Ларик Полина : другие произведения.

Зубейда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Временами Зубейда проваливалась в короткий, неспокойный сон, и тогда ей чудилась погоня в лучших традициях былых времён: разгневанная Люсия, её мать, во главе самых близких друзей из числа других Старших седлала крылатого коня, свистела, взмывала под самые облака и пускалась вслед за поездом. Её спутники не отставали. Каждый держал в руках джид, с острия которого то и дело срывались молнии - да такие, что зарницы видели даже в Оскове, столице Северной Дичи.

ЗУБЕЙДА

  
  
   1336 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   За двое суток в поезде стук колёс стал для Зубейды родным. Менялись попутчики в сидячем вагоне и пейзажи за окном, а приглушённое и настойчивое "ту-тук-ту-тук" оставалось неизменным. Сначала звук раздражал, потом она привыкла.
   Временами Зубейда проваливалась в короткий, неспокойный сон, и тогда ей чудилась погоня в лучших традициях былых времён: разгневанная Люсия, её мать, во главе самых близких друзей из числа других Старших седлала крылатого коня, свистела, взмывала под самые облака и пускалась вслед за поездом. Её спутники не отставали. Каждый держал в руках джид, с острия которого то и дело срывались молнии - да такие, что зарницы видели даже в Оскове, столице Северной Дичи.
   Магов, ввязавшихся в подзабытое приключение, не могли остановить ни здравый смысл, ни санкции со стороны Совета, ни Сахильский договор, последняя редакция которого, кроме всего прочего, запрещала жителям Мирага нарушать воздушное пространство соседних государств. Зубейда просыпалась в ужасе. Выходка матери даже в дружественном Небесном Союзе тянула на крупный скандал, а непредсказуемые дивы на такое могли ответить блокадой или вовсе полноценной войной.
   Бесконечные заснеженные леса навевали глухую тоску. Когда они сменились такими же бесконечными полями, стало хуже, потому что чувство безысходности дополнилось жутким холодом. Стекла заиндевели, и было слышно, как свистит ветер в каждой щели вагона. Кутаясь в короткую шубку, Зубейда корила себя за непредусмотрительность. Она ведь знала, куда отправлялась! Смотрела документальные фильмы про суровую зиму Северной Дичи, читала статьи про жизнь полукровок в приграничных городах. В то время как её сверстники не видели настоящего снега, она даже несколько раз ездила с матерью на охоту в самую далёкую, покрытую вечными льдами часть Мирага.
   Географически зачарованные острова находились за полярным кругом, но ещё в те далёкие времена, когда их решили использовать для магических экспериментов, климат улучшили. Семь веков назад, после сокрушительного поражения в войне с дивами, Старшие не смогли найти укрытия надёжнее и окончательно приспособили Мираг под свои нужды. В столице за погоду отвечал целый научный отдел, усилиями которого даже осадки выпадали строго по расписанию.
   Зубейда шмыгнула носом - то ли от переизбытка чувств, то ли из-за начинающегося насморка, и подышала на стекло. Иней подтаял, но она не увидела ничего нового: снег, снег, снег - до самого горизонта. Вспомнилось, как белоснежная аклу бежала за поездом, набирающим ход, а потом остановилась и завыла. Зубейда не слышала, но легко могла представить этот низкий, тоскливый вой. Аклу только внешне напоминали медведей. Как и все животные, облагороженные Старшими, они сильно привязывались к хозяевам, были умны и до конца дней оставались верными друзьями. Зимка всегда с удовольствием ввязывалась в авантюры, не подвела и на этот раз - помогла сбежать.
   "Только бы она нашла дорогу обратно, только бы не..."
   Стукнула дверь, ведущая в тамбур. Донеслись мужские голоса:
   - Ох, Ванька, делать тебе нечего, - сказал один, - из-за какой-то игрушки...
   - "Маятник" не игрушка, - буркнул второй, - это артефакт первой необходимости. Тебя, Василь, сразу видно, патрулировать портовые кварталы никогда не отправляли. Там моргнуть не успеешь, как глаза отведут.
   Тот, кого назвали Василем, громко ругнулся, а его собеседник продолжил:
   - Смотришь: салага, в трущобах вырос, хорошо, если в обычную школу ходит, а колдует так, что иной раз дипломированные маги удивляются.
   Зубейда замерла, стараясь даже не дышать. Мимо прошли двое патрульных, оба высокие и мрачные, в тёмно-серых шинелях и форменных фуражках. Тот, что больше говорил, вдруг оглянулся. У него было приятное волевое лицо, которое портили только нахмуренные брови. Зубейда через силу улыбнулась, стараясь подражать матери. Улыбка Люсии порой творила чудеса без магии и могла растопить даже сердца тех Старших, чей возраст исчислялся тысячами лет. Моргнув, патрульный смущённо крякнул и снова повернулся к Василю. Они двинулись дальше.
   - Зайдёшь со мной к Палычу?
   - Нет, в ресторане подожду. Ты не задерживайся.
   - Палыч мужик толковый, минут за десять справимся.
   - Я и не знал, что он колдовать умеет.
   - Умеет да не любит. Самоучка, к тому же. Эх! Такой маршрут - и ни одного приличного мага.
   - А ты? - удивился Василь. - У тебя же...
   Зубейда не услышала ответ, только увидела, как симпатичный патрульный махнул рукой. Либо он был плохим магом, либо - обладал иным талантом. Кроме "классики", которой Старшие пользовались с незапамятных времён и которую подняли до немыслимых высот, в мире существовали другие виды магии. Популярное у дивов ведовство в Мираге считали уделом варваров, не способных окунуться в мир истинного знания, и жалкой пародией на настоящее искусство. Об оккультизме предпочитали лишний раз не упоминать. Из скупых объяснений в доступных источниках Зубейда уяснила одно: в своей работе медиумы, экзорцисты, целители и некроманты использовали нечто принципиально иное. Нечто, противное Старшим. Мать сказала, что в пятнадцать лет рано забивать голову такими вещами.
   "Если не будешь лениться, очень скоро станешь одной из нас, - говорила она. - Каких-то пятьдесят лет, и перед тобой откроется дверь в царство настоящего знания".
   За пределами Мирага долгая жизнь виделась случайным подарком, а не вполне достижимой целью. Даже народы, давным-давно признавшие магию благом, часто не верили, что усердие в обучении помогает вернее родства и что дети Старших, не развивавшие свой талант, живут немногим дольше других. Сильнее всех заблуждались потомки племён, презиравших высокое искусство. Тысячелетия вражды с магами и отрицания собственной натуры привели дивов к полной уверенности, что в бессмертии нет ничего человеческого. Они называли Старших "фейри", а детей от них - полукровками, и всерьёз думали, что ни тех, ни других нельзя считать людьми.
   Даже с полным комплектом документов, включая разрешение на въезд и свободное перемещение, поездка в страну вроде Северной Дичи считалась приключением на любителя. У Зубейды не было ничего. Пересечь границу ей помогли неуловимая Зимка, замёрзший залив и страшный буран, а чтобы попасть в поезд, пришлось создать иллюзию. Проводник пребывал в полной уверенности, что видел её билет и паспорт. Она могла выбрать другой, более безопасный путь и отправиться в Небесный Союз, но Люсию там хорошо знали, а кровное родство ценили очень высоко. Зубейда не питала надежд: стоит Мирагу объявить поиск, как любое магическое заведение на территории восьми дружественных стран тут же выдаст информацию о её местоположении.
   "Здесь меня ни за что не найдут".
   Когда патрульный вышел из купе вместе с проводником и двинулся в её сторону, Зубейда впервые подумала, что эта мысль может не только окрылять, но и внушать настоящий страх - такой же холодный, как ветер за окнами, как этот тёмный, почти пустой вагон. Дивы шли, едва заметно покачиваясь в такт движению поезда. Всё происходило медленно, как в дурном сне.
   "Их всего двое, - она одёрнула себя. - Показать иллюзию двоим не сложнее, чем одному".
   - Добрый вечер, сударыня, - высокий патрульный навис над ней, заслонив собой почти весь обзор. - Младший сержант Белоухов. Извините за беспокойство, обычная проверка. Предъявите документы.
   Зубейда кивнула. Делая вид, что роется в карманах, она начала повторять слова самого простого и самого сложного заклинания на свете. Искусные маги могли строить невероятные иллюзии для множества зрителей, молча и даже не используя джид, но ей до этих вершин было очень далеко. Её талант губило полное равнодушие к великому искусству. Зубейда училась ради матери, но в глубине души всегда знала, что не сможет пройти этот путь до конца. Однажды она прочитала, что сердце мага должно петь - её сердце всегда молчало.
   Закончив, она достала из внутреннего кармана самодельную книжечку, отдалённо напоминавшую паспорт, и тонкий прямоугольный лист картона. Для верности на них заранее были нанесены магические знаки, чтобы иллюзия не растаяла в самый неподходящий момент. Дома её засмеяли бы за такое варварство.
   "Где сейчас этот дом, - раздражённо подумала Зубейда. - Сосредоточься!"
   Но сосредоточиться не получалось - мешало назойливое движение слева.
   "Если "Маятник" сломался, они не могли починить его или собрать новый за десять минут!"
   Хорошо сделанные артефакты портили жизнь даже опытным магам, но такие вещи стоили дорого и получались далеко не у каждого мастера.
   - Да-а-а, дела, Палыч, - потянул Белоухов.
   Проводник тяжело вздохнул. Не выдержав, Зубейда стрельнула глазами влево. На палец патрульного был намотан самый обыкновенный шнурок, на конце которого мерно раскачивался болт размером с мизинец. Поверхности, свободные от резьбы, покрывали знакомые символы.
   "Нет! Невозможно!".
   Зубейда не верила своим глазам, но "Маятник" работал. Мир стал размытым и словно куда-то поплыл.
   - Сударыня, пройдёмте в купе для разговора, - голос Белоухова тоже прозвучал откуда-то издалека. - И не вздумайте...
   ...Уединившаяся для очередного исследования мать, пустой дом, бестолковое бегство, бьющий в спину снег, не знающая усталости Зимка, самонадеянные мечты - всё промелькнуло в памяти и утонуло в холоде бесконечного одиночества.
   - Сударыня...
   "Глупая! Глупая, беспомощная, ни на что не годная Зубейда!"
   Чей это был голос? Она не могла его слушать, не могла больше терпеть. Слёзы хлынули из глаз, и девушка взвыла не хуже брошенной аклу, уже не различая, что ей говорят и куда ведут.
  
