Лебедев Андрей Викторович : другие произведения.

Будущая Россия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это прекрасная страна, в которой доведётся пожить счастливой жизнью многим из нынешнего поколения. Будущая Россия - это страна, которая своим положительным примером привлекут всю мировую общественность, на многие годы и станут первоочередной мировой новостью. Они затмят собой потоки негативной информации о непрекращающихся конфликтах в горячих точках, социальных и природных катаклизмах, и в скором будущем значительно уменьшат мировые негативные процессы. Российские события вдохновят, увлекут человеческое сообщество к новому прекрасному образу жизни. Москва грядущего была совсем не такой, как я предполагал.

Новая цивилизация.

Будущая Россия...

  
   Это прекрасная страна, в которой доведётся пожить счастливой жизнью многим из нынешнего поколения.
   Будущая Россия -- это страна, которая своим положительным примером привлекут всю мировую общественность, на многие годы и станут первоочередной мировой новостью. Они затмят собой потоки негативной информации о непрекращающихся конфликтах в горячих точках, социальных и природных катаклизмах, и в скором будущем значительно уменьшат мировые негативные процессы. Российские события вдохновят, увлекут человеческое сообщество к новому прекрасному образу жизни.
  
   Москва грядущего была совсем не такой, как я предполагал. Город не увеличился по площади. Не было ожидаемых небоскрёбов. Стены старых домов были раскрашенными в весёлые цвета, на многих были нарисованы картины пейзажи, цветы. Как потом выяснилось этим занимались иностранные рабочие. Они сначала покрывали стены каким-то укрепляющим раствором, а потом художники, тоже иностранные, разрисовывали их. С крыш многих домов спускались вдоль стен стебли вьющихся растений лепестки шевелились на ветру и, казалось, приветствовали прохожих.
   Почти все улицы и проспекты столицы были засажены деревьями и цветами. Прямо по середине проезжей части Калининского проспекта, что на Новом Арбате, тянулась зелёная полоса. Её ширина -- метра четыре. Бетонный бордюр возвышался над асфальтом примерно на полметра и был засыпан землёй, из которой росли травы и полевые цветы. На небольшом расстоянии друг от друга чередовались деревья: рябины с красными гроздьями, березки, тополя, кусты смородины и малины и множеств, других растений, какие встречаются в естественном лесу
   Такие же зелёные полосы разделяли многие московские проспекты и широкие улицы. На уменьшенной проезжей части улиц и проспектов почти не было легковых машин. В основном -- автобусы, в которых сидели внешнему виду не похожие на россиян, люди. И по тротуарам ходило много нерусских по внешнему виду людей - туристов. Их привлекала атмосфера сотворения великого, живительные воздух и вода.
   Вдоль берега Москвы реки стоят люди разных возрастов, спускают различные сосуды на верёвочках с высокой набережной, и воду с радостью великой пьют речную. Вода живая в ней, не умерщвленная газом, как в бутылках, что во всём мире в магазинах продают. Ты заметь Владимир, насколько чиста, прозрачна может быть вода в Москве-реке если люди её пьют.
   Ты подумаешь: как же можно прямо из реки некипячёную воду пить? Даже трудно себе представить. Фантастика, не более....
   Фантастика? Но вспомни годы юности своей: ты, и твои сверстники вымыслом могли бы посчитать, услышав от кого-то, что вскоре воду будут продавать.
   И в таком большом городе, как Москва, тоже можно чистой воду в реке сделать. Надо только: Не засорять, не сбрасывать отходы вредные, не мусорить на берегах реки. Сделать защитные барьеры от стоков по асфальту вод сбегающих в реку. И запретить всем грязным судам по ней ходить!
