Аннотация: A Huevo Song The Trashmen Схожесть звучания - не есть схожесть понятий. Перевод с испанского. Все права соблюдены.
AHuevo
Song The Trashmen
Схожесть звучания - не есть схожесть понятий.
Перевод с испанского. Все права соблюдены.
Там присвоена категория 18+.
Пусть и здесь так же: 18+.
Оглавление.
--
Глоссарий.
--
Часть 1.
Глава1.
Глава2.
--
Часть 2.
Глава3.
Глава4.
--
Без номера глава.
Предисловие.
- Преподобный! Пре- значит до подобного? Значит вы ещё не подобный, а только до того? Если рядом с подобным, тогда и, а не е пишется - приподобный? Но являетесь ли вы ещё подобным?
- А придурок, он при дураке или рядом с ним? Или он и есть с виду подобный всем, а, на самом деле, что у него внутри? Я имею ввиду не кишки и всё такое, а душу бессмертную! Мы созданы по подобию божему, но не есть сами боги, потому что душа ущербна!
- Чего же нам не хватает? Мы все их сыновья и дщери. Значит...
- Значит? Прошли времена милости божьей, которая нас делала равным богам! Раз, такие как ты, ставят такие вещи под сомнения, а была ли она, милость божья, когда-нибудь? Что ты знаешь о том: хорошо ли было до первого яйца?
Беседы цензора всех святых при войске преподобного Герундия с легионерами.
Часть1. БИТЫЕ КАМНИ.
- Святой отец, или как вас там! А есть ли жизнь после жизни и как отделить первую от второй?
- А что было до первого яйца?
Беседы цензора всех святых при войске преподобного Герундия с легионерами.
Глава1.
- Блаженный!
- Я не могу быть блаженным, потому что блаженный - это счастливый. Как я могу быть счастливым, если ты задаёшь такие вопросы? Ты читать-то хотя бы умеешь?
- Ну... я...
- Вылупись из яйца сын божий, тогда тебе не придётся задавать таких глупых вопросов!
Беседы цензора всех святых при войске преподобного Герундия с легионерами.
1.
Властитель Цера - Счетн сидел за столом. Огромным, но абсолютно пустым столом. Несмотря на лето в камине потрескивали дрова. Лето, здесь, в горах, под жгучим солнцем выжимало пот, но стоило уйти в тень, как свежий и холодный воздух давал себя знать.
Зал совещаний был огромным по отношению к другим помещениям, как и стол к обычным столам монархов. Счетн не был монархом Цера. Он не был создателем Цера, но был властителем. Создателем государства была его жена - Алга.
Много лет, чуть ли не всю жизнь, около пятидесяти лет назад, когда жители страны были отжаты от устья реки Церуты и загнаны в горы узурпатором Укрона - Кочоем, Алга и создала Цер.
За что, церуты, да и не только они, а и все племена в округе, были подвергнуты такому жуткому наказанию - не сообщалось. Все, кто уцелел от ужасной напасти рассеялись по узким и фактически бесплодным долинам верховьев хребтов высоченного пика Нарбута, величаво сверкавшего над все империей Укрона. Это было преувеличение. Уже через две недели пути от горных хребтов, не только вершины не было видно, но и вообще каких-либо хребтов, хотя низкие горы и возвышенности встречались на пути.
Церуты, в некотором роде, считались технической прослойкой. Они не только строили дороги и мосты, что считалось их прямой обязанностью, но и лодки, но не маленькие, а большие, попросту называвшиеся цератами.
Благодаря этим большим кораблям - цератам, церуты торговали со всеми подветренными областями, примыкавшими к морю вокруг Нарбута. Они не были воинами. Считали, что любые разногласия можно урегулировать если и не уомом, так звонкой монетой.
Империя Укрон создавалась несколько сот лет, причём не обязательно насилием или войнами. Большинство её территорий были присоединены династическими браками, куплены в открытую или за взятки.
Церуты были единственными, кто вступил в империю добровольно. Поэтому им было оставлено местное самоуправление и некоторые привилегии в торговле. Вступали они в Укрон в не самое лучшее для империи время. Но их расчёт оказался точен и учтён, действующим на то время, императором.
Спустя двести лет после вхождения в империю, Кочой сокрушительным неожиданным налётом уничтожил всё, что зарабатывалось и строилось столетиями. Местности лежали в развалинах, а мёртвых не хоронили - не кому было.
Все, кто уцелел и спрятался в горах, находились в прострации. Как жить дальше, на что, чем питаться, во что одеваться, как отапливать жилища, если их ещё и нет? Не растерялась только молодая Алга из клана рудознатцев. Первым делом она перекрыла вход в долину где собрались остатки всех племён. Рассортировала людей по умениям, знаниям, навыкам и долинам. Дала задания и тщательно контролировала их выполнение. Первое зимовье было ужасным. Большинство младенцев и стариков умерли, но начало жизни в горах было положено. Она даже не успела распустить волосы, что означало готовность к замужеству. Было не до этого, когда жизнь всех была под очень большим вопросом.
Ее энергия была бесконечной и беспощадной. Слабохарактерным не место было в их обществе. Их не выгоняли, прямо в руки врагов, поджидавших у выхода из ущелья. Из них собрали отряд, который собирал и разбрасывал камни. Они строили плотину, на единственной речке, протекавшей через эту долину. Такая, вроде бы бесполезная работа укрепила их дух.
