Ему никогда не нравились блондинки. Этот странный факт вызывал у окружающих понятное удивление, но оставался неопровержимым фактом - блондинки ему не нравились.
Его первая жена была огненно-рыжей, вторая - шатенкой, а эта, нынешняя, с которой он жил в гражданском браке - жгучей брюнеткой. Ее жесткие, вечно спутанные в кудри, густые волосы напоминали ему шерсть давно нестриженого пуделя. Поэтому он так и звал Лену - Пуделяшка. Ей нравилось. Она вообще, была простушкой. Слово "Пуделяшка" она запомнила не сразу и часто первое время просила его повторить, особенно, когда болтала с подругами по телефону.
--
Как ты меня называешь? - заговорщицким шепотом спрашивала она мужа, прикрывая ладошкой телефонную трубку.
--
Пуделяшка, - вторя ей, шепотом, отвечал он.
--
Он называет меня Пуделяшкой, - сообщала гордо Лена трубке.
Судя по тому, как блестели при этом глаза жены, он догадывался - на другом конце трубке его жене, наверное, завидовали.
Гости в этот раз объявились раньше чем обычно - он успел прожить с очередной женой всего лишь полгода. Как всегда, их было двое, и как всегда, они предварительно позвонили ему. Вначале он собрался бросить все к чертям, схватить Ленку в охапку и смыться с ней куда глаза глядят, только бы подальше от места своего нынешнего проживания. Но он знал - его вычислят, найдут, накажут. Он смиренно ответил "да" и стал ждать их прихода.
Лена была дома. Она готовила обед и очень обрадовалась гостям.
--
Как хорошо, что вы пришли именно сейчас, - сказала она гостям, с неподдельным интересом разглядывая их странные черты, - я угощу вас настоящим украинским борщом и цыпленком табака! Вы побудете у нас еще полчасика?
--
Побудем, - ответил один из гостей.
Лена убежала на кухню. Ее муж, которого она звала Андреем, остался в зале. С гостями.
--
Как нам тебя называть?- поинтересовался гость.
--
Андрей.
Гость согласно кивнул.
--
Руководство интересуется ... - начал гость свой обычный заунывный монолог, но Андрей его перебил.
--
Я слышал это тысячу раз!
Гость сложил губы в трубочку. Ему не понравилось поведение Андрея. Помолчав, гость изрек, вставая с дивана:
--
В таком случае нам пора идти. Что делать, ты знаешь.
--
А обед? Вы же обещали с нами пообедать.
Гости переглянулись. Смысл сказанных Андреем слов не сразу дошел до них.
--
Зачем? - спросил второй, который все это время молчал.
--
Ей будет приятно накормить обедом друзей ее мужа. Это займет полчаса, не более. Поймите меня. Я всего лишь хочу отсрочить время вашего ухода. Пусть Лена поживет на полчаса подольше. Всего лишь полчаса. Пожалуйста. Чувствуете, какие запахи идут с кухни? Это вкусно, уверяю вас. Она прекрасно готовит.
Гости еще раз переглянулись и согласно кивнули. Они позволили себе задержаться на полчаса.
Обедали в зале. Лена накрыла белоснежной скатертью стол, достала новый сервиз, налила в графин водку. Она старательно улыбалась гостям и украдкой скользила взглядом по их желтым лицам и выбритым до блеска головам. Разговор шел на общие темы. Дом, работа, семья. Гости врали красиво и согласованно. Они представились Лене братьями ( они действительно были похожи), назвались Аланом и Аленом.
--
Вы с Кавказа? - робко спрашивала Алана Лена.
--
Нет, - отвечал Алан, мило улыбаясь женщине, - Мы родились значительно дальше от Кавказа.
Алан в это время сосредоточенно обгрызал куриное крылышко, старательно оставляя косточки целыми.
--
А я обожаю грызть косточки, - тараторила Лена, наблюдая за Аланом, - они как сухарики. Я люблю косточки и зажаристые шкурки даже больше мяса.
Алан поперхнулся. Андрей улыбнулся. Он вспомнил былые времена, Алана в пустыне, пожиравшего полуразложившийся труп шакала. В тот раз Алену досталась задняя часть, Алан ел голову и грудь. Он держал голову в руках, и грыз, как арбуз, не разбирая, где мясо, где кости.
