Лапшов Сергей Витальевич : другие произведения.

Теряя время

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  От автора
  
  
  Мы живем, регулярно давая себе слово, что со следующей недели перестанем есть на ночь, курить бросим, когда закончится только что начатая пачка, ну а изучением языков займемся перед летним отпуском, верно? Потом внезапно оказывается, что весы стали привирать на добрый десяток килограммов, выше третьего этажа подняться сложновато - одышка мучает, ну а отпуск можно провести в 'олл инклюзиве' - дешево и тратить время на учебу не нужно. Мы нарушаем данное себе же слово изо дня в день, рассчитывая, что на нашем пути будет знак, после которого обязательно будет поворот на нужное направление. Чепуха. Не купив лотерейный билет бессмысленно надеяться на удачу. Присмотритесь к окружающим - вы никому из них на самом деле не нужны. Вы имеете значение только для близких родственников, двух-трех друзей, и все, остальным семи миллиардам на вас совершенно плевать. Не тешьте своего эго. Плевать.
  Одно лишь сказанное невпопад слово может перечеркнуть все сказанное ранее. Один поступок - загубить плоды многолетних трудов. Но человеку свойственно ошибаться. Набивание шишек и называется взрослением. Что характерно, величина и количество неприятностей на жизненном пути непосредственно связано с людьми вокруг нас. Догадайтесь сами, каким образом. Подумайте, кто ваши друзья, и только потом, кто вы сами.
  
  
   Все имена, персонажи и ситуации вымышлены
   и не имеют ничего общего с объективной
   действительностью. Точка зрения персонажей
  может не совпадать и зачастую не совпадает с авторской.
  
  
  
  Вместо предисловия
  
  Группа молодых людей в некоторой степени подпития отважно штурмовала очередную преграду на своем пути в виде оврага, после натужного форсирования которого появилась маленькая возможность передохнуть. К немалому прискорбию всех через несколько метров начинался другой овраг, приходившийся предыдущему старшим братом, судя по размерам, в который не преминул свалиться один из друзей, при этом оглашая всю округу крайне непристойными воплями. Если подытожить их, и не передавать игру слов с использованием выражений, характерных для господствующего диалекта, которые перемешали всю родословную, включая бабок и водолазов , то местному рельефу лучше всего бы собрать свои вещи и незамедлительно уехать куда подальше, пока не случилось непоправимого.
  Парень валялся и ругался на чем свет стоит, при этом давая понять, что было бы очень неплохо, если ему помогут подняться; один из присутствующих аки ангел с небес стал спускаться, но на середине пути провалился ногой в яму и кубарем покатился вниз, вопя почище предыдущего товарища, причем настоящие ангелы покраснели бы несколько раз от таких слов. Единственный плюс его деятельности заключался в том, что первый прекратил ругаться и начал хохотать, при этом каждый раз проходясь по грациозности своего товарища, наконец, ему это надоело, и он решил принять вертикальное положение, несколько более подходящее человеку разумному, но потерпел полное фиаско и начал шарить в кустах руками, при этом переругиваясь со вторым:
  - Черт, где мой сланец? - первый раздраженно шарит.
  - Где мой сланец? - второй отпихивает его от многообещающего куста.
  - Вы чем там занимаетесь, проказники? - оставшиеся четверо решили напомнить о своем существовании, в ответ они услышали методические рекомендации о том, что им нужно сделать, но, посовещавшись, молодые люди решили не воспринимать своего товарища всерьез.
   - Посветите хотя бы, - первый, не сдаваясь, бесстрашно орудовал в кустах руками.
   - Ближе подойди, а ну, кыш от света, - второму. - Да не мешайтесь вы, не в музей на женщин поглазеть пришли. Что это? Твою...! Зачем я это потрогал?!
  Первый обратился к звездам, реке, холмам, оврагам и своим друзьям с пламенной речью, призванной полностью запретить кошек, кошек в кустах и особенно мертвых кошек в кустах, прикидывающихся теплыми меховыми тапочками. Всю эту речь он произносил, гордо выпрямившись (что немаловажно!), стоя на холме в двух разных сланцах , а второй его не слушал и обиженно курил, почесывая свои босые ноги, исцарапанные во время падения.
   - Баста, друг, надоел уже своими кошками!
   - Да, сколько можно!
   - Не нравится - не ешьте, в чем беда? - огрызается первый.
   - Ты смотри, он пошутил, еще немного и начнет трезветь!
   Шум совсем уже близких волн заставил всех замолчать и вспомнить, зачем они сюда пришли. Не сговариваясь, повернулись и рванули в воду, один лишь второй отстал, да и то, потому что по мелким камням особо не поскачешь. Прохладная вода в начале сентября как никогда способствует прояснению головы и укладывает все мысли именно так, что они, помигав с пару секунд, исчезают. Практически житие по тетрису. Лето было очень жарким, осень обещала стать такой же, теплый воздух не давал замерзнуть купальщикам, но пара из них все же решила себя разогреть танцами и несколько преуспела в этом.
  - Левой! Раз-два-три!
  - Правой! Раз-два-три!
  Под бурные аплодисменты они развалились в наиболее удобных для себя позах и присоединились к уже закурившим господам. Банально уставившись на звезды можно и о вечном подумать, благо дело сие дурное и бессмысленное, следовательно, напряжения сил моральных или физических не требует абсолютно. В такие моменты незачем о чем-то говорить, вполне допускается, состроив из себя крайне разумного человека, просто выразительно помолчать и крепко затянуться, прислушиваясь к шелесту воды.
  Удивительно, но тогда молодые люди чувствовали себя друзьями на всю жизнь, которая обещала быть достаточно долгой, чтобы им это успело надоесть, и когда-то приятные физиономии начали вызывать негодование. Смешанное с шуточным отвращением, разумеется. Эта мысль, нисколько не претендующая на стоящую, похоже, пришла одновременно в головы всем присутствующим, так как господа состроили друг дружке крайне омерзительные рожи и гадко расхохотались.
  Одна сигарета выскользнула из пачки и затаилась среди камней - она чувствовала, что судьба ее не так проста, как у ее подружек, и тайное ощущение собственной уникальности закралось в ее еще не скуренное сознание. Она знает, для чего существует, все случится завтра.
  Коварный подъем ожидал своих старых приятелей, но те, наученные горьким опытом, держались близко и были готовы протянуть руку помощи оступившемуся товарищу. Мысль о потерянных сланцах жгла как минимум один ум, и была организована мини-экспедиция из трех человек, что составляло половину присутствовавших. Ругань, возня, вспышки экрана мобильного телефона - именно так настоящие археологи и по совместительству следователи разыскивают пропажу. Наконец, победный вопль оповестил о том, что как минимум одно резиновое изделие затаилось поблизости, что оказалось правдой на все двести процентов, так как рядом примостилось и его зеркальное отражение.
   - Братушки, это самый счастливый момент в моей жизни после того, как я узнал о существовании секса, - надрывался первый, остальные же одобрительно гудели. Даже второй был в приподнятом настроении, что было вызвано немалым содержанием алкоголя в его выдохе (а дышал он часто); чихнув, он нацепил своих беглецов на грязные лапы и, ощутимо покачиваясь, побрел вместе со всеми на одинокий огонь, видневшийся в небольшом дачном массиве неподалеку, который обещал крышу над головой и работающий холодильник.
  Правда, пришлось еще один раз вернуться - второй умудрился потерять оба сланца, пока топал, как именно потерял, он не был в состоянии объяснить.
  Кстати, из одежды у молодых людей были только полотенце и мобильный телефон на всех.
  
  День Естества и Молодежи
  
  Автобус победоносно исторг плотные клубы дыма и растворился, а Витек все бежал и ругался ему вслед, зажав солидный камень в кулаке, - смелости бросить в заднее стекло так и не хватило. Указатель свидетельствовал о том, что их высадили в девяти километрах от цели, более того, водитель и не собирался ехать в искомое место, он просто их обманул и присвоил деньги. Кончик подло засмеялся, но Витька это не задело, ведь пухлому охальнику предстоит пройти не меньше, чем ему, а по такой жаре - в день поездки термометр упорно показывал плюс тридцать четыре градуса в тени - это будет достаточно непросто, тем более, он приподнял приятно звякнувшую сумку, с недурной поклажей. 'Одна бутылка не звенит, две звенят не так' - вспомнилось ему изречение отца. 'Как некстати-то, черт', - подумал Витька и закурил, обдумывая дальнейшие действия.
  Кончик тоже закурил и предложил начать выдающуюся прогулку по трассе, периодически голосуя в тщетных приступах надежды. Предложение было принято с условием обязательного опустошения запасов в сумке и рюкзаке для облегчения текущей ситуации, что и было осуществлено с немалым энтузиазмом. Объемный друг достаточно недурно вышагивал, даже отягощенный рюкзаком с немалым количеством жидкости, которую он, впрочем, и так же недурно поглощал, умудряясь еще что-то крайне фальшиво напевать. В этот раз для опошливания было выбрано что-то из отечественного рока, который Витька знал достаточно слабо и еще слабее желал вдаваться в подробности композиции и ужасной смысловой нагрузки про очередные силиконовые огурцы и алюминиевые помидоры или что-то в этом духе.
  Кабриолет до Вегаса с волшебным грузом в багажнике не собирался встречаться, да и молодые люди не очень были похожи на антропоморфных арахнидов , так что им ничего не оставалось, как продолжать упорно шагать до пункта назначения и воссоединения со старыми приятелями, которые успели добраться до места ощутимо раньше, да и ко всему прочему на теплоходе, оборудованном свежим ветром на палубе, бесплатными брызгами и гальюном на корме. Чем больше Витька об этом думал, тем сильнее ненавидел свой институт, в котором учеба была с первого сентября, в университете же, где училась большая часть его друзей, семестр начинался только с четвертого числа, вызывая закономерную пьянку на выходных у всех курсов, начиная со второго. С другой стороны, когда что-то закономерно не вызывало пьянку у студентов?
  Судя по всему, Кончик размышлял о чем-то подобном, поскольку пробормотал что-то типа: 'В задницу чих-пых мой деканат и всех его апологетов', а затем презрительно сплюнул.
   - Ты хотел сказать апостолов?
   - Нет, именно апологетов, сторонники хреновы.
   - Апостол, апологет, какая per rectum разница, все унипенисуально, мой друг, если ты так сильно расстроен, можешь понести мою сумку, я разрешаю.
  Следующее высказывание его собеседника приводить здесь не имеет смысла по цензурным соображениям, но своего Витька добился - Кончик расправил плечи и достаточно бойко пошлепал по трассе.
  Звонок от Жоржа не прибавил оптимизма - он и компания уже их ждали и, судя по всему, с жарой было решено бороться большим количеством прохладительных напитков.
  Однообразность пейзажа и дорожной разметки вносили свою лепту в дружное молчание в течение следующего получаса ходьбы, и только бульканье алкоголя, исчезающего в крепких и ко многому привыкших желудках, разноображивало монотонное движение вперед, а как иначе?
  От нечего делать Витька возводил в квадрат числа от одного и до двадцати и наоборот, от двадцати до одного, когда мимо проехала первая машина. Кончик сорвался с места и побежал, вопя всякую чушь, затем расстегнул штаны и стал размахивать содержимым ширинки, пытаясь заинтересовать водителя, что, разумеется, ему не удалось. Кстати, за подобные действия он и был прозван Кончиком.
   - Идиот, - пробормотал Витька, перекладывая сумку в другую руку, которая болела не меньше, и пошел дальше. Идти им оставалось еще пару километров. В компании Кончика это звучало как приговор.
  Наконец, дома стали отличаться от сараев, а домашняя птица нагло прогуливаться по жиже, гордо именуемой улицей, и пытаться ухватить за ноги. Местом встречи была избрана площадь, на которой установлен памятник лидеру пролетариата - даже если в населенном пункте всего три улицы и двадцать домов, то обязательно найдется относительно ровная, но загаженная поверхность, на которой, о чудо, будет стоять любимец голубей с вечной кепкой.
  Бездельники стояли неподалеку от плохо выкрашенного вождя народов, пили пиво и кидались в гусей всякой дрянью, на что последние очень бурно выражали свое негодование и неприятно галдели.
   - Мужики! - Витька восторженно кинулся им навстречу, пожал лапы и обнял своих спасителей. - Пиво тут в теньке пьете? Как некультурно! Холодненького мне в руку, холодненького!
   - Коровин, ты, судя по твоей красной физиономии, тоже даром времени не терял, признавайся, сколько не донес-то? - при этих словах Жоржа банка ледяного пива ухнула в Витькин желудок, даже не коснувшись глотки.
   - Да всего полтора литра, причем часть из них я оставил на трассе, если хотите, сходим, покажу место, а сейчас прошу прощения, мне нужно оставить вторую половину, - тут он скрылся в ближайших кустах и блаженно вздохнул.
  Жорж, Марик, Михалыч и Патлатый одобрительно отвернулись и начали третировать Кончика расспросами про дорогу, не забывая напаивать страдальца. Неистребленное пиво в рюкзаке и сумке по температурной и вкусовой кондиции уже напоминало мочу, но концентрированная прохлада морозильного аппарата должна была сделать свою работу и впоследствии придать напитку нужную температуру.
   - Я готов, господа, ведите меня на свою фазенду, сударь Жорж! Мы предадимся безудержному пьянству в компании молодых гурий, а музыку нам будут играть амуры на электроарфах, - Коровин пытался придать своему голосу нотки серьезности, но мысль о том, что было бы неплохо приземлиться в горизонтальном положении на диван, не давала покоя, и закончил он как-то слишком невпопад.
   - Я рад это слушать, сударь, ваше путешествие только начинается - нам предстоит преодолеть водопады вброд, мосты вплавь, а путеводной звездой послужит жажда молодых тел к предстоящему комфорту, озаряющая все на нашем пути. Кстати, холодильник наличествует в моем имении, - в тон ему продолжил Жорж. - Если вы готовы, то отправляемся в путь немедленно, да будет вам известно, мои владения начинаются с соседней деревни, пеший путь до которой составляет пять километров, впрочем, если мы наймем дилижанс, то путь составит те же пять километров. Отриньте сомнения и выступаем!
  Коровин услышал тяжелый вздох, и с удивлением понял, что вздох принадлежит ему на все сто процентов - променад неизбежен, значит, придется опять топать. Дорога - это всего лишь затруднение между двумя точками на карте, которое кто-то возводит в культ. Холодильник! Вот, что вечно, и заслуживает поклонения.
  В конце концов, все заканчивается, равно как и запас Витькиных пошлых анекдотов различной степени бородатости, и взгляду импровизированных скитальцев предстала фазенда имени Жоржа, являющая собой многоуровневый земельный участок с симпатичным домом на самом верху, куда и заселились отставшие от общей массы Витька и Кончик. В алтаре холода было найдено чудесное пиво, на которое сразу же нашлось большое количество претендентов, но Витька схватил себе бутылку и, довольно урча, полез на второй этаж, где оккупировал балкон вместе с пачкой ароматных сигарилл.
  Дача стояла в чудесном месте - казалось бы, протяни руку, и вот она река, конечно до нее метров триста напрямую, но кого это когда волновало; невероятный разлив, около десяти километров в ширину, скрывал другой берег, и возникало ощущение присутствия на берегу как минимум огромного бездонного озера, в котором и уважающему себя чудовищу не грех водиться, а уж тем более являться достойным джентльменам после третьей бутылки. День потихоньку собирался заканчиваться и Витька уже предвкушал, как заходящее солнце будет отражаться в могучих волнах и вызывать восторженные матюки у зрителей.
  Скрипнула дверь балкона и к нему присоединился Михалыч.
   - Коровинушка, до меня донеслись твои ванильные мысли о красоте здешней природы, был бы тут Кузьмич , он бы поклялся в наличии русалок, но еще сильнее до меня донесся аромат твоего курева, которым ты сейчас со мной поделишься, в противном случае я передам Кончику, что ты что-то хочешь ему сказать.
  Это было вполне в духе Михалыча, только Витька знал, что вряд ли он исполнит задуманное, ибо был человеком весьма приличным, но сейчас, смотря в его хитро сощуренные глаза, ползущие вверх уголки губ, не теряющиеся в арамисовской бородке, он был готов поверить в задуманный подлый ход.
   - Держи, куннилингвист энэлпэшный , - Коровин не мог выйти из разговора проигравшим и напоследок хоть как-то не поддеть оппонента. - Дешевейший прием, даже ничего общего с психолингвистикой не имеющий. Пусть тебе будет стыдно, мой юный друг. Кстати, курение убивает, так что я поспособствую избавлению от очередного ненужного филолога в этой стране, - это было низко, но Витька почувствовал облегчение, особенно когда Михалыч дьявольски расхохотался и порекомендовал ему начать писать шутки лет через двадцать для Мартиросянца, когда тот перейдет на телеканал 'Страна-2' .
  Докурив, и обмениваясь подначками, они спустились на первый этаж, где уже божественно пахло чем-то мясным. На кухне воцарился Жорж, который заявил, что в скороварке обнаружил харчо, заботливо приготовленный его бабушкой, и гости обязаны его сейчас съесть. Все посчитали, что глупо спорить с таким заявлением и в какие-то минуты организовали стол, нарезали овощей и тому подобных закусок. Наконец, харчо был снят с плиты, водку достали из морозильника, и все немедленно выпили. Почему такая подробность к деталям? Это же ритуал, черт возьми! В любой стране в любое время мужики, сбившись в стайку, первым делом бегут за бутылкой, а в порядке исключения надевают чалмы и взрывают дома. Р-и-т-у-а-л!
  В момент наливания 'по-второй' раздался стук в дверь, и в дачу зашла пара прехорошеньких барышень, во всяком случае, в купальнике была одна ну очень недурственная. Все переглянулись, и кто-то протянул им пару рюмок, которые они с удовольствием выпили. Как оказалось, они приходились дальней родней Жоржу, а именно соседками через улицу или что-то в подобном духе. Гнетущего молчания за столом, разумеется, не было, но определенно в воздухе завис вопрос: 'Что с ними делать? Я бы им вдул, но как остальные к этому отнесутся?'. Коровин отозвал Жоржа на 'покурить', к ним присоединился Михалыч. Они оставили Марика вербально корячиться за всех и развлекать прекрасных дам, с чем он недурно справлялся, а сами встали на крылечке и душевно затянулись.
   - Я вот что думаю, дорогой друг, процентное соотношение полов слишком неблагоприятное для удачного соития всех нас, так что встает вопрос относительно пары счастливчиков, которые облагодетельствуют сих дам этой ночью, причем я выступаю с самоотводом, по причине крайнего нежелания лишаться вашей компании даже на то время, которое мне потребуется для приобретения пары сов, иначе, совокупления в разговорной речи, с той милой дамой в купальнике, - Коровин был как всегда витиеват.
   - Совокуплением заниматься нужно душевно, без отрыва, так сказать, от процесса, внешние факторы могут губительно сказаться на качестве исполнения отдельных элементов, я тоже беру самоотвод, мой друг, - Жорж поддержал начинание.
   - Следовательно, нам нужно избавиться от милых дам, которые к тому же пьют нашу водку, которой больше не становится, тем более что Кончик уже изрядно надрался, а в интимных успехах Патлатого я крайне сильно сомневаюсь. Сейчас сбегаю за Мариком и мы зададим ему тот же вопрос, - Михалыч утилизировал бычок в кофейную банку и скрылся в объявленном направлении.
  Марик подписался под коллективным мнением, а Коровин был призван избавиться от девушек в сжатые сроки, так как водка в сочетании с потрясающим харчо и вареной бараниной гораздо больше будоражила молодые умы, на что он ответил, что опомниться никто не успеет, как окажется в исключительно приятной мужской компании.
  Пришлось пожертвовать бутылкой ради еще одного тоста, в ходе которого Витька упомянул горы, Жар-птицу, питающуюся девственницами, и пожелал ей сдохнуть с голоду, одновременно с этим зажав в руке ягодицу одной из барышень, на что последние возмутились целесообразностью такого действа и выразили недовольство в виде фразы: 'Мы за это пить не будем', пошушукались и внезапно исчезли.
   - Не стоит благодарности, всего лишь произнесите три раза 'Ave Victor' и я от вас отстану, господа.
  - А мне кажется, что нужно зажарить сосисок и слопать их на балконе - сейчас солнце заходит, давно я соседей не пугал языческими воплями про Ярилу, - Жоржа всегда волновала кулинарная тема, и он уже начал рассуждать вслух, решая, какую же панировку выбрать.
   - Давайте, три раза дружно 'Ave Victor!', - Витька был озабочен собственной славой как никогда,
   - Буль-буль, - отозвался Кончик, которого уже полчаса как использовали в качестве предмета интерьера.
  - Умница, Кончик, хоть один сознательный и благодарный человек среди вас, балбесов нашелся. А мне, пожалуй, пора отлить, пойду, балкон проинспектирую.
  Соседи были удивлены почестями, оказываемыми солнцу - сначала молодые люди вопили всякую чушь с балкона, затем разделись, разожгли костер (да, именно в этой последовательности) и начали кривляться в приступах эпилепсии, изображая танцы, посвященные заходу небесного тела, при этом орали что-то уже совсем непотребное. Окончательным актом единения душ стала реализация пожарной безопасности по пионерскому способу: скрестив струи на брудершафт, они победили огненную стихию. Моментально поднявшиеся клубы ароматного пара намекнули, что было бы неплохо освежиться, и в не очень трезвых головах родилась идея ночного купания.
  Вернулись все уже сухие, но очень довольные, Кончика положили на полу, и он нежно обнял свои многострадальные сланцы, пустил слюну и сладко захрапел. Далее Витька коварно предложил открыть вино...
  
  ***
  
   Коровин разлепил глаза и уставился в потолок, в голове творилась удивительная ясность, плохо коррелирующая со вчерашними беспорядками, творимыми молодыми людьми, например, конкурсом на самое дальнее и продолжительное мочеиспускание с балкона, в котором безоговорочно победила дружба. Рядом в пьяном дебоше развалилось тело Патлатого, сжимающее плюшевую собачку, неизвестно, было ли у них что-то этой ночью. На полу примостился Марик, который, как помнил Витька, должен был ночевать на балконе, но похоже, что градус внутри был недостаточен, чтобы конкурировать с градусом вовне тела, и он ретировался в более теплое помещение. Нужно заметить, что парень не просто примостился, а лежал так, словно все атомы его тела разом рванули в диаметрально противоположном направлении, и в результате их слаженной работы небрежно растекся по полу.
   Нужно было узнать время, и Витька включил телефон, который нещадно продилинькал убогую мелодию, от которой Марик резко вскочил и стал озираться, стреляя дикими глазами по углам, словно не понимая, кто он, и что тут забыл.
   - Боброго утра, друг, как головушка? - сипло спросил Коровин.
   - Эм, недурственно, но я бы предпочел все свои ощущения отослать куда-нибудь на Восток до востребования. Пусть узнают моджахеды, каково это - синячить до последнего.
   - Положи от меня им мацы кусочек для поднятия настроения, - Михалыч тоже проснулся и принял участие в завязывающемся утреннем бессмысленном общении.
   Из соседней комнаты раздались ужасные звуки, напоминающие плохо работающий, захлебывающийся мотор, причем захлебывался он чем-то невыносимо живым и сопротивляющимся. 'Жорж!' - все, кто находился в сознании побежали к нему, а тот уже весьма успешно блевал в заботливо принесенный Михалычем тазик. Когда он только успевает все делать?
  Через пять минут у страдальца появились вода, активированный уголь и слабый чай с сахаром, а Михалыч вился над ним заботливой матушкой и все интересовался, не будет ли гуманней его прямо сейчас добить. Жорж выражал слабое согласие, но надеялся на лучший исход в ближайшем будущем.
   - Самое главное, мой драгоценный, не спускайся вниз, там Кончик разложил по Фэн-шуй всю его вчерашнюю закуску. - Потешался Михалыч.
   - Господи, ну зачем ты мне...б...боа...БОА!
  Витька, заинтригованный таким поворотом событий, не преминул спуститься и узреть шедевр, достойный желудка как минимум представителя современного искусства - подушка, на которой была выложена пирамидка (!) из непереваренных томатов. Кончик же блаженно сопел рядом. Когда и как он умудрился залезть на кровать, да еще и украсить ее, осталось загадкой.
  Взгляды некоторых присутствующих молодых людей говорили о надежде поправить здоровье, но аптечка была найдена всего одна, и в ней плескалось не более четырехсот граммов вина. Усевшись на балконе, они робко стали цедить жидкость, при этом куря одну сигарету на троих - курева не хватало уже катастрофически. Коровин принюхался - в воздухе отчетливо пахло чем-то кисло-тухлым, он поделился наблюдением с друзьями.
   - А, это мое произведение, - улыбнулся Марик и достал из-под кушетки ведерко с чем-то, напоминающим плохо переваренную кошку.
   - Убери назад, стервец, это негуманно как минимум, а как максимум - тянет на пару лет в колонии.
   - Да за такую рвоту штрафовать надо!
  Балкон был стремительно покинут, но кто знал, что еще эта дача может преподнести, ведь с такими временными жильцами не успеваешь соскучиться, особенно, когда те по молодости выпивают больше, чем могут.
  Через пару часов, когда Жоржу полегчало, а Патлатый подло улизнул на дачу своих родителей, все отправились на рыбалку, которая была предсказуемо безрезультатна, только Марик поймал двух бычков , да и то одного отпустили, а со вторым подружился Кончик, так что первому несказанно повезло. Но! Была найдена целая сигарета, что на четверых курящих возымело огромное воздействие, и была сформирована очередь страждущих с лимитированным числом затяжек.
  Пока раскуривалась сигарета, кидались блесны, розовели щеки и улыбались улыбки, Жорж, уже отошедший от утреннего недуга, зациклил на карманном плейере песню группы 'Пил?Вот!' и провалился в блаженное забытье на каменистом пляже. Редкие облака не скрывали его от солнечных лучей, но этого и не требовалось, камни уже успели прогреться и охотно делились теплом со всеми страждущими.
  В дальнейшем весь пляж был тщательно исследован, все камни проверены на наличие хитрых табачных тайников и недосказанностей, причем с неутешительным результатом для большинства присутствующих, и вольные рыболовы потянулись в сторону фазенды. Кончик, когда вернулся на дачу, запустил бычка в емкость для мытья ног, окрестил Чуваком и вел с ним душещипательные беседы о спасении страны от стад диких дураков, обитающих в этой местности, успев надоесть своим курлыканьем абсолютно всем, даже Чувак бурно выражал свое недовольство сложившейся ситуацией и демонстративно пытался выброситься из воды.
  У Витьки и Жоржа созрел коварный план мести за испорченное постельное белье и перманентное надоедание. Они загнали Кончика на балкон, Витька запер дверь, а Жорж начал поливать приставучего болтуна из шланга. Если бы Хичкок жил в то время, он бы обязательно позвал Кончика озвучивать его картины, причем на женские роли, так как вопли последнего закладывали уши на долгое время. Разумеется, все присутствующие обратили свое внимание на разворачивающуюся драму - Михалыч и Марик неторопливо подошли, засунули руки в карманы и стали наслаждаться зрелищем, а окрестные собаки поддерживали все это мокрое недоразумение коллективным бреханием с вариациями на произвольные темы. Молодые люди встречали хриплым ревом одобрения и аплодисментами, особенно удачные тирады пухлого товарища. Самым смаком происходящего было то, что Кончик не в состоянии был спуститься вниз, точнее, так он думал - для всех остальных было совершенно очевидным фактом, что с другой стороны балкона была прислонена лестница, с помощью которой даже человек пониженной сообразительности мог бы вполне спастись, а так всем оставалось слушать только страшный поток богохульств и ультравысоких писков, когда струя из шланга попадала в труднодоступные места.
  Нужно сказать, что никто не пострадал, кроме чувства собственного достоинства Кончика, но на тот момент это никого особенно не волновало, и, как выразился Жорж: 'Чтоб другим неповадно было свое абстрактное искусство по моим подушкам раскладывать'.
  Желание выкурить по сигарете преследовало неотступно юных охламонов которые решили бычки дня вчерашнего приспособить на благо дня сегодняшнего, а говоря проще, сделать самокрутку самого, что ни на есть чудовищного размера, которой на всех бы хватило. Витька долго ругался и вспоминал карму и прочие нехорошие слова, которых он знал великое множество, включая синхрофазотрон и гидромеханику, когда понял, что коробочка с окурками стояла на балконе, бывшем плацдармом для гидроказни Кончика. Естественно, ничего не получилось, так как дражайшие бычки плавали в чем-то, напоминающем крепко заваренный чай, и если бы среди курильщиков были лошади, они бы судорожно отшатнулись, увидев столько капель никотина в одном месте. Карма, что поделать.
  Часы намекали, что пора бы уже и честь знать, тем более теплоход ждать юных опозданцев не привык, и гости шумною толпою хлынули на причал, галдя и восторженно куря свежекупленные сигареты, явно выделяясь среди собравшихся граждан уже постпенсионного возраста. Витька намекнул о запахе кутьи, витавшем в воздухе, за что был одарен испепеляющими взглядами местного контингента и шепелявым бормотанием беззубых ртов.
  Поток пенсионеров смел молодых людей, пытавшихся хоть как-то отстраниться от разъяренного монстра, обладающего тысячей рук с зажатыми палками и прерывистым дыханием, намекавшим, что услуги стоматологи не бесплатны в этой стране, забивающего рюкзаками и ведрами по головам до потери сознания. Молодым людям и не нужны были места - они прекрасно расположились в спасательных шлюпках, дав понять, что планируют в случае чего-то неординарного прожить несколько дольше своих соседей, подарив тем несколько открытых и честных улыбок.
  Вскоре начался дождь.
  Неуемная печаль сковала сознание Витьки, когда он понял, что на сегодня приключения закончились, но кто знает, что его ожидает завтра? Михалыч в шлюпке терзал гитару, периодически ругая стихию, Жорж задумчиво пил пиво, изредка наведываясь на корму, где он оборудовал гальюн, сказав: 'Да будет так!', Кончик и Марик вносили свою посильную лепту во все занятия подуставших молодых людей. Сигарета тлела в руке, давая крохи тепла и минутную эйфорию, ободранная накануне спина саднила, но не о чем было жалеть еще в жизни, столько предстоит еще узнать и попробовать. Все будет завтра.
  А дождь лил, лил и лил.
  
  
  Командировочный
  
  
  Витька в деканате ждал сюрприз - не бодрящая порция изречений о его потрясающем уме, таланте и блестящем будущем в качестве ученого, а предложение, от которого нельзя отказаться. Интересно? Многообещающе? Вот и Витька так думал, когда изъявил согласие потрудиться на благо alma mater. У одного его знакомого во дворе жила дворняга по кличке Альма, а в недалеком будущем Витьку предстояло понять, почему дражайшая шаражечка скоро превратится в сучью матерь. Во всяком случае, для него.
  В течение года ВУЗ ждала проверка с прохождением аттестации и получением в дальнейшем аккредитации, проще говоря, быть или не быть управленческому и юридическому Клондайку решала комиссия. Немаловажным пунктом, напротив которого обязательно должна быть поставлена галочка потной рукой проверяющего - это наличие студенческого самоуправления или ССУ. Да, именно так. Последнего в ВУЗе было полно на каждом этаже, а вот с самоуправлением как-то не заладилось, как минимум потому, что это никому, включая студентов, не нужно. Любопытным совпадением являлось то, что на самом популярном языке на тот момент в мире аббревиатура шаражечки читалась как SSAL, заставляя Витька исторгать из своего горла звуки, напоминающие плохо прикрытое нахальное ржание каждый раз, когда это сочетание букв попадалось ему на глаза, а это происходило через каждые десять метров. Особое внимание тут следовало уделить портретам - под каждой важной шишкой красовалась эта надпись. 'Да, я не последняя фигура в SSAL!' - с гордым видом говорит лицо деятеля науки и управления. 'А чего добились вы, у вас даже ССУ нет!' - вторит ему другой портрет.
  Разумеется, этим всем аттестационную комиссию не умаслишь, и на самом высоком уровне было принято решение о командировании пятерых выдающихся студентов на мини-стажировку в школу студенческого актива, располагавшуюся где-то в дебрях южных областей. Были возложены определенные надежды, что молодые головы принесут толику знаний и разорвут свою грудную клетку как Данко, достав заветное самоуправление, и положат это самоуправление на заранее приготовленное блюдо с обязательной голубой каймой. Что тут можно добавить? В будущем, как ни странно, что-то подобное и случилось, но этот маловолнующий факт не должен отвлекать от самого главного - как закалялась сталь активистов.
  Витька провожали не очень долго, но качественно - первые граммы водки попали в его организм, когда тот сел на заднее сиденье пятьдесят третьего автобуса, везущего провожающих и виновника проводов в сторону вокзала. Провожали Витька по старой традиции Жорж, Марик, Михалыч и младший брат Марика, которого звали тоже Марик. Территория неподалеку от одного из старейших учебных заведений страны была избрана в качестве топливной станции, и насосы заработали изо всех сил, прогоняя послушную пока еще жидкость по луженым трубам пищевода.
  Каждый из провожающих счел своим долгом дать напутствие Витьку, было сказано много слов про честь, достоинство, неударение в грязь лицом в самых разных словоформах и оборотах, а вот в отношении женщин и алкоголя все сошлись на том, что миссия его ответственна и послабления недопустимы - сражайся до последнего, наш храбрый друг не оставляй после себя непитого, недопитого и недоласканного - если опустить все нецензурные обороты, то что-то вроде этого и получилось у них изречь.
  К зданию вокзала все добрались уже порядочно нетрезвыми, и Витьке со второго раза удалось сфокусироваться на кучке полузнакомых людей, в которых он узнал своих будущих попутчиков, с которыми он поздоровался кивком и присоединился к своей галдящей компании. На перроне все продолжили выпивать, пили и в плацкарте, куда был доставлен Витек, пили рядом и пили не рядом. Проводнику со второго раза удалось вытолкать шумных безбилетников, готовых продолжать веселье хоть до конца света, куда, хвала небесам, Витка ехать не собирался. На прощание Жорж, растрогавшись подарил Набор Путешествующего Мужика, куда входила бутылка пива, острый перец, презервативы, пачка сигарет и спички, мотивировав это тем, что именно так нужно просыпаться мужику на выезде - проснуться, подлечиться пивом, закусив его для бодрости острым перцем (которым, кстати, и накануне можно закусывать более крепкие напитки!), приласкать женщину, обязательно лежащую рядом и закурить после нехитрых утех. Как было сказано выше, что тут еще добавить?
  Сил держаться не было, равно как и смысла, и Витька уничтожил бутылку пива в течение получаса, максимально растягивая удовольствие. Единственным осложнением было полное отсутствие женского пола, точнее, симпатичного женского пола в данном вагоне, представительницы которого отличались хабалистыми повадками и не менее базарными лицами, намекающими еще и на уверенные периодические запои. Меньшим злом была его соседка по плацкарту, которую он окрестил Шариком не только из-за фамилии, но еще из-за некоторой упитанности в области предполагаемой талии, но Витька реально оценивал свои возможности и понимал, что столько ему не выпить.
  В ближайшее время ему собирались надоедать Шарик, Юдик, Бобр и Тельман, оказавшиеся неплохими ребятами. Впрочем, тогда Витьку было совершенно наплевать с кем он едет и куда, ощущение начинающегося путешествия ему было важнее попутчиков, а то, что приключения сами его найдут, он не сомневался. Спутники вели разговоры о будущем студенческого совета, о своих планах, а Витек думал, как они его уже задолбали и пытался перевести разговор на дегустацию сортов пива, о том, что нужно будет обязательно попробовать местное, и окажется ли оно гоном? На него смотрели как на идиота, дескать, мы все люди приличные, выпиваем культурно, а ты бухать сюда приехал что ли? Бухать Витьке не хотелось совершенно, а вот туалет манил в ночи, но санитарная, мать ее, зона была сильнее и не давала двери открыться и запустить страдальца. Но Витька не был бы Витькой, если бы не отличался быстротой соображения и неординарностью мышления в трезвом виде, а в пьяном не обладал определенной удачей и хитрецой. Сцепка вагонов предоставила ему зрелище мелькающих шпал, шпал, шпал, мелькающих...Шпаааал...
  Итак, Витька не только справил малую нужду, но и неплохо опорожнил желудок от излишков питательных веществ. В будущем он всем советовал именно такой метод - очень удобно держаться за поручни и считать быстро пролетающие шпалы. Успокаивает.
  
  ***
  
  Утро было особенно гадким - первым что Витек увидел, еле открыв глаза, была пустая бутылка водки, сиротливо выглядывающая из-под боковой полки, которую забыли его приятели вчера вечером. 'С-свиньи!' - единственное, что мог Коровин подумать тогда.
  - Если не сблюю, то обязательно вытошнит, причем собственными кишками, будь они неладны. Черт! Будь они ладны, держите же в себе, сукины дети! Желудочек мой, держись! - Приговаривал Коровин, подползая к хвосту вагона.
  На удивление все прошло гладко и мягко - никто до него не занимал туалет, была бумага и много энтузиазма. На вышедшего Витьку граждане, кашляя и роняя слезы, смотрели как на мутанта, девочка забралась на руки к маме и заплакала, бабка перекрестилась, а мужик пробормотал что-то вроде: 'Что же ты делаешь, сволочь?'. Туалет был почти постоянно открыт до вечера, но желающих в него пробраться не находилось.
  Витек прыгнул на свою нижнюю койку, с которой он накануне согнал Шарика, несмотря на ее буйные протесты, и заставил себя сжевать мягкий бутерброд с колбасой и выпить чаю. Нехитрый рецепт начал потихоньку действовать, и Коровин стал прислушиваться к разговорам своих соседей, которые обсуждали все ту же никому не нужную лабуду. В этот раз пала жертвой обсуждения структура студенческого совета. Спор был жаркий, как водится ни к чему не приводящий, а вот Витька сожрал растворимое пюре и понял, что набрался сил для вечерних приключений. Его забавлял энтузиазм молодых людей, свято верящих в то, что они будут возглавлять студенческие советы своих институтов и реально влиять на политику деканата или, что еще лучше показывает категоричную безмозглость некоторых его спутников, ректората.
  Справедливости ради следует заметить, что люди они были не самые плохие, но вот с адекватным восприятием жизни им не повезло, да что говорить про них - меньше чем через год Витьку было суждено понять, каким же олухом был он сам. И, да, председателями самоуправления своих институтов они будут недолго, верные клевреты деканата займут их места, но пока все было весело, демократично и свежо.
  Наконец спорщики выдохлись, и Витька вздохнул с облегчением. Зимние сумерки незаметно спускались и обволакивали поезд, летящий грязно-зеленой стрелой по безграничным и никому не нужным просторам страны, пыжащейся на тот момент еще что-то из себя состроить и плодящей дебилов со знаменем вместо мозгов и фотографией вместо сердца. Именно такие люди нужны для построения любой вертикали власти, инициативы не нужны никому. Рядовой исполнитель и потребитель - наше все. Витька так и не смог донести это до умов молодых активистов, которые решили обогатить тетку, разносящую пиво по вагону на пару сотен. Уткнув носы в пену, они деловито чавкали и лыбились, когда Коровин говорил им что-то, идущее вразрез с их незамысловатой жизненной позицией, направленной на карьерный рост. Бобр негодовал громче всех, когда Витька сказал про правящую партию.
   - А ты знаешь, что она для нас сделала?
   - Что? - Витек не скрывал сарказма,
   - Все! - Бобр уселся с видом победителя. - Я даже поступил благодаря ней, если бы не партия, то и жил бы я в своем селе под Мухосорановом.
  Он сильно хэкал , так что мог и не говорить, что не из города приехал, а его малая родина нисколько не волновала никого из присутствующих. Хорошо, что он не стал уточнять, как именно партия могла ему помочь - трансплантация мозга, по мнению Витьки, не входила в список обязанностей политических функционеров.
   - Если партия сделала все и может все, тогда почему из сортира так воняет? - не удержался Витька, но даже партия против этого запаха была бессильна. - Что за непорядок такой, ведь в цивилизованной стране живем, и воняет, как так?
  Бобр буркнул, что Витьке этого не понять, а он, Бобр, всем покажет, когда приедет из школы актива. Отношения у них так и не сложились. Единственным развлечением для Коровина оставалось приставание к безудержно пьющему военнослужащему, спящему на боковой полке и периодически с нее храбро десантирующемуся - Витька исподтишка кидался в него бумажными шариками, но так и не решился на лбу у служивого нарисовать маркером мишень. Предложение по устроению состязания на лучшее попадание в голову его спутники отвергли.
  Поезд все-таки надумал остановиться в пункте назначения, и городской вокзал всосал в себя новую партию человеческого сырья, куда-то и зачем-то бегущую. Вокзал был красив, но бездушен и бессмысленен, как показалось тогда Витьке, он не видел необходимости спешить, тем более рядом располагались МакРостикс и ликероводочный завод, куда все обязаны были заглянуть, но почему-то вновь прибывшие погрузились в маршрутки и поехали в областное недоразумение, претендовавшее на звание города.
  По ходу движения молодые люди, приехавшие из другого города, процветающего на бескрайних просторах Родины, стали раздеваться под звуки из приемника водителя, имеющего особенно дурной музыкальный вкус на взгляд Витька. Колорит картине придавал солирующий молодой человек, Никитушка, как он себя назвал, обладатель бегемотоподобных пропорций тела и щедрой россыпи прыщей на лице (по мнению Витька именно так и должен выглядеть студенческий активист, разумеется, с поправкой на массу тела - она может произвольно варьироваться в известных пределах, поскольку более привлекательные и ветреные особы в состоянии себе найти гораздо более приятные способы убить сегодняшний вечер), исполнявший по своему глубокому заблуждению стриптиз. Витек, занятый его милой соседкой Алисой, поначалу не заметил этого чудовищного зрелища, но потом ему пришлось проявить стойкость и самообладание, чтобы избежать конфуза с забрызгиванием внутренностей маршрутки содержимым своего желудка. Пришлось ограничиться едким всфыркиванием.
  Все кончается за исключением Вселенной, человеческой глупости и подлости. К большому облегчению Витьки, по мнению которого дороги в стране находились посередине между последними двумя, страдание в транспорте закончилось, и он попал в гостиницу, где надеялся нормально поспать и поесть. Процедуру заселения испортила местная группа встречающих, нестройно исполнившая какую-то песню о школе актива, лидерах, приветствии и прочем в таком же духе. Коровин тогда подумал, что эти назойливые ребята попьют его крови, так как он как раз терпеть не мог подобный типаж - улыбка на лице (Витька не любил улыбки), постоянное повторение прописных истин и отсутствие интеллекта в глазах. Типичные коммивояжеры или посвященные невысокой ступени курсов личностного роста, подлизывающиеся к тренеру. Обе эти категории Витька держал достаточно высоко в своем расстрельном списке. Он еще не знал, как близка была его догадка. О, эти курсы...
  Распределение по отрядам прошло хорошо, так как Витька углубился в свои мысли и никого не слушал, свой отряд он определил методом исключения, расспросив новых знакомых - так как отрядов всего пять, а земляков в один отряд не пихают, найти свой было элементарно. Древнее слово 'отряд' надолго вошло в его лексикон, а уж в те времена в каждом предложении оно проскальзывало как минимум дважды. Вечер знакомства был отменно уныл и Коровин только и думал, что о пиве, лежащем в холодильнике в номере 606 на шестом этаже. Чудно, не правда ли?
  Пока все распаковывали вещи, Витька сформировал ударный отряд, возглавил его и отправился в рейд по улучшению материального положения продавцов алкоголя в ближайших кварталах. Вполне возможно, что и сейчас там его помнят и тихонько благословляют. По странному стечению обстоятельств Коровин, Бобр, Юдик и Тельман были заселены в трехместный номер, так что пришлось Юдику и Бобру спать вместе на большом диване. От возможных казусов они решили избавиться хитрым методом, но о нем следует рассказать позже и отдельно. Пока стоит намекнуть, что разделительную полосу звали Татьяна.
  Единственная ванна в номере на этаже казалась благодатью божьей, снизошедшей на грешников, и Коровин занял ее на длительный период, достаточный для распития необходимого количества ледяного пива. После он сидел в кресле в одних трусах и блаженно курил, представляя следующую неделю подобных развлечений. Вкусно есть, а ужин в гостинице был прекрасен, немало пить, покуривать ароматные сигариллы и клеить женщин - вот и все его обязанности на грядущую неделю. Захотелось сыто мяукнуть и завалиться спать, но жажда к общению с противоположным полом была сильнее.
  По паре фраз, которыми он перебросился в лифте с одной милой девушкой, представившейся Натальей, ему стало понятно, что по диагонали от них располагается номер с тремя абсолютно свободными дамами, разумеется, он пообещал, что навестит их вечером, чем вызвал звонкий смех, принявшей это за удачную шутку наивной молодой дурочки. Витька взял пару больших бутылок пива, Юдика, так как не мог смотреть на мучения того от одиночества и неумения общаться с девушками, пообещав ему стопроцентный секс с женщиной, и в чем был, в трусах, майке и сланцах (так быстрее раздеваться!), постучал в дверь. Коровин потом остаток ночи рефлексировал и анализировал поступки в жизни - много ли он сделал плохого в жизни людям, не заслуживавшим этого, но решил, что все засранцы получили по заслугам и менять образа жизни Витька не будет...
  Вы спросите, к чему это отступление? Очень просто - в тот самый момент, когда Витька постучался в дверь и немедленно зашел, в номере происходило неофициальное посвящение в Лидеры сто двадцать первого века, и по такому случаю народа набилось туда не меньше тридцати человек с разных этажей. Витькино появление в трусах и с алкоголем мгновенно стало местной легендой и за утренним завтраком на него показывали как на местную достопримечательность. Тем не менее, Коровин желал в тот вечер несколько иного.
  Посвящался народ 'оленьей кровью' сделанной на скорую руку из вишневого сока и соли, закусывая копченой рыбой, привезенной девушками со своей родины, откуда-то из очень дальних северных областей. Рыба была вкусна - те три ребрышка, которые достались Витьке, состояли из костей только наполовину. Пивко пришлось гораздо более по вкусу, тем более рыба располагала к его распитию, но запасы иссякли быстро, оставив Витьку и трезвым, и без ночных развлечений, вызвав приступ неуемной тоски, которой он подвергался остаток ночи, выходя покурить на балкон. На память от того вечера у него осталась ленточка, повязанная Натальей на его левую руку, которую он хранил достаточно долго. Теперь он был Посвященным.
  
  ***
  Поспав часа три от силы, Витька отправился завтракать в восемь часов утра, невыспавшийся, помятый и в отвратительном расположении духа. Не менее помятые физиономии в столовой встретили его рукоплесканием и восторженными воплями; пожав желающим руки, Витька плюхнулся за стол и заставил проглотить завтрак, который, несмотря на недурные вкусовые свойства, не планировал долго задерживаться в его бренном теле. Коровин чувствовал себя окурком, с которого стряхивали пепел. Хуже всего было голове и мыслям - он еле заставил себя черкануть пару строк про отправление из города, о каком выдающемся слоге могла идти речь?
  Утреннее собрание отряда было не менее унылым, чем вечернее, а к предыдущим чувствам добавилась заячья шапка ушанка в районе желудка. Проглоченная шапка. Которую носил еж. В момент проглатывания. Если верить куратору, то Витьку в ближайшем времени ждал 'веревочный курс', который звучал многообещающе, и Коровин на всякий случай запасся мылом. В действительности курс оказался серией физических и как бы моральных испытаний, в конце которого неизбежно должно было произойти сплочение коллектива. Витька считал, что для этого достаточно сходить в магазин, а потом еще два раза прогуляться за дополнительной дозой, после которой большая часть личностных качеств раскроется и можно будет проанализировать свойства отдельной человеческой натуры. Даже в постели мы, порой, не бываем так близки, как за бутылкой водки.
  В очередном испытании нужно было разместить весь отряд, двадцать с небольшим человек, в квадрате со стороной около полутора метров. Способ решения напрашивался сам собой, и молодые люди погрузили дам себе на плечи. Витька, которому уже порядком надоела вся эта бессмысленная суета и состязания, непонятно с кем и для чего, хотел тихонько испариться в направлении номера, но был пойман и загнан в стадо, уже с девушкой на шее.
  'Так оно и случится, - думал Коровин, - лет через восемь, когда я буду все еще молод и замечателен, буду прожигать жизнь, перепробую все сорта алкоголя и типы женщин, найдется барышня, которая вот так, взгромоздившись мне на плечи, своими жирными ляжками будет душить меня и противным голосом верещать, что нужно идти в другую сторону, и вообще, я все делаю неправильно. Хорошо, что она не лобком к носу на меня забралась, хоть в чем-то повезло'.
  - Левее иди, сейчас я Ленку за руки схвачу, держаться будем! - Прямо в ухо завопила его наездница.
  - Какая же она все-таки тяжелая, ростом мне по плечо, а весит как корма Джей Ло. Балласт! - Витька зашипел и ущипнул ее за задницу, чтобы не выпендривалась. Девушка громко взвизгнула и прекратила свои выступления.
  Продукты вчерашнего возлияния просачивались через поры кожи и вскоре Коровин являл собой мокрое и растрепанное недоразумение с горящими злыми глазами и препирающееся со своими соседями по любому поводу. Состязание, кстати, они выиграли, но больше Витька вместе с отрядом ни в чем не принимал участия. Обедал Витек почти в гордом одиночестве, так как далеко не все успели закончить испытания с подобающим результатом. 'Справедливо. Если не можешь нормально соревноваться, изволь есть меньше других, естественный отбор и всякое такое' - подумал Коровин. Единственным светлым пятном была встреча с Натальей, которой он успел скорчить рожу позабавней и подмигнуть, желая победы. Конечно, он желал совместного ужина в номере и парного катания, после которого можно понежиться в ванной, благо, места должно было хватить, но и просто миг триумфа ее отряда был бы для него приятен. Ей хорошо, а ему неплохо - больше ничего не требовалось.
  После принятия пищи требовался знатный перекур, и Витек решил его себе устроить, совместив с экскурсией по местным местам. В это время его отряд выяснял, насколько его члены стали единым целым, и какие все молодцы, а Коровин курил, стоя на крепостном валу конца *****дцатого века и представлял события, разворачивавшиеся во время бойни с супостатами, которых отсюда выбивали храбрые местные жители. В паре сотен метров от вала располагался пороховой погреб, который также был посещен и тщательно рассмотрен. Возвращаясь, Коровин вспомнил, что одна дражайшая особа просила его подарить ей какую-нибудь фитюльку на телефон, Витька купил ей свинью и ухмыльнулся.
  Погода позволяла, и ноги сами понесли его мимо памятника первому императору и краеведческого музея, который обещал поведать все про древнее золото в сторону предполагаемого центра города. Коровин с удивлением обнаружил аналог проспекта и даже нашел книжный магазин, в котором приобрел туфту, носящую гордое название 'Основы организационного поведения', сам не зная зачем. Потратив немного времени и исследовав окрестности, он полностью удовлетворенный рекогносцировкой вернулся в гостиницу и первым делом зашел в бар. Пара пива и двойной джин-тоник взбодрили его, а вереница шумных голосов и голодных ртов, тянущаяся в сторону столов, напомнила о грядущем ужине, подарив ощущение складывающегося вечера.
  Сильно позднее он стоял на лестничной площадке между шестым и седьмым этажами с Натальей и что-то пытался ей доказать о небесных силах, случайных процессах и мужчинах, встречающих женщин вдалеке от родного края. Она не спорила - Коровин доказывал все это на самом деле себе, желая зачем-то убедиться в исключительности такого расклада событий. Чушь полнейшая. Демагогия. Витька не очень рекомендует подъезды для дискуссий с девушками. В тот раз там все и случилось.
  Под утро он долго пытался достучаться до своих бездарно дрыхнущих товарищей, которые зачем-то закрылись изнутри и категорически отказывались просыпаться, наконец, недовольная морда показалась в дверном проеме и впустила раздраженного Витька в номер. Заваливаясь в койку, Коровин услышал явственный женский смех в комнате, подумав, он решил, что это его воспаленное коитусом воображение разыгралось, но тут смех повторился и между Юдиком и Бобром возникла женская голова. Как ранее упоминалось, ее звали Татьяна, и она отличалась крайне развратным характером. Все дальнейшие ночи она верой и правдой служила разделительной полосой между здоровыми мужскими организмами, исполняя все их прихоти. Периодически ее функции в дневное время брала на себя Алиса, с которой Витек успел познакомиться по дороге в гостиницу, но, узнав, что ночи она проводит в номере горячих самцов, приехавших с далеких гор, резко охладел к ней.
  Атмосфера тотального разврата витала на этаже, да и в гостинице, пожалуй, тоже. Сто восемьдесят молодых организмов из пятидесяти трех субъектов страны спаривалось, менялось партнерами и продолжало спариваться дальше - чудный пример активистов, будущих партийных функционеров. Витька брезгливо смотрел на все это, пытаясь найти алкогольную паранджу для менее четкого взгляда на происходящее, но не получалось. До этой поездки он себя воспринимал как циничного и маргинального любителя женщин, но он понял, что является и вправду всего лишь любителем - профессионалы траха собрались здесь. С другой стороны, он предпочитал иметь 'деловые' контакты с теми девушками, которые пробуждали у него теплые чувства внутри, простая случка никогда не являлась самоцелью лет с пятнадцати. Внезапно он ощутил, что не так плох, как себе казался до этого, возможно в будущем у него будет шанс прекратить саморазрушение и заняться чем-то стоящим. Распустив эти сопли, он удовлетворенный заснул, как ему показалось, довольно улыбаясь.
  
  ***
  
  Время текло, бежало, унося дни, набивая голову бесполезной информацией о межличностных взаимодействиях, СВОТ-анализе, мастерстве ведущего, а желудок перворазрядной пищей и прекрасным алкоголем, хоть как-то выводящим Коровина из автоматического режима существования. Бессмысленность получаемой информации выводила Витьку из себя, единственным полезным словом, которое он узнал, была 'бдышечная', означавшая рюмочную, то есть место, где делают 'бдыщ-бдыщ'. Спасала Наталья, точнее часы в ночи, с ней проводимые. При условии отказа от посещения мастер-классов и интерактивов, она могла бы составить ему компанию в вечерних и дневных прогулках, но ее упрямое соблюдение субординации и всех возможных правил не давало этого сделать.
  Они стояли на лестнице, Коровин курил, наплевав на запрет и датчик сигнализации, моргавший на потолке, Наталья на него неодобрительно смотрела:
  - Зачем ты это делаешь? Ведь нельзя курить здесь.
  - Курить вообще нельзя - разрушает организм, но, как видишь, меня этот факт не останавливает, что уж говорить о дурацком кусочке липкой бумаги с надписью.
  - Нельзя быть таким асоциальным, ты должен это понимать, ты же такой умный.
  - Я не асоциален, я люблю некоторых представителей общества, например, сейчас я люблю всех женщин в твоем лице.
  - Дурак, - она поцеловала его.
  - Только что говорила, что я умный. Почему мы так с тобой странно разговариваем - ты как-то шаблонно спрашиваешь и констатируешь, я с неуклюжей иронией отвечаю, как так получается?
  - Мало практики в диалогах с противоположным полом, я заметила, что ты не говорить предпочитаешь большую часть времени.
  - Грешен, не скрою, я вообще говорить не очень люблю, только когда пьян. Изящные диалоги - не моя стезя.
  - Надеюсь, что ты это когда-нибудь исправишь, ведь может найтись та, с которой ты захочешь провести всю свою жизнь, а сказать ей будет нечего, и будешь сидеть угрюмый в кресле, как ты делаешь, когда я к вам в номер прихожу.
  - Надежда - это, пожалуй, единственное, что у нас есть. Мы скачем как неведомые козявки по лугу, ожидая, что за следующим стеблем травы мы найдем свою мечту, при этом, даже не удосуживаясь мечтать, не покупая свой лотерейный билет, только надеясь на то, что вдруг все прекрасным образом сложится, как нам будет нужно. Бред же, но у меня самого есть Надежда. Ничего не могу с собой поделать. Я надеюсь, что наступит завтрашний день, и он не будет хуже предыдущего, я надеюсь, что получу свой, черт возьми, столь желанный и заслуженный красный диплом и буду лучшим студентом в выпуске, я надеюсь, что ты меня не забудешь после расставания, ведь, скорее всего, мы никогда не увидимся. Много чего, дай мне пачку листов и ручку, и я буду писать, пока что-то из них не закончится.
  - Ты - романтик, обрати внимание, что меня ты поместил в тройку призеров, это радует.
  - Я тщательно это скрываю. Заметь, когда ты приходишь в наш номер, я всегда тебе улыбаюсь - мало кому выпадает такая удача. Наверное, у меня начинает просыпаться совесть. Или я дурею рядом с тобой. Нет, определенно - совесть.
  - Дурею рядом с тобой я, ты невероятно качественно насилуешь мой мозг.
  - Уверяю, не только мозг.
  В этой ситуации нужно было ее поцеловать, что он и сделал с большим успехом и энтузиазмом - окутанная мраком лестница и тусклый, но осмысленный свет фонаря, пробивающийся сквозь плохо мытое окно, придавали незатейливый шарм ночи, а молодость и нетребовательность дополняли картину.
  Больше говорить было не о чем. Разговоры в ночи часто утрачивают практическую ценность.
  