Долина заполнялась водой. Вражеский отряд охранявший вход в долину и ожидавший смерти всех, кто там оказался заперт, вынужден был спуститься ниже к другому источнику воды. Но теперь отряд устроил лагерь не на высоком берегу, а у самой воды среди зелёной травы и кустов. Если бы не торчавшие везде валуны, это место можно было назвать лугом. Здесь было просторно, не то что в старом месте, которое узкой лентой прижималось к скале. Воду в тот, первый лагерь, приходилось поднимать из реки бадьями на верёвках. Ещё одно, не слишком любимое занятие для легионеров, вынужденных балансировать на узкой полке ущелья.
По весне, талые воды с вершин, накопившись у хлипкой запруды, снесли её, а разогнавшись, водяной стеной и лагерь отряда врагов. Имперские воины все были с равнин и не знали, не думали и не понимали, что даже простой дождь в горах хуже любой войны. Такой стихии противостоять было нельзя - только убежать или подняться вверх по скалам.
Это была его идея - Счетна. Не просто идея, а кропотливые расчёты, которые полностью оправдались. Выжившие церуты смогли опуститься вниз на целый килом, где уже можно было заниматься продуктивным сельским хозяйством, сажать не только корнеплоды, но и сеять злаковые.
Поэтому Алга, распустив волосы, выбрала его в мужья и объявила Властителем.
Только тогда и начали создавать войско, потому что и звонкой монеты не было и потому что в этих условиях деньги уже не работали. Даже, если бы они и были, их надо было сначала хорошо охранять, а потом и сильно защищать. Просто слова, обещания и обязательства, если и раньше значили только в определённых кругах, то теперь вообще ни у кого. Поэтому и появилась пословица: обещает золото, врёт на серебро, а делает на ржавчину.
Счетн создал алгоритмы действий из тех возможностей и того оружия что у них было. Первая битва состоялась только через три года, после водопада. Так назвали они эту эпоху и от этой даты вели свой отсчёт времени.
В военном ведомстве империи, кто-то случайно вспомнил что давно нет отчёта от отряда, расположенного в горах на отрогах Нарбута. Для встряски настолько обленившихся, что переставших отправлять отчёты, солдат, была послана инспекция. Она пропала и про неё тоже благополучно забыли.
Церуты спустились ещё ниже, но за линию появления зимой снега экспансии не проводили. Огороды, поля, пастбища были, но там не жили - временно обитали.
Они строили плотины. Ставили водяные колёса, сверлили и кололи камни. За три года создали укрепление, перегородившее самое узкое место уже другой, находящейся ещё ниже долины. Даже спустя многие годы, укрепление всё ещё строилось и совершенствовалось.
Десять лет назад они спустились к их родной реке, которая растекаясь по долине, огибала все хребты, примыкавшие к Нарбуту. Церута впадала в Тант прямо перед его дельтой. В это время Кочой отбивался от претендентов, на престол империи. Никто не мог понять правильные они были или самозванцы. Это позволило церутам подняться с колен, но распрямить плечи они смогли только когда вернулись в дельту Танта на свою историческую родину. Это было пять лет назад.
Счетн привстал с кресла и кожа сиденья недовольно заскрипела. Алга давно предлагала обновить сиденье, но он не соглашался. Он сроднился с ней с того момента, когда впервые сел на неё. Кожа регулярно смазывалась и, хотя новой не выглядела и по-старчески скрипела, но это было единственным неприятным моментом.
Сбоку от стола, изображавшиеся пиками у камина, выступали рычаги. Он потянул за крайний. Часть стола опустилась, а на его место выдвинулась белая шкура мевдя. Она была неровной, бугристой и раскрашенной. Голубые узкие ленты ткани изображали не вены зверя, а реки. Сама вздыбленная шерсть - вечные снега и ледники. Коричневые куски холстины - неприкрытые снегом камни, а зелёные полоски - деревья и зону земледелия. В этот момент и вошёл Кпьенн - командующий войском Цера. Он был взволнован. Входить без разрешения разрешалось не многим. Кпьенн был в их числе. Для остальных был день приёмов раз в десять дней.
- Властитель! - Слегка склонив голову, как приветствие, обратился командующий. - Агенты сообщают что Кочой замирился с претендентом Жулином и они, объединённым войском выступают против нас. Это двадцать тысяч копий. Они пройдут по нам, не заметив этого. У нас сорок дней.
- Наконец-то! - Обрадовался Счетн. - Я уже думал это никогда не произойдёт. Жаль, что у них так мало войск. Мы рассчитывали на большее. Может ли наша агентура заставить их увеличить экспедиционный корпус? Кто им командует?
- От империи - маршал Сорт, а от Жулина, его брат Соклот.
- Соклот - это такой высокий и рыжий?
- При всей его трусости бывает решителен. С ним пять тысяч. Ни одного свыше они не дадут. Опасаются что Кочой вероломно может напасть на них.
- Кочой может разорвать перемирие с ним и заключить с Пердом Пятым?
- У Перда войск меньше, значит и претензии не слишком высокие.
- А почему они против нас выставили двадцать тысяч?