   Если сейчас считается Ганг-река, что в Индии течёт, священной, и весь мир преклоняется перед ней. А что будет если пред Москвой-рекой, перед её водой, перед людьми, вернувшими воде живительность и первозданность? И поедут едут люди из разных стран, чтобы на чудо дивное взглянуть, на вкус попробовать и исцелиться. Во сколько раз возрастут доходы от приезда туристов из других стран, если и в других городах РФ сделают подобное??
   Значительно уменьшилось и количество машин в городе. Постоянно проживающих в столице примерно полтора миллиона москвичей более рационально строят свой день. У них уменьшилась необходимость передвижения. Работа, как правило, рядом, пешком можно дойти до неё. Туристы передвигаются только на метро и автобусах.
   А куда остальные москвичи живут и работают в своих прекрасных родовых поместьях. Освободившиеся квартиры москвичи сдавали как гостиничные номера иностранным туристам, которые приезжали из разных стран мира. Их интересовала жизнь Россиян проживающих в своих прекрасных родовых поместьях. Даже в городах чувствовался необычайно чистый воздух, аромат различных цветов который приносил ветерок из утопающих в зелени по­местий А наблюдали эти райс­кие оазисы туристы на почтительном расстоянии, когда выезжали на экскурсии, и старались не беспокоить про­живающие в них семьи. Вот как всё происхо­дит:
   На автомобильной дороге расширенной почти в 2 раза и соединяющую города Владимир и находящийся в тридцати километрах от него Суздаль двигались красивые автобусы. Наверное, электромобили: не видно было вых­лопных газов, не слышен шум двигателей, лишь шурша­ние шин. В электромобилях сидели группы туристов раз­ных национальностей. Многие рассматривали окрестно­сти через бинокли.
   Примерно в километре от дороги, за верхушками раз­ных деревьев виднелись крыши особняков. Там, за ров­ной живой изгородью, располагались родовые поместья россиян. С двух сторон дороги, с интервалом примерно в два километра, высились красивые двухэтажные мага­зины и трапезные. Перед каждым -- небольшая асфальтированная площадка, на которой останавливался оче­редной электромобиль, если она оказывалась свободной. Из электромобиля выходила очередная группа туристов, и каждый стремился приобрести впрок или попробовать на месте то, что продавалось.
   Все магазины и кафе снабжались продуктами питания, выращенными в поместьях. Ещё были в магазинах выши­тые русские рубашки, полотенца, изделия из дерева и многое другое, произведённое умельцами. Люди охотно покупают эти изделия потому, что знают: рубашка, вышитая добрыми руками счастли­вой женщины, неизмеримо ценнее, чем изготовленная на механическом конвейере.
   Если смотреть сверху на то, что находилось за види­мой с дороги лесополосой, можно было увидеть тенис­тые аллеи и очерченные зелёной изгородью поместья. Лесополоса окружала посёлок, в котором находилось примерно девяносто усадеб. Потом поле, через кило­метр -- снова окруженный лесополосой посёлок, и так на протяжении тридцати километров. Одинаковые по раз­меру участки совершенно не были похожи друг на друга. В одних преобладали садовые насаждения, в других -- дикорастущие деревья, стройные сосны, развесистые кедры, дубы и берёзы.
   В каждом поместье обязательно был пруд или бас­сейн. Дома, окружённые цветочными клумбами, тоже были разными: большие двухэтажные особняки и малень­кие одноэтажные. Они были построены в разных стилях: одни с плоскими крышами, другие -- остроконечные. А несколько домиков -- беленькие, будто хатки украинской деревни. Никаких машин на улицах-аллеях, разделяю­щих участки, я не увидел. Да и в самих хозяйствах особого оживления, работы не наблюдалось. Создавалось впе­чатление, что вся необычная красота творится кем-то свыше, а люди лишь наслаждаются творением. В центре каждого посёлка были большие красивые двухэтажные строения, рядом с которыми оживлённо сновала детвора. Значит, школы или клубы в центре посёлков построены.
  
  

Всадница из будущего.