--
Алан и Ален из Средней Азии, - вдруг сказал, не зная почему, Андрей, - из Таджикистана. В районе Памира живет народ очень небольшой, исчезающий народ захри. Вот к этому народу и принадлежат наши гости.
--
Ой, как интересно, а я и не слышала о таком народе, - сказала Лена, - а кто они, эти захри.
Алан опять поперхнулся . Ему на выручку пришел Ален.
--
Захри - дикий народ. У них странные обычаи и уникальные, я бы даже сказал, жестокие традиции.
--
И в чем они заключаются, эти обычаи?
--
У захри нет женщин. Для продолжения рода они крадут женщин у других народов. Сразу после родов они убивают женщину, оставляя ребенка на воспитание мужчин. Если же рождается девочка, ее убивают вместе с матерью.
Лена изменилась в лице.
--
Они и сейчас это делают? - тихо спросила она.
Ален, слабо разбиравшийся в истории и географии, замешкался.
--
Нет, - поспешно ответил Андрей, - эти обычаи, разумеется, остались в прошлом. Даже в отдаленных селениях. Так было до Революции. Но и до сих пор, женщины и мужчины живут у захри раздельно, в разных домах. Более того, захри официально не женятся и не дают дочерям свое отцовство. В свидетельстве о рождении, если рождается дочка, в графе "отец" пишут другое имя.
--
Да. К сожалению, это так, - добавил Ален, сделав кислую физиономию.
Помолчали. Гости картинно посмотрели на часы и заторопились, как сказали они, "по своим делам". Лена провожала их молча, без своего обычного "приходите еще". Когда они ушли, Лена спросила мужа:
--
Андюша, зачем эти люди приходили к нам?
Андрей налил полную рюмку водки. Выпил залпом, не закусывая. Потом посмотрел на Лену. Его голубые глаза были наполнены отчаянием и горем. Он сказал:
--
Потому что у нас будет ребенок.
Лена подумала. Откуда Андрей знает о задержке месячных, откуда он знает, что она не поставила спираль и обманула мужа, отчаянно желая в тридцать лет наконец родить ребенка? Она сама не была еще уверена ни в чем и не торопилась сообщать Андрею новость, но...
--
У меня особенный генотип, - продолжал Андрей, - скажем так, нетипичный набор хромосом.
Андрей старался подвести жену к истине постепенно, не торопясь, чтобы она не испугалась раньше времени. Безумие конечно, но он и в этот раз почему-то надеялся на чудо, надеялся, что вдруг сможет обмануть всех.
Наверное, Лена что-то поняла.
--
Ты не такой, как все, да? - спросила робко она.
--
Не совсем так. Это вы не такие, как я. Вы, люди.
--
А кто ты?
--
Не знаю, как сказать. У людей нет такого слова. Я, если можно так выразиться, золотой эталон, трафарет, по которому время от времени сверяются, чтобы не допустить ошибки. И как всякий эталон, я должен лежать под стеклом. Но, как оказалось, под стеклом я уже не буду эталоном, потому что эталон должен находиться в тех же условиях, что и копии, которые снимают с него. Вот почему я живу среди людей. Таких, как я - единицы. Нас тщательно охраняют. Контакты с себе подобными нам запрещены. Мы не имеем права передавать свой генофонд людям, чьи хромосомы содержат определенные отклонения от стандарта, чтобы не получилось путаницы и полукровка, ребенок кого-нибудь из нас, не был случайно принят за эталон. Тогда Генеральный план может не получиться. Я - то существо, которым должен стать земной человек через миллион лет. Мое тело - лишь оболочка, искусно созданная маскировочная сетка.
--
А кто такие захри, это правда, что говорил этот, как его, Алан? - спросила Лена.
--
Захри - ругательное слово. Оно означает человека. Тебя, и всех шесть миллиардов обитателей Земли, за исключением двенадцати, к числу которых принадлежу я. Остальное, что рассказал гость, глупая выдумка.
--
Тогда для чего они приходили к тебе?
--
Ты беременна. Ты заражена моим генофондом. Если ребенок родится, неизвестно каковыми будут последствия его существования для человеческого генофонда. Это ставит под угрозу осуществление Генерального плана. Ошибки быть не должно. Поэтому в течении трех... вернее двух часов и сорока пяти минут, я по закону обязан ликвидировать опасность. В противном случае опасность ликвидируют другие.
--
Опасность это я?... - помолчав, спросила Лена.