- Они вполне справедливо считают, что наши четыре им не препятствие! Лёгкая победа войск и слава Кочоя - праздник для населения. Но почему нам выгодно чтобы их было больше?
- Нам, из-за моря, бурдугцы пришлют десять. Сначала в узком месте перевезут пять и они, пешком, через тридцать дней будут здесь, а пять на цератах прямо в Церант, в нашу старую столицу.
- Бурдугцы же это...
- Ужас, летящий не только на крыльях ночи, но и на облаках дня! А облака - это паруса их лодок! Представляешь, что если они одержат лёгкую победу над имперцами?
- Они примутся за нас! Империя не сможет быстро выставить больше воинов!
- А надо! Для нас плохи и те и другие. Только с бурдугцами мы договорились, что все трофеи их и они могут двигаться и по реке и пешком вглубь империи, а эти нас принимают за мелких комров, сосущих кровь и которых можно просто прихлопнуть.
- А я и не знал об этом!
- Командующий должен знать всё о войске противника, как и о своём и, исходя из этого, вести бой. Войной занимается Совет. Таким образом мы остаёмся при своих. Нас всех, включая стариков и детей, всего в несколько раз больше, чем всё их войско. Каждый человек для нас ценность и мы не имеем права попусту пожертвовать хоть одним из нас.
- А с бурдугцами? Что потом?
- Вот это нас не интересует! Мы их дальнейшие действия с ними не обговаривали. Я думаю, что они останутся в землях империи навсегда. Эта будет ещё та заноза для Кочоя.
- А на нас бурдугцы не бросятся?
- А зачем? Перед ними огромная страна с огромными и легкодоступными богатствами. Зачем лезть сюда - в горы? На их собственных островах, что гор нет?
- Полно, поэтому и лезут ко всем, у кого еды больше!
- А в Укроне урожаи круглый год, но не везде. Если бурдуги захватят междуречье Танта и Индука?
- Это для имперцев аргумент. Они могут отложить наступление на нас.
- Вот это следующая задача для наших агентов. Узнать на сколько они отложили и когда выступают! Мы же не сможет бурдугцев кормить. И не будем. Но не будет здесь войск имперцев, бурдугцы пойдут вглубь страны. Тогда судьба империи будет под вопросом! Отсюда бурдуги могут отступить, но оттуда?
- При любом раскладе мы в выигрыше.
- Не при любом... да, время на нашей стороне, но оно придёт не завтра и не послезавтра, а через несколько лет. Вот эти года мы и должны выстоять! Будет империя или нет, кто будет вместо неё все должны знать: посмотришь на церутов - глаза выпадут!
2.
- Как бурдугцы? - Кочой был вне себя.
- Великий Пах! Может отложим наступление на церутов? Сдался нам этот прыщ!
- Он не только у меня на заднице, но и поперёк горла! Почему ты мне возражаешь?
- Я ваш советник, Пах всего живущего! Позвать похвалял?
- Зачем похвалялы, если их вопли, кроме тебя, никто не увидит и не услышит? Продолжай!
- Неудобно? Да! Неудобно, но он - прыщ церутов не растёт. Они вернули себе то, что принадлежало им изначально. Появится возможность - раздавим, но не сейчас! Они никуда не денутся от нас, если только обратно в горы не спрячутся!
- А мне кажется, что ты их заступник и агент!
- Тогда великий и мудрейший Пах, я от вашего имени отдаю приказ чтобы меня заточили в темницу.
- Зачем?
- В темнице у меня больше шансов уцелеть. Какое бы раздражение эти церуты не вызывали, они не главное зло для вас как и не Жулин и не Перд. Империя - это вы! Империя - это мощь! Вы тратите ресурсы, свои личные ресурсы, жизнь на эту мелочь? Может вы и поход хотели возглавить?
- Было такое желание, но меня особое совещание убедило что это слишком мелко. Не могу здесь торчать! Я устал от этих заседаний, приёмов! - Здесь Кочой кривил. Он редко появлялся из дворцового комплекса, который сам по себе был целым городом.
- У нас остро стоит проблема ветеранов! Одним не дали землю, а кому дали, уже хотят повысить налоги!
- Недовольство ветеранов опасно. Сколько их у нас наделами не обеспечено?
- Одиннадцать тысяч скопилось за много лет! Они тупо проедают пособия! Я даже боюсь себе представить, что начнётся, когда закончатся их пособия, если уже не закончились!
- Ты прав! Давай мы им дадим наделы не внутри империи, а в дельте Танта!
- Гениально! Объявить, что это церуты захватили их земли, а нашего войска, чтобы освободить их наделы от церутов, не хватает! Поэтому пришлось пригласить войско претендента Жулина!
- Дополнительно. Вся добыча их! Я ни горошины не возьму в казну!
- Вот тогда мы решаем несколько задач. Первая: бурдугцы всё равно придут. Лучше их разбить на марше. Там на марше, а не здесь на марше. Чтобы они быстро свалили к себе за море. Если они прорвутся в империю, все обиженные, недовольные переметнутся к ним. Нам это по силам. Вторая: освободим казну от лишних ртов. Мёртвому делянка не нужна. Третья: войска Жулина взбунтуются, потому что при нашей победе и их участии они ничего не получают!