  ***
  
   Уборщица ломилась в комнату, стучала и ругалась, а Витька ее не пускал и называл взлохмаченной шваброй, адептом ведра и тряпки, ненавязчиво рекомендуя навести чистоту в ее личной жизни, перечисляя всех возможных половых партнеров. Наталья смеялась, завернувшись в простыню, и сказала, что такое времяпрепровождение ей нравится гораздо больше, чем записывание жизненно важной информации, которая имеет практическую ценность только при заворачивании рыбы в конспекты с ней. Коровин заметил, что его мастер-классы ей пошли больше на пользу, раз она согласилась таким приятным образом прогулять все занятия до обеда, в ответ она кинула в него подушкой.
  Витька был невероятно удивлен, когда она поймала его в коридоре, отправляющимся на завтрак и затащила в комнату, заявив, что он поступает в ее распоряжение до обеда. Коровин не возражал ни секунды - хочет она повалять дурака, так значит нужно создать все условия для этого.
  Еды в холодильнике не было, кроме десятка бутылок ледяного пива, и желудок Витька начал сигнализировать о скором приеме пищи еще за час, лучше всякого будильника. Наталья не возражала, когда он закурил в кровати, на которой обычно устраивали свои экзерсисы Бобр с Юдиком и Татьяной. Коровин блаженно выдохнул последние остатки дыма из легких и начал одеваться. День обещал выдаться насыщенным.
  С головой, распухшей от насильственным образом проникнувших в нее знаний, Витька сидел в баре и пил пиво, опрокинув перед этим пару рюмок для усиления эффекта. Каждая кружка снимала с глаз пелену, как ему казалось - он не видел будущего для страны, населенной такими ублюдками, с которыми ему приходилось здесь иметь дело. Невероятная тупость, ориентированность на холопство и поклонение, вопли про светлое будущее одних менялись на конформизм, животную хитрость, изворотливость других, мимикрирующих под первых и извлекающих все возможные блага. Такое насилие над собой невозможно, казалось Коровину, жить подобным образом можно только сознательно, расчетливо, номенклатурно-приспособленчески.
  Пошатываясь и делая трезвое лицо, он встал из-за стойки, улыбнулся разливающей болеутолители девушке, и максимально твердо и уверенно пошагал в сторону лифта. Рядом с лестницей стояла Наталья в компании Никитушки и Витька услышал обрывок фразы:
  -...разумеется, ведь это так будет хорошо для наших с тобой общих детей, - эта жирная туша отвратительно захихикала.
  Коровин подскочил и чуть не ударил олуха в кончик едва виднеющегося из-под прыщей и щек носа, но остановился под ледяным взглядом Натальи и просто заслонил Никитушку, насколько это было возможно, собой, ответив ей таким же взглядом ниже нуля. Третий, который лишний, пробормотал что-то вроде: 'Ну, я пошел...' и, переваливаясь из стороны в сторону, исчез к своему счастью из поля зрения разъяренного Витька.
  - Мы просто разговаривали, не стоит так все в штыки воспринимать.
  - Я надеюсь на это, если ты что-то хочешь от этого бегемота, то мне противно даже смотреть на тебя.
  - Ты все-таки, неизлечимый дурак.
  Витька вскипел и ушел. В комнате его ожидал верный запас алкоголя, который он и принялся методично уничтожать, пока не напился до скотского состояния. Выйдя на балкон в майке и джинсах, желая немного освежиться, он долго не мог прикурить, ветер бросался ему в лицо, словно загоняя его в номер. Наконец, Витька победил стихию. Когда он зашел, в кресле сидела Наталья и смотрела на него:
  - Предсказуемо напился?
  - Смазал душевные и сердечные раны бальзамом.
  - А знаешь, ничего ведь не было, и не могло быть.
  - Я знаю, он чертовски асексуален.
  - Я про нас с тобой. Извини.
  Коровин ошалело смотрел, как она уходила, но не сделал ни одной попытки исправить ситуацию. Для него лично немного поправила дела только следующая бутылка.
  Dixi.
  
  ***
  
  Очередные поджаренные вместе с яичницей и шампиньонами сосиски ухнули в желудок. Витька сыто ухнул им вслед и предался распитию феерично-отвратительного столовского чая. Необъятна страна, многонациональна и мультикультурна, но во всех столовых, даже приличных гостиничных, чай получается своеобразным. Коровин получал определенное садистское удовольствие от выданной ему отравы, а заодно с отстраненным видом подслушивал соседские разговоры. Судя по всему, у всех этой ночью была большая стирка или, говоря повседневным языком, бухали чрезмерно. Поначалу Витька думал, что 'стирка' от слова 'тереть' произошло, так как в контексте свободы любви именно такое определение было наиболее верно. Вспомнив, что на автобанах трава не растет как раз от трения, он улыбнулся. Все было достаточно прозаично, большинство, как и он, приехало развратничать и алкогольничать, что расстраивало Коровина, верящего в свою исключительность и неповторимость. Немногие твердолобые активисты вместе с кураторами отрядов портили все веселье своими бодрыми криками и заумными фразами, состоявшими из обрывков каких-то лекций, объяснить которые они были не в состоянии и только повторяли услышанное, словом, вели себя как бездарные пионервожатые.
  Витька отмахивался как мог от таких полудурков, но на некоторые интерактивы и мастер-классы ему пришлось сходить, на одном их которых ему пришлось пантомимой показывать свадьбу двух инвалидов с отсутствующими безымянными пальцами - бездна невыносимого унижения, нужно сказать. В будущем он будет показывать двух слонов в 'брачующийся' период, но уже в рамках своего мастер-класса, поиздевавшись над другими студентами вдоволь. В другой раз ему пришлось выслушать отвратную лекцию о манипуляциях человеком и противостоянии им от девушки, которую он за день до этого обнаружил выходящей в пять часов утра из номера небритых горцев. Коровин тогда стоял напротив и курил - его мучала бессонница и неприятный короткий разговор с Натальей, если его так можно назвать, результатом которого стало прекращение их и так редких встреч.
  - Ну как, - спросил он, - Понравилось?
  Никто и не собирался ему отвечать. В еще более отвратном настроении он поднялся на три этажа вверх и обнаружил Тельмана, уютно свернувшегося на двух креслах, которые он притащил под дверь. Судя по всему, он попал в ситуацию, аналогичную Витькиной тремя днями ранее - забаррикадировавшиеся поганцы отказывались открыть дверь. Витька очень коварно улыбнулся и достал ключ, которым он, уходя несколько часов назад, закрыл дверь снаружи. Подумав, что нехорошо будить товарища, он тихонько открыл дверь, и так же тихо запер ее. Витька взял бутылку, сигареты, накинул пальто и вышел на балкон дожидаться рассвета. Так прошла еще одна ночь, и началось утро нового дня.
  
  ***
  
   Чудна была погода в этой области - плюс десять по Цельсию в феврале воспринимается жителями как нечто само собой разумеющееся, но все продолжают кутаться в шубы и палантины. Очередная основательно утепленная тетка зыркнула на Витька, рассекающего человеческий поток в небрежно накинутом пальто, из-под которого явственно торчала одна бутылка, а вторая была зажата в его руке, и пробормотала что-то неодобрительное. Коровин в своих странствиях уходил все дальше и дальше от гостиницы и опостылевших ему людей. Глупых, самоуверенных, подлых и недалеких, как ему казалось. Доказательства он приводить не собирался, впрочем, а перед кем он обязан отчитываться в своих суждениях и поступках? С собой Витька старался быть честным, и этот случай не был исключением.
   Коровин окончательно убедился, что куда бы он ни шел, город заканчивается через полчаса неторопливой пешей прогулки, ему не оставалось ничего иного, кроме как пойти рефлексировать на крепостной вал, столь ему полюбившийся. Вид с вала открывался чудесный - часть городского пляжа на острове, сейчас сером и убогом, но можно было представить, как он выглядит летом, мост, который он показывал Наталье, и изгиб реки, флегматично катившей свои серые волны столь далеко, сколько Витька мог видеть. Река его не очень впечатлила - в ширину она была здесь был метров четыреста, речушка возле дачи Коровина был не меньше, но алкоголь делал свое дело, и Витька становился сентиментальным.
   День за днем шли интерактивы, мастер-классы, рефлексии; степень отвращения, а равно как и ком между желудком и глоткой по утрам, росли, достигая апофеоза в районе двух часов пополудни, когда Витька не мог уже смотреть на эти лица, обезображенные похотью и алкоголем по ночам, днем же являвшие белому свету саму пристойность и благонадежность. Товарищи Коровина не стали исключением и достигли немалых успехов на почве поглощения различных напитков вместе с прекрасным полом. Прекрасный пол поглощался ими в меньших количествах, но нужно же с чего-то начинать, правильно?
  Походы на реку не сильно спасали его от человеческого общества - крикливые молодые активисты, вырвавшиеся из стен гостиницы и тут умудрялись горланить свои конъюнктурные речёвки, распугивая мирных жителей, которые терпели подобную вакханалию на своих улицах каждые полгода. Но все же Витьку тут было легче. Он не забывал, зачем приехал - структура студенческого совета и примерное положение, регулирующее деятельность этой нелепой структуры, уже были написаны им вместе с другими командированными, Коровин даже наладил контакты с активом других ВУЗов, в последствие он с ними переписывался в течение полугода, пока не перестал видеть во всем этом смысл. Конечно, и изначально смысла никакого он не видел, да и никто не видел, наверное, за исключением наивных оптимистичных и задиристых студентов.
  Бутылка дружелюбно звякнула, когда он бросил ее в мусорный бак и опустошенный, но наполненный под завязку алкоголем поплелся спать. В гостинице ему пришлось долго ругаться, так как комендантский час уже действовал, а документов с собой он не взял никаких - пропускать его очень сильно не хотели. Спать Коровину хотелось больше, чем ругаться, и он пожертвовал бутылкой коньяка, купленной все равно не на его деньги.
  - К чему этот чертов комендантский час, когда во всех номерах гудят горящие трубы до рассвета? - устало спросил Витька, на что получил ответ по смысловой нагрузке сопоставимый с летящим на север крокодилом. Кивнув, он поплелся к лифту. Все время, которое он проводил в лифте, играла музыка. Вялая попытка устроить гонки на лифтах с встретившимся знакомым из столицы Поречья ничем не закончилась - парень был пьян не меньше Коровина.
  В его номере никто не собирался спать - еще на подходе Витька уловил запах своих сигарилл, которые кто-то безжалостно скуривал. Он не ошибся, и совесть, грызущая его из-за подаренного коньяка, успокоилась. Потом Коровин не поделил что-то с Шариком и гнал ее грязными носками до третьего этажа, потом до шестого, на котором она забежала в номер и забаррикадировалась. Повесив носки над ее дверью, Витька понял, что день прожит не зря и отправился безобразничать дальше.
  
  ***
  
   Сладкий день прощания и возвращения настал - Коровин встретил его с сигариллой и стаканом коньяка, разгуливая в одном полотенце по этажу. Номер шестьсот шесть на шестом этаже стал давно популярным, и регулярно кто-то наведывался помыться (слух о волшебной ванне распространился мгновенно в первый же день) или оставить сертификаты о прохождении курсов на хранение, Витька даже предложил брать небольшую сумму за эти нехитрые услуги, за пару часов набежало бы ого-го сколько денег, но встретил решительный отказ менее меркантильных товарищей. Обед был уже после второго стакана коньяка и прошел в тумане. Коровин точно помнил, что имело место трогательное прощание отряда, все менялись асечками, номерами телефонов, адресами электронной почты и слезно клялись не забывать друг друга. Свежо предание - такая лабуда происходит регулярно в каждом детском летнем лагере. Единственное, что Витек внес в общий хаос, так это свежую, терпкую, непередаваемую отрыжку. Потом была чудная пассажирская 'Газель' с плохо работающей подвеской и сорок километров пути.
   С трудом оторвав голову от багажа, Витек обнаружил себя сидящим на вокзале и сжимающим пластиковый стакан с пивом. Так было нужно, как ему показалось. Поезд опоздал на час. Как он оказался в плацкарте, Витек не помнил. Через пять часов Коровин оклемался и пробрался в купе к Наталье, несмотря на внешнюю прохладу, она быстро выперла всех лишних на полчаса, и Витек воспользовался такой возможностью сполна. Витька не очень рекомендует такие дела осуществлять в поезде, но на вкус и цвет, как говорится.
   В плацкарте его уже ждали Шарик и Бобр, которые хитро улыбались и нагло обсуждали половые успехи Коровина. Витька выругался на них и посоветовал повторить тоже самое друг с дружкой, чтобы укрепить товарищеские отношения и поднять командный дух первого студенческого самоуправления их шаражечки. Шарик была не против, а вот Бобр смотался 'за кипятком', как он сказал, и не появлялся до утра. На сей раз на нижнее место, на котором развалился, насколько это возможно, Витька, претендентов не было, и он крепко заснул.
   В отличие от прошлого раза, он проснулся бодрым и непривычно добрым. Прямо-таки неприлично добрым. С этим нужно было что-то делать и Витька пошел развлечься. Как раз неподалеку компания детей степи распивала вино из граненых стаканов, Коровин подождал, когда один из них поднес тару к губам и приготовился проглотить сок пропавшего винограда, в этот самый момент Витька, проходя мимо, толкнул пившего и насладился сочным клацаньем зубов о стекло. По чистой случайности поезд сбросил скорость, и не один Витька совершил такие движения, Коровину оставалось только вспомнить маму машиниста и пройти дальше. В тамбуре он встретил Тельмана, с кем он умудрился с самого начала наладить теплые отношения, видимо потому, что тот не испытывал никаких ложных иллюзий, был умен, общителен, любил женщин и выпивку.
   - Знаешь, Витек, я даже рад, что все это закончилось - мы не успели по-настоящему привязаться друг к дружке, - начал он, предварительно крепко затянувшись.
   - Ты про свою пассию из Ульяновска?
   - Нет, не только. Мне кажется, что в отношениях очень важны такие короткие романы - никто не успевает надоесть, и остается легкая недосказанность между людьми, не покидает ощущение, что это могло стать чем-то большим. Чувства возникают быстро, события форсируются жесткими временными рамками, и на самом пике мы покидаем друг друга, не успев сделать ничего плохого, оставившего бы грязные следы в душе. В результате остаемся хорошими друзьями, а в конце - теплыми воспоминаниями. Нет никакой рутины, есть мимолетность...
   - Саша, ты ванильный мозгоклюй, хлебни лучше доброго бухлеца, - Витька перебил романтика, протянув свою верную флягу. Вид вкусно пахнущей фляжки, которой размахивал Коровин, был соблазнителен, и Александр не смог устоять.
   - С твоего позволения, я продолжу. В отношениях между людьми, не связанными половой близостью, кратковременные деловые и не очень контакты, например, отвязное выпивание в компании молодых дам, способствует налаживанию отношений, в перспективе - дружбе...
   - Это далеко не так, кратковременность и редкость контактов позволяет нарисовать только неполную картину личности человека. Некоторые меня считают веселым, общительным и невероятно остроумным повесой потому, что имели честь лицезреть меня умеренно пьяного. Все остальное время я пребываю в замкнутом, агрессивном и раздражительном состоянии.
   - Твоя проблема в том, что ты стремишься знать все о человеке, зачастую, этого делать не нужно, все равно друзей больше двух-трех в жизни не бывает; добрые приятельские отношения, завязанные на легком знакомстве и переросшие в доверительную стадию - вот то, на что следует опираться. Не нужно лезть в душу без причины и рассматривать человека под микроскопом - мы все изрядные свиньи, только некоторые стараются это закамуфлировать.
   - Вот за это я и предлагаю выпить. За свинство!
   Они стояли и болтали, пока фляжка не опустела, потом Витька перебрался к Александру в купе, где они засели за бутербродами с чаем, который был паршивой заменой коньяку, но пиво пить совсем не хотелось. За столом они и встретили сумерки, намекающие о скором приезде домой. Через три часа Коровин был дома, немного нетрезвый, но довольный от восторга друзей, которым он привез несколько бутылок редко встречающихся сортов пива и медовухи.
  
  Вокзал, перрон, фонарь, метель,
  Здесь дружный хор его встречал
  И лиц знакомых карусель.
  Метель, фонарь, перрон, вокзал.
  
  ***
  
   Коровин махнул рукой на все и решил баллотироваться в председатели студенческого совета ВУЗа, на которых основательно проиграл. После этого он не совался в политику. Кстати, пиво 'Гон', как-то так оно называлось, Витька не рекомендует - оно и в тех краях было не фонтан.
  
  Периферия чувств
  
  Коровин в этом году поступил на первый курс одного из лучших профильных ВУЗов в стране и был непередаваемо горд собственной персоной. Помимо этого ему помогли устроиться на работу, так что он смотрел на своих сокурсников свысока, являясь формально практикующим специалистом, на деле же он исполнял функции подай-принесиста с записью в трудовой книжке. Так или иначе, свой стаж он нарабатывал, опыт тоже копился, а зарплата тратилась. Счастью Витька не было предела.
  Для семнадцатилетнего организма подъем в семь утра с последующими занятиями и работой до семи вечера не являлись чем-то непреодолимым, к семинарам Коровин готовился на работе, а вечера посвящал книгам, музицированию - он увлекался терзанием электрогитары - и мыслям о противоположном поле. Последнего ощутимо не хватало ни качественно, ни количественно на его потоке. Все, более-менее привлекательные, уже были плотно заняты, а намекнуть на то, что незаменимых нет, Витька как-то стеснялся.
  Вообще, молодые люди до определенного возраста думают: 'кого?', а потом: 'зачем?'. Последний, кстати, необязательный вопрос. Девушки мыслят подобными категориями, только почему-то стесняются в этом признаться - для них важнее иллюзия их нравственности. Точно так же они поступают с красотой, косметика - иллюзия красоты, наличием вкуса - надутые губки и скорбный взор по их мнению обозначают именно это, и многим другим. И ладно.
  В группе Коровина девушки, естественно, были, но в целом повторяли историю потока - симпатичных было ничтожно мало, а свободных и симпатичных - отрицательная величина. Витька не отчаивался, он начал подбивать клинья к Дарье, девчушке из другой группы, даже поймал себя на том, что она ему очень нравится, несмотря на некую провинциальность. Примечательно, что с каждым новым опытом, Витек становился все циничнее и сволочнее по отношению к противоположному полу, неизвестно было ли это особенностью его натуры или женщины так действуют на мужчин, скорее и то, и другое, но факт остается фактом.
  Грянуло беспощадное посвящение в студенты, и Коровин, улучив возможность, украл Дарью из ее группы и утащил на отмечание в свою - намечалась недурная гулянка. С третьей попытки Витек нашел кафе, незанятое по случаю вечера пятницы и не вызывающее неистребимого отвращения внутри, хотя зрелище смуглого и носатого, заросшего бородой горца, играющего на синтезаторе, его сразу напрягло, но по молодости он не придал этому значения. Девушки щедро вливали в себя водку, официанты регулярно приносили лишние порции, а в конце недурно обсчитали, Коровин цедил пиво и окучивал робкую Дарью.
  В конце концов Витек проводил ее до дома, не получив ничего взамен и, крайне опечаленный таким поворотом событий отправился на автобусе (в те времена они ходили и поздно вечером, и даже ночью) домой. Больше он с ней не разговаривал. Его одногруппники проводили время с большей пользой - загадочная девушка Настя уехала на автобусе в другую сторону, добравшись до дома с первыми лучами солнца, а молодцевато пьющая весь вечер водку Юля приставала к какой-то бабульке в автобусе своим художественным свистом в ухо, а потом тщательно облевала все окружающее пространство и притихла на руках ее провожавших.
  С утра большая часть группы была притихшая и печальная. Красные глаза выдавали кутивших, а дыхание не оставляло ни малейшего сомнения в том, что цирк имени Куличева ночью навестил всех по очереди. На лекции отсутствовала половина потока, остальная половина ей жутко завидовала и желала мучительной смерти.
  Отмучавшись, Коровин пошел на день рождения своего приятеля Майданыча, ярого фаната группы Iron Maiden, на котором имел честь дегустировать благородные напитки завода 'Родничок' лимонного и черносмородинового вкусов. В скором времени планировался концерт местных корифеев металлической сцены, а пойти послушать его были обязаны все присутствующие по определению.
  
  ***
  
   Отец Майданыча тщательно завещал его младшему брату не пить пиво вместе со всеми на протяжении концерта - Павлик был еще мал и учился в десятом классе благопристойного учебного заведения и не мог уронить честь и достоинство лицеиста. Всему виной был пресловутый день рождения, на котором Паша злоупотребил водкой и на потеху гостям разукрасил ковер разномастными произведениями кулинарного искусства, обитавшими прежде в его желудке. Нужно ли говорить, что это событие стало притчей во языцех, и при каждом удобном случае свидетели сего буйства молодого желудка припоминали виновнику обидную оплошность? Со всеми случается такое, только трезвенники не ведают суровой правды жизни, да и жизни они, естественно, тоже не ведают.
   Парни, заливисто гыгыкая и распивая, купленное по дороге пиво, вломилась в шумный и неопрятный клуб, носящий гордое название 'Мэджик'. В двух словах его описать не получится - в те времена клуб был свидетелем шумных и грязных потасовок, обгаженных углов, распутных женщин и катастрофически дешевой выпивки, что делало его одним из самых популярных мест города для неформальной молодежи, музыка же, исполняемая приглашенными коллективами напоминала смесь звуков работающих отбойного молотка и частично исправной камнедробилки, а интерьеры напоминали навозную кучу, еще не покинувшую своего гордого обладателя. Стоит ли говорить, что снаружи клуб был похож на ту же навозную кучу, только определившуюся с местонахождением на нашей бренной тверди? Все окрестности в радиусе ста метров были помечены посетителями и подобраться можно было только по тропинке, по бокам которой возвышались кучи мусора, источавшие непередаваемую вонь, сравнимую только с ароматом большинства клиентов заведения. Последние состояли из всех возможных субкультур, тогда существовавших, но большую часть составляли типы, любящие очень крепко выпить и жестоко подраться.
  Этот раз не стал исключением - через несколько минут после того, как свежеприбывшие меломаны заняли пластиковый (подобным убить человека несколько сложнее) стол и принялись активно уничтожать запасы спиртного, а один закурил вонючую и дешевую сигару, заставив остальных закашляться, началась обычная и очень некультурная драка, после которой одну половину бара можно было сразу капитально ремонтировать. Победители долго голосили и превозносили свои ратные подвиги, а проигравшую сторону подняли местные вышибалы, которые никогда не лезли к численно превосходящему противнику и выбросили в ужасный сортир, который здесь пафосно именовался вестибюлем. Выбрасывать тела во двор было бы ОЧЕНЬ негуманно.
  Местные женщины были похожи на валькирий - боевой раскрас, телеса, втиснутые в проклепанную кожу, растрепанные волосы и хищный взгляд. В основном они восседали на коленях своих хозяев - байкеров, которые были не прочь поменяться партнершами на пару ночей. Количество алкоголя, выпиваемого этими похабными амазонками, было непередаваемо, равно как и ледяное презрение, которым они обдавали остальных присутствующих. Витек набрался храбрости и подмигнул одной из них, похоже свободной на вечер, на что она ответила неприличным жестом. Было непонятно - это отказ или предложение, но проверять он не рискнул.
  'Грязь Тьмы', которых они ждали, дали потрясающее выступление, и даже отвалившийся гитарный шнур на соло одной из песен не испортил общую картину от выступления. Толпа экзальтированно трясла патлами, щедро рассыпая перхоть; Витька пробился к сцене и притаился от слушателей за колонкой. Звук был отвратен, что неудивительно - звукорежиссуру тут считали ругательным словом, но старания музыкантов это не затмевало.
  Неожиданно пришло сообщение с незнакомого номера типа: 'Привет, что делаешь?'. Коровин не придал ему значения, поглощенный текстом про содомирование трупов перед храмом, впрочем, слова были не слишком понятны, общий смысл он уяснил по жестам вокалиста, весьма ярко показывающего всякую жуть.
  Жутко довольный, напившийся пива и распрощавшийся со всеми приятелями, Витька приехал домой и решил расследовать причину возникновения загадочного смс следующим утром.
  
  ***
  
  Лучи не слишком приветливого и редкого ноябрьского солнца, отраженного окнами дома напротив, попали Коровину на лицо, на что тот отреагировал кряхтением и недовольным сопением. Просыпаться очень не хотелось, но у гадкого светила были свои планы, и сдаваться оно не собиралось. Новый день пришел, возвестив о себе нехваткой воды в организме и несвежим дыханием.
  Витька не сразу вспомнил о сообщении, да и потом колебался пару часов, не видя никакого смысла отвечать, но любопытство взяло свое, и он накатал ответ: 'Привет. В клубе был на концерте. А ты кто?', который, по его мнению, был достойным вопроса. 'Упс, ошиблась, наверное, меня Ирина зовут' - через минуту пришел ответ. Коровин начал бодренько строчить сообщения, потом позвонил ей, а через несколько часов общения договорился о встрече. Выяснилось, что эта некая Ирина является по чистой случайности (ага, как же!) двоюродной сестрой его одногруппницы, скудоумной и шепелявой человекоподобной свиньи, что заставило Витька взвесить целесообразность свидания, но он решил, что всегда есть возможность тактического отступления под благовидным предлогом.
  В указанный день на ступенях ДК, оглушенный слегка музыкой из ближайшего киоска, Витек стоял, снедаемый чувством беспокойства и тревоги, пока не дождался Ирины, которая оказалась полной противоположностью своей двоюродной сестры - она была симпатична, неглупа и очень любила фантастику, чем очаровала Коровина с первых минут. Кроме того, она слушала рок, курила и любила пиво. 'Офигеть, дайте две!' - подумал тогда Витька, восторженно пожирая ее глазами и радостно улыбаясь. О творчестве Желязны они тогда проговорили не меньше часа, потом болтали о музыке и прочих радостях жизни. Коровин даже проводил ее до дома, абсолютно ни на что не рассчитывая, и, чмокнув в щеку, вдохновенно потопал в ночи по гололеду до трамвайной остановки. Чертова лестница, по которой он спускался, по протяженности могла сравниться с глубиной преисподней, а всем льдом, намерзшим на нее, можно было потопить десяток 'Титаников', мать их! Проще было скатиться на нижней части спины, весело подпрыгивая на каждой ступеньке, и теряя последние остатки хвоста, именуемого копчиком, но Витек был отважен и настойчив, мелко семеня ногами и цепляясь руками за перила, он преодолел невыносимое препятствие и радостно закурил в ожидании трамвая. Зима была близко, и обещала выдаться непростой...
  
  ***
  
   Витек крайне банально подставил лицо падающему снегу и надеялся, что птицы, летающие где-то рядом, будут значительно культурнее жителей близлежащих домов. Местные гадили в промышленных масштабах - мусорные пакеты и просто кучки бытовых отходов не очень аккуратно складировались по обеим сторонам тропинки, прятавшейся в сугробах, и ведущей к подъезду. Мусорные баки были в двадцати метрах от лестницы, но, то ли их содержимое исправно и каждодневно вывозилось, то ли жители просто не бросали туда свои отбросы, в общем, пусты они были, как госказна перед Играми. Витька крайне раздражал такой подход к делу и он не забывал об этом напоминать Ирине, намекая, что не чиновники мусор не доносят.
   Был изрядный снегопад и окрестности возле дома приобрели занесенный, но почти благоустроенный вид. Коровин курил на улице, в ожидании своей возлюбленной, которая опаздывала минут на пятнадцать. Еще через пятнадцать минут она вышла, и вместе они отправились преодолевать снежные завалы, проваливаясь в них чуть ли не по пояс, гордо именуя это прогулкой. По пути они со смехом вспоминали, как Витька столкнулся с ее сестрой и высказал ей в лицо свое разочарование неоплаченными счетами за электричество в небесной канцелярии, из-за которых высшим силам не удалось вставить ей в задницу молнию побольше и помощнее, избавив мир от ее существования, как бы это банально ни звучало. Ирина тоже не любила свою сестру, только никогда ей в этом не признавалась. Ксюшу даже ее собака не любила, норовя изгрызть тапки, напускав при этом в них море прекрасных теплых липких слюней. Коровин хохотал, когда слушал об этом.
   Так хорошо ему еще не было, жизнь казалась сложившейся. На горизонте была большая земля, и никакая буря не могла нарушить планы. Все деньги, которые он зарабатывал, он тратил на досуг вместе с Ириной, искренне радуясь каждой монете, потраченной на нее. Сильная юношеская любовь - она такая, да. Бессмысленная, непрактичная, но настолько захватывающая, что можно сказать однозначно - ее нужно испытать. Витька не думал о таких философских мелочах, он просто жил, как умел, идя по течению и подставив ветру свою радостную, полную оптимизма улыбку.
   Ирина была первой девушкой, с которой он мог говорить абсолютно обо всем. Да, она многого не знала, он списывал это на среду, в которой она росла, но это было не решающим обстоятельством, для него важнее была возможность просто поговорить по душам с человеком, который был для него близок. В школе его лучшим другом был Жорж, но он тогда пропал в кипящих страстях первого курса, окрыленный свободой, дешевым алкоголем и безумным количеством, окружающих его женщин. Радость захлестывала Витька, нашедшего себе собеседника, да еще и привлекательного внешне. За это можно было платить любые деньги.
   Оказалось, что Ирина конечно же не случайно отправила ему сообщение - она сначала увидела его фотографию, заинтересовалась миловидным, как ей показалось, парнем и немедленно выпросила его номер телефона. Ксюша долго припоминала Коровину, свято верящему в провидение, фатум и ректум его наивность, заставляя его скрежетать зубами и делать страшные выражения лица, пока ей это не надоело. Витька очень сильно переживал, что не подумал о такой вероятности.
  Гаражи не были самым подходящим местом для прогулки, но Витька стоял среди них и ловил лицом снежинки. Ирина смеялась, глядя на это, и стирала перчаткой с его физиономии капли, опасно двигающиеся к носу. Время замедлило свой ход, зафиксировав мгновение редкого счастья навсегда в памяти Витьки.
  
  ***
  
  'Призрак Удалённого Монстра заявляет, что шрамы украшают героя, и отвешивает украшений на 1 очкo здоровья...' . Витька оторвался от экрана, свидетельствующего об очередном разгроме врагов его крайне самостоятельным, но не очень сообразительным героем, и решил позвонить Ирине.
  - Здрассе, а ты..?
  - Ой, привет, у меня тут сестра приехала (малый Изпопинск, конечно же), мы с ней хотим погулять по городу, в кино сходить, пива попить...
  При словах 'сходить попить пива' Коровин был готов простить многие прегрешения, к которым бесспорно относились гуляние с провинциальной особой по грязным улицам родного города, просмотр очередного унылого 'хита' в кинотеатре, сопровождаемый хрустом сидений и чавканьем соседей, парой слюнявых поцелуев и блаженным тихим храпом в конце. До Витька доходили слухи про охранника и администраторшу, которых посетители застали в разгар ласк на задних местах - такого зрелища он бы не перенес, как ему казалось.
  - Да! Да! Да! Встретимся у пивного заводика через пару часов! - крикнул он и бросил трубку, принявшись лихорадочно напяливать на себя шмотье. Потом он застыл в задумчивости и медленно переселился на кресло, где принялся убивать время. Не убил, но потрепал основательно. Наконец, звонок его оповестил, что дамы выехали на бесовской колеснице, именуемой 'такси', а не на обычном газенвагене шестого маршрута, и он пулей вылетел на лестницу, понимая, что надежда только на непредсказуемые городские пробки и трамваи иначе он бесславно опоздает.
  
  'Едет чудная тележка -
  Громогласнейший трамвай,
  Все заходим, что за спешка?
  Эй, кондуктор, наливай!'
  
  Витька неспешно продекламировал стих, не боясь нанести упомянутому кондуктору и пассажирам литературную травму. Это же не культурная столица, где можно ранить любого таксиста своим отношением к поэзии. Выйдя, он нервно метнулся к подъезжающему автобусу, но рассмеявшись, остановился и закурил - зачем ему нужно куда-то спешить? К кому? Смысл? Пусть подождут. Похоже, Коровин начинал потихоньку взрослеть.
  Он солидно опоздал, заставив понервничать ожидающих его особ, которые позвонили раза три за то время, пока Витька попыхивая сигаретами и глазея по сторонам, ловя снежинки и взгляды девушек, дошел до них. Второй раз за день его накрывала волна почти панической суетливости, за которой следовала апатия и надменное ехидство. Кино про мальчика со шрамом ему понравилось, пиво до и после просмотра было отменно, сестра оказалось вполне милой барышней, красивой не телом, а душой, как принято говорить в таких случаях. День был неплох, это нужно признать, мысли о грядущей сессии не мешались - ему нужно было сдать всего лишь один экзамен, а вечер обещал еще прохладного пива, прокуренных помещений, вечных разговоров ни о чем, смеха, вызванного очередной кружкой и неспешное возвращение домой. Снег падает на мостовую пока еще тонким слоем, скрывая ямы, оскалившиеся на их дне булыжники и все то, что после себя оставляют горожане, не ведающие о существовании урн. Толщина покрова растет, создавая иллюзию уюта и какого-то милого домашнего беспорядка, так некоторым приходящегося по нраву, но затем приходит оттепель, и все то, что поленились убрать дворники, постепенно являет свою природу, окруженную свидетельствами существования и исправного функционирования кишечника у собак, кошек и еще бог весть кого.
  Набережная, смилостивившись, приняла очередных гуляющих по ней, плюнув в лица непонятно откуда взявшимся ветром со снегом. Да, откуда в декабре взяться ветру со снегом, не так ли? В результате, прилично замерзнув, и набравшись как впечатлений, так и оснований для простуды, Коровин с дамами решили укрепить бюджет таксопарка; весело и задорно стуча челюстями на бесконечных ухабах, они добрались до пункта назначения. Потом все трое признались, что в желудке сформировался нехороший предмет, который уверенно полз вверх на встречу внешнему миру. По счастью он, скорее всего, хотел посмотреть на салон машины, которую имел полное право называть 'мамой', ведь именно она немало способствовала его зачинанию, но водитель, радостно улыбаясь, умчал в неизвестном направлении вызывать рвоту дальше, не дав свершиться непоправимому.
  Сестра скрылась в недрах подъезда, манимая запахом жареной картошки, который вырвался из тьмы, стоило едва приоткрыть дверь, а Витька с Ириной остались обсуждать события прошедшего дня.
  - Мне так понравилось все сегодня, спасибо тебе, солнце! - Витьку чуть не стошнило от шаблонности фразы, но он покорно выслушал благодарность.
  - Тебе спасибо, - даже недавнее знакомство с проклятой отечественной машиной было не столь отвратительно.
  - Я никогда этого не говорила... - 'Началось', - мелькнуло в голове у Витька. - Но ты мне так сильно нравишься, что... - 'Да брось ты всю эту сопливую хрень, наконец!'
  - Я никому еще этого не говорила...Я тебя хочу.
  Мир взорвался буйством красок, куранты огласили округу торжественным боем. Каждый обязан подобное услышать в юности и каждый обязан подавить довольную ухмылку, преисполненную чувства собственной важности, дабы шансы на последующие соитие не начали стремиться к нулю. Женщины - они такие, сначала обещают, щебечут о любви и страсти, а потом как-то внезапно отказываются от обещаний. Нужно культивировать почву, поймать момент, состроить подходящее, сочащееся внеземной любовью лицо, если ситуация и обстановка неподходящие, ляпнуть про 'давай подождем', если подходящие, то можно и воспользоваться шансом, но лучше с серьезным видом сказать, про свою ответственность, чувства и опять-таки: 'Нам нужно подождать'. Варианта два: либо смертельно обидится, ведь самой Ей отказали, либо запрыгнет и изнасилует на месте. Можно еще с каменным лицом сказать: 'А я тебя нет!' и дьявольски расхохотаться, но это уже по прошествии нескольких лет, когда идея любого доступного совокупления перестанет определять планы на все свободное время.
  Коровин с честью выдержал испытание и был вознагражден страстным поцелуем, влюбленным выражением лица и ледяным сиденьем трамвая, когда возвращался домой. Денег на такси не осталось.
  
  ***
  
  Время идет. Не прекратить размеренный шаг, затем бег. Новое стремительно врывается в жизнь, проверяя людей на ортодоксальность и узость мышления. Языческий праздник в светском государстве - а почему бы и нет? Можно сослаться на давнюю традицию отмечания Нового Года, а можно не ссылаться, ведь законодательно установлен десятидневный запой, когда население, словно подбитый самолет, закладывает вираж и опускается в небольшое пике, сопровождаемое ожогами, обморожениями и разбитыми физиономиями. Магазины делают месячную выручку, фельдшеры на 'скорой' матерятся, а врачи в 'травмпунктах' немногим отличаются от своих пациентов.
  Коровин подвернул ногу, когда выходил с гитарой из автобуса. Боль прострелила все тело, и он выдал сквозь зубы тираду в адрес коммунальных служб города, оставивших такую удачную яму на тротуаре. Тщетно, нужно сказать. Глотки вместе с кишечником чиновникам и работягам до сих пор так никто и не зацементировал. Партия тоже не откликнулась на призыв, и чудесное сияние не исцелило травму. Придется идти к дохтуру, как бы сказали персонажи Астафьева.
  Праздничная атмосфера в очереди на прием к костоправу давала о себе знать - еще на подходе Витька уловил слабое дуновение паров перегара, но зайдя в больницу, ощутил всю тяжесть ситуации - больше половины страдальцев были пьяны. Не вусмерть, в таком случае они бы не почувствовали легкого недомогания, но прилично. Очередь щеголяла расквашенными носами, разбитыми губами, опухшими мордами различной степени подпаленности после использования дешевой поддельной пиротехники и прочими мелкими бытовыми травмами. Некоторые продолжали выпивать в ожидании своего часа, кто-то резался в карты со своими обидчиками, а кто-то спал в углу, перед этим намочив штаны. Ожидание было тяжким.
  Сосед Витька, как выяснилось из разговора, употреблял водку со своими друзьями, затем на спор попытался разбить ногой канализационный люк, что у него, естественно, не получилось, а когда алкоголь закончился, и анестезия перестала действовать, почувствовал легкий дискомфорт в районе левой ступни. Была куплена еще бутылка по дороге в 'травму', которую они и распивали, закусывая сушками. Витек благоразумно отказался к ним присоединяться.
  Коровин знал, что медицина бесплатна, но даже не догадывался, что настолько. Врач, судя по дыханию, не сильно противящийся злоупотреблению алкоголем, покрутил ногу, замотал в бинт и отпустил на все стороны. Лечение на этом закончилось, но Коровин не протестовал, он был и сам рад уйти, оставив коновалам простор для практики на менее требовательных больных.
  Ирина, конечно же, сильно заинтересовалась свежеобразовавшимся недугом и забросала Витька советами, самым дельным из которых был покой и постельный режим. Он уточнил, как именно это ему видится, и получил решительный отказ со ссылкой на отсутствие романтики. Предложение сыграть в раненного враждебным асфальтом бойца и медсестру не помогло - девушка была непреклонна. Ей соитие почему-то виделось исключительно в обрамлении шампанского, розовых лепестков на шелковом белье, свечах и благовониях, причем сама она для этого ничего не собиралась делать, все должен был организовать Витек. Коровин выражал недоумение сложившейся ситуацией и вспоминал события минувшей недели.
  ***
  
  Новый Год не заставил себя ждать, как бы это банально ни звучало. Витьке предстояло провести некоторое время с родителями Ирины, ну а потом отправиться пьянствовать к старому приятелю. Отец Ирины задвигал Коровину про эмпэтришный формат музыки, про нули и единицы в аудиофайлах, сжатие и прочую дребедень, которой все перечисленное искренне считал Витька. Он не забывал, что раскрасневшийся от шампанского и водки оратор работает грузчиком в мебельном магазине, что несколько подрывало его авторитет как эксперта в области цифрового звука. Сфера деятельности доброй матушки осталась загадкой, но наверняка она делилась нюансами квантовой механики со своими соседками по прилавку. Самое отвратительное в людях - способность бесконечно разглагольствовать о том, о чём они имеют крайне смутное представление.
   Вообще, как заметил Витек, способность 'разбираться' во всем и всех тем характернее для человека, чем ниже он стоит на социальной лестнице. Дно завалено не пробившимися гениями, как некоторым кажется. Многие возразят, что талантливый человек талантлив во всем и будут, неправы. Талант, способность разбираться в чем-либо и умение практического применения полученных знаний и навыков - три разные вещи, редко сочетающиеся в рамках отдельно взятого человека, а уж тем более один человек никогда не станет 'универсальным солдатом', пишущим оперы, щелкающим интегралы, кладущим чемпиона мира по борьбе на лопатки и делающим все это в перерывах между управлением юридическим лицом с годовой прибылью свыше миллиарда долларов. Чушь это собачья. Сказки.
   Витька поддакивал монстру цифрового звука и делал умное выражение лица, но в мыслях ушел в лето, на берег реки в пику реальности. Легкое дуновение алкогольных паров в голове заволакивало скудную обстановку прокуренной однокомнатной квартиры, как всегда примиряя с реальностью и делая авансы на будущее, которое можно будет немного размыть парой стаканов. Коровин потягивал шампанское, благоразумно отказавшись от сорокоградусной убийцы вечера, и наблюдал за старшим поколением, потихоньку повторяющим поведение своих доисторических родственников.
   Минуты водопадом соли низвергались на открытую рану и Коровин несколько устал от скучной беседы, банальных фраз и осточертевших шаблонных вопросов. Он подумал про небольшую разминку для своего сарказма и захотел начать небольшой блиц-опрос на разные темы, но, глянув на часы, улыбнулся и заявил, что к величайшему сожалению ему с Ириной придется покинуть великолепную компанию, давшую в беседе почву для размышлений на долгое время и порадовавшую теплотой приема и прохладой напитков.
   Было уже достаточно поздно, трамваи предсказуемо не ходили, но автобус, спустя двадцать минут томительного ожидания, все-таки впустил их в свое чрево и даже довез до пункта назначения. Коровин и Ирина засеменили по бесконечному льду темных аллей, поминутно оскальзываясь, ругаясь и задорно смеясь. Старые пятиэтажки вдоль дороги сияли окнами, снег падал, как это бывает достаточно часто, причем именно вниз, а деревья качались и создавали ветер.
   Вадим их встретил, размахивая бутылкой шампанского и сжимая другой рукой талию некрасивой девушки, представившейся Натальей. Приятель Коровина не отличался вкусом в отношении женщин и выбирал их исключительно по доступности. Не самый плохой вариант, как ни странно. В этот раз избранница Вадима была старше его лет на пять, но вполне остроумна и приятна в общении. Вадичек, как и любой пикапер, в определенное время имел очень большие проблемы в общении с противоположным полом, и как бы сказали люди более простые: 'Ему не давали '. Что-то, видимо, из учения до него дошло, и он научился клеить хотя бы страшных женщин, а это уже был прогресс. Впрочем, красота и привлекательность - это дело вкуса каждого.
   Бой курантов, лицо президента, пока не успевшего стать премьером, какие-то салаты, много вина, группа 'Кокни' по еще музыкальному телевидению, исполняющая то, что они пафосно именовали роком и незамутненность жизненным опытом сознания, именуемая молодостью, создавали нечто, гордо зовущееся 'праздником'. Коровин очень не любил целоваться, но не всем это дано понять и принять; пришлось ему пожертвовать парой ложек слюны и миллионами бактерий, получив схожий подарок. Гадость-то какая.
   На любом мероприятии, в котором участвуют пары, рано или поздно настает момент, когда последние начинают исчезать из-за стола. Причины могут быть различны - ребенку нездоровится, следовательно, нужно ехать домой, кто-то поднажрался, личные антипатии, проснувшиеся под парами. Тысячи их могут быть. Одна неизменна - секс. На протяжении сотен тысяч поколений род человеческий не прерывается благодаря примитивному инстинкту размножения, в недавнее время возведенному в культ телевидением, поп-, антипоп- музыкальными исполнителями, современным искусством, стирающим границы дозволенного и просто дурной человеческой натурой. А что может быть печальнее соития двух наивных малоопытных организмов? Да, только Ромео и Джульетта. И козыри, которые четыре на четыре.
   Без каких-либо особых успехов молодые люди встретили утро. Весьма неудовлетворенный (и проведенным временем в том числе) Коровин выхлебывал вторую бутылку шампанского прямо из горлышка и задумчиво курил сигарету, а Ирина лепетала про лепестки, приглушенный свет и шелковые простыни. Витька с отвращением посмотрел на нее и опустил свинцовые веки.
  Он не стал провожать Ирину до остановки, просто взял бутылку и побрел по безлюдным улицам к себе.
  
  ***
  
   Коровину нравилось ощущение сближения с девушками и он для них не старался казаться кем-то. Искривление души его устраивало исключительно в косметических целях - мало кто мог вынести его характер, приходилось добреть, чтобы не спугнуть. Но кого это волнует?
   Февраль грозил пальцем, но отменить внезапную оттепель у него не получалось. Мост в соседний город исчезал в тумане и липкой мороси, капуста в городе, а дядька в Киеве. Маньяков-выползней в округе не наблюдалось, но вот гуляльщиков нашлось предостаточное количество. Витька не знал, куда ему можно отвести даму - даже задние ряды кинотеатров, казалось, были лишены той минимальной уединенности и практичности, которая от них требуется. В неопределенности прошел и март.
   Самый дивный, чудный и пьяный месяц апрель накрыл город бодрящим запахом настоящей весны, манящие путешествия в неизвестные направления еще не будоражили молодой ум Коровина, но что-то заставляло его надевать теплую синюю куртку и бродить в одиночестве возле путей, бросая вслед поездам заинтригованные взгляды. За последние месяцы он спустил все деньги в различных кафе. Проблемы коитуса после паршивой дефлорации это, разумеется, не решило, и Витька пребывал в скверном расположении духа, благодаря огромному объему учебы, который на него свалился - пять пар по понедельникам, плюс работа и девушка, не оправдывающая возложенных на нее надежд, сильно выводили из себя. Что-то должно было случиться.
   Витек рассчитывал КПД своей девушки, который уверенно становился отрицательным, благодаря ее не самому изящному обращению со столовыми приборами, знакомым, глушащим дешевое пиво в подъездах и, откровенно, не самому великому уму. С другой стороны, она не потратила ни единой монеты или купюры за все это время, так что кто из них глупее сложно было сказать. Аура влюбленности несколько рассеялась, но Коровин не терял надежды сделать из нее стоящую девушку, хотя бы отбивающую затраты на свое содержание.
   Ирина позвонила и попросила его забрать тетради с повестью, которые он ей дай, напомнив про его ужасный 'подчерк'. Витька никогда не мог понять людей, много (или говорящих, что много) читающих, но при этом фантастически неграмотных. Он сам не являлся образцом Розенталя, а знаки пунктуации по тексту раскидывал в эпилептическом припадке, но неспособность составить простое предложение без ошибок выводила его из себя.
  Разумеется, Витька несколько кривил душой и передергивал факты, но он, несмотря на отвратительное настроение, желал что-то исправить в сложившейся ситуации. С такими мыслями он трясся в трамвае, отворачиваясь от кондуктора и заигрывающе подмигивая старушкам.
  Немного запыхавшийся после очередного подъема по невыносимо надоевшей лестнице Витька подбежал к подъезду, где уже стояла с пакетом Ирина.
  - Привет! Блин, знаешь, этот кусок металла на подходе к твоему дому из меня уже все соки вытянул, предлагаю его торжественно распилить и сдать. Как повесть?
  - Интересно, но ты ужасно некрасиво пишешь! Я много думала...
  Витька подумал, что она еще и много писала, он уже устал стирать ее сообщения из телефона. 'Мой ласковый и нежный зверь' в обращениях и прочая штампованная цитатная ерундистика заставляли прикладывать ладонь ко лбу и предаваться печали.
  ...и решила, что нам нужно расстаться.
  Вот этот поворот! Как часто бывает, мозг Коровина в неприятной ситуации начал усиленную работу, кровь превратилась в жидкий азот, а окружающий мир стал до отвратности четким. Интересно! По мнению Витька такой подход к делу заслуживал уважения - он требовал определенной смелости в личном общении. Гораздо проще написать смс: 'Мы расстаемся', как было показано в одном фильме . Скомканное расставание.
  Они говорили еще минут двадцать, Витек так и не добился ничего путного, кроме: 'Своим друзьям я такого не позволяю, а ты мне теперь друг'. Да какого хрена? Вчера нашептывала про интим всякие пошлые глупости, а сегодня вот так? Коровин был еще молод и не знал, что да, именно вот так. Воттак какой-то.
  Ощущая себя полным воттаком и метафорически зажимая сердечную рану, требующую бальзама, тиская несчастные рукописи и матерясь, Витька приехал домой. Единственное, что радовало, так это исчезновение лестницы из его жизни. Сегодня никто не будет пить. Проблема решена.
  
  
  На дачу. Два разных дня.
  
   Конец июня, жарко, центр города. Пот так и течет ручьями со всех. Только небольшая группа молодых людей передвинула свой пластиковый стол в тень палатки и продолжила наслаждаться холодным пивом, так кстати являвшемся объектом проведения фестиваля. Коровин с Жоржем ухмыльнулись друг дружке и двинули в сторону столика с закусками, где продегустировали пару сортов рыбы и орешков, не забывая при этом отхлебывать из кружек. Л-е-п-о-т-а.
   Идея как всегда возникла спонтанно. Давно замечено, что лучшие мысли приходят внезапно и в несколько голов сразу, недаром ведь многие изобретения являются объектом жуткой вражды и патентной войны, не так ли? Витек предложил Жоржу съездить на дачу, а Жорж дополнил повествование ремаркой о небольшой остановке и дозаправке. Дружелюбный бармен местного пивоваренного завода поболтал с ними о жизни, пригласил ударным трудом ударить по запасам заведения и продал янтарный напиток со значительной скидкой. Пиво было отменно. Погрузив ящик в сумку Коровина, товарищи попрощались с оставшимися на ногах бойцами и уехали на вокзал.
   Быстро выяснилось, что требуемый автобус в этот день не явит свою чадящую натуру, Жорж с Коровиным посовещались и решили ехать на любом транспортном средстве, идущем примерно в искомом направлении. Оказалось, что выбранный автобус шел именно в примерном направлении, и из него нужно было выйти. Окрестности были категорически незнакомы. Благо, пиво было еще прохладным.
   Через дорогу группа молодых людей местного вида крайне недружелюбно смотрела на неудачливых путешественников. Витька продумывал пути грамотного тактического отступления, когда раздался визг тормозов, и перед ними появилась вишневая машина с шашечками. Такси! Самое дешевое такси в стране! За сотню куда угодно! Господа удачливые, даже не сговариваясь, закинули вещи в машину, себя за ними следом и укатили с ветерком, оставив крайне расстроенных гопников пускать слюни с прилипшей к ним шелухой.
   Витек еще в течение двух километров говорил таксисту, что они почти приехали, пока не выросли хвойные громады, означавшие конец пути. Водитель затребовал дополнительные монеты, и был с почти ласковой улыбкой отпущен восвояси. Пьянящая хвойная прохлада и тень окутывали друзей на протяжении всего движения через бор.
   - Как мне дороги эти места, брат, ты бы знал, - пробормотал Витек. Тяжесть сумки больше не мешала ему, и остался минимальный переход, метров на шестьсот. Можно было показать эмоции, не боясь, что высказанное повиснет в воздухе, бессмысленно его сотрясая. Стало легче. Просто идти вперед, не отвлекаясь на мысли, изредка перебрасываясь парой слов и курить - разумное минималистическое счастье. Грязная проселочная дорога привела их к грязной асфальтированной, которая и вывела к даче. Можно было выпить.
   Прекрасное пиво полилось в глотки, а на этикетках рядом с розливом стояла дата, обозначавшая, что пиво попало в бутылки в день рождения Коровина. Чудесное совпадение, как заметил Витька, которое было отмечено приклеиванием этикеток на дверь второго этажа. Начинало темнеть, и нужно было жарить мясо, которое Витек заботливо припас в своей сумке, перед этим испортив маринадом.
   Один рубил дрова, другой разжигал рознь между поленьями, приправляя ее лучинами и обрывками газеты, пока смесь плазмы и раскаленных газов не взметнулась, пытаясь вгрызться в ветви старой и печальной груши, росшей неподалеку. Непоправимого не случилось. Поправимого тоже. Подконтрольный процесс обгорания мяса завершился успехом и угольками на некоторых кусках, что устроило присутствующих.
   Холодильник неустанно трудился, загоняя отрицательные температуры в бутылки, но был обречен, так как Жорж с Витькой истребляли напиток гораздо быстрее, чем он успевал замерзнуть. Мясо было признано удачным и быстро сжевано, вызвав сытую и довольную отрыжку. Внимание молодых людей привлекала трансляция рок-фестиваля (когда-то, давным-давно, большинство значимых событий из мира рок-музыки освещалось федеральными каналами, но это было еще до всеобщей гласности и свободы мнения и слова), просмотру которой и был отведен остаток вечера. Жорж наполовину дремал, а Витек курил, болтал по телефону с Надеждой и чувствовал необычайный моральный подъем, взявшийся непонятно откуда.
   Когда стало уже совсем поздно, Коровин уложил Жоржа баинькать, выделив щедрую порцию белья, а сам уселся в кресло на втором этаже, неторопливо потягивая пиво, рассматривая силуэты деревьев, шумящих своими бесчисленными кронами и звезды, так дерзко ему подмигивавшие. Витька констатировал, что июнь закончился, и закончился удачно. Коровин отлично закончил первый курс в тройке лучших своего потока, досрочно сдал сессию и получил кучу жизненного опыта в плане коррумпированности преподавателей и руководителей своего института. Витька встал, немного шатаясь, добрался до дивана, и рухнул на него, провалившись в глубокий сон.
   Назойливый мочевой пузырь известил о своем существовании почище любого будильника, и Витька, позевывая и почесывая поясницу стал спускаться со второго этажа. Жоржа нигде не было. Наконец, Витек обнаружил его в дальней комнате, завернувшимся в плед с очень несчастным выражением на спящем лице. Пожалев беднягу, Витька специально для него налил огромную кружку воды и поставил в холодильник, он чувствовал, что утром понадобится любая жидкость подходящей температуры. После завершения всех нехитрых мероприятий Коровин вновь крепко заснул и проспал почти до полудня.
   Помятый Жорж сидел в беседке и прикладывался к кружке с водой, которую ему презентовал Витек. Витька внимательно наблюдал за блаженством, растекавшимся по лицу его друга, но самому ему ни завтракать, ни что-то делать особо не хотелось. Больше всего он жаждал завалиться на газон в тени дерева и пролежать там до самого вечера, но было поздно - у Жоржа начались позывы к действиям, и противостоять ему было категорически невозможно. Жорж хотел есть, еды не было, следовательно, ее нужно было поймать. Коровин знал одно место, обещающее какой-никакой улов, куда они с Жоржем и направились.
   По сгнившим мосткам, оступаясь и чуть ли не проваливаясь сквозь хлипкие доски, что гарантировало омовение нижней половины туловища в болотистой жиже как бы реки, товарищи одолели водную преграду. Жорж взял снасти, Коровин - пиво и сигареты. Как и всегда, впрочем. Поклевка не заставила себя ждать и, когда Витька открывал себе бутылку о пенек, перед его лицом возникло что-то извивающееся и напоминающее рыбу. Было решено отпустить мелочь пузатую в естественную среду обитания, чтобы невзначай не разгневать богов.
   Засохший батон оказался для местных обитателей несказанным деликатесом, и Жорж наловил некоторое количество мелкой, но оказавшейся жирной, рыбешки, что ему и было нужно. Коровин успешно подбадривал товарища едкими комментариями по поводу размера добычи и выпил пару бутылок, сделавших его достаточно добродушным. Путь назад был менее тягостен, предчувствие скорой еды окрыляло уже отошедшего от посталкогольной апатии Витьку, и он проявил активное участие в процессе варки ухи.
   Нужно заметить, что многие деды рассказывали про варение мелочи в марле, чтобы костлявая мелюзга не портила своими скелетиками блюдо, но ни Витька, ни Жорж воочию сего процесса не наблюдали. Впоследствии им предстоит варить рыбу в занавеске, но это совсем другая история, как говорится, и до нее пройдет не один год. Все, что было найдено в даче, как лавровый лист, черный перец, какие-то крупы, соль, лук с огорода и невесть что были пущены на заклание во имя великой идеи ухи. Как ни странно, все ингредиенты поладили друг с другом, что на выходе дало источающую пар, плотную и аппетитную субстанцию, признанную не рыбным супом, а самой настоящей ухой.
   Витька довольно потянулся и сказал, что если бы наступил Конец Света, то пусть он приходит сейчас - все равно он, Коровин, полностью удовлетворен жизнью и распрощаться с ней таким образом, с пузом, набитым прекрасной ухой и пивом, не самый плохой вариант. Жорж сыто хмыкнул и добавил про женщин, на что Витек возразил, что если бы еще и женщины были, то умирать он бы не согласился категорически, ведь еще столько предстояло сделать...
   Предстояло еще небольшое, часа на полтора, путешествие на теплоходе, на борту которого Витек оказался впервые в сознательном возрасте. В процессе погрузки он был несколько потрепан рюкзаками и ведрами, которые посыпались на его кости вместе с шипением старушек, по мнению которых, его существование ограничивало их возможность комфортного существования на сидячих местах. Умудренный жизненным опытом Жорж уже восседал в шлюпке и помог Витьку забраться на другую банку. Оставалось только сидеть и смотреть на расходящиеся за кормой волны. Похоже, что эти сутки были прожиты не зря.
  
