Два ночи, на улице почти никого, и тишину всегда бурлящего жизнью муравейника-города нарушало только бурление реки машин на шоссе в километре отсюда. На лавке близ детской площадки сидел мужчина, погружённый в собственные думы. Со стороны и при свете трудно увидеть, есть ли кто тут, спрятанный кустами, в ночи же это место было залито мраком, но жилец, выскочивший из подъезда под писк открываемой двери, направился туда, будто знал наизусть дорогу вплоть до трещинок в асфальте. Этот писк вывел из раздумий мужчину, и тот механически повернул голову в сторону звука.

С полминуты второй шёл к цели, а шуршанием щебня площадки совсем разбудил соседа по двору и, обменявшись рукопожатием, сел рядом.

- Есть, что выпить? - первым заговорил подошедший. Его товарищ вяло помотал головой. - Паршиво. Как надо, так нету, как мне за руль, так хоть выбирай. Эх...

- Поздновато, - медленно и глухо ответил его приятель. Он мало говорил, да и в молодости не отличался хорошей дикцией, так что голос его можно было с легкостью спутать с голосом сказочного великана.

- Жизнь не знает времени, паузы. Чёрт, помоги, скажи умное что-нибудь.

- В такое время надо спать.

- Ух ты какой гений. Я знаю.

- И почему тогда?

- Из-за Ены, как обычно. С работы умотанный пришёл, поел и спать улёгся. И тут она меня будит и спрашивает, почему посуду не помыл. Ну, а я что, послал спать, сказал, что утром помою, и на другой бок повернулся. Так нет же, тормошить начала, "иди мой, что за свинарник". Ну, поцапались мы маленько...

- И ты убежал из дома?

- Ну, сначала помыл...

Они сидели с минуту молча, один откинулся на спинку лавки, второй, слегка качая головой, изучал качели, которые уже мог с закрытыми глазами из пластилина вылепить. Но пришедший не выдержал:

- Так, знаю я этот твой вид. Говори давай, тебе никто никогда рот не затыкает. Что я, говнюк?

- Нечего.

- Тебе всегда есть, что сказать.

- Ничего нового.

- А ты старое повтори. Это скоро целый месяц все учителя мира будут делать.

- Пристал... Вы же в браке двадцать лет, но всё цапаетесь из-за таких мелочей, словно юнцы. Ведь вместе счастливы, ты со стороны вас не видел, глаза радуются, а всё эта чушь у вас.

- В душе молодые... - буркнул он в ответ. - Ну и кто же виноват?

- Оба дураки. Но ты, наверное, больше.

- Почему это?

- Потому что тут сидишь. - Будто поясняя, над ними чирикнула птица, разбуженная гадким сном.

- Ну, а что мне делать? Не выдержал я, психанул. А ты бы выдержал?

- Что только не выдерживаю...

Ещё минута тишины. Мимо по дороге проехала машина, создавая причудливые тени светом своих фар, и выехала из двора через арку.

- Знаешь, лучше я, как мудак, ночью выбегу из квартиры, чем наору, как совсем мудак. Эх... Есть деньги в долг?

- А тебе накой?

- Хоть шоколадку куплю. Остудился на улице, стыдно как-то. Из-за такой мелочи... Ты прав, дети. Думаешь, простит?

- Она умная женщина, так что наверняка уже сама поняла, что тоже плохо поступила. Она тебя любит.

- А я-то её как... Спасибо, - сказал он, принимая купюру, - завтра верну.

Попрощавшись, он пошёл в магазин с наружной стороны дома. А второй так и остался сидеть. Это событие навеяло на него грусть. Он удивился мысли, что до белого каления был бы рад даже ссоре с любимой. Разогнав в голове лишние думы, он встал и пошёл к себе.