- А мы им дадим. Перды пятые-шестые и так далее нам не страшны, когда Жулин ослабнет.
- Вот поэтому вы Пах всего сущего! Дамдама вызвать чтобы он составил указ и отдал распоряжения?
- Завтра заседание. Долже же я что-то сказать! Пусть будет это!
Кочой был опытным царедворцем. Пошёл шестой десяток лет, как он захватил власть в империи. Советники ему были не нужны, как советники. Он их вызывал только тогда, когда уже принял решение. А озвучивали его советники. Оставалось только найти того, кто сам до этого додумался и не побоялся сказать узурпатору. Хорошо получалось - он Великий Пах! Плохо - виноват советник. Он держал целую ораву этих бездельников около себя. Он хоть и узурпатор, но демократический узурпатор. Он поглядел на себя в зеркало.
Помещение советов было маленьким. Специальное зеркало - большим. А его - Кочоя, отражение в зеркале - огромным! Зеркало было изобретением церутов. У зеркала был только один недостаток - оно искажало его голову. Да, в огромной короне это было незаметно, но без неё голова казалась гораздо меньше чем была. С кулачок. Кочой со вздохом снял муляж короны и поставил на круглую подставку рядом с зеркалом. Ничего не изменилось. Голова сразу съёжилась. Настоящая же корона, согнув уши, могла держаться только на плечах. Причём и она была очень тяжёлая. Ни один император её не любил и все пользовались бутафорской.
Когда он потребовал исправить зеркало, то церуты сказали, что это невозможно. Начали чертить какие-то линии, стрелки. Цифирки складывали, отнимали, делили, умножали. Причём нагло сообщили, что, если бы росту побольше или каблуки повыше, голова бы примерно была как натуральная. Типа сам крутись. Что могли - то сделали!
Конечно он ничего не понял, кроме одного: они показали, но не доказали, что они умнее его. Теперь бы он на это не обратил внимания, как и предыдущие императоры, зеркало было создано давно и тогдашний император, был ещё та оглобля! Конечно не оглобля, а башня крепостная! Но звали, почему-то так. Ему приходилось пригибаться при проходе в комнату совещаний. Как будто он первым кланялся всем, кто там уже находился, а не они ему, когда он входил. От этого и была его негласная кличка.
Тогда, купаясь в океане власти, он приказал их уничтожить, чтобы самый последний дурак в империи знал, кто Пах, тот и самый умный. Следовало замириться с ними, но это означало признать своё поражение. Верховенство их ума над его властью. Да и с кем там примеряться? Из сотен тысяч осталась в живых меньше четверти. А сколько после бегства выжило в горах? Да и зачем вообще они нужны? Дороги и мосты, в империи, церуты строить научили. Большие корабли - без особой надобности. Нечего по другим странам лазить и смотреть как там живут! Сравнения вещь опасная!
Церуты научили строить дороги и мосты. Вроде строители и делали их как надо, получалось похоже, но дороги расползались, мосты рушились. Все имперские мудрецы этот казус объясняли одним: церуты с высоты гор насылают чары...
Когда без помощи церутов, построили первый огромный церат, который был идеальной копией старого парусника и названный в честь империи "Укрон", при огромном стечении знати, и простонародья, в день, объявленный праздником, едва отчалив от причальной стенки и оттащенный гребными лодками в центр гавани, распустил паруса и сразу опрокинулся! И где? Даже не в бухте моря, а в заливе Танта в миллионе шагов от моря! После этого все строители были торжественно утоплены на глазах той же публики, но от позора это не очистило.
Виноваты в этом церуты и их чары или нет, его уже не волновало. Само упоминание о них должно было стёрто в анналах истории. Пусть Сорт доказывает, что он достоин звания маршала. Подавлять народные восстания, разбивать армии претендентов он научился. Пусть проверит себя на бурдугцах. Внешних врагах. Кочой отвернулся от зеркала и медленно вышел из помещения. Уже не мальчик, чтобы шпорами паркет срывать! Хорошо то, что ещё не шмыгает по полу старческими ногами.
Кочой был обычным уличным воришкой. Когда был совсем мальцом, то пролезал в узкие щели жилищ. Или его приносили в корзине и незаметно ставили её в угол в лавке или на складе. Из-за этого он научился сидеть часами не шевелясь. Когда подрос ещё сильнее, научили воровать из карманов, срезать кошели, залезать в котомки. Первый и единственный раз он погорел в двенадцать лет. Он очистил карманы Гулга - начальника стражи императора.
Гулг как и все редкие стражники, которым разрешалось покидать резиденцию императора, появлялся на улицах столицы как простой купец. Никто не подозревал, что идущие рядом с ним люди, это его охрана. Они вели себя так, словно не знают друг друга. Они-то и схватили его. Обычно в таких случаях с воришками не церемонились, но Гулга задело за живое. Как он не смог почувствовать, что чистят его карманы? Он предложил жизнь и монету за ещё один мастер-класс. И опять не ощутил, как карманы опустели. Вместо того, чтобы выполнить обещанное, он предложил работать на него. Кочой не отказался, потому что сначала испугался, хотя был спокоен, а потом подумал, что кошели за стенами имперского двора толще, а их владельцы беспечны. Почему бы не попробовать? Он был зачислен в служки дворовой охраны.
