Я сидел на кухне, ждал, когда заварится чай. Лицо у меня, наверное, было кислое. Я говорю, наверное, потому что в зеркало я не смотрелся, но каким еще может быть лицо, если у него подобные мысли! С Любашей нужно расстаться. Эти аккуратные намеки, что тебе, милый, нужно по-другому одеваться, по-другому питаться ни к чему хорошему не приведут. И ведь она не просто говорит - действует. Смотри, какой
я тебе красивый галстук купила! Будешь носить! А мои возражения, что я не терплю ядовитых цветов, что майки с кривляющимися животными мне не нравятся, просто игнорируются. И что я нашел в этой пустышке? Смазливая, правда, ничего не скажешь. 'Миша, с Любой нужно расстаться, и ты скажешь ей это сегодня, иначе это затянется на всю жизнь!' - строго сказал я себе, отлично понимая, насколько сложную задачу предстоит выполнить моему мягкому характеру.
- Разговариваешь сам с собой? - сочувственно спросила Инга.
Я вздрогнул - даже не заметил, когда она вошла.
- Привет. Зашла к тебе за перцем, а у тебя дверь на распашку.
- Привет. Да, это я...
- Я слышала. Что, правда помашешь ей ручкой?
Я сделал неопределенный жест рукой, поставил вариться американо, а потом поставил завариваться чай.
- Решись, Миша, а то потом больнее будет и тебе, и ей.
Да уж кто бы учил. Пару раз сталкивался я с твоим Сашкой, когда он едва стоял на лестничной площадке после фестиваля. Малопривлекательное зрелище. А однажды я помог ему добраться до квартиры и даже сквозь алкоголь уловил запах женских духов. А ты все терпишь...
- Только не надо меня жалеть, - резко сказала Инга, и я в который раз удивился, как ясно читает она по моему лицу.
- Извини, давно хотел тебя спросить да не решался, почему ты не разойдешься?
- А разве не ясно? Ради Кешки. Безотцовщина - не сахар. Да и Саша не такой, как ты думаешь. Просто он крутится, как белка в колесе, со своим бизнесом. Тяжело ему.
- Да, автомойка и СТО - это серьезно. Квартиру менять не думаете?
Инга вздохнула:
- Думаем. Три комнаты, две лоджии в центре, на Маяковского. Сейчас в ней ремонт делают. А мне этой жалко, всю жизнь тут.
Тиленькнул Maxwell, он же Максим - кофе готов.
- Садись, кофе угощу.
- Спасибо.
Из заварного чайника уже шел изумительный запах. Я налил светло-коричневый напиток себе в чашку, сел за стол.
- Я, Инга, все понимаю, но это же двухходовка. Кешка любит его сейчас, пока маленький, а когда вырастет, начнет понимать? Или надеешься, что Саша исправится?
Она взяла чашку и тут же поставила на место.
- Миш, не трави душу, а?
- Извини.
Мы молча пили каждый свое, а я вспомнил девятый класс, урок биологии.
- Катасонова, ты должна была сказать ей! - строго сказала Азизян.
- Я сказала, - слабо отбивалась Инга.
- Она сказала! Ты промямлила что-то невнятное, вот что ты сделала!
- Что вы ее клюете? - вступился я. - А сами почему молчали?
- Я не сразу разобралась, меня же там не было! - огрызнулась Азизян.
- Лично я молчал, потому что считаю: Катасонову нужно воспитывать, - лениво сказал Тимур. - У нас в классе два рохли: Катасонова и Зайцев. Мы сколько угодно можем защищать вас, но лучше, если вы научитесь защищаться сами. Ты слышишь, Катасонова? Чего ты боишься? Ты права? Права. Встань и скажи об этом громко.
- Говорить легко, - снова вмешался я.
- Согласен, - Тимур убрал прядь, упавшую на глаза. - Вам учиться надо преодолевать себя. Делать что-то, за что вас будут ругать. Тогда вы убедитесь, что ничего в этом такого страшного нет и постепенно престанете трусить.
- Я не трусиха! - ощетинилась Инга.
- Трусиха, - лениво бросил Тимур. - Я вот сейчас легко могу взять графин с подоконника и разбить, а потом скажу, что это я нарочно. А ты сможешь?
Инга молча встала, подошла к учительскому столу.
- Тимур, прекрати! - испуганно крикнула Азизян.
- Про графин это я для примера, - так же лениво продолжал Тимур. - Можешь стулья из окна выкинуть или занавески поджечь.
