- Но разве ты не делаешь все, что в твоих силах? Я не права? - дама в кресле напротив закидывает ногу на ногу, подносит ко рту сигарету, щелкает зажигалкой.
- Это капля в море, ты же понимаешь, - теперь девушка принимается мять свой подбородок.
- Господи, никак не могу отучиться от этих людских привычек! - дама с досадой отбрасывает сигарету, которая тут же изчезает. - Слишком долго прожила здесь, - она несколько секунд барабанит пальцами по подлокотнику, поднимает фиалковые глаза на собеседницу. - Но, в конце концов, ты ведь только наблюдатель. К чему же изводить себя?
Найдена отводит волосы назад, с минуту качается с пяток на носки, затем хмыкает и начинает быстро ходить по комнате. Дама молча следит за ней, покачивая изящной туфлей. Но, видимо, это в конце концов ей надоедает.
- Будь добра, прекрати мельтешить, - она поднимает брови, меняет закинутую ногу. - Это нисколько не украшает нашу встречу, поверь.
Девушка останавливается прямо перед своей гостьей и переводит взгляд на нее.
- Во-от, хорошо, - улыбается та. - А теперь я буду тебе очень признательна, если ты ответишь на мой вопрос.
- Тебе легко говорить, - в этот момент дама слегка кивает, словно подтверждая заявление Найдены. - Ты давно уже не здесь. А мне, представь, каково?
- А что такое? - несколько картинно недоумевает гостья.
Найдена округляет глаза, в нетерпении откидывает волосы назад, пытается скрутить их за спиной.
- Ну, конечно, как это я забыла, - говорит она. - Ты и раньше все держала на расстоянии, - девушка отводит взгляд в сторону. - Наверное, это правильно, да. Но одно дело - взрослые особи, а другое - дети. Их особенно жалко, - она стискивает руки.
Дама безмолвно наблюдает за ней, едва заметно усмехаясь. Не дождавшись продолжения, легко встает.
- Дурочка, - она мягко проводит пальцем по щеке девушки. - Столько эмоций, даже смешно. А зачем? Ты забываешь, что все это не значит ровным счетом ничего. Пустота в пустоту и канет, - фиалковые глаза иронично прищуриваются. - Да-а, милая моя, в твое время я была другой. Впрочем, - она взмахивает тонкой рукой. - Все это вообще не важно.
- А что? Что важно? Объясни, - вскидывается Найдена.
Дама устало выгибает спину, едва заметно морщится, касается ладонью крышки стола, словно проверяет его чистоту.
- Что важно, говоришь? Хм... Все, милая моя, одинаково неважно, не имеет ни смысла, ни значения. Подожди! - предупреждает она возражения собеседницы. - Я еще не закончила. Так вот, - после паузы продолжает она. - Одинаково бессмысленно все. Кроме, дорогуша, равновесия в области пространства, подконтрольной нам, - дама поднимает указательный палец вверх.
Найдена кусает губы, в раздражении отводит волосы назад.
- Обрезать их, что ли, нахрен? - она взглядывает на свою гостью и осекается. - Извини. Вырвалось, не знаю как.
Та смотрит будто сквозь нее, легонько касается темной пряди, спускающейся девушке на плечо, и усмехается.
- Ну, зачем же уродовать красоту? - интересуется она. - Тебе ведь не зря сделали такую оболочку. Нужно ценить работу других.
- Я же сказала, извини! - Найдена отворачивается. - Ну почему нужно повторять несколько раз?
- А что это мы так нервничаем? - поднимает бровь дама.
- Знаешь, мне очень жалко детей, - Найдена бросает быстрый взгляд исподлобья. - Они здесь особенно беззащитные, поверь.
- Здесь - это где?
- На периферии города. Где проживают исключительно социальные низы. Ты просто всего не знаешь...
- Неужели ты действительно думаешь, что я не имею точного представления о том, что здесь происходит? Да-а... Видимо, ты вовлекаешься сверх меры, - дама недовольно морщится. - Что ж... Придется предоставить тебе отпуск, милочка. А дети... Ты ведь знаешь, что пришли они именно из-за детей. Взрослые им не нужны. Так как пройти трансформацию взрослые не в состоянии.
- Вот! Так почему же мы медлим? Почему? - девушка прижимает руки к груди.
- А кто тебе сказал, что мы медлим? - в глазах дамы появляется стальной отблеск. - Они просто вынуждены будут уйти. И очень скоро, поверь.
- Но ведь заражение уже не зависит от их присутствия или отсутствия.
Дама внимательно вглядывается в лицо девушки и вдруг принимается хохотать.
