Ларин Эдуард : другие произведения.

Когда Скалы Ворчат, А Ветер Молчит

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Произведение не закончено. Автор покинул наш мир. С любовью, уважением и восхищением!
   КОГДА СКАЛЫ ВОРЧАТ, А ВЕТЕР МОЛЧИТ
  
  Часть 1.
  
  Глава 1.
  
  1.
  
  - Вечно Великий и Величественный!
  - Баркер! Если ты так долго будешь обращаться ко мне на поле боя, то одного из нас убьют! Мы с тобой как воины будем недостойны такой смерти! Пойдём в сад! Чудесная погода!
  - Чудесная? Пусть будет чудесная! Что в этих проливных дождях чудесного?
  - Дожди орошают землю, как твоя кровь мышцы! В ней, водой зарождается новая жизнь, как в твоих мышцах сила. Представляешь, зёрнышко маленькое, а какая сила в нём, что прорастает в большое растение!- Ханшах поднялся с кресла, взял под руку Баркера и вышел с ним в сад под куполом, защищавший сад не только от сезонных дождей, но и от изнывающей и липкой жары, слепящего солнца летом. - Ты не говоришь, но дуешься на меня, что я не предоставляю тебе возможность красиво умереть в бою. Ты страшишься умереть в постели от старости? Молчишь, значит согласен. Ты не только мой друг и защитник, ты моя слава. Я буду плохим другом и повелителем, если позволю тебе умереть в какой-то незначительной стычке на пограничье.
  - Но других боёв у нас нет долгое время! Руки слабеют! Я уже с трудом выдерживаю полкусик против двоих с саблей и копьём! Тоже с луком. Тридцать стрел выпустить мне под силу, но куда они попадают? Я уже на треть промахиваюсь! И это стоя, а что будет на скаку? Я боюсь это проверить!
  - Вот поэтому я хочу поручить тебе... это даже не бой - битва небесных воинов во главе с тобой!
  - Небесных? Мы же не боги, чтобы порхать как бабочки в небесах!
  - А придётся! Не порхать, но почти в небесах сражаться!
  - А кто же другие?
  - На твоё усмотрение. Выбирай кого угодно. Вряд ли кто из вас вернётся живым. Тридцать три небесных воина во главе с тобой!
  - Я тридцать третий?
  - Ты первый. Тридцать три хорошее число. Две тройки! Жизнелюбие и всепобеждающий оптимизм. Ничто не заставит вас заставить усомниться в себе и в важности исполняемой деятельности. Ваша кончина или конец битвы будет просто феерическим. Ты всегда говорил, что "так жить нельзя, если нет битвы" - все эти годы ты искреннее недоумевал: "А что еще можно называть жизнью?". Это будет твой праздник жизни, на пути к празднику великой смерти! А раз две тройки, то всё вдвойне.
  - В двойне это шесть! Тоже усиливает! Шесть создаёт равновесие и союз, всех нас! Приносит счастье и успех! А девять, если умножить три на три!
  - Девять это число завершения и окончания! Служение на пользу другим! Оно не подчиняется законам времени и пространства.
  - Неужели нам придётся сражаться с демонами?
  - С демонами легко сражаться. Вся огромная армия Шагура тебя не устраивает?
  - Она же в три, а может, и четыре больше нашей!
  - Ты уже сомневаешься в том, что вы тридцать три небесных воина победите её?
  - Для этого надо знать как!
  - Присаживайся на эту скамью и за этот стол... не сюда - туда! Я постою! Вернёмся в прошлое, такое прошлое, когда мы даже молодыми не были, а ещё детьми.
  
  - Наше царство, как и Шагур, входили в состав империи Карамбар. Нас с детства воспитывали при дворе императора. Мы не были ни гостями, ни заложниками. Мы были частью огромной империи. Наши царства должны были сдерживать атаки с севера, откуда текут все наши реки, всех врагов, которые оттуда появлялись. Ты всегда был при мне, спал у моих ног и ел из моей тарелки. Заслонял от солнца и укрывал от дождя. Фактически ты был мной. Ты всё видел, всему учился и всё знаешь. Надеть на тебя мои одежды, и никто не различит, тебя от меня. Ты повторяешь мою походку, мои жесты, даже тон голоса у тебя мой. Ты - это я!
  - Но...
  - Я не всё сказал. Мы росли там и дружили с наследником Шагура Матешахом. Он был старше меня и был не только другом, защитником, но и наставником. Таких как мы из разных частей империи было много. Но дружили только с ним.
  - Это было так давно, что кажется уже неправдой! Шагур и Аханах два братских царства. Твой отец, несравненный Шаханшах героически погиб в бою, и ты стал царём.
  - Матешах только спустя десять лет после меня вступил на престол. Его отец Шахематан многому научил меня по управлению царством, но Матешаха учить было некому. Я всегда помогал ему, но чтобы качественно, надо знать подробности. Жить там.
  Дикарка-наложница с северных склонов гор родила ему сына, и он оставил их во дворце, наплевав на все правила. Так он был увлечён ей. Я его предупредил, чтобы он этого не делал. Любовь - слепа.
  Чтобы скрепить наш союз, я женился на младшей сестре Матешаха. После смерти императора, наследники передрались за трон и империя развалилась. Мы - два окраинных царства оказались самыми сильными и мощными. Поэтому когда в империи всё, как бы утряслось, на нас даже заглядывать боялись. Мы прятались в тени Шагура. Наша армия не составляет и трети от его войска. Она расположена только по северным границам нашего царства, ну кому я это говорю! Главнокомандующему. Даже на границе с Галугоном у нас нет войск. Зато мы богаче всех. Мы не отвлекаем тех, кто нам приносит золото в виде зерна, скота, изделий на войны, как другие. Нам не нужна чужая земля, нам достаточно своей.
  - Великий, на правах друга я спрошу тебя: "Ты боишься Шагура"?
  - Как друг и отвечаю: "Да. Я боюсь его непредсказуемости". Тебе не кажется, что Матешах неожиданно и быстро умер, а мы узнали об этом слишком поздно? Потом его наследник Каревонг, следующий ещё, и ещё... пока престол не занял сын наложницы Рошерду.
  - Он же тогда был в плену в княжестве Горгон?
  - Это княжество исправно платило дань. Рошерду никто не посылал завоёвывать его. Наоборот, Матешах заплатил за его необдуманный поступок и после этого умер, а потом и все остальные. Из Горгона он вернулся с женой и кучей злых, но необразованных горгонцев.
  - Я же тогда обратил твоё внимание, когда из Шагура к нам хлынул ливень беженцев. И они не были бедняками, которых согнали с земли.
  - Вот тогда я и задумался, что нас ждёт и начал готовиться к не самому хорошему исходу.
  - Значит ли это, что проведённый два года назад, смотр наших армий с Галугоном, часть твоего плана, о величайший? Но почему ты меня на этот смотр не отправил, даже не оповестил об этом?
  - Я забрал с границы на этот смотр половину твоих войск. Если бы забрал только одного тебя, для северных племён это стало бы знаком проверить наши границы. Они не войск наших боятся, а только твоего имени, Баркер!
  - Так из-за этого, кто через три, кто через пять дней вернулся обратно?
  - Теперь я могу тебе сказать. Смотра, как такового не было. Все маршевые колонны, особенно ополчение, с того или иного расстояния разворачивали обратно. Я проверял мобилизацию и скорость перемещения колонн по дорогам. Это важно рассчитать так, чтобы колонны не наталкивались друг на друга, останавливались и всё такое связанное с хаосом и беспорядком. Ведь с той лавиной беженцев пришло немало лазутчиков. Мы знаем о многих, но не всех. Поэтому и был придуман смотр.
  - Так все же говорили, что там столько собралось...
  - Вот именно, говорили. Никто там не был и ничего не видел. Мои адъютанты встречали эти колонны и разворачивали их обратно, обвиняя в том, что они опоздали и их присутствие на смотре уже не уместно, потому что места им не хватит. Там собралось пять сотен колесниц, тысяча топенов, три тысячи дайлов, десять тысяч скакаров и сотни тысяч пешего ополчения. Всех, в колоннах заставили поклясться, что они ничего, никому не расскажут. Что тебе рассказали? Заметь, я только сейчас об этом спрашиваю!
  - Меня предупреждали об этом, чтобы я никому-никому, а особенно тебе Ханшах! Ты же накажешь болтливых, и начнёшь с меня! Никто не признался, что они опоздали. Знали, что я им всыплю плетей. Только цифры ты назвал какие-то малые. Несравнимые с теми, что я услышал.
  - Ты поверил?
  - Я-то знаю, сколько у нас чего и кого! Даже ты преувеличил. Поэтому всю лишнюю разницу я отнёс на Галугон. Да и они столько не соберут. В Шагуре этого же не знают. Они получат, получается, уже давно получили много сведений из разных источников, которые в целом будут примерно одинаковы. Потому что все привирать стараются объективно.
  - В два-три раза!
  - Теперь я могу сравнить, и подтверждаю твой расчёт. Теперь понятно, почему все мелкие княжества и царства вокруг Шагура, без войны сдаются на милость победителей. Тут и войны не надо, когда такая армада зайдёт на их земли и сожрёт всё, что можно сожрать. Вот почему он собирает огромную армию, принуждая всех сдавшихся, отдавать все свои войска ему! Он не хочет рисковать, нападая на нас с равными нам силами? А что Галугон?
  - Они не в курсе событий. Агенты Шагура рыскали там и попадались. Ты же знаешь галугонцев. Это подозрительно расспрашивать их о манёврах их армий.
  - Так у них в это время всегда манёвры. Они держат сабли острыми. Чего спрашивать-то? Дороги для всех одни и те же! Но ты только отсрочил нападение и к нам ввалится гораздо больше, чем могло бы! Я, как понимаю, это только часть твоего плана.
  - Смотри. - Ханшах, наклонился к столу и развернул пергамент, лежавший на нём. - Вот река Варасу. С одного берега Шагур, с другого бывшее княжество Дутра, уже, пусть недавно, захваченное им. Ну, не захваченное - покорённое. Потом река поворачивает вглубь нашей страны. Из Шагура дорога начинается к нам отсюда. Это самый короткий путь к нам, в нашу столицу Шахинур. Пока идут дожди, мои адъютанты прокладывают, примерно с середины пути, дорогу к берегу Варасу, где Дутра. Старую дорогу засаживают. Переносят значимые ориентиры на новое направление. Поэтому пришлось поворачивать с середины дороги, пока не прошли большое дерево. Это дерево стоит там сотни лет и все про него знают. А вот через восемьсот шагов там озеро. На новом направлении его выкопали, а на старом засыпали. Как ты думаешь, все войска Шагура пойдут по одной дороге, все вместе?
  - Величайший! Мне пора умирать, а ты меня за младенца принимаешь! Здесь они пошлют пару тыщ скакаров, чтобы быстро переправиться через Вакару, Ганогу, Себу и захватить переправы. Остальные - ополчение, пойдут более длинным путём и не одним. Здесь же самые быстрые, как скакары, так и самые медленные, как дайлы и топены. А соединятся, скорее всего, в долине Гванги! Оттуда до Шахинура всего - ничего! Сплошные поля, луга и запруды. Всё необходимое под ногами, нагнись и ешь!
  - А ты ещё помнишь ту скалу, что стоит в начале долины, в самом узком месте между хребтами?
  - Перст предупреждающий? Это же, сколько лет прошло, когда мы первый и последний раз залезли на неё?
  - Теперь там мой дворец и вся казна.
  - Да на вершине, полста человек будет тесно!
  - Поэтому вас тридцать три, а не пятьдесят пять!
  - Теперь я понял насчёт небесной рати из небесных воинов! Мы с тобой себя туда с трудом затащили, а как камни поднимать?
  - Ничего поднимать не пришлось. Скалы обрубили как ровные стены, наделали бойниц во много рядов. Из обломков, что упали вниз, у подножия возвели ещё две стены уступом.
  - Тогда нас мало!
  - Внизу, кроме стен, никого не будет. Солнце не будет слепить им глаза по утрам, как и вам после полудня. Но днём! Вершину так вырубили, что вы всё время будете в тени. Двести луков, тысяча тетив, пятьдесят тысяч стрел для них. Стрелять редко, но метко и со стороны солнца. Двадцать метательных машин, как для тяжёлых стрел, так и свинцовых шаров, а так же горшков с горящим варом. Всё это уже ожидает вас на вершине.
  - Зачем машины?
  - Вот здесь единственное высокое место.
  - Рошерду поставит там свой шатёр. Но зачем? Они обтекут скалу и пойдут на Шахинур.
  - На скале моя ставка. Там буду я! Там все сокровища нашей страны. Шахинур они могут осаждать долго, но и уйти с пустыми руками. На скале всё решается одним, двумя-тремя ударами, как будут думать они.
  - Ты мудр Ханшах. Тебя там не будет. Ты будешь летать по небу, и появляться в разных местах, пока Рошерду будет пытаться убить тебя на скале. Я буду ходить в твоей одежде?
  - Нет. Они найдут способ тебя быстро убить. Ты будешь иногда выставлять меня деревянного. Особенно в тот момент, когда они пойдут на штурм нижних стен у подножия скалы. Они начнут стрелять, но попадать в своих, скопившихся у стен.
  - А что им будет мешать подтянуть тяжёлые металки для разбития стен?
  - Грязная жижа.
  - Они засыпят её и подтянут их ближе.
  - На такую высоту не долетят. Уже проверено. Расчёт на то, что они в долине расположат всех ополченцев, погонщиков дайлов и управителей топенов со своими подопечными. На полях не будет полно зелени, но казаться будет, что её много. Тогда мы откроем шлюзы на Гванге и Себу и закроем на Варасу. В прямой битве нам не выстоять. У нас нет столько топенов, чтобы затоптать дайлов. Их надо бить в глаза, раскрытую пасть или в щели между костяными бляшками. Кому такое под силу? Тем более глаза будут укрыты железными пластинами, соединёнными над головой в три шипа. Концы хвостов тоже будут с шипами, чтобы впиваться в здоровенные ступни токенов.
  - Не сочти это за лесть, но ты три М! Мудр среди Мудрейших Мудрецов. А зачем тогда нам нынешние мучения с фальшивой дорогой на Дутру?
  - С чего-то должно всё начаться! Переправившись через Варасу, подвижные отряды Шагура начнут громить местные селения. Дутра направит вопли о нашем нападении, на их владения. Откуда простой народ будет знать, кто на них напал? На помощь сражающейся Дутре кого отправят?
  - Еще несколько отрядов скакаров, которые прикрывают тылы войск Шагура.
  - И?
  - И тогда, наши скакары нападут на их обозы!
  - И?
  - Они, отступая, и приведут их к нашей скале.
  - Все придут?
  - Все придут, потому что будут знать, что всё наше золото там. Никто их не удержит. Мелкие отряды отдельных покорённых княжеств, будут пытаться грабить наши поселения, но с ними нам будет справиться легче. Тогда я должен немедленно выступать. Нам необходимо пристрелять холм, где будет ставка Рошерду. Дождаться когда он соберёт совещание всех командиров и одним залпом накрыть всех. Воды хватит? Про еду не спрашиваю. Солнце будет жарить так, что дрова не нужны.
  - Там два бассейна заполняются дождями. Один для питья, другой для омовения.
  - Да прибудет с нами твоя мудрость Ханшах! - Баркер поднялся, протянул раскрытые ладони к Ханшаху. Тот накрыл их своими, а Баркер, склонив голову, поцеловал их и коснулся лбом.
  
  2.
  
  Рошерду сурово обвёл взглядом собравшихся. Все молчали, склонив головы и уставившись глазами в пол, и только мастер матху Зевон смотрел на ровные ряды воинов на белых и чёрных клетках доски.
  - Какой у нас расклад на сегодня, Кукари?
  - Великий! - Коротко обратился он. Когда Рошерду стал царём Шагура, он отменил пышные церемониальные обращения в рабочей обстановке. Достаточно было одного слова-обращения. - Ливневые дожди закончились. Периодические не успевают вылить столько воды, сколь быстро её высушивает солнце. Селяне начали сеять рассаду в воду. Мы до сих пор не знаем, что задумал строить и уже построил, уже, сколько лет прошло, Ханшах в долине Гванга. На берегах Вакару стоят стрелки и никого не пропускают на свой берег с нашей стороны. Я сказал с нашей, но это их земля. Вакару удобный рубеж. С другой стороны вся долина перегорожена двусторонним забором из бамбука. Над забором башни, в некоторых ворота. Ни один лазутчик, посланный туда, обратно не вернулся.
  - Плохо готовили? - Рошерду гневно посмотрел на начальника разведки Громба.
  - Готовили хорошо, но в долине все друг друга знают и любой посторонний, заглянувший за этот забор - уже мертвец. Агенты из дворца в очередной раз подтвердили, что Ханшах закончил строить свою резиденцию там и начал перевозить туда золотой запас царства.
  - Понимает, что с нами не справиться. - Учтиво улыбнулся начальник канцелярии и главный летописец царства Зубболь.
  - Скорее бы война! - Чуть ли не со скрежетом зубов тихо, но возопил главный хранитель сусеков продовольствия и заготовок Амммам. - Ещё пол луны и нам нечем будет кормить дайлов, топенов, скакаров, а про воинов, я вообще молчу. Хорошо, что ополчение распустили перед ливнями.
  - Казна тоже пустеет. Денег уже не хватает даже на обувь ополченцам. - Сразу сообщил казначей Глот.
  - А зачем им обувь?
  - На полях или в мастерских они могут быть голыми. На дорогах босиком, но на поле боя только обутыми. Иначе, какой от них толк, если они сядут на поле и будут вытаскивать занозу? И без них обойтись нельзя. Кто будет ровнять, строить таскать? Ни один воин не опустится до этого! - Скромно и почтительно, сначала встал, поклонился и только после этого сообщил смотритель традиций Гноммон.
  - Я всё понял. - Несколько раздражённо сказал Рошерду. - Вы все хотите войны, но не знаете где воевать с врагом. Короткий и ровный путь через, этот как там... чёртов палец, они нам перекрыли, а через перевалы - долго, да и опасно. Мы сильны соединённой мощью, а в горах один обвал и части войска нет? Потом окажется, что и есть нечего, не только воинам, а даже скакарам, я про дайлов и топенов вообще молчу. Как их через горы перетаскивать?
  - А зачем нам отступать от старого плана? - Начальник правой руки войска старый Жмудь вопросительно посмотрел на молодого царя. - Через перевалы пусть идёт ополчение и там обувь им не нужна, пусть дороги расчищают, а для охраны дать скакаров. Спустятся с гор и пусть идут сразу на Шахинур.
  - А здесь что? - Ехидно посмотрел на старого Жмудя Громба.
  - В этой долине много войск у них не поместится. Там же кругом поля. Если поля воинами занять, тысяч сто влезет, а что они есть будут? Сами себя заперли в ловушке. Мы как катком прокатимся от перевалов к Шахинуру, не встретив сопротивления. Наших сил хватит окружить город. Но в городе будут и скакары, дайлы, топены. Они не только будут жрать, но и срать. В конце - концов, город превратиться в одну зловонную яму. Когда они от дерьма подыхать начнут, станет ещё хуже.
  - А что? Очень, даже, может быть! - Поддержал старого Жмудя и левая рука войска - молодой брат жены царя князь Горгона - Верняк. - Даже если они выползут на битву, будут не те!
  - Неужели?
  - Посиди в дерьме кусик, посмотрим? - В ответ на это возглас ухмыльнулся Верняк.
  - Тогда они из долины Гванга отправят свои войска к Шахинуру!
  - А там будет, кому идти, если мы туда голодных дайлов выпустим? - Старый Жмудь с полуулыбкой посмотрел на Рошерду. - Сколько на этот палец может влезть воинов, если там всё золотом забито?
  - А что нам скажет мастер матху Зевон? - Рошерду, когда принимал какое-то решение, всегда интересовался его мнением.
  - Они пожертвуют Ферзу! - Не отрывая взгляда от клетчатой доски, ответил Зевон. - Ферза у них - это Шахинур. Город будет пуст. Ваши войска заскочат в него, зачем в поле стоять, а они его окружат. Вот тогда всё своё дерьмо, придётся вам хавать!
  - Ты прикуси свой длинный язык! - Рявкнул на Зевона квартирмейстер всех войск Варкас. В таких мероприятиях он не участвовал, но сейчас был вынужден.
  
  Начинали прибывать отряды присоединённых княжеств и царств. Их куда-то надо было размещать, а размещать уже было негде. Варкас сразу понял, на кого всё возложат, а потом, если не получится, а не получится, потому что это так и будет, то и наложат всё это дерьмо. Придётся и отвечать за то, что ты не делал.
  - Не у меня язык длинный! - Загадочно улыбнулся Зевон. - У меня жизнь длинная. Ещё скажу. У Ханшаха нет детей, поэтому наследником он назначил Каревонга. Объединение царств там или иначе произошло бы, но только мирно и к всеобщему удовольствию.
  Он посмотрел на фигуры, расставленные на доске, притронулся к чёрному царю, взял в руку повертел и откусил у него с головы корону. Положил фигуру на середину доски между рядами воинов, свои руки - на колени, а его голова плавно опустилась, подбородком на грудь.
  - Великая смерть! - Восхитительно прошептал старый Жмудь. - Выиграл партию, не сделав ни одного хода! Да прославиться его имя в веках!
  "Как я устал от этих древних заморочек!" Рошерду ощутил себя очень усталым. Весь этот воинственный совет не понимал, да и вряд ли и понял бы, зачем присутствует на советах мастер матху Зевон. Зевон был настолько стар, что у него даже борода не росла, но присутствовал всегда на всех заседаниях, проводимых ещё его отцом Матешахом. Рошерду не стал отменять эту традицию. Зевон жил при дворце, и каждый мог зайти к нему и сгонять партейку-другую.
  - Великий! Ты расстроен его смертью? - Увидев печаль в глазах своего родственника спросил Верняк. - Он же... он относился к тебе с неприязнью!
  - Он меня презирал. Вот так точнее будет, а ты не прав.
  - А что ты тогда по нему грустишь?
  - Он единственный из вас, кто говорил правду. А знаешь почему?
  - Почему?
  - Он не умел врать. В матху есть такое правило: если коснулся своей фигуры, то должен сходить. Если идти этой фигуре некуда, то ход переходит к противнику. - Тоже самое ему ответил отец много лет назад. Рошерду не любил вспоминать своё прошлое, но этот ответ выскочил как бы сам по себе.
  - Так это он специально короны царя коснулся?
  - Ход перешёл ко мне, а противник на битву не явился! Вот что он хотел сказать этим презрением ко мне! Он легко, красиво, да что красиво? Феерично обыграл меня и в этой партии, не сделав ни одного хода. Поэтому он выбрал корону чёрного короля. А теперь я не узнаю, что он имел в виду этим выбором. Когда ты одержишь победу над врагом в своей голове, на поле битвы остаётся только увидеть её. А если у тебя в голове хаос, то и там будет также. Не надо лести, это не я сформулировал, а только произнёс. Это записано в древнем трактате "Как не готовь войну, всё равно правильно не начнёшь. Если наведёшь в своей голове порядок, то и войны не будет". Отец заставлял всех нас читать все эти древние пыльные книги. Когда я возмутился, то он сообщил нам, что со двора императора отпускали домой только в двух случаях: для восхождения на трон в своём царстве или после прочтения тысячи книг из имперской библиотеки. Я прочитал, а Ханшах - нет. Ему пришлось стать царём. Вот так однажды он мне сказал, с грустью посмотрел на меня и, даже не дотронувшись, что он всегда делал с каждым потомком, ушёл. Мы ворвёмся в Аханах, а битвы не будет! Стычки могут быть, но не битвы, и то, это в лучшем случае. Это будет моим позором. Все мои войска разбегутся. Кто будет воевать за того, с кем воевать презрительно? Ты понял Варкас, что ты натворил?
  - Великий! Я пришёл узнать, куда прибывающие отряды ставить! Мест нет!
  - Тебе найду место. Хотя это лучше не знать! Хотя... полетай, может, увидишь пустое место. - Рошерду задержал взгляд на ближайшем окне дольше, чем обычно.
  Носильщики его паланкина, они же охранники, живые щиты, быстрые палачи, здоровенные ребята с грудами мышц, схватили Варкаса, из придворных кто-то услужливо распахнул полукруглые створки окна, они без всякого замаха выкинули его наружу.
  Тело Варкаса, сначала полетело вверх, а потом вниз и приземлилось головой прямо в пасти огромной рыбы, изображавшей символ... ну, какой-то символ, про который Рошерду может никогда не знал, если не забыл.
  Он выглянул. Складывалось впечатление, что рыба не проглатывает его тело, а брезгливо извергает из себя.
  Царь повернулся к присутствующим.
  - Значит так. Послать две тысячи скакаров на прямую дорогу в Шахиншах. Сколько им добираться через джунгли?
  - Дней десять!
  - Восемь. Пусть поторопятся. Вода к тому времени начнёт спадать. Захватывают все переправы, пока не упрутся в то, что там построил Ханшах. Дайлов! - Он посмотрел на старого Жмудя. - Погрузить в лодки, не кормить и как только... Скорч! Ты поведёшь, только тебе могу доверить личную гвардию скакаров. Как пересечёшь Вакару, подай знак дымом. Два дыма, а посредине, немного погодя - третий, дождись лодок у переправы и пусть дайлы ползут на берег. К тому времени топены окажутся у нашей границы. Мы должны знать, что там у этого торчащего в небо пальца и там ли, как говорят, царь Аханаха Шаншах. Перст предупреждающий? Так, кажется, его называют? Пусть воюют. Нечего им здесь жрать попусту. Заодно место освободится для пришедших позже. Пусть с сильным врагом скакары не вяжутся. Оценят их мощь, возможности и обратно.
  
  3.
  
   Скорч не был самонадеянным, но был быстр в выполнении приказов царя. После обеда ненадолго выглянуло солнце, и Рошерду вышел на балкон, подставить своё лицо его тёплым лучам. Из царского комплекса зданий неторопливо выезжали скакары личной гвардии царя. В отличие от остальных, у этих, за каждым всадником было закреплено по два скакара. Второй скакар не был запасным, а заменяемым. Кроме того при перемещении на втором располагался груз брони всадника и самого скакара, оружие, палатка и еда. Всё что нужно в дальнем, но быстром походе. В разведку, обычно высылали обычную скакарицу. Лёгкую. Маленький, но шустрый скакар, на воине из вооружения: лёгкая броня, малый круглый щит, лук со стрелами и сабля. Даже дротики считали лишними, пользы мало, а мешают - много. У лёгких не то, что стремян не было, но и седла. Попона заменяла седло. Хорошо рубились и на земле, а не только на скаку.
  Он отправил их по двум причинам. Первая была в том, что они были под рукой, и вот уже вышли в поход. У них всегда всё готово к неожиданностям. А на сбор и посыл обычных скакаристов ушло бы во много раз больше времени. Вторая была ещё сложнее. Неизвестность. С чем встретятся если не в джунглях, то на другом берегу Вакару? Ведь на каждого скакарного гвардейца приходился оруженосец, ординарец, вестовой и слуга в одном лице. Тоже верхом.
  
  Тяжёлая скакарница была особой фишкой царства. С ней никто не мог сравниться. Несущийся клин ничем нельзя было остановить. Они, сначала, из тяжёлых клеёных луков выкашивали первые ряды в одном узком месте, хватали копья, врезаясь в это полуразбитое, а иногда и просто пустую щель в построении врага, пролетали насквозь, расширяя её, разворачивались и уже саблями крушили с тыла построенные войска противника, которые не успевали развернуться.
  Даже дайлы ничего не могли с ними поделать, настолько всё проходило быстро. Если поле не привлекало своей ровностью, то выпускали на него топенов, если нет - колесницы. Ещё с древних времён было завещано не убивать врага, тратя на него драгоценные миги времени и здоровья, а калечить, ранить так, чтобы он просто не мог оказывать сопротивления и мешал в обороне своим товарищам, обречённо хватая их за ноги и руки.
  Рошерду не строил иллюзий, насчёт своего родственника. Ханшах годился не только ему в отцы, но и прошёл хорошую школу выживания не только при дворе императора, но в частых войнах, которые вела империя. Опыт и знания делали его не только сильным, но и очень опасным противником.
  Вот уже сейчас, Ханшах навязал ему своё виденье войны. Хочешь - не хочешь, а придётся идти всем известной старой дорогой к Шахинуру. Остальные ещё хуже для войск, но не для торговцев. Ему только сейчас пришло в голову, что Ханшах начал строить оборону своего царства не сейчас, когда ощутил прямую угрозу, а задолго до этого, скорее всего как Рошерду взошёл на престол царства. И сколько новых неизвестностей стоит на этом давно известном всем, но и давно не хоженом, пути?
  
  Неожиданную утрату Зевота он ощутил неожиданно остро. Ведь короткий путь через джунгли это не только к Шахиншаху, но и в обратную сторону - в столицу Шагура - Шагурон! Поэтому он решил не сразу отправлять основные силы в обход на Шахинур, пусть не через высокие, но горы.
  Сейчас новолуние. К половине, оставшейся видимой, луны будет ясен расклад, а значит желания и возможности противника. Как не пытался Рошерду называть Ханшаха врагом - не получалось. Да и сам он не очень жаждал крови соседей. Но окружение! Неприкрытая зависть и ненависть. Все эти вновь присоединённые земли, получив первые доходы с них, теперь уже всё больше и больше требовали повышенных расходов. Даже на вассальные государства, которые просто регулярно платили дань, согласно договоров, стало уходить больше денег, чем от них получали. Представителем не каждого назначишь, а кого назначишь, то его положение обязывало поддерживать определённый статут. А эти вороватые сборщики податей, а контролёры этих сборщиков? Доставщики налогов? Всё это пришлось взять на себя центральному правительству. Уже не выкинешь эти присоединённые области за ненужностью. Спасти его величие может только победоносная война с богатой добычей.
  
  Рошерду долго не понимал, почему Ханшах не расширяет свои владения, а теперь понял, когда доходы не поднялись, а расходы увеличились. Зачем держать кучу бездельников, которые работают всего несколько дней, пусть месяцев в году? Можно же просто нанимать на это время и оплачивать только его! Аханах - это не какое-то рядовое княжество или царство. Разрушить легко, а создать?
  Теперь не отступишь. Жернова госмельницы медленно и не со скрипом, а скрежетом сдвинулись с места, и стало понятно, что и ты можешь сам в них оказаться. Зачем пошёл на поводу у матери? Будешь император! Император развалин! Не зря же, Ханшах вывез свои сокровища и где-то спрятал. Вот пойди, найди! А без них можешь придумать ещё пачку титулов, да толку что?
  Интересно, мать знала, что Каревонг наследник Ханшаха? Он нашёл её в своих комнатах. Та разглядывала свои драгоценности, и перекладывала из одного украшенного ящичка в другой. Это у неё был такой ритуал. Драгоценностей у неё было столь много, что она забывала про них. Поэтому она и ввела такое правило - перекладывать. При этом, она выбирала новые, которые в этом году ещё не надевала. Поношеные, она складывала в коробку или ящичек, и оставляла до следующего года. Поэтому число ящичков равнялось числу дней в году.
  - Ты знала, что Каревонг был из наследников Ханшаха?
  - Это все знали!
  - Все не знали, потому что я не знал!
  - А что это изменило бы? Ты был шестым в очереди. Если бы Каревонг стал здесь царём, то его дети стали бы наследниками обеих царств или одного, но объединённого. Тебе по любому бы ничего не досталось. Наследником Шагура может быть только сын Матешаха, а другого не было, кроме тебя. Ты и стал царём. Закон наследования не был нарушен. Понятно, что твой папаша, на правах властителя не очень-то задумывался о последствиях. Когда ему хотелось, то, на кого падал его взгляд, ложилась под него. Я из их числа, и одна из немногих, которую он посещал много раз. Поэтому он оставил меня при дворце. Я единственная исключение из правил, а так тогда и ты тоже, как и остальные, в лучшем случае, на скакаре трясся, охраняя границы.
  - Тогда почему Ханшах не завёл потомство от других женщин? Для него это так просто!
  - Я видела их с Курси, и как они смотрели друг на друга, когда они прибывали к нам. Это - любовь, а не сношение барана с овцой! Как у меня было с твоим отцом! Иди! Готовься к войне будущий император. Не распускай сопли, здесь так не принято. Так сопли вытрут, что без носа останешься!
  
  4.
  
  Четыре дня, нигде, подолгу не задерживаясь, гвардейцы добирались до столицы провинции, граничившей с Аханахом - Жужелой. Только там потратили один день, чтобы дать отдохнуть и людям и скакарам. В Жужеле Скорч взял девяносто посыльных, о двух скакаров с каждым, и дюжину посылателей гроферов в клетках. Клетки помещались в корзины. Корзины находились не за спиной посылателя, а впереди, и такое расположение представляло сложность для управления скакаром. За спиной корзины носили лишь в том случае, когда посылатели перемещались пешком.
  
  Ещё семь дней, гораздо медленнее, теперь уже из-за гроферов, которых нельзя было сильно сотрясать, добирались к границе. Попасть на границу, оказалось самым сложным делом. Селяне и раньше у неё не появлялись, своих дел навалом, чтобы смотреть на непонятно что, да и было запрещено, а тех, кто сопровождал караваны торговцев, уже не было. Их удел был услуги для торговли, а не ковыряние в земле и дойка буйволов.
  Поиски проводника заняли полдня. Он не отрицал, что ходил с караванами за кордон, но категорически отказался сопровождать гвардейцев к границе.
  - Что вы ко мне пристали? Я простой поселян! Много сезонов не ходил к ручью!
  - Причём здесь ручей?
  - Ручей - это граница! А до него ещё идти и идти. А место перехода попробуй найти, когда всё давно уже заросло! Вы не только начнёте ругаться на меня... бить будете?
  - Я всё понял. - Скорч слегка улыбнулся про себя. Обычный вымогатель, в отсутствии конкуренции. - Сколько?
  - Нисколько. Я ещё найду ту гниду, что показала на меня!
  - Почему ты не хочешь?
  - Я же говорил, что прошло много времени, на подходах к ручью всё изменилось. Стоит ошибиться на несколько десятков шагов, и вы уйдёте совсем не туда, а виноват буду я! Пусть я сразу буду виноват. Закуйте меня в кандалы и отправьте в тюрьму. Когда вы не вернётесь, я буду оправдан.
  - Я могу приказать тебя убить здесь!
  - Зато я не буду съеденным живьём!
  - Спрошу по-другому. Чего ты хочешь?
  - Только чтобы вы отстали от меня.
  - Кроме тебя - других нет. Видишь, как я честен перед тобой? Какие твои условия?
  - Мой манас подсказывает мне, что ты честный человек. Именно человек, а не воин. До ручья, который разделяет два царства, ходу два дня. Сколько я буду искать путь на ту сторону, я не знаю. Теперь я простой селянин. Надо рассаживать будущий урожай.
  - Полтыра в день!
  - Не выгодно для тебя мой господин!
  - Почему?
  - Сколько я дней буду искать, чтобы заработать приемлемую сумму?
  - Хамол! Златон устроит? В златоне сто тыров! Это заставляет вспоминать! Давай!
  - Сейчас?
  - А когда?
  - Я вас доведу, и ты пнёшь меня сапогом с криком, что ты и без меня это мог сделать? А может, и без крика, пнёшь!
  
  Скорч щелкнул пальцами и к нему подскочил его слуга-ординарец.
  - Сними седло. Посади впереди себя. - Скорч вытащил монету из кисета и щелчком большого пальца подкинул её вверх. Поселянин ловко её поймал и проверил на зуб. - Что?
  - Давно настоящего златона не кусал. Даже в те благословенные времена норовили обдурить. Туда! - Показал он рукой.
  
  Но и на второй день, ручей не показался. Приходилось пробираться по земляным стенкам чеков, залитых водой, в которых поселяне втыкали рассаду злаков. При этом проводник всё время оглядывался назад, сверяясь с необходимым курсом.
  Наконец чеки закончились, и они остановились перед сплошной стеной джунглей.
  - Оглянись назад! - Попросил селянин, Скорча. Тот оглянулся.
  - И что?
  - Вон видишь, сквозь листву деревьев видна горушка?
  - Без вопросов, и покороче! Что за горушка?
  - Горой её не назовёшь, она из-за деревьев еле видна, но это единственный знак, который за все эти времена не изменился. Значит мы на месте. Теперь прикажи вырубать растительность конусом, срубая всё под корень.
  - Зачем?
  - Это, то, что вам нужна метка, что вы на правильном пути. Если вы вздумаете возвращаться этим путём. С других мест так её не увидишь.
  - А что простой тропы, проделанной нами, не достаточно?
  - Так зарастёт всё. А в сушь, к ручью будет столько троп для водопоя, что вы заблудитесь. К вечеру мы будем у ручья. Всё вырубленное кладите с краю. Это тоже метка, если её не сожрут. И от ручья тоже сделайте воронку, как и здесь, только в эту сторону. Всё, я пошёл.
  - Не спеши. Ты, ещё нас не довёл до ручья. Вот на его берегу и будем решать.
  
  Несколько тысяч конных - это целая армия. Когда передовой отряд вышел к ручью, некоторые ещё не зашли на перемычки между чеками. Скорч не стал мудрить. Чтобы всем поместиться, нужна огромная поляна. Он спешил всех и, поставив задачу и определив азимут, расставил в линейку и направил рубить всю зелень, что попадётся вплоть до ручья. Вновь прибывающих тоже ставили в строй, только они уже шли с опережением. Прореха в джунглях оказалась в несколько тысяч шагов. Зато в этом пространстве поместились все. К ручью просека сужалась до нескольких сотен шагов.
  - Ну как тебе? - Обратился Скорч к селянину, стоя на берегу ручья.
  - Никто до этого, почему-то не додумался. Ширина пути была не больше двух десятков шагов. Смотри на тот берег. Заросшая лесом хибара, это был пост Аханахов. Поляна, где проверяли грузы, уже заросла. Вот туда вперёд.
  - Что значит туда? Веди!
  - Ни за какие деньги.
  - Почему?
  - А как мне возвращаться обратно? Пешком? Сколько времени бы на возвращение не ушло бы, я обратно бы не добрался.
  - Как это?
  - Почему анаханцы поставили свой пост здесь, а не у себя под носом, за джунглями, на берегу Вакару, где уже всё под рукой?
  - Говори! Мы тебя внимательно слушаем! - Обвёл рукой стоящих вокруг командиров прибывших подразделений Скорч.
  - В них нельзя ходить одному, вдвоём, может даже и втроём. Скакары тоже не выход. Поэтому там собирали обоз и давали охрану, которая сопровождала их.
  - Да что там такого страшного? Велы? Ваду? Тиксомы?
  - Они не так страшны, как древесные пиявки. Стоит шевельнуть куст и многие десятки падают на тебя и высасывают кровь. Ты ещё живой, а крови в тебе уже нет. Охрана знает, где они могут быть и заранее трясёт стволы деревьев. Мелкие наравы, кажутся не страшными. Укусил слега и идёт за тобой плача и прося прощения. Через кусик-другой, ты падаешь, и на тебя набрасывается свора этих тварей. Ты ещё живой, но они тебя с радостью и чавканьем жрут! Он в тебя впустил яд, и ждёт, когда ты ослабеешь и не сможешь идти.
  - Кого пугаешь? Нам не страшны ни бури, ни напасти, тем более чужие пасти!
  - А так бесславно умереть?
  - Тогда и топены здесь не пройдут?
  - Вот топены, как раз пройдут. Им ничего не будет. Шкура у них такая толстая, что только велы могут наброситься на них, но целой стаей. Кроме того, топен так сотрясает землю, что пиявки осыпаются задолго до того, как он к ним приблизится. Если они не насосались крови, то не могут дать потомства и закапываются в землю впустую и ждут когда растения начнут расти вновь, чтобы оказаться как можно выше..
  - А если насосались?
  - Они откладывают своё потомство в проростки, умирают и те растут вместе с ними. Так совершают они круг своей жизни. Поэтому когда идёт большой отряд от сотрясения им земли все замирают. Все хотят быть живыми, сытыми и дать потомство. Поэтому, если слишком мокро, впереди идут барабанщики. Один бьёт вот так: дым-ды-ы-м! Другой - да-да-да-а! Я уж не говорю про странствующих мурьев, которые пожирают всех, кто встречается им на пути.
  - Слышал про них. Только огонь их остановит. Барабанов у нас нет. Что нам ждать?
  - Тысячи копыт в тысячу раз лучше всяких барабанов.
  - А наравы скакаров не покусают?
  - Могут, но к такой толпе не приблизятся. Они тишину любят. Незаметно выскочить, укусить и скорбно следовать за тобой. А у вас будет такой топот и дыхание тысяч глоток, что вряд ли они захотят на себе это проверить. Он же не сразу укусит, сначала попробует приноровиться. А тут и копытом недолго его бошку раздавить.
  - Получается, что через эти джунгли и посыльных не пошлёшь?
  - Когда сушь - милости просим, но не сейчас, а то бы, я с вас содрал гораздо больше!
  - Как же нам разобраться, куда направляться?
  - Я тоже могу заплутать. Но вот смотри на небо: справа от остатков хижины джунгли меньше, короче, чем по краям. Они ещё малы. Не доросли. Это первый, но не определяющий знак. Твёрдая, утоптанная голыми пятками, земля - это путь. Сделай шаг в сторону, и ты поймёшь разницу. Дожди дороги уплотняют, а не рыхлят. Это второй признак. Путь хоть и виляет из стороны в сторону, но всегда приведёт вас к огромному дереву с сотнями стволов. Там первая ночёвка. Вокруг него было всё вырублено, чтобы солнце высушивало пространство. Под этим деревом можно спрятаться и от дождя и от солнца. Через несколько ... да, в общем, рядом с деревом, оттуда сразу видно, будет озеро, откуда путники берут воду. Оно даже в сушь не совсем пересыхает. Обходите его по берегу, и дальше идёте, никуда не сворачивая, прямо до берега Варасу.
  - Озеро соединяется с рекой.
  - Оно не соединяется. Просто дорога, когда она была, немного поднималась вверх.
  - Я думаю, что златон, хорошая плата, за твою сказку.
  - Более чем! За него я не только весь сезон не стану отрабатывать барщину, но и выкуплю весь участок. В сезон моё поле приносит ему всего пятьдесят-семьдесят грошенок. Он мне ещё и сдачи даст, только напиши, что ты мне этот златон дал, а не я нашёл его в земле.
  - Подставляй бедро. Это специальная тушь, её даже пот не смоет.
  
  5.
  
  - Зачем ты ему дал столько денег, предводитель? - Спросил преподобный Апофез, стоявший рядом.
  Услышав этот вопрос, уже было начавшие, расходится командиры эскадров, замерли. Некоторые тоже не понимали столь неслыханной щедрости к простому селянину.
  - Его не поздно догнать святейший! Что ты предлагаешь?
  - Он должен быть счастлив, ведя нас на врага!
  - К врагу! А что ты сейчас об этом мне говоришь, а не ему? Хочешь, я отдам приказ, чтобы его прихватили те, кто ещё не добрался сюда.
  - Ты доверяешь ему?
  - Я даже себе не доверяю. Только своим глазам и чувствам. Мы на его поиски потратили полдня. Но он привёл нас к тому месту, которое может быть началом пути. Что твои глаза недоверчиво ухмыляются, Вечер? Возьми десяток гонцов, переправьтесь на тот берег и топайте вверх по ручью, на то расстояние, чтобы можно было успеть вернуться к темноте. А ты Хмыл, с таким же десятком иди вниз с той же задачей.
  - Но мои глаза не ухмылялись!
  - Зато твои уголки губ показали радость, что Вечер вернётся злым и голодным, ничего не найдя. Вперёд!
  Сотники раздражённо ушли. Скорч долго смотрел им вслед, потом повернулся к застывшим командирам. Они не знали, что им совершить, уйти? Дождавшись ответа на вопрос, надо было ждать какой-то команды, теперь просто так не уйдёшь.
  - Слушай дальше Апофез. Вот если бы он запросил меньше, то я бы понял, что он не уверен в своей памяти, если вообще он знал и был здесь. Юркнул в кусты и поминай, как звали с этим медяком. А как его звали? О! Мы даже не знаем, как его зовут! А вот всё что он сказал про пиявок и этих, как их... нарнов - это правда. Прежде чем отправиться в путь я нашёл того, кто ходил этим путём с дружеским визитом в Аханаху. Он сопровождал царя Матешаха, который лично доставлял невесту, свою сестру Курси к Ханшаху. Дерево и озеро тоже присутствовали в рассказе. Так что этот селянин ничего лишнего не приврал, хотя мог, пользуясь, якобы, нашей неосведомлённостью.
  - Царь может покинуть свою страну только в двух случаях: в последнем путешествии на небо или когда его тело доставляют к победителю.
  - Правильно Апофез. Матешах совершал визит, как личный телохранитель Курси. Ханшах, тоже, уже, будучи царём, проделывал такой финт. Был личным телохранителем собственной жены, когда она посещала родню и любимого братца. Заметь, не только ты, но и все, которые здесь находятся, насколько я к тебе почтителен. Я, достаточно развёрнуто ответил на твой вопрос. Когда ты не к месту объявляешь молебен, хотя у нас нет времени или сил слушать твои завывания, я первый соскакиваю со скакара, преклоняю колено перед тобой и этим подаю пример уважения к тебе другим. Я тебе не подсказываю и не учу, что и как тебе бормотать, почему ты вмешиваешься в моё дело? Кондури! Организуй очередность прохождения колонн. Они должны пробираться с шумом, согласованный стук короткого меча или сабли о щит. Как при пешей атаке на врага. Звук посылать вперёд. Перемещение не торопливое, но ритмичное. Никого вперёд не высылать. Идти только после неоднократного звука.
  
  Поскольку путь был заброшен, то и пиявок было не столько много, как про них говорили, но они были и падали. Кусачую нечесть поддевали дротиками, да её было ещё меньше. Даже плохая дорога это лучший путь через джунгли, чем без пути. До дерева с воздушными корнями в этот день не добрались. И во второй тоже. Апофез, пока ещё косясь, ехидно посматривал на Скорча. На третий день добрались и до дерева. Это произошло к полудню, после мелкого короткого дождичка.
  Пока решали устраивать привал или ночёвку, расстроенный Апофез поехал вдоль берега озера. Дерево в наличие, озеро есть, а вот куда идти никаких следов. Он чуть шею не сломал, рассматривая вершины деревьев. Нельзя точно определить, где петляет заросшая джунглями дорога. Из-за того, что почва была мягкой, копыта скакура утопали в ней и отдирались со смокающим звуком. Пришлось взять правее, где казалось, что растительности меньше, по крайней мере, она не такая густая.
  Не сразу, но через некоторое время определил, что копыта упираются в поверхность и скакуру перемещаться значительно легче и безо всяких чмоков. Он аккуратно слез и стал внимательно рассматривать землю под ногами. Вода, оставляя, грязевые намывы, стекала, а не впитывалась. Маленькие лужки подтверждали, что их дно более твёрдое, чем окружающая поверхность.
  Апофез прошёл вперёд, развернулся и прошёл назад. Взял в повод скакура и, медленно ощупывая место, в которое ступал, побрёл обратно. Сделав несколько десятков шагов, обернулся. А линия его следов практически прямая! Он взобрался на скакура и вернулся обратно к дереву. Не хотелось терять полдня, но и старая дорога вокруг озера не находилась. Возможно, она проходила по дну слишком шикарно разлёгшегося озера. Решили выслать группы по пять человек, чтобы двое проверяли, а трое их охраняли.
  
  Преподобный сообщил, что какую-то дорогу он нащупал и предложил проверить. Кондури отправил целую комиссию из конюхов, кузнецов, и коновалов. Целый кусик прошёл, прежде чем они вернулись. Не единогласно, но согласились, что на протяжении почти тысячи шагов имеется твёрдая поверхность шириной в пять-восемь шагов. Можно пробираться почти по трое-четверо в ряд, а не как прежде, максимум, по двое. Даже если это и не дорога и ведёт не туда, то пока первые выйдут из джунглей, то они смогут определиться, где находятся и тормознуть всех остальных. Тогда появлялось место для всех пребывающих, которые могли торопливо проглотить обед, размять ноги, ещё поделать всякие нужности и, вскочив в седло, отправиться дальше, освободив место следующим.
  Так и поступили.
  
  Первые уже вышли из джунглей на берег широкой реки, а последние только покинули гостеприимную крону дерева с воздушными корнями.
  Прямо под их высоким берегом рыбаки ловили рыбу сетями. Раскручивали их веером и кидали в воду.
  - Вакару? - Спросил всадник, которого они увидели.
  Те, не поняли вопроса, но на всякий случай, кивнули. Это был последний жест в их жизни. Стрелы проткнули их насквозь. Причём ко всем им были привязаны тонкие жгуты, за которые гвардейцы ухватились и принялись тянуть к берегу лодку.
  
  6.
  
  Гвардейцы хорошо знали своё дело с переправой даже через такой широкий водоём. Первая сотня ушла вверх по течению реки с луками в руках и щитами за спиной. Они встали друг от друга на расстоянии пятнадцати-двадцати шагов. Вторая сотня, наоборот, развернулась спиной к реке и лицом к джунглям. В одной руке у них был щит, которым они прикрывали не только себя, но и товарища стоящим спиной к джунглям в другой - сабля. Такое построение при переправе было отработано до автоматизма. Где бы, гвардейцы не были, даже на царском празднике, но переправу охраняли именно так. Ещё две сотни отправились вниз по течению. Так что с любой стороны, переправа была защищена.
  
  Стрелки защищали водное пространство не только от врагов, плывущих на лодках, а, в первую очередь, от дайлов. Вакару считалась условно тёплой рекой для дайлов, в самую жару они могли здесь обитать, но когда жару дожди прибивали к земле, они становились не столько ленивыми, сколь медлительными. Тем не менее, эта замедленность, не снимала их хватательный рефлекс. Поэтому у стрелков и наконечники стрел были специальные, антидайленные: округлые или четырёхугольные с тупыми концами. Только таким наконечником можно было пробить не только глаз, но и мозг. Потом стрелу можно было легко изъять и использовать ещё раз. Пока слуги-ординарцы гвардейцев связывали плот, делали два ворота, вкапывали столбы в землю для этих воротов и накручивали на них жгуты из джута, другие, на захваченной лодке, перевезли толстый трос из пеньки на другой берег. Фактически переправа была готова. Все ждали предводителя или его помощника - начальника штаба отряда Кондури.
  
  Скорч появился, когда плот уже не только был собран, но и спущен на воду. Скакаров разнуздывали. Никто на плоту их перевозить не собирался. На плоту перевозили всадников, оружие, амуницию и другие нужные вещи, возимые с собой.
  Предводитель разделся догола, схватился за гриву своего скакара, легко потянул его за собой и они вошли в воду. За ними потянулись и остальные. Скакары не любили, из-за дайлов, такие водные процедуры, но когда, первый вошёл в воду, и с ним ничего не случилось, это означало, что путь через реку - безопасный. Скорч мог бы любому приказать начать переправу и с любым скакаром, но это умаляло его достоинство как предводителя элитного войска. Потому что все остальные всадники переправлялись на плоту. В переправе скакаров тоже был определённый порядок. Перед этой переправой были расставлены стрелки и на другом берегу. Кроме того, были отправлены вперёд заставы, которые должны контролировать непосредственное пространство, где будет размещаться отряд. Вместе с предводителем отправлялся и первый эскадро. Они должны были быстро взнуздать скакаров и выдвинуть мобильные пикеты ещё дальше. Последним переправлялся штаб и тыловые службы. Тыловые службы - это было слишком сильно сказано. Два горниста, три писаря, счетовод - припасник, а также приданные войску гонцы и посылатели с гроферами.
  
  Достигнув берега, и сначала одетый в доспехи, Скорч только после этого продиктовал писцу первое донесение. Тот на куске тонкой ткани нанёс тушью шифровку и передал посылателю. Тот положил её в пенал, вшитый под кожу на ноге, замазал смолой, только тогда достал грофера из клетки, снял колпак с головы, дал птице привыкнуть к яркому свету и подкинул вверх.
  Грофер полетел в своё гнездо, расположенное в Жужеле. Там его ждала еда и питьё.
  Сообщение было коротким. "Перешли Вакару"! Это послание означало начало войны. Провели краткий молебен по случаю её начала и попросили богов помочь в этом нелёгком, но важном деле. Апофез не стал растягивать своё удовольствие от этого мероприятия, видя, что воины напряжены и им хочется в бой. Даже скакары нервно стояли, выбивая копытами ямки в земле. Это сладкое слово - война, возбуждало всех!
  
  Все поселяне были в поле - сажали рассаду зерновых. В деревне остались лишь немощные, слишком старые и черезчур молодые. Мужчины пахали залитую водой землю, а женщины втыкали отростки. Это приходилось делать на ощупь. Остальные помогали тем или иным образом. Всех, кто находился в хижинах, выгнали на улицу, всю еду, что нашли, забрали и на разных концах деревни подожгли две хижины. От безветрия столбы дыма тянулись ввысь. Когда дым достиг высоты, где начался рассеиваться, запалили хижину посредине деревни. Это был сигнал.
  Лодки, с плотно уложенными дайлами, начали пересекать реку на отдалении от дымов. Пасти у дайлов были запутаны узлами. Ни на хвост, ни на голову наконечники не надевали - берегли железо. Это нападение дайлов должно было казаться естественным. Кто поймёт, зачем эти дикие дайлы приплыли именно сюда, а потом ещё и вылезли на берег? Что с них - диких взять?
  Этим действием вселялся страх не во вражеских воинов, а в поселян, которые, чтобы не попасть на зуб дайла, должны убегать, куда глаза глядят, создавать хаос и распространять ужасные слухи.
  
  Князь Дутра, хотя его и не просили, чтобы не казаться белым грофером, тоже собирал войско для пополнения армии Шагура. Как говорится: чем могу, тем и помогу! Он собрал пять сотен всадников и пять тысяч пеших воинов. Красивые и полезные цифры нумерологии. Должны оценить его вклад в общее дело. Доклад о вкладе в вооружённые силы был предусмотрительно послан заранее. Прибывших через неделю, ставили на общее довольствие. Умеющих владеть оружием было три сотни всадников и тысяча пеших. Для его княжества этого количества вполне хватало, чтобы такие же мелкие соседи не налезали. Остальные были вспомогательным персоналом. Предполагалось, что после того, как их зачислят в реестр войска Шагура, селян-неучей отправить обратно в княжество. Пусть работают, не бездельничают в военных лагерях. После участия в первой битве списать их на убой. Никто не определит как они убыли. Мёртвыми или живыми? Волки, может, и не сыты будут, зато овцы целы.
  На лугу, перед княжеским замком проводился смотр войска. Убого выглядело, но издали, да ещё за всадниками, можно было не понять суть собравшихся. Лес копий внушал оптимизм. Настоящих копий и шести сотен не набиралось. Остальные изображали заострённые и покрашенные колья. Шлемы были собраны из покрашенных в цвета княжества, дощечек. Из вершины красиво свешивались разноцветные кожаные ремешки. Настоящих щитов не хватало, и их заменяли плетёнки из прутьев. Самой большой проблемой была обувь. Вот её с имитировать нельзя. Либо она есть, либо - нет.
  Князь был доволен увиденным. Ходят ровным строем, даже поворачивают, без особых казусов, хотя они не так часто, но постоянно, случались. Оставалось надеяться, что с таким, как бы военным, багажом они всё-таки достигнут места сбора.
  
  Рошерду, проводя очередное совещание, выслушивал доклад о готовности к выступлению. Своё сообщение о начале войны он приберегал к концу совещания. Ещё пять-шесть дней и огромное войско, расположенное в десяти лагерях должно было отправиться к границам Аханаха. С этим всё ещё была неясность. Всей массой навалиться на старую короткую дорогу или дополнительно проходить ещё и другим, но более длинным путём, которым пользуются уже около десяти лет торговцы.
  Чётким шагом вошёл адъютант, который отвечал за донесения. То, что он явился сейчас, означало особую срочность. Он одновременно прикрыл веками глаза. Это означало, что новость хорошая. Рошерду велел подойти и выслушал его горячий, даже восторженный шёпот.
  
  - Прерву доклад! Важное сообщение. Даже два. Первое я хотел сообщить позже, но обстоятельства не терпят отлагательств. Первое! Наши гвардейцы перешли границу на реке Вакару, в районе короткой дороги и устремились вглубь территории противника. Второе, прибыло только сейчас. Произошёл первый бой. Наши гвардейцы втоптали в грязь две тысячи скакарных аханахцев и около восьми тысяч пеших воинов. Наших потерь, пока нет. Ведётся преследование, потому что враг отступает в нужном им направлении. Они были не готовы к такой детской неожиданности. Добрый знак. Это означает, что враг тоже готовится к схватке, но мы его опередили на один ход. Как это называется в матху? - Он оглядел собравшихся. - А где мастер Зевон?
  - Он умер, Великий!
  - Да! Жаль. Он бы увидел как, разыгрывается война в клетках чеков с только что посаженной рассадой, а не на клетках его доски.
  
  Адъютант, вышедший из зала, неожиданно снова вошёл. Теперь он опустил взгляд на полированный цветной паркет из разных пород деревьев. Этот взгляд означал, что новость неприятная. По традиции, шедшей из веков, царь мог только говорить об успехах и победах. Рошерду кивнул ему, разрешая доклад.
  Адъютант поклонился ему и отошёл на пару шагов, чтобы не загораживать царя остальным собравшимся. Царь сел на походный трон.
  - Враг оказался коварен и хитёр. Когда наши гвардейцы громили их отряды, аханахцы перешли нашу границу в княжество Дутра и, превосходящими, во много раз силами, разгромили все войска, отправляемые к нам на помощь. Войска у княжества больше нет. Их потери: полторы тысячи всадников и семь тысяч пеших. Это всё, что они могли собрать у себя.
  Адъютант кивнул головой, показывая, что доклад закончен, четко развернулся и вышел из зала.
  
  - Мы не ожидали такого, но были готовы к отпору! Ваши предложения! - Сообшил Рошерду, не вставая с трона.
  - Князь преувеличил свои потери! - Усмехнулся старый Жмудь. - В его заявке на зачисление в реестр войска, точно не могу сказать, но скакаров было меньше, до тысячи не дотягивали. Его же под мою руку зарядили. Может это лучше для нас, ещё неизвестно, что там за вояки! С такими союзниками и враги не нужны!
  - Да, для нас это плюс. - Согласился с Жмудём и начальник левой руки войска Верняк. - Так бы они могли взять гвардейцев в клещи, а теперь попробуй!
  - Кому пробовать? - Рошерду пристально посмотрел на родственника брата жены.
  - Им! Они же не станут возвращаться. Куда они попрутся? Давайте отправим половину верховых, навстречу им! На старой дороге у нас только войск не поместится. Потом, когда наши с ними разделаются, они пойдут на усиление гвардейцев. Что ждать? Когда они ворвутся в провинцию Жужела? То есть сюда? Все дороги будут забиты беженцами, а как мы на войну пройдём? По ним?
  - Это правильный ход! - Соглашаясь с Верняком, кивнул головой и старый Жмудь. - Раз наше наступление удачно развивается, какой смысл уходить обратно. Надо усиливать его.
  - У нас топены скоро в округе всю зелень сожрут. - Несколько встревожено воскликнул Амммам.
  - А сколько их тут?
  - Сто двадцать и на подходе три сотни!
  - Пусть они жрут вражескую листву и траву! - Разрешил Рошерду.
  - Это великолепно! - Поддержал смотритель дорог, мостов, крепостей, лесов, земли, глины и прочего Долбон. - Если они сожрут джунгли между нашими странами, это даст не только необходимый лес для наших нужд, но и получим много участков для земледелия. Построим широкую и прямую дорогу. Тогда наши войска могут быстро оказываться в любой точке покоренного Аханаха.
  - Сколь долго будут добираться топены до этих лесов?
  - Не меньше половины луны, а точнее - никогда неизвестно.
  - Пусть выступают.
  Этими словами Рошерду закончил совещание.
  
  7.
  
  Привирать свои и чужие потери это уловка любых командиров, идущая с древних времён. В зависимости от целей они или преуменьшали свои потери и увеличивали чужие, а когда и наоборот. Так и здесь. Скорч не постеснялся, сообщить то, что не смог сосчитать. Когда они клином врезались в строй всадников княжества Дутра, остальные брызнули в разные стороны. Князь удирал первым. Ну как сосчитать, сколько их всех здесь было? Гвардейцы, даже остановились в растерянности, потому что сражаться оказалось не с кем. Те, из полсотни, кому не повезло, даже вызывали сочувствие. Не война, а избиение младенцев. Некоторые даже сабли не успели обнажить и пики направить.
  
  Когда гвардейцы по незнанию вторглись в Дутру, Ханшах сразу узнал об этом. Не зря же дорогу туда прокладывали и выдавали за старую! Десять тысяч всадников перемахнули джунгли, если не мгновенно, то очень быстро. Шумный проход гвардейцев через джунгли, не только сбросил пиявок с растений, но и разогнал остальную нечисть. Десять тысяч всадников - это вся кавалерия царства. Десять флотаро по тысяче скакаров в каждом. Они шли один за одним, соблюдая расстояние и скорость.
  
  Действовать каждому флотаро предстояло автономно. Цели, пути перемещения были подробно расписаны вплоть до родников и ручьёв. Им предстояло захватывать и сжигать города по дуге, приближаясь к столице провинции Жужеле. Если посмотреть сверху на карту, которую ещё не создали, то это выглядело так, словно армия анахарцев берёт города последовательно: один за другим. Направление главного удара, понял бы любой.
  Жителям разрешалось взять и унести свои ценности, а вот хорошую одежду, ткани, продовольствие, кожу, шкуры и металлы, кроме ценных, забирались анахарцами. Скот и телеги тоже. Всё что не смогли вынести жители городов или забрать, захватчиками неумолимо сжигалось. Жители ожидали худшего, а тут даже в плен не брали, чтобы продать на рынке или ждать выкупа. Молва летела быстро, и города сдавались без боя ещё до того, как появлялись первые разъезды аханарцев. Всё ценное уже было попрятано, а то, что считалось необходимым трофеем, погружено на телеги, которые запрягли. Пару городов жители запалили сами, вынеся всё ценное. Они даже не узнали, что целью для аханахов эти города не служили. Они даже к ним не приближались.
  
  Очередное совещание военного совета не предвещало ничего хорошего. Сто двадцать топенов и тысяча охранявших их скакаров неторопливо приближались к границе царств на месте старой дороги.
  Рошерду молча рассматривал собравшихся. Конечно, хотелось поорать, потопать ногами, отрубить кому-нибудь голову, но сейчас не тот момент. Все смотрели в пол, только старый Жмудь сидел как обычно, подогнув старческие ноги. Хоть и ходил сам, но уже медленно и тяжело. Он спокойно смотрел на царя, словно ничего не случилось.
  - Скажи старый, вот почему они и зачем ты? - Обратился Рошерду к нему за своим сравнением на реакцию собравшихся.
  - Я жду любого приказа, чтобы его выполнить. На войне, как на войне. Они не понимают суть войны, вот и грустят!
  Последнее слово рассмешило царя и он, отбросив всякие церемонии, громко рассмеялся. Присутствующие неуверенно посмотрели на него.
  - Тогда объясни ситуацию вот этим недотёпам. Я уже слышал некоторые предложения. Например! Отказаться от наступления и создавать оборону. А ты что думаешь и предлагаешь?
  - Пока мы этим будем заниматься, вместо нас, они будут уже сидеть здесь. Наши войска покинули лагеря. Им розданы маршруты движения. Если это отменить, создастся хаос. Они и сюда не успеют и туда не дойдут. Рано или поздно наши гвардейцы напорятся на превосходящие силы противника. Если вступят в бой, то их уничтожат, отступят - покроют себя позором. Когда они отступали? Никто уже не помнит. Если не сотни лет прошло, то десятки! Неизвестно, что хуже! У врагов одни всадники. Значит, они не собираются осаждать города. Закрыться поплотнее и ждать, когда они сами уйдут. Они же не знают, что мы можем предпринять? Это обычно отвлекающий манёвр. Они пошалят для себя без потерь и обратно в своей раковине скроются.
  -Предлагаешь не замечать их?
  - Да, Великий! Они скоро повалят обратно, отягощённые добычей. Надо закрыть им дверцу, из которой они выскочили. Если топенов поторопить, то противник влетит им прямо под хвосты. Скакары хороши на просторе, а как они будут воевать в джунглях?
  - Надо туда направить ближние ополчения из присоединённых областей. - Предложил Возняк. - Какими они будут на поле боя, мы не знаем, а нападать исподтишка умеют. Пусть лучше у топенов под ногами болтаются, чем нашим бойцам мешать будут.
  - Для нас лучше перебраться через Вакару и встретить их, выходящих из джунглей. - Предложил Громба.
  - Правильно, запереть их в джунглях. А к тому времени, наши с другой стороны подопрут и дверцу за собой прикроют. Там и топенов столько не надо.
  - Наносим удар по старой дороге? - Пытался понять суть, предлагаемую Рошерду.
  - Даже если они в эту ловушку не попадут, своим они уже ничем не помогут. Наши войска займут всю долину... ну не всю. В чеках с водой не очень поскачешь. Там пехота важна. - Констатировал старый Жмудь.
  - Правильно. Чем они будут кормить скакаров, если топены, там всё сожрут? А пехом они не воины.
  
  Сразу были разосланы гонцы в колонны, с приказом усилить движение к старой и короткой дороге.
  
  Кавалерия аханахцев к старой дороге возвращаться не собиралась. Задача ставилась либо разорвать войско на несколько частей и выгрызать по кусочку из маршевых колонн или наоборот заставить всё войско Шагура идти на старую дорогу. Половину задачи они выполнили. На огромном пространстве продовольствия почти не осталось. Что с собой не забрали, то сгорело. Потерь, в основном, не было. Выбывали по болезни, от травм или заблудившись по глупости.
  
  Глава 2.
  
  1.
  
  Вот одного такого заблудившегося поймали в районе спалённого города Харкота. В разъезде боевого охранения он был не один. Городская стража, пережидавшая в ближайших к городу кустах пожар, решив, что уже можно на окраинах покопаться в угле и пепле и найти что-то стоящее, сама нарвалась на них.
  Что такое полсотни стражей против полудюжины всадников? Так, плевок, застывший на морозе. Враги особо не зверствовали. Они себя ощущали такими же стражами, которые лупят не сопротивляющихся граждан на улицах города. Они лупили стражей обратной, тупой, стороной сабли, демонстрируя этим своё презрение. Убивать людей, в которых сквозил страх и отчаянье, рука не поднималась.
  Тут у одного из всадников, кобыла, то ли наступила на что-то, толи кто-то её тайно пырнул ножичком, но занесла воина в кусты. Тут стражи на нём и отыгрались. Он неожиданно сдался или не хотел оказывать сопротивления, но огрёб, от обиженных стражей по полной. Даже больше чем. Вот те, спасшиеся от сабель его товарищей, его не жалели. Вымещали всё зло, что накипело в их душах.
  При этом он, пытаясь укрыть то голову, то живот, произносил какие-то заклинания: Зовигромба, зовитромба! От этого лупили его ещё сильнее. Потом начальник стражи опомнился. Надо же показать, что они не просто так город дали сжечь. Вот, даже одного в плен взяли.
  Поэтому он, захватив, для солидности, с собой десяток бравых сопровождающих, отправился в Жужелу. Чутьё его не подвело. Аханахцы, разогнав его рать, заметили, о пропаже своего. Поэтому принялись рыскать по кустам. На нескольких стражах нашли не только стянутые доспехи своего воина, но даже и нижнюю одежду. Раз трофеи сами в руки упали, не выбрасывать же их? За это порубили всех, забрав не только доспехи, но и забрызганную одежду своего собрата. Если они в плен не берут и милость не понимают, то пусть будет, как будет. Война, так война!
  Те из стражей, кто остался жив, уже пожалели, что этот нерадивый, попал им в плен.
  
  На третий день Пизднур - начальник стражи уже несуществующего города Харкота, больше похожего на обгорелую головешку, прибыл в Жужелу. Не отдавать же пленного своему начальству? Благодарности от этих уродов не дождёшься, не только награды. Всю заслугу себе присвоят.
  Раз царь Рошерду здесь, надо к нему и привезти. Даже удачно получилось. Как раз шло совещание, по поводу наглого нападения царства Аханаха на Шагуру.
  Царю сразу доложили об этом. Чтобы не пачкать благородный пол кровью недостойного, все вышли во двор. Рошерду брезгливо поморщился. Какой-то грязный, в синяках, со сломанным носом и весь в крови бродяга, а не грозный воин врага. Да чего с такими воевать? Но, пока что, они опережают своими ходами. Не зацикливаются на глупых победах, а решают стратегические задачи.
  Пришло сообщение, что в Вакару дайлы появились. От княжества Дутра хлынул поток не только беженцев, но и покалеченных дайлами. У кого руки, у кого ноги! Причём дайлы, пока ещё только молодые, как из питомника. Одного размера. Не больше трёх-четырёх шагов. В их войсках тоже таких применяют.
  Если дайлы вырастают крупнее, то и двоим крепким дайловистам их не удержать. Да и зачем их такими выращивать? Такая дайловская мелочь и топенов может хорошо прихватить, а если растить их на большие размеры, долго ждать и сколько еды уйдёт? Тех дайлов, кто вырастал больше положенного, пускали на корм, своим же собратьям, а шкуры на панцири для воинов. Не так дорого для войск обходились, в отличие от остальных, где было занято много людей.
  
  Пленного кинули под ноги царя. Тот зашевелился, раздирая слипшиеся веки от гноя и грязи, посмотрел на его сапоги, перевёл взгляд на свои грязные ступни, поднял руку, показал на них пальцем и произнёс своё заклинание "зовигромба".
  Указующий пёрст упал вниз с безжизненной рукой. Его взгляд застыл на собственных ногах. Сдох! Радостно поняли все, но не царь. Он уже научился чувствовать нюансы разных интонаций.
  - Что он сказал? - Строго спросил он, почтительно склонившегося Пизднура перед ним.
  - Не могу знать, Ваше Великое Величественное Величество среди всех Величайших Величеств! Вы настолько велики, что я не могу смотреть даже на подошвы ваших сапогов!
  Рошерду поморщился, но ничего не сказал. Зачем, с какой целью, тащить сюда эту побитую рвань, чтобы тот сдох у его ног?
  - Что он буркнул, перед тем, как издох? - Рошерду надо было что-то спросить, а что спросить он сам не знал. Вроде за много лет научился, а тут...
  - Кто знает их язык? - Пизднур ещё сильнее склонился перед царём и неловко пожал плечами, изображая мучения мозга. - Заклинание?
  - Да, он по-нашему балакал! - Старый Жмудь, хоть и стоял, но его держали под руки двое его денщиков.
  - И что он бормотал?
  - Я понял только начало. Он кого-то звал.
  - Зачем?
  - Перед смертью молитву читают. Может он хотел сообщить что-то важное? - Гноммон посмотрел навечно молчавшего заклинателя бесов царства Почтибга.
  Тот не ожидал такого подвоха и насупился. Поняв, что все ждут ответа именно от него, он медленно, на растяжку, вроде как бы и не запел, но что-то похожее выдавил из себя.
  - Бе-е-е-с-о-о-в зде-с-с-с-сь не-е-е-е-т!
  - Но если он кого-то звал, может вторая половина слова - это имя? - Предположил секретарь и советник Кукари.
  - Что он говорил до этого? - Царь снова воззрился на Пизднура.
  - Он всегда повторял это заклинание. - Невозмутимо ответил тот.
  - Значит, ты его запомнил. Повтори!
  - Зовигромба! Зовитромба! Зови бромба! Это же никак не по-нашему.
  - Зо-ви-гром-ба. - Раздельно, по слогам, произнёс Рошерду. - На что это похоже, если отбросить первую половину зова, которую мы поняли?
  - Вигромба, вигром, громба, тромба... - Начал было перечислять Кукари все слога непонятного слова.
  - Что ты последнее брякнул?
  - Тромба...
  - Перед этим? - Кукари задумался, он же произносил машинально, не акцентируясь на произношении.
  - Если подумать...то самое подходящее для понимания этот мертвец просил позвать Громба! Но зачем звать его, если он хотел исповедаться перед смертью? - Неожиданно не только для всех, но и для себя произнёс Почтибга. Он мыслил своими категориями, но зачем звать начальника разведки царства Громба, чтобы исповедаться, в его голове не укладывалось, поэтому он и спросил.
  - Мне тоже так послышалось, что он обращался ко мне! - Громб сразу уловил посыл, но не хотел казаться беспомощным. - Что он имел в виду, показывая пальцем? Я всё время думаю над этим. В этом же тайный смысл!
  Царь посмотрел на него с укоризной.
  - Всех своих агентов там я знаю в лицо. Когда все от испуга ломанулись за границу, я успел внедрить и завербовать несколько сот беженцев. Но времени на их подготовку не было. Пришлось брать числом. Помню всех. Это не он.
  
  Рошерду посмотрел на свои сапоги, на голые пятки мертвеца и сандалии стражей. Пизднур, как и почти все стражи, стоял в форменных кожаных сандалиях с деревянной подошвой. В самом конце стоял страж, вполностью кожаных с толстой подошвой и каблуком. Простой страж и в такой обуви?
  Громб сразу понял, почему взгляд царя задержался именно на этих сандалиях.
  - Мародёрствуешь? Пленных обираешь? - Он кивнул и, как двое из ларца, то есть неожиданно, где эти бравые парни находились никто и не заметил, схватили стража и сорвали с него сандалии.
  Громб достал короткий и узкий стилет и распорол подошву вдоль. Под пяткой лежал пакетик залитый воском. Он разорвал его и достал оттуда маленький кусочек тонюсенькой материи. Развернул его и начал читать.
  - Что? - Неторопливо спросил Рошедру.
  - Всех повесить! - Даже не спрашивая разрешения у царя, приказал тот.
  - Всех? - Рошерду обвёл взглядом собравшихся.
  - Было бы лучше всех, но хотя бы этих. Они уже слишком много знают. Они могут сдаться в плен и...
  - Дальше молчи, а то ты и меня прикажешь казнить! - Усмехнулся царь. - Только тех, а не этих всех! Пошли за мной.
  
  Они отошли в другой край двора. Сначала кивнул Рошерду, и их окружили его телохранители, потом Громба. На расстоянии нескольких шагов от первого периметра охраны расположились и штатных охранники. Грозный вид первых и суровость вторых не представляли ничего хорошего, даже для тех, кто начал их рассматривать.
  - Ну?
  - Это послание Задрата.
  - Задрата? - Воскликнул царь. - Ты же его на каждом углу проклинал!
  - Так ему надо было создать репутацию непримиримого вашего врага, о Великий! Вы тогда меня чуть не казнили, когда я раздал много денег агентам, выдающих себя за противников режима, но это, как здесь написано, сработало. Те, у кого были деньги, обосновались если не в их столице - Шахинуре, то в окрестностях. Всех их вражеская охранка не только дотошно проверяла, но и допрашивала, расспрашивала, не только о наших внутренних делах, но и о других беглецах. Не все выдержали допросы и ловушки в них. Но главную роль они сыграли: не допустили поход их войск на нас после вашей коронации.
  - О, как? И как? Почему мы только сейчас об этом узнаём?
  - Хотя наши самые отборные воинские части ушли в Аханах, под руку Баркера... вы же помните, что он командовал объединёнными войсками наших царств, в войне с наследником империи Еробаком и разбили его. Их разместили на границе с северными племенами. Никого, кроме него они над собой не признавали, а держать их в центре царства могло представлять опасность.
  - Северные племена, вместо них, стали нападать на нас. Как же помню! Вроде и кровь родная, мать-царица оттуда, но наглости им не занимать. Почему-то они считали, что я им, став царём, должен стал!
  - Наши агенты так настойчиво предлагали создать свой экспедиционный корпус и вооружить его, что это вызвало не только разногласия при дворе Ханшаха, но и подозрения. Ещё неизвестно против кого этот корпус начнёт воевать, как только ему дадут оружие!
  - Прошло столько лет, а мы только узнали об этом! Зачем мы тогда войну затевали? Мы же тряслись, каждый год, ожидая наступления с той стороны Вакару!
  - Зато Задрат сделал карьеру, небольшую, но при дворе. Он поставляет несмываемую тушь им.
  - Это же наш самый секрет, секретов! Ничего подобного ни у кого не было, и нет!
  - Он не секрет раскрыл. Сам производит и поставляет. Поэтому ему удаётся иногда прочитывать секретные документы противника, когда его просят восстановить тот или иной текст. Он настолько вписался в интерьер двора, что его никто не замечает, и вслух обсуждают все проблемы.
  - То, что ты сообщил, это важно, но теперь абсолютно не нужно. Что-нибудь полезное есть?
  Громба разрезал подошву и второго сандалия. Там тоже было послание.
  - Дай сюда! - Тот подал. Царь торопливо развернул, повращал кусок ткани и вернул его Громба. - Я ничего не понимаю, что тут!
  - Тут всё зашифровано. Это краткий план войны с нами, если мы нападём на них.
  - Ого! - Чуть ли не подскочил Рошерду. - Оказывается, они давно готовились к этому.
  - А для чего они тогда закрыли короткую дорогу на Шахинур? Их конница не зря провела рейд по нашим тылам. Здесь, в этих чеках в долине Гванга, им не развернуться, а значит, и делать нечего. Поэтому они возвращаться сюда не будут, а пойдут на оборону дальней и длинной дороги. Даже нашим бы гвардейцам там пришлось туго, я уж про остальных лучше умолчу. Они рассчитывают на то, что мы направим погоню за их кавалерией.
  - А мы не послали. Предугадали их действия. Что ещё?
  - У них там войск, практически нет. Поэтому они закрыли проход через джунгли и построили стену с другой стороны. Там большая крепость. Как она выглядит, он не знает, но содержит несколько тысяч отборных бойцов. Кроме того, скорее всего, Ханшах находится в этой новой резиденции. Туда вывезли все ценности царства. Там считают, что эта крепость неприступна.
  - Мимо не проскочим?
  - Только если быстро. Там всё в воде и рассаде.
  - Тогда нам нужно ополчение. Они будут осаждать крепость, сливать воду из чеков, засыпать рвы, а скакары с топенами пройдут мимо. Ты меня злил, но мой расчёт на тебя оправдался. Я думаю, что эти сведения, прямой путь к победе! Я отдам распоряжения, а ты проследи, куда поскачут аханахцы. Если что, сам следуй за ними по пятам. Они же могут передумать и развернуться. Надо захлопнуть калитку в джунгли.
  
  Громба просто повторил свой тогдашний тезис о засланных сотнях агентов в Аханах после допроса, куда он истратил деньги, полученные в казне. Никого он не вербовал, а тем более денег не платил, но все документы предоставил. Там же не настоящие имена были написаны, а оперативные клички. Только несколько известных царю человек, имели объяснения в виде их собственных имён. Суммы были огромными. А то, что его агенты предотвратили когда-то войну тогда, он сейчас полностью наврал. Ничего об этом в шифровках не было. Тогда, когда в стране царил хаос, и никто не понимал, кто и за что отвечает, он официально и достаточно много выгреб из казны на своих агентов.
  Громба был телохранителем Рошерду. Вся секретная служба, если не была истреблена, то смылась. Причём они побежали не в Аханах, а к Еробаку, который собирался отомстить за поражение. На таких важных беглецов он денег не жалел. Он бы отомстил с такой помощью, но его через пару лет самого свергли. Власть такая штука, даже притягательней денег. Распоряжаться чужими жизнями - это такое наслаждение, что никакие удовольствия не смогут его затмить!
  Рошерду не мог доверять прежней элите в управлении государством, но и массово и сразу убрать их тоже было нельзя. Громба хоть как-то оправдал своё назначение, но насколько оно было эффективным, определить было нельзя. Всё засекречено напрочь, но сводки подавались постоянно и они бывали верными. Заодно Громба служил отличным примером для его охранников. Они, не только при усердии, но и какой-то сообразительности, могут занимать определённые должности.
  Самых толковых направлял в провинции, вассальные царства и княжества своими представителями. Если от них был толк - ставил губернаторами. Губернатором Жужелы тоже бывший телохранитель Езгур.
  Даже если они ничего и не понимали в управлении, зато были верны хозяину и безжалостны. Эта безжалостность заставляла работать как можно лучше тех, кто ещё не попал в жернова власти, как не надёжный элемент.
  
  Военный совет был продолжен. На основании полученных данных пришлось выстраивать уже уточнённый план боевых действий. Жужела становилась временной столицей во время войны. В провинции ввели особое положение, и всё население бросили на возведение различных укреплений. В них собирались разместить ополчение, которое собрав на скорую руку, начали тренировать.
   Надо было брать инициативу в свои руки. Чтобы её взять, необходимо было осадить новую цитадель Ханшаха. Это прямое издевательство в том, что наглую уверенность аханахцев в том, что их несколько тысяч бойцов в крепости удержат огромную армию Шагура.
  - Великий! - Обратился к нему губернатор Жужелы Езгур. - По все известным правилам ты не можешь выходить за границы страны. Кто будет командовать войском?
  - Я и буду! Как только войска ворвутся на их территорию, надо будет найти место для установки моего шатра. Я объявлю это место присоединённой территорией. Значит ,я там могу находиться. Поле боя должно находиться перед моими глазами. Доридор! Ты назначаешься головой всех войск на поле боя до моего прибытия. Потом станешь распорядителем моих указаний.
  
  Огромная машина войск империи обрела точное направление. Была не одна проблема, но только она была главная проблема. Не было еды. Топены и скакары довольствовались подножным кормом, но для людей такой пищи не находилось. Поэтому всю пищу собрали только для передовых отрядов.
  Тем, кто наступал позже, продовольствие должны были доставить позднее и никто не запрещал забирать всё съедобное во вражеских землях.
  Но до них было хоть и рукой подать, но так долго приходилось добираться, что брали у тех, кто был ближе. У своих. Им же не торить путь, не тащить на себе всё, чтобы строить лагеря. Пусть отдыхают. Половят какую-нибудь живность. Им не привыкать, не первый раз голодать придётся. Саранчи бывает много, но почему её не бывает, когда люди голодают? Так хотя бы пусть паков и других насекомых жрут. Чистейший корм! Если их едят птицы, а мы птиц, если птиц исключить из пищевой цепочки, значит, мы можем тоже насекомых есть так, что за ушами хрустеть будет! А если пожарить на пальмовом масле? Пальчики оближешь. Нам бы такое, да на войну топать надо! Так думали не только командиры отрядов, но чиновники завидовали простому народу. Живности столько, что работать не надо! Как ляги! Поймал и сразу в рот! Выкрутятся. Как выкручиваться если забрали и сразу съели твоего единственного вола, который в семье всё, вызывало оторопь. Анаханцы забирали любую живность, но волов не трогали. Они понимали, какая это ценность, для беспомощных селян. Курей, коз, свиней, ещё нарожают, а вот попробуй, сразу здорового вола где-то найти, чтобы его сразу запрячь?
  
  2.
  
  Хотя Нарзар был полу десятником, заместителем десятника, то сейчас выполнял обязанности командира десятки. Изо всей десятки в разъезд отправилось шесть воинов. Командира Оргуза свалила вражеская стрела. Не убила, доспех спас, но и рана была поганой, сидеть с ней на скакаре было невозможно. Поэтому его перевозили на полотнище-гамаке-палатке-тканевом навесе, сложенном в несколько слоёв и закреплённом между двумя скакарами. Не мотало, а тепло животных давало усыпляющее тепло.
  Ещё двое заболели, судя по всему, что-то съели, а один неудачно подвернул ногу, спрыгивая со скакара. Получалось, что он был неполноценным воином и пользы не приносил, а отвлечь от дела мог, причём, по закону подлости, с неприятными последствиями. Поэтому он кашеварил, а остальные были на подхвате. Углей хватало. Целый город углей. Они даже остывшими углями набили несколько трофейных мешков.
  
  Город, уже не город, а теперь погорелое место Сюрсю, был достаточно большим. Только в крепостном гарнизоне было две сотни солдат. Вместе с огороженным, кольями из бамбука, посадом, там было тысяча, а может и больше, жителей.
  Крепостными солдатами служили отслужившие свой срок и увеченные воины. Здоровье и возраст уже не позволяли совершать дальние походы и участвовать в битвах. Стрелять из бойниц крепости или лупить полу багром, лезущих на стены - ещё могли.
  Каждое утро, после сигнала трубы, ворота крепости распахивали и, жившие в крепости, могли выходить в посады, а из посадов тянулся люд на работу или с жалобами начальству.
  
  Труба даже пропеть не успела, когда в крепость заскочило полусотня всадников. Откуда только они взялись? Одни забежали на стены и надвратную башню, остальные заперли казармы и прочие важные здания и подожгли их. Даже грабить и забирать ценности не стали. Когда помещения наполнились дымом, открыли двери, кто смог тот выполз. Ползти было некуда, посады тоже пылали. Из кухни и продсклада захватчики выносили только то, что можно было удобно транспортировать или сразу съесть. Поэтому весь завтрак местных бойцов был моментально проглочен и выпит. Покидая крепость, стены и башню тоже запалили.
  Город был окружён не только кольями бамбука, но и разъездами аханахов. Тех, кто спасался бегством из пожарища, проверяли. Деньги и подобные ценности не брали, а оружие, еду, верхнюю одежду, металлы отбирали. Причём они не поскакали дальше, а дожидались, когда город с посадами превратится в одну большую угольную яму и будет не пылать, а только дымить.
  
  Разогнав стражей бывшего города, всадники повернули обратно. Пожарище спадало, оставляя кроваво-оранжевое пятно тлеющих углей. Кое-где ещё всполыхивали языки огня. Они объезжали жар, шедший из города. Ехали медленно, внимательно поглядывая по сторонам.
  Нарзар нервно оглядывался. Что-то, но он не знал и не понимал что, беспокоило его. Он остановился и стал дожидаться остальных, которые на запасных скакарах перевозили поживу. Он, как командир, был налегке. Когда они не спеша подъехали, он удивлённо пересчитал их.
  - Где Бульйон? - Нервно выкрикнул он. - Я же просил, приглядывать за ним!
  - Так ты же что-то ему говорил и показывал руками! Я подумал, что ты его куда-то отправляешь с донесением! - Ответил Октон, а остальные кивнули, соглашаясь с ним.
  
  Войска Аханаха делились на две части. Кадрированные и призвано-добровольные.
  В мирное время подразделения были сокращёнными кое-где, даже, больше чем наполовину. В военное, добирались добровольцами, которые ранее служили в этих частях войск или могли показать умения в конкретном ратном деле.. И, только тогда, когда и добровольцев не хватало, призывали. Добровольцев хватало. Даже если не участвовал в боях, то платили деньги, а когда воевал, то очень хорошие. За ранение на поле боя, тоже выплачивались. Их называли дырявые деньги. Получил дырку в бою, а в ней уже деньги звенят. За гибель платили родственникам.
  Вот десятнику Оргузу дырявые деньги полагались, а раненым в живот неизвестной едой и подвернувшему ногу - нет. Следить за своим здоровьем надо самим! Могут и из жалованья вычесть те несколько дней, что проваландались у костра. Оргуз, как опытный командир, о том, что трое выбыли на неизвестное время из строя, сведений не подавал. Двое поголодают пару дней, на воде посидят, кишечник исправит недостатки, да и связки на ступне придут в относительный порядок, хотя ещё будут некоторое время напоминать о себе болью.
  
  - Я его никуда не отправлял! Я показывал, чтобы он в кусты не лез. В кустах уже не будет ни нашего скоростного, ни верхового преимущества. То, что мы там будем неуклюже вертеться среди стволов и веток - наша беда. Вот они добровольцы! Никакой дисциплины! Небось, в горелых развалинах решил что-то выудить.
  - Никак нет! - Ответил Крузак. - Я, как и было приказано, всё время контролировал это направление. Если не сам туда заскочил, то могли затащить в кусты. Он-то без запасного скакара! А у нас, вон как нагружены.
  - Вокруг себя... марш! Возвращаемся. Ищем следы Бульйона.
  Следы пропавшего всадника искать долго не пришлось, зато добирались долго. Ветер подул в их сторону и, испепеляющий жар пожарища, давал себя знать. Пришлось сделать дугу.
  На том месте, где пропал Бульйон, толпились непонятные люди в одинаковых одеждах и кожаных доспехах. На голове одного из них красовался шлем пропавшего Бульйона. Шлемы у аханахцев были типовыми и легко узнаваемыми. Их специально делали такими, чтобы в пылу рубки понимать, кто перед тобой. На другом, была надета перевязь с саблей. Она тоже сразу узнавалась. У них у всех были такими. Всё встало на свои места. Если Бульйон ещё и жив, то ясно, в каком состоянии он находится. Вот где он находится, это большая проблема.
  Из-за объезда жара, они вернулись немного позади, только этой группы, но зато впереди кустов, в которых они прятались. Стало понятно, что эти воины, те самые, кого они не захотели рубать, а просто разогнали. Поэтому пешие и не видели их. Они внимательно выискивали места, где можно уже поживиться, но не обжечься.
  
  - Никого не жалеть! - Приказал Нарзар и выдернул саблю.
  Рубка удалась. И в этот раз стражи пытались оказать сопротивление, но их мнение уже всадников не волновало. Рубили как на манёврах. Чётко и без лишнего волнения. Кто-то успел добежать до кустов, но его спина от стрелы не увернулась, глаз на том месте не оказалось. Спаслись только те, кто не пожалел свою кожу и волосы и, нырнув в жар, припали к горячей земле.
  Трофеи были собраны, а вещи несчастного Бульйона: окровавленная рубаха, куртка, подшлемник с шлемом, кожаные штаны, были увязаны в узел. Панциря и сандалии так и не нашли. По кустам, разыскивая его тело, решили не шарить. Этот поиск мог оказаться прискорбным не только для Бульйона, но и для других. Пропавший не мальчик, он был самый старший в их десятке, а попался, как ребёнок. Его изувеченное тело нашли с другой стороны рощи, но решили об этом не докладывать. Пришлось бы не только вывозить, но и захоранивать как положено, а это немалые расходы для десятка. Да ещё сочинять реляцию, как это произошло. А так: нет тела - нет хлопот. Никто так и не узнал, что Бульйон был очередным агентом, пытавшийся доставить донесение в Шагур. Причём сведения у него были значительно ценнее, чем у других. Это была стратегия ведения войны с подробным набором тактических действий.
  
  Оргуз был недоволен сообщением Нарзара, но не мог осудить своего зама. В целом, тот всё сделал правильно. Неизвестно как бы сам поступил и чем бы всё это закончилось. Зато те, несколько мешков углей, что они приволокли с пожарища, кроме всего прочего, ой ещё как пригодятся, особенно в сыром или без топливном месте.
  - Угли оставляйте здесь, а остальное в эскадро. Доложишь о пропаже Бульйона эскадрару. Узнаешь, когда выходим и где строимся.
  - Да знаю я!
  - Ты знаешь! Бульйона прощёлкал. Подозрительный какой-то. Старый, для таких походов. Ему в бирюльки играть, а не саблей махать. Запасного скакара даже нет.
  
  Эскадрара Роглита удивил доклад Нарзара.
  - То, что вы их порубили это хорошо. А почему тело не нашли?
  - В кустах? - Усомнился Нарзар. - Там бы все и полегли. Они бы и без копий обошлись. Настругали бы кольев. Сначала скакаров проткнули, а как мы сверзимся, то и нас. Сколько их там может быть в кустах? А после нашей им бойни ещё набегут. Тут и полусотней не справишься.
  - Но и оставлять в неизвестности нас и в безнаказанности их, тоже нельзя. Всё равно нам выступать в вашем направлении. Сделаем небольшой крюк. Заодно проверим ведение боевых действий в зарослях. Быстро обедать и, по сигналу, строиться.
  
  Роглит не стал подъезжать всем эскадро к кустам. Послал разведку для выяснения, как эти кусты располагаются. Судя по всему это было чьё-то заброшенное поле, потому что форма пятна, напоминала квадрат. Первой сотне он приказал спешиться, взять только щиты и тяжёлые ножи с односторонней заточкой широкого и короткого лезвия и, ударяя ножом в щит войти в кусты. Вторая сотня закрыла противоположный край. Достали луки и приготовили стрелы. Командир эскадро поставил им задачу, если там кто и появится, сначала нескольких взять в плен, а остальных в расход. Стрелы брать с наконечниками на дайлов. Их можно быстро и без повреждений вытащить из тела.
  Кусты, уже были, не так сильно населены. Диких зверушек не замечали, а вот козу прихватили. Люди не выскакивали и, как оказалось, зря. Кто там притаился в кустах, воины не разглядывали: рубили и протыкали, но троих притащили живыми. Одни мужчины. Женщины с детьми, спасаемые инстинктами, ушли подальше от пожара.
  Их допросили. Кого там взяли в плен или не взяли, они не знали. Пленных накормили, дали ещё с собою еды и отпустили. Наказали рассказать всем: кто будет подло убивать аханахцев, то есть не в бою, будут наказаны только таким способом - смертью.
  
  Рошерду, прошедший не только фиктивный плен, но и несколько настоящих, пусть и мелких схваток, считал, что его окружение утаивает истинный размер бедствий стране, нанесённый рейдом кавалерии Аханаха. Поэтому он и отправил Громба по следам неожиданного рейда. Кому ещё можно доверить такое простое действо, если на остальных положиться нельзя? Некоторые умники требуют детальных инструкций, чтобы в случае чего не они были виноваты, а те, кто инструкции написал. Вот он недостаток абсолютной власти! Безответственность, помноженная на без инициативность! Этих ублюдков, припавших к главному блюду страны - бюджету, абсолютно не волнует, что будет со страной! Главное им хорошо! Хоть составляй списки чиновников, и казни их по десятой доле в год, всё равно будут нагло набивать свои карманы, и ничего не изменится. Прямо перед отрубанием своей головы потребуют откат за неё. Что они есть, что их нет - разницы никакой, а денег в казне останется больше!
  
  Громб, с виду огромно туповатый, как носильщик он был хорош, как воин - неизвестно, но настырный. Этим он отличался от других бодигардов Рошерду, поэтому и стал начальником разведки. Вцепился в хвост кавалерии Аханаха и проследовал, причём незаметно, до самых перевалов.
  Дорога, извиваясь как нить в ткацком станке, медленно поднималась вверх. Можно было обойти и эти хребты, но тогда заняло столько времени, сил, что возможностей, вернуться обратно не было бы, а тем более прояснить ситуацию в тех краях. Надо ещё найти тех, кто проведёт окольными путями в царство Аханах.
  
  Начальник разведки не мудрил, а стал подниматься по этому серпантину. Когда дошли до середины подъёма, то обнаружили стену, сложенную из каменных блоков, вырезанных прямо из скалы на этом месте. Никаких ворот или входа в этой стене не было. Блоки, судя по всему, в лучшем случае, были укреплены штифтами, но это только на два человеческих роста, а ещё на один просто сложены из мелких, наложенных друг на друга камней.
  За стеной даже не стали разбираться, кто к ним подъехал и с какими целями. Скинули сверху несколько камней, те покатились по склону, поднимая не только лежащие там камни, но и пыль. Когда пыль осела, от отряда Громба, осталась треть целых. Остальных пришлось добить. Такие загородки стояли на каждом витке серпантина. Задрат - агент Громба в Аханахе был прав.
  Большое войско если и не полегло бы здесь, то вернулось бы бесславным, к тому же если бы их не порубили бы скакаристы, прошедшие со своим рейдом от одного угла царства, до другого и где-то в этих отрогах гор, сидевшие в засаде.
  Хорошо, что он взял почти тысячу гонцов, оставляя их на своём пути, поэтому и известие от него пришло так быстро.
  
  Пришлось опять собирать военный совет. Стояла дилемма: может не возводить укрепления от очередного внезапного нападения, теперь уже в обратную сторону аханахской кавалерии, а распустить половину ополчения по домам, чтобы занимались будущим урожаем? Война войной, а есть хочется всегда!
  
  Поскольку, Громб забрал, чуть ли всех, оставшихся в резерве гонцов, ему было отписано: занять такую позицию, чтобы издали видеть неприятеля. Отступая, собирать все силы, что встретятся и, при удобном случае, давать сражения отдельным отрядам неприятеля. Гонцов тоже можно использовать для боя, а не только доставки донесений.
  
  3.
  
  Огорор, был мобилизован в ополчение в самый неподходящий момент. Чуть ли не со свадьбы забрали! Причём чуть ли не всю мужскую часть свадьбы. Хорошо, что мобилизатор вошёл во внимание и позволил новоявленному ополченцу, превращать новоявленную жену из девушки в женщину подряд несколько дней. Он пришёл не один, а с оравой мобилизованных в других деревнях. Пойди, прокорми и напои такую дополнительную араву! Поэтому их старались не столько кормить, сколько поить. Бузы, то есть браги было много, а еды - мало. Новая ещё не выросла. Те и этому были рады. Поэтому бузу перегоняли в более крепкий напиток, и вливали, обратно в бузу, повышая этим градус. На войну они всегда успеют, но всегда лучше, чтобы к тому моменту война закончилась.
  
  Что из того, что новоприобретённая жена, высокая и крупная? Зато работать как будет! Не то, что и лучше мужа, но и вола за пояс заткнёт. Так она и обошлась в виде калыма в два вола, восемь коз и тринадцать кур.
  Хорошо, что успел этих волов отдать в виде калыма. Отец невесты был зол, потому что мобилизатор конфисковал их у него, а не у Огорора. А так бы и свадьбы не было или тому пришлось бы ещё раскошеливаться.
  Хорошо, что пока занимались конфискованными волами, успели коз и курей перегнать в поля. Но там своя напасть. Какой - то дав проглотил козу. Так, он целую луну, будет её переваривать, а мобилизаторы снова появятся. Чтобы волов не пустили на еду, тесть пригнал арбу и запряг в неё волов. Он потребовал, чтобы мобилизатор мобилизовал и его, как погонщика и командира волов. Тому такая идея понравилась. Лучше медленно ехать, чем быстро идти. Он тоже никуда не спешил. И вещи можно не тащить на спине, а на арбе.
  
  Тесть был ещё тот хитрован. Мало того, что дочь выгодно пристроил, так и потребовал, чтобы Доридор, на одной из стоянок, помог ему угнать транспортное средство с двумя, пусть и медлительными двигателями. Расписка, в виде печати на груди несмываемой туши, полученная за арбу и волов, здесь ничего не значила. Её надо было предоставлять в столице Шагура и там, особая группа чиновников, выдавала направление в то место, где выдавали волов. Чтобы получить хороших, а не старых доходяг, уже там, на месте приходилось подмазывать. Получалось, что весь калым, полученный за невесту, уходил на нужды страны и в карманы чиновников. Ну и зачем тогда он пытался свою дочь впарить Огорору? Тот торговался не только за каждую курицу, но и ещё за не снесённое яйцо! А с другой стороны, не только новоявленный муж, мог не вернуться с войны. Тогда попробуй кому-то её вручить, если будет много вдов? Самому обратный калым придётся платить!
  
  Через три дня мобилизованные отправились на место дислокации. Огорору, как родственнику, а значит и помощнику управителя арбой, волы-то его бывшие, разрешили ехать на ней. Они втроём и ехали: он, тесть и мобилизатор.
  
  Когда темнота настигала их то, после скромного ужина все укладывались спать. Мобилизатор на арбе, Огорор с тестем под ней. Остальные кто, где на обочине пути. Эти тропинки, между полей, по которым с трудом перемещалась арба, дорогой не назовёшь.
  Через треть месяца прибыли в главный город округи. От города ничего не осталось. Даже головешки растащили. У хорошего хозяина и головешка, в хозяйстве, пригодится.
  
  Мобилизатор Коник стоял в растерянности. Тесть Намик - тоже. Волов с арбой не угнали, а путь закончился. Ну и куда мобилизатору податься? Сюрсю был единственным городом, что он знал, бывал, но не жил. Чтобы его самого не забрали в армию, родственник, теперь уже живший в Сюрсю, а где теперь его искать неизвестно, купил ему эту должность. Затраты планировали отбить на мобилизованных ополченцах. Много не заработаешь, но и в армию не загребут. А теперь что? Куда?
  
  Какие-то поселения находились в округе, но была ли там власть, которая решит, что делать с пригнанным ополчением? Еда закончилась, практически, не начавшись, и будущие ополченцы с вожделением начали заглядываться на волов. Не спрячешься и не сбежишь ведь! Хотел заработать на призыве, сдать ополченцев в лагерь, а деньги, положенные им присвоить. Да ещё два вола с арбой! Тут уже стоял вопрос о том, как бы, не съели. Его не съели, а не волов. Оторвал людей от дел, переписал на пергамент, а теперь топайте домой ещё неизвестно сколько? Куда топать? Это он как-то ориентировался, а они как в другой мир попали! Пусть не мир, но страну точно! Вон, с каким испугом смотрят на всё ещё дымящиеся обширные развалины города!
  
  Коник с подозрением посмотрел на Намика. Тот, взгляд не отвёл, и смотрел на него с вожделением. Прежде чем его съесть ещё и изнасилуют? Он вспомнил одно выражение: "Если хочешь выйти из неприятной ситуации - возглавь её!"
  - Слушайте меня, два раза повторять не буду! Здесь, я должен передать вас в ополчение, и идти за новыми! Город сгорел. Жителей угнали. Нам очень повезло, что мы пришли позже, чем такое несчастье произошло. Может его специально сожгли, чтобы город не достался врагу. Я это говорю к тому, что власти здесь - нет! Может и не будет! Советуюсь с вами как начальник и командир. Как нам следует поступить? Отправиться всем по домам или искать новую точку управления округом? - Коник не стал дожидаться ответа и сразу продолжил. - Я предлагаю, тот, кто хочет, может идти домой, и я ему поставлю на спину, соответствующую печать, что он выполнил свой долг и отправлен домой! Кто бы вас по пути не остановил, показываешь этот особый штамп. Он исчезнет, только когда ваша кожа в этом месте облезет. Или...
  - Что замолчал, продолжай! - Намик, как самый старый среди всех, вынужден был, из-за старшинства, взять общение с представителем власти, на себя.
  - Или создать отряд, вооружиться, добыть пропитание и пробиваться к своим войскам. Выбирайте, что вам удобнее. Кто домой - тот слева, кто со мной - тот справа.
  Коник рассчитывал на то, что землепашцы все и сразу потянутся обратно в деревню к своей земле. Тогда он возьмёт на себя доставку в армию арбу с волами. Оказывается не все и не сразу.
  - А мои волы? - Справедливо высказал возмущение Намик о своей собственности.
  - Волы же у тебя куплены. Осталось получить деньги или других волов!
  - Каких это других? - Взволнованно воскликнул Намик. - Они мне как молочные братья!
  Коник оторопел от такого признания. Так кто, кого и от кого родил?
  - Так ты не человек или они не волы?
  - Я человек и они волы. Мы выросли на молоке их воловьей матери! Ты моих братьев хочешь забрать? На твою... эту... как там... снимай с меня шкуру со своей печатью! Это мои волы-братья! Поставь себе на жопу печать, и получай других волов, где хочешь!
  Коник окинул взглядом окруживших его селян. Они считали эту ситуацию, так же, как и Намик, хотя все знали, что молочным братом этих волов был Огорор. Да какая разница, от какой буйволицы ты пил молоко? Пил же!
  Вол это не только кормилец и поилец. Вол - это член семьи, не менее важный, чем его хозяин, а может и важнее других людей в этой семье. Пусть все валят, лишь бы поскорее, с буйволами и арбой.
  - Зачем же с тебя сдирать шкуру? - Миролюбиво ответил Коник. - Я тебе поставлю новый штамп, о демобилизации твоих волов и арбы. Напоминаю! Слева - те, кто домой, справа, кто со мной! Тебе штамп о твоей демобилизации придётся ставить на спину, грудь будет занята.
  