- Инга, он нарочно тебя подзадоривает! - пыталась остановить Ингу Азизян.
Рома Кузькин жить без музыки не мог, всюду таскал с собой небольшой магнитофон с мощными колонками, устраивая классу разноплановые концерты на переменах. Видимо, он хорошо знал, о каком танце идет речь.
- Айн момент!
Ромка открыл дипломат, грянула зажигательная танцевальная мелодия.
- С ума сошли! - торжественно вынесла вердикт Юфеева.
А Инга лихо вскочила на стул, потом на учительский стол и начала танцевать. Я знал, что она занимается спортивными танцами, но никогда не видел Ингу танцующей. А танцевала она... ну, выберите какой-то превосходный эпитет, у меня слов описать нет. Красивые профессиональные движения, и все это легко и непринужденно... Весь класс замер от восхищения.
Сколько длился танец? Минуту-две, но мне казалось, бесконечность.
- Молодцы! - голос вернул нас в реальность.
В дверях стояли директор и Мария Витальевна. Секунда замешательства... Музыка прекратилась, Инга спрыгнула со стола, кинулась к своей парте. Директор и биологичка прошли к доске. Наверное, они за всю свою жизнь такого еще... впрочем, полагаю, в школе они навидались всякого. У Михаила Игнатьевича лицо было строгим, Мария Витальевна улыбалась... непонятной улыбкой, не смог я расшифровать ее значение.
- Что это - массовое помешательство или революционный протест? - поинтересовался директор. - Встань, Катасонова.
Инга встала; лицо пунцовое, глаза опущены в пол. И тут меня словно кто подтолкнул.
- Скорее, протест, Михаил Игнатьевич!
На лицах учительницы и директора мелькнуло удивление.
- А тебя, Зайцев, не спрашивали, - заметила биологичка.
- А что, большая разница, кто скажет правду - я или Инга? - последовал дерзкий ответ.
- Ладно, расскажи ты, - согласился директор.
- На прошлом уроке Мария Витальевна сказала, что Инга может на сегодня не учить домашнее задание...
- Не было такого! Они сговорились, - возмутилась биологичка.
- Было, я слышал. Инга диафильмы после уроков сортировала, и потом Мария Витальевна сказала: молодец, домашнее задание можешь не учить. А сегодня вызвала и двойку ей...
Директор повернулся к учительнице. Мария Витальевна смутилась:
- Она сортировала, правда. Но я совсем не помню...
- А как вышло, что ты все слышал? - посмотрел на меня директор.
Я почувствовал, что краснею.
- Я... под кабинетом ждал, а дверь была открыта.
- Катасонову ждал или Марию Витальевну?
Мои щеки начали пылать.
- Зайцев всегда ждет Катасонову, - елейным голосом сказала Юфеева.
- Понятно, - директор повернулся к биологичке: - Марина Витальевна, инцидент можно считать исчерпанным?
- Да, я исправлю двойку... Извини, Катасонова.
- Вот и чудненько, - директор усмехнулся. - Рекомендую в следующий раз осуществлять протесты менее радикальным способом. - Уже в дверях он остановился, повернулся и насмешливо спросил: - Завидуешь, Юфеева? - и вышел.
- О чем задумался? - услышал я издалека голос Инги.
- Извини... Так... Еще кофе, ты не спешишь?
- Спешу, но лей.
Едва дверь закрылась, как зазвонил домофон.
- Миш, это я.
Вот еще один плюс от расставания с Любашей - сможешь отказать ее брату от дома на законных основаниях.
Славик - человек неуемный, он вошел и наполнил дом шумом.
- Приветствую труженника-архитектора! Как дела?.. У меня все нормалек! И тачка бегает, кстати, по поводу тачки я и забежал: одолжи пару штук, мне не хватает, а у 'мэги' шаровая полетела.
Свой опель омегу Славик очень любит. 'У девчонок от него просто крышу срывает!' Я нахмурился.
- Не знаю - мне деньги скоро нужны будут, а ты можешь затянуть.
- Я! Затянуть?! - Славик был искренне возмущен - Когда ты в четверг сказал, что надо срочно отдать, я в пятницу уже принес.
- Ну да, на день маньяка ты поступил как джентльмен, а до этого? То неделю просквозишь, то две.
- Миш, ну, выручи, а? Вот не будет больше сквозняков, клянусь!