  
   1373 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   Зинаида Захаровна Оленчук любила путешествовать самолётами, однако родные аэропорты навевали ей тягостные мысли о безысходности человеческого бытия. Тем более она терпеть не могла "Юрьево", но пришлось взять билет на рейс, отправлявшийся именно отсюда. Окончание крупной конференции, посвященной вопросам оккультизма в Оскове, совпало с днём присвоения родному Межобластному магическому институту статуса благостного университета. В Ерунборг приехала делегация из Мирага, и ректор не мог допустить, чтобы декан факультета оккультных практик пропустил такое событие.
   По закону подлости рейс задержали. Зинаида уже позвонила Владимиру Петровичу и успела выслушать все его многочисленные мысли по этому поводу. Конечно, Елин злился, но не из-за дурости характера, а потому что сильно расстроился. Он сам был оккультистом и хотел похвастать перед фейри не только магами, которых те оценили ещё в первый приезд одиннадцать лет назад, но и другими выдающимися талантами. Зинаида, чьё имя знали все целители Федерации и Небесного Союза, и Константин Грохов с его впечатляющей практикой экзорцизма подходили для этого как нельзя лучше.
   "Хотя насчёт Кости Елин, конечно, погорячился. Я бы сто раз подумала, прежде чем показывать его высоким гостям".
   Несмотря на пятый десяток лет и заметную седину в чёрных волосах, профессор Грохов являл собой образец незамутнённого задора и жизнелюбия, которым могли позавидовать многие студенты, не говоря уже о других преподавателях. Когда он был в хорошем настроении, стены факультета сотрясал его смех. Застать Костю в дурном расположении духа считалось чем-то из ряда вон выходящим. Ходила даже байка, что гнев Грохова порождает стихийные бедствия, поэтому профессору строго запрещено злиться на работе.
   Вспомнив это, Зинаида улыбнулась.
   "Взлёт", где Костя обещал её дождаться, оказался баром. Учёный муж уже бросил пиджак в соседнее кресло, куда-то дел галстук и теперь сидел с крайне задумчивым видом, потягивая тёмное пиво. Разве что бороду не оглаживал для полноты образа. Но на Зинаиду, когда она села напротив, глянул лукаво.
   - Знаешь картину "Медвежий друг"?
   - Откуда? Вчера только из леса вышел. Будь снисходительна, Зина, я полтора часа спорил с Ветлицким!
   - Дурака не переспоришь, но не могу сказать, что осуждаю. Мы все получили несказанное удовольствие.
   - Надеюсь, старика не хватит удар.
   - Он всех нас переживёт.
   Официантка поставила на стол ещё одну кружку тёмного.
   - Твоя, - кивнул Грохов.
   - Костя, три часа дня.
   - Всё равно мы успеем только на банкет - да и то, если очень повезёт. Что сказал Елин?
   - Чего он только не сказал...
   Достав из сумочки портсигар и зажигалку, Зинаида закурила и только после этого поделилась новостями:
   - Фейри привезли с собой два джида для наших магов, но кому именно, пока не известно. На факультете бурления, в ректорате делают ставки. Елин спрашивал, кого назвать, чтобы не опозориться.
   - Марьиной, наверное, вручат, - Грохов пожал плечами, - и кто там у них ещё великий деятель... Ниночкин?
   Замдекана факультета магических знаний одинаково не любили и свои, и чужие.
   - Я предложила Халтурина и Сокола.
   - Они хорошие ребята. Сокола я в деле видел. Помнишь, та заварушка лет десять назад? Мы в один патруль попали, - он помолчал, потеребил бороду. - Димка, конечно, учудил, но если бы не это, никто из нас живым из тех катакомб не вышел бы. Халтурин... про него только слышал. Боевых магов у нас всегда хорошо готовили. Даже лучше, чем в благостных университетах.
   - Именно поэтому, Костя. Я уверена, оба джида - для боевых магов. Ты ведь знаешь, фейри ценят только настоящий талант.
   Грохов хмыкнул раз, другой, потом не выдержал и засмеялся в голос:
   - Жаль, я не увижу все эти лица, если ты окажешься права.
   - Мне и самой немного жаль, - она потушила сигарету.
   Костя поднял кружку:
   - За неожиданные повороты?
   Пиво оказалось неплохим. Всё вообще складывалось очень даже не плохо. За исключением одного.
   - Кстати, о неожиданных поворотах, - Зинаида прикрыла глаза. - Идель тоже приехал.
   - Неожиданным поворотом было то, что он не приехал в прошлый раз.
   Фейри редко покидали Мираг, и если делали это, то ненадолго, но бывали исключения. Например те, кто соглашался преподавать в благостных университетах, возрождая тем самым полузабытую традицию, или те, чей энтузиазм не знал границ - кто брал на себя ответственность улаживать отношения с другими странами. Идель приложил немало усилий, чтобы фейри и люди снова начали относиться друг к другу с уважением и чтобы их общие дети не оказывались вне закона там, где появлялись на свет. То, что в Небесном Союзе приняли как данность больше ста лет назад, в Северной Дичи до сих пор приживалось тяжело. С полукровками по-прежнему считались не везде, но теперь их права хотя бы признавало государство.
   - Елин намекнул, что он приехал не просто так.
   - Хочешь сказать, - Грохов подался вперёд, - его назначили...
   - Похоже на то.
   В каждый благостный университет, где бы он ни открывался, приезжал хотя бы один фейри. Так называемый "покровитель". Раньше это было необходимостью, но теперь, когда знания свободно передавались от человека к человеку, а под сень магических вузов пустили ведунов и оккультистов, роль покровителя сводилась в основном к решению общих вопросов и организации постоянного сообщения с Мирагом.
   - Большая удача для наших магов, - уважительно заметил Костя.
   Зинаида кивнула. Фейри-покровитель мог не только подтвердить квалификацию студента на выпускных экзаменах, но и принять решение, кому из практикующих "классику" специалистов пришла пора получить джид, а так же поспособствовать его скорейшей доставке из Мирага. Только этот сложнейший артефакт открывал магу дорогу к настоящему мастерству.
   - Но какая всё-таки ирония судьбы...
   - О чём ты? - Зинаида удивлённо посмотрела на непривычно задумчивого Костю.
   - Стать покровителем университета, возведённого там, где твои сородичи когда-то проиграли.
   - Они проиграли не только там.
   - Интересно, сам амеджи Идель участвовал в той битве?
   - Как будто есть какая-то разница...- она как можно равнодушнее пожала плечами.
   Действительно, в первой половине смутных веков фейри сочли, что с помощью своих сторонников смогут одолеть дикие племена и приобщить их, наконец, к магии. Первые победы были быстрыми, дивы на много десятков лет оказались в подчинённом положении, но именно это и подтолкнуло их к поиску собственного пути. Дичь стала местом, где родилось ведовство, а потом князь Александр сделал неожиданный ход, заключив договор с немногочисленными уцелевшими оккультистами. Битва на берегах реки Ерун вошла в историю. Дивы не только отстояли свою свободу, но и потеснили захватчиков. Расставшись с немалым количеством земель, приверженцы магии сильно в ней разочаровались. Настолько, что фейри пришлось жить в изоляции на своих островах полтысячи лет.
   Очередное пиво заканчивалось, Зинаида курила и молчала. От дел далёких дней мысли медленно, но неотвратимо возвращались к настоящему, которое не радовало.
   - Зина, что случилось? - не выдержал Грохов. - Давно тебя такой не видел. Елин всё-таки наговорил гадостей?
   - Нет, просто думаю о том, что придётся постоянно сталкиваться с фейри.
   - Что в них плохого?
   - Это... личное.
   - Ты никогда не рассказывала.
   - Повода не было.
   - За все пятнадцать лет, что мы знакомы? - он удивлённо поднял брови. - Однако.
   Зинаида усмехнулась. Она не любила вспоминать о прошлом, но сейчас хотелось, чтобы кто-то её выслушал. Просто выслушал и утешил. Костя это умел.
   "Сейчас или...".
   Монотонный женский голос объявил о начале посадки на рейс "Осков - Ерунборг".
   - Идём, - потушив сигарету, Зинаида встала. - Моя история ещё пятнадцать лет подождать может, в отличие от всяких торжеств.
   Меньше всего на свете она хотела встретиться с Иделем столько лет спустя, но они всё-таки успевали на банкет.
  