  Неожиданно для Намика Огорор встал справа от мобилизатора.
  - Ты что? Не знаешь где лево, где право? - Возмутился тесть на зятя.
  - Я знаю, не только, где лево, а где право, но и где перед, и где зад! Что говорила начальника, когда забирала меня на войну? За Бога, Царя и Отечество! Говорила?
  - Не говорила, а говорил! Это клятва верности. Кто её не произносит, тот враг народа и изменник! Вы ещё не всю её знаете! Богу - веру, Царю - честь, Отечеству - жизнь! Запомните это, если вас остановят на дороге и спросят!
  
  Коник не ожидал такого поворота событий. Дался ему этот довесок Огорор! А теперь сложно будет избавиться от него. Хорошо, что не успел сказать сеятелям, что за отступление от клятвы - смерть на месте! Патриот, рог буйвола ему в зад! Коник не знал, что Огорору до патриотизма было как до заснеженных вершин, которые его родственник, живший в Сюрсю, видел издалека. Никто это и не понял, что это означало, кроме одного - вершины покрашены в цвет савана - белого. Так и так все знают, что мёртвые там обитают в виде духов и, хотя ничего не едят, всё время сытые.
  
  Пока добирались не торопясь, досюда, Огорор многое обдумал. Почему отдал двух волов, а не одного? Оставшаяся в хозяйстве буйволица только родила и она кормящая мать. Когда ещё телёнок вырастет, что его можно запрягать, хотя бы в тележку? Значит, надо будет обращаться к тестю за буйволом, а он заставит тебя работать на его поле. Удобно Намик устроился. Его дочь, а теперь и жена Огорора будет работать на их поле, а её муж, на поле тестя? Не то, что стукнуть, крикнуть на неё страшно - такая здоровая, и кулак ого! Побольше, чем у Огорора. Это сравнение кулаков всегда навевало грусть. И теперь, пахать ему, не перепахать и своё поле, и поле родственника. Так ведь она и родить может, тогда, вообще, оба хозяйства на нём, Доридоре повиснут. Пусть они лучше на Намике повиснут. Его дочь, родит, а её муж вернётся с войны героем и с богатыми подарками - добычей, как поют в древних легендах!
  
  То, что Огорор решил идти на войну, большинство его односельчан восприняли с недоумением. Женился же только что! Радуйся пока жена свежая! Чего тебе ещё надо, паря?
  Кое-кто воспринял этот поступок с подозрением. Не зря же он ехал на арбе с этим мобилизатором! Значит, знает такое, что не знают остальные. Те, у кого семья и хозяйство были рады, что город спалили и, больше, никуда идти не надо. Пятки целее будут.
  А молодежь надо заслать вместе с Огорором. Работяги из них пока не очень, а траты отменные. Организм растёт, развивается. Еды надо много. Пусть мир посмотрят, уму-разуму наберутся, в люди выйдут, а если и не выйдут, добычу принесут, если живы останутся. Старики рассказывали, что в ополчение их брали для того, чем они занимались и дома. Носить, копать, рубить, жечь.
  Может до распорядителя дорог дорастут, как старый Мунгот. С плёткой стоять на перекрёстке будут, как он. Он даже один раз видел царя, который проезжал вдали! О, каким важным стал! Правда, давно что-то из столицы не приезжал. Умер что ли? Отправился к белым вершинам? Поэтому землепашцы вытолкали из своей толпы несколько молодых парней и те, по наущению родственников, встали рядом с Огорором.
  
  Коник чуть не застонал вслух. Да что же такое? Ладно, один, можно было бы, избавится по дороге. Даже самому сбежать, когда тот заснёт! А теперь уже шестеро! Ужас, ужас! Он взял себя в руки и, обращаясь к Огорору, приказал.
  - Твой пример заразителен. Ваше желание служить Вере, Царю и Отчизне огромно. Я тебя назначаю главным над ними. Будешь моим помощником. Выучи их имена и построй по росту. Я пока буду ставить штампы выпускникам. Как построишь, позовёшь меня.
  
  Коник не успел и пары штампов поставить на груди или, если она сильно заросла, то на боку или животе. Сейчас он искал место, куда поставить две печати Намику. Увлечённый этим процессом, он даже не заметил, как к нему подошёл Огорор. Тот постоял, подождал и похлопал Коника по голому плечу. Тот, аж, вздрогнул.
  - Ты чего так?
  - Ты же их хотел! - Показал, на неровный ряд ребят, Огорор. Внутренне он гордился собой. Встал первым в строй - уже почти начальник. Вот как, оказывается, живут за пределами его деревни!
  - Не так надо. Привыкай, как быть в армии, сынок! Поднимаешь сначала одну прямую ногу, шагаешь, потом вторую и ставишь её рядом с первой. Громко, так чтобы я, или какой другой командир услышал: Разрешите обратиться! И называешь его должность или имя. Говори!
  - Разреши обратиться начальник!
  - Молодец, только не совсем так. Разрешите обратиться мобилизатор Коник! Повтори!
  - Разрешите обратиться мобилизатор Коник! А коник, что за должность?
  - Коник - это моё имя! Потом докладываешь. По вашему приказанию личный состав построен. Понял? Запомнил? Повторять не надо. Слушай приказ. Идти в развалины и найти что-то полезное. Может еда, зерно, куры или что съедобное попадётся. Оружие не только военное, но и любое. Мотыга, нож, серп, любая железяка сойдёт. Мешок, тряпка. Всё что полезное, а если не знаешь полезное или нет, всё равно достать. Я сам решу, надо нам это или нет! Тащить сюда не надо. Там сложить. Там всё охраняйте, я подойду к вам.
  
  Коник рассчитывал на то, что те увлекутся поисками добычи и он, отправив по домам остальных, сам незаметно улизнёт.
  Это был плохой день для Коника. Он поставил последний штамп и из-под руки, незаметно оглянулся назад. Его новоявленное войско стояло по росту и смотрело на него. За ними возвышалась гора чего-то серо-тёмного. Он тяжело выдохнул, выпрямился и, отправив к семьям отпущенников, повернулся к своему недо войску.
  Огорор, старательно поднимая выпрямленные ноги, иногда, чуть не упав несколько раз, подошёл к нему.
  - Разрешите обратиться мобилизатор Коник! - Вытянувшись в струну, обратился Огорор.
  - Разрешаю,... как тебя звать?
  - Огорор!
  - Обращайся Огорор!
  - Мы ничего не нашли. Там даже пепел просеивали.
  - А что за гора за вашими спинами?
  - То, что мы считаем ценным - пепел. Лучшая добавка для земли. Если посыпать растения, то ни тля, ни жуки с гусеницами не полезут. А если они там, то отползут.
  - Молодцы! Объяви всем благодарность за ударный труд. Стой! Надо знать, как отходить от командира. Развернись через левое плечо и топни правой ногой.
  
  Какое войско из крестьян? Они только копать могут! Пепел, кому он нужен, когда в окрестностях ни души? Пепел используют на присыпку растений? Отец этим никогда не занимался... это же женская работа. Они даже им голову моют! Что ещё? Вспоминай Коник, что дома с пеплом в твоей семье делали? Ткани белили, раны присыпали. Точно! Чтобы не останавливали, объявим пепел лекарством и, как будто несём в армию. Вот куда его насыпать? Не в набедренные же повязки? Он, закинул мешок с письменными принадлежностями, за спину и подошёл к своему подразделению.
  - От лица моего командования, объявляю вам благодарность. Это очень ценный продукт, войска нуждаются в нём, но как его туда доставить? Как же вы его сюда натаскали? Не в ладонях же?
  - Прутиков нарвали и корзины сплели, а чтобы пепел не высыпался, листьями изнутри обложили. Засовываешь черешок листа между прутиками, он ими зажимается и ничего не просыпается.
  - Ну, эта гора в шесть корзин не поместится, получается, что зря старались?
  - Чего их вязать? Мы их быстро наплетём!
  - А нести как? Один человек - одна корзина.
  - У вас же мач есть? Срубим бамбук. По руке корзин на него можно надеть. Значит больше чем пальцев на руках в два раза.
  - Тогда поторапливайтесь. Нам долго идти до следующего ночлега. Там и съестное найдём.
  
  В то, что это произойдёт, Коник сам не верил. Кто же оставит целой деревню, если сожгли и такой огромный город. В Сюрсю он бывал постоянно. Через их, горшечную слободу дорога вела к границам Аханаха, поэтому горшки и другие глиняные изделия пользовались хорошим спросом. Сначала исчезли леса вокруг слободы. Для того, чтобы обжигать горшки, требовался уголь, потому что давал постоянное и равномерное тепло, поэтому подсохшие горшки трескались редко.
  Для угля требовалась хорошая древесина, а не кустики-веточки. Вот всё хорошее вокруг себя и истребили. Потом и глина закончилась. Не будешь же таскать и глину за семь вёрст? Она не уголь, во много раз тяжелее. Если уголь можно было покупать у углежогов, то глину приходилось таскать самим. На это уходило много времени, наваливалась усталость, да ещё круг или ногой или рукой приходилось вращать. Какая тут геометрия у горшка будет? Или ломай и снова превращай в лепёшку, или выравнивай! Усилий и на изготовление стало уходить больше. Гончары переместились ближе к сырью, но дальше от дороги. Дорога, натоптанная людьми и укатанная колёсами телег и арб, вильнула и снова прошла через новое поселение гончаров. Только теперь гончары продавали свои изделия не только напрямую, шествующим мимо, а и посредникам, которые продавали их на базаре в Сюрсю.
  Вот таким, не совсем таким, не дорос ещё до собственного дела, был Коник. Он не потянулся вслед за предками в романтичные горшечные дали. Остался на месте. Возделывал огород и давал приют усталым путникам. Притаскивал гончарные изделия от родных и продавал торговцам. Дело было не очень прибыльным, и доход прерывистым, но жить было можно, не сильно обременяя себя.
  Была одна проблема. В жёны, без калыма, девок никто не давал. Женщины, а тем более девки, были ещё одной статьёй дохода семейного бюджета.
  Вот Коник, по совету родича стать мобилизатором, потому что, что-то умел писать и читать, и решил заработать себе на калым. Даже будущую жену себе приглядел. Вроде солидный человек! Живёт рядом с городом, постоянно бывает там, зарабатывает не тяжким трудом крестьянина или горшечника, а выполняет по дому всю женскую работу. Подозрительно как-то!
  
  Поэтому он и повёл своё войско туда, где он жил и округу лучше знал - в бывшую гончарную слободу. Кроме останков пожарища он ничего увидеть не собирался, но зато там был родник, а вода в баклажках давно закончилась. Мало того, что есть хотелось, так и пить было нечего.
  К его удивлению, всё осталось на своих местах, как будто он никуда и не уходил. Даже дверь в его хижину была припёрта колышком. Это означало только одно - враги пошли в другую сторону. В этом был положительный момент. Значит и разорения, на пути в столицу из Аханаха, не было и еду можно было добыть.
  Коник оставил своё ополчение у околицы под командованием Доридора. Только теперь он понял, почему он, как бы произвольно, назначил своим замом его. Тот был старше, семейный и от тяжёлого системного труда сильнее и коренастее. Остальные так себе - ещё неокрепшие пацаны.
  
  Его хижина не только прислонялась задней стеной к высокому толстому дереву. Это дерево было частью стены, а его крупные нижние ветви - кровлей. Даже в сезон дождей не особенно капало, даже когда в ветвях ветер гулял. Два корня выходившие наружу, чуть ли не напротив друг друга, были его ложем. Кидаешь циновку и спи. Кладёшь на них пару досок - стол. Сейчас эти доски накрывала циновка, а внизу лежала кухонная утварь.
  Из-за отсутствия крыши и окно было не нужно. Он достал мач и опустился на колени у ближнего корня. Поковырял под ним в земле и достал горшочек для масла. Масла не было, а были деньги, что копил он на калым. Он рассчитывал на то, что когда масляный горшочек заполнится, денег для калыма будет достаточно, а на свадьбу надо будет закапывать уже другой горшочек. Он высыпал оттуда грошены и грошенки и положил туда два сербу, четыре тыра и четырнадцать полтыров. Всё, что у него было. Грошены и грошенки из горшочка он присоединил к лежавшим таким же в кожаном кисете. Пересчитал их. Без одной на целых два тыра. Не бог весть знает что, но никто не докажет что он присвоил деньги на прокорм ополченцев себе. Закопал горшочек, засыпал землёй и уплотнил её. Взял джутовый мешок, сложил все вещи, что у него были в хижине, включая серп, мотыгу, лопату с железным наконечником и два ножа. Копьё для сражения с дайлом взял в другую руку.
  С копьём в руке он приобрёл не только строгий, но и важный вид. Так и вышел, подпёр колышком дверь и пошёл к своим, навязанным самой судьбою, а не властью, ополченцам.
  
  - Значит так ребята! За всё, в том числе и за это я отдал четыре серба и восемь тыров. Кроме того, нам разрешили выкопать треть поле с ямсбатом. Он ещё только вес набирать начал, но с меня взяли, как будто он дорос. Если хотите, я попрошу деньги обратно, а мы как-нибудь с едой перебьёмся. Вода из родника в придачу не только пить, но и помыться - бесплатно. Поглядите на себя! Пыль к вашему поту прилипла! - Он оглядел себя. Ничем не лучше их. - Даже я ничем от вас не отличаюсь. Сначала копаем, готовим еду, кто не готовит - тот моется. Потом наоборот.
  
  Сначала все напились вволю, потом наелись. Жареного ямбата осталось достаточно, не только на сегодня, но и на завтрашнее утро. Баклажки водой заправили и, незаметно для себя, повеселели. Жизнь стала налаживаться. Мотыгу Коник вручил Огорору, чтобы все видели, кто главный. Ножи решил пока держать при себе. Дашь кому, а тот сбежит! Так и двинулись в сторону столицы Шагура - Шагурона.
  Это дурь сплошная, идти к границам страны на войну, на которую тебя ещё не послали. Вот пошлют, то тогда, сразу, зараз и шагом марш. Пока такую команду не дали, значит надо искать того, кто её озвучит, а ещё лучше и напишет.
  
  Так они прошли три кусика и уже хотели устроить привал, перед тем как преодолеть небольшую гору, как Коник увидел человечка, бредущего им навстречу. Он что-то держал у живота. Заметив их, или так показалось Конику, тот резко нырнул в кусты.
  
  - Видели? - Обратился Коник к своим подчинённым. - Схватить и доставить ко мне! Что смотришь! - Рявкнул он на Огорора, ты же главный у них! Вперёд!
  Доридор, размахивая мотыгой над головой, побежал, за ним и остальные.
  Коник остался доволен собой. Может ведь командовать! Так и в командиры недолго выбиться. А если, ещё и скакара дадут! Так и без колыма можно девку заполучить, причём и не ту, на которую ему могло калыма хватить, а гораздо лучше.
  
  Его воодушевлённые воины не привели, а принесли подозрительного путника. Коник махнул рукой сверху-вниз. Они его опустили.
  - Кто такой? Что в кустах прятал? - Сурово спросил Коник.
  - Я, не прятал. Я, срал!
  - Как это? - От такого неожиданного ответа растерялся Коник. Его ребята кивками головой подтвердили это.
  - Не только у меня, но у многих из нашей деревни сзади жижа вытекает.
  - Тогда ты чего в дорогу попёрся, если больной?
  - Я дорогу знаю в Сюсю!
  - В сисю? Чью сисю?
  - Город, такой, тут недалече.
  - Ты лазутчик Аханаха?
  - Я на эту гору не забирался. В наших местах такой нет!
  - Аханах - не гора!
  - В нашей деревне так никого не зовут!
  - Объясни ему про Аханах! - Приказал Коник Огорору.
  - А это кто? - Удивился и Огорор.
  - Аханах - это враг, на войну с которым мы идём! Может, ты и не знаешь, что за царство Шагур?
  - Где? - Спросил не только Огорор.
  Коник впал в ступор. Эти земле ковырятели даже не знают, где живут. Спросишь про царя, а они его окощунят! Что тогда делать? Как поступить? Это же сразу голова с плеч и не только у них, но и у него.
  - Кому же вы клятву давали?
  - Богу, Царю и Отечеству!
  - Так вот... Отечество и есть Шагур!
  - Командир, ты нас запутал. В клятве надо Шагур говорить вместо Отечества?
  - Говорить не надо! Надо знать! Царя зовут... - Тут Коник задумался, говорили же, запомнить легко, а вот, когда надо, и не вспомнил.
  - Куда царя зовут?
  - Его никуда не зовут. Только он зовёт! - Бежать и поскорее от этакой безграмотности. Только как? Мотыгу-то Огорору отдал. Так по темечку ей и схлопотать можно! Коник посмотрел на пойманного. - Значит, животом маетесь, и говно у вас жидкое. Сложил ладони вместе.
  
  Коник щедро насыпал в ладони пепла. Может, поможет? Он начал вспоминать, как было в детстве. Пеплом голову посыпали. А в живот-то как засыпать?
  - Слизывай, давай, это нужное лекарство мы несём в войска. Никому мы давать не обязаны. Бог и царь учат нас милосердию! Поэтому ешь, пока дают!
  Мужик недоверчиво посмотрел на всех. В их ответных взглядах он не обнаружил и крупицы даже иронии, а не то, что насмешки. Раз военным дают, то почему бы и ему не съесть? Хуже уже не будет!
  - Теперь веди нас к себе в деревню. Посмотрим, что там у вас! - Больные Коника не волновали, но набрать еды и какого-то оружия, пусть даже простой кетмень - уже хорошо.
  Пепел прилипал к языку, горлу и не хотел проваливаться в пищевод. Пришлось ему дать запивать из фляжки.
  Дело с поеданием и запиванием пепла пошло веселее. Остатки воды в баклажке Коник вылил ему на ладони, чтобы тот отмыл их. Пленный постоял, прислушиваясь к тому, что же у него может начаться в животе, а что ещё не началось. Ничего не услышал, развернулся и пошёл обратно. За ним Коник, а следом, нагруженное корзинами на бамбуке, его войско.
  
  Шли долго, с привалами. Проводнику, казалось странным, что позывов спрятаться за кустами больше не было. Вышли к полностью бамбуковому лесу. Прямая, тропинка, не тропинка, дорога, не дорога, вела через него, опять же к бамбуковым воротам. Они были закрыты, но не заперты. Прошли и туда.
  Селение оказалось не совсем рядом. До него тоже пришлось долго идти. Наконец, на утоптанной поляне между высоких деревьев и хижин, проводник остановился. Его удивлению не было предела. Поражало то, что удивление было, а понос отсутствовал. Он взял палку и стал стучать в огромный бубен, который свешивался с дерева.
  
  Непонятно откуда, но всё-таки откуда-то, начали выползать люди. У некоторых даже хватало сил, не только передвигаться на четвереньках, но, хоть и, пошатываясь, идти на своих двоих.
  
  - Ну, давай, раздавай им! - Обернулся проводник к Конику.
  - Как это раздавай? - Удивился тот. - Это зелье предназначено войскам. Тут вас вон сколько! И что я приду и доложу царю? Спас, мол, одну деревеньку? А у него там... - Коник хотел было произнести число, соответствующее огромному количеству, но такого слова в его лексиконе не оказалось.
  - А что же тогда делать? Мы же...
  - Тогда я должен вернуться и купить снова, все эти корзины. Вы думаете это просто? Мы целую луну только до вас добирались. Еда заканчивается. Без корзин обратно идти быстрее, но всё равно кушать хочется каждый день! А купить это зелье? Ты что считаешь, что нагрёб пепла из костра это и есть снадобье? Ха-ха! Это пепел особого дерева. Оно растёт только в особых местах. К нему ещё добавляют пепел необходимых трав! Никто этого рецепта не знает, кроме того, кто это делает. А порка за опоздание? Как это вам? Вам-то ничего! Вам сейчас станет хорошо, а нам, потом, плохо! Кто вы для царя и кто воины! Сравните!
  - Сколько же будет стоить наше спасение?
  - Я не знаю! Но не больше наших жизней!
  - Давайте так... мы соберём все деньги, что у нас есть, а потом решим, сколько и кому.
  - Неладно, но ладно...
  - Тогда надо дать вашего волшебного пепла, самым тяжёлым и самым важным больным, чтобы они могли достать деньги. Они же не хоми! Никто же, как они, деньги за щекой не носит!
  - Одна корзина. - Показал Коник на корзину, из которой уже отсыпали пепел. - Ну и еду, на пол луны обратного хода.
  Странная деревня оказалась. У них даже златон нашёлся, который Коник отказывался брать, потому что никогда до этого не видел. Потом смилостивился и взял, как он сообщил им на свой страх и риск. Кроме него было четыре сербу, двенадцать тыров, семь полтыров, семнадцать грошенов и сорок семь грошенок. За жизнь столько не заработаешь. Коник скорчил от радости недовольную рожу.
  - Эх! - Грустно выдавил он из себя звуки. - Жалко мне вас. Может, какое оружие дадите? Вы же видите, на нас на всех одно копьё, а разбойничков-то, небось, здесь хватает? Ну, мотыга ещё, это же не сабля!
  - Цепы подойдут? - Коник посмотрел на своих. Те кивнули. - Пять цепов. Тогда, считай в расчёте.
  Принесли и цепы. Хорошие, руками за много лет отполированные.
  
  Потому, как оглядываясь, медленно ушли, Коник понял, что ребята здесь рассчитывали на ночлег. Вот ведь деревня! Не понимают, что если помогло одному, не значит, что поможет всем! Тут бежать надо со всех ног. За кучу пепла столько отвалили, что жизнь мёдом стала казаться!
  Они покинули тропу в бамбуковом лесу. Тут Орогор скинул с себя поклажу и остановился.
  - Ты чего? - воззрился на него Коник.
  - Извини командир, но тут несоответствие!
  Коник подумал, что разговор начался о деньгах, но оказалось не так.
  - И в чём?
  - Ты же спросил о разбойничках. Они согласились. На нас нападут, что делать будем?
  - Зачем я тебя назначил, своим замом? Не знаешь как?
  - Так все не знают! Ты бы научил нас.
  Тут Коник понял, что сейчас они выйдут на развилку, а куда вести своё, пусть микроскопическое войско, он не знает. Где это, хрень её возьмёшь, граница с Аханахом? До заката солнца несколько часов, а где ночевать? Ужин готовить? Это - простые человеки, ни дисциплине, ни уважению к вышестоящим кругам не приучены! Тут даже мотыгой по мозгам получать не надо. Разок цепом по вискам, окучат... и всё! Прощай командир! Он, недолго думая, опять повернул в свою бывшую гончарную слободу.
  Такие огромные деньжищи, таскать с собой очень опрометчиво.
  
  4.
  
  Коник представил себе, что вот, раз, и на них напали из ближайших кустов. Что будет делать он? Как поведут себя его воины? Воины это слишком сильно сказано, но и бойцами их не назовёшь. От неудобного и пыльного груза освободились. На шесте всего две корзины с едой. Даже если только еду отнимут, будет очень печально. Он снова осмотрел своё войско. Вот эти двое маленьких, пусть несут еду на шесте. Орогор с мотыгой - замыкает шествие. Ему уже не привыкать, ей размахивать, он выше, крепче остальных пацанов, значит, и может самостоятельно принять решение.
  Коник представил обратный путь. Самое удобное место для нападения водоём у тропы, где находится перекрёсток. Вот если бы он захотел напасть, то именно там. Тем более вторая тропа - она более утоптанная, значит и путников на ней должно быть больше. Зачем рыскать и искать, когда жертва сама к тебе придёт? Со стороны водоёма они не нападут, тогда надо в нём прятаться и с шумом выскакивать из воды. Если гнать к воде, то путники растеряются, остановятся тут их и сцапают, если не перебьют. Тогда, оставшихся троих, надо держать с другой стороны и приказать, чтобы они не стеснялись лупить цепами по любому шевелению или шуму в кустах. Сам же Коник пойдёт впереди. У него копьё, а для копья нужно пространство. Тем более надо укреплять авторитет командира.
  Коник объявил привал. Дал немного перекусить и провёл учения, предварительно объяснив кому и что делать. Он думал, что земледельцы будут упрямиться, но они проявили не только задор, но умение в сражении с воображаемым врагом. Он не знал, для того, чтобы ходить по джунглям, в непонятных и плохо обозреваемых местах, лучше лупить палками по растительности. Там, если не всегда, но постоянно кто-то прятался или таился. Либо живая, пока ещё не еда, или тот, кто от тебя мог кусочек отхватить.
  
  На самом деле он не ожидал нападения. Если нет города, к которому все стремятся, кого грабить? Но держать своё войско надо в тонусе. Он поглядел на строгие и внимательные лица молодёжи и понял, что они серьёзно отнеслись к его словам и действиям. Они знали об этом и даже укушенным какой-то мелочью им быть не хотелось. Помереть - дело не хитрое, а чтобы целым и здоровым - ещё надо постараться!
  
  Из-за опаски скорость передвижения замедлилась. Всевозможные поросли по краям тропы получали свои порции оплеух. Несильный, но постоянный шумишко стоял на их пути передвижения. Наперерез им, прямо на копьё Коника, выскочил здоровенный тибарс.
  Коник похолодел и замер. Копьё тоже превратилось в неподъёмный камень. Ткни в шею зверю и всё. Остальные подбегут и добьют. Коник даже не испугался. Ему показалось, что некому в нём пугаться тибарса. Сбежал или затаился сволочь где-то в глубинах его тела.
  В одиночку тибарс мог завалить и буйвола, если бы запрыгнул тому на задний крестец. Но не всё так просто. При опасности буйволы применяли неповторимую изворотливость. Вместо спины тибарс мог оказаться и на рогах буйвола. А мог получить и в грудину ударом заднего копыта. А не дай бог упадёшь, быстро не вскочишь и не свалишь в сторону, то тебя могут и затоптать. Были сложности в охоте на буйвола. Но только если один на один. При двух на одного буйвола шансы увеличивались, но не слишком. А с тремя уже у буйвола шансов не было, если других буйволов рядом не оказывалось.
  Топена же и два тибарса могли завалить. Они, выпуская свои когти, цепляясь ими за толстую шкуру, ползли вверх по нему, как по дереву. На спине перегрызали мышцы задних ног, топен оседал, и оставалось ждать, когда он истечёт кровью. Против такого нападения у топенов была своя оборона. Они падали оземь и катались, давя тибарсов своей массой.
  Самой простой добычей для тибарсов были люди. Их даже кусать не надо было. Махнул лапой с выпущенными когтями, разинул пасть, и жертва, истекающая кровью, сама падала в неё. Хватай и уноси в кусты. Шкура тонкая, шерсти почти нет. Деликатес! Но у этих беспомощных, но хитроумных тварей были острые палки. Одни пробивали шкуру, а другие прорубали. За многие поколения, тибарсы, до уровня инстинкта, научились определять на кого нападать, а кого стороной обходить. А уж толпу, где более трёх - тем более.
  
  Тибарс выскочил на шум, издаваемый цепами по веткам и листьям. Посчитал, но просчитался, что огромная гора мяса сама топает к нему. В густоте зелени не очень-то заметишь, кто там на тропе. Ужас. Хоть и целая куча людишек, но с палками в руках. Они хоть и застыли в разных позах, но тибарс нисколько не сомневался, что одно неловкое резкое движение, даже хвостом и его шкуре хорошо достанется.
  Агрессивный взгляд превратился в невинный. Тибарс зевнул, как будто от скуки и узнал старых, но надоедливых соседей. На самом деле показал клыки, чтобы и те поняли, что так просто с него шкуру не спустят,
  "А! Это вы?" Передавал сообщение его зевок. " Чего будите? Соли нет. Если бы была, всё равно не дал бы!" Он медленно, не спуская взгляда с копья, пересёк тропу и скрылся на другой стороне тропы в зарослях. Только его, нервно помахивающий хвост, выдавал раздражение.
  
  - О! - Разом выдохнули, а потом и вдохнули замершие от испуга новоявленные солдаты.
  - Он взглядом остановил тибарса! - Высказал, своё восхищение один из них.
  - Мы тебя будем звать повелитель тибарсов! - Поддержал его другой.
  - Да он сам тибарс! Зачем им друг на друга нападать? До сих пор не шевелится! Даже не дышит.
  - Это его человечий дух никак не из духа тибарса не превратится.
  Коник, как будто издали услышал, что о нём говорят его подчинённые. Может его тело умерло, и он никогда в него не вернётся? А ведь жизнь только начала налаживаться! Горечь сожаления пронзила его и он дёрнулся.
  - Дух командира вернулся! - заорал кто-то ему в ухо.
  
  - Что столпились? - Недовольным голосом спросил и строгим взглядом посмотрел, повернувшийся к ним, Коник. - Чему я вас учил? Бери вас, сейчас голыми руками, даже не пёрните!
  Ребята восприняли его недовольство, как команду, и заняли позиции, согласно установленного распорядка.
  
  До водоёма добрались беспрепятственно. Но за ним, скрываясь за поворотом тропы, где должен был бы находиться перекрёсток, доносился какой-то неясный шум. Стуки, глухие стоны, даже неясные вопли, как будто стая безян делила добычу, вырывая её, друг у друга.
  Коник поднял руку. Этот жест означал: "внимание, все остановились и замерли". Он пригнулся, даже полуприсел, обернулся и прошептал.
  - Делай, как я! Корзины с едой оставили здесь. Без шума пробираемся туда.
  Осторожность горшечника¸ хотя с горшками он завязал ещё в молодости, в данный момент заявила о себе. Они начали медленно перемещаться вперёд. Кусты поредели, и пришлось опуститься на четвереньки.
  Чутьё его не подвело. Он остановился, увидев происходящее. Тот, кто полз за ним, не успел вовремя среагировать и врезался головой в задницу Коника.
  - Тихо! - Прошептал, Коник, не оглядываясь. - Жопу потом лизать будете. Замерли.
  
  Там было, что посмотреть. На более широкой, уже не тропе, а настоящей дороге с колеями от колёс стояло три гружёных арбы. Мешки, судя по всему с зерном, располагались по краям, образуя высокий барьер. В середине стояли корзины с крупными кореньями ямсбата и чего-то ещё поменьше. Возницы стояли с длинными палками в руках, с коваными гвоздями на дальнем конце, предназначенных для буйволов и отмахивались ими от людей с заострёнными палками. Возницы, как и положено, для их сословия крестьян, были только в набедренных и головных повязках. Нападавшие были более высокого статуса, потому что на них, ещё, присутствовали куски полотна, обёртывавшие их тела. Из-за этой ткани махать кольями было неудобно. Два человека валялись около колёс арб. Их тела были в крови, но один ещё шевелился.
  У первой арбы, прижимаясь крупом скакара к её борту, всадник отмахивался саблей в одной руке и отбивал уколы кольев нападавших, щитом в другой. Нападавшие старались своими действиями скакара не поранить. Один такой верховой скакар стоил больше чем все взятые и люди, и волы, и еда на этом поле боя.
  Кто-то толкнул Коника в бок. Он свирепо повернул глаза в эту сторону. Всё его воинство, на коленях стояло рядом с ним, очарованно смотря на происходящее. Всадник был умелый воин, но, нападавших было больше. Становилось понятно, что его руки устали и удары саблей слабели, а то и запаздывали. Ждать оставалось недолго, когда ему воткнётся кол куда-нибудь под мышку.
  - На скакаре и арбах наши! - Достаточно громко оповестил Коник. - Убиваем всех остальных, но один нам нужен живой. Мы должны знать, где их логово. Вперёд!
  
  Коник завыл и, как казалось, прыжками ринулся вперёд в помощь всаднику. Первый удар сзади получился отменным. Попал ниже рёбер. А вот второй укол ему нанести не дали. Пришлось отбивать тупым концом древка.
  Если бы не Орогор, то ему вонзился бы кол прямо в сердце. То с такой силой вонзил в плечо противника свою мотыгу, что она застряла. Орогор дёрнул два раза, понял, что это безнадёжно и схватил кол, выпавший из рук врага.
  Нападавшие не ожидали такого нападения на себя. Сначала пытались дать отпор и повернулись спинами к арбам, но возницы начали вонзать свои гвозди на досках в их спины, шеи.
  Битва казалась долгой для самих бившихся, а, глядя со стороны, всё это действо заняло несколько мгновений.
  Молодёжь вошла в раж и чуть не перебила всех, если бы Коник не прикрикнул на них и не напомнил, что нужен пленный. Ребятам пришлось выбирать из поверженных врагов самого живучего.
  
  - Кто вы? - Всадник нацелил саблю на Коника, готовый в любой момент проткнуть ему шею. Ничего себе спасибо за спасение.
  - За Бога, Царя и Отечество! - Произнёс первое, что пришло в голову, ошеломлённый Коник. Лучше умереть на глазах всех с таким лозунгом, чем без оного.
  Всадник от этого ответа слегка оторопел, и его сабля опустилась от шеи к груди Коника. Тот смог сделать глубокий вздох, заметил на груди своих ребят печати о мобилизации и уже более конкретно ответил, не привирая, потому что не знал, что приврать, но и, не сообщая истину. - Отряд ополчения посланный поддерживать порядок около пепелища города Сюрсю!
  От такой новости всадник изумился и, рука с саблей, машинально опустилась к его сапогу, но её остриё всё равно было направлено на Коника. - Смотри на печати на их теле.
  - Как спалённый? - Тонким голосом спросил тот, увидев ещё свежие печати на торсах, воинства Коника.
  - Так. Там даже пепла почти не осталось. Следуйте за нами. - Коник не стал пускаться в объяснения, потому что он не знал, что надо объяснить, такому, раз в сапогах, на скакаре и с саблей, важному незнакомцу. Пусть сам увидит. - Корзины несите и по арбам. Я на первой буду показывать дорогу.
  - Назад! - Поднял саблю незнакомец. - Я здесь решаю, кто и как! Эта квадратная печать ополченцев. Если вы не заблудились, значит сбежали. Все знают, что стражи носят на себе круглые печати. Кто мог вас назначить ими? - О круглых печатях Коник и понятия не имел. Засыпался. Теперь не убежишь и в кусты не юркнешь.
  - Каркас! Начальник крепости Сюрсю. Стражники города сбежали. - Он произнёс первое имя, которое пришло в голову.
  - Каркас? И как же он выглядит? - Усмехнулся всадник. Эти беглецы могли слышать или что-то знать о Сюрсю от других, в том числе о Каркасе. Пусть врёт дальше. Сразу станет понятно, кто тут ху!
  - У него большая повязка-чалма на голове из многих слоёв. К ней прикреплена бляха. Его усы не как у вас. Они опускаются вниз по углам рта и полукругом идут к ушам. - Каркас считался высшим должностным лицом в округе Сюрсю. До какого - то временного мобилизатора уровень его власти не опускался. Для этого существовали более низкие слои бюрократии. Но видеть-то его в крепости пришлось пару раз.
  - Каркас подошёл к тебе и приказал сделать это? - Засмеялся от такой тупой наглости незнакомец.
  - Кто он, а кто я? Прислал приказ через ... через... как называют того, кто на корчах сидит перед входом?
  - Быстрые пятки!
  - Нас было больше, но остальных пришлось отправить обратно по домам. Тут и нам-то есть нечего.
  - Где ваш лагерь, здесь?
  - Рядом с Сюрсю. До бывшего города отсюда ещё полдня топать. Мы размещаемся в старой деревне гончаров.
  - Почему старой? Что случилось с гончарами? Тоже сгорели?
  - Они ещё до пожара переехали на другое место.
  - Зачем? Разве рядом с городом стало неудобно?
  - Глина закончилась. Вот они к ней и перебрались.
  - Где это?
  - Старое или новое?
  - Обе!
  - Если новая деревня, то направо идти, но скакара можно потерять.
  - Почему?
  - Тибарсы озорничают. Вот только что, сейчас, до вас, одного прогнали. - Незнакомец строго посмотрел на стоящих рядом, уже как - бы бывших крестьян. Те закивали, в подтверждение слов Коника. - А, старая, то идите, куда шли. Дойдёте до ручья. Если пересечёте, то это будет новая дорога на Сюрсю, повернёте вверх по ручью - старая. Она и приведёт в бывшую деревню гончаров. Если перед ручьём вы оставите корзину с ямсбатом, то к вашему возвращению с пепелища мы приготовим ужин.
  - Нашли оплюхов. Ни ямсбата, ни ужина, а тем более вас, мы там не найдём. Вы не хотите в трудную годину Родине служить. Я попрошу Каркаса, или кто там, сейчас, вместо него прислать стражу, чтобы вас проверили на бегство с дороги на поле боя. Вряд ли они вас там найдут! Иди с миром, куда шли. Это моя благодарность, за вашу помощь.
  
  5.
  
  Ничем поживиться с обоза отряду Коника не удалось. Но он рассчитывал на то, что к темноте заготовители прокорма армии, придут к ним. Где там, около пепелища оставаться? Источник воды был только в крепости, но попробуй, найди среди этого пепелища дыру в земле, где журчит чистая вода. Если она журчит и если она чистая!
  Волы двигаются не быстрее, чем идут люди. А с грузом ещё медленней. Поэтому Коник, со своей группой решил не спешить. Зачем убитым холсты? Да и пленного надо допросить.
  Тела мёртвых покидали в воду лужи, громко называемой водоёмом. В старые времена она предназначалась для усталых путников, чтобы могли набрать воды для питья и омыть усталые ноги. Если оставить тела у дороги, они начнут протухать, сбегутся окрестные любители халявы из животного мира и посчитают, что это какое-то божество соорудило для них райский фудкорт!
  Нет, не посчитают. Считать и веровать в неведомое - только удел людей. А вот, в воду не каждый из них полезет, да и, вонь разлагающейся плоти, будет не такой густой.
  Заострённые колья тоже пригодятся. Древесина плотная, не железо, но шкуру вола, при определённом усердии, может пробить.
  Коник приступил к допросу пленного. Тот хоть и был побитым, но крови на нём было не так много. Какая смылась потом, какая-то смешалась ещё и с грязью, и высохла. На нём тоже не оставили ни куска ткани. Путь у пленного, после допроса, оставался один - в лужу, к его дохлым подельникам.
  Этот оказался крепким орешком. Мало того, что был измочален цепами, но упорно не раскрывал рта. На все вопросы мычал и мотал головой.
  - Прибить его, и вся недолга! - Предложил кто-то из пацанов. Такая, пусть полуголодная жизнь им начинала нравиться. Они начинали ощущать силу власти вооружённого человека. Это тебе не бегай на посыле у старших, не таскай, не копай и не занимайся ещё многими делами крестьянского быта из дня в день из года в год, пока не помрёшь.
  - Он только этого и добивается, чтобы его прибили! - Пояснил сообразивший Орогор. Он вспомнил, как торговался с будущим тестем за свою жену. - Ему надо предложить взаимовыгодную сделку.
  - Я сам об этом подумывал, но ты опередил меня. Не зря я выбрал тебя своим помощником. - Похвалил его Коник, хотя ничего такого он и не думал, а растерянно прикидывал, как бы это действо побыстрее закончить. - Посмотрим, как ты сможешь допросить и договориться с ним.
  - Если я что-то ему пообещаю, ты должен при всех это утвердить. Иначе это будет не честно и не справедливо!
  "Где на войне ты видел честность, а в миру справедливость?" подумал про себя Коник, но кивнул, соглашаясь с поставленным условием. Он помнил фразу, брошенную неизвестно про кого, но произнесённую с уважением: "Строг, но справедлив!"
  
  Орогор медленно обошёл вокруг пленного, осматривая его тело как при покупке вола. Руки побиты, но голова цела. Умело защищался. Значит, может что-то и в бою показать. Когда эти мальцы бойцами станут, если доживут? А этот и старше и крепче, а главное умнее всех их вместе взятых. Если сейчас за него заступиться, то он тебе будет предан, а не Конику или ещё кому.
  - Выбери себе одежду! - Показал на кучу тряпок Орогор. Не сказав ни слова, он этим поступком показал, что убивать пленного, по крайней мере, сейчас, не собираются.
  Тот медленно подошёл и, не спеша, с достоинством выбрал, как всем показалось лучшие повязки и кусок полотна не слишком запятнанный грязью и кровью. Он, со знанием дела, оделся и присел перед Орогором, подвернув ноги.
  - Спрашивай! - Густым и влажным голосом произнёс он и жестом руки показал, где надо присесть. Орогор присел напротив. Остальные, стоя окружили их.
  - Ты кто?
  - До Лежал. Писарь казначейства в Сюрсю. Я тебя помню. Выдавал деньги на ополченцев. - Неожиданно обратился тот к Конику, поглядев на него снизу вверх. - Почему их так мало?
  - Пришлось отпустить по домам. Сюрсю же сгорел. - Пришлось отвечать Конику.
  Орогор медленно и не заметно выдохнул. Другие вопросы он, заранее не придумал. О чём спрашивать? Только о том, что знаешь. А что сам знаешь? Как сажать, да как убирать урожай. Коник хотел выставить его недотёпой? Или сам такой же? Даже одного вопроса задать не смог!
  - Не сгорел, а его сожгли аханахцы.
  - Почему вы не отправились в войска?
  - Моя задача была доставить ополченцев в Сюрсю. Других команд не было, да и куда их вести я не знаю. Может, ты поведёшь? Я теперь имею право забрать тебя в ополчение, раз теперь тебе заняться нечем.
  - Я сам дороги не знаю.
  - Кто знает?
  - Каркас знал, но где его найти? Да и зачем он нужен?
  - А ты нам зачем?
  - Я представитель власти, как-никак.
  - А зачем ты тогда напал на заготовителя корма для войска?
  - Еда нужна была. Мы не ели несколько дней. Мы вежливо попросили, а он нас начал убивать, даже не выяснив суть проблемы. Тут и вы влезли. Мы бы только его прибили. Послали гонца в Жужелу. У нас в лагере женщины и дети голодные.
  - Сколько же вас?
  - Семь женщин и четверо малышни. Всё равно, рано или поздно город будут строить заново. Он стоял на старой дороге в Аханах. Мы захватим их - Аханах и город обретёт былое величие. Путь снова возродится!
  - Вот байки стариков хорошо слушать. Они говорят о прошлом, а о славном будущем только служители культа.
  - Это возможное развитие событий, которые от нас не зависят, но в которых можно поучаствовать! Здесь, на этом месте!
  - Что ты предлагаешь?
  - Моих людей не осталось. Зато есть вы. Те покрутятся вокруг города и вернутся обратно. Убить их и захватить, всё, что у них есть. Вы же тоже этого хотели? Главное у меня есть не только круглая печать, но и свиток записи указаний.
  - Что эти каракули нам дадут?
  - Запись с печатью ценнее любого богатства. Они дают власть. Официальную власть, что вы служите Богу, Царю и Отечеству! Пока про вас не будет такой записи, как бы вы благородно не поступали, какие печати: квадратные, круглые, треугольные на ваших лбах не размещались, вы всегда будете считаться дезертирами, с последующим водружением ваших голов на заострённых кольях. Я вас всех делаю стражами и на никакую войну вам идти не надо. Ваша война будет здесь. Она не такая опасная как там и хорошо оплачиваемая!
  - Я согласен! - Неожиданно гаркнул Орогор, а остальные крестьянские парни, согласно кивнули головами, в поддержку его решения. Коник не то, что не успел принять решение, но и подумать о нём, как они согласились. Простаки деревенские! А поторговаться?
  - Кем же ты хочешь быть? - Хищно и с неприязнью спросил Коник. Такой расклад, когда Орогор принял решение вместо него, ему не нравился.
  - Я никем не хочу быть, я уже есть. Казначей и хранитель распоряжений. Я назначен официально и запись об этом хранится в казначействе Жужелы.
  - А я кто?
  - Ты всё ещё на службе. Мобилизатор, не так ли? - Коник кивнул. - Становишься временным военным начальником округи Сюрсю. Им был Каркас, но сейчас его нет, и вряд ли он вернётся сюда. Не забывай, у нас война! Все мобилизованные назначаются временными стражами Сюрсю. Он! - Показал До Лежал на Орогора, - начальник стражи. Всем должно платиться жалованье.
  - А если прежние объявятся?
  - Мы имеем право их казнить. Их никто не распускал до лучших времён. Они были должны оставаться у пепелища и выполнять свои функции. Всё будет оформлено согласно установлений царства и личных распоряжений царей.
  - Мы согласны! - Опустился вниз Коник, а Орогор встал - ноги затекли.
  Ничего себе карьера! Уже начальник стражи города! Ведь несколько... пол луны не прошло, был обычным крестьянином, обобранный тестем! Вот что значит встать в нужное время, в нужный ряд! Правильно мать говорила: Кто первый встал того и сандалии!
  - Тогда пошли, не будем терять времени, в вашу старую гончарную деревню. Нам надо успеть приготовить нападение. Одевайтесь. Там буду командовать я.
  - А женщины, дети? - Удивился Коник.
  - В этом деле они вызовут подозрение и будут мешать. Потом возьмём арбы и вывезем их безо всякой суеты.
  
  Солнце клонилось к закату, когда они вернулись обратно в деревню. До Лежал обошёл её вокруг, внимательно осмотрел, попробовал воды из родника. Потом построил всех. Коника поставил по правую руку от себя, Орогора - по левую. Остальные стояли напротив. Сразу стало видно, кто здесь кто и кем командуют.
  - Всем одеться! Кому одежды не хватит, ходит так. Свои цепы поставьте к тому дереву, так чтобы быстро схватить их и при этом не мешать друг другу. Значит вокруг ствола. Каждый должен знать, где его палка, наши колья занесите в ту хижину! - Показал До Лежал на хижину Коника. Тот даже не успел возразить, что это, мол, его дом, но тут вспомнил, что крестьяне этого не знают. Он сам у себя покупал и еду, и мотыгу с ножами.
  - Мотыгу поставь туда, к ручью! - Как будто мы чистим его русло. - Посмотрел До Лежал на Орогора. Тот, тоже, как и остальные сразу выполнил указание. До Лежал - не Коник. Он знал, что делать и его указания были быстрыми и чёткими.
  - Теперь копьё! - Повернулся До Лежал к Конику. - Я видел, что ты им неплохо владеешь. Сможешь проткнуть этого наглеца, когда он слезет со скакара?
  - Я? - Удивился Коник такой просьбе.
  - Это твоё же копьё? Ты только что назначен военным начальником города Сюрсю. Город есть, а крепости - нет. Так что Каркасу, если он появится, сложно будет тебя пододвинуть с твоего места. Никто не появится, если мы всё правильно сделаем и вовремя доложим, что власть в сожжённом городе восстановлена. Губернатору Езгуру понравится такое сообщение. Ему не придётся ничего делать, дать только немного денег и всё! Так что?
  - Как его? - Растерялся Коник.
  - Так же как и моего Ма Кияжа! Он был самым опытным воином среди нас. Ты его убил в тот момент, когда он хотел воткнуть свой кол в пах этому уруду! Из тех четверых детей - двое его! Не вздумайте сказать женщинам, что это вы поубивали их мужей. Иначе я и вас лишусь, а может и меня они... не будем о грустном. Это надо делать с одного удара. В тот раз у тебя отлично получилось.
  - А если?
  - Если не может быть! это ему на скакаре некуда деваться будет, а на земле, мы глазом не моргнём, как он нас всех. Он - воин!
  - Может он? - Показал Коник на Орогора.
  - Мотыгой он хорошо вертит, но с одного удара ей ничего не получится. Это очень важный момент, и доверить, кому попало нельзя. Там же ещё три возницы. Давай копьё! Если хочешь, чтобы получилось правильно - делай сам! Так говорил прежний царь - Матешах. Запоминаем, делать только, как я велю, и тот делает, кто обязан, остальные только ему помогают.
  
  6.
  
  Сумерки стремительно набегали, вкусный запах готовой еды разносился по округе, но костёр ярко горел, больше для освещения, чем для приготовления пищи. Можно было ужинать, но к еде не приступали. Гостей ожидали.
  - Едут! - Крикнул наблюдатель с вершины дерева и начал быстро спускаться вниз. Началась раздача еды. Можно было откусить по паре кусочков и ждать непрошеных гостей, медленно пережёвывая пищу. В темноте раздалась поступь копыт волов и скрип осей арб. В ореол света костра въехал уже знакомый незнакомец. Его скакар тревожно косился на костёр. Мало ли что взбредёт в голову всадника? Заставит прыгать через костёр, к примеру!
  - Вижу, еда готова! - Достаточно миролюбиво произнёс он, глядя на жующих людей.
  - А мы на вас не рассчитывали! - Отложил горячий корень в сторону Коник. - Самим мало!
  - А мы вам дадим! - Хмыкнул тот и взмахнул рукой. Возничий первой арбы схватил верхнюю корзину и стал опускать вниз. Самый ближний из едоков подбежал, вручил остаток, того, что жевал вознице, а сам, подхватив корзину, понёс её к костру.
  - Тогда слезайте, пока всё не съели! - Коник и Орогор встали и подошли к всаднику, протянули руки, помогая спуститься со скакара. Остальные их люди усаживали возниц около костра и вручали свои куски еды.
  
  - Сюда! - Провёл Коник скакариста к низкому пню, на котором располагалось несколько кусков жареного ямсбата. - Выбирайте себе по вкусу!
  Тот протянул руку и выбрал самый прожаренный и сочный кусок и, с наслаждением, откусил от него. На этом всё кулинарное удовольствие закончилось. Из-за соседнего дерева вышел До Лежал с копьём и пронзил его сзади. Возницы получили камнями по голове. Эти камни предназначались как упоры под колёса арб, о чём возниц и предупредили, а так же о том, что распрягут волов, пока те едят.
  - Видишь как всё, если думать головой! - Усмехнулся До Лежал.
  - А в прошлый раз ты не думал! - Укорил его Коник.
  - Мы приняли за своего, а чего своих то бояться? Оказывается надо!
  - Теперь они нас за своих приняли.
  - Отнесите вниз по течению ручья подальше. Факелы возьмите. Одежду его, - кивнул До Лежал на поверженного им скакариста, - возьмёшь себе.
  - А саблю ему? - Спросил Коник про Орогора.
  - А кто из вас может владеть ей?
  - Только ты?
  - Я пером виртуозно владею, но не саблей. Спрячь её. Потом, может, на что-то обменяем. Её никто не должен видеть, особенно посторонние. Вещь дорогая, легко узнаваемая. Слушайте планы на завтра. Разгружаем арбы. Ты едешь к гончарам и берёшь у них большие чаны для зерна с крышками. Также маленьких кувшинов, ложек, чашек и плошек для еды.
  - А деньги?
  - А куда ты их девал? Те, кто устраиваются мобилизаторами, взятку дают, чтобы не только её отбить, но и заработать. Как можно мобилизатору заработать? Не отдавать деньги мобилизованным. Или у тебя не так?
  - Того, что осталось - не хватит!
  - Они тебе будут благодарны, что ты им хоть сколько дашь. Сейчас война, а для неё можно всё, что угодно, конфисковать. А кто ты у нас теперь? Временный военный начальник округи Сюрсю! Не забывай об этом. Утром я тебе на щёку круглую печать нарисую. У тебя же должна была быть тушь? Моё всё в лагере осталось. Да ещё десяток мотыг на время возьми на нужды обороны.
  - Поздно уже сажать!
  - Сажать растения поздно, а копать - нет. Ограду будем строить. Теперь город Сюрсю будет располагаться здесь. Родник это главное. Вокруг него ограду и возведём. Орогор ты на другой арбе будешь возить землю. Копайте, чем можете, а утром, я покажу, где ссыпать. Потом в насыпь воткнём стволы бамбука. Насыпь уплотним. Ворота установим, всё как положено должно быть при устройстве города. Вот тогда нам поверят, что город существует. Я, на третьей арбе поеду за женщинами с детьми. Утром еды и питьё мне собой приготовьте. Они там уже листья небось жуют.
  
  Пришлось Конику лезть в свою заначку под корнем. Оставил только златон, остальное забрал с собой. Но и этого было бы мало. На всякий случай прихватил мешок с зерном.
  Родители, родственники, друзья и соседи, если не встретили его с восторгом, но обрадовались. После того, как сожгли Сюрсю, хоть и прошло немного времени, их производства упали до ноля. Какой смысл делать новую, если куча старой посуды не распродана? Деньги, конечно хорошо, но мешок с зерном, лучше. Дали не только мотыг, но и несколько лопат, которыми нагружали глину.
  Многие из них считали, что Коник, если и не совсем бездельник, но около того, паразитирует на их труде. А он вон, за раз, какую карьеру сделал и, в нужный момент, оказал существенную помощь родственникам и землякам.
  Чтобы вся посуда не побилась, она была проложена листьями, веточками, травой, даже мягкой вымоченной глиной. Всю обошлось чуть больше, чем в треть обычной оптовой цены. Если сдать в город, хотя бы за полцены, сколько можно наварить? А ведь первоначально хотел этого До Лежала пристукнуть, а он вон как дело повернул! Причём всю власть не себе захапал, как тот же Каркас, чтобы больше вознаграждение получать, а разделил, ничего не взяв, оставив себе, только то, что и было, до того!
  
  До Лежал, как и любой шагурец, живший не в большом городе, умел управляться с волами. С детства пришлось возиться с ними. Ехал долго, потому что волы, как обычно, никуда не спешили, а погоняя их, особо скорости не прибавишь. Главное чтобы по дороге не отвлекались и не останавливались. С собой, на всякий случай, прихватил копьё. По умолчанию, как бы незаметно, оно перешло от Коника во владение к нему.
  Лагерь был так спрятан среди зарослей, что к нему на арбе не доберёшься. Только пешком. Пришлось двумя камнями, заранее прихваченных с собой, заблокировать колёса арбы, чтобы увлёкшиеся сочными листьями волы не залезли, даже чёрт не знает куда!
  С копьём было удобно пробираться среди кустов. Не рукой, а им раздвигаешь ветки поросли перед собой. Вот так он шёл, шёл, лагерь уже должен был показаться, пока раздвинув очередные ветки, наконечник копья не упёрся в грудь, достаточно прилично одетого мужчины. Тот аж вздрогнул от такой непочтительности и с испугом замер.
  - Ты что делаешь в моём лагере? - Растерянно спросил До Лежал, потому что в лагере мужчин, кроме раненого Саха и старого Пятка не осталось. Все ушли на поиски пропитания и погибли в неравном бою.
  - Деваться некуда, вот мы... и...и...
  - Как это вы и...и? Когда я сам с трудом могу найти путь?
  - Когда Сюрсю запылал, мы побежали, куда глаза глядят. Когда хотели вернуться, обратной дороги не нашли. Куда отсюда идти в город? По солнцу или на солнце?
  - Это, смотря когда и смотря где. Путь близок, но долог из-за поворотов. Если ты из Сюрсю, почему я тебя не знаю?
  - Я водолож. Меня из Жужелы отправили в Сюрсю, стоить водоём на случай осады города аханахцами. Туда, на усиление гарнизона, который состоял из старых и немощный вояк, прислали больше сотни, и меня с ними. Мы шли пешком. После нас, на арбах ехал казначей с деньгами для всех и охраной. Меня на ночь, потому что в крепости уже не было места из-за воинов, разместили у знатного торговца. Утром загорел город. Все и бросились кто, куда!
  - А торговец?
  - Он остался прятать ценности в подвале.
  - Много вас?
  - Четверо мужчин шесть женщин и семь детей. Мы в темноте огонь коста заметили, вот и вышли к вам.
  - До лагеря далеко?
  - Шёл я недолго, меня послали узнать, как из леса выбраться.
  - Заблудился что ли?
  - Вроде того!
  - Разворачивайся. Пошли обратно. Кукарекать можешь?
  - Зачем кукарекать?
  - Как мы найдём при свете дня лагерь?
  - Ты тоже заблудился?
  - Ещё нет, но ты меня сбил с толку! Вот где мне теперь надо поворачивать?
  - Ну... я когда выходил из лагеря, солнце было в лицо.
  - А сейчас?
  - Оно за спиной, но я обходил болотце.
  - Там нет болота! Там ручей!
  - Как нет, я еле из него выполз. Гляди на ноги!
  - Свалился ты на мою голову! Вернее выпал из болота на ноги! Кукарекай, а то оба заблудимся. Только громко, иначе нас и за двадцать шагов не услышат, потому что мы не знаем где они, а где мы.
  - Кука - реку!
  - Подавился что ли? Кто так орёт?
  - Я в джунглях редко бывал, да и то не один. Я работал на открытых пространствах!
  До Лежал, сделал несколько редких, но глубоких вдохов и заорал во всю мочь, задрав голову вверх! От этого вопля даже эхо родилось!
  Неожиданно, чуть ли не рядом, раздался ответный вопль испуганного петуха.
  - Там! - Показал за спину До Лежала водолож.
  - Как там, когда я оттуда шёл? Не мог же я мимо них пройти, или мог? Тебя как звать водолож?
  - Бурав!
  - Иди впереди!
  
  Впереди они наткнулись на болото, про которое говорил Бурав. Пошли в обход. Если бы не еле заметный запах костра и еле слышимый треск ломаемых веток, они вокруг этого болота прошли бы не один раз, а так только два. На маленькой полянке около ручья, который, как оказалось, вытекает из болота, расположилась куча народа. Одни сгрудили вокруг костра и подбрасывали ветки, другие стояли, развернувшись и оттягивая уши в разные стороны, вслушивались в пространство. Дети смирно сидели кучей.
  - До Лежал! - Громко вскрикнули женщины и бросились к нему. За ними и дети. В неподвижности им сидеть надоело. - А где?
  - Всё потом! Уходим. Выйдем на дорогу, там поедите. Быстрее, пока дорогу помню!
  
  Вот что значит, что правая нога делала шаг несколько длиннее, чем левая, поэтому он и ушёл к болоту. Этот феномен ему объяснил Бурав, когда они направились к выходу из леса. Из-за этого они и кружили вокруг болота. Когда среди деревьев стало проглядывать открытое пространство, радости людей не было предела. Все, обгоняя До лежала и Бурава, бросились туда. К тропе вышли немного левее, но и арба с волами была в пределах видимости. Поспешили к ней. Там и разделили еду и питьё между всеми. На арбе поместились только дети, раненый Саха и старый Пятка. Пятка взялся управлять арбой, а остальные пошли за ней. Женщины пытались приставать с вопросами к До Лежалу о своих мужьях, но он героически молчал, отбиваясь фразой, что всему, мол, своё время.
  
  Наконец они дошли до перекрёстка. До Лежал остановил арбу и приказал всем спуститься вниз, кроме лежачего Саха.
  - Смотрите вниз, на землю! - Приказал он. - Видите запёкшуюся кровь? А теперь на меня.
  Он разделся и все увидели фиолетовые пятна, сквозь которые изредка проглядывали участки кожи с естественным цветом. Женщины, а за ними и дети завыли и заплакали. Они поняли, что здесь произошла трагедия.
  - Здесь был бой. У врагов было оружие, а у нас палки. Они бы убили и меня, но тут пришла помощь. Нас спасли, но выжил только я. Тела ваших мужей, братьев и отцов лежат в водоёме, если идти по той тропе. Не советую. Потом, когда водоём высохнет, покроем их останки землёй.
  
  Они, в том числе и дети, пропели погребальный гимн павшим и снова отправились в путь.
  В новый город Сюрсю вернулись после обеда. Работа кипела вовсю. Орогор оказался хорошим организатором или ему так не хотелось возвращаться в семью к обыденному однообразному труду поселянина. Обед им тоже оставили, но новых людей оказалось больше, чем планировали.
  - Отдай всю еду, в том числе и мою - им. Рассадите в тени деревьев, принесите воды, пусть ноги обмоют, руки и сами умоются. Нечего всем у родника толпиться. - Попросил До Лежал Коника. - Потом возвращайся. Это Бурав водолож, пусть опытным взглядом проверит, правильно ли мы спланировали вокруг родника.
  
  Пока Коник устраивал пришельцев, До Лежал обвёл Бурава вокруг всего участка, где они наметили строительства начала города. Тут и Коник подоспел.
  - В частности правильно. - Как бы похвалил Бурав. - Но даже для маленькой деревни потом появятся проблемы. Вы выкопаете ямы, зальёте воду, а как брать её из них будете? С берега на верёвке закидывать? Значит надо делать плавный спуск. Но всё равно берега будут обваливаться. Вода, особенно для питья, будет грязная. Стоячая. Когда сушь, что пить будете? Ручья, как ты мне сказал, на сто человек не хватит. В сушь, даже для всех этих, что уже здесь, не хватит. А Волы? Ты знаешь, что от воды много болезней?
  - А что делать? - Коник расстроился. Он же главный, теперь всё это на нём и повиснет.
  - Я расскажу, а за это вы меня отправите обратно в Жужелу. То, зачем меня послали, уже нет. Город сгорел раньше, чем я приступил к его спасению. Губернатор Езгур лично просил меня о защите города от пожара. Мне полагается два златона за беременную луну!
  - Два златона! - Произнёс неисчисляемую сумму для себя Коник. - За несколько слов и указаний! В Жужеле одни богачи, раз такие деньги платят!
  - Такие деньги должны были заплатить из казны Сюрсю! Губернатор их подарил городу. Но! Если работы затянутся больше, чем на луну, тогда город мне будет платить по два златона в месяц!
  - Ничего себе! - Теперь удивился До Лежал. - Это же...
  - А вы сколько хотели?
  - Треть, ну пол златона за всё! Ведь на работы тоже деньги нужны были?
  - Солдатам гарнизона всё равно делать нечего, а жалование, хоть и маленькое - шло. Я когда оказался здесь, сразу обратил внимание на множество колодцев в городе. Это значит, что кто-то когда-то очень знающий разместил здесь город. Под землёй огромная водяная жила, может даже река. Ваш родник, скорее всего, пробился на поверхность оттуда. Если пожар, как вы из колодцев быстро наберёте воды? Так и здесь будет. Мы сможем сделать так, что у нас будет постоянно вода. Много воды!
  - Мы это сделаем за одну луну?
  - Даже быстрее, если дукра валять не будете!
  - У нас нет денег!
  - Зато у нас есть, прибившийся к нам, скакар! - Поправил Коника До Лежал. - Сколько он может стоить?
  - Не два златона, да его ещё смотреть надо! Но... учитывая чрезвычайные обстоятельства, я согласен и на него. На нём всё равно быстрее, можно добраться до Жужелы, чем на арбе.
  - Тогда пожмите друг другу руки. Нам есть чем расплатиться, а вам предоставлены, временным военным руководителем округи Сюрсю Коником, особые полномочия. Я, как писарь казначейства, сделаю запись в свитке дел. Коник выдели отдельную хижину для нашего гостя! Ему никто не должен мешать решать сложную задачу с водоснабжением.
  
  Коник покривился, но пошёл решать этот вопрос, а они пошли к костру перекусить, потому что скромный обед уже поспел.
  - Хотел бы узнать ваш первоначальный замысел! - Обратился До Лежал к Бураву и откусил кусок от хорошо прожаренного ямсбата.
  Тот не ответил, а стал медленно пережёвывать свою пищу. Только после того, как они съели, всё, что им приготовили, он вытер руки о накидку и внимательно посмотрел на До Лежала.
  - Вот мы поели. Еда пройдёт через нас и будет... будет не тем, чем была. Куда вы это денете?
  - Как обычно, в огород.
  - А где огород?
  - У родника!
  - В этом и проблема многих, если не всех поселений. Здесь надо выбирать что-то одно или огород с отхожим местом, или воду для питья. Наше тело лучше знает, что ему надо. Не нужное оно выбрасывает, а вы с водой будете его обратно запихивать?
  - Не могу возразить, но что тогда делать с этим?
  - Как у вас было в крепости?
  - С крепостной стены в ров.
  - Но не в колодец же? Так и здесь. Надо в стороне вырыть яму, так чтобы туда не затекала дождевая вода, сделать настил, а сверху навес и всем ходить туда.
  - Но не здесь!
  - Да, не здесь.
  - Мы всё это хотели оградить!
  - Это будет ограда водозабора и туда нельзя будет никому заходить.
  - А где же воду брать? В ручье? Так в него может столько грязи попасть, да и воду не удобно набирать.
  - Правильно. Я тут у вас увидел свежие чаны и кувшины. Их делают где-то рядом?
  - Да. Это Коник решил такой сложный вопрос.
  - Значит, тогда они смогут нам сделать обожжённые керамические желоба и плитки.
  - А зачем?
  - Здесь, у родника, который я сам лично расчищу, мы выкопаем три разных ямы, которые я обкладу этой плиткой. Желоба мы накроем друг на друга, и получатся трубы. По ним вода будет поступать вон туда - за деревья.
  - Там же дорога.
  - Это хорошо. Это будет центр центра города. Все дороги будут вести к водоёму.
  - Из него все и будут черпать воду?
  - Да. Всё правильно.
  - А те, у родника, ямы зачем?
  - Это накопители воды. Самый ближний к роднику - самый большой. В середине его будет труба из которой вода пойдёт в соседний, не такой глубокий, а из того в ещё меньший, а уже из него - за ограду. В этих огромных ёмкостях у труб будут заслонки, которые и будут регулировать поток воды.
  - Это ты сам будешь делать?
  - Копать не буду только.
  - Это всё?
  - Нет. Все эти большие ёмкости у родника будут накрыты, чтобы в них не попадал мусор и дождевая вода. На открытом, который называется басын, откуда все будут черпать воду, будет сделан навес, чтобы в него, тоже, сверху ничего не попадало, а вода, которая из-за жары будет испаряться, стекала вниз.
  - Этот навес тоже ты сделаешь?
  - Этот навес вы сделаете под моим руководством.
  - Это всё?
  - Нет, не всё. Из басына будут выходить два потока. Один регулируемый, в нескольких шагах от басына, для питья волов или скакаров. Поднял заслонку - вода туда потекла. Волы попили - заслонку опустили. Второй поток для лишней воды будет направлен туда, куда течёт ручей. Там низко и мы поверхность от деревьев выровняем так, чтобы дождевая вода сливалась туда. Там будет открытый водоём без заборов, для тушения пожаров. С разных сторон будут поставлены вороты, которые будут черпать воду, а людям останется подставлять чаны или ещё какие ёмкости. Он называется прудон. Между воротами надо будет высадить высокие деревья, которые будут выполнять роль зонтика-навеса от испарения воды. Их тень будет давать необходимую прохладу и там можно будет высадить рядами плодовые деревья, которые ниже. Эти посадки защитят прудон от того, чтобы в него не лазили, где попало. Два места будут выделены для омовения и купания.
  - Да! За такое и больше златонов не жалко! Тогда так. Ородор со всеми, кто может держать мотыгу или лопату в руках поступает в твоё распоряжение. Мы сначала хотели оградить город, построить укрытия, хижины, но это подождёт. Пойдём, я отведу тебя к скакару. Вот и Коник.
  - Отведёшь нашего гостя, дашь всё, что он попросит, если это у нас в наличие, а потом приходи ко мне. Завтра у нас сложный день. Поедем в жжёный город.
  
  7.
  
  Коник, скрестив ноги, сел рядом. Он был чрезвычайно недоволен. Он же тут главный, а всё равно, как малец на посылках. Что этот До Лежал из себя строит? Будут деньги, пусть в них и копается, а решать, кому и сколько, будет он - Коник. Надо будет этому писарю объяснить, кто здесь главный.
  - Завтра нам предстоит очень важная и тайная задача. Мы будем выкапывать казну. Поэтому мотыгу и лопату припаси заранее, чтобы завтра не отбирать и этим не привлечь внимание остальных.
  - Она что не сгорела?
  - Чему ты удивляешься? Любая крупная сумма должна храниться в подвале, так чтобы туда никто не забрался, даже через подкоп. Это установление идёт ещё с имперских времён! Ты где деньги получал?
  - В казначействе?
  - Как ты туда проходил?
  - Через караульню.
  - Вот! Я в кассу не могу заходить даже со своими деньгами. Когда получаю жалованье, то на его получении раньше расписывался Каркас, а теперь будешь ты. Сундук с деньгами, там, в подвале. Я его еле затащил. Там же пройти было невозможно. Одни воины и их амуниция. Я, чтобы выйти из казначейства, свалил в подвал и их амуницию и оружие.
  - Зачем?
  - На следующий день Каркас наметил бы, расстановку воинов вдоль стен и их расселили бы рядом с этими местами. А я должен подготовить списки кому и сколько платить. Каркас должен был их заверить и своей печатью. Ещё через день я эти деньги должен был выдать.
  - Много их там?
  - О-о-о! Не спрашивай. Там и два златона были для Бурава. А мы, вместо этого, ему скакара мутного задвинули.
  - Почему мутного? Много воды выпил?
  - На каждом скакаре стоит клеймо. Или частное или по принадлежности сукам.
  - Правильно. Он сам к нам пришёл. Откуда почему, нам не ведомо.
  - Он же нам не может рассказать! Поэтому наметь хижину, где мы будем с тобой жить. Про казну никому ни слова. Все наши расходы будем записывать. Если нас утвердят как новый город, должны компенсировать.
  - Мы станем богачами?
  - Если это заметят, то ты долго богачом не протянешь. Желающих отобрать много появится, а что ты скажешь, где деньги взял? Потом их надо будет вложить, даже в те же горшки и показать, сколько ты на продаже горшков заработал, даже если их не продал.
  - Кому их сейчас продавать?
  - Какая разница? Все будут видеть, что ты их продаёшь. Как и кто узнает, кому и за сколько ты их продал? Главное показать, что твоё дело успешно движется.
  - Что так можно было?
  - Почему было? И сейчас так есть. Все чиновники на этом живут. Кроме того, я понял, у кого останавливался Бурав. Я знаю этот дом. Купец мог и не забрать свой клад. Что ему всё с собой таскать, пока не украдут или не отберут. В земле целее будут. Если город начнут восстанавливать, то все начнут строиться на старых местах. Насчёт еды тоже побеспокойся, мы сюда на обед не приедем. Копьё и кол я прихвачу. Лопату с мотыгой не забудь. Мач тоже.
  
  Как только зерно сварилось, что поделаешь, мельницы ещё не было, поэтому и лепёшек не из чего делать. Варёное зерно, в условиях войны, тоже очень неплохо. Лучше чем постоянно корни жарить или варить. О том, чтобы вол перекусил травой, До Лежал позаботился с вечера. По его просьбе дети притащили ворохи сочной травы.
  Вчера на нём возили землю, а сегодня, вроде, как и выходной. Везти двух "гавриков" работа не утомительная. Тем более с утра, когда ещё утренняя прохлада не сменилась дневным палевом.
   Только теперь, когда они подъехали к фактическому овалу сгоревшего города и Коник привстал на арбе, он ощутил всю масштабность трагедии. Это когда ходишь по улицам, кажется, что город большой. Сам по себе, в пределах стен, то не очень, но со спалёнными посадами масштабность погорелого места, если и не ужасала, то наводила тоску.
  - Что встал? Слезай. Бери лопату и пошли за мной.
  - Куда пошли?
  - Казну искать.
  - Как здесь найдёшь её? - Коник спустился с арбы и взял лопату.
  - Вот смотри городская стена. Отсюда и туда - она же стена крепости. Вот разрыв насыпи, на которой стояла стена - это городские ворота. Прошёл через них, налево - базар, направо вход в крепость. Заходим, что видим?
  - Тоже что и раньше - ничего?
  - Ты не прав. Сразу за крепостными воротами находился караульный дом. В дальнем конце его, в отдельной комнате, казначейство. - До Лежал потянул вола за собой. Тот несогласно мотнул головой, но пошёл.
  - Я, так понял, что надо копать, но где? - Опёрся на лопату Коник.
  - Как ты помнишь, стены караулки и снаружи и изнутри были обмазаны толстым слоем глины. На случай такого непредвиденного пожара. Бамбук, внутри глины, если и не выгорел полностью, но нам копать не помешает. Покажи где я сидел.
  - Зачем?
  - Под моим стулом находился вход в подвал. Вход был накрыт крышкой из толстых досок и запирался на замок. Чтобы ты понимал, ключ от казначейства был у Каркаса, а вход в подвал у меня. Сгребай всю глину отсюда.
  Коник давно бы дал лопатой по черепу писаря, но его грела мысль о деньгах. Дать можно и попозже. Арба с волом есть. Погрузил деньги на арбу и мотай куда хочешь! Мечта, а не жизнь! Или жизнь как мечта? А впрочем... К чему залупаться? Это же писарь назначил, хоть и временным, но военным командиром, пока несуществующей крепости. А если ещё и деньги появятся? Да все богатеи из гончаров будут предлагать самых красавиц ему в жёны! Эти мысли грели лучше, чем прежние, поэтому он усердно работал лопатой.
  - Стой! - Неожиданно прервал его работу До Лежал. Он сам мотыгой сгребал куски запечённой глины с другого места. - Не надо там! Вот он замок с петлями!
  Писарь вытащил из глиняной пыли и кусков рассыпавшейся глины, здоровенный замок, петли и, четырёхгранные кованые гвозди, которыми эти петли крепились к доскам. Всё это он положил в арбу.
  - Копай здесь и кидай туда.
  - Почему туда. Неудобно же!
  - Потом удобно будет. Делай, давай. Сейчас узнаем денежки там или их уже кто-то забрал.
  Коник не стал спорить. Что спорить если не понимаешь суть спора? Не вол он тоже не понимает, но делает. Чего упрямится? Может писарь его мотыгой по башке угостит? Лучше его держаться и из-за его спины выглядывать. Он больше знает о том, как в городах жить!
  
  Лопата, наконец, наткнулась на что-то твёрдое. Пришлось разгребать руками. Ого! Льняные панцири, толщиной с ноготь пальца, с приклёпанными к ним железными пластинами. Один, два, три... шестнадцать! Этак у его воинов и амуниция появится, и они будут выглядеть не хуже настоящих! За панцирями, к стене, оказались прислонены семь копий. Древки, потемнели, но сгореть не успели. Восемь железных шлемов. В углу обнаружилась огромная связка сандалей на деревянных подошвах, в которых ходили воины. Рано этого писаря лопатой по башке бухать! Тут и без денег огромное богатство.
  - На! - Протянул ему факел До Лежал. - Входи. Справа, на настиле, увидишь сундук, но сначала, вытащи из-под настила мачи. Они военные. От твоего отличаются тем, что они заканчиваются остриём, а не как у тебя, закруглением. Наступишь - покалечишься. С левой стороны стоят две шкатулки. В большой свитки с записями, а в малой - круглая печать, тушь, кисти и валик из замши.
  - Так вот почему ты мне на щеке сам нарисовал печать, а не поставил? Ты меня обманул, печать-то здесь!
  - А чем плоха, что я нарисовал? Круг же ровный, а что внутри написано мало кто может прочесть, потому что, мало кто читать может, а если и может, что он поймёт, хотя увидит знакомые буквы? Тем более он будет сбоку смотреть, а вот если бы я тебе на лбу поставил, может кто-то, пусть машинально и прочитал, если бы смог! Хватит хныкать! Соответствуй уровню военного командира. Меньше говори, больше слушай и строго смотри. Иногда покрикивай!
  - Как покрикивай?
  - С таким подходом тебя не утвердят даже временным! - До Лежал стукнул концом мотыги по голой ноге.
  - Бля!
  - Можешь ведь! Вот так и поступай, когда не знаешь, что сказать. Они сами за тебя придумают. У Каркаса хорошо получалось!
  - А почему Каркас эти деньги не забрал?
  - Потому что он был потомственный воин и мудрый, если иметь в виду военных! Для чего военные любят воевать?
  - Просто так?
  - Ты-оплюх! Чтобы на войне получить как законную добычу, так и тайную. Если бы аханахцы не спалили город, то это должен был сделать сам Каркас, чтобы его забрали на войну. Какая здесь добыча? А в боях можно отличиться и подняться выше по карьерной лестнице. Пока он будет вытаскивать этот сундук, ему отряд не достанется. А если нет сундука? Надо платить тем, кто будет с ним здесь, или делиться! Они эти деньги прогуляют и на него свалят, что это он всё устроил! Ему это надо? Он с войны кучу добра привезёт и не на волах, а на скакарах. Понял, какая выгода от войны для военных? Сейчас пообтрёшься, тоже захочешь вражеские карманы почистить.
  - Нет! Я не хочу!
  - Надо, хотя бы для вида хотеть! В грудь себя бить, на передовую рваться! А тебя обламывать будут. Мол, посадили тебя на город, вот его и окучивай! Таких и без тебя хватает, кто на войне хочет нажиться. Мачи давай! Потом шкатулки. Ящик сам вытащишь. Нам надо ещё место под домом купца, где Бурава разместили, осмотреть. Может и там, что найдём.
  
  До Лежал оказался прав. Вроде ничего и не делали, а времени ушло много. Пришлось Конику ходить в ближайший лес и нарубить разных веток и даже тонких стволов деревьев. До Лежал переплёл всё это и, как настилом укрыл место входа.
  - Пригодится ещё. Мало ли что спрятать или спрятаться. Засыпай обратно, раз равняй, чтобы выглядело, как и везде. Потом увидишь, где арба стоит, туда приходи.
  
  Идти оказалось не далеко. Только пересечь длинную и широкую базарную площадь. Когда Коник подошёл, то увидел огромный кусок перекопанной земли. До Лежал стоял, опёршись на мотыгу.
  - Да ты лучше любого селянина мотыгой машешь!
  - Это не один такой умный оказался. Другие тоже допёрли, когда поняли или узнали, что Мгриб свои ценности из пожара не вынес. Он же в Сюрсю был как местный олигсрак. По его уровню здесь ему и говорить не с кем было, кроме меня и Каркаса. А о чём с Каркасом говорить? Он, что не скажет, всё равно команда слышится.
  - Что он полезного тебе рассказал?
  - Зачем тебе это знать? Тут думать надо, нашли его ценности или нет? Если нет, то где они?
  - Вредно много думать. Ты начни рассказывать, а тебе явление в мозгу стукнет!
  - Может ты и прав. Сюрсю называлась деревня на этом прекрёстке. Тут и пути в Харкотину, Дутру, как её эту..., но, впрочем, не важно. Перекрёсток, а значит и деревня, появились ещё в те времена, когда даже империи не было. Участок предков Мгриба это и есть базарная площадь, сквер, бывший сад, с колодцем. Потом тут стали селиться другие, скорее всего родичи Мгрибов, и их участки спускались вниз. Поливать удобнее. Не надо воду носить по грядкам. Выливай воду на верхнюю, а она сама течёт к нижним грядкам. Усилий и времени меньше тратится, можно и другим чем заняться. Потом поставили крепость. Там тоже была земля Мгрибов. Её забрали, но дали привилегию, что продавать что либо, как гарнизону, так и каждому воину может только Мгриб. Вот с этого момента их богатство и закапало, а потом и потекло. Крепость и поставили потому, что и отсюда шла дорога к Аханаху. Самый короткий путь из Жужелы. По дороге поехали и пошли. Поэтому Мгрибы не стали сажать огород, а превратили его в базарную площадь. Потом едальню сделали для путников и места для отдыха и ночёвок. Накопив денег сами стали ездить в Аханах. Так что богатств у них должно быть не мало. Понятно, что их главные богатства хранятся в Жужеле. у них там и свой дом, и пристанище, и торговля. Но там дети и внуки, а здесь, по старой традиции, глава дома Мгрибов. На его жене, дочках, когда они были здесь на местных, для них обязательных праздниках, все украшения не помещались. Во время праздников они по три раза ходили их менять. Они что, каждый раз возили их оттуда? Да и оборотные средства, в виде звонкой монеты, тоже должны быть. Хоть этот путь несколько лет уже был закрыт, путников стало меньше и доходы стали не те, но... во время пожара не нагрузишь всё на себя. Так и сгоришь. Или стой у колодца и себя поливай... полива... хм - м. Ты прав. Колодец! Если кинуть в него, а там вода, как может тогда сгореть даже тряпка? За мной!
  
  Они пошли в сквер, в котором стояли обугленные, оттого и страшные деревья. Их обожженные ветви, как бы, закрывали несуществующие глаза дерева от страшного огня. Этими, как бы, жестами деревья напоминали погибших людей. Про тех, кто сгорел, никто не знал. Все разбежались, пробираясь через патрули аханахцев.
  Наземная часть сруба сгорела. Будка получателя денег за воду, тоже. Они оттащили останки от горелого сруба и посмотрели вниз. Что там внизу, в полумраке увидишь, если на поверхности плавают остатки несгоревшего дерева и уголь?
  - Проверим или как? - Посоветовался До Лежал с Коником.
  
  Это и решило его окончательную судьбу. Коник решил его не убивать. Ведь не зря же писарь выбрал его, а не расторопного Орогора! Значит, считает достойным своего уровня, как и этот богатей Мгриб считал писаря казначейства. Какой вопрос не затронь, у него всегда есть ответ или решение. Если не решение, то предположение. Убить его всегда можно успеть. Пусть сначала введёт Коника в те высшие сферы, где его примут.
  
  Коник не понимал, что с ним происходит. Откуда берётся вот это желание убить До Лежала? От того только польза, значительная польза! Коник никогда, даже не дрался. Всегда был миролюбивым, а тут? Бес вселился что ли? Как с ним бороться, к кому обратиться за изгнанием из себя такой твари?
  Из-за этого он не стал артачиться, а разделся и полез вниз. Колодец был не настолько глубок, что приходилось ему видеть. Два, от силы три его роста. Попробовал встать на дно. Раздвинул головешки. Воды только по пояс. Да ещё она освежает, хотя головешки пачкают.
  
  Сверху к нему опустилась верёвка с привязанной за оба конца набедренной повязкой До Лежала. Это лучше, чем какое-то ведро. В ведро много не запихнёшь, особенно длинного. А тут накладывай на середину, сколько влезет и сколько можно поднять. За три раза влезло всё. Только сейчас Коник понял, что стоит не на дне, а на каком-то ящике, может сундуке. Пришлось вдохнуть по глубже и присесть. Ощупал. Это сундук, а не ящик. Сундук, потому что его крышка на замке. Значит, если его поднимать из него ничего не выпадет. Он верёвкой опутал сундук и сразу, цепляясь руками и упираясь ногами в брус, полез вслед за ним. Он подпирал сундук плечом, настолько он был тяжёлый и, из него, из разных щелей, хлестала вода. Если вытаскивать, то вдвоём. Так легче. Кроме того, если сундук, по каким-то причинам будет падать, а Коник будет стоять внизу, падение сундука будет последним, что увидит он в этой жизни. Такие богатства на кону, а он мёртвый. Даже смешно стало. Богатство свалилось на тебя и убило. Когда Коник появился наверху, вся вода из сундука уже стекла и под ним медленно исчезала достаточно большая лужа. Земля хорошо впитывала, то, что ей, сильно не доставало. Да и солнце уже собиралось набок. Пара кусиков, даже меньше и нагрянет липкая ночная мгла.
  До Лежал протянул руку и помог перевалить через край колодца.
  - Ещё что там было на дне? - Достаточно по-деловому, без какой-либо радости, поинтересовался он. Как будто каждый день он достаёт такие сокровища.
  - Нет. Я не только ногами, но и руками ощупал всё дно.
  - Одевайся.
  До Лежал начал ногой сваливать весь тот мусор что они достали из колодца. Вот ведь какой предусмотрительный. Чтобы никто не догадался, что кто-то уже туда спускался. Что же там такое тяжёлое в этом сундуке? Неужели он полон одних златонов? Они вдвоём и с трудом подняли его на арбу. Допили остатки воды и, не торопясь, отправились в новый начинающийся зарождаться город. А куда спешить? Надо приехать с темнотой, чтобы все остальные не видели, что они привезли с собой кроме военной амуниции.
  
  Их расчёт оправдался. К ужину успели. Поэтому сразу сгрузили в свою хижину сундук и шкатулки. Так же оставили там лопату и мотыгу, чтобы после ужина выкопать яму, куда всё спрятать. Потом подъехали к костру. То, что они привезли, обрадовало всех. Особенно сандалии. Многие не собирались ходить в них. Достаточно связанными друг с другом носить на шее, чтобы все видели, что это зажиточные люди. Военных, значит самых простых сандалей, хватило на всех, но тогда и понтоваться не надо, потому что они есть у каждого, кроме детей. Перед кем тогда выставлять своё богатство? Только здесь и сейчас Коник понял До Лежала, что надо не только думать о своих интересах, но и учитывать интересы других. Получается, что тот был озабочен не столько ящиком с деньгами, как этими штиблетами и панцирями. Деньги шли как приятный, можно сказать ожидаемый, но всё-таки неожиданный, улов.
   Вол тоже был счастлив. Работал всего - ничего, а зелени досталось столько же, как и остальным трудягам. Бурав стремительно вошёл в стройку и все начали работать по его лекалам. Работа пошла значительно быстрее. В насыпь уже начали вколачивать колья, на них набивать бамбук и уплотнять вокруг землю. Это был только первый ряд. Не первый, а внутренний. Предстояло через четыре шага поставить и наружный. Потом между ними насыпать землю и бить по ней толстыми и тяжёлыми чурбаками на ручках, тем самым уплотняя её. Тогда по стенам можно будет ходить, а из-за того что наружный ряд будет выше роста человека то и стрелять сверху будет гораздо удобнее.
  
  Когда занимались добычей сокровищ, есть как бы и не хотелось, хотя всё варёное зерно, что прихватили с собой, незаметно съели, съедая по горсти в промежутках для отдыха. Но около костра аппетит не только проснулся, но взорвался требованием добыть как можно больше для него жрачки. Не только солнце покинуло землю, но и его лучи, где-то светившие вверх и создававшие ореол света. Привезённое отдали Орогору, чтобы он распределил между всеми, то, что можно, а что-то, в смысле оружие, убрал в запас. Наутро, был объявлен смотр.
  
  До Лежал настругал лучинок, запалил одну и пошёл в хижину. Коник, даже перестал жевать, когда увидел это. Хотя, он мог сожрать и ещё, и ещё, но быстро завершил трапезу, и заспешил вслед за писарем.
  Тот вошёл в хижину, не закрывая за собой полог. Нашёл в стене щель, воткнул в неё горевшую лучину и, вокруг неё напихал запасные. Коник, даже не вошёл, а влетел в помещение, чуть не сбив с ног писаря.
  - Тебе не кажется... - повернулся тот и спокойно спросил Коника, - что сундук был слишком тяжёл. Я чуть не надорвался. Вода к тому времени, должна уже была стечь!
  - Да он мне ещё в воде показался таким, но из-за воды... я...
  - Тогда вскроем его!
  
   8.
  
  Комендант крепости Сюрсю Каркас вовремя успел в столицу провинции Жужелу. Как раз в тот момент, когда там вздёрнули на виселице стражей Харкота. Его, как несущего свежие сообщения, сразу привели к царю.
  - Великий из...- упал на колени перед Рошерду Каркас.
  - Некогда лесть твою слушать, докладывай и помни про всех тех, что видел вздёрнутыми во дворе. - Усмехнулся царь. - Тебя тоже сожгли?
  - Да мой царь! Не только крепость, но и город Сюрсю с окрестностями.
  - Ты не оказал сопротивления? - К уху Рошерду наклонился адъютант и что-то прошептал. - Тебе же помощь прислали.
  - Помощь пришла вечером, а утром аханахцы запалили с разных сторон. Они даже не нападали. Ждали, как мы полудохлые выползем из дыма.
  - Что-то я тебя полудохлым не вижу. Одет тоже по форме, с оружием и скакаром?
  Адъютант кивнул на его вопрошающий взгляд.
  - Я же должен быть всегда в строю. Я командир, а не...- Не признаваться же в том, что к моменту нападения на крепость и город, он уже был одет и городские и крепостные ворота были распахнуты. Утро, как - никак. Положено пускать в город.
  - Верится с трудом, но пусть так. Почему ты там бросил своё войско и приехал сам, а не прислал гонца?
  - Гонца принёсшего плохие вести, могут казнить, а это не справедливо.
  - А тебя справедливо? Рядом с теми? - Кивнул царь за окно.
  - Прошу тебя царь, поставь для меня отдельную виселицу...
  - Это, за какие же заслуги?
  - Не хочется висеть рядом с трусами, врунами, а значит и предателями.
  - В отличие от других ты не пытаешься спрятаться или выгородить себя. Встал. Такие командиры нам нужны. Я назначаю тебя командиром ополчения в тысячу голов. Командирами поставишь своих, воинами охраны тоже. Подойдёшь к Кукари, он тебе выделит отряд ополчения, распишет порядок следования и даст полномочия.
  
  Бурав исследовал подземный поток под Сюрсю. Приходилось уезжать далеко, чтобы понять насколько его воды хватит и на новом месте. Сначала всех удивляло, что он, взяв веточки в руки, шёл с ними то, в одну, то в другую сторону. Решив что-то нужное для себя, оседлал скакара и уехал. Так он уезжал неизвестно куда несколько дней. В этот день он приехал незадолго до ужина. Проверил выполнения всех своих распоряжений на день и, только после этого, приступил к ужину.
  Ужин всегда проходил в молчании. Все устали и никто не хотел будоражить засыпающий ум лишними словами или сведениями. Всё равно утро вечера - мудренее. Он тоже настрогал лучинок и пошёл к себе.
  
  До Лежал долго смотрел на замок сундука. Этот замок был меньше чем с крышки в подвал казначейства. Но дужка соответствовала диаметру петель. Как считал Коник, писарь носил на кожаном шнурке на шее амулет, но это оказался вычурный ключ от замка.
  Писарь проверил, как отпирается и запирается этот замок от крышки люка. Тогда он начал вставлять свой ключ разными сторонами в замок сундука. После пятой или шестой попытки, замок со скрежетом открылся. Коник зажёг ещё одну лучину, а писарь откинул крышку. Их разочарованию не было предела. Сундук был наполнен сшитыми кусками пергамента. Они были исписаны несмываемой тушью, некоторые даже с проставленными печатями.
  - Что это? - Расстроено спросил Коник.
  - Книги приходов и расходов и прочие счета. Повесь их на просушку. Под ними ещё что-то.
  Это что-то ещё было толстым куском железа. Стало понятно, почему сундук такой тяжёлый. Тогда зачем его в воде прятать? Чтобы кусок не болтался, он был распёрт между стенками сундука, тоже железными шкатулками. Они вынули этот кусок и прислонили к стене. Шкатулки же были опутаны мягкой волочилкой.
  До Лежал аккуратно, как тонкую вервь, свернул потаскушку в моток и открыл первую шкатулку. Там оказались украшения. Богатые украшения, но не очень много. В остальных шкатулках были другие украшения. Писарь задумался. Почему же тогда на праздниках жена Мгриба и дочери, три раза меняли украшения?
  Улыбка догадки промелькнула на его лице. Они не меняли. Они обменивались. Поэтому всем и казалось что на каждой из них, и это было правдой, новые украшения. Хотя они и имели какую-то цену, но не были столь дорогими. Там где цепи, на которых висели разные камни, перстни, касавшиеся кожи, сквозь тонкую позолоту уже проглядывало чернотой окисшее серебро. Значит и камни были так себе. Но ведь этого, кроме самого Мгриба, его жены и дочерей никто не знал. Всем-то казалось, что это, ого - го какие ценности, передающиеся по наследству с древних времён.
  Скорее всего, они и были именно с этих, настолько древних времён, когда у Мгрибов денег на настоящие, было ещё не слишком достаточно. Теперь понятно и присутствие куска железа. Чтобы сундук не перевернулся. Не разбился, а опустился на дно своим дном.
  - Это всё нам? - Обрадовался Коник. - Это же...
  - Это же всё тебе! - Неожиданно ответил До Лежал. - Их нельзя продать. Они настолько древние, что сразу узнают, чьи они, и кто их продал. Их можно только носить, да и то не все сразу. Продать можно только в другую страну. Подаришь своей жене. Пусть она носит только дома. Радуется и этой радостью радует тебя.
  - А тебе?
  - У меня есть жена. Ей есть что носить, пусть и не такую красоту, но она непременно похвастается этим. Я могу взять себе сундук с этими пергаментами. Положить туда все шкатулки. Лучше они в одном месте хранятся и под крепким замком. Пусть сундук медленно высыхает. Он хорошо пропитан маслом, так что древесина досок не потрескается. Когда у нас появится кузнец, мы отдадим ему этот оковалок или продадим. Железо тоже чего-то стоит. Давай спать. Мы неплохо сегодня поработали и добыли много нужных вещей.
  - А деньги?
  - Деньгами займёмся потом. Надо ещё понять, во что обойдётся нам строительство нового города. Вот тогда и решим что делать. Война войной, а есть хочется всегда. Сколько у нас уже людей? Зерно не бесконечно. Уже сейчас надо думать, как прокормить их.
  - Тогда надо делать огород.
  - Ты прав. Завтра обговори с Буравом, где это лучше сделать. Сам знаешь, урожаи зависят от воды. Причём её должно быть достаточно. Не больше и не меньше.
  
  Бурав, переговорив с Коником, уехал сразу после завтрака, но быстро вернулся очень встревоженным.
  - Там, со стороны Жужелы огромная толпа валит. Издали не разглядишь кто, но судя по всему военные. Перемещаются не спеша.
  - Когда они к пепелищу подойдут?
  - Через пару кусиков. Скакар только обрадовался, когда я погнал его сюда. Обычно я его торможу, а тут ему такой подарок!
  - Коник. Быстро амуницию воинов с Орогором натягивайте на себя. Запрягаем твоего скакара в арбу и едем к пепелищу.
  - Зачем? Может нам всем спрятаться?
  - Надо их послать подальше. Если они здесь остановятся, всё сожрут, а не сожрут, то с собой возьмут. Засрут, испоганят и сломают. После них нам останется тоже только уйти. Бурав возьми с собой направление от губернатора. Как там его?
  - Езгур!
  - Вот, ей отбиваться будем. Мол, он заставил нас строить новый город и забирать у проходящих всё, что нам нужно.
  - Там же другое написано!
  - Военные читать не любят. Для них главное заголовок, должность, подпись и печать. Соврёшь немного для нашей пользы.
  - Зачем нам лишние рты?
  - Ни за чем. Чтобы они не вздумали нас к себе забрать. Там где-то что-то с водой есть?
  - Там впереди, но не очень далеко есть озеро, но оно такое, как бы, не совсем, озеро, но уже и не болото.
  - Там скажешь, Езгур повелел строить Сюрсю.
  - Зачем?
  - Шлемы и копья взяли, а не вопросы задавайте. Сандалии обязательно. - Прокричал писарь, залезая в арбу. - Они же отпишут и гонца пошлют, что нас встретили и мы тут его - город Сюрсю вновь создаём. Имена напишут в донесении.
  - Тогда мы все при делах и на службе? - Догадался Орогор.
  - Трогай!
  
   Это издали, приближающаяся толпа, казалась толпой. А так, вполне достаточно организованная орда ополченцев. Арба с одним волом или буйволом. На ней сложены инструменты и пожитки на полусотню людей. Эти ополченцы идут за арбой, а некоторые держатся за неё, тем самым облегчая себе перемещение, за счёт тяги вола.
  Впереди этой орды ехало несколько всадников. За ними фургон запряжённый двумя тягловыми скакарами. Этакие увальни с крепкими ногами.
  Когда всадники начали спускаться к пепелищу города, то стало видно, насколько далеко они оторвались от остальных.
  Всадники не стали объезжать погорелое место, а направились через него. Бывшая главная улица между нижними и верхними воротами стала их дорогой. Чем ближе они становились, тем более беспокойным оказывался До Лежал. Он внимательно и тревожно всматривался в подъезжающих.
  - Распрягайте скакара и ты Бурав, залезай на него. Коник, ты не поверишь, но командиром здесь Каркас. Видишь его?
  - Так я его и раньше не видел. Для меня и сейчас он хоть какой огромный начальник.
  - Тем лучше. Стойте рядком, а я пойду им навстречу. Кто бы не подъехал, чего бы не спрашивал - не отвечайте.
  До Лежал расправил накидку, которая рядом с остальными, торжественно одетыми в панцири и с шлемами на голове, имела достаточно непрезентабельный вид.
  
  Каркас ехал, рассказывал и показывал что-то остальным. Те только успевали вертеть головами, но видели везде одно и то же - ничего. Даже горелые останки кто-то растащил. Поэтому командир тысячного отряда ополченцев не сразу заметил стоявшего перед ним До Лежала. Тому пришлось дёрнуть за повод, чтобы остановить скакара.
  О! - Оторопел тот. И это был возглас не скакара, а Каркаса. - Мне кажется или это на самом деле ты - писарь казначейства?
  - Тебе не кажется военный начальник округи Сюрсю.
  - Теперь я командую отрядом ополчения!
  - Где распоряжения военной канцелярии о твоём освобождении от этой старой должности? Если этого нет, то ты дезертир и тебя напрасно назначили командовать этим отрядом! После войны это может всплыть. Возможно, тебя специально подставляют под это.
  - Отойдём в сторону! - Резво спрыгнул со скакара дородный Каркас и, подхватив под руку писаря, оттянул его на несколько шагов от своего окружения. - Ты почему здесь?
  - Где же я должен быть, как не при казначействе Сюрсю?
  - Так его нет!
  - Это города нет, твоей крепости нет, а казначейство - есть. Меня никто от него не освободил. Хорошо, что я забрал с собой печать и книгу записей.
  - Зачем забрал? Я думал, она сгорела!
  - Вы там всё казначейство шлемами закидали, а я важные документы и печать, для похищения оставляй? Может, никаких аханахцев и не было, а ты сам город запалил?
  - Да как ты мог такое даже подумать, не то, что сказать?
  - Это не я подумал. Видишь там, на скакаре, его губернатор не только для расследования прислал, но и восстановления города. Ты казну забрал?
  - Как я могу забрать, если ключ от подвала у тебя был? А ты что не посмотрел?
  - Чтобы вскрыть хранилище, надо создать комиссию из должностных лиц. Сам знаешь. Я это место бесконечно и охраняю. Нет должностных лиц. Теперь вы появились и можно этим заняться. Деньги точно в подвале?
  Каркасу даже в голову не пришло, зачем книги записи и печать писарь взял с собой, а деньги - нет. Растерялся слегка от натиска писаря.
  - А мои... - оглянулся на соратников Каркас, - не подойдут?
  - Хотя они и подошли сюда, но должны были сразу после пожара! Надо было составить акт об уничтожении города и крепости, а значит и казначейства от пожара, да именно в том числе казначейства с деньгами, ну и тому подобное, совместно с этим явлением.
  - Хрен с деньгами. Начнёшь копать и не найдёшь, ещё хуже будет. Всё моё войско разбежится на их поиски. Найдёшь и истратишь на отряд ещё хуже. Пришьют нецелевое использование. Их же там и так много не было. Репутация важнее. Что предлагаешь?
  - Ты ставишь свой шатёр здесь. Твоё войско проводят к озеру. Пусть там стоянку делают. Вы же не выдерживаете график?
  - Так это обычное дело опаздывать. Буйволы не скакары! Нас здесь должен был ждать обоз с продовольствием.
  - Если он и был, то сделал так, что не дождался. Вам что, не дали на такую ораву еды?
  - Только НЗ! Да и то мы его потихоньку шамаем, если с местного населения взять нечего. Хорошо, что мы первыми пошли. Другим, после нас, даже травы не достанется. А может, сейчас акт составим, что выдали деньги воинам, в том числе и тем, кого прислали на усиление. Мне же царь приказал забрать их с собой.
  - И где они?
  - В бумагах будут. Война потом их всех спишет.
  - Ход твоей мысли мне нравится. Только все бумаги надо оформить следующим днём после пожара.
  - Зачем?
  - Ты можешь найти на этой перепаханной земле, где находится вход в подвал казначейства?
  - Да я даже, где была моя спальня, не найду! Вон там где-то, тебя устроит?
  - Меня да, а тех, кто будет проверять тебя - нет.
  - Мне тоже нравится твоё предложение. Я понял, твой намёк. Мы спасли деньги, и...ведомости тогда не могут сгореть!
  - Деньги мы раздали до пожара. О чём и запишем. Ведомостей только не будет. Вот они сгорят. А когда ты с докладом отправился в Жужелу, то назначил вместо себя...
  - Молодец! Я всегда верил в твой ум. Воины, получив деньги, разошлись кто куда. Нет, не так! Разбежались под воздействием огня. Но кого тогда я возьму... мне же, сам царь лично приказал взять их в свой отряд!
  - Воины разбежались, а горожане остались и решили вступить в тот отряд, который ты приведёшь сюда.
  - Правильно! Им-то куда и к кому бежать, если они здесь жили? Если негде жить?
  - Они не простили, этот горящий позор, злобным аханахцам! Все, как один в общем порыве, выступили за Бога, Царя и Отечество!
  - А кому же тогда командование передавать?
  - Вон им! - Показал на троицу богатырей До Лежал. Причём двое богатырей были пешими, которым и следовало передать власть над несуществующим городом.
  - Я даже тебе не могу передать военную власть. Для этого надо быть...
  - Они и есть. Вместо тебя будет мобилизатор Коник. Начальником стражи мобилизованный в в ополчение Орогор! Они уже в списках числятся. Коник у меня деньги на ополченцев получал. Я всё отвёз в губернское казначейство.
  - Хотя города вроде и нет, но он ещё как бы есть? Тогда нужна будка и забор вокруг неё, чтобы все видели, хоть и не понимали, что это город будет, но пока не есть!
  - Если оставишь достаточно еды и инструментов, поселение будет гораздо больше.
  - Вы втроём что-то построите?
  - Ни втроём, ни вдесятером! Если у нас будет еда, люди будут работать за еду. Сами набегут. Нам нужно двадцать мотыг, десять лопат и пять топоров. А! Ещё два больших котла и мельница для муки. Кстати, в донесении отметишь, что идёте по графику, но около города сделали остановку, чтобы проверить как идёт восстановление города. Вручили инструмент, еду. Дали два-три дня на отдых волам и буйволам. Мол, они еле ноги передвигали, а трава у озера была сочная. Дожидались отставших, лечили больных и хоронили умерших.
  - А уйду завтра, и этим наверстаю отставание. Сколько еды надо?
  - Чем больше еды, тем дольше мы будем здесь.
  - Только из НЗ! Три мешка зерна...
  - Шесть!
  - Корзина сушёного мяса...
  - Три!
  - Да ты меня режешь без ножа!
  - Сам потом благодарить будешь, что без особых затрат казначейства начали город восстанавливать! А заводилой был - ты!
  - Мы это в твоём донесении отметим? Тогда ещё по мешку сушёных овощей и фруктов.
  - Тогда ставь шатёр.
  - Всё писать будем в походном фургоне. Кстати, скакар у посланника губернатора очень хорош! Купил бы, но денег не хватит!
  - Сколько у тебя?
  - Сколько бы ни было всё равно... это же на прокорм войска! Из-за войны цены на скакаров резко рванули вверх!
  - Три златона найдёшь?
  - Три златона и есть, а сербы и медь для него оскорбление брать. Не по чину!
  - Мне по чину. Тридцать сербов за уговоры.
  - Такой скакар уже семь златонов стоит.
  - Тогда фургон и с ним этих бютюгюнов.
  - Да они под верховую езду не годятся.
  - А ему верхом надоело. Арбу приходится возить на своём скакаре. Вон она. Он же меряет, воду ищет. Так что распорядись, чтобы в арбу погрузили всё, о чём мы договоримся.
  - Тогда да!
  
  Глава 3.
  
  1.
  