Кто обратит внимание на мальчишек, посланных кем-то куда-то и снующих от здания к зданию? Все чувствовали себя во дворцовом комплексе в безопасности. Двери и окна запирали, но это и было единственной предосторожностью, когда на каждом углу стояли стражники.
Гулг показывал Кочою на сановников, к которым необходимо было проникнуть. Кочой затаивался, обычно под обеденным столом или в спальне под кроватью и запоминал все разговоры. Если была возможность, высматривал куда кладутся письма и документы. Когда в жилищах никого не было, впускал Гулга, тот и прочитывал, а иногда даже и записывал прямо на месте необходимое.
Какие страсти царили за закрытыми дверями, по сравнению с вежливыми улыбками и почтительными поклонами на улице! А как знать воровала? Гулг, не стесняясь, незаметно изымал, всё, что ему было необходимо, а те и не замечали или делали вид, что не замечали.
Прислуга придворных была приходящая, по вызову. Это было сделано для того, чтобы никаких постоянных отношений между высшим и низшим классами не было. Причём у прислуги была одна, но маленькая привилегия. Они, при предъявлении доказательств, могли отказываться от тех или иных придворных. Те тоже могли жаловаться за отсутствие усердия и требовать наказания.
То, что Кочой был неграмотным, было преимуществом для подростка. Он не мог прочитать то, что не надо было знать. Через пару лет начальник стражи императора стал негласным хозяином дворцового городка. Откормленный Кочой уже в четырнадцать выглядел как гвардеец императора и шнырять по жилищам не смог. А уж залезть под кровать? Гулг повысил его в статусе.
Теперь тот, на массовых мероприятиях, советах, заседаниях находился рядом с императором. Гулг поставил его с императором не спроста. Нужно чтобы не только столичная, но и региональная знать знали его в лицо. Теперь Кочой ещё был и тайным посланником своего начальника. Лицо - это лучший пропуск и пароль.
Кочой тоже воспользовался своей близостью и к всемогущему начальнику стражи и к самому императору. Он создал общак или кассу взаимопомощи для стражей императора. Для себя он тоже притыривал в чужих жилищах, поэтому сколотил необходимый капитал. Тратить-то украденное негде было! Внёс больше всех и поручил хранить общак самому необщительному.
Потом, незаметно от Гулга, стал определять кого, куда и на какой пост ставить. В результате этого, некоторые мытари, лишались части прилипшей к их рукам добычи. Не будешь же спрашивать дворцовую стражу не видели ли они кто стырил стыренное?
Когда Кочой, впервые, в качестве охраны императора, поприсутствовал на совещании, то был несказанно поражён. Эти люди управляют империей? Как она ещё жива, старушка?
"Я могу управлять лучше, чем все они вместе взятые"! Подумал он. Эта мысль и была первым шагом к захвату власти в империи. А тогда ему было только пятнадцать лет!
Император и его приближённые старели. Гулг, в предверии окончания службы, торопливо набивал карманы и ни о чём другом уже не думал. На своё место он планировал поставить собственного сына Дрима. Этим и воспользовался Кочой. К начальнику канцелярии он приставил, сначала помощником, а потом замом - Дамдама грамотного, но не амбициозного писаря из императорского хранилища актов, распоряжений и приказов. Впоследствии фамилия Дамдама превратилась в название должности объединявшей должности госсекретаря и управляющего делами империи. Тоже самое он проделал и с казначейством, войсковой верхушкой. У всех были или помощники или уже замы, которые и выполняли, чуть ли не всю работу своих боссов. И это боссам нравилось. Помощникам и замам тоже.
Император дряхлел и уже не узнавал окружающих. Гулг отошёл от дел, но император, не назначил его сына вместо него. Нашлись доброжелатели, объяснив скрытую угрозу такой наследственности.
Тут Кочой и нанёс упреждающий удар по претендентам на престол. Указ гласил, что отныне Кочой представляет на утверждение императора все документы государства и визирует все назначения на должности. Наследники престола, высшие сановники сначала зашевелились, но Кочой объяснил им, что это воля императора, но так ничего не меняется. Чистая формальность. Император специально назначил его, потому что он ни писать, ни читать не умеет. Но император устал от множества посетителей. Это было правдой.
Наследники начали умирать один за другим как и министры и другие главные люди империи. Кочой усилил их охрану, заодно и высших сановников и сатрапов территорий. Император скончался, был торжественно похоронен. Страна погрузилась в траур. Когда вышла из него, то оказалось, что ни наследников, ни высших сановников, ни сатрапов времён императора уже нет. Империей управляют выходцы только из охраны императора.
Кочоя хотели избрать императором, но он категорически отказался.
- Какой я император, если ни читать, ни писать не умею? - Хитро ухмыльнулся он. - Я верю, что появится настоящий наследник, достойный наследник, который и будет управлять империей!
Тогда Кочою было двадцать три, сейчас семьдесят два, а достойный наследник так и не объявился, а Кочой читать и писать даже не учился. Записывают на бумажках те, кто не имеют памяти, а у него она, как у молодого, до сих пор впитывает каждое слово!
От зарплаты он тоже отказался. Это было встречено с восторгом. Они не понимали одного, зачем зарплата, если ему принадлежит вся страна?