  ***
  
   Витька очень долго уговаривал Надежду поехать на дачу. Ей не нравилось абсолютно все, при этом она не могла объяснить, почему не нравится, и предложить свой вариант. Типично для женщин, что уж там говорить. Наконец, Коровин, упрашивая всеми возможными способами, добился своего. При необходимости он становился очень упертым мерзавцем. Он предложил заночевать у Жоржа, чтобы потом вместе выдвинуться в направлении причала, где они должны были встретиться с Кончиком и Томочкой. Надежда не сильно возражала. Пришлось Витьку тащить ее чемоданчик, который она собрала ради полутора суток нахождения практически в центре цивилизации, сам он ограничился плавками, сланцами и полотенцем. Тогда в его голову закралось сомнение, что не стоит связывать себя с женщиной, взрощенной 'Глуполитеном', 'Глемуром' и какналом (как он про себя его называл) 'НТН'. Пока не стоит об этом, честное слово.
   Чемоданчик то громыхал сзади, норовя пнуть его в пятку, то оттягивал руку, когда Коровин пытался его тащить над землей, то предательски подпрыгивал на ухабах. Счастью Витьки не было предела - он все ждал, что они дойдут до подъезда Жоржа, зазвонит будильник, или что там может зазвонить, и все начнется сначала, но ничего подобного не случилось - Витька мученически дотащил поклажу, вытер пот и затребовал пива, а Жорж мгновенно исполнил его желание. Вскоре они сидели на кухне, окутанные сумерками и клубами дыма, а Надежда постоянно им напоминала, что тут еще есть дама, причем исключительно дурно воспитанная, пытаясь не обращать на нее внимание, друзья договорились встать завтра чуть свет и на любом попутном транспорте добраться до набережной. В конце беседы Жорж расщедрился и отдал Витьке в пользование родительскую кровать.
   Само собой, Коровин стал склонять Надежду к известным действиям. Более того, он и позвал ее к другу только ради интима, что дает нам прочувствовать всю подленькую Витькину натуру, которая не сильно отличалась от большинства его ровесников, за исключением того, что Витек все это сам прекрасно осознавал и давал себе отчет в своих действиях. Что тут плохого, господа? Надежда с конца первого дня их знакомства вешалась ему на шею, предлагала жить вместе и звала в ЗАГС, но к близости подходила с крайней прохладой, что кармически был призван исправить Коровин. Во всяком случае, так он искренне считал. Один раз ему удалось сломить ее сопротивление - это случилось пару недель назад, как водится, на дне рождения друга друга.
  Коровина даже каким-то образом забавляло собранное нежелание Надежды отдаться, возбуждение не могло одолеть его циничный ум, и он вышел на кухню покурить, где издевательски расхохотался. По мнению Витьки такое демонстративное плотское отдаление после уже случившейся близости далеко не лучшим образом характеризовало нынешнюю избранницу, мыслившую категориями из женских журналов. В будущем ему на глаза попадется подобная статья, и секрет неимоверно отвратительного и идиотского поведения Надежды наконец-то раскроется. Да, такие девушки с тремя страницами, на половине которых реклама, вместо мозга существуют, но тогда это казалось ему невероятно глупой историей, и поделом. После плотного ментального натиска Надежда сломалась, и Витек получил требуемое. Спать оставалось около часа.
  В шестом часу Надежда забежала в комнату Жоржа, крича: 'Вставай, засранка!', сорвала с бедняги одеяло и начала того тормошить, оглашая всю квартиру подобными похабными воплями. Коровин слегка покраснел и ушел умываться. Определенный стыд за неподобающее поведение своей девушки он уже испытывал, но и он был другим, и время. Видимо, он еще плоховато разбирался в женщинах, либо не придавал большого значения таким выходкам, если они не несут для него неких последствий.
  Пока он занимался рефлексией и размазыванием метафорических соплей по бытийной плоскости, Жорж успел испортить яйца, сосиски и помидоры, назвав это плохо прожаренное месиво, напоминавшее останки неудачливого сапера, омлетом. Коровин был столь голоден, что слопал блюдо, не вникая в детали, а Надежда поковыряла в тарелке вилкой и скривила физиономию. Набив пузики, чем Жорж послал, молодые люди собрались и неторопливо пошли на остановку. Там их ждал Марик.
  Витька был в полудреме и плохо помнил, о чем они говорили, но точно знал, что первым действием, ими осуществленным по прибытии, была покупка разливной 'Богемии'. Какое это было пиво! Нет слов, чтобы его описать - нужно пробовать. Теплоход отходил точно по расписанию, и веселые бездельники в привычном едином порыве заняли шлюпки. Вожделенный пенный напиток был неторопливо налит твердой рукой Жоржа всем желающим, а Томочка мгновенно уронила свой стакан. Полный, разумеется. В результате всем пришлось совершить пивное омовение нижних конечностей. Женщина на борту - к беде.
  Жаркое солнце светило пока не во всю свою беспощадную силу, не успев надоесть шестерым, предвкушающим два дня с минимумом правил и условностей, алкоголем и беспутством. Юный возраст заставлял искренне улыбаться с верой в день грядущий, и Витька, поддавшись общему настрою, блаженно вздохнул и вдохнул полной грудью. Его ничего не тревожило. Жизнь налаживалась, вода текла, ветер дул, а деньги худо-бедно хрустели в карманах.
  Разрезая зеркало водной глади носом, теплоход уверенно добирался до пункта 'Б', оставляя за собой километры и часы. Коровин сверился со своими часами, оказалось, что скоро они уже должны добраться. Витька ориентировался по времени, а не по прибрежной линии - он плохо помнил окрестности.
  Самым ярким впечатлением за все путешествие было отсутствие нытья Надежды - Витек был откровенно удивлен этим. Немаловажно, что она сама жила в отталкивающей, плохо отремонтированной квартире, с отсутствием обоев в ее комнате, шатающимся унитазом, пьющей мамой и маминым сибиряком, и при этом постоянно жаловалась в любой ситуации, что ей неудобно, некомфортно, все вокруг гопники и быдло (вы бы видели ее друзей и соседей по подъезду, которых Витек при первой же возможности обходил стороной и даже не здоровался - сидельцами и подследственными были все через одного), ей скучно, тут нет 'Телешоу-2', а такие книги (Витька старался все подсунуть ей что-то стоящее по его мнению) она не читает. Только 'Сильные сучки' Псении Кобчак, только 'Замуж за олигофрена' кого-то там еще, Коровин старался не вдаваться в подробности. По прошествии некоторого времени, он сильно удивлялся, зачем вообще, это нужно было слушать? Потом он решил, что это должно было случиться - еще один кирпичик в стену, называющуюся взросление, отгораживающую его сознание от внешнего мира, был заложен. А тогда он был слишком добр, все еще слишком наивен и доверчив, мягок. Так или иначе, через что-то подобное проходит большинство людей, и Витек не мог сказать, что это было сложно, неприятно, пожалуй, вот и все.
  Мысли опять завели Коровина в минорные дебри сознания, охваченные пожаром сжигаемого недовольства. Буря потихоньку улеглась, и он смог, несильно встряхнув головой, принять участие в повседневной жизни, выпить пива и посмеяться старой шутке, именуемой 'бояном' . Наконец-то они причалили! Ощущение твердой земли под ногами вместо лужи пива и подгнившей палубы было божественным, и все принялись скакать по пляжу, безумно вопить и нести полную ахинею. Нормальная рабочая обстановка, кстати.
  Бесспорными плюсами его дачи были магазин напротив и пляж, до которого неторопливым шагом нужно было идти не более семи минут. В минусы Витек записывал автомобильную дорогу, которая граничила с участком, пыль, любопытные взгляды прохожих, и все, что он мог увидеть или услышать - врожденная вредность давала о себе знать. Его товарищи явно не замечали никаких минусов и своими галдящими тушками заполонили, казалось, все свободное пространство на участке. Затем, вдоволь налюбовавшись красотами законных шести соток, все, как попало, покидали вещи, заправились алкоголем и рванули прямиком на пляж, пока солнце их не накрыло своим смертельным зноем.
  Кончик был в своем духе и стащил с Томочки лифчик в воде, напялил на себя и выбежал на берег. Он еще минут двадцать всех доставал с предложениями 'помацать за грудь', пока Витек не вспомнил, что боевая подруга Кончика все это время мерзла в реке, и не организовал спасательную операцию - Кончик был пойман, обезврежен и лишен важного трофея, вдобавок Коровину почти удалось накормить свежими водорослями это брыкающееся и извивающееся существо. Предмет нижнего белья был скоро доставлен его обладательнице, и все немедленно выпили за такое трогательное воссоединение. Жорж решил пожертвовать своей нижней половиной для превращения в русалку, заняв молодых людей на следующие десять минут - все захотели принять участие в таком воистину франкенштейновском эксперименте. Для операции понадобился лучший песок и отличная речная вода, которых в округе было предостаточно.
  Зрелище получилось грандиозное - Жорж и в обычной жизни не очень походил на русалку, а хвост, парик из водорослей и фантастического размера груди только подчеркнули эту несправедливость природы, добавив красок в происходящее царство абсурда на прибрежной линии. Жирную точку в происходящем поставила Надежда, наступившая на хвост русалу, очень резво преображающемуся в кричащего Жоржа, отмечающего, что негоже прикасаться своими конечностями к его детородным органам, тем более, нижними конечностями и без спроса. Это так звучит в литературной форме, в жизни же, все было гораздо ярче и понятнее.
  Накупавшись и ощутимо подебоширив, великолепная шестерка предалась истреблению различных напитков, расположившись в тени груши. Ничто не могло отвлечь от такого важного занятия, кроме приближающегося астероида, да и то не факт. Кончик предложил Витьку выпить водки, на что тот ответил согласием и взял с искусителя слово не пить до вечера, чтобы хватило на всех, на что Кончик пообещал 'ни грамма в рот, ни миллиметра в попу'. Витек не подозревал, что был нагло обманут своим приятелем, причем потом он побоялся спрашивать насчет миллиметров - было или нет?
  Из-за неважного и короткого сна Витька позевывал уже минут сорок, а начало дня вообще прошло как в тумане, и он решил подремать пару часов, чтобы совсем не склеиться вечером, Надежда, как ни странно, не возражала, и отправилась следом за ним. Последующие часа три вполне логично состояли из уговоров и отнекиваний, напора, победы и здорового непродолжительного сна. Разбудил его Жорж:
  - Коровин, спускайся вниз, там Кончик дико барагозит!
  - Что? Какого?
  - Напился и за Томой с ножом бегает...
  Витек мгновенно нацепил штаны, прикрыв срам, который открыла Надежда, ловко сдернув с него одеяло, выругался на Кончика, Надежду и всех, кто их изобрел и быстро вылетел из дачи. Кончика он обнаружил в беседке, пускающим слюни и крайне умиротворенным. Когда пьяное тело смогло сфокусироваться на Витьке, оно махнуло ему приветственно рукой и разбило рюмку. Путем опроса свидетелей Коровин выяснил, что его приятель оказался искусным лжецом, задумавшим индивидуальную борьбу с зеленым змием и успешно это осуществившим. Вдобавок он еще сожрал все корнишоны. А бегал за Томочкой с ножом потому, что она отказалась накопать ему червей для похода на рыбалку. Сказка просто.
  Пьянчуга был уложен спать, а все остальные продолжили убивать наступающий вечер разговорами ни о чем и литрами алкоголя. Тома ушла проведать крепко храпящего пузана и не вернулась. Пока солнце спускалось, Кончик успел облевать ковер, разлить в прихожей ведро воды и вновь провалиться в глубокий и здоровый алкогольный сон. Даже тогда ни на кого это не произвело особого впечатления, кроме, естественно, ковра, не ожидавшего столь печальной участи. Витек организовал небольшой кружок любителей шашлыка, всем участникам которого предлагалось на выбор заняться рубкой дров, разведением огня, насаживанием и жаркой мяса. Сам он выбрал заготовку дров, до чего был большим охотником - что-то привлекало его в нехитрой процедуре, тем более, здоровых поленьев в округе не наблюдалось, достаточно было в четверть силы тюкнуть топором, и будущее топливо охотно разлеталось на несколько частей. Вскоре Жорж с Мариком развели костер, который радостно принялся обгладывать заботливо подкидываемые чурочки.
   В воздухе витало ощущение скорого шашлыка, и было принято решение допустить проштрафившегося товарища до священного действа поедания мяса. Пока Марик дежурил у костра, дипломатическая миссия в виде Коровина и Жоржа безрезультатно попыталась достучаться до неведомо, где блуждающего сознания Кончика. Наконец, Витька, уже порядком раздраженный безуспешностью и тщетой попыток, отвесил хорошую плюху растопыренной пятерней по правому полушарию Кончика. Рев молодого заклейменного бычка огласил округу, раненый в седалище подскочил, его глаза крутились в орбитах, стремясь выскочить, а на заднице алел отпечаток руки Коровина. Да, Кончик спал без нижнего белья, он вообще являлся убежденным нудистом. Видя, что миссия выполнена, Витька и Жорж тактически отступили к мангалу, где Марик уже крутил шампуры и вдыхал ароматы жарящегося мяса.
  Было часов восемь вечера, когда из дачи кубарем выкатился обнаженный Кончик, запнувшийся о порог. Он пролетел метра полтора, затем неловко перекатился начал бегать по участку, светя во всех фонарем и вопя: 'Ночной Дозор, всем выйти из Сумрака!' . Витька услышал, как упали шампуры, выроненные Мариком, согнувшимся в приступе хохота, сам он был скорее удивлен, чем рассмешен. Соседи также нескоро забыли пришествие, благо они все были на своих участках и могли лицезреть шоу с разных ракурсов. Надежда как всегда хрипло и неприятно смеялась, глядя на юродство, Томочка пыталась увести Кончика в дом, а Жорж составлял компанию Марику в стиле 'ржунимагу' и 'я плакалъ' .
  Мясо получилось очень удачным, и все деловито чавкали, даже эксгибиционист разделил общую трапезу и сыто рыгнул в конце. К несчастью, по соседству также жарили мясо, пели песни и Кончик, взяв гитару, направился на соседний участок. 'Да пес с ним, надоел уже!', - подумал Витек и не стал ему препятствовать. Следующие два часа Кончик надоедал уже соседям, за что им нужно было поставить памятник, как считал Витька - терпеть его фальшивое пение и игру было практически невозможно. Еще он трескал чужое мясо, и пил чужое пиво. С большим трудом соседи вернули его Витьку в обычном непотребном состоянии, потребовав привязать к кровати и не спускать с него глаз, иначе они за себя не ручаются. Коровин пообещал сделать все в лучшем виде и дал пенделя Кончику.
  Надежда привычно смотрела бесконечную и бессмысленную телевизионную рвотную массу про построение любви и отношений. Витек не в первый раз поинтересовался, что ее привлекает в подобной чуши, она не нашлась, что ответить, кроме как 'мне нравится'. Коровин спросил, когда эта тягомотина закончится, на что получил уверенный ответ, что никогда. Он был рад, что даже Надежда это понимает, а еще его радовала перспектива лет через тридцать начать наблюдать за смертями героев телепроекта в прямом эфире. Tempus fugit как бы. Немного позднее, когда, она облизывала его грудь и сказала, что он соленый, он ответил:
   - Вы заставляете мое тело плакать.
  
  ***
  
   Утром Витька услышал бурную активность на первом этаже и понял, что свежие и бодрые его товарищи собираются ловить рыбу. Лично ему хотелось только лежать и спать - за последние двое суток он определенно не выспался и чувствовал себя не очень хорошо. Оставалось надеяться на память Жоржа, взвалившего на себя обязанности Сусанина и обязанного вернуться с добычей, и поплотнее закутаться в одеяло, призывая приятные сновидения...
   Смена коридоров и комнат, дрожащий свет, страх и отчаяние преследовали его во сне - кто-то жаждал его смерти, а он был слаб и беспомощен. Коровин точно знал, что никому ничего плохого не делал, и это усиливало панику. Быстрый подъем по бесконечной лестнице занимал его мечущийся в клетушке ум, молящийся и призывающий свыше хоть что-то, годящееся в качестве помощи. Ступеньки мелькали, бесчисленные пролеты исчезали во тьме, но холодный призрачный свет наверху не приближался. Даже во сне Витек устал и сел на ступеньки в попытке отдышаться. Он знал, что наверху должно быть спасение, ему нужно туда добраться и все разрешится. Его ухо уловило шаги внизу - кто-то, поднимался, словно в дешевом фильме ужасов, медленно, неторопливо, с ощущением неотвратимости своей победы, - нужно было бежать, выплевывая на ходу легкие, но Коровин слишком долго сидел на месте, он стал апатичен, он боялся, он остался на месте. Преследовавший его с чувством рассмеялся, и шаги ускорились. Как водится, с шагами пришла и тьма.
   - Мать твою! - выдохнул Витька, открыв глаза. Его колотило, как никогда в жизни, точнее, колотило впервые. Он выбежал из дачи и закурил.
  - Это только плохой сон, блин, только сон, - вслух успокаивал он себя, пытаясь предстать перед самим собой верным другом, готовым дать совет. Довольный смех и гаснущий свет не самые лучшие сновидения, но он хоть как-то, да выспался и был готов встретить очередной день. Надежда ничего не стала ему говорить, да он и не надеялся на нее. Хорошо, что рыбаки, оказавшиеся достаточно удачливыми, скоро пришли, выступив спасателями Витька от разрушительной саморефлексии и анализа. Еще помог алкоголь, славящийся своим проблеморазрешительным действием.
  Жорж вызвался кашеварить, Марик оперативно сбегал за солью, и очень быстро в кастрюле забурлило нечто, очень даже похожее на искомое блюдо. Витька привычно отказался от порции рыбы, которую он не переносил из-за обилия костей, но с радостью слопал полторы порции душистой, наваристой ухи, в которую еще порубали моркови, картошки и лука. Коровин подмигнул Жоржу и напомнил их недавний разговор в аналогичной ситуации с набитыми животами, на что тот вздохнул и позавидовал ему. Метеорит прилетать не спешил.
  Вполне ожидаемо через пару часов их увез в своем чреве теплоход, все так же бесследно бороздящий из года в год одну и ту же реку, в которую, по легенде, нельзя войти дважды. Коровину на корме ничего не оставалось, кроме как бесконечно курить, улыбаться шуткам и сжимать талию Надежды, выдавая себя за ее парня. Все самое интересное должно случиться завтра, в крайнем случае, послезавтра, не так ли?
  
  
  Четыре товарища в поисках зари
  
   На заре своего личностного полуамебного состояния Коровин, как водится, исполнял конституционные обязанности по походу в школу. Обязанности, к счастью, кончились, но убежденность в необходимости среднего (полного) - так оно правильно называется - образования осталась и Витька, понурив голову и опустив плечи, аки бурлак, потянул свою лодку против жизненного течения дальше. Ходить в школу ему откровенно не нравилось, даже не из бунтарских соображений, а из-за откровенно бессмысленного процесса учебных занятий - ну кому нравится сидеть восемь уроков каждый день, когда столько интересного и непознанного вокруг?
   Мук выбора профиля дальнейшего обучения не было - только гуманитарный класс, только окружение прекрасных девушек! С программой класса ему повезло - его не очень тонкая сущность блаженствовала на пяти видах различной литературы, трех иностранных языках и физкультуре, от которой он был не очень мудро освобожден как бы по состоянию здоровья. Однако освобождение от занятий давало целых полтора часа свободного времени, которое можно было потратить самыми различными способами, самым популярным из которых стало распитие пива в ближайшем же баре, отличавшемся демократичным настроем в отношении возраста посетителей.
   В конце августа на знакомстве с будущим классом Коровин заприметил одинокого мрачного субъекта, хмуро уставившегося на своих уже одноклассников и не выражающего большой радости по поводу их лицезрения. Витька сам испытывал схожие чувства - его прогнозы относительно повышенной концентрации симпатичных девушек безбожно провалились, и он дал себе зарок с таким 'везением' никогда не играть на тотализаторе. Коровин решил составить компанию молодому человеку и немного понадоедать ему своим трепом, ведь все равно стоять в кружке восторженных дебилов, заглядывающих в рот своему куратору он не собирался. Он поздоровался, представился, поинтересовался музыкальными предпочтениями нового товарища, остался ими доволен и, как бы невзначай, спросил, не закидывает ли тот за воротничок. Угрюмый верзила был крайне удивлен таким поворотом событий и заявил, что не употребляет вообще. На что Витька ответил что-то вроде 'будем исправлять' и скрылся в толпе из бантиков и косичек у которых он начал расспрашивать про обстановку на учебном фронте. Через некоторое время Витек узнал поближе этого типа, откликавшегося на имя 'Жорж', и оказавшегося хорошим, добродушным парнем.
   Следующий году обучения сплотил их - Жорж с Витькой, как оказалось, придерживались примерно одних и тех же жизненных принципов, верили в мужскую дружбу и взаимную помощь, верность своему слову, и самое главное, им нравились совершенно разные девушки. Друзья вместе прогуливали уроки, а Жорж под влиянием Коровина стал потихоньку учиться играть на гитаре и выпивать, что являлось неплохими инвестициями в студенческую молодость.
  Как-то раз, вместо уроков физической культуры, Витька с Жоржем решили час посвятить променаду по набережной их города. Тогда им было лет по шестнадцать, где-то, разумеется, была бузина , и стоял май. Причем не такой май, когда нечего выпить, съесть и некуда сесть, но и не сухой, песчаный месяц с пылевыми бурями, а юный, одухотворенный и нетребовательный. Городская аккуратно убранная и еще не мусорная набережная подходила для прогулки как нельзя лучше, Коровин взял пива, и они с Жоржем спокойно его выпили, говоря о логичности, последовательности и принципиальности в отношениях с женщинами и вообще. Привычные волны реки, без которых потом Витька не будет мыслить свое существование, катились неторопливо, не обращая внимания ни на чьи проблемы, что им какая-то контрольная или любовные муки? Чайки летали, галдели и совершенно ничего собой не олицетворяли, хотя съеденным рыбешкам не стало, как показалось Коровину, с этого легче ни на минуту.
  Витька за те десять лет обучения получил даже не один урок - он понял, что то, что нельзя решить деньгами, можно решить большими деньгами. Можно и даже нужно не обращать внимания на мелкие подколки и подшучивания над собой, либо сразу пресекать их на корню. Нельзя никому доверять кроме самых близких людей. Все школьные проблемы должны остаться в школе - как бы ни было в ней тяжело, после ее окончания жизнь начинается с чистого листа. Друзья шли и продолжали обсуждение жизненных казусов, выстраивая свою нехитрую философскую парадигму. В дальнейшем они с Жоржем обсудят тысячу тем, выпьют миллионы бутылок алкоголя и, как водится, дружить будут до самой смерти. Ага.
  
  ***
  
   наш вано рукастый парень
   готовит вкусно шьет штаны
   но он играет на баяне
   взамен селедки и грибов
  
  То время для Коровина выдалось непростым - ему через неделю предстояло узнать Ирину получше и слова покороче. Жалюзи, конвульсировавшие на окне, подсказывали, что весна в полном разгаре, и она требует прогулок по минным полям, оставшимся после собаководов-любителей, не слишком заботящихся о чистоте ландшафта, лицезреемого ими из окон своих убогих квартирок. От собак домашних не отставали собаки уличные, отличавшиеся отменным аппетитом и гадливостью; они шумно обгавкивали любой объект, не принадлежащий к их кодле и не делящийся провиантом. За эту неделю одному лишь Витьку приходилось дважды усмирять самых ретивых кобелей пинками по морде, когда те окружили девушку с коляской и не давали пройти. Как выяснилось, у нее в багажном отделении были бутербродики с какой-то вкусной колбасой - даже у Коровина голодно разгорелись глаза и потекли слюни, когда волшебный аромат взбудоражил его ноздри, что уж говорить о псах, думающих в этот период только о суках и еде? Два дня спустя, уже в другом акте, были те же действующие лица и декорации.
  Коровин, чертыхаясь, попытался объяснить, что нельзя так делать, если у барышни нет личного оружия при себе, способного, пусть, даже громко выстрелить, и поинтересовался, нет ли в столь чудном магазине, торгующем такими деликатесами, еще и мозгов для девушки, после чего ушел с чувством выполненного долга. Больше, кстати, он ее не видел, либо ее съели, либо она все-таки поумнела. Как-то так.
  Жорж предложил Витьку навестить некого Михалыча, дома у которого можно было поиграть пару песен и просто вкусно поесть. Витек давно уже ни с кем не играл, и с радостью согласился потерзать струны бас-гитары. Загадочный Михалыч жил возле аэропорта, куда от Витьки в те годы не ходил практически никакой транспорт, да и потом ситуация не изменилась, поэтому они встретились с Жоржем недалеко от Витькиного дома, и не торопясь побрели по лужам и тающим сугробам.
  Михалыч оказался колоритным персонажем с хитрыми живыми глазами, мушкетерской бородкой и громким раскатистым смехом. Витька через пару минут общения одобрительно подмигнул Жоржу - новый товарищ ему явно понравился. Шунин (такая фамилия ему досталась) был студентом-лингвистом и учился вместе с Жоржем на первом курсе небезызвестного университета, окруженный бесчисленными женщинами и их вниманием в качестве единственного парня в группе. Он едко шутил, был начитан, играл на десятке музыкальных инструментов и любил выпить. Такие люди нравились Витьку.
  Пока оборудование кочевало из комнаты в комнату, а Витек обвыкался с обстановкой, Михалыч успел показать себя радушным хозяином, накрыв простецких закусок и заварив чаю, к которому прилагались мягкие французские булки. Коровин развлекался и пиликал на гитаре всякую непотребщину, не забывая отхлебывать чай из сервиза династии Все-по-тридцать-девять. Шунин умудрился и рассмешить его за это время, и подкупить, любовью к 'Звездным Войнам', и поболтать на литературные темы. Затем все потянулись за гитарами.
  Два часа какофонии вполне предсказуемо не принесли ни малейшего результата, господа музыканты несколько умаялись и захотели пива. Огни в окнах еще не зажигались, каждая встречная машина норовила обдать грязью и просигналить, выражая протест против наличия пешеходов на улицах города, но с третьей попытки удалось перебежать дорогу. Стандартная схема Маркса была переделана в деньги-товар, и товарищи смело шагнули на так называемую панораму города, звеня карманами и испытывая сильную жажду. Вид унылого городишки, затерявшегося в весеннем тумане, грязь на улицах и неприветливые лица встречных людей располагали к употреблению напитков, чем парни и занялись.
  Редкие электрические огни потихоньку расползались по рельефу, раскрашивая агонизирующий полис, но не скрашивая его гниющие рваные раны. Воронье, кружившее над помойкой, своими криками создавало оглушительный скрежет, становившийся с каждой минутой все невыносимей, и находиться рядом стало решительно невозможно. Приятелям только и оставалось, что кидаться в летающую падаль бутылками в тщетной надежде хотя бы подбить эту дрянь. Почувствовав себя несколько очищенными и морально удовлетворенными, Коровин, Жорж и Михалыч размеренно пошлепали по сильно увеличившимся лужам каждый к себе домой. Они торжественно пообещали друг другу регулярно видеться, беседовать о тщете всего сущего, литературе, сиюбытности и музыкальных жанрах. Слово свое они держали пару лет.
  
  ***
  
   Марик был старшим братом Марика-младшего и носил нередкую гордую фамилию Моряков, намекая на славные подвиги своих дедов и прадедов. С его братом Витька был знаком еще со второго класса, когда они словно плохоуправляемые ракеты носились по коридорам почти всех этажей гимназии, снося на своем пути, не успевших убраться учеников. Братья были сильно похожи друг на друга - долговязые и жилистые, впрочем младший был немного крупнее. Старший отличался открытой улыбкой и абсолютно невинными глазами, что его выручало в различных острых ситуациях до тех пор, пока он не начинал корчить физиономии и смеяться.
   С Мариком Витек познакомился через несколько дней после памятной встречи у Михалыча, когда они пришли насиловать уши звукорежиссеров репетиционной базы 'Рубин' своим новым музыкальным материалом. Некий Левон вызвался составить им компанию и постучать на ударных. Коровин привычно взял в руки бас и начал разогреваться. Жорж извлекал психоделические звуки из своей гитары, а Михалыч играл что-то, понятное только ему одному, и никак не вязавшееся с общей картиной. Марик делал все, что от него требовалось - с интересом наблюдал за бушующим псевдомузыкальным безобразием и поглощал пиво, виновато улыбаясь, каждый раз, когда слышал нечто совершенно отвратительное.
   Пожалуй, Марик был самым интересным экземпляром из свежеобразовавшейся четверки друзей - на первый взгляд он не обладал какими-то особыми талантами, но в нужный момент выдавал то, что от него никто не ждал, причем с положительным эффектом. Если Михалычу всенепременно нужно было доказать окружающим свою оригинальность, осведомленность и да-кого-это-вообще-волнует-что, то Марик, не выделяясь, спокойно валял дурака большую часть времени, периодически поражая своими поступками окружающих.
   Он вообще отличался особой непосредственностью: в несознательном возрасте глотал гайки и болты; совал автомобильную переноску с тремя лампочками на 12 вольт в домашнюю сеть на 220 вольт; бросал ключи от квартиры в шахту лифта; летал с дикой груши, пока не застрял боками между двух её стволов; плавил на лампочке полиэтиленовые обложки от школьных учебников; во втором классе сосал стержень с зелёной пастой, пока не залил ею весь рот, клялся, что невкусно; мочился в разогретой бане на железку; добывал козявки из носа и рисовал ими портреты своих друзей на стеклах автобусов и совершал прочие славные подвиги, несть им числа, являясь гордостью своих родителей и примером для младшего брата. За это и был любим, уважаем и почитаем, но на некотором безопасном расстоянии.
   Нет ничего удивительного в том, что четыре молодых человека, несколько различаясь внутренне, но, тем не менее, смотря на жизнь достаточно схоже, стали на продолжительное время друзьями, не мысля и дня, чтобы совместно не потягать крупный рогатый скот за хвост. Впрочем, понятие дружбы относительно, ведь совершенно неважно, как назвать такие отношения между людьми, когда можно позвонить любому и попросить приютить в любое время, когда никто не задумывается о плате за свою помощь, и даже стыдится сказать об этом, когда можно собраться и уехать вместе в любую сторону, не представляя, когда и как возвращаться. Верным спутником товарищей всегда был алкоголь, часто купленный на последние деньги, приключения никогда не заставляли себя ждать, и каждый раз они знали, как убить очередной вечер. Однажды Витька сказал:
   - Я поднимаю эти граммы концентрированного веселья за то, чтобы у каждого из нас была своя дорога в жизни, и даже, если они не будут идти параллельно и пересекаться, то мы всегда бы видели друг друга и не отходили далеко, чтобы мы могли пожать руки и улыбнуться, не теряясь и не сбиваясь с избранного пути. За нас!
   - За нас! - хором ответили ему друзья.
  
  Не теряя Надежду на завтрак
  
   Был конец мая, и Коровин предвкушал досрочно сданную сессию, после окончания которой он планировал отправиться на дачу поглощать вкусное пиво в компании старого приятеля. Сеть для знакомств разрывалась от сообщений, и он не знал на какое ответить первым, но, подумав, решил написать по порядку всем, а потом уже действовать по обстоятельствам. Много - не мало, ведь так?
   Интернет давал неограниченную свободу выбора, как девушек, так и фраз, которые им можно было писать; вполне реально было отрабатывать стратегии переписки и общения вживую, не боясь, что материал для исследования иссякнет. В результате Витьке это порядком поднадоело, в той части, что методика, к которой он пришел путем долгих проб и ошибок, оказалась чудовищно действенной, практически не оставляющей места для ошибки и маневра. Сама суть знакомства, некой конфетно-букетной части оказалась безвозвратно утерянной, превратив любое свидание в рутину укладывания в постель. Степень ханжества Коровина зашкаливала, и он с определенной грустью вспоминал робость первых встреч, пытаясь найти себя настоящего - кем он был на самом деле?
   Симпатичная темноволосая девушка ответила ему спустя несколько недель. Коровин успел забыть о том, что она вообще что-то писала, и стал задавать наводящие вопросы - историю переписки он благополучно стер к этому моменту, в результате получил ангажемент на вечер. Темноволосая еще плохознакомка жила неподалеку, и Витька лениво поплелся на место встречи, поглядывая на небо, обещавшее дождь. Зонтик он, разумеется, взял, Витька вообще отличался продуманностью. Обычно, во всяком случае.
   Несколько схитрив, точнее, избрав в качестве наблюдательного пункта место неподалеку от оговоренного с девушкой, Коровин принялся ждать. Он несколько раз попадал в ситуации, когда тактико-технические характеристики особи, желающей провести романтический вечер не имели ничего общего с заявленными на сайте, а фотография была нагло украдена, что вызывало у него бурю негодования и стремление немедленно ретироваться без объявления своего присутствия. Пару раз ему даже пришлось отбиваться от слишком ретивых дам, решивших, что они обязаны осчастливить его своим поцелуем, зачастую слюнявым и неумелым. В этот раз ему повезло.
   Он провел взглядом по филейной части, туго обтянутой короткой джинсовой юбкой, поднял глаза и пришел к выводу, что обладательница упомянутого аксессуара и является той самой, позвавшей его на свидание. Вечер определенно налаживался. Тучи разошлись, и блеснул маленький лучик, отразившийся в его глазах - Витька знал, что нужно было делать. Он стал собой на тот вечер, обычным парнем, оканчивающим еще только первый курс, без определенных планов на жизнь, весьма наивным и добрым. Такие, обычно, нравятся девушкам, для которых не имеет значения престиж и статус их парня, точнее, которые понимают, что человек этого должен добиваться сам.
   - Привет, Надежда, погода сегодня препаршивая, но вместе мы как-нибудь справимся с этим недоразумением, - Витька считал, что не стоит первое предложение оканчивать вопросительно.
   - Привет, справимся, - и что-то в таком же духе.
   Надежда шла и разговаривала, Витька из нее потихоньку выуживал информацию: она должна была поступать в предыдущем году в экономический, но ее отец купил квартиру, так что не срослось, сейчас ничем не занимается, хотя на сайте писала, что зарабатывает хорошо и трудится офис-менеджером (секретарь, если говорить несколько проще); обычное вранье как оказалось. Ни в предыдущем, ни в этом, ни в следующем годах она не поступала и не собиралась. Умом она точно не отличалась, но Витьке почему-то нравилось с ней. Немногим позже, она взяла себе пива и пакет, который использовала в качестве сиденья на лавочке, Коровин благоразумно пить не стал, а продолжил свою наблюдательную деятельность. Пива она выпила несколько бутылок, но не было заметно, что опьянела, Витька подумал, что это ее обычный ужин, слишком уж уверенно она отпивала.
   Было уже совсем поздно, а на улице похолодало, когда она предложила переместиться в ее подъезд. По мнению Коровина лучше было оставаться на улице - подъезд выглядел и пах, словно в нем жило несколько семейств бомжей, питавшихся тухлой рыбой на протяжении нескольких поколений, но Надежда затащила его туда и явно не собиралась отпускать. Витька подумал, что самое время ее поцеловать и сделать ноги, но поддаваться она ему не собиралась, чем немало удивила. По Витькиным подсчетам она как раз должна была находиться в нужной кондиции и даже могла пригласить 'на кофе'. Через полчаса она все так же его обнимала, потом сама поцеловала и...
  - Я никому этого еще не говорила, но давай со следующего же дня начнем жить вместе?
  - Бульк, - Витек был ошарашен настолько, что простоял с ней до начала утра, не зная, как бы вывернуться из положения. Его большой ошибкой было то, что он не плюнул на все и не ушел. Сложно сопротивляться, когда девушка висит на твоей шее, смотрит в глаза и говорит такое. Кто бы мог подсказать, правильные действия в такой ситуации верно? Наскальные рисунки, окружавшие его тогда, точно не могли подсказать ничего путного, кроме окологинекологических терминов. Пока он решил убежать выспаться и обдумать сложившуюся ситуацию. Поцеловав Надежду на прощание, он выскочил из подъезда, вдохнув прохладный воздух, и немедленно влез в лужу, оказавшуюся глубиной ему по щиколотку.
  - Твою дивизию! - проорал Витька,
  - Ию...ию... - откликнулось эхо, словно ждавшее подобного случая.
  Где-то открылся балкон, и мужик начал кричать, что он по поводу таких воплей в шестом часу утра думает, кого, как часто и на чем он крутит, далее сработала сигнализация, и все завертелось. Обычный начинался день, а в голове у него все крутилась фраза: 'Я никому этого еще не говорила', которую он слышал от девушек не первый раз и, увы, не последний.
  
  ***
  
   Встал он предсказуемо поздно, зевая, и, пытаясь собрать себя во что-то целое и логически завершенное, почистил зубы. Витька не любил кофе, но сегодня решил его сварить, попутно нанеся удар организму яичницей, жаренной на сале.
   - Черт, черт, черт! Что за бред?! - он вспомнил, что вчера было. - Жить вместе? Ага, конечно. Не к добру это. - Еще несколько часов он проходил, погрузившись в анализ обстоятельств, довлеющих над ним. Потом он додумается до правила: 'если сомневаешься, то не делай', но это не всегда интересно, ведь набивать шишки, нести чушь и катастрофически ошибаться - наше все.
  Подумав, он набрал ее номер, проболтав абсолютно впустую часа три, но договорившись о следующем свидании. Надежда описывала установку шкафа в ее комнате, из трубки были слышны ругань и мат, которые Витька списал на грузчиков. Один голос был подозрительно похож на пропитый женский, но он не придал этому значения - умение подмечать детали зачастую его не слушалось. Ему хватило терпения выслушать все, что говорила Надежда и отказаться от совместного проживания, на что она сказала, что просто его испытывала. Чем испытывала, она, конечно, не сказала, судя по всему, в женском журнале про это ничего не говорилось, а Надежде хотелось казаться умнее. Коровин подумал, что в этом ничего криминального нет, пусть юродствует на здоровье. Почему-то люди стремятся именно выглядеть в чем-то лучше, чем они есть на самом деле, а не становиться лучше, причины для этого человечеству не ясны до сих пор. Наверное, слишком широк круг заинтересованных лиц.
   Свидания их начали сменять одно другое с чудовищной скоростью, и Витька стал оставаться по выходным у нее на ночь. Сначала его пугала отвратительная обстановка - местами голые стены, плохо вымытый старый линолеум, вечно грязная посуда на столе, окна, которых не касалась тряпка, а в ванную комнату он вообще боялся заходить. Потом он несколько свыкся с обстановкой, но отвращение к подобной жизни у него осталось навсегда. Можно жить и в бедности, без пылесоса, без посудомоечной машины, питаться кашей, макаронами и хлебом, но жить достойно, регулярно убирать квартиру и мыть посуду, словом, содержать свое нехитрое имущество в должном состоянии. Можно носить одну и ту же одежду на протяжении пяти лет и больше, но одежда должна быть чистой, отглаженной утюгом, и, если нужно, аккуратно заштопанной. В этом нет ничего постыдного, как считал Витька, стыдно быть не нищим, стыдно быть дешевым. Коровин не помнил, где он увидел это простецкое выражение, но оно ему очень понравилось. Надежда не хотела убираться в квартире, она хотела читать журналы. Она не хотела и не умела готовить еду, она хотела смотреть телевизор. Она не хотела стирать и гладить одежду, она хотела сидеть в кафе с подружками. Она не хотела решать свои проблемы, она добавляла их к чужим, она не хотела думать и развиваться, она хотела все получить сразу и только потому, что у нее было влагалище. Это хороший ответ, который многое объясняет. Витек не собирался спасать себе нервные клетки, здраво отказавшись от выполнения ее бесконечных просьб. Надежда еще регулярно поднимала тему брачного союза, в который Коровину совершенно не хотелось вступать, по одной простой причине - он не собирался на ней жениться. Единственное, что Витьке в ней нравилось - это полная фригидность, с которой он боролся всеми возможными способами, получая от этого даже какое-то извращенное удовольствие. Он пытался донести до ее сознания то, что такую неприспособленную, пафосную, глупую и невоспитанную девушку под венец никто не поведет, а уж он - тем более. Старался он впустую, нужно признаться - Надежда вбила себе в голову, что именно Коровин - тот, кому это суждено сделать. Как всегда, совершенствоваться и становить такой, чтобы потенциальные женихи выстраивались в очередь, периодически поколачивая друг друга, она не собиралась. Эта инфантильность противоположного пола здорово забавляла Коровина, получавшего в постели то, что ему нужно, и преспокойно уходящего к новой девушке, взглядами на жизнь совершенно не отличавшейся от своих товарок, у которых он уже побывал.
  
  ***
  
  Масла в огонь отчуждения добавляли ее соседи по подъезду, которых Коровин избегал при любом случае, исключение составляли рахитичный Денис и добрый алкоголик Прошка, которому он иногда покупал пять-шесть настоек боярышника, а потом долго беседовал с ним на кухне. Прошке недавно исполнилось двадцать семь лет, у него была десятилетняя сестра и больная мать, которая их всех содержала. Отец появлялся эпизодически, забирал у матери деньги и шел их пропивать. Обычная пролетарская семья, основанная на взаимоуважении, понимании и заботе. Прошка был хорошим парнем, он иногда работал - 'бомбил' на архаичной машине, которую даже выходцы с гор бы побрезговали купить, занимался сантехникой, грузчиком таскал мебель, еще чем-то промышлял, но до первого запоя, после которого его отовсюду вышибали. У него был мутный взгляд, совершенно наивная, почти детская улыбка и мягкий смех человека, который не замечает проходящей жизни. Витька не знал, чем помочь Прошке, да и нужно ли было ему помогать? Самое страшное, что его все устраивало.
   Денису было лет двадцать пять, но выглядел не старше, чем на четырнадцать; он много болел в детстве, а его родители считали, что нормального пацана нельзя отдавать врачам - залечат еще насмерть. Вот и вырос Дениска, точнее, не вырос совсем, и весу в нем было не более сорока килограммов. Зато у него был неправильной формы череп, напоминавший по форме луну, пострадавшую в столкновении с метеоритом и бультерьер по кличке Рамзес, старый, наполовину слепой и страдавший недержанием мочи, так что в любой момент можно было узнать, проходил ли мимо Денис с ним или нет. Очень любил батончики 'Гематоген' и заниматься сексом с двумя девушками, так он, во всяком случае, говорил. Главной мечтой Дениса была своя комната или квартира, чтобы он мог, наконец, съехать от своей мамы.
  Был еще Дизель, больной гепатитом с подросткового возраста, бритый, безумный уголовник. Нехороший был у него взгляд, звериный. Витька по-настоящему боялся, взгляда и его обладателя - такие люди могут зарезать за пару кроссовок. Коровин смотрел на его грудь и руки, изрытые грубыми шрамами, и даже не хотел знать, как и где он их получил. Дизель в тринадцать лет узнал, что такое специальное учреждение закрытого типа, а в четырнадцать оказался в колонии. Из своих двадцати четырех лет он шесть провел, отбывая наказание. Алексею (Витька случайно узнал, что его так зовут) Коровин почему-то понравился, но последний все равно чувствовал себя на прицеле, когда Дизель появлялся рядом с ним. Хорошо, что у них не возникло разногласий по поводу Надежды, которая, как чувствовал Витек, была очень симпатична этому сумасшедшему типу. Коровин не был уверен, что выпутался бы из возможной передряги и остался живым и здоровым.
  Некий Кирпич (Кирпич, Ржавый, Болт, Дизель есть в каждом или почти каждом дворе) занимался исключительно решением проблем с соседними дворами - несправедливо обиженным возвращал мобильные телефоны, следил, чтобы 'стрелки' проходили честно, решал, кого на 'счетчик' ставить, другими словами, исполнял обязанности суда и прокуратуры - следил за соблюдением неписаных законов и принимал решения по актуальным вопросам, с которыми к нему приходили местные ребята. В нормальном мире сложно представить такую профессию, даже дико думать, что человек может именно этим неплохо зарабатывать. Каждому свое, как говорится.
  Тут, в областном центре с населением чуть меньше миллиона человек, всего лишь нужно было уйти со сверкающих огнями главных улиц, полных крикливой и навязчивой рекламы, чтобы очутиться в царстве мрака, неработающих фонарей, разбитых дорог и теней, вырастающих за спиной. У них были свои законы и принципы их исполнения, в стране, в которой каждый четвертый мужчина сидел в тюрьме, это неудивительно. Витька с недоумением несколько раз наблюдал, как молодой мент с погонами сержанта, уже не делая вид, что он здесь самый главный, спокойно стоял и пил пиво в окружении потенциальных клиентов аквариума или обезьянника, как их кличут в народе. Коровин не сразу понял, что этот блюститель закона в отрочестве вместе с ними так же прыгал по гаражам, пил бормотуху, курил и предавался другим нехитрым жизненным радостям; несмотря на форму, он так и остался для них 'своим'.
  Витьке казался странным и загадочным этот мир 'понятий', неведомых условностей, напоминавших детские игры с тысячей правил, менявшихся каждые пять минут, целью которых было уличение игравших в незнании упомянутых правил. Только более подлых, коварных и жестоких. Нечеловеческих по своей сути. В этом мире не было места для Витьки, он, к счастью, и не стремился в него попасть, для него были тошнотворны сериалы про тресты, синдикаты, картели и бригады, он искренне презирал блатную песню и ее исполнителей, по понятным причинам пользующихся огромной популярностью в стране, он недоумевал, как за семьдесят лет можно было превратить огромную территорию в сплошную зону, из которой слышатся отборная ругань, как мужская, так и женская, звуки битой посуды, драки, приблатненный говор голоса, объявляющего приговор и песня про очередных вечных журавлей, пролетающих в небе в клетку. Говорят, что спать у отхожего места очень позорно, но люди, следующие этим жизненным принципам, не думают, что все, что их окружает и есть это пресловутое отхожее место, процветающее и растущее, благодаря их стараниям. Витька понимал, что так жить нельзя, но как нужно, он пока еще не знал.
  
  ***
  
   Витька сидел у Надежды на балконе и курил - у него был отпуск, и после учебы он мог не идти на работу, чем активно пользовался. Был сентябрь, занятия только начались, и Витек радовался частичной свободе и прекрасной погоде той по-настоящему жаркой осени. С пар он уезжал вместе с товарищем, обладателем машины и очень богатых родителей, папа у него был патрульным инспектором дорожного регулирования, и каждый день приносил домой в прямом смысле горы денег. Это не шутка. Витька пользовался такой удачной возможностью избежать толкотни среди потных тел в общественном транспорте, и каждый раз напрашивался доехать до дома вместе - жили они в пяти минутах друг от друга.
   В тот день им не повезло - в центре была жестокая пробка, и движение практически замерло. Коровин торопился к Надежде и он попросил своего товарища ускориться, если это возможно:
   - День, понимаешь, у моей девушки родители приходят уже через полтора часа, а мен нужно быстренько управиться со своими нехитрыми делами, ты понимаешь, о чем я? - Деня кивнул. - Так вот, ты не знаешь, может тут срезать можно где-нибудь?
   - Сразу не мог сказать? Это дело святое, можно и нарушить.
   Деня выехал на встречную, утопив педаль газа и разогнавшись до сотни быстрее, чем за десять секунд, что было неудивительно на его модном внедорожнике, Витьку вжало в сиденья, и он непроизвольно выругался, выражая восхищение водительским мастерством своего товарища, не опасавшегося нарушений правил дорожного движения и любых законов, кроме законов физики, о соблюдении которых регулярно напоминал ему Коровин. Через десять минут он был уже у дома Надежды, все еще не понимая, почему назвал ее своей девушкой. Видимо, вырвалось в запале чувств. Главное, что жив и цел. Осёл! Нельзя подвергать свою жизнь такому риску!
  Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, ему крайне не хотелось вообще лицезреть существ, гордо именующих себя ее родителями, что плохо вязалось с их обликом и манерами, скорее - производителями на свет, не более того. Витьку передергивало от одного звука голоса ее матери, которая к пятидесяти годам представляла собой не очень приятное зрелище, состоящее из растрепанных волос, беспорядочно облитых перекисью, вызывающего макияжа, который она наносила, судя по всему, валиком и через один вставных золотых зубов. Повадки классической базарной тетки и мат через каждое слово даже обсуждать не стоит. Про ее очередного любовника можно сказать, что носки, которые он носил, не снимая, были симпатичнее его личности. Производителям Надежды было наплевать на ее существование, она была лишь обузой, сорняком, который вырос в углу квартиры и не хотел оттуда никуда деваться. Коровин не должен был винить Надежду в том, что с ней стало, но винил и никуда не мог от этого деться - по его мнению, любое достойное человеческое существо должно стремиться к самому лучшему, прикладывая для этого хоть какие-то усилия, ему следует понимать, что и зачем нужно делать. Видел он вокруг, к сожалению, обратное явление - почему-то все хотели получить все и сразу, а большинство и так было довольно тем, что имелось. Лишь бы барин не серчал.
  Потом Витька был застигнут ее не очень почтенной матушкой без брюк, когда не стал закрывать дверь в комнату, он ожидал чего-то неприятного для своей персоны, но убедился, что его даже не заметили - этой части квартиры просто не существовало. Весь тот день Коровин пребывал в подавленном состоянии - он столкнулся с тем, чего, по его мнению, не должно было быть - полным безразличием по отношению к детям. Это была какая-то другая реальность, кастрюля с отбросами, в которой варилось ужасное варево безысходности, безразличности, лености, хитрости, жестокости и полного принятия уже сложившейся ситуации. Единственное, что объединяло реальности - это алкоголь. Он, как добрый друг, примирял с действительностью, давал ощущение покоя, иллюзию успешности и удачности дня грядущего. А кому-то нужно было просто напиться бессмысленно и беспощадно. Таких, как всегда, было большинство.
  В тот день он, еще не знакомый с производителями Надежды, курил, и думал, что пора уже быстренько собираться и делать ноги, когда на него вылился ливень вопросов успевших неимоверно надоесть за последние три месяца:
  - Когда мы начнем жить вместе? - Витька выл от этого вопроса, он был готов задушить Надежду, но почему-то не делал этого. Усилия, которые он вкладывал в перевоспитание, привязали Коровина к ней, Витька надеялся, что наступит тот день, когда ему не будет за нее стыдно.
  - А когда мы будем жить вместе, ты будешь мне помогать убираться? - Коровин ни разу не видел ее за уборкой и резонно предполагал, что она просто хочет спихнуть все дела на него. Единственное занятие ее заключалось в лежании на диване перед телевизором. Без шуток.
  - Помоги мне еду приготовить! - обычно еда состояла из хлеба с майонезом и нескольких кусков сала, которые Витка в себя запихивал с голодным урчанием. Больше есть было нечего. Коровин старался всегда что-то перецепить по дороге из снеди и потом слопать, но у него не всегда хватало на это денег. Один раз он приготовил жареную картошку, сорвав гром оваций и бурю аплодисментов у Надежды, которая потом хвасталась, что сама научилась готовить так же. Кто знает, может быть. От привычки намазывать все, что можно, майонезом, он так ее и не отучил.
  - А пойдем в кафе! - Витька очень осторожно, даже подозрительно стал относиться к подобным просьбам, он не был готов тратить деньги на подобную чушь, гораздо практичнее было купить продуктов и приготовить их дома, причем вышло бы все это раза в четыре дешевле. Покупать выпивку в подобных заведениях было равносильно самоубийству для Витьки или, как минимум, полному банкротству.
  - Я в кино хочу! - Коровин любил фильмы, но ненавидел кинотеатры с их попкорном, который он переиначивал в 'попкорм', шумными соседями, телефонными звонками и большим скоплением людей в принципе. Ему гораздо больше нравилось валяться на диване и, не торопясь, вникать в происходящее на экране, можно было поставить фильм на паузу и прошлепать босыми ногами на кухню, где в холодильнике должна была охлаждаться вкусная газировка, которую он мог пить в неограниченных количествах.
  Бесконечный поток вопросов вывел его из себя. Еще не было поздно поправить ситуацию и, воздав хвалу небесам, что он ушел в отпуск и лишен сношения серого вещества по деловым вопросам, он очень быстро оделся, сослался на учебную деятельность и убежал, оставив Надежду обиженно хлопать глазами и ждать.
  - Пусть она сама определится, чего ей ждать, - пробормотал Витька, перепрыгивая через ступеньки, надеясь, что не встретит никого из ее соседей. На выходе он столкнулся с Прошкой, пожал ему руку, дал несколько монет и, осторожно озираясь по сторонам, постарался максимально быстро исчезнуть за линией горизонта. Дома он был уже минут через двадцать и сразу же открыл кран в ванной, предвидя освежающие водные процедуры, которые должны были, по его мнению, очистить тело и душу, от нахлынувшей усталости.
  
  ***
  
   Какая прекрасная была осень - теплая, безветренная, до начала октября можно было ходить в джинсах и футболке - Витька пользовался дарами природы и погоды, проводя все свободное время в прогулках с Надеждой. Она ему даже начинала потихоньку нравиться. Когда Надежда ему прошептала: 'Я тебя люблю' - он не скривился в привычной для него ухмылке и не поинтересовался, как часто она это говорит, а просто принял и решил, что нужно что-то делать с этим, но, по устоявшейся привычке, пустил все на самотек. Стандартная для него история. Витька легкомысленно относился к будущему, считая, что у такого одаренного молодого человека, каким он себе казался, все и так обязательно отлично сложится, поэтому он погрузился в воспоминания о прошедшем лете.
   Усредненная их прогулка выглядела так: встреча, гуляние-мотание, посиделки по лавочкам, подъездное стояние. Невыразительно и скучно, на самом деле; Надежда вносила перчинку, сваливая с каждого второго свидания без объяснения причин. Просто вставала и уходила после какой-нибудь Витькиной фразы, делая оскорбленное лицо и отказываясь отвечать на его реплики. Наверняка, он ранил ее тонкую возвышенную натуру самим фактом своего существования поблизости.
   Коровин действительно не понимал такого поведения, если Надежда думала, что поднимает себе цену, то очень сильно ошибалась. Первые разы он еще пытался ее увещевать на ходу, но потом подумал немного и перестал. Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше мы ее. В результате, все пришло к тому, что Надежда вставала и уходила, а на следующий день сама же звонила и предлагала увидеться. Витька понял, что он победил. Маленькая победа для мужского пола, но изрядная для него.
   Постепенно, рутина повседневности захватила и Витьку, он перестал различать дни, жил от субботы до субботы, радуясь последней паре, за которой должны были следовать целых тридцать пять часов свободы. Вечерние прогулки уже не так радовали, он предпочитал валяться на диване, предаваясь просмотру очередного дрянного фильма. Неделя сменяла другую. Надежда устроила истерику, мотивировав ее тем, что он не отметил с ней полгода отношений, не задумываясь, стоит ли это вообще отмечать, и нужна ли такая девушка. Коровин послал ее и уехал на репетицию с группой. На следующий день она позвонила в слезах и долго извинялась, а Витька торжествовал и глумился.
   Коровин стал приходить к ней по вечерам и в будние дни, сделав их блудними. Он брал пиво, чтобы заглушить нытье Надежды, и полуфабрикаты, чтобы хоть что-то съесть. Денег было мало, а перспектив еще меньше. Витька не знал, зачем он это все делает - никаких чувств к ней он не испытывал. Только стыд, когда Надежда открывала рот.
   Скоро выпал снег, потом растаял, потом опять выпал, но уже остался лежать грязным лоскутным одеялом. 'Такой пакостью только трупы накрывать', - подумал Витька, наблюдая из окна своей квартиры за гадкой смесью грязи и снега во дворе. Его город отличался уникальным состоянием почвы - грязь подсохла и грязь подмерзла. При этом даже зимой от пыли спастись было просто невозможно. Из центральных улиц в лучшем случае половина могла похвастаться наличием асфальта и его относительной целостностью. После каждого дождя любая прогулка из променада превращалась в преодоление полосы препятствий с гигантскими лужами, открытыми канализационными люками, дохлыми кошками и прочими радостями средневековья.
   В один из дней Витька заметно напился и пришел к Надежде, на свой 'запасной аэродром', как он ее называл, чтобы хорошо выспаться. Он отрубился и спал не мене двенадцати часов. Было уже под полдень воскресенья, когда он встал от прекрасного запаха жарящихся сосисок. Не веря своим глазам, он увидел Надежду, готовящую завтрак, уже заварившую чай и довольно улыбающуюся.
   - Быть того не может, что с тобой? - Витька откровенно был нещадно удивлен,
   - Ты прав. Не может, - сказала она, накладывая еду ему в тарелку. Надежда поправила пояс на халате и налила ему чаю с бергамотом, как он любил. Попсово, но не всем же быть жутко индивидуальными и неповторимыми Михалычами.
   Коровин принялся лопать, ожесточенно думая, как это могло случиться, и что ему нужно делать в такой ситуации, пока не потянулся за чаем и не вылил целую кружку себе на причинное место. Что бы кому ни показалось, но он проснулся, сжимая пах, и даже не выругался. Рядом на боку храпела Надежда. Завтрака, разумеется, не существовало ни в дикой природе, ни в холодильнике. Умному достаточно было поводов.
   Он оделся, грубо разбудил девушку, распрощался с ней и спустился по подъездной лестнице, пообещав, что эти стены он видит в последний раз. Витька сдержал данное себе слово.
  