  Скорч через пару-тройку дней понял, что с войной что-то не так. Гвардейская спесь давала себя знать, поэтому до расспросов селян не опускались. Те всё равно мало что знали. Для них попасть в соседнюю деревню, уже событие. А те ополченцы, кто вернулся с войны, так вообще считались на уровне если не богов, то где-то там. Они повидали мир! А кое-кто умудрился и другой, но его туда не приняли, сослали на грешную землю. Хотя весь мир, что они повидали, заключался в дальних переходах, копании, перетаскивании и почти голодном существовании.
  Для военных, они были необходимым элементом ведения войны, но не слишком важным. Надо, ещё пригонят. Поэтому, тратить еду на расходный элемент ведения боевых действий считалось зазорным. Даже павшие числились определённое время живыми. На них тоже получали довольствие. Потом, когда появлялось дополнительное подкрепление, их окончательно отправляли в мир мёртвых. Был, как бы, круговорот живых и мёртвых.
  На непредвиденный случай, как положено по инструкции, он оставил двух гроферов.
  Эта скала, возвышающаяся над долиной "Перст Предупреждающий" или сокращённо ПП не попадался. Даже не виделся. Все расспросы гвардейцам, которые снизошли до них, ничего не дали. Или поселяне дали страшную клятву или на самом деле про эту скалу ничего не знали, не видели, потому что постоянно колупались в своих полях, задом кверху, а не зырили по сторонам. Если и смотрели вверх, то на облака или тучи.
  Соратникам было стыдно признаваться, что запутались, и весь отряд заплутал. Хорошо путь торить, когда солнце или в лицо или за спиной, а когда оно - то слева, то справа, где директриса?
  Можно схлопотать от царя, что оставил его без донесений. Скорч, когда никто не видел, кинул жребий. Гадания были запрещены, как языческие, но никто от них не отказывался. Многие верили в их действенность, а не в могущественного единого главного бога с кучей богов нижнего класса. Слишком уж много они требовали жертвенных средств. Да ещё и кучу
  нахлебников - посредников между простым людом и богами надо было кормить настоящей едой, одевать, строить храмы, когда те окормляли лишь пищей духовной, от которой никакого толку не было. Тебе пробормотали что-то невнятное, а ты думай, сыт или этим или нет!
  
  Жребий уверенно показал, что надо идти направо. Шесть из девяти. Главное, идти ни куда не сворачивая, и чтобы солнце всегда по утрам светило в левой глаз, а к закату - в правый. Жребий не подвёл. Выбранный им путь привёл в долину реки между плавно поднимающимися от реки холмами, даже, холмами эти подъёмы было сложно назвать.
  Река хоть и была широкая, но мелкая, поэтому переправились не спешиваясь. Когда начали подниматься на другом берегу вверх, то совершенно случайно, обнаружили у себя за спиной плотные слои всадников, которые оторопело остановились на верах прежнего берега.
  Складывалось впечатление, что аханахцы не ожидали их здесь увидеть. Невероятная удача. Если бы враги налетели во время переправы, которую проходили в сокращённом виде безопасности, то последствия были бы катастрофические.
  
  Убегать для гвардейцев - позор. Тем более враг сам их нашёл. Славное будет побоище! Теперь хотелось бы очень знать, как называется эта река, чтобы записать, где произошла столь знаменательная и эпическая битва. С тяжёлой скакарией у Аханаха всегда было плохо. Плохо, не в смысле они были плохие, и те и другие учились одному и тому же ещё в империи. Плохо, в смысле численности. Пять-шесть сотен лишь только для обозначения вида рода скакарей.
  - Командир! - Обратился к Скорчу начальник левой колонны Мясон. - Тебе не кажется, что эти подлые аханахцы вырядились в нашу амуницию.
  - А что ещё от них, кроме подлости, ожидать? Не зная, что мы здесь одни, и никого из наших больше нет, мы бы спокойно дождались, когда они подъедут и тогда...
  - Тогда бы у них в ближнем бою было преимущество и они нас...
  - Сигнал к построению! - Отдал приказ Скорч.
  - Мы, что обратно будем переправляться через реку?
  - Это глупо! Зачем? Сейчас выясним сколько их. Раз мы атакуем, то и они должны построиться!
  
  Так и получилось. Сразу стало видно, что противника меньше. Скорч усмехнулся.
  - Они видят, что нас больше, но не уходят. Что это значит?
  - Ждут подкреплений?
  - Возможно. Бери свою колонну, уходи влево и переправься там, чтобы ударить во фланг.
  - Они же увидят!
  - Пусть видят. Если они кого-то отхватят на перехват тебя. Мы просто обратно перейдём реку и затопчем их.
  - А если нет?
  - Тем хуже для них. Ты навалишься на них первый. Мы их возьмём в клещи. Как говорил Великий Зевон, да будет ему другой мир радостным, каждый их шаг будет неверным!
  
  Скорч ошибся. Враг не разделился. Они не стали ждать переправы Мясона, а не торопясь, но в боевом порядке начали спускаться к реке. Какая наглость! Эти твари лишают Скорча красивой победы! Они готовы умереть? Зачем? Где здесь подвох? Неужели они хотят устроить сражение в реке? Тогда количество не имеет значения.
  - Спускаемся! - Приказал Скорч. - Будем действовать, как велит наставление...наставление о предстоящей переправе противника. Луки доставай!
  
  Два отряда встретились около реки. Тучи стрел летели в обе стороны, нередко сталкиваясь друг с другом. Потери росли. У кого были ряды плотнее, у тех и потери больше, значит, у Скорча. Правильнее было бы попятиться, не показывая спины врагу, но гвардейцы не привыкли отступать даже так. Тем более, вверху показались первые ряды колонны Мясона.
  Мясон приказал достать луки, чтобы расстреливать врага в спины, но те бросились в реку биться с остальными гвардейцами.
  Стрелы у всех закончились. Пришлось Мясону луки зачехлить. В своих попадёшь. Тут и гвардейцы не выдержали. Все знали, что стоит врагу зацепиться за их берег, то они начнут расширять плацдарм. Пока все не переправятся, потом создадут клин и проломят тонкую стену окружения.
  Мясон начал спускаться к реке. Неожиданно прозвучал сигнал об отступлении, такой же, как и у гвардейцев, и река опустела. Враг издал, но отступили обе стороны. Гвардейцы недоумённо смотрели друг на друга. Зачем отступать, когда победа уже лежала на ладони!
  Мясон не успел перестроить свою спускающуюся колонну и, её снесли с дороги ускакивающие враги. Просто спихнули, тупо не вступая в бой и не выдёргивая копья из гвардейских скакаров и воинов.
  Скорч кричал, ругался, сигнальщики гнали в бой, но никто на их сигналы не обращал внимания. Всего один сигнал решил не только численного, но и военного преимущества.
  Ничья, хотя враг убежал.
  Худшее было впереди. Отослали предпоследнего грофена с описанием битвы. Исходя из собственных потерь, количество напавшего врага было преувеличено. Когда начали допрашивать раненых пленных, то это оказались свои, посланные им в помощь. Они отряд Скорча, тоже приняли за переодетых коварных аханахцев.
  Ни тех, ни других винить было нельзя. Ещё с имперских времён применялись подобные ловушки с переодеванием. На это часто обращали внимание командиров. А здесь вступили в схватку две страны, два царства десятки, если не сотни лет, бывшие союзниками и сражавшиеся плечом к плечу с общими врагами.
  
  Мать-царица прибыла в Жужелу, когда её сын, царь Рошерду собирался выступить в поход. Когда он подойдёт к границе, то передовые части должны уже захватить на запредельной стороне кусок территории и объявить её о принадлежности Шагуру.
  - Благослави меня! - Обратился к матери Рошерду.
  - Благославляю тебя император на справедливую войну! - Неожиданно ответила царица.
  - Какого императора?
  - Ты завоевал много стран и народов. Можешь считаться императором Рошерду. Империя тоже будет так называться, и ты навсегда останешься в веках. Шагур отлетает в прошлое. Про него все забудут. В лучшем случае это будет строчка в поздних летописях.
  - А после похода объявить нельзя? Я что-то сомневаюсь, что эта война будет лёгкой. Она уже сейчас на пределе, хотя мы ещё ничего и не предприняли.
  - Во-первых, переход царства в империю отвлечёт многих от смерти и возвеличивания, не тебя, а этого Зевона. Все бросились играть в матху, пытаясь найти в ней какой-то, даже тайный смысл бытия! Во-вторых - это стимул для тебя и твоих войск. Империя не может быть бедной. Народ может быть бедным, а империя всегда богатая. Насколько я знаю, у них войск не хватит, чтобы биться с нами.
  - Они и не бьются. Как я понимаю, на главную битву тоже не выйдут.
  - Тогда им, как и всем до них, придётся откупиться, или взять на содержание твои войска. Они же торгаши. Сразу подсчитают, что им выгоднее. Не вздумай брать в поход наложниц, особенно Ассуру.
  - Почему?
  - Войско тебе завидовать будет. Она слишком хорошо отсасывает. Всё, иди император. Завтра будет объявлен праздник по этому поводу!
  - У нас же закрома почти пусты!
  - Об этом не все знают. Пусть порадуются. По случаю войны придётся затянуть пояса, но не заметно, пока они будут обсуждать, как они стали империей.
  
  Рошерду ничего не ответил, на взмах матери, отпускающей его, повернулся и вышел из её покоев. Последний военный совет перед выступлением царя, а теперь и императора уже собрался, но ключик повернулся в другую сторону. Всё из-за того, что мать напомнила об Ассуре. Не стоит с торчащим ключиком появляться на военном совете.
  
  Когда Рошерду вошёл в зал совещаний, все присутствующие, в том числе старый Жмудь, которому разрешено было сидеть при Рошерду, встали и склонили головы.
  - Что случилось? - Встревожено посмотрел он на них.
  - Сегодня день рождения империи Рошерду! - Тихо, но внятно произнёс начальник канцелярии и главный летописец уже только что, ставшего бывшим царством Шагур. - Зубболь.
  - А вы-то откуда?
  - Так на каждом углу об этом историческом моменте глашатаи кричат.
  - Да каким я останусь в истории царём, а потом и императором, ещё неизвестно. - Отмахнулся от лести, хотя это и не было лестью, а просто формой церемонии.
  - Для истории не важно, кто управляет страной. - Неожиданно ответил старый Жмудь. - Истории важно как этой страной управляли.
  - И как я управлял царством?
  - Я не история, Великий!
  - Не ожидал от тебя такого глубокого высказывания.
  - Это не я сказал. Я только запомнил, когда проиграл в очередной раз в матху Зевону мудрейшему.
  - Кукари, как там?
  - По последним сведениям первый отряд ополчения присоединился к нашим войскам на границе. Утром, еще в тумане, должны начать вторжение. Наши лазутчики смогли изобразить, что сейчас представляет из себя Перст Предупреждающий.
  - Интересно. Продолжай!
  Кукари подошёл к щиту из досок, выкрашенных в чёрный цвет, начал чертить мелом и принялся объяснять то, что изображал на нём.
  - Это толстая часть - основание пальца. Она высотой в двадцать, может в тридцать ростов человека. Выше начинается круглая башня с бойницами. Бойницы размещаются по спирали. Это означает, что внутри такая же лестница. Снизу бойницы узкие, но чем выше, тем они больше.
  - С чем это связано?
  - С силой и дальностью полёта стрелы. В большие очень сложно снизу попасть, если только не стрелять навесом.
  - А им зачем?
  - У большой бойницы они могут поставить несколько воинов. Плотность выстрелов по одной цели, а значит и поражения значительно выше. Кроме этого основание ограждено двумя рядами толстых стен с башнями. Есть только одни ворота в нижней стене. Сейчас рубится большое дерево, которое будет использовано как таран против этих ворот. Чтобы его доставить до этих ворот требуется проложить усиленную дорогу. Тогда оно сможет вынести не только ворота, но и снести часть стены с башней. Стены ближней линии построены в виде шестерёнки. На каждом зубе выступе - небольшая башня.
  - Это часть, пусть и важная нашего плана наступления, но не определяющая. Что ещё?
  - Перст контролирует всю ширину долины от Гвангского хребта до реки. Это не хребет, конечно, а так немного возвышающаяся над долиной, но во всю её длину скала. Не выросла ещё в хребет.
  - Пока наши будут штурмовать эту крепость, то вдоль хребта, то есть слева, где мы сравняем поверхность, пройдут топены. Да Верняк? Вы обеспечите их передвижение? - Спросил император.
  - Мы не будем заранее готовить и расчищать путь топенам. Иначе враги смогут придумать какую-нибудь пакость. Путь начнут прокладывать во время штурма. Топены идут медленно, но верно. Двум тысячам ополчения хватит времени, чтобы сровнять все неровности прямо перед носом топенов и врагов. Пройдя этот Перст, они выстраиваются в линию и идут на слом забора, громко называемого врагами - стеной.
  - Что справа, у старого Жмудя?
  - Наши гвардейцы где-то там. Если надо они пойдут по реке. Даже поплывут. Есть места, которые простреливаются с Перста не только насквозь, но и достают до другого берега. Он ещё не просох. Так можно было гвардейцам прыгнуть сначала на один берег, проскочить по нему в опасных местах и переправиться обратно.
  Об этом должен был говорить старый Жмудь, но он бы говорил долго, с остановками, передышками и с примерами прежних боёв. Вошёл адъютант и зашептал на ухо, теперь уже императору Рошерду.
  - Ну вот! - Встал теперь уже с походного, но уже повышенного до императорского кресла Рошерду. - Новость от наших гвардейцев. Очень важная. Аханахцы натягивают нашу форму и подло нападают. У Скорча большие потери, но они победили и враг бежал. Вернее, ускакал. Пора заканчивать с этим героизмом. Вместо того, чтобы отойти на выгодные позиции в холмах, они устроили сему прямо в реке! Если бы не обходной манёвр части его отряда, ещё неизвестно кто победил бы! Продолжай.
  - Запасы продовольствия пополняются очень медленно. Ещё медленнее они доставляются к границе, где будут проходить наши войска. Есть сведения о нападениях на обозы и пропаже их. Это в основном касается разорённых районов.
  
  Посланные на помощь Скорчу скакаристы, не использовали грофенов. Они передвигались по своей территории, а княжество Дутра входило, уже на сегодняшний момент, в империю Рошерду. Посланец появился тогда, когда весь военный совет отправился вместе с императором на войну. Дежурный занёс его послание в общую сводку и отправил вдогонку штабу. В свою очередь передал приказ перейти Вакару и двигаться к ПП.
  Ничего нового в этом донесении не было. Переодетые аханахцы почти окружили посланные гвардейцам подкрепления, но те мощным ударом пробили брешь и вырвались из окружения. Потери тоже были не малые. Но на это в военной канцелярии особого внимания не обратили. Боём больше - меньше. Все собираются в долине Гванга.
  
  2.
  
  Ополчение Каркаса первым прибыло к границе. Он очень старался быть первым не из-за того, чтобы быть первым, а чтобы запомнили и оценили его поспешность. Топены и охранявшие их скакары со всадниками пожирали растительность вокруг. Зато топены доставили много еды для людей.
  Отряд Каркаса начал прокладывать, уже утоптанную аханахской скакарией, дорогу в джунглях. Они её расширили до пятнадцати шагов. Утоптали своими деревянными подошвами сандалей до ровного, где ничего не торчало, места и прокопали канавки по краям. Солнце завершало их труды, высушивая поверхность. Теперь можно было перевозить и тяжёлые грузы не только на арбах, но и двух воловых телегах.
  Эту дорогу равняли быстро. Ополченцев расставляли через два шага. Сколько времени нужно было, чтобы втоптать ещё влажноватую землю шириной в два шага и длиной в пятнадцать? Если были неровности, были сухими, их срубали мотыгами и остатки затирали той же подошвой как напильником. Вот так перемещаясь, за день, было проложена дорога в десять тысяч шагов. Скакаристы прошли по ней на ту сторону джунглей и заняли оборону. После этого запустили топенов. Они перемещались со скоростью строительства дороги. Топены пришли к концу первого проложенного участка, но уже был готов второй.
  
  Родственник императора и начальник левой руки войска Верняк был доволен. Вроде бы со сменой названия государства ничего не изменилось, но многие понимали, а он больше всех, что предстоит расширение бюрократических функций не только горизонтально, но вертикально. Из-за этого надо заранее планировать позицию, которую необходимо занять. Военному хорошо быть, когда есть война, а когда её нет? Гражданская служба давала больше возможностей для обогащения. Получить кусок в такой богатой стране как Аханах, значит быть богаче царя бывшего Шагура. Добиться этого можно было, только показав, что ты и без армии, что-то стоишь.
  Каркас сделал такую дорогу, которую и в империи не везде увидишь. Верняку это казалось странным, такое сочетание не сочитаемого. Военный должны разрушать и портить, а тут? Военная дорога лучше, чем в окрестностях столицы страны Шагурона. Некоторые подхалимы, предвидя смены названия и у столицы, уже начинали называть её, пока в беседах между собой, Рошердурон.
  Верняк ухватился за такой подарок судьбы как Каркас. Заставил его ровнять площадку под ставку императора. Ни еду, ни инструменты на этом не экономили. Экономил Каркас. Он не знал, насколько продлится такая благодать для его отряда. Поэтому, приказал выдавать усиленную пайку, вместо двойной на обед, и двойную, вместо тройной на ужин.
  Верняк не учитывал одного. Каркас всю жизнь командовал гарнизоном и округой Сюрсю. Поэтому он для собственного удобства имел и поддерживал дороги в хорошем состоянии. Любая комиссия, присланная на проверку крепости, перешагнув границы округа, сразу замечала разницу в качестве дорог. Но это они приписывали себе. Каркас не возражал, но предоставлял документы о затратах на дороги. Те оплачивали, не задавая вопросов, и получали законный откат.
  Площадка была выровнена, и началось обустройство ставки императора Рошерду.
  Только теперь выяснилось, что в чеках колыхались зелёные заросли не посевов зерновых, на что рассчитывали стратеги Рошерду, а сорняки и другие дикие травы. Топены пожирали их с удовольствием. Сочные и их много. Скакары не привыкли к такой пище и брезгливо косились от неё. Пришлось их прикармливать зерном, предназначенным для ополчения.
  Император вступил в свою ставку со всем величием, которое только возможно на войне. К его приходу из отборного дерева был построен трёхэтажный наблюдательный пункт. От обычного дома он отличался только отсутствием стен.
  Первый этаж занимала служба посыльных и рассылки приказов и получение сообщений и отчётов. Второй этаж - собственно военная канцелярия во главе с Кукари и главными командирами войск. Там же находились и снабжающие структуры. Третий этаж только для императора. Он был и наблюдательным пунктом и залом совещаний, даже комнатой отдыха.
  Приятно же когда тебя обвеивает прохладный ветерок. Третий этаж был поднят на такую высоту, чтобы можно было видеть всё поле боя вплоть да Перста Предупреждающего. Только теперь Рошерду начал чувствовать давление истории на себя. Поэтому он переименовал одинокую скалу в цитадель с башней Ханшаха. Имел права, даже если и не имел. Развивался же в вышине над этой башней чей-то вымпел. А чей, там может только быть? Только Ханшаха.
  
  Совершенно секретные сведения, что Ханшах спрятал весь золотой запас царства, в этой своей цитадели, начал гулять не только среди военных, но и среди народа. Он обеспечил приток добровольцев в армию. Хотя эта цитадель стояла далеко, но всё равно как бы нависала, может не столько над началом долины, но над НП императора - точно. Как будто внутрь заглядывали враги.
  Это место для ставки было объявлено территорией империи, поэтому Рошерду мог спокойно, без нарушения каких либо древних устоев находиться там. Первое совещание имперского совета по вопросам войны с Аханахом было проведено именно там.
  Тут и выяснилось, что если ополчение приходит регулярно, но, ему не достаёт пропитания, то пехота для штурма цитадели отстаёт, тоже из-за этого. Потрёпанным гвардейцам разрешили приводить себя в порядок, залечиваться и быть наготове. Ожидалось прибытие двадцатитысячного корпуса прорыва лёгких скакаристов, но тут и топенам и тысячи скакаров с всадниками еды не хватало.
  
  Следовало что-то предпринять. Пусть не слишком важное, но грандиозное. Империя ждала побед! Провели разведку берега реки. Берег был низкий, но вся растительность, особенно деревья и кусты были вырублены под корень. Зато земля достаточно высохла, и не было, даже чавканья при передвижении. Самое удобное это послать топенов, но не только цитадель была рядом, но и дайлы в реке. Следовало учитывать и то, что за двумя рядами стен цитадели разместилось несколько тысяч воинов Аханаха. Сколько из них конных - неизвестно.
  Поэтому решили план не менять. Провести топенов и их охрану разными путями, а пройдя цитадель соединиться. Иначе потери будут неминуемы и огромные. Охрана топенов будет оберегать их от нападения сзади, из цитадели. Цель - стена перегораживающая долину. Есть опасность, что из единственных ворот цитадели выскочат всадники с целью удара в сзади, но это сразу заметят и предупредят. Поставить в недосягаемой дальности ополченцев. Кто там определит, что это они, а не пехота с луками? Если разрушить кусок перегораживающей стены, то сил для удержания этой дыры может хватить, если послать охрану ставки, а это, как-никак три тысячи отменных бойцов. Через пару дней и пехота добредёт. В этом случае башню Ханшаха штурмовать не обязательно. Окружить плотненько и всё.
  Кондовс предложил дополнительно провести разведку с целью проверить, как можно заплыть за стену по реке. Река мельчала, появлялись песчаные отмели пока у берега. Поэтому всадники, пригнувшись к шеям скакаров, могли быть не слишком видны. Дайлы представляли для них не слишком большую опасность. Пусти кровь паре дайлов, наползут остальные и сожрут своих сородичей.
  
  Рошерду пригласил Зубболя к себе, чтобы тот воочию, а не только по донесениям видел, как начинаются и развиваются события на этой битве. Тот уже предложил назвать первую битву империи, в которой победили гвардейцы, битвой на реке Лагуна. То, что река называлась по другому, его не слишком волновало. Никто же не знал как! Да место битвы неизвестно где. А это звучит очень символично. Лагуной называли залив, в который могла втекать река. По его заказу уже был выполнен набросок картины, где славные гвардейцы, на своих погружённых в воду скакарах, отбиваются от многочисленных врагов. Гвардейцев было мало, поэтому они изображались крупными. Врагов было много, поэтому они были мелкими. Но это не умаляло пафос всей картины. Впереди на лихом бронированном скакаре подразумевался... Кто подразумевался, должен был решить сам император, может он сам, но тот справедливо отдал всю славу победы Скорчу. Для него, теперь, после того как провозгласили императором, такая победа, пусть над многочисленным, но мелким противником была зазорной.
  
  Да, надо было наступать. Чеки высыхали, туман проседал, становился не таким плотным и со стен цитадели уже постреливали беспечных лазутчиков и наблюдателей, по внимательней рассмотрев строения цитадели, Рошерду понял, что многочисленная армия здесь может споткнуться. Поэтому он согласился не на длительную осаду или стремительный штурм со всех сторон, а на прорыв мимо неё с целью слома поперечной стены в долине и выхода кавалерии на оперативный простор.
  
  Чтобы император видел, как продвигаются его войска, дождались, когда туман полностью исчезнет из низины. Тридцать три небесных воина всё это время пребывали на вершине башни. Попасть на неё и и спуститься можно было только одним способом. С помощью петли веревочного троса, который спускали сверху. На петлю клалась доска с вырезанными щелями под трос, на неё садились, а вверху крутили ворот, поднимая человека или груз наверх. Это можно было делать только ночью.
  Внизу, на стенах, было около тысячи бойцов. Они не только изображали многочисленный гарнизон, но и вели активные боевые, но тайные действия. В тумане устраивали засады на лазутчиков. Убивали и кидали дайлам. Те с удовольствием шли на запах свежей крови.
  Из луков стреляли, не по кому угодно, а по важным фигурам. В первую очередь - командирам или тем, кто слишком близко приблизился.
  Мало того, что и первые и вторые стены были высокими, а промежуток между ними мал, так и до этих стен сложно было добраться. Рвом это сооружение назвать было нельзя. Со стороны нападавших, его сторона плавно спускалась ниже первой стены, а потом резко, но не вертикально, поднималась вверх. Его ширина была впечатляющей и как бы чертой прямого выстрела из лука со стены. Там, где не было голой скалы, уложили крупные, стёсанные камни. Да и до этого величественного углубления, ни кустов ни высокой травы не существовало. Такой красивый невысокий газончик.
  В новейшее время, когда царём утвердился Рошерду, войска Шагура хоть и вышли победителями изо всех войн, они ни разу не участвовали в осадах городов и крепостей. Даже самые драчливые и заносчивые, при появлении огромной армии Шагура у своих границ, ну, иногда, после пары несущественных стычек, преклоняли колени перед их колоссальной мощью.
  
  Верняк, стоявший на среднем ярусе, что-то крикнул вниз, перегнувшись через перила. Вдоль скалы, словно брызнувшая тушь, побежали мелкие капли ополченцев. Они принялись шуровать на земле, смещая упавшие сверху камни, выкапывая землю и ссыпая её в корзины. Другие несли её на строившееся полотнище дороги и засыпали проёмы. Они знали что делать, поэтому делали всё быстро и в нужном количестве. Только когда они вышли на одну линию с цитаделью, уже Старый Жмудь, так же как и Верняк, отдал приказ, только он не вставал со своего сидячего места. Скакаристы погнали к реке, а топены, как и обычно затопали по предоставленной им дороге.
  Топены были не обычными топенами, а ещё и церемониальными. Они привыкли к городскому шуму толпы, гомону людей и другим звукам жизни города. Впереди, как и на любой церемонии, поход возглавлял самый большой, самый старый и самый мудрый топен Сикиль-дя-в-ка. Он был не только старшиной всех важных церемоний, он помнил все битвы, в которых участвовал. Его рулевые, которые располагались в креслах, за его огромными ушами, умирали, а он всё жил и жил.
  Топены очень долго живут, если им не мешать. Он знал, как одним - другим движением огромной передней ноги, или одновременным ударом двух задних можно было снести каменную стену здания, которая достигала его груди, а иногда и головы. Специальное бревно, надетое на его бивни, с пары ударов пробивало, вернее, выламывала проход в деревянных стенах, вколоченных в вал. За ним, также важно, шли другие топены, помоложе, и без таких заслуг в воинском деле как Сикиль-дя-в-ка. Они учились у него на ходу. Два раза, не то, что человеку, им не надо было показывать.
  Чтобы враги их не могли поранить, на них была надета броня со всех сторон, даже сверху, чтобы не зацепило их шкуру ни настильным, ни навесным выстрелом из осадных метательных машин. Огромные ступни были обуты в кожаные мешки, обшитые железными пластинами и с железными подошвами. Даже если и будет из земли торчать что-то острое, ступни им не поранит.
  Просто наслаждение смотреть на их мощь. Три десятка неуязвимых убийц. Но для них нужна была ровная дорога. Они же огороженные, даже глаза закрытые сбоку железом, ничего не видели, кроме пыли на дороге у своих ног.
  
  Баркер весело посмотрел на своих собратьев - небесных воинов.
  - Ну, вот! Пришёл и наш черёд. Не зря мы пристреливали местность нашими машинами. Проверим катапульту?
  Все ответили снисходительной улыбкой. Что зря воздух сотрясать речью, когда и всё так понятно. Катапульта стояла в центре башни. Воины развернули её под выстрел в сторону лежачей горы и с трудом, хоть и с воротом, опустили ложе ложки, которое закрепили клином вдоль стены, огораживающей края башни, лежали различной формы и веса валуны. Со стороны, казалось бы, что они просто взяли тот, который рядом. Но он был специально рядом. Его, по жёлобу используя верёвки, затащили в ложе ложки.
  Баркер стоял на одной линии с метательной ложкой и смотрел в пристрелочную щель. У катапульты остались только наводчики и пускатель с деревянным молотом для выбивания клина. Остальные спустились на этаж ниже и смотрели из широких бойниц.
  
  Баркер поднял руку, это жест означал высшую готовность. Когда Сикиль-дя-в-ка в щели прицела закрыл её наполовину, Баркер резко опустил руку. Клин был выбит, ложка устремилась вверх, но наткнулась на балку. Валун полетел вперёд один.
  Со стороны НП императора его приняли за грофена, отправленного с посланием. Тот скрылся за выступом скалы. Поэтому на НП не видели, как валун со всего размаху рухнул на кучу камней, покрытых мхом. Там что-то треснуло. Камни зашевелились. Из-под больших камней посыпалась мелочь, а те, давя её, покатились вниз всё быстрее и быстрее, потом с обрывистой ровной полки, как бы прыгнули вперёд и вниз.
  
  Бедный, бедный Сикиль-дя-в-ка. Хотя он был закрыт со всех сторон толстым железом, звуки встречи камней и металла оглушили его. Листы над его спиной оказались где-то смяты, а где-то сломаны и, как вишенка на торте, на позвоночник упал с горы камень, пущенный катапультой. Топен орал от невыносимой боли разорванных нервов на позвоночнике, сломанных позвонков, а на его раны всё падали и падали бульники, создавая постоянную пронзающую боль. К его неудержимым воплям прибавились и вопли топенов, следовавших за ним. Их тоже накрыла волна камнепада. Если Сикиль-дя-в-ка ещё мог стоять только из-за того, что вокруг него был сплошной завал, и падать было некуда, то остальные повалились на бок, с тем же сильным болевым синдромом. Их коллективный вой достиг не только башни Ханшаха, но и скакаров, резво продвигавшихся к реке. Звук невыносимой, как трубный глас боли парализовал их, и они резко замерли. От этого несколько всадников вылетели из сёдел через их головы.
  - Что там? - Резко вскочил император, услышав нарушенную идиллию пространства.
  Кто мог ему ответить, если всё происходило далеко, да и выступ скалы мешал увидеть. Надо было ждать, когда появятся топены из-за него.
  
  Почтительно кланяясь, на императорский уровень поднялся Доридор - командующий войском вторжения.
  - Что у тебя? - Нервно спросил император. Тот посмотрел вниз по лестнице и хлопнул в ладоши. Снизу ему подали тяжёлое осадное копьё, используемое в метательных машинах.
  - Враги обстреляли караван топенов. Они не ожидали такой прыти и успели выстрелить только в последних трёх.
  - И? - Раздражённо спросил Рошерду, изнывая от медлительности Доридора.
  - Наши расчёты оправдались. Броня выдержала, хотя её и пробили, но на чуток. Только царапины.
  - Я уже подумал,... а почему ещё не показалась голова каравана во главе с Сикиль-дя-в-ка?
  - Снизу, где я нахожусь, места прохода топенов не видно. Пошлю гонца проверить. Но...
  - Боишься, что аханы и на него такой мощи не пожалеют?
  - Они же не с башни стреляют, а со стен. Проверяют, чем можно достать наших топенов.
  - И чем их можно достать?
  - Горящей смолой. Если горшок с ней разобьётся на спине топена, она прилипнет, хотя бы к броне и начнёт медленно гореть, от огня станет жиже, и потечёт, уже горящая, под броню.
  - Если аханы поставили и здесь металки, то там, у забора их может быть значительно больше?
  - Мы не знаем, но вероятно. Они же послали грофена с сообщением.
  - Ты тоже его видел?
  - Так и они видят лучше нас, чем мы их. Мы уже потеряли полторы сотни лазутчиков. Мы теперь знаем, почему дайлы так много их жрут.
  - Почему?
  - Наши отважные воины тоже становятся жертвой тумана. Туман укрывает не только их, но и аханов, как вы их сокращённо назвали. Скорее всего, через потайные ходы, они выходят из цитадели и ждут когда наши сами придут к ним в руки. Убивают и их тела кидают дайлам.
  - Откуда ты знаешь?
  - Одна из наших групп, пробиравшихся к цитадели, заблудилась и видела это.
  - Они не пришли на помощь?
  - Хотели. В тумане звук слышится сильнее, разносится дальше. Кажется, что кто-то рядом. Тени, как определишь, кто наш, кто их. Стрелять нечем. Луки бессильны, тетива от влаги растягивается. Только копьё. Пока добрались и нашли место, только чавкающие дайлы.
  
  Доридор развернулся и хотел уйти, но на лестнице показался Верняк. Это означало, что случилось что-то важное, раз тот не доверил донести весть адъютанту императора.
  - Караван топенов попал в камнепад. Свидетель сообщил, что как - будто скала на них рухнула. Несколько погибло. Великий Сикиль-дя-в-ка тоже. - Верняк даже не заметил, что уравнял императора и топена. - Остальные, взбунтовались, и идти не хотят. Пытаются содрать с голов броню.
  - Нам это чем-то грозит?
  - Этого никто точно не знает. Но они о чём-то договаривались. Главный их, этот Сикиль-дя-в-ка, что шёл впереди, предупредил.
  - Кусик от кусика не легче! Только порадовались, что броню на них не прошибить. Даже такой байдой, как вот, на тебе... император! Собирай совет. Если топены рванут сюда, то конец войне. Посмешищем станем. Топены победили великую империю Рошерду? Вы понимаете, что за этим стоит? Почему скала рухнула? Кто так топнул?
  
  3.
  
  Все собрались на верхнем этаже у императора. Сюда даже адъютанты на входе не допускались. Сидеть было не на чем, поэтому все стояли. Рошерду тоже. Ему, как императору, нельзя было смотреть на подчинённых снизу вверх. Все стояли по ранжиру, выстроившись в одну линейку. Император нервно ходил мимо них, пытаясь заглянуть в глаза, но те, предусмотрительно смотрели в пол. Только Старый Жмудь сидел. Все вопросы императора повисли в воздухе. Никто не хотел на них отвечать.
  - Мне кажется, а может уже и не кажется, что все планы войны против Аханаха сочинялись там, у них! Мы начали войну с ними, а потери только у нас! Как это может быть? Я вас спрашиваю? - Он остановился напротив Кукари. Поняв, что ответа не дождётся. Кукари же только исполнитель, Рошерду начал выискивать на кого бы перенести этот вопрос вместе со своим раздражением.
  - Скажи ты, правдоруб! - Остановился он напротив Старого Жмудя и обратился к нему. - Сиди! Ты вставать вечность будешь!
  - Боги не хотят этой войны?
  - Ты меня спрашиваешь? Отвечай! Почему у нас так?
  - Если не боги, то кто?
  - Это я тебя спрашиваю кто? Совсем мозги от старости протухли?
  - Все не только выполняют твои приказы, даже неосознанные желания, которые ты в себе подавляешь! - С каждым словом всё тише и тише произносил эту фразу старый Жмудь.
  - О! Это мои невысказанные желания виноваты! Тоже цитата от Зевона?
  - Нет, не от Зевона. Это цитата от меня.
  - Спятил? Не засиделся ли?
  - Ты прав! - Медленно поднялся с кресла Старый Жмудь. - Прости сынок! - Эти два слова были не только оскорблением, но и прямым вызовом императору. За такое следовало казнить на месте. Старый Жмудь немедленно совершил это, уничтожая святотатца, чтобы не подвергать устои древних традиций. Он поцеловал, ну, так показалось всем, что поцеловал перстень на руке и рухнул под ноги императора.
  - Красиво ушёл! - Прошептал кто-то за спиной Рошерду.
  - Кто это сказал? - Резко обернулся Рошерду, но все стояли замершими статуями и, молча, смотрели в пол. - Слишком мелко и гнусно. Вот Зевон! Пример для подражания, а вы как блохи! Дожили! Даже красиво умереть не можете! Утром, жду новые предложения по ведению войны, и что делать с взбунтовавшимися топенами тоже! Пошли вон и чучело это заберите. Пусть его дайлы хоронят в своих желудках. - Уже в спины крикнул он всем, стремившимся как можно быстрее скрыться с глаз императора.
  
  О том, что охрана топенов на скакарах проводит свой рейд вдоль реки, все забыли. Старый Жмудь, который этот рейд контролировал, неожиданно и, скорее всего, вовремя смылся в другой мир. К своему старому дружку Зевону. Из военных, при новом дворе молодого царя Рошерду, остался только Старый Жмудь, да и то, за него просила мать. Зевон же не занимал никакой важной должности, и его воспринимали, хоть и не как придворного шута, но как-то так. Остальные должности поделили выходцы с отрогов северных гор, где как бы в плену Горгона пребывал Рошерду.
  
  Кондовс не торопил развитие событий. То, что его заставили заниматься не своим делом, ему не нравилось. Одно дело охранять топенов, а другое, идти в рейд на укрепления противника и, скорее всего, сгинуть там. Он военный, а приказам не возражают. Поэтому, он и предложил заплыть по реке за стену. Никто же не будет ей перегораживать реку.
  У реки он приказал всем спешиться и, укрываясь за скакарами, вести их в поводу. Скакары были без доспехов, но если идти у берега реки по мелководью, даже с вершины башни, их будет сложно заметить.
  Так и получилось. Им никто не мешал передвигаться, если не в тыл врага, то за цитадель точно. Кроме дайлов. Там, где вода отступила от берега на песчаных отмелях, дайлы закапывали свои яйца в прогревшийся песок. Сами же нежились в теплой воде, охраняя кладку.
  
  Охранять топенов не считалось престижной службой. Эта служба была ниже рассыльной. На глаза начальству не попадёшь, так как всё внимание привлекают топены. Не сделаешь карьеры. Будешь сопровождать эти горы мяса всю жизнь. Это не блестящая жизнь гвардейца!
  
  В гвардейцы брали только потомственных аристократов, а экипировались они за свой счёт. Ординарца-конюха, в общем, обслугу, содержали тоже за свой счёт. Поэтому они могли себе позволить умирать так, как им хотелось. Это была главная привилегия и никто, даже абсолютнейший монарх, не мог ничего поделать с этим укладом, шедшим из глубины веков. Гвардейцы сами решали, кого принять в свои ряды. Это была вторая привилегия. Третьей считалась та, что командира над гвардией необходимо было согласовывать с гвардейцами. Официально их командиром всегда был действующий монарх, но его всегда заменял, кто-то кто занимался обыденным командованием.
  
  На втором месте по значимости шла охрана монарха. Но в этот период времени, в царствование Рошерду, охраной могли быть только выходцы с северных окраин. Из самых толковых и приближённых к телу царя формировали и гражданское управление. Этих выскочек, как считала основная часть населения, боялись, но презирали. Те, даже после многих лет пребывания около царя, говорившего безупречно, так и не избавились от своего гортанного акцента. Писать не умели, потому что считали, что это удел низших уровней управленцев. Поэтому Громб, на зависть другим, стал начальником разведки, потому что не чурался чернил и туши.
  
  Если бы кто знал, хотя это не было тайной, для узких кругов, в охрану топенов было попасть не менее сложно, чем в эти две престижные службы. Не только для простолюдина, такая служба казалась верхом блаженства, но, и для более обеспеченных слоёв страны тоже. Аристократы, правда, обедневшие, или ушедшие по каким-то причинам из гвардии, не чурались служить здесь. При штатной численности в тысячу воинов не набиралось и семи сотен.
  В отличие от всех остальных, им приходилось заниматься и коммерцией. Топенам требовались горы еды. Её надо было не только покупать, привозить, но и закладывать на хранение. Поэтому, в экстренных случаях, разрешалось кормить топенов на свои деньги, с последующей компенсацией из казны государства. Экстренные случаи случались так часто, что денег постоянно не хватало. Из-за этого был образован финансово-продовольственный фонд службы. Каждый поступавший в охрану топенов вносил в фонд тридцать златонов. Можно было и земельными угодьями, где выращивалась еда для топенов. Этот фонд выдавал деньги под проценты не только на прокорм топенов, но и всем желающим, но которых проверяли достаточно жёстко и поблажек не делали. Под видом того, что кто-то, как бы задолжал фонду, их нанимали выбивать деньги с плохих заёмщиков. Топены были стратегическим и непобедимым чудо - оружием. Из-за этого охрана топенов тщательно оберегала их. А тут их разделили, чтобы обойдя цитадель, снова воссоединиться.
  
  Согласно статуса небесных воинов, они отказались от имён. Когда идёшь навстречу богу, тому всё равно, какое имя ты ему несёшь. Главное с чем, какими делами ты явился в его чертоги и можешь порадовать. Поэтому они называли себя по числам. Поскольку, Ханшах присвоил Баркеру число один, то за ним его и закрепили, а остальные вытянули по жребию. После десяти обращались немного по-другому: одиннадцать - один-один, двенадцать - один-два... тридцать три - три-три. Так проще и удобнее.
  В этот кусик наблюдателем за округой стоял Один-семь. Он, молча, тронул за руку Баркера и показал на берег реки. Вдали, еле заметно, но абрисно, периодически мелькали головы скакаров, которые кто-то резким рывком утягивал вниз. Один или, Первый, равнодушно кивнул, но пояснил.
  - Пусть идут. Ими даже ребята снизу заниматься не станут. Пусть прощупают нашу оборону там, успокоятся и будут дожидаться подкреплений. Теперь топены им не помощники. Они испытали потрясение, которое ещё долго не забудут. Вон, залив видишь, что врезается в наш берег, а за ним, только на другом берегу, заросли тростника. Следи за этим местом.
  
  Береговую отмель Кондовс со своими воинами прошёл почти без потерь. Подавили несколько кладок яиц, постреляли бросавшихся на них дайлов, потеряли четырёх скакаров и двоих воинов. Невелика потеря. На учениях и больше теряют, когда случайно, даже не залетают под топенов, а просто оказываются рядом, на расстоянии досягаемости удара ноги топена. Те не прощают такой фамильярности. Им всё равно, кто там, рядом болтается, свой или чужой. Нельзя, значит нельзя. Поэтому, во время церемоний, охрана ездит с красивыми длинными жезлами, чтобы гонять нерадивую публику. У некоторых руки так и чешутся, чтобы покрутить хвост топена. Кто-то шустрый получал по рукам, а слишком настойчивый - по лбу!
  Тут и упёрлись в залив реки. Даже не залив, а широкий изгиб реки. Поскольку отмелей вдоль берега нет, значит, он глубокий.
  Пришлось устроить совещание с эскадрарами. В отличие от остальных, скакадренных частей, здесь, в эскадро, числилась сотня. Было же не больше шестидесяти-семидесяти воинов.
  Голоса разделились. Кто-то не хотел лезть в воду и плыть, кто-то не хотел подставлять себя под стрелы из цитадели.
  
   Переплыть тут, рукой как бы подать, отважились не больше полсотни. Остальные расчехлили луки, натянули тетиву и приготовили стрелы против дайлов. Что удивительно в этом месте, выпущенной мелкотни в Дутре, и приплывшей оттуда сюда, не было. Только в середине изгиба, у самого берега, лениво покачивалось огромное бревно, поросшее тиной, и слегка отстающей от ствола острой чешуи коры с этой тиной.
  
  Отважные воины разделись, связали одежду и доспехи в специальные узлы, и, один за одним, вошли в воду. Делали они это искусно, не зря тренировали, без шума, брызг и излишнего колыхания воды. Скакары, если можно обозвать их неожиданное молчание, тоже воды в рот набрали. Понимали ответственность момента. Стрелки внимательно смотрели за поверхностью, высматривая глаза дайлов, торчавших над поверхностью воды. Ничто не нарушало таинство переправы.
  Но тут, какого-то молодого дайла, течение притащило из тех мест, которые они прошли вдоль берега. Уже последние скакары, со своими всадниками, вошли в воду. Легкое колыхание воды, которое не соответствовало течению реки, возбудило любопытство у дайла-недоросля. А вдруг, источником этих колебаний можно поживиться?
  
  Дайл так развернулся, что используя течение реки, его стало подносить к переправе. На берегу этот манёвр заметили, по отражённому от воды блеску глаз. Несколько стрел полетели туда. Шкуру они не пробили, просто угнездились кустиком, а одна, всё-таки, умудрилась попасть дайлу в глаз. От этого он не только резко хлопнул хвостом в воде, даже подпрыгнул, и все увидали его распахнутую пасть. Туда тоже влетела пара стрел, и изо рта дайла закапала кровь.
  
  Чего никто не ожидал, так это то, что угрюмое бревно, резко набрало скорость. Когда перед ним оказался испуганный скакар, бревно разинуло пасть! О! А! У! Это был гигантский, можно сказать топен среди дайлов, по сравнению с остальным телом, длина его пасти была незначительной, но и этого хватило перекусить скакара пополам и проглотить заднюю половину вместе с оружием и одеждой всадника. Тот даже ничего не понял, и продолжал плыть, держа переднюю часть скакара за гриву, удивляясь, откуда взялось столько крови вместо воды.
  С берега ему закричали, и он заметался, не понимая, в какую сторону плыть: назад или вперёд? Это и спасло его! Вторая часть скакара была проглочена, а откушенная головы и ноги ещё некоторое время держались в кровавом круге. Стрелы отскакивали от крепкого панциря огромного дайла, даже копьё, которым кто-то умудрился попасть в его тело. С испуга всадник выскочил на спину молодого дайла. Тот, из-за стрел, не мог захлопнуть пасть и начал тонуть. Хорошо, что до берега оказалось не далеко. Воин сполз со спины дайла и начал усиленно грести к берегу. Берега достигла только кисть левой руки. Как за такое короткое время, пусть даже, огромный дайл, мог проглатывать такие, тоже огромные куски?
  
  - Что там? - Тихо спросил, незаметно подошедший, Первый.
  - Слишком далеко. Не пойму, что к чему. Начали переправляться, а потом стрелять из луков по тем, кто плыл. Бревно там ещё какое-то качалось над волнами...
  - Это не бревно. Это - Галугон!
  - Это же царство, а не бревно!
  - Да. Царство названо по его имени. Это - огромный царский дайл. Таких в природе уже не встретишь. По его имени и царство назвали.
  - Он существует дольше, чем царство?
  - Очень может быть, но кто у нас изучал историю Галугона? Ты? Я?
  - А как же их символ оказался у нас?
  - У них преступники закончились. Сам понимаешь, кормить такого, за украденный кусок лепёшки, это слишком. Наказание должно соответствовать преступлению. А тут тебя, при всём честном народе, живьём кидают на потеху публике, перед этим перечислив совокупность твоих грехов.
  - Значит, вполне может быть, если каждый день ты крадёшь кусок лепёшки, то может наступить момент, когда тебя самого кинут на съедение?
  - Ты прав. Там нет преступности. Регулярно судьи ошибались. Особенно перед важными праздниками. Поэтому, главного надзирателя за законностью и судей тоже скормили. Попросили нас присылать наших преступников. Как своих, даже негодяев, выдавать соседнему государству? Поэтому договорились о том, что он побудет у нас как бы в командировке. А наши судейские органы, вместе с казначейство, присмотрятся насколько нам выгодно его использовать для таких целей.
  - И как?
  - Откуда я знаю. В связи с войной, развязанной против нас, и против нашего желания Шагуром, его переместили сюда. Лазутчиков Шагур не жалел, но в последнее время, начали случаться перебои с поставками продовольствия для царского дайла.
  - Лазутчики закончились?
  - Вряд ли. На подступах огромные отряды пехоты. Если нашу эту великую стену не снесут, то пехота ринется на нас.
  - Если пехоты и ополчения будет много, наши ребята стены не удержат.
  - За рекой следи. Тебя Два-три сменит.
  
  4.
  
  Как ни хотелось не продолжать рейд, но Кондовс приказал метнуться по верху. Задачу никто не отменял. Надо, хотя бы, обозначить, что добрались до стены, перегораживающую долину. Самое простое, это дождаться, когда топены сломают эту деревянную загородку и выскочить за неё на оперативный простор.
  Теперь, по крайней мере, есть повод. Обязательно надо доложить Старому Жмудю, какая жуть здесь водится.
  Они обскакали залив, но никто в них и ленивой стрелы не пустил. Что-то не то! Кондовс снова собрал эскадраров на отмели уже за заливом. Несколько сот всадников растянулись очень далеко вдоль берега. Никто даже в седло не забрался. Сразу не только башку видно, но и шею с плечами. Мало напастей в реке случилось, но это ещё шелуха, а вот если с берега навалятся и в воду загонят, вот потеха для дайлов начнётся. Поэтому, наблюдатели лежали в траве и вглядывались вдаль. Не скачет ли кто, или от цитадели, или от стены.
  
  Сидеть у реки и ждать, примут за трусость и отказ выполнять приказ. Надо, хотя бы, один раз обозначить атаку на стену. Эскадрары пошли к своим недо сотням.
  Тростник, как обычно, от течения или местных водных жителей, лениво покачивался у противоположного берега. На него внимания никто не обращал. Поэтому момент, когда среди шелеста листьев лениво выплыли утлые лодчонки, со стоящими с шестами на носу и корме воинами, никто не заметил. Те воткнули шесты в дно, устойчиво зафиксировав своё плавательное средство, и взялись за луки. Рои стрел полетели на другой берег. Враги особо и не целились. Их целью были не воины в панцирях, шлемах, щитами на спине, а скакары. В мгновение, каждый из них выпустил не меньше десятка стрел, колчаны опустели. Воины, в лодках, схватили шесты и затолкали лодчонки обратно - в заросли тростника.
  
  Вот это был шок! Сотни скакаров были выведены из строя. Не убиты, нет. Не у всех и ранения тяжелы, но на них, не только не поскачешь, но и не поедешь. Наиболее тяжёлых, пришлось добить, и использовать мясо и внутренности на собственное пропитание.
  Проклятые аханахи! Уже по всей стране гуляют разговоры, что те стараются не убивать не только мирно население, но и военных, городских стражей, не оказывающих сопротивления.
  Вот как оценить их действия, совершённые прямо сейчас? Никто не мешал, пусть не убить, но покалечить сотню-другую воинов, ан - нет. Издеваются что ли?
  Приказ не выполнен, но теперь есть объективная причина. Атаковать-то не на чём. Возвращаться тоже можно не таясь мимо цитадели. Не нарываться, не дразнить, а просто проскользнуть мимо, отдать мясо на кухню, и к ужину насладиться нормальной едой, а не этим варевом, что и скакары едят отплёвываясь.
  
  Кондовс поднялся на второй этаж, пытаясь высмотреть среди снующих военных кресло, где должен был находиться Старый Жмудь. Ни кресла, ни начальника. Мимо проходил Кукари - секретарь и советник по военным делам, теперь уже императора и глава военной канцелярии.
  - Советник, что-то я не вижу, где командир правой руки, Старый Жмудь. У меня к нему доклад.
  - Он умер.
  - Как умер?
  - Так. Просто встал и умер. Найди Доридора. Он. Теперь, не только начальник вторжения, но и выполняет обязанности Старого Жмудя. Ему докладывай.
  
  Доридор медленно прохаживался вдоль парапета, направленного на цитадель. Он был раздражён и с ненавистью посматривал на башню Ханшаха. Ходьба успокаивала его. Император потребовал к завтрашнему утру план мероприятий, а ничего дельного в голову не приходило. Если раньше что-то дельное подсказывал Кукари, то теперь он стоически молчал. Не зайдёт, а его обвинят во вредных советах. Молчание не только золото, но и жизнь, которая, как известно, хоть и не у всех, но дороже золота.
  - Командующий! - Обратился к нему Кондовс, встав в стойку, как и положено при обращении к вышестоящему командиру.
  - Чего тебе?
  - Мне сообщили, что Старый Жмудь умер и все доклады сообщать вам!
  - Мне? Ну да, мне! Сообщай, раз пришёл!
  Кондовс говорил не коротко и ясно, как обычно делал. Произошедшие события требовали пояснений. Пояснений было много. Доридор так и не понял, выполнили охранники топенов поставленную задачу или не выполнили, но пребывание огромного дайла привлёкло его внимание. Он прервал созерцание ненавистной башни и повернулся к Кондовсу.
  - Повтори последнее, что ты сказал!
  
  Кондовс повторил. Доридор, больше не вымолвив ни слова, схватил его за рукав и потянул на лестницу, то, что пошли вверх, значило, что к императору. У Кондовса похолодело внутри. До этого он никогда доклады ни царю, а теперь императору Рошерду не делал, но знал, как и все, что происходит с теми, кто чем-то, неудачно обмолвился. Жмудь же не зря так подозрительно умер! Почему он здесь встал, если хотел славно умереть? Шёл бы к цитадели, его бы радостно нашпиговали стрелами. Хорошо хоть, что встать успел. А то такой позор бы был! Воин умер сидя в кресле!
  
  Доридор подошёл к императору и что-то, даже оглядываясь по сторонам, зашептал тому на ухо. К чему такие тайны, если на императорском уровне никого кроме него не было? Кроме охраны. Но их, всегда старались не замечать и относились как к мебели. Ходячей мебели.
  Кондовс не слышал, что за слова извергал из себя император, но часто открывающийся широко рот, резкие жесты руками показывали, что сообщение Доридора, даже не о-ё-ёй, а гораздо хуже! Наконец, император иссяк, раздражённо махнул рукой и отвернулся от Доридора. Зато тот махнул Кондовсу, приглашая подойти к ним.
  
  Когда-то объясняли, как приближаться к коронованным особам: тело слегка согнуто, ноги в коленях тоже, подбородок почти у груди, руки опущены и не слишком мотаются. Это, так называемая, поза покорности. Но сейчас война! Он только что из боя. Даже специально не умылся, чтобы на лице был виден пот и пыль, прилипшая к нему. Какие тут полусогнутые? Да за такое император в лакеи отправит, только этому огромному дайлу.
  Кондовс тяжело вздохнул, выбирая между плохим и очень плохим, хотя не мог различить, что их них хуже, и затопал, поднимая прямую ногу и звеня шпорами. Шпоры полагались только всем гвардейцам и командирам, начиная с эскадраров.
  За несколько шагов до императора он выдернул свой прямой обоюдоострый палаш и сделал церемониальный взмах положенный только царю, но теперь императору. Палаши предназначались только для охраны топенов. Прямые и длинные, чтобы отмахиваться от толпы пехоты, которую обычно натравливают на топенов. Махнул направо - улица, налево - переулочек. В смысле, кого-нибудь, да и зацепишь. У раненого сразу появляется куча помощников, чтобы моментально вытащить из боя.
  
  Такое действо, неожиданно понравилось Рошерду, и гримаса раздражительной брезгливости сменилась на внимательно деловую.
  Закончив церемонию, Кондовс убрал палаш в ножны и вытянулся, не спуская своего взгляда с уст императора. Смотреть в глаза запрещалось.
  - Есть у нас ещё бравые ребята! - То ли похвалил, то ли пошутил Рошерду. - Ты это чудо сам видел или с чужих слов несёшь!
  - Так точно, сам! Даже копьё метнул. - Насчёт копья Кондовс приврал, не он метал. Он стоял в ужасной растерянности, не зная, какой приказ выкрикнуть.
  - И как?
  - Застряло, но не пробило!
  - Издалека?
  - Оттуда примерно! - Показал не слишком далеко Кондовс, хотя на само дел, было в два раза дальше. Кто теперь это докажет? Да, и в точный, дальний бросок в колыхающуюся и еле заметную тушу над водой, никто не поверит.
  - Ну и глазомер, раз попал, это не в щит кидать! - Похвалил его меткость император и повернулся к Доридору. - Армейский щит и копьё мне!
  Доридор не понял зачем, но сразу ринулся вниз по лестнице. А он уже готовился себя отпевать после разноса, который устроил Рошерду. Щит и копьё он вырвал из рук первого часового, который стоял на лестничном пролёте и скачками понёсся вверх.
  - Вот! - Он поставил щит, перед императором, слегка запыхавшись. От этого копьё в его руке мелко подрагивало.
  - Там встань с ним. Спрячься и к телу не прижимай. - Рошерду взял копьё в свои руки. Доридор, не понимая, что хочет от него император, в точности выполнил его указание.
  - Метай, герой, проверим! - Император отдал копьё Кондовсу. - Смотри не промахнись. Здесь же не в бревно в воде метать!
  
  Стало ясно, что Рошерду не поверил в появление гигантского дайла в водах реки. Кондовс взял копьё, несколькими взмахами выявил баланс, и, резко, почти безо всякого замаха, метнул. Как и учили метать дротики при обороне топенов от пехоты. Только вместо дротика здесь было тяжёлое пехотное копьё, предназначенное не для метания, а для дальнего, а и ближнего боя. Удар копья о щит был такой силы, что грохот достиг первого этажа НП. Щит раскололся, но не развалился. Был проклёпан по краям полосами железа. Доридор ойкнул, выронил щит и упал. Грохнуться плашмя щиту не дало копьё, которое пятой упиралось в пол. Кондовс похолодел настолько, что мурашки побежали по его телу всё крупнее и крупнее. Ничего лучше не придумаешь, как убить командующего войсками, на глазах императора.
  Доридор, к счастью Кондовса, зашевелился и попытался встать, опираясь на одну руку. Вторую он прижимал к груди.
  
  - Убедительно доказал. Какой же длины эта кусачая штуковина?
  - Конец хвоста скрывался в воде. Примерно, как длина вашего НП, мой государь!
  - А пасть?
  - Пасть короткая. Как треть ширины! Мы же его не измеряли, и рядом не стояли, иначе бы, и рядом с вами и стоять не пришлось.
  - Кукари ко мне!
  - Я здесь мой император!
  - Всё видел и слышал об этом невероятном бреде? Я понимаю, когда Зевон говорил и объяснял непонятные вещи, он витал где-то там, в недрах своей игры. Этот врать не может. Он не тупой, но всё равно, солдафон. Хочу ему поверить, но боюсь, поэтому, очень сомневаюсь. Таких не бывает! Ты, в отличие от остальных, грамотей. Не считаешь чтение пустой и натуженной глупостью. Но и ты кадемья не кончал!
  - Так вся наша кадемья в Аханах сбежала. Учить некого, а кого ты отправил туда...
  - Не будем о плохом вспоминать. Хочу знать твоё мнение.
  - Подобный гигант находится в Галугоне. Его и зовут Галугон. Он символ этого царства. Ему столько лет, что никто не знает сколько. Люди столько не живут, а записей о начале его жизни не существует.
  - Ну, спасибо! Успокоил. Значит, такие страшилы существуют. Чем нам этот здесь грозит?
  - Ничем, если к реке не подходить. Опасней те дайлы, что мы выпустили в Вакару. Они уже появились здесь и им тут нравится. Шастают по берегу, как куры по двору. Этот на берег не вылезет. Слишком тяжёл и не поворотлив. Был бы жив Сикиль-дя-в-ка, он бы его сначала потоптал, а потом и на бивни поднял на просушку.
  - Да. Это ужасная потеря.
  - Император, прикажи Доридора отнести лекарям. У него уже целая ладонь крови набралась. Можем и его лишиться.
  Рошерду махнул рукой, четверо охранников подхватили раненого Доридора и бегом понесли вниз.
  - Что ты думаешь, по поводу нашей войны?
  - Мне думать не положено. Я только исполняю твои приказы.
  - Ты мой советник по военным делам!
  - Мои советы касаются только того, можно ли выполнить твои указания, как выполнить и чего нам это выполнение будет стоить.
  - Зайдём с другой стороны. Почему аханы так не понятно ведут себя на войне? На войну не являются, а битвы ведут исподтишка. Подлые и никчёмные трусы! Даже вот этого, вот только один раз обстреляли, и то из кустов, причём не воинов, а скакаров. Где схватки боевые? Кроме гвардейцев, никто себе стоящего противника не найдёт! А вот это вот, вообще никуда не годится.
  - Что не годится?
  - Сжигая города и веси, они не обирают местное население. Воинов и стражей не берут в плен, а отпускают! Мне преподобный Кирдык жаловался, что проповедями не может разжечь сильную ненависть к аханахам!
  - Наши два царства создавали удачный симбиоз. Это даже признавали в империи Карамбар, когда мы были в её составе. Несокрушимая мощь нашей армии, огромные людские ресурсы, хорошая управляемость при ведении и обеспечении войны с нашей стороны.
  - А с их стороны только деньги?
  - Деньги, это только видимая часть их доли в нашем совместном деле. Техническое оснащение, умные и образованные стратеги-командиры. Ведь это они всегда командовали объединённым войском, а вся слава доставалась Шагуру. Не только слава, но и территории. Мы богатели вместе с ними. Старшие поколения помнят это. Аханахи всячески показывают, что они до сих пор друзья нашим народам. А теперь все беднеют. Кому это понравится?
  - Перейдём к делам насущным. Что там?
  - Двадцать три флотаро на подходе. Вошли в джунгли. Идут с положенным разрывом. Говорят, что впервые шагают по такой хорошей дороге. Кроме тех пятнадцати тысяч ополчения здесь, с ними следуют ещё семь.
  - Зачем нам столько? Чтобы обстреливать цитадель и штурмовать её шести-семи хватит.
  
  - Остальные - добровольцы. Выкупили даже то старьё, что десятилетиями копилось на складах. По предварительным расчётам, каждый выкладывал минимум тридцать-сорок сербов, а потом, доходило и до златона. Кому денег не хватило или пожалели, записались в добровольцы-ополченцы. Вот, что значит разошедшийся слух о том, что в цитадели и в башне спрятан весь золотой запас Аханаха. Патриотизм, подогреваемый таким слухом, выплескивается через край. Не очень-то и желали пойти на эту войну, а теперь отбоя от добровольцев нет. Мобилизаторы не знают, куда их девать. Приказа же нет остановить призыв на войну.
  - Получается, что война, принесла какую-то прибыль?
  - Продовольствие они тоже сами себе закупали, но на наших складах. Тоже хорошо вычистили. А так бы, пришлось скармливать скакарам, если бы, они это захотели есть, и топенам, которые даже сухие ветки пережёвывают.
  - Я начинаю думать, что война не всегда плохо, даже если она плохо идёт. Иди. Пришли мне этого завывателя молитв-Кирдыка. Проследи за ним. Не дай наш, а тем более его бог, позволит придти ему причащённым. Глядя на него, вся армия сопьётся. Случайно обнаружили несколько бочек с брагой. Никто! Подчёркиваю, никто не заложил их владельцев. Все пожимают плечами, и кивают на бога или его пособников. Хорошо, что гвардейцев сюда не пригласили. Можно сказать, что аханы по отношению к ним, оказали нам нужную услугу, слегка потрепав их. Безделье развращает армию.
  
  Кирдык. всё равно, пришёл причащённым. На немой и гневный взгляд императора пояснил.
  - Так я уже с утра. Освящал поход топенов, каждый из них по полведра причастился. А если я не буду, так и они. Потом их охранников отпевал...
  - Отпевал?
  - Молебном! Они же на смерть шли. Тем поменьше. Они не топены, зато их слишком много, а время военное - горячее. С собой дал. Умирающим, раненым. Да у меня нет столько времени. Мечусь из конца в конец. Вот только присел, как ты повелитель меня к себе призвал.
  - Вот... - затряс рукой Рошерду, словно хотел его порубать, но нельзя. Преподобные, как служители культа - лица неприкосновенные. Даже, более не прикосновеные, чем царь-император.
  - Я же каждый раз говорю, напоминаю, когда идём на войну, надо больше брать с собой служителей культа. Они же своим авторитетом, словом божьим, впереди атакующих идут, за собой ведут, вперёд посылают сомневающихся в лучшем мире. А у нас здесь, даже походного храма не возвели.
  - Храм тебе нужен? Будет тебе храм, все храмам храм. Самый высокий и самый большой. Можно сказать, из-за меня построен.
  - Не может быть!
  - Ты мне не веришь?
  - Тогда бы я знал про него, и где он расположен.
  - Смотри туда. С самого верха кричать молитвы будешь.
  - Это же башня Ханшаха, где хранится золотой запас его царства.
  - А будет башней Кирдык! Нравиться?
  - Благодарю тебя повелитель за столь щедрый подарок. Что я должен сделать?
  - Я не требую особых заклинаний, но кое-что ты должен объяснить.
  - Слушаю и повинуюсь!
  - Ты же знаешь, что на наших топенов гора свалилась. Почему? Это боги против нас, или как это понять? Веками горы стояли, а тут несчастного Сикиль-дя-в-ка и его лучших последователей камнепад завалил.
  - Если посмотреть с другой стороны... даже с двух, то ты своим неверием обижаешь бога. Он удерживал этот камнепад. Представь себе, что все топены попали бы под него. Да и бог затягивал причащение, а я не понял, торопился! Твой приказ не должен замедляться! Вот вторая сторона. Мне надо было затянуть, что я по велению бога делал, но упирался, стремился скорее выполнить твоё указание и не задерживать марш топенов.
  - Оригинально мыслишь. На один уровень с богом меня поставил. Зачётный подхалимаж. А то, что мы пустили их и их охрану по разным маршрутам,, это как?
  - Это тоже божественное предназначение. Будь внимательней, ведь бог говорит из тебя, тебе и всем нам! Мы только лишились нескольких топенов, а так бы и половину их охраны, если бы запустили рядом с топенами. Сам знаешь, как сложно их всему научить. Я имею в виду не топенов, а их охранников. Желающих не так много послужить в их рядах. Мы больше трети не набираем до их штатной численности, и это при всех их привилегиях! Отделив топенов от му...это величайший мудрый ход, который подсказал тебе бог! Зачем ты высказываешь и показываешь ему своё недовольство? Он может обидеться на твою непонятливость и отвернуться! За тобой стоит огромная страна, все гордятся твоими достижениями. Где ты видел столько добровольцев?
  - Я это и сам вижу, но, как обычно, хотел с тобой проконсультироваться. Как боги относятся к нашему противостоянию с Аханахом?
  - Бог у нас един и один. Он удерживает их от опрометчивых поступков против нас.
  - Это ты о том, что они стреляли из луков в скакаров, а не в воинов?
  - И это тоже! - Кирдык не имел и понятия об этом и, чтобы император не подловил его на ещё чем-нибудь, поспешил свернуть разговор. - Позволь мне уйти, повелитель. Сейчас будет панихида по скончавшимся за этот день.
  - Может и мне там побыть
  - Это слишком мелко для императора. Вот когда мёртвых будет много, или кто-то совершит невероятные подвиги, то тогда, да! Павшие будут довольны, что вы проводили их в последний путь. Если вы будете провожать тех, кто по своему скудоумию залез под ступню топена или попал на зуб дайла, вы уравняете их с настоящими героями!
  
  5.
  
  Лекари спасли Доридора, и он присутствовал на утреннем совещании у Рошерду. Докладывал Кукари. Все командующие как-то вывернулись от докладов по планам ведения войны на следующее утро.
  Император сидел перед крашенным чёрным щитом, остальные начальники стояли за его спиной, чтобы не отвлекать монаршее внимание от доклада. Кукари держал в руках кусок мела и, по кивку императора, начал что-то изображать на доске, кратко, как и положено военным, поясняя свои каракули.
  - Это вид сверху цитадели с башней, а не цветок ромшки. Я надеюсь, что все видели, что первый, значит, нижний ряд стен цитадели не имеет прямых линий и углов.
  - Почему? - Рошерду догадался, но он хотел, чтобы про это знали и его командующие.
  - Чем бы, мы не обстреливали, они не будут натыкаться на прямую плоскость, и проламывать её с разным успехом. Они будут как бы скользить по поверхности, хотя это не точное определение. Рикошетить тоже. Что-то среднее. Мы можем истратить не только все камни, но и железные и свинцовые шары, не добившись какого-либо результата. Вот эта многоугольная линия, это вторая стена. Круглая, в середине - башня.
  - Конкретнее. Предложение Кукари!
  - Возьму на себя смелость предположить, что обе стены вырезаны в материнской скале, так же как и башня выточена из перста.
  - А ворота?
  - Единственные ворота, тоже что удивительно, как будто, сделаны глупо. Для нас очень удобно, хотя, было бы лучше для нашего противника, сделать с обратной стороны цитадели. Таран проверит моё предположение, что ворота просто имитация их, и там тоже скала.
  Теперь, предложение. То, что пехотные флотаро, наконец, пришли, принесло облегчение. Теперь, у нас есть силы, чтобы одновременно атаковать и цитадель, и перегораживающую долину стену. К сожалению, они не смогли взять с собой достаточного продовольствия. Оно, даже если урезать пайки, через три-четыре дня закончится. Я не говорю о том, что топенов и скакаров кормить не чем. Либо отбирать зерно у воинов. Поэтому, мы можем совершить только один штурм.
  - Это сейчас?
  - Сегодня, точное начало штурма я не могу назвать. Не всем флотаро поставлены задачи. Некоторые ещё на марше. Для них сложность заключается в том, что надо обстреливать нижнюю стену под углом. Каждое эскадро делиться пополам и их ставят спиной к спине, чтобы они стреляли из луков по бойницам, которые внутри лепестков. На каждую вражескую бойницу придёт семь-восемь луков. Стрелять они будут по очереди в каждую бойницу, и все одновременно по всем. Стрел много, и хватит для интенсивной стрельбы на четверть, может треть кусика. За это время ополченцы, уточняю, вновь прибывшие ополченцы, притаскивают мешки с битым камнем и сваливают в ров. Поскольку камень мелкий, то мешки, под своей тяжестью будут катиться вниз. У нас заготовлено двадцать тысяч четыреста мешков.
  - Но, по ним же, будут стрелять и со второй стены, и из башни.
  - Поэтому, сзади стрелков по первой стене, будут стоять стрелки с длинными луками и стрелами. Им стрелять проще, но так же, не эффективно. Задача для всех стрелков, не дать прицельно стрелять из цитадели по нашим войскам, которые приблизятся к ним с штурмовыми лестницами.
  - А ворота?
  - Для того, чтобы под тяжестью нашего тарана, мешки не продавились и расползлись, на них будут уложены части помоста из толстого бруса и скреплены друг с другом. Помост будет уложен с уклоном. Достаточно будет толкнуть наш таран. Он наберёт скорость. Лежбище под ним наткнётся на нижний край, не знаю как это сказать, порога ворот, а от удара о него, таран уже самостоятельно продолжит движение. Его мощи должно хватить, не только вынести, извиняюсь, внести ворота вовнутрь, но и разрушить ограждение и башню над воротами.
  - А если этого не произойдёт, то там скала? - Усмехнулся император и обернулся. Хотел видеть лица своих военачальников. Лица были напряжены и непроницаемы.
  - Для обстрела цитадели с башней, достаточно трех флотаро. Только они будут располагаться не по прямой линии, а по дуге, в соответствии с первой стеной. С началом обстрела, ещё четыре флотаро обегают цитадель, и они начинают обстреливать также как те, кто наступает с фронта.
  - Что нам это даёт?
  - Во время этой суматохи, по проложенной дороге для топенов, и по просохшему берегу реки, протаскиваются осадные баллисты и метательные машины с запасом камней. Все скакары, что есть в наличие, будут запряжены не только в машины, но и в повозки, и арбы с камнями.
  - Топенов мы брать не будем, а почему не волов? - Впервые подал голос кто-то из-за спины императора.
  - Они медлительные. Отрицать того, что в цитадели нет метательных машин - опрометчиво.
  - Так что, на стены никто не полезет?
  - Полезут, но наша главная задача не захватить цитадель с башней, а сломать поперечную стену и вырваться на оперативный простор. Тогда цитадель с башней будут для нас не более чем заноза в заднице. Благодаря нашим доблестным лазутчикам, коих мы потеряли, очень много, несколько сотен, всё-таки стало известно об устройстве этой стены. Для того, чтобы нашим воинам добраться до неё, необходимо преодолеть неширокий, но глубокий ров. В стене находится десять, может, двенадцать ворот с подъёмными мостами, которые опускаются на ров, а в поднятом виде, могут использоваться как башни. Зачем им столько, если они готовятся к обороне?
  - Ответит Верняк! - Махнул рукой Рошерду.
  - Для наступления их скакарницы! - После некоторого раздумья ответил тот.
  - Если мы разнесём эти мосты, то мы предупредим их нападение на наши пехотные части! А как же мы выйдем на оперативный простор? - Усмехнулся император.
  - У нас заготовлен брус не только для помоста под таран, но и для преодоления этого рва.
  - Мы его уложим там, где будут проломлены стены. А удержать кусок стены против атак всадников, для нашей пехоты задача не сложная. - Рошерду хоть и скрывал свои эмоции, но по интонации стало ясно, что план ему нравится. - Утверждаю, вперёд!
  
  Глава 4.
  
  1.
  
  Первый! - Обратился Три-два, стоявшим дежурным по башне. - Тебе не кажется, что они со дня на день начнут штурм?
  - Не кажется. Они сегодня его начнут. Видишь, сразу с марша начинают расставлять против нас флотары! Как только вдали увидишь ещё, поднимай тревогу.
  - Тяжело нашим внизу придётся. Уж первую стену точно не удержат.
  - Они и вторую не удержат.
  - Почему?
  - А ты вниз посмотри.
  - Что там смотреть, все уже у бойниц устроились.
  - Они не у бойниц устроились. Как только первый флотар пехоты вошёл в долину, они покинули нас, и ушли за стену. Поперечную стену через всю долину. Всё будет решаться там, а мы просто дорогостоящая приманка. Тебя шестой сменит, предупреди его, о чём я тебе сказал. Мы не имеем права терять время на подготовку к штурму.
  
  - Император! - Негромко обратился к Рошерду неслышно вошедший адъютант. - У меня две новости.
  - Хорошая и плохая?
  - Это вам оценивать!
  - Может быть две плохих? Начинай с первой.
  - Топены поднялись и уходят.
  - Что сами?
  - Сами.
  - А что Верняк? Топены в его зоне ответственности.
  - Он меня и прислал, пытается выставить заслон, но пока не получается. Желающих нет.
  - Совсем?
  - Теперь совсем. Он заставил водителей топенов, как-то воздействовать на своих подопечных. Один из них попросил своего подопечного согнуть ногу в колене, чтобы залезть ему на шею, тот согнул. Когда водитель подошёл к ноге - разогнул. Водитель улетел, упал и больше не встал. Им есть нечего и с утра, вместо еды, им дали только воду.
  - Ну и воинство у нас собралось. Собственных топенов испугались. Хотя, если наши так пугаются, то враги только завидев их в броне, должны обсираться. Не могу этой новости присвоить оценку. Пусть идут, здесь они не нужны. Ринутся в боевые порядки, вся война окажется напрасной. Попасутся и вернутся. А если и не вернутся, то у нас ещё сотни есть, не таких боевых, но всё же. Выкладывай вторую!
  - Мать императора приехала.
  - Какого императора?
  - Мать ваша! Она так велела назвать её. Просит разрешить ей присутствовать при столь историческом моменте.
  - Вот это...- поперхнулся воздухом Рошерду от неожиданного сообщения, - тоже... ну... очень... хорошая... новость. Зови!
  Пришлось матери самой подниматься на третий этаж. С носилками не развернёшься, а мать императора трогать было запрещено.
  - Мама! - Как бы радостно распахнув руки, пошёл навстречу ей Рошерду. Вот ведь, неуёмная, чего ей дома не сидится?
  - Не обижайся император, я не могла упустить такой момент, как присутствовать при твоей самой величавой победе. Хочу видеть её своими глазами, а не с чужих слов.
  - Мы ещё не начали. Ты бы отдохнула с дороги.
  - Ты гонишь меня. Я могу пристроиться где-то в уголке, чтобы меня никто не видел, а ты не стеснялся.
  - У меня тут проблема с топенами. Они уходят, а я не знаю что делать. Пришлось отпустить.
  - Когда-то давным-давно, ещё до твоего рождения я присутствовала при бунте топенов.
  - И что вы сделали?
  - Спроси Старого Жмудя. Это он их укротил.
  - Старый Жмудь?
  - Тогда он был не таким старым. Просто тогда я была очень молодая, и он, казался мне старым. Он был поводырём у них. Это потом он стал военачальником. Позови его.
  - Нет его!
  - Вызови!
  - Оттуда не вызовешь. Он умер.
  - Как это он умер?
  - Ну... вот... ты же знаешь, что по твоей просьбе, я разрешал ему сидеть при мне...тут он встал... и умер.
  - Не обманывай мать. По глазам вижу, что что-то не договариваешь.
  - Я наорал на него, а он меня обозвал. Сама знаешь, что за это полагается. Он встал, лизнул перстень и умер у моих ног. Сам! Это не я его заставил..., всё равно бы его пришлось... такие правила, это не я их устанавливал.
  - Ладно. Что поделаешь? Уже ничего не изменишь, жаль! Не могу сказать, что красиво поступил,... а как он тебя обозвал?
  - Представляешь, сынком назвал! Это оскорбление из оскорблений! Назвал бы как-то,... но так, как будто я ничтожество малолетнее. Какой я ему сынок? Совсем из ума выжил!
  - Раз так...- задумалась мать -... он тебя не оскорблял. Он твой настоящий отец.
  - Ты тоже, что ли, умом... да... нет...поясни!
  - Четверть века назад империя Карамбар, в которое входило наше царство, уже находилось на грани распада, но ещё не распадалось. Когда началась очередная заварушка, император потребовал срочно прислать ему войска. Срочно можно было взять только в северных землях, откуда весь мой, а значит и твой род. Матешах приказал снять войска с нашей границы, оставив небольшой заслон. Заслон оказался действительно очень небольшим. Три топена, под руководством Жмудя, полсотни их охраны, и собственно, воинов две сотни верховых и шесть сотен пеших. Топенов не взяли лишь из-за того, что надо было быстро, а когда они дойдут неизвестно.
  - И что Жмудь сделал?
  - Наши племена решили обрести свободу.
  - Так они что, не были свободными?
  - Но дань-то они платили! Чем они могли платить? Нами - молодёжью!
  - Так в горах много людей не прокормишь.
  - Вот и я была среди этой дани. Краса неописуемая.
  - Да ты и сейчас такая. Сколько тебя помню, ты, ни насколько не изменилась.
  - Ты просто не видел то, что нельзя видеть, но оно есть. Это всё женские штучки. Так вот. Наши ничего лучше не придумали, как заманить остатки пограничных войск Шагура в ловушку. Дождались первых холодов и предложили забрать дань в своей крепости, что было против правил. Расчёт был на то, что шагурцы заартачатся и потребуют привести нас в их крепость. Главное войти в их крепость. Так, нам её, никаким штурмом не взять. Жмудя оставили страшим потому, что он был старше всех, а не потому, что он был воин-герой. Поэтому предложение наших племён он тупо выполнил. Не знал, как поступать в таких случаях. Раз просят, почему бы не зайти. Он и зашёл. Наши заперлись в своей крепости, ожидая ещё более сильных холодов. Расчёт был на то, что Жмудь со своим малым войском замёрзнет, особенно топены, и отступит. Тогда наши выскочат из крепости и всех их порубят.
  - И что?
  - Все были на нашей стороне, даже топены, потому что и им было холодно, а у костра не спрячешься. Топены и воины хотели уйти. Топены начали возмущаться первыми. Жмудь ходил между ними, что-то рассказывал им, гладил, кормил чем-то вкусным и уговорил.
  На топенов напялили холодные железяки, те подошли к стенам. Не к воротам, у которых собрались все отважные воины наших племён, а к стенам и разнесли их вдребезги. Всё. Наших было три тысячи, как они сами себя считали, отменных вояк, а осталась горстка, которую и взяли в плен. В том числе и меня. Жмудь приказал раздеть всех, связать одежду в большие ковры и накрыть топенов. Также им и обувь сочинили. Ушли, оставив от города одни развалины, а людей без зимней одежды. Забрали всё: скакаров, телеги, скудный провиант, всё, что смогли унести, остальное сожгли.
  - А как же ты?
  - Жмудь меня оставил для себя только из-за красоты. Я была жуткая дикарка. Он понимал это и не приставал. Кормил и учил языку. Когда отправленные войска вернулись из империи с победой, я поняла, что тот из-за холодов, покинет с топенами границу, а я могу остаться и достаться всем, кто на ней служит. Я подумала, что пусть лучше старенький, хоть не часто, но он один проникает в меня, чем все, кто хочет. Я соблазнила его.
  - И что?
  - А с кем мне сравнивать? Он был первым. Поэтому, он меня и забрал с собой. Когда через много лун мы добрались до столицы - Шагурона, я поняла, что беременна. Я ещё не поняла толком, но понимала, что со мной происходит что-то не то. Объяснить-то не кому. Тут меня увидел Матешах и взял себе. У него, таких как я, на одну ночь, да всё царство было. Пришлось мне применить всё, чему меня научил Жмудь. Царю понравилось, и он меня оставил около себя надолго. А потом, я и тебя родила.
  - Вот это новость! Во мне нет ни капли царской крови?
  - Что из этого? Ты, благодаря Жмудю, стал царём и императором. Перстень с отравой тоже я дала. Вдруг, кто прознает, а чтобы быть уверенным в этом слухе, его первым начнут пытать. Чтобы он умер без мучений, я перстень с отравой ему и дала. Он согласился. Столько лет прошло. Не думала, что он им воспользуется, а яд сработает
  - А Зевон тоже к тебе отношение имел?
  - Жмудь вложил тебя в меня, а Зевон - мозги. Кто я такая во дворце? Со мной даже слуги брезговали разговаривать. Я упросила Матешаха разрешить мне учиться игре в матху. Он поселил Зевона во дворце. Это был почти единственный человек, с кем можно было говорить. И единственый, о чём угодно говорить, и мы говорили. Да, даже без почти, обо всём. Попутно он учил меня играть и просматривать ходы вперёд. Я просмотрела их на доске нашей жизни, и ты, благодаря, как бы, Зевону, стал царём!
  - А чего же они меня тогда так кинули некрасиво?
  - Как не красиво? Очень красиво. Все только об этом и говорят. Ты достоин такой их смерти. Умерев при тебе, они высказали огромное уважение, сделав это! - Она врала, и он понимал, что это так, но не стал её опровергать.
  - Опять я не знаю. Второй раз за сегодня. Хорошая весть это или плохая? Я распоряжусь, чтобы поставили для тебя здесь диван, а пока отдыхай. Я пришлю за тобой охрану, они тебя принесут в лестничном кресле.
  
  Всё получалось, как и предписал флотарам Кукари. Цитадель и башня осыпались стрелами. Оттуда, откуда-то сверху, отвечали редкими выстрелами. Редкими, но меткими. Командиры флотару или были убиты или ранены.
  Никто, в общей суматохе не задумывался, почему так происходит. Эти командиры находились позади своих подразделений, но стрелы с башни их доставали, пробивая не только доспехи, но и щиты. Да через щит, а потом доспех нельзя было даже поранить, но только командир на миг опускал щит, как в него врезалась другая стрела или шар из свинца или железа. Шары были опаснее стрел. Они не пробивали доспехи или шлемы, но так вминали их в тело, что командир испытывал не человеские мучения, не было сил даже стонать, но и умирать тоже. У эскадраров руки опускались, когда они видели такое и понимали, что это тоже ждёт их рано или поздно. Им же приходилось заменять своих, выбывших из боя начальников.
  
  Круглая башня, из-за отсутствия углов, позволяла сосредоточить стрельбу на одной стороне, с прилегающих к этой стороне казематных луков и метательных машин. Фактически, использовать вооружение трёх сторон.
  Казематный лук отличался от обычного тем, что, хоть и стрелял обычной стрелой, но сам лук был другим. Он собирался на станке из двух склеенных дуг кости и дерева. В середине они отдельно крепились концами к спинке станка. На другие концы надевалась тетива. Стрела укладывалась в ложе прицела одним концом и в специальную пяту на тетиве в другом. Тетива оттягивалась за эту пяту двумя руками. Поэтому и скорость, а значит и дальность, пробиваемость были выше.
  Все точки дальности прицеливания были нанесены метками на прицеле щели, через которую и стреляли. С металками было проще. Целились на глаз. Если шар попадал в щит, то он мог ударом уронить воина и отскочить в другого, третьего. В зависимости от плотности стоявших воинов. Даже удар в щит наносил травму руке, державшей его. Кости ломались только от прямого попадания в руку или ногу, но ушиб был такой, что воин вынужден был покидать поле боя, и не стрелять из своего лука. Когда разделались с начальством флотаров спереди, на лице фронта, принялись за боковых.
  Там, как раз, пытались быстро прогнать мимо цитадели и башни, запряжённых скакаров в металки, баллисты, различные повозки с камнями. В повозки было запряжено по двое, а в машины по четверо скакаров. Стоило поранить одного, как возникала пробка. Тут, на верху башни, остальные небесные воины брались за обычные луки. Сверху стрела летит быстрее, бьёт сильнее, и точнее находит незащищённое место. Достаточно ранить одного, чтобы двое-трое покидали строй, чтобы вынести раненого товарища. Ведь за повозками маршевым строем шли флотары, предназначенные для нападения на поперечную стену. Воинам, приходилось обрезать постромки павших или раненых лошадей, и протаскивать вперёд всё, что тащили скакары, своими силами.
  При этом, мало кто обращал внимания на то, что стрельба ведётся только сверху. Считалось, что стрельницы в нижних стенах и бойницы в башне заблокированы стрелами нападающих.
  
  Не смотря на все усилия точной стрельбы с башни, масса войск и тяжелого оборудования, для сноса стены прорвалась за цитадель, и устремилась к стене. Теперь их ничто не могло остановить.
  
  2.
  
  Сверху, от императора, хорошо было видно поле боя. Мать внимательно и цепким взглядом смотрела, что там происходит. Сначала она ничего не понимала в этом хаосе движения. Ходят туда-сюда, тащат на себе, везут. Осыпают стены стрелами. Откуда-то выносят раненых и убитых. Причём, и тех и других складывают в общие кучи. Не так она войну представляла. Только спустя какое-то время она поняла, что все эти как бы хаотичные движения - управляемы. А глава всего управления находится рядом, хотя никаких распоряжений не раздаёт. И это её сын!
  Это вторая битва, которую она наблюдала. Первая была в далёкой юности, когда Жмудь с лёгкой своей руки тяжёлыми ступнями топенов превратил крепость-городишко племён в развалины.
  Это даже не городишко был. Деревня, окружённая стеной, из положенных друг на друга камней, и ничем не скреплённых друг с другом. Внутри, у ворот, была площадь с молельным местом, с которого жрец обращался с высшими силами, и двухэтажный дом князя, подвластных ему племён. Тогда, он казался ей высоченной громадиной, а сейчас жутким сараем, даже по сравнению, хоть и с без стеночным, но трёхэтажным НП императора.
  Горцы шумели на площади, заводя себя на бессмысленные подвиги. Скакали туда-сюда по трём улицам деревушки, выкрикивая проклятия ненавистным шагуронцам и обещая то, что сделают, когда те попадутся им в руки. Как эти три тысячи могли поместиться в столь малом пространстве, только сейчас она поняла, что - никак. Этой численностью они пытались не напугать врагов, те не понимали, что они галдят, а поднимали свой боевой дух, пытаясь скрыть страх от предстоящей схватки.
  Потом пришли топены и всё разрушили, даже двухэтажную громадину князя. Пехота плотным строем шла, колола и рубила всех, кто оказывался на её пути. Те всадники, которые надеялись на скакаров и пытались проскочить через ворота, попадали на копья охраны топенов, а остальные всадники гонялись за теми, кто спрыгивал с... не стены - каменного забора и их тоже накалывали на копья, как какую-нибудь медлительную улитку.
  Её как ценную дань, держали привязанной цепью к печи. Всё, что происходило на улице, она видела через распахнутую дверь, которой князь, в избытке гнева, забыл хлопнуть. На её счастье, в дом вождя зашёл Жмудь и остановил воина, который хотел зарубить и её. В его руке был молоток, на длинной рукоятке, с загнутым клювом. С двух ударов он выбил камень, к которому была прикреплена цепь, примотал её к своему поясу и вышел на улицу. Чтобы не упасть, Жмудь шагал быстро и широким шагом, ей пришлось бежать. Дважды она наступала на своё платье и падала. Жмудю это надоело, и он просто разрезал от пояса до низа, сдёрнул с неё юбку, и отдал ей в руки. Вот так, с голыми ногами и задницей, ей пришлось таскаться за ним по деревеньке. Было так стыдно, ходить опозоренной перед местными жителями, что хотелось умереть. К её счастью, они не видели её позора. Они умерли до того, как её могли бы увидеть.
  
  Теперь же тысячи людей гибнут за славу её сына. От этого вида она испытывала не стыд и позор, а гордость. Ей было непонятно только одно, как он ими всеми повелевает, не говоря ни слова. Жесты, даже если он будет сильно размахивать руками, вообще никто не заметит.
  К Рошерду подошёл адъютант и начал что-то говорить на ухо.
  - Громче! - Приказал Рошерду. - Мне нечего скрывать от матери императора!
  - Повелитель! Только что прибыл посыльный от Громба. В соответствии с твоим велением, он начал отступать при появлении всадников Аханаха.
  - Я так понимаю, что они там и остались, а не метнулись сюда?
  - Точно так! Вы как будто уже читали его донесение. Отступая, он собрал всех, кого мог. Двадцать две тысячи пехоты и четырнадцать всадников. Тысяч! - Добавил он.
  - Но это численно, но не качественно.
  - Именно так. Занял среди лесистых холмов лучшую позицию на дороге, ведущей в сердцевину империи, надеясь дать им бой.
  - А враг не явился.
  - Не совсем так. Он появился на той позиции, что ему отвёл Громб. Всего две, может три тысячи. Увидел, какие силы перегородили путь, развернулся и начал уезжать. Гром послал на них всю скакарию, что у него была, надеясь задавить их количеством. Те от испуга, поскакали не туда, откуда появились, а в узкую лощину с крутыми обрывами.
  - А там была засада, и стреляли не в воинов, а скакаров.
  - Вы... там... были... повелитель?
  - Надо уметь предсказывать действия врагов, а не бросаться сломя голову, потому так её очень просто потерять. Можешь дальше не рассказывать. Его войско разбежалось, а он с верным отрядом вновь отступает.
  - Отступал. Потом враги куда-то пропали.
  - Надеюсь, они не сюда перенеслись по небу? Иди! - Образования его командирам не хватает. Это же древняя уловка, показать хвост от хромой утки!
  
  Адъютант чётко развернулся, но не успел дойти до лестничной клетки, как оттуда выскочил второй. Отдышался и, как положено, пришёл докладывать другое сообщение.
  - Повелитель! - Громко обратился он и посмотрел на мать. Она делала вид, что смотрит на поле боя, но ближнее ухо было уж слишком явственно повёрнуто в их сторону.
  - Говори! - Устало махнул Рошерду. Пусть знает, на что она подвигла бедного мальчика.
  - Пришло сообщение из Грузгара. Вся местность захвачена аханахами, а сам Грузгар окружён.
  - Грузгар - это же кузница империи! Как это? Почему?
  - Сколько всадников там неизвестно, но люди видели, что на каждом скакаре было по двое.
  - Значит ещё столько же пехоты. Если брать по максимуму... вся их постоянная армия, там? Кто же здесь с нами воюет? Что дальше?
  - Они официально включили всю округу в Аханах. Вокруг Грузгара построили стену без входов и выходов. Напомню, что Грузгар не столько город, сколько крепость. Даже скакарницы внутри и сенные сараи.
  - Сколько там воинов?
  - Двенадцать всадников и семнадцать пехоты. Вы приказали их не трогать ни в каком случае.
  - И что дальше?
  - Они отвели реку, что протекала через крепость в сторону.
  - Еды, там, на год хватит, но что они будут делать без воды? Что по этому поводу думает Кукари?
  - Он не в курсе. Разгребает затор между цитаделью и горой. С башни всё равно могли подстрелить несколько тягловых скакаров.
  - А что Верняк?
  - Не доложили? Вряд ли он протянет до утра. Свинцовый шар попал в голову. Кукари и отправился его заменить.
  - Доридор?
  - Они проскреблись, если можно так выразиться, мимо цитадели и башни, не без потерь, конечно, и сейчас, на подступах к поперечной стене через долину. Последнее сообщение от него, что вода в реке начала подниматься.
  - Дожди в горах в это время?
  - Мне нечего ответить Повелитель!
  - У нас, кто-нибудь из главных есть здесь? Хотя бы флотарар?
  - Потери среди них тоже очень большие. С этой стороны, даже эскадраров мало. А что происходит с той стороны - неизвестно.
  - Кукари отозвать! Не хватает того, что его прибьют! С кем мне воевать, тогда!
  - Проблемы сына? - Подошла мать и погладила его по голове, как в детстве.
  - Ещё какие! Здесь мы победим, если ничто неожиданное не произойдёт. Но вот уже вода в реке поднимается. Дожди в горах?
  - Обычно не в это время. Редко, но случается. Быстро спадает. Это как из ушата плеснуть на землю.
  - Обычно, не обычно! Может - не может. Мы на чём гадаем? Боги глазами хлопают или спят?
  - Что с Грузгаром? Я так и не поняла. Так захватили его или нет?
  - Захватили всю область. Там все наши копи и мастерские. Всё железо, которое существует в округе, даже в нашем обитаемом мире, добывается там. Аханах разбогател на этом. Они покупали наше железо, делали изделия и продавали остальным, даже нам. Всех преступников и пленных, что мы захватывали, отправляли туда. На рудники и в мастерские. Всё равно их не хватало.
  - Так им тем более не хватит.
  - Всех, кого они окружили в Грузгаре, отправят именно туда. Даже гнать не надо. Всё рядом. Отличный ход. Хочешь пить - иди в рудник. Хочешь жить - вставай к печи. Что мы захватим у них здесь, когда вырвемся из этой узкой долины? Только еду. Да и то, это неизвестно! Они поступают согласно своего плана и с нами им не делятся, а нас - делят!
  - Слухи ходят, что эта башня из золота!
  - Ты веришь в этот бред?
  - Почему сразу... все говорят, на разных уровнях...
  - Ты же меня чему учила?
  - Проверить-то надо?
  - Кирдык проверит. Я ему всё это подарил. Сделаем здесь религиозный центр. Паломники, хотя бы, будут нам деньги приносить. Вот, что надо было защищать! Железо! А мы за золотом погнались, да ещё которого и нет.
  - Такого не может, что у них золота нет. Всегда, насколько я себя помню - было, а теперь нет?
  - Золото, само по себе золота не родит и в клювике золотом золота не принесёт. Вот железо принесёт. Зерно! Шкуры! Оружие! Всё, что можно продать! Даже собственных подданных!
  - Что, туда и послать некого? У нас же столько войск всегда было!
  - Их и сейчас навалом. Только они все жрать хотят, а командовать ими некому. Командующих не осталось. Даже самых задрипанных, как тот же, твой Старый Жмудь!
  - Он и твой тоже.
  - Один Кукари остался, но он не командир. Он думает как исполнитель. Скажешь - сделает. Если не сделает, то объяснит, почему это нельзя или чем это грозит. А командующий не будет думать, можно или нельзя, почему? Он станет тупо выполнять приказ пока не получит результат, плохой или хороший, или приказ не отменят.
  
  - Четвёртый! Сколько у нас ещё стрел осталось?
  - Много, очень много, Первый.
  - Всё равно перестаём. Обедаем.
  - Как обедаем? Тут самая охота пошла!
  - Отдыхаем. Видите, река поднялась. Через кусик-другой они обратно побегут, если смогут.
  - Боги на нашей стороне.
  - Они в нас, поэтому и на нашей стороне. Один-девять большой шар поднимайте, вижу, что ваши желания к обеду надо разогреть!
  
  Один-девять снял деревянный щит рядом с ложкой катапульты.
  - Ложку гни! - Один-девять отвечал за катапульту, поэтому и командовал остальным, но только тех вопросах, что касались катапульты.
  Если черпак ложки, был обычным, деревянным, то сама рукоятка клеёная из не пойми чего, поэтому ещё и немного гнулась. Вот от изгиба рукоятки и зависела длина полёта того, что укладывалось в черпак.
  Сам же Один-девять сбежал вниз, на предыдущий этаж, где в огромном прошитом в несколько слоёв чехле с ручками лежал шар. Он надел эти две ручки на крюк, который висел на тросе и махнул рукой. Другие воины начали поворачивать ворот, коим до этого гнули и натягивали ложку катапульты.
  Прямо в чехле, этот шар положили в ложку. Он был точно в её размер. После этого очень аккуратно, но с отдиранием сняли чехол. Шар был идеальной круглой формы. Напоминал клубок ниток. Только вместо ниток были просмоленные тонкие верёвки. От которых, во все стороны топорщились концы. Почему чехол и отдирали. Прилипал к смоле.
  - Наводи! - Приказал Первый.
  Один-девять подошёл к раме катапульты положил длинный уровень на метку одним концом, а вторым на меловую риску каменного ограждения.
  - Готово! - Громко крикнул он и взял деревянную кувалду для выбивания клина.
  - Смачивай! - Приказал первый.
  Двое небесных воинов начали тонкими струйками поливать сначала концы верёвок, а потом и сами верёвки какой-то прозрачной жидкостью.
  - Поджигай! - Подал команду сам себе Первый. Из-за его спины подали ему факел. Он прикоснулся огнём к торчащим концам верёвок и те запылали. - Давай!
  Один-девять, одним ударом выбил клин, и огненный шар взлетел в небо. Он ещё не был пылающим. Так ещё разгонялся и разгорался. Когда он достиг апогея и начал снижаться, вот тогда запылал в полную мощь.
  Огненной кометой он понёсся к земле. Снизу заметили непонятное и явно опасное явление, и замерли в ожидании того, куда эта невероятность приземлится. Оно не приземлилось, а ударилось о крышу НП, прямо над головой Рошерду. От удара прогорелые верёвки развалились и оттуда, этаким салютом, вылетело много маленьких горящих шариков. Они начали падать на шатры и палатки, кучно сгрудившиеся позади НП.
  
  - Обед вам подогрел. Кушать будем? - Усмехнулся Первый. Но все не услышали его. Как замороженные, смотрели на разгорающиеся костры и костерки на месте ставки императора Рошерду. Из-за этого зрелища не только они, но и многие на земле не заметили, как начал наполняться ров у цитадели, а дорога, проложенная для топенов, несколько ниже уровня земли, начала намокать.
  Ополченцы, тащившие штурмовые лестницы, к стенам цитадели по мешкам с камнями, начали спотыкаться, бросать лестницы и падать в воду. Никто в этих странах плавать не умел. В лучшем случае, к водоёмам приходил за водой или для омовения. Причём, предварительно тщательно оглядев не только поверхность воды, но и берега. Опасность могла таиться во всём.
  Тем более, все знали, что кроме мелких дайлов, с которыми можно было справиться, в реке обитает гигантский монстр, величиной чуть ли не с цитадель. Каждый, даже те, кто видел его, с каждым разом, повествуя об увиденном, преувеличивали его размеры. Что говорить о тех, кто не видел, но объявлял себя очевидцем, как эта монстрятина заглатывал в себя по паре всадников вместе со скакарами.
  Упавший на землю кусок солнца, истолковали, как дурное предзнаменование. Никто не знал, что делать. Ни командиров, ни команд. Вода тихой сапой покрывала поверхность долины. Люди начали приходить в себя и стали метаться, пытаясь найти местечко повыше и по суше.
  Самые сообразительные побежали на помост к тарану, зная, что дерево не потонет. Другие, сорганизовавшись, подхватили штурмовые лестницы, приставили к стенам и полезли на них сдаваться врагам. Некоторые, про себя, рассчитывали, что вдруг враги сжалятся и покормят.
  
  Доридор, со своими повозками, первым вышел на прямую видимость перегораживающей стены. На этом, продвижение застопорилось. Почва не только под колёсами начала размокать и расползаться, но и под копытами и ногами. Если метательные машины как-то можно было ещё тащить, то повозки с каменьями, требовали таких усилий, что узкие колёса, проваливались до оси, тут не то, что поднять и переставить воз, тут и протолкать-то уже нельзя.
  С другой стороны было проще. Кукари разогнал пробку и, даже хлюпая по воде копытами, скакары тащили груз гораздо сноровестее. Вот, что значит хорошая, ровная и плотная дорога, проложенная для топенов.
  Увидев падающий огненный шар прямо на НП, он обрезал постромки у четвёрки скакаров, увязал их одного за другим и погнал к ставке императора.
  
  3.
  
  Обедали быстро и, как обычно, молча. Не зачем терять много времени на столь бесполезное занятие, как поглощение пищи. Всякое может случиться, а ты уже и не поешь никогда. Еда была питательной, но не вкусной. Для военных это обычно. Первого от дежурства по кухне освободили по просьбе Ханшаха при его прощании с небесными воинами, которые отбывали на позиции. Баркер не любил есть. В смысле, ему всё равно было, что есть, если что-то есть. Зато готовил он превосходно. Он ни на шаг не отходил он Ханшаха, когда тот был наследником. Поэтому, не только проверял, что тому подают и при имперском дворе, и на различных приёмах, как внутри царства, так и за его пределами. Он ещё и готовил разные кушанья. Этому он учился на кухне императора Карамбара, где с юных лет они проходили обучение, но на самом деле держали в заложниках. Он всегда возил с собой целый сундук различной посуды и несколько шкатулок специй на все виды существующей пищи.
  Все остальные тяготы на башне он выполнял наряду со всеми, а командование было лишь почётным довеском. Он первым поел и встал.
  - У меня сейчас дежурство. Кто может меня подменить на кусик-другой?
  - Хочешь куда-то сходить? - Сострил Три - Один.
  - Хочу объяснить. Не буду называть каждого, да вообще не буду никого называть, но меня спрашивали, когда начнётся главное, ради чего мы все здесь собрались. Чтобы не отвечать каждому, скажу сразу всем.
  Все, молча, смотрели на него, ожидая продолжения.
  - У нас нет пока вопросов! Говори! - Наконец, прервал затянувшуюся паузу Четвёртый. - Я могу признаться, что интересовался данным процессом. Кто может ответить, как мы можем красиво уйти, если враги не могут добраться до нас?
  