Я взглянул на часы - скоро придет Любаша. Не хватало еще объясняться с ней при брате.
- Ладно, сейчас, - и пошел в комнату.
Когда вернулся, Славик вытирал платком глаза.
- Надул, собачий ветер. О, Миш, спасибо, выручил.
- Ладно-ладно, вали.
Когда Славик ушел, я усмехнулся - забавный персонаж. Ходит в техникум, кастрюлит, сидит в баре - вот все его интересы. Впрочем, он типичный герой нашего времени, Люба такая же, с поправками на пол, возраст. А ведь мать их отработала тридцать лет на фабрике и сейчас бы работала, если бы фабрика была. Да и покойный папаша честно зарабатывал свой хлеб дальнобойщиком.
Я рассуждал о семье Козиных, а сам нервничал. Разговор с Любашей нависал дамокловым мечом...
Звонок в дверь я воспринял с облегчением - раньше сядешь, раньше выйдешь. Но это был Саша - владелец пяти контейнеров на рынке и СТО. Вид его не предвещал для меня ничего хорошего. Он шагнул в квартиру без приглашения, не говоря ни слова взял меня за грудки и поволок на кухню. В любой другой день я бы испугался, но предстоящий разговор с Любашей настроил меня на какой-то безучастный лад.
- Мне тут сказали, ты клинья к Инге подбиваешь?! - прошипел он, бешено вращая зрачками. - Чаи с ней с ней гоняешь, беседы беседуешь? Еще раз замечу, по стене размажу, усек?! - он толкнул меня к окну, я не удержался, упал.
С пола мне хорошо был виден Саша. Он стоял возле стола, лицо перекошено, глаза мечут молнии. С черной майки весело скалилась обезьяна. Да, не зря ходят слухи, что в деловых кругах побаиваются Саратовца - контроль теряет на раз и в таком состоянии неуправляем. Кстати, почему он так просто одевается, ведь может же себе позволить Gucci и Versace? Впрочем, все еще будет: и новый BMW, и черный пиджак, и телохранитель. Не успел просто. Квартира у них тоже старая, но скоро переедут в новую.
Врезать бы ему под челюсть, но нельзя. Дело даже не в том, что он меня все равно 'разделает' - Инга тогда точно не сможет ко мне забегать, даже за солью.
Я не торопясь встал, посмотрел в зеркало - щека, 'поцеловавшаяся' радиатором, побаливала, но ссадины нет. Потом повернулся к Отелло славянского происхождения.
- До свидания, Александр.
- Ты усек?
- Мне нечего вам сказать.
Он еще секунду смотрел на меня, потом сплюнул:
- Слизняк!
Хлопнула входная дверь. Я поправил ворот, вытер с пола плевок. Еще легко отделался - одного из Сашиного соседей по рынку, после взаимных терок нашли с проломленным черепом. А один конкурент и вовсе исчез.
Да, денек сегодня намечается. Сейчас еще с Любашей поругаюсь, будет совсем весело. В этот момент запищал домофон, зачитывая мой приговор.
- Это я!
Я вздохнул и пошел открывать дверь.
Право же, было в ней все от попрыгуньи-стрекозы - классический образ! Маленькая стройная блондинка, интеллекта минимум, мысли мечутся, перескакивают с одного на другое, да и сама она порхает по кухне, ну, точно стрекоза!
- Привет, ну как ты? Я с начальницей договорилась, теперь четверг - мой постоянный выходной. Здорово, правда? Теперь у нас выходные общие! Пойдем в кино?
- Будешь кофе? - спросил я.
- Да, латте. Чего ты такой скучный?
- Да так...
- Так пойдем в кино?
- Помой руки.
Она ушла в ванную, вернулась.
- Что у тебя на полке, ты новый телефон купил?
- Это же твой старый.
- Ой, я не узнала!
Любаша достала мобильный, начала снимать блокировку. С первого раза не вышло, она чертыхнулась, стала снова набирать пароль.
- Зачем он тебе, ты же никогда не паролилась?
- Что? А... ну... мало ли.
Наконец Любаша открыла телефон, посмотрела рекламу.
- Слушай, есть одна волшебная комедия...
- Я не пойду в кино.
Она изумилась.
- Ты занят?
- Просто не хочу.
Тиленькнул Максим. Я поставил перед Любашей кофе, отошел к окну. Любаша сделала глоток.
- А если... я... уговорю... тебя? - Любаша медленно расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, потом вторую.