  
   Я увидел, как выехала из поселка повозка, а вернее, коляска с откидным верхом, запряжённая рыжей лошад­кой. На мягком сидении коляски сидела пожилая женщина, перед ней стояли корзинки с яблоками и овощами. Впереди мальчик лет семи, обнажённый до пояса, держал вожжи, но не управлял лошадью. Наверное, они не пер­вый раз совершают свою поездку, и лошадка неспешной трусцой бежала по известному ей маршруту.
   Мальчик развернулся на своём сидении лицом к пожи­лой женщине, что-то сказал ей. Бабушка улыбнулась и запела. Малыш подпевал ей, подхватывая припев. Про­езжающие в автобусах-электромобилях туристы едва ли могли слышать их песню. Лошадка бежала по дороге примерно в километре от автотрассы.
   Почти все туристы смотрели на едущих в повозке че­рез бинокли, затаив дыхание, будто на чудо или инопланетян, и я снова подумал, что как-то нехорошо получа­ется: едут люди из дальних стран, а пообщаться нормально с теми, к кому ехали, не могут, только вот так издалека наблюдают. А эти двое в коляске даже не смотрят в их сторону. Один из автобусов замедлил свой ход и двигался параллельно со скоростью бежавшей трусцой лошадки. В этом автобусе сидела группа иностранных детей, они махали руками ехавшим вдалеке в красивой коляске ба­бушке и внуку, скорее всего мальчику, но он ни одного раза даже не взглянул в их сторону. Вдруг, из красивых, увитых живой растительностью ворот поселка появилась молодая всадница. Её гнедой скакун стремительным га­лопом стал догонять коляску. Поравнявшись с ней, разго­рячённый конь стал гарцевать рядом. Пожилая женщина улыбалась, слушала, что говорит ей молодая всадница.
   Малыш, наверное, недовольный перерывом в пении, но всё же со скрытой радостью произнёс назидательно:
   "Экая ты непоседа, мамочка, ни минутки одна не оста­нешься". Молодая женщина засмеялась, достала из привязанной к седлу холщовой сумки пирожок, протянула мальчику. Он его взял, надкусил, потом со словами: "По­пробуй, бабуля, он ещё тепленький",-- протянул пиро­жок пожилой женщине, и натянув вожжи, остановил повозку. Мальчик наклонился, поднял двумя руками корзину, наполненную красивыми яблоками, протянул её всаднице и сказал: "Пожалуйста. Мама, отвези им", -- и показал взглядом в сторону остановившегося автобуса с иностранными детьми.
   С лёгкостью подхватив одной рукой тяжёлую корзину с яблоками, другой слегка хлопнув по шее своего гарцую­щего скакуна, молодая всадница стремительно помча­лась к автобусу с детьми. К тому времени рядом с детским остановилось ещё несколько автобусов, их пассажиры с восторгом смотрели на мчавшуюся по лугу всадницу с кор­зиной яблок в руке. Она подлетела к высыпавшей из ав­тобуса детворе, осадила коня, ловко наклонилась к земле, не слезая с седла, поставила перед восторженными детьми корзину с яблоками.
   Ещё она успела погладить по головке какого-то смуг­лого мальчика, махнула приветственно всем рукой и устремила своего скакуна прямо по середине широкой авто­страды. Водитель автобуса, в котором ехали дети, передал по рации: "Она мчится прямо по разделительной полосе. Она прекрасна!".