  - Для начала, давайте определим такое понятие, как "красиво уйти, или красиво умереть"!
  В империи было разработано чёткое уложение, как выполнять это. У Ханшаха остался свиток с этим уложением и он, в саду под куполом, перед отправкой сюда, дал его почитать.
  Как оказалось, я об этом совершенно неправильно думал.
  - А что ты сразу нам об этом не сказал?
  - Я обдумывал, как это сделать. Надо было переварить, то, что я прочитал. А что, кто-то из вас отказался бы? Так это и сейчас не поздно сделать!
  - Шутишь? Когда такая заварушка, мы должны свалить?
  - А обсудить?
  - Нас что, всей кучей в одну небесную казарму поместят?
  - Давайте сейчас обсудим. У нас много времени, Первый?
  - Всё зависит от того, полезут они на башню или нет!
  - Тогда начинай!
  - Это имперское уложение было разработано на основе трактата изучения этой проблемы учёными и архивистами империи. Ещё до империи, на наших огромных пространствах было много всяких царств, княжеств и всяких других государств, с разными титулами правителей. Если смотреть с нынешней точки зрения, то большинство было мелких. Княжество Дутра, которое отсюда недалеко, в те времена считалось бы крупным.
  - Это что? Одна деревня - это княжество? - Усмехнулся Шестой.
  - А одна гора - царство! - Два-восемь поддержал его с такой интонацией, что все засмеялись.
  - Примерно так! - Только Первый слегка улыбнулся, когда все остальных хохотали. - В те времена существовало особое сословие, как воины-наёмники. Они были профессионалами и занимались только войной. Свои постоянные войска многим содержать было не под силу, а нанять боевой отряд на пару битв и захватить соседа - вполне. Их называли "БУДУ"!
  - Почему так?
  - Вот я тебя нанимаю. Предлагаю определённые условия. Что ты мне ответишь, когда я спрошу: Будешь?
  - Буду!
  - А если не буду? Как называли? Всё равно?
  - Если не будешь, то к тебе не обращаются и про тебя забывают. Так что ответ был всегда один и тот же, но на разные условия. Договорились на пару боёв, будь добр участвуй. На шесть лун - воюй шесть лун.
  - Так это что? Сегодня, мы против друг друга, а завтра, плечом к плечу?
  - Да! Поэтому, войны между БУДУ, без присутствия нанимателей и объявления войны тому, на кого собирались напасть, были запрещены. Поэтому, БУДУ могли странствовать по всем землям, а останавливаясь в них, платить звонкой монетой, как обычные путники. БУДУ могли стать не многие. Надо было знать кодекс БУДУ наизусть, и за тебя были должны поручиться трое, состоявших в отряде. Понятно? Теперь к сути вопроса. Например, ты проиграл битву, и тебе предлагают сдаться, но у тебя обязательства.
  - Победить или умереть!
  - Да. Уйти можно, но только красиво. Не ворваться в кучу врагов порубить, кого успеешь, а тебя потом превратят в фарш - это глупо и некрасиво. Достойно презрения. Я, думаю, что вы все понимаете, что убить, это убить. Убийство красивым не бывает. Пощадить убийством можно, но в чём красота? Поэтому и назвали это не умереть красиво, а уйти, потому что уйти можно только в одно место откуда не возвращаются. Как бы, не умер от руки врага, а сам ушёл, покинул этот бренный мир, но не сдался и выполнил условия договора. Оценку этому не вы сами себе даёте, а те, кто это видит, но не участвует. Не марает руки вашей кровью. Вот ты, Два-три, очень рвался и хотел. Давай мы тебя запустим из катапульты. Так ещё никто не уходил. Ты красиво вспорхнёшь, а потом брякнешься, превратившись в отбивную для дайлов.
  - А откуда я узнаю, как вы всё это оцените?
  - Спроси сразу и сейчас. Если большинство признают, что это красиво - милости просим!
  - Мне это не нравится. Никакой красоты здесь нет. Я уже пообедал. Вдруг в полёте обосрусь? Вот не только красотень будет, но и вонютень!
  - Кроме того, Вас никто не обманул. Враги нас окружили, но предложения сдаться не делают. Все правила трактата и имперского уложения соблюдены. Мы должны умереть, оставшись верными Ханшаху!
  - Ха! Пусть они сначала на башню заберутся! - Крикнул, стоявший на дежурстве вместо Первого, Девятый. - Они вон, уже через стены цитадели перелазят, а вода всё прибывает. Так она нижние стены утопит, а на верхнюю, они не залезут.
  - А откуда она берётся?
  - Теперь могу рассказать. Дело не в цитадели и башне. Они - манок. Яркий, красивый, и ничего не значащий. Даже не очень дорогой. Самая сложная и дорогая вещь это - водоводы. Они пробиты через ту, лежащую гору. А те камни, что свалились на топенов, как раз оттуда, из тоннелей водоводов. С той стороны находится большое озеро, которое наполняли несколько лет. Кроме того, все горные реки, которые с нашей стороны впадают в Вакару и Гвангу перегорожены, и были наполнены водой. Вакару, там, где стена, тоже перегорожена. И она наполняется.
  - А зачем, что из озера воды не хватит?
  - Чтобы вода из озера не стекала в реку. Чтобы вся перегороженная долина превратилась в жуткое болото. Оно будет медленно высыхать, а все, которые, там окажутся, и кого не съедят дайлы, будут гнить. Представляете, какая вонища будет? Но до нас она не должна дойти. Сами заметили, хоть ветер и молчит, а скалы ворчат, даже в самую жару здесь свежо. Потому, что камень на солнце не раскаляется. Не зря, всё здесь глиной с соломой и шерстью обмазано, и деревом накрыто. Два бассейна создают необходимую и влажную прохладу. Еды нам достаточно. Наслаждайтесь. Нам ещё предстоят тяжёлые бои, там и будете решать, как красиво уйти, чтобы вас там приняли, а не пнули обратно, искалеченного и хрипящего от боли, как вон те скалы. Может, это и не скалы хрипели и ворчали, но подобные звуки доносились оттуда.
  
  4.
  
  Кукари вовремя оказался среди горящей ставки. Палатки и шатры запылали стразу, а деревянная конструкция НП только начинала гореть. Рошерду растерянно стоял на лестничной клетке, держа за руку мать. Охрана толпилась за ним, не показывая, ни своих эмоций, а тем более чувств.
  
  - Император! Сюда! - Замахал ему, привставший со спины скакара, Кукари. - Быстрее!
  Все, кто находился на первых двух этажах, схлынули сразу вниз со скалистого основания, и стояли уже по щиколотку в воде. Жар от горящих шатров становился нестерпимым, да ещё и ветер дул оттуда.
  Не Рошерду заметил его крики и жесты, а его мать. Она дёрнула его за руку и потащила за собой. За ними, вниз, повалили и охранники. Они закинули на спину скакара, всё ещё пребывающего в прострации, императора и растерянно поглядывали на его мать.
  - Я сама! - Она лихо, как будто только что слезла и быстро обратно взлетела и легко опустилась, а не плюхнулась на спину скакара. - Голова забыла, а тело помнит! Или молодость вспомнила! Хватайтесь за хвосты, - приказала она охране, - и бегом за нами. Эй, ты, что спишь? Гони, давай!
  Кукари понял, что вопль матери императора относится только к нему, спешно тронул пятками своего скакара. Того не надо было долго уговаривать, пожар нарастал. Он его направил на дорогу, ведущую в джунгли. Эта дорога, построенная ополченцами Каркаса, возвышалась над остальной поверхностью. Была не только ровной, но и ещё плотной. Прибывающая вода пока не заливала её. Неожиданно, как посланец, если и не небес, вывернулся преподобный Кирдык. В руке у него был кувшин с причастием.
  - Залезай на свободного! - Распорядилась мать императора, хотя Кукари считал, что на него надо нагрузить какие-то продовольственные запасы.
  Многие не понимали, что надо делать и метались из стороны в сторону. Спрашивали и им не отвечали. Другие стояли, ожидая внятных команд. Команд не было, потому что командиров не было. Командование всей войной рухнуло.
  Через кусик они добрались до широкого въезда в джунгли. Рошерду пришёл в себя и неуверенно оглядывался, словно не понимал, как он здесь оказался. Кукари подошёл к нему.
  - Император! Срочно необходимо двигаться дальше и развернуть подходящие флотаро.
  - А здесь? Надо что,... что делать? Эти подойдут и помогут им!
  - Когда они подойдут, уже не помогут. Им самим надо будет помогать. Спасите хоть часть армии, она вам ещё пригодится. - Но император уже не услышал этого, он повернулся к Кирдыку, делавшего очередной глоток причастия.
  - Ну что, помогли нам твои боги?
  - Причастись император, легче станет. - Протянул тот ему свой кувшин. - Ещё как помогли. Могло быть хуже. Знали, что упадёт огненный шар, но не знали где? Поэтому всю долину водой и залили. А ты злишься на них! Тебе помогают, а ты, не императору будет сказано, рожу кривишь! Ты жив - жива и империя! Я видел, как тебе на голову чуть не свалился огненный шар! Воинов тебе ещё нарожают, а кто родит империи нового императора?
  Рошерду выхватил протянутый кувшин и, сделав несколько глотков, отдал его матери. Та тоже не по чуралась отпить условно божественного зелья.
  
  Как же так? Что ни происходит плохого, а оказывается, это лучше чем могло бы быть? Ведь этому алкашу верить нельзя, но и опровергнуть тоже! Как он там говорил? Боги вездесущи, но всё равно их на всех не хватает. Доридор, перед падением горящего шара, уже прислал гонца, что фактически вышел к поперечной стене. Начать бы по раньше, да никто не подсказал. Сейчас бы уже снесли эту стену и двигались вглубь Аханаха на их столицу Шахинур. Провидение спасло гвардейцев, что их не взяли сюда, хотя хотели или воля богов заставила гвардейцев не посылать сюда? Они бы отступать не стали. Так что это, удача или неудача? Вот в чём вопрос. Какую сторону его нам выбрать?
  Рошерду украдкой осмотрел лица присутствующих. Никто и вида не подаёт, что случилась катастрофа. А как Грузгар эти жулики аханахи ловко отжали!
  - В Жужелу! - Махнул он вперёд рукой и маленькая группа, теперь уже не спеша, тронулась в сторону своей империи.
  
  Когда они по дороге встретили первый флотаро, то Рошерду приказал послать гонцов, чтобы они заворачивали всех обратно и отправляли на свои места расположения подразделений. Кроме того, он забрал из флотаро и скакаров, чтобы и его охранники, не шли пешком. Этим они сильно сократили время в пути. Когда прибыли в Жужелу там уже находились посланники Ханшаха с тысячью сабель эскорта. Как и где они просочились, что никто не увидел?
  
  Предложения их были просты. Не только Глузгар со всей округой, но и соседняя с ним провинция Сусаша, почти без леса, из-за засушливого климата, переходят под корону Ханшаха. С другой стороны империи - княжество Дутра, и вся остальная присоединённая мелочь вдоль Вакару, тоже переходит во владения Аханаха. Этим отрезанием Аханах лишил границы империи с Галугоном. Новая граница проходит и рядом с Жужелой. Как раз там, где скакарница аханахов города и веси пожгла. Значит, это был не бездумный порыв в надежде остановить или хотя бы замедлить продвижение войск Шагура к своим границам, а часть давно разработанной стратегии. До Жужелы никто не должен обитать. Там должны быть пустынные земли, и кроме пограничной стражи, там никого не должно быть. Захваченные или почти захваченные земли, хоть и было больно отдавать, но с этим ничего не поделаешь. Никто не подумает их возвращать. Возразить-то не чем. Войск на продолжение войны не набирается. Все присоединённые союзники изгнали наместников, а кое-кого и повесили, и объявили о своей независимости от империи, и отозвали свои отряды из общих войск империи. В материальном плане, хоть какое-то облегчение. Не надо всех их, эти нищие окраины кормить, и содержать в них своих посланников, часто с отрядами охраны. Аханах их к себе присоединять не собирался. Кукари объяснил, что и Дутра и другие земли вдоль Вакару, тоже не особо были нужны им. Теперь. Галугон был полностью отрезан от других стран на этом пространстве, и вся его торговля будет идти только через Аханах. Кроме того, эти пространства становятся буфером между империей и Аханахом. Самое обидное было то, что Ханшах затребовал себе всю библиотеку Шагура. Она, особенно, никому была не нужна, но являлась символом вечности государства. Это просто оскорбление, лишать многовековой интеллектуальной собственности. Зато, им отдают всех пленных, что найдут в долине около цитадели. Великолепный обмен. Тонкая насмешка, над... лучше под...
  
   Часть 2.
  
  Глава 1.
  
  1.
  
  Из Грузгара пришли нерадостные вести. Гарнизон сдался. Двенадцать тысяч всадников и семнадцать пехоты. К удивлению Рошерду, в рудники, были только отправлены выходцы из северных земель. Вся его опора и командный состав. Не только военные, а вообще все, кто находился в кузнице империи. Остальных военных приняли на службу в Аханах. Всадников поменяли на пограничную стражу у северных гор, а пехоту отправил в Дутру и другие места на реке Вакару. Там, уцелевшие и взятые в плен ополченцы и воины, которых отправляли, согласно договора, на историческую родину, по дороге домой, строили ряд крепостей, подобных цитадели с башней, только меньших размеров. Как оказалось, в плену им было лучше. Как с кормёжкой, так и с нагрузками на строительстве.
  
  - Вот так! - Грустно констатировал он сам себе. - За империю пришлось полцарства отдать!
  Он подошёл к карте, лежащей на столе. Не страна, а обгрызаный мышами блин. А тут ещё и в соседней стране, наследника старой, настоящей империи, власть сменилась в очередной раз, а название - нет. Тесноватенько будет двум империям воевать на одном поле! Ладно, он если потерял, так там не только власть, но жизнь.
  
  Не вызывало удивление, что Аханах не забрал себе самый мощный военный ресурс - топенов. Почти что четыре сотни неуязвимых машин истребления. Что с ними делать в мирное время? Не метательная машина, на склад не поставишь в ожидании войны. Даже там за техникой надо следить. А этих надо не только кормить, но и разводить, учить, как оказалось ещё и убеждать. Это - нелегко. Тут не только спецы нужны, но и многовековой опыт всего государства обращения с ними.
  Но вызывало удивления только то, что беженцы из Шагура, сбежавшие под крыло Ханшаха, потребовавшие было присоединить или посадить на престол кого-то своего, получили отказ.
  Он бы именно так поступил, а почему Ханшах наоборот? Уже становилось неудобно обо всём спрашивать у Кукари. А больше и не у кого!
  Хорошо, что Доридор сбежал с постройки крепости и рассказал, как там и чего им приходится. Практичные эти аханы! Первая группа пленных идёт и готовит место под строительство. Вторая - занимается фундаментом. Третья - стенами. Доридор с третьей и утёк. Их там не очень-то охраняют. Сделали - перешли дальше, на их место пришли другие. Специализация! Делают немногое, но хорошо. Воспользоваться ли их умениями к своей пользе?
  
  Ханшах дал отдохнуть небесным воинам и собрал их у себя. Этакий неофициальный приём у пруда в саду с фруктами. Кроме фруктов было галугонское вино и недавнее изобретение одного гения, которым поливали огненный шар - обжигающую жидкость.
  Если её глотнуть, в горле начинался самый настоящий пожар, только без огня. Никакие естественные специи не могли достичь подобного. При этом появлялось веселье и сила. Секрет этого производства был очень важным, поэтому эту жидкость замаскировали простым народным названием вот-ка! На воды! Это был перевод с древнего диалекта. Это понятие, с течением времени, трансформировалось в "Будь здоров!" Издревле, усталым и изнурённым солнцем путникам, предлагали испить чистой прохладной воды. Теперь же просто желали здоровья, что было одним и тем же. Какое может быть здоровье, если пить хочется, а выпить нечего?
  Ханшах совершенно неожиданно открыл ещё одно необычное свойство вот-ка. Не заметив, что в чайнике осталось немного новой жидкости, он налил туда вина, но так и не выпил и забыл про это, потому, что не заходил в кладовую при его кабинете поллуны. Галугонское вино отличалось от местных тем, что дольше хранилось и не скисало через неделю-другую. Да ещё оно было слаще. Дольше, это всего на несколько дней. Как раз к очередному празднику, который длился пять-шесть дней. Простой народ пил брагу.
  Когда Ханшах вернулся во дворец, он машинально налил в кружку из чайника и сделал несколько глотков. Только после этого он вспомнил, что этот продукт перебродил и надо его вылить. Но он не перебродил, а стал лучше. Ханшах, как пытливый человек, провёл опыты. Если разбавлять галугонское вино пятой частью вод-ка, вкус, сладкость меняются не сильно, но хранятся гораздо дольше. В связи с тем, что это открытие произошло недавно, конечный срок хранения был не определён. В землю, прямо в винном хранилище, было закопана полусотня кувшинов с залитой смолой пробкой опечатанным горлышком с предполагаемой датой отрытия и открытия. Если всё срастётся, то такое вино могло сулить невероятные прибыли. Можно было добавлять немного сахара в свои кислые аханахские вина и разбавлять всё это пойло вот-ка.
  На этом приёме, чтобы уж было совсем незаметно, галугонские вина разбавили только на десятую часть. Но всё равно, эффект был поразительным. Небесные воины, хотя уж им-то чего? Они вели себя стеснительно и зажато. После первого бокала начали разговаривать, что им было не свойственно, а потом, после второго и третьего бокалов, и смеяться своим шуткам.
  
  - Небесные воины! - Вошёл и обратился к ним Ханшах, когда они начали себя вести оживлённее, а не как на похоронах. - Я собрал вас здесь с тем, чтобы покаяться... нет, не так, это не от меня зависело, но я выполнил все условия трактата на красивый уход. Исходя из этого, я думаю предоставить вам ещё один шанс совершить это.
  - Ханшах! - Встал перед ним Баркер. - По просьбе всех собравшихся, не как твой подданный, а как твой друг с детства, уполномочен им заявить. Я пересказал тот трактат и уложение, пока мы сидели на верху твоей башни. Над ней же развивался твой вымпел. Пол луны мы ждали, когда вода стечёт и высохнет. Мы видели мучительные смерти многих. Кто утонул, потому что было глубоко, кто захлебнулся, запнувшись, и упал в воду с открытым ртом. Кто-то пускал кровавые пузыри, потому что дайл, отхватил что-то. Кто погибал от голода, а кто от жажды.
  - Там же кругом вода!
  - Да, Ханшах, но её не попьёшь - чистая отрава от гниющих тел. Спаслись лишь те, кто смог перебраться через первую стену цитадели. Мы им спускали еду и воду. Хорошо, что ты нам оставил припасов, чуть ли не на год. Ладно, мы слегка голодали, а им-то каково было?
  - Чтобы вам было понятно, - Ханшах осмотрел сидящих, - там, где было нормальное командование, они подвели свои подразделения к поперечной стене и сдались. Сдавшихся было много. На это и рассчитывали. Именно для этого было построено двенадцать ворот и опускных мостов. Враги же считали эти ворота и мосты для атаки наших всадников, когда они начнут разбираться с цитаделью и башней. На этой стене находились и те, кто был на стенах у вас внизу. Они сразу отошли, как только появились первые отряды пехоты. На всю стену у нас бы не хватило воинов. Был огромный риск, что воины Шагура вывалятся за стены. Но и там их поджидали ловушки. Благодаря вам, тебе лично, что ты изображал меня, мы победили в заранее проигранной войне с сильным противником. Кроме того, благодаря тебе мы получили дополнительный плюс в том, что вскрылись засланные к нам агенты Шагура.
  - Как это?
  - Все видели, что я на башне. Вымпел, потом одежда. Одновременно их агенты сообщали про меня, что видели или узнали, что я находился одновременно ещё в двух-трёх местах. Разве такое может быть? Вот они и пытались выведать - на самом деле так было или нет? А у кого только можно выведать? У охраны. Раз вам так хочется красиво...
  - Извини, перебиваю, а то потом будет сложно отказаться. Я лучше продолжу про это. В смысле про то, что хотел сказать. Мы много обсуждали, что такое смерть и как с ней бороться или помогать ей. Происходящее внизу у башни, заставило пересмотреть наши убеждения. Даже прочитав, вот на этом месте трактат, мне не пришло в голову то, что это совсем из другой эпохи и наше мышление не вписывается в эти постулаты. Там красиво уходили, потому что не было другого выхода, а честь воина стоила дорого. Именно за это, а не только за победы платили деньги. Наниматель должен был быть уверен, что его наёмное войско, в трудную минуту, не перекинется на сторону врага. Исходя из этого, мы приняли решение не следовать столь давней традиции, а просто биться до конца. Или своего или врага.
  - Ну, на конец-то. Мне не хотелось вас терять и звание небесный воин у вас никто не отберёт. Я хотел бы, чтобы в... даже не знаю, как назвать вас как отряд, команду небесных воинов, ярко и красиво, но живых и приносящих пользу.
  - Давайте мы будем называться просто - тридцать три! - Предложил Один-четыре. - И нас всегда будет тридцать три. Если кто уйдёт, а теперь мы знаем, куда и как, на его место можно выбрать другого, и за это решение, предварительно обсудив, должны проголосовать все остальные.
  - Как Баркер? - Посмотрел на него Ханшах.
  - Мне нравится.
  - Мне тоже. Тому и быть с этого момента. Я давно хотел создать такую структуру, вроде той, что у Шагура называется гвардией. Возникло что-то непредвиденное, раз поднялись и решили эту проблему в кратчайшие сроки.
  - У них гвардейцев тысячи, а у нас? Где, таких как мы или они столько наберём?
  - Нам столько не надо. Если у каждого из вас будет дюжина, не просто кого попало, а именно таких умелых, сильных и стремительных. Ваша задача не самим биться, а организовать свою дюжину и контролировать ход её сражения. По вашему предложению будут подключаться те воины, отряды, ресурсы, в общем, всё, что вам надо.
  - Тогда нас будет четыреста двадцать девять! Для нашей страны вполне подходящее количество.
  - Общее число шесть! Шесть создаёт равновесие и союз, всех нас! Приносит счастье и успех!
  - Кто против, или не хочет участвовать? - Обвёл взглядом Баркер своих соратников.
  - Так из этих двенадцати мы можем предлагать и замену себе?
  - Как хотите. Это ваши внутренние дела. Хоть жребий бросайте.
  - Силушка хоть и не та, но порезвиться можно. Так куда теперь наши стопы направить?
  - Как обычно. Для начала на северную границу. Ты же оставил её на своего сына? Не так ли Баркер? Но теперь, там не бывшие шагурцы, которые ушли к тебе, с воцарением Рошерду, а новые из Грузгара.
  - Хочешь их проверить на северных племенах?
  - Нет. Когда мы отдавали обратно символ Галугона, он так откормился на наших полях, что ему пришлось строить новую большую лодку. Как известно царь Галугона болеет, поэтому я передавал монстра наследнику - Гарнаку. Он был обеспокоен новостями, которые приходят из-за край-на.
  - Из-за Край-на? Край нашей земли не совсем край? - Удивился кто-то. - У этого скопища воды есть и другой берег?
  - Ты когда из миски ешь, у неё со всех сторон края, но если ты мельчайший, то можешь их и не видеть! Правильно ли я понимаю Ханшах? - Обратился Баркер к нему.
  - Когда мы с тобой были при имперском дворе, уже тогда были такие сведения, но они проходили мимо нас, не задерживаясь. Если мы не только не знали и не видели, то зачем забивать таким непонятным наши неокрепшие мозги?
  - Получается, что мы все живём на краю огромной миски?
  - Не исключено. Поэтому у меня к вам предложение. Найти предел северным горам. Что там за ними? Кто? Почему они хотят нас завоевать? Как, каким способом, и оружием? Может их боги вручили им в руки гром и молнию! Как мы сможем этому противостоять? Обдумайте этот вопрос и предложите дать вам то, что необходимо. Когда будете готовы, тогда и выступите.
  - Тогда мы сначала, да прямо сейчас, отправляемся на северную границу, заодно с сыном повидаюсь, и проверим, как там в этих горах надо передвигаться и на чём.
  - Пешком? - Охнул кто-то.
  - Надо и пешком пойдём.
  - Надо, так надо!
  
  2.
  
  Рошерду впервые, после возвращения с войны созвал совет. Никто старался не называть войну проигранной. Как таковой её и не было. Так, отдельные схватки и вход в Жужелу тысячного отряда скакаристов Аханаха. Как раз к возвращению в город императора, с охраной, но без армии. В совете не все смогли принять участие. Были Громба, Зубболь, Амммам, Глот, Скорч и Кукари.
  - Чтобы всем было понятно с одного раза. Не надо лести, в том, что я...и мы, все как бы победили, но коварные враги этой победы не признали. Говорим конкретно. Теперь я знаю, почему Ханшах не додавил нас, хотя мог. Кто мне скажет, как сейчас называется бывшая, в смысле главная империя, от которой мы все отцепились? Кто там правит - не столь важно. Повелители меняются как в карауле часовые. Но нам надо как-то их обозначить, чтобы самим не запутаться и других не запутать. Громб, ты у нас кто? Или хочешь поменяться с кем-то местом?
  - Как скажешь повелитель. Я готов бежать рядом с твоим стременем, как это и было раньше. То время мне нравилось больше.
  - Знаю, к чему ты клонишь. Отставки не дождёшься. У меня и так мало, хоть в чём-то, понимающих, а главное, что-то создающих, людей. Ты, можно и так сказать, создал заново имперскую разведку. Не всё вышло как надо, комков много, но эти комки лучше, чем ничего. Скажи всем, что ты сказал мне.
  - Сначала я скажу, как называется... теперь эта, как бы империя, зовётся Хабал. Нам удалось наладить, если не отношения, но связь с бывшими нашими соотечественниками, которые...
  - Короче давай, понятно, как там они оказались. Сбежали от меня.
  - Там, пока ещё, на уровне секретных слухов, обсуждают, что неведомые силы за северными горами, собираются перейти все эти холоднющие хребты и напасть на нас. Как они это сделают непонятно, но обсудить это надо. Кроме того, наши, пока ещё не разоблачённые агенты в Аханахе, докладывают об этом же.
  На самом деле никто ему об этом из Аханаха не докладывал. Эти сведения тоже пришли из Хабала. Что он тогда будет за начальник разведки, если предлагать сведения из одного источника? Если один источник - одно финансирование, а два - два!
  - Получается, что Ханшах нас не присоединил только из-за этого? - Вкрадчиво спросил Рошерду. Всё его окружение стало вызывать у него досаду и недоверие.
  - Очень может быть. Они уже вас здесь ждали, кто им мог в чём-то помешать? - Не говоря конкретно, но понятно ответил Громба.
  - Глот, как у нас с финансами, а Амммам с продовольствием?
  - С финансами у нас хорошо. Пришлось немного разбодяжить златоны серебром, а сербы - медью, но об этом никто не знает. Кроме того напоминаю: медные монеты у нас штамповали в Грузгаре. Так что с медью и мелкими монетами из неё могут быть перебои. Других копен меди у нас нет. Мы тут посоветовались и предлагаем провести денежную реформу. Заменить всю медяшку, на бронзовяшку. На самом деле, это не совсем бронза. В отвалах старых копен, которые остались у нас, мы обнаружили разные руды. В первую очередь цинюк, на самом деле это красивый камень, что отделан нижний дворец. Но если плавить, то появится металл. Кроме того, можно добавить и железо и ... да все металлоотходы туда можно добавить, не особо соблюдая пропорции. Это уже не бронза, но ещё и не златон, хотя будет выглядеть, если надраить, очень похоже.
  - Как подать это, чтобы принимали, а не медь в кубышках копили?
  - Как повышение благосостояния народа. Можно вообще оставить только златоны и эти... мы их назвали латте. А на сербы закупать необходимое нам у других стран. Назовём их загрн. Запретим хождение внутри страны. Потом, когда все к латте привыкнут, можно и златоны заменить на большие латте.
  - Он прав. Какая разница, какими монетами расплачиваться внутри страны? - Поддержал Глота Зубболь.
  - Можно даже на пергаменте. Разрезать на равные куски, написать номинал и поставить печать. - Внёс предложение и Амммам. - Даже можно добавить надпись, что равняется златону или сербу и обменивается по первому требованию в главном казначействе. Мы давно уже такие расписки раздаём при закупке продовольствия. Очень удобно. Не надо с собой ящики с деньгами таскать. Особенно сейчас, когда очень много беглых солдат и ополченцев. Потом продавцы приезжают в главное казначейство и обменивают их на настоящие деньги. Некоторые, которым лень или ехать далеко, меняют их на монеты со скидкой на местах, у тех, кто собирается ехать в столицу. Теперь о продовольствии. Если рассуждать умозрительно, то его должно хватить до нового урожая. Но это в целом, а не по отдельным видам.
  - В смысле: трава такая сочная и вкусная ешьте её с удовольствием? - Ухмыльнулся Громба.
  - Правильно уловлен смысл. Тем, кто не заготовил себе еды, можно продать старые запасы, которые мы держали для войск. Надо всего-навсего луну простоять и пол сонца продержаться.
  - Мы их не будем кормить? - Удивился Кукари.
  - Кормить только топенов. Так им и травы с ветками хватит. Вожатым или как там их называют, пайки выдавать. Гвардейцы сами себя прокормят. Не так ли Скорч?
  - Почему бы и нет? Раздать деньги, мы же бились, получали раны, несли потери и дать отпуск на две луны, чтобы поправляли здоровье в собственных имениях.
  - Кукари?
  - В этих предложениях есть рациональное зерно. Раз с деньгами хорошо, то по случаю, победой это никто не назовёт... удачного завершения войны, объявить праздник, раздать флоторарам деньги на их отряды и отправить всех в отпуск. Ни с кем другим войны не намечается? Новый император правит по - новому! Тогда проблемы никто не заметит. Основные тяготы вынесли ополченцы. Это же их волы и буйволы пали жертвой, кроме самих ополченцев. Выдать награды.
  - Какие ещё награды ополченцам? Пусть урожаем занимаются! Деревни опустели, скоро урожай поспеет, а убирать бабы будут? Что они там на убирают?
  - Так они всегда убирают!
  - Да? А я не знал. Хорошо, пусть так будет. Император ценит своих подданных. Кольцо в ухо, как вам?
  - Издали видно, что это не просто, кто-то в грязной набедренной повязке, а ветер, прошедший огонь и воду!
  - Как такое название: кольцо огня в воде! Самая суть того, что пережили наши воины!
  - Предлагаешь приравнять ополченцев к воинам?
  - А вдруг придётся и им копья раздать? Кольцо в ухе значит уважаемый императором человек!
  - Принимается! - Встал с места Рошерду. - Как всё-таки теперь называется наша столица?
  - Рошердон! - Успел вставить Зубболь. - Мы уже это название упоминаем в документах, неужели переделывать?
  - Раз так...Кукари! Зубболю вручить кольцо в ухо под номером один. А то вздумаете мне из-за подхалимажа. А номер два носить императору в ухе - оскорбительно.
  
  Баркер-старший неожиданно нагрянул к Баркеру-младшему на границу северных территорий.
  - Как вы тут, сына? - С некоторой иронией Баркер-старший оглядел крепость-резиденцию. - Надеюсь, не хвастал, чей ты сын? Я для этого ротацию сделал и поменял наших ударников на лентяев из Грузгара.
  - Не ожидал, что руководить границей такое хлопотное дело. Такая рутина из хозяйственных дел. Все думают, что здесь постоянно схватки боевые, да говорят ещё какие...тут вообще как на кладбище. Редко кто и тобой интересуется. Я отвечаю, как ты велел. Объезжаешь с проверкой гарнизоны.
  - Не зарекайся, вспугнёшь. Раз интересуются, значит проверяют. Это, так кажется, что граница незыблема, как скала. Она колышется, только это не всем видно.
  - Да что им от нас надо?
  - Как и всем - лёгкой добычи. В горах жизнь тяжёлая. Много людей не прокормишь. Раньше у них молодёжь шла и отвоёвывала в новых местах себе место под солнцем, а теперь - нет. Даже сунешь нос - обрежут.
  - Правильно, все знают, что мы самые богатеи, вот и лезут к нам за нашим золотом. Даже Шагур! А что вы сидели наверху золотой башни? Страшно небось, на такой куче золота сидеть?
  - Тебе правду сказать или похвалить?
  - За что хвалить?
  - Поскольку, ты теперь главный по столь важной границе, значит член тайного совета Ханшаха. Должен знать простые истины, чтобы перед царём не опозориться со своим вопросом. У нас нет золота. Все думают, что его навалом, девать некуда, а у нас его нет. В смысле в тех количествах, что о них говорят. Мы бедная страна, которая служила буфером между Галугоном и остальной империей. Поэтому в Шагуре была крупная армия. Задавить сразу, чтобы не рыпались. Но сами не рыпнулись, а Галугон, предусмотрительно, не полез.
  - А почему империя, не присоединила их, как нас и Шагур?
  - Не хотела быть крайней. Как говорят те, кто бывал там, края воды - не видно.
  - Не может быть!
  - Быть может всё, даже то, что мы бедная страна, но считаемся очень богатой. Мы специально распустили такие слухи. А то, что у нас нет никакой роскоши, потому, что мы жадные.
  - Не понял. Зачем же тогда распространять слухи о своём богатстве?
  - Мы можем купить всех и на этом заработать. Вот даже как сейчас. Присоединили Грузгар. Рошерду не мог же его нам официально продать? Мы ему заплатили, была, как бы война, мы присоединили Грузгар, который принесёт нам немного денег. Кому захочется считаться, что он полез на нас из-за денег, а с остальными не поделился?
  - Немного денег?
  - Много денег - не бывает! Как теперь Рошерду докажет, что он не получал от нас денег, если мы это негласно, в виде слухов, подтверждаем?
  - А золотая башня?
  - Тоже слух. Я только сейчас, когда вернулся с неё, узнал. Ханшах так смеялся. Провёл всё-таки меня. Я тоже верил в это, хотя всячески отрицал.
  - Все же видели, как из казначейства вывозили разной величины тяжёлые ящики. Обоз был огромный, охраны нагнали ещё больше!
  - Вот смотри. Кто поверит, что из казначейства везли в башню, стройматериалы, оружие, стрелы? А ведь сопровождающие честно об этом сообщали, если их спрашивали. Только они сами не знали, что везут или охраняют на самом деле. Учись создавать видимость правды. В казначейство мелкими партиями, очень долго всё это завозилось одними. Разгружалось другими, грузилось на один обоз третьими. Везли четвёртые. Они довезли до поперечной стены и передали весь груз уже тем, кто работал на строительстве башни. А оттуда выход, кому-либо был запрещён. Никто не знал, что везут на самом деле, поэтому сами додумывали.
  Когда мы с Ханшахом были заложниками у императора Бурбура... Не точно сказал. Это Ханшах был заложником, а я его сопровождал. Так вот, наследник Шагура Матешах научил играть нас в царей. Это дощечки с рисунками. Есть императоры, цари, их жёны и командиры. Остальные солдаты обозначались цифрами. Там играли в дурака, ловили шпиона 7 и много других игр. Можно было выиграть, не имея преимущества. Только заставляя поверить в это или наоборот, но поверить. Это там, такой обман назывался блейф, что означает хитрость. А любая война это и есть обман. Шагур победить невозможно, даже если всем населением выйдем на поле битвы. Нас просто их топены затопчут. У них их сотни! А гвардейцы? Да что они? Охрана топенов тоже очень хороша! А пехотные флотаро? Как Рошерду присоединял к себе все страны без битв? Просто, подводил к границам часть своей армии, и всем становилось ясно. Как только эти войска пересекут границу, то сожрут и вытопчут всё, что там есть. Будь у нас золото, мы бы отдали его им, но нельзя отдать то, чего нет, а миф о нашем богатстве разрушать не хотелось. Тем более, Ханшах назначил наследником нашего царства сына Матешаха. Теперь понял, что такое война без войны?
  - Я хотел побыть один. Тут ты появился. Вот друг с другом они наговорились, а со мной? Ты знаешь отец, я так устаю. Всем всё время чего-то нужно, и по делам, и просто поговорить. Как только с утра я все дела раскидываю, то уезжаю до обеда на прогулку. В седле и успокаиваешься, и думается лучше.
  - Не буду вмешиваться в твой режим деятельности. Поехали вместе. Я же ещё не сказал главного, зачем здесь появился..
  
  3.
  
  Баркер-старший первый выехал из ворот крепости и остановился.
  - Чего ты застрял? - Крикнул сзади сын.
  - А где охрана?
  - Какая охрана?
  - Твоя охрана! Ты кто? Важный государственный деятель, на виду врагов, ездишь один?
  - Да это третий день только!
  - Какая разница? Они только и ждут, как напакостить нам. Ты представляешь,... нет, даже я не представляю, что будет, если они захватят тебя! Как на урпатку сеть кинут, и ты бейся крыльями, не бейся - уже всё - не вырвешься! Взял два десятка немедленно. Пусть выезжают с каменными рожами, и следят по сторонам за каждым шуршанием листьев. Я тебе доверил такое дело, клялся Ханшаху, что ты уже взрослый опытный, не только боец, но и командир, а ты, на глазах врага, ведёшь себя хуже ребёнка! Скакары у вас, что целыми днями в стойлах томятся? Их выгуливать надо, каждый день, чтобы не застаивались, прогонять надо. Иначе у них застой и медлительность будет. Сколько дней им понадобится, когда они разгонятся? Вас же перебьют из-за их медлительности!
  - Чего ты так? Всех каждый день по плацу гоняют.
  - По плацу? Да даже воинов по плацу не гоняют. Это глупо и тупо. Сколько они тебе там на шагают? Объявляй тревогу, но тихо, чтобы за стенами крепости никто не слышал. Посмотрим, за сколько они у тебя будут готовы к выезду. Время - пошло.
  
  Баркер-старший оказался прав. Вот что значит, находясь в глубоком тылу, охранять неизвестно что! Опасности нет, сплошная расхлябанность. У некоторых даже уздечки были на честном слове. Старший не стал вмешиваться. Это удар по авторитету сына. Кто же будет выполнять указания, когда отец уедет? Младший всё понял правильно. Двоих, которые за скакарами плохо следили, отправил в холодный погреб. Наведение порядка заняло уйму времени, которое Баркер-старший проводил, медленно объезжая вокруг крепости выявляя недостатки стен.
  - О! - От неожиданности воскликнул Баркер-младший, когда увидел, что отец выезжает из-за башни с другой стороны. - Ты меня так напугал, своими втыками, что я подумал, что тебя похитили!
  - А могли бы! Луки-стрелы в комплекте? Тетива тянется? Сабли не проржавели? Из ножен легко выхватить? Это тоже ты не проверил? Чем тогда ты тут занимаешься? Он устаёт и один ездит к камню помечтать!
  - Кто тебе сказал про камень? Ты послал за мной следить?
  - Да тут только одно нормальное место, где можно побыть одному, да и, то только с охраной. Ты не представляешь, каково мне тогда было! За стенами следи - мхом стали покрываться. Все готовы? Рожи! Рожи кирпичом держите! Вы же воины, а не торговцы на рынке! Что вы лыбитесь? На вас в любой момент напасть могут. За нами с выездкой.
  - А это зачем?
  - Не поверишь, но только для красоты. Вон смотри, видишь, старикан овец пасёт.
  - И что?
  - Он же не просто так их пасёт. За нами следит.
  - Ты откуда знаешь?
  - Так он и при мне их пас!
  - Что же ты его в оборот не взял?
  - А зачем? Я знаю, что он за нами следит, а они не знают, что я знаю! Он же здесь не каждый день появляется? Значит, ты привлёк их внимание. Едем, не спеша, дальше. Вот когда он торчал здесь, я выезжал с тупой мордой, углублённым в себя. Кивал ему и проезжал мимо. И так все, кто со мной ехал. Возвращались радостными и весёлыми. Что он мог подумать?
  - Ты очень хорошо решил проблему.
  - Соображаешь, когда я тебя на правильный путь поставил. Я сейчас подъеду к нему и поговорю. Следи за мной, а не за ним.
  
   - Привет, старый!
  - Да и ты не молод! Давно тебя не видел!
  - Граница большая, пока всю объедешь! Этих лентяев гонять надо, а то их задницы к сёдлам прикипели!
  - Так у тебя все новые, как я погляжу! По скакарам сужу, а не по лицам. Для меня они все одинаковые!
  - Ты прав! Пришлось заменить поэтому. А эти подвигов жаждут, крови давно не нюхали! Да и я засиделся, всё жду не дождусь, найдутся ли храбрецы, кто границу без спроса перейдёт!
  - Жди! Может и дождёшься!
  - Удачи тебе!
  
  - Что заметил? - Спросил отец, когда они немного отъехали.
  - Вроде у вас и не вражда, но и дружбы особой нет!
  - Он не знает, что я знаю, что он за нами следит. Даже враги друг другу улыбаются, прежде чем воспользоваться удачей и прикончить.
  - А зачем ему следить за тобой?
  - Теперь он не за мной следит, а за тобой. Как ты, кто ты, можно ли тебя...
  - Как мне поступить?
  - Я тебе не рассказывал, как я здесь порядок наводил? Когда Ханшах отправил меня сюда, это была не граница, а решето. Каждый занимался своими делами. Все старались не мешать друг другу. Как говорят, ну, или говорили в империи Карамбар, всё шло в одни ворота. У них такая игра была. Распахивались ворота и, головой врага, надо было попасть туда, куда говорил тот, кто бил ногой по этой голове!
  - Полетит? Она что, отрезанная была?
  - А ты как думаешь? Её хозяин в руках принесёт? Стукайте по ней враги! Переход ударов от команды к команде происходил тогда, когда голова летела не туда, куда обещали. Но сильные команды, такого себе не позволяли. От этого такая и поговорка: " в одни ворота" или другая - "отдыхайте!"
  - А ворота были наши!
  - Ты на правильном пути. Они угоняли наш скот, брали в плен, а кто сопротивлялся - убивали. Как искать, кто это сделал? Поэтому и не искали! И надо же, такое происходит на следующий день, когда я только появился здесь. Убили батрака, который накосил травы, клал на телегу. Не хотел в плен к ним идти и батрачить на них. Это у нас он за что-то работал. За деньги, еду, одежду, скот, зерно. Как договорится, в общем! Увели и вола, и телегу, и сено. Мне наши умники говорят, как узнать, кто это сделал? Они же, уже к себе, за речку метнулись! Я поговорил с хозяином, узнал, как выглядит телега, какой из себя вол и тогда, набрав с собой еды, утром перешёл реку. Четыре дня я сидел в засадах около их хулов и высматривал вола и телегу. Нашёл где они и вернулся.
  - Ты им ничего не сделал?
  - Так я же один был. На следующее утро я поднял своих лежебок, объявив тревогу. Так что у тебя ещё порядок, по сравнению с тем, что было у тех. Пришлось выход за границу перенести на два дня позже, пока всё не исправили. Ты не видел их глаза, когда они смотрели на меня. Я тысячу раз должен был превратиться в пепел.
  - И ты пошёл с ними один? Они же тебя...
  - Да, я пошёл с ними один, но предупредил. Что, если кто-то, случайно или нет, выпустит хоть крыску из этого хула, будет считаться не только изменником, но и его семья, со всеми вытекающими из этого последствиями.
  - Ты же этим сообщением подписал себе приговор!
  - Добрым словом можно убедить, даже отъявленных негодяев, когда за твоей спиной стоит сотня отменных головорезов!
  - Ты был не один?
  - А что, моей головой били в одни ворота? Мы окружили первое попавшееся селение. Как только они зашевелились, ворвались в их, ну, для нас, это свинарник, схватили всех и всё. Пятерым мужчинам, отрезали головы и повесили на колья плетня. Остальных, включая женщин и детей, раздели догола. В селении забрали всё: посуду, птицу, овец, тряпки... ничего не оставили, кроме голых стен и глиняных полов. Даже уголь из очагов выгребли и стропила выломали.
  - Так это были не те?
  - Да, не те! Они возмутились, как я могу их, когда не они, а они-то как раз такие хорошие. Тогда я объяснил им свой первый принцип. Я честно признался, что знаю, кто это сделал, но к ним добираться далеко, могу устать. Поэтому, я наказываю тех, кто первым попался мне под руку. И отпустил. Хозяину пригнали две телеги, дали две вилы, и два серпа, и два вола. Семье же батрака всё остальное. Мужика не вернёшь, но семья стала значительно богаче.
  - А что с теми?
  - Что с теми? Я не знаю. Это их дела. Теперь смотри. Старец погнал своих овец вон к тем зарослям. Внимание всем! Луки достать, тетиву натянуть, стрелы вложить! Ориентир! Голая скала над теми зарослями. Кто - бы не появился, стрелять на поражение. Дед даже не следит за нами, считает, что мы уже через морг глаз, скроемся за поворотом.
  - У него овцы встают на задние ноги? Зачем им жрать листья, когда травы полно?
  - Сколько их?
  - Четыре! Такие большие! Так это...
  - Эти шкуры пришли за твоей шкурой.
  - А я думал, почему ты не на старца смотришь, а через него, на овец.
  - А ты что, не заметил, что одни овцы траву рвали, а другие скромно стояли?
  - Да, отец! Далеко мне до тебя! Вон дым пошёл.
  - Предупреждают, чтобы сваливали от того камня, где ты мечтам предавался. Ты не один сегодня. Не зря я спешил к тебе. Еле успел. Подождём? Интересно, куда они пойдут. Сюда нельзя. Мы путь перекрыли. Скалу держат под прицелом. К крепости? Надеюсь, ты не отменил мой приказ, расстреливать всех, кто к крепости подходит не по главной дороге?
  - А что, есть такой приказ?
  - Ты даже в башню не заходил? Там чётко расписано кому, когда, что делать!
  - Ты, когда меня сюда отправлял, что-то говорил, но я сейчас...
  - Вот поэтому я и приехал, чтобы ты мою честь не уронил. Потом, всё потом. Поехали обратно. Скалу держать под прицелом. Стрелять без команды!
  
  Сразу, после этих слов, рой стрел понёсся к скале. Баркер-младший краем глаза успел заметить, как в первого, кто вынырнул из зарослей и прополз по скале вверх на рост человека, впилось несколько стрел. В следующего за ним - одна. Они оба рухнули вниз.
  - Окружить заросли! Старца не трогать и не подходить, у него кинжал. Остальных живьём!
  
  Всадники моментально окружили зелёнку, спешились, но вошли в заросли не с копьями и саблями, а короткими ножами и заплечными щитами. Оттуда вынесли одного мёртвого утыканного стрелами, из которого эти стрелы немилосердно выдирали, одного раненого и двух, визжащих и вертящихся парней.
  - Зачем тебе это надо было? - Слегка согнувшись к овце пасу, спросил Баркер-старший.
  - Ты скинул моего брата и их отца со скалы!
  - Я знаю это! Так это когда было? Я даже и не вспомню. Он бы сказал мне, что твой брат, я вместо него взял бы другого. Я ожидал этого, но он промолчал.
  - Он же не виноват был!
  - Мне всё равно. Я ваши племена предупредил. Я не буду вам мешать жить, пока они не мешают нам. Я даже вам разрешил жить у нас. Если вы живёте у нас, то вы подданные нашего государства, чтите его правила и выполняете уложения. Как только пересекли нашу границу, то забыли свои представления о справедливости, или чего-то ваше дикарское, и выполняете только наши требования. Если с нашей стороны кто-то официально пересёк границу, мы и там за него, скажем так, переживаем. Я знаю, что парень из Ал-су, это отсюда очень далеко, поехал в племя выбирать себе невесту. Что там произошло, меня не волнует. Упал сам, скорее скинул конкурент, но ответственность несёте вы все. Ты знаешь таксу. Пять ваших к нашему одному. Если будешь настаивать, могу назначить десять к одному и, все ваши будут знать, что это ты просил.
  - Да никто...
  - Да тебя сразу сдали. Ты про своего брата только сейчас рассказал, а я это давно знал. Вы такие же люди, как и все. Кто храбр, кто труслив, кто жаден. Надо только видеть это. Если я объявлю за твою голову пять сербов и тому, кто её принесёт, кроме них ничего не будет. Из твоих одноплеменников очередь выстроится. Главное их требование, чтобы никто из них не узнал, кто это сделал.
  - Что ты с парнями сделаешь?
  - Раз они запалили костёр, над ним и поджарю. Костёр так себе, тогда только пятки. Пусть ползут к себе как улиты и все знают, как вредно к нам ползать без спроса.
  - Если я тебе скажу нечто,... отпустишь?
  - Что ты знаешь такого овцепас, что не знаю я? Про тех, кто за горами?
  - Ты демон, а не человек! Сколько раз тебя пытались убить, для убийц смертью заканчивалось.
  - Ты уже старый, как и я, нет, ты старше меня, но нам обоим вредно волноваться. Я даже дорогу знаю, по которой они собираются идти. Как ты думаешь, почему я здесь?
  - Про это знали только трое!
  - У нас говорят, что знают двое - знают все! Кто-то, понятно, что не ты, давай проверим, соврал он мне или нет! Если соврал, то я отпущу твоих племянников. Если соврёшь ты, то поджарю и тебя вместе с ними.
  - А как ты узнаешь кто из нас прав?
  - Так у меня и третий вариант есть! Ну?
  - Вот!- Овцепас достал из пазухи, кусок кожи. - Мы должны были доставить вот этого, - кивнул он на сына, - вот сюда.
  - Это тебе понятно, мне нет. Твоя задача, его приволочь, зачем тебе весь маршрут выдавать? Руку от кинжала держи подальше. А то, я одного из них на шашлу пущу и вас всех заставлю есть.
  - Тогда вот это! - Он подал кусок ткани с надписями над разными кривыми линиями. На обороте был написан плотный мелкий текст. Баркер-старший углубился в него. Начал читать и губы его зашевелились. Его взгляд останавливался. Баркер задумывался на мгновение и снова начинал читать.
  - Сложный язык! - Пояснил он, свернув тряпку. - Ты сам понял, что там написано?
  - Не совсем! - Ответил тот, отведя глаза в сторону.
  - Там написано, что у того, кто предъявит это сообщение забрать то, что он принесёт, а самого убить. Ты тоже это понял? Поэтому, ко мне обратился?
  - Я сомневался!
  - Вот и те, кто тебя сдал, тоже сомневались. А ты их предупредил. Они теперь знают, что всё пропало. Так что, я отпускаю твоих племянников. Сначала им головы отрежут, потом за тобой придут!
  - Ты не только демон, ты и шайтан! Спаси нас!
  - Как же я вас спасу? Я и так спас, отпустив.
  - Убей нас! Отрежь головы, пусть все думают, что мы герои!
  - Мне-то, зачем из вас делать героев? Я лучше сделаю предателей. Прямо сейчас, выведу все свои войска, нападу на первое попавшееся селение и все увидят вас, сидящими на наших скакарах.
  - Я приведу к пещере, где прячутся они.
  - Наконец ты сказал правду. Я знаю, что они здесь, я знаю, где они, но я не знаю, какой птицей крякнуть! Они же убьют себя, а они мне нужны живыми. Их жизни я меняю на ваши!
  
  - Я верю тебе!
  - Я не бог, чтобы в меня верить! Но все, по обе стороны границы, знают, что я своё слово держу. Что обещал, то исполню. Если всё пойдёт не так, вас всех зажарю и накормлю твою старуху и дочерей этим мясом. Чтобы не оскорблять тебя, не стану отбирать кинжал, но тебе за спиной свяжут руки и наденут мешок на голову.
  - Зачем?
  - Чтобы никто не сказал, что видел тебя у нас в крепости. Ты меня убить хотел, а я беспокоюсь о твоей безопасности.
  - А овцы? Овцы! Они пропадут! Это всё что у нас есть!
  - За них не переживай. Я договорюсь с нашими свиньями, и они гостеприимно пустят их в свой загон. Да ещё и распаренным жмыхом угостят.
  
  Когда вернулись в крепость, отец, уже не стесняясь, провёл смотр воинства. Построил всех в две шеренги лицом к лицу. Каждый из стражей держал за повод своего скакара. Баркер-старший начал осмотр со скакаров. Смотрел копыта, спину, зубы. Уздечки и другую упряжь. Стражей начал разглядывать с ног, поднимая свой взгляд всё выше и выше. У каждого сам проверил, как из ножен легко ли выдёргивается сабля. Осмотрел панцири из плотной ткани, простёганной в двенадцать слоёв. Из строя вывел шесть человек. Все решили, что те в чём-то провинились, но Баркер-старший громко сообщил всем, что только эти достойны пойти с ним. Остальные повалят общей массой. Раздал всем задания и собрал только семерых, выбранным им, десятников, для инструктажа. Прямо на плацу он начал им рисовать план их действий и опознавательные сигналы. Потом провел учения, используя весь плац и расставив на нём необходимые обозначения: стражей, которые выкрикивали, чем они являются.
  Под горячим и слепящим солнцем не очень-то и побегаешь, поэтому многие вспотели и хотели пить, но Баркер-старший не разрешал. Усадил всех в тени, позволил отдышаться и отправил на обед.
  - Наших гостей тоже покормить, но руки не развязывать, мешки с головы не снимать.
  - Как же их тогда кормить?
  - С ложечки. Один задирает мешок на нос, второй вставляет ложку в рот. Ждёте, когда прожуёт. Следующую ложку. В конце обеда - напоить. Это я к тому, чтобы они ваши лица не запомнили и не начали различать. К тому же, они и со связанными руками могут впиться зубами вам в горло. Это тоже имейте в виду. Вы все можете умереть, но они должны оставаться живыми. Пойдём сына, тоже перекусим. Путь хоть и близкий, но дальний.
  - Я думал, что сейчас пойдём.
  - Надо ждать, когда в ущелье тень закроет. Что ты увидишь под слепящим солнцем? А нас сразу заметят. Ты остаёшься здесь. Сядешь на башне и будешь ждать сигналов. В башне инструкция, что и какой сигнал оповещает. Всех держать в боевой готовности.
  - Скажи, как ты мог узнать, что ты брата старца в полёт отправил?
  - От старца и узнал.
  - Когда?
  - Он сам мне рассказал. При тебе же! Я, кроме того, что с севера, из-за хребтов, кто-то там нам чего-то, ничего не знал. Но и он не знал, что я не знаю. Они верят, что я могу знать всё. А почему? Надо уметь разговаривать. А с ними уметь разговаривать, надо знать не только их язык, но и уклад жизни. Кто где живёт. У кого родня, кто ненавидит друг друга, а кто в гости по ночам ползает. И этим пользовался. После обеда вздремнём чуток.
  
  4.
  
  Баркер-старший, как будто в воду реки, которую переходили, глядел. Только в ней ничего не отражалось. Бурлящие волны, да рваная пена. Чего там увидишь? Но по сторонам головой не вертели, смотрели только под ноги. Восемь человек переносили носилки с убитым племянником. Самому, как бы в камнях не поскользнуться и упасть, тем более ногу защемить. На берегу, к которому они стремились, паслись козы. Вот чего их туда потянуло? Зелень была, но она редко проглядывала из камней. Наконец, объявился мальчик, который принялся сбивать их в стадо, но он больше смотрел не на коз, а на переправу. Первым шёл старец. На его плече упокоился толстый шест, с тряпкой, в которой лежало тело в шлеме стража границы.
  Старец махнул мальчику рукой, тот кивнул, забыл про коз и побежал вверх от реки, где проходила тропа из одного селения в другое.
  Когда они поднялись на неё, там их ждал горец, но моложе старца, или выглядел моложе, из - за своего круглого, упитанного лица.
  - Что с ним? - Спросил он старца.
  - Молодые, не справились. Может помереть. Поэтому сначала его принесли, а потом их перетащим.
  - Мёртвые?
  - Не все! Этот, как в последний раз бился. Хорошо, родственниками подстраховался. А то бы и мне башку отрубил.
  - А ты чего молчишь? - Перевёл взгляд на соседа старца встречающий.
  - Когда говорят старшие, младшие молчат. Ты моложе меня. Слишком груб. Хочешь, сразимся?
  - Это хорошо, что такие боевые родичи у тебя. Воина сразу видно. Пошли! - Встречающий развернулся и пошёл впереди. Шли долго, но к пещере пришли ещё засветло. Там, уже было четверо вооружённых, которые внимательно ощупали взглядом появившихся, и пробормотали что-то непонятное сопровождающему.
  - Они хотят вас обыскать.
  - Не надо нас обыскивать. Забирайте и мы пошли. Нам ещё парней носить. Хватай, давай! Мы не собираемся в пещеру лезть. Стемнеет скоро. Что нас обыскивать? Мы же горцы, без кинжалов не ходим. На, смотри! - Баркер - старший выскользнул из под шеста и распахнул овечий полушубок из чёрной шерсти. На наборном поясе висел массивный, больше похожий на меч, но короче, кинжал.
  Круглолицый усмехнулся. С этими горцами спорить бесполезно. Быстро перевёл, добавив пару фраз от себя. Те вздохнули и стали менять носильщиков. Их порезали, но не смертельно. Так укололи, а в этот миг на круглолицего сразу набросилось двое, он закричал. Его сбили с ног и моментально скрутили, в рот запихнули кусок его валяной шапки.
  
  Баркер-старший прыжком влетел в пещеру. На руках у него были перчатки с полостями, в которые был насыпан очень мелкий и сухой песок. Левой рукой он выхватил из щели в стене пещеры чадящий факел и ткнул в лицо набегавшему на него человеку. Тот выбегал на крик, донёсшийся с улицы. Он отшатнулся назад и натолкнулся на ещё одного. Тот, пытаясь уйти от столкновения, повернулся боком, поэтому правый кулак в перчатке точно врезался ему в висок. Его тело начало падать. Баркер выронил факел, схватил каждого за шиворот и не вытащил, а фактически выкинул из пещеры. Их уже приняли, связали не только руки, но и ноги. Баркер вернулся в пещеру, предварительно обнажив свой кинжал. Быстро и резко поднял факел и обвёл им пещеру. Она была ему знакома. Несколько раз, застигнутый непогодой, он спасался в ней. Четыре раскатанных кошмы и четыре заплечных мешка. Значит те, вооружённые, что встречали их у входа, не обитали здесь. Это охрана. Двое главарей, что он застал в пещере, молвач... кто четвёртый? Где-то слева была ниша, куда он прятал продукты. Он повернулся к ней боком, делая вид, что освещает соседнюю стену. Ну, вот и тень мелькнула. Значит, там спрятался не слишком большой человек, раз поместился. Баркер задумался, но чтобы не стоять столбом, выкинул все мешки и кошмы наружу, вышел с факелом и затоптал его.
  Допрашивать решил напротив входа, чтобы тот, кто спрятался, слышал его допрос пленных. Он приказал их посадить в ряд, но боком к входу так, чтобы тот, кто прятался в пещере, видел только их, а не его. Воздействие впечатления гораздо сильнее, когда голос слышишь, но не видишь, кто его произносит.
  - Молвача посадите рядом. - Показал он на круглолицего, изо рта, которого, торчала шерстяная шапка. Шапку немилосердно выдернули и нахлобучили на голову. Тот, который получил в висок перчаткой Баркера, пришёл в себя и начал что-то выговаривать молвачу.
  - Для чего тебе рот освободили? Молви, что он там талдычит! - Не слишком сильно пнул его ногу Баркер.
  - Рано радуетесь. Скоро ты окажешься на его месте. Их больше, чем ты видишь! Тебе вырвут глаза и будут допрашивать слепого. - Скорчил молвач злобную рожу.
  - Пусть зовёт подкрепление. Кричи! - Если молвача он пнул легонько, то этому заехал в колено пяткой, с прибитой к ней железной пластиной. Тот заорал. Скорее всего, просьба Баркера сработала.
  - Долго ждать-то? - Удар пришёлся по второму колену. Но тот, уже, заорал тише. - Переводи! А то и ты схлопочешь!
  Молвач затараторил. Тот ему ответил. Потом молвач ответил и вопросительно посмотрел на Баркера.
  - Если из того я вопли выбиваю, мне что, из тебя слова выдавливать надо? - Он схватил за шею молвача и резко поднял, сжал шею и сразу отпустил. У того хватило сознания не рухнуть, а медленно опуститься вниз. - Скажи ему. Помощи пусть не ждёт. Они ушли. У меня было поручение найти вас. Какой смысл заниматься поисками в горах? Я щёлкнул пальцами, и вас привели ко мне. Объясни ему, что местные племена меня принимают за бога! - Молвач с недоверием посмотрел на него.
  - Старец, объясни ему моё божественное происхождение. Я хочу одного, не полностью, это долго, так одну ногу прямо у живого зажарить и покормить их. Как в лучшей едальне Шагурона, он может выбрать любую ногу у своих соратников.
  - Не спорьте с ним. Он не только бог, он шайтан и демон в одном лице! - Промолвил тот и закрыл лицо руками. Он даже в самом страшном сне не мог представить себе такого. Молвач перевёл. Пленный, уставившись в одну точку, начал говорить. Говорил он недолго, но коротко и внятно.
  - Он согласен, если с ним и его людьми будет хорошее обращение.
  - Тогда, мы накормим вас просто кашей. Он не будет возражать против того, что вместо мяса, поест зерно? - Тот кивнул.
  - Сигнал!
  Один из воинов засунул два пальца себе в рот и резко подул. Свист разнёсся по всему ущелью.
  - Нас пятнадцать. - Тот выдал заливистые трели.
  Спустя некоторое время у пещеры оказалось два скакаро вода с полутора десятком животных.
  - Старец. Мы твоего племянника оставим здесь у пещеры. Что зря мёртвого таскать туда-сюда?
  
  
  На следующее утро маленький отряд отправился в столицу Аханаха - Шахинур. Кроме троих пленных их сопровождали и дюжина воинов лично отобранных Баркером-старшим и согласованных с Баркером-младшим. Отец понял, что, несмотря на большие достоинства, младший ещё не готов возглавить охрану границы. Остальных, из охраны чужеземцев, а их было не так и много, около двух десятков, отправили в скованных на их шеях колодках в рудники Грузгара. Дорога была дальняя. Больше, чем две луны придётся идти пешком. Пригодились трофейные скакары. Их запрягли в два фургона, а семеро всадников составляли конвой. Дешевле их было прикончить, но Баркер решил их сохранить. Мало ли, где-то понадобятся. Тогда и свобода для них может замаячить.
  
  Сначала они заехали к старцу. Тот неподвижно сидел на валуне у порога, а рядом стояли его жена и две дочери.
  - Собрался? - Вместо приветствия спросил его Баркер. - Залезайте в тот фургон, что запряжён двумя скакарами. Он ваш. Ваших баранов выкупила пограничная стража. Они, в смысле ваши бараны, подружились со свиньями и решили их не покидать. За каждого по пол серба, значит одиннадцать сербов.
  Старик пересчитал монетки и ссыпал их в кожаный кисет-кошелёк.
  - А похвала от царя? - Он снова уселся на валун.
  - Вот! - Баркер протянул ему свиток. Тот развернул его. Вверху были написаны все регалии царя, в низу подпись и печать, а в середине пусто.
  - Что это?
  - Ты можешь вписать любые имена.
  - Что значит любые?
  - Теперь, ты под защитой царя. Любой, кто прочитает это, обязан тебе помочь. Но для этого нужны ваши имена и отпечатки больших пальцев. Тебе будет предоставлен лучший участок в месте, которое ты выберешь. Выдадут буйвола и всякие сельские инструменты, зерно, для посадки, посуду, рулон ткани. Внизу жарко и в шкурах не ходят.
  - Любое имя? Какое захочу?
  - Почти.
  - Что значит почти?
  - К примеру, ты не можешь назваться моим именем. Тебя за меня, может и не убьют, но похитить могут.
  - Зачем?
  - Чтобы обменять твою жизнь, на какие-нибудь от меня услуги. Как думаешь, я пойду на это?
  - А если я хочу открыть лавку и продавать?
  - Открой и продавай. Землю у тебя никто не отберёт. Дом построит местная власть, согласно этого распоряжения царя.
  - Пиши! - Вернул свиток старец. - Я не буду менять родовое имя!
  
  5.
  
  - Как это тебе удалось? - Улыбнулся и обнял Баркера Ханшах. - Я не ожидал от тебя такой прыти.
  - Я сам не ожидал от себя такой прыти. Значит, боги на нашей стороне. Опоздай я на один день и всё. Удача отвернулась бы от нас. Что они говорят на допросах?
  - Когда обобщим, я дам тебе прочитать. Так что, можно не идти неизвестно куда, неизвестно зачем.
  - Но придётся. Мы будем знать куда идти, и зачем!
  - Как сын служит начальником северной границы?
  - Если я скажу ужасно, то навру тебе.
  - Не зря я его назначил, хотя сомневался.
  - Никак не служит. Он не понимает сути вещей.
  - Но при прежней страже, у него же, было хорошо!
  - Давай, я напомню тебе о прежней страже. Когда Рошерду путём цепочки отравлений превратился из наследника восьмидесятого уровня в царя, то многие его царём не признали. Вовсе не из-за способа плюханья на трон. Какая разница, кто царь, если есть давно установленные и достаточно хорошо работающие уровни и цепочки власти. Тот вздумал насаждать везде и всюду своих земляков, которые только недавно слезли с гор. Мало того, что необразованные, и ничего не хотят знать, кроме власти и богатства, так ещё и их гортанный акцент сложно понять, а они за это ещё и наказывать стали. Поэтому народ и побежал. Военные хотели устроить мятеж, но те, кто воевал под моим началом, уже ушли к нам. Поэтому мятеж не состоялся. В Шагуре военным платят до сих пор. Это даже Рошерду понял. А мы столкнулись с проблемой. Мы не можем платить всем. Но если мы их разделим, то мятеж мог случиться и у нас. Поэтому, ты меня и отправил на северную границу, посмотреть, что там и как. С собой я взял сотню самых - самых, чтобы остальные не с моих слов, а от них узнали и приняли решения. Не буду повторяться. Ты читал мои доклады. Поэтому, я разогнал старых наших и поставил их - новых. Границу мы закрывали обычными военными способами. Только, спустя несколько лет, удалось создать структуру агентов по обе стороны границы. Ребята стойко сносили все тяжести службы. Но ты забрал меня на башню. Я оставил сына вместо себя. Попросил их не любить и жаловать его, а помогать. Все должны были знать, что я на границе. Только стал чаще объезжать её. Неожиданно для нас, к нам в руки попал Грузгар. Мы хотели у них как можно больше изъять металлов, и уйти, а получили всё. Никто за Рошерду воевать не стал.
  - Поэтому, пехоту из Грузгара я отправил в Дутру, где пленные строили типовые крепости, а всё содержание их я повесил на местные власти. Твои же стражи, посчитали, что ты мёртв, а значит договор, о их присутствии на границе, закончен. Что мне оставалось делать? Ребята честно отслужили. Граница на крепком замке. Надо их наградить. Куда можно их было отправить, чтобы им платили? Грузгар. Стражами порядка. А тех, поставил на границу. Надо было их менять не сразу, а постепенно, но что вышло, то и получилось. Разница, казалась небольшая, но получилась существенная. Совсем дыра?
  - Не совсем. Вот список тех, кого я хотел бы вернуть на границу. Их немного, а лучше, чем Голо, мне замену не найдёшь. Остальные ему в помощь. С этими ребятами из Грузгара тоже можно иметь дело. Только их надо учить, учить и учить! Так что в поимке этих лазутчиков и их заслуга.
  - Ты твёрдо намерен пройти все эти снежные и холодные хребты и ворваться туда?
  - Да! Но не ворваться. С торговой миссией. От войны бывает только одноразовая выгода, а от торговли - постоянная.
  - Есть истина в твоих помыслах. Да у нас, даже объединённой с Шагуром армии, не хватит на ту неизвестность, что встретит нас там или придёт оттуда.
  - Нас будет достаточно, как мы и решили с самого начала. Четыреста двадцать девять. Я же одного лазутчика оставил. Сделал вид, что не заметил его присутствия. Он вернётся. Если вернётся, то когда вернётся. Всё расскажет. Те сядут думу думать. Стоит ли идти войной через горы или нет? Никто большую армию через горы не поведёт. Слишком много надо ресурсов. А вот для отвлечения от главного удара - очень может быть.
  - А что? В этом есть определённый резон. Они готовятся к войне. Напрягают ресурсы. И вдруг, получают щелчок по носу. Вторжение откладывается на неопределённое время. Тогда, и у нас появится не только время, но и понимание, с каким врагом мы имеем дело. Чтобы как на работу, на допросы ходил. Тебе надо досконально знать, где и как проходить. Чего с собой взять, а что будет бесполезным грузом.
  - Не спеши. Пока мы ехали, я молвачу предоставил скакара.
  - Это, который, Уауар?
  - Да. Дорога длинная, скучная. Я попросил его научить меня их языку и составить словарь.
  - Ты даже не попробовал узнать, зачем или для чего они полезли к нам?
  - А смысл? Если, наврут, то наврут, если нет, то нет. Он замкнётся, и что дальше? А так, мы не трогали друг друга за яйца и, у нас сложились достаточно, не дружеские, но симпатичные отношения. Разговаривая с ним, пусть коряво, на его языке, можно быстрее сблизиться и узнать больше безо всяких пыток. Так оно и получалось. Самое смешное в том, что если разговаривать на их языке проще, чем на нашем, то писанина у них ужасная, как шифровка. У них не пишется, что слышится или говорится, совсем по-другому, чем написано. Их письменность - это шифр древности. В древние времена он был доступен только избранным.
  - Что это для нас должно означать?
  - Что эта страна заточена на войну. Как странствующие мурьи. Захватить территорию, сожрать там всё, и перейти на новое место. Вот их трое. У каждого своя специализация, но среди них троих нет главного. Может это тот, кого я не стал вылавливать в пещере?
  - Никак не пойму... Зачем? Зачем ты его оставил?
  - Если он главный, что он сделает один, без всех них?
  - Тогда он попробует вернуться.
  - Что он расскажет?
  - Я понял, что ты хотел! - Засмеялся Ханшах. - Я представил себя на его месте! Я ничего объяснить не смогу! Вы забрали его живых людей в обмен на труп! Если он и вернётся к своим, то когда, неизвестно. У нас будет время, чтобы допросить, понять и приготовиться к их возможному вторжению. Вот тогда, топены Шагура могут очень пригодиться, как только они спустятся с гор на наши равнины.
  - Не будем гадать царь! Сделай их дорогими гостями. У тебя же есть золотая клетка? Пусть пока побудут там. Привыкнут. Поймут, что они нам без особой надобности и так долго продолжаться не будет. Каждый из них будет сам решать, что говорить нам, а что нет.
  - Они не вместе будут?
  - Конечно. Предаваться разврату лучше в тишине, пока никто не видит. Поэтому я начну с Уауара, который привык ко мне.
  - Бог тебе в помощь!
  - Лучше ты мне в помощь! Бог бывает так сильно занят, что может не заметить, что мне нужна его помощь!
  
  - Уауар! Не спрашиваю, как ты здесь, потому что знаю, что здесь хорошо. Вы даже еду с царского стола получаете!
  - То, чем нас кормят царская еда? Да у нас...
  - Перебью тебя. У нас с вами разные возможности. Мы - маленькая и бедная страна. Не беднее всех окружающих, но только потому, что некоторые из них, ещё меньше, чем мы. Там едят тоже, что и скот. И мы и травы не чураемся. Не всю подряд, а только избранную, но всё же! Хорошо, что ты меня научил, хоть как-то, говорить по-вашему. Я, из-за этого, могу выражать свои мысли точнее. У меня не было указания тащить вас к царю. Через горы много всякого люда болтается. Таскать всех подряд - глупо, затратно, и не нужно. Самый важный среди пленников ты! Ты обладаешь важным знанием - языком, которого никто у нас не знает. Поэтому у меня к тебе предложение. Ты продолжаешь не только учить меня ему, но и ещё несколько человек.
  - Зачем?
  - Явятся ваши послы, а кто им будет переводить? Я? Мне не по чину, я только из любопытства его учу.
  - Зачем?
  - Надеюсь, ты уже понимаешь, что мы с тобой разговариваем не на твоём языке, а на промежуточном языке племён гор! Чтобы мы с тобой могли плодотворно общаться и не отвлекались на пояснения... м-м-м,... кое-что расскажу. Я, начальник пограничной стражи нашей страны, название которой я тебе не скажу, и никто не скажет. Поэтому, я знаю язык гор и спокойно говорю на нём. Это не один язык на все горы. В той местности, где вас поймали, именно этот. В других местах - другие, и не я их знаю. С племенами у нас, как бы, договор. Мы не мешаем друг другу жить. Их родственники живут и в нашей стороне. Переходить границу надо в специально отведённых местах, и каждый переход фиксируется. Тогда мы заботимся о тех, кто пришёл к нам, и кто ушёл от нас. Вы пришли и ушли, а им здесь жить! Поэтому они привели вас ко мне.
  - И всегда будут приводить! Я правильно понимаю?
  - Приводить да, но не обязательно ко мне. Я получил нагоняй от царя, что притащил вас всех, а не тебя одного. Наш совет считает, что будут ещё попытки с вашей стороны проникнуть к нам. Поэтому, знать ваш язык должны несколько способных к этому людей. Иначе, все ваши миролюбивые попытки пересечь наши границы будут заканчиваться вашим убийством. Можно было бы отдавать вас Галугону на съедение, но слишком далеко туда доставлять. Вас же в пути ещё и кормить надо. Но вот этих двоих твоих сородичей, вполне можно. Галугон любит живую свежатинку.
  - Галугон это кто?
  - Галугон - это живой символ этого царства. Мы не боимся их, но стараемся держаться подальше... подальше не возможно, страна не шкаф, в другую комнату не перенесёшь. Точнее сказать: держаться в стороне. Если хочешь, можешь присутствовать при этом. Кого из двоих назначишь едой Галугона?
  - Как это?
  - Сложно объяснить. Лучше тебе один раз увидеть. Так кто станет едой?
  - Не надо Баркер!
  - Что значит не надо? У нас такие правила. Это вы к нам пёрлись, а не мы к вам! Можно подумать, что у вас не так! В других формах, но суть-то одна! Людоедская! Мы ничуть не лучше и не хуже вашей.
  - Раз так, то я не буду никого учить!
  - Тогда, тебя скормят последним. Как только, мы вас всех передадим Галугону, отменить... забрать вас обратно будет нельзя. Вас оформят как еду. Пойми главное: ты здесь - навсегда. Ну, или, по крайней мере, до тех пор, пока будешь нужен! Они - то зачем нам? Ваша страна, с той стороны хребтов, нам не интересна.
  - Мы можем торговать друг с другом к взаимной выгоде!
  - Чем вы можете таким торговать, чего нет у нас? Оружие? Мы проверили. Примитив. У нас таким уже давно не пользуются. Ты же видел мои волшебные перчатки.
  - Я не верю в чудеса.
  - И это правильно. Я тоже не верю. Но для других это чудеса. Таких чудес, для вас, а не для нас достаточно. Я говорю не только от имени нашей страны. Здесь, две империи и несколько царств. Мы семечки по сравнению с ними.
  - Я могу торговаться?
  - Обязательно. У нас должны быть выстроены доверительные отношения. Я не смогу быть здесь долго. Царь отправит меня обратно на границу. Кто за вас хоть пукнет, да и то, случайно?
  - Навсегда? Это как?
  - До самой смерти. Если царь поймёт, что ты можешь стать его подданным и принесёшь присягу, тебе будет выделен дом, жильё, огород, сад, жена,... если захочешь, даже детей выделят,... старайся и тебя царской милостью не обидят!
  - А они?
  - Они сами по себе! Пусть докажут свою полезность! Я имею право докладывать царю напрямую. Другие - нет. Даже не захотят разбираться в том, что вы, пусть они, могут принести пользу нашей стране.
  - Я должен с ними поговорить.
  - Не могу гарантировать. Я царю только тобой хвалился. Чтобы идти и просить за них, нужно иметь такое... очень такое! Кто поручится за это такое, что это есть на самом деле, а не выдумки, чтобы спасти свою жизнь? Ты? А ты кто? Ты тоже пока никто! Ты меня понимаешь? Хочешь, открою тебе глаза? Мне твой язык без надобности. Я учил его только для того, чтобы ты учил наш! У тебя успехи! Я в тебе не ошибся! Ты хороший молвач! Те, кого ты будешь учить своему наречию, не знают горских языков. Как и чему ты их будешь учить? Подумай об этом. Насчёт тебя это была моя идея, но царь, если обучение пойдёт плохо, может отменить его. Рад был тебя повидать. Если будет время - зайду. Нет - так нет. Не ты первый, не ты и последний.
  
  6.
  
   - Что с пленными?
  - Не вели казнить царь, вели слово молвить! Допросы отложи. Дай Уауару случайно повстречаться с каждым из них. Пусть они сами добиваются, чтобы их допрашивали. Если несколько дней их допрашивать не будут, а в это время он с каждым отдельно и повстречается. Случайно, быстро и накоротке. Вот, когда они уговорят вызвать их на допрос, я за стенкой посижу. Послушаю, что и о чём они будут талдычить.
  - Всё время хотел тебе сказать, но как встречался с тобой, забывал. У кого ты так научился? Удивляюсь тебе.
  - На кухне императора. Я же за едой для тебя ходил. Пока в очереди настоишься, такого наслушаешься. Услышу что-то полезное, испробую. Получилось! Ещё попробую и запомню. А сколько мы с тобой там лет жили? Вот и отточил такое общение. Правда - она более опасна, чем пытки. Не всё правда, что мы о ней думаем, но не всё правда, есть правда, могут быть и интерпретации правды. Надо только уметь смешивать, как ингредиенты в блюде. Я сейчас заказываю упряжь, для наших скакаров, и верёвки с тросами. Сколько ты мне можешь выделить с собой твоего секретного напитка вот-ка?
  - Зачем он тебе?
  - Его можно использовать в разных случаях. Случайно узнали, что можно промывать раны. Воды не оказалось, пришлось использовать. Дал попить - язык развязал. Сам расскажет, даже то, о чём не просил. Греет в мороз. Кожу чистит. Мясо обеззараживает.
  - По ведру на каждую сотню! Значит четыре.
  - Нас больше чем четыре сотни. По ведру на полсотни, но в мехах. Сам знаешь, лишний вес в горах не только лишние усилия.
  - Ладно. У меня ещё столько, сколько ты просишь, ещё нет, и долго ещё не будет. Весь процесс пока не отработан и очень медлителен. Пять вёдер в мехах, но и секрет ты будешь знать. Но только ты. Сам наделаешь. Некоторые секретные вещи будешь держать при себе.
  - Какие?
  - Например, змеевик!
  - Это шкура змеи?
  - Это секретное название главного изделия в этом производстве! Будешь его выдавать за особую дудку. Эта штука будет дудеть, если вставить необходимый мундштук.
  - Значит, ты мне разрешаешь попробовать создавать это секретное оружие всех времён и народов?
  - Куда я от тебя денусь? Ты же часть меня! Когда ты на границе, я очень боюсь, что с тобой что-то произойдёт. Когда ты захотел красиво уйти, я тебя на эту башню и загнал. Рассчитывал на твоё благоразумие. Я не могу позволить себе, чтобы ты ушёл раньше меня. Но и запретить не могу.
  - А в кандалы ты меня заковывать не хочешь, чтобы сохранить для себя?
  - Почему не хочу? Но только вместе с собой! Но я не помню, почему и как ты оказался со мной? Старею?
  - Извини государь, но ты прав, стал совсем старым, раз углубляешься в детство.
  - Да и ты был тот...
  - Но я этот момент на всю жизнь запомнил. Не я этот выбор делал!
  - Я?
  - Ты был маленький, но не тупой. Тебе нужна была ещё нянька. Как тебе известно, ну я надеюсь, по крайней мере, что как только наследник достигает семи лет, его отправляют к императору.
  - Ты мне открываешь глаза на далёкое и забытое прошлое. Ты это помнишь?
  - Про семь лет я потом узнал. Твой отец Шаханшах проделал огромные вычисления, чтобы понять, кто из его подданных уже не детского возраста, но ещё и не подросткового, для тебя подходит больше всего. В их многочисленное число попал и я. Мне, тогда, было девять и у нас с тобой, и не только у меня, была отличная совместимость. Поэтому выбор, как бы няньки, был оставлен на твои реакции на претендентов. Я не знаю, почему выбрали меня. До меня, ты, рассматривая всех, был спокоен, а как увидел меня, гнусно рассмеялся. Я подошёл и дал тебе... лучшее слово, для тех времён, подходит рожа! Ты мне не нравился. Я не хотел, да и отец тоже, участвовать в этом гнустном спектакле отбора. Он меня хотел видеть военным, как и он сам, а не нянькой, вытирающей сопли, почти что, младенцу.
  - И что? Вам ничего за это не было? Оскорбление наследника...
  - Ты перестал смеяться. Вцепился в меня и начал целовать, как мамкину сиську.
  - Выбор мной был сделан? Против нашей с тобой воли?
  - Да!
  - И этот выбор оказался правильным!
  - Тут я могу поспорить, но не могу возражать.
  - Почему?
  - Ты тоже часть меня. Причём лучшая часть! Ты меня всегда удерживаешь от гнусных поступков. Даже вот с этими... моё желание спустить их трупы в речку, а твоё доставить их к тебе. Я его выполнил. Вот и мучайся со своим желанием! Раньше бы я добавил: Дай мне красиво умереть!
  - И что тебе мешает это сделать?
  - Опять ты же! Мне очень интересно пройти все горы и их хребты и, по возможности, устроить им там грандиозный шухер!
  - Может и хорошо, что мы редко видимся. Не надоедаем друг другу, но я тебя приглашаю на день вот-ка, который растянется неизвестно на несколько! Кто из нас его больше употребит?
  - Ты!
  - Почему?
  - Ты царь и ты больше, выше, сильнее всех. Тебя положение обязывает.
  - Ты не хочешь проигрывать, поэтому так славно вывернулся.
  - Да!
  - Ты дважды гад!
  - Поэтому я с тобой, а не другие гады, которые будут гадить по твоему желанию. Я же это делаю безо всякого желания.
  
  Ханшах встал со своего ложа, достал кувшин и наполнил большие кружки прозрачной жидкостью.
  - В этом, ты мне не откажешь! За тебя, моя часть! Раз ты моя часть, то пьёшь столько же сколько и я! До дна!
  
  Уауар случайно смог встретиться со своими соплеменниками и объяснить им текущую ситуацию. Нельзя сказать, что их вдохновили перспективы, но быть заживо съеденным тоже не очень хотелось. Даже не из-за этого. Они были готовы, хоть и не к такому повороту судьбы, но завидовали удаче Уауара. Он вообще был никто. Желающих молвачей, идти в неизвестность, через вечно замороженные горы - не находилось. Этот согласился, но с предоплатой, даже не ему, а его семье. Понимал, на что и куда шёл! И не он оказался на краю гибели, а они! Посланцы, пусть тайные, но великой страны Гегмонии!
  
  - Ну как твои уловки?
  - Не поверишь, государь, но сработали. Пробудились желания поделиться чем-то интересным о своей стороне. Но всё равно, стараются выдавать только то, что как бы общеизвестно или можно проверить.
  - А что, можно у них проверить, если мы ничего о их стране не знаем?
  - Уже знаем. Их страна называется Гегмония. Уауар назвал несколько фамилий, имён, названий. Стал называть их несколько исказив. Один догадался и поправил меня, а второй пошёл в отказ. Я объяснил его нехороший поступок. Чтобы исправить столь неприятный казус, он мне раскрыл гораздо больше, чем я знал.
  - А что ты знал?
  - Я ничего не знал. Вот скажи, что это такое? - Баркер положил перед Ханшахом кусок кожи.
  - Кусок старой поцарапанной кожи! - Повертев его, ответил Ханшах.
  - Нет. Не только это. У них такое называется имага. Чтобы куда-то попасть, мы описываем путь. К примеру: при восходе солнца надо встать спиной к нему. Смотреть за лучами солнца, которые проходят над макушкой головы. Впереди будет видна гора, похожая на голову дайла, вот туда надо идти до тех пор, пока солнце не начнёт греть левое ухо. Идти надо до того места, где на развилке лежат друг на друге три камня и свернуть налево. По этой дороге ты попадёшь в Акуру. Если пойдёшь дальше, и эта гора, как голова дайла, окажется от тебя слева, то пройдя её, надо будет повернуть вправо, где здоровый валун растёт из земли вместе с плакучим деревом. Тогда ты придёшь в Какуру.
  - Я знаю это. Ну и что такого?
  - Для того чтобы воспользоваться этим описание пути, надо быть грамотеем. А здесь не надо! Смотри. Вот глубокая царапина снизу. Это река короткая, где надо пересечь эту реку, рядом с впадением в неё ручья. Ручей эта царапина. Эта извилистая, путь вдоль ущелья. И всеми вехами, которые можно узнать. Вот это прокол - вход в пещеру. Я в ней был несколько раз, когда прятался от непогоды. Должен же был понимать, но не видел этой схемы, потому что, не понимал. Хорошо, что мы пришли вовремя и нас встретил проводник. А так?
  - Откуда это у тебя? У них нашёл?
  - Нет. Они дали моему обозревателю нашей границы с нашей стороны. Их ошибка была в том, что они считали, что тот понимает, что там начертили. Тот не понимал, но кивнул, что понимает. Представь себе, как такое открытие сильно поможет нам. Не надо учить алфавит, достаточно выучить значки, что обозначают то или иное. Не надо тащить с собой целый свиток, а иногда и не один описания пути.
  - Если что, можно нацарапывать или писать тушью буквы, которые тоже что-то обозначают.
  - Ты пророк, Ханшах!
  - Как это? Ты никогда в лести замечен не был!
  - Это не лесть! - Баркер достал кусок ткани с обозначениями и надписями. - Смотри!
  - И куда же этот путь ведёт?
  - В Гегмонию! Это не просто путь, а пропуск, через их все заставы. Они тоже, как и мы, держат границу по горам.
  - И это тоже от того же! Не ловушка ли?
  - Всё может быть и может быть не всё. Тот, кто мне всё это передал, забрал с собой. Он их вёз в своих фургонах. Я воспользовался твоим незаполненным указанием. Он выбрал место, и к нему там отнеслись со всем уважением.
  - Специально.
  - Специально. Теперь они знают, что с любой стороны границы у нас свои люди.
  - А теперь, у тебя ещё и пропуск. Не только он. Уауар учит моих людей не только разговорной речи, но и письменной. Я, с твоего, конечно, разрешения, уже заказал, чтобы нам шили одежду и обувь четырёх племён, обитающих с той стороны границы. Империя Рошерду преследует их.
  - Вот оно даже как? Интересный ход. Не зря, мы с тобой так любили играть в Матху. Если те начнут войну, то первый, значит, самый мощный удар, может прийти к ним?
  - Нет. Он не может прийти сам. Мы его приведём.
  - Теперь, мне понятно, почему ты решил сшить одежду горцев. Я помню, ты мне объяснял, что по одежде легко узнать из какого ты племени.
  - Да, было такое. У кого бараны чёрные, у кого серые. У кого мыски сапог подворачивают в подошву, а у кого обрезают. Наборные пояса показывают, из какого ты клана в племени. Нельзя, вот так, просто взять и из кучи горской одежды напялить на себя то, что тебе подходит по размеру или нравится. Горцы сразу вычислят. У них не только племена враждуют, но и кланы внутри племени, потому что, даже лугов всем не хватает, не говоря про огороды.
  Представь себе: мы, на узкой тропе встречаемся с враждебным племенем и, улыбаясь, как друзьям, едем им навстречу. Что будет?
  - Кто первый убивать начнёт, тот и победил! Так вот, почему ты так много времени проводил за своим кордоном в их краях? Я послал депешу Гарнаку в Галугон. Интересовался, что говорят заезжие купцы, на крылатых огромных лодках.
  - Это те, кто приспособил дуновение богов для перемещения по край-на?
  - Да. Торговля рушится. Только затихли войны у нас, как там проросли. Если я раньше ещё сомневался в твоём походе к спальне солнца, то теперь у меня нет никаких сомнений.
  
  Глава 2.
  
  1.
  
  Особенностью ведения любой войны - это получение добычи, захват трофеев. Отличительной особенностью аханахцев было то, что они не отбирали ценности: деньги, украшения у обычных местных жителей. Если же случались казусы, и воины наталкивались на крупные запасы денег у богатеев, конечно и их выгребали. От этого укреплялся миф о том, что аханахцы богатые, раз бедных не грабят.
  Но любые металлы, изделия из них, вычищались полностью. Когда были вместе с Шагуром, они если и не были близнецами, то те, с близкими родственниками, могли считаться. Аханахским ковалям и кузнецам доставалось изрядное количество железа, да и других металлов тоже. Захватывать Грузгар в планах не стоял. Ресурс был только скакарный, да и то, не слишком большой, а там была нужна пехота, контролировавшая местность из опорных пунктов.
  Налёт всадников осуществлялся только с одной целью - захватить как можно больше железа, кузниц, руд и всяких подсобных минералов для выплавки металлов. Если бы война затянулась, то даже железа для наконечников стрел не хватило бы. Грузгар сдался целиком. Чванство горцев, их заносчивость, откровенный и постоянный грабёж всех и всегда, сделал своё дело.
  Поскольку, местные умельцы могли незаметно наковать какого хочешь и много оружия, новой элите сильно доставалось. Особенно сильно их калечили капканы. Военный гарнизон поместили в провинцию не для защиты её от нападения извне, а чтобы исподтишка не уничтожали новую элиту страны. Защищали беспредельщиков.
  Неожиданный рейд в Грузгар конных Аханаха, произвёл небольшое и тихое восстание. Всех горцев, которые не успели смыться или спрятаться, публично казнили. Никто не ставил себе целью, кто из них конкретно пакостил местному населению. Кузнецы и ковали они такие: долго терпят, а потом наотмашь кувалдой по мозгам. Оккупантов перебили. Те, конечно, перед истреблением, сразу выявили в себе человеческое начало: плакали, клялись мамой, детьми, богами, даже своим царём, но это не помогло. Все уже знали: отпустишь их живыми, они вернутся и тебя мёртвым сделают. Лучше уж сразу и наверняка - в лоб кувалдой.
  Потом быстро накарябали петицию с просьбой к Ханшаху о принятии их в подданство Аханаха. Поставили перед фактом, так сказать, даже не посоветовавшись не только с его представителями, но и ним самим.
  Царь тяжело вздохнул и принял мятежные территории в состав царства, пока там его всадники скачут. Заодно, в виде буфера, прикрепил и соседнюю провинцию, хотя она, ни о чём таком, и не просила. Выпрямил, так сказать, границу.
  Вхождение Грузгара в состав царства резко улучшило снабжение войск. Теперь, отвалившиеся подковы, на скаку не поднимали. Останавливались, слезали, клали в мешок и спокойно продолжали путь. Напряжённая неопределённость спадала и, хоть, среди плотного тумана, начали проблескивать прозрачные места и надежда, что всё может закончиться не так плохо, как рассчитывали.
  
  Из-за дефицита металлов, кузнецы царства вынуждены были применять не только смекалку, но и быть исследователями-алхимиками. Научились делать в мечах середину мягкой, а края твёрдыми. Использование тех минералов и руд, что попадали им в руки, позволили, хоть и в малых количествах, получать то, что сейчас называется легированная сталь. Мало того, что как оружие, оно было значительно лучше железного. На это, кстати, особого внимания не обратили, но оно и не ржавело. Чтобы скрыть этот секрет, была придумана особая молитва кузнеца. Если боги благоволили данному просителю, но насылали заклятие на предмет, и он не ржавел. Поэтому, подобные сплавы и оружие из них сдавались в царскую оружейню. А кузнецы пользовались не только благосклонностью богов, но и звонкой монетой от царя-батюшки.
  
  Вот на этот секретный склад и нацелился Баркер. Много оружия в горы не возьмёшь. Тяжело таскать. Очень удачно пригодились пленные. Им сделали питание разнообразнее, и они поняли, что их на прокорм, в ближайшее время, не сдадут. А может, они здесь станут важными и нужными экспертами. Хотя, они и до этого не страдали. Их клетки были комфортабельными, с учётом местных реалий. Поскольку, не стесняясь их, очень много говорили об империи Рошерду, они посчитали, что в ней и находятся.
  
  То, что Баркер, как клещ, впился в них, вызнавая о прохождении гор и ведении в них боевых действий, они сделали вывод, каждый сам для себя. Их никогда вместе не собирали. Вывод заключался в том, что эта империя готовится воевать с Гегмонией в горах, не допуская их в теплые равнины.
  Их даже начали вывозить на места подготовки специалистов по ведению войны в горах. Такой подход к ним нравился, но ровно до тех пор, пока Баркер не предложил подданство Аханаха, название которого он так и не назвал.
  Принести присягу было очень заманчиво. Их выпускали, но не без охраны, давали дом и всё, что прилагалось к дому вплоть до жены и садовника. Денег им не платили, но и не отказывали в насущном. Надо было просто заранее подавать заявку.
  
  Первым на это согласился Уауар. В старой, в смысле родной, но уже предыдущей стране, за его путешествие-работу заплатили его семье. Раз он здесь уже навсегда, да и по уровню не только жизни, но и иерархии выше, чем там, тогда, почему бы и нет? Как пленного, его могли бы отправить к Галугону в любой момент, когда бы посчитали, что он не нужен, а теперь только по решению суда. Хотя он и знал, что царь это главный судья, но в этом даже был плюс, можно к нему было обратиться на прямую, а не через посредников, которые могли утаить его просьбу.
  Вау! Да если бы он знал, что так можно будет, он бы голышом перебежал сюда! А всего-то! Пять хребтов, двадцать ущелий и неисчислимое количество рек и ручьёв, которые мгновенно становятся бурлящими потоками. Надо только хорошо учить языку, на котором он разговаривал с рождения, всех, кого ему дают. В этом вопросе пришлось, конечно, попотеть, но ему дали трёх помощников, которые переводили его знания в удобные для понимания формы и вели записи.
  Прожил большую часть жизни, а до этого момента и не знал, что такое настоящая жизнь! Хотел, уже было, здесь замахнуться на двух жён, но оказалось, что вторую надо согласовывать не только с первой, но и с главным лекарем, которым тоже был царь. Посоветовавшись с Баркером, понял, что это глупая затея. С такими нагрузками он долго не протянет, а он нужен надолго и не как памятник, а живым и говорящим.
  
  Баркер полностью погрузился в предстоящий поход. Его глаза светились радостью. Если он не вернётся, то это будет славный уход. Наконец, с границы вернулся сын - Баркер-младший. Чтобы не путаться в их произношениях имя младшего сократили до Бар. Иногда звали Бар-он. В смысле за командиром и отцом. Заместитель. Если отец занимался организационными проблемами, то сын, как более продвинутый в современной технике, начал насыщать отряд новейшим, даже не опробованным в боях, вооружением, но имеющим в его представлении хорошую перспективу.
  
  Особенно долго он экспериментировал с арбаметами. Как конструкция арбаметы были известны давно. Когда государства были маленькими, и их было много, поэтому все выходили на поле боя, выстраиваясь друг перед другом. Сначала стреляли из луков. Сближались - метали дротики, копья, только потом начиналась рубка. Железа на всех не хватало, а железные наконечники были расходный материал. Это только после того, как противник отступал, можно было собрать стрелы и пустить их во вторичный оборот. Да и то, не всегда. Враги старались их унести с собой, если не целиком стрелу, то хотя бы наконечник.
  Кто и когда первым придумал эту уловку, история умалчивает. Возможно, тогда ещё не было истории, как таковой, и всё передавалось из уха в ухо. Кто-то додумался перед своим войском ставить арбы с наложенным на них сеном. Опытные стрелки стреляли сзади арб. Противник злился и осыпал стрелами нечестного врага. Сено укрывало щит. Мало того, что оно тормозило стрелы, поэтому они не сильно застревали в щите, но и, свешиваясь с бортов, сильно загораживало стрелков. Потом арбы закатывали за свои ряды, стрелы вынимались и использовали уже против их бывших владельцев. Тогда придумали это сено поджигать. В ответ на такую пакость, его стали мочить. Оно уменьшалось в объёме, и стрелкам пришлось размещаться не за арбами, а под ними.
  Из-за тесноты луки использовали горизонтально. Потом стали класть на ось колёс, от этого повысилась точность, но более одного стрелка разместиться не могло. Стали делать маленькие луки и тогда помещались два стрелка. Зато падала убойная сила выстрела. Кто-то сообразил присобачить лук к прикладу, а приклад прижимать к плечу, опираясь им сверху на щите, поставленном на землю. Арбы давно уже не использовались, а название оружие которым на этих арбах пользовались - осталось. На поле боя ими перестали пользоваться, а при осаде или обороне крепостей стали использовать огромные, с большими стрелами и убойной силой. Развитие арбамета вернулось на круги своя.
  Какой-то алхимик-коваль докузнечился, и у него, случайно, получилась пружинное, гибкое железо. Заказчик, получив такую нетвёрдую саблю, был очень недоволен и пожаловался царю, на ненадёжность одного из основных оружий войны. Ханшах, тогда был ещё молодой царь, и новшествам был не чужд. Он забрал этого алхимика кузнечных дел во дворец, где они начали химичить вдвоём. Ханшах хотел это применить для самозакрывания дверей дворца, чтобы не ставить у каждой из них по дверному открывателю. Как известно всем, царь не может сам себе открывать двери. Так народу не напасёшься.
  С дверями не получилось, а с ящиками столов - да. Только они, уж очень сильно грохотали и быстро разваливались. Сын у Баркера вырос, проявил себя отважным воином и умным командиром, и уже командовал эскадраром. Перед тем как затворить на башне старшего Баркера, на границу надо было отправить младшего. Если отец красиво уйдёт, кто его заменит? Враги за кордоном начнут шевелиться. А так? Баркер он и есть Баркер, кто там издали разберёт какой из них кто? Баркер - это уже там не только имя, но и ужасное пугало! Поговаривали, что горцы пугали своих детей, если те не хотели ночью засыпать. Вот придёт Баркер, и забаркует по самое не хочу! Да и младшему пора за более важные дела браться!
  Кроме того, Ханшах был покровителем младшего Баркера. Покровительство шло из глубины веков. Это было сделано для того, что если кто-то из родителей умирал, то у них были как бы запасные отец и мать.
  
  Покровительство было общенародным и весёлым праздником. В этот день мальчику или девочке достигшему семи лет, накрывали голову белой, чистой, ещё ни разу не использованной тканью и покровитель или покровительница давали лёгкий материнский или отцовский подзатыльник.
  Это означало то, что, раз ребёнок до этого времени не помер, уже переходит в мир взрослых, только пока ростом и умом не вырос. А чтобы это произошло, для этого и нужен покровитель, который следит и помогает. Причём за согласие стать покровителем полагалась небольшая мзда. В зависимости от того, как договоришься. Для некоторых это был небольшой, но устойчивый источник дохода. Ведь потом надо было проверять своих питомцев, приходить к ним домой смотреть, проверять их достижения во взрослой жизни. Так что, хотя бы, обед был всегда гарантирован. Можно было набирать под своё покровительство сколько хочешь, но если ты забывал о тех, кого взял под свою защиту и покровительство, то таких забывателей отправляли на разные тяжёлые работы. В Аханахе не было рудников, но зато требовалось строить много каналов и арыков, где могли прятаться не только дайлы.
  
  Царь Аханаха, каждый год, мог брать только одного под своё покровительство. Исключение составляли лишь близнецы.
  Поэтому Баркер-старший привёл Баркера-младшего за тройным напутствием царя. Как главы государства и главнокомандующего, и личного покровителя. Младший заинтересовался грохотом ящиков, и Ханшах показал своё интересное, но недоделанное изобретение. Зато гнущееся железо привело в восторг младшего, и он зафонтанировал идеями. Ханшах смущённо пожал плечами, показав старшему, что мол, поделаешь, прости, и увёл младшего в царскую оружейню.
  
  Бар-он договорился с царём, что не будет вмешиваться в охрану границы, когда там и без него полно специалистов. Он же будет проверять, и испытывать свои технические идеи. Отца в этот план решили не посвящать. Вдруг заартачится - конфуз выйдет. Потом, когда всю пограничную стражу поменяли, Бар-он не решился продолжать опыты при них. Люди не знакомые, не проверенные, мало ли что, а работы и технологии секретные. Поэтому, он и сказал отцу, что уезжал на поляну побыть одному в тишине. У него там был тир, про который старец и узнал. Бар-она решили похитить и получить за это от пришельцев огромные, по их понятиям, средства. Поэтому, для такой выгодной ловли, племянники старца тайно пересекли границу. На их несчастье вернулся Баркер-старший и всё попутал.
  
  Бар-он, как показалось Ханшаху, сделал невероятное. Вроде всё просто, но ведь до этого было надо додуматься! Фактически, это был оружейный замок. Брались две гибкие пластины. Одна крепилась на дальнем конце приклада. В прикладе был паз, в который вставлялся прямой зубчатый рельс c трубкой. Он катался по зубчатому колесу, которое крутилось воротом. Рельс оттягивал вторую пластину назад и сгибал на концах первую. Вторая пластина цеплялась крючком, который проходил сквозь ложе вниз, который тоже был крюк, на который надо было нажимать пальцем. Железная стрелка с бронебойным, то есть более твёрдым, на острие железом, клалась в трубку. Над первой пластиной в середине крепился круг с крестом внутри. Это был прицел. При выстреле трубка резко летела вперёд, натыкалась на твёрдый упор и останавливалась, а железная стрелка, с гораздо большей скоростью, чем стрела лука, летела в цель. Попадая в доспех, твёрдый наконечник обламывался, но продолжал движение из-за своей малой величины, а стрелка застревала в доспехе.
  У этого супероружия было два недостатка. Заряжать приходилось дольше, значит стрелять реже. Пластины надо было менять, они или гнулись или ломались. Металлурги никак не могли подобрать точный состав лигатуры сплавов. Но для использования в горах это было неоценимое оружие.
  Не во всяком ущелье выстрелишь из лука, для этого надо встать, значит показать, обозначить себя, а из арбомета, можно было стрелять лёжа за камнем. Да и стрелка летела дальше и била сильнее и точнее.
  
  Ханшах сам рассказал об этом Баркеру-старшему. Тот не поверил и проверил. Он так крутил ворот, что сломал на четырёх арбометах гнулки, как теперь называли гнущиеся полосы, из-за сгиба и разгиба которых получалась мощная энергия выстрела. Вещь ему понравилась, но он потребовал доработать.
  Он был прав. В условиях боя, с хрупким механизмом, и неравномерно сгибающимися от этого и ломающимися гнулками, никто миндальничать не будет. К началу похода было опробовано такое огромное количество гнулок, но отобрано было только семнадцать комплектов. Девять установили на арбометы, а остальные взяли в запас. Стрелки распределили между всеми идущими в поход, по шестьдесят штук на воина. Это не только для того, чтобы не перегружать арбомётчиков, но и не потерять сразу почти весь запас, если он находится в одном, двух-трёх местах.
  
  Наконец, подданными Аханаха решили стать и Канай с Ридисом. Только тогда они узнали, что это совсем другая страна, а не империя Рошерду. А какая разница, важно как относятся, а не как называются! Подготовка пошла веселее и быстрее. Уауар, как житель предгорья, мало что знал об остальной стране Гегмонии. А эти знали. Поэтому, не только подробно описали её, но и дали адреса имена жителей, к которым можно обратиться, если и не за помощью, так с делом.
  Имаги уплотнялись более подробными сведениями. Их перерисовывали уже в разных масштабах. Начали делать пропуска. Ридис, чтобы потом его не обвиняли в измене там, делал незначительные ошибки, которые могли разоблачить подателей. Канай исправлял, возмущаясь небрежностью того. Уауар понял, для чего тот допускает такие ляпы, коллекционировал их и, до поры-времени, молчал.
  
  Наступил день отправки, за пределы видимого, но незнаемого. К Уауару подошёл Баркер-старший и предложил отправиться с ними. Вот так неожиданно, в последний момент, что было очень подозрительно.
  - Что ты! Я только у вас и жить-то начал! До этого прозябал в предгорьях и жизни не видел. Мой отец был бедный учитель. Его туда отправили, чтобы он учил туземцев нашему языку. Аборигенам было достаточно и своих наречий, но...
  - Их строго карали?
  - Если это можно назвать карой. Они, как жители пограничья с нашей стороны, считались полу мобилизованными на охрану границы от своих собратьев, живших с другой стороны границы. За это платили немного, но регулярно. За деньгами надо было приезжать лично. Если ты двух слов не знаешь на имперском, кто тебе деньги выдаст? Поэтому, они как-то и что-то лепетали. Я учился в этой же школе всем наукам, что преподавал отец. Иногда я даже часто оставался в классе один. От нечего делать, он учил меня и их наречиям.
  - Тебя из-за этого и в поход наняли?
  - Не только из-за этого. Плата хорошая была, желающих получить её - тоже! В школе я знал два, а чтобы меня они забрали и заплатили, сообщил, что знаю четыре. Они меня проверили и утвердили.
  - Как они могли утвердить, если сами не знают?
  - Вот поэтому и утвердили!
  - А остальных конкурентов?
  - Они не смогли придумать ещё два. А теперь я счастлив, что являюсь подданным Ханшаха!
  - Ничего себе! - Удивился Баркер-старший. - А где же патриотизм? Верность, так сказать Родине, а не только царю-императору вашему?
  - А что я от него видел хорошего? Сплошные запреты, которые придумывали его придворные, чтобы показать заботу и значимость своей стране? Чем больше ты мразь, тем выше у тебя должность или ближе кормушка! Вы, по сравнению с ними, просто разгул равенства! Если я тебя сейчас попрошу устроить мне встречу с царём, ты это сделаешь?
  - Могу! А зачем?
  - Канай и Ридис вот кто вам нужен в походе. Я рядом с ними низший уровень, а я, надеюсь, что ты понял, на каких верхах они вращаются?
  - С верхних кругов в такой риск не посылают!
  - Но всё равно, я им далеко неровня!
  - И кого брать?
  - Я хочу, чтобы это слышал не только ты, но и Ханшах!
  - Ого! Может тебе и корону прицепить?
  - Я могу и тебе сказать, но он начнёт задавать вопросы. За мной пошлёшь?
  - Не могу тебе отказать. Но смотри...
  - Сам будешь смотреть и решать. Скажешь, и я пойду, хотя нисколечко ни хочу.
  