  
   1336 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   Зубейда лежала на кушетке. На соседней стене покачивалась тень от дерева. Настроение было отвратительным. Она ушла в комнату, сославшись на усталость, но вместо сна вновь окунулась в мысли и воспоминания.
   В поезде за разоблачением последовал долгий разговор, и оба дива так прониклись её историей, что решили помочь. По приезде Иван даже вызвался проводить Зубейду в благостный университет. Мысль о предстоящем объяснении со Старшими пугала, но помочь с документами могли только они.
   Вместо выдающихся магов их встретил какой-то невысокий старичок и представился Максимом Евгеньевичем, первым секретарём посольства Мирага. Выслушав пламенную речь Ивана, он сообщил, что посол и советник находятся в отъезде: один принимает выпускные экзамены в Каварде, а второго срочно вызвали в благостный университет Рёвгорода буквально несколько часов назад, - так что придётся подождать. Задав Зубейде несколько каверзных вопросов на языке, которым пользовались жители Мирага, и услышав ответ на нём же, Максим Евгеньевич одобрительно цокнул и сказал, что с этого момента она может чувствовать себя в благостном университете Оскова как дома.
   Посольство занимало целый этаж, но в рабочих помещениях почти никого не было. Жилая половина тоже пустовала. Секретарь объяснил, что послу помогают по большей части студенты-полукровки, и сейчас многие из них уехали на зимние каникулы, а тех, кому возвращаться было некуда, Виктор взял с собой в Каварду.
   О Викторе Зубейда знала не много, но заранее недолюбливала. Остряки Мирага шутили, что его назначили на эту должность, чтобы хоть как-то отомстить дивам. В редкие моменты грусти Люсия вздыхала, что без него жизнь стала на порядок скучнее. Всё это наталкивало на вполне определённые выводы о достоинствах Виктора, а точнее, их почти полном отсутствии.
   Повернувшись на другой бок, Зубейда тяжело вздохнула.
   Прощание с Иваном вышло неловким. Она не могла найти слов, хотя язык Северной Дичи всегда давался ей хорошо, и в итоге только открывала и закрывала рот, а потом и вовсе расплакалась.
   "Ну и рёва же вы, сударыня, - весело ответил он, обнимая её напоследок. - Теперь-то что не так? Всё ведь хорошо закончилось".
   Возразить было нечего, но всё-таки Зубейда чувствовала необъяснимую грусть. Кое-как она поблагодарила Ивана за помощь. Он пожелал ей удачи. И ушёл. Не было сил смотреть, как за ним закрывается массивная дверь.
   Шум в коридоре вернул девушку назад. Она замерла, напрягая слух. Спорили два голоса, но разобрать слова не получалось. Один, более умоляющий, точно принадлежал Максиму Евгеньевичу, а второй, настойчивый, казался смутно знакомым. Они приближались, и Зубейда поняла, что дрожит. Библиотека и тем более этаж с посольством считались неприкосновенной территорией - для дивов, но что, если это кто-то из Старших? Если мать всё-таки каким-то неведомым образом...
   В дверь постучали.
   "Нет!"
   - Говорю вам, она спит! - воскликнул секретарь.
   - Максим, я не могу ждать до завтра, у меня самолёт в четыре утра.
   Стук повторился.
   - Вот и летели бы, Виктор сам разберётся.
   - Он вернётся не раньше среды и едва ли обрадуется, застав здесь весь Совет. Поверьте, когда не нужно, Люсия способна на многое.
   - Но...
   - Зубейда, откройте!
   Бежать было поздно. Прыгать с высоты третьего этажа ей доводилось, открывать окна с довольно хитрой защитой - тоже, но времени на это уже не осталось. Схватив со стола первое, что попалось под руку, она метнулась к двери за мгновение до того, как та распахнулась.
   На удар бронзовым пресс-папье нежданный гость не рассчитывал - Зубейда успела поймать удивлённый тёмный взгляд, прежде чем сказочная птица встретилась с левой бровью. Возглас Старшего, её собственный отчаянный визг, оханье секретаря слились в одно, а потом всё вдруг оборвалось. Воздух застыл. Стало невозможно пошевелиться, невозможно моргнуть. Кожа покрылась мурашками - как и всегда, когда рядом использовали сильную магию.
   Теперь Зубейда могла в деталях рассмотреть, на кого напала - и этот высокий, черноволосый, со вкусом одетый мужчина был ей, к сожалению, знаком.
   Идель.
   Один из немногих, кто удостоился чести называться "амеджи". Если в Мираге важные решения принимал Совет, то за пределами островов слово из уст амеджи было первым, к чему следовало прислушиваться Старшим, полукровкам и всем приличным магам вообще.
   Идель стоял, прижав руку к рассечённому лбу. Залитые кровью пальцы дрожали.
   Если бы Зубейда могла сгореть от стыда, она бы сгорела.
   Секретарь, застывший с изумлённым выражением лица, медленно моргнул и отмер.
   - Вы в порядке? - он сделал шаг к Иделю.
   - Да, Максим, спасибо.
   - У вас кровь...
   - Вижу. Сейчас умоюсь.
   - Там... вперёд и направо.
   - Знаю. Благодарю.
   Пошатываясь, амеджи прошёл дальше по коридору.
   - А с девочкой что делать?
   - С девочкой... - Идель обернулся, сверкнув глазами. - Девочка пусть пока постоит здесь и подумает о жизни! И о том, что когда на меня пытаются напасть, я обычно использую другое заклинание.
   Он скрылся в уборной, а Максим Евгеньевич посмотрел на Зубейду сочувствующе и пробормотал что-то про дурной нрав и полное отсутствие воспитания. Она была готова провалиться под землю. Мучительно умереть от магии, которую никогда не любила. Сделать что угодно, только бы исчезнуть отсюда и никогда, никогда, никогда не попадать в такую ужасную ситуацию.
   Когда Идель вернулся, Зубейда успела немного успокоиться, но при виде тёмно-бордовой полосы над его бровью смутилась вновь. Не глядя на неё, он заверил Максима Евгеньевича, что дальше справится сам. Тот было возразил, но, оценив красноречивое молчание в ответ, всё-таки ушёл.
   Ковёр скрадывал шаги, и Зубейде показалось, что он просто исчез. Растворился в полумраке коридора. Перед ней остался только Идель. Герой, на которого она всегда хотела равняться, когда запоем читала хроники войн с дивами и подшивки еженедельника "Мираг сегодня". Сколько он сделал в прошлом и сколько продолжал делать сейчас.
   "И вместо того, чтобы заниматься делами первой важности, он ищет меня!"
   Страшно было представить, как долго Люсия обрывала провода, чтобы поговорить с ним, и как рыдала в трубку, умоляя вернуть заблудшее дитя. Мать умела настаивать на своём. Усталый вид и застывший взгляд амеджи только убедил в ужасной догадке, ведь сама Зубейда как-то так и выглядела после домашних ссор.
   Едва уловимый жест - и способность двигаться вернулась. Она взмахнула руками, заваливаясь назад, но устояла.
   - Зубейда, - сказал Идель, - должен извиниться за настойчивость и за резкость. Уверяю, я просто хотел поговорить.
   - И вы... тоже извините.
   Голос дрожал как осенний лист на ветру. Тихий, неуверенный, детский. Такой никто и не услышит.
   - Успокойтесь, прошу вас, - Идель подошёл ближе. - Дышите глубже. Я не собираюсь возвращать вас в Мираг...
   Зубейда шмыгнула носом, пытаясь сдержать слёзы.
   - ...не разобравшись, что к чему. Мы можем немного поговорить об этом сейчас?
   Кивнув, она вернулась в комнату и рухнула на кушетку. Мир тонул в воспоминаниях о прошлом, и с большим трудом глаза различали, как Идель осмотрелся, как развернул кресло, чтобы устроиться напротив, как сел и сдавил виски пальцами одной руки. Ладонь почти полностью скрыла его лицо.
   Повисло молчание. Зубейда не знала, с чего начать. Мешало волнение и странный шум в ушах. Она мотнула головой. Не помогло.
   - Если вам интересно, могу рассказать, как я здесь оказался.
   В полной темноте его голос звучал иначе. Зубейда сразу успокоилась и слушала историю уже в приятном оцепенении, иногда не улавливая смысла слов. Кажется, он говорил, что прилетел в Осков по своим делам и уже намеревался отправиться дальше, в Каварду, чтобы составить компанию Виктору, как вдруг услышал о забавном происшествии: в университет патрульный привёл девчонку, молоденькую, без документов, а Максим, вместо того, чтобы начать ворчать, принял её как родную.
   - Накануне мне звонила Люсия, - закончил Идель. - Она была в отчаянии. Сказала, что уже неделю не может найти пропавшую дочь. Казалось бы, просто совпадение, но я решил проверить.
   - Мама никогда не говорила, что знакома с вами.
   Идель позволил себе усмешку и долго смотрел, прежде чем сказать:
   - Дело не в нашем знакомстве. Просто в Мираге не каждый день бесследно исчезают дети. Допустим, - он подался вперёд, - я не удивлён, что вы захотели сбежать, но как у вас это получилось? Кто вам помог?
   - Никто.
   - Зубейда, - Идель улыбнулся, но как-то вымученно, словно бесконечно устал от этой истории, - острова окружают три кольца миражей, которые не чета обычным иллюзиям. Начинающему магу пройти сквозь них не по силам. У вас был сообщник.
   - Зимка.
   - Зимка?
   - Моя аклу, - Зубейда опустила взгляд. - Миражи видят только люди, а Зимке они не преграда. Я завязала глаза, заткнула уши, и она довезла меня до другого берега.
   - Сами додумались?
   - Сама.
   - Потрясающе.
   Зубейда почувствовала в сказанном подвох, но так и не поняла, какой именно, и недоверчиво посмотрела на Иделя. Уж не смеялся ли?
   - Нет, правда, - он улыбнулся снова. - Отличное решение. Но Дичь - странный выбор.
   - Мой отец был дивом.
   - Я слышал другое.
   Все друзья и знакомые Люсии считали, что Зубейда - приятное последствие её последнего путешествия по Небесному Союзу. На это намекало и выбранное для дочери имя, и время рождения. Мать не спешила опровергать их догадки. Зубейда сама узнала правду не так давно.
   Накатила злость, ладони сжались в кулаки.
   - Вы слышали ложь, - выдохнула она.
   Внутри всё закипало, но нельзя, нельзя, нельзя было выплёскивать гнев на того, кто не имел никакого отношения к больному вопросу! И всё же Зубейда не смогла промолчать:
   - Когда я спросила, кто на самом деле был моим отцом, Люсия ответила, что один целитель из Северной Дичи. Она его даже не любила, называла чудаковатым мужичком. Ей просто стало интересно, что окажется сильнее: дар мага или дар оккультиста. Такой... эксперимент!
   Закрыв глаза, Идель сжал переносицу и тяжело вздохнул.
   - Я могла бы это понять, если бы ей хоть раз хватило смелости взглянуть на настоящий результат, а не тот, который она себе придумала! Люсия никогда, - Зубейда ударила кулаками по кушетке, - никогда не замечала мои способности к оккультизму и не хотела признавать, что я страдаю от конфликта магий! Последние полтора года в Мираге были настоящим кошмаром!
   Она сорвалась на крик и, поняв это, потрясённо замолчала. Что такое на неё нашло? Словно все обиды разом встали перед глазами. В голове пульсировала едва ощутимая боль - теперь стало ясно, что болит чужая голова. Иделю было тяжело слышать громкие звуки, тяжело думать, тяжело даже просто сидеть в кресле.
   "Если бы ты хотя бы иногда думала перед тем, как что-то сделать, ничего такого не случилось бы!"
   Зубейда закрыла лицо руками, пытаясь прогнать все мысли и сосредоточиться на собеседнике. Её ощутимо замутило. С помощью заклинаний маги могли улучшить самочувствие, остановить кровь, удержать себя или другого на этом свете до прибытия помощи, но исцелять по-настоящему умели далеко не все. А тот дар, что достался ей от отца, и вовсе лежал за гранью понимания Старших.
   - Люсия знала? - спросил Идель, не меняя позы.
   - С тех пор, как она отказалась говорить со мной об оккультизме, я ничего ей не рассказывала. Я отправилась сюда, чтобы стать целителем.
   - Так вы хотите изучать оккультные практики? Боюсь, с этим будут проблемы.
   - У меня есть талант! - выпалила Зубейда. - Неужели вы не верите?
   - Я не...
   Он не успел договорить, как она уже поднялась и дотронулась до его виска. Продолжая движение, пальцы коснулись волос, потом замерли, не доходя до затылка.
   - Сейчас у вас болит голова, вы чувствуете себя очень плохо.
   - Терпимо.
   Зубейда встретилась с ним взглядом. Сколько раз она представляла что-то подобное - и гнала эти мысли прочь.
   - В Мираге было очень тяжело унимать боль, - отчего-то вместо уверенного голоса снова получался испуганный шёпот, - но здесь всё иначе. В поезде я вылечила коленку Дениса Павловича, а потом помогла одной женщине. У неё случился приступ. Не знаю, получится ли с вами, никогда не пробовала помогать Старшим...
   - Я постараюсь не мешать.
   Второй рукой Зубейда накрыла лоб Иделя и сосредоточилась, ощутив знакомое неприятное покалывание. Оно медленно поднималось и успело дойти до локтей, прежде чем головная боль утихла.
   "Получилось!"
   Сделав шаг назад, она опустилась на кушетку, всё ещё не до конца веря, что смогла. Идель коснулся виска, прислушиваясь к чему-то внутри себя, и вдруг изумлённо поднял брови - над левой остался только едва заметный шрам.
   - Невероятно.
   От этого шёпота её бросило в жар.
   - Я поговорю с Люсией, - глаза амеджи сверкнули, - совершенно очевидно, Зубейда, что с таким дарованием нельзя долго находиться в Мираге, но и здесь... - он нахмурился. - Здесь тоже придётся непросто.
   - Непросто? Почему?
   - Не хочу огорчать, но это лучше знать заранее: Ветлицкий, декан факультета оккультных практик, терпеть не может нас и тем более наших детей. Делает всё, чтобы они не могли сдать вступительные экзамены. Виктор борется с этим, но у него здесь мало влияния. Как и у меня.
   - Разве не всё решает талант?
   - Не всегда.
   Зубейда не могла поверить, как такое возможно: отвернуться от человека, у которого есть способности, есть желание чему-то учиться. В Мираге это было немыслимо. Потому её и задело поведение матери.
   "А здесь, оказывается, никого бы не удивило".
   Идель нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику. От прежней усталости не осталось и следа. Амеджи выглядел сосредоточенным и полным решимости. Зубейде не хватило бы смелости прикоснуться к нему сейчас, хотя таким он нравился ей гораздо больше.
   - Мы что-нибудь придумаем, - пообещал Идель. - Я не вернусь в Осков до осени, поэтому дам все советы сейчас.
   Она кивнула, приготовившись слушать. Речь была недолгой, но из неё Зубейда узнала гораздо больше, чем за все предыдущие годы. Целителей не обучали отдельно. Многие из них жили в лесах и передавали знания детям или ученикам, а если и хотели получить образование, то выбирали экзорцизм. Во многом принципы работы целителей и экзорцистов были схожи, просто одни возвращали здоровье телу, а другие - разуму. В благостном университете Оскова без одобрения Ветлицкого получить эту специальность было практически невозможно.
   Идель посоветовал сдавать все вступительные экзамены на факультет: не сложится с экзорцизмом, может повезти с ментальными контактами.
   - Перевестись на порядок проще, - пояснил он. - На первых курсах всё равно даются основы, общие для всех оккультистов.
   - А если не получится попасть к медиумам? - осторожно спросила Зубейда.
   - Значит, нужно идти к некромантам.
   - Вы шутите? - её передёрнуло.
   Она старалась лишний раз не думать о том, что некромантия тоже относится к оккультным практикам.
   - Мы именуем это искусство проклятым, на то есть причины, - согласился Идель и вдруг прищурился, - но чтобы достичь всей глубины падения, нужно проделать огромный путь. Одного диплома некроманта тут недостаточно.
   Зубейда вспыхнула, а он, видя это, только развеселился ещё больше.
   - В любом деле главное не отчаиваться.
   Идель взял её за руку, и от творящейся магии по коже вновь побежали мурашки. В ладони остался небольшой значок в виде медвежонка - вроде тех, что дети цепляли на одежду или сумки.
   "Зимка! Это же моя Зимка".
   - Всегда помни, Зубейда, о двух вещах: кто ты есть на самом деле и что, кем бы ты ни была, всегда найдётся кто-то, кто поможет в трудную минуту.
   - Спасибо!
   - Мне пора идти, - Идель поднялся.
   Зубейда встала тоже.
   - Счастливо пути.
   - До встречи.
   Проводив амеджи, она упала на кушетку, закрыла лицо руками, но заплакать так и не смогла - напротив, ей стало необъяснимо легко и весело. Зубейда не боялась трудностей, верила, что сможет доказать даже этому ужасному Ветлицкому, что у неё есть право изучать оккультные практики. Всё ещё было впереди: вся жизнь, всё самое интересное. Закрыв глаза, она провалилась в сон. Ей снова снился побег. Зубейда смеялась, прижимаясь к Зимке, и была абсолютно счастлива.
  