- Что? - недоумевает та. - Что смешного в моих словах?
- Ох, ну ты и артистка, милая моя! Спасибо, позабавила.
Найдена обиженно опускает голову, закусывает нижнюю губу. А ее гостья, все еще посмеиваясь, опирается о стол, почесывает висок. Потом вновь садится в кресло, в упор смотрит на собеседницу.
- Почему, ну почему ты считаешь себя умнее других? Более опытных, к слову сказать, более мудрых и сильных?
- Ничего такого я не считаю! С чего ты вообще это взяла?
Жестом дама заставляет ее замолчать.
- Так вот, нахожу нужным просветить тебя, что все необходимое давно делается. С той самой минуты, когда мы узнали о приходе тех. И эта работа вовсе не требует твоего участия.
- Что-то не видно этого самого "делания", - бурчит девушка.
- Мы не можем действовать открыто, ты знаешь. На это нужны особые санкции, которые в данном случае нам никто не даст. Однако, - дама принимается постукивать пальцами по подлокотнику. - Ты слушаешь меня или нет? Однако все, все необходимое будет сделано в необходимый срок. И ничего, повторяю, ничего от присутствия тех в подконтрольной нам области пространства не останется. Ты довольна?
- Надеюсь, ты говоришь правду.
- А с какой стати, позвольте спросить..., - высоко поднимает брови дама; тут щелкает замок входной двери. - Ага, - констатирует она с усмешкой, - Похоже, мне пора. До следующей связи, дорогуша. Адью!
Найдена некоторое время стоит без движения, уставясь в ту точку, где за мгновение до этого была ее гостья, затем закрывает лицо руками.
Дюха очень хочет есть. Так сильно, что ему кажется, желудок ссохся и прилип к кишкам. Мальчик слоняется по улице вдоль квартала и старается найти оброненные монетки. Получается плохо. В общей сложности рубля два, не больше. Даже хлеб не купить. А своровать продукты он точно не сумеет, не стоит даже и пытаться. Только накостыляют сверх меры, сыт с этого не будешь.
Он бредет, подпинывая камешек. Иногда вздыхает. Изредка посматривает по сторонам, чтобы не попасть под машину или чтобы поглазеть на цветную рекламу. И не замечает, как выруливает на дорогу, ведущую к старому мосту.
- Топ, топ, - бормочет он себе под нос. - Шлеп, шлеп.
Мальчика догоняет черная машина. Некоторое время едет вровень с ним. Дюха не сразу видит ее, а когда понимает, ускоряет шаг. Автомобиль тоже чуть прибавляет скорости. Тогда мальчик останавливается и с вызовом выставляется в слепые окна машины.
- Чего надо? - немного охрипшим голосом осведомляется он. - Денег у меня нет.
- А ты мне нравишься, - звучит из недр машины мужской голос. - Ты, похоже, неплохой парень, да еще и не трус.
- Вот еще! - дергает плечом Дюха. - Трусов ищите в другом месте.
- Отлично, - продолжают рокотать оттуда. - Думаю, мы сойдемся. Ведь так? - дверь машины приоткрывается, приглашая сесть.
На секунду все мысли замирают в голове Дюхи, а затем он отскакивает.
- Да пошел ты нахрен! - кричит он. - Дураков ищи дальше! У моста. А я просто гуляю, - чуть тише добавляет он.
- Нет, ну ты мне действительно нравишься, - вновь смеется мужчина. - Какой жар! Какой задор! Славно, честное слово. А дураков мне не нужно точно. М-да. Как раз сейчас я намеревался заехать в "Будду". Боже, какая там еда!
- Я сейчас закричу! - чуть не со слезами выдает Дюха. - Мало не покажется.
- Да-а? - изумляются в машине. - Как назло вокруг ни души... Странно. Давай покричим вместе, - смех становится особенно бархатным. - Ладно! Не хочешь, как хочешь. Буду объедаться один.
Дверца захлопывается, автомобиль трогается с места. Мальчик, растерянно моргая, стоит, не двигаясь. Потом что-то обрывается у него внутри.
- Стой! Стой! - вопит он и машет руками. - Подожди! Эй!
К удивлению Дюхи машина не только не уезжает, а наоборот - сдает назад, мягко шурша шинами. Тормозит рядом. Вновь открывается дверца. Дюха переступает ногами, глубже засовывает руки в карманы.
- Ну, это, - неуверенно говорит он. - Если только того, поесть... Жрать сильно хочется.
- Конечно, конечно, - подтверждают из недр машины. - Кто бы сомневался? Куда же без еды-то?