   - Что случилось такого важного, что я был вынужден прервать написание моей напутственной речи? - Скорчил недовольную гримасу Ханшах, ходивший взад и вперёд перед писарем, сидевшим за столом и записывавшим изречения царя.
  - Что молчишь! - Достаточно больно ткнул в спину Уауара Баркер-старший.
  - Великий царь! Пользуясь моментом, хочу высказать гору благодарности, за то, что ты принял меня незнатного инородца под свою руку! Кро...
  - По делу Уауар! Сладкоречивых холуёв, и без тебя, тут достаточно! Вон, глава дивана - Володан не знает уже, какие слова сказать. Уже повторяться начал, может, пора его заменить на более молчаливого? А Баркер?
  - Как скажешь. Вокруг меня таких нет. Пусть и вокруг тебя они исчезнут. Скажи только кто! Говори, - снова ткнул в спину Уауара, Баркер, - а то я решу, что ты уже всё сказал, что мог!
  - Мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться, но хотел бы. Пойти вместе с отрядом. Я даже в наших общих горах буду бесполезен. В имагах плохо понимаю, а горские языки они в целом похожи. Имеют одну основу. Когда вы спуститесь в долины, чем я смогу пригодиться? Не могу похвастаться, что хорошо всех научил, но и вас поймут, и вы тоже. Так что я хотел бы остаться. Канай или Ридис пригодятся больше. Их возможности шире. Они написали даже тех, к кому можно тайно обратиться. Проложили подробный путь не только через хребты, но и в стране Гегмонии. А вдруг, это не совсем так? Я не знаю того, что они выдали. Как узнать, где правда, а где ложь?
  - Мы думали над этим. Поэтому, и не давали вам контактировать, а заставляли проверять друг друга. Доверие вещь хорошее, но оправдано только тогда, когда ты знаешь, на чём оно основано. Страх хорош, но всегда. Его надо умеренно подавать. Не утомляй царя!
  - Ридис. Допускает такие ошибки в правописании, которые свойственны только недавно обученным людям, таким как вы. Вот! - Протянул Уауар несколько исписанных, тонкой выделки, тряпичных квадратов.
  - Если не вглядываться, то исправлений не видно! - Внимательно изучил тряпицы Ханшах. - Ты исправлял за ним?
  - Нет. Канай. Он тоже догадывается, что эти ошибки неспроста, но пытается, может не Ридиса уберечь, так хотя бы самого себя.
  - А в Гегмонии, такие как Баркер тоже наверняка водятся и такие мелочи мимо себя не пропустят. Рейд под вопросом? - Посмотрел Ханшах на Баркера. - Правильно, что ты привёл его ко мне.
  - Это он настоял! - Кивнул Баркер на Уауара. Он не приписывал себе чужие заслуги. У него своих полно было. - Что будем делать? Отменить ничего нельзя. Колесо событий уже закрутилось.
  - А перенести на пару дней можно. Рейд отменяется. - Хитро улыбнулся Ханшах. - Помнишь, хотя,... это было так давно,... нас учили имперским манерам... вежливости, галантности... танцам...
  - Ты хочешь заставить меня на старости лет танцевать? - Взвился Баркер. - Я прямо уйду через твоё окно, хотя, этот уход и не назовут красивым. Раз не дал мне красиво умереть в бою!
  - Я имел в виду совсем другое. Мы пошлём посольство в Гегмонию с предложением любви, мира, добрососедских отношений и взаимовыгодной торговли.
  - Это я посол? Куда я пошёл? Мило улыбаться и вежливо шаркать ножкой по паркету?
  - Ты своими железными пятками весь паркет им сорвёшь! Какой из тебя посол? Ты этим не мир добудешь, а войну! Нет. Ты, даже не будешь простым начальником охраны посольства, а управляющий его делами. Нескромным и неграмотным, туповатым, но исполнительным. Наглым, как любой князь с гор. Даже не любой, там тоже есть достойные люди, как ты мне сообщал. У тебя именно такая должна быть показуха.
  - Кто же тогда посол?
  - Он! - Показал Ханшах на Уауара.
  - Я? - Повалился тот в ноги царю. - Лучше казни меня! Я не хочу туда возвращаться! Мне у тебя нравиться жить, а не там.
  - Великолепно! Вот такой посол нам и нужен. По нашему ты неплохо лопочешь. С акцентом, но те, бывшие ваши, этого всё равно не поймут. Имя мы тебе дадим другое, которое идёт из глубины наших веков. В этой Гегмонии кто правит?
  - Да я даже имени не знаю. Император?
  - А в чём разница между царем и императором? - Неожиданно спросил Баркер. - До сих пор не могу понять?
  - Что тут не понятного Баркер?
  - Ты старый царь, Рошерду - молодой император! Разница же не только в возрасте?
  - Это тебе всё равно. Императоры приходят и уходят, а цари остаются! Понял? Не докатило? Как мы в детстве говорили. Император - это узурпатор власти, хотя до этого он мог быть и наследственным царём. Между императором и остальными возникает прослойка, кое-где и не одна. А к царю, вот как ко мне, можно запросто прийти и бухнуться в ноги! - Слегка иронично пояснил Ханшах. - Ему надо придумать красивое и громкое имя, чтобы тот, кто обращается к нему, мог в произношении этого имени запутаться.
  - Зачем?
  - Вот что значит, что ты, когда-то сбегал с уроков по межгосударственному этикету. Чтобы принизить посла, страну и того, кто его послал, то есть меня, его будут называть по имени. Если будут корябать или коверкать его имя, то того, кто это, пусть случайно, произнёс, можно вызвать на поединок. Оружие выбирает вызывающий.
  - Перо? - Удивился Уауар. - Я же кроме пера и кисточки никогда и ничего в руках не держал.
  - Не о тебе разговор. Посол - лицо неприкосновенное. Ты можешь выбрать любого из своего посольства.
  - Просто - просто! Тогда мне надо набрать в отряд или найти в нём тех, кто в разных видах оружия супер ловкач!
  - Обрадовался. Не ты! Ты, как уже было сказано, будешь управлять посольством. Поэтому, после пары поединков, если до них местная власть опустится, во что я не верю, вынуждена будет обращаться по должности: Великий посол Великого царства Аханах!
  - А откуда они это будут знать?
  - Я же дам верительную грамоту, написанную и на их языке. Эти два дня его будут учить этикету. Двух дней хватит, надеюсь?
  - Какие два дня! - Хотел крикнуть, но тихо произнёс Уауар. Взгляд Ханшаха ничего хорошего не предвещал.
  - Согласен. Четыре. Увести! - Ханшах посмотрел и на писаря. - Найди в библиотеке послания государям и принеси все более-менее значимые. Мы с тобой потом выберем. Теперь подарки. Что предложить им?
  - Двух топенов!
  - Почему двух?
  - Так ведь через горы пойдём. Мало ли что? Я не Аннибал, топены могут и сдохнуть. Хотя бы один-то доберётся. Покрывала для них возьмём и всякую праздничную мишуру. Наш проход, сразу привлечёт внимание масс.
  - А если они у них есть?
  - А мы ничего не теряем! Сразу узнаем про них и попросим посмотреть. Заодно попробуем узнать, как они ими пользуются.
  - Отбери по - моложе, и только самцов. Что ещё?
  - Наше вино разбавленное, твоим вод-ка! Камней разноцветных, отполированных и больших, настенных. Вот их на топенах и потащим. Дарить мелкие камушки на пальцы? Если они их не носят. Мы же не носим? А тут плита на полстола, ну пусть на треть! Несколько штук из разных материалов. Весомые подарки! А вот золота у нас нет, так что и лезть к нам не зачем!
  - И это правда. Своего золота у нас нет. Негде добывать. Бедные мы. Это всё?
  - Можно выковать гибкую саблю, обернуть её вокруг пояса и сцепить концами. Наточить так, что волос на лету разрубит.
  - Это вроде как предупреждение будет. Ну и хватит для первого раза. Посмотрим, что они нам в ответ откинут.
  - У кого мне всё это получить?
  - За три дня такие подарки не сделаем. Пол луны уйдёт, особенно на полировку и изготовления вод-ка. Запасов - нет.
  - Вот ещё и имечко. Я на себя такое взять не могу, ты уж сам!
  
  2.
  
  Ханшах понял, что сам себя загнал в тупик. Пришлось не только заставить всех, кто попался рыться в биилотеке, но и самому залезть в древние скрижали, что хранились только у него. Наиболее древние известные имена это: Пабалохулинепоймуктокриспина, Вольфшлегельштайнхаузенберге, Хердюбрейдвпизду, Урюрвкосилориэрик, Тунгнафедльсйёкюдль, Престахнукурхуйтебе.
  Он остановился на имени древней горы-вулкана, с ещё языческим названием Хердюбрейдвпизду. Хотя... Престахнукурхуйтебе тоже был не плох, потому он сам не мог его выговорить с восьмого раза, поэтому плюнул на это. Решил, как демократически, как бы, настроенный царь, предложить самому Уауару выбрать своё посольское имя, с этим делом решил не тянуть, тот своё имя должен знать назубок, не только устно, но и письменно, хотя бы на трёх языках. Свой - гегмонский, аханахский и какой-то из гор.
  Когда Баркер попытался вслух прочитать хоть одно имя, даже с запинками, то отказался сопровождать Уауара к Ханшаху. Знал, что тот обязательно приколется и заставит читать то, что вообще для людей недостижимо. Как же жили древние с такими именами? Просто жуть берёт.
  
  Уауар понял, что что-то случилось, что Баркер куда-то неожиданно отбыл и, за ним пришло аж четверо стражников и восемь носильщиков. Факт был беспрецендентный. Такого почёта даже Баркер не удосуживался.
  Он не смог прочитать своё имя из двух предложенных ни с пятого, ни с десятого раза. Он упал на колени перед Ханшахом и склонил повинную голову.
  - А кому сейчас легко? - Посочувствовал ему царь и нежно погладил по голове. - Это твой шанс. Быть лавуруном в нашем царстве. Раньше им был я. А теперь этим делюсь с тобой. Да, и попроси этого трусишку Баркера, чтобы он тебя научил убивать пером, кистью, чернильницей, или чем-то ещё, что тебе попадёт под руку. Он не всегда будет тебя сопровождать. Я очень рискую посылать часть себя с тобой! Тяжело в ученье - легко на битве! Тем более, посольской. Если Баркер часть меня, то ты будешь мой язык! Заметь, и не простой, а закордонный!
  
  Как только Уауара отнесли домой учить своё имя, появился Баркер.
  - Старый ты стал. - Посочувствовал ему Ханшах. - От шестнадцати до девятнадцати букв выучить не можешь!
  - Буквы учить не сложно, но вот это? Жаль, что ты не увидишь, как эти гегмоны будут стараться их произнести или выкручиваться. Вот потеха будет! Как ты славно перевёл все стрелки со страны на имя посла!
  - Ты тоже его имя как-то узнаваемо бормочи. Кланяйся ему, спрашивай, чего он изволит. Как в те времена, когда мы жили под пятой императорских учителей. У тебя так здорово получалось, что я завидовал.
  - Потому, что мне не нравилось, когда по пяткам палкой били.
  - Думаешь, я от этого удовольствие испытывал? Меня! Наследника царя, да по пяткам! Не столько больно, как обидно. Ты подходил меня обнимал и разминал пятки до щекотки. Я этого никогда не забуду. Ты меня воскрешал просто. Жить не хотелось после этого. А сколько мне тогда было? Восемь-девять лет. Ностальгию закончили. Что за пропитание в дорогу собрал? Какое?
  - Вся еда - перемолотый сушняк. Травы, корни, стебли, мясо, сухари, сыр, фрукты, рыба. Только сало солёное. Сам понимаешь, его не высушишь. Расчёт продовольствия на сто дней. Каждый несёт свой пай. Готовить будем только свежатину. Ну и, подсыпать кое-что из сушёнки. А так, на ходу закидывай в рот, разбавляй водой или слюной и посасывай. Нам для топенов и скакаров придётся много брать зерна. Будем объедать и их, если понадобится. Нам же предстоит и обратный путь.
  - А что с этими? С Канаем и Ридисом?
  - Канай не запирался. Честно признался, что спасал не только свою шкуру, но и его. Если он пропустит грамматические козявки, это не значит, что их Уауар не обнаружит. Я ему признался, что это я обнаружил. Я его повысил в уважении. Теперь вместе с ведром вина на седмицу ему будут выдавать и флакон вот-ка.
  - Флакон?
  - Он же не большой! Нам с тобой так, только для разминки, а ему на неделю!
  - Не привирай! Да я столько не выпью, за столько дней!
  - Так его можно разбавить в два-три раза. Я попробовал, эффект тоже ничего. Он-то об этом не знает. Зато, стараться будет во столько же раз!
  - Ладно. Скажи секретарю по пище, что я разрешил выдавать Канаю, разбавленную в три раза.
  - А этот пусть пока живёт и ни о чём не знает.
  - Знать его время ещё не пришло. Да будет так!
  
  На самом деле все боялись, тревожились этого выхода, хотя теперь он считался мирным - посольским, а не рейдом с разведывательными целями. Как там? Даже в ближних горах? Баркер зверел, когда гонял не только дюжины, но и полдюжины, тройки и двойки в разнообразных ситуациях. Сыну доставалось больше всех. Тот не роптал. Понимал, что все должны видеть, что если он сына так, то остальных он высушит и на корм пустит. Остальные тоже это понимали, и проникались уже будущей ответственностью. Кирдык появлялся несколько раз и проводил молебны, раздавая всем святость. Все, потихоньку, пропитывались предстоящей миссией. На два дня пришлось задержаться. Ханшах не успевал дописать напутствие уходящим, а также, приветствие встречающим. Правда, встречающие об этом пока не знали. Как всё и все будут проходить, никто даже не задумывался - вредно. Вот придут туда, по обстановке и будут поступать. Баркер умудрился... Заставил! Выковать панцири, шлемы и щиты из гнущейся стали всем тридцати трём небесным воинам. Причём, даже образцы, успел испытать до того.
  Ханшах радовался, когда видел, как из того бьёт энергия ключом! Не только из него. Складывалось впечатление, что все уходящие, готовы за небесными воинами, а, может и вместе с ними, уйти на небеса!
  
  Империя Рошерду, после неожиданного отлупа, неожиданного, даже для Аханаха, затаилась. Перестали задираться на феодальную мелкоту. В бывшей главной империи, произошёл очередной переворот, и теперь она называлась Оомут! Императора на престол возвела гвардия. Оомут был не титульной нации, но пройдоха, ещё тот. Сумел уболтать сначала гвардию, а потом и остатки ещё не разбежавшихся войск. Уговоры были простыми. Обещание денег и небольшие авансы, но всем поровну и каждому.
  Оомуту нужна была быстрая победоносная война. Империя Рошерду очень подходила мальчиком для битья, раз её даже Аханах порвал, а порванное к себе пришил. Следующими на очереди был и Аханах, потом Галугон. Останавливаться в завоеваниях было опасно.
  
  Рошерду ещё не знал, что в возведении на трон Оомута особую роль сыграли беглецы из Шагура. Они хотели вернуться на свою родину триумфаторами, причём, не важно, под чьими знамёнами.
  Если символом Галугона был огромный дайл, то у Аханаха - топен. Да и название страны шло от вдоха-выдоха гиганта: ааха-нааха! В древние времена, когда войска выстраивались на полях, друг напротив друга, в Аханахе тоже были боевые топены. Потом один из воевод подсчитал, что их использовать невыгодно из-за медлительности. Поэтому все войска взгромоздились на скакаров. Возросла не только мобильность, но и вооружённость каждого воина. На скакаре можно было больше перевезти разнообразного оружия. Надо - спешивались и воевали как обычная пехота. Поэтому в неопределённых боевых случаях у всадников бывало и по два щита: маленький - обычный и пехотный - большой. В пешем строе применяли также боевые топоры, больше, напоминавшие алебарды, с пикой на конце и дополнительным горизонтальным лезвием. Ресурсов у страны было мало, поэтому воеводы привыкли экономно расходовать не только оружие, но воинов. На этом с Шагуром у них и возник симбиоз.
  Население Шагура было во много раз больше, чем у соседа, а по площади, так вообще на порядок. Его цари постоянно привлекали маленького, но шустрого соседа в своих войнах. Причём общее командование отдавали аханахским воеводам. Таким как Баркер. Аханаху от участия в войнах тоже были выгоды: войска воевали, военные технологии от этого совершенствовались. Кормил войска сам Шагур. Да ещё, и добыча, какая-никакая перепадала.
  Со временем на равнине образовалось три мощных государства-союза. Царство Шагур, империя Карамбар и самое мощное Вынмусор. Оно располагалось с двух берегов самой большой реки пространства, которая начиналась неизвестно где и заканчивалась в край-на. Оно методично и неумолимо расширялось, даже не замечая для себя, как поглощает находящиеся рядом страны.
  Главным противником Карамбара был Шагур. Вот на территории, промежуточной между ними страны, и встретились две огромные армии. Главнокомандующий объединённым войском Шагура аханахский воевода Борзель, реально оценил силы противников. Сначала свои выводы он доложил царям. Благо, они оба участвовали в этом походе. Эта битва подорвёт все силы этих больших стран, они развалятся и всё, безо всяких усилий отойдёт Вынмусору. Скорее всего, и императора Карамбара посещали подобные мысли. Два огромных войска стояли друг напротив друга, но никто не хотел начинать первым.
  Царям было легче принять решения, их было двое. Согласно, установленных тогда правил, голый Борзель отправился на переговоры с противником, держа в руке свиток с предложениями царей. Ему навстречу выехал такой же голыш и забрал этот свиток.
  Предложения были просты и немногочисленны: оба царства входят в состав империи, как автономные со своей внутренней политикой и иерархией. Внешняя политика остаётся за империей. Войска царств участвуют в войнах империи за её счёт. Торговля в рамках империи для всех без пошлин.
  Император согласился. Победил, и не только ничего не потерял, но и прибрёл. Грузгар основали имперские структуры, когда там обнаружили залежи металлов. Поэтому туда был направлен усиленный отряд войск, который основал лагерь. Около лагеря начали возникать слободки, в которых работали на военных. Потом, вокруг и этих слободок, возвели стены. Появилась крепость. Копы и шахты множились. Надо было где-то хранить уже не только руду и пропитание для добытчиков, но выплавленные металлы. К первой стене пристроили вторую. Третьей стеной оградили кузницы, скакарницы и сараи с сеном. Река не только ограждала с одной стороны город, но и рассекала его. Появление Грузгара резко подняло экономику двух стран.
  Вынмусор не отважился напасть на империю. Длительная засуха уничтожила его. А наводнение, после этой засухи, разрушило Карамбар.
  
  Торжественное отправление посольства в неизвестную страну было объявлено праздником. Впереди, как и положено, шли два церемониальных топена. Можно было подумать, что это они предназначены в дар правителю этой страны, но это было не так. Дарственные топены уже давно топали в сторону северной границы. В Аханахе был заповедник, где проживало небольшое стадо символов страны. Вот оттуда, двух молодцов и забрали. В большой будке на первом топене восседал посол... даже он сам, всё ещё не мог выговорить своё имя без ошибок.
  За ними в две шеренги двигались дюжины сопровождающих, уже как бы, не совсем воинов, в разноцветных кафтанах. С пиками и венчиками. Красиво было, оттого и радостно. Всадники выехали из города, заехали в ограждённый военный городок, сняли с себя всю красотень и пересели на своих первых скакаров, в поводу за которыми, шли еще два.
  Посольство отправилось к северным границам.
  
  3.
  
  Не смотря на то, что посольство выступило с опозданием, пик жары ещё не прошёл. Значит, все эти горы можно было пересечь до первых холодов. Все бывшие пленные: Уауар, Канай и Ридис подтверждали, что на пересечение всего массива у них ушло не более семидесяти дней. Пришлось поплутать, потому что не было необходимых проводников. Некоторые проводники жульничали, говорили, что знают, заводили и, если, вовремя тайно не покидали лагерь, их казнили. Здесь же уже были маги, составленные не только по рассказам захваченных, но и по их записям.
  
  В первый день добрались до пещеры, откуда всё и началось. Это был самый короткий по времени отрезок. Проверяли, насколько в горах удобно перемещаться с тем, что было удобно в долинах. Половину всего перевозимого пришлось переложить и перевязать по-другому. Хотя и бывали спуски, но тягуны были гораздо продолжительнее. Скакары к этому не привыкли, что уж говорить про топенов? Поэтому, маршрут следующего дня переделали. Отрезки сделали более короткими, но скорость увеличили, чтобы на отдых между отрезками оставалось больше времени. Такой рваный ритм позволил пройти дальше запланированного. Боевое охранение спереди, но и по бокам, где получалось, было начеку. Сейчас все были одеты в чёрное. С утра и к вечеру, как только солнце укрывалось за горами, становилось значительно холоднее. Чёрный цвет означал для местного племени, что это не совсем враг, хотя и другом тоже не назовёшь. У местных были серые бараны. Баркер решил напялить чёрное, чтобы местные не лезли с дружескими вопросами. Могут подъехать и увидеть, что это совсем не горцы.
  
  Бар-он, как бы негласно, но фактически, командовал дюжиной отца. Этот привал охраняла его дюжина спереди. Потом, когда снова начнут движение, она всех пропустит и станет охранять сзади и так, будет действовать каждая дюжина, проходя по кругу. Он с полудюжиной поднялся выше, рассредоточился и замаскировался. Вторая полудюжина разделилась на две тройки и так же охраняла фланги.
  Девять арбометов распределили по небесным воинам. Один из них взял Баркер-старший, но в пользование отдал сыну. Это же его идея, вот пусть показывает, доказывает, как эта штука хороша. Поэтому, Бар-он пошёл в секрет не с луком, как все, а с арбометом.
  Если тетиву на лук можно натянуть беззвучно, также вложить стрелу и нацелиться почти с минимумом движений, то с арбометом такого не получится. И движения и шум ворота достаточные, чтобы спугнуть всех в округе. Поэтому, арбомет он зарядил заранее, положил его на камень, а сам уместился за кустиками так, чтобы можно было протянуть руки к арбомету, прицелиться и выстрелить. Звук стукающей планки выдаст его, но стрелка уже будет в полёте.
  Слева и позади него кто-то зацокал языком. Как будто ляга хватает мух. Он медленно повернул голову влево. Ого! Вот тебе и почти мирные горцы! Никак на разбой потянуло! Не только в полусотне шагов расположились на склоне, так и луки со стрелами держат. Только тетива не натянута. Цели выискивают. Теперь, главное найти, кто у них главный. Он сам зацокал, только чуть громче. Это был приказ и целеуказание. Горцам бы задуматься, откуда в горах такие ляги, но они были слишком напряжены в выглядывании целей, поэтому эти звуки как-то пролетели мимо ушей.
  Бар-он, чтобы лучше и шире увидеть этот склон, медленно сместил голову. Вон, тот главарь, скорее всего, показывает что-то рукой. Бар-он медленно прилёг, вытянулся, вытянул руки, взяв арбомет и прицелился. В перекрестье была видна только рука. Ну что, рука, так рука. Ему показался грохот планки о стопор оглушительным, он даже зажмурился. Когда открыл глаза, то его пятёрка уже выпустила по врагам по пятку стрел. Нельзя дремать! Надо командовать! Он поднял квадратный, но изогнутый в полуовал пехотный щит, нацепил его на левую руку, ногой подкинул алебарду, и первым побежал в сторону противника. С каждой стороны от него бежало ещё по одному бойцу, но не с саблями, а коротковатыми обоюдоострыми мечами и безо всяких щитов. Остальные, трое продолжали посылать стрелы во врагов. Как только их бегущая троица перекрыла видимость, то побежали и вторые трое. Все, как и он арбомет, оставили свои луки на позициях, откуда стреляли. Вот почему он бежал первым с большим пехотным щитом. Пехотные щиты делались из дерева, по краям обивались железом. В середине обязательная шишка, от которой, как лучи от солнца, отходили полосы к ограждающим щит полосам. Этот щит был экспериментальным и более лёгким. Полностью из гибкого железа, и усиленный также как и деревянный, не железными полосами, а деревянными планками. Вокруг шишки щита был нарисован, издали видный красный круг. Из-за того, что железо, а точнее сталь имели гибкость и повышенную прочность, стрелы горцев отскакивали, оставляя не слишком явные царапины. А вот, в дереве они застревали с удовольствием. Красный круг, привлекая внимание, специально и незаметно сбивал прицел стреляющих ниже, чем они целились. А вот, и стрелы у тех закончились.
  Бар-он установил щит на подходящем пространстве и начал махать алебардой. Те горцы, что отскакивали и уклонялись от его взмахов, попадали под удары или уколы воинов с мечами. Тут и ещё трое подоспели. Но и к горцам тоже спешило подкрепление на скакарах. Война разгоралась не на шутку. Смотреть за этим ему было некогда, поэтому не видел, как неожиданно спуск с горы перекрыли восемь небесных воинов, которые встали в два ряда. Первые выстрелили из арбометов и присели, крутя вороты, вторые выстрелили и тоже присели. Горцы, которым не досталось стрелок в их тела, повернули скакаров в эту сторону. Но сбоку в них полетели дротики. Дротики летели не в них, а в скакаров.
  Скакары спотыкались, падали, взвивались. Те, кто метнул дротики, подняли алебарды и пошли на добивание уцелевших всадников. Арбометчики уже зарядили свои стрелки, встали в круг и внимательно рассматривали рубилово. Время от времени, они подло стреляли в спины или в бок врагов, которые начинали одолевать их бойцов.
  Битва уже подходила к своему завершению, когда сверху, один за одним, начали на склон выскакивать ещё два десятка всадников. Скорее всего, это был их последний резерв. Им повезло меньше всех. Сзади за ними гналась очередная дюжина небесного воина, который был впереди всех.
  На горцах особо железа и не было. Полазай по горам в железной одежде! Шлемы, да, кое у кого, наплечники и нарукавники. Хватало одного, ну, двух ударов, если первый попадал по железу, чтобы у горца повисал кусок конечности или из шеи начинала хлестать кровь.
  
  В плен не брали, но и милосердно не добивали. Давали возможность помучаться и осознать свою вину. Некоторые поняли, что ошиблись. А ведь могли догадаться, если не по одежде враждебного племени, так по скакарам. Аханахские скакары были одной масти и с обрубленными хвостами.
  Горцы не смогли оценить не только качество, но и количество воинов на которых напали. Это же горы, все на одной полянке могут не поместиться. И не поместились. Одеты как горцы. Вооружение не такое. Ну, какое может быть вооружение у горцев? Какое добыл, такое и есть! Или, что от предков досталось. Разнообразное. Когда началась схватка, Баркер послал одну дюжину в обход. Чтобы ударить с тыла и проверить, сколько их там скопилось. Две готовились на случай ещё какой пакости.
  
  По обычаю, со всех раненых и убитых сняли одежду, обувь, забрали оружие. Раненых скакаров, у которых не было надежды выжить, милосердно добили. Вся упряжь, седла были забраны. Подковы тоже. Их не отковыривали, а просто обрубали копыто. Мясо не брали, токо печень. Времени на это не было. На допрос привели самого первого, которому Бар-он попал в руку. Рука была замотана, но он стоял полностью голый, не считая повязки на руке, и очень смущался, оттого и злился, гневно сверкая глазами.
  - Будешь говорить? - Спросил его Баркер.
  - А вы меня убьёте?
  - Расскажешь, убьём, нет - отпустим. Выбирай!
  - Только сразу!
  - Я тебе отрублю голову этой саблей! Устроит? - Показал на свою саблю в ножнах Баркер.
  - Да! Спрашивай.
  - Зачем?
  - Ошиблись! Думали что вы - они! Пришли угнать наш скот.
  - У вас же нет особой вражды с галалами, но и дружбы тоже. Зачем? Зачем им ваши серые бараны? Они же их всех, на обратной дороге к дому, сожрут!
  - Зато скакары хороши! Одной масти и серые. Мы их хотели себе забрать, а с остальным, как получится.
  - А то, что хвосты под один размер обрезаны тоже не остановило задуматься?
  - Давай, руби! - Склонил голову горец.
  - Где твой хул?
  - Зачем тебе?
  - Голову твою отнести и сказать, где остальные валяются.
  - Вот Баркер, который ах, всю бы деревню ограбил и голыми даже женщин оставил. Шагуры? Там царём - наш Рошерду!
  - Рошерду уже не царь!
  - Убили?
  - Он император империи своего имени! И такие вещи ему не нравятся. Так что, Баркер, после него, милашкой покажется! - Усмехнулся Баркер, говоря о себе. - У нас приказ от него, сжечь всё и всех дотла, кто будет мешать!
  - Может, договоримся? В хуле мужчин не осталось. Вы почти всех перебили. Давай всё на Баркера свалим. Мол, это он нас так! Ему всё равно, а мы живы будем, хоть и без имущества останемся.
  - Веди!
  - А накинуть?
  - Какой же я буду Баркер, если разрешу тебе одежду?
  
  Живность в деревне, как и всё остальное, даже не нужное забрали с собой. Потом выкинули в пропасть все эти горшки и миски с кувшинами. Оставили несчастным только два ножа для разделки убитых скакаров, так к ним ещё этим голым горцам надо было добраться. По крайней мере, в этот день они голодными не останутся.
  
  Посольство двинулось дальше, гоня скот сразу за топенами. Когда жители увидели нескончаемую череду всадников, то поняли, что всей их живности даже всем на обед не хватит. Они же не знали, что Баркер приказал проехать перед голыми жителями ещё раз. До тысячи, местные вряд ли умели считать, и вся эта нескончаемая вереница угнетающе действовала на них. И число, которое они могли объяснить, было такое же: очень много три раза. Несмотря на горы, молва быстро расходится и приукрашивается, не только подвиги увеличиваются в размерах, но и бедствия. Если разорять все эти хулы, что встретятся в пути, времени не хватит. Пусть лучше местные, услышав их, даже не увидев, прячутся как можно дальше.
  
  Предгорья и отроги первого хребта закончились. Больше никто не нападал. Службу всё равно несли. Только теперь, приходилось подниматься всё выше и выше. Баркер проверил ступни у топенов и приказал надеть на них чехлы. Похолодало. Похолодало для топенов, остальным-то было комфортно. Скатанные шерстяные кошмы опустили не только с боков, но и большие уши закрыли и лоб. Плиты с полированными камнями, изначально, были завёрнуты в мешковину и помещены в ящики из тонких досок. Их сверху ещё и рогожей накрыли. Всё это делалось не просто так, а чтобы защитить от стрел, которые могли выпустить горцы ради интереса. Здесь уже были неизвестные племена и их отношение, к проходящим пришельцам, могло быть разным.
  В имагах были пояснения Каная, но к кому они относились было не совсем ясно. Поэтому так и страховались. Теперь, верхом никто не ехал. Часто попадались достаточно крутые подъёмы. Боевое охранение выдвигалось заранее. Проверяли всякие удобные для засады места, а на высоких и просматриваемых, устанавливали временные посты.
  Всё равно, топенов несколько раз обстреляли. Стрелы застряли в досках, а некоторые, на излёте и в рогоже. Вот здесь, арбометы себя отлично зарекомендовали. И точность, и пробивная сила, стрелы горцев ещё летели, а у кого-то во лбу, уже стрелка от арбомета торчала. Иногда, не во лбу. Из-за этого дальние обстрелы прекратились, а ближние, конвой не подпускал. Беспощадно рубили и протыкали. Оставляли всегда одного в живых. Чтобы донёс до соплеменников благую весть.
  
  Баркер заметил, что боковое охранение начало формально подходить к охране, только тогда, когда похитили, скорее всего, сначала убили, а потом их тела забрали, двоих. Выяснилось, что боковое охранение облегчает себе задачу. Они же не по тропе идут, а вынуждены по скалам вверх забираться или спускаться вниз. Поэтому, вместо малых щитов берут дротики, чтобы на них опираться, когда наверх, там цепляться надо, а вниз спускаются и опираются на их древки. Луки тоже оставляют, чтобы те не цеплялись концами за заросли. Только пехотный меч, а не сабля, но это в порядке вещей.
  
  Опытные воины, а свою жизнь, из-за собственной лени проморгали. Когда к закату солнца поднялись ещё выше, то на тропе увидели два забитых камнями трупа. Даже не трупа, а фарш какой-то. Завалили камнями и прошли дальше. После ужина Баркер собрал военный совет. В данном случае совет был только названием. Он отдал приказ, найти ближайшее и, отнюдь не маленькое селение горцев. Так же, пока есть достойный лес, заготовить хорошие стволы для сборки катапульт. Снаряжение и крепления для двух малых он предусмотрительно взял с собой. Если кто-то начнёт тебя обстреливать сверху, то можно вести навесной обстрел камнями. Благо их здесь полно и разных размеров.
  Вверх подниматься не пришлось, а наоборот - спускаться вдоль русла реки. Постепенно открывалась широкая долина. Берега реки расходились всё дальше и дальше. Наконец, долина открылась во всей своей красоте, а в её начале, чуть ли не под ногами, стало просматриваться большое поселение. Река текла вдоль стороны бывшего ущелья, вдоль которой они спускались.
  Надо было найти или брод, поскольку дождей давно не было, или мост, что, скорее всего, его никогда не было. Вернулось передовое охранение. Привели двух пацанов, которые были наблюдателями за тропой. Их сцапали аккуратно, что они даже не сразу поняли, что попались. Что-то они поняли из той тирады, что произнёс Баркер, но что объяснить не могли. База их языка была, как и у всех, но местные отличия, не давали точных понятий и определений. Их связали друг с другом и положили между камней.
  Ещё раз осмотрели поселение. Оно выглядело крепким, почти устрашающим. Дувалы, окружавшие каждый дом и ближний огород, вызывали уважение своей крепкостью и высотой. Но это для местных. Камни в засохшей глине. Долго выбирали дом местного предводителя. Решили, что он находится сразу за воротами с другой стороны площади.
  Все хулы, строились просто. Ворота, за ними площадь, где собираются всадники для вылазки или похода. Там же, высокое дерево для наблюдателей. Нужно же видеть, что творится за пределами селения. Самый большой дом, иногда в два этажа, это дом предводителя, независимо от того, как он называется.
  Кто, где располагается, определили быстро. Тут ничего нового не было. Оба выезда перекрываются всадниками, которые стараются остаться незаметными и дожидаются открытия ворот. Вот туда роем запускают стрелы из луков. Пока там царит неразбериха и гвалт, влетают на скакарах, рубят и колят всех, кто попался под руку. В этот раз было небольшое отличие. Раз имеются в наличие арбометы, то стрелкам из них тоже поставили задачу. Стрелять через речку. Сверху всё видно, даже через окно, кто у печки вертится. У луков и точности не хватит, и мощности. Добить-то добьют, но только до середины поселения, но ущерба особого не нанесут. Одного арбометчика поставили, чтобы он сбивал всех наблюдателей, кто лезет на высокое дерево у площади. Остальным выбирать жертвы на отведённых им участках.
  
  Пока собирали катапульты, натаскали камней, как больших, так и россыпь. Необходимо было проверить эффективность машин. Может зря, с собой, потащили?
  - Одно удовольствие смотреть на поле битвы сверху! - Подмигнул Баркер сыну. - С дерева глаз не спускай.
  На первый залп приготовили большие камни, как бы на пристрелку. Залп снёс кусок дувала. Пришлось выбрать камни поменьше. Кто-то выглянул на шум из дома, но сразу рухнул обратно. Арбометчик не зевал. Вторые два камня приземлились на кровлю. И снова из дома никто не смог выбежать. В доме ничего не понимали, оттаскивали раненых или убитых, долго высматривали из-за углов окон, выбегали. Времени, чтобы зарядить не только арбомет, но и катапульты хватало. Ещё два камня угодило в кровлю. Причём удачно. Кровля накренилась и в середине обвалилась вовнутрь.
  
  Странно всё. Врагов не видно, а стрелки, какие-то маленькие, неуклюжие и тяжёлые из людей торчат. Камни летят, а земля не трясётся. Никаких оскорбляющих криков врагов из-за стен не доносится. Теперь камни начали падать на другой дом. Тот, стоял немного дальше, и они не долетали до кровли, а стукались в стену, выбивая из неё глину и камни с ней. Один влетел в окно. Наконец, кто-то что-то сообразил или от испуга, но стал бить в здоровенный деревянный круг, свисавший с нижней ветки наблюдательного дерева. В поселении зашевелились. Дымки шли из труб. Значит, проснулись, а тут ещё и из домов начали выскакивать, скакаров седлать. Арбометчикам пришлось туго. Успевали выстрелить не во всех. Зато со скакаров снимали влёгкую. Из-за дувалов иногда и полтела не виднелось, нагибались, бегали, а тут целиком, да ещё без панциря, или что там у них должно было быть!
  Бар-он скучал. Приказ есть приказ. Бить только тех, кто по дереву лезет. Двоих снял, больше никто не полез. Один хитрец вздумал выглянуть из-за конька крыши. Его можно считать наблюдателем. Свою стрелку получил в ухо. Шлем может и спас бы, так и его нет. Стрельба из катапульт и арбометов прекратилась. Народ начал скапливаться на площади. Из дома с полуразваленной крышей вышел вождь. Он был одет по форме. Шлем, щит, копьё и сабля на боку. А вот шлем-то новенький. Прямо типовой аханахский. Бар-он посмотрел на отца. Тот, моргнув, согласился с ним. Надо же! Впервые по адресу пришли!
  
  Чего Баркер ждал, его соратники не понимали. Горцы, скопившиеся на площади, перед воротам - тоже. Сначала все пребывали в растерянности, оттого и в тишине. Потом, чуть ли не разом, все загалдели. Кто-то, даже богам пригрозил за такой непорядок. Раненые и убитые есть, а врагов - нет! Что там происходит за дувалами, желающих узнать не нашлось. Выглянули быстро в разлом стены, никого не увидели и юркнули обратно. Предыдущие желающие посмотреть обстановку с вершины дерева валялись под, у его корней. Наконец, галдёж сошёл на нет. Кто-то предположил, что это стреляют и кидают камни невидимки или бесплотные духи. Принесли из кузни мех и начали окуривать всех собравшихся, особенно в пустых местах.
  - Что это они делают? - Спросил, подошедший к Баркеру, Уауар, всё ещё не знавший, какое имя ему выбрать. Вроде, и то, и другое, у него стало выговариваться.
  - Заклинания от стрел и камней произносят. - Предположил Бар-он. - Язычники, что с них взять?
  - Не отходи далеко. Скоро всё закончится. Поговоришь с ними. Они что-то понимают, но не так, а может не то! - Приказал ему Баркер. - Главное помни. Мы представляем империю и её императора Рошерду!
  
  На самом деле, дымом опыляли для того, чтобы выявить невидимку. Самый действенный способ. Вот, духа, так не определишь, он бесплотный. Рукой не пощупаешь.
  - Камнепад! - Громко объявил Баркер. Заряжающие начали укладывать мелкие камни для полёта.
  Он понял, что вождь или кто там, сумел предложить идею, которая устраивала многих. На площади начали делиться. Перед воротами начали скапливаться всадники уже с саблями, или что там у них было в руках наголо, а пешие, вооружённые, чем попало, с краёв этих ворот. В целом правильно. Всадникам надо быстро выскочить наружу, а пешим не дать, если кто-то снаружи затаился, ворваться внутрь.
  - Приготовиться! - Крикнул Баркер, увидев как несколько шустрых человек, побежали вынимать засовы из ворот. - Пли! - Крикнул он, когда засовы были вынуты, а ворота начали медленно размахиваться в стороны.
  
  Груды камней обрушились на людей, скопившихся перед воротами. Тем, кто стоял было лучше, кого-то всадники загораживали, а они, вместе со своими скакарами, огребли по полной. Сначала от камней, а когда ворота распахнулись, в их створ полетел рой обозлённых и свистящих стрел. Свистящие стрелы были методом запугивания противника. Люди замирали, пытаясь определить, кто это такое издаёт, и становились более удобной мишенью. А здесь, четыре дюжины пальнули и, несмотря куда кидают, воткнули луки в налучи, выхватили сабли и влетели на площадь, добивать оторопевших, побитых и раненых горцев.
  
  Потом началась обычна процедура. Собирание собственных стрел, чужого оружия, целых скакаров, упряжи и сёдел. Потом, прошлись по домам. Если двери в дома не открывались - не ломились. Поджигали. Всё остальное, даже одежду с женщин и детей забирали. Наконец нашли второй шлем и оба пехотных меча. Их новых владельцев присоединили к вождю, или кем он там у них был.
  После этого, наступил час Уауара. Он выступал не столько перед горцами, сколь перед Баркером. Он объяснил, что отряд, империи Рошерду, шёл с добрыми намерениями и нёс подарки, основы цивилизации и дружбы горным народам, стараясь не вмешиваться в их самобытность и управление. А они, так подло поступили, убив, почему-то он сказал переговорщиков, возможно, не нашёл подходящего слова, но Баркер это понял и оценил.
  - Переведи им! Если до них не дошла твоя очень дипломатичная речь! Я всегда удивлялся Ханшаху, как он может разглядывать внутреннюю суть человека, о которой тот сам не знает. Они отошли в кустики посрать, чтобы достопочтенные хозяева гор, не наступили в эти вонючие кучки. Вместо того, чтобы им помочь, широкий листик подать, они их нагло убили. Это тоже можно понять. Ошиблись! Зачем они сделали из них отбивные? Вот этого всего и всего этого, что сейчас с ними происходит, не было бы! Великий император Рошерду - эталон справедливости. То, как с вами поступают - это почерк Баркера из Аха! Пусть все думают, что это он вас превратил в такой же фарш, как вы наших воинов!
  - Всех? - Кто-то тихо спросил Уауара.
  - Именем Рошерду, я их пожалею. Они берут все эти камни, что здесь валяются, и превращают этих четверых в такой же фарш, как и наших бойцов. Чем быстрее они это сделают, тем быстрее мы уйдём. Кто будет шарить, встанет к ним, как их тайный защитник.
  - Не слишком ли сурово? - Уауар понял, что всё это будет происходить на его глазах, а ему очень не хотелось смотреть на испытываемые муки людей.
  - А ты видел, как они с живых шкуру снимали, череп срезали и глиняной ложкой их мозги черпали и жрали? У живых!
  - А ты? - Неожиданно спросил Уауар, потому что боялся Баркера.
  - Я не видел, как это они делают. Я добивал тех, кому это делали и они были ещё живы!
  - Неужто такое есть?
  - Такого уже нет. Дали им самим несколько раз на себе попробовать! Сразу прекратили.
  - Тут же, в основном, беззащитные дети и женщины!
  - С такого возраста и надо учить, что отморозками быть вредно! Женщины это хорошо запомнят и своих детей научат. Это наказание не только за то, что они их убили. Сами виноваты, что позволили такое с собой сотворить. Их же души видели, что эти отморозки делают с их телами! Когда мы вернёмся в те чертоги, откуда вышли, как они нас примут? Я всегда помню об этом. В лучший мир надо приходить лучшим, или не приходить вовсе!
  
  4.
  
  - Доставай имагу, посмотрим, куда нам двигаться дальше. - Уауар был не только послом, переводчиком, но и писарем, и хранителем всей походной документации.
  Он из-за пазухи вытащил ту, по которой шли в данный момент. Баркер повертел её, повертел головой, пытаясь привязать, увиденное наяву, с нарисованным на имаге.
  - Ничего не понимаю. Покажи где мы?
  Теперь Уауар завертел головой и зашуршал имагой.
  - Где-то здесь! - Ткнул он пальцем в середину имаги.
  - Ты уверен? Сначала солнце нам било в лицо, потом мы повернули, грело правое ухо, теперь выглядывает из-за спины.
  - Вот эта синяя извилина - река. Вот та гора, вот эта вот тут.
  - Понятно, что непонятно.
  - Похоже! - Снова ткнул палец в середину имаги Уауар.
  - Вы проходили это поселение?
  - Откуда я знаю, что мы проходили, это Канай должен был знать. Записывал и рисовал маршрут Ридис. Я только переводил. Может мы, вообще, вокруг одной горы ходим.
  - И какой?
  - Вот в этом и затруднение. Если считать эту реку той, что на имаге, то она течёт за край листа. И продолжения у нас - нет. Раз нет, значит, мы не туда идём.
  - Не возражаю. А куда надо?
  - Не надо меня об этом спрашивать. Я только посол, меня послали, я пошёл.
  - Ты чего дёргаешься?
  - Не буду скрывать, я боюсь тебя. Ты же это сам знаешь и понимаешь.
  - Ты лицо неприкосновенное даже для меня!
  - А если ты не по лицу бить будешь? В пещере, откуда вы нас достали, должна быть имага, на которой Ридис записи делал, чего её не взяли?
  - Не было там никаких записей. А вот, четвёртый ваш участник был, и никто из вас его не упомянул. Почему?
  - Никто, даже ты не спрашивал. Я подумал, что ты его в пещере придавил. Двоих же с вещами выкинул. Значит, он мог вернуться и теперь меня разоблачит.
  - Чего ты трясёшься раньше времени? Нам надо отсюда ещё выбраться! Поговори с этими чертями. Спросил бы, куда река течёт, во что впадает. Куда дорога из тех, дальних ворот ведёт. Сколько идти. А то, вон, уже отбивные шевелиться перестали.
  
  Баркер заметил, что к нему во весь опор скачет всадник и медленно поехал ему навстречу.
  Тот замедлил ход и остановился рядом. Начал что-то рассказывать и махать руками, показывая что-то. Уауар быстро отвернулся от него и принялся расспрашивать, оставшихся в живых мужчин. Женщин спрашивать было бесполезно. Они дальше огорода или реки нигде не бывали.
  - Морда! - Позвал Баркер небесного воина Один-шесть. Тот не спеша подъехал к нему.
  - Дюжина Батарея, которая нам тылы прикрывает, заметила группу всадников, которые спускались... справа отсюда?
  - Слева, если смотреть на ту гору! - Уточнил посыльный. - Сколько их ещё неизвестно, куда направляются - тоже.
  - Остаёшься вместо меня. Главным, не из-за того, а потому, что ты из всех находился ближе ко мне. Собираешь всё и всех наших, только наших, и через дальние ворота выходите из этого поселения.
  - Может, здесь отсидимся?
  - Они нас здесь запрут, как мы этих. Нам манёвр нужен, а у нас топены. Больше не перебивай. Эти ворота, как выйдите, снаружи засыпаете камнями, как можно более тяжёлыми, чтобы изнутри открыть было невозможно. Переправляетесь на тот берег, где все наши. Следы все перенести на ту дорогу, которой они все пользуются. Навоз, шерсть баранов, обязательно следы, тряпок мелких пару штук. Как только они увидят эти следы и их направление, сразу бросятся нас догонять. Нас же здесь не так много, около сотни. Запомнил? Дальше слушай. Переправились на ту сторону, поставили засаду. С луками следить за переправой, если они вздумают,... найдут ваши следы. Бить наверняка, и только тогда, когда они окажутся на нашем берегу. Иначе, стрел не напасёмся, и скакары местных нам нужны. Смотрите, себя не выдайте. Второй заслон с пехотными щитами, дротиками и мечами. Перекрыть зелёнку, ну, эти заросли. Они, ребята хваткие, сделают вид, что пошли по тому пути, что мы им начертали, а сами ниже по течению переправятся и попрутся обратно вверх по течению. Прямо вам в спину. Вы обернуться не успеете, как вас покрошат! Поэтому, отходить медленно и спины не показывать. Посла возьмите с собой.
  - А вот то, что он расспрашивает...
  - Это уже ерунда, ситуация изменилась, но пусть продолжает. Это лишнее подтверждение, что мы именно туда свалили.
  Баркер быстро развернулся и, в сопровождении гонца, поскакал к переправе.
  
  - Бар! - Обратился Баркер к сыну. - Возможно, но точно пока не знаем, в нашу сторону направляется отряд всадников. Сколько их, тоже неизвестно. Оставляю всех под твою руку. Твой арбомет дай мне. Две дюжины стрелков на камни, чтобы потом спрыгнуть можно было. Стрелять только по твоей команде. А команда должны быть, только тогда, если эти незнакомцы наткнуться на вас. Этого очень не хотелось бы. Спускайтесь ниже, в заросли, там, где полянка с металками. Следы замести и пылью засыпать. Как будто тут и черви не ползали. Я бы на их месте, послал посмотреть, что на этом берегу, здесь, но тоже бы вниз, к зарослям, не спускался. Следов нет, внизу тоже никого, значит, надо двигаться в поселение. Если нарвутся на вас, сразу и непрерывно стрелки сверху выбивают середину. Тогда, задние столпятся, а первых добравшихся до вас, вы! Обычный пехотный бой против всадников. Здесь тесно, даже саблей махать. Поэтому, пики, лучше дротики. Щиты малые. Вам тут не строй держать придётся, а бегать между кустиков. Никаких поединков. Есть возможность наваливаться вдвоём, лучше втроём. Нашу дюжину, кроме тебя, я с собой забираю. Мы не знаем сколько их. Постараемся в тылу спрятаться и, в случае чего, сзади налететь. Лучше всего для нас, если они в селение зайдут. Тогда, и этих здесь прихлопнем. Так что, терпением запасайтесь.
  - А они могут блеянье баранов услышать.
  - Вода хоть и не сильно шумит, но эхо блуждает. Кто потащится через реку баранов пасти, если и с той стороны травы достаточно? Что они подумают? Всегда нужно, в первую очередь, думать за противника, и только во вторую, за себя. Не подведи. Ханшах о тебе хорошо отзывается. Командир ты неопытный, но соображать, всё равно, должен. Соображением опыт наживается, если носитель соображения выживается.
  
  - Что там, Батарей? - Остановился Баркер рядом с небесным воином.
  - Похоже, они идут за нами. Вон там, ущелье пересекают.
  - Тогда, нам ничего не остаётся, как спрятаться. Место выбрал?
  - Есть на склоне заросшая выемка.
  - Тогда, скакарам морды шарфами затянуть, а на копыта чехлы надеть. Тех мальчишек, что мы в камни связанными положили...
  - Отпустить?
  - Видно с тропы?
  - Да!
  - Вот и хорошо. Те расскажут, куда мы пошли и много ли нас!
  - Откуда они знают? Видели? Считали что ли?
  - Они не знают, но подумают. Подумают, значит придумают. Надо же, как-то объяснить, почему их связали. Уходим. Лёжку найди мне, чтобы я сам следил за тропой, а за моей ногой сам ляжешь. Сигналы помнишь?
  - Что их помнить? Сабли достать?
  - Нет. Малый щит и пеший меч. Тут больше колоть надо, чем рубить.
  
  Когда всадники проехали мимо лежащего в кустах Баркера, тот не стразу зашевелился, а тем более, встал. Немного, на чуток, голову приподнял и осмотрелся.
  - Батарей! - Тихо позвал он и лягнул ногой. Тот медленно, оттого и не слышно, подполз к нему и расположил свою голову так, что его ухо оказалось у губ Баркера.
  - Непонятно, поэтому подозрительно. - Прошептал тот, обдав горячим и влажным дыханием ухо Батарея. - Спереди ехали горцы, их легко узнать по одежде, оружию и скакарам. Опять два десятка. Мне кажется, что из того же племени, которых мы частично перебили, а частично отправили на рудники.
  - А остальные?
  - Остальные на нас похожи. Не хотел бы, я с ними столкнуться. Ещё неизвестно, чья возьмёт. Луки составные, копья, шлемы, панцири, щиты одинаковые. Скакары одной масти с обрезанными хвостами. Только у нас длиннее, а у них короче.
  - Кто же это тогда?
  - Точно, не с нашей стороны. По численности, примерно одинаковое количество. У них около пяти сотен, а у нас несколько больше четырёх. Надеюсь, замели за собой ребята свои следы.
  - Что предлагаешь?
  - Полежим ещё.
  - Зачем?
  - Тыловое прикрытие должно быть. Сейчас выскочим, они по нас и рубанут.
  - А, может, его у них нет?
  - Мне обидно будет, что я о них так хорошо подумал. В хорошей армии такого не бывает, тем более, в рейде на чужой территории. Ладно. Шарфы пока не развязывать, чехлы с копыт не снимать. Луки в руки.
  - Едут! - В свою очередь прошептал Батарей.
  - А сколько?
  - По звукам не больше десятка.
  - Тогда никаких луков и щитов. Пики, дротики, копья и сабли. Что под руку быстро ляжет. Вон туда, вправо уходите и у тропы залегайте. Я, первого в башку из арбомета завалю. Он... надеюсь, его скакар остановится, а за ним и остальные. Влетаете и снизу, не метая, поддеваете под панцирь или в ногу. В любое незащищённое место. Нас больше, поэтому пусть по два на каждого. Одного в плен. Я же буду спереди прикрывать. Вдруг, оттуда гонца пришлют. Его нельзя упускать. Давай!
  
  Складывалось такое впечатление, что Баркер руководил своим противником. Пока разбирались с арьергардом, от основной группы прислали гонца. Арбомет был не только точным, но и мощным. Шлем пробил за милую душу. Голова всадника нырнула в гриву, где стрелка и запуталась. Так и расстояние было несколько шагов. Баркер взял в повод скакара и накинул его на ближайшую ветку дерева.
  Батарей приволок пленного. На каких наречиях не пытался поговорить с ним Баркер, встречал полное непонимание.
  - Не будем тратить время. Переодеваемся в них. Щит, шлем, скакар. Если близко не подъезжать, за своих примут. Остальные следуют за нами на расстоянии. Главное, чтобы те не заметили, что мы эти, а не другие! Надо к ним приехать так, чтобы они начали переходить через брод. Как только они окажутся с той стороны реки, Бара и остальных командиров дюжин, ко мне. Вперёд!
  
  Военные везде одинаковы, разница в нюансах, так это ещё понять надо. Уставы отличаются друг от друга только тем, что написаны на разных языках. Военная предсказуемость незыблема. Тот, кто её первый модернизирует или разрушает с пользой для себя, тот и побеждает. Те, кто не следует уставам, пропитанным многочисленной кровью, почему-то иногда не везёт. Иногда, всегда не везёт. Любая небрежность вырождается в большую проблему. Так и здесь.
  
  Непонятные враги знали, где брод, который так долго искали воины Баркера. Тот вызвал к себе сына и командиров дюжин, остававшихся на этом берегу. Тут его, чуть свои и не пристрелили. Маленькая небрежность. Забыли предупредить, что они изображают неизвестных врагов. Баркер, машинально, не понимая, даже почему, успел поднять щит перед собой. Хорошо, что выстрел был из лука, а не арбомета. Дистанция была мала, и остриё стрелы торчало перед носом Баркера. Хорошо, что сзади предупреждающе заорали. Вот конфуз бы получился, что сын чуть папаню не прихлопнул!
  - Правильный выстрел! - Похвалил Баркер сына. - Но мой уход был бы глупым и смешным. После этого, ещё сильнее захотелось совершить что-то невероятное. Надеюсь, что ребята дальний выход завалили хорошо.
  - Они ещё не появились.
  - Это понятно. Металки настрой на площадь перед воротами и за ними. По всей логике они не должны ночевать в селении. Необходимо устроить лагерь перед ним. Кроме того, они должны разделиться. Одни погонятся за нами через дальние ворота, а вторая половина останется здесь, оборудовать лагерь. Мужиков перебили почти всех. Женщинам надо как-то пристраиваться. Оставшиеся соберут скакаров в один табун, потому что, его лучше охранять. Вот по нему и шмальнуть, чтобы он разбежался. А мы, как бы будем его собирать и угонять. Но нам нужно знать хоть десяток их слов. Делайте что хотите, но к вечеру мы должны их знать. Когда посол появится, будем пленного допрашивать. Сразу, не давайте ему даже глотка воды выпить, тащите на допрос. Сам уже знаешь, солнце за гору зашло - в ущелье темно. А нам хоть какой-то свет необходим.
  
  Вернулся посыльный от наблюдателей с реки. Они туда пришли пешими, а для наблюдения выползали как ящурки. Он доложил, что с той стороны противник поставил пост, порядка два десятка воинов. Единственный плюс в том, что они спешились, а скакаров загнали на полянку с травой, под наблюдение одного из них. Вот это была проблема. На такое Баркер не рассчитывал. Тут и переплыть-то негде. То бурлит среди камней, то скальная круча с одной стороны или с другой. Или не спустишься, или не поднимешься. В темноте перебираться через брод? Так если тыловой заслон не появится, направят кого-то на поиски. Время течёт быстрее, чем вода в этой горной реке. Где этот молвач посольского разлива?
  
  Что так долго? - Несколько встревожено спросил Баркер.
  - Обсыхали. - Ответил Морда, приехавший с Уауаром. - Лучше было обождать, чем мокрыми в гору идти. Заодно и сушились. Схема сработала. Сначала, они с ходу пытались ворота распахнуть, потом вынести. Когда ничего не получилось, посмотрели. Пришлось перелезать и камни растаскивать. Они по умному поступили, не стали всё убирать, главное чтобы щель позволяла всаднику проехать. Только потом начали наши следы искать. Сначала мы там плотно натоптали, таская камни, потом они. Про реку даже не подумали, а как на главной тропе навоз нашли и всё остальное, что мы там разложили, то сразу махнули туда. Они не сами по себе, а с проводниками. Будут нас там окружать. А мы что здесь предпримем?
  - Допрашивай пленного, только быстро. Ты знаешь как. Кто, куда, откуда, много? Кто предводитель, чем вооружены? Хотя, про вооружение мы имеем представление, но вдруг,
  что-то особенное, о чём мы не знаем.
  
  Во всех направлениях расставили не только часовых, но и усиленные посты в скрытых местах. Все собрались. Баркер молчал, его не спрашивали. Знали. Раз молчит, то чего-то ждёт. Пришли Морда с Уауаром.
  - Говорите громче, чтобы все слышали! - Попросил Баркер.
  - Это отряд Триос.
  - Что это означает?
  - Отдельный отряд особого состава. Как мы, потому что задачи почти те же. Пройти через горы, повоевать, напасть, разбить пограничную охрану, набрать пленных и потребовать возвращение или обмен, тех, кого мы тогда взяли в плен. Командиром здесь Жмур. Это тот, самый четвёртый, как пояснил Уауар, которого ты заметил, но не замёл!
  - Это правда?
  - Правда, Картун! Я, тогда, сам не понял, зачем это сделал. Шевелилась, какая-то мыслишка, вот в тот, именно момент, но потом я её... даже сразу забыл.
  - А что теперь? Он же гоняется за нами?
  - Во-первых. Он не знает, что гоняется за нами. Мы, просто, ему на пути попались. Во-вторых, мы везде представляемся империей Рошерду. В-третьих, мы заблудились.
  - Как заблудились? У нас же эти... имаги!
  - Всё равно заблудились. Сразу предупреждаю следующий вопрос. Посол в них тоже ничего не понимает. Если спускаться вниз по этой реке, то имага заканчивается,... может уже и закончилась, даже до этого поселения. Теперь, я понимаю, почему боги не дали взять его тогда в плен. Они уже знали, что произойдёт ещё одна встреча, и он нам покажет путь в Гегмонию. Мой план такой. Они начали палатки и шатры ставить?
  - Да, Баркер! - Бар-он никогда при посторонних не называл Баркера отцом. - Как ты и предполагал, на поле перед поселением. Самый большой шатёр посредине.
  - Сейчас они ждут, когда пройдёт тыловое охранение. А тыловое охранение - это уже мы. Тянуть с этим нельзя. Пошлют не одного гонца, а группу. Моё предложение на ваше усмотрение. Выбирайте, кто переплывёт с верёвкой реку сейчас, закрепит её там, и две дюжины с оружием переберутся на ту сторону. Это будет засада, если кто-то с поста у брода сможет сбежать.
  Двое небесных воинов подняли руки.
  - Идите. Брод вы знаете где. К их скакарам не подбираться. Сами знаете, они хуже гусеф беспокоятся. Остальное по обстоятельствам. Вас учить не чему. На! - Протянул он арбомет сыну. - Собери самых лучших стрелков из арбометов. Ваша задача, незаметно спрятаться на нашем берегу. Как только несколько из нас, не знаю, трое-двое въедем на берег, бить их стражу на поражение. Это должно быть до того момента, когда мы станем их собою загораживать. Если они что-то заподозрят, при нашей переправе, а мы ещё будем в реке, тоже. Где посол?
  - Я здесь! - Вышел из-за спин, слегка бледный, Уауар.
  - Я еду первым, а ты будешь сидеть за моей спиной. Когда мы будем переправляться, будешь им что-то кричать, но они должны думать, что это я вопли пускаю. Мы напоролись на засаду, почти всех перебили. Взяли пленных. Они ранены, надо их срочно доставить на допрос этому Ржачу!
  - Жмуру! - Поправил Уауар.
  - Ты лучше знаешь. Поэтому, я буду ехать, открывать рот, махать руками, а ты говорить. Молчи, не всё сказал. Ровно до того момента, когда в них полетят стрелки арбометов. После этого, ты мне не нужен. Садишься на первого свободного скакара и обратно к нам, под защиту. Наверняка, они спросят, кого мы ещё тащим с собой. Это не только пленные и убитые. Трофеи. Могут пригодиться. Батарей, я думаю, твоим ребятам не надо объяснять, как показывать убитых на скакарах? Как только, они взбираются на берег, оживают.
  Два дыма от реки - сигнал для обстрела их лагеря. Лагерь к нам ближе, поэтому камни поменьше берите, чтобы их разлетаемость была сильнее, оттого и паники будет больше.
  
  5.
  
  Застава у брода заметило своё тыловое охранение, которое остановилось на берегу.
  - Как тут? Где тут? - Якобы кричал Баркер, а Уауару приходилось вопить.
  С берега начали показывать не совсем прямой путь переправы - наискосок. Баркер знал об этом, уже пару раз приходилось мотаться туда-сюда, но играл роль справно. В воду въехали втроём, двое чуть позади, которые загораживали сидящего за спиной Баркера, Уауара. Тот что-то покрикивал, что, никто из переправляющихся не понимал, а на берегу, как-то и что-то.
  Чуть ли не все выступили в роли встречающих. Интересно узнать из первых уст, что произошло, а не оттого, кто половины не услышал, переврал, а остальное придумал.
  При спуске в воду берег был выше, оттого и обрывистей. Где встречали - более пологий, но головы переправляющихся закрывали только ноги встречающих. У Уауара уже в горле пересохло, и он только хрипел, когда увидел, что не только передние копыта появились на суше, но стрелки полетели. Баркер выхватил саблю и пришпорил скакара, тот мгновенно подскочил, но Баркер не стал его останавливать, а погнал дальше, перекрывая возможное отступление врагов. Следующие, рядом с ним, помчались к стаду, со скакарами. Их охранник сидел, прислонившись к камню, и разомлевал на солнце, иногда, сквозь прищур, поглядывая за скакарами.
  
  Глава 3.
  
  1.
  
  Троим, удалось смыться. Двоих перехватила засада, но один, зигзагами, приближался к лагерю. Не хотелось тратить стрелы зря, а собирать времени не было.
  - Давай дымы! Уйдёт ведь! - Закричал Морда. Дали дымы. Они были вялые, чуть ли не безжизненные, но общее участие в нагнетании воздуха в огонь, принесло свои, пусть жидкие, но результаты. С того берега их заметили. Катапульты выстрелили. Они уже были заряжены и ждали сигнала. У одной был недолёт, у другой перелёт центра, но палатки они захватили. Воины, от такой неожиданности стали прятаться и разбегаться. Теперь пошёл беглый заброс. Два с лишком десятка всадников быстро приближались со стороны брода. Мельком можно было определить, что свои, но, уже было не до них. Наконец, шквал камней достал и центральный шатёр. Он не рухнул, но был в состоянии сделать это. Оттуда начали выбегать воины. Теперь камни полетели в стадо скакаров. Те, кто пытался воспользоваться ими, сами попали под обстрел. Скакары разскакарились.
  
  Баркер не один, а с семью своими замаскированными, под врагов воинов, подскочил к шатру. Взмахом сабли рассёк ближнее к себе полотнище. Двое других, руками,
   разорвали его, сделав широкий проход. Баркер, выставив вперёд саблю, вошёл в проём. На левой руке висел лёгкий щит, используемый в войсках Гегмонии. Маленький человек, замахнувшийся на удар, всего лишь на мгновение, замер. Кто свой, что ли? Баркеру хватило и этого. Эфесом сабли он ударил его в висок. Тот успел схватить только саблю, а шлем накинуть не успел. Тот начал падать, но его подхватили два воина и вынесли из шатра.
  - Берите всё! - Приказал Баркер. - Особенно имаги! Он посторонился, пропустив остальных воинов, и быстро вышел. Командир должен следить за боем и руководить им, а не заниматься простыми вещами.
  Он запрыгнул на своего скакара и погнал к воротам. Тех слов, на гегмонском, что научил его Уауар, хватило.
  - Закрывайте ворота! Нападение! Их тысячи!
  Ворота и захлопнули прямо перед его носом. Он не расстроился и поскакал обратно. Ребята поступали правильно. Они не гонялись за противником, с целью их убить или взять в плен. Они кинулись к палаткам, и начинавшим дымиться кострам, где собирались готовить пищу. Быстро хватали всё, что попадало под руку, и убирались к броду, где уже начали перегонять подгоняемых скакаров из большого стада.
  
  Бар-он внимательно следил за тем, что происходило внизу, у селения. Он приказал повернуть катапульты на старые места. Наложить камней потяжелее и начать по очереди обстреливать площадь за воротами, внутри поселения.
  
  Налёт оправдал ожидания. Быстро и эффективно. Загнали на узкую полоску между рекой и горой всех, кто мог сам ходить, в смысле скот. Вот что значит, опытные воины! Они не стали кидаться на красивое оружие или дорогие предметы одежды. Они хватали котлы с едой или без еды, и кидали в них уже приготовленные ингредиенты, и тащили с собой. Если было горячо, ставили на седло, проложив промежуток травой. Вся быстролётная операция сворачивалась в обратную сторону. Противников не жалели. Раздевали и, не разбирая, раненые они или убитые, кидали в реку. Это касалось заслона у переправы. Даже палатку сняли, костёр разбросали. Как будто, ничего и не было. Последними к лагерю направились стрелки из арбометов. Они заметали следы за своими, посыпая пылью. Перед этим, они опять выложили ложный след. Куда, и сами не знали. Нашли широкую и утоптанную тропу, с кучей отпечатков копыт. Добавили от себя свежих.
  
  Вот теперь, Баркер приказал замотать всем зверюгам рты и крепко привязать, чтобы те не вздумали шарахаться по кустам. Ужин решили не готовить, а обойтись тем сушняком, что брали для подобных случаев. После этого, Баркер устроил совещание по подведению итогов налёта.
  - Может зря мы их так? - Спросил кто-то из-за спины Баркера, вроде бы спрашивая самого себя. Баркер, понял, что этот вопрос предназначается ему.
  - Не зря! Мы показали им свою выучку. Имаги добыли? - Он посмотрел на сына. Тот кивнул. - Значит, добыли, что нам позарез было нужно. Ну и отхватили хороший трофей.
  - Какой?
  - Сцапали их командира. Знаю, что вы знаете, но не постесняюсь ещё раз напомнить. Не надо рубить всю армию, когда можно прибить командиров, а лучше главного. А мы его ещё и в плен... взяли? - Сын снова кивнул. - Я его эфесом так в висок приложил, что он мог оказаться не жильцом! Поставьте себя на их место. Командира - нет! Кто-то возьмёт на себя его обязанности и будет за всё отвечать? А за что ему жертвовать собой? Вот ты, Морда, будешь командовать, вместо меня, и отвечать перед Ханшахом?
  - Боже упаси! Мне и тебя достаточно.
  - А чтобы ты сделал, когда узнал, что главного командира нет и уже, скорее всего, не будет?
  - Вернулся бы!
  - А кто бы по-другому поступил? Что, никого? Вот так и у них. Потери не велики, но чувствительны с точки зрения организации похода. Тут, есть валить на кого. Начальник велел, мы только выполняли приказы! Поэтому, нам надо ночь простоять и день продержаться. Кроме того, если они нас обнаружат, что очень не хотелось бы, мы его покажем. За их берегом следить нещадно. Чуть что, докладывать.
  - Допрашивать не будем?
  Пусть до утра посидит с мешком на голове. Не задохнётся же? Пусть начинает осваиваться со своей участью. Посмотрим, что его воины предпримут без него. Не забудьте скот сейчас напоить, завтра возможности не будет. Будем, как мышки, сидеть в мешке с зерном.
  - Чуть было не забыл! - Повернулся, уже было, уходящий Морда. - Мы решили, свой скот сюда не гнать. Нашли ручей с узким оврагом, промоиной, и загнали весь скот, что в селении, забрали туда. Тут и так места нет, и они ещё так засрут, что ступить некуда будет. Может, и этих туда перегоним. Должны поместиться, тогда их и вязать не надо, вода рядом, трава кое-где торчит и, главное, не слышно.
  - Дело говоришь. Забирай всё и гони туда! - Распорядился Баркер.
  
  Кахнах был заместителем Жмура по военной части. Он отдавал распоряжения, озвученные ему Жмуром. Он и гнался с половиной своего отряда, за теми, не поймёшь кто, потому что эти не поймёшь, хоть и были одеты горцами, но горцами не являлись. Они этого перед горцами не скрывали. Всё это было так подозрительно, что очень ему не нравилось.
  Вот эта, почти двойственность военноначалия злила его. Если отправили на другую сторону гор найти, если не наказать, то показать свои мускулы и вытащить предъяву из голенища пыльного сапога, то надо только и этим заниматься, а не болтаться зигзагами между хребтами в поисках кого-то.
  Вот сейчас. На дороге встретили пяток довольных аборигенов, которые сначала сцапали на пути двоих пеших воинов, раздели догола и всё забрали, а потом, радостно побили их камнями. Оказывается, в этих краях такая взрослая забава. Одежду и панцири взяли себе, а мечи и шлемы обменяли в этом поселении на несколько жирных баранов, которых перегоняли в свой хул.
  
  Жмуру захотелось посмотреть на эти изделия местных, а скорее всего, очень далёких от этих мест, кузнецов. Зачем? Несколько дней из похода можно выкинуть. Обратно же, надо тоже как-то добираться и, желательно, в удобное время и при хорошей погоде. В горах погода меняется,... да как хочешь, даже не как хочешь, всё равно меняется. Один раз моргнул, а она три раза сменилась.
  Разграбили бандюги эту деревеньку. Им-то, что до этого, когда своя задача тормозится? Так нет. Догоняй. Со скотом и кучей отобранного добра далеко уйти не могут! Они далеко и не пойдут. Спрячутся. Наверняка, место заранее подготовили. Вот теперь, поди поищи! Важная политическая задача!
  Погнали. Там этих пересекающихся троп, даже дорожек, достаточно. Вот и думай! Разделиться на мелкие части и сразу проверить как можно больше, или проверять по одной, дожидаясь возвращения посланного разъезда? Есть же разница, потерять один или несколько разъездов? Прискачут за помощью, а тут, почти никого и нет, все нацелены на поиски, и разошлись-разъехались в разные стороны.
  Жмур знает! Он там был! Единственный, кто остался жив из прошлой экспедиции! Когда начальство такое уверенно заявляет, не жди хорошего конца, когда такое хорошее начало. Куда эти твари могли спрятаться, потому что далеко уйти, с таким обозом, невозможно! Вот ведь жужжи, ещё и ворота камнями привалили. Спрячется солнце за горами, ночуй себе голодным? Мало того, что не обедали, так и на ужин не поспеют. А здесь двести рыл! Сильных, голодных и злых!
  
  Кахнах приказал повернуть обратно. Что сообщить этому Жмуру, ещё не решил, обдумает на обратном пути. Вот, что значит, правильное решение принятое вовремя! Сразу воины повеселели! Они тут будут отбивать скот и имущество, жертвуя своей жизнью, а потом его придётся вернуть ограбленным жителям? Такое и нечестно, и не справедливо! Судя по тому разгрому, что здесь учинили, ребята своё дело знают хорошо, как бы, самих эти лихачи в мусор не превратили. Дело военных война, а не наведения порядка на чужих пространствах, которые они вынуждены пересекать.
  
  Около поселения кострами запахло, ломануться бы всей толпой по трое в ряд, ширина проезда позволяла, но через створку ворот пришлось опять просачиваться по одному. Ленивцы местные, могли и постараться, камни от ворот, не отнести, так отодвинуть. В поселении военных не было. Вторые, в смысле первые ворота, тоже были закрыты. Хоть запаха не было, но запахло поганенько. Ворота тоже самим пришлось открывать. Выехали и остановились. Вроде бы, и палатки с шатрами стоят, воины снуют, но что-то не то. Вон палатка горелая, а в центре, так вообще огромный пятак. Всё не так ребята, а как должно быть - не понятно! Что-то здесь произошло.
  
  - Ей! - Позвал Кахнах, проезжавшего мимо него бойца. Тот глянул на него, отсалютовал и только после этого подъехал.
  - Тут что?
  - Я сам не понял. Приказано было опрашивать местных и все подробности доложить самому! Палатки ставили, костры запалили, кое-кто варить начал... потом бум... нет... бум был раньше. Что-то я запутался. Потом...Сначала... с полсотни наших, набросились на наших,... что уж они не поделили, никто не знает. Кое-кого побили. Вон та кучка - это они. Затем камни с неба посыпали. Нет, сначала камни бум сделали, а ... может, одновременно?
  - Что ты меня спрашиваешь? Меня здесь не было!
   - Да, не было. Глазом моргнул и вот вы! Чудеса? Да? Нет!
  - Продолжай!
  - Все побежали прятаться. Те наши, которые напали на наших, пожгли палатки, похватали котлы с едой и ускакали прочь.
  - Всё?
  - Выяснил, что на местных тоже камни с неба падали. Они сказали, что раз так, то место проклято, уходить надо. Всех завалит. Скалы трещинами пойдут! Хотят с нами свалить, куда глаза глядят. У них же всё забрали. Мы им тряпок, что могли, выдали. Кому-то не досталось. Голыми ходят. Теперь всё.
  - Где Жмур?
  - Мне не докладывал!
  - Свободен!
  - Надеюсь, что все поняли и глупых вопросов для меня не будет? - Обернулся Кахнах к своей свите. - Вы трое! Узнать, где Жмур и доложить мне. Остальным готовиться к приёму пищи.
  - А где её взять?
  - Учить надо? Найти, где она есть и добыть. Про мою долю тоже не забудьте.
  
  Что такое дилемма Кахнах не знал, но она явно присутствовала. Заметив его, к нему подошёл командир первой сотни - козар Растивор.
  - Ты чего пешком? - Удивился Кахнах.
  - Угнали, моего скворечничка! - Расстроено, махнул тот рукой. - Такой гладкий, красивый. Ни царапины на копытах. Подковы как зеркало блестят. А как гонял! Глаза, глаза такие большие и зоркие! Какой голос! Сразу было ясно, где он!
  - Кто угнал?
  - Не знаешь? А, ... ты же, самое интересное пропустил! Тут две сотни поцапались, никто не признаётся, с чего всё началось, а Жмур пропал. Да ещё, несколько десятков наших скворечей угнали. В том числе, и моего. Как знал, не хотел я его в общее стадо посылать,.. да показалось, что там трава гуще...
  - Пропал,... в смысле,...убили дудика?
  - Если бы убили, тут праздник был бы! Достал уже всех хитрожопостью своей! Сбежал командирушка наш! Поэтому, котлы с едой и хватали. Мутный он был какой-то, я хотел тебе сказать, но сам знаешь, как поклёпы, пусть и правдивые, на начальство возводить! Теперь, всё от тибе зависит!
  - А что с голосом?
  - Зуб сломал камнем.
  - В еде?
  - С неба упал. Я рот разинул, ну,...и,... уходить отсюда надо, командир. Местные говорят, место стало проклятым. Ещё хуже будет. Земля под ногами треснет, дым, и все от него сдохнут! Примета у них такая!
  - Собрать козаров и подказаров, что у нас здесь! Быстро займись!
  - Как быстро-то? Пехом разучился.
  Кахнах оглянулся.
  - Ты слезай, и своего сквореча ему. А вы двое, в его распоряжении. Быстро. Пожрать принесите. Может, действительно, валить надо!
  
  2.
  
  Совещание было недолгим. Ни Жмура, ни имагов с ним. От него, вообще ничего, даже шатёр спалили. Под пеплом шатром пусто, ничего горелого нет. Пустой стоял. Прав Растивор. С прошлого похода, который возглавлял, только он один, Жмур вернулся. В этом походе - исчез! Тогда говорил, что горцы предали, и прямо их в ловушку привели. Вот почему, Кахнаха замом поставили, и воинов не четырёх дали, а четыре сотни, ещё и дружественных горцев в придачу. Возвращаться? Как и куда направляться? Только, Жмур все дороги прокладывал, да в имаги свои смотрел. А теперь, ни его, ни имаги. Куда, теперь, направляться? Вернётся домой и заявит, что мы все потерялись или перешли на сторону врага? Тут ещё, не всем скворечей достанется. Угнал, сколько мог, со своими подельниками. Придётся, по двое сажать.
  - А где проводники наши, из местных? - Невпопад спросил Кахнах. - Невпопад, потому что ни к кому не обратился. Никто и не ответил. Суетились, вещи собирали, палатки и шатры складывали, а костры даже не тушили. Пусть еда доваривается.
  
  Вроде, как на проводы собрались местные. Их было немного. Глаза их были наполнены слезами и горечью. Они понимали, что их никто, и не только, с собой брать не собираются, но и еды не дадут. Дело-то, житейское. Самим жрать надо. Наверное, из-за еды передрались. На всех не хватило. Зато, хотя бы одежда с их мертвецов перепадёт. Про мёртвых вообще забыли. Как будто их и не было.
  Перекличку делать не стали. На глаз и так видно, что около полсотни исчезло. Кахнах махнул рукой и отряд не резво, но бойко, словно опасаясь какой ещё пакости, затрусил от селения. Местные дождались, когда они скроются и побежали к мертвецам. С тех, даже оружие не сняли. Сложили кучкой, да и забыли.
  
  - Отец. Пойди, посмотри! - Прошептал сын Баркеру на ухо, взял за руку и потащил к дереву, которое изображало наблюдательный пункт, потому что было выше остальных. Баркер отцепил саблю, отдал наблюдателю, стоявшему внизу и, цепляясь за обрубки веток, вполз наверх. За ним пыхтел Бар-он.
  - Что это? - Опустил голову вниз Баркер.
  - Они готовятся к нападению на нас?
  - Так к нападению не готовятся. Похоже, что уходят. Слишком спешно суетятся. Через два-три кусика темнота рухнет. Какой бой? Вон, жрут на ходу. Раз так, то и мы можем не спать на голодный желудок. Собери небесных.
  
  К тому времени, как Баркер сполз с дерева, тридцать два воина - командиры дюжин, ожидали его пришествия на землю.
  - Отпирай кубышку, Морда! - Были первые слова Баркера, ступившего на землю.
  - Какую кубышку? - Не понял тот.
  - С баранами. Один баран на две дюжины. Сами поделите, кому что. Дрова сейчас готовить, пока светло. Но, костры не палить без моей команды. Они тоже могут, как и мы, заблудиться и вернуться. Боеготовность до темноты не снижать. Шкуры не выкидывать, замочить и растянуть на ветках на сушку. Перед уходом снимем. Мездру не забудьте снять. Может, пригодиться. Имагу неси.
  
  Бар-он чётко развернулся и пошёл за ней. Все штабные вещи перевозились на штабном скакаре, который был привязан к скакару посла. Тот отвечал в отряде за всякую писанину, потому что и вёл её. Ханшах умно поступил. Вроде, это обязанности Баркера, но тот не любил писать, а тем более рисовать, а тут, готовый специалист, к тому же, назначенный послом. Пусть весь поход и описывает. Тот тоже такому не возражал. При деле, которое он может хорошо делать.
  
  К этому времени, он разобрался в имагах, захваченных в шатре Жмура. Бар-он поступил немного по-другому. Понимая, по имаге придётся давать пояснения, он прихватил с ней и Уауара. Тот не ограничился одной, а взял с собой все. На плоском камне он одну за одной разворачивал и клал на предыдущую. Баркер молча наблюдал за этим процессом.
  - Вот! - Поставил палец на край верхней имаги Уауар. - Мы здесь.
  - И что?
  - И вот всё дальше - неизвестно. - Показал он на оба края имаги. - Даже у них нет.
  - Мы что, никогда отсюда не выйдем и останемся здесь навсегда?
  - Это преувеличение. Не совсем так, хотя это возможно.
  - Здесь, передо мной, посла не строй. Конкретней.
  - Я пересмотрел все! Вот, где-то наблюдается разрыв между ними. Пустой промежуток. Там! - Он показал на край карты, в который уже тыркал пальцем. - А вот здесь, мы ещё не были, а они были. Поэтому, если её развернуть... - он развернул имагу против часовой стрелки, и соединить с краем нижней, то будет продолжение.
  - Это всё? - Изумился Баркер.
  - Это только начало. Следите за руками, как и куда они поворачивают имаги! Верхнюю я убираю. А ту имагу я поворачиваю в обратную сторону и прикладываю к нижней. Вот эти, отрывистые стрелки - это тот путь, которым они шли из Гегмонии, но только в обратную сторону. Понятно?
  - Только со стрелками, а вот это вот всё? - Обвёл имагу по кругу Баркер.
  - А это мне самому не понятно. Надо допрашивать Жмура, что они имели в виду вот в этом всём! На обороте нанесены описания, как и, что виделось с какого места. Но теперь-то, нам надо идти в обратную сторону и смотреться всё будет совсем по-другому. Кроме самых таких, которых отовсюду издали видно.
  Баркер почесал брови, потом изгибы верха ушей. Увидев это, Уауар замолчал. Он первый раз такое видел, поэтому не знал, как на это реагировать.
  - Задам один вопрос. Чтобы прийти в твою Гагамию, куда мы сейчас должны направиться? Только не говори, что вслед за ушедшими врагами, которых мы славно пощипали.
  - Как известно, Гегмония находится на севере, покрытых белым вершинах. Прошу не смеяться. Белое - это замёрзшая вода. На вершинах она тает, превращается в обычную текучую воду и спускается по рекам, сюда к нам. Поэтому, она такая холодная.
  - Не ты первый мне об этом говоришь, хотя, как и предыдущие, никаких доказательств не привели. Я полжизни провёл на северной границе, и ничего подобного, никогда не было. Раз ты пришёл оттуда, из-за этих белых вершин, значит, ты держал её в руке?
  - Я не знаю, как мы пробирались. Но всегда, эти белые вершины были далеко и высоко. Чем выше мы поднимались, тем холоднее было, но замёрзшей воды не было. Между горами виляли дороги в долинах, напоминавших седло. Раз! - Он махнул рукой, изобразив плавную выемку снизу.
  - Это, так и называется сейдал. Все так между горами и ходят. Имаги для этого и нужны, потому что показывают, как придти к сейдалам. Ну, а направление хоть ты знаешь?
  - Да! Если они шли с севера на юг, что на имаге означает сверху вниз, то мы должны идти снизу вверх. За это я могу полностью ручаться.
  - За это я тоже могу ручаться. Нам, прямо здесь, необходимо понять, где этот верх, а где наш низ. Куда не посмотришь, везде, со всех сторон, эти белые вершины. Надо этого Жмура допрашивать. Найди Колянса - небесного Два-девять, пусть тащит его. Его дюжина должна охранять. Давай Бар, шевелись. Время дорого. Мы сейчас должны понять, куда нам поворачивать. Иначе, всю жизнь здесь будем болтаться из стороны в сторону. Ты тоже не стой. Смотри на эти вершины и сравнивай с записями и чёртами, может, и заметишь что-то знакомое.
  - Баркер, можно я при допросе Жмура буду стоять за его спиной. Он сможет обвинить меня предателем, а я посол! Это не только скандал. Обозвали друг друга и разошлись.
  - Ты прав, войной попахивает, в этом случае. Вот там стой. Когда его притащат и мешок снимут, встанешь за его спину.
  
  Бар-он вернулся вместе с Колянсом и без Жмура. Колянс стоял не как подобает воину, а как нашкодивший кот. Что-то рассматривал на сапогах Баркера. Как будто, только что нассал в них, а хозяин сапог ещё об этом не знает.
  - Что не так с моими сапогами? - Удивился Бакер, не только сам внимательно поглядев на них, но и стоящие рядом. Даже ноги поизгибал, чтобы подошвы осмотреть. Мало ли что налипло, хотя налипнуть могло только одно и много.
  - Вдохни сразу поглубже, и медленно выдыхай! - Уклончиво попросил Колянс.
  - Вы не дождались ужина и съели его?
  - Да что мы, самуры что ли? - Возмутился Колянс. - Сбежал или его выкрали.
  - Да! - Неожиданно согласился с его предложением Баркер. Он глубоко вздохнул и стал медленно выдыхать. - Мы же его передали тебе связанным, и с мешком на голове. Я специально его тебе отдал, зная твою ответственность. Никто, кроме тебя! Это твой девиз, который я тебе... только тебе присвоил! Блюстителя не поставил?
  - Блюститель был, а вот от побега Жмура не уберегли.
  - Как он сбежал? Чары выпустил?
  - Сие мне неведомо.
  - А, хоть, что тебе ведомо? Блюститель спал? Его убили? Куда он здесь может деться? Не весели мою саблю! Она сама, без моего желания, может такие фортели выписывать, что у некоторых головы отделяются и убегают...
  - Ты приказал пленного кормить. Блюститель пошёл за едой. Сам поел. Его за это наказывать?
  - Он пошёл сам? Он потерял самое ценное, что у нас было. Я понимаю, что у тебя рука не поднимется его наказать... Моя сабля, сама руку выберет для показной кары!
  - Он не сам по себе...я ему сказал...
  - Тогда виноват тот, кто его заменил. Кто это?
  - Его никто не менял. Мы очень далеко расположились. Пешком же надо идти. Я подумал, что? Что я подумал... Да, куда он денется? А он куда-то делся!
  - Отменить всё! Строить всех! Обыскивать каждый лист и соломинку! Даже дырку от таланта заглядывать!
  - Они здесь не водятся! - Вполне серьёзно произнёс Батарей, следивший за разговором издали.
  - Тебе чего? - Баркеру не понравилось, что тот, слушает их разговор.
  - Пленный помер, что мы в засаде на склоне взяли.
  - Сплошные подарки! Сам помер или помог кто?
  - Сам! А вот там, у берега, когда я к вам шёл, мне показалось, рыба булькала,... может это и не рыба?
  - Все туда!
  Батарей бежал медленно, как и подобает всаднику, раскачиваясь из стороны в сторону. Понимая, что он всех тормозит, показал вперёд рукой. - Там, у камня, где поваленное дерево.
  
  Опоздали на несколько шагов. Жмур, извиваясь между мокрых камней, как дайл, выползал на берег. Колянс выхватил нож, намереваясь его метнуть. Баркер знал, что тот не промахнётся и схватил его за руку.
  - Он нам живой нужен. Никакой пользы не будет, если он и будет в наших руках, но мёртвым. Пусть идёт, сделаем вид, что не заметили, разошлись. Быстро... ещё быстрее!
  
  Они как бы и разошлись, но Баркер, в отличие от всех, присел за камень. Жмур осторожно, с опаской и надеждой оглянулся на противоположный берег и довольно улыбнулся. Только теперь Баркер запомнил его лицо. В шатре, когда тот замахивался саблей, разглядывать его физию было недосуг. Под левым глазом у него была не муха, как можно было подумать, а мешковидная родинка.
  "Ничего так просто не случается. Предстоит ещё одна встреча, скорее последняя. Чем же он верёвки порезал?"
  Держась за скалу, Жмур поднялся и, пошатываясь, с остановками, зашёл за неё. Баркер тоже приподнялся и шёпотом, потому что Колянс присел рядом за кустом, приказал.
  - Лезь на это дерево, и смотри, куда он пойдёт. До конца смотри, пока видеть его будешь, хотя бы, ты хотел его не видеть, если только, не держать его голову в своих руках.
  Колянсу не надо было два раза повторять. Тот, с ловкостью безяны, вскарабкался на самую макушку. За скалой, за которую зашёл Жмур, было достаточно ровное пространство, которое в половодье заливалось водой. Сейчас, оно было покрыто травой, сквозь которую проблескивали оконца воды. Здесь, обычно, пасли своих коз и баранов местные жители.
  
  Он так упорно смотрел беглецу в спину, что тот несколько раз останавливался и нервно оглядывался. Его никто не преследовал. Когда Жмур скрылся хоть и в далях, но не голубых, Колянс решил спуститься вниз, и чуть не наступил на голову Баркера, который лез к нему.
  - Ты чего?
  - Я подумал, что из вас двоих кто-то умер, вот решил проверить кто?
  - Садись на эту ветку, а за эту руками держись. Он не пошёл в поселение.
  - Это было бы слишком глупо. Его бы сразу выдали, как только бы мы появились.
  - Так, там и ворота и с этой стороны закрыли. Он пошёл вон туда! - Показал Колянс рукой вперёд. - Видишь, два камня - один большой справа, а второй меньше - слева. Между ними узкая щель. Никакой щели там нет. Это, так видится отсюда. Тот, большой камень справа, ближе к нам, а слева - дальше от нас. Между ними весь наш отряд поместится, и ещё место останется.
  - А ты, откуда это знаешь?
  - Я там, по твоему велению, ложные следы раскладывал. До сих пор, навозом пованиваю. Мы укладывали их за большим камнем, потому что там, после развилки, эта тропа поворачивает к реке. Обратно можно по берегу пройти, река петлю делает. Путь значительно короче, от чего его мы и выбрали. Вторая идёт мимо малого камня. Поэтому, я долгое время видел его спину. Что это даёт?
  - Полезли вниз. Я тебе, как другу, скажу то, что никто не знает, но...
  - Ты же знаешь...
  - Я боюсь, и всегда боялся высоты! Держись! - Ухватил Баркер за рукав Колянса, который чуть не сверзился с ветки, неудобно поставив ногу, и та скользнула по ней.
  - Этого не может быть, потому что, не может быть никогда! Где - бы мы не лазили, я ни разу не видел в твоих глазах, не то, что страха, но и его сомнения! Ты столько лет провёл в горах на северной границе! Взять башню! Как глянешь с неё - страшно становится.
  - А ты что, не знал? - Продолжал спускаться Баркер. - Что надо смотреть только на ноги, а не туда, где ниже. Или вперёд? Ты, когда долину оттуда осматривал, голова не кружилась, и не тошнило ведь! Ханшах был заложником в империи, и я при нём. Нас научили и натаскали во многих нужных штучках. Я, даже плавать умел. В смысле научили. А может, и сейчас смогу.
  - И плавать?
  - Это так... ты не представляешь, сколько воды я выпил в этом тренировочном пруду! А все эти стратегии и тактики надо было держать в голове. За это нещадно пороли. А по пяткам как давали, если тренировочный меч был грязным. А он же деревянный! Попробуй от грязи отмой! А знаешь, почему мы всегда командовали войсками Шагура, ну и нашими в придачу?
  - Как договорились?
  - Их военные были слишком горды, чтобы имперскую кадемью заканчивать. Имперский штаб назначал только наших над огромным объединённым войском, в котором наших войск было почти незаметно. Зато, мы выигрывали все битвы. Сначала в нас вбивали всё прошлое и постоянное, а потом, на этой основе, заставляли искать нестандартные ходы и действия. Тот, кто проигрывал, ощущал это на своей заднице.
  - Так вот откуда это изречение о приключениях на свою задницу?
  - Нас учили думать умно, но просто. Не увлекаться фантазиями, а использовать на поле боя, то, что там есть, а не то, что когда-то появится. Здесь и сейчас. Вот как с этим Жмуром. - Аккуратно поставил сначала одну ногу на землю, а потом и вторую Баркер.
  - Какую пользу принесло нам его бегство? - Колянс спрыгнул с нижнего обрубка ветки, о который упирался одной ногой.
  - Бар! - Повернулся к сыну Баркер. - Дай команду, чтобы костры палили и к темноте всё готовить закончили. Чтобы ни огонька не было.
  - Что?
  - Я спросил...
  - А! Да! Я тоже спросил, но себя. Жмур прекрасно понимает, что для нас очень ценный пленник. Обращаться с ним мы будем по высшему разряду. А он сбежал. Почему? В пути же легче сбежать, даже при охране, которой в твою сторону плеваться запрещено. Тут надо развязаться, снять мешок, незаметно добраться до реки. Я думаю, он к ней не крался. Шёл в открытую. Мы же были кто в чём. И в их форме, и горской одежде. Что он мог подумать?
  - Что?
  - Что, я тебя спросил.
  - Если сейчас не сбежит...то... то...то...
  - То, где бы, он не сбежал, возвращаться оттуда сложнее, а отсюда он путь знает. В первый раз его спасла имага, которую он спрятал с собой в пещере, и горцы, которые пришли за трупом...
  - А сейчас у него нет ни трупа, за которым придут, ни имаги, так?
  - Понял ход моей мысли? Мы заблудились. Эта долина для нас мышеловка. Но есть щель, через которую можно выскользнуть. Только он её знает. Поэтому, пока ещё светло ищите брод. Ты будешь нашим проводником. Не жди команды, как рассвело, уходите всей дюжиной. На глаза ему не попадаться. Спешиться и идти пешком. Как он услышит стук копыт, юркнет куда-то, и тогда мы его никогда не найдём. Мы отсюда раньше полудня не уйдём. Вдруг, те вернутся и нас прихватят на переправе? Здесь нас не взять. Через гряду не залезешь, к тому же, там будут наши с арбометами караулить. Вдоль реки тоже не пройдёшь. Ребята внизу, после спуска, поляну камнями заваливают и ветками. Не разгонишься, а под стрелу попадёшь. Поэтому, будь осторожен. Метки оставляй, чтобы мы не гадали, где ты свернул. Форма серая, горская. Ты же на их наречии, хоть, как и младенец, лопотать можешь? Кого ни встретишь, мир, брат! Я, мол, оттуда, а ты?
  3.
  
  Колянс нашёл брод. Обозначил его вехами. Утром снялся, когда ещё многие протирали глаза, переправился на тот берег и ушёл. Следить за кем-то задача гораздо сложнее, чем охранять, но тут ничего не попишешь, к тому же, он и писать не умел.
  
  Жмур отправился в это селение, вовсе не смотреть трофейные мечи и шлемы. Это был повод для исправления его косяка. У него, на данной имаге, которой в данный момент пользовались, оказался незаполненный промежуток. Обратно уже не вернёшься, а если посмотреть с этой стороны, можно что-то указать и отметить. Ему показалось, что они со своим отрядом, сделали круг вокруг этой долины, не заходя в неё. Почти круг, осталось его только замкнуть. Поэтому, он знал примерное направление. Тем более, если немного отойти в сторону, там находилось племя, которое довело его отряд до этого места.
  
  Он не пожалел денег Гегмонии и щедро расплатился. Как было принято, данный финансовый процесс происходил при двух свидетелях. Он выдал горцам больше, чем те просили, а те, незаметно, вернули ему разницу. И его, и казну отряда налётчики забрали. Так что, ни денег, теперь ничего нет из своей собственности, кроме своей головы. Это тоже хорошо, что голова осталась на месте и не вздумала мигрировать. Если здраво рассуждать, то эти селяне ограбили и побили его отряд. Только прикидывались ограбленными, бедными и несчастными. Хоть и бредово слышится, что камни с неба сами по себе не только падают, но и шлёндрают, но он сам ощущал их падание, но не видел, когда в шатре пытался сделать записи. Скорее всего, его элитное сопровождение сговорилось с горцами ограбить. Деньги-то немалые ушли! Были и на обратный путь в хорошем количестве!
  Он столько сил потратил, чтобы организовать такой, уже теперь, мощный поход через эти дикие хребты, для выяснения, можно ли там завоевать что-то много и хорошего, рассчитывал вернуться богатым человеком! Вот, на тебе фигу! Свои ограбили! Как теперь отчитываться? Ничего нет, кроме себя! Ведь кто-то вернётся и его мнение, как первое, будет определяющим.
  
  Смог убедить в первый раз, когда в пещере спрятался, а потом, почти в одиночку, добирался обратно. Сейчас-то, как и что? Кто поверит? Тогда был, всего лишь один лист имаги, и его удалось сохранить, а теперь потерял целую кучу! Хорошо, что эти гу-гу ничего в них не поймут. Все обозначения он держал в голове. Теперь мокрый, сохнущий от собственного тепла, еле передвигал ноги, стараясь уйти подальше от реки, где, как оказалось, спрятались эти жулики.
  Его спас обсидиановый стиль-перо, которым он записывал на имаги свои объяснения. Когда он увидел не только, как камни сверху рвут ткань шатра, но и сам шатёр разрезается чьей-то саблей, то он схватился за свою, засунув стиль с наконечником из обсидиана себе за ухо. Потом он ничего не помнил, но ощутил свою голову в мешке. Этот стиль-перо впился ему в шею, отчего он испытывал жуткую боль. Всё-таки, писучка вывалилась из его шеи и болталась в мешке. Ему повезло, что руки связали спереди, а не сзади. Как такого везти на скворечере, чтобы он не свалился? Вот руки и ноги связали верёвкой снизу. Только потом, когда его положили на землю, он смог понять, где находится тот, кто его охраняет, и куда он отходит, хоть на несколько шагов.
  Удалось повернуться и выцарапать из-под мешка этот кусок острого камня и порезать в нескольких местах мешок. Уже стало лучше. Кроме ног, грязи и говна ничего не было видно, но зато он знал, чьи это ноги топчутся перед его носом, куда и насколько они ходят. Что они там, эти горцы галдят, не слишком было понятно, хотя знакомые звуки долетали до его слуха. Когда знакомые ноги отходили, он подрезал верёвки на своих ногах. Когда понял, что сил хватит порвать там, перешёл на руки.
  Что созерцателю смотреть, как лежит пленный с мешком на голове? Всё, хоть и долго резал, но не спеша, успел. Оставалось только ждать момента. Жмур старался не шевелиться, следя за ногами своего часового. Вот, к нему кто-то подошёл. Они поговорили и оба ушли. Это был шанс. Всё равно не убьют.
  
  Жмур освободил руки, срезал узел на мешке и снял его с головы. Огляделся и отполз в кусты. Там дорезал верёвки на ногах. Потом кряхтя и подтягивая штаны, вышел на тропу и пошёл по ней. Тропа была условной. До тропы её ещё не вытоптали. Но где удобнее идти, её обозначили. Он дошёл до реки и помыл руки, незаметно, оглядываясь.
  Никто на него внимания не обращал. Своих дел было по горло. Он скользнул в воду и спрятался под дерево, которое лежало у камня. Вот оттуда и туда, на другой берег он и поплыл. Ну, как поплыл? Оттолкнулся посильнее, течение его подхватило, и он начал загребать, приближаясь к другому берегу. Так, оказалось, просто сбежать, имея кусок острого обсидиана в виде пера? Боги, только боги благоволят к нему! Ещё тогда, в пещере, он успел метнуться в нишу с имагой и его не заметили, хотя факел, чуть ли, не касался его лица. Стоило вздрогнуть или чихнуть. Как чесалось в носу! Он утерпел. А сейчас-то! Преместился через реку и вот она! Свобода! Когда обнаружат, что он сбежал, непременно в поселение зайдут. А он знает куда идти. Подальше убраться от этого места, чтобы не смогли найти. Для этого надо идти, идти и идти, пока совсем не стемнело. А потом, с рассветом, опять. Еды всё равно нет, так что, надо поспешать до тех мест, где она есть.
  
  Колянс имел своё мнение, как следовать за беглецом. Таиться, выглядывать было не в его правилах. Надо было сделать так, чтобы беглец сам напросился в их группу. Поэтому они напялили на себя не чёрную, как были вчера, а серую шерстяную одежду горцев. Взяли их луки и сели на их скакаров.
  Он долго и нудно, даже дольше чем обычно Баркер, ставил каждому задачу, заставлял несколько раз повторять вслух. Всех с собой не возьмёшь. Трое, уже глядят за общими трофеями, а ещё двое и за собственным имуществом, оставляемым следственно-поисковой группой.
  То, что Баркер отправил его на поиски, вернее идти по следу беглеца, была несравненная удача. Все бы знали о его неудаче, что у него беглец утёк и постоянно, не зло, а по - дружески, подкалывали бы. Лучше бы ругались! Такая жалость оскорбляла. К примеру: Баркер не щадил своего сына использовать во всех ипостасях. Гонял как сидру козу. Мог заменить ведь, на совершившего проступок Колянса, но не сделал.
  
  За это Баркера и уважали, он смотрел на несколько шагов вперёд и делал неожиданные и нетрадиционные выводы, а от этого, как казалось, странные решения. Вот как сейчас. Следить за беглецом! Причём, свои удачи, всегда сваливал на образование, полученное в имперской кадемье. Мол, я такой же, как и все, только кадемью повезло закончить. Да, образование даёт одну возможность - поумнеть, но не все ей пользуются.
  Незаметно от Баркера, его старались беречь. Он мог оскорбиться такой привилегией. Все знали, что он считает, что наступило его время, когда надо уйти красиво, но никто этого не хотел. Заменить его было не кем. Ханшах тоже это знал и, иногда, напоминал об этом лучшим воинам царства.
  Его сын Бар-он тоже подавал, показывал некоторые задатки, но это было не то. Бар-он был уже воином другой эпохи. Его интересовали не схватки боевые, а конструкции, в которых присутствие великолепного воина, уже считалось анахронизмом. Что поделаешь? Это Колянс тоже понимал. Новые времена, новые веяния. Вот как эти арбометы улучшил. Никто к тебе и близко, из-за них, не подойдёт. Главное, наделать их побольше. Тогда зачем с детства учиться владеть луком? А ведь всё идёт к этому! Не надо на бронированного топена набрасываться со всех сторон кучей, отбиваясь и умирая от саблей и копий охранников топенов, когда издали, можно маленькой стрелкой, точно попасть в глаз топена. Тот уже не будет слушать команд своего водителя, кто попадётся, того и будет топтать. Стрельнул ему в глазик и отъехал в сторону. Смотри, как топен свои войска крушит. Тут и армия большая не нужна. А как ловко с металками придумал? Это же, он все узлы креплений не только разработал, но и долгое время испытывал. Это раньше казалось: клади бульник потяжелее! Выпуливай и жди, кому он на башку свалится! Если не свалится, что постоянно бывает, то напугает того, кто рядом. Нет, оказывается. Каждому бульнику своя цель, а значит и жертва. Технологичная молодёжь нынче пошла. Всё чего-то выдумывают, вместо того, чтобы изящно саблями рубиться, далеко и точно дротики метать, и хитро копьями тыркаться.
  
  Восемь всадников медленно ехали по тропе, оживлённо болтая и смеясь. Как будто собрались зайти в гости к близкому соседу или уже возвращались от него. Даже седельных сумок не больше обычного. На тропе широко не проедешь, поэтому они менялись местами, чтобы что-то сказать друг другу, а то, и вовсе останавливались, что-то громко обсуждая или споря.
  