3.
- Ворд? - Неуверенно спросил проходящий, ещё не совсем пожилой, но в морщинах и с седыми спутавшимися волосами, одетый не поймёшь во что и, из-за этого с неопределяемым статусом, кланом, кастой, человек.
- Неужели Эксел? - После долгого разглядывания ответил дворник. - Каким ветром, надеюсь не из задницы, тебя занесло к нам?
- Я тебя быстрее признал. - Эксел сел на помост рядом с Вордом. - И шутки у тебя тупые, армейские. Ты что так и не получил землю?
- Я не получил! Мой отец ещё не получил, а умер пять лет назад! Молитва Великому Паху, что он исправил несправедливость имперских времён!
- О чём ты?
- Если ветеран не успевал получить надел, то аттестат на землю аннулировался. А если получил, если его сын становился солдатом, то и надел переходил по наследству. Великодушнейший Пах устранил эту несправедливость. Теперь у меня два аттестата и отца и мой собственный. А мой сын теперь тоже младший солдик.
- Тогда он может стать земляным магнатом! У него будет тридцать гаро земли!
- Шутишь? Земля не была нужна ни моему отцу, ни мне, думаешь сыну потребуется? Чтобы её обрабатывать нужны десятки рабов или подёнщиков, скот, семена, амбары и жилища! Где такие денжищи взять?
- Мне нравиться ход твоих мыслей. Сдать аттестаты и получить какие-никакие, а деньги!
- Деньги дадут только за моего отца, потому что он мёртв. За меня получит сын, или за нас обоих, но гораздо меньше, чем стоит та неопределённая и неполученная земля, которую могли бы дать.
- Чисто умственно - ты богатей, а реально - дворник! - Кивнул Эксел на метлу, прислонённую к помосту. - Только она какая-то несуразная! Длинный толстый черенок и несколько засохших веток на заострённом конце.
- Теперь я тебя окончательно узнал Эксел. Ты внимателен к мелочам, но медленно, если вообще, соображаешь! Это не черенок! Это древко копья!
- Не поверишь, но я сразу подумал о копье, но использовать для веника такую тяжесть? Ты же не идот?
- Это я официально дворник. Слежу за порядком.
- Порядок может быть разным и вообще плохо объяснимым, потому что у каждого свой! Помнишь, как объяснял сержан? - Подмигнул Эксел. - Негласная охрана?
- Что-то ты, странно для бывшего военного, быстро сообразил!
- Мои мозги лучше не стали. Многие таким подметанием занимаются, но почему древко?
- Руки привыкли орудовать копьём! Сейчас же расцвет молодых, даже детских банд! Не у всех ножички. Железо дорогое удовольствие, но палки и дубинки у каждого. И их много. А тут как крутанул древком, сразу всех в навоз уложил. У меня вон какая зона: таверна, постоялый двор, мясная лавка, пекарня, портной, сапожник, мебельщик и меняла.
- А помост чей?
- Мой. Крыша над ним, тоже моя. Меняла разрешил пристроить к его лавке. Так что у меня, как говорят здесь, собственный бизнес. Понимаешь, если у меня бы здесь не было собственного уголка, то я, как дворник, должен приходить только по вызову или подметать тогда, когда всё закрыто и на улицах никого нет. Всё по закону! Это моя офса.
- Хорошо сообразил!
- Это не я! Откуда простому солдату знать всю эту мутотень из толстых книг? Я и читаю-то еле-еле! Это меняла придумал.
- А как со взрослыми бандами?
- Да там полно наших! И у них всё поделено.
- И ты ещё втиснулся.
- Первоначально было нелегко. Ты же знаешь, что копьём я владел лучше всех, если не в легионе, так в батале.
- Насчёт батала не знаю, но в нашем рту, ты был лучший. Как же тебе удалось втиснуться?
- Случай помог. Молодые не разбираются кто перед ними, ну и накинулись на один фиакр, который вёз важного фраера. А на нём перевозили долю дани из одной банды в другую. Считали, что их всех знают, трепещат перед ними и уважают. Я отбил этот налёт. Городской стражи на улицах много, но, когда надо - никого. Они же храбрецы против простого народа. Знают, что те сдачи не дадут. А ты как сам? Что здесь?
- Услышал я что набирают легион ветеранов для похода на церутов в устье Танта.
- Какой поход? Я сам в том, десять лет, может больше, память стирается уже, в том походе на них участвовал.
- Путаешь ты всё. Это не их мы громили. Их уделали ещё до нашего рождения. Хотя мы тоже у моря кого-то лупили. Тогда наши побили и пожгли там всё. А как они хорошо там жили! Красивые дома, вкусная еда, ткани заморские. Прижимистые - это не отнять, потому и богатые. Отдали бы нам дома и участки, зачем всё сжигать? Твоему бы отцу что-то могло достаться.
- Раз войска собирают, значит те были недобиты, вернулись и разжились.
- Теперь обещают не только там делянки выделить, но и всю добычу!
- Да где хоть это? Устье Танта мне ничего не говорит. Я знаю, что это очень большая река. И всё! Что сам решил?