  
   1373 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   Зинаида и Константин добрались до ресторана, когда банкет уже начался.
   - Доживу ли я до времён, когда между мероприятиями у меня будет возможность хотя бы заехать домой, - проворчал Грохов, рассчитываясь с таксистом.
   - Ох, Костя, молчи. А погодка-то!
   Холодный ветер кружил последние листья. На другой стороне улицы покачивались голые деревья. Их тонкие, чёрные ветви почти сливались с ночным небом. Довершая зловещую картину, где-то там же, за тёмными кустами, хрипло лаяла собака.
   - Тьфу!
   Возле входа они увидели Егора Халтурина и ещё двух преподавателей с факультета магических знаний, которые стояли рядом с необычной дамой, явно из Мирага. Фейри, как и многие её сородичи, выглядела молодо и экстравагантно, но по-настоящему поражало другое: уложенные локоны и длинное полупрозрачное одеяние, скорее подчёркивавшее прелести гостьи, чем скрывавшее их, не трепал ветер! Даже дымок от сигареты в изящном мундштуке уходил точно вверх. Маги тоже курили. Все они смеялись, что-то живо обсуждая.
   Изредка Егор поглядывал в сторону крыльца, где стояла нахохлившаяся Маша. Точнее, Федорова Мария Евгеньевна, заместитель декана факультета оккультных практик, но язык не поворачивался назвать её по имени-отчеству, потому что на грозную колдунью из сказок она сейчас походила гораздо больше, чем настоящая фейри. Алое вечернее платье. Бледность с уклоном в синеву. Тёмные вьющиеся волосы. Вместе с очередным порывом ветра они взлетели вертикально вверх. На лице замдекана отразилась жажда крови. Для полноты картины не хватало только пары молний из прекрасных карих глаз.
   - А Машка-то сегодня хороша, - вполголоса заметил Грохов.
   - Она каждый день хороша.
   - Сегодня особенно. Глазищами как сверкает! Видно, опять кого-то отшила.
   - Боюсь, несчастный просто пытался напомнить ей про пальто.
   Они подошли к компании магов. Быстро обменявшись приветствиями, Зинаида поднялась на крыльцо. Грохов остался внизу.
   - Давно стоишь?
   - Минуты две, - ответила Маша.
   - Синяя вся.
   - Зато красивая.
   - Я твои сопли больше лечить не буду.
   - Значит, буду страшно сопеть тебе прямо в ухо, - Маша снова сверкнула глазами. - Мне жарко, правда! В зале такая духота.
   - Мы с Костей что-нибудь пропустили?
   - Здесь? Ничего. Вовремя приехали: сейчас небольшой перерыв, а потом начнётся бескультурная программа.
   По дороге в банкетный зал Зинаида успела послушать рассказ об официальной части. Особенно хорошо Маше удались церемония вручения джидов и детальное описание всех эмоций, отразившихся на лице Ниночкина во время неё. Действительно, один артефакт получил Халтурин, а второй достался Соколу.
   С последним они едва не столкнулись у дверей, и Зинаида в который раз удивилась, какое необычное впечатление он производит. Дима был высок и отлично сложен, лихо зачёсывал светло-русые волосы с проседью, а взгляд временами имел такой, что его простое, обыкновенное для этих мест лицо преображалось, становясь каким-то возвышенным и страстным. Сейчас в светлых глазах читалось нечто вроде счастливого безумия. Пробормотав извинения, Сокол прижал джид к груди и быстрой походкой направился дальше, едва не срываясь на бег.
   - Как мало нужно для счастья, - фыркнула Маша.
   - Это не мало, - возразила Зинаида. - Получить джид у нас - большая удача. Напомни, сколько Диме?
   - Тридцать четыре.
   Зинаида кивнула. Маша рассказывала, что познакомилась с ним ещё в студенческие годы, когда переехала от родителей, чтобы познать все прелести общежития в магическом вузе. Слухи ходили разные, во многом из-за того, что даже сейчас они могли провести вместе вечер-другой и всегда вступались друг за друга. Особенной популярностью пользовалась история о том, как Ниночкин неудачно пошутил про нравы незамужних женщин, имея в виду один конкретный случай, а потом неделю ходил с синяком под глазом, и никакая магия не могла ему помочь, пока само не прошло.
   Что может связать двух людей? С этого вопроса Зинаида всегда начинала первую лекцию у будущих оккультистов, и ответ устраивал не всех. Что угодно. Это могло быть что угодно. Не только романтическая любовь.
   Маша уже протянула руку к дверной ручке, как вдруг повернулась:
   - Что-то не так?
   - Всё в порядке.
   - Зина, не надо обманывать, ты не хочешь туда заходить.
   - Сколько раз говорила, не подслушивай мои мысли.
   - Некоторые звучат слишком громко.
   - Не хочу встречаться с фейри, - Зинаида покачала головой. - С одним из них.
   - О! Его обаяние действительно за гранью добра и зла.
   - Маша!
   - Я просто сложила известные факты, - она толкнула дверь. - Идель - единственный, с кем ты могла встречаться. Все остальные фейри приехали к нам в первый раз.
  