  Жмур давно наблюдал за ними, взобравшись над тропой, шагов на тридцать вверх. Это был удачный наблюдательный пункт. Хотя тропа и виляла, все равно, было видно далеко. Назад шагов на триста, а вперёд на двести.
  Вот эти весельчаки в его планы никак не вписывались. Где-то за соседней горой люди не просто умирают, а их убивают, а этим такое и не ведомо. Следовало принять не простое решение. Что сделать? Спуститься к ним и попросить о помощи, или хотя бы еды дать, но с едой может быть облом. Какую помощь можно тогда взять с них? Только подвезти. Даже на сто шагов - уже хорошо, а на тыщу? Да он, тогда, будет счастливчик. Жаль, что они не из того селенья, куда он направляется. Меховые шапки другого покроя. Они проезжали, практически, под ним. Вроде речь знакома, а слова не понятны.
  - Эй! - Крикнул он сверху. Была - не была, надо рисковать. Так, здесь и до погони можно досидеться. Разошлют в разные стороны по два-три всадника, куда ему бежать? А на такую толпу, вряд ли нападут. Он замахал руками, показывая, что в них ничего нет. - Обожди! Поговорить надо!
  Всадники остановились и удивлённо задрали головы. Один из них показал непонятный жест, другой - что-то сказал и все засмеялись. Заржали! Понятно, что смеяться больше не над кем, кроме него - Жмура. Пусть смеются, лишь бы с собой захватили.
  
  Дюжина самого Баркера выполняла функции рассыльно-штабной. Во время похода они занимались, как и все, боевым охранением, разведкой, а во время стоянки и тыловыми функциями. Отвечали за знание трофеев и у кого сколько чего. Здесь, вон как вдоль реки растянулись. Пешком замучаешься обходить всех. Катапульты разобрали, но брёвна, их даже по всей длине не обтёсывали, решили забрать с собой. Трофейных скакаров достаточно. Что им впустую гулять? Пусть трудятся, как и все.
  Уже всё распределили, начали выстраиваться в маршевую колонну, но Баркер медлил. Не стал снимать стрелков с арбометами со скал и отводить дюжину Марака от края кустов, за которым собралось его войско, собирающееся идти в другую сторону. Если кто-то ударит в тыл, никакую оборону не успеешь создать. Спуск к их лагерю самое удобное место, где можно задержать лавину всадников. На камнях, да на ветках не очень-то разгонишься. С середины спуска такая подлость устроена для всадников.
  
  Они должны были стрелять не своими стрелами из своих луков, а использовать трофейное оружие. Не видно же кто из зарослей стреляет, пусть думают что горцы. Дистанция короткая, значит и пробивная сила достаточная.
  Сверху свистнули. Это означало, что кто-то показался, но пока не видно сколько их. Снова засвистели. Восемь местных, но не из этого селения. Остановились и что-то обсуждают. Местные тоже могут заблудиться, судя по их растерянным жестам?
  Баркер приказал, если что, стрелять, а сам, медленно переступая сучья и камни, стал подниматься к этим незнакомцам. Надо понять, кто они и откуда. Может, они лучший путь покажут, а им за это парочку трофейных скакаров подарят. Это хороший подарок в здешних горах.
  
  Он и сам был одет как горец. Трофейной одежды, как и захваченной из дома, похожей на горскую, на всех не хватало. Так на всех и не надо было. Часть одежды уже напялили на себя, добытой как трофей, с воинов отряда Гегмонии.
  Всадники увидели, как сначала показалась шапка, потом голова, плечи человека идущего по тропе вверх, значит, к ним и замолчали. Когда пешеход показался по пояс, то кроме дротика в руке, которым он опирался на поверхность, у него ничего не было, даже кинжала - непременного атрибута горца. С кинжалами они даже спят, положив под голову. Они тронули поводья и скакары медленно зашагали к нему. Это восхождение было так необычно, что больше походило на подвох или ловушку.
  Тот шёл, опустив голову, внимательно выглядывая, куда ему шагнуть. Наконец ветки с камнями закончились, и он поднял голову.
  Матерь божья и не божья!
  - Колянс, что ты здесь делаешь? Ты где ложен быть? - Проревел Баркер. Это выходило за все рамки. Неужели, один из лучших воинов совсем перестал соображать?
  - Ты ли это, Баркер? - Удивлённо вскинул руки вверх Колянс. - Мы выполнили задание. Жмур находится в селении за той грядой. Мы в него не заходили. Ты же не велел его хватать.
  
  Колянс не стал углубляться в подробности, что просто подвезли Жмура, куда он просил.
  - А как ты здесь?
  - Через этот маленький хребет перевалили, а там маленький мост через реку. Хотели уже обратно поворачивать, за вами идти, а тут вы! Если идти в ту деревню, то этот путь короче, чем тот!
  - Мы в ловушке, выхода отсюда нет!
  - Выход всегда есть, даже когда мы его не видим. Вот, когда мы перешли по шатающемуся мосту, я понял, куда надо идти. Мы возвращаемся назад, спускаемся в то ущелье, которое было перед этим, переходим на ту сторону и идём вдоль ущелья на восход солнца.
  - Ты что имагу видел? И кто тебе её показал? - Иронично усмехнулся Баркер. - Может на небе начертил кто?
  - Что-то вроде этого. Облака разошлись. Вон те! Здесь-то солнечно, а там дождь был. Там перевал, который мы ни откуда не могли увидеть.
  - Извини Колянс, что плохо о тебе подумал.
  - А как плохо?
  - Я думал, что у тебя с головой, а она у тебя на месте. Я обратно не пойду, пошли кого-нибудь. Там в зарослях Марак и Бар-он. Марак пусть путь чистит, а Бар-он отряд разворачивает в обратную сторону направляет. Ты будешь пока первым боевым охранением, дорогу показывать. В целом, я понял, о чём ты сказал, но в частности, не слишком. Где переходить и куда поворачивать.
  
  4.
  В среднем, ширина тропы могла пропустить полтора-два скакара рядом, но только в том случае, если они не были загружены каким-нибудь барахлом. Поэтому, передвижение отряда напоминало караван, растянувшийся на тысячи шагов. Баркер, вроде бы, много лет, проведший на северной границе, должен был к такому привыкнуть, но всё равно нервничал. Эту тоненькую ниточку воинов очень просто оборвать и сложно связать. Одно успокаивало: все всадники были обучены пешему бою, что очень показательно проявилось при захвате тылового прикрытия отряда Жмура.
  
  Баркер, а значит и его дюжина, передвигался в последних рядах, хотя самый простой ряд из троих было сложно выстроить. Он так поступил специально, чтобы не дёргать Колянса, да и тому, вместо того, чтобы заниматься делом, не надо будет оглядываться, ища согласования или подтверждения. Раз знает, пусть ведёт. Баркер при всех командирах дюжин озвучил его полномочия. Колянс передовой воевода. Слушаться его.
  Казалось, ехали так долго, что уже солнце устало и захотело спать, в ущелье начало темнеть¸ а где этот дневной переход заканчивается, не знал даже Колянс. Наконец, караван юркнул в узкую щель и начал подниматься вверх. Оказывается, солнце ещё только начало укутываться периной перистых облаков. Вот с этого места и стал виден перевал, про который сообщил Колянс. Баркер, успокаивающе выдохнул. Напряжение начало спадать. Даже, если этот перевал не туда, но станет понятно куда, когда они его преодолеют.
  - Что скажешь? - Повернулся он к послу Аханаха Хердюбрейдвпизду - Престахнукурхуйтебе, но, ни по одному имени его не назвал, даже слишком укороченному.
  
  Тот порылся в свитках имага. Развернул один, потом второй, за ним третий и на этом остановился.
  - Вот он! Теперь я понимаю, что эта штука обозначает.
  - Командир! - Подъехал к ним и Марак. Его дюжина, на этот момент была тыловым окружением. - Мы нашли старый навоз, кучу следов и подкову, всё это было направлено в нашу сторону.
  - Подкова к удаче! - Подмигнул Баркер Колянсу. - Ищи место для ночёвки.
  
  Жмуру невероятно повезло с этими весельчаками-горцами. Никто друг друга не понимал, но они согласились доставить его, не в сам хул, куда он стремился, но поблизости. Главное, чтобы он дорогу показывал. Скорее всего, между его спасителями-перевозчиками и теми, к кому он направлялся, был конфликт, но сообщать об этом первому встречному, горцы не пожелали.
  Он тоже решил про них молчать, чтобы не вызывать каких-либо подозрений. Примерный путь обратно, в Гегмонию, он знал. Надо было только немного поесть, получить сквореча и еду в дорогу. Это в первый раз всё было непонятно и страшно. Он понял, что и в горах тоже люди живут. Да и, в общем, понятие о добре и зле, у них не сильно отличаются от равнинных людей. Из-за несусветной бедности, гордости и понтов значительно больше. Это там, на юге, можно было собирать по три урожая в год. На севере, перед этим огромным горным скоплением хребтов, один-два. В горах же стабильно один урожай с нестабильной урожайностью. Вот горцы, фактически, из-за еды и мутузили друг друга и грабили, кого попало, неожиданно слетая с гор, лихими оре-лми.
  Увидев его, местные удивились, по их мнению, он должен быть далеко-далёко, но приняли его хорошо. Хоть здесь эти больше понимали его, а он их.
  Гостеприимные хозяева не удивились, когда он рассказал о погроме его войска в соседнем хуле. Они, слушая его рассказ, кивали, как бы, соглашаясь с ним, но думали, как могли в соседнем селении разгромить такой большой отряд, когда у них и сотни бойцов не было? А так можно было? Здесь, в этом хуле бойцов больше. Они честно отработали, с ними честно расплатились и они быстро ушли. Получается, что могли взять гораздо больше, ели бы решили пограбить?
  Он их не просил отомстить за такое вероломство, а они не напрашивались. Старейшины, мыча какую-то нудную мелодию, обдумывали, что выгоднее: отпустить, дав сквореча и еду или сопроводить до разумных пределов, и получить от него какую-то тамгу о том, что они оказали ему бесконечную помощь. Вот как это сделать, они не знали. Все понимали, что крупное государство такой разгром их войска не потерпит. Пришлёт ещё больше, а те будут карать налево и направо, не разбираясь, кто кому помогал. В этом случае, лучше сопроводить его и передать в руки его страны живым. Или его прикончить и делать вид, что вовсе не при делах. Но ведь, не может же быть, что от огромного, хорошо вооружённого и многочисленного отряда остался только один! Он же командир! Наверняка будут и другие, которые станут пробираться своими путями к своей родине. Очень хотелось посмотреть и узнать, как соседи, выступая в меньшинстве, смогли разогнать хорошо организованное и вооружённое большинство.
  Под видом того, что они ищут ему сопровождение, задержали у себя на несколько дней.
  
  Кахнах, с согласия и по настоянию остальных командиров несколько дней шёл правильным путём обратно. По собственным следам. Потом, на перекрёстке, они напоролись на следы отряда Баркера, и пошли по ним. Эти следы многочисленных копыт, как разметка на параде. Получается, что последняя, в смысле новая, уложенная поверху, оказалась виднее.
  
   Теперь, когда была ясно видна цель, определено направление, зафиксированы и нанесены на имагу видные издали приметы, передвижение отряда ускорилось. Вдобавок, теперь спускались вниз, в широкую долину, перед длинным и высоким горным хребтом, который следовало где-то обойти или пересечь. В долине были свои горушки и хребтики, казавшиеся только что рождёнными этой скальной громадой. На фоне вечнозелёных, казавшимися почти чёрными елей, подсыхающая сверху трава, уже казалась полностью засохшей.
  
  Чтобы найти проход к перевалу, пришлось изрядно посуетиться. Может Баркер и не зря возносил так образование в кадемье! Нигде и никогда он не старался демонстрировать всё своё войско. Всегда исходил из расчёта достаточного. А уж в дальних и, возможно, враждебных краях, тем более. Если можно справиться малыми силами, зачем пугать всей мощью? Не зря же идёт такая поговорка из глубины веков: Против дрома нет приёма, если нет другого дрома, только больше. В древние времена дромами называли дубины, делавшиеся из вязких корней дрома - редкого вечнозелёного дерева, росшего на болотах и рядом с озёрами. А вот, сучья от него не подходили - ломались в самый неподходящий момент.
  
  Вот и здесь, чтобы в этой долине не заглядывать в каждую щель, обращались к местным, причём вежливо и с подношением. Баркер лично вёл переговоры, чтобы потом никого не обвинять в неправильных толкованиях или действиях. Переводил Уауар. Горцы неизменно удивлялись тому, что кто-то, пусть не слишком хорошо, но как-то изъясняется на их наречии и его можно понять.
  В качестве благодарности незнакомцы предлагали посуду, одежду, и ещё чего - то там, не используемого в походе, но забранных в хулах у негостеприимных хозяев ранее.
  То, что на переговоры к хулу прибывало всего восемь всадников проявляло у горцев низменные желания. В паре хулов было именно так.
  
  В первом хуле, получив несколько узлов и корзин с посудой и одеждой, показали дорогу в тупик. Сами же собрали всех, кто мог сидеть в седле и держать саблю в руке, а их и трёх десятков не набралось, не спеша поехали устраивать засаду на обратном пути для доверчивых чужеземцев. Засаду расположили недалеко от селения и направили вперёд четверых, чтобы следили и предупредили, что те обратно двигаются и расположились на поле, чтобы можно было быстро атаковать. Правильная засада, как позже оценил Баркер.
  
  Они не учли одного: как только они спешились, прямо, как из земли, выросли семеро с арбометами и две дюжины лучников. Ничего нового. Обычная засада в месте, где кроме травы ничего не выросло. Уложили скакаров оземь, а те тоже были доки в таких вещах и просто отдыхали. Когда ещё такое выпадет?
  Послали двоих наблюдать за наблюдателями. Раненых добили из милосердия. Кое-кто напялил на себя издали различимые атрибуты местных аборигенов.
  
  Не долго ждать пришлось. Сначала прискакали двое последних, посланные следить за наблюдавшими, потом и те четверо наблюдавших и, через длинную паузу, восемь переговорщиков.
  Четверо неслись с радостными воплями и жестами, поднимая присутствующих. Особой радости они не заметили, хотя, кое-кто даже взгромоздился на скакара, кто-то полез в седёльные сумки. У некоторых в руках оказались арканы, которые ловко приземлились на плечи неожиданно остановившихся горцев. Резкий рывок, причём не руками, другим концом, аркан был моментально замотан на луку седла, а скакар резко прыгнул вперёд. Одному не повезло - петля задушила. Остальным повезло относительно. Они не хотели признаваться в пакости. Их раздели, вбили колья в землю и привязали руками и ногами к ним, дожидаясь возвращения Баркера.
  
  - Ну? - Обратился Баркер через Уауара. - Зачем это вам было нужно? Лучше быть честным, но живым...
  - Это не справедливо! - Кто-то прохрипел из пленных.
  - Да! - Поддержал его второй. - Мы бы взяли, что нам нужно, но не убивали бы и отпустили!
  - Как благородно! - Усмехнулся Баркер, тщательно рассматривая голые тела распятых. - Справедливость без силы - слаба и никому не нужна, а сила без справедливости - уёбищна, потому и вредна. Мы поступим с вами, как вы хотели поступить с нами. Мы возьмём у вас, всё, что нам нужно, а вас, после этого отпустим.
  Баркер кивнул. Батарей, руководившей группой захвата, дал команду. Он понял, что имел в виду Баркер. Как обычно: никого зря не убивать, только тех, кто сопротивляется. Забирать всё. Дверь заперта - жечь избу, или как там, этот домик из сложенных камней, почти без окон и дверей, называется.
  
  Следующее поселение было больше и богаче. Теперь подношение увеличилось. К нему добавились трофеи, взятые в предыдущем селении. Такой поход воинам начинал нравиться.
  Кто-то даже выразил вслух, как если и не отлично, но хорошо проходит поход. Баркер услышал эту фразу и подошёл к группе воинов, где этот вопрос обсуждался.
  - Не радуйтесь понапрасну. Поход ещё не начинался. Когда начнётся, тогда вы поймёте, какая радость, что он, наконец, закончился! Только не все это поймут или узнают! Копыта у скакаров проверьте. Что зря стоять? Ваш скакар - это такая ценность, что целое стадо его не заменит. Помните это.
  
  Когда в следующем хуле увидели, сколько предлагают за проход к перевалу, а путников всего восемь, уважительно предложили разместиться у них. Баркер предложил свой вариант: дают трёх проводников и забирают всю поклажу. Восьмёрка отъехала от ворот, оставив все подарки там. Сами остановились у небольшой придорожной рощицы. Спешились и завели скакаров в деревья. С ними была ещё группа трофейных, на которых эту поклажу и привезли. Нельзя, нельзя провоцировать простых и бедных людей на честность или на доступную халяву. Хочется всегда больше. А тут ещё полтора десятка скакаров, хорошая одежда и восемь рабов, которых можно продать за хорошие деньги или обменять на жирных баранов. Если кто появится и начнёт спрашивать об этих простоватых путниках, всегда можно сказать, что или не видели, или видели, но те ушли к перевалу. Когда столько добра разом привалит? Всё, что оказалось за воротами, затащили за глиняные стены.
  Спор был простым. Одни предлагали сцапать и этих недотёп, а другие закрыться с этим добром и делать вид, что знать ничего не знают. Сами уедут, когда проголодаются. Вот тогда их и прихватить. Если подъедут к воротам запустить, сами виноваты, их никто сюда не звал.
  Предусмотрительные. Отъехали на два полёта стрелы. Путники поскучали, помаялись, вдали перед воротами, и уехали туда, откуда появились. Бескровная победа! А тут, вон, сколько и разной одежды, посуды, украшений, обуви, шкур постельных и подушек перьевых.
  На всякий случай, решили проследить за ними, мало ли что? Заночуют, невзначай, в удобном для нападения месте, тут их и повязать. Что просто так такую выгоду упускать? Другим они тоже могут понадобиться!
  Послали вдвое больше. Чтобы два раза не ездить. Дождаться, когда те задрыхнут и повязать. Ну, кто сопротивление окажет - не жалеть. Сам виноват! Лучше быть живым рабом, чем мёртвым героем! По случаю таких щедрот, решили ночью устроить праздник, но дожидаться группу захвата либо с пленными, либо - нет.
  
  Начало темнеть, когда посланная группа начала возвращаться. Часовой в башенке над воротами заметил. Там не только пленные, которые связанные лежали поперёк сёдел, но и ещё десятка три скакаров с поклажей. Урожайный год! Как же повезло! Правда, откуда ещё поклажа взялась, сторож в башне не подумал. Соседние кланы и племена обрыдаются от зависти. Перед воротами скопились все, кто мог ходить. Даже с грудными детьми пришли. О такой удаче будут передавать из уст в уста многие поколения! Такое видеть надо и участвовать в дележе!
  Только радостно распахнули ворота, и хлынул поток беспощадных убийц. Не щадили никого. В живых оставили только главу клана и, с десяток женщин с детьми, которые не успели подойти к воротам. Забрали не только своё, но и всё, что нашли и в хижинах, и на теле. Мало того, что всё из хижин выгребли, там особо и брать нечего, так и раздели всех догола.
  
  Свежей едой на несколько дней отряд себя обеспечил. Но, сколько же надо пройти поселений, вдоль этой сплошной бесконечно высокой стены, чтобы найти проход к перевалу?
  Пришлось ждать утра, и только к полудню добрались до следующего. Это поселение было гораздо больше, значит, и воинов выставить могло значительно больше, но приехало опять восемь. Сложили дары у ворот, объявили свои желания и отъехали на два полёта стрелы.
  
  Глава клана Орган не стал сам принимать решение, а собрал совет. В совет входили не только старейшины, но и другие уважаемые люди. Он только нудно передал суть предложения. Не хотел, чтобы кто-то гадал, глядя на его эмоции.
   Старейшины молчали. Неловким словом можно испортить всю репутацию. Младшие молчали из уважения к старшим. Они знали, что могут старцы сказать и не очень радовались этому. Но тут...традиции! Они же позволяли члену совета не соглашаться с кем-то, но после принятия решения следовать только ему. Самостоятельность, в таких случаях, вредна. Она не всегда заканчивалась изгнанием. Изгнанный мог пуститься во все тяжкие, а отвечал бы клан, если эти тяжкие произошли бы внутри племени или племя, если тяжкие возникли за его пределами.
  У Сардыка затекли ноги. Они требовали встать и размять их. Он встал и потряс ими. Но раз встал, то должен или уйти или что-то сказать. Он хотел уйти, уж больно суставы надоедливо ныли. Но именно из-за них он и не мог уйти. Требовалась помощь. Тогда бы, все увидели, хотя и без, и до этого знали, что передвигаться ему трудно. Главное, лично самому добраться до дверей, а там, тебя могут до его дома и на спине донести. Не можешь зайти или самостоятельно уйти, значит, ты сам себя исключил из совета. Ложись и помирай, ради чего тогда жить? Живёшь не ради того, чтобы жить, а чтобы твоё слово или речь долго вспоминали. Традиция, однако.
  - Могу сказать! - То, что он мог сказать, он не сказал. Жаловаться на свои суставы, всё равно, что жаловаться на уровень воды в реке.
  - Молви! - Разрешил Орган, а все остальные посмотрели на него с уважением. Теперь можно обсуждать то, что он скажет без потери авторитета.
  - Дарёному скакару, как известно, в зубы не смотрят. - Взмахнул он тощей и абсолютно седой бородкой, которая, как казалось, уже много лет у него не росла, а он её, при выходе из дома, приклеивал сисьлем. Это был сильный ход. Кое-кто из его сверстников и даже моложе, позавидовал, что это не он сказал, а беззубый Сардык. Ноги его почти не носили, а говорить он ещё мог. - Но у них есть ещё и не дарёное! Почему бы?
  Сардык, по очереди встряхнул коленями, как будто в танце и медленно опустился на кошму. А что? Рано ещё общество покидать! Вон как задвинул!
  - Достопочтенный Сардык прав! - Поддержал его мнение Пистон, сидевший во втором ряду. Он хоть и был старейшина, но считался ещё условно молодым. Надо было дождаться, когда кто-то покинет первый ряд навсегда, а они не собирались этого делать. Душа еле теплится, слова путают, звуки забывают, а всё туда же - во власть советов! Пистон не стал развивать дальше свою мысль. Не знал, в какую сторону пойдёт дискуссия.
  - Сардык не прав! - Поднял голову старейшина старейшин Нульек. Со стороны казалось, что он спит. Но тот сидел с закрытыми глазами и всё слышал. За много лет, ему так осточертели эти знакомые лица, что он их видеть не хотел, но слушать приходилось. Он, как и все, наперёд знал, что и кто о чём скажет, и он продолжил. - Традиции велят, что если к тебе обратились за помощью и ты можешь её оказать - окажи и не жди благодарности за это. Будь щедр делом, это зачтётся тебе больше, чем за что-либо. Они же принесли подарки. Не важно какие, и в этом сначала Сардык был прав! Но потом... иди поковыряйся в этих мешках и корзинах и скажи, что наша помощь не достойна всего того! Они к нам проявили уважение. Пусть они отдали то, что им не нужно, но нам-то нужно всё! Всё не в том смысле, что у них есть, а всё что они предложили! Что ты Сардык, пустой челюстью зачавкал? Пойди со своей семьёй и схвати их! Их восемь, вас двенадцать! Оставишь всё себе, что у них сможешь забрать.
  - Всё равно скоро дожди, и чем выше, тем сильнее они превращаются в мокрый снег, а потом и вообще! - Раздался, как бы, молодой голос из третьего ряда.
  - Мы им жизнь спасём, если оставим у себя! А они нам отработают это! - Поддержали оттуда же.
  - Всё! - Поднял руку Орган, прекращаю дискуссию. - Есть два разных мнения. Теперь, я могу сказать своё. В древние времена, когда не было даже дедов наших дедов, нашему клану разрешили расположиться здесь, чтобы мы показывали путь, сопровождали путников, кто нуждался в нашей помощи, через перевал. Прошло много времени, и теперь им мало кто пользуется. На моей памяти это...
  - Четвёртый раз на моей! - Подсказал Нульек. - А на твоей второй. Мы всегда чтили заветы предков! Грабить и захватывать путников - срамное дело! Поэтому, через наш перевал никто не ходит.
  - Я это и хотел сказать. Нас становится больше, а полей меньше. Сколько раз мы сами ходили через перевал?
  - А с чем ходить? Шкур у нас самим не хватает.
  - Вот ты, Корчма, и обновишь наш путь. Я поручаю твоей семье сопроводить их. Если будет возможность, спустись с ними в долины, хотя обратно, ты уже сможешь вернуться только весной. Узнай там, что и как. Надеюсь, совет согласен?
  Совет согласен не был. В смысле, не весь согласен. Хотелось получить здесь и сейчас, и всё сразу. Голоса за и против разделились. Те, кто был за - молчали, те, кто хотел урвать, хоть на чуток больше, возмущались. Пришлось ставить на голосование. Впервые такое случилось за много лет. Традиции начинали отмирать, потому что становились не нужными. Предложение Сардыка набирало больше голосов. Тогда Орган, хотя он должен был голосовать последним, отдал свой голос предложению Нульека и ситуация изменилась. Кто-то успел поменять руки. Перевес был минимальным, но его уже отменить или оспорить было нельзя. С момента последнего совета, а это было ещё весной, у Сардыка прибавилось сторонников. Это становилось опасным. В своё время, прадед Сардыка мог стать главой клана, но не вовремя уехал через перевал. Напал на кого-то, и его убили. Поэтому, потомки всегда помнили об этом и хотели поменять власть в клане. Когда же он сдохнет? Вот если добиться того, что у Сардыка вдруг отвалится приклеенная борода, тогда можно изгнать всё семейство. Безбородый старец - это дух! А духи, как известно всем, живут на белых вершинах! Вот пусть и ищут там себе место.
  
  5.
  
  Корчма, вместе с младшими сыновьями, подъехал к путникам, ожидавшим их в отдалении. Они разложили костёр и грелись около него. Вообще, мерзляки. Как им будет на перевале под дождём и мокрым снегом? Сборы были недолги. Что там собираться? Кошму завернуть в кожаную накидку от дождя, еды взять на несколько дней, подковы на копытах проверить. Луки, стрелы и сабли были, как всегда, готовы в любой момент.
  - Вы нас через перевал поведёте? - Обратился к ним Баркер. - Эту фразу он учил третий день и, наконец, смог произнести её. Корчма не ответил, а только кивнул. Он не ожидал, что и второй тоже говорит на их наречие. Может быть вообще все? Вот нарвались! Теперь, словом друг с другом просто так не перекинешься. - Благодарность будете забирать или...
  Корчма улыбнулся и поднял руку. Из ворот вышли люди и начали заносить мешки и корзины за стены. Баркер, наоборот, руку опустил. Один из его людей залил костёр и от него пошёл в небо густой дым.
  Они не спешили и свои вещи тщательно упаковывали. Только после этого взобрались на скакаров и тронулись в путь вслед за Корчмой с сыновьями.
  
  Ворота в поселение были распахнуты. Заносили остатки, а занесённые, люди доставали и рассматривали подарки. Из-за этого не сразу заметили, как из-за скалы, которая вдалеке служила поворотом тропы, показались первые всадники. Их заметили только тогда, когда они стали проезжать мимо ворот. Все смотрели уже не на вещи, а на них. Издали все казались мурьями, не спеша идущими один за одним по своей тропе. Никто даже не вздумал их считать. Они всё шли и шли. Шли и шли. Не торопясь, соблюдая дистанцию с одинаковым шагом.
  
  Сардык сидел на скакаре, на котором его привозили и отвозили на совет. Вокруг него стояли сыновья и внуки. Они были вооружены и готовились к захвату путников. Его план снова не прошёл. А ведь был хорош! Быстро проголосовали, получили большинство и, пока Орган и дугие, противостоящие его семейству, раздумывали, что им делать, произвести налёт. Добыча сразу увеличит количество сторонников. А не так, как сейчас, половина колеблющихся. Историческая справедливость восторжествует, и их семья снова станет во главе клана. Орган нарушил регламент, проголосовав не последним, но этого никто не заметил, даже Сардык. Привыкли уже, вроде, как все вместе руки поднимать. Орган подошёл к ним и, с кислой улыбкой, спросил:
  - Вот всех этих ты хотел взять в плен? А еды у тебя хватит? Они бы даже рубить нас не стали, вон те, два гиганта, просто бы затоптали всё селение вместе с нами.
  Орган не видел, но по дыханию сзади, знал, что это подошли и другие члены совета. Есть повод к изгнанию. Сардык сам напросился и тоже понимал это.
  
  - Мы перейдём в клан Зорка! - Проворчал он. Зорка был каким-то родственником. Он бы не обрадовался такой куче ртов, но дополнительный десяток с лишним воинов увеличил бы его уровень важности в племени. Одно было плохо. Сардык не знал, что от клана остался сам Зорка и десятка полтора-два людей, включая женщин и детей, которые в данный момент шли не сюда, потому что видели, куда уехали разгромившие их очень подозрительные, оттого не похожие на горцев люди, а к первому поселению, тоже значительно пострадавшему из-за своей жадности. Их остатки шли в сторону поселения Зорка, надеясь там найти, если не убежище, так укрытие в виде одежды и крыши над головой, чтобы потом проследовать дальше. Клан Органа был самым крупным в этой долине, он бы принял несчастных беженцев, но до него надо было пешком добираться несколько дней голодными и раздетыми. Это сел на скакара и, к концу дня, уже в селении, как раз к ужину.
  
  К Корчме подъехал всадник, который вёл переговоры о перевале и подарках у закрытых ворот. Его произношение было чище, а речь образнее, оттого и понятнее.
  - Долго до перевала?
  - Дня два-три. Сам перевал день, потом спуск в долины дня два.
  - Вы с нами до конца?
  - Да.
  - Тогда питаться с нами будете. Вон, парень, видите? Его зовут Бар-он. В его котле будете своими ложками черпать. Спать рядом и ехать тоже.
  - Мы не знали, что вас столько! - Удивился Корчма.
  - А мы не видели, что вас столько! - Ответил Уауар. - Питаемся один раз в день, перед сном. Что не съели, доедаем в течение дня по дороге.
  - У вас много местных скакаров!
  - Да и баранов хватает. Так что, без свежего мяса до конца рейса не останентесь. Мы люди мирные. Посольство как-никак!
  - Посольство? Это что?
  - У вас кто главный?
  - Глава клана.
  - А всего-всего?
  - Много племён разных.
  - А над ними никого?
  - Зачем?
  - А у нас есть ещё царь племён. Вот он нас послал,... раз послал не куда-то, а к конкретному вождю или царю, значить посольство. Там, с другой стороны гор, как земля называется?
  - Никак.
  - А страна?
  - Тоже как-то.
  - Понятно. Не забудьте показать стоянку, чтобы до темноты можно было с едой управиться. Это ваша задача. Такую, чтобы все поместились.
  
  Вовремя успели разместиться на стоянке. Ночью пошёл холодный дождь, а потом и, в перемешку с мокрым снегом. Земля была ещё тёплая, и вся не жидкая вода таяла на глазах удивлённых ночных стражей, охранявших стоянку.
  
  Утром, оглядев лужи от ночных осадков, Корчма и его сыновья накинули на себя кожаные накидки. Он пытался сказать что-то, показывая на накидку, снующим мимо, седлающим своих скакаров воинам, но те, вежливо улыбались и продолжали заниматься своим делом.
  - Они не понимают, или им запрещено общаться с нами? - Спросил он, подошедшего к нему Бар-она.
  Тот недоумённо пожал плечами и пошёл дальше. Тоже не знаток или как? Вместо него к ним подошёл Баркер.
  - В чём беда?
  - У нас беды нет, а у вас скоро начнётся!
  - Почему?
  - Дождь, мокрый снег. Вы все промокните, заболеете и умрёте.
  - Спасибо, за заботу. Мы пришли к вам из тёплых мест, где дожди сильные, но короткие. Это хорошо, что одежда сначала промокает на тебе, а потом солнце высушивает её. От этого телу становится прохладнее. У нас есть тоже холодные горы. Не такие, как здесь, там гораздо теплее, и затвердевшая вода с неба не падает. Ты прав, вот там мокрым быть плохо. Поэтому, мы используем другие накидки, они легче и прочнее, чем ваши и сделаны из ткани, пропитанной соком дерева гвеи! Потом, после перевала, когда спустимся в долины, мы подарим вам каждому. Вот! - Баркер достал из седельной сумки свёрток и встряхнул его. Это была длинная накидка из сшитых нескольких кусков ткани. Посередине двух смыкающихся кусков шло по ряду, таких же пропитанных лент, а сзади болтался треугольник капюшона.
  Корчма понял, какое это удобство. Они все одинакового размера, а как, и насколько утягивать эту накидку вокруг тела, регулируются этими завязками. Если бы Баркер не сказал, что накидка пропитана, так и не узнаешь об этом. Ткань серая, не выбеленная и не крашеная, пропитка видна только когда начинаешь разглядывать эту ткань.
  Баркер не рассказал ещё об одной и, даже более важной функции этой накидки. При переправе, чтобы не замочить одежду и обувь их складывали в неё и так увязывали, что вода туда не проникала. Для этого создавался воздушный пузырь, и накидка-мешок мог плыть по воде, но обычно его размещали на седле.
  
   Оказывается, чужой мир не только непонятный, а оттого и страшный, но и интересный. Корчма задумался: а если отдать, ну, если возьмут, конечно, своих младших в их войско? Даже, если и не погибнут в бою, то вряд ли вернутся обратно в родной хул. Ведь тогда, им придётся образовывать семью, а значит, подыскивать невесту в соседних кланах, строить дома, делить землю, которой не так уж и много. Это сейчас она ещё как-то может прокормить, а когда поделят? Есть над чем задуматься. Ходят слухи, что некоторые племена продают своих сыновей и дочерей в собственность другим, которые тоже приходят из тёплых мест и от этой продажи живут лучше, чем другие. Этакий возобновляемый источник дохода. Если девочки чем моложе, тем дороже, а мальчики, наоборот.
  
  Надо бы поговорить с этим, как его... ну и имена там внизу им придумывают! Начнёшь говорить утром, и только к обеду закончишь! При этом, ошибёшься множество раз, и начало имени забудешь!
  
  Воины их клана или племени, вроде бы, тоже собирались без спешки, но при этом, пытались показать всем, что они в этом деле молниеносны! Запрячь, накидать и вскочить в седло! Потом слезть, подтянуть, поправить, переложить, а то, и заменить, что-то из поклажи, снова вскочить, сделать победный круг, слезть, похвалить, просто ничего обсудить, но громко... Суета на понтах друг перед другом.
  
  Эти же, собирались не только без спешки и не торопясь, а чётко, по давно запомненному распорядку. Вчера, когда разбивали лагерь, перед тем, как разнуздать скакаров, проверили копыта и подковы. Сегодня, осмотр скакаров именно с этого начался. Несуетливо, чётко выверенными движениями они готовились к следующему дневному переходу.
  Думалось, что эти ребята, с такой медлительностью, провозятся не известно сколько времени, ан нет! Они даже построились без команд. После построения, некоторые уехали заниматься общими делами. Пропела труба и боевое охранение выступило первым. Потом шеренги превращались в колонны по двое. По две, не в смысле два бойца, а два скакара, на котором сидел воин, и который вёз за ним необходимый груз. Корчма заметил, что если вчера воин ехал на одном, то сегодня на другом. Из-за этого непонятно было, кто из двух скакаров уставал сильнее.
  
  Корчма с сыновьями ехал не в самом начале колонны. Где-то, во втором десятке, если не считать боевого охранения. Рядом, как и было предписано, с Бар-оном. Потом к ним присоединился тот, которого Баркер называл послом с длинным-предлинным именем. Может, это было и не имя, а титул. Выяснять, что это было неудобно, да и не зачем. Довёл до нужного места и вернулся обратно. Какая разница, кого и как зовут. Через несколько дней забудешь, если и знал.
  Чем выше поднимались по серпантину тропы, тем сильнее становилась желтизна, даже коричневость травы, листья к тому времени облетели. Так они достигли странной рощи. Огромное количество белых столбиков, словно часовые замерли в траурном карауле. Между ними было вырублено ещё больше, чем осталось поросли с тёмными стволиками.
  Увидев удивление в глаза посыла, Корчма пояснил:
  - Это бёрзы! Из них очень хорошие дрова, когда они вырастут. Чтобы они выросли высокими и толстыми, их необходимо прореживать. Здесь заканчивается зона, где они могут расти. Выше растут вечнозелёные эльзы-колючки. Там гораздо холоднее. Не знаю, но не уверен, будут ли ваши скакары есть эту пожухлую траву, а наши её и из - под снега копытом выкапывают.
  Подъехавший к ним Баркер услышал последнее предложение Корчмы.
  - Ничего. Они у нас откормлены по такому случаю. Три-четыре дня с пустым желудком, приведут их стать в форму. Хотя как знать? Может и они этот сушняк соизволят употребить? Топены морды от этого не воротят. На перевале поселения есть?
  - Сейчас ничего нет, но были. Только стены остались.
  - Стены от чего?
  - Не домов. Те, кто гоняют на другой склон горы овец и коз, всегда на ночь останавливаются там. Готовый загон. Козы на стены залазят, но наружу не слезают. Никто не знает, что и когда там!
  А мы там поместимся?
  - Места хватит всем, если снегом не завалит.
  - Такое возможно? - Оглядел хмурое небо Баркер.
  - В это время да! Смотришь, далеко-далеко облако, а потом раз, и полнеба грозового. А здесь вообще всё. В любой момент может сверху рухнуть. А что там, в верхах творится, поди - разберись!
  
  6.
  
  Они поднялись ещё выше. На это ушло ещё два дня. Не успел караван прийти в движение, как прискочил гонец из передового охранения. Он что-то быстро прошептал на ухо Баркеру. Тот посмотрел на Корчму и сыновей и кивнул им, приглашая с собой.
  В порывах мокрого снега и так пути видно не было, поэтому ехали шагом, не отставая друг от друга, в пределах видимости. Неожиданно серпантин закончился, и они выехали на небольшое ровное плато. С левой руки стоял старый лес с высокими деревьями, а справа, из болотистой почвы, выглядывали молодые эльзы.
  Баркер повернулся и вопросительно посмотрел на Корчму.
  - Надо же, как всё заросло и рухнуло. - Констатировал тот. - Тут даже под тропу расчищать бесполезно. Раньше, когда всё было утоптано, вода стекала, а теперь, здесь жижа стоит, превращая всю округу в болото.
  - Корни гниют, деревья падают? - Спросил Баркер.
  - А что им остаётся делать? Деревья не звери - уйти не могут. Можно обойти этот участок и подняться выше, но там озеро, может уже и балатон, кто его знает? Мы здесь давно не появлялись. Если озеро замёрзло, то можно через него пройти.
  - А если нет?
  - Ждать.
  - Ждать? А переправиться?
  - В трясине завязнете. Большие, может, пройдут, а скакары, вряд ли.
  - Мне предложение нужно, а не предположение.
  - Лучше ждать, когда озеро замёрзнет, чем здесь в грязи, поту и крови колупаться. Тут, вон сколько, даже глазу конец не виден, а там вжик, и всё!
  - Согласен. Силы надо беречь. Надорвёмся, а когда надо будет, сил не останется. Веди в обход.
  - Тогда, спускаемся обратно и уходим влево.
  
  Так и сделали. Хорошо, что это препятствие обнаружили до начала движения каравана. В ином случае, пришлось бы останавливаться, разворачиваться на узкой тропе и спускаться вниз. День был бы потерян.
  В обход шли быстрее, потому что шли не вверх, а в сторону. Заночевать пришлось прямо на тропе, если её так можно было назвать, потому что это была длинная прогалина уже заросшая облетелым кустарником и пожухлой травой.
  Пищу готовить не стали. Обошлись разжёвыванием сушняка. Скакаров тоже, даже от грузов не освободили. Те грустно, медленно и с отвращением, пожёвывали сухую траву. Хорошо, что мокрый снег перестал окончательно, зато стало значительно холоднее, но и дышать легче. Влага выморозилась и улеглась на поверхности камней, травы, деревьев.
  
  Утром, немного погодя, отойдя совсем немного, вышли на подъём вверх и целый день, без остановок, как обычно на отдых, поднимались вверх. Там путь был более широким, но на нём уже возлежал, то ли снег, то ли изморозь проснулась, а может, и замёрзшая вода, в виде льда, припорошенного снегом. Впереди находилось белое ровное пространство. Оно не было большим, но почти круглым.
  - Это? - Кивнул Баркер Корчме.
  - Да. Похоже, что оно замёрзло, но неизвестно насколько. Выдержит ли?
  - Это тебе решать. Мы с таким впервые сталкиваемся, и что с этим делать, знать не знаем!
  
  Начали проверять. Воинов верёвками обвязывали под мышками и, по одному, спускали на лёд. Когда их стало четверо, они медленно пошли к центру озера, но там заскрипело. Остановились. Баркер принял решение идти не через центр, а по краю. Если кто-то провалится, то вытянуть к берегу. К этой четвёрке экспериментаторов добавили ещё двоих. Они шли с боков и проверяли насколько лёд крепок. Лёд был пьяным и колыхался, но не трещал. Больше решили не рисковать.
  
  Жмур не был бы Жмуром, если бы, не уговорил и это племя, хоть немного, сопровождать его. Пять-шесть всадников достаточно же?
  Здесь не надо было идти через перевал. Сначала поднимаешься вдоль мелкой речушки, потом, втекающего в неё ручья, один резкий, но не длинный подъём, и ты с той стороны перевала, на который ещё только взбирались воины Баркера.
  В просветах порывов метели, с той стороны заболоченного участка пути на перевал, они увидели остановившихся перед преградой всадников. Сам Жмур не заметил бы их, но у горцев глаз не только острый, но и намётанный. Посторонние вещи явно выбивались из обычного ряда состояния окружающего мира. Ему указали на это. Выбор был не большой. Один из двух: Кахнах со своим отрядом, или те самые, от кого он сбежал. Кахнах обратную дорогу по речке и ручью знал. А те, судя по всему - нет, раз появились с той стороны. Надо было знать точку входа. Сами нашли или кто помог?
  
  Он посоветовался с сопровождающими. Те подтвердили, что это самый короткий и удобный путь. Есть ещё через озеро, а может уже и болото, но никто в такую даль, а потом и ввысь, уже давно не забирался. Так просто туда не заберёшься. Надо очень долго идти в обход, и там тоже надо знать, где начать подъём. Так весь хребет обойдёшь, а перевала не найдёшь.
  
  Жмур обдумал сложившееся положение и предложил расплатиться за их помощь, шкурами вот этих бунтовщиков. Да, не важно, кто они. Гегмония будет благодарна за такую помощь. Как и чем - это другой вопрос, но все трофеи, с этих мерзких предателей будут их. Если они дадут ему кусок пергамента и тушь, он как представитель соседнего государства, оформит как надо. Только для засады сопровождающих мало. Сто - минимум. Тогда можно будет взять их при передвижении по этому участку без потерь.
  
  Да кто же от такого выгодного дельца откажется? Сразу послали гонцов в дружеские кланы и племена. За пару дней должны обернуться с подкреплением. Тем же, чтобы проделать тропу и хоть как-то, на цыпочках передвинуться по ней, минимум надо пять-шесть. Устанут, и бери их голыми руками. Вытряхивай из одежды, забирай оружие и продавай тем, кому нужен рабский скот, который к тому же дешевле, потому что его - пленного, можно кормить как и свиней. Причём в одной кормушке.
  
  Подкрепления появились, а с той стороны, даже не объявились. Значит, надо посылать кого-то, чтобы они разузнали, что там делает их добыча. Неужто морозов ждут? У них что, столько еды? Здесь же, в расчёте на быстрый разгром, всего-навсего еды было на несколько дней!
  
  Пришлось отправить охотников. Нашлись, когда узнали, что пешком, две трети отказались. Вернулись через день. Доложили, что кто это был неизвестно, но они ушли. Спустились вниз, и пошли вдоль хребта. Преследовать не стали. Не известно на кого нарвёшься, где нарвёшься, и сколько обратно придётся возвращаться.
  Значит, это не местные, раз ищут проход на перевал. Приняли решение и постановили. Раз они отсюда ушли, то сюда уже не вернутся. Остался последний путь через озеро-болото. Если и там их нет, то Жмур пишет им благодарность за помощь и спускается с гор один.
  
  Горы - это не равнины, тем более, не степи, где включил автопилот и жми от рассвета до заката. Извилистым путям любая змея позавидует, что уж говорить о людях, к таким местам непривычных? Кахнах, да и все остальные командиры, да и не только они, а и все остальные, окончательно запутались. Одно дело, когда идёшь с проводником и не улавливаешь нюансов пахнущих на дороге, а второе, когда сам шлёндаешь, и гадаешь, туда ли стопы направил путник?
  Чем дольше они передвигались, тем свирепее становились местные. Не только приходилось пропитание из них выдирать с боем, но и просто передвигаться. Предложение каких-то благ, вещей проявляло неприятие. Деньги вызывали ненависть.
  
  Дожидаться когда промёрзнет озеро, Баркер не захотел. Если никогда не промёрзнет, есть друг друга будут? Пришлось Корчме с сыновьями мозги раскинуть. Молодые всегда быстрые, а старые, хоть и медленные, но мудрые. Если соединить их мышления, то можно получить что-то стоящее. Корчма предложил надолбить дырок и поливать место прохождения. Лёд будет толще и, значит, выдерживать больший груз. Сыновья Аргуз и Ярнуж предложили вырубать лёд, складывать в рядки, поливать его. На вырубленном месте вода быстрее замёрзнет, и дело пойдёт быстрее.
  Баркер принял оба предложения. Он не понимал в чём разница, но знал, что здесь топтаться смерти подобно. Тем более, если проложить два пути через озеро. Хоть по одному-то можно будет пройти, а по двум, если они не сломаются, вдвое быстрее. Людей достаточно, если их распределить правильно, на нужном расстоянии друг от друга.
  
  Работать начали посменно. Одни сушились и принимали пищу, другие работали, потом менялись местами. Люди со своей работой справлялись, а мороз - нет! Только к ночи работоспособность всех выровнялась. Морозец, наконец, разошёлся не на шутку.
  Баркер даже на ночь не сделал перерыва. Ночное светило, хоть и бледным было, но снег и лёд достаточно отражали его тусклое свечение. Ни дров, ни баранов не жалели. Даже сам Баркер, подавая пример, черпал воду из лунки и поливал лёд. Под утро, утомлённый Баркер спросил Корчму.
  - Почему мы не пошли через камыши или как там они зовутся?
  - Даже при самых лютых морозах там почти не замерзает.
  - Что значит почти?
  - Только тонкая поверхность становится твёрдой. Издали, и видится такой, но пройти нельзя. Провалишься - не вылезешь. Никто не вытянет. Лёд начнёт ломаться, и все утонут. Сам же видел, когда к этим зарослям приблизился.
  - Это меня и насторожило. Кого первым пустим? Топенов?
  - Я бы сначала не груженных скакаров на поводу проверил. Если всё нормально, нагрузил бы. Пролил поверхность, дал подмёрзнуть и тогда повёл бы эти горы, что вы называете топенами. Если лёд их выдержит, можно с небольшим разрывом запускать остальных.
  
  Дров наготовили столько, что было жалко оставлять их здесь. Всё равно же придётся ими пользоваться, но тогда к вечеру не надо будет их искать. Забрали всё, даже мелкие ветки на растопку, и угли. Скакары военных были обучены к порядку. Им хоть и не нравилось ступать на неизвестную поверхность, под которой ощущалась вода, но привычка подчиняться, никуда не делась. Топены же, вообще, вели себя как люди. Не захотели идти по очереди по одному пути. Сами выбрали кому, и какой. Они были одного возраста, но один выглядел массивнее, поэтому и первым ступил на лёд. Постоял, казалось, что он прислушивается своими большими ушами, хотя, это и не так. Он прислушивался своими голыми ступнями к вибрации льда. Баркер, из-за безопасности, решил не надевать на их ступни кожаные мешки с подошвами, в которых те шли по камням.
  Топен сделал один шаг, остановился, постоял, сделал второй шаг, третий. Потом пошёл в определённом плавном ритме, не топая своими ступнями, а как бы скользя. Не останавливаясь и не задерживаясь, распределяя свой вес так, он не концентрировался на одном месте. Кто бы мог подумать, что он на это способен? Второй, посмотрев на первого, сделал точно также. Весь берег затих, глядя на их переход. Вступив на землю, первый издал победный рёв. Когда второй, оказался рядом с ним, тот тоже отметил это поздравительным рёвом.
  
  Неприятность случилась, когда начали перегонять трофейных скакаров горцев. Если кобылы шли смиренно и быстро, главное по быстрее пересечь это ужасное место, то несколько жеребцов заартачилось. Они заартачились, когда на их спины начали нагружать дрова. Они не просто протестовали, но и копытами отбивались, от тех, кто пытался приблизиться к ним. Но против копий и пик не попрёшь. Их постепенно и методично отжимали к берегу и льду. Жеребцам пришлось отступить на лёд. Самый ярый из них, помотав головой из стороны в сторону, увидев стену тростника развернулся и поскакал к ней. Остальные четверо, за ним. Жеребец влетел в тростник. Всё, о чём говорил Корчма, произошло. Лёд не треснул, а просто обвалился вниз огромным куском. Бежавшие сзади, тоже обрушили под собою лёд. Только один, сильно отставший, по причине, что у него не было подков, от чего копыта разъезжались на льду, остановился, издал траурные звуки, прощаясь с друзьями, и стал пятиться назад.
  Переправу сразу прекратили. Трещины дотянулись до искусственной наледи и остановились. Но по этому пути переправляться не отважились. Пришлось рисковать и перегонять оставшихся, не только скакаров, но и баранов с козами в более плотных колоннах. Воины с копьями, создававшие как бы ограждение пути, бегом стремились достичь другого берега, хотя ни тот, ни другой путь не трещали и не разваливались. Замёрзшая вода вещь не знакомая, мало ли как она проявит себя ещё?
  
  Чем сильнее жеребцы бились и дёргались, тем быстрее погружались в топь. Главный возмутитель с надеждой посмотрел на берег, но на этом берегу никого уже не было, а на другом оставалось только тыловое охранение, но они смотрели не на них. От дёрганья жеребцов все эти трещины раскололи первую наледь и медленно, очень неуверенно, подбирались ко второй.
  
  7.
  
  Теперь, на пути к перевалу, ничего не должно было остановить. Подъем был лёгкий, пологий, широкий. То, что рядом находится, фактически, труба доказывало сильное движение воздуха. Это не было ветром. Ветер имел особенности менять и скорость и направление. Здесь же воздух перемещался с одной скоростью.
  - Не нравится мне это! - Сообщил Баркеру, подъехавший к нему, Корчма. - Быть свистуну!
  - Что это значит?
  - Если перемещаться по краю пропасти, то сдует со свистом. Сейчас нам это не грозит, но ход или замедлит или ускорит. Смотря, в какую сторону он свистит. Хорошо бы нам в спину дул. Быстрее к развалинам придём.
  - Это та крепость на перевале?
  - Да. Попался мощный ворчун и её верхнюю половину сдул. Поэтому перевалом именно перевалом, а не обходным путём, которого я не знаю, перестали пользоваться. Кажется что это не ветер. Он молчит, а скалы ворчат. Пошли быстрее. Как тут будет, никто ни раньше, а тем более, сейчас, предсказать не сможет.
  
  Вот животным, чтобы поторопиться объяснять было не надо. Они спинным мозгом ощущали. Люди, на прокладке путей через озеро, были измотаны и, хотя все ехали верхом, это не означало что отдыхали. Кататься на чужой спине, свесив ноги это тоже искусство!
  Притом что не надо бросаться всем сразу вперёд, а соблюдать определённый порядок. Чтобы увеличить скорость, разобрали всех баранов и коз и везли, кто как мог. В основном на скакарьих шеях или собственных коленях.
  Сразу как-то оживело ещё не Бродувай, но движуха пошла. Поднялись на край перевала. Вот удача! Ветер свистел в спину, а не в лицо. Иначе пыль не только забила бы все отверстия, но и разодрала кожу особенно на лице.
  Теперь погонять никого было не надо. Само ложе перевала было достаточно широким и ровным. Наверное, все мелкие камни были сдуты или в одну или в другую сторону. Баркер разрешил не соблюдать построение, а перемещаться с такой скоростью, с какой возможно. С такими явлениями природы он встретился впервые. Так он и не знал, что такое существует в природе. Вперёд он отправил Бар-она и Корчму с сыновьями, чтобы они помогали при размещении людей и животных в крепости. Сам же он ехал не торопясь, позволяя себя обгонять, но не мог оборачиваться. За стены он хотел заехать последним.
  
  Баркер и заехал. Но когда только приближался к развалинам, то заметил, что ветер как-то поднимался всё выше и выше пока совсем перестал подгонять в спину. Он оглянулся. Это когда едешь, с той стороны то казалось всё ровным, а стоило оглянуться, то заметил небольшой перепад и понижение в сторону развалин крепости. Ветер, из-за скорости не огибал его по поверхности, а подлетал как на трамплине. Получался, как бы воздушный мешок, где происходила вяловатая обратная циркуляция воздуха.
  Не сказать, что в этих развалинах было просторно, но поместились все. При этом казалось, что ветер стих. На самом деле его сюда не заносило, но его звуки предавались как ворчание недовольных скал. Одно было плохо. Здесь не было воды.
  Единственный въезд в развалины был перпендикулярен самому перевалу, из-за этого в него и не задувало. Там находился спешившийся Корчма. Его скакар стоял рядом, опустив голову и закрыв глаза. Все эти перемещения тяжело сказывались на всех и на животных и на людях. Баркер тоже освободил своего скакара от веса собственного тела.
  - Как я понимаю, что воды здесь нет! - Обратился он к Корчме.
  - Это не самое плохое чего здесь нет. - Ухмыльнувшись, ответил тот и продолжал сбивать с кожаного плаща пыль. - Прикажи всем, в первую очередь с животных, а потом и со своей одежды сбить эту пыль. Этот ветер сухой, но скоро станет мокрым. Эту пыль придётся соскребать. Когда она высохнет - сбивать. Если она застрянет в шерсти, придётся вырезать, представляешь, как будут выглядеть скакары, а сколько это займёт времени?
  - Пыль превратится в камень?
  - Вроде того. Не обрежешь шерсть, ничего на скакара не положишь, сотрёшь этими камушками до костей, да и сам тоже можешь остаться без собственной шкуры. Так что нам, немного повезло. Скоро начнутся снегопады, и на перевал уже не взберёшься. Зато этим снегом можешь облопаться. Он даже в руке превращается в воду, а во рту ещё быстрее. Так что пусть все выходят наружу и прямо около стен всю эту пыль выбивают. Вправо выходят на очистку и идут по кругу, а когда заходят в развалины, то с другой стороны. Чтобы не перемешивались.
  
  Жмур написал на куске белого полотна послание к представителям Гегмонии, если они неожиданно окажутся здесь, в чём он очень сильно сомневался. Он разрешил местным поступать с теми неместными, кто попадётся им на пути, как в голову взбредёт. Сам же он отправился обходным путём в долины подвластные его государству. Теперь у него был и грузовой скакар с достаточным количеством еды.
  Горцы, чтобы не потерять лицо, созывая охотников на добычу, решили догнать тех, кого видели издали и по тем следам, что нашла посланная ими пешая разведка.
  
  Особое совещание руководителей кланов и племён, племени было всего два, а кланов из этих племён - пять, решили, что добыче некуда деваться как идти к озеру и ждать там крепкого льда. Если правильно окружить их лагерь, те, чтобы не провалиться под лёд и утонуть, будут вынуждены сдаться.
  
  Глава 4.
  
  1.
  
  До озера добрались в сумерки. Охотники первоначально сделали вылазку и сообщили, что там никого нет, хотя и были. Выяснять куда эти наглецы, гуляющие по их горам, как у себя дома, они не стали. Время дорого. Накроет темнота в пути, кому лучше будет? А у озера и пространство и вода и дрова. Главное обороняться удобнее. Никто через озеро к ним не поползёт. Сразу видно будет на плоском белом пространстве.
  
  Не смотря на то, что к утру выпал лёгкий снежок, два пути через озеро себя явно обозначали. Чтобы обезопасить себя от засады на том берегу, снова послали пешую разведку. Они облазили, всё что могли, утомились, замёрзли или, как следует, не разогрелись, зато запалили костёр. Можно не только согреться, но и что-то горяченького принять внутрь.
  И не запретишь. Народ вольный, да на ночь ничего горячего не ели и не пили. Как чужие, на своей земле. А чужаки наоборот, вон, сколько кострищ после себя оставили! Почему-то никому в голову не пришло, сколько же у этих кострищ могло скопиться воинов!
  Что зря время терять, когда добыча не ждёт! Догнать! Пока погода та ещё - не слишком забористая! Каждый стремился поехать раньше всех. Вдруг те не слишком далеко отползли? Ломанулись на ближнюю наледь. Никто даже треска не услышал, когда она треснула пополам, даже не треснула, потому что уже такое раньше произошло, а сильно разошлась кусками, поддавленными под поверхностный лёд.
  Нет, что бы вернуться обратно и пройти по второму пути! А удаль молодецкая? Вздумали с разгона прыгать через полынью. Семеро допрыгались. Троих, мокрых, еле вытащили, и к костру отправили сушиться, а остальных, вместе со скакарами, которые пытались выскочить, затянуло под лёд. И, второй путь начал трещать, но окончательно раскололся, когда все оказались на другой стороне озера.
  Троих, мокрых, оставили досыхать и ждать возвращения. Желающих брать этих недотёп вторым всадником, не нашлось.
  
  - Тебе не кажется, что ветер стих и скалы замолчали? - Спросил Баркер Корчму.
  - Значит, что-то с неба упадёт! Или снег или дождь. Тогда, надолго застрянем, и не все живыми останутся. Развалины это временное укрытие, причём, только от ветра. Мокрыми там стоять будем? Командуй! Грузить и в поводу выводить, самим не влезать, так быстрее пойдёт. Нам бы вон да тех скал добраться, там каменное плато. Все поместимся, даже тесно не будет. Вода там вниз стекать будет. А к этой глине так прилипнем, что скакары из сил выбиваться будут, а далеко не уйдут.
  
  Батлер не привык к таким объяснениям, но и проверять их правдивость, тоже не захотел. В конце концов, дров с собой достаточно, накидок тоже. В этом бассейне можно даже в тесноте утонуть. Пришлось опять не пить, не есть, а усиленно шагать. То, что ветер уже не подгонял, тоже было хорошо. Дышать, можно было без пыли и масок. Корчма прав. Пока упряжь натянешь, можно столько пройти!
  
  Они пошли. Некоторые, настоявшись в тесноте, побежали рядом со скакарами, держать за их гривы. Пусть бегут, такой хаос не опасен, раз ширина пути позволяет.
  - А откуда ты всё это знаешь? - Спросил Баркер, шедшего рядом с ним, Корчму.
  - Отец водил! У нас же как? Невесту надо искать с детства. Если ты до семи-восьми лет не помер, тогда и искать начинают. В горах не так просто семью образовать. Отцовский дом остаётся старшему сыну, а мне, как младшему, надо свой строить. В этом деле я очень сильно должен был участвовать. Сначала выбирался участок. Лучше всего рядом с родными, но если места нет, то приходилось на отшибе, вот так, у меня и получилось. Для дома надо собирать камни и приносить на это место. С отцом мы отбирали подходящие и из них собирали стены, а из не кондиции - стену для огорода. Для огорода надо было таскать землю снизу, с лугов. Поэтому, моя корзина, никогда пустой не была. То земля, то камни, а иногда и вместе. В самом селении места мало, поэтому, как только моя огородная стена выросла достаточно, за ней стали живность держать. А навозом землю удобряли. Несколько лет такое длилось. Дом построили, печь сложили.
  - А невеста тебя ни разу не видела?
  - Так и я её тоже не видел. Это сейчас проще, а моя, вдобавок, с той стороны перевала жила. Приданое готовила. Когда мой жеребёнок подрос, я его мог поднять на плечах, его начали объезжать. Костяк у него окреп, мышцы нарастили, вот только тогда мы с отцом отправились на смотрины. Там и должно было быть принято окончательное решение. Все подходы к перевалу я и до этого знал, но на сам перевал хоть одним шагом, было строжайше запрещено.
  - Это можно понять. Тут и взрослый на ногах не устоит. А выкуп у вас существует?
  - А как же! Рабочие руки забираем. Там его размер и должен был обсуждаться. Если наш выкуп был маловат, то мне, несколько лет, надо было работать на них, уже там, в их селении.
  - Ну и как решилось? - Баркеру было интересно, у них было совсем не так.
  - Мой дом специально поставили рядом с ручьём, чтобы за водой далеко не ходить. Для этого в его русле надо было выкопать яму, чтобы с одного раза зачерпывать и со дна ничего не захватывать. Как там копать, когда кругом камень? Вот отец и заставил меня рядом долбить, чтобы потом в эту яму поток направить. Вот я и долбил понемногу. Что с мальца взять? Долбил, долбил, заметил, в этом долбеже прозрачные камни появляются. Я их собирать начал, потому что когда под луч положишь, от них разные цвета появляются. Я их в печи в треснутой миске хранил. Дом только с появлением хозяйки осваивают. Когда поехали, подумал, если она мне понравится, хотя бы их подарить, показать, как они на солнце сверкают. Отец на этот случай шкуру мага прихватил, так это он его добыл, а не я.
  - Подходим уже! Я концовку так и не узнаю?
  - Да всё уже. Пока отцы выкуп обсуждали, я ей эти камни подарил и на солнце наставил. В этот момент отцы и зашли. Её отец, увидел их, перед своими глазами повертел, узнал, что я их подарил, где добыл, и моему сообщил, что для выкупа этого достаточно.
  - Больше ты там не был?
  - Так они должны были невесту привезти.
  - Глядя на твоих сыновей, я понял, что они её доставили. А их, зачем с собой потащил?
  - Мир показать. Чтобы они видели, что кроме гор и другая земля есть и люди другие.
  - И родню проведать!
  - Познакомить. Они же друг друга никогда не видели. Никто же с вами идти не хотел. Погода даже для птиц нелётная. А я рискнул.
  - Вот и я подумал, как же вы возвращаться будете?
  - Весной, когда вода сойдёт. Тут не снегом завалит, а заметёт. Смотри, что делаем: всё снимаем, скакары голые, чтобы к ним, на спину, ничего не подтекало, если дождь. Под сёдла кладём камни или дрова, на них потники, сумки. Сами садимся сверху и заворачиваемся в накидки.
  - А если снег?
  - Смотря какой. Если мокрый, то всё также. Если сухой, который крутиться будет, седлаем, сами садимся и быстрым шагом шествуем к другому концу перевала. Если успеем, то хотя бы до зоны лугов дойти. Там и переночуем, дальше всё просто.
  
  2.
  
  Жмур понимал, что если сегодня не окажется на другом склоне гор, то завтра будет поздно. Или тропу снегом завалит или она заледенеет. Только из-за этого он не брал с собой помощников. Придётся их до весны, если не таскать с собой, то на прокорм денег оставить. А у него и таких нет. Те, что были, за деньги считать нельзя было. Поэтому он и поторапливался. Кахнах ведь, фигурально выражаясь, на плечах сидел. Кто первый с гор спустится, того и правда!
  
  Племенной союз, исследовав продукты жизнедеятельности скакаров, выяснил, что этих скакаров, было чересчур много, для такого малого отряда, или они со страху, после переправы через озеро, столько куч наложили. Одно радовало, недалеко ушли эти подлые вояки, как называл их Жмур. Реально было их прихватить на перевале. Поэтому отправились в погоню. Во всей этой погони был один недостаток: сами они через перевал не ходили. Благо у них всегда под копытом был обходной путь. Слухи про ужасы перевала оказались ложными. Никаких ветров. Лёгкий пух снежинок закручивался в безмолвном вальсе.
  Живо добрались до развалин. Кто-то взбежал на самый их верх и, в исчезающей дали, увидел около десятка всадников. Вот Жмур хитрован. Так всех, на одном скачке одной ногой, обмануть! Тут уже деваться некуда, хотя бы и этих добыть, чтобы перед одноплеменниками оправдаться.
  Никому из них и в голову не пришло, что это тыловое охранение. В имперской кадемии, такой порядок впитывали с молоком матери-кадемии. Даже на парадах он соблюдался. Не зря Баркер постоянно всем внушал, до осточертелости и ненависти к нему: "Порядок бьёт не только класс, но и количество!" Поэтому всегда, при любой обстановке, у него со всех сторон боевое охранение вертело головой, вглядываясь и вслушиваясь. Так и здесь. Двое всегда ехали задом наперёд. Они не заметили, первого, который забрался на стену развалин, но среагировали на далёкие движения, когда и другие полезли туда. О чём Баркеру моментально и доложили.
  
  Если логично рассуждать, кто это мог их преследовать? Кахнах, имени, которого они не знали, с остатком своего войска. Там было достаточно хороших воинов. Не с руки биться на перевале, но ничего другого не оставалось. Хуже всего, когда на спуске с тыла нападут, когда все растянутся в узкую цепочку.
  Он взял восемь дюжин. То, что снег не сырой, облегчало стрельбу из мощных луков. Одну дюжину он разделил и поставил с арбометами с двух сторон, приказав спрятаться за камнями, скакаров отправить с остальными, которые дойдут до удобного места и организуют круговую оборону. Ещё двум дюжинам приказал залечь конными и не выделяться на уровне камней.
  
  План был прост, безо всяких извивов головного мозга. Как только головка преследователей выйдет на один полёт стрелы, то с двух сторон их начнут обстреливать из арбометов. При таком легко кружащемся снеге, вряд ли заметишь, откуда стреляют. Если не остановятся, то в любом случае замедлятся, хотя бы, начуток. Вот тогда, оставшиеся четыре дюжины выпускают рой стрел в их направлении и атакуют с копьями. Залёгшие сзади налегке, только с саблями. Арбометчики расстреливают только тех, кто отделился. Чтобы не перепутать, кто есть кто, всем надеть белые чехлы на одежду. Баркер регулярно применял их на северной границе. Правда не для маскировки, он и не знал, что так можно, но зато противник начинал считать, что это тоже горцы, только пока им не известные, потому что, не в чёрном и сером. А тут, в снегопаде, сами боги велели применить белые одежды.
  
  Навахон глава своего клана племени Шансора, прибыл к вождю по первому зову. Не лёгкая добыча его привлекла. До добычи ещё надо добраться, дожить и получить. Главой же похода был вождь Киркор племени Попсрун, который контролировал путь в обход перевала. Это означало, что вождь его племени сам в поход не выступит. Как вождь Баскут пойдёт под руку другого вождя? Это означало потерять уважение и самому к себе и от других вождей и от собственного племени. Но и не отправлять, помощь, раз попросили, тоже нельзя.
  Киркор держит основной путь на другую сторону гор. Поэтому и был объявлен сбор добровольцев.
  
  Навахон привёл с собой целую дюжину. Баскут оценил это, но объяснил, что это не война их племени. Тогда Навахон покаялся, что не правильно понял его послание, но теперь уже деваться некуда, придётся идти. На самом деле с Навахоном было всего трое, но кто будет считать в этой кипящей толчее? Зато в следующий поход можно будет так не рваться, ссылаясь на объективные обстоятельства. Причём Навахон и в этой заварухе участвовать не собирался. Убьют кого, ну даст Киркор чьи-то рваные штаны и шапку, копьё, но не саблю или скакара, а все заботы о семье погибшего воина лягут на клан, то есть на него - главу клана. Обозначить себя, как бы поучаствовать, засветившись, но не более того. Довольствоваться малым, нго оставаться целым.
  Поэтому на перевал, к развалинам крепости он, со своими воинами, въехал в общей массе, даже на стену влез, разглядывая отступавшего противника, но спускаться, не спешил. Дожидался, когда все остальные рванут... что там десяток, на такую араву? Мешать друг другу будут.
  
  Поэтому он отделил свой микро отряд от общей массы. Двигались за ними в тридцати-пятидесяти шагах. Он обдумывал, как сообщить вождю о том, что все слухи об ужасах перевала, только слухи, скорее всего распространяемые Киркором, чтобы все пользовались только его путём. Смущало только одно, племя, которое размещалось в долине у подъёма на перевал, не особо способствовало продвижению через него. Через перевал идти дольше, но насколько удобнее и безопаснее! Почему бы, тогда их племени не взять этот перевал под свою опёку? Развалины есть, восстановить, хотя бы частично, крепость и лузгай сёмки, собирая их с проезжающих путников.
  
  Занятый этими мыслями он не сразу заметил начавшийся бой. Да и боем это побоище назвать было нельзя. Вместе со снегом, закружили стрелы, вылетающие неизвестно откуда. Казалось, что они вырастают такими снежными кристаллами, которые втыкаются во всадников. Не стрелы втыкаются, а всадники в них, так неожиданно возникали-вырастали стрелы из снега.
  
  Потом, чуть ли не перед его носом, снег ожил и слепился в еле заметные контуры всадников, напоминавшие призраков из древних легенд. Что было удивительно, так это то, что сабли у них были как настоящие, рубили как следует, оставляя кровавые следы, но в руках их никто не держал. Конечно, как бестелесный призрак может махать саблей? Сабли сами по себе резвились в плоти настоящих, а не призрачных людей?
  Навахон посмотрел на своих спутников. В их глазах кроме ужаса, он ничего не увидел. Ему показалось, что ещё миг, и они, сами превратятся в таких же призраков. Он поднял скакара на дыбы, резко развернулся и поскакал прочь. Воины сделали то же самое и, наплевав на субординацию, резво обогнали его.
  
  Остановились только у развалин. Причём, с испуга, чуть ещё двоих беглецов из сборного отряда не прикончили. Те, хоть и были из племени Киркора, но все собравшиеся здесь знали друг друга, поэтому и успели вложить сабли в ножны, прежде чем схлестнуться в кровавом поединке. Они вслух обсудили происшедшее с ними. Морк, только морк, морки, могли заманить их в такую засаду призраков.
  Теперь стало понятно, почему племя в долине, которое должно было держать путь на перевал в строгой тайне и порядке, совершенно не беспокоилось, кто туда полезет. Тогда и вождь Киркор был прав, если жутью пугал, направляя путников на свою тропу? Или это не он такие слухи распространял, а те, кто смог выжить в таком ужасе перевала? Вот как они, например! Давно небось людей по перевалу не гуляло, чтобы на пришедших не набросились с такою яростью! Изглодались призраки не только по душам человечьим, но и по крови натуральной! Это что-то новое здесь объявилось! Призраки-вампиры! Поэтому и крепость давно разрушена, и никто её не восстанавливает!
  Они, придя к таким выводам, поспешно постарались покинуть это ужасное место. Причём хруст снега под копытами им казался хрустом костей воинов, пожираемых этими вампирами-призраками.
  
  Баркер, Корчма с сыновьями Аргузом и Ярнужем и Уауар, сидя на скакарах смотрели как воины в белом, стараясь не испачкаться ещё не застывшей или не замёрзшей крови, сгоняют скакаров в отдельное стадо, увязывая одного за другим в единую цепь.
  - А с ними что? - Кивнул Корчма на корчащихся и стонущих раненых чуть не у копыт их скакаров. - Им же надо помощь оказать!
  - Они же не твоего племени! - Справедливо заметил Баркер.
  - Откуда ты знаешь? - Несколько нервно ответил вопросом Корчма.
  - Странный вопрос. Кто из долин пришёл, ты или я? Вот с нашей стороны гор племена делятся на серых и чёрных, в зависимости от шерсти баранов. Козы - белые, но из их шерсти никто одежды не шьёт. Это только мы сделали, чтобы нас принимали за неизвестное племя. Видишь, как здесь этот цвет пригодился? Посмотри на свой пояс, на мой, на их! Есть два похожих? Только у тех! - Показал рукой на валяющихся на снегу врагах Баркер.
  - Вы их оставите умирать?
  - Мы же не злодени какие, а воины! Они достойны удара милосердия! Не оставлять же всяким зверушкам пожирать их живьём? Такого боги не простят.
  - А если бы вас кого ранили? Так же поступили?
  - Не со всеми. Тот, кто обречён, то да! Тем более, отсюда и им и нам до белых чертогов гораздо ближе добираться, чем снизу, из тёплых долин. Остальных постараемся починить и приспособить к другой, более подходящей им работе. Если рядом есть жильё и люди, то заплатим им за уход, а на обратном пути заберём выживших.
  - Если кто об этом ещё вспомнит!
  - Или ещё будет кому забрать! - Дополнил Корчму Баркер. - Они нам, даже как пленные не нужны. Хочешь, бери их себе всех. Выбирай. Мы тогда их раздевать не будем.
  - Так вы за нашу работу расплатились одеждой тех, кого убили?
  - И что? Плохая одежда?
  - Они отказались, а мы согласились, но...мы бы вам, хотя бы, урон нанесли...
  - Они тоже так думали! - Усмехнулся Баркер. - Ты же видел наших топенов? Мы бы надели на них броню и они бы просто растоптали ваше селение, вместе с вами, в пыль.
  - Но мы бы...
  - Ничего бы вы им не сделали. Поэтому нас так много. Мы не воюем, мы им даём воевать, и охраняем, от тех, кто им захочет помешать. Видишь, как теперь у нас просто ведут войну. Всё наше войско можно подсчитать, если знаешь, сколько топенов отправили на врага. А у нас их сотни! Умный властитель понимает, что вся эта орава топенов и скакаров, я даже воинов в расчёт не беру, сожрёт всё, что есть растительного в его государстве. Потом мы пойдём в другое место, а там все сдохнут от голода. Стоит ли из-за этого рога на шлемы пялить?
  - Осмелюсь спросить, я правильно понимаю, что война заканчивается, ещё не начинаясь?
  - В целом, да! Топену не объяснишь, что граница это вот тот зелёный кустик, что он собрался сожрать! Ты нам дорогу объясни, как вниз спускаться. Ты же с этими остаёшься?
  - Лучше с вами, вы же нам свои чудесные непромокаемые накидки обещали!
  - А вон тот, как я понимаю, князь ваш? Одежда изысканная, оружие богатое, скакар украшен!
  - Он не князь, а вождь племени Попсрун.
  - А в чём разница?
  - Вождя избирают, а князь передаёт власть по наследству.
  
  3.
  
  Спуск с гор продолжился. Чахлая засохшая трава, кое-где выползавшая из под камней или прячущаяся в расщелинах, с каждым шагом вниз становилась всё пышнее и пышнее, а потом, на третий день и, зеленеть начала. Да и, спуск стал не таким извилистым и крутым. Теплом повеяло. Дрова, к тому времени закончились, а тут, и лес начался. Решили у реки сделать большой привал. Нагреть воду, не только для еды, но и для омовения. Хотелось смыть с тела жирную потную грязь, постирать и надеть чистую, свежую одежду, пусть и с запахом костра.
  
  Все эти десятки дней, проведённые в отряде Баркера, позволили понять Корчме, что это не просто войско из кого хошь, а настоящая армия со строгой дисциплиной и устоявшимися порядками. Эти суровые воины безжалостные в бою, казались обычными людьми со своими проблемами, заморочками, достоинствами и недостатками. Они шутили, радовались, грустили. Когда было больно и её не возможно было удержать в себе, выпускали эту боль из себя тяжкими стонами и хрипами. Несколько человек, в процессе спуска, покалечилось, но нагоняи получили командиры, что не уследили за неосторожностью или глупостью подчинённых.
  Если в начале пути Корчма боялся за своих сыновей, что они испортятся, но всё оказалось наоборот. Глядя на всех остальных, они старались быть похожими на них и старались впитать лучшее из того, что познавали.
  
  Вот здесь, на большом привале, Корчма и решил поговорить с Баркером об их судьбе. Что им тащиться в эту горную дичь и страдать не только от недостатка еды, но солнца и тепла? Он видел подготовку каждого бойца и понимал, что он рядом с ним, пусть и отважен, но отважен своей глупостью, незнанием и неумением. Его сыновья хоть и вышли ростом, а их тела наполнялись силой и умением, но ведь надо и язык знать, того войска в котором служишь. А это было самой большой проблемой для них. Вряд ли Баркер захочет их обсуждать. Они не были даже военными полуфабрикатами, просто куски необработанного мяса... со шкурой.
  
  Когда Корчма только заикнулся об этом, то Баркер распрямил ладонь перед его ртом. Этот жест означал только одно: молчи. Тот оглянулся, увидел продолговатый камень и предложил присесть на него. Сам тоже не остался стоять, а присел рядом как друг, товарищ и брат.
  Корчму переполнял хаос слов, вертевшихся в его голове, но не на языке, но присев на камень, он успокоился и, довольно внятно, выложил свою просьбу.
  - Побыть в неизведанном, понять незнаемое. - Задумался Баркер. - То, что твои ребята выучили команды это хорошо, но недостаточно, для того чтобы встать в строй рядом с нашими бойцами. То, что они ничего не умеют, это не так страшно. Не знают - научим, не хотят - заставим. Я имею в виду официально. Сейчас, не смотря на всю вашу выучку, вы только проводники и останетесь ими навсегда. Для того, чтобы их принять в отряд, даже как учеников, они должны быть подданными Ханшаха властителя Аханаха.
  - А, ес...
  - Нет. Никем и никак. Мы не просто маршевый отряд, который могут, как вспомогательные рабочие сопровождать местные жители. Если они не наши, то должны быть пленными. Есть один способ, но пойдёшь ли ты на это?
  - Надо предать или изменить?
  - Не так возвышенно. Вы давали кому-нибудь присягу о своём подданстве?
  - Кому там клятвы давать, если мы там живём? Только самим себе.
  - Значит вы ничьи. В смысле ни под чьей рукой,
  - Начинаю понимать твоё разумение, но не вижу сути.
  - Родственники твоей жены тоже только себе клятву дали или всё-таки чьи-то? Кому дань платят?
  - Для того чтобы им стать чьими-то, надо ещё целый день передвигаться, а может и больше. Я там, за чертой, никогда не был.
  - А что это за черта?
  - Это такой вал, со стеной между,... как на перевале, между скальными стенами. У них это называется черта, а потом вдоль реки.
  - Если мы, с помощью твоих родственников, объявим кусок земли перед чертой куском земли нашей страны, никто из соседей не возразит?
  - Каких соседей?
  - Соседей твоих родственников. В чём замысел? Мы, перед этой чертой, от одного места, до другого, объявляем территорией Аханаха. Твой родственник назначается наместником этого удалённого куска нашей страны. Все письменные полномочия он получит. Вы все приносите присягу Ханшаху и становитесь его подданными. Уже нашими, а значит, можете не только служить в нашем войске, но и получать зарплату, во время пребывания в его рядах.
  - Вот можно так и всё так просто?
  - Вот так нельзя и не просто, но лучше никто не придумает. Вот тогда, в связи с этим, мы и направляем наше посольство к этим вот, которые прячутся за стеной от вас.
  - С войной?
  - С миром и заключением добрососедских отношений. Мы им вручим подарки, верительные грамоты от нашего государя и предложим послать к нам их посольство.
  - А если они не согласятся, перейдут черту и нас завоюют?
  - К тому времени вы уже станете нашими. Да и зачем им этот кусок скал, если они и ранее никогда забрать себе не хотели? Они же не зря долину перегородили? Налёты диких, это название такое для неупорядоченных скоплений людей с целью пограбить, совершались?
  - Так это когда было!
  - Теперь у них будет граница с мощной страной, которая уже сама будет удерживать дикие племена от набегов на свою территорию, а значит и на их.
  - Ну... я не знаю!
  - А кто должен знать? Я? Я тоже не знаю, но попробовать можно же? Нам без разницы. Мы пришли и ушли. У нас здесь нет никаких интересов. Просто познакомиться и знать, кто живёт с другой стороны этих гор. Всё ради твоих сыновей и родственников. Через этот вал есть же сообщение? За это можно от имени нашей страны и мзду собирать! А мы, к тому же договоримся о взаимопомощи!
  - А взаимопомощь всегда будет от них?
  - Не от нас же! Когда и кто ещё раз доберётся до этих мест? Вся мзда, что будете собирать, будет оставаться у нашего наместника.
  - Странный ты Баркер. С виду вояка-вояка, а какие у тебя...
  - Милок! Я же, имперскую кадемию заканчивал. Давно это было, но я молодой был, а вколачивали крепко! Я сам не помню, что во мне сидит, но иногда выскакивает, вот, как сейчас!
  - Да я не знаю, живы ли они, а если живы, то помнят ли нас.
  - Тогда ты будешь наместником, а я тебе оставлю небольшое войско, чтобы оно внушило всем несогласным уважение и почтение к нашей стране, а значит и к её представителю - тебе! А мы сходим к их государю и познакомимся.
  - Я буду, как посол, главным, а кто-то как ты, кто и будет решать все вопросы от имени меня?
  - Что в этом плохого? Ты же убедился, как мы можем быстро убеждать не согласных? Тем более мы сначала представим тебя их государю... Гегмонии? Или мы не там оказались и там уже другая страна?
  - Надо подумать.
  - Думай до этой черты. Мы всё равно её перешагнём с тобой или без тебя.
  
  Корчма был у родственников жены четыре раза. Два с отцом и два - без, но это было так давно! Каждый раз он привозил им прозрачные камушки с острыми гранями. За чертой за них давали много баранов или ещё чего полезного. Зерна, даже муки! Их клану завидовали во всём, да и не только их, племени. Тесть никогда не отказывал, а даже помогал в проходе за черту, тем, кто хотел сбыть свой товар там. Не столько он сам, сколько его камушки, пользовались огромным уважением у пограничной стражи. За один камень давали столько, что целый год можно было... хотя бы сыто, существовать. А какие ткани, одежды красочные!
  
  Наконец они спустились в долину между двумя каменистыми, но уже низкорослыми грядами. Когда боги создавали это место, у них камней не хватило, поэтому и гряды были не только низкими, но и плоскими. Сама же долина, плавно, почти незаметно, опускалась вниз. Леса теснились к грядам и, чем дальше, тем становилось меньше лугов и больше полей.
  - Вон там, в конце, где что-то блестит в лучах солнца, скорее всего это река, там и находится черта. Раз нас много, то я предлагаю идти через рощи и леса по лугам. Так будет быстрее, чем через поля.
  - Согласен! - Усмехнулся Баркер и подмигнул Уауару. - Пока каждому встречному расскажешь, кто ты и зачем здесь, далеко не продвинешься. Ты выбрал имя, к которому тебе должны обращаться иноземцы?
  - Я их как бы знаю, если говорить медленно и по слогам, но в слогах путаюсь.
  - Что ты предлагаешь?
  - Пусть у меня будет двойное имя!
  - Логично. Если ты сам не сможешь запомнить, то кто ещё сможет такое совершить?
  - Я им буду давать написанное, но и его, без ошибок, вряд ли кто прочтёт!
  
  Баркер согласился с тем, что надо идти в обход, через леса и луга. Скотину ещё выпасать не начинали, а такое количество воинов приблизившихся к границе вызовет явную обеспокоенность, как их назвал Корчма - чертей! То есть тех военных структур, кто пребывает за чертой.
  Сначала надо где-то укрыться. Через его родственников узнать обстановку, что и как. Провести переговоры со стражами о переходе посольства на их земли и, только тогда, объявиться во всей красе и мощи.
  
  К закату добрались до леса, полукругом обхватывающего заброшенное поле. Если Баркер, да и остальные, не обратили на это внимания, то Корчма задумался. Даже здесь, где вроде бы достаточно пространства для земледелия, ухоженные поля не забрасывают. А здесь земля уже год плуга не чувствовала. Что-то не то. Что-то с роднёй? Живы ли? Он предложил Баркеру, сейчас, пока светло, нанести первый визит тестю.
  - А что не утром-то? - Удивился тот.
  - Утром может быть поздно... может и сейчас поздно. Так лучше поздно, чем никогда! Тут не далеко. Два луга и три рощи. Я сгоняю?
  - Нет! - Отрезал Баркер. - Ни один, ни с сыновьями не пойдёшь. Мы тебя сопроводим. Ты здесь давно не был. Всё могло сильно поменяться. А у меня на вас виды. Пойдёшь к тестю с усиленной охраной.
  - Бар-он будет?
  - И он будет, но главное я. Вдруг придётся на месте принимать быстрое, а главное, правильное решение.
  - Как скажешь. Мне так спокойнее.
  - Камзал! - Обратился Баркер к сидящему на скакаре, посредине поляны, воину и раздающим указания. - Ты сегодня дежурный, значит, выполняешь все мои обязанности. Выдели мне три дюжины тех, кто не был сегодня загружен, построй здесь и пришли ко мне Бар-она и... и... в общем знаешь кого, кого нельзя упоминать в суете.
  - Уауара! - Засмеялся Камзал. - Я их построю на выходе с поля, чтобы они здесь с другими не смешивались.
  
  Вдали показалась укреплённая усадьба, но и близкие поля были запущены. Только огород, который был огорожен условным плётнём, был уже чем-то засажен.
  - Поехали? - Предложил Корчма Баркеру.
  - Нет! - Отказал тот. - Можем их перепугать. Езжай сам, узнай они ли там, а не так, сдуру, под стрелы лезть. Рукой вверх махнёшь, значит всё нормально. Мы впятером подъедем, а остальные будут контролировать местность. Шапку оземь кинешь, значит, помощь нужна. Сыновей тоже здесь оставь. В лучшем случае, твои родственники только тебя помнят, да и то, того, что бывал ранее, а не нынешнего. Так что тебе придётся попотеть, чтобы убедить их, что ты тот, кто есть!
  
  Корчма не доехал до ворот усадьбы три десятка шагов, как стрела вонзилась у ног его скакара. Значит всё-таки что-то... да что гадать!
  - Это Корчма! - Громко закричал он. - Я муж твоей дочери Соли из-за больших каменных гор! Приехал навестить и привёз обычный подарок!
  - Обычный? - Ответил более молодой голос, совсем не похожий на голос тестя. - А что за обычный?
  - Спроси моего тестя. Он тебе расскажет, а я поехал обратно.
  - Он умер.
  - Давно?
  - Да уж сорок дней справили.
  - От чего?
  - Его убили.
  - Кто?
  - Ты ещё не доказал, что наш родственник.
  - А ты чей родственник?
  - Я младший брат Соли!
  - Сахар?
  - Сахар старший. А я...
  - Париск. Я привёз прозрачные камни для вас.
  - Покажи!
  - А ты увидишь? - Корчма достал кожаный кисет, в котором хранил эти камни, выбрал один побольше, зажал между указательным и большим пальцами и высоко поднял над головой.
  - Пятно покажи!
  - А где? У меня их два. На ноге и на руке.
  - На руке.
  - Какой руке?
  - Левой!
  - Подойди и посмотри. - Корчма, засучил рукав левой руки. На ней был шрам, а не пятно, но его, в целях конспирации, называли пятном.
  Дверца в воротине медленно открылась. Сначала оттуда показался щит. Из-за щита виднелась макушка шлема, и торчал острый конец сабли. Пауза затягивалась. Скорее всего, воин долго и тщательно осматривал местность.
  - Ты один?
  - Нет. С сыновьями и не только.
  - Много вас?
  - Достаточно. Выходи Ирисп.
  - Вот теперь верю. Помню, как впервые ты меня назвал. Хочешь, заезжай к нам.
  - Мы все не поместимся. Кто не поместится - обидится, да и тебе спокойнее. Сахар жив?
  - Он в тебя из лука целит.
  - Рассказывай, что тут у вас. Я же вижу поля не вспаханные, а ведь пора. Я позову своих?
  - Много их?
  - Пятеро!
  - Нас это не спасёт!
  - Не зарекайся.
  - Зови! Будь, что будет!
  
  Корчма махнул рукой. От леса отделились пять скакаров и медленно стали приближаться.
  Пока они ехали, Корчма отдал Ириспу кисет с камнями. Тот проверил.
  - В неудачное для себя ты время, прибыл Корчма. Тут у нас...
  - Зато, для тебя удачное...тут у нас... - Скаламбурил Корчма. Тут и подъехала пятёрка.
  - Это младший брат моей жены Соли - Ирисп. Это мои сыновья Аргуз и Ярнуж. Это Баркер, это Бар-он, а это...
  - Он сам себя назовёт! - Весело хмыкнул Баркер.
  - ХердюбрейдвпиздуПрестахнукурхуйтебе! - Сообщил, вернее, прочитал на своей руке, Уауар. При этом всё равно четыре раза запнулся.
  - Кто он?
  - Потом узнаешь. Давай рассказывай. Только, по - быстрее. Темнеет быстро. - Перевёл Слова Баркера ХердюбрейдвпиздуПрестахнукурхуйтебе.
  
  - Старый князь Митруха умер. Он дружил с отцом и те совершали благодеяния для племени. Вся земля от камня и до камня вдоль черты принадлежала нашему клану. Молодой князь Свинухт, у него свои советники, решил, что все проходящие через черту, платят ему мзду. Мзду будет собирать советник Акрил. Отец не возражал, но сказал, что интересы путников, как ранее, он за забором защищать не будет. Советник князя молодой Акрил вызвал его на поединок. Это было оскорблением. Отца вызвать на поединок мог только Свинухт, но повода не было. Отец был прав. Кто мзду берёт, тот и заботится о путниках. При Митрухе совет возразил бы, но это уже был другой совет. Старый Свинухт, под тем или иным предлогом, вычистил. Когда отец возвращался домой, на него подло напали и убили. После этого начались гонения. Чтобы не перебили всех из нашего клана в своих домах, стоящих отдельно, собрались здесь. Кое-где даже урожаи успели собрать, но это было год назад. Последний камень, отец обменял, аккурат, перед смертью. Сахар обратился к чертям за помощью, но те сообщили, что это наши дела, кто там у нас и кого. Вот если кто-то из-за черты к ним полезет, тогда другое дело.
  - Много воинов? - Баркер дальше слушать не захотел.
  - У чертей?
  - В племени!
  - Сотни полторы набёрётся.
  - Тогда не страшно. Где обитает этот Акрил, знаешь?
  - Да.
  - Вас сколько здесь?
  - Шестеро бойцов.
  - Значит девять.
  - А у Акрила сколько? - Корчма понял, что затевает Баркер. Сунуть палку в осиное гнездо.
  - Где-то столько же.
  - Убейте, но не всех. Оставьте одного.
  - Зачем? Они же узнают, что это мы сделали!
  - А если не узнают, так всё равно на вас подумают. Так надо.
  - Что значит надо? В племени полторы сотни воинов! Что мы против них?
  - Вам боги помогут и Корчма. - Баркер снова показал жест молчания Корчме. Тот понял, что Баркер не собирается гоняться за каждым, а хочет собрать всё войско племени в одну кучу и разом уничтожить, как это и было на перевале.
  - Вы в своём уме? - Вышел из засады и старший брат, теперь глава клана Сахар.
  - Делай, что надо делать, что советуют, говорят и печали твои уйдут. - Баркер развернул скакара и поехал обратно. За ним остальные. Только сыновья Корчмы остались. Отец же никаких команд не давал.
  - Мы это сделаем! - Как бы, не предложил, а предположил Корчма. - Вы нас отведите туда прямо сейчас.
  - Мы не боимся их! Кто позаботится о наших детях?
  - Будете ждать, когда они за вашими жёнами и детьми придут? - Спросил Корчма в стиле Баркера. Незаметно для себя он у него чему-то уже научился.
  - Да Сахар! - Согласился с Корчмой Ирисп. - Пока они будут выяснять, мы уйдём к нему. Пусть догоняют. В горах толпой не воюют!
  
  4.
  
  Пока добирались до укреплённой усадьбы Акрила, Корчма предложил свой план. Перед Акрилом или кто там выскочит, светиться будет он. В прямом и переносном смысле. Скоро совсем темно станет. Он встанет в темноте подальше от ворот. Но там воткнёт факел. Остальные, с расстояния, обстреливают строения горящими стрелами. Всех, кто попытается выскочить за ограду - не жалеть. Ворота держит только Корчма. Он и определит, кого из ворот отпускать, а кого - нет. Ему, на всякий случай, описали внешность Акрила, но кто в темноте будет вглядываться, и решать, Акрил это или не Акрил? Поэтому это решение Корчма взял на себя. Кто первый выскочил, тот жив, пусть скачет.
  
  Примерно так и произошло. Только из ворот никто не выскакивал. Кровля горела, животные орали, кто-то пытался распахивать ставни, но и туда влетали огненные стрелы. Как ты определишь, поймёшь, откуда в тебя стреляют, когда перед глазами пляшут языки пламени, а за ними темным-темно? Кому оказывать сопротивление? На кого нападать?
  Факел у ворот почти догорел, когда ворота распахнулись и оттуда выскочили всадники на четырёх скакарах. Корчма не промахнулся. Скакаров было жаль, но сейчас, не то время, и не то место, когда и людей надо жалеть. Трое сразу рухнули, двое придавили всадников, один скакар, передвигаясь бочком, из последних сил утаскивал своего наездника в темноту. Стрелять в спину подлое дело, но на войне как на войне. Скакар ощутив, как с него рухнул всадник и никто, его с сильной болью в груди не погоняет, остановился, печально понурив голову. Смерть стояла и рядом с ним, ожидая, когда он падёт сам к её ногам или что там у неё присутствует.
  
  Корчма зарубил тех, кто не сразу смог освободиться от стремени, выдернул факел из земли, осветил своё лицо, а плетью так махнул по голому плечу воина пытавшегося выдернуть саблю из ножен, что тот разжал пальцы.
  - Запомни меня! - Осветил своё лицо светом пламени факела Корчма. - Раздевайся! Бросай оружие, одежду и иди, куда глаза глядят. Я отпускаю тебя.
  - Кто ты? Я не знаю тебя!
  - Я не смерть твоя, но могу стать! Выбирай! Я тебя этой плетью так отхлещу, что кожа сама лентами с тебя спадать будет! Я не требую с тебя просить моей милости. Никакой милости вам всем не будет. Не надо было убивать Касаса. Боги послали меня отомстить вам!
  - Ты один?
  - А кого ты ещё видишь? - Кинул в него факел Корчма и сразу отъехал на несколько шагов в сторону. Уж очень он долго освещал себя, так и стрелу можно в глазик получить.
  Тот растерянно проследил за полётом факела, вернул взгляд обратно, но всадника со страшной рожей, из-за игры тени и огня, перед собой не обнаружил. Усмехнулся и потрогал кровящее, от удара плёткой, плечо. Теперь плеть обожгла и руку. Он отдёрнул её и обернулся. Тут ему на шею и спустился аркан, который так резко её затянул, что он даже не успел подставить руку под петлю. Одна рука еле шевелилась из-за порванного плеча, в вторая из-за пораненной кисти. Он рухнул на своё седло. Скакар ещё дёргался, но это уже были конвульсии смерти. Тут на его спину и обрушились удары плетью. Всадник смерти не обманул. Кожа на спине превращалась в ленты.
  Корчма развернул скакара и скрылся в темноте. Огонь разошёлся по сухим брёвнам. Не то чтобы что-то тушить - спасать уже было нечего. Проще было сгореть. Тут и забор задымил, а за ним и по воротам побежали струйки огня.
  Только тогда из клубов огня вышел одетый не только в одежду, но и доспехи, с щитом и саблей в руках. Он долго вглядывался в темноту, тяжело вздохнул, ещё раз оглянулся на пылающее поместье и, пошёл, только ему одному, известному направлению.
  
  Сахар, как, более старший, а теперь и глава клана, всегда относился к Корчме с какой-то снисходительностью с набрызгом лёгкого презрения. Но теперь, увидев, как тот ловко, фактически не прибегая к их помощи, разделался с условными врагами, доказательств, что это Акрил убил его отца, не было, испытал сильное чувство зависти, смешанного с такой же долей уважения. Понятно, что тот чужак и местных ему не жалко, и теперь всем им придётся переселяться к нему в горы, но это переселение лучше, чем отправление на небеса, как только что устроили они с кланом Акрила.
  Впервые, со смерти отца, он получил успокоение, поэтому, когда вернулся домой, упал и сразу заснул сном младенца. Младенцы, из-за своей короткой жизни ничего не впитали, поэтому зла, которое могло сниться, ещё не познали.
  
  Сахар спал в одежде, скинув только сапоги и сняв пояс, проснулся от того, что ему во сне казалось, что кто-то там на него смотрит. Не с испуга, но отчего-то похожего, он раскрыл глаза. Это был Корчма. Оказывается, рассвет уже его не застал, и солнце стояло высоко. Высоко в том смысле, что уже не касалось нижним краем дальних и ближних гор.
  - Вставай Сахар. Солнце уже высоко, а у нас много дел. Ирисп говорил, что у отца была метка, с которой он ходил за черту. Она у тебя?
  - Да вот она! - Он достал из нагрудного кармана нательной рубашки кусок пергамента. - Но что там, я не знаю. Я показывал её на воротах чертям, но они сказали, что это не моя. Они могут пропустить меня только с тем, про кого здесь эти значки.
  - То есть с Касасом. Раз Касас мёртв, туда уже никто не пройдёт. Дай мне я покажу.
  
  Сахар, пожав плечами, отдал. Не успел дальний родственник из-за высоких гор объявиться, как уже начал распоряжаться. Это не нравилось Сахару, но деваться было не куда. Теперь, после сожжения усадьбы Акрила, все надежды были связаны только с ним.
  
  5.
  
  Корчма отдал этот кусок пергамента Баркеру, который передал его Уауару. Тот прочитал его.
  - Это только именной пропуск, на какого - то Касаса. А что за местность здесь прописана, никак не разберу произношение. Шуша-Чушь? Чупа-Чупсь? Что он нам может дать?
  - Касас - это мой тесть, и его убили! - Пояснил Корчма, а Ирисп кивнул. Сахар же, полоскался около чана с водой, смывая с лица, шеи и рук гарь, смешанную с липким потом.
  - Мы туда пришли? Эту справку выдали Гегмоны? - Спросил Уауара, повернувшийся к нему Баркер.
  - Да, но заходили мы не из этого места. Я же там жил. Где оно, слева или справа я не знаю.
  - Нам это не важно. Главное они признали Касаса, как действующего субъекта с другой стороны границы. Убери к себе. Начинай сочинять присягу для всех них, и обязательно включи Касаса, как главу не клана, а хозяина местности, примыкающей к их границам. - Распорядился Баркер.
  - В каких размерах?
  - В бесконечных. Главное, есть граница, черта, после которой, начинаются они. Всё остальное не их дело. Побыстрее только, надо успеть их принять в наше подданство, и приготовиться к защите уже наших новых владений Аханаха. Ты, как чрезвычайный и полномочный посол государя нашего Ханшаха, можешь совершить этот акт! Здорово я сказал! Хорошо в имперской кадемии в меня палкой это вбили! До сих пор из головы выскакивает.
  
  Уауар не стал мудрить, а после названия страны Ханшаха, как её властителя, места совершения присяги и перечня, присягнувших на верность новому отечеству, написал всего несколько строчек. Оборотная сторона пергамента предназначалась для отпечатков больших пальцев обеих рук. В данном случае, Уауар решил не мелочиться, людей всё равно мало, а дети и жёны не в счёт, разместил не отпечатки пальцев, а обеих ладоней. Баркер оценил это одобрительным кивком.
  - Ну, вот! - Обратился он с приветственной речью, к принятым в лоно Аханаха, новым подданным. - Теперь, вы не просто сами по себе, а под защитой нашей страны, которая присоединила эти пространства, с такими замечательными людьми, как вы. Поэтому, мы размещаем здесь свой гарнизон и, вводим, как здесь говорят, запретную черту, за которую чужакам соваться запрещено.
  - А где эта черта? - Спросил, слегка уязвлённый Сахар. Он уже начал жалеть, что принял подданство страны, от которой только три человека.
  - Где захочешь, там и черта! - Пояснил Корчма, понявший, что имеет в виду Баркер. Он тоже с сыновьями стал аханахцем. - Мы их оставим здесь?
  - Нет. Возможно, вот именно здесь, могут развернуться боевые действия с дикими племенами, в составе которых были и вы. Мирное население отсюда надо вывести, пока мир не устоит здесь. Ты чего слушаешь? Записывай свои слова, что я за тебя произношу! - Обратился Баркер к Уауару. - В связи со сложной военной обстановкой, все, кто может держать оружие в руках - мобилизованы с оплатой ратного труда, в соответствии с установленными расценками.
  - А какие рас...
  - Молчи. Никаких расценок нет. Это всё временно, и только для записи, что мы не самозванцы. Вы нас сюда призвали, а мы вас в наше войско. Мы посольство в Гегманию.
  - Гегмония! - Поправил его Уауар.
  - Нет. Гегмания мне нравится больше. Увесисто, так звучит! Печать прикладывай, всё сворачивай, и под защиту наших войск в лес, вместе с мирным населением.
  - А может...
  - Не может! Мы тебя должны оберегать, как от зеницы око!
  - А что это?
  - Тоже всплыло из глубин памяти. Что-то важное. Наверное, на древнем языке. Новобранцы, пусть поливают сначала кровлю всех сооружений, что здесь, а потом стены.
  - А воевать?
  - На первый раз, прощаем, за ненужные вопросы. Делайте, что велят. Скажут, биться станете с теми, на кого покажут, а не того, кого сами выберете. Бар-он, посты глубоко выдвинуты? Нас с кустов, каких-нибудь, не обойдут?
  - Две дюжины, последовательно. Каждый наряд по трое.
  - Тогда, пусть окапываются и маскируются на два полёта стрелы. Передай всем, что оповещение обычное. Трубой или флажками. Я, буду здесь. Вся моя дюжина со мной, со всеми арбометами. Ты, идёшь к Батарею, на правый фланг.
  - Я ему зачем?
  - Он просил. Сам знаешь, не могу отказать. Там шесть дюжин и, каждый из небесных воинов, достоин, командовать всеми. Вот тебя и попросили, чтобы им не коситься друг на друга. Напоминаю: ваша задача, перекрыть отступление обратно и гнать к черте в Гегманию. Постарайтесь не убить всех сразу. Ваша задача, загнать их на мост, у ворот. Вот, подумай, как такую сложную задачу выполнить.
  - На войне, да не убить?
  - На войне, каждый и убить сможет, и стать убитым. Высшее искусство войны победить, никого не убив.
  
  Когда усадьба Акрила загорелась, все ещё только готовились к отходу ко сну. Сначала не поняли, откуда горелым несёт. Когда узнали, что хлева и сараи с сеном запылали, начали распахивать ставни, а в них влетать горящие стрелы. Даже не поранили, но хаос устроили. Акрил не стал бегать и суетиться, пытаясь спасти какое-то имущество. В усадьбе был колодец, но пока из него воду достанешь, все и без неё сгорит. Он методично надевал на себя доспехи и готовил оружие. Скакара, тоже решил не брать. Усадьба окружена. Выход один. Тут тебя и... пехом незаметней выползти. В дыму проще и сразу затеряться в темноте. Поэтому, он дожидался, когда братья и племянники выскочат со двора на скакарах. Он пытался их отговорить, но... паника плохой советчик. Он слышал, что это исчадие ада говорил о Касасе. Неужели это всё он один устроил? А ведь, похоже, что это так! Сыновья Касаса не хотят открывать войну в племени. Стараются не дать повода. Собрались все в усадьбе Сахара. Это не они. Кто-то третий решил вмешаться и навести весь гнев князя на них, через него, Акрила. Те не смогли доказать что это, пусть не сам Акрил, а кто-то по его внушению убил Касаса, то этот, что у ворот хлестал плетью несчастного его брата Алкида, специально показывал что это месть за Касаса. Кто же из их племён не сдержался? Вот в чём вопрос. Значит надо рядить совет и показать тело несчастного Алкида, исхлёстанного плёткой. Только не стоит его тащить с собой. Тебе тяжело, а ему больно, да ещё и умрёт по дороге. Наоборот, надо привести весь совет сюда, чтобы все видели разорение. Совета будет мало, надо всех, кто может, хотя бы, плеть в руке держать! Ещё заспорят, а так, все захотят восстановить справедливость. Сахар потерял только отца, а он - Акрил, всю семью, да и клан в придачу. Надо же было такому случиться, что Алкид с сыновьями припёрся. Младшему показалось, в мареве заходящего солнца, огромное стадо всадников, как он сказал. Кого не спрашивали, никто такого ни в дали, ни поблизости не видел. Заснул паря под солнцем, пася баранов у загона.
  