- Нет.
Любаша стала пить кофе. Закончив, отодвинула чашку в сторону, надула губы и несколько минут показывала мне, что жутко обижена. Но надолго у нее характера не хватило.
- Не умеешь ты, Миша, жить. Надо жить в полную силу, словно это твой последний день. Что смотришь? Не умеешь ты так? Я знаю. Ладно, что мы тогда будем делать?
- Разговаривать.
- Отличное предложение!
- У меня к тебе есть очень серьезный разговор.
- У тебя все разговоры серьезные. Выкладывай.
- Люба, нам нужно расстаться. Мы не подходим друг другу.
Лицо у девушки вытянулось, стало похожим на дыню.
- Чтооо?!
Она сделала судорожный вдох, встала, схватилась за грудь и рухнула на пол. Черт! Только обмороков мне не хватало! Я налил воды в чашку, прыснул ей на лицо - никакого эффекта. Нашатырь, где у меня нашатырь? Минуты две я искал лекарство, наконец обнаружил в холодильнике! поднес флакон к носу девушки. Лежит, не двигается и, кажется, не дышит... Как не дышит?! Не может быть! Я заметался по кухне, нашел маленькое зеркальце, поднес к лицу Любаши...
Я сидел на кухне за столом. Напротив меня женщина лет сорока. Худощавая, лицо острое, чем-то напоминает воблу. И фигурой, и лицом. Где-то еще маячат субмедэксперт, санитары и Филат Кириллович, Ингин дядя. Ну, правильно, он же наш участковый. До меня долетали обрывки приглушенного разговора. Слышу, но не осознаю - все не могу в себя прийти. На вопросы отвечаю, но такое ощущение, словно это не я отвечаю.
- Зачем вы унесли тело в комнату?
- Человек на полу, естественное желание.
- Но вы говорите, что уже здесь поняли, что она умерла?
- Да... от растерянности, наверное.
Врачи с носилками вышли из комнаты, замялись, разворачивая их в узком коридоре. Субмедэксперт выглянул в проем, сделал знак. Следователь поднялась, вышла. Через несколько секунд вернулась ко мне.
- Зайцев, ваш кофейный аппарат и чашку, из которой пила Козина, мы заберем на экспертизу.
Меня еще о чем-то спрашивали, шныряли по комнатам. Наконец они ушли. Все. Я посидел, уставившись в стену, потом открыл холодильник, взял с полки бутылку Московской, хряпнул полстакана, завалился на кровать и проспал до утра.
Встал я рано. Голова варила, но все случившееся вчера казалось ночным кошмаром. Любаша умерла. Услышала, что мы расстаемся и умерла. Вот уж трагедия, кто бы мог подумать. Может, сердце не выдержало, она говорила, что у нее что-то с сердцем?..
Я собирался завтракать, когда раздался звонок в дверь.
Пришел Филат Кириллович. Я к нему очень хорошо отношусь - добрый дядька, с отцом моим дружил. И участковый он хороший, гоняет всякую шушеру.
- Здравствуйте. Заходите, я вас чаем угощу.
- Спасибо, угощай. Ну как, выспался?
- Да, спасибо.
Он сел за стол, похвалил чай и вот тут меня огорошил:
- Узнал я, Миша, по своим каналам: Любу отравили.
- Что?! - поперхнулся я.
- Чем не сказали, но смертельная доза наркотика, а у нее ко всему слабое сердце, так что подействовало быстро. Вот так.
Мы помолчали.
- Ладно, Надежда Петровна тебя на девять вызывает, я отвезу. Соберись, на вопросы отвечай обдуманно - ты теперь подозреваемый.
Допрос шел часа три. Я рассказал о своей жизни с Любашей все. Суть моих ответов можно было подытожить несколькими словами: я не знаю, кто и за что мог хотеть ее смерти.
Под конец меня крепко порадовал Филат Кириллович.
- Теперь о вас, - задумчиво сказала следователь, - Я думала вас задержать, но участковый ручается, что вы никуда не денетесь. Катасонову я верю. Останетесь дома под подписку.
Я вернулся после обеда. Сел и начал осмысливал случившееся и что узнал в ходе допроса. Яд нашли в чашке с кофе и в контейнере кофейного аппарата. Значит, яд подсыпали в Максима. Отпечатки пальцев на Максиме только мои... В то утро ко мне приходили трое... Но кому могла мешать Любаша? Инга и Саша ее практически не знали, остается Славик. Брат убил сестру - абсурд... Получается, я убил? Следователь может так подумать, но я-то знаю, что не убивал!