   Съехали на обочину автострады множество туристи­ческих автобусов и остановились. Быстро выходящие из автобусов люди выстраивались вдоль дороги и, затаив дыхание, смотрели на мчавшуюся в стремительном галопе молодую красавицу. Не возгласы, а шепот восхищения вырывался из многих уст. И было чем восхищаться. Го­рячий, мчавшийся в стремительном галопе скакун высе­кал копытами искры. Его никто не подгонял, у восседав­шей на нём вообще не было хлыста или даже прутика, а конь всё ускорял свой стремительный бег, его копыта едва прикасались к дороге, а грива развивалась от встречного ветра. Наверное, он очень гордился своей всадни­цей, а может быть, достойным быть хотел сидящей на нём красавицы.
   Необычна была её внешняя красота. Конечно, можно было восхищаться и правильными чертами лица, и русой косой, и густыми ресницами. Конечно, под вышитой бе­лой блузкой и юбкой в белых ромашках ясно можно было представить упругий точеный стан великолепной фигуры. Плавные женственные линии всей фигуры, казалось, об­рамляют какую-то неуёмную энергию. Играющий на ще­ках румянец только и выдавал величие и неукротимые возможности этой неведомой энергии. Каким-то необыч­ным здоровым видом отличалась юная на вид всадница от стоящих на обочине дороги людей. Она восседала на своём горячем скакуне без всякого напряжения. Она даже не держалась ни за луку седла, ни за поводья. И перебро­шенные на одну сторону крупа лошади ноги не вставила в стремя. Опустив ресницы, она плавными движениями рук переплетала на ходу слегка растрепавшиеся волосы в тугую косу. Иногда красавица поднимала ресницы. И тогда её взгляд словно опалял невидимым приятным огнём кого-нибудь из стоявших в толпе людей, человек, встре­пенувшись от этого взгляда, словно выравнивался внешне.
   Казалось, люди ловили своими чувствами исходящие от всадницы свет и энергию и пытались хоть частично наполниться ею. Она понимала их желание, и щедро де­лилась, и мчалась вперёд, и была прекрасной. Вдруг наперерез мчавшемуся коню, выбежал на дорогу темпе­раментный итальянец, раскинул в стороны руки и восторженно воскликнул: "Россия! Ай лав ю Россия!". Не вздрогнула и не испугалась всадница от того, что встал на дыбы и загарцевал на месте её конь. Она лишь схвати­лась одной рукой за луку седла, второй оторвала цветок из венка, украшавшего её голову, и бросила его итальянцу. Он поймал подарок, бережно прижал к груди, как вели­чайшую драгоценность, непрерывно повторяя: "мама мия, мама мия".
   Но не на пылкого итальянца смотрела красавица, она тронула поводья своего скакуна, и лошадь шагом, слегка пританцовывая, пошла на стоящих у обочины лю­дей. Толпа расступилась, молодая всадница легко спрыг­нула с лошади и встала напротив женщины, по виду европейки, с маленькой девочкой на руках. Девочка спала.
   Слегка сутуловатая мать, с бледным лицом и усталы­ми глазами, с трудом держала её, стараясь не нарушить сон ребёнка. Всадница остановилась напротив женщины и улыбнулась ей. И встретились взгляды двух женщин, двух матерей. И можно было видеть, насколько различно у двух женщин их внутреннее состояние. Понурость ма­тери с ребёнком на руках придавала ей сходство с отцвет­шим, увядающим цветком на фоне подошедшей к ней молодой женщины, вид которой ассоциировался с неуём­ной буйностью цветения тысяч садов.