  День Кончика
  
  День рождения Кончика был в конце лета. Тогда им всем было лет по семнадцать-восемнадцать, они были полны оптимизма и веры в будущее, которое обязательно откроет для них врата и примет со всеми недостатками, преподнося только самое лучшее. Ха! Каждому воздастся по делам и способностям его, а потребности мало кого волнуют. Эта прописная истина еще должна была открыться каждому из них, пока еще трясущихся на задних сиденьях машин, груженных спиртным и направляющихся на турбазу, затерянную между озером и протоком реки по соседству с местом отдыха судебных приставов. Коровин ожидал увидеть стаи воронья и стервятников, стекающихся поближе к своим, но был разочарован обыденностью и скукой, открывшегося пейзажа. Он не любил подобную публику, да и юристов вообще. Впрочем, не он один, минут за десять до этого они проезжали мимо родного ВУЗа, когда музыку перебил голос:
   - У, шарага! - проронил неодобрительно Кончик, отвернувшись от знакомого здания.
   - Это не шарага, это alma mater, сын, кому, как не тебе знать? - ответил его отец, повернувшись к нему и ухмыльнувшись в усы. - Нельзя идти против интересов общества, как бы тебе этого не хотелось, и как бы ты себя не чувствовал правым. Сожрут, не сомневайся, причем свои же.
  Остаток пути прошел преимущественно в молчании, только Коровин переругивался со своим соседом Олеггом (да, именно так его звали) по поводу недостатка свободного места - Витьке досталось ехать между ним и Мишаней, который занимал немалое пространство, но этому здоровяку двигаться точно было некуда, а вот тощий негодяй мог немного места освободить. Коровин старался побольнее ткнуть Олегга под ребра, а тот сопротивлялся и выкручивал ему большой палец на правой руке, палец хрустнул и взвывший Витька оставил свои притязания, но ругаться не прекратил.
  Теснота и обида вскоре закончились, Коровин с кряхтеньем вылез из машины и принялся разминать ноги, вспоминая по матери конструкторов и дизайнеров автомобиля. Из другой машины вышла мрачная Надежда и сказала, что отечественные автомобили нужно законсервировать и использовать в качестве наказания лет через пятьсот. Ее укачало на ухабах, и к вечному нытью добавились жуткие попытки пошутить. Коровин что-то подобное испытывал с похмелья. Проезжая по мосту, который всегда был в отвратительном состоянии, и покрытие на нем напоминало швейцарский сыр, сколько бы его ни ремонтировали, с него слетела шляпа, и чуть не стошнило. Ego sum rex Romanus et supra grammaticos , как сказал бы Чехов.
  Ватага молодежи распрощалась с отцом Кончика, закинула продукты в холодильник, включая чудовищных размеров арбуз, и с шумом разлетелась по домикам налаживать быт и отношения. Коровину с Надеждой досталась проходная комната, поскольку в другой, пока он занимался продуктами, уже успели обосноваться Мишаня с Катей и даже начать заниматься неумелым и неинтересным подростковым сексом. Витька выругался и принялся осматриваться. Комната представляла собой печальное зрелище - на окнах не было занавесок, кровати - продавлены до состояния гамака, под ними - музей использованных контрацептивов. С бельем было туго, но, найдя какую-то простынку, он с грехом пополам повесил ее на окно, заслонив их от любопытных глаз, но все равно, оставался прогал сантиметров в пятнадцать. Было уже плевать.
  Через час все выползли из домиков и обнаружили Олегга, приехавшего без девушки, поэтому сидящего за столом, пьющего дешевое пиво и курящего крепкие сигареты. Он не привык себе в чем-то отказывать. Был извлечен ящик такого же пива, салаты и даже накрыта скатерть. Сурово, по-студенчески шикуя, все принялись справлять совершеннолетие Кончика. Было очень жарко, каждые минут десять кто-нибудь убегал окунуться и постоять в воде по пояс пару минут - пиво уже давало о себе знать.
  - Тебе тут нравится? - спросил Витька у Надежды,
  - Ну, так себе, дома лучше, не люблю природу.
  - Дома чище и аккуратнее, да? - Коровин не думал, что их комната в домике чем-то в худшую сторону отличается от квартиры.
  - Дааа, там есть душ, унитаз, электричество. Когда мы поедем уже?
  - Уверен, что не раньше завтрашнего дня.
  - Так долго? Ты не говорил об этом.
  - Говорил. Неужели ты думаешь, что Кончик сегодня будет в нормальном состоянии, в котором его не стыдно будет показать родителям? Я вот очень в этом сомневаюсь.
  Парни из соседних домиков попросили выделить им несколько шампуров, свои они не взяли по причине крайней рассеянности и раздолбайства. Кончик щедро отсыпал шесть штук, за что был отблагодарен и весьма опрометчиво приглашен впоследствии к столу. До арбуза никто, разумеется, не созрел, все налегали на пиво.
  Уже начинало темнеть, когда все вдруг почувствовали себя голодными и вспомнили про то, что есть куча мяса, которое обязательно нужно зажарить, а потом слопать. Прекрасно! Ребята уже отдали им шампуры и предложили объединить усилия по борьбе с зеленым змием, поставив на стол несколько бутылок водки, к которым Витька присовокупил ящик пива. За знакомство все быстро выпили по рюмке. Кончик и Олегг пропали в кустах, где стоял мангал и Витька изредка давал им советы, как стоя заниматься любовью, на что те отвечали изощренными богохульствами с применением игры слов и местных идиоматических выражений. Оказалось, они были заняты приготовлением шашлыка, но Витька продолжал подначивать товарищей, рекомендуя различные способы и позиции для насадки мяса на их шампуры. Кончик не оставался в долгу и показывал проникновение куска металла в мясо под разными углами, комментируя все происходящее противным голосом.
  Вскоре, подгорелые куски свинины были торжественно водружены на стол и голодные, пьяные юноши и девушки набросились на еду. Шампуровертам по причине отсутствия с самого начала банкета пришлось выпить по штрафной рюмке, что они сделали, по-молодецки запив пивом. Кончик выпил еще пару рюмок в таком же темпе, покрутился возле стола и пропал в домике. Его исчезновение не было особо замечено, количество рюмок, на которое еще нужен новорожденный, давно прошло, и все просто вели легкую, непринужденную беседу, которая возможна исключительно после принятия некой дозы спиртного на грудь. Витька подружился с Лехой, который заканчивал колледж при шараге, в которой Коровин имел честь состоять студентом. Общие преподаватели, учебные проблемы и прочее, включая водку с пивом, сблизили их, и Коровин, обнявшись с новым приятелем, принялся рассуждать о тонкостях мужской дружбы, о невозможности дружбы между мужчиной и женщиной и о чем-то еще, казавшимся ему в тот момент столь важным.
  Надежда как всегда сидела букой, не принимая особого участия в творившемся разгуле, хотя она любила себя описывать, как человека, любящего веселиться и отрываться. Витька, всегда считавший себя замкнутым занудой и мизантропом, и то изредка творил фигню в непотребном состоянии. Хотя, это нельзя назвать отрывом и весельем. А что можно? Коровин попытался расшевелить Надежду, но не получил никакого отклика, она зависла где-то в своих мыслях, наверное, она представляла себя на привычном диване, поедающей плохо прожаренные полуфабрикаты, которые не мог спасти даже майонез, и смотрящей очередное шоу. Надежда только буркнула ему что-то вроде: 'Бухай дальше со своими друзьями' и, отвернувшись, закурила.
  Внезапно состоялось явление Кончика широкой публике. Дверь домика распахнулась, привычно голое пухлое тело нетвердо прошагало несколько метров, прямо под фонарем плюхнулось на колени, облокотилось на перила и начало в спешном порядке исторгать из себя все, что проглотило. Куча росла, но напор не прекращался, словно Кончик решил таким образом сбросить килограммов десять. Потом он обессилено рухнул. Если бы вход в землю был без брызг, то все судьи однозначно поставили бы десять баллов, а так ограничились восторженными аплодисментами и шумным обсуждением произошедшего и вышедшего.
  Кончик встал, отряхнулся, шумно высморкался и побрел, как он сказал, купаться. Вид у него был крайне неважнецкий, и водные процедуры должны были придать ему хотя бы отдаленно человеческий вид. Одеваться он не стал и Витька, догоняя его, ориентировался по воплям напуганных отдыхающих, которые, видя, как из темноты выползает нечто совершенно страшное, пьяное, икающее и голое, делали разворот, достойный Ринсвинда, и убегали, умоляя о помощи. Коровин не был уверен в водоплавательности Кончика в подобном состоянии, и решил проконтролировать процесс.
  Когда он его нагнал, Кончик стоял, обняв дерево одной рукой, и метал харчи. 'Невероятная вместимость желудка', - отметил Витька, подождал пару минут для верности, чтобы убедиться, не грозит ли ему опасность, и помог шумно сопящему товарищу добраться до озера, в котором тот принялся барахтаться и пускать пузыри, делая вид, что купается. Кончик каждый раз вставал на одни и те же грабли, смешивая напитки и не рассчитывая их количество, не уставая это делать. Коровин закурил, думая, что бы он делал в подобной ситуации. Не пил? Вряд ли. Подождав минут пять, и убедившись, что никто не пострадал, а Кончик не захлебнулся, он уговорил его вылезти из воды и немного размазать оставшуюся грязь полотенцем. О том, чтобы его звать за стол, речи, разумеется, не шло, и Витька спокойно проводил его до домика, где сдал на руки подоспевшей Томочке.
  Градус веселья за столом повысился, кто-то достал гитару, и Олегг пел непотребные песни про негров, рвы и панамы. Витька хохотал и рассчитывал, что будет смеяться и Надежда, но она была по-прежнему безучастна к происходящему. Коровину ничего не оставалось, кроме как сидеть за столом, выпивать со всеми и активно пыхтеть сигаретами, рассказывая бесчисленные бородатые анекдоты. Леха затеял с ним соревнование, кто больше анекдотов знает, но под воздействием чрезмерной для любого живого организма дозы спиртного быстро спекся и признал свое поражение, после чего положил голову на руки и удовлетворенно засопел. Его товарищи тоже стали потихоньку расходиться, как самые натуральные зомби они мотались около стола, вытянув руки, натыкаясь друг на друга, огрызаясь, пока кто-то из них не нашел фонарик и не подсветил дорогу до домика. Они подхватили Леху и унесли с собой.
  Никто не ожидал, что Кончик еще будет подавать признаки жизни в ту ночь, но дверь открылась, он выполз из своей лачуги, громко икнул и пополз в ближайшие кусты с крайне загадочным видом. Его лицо являло образец сосредоточенности и целеустремленности, не оставляя у присутствующих сомнения - Кончик тогда знал, чего хочет. Спустя несколько секунд раздались хорошо знакомые звуки, и Кончик вылез обратно, лицо его превратилось в сияющую улыбку, человека, исполнившего свой гражданский долг. Он немного сбился с направления, блуждая по таинственным кустам, и лишь капельки мочи серебрились под лунным светом, освещая ему дорогу. Витька впервые видел человека, который бы мочился, стоя на четвереньках. Немного поплутав, Кончик вышел на верный курс и исчез в домике.
  - Я, конечно, не так много видел в жизни, но этого точно не забуду, - восторженно сказал Витька. Кончик не устает меня поражать.
  - Пойдем спать, - Надежда напомнила о своем существовании.
  - Идем, вот только я окунусь разок и сразу к тебе приду.
  Витька плавал минут пять, радуясь теплой воде и тому, что он не безнадежно пьян сегодня. Потом он аккуратно попытался пройти по пляжу, не набрав песка в сланцы, но это еще ни у кого не получалось с мокрыми ногами. Покурив на крыльце, он зашел в их комнату и закрыл дверь. Надежда уже спала, он не стал ее будить, лег рядом и завернулся, насколько это было возможно, в мокрое полотенце. Его ждал крепкий алкогольный сон, не несущий ничего, кроме тягостных сновидений и ощущения разбитости на утро.
  
  ***
  
   В восьмом часу Витька проснулся от ощущения своей бессмысленности. Он не мог найти свое место в сложившемся порядке вещей и явлений. Более того, он не знал, вещь он или явление. Успокоившись, он понял, что это - обычное похмелье, ничем, по сути, не примечательное. Еще с полчаса он лежал, призывая желудок к послушанию, и набрался храбрости, чтобы встать. Бодрил не утренний воздух, а аромат деревянной будки смерти, являющейся объектом для поклонения всех окрестных мух. Не черный квадрат , конечно, но тоже сойдет. Витька оставил подношение на алтаре и уже более уверенно в себе зашагал, желая разбудить Надежду и поздравить ее пару раз с наступлением нового дня. С удивлением, он обнаружил, что она уже встала и даже закурила, чего в похмельном состоянии он терпеть не мог.
   Выбежав на свежий воздух, он свернулся на траве, пытаясь утихомирить спазм. Его пищевод с желудком превратились в тугой узел, который собирался выбраться через глотку. Сложно представить, но невозможно забыть. Минут пять его колотило, из глаз текли слезы, диафрагма ходила ходуном, он ловил ртом воздух и мечтал о скорой смерти. В тот раз не повезло - он остался жив. Инстинктивно, Витька убрался подальше от источника дыма и сел на скамейку рядом с домом Кончика и Олегга.
   Коровин сопел и жалел себя, пока его желудок не утихомирился окончательно. Через несколько минут он смог себе позволить небольшую прогулку, дыша полной грудью и любуясь ровной, почти зеркальной поверхностью озера. Промелькнула мысль искупаться, но ему показалось, что вода озера не будет достаточно освежающей и бодрящей, поэтому Витька решил совершить мини-заплыв в достаточно прохладной для этого воде речушки, вроде, являвшейся протоком реки побольше. Тогда его это не волновало, как, впрочем, и потом. Он был в плавках, и реализация затеи не заставила себя долго ждать. Хуля всех известных и неизвестных ему богов, Коровин погрузился в очень холодную, как ему показалось, воду и выскочил оттуда настолько резво, что никому бы и не пришло в голову, что этот быстрый и дерзкий на язык молодой человек недавно пребывал в раздавленном алкоголем состоянии.
   Почувствовав себя по-настоящему свежим, Витька испытывал недостаток компании, и, было, захотел разбудить кого-нибудь, но вспомнил, и бодрствующей Надежде, которая, тем более, поступила с ним так нехорошо, зная о его нежной и ранимой натуре в состоянии утреннего бодуна. Это была ошибка, а за ошибки нужно платить звонкой монетой или натурой. Надежда уже не сильно возражала против подобных мероприятий. Когда они закончили, он довольно потянулся, как человек, обретший смысл жизни, и вышел на улицу с острым желанием выпить прохладительных напитков. Олегг сидел на лавочке и курил свои вонючие наикрепчайшие сигареты 'Друг', которыми можно было выводить домашних паразитов и вредителей. Да и просто - домашних. Коровин не смог пройти мимо, и они начали пыхтеть вдвоем, окутывая лавку, стол и крыльцо дома густыми клубами противного едкого дыма. Это не прошло бесследно, и вскоре появился кашляющий и очень печальный Кончик:
   - Что же вы делаете, ироды? Вы там что, носки мои курите?
   - Друг, это всего лишь 'Друг', в небольшой пачке содержится веществ, способных вывести с лица земли как минимум четырех Кончиков. А уж с одним мы сами как-нибудь справимся. Присоединяйся, не нависай похмельной тучей над душой, - Витька только-только почувствовал в себе силы закурить, и решил проверить восстановились ли речевые функции, не связанные со срамословием. Как показала проверка боем - почти.
   Кончик сел рядом и закурил. Втроем они наперебой принялись вспоминать события прошедших суток, бурно жестикулируя и разыгрывая события в лицах. Коровин особенно старался, изображая падающую блевотину, судорожно молящуюся и предвидящую скорую гибель от столкновения с землей. Он журил Кончика за незаконное хранение такого количества рвоты в его желудке и бесчеловечное с ней обращение. В доказательство Витька привел немалых размеров пятно в метре от дома. Кончик был удивлен, таких талантов не в себе еще не открывал, но, то ли еще будет.
   Олегг предложил провести сеанс акватерапии и первым побежал на пляж, скидывая на ходу одежду. Коровину было пока еще сложно с таким же залихватским гиканьем носиться по песку, но он с честью справился с заданием. Кончик уныло плелся в хвосте, страдая и ворча. Витькино внимание привлекли три бутылки пива, чьи горлышки призывно торчали из песка, и выглядевшие совершенно бесхозяйно. Он схватил одну, пристально изучил ее, понюхал, затем с победным видом открыл и приложился.
  - Это почти прохладное пиво, друзья, - констатировал он, после чего приложился второй раз. Кончик мгновенно сорвал пробку с бутылки и забулькал, забавно дергая кадыком. Олегг последовал их нехитрому примеру. Втроем они стукнулись донышками и приложились еще раз. Похмелье ощутимо отпускало.
  Кончик категорически отказался купаться, и у Витьки возникло подозрение, что он хочет выпить их пиво, пока они будут наивно плескаться в озере. Перемигнувшись с Олеггом, они быстро схватили его за ноги и поволокли к воде, а Витька мстительно щекотал пятку, чего тот не выносил. Кончик кричал дурным голосом, как кот в марте, извивался, брыкался, но был дотащен, раскачан и сброшен в озеро. О недавнем надругательстве над правами личности намекал десяток глубоких борозд, которые Кончик оставил руками, тщетно цепляясь за сушу.
   Как оказалось, невольными свидетелями издевательства стали Мишаня с его девушкой и Томочка, которая смеялась не меньше остальных. Коровин был доволен проделкой и предложил всем выпить вина за оздоровляющую силу водных процедур, которое принесли вместе с корзиной, полной фруктов их поздно вставшие товарищи, после чего отправился принимать озеро. Пока он отмокал в теплой воде, кто-то раздобыл волейбольный мяч и устроил небольшой турнир по самым неуклюжим падениям на песок. Кончик побеждал с завидным отрывом. Коровин, когда вылез из воды, сначала подумал присоединиться, но он никогда не испытывал тяги к этому виду спорта, поэтому решил совершить маленькую прогулку.
   Витька, пройдя немного по берегу, устав от некрасивых воплей, свидетельствующих об очередном ударе тела о жесткий песок, обнаружил качели, и с завидным упорством принялся их приручать. Через несколько минут он уже довольно уверенно раскачивался и с высоты с видом победителя наблюдал за продолжающимся непотребством на волейбольной площадке. Из домиков, расположенных по соседству, стали вяло выползать их вчерашние собутыльники. Леха приветственно махнул Витьке рукой, и побрел в кусты, его друзья выглядели так, словно их всю ночь жевал гигантский слизень, а помятые лица нежно-салатового оттенка, неуверенность движений и темные очки завершали картину.
   - Мужики, вы как?
   - Блин, Витек, я вот не понимаю, как ты качаешься, я на качели даже смотрю когда, мне плохо становится, а ты вон, какой отважный.
   - Так я их и сам не с первого раза оседлал, ты что думал! Главное тут - сила воли и ощущение собственного превосходства. Только не думай о маленькой серой козявке, и все наладится. Жениться не передумал?
   - Знаешь, я сейчас жить передумаю, как мне кажется.
   - Знакомая история.
   - Башка трещит, ё-моё, тут мы пиво где-то оставляли, три бутылки, когда ночью пошли плавать, и забыли. Не видел?
   - Неа, не видел, - тут у Витьки проснулась совесть, и он добавил, - мы вином балуемся, угощайся.
   - Вот что-что, а вино я не люблю ни в каком исполнении - ни в белом, ни в красном, ни в зеленом, все это мне напоминает перебродившую кислятину.
   - Есть такое дело, но что бог послал. Давайте, лечитесь, мужики.
   - И тебе не хворать, Витек. Удачи.
   Надежда все-таки соизволила присоединиться к остальным, она держала пластиковый стаканчик с вином и что-то рассказывала. Как всегда, про то, что Витька ее замуж не зовет, но скоро должен. Коровин очень скептически относился к самой процедуре бракосочетания, не говоря о внешней составляющей, а к девушкам, всей душой стремящимся замуж не за кого-то, а просто, для удовлетворения своего чувства собственной важности, он презирал. Больше он презирал только тех женщин, которые на пояснице татуировки себе делают, таких он считал крайне недалекими и свободно раздающими свою любовь, а почему сказать никогда не мог. Он только что-то говорил про силу действия стереотипов, но никогда не отказывался от своих слов, в каждой беседе про женщин, стремясь ляпнуть про эти несчастные татуировки.
   - Давай, начинай мне завтраки готовить, и хоть завтра пойдем, - прервал он ее, дополняя, - в чем суть брака для тебя, скажи мне, зачем он нужен именно тебе?
   - Ну, я хочу знать, что есть человек, которому я не безразлична, который меня любит, для которого я могу что-то делать там...
   - То есть ты, пока на тебя я не женюсь, ничего делать не собираешься?
   - Нет, но ты покажешь мою значимость для себя, я буду в тебе уверена...
   - Сейчас что тебе мешает это делать, чтобы ты показала готовность к совместной жизни?
   Этот вопрос всегда оставался без ответа, Надежда обижалась и уходила. Коровину было не по себе, когда человек живет по шаблонам, тем более, по таким. Это его пугало не хуже блатных понятий, липкой паутиной, окутавших страну. Надежда злобно посмотрела на Витьку и отвернулась, не став закатывать сцену. Коровин удивился, ведь для нее публичность поведения была основой существования, так завещали канал 'НТН' и его передача про построение любви. Дискуссия со свадьбы Коровина плавно перетекла в другое русло, и Олегг с Мишаней принялись живо обсуждать утренние эротические приключения Кончика и Томочки, которые успели убежать ото всех в свой домик и забаррикадироваться в нем от нежелательных посетителей. Занавески, правда, они вешать не стали, чем привлекли несовершеннолетних извращенцев, наблюдавших за жаркой постельной баталией. Томочка краснела, Кончик довольно хмыкал
   Приятное опьянение уже расползлось по телу, вызывая хорошо знакомую алкогольную апатию, Витька развалился на песке и закурил, подперев голову рукой. Солнце грело, вода шумела, а завтра...А завтра еще не наступило, да и когда оно будет.
  
  Незаписанный альбом и рождение Принца-блевуна
  
   Витька еле разлепил глаза, когда прозвенел будильник. - Суббота, - сказал кто-то в его голове. - Завтра выходной, а потом еще три дня праздников. Сказка, да и только.
   Накануне Коровин в составе группы, где он играл на гитаре, выступал на сцене того самого 'Мэджика', где полтора года назад ему пришло сообщение от Ирины. Группа называлась 'All write' и исполняла песни в стиле поп-рок, пользуясь умеренной популярностью у старшеклассниц и студенток первых курсов. После концерта Витьку пригласила одна их слушательница, Дашкулька, на свой день рождения, где должны были еще присутствовать Марик и Жорж, знакомые ей по университету. Коровин тогда подумал, что это очень удачное стечение обстоятельств.
   После учебы и занятий в бассейне Коровин скинул все ненужное барахло дома и принялся ломать голову, придумывая, что подарить новорожденной. Спустя две минуты мучений Витька подскочил и улыбнулся. Взяв афишу с прошедшего концерта, он быстро нарисовал какие-то пожелания и поставил свой автограф. Подарок был готов.
   Дашкулька по словам Жоржа все утро ему звонила и эксплуатировала в качестве консультанта по закупкам ликеро-водочных материалов, что ему несколько льстило. Жорж в ходе телефонного разговора предложил Коровину по окончании мероприятия, связанного с отмечанием совершеннолетия Дашкульки, переместиться к нему на дачу в шестидесяти километрах от города. Витька поперхнулся от восторга и трижды прокричал в трубку, что это прекрасная идея для афтерпати.
   Собрав вещи в пакет, Коровин уселся в кресло и погрузился в чтение. Следующий час он провел с книгой и чашкой чая, абсолютно уйдя из реальности. Вывел его из фантазий своих и чужих Жорж, написав, что выезжает, и указав номер троллейбуса, который Витьке следовало выискивать в потоке транспорта. Уже через десять минут Коровин был на остановке; он возбужденно размахивал пакетом, представляя себе вечер, полный приключений. Вскоре подъехал троллейбус, а Жорж высунулся из задней двери и пригласил разделить с ним удовольствие от перемещения по городу, причем денег за все это нужно было платить самую малость. Рядом с Жоржем стоял улыбающийся Марик, радостно поприветствовавший Витьку.
   - Что будете дарить? - задал Витька дежурный вопрос.
   - Я - Марика, - заявил Жорж.
   - Я - Жоржа, - ответил Марик. Оба они расхохотались.
   - Затейники вы, друзья мои, - улыбнулся Коровин. - Жорж, какие именно ты дал рекомендации по приобретению горячительных напитков?
   - Я посчитал нужным пить сегодня водку и вино, разумеется. Шампанское факультативно, но приветствуется.
   - Хм, я смотрю, ты решил подготовить Дашкульку к тому, что ее ждет во взрослой жизни?
   - Конечно! А если она не справится, то мы сбросим ее со скалы. На каком она этаже живет? На восьмом, разве нет?
   - Восьмой этаж вполне сгодится - лететь достаточно долго, чтобы жизнь пролетела перед глазами.
   - Коровинушка, ты так говоришь, словно сам летал, - вклинился Марик.
   - Разрази меня бизнес-ланч, если я не живу на восьмом этаже! Марик, я каждый раз, выглядывая в окно, представляю себе хронометраж падения - сначала тело переваливается через подоконник, затем, истошно вопя и размахивая руками, пролетает двадцать с лишним метров и с неприятным глухим звуком приземляется на асфальт. Изо рта, глаз и ушей начинает струиться кровь. Если не повезет, то человек жив - из легких с хрипом вырывается воздух, осколки ребер наверняка их пробили... - тут Коровин на несколько минут углубился в описания различных видов смерти с примерами.
   - Витька, ну сколько можно? - Жорж сначала с интересом его слушал, а теперь скривился. - Я словно стал невольным свидетелем всех описанных ситуаций.
   - Мой друг, это было крайне захватывающее повествование. Откуда такие познания? - Марик, удобно прислонившись к стенке троллейбуса внимательно слушал Коровина и явно жаждал продолжения.
   - Это судебная медицина, дружище. Очень интересный и захватывающий предмет. Особенно любопытны сексуальные преступления. Например, после полового сношения анус пассивного партнера может зиять.
   - Ты наверняка уже весь учебник прочитал? - скептически полюбопытствовал Жорж
   - Нет, не весь. Но вот про гуро и разврат я прочитал все.
   - Мужик, ты же поделишься учебником, такие знания не должны пройти мимо меня. Обещаю, что верну его в целости и сохранности.
   - Марик, в настоящий момент он необходим мне самому. Можешь попробовать найти его аналог в научной библиотеке - там, я полагаю, немало различной литературы, в том числе и по интересующим тебя вопросам.
   - Хорошо, Коровинушка, поищу.
   - Жорж, где нам будет лучше выйти? Около универститета?
   - Думаю, что через пару остановок после - топать лишний километр я не очень хочу.
   - А это ты зря - вечерние променады укрепляют здоровье, особенно весной. Вот, бери пример с Марика - каждый день несколько километров обязательно прошлепает по лужам, - невзначай обронил Коровин.
   - Я бываю настолько пьян, Витька, что не могу ехать в автобусе, поэтому и иду пешком, - отозвался тот.
   - Хм, в таком случае ты просто снижаешь вредное действие алкоголя на организм. Выходишь в ноль, так сказать. Следовательно, чтобы мы могли больше выпить потом без вреда для нас, нужно будет прогуляться сейчас, тем более, я хочу курить. Жорж, ты поддержишь мою инициативу?
   - С большой неохотой и, скрепя сердце, поддерживаю.
   - Марик?
   - А что я? Без проблем, мужик, идем. Покурить, кстати, не мешало бы. Давно не коптил легкие.
  Друзья вышли около классического университета, где учились Жорж и Марик. Друзья уверенно срезали путь до дома Дашкульки проулками, изредка морща носы от резкого аммиачного запаха дворов, которые представляли собой питейные заведения для студентов, совмещенные с санузлами.
  Витька посмотрел на часы, сделал вывод, что они опережают график минут на двадцать и предложил устроить привал на тополиной аллее, неподалеку от их пункта назначения. По случаю праздников дворники привели асфальт в достаточно приличный вид - друзья могли наблюдать свежую траву, пробивающуюся сквозь трещины, обычно скрытую под горами самого различного мусора. Пока Марик и Коровин курили, Жорж, находясь под впечатлением концерта, состоявшегося накануне, предложил создать блюзовую группу - сам он играл бы на бас-гитаре, Марик на ударных, Витька на гитаре, а Михалыч поражал бы публику своим умением играть на губной гармошке. Коровину эта затея пришлась по вкусу, несмотря на то, что блюз он играть абсолютно не умел. В свою очередь Марик принялся стучать по своим коленям ладонями в подтверждение того, что ударник из него может получиться добротный; убедив друзей в своем таланте, он довольно улыбнулся и перешел на фактическое избиение лавочки руками и ногами, экспериментируя со звуком.
   - Алексей, если ты считаешь, что эта скамейка в своей недолгой жизни недостаточно настрадалась, хотя если судить по характеру надписей, грубо вырезанных на ней неумелой подростковой рукой, ей довелось быть свидетелем самых разных жизненных ситуаций, то можешь пнуть ее еще пару раз, но мне кажется, что можно бы и Дашкульке нанести визит - водка должна была уже остынуть к этому моменту, - попросил того Коровин.
   - Все, мужики, я готов, - встрепенулся Марик, и, дав на прощание затрещину лавке, оптимистично зашагал рядом с друзьями.
   В указанное новорожденной время все были в сборе - никто не хотел, чтобы чад и угар кутежа обошел его стороной. Дашкулька во главе стола принимала поздравления и краснела после каждого фужера шампанского. Кроме друзей на мероприятие были приглашены Патлатый, Агата, Галина и Андрей, который всех просил, чтобы его называли Готический Принц. Марик, узнав об этом, хохотал так, что Дашкульке и Агате пришлось уходить в другую комнату и успокаивать Андрея, который убежал туда, не вынеся такого грубого и наплевательского отношения к его идеалам со стороны малознакомого человека. Жорж и Витька предложили Андрею по возвращении выпить минеральной воды, чтобы восполнить потери запасов жидкости в организме, вызванные рыданиями. Принцушка воспринял укол стойко, даже попытался улыбнуться, но получилось плохо. Все выпили водки.
   Новорожденная изъявила желание выкурить кальян, вызвав одобрительные аплодисменты у присутствующих и пожелания долгих лет жизни. Витька внимательно следил за приготовлениями и запоминал последовательность действий - до сего дня он ни разу не видел, как готовят кальян для курения, более того, он ни разу его не курил. Процесс этот оказался на удивление приятен - гораздо интереснее сигарет, не способных ни на что, кроме как дымить отравлять окружающий воздух продуктами горения, и ощутимо легче трубки, которую Коровин недавно пристрастился курить.
   Из соседней комнаты все время раздавался вой, который производил Вилли - пес Дашкульки. Витька порывался с ним познакомиться, но по блеску его глаз хозяйка собаки поняла, что Коровин явно что-то задумал, и пресекла его попытки наладить отношения с Вилли. Витька грустно выдохнул и присоединился к курившим кальян. После очередного тоста Принц сказал, что чувствует себя не очень хорошо и прилег отдохнуть. Закрыв глаза и не проявляя никаких мимических реакций, будучи высокого роста, бледным и очень худым, Андрей производил впечатление достаточно свежего покойника, неизвестно каким образом оказавшегося в гостях у Дашкульки. Марик пообещал, что будет проверять состояние Принца, в случае чего, констатировать смерть, как он заверил окружающих, он сможет без всяких проблем, тем более он сегодня выслушал от Витьки лекцию по покойникам.
   Жорж с Витькой делали все, чтобы водка не теплилась, а женщины не стыли - рассказывали смешные истории, хвалились своими талантами и без устали наливали все новые порции алкоголя. Марик все ближе подбирался к Галине, а Патлатый почувствовал, что ему, возможно, что-нибудь получится инвестировать в Дашкульку - это было, разумеется, неправдой, только он пока об этом не знал. Коровин же был занят настраиванием гитары, а когда он поднял глаза, то увидел, что Жорж всецело завоевал интерес Агаты. Теперь, когда Витьке не нужно было искать жертву на вечер, он мог расслабиться и начать выпивать без ограничений.
   Когда обстановка в комнате уже была пронизана духом интимности, Андрей, про которого все, включая Марика, благополучно забыли, резко согнулся пополам и исторг из себя тугую струю рвоты, метя в сидевших на полу лиц. С визгом и неприличными криками все покинули комнату и, переводя дух в коридоре, принялись изучать друг дружку на наличие частиц непереваренного ужина Принца на предметах одежды. Пока все судорожно крутились и принюхивались, Андрей, или Принц-блевун, как его окрестил Марик, прополз в ванную, где продолжил метать харчи. Алексей бурно выражал свое негодование - Принцушка забрызгал чехол его гитары, которую он прихватил 'на всякий случай'. Витька путем длительных переговоров убедил его не устраивать кровавую расправу и простить Андрея.
  Тем временем все моменты для продвижения своих дел были упущены, а интимность с позором выгнана из помещения. Остались только пятна на полу и скверный кислый запах. Все выпили водки и закурили.
  Жорж сказал, что у них есть еще десять минут до отъезда на дачу, так что им с Коровиным пора собираться. Витька кивнул, лихо махнул очередную рюмку, зажевав ее куском жареного мяса и после этого отправился обуваться. Еще раз пожелав Дашкульке всех благ, расти вверх и вглубь, как посоветовал Коровин, тут он перестарался, конечно, Жорж с Витькой покинули хлебосольный дом и отправились на фазенду имени Жоржа. Марик салютовал уходящим друзьям бутылкой шампанского, небрежно зажатой в левой руке, и желал доброго пути. На прощание Коровин прихватил пачку табака и угли для кальяна - он чувствовал, что это добро им еще пригодится.
   Шестьдесят километров пролетели почти незаметно - Витька дремал, прислонившись к холодному стеклу, а его друг слушал плеер. Уже достаточно поздно вечером того же дня они сидели на балконе, укутавшиеся в одеяла, и наслаждались видом на реку.
  Ночь прекрасна - она размывает границы реальности. Предметы, столь знакомые в дневном свете, предстают совершенно иными - таинственными, незнакомыми. По счастью, Коровин с Жоржем были достаточно далеко от города, мешавшего рассматривать небо, щедро демонстрировавшее им свои богатства. Призрачный, неживой, свет, несущийся долгие годы, преодолевший расстояния, непостижимые человеческим умом, завораживает и заставляет смотреть и смотреть на звезды, отрываясь только для того, чтобы моргнуть. Огромная луна нависала над массивом воды, искажаясь в отражении и заглядывая в душу, словно спрашивая: 'Ты уверен, что правильно понимаешь, для чего живешь?'. Было настолько тихо, что пар, вырывавшийся при дыхании, непозволительно громко шумел, растворяясь в воздухе. Холод покалывал кончики носов, Витька спасался от него, покуривая трубку, а Жоржу пришлось натянуть одеяло почти на самые глаза.
  Во фляжке Коровина плескался абсент, у Жоржа - коньяк. Друзья чокнулись и выпили за такой прекрасный вечер. Витька предложил позвонить Марику и узнать, как у того дела. Коровин отметил, что их друг имел все шансы провести ночь в объятьях Галины, но посетовал на легкий архитектурный изъян ее подбородка - чуть ли не в центре оного красовалась бородавка приличных размеров.
  - Мужик, может не стоит ему говорить? Ты же знаешь Марика и его некую, ммм, экстраординарность - он может схватить нож и срезать этот несчастный нарост. Пока он нетрезв и благодушен, может быть, стоит промолчать, а потом наутро ему и сообщить о некоторых особенностях во всех смыслах выдающегося профиля Галины?- задумчиво произнес Жорж.
  - Мой дорогой друг, я всецело разделю твои опасения - Марик человек чертовски благодушный, когда выпьет, но до определенного момента. Когда настает час Мариковщины, лучше всем живым исчезнуть из его поля зрения - так будет значительно безопаснее. Если Алексей не выпил своей дозы, то лучше сообщить об этом сейчас, пока он в состоянии адекватно воспринять сию не столь благую новость. Да и вообще, с чего это мы решили, что он не видел этой несчастной бородавки? Вдруг ему нравятся такие штуки, а мы одним звонком испортим всю радость от созерцания столь милой кондиломки? Хотя нет, звони, не верю я в это. - Коровин, насколько позволяло одеяло, закинул ногу на ногу и опять запыхтел трубкой. Глаза его возбужденно блестели - Витька представлял себе во всех красках буйство Марика - в его воображении отрезанные бородавки летали по комнате, Алексей ходил с огромным тесаком и дьявольски хохотал.
   Жорж позвонил и, как он мог судить по голосу друга, предположил, что тот уже пьян и активно занимается налаживанием личной жизни.
  - Как там дела у Галины?
  - Да все прекрасно, мужик, вполне себе приятная девушка. Теплая и мягкая, как и любая живая человечинка.
  В это время Витька активно показывал жестами Жоржу, чтобы тот спросил про подбородок.
  - Марик, а она далеко сейчас от тебя?
  - Ну, как тебе сказать...Километрах в двух, наверное - я уже свалил от Дашкульки, потому что праздник жизни подошел к концу, и даже Андрей, выблевав последние крохи салата, собрался и ушел. Любопытно, что Патлатый шел вместе со мной до моей же остановки, хотя сам живет в двух кварталах от новорожденной - он явно побоялся идти в одиночку по темной и страшной улице. Видимо, ему невдомек, что рано или поздно, я сяду в автобус и уеду к себе домой, а вот ему все равно придется, судорожно озираясь по сторонам и вздрагивая от каждого шороха, быстро-быстро бежать до родительского дома, где мама обязательно заварит чай и расскажет сказку. Трусливое создание, замечу.
  - Да тебе книги писать нужно, Алексей, ей-богу. Все живы - здоровы остались?
  - Ага, надеюсь, что завтра утром и я среди живых останусь. Вам, мужики, кстати, тоже здоровья поутру.
  - Бородавка, - прошипел Витька Жоржу, - бородавка.
  - Эй, Жорж, там не Коровин ли жужжит у тебя над ухом, - полюбопытствовал Марик.
  - Ага, он самый. Слушай, давай сразу я спрошу, а Витька из меня душу уже вытрясает: ты видел бородавку у Галины?
  - Что?! Какую, нафиг, бородавку? Убью! - далее последовали нечленораздельные звуки и связь пропала.
  Друзья переглянулись и залились смехом. Жорж, держась за живот, сказал, что это было достаточно опрометчиво, так как Марик может вернуться в квартиру и натворить кучу разных дел, на что Витька возразил, что они все сделали правильно, в противном же случае, оставив друга в неведении, они не были бы до конца с ним честны.
  - Быть может, в некоторых случаях незнание - сила?
  - Незнание? Незнание к темной стороне ведет. У правды много граней - ее незачем скрывать. - С умным видом изрек Коровин.
  Зазвонил телефон Жоржа - Марик, видимо, нашел в себе силы узнать подробности трагедии.
  - Я внимательно тебя слушаю, Жорж. Бородавка?
  - Она самая. Большая такая, на подбородке. Как и полагается, если судить по названию.
  - Ну почему ты мне только сейчас об этом сказал? Всего сорок минут назад я бы схватил пассатижи и, лихо ими крутанув, сорвал бы ее прочь с лица.
  - Этого-то мы и боялись, если честно. Твои методы пластической хирургии достаточно спорны.
  - Последний раз я про что-то подобное читал в колонке доктора Моро, главного редактора журнала 'Юный вивисектор' - встрял, захлебывающийся от восторга и смеха Коровин. Вы бы подружились, честное слово. - А сцену удаления нароста следовало бы запечатлеть для потомков. Дядю Марика еще несколько поколений бы вспоминало.
  - Коровинушка, ты мне про этого доктора потом обязательно расскажешь, я не всю классику фантастики читал, увы. Ладно, мужики, мне кажется, что подходит мой автобус, поэтому ментально жму вам руки и отправляюсь в сторону теплой постельки. До скорого!
  - Пока, мужик! - ответил ему Жорж и собрался сбросить вызов, когда Витька кинул своему другу вдогонку. - Марик, постарайся отыскать свою шапку, если это шестой автобус.
  - Ха-ха, перерою все до последнего уголка! Не мерзните там! - засмеялся Марик и окончил разговор.
  - Жорж, я не присутствовал при утере легендарной Шапки, но уже три месяца только про нее и слышу. Как это произошло?
  - Помнишь, как мы отмечали день Студента?
  - В общих чертах, если честно. Помню, в 'Живом пиве' сидели, а потом мы с Кончиком поехали к его друзьям, дома у которых я усвинячился и похитил его трусы. Их кстати, до сих пор не нашли.
  - Я помню, ты рассказывал эту милую историю. В то время как ты занимался подобными пакостями, мы с Мариком, тоже поддавшие возвращались домой. Выйдя из автобуса, он отметил, что с него слетела шапка и осталась где-то в районе заднего сиденья, правда сиденье уже успешно уехало вместе с автобусом на тот момент минут десять как. Алексей негодовал и скрежетал зубами от досады и говорил, что лучше бы ему отрубили руку без наркоза.
  - Какая увлекательная история, не находишь?
  - Конечно, нахожу. В тот день мы с ним решили, что все пропавшие вещи отправляются в Мариковскую шапку.
  - То есть мне будет достаточно что-либо потерять, чтобы знать точно, где эта вещь находится? Очень удобно. - Тут Коровин расхохотался. - Жорж, как думаешь, нам следует выкурить трубку и пойти спать, или еще выпить по глотку и пойти спать? Я вот склоняюсь к тому, чтобы глотнуть, а потом еще и выкурить немного табачку.
  - Давай выпьем, а потом можно и покурить.
  - Дельная мысль, черт возьми.
  
  ***
  
   Они проснулись удивительно бодрые, словно и не пили вчера водку, вино, коньяк и абсент, закуривая все это дело бесчисленными порциями кальяна. Витька решил, что молодость пока их спасает, а значит, этим нужно пользоваться. Позавтракали они деревенскими яйцами, маслом и свежайшим хлебом. Во время утреннего кофе Коровин спросил у Жоржа, чем они будут заниматься эти два дня, на что тот пожал плечами и сказал, что развлечения для них всегда найдутся, например, можно было сходить навестить психов в больнице.
   В паре километров от них располагалась деревня, существовавшая, по сути, исключительно за счет лечебницы, которая давала работу абсолютному большинству населения. Примечательно, что внешний вид облупленного здания, из фундамента которого торчали деревья, а плесень покрывала стены как снаружи, так и по свидетельствам очевидцев, внутри, вызывал сомнения в том, что в нем действительно лечат. В заборе, который украшал зону отдыха пациентов, имелись приличного вида дыры, которыми пользовались все, кто был в состоянии поднять высоко одну ногу, а затем ее опустить на другой стороне и повторить операцию с другой ногой. По заверениям Жоржа психи свободно перемещались по территории деревни, никого из жителей не смущая, и наслаждались временной свободой.
  Прямо навстречу Витьку по раскисшей улице двигалось стадо коров, возглавляемое молодым быком. Коровин пошел ему навстречу, не желая пропускать и показывая паспорт, надеясь, что фамилия каким-то образом сыграет ему на руку. Либо бык не умел читать, либо написано было слишком мелко, либо Витька ошибся в расчетах - пропускать его никто не собирался, а сам Коровин лишь в последнюю секунду умудрился выпрыгнуть из-под копыт.
  - Вот, уроды, - сказал он и презрительно посмотрел в сторону стада.
  - Мужик, неужели ты думал, что до тебя им есть какое-то дело?
  - А как же? Наверное, нужно было сказать, что в деревне я впервые в сознательном возрасте, может быть, вошли бы в ситуацию.
  - Ага, непременно. Чувствую, восторженные быки и коровки выложили бы навозом твою фамилию и начали водить хороводы вокруг нее.
  - Жорж, я и на тебя начал влиять подобным образом?
  - Извини, не удержался.
  Коровин посмотрел на улыбающегося Жоржа и ухмыльнулся сам.
   - Я и не ожидал, что мой путь по деревне будет устлан розами, лепешки, само собой, уместнее. И вообще, почему вы все от меня берете самое плохое? Хоть что-нибудь положительное можно было позаимствовать? - Витька старательно состроил задумчивое выражение лица.
   - Для начала можешь попробовать перечислить все свои положительные качества. Даже так - назови одно, самое положительное с твоей точки зрения.
   - Я неплохо играю на гитаре, знаю толк в выпивке и женщинах, а самое главное, думаю, что умею выбирать друзей. Достаточно? - Он сплюнул на дорогу и посмотрел на своего друга с вызовом.
   - Весьма убедительно, даже нечего добавить. Пойдем, мой друг, покажу тебе местную достопримечательность. Называется она 'магазин на дому'.
   - Дай угадаю, там можно купить различные предметы, столь необходимые деревенскому жителю, уплатив обычную стоимость товара с надбавкой процентов в десять, и все это благолепие располагается прямо в чьем-нибудь доме?
   - Ты на редкость проницателен, Витька. Думаю, что именно там можно будет разжиться парой бутылочек ледяного пива.
   - А почему бы нам не пойти в обычный магазин - мне что-то не хочется расставаться с деньгами только ради того, чтобы посмотреть на шикарное внутреннее убранство дома местного жителя.
   - В простом магазине выбор не ахти какой, да и пиво будет теплым - местные его не особо котируют, поэтому продается оно плохо. Самогон - вот двигатель деревенского прогресса.
   - Начинаю понимать. А в магазин на дому приходят люди вроде нас - усталые молодые путники, возжелавшие тепла общения и прохлады напитков?
   - Конечно! Из нашего дачного поселка все идут в деревню, если вдруг захочется пива. Магазинные продавцы, да и вообще деревенские, городских не очень любят, но, как видишь, не все такие принципиальные, особенно, если это может принести некие барыши.
   - На мой взгляд - достаточно мудрая позиция.
   Жорж привел Витьку к вполне рядовому дому, средней степени обшарпанности и облезлости и без лишних обиняков зашел в него, жестом позвав Витьку за собой. Пройдя по коридору, они оказались в небольшом помещении, где стола их ровесница и пыталась счистить грязь с окна.
   - Юля, привет! - Сказал Жорж и для пущей убедительности помахал рукой, выражая высшую степень своего дружелюбия.
   - Здравствуйте, - привычно выкнул Коровин, - прекрасный сегодня день, не правда ли?
   - Ой, мальчишки, никак за пивом пришли?
   - Моего друга, видимо, здесь узнают по шагам, не так ли? - ехидно полюбопытствовал Витька и ткнул Жоржа в бок.
   - Нам два пива вот тех, в зеленой бутылке. - Жорж был невозмутим.
   - 'Мочаковских'?
   - Их самых. Холодненькие?
   - Обижаешь. Другого не держим.
   - Прекрасная леди, давайте я их заберу из ваших рук. - Влез в их содержательную беседу Коровин, протягивая свои загребущие лапы к бутылкам, так и зовущим к себе.
   - Держи. Ты всегда так разговариваешь?
   - Нет, только когда волнуюсь. А волнуюсь всякий раз, когда стою рядом с симпатичной девушкой. - Коровин убедительно валял дурака, отвешивая неловкие комплименты.
   - Скажете тоже, - Юля немного покраснела и от волнения тоже начала выкать.
   - Так, нам пора. Виктор, попрощайтесь с дамой. - Сказал Жорж, беря Витьку под руку и старательно ведя в сторону выхода из помещения.
   - До свидания, сударыня, был рад знакомству. - Тщательно выговорил Коровин, затеяв отчаянную борьбу со своим другом, но Жорж и не собирался сдаваться.
   - Пока, мальчишки.
   На улице, отдышавшись, Витька заявил, что это было подло - его общение с милой дамой только завязалось, а Жорж повел себя в высшей степени некультурно. Тот возразил, что не для того они перлись в такую даль, чтобы Коровин нашел себе пассию на пару дней.
   - Тебя в городе еще одна девушка ждет, мало? - с напускной серьезностью спросил Жорж Витьку, в тот момент сражавшегося с зажигалкой.
   - Мало. Я твердо убежден, что девушек много быть не может в любом случае, но вот любимая должна быть одна, иначе, простите сударь, это уже распутство и моральное разложение. Я по натуре однолюб, ты же знаешь.
   - Но крайне поднаторевший в диспутах и демагогии, что позволяет тебе обелять себя почти в любой ситуации.
   - До обеления предпочитаю не доводить дело, но ты прав. Старательно ханжествую. Это не отменяет того, что ты не дал мне вкусить плоды деревенской любви, нехороший человек, называющий себя другом.
   - Неплохое название, - задумчиво пробормотал Жорж, видимо пропустивший часть фразы мимо ушей.
   - Какое из? Мне все предложение нравится.
   - 'Деревенская любовь'. Есть в этом что-то такое, что нельзя описать словами.
   - Я и не собирался его описывать словами, мне было бы достаточно стабильно повторяющейся пенетрации.
   - Тьфу на тебя. Не устаю повторять, что ты, Коровин, отвратительный в моральном плане человек.
   - Ты полюби меня чумазым, не так ли?
   - Как только тебя девушки любят?
   - Открою тебе маленький секрет: девушки любят не меня, а то, что я с ними делаю. Это устраивает обе стороны. А любят девушки больших сильных и добродушных верзил вроде тебя.
   - Каждый раз, когда ты что-то говоришь хорошее про человека, возникает стойкое ощущение Коровина, замышляющего недоброе.
   - Нет, это я от чистого сердца. Чесслово.
   - Так вот, хорошую песню можно будет написать, как мне кажется, 'Деревенская любовь'. Даже мини-альбом можно так обозначить. Что думаешь?
   В ответ Коровин поднял глаза к небу, что-то пробормотал и сосредоточился. Через минуту он выдал следующее:
  
  - О, деревенская любовь,
  Я к тебе вернуся вновь!
  Жди примерно через год,
  Коль труба не позовет.
  
   Жорж расплылся в улыбке и сказал:
  - Блестяще, черт возьми, это прекрасно будет звучать в качестве припева.
  - Да, я тоже думал про припев. Аккордовую последовательность можно взять от соль. Скажем, соль, потом ре, ми-минор и до, наподобие 'Возле дома твоего'. Это так, предположение, но, как по мне, правдоподобное. А вообще, можно через каждую строчку эту любовь упоминать, для донесения до слушателя важности деревенских чувств. Например:
  
  Если выйдет твой сосед,
  Ему куплю я сигарет.
  О, деревенская любовь!
  
  Говоришь, что, нет, аврал,
  Я зову на сеновал.
  О, деревенская любовь.
  
   Дома брат, отец в умат -
   Две полоски. Виноват.
   О, деревенская любовь.
  
   И заключительный припев:
  
   О, деревенская любовь,
  Я к тебе вернуся вновь!
  Жди примерно через год,
  Если сильно повезет.
  
   - Закончил Коровин под одобрительный смех своего друга. - Кажется дождь собирается. Есть где укрыться?
   - Вот в этом нам и поможет магазин - у него крайне удобное крыльцо для распития под дождем. Проверено.
   - Славно, вот туда и пойдем, если ты не возражаешь.
   Через пять минут и, правда, начался дождь, принесший еще большую прохладу в весенний воздух. Друзья стояли под навесом и сочиняли куплеты к песне. На четвертом десятке Витька предложил сменить тему, предложив сексуальный контакт между трактористом и малолетней девушкой в качестве основы для сюжета, на что Жорж отозвался так:
  
   - Ну зачем тебе всадил,
   Лучше б трактор починил,
   Лучше б я глушитель новый
   На конец свой насадил.
  
   - Браво, Жорж, это весьма остроумно. Нужно будет записать достойное музыкальное сопровождение, когда приедем в город. Этот альбом должен быть обязательно записан, черт меня побери!
  - Брат, обязательно! Смотри, идет типичный местный житель: руки в карманах спортивных штанов, похабного вида кепка, шелуха от семечек на губе и потухший взгляд. О! Заметил нас, поворачивает. Чувствую, что тебе придется расстаться с парой сигарет.
  - Не страшно, друг, - Коровина явно забавляла направлявшаяся к ним фигура.
  - Пацаны, сигареты не будет у вас? - выдавило из себя тело.
  - Да не вопрос, держи, - Витька, умиленно на него смотря, протянул пачку.
  - Из деревни сами?
  - Неа, дача рядом.
  - А тут знаете кого?
  - Ну да, Колька и Васька - приходят к нам, помогают. У Василича свинину покупаем. А что? - вставил Жорж, почувствовав, что разговор переходит в ненужное русло.
  - Да так, смотрю, стоят два пацана по виду неместных, дай, думаю, опрокину на мелодрыгу их, а они почти свои оказываются. - Тут он осклабился, давая понять, что пошутил. - Давайте, парни, удачи. - Он протянул им руку, которую они по очереди потрясли.
  - Тебе тоже не хворать.
  Когда натуральный местный житель сгинул в глубине улицы, Витька и Жорж, провожавшие его недоумевающими взглядами, переглянулись и решили, что очередной сюжет для песни готов.
  - Жорж, неужели он и вправду думал, что у него есть шансы против нас двоих?
  - Это вряд ли, но как ты думаешь, за кого бы заступились его собраться, живущие тут в каждом доме.
  - Убедительно. После литрбола это одно из любимых развлечений местных?
  - Ага. Как в песне 'Местные'.
  - И как же я сразу не догадался. Ладно, 'Деревенский гопник' займет на пластинке свое законное место.
  - Я бы сказал, почетное. Куда без них в деревне?
  - Промежуточное звено в цепочке эволюции очень удачно вписывается в деревенский колорит. Видимо, климат способствует ускоренному размножению, а алкоголь, соответственно, разложению.
  - Как отрезал. Слушай, мой желудок стонет и просит кушать, я бы его забил различной снедью. Благо, что утром мы натолкнулись фермеров, которые привезли на дачи свою вкуснятину, часть которую мы купили и без стеснения уже уничтожили почти без остатка. Предположу, что вполне резонным будет нам прикупить некоторое количество консервов, которые могут удачно дополнить имеющуюся зелень и яйца.
  - Я только за. Тушеная говядинка будет в самый раз. Особенно, если пополам с гречневой кашей - такая банка стоит в два раза дешевле и представляет собой законченно блюдо, которое можно лопать с хлебом и майонезом, для нажористости, разумеется, в любое время суток. Мне кажется, что я мог бы этим питаться хоть всю жизнь.
  - О, да, пища богов. Не особо прихотливых, но знающих толк в жрачке.
  В магазине они закупились всем необходимым и отправились на дачу. Жорж решил провести своего друга другой дорогой. В этот раз их путь пролегал рядом с высоченным холмом, куда Витька предложил ненадолго забраться. Отхлебнув из фляжки, в которой еще что-то плескалось, он обратился к своему другу:
  - Только сейчас я увидел небо. - Взгляд Жоржа просил пояснения. - Просто взял и поднял голову. Никогда его не замечал - просто небо и все тут. Такая прибитая сверху штука, по которой бегает туда-сюда солнце. А теперь все стало на свои места, словно я наконец-то прозрел. Бесконечная даль, удивительно прозрачная, но в то же время закрытая от нас, по которой неторопливо плывут пушистые влагосборнички, периодически набираясь силы, темнея от гнева и низвергая вниз потоки воды нам на головы. Одновременно повседневная и настолько неизведанная, загадочная, таинственная. Притягивающая взгляды по ночам столько времени, сколько существуют люди, которым всегда было интересно, а что же там, за этой завесой? Только вчера мы сидели с тобой, отстраненно беседовали, но ведь все это время мы смотрели на звезды, скрытые где-то в глубине мироздания, где именно мы - плевочки, а не они. Сотни миллионов человеческих жизней по продолжительности сравнимы с периодом жизни одной звезды, а мы ходим, надувая щеки, и считаем себя всезнайками. Небесные тела бороздят просторы Вселенной, только микроскопическая часть которой может быть нами увидена, заметь, не осознана, не понята, а только зафиксирована в памяти поколений, не более. Словно зимой в трамвае, насквозь продрогшем, кто-то дышит на заиндевевшее стекло и нам открывается часть пейзажа за окном, так и здесь - мы видим малую толику неба над головой, скрывающего в себе невесть что. Несколько десятков лет назад люди рвались в манящую высь, желая хотя бы чуточку, одним глазком, увидеть небо и то, что за ним скрывается, а сейчас все заботы окружающих сводятся к обсуждению поступков героев дурацких сериалов и загаживанию различных форумов. Хаксли предрекал подобное. А небо... Оно будет таким же, что бы с нами не случилось - умиротворяющим, завораживающим, непостижимым. - Витька еще раз приложился к фляжке и с облегчением закурил. - Пожалуй, это все, что я хотел сказать.
  - Ты начитался модных ванильных писателей?
  - Нет, я просто пью абсент после пива. Удивительно приятное сочетание. Крепость этого напитка раскрывается где-то в глубине тела. Феи, по всей видимости, решили остаться на лихую пьянку с гномами, поэтому не прилетели, но ощущение, что еще немного, и у меня вырастет пара крыльев не покидает меня с первого глотка. Приятный огонек поселился в моем пищеводе и говорит, что его нужно постоянно поддерживать, в противном случае он грозит поджечь мои трубы.
  - Не возражаешь? - Жорж протянул руку к фляге.
  - Нисколько, держи.
  - Ты знаешь, это зелье действует на меня схожим образом. Усиливает мыслительную деятельность, но и чувство голода все сильнее о себе заявляет.
  - Ну и пойдем, я больше не намерен сотрясать бездарно воздух. Обед, точнее, уже практически ужин, лишним точно не будет.
  Дача встретила их, как и всегда, снисходительно и благодушно, предоставив двум молодым людям полную свободу действий в приготовлении пищи. Тушенка была великолепна - что с ней ни делай, все равно будет проглочена без остатка. Припрятав банку консервированной сайры 'на всякий случай', как он выразился, Жорж предложил оздоровительный променад на берег реки для улучшения пищеварения. Коровин отметил, что у них есть еще пачка кальянного табака, небольшую часть которой Витька выкурил, перемешав ее содержимое с сигаретными по его мнению 'опилками'.
  - Было бы неплохо, если бы у нас завалялся кальян. - Мечтательно протянул Коровин.
  - Посмотри, в диване, мне, кажется, был у меня.
  - Ты это серьезно?
  - Нет, конечно же.
  - Значит, нужно сделать. Будет не кальян, а модифицированный бульбулятор.
  - Очумелые ручки уже и такие сюжеты выпускают?
  - Нет, мы будем первопроходцами в этом нелегком деле. Нам будет нужна фольга, которой, как я подозреваю, нет.
  - Есть тонкая металлическая сетка.
  - Сойдет. Вырежи небольшой квадрат из нее. Еще нужна чашка для табака, даже не представляю, из чего ее можно было сделать.
  - Смотри, есть старый фонарик, который вполне можно раскрутить и вынуть из него стекло.
  - Отлично! Что там по диаметру, его горловина в бутылку войдет?
  - Видимо, нет, нужно доработать напильником.
  - Если заморочиться с изоляцией, то можно бы и настоящий кальян сделать - залепить пластилином горлышко, чтобы не поступал лишний воздух, прокрутить дырку в корпусе, вставить в нее подобие шланга и схожим образом заткнуть все отверстия, но мне, признаться неохота.
  - Да и мне, если честно. Тем более, пластилина нет.
  Спустя десять минут курительный прибор был готов; захватив его, уголь, табак и пару пива друзья пошли на уже знакомый Коровину каменистый пляж. Волны все так же грызли серый берег, но температура было ниже на добрый десяток градусов по отношению к тому моменту, когда Витька был здесь в последний раз. Разведя костер, они сели рядом с ним и начали готовиться к таинству табакокурения - Витька положил уголь на горящую ветку и стал ждать.
  - Витька, меня гложет один вопрос - когда он загорится, как ты будешь его доставать? - Судя по всему, этот вопрос застал Коровина врасплох. Витька смачно выругался и застыл, мучительно находя выход из ситуации.
  - Крышкой консервной банки! Тут валялась одна рядом. Забивай пока табак. - Витька скрылся в потемках и начала всматриваться в треклятые камни, на миллионном из который он нашел нужную жестянку. - Победа, Жорж! - Витька подцепил уголь крышкой и переложил его на сетку, венчавшую странную конструкцию. - Тяни, тяни, мой друг! - подбадривал он Жоржа, раскуривавшего замысловатый прибор.
  - Слушай, получилось, мужик! - сказал тот, после того, как прокашлялся. - Но с водой явно лучше. У меня в легких такое ощущение, что я разом сотню сигарет выкурил. Крепко затянувшись, Коровин с ним согласился. Давясь дымом, он признал, что конструкцию нужно усовершенствовать.
  - А в целом, как мне кажется, вышло достаточно удачно - как бы сказал Кончик, торкнуло. - Поведал Жорж, развалившись на камнях.
  - Этого у нашего изобретения точно не отнять. Давай, еще раз затянись...
  Много позже они сидели на втором этаже дачи, накинув на ноги одеяла и включив самодельный обогреватель - в тот вечер было жутко холодно. Витька наигрывал нехитрую мелодию на гитаре и потягивал абсент, но вдруг подскочил и просветлел. Сев поудобнее, он взял мажорный аккорд, и начал петь:
  
  - Бабы есть дающие,
  Есть бабы незаразные,
  Есть бабы вездесущие,
  Есть бабы очень классные,
  
  Но сделаю себе кальян
  И забью туда я план -
  О-о-о, не нужны бабы мне!
  