Дюха выдыхает - словно перед прыжком, неловко залезает в автомобиль и только тут видит собеседника. Перед ним человек средних лет с неприметными чертами лица и зачесанной набок челкой. Это первое, что бросается мальчику в глаза. Мужчина вдруг улыбается, отчего становится похожим на озорного пацана. Дюха тоже непроизвольно растягивает губы в ответ и не противится, когда новый знакомый стаскивает с него капюшон.
- А ты действительно очень славный, - констатирует мужчина. - Ну, привет? - он подает мальчику руку.
- Привет, - прячет глаза Дюха.
Ладонь оказывается на удивление теплой и твердой, рукопожатие крепким. Совсем как у реального мужика. Ну, который в натуре. И это впечатление несколько расслабляет мальчика, растворяя внутреннюю дрожь. Тогда он осмеливается взглянуть на собеседника еще раз. Темно-синий, наверное, дорогой костюм, галстук в синюю полоску, голубые, словно выцветшие, глаза, прямой, немного длинный нос, тонкие губы. Но ничего страшного и ужасающего. Вполне возможно, что после еды удастся улизнуть. Ну, или навешать лапшу про следующий раз. Ведь у Дюхи нет иллюзий по поводу действительных намерений этого человека.
- Ну, что? - прищуривается мужчина и снова окидывает взором фигурку мальчика. - В "Будду"?
- А что это? Кафешка? - Дюха старается держаться солидно.
- Ну, что ты. Бери рангом выше, - усмехается тот и мягко трогает с места. - Это очень, очень приличный ресторан, мой юный друг. Тебе там понравится, уверен.
В груди мальчика вновь появляется сосущая пустота, он начинает ерзать, подумывая, не открыть ли дверцу и не попробовать ли выскочить.
- Перестань, - мужчина кладет руку ему на плечо, лишь на секунду отрываясь взглядом от дороги. - Тебе нечего бояться. После ужина я верну тебя на то же самое место, откуда взял. Идет?
Дюха кивает, обдумывая новую диспозицию. Получается, что при таком раскладе, сбежав, он окажется в неизвестной ему местности, ведь там, где он живет, ресторанов нет.
"Ладно, прорвемся", - думает он. Уж больно хочется есть, даже подташнивает. Хотя к этому ощущению почему-то добавляется некоторая жажда. Неужели он заболел, как Тузик?
Мальчик устраивается удобнее, откидывается на спинку кресла. Ехать чрезвычайно комфортно, как в люльке, мотора почти не слышно. Будто в кино с выключенным звуком наплывают и исчезают кусты, деревья, редкие домишки. Чтобы не заснуть, Дюха искоса посматривает на своего соседа. Ведет тот уверенно, даже с некоторой небрежностью. Кисти рук с коротко обрезанными ухоженными ногтями твердо лежат на баранке. На безымянном пальце перстень с неприметным прозрачным камушком.
- Изучаешь? - чуть поворачивается мужчина к мальчику. - Ну, и как я тебе? - тут он усмехается.
- Да ничего так, - бурчит Дюха, утыкая нос в воротник.
Появляются большие здания, автомобиль встраивается в поток машин. Не удержавшись, мальчик во все глаза выставляется на проплывающие чудеса.
- Ну, вот мы и приехали, дружок, - наконец говорит мужчина, останавливаясь перед респектабельным домом.
Он выходит первым, затем открывает дверь перед мальчиком, крепко берет его за руку и ведет внутрь. Тут же, словно из-под земли, возникает администратор, угодливо сгибается в полупоклоне.
- Как обычно, - бросает мужчина, спеша пройти открытый холл.
Пока Дюха хлопает глазами, они оказываются в отдельной комнате с мягкими диванами и приглушенным светом.
- Садись. Чего же ты стоишь? - приглашает новый знакомец. - Сейчас меню принесут. Или все еще боишься? - он улыбается, прищуривается, словно от яркого солнца. - Неужели я такой страшный? Ха-ха! Располагайся напротив.
Мальчик, помявшись, смущенно устраивается за столом, не знает, куда деть руки. Появляется официант, без единого звука кладет меню, выпрямляется, скрестив руки за спиной.
- Так-так, что там у нас? - рокочет мужчина. - Хочешь чего-нибудь определенного? - обращается он к мальчику.
Дюхе почему-то становится стыдно, даже в жар бросает. Поэтому он опускает глаза и отрицательно мотает головой.