  
   1339 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   "Человек ко всему привыкает", - так шутили дивы между собой. Их убийственная ирония рождалась из попыток не сойти с ума в абсурдном мире. Хуже был только чёрный юмор людей, поднимающих из могил мертвецов. Когда-то Зубейда считала, что нельзя придумать ничего ужаснее и мрачнее, но...
   После провала на всех вступительных экзаменах, когда она рыдала в коридоре, к ней подошёл один-единственный человек. Высокая и нелюдимая на вид женщина, заведующая кафедрой некромантии, Екатерина Михайловна Зейн. Она присутствовала и когда Зубейда пыталась поступить на экзорциста, и когда, после насмешек Ветлицкого, пришла сдавать экзамены, необходимые для медиума, и когда, в конце концов, появилась среди немногочисленных абитуриентов, желающих стать некромантами.
   "Не плачьте, слезами тут не поможешь. К сожалению, решения Василия Геннадьевича не обсуждаются. Он не хочет видеть вас на факультете".
   Помолчав, Екатерина Михайловна сказала тише: "У вас действительно большие способности к оккультизму даже для человека, не говоря уже о полукровке. Мы посовещались с некоторыми преподавателями, но всё, что я могу вам предложить - место помощника лаборанта. Иногда мы идём навстречу абитуриентам, которые в силу каких-то причин не сдали экзамены".
   Тогда Зубейду передёрнуло от мысли о лаборатории некромантов, но это был единственный шанс зацепиться здесь и не тратить целый год на "изучение" магии. В благостных университетах за пределами Мирага первокурсникам давали азы, которые она усвоила ещё в детстве.
   Работать в лаборатории оказалось не так противно. Конечно, поначалу ей поручали самые элементарные, зачастую грязные и тяжёлые дела: уборку помещений, сортировку образцов, поступающих для опытов, и кремацию тех, что были уже непригодны. Особенно Зубейду коробили трупы людей, но к концу учебного года даже ритуал прощания с очередным "Василием" стал восприниматься со своеобразной иронией. Декан недолюбливал некромантов, считая их дело низким, и те, от студентов до преподавателей, отвечали ему полной взаимностью.
   Следующим летом удалось поступить на медиума. Поначалу были проблемы с практикой. Зубейда с детства усвоила мысль, что заглядывать в головы окружающих - неприемлемо. Кроме того, маги предпочитали скрывать мысли, чтобы во время создания иллюзий окружающие не могли распознать ложь и чтобы, в случае чего, легко уходить от ментальных атак. Зубейда всегда считала такое положение вещей благом, но, погрузившись в теорию оккультизма, поняла, что у такой неуязвимости была обратная сторона. Именно закрытость породила множество заблуждений о жестокости, холодности и злых намерениях тех, кого здесь называли "фейри".
   Училась она самозабвенно, но каждая сессия превращалась в настоящий кошмар. На первом курсе было много общих предметов. Почти все преподаватели встречали полукровку в штыки и не слишком охотно меняли мнение, даже убеждаясь в её добросовестности. На второй год стало хуже: два предмета у медиумов вёл сам Ветлицкий. За семестр Зубейда натерпелась от него и пустых придирок, и целенаправленного "сбивания спеси", и даже прямых оскорблений. Зачёт по телепатии сдала с двенадцатого раза. Пересдача экзамена по ментальным техникам осталась на февраль.
   Тяжело вздохнув, Зубейда склонилась над образцами. Из лаборатории она так и не ушла. После поступления её повысили до лаборанта. Кроме постоянного дохода, эта должность давала определённые льготы и повышала авторитет - хотя бы в глазах студентов и вменяемой части преподавательского состава. А ещё, как ни странно, Зубейда просто привыкла. Привязалась к людям, которые её окружали.
   Дивы всё ещё казались ей странными, но эти странности она полюбила.
   К концу третьего года в Оскове, Зубейда перестала заходить к Виктору и общаться с другими Старшими, которые иногда приезжали в университет. Её не тянуло даже в клуб, где по средам собирались студенты-полукровки. Она всё чаще ловила себя на том, что стала думать о Мираге как о чём-то далёком и не совсем реальном, что начала говорить слово "фейри" и отрицать своё родство с ними.
   Единственное, о чём жалела Зубейда: ей так и не довелось увидеться с Иделем ещё раз. Когда он приезжал осенью тридцать шестого, лаборантов с помощниками на несколько дней отправили в соседнюю область для сбора и сортировки образцов. Потом амеджи был в начале тридцать восьмого, во время каникул, когда Зубейда уехала в санаторий. Наступил новый год, и поговаривали, что в следующий раз Идель заглянет в университет ближе к маю, но она уже и не знала, хочет ли этой встречи.
   Что, если он осудит её выбор? Не примет новых знакомых и того, что она так и не раскаялась в побеге из Мирага, что нашла своё место среди дивов. Мать, Виктор, полукровки могли думать что угодно - их мнение тоже не имело значения, но увидеть укор в глазах Иделя... Этого Зубейда действительно боялась. Боялась даже сильнее, чем вновь столкнуться с ненавистью Ветлицкого.
   - Витаете в облаках, сударыня?
   Она подпрыгнула и, увидев вошедшего, возмущённо выдохнула:
   - Игорь! Не смешно!
   Во время ночных смен, когда риск явления высокого начальства и прочих неприятных личностей был минимальным, а студенты приходили не такими толпами, как днём, сотрудники лаборатории и большинство преподавателей предпочитали неформальное общение. С рук сходило даже панибратство. Некроманты считали, что исследование природы смерти сближает людей сильнее, чем иная дружба.
   С заместителем начальника лаборатории у Зубейды сложились хорошие отношения. Поначалу он относился к ней скептически, полагая, что стараниями Екатерины Михайловны получил очередную головную боль, но уже в первую поездку за образцами изменил мнение. Там, в Ельне, упаковывая для транспортировки несколько "Василиев", Игорь похвалил Зубейду в первый раз: сказал, что не ожидал от молоденькой девчонки такой выдержки.
   Она зачем-то рассказала в ответ, как по мере сил помогала матери в Мираге, когда та на несколько лет увлеклась селекцией. На самом деле, Люсия, конечно, увлеклась Лотаром, который не мог представить жизни без этого занятия, а "помощь" Зубейды в итоге оказалась скорее вредительством. Проводя много времени с животными и учась работать с ними, она, сама того не зная, выхаживала самых слабых, тем самым наталкивая известного учёного на ошибочные выводы. Игорь тогда хохотал на весь морг, и было непривычно понимать, что див, который старше почти вдвое, мрачноватый и въедливый, как почти все некроманты, принимает её за свою: смеётся с ней как с коллегой. Как с любым другим приятным человеком.
   - Работы нет? - Игорь сел на соседний стул.
   - Есть, но не так много.
   - Отпуск бы взяла, в санаторий съездила. На тебе лица нет после сессии.
   - Если Ветлицкий узнает, что я отдыхала, мне никогда экзамен не сдать.
   - То есть? - Игорь нахмурился.
   Две вещи делали его старше: усталость после опытов и мрачные мысли. Некроманты часто старились быстрее других людей. В свои тридцать четыре Игорь, высокий и симпатичный в молодости, ссутулился и словно угас: густая проседь в тёмно-рыжих волосах, огромные круги под глазами, сеть морщин, тяжёлый взгляд. Зубейда не хотела огорчать его ещё и своими проблемами, но считала, что поступит нечестно, если обманет.
   - Он поинтересовался, чем я собираюсь заниматься на каникулах, - она опустила взгляд. - Ответила ему, что, конечно, учиться. А он мне: "Учиться - это замечательно, сударыня. Ваши-то сородичи только развлекаться горазды: море, санаторий, мероприятия всякие. Разбаловал вас Виктор". Так и сказал. Гадко это всё.
   - И как такую тварь земля носит...
   - Игорь!
   - Да что, Игорь? - он отмахнулся. - Только вчера ругались. Ладно, говорю, экзорцисты и медиумы, но к некромантам-то вы зачем лезете? Приходил он на зачет сюда, когда Люточкина практику принимала. До трясучки её довёл: начал задавать первокурсникам вопросы по теории, да не простые, а такие, на которые даже преподаватель-то не сразу ответит. Как, говорит, они у вас практику сдают, если теории не знают.
   Зубейда вздохнула. Все знали, как "заваливает" Ветлицкий.
   - А ребята и так из сил выбиваются, еле концы с концами сводят! Сколько им дерьма ещё в жизни увидеть предстоит, сколько...
   - Игорь, - Зубейда положила руку поверх стиснутого кулака, - ты его не переделаешь. Никто не переделает. То, что ты с ним споришь, уже говорит в твою пользу.
   - Устал я, сил нет.
   - Отпусти злость.
   Пальцы медленно разжались. Зубейда накрыла его ладонь. Несколько секунд тишины, и некромант выдохнул уже спокойнее.
   - Умеешь ты людям помогать.
   - Для того и родилась.
   Игорь сжал её руку. Он всё ещё волновался, но это было совсем другое, незнакомое волнение.
   - Что-то случилось? Там, дома?
   Игорь на несколько дней улетал - проведать мать, которая жила под Рёвгородом, и просто увидеть старых друзей. Многие из них разъехались по соседним областям, но в конце января раз в пару лет не упускали случая собраться вместе. Игорь часто рассказывал о своих студенческих приключениях. Зубейда любила слушать эти истории и смеяться.
   - Ничего плохого, - заверил он, - но заглянул к Саше на кафедру, зацепились там языками с ребятами из местной лаборатории. К себе меня звали. В Оскове, мол, только нервы мотать, а так - на родной земле будешь, к матери поближе, к друзьям. Со своими.
   Что-то кольнуло в груди. "Нет! Нет! Не уходи, не оставляй меня", - воскликнуло сердце, но почти сразу Зубейда одёрнула себя. Игорь был ей настоящим другом всё это время, и она не посмела бы начать отговаривать его от такой хорошей перспективы. Он скучал по дому, и чем дальше, тем больше. В Осков Игоря привели амбиции. Спустя годы достижений набралось немало, некроманты его уважали, но за каждый год здесь он отдавал гораздо больше, чем получал. Зубейда видела это и догадывалась, что в Рёвгороде ситуация изменится к лучшему. Родная земля всегда помогала оккультистам.
   - А ты бы вернулась домой, Зубейда?
   - Нет, - она покачала головой, - но тут нечего сравнивать: в Мираге практиковать оккультизм очень тяжело. Уже в тринадцать лет я начала испытывать на себе конфликт магий. Там ведь почти всё функционирует за счёт "классики", постоянный и довольно сильный фон. Магам он помогает, но нам лучше не находиться в таких местах больше месяца... Некуда мне возвращаться, Игорь.
   - А твой отец-целитель? Известно о нём что-нибудь?
   - Только имя Захар, и то, что он откуда-то из Великой Пущи.
   - Под Рёвгородом живёт много целителей. Они хорошо друг друга знают. Можно поспрашивать, вдруг слышали про Захара из Великой Пущи.
   - Да зачем это? Пустое.
   - Зубейда, - Игорь подался вперёд, - я очень хочу тебе помочь. Твой талант, твоя доброта... Если это погибнет, я никогда себя не прощу. А Ветлицкого, если он ещё хотя бы раз тебя обидит, просто убью.
   - Что ты такое говоришь!
   - Правду: как чувствую, как с ума схожу от бессилья.
   - Игорь!
   - Не могу я тебя здесь бросить. Люблю. Поехали со мной в Рёвгород! Там есть, где учиться, и ребята все знакомые. Переведёшься сразу на экзорциста, к целителям будешь ездить. Они из своих лесов редко выбираются, но если подход найти...
   Он говорил и говорил, а Зубейда ничего не могла ответить - не могла понять, почему ей так больно.
   - Замолчи, - слова, наконец, нашлись. - Замолчи!
   - Зубейда...
   - Замолчи, пожалуйста.
   Внутри вновь встрепенулась надежда. Немыслимая, дикая и почти позабытая. Так Зубейда поверила Ивану. Так поверила Иделю. Так теперь боялась поверить Игорю.
   "Но ведь каждый из них помог тебе, разве нет?"
   Иван довёз до Оскова. Идель поговорил с Люсией и, по словам Виктора, "принял главный удар на себя". Во всяком случае, вскоре после этого разговора Зубейда получила короткое гневное письмо от матери, в котором та разрешала ей жить, как пожелается, и отпускала на все четыре стороны.
   "Ни Ивану, ни Иделю я не смогла ответить добром на добро, только доставляла им лишние проблемы".
   Она совсем не хотела, чтобы с Игорем получилось точно так же.
   Но его предложение было так кстати! Зубейда уже поняла, что при Ветлицком в Оскове ей никогда не стать экзорцистом, и нужно искать счастье где-то ещё. Она подумывала о Каварде, где к полукровкам относились лучше, чем в других городах. С другой стороны, именно рёвгородская земля славилась целителями. Местный университет, конечно, считался благостным с большой натяжкой: уже тридцать лет там никак не могли достроить библиотеку, но фейри делали всё возможное, чтобы решить это досадное недоразумение.
   От бесконечного потока мыслей её отвлёк тяжёлый вздох Игоря.
   - Понимаю, всё очень неожиданно, но, пожалуйста, прими мои слова всерьёз.
   Зубейда медленно кивнула. Выполнить его просьбу было не так-то просто. Страстные признания, достижимое счастье - всё это казалось чем-то сказочным, невозможным. Зубейда не верила, что в Оскове кто-то всерьёз может полюбить полукровку.
   - Я, наверное, не с того начал, - пробормотал Игорь. - Погорячился, как всегда.
   - Мне нужно подумать.
   - Да что тут думать? Зачем тебе старик? Тем более, со всякими... чувствами.
   - Ты не старый.
   Игорь хрипло рассмеялся, но это был вымученный, горький смех.
   - Извини, - он поднялся. - Если мысль о том, чтобы стать моей женой, тебе неприятна, просто забудем этот разговор. Я уже решил, что в любом случае уеду. И в любом случае помогу тебе, если всё-таки решишь податься в Рёвгород.
   Зубейда смотрела, как он уходит, и снова чувствовала невыносимую тоску. Были иллюзии, которые создавали фейри, и было другое - наваждения, которые, кажется, рождала сама эта дикая земля. Например, стоило человеку выйти за дверь - и всё, он навсегда пропадал. Словно растворялся от соприкосновения с реальностью. Оставалось только общее прошлое, но и оно отдавало горечью.
   Любила ли она Игоря? Конечно. Говорить с ним ночи напролёт, иногда прикасаться к нему, смеяться или спорить - всем этим она дорожила. Потерять его было всё равно, что лишиться части себя. Мир снова куда-то уплывал за пеленой слёз.
   Ну и рёва же вы, сударыня.
   В любом деле главное не отчаиваться.
   - Игорь! - крикнула она. - Игорь, подожди!
   Он замер возле двери, а когда обернулся, Зубейда уже была рядом. Прижавшись к нему, скрывшись в его объятиях от всего остального мира, она кое-как смогла выдавить, что согласна: и на переезд в Рёвгород, и на замужество, и на всё, что угодно, лишь бы только никогда больше с ним не расставаться.
  