  Акрил добрался до княжеского поселения под утро. Даже в ворота не пришлось каблуком долбить. Баранов и коз выгоняли на пастбища. Свинухт был одет не по княжески. Он, ещё и не завтракал, поэтому был даже без камзола, в котором встречал всех приходящих к нему.
  Камзол пачкать едой не полагалось. Красная, почти бордовая краска, ярко оттеняла золотое шитьё. Это был отцовский камзол, который в своё время подарил Митрухе Касас. Он его специально заказал за чертой. Ни у кого, в окружающих горах и долинах, такой красотени не было. Но из-за золотого шитья его рекомендовали не стирать. Канитель была такая тонкая, что могла не только порваться, но и на месте порыва распушиться.
  - И что? - Воззрился князь на своего первого советника.
  - Поместье сожгли и всех убили! Только я смог пробиться сквозь все их ряды.
  - Кто напал?
  - Сказал бы Сахар, но это будет неправдой. Я не видел кто это, но голос не Сахара, и не его брата. Но мстили за Касаса.
  - Много?
  - Кто в темноте их будет считать?
  - Надо собирать Совет?
  - Надо собирать всех. Пусть все видят, что сделали с моим кланом. Месть не пропорциональная. У Сахара один Касас, а у меня все!
  - Я распоряжусь. Мойся, иди!
  
  К полудню, не только совет с войском, но и ополчение племён князя Свинухта добрались до усадьбы Акрила. Сгорело всё, но не все. Овцы, козы, даже его скакар, паслись на огороде. Женщины и дети, хоть и наглотались дыма, уже оклемались. Даже несчастный Алкид был смазан целебными мазями и замотан в чистые тряпки. Вот только, его сыновья были мертвы. Старший сын Акрила жил отдельно, и даже не знал, что произошло в родовом поместье. Никто не удосужился сообщить ему.
  
  Свинухту подали стрелы, извлечённые из тел не только людей, но и скакаров.
  - Это не Сахар! - Осмотрев их, сообщил князь. - У него не такие стрелы.
  - Как, не такие? - Удивились в его свите.
  - Вы что, не знаете? - В свою очередь, удивился Свинухт. - Он за свои прозрачные камушки заказывал отменный стрелы, с клеймом на наконечниках. И у отца, и у меня, точно такиеже. Или только у вас глаза, а я слепой?
  - Он же мог кого-то нанять!
  - Мог! Но почему сейчас, а не тогда? Скажи им Акрил! Все же думают, что это ты устроил убийство Касаса!
  - Я-то причём? У нас были разногласия, но, не до такойже степени? Поехали к Сахару, пусть поклянётся, что это не он такое устроил!
  - А если он? - Кто-то ехидно выкрикнул из толпы.
  - Тогда по всей строгости...
  - Да! Пора с этими зажравшимися прохиндеями разобраться! Только они ходят за черту!
  - А тебя-то, чем обидели Хруз?,
  - Я привёз отменные шкуры и мытую шерсть, а меня не пустили. К Касасу послали! Как я его приведу, если он мёртв? Сахар развёл руками, мол, и его не пускают! Полный наглёж!
  - Так и раньше, без Касаса никого за стену не пускали. Ты, разве, этого не знал, Хруз?
  - Может и знал, но внимания не обращал. Всё само собой получалось. Надо было отобрать эти прозрачные камни у Касаса и назначить уполномоченного, который их продавал Гегмонии!
  - Акрил, назначил себя, и всем стало хуже.
  - Тихо всем! Голосует только Совет. Кто за то, чтобы изъять камни у Сахара и его клана...
  - И выгнать их подальше от нашей земли! - Кто-то, непочтительно прервав, дополнил предложение князя. По голосу он узнал, кто это сказал, но ссориться не захотел. Клан Дрова составлял основу второго племени, что входило в его княжество. Давал больше воинов, чем все остальные. К мнению Дрова, и его отец Митруха прислушивался, может не так сильно, но всё же. Какое-то смутно подозрение мелькнуло, но не оставило главной своей сути. Убийство Касаса, и нападение на Акрила, может оттуда происходит? Но сконцентрироваться на этой мысли ему не дали. Большинство захотело расправы с Сахаром, надо выбирать из двух зол меньшую, он и выбрал. Сахар, со своим кланом, всё равно был уже обречён Акрилом. Если он объединится с Дровом, то и князь, может оказаться другим. Он, дипломатично, не стал произносить согласие с тем, с чем был не согласен, поэтому кивнул. Пусть, потом гадают: он был за или против!
  Треть его племени к Сахару не поехала. Это были кланы, или люди из старого Совета, и примкнувшие к ним. В основном те, кому покойный Касас оказывал помощь. Акрил же считал, что за всё надо платить, особенно за то, что поступает из-за черты.
  Те, кто поехал, радостно потирали руки - больше достанется. Свинухт и сам не хотел, но положение князя - обязывает. Как, этим гнилым корешкам, объяснишь, что прозрачные камни привозил из дальних гор зять Касаса - Корчма, но уже много лет он своего носа здесь не показывал. Как когда-то, сказал Касас "путь очень долгий и очень опасный". Хотя, с другой стороны... он, как князь, имеет право на половину добычи, полученной в пределах его владений.
  
  Несмотря на ушедших, отряд оказался очень большим. Кое-кому может только достаться и лепёшка навоза! Полторы сотни нахлебников, желающих халявы! И не возразишь же! Они же все за него, и даже ещё больше! У Сахара и десятка не наберётся. Всем известно, что они собрались в усадьбе Сахара. Кое-кто еле успел там спрятаться, иначе, Акрил бы их всех накрыл. А так накрыл только брошенное имущество. Из-за этого, Акрилу очень многие завидовали. Он посмел, а они нет! Какие-то древние нелепые правила блюли!
  
  Они не стали вплотную подъезжать к усадьбе Сахара. Причём над ней, на высоком шесте, реял красный вымпел. Встали полумесяцем, чуть далее на полёт стрелы. Кому охота, когда добыча почти в руках, валяться раненым, а то и убитым, когда все радостно, будут делить добычу?
  - Какие предложения? - Спросил Дров, оглядев ряды приспешников. - Сразу начнём, или попросим выдать камни, и пусть идут на все четыре стороны?
  - Как на четыре? - Удивился Хруз. - С одной стороны - черта, а с остальных трёх - мы!
  - Куда их тогда посылать?
  - Пусть валят к зятю, в дальние горы, за камнями! Принесут кувшин с ними, примем их!
  - Сначала, пусть отдадут те, что у них остались!
  - Если сами целыми хотят остаться!
  - Кто пойдёт, тот и делит!
  - Это что, все что ли? Так они нас... у них стрел хватит!
  - И не сожжёшь...
  - Чего делить тогда?
  - Троих! - Наконец, принял решение Свинухт. Все увлеклись дележом добычи, и совершенно забыли, у них есть свой князь, который всё и решает. - Хруз, Акрил и Дров.
  - Князь, как всегда мудр! - Успел кто-то вставить, он заметил кто, подхалимские слова.
  - Тогда, пусть раздеваются и идут голышом.
  - Да, я за такое...
  - Да! Ты! И они! Это правило. - Свинухт, решил не выпускать инициативу из рук и, слегка, пользуясь общими правилами, показать кто, всё-таки, хозяин здешних земель.
  Пришлось идти голышом. Сахар тоже вышел таким же раздетым догола. Его тело выглядело очень смешным. Тёмные кисти рук, щеки, нос, шея и уши, а остальное тело - цвета молока. Ну, может, сметаны. Видели бы они себя со стороны! Различались только пышностью волос и количеством седины, а так, один в один, как Сахар.
  
  - Значит, слушай и смотри! - Сразу взялся, за условные рога Сахара, Дров.
  - Ты не моего племени! - Усмехнулся тот. - Будешь говорить, когда тебе разрешат. - Хруз старше вас всех, пусть и молвит.
  - Сахар, я приношу свою скорбь по твоему отцу, если она до тебя, до сих пор, не дошла. Тут, неизвестные разбойники сожгли усадьбу Акрила и убили его родню. Все решили, что это ты! Но, как и в случае с твоим отцом, никто в этом не уверен, потому что не знает.
  - Как это не знает? А кто у нас подпруги порезал, когда отец, оскорблённый им, покинул Совет? Пока мы туда-сюда, он погружённый в свои мысли, уехал слишком далеко. Мы нашли на дороге его полностью раздетым и изрубленным. Я, согласно правил, не стал брать сюда наконечник стрелы, который я лично нашёл в его ране. Из-за него его тело рубили?
  - Ты знаешь кто это?
  - Наконечник тоже не доказательство! У каждого такие наконечники найдутся! Да Акрил? Поэтому я, обвиняя тебя, обвиняю не в убийстве отца, а в оскорблении его на Совете племён! Дров, ты же был там, как и все мы! За что ты голосовал?
  - В чём ты меня обвиняешь?
  - Тебя ни в чём! Ты невинен, как младенец, и жаден как пожур! Это несовместимо, одно с другим!
  - Мы твой гнев выслушали. - Спокойно, даже чересчур спокойно, ответил Дров. - Совет принял решение, что если ты сдашь все камни, то можешь идти со всем кланом, куда хочешь. Даже через черту! Так Хруз?
  - Через черту мог ходить только отец, а здесь, куда мне идти?
  - Ты, не увиливай от сути! Камни давай! Только не говори, что от отца они тебе не достались, и теперь, у тебя их нет!
  - Спору нет. Ты проницателен Дров, в отличие от всех остальных, которые пытались, так или иначе, добыть их из нас. Этим... не буду оскорблять, я не буду ничего говорить, но тебе, который, достоин, быть больше князем племён, чем кто-либо, расскажу одну древнюю былину. Как все знают, прозрачные камни отцу привозил его зять, из дальних и высоких гор. Когда как. Когда больше, когда меньше. Это началось ещё до того, когда он женился на моей сестре Соли. В тот момент, когда они впервые увидели друг друга, он и подарил ей первые прозрачные камни.
  - И что?
  - Это не просто камни. Это зубы дракона! Вот почему, за чертой, брали у отца любые, в любом количестве и платили всем, чего он хотел. Этот дракон стар. Когда он кашляет, из его недр идёт дым и выпадают эти зубы. Зять был маленький и собирал их, даже залезал в его пасть.
  - Хватит нам выдавать за муку мел.
  - Да, я уже заканчиваю. За чертой знали об этом. Поэтому и за эти камни платили,... а могли бы платить ещё больше, если бы, мы тоже знали цену не камням, а зубам.
  - Что же это такое?
  - Из зубов дракона вырастают непобедимые воины. Убиваемые они или нет, но вырастают. Я, случайно, это обнаружил. Акрил! Твоё поместье, и перебил всех вас не я, а этот воин. Я потерял один камень и, через сорок дней, тот вырос. Вырос воином. Умелым и беспощадным. Он покинул меня, и мы все с радостью вздохнули, стараясь не перечить ему. Он подчиняется только духу моего отца. Я не поверил в это, но когда меня не пустили за черту, о чём вы все знаете, только из-за этого. Выросшие из камней воины, стали подчиняться только духу Касаса. Я решил проверить это. Разные места я засеял зубами дракона. Прошло сорок дней, когда я сделал это!
  - Ну и где они? - Оглянулся и засмеялся Дров.
  - Когда вы вернётесь к себе и оденетесь. Вы увидите их. И это последнее, что вы увидите. - Сахар развернулся и ушёл за ворота.
  - Я не понял, он словами нас по грязи поводил? - Спросил Дров Акрила и Хруза.
  - По-хорошему, не получилось. Пойдём, расскажем. Они, скорее, сожгут себя, чем что-то отдадут. - Акрил развернулся и пошёл ко всем остальным, внимательно наблюдавшим за их переговорами.
  
   Пока Акрил одевался, он изложил суть переговоров. Особенно, посмеявшись над зубами дракона.
  - А ты, что не знал эту древнюю легенду? - Хмуро спросил его глава другого клана Суста. - Мне ещё дед, когда я был маленький, об этом рассказывал. Она из-за черты пришла. Поэтому, они там ров выкопали, вал насыпали, и забор поставили. Чую,... конец нам будет неизбежным! Поеду-ка я от вас! - Он развернул скакара, и вовсю мочь, поскакал, пока не скрылся из их глаз.
  
  Из-за всего этого, никто не заметил, как вымпел на шесте, превратился из красного в зелёный. Всё было просто. Один спустили, другой подняли. Но тут ещё, и труба запела, скорее завыла. Произошло то, чего никто не ожидал. Прямо на их глазах, за усадьбой Сахара, из земли, начали вырастать воины со скакарами. Все машинально посмотрели налево. Там, то же самое. Мистика! Мистика или мираж? Не дожидаясь команды, большинство развернулись и покакали обратно, меньшинство, решили укрыться в усадьбе Сахара.
  Им, здесь, не повезло. Вроде и рукой подать, но какие-то мелкие, но ужасно пробивные стрелки, вонзались в плоть всадников. Они убивали, если попадали в голову, но, судя по всему, в это место и не целились. От этого, тоже легче не было. Вроде жив, а скакаром уже управляешь плохо. Да и кровушка, хоть и не сильно журчит, но истекает из раны. Вот ведь, сволочи! Скакаров жалеют, всадников - нет! Тут и не знаешь, что делать? Развернёшься - в спину получишь. Поэтому, прежде чем поворачивать, надо на спину щит перекинуть.
  
  Те, кто развернулись и резко помчались назад, также резко остановились. Медленно, как на параде, выехала шеренга из нескольких десятков человек, достала и натянула луки, вставив для стрельбы стрелы. Стрелять не стали. Как будто, ждали пересечения определённой черты. Выросшие зубы дракона или нет, но эти воины, были действительно похожи на зубы. Все в белом. Скакары были разной масти, но воины - одинаковой. Все остановились и, в недоумении, поглядывали друг на друга. Оставалось только одно направление, где можно было укрыться от этих воинственных зубов дракона - за чертой. За валом и деревянной стеной, перед которыми ещё и ров, а мост над ним и ворота - одни.
  
  Они, ещё только, изо всех сил, подгоняя бедных скакаров всем, чем можно, не успели подскочить к мосту, как из-за их голов прилетела глыба и ударилась в ворота. Треск был ещё тот, но ворота устояли. Мост был обычный. Не подъёмный. Желающих заскочить на него, после полёта глыбы, не оказалось. Проще кинуть скакаров и перебежать по мосту, хоть и не к воротам, но к стенам на валу. Через их заострённые концы вряд ли перескочишь, с обратной стороны могут и на копьё поднять, но и огромной глыбой по одному или двоим, метать не будут.
  Расчёт оказался правильным. Вторая глыба тоже угодила в воротину. Та захрустела, но устояла. Все вылеживались и старались головы не поднимать. Смельчаки поползли к воротам.
  Третья глыба окончательно сбила створку вовнутрь. Первые смельчаки и заскочили туда, но наткнулись на копья и лучников, стоявших сразу за копьеносцами. В этих краях воевала пехота. Глядя на их порядки, стало понятно, что всадникам придётся, если не смертельно, то туго. Беглецы хотели сдаться, но не тут-то было. Их стали вытеснять за ворота на их территорию. Возвращаться ужасно не хотелось. Ряд воинов, в белых одеждах, терпеливо дожидался их. Причём, теперь у них в руках луков уже не было. Ничего не было. Кроме поводьев.
  Бер-и-мор, начальник перехода через черту, был в растерянности. То, что ворота вышибли - напали. То, что сдаются - сдаются. Зачем нападали? А те в белом? Тоже придут сдаваться? Тогда, пленных будет больше чем конвоиров! В чём подвох? Решение надо сразу принимать, помощи просить не у кого! Эти тупые дуды с гор ещё и нормального языка не понимают. Был у них один, ему даже пропуск написали, так теперь, чего-то не появляется. Заходил, разок, чувак с его пропуском, так ничего объяснить не может. Что с них взять? Дикие люди гор! До сих пор в шкурах ходят.
  Пришлось решать всё самому. Тех, кто пересёк черту, связали для отправки в центр пограничной стражи. К тем, в белых одеждах, он сам, хотя колени и подрагивали, вышел и жестами показал, что больше никого не возьмут. Верёвки, для связывания, закончились.
  Ребята оказались понятливые. Забрали с собой всех бесхозных скакаров и уехали.
  
  Часть 3.
  
  Глава1.
  
  1.
  
  На следующий день, во всех селениях и усадьбах кланов знали, что Сахар вырастил из зубов драконов беспощадных воинов. Они не уничтожили воинов племени, с их князем и вождями племён, но те исчезли. Разве такое может быть? Это не воины, а демоны дракона пожрали их отцов и братьев. Сахар предал свою бессмертную душу и пошёл к ним в услужение. Из той огромной толпы, что поехала его грабить, вернулось несколько человек. Они рассказывали небылицы и, наверное, сошли с ума. Но ум, так просто, не покидает уважаемых всеми людей, хотя, и бывают такие страны, где и такое возможно.
  Одни сидели по домам и носа не высовывали, другие, наоборот, болтались по всем и болтали.
  К обеду, появились первые беженцы. Их выгоняли из обжитых мест и велели идти в поселение князя, где объявят волю воинов дракона. Неизвестность пугала больше, чем смерть. Кто-то пустил слух, что эти воины дракона питаются только человеческими жертвами. Живьём едят. Без соусов, но одежду снимают. Детей начали запирать и прятать. Но, разве молодёжь устоит перед такими слухами и, хотя бы, в щёлочку не посмотрит?
  
  Только на следующий день, появились узурпаторы-людоеды в белых одеждах. Они были на скакарах, а перед собою гнали ещё сотни полураздетых людей. Они появлялись волнами, не все сразу. Как только загоняли этих несчастных за ограду княжеского поселения, теряли к ним интерес. Если бы кто захотел, то мог бы уйти и через другие ворота, на другом конце поселения. Некоторые уходили. У них забирали только оружие и скот. Еду и одежду оставляли. Те, кто уходил, знали к кому пойти, а что делать остальным? Дожидаться своей участи быть когда-то съеденным? Разница не слишком большая. Куда не пойдёшь, есть, всё равно, захочется. К кому не придёшь, долго ли он тебя кормить будет?
  
  Всех выгнали в поле и построили ровными рядами. У пришельцев даже оказался рупор. Никто же не знал, что его целый вчерашний день мастерили и пробовали. Даже на последних рядах слова слышались чётко. Все поняли одно, но не поняли сути этого одного.
  Теперь все земли от рассвета и до заката входят в страну Аханах. Что это такое не объяснили, и каждый догадывался сам. Потом обсуждал с другими. Стало понятно, что этот Аханах начинается от черты с Гегмонией, но где заканчивается? Если считать от рассвета, то тогда до того места, где первый луч упирается во что-то. Если считать от заката, то тогда - последний. Поскольку объявлено, что от рассвета до заката, значит там, где эти лучи сходятся. Это что, весь мир? Но никто, ни спорить, ни возражать не стал. Весь мир, так весь мир, но с ними-то что?
  Оказалось, что некоторые, без блата не обошлось, уже подданные этой непонятной, но понятно огромной страны с воинами из зубов дракона. Само название говорит об этом: Аха! - Когда тебя чавкают и Нах - когда проглатывают. Причём, подданные платят со всех своих доходов, только пять процентов, а те, кого не приняли - пятнадцать! Это всё равно меньше, чем платили князю, который забирал себе пятую часть, но всегда можно было договориться со сборщиком, который даже, если и был врагом, но свою мзду берёг.
  
  Все сразу захотели стать подданными. Не будут же эти, как бы уже люди, а не зубы дракона, своих жрать? Это оказалось не простым делом. Надо получить рекомендации от тех, кто уже является. Рекомендатели будут жертвовать не только своим добрым именем, но и имуществом, а то, и жизнью.
  Когда на Совете гнобили Касаса и сына его Сахара, за них вступилось, смелые люди оказались, всего несколько человек, а теперь, почти все сахаристы, которые молча, силой мысли поддерживали его в борьбе за справедливость.
  Оказалось, что тайные мысли поддержки до Сахара не дошли. Он вполне конкретно объявил и перечислил все эти кланы или семьи, что он, как наместник, на земле Аханаха, таких, без чести и совести, не потерпит. И не возразишь ведь! Оружие отобрано, а за спиной Сахара, с луками в руках, расположилось больше сотни, очень даже живых и боеспособных зубов дракона в белых одеждах.
  О! Какие фортели жизнь выделывает! Ещё вчера жизнь Сахара и его клана висела на волоске, многие не то, что с ним говорить не хотели, даже не замечали, а теперь, он многих важных людей с насиженных мест гонит. А ведь, и мог выплеснуть свой гнев на них!
  Можно, конечно, пыхтеть от злобы, строить страшные рожи ненависти, но он, несмотря на полное и безоговорочное преимущество, поступал, в целом, благородно. Не мстил и не изгалялся, над поверженными. Не отдал врагов и трусов на пожирание, а отправил их в изгнание. Вот только, где это изгнание может закончиться?
  
  Наблюдать за процессом миграции Сахар поставил новых подданных. Их было немного, за два десятка, но и этого было достаточно. Им же необходимо было доказывать новой родине свою полезность!
  
  Баркер и Сахар с охраной из четырёх дюжин вернулись в лагерь. Теперь Баркер обратился к своим воинам.
  - Мы совершили тяжёлый, я бы, даже уточнил, почти мученический переход через эти горы. На этом наши тяготы не закончились. Начинаются другие. Только в конце похода будет ясно, какие тяготы были тяжелее. Мы уходим в неизвестность, что там и как, даже боги не знают. Раз это теперь наша земля, необходимо её отстаивать и отстраивать. Поэтому, я предлагаю тем, кто болен, ранен, устал или нет желания продолжать наш поход дальше, могут остаться здесь. Приказываю построиться по правую руку.
  Свыше полсотни выехало и построилось. Баркер оглядел их.
  - Кардан, а с тобой что? - Обеспокоенно спросил Баркер небесного воина и командира четвёртой дюжины.
  - Прости меня Баркер. Подвёл я тебя. Мне надо давно было красиво уйти.
  - Да что такое Кардан? Ты же моя опора во многих походах был!
  - У меня давно в голове сначала был свист, а теперь и шум. Да и тело всё болит. Мне кажется, что я уже мёртвый. Так лучше я умру здесь, а не в пути, чтобы не создавать тебе проблем.
  - Болит? Это хорошо. Значит, ты ещё живой. В плохом если порыться, найдётся и хорошее. Хорошее это то, что ты понимаешь, что это плохое! Не ты один такой. Это хорошо, что ты решил остаться. Будешь воеводой наместника. А это - уже твоё войско. Вы со мной! - Показал Баркер на остающихся. - Остальные готовятся к походу. Корчма! Ты и сыновья - тоже!
  - Но,... я же, по сравнению с твоими...
  - Я видел, как ты лихо разделался с кланом Акрила. Такие нужны нам. Можешь ещё из местных выбрать четверых лучших. У меня есть на тебя виды! Займись этим!
  
  Баркер тронул скакара и, вроде бы он поехал к черте, но у ближайшего скального выступа, торчавшего из земли, свернул налево. То есть туда, где черту изображала река.
  До реки они не доехали. Это было второе такое место, где скалы отходили глубоко вовнутрь берегов. Первым местом была Чуша-Чушь, как прочитал Уауар, но там, не было реки. Зато, сама река была глубокая, с множеством бурунов, сливов и подводных скал, от которых постоянно вздымались вверх и рушились крутые валы.
  - Смотри Кардан. Сначала сделаешь, что я прошу, а потом можешь уйти, когда и куда захочешь. Смотри к реке. Там зелень, но чем дальше от неё, тем больше сухой травы, а вот на этом месте зелёной травы вообще нет. Вот здесь, начнёшь строить первую стену нового города. Скорее всего, до этого места только туман доходит, да и то, так себе, очень уж бледный, если судить по траве.
  - Почему я?
  - Кто кроме тебя? Я же был у тебя дома. Очень хорошо и правильно построен. Меня такому в кадемии учили, а ты сам до всего додумался. Вот эта стена должна быть от этой скалы, до той. Это кажется, что далеко. Начнёшь строить, поймёшь, что близко. Эта стена - ваше спасение. Если что, вы все, не только наши, а все, можете укрыться за ней. Мы же не знаем весь расклад по местным племенам. Долго стену они осаждать не смогут, воды-то нет. Потом эту стену продолжите на краях, где скалы растут вверх. На самых их вершинах установите башни. Оттуда далеко будет видно. Поехали обратно.
  
  Они отъехали достаточно далеко, пока не остановились в узкой кривой ложбине, между двумя сходящимися каменными грядами.
  - Вот здесь тоже стена с башнями. Стены тут поменьше и, по гребням этих гряд соединяются с теми стенами - первыми, или задними, считай как хочешь. Всё что внутри стен, делишь на прямые квадраты и можешь застраивать трёхэтажными домами, как и у тебя.
  
  Услышав это, Кардан засмеялся.
  - Так вот, почему я строитель! Мой дом - моя крепость. А в центре, будет площадь с водоёмом, и которую можно обстреливать с крыш окружающих её?
  - Тебе решать. Главное, всю землю отсюда убрать. Туда к реке. Там, что-то можно сажать и не поливать. Скалистое подножье выровнять. На случай дождей, сделать уклоны к реке и проложить канал.
  - Я могу внести предложение?
  - Тебе строить, а не мне!
  - Тогда, я хочу продолбить закрытый канал от реки в этот бассейн, чтобы вода заливалась, а чтобы сливалась - открытый к реке.
  - Я в тебе не ошибся. Прикажи всем, кто остаётся, сдать белые чехлы Бар-ону. Он решит, куда их упаковать. Пусть местное население думает, что зубы дракона ушли в другие края и есть никого не станут. Что ты на меня глаза вылупил?
  - Я об этом не знал... надо...
  - Не надо. Не знай и дальше. Вдов тут достаточно стало. Выберете себе, но про этот город никто, кроме строителей не должен знать. В этом ваше спасение.
  
  Бер-и-мор хоть и приказал починить ворота, но никто к ним и не приступал. Ломали голову, как сделать так, чтобы петли не выламывались. Если камнем можно, то накатившим тараном ещё лучше и быстрее!
  
  Тут в дыру кто-то громко протрубил. Что за напасть! Вчера куча пленных, которых сегодня не только поить надо, потерпят без еды, так и в туалет надо водить. Это же не просто так, развяжи, свяжи и приведи-отведи. Охранять надо и следить, чтобы зубами узлы друг у друга не развязывали.
  Дежурный от ворот уже бежал к нему, размахивая руками. Неведомое посольство неведомой страны. Бер-и-мор о таких вещах никогда не слышал, но мог подозревать. Только не здесь! Откуда в диких горных краях страны, а тем более, посольства. Опять, кто-то под надуманным предлогом, перебежать хочет. Пожить за чужой счёт. Почему только одни дикари? Он уже хотел по тупой голове дежурного ножнами сабли постучать, но так и замер.
  
  Те не стали ждать решения, а нагло обрубили створку ворот, отнесли в сторону и начали в колонне по двое въезжать на их территорию, безо всякого разрешения! Наглая пограничная провокация, которая грозит перерасти в войну!
  Он, уже хотел было, приказать объявлять тревогу, но обратил внимание, что все всадники, были в белых одеждах и только на белых скворечах.
  Так вот о чём лопотали, эти сдавшиеся психи! Зубы дракона, выросшие из земли! Какой травы они нанюхались? А это идея! Поставлять в центр страны такую замечательную траву, что тебе будет казаться наяву, всё что угодно! Такое состояние можно сколотить, дать взятку и устроиться в мобилизационном приказе. С этими ребятами надо обязательно поговорить. Узнать что и к чему. Может, и польза от этого будет. Что же, это такое посольство? Чех-уры что-то недавно делали, но никто не понял, зачем и для чего!
  
  Их оказалось совсем немного. С дюжину. Первый из них не слишком легко соскочил, скорее, изящно сполз, со сквореча и церемонно раскланялся. Раз так у них принято, то и Бер-и-мор изобразил что-то подобное. Так сказать, импровизировал на ходу, правда, сабля в ногах запуталась, и он чуть было не упал, но эффектный жест руками в стороны, даже для него сгладил этот неприятный момент. Предводитель этих, так называемых пленными зубьев дракона, с кривым акцентом, но зато, короткими фразами был понятен. Зато, ему была непонятна невнятная и скомканная речь самого Бер-и-мора.
  
  Бер-и-мор понял, что тот его нисколечко не понимает и замолчал на полуслове, пытаясь решить, чтобы такое предпринять ему, чтобы было как-то понятно. Тот не стал ждать, а достал из футляра свиток и, развернув его, подал Бер-и-мору. Так они и писать умеют? Мелькнула у него в глазах такая мысль, которую правильно понял его собеседник и отрицательно замотал головой. Что-то не в порядке с такими послами, что они правильно мысли угадывают. Что это за страна такая их звуков смеха? А-ха-на-ха! Придумают же!
  
  Послание было очень правильно написано, как будто в канцелярии правительства сочиняли. Неправильным было то, что были пропуски на пергаменте, в местах, где должно было стоять наименование того, к кому обращаются.
  Подозрительно как-то. Страну знают, а кто в ней правит - нет. А кто в ней, то есть у нас правит? - Впервые задумался и Бер-и-мор. Пент-агон! Что там, в школе по истории проходили? Сначала был Три-гон. То есть три правителя. Они были толстыми, правили глупо, жестоко и долго. Потом Прос и Тибу свергли их. Стали выбирать каждый год по одному худому, пока их не стало пятеро. Тот, кто прослужил пять лет, независимо от его заслуг уходил и выбирался новый.
  Если исходить из этого, то понятно, что им, загорцам, это не понятно. Ему самому -
  Бер-и-мору не понятно, как и кому писать в таком случае. Ведь кроме своего начальства, он никому не писал. А уж титул посла, какой длинный и заковыристый. Читать не прочитаешь, не то, чтобы вслух произнести. Надо бы в корпус стражи этой черты отвезти, лучше самому не только доставить, но и объяснить, пусть они разбираются, но, как и на кого этих пленных оставлять?
  - Слышь, Брумор! - Обратился к нему Баркер. Его имя он не специально исковеркал. Так услышал. Тот не стал поправлять. Неизвестно до какого поправления доисправляешься. Получается, что у иноземца выговор лучше, чем у него - коренного Гегмонца! Что он привязался? Ещё и воротину доломали. Вот теперь надо думать, как это всё ... отсиделся в тихом месте. Вот тебе оно и тихое! Только-только отбил взятку, продав прозрачные камни, так теперь... могут же всё повесить на него. Непредвиденные расходы! Сам крутись! В смете расходов этого нет! Может быть на следующий год! Вымогатели! Где на них столько денег набрать? До этого чертовая торговля была около ноля, а теперь и этот Ксус не появляется с его прозрачными камушками. Кто-то припёрся с его пропуском, но это могла быть провокация от строевой инспекции! Любят они такие штучки! Попадёшься, можешь всю Родину продать, и то не хватит! Может этого, в траурных одеждах зубов дракона, раскрутить на починку ворот? Кто-то эти камни швырял, что воротину сломал! С их же стороны! Вот... пусть...
  - Ты куда провалился Бримор? - Снова обратился к нему Баркер. Он решил, что не правильно назвал его имя и тот обиженно замолчал. - Для тебя выгодное дельце!
  - Что за дело? - Сразу собрался Бер-и-мор. Ну, точно его мысли, этот Брак, как по писанному читает.
  - Моё дело - охрана черты!
  - Ну, как знаешь! - Раскрыл ладонь Баркер и снова закрыл. Прозрачный камень!
  - Это что? - Сделал вид, что впервые увидел этот дорогущий камень, в недрах Гегмонии, Бер-и-мор.
  - Если не знаешь, тогда о чём разговор! - Баркер повернулся и сделал вид, что собирается уйти.
  - Вернись, я тебя не отпускал!
  - Так ты меня и не звал. Я сам пришёл. Про тебя очень славно говорили. Сказали что ты тот, кто нужен, других лучше, чем ты - нет.
  - Что и другие есть? - Такая мысль впервые поразила его. Другие же! Вот почему этот Скус не появляется!
  - Так что?
  - Пошли, сядем под навес за стол! - Сразу оживился Бер-и-мор. - Торг должен быть обстоятельным и неторопливым. Дежурный! Еды и питья!
  
  Пленные внимательно смотрели за переговорами двух сторон. Ничего хорошего им не предвещало. Охрана, вроде, не злобствовала, но ей не нравилось, что они как-то незаметно сбиваются в более плотную кучу. Хотелось даже просто поговорить, а не просто обсудить создавшееся положение. Тогда стражи орудовали пятами копий, тыркая ими, куда попало в тело пленных. Так больно получалось. Пить - поили, а отливать не водили, хотя все поняли приказ их главного обязательно делать это. Приходилось отползать в сторону и как-то... зассанное место расширялось и начинало пованивать, особенно когда оттуда начинал веять лёгкий ветерок.
  
  Никто из пленных не сомневался, что эти воины зубов дракона пришли по их души. Как они умудрялись ещё такие тяжёлые камни метать? Кто из них такой сильный? Или каждый может? В пятером-шестером приходилось оттаскивать эти камни от ворот. Вот что надломило их боевой дух! Хотелось убежать и спрятаться от этих тварей в человечьем обличье!
  
  Особенно был расстроен князь Свинухт. Зря отца не послушал. Перед смертью тот сказал, что если он хочет благоденствия, но необходимо что-то менять, то это надо делать постоянно, но незаметно. По чуть-чуть. Касас, из младшей ветви их князей, занят своими камнями, и на власть никогда претендовать не будет. Его сыновья - тоже. У них хорошие связи с чертовыми стражами, на камнях имеют достаточно, поэтому исключительно по велению своей души бескорыстно помогают свои соплеменникам. Это надо ценить и этим надо пользоваться. Ломать - легко. Строить - сложно, если вообще возможно.
  
  Построили новый мир. За чей счёт? Своих непомерными поборами обложили. Теперь все бедные, кроме нескольких его друзей. Что толку от такого Совета, который предлагает всё новые и новые поборы? Несколько кланов поднялись и ушли выше в горы. Там тяжелее жить, зато жить не мешают.
  Почему все сдались? Никто не хочет сражаться за общее дело, потому что общего-то и нет. Общее, опять, все его - Свинухта друзья, растащили. Вроде и его всё, но не у него, а у них. Зато хвалят, как хвалят! Чем хуже в княжестве, тем сильнее хвалят. Почему при отце так не было? А теперь, вон, как бараны на привязи сидим, и любое решение тупо ждём.
  
  2.
  
  - У тебя деньги какие-то есть? - Спросил Бер-и-мора Баркер.
  - Зачем тебе знать?
  - Так если нет, значит, зря сидим.
  - Есть деньги. На этот камень хватит.
  - Тогда смотри. На! - Хлопнул кулаком о доску стола Баркер, но прозрачный камень, как-то выпал из его ладони и остался на столе. - Незаметно, чтобы никто его не видел, убери и спрячь.
  - Зачем?
  - Потом поймёшь, время зря не трать. - Баркер принялся что-то говорить, но звуков слов даже Бер-и-мор не слышал. При этом Баркер не только поглядывал на пленных, но и показывал на них руками. Бер-и-мор даже несколько раз обернулся и тоже посмотрел на них, но никаких изменений не увидел, кроме затравленных и потухших взглядов.
  - Я не понимаю, что ты говоришь!
  - А я ничего и не говорю. Теперь доставай деньги и начинай их мне отсчитывать. Я их сложу обратно в твой кошель и передам его под столом. Ты опять, чтобы все видели, продолжишь отсчитывать и отдавать их мне. Так несколько раз.
  - Зачем!
  - Ты это слово так произносишь, что я уже знаю его. Попозже скажу. У тебя очень естественно получается, а узнаешь, халтурить станешь.
  Бер-и-мор обиженно замолчал и принялся делать то, что велел Баркер. Когда он, в очередной раз не получил кошель, то удивлённо уставился на того.
  - Поздравляю! - Протянул Баркер ему ладонь и Бер-и-мор неуверенно её пожал. - Ты стал хозяином всех этих пленных. Ты купил их. Принеси тушь и ткань, на чём вы там пишите и составим купчую.
  - Зачем они мне? Их же кормить надо! И не только...
  - Ты только что свершил подвиг для своей страны, покупая и этим спасая, всех этих несчастных, от отрубления голов. Сколько ты за это заплатил?
  - Нисколько. Ты же мне давал деньги.
  - Все видели, но сосчитать не могли, сколько ты мне отдал денег за этих несчастных. Какую сумму мы поставим в купчей?
  - Понимаю, что подвох, но не понимаю в чём!
  - Ты эту купчую предъявишь начальству! Ты спас черту от моря крови. Мы бы их не потащили обратно. Рубили бы головы перед воротами и надевали их на колья вашего забора. Ты - герой! Твоё начальство - умницы!
  - Кроме жадности я у них ничего не заметил!
  - Они тебе компенсирую твои затраты, а их продадут в каменоломни, на рудники, ну где у вас используют вредных людей?
  - Это же насколько я прогадал-то?
  - Не понял!
  - Я исходил из двух монет за голову! А они-то продадут за шесть, а то и восемь-девять!
  - Ты чего? - Удивился Баркер. - Так их и больше и делиться надо с теми, кто им деньги выдаёт! Все должны иметь свою корысть, иначе это дело с места не сдвинется, и ты останешься с ними. Только проси всё сразу. Никакой рассрочки. Кинут. Скажи, занял как ссуду на несколько дней, а просрочка под бешеные проценты.
  - Они спросят, у кого я занял?
  - Вот у кого! - Баркер протянул пропуск Касаса. - Хочешь, официально оформим, но за отдельную плату. Там же знают о вашей тайной торговле? Им же камни сдаёшь?
  - Да...
  - Тогда всё на мази! Каждый получает своё, и только ты ничего не затратив. Ворота поправишь, свою стражу вкусно угостишь.
  - Хорошо с тобой дело иметь. - Попытался встать Бер-и-мор.
  - Ещё не всё. Бери и гони их всех с собой, чтобы начальники видели товар лицом и смогли подсчитать свою прибыль. Дальше. Нам нужны сопровождающие к вашим властителям. Маршрут, кров, питание, для нас нужно организовывать заранее. Кто этим будет заниматься? К чьим рукам эти деньги немного прилипнут? Надо напрячь все усилия, чтобы обеспечить прямой и быстрый путь нам к вашим, главным во всём. Пусть не думают, что мы будем долго ждать. Мы не обратно пойдём, а сами будем искать этот путь. Понимаешь, какой скандал начнётся, из-за чьей-то нерасторопности? Кто будет виноват? Ты-нет. Кто-то там! Какой-нибудь Голик-голяк разведёт руками, вот он я! На мне ничего нет! Чтобы вам гонцов к нам не засылать, на высоком шесте поднимите этот кусок ткани. На следующий день мы появимся и пойдём по вашим городам и весям.
  
  Как только Кардамон увидел Баркера, незамедлительно подъехал к нему.
  - Я уже подумал, что строить начал, а ты здесь ошиваешься!
  - Но у нас, же ничего нет! Никакого инструмента, чтобы камни долбить!
  - Да, Кардан, стареешь. Раньше у тебя таких вопросов не возникало. Как подобное ты раньше решал?
  - Там всегда что-то под рукой находилось! А, здесь-то?
  - А что здесь? Вспомни, сколько всего мы набрали в селениях горцев. Я помню, в общей сложности у них было две или три кузни. Найди Батарея, он как раз за инструмент отвечает. Забыл что ли? Всё, что забрали у горцев - оставляем вам. Только маленькую кузню возьмём. В пути, без кузни такому большому отряду... не смерть, но большие проблемы. Металла возьмём немного, а всё остальное: одежда, посуда, обувь, всех горных скакаров оставляем вам, только белых берём, ну и нескольких для будущих грузов. Ваши ребята пусть на них пересаживаются. Они к горам и холоду более привычны, чем наши, да и жрут, что попадётся. Не затягивай. Как только вымпел на черте поднимут, мы сразу уйдём, а так хоть совет спросишь, если сочтёшь нужным. Корзины плетите. Их, очень много понадобится. Тачки будешь делать, чтобы на пузе камни не таскать?
  - Что я буду делать без тебя! Что не скажешь, то в тему! Я даже как-то об этом не думал. Если работу облегчить, то она быстрее пойдёт. Спасибо за пинок. Я маялся, ходил, не зная с чего начать. Прежде чем начинать, надо подготовиться. Разметить, вехи выставить, к тому времени и инструмент понадобится. Охрану как можно дальше выставлять?
  - Ты уже включился. Больше меня ни о чём не спрашивай. Я бы там лагерь разбил, типа река рядом трава зелёная водопой, то, да сё!
  
  Кардамон понимал, что Баркер больше к нему не пойдёт по этому вопросу, но будет периодически следить за интенсивностью происходящего. Надо было показать ударную стройку. Он собрал все предложения. Ну, кому охота, даже не зря напрягаться? И создал-собрал удобную схему.
  Одни, их больше всех, подручным инструментом, даже оружием, сгребают со скалистого основания всю землю в кучки. Одна кучка - одна корзина. Другие, которых значительно меньше, тоже, чем попало, хоть горстями, грузят этот грунт в корзины. Остальные, которых ещё меньше, отвозят и высыпают этот грунт в специально отведённых местах. Чтобы потом было удобнее разравнивать.
  Первые, закончив свою работу, приходят на помощь второй, ну и так далее. За несколько дней полсотни человек эту работу выполнят. Они привыкли быстро сражаться и быстро работать. Потом уже можно наносить разметку и, по мере поступления инструмента, скалывать лишнее и этим лишним засыпать вмятины и трещины в скалах. Всё делается на месте. Пока это будет происходить, найти поблизости местечко и начинать скалывать большие куски. Тоже ничего сложного. Костёрчик разложил. Скала раскалилась, водичкой полил. Трещины пошли. Вставляй клин, лупи кувалдой. Занятый такими простыми производственными делами, Кардамон, как и его строители, не сразу заметили, что Баркер с остальными воинами незаметно исчез.
  
  3.
  
  Обычно, со всякими посольствами, даже с торговыми караванами, происходила тягомотина. Каждый пытался если не выиграть, содрав лишнюю монету с пришельцев, то, хотя бы, показать свою значимость не только иноземцам, но и собственному начальству. В этом случае всё произошло на удивление быстро. Два десятка дней и решение о проходе в Гегмонию было у Бер-и-мора на руках.
  
  Огромную роль сыграли пленные, которые благодарили чертовскую стражу, за то, что спасли им жизнь от этих воинов, выросших из зубов дракона. Почему-то пленные всё сильнее верили именно в это. Один выдумал, другой поддержал, а третьи заразились этим постулатом. Вот что значит держать кучу людей в одном месте. Многие, в том числе и нынешнее правительство хотели не только посмотреть, но и проверить этот слух. Несчастные пленники ещё не знали, какая судьба им была уготовлена. Их никто смотреть и не хотел, но они верили в это. Посмотрят, увидят страдальцев от зубов дракона и час освобождения пробьёт!
  Но не это было главным для чертовской стражи. Бер-и-мор уже свои деньги за пленных получил и тайно благословлял Баркера за такую блестящую идею. Его же начальство получило аванс, с условием доставки живого товара по месту назначения. Чтобы их не гнать впустую, и, чтобы они уже начали отрабатывать свой хлеб, их нагрузили в попутном грузе всем, чем могли.
  
  Сопровождал посольство начальник военного округа, прилегающего к данной черте, гендрал Оушиб. Это он с виду был неказист. Маленький, со всех сторон, круглый, лысая голова пеньком, но соображал быстрее всех, пока остальные думали, стоит ли напрягаться и сколько это напряжение им принесёт, тот направил представление на самого себя, подписанное им же самим - в правительство Пента-гон.
  Правительство было коллективным органом. Каждый год в него выбирали одного представителя, взамен ушедшего. Пять лет отработал - благодарность на стену дома и до свидания. Теперь ты обычный член общества, но с уважением на стене дома. Поэтому они и имён не имели. Пентон - пятый, только что избранный. Ферстул - первый, который на следующий год покидает правительство. Дуло - второй, Трюхан - третий, а Фура - четвёртый. То есть, каждый год у них сменялось имя-должность, показывая этим, сколько осталось до окончания срока. Если ты просто функция, зачем знать твоё имя?
  
  Гендрал Оушиб, с точки зрения Баркера, был идеальным сопровождающим. Ему не надо было ничего особого объяснять, а если надо, то он понимал с полуслова. Подчинённые гендрала были такими же как и их начальник. Немногословные и быстро исполнительные. Вот она мечта любого вояки! Сбывшаяся мечта!
  Сразу было видно, что Гегмония богатая страна. По ней можно было ходить! Не только основные дороги были выложены камнем, но и второстепенные отсыпаны и уплотнены до такой степени, что следы телег не создавали колдобин. В населённых пунктах, были устроены возвышения за канавами, ограждающие дороги. Там ходили люди. Канавы оказывается не для того, чтобы эти люди не перебирались на проезжую часть, а для стока воды. Здесь, хоть и почти круглый год всё зелёное, иногда выпадала твёрдая вода, которую они называли - сно!
  Особенно поразило Баркера то, что если по внешнему виду и одежде можно было определить богатея, но не нищего!
  Гендрал Оушиб приехал на телеге заряжённой четвёркой скакаров. Телега была не простая, а только для комфортного перевоза людей. У неё даже кожаная крыша складывалась сзади повозки. Называлась она каката.
  Каката предназначалась для перевозки посла, но Баркер сразу пресёк такие попытки воздействовать комфортом на ХердюбрейдвпиздуПрестахнукурхуйтебе.
  - Как ты его будешь называть? - Спросил он гендрала и произнёс длинный набор звуков, который начинался на "Х" и заканчивался на "е". Что между этими звуками произнёс Баркер, тот и сам не знал. Что помнил то и казал. Помнил только первую и последнюю буквы. - Если ошибёшься, то это оскорбление, скандал. Может война! Тем более он не просто представитель властителя Ханшаха, а как бы его часть! Ему не по чину ехать с тобой. Если хочешь выразить своё уважение иди рядом с какатой, как и все твои воины. Ты сопровождающее нас и его лицо, а я значит и сопровождающее, как управляющий делами, и его лицо. Только мы с тобой можем ехать вместе, как равные друг другу! Я думаю, нам будет, о чём поговорить!
  
  Гендрал не возражал. Решил что от этого дядьки, он получит больше сведений, чем от посла. Так и случилось. Вот что значит не военный! Всё разболтал. Пешее сопровождение, а скорее охрана, хоть и шла пешком, но не надрывалась. Топены шли медленно, не торопясь. Им, определённо, нравилось здесь. Баркеру тоже. Топены могли пробовать на ходу местную зелень, издавать приветственный труб, чем привлекали ещё больше зевак, которые долго шли и рассматривали их. Кое-кто, из смелых, перепрыгивал канавы и протягивал булки! Топены, с поклоном головы и хлопаньем ушами, их благородно принимали и делились не только друг с другом, но и водителями, которые шли рядом с их огромными клыками.
  В Гегмонии никогда не видели и не знали ни про топенов, ни про драконов, поэтому одних принимали за других. Слухи уже разлетелись о чудесах неведомых! Мало кто понимал, как из зубов, которые у топенов, были как чурбачки, могли вырасти такие воины сразу на скакарах, в одежде и с оружием, но из клыков - вполне!
  
  Вдоль этого пути городки стояли часто. За день можно было пройти и два, а если ускорить ход и три, но никто не спешил, особенно гендрал Оушиб. Чем дольше они передвигаются, тем сильнее звон монет в его карманах. Правители областей, наместники городов в очереди стояли, чтобы принять такую невероятность, возможно единственную в жизни. Но это было не всем по карману. Два топена, четыре с лишним сотни воинов, втрое больше скакаров, сотня пеших воинов и целый гендрал! Как будто по стране шествовало не посольство, а освободители от тёмного прошлого! Людям хотелось праздника и они, не все, конечно, но получали.
  Оушиб был доволен. Баркер прямо на двери какаты начертил куском белого камня примерную имагу и свой путь через горы. Гендрал приказал её не стирать, а перерисовать, на более удобный носитель.
  Это же он, по велению свыше, отправил две экспедиции через горы, из первой вернулся только один. И, из второй, тоже он, но пока его не доставили. Он был ранен и, возможно внутри головы, потому что нёс околесицу. Если в первый раз ему как бы спустили с рук, кто же знал, что так в неведомых краях происходит, да и было-то послано с десяток человек, но не во второй раз. Там уже счёт шёл на сотни, которых как корова языком слизала, как будто налёт соли на камне.
  Гендрал хотел устроить, как бы неожиданную, но очную встречу посольских и его агента, вернувшегося с холода. Не зря же ходят слухи, что тот, кто долго был на холоде, умом трогается. Поэтому он никуда не спешил. Хотя агент и вышел в точку вхождения в горы, то доставка его в столицу Гегмонии Бархан создавала проблемы. Его отправили в другую сторону. Раз в сопровождении было написано, куда его доставить, туда его и доставили. Потом шла долгая переписка. Приняли решение вернуть, а те, кто его не туда отправили, пусть сами отправляют, куда им надо. Несчастного Жмура всё ещё возили вдоль черты. Причём, приходилось объезжать хребты и хребтишки, долго передвигаясь в одну сторону, разворачиваясь и отправляясь, с небольшим смещением в начале, в обратную сторону. Если нарисовать, весь этот путь состоял даже не из парабол, а из острых зубцов вверх и вниз.
  
  Баркеру и гендралу было удобно друг с другом. Если Баркер владел полсотней фраз и сотней отдельных слов, но предпочитал не вспоминать их, а пользовался междометиями и интонацией. Оушиб понимал это. Сам же он, настолько привык отдавать команды, что получались только они, при этом тоже пользовался интонацией и даже понижал громкость. Кучер мог не правильно истолковать. Поэтому обычно они ехали молча, бросая друг другу фразы непонятными словами, но с понятными интонациями. После каждого дня гендрал составлял отчёт.
  Писать было не о чем, но писать было надо. Он и писал, свои измышления, как ответы на вопросы. Иногда, чтобы не вспугнуть собеседника, задавал, вроде незначащие, но интересующие вопросы. Вот так, незаметно, он перевёл свой интерес на топенов.
  
  - А вы используете эти глыбы в военных действиях? Хотя кого я спрашиваю? Для этого надо быть военным, да и ваш посол об этом ничего не скажет!
  - Как это? У нас каждый может саблей махать и кинжал точить! Даже я и... насчёт посла я не уверен! - Сделал вид, что обиделся Баркер. Он давно ждал такого разговора. Видел начало попыток и отказа от них Оушиба. - Хотя топены являются символом нашей страны, то они у нас не воюют.
  - Почему?
  - Потому что символы нашей страны! Но...
  - Что значит это но...
  - У нас есть сосед. У него четыре сотни боевых топенов!
  - Где же они помещаются?
  - Вижу глаз полководца! В одном месте им сложно поместиться. В навозе можно утонуть. Но, с помощью их наши соседи выигрывают все войны, не вступая в битвы!
  - Разве такое возможно?
  - Ещё как? Представьте гендрал: эти четыре сотни медленно идут и пожирают всё, что растёт у вас!
  - Ха! Поставь на каждого по четыре воина с копьями и луками и всем этим гигантам - капец!
  - Ха - это вам! Каждого топена охраняют по две сотни всадников. У нас в подарок вам два топена, и четыре сотни всадников! А скакары тоже травку есть хотят! Всё это войско методично идёт и жрёт всё, что зеленеет!
  - Тогда почему они вас не сожрали?
  - Мы их ближний союзник. Топен - наш символ. Мы не только выращиваем их, но и готовим к битвам!
  - Эти два подарка тоже?
  - Они слишком молоды, чтобы всё уметь, но кое-что могут!
  - Что они могут? Сесть на кого-нибудь и раздавить?
  - Если им на клыки надеть бревно определённого вида, кое-какие ворота они вышибут, если не со второго раза, так с третьего! А задними ногами могут и стену повалить!
  - В жизнь не поверю!
  - Я вот смотрю ваши города и стены,... ваша страна очень сильно отличается от нашей. И ворота толще и стены каменистее.
  - Значит, они у нас бесполезны!
  - Мой честный ответ. Зачем же мы их вам тогда дарим? Мы с вами ещё ни о чём не договорились. Вы, с нашими топенами, перейдёте горы обратно, и начнёте громить наши селения? Понятно, в первую очередь вам, как полководцу, что вы и до наших границ не дойдете! Урон же мы всё равно понесём! Потом ответку надо давать! Мы с вами дружить, взаимовыгодно, хотим, а не воевать! Тем более вы все свои войска в горах растеряете! Вот я смотрю и завидую вам! У вас такая прекрасная страна! Ведь мы не одни придём, а с соседями и их топенами!
  - Ладно. Я на два разделил. Есть в твоих словах правда. Но ведь с воинами, выросшими из зубов дракона - сплошная ложь!
  - Мы такое никогда не утверждали. Если хотите, я уговорю посла подписаться под этим! Это всё выдумки горцев.
  - Не может быть!
  - Очень может быть! В горах, кроме скал, скудной травы и холода ничего нет. Бывает неурожай и есть нечего! Вот они и грабят, если не друг друга, то тех, кто случайно или не случайно забрёл к ним. Поэтому к ним никто не ходит. А есть - то хочется всегда! Они свободные и гордые люди! Честь и достоинство у них в крови, когда это все видят, а когда нет - может быть что угодно! Мы, незаметно, поддерживаем ближние племена. Как они могут объяснить другим, что у них лучше чем...
  - И как?
  - Они запустили легенду, ч то с воинами зубов дракона воевать бесполезно. Поэтому они пропускают их через свои горы. Другие же, присоединяются к нам. Пример, как на вашей черте в Чупе-Шупсе. Те, кто не захотел присоединиться к нам, убежали за лучшей жизнью к вам. Кто-то внушил им, что мы их будем есть живьём!
  - Это разве возможно?
  - Нет, конечно, мы их сначала поджарим. Но ворота, в вашей стене, они со страху выбили! В ваших интересах чтобы мы граничили с вами. С нами можно договориться, с ними - нет! С нашей стороны они не рыпаются, а с вашей - начнут рано или поздно.
  - Я так понимаю, что на вашем участке вы гарантируете спокойствие?
  - Относительное. Вы же видели, как всё получилось. Посол будет требовать и от вас гарантии, чтобы вы помогали нам.
  - В этом случае, я имею в виду межчертную торговлю, у нас есть определённые желания. Скажу как военный. Война никому не нужна. Но у меня одна просьба. Мой, я бы не сказал, что друг, но благодетель, сейчас наместник определённой области. Мы же можем сделать определённый круг и навестить его.
  - Это же не от нас зависит.
  - Как раз от вас. Если вы попросите показать наш знаменитый Сосущберийский собор, я не смогу вам в этом отказать.
  - Я поговорю с послом. Надеюсь, а в этой надежде я уверен, что он и он, тоже, захочет его увидеть это Ссущий собор.
  
  Встреча в Сосущебери, превзошла все ожидания. Стоило туда заехать. Баркер приказал отлить из бочонка, с разбавленным вот-ка вином. Эффект превзошёл все ожидания. Такого огромного улёта, с такого малого количества пойла, никто не ожидал. Гендрал Оушиб, сразу подписал, сам он не мог, но на брата жены эксклюзивный договор на поставки такого питья. При этом без официального признания нового торгового партнёра. Нонсенс, но он сработал! Осталось только согласовать, как этот продукт поставлять, но и на это у Оушиба были свои идеи.
  
  4.
  
  Эта извилина в отклонении маршрута, так бы и осталась неизвестной, но Баркер был начеку. Он предупредил всех, чтобы пили воду, но прикидывались выпившими и следили за окружающими в оба глаза. Так просто такие извилины не делают. На банкет к губернатору или кем он там числился по должности, Баркер взял не только отлитый в кувшины из бочонка сильноградусный напиток, но и всех небесных воинов. Один из них и заметил, что какой-то странный человек ходит и, рассматривая всех, задаёт как бы глупые вопросы. При этом он специально вслушивался в тембр голоса. Его показали Баркеру. Этого подозрительного можно было принять за пьяного, но что-то знакомое проскользнуло в его лице. Это прояснилось только тогда, когда тот неожиданно оглянулся. Жмур! Это его взгляд видел Баркер, когда тот переплыл через горную реку. Он заставил всех наблюдать за ним. Тот вертелся, стараясь не попадать на глаза вокруг Уаура, нынешнего посла государства.
  Прошло достаточно времени, когда они виделись в последний раз. И тот и другой в лице изменились, но не настолько, чтобы не узнать друг друга. Один с лица спал, а у другого лицо округлилось. Миссия могла закончиться плачевно, если бы признали своего подданного в после Аханаха.
  
  Баркер постарался увести посла сразу после этого.
  - Жмур здесь! - Коротко сообщил он. - Вьётся вокруг тебя.
  - А что делать? - Перепугался Уауар. - Он же меня...
  - Не только тебя, а всех нас. Не забывай, мы внутри другой страны. Может мы и сможем пробиться до их черты, но я в этом очень сильно сомневаюсь. У них отменная пехота и отличные дороги для неё.
  - У нас нет шансов?
  - Шансы есть всегда, только о них надо знать!
  - И...
  - И-и-и! Думай, как нам его опорочить.
  - Как опорочить?
  - Он заявит,... мы заставим,... его поклясться... что это - ты!
  - Как доказать что это - не ты?
  - Не сейчас! Думай, когда мы в Бархан прибудем! Если пристанет, до этого, не признавайся ни в коем случае.
  - Может, я умру!
  - Не мечтай! Ты всем нужен живым! Мы проделали такой путь, а ты в белые вершины сбежать хочешь? Даже я себе такое не позволяю!
  - Я маленький человек! Просто переводчик с горских языков. Захотел для семьи заработать несколько монет... и... на... тебе! Он же меня, если не по ушам, так по носу узнает! Бровям, глазам!
  - Ханшах - удивительный. Он внутрь каждого видит. Так и тебя. Ты придумаешь. Торопись только.
  
  Бархан оказался не за горами. Оушиб показал на табличку со стрелкой и надписью стоявшей на перекрёстке.
  - А у вас, такие есть?
  - А что это? Я в вашем письме совсем никак.
  - Сколько осталось до Бархана и куда надо поворачивать, чтобы в него попасть. - Баркер увидел в глазах Оушиба тоску. Такое прекрасное путешествие, с трёхразовым питанием в день, скоро заканчивалось.
  - Да у нас и дорог-то таких нет, а те, что есть, все ведут только в Шахинур. Нашу столицу! По нашим дорогам такой возок, на котором мы сейчас с вами, как бы летим, не пройдёт. У нас же как? Если ливанёт, так ливанёт. Всё смоет, а потом изнуряющая жара всё высушит. Поэтому по невысохшим дорогам ездить запрещено. Но в глубинке, где и дорог-то нет, ездят, как хотят. В основном, по меже между чеками, которые водой заливают.
  - Сложно у вас жить! - Посочувствовал гендрал. - Горы высокие, не как у нас, и на них холодно, а внизу жарко и мокро. Ужас! Небось и тварей кусачих полно!
  - Не без этого!
  
  Вот так, в очередной раз, обсуждая ещё неизвестные особенности климата, они добрались до обеда. Раз распечатали бочонок, то надо допивать, что зря в полупустой бочке жидкости болтаться, а кто-то, Баркер даже знал кто, будет через соломинку отсасывать сквозь опечатанную пробку. Поэтому стратегический напиток пробовали все, даже сопровождающие пехотные командиры, хотя гендрал очень сильно возражал.
  - Я специально дал попробовать им. - Прервал возражения Оушиба, Баркер. - Военные будут вашими главными потребителями и распространителями сего напитка.
  - Как это?
  - Они будут покупать как бы для себя, выпивать, а что не выпьют, то продадут с наценкой. Не надо будет с лавочниками за каждую мелочь торговаться. А если вы его ещё и в рацион включите!
  - Я уже думал об этом, но тогда, сколько же надо, да ещё из такой дали везти!
  - А мы вам будем поставлять концентрированным. Вы будете разбавлять своим вином кому как. Одним по жиже, другим - по гуще! Вздремну, пожалуй. - Баркер откланялся и ушёл.
  
  К любому приёму пищи он специально заставлял ставить шатёр и выставлял караул. Он же не воин, а управляющий делами посла. А дела требуют подробных записей. Оушиб так и считал, но Баркер не врал, обычно переговорив с послом, они немного всхрапывали, чтобы после такого, пусть и короткого сна выглядеть бодрячком.
  - Я знаю что сделать! - Уауар обедал только в шатре. Это было сделано для того, чтобы его никто не мог отравить. Какая дюжина должна была делиться с ним едой, узнавали, только приступив к трапезе. Появление Жмура усиливало такие подозрения. - Найти у меня то, чего нет!
  - Поясни! - Баркер присел на раскладной стул, рядом со столом, на котором Уауар уже начал вести записи за эти полдня. Обычно они были коротки: завтрак, переход оттуда - туда-то. Обед с теми или другими. Что ели, пили, кому что понравилось или нет.
  - Когда мы первый раз пересекали горы с Жмуром, то местные нас привели к источнику с горячей водой!
  - Не расслышал!
  - Ты всё правильно расслышал. Горячая вода ручьём текла из скалы. Там сделали яму, где все купаются. Вот и мы попробовали. Освежились.
  - Что из этого? Я бы тоже хотел попробовать, но не верю. Кто-то должен воду греть! Только не говори что дракон своим дыханием.
  - А местные именно так и считают. Поэтому для них ничего странного не было и в том, что из зубов дракона могут воины вырасти. Дело не в этом, а в том, что мы все увидели на заднице Каная родимое пятно размером с берзовый лист. Ридис же пробурчал, что у него два пальца на ноге были сломаны и один неправильно сросся.
  - Суть-то в чём?
  - Я его спрошу, на какой ягодице у меня пятно, и какая нога была сломана.
  - А что он ответит?
  - Я не знаю, что он ответит, но ответит.
  - А у тебя ничего этого нет.
  - Он же давно и мельком видел, а у кого? Вот у него на спине шерсть гуще, чем на груди.
  - А у тебя что?
  - А у меня нос сломан. Так это и так всем видно. Значит это - не доказательство.
  - Идея не плохая, но сработает ли?
  - Другого всё равно нет. Узнаем только тогда, когда про это спросим. Я же не зря спрошу про сломанную ногу, а не пальцы.
  - Дошло. Он, если помнит, посчитает что сломанная нога - ловушка, я пятно легко запоминается. Не важно, с какой стороны, какая его форма, главное подтвердить, что оно есть. Ты настоящим послом становишься. Теперь начинай делать так: сейчас ты мне переводишь, но говори так, словно указания даёшь.
  - А ты будешь отчитываться, и подсказывать, униженно кланяясь?
  - Не кланяясь и не униженно. Буду доставить свитки с нашими записями, что-то показывать в них и пояснять словами. А ты уже, а не я, будешь их спрашивать или отвечать. Первый приём важен, потом работу доверят менее важным, но более знающим, а с ними уже буду я общаться. Тебе уже с ними не почину будет болтать.
  
   5.
  
  Бархан встретил унылым, мелким, но тёплым дождиком. Огромному посольству отвели целое поле за плацем, где проходили торжественные парады войск и отработка всевозможных пехотных манёвров. Четыреста с лишним человек это не так много, тем более площадка оборудована выгребными ямами, но тысяча с лишним скакаров? Это же, сколько навоза будет и где его складировать, чтобы потом вывезти? Пять тысяч воинов, присланных на парад, насрут меньше! Но и здесь гегмонский порядок проявил себя и никто голову, особо, не ломал. Окружающие фермеры с большой радостью забирали бесплатное удобрение. Загоны, между ними, пришлось по жребию делить.
  
  Наконец обе стороны приготовились к торжественной встрече и обмене грамотами. В строй поставили не всех. По восемь воинов в ряд. Тридцать рядов. Все эти числа были не выбраны наугад, а просчитаны на дату церемонии. Парадные накидки разных цветов - восьми, были замочены и просушены в висячем положении. Типа разгладились. На пиках были укреплены треугольные вымпелы в рамках. Сабель, луков не было, а кинжалы находились в парадных ножнах. Скакары подстрижены, помыты, расчёсаны и с лентами во всех, одних и тех же, положенных местах. Копыта покрашены в тот же цвет формы всадника и вымпела.
  Копытами скакары цокали почти одновременно, в каком-то особом ритме, что вызывало восторг у публики, набившейся с двух сторон дороги ведшей к Пента-гону. Это была церемониальная дорога, поэтому втрое шире обычной. Только после этого провели украшенных топенов. На первом в огромном сиденье находился посол Хердюбрейдвпиздупрестахнукурхуйтебе, а на втором, в виде глубокого уважения к сопровождающему - гендрал Оушиб.
  
  Это был его триумф. Он навсегда вошёл в историю страны. А ведь изначально он был против того, чтобы чужеземцы шастали по его стране. Получили от них грамоты, отдали свои и, не переходя ни те, ни другие черту - марш к себе! А тут? Ещё и с поставки бодрящего напитка денежки закапают.
  К тому же он был автором показательных выступлений топенов. Сделали два макета. Один мощный - с воротами, но с ослабленными петлями. Эти ворота будет выбивать первый топен со специально сделанным и надетым на его клыки ударным бревном. Второй, будет разносить задними ногами стену. Кирпичи клали на сухую глину. Это было сделано с умыслом. Вдруг стена просто рухнет, а нужно, чтобы она разлетелась с кусками глины и пылью. На проверке, нельзя без проверки выступать, чтобы не опозориться, это было красиво! Поэтому макеты разместили рядом с главным балконом Пента-гона, напротив которого были трибуны. Место там стоило не хило. После выступления гостей, приветственные речи обеих сторон, за это время всё вычистят, пройдёт и торжественный парад гвардии. Затем приём. Вот на приём, ни за какие деньги не попасть. Там будут обсуждаться государственные вопросы.
  
  На приём кроме посла и управляющего делами пришло восемь небесных воинов в своих разноцветных накидках. Они были без какого-либо оружия. На входе всех обыскивали и даже в сапоги заглядывали. Все они были подпоясаны тряпичными кушаками другого, отличного от основного цвета и только Баркер в своём белоснежном одеянии, даже сапоги были белые, но его пояс был кожаным и чёрным, привлекал всеобщее внимание. Первый из пяти управляющих страной поблагодарил пришельцев за их прибытие. Посол за великолепный приём. После этого Баркер встал со своего места и подошёл к фонтану в небольшом, круглом бассейне. Там плавали желтые и красные рыбы разевавшие рты. Этим они показывали, что пора и им жрать, хоть люди ещё и не начинали.
  
  Баркер медленно и внимательно оглядел всех и подошёл к одной даме, на шее которой был изумительный шарфик из настолько тонкой ткани, что казался невесомым. Он щёлкнул каблуками, церемонно склонил голову и что-то прошептал его в ушко. Шёпот был корявый, но она поняла, что ему от неё нужно. Он три дня под руководством Уауара учил этот текст. Она развязала шарф и, встав так же церемонно, протянула его ему.
  
  Тот расстегнул пояс, снял его и из его недр извлёк узкую саблю. Все ахнули и застыли. Никто не понимал и не знал что делать! Вот так просто пронести оружие на приём? Баркер поменял пояс на шарф, подкинул его вверх и лёгким, почти невидимым движением рассёк его на две половины. Пока они опускались вниз, откинул эту гибкую саблю в бассейн на рыб и обеими руками схватил по куску разделённого шарфика. Опять щёлкнул каблуками, отдал их даме, и забрал свой пояс-ножны.
  Вздох облегчения пронёсся по присутствующим. Никто даже не подумал и не сопоставил, что эта дама какая-то далёкая родственница всё того же гендрала Оушиба. На этом приёме она никогда бы в жизни не появилась, но её, именно такой, а не какой либо другой шарфик, был здесь очень нужен. Он был ценой попадания на этот приём. Его цена была слишком мелкой, по сравнению с тем, что она тоже вошла в историю страны только с этим шарфиком. Шарфик был реликвией их семьи, неизвестно из каких глубин веков, но кто об этом знал, кроме ближних родичей? Да и им было на него наплевать, но не теперь, когда и шарфик прославился и навсегда прописался в истории страны!
  
  Подбежавшая охрана захотела достать саблю из бассейна, но Баркер запрещающе помахал перед ними пальцем.
  - Пусть полежит несколько дней. - Пояснил он. - А вы охраняйте её и не давай похитить!
  - А что произойдёт с ней через несколько дней? - Поинтересовался Дуло, второй из пяти теперешних правителей Гегмонии. Скоро ему предстояло стать первым и поменять имя.
  - Вот и увидите, точнее сказать ничего не увидите, и этому очень удивитесь.
  Жмур присутствовал и здесь, но старательно скрывался, стараясь себя не афишировать. Кто же его и сюда притащил? Баркер что-то прошептал послу. Тот церемониймейстеру, а тот Ферстулу, который как уходящий главарь страны, был распорядителем и указующим перстом, в это время, оставшееся до выборов другого, нового и пятого правителя.
  Тот предложил продолжить банкет за столом. Все, с большой радостью, обсуждая эффектное появление сабли, видели-то не многие, и её появление сразу обросло слухами, особенно от тех, кто не видел. Кое-кто договорился до того, что он саблю достал из горла как факер. Кто-то спорил и убеждал, что она хранилась в другом месте тела.
  За столами шёл приятный гул, а не вежливые, ни о чём беседы. Когда стемнело, в парке, напротив балконов, загрохотало в клубах дыма и пламени, и вверх, взлетали разноцветные звёзды, которые потухали, медленно опускаясь вниз.
  - Звездули! - Пояснил Ферстун.
  Местные к таким звездулям привыкли, не первый раз видят, но каждый раз радуются, но на присутствующих аханахцев это произвело впечатление разорвавшейся бомбы! По мнению Баркера она явно потонула в таком ночном сверкании на фоне далёких небесных звёзд!
  
  Потом потянулись рабочие моменты отработки главного договора обо всем и ни о чём и мелкие, но конкретные. Неожиданно посла вызвали в Пента-гон. Эта внеплановая неожиданность встревожила его, и он рассказал об этом Баркеру. Можно было отказаться, но лучше узнать. Поэтому прежде чем появиться в доме власти, отправили гонца с просьбой предоставить формулировку встречи и список вопросов, который будут обсуждать.
  
  Ответ последовал только через день. Не иначе, какая-то пакость всплыла. Никто расположение не покинул, ни драк, ни схваток с местными не произошло. Может, скакары черезчур усиленно срут, и фермеры с вывозом их подарков не справляются? Но это надо на месте обсуждать, а не в доме власти! Не тот уровень вопросов, что прислали оттуда. Так, не поймёшь что, облечённое высокопарными словами.
  С собой взяли усиленный конвой в восемь дюжин в доспехах и с оружием.
  
  Из пятёрки главарей присутствовало двое. Ферстул собирал вещи и готовился к отбытию в отчий дом. Пентон и Дуло отсутствовали - инспектировали какую-то провинцию. Это была важная традиция власти. Посетить как можно больше регионов, чтобы знать общественное мнение из первых уст. Это мероприятие было важно не только для Дуло, который становился Ферстулом, но и для Пентона, который превращался в Фуру. Четвёртый как раз и отвечал за состояние провинций. Фактически, они должны были выставить оценки, тем, чьи места им предстояло занять и знать, что делать на будущее.
   Трюхан и Фура были не одни. Часовой, который охранял саблю в фонтане, был недвижим как статуя или предмет интерьера. Поэтому его можно было не считать. А вот что там делал их друг и, как бы компаньон, гендрал Оушиб, вызывало несомненный интерес. На вопросительный взгляд Баркера тот неопределённо пожал плечами, Сконфужено, немного развёл ладони рук в стороны и стал выявлять недостатки в чистке своих сапог.
  - Представление начинается? - Достаточно весело спросил, чего никак не ожидал от него Баркер, посол Аханаха в Гегмонии - Хердюбрейдвпиздупрестахнукурхуйтебе.
  Это порадовало управляющего делами посольской миссии. По крайней мере, не придётся отдуваться не одному. Парень явно готовился, в связи с заранее намеченным планом.
  
  Когда в сопровождении гвардейского караула появился Жмур, их это явление не удивило. Оно подразумевалось, только не знали когда и где это произойдёт.
  
  6.
  
  - Великий посол великой страны великого властителя Ханшаха! - Величественно, так произнёс Трухан, что стало не понятно, он объявляет прибывшего посла самому себе или задаёт вопрос. Выговорил всё без запинки и облегчённо вздохнув, сел в своё кресло, при этом покосился на соседнее, в которое в скором времени ему предстояло переместиться.
  - То, что мы написали в приглашении... - теперь встал Фура, и честно признался, - это только был повод, который вы сразу поняли и показали нам! - Он покосился в окно, за которым всадники незаметно заняли удобные, для обстрела позиции.
  - Вот он виновник нашего торжества! - Трюхан ехидно не только произнёс, но и язвительно показал на гендрала Оушиба. Тот, уже сильно развёл руки в стороны, словно заранее извиняясь, за его будущие слова.
  - Гегдоры! - Обратился он к властителям страны. - Это моя работа. И, как у нас принято, любую, даже самую отвратительную работу, надо делать хорошо. В этом залог процветания нашей страны. Кто не знает, я специально это уточняю, это Жмур, начальник двух экспедиций в ваши горы, которые пропали. Его объяснения скомканные, не понятные, но мы не можем определить, насколько он врёт нам. У него есть к вам, уважаемые представители Аханаха несколько вопросов, на которые, теперь уже мы, а не он, хотели получить ответы. - Оушиб чётко развернулся, сделал несколько шагов назад, за кресла Трюхана и Фуры, снова повернулся и замер.
  
  - Смею утверждать! - Повернулся Жмур к посланнику Аханаха. - Что я скорее уверен, чем нет, поэтому считаю что посол, вот, этот вот, как тут написано...
  - Э! Пасть закрыл! - Рявкнул на него Баркер. - Ты говоришь от имени Гегмании, а не где-то в кабаке, за кружкой пойла, обращаясь к собутыльнику. Соблюдай этикет. Если он не тянет на межправительственный разговор, предоставьте молвача!
  - А почему вы называете нас Гегмания, а не Гегмония? Я это ещё на приёме услышал, но посчитал, просто ошибкой акцента. - Заинтересованно спросил Фура.
  - Гегмания, это только произношение, но очень важное. Гегмания звучит весомо, уважительно и ... несколько возвышено. В переводе с древнего, даже не этого языка, на котором мы общаемся сейчас, означает царство благоденствия. Гегмония, в том же переводе - харкотина. У нас про это многие не знают, но я-то знаю, все летописи под рукой! Я вас буду оскорблять, а вы даже об этом знать не будете? Что же у нас с вами будут за добрососедские отношения? Как говорится, противоположности притягиваются, а может, из одного места растут.
  - Как всё просто начиналось и как всё сложно прояснилось. - Трюхан тоже был слегка шокирован таким откровением. - А можно нам обойтись без молвача? Вряд ли мы найдём у себя подобного даже вам! Продолжай Жмур!
  
  - Великий посол великой страны великого властителя Ханшаха! Так пойдёт? - Посол снисходительно кивнул. - У меня есть и, возможно справедливые предположения, что вы наш бывший житель. Молвач первой экспедиции!
  - Если это допрос, я не буду отвечать, а то мы так из-за бездарностей договоримся до войны, а не о чём-то полезном. Это не мой уровень разговаривать с такими.
  - Добавлю! - Усмехнулся Баркер. - С вашей стороны это оскорбление не6 столько посла, сколько властителя нашей страны! Сделайте так, чтобы он говорил вашими устами, тогда на это можно закрыть глаза и пущенная стрела пролетит мимо.
  
  Трюхан и Фура посовещались. Судя по взмахам пальцев, кинули жребий. Фуре не повезло. Он начал пересказывать всё, что ему на ухо говорил Жмур, стоя за его креслом.
  - Значит, я могу не тратить время на всякие обязательные церемонии!
  - Меня это тоже в полной мере устраивает. - Улыбнулся ему посол Аханаха. - Накоротке, как между друзьями, я так же могу к вам обращаться!
  - В полной мере!
  - Тогда за взаимопонимание! - Баркер кивнул, Бар-он - его сын, стоявший сзади него, вынул из-за сильно простёгнутого, тряпичного, с наклёпанными пластинами панциря флягу и наполнил стаканы, стоящие, вместе с гранёным кувшином с водой, на низеньком столе между высокими договаривающимися сторонами. Стаканов было пять, как и положено, по числу главарей страны. Один стакан он отнёс гендралу, развернулся и ушёл.
  Первым выпил Баркер, вторым посол. Трюхан и Фура сделали по символическому глоточку, а Оушиб, зная, что это такое, тоже махнул весь, как и Баркер с послом.
  - Продолжим! - Баркер после тоста переключил внимание на себя и, незаметно, стал управлять процессом беседы. - Так в чём проблема? Если он ваш, так это вам плюс, что вы смогли внедрить к нам своего агента, и он у нас сделал такую ошеломительную карьеру! Я не пойму другого: за-чем е-го нам сда-вать? Он отказался на вас работать?
  - Да ничего такого! - Ответил Фура, не дожидаясь, что ему скажет Жмур. Проклятый жребий! Вот теперь отдувайся! Трюхан настоял на этой встрече, а ему не только руки пачкай, но и язык!
  - Тут имелось совсем другое! - Трюхану, как заводчику этого дела, пришлось вступить в разговор. - Жмур имел в виду, что его молвач по имени Уауар, завёл экспедицию в ловушку, из которой он с трудом выбрался живым. А это уже преступление!
  - Теперь становится понятным. Как ваш Жмур докажет, что этот Урал, есть тот самый молвач, а не наш посол? Вы не просто люди с улицы. Прекрасно понимаете, что одним плевком, вы заметили, что я мог сказать харкотина, но не стал употреблять её, ни в одной стране сущего мира, карьеру не сделаешь, не будучи родственником или подельником? Пусть представит какие-то, пусть не слишком веские, но доказательства.
  - Жмур говорит, - Тяжело вздохнул Фура, - что ваш голос похож на голос того, кто взял их всех в плен!
  - О, как! А почему он тогда не говорит, что родился из зуба дракона?
  - Это же не возможно!
  - Да у меня сотни свидетелей, которые это подтвердят!
  - За этими свидетельствами нам надо отправить к вам посольство?
  - Это всё харкотина, посольство надо для того, чтобы и у нас узнали про вас! Видите, как я вас тонко оскорбил, а вы нас грубо! Сто с лишним свидетелей вкалывают на ваших рудниках! Не так ли гендрал Оушиб!
  Оушиб не ответил, и снова развёл руки. Этот жест можно было истолковать и как "да" и как "нет", но ответ "не знаю" в этом жесте не проявился!
  - Давайте не будем спорить. - Миролюбиво произнёс посол и сам лично наполнил стаканы. Огненной жидкостью под названием вод-ка. - Вашему Жмуру нечего сообщить или предложить что-то конкретное. Раз я был с ним, то, хотя бы один раз он видел меня раздетым. Не знаю как у вас, а у нас, прежде чем отправить кого-то в дальние края, грачи проверяют. Поэтому у меня вопрос.
  - Вы слишком хорошо, говорите по гегмонски! - Прошипел Жмур в ухо Фура так сильно, что услышали все.
  - Это не вопрос! - Улыбнулся посол. - У меня есть некоторые метки. Например, сломан нос и это все видят. Есть две, которые могли видеть только вы! Пятно на ягодице размером с лист эльзы и сломанная нога. Она давным-давно срослась, но шрам заметен. Поэтому вопрос звучит так : на какой ягодице родимое пятно, и какая нога сломана. А пока за сотрудничество! Вот-ка ждать не может! Она испаряется.
  
  Пришлось всем выпить. Даже Фура и Трюхан пили до дна. Ситуация неприятная, но ещё не настолько чтобы решать кого надо кончать!
  
  Жмур не ожидал такого развития событий. Теперь пропажу двух экспедиций и свалить не на кого! Он прекрасно осознавал, что никто не будет признаваться, этот посол, настоящий ли бывший молвач или нет, но ловушка расставлена безукоризненно. Нет! Есть укоризна! Их трое сидело в горячей яме источника. Было пятно на ягодице, но у кого? У Ридиса, или Каная был сломан палец на ноге. Вот в чём ловушка! Кто-то из этих двоих держал ногу вытянутой и сказал про пальцы. Со сломанной ногой в экспедицию не пошлют. Значит и Уауара нога цела. А кто тогда из ямы вылезал и это пятно, с правой стороны мелькнуло перед его глазами. Пятно это тоже специальная подсказка, уводящая в сторону, хотя у кого-то из троих, которых схватили на границе, оно присутствует. Если перед ним на самом деле Уауар и пятно не у него, то предатель выиграл. Если есть, то не важно, с какой стороны. Он же форму его знает и знает, что Жмур тоже должен знать. Вот где-то здесь закопан подвох. Но искать некогда, все ждут ответа.
  - Не могу вспомнить с какой стороны, но то, что имеет форму..., - вот она ловушка, вовремя понял, - насчёт листа, я не очень уверен, я видел его задницу только один раз.
  - Ты уверен, что это его задница, а не кого-то другого? - Зловеще и, несколько раздражённо, усмехнулся Баркер. У Жмура сложилось впечатление, что тот еле себя сдерживает. Хорошо, что оружие сами сдали, а те всадники что снаружи - они снаружи. Если что, то рыпнуся - война!
  - Тогда надо создать комиссию, для проверки этого места великого посла...
  - Ещё слово, я тебе горло перегрызу! - Баркер так рявкнул, что все вздрогнули, включая часового у фонтана.
  - Что прямо здесь?
  - Это не мы начали. Конфуз, конечно, но лучше конфуз, чем война из-за нелепого оскорбления. На какой антураж!
  - Я согласен! - Неожиданно для всех согласился посол. - Великий посол, великой страны, показывает задницу великим властителям, другой великой страны!
  
  Жмур охнул и осел на пол. Вот в чём ловушка! Тут уже и пятно нипричём. Сами вынудили самим себе от посла жопу показать! Оскорбление из оскорблений, которого добились, выпросили таки! А был ли листик? Вот в чём вопрос! Тоже самое понял и Трюхан.
  - Не вы, а мы сами себя поставили в неудобное положение. У нас же протокол. Обратного хода нет!
  - Тогда под протоколом распишутся или прижмут пальцы все, кто присутствует, кроме часовых или конвоиров.
  - Вы настаиваете?
  - Нет! Но так будет лучше для обеих сторон. Засекретим протокол и всё. Это будет нашей первой совместной тайной. Так гендрал Оушиб?
  - Так точно! - Ответил тот на вопрос Баркера и щелкнул каблуками. Тут и войны не надо. Разденут, и не заметишь, как голым домой пойдёшь. Не знал, не представлял и даже в страшном сне никогда не снилось, что может случиться такая ситуация с начальником службы внутренней безопасности страны. А какой повод был для шантажа! Скорее всего, шпион сам Жмур. Почему только он возвращается из экспедиций, а остальные исчезают как в пасти дракона?
  Пока Оушиб думал про себя, посол начал раздеваться. Медленно и красиво. Одежду складывал и вешал не на кресло, в котором сидел, а на пустующее Ферстула. На нём осталась только нательная, до колен рубашка. Он начал её медленно поднимать, оголяя свои худые ягодицы с двух сторон.
  О! А! Ы! Пятно-то есть! Все растерянно замолчали, не желая смотреть друг на друга. Жмур облегчённо выдохнул. Вытянул счастливый билт!
  -Что там? - Обеспокоенно спросил посол Аханаха Хердюбрейдвпиздупрестахнукурхуйтебе.
  - Пятно! - Пусть не как лист Эльзы, но есть! - Возопил Жмур.
  - Пятно? - Удивился посол.
  - А ты что не знал, что оно есть? - Нервно спросил Баркер.
  - Оно же сзади, как я его увижу? А ну- ка, плюнь, на него! Может это какашка растёрлась? Вот платок, попробуй стереть!
  Баркер плюнул на пятно и протёр платком.
  - Ну, какашкой это не назовёшь, но гавнецом попахивает! Наверное, промахнулся, когда вытирал! Ты же сам себе её вытираешь? - Деловито заметил Баркер, свернул платок и убрал в свой карман. - Я думаю, конфуз закончен. Подписываем протокол и заверяем его добрым стаканом вот-ка! Только, вот с этим говном что делать? Все поняли, о каком говне он спросил, поэтому не стали уточнять.
  - Мы осудим его! - Неуверенно ответил Трюхан.
  - Он не только оскорбил вас, но и нас, пытался поссорить, ещё до того, как мы подпишем договоры, а судить будете вы? По какой статье?
  - Если ваш суд будет проходить здесь, то... А у вас по какой?
  - По закону справедливости!
  - Тогда, мы не против!
  - Милок! - Обратился Баркер, к часовому у фонтана. - Достань сабельку, пора её проверить.
  - Смотрите! - Вытер рукавом саблю от воды Баркер. - Сколько она пролежала и ни капли ржавчины. Ваше железо на это способно?
  - Это удивительно! - Произнёс Оушиб, очень внимательно оглядев её. Трюхан и Фура одобрительно кивнули. - А как она в бою? Остроту не потеряла?
  - Закон справедливости - закон для всех. Справедливое замечание. Значит надо проверить её остроту. Приговариваю её проверить. Прямо здесь и в присутствии представителей нашей страны и правителей вашей. Разойдитесь на три шага назад.
  Все отошли. Баркер стремительным рывком вырвал из окружения Жмура и махнул саблей по его шее, это движение было, скорее не ударом, а резким протаскиванием её вдоль плоти Жмура. Голова отделилась с одного движения. Чтобы так легко и непринуждённо отсечь её через позвоночник от тела, была нужна не только сноровка, но и хорошее знание анатомии.
  
  7.
  
  - Жрите ваш ужин! - Кинул Баркер голову в бассейн к рыбам, а саблю отдал Оушибу. - Это подарок вашей стране гендрал! Стоит это дорого, но стоит того!
  - Сколько вы нам сможете таких поставить? - Не смотря на лужу крови, невозмутимо спросил тот.
  - Это демонстрационный экземпляр. Считайте что в единственном числе. Такими не воюют. Вы нам выдаёте типоразмеры на все ваши виды оружия, которые, как вы считаете, не должны ржаветь. Мы их будем делать. Делать их, обычным способом, не возможно, только создавать. Очень, очень сложный процесс. Ни у кого из нас нет такой!
  Баркер не соврал, но не дообъяснил. Такая гибкая сабля в бою бесполезна. А то, что их доспехи и оружие не ржавеет, зачем об этом надо говорить?
  - И у вас нет?
  - А нам-то зачем? У меня есть кинжал, но это элемент формы, не более! Я его из ножен давно не доставал. Давайте проверим. Моим, главным оружием является перочинный ножик, но сюда, зная, что любое оружие надо сдавать, я никогда не беру. Гендрал попросите принести мой кинжал, посмотрим в каком состоянии его лезвие.
  
  Баркер и здесь не соврал, ни на капельку не обманул. Кинжал действительно был элементом формы. Хорошо выкованным, красиво украшенным, но, для него не функциональным.
  - Ни к чему! - Успокоительно махнул рукой Оушиб.
  Всё оружие, что сдавали гвардейцам, он проверял лично. Во время сопровождения тоже внимательно присматривался к наконечникам копий, стрел. Простое железо - не более. Они же всё равно на выброс! Лезвие кинжала Баркера многократно скручивалось и сплющивалось. Этими действиями железо уплотнялось сильнее, но не более того. Окислялось медленнее, но ржавчина находила уязвимые места.
  - А с этим-то что? - Наконец вспомнили и про обезглавленное тело Жмура лежавшее в луже его собственной крови.
  - Сактируйте! - Предложил Баркер. - Вон! Рыбы уже его лицо обжирают. Упал в фонтан. Мы все свидетели! Нам бы тоже хотелось получать от вас что-то полезное. Вот о чём надо думать. Это всё уже прошлое.
  - Гендрал! - Воззрился на Оушиба Трюхан.
  - Мои предположения оправдались! Он сам себя разоблачил. Пытался вбить клин в наши возникающие взаимовыгодные отношения. Мы не установили, в чьих интересах он поступал, но какая разница? С вашего позволения, нам надо... - Оушиб сложил руки на груди и жалостливо посмотрел на тело Жмура. Жаль, что того не удалось использовать как он рассчитывал. Действительно зубы дракона. Так цепляют, что не разожмёшь! В горах климат иной! Холодно, а под горами жарко! Вот как их там плющит! ... - А может и не надо...
  
  - Всё... хорошо? - Слегка заикаясь, спросил Бар-он, помогая отцу сползти с седла.
  - Лучше не бывает! Два раза этот Жмур от меня уходил.
  - Ты же говорил, что один раз, ты его, специально брать, не хотел.
  - Не один, а первый! - Поправил его Баркер. - Будь точен не только в расчётах, но и словах. Всё висело не на нити - на волоске! Молодец Уауар! Будет толк! Это его идеи мы с ним воплотили в жизнь..., а... для кого-то и в смерть! Выкладывай! Не зря же здесь топчёшься?
  
  - Помнишь, когда был приём, после того, как стемнело, они в нашу честь, устроили слют!
  - Звездули?
  - Слют - это общее название всего действа. А звездули, уже вот, то, что, по отдельности, на небо полетели!
  - Не тяни!
  - Я, после того, как разлил вам вот-ка, когда из зала вышел, пошёл к нашим. Скакарам всё равно где наложено и где не положено. Смотрю... Один парень ходит и их шарики в корзину складывает. Думал садовник. Ан - нет! Это звездюлист.
  - И что? Есть хочу, мы же там без закуси, хорошенько приняли! О! Флягу-то твою я там оставил!
  - Чего переживать? Ещё вырастет. Я новую форму обдумываю. Более плоскую. Так вот все эти звездюлины сделаны из мочи и навоза!
  - Не морочь мне голову. Совсем? Давай я сейчас тебе в ладонь налью или навалю, а ты подожги!
  - Всё это высушивается, даже моча, как соль в Галугоне из воды добывают, превращается тоже в соль. Потом это растирается в порошок и смешивается кое - с - чем.
  - А я думал, что он тебе секрет на пустом месте выложил! Что дальше?
  - Он попросил... это как бы, не запрещено, но не радует, когда местные жители, пытаются общаться с нами.
  - Что попросил?
  - Весь навоз от наших скакаров фермерам отдали. Ему даже делянку не выделили, хотя он и просил. Ему много не надо, процесс долгий...
  - Ему тайно откладывать навоз!
  - Еще мочу!
  - Моча нам для кузницы нужна!
  - Я поэтому с тобой и советуюсь! Ты же на меня всё повесил. Изготовление, оснащение и ремонт, даже подковы в кузнице!
  - Я тебя ковать не заставляю!
  - Вот только это и осталось! Во время слюта у него четыре трубы, из которых он звездюлил, разорвало, а одну раздуло.
  - Нам-то что до этого?
  - Он просит хотя бы заварить! Мы пришли неожиданно. В бюджете эти слюты и ремонты были не учтены. Слют должен быть и на наши проводы. Составы он может и успеет сделать, а трубы - нет. Сам он не умеет, и кузни у него нет.
  - Это не пеньки дым с огнём внизу палили, а железные трубы?
  - Да!
  - Слушай меня, но кроме нас - никто. Собирай с нашей дюжины и мочу и навоз. Как бы для кузни. Наделай корыт глиняных. Высуши и обожги. Туда тонким слоем наливай мочу и намазывай навоз. Всё это на солнце. Всё высохшее ссыпай в отдельные горшки. Этот слютист пусть приходит, только заранее сообщит когда. Мы ему всё заварим. Ты, я и Уауар тоже будем там. Только мы с ним будем изображать кузнецов. Как будто, гвозди куём или подковы правим.
  - Что такое?
  - Потом. Сначала проверить надо.
  - Ладно, хотя интересно, что тебе в голову стукнуло.
  - Почаще и тебе бы стучало. Мой мир, в котором я жил и сейчас ещё пребываю, стекает как вода с пальцев. Наступает ваше время. Оно еще не наступило, но и ждать не долго. Немного не так. Время не остановишь. Оно тихо и незаметно вкрадывается и меняет, даже не меняет, а в нём создаёт новый, совершенно другой мир, пространство и время. Тот, кто этого не чует, рано или поздно проигрывает, кто по чуть - чуть, а кто и сразу всё. Лови эти моменты изменений, и тебе не придётся отступать, и жить легче всегда тем, кто впереди. Кто будет оглядываться на тех, кто отстал? Какая польза от них? Тащить на себе, а потом всё равно бросить? А останутся ли у тебя силы после этого? Тот, на кого ты тратил последние силы, когда ты рухнешь, под его тяжестью, встанет, отряхнётся и пойдёт сам. Он тебе не станет, как ты ему, помогать. Лежи у обочины и подыхай. Помни об этом, и людей рядом с собой, выбирай с осторожностью.
  
  Глава 2.
  
  1.
  
  Салютист не просто пришёл, а прикатил с собой тачку, на которой громоздились железные трубы с пробоинами. Его уже ждали. В кузне, кузнеца можно стразу отделить от постороннего, даже если того облачить в одежду кузнеца. Специфика работы влияет не только на кожу, но и тело, взгляд, даже жесты и шаги. Поэтому, чтобы не слишком выделяться среди настоящих, Уауар и Баркер были вынуждены надеть грязные пропылённые старые рукавицы, а то руки сразу покажут, кто есть кто, а лицо, грудь и шею старательно испачкали копотью.
  
  Походная кузня представляла, две стены соединённых под прямым углом. С одной стороны этого угла стоял горн с мехами, с другой лежало различное железо в виде лома и испорченных вещей, на стене висели и стояли, у её подножия, различные инструменты и приспособления. Наковальня стояла посредине этого условного треугольника.
  - Так это ты звездюлист или слютист?
  - Вот все так путают! Меня зовут Парах, сын Параха. Дед мой звался Парахом, прадед, и прапрадед, дальше я не знаю.
  - Молодо выглядишь!
  - Куда деваться? В нашем ремесле долго не живут, поэтому им, кроме нас, никто не хочет и заниматься. Не всякая женщина захочет стать твоей женой.
  - А что так?
  - Запахом пропитываешься. Они пропитываются, все же чаны у дома стоят. Дуст летает.
  - Дуст это что? - Спросил, переводящий вопросы и ответы, Уауар.
  Парах залез в свой мешок, и выудил оттуда горшочек, вынул пробку и высыпал на ладонь чёрное вещество.
  - Пыль, Прах, Порошок! - Догадался Бар-он. Он единственный не изображал из себя кузнеца, а был самим собой.
  - У нас этой сажи полно! - Хмыкнул один из настоящих кузнецов. - Что её собирать?
  - Смотри! - Парах оглядел окружающих как фокусник, увидел, что в горне уголь начал затухать и требуется погнать воздух через меха. Он вытряхнул себе на ладонь небольшую горку пыли и резко кинул в горн на угли. По ним побежали искры, пошёл чёрный дымок и появился огонь. - Теперь, ты со своей, жги!
  - Убедил! Свои тайны нам раскрывать не надо, а с трубами какая напасть? - Только теперь, Баркер, который молчал, вступил в разговор.
  - Словами объяснять долго, да ещё и... - он снисходительно посмотрел на Уауара и достал железную трубу размером с кружку, но отверстие в ней было не кружечное, а много уже. - Лучше покажу. Вот мой испытательный пенал. Через дырочку пропихиваю фитиль, смоченный и высушенный с этим, назовём, повашему, прахом. Туда насыпаем его и уплотняем куском кожи. Огонь давай!
  Один из кузнецов взял щепку и подошёл к горну.
  - Головы убрали! Туда отошли! - Крикнул на всех сгрудившихся вокруг его испытательного пенала любопытных и пытавшихся заглянуть в отверстие.
  Все неуверенно посмотрели на Баркера, он кивнул и первым сделал пару шагов назад. Остальные последовали его примеру. Парах поднёс горящую щепку к фитилю. По тому быстро пробежал встревоженный огонёк.
  
  - Бах! - Громыхнул пенал, что-то упорхнуло вверх, и вывалил клубок дыма.
  - Где же он там поместился? - С удивлением спросил Уауар. Ему тоже такие вещи стали интересными.
  - Вот так гендрал Заябон лишился своей головы! Новый гендрал Оушиб, в слюты уже не заглядывает! - Пояснил Парах.
  - Твоего отца за него казнили? - Осведомился Баркер.
  - Он погиб до этого. Заябон слушался отца, а я кто для него? Вот и посмотрел в трубу, когда я уже фитиль поджёг и подальше отошёл. Вы же видели слют?
  - Я только с балкона видел! - Признался Бар-он и то после незаметного пинка отца. - Красиво! Такое разноцветье, как платье девушки!
  - Не в красоте дело! - Парах понял, что эти ничуть не лучше местных и влезать в тонкости его ремесла не хотят. Им нужен финишный красивый результат.- Они же не сразу все, как птицы вспорхнули, а в определённом порядке.
  - Понял! - Обрадовано вскликнул Бар-он. - Я-то думал, почему они у тебя так странно, не рядами расположены. Ты поджёг один раз, скорее всего конечный узел всех фитилей. Они у тебя были проложены разной длины. Поэтому все бахи были не стразу, а по одной, тебе известной, очереди?
  - Наконец есть с кем поговорить! - Обрадовался Парах. - Отец заметил, что один фитиль, вроде затух... ну... и... попытался его разжечь,... а тут... бах! Я стал наследником всего ремесла. Но такого уважения как к отцу ко мне нет. Я им как бы нужен, но денег не платят. Я пока, кое в чём, отцовскими запасами обхожусь, но осталось ещё... на вас только. Готовить всё это долго. Про слют они вспоминают в последний момент. Давай, давай, быстренько! Вот такая команда, а денег заранее, не дают. Когда дают, не сразу и не все и потом. Не уйдёшь даже в земледельцы! Я в книге ремёсел прописан.
  - А прах ты набиваешь до сюда? - Показал, как отчеркнул, рукой на трубе выше дыры с рваными краями Баркер. - Теперь нам понятно. Мы тебе их починим, и больше такой рванины у тебя не будет. Мы здесь дней пять точно пробудем. Приходи дня через три.
  - А во сколько мне это обойдётся? Ведь в бюджете такие траты не заложены, да и выплатят только через год... не сразу...
  - Это подарок тебе!
  - Мы восхищены твоим искусством! - Совершенно искренне добавил Уауар.
  - На! - Протянул ему круглую фляжку Бар-он. - Попробуй, это вино нашей страны. Великое и красивое дело делаешь!
  
  - Так как делать Баркер? - Спросил кузнец, всё время до этого молчавший и даже стоявший немного в стороне ото всех. - Я не понял.
  - Ничего для тебя сложного. Отодвинь все дела в стороны и займись только этим. Дыры ровно обруби, поставь заплатки. Снаружи, вот до этого уровня... - показал на трубе Баркер, - привари по кругу вертикальные полосы, концы заведи на дно. Ещё и окольцуй с двух сторон. Про поджигу не забудь, чтобы дыра была заметна. С вздутием тоже также поступи. Все обрубки этого железа отдельно сложи. Домой доставим, пусть умельцы проверяют, что за железо у здесь и на что годное.
  
  Баркер взял сына за локоть и повёл к своему шатру. Все ночевали только в лагере.
  - Ты знаешь, где этот Парах живёт?
  - Откуда мне знать? Я его второй раз вижу!
  - Теперь твоя цель - только он.
  - Ты на эти звездюлины запал? Нам-то они к чему?
  - Для красоты, как сказал ты! Если мы будем поставлять им бочонки, с крашеным вином вот-ка, что брать полезного у них? Скакары или как они тут их зовут? Скворечи? Возни слишком много. Пойдём обратно, можем парочку с собой прихватить и так, безо всяких договоров! Я, когда это увидел, понял, как надо уходить, причём очень и невероятно красиво! Я в прямом смысле взлечу на небо из погребального костра! Вечером к нему зайдёшь с большой флягой за жизнь поговорить.
  - Куда я приду? Я же сказал тебе, что не знаю, где он живёт!
  - К вечеру я буду знать. Я послал ребят проследить за ним. Ты одежду подготовь, чтобы не слишком от местных выделяться.
  - То есть набрать всего того из чего он это огненное зелье мешает?
  - Правильно думаешь. Одну часть праха мы знаем. Это навоз с мочой. Вторую подразумеваем - это уголь или сажа.
  - Почему?
  - Откуда чёрный дым? Но вот остальное предстоит выяснить тебе.
  - А если я не узнаю?
  - Значит его надо будет забрать с собой.
  - Этим тоже буду заниматься я? Почему всё я?
  - Потому что ты мой сын. Я не могу никому поручить столь важное дело.
  - Да у тебя для меня все и всегда дела важные. Даже охрана границы.
  - Одно с другим не путай. Мне надо было срочно отъехать, при этом, мало, кто должен был знать о том, что меня на границе нет. Ханшах меня на башню отправил. Если бы дикие племена узнали об этом, стали нападать, а мы два фронта не потянули. Мы и там еле выкрутились, если бы не помощь с их стороны.
  - У нас там свой человек?
  - Конечно! Сам Рошерду и его окружение. В целом, стратегически, они поступали, как бы правильно, но тактически? Набор их действий, был хаотичен и бессистемный.
  - Я кадемиев не кончал, а ты из меня воеводу делаешь.
  - Воеводу? - Засмеялся Баркер. - Какой из тебя воевода? Я так и Ханшпаху доложил, что ты не для этого. Ты не гож для управления, как тебя ни учи, или натаскивай! Твой удел вот - ремёсла!
  - А зачем ты меня с собой таскаешь и везде посылаешь?
  - А как ты сможешь узнать, что кому нужно, как и сколько это работает? Ты не только должен это видеть, но и участвовать! Здесь же я не мог освободить тебя от мелких поручений. Все должны видеть, что я к тебе отношусь не как к сыну, а как к простому, ещё не познавшему вкус первой крови, воину! Они все прошли со мной сотни дорог. Пролили столько своей и чужой крови, что если ты захочешь в ней искупаться - захлебнёшься! Правителем области?
  - Только не это!
  - Правильно. Страна гибнет, когда начинают выделять не за умения и ум, а за родственность или приближенность к главному телу. Раздают всё родственникам, друзьям, холуям, даже холопам. Они же будут набивать только свои карманы, и искать на кого сваливать свои неудачи. Их ум примитивен как у червя. Поэтому они так быстро размножаются в благоприятных условиях.
  - Не понял!
  - У червя мозги с двух концов. Какой из них главный, если они оба нижних? Чем черви занимаются? Только жрут и этим приносят пользу, перерабатывая навоз. Если они у власти, то страну превращают в переработанный навоз. Они не ищут возможность, как сделать лучше всем, а значит стране и людям в ней живущим, а ищут, как переработать то, что попало им в рот! Вот из-за этого империя Карамбар и распалась. Жуки навозные весь навоз в шарики скрутили и по своим норкам растащили. Природе они пользу приносят, но если навозный жук - чиновник? Ему надо создавать, а для этого надо знать, уметь и желать, но и отвечать за содеянное. Он же хочет только перерабатывать! Сколько у нас воевод? Ханшах же посылает только меня. Теперь понял? Ищи одежду, возьмёшь большую флягу и заглянешь на кухню. Я распорядился, чтобы тебе корзину еды сложили. Помни! Главное - закусывать надо! Повод, почему ты к нему заглянул на огонёк, сам придумаешь!
  - Один вопрос отец! Ты до сих пор жалеешь, что империя распалась?
  - Она скорее распоролась. Да, ты правильно понял, жалею. Хотя тогда мы были молодые и все проблемы по плечу, ничего не могло остановить, но жить было проще, оттого и удобнее. Что империя брала с нас? Дань, это не так много, всё продавалось внутри империи и никаких ввозных - вывозных пеней мы не платили. Теперь же границы замучаешься пересекать. Войска на войну. Продовольствие брали до точки сбора. Там уже империя ставила на довольствие. За тебя там всё подумали, придумали, решили. Ты выполнил, получил часть добычи или вознаграждение. Вдовам или увеченным воинам платила империя. В наши внутренние дела не лезла, но строго контролировала. Значит и на это, не надо было тратить ресурсы. А теперь, вынь да положь из собственного кармана. В Шагуре власть сменилась, так чуть нас не сожрали. Мы от империи получали больше, чем вкладывали!
  - Так ты же сам мне говорил, что мы сами о себе запустили слух, что богатые, оттого, что жадные.
  - Зато с нами и не торговались. Знали бесполезно и выкладывали товар или деньги по нашей цене. У нас же кроме топенов и скакаров ничего не было. Теперь будем богаче, если не дадим отбить Грузгар с его запасами железа. Так эти изделия тоже надо кому-то продавать, но только не этим нынешним врагам - Рошерду. Вот для чего мы здесь. Ищем новых потребителей. Не монеты же от них брать? Их не съешь и ими землю не вскопаешь! Понял?
  - Какой ты...вот на сто шагов вперёд видишь!
  - Это палка чителя в кадемии так далеко видела, когда мою задницу гладила!
  