  - Витька, это шедеврально! В незаписанный пока альбом номером два пойдет! Нужны срочно еще куплеты!
  У них вышло что-то подобное:
  
  Рыбалка есть отличная,
  Рыбалка есть с уловом -
  Рыбалка неприличная,
  Рыбалка есть и с клевом,
  
  Но сделаю себе кальян
  И забью туда я план -
  Не нужна рыбалка мне!
  
  Бухло есть всевозможное,
  Бухло разнообразно,
  Бухло пить не возможно,
  Но зато бухать прекрасно!
  
  Но сделаю себе кальян
  И забью туда я план -
  Не нужно бухло все мне!
  
  Жутко довольные своим произведением, Витька с Жоржем допили остатки абсента и легли спать.
  
  ***
  
   Следующим утром Витька встал раньше своего друга. Сварив себе кофе, он вышел встретить новый день на балкон. Наслаждаясь запахом, он погрузился в мысли, из которых его вывел заспанный Жорж, трущий глаза и зевающий. Сев рядом с Коровиным, он сказал что-то про доброе утро и уставился вдаль.
   - И тебе доброго, мужик.
   - Витька, ты любишь уху?
   - Ну да, уху люблю, а рыбу не очень. Ты же сам прекрасно знаешь.
   - Знаю-знаю. Тут неподалеку щука на нерест заходит в один залив. Сечешь?
   - Блесна?
   - Бредень, мой друг, бредень.
   - Бредни! В ледяную воду лезть? Ну, нафиг!
   - Да ладно, шесть целых и четыре десятых градуса, и это было позавчера.
   - А за вчерашний день вода сильно прогрелась, по-твоему? Вечером такой дубак был, я думал, у меня сопли к подушке примерзнут.
   - Ты преувеличиваешь. Только подумай об ароматной, манящей ухе.
   - И воспалении легких вместе с простатитом в нагрузку.
   - С картошкой, морковью и огромной луковицей. Куча перца не даст тебе заболеть, вот не сойти мне с этого места, если это не так! - для убедительности Жорж сделал шаг в сторону.
   - Долго в воде стоять?
   - Да нет, минут пять от силы. Глубоко заходить не придется, там даже по пояс не будет воды.
   - Ну пошли, убедил. Только позавтракать нужно.
   - Это святое.
   Дожевывая на ходу, они оделись, взяли бредень, удочки, и энергично зашагали в указанном Жоржем направлении. Километрах в трех от их временного места пребывания располагался небольшой залив, обильно поросший по берегам кустарником и деревьями. Жорж зашел воду первым и начал подгонять Витьку, чтобы тот быстрее раздевался и хватал бредень.
   - Я самым натуральным образом слышу, как пищат от холода мои дети, - поделился своими ощущениями Коровин, зайдя в воду по пояс. Жорж, уже успевший зайти по грудь, сказал, что он очень за него рад. - Ты же заверял меня, что тут мелко, верно?
   - Жить захочешь и не так раскорячишься, - философски ответил Жорж фразой из фильма . Следующие десять минут они водили бреднем в мутной воде, стучали зубами и сердито переругивались, пока Витька, значительно продрогший, не выдал такую тираду, что Жорж не покраснел и не согласился, что пора вылезать. Результатом их стараний была маленькая щучка, которую Жорж выпустил, немного подфутболив для ускорения.
   Выражение лица Коровина было столь красноречивым, что всю дорогу обратно Жорж не предпринял ни единой попытки заговорить с ним. В даче Витька лег на кровать, достал последнюю бутылку из их запасов и пока не уничтожил половину, даже не поворачивался в сторону друга.
   - Это было очень увлекательно, - наконец произнес он. - Я получил бесценный жизненный опыт - в это время года вода удивительно холодная.
   - Да брось ты злиться, Коровин.
   - Я уже не злюсь, а так, констатирую факты. Эта бутылка убедила меня в том, что все не так уж плохо на сегодняшний день. Поездка определенно удалась. Магазин на дому - удивительнейшее изобретение человечества, а Юли в этой местности особенно симпатичны. Был произведен успешный запуск изделия, известного под кодовым именем 'Кальян, марка 1', из валяных дураков можно связать свитер средней паршивости, ну а рыбалка вполне может быть с уловом, что ты мне час назад и продемонстрировал. Положено начало альбому, на мой взгляд, дышащему простотой и незамысловатостью - его так и записывать нужно почти одним дублем, с шероховатостями, скручивая середину гитары, добиваясь 'подвального звука', предваряя каждый акт записи доброй пьянкой. Во вступительном слове к пластинке или в благодарностях, который каждый уважающий себя исполнитель считает должным поместить шестым шрифтом в углу обложки, так и будет сказано: 'При записи не было выпито ни грамма безалкогольной продукции'. Что бы ни случилось, мы обязаны записать этот чертов альбом, хотя бы как демо, и пусть даже на нем будет всего пять-шесть песен, он увидит свет. Будет что вспомнить лет через десять-двадцать, верно? А ты говоришь, что я злюсь...
   - Коровин, я думаю, что этим летом мы запилим все песни на моей студии в университете. Как только приедем в город, я начну откладывать деньги на закупку оборудования.
  - Ты учти, что перед записью гитары, я предпочитаю светлое нефильтрованное 'оборудование'.
  - Я помню. Ты даже перед живыми выступлениями себе не изменяешь - только светлое пиво. Слушай, а для колорита, как мне кажется, можно и Михалыча позвать - пара вставок с губной гармошкой точно не будут лишними, ну а про баян или аккордеон даже и напоминать не следует - эти инструменты идеально подойдут как по звучанию, так и по духу.
  - Ты гений, Жорж. Почему я сам не додумался до этого? Я тебе даже утреннюю рыбалку уже простил. Нам с тобой вполне по силам записать гитары с басом, клавишные партии я напишу на компьютере, ну а ударные сообща забацаем так же на каком-нибудь софте. Рюшечки и фишечки оставим на потом. Что вот с вокалом делать? Я пою только сильно пьяным. Концептуально, но отвратительно.
  - Давай пока не будем об этом думать - обкатаем материал, пару раз своими силами исполним на публике, а там видно будет.
  - Пусть будет так, - сказал Витька и протянул бутылку Жоржу. - За наш альбом!
  
  
  Лагерь
  
   Многие дачники согласятся с тем, что плоды в соседском огороде выглядят больше, газон явно зеленее, да и порядка больше. Некоторые тихо завидуют, некоторые пытаются выспросить методы организации порядка, секреты садоводства и прочее, а кто-то бесхитростно кидает камни и куски стекла на чужой участок.
  Коровин приехал из школы актива с головой, забитой информацией и блокнотом, порядком измохрившимся и исписанным вдоль и поперек. Администрация ВУЗа встретила его с распростертыми объятиями, долго расспрашивала, но чай с печеньем почему-то не предлагала. Витька весьма сдержанно относился к идеям студенческого равенства, братства и самоуправления, но подыгрывал, улыбался и внешне выражал полное согласие с руководством. Чертов конформист. Администрация считала, что нужно сделать свои курсы для студенческого совета с гимнами и активистками, переложив всю созидательную часть на плечи только что вернувшейся делегации.
  Работа закипела, каждую неделю проводились заседания свежего студенческого совета, Бобр, ставший председателем, толкал речи, состоящие из лозунгов типа: 'Пятилетку в три года! Слава Партии!' и обличал Коровина в несоответствии его мышления партийной линии. Витька огрызался, и один раз дело чуть не дошло до рукоприкладства. Радовало только то, что на таких собраниях можно было напиться чаю, который Коровин заботливо украл в деканате вместе с печеньем, конфетами и календарем. Витька специально не стал говорить, где он все это раздобыл, а то остальных хватил бы некий Кондратий, любящий заглядывать на огонек по подобным поводам.
  Так или иначе, за месяц молодые люди составили план мероприятий лагеря, распределили желающих по отрядам, выбрали себе по отряду (выборы отрядов прошли, когда Коровин отошел покурить в ответственный момент, тогда у него было плохое настроение, и с ним предпочли не связываться) и даже распределили обязанности по занятиям и мастер-классам. Витька выбрал себе СВОТ-анализ и мастерство ведущего, в которых он не смыслил особо, но надеялся, что его студенты будут разбираться еще меньше. Коровину не нравилось себя чувствовать 'вожатым', тем более, что половина студентов была старше его. В помощь ему определили Машу для соблюдения гендерного равенства, чем он был крайне расстроен - фигурой и лицом она не вышла, а богатый внутренний мир его не интересовал и подавно. Курение вредит, что поделать.
  Витек каждый раз после собрания подробно отчитывался в деканате, что также не добавляло ему оптимизма и хорошего настроения. Самоуправление? Нет, не слышали. Коровин еще на стадии подготовки возненавидел создаваемую при его непосредственной помощи структуру, обреченную стать мертворожденной. Мысли прочищал алкоголь, расставляя их вначале по местам, а затем накрывал приятной на ощупь тряпочкой, чтобы они сильно не пылились на чердаке. Заключительным аккордом стал приказ об обязательном ношении форменных маек в лагере. Витька взвыл и вызывающе вдрызг напился накануне отъезда. Жорж, Марик и Михалыч устроили ему изрядные проводы, после которых Коровин слабо помнил, как добрался до койки.
  
  ***
  
  Со слипающимися глазами, гудящей головой и убийственным дыханием Витька стоял перед первым корпусом шараженции, сжимая бутылку с айраном и проклиная все. Кроме него было человек десять, восторженно озирающихся и явственно предчувствующих скорое путешествие. Витька даже думать не мог об автобусе, его мутило от одной мысли о нем. Кто-то взял гитару и затянул песню, вначале неуверенно, а затем победно, фальшивя через ноту и не попадая в ритм. Коровин вздохнул. Народа становилось все больше, никто бы и не заметил, если бы он придушил горе-музыканта, но зачем начинать поездку со смертоубийства, когда на его вещи можно было случайно уронить тлеющий окурок?
  - Привет, Витька! - перед ним возник Егорушка. Коровину на момент показалось, что он допился-таки. Шлепнув себя по щеке, и убедившись, что наваждение не собирается исчезать, а стоит и улыбается, Витька принял это как должное и поздоровался в ответ. У них с Жоржем была примета, что встреча с Егорушкой ведет к очень сильным возлияниям и скорой алкогольной коме. Егорушка учился вместе с Жоржем, но на год младше, и Витька не видел убедительных оснований для его существования в настоящую минуту перед его глазами.
  - А что ты тут делаешь, Егорушка? - осторожно начал Витька. - Вроде не выпивают пока еще, поэзию Летова не нахваливают, да и ареал твоего обитания не здесь находится. Что с тобой?
  - Да не напрягайся ты так, чувак, девушка моя тут учится, а сегодня в лагерь едет. Вот, кстати, она и идет, - он показал пальцем на неряшливую особу с лицом, намекающим на каждодневное злоупотребление алкоголем в течение последних лет пяти. - Зовут Наташей, ты это, присмотри за ней, чтобы она ничего там не делала плохого, хорошо?
  - Хорошо, присмотрю, а что в твоем понимании 'плохого' она может сделать?
  - Взглядов она у меня достаточно свободных, понимаешь?
  - Не ты один ей люб, мой юный алкоголик?
  - Люб я один, а вот трах, похоже, что и нет.
  - Посмотрим, что я могу сделать...
  Настало время отбытия, Коровин подкрепился доброй порцией айрана, убедился, что все заняли свои места в его автобусе и забрался в самый хвост оного, с радостью увидев там Тельмана. Витька стиснул челюсти, не смирившись со страданиями, которые ему суждено пережить, но приняв их. Тельман, видя его состояние, посочувствовал, но рекомендовал быть более умеренным накануне важных событий. Витька объяснил ему в чем дело, тот согласился с тем, что нельзя навязывать ношение формы, но он решил не бороться с этим методом запоя. Страшно то единство, которое навязано, а идеология, спущенная свыше, ни на что не годна. Разве одинаковой формой можно кого-то сплотить? Конечно можно, но только против.
  Тельман выслушал это все и посоветовал Витьке не заморачиваться с пропагандой антитоталитаризма на примере каких-то жалких маек. Коровин был не согласен, он не хотел жить по расписанию, пусть даже им самим составленному, не хотел есть вместе со всеми, не хотел быть каким-то промежуточным звеном, 'недостудентом-недовожатым', каким он себя считал. Высказавшись, он упал головой на руки и издал судорожный вздох - ухабы на дороге давали знать о себе, заменяя протестное настроение приступами изнурительной тошноты. Витьке было плохо следующие полтора часа, а последние полчаса особенно, когда закончился асфальт, и началась проселочная дорога. Коровин прижался щекой к прохладному стеклу и закрыл глаза.
  - Это все закончится, терпи, - сказал он, убеждая себя, что блевать на впереди сидящих девушек как минимум нехорошо. Одна из них повернулась и улыбнулась ему. У Витьки конвульсивно дернулся глаз от раздражения, и он понадеялся, что это сойдет за игривое подмигивание. Они были уже близко к пункту назначения, и срываться было нельзя.
  Автобус остановился, и веселая гомонящая толпа студентов вырвалась из тесного монстра. Витька выходил последним, оставив торжественные речи директору лагеря, он забежал за ближайший домик, где с шумом опустошил желудок. Стало немного легче. Свою сумку он обнаружил сиротливо лежащей и почему-то издающей сильный запах лесных трав. Так и есть! Шампунь открылся, пропитав собой все вещи. Обиженно ворча, Коровин закинул сумку в свой домик и сел на кровать. Нужно было посидеть и подумать, пока неподалеку неумелый оратор с внушительных размеров лысиной бессмысленно и бездарно сотрясал воздух. Витек ощутил желание покурить. Удары сердца отдавали в черепной коробке здоровенными молотками, а раскаленные обручи сдавили виски. Нужны сигареты.
   Коровин пошлепал по карманам сумки и обнаружил запечатанную, уцелевшую пачку 'Рустского штиля', которую он спешно открыл, и через десять секунд блаженно затянулся. Нервы дали о себе знать, его бросило в пот, а потом мир обрел ясность и четкость. На улице, всего в двадцати метрах от него нарастал галдеж, кажется, пришел торжественный момент представления кураторов отрядов. Витька потушил бычок о доски пола, натянул улыбку и вышел на растерзание.
  
  ***
  
  Ничто еще так не раздражало Витьку как его отряд. Даже зимой в школе студенческого актива было проще - он мог исчезнуть в любой момент, взять пару бутылок и отправиться в произвольном направлении, а тут приходилось быть начеку все время. Невероятная загруженность давала о себе знать, и студенты ходили сонные, вялые и достаточно апатичные. Распорядок дня включал в себя завтрак, занятия до обеда, обед, еще одно занятие, подготовка к вечернему мероприятию, ужин, минут сорок свободного времени, вечернее мероприятие, рефлексию и здоровый сон. Периодически одно дообеденное занятие заменялось спортивными состязаниями. Времени жить и скучать не оставалось.
  Питание в столовой было несравненно. Витьке временами казалось, что он попал в кулинарный ад. Первый их прием пищи состоял из сожженной гречневой каши с отвратительной подливкой, горохового супа, компота и нейтрального овощного салатика, показавшегося Коровину божественным по сравнению с остальными блюдами, он был вполне ортодоксальным по компонентам и никого не бесил. Сосисок, к сожалению, не было . Витька, садистски ухмыляясь, окрестил этот обед 'Так закалялась сталь', что было недалеко от истины, их желудкам только предстояло привыкнуть к надругательствам, лишениям и оскорблениям со стороны поваров. Туалетные комнаты, находившиеся на самом высоком холме в округе, постоянно были переполнены, и поток паломников со скорбными лицами и ужимающейся походкой не иссякал даже через неделю.
  Туалетная тема вообще волновала всех, находящихся на базе. Расположение клозета было крайне невыгодным географически - Витьку нужно было пробежать тринадцать (вот оно!) домиков, затем одолеть подъем на холм и выстоять очередь из таких же подпрыгивающих и дергающихся страдальцев. К концу вечера Коровин вышел из положения, найдя укромный закуток за домом. Этот вариант казался ему приоритетным с самого начала, но Витька попытался быть 'как все', что ему не очень понравилось. Кроме того, в сортире нестерпимо воняло, и дикие комары носились стадами, не давая возможности, как следует прицелиться. Алтарь прямой кишки имел два входа, промаркированные литерами 'М' и 'Ж', соответственно, но выгребная яма была одна, и потуги через стенку были прекрасно слышны противоположному полу. Непередаваемое ощущение. Девочки переживали больше - победные залпы изо всех орудий, доносящиеся с мужской стороны вызывали у них возмущение и истерики; Коровин вызвался решить ситуацию, но повара отказались допустить его на кухню, несмотря на заверения, что он никому не расскажет об увиденном антисанитарном безобразии.
  Так вот, Витька регулярно злился на своих студентов, даже несмотря на то, что он был младше половины, за ним регулярно кто-то ходил и приставал, спрашивал советов. Коровин считал, что страна Советов уже давно почила в бозе, и разумному человеку особо помогать не стоит, достаточно подталкивать в нужную сторону, и издали следить за процессом обязательного набивания синяков в педагогических целях. Поэтому Витька, тяжело вздохнув, откладывал книгу, и внимательно выслушивал своего клиента, приходившего с какой-нибудь житейской мелочью. Обычно он советовал выпить стакан воды и прочитать несколько стихов, но иногда рекомендовал принять яду или уехать в Бобруйск, как это было тогда модно. Изредка Коровин действительно старался помочь советом тем, кому это было нужно, но больше всего времени уходило на возню с отрядом в подготовке к различным состязаниям, и это его сильно выматывало.
  Отряд решил именовать себя 'Окрошка', мотивировав тем, что все его компоненты такие разные, но вместе дают ни с чем не сравнимый, незабываемый вкус. Коровин, восторженно хлопал - его отношение к отряду стопроцентно совпадало с отношением к блюду. Окрошку он терпеть не мог. На 'Дне Рождения' отряда, который он воспринимал именно как 'дно', он стал солью 'Окрошки', так как по общему мнению его никогда не было видно, но без него ничего не получалось приготовить. Это был успех, как казалось Витьке, и он, будучи падким на лесть немного расслабился, снисходительно посматривая на своих подопечных.
  Первые пять дней были сущим кошмаром - каждый день был праздник у какого-то отряда, для них нужно было придумывать поздравление, делать подарок, восторженно жать руки и целовать щечки. Витька даже свое рождение не отмечал, что уж говорить о кучке людей, большую часть которой он надеялся не увидеть никогда? Но он поздравлял, жал, целовал, улыбался, рассказывал смешные истории и настраивал всем желающим гитары. Те, кто знали Витьку, никогда бы в это не поверили, но все происходящее начинало ему нравиться. Оказывается, ему нравилось быть в центре внимания, руководить своими студентами, помогать в решении их проблем и давать советы. Режимность раздражала, но он привык к ней.
  Гораздо больше Коровину нравились вечерние обходы, которые входили в обязанности кураторов, заключавшиеся в проверке соблюдения режима студентами, проживавшими в домиках. Обход заключался в осмотре внутренностей помещения, установления факта распития спиртного и немедленной жалобы начальству. Конечно, Витька такого сделать не мог, как минимум потому, что директора турбазы он терпеть ненавидел, а как максимум, и ему дух товарищества был не чужд. В 'проштрафившемся' домике его обитатели либо наливали пятьдесят граммов отступных проверяющему, либо сразу приглашали того к столу. Прямо демонстрация работы контролирующих государственных органов. Домиков было около двадцати, выпивали практически в каждом. Добраться до последнего было непросто, Витьке это удалось один раз. Обычно он доходил где-то до девятого и, уже, будучи в прекрасном расположении духа, садился за стол со всеми, рассказывал анекдоты и прикрывал своих товарищей от представителей администрации, которые периодически выползали на охоту за нарушителями в ночное время. С закуской проблем особых не было - Затвердиеву, одному из любителей вкусной водки, его друг прислал с полигона несколько сухих пайков, содержащих в себе все необходимое для молодых растущих организмов. Тушенка прекрасно поедалась, даже не разогреваясь на спиртовке, а хлебцы можно было использовать в качестве столовых приборов. Повидло и концентраты сока давали вполне приемлемый компот, не просящийся наружу.
  Коровин лихо махнул очередную стопку, не став закусывать, лишь с силой втянул воздух.
  - Вот зверюга, даже не поморщился, - одобрительно сказал Дима Устиныч, он же Колбаска из отряда 'Окрошка', но не стал следовать Витькиному примеру, запив свежеприготовленным 'компотом'.
  Вскоре про Витьку пошел слух, что у него есть нюх на алкоголь, который не утихал, и авторитет Коровина как эксперта по возлияниям рос в геометрической прогрессии, от желающих выпить с ним не было отбоя. Витька по утрам ходил помятый, но довольный. Ваня, куратор первого отряда имел нюх на Витьку, и появлялся в злоупотребляющих домиках через несколько минут после последнего, вызывая Витькин смех и довольные похлопывания по плечу.
  Не все кураторы были столь маргинальны. Бобр ходил с фонарем и свистком, пока не потерял его, разоблачая нарушителей режима и прочитывая им гневные нотации. Уже через три дня он не нашел свистка на привычном месте, а Коровин незатейливо предложил ему совершить путешествие на гору, где свист ветра навевает теплые воспоминания и помогает собраться с мыслями, оценивая содеянное в недавнем прошлом. Бобр намека не понял и посоветовал Витьку быть попроще, а то: 'слишком умных могут к руководству лагеря привести во время пьянки с последующим вылетом с территории и жалобой проректору'. Коровин кинул в него кашей за завтраком и сказал, что в обед его будет ждать горячий суп. Бобр отстал, но было видно, что он что-то задумал.
  В ту же ночь группа молодых людей устроила ночное купание, несмотря на все запреты оного. Витька, по счастливой случайности, в ту ночь решил просто выспаться и никого не трогать, тем более, он желал порезвиться в воде с дамой и без особых свидетелей. Все купальщики были отловлены директором и гаденько улыбавшимся Бобром, который все это затеял. Выяснилось, что он, прикидываясь своим парнем и как бы нарушая вместе со всеми режим, подбил своего друга Ваню, куратора, собрать несколько студентов для указанных выше водных процедур. Всего поймали семь человек.
  У Коровина, когда на следующее утро он обо всем узнал, сжались кулаки, и он пошел на завтрак, желая крови. Бобра не было. Витька сидел, пил чайный суррогат и лелеял в голове образ беззубого калеки, каким он планировал сделать предателя. Вся столовая бурлила, обсуждая ночные события, но никто, кроме кураторов не знал истинного виновника событий. После завтрака к Коровину подошел Тельман, положил руку на плечо и отвел поговорить на понтон, где им бы никто не мешал.
  - Убью, гада! Нет, ну ты представляешь, даже у меня пробудил товарищеские чувства, скотина! - Негодовал Коровин, стуча кулаком по перилам.
  - Витек, ты думаешь, он не знает о твоем желании? Как ты думаешь, почему его тут нет?
  - Да все я понимаю, струсил он. Кишечник у него слабоват и тонковат, а содержимым голова забита. Вот отловлю мерзавца, вскрою и тебе покажу содержимое его черепа, сам убедишься.
  - Он только вечером появится, не надейся.
  - Значит, вечером и вскрою. Публично, показательно, с песнями и плясками.
  - Не получится, Витька, не получится. Он сейчас наверняка в доме директора сидит, чай опять пьет, я утром с ним виделся - Бобр чувствовал себя превосходно, улыбался и жал руку администрации лагеря.
  - С-сука! - Витька развернулся и пружинисто зашагал в сторону двухэтажных кирпичных хором, где, как ему сказали, спрятался его недруг.
  - Стой! - Тельман нагнал его, обхватил и, пользуясь своим двадцатикилограммовым преимуществом в массе, удерживал его минуты две. - Нельзя, блин, тебе этого делать! Послушай меня, только обещай, что никуда сейчас не пойдешь!
  - Хорошо, мужик, даю тебе слово, что сейчас никуда не пойду.
  - Хвала небесам! Коровин кого-то послушал - нужно зафиксировать этот факт, - тут он отвлекся, чтобы закурить. - Итак, тебе нельзя идти как минимум потому, что это ничего не решит.
  - Неубедительно, - перебил его Витька. - Вопрос разукрашивания его отвратной физиономии будет точно решен.
  - Вот, узнаю тебя, никого не слушаешь, делаешь так, как тебе кажется правильным, не задумываясь о последствиях, так?
  - Бинго! Ну, я пошел...
  - Он хочет, чтобы ты разбил ему лицо, пойми! - Судя по всему, Тельман начал злиться из-за Витькиной твердолобости, и решил выкладывать свои разведданные. Витька, заинтригованный, остановился и внимательно посмотрел ему в глаза.
  - Хочет?!
  - Да, он все уже рассказал администрации. Если его кто-то тронет, то тронувшего стопроцентно исключат. Директор подтвердит все, что будет нужно для этого. Скоро проректор приезжает, ты же знаешь, и ему презентуют побитого Бобра, жалобу и виновного, а именно, тебя. Он все это придумал, чтобы тебе отомстить.
  - Да за что мне-то?
  - Не знаю, но думаю, что свисток, который ты у него спер, послужил спусковым крючком.
  - Ого, да я совершенно невинен и нейтрален по сравнению с нашим деревенским функционером. Зла я ему никогда не желал, сам знаешь, ну а кашей я кинул в него, когда он меня достал своими намеками на скорую жалобу.
  - Знаю, что зла ты ему не желал, Витек, знаю, ты бы вот раньше это ему попробовал втолковать, может быть, никто и не пострадал бы. Бобр по наивности своей думает, что раз его избрали председателем студсовета...
  - Нечестно избрали, был грязный фарс выборов, черт возьми, я уверен в этом, но оспаривать результаты я, разумеется, не стал, предпочел проиграть достойно...- Витька мог долго продолжать в том же духе.
  - ...то все будут беспрекословно подчиняться. Я вот не подчиняюсь, и мне наплевать на него, но не делаю это столь демонстративно и публично, как ты. Само собой, он тебя ненавидит.
  - Я даю понять сельскому балбесу, что то, что ему совершенно случайно попало в руки, никакой властью не является; он никак не может на меня повлиять, да и ни на кого в принципе не может - полномочий у него таких нет, и не будет никогда.
  - Витек, самый настоящий балбес - это ты, уж прости меня, зачем тебе это? Воспитательные мероприятия ничего не сделают с ним, только озлобят. Что у тебя уже, кстати, получилось.
  - Александр, сдается мне, ты прав. Твои аналитические способности с легкостью раскусили двух простачков и их маленький и незначительный конфликт. Всегда уважал подобные интеллектуальные способности.
  - Я не считаю тебя простачком, Витька, но спасибо за комплимент.
  - Вот видишь, все нормально, приятель, все нормально. Ты мудрый человек, мой друг, и, пожалуй, правильно сделал, что поймал меня сейчас, пока я не украсил свою охотничью шапку бобровым хвостом. Обрати внимание: я выдыхаю, прекращаю бешено крутить глазами и начинаю улыбаться. Предлагаю закурить и просто посмотрим на воду. Меня это успокаивает.
  Тельман угостил его неплохими сигаретами - свои у Витьки давно закончились, а денег он взял с собой только пару сотен. Потом они стояли и смотрели на кучи мальков, плававших в изобилии и иногда выпрыгивавших из воды. Похоже, тут завелся хищник, а то и несколько. Коровин подумал, что нужно найти удочку и сплавать на рыбалку, успокоить нервы хорошим клевом.
  Сразу же после восстановления душевного спокойствия Витька прокрался в домик Бобра, достал контрацептив, распечатал и положил ему на кровать. Потом, подумав, неоднократно повторил для убедительности. Даже хозяин кровати должен был понять, что именно это значит.
  Потом Витек долго и увлеченно рассказывал студентам про мастерство ведущего, заставлял кривляться и показывать пантомимой всякие несуразности, словно мстя кому-то, за то, что он сам проделывал нечто подобное. Через полтора часа он окончательно успокоился и впервые подумал о том, что должна приехать Наталья.
  
  ***
  
  В искусственно созданной напряженной обстановке вечного аврала между приемами пищи, бесчисленного количества горячительных напитков и недосыпа, Витька совсем забыл, что северная девушка должна была приехать к ним в лагерь, да еще и со своей подружкой, которую он помнил по зимней школе. Коровин с Натальей распрощался, оставшись, наверное, друзьями и потом долго переписывался, рассказывая о своих успехах. И вот, уже совсем скоро она должна была появиться тут.
  Утро очередного дня вообще не заладилось - Витька встал часов в шесть утра, то есть, можно сказать, и не ложился, и вышел на крыльцо принять дозу никотина. Мимо совершенно случайно проходил Светик с полным ведром воды. Был день Нептуна.
  - Курва! - единственно, что успел сказать Коровин, пока не промок с головы до пят. Сигарета размохрилась, и печально повисла на губе. - Светик, скотина, я тебя задушу сейчас.
  Светик не только отличался отменным чувством юмора, но еще и очень быстро бегал, так что вскоре Витька выдохся и почти высох. Нужно было срочно на ком-то отыграться.
  Через час вся территория лагеря превратилась в поле суровой битвы, в ход пошли любые емкости, вмещавшие в себя больше литра, наконец, кто-то додумался пустить в ход шланг, однозначно выиграв сражение, а заодно и войну. Все принялись скакать в струях воды, валять друг друга в грязи и истошно визжать. Коровин наблюдал за этим безобразием за кружечкой чая с печеньем и неторопливо беседовал с Тельманом.
  Еды вообще не хватало - калорийности блюд, подаваемых в столовой, явно не было достаточно для успешного осуществления студенческими голодными организмами столь бурной деятельности, как учеба, плаванье, состязания и походы в село за дополнительной бутылкой. Витька предложил кусочничать по женским домика, как он предположил: 'если они каждый день свои труселя настирывают по пятьдесят пар, то уж пожрать что-то точно имеют в загашниках, нельзя быть такими хозяйственными и одновременно голодными'. Налеты голодных кураторов случались часто, но они грамотно выбирали домики, и под Витькиным руководством ни разу не ошиблись в выборе жертв. Вот и на сей раз новый домик обеспечил им печенье, конфеты и какаву с чаем.
  Тельман сыто и довольно откинулся на спинку стула и лениво закурил, когда к нему сзади подкрались Светик с другими студентами, схватили за руки-ноги и быстро понесли в сторону реки. Коровин мгновенно понял, что к чему и дал стрекача, даже не рассчитывая спасти приятеля - противник сильно превосходил числом. Он петлял в деревьях, сбивая преследователей с толку, обзывал их гадкими словами и показывал свое интеллектуально превосходство. Важнее было превосходство в скорости, но Витька еще и надеялся на хитрость. Подумав, он пришел к выводу, что гораздо практичнее будет спрятаться в домике, хорошо заперев дверь. Отдышавшись, насколько позволяла ситуация, он совершил прекрасный рывок метров на двести, цинично забежал в тот же дом, откуда его начали преследовать и тщательно закрыл все возможные замки и окна. В дверь тут же начали стучать, посыпались угрозы, но Витька довольно смеялся и благодарил всех участников утреннего забега.
  Оглядевшись, он обнаружил, что не один в комнате - на кровати, испуганно вытаращив глаза, сидела темноволосая девушка, совсем недавно кормившая его печеньем и конфетами. Она нравилась Коровину, он подсел к ней, обнял и спросил, в чем дело, разве к ней не каждый день врываются уходящие от погони храбрые и обаятельные молодые люди, открытые для проявления чувств? Девушка что-то сказала, но это уже не волновало Коровина - он убрал волосы с ее лица и поцеловал. Пока неудачливые преследователи бесновались и колотили в дверь, Витька проводил время с пользой. Через полчаса все утихло, и Витек, учтиво распрощавшись с дамой, аккуратно пробрался в свой дом.
  Сегодня был вечер песен у костра, который предстояло организовывать Витьку. Он зачем-то сказал, что умеет играть на гитаре, что не прошло незамеченным, и все музыкальные номера отныне предстояло ставить ему. Никто даже не поинтересовался, любит ли он костры и песни. Весь день Коровин собирал игрунов на гитаре, освобождал их от прочих занятий, настраивал гитары и изобретательно ругался на пение мимо нот. В процессе ему еще дважды приходилось делать ноги, спасаясь от купания в реке. Тельман смеялся, глядя, как его загоняют через все футбольное поле, но каждый раз Витька чудом спасался, отпуская нелестные комментарии в адрес преследовавших его.
  Бобра окунули вместе с телефоном, после чего тот сильно обиделся и перестал разговаривать, на что Витька переделал песенку:
  
  Опа-опа, зеленая ограда,
  В речку кинули Бобра, так ему и надо!
  
  Тот негодовал, но делал вид, что смеется. Коровину это и было нужно - весь лагерь напевал нехитрый мотив.
  Вечер прошел именно так, как и предполагал Витек - хиты рока исполнялись под уже расстроенную гитару, все пели в разных тональностях, костер трещал, а метеорит, как мечтал Витька, все не накрывал их поляну. Последний исполнитель закончил надругательство над песней, получил свои аплодисменты, и Коровин вздохнул с облегчением. Отвлекшись, он потерял бдительность, и был наказан. Несколько цепких пар рук его схватили и понесли на понтон. Последнее, что он увидел до того, как черная вода сомкнулась над ним, это свои руки, показывавшие средние пальцы. Кто-то еще это и снимал, сволочь!
  Вынырнувшего и отплевывающегося куратора наградили аплодисментами - он бегал от погони почти шестнадцать часов и был искупан самым последним, не продержавшись до полуночи каких-то десять минут. Он шел злой на весь мир в мокрых носках по полю, не обращая внимания на подбадривающие крики. Его ждала пара банок крепкого коктейля, точнее, спирта с ароматизатором и гадким послевкусием. Как раз то, что нужно.
  С великой брезгливостью он снял носки, закинул их, поддавшись мужскому инстинкту, под кровать и переоделся в сухую одежду, потом беспринципно позаимствовал из сумки соседа сигареты и закурил. Он подумал о Надежде. Интересно, как у нее дела в городе? Витек не скучал по ней особо, но боялся, что она может деградировать без него, разрушив плоды его упорных трудов. Плодов практически не было, но Витька не хотел себе в этом признаваться. Завтра ему нужно ехать в город, встречать девушек с поезда, заехать к Надежде, или забыть про нее и на следующую неделю? Коровин не знал. Его отношение к ней было столь противоречивым, что он до сих пор не мог понять, чем она его удерживает. Возможно, он сам ее удерживал.
  Первая банка закончилась, и он сразу открыл вторую, решив усилить эффект дешевого пойла. Комары одолевали, и он вспомнил, что нужно доставать запасы отравы. Сбив своим дыханием парочку и запалив спираль, Витька позаботился о гибели жужжащих паразитов. Сегодня он ложился спать первым, чего не бывало до этого ни разу, и уже не будет. 'Пусть пьют, они это сегодня заслужили - поймать меня не такое простое дело', - думал Витька, закрывая глаза.
  
  ***
  
  Утром Коровин проснулся, а не воскрес, как это с ним бывало на протяжении последних дней, здоровые почти восемь часов сна основательно укрепили его. На ночь пришел только один его сосед, остальных нужно было выуживать из женских домов, но Витька был не в настроении это делать. Он с улыбкой вспомнил, что в ту памятную ночь, когда он решил формально проверить отдыхающих и не усердствовать с выпивкой, из окон одного домика как горох посыпались студенты, зашедшие 'всего лишь на чай', как они выразились. Коровин насчитал пятнадцать человек. Он недоумевал, зачем так сильно набиваться, ради чего? Ответа он не получил.
  После завтрака, на протяжении которого он буравил Бобра взглядом, Витька отправился на автобусную остановку, взяв перед этим у Вани ключи от их студенческой квартиры, куда он планировал на ночь поселить приехавших девушек. Тельману тоже что-то понадобилось в городе, и он присоединился к Коровину. Улыбаясь, Александр достал пару литров пива и сказал, что с таким прекрасным человеком, как Витька, нет ни малейшего смысла ехать трезвым, пусть даже день только начинается. За неимением посуды, они по очереди выпили из горлышка, и день заиграл новыми красками.
  Город как всегда встретил Коровина шумом, пылью и озверевшими от безысходности и серобуднести лицами его земляков. Провинция, что поделать. Весь день он пролежал в ванне, уже успев забыть это прекрасное изобретение человечества. Вечером его радостно встретил Жорж, а Марик куда-то делся, как выяснилось, он залез на крышу, прихватив с собой пива, поставил камешки перед собой, дал им имена и принялся выпивать.
  Витька и Жорж не понимали своего друга, Жорж вообще пришел в пугающее состояние, близкое к истерике, - нелогичность поведения Марика его выбивала из колеи, он что-то думал, анализировал и расстраивался все больше. Коровин вызвался встречать девушек еще и ради того, чтобы увидеть приятелей, поделиться впечатлениями и с чувством пожать руки, убедившись, что у всех все в норме. Поступок Марика его тоже расстроил, но не до такой степени.
  Ощутимо напившись, он распрощался с Жоржем и пошел домой, где поспал часа три. Несильно протрезвевший, ночью, он шагал по безлюдному городу, в кои-то веки, радуясь, что здесь живет. Коровин шел по мосту над железнодорожными путями, и легкий ветер, носившийся вокруг, а потом запутавшийся в проводах над его головой, впервые не раздражал. Витьку очень нравился терпкий, едкий запах, витавший над путями, он был духом свободы, зовущим в бесконечное путешествие, обещавшим, что все неприятности, которые могут с ним случиться в дороге, окончатся благополучно и начнут наименоваться 'приключениями'. Даже шуршащий пакет пронесся мимо со слишком деловым видом, заставив Коровина улыбнуться и проводить его взглядом.
  Вот и вокзал, ноги уже достаточно уверенно вынесли Коровина на нужный путь, и ему оставалось только стоять и ждать поезд. На второй сигарете он различил звуки подъезжающего состава, оказавшегося именно тем, который был ему нужен. Удача! Поезд пришел вовремя. Сверкающая зелеными боками, длинная металлическая гусеница щеголяла светившимся на кабине машиниста направлением 'Пункт А - Пункт Б'. Витек достал телефон и освежил в памяти номер вагона, прочитав смс, которую ему направила Наталья за несколько дней до этого - дорога была неблизкая, и она решила подстраховаться, уведомив Витька заранее. 'Четырнадцатый - славное число, все хорошо', - предположил Витек, закуривая третью сигарету, пытаясь укрыть робкий огонь зажигалки от ветра.
  Смущенно озираясь и пытаясь вытащить здоровенный чемодан вслед за собой, Наталья ступила на асфальт перрона. Витька подбежал к ней, поцеловал, достал ее чемодан, Алину, чемодан Алины и только потом принялся обнимать смущенных девушек. Похоже, что Витек был по-настоящему рад их видеть. Коровин навьючил на себя весь багаж и потащил его к выходу, где стояли машины. Пара фраз, оброненных Витькой, снизила стоимость двукратно, и ночное такси повезло их по плохо освещенным улицам.
  Витек долго ковырялся в замочной скважине, потом ругнулся вполголоса и предложил девушкам попробовать самим разобраться с входным замком. Попытки с десятой механизм все-таки провернулся, дверь протяжно скрипнула и нехотя впустила их в квартиру. Девушки заняли душевую комнату, где принялись с шумом и визгом мыться под холодной водой. Витькино воображение рисовало невероятные картины происходящего, но ни одна из них не соответствовала действительности. Когда дамы смыли с себя дорожную пыль и изрядно раскраснелись после растираний полотенцем, Коровин устроил небольшую экскурсию по окрестностям, показав новый корпус его учебного заведения, освещаемый десятком прожекторов, дома в старом городе, вызвавшие бурю восторга и забитые сотни мегабайт на карте памяти, и, конечно же, реку, на которой этот город стоял. Витек не усердствовал - завтра нужно было рано вставать. Он отвел девушек в квартиру, пожелал им спокойного сна и сам провалился в сновидения, в которых преобладали сотни километров по дороге, ожившие автомобильные мосты и реки, выходящие из берегов. Шаги на лестнице не мучили Витьку в этот раз.
  Его разбудила Алина часов в шесть утра. Она стояла и с выражением желала доброго утра, и интересовалась, как ему спалось. Буркнув, что отлично, он начал выбираться из-под одеяла, но посмотрев под него, решил несколько повременить. Алина поняла, в чем дело, прыснула и убежала все рассказывать Наталье. Коровин возмущенно орал, что в этом нет ничего противоестественного, даже наоборот, противоестественно было то, что он ночевал в квартире с двумя девушками, и у них ничего не было. Не помогло, девушки хихикали, хорошо, что не показывали пальцем.
   Наугад Витька распахнул древний холодильник в надежде найти что-нибудь пожрать, но был огорошен - по всей видимости, за то время, пока в квартире никого не было, отключался свет, и все продукты были как минимум второй свежести. Коровин закашлялся и пожалел, что вообще открыл этого монстра - запах томился как джинн в заточении и, улучив возможность, заполнил собой все пространство. Наталья, чистившая в тот момент зубы, полюбопытствовала, не умер ли кто, Витька ответил, что только что умерло его обоняние.
  Голодный и мрачный Витька вместе с девушками стоял и ждал троллейбуса. Рогатый гад никак не подходил, и Коровину приходилось занимать вынужденную паузу смешными историями и бурчанием своего опечаленного желудка. Через десять минут Витек не выдержал и купил себе в круглосуточном ларьке подозрительного вида шаурму, которую принялся ожесточенно грызть. В тот момент, когда она брызнула в него своим соусом, по законам жанра подъехал искомый транспорт. Витька с перекошенной физиономией, испачканной смесью кетчупа и майонеза и такими же грязными руками, принялся грузить тяжеленные чемоданы, тихонько, как бы пробуя на язык, проговаривая страшные ругательства.
  Наталья и Алина удивлялись столичным пробкам в такой отдаленной провинции, но Витька их заверил, что это дело житейское, и в одну сторону они создаются искусственно недобросовестными водителями, едущими нарочито медленно, чтобы на остановке успели скопиться пассажиры. Всем этим водителям Коровин пожелал страшной смерти в мучениях, а девушки согласились, что так делать крайне подло и низко. Нехорошо живых людей приравнивать к карго и видеть в них только плату за проезд. Троллейбус неторопливо ехал, останавливаясь минуты на две-три на светофорах. Время до отхода нужного автобуса еще было, но Витька начинал нервничать. К счастью, все разрешилось, и они поехали гораздо быстрее, чем до этого рассчитывал Витек.
  Коровин помог дамам сойти и принялся крутить головой в поисках их автобуса.
  - Да не переживай ты так, если известно, что он будет в половине девятого, значит и будет в это время, расслабься.
  - Алина, ты не представляешь, в каком городе находишься. Глупов отдыхает по сравнению с ним. Здесь никто никому ничего не должен, особенно администрация и все прочие чиновники. Тут время движения автобусов не поддается никаким правилам и нормам, все хаотично и беспорядочно. - Витька расстроенно пнул банку из-под газировки.
  - Ты преувеличиваешь, как мне кажется, - Наталья решила включиться разговор. - Есть же расписание, водители на него смотрят и отправляются в нужное время. У нас в городе все так происходит.
  - Тут примерно так же, не поверишь, только водитель сам решает, отстают у него часы или спешат, проще говоря, может отправиться в любое время, как ему заблагорассудится. Конечно, чем позже он отправится, тем больше народу посадит, следовательно, возрастет выручка. На это и будем надеяться. Кстати, он может и маршрут сменить. Витька принялся подробно рассказывать о путешествии на дачу Жоржа, чем малость повеселил девушек.
  Автобус пришел в нужное время, и Витька выдохнул. Казалось, он не дышал до этого времени. Они выехали из города и поехали по областной трассе, которая должна была привести их к лагерю. Коровин задумчиво пялился в окно, девочки читали.
  Когда они приехали, Коровин, привычно ругаясь, помог Наталье и Алине вылезти из тесного цельнометаллического тулова, насквозь пропахшего отработанным топливом и безысходностью. Дорога через поле не заняла много времени, и вскоре Витька бодро вышагивал по территории лагеря, сопровождаемый вопросительными взглядами своих студентов, которые побаивались вот так вот подойти и начать задавать ему вопросы. Все уже были приучены к тому, что вопросы Коровин очень не любил, особенно, если они не были связаны с каким-нибудь важным делом, за которое он, по какому-то недоразумению, был ответственен. Так что все, встретившиеся им на пути мальчишки и девчонки, стояли и внимательно изучали довольно улыбающегося Витьку (таким он представал крайне редко, преимущественно, когда срабатывала его очередная теория о тупости и недалекости людей, его окружающих, посмевших с ним не согласиться) и смущенно улыбавшихся девушек, говоривших всем неловкое: 'Здрасьте'.
  Коровин думал, куда же пристроить девушек перекантоваться пару деньков, поскольку заранее он почему-то решил не забивать себе голову этой проблемой, авось, само решится. Сдав их Бобру, Юдику и Тельману на поруки, он исчез, решив покурить и обмозговать имеющиеся факты. Все было не так плохо, и переживать не стоило, поэтому он неторопливо потушил бычок о деревянные перила, наплевав на пожарную безопасность, и решил применить свое обаяние на местных сотрудниках.
  Спустя десять минут, путешественниц уже разместили в домик по соседству с директором лагеря, выделили холодильник и определили в отряд. Витька интересовался, почему их определили не в его отряд, но руководство потерло лысину и сообщило, что так будет лучше, и вообще, личных привязанностей нужно избегать. Бобр в этот момент едко хихикнул. 'И об этом рассказал, скотина!' - подумал Коровин. 'Зря я ему все-таки нос не сломал'. Витька предупредил девушек про питание, но они, понимающе улыбнувшись, сказали, что это вообще, не вопрос, и готовы покупать все в магазине. До этого, разумеется, не дошло, повара исправно травили студентов, и вновь прибывшие не стали исключением.
  
  ***
  
  Все это время Коровин, как и обещал Егорушке, следил за его девушкой и ее поступками. Следить было за чем - та весьма непредсказуемо перемещалась по мужским домикам, не отказывая, по всей видимости, никому в своем общении. Витька не собирался ничего рассказывать и разрушать столь хлипкий союз, которому и так суждено было распасться, поскольку он не желал становиться осведомителем в таком неугодном деле. Егор сам все поймет в скором времени, как считал Витек, и сделает правильные выводы. Если он до этого не додумается самостоятельно, то тем более нет нужды тратить свое время и его нервы, описывая поведение девушки.
  Единственное, чем Наташа (девушка Егора) успела всем запомниться, так это потерею потерь - ее любимый телефон, 'Соник', как она его окрестила, внезапно выскользнул из спущенных штанов, и смело отправился в увлекательное путешествие к недрам ямы, на дне которой покоилось все, когда-либо съеденное поблизости студентами, сотрудниками и прочими неустановленными лицами. Наташа долго горевала и звонила ему, телефон пел про майские цветы, пока не закончился заряд аккумулятора, и не повисла зловещая тишина, периодически прерываемая совсем уж неприличными звуками. Страдающее сердце девушки не выдержало, и она разразилась надписью на стене кабинки: 'Здесь лежит 'Соник' (120ХХ-120ХХ). Он был хорошим и верным другом. Девушки, очень вас прошу, не заваливайте его. Мир всем'.
  Весть о гибели быстро разнеслась по лагерю, а телефон был неоднократно помянут различными напитками. Витька предлагал сбросить и саму Наташу в ту же яму, ссылаясь на практику, существовавшую ранее у многих народов, хоронивших рабов вместе с их хозяевами, намекая на изрядную зависимость от мобильных устройств, но широкой поддержки не получил. Большую часть того вечера он потратил, горланя похабные частушки, которые сам же и сочинил про Бобра и надувной мобильный телефон, который тому подарили после купания в реке, аккомпанируя себе на гитаре и срывая аплодисменты слушателей. Тема телефонов была очень золотоносной в те дни.
  Вечерние мероприятия летели одно за другим, Коровин принимал во всех посильное участие, и даже выходил на сцену в презервативах вместо носков, в сценке 'В лагере нет секса, но очень много грязи, поэтому на выручку пришли они - презервативы!'. Зал от неожиданности начинал смеяться и хлопать, но Витька признавал, что шутка ниже среднего на самом деле.
  
  ***
  
  Очередной день начался с сирены и громких воплей около столовой. Витек недовольно вылез на крыльцо, закуривая сигарету, и сел, внимательно наблюдая за происходящим. Пара студентов с мегафоном в руках объявляла, что сегодня вся власть передается простым студентам, а кураторы отстраняются от руководства отрядами. 'Вы забыли про мосты, почту и телеграф, - невесело подумал Коровин и завернул за угол дома отлить. Как же это все уже задолбало! Выдавать давно обещанный день привилегий чуть ли не за переворот - крайний моветон, на мой взгляд, но куда деваться - нужно танцевать по хрупкому льду иллюзий, пойду, подыграю. Если бы мне на день отдали абсолютное руководство дражайшей шаражечкой, я бы расстрелял половину руководителей разного уровня и семьдесят процентов студентов, причем национальность не всегда играла бы роль', - Коровин вместо привычной едкой улыбки постарался изобразить сияющую и доброжелательную и пошел сдаваться бунтарям.
   - Я отрекаюсь от своих полномочий, мои дорогие Робеспьеры, - начал он пафосно, потом хохотнул, осознавая идиотизм ситуации, когда отрекаешься от того, чего нет, и продолжил. - Правьте мудро, справедливо и помните, что большая сила налагает большую ответственность. Ну а я... А я пойду купаться, если вы не возражаете, хотя бы один день отдохну тут. Если кто-то желает мне подогнать банку пива, то буду признателен.
  Витька под недоуменными взглядами пошел к понтону, потом крикнул оттуда: 'Вы что, не знаете, кто такой был Робеспьер, олухи?', и сиганул в воду.
  - Совсем довели уже Витьку, - сказал печально куривший Тельман Юдику.
  - Ничего, отойдет. Нефиг так пить по ночам - я Ваню уже забыл, когда после десяти на ногах видел, а он все за Коровиным бегает и с ним ожесточенно накидывается водками всякими.
  - Хорошо, что в трусах, хотя бы вышел, он и без может. Мне Витька рассказывал, что подумывает о том, чтобы выбежать в одном светящемся презервативе, помахать хозяйством перед отрядом и убежать опять в домик, - делилась Маша свежими сплетнями.
  - Туфта это - Коровин все ночи у Оли из его же отряда проводит. Я сама видела, как он от нее выходил, - Шарик тоже хотела поучаствовать в обсуждении.
  - Да нет, ты видела, что он с этими двумя приехал?
  - Ну?
  - Мне Бобр сказал, что Витька с одной из них на югах из постели не вылазил, чуть ли не влюбился в нее по уши.
  - А она?
  - Да ничего, так, симпатичная, ты же видела...
  - Да нет, она его любит?
  - Как ты думаешь, если бы не любила, то зачем за столько тысяч километров поехала?
  - Верно, подруга, я и не думала об этом. А Витька-то хорош - у Оли постоянно зависает, гад, к нему девушка приехала, а он тут с этой развлекается...
  Коровин в это время довольно развалился на песочке и мурлыкал что-то из поздней дискенезии, причмокивая и делая вид, что насвистывает, даже не подозревая, что его интимная жизнь имеет для кого-то столь большое значение. Чем меньше у женщины собственной личной жизни, тем больше ее волнует чужая, что поделать. Ни Маша, ни Шарик не могли похвастаться успехами на этой стезе, поэтому отыгрывались вербально.
  Он не очень часто виделся с Натальей - эти дни она находилась под руководством Бобра, что его крайне раздражало, а Витька был постоянно занят в творческих занятиях отряда и сочинении частушек про своего антагониста, как ему казалось. Себя-то он, разумеется, видел главным героем пьесы. Оставались только жаркие июльские ночи, во время которых можно было спать под открытым небом, не боясь простудиться, являя собой комплексный комариный обед и ужин, а можно было ходить, взявшись за руки и ни о чем не думать.
  Коровин не был столь банален, он нашел одно место на холме, которое было в достаточной степени удалено от ритуального захоронения средств сотовой связи, чтобы не мешать запахами, и с которого открывался хороший вид на реку, блестевшую в лунном свете. За рекой начинались бесконечные острова и протоки, которые на фоне низко висящей луны выглядели откровенно жутковато, но очень впечатляюще. Дебри южных штатов просто. Витька брал несколько бутылочек с собой и болтал с Натальей обо всем на свете. Она уже не была такой зажатой, как полгода назад, и охотно отвечала на личные вопросы, если Коровин не перегибал палку. По всей видимости, мужчина и женщина, после близости и со взаимным осознанием невозможности продолжения отношений, способны дружить. Витька не задумывался, возможно ли это параллельно с отношениями, но наличие секса в прошлом или в вероятном будущем не вызывало у него вопросов. Это все равно случится, рано или поздно, зачем себе врать?
  В ту ночь он не пошел с ней гулять - решив, что позднее время можно посвятить более интересным занятиям, Витька подремал час на ее коленях, а потом провел весь день на пляже, лениво переворачиваясь с боку на бок и легкомысленно обгорая. Коровин позволил себе ни о чем не думать, и результат не заставил себя ждать - спина невыносимо горела. Ближе к вечеру он выслушал интерпретацию 'его' лекции о манипуляциях личностью, которую читали студенты, занявшие места кураторов на мастер-классах и занятиях, и сделал вывод о безрезультатности своего труда в качестве лектора. Все те места, на которых он делал акцент, были безнадежно перевраны, а смысл утрачен.
  'И вот ради чего я все это делал? Ради чего я подбирал материал для занятия, искал примеры манипуляций и способы противодействия им? Или ради кого? Они тупы как пробки, о мой бог, им только знамя в руки, да партбилет выдать. Биомасса. Биовыделения партийной машины, точнее. Я расстроен!' - писал Витька в своем дневнике, в который он изредка заносил особо взволновавшие его события. 'Мне всего девятнадцать лет, а было восемнадцать, когда я прекрасно понимал, ради чего все эти игры в самостоятельность затеивались - аккредитация. Я поехал сюда, чтобы все свободное время купаться и загорать, выпивать и любить, а в перерывах между этим научить студентов хоть чему-то, что может пригодиться им в жизни, кроме теоретических учебных предметов, остающихся в стенах кафедры, в этих стенах живущих и прогрессирующих, никоим образом не соотносящихся с настоящей жизнью и практикой. А что получил? Студенты приехали сюда, как они говорят, учиться, внимательно слушают, сидя на моих занятиях, кивают головами, но, оказалось, ни хрена не понимают. Они даже под диктовку не могут правильно записать то, что я им говорю. Я не лектор и, тем более, не ученый, даже не рассчитываю им стать, но объясняю простые вещи простым языком, а толку ноль. Только сегодня я понял, что все это абсолютно лишено смысла, даже если абстрагироваться от изначальной сути ввода студсовета в повседневную жизнь ВУЗа, мы всего лишь получим кучку дебилов, которые будут махать флагами на любых мероприятих. Самые одаренные из них еще петь и плясать будут. И все. Нет перспектив у такого поколения. Все то же самое, что я увидел на юге этой зимой. Я очень расстроен, черт возьми!'. Витька, конечно же, слишком придирчиво относился к людям, большая часть студентов была далеко не глупа, но от лучших представителей ВУЗа и его филиалов хотелось чего-то большего, чем средний уровень интеллекта.
  Окончательно расстроившись, он решил поднять себе настроение курощением. Подбив Юдика на это опасное дело, поздно ночью, после обхода, они встретились и обговорили последние детали плана.
  