- Было желание, но не совсем. С чужим локтем рядом сражаться и на него и на себя можно гибель навлечь. Да и спать лучше рядом с тем, кто не храпит и не так сильно воняет. А мне жизнь нужна, чтобы землю получить и добычу себе оставить. Увидел тебя - обрадовался. Тебе не надо кричать чтобы спину прикрыл. Ты хорошо устроился, а у меня ни копья, не то что копья - сандалей нет. Могут и не взять. Так есть хочется, что переночевать негде!
- Ночлег я тебе обеспечу. Спи на моём помосте. Обед из таверны принесу, на двоих хватит. Насчёт сандалей... я сам сапожнику должен. Сапоги себе заказал.
- Сапоги-то зачем? В армию решил податься? Не верю. В сапогах только ртумистры щеголяют. Кто тебя им назначит?
- Только я сам себя! Какая армия? Жениться собрался! А вот невеста - вдова ртумистра. Я должен, хотя бы внешне соответствовать мертвецу! Она может и передумать. Она в военных званиях не разбирается. А у меня справка есть, что я был лучший копьевик во всём рту.
- Да таких справок не дают! Дополнительную чарку за победу!
- Но написать-то можно? Эта справка обошлась мне в пару монет. Так что женюсь, друг. Не сразу, не сейчас, но скоро.
- Как жениться? А сын? Не ты же его родил?
- Вот когда нас отправили пусть не на церутов, но к морю, а поход целый год продолжался, жена отвела сына моей матери, а сама к какому-то земледельцу сбежала. Сам знаешь, нам нерегулярно платили, да ещё на займы подписывали.
- И за оружие вычитали. Вроде бы мы его попортили. Сейчас будет по-другому, раз Пах объявил. Кроме того, походные выдают, только аванс, а остальное только после возвращения из похода.
- А если ты там останешься, то тебе не выдадут. Это для нас война страдание, а чиньрылы на этом карманы набивают!
- Спасибо Ворд! Ты меня прямо спас. У меня кроме аттестата, на получения надела ничего нет. В поход берут только тех, кто с обувью, щитом, шлемом и оружием. Меня копьё спасло... ни щита, ни шлема. За их отсутствие уже вычли, из того что я не получил и не получу.
- А наконечник где?
- Я как вышел из призывного шатра, снял его, сандали и убрал под накидку, чтобы не потерять. - Эксел нацепил наконечник на верхушку копья.
- А сколько дают за поход?
- Двадцать больших монет с императором. Так я уже половины лишился, поэтому и аванс не дали. Там прапорн - зверь ещё тот!
- Маловато. Великий Пах стал жадноват. Пожалуй, тоже запишусь.
- Тебе-то зачем этот геморрой?
- Я могу заболеть. А по-походному уложению, я должен оставаться на месте болезни и присоединиться к войску после выздоровления к проходящей мимо команде.
- А я не могу заболеть?
- Ты не можешь. Чем ты болеть будешь? У меня вон нога сломана. Ты же договор подписал? Могу тебе одну ногу сломать. Пошли к призывному шатру. Я тебе копьём долбану, вползёшь в шатёр скажешь, что ограбили.
- Не надо мне ломать ногу. Может не так срастись. Помнишь Пейнта?
- Ему камень на ногу упал? Сам дурак. Кто же такую глыбу себе на ногу швыряет?
- То что, дурак - согласен. А ногу ему костоправ лошдуный собирал. Теперь у Пейнта пятка впереди, а пальцы, которые срослись лопаткой - сзади.
- Тогда сиди вместо меня. Кто подойдёт, спросит про меня, скажешь, что я на кружке взвара у начальника городской стражи.
- И зачем тебе поход если такие уважаемые люди к себе зовут?
- Вот поэтому у меня есть сандали и копьё, а у тебя - нет.
Ворд зашёл в таверну и вышел оттуда с котелком и крышкой от бочки. С крышкой он зашёл к сапожнику, а с котелком - портному. После портного он вышел - не узнать. Котелок на голове был обвязан пучком разноцветных лент. Со спины благородно свисал короткий летний плащ синего цвета. От сапожника он вышел в сапогах, а крышка от бочки была покрыта куском красной кожи. Ворд прошёл на постоялый двор. Оттуда он выехал на лошдуне. Два мальчика сопровождали его. Один вёл в поводу лошдуна, а второй, шёл впереди и кричал: Дорогу высокородному командиру батала!
Из призывного шатра встречать его вышли не только три писаря, но и сам начальник и его заместитель.
- Уважаемый... - Запнулся начальник призывного шатра внимательно оглядывая не только всадника, но и седло и попону.
- Зовите меня Ворлдбат!
- Уважаемый Ворлдбат! Согласно предписания канцелярии маршала Сорта, командирами подразделений назначаются только действующие, находящиеся на службе, офицеры.
- Послушай лент! Ты ещё только начинаешь свою службу и это твой первый поход. Мне не нужно знать, что там придумал походный маршал. Есть распоряжение Великого Паха! Он гласит, что пока солдат не получит свой земельный надел, он всё ещё солдат! Тем более Сорт мой друг. Мы вместе служить Родине начинали. Или ты со своим маршалом не согласны с нашим всё?
Лент тревожно посмотрел на своего зама в чине прапорна. Тот был старый, толстый, сгорбленный. Тот устало кивнул.