  
   1373 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   В банкетном зале царило оживление. Организаторы позаботились, чтобы количество столов соответствовало числу гостей из Мирага и никто не остался обделённым, но это, кажется, только повысило градус общего любопытства. Пользуясь перерывом, оккультисты, ведьмаки, маги и фейри перемешались окончательно: гости бродили туда-сюда, останавливаясь или присаживаясь рядом со знакомыми и тем более незнакомыми лицами.
   Стол, за который Маша провела Зинаиду, стоял по левую руку от ректорского. К счастью, Владимир Петрович с главным гостем куда-то отлучились. Можно было успеть приготовиться к встрече с неизбежным. Хотя бы чуть-чуть. Перед носом возник бокал шампанского, потом Маша наполнила свой.
   - Мария Евгеньевна, - к их столу метнулся Ниночкин, - не женское это дело, позвольте вам помочь!
   - Андрей Юрьевич, мы уже справились, - заметила Зинаида, выбрав самый холодный и сухой тон.
   Ниночкин со своими шуточками касательно мужских и женских занятий был невыносим даже в рабочей обстановке, а в неформальной - вовсе переставал следить за языком. Было лучше вообще не начинать с ним разговор.
   - Ох, Зинаида Захаровна, и вы уже здесь! Здравствуйте! Как долетели?
   - С ветерком.
   - Это замечательно. Мария, а вы почему молчите? Не рады моему обществу?
   - Добрый вечер, Андрей Юрьевич, - процедила она.
   Ниночкин был её давним, бесперспективным, но крайне настырным обожателем. Ситуация усугублялась тем, что однажды Маша недальновидно подогрела его интерес.
   - Хочу заметить, вы зря отвергаете мужское внимание, - он картинно прижал руку к груди. - Всё сами, сами... где это видано? Скоро совсем откажетесь от нашего брата.
   Маша только сверкнула глазами в ответ. За словом в карман она никогда не лезла и сейчас сдерживалась из банального нежелания начинать скандал.
   Положение спас Грохов.
   - Андрей Юрьевич! - воскликнул он, оттесняя мага в сторону ректорского стола. - Видел сейчас, как Сокол орудует своим дротиком - это что-то невероятное! Не зря ваших парней одарили фейри. Примите мои поздравления!
   - Орудует... - пробормотал Ниночкин. - Где орудует?! Им же разрешения ещё не выдали!
   К ним начали подтягиваться первые любопытствующие в лице двух преподавателей с ведовских промыслов и одного фейри. Последний был примечателен какой-то в самом деле нечеловеческой красотой. Роскошная лиловая мантия только усиливала это впечатление.
   Грохов продолжал наступать:
   - Не беспокойтесь, за ним присматривает амеджи Идель, а Владимир Петрович стоит рядом и утирает слёзы умиления. Конечно, это последнее, что я ожидал увидеть, гм, в уборной, но, должен признать...
   Схватившись за голову, Ниночкин помчался к выходу. Красивый фейри отправился следом за ним. Маша булькнула, пытаясь сдержать смех.
   - ...зрелище впечатляет, - закончил Грохов; посмотрев магам вслед, он пожал плечами и обратился к тем, кто сбежать не успел: - Лёша, Мишка, сто лет не виделись, как поживаете? Слышал, в этом году таких оболтусов на ведьмачий курс набрали - да что тут говорить, давайте сядем, выпьем, наконец!
   Устоять перед этим напором было невозможно. Когда они отошли, Маша засмеялась в голос и, подняв бокал, сказала:
   - За Грохова! Это что-то.
   После шампанского жизнь стала немного лучше. Зинаида даже смогла улыбнуться и рассказать Маше пару забавных историй с конференции.
   Перерыв заканчивался. Гости постепенно возвращались в зал. Грохов оставил в покое ведьмаков и сел рядом с Зинаидой. Минутой позже пришла фейри, которую они видели у входа в ресторан, и назвалась Амелией. Последним явился Сокол. Весело подмигнув Маше, он сказал:
   - Ты пропустила момент моего триумфа.
   - В мужском туалете?
   - Что за глупые предрассудки? Тебя Ниночкин покусал?
   - Я тебя сейчас сама покусаю!
   - Валяй.
   Сокол подставил шею, мечтательно улыбнувшись. Маша зарычала. Грохов хохотнул, переглядываясь с Амелией. Обворожительно улыбнувшись, она уже хотела что-то сказать, но вернулся ректор. Фейри устремила взгляд в его сторону.
   Откуда появился Идель, Зинаида так и не поняла. Вроде бы, только что его не было, а в следующую секунду он уже вежливо улыбался, сидя рядом с Елиным, и, как всегда, являл собой образец мужского стиля той страны, в которой находился. Сегодня глаза присутствующих радовал привычный костюм-тройка. По правде говоря, на человека амеджи походил больше некоторых местных магов.
   Попросив тишины, Елин обратился к нему так, что слышали все:
   - Идель, вы обещали рассказать некую поучительную историю.
   - Поучительную? - изумился он. - Едва ли. Поучают мудрецы, а я всего лишь заметил, что не стоит преувеличивать значимость некоторых вещей.
   - Не томите! - крикнул кто-то, и по залу прокатился смех.
   - В таком случае, попрошу всех наполнить бокалы, потому что уместнее будет сказать тост.
   За столами засуетились. Когда шум стих и все взгляды снова устремились на него, Идель поднялся.
   - Сегодня два талантливых мага, Егор и Дмитрий, получили джиды. В силу непопулярности этой традиции среди дивов, не все, быть может, правильно понимают, что произошло. Джид - всего лишь инструмент, помогающий идти по пути классической магии. Он не даёт иной силы, кроме той, которой мы уже способны обладать. Были времена, когда в некоторых странах существовал одноимённый титул, но они давно прошли. Джид-человек на землях Младших обладал авторитетом среди магов, однако не всегда умел грамотно распорядиться своей властью. Об этом я и хочу рассказать.
   Итак, давным-давно в одной восточной стране жил шах. В юности он был честен и справедлив, и совершил немало добрых дел, а в изучении магии продвинулся так далеко, что учитель вручил ему джид. Однако время шло, и прожитые годы не пошли на пользу душе шаха. Он сделался зол, жаден, завистлив, сеял дурное, пожинал плоды чужих трудов, но люди продолжали любить его, помня о былом. Настал день, и шах забросил занятия высоким искусством, решив, что стал уже достаточно великим магом, а чтобы ни у кого не возникло желания доказать обратное, объявил, что отныне никто в тех краях не может обучаться и обучать магии без высочайшего разрешения. Нетрудно догадаться, что получить его было практически невозможно, и вскоре умение пришло в упадок: учителя подались в другие земли или вели жалкую жизнь, а молодые люди не находили применения своему таланту, что не делало их лучше.
   Слухи об этом разошлись далеко и достигли ушей мага, который начинал свой путь вместе с шахом, когда тот был юн. Один человек учил их, одинаково хвалил за успехи и укорял за ошибки, одни и те же слова о великом искусстве достигали их ушей. Маг не мог поверить тому, что рассказывали люди, и решил убедиться, что это клевета. Каково же было его удивление, когда он пришёл во дворец и, назвав своё имя, услышал, что должен оставить джид - и только тогда шах примет его. Неслыханное дело! Но маг не привык отступаться.
   Исполнив унизительный приказ, он вошёл к старому другу, и тот говорил с ним насмешливо, словно видел перед собой не дорогого гостя, а слугу или вовсе раба. Когда маг обвинил его в чванстве, шах пришёл в ярость. Он решил убить наглеца, но не тут-то было - стоило ему поднять джид и начать первое заклинание, как гость схватил со стола вилку для фруктов и объявил, что готов к дуэли. Они сражались долго, ведь шах успел позабыть не всё, но, в конце концов, маг победил. Такая злость овладела им, что он сломал джид противника пополам - и это тоже было делом неслыханным.
   Идель усмехнулся, и Зинаида только тогда поняла, что слушала его, затаив дыхание, не смея упустить ни слова.
   - Есть ли мораль в истории про двух старых дураков? - уже шутливым тоном продолжил он. - Не думаю. Только простой факт: магию порождает маг, а направить её можно с помощью любого острого предмета. Так выпьем же за свободу от предрассудков!
   В зале зашумели.
   - Интересно, - хмыкнул Сокол, - Идель рассказывает истории из личной биографии или сочиняет их на ходу?
   - О, - Амелия загадочно улыбнулась, - всем интересен ответ на этот вопрос, - она развернулась и воскликнула: - Амеджи! Теперь вы просто обязаны показать нам великое искусство с помощью вилки!
   - Просим! Просим! - поддержали с другой стороны весёлые сородичи и маги-преподаватели.
   - Как тут можно отказать? - Идель развёл руками.
   Зинаида не могла сказать с точностью, что было дальше, но, кажется, фейри действительно схватил вилку, взмахнул ею - и всё потонуло в сладком дурмане иллюзии. В центре зала вскинулась пенная волна и тут же отхлынула, заставив, присутствующих потрясённо ахнуть. Из воды поднялся остров с крутыми берегами и скалами. Море продолжало биться о камни, а земля всё росла и росла, покрываясь травой, рождая цветы, кустарники, деревья - целый сказочный сад, в центре которого, на столетнем дубе, раскинула пылающие крылья неведомая птица.
   "Пой! Пой!" - прозвучал страстный призыв, и птица запела невыносимо тоскливым и прекрасным голосом. Он лился над островом и взмывал в высокие голубые небеса, завораживал и манил за собой - нужно было сделать всего один шаг...
   Кто-то отодвинул стул, и пение оборвалось. Иллюзия растаяла. Зрители охнули ещё раз, многие поднялись со своих мест - посреди зала, на полу, залитом шампанским, лежало опрокинутое блюдо с ректорского стола, а в остове гуся, окружённом остатками гарнира, покачивалась воткнутая серебряная вилка. Идель прищёлкнул пальцами, и безобразие исчезло.
   Первым зааплодировал Халтурин. Иллюзий он не любил, но мастерство ценил всегда. Его поддержали остальные. Пока они хлопали, Зинаида не сводила взгляд с Иделя: с его пылающих тёмных глаз, с висков, покрывшихся испариной, и с полубезумной улыбки. Творить сильную магию без джида было опасно и очень тяжело. В том, что такая магия имела место, сомнений не осталось: кожа покрылась мурашками, а в голове характерно зазвенело.
   - С ума сойти, - пробормотал Сокол, - это же было заклинание баллов на сорок, не меньше.
   - Сорок три, - подтвердила Амелия. - В замкнутом пространстве. Могу подтвердить, Дмитрий, амеджи исполнил этот непростой трюк без подготовки, специального замера территории и лишь приблизительно зная количество зрителей. Ни одного магического знака, только подручные материалы, единственный жест и два слова. Я уже молчу про контроль над магическим потоком с помощью этой... вилки.
   - Удивительно, как мы вообще остались живы.
   - Не преувеличивай. Живы бы остались, но вот целы ли - большой вопрос. Сто двадцать шесть лет знаю Иделя, а всё равно не могу привыкнуть, что он просто ненормальный.
   Сокол потрясённо открыл рот. "Сколько-сколько лет?" - читалось на его лице. Амелия ласково улыбнулась ему и похлопала по плечу. "Не принимай близко к сердцу", - был ответ в её взгляде. Грохов довольно хмыкнул себе в бороду, и Зинаида едва удержалась от того, чтобы пнуть его под столом. Одна Маша сидела, сдвинув брови.
   - С тобой всё в порядке?
   - Да. Просто не успела закрыться, как следует.
   - Засмотрелась?
   - Извини, - Маша развела руками, но, судя по голосу, немного оттаяла.
   После Иделя показ иллюзий продолжили другие маги. Строгой определённости не было, фейри и дивы сменяли друг друга по желанию. Больше ни один не решился нарушить технику безопасности: каждый педантично выстраивал защитный контур, в центре которого и создавал свою иллюзию. Водопады, метели, прекрасные женщины и жуткие чудовища - Зинаида смотрела на них и словно не видела.
   Было шумно, но она хорошо слышала беседу за соседним столом. Идель вполголоса рассказывал Елину, что давно хотел пожить среди дивов и ждал только подходящего случая, вежливо уходил от каверзных вопросов об отношении к оккультным практикам и выражал заинтересованность в более глубоком изучении ведовских промыслов. По его словам, иногда из Северной Дичи на острова привозили такие артефакты, что даже великие умы в Колчане, столице Мирага, собрав совет, не могли понять, как и почему так хорошо работает то, что работать не должно в принципе. Припомнил одного умельца из Дальска, майора в отставке, который на досуге из подручных материалов собирал сложнейшие "Маятники", а потом даже открыл свою мастерскую.
   Слушать это было невозможно.
   - А что же ваша Амелия? Удивит нас чем-нибудь? - вдруг спросил Елин.
   - Амелия? - Идель словно только сейчас вспомнил о ней и, найдя взглядом, коротко кивнул. - Да, безусловно. Она обычно выходит в самом конце, чтобы показать то, что прекрасно даже без магии.
   Когда в воздухе растаяла последняя иллюзия, Амелия поднялась на небольшую сцену, где ждала своего часа арфа. Перебирая струны, фейри запела удивительно грустную и красивую песню о доме, которого не вернуть, и о пути, в конце которого, быть может, удастся найти что-то, что сможет исцелить боль потери. Проняло даже Грохова - пару раз он грустно вздохнул. Об остальных и говорить было нечего: Дима Сокол сидел, подперев голову руками, вид у него был трагический и мрачный, а Маша украдкой шмыгала носом. Зинаида чувствовала, что сама вот-вот заплачет.
   Она поднялась.
   Всё равно! Всё равно, что скажет Елин. Если придётся, она поругается. Но вот так сидеть и понимать, что ученица Иделя вынимает из неё всю душу - это было слишком. Даже столько лет спустя.
   - Ты куда? - опомнился Грохов, но Маша остановила его, кажется, одним взглядом.
   Кивнув ей в знак благодарности, Зинаида отступила в тень. Фейри не любили отрываться от редких зрелищ, а никому из людей теперь просто не пришло бы в голову посмотреть в сторону дверей. При необходимости оккультисты тоже умели появляться и уходить незаметно.
  