--
Да, - ответил Андрей, - это ты.
--
И как... как ты будешь это делать?
--
Ты ничего не почувствуешь. Тебя просто не станет, как будто уснешь.
--
И ничего от меня не останется, даже душа?..
--
Ничего. То, что называется душою, человек обретет лишь миллион лет спустя. Душа - это тоже сказка. Но она станет реальностью, если осуществится Генеральный план.
--
Ничего сделать нельзя, я правильно тебя поняла?
--
Да. Ты правильно меня поняла.
... Оставшиеся два часа и сорок пять минут они говорили. Лена спрашивала Андрея о его жизни, обо всех женщинах, его "опасностях", которых он сам никогда не ликвидировал. Этим всегда занимались Алан и Ален. И вообще - о Земле , о Вселенной, о месте человека в мироздании. Когда секундная стрелка отправилась в последний для Лены круг, женщина попросила мужа, чтобы он сам ее ликвидировал. Ей казалось, что Алан и Ален сделают это больнее...
Андрей уложил жену на диван и ладонью закрыл ей глаза. Через секунду ее не стало. Он собрался уже убирать тело, как вдруг передумал. Лена была потрясающе красива. Нельзя, чтобы эта красота стала атомным газом и рассеялась в пространстве. Пусть в этот раз его жену похоронят. По-человечески. Пусть еще хотя-бы несколько дней он насладится ее красотой.
Андрей подошел к телефону и набрал 03.
--
Алло, "скорая"? Моей жене плохо...
Когда он повесил трубку, его совершенные глаза увидели ее, Лену, наполненную внутренним сияющим светом. Она подошла и положила ладонь на его плечо. Ее глаза источали радость. Андрей ее понимал - водопад новых, незнакомых доселе чувств обрушился на нее, и она купалась в нем открывая для себя совершенно другой мир. Вторая Лена, мертвая, лежала на диване.
Андрей вдруг все понял. Если бы он в тот , первый раз, убил бы свою жену-кроманьонку сам, история планеты Земля сложилась бы абсолютно иначе. В мысли снова пришел Ален, гложущий шакала, Ален, трепетно ожидающий очередной ликвидации. Интересно, что он делал с душами? Тоже грыз, как шакалью голову?
В комнате возникли Ален и Алан. Они опоздали, замешкались, не рассчитали ... Андрей их опередил. Презрев все запреты, Андрей раскрылся, сбросил свою оболочку. Заслонив Лену, он посмотрел на двух гриммеров. Их тела лучились красными и фиолетовыми сполохами, которые текли в пространстве, призывая других, подобных им. Вскоре появились другие гриммеры. Десятки, сотни. Одни отирали с губ голубую лучистую кровь растерзанных душ, другие - жадно поглядывали на Лену.
--
Я один такой, в твоей вселенной, да? - задал Андрей вопрос Алану, - я - клише, образец для сравнения в твоей палате мер и весов. Без меня через пару поколений человечество бы выродилось... Я прав? Миф о двенадцати и их уникальном генофонде был просто мифом. Меня всю жизнь водили за нос .
Гриммеры молчали. Им было нечего сказать. Андрей продолжал, распаляясь все больше и больше. Его тело лучилось уже ослепительно-белым светом.
--
Ты ведь ничего мне не сделаешь, верно? Таков Закон. И ее ты тоже не тронешь... И вообще, вы, все уберетесь отсюда, навсегда уберетесь. Я ведь могу приказывать? Я ведь выше тебя, старше, главнее?
--
Да, мы не имеем права ничего сделать тебе, таков Закон, - ответил за всех Алан, - и мы уйдем, ибо наша тайна раскрыта и скоро сюда придут другие. Но рано, или поздно, где-нибудь на окраине, мы все равно соорудим для себя очередную скотоферму...
--
Только не здесь, - сказал Андрей, - здесь вам больше делать нечего.
Гриммеры таяли один за другим и Андрей чувствовал, что даже пространство становится как-бы чище. Оставшись наедине с Леной, он попытался вспомнить свое прошлое, все что было до того, как он попал ребенком сюда, в это несчастное место. Андрей не вспомнил ничего.
--
Андрюша, - воскликнула Лена, - сюда идут, они словно спускаются с небес... Кто они, что это за существа? Мне страшно, милый!
Андрей поцеловал ее сияющую руку.
- Не бойся их, душа моя, - произнес он, - это - наши братья...