Стоп, так не пойдет. Сразу задачу не решить, надо вспомнить, не было ли в поведении Любаши в последнее время чего-то странного. Другая одежда... новые подруги... новый телефон... да нет, ерунда это все... хотя стоп! Зачем она отдала мне неделю назад свой старый телефон? 'Пусть полежит у тебя'.
Я взял Любашин телефон, воткнул на подзарядку, включил. На экране появилась улыбающаяся Любаша в ярко-красном платье. Пароля нет, правильно, раньше она не паролилась. Фотографий нет... Видео нет... История... Два звонка неделю назад на контакт Саша. Я проверил по своему телефону - ошибки нет, это тот Саша. Получается, они знакомы? А может, Саша просто решил закадрить Любашу, дал номер, и она позвонила? Могла Любаша крутить со мной и с Сашей одновременно? Могла.
Торопиться я не стал, вспоминал. Как неделю назад принесла мне Любаша две майки. На одной был злобный носорог, на второй ухмыляющаяся обезьяна. Я тогда разозлился, сказал, чтобы Любаша уносила эту савану подальше, я такое носить не стану. Она майки забрала, а сегодня майка с обезьяной была на Саше. Очень как-то все сходится, что Саша и Любаша очень близкие знакомые.
Я вышел из квартиры, позвонил в четырнадцатую. Дверь открыл Кешка.
- Пвивет!
- Привет. А тебя не учили не открывать дверь чужим?
- А я на табуветку встал и посмотрел в глазок - это ты, а не чужой!
- Молодец. Родители дома?
- Папа на работе, а мама пошла в магазин.
- Жаль, - я достал телефон позвонить Саше, узнать, когда он вернется. Нажал на кнопку и тут на экране появилась Любаша - я достал ее телефон.
Шустрый Кешка все замечал.
- У папы тоже она в телефоне есть! - радостно сообщил он.
- Да ну, - усомнился я, - похожая, наверное.
- Нет, нет, это тетя Люба, что я ее не знаю?
Знает, конечно, столько сталкивались у двери. Но неужели Саша Любашу фоном держит?..
- И что, у папы она каждый раз, когда он включает телефон?
- Нет, кавдый ваз у него волк. А тетю Любу я один ваз видел. Папе смска пвишла, он отквыл, а я увидел.
Я попрощался с Кешкой, вышел на лестничную площадку звонить Саше, и в окно увидел, как во двор въехал черный 'BMW'. Как говорят: на ловца.
Я спускался по лестнице, и во мне закипала злость. Саша просто упырь какой-то, причем, лично мой, персональный! Сначала Ингу забрал, потом Любашу. Следующим должен стать я. Сесть вместо него!
Саша стоял у открытого гаража, готовился закрывать ворота, на обратной стороне которых висел портрет уже год как бывшего президента РФ Ельцина.
- Есть разговор, - подошел я со спины.
Он обернулся, нахмурился:
- Не о чем мне с тобой...
- Есть-есть, заходи и дверь закрой.
Он посмотрел уже с интересом, шагнул внутрь.
- Ну?
- Ты Любашу до того, как она ходить ко мне начала, знал?
- Нет. Все?
- Нет. Майку тебе Любаша подарила?
- Какую майку?!
Тут уже я разозлился, ткнул пальцем прямо в нос обезьяне.
- Вот эту! Она мне ее принесла, а я не взял! А сейчас она на тебе!
- Буду я от всяких шалав майки брать!
- Ее, между прочим убили!
- И все ее грехи списались?!
- Не тебе о ее грехах судить!
- А это я сам решу!
Мы уже орали друг на друга. Саша держал меня за ворот рубашки, ворот трещал. Я одной рукой схватил его руку, а второй готовился врезать ему в челюсть, и будь что будет, но тут память подсказала мне одну интересную деталь - у Любашиной обезьяны хохолок был, а эта без хохолка. Почему я раньше не вспомнил?
- Стой! - поднял я руку. - Я вспомнил - не та майка.
- Я тебе все равно пару раз вмажу, для ума.
- А Любашу ты все равно хорошо знал.
- Что?!
- Она звонила тебе, - он снова потянул за ворот, наверное, порвет. - В истории сохранились звонки. Ты можешь меня по стене размазать, но следователь спросит, знал ли ты ее, а я молчать не буду, - мозг работал удивительно четко на адреналине, подсказывал правильные, нужные фразы.