- Ладно. Тогда уж не обессудь, закажу на свой цвет и вкус, - мужчина смеется. - Молодому человеку, пожалуйста, борщ по-киевски, хорошо прожаренную отбивную с картофелем фри. Ну, и... - он медлит. - Кувшин воды без газа. Все верно? - поворачивается он к Дюхе. Тот опять кивает. - Ну, а мне... А мне как обычно, любезный.
Когда официант скрывается, мужчина расстегивает пиджак, ослабляет узел галстука и с интересом выставляется на мальчика.
- Нуте-с, нуте-с, - говорит он, и глаза его постепенно становятся масляными. - А тебе известно, что ты очень красивый мальчик? - продолжает он, несколько растягивая гласные. - Нет? Как странно.
Дюха сглатывает, только мысли о близкой еде удерживают его от того, чтобы вскочить и убежать.
- Да ты настоящее сокровище, - констатирует мужчина, откровенно разглядывая его.
Возникший из ниоткуда официант расставляет еду, наливает мальчику воду. Мужчина с раздражением ждет, когда тот закончит.
- Ну, все! - не выдерживает он. - Хватит! Давай, давай отсюда. И чтобы никто ни ногой. Понял? Ешь, золотце, ешь, - обращается он к Дюхе. - Мне отсюда слышно, как бурчит у тебя в животе, - тут он подхохатывает.
Дюха, готовый было уже дать деру, не может удержаться и впивается зубами в сочную отбивную, хрустит картофелем, глотает ложку за ложкой суп. Но, утолив первый голод, чувствует сильную жажду. Он пьет и пьет, не замечая, как опустошает графин. И только тогда вдруг понимает, что его визави сидит рядом с ним.
- Чего это? - сдавленно говорит мальчик и пытается отодвинуться.
- Ничего, ничего, - свистяще отвечает собеседник, кладет руку на его пальцы.
- Эй! Отвали!
- А что такое? - другая рука ложится на колено Дюхи, буквально фиксируя его на месте.
- Сейчас закричу! - сердце мальчика стучит как бешеное.
- Гос-с-споди, - крупно сглатывает мужчина. - От него еще и попахивает... Ты меня с ума сводишь, гаденыш! - тонким и злым голосом заканчивает он.
Перекидывает руку и, зажав голову мальчика, плотно прижимается ртом к его губам. В глазах Дюхи буквально все становится темным. На фоне этого мрака вспыхивают белые крутящиеся спирали, наслаиваются друг на друга, отдаляются. И на периферии чувств он отмечает, как твердый язык мужчины старается разжать его стиснутые зубы, а рука рывком дергается вверх.
И тут все взрывается в голове Дюхи, озаряя область видения белым светом. Черты лица и все тело мальчика чудовищно искажаются и оплывают, превращая его в монстра. Мужчина взвизгивает, отскакивает в сторону, с воем бросается к двери, никак не может открыть ее, падает на четвереньки, снова пытается выбить и наконец вываливается наружу.
Глава 24
---------------------------------
Осунувшийся и исхудавший Тузик бродит возле ближайшей автобусной остановки в поисках оброненных монеток. Капюшон куртки глубоко нахлобучен на голову, шарф завязан кое-как, и его конец волочится по земле. Мальчик время от времени потирает замерзающие ручки, засовывает их в карман, опять вытаскивает. Он вновь и вновь наклоняется, стараясь не пропустить воображаемую денежку, но делает это устало, как старик.
Идущая мимо женщина не сразу замечает его, а узнав, всплескивает руками.
- Тузик, милый, ты ли это?
Мальчик не сразу поднимает глаза, словно не совсем понимает, что обращаются именно к нему, сжимает рот в точку, всматривается в говорящую.
- Дя, - наконец говорит он. - Тузик. А сьто?
- Боже! Так ты не узнаешь меня, что ли? Что ты тут делаешь? - спрашивает женщина, подходя ближе. - Где Аня?
Тузик двигает ртом, снова глядит, и в глазах его читается безразличие.
- Денезку собиаю. Кусать сийно хосеся.
- Ну, конечно. Как это я не поняла. Ты как привидение, - женщина перекладывает хозяйственную сумку из правой руки в левую, берет ладонь мальчика в свою и тащит его вдоль по улице. - Что случилось, боже мой? Ты не узнаешь меня?
- Посему зе? - нисколько не упирается Тузик. - Вы теть Къява, Наденина ма.
Женщина даже останавливается, ошарашенная его заявлением. Чуть-чуть отводит капюшон со лба мальчика, внимательно смотрит в его глаза.
- Так чего же ты ведешь себя со мной, как с чужой?
- Незаню. Кусать сийно хосеся, - движение рта замирает на секунду. - Мне сё яйно.