  
   1339 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   Разбирая вещи после переезда, Зубейда ещё раз с наслаждением открыла свой новый паспорт. Теперь её звали Зинаида Захаровна Оленчук. Женщины дивов брали фамилию мужа, и она не стала возражать. Своей фамилии у неё всё равно не было, а та, которую обычно получали полукровки, покидая Мираг, раздражала, напоминая о прошлом. Заодно Зубейда решила сменить имя, выбрав более привычное для этих мест.
   Виктор три года назад ей не разрешил. Сказал, что прежде чем отрекаться от прошлого, нужно найти себя в настоящем и определиться с будущим. Фейри всегда очень трепетно относились к своим именам, но услышать такое скучное нравоучение от Виктора, о лёгком нраве которого в университете ходило немало анекдотов, было неожиданно и неприятно.
   Игорь, конечно, удивился, но отговаривать не стал. Сказал, что новое имя ему тоже очень нравится.
   Зинаида-Зубейда подвинула к себе коробку, в которой хранила документы и несколько ценных вещиц. Ещё будет время налюбоваться. Сняв крышку, чтобы положить паспорт, она вздрогнула. Поверх письма от матери лежал подарок Иделя. По странной иронии судьбы они с амеджи снова разминулись всего на пару дней. Стоило, наверное, если уж не задержаться, то хотя бы написать ему несколько строчек. Поблагодарить.
   Она повторила пальцами медвежий силуэт. Всё осталось в прошлом: и Мираг, и Зимка, и даже амеджи Идель. Зинаида взяла значок, подошла к открытому окну, замахнулась, чтобы выбросить, и... не смогла. Всего на секунду представила укоризненный взгляд из-под чёрных бровей и отступилась.
   - Да чтоб тебя, - пробормотала Зинаида.
   Не глядя, она от всей души швырнула подарок в кучу вещей.
  
  
   1373 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).
  
   Идель догнал её уже за дверьми банкетного зала.
   - Остановись и скажи, от чего ты до сих пор пытаешься убежать?
   Зинаида вновь почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, совершившей большую глупость и только теперь осознавшей её масштабы.
   - От вашей беспощадной правды, амеджи, - она повернулась, - и от прошлого, которого не вспоминала последние тридцать лет.
   Идель удивлённо поднял брови.
   - От такого не убежишь, - он сочувственно улыбнулся, сделав ещё один шаг навстречу. - Не сочти меня назойливым, но я хочу поговорить с тобой о многом.
   - Когда?
   - Назови любое время.
   Зинаида отвела взгляд. Что ей было терять? И имело ли смысл откладывать неизбежное?
   - Сейчас, - ответила она. - Но не здесь.
  
  
   Эпилог
  
   Осенняя ночь пролетела незаметно. Зинаида успела рассказать практически всю свою жизнь: счастливые годы в Рёвгороде, общение с местными целителями, внезапный тяжёлый уход Игоря, предложение Елина, тогда ещё заведующего кафедрой экзорцизма, перебраться в Ерунборг, встреча с отцом и работа, работа, работа - очень много теории и ещё больше практики. Зинаида добилась того, что в Межобластном магическом институте раз в три года начали набирать группу по специальности "целитель". Талант был редким, но и учиться сюда приезжали ребята со всей Северной Дичи.
   Идель слушал. Он то смеялся вместе с ней, то вместе с ней грустил, то сам пускался в воспоминания. Земля, на которой стоял Ерунборг, навевала их немало. Амеджи даже обмолвился о знаменитой битве.
   - Маги проиграли, - сказал Идель, - а дивы победили. Я был там и могу сказать, Зинаида, что не видел ничего подобного даже во время эпидемий чумы. Десятки тысяч людей погибли на берегах Кавара - и все они встали под знамёна князя Александра.
   - Говорят, он нашёл лучших некромантов...
   - Боюсь, ему потребовалось бы несколько сотен лучших некромантов, чтобы направить это войско, но с ним рядом стоял только один человек, имя которого заслуженно покрыто проклятиями, - Идель вздохнул. - Тем не менее, вынужден признать: тогда мы видели настоящего гения.
   Зинаида кивнула в ответ. Тот, которого боялись и ненавидели даже другие некроманты, просто не мог быть кем-то другим. О нём ходило множество легенд. Историки даже сомневались, существовал ли Юшка Окаянный на самом деле.
   Едва сдержав зевок, она перевела взгляд с Иделя, сидевшего в соседнем кресле, на большое окно в гостиной. Светало.
   - Я совсем тебя заболтал.
   - Вовсе нет.
   А вот чего Зинаида действительно не заметила, так это момента, когда они перешли на "ты", однако возражать не стала. Всё шло, как шло, и ей нравилось происходящее. Словно Идель был старым другом, заглянувшим на несколько часов, прежде чем вновь пуститься в долгий путь.
   "Может, так и есть".
   Встреча в Оскове вспомнилась так ярко, что невольно накатила грусть. Сколько лет прошло с тех пор! И с каким глупым упорством она пыталась убедить себя, что с Мирагом её больше ничего не связывает. Избавиться от подарка Иделя ей не хватило духу ни в Рёвгороде, ни после. Куда бы Зинаида ни отправилась, значок каким-то неведомым образом появлялся среди вещей. Она нисколько не удивилась, когда собеседник, прищурившись, поднял его с блюдца.
   - Надо же, - сказал Идель, - ты все эти годы хранила мой подарок, а я вспоминал девочку, которую нечто непостижимое увлекло навстречу смерти.
   - Навстречу её судьбе, - поправила Зинаида.
   - Тяжело это принять, но я вижу: ты права. Ты справилась даже без моей помощи.
   Взяв значок двумя пальцами, амеджи слегка дунул на него - и тот рассыпался серебристой пылью. Зинаида улыбнулась. Без радости, но и без сожаления. Теперь это действительно стало прошлым. Оно ушло, чтобы освободить место будущему.
   - Давным-давно, - начал Идель, откинувшись обратно в кресло.
   - В одной восточной стране?
   - Именно, - он закрыл глаза. - Одному мальчику от матери-рабыни достался опасный дар видеть чужие мысли, однако он нашёл силы отказаться от искушения и посвятить досуг развитию таланта, который получил от отца. Его отец был уважаемым человеком: искусным магом и ещё более искусным поэтом, - однако никто не верил, что мальчик сможет чего-то добиться в жизни.
   - Видимо, зря? - Зинаида разлила остатки чая по чашкам. - У мальчика всё получилось?
   - Конечно. До сих пор многие удивляется, как этого мальчика земля носит.
   Они засмеялись. Уделив внимание чаю, Идель сказал:
   - Было время, я ненавидел родство с дивами, пока не понял, что без него мне никогда не хватило бы безрассудства пройти свой путь от начала до конца.
   Зинаида кивнула.
   - Планируется ответный визит. От вашего, то есть, уже нашего университета. Мы договорились с Владимиром, что от каждого факультета отправим шесть-семь человек.
   - Маша... Мария Евгеньевна успела пожаловаться. Я обещаю подумать, поеду ли сама.
   - Мария, - Идель незнакомо улыбнулся. - Царица! Владимир сказал, вы подруги. Скажи, как лучше получить её прощение?
   - Когда вы успели поругаться?
   - Наше с тобой внезапное исчезновение могли неправильно понять.
   Зинаида рассмеялась.
   - Что здесь смешного?
   - Предвкушаю шуточки Грохова, - она поднялась. - А Маше просто скажи правду.
   - Прощаемся? - Идель тоже встал.
   - Некогда уже прощаться. Сейчас позавтракаем и поедем в университет.
  