   Две женщины молча смотрели в глаза друг другу. И вдруг, словно встрепенулась от какого-то осознания мать, державшая на руках спящую девочку, распрями­лась, на лице появилась улыбка. Плавными, какими-то необыкновенно грациозными, женственными движениями рук Россиянка сняла со своей головы красивый венок и надела его на голову матери с ребёнком. Они так и не ска­зали ни одного слова друг другу. Легко запрыгнув в седло смирно стоявшего рядом скакуна, понеслась снова впе­рёд красавица-всадница. Почему-то зааплодировали ей люди, и смотрела вслед улыбающаяся стройная женщина с проснувшейся, улыбающейся своей маленькой дочуркой на руках, да пылкий итальянец, сорвав с руки дорогие часы, бежал и кричал: "Сувенира, мама мия". Но она была уже далеко.
   Лихой скакун свернул с дороги на площадку, где за длинными столами сидели туристы, пили квас и морсы, пробовали ещё какие-то яства, которые всё подносили им из красивого резного дома официанты. Рядом достраи­вался ещё один дом. Два человека прилаживали к окну нового дома, наверное, магазина или трапезной, краси­вый резной наличник. Услышав цокот копыт, один из мужчин повернулся в сторону приближающейся всадницы, что-то сказал своему товарищу и спрыгнул со строитель­ных лесов. Пылкая красавица-всадница осадила своего коня, спрыгнула на землю, быстро отвязала от седла хол­щовую сумку, подбежала к мужчине и смущённо протя­нула ему сумку.
   -- Пирожки... С яблоками они, как ты любишь, ещё тёплые.
   -- Экая ты непоседа у меня, Екатеринка, -- ласково сказал мужчина, достав из сумки пирожок, попробовал его, зажмурившись от удовольствия.
   Сидевшие за столом туристы перестали есть и пить, они любовались влюблёнными. Как-то так стояли друг перед другом мужчина и спрыгнувшая с горячего скаку­на молодая красавица, будто это вовсе и не муж с женой, уже имеющие детей, а пылкие влюблённые. Только что, проскакав пятнадцать километров, под восхищёнными взглядами туристов, казавшаяся всемогущей и вольной, как ветер, красавица смиренно стояла перед своим люби­мым, то поднимая на него глаза, то опуская смущённо ресницы. Мужчина вдруг перестал есть и сказал:
   -- Екатеринушка, ты посмотри, пятнышко мокрое на кофточке твоей выступило, значит, Ванечку кормить пора.
   Она закрыла ладонью маленькое мокрое пятнышко на переполненной молоком груди и смущённо ответила:
   -- Я успею. Он спит ещё. Я всё успею.
   -- Так спеши. Я тоже скоро дома буду. Мы заканчи­ваем уже работу нашу. Посмотри, нравится тебе?
   Она взглянула на окна, украшенные резными налич­никами.
   -- Да. Очень нравится. А ещё я сказать тебе хотела.
   -- Говори.
   Она приблизилась вплотную к мужу, встала на цы­почки, дотягиваясь к уху. Он наклонился, прислуши­ваясь, а она быстро поцеловала его в щёку, не поворачи­ваясь, вскочила в седло рядом стоящего коня. Счастливый раскатистый смех красавицы слился с цокотом копыт. Не по асфальтовой дороге, по луговой траве помчалась она домой. Все туристы по-прежнему смотрели ей в след. И что же такого особенного в этой скачущей по лугу на ли­хом скакуне молодой женщине, матери двоих детей. Да, красива. Да, энергия в ней плещет через край. Да, добра. Но почему все люди так неотрывно смотрят ей вслед? Может быть, это не просто женщина по лугу мчится на коне. Может, это счастье материализованное спешит к себе домой, чтоб накормить младенца и мужа любимого встретить? И любуются люди: домой к себе спешащим счастьем.
   Произошли изменения и в Петербурге.
   Я не буду утверждать, что это реальная история. но рассказав её, быть может найдётся мальчик, который прочитав или услышав её захочет стать великим зодчим. Или кто-то другой своими делами и поступками вдохновит его изменить сегодняшнюю реальность.
  