- К сожалению, я вас должен покинуть! - Радостно подпрыгнул Лент. Бляха с его званием, висевшая на груди, тоже радостно блеснула. - Вызывают в штаб маршала! Но не беспокойтесь, вами займётся мой заместитель. Можете обращаться к нему "прапорн Жоук".
Прапорн Жоук не только помог спуститься с лошдуна, но и отвёл в маленькую палатку для начальства призывного шатра. Прапорн был безукоризнен. Вот что значит долгие годы службы! Палатка хоть и была мала, но в ней было более просторней, чем в большой. Как только они вошли, часовой стоявший у высокого ящика, вышел. На столе была скатерть, кувшин с питьём и глиняные, крашеные снаружи, значит для командиров, кружки. Несколько плетёных кресел.
- Теперь по существу! - Грубовато и без пиетета сказал Жоук. - Я тебя узнал. С тебя двадцать монет. Ты дворник у таверны "Ешь", постоялого двора, с которого и лошдун, как я полагаю.
- Это хорошо, что ты меня узнал и всё меняет. Не надо прикидываться перед понимающим человеком. Я не иду в поход. С тебя сто монет за то, что я этого не делаю, а то и ты до похода не доживёшь! Бывают такие случаи, что люди монетами давятся, особенно большими.
- Внимаю этому. Твои слова тоже меняют дело. Батала утверждает лично маршал, после разговора с ним. Могу только поставить командовать рту сборщиков и перевозчиков топлива.
- Не возражаю. Сколько всего мне причитается, включая лошдуна и оружие?
- Казначейские обязательства на сто маленьких монет двадцать второго императора и шестьдесят три больших монет с последним императором.
- А обязательства одно на сто или...
- Как вашей светлости угодно!
- Тогда мне обязательства по десять монет семь штук, а вам три?
- Это даже, слишком... обычно двадцать процентов...
- Буквально за день до похода, я упаду с лошади и сломаю ногу. - Ворд вытянул ногу и показал старый перелом.
Прапорн достал ключи, отпер три замка в ящике, отсчитал казначейские свидетельства, монеты, сложил в мешочек и протянул Ворду.
- Точно, как у травника. Добро пожаловать на службу Родине сынок... извиняюсь, старая привычка - ветеран!
Ворд не спешил возвращаться на работу, ни возвращать вещи, превращённые в атрибуты военной службы. Сначала он заехал к своей невесте. Жила она в не слишком привилегированном районе, но и не в кварталах нищеты у реки.
Его появление произвело там фурор. Гражданские в военных чинах не разбирались. Для них все военные, кто с копьем, мечом, щитом и в шлеме. А на лошдуне, в шлеме с лентами, вообще маршал, ну, или где-то, по чину, рядом.
Ворд объявил невесте, что снова призван в армию, без него - никак, и скоро отправляется в поход. Невеста быстро приняла решение. Лучше быть дважды вдовой, причём второй вдовой более высокого ранга и торжественно отдалась.
Брачные церемонии, в империи, всегда проводили в один день в году. Осенью, после сбора урожая, после того, как настоялось вино и забродило пиво в честь святой Порнухи. Он так и назывался: день выбора для брака.
Ждать оставалось недолго, но этот поход за тридевять земель рушил все брачные планы. Торжественное отдавание заключалось в том, что при совокуплении, воин проникал в крепость, не штурмом, а приглашённым другом. Тогда нежные пальчики поддерживали и поднимали ещё не успевшего взбодриться воина и вводили через распахнутые ворота в крепость. При этой церемонии присутствовал кормчий улицы и ближайшие соседи, как свидетели.
Кормчий, как высшее должностное лицо на данной улице прочитывал распоряжение, или контракт об отбытии в поход и делал запись в уличную книгу о совершении торжественного акта совокупления и признания совокупляющихся мужем и женой. Кормчий и свидетели могли быть и не грамотными, поэтому на странице номера дома ставили условные обозначения.
Ворд вернулся часа через три и раздал с благодарностью, подкреплённое звонкой монетой, временно позаимствованные вещи, и мальчиков с лошдуном.
- Где ты был? - Накинулся на него негодующий Эксел.
- Кто-то наехал?
- Я есть хочу. Приходили какие-то чиньрылы и заявили, что ты свой помост на городской земле построил незаконно, поэтому он подлежит сносу. Если есть вопросы, то надо обратиться к Косту Перчуру в левом конце города.
- Ха-ха! Этому придору давно задницу не начищали...
- Это могут посчитать оскорблением чиньрыльского лица! Это даже я знаю!
- А оскорбления чиньрыльской жопы нет? Они там все такие, так что это констатация факта, а не оскорбление. Косту надо дать или монету или свою задницу или член в его задницу. Денег этой твари я не дам. Если в твоей заднице чешется можешь подсунуть ему.
- Да я лучше схожу в монастырь блудниц! Денег дай!
- Не наглей. Если хорошо ему начистишь, он тебя не только покормит, но и денег даст. Денег не бери, проси кожаные, пусть старые сандали. Только не говори, что в поход уходишь. Он на тебя виды иметь будет. Насчёт меня скажешь, что я был у начальника городской стражи и в рот я ему давал. Вот это он не любит и не делает.
- Так ты там и был!
- Так и скажешь. Он находится через три улицы от нас на перекрёстке девятнадцатого императора.