   Зинаида не сомневалась, что новость о её вчерашнем побеге в компании амеджи Иделя уже облетела все три магических факультета, но всё-таки питала призрачную надежду, что в продолжение вечера случилось что-то "поинтереснее". В дверях деканата она поняла, что надеялась абсолютно зря.
   Ирочка смотрела так, словно видела в первый раз. Её распирало от всех услышанных сплетен сразу. Секретаря Зинаиде в наследство оставил предыдущий декан, и она решила ничего не менять, потому что ещё в бытность заведующей кафедрой экзорцизма убедилась, что работоспособность Ирочки с лихвой перекрывает все её недостатки. К тому же, порой она приносила на хвосте истории, которые стоило послушать хотя бы из любви к народному творчеству.
   Маша подняла голову со скрещенных рук и вместо приветствия заразительно зевнула, успев прикрыться ладонью. Судя по художественному гнезду на голове и самому неброскому макияжу из возможных, домой она заглянула только под утро, да и то ненадолго.
   - Зинаида Захаровна, до десяти нужно утвердить список.
   - Какой список?
   - Список тех, кого мы пошлём на-а-у, - Маша снова зевнула, - да что ты будешь делать, на славные острова Мирага!
   Секретарь сделала вид, что полезла за упавшей ручкой. Из-под стола донеслось подозрительное бульканье.
   - Ира, хватит ржать! Лучше узнай, где Грохов. У него вторая пара, между прочим!
   Бульканье сменилось уже откровенным гоготом. Зинаида посмотрела на часы. Было полдесятого. В запасе у Кости оставалось ещё пять минут.
   - Зайди без двадцати, обсудим.
   Скрывшись за дверью в свой кабинет, она, едва сдерживая смех, подошла к окну и распахнула его. С этой стороны к корпусу оккультистов подступал парк. Раньше отсюда можно было разглядеть высотки нового района, теперь обзор закрывала библиотека. Огромное пятнадцатиэтажное здание возвышалось над парком и всем городом. Светлые стрельчатые башни почти сливались с белыми облаками.
   Пожалуй, библиотеки Мирага, где Старшие не только хранили знания, но и проводили большую часть времени, были единственным, о чём она действительно скучала. О жизни, неотделимой от магии. Зинаида надеялась, что когда-нибудь к этому придут даже дивы, и не понимала странного удивления, которое здесь всегда вызывала её увлечённость.
   Коллеги в Ерунборге считали, что она ударилась в работу, чтобы пережить смерть мужа. Откуда им было знать, что в Рёвгороде Зинаида работала даже больше - жила своим делом, а когда выдавалась свободная минутка, всегда помогала Игорю в лаборатории. В Мираге не умели иначе. Старшие проживали очень долгую жизнь, но не желали упускать из неё ни одного мгновения. Наверное, в целом мире только они умели по-настоящему ценить время и правильно им распоряжаться.
   Когда началась пара и аллея под окнами опустела, Зинаида закурила, присев на низкий подоконник. Вспомнилась библиотека, где мать останавливалась, когда бывала в Колчане, - раза в полтора выше этой. В западном крыле находились лаборатории, в восточном - хранилище научных трудов, в башнях - обсерватории и посадочные площадки... Красота!
   "Увидеть бы это ещё раз..." - мелькнула мысль.
   Дверь в кабинет открылась и закрылась.
   - Зина, - проворчала Маша, - и после этого ты меня ругаешь?
   - Конечно, - она повернулась, - если не делать тебе замечания, то ты даже внимания не обратишь, что с тобой что-то не так.
   - Нужно добавить ещё одного или двоих, никто не соглашается.
   Она протянула листок, где были написаны пять фамилий. Первым числился Грохов.
   - Сама не хочешь?
   - Не знаю, - Маша пожала плечами. - То есть, хочу, конечно, но конфликт магий - научно доказанный факт, а я всё-таки сильный медиум. И после той истории... ты же сама сказала, что мне лет пять лучше никуда не выезжать из области.
   Три года назад она действительно чуть не умерла. Понадобился весь талант Кости, чтобы избавить Машу от старого проклятия.
   - Тогда мы думали, тебе понадобится больше времени, чтобы прийти в себя, но ты быстро пошла на поправку. Вчера ведь ты чувствовала себя хорошо?
   - Когда используют магию выше тридцати пяти баллов, в ноосфере всегда начинается невесть что, - ответила Маша, - но не скажу, что иллюзия амеджи была неприятной. Скорее я чувствовала себя... странно.
   - Не думала, что он так сильно тебе понравился.
   - Что?!
   - Слышала забавную теорию, что симпатия может приглушить конфликт магий.
   - Чушь собачья.
   - То, что любая магия индивидуальна, доказали тысячи лет назад.
   Потушив сигарету, Зинаида убрала окурок в пепельницу и закрыла окно. Маша ещё немного помялась, но всё-таки спросила:
   - Правда, что вы вместе уехали?
   - Правда. До утра проговорили. Подумать только, почти сорок лет прошло, - Зинаида покачала головой. - Когда я убежала из Мирага...
   - Зина! Так ты всё-таки полукровка! Ещё обманывала меня!
   - Не кричи.
   - А я всегда говорила, - Маша перешла на страстный шепот, - по-другому вы думаете и чувствуете. Во всяком случае, те, у кого отец или мать - фейри.
   - Лучше расскажи, чем всё вчера закончилось.
   - Да ничем, если ты про ресторан. В половину двенадцатого разошлись. Из смешного было только удивление Елина, когда он обнаружил, что уже полчаса разговаривает с иллюзией, но всё тут же обернули ещё одной шуткой. Копия Иделя исчезла весьма эффектно.
   - А если не про ресторан? - Зинаида прищурилась.
   - О, - Маша присела на край стола, снова подавив зевок. - Нашему столику не хватило, и мы отправились в "Мрачный закуток". Там бар до трёх работает даже в будни. Грохов, Сокол, я. Взяли с собой Амелию и того красавчика, Клементина. Было весело. Когда бар закрылся, пошли гулять. К пяти замёрзли и протрезвели окончательно. Грохов с Амелией укатили на такси, а мы добрались до Димки, уложили Клементина спать и трепались ещё часа два, тоже вспоминали... всякое.
   Маша посмотрела на часы. Было уже без десяти.
   - Ладно, - сказала она. - Говори, кто крайний, и я пойду в ректорат.
   - Сама схожу, - Зинаида взяла ручку и дописала себя шестым номером. - Всё-таки нужно извиниться перед Владимиром Петровичем за вчерашнее.
   - В баре Грохов предложил тост за укрепление контактов, - наябедничала Маша.
   - Костя у меня точно дождётся. На пару-то пришёл?
   - Пришёл. С Амелией. Рассказывает ей и первокурсникам, как оградить себя и близких от ментальных паразитов. Опять начал с шапочек из капустных листьев, а студенты опять ему поверили. Дурдом, а не факультет.
   В дверь заскреблись.
   - Зинаида Захаровна, Мария Евгеньевна, извините, что отвлекаю, - любопытный нос Ирочки просунулся в щель, - но тут курьер. Принёс какую-то подозрительную вещицу. Говорит, "для госпожи Федоровой" и срочно.
   - Что ещё за новости, - Маша нахмурилась, но всё-таки вышла узнать подробности.
   Через минуту она вернулась в растерянности и поставила на стол маленькую чёрную шкатулку. В Мираге такими пользовались, когда хотели порадовать близких и друзей какой-нибудь приятной пустяковой иллюзией. Всего-то и нужно было сложить простенькое заклинание, чтобы её открыть.
   - Зина, что это за шутки? Он издевается?
   - Внутри послание.
   - Я догадалась! - вспыхнула Маша. - Но тут же "классика" нужна. Я последний раз её использовала, когда зачёт сдавала на втором курсе.
   Все люди владели магией, и даже оккультисты могли применять её в разумных пределах, если хотели.
   - Просто стукни по крышке. Можешь добавить: "Откройся!".
   - Да у меня никогда не получалось!
   - Как же ты зачёт сдала?
   - Как-как... Как красивые девушки зачёты сдают?
   Маша помрачнела окончательно, решительно шагнула к столу и ударила согнутым пальцем по шкатулке. Крышка откинулась, выпустив на свободу золотое сияние. Через мгновение оно превратилось в кружащиеся осенние листья. Когда листопад утих, из шкатулки выплыл миниатюрный амеджи Идель, повернулся к Маше и виновато развёл руками, глядя одновременно настойчиво и нежно. Ещё одна метаморфоза - и к ней порхнула записка.
   - "Мария, если это возможно, приезжайте в "Золотую осень". Буду ждать вас до полудня", - прочитала она и возмущенно посмотрела на Зинаиду. - Да что он вообще о себе возомнил?!
   - Можно задать этот вопрос ему.
   Маша хмыкнула, но вдруг опомнилась и проворчала:
   - Я же на работе.
   - Представляю, что ты наработаешь после бессонной ночи. Пары сегодня есть?
   - После обеда.
   - Значит, до обеда свободна. Всё, брысь отсюда!
   Маша выскочила из кабинета, забыв даже закрыть дверь. В приёмной её тут же настигла Ирочка.
   - Так это правда?!
   - Что именно?
   - Вчера видели, как вы с амеджи Иделем вдвоём выходили из библиотеки.
   - Ира, мы поехали на банкет! Вместе со всеми!
   - А сегодня он присылает волшебную шкатулку?
   - Да с чего ты...
   - В накладной-то всё написано: вот время, вот имя отправителя. Мария Евгеньевна, вы не должны принимать его подарки!
   - Что-о-о?!
   - Он же фейри, - зловещим голосом предостерегла Ирочка. - Разве вы не знаете, что фейри воруют детей и незамужних женщин? Заморачивают им головы, а потом пускают на опыты!
   - Так, всё...
   - Мария Евгеньевна, куда вы собираетесь?!
   - В магазин! За капустой! Мне срочно нужна шапочка!
   - Мария Евгеньевна, не ходите к нему! Он уже вас заколдовал! Да что же это такое... Вы... вы хотя бы подумайте, сколько ему лет!
   - Он и возраст в накладной указал? - судя по звукам, Маша уже надевала пальто.
   - Не в накладной. В накладной такого не пишут. Но в "Пересвете" вчера опубликовали статью, и там сказано, что, судя по самым скромным подсчётам, ему не меньше тысячи лет! Мария Евгеньевна! Да стойте же! У вас сегодня четвёртая пара с третьим курсом и пятая пара со вторым, вы разве забыли?
   Хлопнула дверь. Ирочка трагически вздохнула. Едва сдерживая смех, Зинаида вернулась к столу и подняла телефонную трубку, чтобы созвониться с ректоратом.
   Елин уже ждал. Напоследок посмотрев в окно, она увидела Машу, спешившую через парк к остановке общественного транспорта. Путь до "Золотой осени" был неблизкий.
   Зинаида покачала головой. Давненько она не наблюдала ничего подобного в исполнении "госпожи Федоровой". Маша всегда соглашалась на свидания очень неохотно, предпочитая занимать досуг оккультными практиками. Интуиция подсказывала, что это только начало, что приезд Иделя поставит с ног на голову абсолютно всё. Непредсказуемость амеджи давно вошла в поговорки, и не было сомнений, что Ерунборгский благостный университет ждёт крайне интересное будущее.
   "Самое удивительное из возможных".
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"