  

Город на Неве.

  
   На углу набережной реки Фонтанки и Невского проспекта строители траншею выкопали, в нее нечаянно свалился мальчик одиннадцати лет и ногу повредил. Пока ходить не мог, он подолгу у окна сидел в квартире дома номер 25, стоящего на набережной у реки Фонтанки. Окна квартиры не на реку выходили, а во двор. Перед окном облезлая кирпичная стена, к ней дом пристроен­ный с пятнами ржавчины на крыше.
   Однажды мальчик у отца спросил:
   -- Папа, наш город самым лучшим в стране считается?
   -- Конечно, -- сыну отвечал отец, -- не из последних он и в мире.
   -- А почему он самый лучший?
   -- Как почему? В нем памятников разных много, му­зеев, архитектура в центре города восхищает всех.
   -- Но мы ведь тоже живем в центре, а из окна только стена облезлая видна да ржавая крыша дома.
   -- Стена... Ну да, нам с видом из окна не повезло не­множко.
   -- Лишь только нам?
   -- Быть может, и еще кому-то, но в основном...
   Мальчик сфотографировал вид из окна своей квар­тиры, а когда в школу снова смог ходить, ту фотографию своим друзьям показал.
   Вид из окна своих квартир снимали все дети его класса и сравнивали фотографии. Картина общая не радовала глаз. С друзьями мальчик и пошел в редакцию газеты с вопросом, что вначале задавал отцу:
   -- Почему город наш прекраснее других считается? Ему пытались объяснить про столп Александрийский, про Эрмитаж, рассказывали о Казанском соборе, о леген­дарном проспекте Невском...
   -- Чем красив Невский? -- допытывался мальчик. -- Мне кажется, похож он на траншею каменную с краями облупившимися.
   Ему пытались объяснить достоинства архитектуры, о лепке говорили на фасадах. О том, что нет пока у города достаточных средств, чтоб реставрировать все здания одновременно, но скоро будут деньги и тогда увидят все, какой прекрасный Невский.
   -- Но разве может быть прекрасною траншея камен­ная, пусть даже с лепкой подновленной? К тому же вскоре вновь она облезет и снова кто-то будет дырочки замазы­вать и отвалившееся прикреплять.
   Мальчик с друзьями по редакциям ходил, показывал уже огромную коллекцию из фотографий разных видов и все один и тот же задавал вопрос. Его назойливость сна­чала раздражала журналистов. И в коридоре репортер газеты молодежной ему сказал однажды:
   -- Ты снова к нам? Да еще и подвижников своих с со­бой таскаешь, и их все больше у тебя. Не нравится вам город, виды из окна, но сами вы хоть что-нибудь способны сделать? Критиковать без вас кому найдется. Марш по домам, работать не мешайте!
   Услышал строгий разговор с детьми и старый журна­лист. Он, глядя вслед идущей к выходу группе детей, ска­зал в раздумье молодому репортеру:
   -- А знаешь, почему-то назойливость их мне напоми­нает одну сказку.
   -- Сказку? Какую? -- репортер спросил.
   -- "Король-то голый" -- есть слова такие в этой сказке. Редакции вопросами больше не беспокоил мальчик и не показывал, из ранца доставая, фотографий множе­ство. Закончился учебный год, другой начался. По всем редакциям весть разнеслась: вновь появился мальчик в сопровождении своих друзей. Уже в который раз своим коллегам в Доме журналистов рассказывал редактор ста­рый с восхищеньем:
   -- Он появился... Да-с... Представьте, пробился-таки на прием. И не один. Они в приемной вместе все часа примерно три сидели тихо. Я их принял. Предупредил, чтоб говорили быстро, в две минуты уложились. Они вошли и на моем столе лист ватмана передо мною раз­вернули. Взглянул я на шедевр и онемел. Смотрел, не от­рываясь, и молчал. Так и прошло, наверно, две минуты, потому что мальчик всем сказал:
   -- Пора нам. Время здесь уже не наше.
   -- Что это? -- крикнул я, когда они в дверь выходили. Он повернулся, взгляд другого времени я на себе почувствовал. Да-с... нам осмыслить еще много предстоит... Да-с...
   Он повернулся.
   -- Ну, хоть что-нибудь сказал?
   -- Да не тяни, он собирается еще прийти? -- собрав­шиеся вопрошали, и редактор старый отвечал:
   -- Он повернулся, на мой вопрос ответил: "Пред вами Невский наш. Пока он на рисунке только. Потом весь город таким будет", -- и закрылась дверь.
   В который раз склонялись над проектом журналисты и восхищались чудной красотой.
   Дома на Невском проспекте больше не примыкали друг к другу, образовывая сплошную каменную стену. Часть старых зданий осталась, каждое второе здание было убрано. В пространстве, образовавшемся между до­мами, дышали ароматами великолепные зеленые оазисы. На березах, и соснах, и кедрах гнездились птицы и, каза­лось, смотрящие на картину слышат их пение. Под кро­нами сидящих на скамейках людей окружали красивые клумбы с цветами, кусты малины и смородины. Зеленые оазисы немножко выступали на проспект, и Невский выг­лядел теперь не каменной траншеей, а чудесной живой зеленой аллеей. В фасады домов было вмонтировано множество зеркал.
   Тысячи солнечных зайчиков отражались на них, играя с прохожими, ласкали лепестки цветов, играли в струйках маленьких фонтанчиков, устроенных в каждом зеле­ном оазисе. Люди пили воду с солнечными зайчиками и улыбались...
   -- А мальчик так больше никогда и не по­явился?
   -- Какой мальчик?
   -- Ну тот, что все ходил и ходил по редакциям со своим вопросом.
   -- Мальчик ушел навсегда. Великим зодчим стал он. Вместе со своими друзьями-сподвижниками творил прекрасные города будущего. Города и поселки, в которых стали жить счастливые люди. А его первым, прекрасным творением на земле, стал сотворенный им город на Неве.
   В нем дети раньше взрослых ощутили потребность самим будущее по-иному строить. И сами дети стали город изменять, Указа власти не дождавшись.
   -- Ну, надо же, снова дети. А с чего все началось?
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"