  2.
  
  Шатер Баркера всегда ставили входом к восходу. При этом в пологе оставляли узкую щель, через которую первый солнечный луч попадал на его лицо, когда он спал. Он просыпался и выходил наружу. Там он делал необходимые упражнения, чтобы разогнать кровь, разогреть мышцы и потянуть сухожилия. После этого совершал омовение, насухо вытирался, одевался и, только после этого, труба дежурного оповещала о пробудке.
  Утренняя разминка тела была обязательна для всех, даже раненых. Те, кто мог, сами шевелились. Тех, кто был не в состоянии, дежурные или лекари массировали. Понятно, что поездка на скакаре так отмассирует и встряхнёт, но до этого надо было ещё дожить. Правила имперской кадемии наглухо вросли в Баркера и он их применял не только в своей жизни, но во всех других, кто входил в сферу его руководства. Эластичность движений, особенно для точной стрельбы, была необходимым условием.
  
  Вот и сейчас, Баркер, свернув войлок, вышел из шатра и привычно окинул взглядом лагерь. Охрану несли как положено. Его шатёр ничем от других не отличался и охраны, около него, не было. Часовые стояли на перекрёстках линий палаток и шатров в пределах хорошей видимости друг друга. Туман, под первыми лучами восходящего солнца, превращался в капельки росы и отступал к реке, вдоль которой шла, уложенная камнем дорога в предместье Бархана.
  Баркер уже успел помахать руками, повращать, покивать головой в разные стороны, как услышал методичный стук о камень мостовой и, неметодичный скрип, какого-то вращения. Он удивлённо посмотрел в стороны на часовых, те тоже навострили уши и глаза в сторону этих звуков. В тумане, из-за плотности, звуки разносились отчётливо и издали. Баркер подошёл к дороге и встал на краю границы отступающего тумана.
  
  Сначала из тумана выглянули чьи-то висящие ноги, потом бочонок на груди, который обнимали руки человека, лежащего на тачке, потом руки того, кто толкал эту тачку. Эти руки привели к телу самого человека. Этим толкающим оказался Парах. Он не узнал в голом, встречающем его человеке, чумазого кузнеца, но он был первым, кого встретил.
  - Эй! Слышь! Можешь моего друга куда-то пристроить?
  - Нам, чужие не нужны. Нам, своих хватает! - С усмешкой ответил Баркер, поглядывая на спящего, в обнимку с бочонком, сына.
  - Так это ваш и есть! Куда его сгружать?
  - Наши одеты не так!
  - Да он, ваш, ваш - это точно! Я с ним в вашу кузню ходил.
  - Зачем ты его оттуда забрал?
  - Слушай воин, мне самому спать охота, а я вынужден его тащить. Он кому-то потащил бочонок вашего пойла, заблудился, когда шёл обратно и попал ко мне. В бочонке что-то оставалось. Мы это допили. Ему надо этот бочонок сдать до пробудки, чтобы не заметили его пропажу. Помоги! Уже нету сил, катить!
  - Кати за мной. - Баркер развернулся и прошёл через несколько рядов к своему шатру.
  Они выгрузили его и занесли в палатку. Баркер раскатал свой войлок, и они сгрузили Бар-она на него.
  - Есть хочешь? - Спросил Баркер Параха. - Наверное, долгий путь проделал, раз так, не тележке, привёз его.
  - От этого не откажусь. Потому что всю еду, что у него с собой была, я соседке отдал. Её мужа отправили куда-то за дальние горы, а он не вернулся. Выплатят только,... когда только выплатят!
  - Другую жену нашёл?
  - Да они все не вернулись. Их даже никто не ищет.
  - Потому что не знают где искать?
  - Вроде того!
  Баркер во время этого разговора стремительно оделся. Это означало только одно: накидку нацепил на шею и полы верёвкой стянул.
  - Пошли, только тихо. А то все спят ещё. Пошарим на кухне.
  
  Баркер вышел первым и сразу приложил палец к губам. Часовые отвернулись. Вот с таким жестом, их как бы никто не заметил, они добрались до общей кухни. Там уже началось шевеление.
  - Ребята дайте ему поесть и пристройте где-нибудь вздремнуть. Ты отсюда не уходи. - Повернулся он к Параху. - Поймают - не выпустят. Я тебя привёл, я тебя и выведу. А то могут и секр-башка!
  - Не пугай его Баркер! - Подошёл к нему дежурный на этот день Картун. Тот подмигнул дежурному. - Пусть он со мной будет.
  - Тогда под твою ответственность. Он очень большое дело сделал. Вроде нашего парня, который заблудился в городе, привёз.
  - Не в городе, в предместье. - Поправил его Парах.
  - Налей ему кружку нашего вина! Пусть попробует!
  - Я уже пробовал. В бочонке что-то было.
  - Не понравилось?
  - Ещё как!
  - Ещё как не понравилось?
  - Ещё как понравилось. Так что не откажусь.
  - Если это наш парень мы тебя наградим, а его накажем.
  - Почему накажем?
  - С наградой, ты, я вижу, согласен! У нас из лагеря уходить нельзя! Вот за это он и получит, да ещё и имущество, что из бочонка пропало. Пороть, его не перепороть!
  - Может не надо! Он хороший парень!
  - Это не твоё дело за него заступаться! Когда будешь в нашем отряде, тогда и мнение сможешь иметь, а это никогда не случиться. Картун, пусть, как следует, поест, и положи в своей палатке. Вы же все на дежурстве. - Баркер снова несколько раз подмигнул дежурному. Это означало только одно: глаз с него не спускать, но ущерба не наносить.
  
  Он вернулся в свою палатку. Сын уже сидел на свёрнутом войлоке.
  - Воин ты так себе, а притворяешься изумительно. Даже я проникся. Зачем бочонок взял?
  - Сам же велел, придумать повод... вот я и придумал. Правда, харчи Парах соседке отдал. Как я понимаю, он - её муж, в отряде Жмура был. Может так оказаться, что и пал от моей руки.
  - Я так понял, что нужного нам не добыл.
  - У него вся стена в полках, на которых разные горшочки стоят. Ты не поверишь, но я всё равно тебе скажу.
  - Конечно, не поверю. Ты, пытаясь его напоить, сам напился!
  - Ты, очень, очень не прав. Его наше зелье долго не брало, а потом он рухнул.
  - Загибай про веру!
  - Горшочки все подписаны. Одна проблема, - не по-нашему! Может пока он здесь, я тебя к нему отведу? Сам выберешь!
  - Это не выход. Я тоже их бюукв не знаю. Поэтому ты его и привёз,... в смысле заставил тебя привезти. Правильное решение, но почему бочонок?
  - Вот поэтому и он! Сразу не определишь, сколько там. Под утро, он очухался, а перед тем, как пить без закуси, я ему объяснил, что к утру я должен быть в лагере иначе...
  - Надолго мы его здесь задержать не сможем. Силой волочь к себе? Тоже не выход. Тем более, как я понимаю, у него глаз на соседку, не так ли?
  - У него да, а у неё - нет. Харчи она взяла, но нос в сторону воротила. Так что... тут нужна твоя комбинация...
  - Как её зовут?
  - Хортица!
  - Спи, давай! Он до обеда у нас проваландается под крылом Картуна, а потом ему письмо от неё принесут. Она писать умеет?
  - Откуда я знаю!
  - Вот и узнай, нечего спать. Корзина, которую вы подарили, тоже имущество. Бери пару дежурных, пусть они тебя свяжут и к ней на разборки. Корзину заберёте, заодно узнаете, может они писать и кто вместо неё может. Если может, то пусть напишет, чтобы он на неё не рассчитывал во всех случаях. От него ей нужна только еда. Гони, нечего прохлаждаться!
  
  Парах оказался крепким орешком. Стакан крашеный вином вот-ка, мог свалить его с ног, но закуска спасла. Вот что значит трезвенник, не всякая отрава с копыт валит, а если и валит, то не долго действует. Поэтому Картун, во избежание всяческих недоразумений, таскал его с собой, объясняя всем, что это стажёр. Все делали вид, что верят ему, хотя видели, что стажёр по аханахски ни слова не понимает, поэтому Картун, что-либо объясняя ему, не только жестами обходится, но и рисунками.
  
  В конце - концов, суета дежурного по войску его замотала, и он прилёг в палатке, которая ему изначально и предназначалась. Когда проснулся то и обед поспел. Первыми получали пищу дежурные и наряды охраны. За ними все остальные. Поскольку Парах числился за дежурным, то и ему пришёл обед с пылу - с жару! Он оценил возможность так питаться. Он жил один. Питался не регулярно и тем, что под руку и в рот попадало. Такая жизнь, вот здесь, в отряде, ему нравилась. Ходят, стоят и ничего не делают. Он же наблюдал только действия дежурных, а не всю жизнедеятельность войска. Работы, особенно по хозяйству, хватало всем. Никто без дела не сидел.
  Воин-бездельник хуже любого врага. Даже если всё сделано-переделано, вояк надо загружать. Поэтому отрабатывались боевые приёмы, построения, перестроения, рубки и всякое другое военное искусство, которое все знали наизусть и могли делать с завязанными глазами. Скакары, даже грузовые, требовали обязательного внимания. Внешний вид бойцов карался за отсутствия уставных норм. Караул - самое милое дело для военного. Никто к тебе не подойдёт и не погонит выполнять какую-либо хрень. Стой себе, облака разглядывай, в носу ковыряй, но положенный участок охраны из видимости не упускай.
  
  Парах уже собирался, ещё разок вздремнуть после жирного обеда, но тут появились двое из их наряда, которые выполняли роль посыльных. Они привезли связанного парня, которого он первоначально привёз на тачке и сбросили на краю плаца. У одного за спиной болталась корзина, которую они отдали вместе с едой соседке Параха. Он, уже было хотел подойти к нему, но его, грозным окриком, остановил Картун. После того, как его пригласили в шатёр и он увидел того самого, голого, к кому он обратился, прибыв в расположение посольства. Он оказался одним из командиров, потому что, как, оказалось, вёл суд о пропаже казённой корзины. Парах был свидетелем.
  
   Надо же было так угораздиться, и попасть к тому, кому попадать не следовало. Парах не понимал о чём говорят, но по интонациям, жестам осознавал, что этого парня ничего хорошего не ждёт. Когда начали допрашивать его, то появился переводчик-кузнец, с которым Парах познакомился в кузне. Он попытался увести разговор в сторону, рассказывая о слютах, но это никого не интересовало. Когда комиссия посчитала, что с Параха никаких особых показаний не получить, его вывели из шатра, приказав никуда не уходить. Да и куда побежишь, когда рядом дежурный с дротиком в руке стоит и, с ухмылкой смотрит на тебя? Потом из шатра вышел кузнец-молвач. Вышел и долго смотрел на Параха.
  - Что не так? - Тихо спросил его Парах.
  - Ты чужой, так что тебе ничего, а ему... да ещё в чужой стране! Ладно бы палками, но если бичевать присвоят...
  - Палкой лучше?
  - Несомненно! Десять палок ничто, по сравнению с одним ударом бича! Мышцы вместе с кожей от костей отрывают! Если и будет заживать, то очень долго. Скорее всего, этот парень заживо сгниёт. Его же здесь одного не оставишь. Придётся с собой тащить, а в дороге и пыль и грязь... жуть.
  - Я же не знал! Как ему помочь можно?
  - Из-за похода его не сразу бичевать станут,... так и не сбежишь! Страна-то чужая. Он десяток-другой ваших слов знает, а у вас, по-нашему, вообще никто! Если только на ботыл завербоваться и уплыть подальше, так деньги нужны, чтобы до края земли добраться. Вот это будет интересное приключение. Давно сам хотел на ботыле, но не срасталось и теперь не срастётся. Там так здорово! Ты видел хоть один ботыл? На нём на столбах висят огромные тряпки, больше чем все шатры здесь. Боги надувают щёки ветром и дуют в них. Даже грести не надо. Поворачивай эти тряпки в нужную сторону, ветер, дуя, сам, куда тебе надо, домчит! Ром-антика, как говорили древние! Пей и балдей!
  - Если бы я знал, что у вас так строго, то не прикатил бы его!
  - Прикатил?
  - Я на тачке его привёз! На той самой, что трубы!
  - Точно, ты этот? Смотрю лицо знакомое, а вспомнить не могу! Скоро тебе все трубы заварят, и они дырявиться не будут!
  - Ты можешь мне помочь?
  - Смотря в чём!
  - Поговорить с ним. У меня мазь от ожогов есть, её ещё самый первый Парах придумал, может смазать спину ему?
  - Бежать вам надо! Если я помогу, а вас поймают на встрече, то под кнутом, ты меня выдашь! Тогда и с меня бич будет мясо с костей сдирать. Думаешь, мне такое понравится?
  - Что же делать? Как до этих ботылов добраться? Они далеко?
  - На краю земли! Там одна вода, в которое прячется солнце и утром восходит!
  - Ты видел такое, а я уже вряд ли!
  - Я тоже не видел,... а знаешь что? Мы, кузнецы - люди основательные, но мне давно хотелось посмотреть, как они собирают эту ботыли и чем их крепят! Тут без металла не обойдёшься! Попрошу-ка я выписать мне предписание от посольства, чтобы посмотреть это! Как думашь? Ты со мной будешь как проводник. Местный житель значит. У нас по одному не наказывают. Когда соберётся несколько нарушителей, вот тогда всех стразу. Так что время у нас есть. Ты только свои звездюлины не забудь. Сейчас тебя вызовут на приговор, всё что ни скажут - соглашайся. Я тебя рекомендую, нам деньги на дорогу выдадут, провиант. Если фургон выдадут - вообще замечательно, только у нас фургонов нет. Значит надо просить у ваших. Так что у тебя есть пара дней, чтобы вещи собрать.
  
  3.
  
  Пришлось суд отложить. Прискакал нарочный от Пента-гона. Баркер понял, что отрезание башки Жмуру мимо местных деятелей, просто как пыль смахнуть, не удалось. Баркер отдал Параху письмо от Хортицы и отправил с теми же караульными домой. Слютисту не следовало знать, кто здесь кто. Тем более, Бар-он был включён в состав делегации. Примелькался в Пента-гоне.
  
   Там их ждали. Сопровождающая дюжина осталась во дворе Пента-гона, а Уауар, как посол, Баркер и Бар-он прошли в знакомый, с фонтаном и рыбами зал. Там находились не только пятеро правителей Гегмонии и знакомый им Оушиб, который держался в сторонке ещё от нескольких гендралов, стоявшими за креслами высшей пятёрки страны - Пентубюро.
  Стол был тот же и кресла. Два. Бар-он остался стоять за ними.
  - Времени нет! - сообщил Ферстул. Все они - пентубюристы встали и кивками, склонённых голов, поздоровались с пришедшими. Гендралы щёлкнули каблуками сапог. - Оставим церемонии, до более спокойных времён.
  
  Крайний гендрал, державший свёрнутый кусок белёного и раскрашенного холста, развернул его на столе.
  - Смотрите! - Обвёл он, этот изломанный выгрызами, квадрат с разноцветными пятнами, рукой. - Вот это огромное пятно - Гегмония. Мы - значит. Вот этот обгрызенный кусок лепёшки - княжество Манки. Это наш союзник. Скорее всего, это мы для них союзники, чем они нам, но это мелочи. А вот эта огромная клякса, размером с нашу страну, Варшара. Это наш главный враг на протяжении долгого времени. Войны между нами были частыми и долгими. Последняя закончилась четыре года назад. Теперь у нас как бы мир. Все же знают: хочешь мира - готовься к войне! Поэтому на нашей общей границе мы построили много крепостей и других укреплений с гарнизонами. Это широкая ровная и плодородная долина. Не горы, а холмы, тоже распаханные. Долины рек между холмами широкие, а реки не глубокие. Если они сломают нашу оборону на границе, дальше можно не воевать. Они, как саранч покроют всё, соответственно, что не сожрут, так испортят. - Гендрал замолчал и чётко отступил на своё место за креслами. На смену ему, чётко вышел другой докладчик.
  - Войска Варшары неплохи, но их пехота с нашей не сравнится. Зато у них есть сильный раздражитель - Летны! Это тяжёлая кавалерия с крыльями.
  - Крылья у скворечей? - Удивился Баркер.
  - Это декоративно-защитные крылья. Крепятся у всадников за спиной. Копьём, на полном скаку можно проткнуть, но ты ещё подберись к ним со спины! Умелые и беспощадные. Те, кто видят Летны, предпочитают сразу сдаться. Так что крылья это эффектный элемент запугивания. Они как бы наёмники. Сами по себе и воюют за деньги. Разница в том, что воюют по приказу только их военного штаба. У нас есть свои тяжёлые всадники - скафандры. Их атаку никакое построение не выдержит. Я познакомился с вашими топенами. Для сравнения и понятия скажу, что это маленькие и очень быстрые, в отличие от ваших. Зато преимущество ваших топенов в том, что они методично, затопчут всех кто стоит перед ними. Остальным и воевать, особо, не надо.
  
  - Мы тут причём? Ваши войска великолепны, хотя мы их никогда и не видели.
  - Варшара выпустила их на Манку - союзное нам княжество. Вроде, как бы, те сами напали. Мы не можем взять наши войска с границы. Там пехота и появится не дыра, но слабое место. Так что они могут забыть про мир. Скафандры находятся далеко, пока дойдут, князь Манки падёт, они выберут своего, что там будет - неизвестно. Мы готовы к войне, но нам нужно время. Они удачно его выбрали, но не знали, что появитесь вы.
  - Вы хотите, чтобы мы отвлекли их на себя? Мы же парадное войско. Обучены к стремительным боям, но война не наш козырь. Парады - вот чем мы блещем!
  
  - Мы это понимаем! - Вышел третий гендрал к столу. - Но в салочки, вы можете же с ними поиграть? Вы мобильнее, легче. Ваши скворечи более приспособлены к горам. Проводников мы вам дадим.
  - Это не за так! - Объявил Дуло. Ему со дня на день пришлось бы стать Ферстулом, но это пришлось отложить. - У них наёмники и у нас, только настоящие наёмники.
  - Если брать добычу - мы отяжелеем. - Согласился Баркер. - Но...нам нужно получить разрешение от царя нашего Ханшаха!
  - Даже не видя, но невольно ощущая вашу заинтересованность, получается, что это не возможно?
  - Такое можно сохранить в тайне при возвращении? Прежде чем решиться на такое, надо получить разрешение!
  - Так это разрешение, сколько будет туда и обратно добираться?
  - Дело даже не во времени, для его охраны надо половину нашего отряда отправить. В горах живут-выживают несчастные люди. Им самим на себя еды не хватает. Любая добыча - это подарок с небес или богов, которым они молятся. Кроме того, сейчас через горы не пробраться.
  - К чему нам это сообщаете? - Не выдержал Ферстул.
  - Но есть один ловкий ход при чрезвычайных обстоятельствах. Если мы пошлём гонца за разрешением на это деяние, до начала этого деяния. Обстоятельства вынудили! Только другим путём, как вы, понимаете! Более быстрым и коротким. Почти без охраны. Тогда все условия будут соблюдены. Кроме того, мы не имеем права воевать, имея на руках такие секретные договора с вами! Если их оставить здесь, а не брать с собой, опять нужна охрана. Немного - с полусотни, но и эти воины в боях пригодятся.
  - Тогда всё это надо отправить с гонцом.
  - Видите! Мы честный партнёр и от вашей войны не отказываемся, но надо сделать так, чтобы мы вернулись домой героями, а не изгоями и по нашим спинам плетями не прошлись!
  - Могу предложить, ленивое, но быстрое передвижение на ботыле. - Предложил Пентон. - Я, как раз, вернулся в наш Дам из плавания по регионам, выходящими на край земли. О поездке я доложу отдельно, но можно взять наш ботыл и на нём вас доставить в ваш порт.
  - Наше царство сухопутное и... у нас не любят огромные водные пространства. Честно скажу - мы их боимся..., но готовы рискнуть.
  - Куда же вас отправлять?
  - Что вы знаете про Галугон?
  - Ты же, по-моему, был там? - Повернулся Дуло к Трюхану. - Там у них какой-то пожиратель!
  - Один раз и больше не хочу! Меня даже от тряски в возке тошнит. Причём это было давно, до избрания в Пентубюро.
  - Тебя никто не посылает. Сколько ты туда добирался?
  - Сначала мы... потом зашли в... следом... ну как я могу сказать? Если на всё, с возвращением, то полгода!
  - Пока мы будем обговаривать остальное, напиши всё подробно, что помнишь. - Попросил Ферстул. Он хотел закончить своё пребывание в Пентубюро без проблем и с радостью, что они не появились в последний момент.
  - Тогда в этом случае, сколько вам понадобится охраны гонца и посла? - Перешёл к конкретике Дуло.
  - Конечно, меня надо бы отправить, но кто с вами будет объясняться? - Наконец произнёс веские слова и Уауар. То, что он слышал про эти ботылы, его нисколько не радовало. - Тем более я, как рука царя, поведу воинов на бой! Не он же!
  - Я же писарь! Завхоз!
  - Но голову изменнику отсёк профессионально! - Усмехнувшись за спинами всех, напомнил Оушиб.
  - А вы? Перед тем как кидать мясо в котёл, шкуру не снимаете, ливер не вытаскиваете, копыта и голову не отрубаете? - В тон ему ответил Баркер.
  - Тогда будем обговаривать условия! - Отодвинул в сторону имагу Ферстул. - Сколько охраны вы отправите на ботыле?
  - У нас четыре раненых и двенадцать больных. Одного раненого и четверых больных. Вы же говорите, что там делать им ничего не придётся? Плюс гонец. Пара фургонов. Кроме того в атаках на летнов, два-три десятка участвовать не будут. Это кузнецы и охрана лагеря и скакаров. Нисколько не сомневаюсь, что агенты ваших врагов наблюдают и за нами. Поэтому мы уйдём тихо и незаметно. Налегке, каждый о двух скакарах. Еда за вами. Война - за нами. Цена ваша, но мы обсудим, если нам не подойдёт?
  - Летнов полторы тысячи! - Наконец к столу вышел и Оушиб. - Варшара, в день каждому платит пять,...как у них называется...пистров на каждого. Мы вам будем платить столько же!
  - Пять пистров? Нам это ни о чём не говорит!
  - Девять тысяч в день!
  - Их же в три раза меньше! - Возмутился Фура.
  - Начёт агентов он правильно сказал. В любом случае летны будут знать что их, новых наёмников Манки, минимум, столько же, если не больше и они не менее способны к бою, чем сами летны. Стоит им только как следует огрести, как они свои услуги поднимут до небес. Варшаре придётся сильно раскошелиться. Могу признаться, что автором идеи призвать вас - был я. Ваша тактика быстрого налёта и из засады - вымотает их. Кроме того, прошу их в плен не брать, а доспехи, оружие и скворечей можно. Это ваша законная добыча. Мы, потом, её выкупим!
  - Присылайте фургоны и провожатого. - Встал с кресла Баркер. - Завтра выступаем. Гендрал! У меня есть ещё пара вопросов, по поводу сопроводительных письменных указаний.
  Баркер откланялся всем и вышел из-за стола, прихватив за локоть Оушиба.
  - Ваша доля, от этого набега, какая? - Спросил он Оушиба, когда они вышли из здания, и направились, к ожидающим их всадникам.
  - У нас не пистры, а дублы. На вес почти одинаковые. Девять сотен за всё. Я не думаю, что все эти прятки продлятся больше нескольких дней. Поэтому, пока гонец будет ожидать ботыл, вы успеете догнать его.
  - Все деньги, что мы получим от вас, уйдут на перевозку?
  - Вы пойдёте по берегу края земли с нашими проводниками. Есть несколько мест, для вашей перевозки. В обход, по берегу, просто идти не только дольше, но и сложнее. Это мягко сказано. Бывает и невозможно. Инчабы давно по берегу было налажено сообщение. Пока вы будете воевать, ботылы с баржами отправятся туда. Им тоже нужно время, чтобы определиться, как и куда!
  
  4.
  
  - Зная тебя, - усмехнулся Бар-он, - могу угадать, что и гонец буду я!
  - Кто же ещё? Кроме меня к Ханшаху только ты имеешь доступ. Ты в курсе всего, а у него будет много вопросов. Как бы я не относился к небесным воинам, но они не смогут объёмно всё объяснить. Они прекрасные бойцы, но объяснять они не мастера. Думаешь, почему я изо дня в день талдычу, даже им, одно и тоже? Чтобы вспоминали и память включали. После того, как ты тайно побыл мной на границе, а потом грамотно всё пояснил царю, ты у него вызываешь особое доверие. Параха взять не забудь. Это обязательное условие. Все эти договора и прочее всегда можно снова оформить.
  - Мы же провоцировали его на побег со мной! Что я ему скажу?
  - Правду, только правду и ничего кроме правды. Врать не надо, а ситуацию не извратить, но исказить. Тебя не осудили, значит это должен будет сделать Ханшах. Держать тебя здесь тоже нельзя, сбежать можешь, а вот направить гонцом - ради бога. Там же охрана с вами будет. Предложи ему посмотреть мир и быть свидетелем перед царём! Кроме того, царь должен знать, что мы, вдобавок ко всему, привезём целую телегу денег. Золотые дублы, а может и пистры. Так что ваша задача обеспечить встречу в Галугоне. И не за такие деньги войны начинались. Если мы их получим, то за всю историю страны их никто никогда столько одновременно не видел. Найди, кого послать вместо тебя с такими сообщениями к царю! Обещаю! Я пошлю его!
  - Ты не сказал, куда и с чем!
  
  К невероятному удивлению Бар-она Парах был только за такое интересное приключение. У него было время оглядеться и подумать! Что у него здесь? Древний домик с сыплющейся штукатуркой, на ремнт которой денег, как обычно не хватало, как бы он не экономил. Даже Хортица, почти что вдова, нос воротила от него, предаваясь удовольствиям с другими. Вызвало удивление, что она написала ему письмо, а не её пренебрежительное отношение к нему. А ведь он, даже при её муже, был с ней нежен и вежлив. А тот, мог и с разворота ей залепить, если что, нет, так ему не нравилось!
  Края моря он никогда не видел, а значит и ботылов тоже. Другая страна не просто так маячила, пусть в мечтах, в дали, но тут уже был как бы друг. Он ощущал к себе симпатию
  Бар-она и не стеснялся своей. Если не понравится - вернётся. Раз в порт Дам добирались на фургонах, он максимально нагрузил свои мешки и корзины. Даже взял две трубы, восстановленные в кузне посольства. Он уже не сомневался, что устроит, пусть маленький, но роскошный салют царю Ханшаху. Поэтому, его собственный побег, от скопившихся и не исчезающих жизненных обстоятельств, его интересовал больше, чем побег арестованного аханахца. Но и без побега того никуда не убежишь. С чем бежать? Даже эти аханахцы, хоть и относятся к нему с уважением, его слюты и звездюлины они на луне видели! Они вояки! А вот их царю может и западёт!
  
  Было только одно неудобство. Он изображал из себя раненого. Его даже Оушиб посмотрел, но что увидишь под куском тряпки, если и глаза замотаны.
  - Что с ним? - Спросил гендрал, показав на замотанного Параха. Тот застыл в страхе, что его бегство так легко и быстро может открыться.
  - Со скакара неудачно упал! - Слегка хохотнул Бар-он. - Если хотите посмеяться, отдерём тряпки!
  - Почему отдерём?
  - Они пристыли. Начинать снимать можно через пару дней. А сможет он воевать ещё неизвестно. Пусть домой отправляется. Посольские лекари сомневаются в его..., - Бар-он постучал себя по голове, а потом по дереву кузова фургона, - в голове мозги набекрень встали. Поэтому всех, кому нужен уход, отправляют со мной. Какая разница, где им лежать?
  - Мне и без этого крови хватает! - Оушиб перешёл ко второму фургону.
  
  От таких слов у Параха, на душе потеплело, и он даже радостно пукнул, правда, такого ответа от себя и сам не ожидал. Он знал, что он воскреснет из тряпок живым и здоровым, только на борту ботыла. Кому не расскажешь - никто не поверит. Потому что рассказывать некому. Уж слишком у него специфическая работа.
  Замотанным даже лучше. Рядом сидит Бар-он и они учат друг друга своим словам, предложениям, фразам. Причём тот нисколько не тревожится судом самого царя. Может он и прав и у них в стране всё по-другому. Не так сложно в Гегмании, как стали называть его страну все аханахцы, следуя произношению Баркера. Тот же, мелкими группами вывозил на фургонах воинов и имущество и большими стадами перегонял скакаров. Причём у всех и сопровождающих и погонщиков ответ был, только один: слишком много животных для одного места. Вот делят и гонят на разные пастбища.
  
  Дорога в Дам была не только замощённой, но и широкой. Двухсторонней. Охранялась дорожной гвардией. Они не только следили за порядком и вылавливали подозрительных людишек, большинство которых не столько хотели ограбить кого-то, как что-то быстро и незаметно украсть. Уборка навоза с проезжей части тоже была их обязанностью. Вот это они делали с радостью. Такой навоз считался ценнее, чем любой другой. Раскупался на корню, так сказать, окружающими земледельцами. Тот, кто скупал на корню, этот участок и скоблил.
  Через определённые промежутки были устроены мощёные площадки для отдыха и приёма пищи путниками. На некоторых торговали дровами, предоставляли котелки и чаны, воду, даже еду, на других - более крупных, располагались постоялые дворы с трактирами.
  
  Два ездовых дюжих мужика влёгкую управлялись парами скакаров впряженных в крытые рогожей фургоны. Движения их были если не ленивыми, то медлительными, но скорость фургонов была выше, чем у всех остальных. Отдыхали, питались только на постоялых дворах. У каждого погонялы была тряпица от Оушиба, поглядев на неё, все сразу начинали бегать и суетиться.
  
  В соответствии с предписанием движения по этому тракту, движение в тёмное время было запрещено. Как только солнце касалось своим нижним краем горизонта, все путники должны были искать и находить обязательные площадки для отдыха. Если дорожная гвардия встречала их на трассе, то хозяев повозок сильно штрафовали, а погонял пороли. Поэтому когда встречался, стоящий на возу погоняло, все понимали, почему ему хочется стоять.
  
  Только эти два фургона имели возможность перемещаться по дороге днём и ночью при свете звёзд и луны. Да, скорость была меньше, но они ехали. На самых сложных участках: спусках и подъёмах им помогала дорожная гвардия. На допрос к Оушибу попадать никто не хотел. Ничего тяжелого фургоны не везли. Кроме людей и их вещей, они были забиты сеном. На два упитанных скакара приходилось по мешку зерна. Скакарам, с такой поклажей, дорога была в радость. Скачи, зырь по сторонам и не напрягайся.
  
  Бар-он наполнил из бочонка три объёмных баклажки с вод-ка. Вроде, как лекарство для больных и увеченных. Не стеснялся подлечиваться сам и наливать погонялам во время приёма пищи. Те с почтением смотрели на него. Безо всякого зазнайства поит простых людей тем, что и сам пьёт.
  Причём сам гендрал Оушиб пришёл лично проводить его в дальний путь.
  Ещё через день с лица Параха сняли повязку. Бар-он смазывал его лицо тёмной мазью. Так пояснял он. На самом деле лицо смазывали для того, чтобы Парах не выделялся среди их тёмных лиц своим светлым ликом, а был, как и все, не только в одежде аханахца, но и в цвете аханахского лица.
  
  Быстро, долго ли, но они въехали в порт Дама. У причала стояла огромная деревянная конструкция с одного края острая, а с другого, почти прямо, обрубленная. Если издали три деревянных пика в верёвках и тряпках, казались не слишком великими, но от борта ботыла, казалось, что скрываются в облаках.
  Погонялы шустро выгрузили их вещи, приветливо прощаясь, помахали руками и, уже не спеша, поехали обратно.
  На борту этого огромного плавучего дома, как обозвал его для себя Бар-он, встретили тоже приветливо и поместили в каюту ниже рульца - главного здесь. Тот выступил с приветственной речью, в которой и Парах мало, что понял, потому что она состояла из терминов, а может и ругательств, но главное уразумел. Сейчас не самое удобное время для перемещений, потому, что вышли на охоту стаи кого-то,... кого-то, в общем!
  Из четверых больных двое умерли, не дождавшись отправления. Вторые двое ухаживали за ними, но и сами были не ахти. Хотя и сами поднимались на борт, но им помогали.
  
  Баркер изначально знал, что те умрут. Лекари не давали ни одного шанса. Он не хотел, чтобы воины видели и знали, что можно умереть не в бою, а от какой-то непонятной фигни. Съел не то и вот тебе: отправляйся безо всякой славы в белые чертоги.
  
  Глава 3.
  
  1.
  
  Главный лётн войска наёмников Парж, вторгшихся в княжество, собрал всех командиров отрядов вокруг себя. Знаками различия кто главней, являлась ширина раздвинутых крыльев. Поэтому его крылья были расставлены параллельно земле. Даже если бы кто и захотел, вверх их поднять не получилось бы. Так к нему сложнее подобраться и сзади и с боков. У обычных - рядовых наёмников, крылья торчали вверх, как будто собирались взмахнуть. Поэтому, чтобы не сцепиться крыльями, они стояли далеко друг от друга.
  
  - Спешу вам сообщить, сами знаете от кого, не зная от кого, последние сведения из Гегмоны. Варшар начал манёвры у их границ. Сразу в нескольких местах. Так что их пехота с длинными копьями, мешать нам не будет. Кроме того к ним прибыло посольство из-за гор. На параде смотрелись отлично. Даже копыта скворечам покрасили в разные цвета. Так что Гегмоны не знают, что им делать. Посольство тоже не только заботу требует, но и внимание. Последнее сообщение самое важное. Скафандры стоят на месте. Как будто мы тут прогуливаемся. Манки спрятались за стенами и думают отсидеться. Кое-кто, кого мы не знаем, присылает несколько штурмовых металок. Наша задача как можно больше набрать пленных, чтобы они на них работали, камни ломали, ну и всё остальное. Поэтому по скворечам и вперёд!
  
  Как оказалось, разведка не дремала с обеих сторон. Они даже границу княжества не успели пересечь, как в Бархане тоже узнали о перевозке металок в Манку. Здесь, как и за горами, тоже для экстренной доставки сообщений использовали птиц.
  Местные птицы, рядом с грофенами, казались только что вылупленными птенцами, но летали стремительней. Посты с птичниками были чаще. Вот, так остановившись перед границей княжества на постой, к проводникам прискакал гонец с посланием из главного штаба.
  
  Проводников было трое: Ячка, Прос и Овсян. Они прочитали привезённое, причём очень короткое послание один раз, поспорили, снова прочитали, задумались. Только после думы обратились к Уауару, который считался главным. Тот сразу позвал Баркера.
  - Имагу давай! - Не дослушав сообщение, обратился он к Овсяну, бывшим старшим среди проводников.
  Судя по тому, как он себя позиционировал, по чину он был меньше гендрала, но больше капута - командира отряда подобного аханахскому. Тот раскрыл свою имагу на седле.
  - Где мы?
  Тот показал на точку у границы с княжеством.
  - Металки откуда тащут?
  Тот очертил приблизительный круг зоны, где они могли быть.
  - Куда тащут?
  Овсян показал на столицу княжества Перлу.
  - Глядя на города и веси, и соединяющие их пути, самое лучшее встретить их здесь. - Ткнул пальцем за границей Варшары Баркер.
  - Но это же...
  - А сие нам неизвестно. Мы же тоже наёмники, откуда нам знать, где тут и что, но это самое удобное место. Вряд ли ваши летны потащатся обратно, чтобы их получить и потом на своём горбе переть к городу. Они будут собираться у Перлы, и не потащутся за металками. Мы захватим их, перевезём в княжество, а оттуда вы должны будете быстро вытащить их к себе. Весть посылай, чтобы они нас ждали в этом месте.
  - Послушай, что ты здесь...
  - Он на своём месте! - Оборвал его Уауар. - Это мой план. Если хочешь субординацию называй меня официально, как и положено.
  - Хорошо, а как положено?
  - Хердюбрейдвпизду или Престахнукурхуйтебе. Ошибёшься хоть на букву, он тебе голову по моему кивку отрубит.
  - Простите, был не прав.
  - Тогда приведёшь своих сюда, а твои ребята, нас самыми короткими путями поведут. Туда же наших запасных скакаров доставите. - Распорядился Баркер. - Мы будем налегке.
  
  К такой быстроте принятия решений Овсян не был готов, но его предупреждали и гендрал Оушиб, который по безопасности, но не в войсках, и, особенно, Пентагонисты: Трюхан и Фура. На их глазах вот это вот завхоз посольства этой непонятной страны, о которой они только что узнали, отсоединил голову одному из их сограждан. Они даже не сразу поняли, что он спросил на это их согласие и сразу его исполнил.
  
  Когда Овсян, проснулся в своей палатке, он спал в ней один, как и положено начальнику, то обнаружил, что отряд и его подопечные незаметно испарились. Осталась какая-то непонятная дюжина всадников, под командованием какого - то Марака.
  Дюжинный, как Марака обзывали аханахцы, в соответствии с должностью, сидел у костра и помешивал что-то в котелке.
  - Ну, ты и спишь, господин хороший! Третий раз тебе завтрак грею.
  - А почему...
  - Ты спал красиво, тебя велели не будить.
  - Что значит красиво?
  - Ты был в чьих-то чертогах, разговаривал. От неожиданности, мог потеряться в неизвестном. Кто там тебя искать будет? Тут и здесь дел полно. Кушай, да выступаем. Ты же на ходу из котелка хлебать не будешь, даже если умеешь? Мы должны придерживаться временного порядка. Мы впереди, ваши - позади. Иначе сомкнёмся, будет хаос. Порядок, прежде всего!
  
  Только, ему помог сам Марак, свернув палатку, позавтракав и взгромоздившись в седло, в котором, после достаточно плотного завтрака, его укачивало и клонило обратно в сон, он, кое-что понял. Не зря их для парадов вымуштровали. Объяснять и доказывать что-либо бесполезно. Этот Марак мог как-то изъясняться, знал какие-то гегмонские слова, но понимал ли их? В этом и опасность. Не поймёт, или что там, и как поймёт... ни ты ему, ни он тебе не объяснят, а без башки, неожиданно для себя, окажешься.
  
  Ячка и Прос не торопясь, как и все остальные, ехали вдоль долины реки, между убранными полями. Беседовали о своём - проводниковском. Даже не заметили, как куда-то все исчезли. Наверное, обогнали их, но почему не позвали? Странные эти загорцы! Рожи тёмные, голоса хриплые и молчаливые. Их молчание можно понять, гегмонский не такой простой язык в письменности, а говорить проще простого, но забыть проводников? Куда же они свернули? Они в недоумении остановились на перекрёстке. Если логически рассуждать, то надо поворачивать налево. Путь удобнее. Вперёд - наткнёшься, а есть такая возможность, на разведку неприятеля. Вправо короче, но следов никуда нет. Это что, они настоящие летны, а не как те, которые с крыльями?
  Занятые этими размышлениями, они даже не услышали несколько перемещающихся свистов вдоль ущелья. Смогли только заметить, что они обогнали всех, а не отстали. Потому что, вся микро армия появилась сзади. Как же они не могли их увидеть?
  
  Ячка и Проса уже не удивило, что эти вояки выбрали короткий путь. Прямо к границе Варшара. Пришлось им ехать впереди и постоянно сверяться с имагой. Нашли кого послать на бой с непобедимыми, парадные войска, потому что никто с ними не сражался, настолько боялись! Так и голову сложишь ни за что от их неумения воевать!
  
  Наконец, сверившись с имагой, проводники остановили передвижение отряда.
  - Вот здесь они потащат разобранные метательные установки. - Показал вниз, на достаточно ровный и широкий путь Ячка.
  Баркер уставился в имагу и долго водил по ней пальцем. Даже пригласил посла переводить надписи на ней, чтобы лучше понять. Ячка и Прос с некоторым страхом наблюдали за его перемещениями по имаге.
  
  - А почему эта дорога, не с той стороны идёт? Не как по имаге? - Наконец объявил свои затруднения в ориентировании Баркер.
  - Вы же люди с гор! - Несколько успокоительно, но с кривой улыбкой ответил Ячка. - В них не на равнинах, где путь прямой. На имаге всех извивов не покажешь. Вон река как виляет! Не везде и мосты через неё построишь, всё равно шнека сплошная. Наше предложение: спускаетесь вниз и там вы их прихватываете.
  - А потом куда?
  - На точку сбора, куда все придут. Вы сами её выбрали!
  - Очень рискованно. Если нападут сзади, то там мы даже не развернёмся. Там будет семь-восемь телег. Развернут поперёк ущелья. Да сопровождения с полсотни. Из-за телег будут стрелять, а сзади колоть и рубить. В реке не спасёшься, вон какие буруны! Скакары ноги поломают, а мы потонем из-за доспехов.
  - А что предлагаете?
  - Обойдёмся без засады внизу. Они будут проезжать мимо нас, поэтому, даже если перегородят телегами ущелье, а как они его перегородят, когда мы сверху и сбоку? Им останется одно: кому своих скакаров воротить и драпать, а кому постромки обрезать и скакать вслед за своей охраной.
  - Вам решать! Отправим донесение, что мы на месте! - Они отъехали в сторону.
  
  Ячка достал кусок ткани, распятый на квадрате дерева, перо и бутылку с чернилами. Принялся писать. Прос снимал мешок с клетки, в которой оставалась ещё пара птиц. Он распахнул дверцу и резко выудил одну из них на свет. Та испуганно заморгала. Он надел на её шею цилиндр. Ячка писал не долго. Помахал откреплённым куском ткани, давая просохнуть чернилам, крепко свернул и засунул в цилиндр. Размял руками шарик смолы и густо промазал края крышки.
  Птица уже пришла в себя и недовольно оглядывалась. Прос подкинул её вверх. Та взлетела. Сначала сделала небольшой круг над ними, потом выше - над ущельем. Уточнила направление. Резко замахала крыльями, поднимаясь вверх и в сторону. Там её подхватил восходящий поток воздуха, она расправила крылья и вознеслась настолько ещё выше, что её было сложно разглядеть.
  В этот момент, когда Ячка и Прос смотрели за её полётом, к ним подъехали шестеро всадников. По виду доспехов, они были похожи на бойцов Баркера, хотя имелись расхождения, а вот скакары были точно не аханахские. Скорее местные. Такие коренастые и мускулистые. Всадники спрыгнули и повалили Ячка и Проса на камни, резко и быстро пеленая не только руки, но и ноги.
  
  Всё это действо происходило на глазах изумлённого Баркера. В отличие от посла он среагировал на их движения. В захвате проводников не принимал участие только один с капюшоном на голове. Он, дождался окончания увязки схваченных и, подъехал к Баркеру. Да что там ехать? Три мелких шага скакара! Скинул капюшон с головы.
  
  - Оушиб! - Удивлённо и достаточно громко воскликнул Баркер. Это возглас привлёк и внимание Уауара. Тот тоже широко распялил глаза от удивления.
  - Не только вы можете! - Весело засмеялся гендрал. - Первый раз, когда вы растворились на моих глазах, я чуть не перепугался. Неожиданно случилось. Молодцы! В тонусе держите своих воинов. Но вы меня тоже не заметили. Горжусь этим. Вот эти двое - агенты Варшары. Подозрения к делу не пришьёшь, нужны доказательства. И мы их получили.
  - Какие?
  - Они привели вас не туда, куда вы хотели, а туда, куда им надо было! Это всё ещё княжество Манки.
  - Вы использовали нас как приманку?
  - Вы, за несколько дней, получите несколько десятков тысяч монет. Для того, чтобы радостно саблями махать и пиками колоть это слишком много! А вот, эти двое дорогого стоят! Так что, за сегодняшний день, вы заработали!
  - Так что, этот обоз вам не нужен?
  - У нас лучше и новее есть. Просто противник от хлама избавляется.
  - Хорошо. А если мы сегодня и за завтрашний день отработаем?
  - Устроите засаду на засаду? Зачем вам лишние потери? Сюда пять сотен летнов валит. Только, если их сверху пострелять? Для вас это радость, а не бой!
  - Мы немного изменим их план. Они уже сообщение отправили, надеюсь не вам? Вы же их хотите использовать? Как использовать, если мы в засаду не попадём? Сгорели их агенты?
  - Я думал об этом. Советовался. Здесь не развернёшься. Только обстрелять и всё.
  - У нас много времени?
  - По нашим расчётам, обоз появится через день. Они вон тут, не далеко стоят. Ждут сообщения, что пять сотен летнов подошли.
  - Давайте мы их на стоянке и прихватим!
  - Так это уже Варшара!
  - Нам-то что, наёмникам? Вот имага, скажите своим ребятам, пусть изымут её у них и нам отдадут. По ней не определишь, где граница, или как вы говорите, черта между странами. Там как положено? Стена, ворота, стража? Возможность есть к ним сзади зайти?
  - Сейчас узнаю. Какой дальнейший замысел?
  - Я! Именно я! Чтобы вы знали и были уверены, что всё получится, беру две дюжины бойцов и захожу с тыла.
  - Так они соклов пошлют! Предупредят!
  - Эти птицы и в темноте летают?
  - Так вы их в темноте?
  - Перед темнотой. Чтобы ни птицы, ни люди не успели добраться и предупредить. Утром зачищаем укрепление, и уже обозом перебираемся сюда. Ставим его там. Как и было предложено, перегородив ущелье до речки. Как только узнаём, что летны уже здесь и залегли за холмами. Одна наша часть спускается и атакует обоз.
  - Мне нравится. Вы пропускаете своих, получая дополнительных стрелков. Получается, будете стрелять почтичто в упор. А сзади на них навалятся остальные. Фактически, это их план используется против них самих. Самое сложное, это захватить укрепление пограничной стражи. Как мы здесь об этом узнаем?
  - Если возы стоят поперёк, а над ними на шесте сапог! Я рассчитываю на то, что мне не придётся снимать сапог со своей ноги!
  
  2.
  
  - Батарей! - Обратился Баркер к ближайшему командиру дюжины. - Я забираю твою дюжину с собой, а ты остаёшься за меня. Собери всех здесь. Я не только об этом объявлю, но и задачи поставлю.
  
  Собрать дюжину дюжинных особого труда не стоило. Все топтались на маленьком участке.
  - Присели! - Баркер присел первым, подавая пример и показал рукой, куда надо смотреть. - Смотрим на дорогу, что виляет у той скалы. Потом каменистая луговина, хотя камней из земли торчит больше, чем травы, река. От скалы до реки будут перегораживать повозки, возы или что-то подобное с брусьями для метательных машин. У скалы будет торчать шест с сапогом. Это значит мы, а не кто-то другой. Встали!
  - Это что, вместо флага?
  - Подожди Маркер! Это не вместо, а и есть флаг. Всех делите пополам. Примерно. По дюжинам. Теперь слушаем внимательно и запоминаем. Первая половина - Батарей ты главный, увидев этот сапог, лихо спускается на захват этого сооружения!
  - А кто там будет?
  - Мы и будем!
  - А как же мы вас?
  - Никак! Только изображаете бурную атаку. Между телегами будут проходы. Батарей! К тебе обращаюсь! Заранее разделиться и определить, какая дюжина, в какой проход идёт! Те, кто впереди - в дальний проход, у реки... ну и так далее, в порядке общей очереди. За возы надо юркнуть всем и быстро. У вас на спине будут летны висеть. Поэтому спины берегите и щиты только там. Как только вы заскакиваете за ограждение, мы начинаем по ним стрелять из арбометов. Вы спешиваетесь, к тому времени они должны быть совеем рядом, и начинаете стрелять из луков. На таком расстоянии в лицо, шею, да любую щель попадёте. Когда до них дойдёт, что стреляют по ним, они начнут тормозить, останавливаться. Вот в этот момент вторая половина, Маркер ты ей будешь командовать, которая сидит тихо и не заметно, атакует их с тыла. Пиками. Единственное открытое место - это задница, между лукой седла и каркасом крыльев на спине. Не со всей дури тыркать, а вежливо: воткнул-вынул. Всё, это уже не боец. Потом добьём.
  - А если до его задницы пика не дотягивается?
  - Тогда в задницу скакара, и посильнее. Тот взбрыкнёт, а летн крыльями захлопает. Может обернуться, тогда в лицо пикой! Крылья им не помогать будут, а вредить.
  - А если...
  - Пику потерял - саблей! Помните в данной ситуации, главное не убить врага, а покалечить! Сделать его небоеспособным! Если развернулся, а у тебя есть время - стрелой рази! В рубку не вступать, отходите обратно вверх. Надо оставить им шанс прорваться! Пусть уходят! Мы из-за возов вскочим и крылья им пообрубаем. А вы за нами. Всех несколько раз предупредите. Долгой погони не будет! Маркер повтори! Они могут заманить в свою засаду. Отставших только покромсать. Поняли?
  - Поняли.
  - Что поняли?
  - Всё поняли!
  - Главное, за ними долго не гнаться. Поэтому, я, впереди со своей дюжиной буду. Остальные по сторонам. Я остановился, все встали. Хватай убитых, раненых, скакаров и обратно. Мы вас будет прикрывать.
  - А с противником, что делать?
  - Я их имел в виду, а не вас! Мы здесь не для того, чтобы вам торжественный уход устраивать! Батарей! Ещё раз всем повтори, Маркеру особо, что я сказал. А потом они тебе!
  
  - Вот проводник! - Показал Оушиб на воина, сидевшего рядом с ним. - И я пойду с вами!
  - А Варшара не возмутится?
  - А я что, на наёмника не похож?
  - Лица у вас больно светлые гендрал!
  - До вечера с ними пробудем, а с утра сажей намажемся. Хочу видеть, как и что вы будете делать! Надеюсь, и... даже не надеюсь, а верю, что чему-то полезному у вас там можно научиться. Когда я услышал впервые про вас, вы мне с самого начала не понравились.
  - Почему?
  - Ладно, летны крыльями хвастаются, но тем, что вы родились из зубов дракона? Это же какой наглостью надо обладать, чтобы многие в это поверили. За мной!
  
  3.
  
  Этому проводнику имага была не нужна. Знать не раз он здесь ходил тайными, но проторенными путями. Вёл уверенно, не останавливаясь, но оглядываясь. Сверялся с вехами, заметными при обратном пути. Солнце, практически, скрылось за горами и наступило то самое время приятных сумерек. Вроде и видно, но уже не слишком чётко. Освещения стало не хватать. Они выбрались на достаточно широкий для гор тракт и, не скрываясь, поехали по нему. Потом свернули на тропу и поднялись несколько выше.
  
  Внизу, чуть ли не под ногами, прямоугольником располагался укреплённый лагерь. Заточенные брёвна были вставлены в выдолбленные отверстия и соединены между собой двумя рядами брусьев. Почти что по всему периметру к ограждению примыкали различные пристройки с плоскими крышами, на которые вели лестницы. Крыши использовались как помосты для обороны при нападении снаружи.
  Часовых было четверо. Один на башне у моста через реку, за которой начиналось княжество Манка, другой на крыше у ворот, со стороны Варшары. Ещё двое внутри двора. Они сидели на телегах с толстыми брусьями. Телег было шесть. Скакаров было вдвое больше чем телег. Их пристроили в разные свободные места, где они и уминали зерно из торб. Две самые большие пристройки друг напротив друга были с трубами, но дым валил из одной. Готовился ужин и головы часовых вольно или невольно были направлены на трубу. Караул, как признано всеми войсками и армиями, питался первым. Больше воинов не было, да они бы и не поместились бы в этом дворе.
  - Они без сопровождения? Удивился Баркер.
  - Сопровождение за той скалой ютится. - Показал на скалу проводник. Там баранья кошара, как раз, там все и поместятся. Я, имею в виду, не с баранами. Специальная площадка для проходящих различного рода путников.
  - А здесь сколько?
  - Погонщики. Обычно, их по два на такие телеги. Стража - два десятка. Вас хватит на всех вас?
  - Вполне, даже останется. Канецл, берёшь свою дюжину Батарея и зачищаешь кошару. Они там, сами себе, скорее всего, готовят. Вот и нам еда будет. Там тесно, сабли мешать будут. Сначала залпы из луков, а потом резня. Сам решай, когда начинать. Арканы готовьте! Четверо. Двое открывают ворота. Остальные следят за пристройками. Запомнили, кто где? Тоже только с ножами. Сначала я бью того, кто на башне, а потом на крыше.
  
  Они спустились со скалы, но ехали не долго. Показались стены укрепления. Воины спешились и разделились. Одна дюжина, прикрываясь тёмными местами и торчащими камнями, заскользила за скалу, а вторая, подобралась к стенам, и застыла в ожидании сигнала.
  Только четверо со скакаров не слезали. Баркер достал из одной сумы арбомет и, зарядив его, отдал послу. Тоже самое проделал и со вторым. Но, из второго стал целиться. Стук был, но, поскольку, они находились в нескольких десятках шагов от укрепления, он, если и был услышан, но идентифицирован. Воин на вышке качнулся и шлемом ударился об опорный столб, причём достаточно громко. Все другие караульные устремили свои взоры на вышку. Баркер обменял у посла арбометы и снова прицелился. Бдинь! Рухнул второй. В этот момент арканы взвились над остриями брёвен, плавно упали, обхватив пару вершин и, были натянуты. Державшие арканы воины подпрыгнули, каждого под ступни подхватили стоящие рядом бойцы и подбросили ещё выше. Те ухватили арканы под самую петлю,
  сжались-сложились, как пружины и, оттолкнувшись босыми ногами от брёвен, перемахнули острия. Оушиб, видя это, даже ойкнул от неожиданности. Ему интересно было видеть, что там происходит дальше, но мешали бревенчатые стены. Поэтому он упустил момент, когда Баркер, и два других всадника за ним: посол и проводник, поскакали к воротам.
  
  Там происходила обыденность. Двое скатились с крыши и побежали к воротам, на глазах оторопевших стражей, а двое других, спрыгнув сзади, перерезали им горла и сразу стали раздевать, скидывая их шлемы, кафтаны, сдёргивая сапоги и вытряхивая из штанов мёртвые, но тёплые тела, и надевая их на себя. Их собственные сапоги занесли через ворота подкидывальщики. Первым делом, они кинулись к длинной казарме, напротив кухни.
  Казарма делилась на две неравные части. В большой, вдоль стен, было два длинных настила. Примерно с полсотни стражей на них могло поместиться. Настилы были не сплошными, а состояли из щитов, крепко сколоченных досок. Подняв щит, там можно было хранить разные вещи и одежду. Этакий лежащий шкаф. Оружие висело на стене у изголовья. Казарма была пуста. У неё был тамбур, в котором стояла печь, выходившая одной стеной в казарму, а другой в кабинет, и одновременно спальню командира стражи.
  Командир, при свете свечи, заполнял дневной формуляр. Отчёт состоял из одного предложения. "Ничего существенного не произошло". Пребывание посторонних в его хозяйстве считалось тайной, поэтому, любое упоминание об их присутствии, отсутствовало.
  Согласно уложения службы пограничной стражи, он должен был принимать пищу раньше всех, даже караульных. Повар, а в крупных гарнизонах помощник повара, должен был приносить ему блюда, дожидаться, когда он поест и уносить обратно. Ввиду малочисленности этого поста, повар был один. У него и без того дел хватало, чтобы накормить остальных, а командир любил есть не спеша и наслаждаться приятной жрачкой. Поэтому, он принимал пищу не до всех, а после всех, и в кухне-столовой, где одновременно обсуждал меню с поваром. Меню изо дня в день бывало обычным, но бывали нюансы. Вот сегодняшние, неучтённые нигде гости, привезли огромный шмат сала. Надо было решить, кидать его в кашу при варке или нарезать кусками на хлеб.
  Услышав шаги, командир поднялся, эти звуки означали, что пришло и его время испробовать кулинарные изыски повара. Дверь настолько резко распахнулась, что он даже не успел разглядеть вошедшего, как малый нож проткнул его.
  
  Воины Баркера были не только бойцами-всадниками, но и могли быть пехотой. Пешие бои были редки, но, тем не менее, раз в десять дней проводили пешие манёвры и учебные бои. Если на открытом пространстве использовали копья, сабли, щиты, то в ограниченном месте, большой и малый ножи.
  Хотя их и называли ножами, они меньше всего были на них похожи. Большой нож - скорее тесак. Длиной до локтя и шириной в три пальца воина. Сечение лезвия треугольное, с нижней заточкой под тупым углом. Верхняя кромка была плоской, на которую была нанесена насечка для напильника. Этой стороной защищались от ударов, и насечка только, хоть и на мгновение, тормозила его. Этого бывало достаточно, чтобы нанести ответный удар другой рукой с другим - малым ножом. Гарды у большого ножа не было. Упор осуществлялся в изгибы толстого лезвия и рукоятки из плотного дерева. Нос большого ножа был похож на штыковую лопату, и, также был заточен с двух сторон.
  Малый нож назывался малым не из-за того, что он был немного короче, а из-за того, что его ромбовидное лезвие было значительно уже и все четыре грани были заточены. Из-за рукоятки с гардой он напоминал кортик, а из-за лезвия - штык. Эти два ножа очень удобно сочетались в ближнем бою: один - рубил, другой - колол.
   Кроме того, были ещё и два ножика. Наруч - крепился к руке. Засапожный - внутри сапога. Вот они, действительно были маленькими, в длину кисти руки, и заточены с двух сторон.
  
  В итоге всего, караул своей формы не сменил, а только поменял караульных в этой форме.
   В кухне-столовой тоже был тамбур. Там, в зимнее время, караульные оставляли верхнюю одежду. Смена караульных хоть и получила пищу раньше всех, ела не равномерно: кто быстрей, кто медленней, поэтому и выходили на крыльцо, как попало. Тех, кого надо было сменить, уже с нарушением стояли около крыльца, смотря в разные стороны, но, на не выходящего, удивлённого такому нарушению, реагировали молниеносно. Один зажимал рот, второй колол, ещё двое подхватывали тело и оттаскивали к казарме, где их вытряхивали из одежды, и у крыльца появлялся ещё один караульный. Таким образом, их стало восемь. Последний из них заметил, что ворота на Варшару были распахнуты, и в них, на скакарах, замерли тени четырёх всадников.
  
  Баркер, сполз вниз, скинул накидку на седло, взял в руки по ножу и прошёл во двор. Переодетые в караульных аханахцы вошли в столовую. То, что они вошли, внимания не обратили, каждый был занят своей миской. Краем глаза, если кто и видел, то только обыденное. Шлем, кафтан. Стол был длинным и прикреплён к полу, как и скамейки на четырёх человек. Между скамейками были проходы. Вошедшие с двух сторон, равномерно распределились за их спинами, кто-то даже покосился на них, но тут, в помещение вошёл незнакомец. Он энергично прошёл в кухню и, подойдя к повару, вонзил в его сердце нож. Чтобы тот не упал в котёл или грохотом своего падения не привлёк внимания, его тело было подхвачено и плавно опущено на дощатый пол.
  Тут всё и началось. Некоторые стражи застывали с поднятыми ложками, видя, как на ,противоположном ряду, убивают их сослуживцев, а спустя мгновение, умирали и сами. Только один, сидевший с самого края у кухни, попытался привстать и вылезти из-за стола. Баркер шагнул и ударил кулаком в железной перчатке его в висок, тот рухнул на скамью.
  Столовая оказалась и караульным помещением. В дальних углах стояли связки копий. На стеллаже, рядом с входом, стояло четыре копья, и висели сабли. На стенах располагались луки, а под ними корзины с различными видами стрел.
  
  Баркер удовлетворённо оглядел побоище.
  - Караул не отменяется. Одежду не снимать. Я тоже здесь буду ночевать. Сапоги снять можно, пусть ноги отдыхают. Всю еду обратно в котёл. Миски помыть, всё вычистить. Ужинать будем здесь, и этой едой. Всё полезное с трупов снять. Стражей похоронить в воде со всем уважением. Они воины и достойны этого. Просто, в этот раз им не повезло. Когда-то и нам тоже, если будете расхлябано относиться к службе.
  - А где вода?
  - Река за другими воротами! - Баркер вышел из столовой и прошёл к воротам, с которых всё ещё находились всадники.
  - Посол Хер...тебе! - Со всей серьёзностью произнёс Баркер. Причём верными звуками были первые три и последние четыре. Всё остальное, просто набор, каких попало звуков. Это произвело сильное впечатление на Оушиба. Он даже крякнул от этого. - Ваше задание выполнено, потерь нет. Можно заходить.
  - Я бы не запомнил! - Как бы, похвалил Баркера гендрал.
   Гендрал Оушиб! - Повернулся и к нему Баркер. - Что поделаешь? Страна у нас такая. Субординацию никто не отменял!
  - Это я виноват! - Хлопнул себя ладонью по рту Уауар. Он это сделал для того, чтобы не засмеяться. Получилось. Начальный смешок смешался со звуком хлопка по губам. - На время пребывания нас наёмниками, субординацию отменяю во всех формах.
  
  К ним, неожиданно, из темноты вывернулся Канецл.
  - Беспечность невероятная. - Заявил он громко, вроде ни к кому и не обращаясь. - Они даже часовых не выставили. Как урпаток! Даже не интересно. А вот это интересно. У них там три каменных костровища. Приготовили еду, угли вымели. Камни горячие. Сверху шатром накрыли. Тепло. Мы там будем ночевать.
  - Еды хватит?
  - Можем и с вами поделиться. Их там тридцать четыре было.
  - Тогда как обычно. Всё полезное забрать. Тела с уважением похоронить в реке. Она далеко?
  - Прямо у кошары. Бараны сами ходят в неё воду пить.
  - Тогда утром, сворачиваться, завтракать и за нами. Мы на ходу поедим, чтобы толкучку не создавать. У нас же возы!
  
  4.
  
  Приказать легко - исполнить сложно. Канецлу пришлось повозиться. Куда три с лишним десятка скакаров девать? Как их гнать, чтобы шли и не мешали? Кто гнать может, а кто должен? Тяжела участь командира. Не так себе он представлял. Дал приказ, и все забегали. Теперь он понял, почему Баркер так нудно, постоянно объясняет одно и то же. Поэтому, у него и результаты! Он же незаметно их выполнение контролирует и корректирует.
  Они прошли через первые распахнутые ворота и закрыли на засов их. Двор был в идеальной чистоте. Прошли вторые ворота, но их только прикрыли, придавив камнем, чтобы не распахнулись от ветра. Вступили на мост. Вот почему с Баркером любили ходить в походы все. Это были не военные походы и битвы, а небольшие приключения на батальные темы. Предварительный расчёт, поправки на ходу и безупречная предусмотрительность. Пришлось и мост чистить. Только после этого двинулись вперёд.
  
  Как долго шли - не понятно. Небо затянуто облаками. Это не облака! Старая и серая замызганная простынка без конца и края. Хорошо, что знакомые, но не заметные метки в сложных местах помогали не сбиваться в пути. Очередная метка оказалась непонятной, и Канецл погрузился в раздумья. Чтобы это значило?
  - Что голову повесил, Канецл? Её же пока не отрубили! - Из кустов вышел Баркер. - Что ты там, на границе, мне говорил! Беспечность невероятная! А у тебя вероятная? Ты же не только себя погубил бы, но и их всех! А потом и нас! Где боевое охранение?
  - Вы же впереди!
  - Где мы впереди? Кого послал, что бы узнать, что с нами, и где мы? Батарей тебя рекомендовал, как... ты действительно как...мы тоже можем там побитыми валяться. Из-за такого разгильдяйства, ладно умрём, не так страшно, все там будем рано или поздно, это суть всего живого, так и в белых чертогах нас не примут, только из-за того, что позволили убить себя из-за собственной глупости!
  - Назначь другого!
  - Тебя Батарей рекомендовал. Или он назначает, или ты кого-то выбираешь вместо себя!
  - Спасибо за науку!
  - Наконец дошло! Переодевайтесь в их одежду. Садитесь на их скакаров. Наших из-за скалы не показывать. Оставь кого-нибудь ответственного. Летны уже здесь и наблюдают, как мы долину перегораживаем. Спешиваетесь и помогаете. Сапог дай! Не свой! Как ходить будешь? Трофейный!
  - Какой выбрать?
  - Без разницы. Среди нас, только ты в одном сапоге можешь ходить!
  - Вот! - Наконец протянул сапог Канецл.
  - Вот - это тебе! Вон деревце на скале растёт, видишь? Не выходи - выглядывай. Вот здесь заползаешь вверх, а потом ползёшь справа по скале. Прямо к её вершинке и надеваешь сапог. Тем же путём обратно. Запомнил? Вперёд!
  
  Батарей уже довольно долго сидел на камне, выглядывая вершину шеста. Он уже начал сомневаться, правильно ли понял, что сапог это сигнал - начало их атаки? Возы уже стояли, проходы были тоже видны. Когда сапог закачался на вершине эльзы, он с радостью выдохнул. Всё идёт по плану. Он собрал дюжинных, и снова не помня, в который раз, указал, какая дюжина, в какой проход, пролетает.
  - Баркер знал, кого назначить вместо себя! - Незлобиво, негромко, но отчётливо произнёс дюжинный Морда. - Свою копию!
  Такое сравнение порадовало Батарея. Значит, Баркер в нём не ошибся. Теперь, самое главное! Провести ложную атаку на своих так, чтобы противник не заметил, что она ложная. Он стал нудно повторять, что и как надо показывать.
  
  Перед атакой и спуском вниз, лично прошёл и проверил, как все построились. Проверил знания и готовность. Дал необходимые пояснения. На него уже смотрели с ненавистью, как и он когда-то, когда молодым бойцом попал к Баркеру. Круг замкнулся. Как оказалось, нудность это признак хорошего командира.
  
  Почему-то, Батарей решил подзадержаться с атакой. Почему, он не понимал и сам, поэтому и тратил время на то, чтобы понять почему! При этом был спокоен и задумчив. Видя это, к нему никто не подходил и не лез с назойливым одним и тем же вопросом: Ну, когда? Все считали, что он досконально выполняет инструкцию Баркера. Батарей даже два раза присаживался и смотрел в сторону сапога. Как висел, так и висит.
  
  Он не знал, что эта задержка бесит не столько Баркера, сколько летнов. Их агенты сообщили, что должна быть атака, только на идущий обоз, но те, с обозом, предпочли собой не рисковать и поступили в соответствии с первоначальным планом. Перегородили телегами ущелье и спрятались за ними со своими луками. Сволочи хитрожопые, сами спрятались, потому что жить хотят, а им придётся собой рисковать, участвуя в боестолкновении.
  Батарей подошёл к Маркеру, который должен был ударить в спину летнов, когда те ринутся на спины его воинов.
  - Баркер настолько доверяет тебе, что приказал тебя не дёргать! - На самом деле, Баркер приказал сделать обратное. - Наше дело и наши жизни в твоих руках, держащих пики и сабли. Я весь дрожу. Почему он назначил главным над всеми не тебя, а меня?
  - Все наши считают, что он сделал правильный выбор. Не смотря на то, что у тебя такие косяки дымят! Ты думаешь как он! Все привыкли к нему. Представляешь, как кто-то будет командовать не как он? Что получится? Давай! Не менжуй! Порядок бьёт и количество и класс! Это наш девиз! Ребята, гаркните, что мы лучшие, а то командир не верит в нас!
  Ребята гаркнули, и множество всадников погнали вниз, в долину!
  
  Гендрал Оушиб не делал, да и не смог бы сделать карьеру в войсках. Был слишком мал, неуклюж и слабосилен, по отношению к воинам. Он, как бы, мог и из лука стрелять, и саблей вроде того,... коня погонять, но копьё уже было не под силу. Поэтому он, на заре своей юности, был вестовым и гонцом. Зато, он не был заносчив, приятен в общении и незаметен. Только из-за этих качеств его сначала незаметно привлекали, приглядываясь к нему, а потом предложили перейти во внутреннюю безопасность Гегмонии. Когда Баркер со своим отрядом объявился на границе, он сам, лично поехал туда, звание никто не отменит, а то, что он назвался начальником пограничного округа, никого не волновало. В первую очередь неизвестное посольство, неизвестной страны из-за дальних гор.
  Его интересовало только несколько простых вещей: насколько далеко эти горы простираются, какая опасность грозит Гегмонии оттуда, а если не грозит, что можно полезного и ценного поиметь оттуда. К Баркеру он отнёсся как к своему. В каждом посольстве должны быть такие, которые тоже должны понять страну посещения, завербовать местных жителей к своей, хотя бы информационной пользе. Он позволил завербовать себя и к своей пользе. Пента-гон это утвердил. То, что Баркер лишил его ценного агента Жмура головы, выходило за рамки разведывательной деятельности управляющего делами посольства, но как это было продемонстрировано, показывало, что такую страну лучше иметь, чем не иметь, если не в союзниках, но друзьях.
  Скорее всего, появление этого посольства было связано с тем, что Жмур, в очередной раз, завёл всех в засаду, их перебили или повязали, а его окончательно завербовали. Демонстративная казнь показывала, что тот не справился со своими обязанностями или не выполнил обещания. Знак для затаившихся агентов Аханаха?
  Поэтому и было сделано предложение, помочь несчастному союзнику Манка, освободиться от наёмников. Проверить, так сказать, придворные, парадные войска Аханаха в деле! Как только бы их скафандры поднялись с места, летны бы сразу умотали в матушку Варшару. Никто не хотел в очном поединке выявлять кто сильнее. Репутация, знаете ли, важнее битв! За счёт неё можно выигрывать битвы, не вступая в них!
  То, как легко и просто, на его глазах, был захвачен пограничный пост Варшары, заставил задуматься. Если так парадисты воюют, что тогда за армия у Аханаха? Если даже не учитывать бронированных топенов, которых у них якобы нет, но есть у их соседей. Тем более здесь, на их границе, они создали собственный анклав.
  
  Ну что? Какие выводы можно сделать? Завтра будет окончательно ясно. Зря или не зря, хотелось, что ох, как не зря он предложил заплатить, даже по меркам Гегмонии такие деньги! Он впервые увидел этих беспощадных воинов в деле. Особенно его порадовало то, как они относятся к своим противникам, точнее к их смерти, с особым уважением. Ни у одного войска в округе, что он знал, такого почтения не было. Поневоле начнёшь верить, что эти беспощадные ребята выросли из зубов дракона, но не хотят признаваться в этом!
  
  Чтобы кого-то из троицы случайно не зацепили стрелой или копытом, Баркер создал для них укрытие. Успел до появления наблюдения летнов. Между двумя камнями натыкали молодых деревьев и вырванных с корнями кустов. Для сиденья использовали сёдла. Почти как в креслах. Удобнее как всаднику, упираясь задницей в луку седла, а свободней - поперёк. Поэтому Оушиб и его проводник сидели как всадники, а посол, не как воин, а как гражданский - поперёк седла вытянув ноги.
  
  Ждать пришлось долго. Начало военного спектакля откладывалось, судя по всему, что не все артисты прибыли или грим наложили. Наконец раздался свист.
  Впечатляющее зрелище! Сначала, узкая колонна, размахивая саблями, несётся сверху, махом перелетая речку, выстраивается в несколько мелких колонн. Чуть ли не в шеренгу, если смотреть издали. Даже страшно становится! Не убежишь - поздно! За ними, с небольшим разрывом, гонится другая, более мощная стая с крыльями за спиной и с копьями в руках. Их гораздо больше, а мощь их пугливее. Кажется, что не скворечи скачут, крылья их вверх подтягивают!
  Оушиб, зачарованный атакой летнов, машинально схватился за эфес сабли. Если от страха волосы не выпадут, то точно поседеешь! Это тебе не на манёврах, когда могут легонько постучать по шлему или спине обратной стороной сабли. Он не заметил, как аханахцы быстро оказались за барьером из возов, спешились и выстроились с луками позади первой линии, которые были со странными мелкими луками, поперёк приделанных к доске, которую прижимали к плечу.
  
   Командор Тулузул, которого Парж, направил не столько получить и переправить осадные машины к стенам Перлы - столицы княжества Манки, как уничтожить возможного конкурента. Манка где-то наняла их, а оплатила Гегмония. Причём, по сообщению агента, заплатили больше чем им - летнам. Весь цивилизованный мир знает, что самые дорогие это они - летны. Значит этих наёмников так много, что они ни себя, ни других щадить не будут.
  Вон та толпа, что промчалась с горы, перепрыгнула через реку и наткнулась на баррикаду из телег, это не воины - мусор! Врага ещё не видят, а саблями машут! Такое устраивают либо неопытные, либо для поддержки собственной храбрости. Их всё равно мало на обещанные деньги! Или гегмоны сыграли жестокую шутку, пообещать, но не заплатить? Вдруг те, пожертвовав этой безбашенной толпой, охватывают их сзади? Вот тогда не только закукарекаешь, но и закрякаешь! Помогут ли эти птичьи вопли?
  
  Исходя из этих размышлений, Тулузул свой отряд разделил на две части. Вторая, не должна была позволить напасть с тыла на первую, или удерживать обратную дорогу к Перле. Поэтому он, со своими гонцами, ехал позади первой половины своего войска и впереди второй.
  
  За исход битвы он не волновался. Не смотря на то, что противник лёгок и быстр, он упрётся в баррикаду из повозок и деваться ему будет некуда. Справа скала, слева - река. По колыханию вздёрнутых крыльев он видел, что они перемахнули речку, как на крыльях и взбирались на берег. Не сказать, что высок, но и не низок. Но туда забралась только большая половина, да и то, с самого начала, погоня начала тормозиться. А после и вовсе застыла. Тулузул остался на другом берегу. А кое-кто и в реке. Хотя и мелко, но течение будь здоров. Некоторые, попав на неудобья дна, разворачивали своих скворечей, и выбирались обратно. С такими крыльями ветер и в реку завалить может.
  
  Если бы командор видел, что произошло, ладно бы удивился, но точно не понял.
  Вот первая волна летнов взбирается на берег, проскакивает за скалу и начинает тормозить.
  
  Что они там не видят? Врагов, которые пытаются пробиться через возы. Полный голяк, как будто их и не было. Куда они могут деться? В реку нырнуть или на скалы заползти?
  
  Что они там видят? Телеги. За ними стоят в узнаваемых кафтанах и шапках пограничные стражи, и ещё какие-то, судя по всему, конвой, сопровождающий осадные машины. И те и другие в одной руке держат лук, в другой стрелу. Руки опущены, тела не шевелятся. Сразу понятно, что стрелять они не будут, потому что в не кого. Не в своих же - летнов.
  Причём, первая волна летнов тормозит не только из-за того, что врагов не видит, а из-за того, что в них кто-то стреляет, попадает, те цепляются крыльями, валятся друг на друга и под ноги животных, на которых сидят. Создают кучу в узком месте.
  
  Во второй волне летнов тоже начались потери, но они заметили, что это происходит только тогда, когда кто-то пересекает определённую черту. Что это? Мистика? Колдовство? Чары? Морок? Вмешательство неизвестных богов? Потому что, со своими есть определённые договорённости и уровень вознаграждения! Кто-то, оглянувшись, понял, что верхом обратно не пропрёшь, поймут неправильно, но сообщить о такой догадке надо. Снял крылья, положил на седло и пошёл пешком. Вот только тогда Тулузул узнал, что там произошло. Не поверил.
  Чтобы увидеть эту чертовщину, пришлось всех погнать вперёд. Вот тут и случилось чудо. Замершие стрелки - ожили. Они одновременно, подняли луки, заложили стрелы и выстрелили. Убить почти полностью закованных воинов и их скворечей сложно, но близкое расстояние позволяло получить достаточно глубокие раны. Если в первой, а во второй частично, гибли только воины, то третьей и последующей волнам крылатых всадников доставалось и скворечам. Какая атака к депутам сраным, когда свои лупят никого не жалея? Пришлось трубить отход. Так, вообще, без войска окажешься, а что Паржу предъявишь? Морок напал? Он безо всякого морока башку снесёт!
  
  Летны всегда, везде, всех и во всём побеждали. Если здесь - на передовой линии, звук трубы можно было объяснить, а кто и не понял, видя, что их товарищи поворачивают обратно и надо следовать их примеру, то те, кто оставался в резерве, восприняли это, как сигнал к атаке. Бросились им навстречу. Труба зовёт! К чему зовёт? Только к атаке!
  
  Маркер чётко выполнял установку Батарея. Нападать на летнов только тогда, когда те пересекут реку. Так, те её, полностью и не пересекли. Остановились. Заметили или догадались, что ждет засада? Эх! Посоветоваться не с кем! Начнёшь спускаться, сразу заметят и встретят роем стрел, а потом и на копья поднимут! Воины видели мученические размышления Маркера и старались его не раздражать, понимали, как ему тяжело.
  
  - Маркер! - Позвал передовой наблюдатель, следивший за обстановкой внизу. - Там свалка началась.
  - Бой? - Попытался уточнить тот.
  - Именно свалка. Они натолкнулись друг на друга.
  
  Маркер вгляделся в толчею, что царила внизу. Пока они не разобрались, самое время ударить сверху. Он ещё не знал, что Баркер приказал всем своим запрыгнуть в сёдла, и давить обратно оперенных, подгоняя пиками.
  Крылья создавали проблемы всем. Их так просто не отцепишь, да и позор, бросать их врагам. Повернуть сквореча было сложно, а уж самому посмотреть по сторонам, мешали чужие крылья. Тут стало ещё хуже.
  Сверху, не спеша, спустились ещё всадники, в толчею лезть не стали. Растянулись вдоль толпы, как плотное такое ограждение. Кто пытался на них наваливаться, а таких было достаточно, кто хотел улизнуть из этой непонятной хрени столкновения друг с другом, если не пикой, то саблей доставали.
  Все помнили главные секреты войны: дать врагу возможность убежать и не убивать, а только ранить - вывести из строя. Вид небоеспособного друга деморализует сильнее, чем его труп. Так этот труп ещё увидеть надо! А когда из пробоины панциря сочится кровь, и ты начинаешь испуганно озираться, чтобы и в тебя такое не прилетело!
  
  Те же, кто на дороге не поместился, стояли и сверху, чуть ли, не в упор, расстреливали несчастных летнов. Те, даже ответить не могли - такая теснота, что лук не достанешь, не то, что тетиву оттянуть! В конце - концов, летны поняли, что или их медленно перебьют, или они сами себя передавят.
  Общими усилиями страха пробку выдавили из бутылки. Началось повальное бегство. Маркер, помня приказы Батарея, и самого Баркера, в погоню не бросился. Дожидался появления кого-то из них и приказа о дальнейших действиях.
  
  Батарей появился незамедлительно, как будто услышал внутренний глас Маркера.
  - Баркер сказал, охранять посла. Собирать раненых, которых можно, которых нельзя - добивать с милосердием. Ну и трофеи тоже. Помни, что посол главный у нас. Так что, как царю докладывай!
  
  О, как ситуация свернула на широкую колею в узком месте! Они уже и не нужны. Маркер со своей половиной переправился через реку. У возов сиротливо стояло три фигуры! Маркер молодцевато подскочил к ним, лихо соскочил, витиевато изобразил рукой почтение главнокомандующему и гаркнул:
  - Великий посол великой страны! Ваш первый приказ выполнен. Теперь мы выполняем другие - занимаемся вашей охраной и собираем пленных с трофеями.
  
  Уауар уже привык к таким неожиданностям. Не он приказы раздаёт, он даже о них и знать не знает, но высокий ранг посла надо соблюдать в любой обстановке, тем более, при таких свидетелях, как гендрал с проводником.
  - Всё равно, будьте наготове! Врагов много, может понадобиться помощь! Сами решайте, на меня не оглядывайтесь. К тому же, субординацию я отменил на время ведения боевых действий. На войне время не остановишь, а врага, тем более! Хотя, оно может замереть для кого-то, но это не значит, что для вас! - Уауар сам удивился такой витиеватой, но философски насыщенной, фразе.
  Маркер ещё раз помахал рукой, вскочил в седло и занялся исполнением приказа!
  - Чем только не приходится заниматься! - Пожаловался он Оушибу. - Я, ведь, посланник высокого ранга. Эти горы высокие, реки холодные, шерсть, на которой приходилось спать - вонючая! А еда? Разве это едой назовёшь, что вот, даже мы, в этом, который за забором у реки, вынуждены были выбирать в миске, что есть, а что нет!
  
  Оушиб понял, о чём тот сказал. Пост пограничной охраны. Еда, конечно, да... но для стражей питательная и вкусная! Главное много! Никто не голодает! Наконец, его посольская сущность вылезла на поверхность! А сначала казался только названием! Покойный Жмур не зря его дискредитировал. Столько терпеть и только теперь, совсем чуток, посол смог проявить своё недовольство. Выдержки ему не занимать!
  
  5.
  
  - Как? - Парж нервно ходил в шатре. - Ну, ка-ак? Мы недостижимые, и тут... у меня в голове не укладывается! Зачем тогда она мне нужна? Отруби к хехеру! Считаешь, что моя голова меньше куриной?
  - Посуди сам! - Тулузул поднял глаза вверх и начал всё с начала. - Конкуренты не захотели нападать на обоз, не видя его. Ты мне сам зачитал послание наших агентов. Нападут, только тогда, когда он потащится мимо них. Мы бы так же поступили. Но эти пересрали и телеги установили по первому плану.
  - Типа, они ничего не поняли, или не дошло?
  - Ты, главный, ты их и пытай! Но проблема не только в этом. Как там оказались стражи границы? Куда, а я их видел явственно, когда нападающие помчались на баррикаду, они девались? Зачем по нам начала стрелять охрана обоза? Морок?
  - Морок для кого? Во что ты веришь, Тулузул?
  - После этого я ни во что не верю! Мы, самые обалденные и умелые во всём мире, так облажались только из-за одной маленькой вещи!
  - Только не говори что из-за сигнала трубы!
  - Хорошо, что ты это тоже понимаешь! Но враги вели себя не как враги! Если их было больше чем нас, почему они не истребили? Они не пускали наших, обезумевших от неприятности, летнов на боковую дорогу вверх. Мы же давили друг друга на встречных курсах!
  - Ты хочешь сказать, что мы настолько уверовали в свою исключительность, что не знали как отступать?
  - Думай, как хочешь. Они нас даже преследовали лениво. Их было не много. Они стреляли в спины. Когда мы разворачивались, чтобы дать им отпор, они останавливались, и их становилось больше. Так постреливали, но не бросались, хотя могли нас всех отправить куда надо. Они нас гнали как тарканов по кухне, зная, что мы сами сдохнем. Меня не это волнует. Куда они пропали, когда переправились через реку? Я не могу обвинять тех, кто стоял за телегами. Они были готовы стрелять в тех. кто появится. Появились мы, они нас и начали истреблять!
  - Иди, отдыхай. Ты тоже не в себе!
  - Я такой не один?
  - Иначе, я тебе голову бы отрубил за бегство и большие потери!
  - Не буду настаивать, но ты это можешь сделать сейчас.
  - Иди и напейся! Не появляйся мне на глаза несколько дней!
  
  Парж захлопнул за ушедшим Тулузлом дверь, и отдёрнул портьеру у окна.
  - Что скажешь? Я специально не хотел знать, что ты узнал у других.
  - Я, думаю, что те, кто умер или попал в плен, если у этих тварей он существует, согласятся с моим мнением.
  - И ты Буртел?
  - На! И отруби мне голову здесь, а не при всех! - Протянул ему свою саблю Буртел.
  - Извини. Ты же сам понимаешь, что нашу репутацию опустили ниже места захоронения. То, как они с нами обращались, это невиданное оскорбление! Кто нас будет нанимать после этого?
  - Ты хочешь знать моё мнение или поорать на меня?
  - Извини!
  - Мне от твоих извинений ни холодно, ни жарко. Мы не можем отменить того, что те, на кого мы хотели напасть, исчезли неизвестно куда!
  - Да. Слишком многие это видели. То, что нас, как бы, свои перестреляли - тоже. Тогда, за что нам деньги платят?
  - Я к этому и веду. Сколько и за сколько гегмоны заплатили этим наёмникам? Потери, благодаря этим благородным врагам, не такие значительные! Потеряли треть.
  - А на самом деле?
  - Чуть больше, не больше пятой части. Я не об этом! Слухи уже расползлись. Почему-то, эти придворные войска посольства считают, что воинов они вырастили из зубов дракона!
  - Считаешь, что в Варшаре поверят?
  - А куда они денутся? Либо платят нам, либо им!
  - Я в тебе не ошибся Буртел! Великолепно!
  - Но, сначала надо договориться с ними.
  - Как это?
  - Устроить показательную битву у стен Перлы!
  - Ну, почему я до этого не додумался? Они получают своё, а мы своё, и покидаем княжество, как непобедимые!
  - Не могу согласиться с тобой главный командор. В Варшаре и в Гегмоне агенты. Кто-то должен проиграть.
  - Мы не можем. У нас репутация.
  - А им пох... или как там у нас зовётся.
  - Предлагаешь заплатить им? Не жирно им будет?
  - Репутация стоит дорого! Если они промолчат, то все поверят нам! Особенно, если мы победили воинов зубов дракона!
  - Мы будем это стойко опровергать. Мне нравится. Остался самый простой вопрос. Как с ними встретиться и договориться?
  - Ты начальник, я - ...
  - Что за жизнь такая? Всё и во всём я! Надо ещё и о пленных подумать. Во сколько нам, вернее Варшаре, это обойдётся? Если их проведут по Бархану, наши опровергающие вопли никто не услышит!
  - Пятьсот тысяч!
  - Как пятьсот?
  - Официальные потери - треть!
  - Треть от отряда Тулузула, а не всего войска!
  - Тогда придётся подробно рассказывать, как это всё произошло. А так? Общий отчёт и откат в стольник! Ты не согласен?
  - В принципе, ты прав. Ещё неизвестно, сколько эти неизвестные запросят. Ну, мы тоже должны заработать, даже на поражении!
  - А почести мёртвым?
  - Мёртвым даже почести не нужны. Им всё равно. Почести нужны живым, которые сделали этих героев мёртвыми! То есть нам и главному штабу! Я считаю, что их должно быть не более пяти тысяч!
  - Наших мёртвых?
  - Живых врагов, от которых мы так славно отбились с небольшими потерями! Переговори с Мазером и Фазером. У Мазера сестра замужем за одним чувком из минфина. Это ускорит получение денег. Мазер и его сестра в накладе не останутся.
  - А Фазер?
  - Ты заметил, что он нигде, никак и ни с кем?
  - И что? У нас достаточно блатных, которые, как он, никак и ни с кем, а пистры капают!
  - Его отец бюджет формирует.
  - Зачем ты мне всё это говоришь, Парж?
  - Я должен буду уйти во временную отставку. Типа, горюю о павших. Меня бы мог заменить и Тулузул, но сейчас сам в этом позоре замешан. Кроме тебя, некому главный пост доверить!
  
  
  
  Потерять голову не так страшно, как лицо. Лицу всё равно, когда голова отдельно. Но когда тебе в него смотрят? Что думаешь, ты, а что думает он? Баркер тоже боялся потерять своё лицо. Даже если и нащупаешь руками и приложишь к голове. Правильно ли приложишь, не будет тебя карёжить, а над тобой смеяться. Поэтому Баркер, хотя и не отвечал за годовые манёвры, всегда готовился к их проведению. Ханшах всегда мог отозвать его с северной границы и принять участие в этих манёврах. Его присутствие становилось огромной головной болью для военного ведомства. Только обещание царя вызвать с границы Баркера сжигало любой формализм в проведении годовых манёвров.
  
  
  
  
  
   Ч 3
  
  
  ОБОЗНАЧЕНИЯ (в т.ч. из Википедии).
  
  Баркер - Друг и военачальник ХАНШАХА.
  Кусик - примерно час, в зависимости от длины тени.
  Шагур - одно из царств бывшей империи Карамбар. Столица Шагурон.
  Наследник Шагура - Матешах. Его отец Шахематан, а сестра Курси.
  Царство Аханах. Столица Шахинур - Шаханшах отец нынешнего царя Ханшаха.
  Рошерду - нынешний повелитель Шагура. Был как бы в плену Горгона.
  Галугон - соседнее царство.
  Перст Предупреждающий.
  Топен - огромное домашнее животное похожее на слона.
  Дайл - прирученный аллигатор.
  Скакар - как бы скакун.
  Реки Аханаха - Вакару, Ганогу, Себу, Гванга.
  Княжество Дутра на берегу Вакару, присоединившееся к Шагуру.
  Мастер Матху - Зевон.
  Кукари - секретарь и советник по военным делам у Рошерду.
  Громба - начальник разведки Рошерду.
  Начальник канцелярии и главный летописец царства Шагура - Зубболь.
  Главный хранитель сусеков продовольствия и заготовок - Амммам.
  Казначей Шагура - Глот.
  Смотритель традиций Гноммон.
  Начальник правой руки войска старый Жмудь. Начальник - левой Верняк.
  Скорч - начальник гвардейских скакаристов.
  Начальник левой колонны гвардейцев Мясон.
  Грофер - большая хищная птица использовалась для доставки срочных донесений. Посылатель - можно даже сказать слуга грофера. Даже найденные останки необходимо было сдавать властям.
  Жужела - столица пограничной с Аханахом, провинции.
  Манас - разум.
  Велы, Ваду, Тиксомы - различные обитатели джунглей.
  Хамол - как бы ящерица, приспособленная к древесному образу жизни, способная менять окраску тела.
  Златон - золотая, главная монета царства. Сербу - серебрянная. В златоне - 6о штук. Тыр - большая медная монета. В сербу - 15 тыров. В каждом тыре - два полтыра. В полтыре - шесть грошен, в грошене - три грошенки. Всего в златоне 32400 грошенок.
  Преподобный Апофез - капеллан отряда.
  Эскадро - подразделение скакаристов. Примерно в 200 наездников, не считая обслуги.
  Хмыл, Вечер - сотники четвёртого эскадро.
  Кондури - начальник штаба отряда Скорча.
  Смотритель дорог, мостов, крепостей, лесов, земли, глины и прочего - Долбон.
  Флотаро - воинское соединение всадников из пяти эскадро.
  Заклинатель бесов царства - Почтибга.
  Задрат - агент Шагура при дворе ханшаха.
  Губернатор Жужелы бывший телохранитель Рошерду - Езгур.
   Доридор - командующий войском вторжения.
  Сюрсю - спалённый город.
   Нарзар - полудесятник, Оргуз - десятник, Бульйон, Октон, Крузак - всадники десятки.
  Эскадрар - командир эсказдро. Роглит.
  Мобилизатор Коник.
  Орогор - молодой муж.
  Мач - широкий нож с закруглённым остриём, для прорубания пути в джунглях.
  Рука - счёт у селян. Означает пять.
  Ямсбат - как бы тропическая картошка, только похожа на толстую морковь, даже цветом. Цвет только пастельный, а не яркий.
  Хоми - зверёк, который хранит еду за щеками.
  Тибарс - хищный зверь с когтями и клыками размером... хорошим размером. Если он встанет на задние лапы, то передние будут выше на голову, над головой человека.
  Безяна, безяны - шустрые зверушки, которые ловко орудуют как верхними, так и нижними конечностями. Отличаются сообразительностью. Используют ветки и камни в конфликтах.
  Каркас - Начальник крепости Сюрсю.
  Ху - рисовальщики, в переносном смысле - фантазёры и вруны.
  Оплюх - как бы лох.
  Коник - стал временным военным руководителем округи Сюрсю.
  Бурав - водолож.
  Беременная луна - Исчисление времени по луне. От узкого серпа до полной луны.
  Басыны и прудоны - водоёмы.
  Сукам - гражданские учреждения и военные отряды.
  Бля - шагурский вскрик. Означает всё что угодно, в зависимости от интонации. Изначально это был бляохо от ремня, когда ей пороли нерадивых воинов.
  Олигсрак - очень богатый богатей.
  Мгриб - местный олигсрак.
  Волочилка - давали расплавленному железу остыть с одного края до состояния пластилина подхватывали щипцами с этого края железо и пропихивали в отверстия того или иного диаметра. То есть волочили. И так тащили до тех пор пока железо не остывало. Второе название у этой проволоки было - потаскушка.
  НЗ - неприкосновенный запас.
  Директриса - многозначный термин. Директриса (в артиллерии) - участок полигона - прямая линия, по которой измеряются дальности выстрелов. Также известна как направление стрельбы. Директриса - прямая, лежащая в плоскости конического сечения (эллипса, гиперболы или параболы).
  Кондовс - начальник охраны топенов. В его подчинении тысяча скакаров.
  Зазо́рный - Постыдный, заслуживающий порицания, осуждения.
  А́брис (нем. Abriß - чертеж): Абрис - контур, набросок, очертание предмета, линия, показывающая форму какого-то объекта.
  Ленивая стрела - военный термин обозначающий, обозначение неинтенсивного обстрела.
  Кадемья - военное образовательное учреждение.
  Преподобный Кирдык - главный по вере в бывшем царстве, а теперь в империи.
  Грузгар - кузница империи.
  Вот-ка - название продукта перегонки. Хорошо не только горит, но, лучше в разбавленном виде, хорошо и пьётся.
  Край-на - край земли у водных пространств.
  Гарнак - наследник в царстве Галугон.
  Хабал - современное название бывшей империи Карамбар.
  Урпатка - дикая вкусная птица размером с курицу.
  Хул - деревня горцев.
  Шашла - жареное мясо на палочке.
  Молвач - переводчик.
  Голо - пограничный страж.
  Уауар - молвач. Канай, Ридис.
  Мундштук - часть какого-либо устройства, которую берут в рот или прикладывают к губам: деталь музыкального инструмента - приспособление для курения сигарет, папирос или самокруток, конская упряжь - железные удила с подъёмной распоркой у нёба, применяемые для облегчения управления лошадью, деревянная или костяная накладка у некоторых духовых трубок (оружие), выходной рукав торфяного пресса и некоторых других машин.
  Гегмония - страна за горными хребтами.
  Имага - в Гегмонии название изображения, рисунка, схемы.
  Царская оруженья - хранилище ценного и эффективного оружия и сплавов металлов.
  Бар-он - Баркер-младший.
  Лигату́ра от лат. Ligatura (постклассич.) - "повязка, перевязка" :
   - в хирургии - нить, используемая при перевязке кровеносных сосудов, а также сам процесс перевязки этими нитями.
  - знак любой системы письма или фонетической транскрипции, образованный путём соединения двух и более графем.
   - в металлургии - вспомогательные сплавы, применяющиеся для введения в жидкий металл легирующих компонентов.
  - в нотной записи графема, указывающая на слитность исполнения нескольких знаков.
  - приспособление для крепления трости к мундштуку у саксофонов, кларнетов и других деревянных духовых музыкальных инструментов.
  Канай, Ридис - бывшие пленные, захваченные в пещере Баркером.
  Лавурун - главный чиновник по внешним сношениям в Аханахе.
  Оомут - старая империя с новым названием.
  Вынмусор - страна, самая большая в округе.
  Хердюбрейдвпизду и Престахнукурхуйтебе - новые имена Уауара, ставшего послом Аханаха.
  Налуч, налучник - только чехол для лука.
  Морда, Батарей, Картун - небесные воины, возглавляющие свои дюжины.
  Жмур - четвёртый из пещеры, которого Баркер в первый раз, почему-то не стал брать в плен.
  Кахнах - заместитель Жмура по военной части.
  Диле́мма (греч. δί-λημμα "двойная лемма") - полемический довод с двумя противоположными положениями, исключающими друг друга и не допускающими возможность третьего. В повседневной речи употребляется тогда, когда оба варианта нежелательны, и выбор происходит по принципу "меньшего зла".
  Козар - сотник в войске Гегмонии. Козары: Растивор,
  Сквореч в Гегмонии, то же что и скакар в Аханахе.
  Мездра - слой жирной подкожной клетчатки на невыделанной коже, шкуре животных.
  Колянс - небесный воин два-девять. Марак - тоже со своей дюжиной.
  Талант - ядовитый паучок.
  Гу-гу - вопль родившегося младенца. Общеупотребительно в Гегмонии - переводится как ещё один пока лох.
  Орган - глава клана горцев у перевала.
  Сисель - что-то похожее на желеобразный кисель.
  Нульек - старейшина старейшин клана у перевала.
  Корчма - проводник через перевал. Его сыновья Аргуз и Ярнуж.
  Бёрзы - берёзы что ли?
  Эльзы - как ели.
  Свистун - сильный ветер в горах. Ворчун - настолько сильный ветер, но все считали, что от его мощи скалы скрипят или ворчат.
  Бродувай улица в столице Аханаха Шахинуре с интенсивным движением.
  Навахон глава клана племени Шансора, а вождь Баскут.
  Вождь племени Попсрун - Киркор, который контролировал путь в обход перевала.
  Сёмки - вид побора натурой при пересечении какой-либо границы, линии, въезда-выезда.
  Морк - жуть, что-либо одуряющее, очаровывающее, помрачающее рассудок.
  Злодень - представитель зла и всякой пакости.
  Рога на шлемы пялить - бычиться, наезжать и др.
  Камзал - небесный воин, командир своей дюжины.
  Старый князь Митруха умер. Его сын молодой князь Свинухт.
  Сахар - старший брат жены Корчмы Соли. Ирисп - младший брат. Касас - их отец.
  КАНИТЕ́ЛЬ, - Тонкая металлическая (обычно золотая или серебряная) нить, употребляемая для вышивания. Длительное, с задержками, помехами, однообразное и нудное занятие, дело и т. п. происходит из-за того, что такую тонкоту, надо было протаскивать через всё уменьшающиеся отверстия. Значит, её изготовление занимало очень много времени.
  Пожур - мелкая зверушка, которая жрёт всё, что чего дотянутся его клыки.
  Бер-и-мор - начальник перехода через черту.
  Кардамон - четвёртый небесный воин, который остался воеводой на новых землях.
  Голик-голяк - аханахский сленг. Подразумевается должностное лицо, которое со своей всей дури, что-то сделает, потом переделает, а затем начнёт искать виновных в том, что он устроил, но ему сильно помешали. От этого и жопа-в-стране, и страна-в-жопе! - Это тоже аханахский сленг.
  Оушиб - гендрал, начальник военного округа, прилегающего к данной черте. На самом деле начальник внутренней безопасности страны.
  Пента-гон - официальное название правительства Гегмонии.
  Фу́нкция (отображе́ние, опера́тор, преобразова́ние) - в математике соответствие между элементами двух множеств, установленное по такому правилу, что каждому элементу первого множества соответствует один и только один элемент второго множества.
  Математическое понятие функции выражает интуитивное представление о том, как одна величина полностью определяет значение другой величины.
  Так, значение месяца однозначно определяет значение следующего за ним месяца. Другой пример функции: каждому человеку можно однозначно поставить в соответствие его биологическую мать.
  Аналогично, задуманный заранее алгоритм по значению входного данного выдаёт значение выходного данного.
  Часто под термином "функция" понимается числовая функция, то есть функция, которая ставит одни числа в соответствие другим. Эти функции удобно представлять в виде графиков.
  Бархан - столица Гегмонии.
  Властители Гегмонии. Члены Пента-гона: Пентон - пятый, только что избранный. Ферстул - первый, который на следующий год покидает правительство. Дуло - второй, Трюхан - третий, а Фура - четвёртый.
  Факер - кто-то вроде заклинателя несуществующего, которое превращалось в вещественное.
  Гегдор - житель Гегмонии.
  Грач - вроде лекаря, в первую очередь для скакаров, но, заодно и для людей.
  Слют - это общее название выстрелов огня вверх, а звездули то, что на небо полетели!
  Парах - создатель слютов и посылатель звездулей.
  Бюуквы - символы письменности.
  Ботыл - большой парусный корабль.
  Пентубюро - руководящий орган Гегмонии на ротационной избирательной основе. Состоит из пять ответственных лиц.
  Варшара - страна и естественный враг Гегмонии.
  Летны - тяжёлая кавалерия с крыльями. Типа наёмники.
  Скафандры - тяжёлая кавалерия Гегмонии.
  Салочки (салки, пятнашки, догонялки, квач) - наиболее общее название детской игры в разных вариантах, но с главным принципом: игроки пытаются осалить (опятнать) друг друга касанием руки, тем самым передать другому участнику игры ведение (необходимость осалить кого-то другого).
  Манку, Манки - союзное княжество Гегмонии. Столица Перла.
  Пистр - большая золотая монета Варшара.
  Дубл - большая золотая монета Гегмонии.
  Парж - Главный лётн войска наёмников.
  Муштровка как система воинского обучения, была основана на педантичном разучивании каждого приёма, каждого элемента преподаваемого военного дела, пока совершенное исполнение не войдет в привычку обучаемого, не обратится в автоматическое, рефлективное, почти бессознательное действие военнослужащего и формирования. Специальная система воинской муштры (дрессировки) была выработана постепенно, взамен воинского воспитания для вербованных (наёмных) войск (кондотьеры, ландскнехты, швейцарцы и тому подобное) и её сущность состояла в стремлении, посредством соответственных механических упражнений и жестоких наказаний (розги, палки, шпицрутены), превратить человека (солдата) в машину, в автомата, повинующегося только голосу начальника.
  Шнек (от нем. Schnecke, буквально - улитка) - стержень со сплошной винтовой поверхностью вдоль продольной оси.
  Канецл - временно исполняющий обязанности командира дюжины Батарея.
  Анкла́в (фр. enclave от лат. inclavatus "заключенный, запертый") - часть территории государства, полностью окружённая территорией другого государства. Части государства, полностью окружённые другой (одной) страной, называются по́лными анкла́вами. Понятие территории включает в себя как сухопутную территорию, так и территориальные воды.
  Командор Тулузул - один из командиров наёмников Паржа.
  Депутам сраным - Варшарское ругательство. Переводится как "ангел обосравшийся".
  
  Barker - зазывала, грубиян, крикун, аукционист, огнестрельное оружие, брехливая собака, пустолайка, тяжёлое орудие, револьвер, пистолет.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"