- Что ты такое говоришь? - она дергает его за руку, и они идут дальше. - Сейчас я тебя накормлю. И Наде накажу, чтобы она находила время кормить тебя. Что ж это такое делается, господи? Детей, как котят, выбрасывают во двор.
Чуть ли не волоком втаскивает она Тузика в квартиру, раздевает. Потом, причитая, моет и усаживает на табурет в кухне. Мальчик с безучастным видом колупает пальчиком клеенку, изредка делает брови домиком, шмыгает круглым носишкой. Теть Клава тем временем ставит перед ним кашу, кладет туда масло, дает ложку. А потом еще и заставляет есть. Тузик же, несмотря на голод, еле-еле притрагивается к еде.
- Ты почему не ешь? - не выдерживает женщина. - Тощий, в чем еще душа держится! Ну-ка, давай, ложку вот так. И еще вот так. Ам! Теперь давай сам.
- Есть хосеся. Тойко там, - он показывает куда-то внутрь себя. - А так мне сё яйно.
- Ничего не понимаю! Ну-ка, давай ешь мне безо всяких выкрутасов! - она сдвигает брови и упирает кулаки в бока.
Тузик взглядывает на нее, тяжело вздыхает и поневоле принимается за еду.
- Во-от, молодец! Теперь еще кисель. Давай. Ну а на этом на сегодня остановимся. Не дай бог заворот кишок у тебя будет с голодухи.
Женщина подмышки вытаскивает мальчика из-за стола, переносит в свою комнату, укладывает на диван.
- Теперь полежи, чтобы утрамбовалось, - она жалостливо смотрит на Тузика. - А легкий-то какой, ужас. Прямо как перышко! Удобно тебе?
- Дя.
- Тебя из дома, что ли, вышвырнули?
- Неть.
- А чего ты тогда по улицам побираешься? Где у тебя отец с матерью? Все пьянствуют?
- Незаню, где. Дайно смыись куда-то.
Теть Клава всплескивает руками.
- Надо же, шляются где-то, а детей совсем забросили! Нет, ну вот что за время сейчас, что за время?
Мальчик игнорирует риторический вопрос теть Клавы, рассматривает выцветшее пятно на потолке и сосредоточенно двигает ртом.
- Ты вот скажи мне, куда мы все катимся, а? - женщина развязывает и завязывает бантик на фартуке. - Взрослые работать не хотят, да и с работой-то плохо, чего уж говорить. Детей вон бросают на почем зря. А им с голоду, что ли, подыхать? По подворотням шлендать? Детям любовь нужна, забота. Без этого они "на раз" погибают. О-хо-хо... Надо же, таких малых деток оставили. Что за звери-то, получается, эти Любка с Вовкой-то, а?
Тузик вздыхает, прижимает кулачки к щекам, медленно переводит взгляд на теть Клаву, потом обратно на пятно.
- Ну, это я тебя так спрашиваю, - машет она рукой. - Ясно, что по малости лет ты никаких ответов не знаешь. А Леонтий-то тоже вас не проведывает? - после паузы спрашивает она.
- Неть. Тозе дейся куда-то.
- Да-а, семейка у вас еще та, нужно признать. Андрюшка Ястребцов забегает к тебе?
- Дайно не быё.
- Вот и я давно что-то его не вижу. К бабке, что ли, уехал? Ну, оно и к лучшему. Если она еще в силе, то ему всяко лучше у нее, - пауза. - Вообще как-то людей в районе поубавилось, я смотрю. В сам город, что ли, все подались?
- Незаню.
- Ну, это-то понятно, что "незанешь", - женщина смеется. - Я вот тоже "незаню", хоть и много старше тебя. О-хо-хо... За Аней, что ли, сходить? Она, поди, тоже есть хочет. А, может, она болеет? - пауза. - Как это я не додумалась, - тут теть Клава стучит себя по лбу. - Если ты вместо нее ходишь побираешься, значит она в лежку лежит. Верно?
- Неть, - отвечает Тузик и принимает более-менее вертикальное положение, свешивает тоненькие ножки с дивана.
- Нет? - удивляется женщина. - А где же она тогда? Чего тебя не кормит?
- Она уетея, - на глазах Тузика неожиданно появляются слезы, он шмыгает носом.
- Чего-о? - еще больше изумляется его собеседница. - Как это так "улетела"? Чего ты ерунду собираешь-то? Кто ее одну в самолет пустит? Да ей и не на что билет-то купить.
Тузик переводит взгляд на теть Клаву, всхлипывает, но упрямо старается сжать рот в точку.