  Гнилое дерево и хлам разъятый
  скользящим светом тронуты снаружи.
  Уже звезда блистает в черной луже.
  
  ***
  
  Следующий день был приятен. Настолько приятен, что Витька встретил его с удовольствием, хотя спал он от силы часа четыре. Подъем начался не с сигнала, а с негодующих женских воплей, возвестивших об осуществлении кражи века. Коровин довольно улыбался.
  Через несколько минут уже весь лагерь высыпал к столовой, у многих кроме удивления на лице были следы пены для бритья, размазанной сонной рукой. Все смотрели на флагшкток - флага не было. Начались смешки, сначала одиночные, а потом весь мужской пол грохнул в коллективном порыве - вместо флага под буйным ветром развевалась пятнадцатиметровая гирлянда женского нижнего белья всех сортов и расцветок. Почетное место в центре занимали трусики особо крупного размера. Гневные женские вопли перешли в ультразвук.
  Не стоит описывать, как эту гирлянду сначала снимали, а затем разбирали, как сортировали белье по его обладательницам, как искали флаг и не нашли, как Коровин обратил внимание на то, что он висит на острове напротив, иронично отметив осмотрительность и наблюдательность участников процесса поиска, как студенты сформировали экспедицию из добровольцев путем голосования, как они поплыли на водном велосипеде, как у него заклинил руль, как пытались залезть на дерево, у которого кто-то отрубил все сучья, как наконец-то залезли, но обнаружили, что флаг прикручен огромным количеством толстой спутанной лески, как долго ее распутывали, потому что ножа ни у кого не было, как торжественно флаг поднимали...
  Витька так долго пытался не засмеяться во время этих процедур, что покраснел и пустил одинокую слезу, воспринятую как умеренно-патриотическую. Все шло по плану. Юдик клятвенно ему пообещал не расколоться при любых обстоятельствах, а из самого Коровина информацию даже клещами было вытянуть невозможно - он говорил только то, что считал нужным для собеседника в любой ситуации. Наталья подошла к нему, взяла за руку и шепнула:
  - Классно ты придумал, только с трусами, по-моему, перебор.
  - Самое оно, ты же сама все видела и слышала, как они визжали! Я в восторге был, если честно.
  - Я тоже была бы, если бы мое нижнее белье не висело на такой высоте.
  - Точно! Мне как раз что-то странным казалось, словно я позабыл нечто незначительное на первый взгляд, но очень важное на самом деле. Я не стал делать записочки, кому что принадлежит, так что все остались инкогнито по большому счету, кроме тех выдающихся труселей - тут ни у кого сомнений не может быть относительно хозяйки.
  - Зря ты так. Вероника - хорошая девочка.
  - Она - невоспитанная дура, комплексующая из-за своего веса, и ровным счетом ничего не делающая, чтобы от него избавиться. Я никогда не буду уважать таких людей.
  - Балда ты все-таки, Коровин, сам ведь не лучше.
  - Это еще нужно обосновать. Тем более, чтобы осуждать других много мозгов не нужно. Может быть, лучше к тебе пойдем? Я что-то соскучился по плотским утехам.
  Прямолинейность зачастую губила Витьку, так оно случилось и в этот раз, хотя он и не рассчитывал, что все получится, скорее, просто хотел позлить Наталью. Пришлось ему давиться отвратительной овсянкой, чаем и бутербродом с маслом в ожидании праздничного ужина вечером - последний день пребывания в лагере настал. Коровин перевернул тарелку с кашей - та осталась в состоянии покоя, не желая вытекать или падать. 'Славненько', - задумался Коровин. 'Она мне кишки враз склеит, а анус зацементирует, нужно было ее в первые дни подавать на стол, когда проблема избыточной дефекации была более актуальна'.
  Поскольку администрация ВУЗа, включая проректоров, уже приезжала с проверкой, можно было ничего не опасаться, и Витек проскользнул в деревенский магазин. Вернулся он оттуда веселый и сжимающий две банки паршивенького пойла. Удобно устроившись на берегу, он начал неторопливо выпивать и делать заметки в своем дневнике.
  'Последний день. Как много в этих двух словах. Не крайний, меня вообще передергивает от этого слова, а именно последний. Мне кажется, что я уже никогда не окажусь в этом лагере, почему-то. В таких случаях девочкам нужно писать про грусть и расставание, а мальчикам, про то, что все только начинается, и его с новыми друзьями ждут приключения. Ерунда же, правда? В любой момент я могу сюда приехать, но зачем? Видимо, я привык к своим студентам, мне даже стало нравиться на них ворчать и помогать, правда, незаметно исчезать я люблю гораздо больше. Гадкое пиво не может меня сделать сентиментальным, так что, сдается мне, эти эмоции вполне себе настоящие. Могу сказать, что основные задачи, которые я себе поставил, с честью выполнены - девушки остались довольны, туалетная яма до отказа заполнена пустой тарой из-под алкоголя, местный фольклор пополнен парой частушек, а последний день все запомнят надолго. Запомнят ли надолго меня? Вряд ли. Я всегда старался держаться в стороне от людей. Не люблю их, если честно. Предпочитаю оставаться Солью'.
  Он неожиданно медленно написал этот нехитрый и неказистый текст, словно смакуя каждое слово, тщательно выписываемое плохим почерком на бумаге. В тени дерева было комфортно, и этот комфорт расхолаживал, не давая мыслям двигаться с нормальной скоростью; сытость и легкое опьянение завершали картину. Художник, все-таки, должен быть голодным.
  'Мне доставляет удовольствие проводить с Натальей время, не знаю, почему. Даже козе уже понятно, что вероятность наших отношений за рамками дружбы уверенно несется в сторону бесконечной отрицательности, но мне по-прежнему нравится с ней находиться рядом. Когда мы перестали быть любовниками, я испытал неприятное чувство сепарации и собственной неправоты по отношению к ней, оказывается это возможно. Очень странное чувство. Я не считаю ее образцом красоты, она весьма миловидна и привлекательна, но не более, а меня это не останавливает. Учитывая все то, что было, есть, но никогда не будет, нужно прекратить наше с ней общение, пока это все плохо не закончилось. Так или иначе, в городе меня ждет Надежда. Эх, приготовила бы она мне завтрак...'
  Витька был возмущен нахлынувшими эмоциями, такой слабости он не ожидал от себя. Трижды громко крикнув матерное слово, он резко поднялся, чуть пошатнувшись от того, что потемнело в глазах, и пошел предлагать свою помощь в любых делах всем желающим, желая немного разгрузить голову. Кстати подвернулись парни, готовящие дрова, и Коровин провел остаток дня за тем, что таскал, пилил, рубил, рассказывал неприличные анекдоты и весело смеялся над ними вместе со всеми. Стал на чуть-чуть, как все, частью общества.
  Поджаривание мяса на углях нравилось Витьке даже больше розжига костра - в последнем случае он чувствовал себя укротителем стихии, заставляющим пожирать огонь только то, что нужно Коровину, а не самому огню, который он воспринимал как друга, совершенно сумасшедшего, но умеренно управляемого и адекватного, а в первом случае - он сам себе казался стихией, бегая между многочисленными шампурами, раздувая угли в одних местах, сбрызгивая водой или маринадом в других, создавая небольшой, локальный хаос своими выкриками, указаниями и легкой нервозностью. Витька всегда переживал, что углей будет мало, заготавливая невероятное количество топлива, которое потом с огромным удовольствием сжигал, а мясо на шампурах предпочитал крутить, как пропеллер, не давая тому обуглиться даже на миллиметр.
  Коровин с большим энтузиазмом готовил вверенное ему мясо, дискутируя с коллегами по жарке относительно состава маринада, количества некоторых ингредиентов и продолжительности вымачивания мяса в них. В результате все сошлись на том, что уксус - это зло, сушащее мясо, а свежую свинину в принципе нельзя портить чем-то кроме соли, перца и незначительного количества лука.
  Одна часть мужского населения лагеря была занята мясом вместе с Коровиным, рядом суетился директор, обильно потеющий от нервов и жара и протирающий лысину клетчатым носовым платком, больше напоминающим по размерам среднюю скатерть, другая же часть носила столы и расставляла их в причудливом порядке, напоминающем пазл, по которому проехался танк. Девочки восторженно наблюдали за действом с крылец своих домиков, предчувствуя скорую обжираловку и верные возлияния.
  Ни для кого на территории лагеря не было секретом, что в этот вечер можно было официально злоупотребить некоторыми напитками, до которых все студенты были весьма охочи. Что тут началось... Последнее, что четко помнил Витька, это как директор лагеря, принимавший участие во всеобщей попойке, скакал через костер в одних трусах, делая вид, что сушит белье после ночного купания. Коровин же точно был уверен, что он сам в этот момент обнимал девушку, правда, совершенно не мог вспомнить, какую именно. В тот момент ему совершенно точно было наплевать на это недоразумение. Спать легли под утро по системе 'кто где упал, там и спит'. В ту ночь, сохранивший остатки какого-никакого ума, Светик заглянул в каждый домик и измазал храпевшие тела пеной для бритья, придав пьяной вакханалии определенный новогодний антураж. Коровин в этот раз спал чутко для человека, немало выпившего, и пострадала только его шея, где Светик собирался изобразить немалых размеров бороду, но получилась только полоса. Светлый ушел, обиженно потирая ягодицы, по которым пришелся удар сонного Коровина, но обещал вернуться. Наврал.
  Тяжесть состояния все ощутили в полной мере, когда пришли через пару часов на последний завтрак - мало кто решился слопать заветренный сыр и позавчерашние остатки колбасы с маслом и хлебом. Какао было особенно омерзительно, и Коровин предположил, что возможны несчастные случаи при его употреблении. Возможно, в течение четырех часов, что-то и случилось. Лучи солнца жестко били в темечко, Витька намочил голову прохладной водой и выступил с речью про самый лучший лагерь на земле, студенческое братство, торжество юриспруденции на планете и гороховый суп, так всем запомнившийся. Наверное, ему здорово тогда напекло голову, хорошо, что не стал распространяться про страну, политическую систему и скорые зимние Игры. Выдохшись, он помахал всем с импровизированной трибуны перед столовой и предпочел оставшиеся десять минут проваляться на кровати.
  Хмурые лица потихоньку разглаживались, алкогольная интоксикация сменялась грустью от расставания, кто-то из девушек давил слезы, парни же обещали вскоре увидеться и задать жару торговцам алкоголем. Все как обычно. Это было тысячу раз, только декорации в каждом случае чуть-чуть иные.
  Металлические монстры пришли в установленное время, они стояли и мрачно смотрели на вяло копошившихся людей, извергая огромное количество вредных соединений в атмосферу. Потом, когда даже самые болезненные и слабые, тяжко вздохнув, погрузились, автобусы неторопливо покатили по проселочной дороге, усиливая воздействие каждой кочки на похмельные организмы своей раздолбанной подвеской и непередаваемым ароматом отработанного дизельного топлива в салоне. Все недосказанности, зарождавшиеся чувства и использованные контрацептивы, как свидетельства чего-то свершившегося и значимого, остались за спинами студентов. Прошлое стало немного более содержательным, ну а будущее, как водится, вскоре преподнесет приятные сюрпризы.
  
  УПс
  
   Витька всегда считал себя чуточку (если совсем честно, то далеко не чуточку) умнее людей, его окружавших. Не всех, конечно, но абсолютного большинства. 'Интеллектуальное большинство', как он политкорректно называл идиотов, ему встречавшихся на жизненном пути не испытывало никаких особых проблем - оно училось, взрослело, ело, пило, спало и никогда особо ни о чем не задумывалось. Ну и прекрасно, вообще-то, кому до них какое дело. Коровина радовало, что и руководство его института было о нем превосходного мнения, во всяком случае, на словах. Витьке этого было вполне достаточно, тем более, что его академические успехи вполне адекватно были отражены в зачетной книжке, состоявшей из одних отличных отметок. Удачное выступление на межвузовской конференции по криминальному праву окончательно убедило Витька в собственной правоте относительно своих выдающихся возможностей.
  Та сессия уже должна была стать четвертой подряд, отлично сданной Коровиным, и дающей право на бюджетное место, что было ему очень важно - стоимость двух семестров равнялась Витькиной годовой зарплате, причем получал он как 'взрослый', уже состоявшийся специалист. Первым экзаменом было криминальное право, столь любимое Витьком, которое еще и принимала заместитель директора его института по научной работе, Людмила Викторовна Егорьева, не чаявшая, как казалось, в нем души.
  Зная о ее слабости к студентам, посещавшим специальный кружок, Витька начал убивать свое время на поздние занятия, заканчивавшиеся в девять вечера, но потом начал получать настоящее удовольствие от процесса и даже написал неплохую работу про особенности ответственности несовершеннолетних, за которую его наградили грамотой на конференции. Коровин расслабился и пропустил удар.
  Витька не сдал экзамен, точнее, ему поставили 'хорошо', но нужно было 'отлично'. Коровин опрометчиво отказался от оценки. Не сильно расстроившись, он упорно три дня готовился к следующему экзамену, по которому ему также поставили 'хорошо', после чего рыпаться было бесполезно, и он решил не мучиться с криминальным правом, которое уже ничего не решало, и согласиться на старую оценку его знаний. В конце июня не вышло - Егорьева отказалась принимать у него экзамен, утверждая, что он может сдать ее предмет гораздо лучше, чем в прошлый раз.
  Что поделать, Витька, отлично сдавший три других экзамена, был успокоен такими словами и, списав все на случайность, решил сдавать право осенью. До сентября было долгих два месяца, в которые, как ему казалось, он сможет выучить все, что непосредственно относилось к общей части.
  Лето было бурным - летний студенческий лагерь, драка со стражами правопорядка, закончившаяся его вторым сотрясением мозга и практика в правоохранительных органах. Те два месяца оставили очень яркие воспоминания, Витька высоко ставил опыт, который он тогда приобрел, включая знакомство с реальными сотрудниками правоохранительных органов и их человеческими характеристиками. Но все когда-то заканчивается, и новый учебный год напомнил, что остались долги за предыдущий. Нужно было идти и сдавать.
  Следующие пятнадцать раз не увенчались успехом. Егорьева то гоняла его по билетам, а потом отправляла восвояси, чтобы лучше выучил, то сразу говорила, что ей кажется, что Витька не все знает, и ему нужно подучить, чтобы она ему не ставила плохую оценку. Коровин был в отчаянии - он не понимал, что происходит, и почему это происходит именно с ним. Витька знал практически наизусть общую часть Криминального Кодекса, был готов ответить на любой вопрос из теории и практики его применения, более того, он был согласен на любую оценку, лишь бы этот кошмар закончился. Самое печальное, что он не мог ничего сделать - в зачетке красовались наименование предмета и фамилия Егорьевой, которые она написала лично в первый же день сдачи. Взять направление и сдать, даже заведующему кафедрой, было невозможно, тот отказывался, ссылаясь на уже написанную фамилию преподавателя.
  Не понимая, что происходит, Витька перестал посещать занятия, наделав 'хвостов' по другим предметам. Все свободное время он проводил с веселой шайкой разбойников из классического университета, с которыми его объединяли пристрастие к алкоголю, девушкам, карточным играм, хорошим книгам и спортивным соревнованиям. На филологическом факультете мужского пола не хватало категорически, а единомышленников и подавно. Коровин был единогласно принят в дивизион Гудзонских Ястребов, шумных пропойц, драчунов и бездельников, отличавшихся буйным нравом и еще более буйным литературным даром каждого из участников. Может быть, вечное опьянение приукрашивало достоинства его собутыльников, создавая из обычных студентов фигуры верных друзей, которых у Витьки на тот момент не осталось - он перестал со всеми общаться, с кем-то сам, а кто-то и по собственной воле или безволию решил вычеркнуть Коровина из своей жизни, а может быть, стремительно расстраивающееся восприятие реальности цеплялось за отдельные новые лица, подменяя ими старые, уже исчезающие в стремительно забываемом прошлом. С ними-то, новыми лицами, и убивал вечера Витька, каждый раз ища в алкоголе забытье, выход из своих мрачных мыслей, хотя бы на один вечер, оттягивая неизбежное и уверенно ухудшая свое положение.
  Новая жизнь была ознаменована беспросветным каждодневным пьянством, наложившим печать на всю дальнейшую жизнь Витьки, ломая его психику постоянным, гнетущим ощущением безысходности и неспособности найти выходы из сложившейся ситуации. Коровин не знал, что делать и как выкручиваться, он никогда не встречал столь откровенную враждебность человека, чинившего ему препятствия. Витька был все-таки достаточно добрым человеком, и он даже не думал, что подлость и сволочизм в таких масштабах могут существовать. Его разум был откровенно не готов принять подобную информацию и начать решать сложную задачу, да и не было человека, способного подсказать выход из ситуации.
  Тогда алкоголь можно было купить в любое время суток, и Витька не помнил практически ни одного дня, который бы для него закончился трезво. Все слилось в один сплошной алкогольный бред, который просто не мог являться его жизнью, не должен был, но являлся, и Коровин сыграл немалую роль в таком раскладе событий. Кошмары, мучившие его по ночам, усилились, и только огромные дозы спиртного заставляли их отступить на день-два.
  В декабре Коровина отчислили за 'академическую неуспеваемость'. Это не стало для него новостью, да и ударом тоже - последние два месяца он ждал подобного, не сомневаясь в последствиях. Витька малодушно принял это заранее, смирившись с еще не свершившимся, но очень вероятным исходом событий. Следствием явилось увольнение с работы, откуда Витьку попросили, увидев письмо с выдержкой из приказа об отчислении. Мотивы руководителя организации не нуждаются в описании. Кто бы мог подумать, но Коровину еще только предстояло понять, что значит отчаяние.
  
  ***
  
  'Боже, за что мне все это?' - спросил он сам у себя как-то раз, не зная первопричины, после неудачной попытки сдать экзамен, когда лежал у Надежды на диване, снедаемый пока еще только сильным беспокойством, обещавшим очередную бессонную ночь рефлексии и самопоедания.
  
  ***
  
  
   Зима того года выдалась очень худой - ни учебы, ни работы, ни, соответственно, денег. Витьке пришлось продать одну свою гитару и коллекцию монет ради того, чтобы продолжить заливать бесчисленным уже алкоголем совесть и здравый смысл. Все это время ему казалось, что ситуация должна решиться в лучшую сторону. 'В следующий понедельник все наладится, я уверен, найдется работа, скоро восстановлюсь, все будет хорошо', - так он себя успокаивал, не предпринимая ровным счетом ничего, чтобы изменить свою жизнь. Его по-настоящему занимал только алкоголь, в котором он увидел спасение, сделав ошибку миллионов людей. Даже женщины не были так для него притягательны, как любая бутылка, которую можно было раздавить под беседу со знакомым человеком.
  'Еще полгода назад я не мог себе представить, что способен докатиться до такого. Говорят, что когда опускаешься до дна, как тебе казалось, снизу могут постучать. Не знаю, не знаю. Словно алкоголик из 'Маленького принца' я пью каждый день. Вначале, я пил, чтобы оградиться от тяжкого груза несданного экзамена; жаждал хоть на минуту забыть о неминуемом итоге. Теперь я пью для того, чтобы забыть все случившееся. Знаю, что не получится, но выпивка примиряет с действительностью, укрепляет зыбкий мостик моего рассудка, протянувшийся над пропастью, на дне которой, сдается мне, обитают совсем уж страшные твари. Мне по-настоящему стыдно за себя, но слишком сильно то унижение, которое я испытывал каждый раз, когда приходил к Егорьевой. Я достаточно добрый человек и желаю ей всего лишь медленной и мучительной смерти.
  Ничто не помогает мне отвлечься - литература кажется невыносимо скучной, на гитаре нет ни малейшего желания играть, да и вообще... Ем я только поздно вечером или ночью, когда вваливаюсь после очередной пьянки. Музыка не вдохновляет. Книга, намеки на которую у меня появились в августе, вряд ли будет написана. Я не знаю, чего хочу, кроме того, чтобы выпить. Только в этом случае в моем мире торжествующей безысходности начинают проявляться краски, я начинаю шутить и строить планы, которым никогда не будет суждено осуществиться. Все те мечты, которые у меня есть, ими и останутся - я ничего не могу сделать. Мне отказали в восстановлении в этом семестре, при этом я узнал, что отчисленного вместе со мной из моей же группы, восстановили без всяких проблем, причем долгов у него было гораздо больше. Может быть, потому что его зовут Заур, и он лучше меня разбирается в юриспруденции? Я словно получил плевок в лицо от тех, кто все это время отмечал мои заслуги в учебе и общественной жизни, но как дело дошло до того, что мне потребовалась помощь, восторженные хвалители куда-то исчезли и предпочли решать проблемы небритого молодого человека, проводящего учебное время либо в столовой, либо праздно развалившись на лавочке перед первым корпусом... ' - Коровин закончил писать дневник и лег спать. Завтра его ждало очередное похмелье.
  
  ***
  
   Если Коровин не пил, а иногда выпадали и такие дни, то он старался себя чем-нибудь занять, например, попытками выплеснуть хоть какие-то эмоции на чистый лист, лежавший перед ним. Бумага оставалась нетронутой часами, а Витька лишь ходил за новой порцией чая, содрогаясь от мысли, что он лишился способности писать. Как оказалось, он вообще лишился возможности что-то делать, кроме того, как сидеть, уставившись в пустой лист и лелеять свои жалкие фантазии о наладившейся жизни. Какие-то записи в дневнике - единственное, на что его хватало.
  'Я не могу заставить звучать гитару, как мне нравится, руки не играют то, что им нужно играть. Шнуры совсем измохрились и начинают хрипеть, а денег ни на что нет, даже на них. Вчера обменял последние монеты на просроченное пиво. На алкогольную продукцию срок годности не распространяется! Тем более, где бы я еще попробовал пиво 'Бурхан', произведенное в каких-то степях, непонятно из чего? Весь вечер стоял с Шизанычем, моим другом детства, в подъезде как распоследний гопник. Страшно признаться самому себе, но я все последнее время так стою. Помню, еще недавно я презирал обитателей подъездов, а теперь сам стал таким - потребовалось меньше четырех месяцев для успешной деградации. С ноября ни Жорж, ни Марик, ни Михалыч не позвонили мне ни разу, только с Жоржем мы встретились, когда он отдавал мне деньги за гитару. Грустно это все, если честно. Из группы я тоже ушел - стыдно быть таким бедным. Даже работая, я не мог позволить себе самую завалящуюся отечественную машину, а они ездят на иномарках, купленных родителями. Не могу на это смотреть. Гитару пришлось брать в кредит почти на год. Да и зачем она мне теперь, все равно не могу уже играть...
  Дни летят, но они так невыносимо тянутся от утра и до вечера, когда я начинаю пить. Первая бутылка идет долго, я почти чувствую ее вкус, но все последующие сливаются в одну, калейдоскоп событий уже не вертится, его заменили серые стены подъездов. Я пытаюсь веселиться, но давно понял, что только спиртное может мне дать пусть даже легкое, но чувство расслабленности. Даже выпив, я не всегда могу улыбнуться, что уже говорить о моем обычном выражении лица - я не узнаю себя в зеркале. Это было так давно, когда я искренне и трезво мог от всей души улыбаться. Теперь я не умею этого делать. Кто-то говорит, что не мы такие, дескать, жизнь во всем виновата, я тоже так хочу считать, но каждая отброшенная бутылка и выкуренная сигарета говорят мне о том, что все могло быть иначе, и виноват в этом исключительно я'.
  
  ***
  
   В конце марта, когда уже растаяла большая часть снега, Витька, нацепив старенькую куртку непонятного цвета и взяв рабочую одежду, вышел на знаменитый привокзальный пятак, куда стекались все маргинальные элементы и простые трудяги, желавшие немного подработать. Народ собирался очень колоритный - в толпе смешивались опустившиеся алкоголики и изуродованные наколками, поджарые бывшие зеки, стрелявшие глазами по прохожим и сплевывавшие коричневую слюну сквозь редкие зубы, встречались обычные мужики в клетчатых рубашках, студенты, которым вечно не хватало денег и прочие, и прочие. Бесчисленное количество нелегальных гостей города прямиком с вокзала шло на это место. Они садились полукругом на корточки под дерево и начинали раскачиваться из стороны в сторону. При все пестроте компании, правила были жесткие - кто куда поедет, решал отправщик, получавший за это треть от всей платы. Несколько грабительски, конечно, но все стычки и разговоры на повышенных тонах решались им на месте, причем очень грубо и жестко. Зачинщик потасовки всегда был бит и больше на том месте не появлялся, если не хотел добавки.
   Витька стоял и исподтишка изучал своих потенциальных конкурентов на рабочие места. Два подозрительного вида субъекта о чем-то шептались, один из них щеголял ртом, полным вставных зубов под золото. Бомжеватого вида существо, похожее на мужчину, изучало свою разбитую физиономию. Субтильный тип возбужденно размахивал пакетом, где, как догадался Коровин, лежала его одежда и какая-нибудь еда. Выходило не так уж и плохо - он имел все шансы уехать сегодня. Если повезет, то он даже не сорвет спину и сможет работать завтра.
   - Песок грузить два человека! Ты и ты, - отправщик ткнул толстым пальцем в тощего субъекта и Коровина. Витька радостно пошел к будущему работодателю, который оказался сержантом полиции. Витек выругался сквозь зубы, но покорно залез в его служебную развалюху. Деньги были важнее гордости. Всей душой он надеялся, что его отвезут именно на стройку, а не в лес, где изобьют и сожгут, как недавно произошло в его городе. Пьяные милисенты поймали человека, как им показалось, похожего на вора. Отобрали все деньги, начали избивать, требуя признания. Мужчина оказался стойким и принципиальным - ни в чем не сознавался. Тогда его отвезли за город, облили бензином и сожгли. Чудесно, правоохранительная машина в действии. Коровин подозревал, что никакого наказания подонкам не светит, но на его личную ситуацию в тот момент это никак не влияло.
   Они выехали за город, сердце Витька подпрыгнуло, а затем провалилось в глубины желудочно-кишечного тракта. По скверной дороге сержант вел служебную машину, кляня покрытие, и объезжая самые глубокие ямы. Коровину казалось, что было бы логичнее ехать по обочине - та казалась скоростным шоссе по сравнению с дорогой, но служитель свистка и фуражки был иного мнения. К вящей радости Витьки машина остановилась у коттеджа, имеющего незаконченный вид, рядом с которым возвышалась куча песка. Милисент кивком указал на нее, довольно осклабившись. За 'полтыщи' на двоих Коровин и доходяга должны были перетаскать эту чертову кучу.
  Витек резво переоделся, решив, что если управится до обеда, то день можно считать сложившимся - двести пятьдесят колов за четыре часа работы равнялись его дневному заработку юриста. Когда он еще им работал, точнее. Тощий тип, представившийся Саньком, крайне медленно переодевался, вызывая раздражение Витьки, торопившего его.
  - Давай быстрее, блин, ты же не на свидание собираешься. Быстрее закончим - быстрее получим деньги и свалим отсюда, или ты думаешь, что нам стол накроют в благодарность?
  - Сейчас все будет, не кипятись. Курить будешь?
  Коровин сказал ему все, что он думает про перекуры, табачную промышленность и него самого, при этом ни разу не повторившись в выражениях. Санек покорно встал, и они вдвоем принялись сражаться с песчаным монстром. Мартовское солнце не сильно пекло, но скоро Витька понял, что вспотел и несколько устал. Его хилый напарник с радостью воспринял предложение о перекуре, и они задымили, усевшись на перевернутые ведра. Куча не сильно сбавила в объеме.
  В течение следующих трех часов Коровин только и делал, что строил всяческие планы мести этому нагромождению осадочной горной породы, которое, казалось, взирает на него с усмешкой, не собираясь сдаваться и превращаться в хрустящие купюры. Взмокший Витька не гнувшимися руками таскал бесчисленные ведра и высыпал их в емкость, край которой возвышался на уровне его глаз. Перекуры не давали особой передышки, делая каждое следующее ведро вдвое тяжелее, а Коровина злее. Финальным аккордом стало поднятие здоровенного каркаса теплицы, которую поднимали ввосьмером. После этого Витька мечтал о смерти - руки не поднимались вообще, но двести пятьдесят колов - это двести пятьдесят колов.
   Потратил он их достаточно прозаично - позвонил Шизанычу и сказал, что у него есть деньги, которые можно пропить. Тот не заставил себя ждать, и уже через час они прикладывались к большой бутылке еще холодного, но кошмарного пива. Витька делился впечатлениями, связанными с уходящим днем и отмечал невзрачную игру своей любимой команды в начинавшемся клубном чемпионате. Шизаныч кивал, отмечал просчеты тренерского штаба и грозил кулаком в примерную сторону места нахождения одного из ведущих игроков клуба, заявившего, что отказывается выходить на поле, пока руководство не разрешит ему перейти в заграничную команду.
   - Как думаешь, станем чемпионами в этом году?
   - Нет, Викторыч, не станем, точно не станем. Вот в следующем...
   Команда не стала чемпионами ни в том году, ни в следующем. Что было потом, никому неизвестно, да и кого волнуют перемещения мячика по полю, далекому от поля настоящих человеческих страстей и эмоций? Времена, когда хоккей и футбол заменяли религию и культуру, должны были пройти, но почему-то всенародная страсть к этим видам спорта осталась. Скорее всего, потому что вышеуказанные эрзац-заменители были всяко лучше того, что называлось 'культурой' и, тем более, 'религией'. Витьке же было плевать в принципе на них.
   С таким трудом заработанные деньги были пропиты за те же четыре часа, превратившись в зеленые смятые пластиковые бутылки в ближайшей урне. Коровин, будучи привычно пьяным, поехал к Надежде. Куда отправился Шизаныч, история умалчивает.
  
  ***
  
   Витька регулярно посещал вокзальный пятак, который услужливо подбрасывал ему разную работу. Потихоньку, он начал различать знакомые лица, кто-то с ним здоровался, кто-то просто кивал головой при встрече, а кому-то было все равно, лишь бы заплатили. Коровин обратил внимание, что даже в самой тяжелой жизненной ситуации многие сохранили человечность. Или ситуация была недостаточно тяжелой? Кто знает...
   Март и начало апреля пронеслись мимо его глаз, слившись или слипшись в одну большую стройку. В начале апреля к нему присоединился Шизаныч в своем бессменном 'Абидасе', ботинках и очках. На пару они вкалывали везде, где только предлагали, а вечерами уничтожали время, пропивая все деньги. Казалось, из такого круга нет выхода, впрочем, почему казалось, да и кому казалось?
   Вдоволь наевшись накануне цемента, Витька решил устроить разгрузочный день. Все мышцы болели - сотня поднятых, затем закинутых на плечо и протащенных метров тридцать мешков давала о себе знать. Шизаныч в тот день не вышел на работу, отдав предпочтение ближайшему алкогольному магазину, и Коровин, поднимая очередной мешок, вспоминал его добрым словом. Заплатили ему 'половинку' за весь день, что было достаточно неплохо.
   В кармане что-то звенело, но Витька решил совершить променад до старейшего учебного заведения города, окинув презрительным взглядом остановку общественного транспорта. На аллее, которая протянулась недалеко от его дома, он закурил сигарету. Первая крепкая затяжка обладала ни с чем не сравнимым вкусом. Вкусом нового дня, который обещал быть чуть лучше предыдущего, потому что вчера у него не было денег, а сегодня есть. Маленькая победа одного человека.
   За последнее время Коровин привык, что в холодильнике пусто и зачастую ему совершенно нечем поужинать, а значит, утром нужно будет идти пешком до вокзала (денег-то нет!) в надежде что-то заработать и не все пропить. Тяга к алкоголю была совершенно невыносима, он хотел хоть на час забыться и вырваться из окружающей обстановки. Чувство вины за все случившееся не покидало его, мысли вечно путались, выстраиваясь в совершенно причудливые цепочки, расстраивая его все больше и больше. Рядом не было ни одного человека, который бы помог Витьке разрубить тот узел, который он затягивал все сильнее, раскачиваясь на табуретке самоуничижения и вечного погружения в прошлое. Надежде, судя по всему, было все равно, Витька не понимал, что ей от него было нужно - она прекрасно видела, что с ним происходит, но не делала абсолютно ничего, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Похоже, что ее все устраивало. Друзья...да где они были эти друзья? Почему они все так стремительно исчезли? Остались собутыльники. Проблемы определения людей в качестве друзей вообще сложно даются, а уж в девятнадцать лет кажутся просто не решаемыми.
   Когда Коровин пришел, куда хотел, он успел всех мысленно послать, простить и еще раз послать, теперь уже окончательно. 'С этой минуты, - решил он, - нет у меня больше друзей, есть просто приятели, на этом и остановимся. Так будет легче всем, а самое главное - мне. Теперь я ни от кого не буду ничего ждать, будем просто выпивать вместе и все. Это почти как секс без обязательств'.
   Около корпуса, в котором располагался филологический факультет, Витькина несостоявшаяся мечта, его посетило чувство, которое принято называть вдохновением. Он встал и громко процитировал, глядя на две фигуры, держащие в руках нечто, ошибочно принятое за азбуку: 'А ты колокола около окала, ололокала.'
  Довольный маленьким вербальным экзерсисом, Витька прикидывал про себя, на сколько стаканов может потянуть железка, спиленный с одной головы. Выходило по его подсчетам недурно, но Коровин подозревал, что ценного металла там давно не осталось - местные гаврики однозначно уже озаботились распилом, а попадать в неприятности из-за нескольких сотен он не считал нужным, как бы деньги не были нужны. Оставалось только встать на трамвайной остановке, закурить и обдумать план уничтожения сегодняшнего вечера.
  Боль прострелила поясницу, когда он нагнулся заправить выбившиеся шнурки. Витька привалился к столбу и замычал, вспоминая вчерашние события. 'Зараза, Шизаныч! - подумал он, потихоньку приходя в себя. - Позвонить ему или черт бы с ним? Наверняка вчера весь день до упада пил, а сегодня продолжил, пока деньги не кончились. Да что со мной творится, неужели я не могу хотя бы день прожить, чтобы не нажираться?'
  Коровин резко принял подобающую как минимум хомо эректусу позу и зашагал прочь от столь притягивающих стен университета. 'Я сегодня не буду пить!' - все повторял про себя Витька, ожесточенно затягиваясь сигаретой. Прохожие на аллее шарахались от стремительно несущегося прочь Коровина, выпускающего клубы дыма, размахивающего руками и выпучившего глаза. Тогда он напоминал безумца, вырвавшегося на свободу.
  'Позвонить Надежде? Зачем? Гулять с ней? Смысл? Что мне делать? Планировать сегодня нужно было раньше, но раньше уже закончилось, так что придется возвращаться к старому способу. Нет! Я не буду пить сегодня!'. Коровин встал и занялся своим любимым делом той поры - перебиранием номеров в записной книжке телефона и отправлением сообщений с просьбой перезвонить. Всем перезвонившим он предлагал прогуляться по какому-нибудь нехитрому маршруту. Все отказались, зная, зачем он звонит. Его персональный кредит доверия был явно исчерпан, и Витька грустно уселся на лавочку, услужливо оказавшуюся рядом.
  'Вот зачем нужна такая жизнь? У меня было огромное количество друзей и знакомых, я играл в группе, был председателем студенческого совета своего института. Да у меня каждый день был забит под завязку разномастными делами - я не знал, где взять свободное время, чтобы почитать нормально! Сейчас, когда вокруг стало темно, нужно нашарить выключатель, но у меня ничего не получается, я даже не знаю, есть ли стены вокруг меня. А вдруг это шнурок, за который нужно дернуть, чтобы свет опять зажегся? Если я в темноте споткнусь и начну падать, не обовьет ли он мою шею? Не знаю, вокруг уже никого нет, чтобы хотя бы подсказать. Хм, какой гадостный голубь. Кыш, скотина, нет у меня для тебя семечек. Интересно, а в следующей жизни я смогу стать голубем? Только и буду делать, что летать и на головы гадить, можно сказать, как руководитель высочайшего уровня!' - Коровин уже расслабленно и блаженно потянулся, представляя себе это зрелище. В его фантазиях у голубя была почему-то человеческая голова и говорил он наипротивнейшим голосом.
  Когда Коровин доставал пачку сигарет, из его кармана выпал старый чек. Витька всегда оставлял чеки, зачастую они превращались в обычные куски бумаги, поскольку чернила выцветали и явно не подлежали прочтению, но Коровина это не смущало, и он продолжал их хранить. Этот чек лежал не столь давно, он был цел и свидетельствовал о том, что не так давно Витька покупал пиво в количестве двух бутылок. Не так уж и удивительно, в принципе. Коровин оторвал слово 'спасибо' и начал на него смотреть. Ибо спас. Ибо спас две бутылки и выпустил их содержимое на волю. Ничего умнее он придумать не смог, поэтому просто рассмеялся.
  Немного повеселев, Витька потянулся к телефону, думая позвонить Жоржу, но вспомнил, что тот даже не позвал его на свой день рождения, все свое время, с конца предыдущего года отдавая рыжеволосой бестии по имени Катя. Коровин разочарованно хмыкнул, представив себе женящегося Жоржа, в белом костюме или отвратительном серебряном, какие тогда входили в моду, с цветочком в петлице, обреченно улыбающемся и его избранницу, уверенно тащащей его к Вершителю Судеб. Напряженное скуластое волевое лицо, покрытое веснушками исказилось в победной улыбке, она уже почувствовала свою победу, когда зашла в комнату перед церемонией и увидела готовое свидетельство о заключении брака. Жорж рассеянно смотрит на Коровина, который разводит руками с видом: 'Ну, я тебе говорил, а ты не слушал. Я же твой друг, я уважаю твое осознанное решение, зачем мне тебе чинить препятствия в таком интимном деле?'. В тот момент Кати уже не существовало, осталась гарпия, сжимающая в когтях обмякшего мужчину. Этого Витька для Жоржа, разумеется, не хотел, но он отдавала себе отчет в том, что решать это должен Жорж. Звонить Витька ему не стал, оставив его наедине с избранницей. 'Ради бога, пусть они делают все, что хотят в свое удовольствие, зачем мне им мешать?'.
  Ноги сами вывели его к набережной, практически всегда переполненной различным народом. Привлекал внимание памятник, с определенного ракурса хваставшийся выдающимися вперед гениталиями, но на самом деле всего лишь рукой. Витька постоял, разглядывая достоинство, и решил, что все же лучше не терять ни одно, ни другое достоинство.
  В тот день Коровин пересилил себя, и не выпил ни грамма. Вечером следующего дня он, уставший после очередного рабочего дня, пропил все деньги. Так зачем же было так мучиться?
  
  ***
  
  С какого-то периода времени, рано или поздно начинающегося у большинства мужчин, Коровин начал появляться в людных и не очень местах в сопровождении различных женщин, пользуясь своим относительным успехом у условно прекрасного пола. Витька, разумеется, предпочел бы потолок, но эта шутка устарела еще до того момента, когда он родился. Когда-то Коровину нравились веселые, хохочущие девушки, несущиеся по улицам ему навстречу, теперь его вполне устраивали те, к кому можно просто пойти на ночь, благо, на филологическом факультете таких особей было достаточное количество.
  Кристина училась в одной группе с Жоржем, который рекомендовал Витьке особенно не увлекаться ей, сославшись на то, что из ее любовников можно было сколотить неплохую футбольную команду, всяко сильнее их 'Ястреба', вечно болтавшегося на грани вылета из второго дивизиона. Коровин посмеялся и посоветовал Жоржу не подсматривать за их серией пенальти. Через некоторое время Жорж пропал, предпочитая налаживать собственную жизнь, а Витьке было все равно, к кому идти ночевать.
  Познакомился с ней Коровин достаточно просто - был ноябрь месяц, в течение которого Витька все увеличивал каждодневные дозы спиртного, но хотя бы продолжал играть в группе, еще терпящей его вечные отсутствия на репетициях и откровенное хамство. В какой-то из вечеров группа дала концерт в новом корпусе университета, после чего Коровин, довольный собой, пошел праздновать удачное выступление в ближайшее заведение, в котором было крайне дешевое пиво и даже имелись закуски. Жорж с Михалычем уселись рядом с Витькой и дружно осушили по первой кружке в честь Эвтерпы и, непосредственно, Витькиного гитарного таланта. В тот редкий день Коровин уделил должное внимание закускам, почему-то его особенно привлекли соленые орешки. Наверное, это должно что-то значить, но оставим это символистам.
  Кристина пила пиво наравне со всеми и ежеминутно курила, окутывая клубами дыма свою часть стола, из которого можно было разглядеть ее внушительный бюст и тлеющую сигарету, которой она размахивала, подкрепляя свои слова жестикуляцией. Коровину захотелось что-то ей сказать, поддеть, указав на затуманенные башни-близнецы, но она уже заметила его взгляд и предложила выпить.
  - Мне нравится, когда ты злишься, - сказал Коровин. - Ты вопила на кого-то за кулисами перед нашим выступлением, это было впечатляюще и очень волнующе.
  - Почему же?
  - Мне нравится наблюдать за людьми, получающими морально по морде, это успокаивает. Чужие страдания, особенно заслуженные, мне, в основном, приятны. Унижать людей - искусство, не доступное широким массам, я уважаю людей, способных уничтожать морально. Ты, кстати, к таким не относишься...
  Коровин сделал паузу, наблюдая за переменами в ее лице. Перемены не заставили себя ждать, на что он, рассмеявшись, заметил, что теперь абсолютно уверен в том, что ему нравится, когда она злится. Кристина тоже рассмеялась, они выпили, и между ними протянулся мостик общения из сигарет, алкоголя и незначительных общих интересов.
  - Концерт сегодня был неплох, как мне кажется, звук - полное дерьмо, но, черт возьми, что я почувствовал, когда ударил по квинтам...
  Дальше Коровин пустился в рассуждения о своих многочисленных гитарных подвигах, тонкостях звукоизвлечения и всем том, о чем он любил поговорить после третьего литра пива. Кристина внимательно его слушала, вставляла свои осмысленные реплики. В тот вечер они спали отдельно, на том и следует закончить.
  
  ***
  
  Витька не испытывал к Кристине особых чувств, которые могли бы называться привязанностью или, упаси Создатель, любовью, что вполне устраивало и его, и ее, ему просто нравилось выпивать, когда она рядом. Не было нужды рисоваться перед кем-то, да и не одобрял Витька этого занятия. Если секс по дружбе возможен, то это был секс по пьянке, когда партнеры встречаются, употребляют громадные дозы спиртного, а затем идут и занимаются сексом столько, сколько смогут. Кристина тоже поддерживала его точку зрения, нисколько не возражая против сложившейся ситуации. Такие дела.
  В тот вечер пиво было особенно холодным и вкусным, Коровин открыл первую бутылку, и ее содержимое рухнуло в его желудок, минуя глотку; открывая вторую, он закурил сигарету от зажигалки, по-дружески поднесенной Шизанычем, и только отпив половину, он, наконец, почувствовал вкус жидкости.
  - Гарри Гаррисон одобрил бы сейчас мое состояние - нет войне, даешь холодное пиво в массы! Эй, бастардакфьюло, тащи еще бутылки! - крикнул он хмырю, занятому разгрузкой холодильника.
  - Подожжи, щас все будет, - выговорил сомнительного вида субъект. По его внешнему виду можно было сказать, что по 'бою', в ходе которого у бутылки исчезает какая-либо часть, либо она 'кокается' полностью, что позволяет списать продукцию, а затем выпить, у него был высший разряд. Субъекту было лет двадцать пять, он был косоглаз и косноязычен. Работа подай-принесиста и грузчика была верхом его персональной карьерной лестницы. По вечерам, например, таким как этот, когда в заведении было не протолкнуться от неимоверного скопления народа, желавшего недорого выпить, он исполнял роль второго официанта, постоянно забывавшего, что от него требуется и периодически скрывающегося в недрах помещения, чтобы потом вернуться еще сильнее покачивающимся.
   - Эй, бастардо! Где наше пиво? - подхватил другой столик, затем третий. Коровин с товарищами особенно старался и кидался орешками в ущербного. Несчастный олигофрен в припадке ужаса от свалившегося на него количества информации и закусок принялся дико вращать глазами, а затем промычал нечто нечленораздельное и убежал вон.
  - Ну вот, придется ждать Олю, когда она освободится или идти самому. Впрочем, пришла пора немного размять ноги и прочие части тела, как я считаю, - Коровин поднялся и с хрустом размял шею. - Кому-нибудь захватить кружечку? У меня сегодня прекрасное настроение и я готов угостить, но только одного из вас. Предвкушаю драку, не разочаруйте меня, дорогие мои! - С этими словами он отправился к барной стойке, исчезнув в клубах дыма и нецензурной брани.
  Витька следил за потоком пива, хлынувшим из крана, и думал о том, что было бы неплохо лечь под такой поток и открыть рот, не задумываясь больше ни о чем. Только пиво и его эго, ничего лишнего. Сегодня он опять пытался сдать злосчастный экзамен, но тщетно - Егорьева даже не стала его слушать, аргументировав это тем, что ему следует лучше подготовиться.
  - Какого хрена? - произнес Витька, затягиваясь сигаретой и ожидая своей очереди. - Эта скотина пользуется своей безнаказанностью. Как типично для всех тех, кто заимел хоть толику власти! Заставляет меня сходить с ума уже столько времени... все очень плохо закончится, без вариантов... - тут он обратил внимание, что на него смотрит бармен, который, по всей видимости, слышал все до последнего слова.
  - Эй, дружище, я тут заболтался сам с собой, ты не думай, в этом заведении большей властью, чем ты, только Господь Бог обладает, не бери на свой счет. Мне два светлых и те сигареты за пятнадцать. - Витька улыбнулся и протянул деньги.
  - Постоянным клиентам не возбраняется выражать мысли вслух.
  - Вот и славненько, давай мое пиво.
  За столом Шизаныч что-то рассказывал Шкиперу про Чемпионат Мира лохматого года, а Мух ему поддакивал. Мух был уже очень пьян, что было его вполне обычным рабочим или творческим состоянием. Шкипер, слушая, развалился на стуле, закинул ноги на лавку и лениво курил, прищурив левый глаз. По диагонали от него сидел Барон, который высматривал себе в окружающем бардаке очередную жертву на одну ночь. На футбол ему было наплевать, что он и не скрывал, откровенно игнорируя беседу.
  Витька протянул Шизанычу кружку:
  - Опять 'Допотопного футбола' начитался?
  - Нет, Викторович, не гони, мне три года тогда было, но я с отцом сидел и смотрел. Кстати, он тебе привет передавал.
  - Взаимно. Хочешь сказать, что много помнишь с того времени? Я вот, хоть убей, ничего не могу вспомнить, чтобы это было нечто осознанное, понятое и проанализированное, словно какой-то туман, а потом я проснулся и ощутил в себе способность к целеполаганию и мышлению.
  - Вот это ты, Виктрыч, загнул, тебя бармен по голове, что ли шарахнул?
  - Неа, сказывается повышенная эмоциональная напряженность, как мне кажется. Нельзя столько дерьма в себе держать.
  - Ты, это, если поплохело, дойди до туалета, а то сблюешь, а если не сблюешь, то обязательно вытошнит.
  - Нет, Шизаныч, того дерьма, что мы пьем, я проглотить еще много смогу. Кушай-кушай, ешь-ешь-ешь, если родина заставит жрать говно. Давайте-ка, господа, бахнем.
  Господа встрепенулись, даже Мух приобрел относительно приличный вид. Все немедленно выпили и принялись обсуждать политику, как подобает в таких случаях. Мух, неожиданно начавший стремительно трезветь выступал с обличительными речами режима, клял последними словами партию власти и занимался прочими непотребствами, включая призывы немедленно идти на штурм Осеннего дворца и обязать администрацию заведения, в котором они сидели, снабдить создающуюся армию необходимым провиантом в дорогу, а именно как минимум, одним кегом разливного пива.
  Витька аплодировал заявлением Муха, Шизаныч громогласно хохотал, комментируя заявления последнего, и любезно интересовался, поднимет ли тот винтовку - комплекции Мух был более чем скромной, ростом он даже не дотягивал до ста семидесяти сантиметров, а весил около пятидесяти килограммов. Шкипер гыгыкал и в большом количестве выпускал клубы дыма, все так же закинув ноги на лавку. Барон был обнаружен неотразимо улыбающимся за соседним столом, за которым сидели какие-то подозрительного вида девушки, которых он осыпал комплиментами, при этом недвусмысленно намекая на то, чтобы остаться у кого-то из них ночевать. Все шло, как обычно. Кристина так и не появилась, впрочем, какая разница?
  Вечер заканчивался, редкие уличные фонари не справлялись с вездесущей тьмой, а на улице было ощутимо холодно. Поздняя осень никогда не привлекала Витьку, сейчас с тоской уставившегося на замерзшие лужи. Листья в грязи - что еще нужно для не совсем трезвой ночной прогулки? Мух, которого он тащил за собой, не разделял его взглядов и принялся что-то бубнить, пытаясь вырваться. Витька собрался с силами и тряхнул его одной рукой так, что у того клацнула челюсть. Потом поднес его растекающуюся физиономию к своей и максимально четко и грозно сказал:
  - Не хулигань, а то уроню, понял?
  - Бу-бу?
  - Понял меня?
  Мух вымученно кивнул головой и больше не предпринимал попыток к бунту, чем порадовал Витьку, уже начавшего злиться на себя за то, что вызвался проводить невменяемо пьяного товарища до дома. Коровин шел по льду и грязи, таща за собой слабовольно повисшего на его руке Муха, который всю дорогу нес какую-то чушь. 'Надо же, я несу его, а он - чушь. Как приятно еще осознавать в себе способность шутить' - подумал Витька за секунду того, как поскользнулся на очередной луже и чуть не шлепнулся. Его верный черный и очень прочный портфель приземлился на землю первым и дал точку опоры руке, на которую неуклюже облокотился Коровин всем своим весом. Мух восторженно закурлыкал. Витька устало поднялся и пошел дальше, благо, оставалось недалеко.
  Лифт, конечно же, не работал, и Витька до седьмого этажа предсказуемо скорбно тащил тело, взвалив его себе на плечо. Правая рука толком отказывалась слушаться, что добавило Коровину хорошего настроения и веры в себя. Мух сполз с Витькиного плеча и принялся с ужасно таинственным видом копаться у себя в карманах. 'Надеюсь, он ищет ключи. Господи, если ты есть, помоги мне, вернее, ему!' - мелькнуло в голове у Коровина. Минута поисков, вторая, Витька нервно закурил в ожидании. Наконец, ключи были найдены, а железная дверь с протяжным скрипом отворилась, и Витька ввалился в прихожую совершенно типичной трехкомнатной квартиры, совершенно типично пахнувшей минувшей эпохой.
  Мух снимал здесь комнату пополам с каким-то парнем, которого Витька не видел и не горел желанием видеть. По удачному стечению обстоятельств, одна койка временно пустовала, и Коровин принял решение, что она на эту ночь принадлежит ему на совершенно законных основаниях. Мух носился по коридору мячиком от стенки до стенки, сшибая все возможные предметы и аккуратно собирая углы на своем пути. Он что-то сказал про 'макарошки', которые, по-видимому, собирался приготовить и удалился на кухню. Витька пошел туда же, надеясь присмотреть за ним и убедиться, что тот не убьется каким-нибудь безобидным на первый взгляд предметом, например чайной ложкой.
  Спустя двадцать минут вермишель и котлеты из полуфабрикатов были готовы, на что Витькин желудок отреагировал весьма бурно, исполнив все известные ему музыкальные произведения. Коровин набросился на еду и мигом схрумкал большую часть, оставив Муху совсем чуть-чуть. Витькина совесть уже давно дремала, оставив жизнедеятельность его организма на попечение инстинктов и рефлексов, кроме того, она бы намекнула, что Коровин тащил Муха на себе достаточно долго, и ему нужно подкрепиться, что он и сделал с большим энтузиазмом, урча и давясь майонезом с кетчупом.
  Странно, что за все это время, пока Мух цеплял собой все, что хоть на пару сантиметров выступало от стен, падал, беспрестанно бормотал, гремел кастрюлями и вилкой, а Витька посмеивался, наблюдая за очередным удачным входом в пол в позиции 'плашмя', никто из престарелой семейной пары не вышел и не раздал нравственных бодрящих оплеух. Коровин бы не вытерпел такого поведения гостей и в лучшем случае выставил бы их вон, задав киселя наименее удачливому из них. Витька еще подумал, что это только ему происходящее может казаться забавным, а в спальню долетают совершенно другие звуки, мистические или просто откровенно ужасные, сродни отзвукам полуночного курощения.
  К большому счастью Коровина комната Муха имела свою собственную лоджию, на которой можно было сесть и неторопливо покурить. Окно обдавало холодным воздухом, сыростью и запахом гниющей листвы - вполне банально и ожидаемо. Мух развалился на своей кровати и уже храпел, рискуя захлебнуться слюной, обильно стекавшей из уголка рта. Витька посмотрел на часы и решил, что третий час ночи - достаточно весомый повод для того, чтобы лечь спать.
  
  ***
  
  'Твою налево! Опять тут у них с электричеством беда! Охамели хамовники-чиновники в своем хамстве, чванстве и болванстве!' - разгоряченно ругался про себя Витька, одолевая очередной лестничные пролет, освещаемый слабенькими лампочками, да еще работающими с перебоями. Ответ на вопрос, терзающий его уже достаточно долго, был там, под крышей. Если будет время и немного повезет, Коровин залезет еще выше и посмотрит, что сокрыто за пределами этого отвратного клоповника. Лучи заходящего солнца давно не радовали его, стоящего на верхушке здания и представляющего, что он видит Закат Западного Мира , столь ожидаемый и воспеваемый.
   Без предупреждения лампочки, словно сговорившись, потухли. Витька был идейным противником паники, но сейчас ему стало не по себе - он понятия не имел, сколько ему еще подниматься, но ощущал, что немало. Вытянув руки перед собой, он медленно поставил ногу на одну ступеньку, затем на другую. Коровин отвел правую руку в сторону, коснулся стены и почувствовал себя немного увереннее. Свет бы не помешал, но пока можно было и без него обойтись. Странно, что никто не возмущается таким раскладом событий, может быть, тут привыкли к подобному? Витька принялся шарить по карманам в поисках зажигалки, но понял, что накануне опрометчиво решил бросить курить, непонятно зачем, и не взял с собой столь необходимый предмет.
   Его печальное и молчаливое восхождение по лестнице продолжалось не меньше получаса, когда ему показалось, что кто-то спускается ему навстречу.
   - Эй, тут есть тут кто живой? У меня лишних полкуска темноты есть! - Шаги притихли, и Витька нелестно о себе высказался, подумав, что органы чувств начинают его подводить.
   Внезапно он оступился и инстинктивно взмахнул рукой в попытке за что-то ухватиться. Правая рука ухватила что-то мягкое и теплое. Рука!
   - Ну и напугал же ты меня! С кем честь имею? Что молчишь-то? Ты мне, может быть, жизнь сейчас спас, а все равно молчишь.
   Человек не издал ни звука. Витька пошарил руками вокруг себя, наткнулся на перила и на стену. Никого рядом не было.
   - Что за дела? Эй, я к тебе обращаюсь! Отвечай!
   В трех-четырех пролетах сверху раздались шорох, вскоре затихший. Коровин бросился наверх, рискуя при каждом шаге подвернуть ногу и свалиться черт знает куда. Впышка света! Туда!
   Витька был уверен, что это тот же этаж, где кто-то светил. Пусто. Темно. Противное хихиканье раздалось снизу, затем оно превратилось в хорошо знакомый звук шагов...
   - А я не бросил курить, - донеслось снизу, после чего раздался щелчок зажигалки и огонь вырвал из темноты столь знакомое лицо. Витька испуганно заорал и мгновенно проснулся.
  
  ***
  
  Шаги вновь преследовали Витьку, успевшего забыть то дурацкое сновидение. Прошло ощутимо больше года, и он вновь ощутил то чувство животного ужаса. Лицо было липким от пота, сердце колотилось, а руки дрожали - полный комплект испуга. Мух не обратил внимания на вопль Коровина и продолжил уверенное путешествие по царству Морфея, изредка постанывая и причмокивая. Витек растолкал его, убедился, что тот находится в трезвом уме и здравой памяти, объяснил необходимость своего исчезновения этим ранним утром, пожал руку и был таков.
  Ночью сильно подморозило, и Витька ежеминутно поскальзывался на вездесущих лужах. Ощущение портфеля в руке придавало какой-то уют и окрашивало серое утро, придавая ему определенный смысл. Витька изображал, что ему срочно куда-то нужно, делал серьезное выражение лица, чтобы никто не подумал, что он - обычный неудачник, который не знает, чего он хочет, и зачем стаптывает обувь. Придя домой, Коровин заварил себе целый литровый чайник черного чая и погрузился в чтение: 'Когда-то я довольно много пил. И, соответственно, болтался где попало. Из-за этого многие думали, что я общительный. Хотя стоило мне протрезветь - и общительности как не бывало'.
  - Да, Сергей Донатович, вы правы. - Проговорил Коровин. - Эта осень будет долгой, а зима еще длиннее. Просыпаясь, я становлюсь ближе к неминуемому, словно приговоренный мечусь в своей камере, а в результате меня казнят за то, что я не плакал на похоронах матери . Чудесно.
  Конец осени был отвратительным в том году. Начиналась же она мягко, первые дни сентября ничем не отличались от августа, дни были жаркие, а ночи все еще теплые. Река тянула к себе, пляжи по выходным были полны желающих освежиться.
  Жорж предложил съездить искупаться, а Витька горячо одобрил эту идею. Утром они поехали на относительно дикий берег реки, где пили пиво, вино, шампанское, заботливо стащенное Коровиным из дома, и закусывали все это жареной колбасой и ананасами. Гусары были бы довольны, как заметил Жорж. Последняя бабочка в том году все кружилась вокруг них, словно не желая признавать, что ее время вышло, и она не успела уйти со сцены в нужный момент.
  - Не уходи, останься , - сказал Витька, но ничего не произошло. Все когда-то заканчивается, хотим мы этого или нет. - Я тоже через много лет, осенью, буду бродить по улицам. Моя жизнь постепенно подойдет к концу, а когда меня спросят, как я провел жизнь, то отвечу очень просто: теряя время.
  - Не грузись, мой друг, вся жизнь еще впереди, нам всего по девятнадцать лет, успеешь погрустить еще.
  - Вот именно, успею погрустить. Солнце движется вниз, дружище, а я еще не напился. Исправим?
  - Пойдем.
  И они пошли прочь с пляжа. Лучи заходящего солнца освещали им дорогу, а робкие тени, только начинавшие появляться, могли напугать лишь себя. Магазины работали круглосуточно, а сигареты не были еще столь вредны для здоровья. Говорят, священнослужители их даже ввозили в страну как гуманитарную помощь. Редчайшее сочетание уродства физического и духовного.
  А потом была долгая зима.
  