- Ты ничего не скажешь!
- Скажу, ради кого мне молчать?
Саша отпустил меня, но бешенство из его глаз никуда не ушло. Он дышал мне прямо в лицо, скрипел зубами.
- А я думаю, что это ты ее, - прошипел он. - Вы же на пару работали, скажешь нет?! Зачем тебе лишний свидетель? И доля сразу возросла!
- Где работали? На мебельной фабрике?!
- Не строй из себя клоуна, сам знаешь!
- Не знаю! Зато вижу, что ты что-то знаешь.
- Вали отсюда!
Я сделал паузу.
- Ты можешь выслушать меня?
- Я и так слушаю твою хрень целых десять минут!
- Еще послушай, только постарайся осмыслить. Нафига мне убивать Любашу у себя дома, да еще и собственным кофе? На меня же сразу подозрение! И с тобой зачем сейчас тут рассусоливать? Шепнул следователю, и пускай она тебя берет в оборот.
Саша по-прежнему тяжело дышал, но злости в его глазах поубавилось. Видно, аргументы подействовали.
- Мы сейчас в одной лодке, - продолжал я ковать железо.
- С чего это?
- Мы оба под подозрением! У меня дома она умерла, а ты ее хорошо знал и скрывал. Только не надо втирать, что не знал! Я не следователь, сажать тебя не собираюсь. А вот следователь тебя закроет. Повторяю, Любаша звонила тебе совсем недавно, это есть в истории.
Саша отпустил ворот рубахи, сделал шаг назад.
- Когда? - спокойно спросил он.
- Двенадцатого вечером.
Он усмехнулся.
- Значит, все-таки она...
- Расскажи, что знаешь.
- Зачем мне это?
- Хотя бы затем, чтобы я о вашем знакомстве не выложил следователю.
- Она и так узнает, ты же сказал, в телефоне есть звонки мне.
- В старом телефоне, а он остался у меня. Так что?..
- Ладно. Но следователю...
- ...скажу, что ты с ней незнаком. Слово.
- Ладно, садись. - Мы сели на два деревянных пня, Саша закурил. - Знал я Любку, у нас началось еще до Инги. Она зажигательная девка... была. Сфоткались с ней пару раз. Через эти фотки все и началось. Месяца три назад прислали мне их: я и Любаша - постельный пейзаж. Потом звонок и требование: пятнадцать штук. Я ответил: можешь посылать жене, переживу. И вот тут он меня огорошил: статью половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста знаешь?
Я прикинул: Любаше пять лет назад было пятнадцать!
- Заплатил я, - продолжал Саша, - деньги умеренные. Через месяц снова звонок.
- Как передавал деньги?
- Клал в камеру хранения на вокзале, сообщал код.
- Покараулить у ячейки?..
- Пробовал. Хитрый гад - пока я в машину не сяду и не уеду, не подходил. Еще пробил симку, с которой звонили - владелец Коля Козлов, студент Гидромеда. Потолковал с ним - божится, что симку украли с телефоном, о Любке никогда не слышал. И я оставил это дело. Мне, конечно, гниду эту найти надо было, да все некогда. Суммы он просил не затратные - ребятам на поиски больше отвалить бы пришлось. А главное, меньше года по этой статье оставалось, понимаешь? Срок давности истекал. Но злился я здорово, поймал бы гада, урыл бы не задумываясь
На Любку я грешил - фотки у нее были. Скооперировалась с кем-то и доит меня. Не выдержал, прижал ее неделю назад в укромном месте. Что ж ты, су... делаешь? - говорю. - Развести меня хочешь или посадить?! Она струхнула. О чем ты? Выложил я про фото и вижу... не та у нее реакция. Очень уж натурально удивление играет, а она же не актриса была. Тут я и засомневался. С другой стороны, а кто? Подумал, может, ты все провернул, а Любка не в курсе? Сейчас понимаю, что и ты ни сном ни духом.
- Любаша звонила тебе, после того как вы расстались?
- Ни разу.
- А была система, когда шантажист на связь выходил? По выходным или первого?
- Нет. Обычно в начале месяца, хотя последний раз звонил двенадцатого.
Домой я пришел озадаченный - много интересного сообщил Саша. А под конец даже разоткровенничался, видно, выбила его эта история из колеи.