  В поисках лета или сто тонн одиночества.
  
  
  Уж лето на носу, я весь в цементной пыли,
  Скачу по стройке в неглиже, как молоды мы были.
  Внезапно скроюсь ото всех и начерчу свой путь.
  Как-нибудь.
  
  'О, ангел мой, изменник, проснуться помоги... Мое подсознание играет со мной очередную шутку, как принято говорить в таких случаях. Бла-бла-бла, я запутался, бла-бла-бла, я устал, и прочая чушь в таком роде никого не интересует, что достаточно логично на мой взгляд. 'Мы - умы, а вы - увы', как сказал бы Шкипер в таком случае. Из всех людей, кого я знаю, мне он кажется самым крепким в моральном плане, готовым идти хоть к черту в пасть ради своих убеждений. Мне бы так, блин. Совсем недавно я писал, что требуется немного времени для успешной деградации. Дорогие мои, скажу я вам, что это - совершеннейшая неправда. Времени для этого нужно еще меньше. Оболочка цивилизованного джентльмена слетает еще быстрее, чем вы дочитаете своего любимого 'Повелителя мух', даже не успев впасть в отчаяние. Глупость-то какая, боженьки мои, - 'впасть'! Ринуться в эту бездну, сломя голову, истошно и самоуничиженно вопя, а не впасть.
  Когда количество съеденного бетона достигнет определенной точки, я уйду отсюда и никогда не вернусь, как бы плохо мне не было. Я достаточно провел здесь времени, чтобы понять всю безысходность местных работяг - никаких перспектив, никаких. Одно и то же каждый день: каркас, опалубка, миксер, бетон. Обед. Каркас, опалубка, миксер, бетон. Домой. Ужин. Пиво. Одно и то же лицо в телевизоре, словно тридцать лет назад. Возможно, жена. Здравствуй, новый день. Я не буду их жалеть - это их выбор, они вполне заслуживают такой участи. Впрочем, я тоже.
  Когда мои легкие забьются пылью, я взову к своей воле и потребую от себя принятия решения по налаживанию своей жизни. А пока... да что сказать, пока я просто существую'.
  
  ***
  
  В то время Витька проводил немалое количество времени, разрушая, строя, перетаскивая, в общем, совершая всю ту бездну действий, которая необходима для успешного возведения любого объекта. Судьба сводила его с разными людьми, чьи судьбы достойны написания отдельной книги. В основном, людям просто не везло, кому-то больше, кому-то меньше, от хорошей жизни на стройку никто не попадал, только немного студентов, желавших немного подработать, да и те, вскоре исчезли, не оставив после себя ничего.
  Коровин сел покурить с одним работягой, который начал ему изливать душу:
  - Ты знаешь, я ведь музыкантом был в студенческие годы, на трубе играл. Потом государство решило, что ему солдат не хватает, меня в армию забрали прямо со скамьи. Там гадко было поначалу - одному солдату голову еще в поезде проломили, что с ним дальше было, не знаю. Наверное, ничего хорошего. Два года быстро прошло, дембельнулся я, как полагается, неделю отмечали. Потом опять учиться пошел, девушку встретил, которую полюбил, хорошо было, ни о чем не думал, все шло как по накатанному, а потом... кто-то на меня стукнул декану, дескать, я против власти что-то сказал. Да, может быть и сказал, гулянок-то много было у нас лихих, за языком не всегда уследить получалось, но никогда не думал, что свои же и донести могут. Суки.
  - Что случилось-то?
  - Отчислили меня, Витюня, выгнали ссаной метлой, даже учебники не сдал, потом гневные письма слали лет пять еще, чтобы вернул. Я их шарагу поганую вертел на чем хотел, и возвращать ничего не собираюсь. Мне бы вернули сначала те пять лет, которые я на нее потратил. Жизнь бы иначе прожил, умнее стал, а этих профессоров и академиков в нашу с тобой бетонную жижу окунул по пояс вечером, а утром бы пришел посмотреть на них.
  - Потом побелить, и вот он - памятник при жизни, да?
  - Молоток, схватываешь на лету. Прямо как я, лет двадцать назад. Пил я тогда, Витек, каждый день и почище сегодняшнего. Униженный и оскорбленный. Именно так, Витек, и последние двадцать лет я только и делаю, что пью, чтобы забыть, что я пью. Нет, не так. Чтобы забыть, почему я пью. Вот оно! Знаешь, даже полегче как-то стало. Жена у меня была, дочка. Куда они делись? Не помню даже, лет восемь уже их не видел. Дочурка уже большая должна была стать, тебя на пару лет только младше, наверное. А та, в студенчестве, которая была, мразью оказалась. Нет, не то, что ты подумал, хуже. Куда хуже. Только у меня все не так пошло, так ее как будто подменили - начала мне нотации читать, что я сволочь, и как я вообще мог такое сказать, хотя сама не слышала ничего. Мозги ей, похоже, промыл кто-то. Послал я ее и к знакомым на стройку пошел. С тех пор так тут и кукую, Витек.
  - Да тебе только 'Чевенгур' осталось написать.
  - Да фигня этот твой Платонов, Витек, ей-богу, фигня. Через десяток лет Оруэлл тебе доброй сказкой покажется, а Замятин дилетантом. Хорошо, что я не доживу до этого.
  Метрах в трехстах огромное облако пыли двигалось в их сторону. Солидное пыхтение извещало о том, что шел хорошо груженый транспорт.
  - Смотри, к нам в котлован заворачивает, что ли?
  - В ювенильное море...
  - Ювенальное, - поправил машинально Коровин.
  - ...готовься, давай, Витюня, сейчас будем бетон жрать, неси хлеба горбушку, да чая кружку!
  
  ***
  
   Шизаныч и Коровин стояли на остановке и курили. Витька позавтракал бутербродом с сыром и давился своим отвратным настроением, ползущим вверх по пищеводу, а Шизаныч дохлебывал первую бутылку пива. Добродушная улыбка сияла в то утро на его лице. Сегодня им предстояло вместе с Жоржем совершить выезд в область на один объект, требовавший немедленного приложения рабочей силы. Витька предвкушал энную сумму финансовых вливаний после тяжелого дня и расслабляющее пиво вечером, а пока ему только оставалось, что рассказывать старые анекдоты. Жорж немного опаздывал.
   Их подрядчик, Валера-Карась, уже приехал и сел неподалеку на корточки. Это был невысокий, щуплый и коротко стриженый мужчина, на вид лет тридцати. Когда он улыбался, то было заметно, что часть зубов у него отсутствовала. Вид у него был не очень приятный, но он регулярно подкидывал работенку, сам при этом, не оставаясь в минусе. Витька решил, что им вместе не детей же делать, так что Карась может и на голове ходить, главное, чтобы деньги не забывал платить.
  Вскоре подтянулся Жорж, и вчетвером они принялись ждать Андрюху, который был двигателем всего их предприятия в прямом смысле слова - машина была только у него. Скверное время, но с другой стороны, город еще не познал всех прелестей пробок, создаваемых водителями, едущими в гордом одиночестве в салоне своего транспорта. Стремление отгородиться ото всех и показать свою независимость было характерным для того периода в жизни страны. Еще не было всепоглощающего кризиса, оставившего без работы миллионы людей, не было глупых законов, запрещающих собираться в публичных местах, не было озверевших правоохранительных органов, избивающих демонстрантов, сажающих их за решетку на несколько лет за безобидные шутки. Клирики пока не обезумели во вседозволенности, хотя все к этому уверенно шло, а партия власти пока воспринималась массами без особого отвращения. Президент В.В. Типун уступил место своему преемнику Демведеву Д.А., активно взявшемуся за руководство страной и освоение технологических штуковин. Все было стабильно, модерново и инновационно.
   Еще через пять минут ожидания парни были вознаграждены приездом Андрюхи, который пожаловался на очереди перед заправкой, где он обычно заливал бак:
   - Офигеть, блин, передо мной человек двадцать было, бенз опять подорожал, все как с ума сдохли - еще без очереди пролезть пытаются, уроды. Если такой рост цен будет, то через пару лет по полтиннику за литр будем выкладывать. Я тогда пешком буду ходить всем назло.
   - Точно, можно всем пересесть на электротранспорт. Пробки мгновенно исчезнут, а нефть и бензин можно исключительно на экспорт пустить.
   - Витя, кому это нужно? Если ты такой умный, то лезь, давай на заднее сиденье, тебе сегодня песка двадцать тонн перекидывать.
   К этому Коровин не был готов, он утих и сел со скорбным видом, показывая силу нанесенной ему моральной травмы. С боков к нему подсели Жорж и Шизаныч, мотивировав это тем, что он самый худой и компактный из них, следовательно, может и в середине поехать.
   - Ваше сходство с homo sapiens, господа, кажется мне сильно преувеличенным, - только и смог сказать Витька.
   - Твое сходство тоже, ты сейчас на шпротину больше похож. - Коровин не выдержал и ткнул Шизаныча под ребра, и пока тот ругался и вертелся, избегая попаданий жестких Витькиных рук, занял освободившееся пространство. Остаток дороги никто из них не разговаривал друг с другом, только один Жорж смотрел на все это бесчинство и широко улыбался.
   Приехав на место, они обнаружили, что песка гораздо больше двадцати обещанных тонн. Витька обратился к Карасю и попросил его разъяснить ситуацию, на что тот ответил, что это каждому предполагалось перетащить такое количество. Смысла особого выражать недовольство никто не увидел, и парни принялись загружать строительные емкости бесконечным песком. В перерывах все трое ожесточенно пили теплую воду, которая не доходила до желудка, с шипением исчезая еще на языке. Вторая пятилитровая бутыль содержала в себе еще и муху в качестве бесплатного приложения. Учитывая жару и нагрузки, этот факт был коллективно признан крайне малозначительным.
  В общей сложности было насчитано двадцать две бадьи по четыре тонны каждая, соответственно, на одного выходило около тридцати тонн, что было больше заявленного в полтора раза.
  - Недурственно, - пробормотал Коровин, гордый трудовым подвигом. - Теперь можно до конца жизни, как Стаканов , мотаться по светским мероприятиям и говорить всем, что это я - Витька-тридцать-тонн, срывая гром оваций и бурю аплодисментов, а затем платье с кстати подвернувшейся красотки. В партию вступлю, займусь бизнесом, в общем, человеком стану.
  - Окстись, Викторович, лучше останься приличным человеком, ты нам такой больше нравишься.
  - Шизаныч, даже приличному человеку хочется на хлеб с маслом икорки кинуть, да колбаской накрыть все это великолепие, я - то чем хуже?
  - Ты тем хуже, что ты лучше мне воду передай, не зажимай баклагу. - Ответил Шизаныч, на чем их разговор можно было считать законченным.
   Заплатили им Андрюха и Карась тогда прилично, накинув еще по сотне сверху за неудобства, доставленные жарой. Жорж по прибытии в город попрощался и исчез по амурным делам, а Коровин быстро сориентировался и пошел в сопровождении Шизаныча к ближайшему ларьку. Пиво было прекрасным в тот вечер.
  
  ***
  
   Через несколько дней Коровину позвонил Карась и сказал, что есть дело - наклевывалась неплохая работа неподалеку от одной из школ, правда в противоположной от Витьки части города. Цена была соблазнительна, и Витька выразил согласие. Как обычно, мозгов много работа не требовала - знай себе, маши лопатой, да выкапывай трубы.
   В яме Коровина, Жоржа и Шкипера встретил их старый знакомый Дуст, известный поэт, музыкант, философ и просто бездельник, как обычно бывает, который подрабатывал вполне тривиальным землекопом. Роста он был небольшого, но копал с большим энтузиазмом и упорством, отвлекаясь только на то, чтобы выкурить немного бодрящей травы. Дуст все время ходил с красными глазами и мог невпопад смеяться, но никого это особенно не волновало, тем более, выкапывание труб было достаточно захватывающим мероприятием само по себе - одна такая труба, которую правда, нужно было нести метров семьсот увеличивала индивидуальный доход каждого участника предприятия на треть по отношению к стандартной дневной оплате, что было весомым аргументом для всех парней хорошо махать лопатой, приближая драгоценный момент сдачи металла.
   На обед коллегиально покупалось пять-шесть литров пива, которого как раз хватало для того, чтобы запить простую пищу и поднять настроение, омрачаемое несусветной жарой, заставлявшей всех оборачивать головы фуфайками, смоченными водой. Витька вздыхал, но продолжал работать - жара ему совершенно не нравилась. Он бы предпочел скорее работать в холод, компенсируя недостаток внешнего тепла удвоенным старанием, а вот так махать лопатой, чтобы еще больше взмокнуть, было несколько нелогично по его мнению. Хвилищевскому никогда никто не отвечает, а следовало бы.
  
  ***
  
   Было раннее утро, когда Коровин, еще позевывая, стоял на остановке и курил первую сигарету, ожидая приезда автобуса. Время все тянулось, не желая сворачиваться в тугой комок занятости, и Витька сел на самый край затоптанной и, похоже, что залитой с одной стороны кровью вперемешку со рвотными массами, скамейки, достал ежедневник и начал вести свои уже регулярные записки. Ничто не должно было его отвлекать.
   'Рабочий день обещает выдаться достаточно трудоемким, как оно обычно и бывает. Зря люди думают, что наличие высшего образования кому-то помешает копать землю, мести дворы или рубить деревья - глупости это совершеннейшие! В любой стране и в любое время эта трудовая ниша будет заполнена. Вспомните сами, ну когда за многовековую историю человечества внезапно оказывалось, что все сидели и писали пьесы? Думаете, это все потому, что люди стали теперь образованнее? Да чушь это полнейшая, девять из десяти на улице не знают, чем сложносочиненное предложение от сложноподчиненного отличается, а уж падежи и вовсе употребляют по интуиции. Я знаю некоторых таких 'преподавателей' своей любимой шаражечки, которые ведут предмет по десять лет и не знают номера обсуждаемых статей кодексов - по моему мнению, это вопиющий непрофессионализм и прямая деградация обучающего состава. Пес с ними, со статьями, они в рецензии на работу не могут в падежах подлежащее и дополнение согласовать, о каких уж научных и практических познаниях может идти речь? Тьфу на вас, охальники...'
   Навязчивое чувство, что он забыл о чем-то крайне важном на сегодня, не покидало Витьку, пока он не услышал крик:
   - Эй, писатель! Залезай быстрее! Лопаты ржавеют, заводы простаивают! - орал ему Шкипер, не забывая при этом широко улыбаться.
   Коровин взял низкий старт и успел протиснуться в уже закрывающуюся дверь списанного давным-давно автобуса, который обрел вторую жизнь в рядах коммерческих перевозчиков.
  - Здорово, мужик, - поприветствовал он друга, - я тут заключаю союзы с Талией и Мельпоменой, отвлекся, понимаешь ли, от объективной действительности. Спасибо, что не дал пропасть в океане страстей и содержимом кошачьих лотков.
  - Гы, обращайся, мужик, всегда рад тебе помочь. Жорж сегодня будет, не знаешь?
  - Сложно сказать, вчера вечером говорил, что подтянется, но ты его знаешь, он планы по тысяче раз на дню меняет, звонить сейчас я смысла особого не вижу, все равно через час все встанет на свои места.
  - Вполне логично, как мне кажется. Лады, я утыкаюсь в телефон, а ты можешь продолжить бездарно лить чернила на трупы деревьев.
  - И тебе того же, Шкипер, спасибо.
  Витька устроился у окна, сначала он приводил мысли, которые уже успели перемешаться на непонятных основаниях, в некий порядок, одному ему известный, а затем открыл свой дневник и продолжил писать.
  '...Общественное мнение считает, что без трудовых мигрантов мы не сможем обойтись - некому будет физически выполнять их работу. Мне кажется, что прав был тот писатель , который сказал, что есть ложь, есть гнусная ложь, а есть статистика. Так вот, так называемое общественное мнение еще хуже статистики. Вспомним, что Варавву именно общественное мнение выбрало и тем самым спасло от неминуемого распятия, как бы другая кандидатура не была симпатичнее. Так называемые журналисты пишут, что в стране недостаточная обеспеченность человеческим ресурсом для выполнения самой простой и незатейливой работы, что если одним махом всех иностранцев выгнать, то мы захлебнемся в грязи и прочем мусоре. Вот ткнуть бы их в нашу траншею носом и сказать, что больше половины землекопов получают высшее образование, и это не потому, что настали светлые прогрессивные будни с победившей коммунистической идеологией, благодаря которой каждый крестьянин может спокойно учиться, а потому, что денег у нас нет, и на работу, соответствующую навыкам, не берут в принципе. Даже с высшим образованием, даже на заработную плату в два-три раза меньшую, чем официально провозглашенная по стране поганцами из службы статистики. И таких, скажу я, большинство, как мы. Куча студентов вкалывает, чтобы хоть как-то обеспечить себя, чтобы от голода не подохнуть. О каких мигрантах может идти, мать вашу, речь, когда безработных у нас в стране в разы больше, чем гостей из ближайшего зарубежья? Причем не просто безработных, а безработных, половину из которых составляют самые активные и здоровые люди, чей возраст не превышает 35 лет...'
  - Коровин, ты там войну журналюшкам объявил, что ли?
  - Не подсматривай, это наброски пока еще, сам толком не знаю, к чему я это пишу, чувствую, что 'who cares?', но сдается мне, что можно будет это где-нибудь на просторах электронной паутины выложить. Ты же знаешь, что журнашлюшек я не переношу как подвид рода человеческого, причем homo sapiens их принципиально не считаю. Они являются еще худшими паразитами, чем литературные или музыкальные критики, которые хотя бы делают вид, что в чем-то разбираются, а может быть, и разбираются, кто же их поймет, не так ли? Журналист не понимает сути вопроса, он как пес бегает по двору, кувыркаясь в кучах дерьма, и периодически раскапывает землю в тех местах, где, как ему кажется, закопана старая кость. Важно еще знать, кто ему платит, кстати. Все принципиальные и неподкупные журналисты давно лежат в могилах и, боюсь, рады, что лежат, поскольку стесняются своих как бы коллег. Есть правило - истинный ход вещей абсолютно противоположен показанным событиям в новостях на главном канале. Про газеты я даже говорить не хочу.
  - Браво, Виктор! Тележурналюшки - это отдельная тема для разговора. Считаю только женщин, причем модельной внешности, достойных вести телепрограммы. Да что там говорить, если бы такая женщина избиралась в президенты, я бы за нее проголосовал, но только с условием, что она будет ходить в купальнике. Хотя бы первое лицо перестало такое отвращение вызывать.
  - Истину глаголишь, мужик, можно будет переключиться на первую задницу в буквальном смысле.
  - Это в точку. Уж извини, я немного подсмотрел, что ты там пишешь. И не могу не выразить свое несогласие с тем, что ты пишешь про занятость. Точнее, и согласие в том числе. Я - будущий преподаватель языка и литературы в школе с предполагаемой зарплатой тысяч в семь. Ровно столько я заработаю здесь за неделю. Дело не в том, что я буду плохой преподаватель, хотя, если я буду чувствовать, что не справляюсь, то однозначно не буду этим заниматься больше никогда, а в том, что даже лучший специалист на моем месте будет получать лишь немного больше.
  - И?
  - Подожди немного, сейчас все скажу. Я пойду работать грузчиком, землекопом, дворником, да кем угодно, вне зависимости от престижа профессии, но только в том случае, если это будет экономически более выгодно для меня. Растворимыми супами можно насытиться, но стоит ли ради них жить?
  - Не стоит так, ты перегибаешь, как мне кажется. Я, конечно, не склонен считать, что духовная пища всегда и везде превыше, но существует какое-то чувство внутреннего удовлетворения от осуществления своей функции, разве нет? Ты учишься несколько лет, потихоньку начинаешь преподавать, нести свет знаний, так сказать. Мне кажется, что по-настоящему хороший специалист будет всегда востребован и, следовательно, его услуги будут хорошо оплачены работодателем. О! Кстати, как альтернатива существующему порядку вещей - регистрация своего бизнеса. Убыточного, конечно же, но мы сразу наберем кредитов без залога и поручительства, а потом слиняем в родную траншею, оставив кредиторов с носом. Все равно, к концу рабочего дня мы так изгваздываемся, что никто нас не узнает.
  - Сомнительно, ты посмотри, сколько заслуженных учителей живет практически в нищете. А врачи?
  - Ох, блин, ты затронул тех, кому деньги платит государство, это бессмысленно обсуждать, тебе не кажется?
  - Тоже верно, я до сих пор удивляюсь, как им нимбы по утрам одеваться не мешают. Приноровились, видимо, за последние сто лет. Кажется, мы ушли от темы, мой друг. Я бы предложил выгнать из страны всех тех, кто находится на ее территории нелегально без малейшей перспективы амнистии и навсегда закрыл для этих ребят границы. Далее следует законодательно установить планку оплаты труда иностранных сотрудников на двадцать процентов выше штатного расписания с обязательной отчетностью в органе исполнительной власти, отвечающем за миграционную политику и трудовые отношения, благо у нас он всегда был один, отсеяв таким образом неквалифицированные кадры, поскольку работодателю будет невыгодно нанимать таких сотрудников, имея вполне себе родной и недорогой человеческий ресурс. На освободившиеся вакантные места рекой хлынут студенты и прочие будущие эффективные менеджеры, да крепкие хозяйственники, готовые зарабатывать деньги и тут же их тратить.
  Почему-то журналюшки не думают о том, что мигранты зряплату тратят не только на взятки и прокорм, ну и съем жилья втридцатером, что выходит почти бесплатно для отдельно взятого господина в засаленном спортивном костюме. Большую часть денег они предпочитают переводить своим родным и близким на историческую родину, что с моей точки зрения вполне себе логично, последовательно и очень благородно, так как вопросы семьи и ее благополучия, как мне кажется, звучат похоже на всех языках. Вот только кормить чужую семью я не буду, уж извините. Хотя, даже извиняться не буду, идите к черту сразу.
  Элементарный пример: один небритый дворник со вставными золотыми зубами и блуждающей улыбкой, сначала заискивающей, а потом хозяйской, в месяц отсылает на родину десять тысяч, а то и двадцать. Да-да, Шкипер, учитывая оплату труда в столице, дворник получает в среднем раза в четыре больше тебя, будущего адепта слова, знатока поэзии и прозы, оператора мозговых извилин, ладно, не об этом мы сейчас говорим. Вроде бы, немного, но если представить, что таких дворников, уборщиков, носильщиков, продавцов быстрой пищи и прочих один миллион, а в одной нашей столице таких товарищей будет несколько больше, то картина меняется кардинально. Представь себе, что в один месяц из страны исчезает десять миллиардов. Просто берет и исчезает. Конечно же, не просто, операторы по переводу денежных средств за границу подтвердили бы мои слова, но боюсь, что моей обаятельной улыбки будет недостаточно для разглашения таких сведений. В год - сто двадцать миллиардов уходит из страны, это больше тридцати пяти миллиардов только налоговых отчислений. К слову, бюджет нашего города, одного из крупнейших в стране, замечу, составляет одиннадцать миллиардов. Годовой бюджет, разумеется. Представь себе, дружище, какой ущерб экономике наносят нелегальные мигранты, впрочем, от наших с тобой разговоров мало что изменится. Только, разве что, где слюной негодования один модный гастарбайтерский писатель Эдуард Исмаилов захлебнется, да и того не жалко. Рассматривая творчество последнего, замечу, что в его конкретном случае фонетическое сходство прилагательных 'высранный' и 'выстраданный' мне кажется отнюдь не случайным.
  - Is fecit, qui prodest, - сказал Шкипер, усмехнувшись, когда Коровин сказал про творчество Исмаилова, - ты думаешь, что студенты, занявшие вакантные места заметно исправят ситуацию? Налогов они платить в два с половиной раза меньше будут, с другой стороны, хоть сколько-то, но достанется государству. А вот что оно с этими деньгами будет делать, вопрос спорный.
  - Как что? Игры проведет, опять-таки за совершенно безумные деньги. Кто-то подсчитал, что выйдет все это дело в полтора триллиона. От таких сумм у меня дыхание перехватывает, честно скажу. Если в эквиваленте бюджета нашего города посчитать, это примерно как бюджет ста пятидесяти подобных городов выходит. Тысяч по десять можно было на руки разово выплатить, но каждому, включая грудных младенцев. Можно было пять миллионов машин выпустить с конвейера и раздать бесплатно. Все равно, за них деньги мне было бы жалко отдавать, пешком полезнее для здоровья и нервов передвигаться. Можно построить пятнадцать тысяч детских садов или полторы тысячи школ, да мало ли, что еще можно? Можно и жить достойно, вот только достоинство оно не в штанах должно быть, о чем большинству из нас пока не ведомо.
  - Траншейная философия, я бы это так назвал.
  - Неплохо, но демагогия ближе находится к моим рассуждениям. Заднее сиденье автобуса передает импульс через седалищный нерв, и мысли шуршат по синапсам. Головой думать не очень получается.
  - Слова-то мудреные какие приплел - импульс, синапс, седалищный нерв...
  - Мне показалось, что завершение речи с ними убедительнее будет. Если ты не против, то краткий конспект нашей беседы я дома разверну во что-то более серьезное, а потом выдам за свои умные мысли, причем ты будешь моим условным собеседником, скажем, Боцманом. Сойдет?
  - Боцман? А таки визу мне сделают на родину? - Шкипер немного картавил, что в данном контексте придавало определенный колорит его речи, - Я хочу знать свой возможный гешефт с этого небольшого предприятия.
  - Ладно, останешься Шкипером, так и быть.
  - Договорились, брачо.
  - Боже, как далеко нам приходится ездить, за поездку мы от скуки обсуждаем кучу ненужных вещей, я зачем-то это все записываю, и все это только для того, чтобы какой-то урод высказал свое мнение в комментариях к изложенным мыслям. Не думаю, что нужно это публиковать когда-нибудь - те, кто способен оценить, вряд ли являются завсегдатаями подобных ресурсов.
  - Тем даже лучше, писать в стол - признак хорошего тона, как по-моему. Нужно испортить достаточное количество бумаги перед тем, как почувствуешь, что создал что-то значимое, под чем не стыдно подписаться и громко сказать: 'Да, это мое, я вложил в это часть себя, здесь мои мысли, чувства, позиция. Смотрите, можно делать вот так, а так, наоборот, не делать!'.
  - Поддерживаю. Нам на следующей выходить, не забыл?
  - Не забыл, но предпочел бы еще покататься часок, люблю, сидеть в автобусе и наблюдать за городом. Увидеть бы ретроспективу этих улиц.
  - Уверяю тебя, что ничего путного тут никогда не было - сплошной гадюшник.
  - Пусть так; в нашей жизни вообще мало чего путного имеется, но ведь это не является поводом не жить, не так ли?
  - Кто-то думает иначе, не поверишь. Выходим или ты и вправду хочешь убедиться в сказанном?
  - Пошли, философ...
  - Нет, настоящий философ уже наверняка сидит в траншее и общается с духом Боба Марли.
  
  ***
  
  Дуст и вправду сидел в траншее, уставившись на черенок лопаты, и неразборчиво бормотал. Коровин со Шкипером только и смогли разобрать слова про бога Джа, растафарианство и старину Боба. Этим утром парень был совершенно невменяем. Шкипер снял короткий видеоролик о вреде употребления легких наркотиков, после чего Дуст был аккуратно препровожден в тень ближайшего дерева, где он издал стон благодарности и спокойно задремал. В то утро кроме них все остальные постеснялись приехать, похоже, что сказалась выплаченная накануне сумма сразу за несколько дней. Коровин был даже несколько шокирован своим выходом, но решил, что взрослеет и становится более ответственным. Рабочий день обещал выдаться очень непростым.
  Жорж позвонил Шкиперу и сказал, что по семейным обстоятельствам не сможет приехать, так как его инстинкт размножения подсказывает, что сейчас самый подходящий момент для продолжения рода, и даже есть согласная женщина рядом. Такую возможность нельзя упускать, черт побери! Коровин крикнул ему несколько дельных советов в трубку и пригрозил, что если Жорж не принесет доказательства коитуса, то он ему больше не друг. Жорж громко смеялся и обещал сделать все, что в его силах, но предположил, что ничего хорошего из этого не выйдет. Шкипер в свою очередь предположил, что и из Жоржа ничего хорошего не выйдет, что в тот момент всех устроило. Коровин был рад, что их дружба с Жоржем опять имела место быть, несмотря на некое недопонимание, возникшее между ними определенное время назад.
  - Похоже, мой друг, нас сегодня ждет очень интересная работа. Меня всегда интересовали виды почв.
  - Жалко, что тут Марика нет, он бы все про это рассказал, потом долго распространялся про виды облаков, а закончил своей любимой пшеничкой и с чем ее едят, точнее, как растят. Закончил бы печальной тирадой, что метеорологи никому не нужны.
  - Витек, про метеорологов я тебе и сам скажу то же самое, равно как и ты, верно?
  - Угу.
  - Будем считать, что Марик с нами, и ведет увлекательнейшее повествование про эту землю и содержание железа в ней. Последнее, кстати, нас интересует больше всего.
  - Хвала тому, кто изобрел трубы. Меня только интересует, что по ним идет, не вода ли, случаем?
  - Как мне кажется, она самая, во всяком случае, шла до недавнего времени. А что?
  - Ты видел, ЧТО в этих трубах?
  - Знаешь, мне уже достаточно их веса на плече, чтобы иметь исключительно коммерческие интересы.
  - Вчера у меня хватило дурости, чтобы засунуть руку в эту трубу. Такого слоя ржавчины и прочей дряни я еще нигде не видел. Надеюсь, это труба для технической воды.
  - Моих познаний в различных отношениях внутри нашей страны хватает, чтобы предположить иное.
  - Догадываюсь, не хочу даже думать об этом. Никогда больше не буду пить воду.
  - Говорят, что сто процентов людей, кто это делает - умирает. Попробуй, вдруг повезет.
  - Еще говорят, что сто процентов, кто этого не делает, тоже умирает, кому верить в таком случае?
  - Спроси у Дуста, мне кажется, что он ближе всех нас сейчас к правильному ответу.
  - Дуст, ты уже умер?
  - Да, мне полегчало.
  - Дуст, кому верить?
  - Только Джа.
  - Джа?
  - Мама-джан.
  - Джа - мама-джан?
  - Не сомневайся.
  - Витек, вот это поворот. Вот только непонятно, что он имеет в виду под словом
  'джан'. Мне достоверно известно, что в разных языках оно переводится, как ни удивительно, по-разному.
   - Напомнило: '- Петька, прибор? - Тридцать, - Что - 'тридцать'? - А что - 'прибор'?'.
   - Ага, странно, что Дуст про сорок два не вспомнил. Наверное, просто не читал.
   - Да нет, читал, наверняка, иначе, чем они там на своем философском факультете занимаются?
  - Изучают предмет и метод свободной кассы, видимо, или бритву Оккама в соусоведении.
  - Прогорклый жир, гнилой картофель и мытье унитазов в схоластике.
  - Вот и нашлось для нее практическое применение. Браво!
  - Арбайт?
  - Несомненно, махт фрай. В данном случае, приближает наступление вечера.
  
  ***
  
  Очередной ком земли упал Витьке за шиворот, после чего тот обиженно взвыл и отбросил лопату.
  - Ну сколько можно, растудыт твою туды? Весь день вдвоем копаем, верха расчищать некому, все на меня летит.
  - Не переживай, если есть Песочный человек, то ты совершенно точно, сейчас Земляной. Кран со шлангом есть, сполоснем тебя немного, да, Дуст? - Дуст уже вполне отошел от увиденного в астрале и пребывал в отличном расположении духа, только постоянно грыз какие-то дешевые карамельки.
  - Витька, не переживай, сполоснем, почистим и высушим. Йо, да ты красавчиком станешь - хоть с лопатой на улицу выходи, все бабы твои будут.
  - Дуст, если с лопатой выйду, то только бабы и бабищи и посмотрят на меня.
  - А ты на кладбище иди, выбор больше будет. Ты только знай себе - копай, да вожделей.
  - Дуст, лучше беги.
  Когда приехал Карась, то он увидел любопытную картину: совершенно чумазый Коровин носился с лопатой за Дустом, который оказался прекрасным спринтером. Что именно кричал Витька, нет смысла передавать, но в тот раз он превзошел все ожидания. Карась опытным глазом оценил продвижение дел в траншее, с учетом явного убытия рабочей силы. Работа была выполнена в лучшем случае, наполовину.
  - Эй, рабочий класс, сюда все. - Витька напоследок сжульничал и кинул в Дуста пригорошней земли. - Будем проводить собрание. Никого не закопали там внизу? Хорошо. Где остальные?
  - Пес их знает, я вообще не в курсе, знаю, что у Жоржа мероприятие интимного характера было в самом разгаре с утра.
  - Респектос ему, женщину нельзя бросать в таком случае. Будем считать, что он отсутствует по уважительной причине. Дуст, где Илюха?
  - Не знаю, мы с ним ночью так накурились, я в себя только здесь пришел. Ничего не помню.
  - Понятно, дунуть с пацанами - это тоже хорошо, но меру нужно знать. Прогул у Илюхи. Где Ратик, Миша, Толстый и вся прочая шпана?
  - Не знаем, - дружно протянули трое.
  - Плохо. Очень плохо. Я смотрю, что и вы особо не надрывались сегодня.
  - Неправда, - сказал Коровин, - я этой земли наелся на неделю вперед сегодня, еще вот этот, - он ткнул Дуста черенком лопаты в плечо, - мешается. Шкипер тоже копал в полную силу, если бы кто-нибудь землю сверху отгребал, чтобы она не ссыпалась назад, мы бы раза в два больше сделали.
  - Верю, Витя, верю. Ты - человек слова. Был бы еще человеком дела, то тебе цены бы не было, не сомневайся. Давайте так: я вам по четыре сотни отстегну сегодня, но завтра, будьте добры, от забора и до обеда мне тут все вскопайте, понятно? Дружков своих вызванивайте, как хотите, траншею нужно ощутимо углублять. На сегодня все свободны, завтра в восемь утра тут встречаемся.
  Витька подумал, что вариантов у него не особенно много, и пошел по пути наименьшего сопротивления, то есть согласился с предлагаемыми условиями. Шкипер с Дустом помогли ему привести себя в относительно приемлемое состояние, после чего Дуст остался на месте, а молодые люди поехали по домам, собирая по пути все возможные городские пробки.
  
  ***
  
  Труба объединяет. Не только тем, что траншею можно было покинуть только через нее . О, нет. Проходили бесчисленные часы тяжелого труда под солнцем, когда Коровин, Жорж и Шкипер, мокрые, грязные и уставшие копали, копали и копали. Сначала они были в земле по пояс, потом ушли с головой. В последние дни работа спустилась на несколько метров вглубь, что давало частичную защиту от солнца, но нестерпимая, вездесущая вонь, преследовавшая всю эту процедуру, доканывала.
  Витька, копавший очередной день, наткнувшись на очередной камень, отбросил лопату:
  - Три метра. Три чертовых, поганых метра ниже уровня асфальта. Ниже самолюбия и плинтуса, вот это что. Братушки, я чувствую, что работа близится к финалу. Мой финал близок.
  - Коровин, не драматизируй, лучше принюхайся, тебе не кажется, что сегодня пахнет особенно неприятно?
  - Согласен, с души воротит. Да что там говорить, несчастная престарелая лошадь, которая обделалась перед смертью, а затем пролежала месяц в горячей воде, и то пахла бы лучше. Хуже пахнет только мой пакет с одеждой, когда я приезжаю домой. Еще неделю назад я обратил внимание, что в автобусе вокруг меня и Шкипера образуется зона отчуждения, диаметром метра в три. Даже бомжи, и те на остановках брезгуют подойти и курева стрельнуть. А ты говоришь: 'пахнет особенно неприятно', - передразнил Коровин Шкипера. - Эй, Дуст, у тебя воняет?
  - Это ты после стольких дней работы спрашиваешь?
  - Да.
  - Всегда.
  - Мыть не пробовал?
  Коровин, довольный своим казарменным юмором, захохотал, всем своим видом предлагая поддержать начинание. Жорж и Шкипер, подумав, к нему присоединились. Потом остальные, побросав лопаты, начали дружно хохотать над совершенно бездарной, если на то пошло, шуткой. Атмосфера налаживалась.
  Небо потихоньку заволакивало тучами, солнце, ставшее уже привычным атрибутом трудовых будней, перестало заглядывать в траншею, а затем и вовсе пропало из поля зрения. В обед, когда все сидели на бордюре, максимально удаленном от источающей миазмы траншеи и чавкали, запивая пивом снедь, начался робкий дождь, на который никто не обратил внимания, и которому все были только рады. Работать под таким дождем было только в удовольствие - он каким-то образом умудрялся приглушать зловоние и бодрить тело.
  Через полчаса дождь усилился, да так, что все повыскакивали из земли и сбились в кучу под большим деревом. Копать было совершенно невозможно. Кто-то позвонил и обрисовал ситуацию Карасю, тот ответил, что сам уже догадался обо всем, поскольку город был залит весь, и пообещал скоро приехать. Минут через тридцать он и вправду приехал, заглянул в яму, покачал головой и задумался. Потом предложил заморозить проект до следующего понедельника в надежде, что все просохнет. Все единогласно проголосовали 'за', кроме того, Карась пообещал оплатить половину рабочего дня.
  И вправду, финал был близко.
  
  ***
  
   Ненавистный понедельник только-только начинался. Трамваи изредка позванивали, автобусы чадили, а Коровин блаженно спал. Делать ему это оставалось минут пять, не больше. Витьке снилось что-то не совсем хорошее - он недовольно мычал и крутил головой. Простынь была давно скомкана и отброшена. Пропитанная потом, она представляла собой жалкое зрелище, впрочем, Коровин тоже видал лучшие времена. В гробу.
   Зазвонил телефон. Витька коротко выругался и, помучавшись секунд пять, взял трубку. Карась, а это был именно он, учитывая ранний час, сказал Коровину, что трубы без его присутствия как-нибудь выкопают, а вот на новом объекте нужны два парня с головой и руками.
   - Короче, Витя, давай поднимайся и мухой до траншеи, там с тобой и увидимся. Шкиперу я уже позвонил, он готов и скоро выходит.
   - Ладно. Скоро увидимся.
   Мочевой пузырь дал понять, что он уже проснулся, а может быть, и не засыпал вовсе, и Витька пошлепал босыми ногами в туалет. Позавтракал он чаем и черствым хлебом. В это время Шкипер написал сообщение, что ждет Коровина на остановке и очень надеется на скорое появление своего друга. Витька написал в ответ, что пусть тот не сумлевается и ждет.
   Коровин шел, курил и думал о том, почему в дырках ничего нет, и отчего дует ветер . Серый асфальт поглощал лучи солнца, которое впервые за последние два дня выглянуло из-за туч. А птицы, а птицы просто летали. Было еще только семь часов утра, и жители не успели испортить собой улицы - Коровин ценил такие моменты. В эти минуты можно увидеть город таким, какой он есть, сам по себе, как форма, внешнее проявление человеческого гения, лишенное суеты и ненужных звуков. Можно просто бродить и смотреть, получать удовольствие и рефлексировать. А можно просто лежать себе и спать, не самый плохой выбор, если на то пошло.
   На остановке Витьку встретил невыспавшийся, но подозрительно довольный Шкипер. Он что-то рассказывал про новую книгу, которую прочитал - то ли 'Заводной апельсин', то ли 'Закидной апельсин', Коровин сразу и не понял. Шкипер все допытывался, дошли ли до ума Коровина основные моменты. Витька сопротивлялся, ему не хотелось думать о новой книге, которую необходимо прочитать - его личный список литературы для обязательного прочтения пополнялся ежедневно, но он понимал, что чтение - хобби, которое умеет лучше всего тратить время.
   - Ультранасилие, понимаешь? - Шкипер пытался донести до зевавшего и отчаянно пытавшегося не шлепнуться на загаженную скамейку Коровина какую-то мысль, которая ему казалась архиважной.
   - Ммм, пока не особо, но ты меня заинтриговал. Smotri, avtobus !
   - Хе-хе, а ты уже сечешь fishku, priyatel!
  В автобусе Витька прислонил голову к прохладному стеклу и провалился в отвратительное продолжение сна. Словно неизвестная лихорадка пробирала его конечности, заставляя изредка дергаться и бешено вращать глазами под веками. Не самое приятное зрелище. Проснувшись, Витька продекламировал:
  
  - Я лихорадую бекарами диезы
  И мучим беспокойным сном.
  Из крови поэта выплавят железо,
  Но морд и лап - плохой палиндром.
  
  
  - Абстиненция? - только и мог спросить Шкипер. Отвечать смысла не было, они уже приехали.
  
  Дым рассеивающихся чар или бесконечные и бессмысленные разговоры обо всем.
  
  Карась убедил Витьку и Шкипера, что их ждет увлекательная работа на берегу реки. Делов-то - копай ямы, втыкай столбы, да бетонируй, даже кошка справится, да еще песочку сверху нагребет. Коровин изначально был настроен против этой работы - то ли лень его основательно поглотила, то ли еще что-то, но ехать за целых пятьдесят километров от родного города ему не хотелось совершенно.
  Шкипер, напротив, был преисполнен оптимизма в отношении грядущей работы, когда обсуждались детали мероприятия, он периодически растягивал улыбку во все лицо и смачно сплевывал на землю, выражая тем самым свое полнейшее одобрение. Витька под конец уже стал за него беспокоиться - если Шкипер сломает лицо, кто же ему будет помогать в установке забора и всех сопутствующих действиях? Но тот с честью вышел из положения и стал просто орошать землю слюной в кратких промежутках между сигаретными затяжками.
   - Мой друг, я надеюсь, что обезвоживание тебе не грозит, - сказал Коровин, после того, как Шкипер выдал совершенный плевок, по сравнению с которым ничего из виданного Витькой ранее, и рядом не валялось.
   - Не переживай, мужик, меня на долго хватит. Так и запиши: 'на долго'.
   - Надолго?
   - Нет, 'на долго', блин, сказал же.
   - Океюшки; похоже, что нас туда на зарубежном автопроме повезут, Андрюха не выглядит особенно довольным, но куда он денется. Копатели, втыкатели и бетонирователи сами на место не доберутся.
   - Похоже, что ты прав. Ладно, будем считать, что завтра вечером, в крайнем случае - послезавтра утром, мы будем опять в любимом провинциальном городишке. Я вот, лично, почему-то презрел предметы гигиены, в том числе зубную щетку с пастой, решив, что два дня уж как-нибудь, потерплю.
   - Шкипер, не поверишь, я исходил из абсолютно таких же побуждений и поэтому поеду налегке. Стоп! Есть пачка сигарет, так что два дня можно будет протянуть при жестком лимитировании курения.
   - У меня немного куришки тоже есть, протянем.
   - Ноги?
   - В руки, - к ним подошел Карась и бесцеремонно вклинился в разговор. - Андрюха готов, мне тоже тут особо делать нечего, с пацанами я уже переговорил, указания дал. Все взяли, что хотели?
   - Можно я с собой вооон тут трубу возьму на всякий случай?
  - Остряк ты, Витя, ладно, бери, я проконтролирую, чтобы ты с ней ни на минуту не расставался.
  - Ладно, молчу-молчу.
  - Ну, мужики, по местам!
  
  ***
  
   Дорога была отвратительна, равно как и Витькино настроение. Коровин ни черта не выспался, что явно отражалось в его неумеренном сарказме, пропитавшем большую часть беседы. Они говорили со Шкипером о футболе, погоде и женщинах, но ни одна из этих животрепещущих тем особо не была развита во что-то более серьезное, чем простой треп. Карась и Андрюха слушали блатную недомузыку и, похоже, что это занятие им нравилось. Печаль.
  После того, как автомобиль несколько раз грубо нарушил правила, а водитель всем своим видом выражал с ним несогласие и неодобрительно качал головой, они свернули на узкую дорогу без малейших признаков асфальта.
  - Подъезжаем, не так ли, друзья? - у Коровина в голосе появились незначительные признаки улучшения настроения.
  - Истину глаголишь, Витек, я чувствую запах реки и близость нашей студенческой базы. Эх, была бы здесь Солодченко...
  - Шкипер, ты обязан мне рассказать эту историю во всех подробностях и интимных сценах.
  - Витек, ты просто какой-то хищник сегодня. Мужики не интересуются такими подробностями.
  - Чушь! Пусть те шуткуны, которые это утверждают, выстроятся в очередь - я им в морды наплюю, и пусть их маленькие, размазанные по лицам подробности не волнуют. Я правильно мыслю?
  - Рационально зерно, бесспорно, есть, но на выходе идеи понятно, что сегодня ты, судя по всему, даже не завтракал, Коровин. Ненависть и отвращение сквозят в твоем гласе.
  - Мой речевой аппарат издает беспощадные звуки, обличающие суть. Не нужно инсинуаций, дорогой друг. Я всего лишь поинтересовался успешностью реализации твоего либидо.
  - Реализация прошла успешно на девяносто процентов. Доволен?
  - Чертовски. А почему только на девяносто?
  - Предсказуемый вопрос. После девяноста девяти процентов мне могли предложить обновление системы до версии 'парень'.
  - А так ты барышня целомудренная, что ли?
  - Не прикидывайся идиотом, ты понял, о чем я. Меня, само собой, это не очень устраивало на тот момент, и я решил остаться мужиком.
  - Какая тонкая грань, оказывается, между парнем и мужиком проходит. Всего один процент, если тебе верить. Ты отказался быть парнем, чтобы остаться мужиком - вот она, настоящая драма о силе воли настоящего мужчины, жертвующего стабильным сексом для сохранения самобытности. Эгоцентризм во всей красе.
  - Нет, дазайн .
  - Ну, дизайн, скорее, для мальчиков, чем для парней, или как там их называют в таком случае? Передасты?
  - Дазайн, думкопф.
  - Шлимазл, бессаме мучо.
   - Так что ты там про передастов говорил? Целуй меня крепко?
   - Окей, сохраняем нейтралитет. Дазайн?
   - Сиюбытность, мой друг, всего лишь сиюбытность. В тот миг мне хотелось сохранить свою независимость, отказавшись от женского тела на блюдце, да еще и неплохо сервированного, нужно сказать.
   - В полном фарше?
   - Уже нафаршированная, если быть точным; тот момент был очень важен для меня, пусть он и был краток - я думал головой, а не репродуктивной системой, чего и тебе желаю.
   - Спасибо, дружище, за совет. Мои жизненные принципы достаточно близки твоим, нужно заметить. Не хочется, знаешь ли, играть роль паравагинального хомяка.
   - Вот и первый тост на сегодня родился.
   - Напомни мне, когда мы раздобудем выпивку, посвятить его тебе, Шкипер, как человеку, остающемуся в сложные моменты с холодной головой и презревшему материальные ценности.
   - Будьмо.
   Машина остановилась. Приехали.
  
  ***
  
   С полиэтиленовыми пакетиками, хранящими в себе сменную одежду и обувку, сквозь виноградную арку проходили они - Шкипер и Витька. Коровин напряженно крутил головой, запоминая все то, с чем ему предстоит столкнуться уже через несколько минут, а Шкипер расслабленно шутил. Их работодатель, 'работовладелец', как окрестил его Витька, оказался неплохим малым, как показалось им: выделил запас провианта на ближайшее время и накормил шикарным огненным харчо.
  Витька причмокнул от восхищения, когда доел последнюю ложку. Х-о-р-о-ш-о. Потом, после чая и сигарет, во время которых Шкипер убеждал присутствующих, что бросить курить ничего не стоит, настало время для оздоровительных водных процедур.
  - Ну что, побездельничали, вспотели, можно и поработать, пока не замерзнем, - сказал Витька после того, как из кирпичей и доски соорудил лавку для курения.
  - Поддерживаю, мужик.
  Склон, на котором им нужно было поставить забор, был малопривлекателен - кустарник занимал почти все пространство, а комары не давали забыть про близость реки.
  - Твою ж налево! Японские мартышки, за что? Я же не садовник, блин.
  - Друже, я думаю, нам нужны кусачки или пила для этого всего.
  - Кусачки? Секаторы! Ты на даче никогда не был, что ли?
  - Знаешь, не был.
  - Серьезно?
  - Ага. Ну, на самом деле был раза два, но так, у знакомых.
  - Разумеется, в несознательном возрасте.
  - В точку.
  - Любопытно. Ладно, ты поднял мою самооценку, а вместе с ней и боевой дух. Пошли.
  Они поднялись по лестнице и натолкнулись на Кирилла, их 'работовладельца', которого потом звали просто Кирой.
  - Ну что, парни, фронт работы понятен?
  - Само собой. Нам будут нужны секатор, сучкорез и пила. В принципе, пилы будет достаточно.
  - Ого, основательно подходите к решению вопроса. Сейчас, будет вам пила. - Кира исчез в большом кирпичном сарае, к которому бы лучше подошло название 'склад'. Через минуту он вернулся и, улыбаясь, протянул им все необходимое для решения поставленных задач. - Держите, только не поубивайте там друг дружку.
  - Благодарствуем, - хором произнесли Витек со Шкипером и отправились сражаться с растительностью. В общей сложности это заняло у них весь день.
  - Чувствую я, что далеко не на сутки с лишним мы тут застряли, - сказал Витька, ожесточенно вгрызаясь зубьями пилы в немалое такое деревцо. - Когда ямы будем копать под столбы, все эти корешки, оставшиеся, еще не раз вспомним.
  - Ты пессимист. За день вполне реально будет забетонировать тут все.
  - Боюсь, что я - реалист. Блин! - Витька оступился и начал заваливаться назад, пытаясь зацепиться за кусты, которых уже не оказалось поблизости. Если бы не рука Шкипера, схватившая его за майку, то Коровин собрал бы немало корней, камней и кучу скрытых бонусов, пока катился прямо до реки - склон был крутой.
   - Спасибо! Спасибо тебе, друг, преогромное! - выдохнул Витька, когда подтянулся и оказался на основной рабочей площадке, где лежал песок и пара мешков цемента.
  - Да, нормально все, не парься. Зато время для перекура образовалось, ты как считаешь?
  - Самое лучшее время для перекура, нужно сказать. Я тебе не говорил, как я люблю курить?
  - Знаешь, не приходилось слышать.
  - Так вот, я очень люблю курить и очень не люблю катиться со склона. Несколько лет назад я имел счастье пропахать своей пятой точкой десяток-другой метров, после чего, если бы я не был в стельку пьян, разумеется, я бы вряд ли сам поднялся.
  - Очень увлекательная история.
  - Не поверишь, сам балдею. Жорж хохотал до упаду, как сейчас помню. Он тогда был еще совсем худой молодой человек с оттопыренными ушами и жутко обидчивый.
  - Помню-помню такого Жоржа, ну и?
  - У меня даже сил особо огрызаться не было, я был и так занят тем, что искал пропавший сланец.
  - Нашел?
  - Ну, где-то через час, примерно.
  - Да, опасно падать со склона.
  - И не говори...
  Какое-то время они просто сидели, привалившись к стенке, и курили. Потом посмотрели друг на друга и рассмеялись, решив, что случилось чудо - друг спас жизнь друга . Атмосфера в коллективе налаживалась.
  - Думаю, что можно еще немного поработать, как раз добьем тот островок растительности, и можно будет отправляться ужинать.
  - А что у нас будет на ужин?
  - Не знаю, у жены нужно спросить. Жена! - рявкнул Коровин. - Жена! Мы со Шкипером через полчаса пойдем ужинать. Жрать нам что приготовила?
  - Да пошел ты, орать еще тут будешь, - раздалось с соседнего участка.
  - Сам дурак, - крикнул ему Витька, отчаянно вслушиваясь и ожидая ответа. - Ты смотри, жена молчит. Точно! У меня нет жены. У тебя есть жена, мой друг?
  - Нет, я бросил эту вредную привычку уже двадцать лет как.
  - Тогда к чему глупые вопросы? Что приготовим, то и будет на ужин, логично?
  - Не поспоришь, да я так, риторически, спросил.
  - Давай сюда свою риторику, помогать мне пилить будет.
  - Намек понял.
  Спустя вечность, голодные и грязные, они вернулись в свое жилище. Пока Коровин мылся в душе и отмечал, что обитать в недостроенной бане, а именно туда их отправили 'жить', достаточное извращение само по себе, Шкипер исследовал состав продуктов, из которых очень вероятно будет состоять их ужин.
  - Смотри, у нас есть гречка с говядиной, перловка с говядиной, гречка со свининой, соль, чай, сахар, хлеб и пятьдесят литров питьевой воды во фляге. Думаю, что этот вечер и следующий день можно прожить.
  - Ты забыл про сигареты - это самое важное, пожалуй. О! Еще есть майонез, ты смотри. Источник хорошего настроения и лучший консервант на сегодняшний день! Масло есть?
  - Нема.
  - Даже самого вонючего и занюханного кусочка маргарина нет?
  - Ага. Даже растительного нет.
  - Сволочи, палачи. Абанамат! Нам нужно разогревать еду на голой сковородке? Точно! Сковородка есть?
  - Есть. Я нашел еще самовар, три тарелки, ложки, вилки и нож.
  - И то хлеб. Ладно, я предлагаю налить на сковороду немного воды, и разогреть гречку со свининой перемешанную для нажористости с хлебом. С хлебом же и сожрем. Идет?
  - Отлично, я только за. В таком случае, чай с меня.
  - Хитрец. Две ложки сахара, пожалуйста, причем пакетик сначала ко мне в чашку идет.
  - Ты не лучше, Коровин. Договорились.
  Еда была не высший сорт, но насыщала. После, уже сытые и довольные, они уселись на лавку возле бани. Вспышки зажигалки осветили их лица и положили начало очередному сигаретному дыму.
  - Знаешь, Шкипер, а тут неплохо, в общем-то. Почти пансионат, если не брать во внимание отсутствие кроватей. Мыло я тут, рядом с бочкой нашел, а зубную пасту пришлось спереть у соседей. Туалет в ближайших кустах - чем не рай?
  - Вот! Я же говорил, что тебе тут понравится! А ты ехать не хотел.
  - Да ты что, правда? Я мечтал об этом! Еще и единственная раскладушка тебе на два дня, точнее, ночи досталась.
  - Не нужно было ту десятку кидать.
  - Вообще, разыгрывать в карты спальное место - это подло и унизительно, особенно чужой колодой! Завтра сыграем еще раз.
  - Так не терпится на матрасике поспать? Вперед, говорят, что осанку исправляет.
  - Ты определенно воздухом местным надышался. Нагловатый газ, так он, по-моему, называется.
  - А вот тебе острящего газа, Коровин, не хватило, видимо. Не переживай, сыграем завтра.
  - Ложись спать с мыслью, что следующую ночь на твоем месте буду спать я. Спокойной.
  - Спокойной.
  Они разбрелись по углам. Витька долго не мог заснуть, он чувствовал какую-то недосказанность во всей этой ситуации, что-то ему мешало просто закрыть глаза и вырубиться, даже усталость не могла это сделать. Наконец, он встал и решил выкурить сигарету. В пятидесяти метрах от них, судя по всему, была тропинка между густо растущими деревьями, во всяком случае, так решил Витька, потому что регулярно слышались голоса, затихавшие в отдалении, а их обладателей он различить не мог, как ни пытался. Лунный свет искажал окружающий мир, делал его загадочнее и тревожнее. Что скрывается в этих серебряных чарах? Витька пожалел, что у него не было с собой Грейсвандира , сплюнул и потушил сигарету, решив оставить философские мысли до завтрака. Он чувствовал, что Антарктида никогда не отпустит просто так, и куковать им в этой бане не один день.
  - Под луной нет счастья, - тихо пробормотал он, ложась спать, и погрузился в очередной кошмар.
  
  ***
  
  Завтрак не особенно отличался от ужина, но сытость не заставила себя ждать, и недостаток вкусовых ощущений был быстро забыт. Пока Шкипер медленно допивал чай, Коровин успел почистить зубы и сходить подсчитать количество мешков с цементом. Витька выяснил, что цемента у них столько, что хватит сделать стяжку по всему участку, а вот таскать все это добро на два яруса вниз, где предполагался забор, ему не очень хотелось.
  - Будем считать, что это прямая экономия на тренировке в спортивном зале, мой друг - тридцать или пятьдесят килограммов отягощения, пробежка, спуск, подъем. Повторять до изнеможения.
  - Отлично, Коровин, сегодняшнее твое настроение мне больше по душе. Хлеб, воду, кашку с мясом и чай нужно превратить в упругие мышцы.
  - Неплохо, меня вот только немного смущают эти ульи, которые вдоль тропинки стоят - пчел, вроде бы, не особенно много, но сам факт их присутствия...Я не являюсь большим поклонником насекомых, особенно, жалящих, кусающих и отравляющих.
  - Много ли проблем они тебе уже доставили? Я вот все надеюсь туда лапу свою засунуть и вытащить медку.
  - Вытащишь, не сомневайся, а заодно и тысячу разгневанных таким откровенно хамским поведением пчел. Потом я предвижу твое стремительное отступление с бранными возгласами, появление новой тропы, ведущей к реке и, наконец, твою искусанную физиономию, на секунду-другую появляющуюся среди волн.
  - Убедительно, пожалуй, я поступил бы именно так. Пойду, немного расчищу себе дорогу.
  - Приставать к пчелкам потом будешь, нам нужно притащить все материалы.
  - И то верно. Трубы наши любимые оставим напоследок?
  - И как ты догадался?
  Витьке и Шкиперу нужно было выкопать немногим более десятка ям, установить в них трубы, а затем залить их бетоном. Вроде бы, несложная работа, но и не такая простая, как могло бы показаться. Копать ямы нужно было на крутом склоне, на котором каждый чих мог стать если не последним, то предпоследним, при этом соблюдая расстояние между столбами, которые после установки еще нужно было выравнивать и закреплять. Шкипер без устали подавал новый раствор, который они на скорую руку приготовили наверху. Коровин даже не мог себе представить, что на такую пустяковую работу может уйти чуть ли не тонна цемента. Он потерял счет бесконечным ведрам, которые опорожнял в ненасытные ямы, ощерившиеся битыми кирпичами и осколками шифера. Через двадцать минут раствор закончился и можно было покурить.
  - Ого, целых три столба поставили, - выдохнул Витька и с огромным удовольствием пнул ближайший мешок с цементом.
  - Я тебе говорил, что все будет нормуль, а ты как всегда, сомневался и строил теории заговора. Про войну серию бессмысленных книг не хочешь написать?
  - Хорошая мысль, обязательно возьму на вооружение. Пожалуй, начну прямо сейчас в этой самой беседке. Первую главу я вырежу у тебя на руке ложкой, не возражаешь?
  - Для такого дела хоть на лбу царапай, если считаешь, что оно того стоит.
  - Нет, увы, не стоит. Мне кажется или уже настало время обеда? Желудок урчит и требует консервов. Сколько там натикало?
  - Половина третьего уже.
  - И ты по-прежнему уверен, что мы сегодня все успеем сделать? Мы ям даже половину не выкопали, да и эти столбы решили поставить в порядке эксперимента и проверки собственной криворукости.
  - В своей криворукости я стопроцентно уверен, как и в том, что она мне абсолютно не мешает, друг, ладно, давай что-нибудь срочно слопаем.
  - Это лучшее, что я слышал за сегодня. Пошли.
  Пока чай остывал до приемлемой температуры, Витька позвонил Карасю и поинтересовался его методическими рекомендациями по скоростной установке забора.
  - Витя, что ты мне голову морочишь, трубы вы должны до конца недели поставить - в воскресенье мы с Кириллом приедем и все посмотрим.
  - Ты говорил, что за два дня мы должны забор поставить.
  - Да вы там что, воздухом свежим передышали? За два дня нереально на таком склоне забетонировать столбы. Витя, вы там не нажрались, случаем?
  - Валера, было бы чем, на самом деле - ни денег, ни жратвы, особо, у нас нет. Единственное развлечение - остатки курева, да и те скоро закончатся. - Тут Коровин обратил внимание на некоторые нестыковки в имеющейся у него информации. - Стой, ты хочешь сказать, что до воскресенья тут никого не будет?
  - Ну да, как и договаривались.
  - Нам ты сказал, что мы на два дня едем.
  - Так оно и было изначально, я хотел четверых заслать, но потом мне сказали, что все не поместятся в бане, пришлось везти только двоих, а предупредить вас о смене сроков я забыл - в башке плотно два дня засели, так что извиняйте, господа хорошие.
  - Спасибо, блин, что сейчас сказал об этом. У нас три банки консервов на двоих остались.
  - Мужики, держитесь, с меня простава по возвращении. Век воли не видать, если обману.
  - Верим, надеемся и ждем.
   Витька сбросил вызов и грязно выругался. Шкипер, прекрасно понявший суть диалога, его поддержал. Они ругались, пока пили чай, курили и ели начавшие поспевать абрикосы, потом они сели в беседку, где читали книги, привезенные с собой, курили и снова костерили окружающую обстановку. Такие дела.
  - Слушай, брачо, я вот тут подумал, лето в разгаре, скоро должна пойти молодая картошка, судя по тому, что ее только напротив беседки десяток рядов, думаю, не пропадем - можно будет отварить и съесть завтра на обед, скажем, а?
  - Где картошка?
  - Да вот же, у тебя прямо под носом. Ммм, вареная картошка, мой друг. Ты любишь вареную картошку, мой друг?
  - Вот эта фигня - картошка?
  - Представь себе - да. Ты никогда не видел картошку в ее естественной среде обитания?
  - Откуда? Я городской житель, как ты уже понял.
  - Вы нищи духом, сударь, если никогда не выкапывали картошку, не очищали ее клубни от душистого чернозема и не варили в соленой воде.
  - Куда уж нам. Если вы соизволите и продемонстрируете свои выдающиеся таланты в этой сфере, то я с огромным удовольствием откушаю вареной картошки на ужин, при этом беру на себя обязательства всячески способствовать или, во всяком случае, не мешать в сложной и крайне интеллектуальной работе по выкапыванию провианта.
  - Придется тебе крайне способствовать, коли вызвался.
  Три часа и пять столбов спустя Витька стянул перчатки и кинул их в ведро с оставшимся песком, хрустнул шейными позвонками и пошел к лестнице, ругаясь на ходу.
  - Йцукен вас разбери! На сегодня хватит работы, благо, из графика не выбиваемся. Даже сам могучий и великий Ктулху, со Спанч-Бобом проживающий на дне океана, не заставит меня копнуть еще раз.
  - Коровин, придется копнуть, клянусь всем святым, что у меня осталось - придется!
  - *****!
  - Картошка под землей обитает, если я тебя правильно понял, значит, ее нужно достать каким-то определенным способом, по общему описанию на который отдаленно смахивает копание лопатой.
  - Э, нет. Инициатива наказуема, мой друг. И тебе предстоит это сейчас понять - решил закинуть в кишку теплых картофелин, значит умей этот самый картофель найти и обезвредить. Я тебе подсказал, что он собой представляет и, так уж быть, постараюсь его сварить, ну а тебе остается самая малость - всего лишь пару раз копнуть землицу.
  - Умеешь ты, блин, по местам все расставить в выгодном для себя свете.
  - Нет, ты неправ. В выгодном для нас свете, поскольку результатом уже указанных действий будут набитые желудки, не так ли?
  - Ну вот, опять...
  - Что ж, закурим, брат-боец , нам без картошки не остаться. Хотя, нет, я буду курить и смотреть, как ты копаешь, уж порадуй меня.
  - *****!
  - Отлично, мы заговорили на одном языке. Ты копай, не отвлекайся, а я пока попробую решить насущную проблему - ты не заметил в нашем и так небогатом хозяйстве зияет брешь - нет ни одной кастрюли?
  - Знаешь, когда при мне употребляют это слово, я вспоминаю своего кота.
  - Такой же округлый?
  - В том числе. Он тоже 'кастрюля' или 'кастрюлька', как его ласково называет мама.
  - Боже, какая прелесть. Почему я сам до этого раньше не додумался? Ладно, не отвечай, я пошел в наш дворец, проведу скорую ревизию и последующую инвентаризацию. Да, картошку в кучку ссыпай куда-нибудь сюда. - Витька ткнул пальцем в произвольном направлении и оставил недовольно сопящего Шкипера в гордом одиночестве.
  Внутри баня представляла собой печальное зрелище, но хвала небесам за то, что в ней хотя бы не было крыс, бедных родственников работовладельца и прочих дармоедов.
  - Ну за что мне все это досталось, - выплюнул вместе со слюной Коровин. - Задолбался я. Задолбался. К чему все это? Нужна кастрюля, точно.
   Поиски, конечно же, не привели к успеху, зато Витька решил использовать глубокую сковородку с электроприводом, в качестве емкости. В беседке была розетка, в которую с успехом можно было воткнуть этот электроагрегат. За это время Шкипер успел накопать штук тридцать, не больше двух-трех сантиметров в диаметре, картофелин и с гордым видом смотрел на кучку пирамидальной формы.
  - Не так все плохо, брат, как я думал - смотри, мы наливаем в сковороду воды, затем засыпаем картофан, ждем, пока вода закипит, и минут через десять после закипания можно ткнуть вилкой, чтобы проверить степень готовности. Да, не забудь помыть свою добычу, кстати.
  - Мастер-класс по приготовлению молодой картошки в средней полосе. Из бочки сойдет вода?
  - Думаю, что да, если в ней будут личинки комаров, не выбрасывай, с ними нажористее получится.
  - Непременно. В таком случае, вообще, мыть еду - грех страшный.
  - Не спорю, с грязью гораздо более сытно получится, но последствия... даже думать не хочу о грядущем расстройстве желудка. Кстати, я тут нашел соседний участок, хозяева которого совершенно не против сдачи нам в аренду туалета типа 'сортир'.
  - Да ладно? Где ты таких меценатов нашел?
  - Вот именно! Не нашел. Никого не нашел и похоже, что они не появятся в ближайшее время.
  - Чудно, мужик, чудно. Если они не будут возражать, то можно еще и диван позаимствовать какой-нибудь.
  - Ну, как подсказывает закон, это - кража, то есть тайное хищение чужого имущества.
  - Не пойдет.
  - Нет, ни в коем случае, а вот туалетом вполне можно пользоваться, поскольку с юридической точки зрения мы не забираем, а наоборот оставляем там... ммм... в общем, оставляем хозяевам.
  - Оки, я даже с мылом картошку помою, заодно вскипячу самовар.
  - Прекрасно, а я пока почитаю Филькорова из отечественной фантастики. Зря на него критики бочку катят, точнее, катят-то справедливо в части претензий, но альтернатив его таланту среди наших писателей-фантастов я не вижу, во всяком случае, все, кого я читал, пишут гораздо хуже .
  - Ты прямо политическую ситуацию в двух словах описал.
  - Ха, не подумал об этом. Ну да, все ругают действующую власть, но при этом отмечают еще большую отвратность официальной оппозиции, забывая при этом о неофициальной.
  - Определенно, эти темы нужно обсуждать ночью на кухне, наполненной сигаретным дымом, а поутру сделать вид, что ничего не было.
  - Вот. Про кухонную оппозицию еще вспомнили. Теперь полный комплект.
  - Ладно, картошка сама себя не помоет, верно? - Шкипер развернулся и жовиально пошлепал по бетонной дорожке в сторону бочки с водой, оставив Коровина наедине с книгой, сковородкой и сигаретами. Не хватало кофе.
  Коровин закурил сигарету и погрузился в чтение. Герои писателя путешествовали между планетами, воевали, покупали дополнительные жизни и, наконец, умирали. Философские потуги были заметны, но тщетны - писателя хватало только на то, чтобы попытаться расписать разницу между 'смотреть' и 'видеть'.
  'Ты просто смотришь, Ванька и не понимаешь, что глаза могут обмануть. Доверься своим чувствам, - Солнечный Кутенок нетерпеливо оббежал вокруг него пару раз, затем упал в пыль и начал выгрызать блох. Даже у Солнечных Кутят есть блохи. - Закрой глаза и постарайся Увидеть. Используй свою Силу.
  - Кутенок, ты не можешь в тексте меньше слов интонационно выделять? А то у нас с тобой демагогия получается. Уважайте труд уборщиц или уважайте Труд уборщиц - как будет правильно, по-твоему?
  - Труд, само собой! Да чего я вообще на тебя время свое трачу, - взвился Кутенок и сказал Дэну, - идем со мной, торговцы утром привезли целую повозку дешевого вина - на улице будет полно Летящих.
  - Труд с большой или маленькой? В начале же предложения слово стоит...
  - Отпечаток шрифта навсегда в твоем сердце, Ванька. Загляни внутрь себя и увидишь ответ, но не уверен, что он тебе понравится. Используй тот Свет, что в тебе остался и уходи, пока есть такая возможность, а мы с Дэном будем воевать. У тебя своя дорога в жизни, у нас своя.
  - Зачем мне дорога, если через нее нельзя перевести бабку? - громко спросил Ванька Пустоту. Он Остался Совсем Один...'
  - Ну и ладно, - сказал Витька, - господин Писатель любит заглавные буквы? Мне вот по душе большие картофелины, но сейчас, по всей видимости, придется довольствоваться малым, вернее, малыми. Без друта, как говорится, не вытащишь и коня из горящей избы.
  - Эге-гей, мужик! Будущий ужин вымыт и приведен в боевую готовность.
  - Вот скажи мне, Шкипер, друт уборщиц - это важно?
  - Друт... а какой друт - ежедневный, монотонный, изматывающий с противным вяканьем: 'Куда прешься с такими ногами?!' или идеализированный? Скажем, как квинтэссенция сферического друта в вакууме?
  - Думаю, что без вакуумного друта потопить урановые ломы во ртути точно не получится. Нет, я про тот, вполне себе приземленный и повседневный, только не отвлекайся на невзрачную оболочку - она может обмануть.
  - Я в принципе уважаю друт, а особенно, его материальное проявление. Мой ответ - да, друт уборщиц важен и заслуживает отдельной хвалебной песни. Еще более важен тот друт, который мы с тобой сегодня проделали и осуществляем в настоящий момент - складываем молодую картошку в электрическую сковородку, включаем последнюю в сеть, а потом с наслаждением закуриваем. Стадия курения в данном случае является неотъемлемой частью друтового процесса, своеобразным мостиком от завершающей стадии друта к предвкушающей стадии действа набивания желудка.
  - Давай запишем это изречение для потомков? Мне кажется, это может стать вступлением к новой книге, являющейся дикой смесью из капитализма и мистификаций, результатом прочтения которой станет революция, объявление тебя Пророком и введение нового финансового инструмента - друточаса.
  - Не возражаю. Хочешь стать миллионером - придумай свою религию.
  - Я чувствую это, брат! Ты чувствуешь это? У меня сегодня был друточас - лучше я себя не чувствовал никогда - мои ноги налились силой, я встал и пошел, хотя не мог видеть уже десять лет! - Витька забился в судорогах религиозного припадка, слюну, правда, пускать не стал.
  - Это прекрасно. Когда я буду президентом, обязательно введу графу 'национальность' в паспорт и построю стену по периметру горных республик...
  - Щас, размечтался. Ты сначала с гомосексуалистами разберись.
  - А что с ними разбираться? Я все равно с ними не сделаю лучше того, что они и так регулярно вытворяют как с собой, так и с мнением гетеросексуалов. За**али, честное слово!
  - Ёмко и по сути. Именно за**али. Я ничего не имею против их сексуального выбора, но ради чего его так навязчиво демонстрировать? Мне это напоминает нищих на паперти, таскающихся за горожанами и показывающих свои раны и нарывы, желая получить монетку.
  - Ага, представь себе средневекового Авиценну голодного, устало плетущегося с работы, весь день вправлявшего кости, выдиравшего зубы и прижигавшего раны, останавливает нищий и говорит: 'Дай монетку, я тебе свой гнойничок покажу'.
  - Думаю, суд оправдал бы врача. - Витька замолчал, побарабанил пальцами по крышке стола и покосился в сторону сковородки, в которой давно закипела вода, - дай вилку, чувствую, что пришла пора снимать пробу.
  - Держи, мужик.
  Картофель был сварен в мундире, что добавляло пикантности блюду, Витька проглотил картофелину, едва успев разжевать, и восхитительно вкусная и обжигающая масса понеслась в его желудок. Шкипер внимательно следил за его лицом, и, увидев, улыбку на Витькином лице, мгновенно насадил картофелину на вилку и отправил в рот, после чего настала уже его очередь блаженно щуриться.
  - Реально четкий заточ! - похвалил он.
  Следующие минут десять раздавалось только чавканье, перемежающееся с довольным сытым похрюкиванием Коровина и Шкипера. Картофель имел магическое действие на живые организмы - когда молодые люди сидели и курили, в сковородку с оставшейся водой спикировали несколько десятков ос и им подобных летающих поганцев. Вода забурлила от копошащихся в ней полосатых тел и эта инсталляция Перл-Харбора, превращающаяся в перформанс, захватила внимание парней. Камикадзе продолжали слетаться к многообещающей цели, и Витька пожалел, что те не сделали этого раньше - мог получиться наваристый бульон.
  - Гляди, еще барахтается, сволочь, - лениво указал Витька на осу, стремящуюся выбраться из сковородки по спинам своих товарищей, - как думаешь, есть шансы?
  - Шансы есть всегда, друже, вот только не всегда они совпадают с нашими потребностями, врубаешься?
  - А то, но меня больше волнуют шансы осы выбраться из сковороды, которые, как ты понимаешь, никак не соотносятся с потребностями некоего Виктора Коровина, очень даже обаятельного молодого человека, что возжелал демагогически разглагольствовать после чудного обеда.
  - Ты интересовался осой и шансами в приземленном и обыденном контексте? Право, я ждал от тебя большего, мой дражайший товарищ, большего. От изобретателя друта такое слышать...
  - Не смей трогать друт! Он мне мил.
  - Есть шанс, есть, не переживай так.
  - Велик ли?
  - Два к одному, что не выберется.
  - Утверждаю, что выберется. Ставка - ночь на раскладушке.
  - Согласен, она, как ты помнишь, она еще моя. Выиграешь - сегодня и завтра сможешь дрыхнуть высшим классом. Проиграешь - не обессудь, пару дней придется на полу поспать.
  - Все понятно, давай свою лапу, - Витька пожал протянутую руку Шкипера, что означало принятие условий. Через минуту оса попыталась взлететь, но намокшие крылья не дали ей этого сделать. Коровин ругался на чем свет стоит и подбадривал насекомое, исполняя на губах 'Полет Валькирии'. Измученное бесконечной борьбой за свою жизнь, существо рухнуло в жижу, плещущуюся в сковородке, и уже не вынырнуло, как в прошлый раз. Витька активно жестикулировал, словно пытаясь раздвинуть жидкость, но не обладал подобным талантом, да и не хотел никого сорок лет водить по пустыне. Воды сошлись, и все стихло.
  Коровин до завтрака не разговаривал со Шкипером.
  
  ***
  
  Завтрак - как много в этом слове. Кто-то отдает предпочтение яичнице на сале, сосискам или колбасе, кто-то - овсянке и тостам, а кто-то консервам, перемешанным с хлебом и водой. Можно завтракать чинно, с салфеткой и полным комплектом столовых приборов, можно перехватывать нехитрую пищу на бегу, торопясь успеть на метро или автобус, с таким же успехом можно питаться и в недостроенной бане, расположенной на вершине склона. После приема пищи многие любят пить чай, а кто-то без ума от кофе, впрочем, кипяток с сахаром тоже имеет своих поклонников.
  Если вы думаете, что перечисленных людей что-то объединяет, то вы ошибаетесь. Их не объединяет ничего.
  Витька посмотрел на Шкипера. Вечером он его возненавидел, но ровно до того момента, пока тот не достал колоду карт и не взмахнул ей перед его носом. Коровин, нервничая и потея, выиграл раскладушку на три ночи, которые как раз и оставалось им здесь провести. Это был феноменальный успех.
  - Знаешь, сдается мне, что сегодня бетонирование забора таки будет закончено. - Витька прервал молчание, царившее с предыдущего вечера.
  - Таки вы умеете разговаривать? Помнится мне, вчера вы устроили информационный бойкот, который прервали после моего продуманного проигрыша своим воплем: 'Сожрал, а?'.
  - Каюсь, грешен. Эмоционален и безрассуден. Я вот лежал и думал, а не прирежешь ли ты меня этой ночью? Спалось мне дьявольски паршиво, мой друг. - 'И опять я не поднялся до конца по лестнице', - добавил Витька про себя.
  - Не поверишь, мне тоже - этот пол жестко со мной поступил. Надеюсь, что еще жестче будет вчерашний бетон.
  - Даже не сомневайся - будет. Что, курим, и в бой?
  - У нас осталось пять сигарет, а подмога не пришла.
  - Все братушки полегли , нас с тобою обманули. Предлагаю совместить наши скромные финансовые инструменты в целях выяснения возможных инвестиций в табачную промышленность. - Витька вытащил смятую купюру и жалкую пригорошню мелочи и с гордостью продемонстрировал своему товарищу.
  - Негусто, будем откровенны. У меня больше будет раза в два, а то и в три.
  Детальный подсчет средств убедил молодых людей в том, что денег им хватит на три пачки дешевых сигарет и пару литров пива, если не обращать внимания на его невысокое качество исполнения. Шкипер предложил безотлагательно произвести поиски любой точки торговли в целях обмена имевшейся валюты на нехитрые радости, Витька же, прикинув, что времени еще навалом, и забор никуда от них не денется, согласился.
  Через полчаса Коровин шагал и глазел по сторонам, примечая опознавательные знаки, которые помогли бы им найти не только обратный путь в будущем, но и дать хоть какую-то информацию о магазине. Он точно помнил, что где-то видел сельмаг, находившийся неподалеку от главной дороги. На главной дороге был асфальт, которого под ногами он не видел. Витька резко остановился.
  - Шкипер! Ты помнишь же, где был поворот на трассу?
  - Ну да, - тот махнул в сторону, противоположную их движению.
  - Я вспомнил, куда нам нужно.
  - В магазин?
  - Точно, а то я думал, что у нас с тобой обычная увеселительная прогулка. Да, в магазин. В магазин, который находится в другой стороне.
  - Уверен?
  - В том, что касается алкоголя и мест, где он продается, я всегда уверен. А теперь представь, что я прав, и мы с каждым шагом удаляемся не только от пива, но и от сигарет, которые в нашей с тобой ситуации жизненно необходимы. Разворачиваемся и шлепаем в ту сторону, куда ты показал.
  - Ты же понимаешь, что если ты ошибешься, я тебе этого никогда не забуду.
  - В таком случае можно будет исследовать и это направление, если тебя это успокоит.
  - Не очень сильный аргумент.
  - Сам знаю.
  По подсчетам Коровина они шли уже восемь километров по дороге . 'Черт!'- подумал Коровин, уже начинавший сомневаться в своем чутье.
  - Знаешь, мой друг, - начал он, - мне кажется, что тема дороги стала мне исключительно близка в последнее время. Словно метущаяся душа, возможно мертвая , я лечу, героико-лирически отступая в своих мыслях от основной канвы повествования, расставляя акценты над несущественным, а что-то важное, например взаимоотношения между людьми, их развитие или, наоборот, полную стагнацию, забываю.
  - А почему ты считаешь, что отношения между людьми столь важны? Еще точнее, чем плоха стагнация в отношениях? Ей-богу, мы же не две дурочки, щебечущие над модным журналом о своих парнях.
  - Я не хотел бы говорить о своих парнях даже над брутальным куском газеты, перепачканным маслом от рыбных консервов.
  - Хех, о таком вообще не принято распространяться, понимаю. Я готов принять женскую точку зрения о том, что отношения, заметь, между мужчиной и женщиной, динамичны и весьма непостоянны по своей сути, но зачем же, дружище, принимать истеричные вопли a-la 'наши отношения не развиваются; ты ничего не делаешь для развития наших отношений; я устала от того, что только я делаю что-то для наших отношений' как основу для восприятия взаимодействия между различными индивидуумами? Мы, мужчины, рассматриваем все с точки зрения 'Работает? Не трогай руками и отойди немедленно!', применяя аналогичный подход и на личностном уровне. Грубо говоря, зачем лезть туда, где и так все, вроде бы, неплохо?
  - Не совсем убедительно, но в общих чертах верно. Я не имел в виду танцы с бубном и мольбами об улучшении взаимоотношений с кем-то. Как ни крути, мы меняемся с годами, меняется и наше восприятие людей, что находит свое отражение в дружбе, любви, да и просто в размытости картинки за окном. Вот смотри, мы до недавнего времени не столь хорошо знали друг друга, периодически встречаясь для совместного употребления спиртных напитков, как принято писать в протоколах, и восхваления сомнительных литературных талантов каждого из нас, так? Теперь же мы оказались чуть ли не в условиях дикой, особенно для тебя, природы, без еды, денег и нормальной крыши над головой, причем так сложилось, что кроме нас тут никого особо и нет, что исключает вариативность в общении. Говоря проще, мы должны были либо стать врагами, устав от созерцания физиономий друг дружки, либо подружиться, перенося все невзгоды совместно, и наконец, построив этот чертов забор. Вот такое вот развитие, мой друг. А ты говоришь, стагнация.
  - Признайся, Коровин, ты все это выдумал только потому, что уже не веришь в существование магазина.
  - В том числе. Продолжая тему вариативности в общении, хотел бы добавить, что и женского пола я тут не наблюдаю. Ни одной, даже самой паршивой бабенки!
  - Фу-фу-фу, как ты можешь так о них?
  - Шкипер, по твоей ухмылке я вижу, что ты тот еще ханжа. Закурим?
  - Вот почему все разговоры о женщинах начинаются после того, как кто-то закуривает?
  - Фатум, не иначе. Хорошо, что я по пути умудрился настрелять сигарет, а то было бы совсем тоскливо.
  - Ага.
  Они закурили и пошли дальше, разговаривая о зеленом сыре, исчезнувшем со всех прилавков, и обмениваясь подколками. Магазин был там, где ему и полагалось - максимально далеко от их места проживания. Витька, сжав в руках два с половиной литра холодного пива, вышел на улицу, пожелал Шкиперу доброго здравия и крепко приложился к горлышку. Вдалеке прогремел гром, на который никто не обратил внимания. Через двадцать минут начался дождь, который сопровождал их до бани.
  Шкипер снял с себя насквозь сырую майку, выжал ее и забросил в угол.
  - Это невозможно, - пробормотал он, - нереально работать.
  - Пошли в беседку - там, хотя бы, реку видно. А поработаем завтра, когда все просохнет.
  - Пить чай и смотреть на воду, становящуюся мокрее, - это очень занимательно.
  - Я бы выпил кофе, но придется взамен этого почитать книгу, куда деваться.
  - Может быть, перекинемся в картишки?
  - В Козла, если только.
  - А тут и не играют в интеллектуальнее игры. В Свинью или Пьяницу - ради бога.
  - Давай. Через пару часов и пойти обедать можно будет, свежий хлеб внушает мне, что не все так плохо на сегодняшний день. Вот только погода наладится.
  Дождь шел следующие два дня без перерыва.
  
  ***
  
   - Витька! Витька! Коровин, вставай уже! - кричал Шкипер, который скакал перед заспанным Витькой и размахивал руками, изображая что-то, одному ему понятное. Вид, во всяком случае, у него был с претензией на торжественность.
   - А? - заспанный Коровин не смог понять, что от него нужно.
   - Погода, мать ее, погода! Нет дождю, даешь рок'н'ролл!
   - Не может быть, я уже думал, что придется вплавь добираться до дома. Шутишь?
   - Да вставай ты уже, оторви башку от подушки и узри!
   - Все свою религию продвигаешь? - Коровин напряг слух, но не уловил уже привычного шороха дождя. - А ты не врешь ведь, так?
   Пришлось встать и стряхнуть с себя остатки несущественного уже сна, но это того стоило - он увидел солнце.
   Утро воскресенья определенно стоило того, чтобы его прожить.
  
  ***
   - Ну что, держится? - спросил Шкипер, наблюдая за тем, как Витька пытался качать столб.
  - Не то слово. Держится, словно забетонированный. Кира будет доволен.
  Их работовладелец стоял рядом, курил и улыбался. Его явно все устраивало. Рядом суетился Карась, чья сутулая фигура вызывала у Витьки странное чувство тревоги.
  - Мы отойдем, ты не против? - спросил Карась у Киры, жестом отзывая Витьку и Шкипера. Кира не возражал. - Что, пацаны, показывайте свой пентхаус.
  - Пойдем, посмотришь, - Шкипер гостеприимно открыл дверь и пригласил Карася внутрь.
  - Это у вас, что, баня такая?
  - Ну да, вполне себе неплохая недостроенная баня, главное, что крыша не течет.
  - А там что у вас? Печка?
  - Она самая. Топим. Дровами. - Саркастически добавил Витька, вспомнив Японца .
  - Обратите внимание, это - раскладушка, - вклинился Шкипер, который явно читал Республику.
  - А это - лавка, на ней сидят.
  - А это - гвоздь, я на него майку вешаю.
  - Да вы тут одичали совсем, парни, помилуйте! - Карась явно не ожидал такого напора и поднял руки, словно сдаваясь на их милость.
  - Валера, где обещанная простава? Я жрать настолько хочу, что готов слопать свои кроссовки и Шкипера в придачу, - начал Витька, но тут Карась заулыбался и достал две пузатые, еще прохладные бутылки пива, несколько пакетов сухарей и взглядом показал на жестяные кружки.
  - Скоро шашлык будет и вкусная водка, - сказал он, - реально извините, пацаны, виноват. - Вся внешность Валеры выражала сожаление по поводу случившегося, казалось, он даже стал меньше ростом. Витька и Шкипер переглянулись и решили простить окаянного, который подмигнул им и положил на стол небольшой пакетик, наполненный дурью.
  - Повинную голову меч не сечет, да? Угощайтесь. Бутылка есть?
  - Есть! - хором выдали они, а Шкипер достал из-под стола искомый артефакт, - Для чего-то подобного и хранили.
  - Смотрю, редко вы курите - дырку прожгли не в том месте, да и вообще, крупноват калибр для сухого.
  - Так мы не профессионалы, а любители, да и не этого дела.
  - Оно и видно.
  Следующие минут десять они раскуривались и заливались пивом. Витька почувствовал, что его голова липнет к ногам, и вышел на свежий воздух. Вскоре, немного осоловелые от пива и травы, к нему присоединились Карась со Шкипером. Судя по запаху, шашлык должен был приготовиться в ближайшие минут десять, и Витька неторопливо пошел в сторону беседки, где происходило таинство приготовления, подавая пример остальным.
  Мяса было много. Настолько, что Коровин обожрался им до икоты. Шкипер не отставал и скоро поднос, на котором были выложены сырые и печеные овощи, зелень и, разумеется, свинина, почти опустел. Кира с Валерой неторопливо болтали о делах и предложили молодым людям остаться еще на пару дней - нужно было выкопать пару ям под бочки для слива воды и забетонировать фундамент под бассейн, разумеется, за дополнительные деньги. Витька, уже прилично ошалевший от сытной еды, пива, травы и водки, которой он тоже изрядно успел выпить, изъявил свое согласие; Шкипер, как он сказал: 'Остался бы тут жить навеки, если каждый вечер будет заканчиваться так'. Работовладелец ударил с ними по рукам, и их судьба на ближайшие дни была решена.
  После всего выпитого Витька понимал, что еще чуть-чуть, и он заснет за столом, поэтому распрощался с присутствующими и, сильно покачиваясь, отправился спать. Всю ночь тошно орали кошки рядом с баней.
  ***
  
   Странно, но утром голова не болела, и Коровин чувствовал себя на десять баллов из десяти возможных. На полу развалился Шкипер, который похрапывал и что-то невнятно пытался сказать. Ниточка слюны стекала по его щеке и пыталась зацепиться за простыню. Витька подумал, что его товарищ, должно быть, сражался со сном и алкоголем до последнего вздоха, но, даже уйдя из реальности, не забыл про своего друга - на столе были запасы хлеба, овощей, остатки мяса и целое ведро майонеза. 'Отчаянный ты, мужик!' - с теплотой подумал Коровин про Шкипера.
   Витька подумал, что будить человека, проведшего ночь с пользой для души не стоит, и решил просто закурить сигарету. Похмелья не было, и Коровин крепко затянулся, скривив рот в подобии улыбки и вспоминая всю ту вкуснятину, которую он вчера успел съесть.
  В беседке, куда он заглянул в поисках дополнительного пропитания, никого не было, никого не нашлось и в даче, более того, она была закрыта снаружи. Витька подумал и сделал вывод из всего увиденного, что их опять бросили на несколько дней. 'Вчера мы согласились на дополнительную работу, так? С Карасем договорились о цене в три тысячи, оплата, соответственно, по факту принятия работы. Чем быстрее сделаем, тем быстрее свалим отсюда, да еще и с деньгами, плюс за траншею он не все отдал... Да, нужно начинать ударно вджобывать'.
  Коровин достал телефон и набрал Валеру, тот ответил почти сразу:
  - Привет, Витек, ну ты и налился вчера, блин! - поприветствовал его усталый голос.
  - Э-ге-гей, разве люди с жесткого бодуна могут так весело и задорно орать? Ты еще не видел, как бодро я набирал твой номер - умер бы от зависти. - Витька выдержал небольшую паузу и продолжил, - Если мне не изменяет память, то вчера мы с тобой договорились о сопутствующей работенке, разумеется, не бесплатной, правильно я говорю?
  - Ну да, само собой.
  - Так вот, мы ее доделаем - край завтра, и собираемся по выполнении немедленно ретироваться в родной город. Вопрос: кто нас отсюда повезет?
  - Кирилл же здесь, какие проблемы?
  - Нет его, и замок висит на двери. Вы уж как-то между собой договоритесь, а то нам тут что, куковать до зимы, пока лед не встанет?
  - Жди. - Коротко ответил Карась и положил трубку. Через пять минут он уже рассказывал Витьке что к чему.
  - Итак, Кирилл будет вечером - ему что-то по работе срочно потребовалось сделать, он и свалил с утра пораньше, - вы быстренько бетонируете фундамент, неглубокий - сантиметров десять, максимум, площадь - три на три, вкапываете бочки и сегодня же или завтра утром, он вас отвезет в город. Деньги ваши лежат у меня - с ними ничего не случится, приедете - позвоните мне, пересечемся на районе или забегайте домой, все отдам. Ништяк?
  - Валера, а почему наши деньги уже у тебя?
  - Ха, мы с Кириллом вчера решили, что это будет непедагогично - отдавать всю сумму до выполнения работы, можете расслабиться, как это часто бывает.
  - Я бы с тобой согласился, если бы денежный вопрос не касался меня напрямую. Хорошо, завтра мы к тебе со Шкипером зайдем.
  - До встречи.
  Витька сбросил вызов и в очередной раз грязно выругался - ему не нравился расклад событий, не нравилась вся эта поездка и работа, если признаться честно, его тоже не устраивала. Коровин подумал, что пора начинать трудовой день, и отправился будить Шкипера.
  Это было очень непросто. Сначала тот отказался реагировать на крики, потом делал вид, что все слышит и готов встать, но стоило Витьке отвернуться, как он начинал слышать сопение, больше характерное для спящего человека, чем для нехотя поднимающегося. Коровин в пылу борьбы с чужим сном пообещал сожрать все мясо и майонез с овощами и едва успел отпрыгнуть от бросившегося на него Шкипера, готового, судя по безумным горящим глазам, убивать за такие высказывания.
  - Э, свои, спокойно, мужик! - крикнул Витька и выпрыгнул из бани, не собираясь рисковать головой, находясь в замкнутом пространстве с психом. Грохот посуды убедил его в том, что буйнопомешанный проводит инвентаризацию продовольственных запасов, сравнивая имеющийся провиант с тем, что должно было лежать со вчерашнего дня. Витька молился, чтобы воображение Шкипера не нарисовало принесенных рябчиков и ананасов. Бежать пришлось бы долго и очень-очень быстро, а сражаться со Шкипером в состоянии берсерка он в принципе не собирался. Шум стих, и Коровин задержал дыхание.
  - Витька, ты еще не совсем далеко убежал? Если слышишь это, дуй сюда, будем трескать мясо и чаи гонять! Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти и гарантирую твою неприкосновенность.
  - Поклянись!
  - Клянусь нашим трехкратным чемпионством и тем, что народная футбольная команда 'Стартап' еще десять лет без побед будет существовать.
  Это была серьезная клятва для Шкипера, и Витька ему поверил. С некоторой опаской он зашел в помещение, где увидел своего приятеля, кромсающего хлеб. Острота ножа не давала этого сделать в достаточной степени, так что куски были скорее оторваны, чем отрезаны. Коровин мог лицезреть потрясающий по своим габаритам бутерброд - Шкипер, не особо тревожась, макал где-то треть краюхи в открытое ведерко с майонезом, посыпал солью и с наслаждением жевал. Витьке он пододвинул такой же кусок, дескать - держи, поступай по моему примеру, - и улыбнулся.
   - Самовар я уже врубил, так что, мужик, присоединяйся к празднику живота. - Шкипер было само радушие.
   - Спасибо, я что-то не сильно голоден, но компанию тебе однозначно составлю. Ты не знаешь, случайно, Кира с Валерой уже рассчитался за работу?
   - Неа, это вчера как-то не затрагивали. Так что, боюсь, по этому вопросу я тебе ничего нового не скажу.
   - Зато скажу я - рассчитались они между собой, во всяком случае, со слов Валеры.
   - А наши честные бабульки, как я предполагаю, у Карася?
   - Бинго. Увидим мы их, естественно, пост фактум, поэтому предлагаю резко дозавтракивать и приступать к трудовым обязанностям.
   - Раньше сядешь - раньше выйдешь?
   - Да, все верно. Кира приедет сегодня вечером, а завтра, максимально рано я хотел бы уже свалить к чертям отсюда и забрать свои деньги. Валера, конечно, парень неплохой, но я никому не доверяю в том, что касается оплаты, особенно, оплаты за мой труд.
   - Умереть и не встать, Витька, очевидное и невероятное рядом. Открыл, понимаешь, новый континент тут.
   - Давай, лопай свой майонез и допивай чай, лично я пошел таскать мешки с цементом и песок. Присоединяйся - там на двоих хватит.
  
  ***
  
   Девять квадратных метров площади нужно было умножить на одну десятую метра, чтобы получить объем раствора - выходил почти кубометр. Коровин курил и думал о том, что было бы неплохо иметь бетономешалку, мерно вращающуюся, пока он мог жевать огромные абрикосы, уже значительно поредевшие на дереве. Рядом пыхтел недовольный Шкипер - он обливался потом и вбивал штыри, которые держали опалубку будущего фундамента. Минут за десять до этого, когда он нес два ведра с песком, на лестнице его подкараулила пчела; теперь же его бровь, куда пришелся укус, напоминала одинокую гору, из-под которой злобно сверкал глаз. Коровин пошел еще за песком, которого по его мнению все еще не хватало для замешивания раствора эконом-класса. Витька надеялся, что когда-нибудь, лет через пять, Кира, порядком подвыпивший, выбегая из бани, сиганет в этот бассейн, и последний полетит вниз со склона вместе со своим хозяином.
  Коровин так замечтался, что не услышал навязчивого жужжания в обоих ухах , а когда сообразил, что к чему, было уже поздно - пчела пала смертью храбрых, но все равно оставила ядовитое жало в его теле. Зоб начал немедленно расти, равно как и поток страшных ругательств издаваемых Витькой. Даже Шкипер все бросил и пришел посмотреть, почему Коровин оглашает окрестности такими словами. Когда Витек убрал руки от шеи, Шкипер увидел внушительного размера опухоль, очень даже похожую на его собственную и все понял. Довольно насвистывая, он исчез, и вскоре раздались оптимистичные звуки молотка, с большим энтузиазмом вбивающего штыри. Коровин пошел работать дальше, надеясь на мучительную смерть жужжащих насекомусов ближайшей зимой.
   - Квазиморды на природе, да Витька? - подошел к нему Шкипер и предложил закурить по одной.
   - Боюсь что да, мой друг. Если меня укусят еще раз, я буду исключительно похож на некоторых оперных певиц своими тремя подбородками.
   - Жаль, фотоаппарата нет - это нужно будет зафиксировать для потомков.
   - На себя посмотри для начала - у наших предков надбровья и то меньше были.
   - Иди ты. - Шкипер взял лежащий рядом топор, до этого момента помогавший в очистке площадки от деревьев, отошел немного и принялся ожесточенно рубить металлическую бочку, которую им скоро предстояло закопать где-то на участке.
   - А смысл? Шкипер, лучше бы дрова колол - один персонаж именно так справлялся с твоей проблемой , - недоумевал Витька.
   - Недалекий ты человек, это делается для ухода воды в землю из емкости.
   - Спасибо, это многое объясняет. Как же я раньше не додумался до этого? Вся эта строительная эпопея мне напоминает сальдо назад - мы производим действия, первоначально непонятные, дикие, показывающее нашу деградацию, но при подробном анализе оказывающиеся достаточно умными и технологически оригинальными.
   - Пчелиный яд хорошо усваивается организмом, я смотрю.
   - Шкипер, не болтайте. Вам вообще, половину работы смотреть не стоит. Мы анализируем поступки, учитываем активы и пассивы, а затем выводим конечное сальдо, пусть даже одного отдельно взятого дня. И что же? Всегда может найтись какая-нибудь мелочь, фраза, жест, после которого все встает с ног на голову. Зачастую мы опешиваем - может оказаться, что все осознанное ранее является половиной работы, которую мы увидели случайно, по недосмотру. Лучший друг оказывается лицемерным подлецом, женщина - меркантильной тварью, ну, это я так, метафизически, - Витька развел руками в стороны, стремясь показать гигантский размер описываемых им кошмаров, и грустно улыбнулся.
   - Метафорически?
   - Пусть так, неважно. Хотелось бы жить сиюбытностью, но без обращения ошибок будущего на прошлое - печально осознавать, что ты считал весьма нехорошего человека своим другом, к примеру, вел с ним философские беседы на прокуренной кухне до утра или жил в недостроенной бане и питался подножным кормом...
   - Я понял, что ты хочешь сказать. Жизнь - дерьмо, жаль, что мы без фонаря, которым можно развеять сумрак в человеческих душах.
   - Слишком поэтично, Шкипер.
   - Я ты думаешь, что я Филькорова отечественной фантастики не читал?! Ну что, заливаем площадку бетоном или Заливаем площадку бетоном?
   - Я знал! Я знал! Ты не безнадежен! Друт по Залитию Бетоном! Песнь литературной бессмысленности! Тонна вкусного раствора нас ждет.
   Это была настоящая Тонна.
  
  ***
  
   Вечером приехал Кира. Как всегда, покуривая свои наносигареты, он подошел к склону и удивленно присвистнул:
   - Ну ни черта себе! Вы это за один день сделали?
   - А то, - сказал Шкипер и громко хрустнул спиной, довольно потянувшись.
   - Не жалея живота своего надрывались. Бочки осталось только вкопать, думаем, что за час-полтора справимся.
   - Вы это, мужики, молодца, так держать! Не думал, что филолух и юристишка какие-то мне, профессиональному строителю, такой сюрприз преподнесете - столбы с одним уровнем идеально ровно поставили, фундамент залили дедовским методом, конечно, но без нареканий. Отлично! С меня магарыч сегодня дополнительный.
   - Холодный? - робко поинтересовался Витька.
   - Когда закончите, он ледяным уже будет.
   Такими обещаниями, как все понимали, нельзя разбрасываться, поэтому Коровин со Шкипером пошли махать лопатами, а Кира поехал в магазин.
   Через полтора часа все было готово, и молодые люди, прихватив с собой несколько литров пива, отправились на пляж с чувством выполненного долга. Вечерело, и потихоньку проступали звезды на небе. Не хватало костра для пущей атмосферы 'дикой' природы. Даже шум студенческой дискотеки с острова не раздражал.
   - Жалко, что девушек мы с тобой так и не нашли здесь.
   - Да...как представлю себе: привожу ее на участок, показываю нашу баню, затем она, чувствуя мою растущую заинтересованность, ложится и раздвигает свои горизонты.
   - Недурно, Витька, еще немного подучиться, и сможешь писать рассказы такого рода.
   - Фу-фу-фу, какой позор, дружище. На такую чушь себя растрачивать?! Да не в жисть. Так что там у тебя с Солодченко было?
   - А! Тебе кажется, что настал момент истины? Пожалуй, да, настал. На летней практике в том году мы поехали в село Вольное, которое рядом с Белогорском находится для повышения нашей коммуникативности и сбора фольклора. Ух, набрались же мы там - я матом месяц потом разговаривал, не мог остановиться, спасибо местным жителям. Не сказать, что их там особо много - человек шестьсот пятьдесят где-то, но люди хорошие, добрые. Когда мы только приехали, нас чуть ли не в пять звезд по местным меркам заселили. Десять человек на шестьдесят квадратных метров - это, конечно, тесновато, но жить можно, тем более что приходили мы только спать. Зато рядом с представителем власти - дом председателя в пяти метрах был.
   - Брачо, вы 'на картошку' что ли приехали, как в старые времена?
   - Не совсем. Конечно, мы и местным помогали в их работе, но, скорее мешали, если честно. Мы с Бароном облазили все село в первый же день и поняли, что наших скромных на первый взгляд денежных запасов хватит тут на роскошное существование - все стоит сущие гроши. Литр самогона за десятку отдавали, сало - двадцать за килограмм. Притом не просто сало, как у нас на рынке, а подкопченное, с прожилками мяса. Прелесть. Два литра самогона и сало взяли сразу - нужно было обмыть приезд, ну и с главой местным познакомиться получше. Кормились мы в столовой, если ее можно так было назвать - жена кого-то там из местных, не помню уже кого, варила нам кашу на ужин и на вечер, а в обед была стабильно вареная картошка с подсолнечным маслом, салат из помидоров и огурцов, и потрясающий по вкусовым качествам суп типа 'щи'. В городе это называют борщом, а там щами, вот и все отличие.
   - Ну вот, и спалил ты щи, теперь я знаю, что это борщ.
   - Тс, не мешай, в тот же вечер мы неимоверно наклюкались, да так, что я справил нужду в сапоги, стоявшие рядом с каким-то забором, неподалеку от нашего дома. Когда поутру их хозяин заметил определенные изменения в состоянии своей обуви, рев поднялся такой, что никто из нас и носа не показал на улицу, особенно мы с Бароном - угрозы доносились страшные. Сапоги - предмет поклонения в селе, серьезно. Никогда не шути про них или их хозяина - получишь в голову и очень сильно.
   Когда шум поутих, девчонки наши отправились доставать местных дурацкими вопросами, а мы поправлять здоровье к председателю. Обед я помню плохо, но про единение села и города я задвинул речугу неплохую, особенно хорошо в памяти сохранился тот момент, когда я призывал наших одногруппниц остаться в Вольном навсегда. Те хихикали и обещали так и сделать - ты же знаешь, мне нельзя отказывать, когда я поддам, в противном случае всем будет хуже.
   Через полчаса я уже лежал и храпел - сытость и самогон спровоцировали крепкий и счастливый сон. Барон в это время решил вспомнить свои этнические корни профессионального конокрада и пошел проведать конюшню. Не знаю, что там случилось, он не рассказывал, но к лошадям он больше не подходил, и особого энтузиазма по части выпивки не испытывал. Вероятно, его там встретил хозяин сапог, решивший, что осквернителем культового предмета является именно наш чернявый приятель. С другой стороны, следов побоев зафиксировано не было, да и визжать в процессе избиения он может так, что сбежалось бы все село.
   Часов в восемь вечера я встал - рядом не было никого. 'Офигеть и не встать, - подумалось мне, - ужели речка так затянула моих дорогих товарищей, что они до сих пор не вернулись?' - А речка, скажу я тебе, Витька, была неплоха - чистое дно, ни малейшего осколка, даже пляж какой-то был, слабое течение, ну и небольшая глубина, соответственно, все как нравится девушкам. В ширину, правда, метров двадцать всего, а что ты хочешь, село ведь. Не готов народ пока к таким потрясениям, как вид нашей с тобой родной реки, мужик. Ты вот, Коровин, как думаешь, ошалеет ли сельский мужик от вида моря или океана?
  - Я так тебе скажу, брачо, я сам сильно обалдел, когда увидел море. Мне было десять лет, и это было впечатляюще - до самого горизонта синева и волны. На секунду перехватило дыхание, как будто я увидел что-то прекрасное, да что там говорить, это и было что-то прекрасное.
  - А я вот не ездил на море, у меня в жизни из всех развлечений только футбол во дворе, да пляж городской три раза за лето под строгим надзором родителей были.
  - Что случилось с курением за углом и робкими глотками алкогольного коктейля?
  - Как выход из сложившейся ситуации - да. И такое случалось, ну а что остается делать, если нет никаких других развлечений? Книги я не воспринимал как увеселение, относился к ним серьезно, практически как к работе. Телевизор? Лет десять назад - может быть, сейчас - нет. Конструктор? Не смеши меня даже. Компьютер? Тогда их не было ведь, помнишь? Точнее, были, но только у избранных.
  - Конечно. Теперь ты хочешь сказать, что простой сельский житель, увидев море, должен будет впасть в кататонический ступор?
  - Вроде того, а что они видели кроме трех книг и мотыги?
  - Не передергивай факты - некоторые особи возвращаются на малую родину после получения образования, в том числе, и высшего.
  - Ты лично много таких знаешь?
  - Ну, нет, если честно, хотя мой бывший одногруппник собирался в свою деревеньку возвращаться, вроде как. Согласен, таких меньшинство, но должны же они быть, да? - Витька отвернулся, пожевал кончик сигареты и закурил. Когда он опять повернулся, его лицо скривилось в едкой ухмылке. - Хотя, ты прав, мой друг. Деревня и село ничего не дали нам за последнюю тысячу лет, кроме песен и плясок в поддатом виде. Еще классик это отметил, если мне не изменяет память. Президент ратует за подключение каждой дыры к мировой паутине, забывая при этом о проведении водопровода и газа. Какой может быть прогресс, когда половина населения испражняется в дыру в полу, а землю обрабатывает, если обрабатывает, на лошади?
  - Горжусь страной.
  - И я. Помолчим минутку, чтобы не говорить худо об усопшей? - Шкипер кивнул.
  Десять минут спустя, в ходе которых Витька подбрасывал мелкие ветки в костер и жадно прикладывался к очередной бутылке с пивом, градус веселья на дискотеке возрос, и диджей поставил совсем разухабистые песни про то, что все будет хорошо и слушатели должны загулять до субботы. За подобный музыкальный вкус нужно штрафовать, а в случае рецидива давать реальный срок заключения.
  - Так что с Солодченко, мой друг?
  - Да, мы несколько отвлеклись. Изволил впендюрить, а что?
  - Поручик, вы пьяны. Используйте приличные синонимы - нашел розетку для своего фена, выполнил демографический квест, скажем, и всякое такое.
  - В ходе выполнения производственного квеста по изготовлению розеток для фенов, мне пришлось впендюрить. Сойдет?
  - Уже лучше, продолжайте сударь.
   - Я помотал головой, чтобы окончательно избавиться ото сна. Помогло, конечно, относительно, и я понял, что еще толком не протрезвел. Забавно, да? До реки было метров пятьсот, которые я неторопливо прошел и выкурил две сигареты. Разумеется, на берегу был костер, не такой, правда, как у нас - кособокий, в который зачем-то кидали совсем сырые поленья, черт знает откуда там взявшиеся. Хранителем огня был Барон, а все то, что по виду отличается от мобильного телефона и модных шмоток, вызывало у него тогда приступ паники, сейчас как не знаю, да и знать не хочу... Я поздоровался со всеми и сел в центр, рядом с Солодченко. У меня спросили, как я себя чувствую, и мне пришлось сказать, что лучше я себя не чувствовал никогда - словно росы напился. Странно, никогда не пробовал росу на вкус, да и никто, наверное, не пробовал, но все утверждают, что она должна очень хорошо освежать.
   - Звучит почти как разговоры наших дедов про варку мелкой рыбы в марле, чтобы в уху не попали косточки. Напоминает секс в средней школе - все об этом говорят, но я ни разу не видел, чтобы кто-то это делал или знал, что это кто-то делал. Помнится, как-то раз, нам с Жоржем пришлось варить рыбу в занавеске во избежание пресловутых костей. Это даже несколько интереснее, как мне кажется. Во всяком случае, будет, что рассказать потомкам.
   - Итак, я рассказываю о своем прекрасном самочувствии, все кивают, словно знают, какова роса на вкус. В лучшем случае дождевую каплю во рту держали, лицемеры. Я же говорил, что сел не просто по центру, а еще и умудрился зачем-то забазироваться своей не самой лучшей частью на голой земле? Как раз позади меня сидела Солодченко, чем я и воспользовался - откинулся назад, и очутился головой у нее на коленях. Она совершенно не возражала, лишь поинтересовалась, удобно ли мне. Я ответил что, само собой, как мне может быть неудобно на таких прекрасных ногах, как ее.
   Она рассмеялась, и я понял, что она играет роль пьяной женщины, соответственно, у меня были все шансы для реализации того плана, который мне пришел в голову во время променада до берега. Наши с Бароном запасы спиртного казались безграничными, тогда мы взяли не просто самогон, а самогон со смородиновым листом, прозванный 'абсентом' в количестве нескольких литров, чтобы наверняка, как говорится. С закуской дела обстояли неважно, но большинство успешно закуривало эту адскую настойку. Ты не поверишь, Коровин, на кого становятся похожи девушки филологического факультета после ста-ста пятидесяти граммов крепкого алкоголя. Курить начали все барышни поголовно, а злословить через одну. Мне даже как-то стало неловко, знаешь ли. Чувствовал себя Наташей Ростовой на первом балу - в плохом смысле, разумеется. Все такие взрослые и крутые вокруг, а у меня только первые волосики начали пробиваться, сам знаешь где.
   - Ммм, не понял аналогию, если честно.
   - Неважно, брат, это я для содержательности своего рассказа добавил. Ха! Я-то пришел как раз к началу веселья и видел уже результат трансформации, а Барон, наблюдавший за процессом перевоплощения, сказал, что вначале хотел убежать, но передумал. Ему показалось, что у девушек может сработать инстинкт охоты на самца, что привело бы к печальным последствиям и подследствиям.
   - Они могли бы еще рясы надеть и кресты взять в руки. Лет четыреста назад еще практиковалась легальная охота на людей, ты в курсе?
   - То могла быть охота исключительно по половому признаку, дружище, понимаешь?
   - А что Барон имеет против секса с женщинами?
   - Разумеется, ничего, но ему не нравилась мысль, что его кто-то использует, обычно он себя видел в роли охотника, верно?
   - Мне плевать, Шкипер, что там он видел. Давай дальше рассказывай.
   - Ладно. Солодченко приняла немалое количество горячительного, но я следил, чтобы она не слишком усердствовала. Потом она спросила меня, не переживаю ли я за переохлаждение своей репродуктивной системы, а я сказал, что все работает лучше, чем швейцарские часы и готов продемонстрировать.
   - Ты хочешь сказать, что она клюнула?
   - Именно. Не всегда нужны экивоки для того, чтобы затащить девушку в постель. Вы выпили, так к чему двусмысленности? Все просто и понятно.
   - Однако.
   - Мы, будучи людьми интеллигентными, покинули праздник Бахуса в момент угасания градуса веселья и начала рутинных рвотных позывов у значительной части собравшихся. Откровенно говоря, чего-то подобного я и ждал - ну нельзя столько выжирать, если не умеешь пить. Подробности нужны?
   - Уж не отягощай и так растянувшееся повествование такими бессмысленными подробностями, тем более что я все представил в красках, благо твоих одногруппниц знаю даже в лицо.
   - Я тоже до того момента думал, что их знал, оказалось, что они полны сюрпризов, которые периодически рвались наружу. В целом, могу сказать, что это было печальное зрелище, как ты любишь говорить. Итак, мы тихо ушли, по дороге начали целоваться, а на подходах к нашему 'отелю' я понял, что Солодченко вполне готова к реализации моих желаний.
   - Ну?! Не томи!
   - На столике в коридоре, на кухонном столе, на холодильнике и, в конце концов, мы переместились на кровать. Потом я вышел закурить...
   - И как она? Ты мне час рассказывал всю историю вашего путешествия в Вольное ради того, чтобы кульминация заняла десять секунд?
   - Ну, во всяком случае, у нас было дольше, чем десять секунд, уверяю. Ты не понял художественный замысел, брат.
   - Дружище, ну с кем не бывает, принимай 'Тюлень-экс' - там двенадцать капсул, с твоей сексуальной активностью надолго хватит, - возразил ему Витька, подражая рекламному ролику.
   - Богомерзкий ты человек, Коровин. Сам же просил рассказать историю в красках, а теперь пытаешься поиздеваться над бесконечной вереницей моих половых партнеров?
   - Да брось, ты, брат, я валяю дурака. Рекомендуешь Солодченко?
   - Раза три в день, после еды, а на ночь еще раз.
   - Толкаться набитыми животами - не самый лучший вариант. Даже вместо еды меня больше устраивает.
   - Тоже вариант. Покурим?
   - Ага, самое хорошее времяпрепровождение. Я тебе никогда не рассказывал свою любимую историю про корову, которая поймала ветер ? Нет? То-то и оно. Слушай, дело было так...
  Еще где-то час они сидели около костра, курили и разговаривали обо всем - политике, женщинах, половых болезнях, музыке и музыкальных инструментах, опять о женщинах, способах приготовления мяса, о футболе, о водке и культуре выпивания, и, в заключение беседы, еще раз о женщинах.
  Коровин встал и сказал, что если он сейчас же не ляжет спать, то отрубится прямо на берегу. Шкипер ответил, что останется и будет ждать появления русалок и прочей нечисти - в ту ночь был старый языческий праздник; попрощавшись с другом, Витька начал покорять тропинку, шедшую через возвышенность почти прямо до их бани. Преуспев в этом, Коровин встал на холме и процитировал:
  
  'Дома пустынность; в комнатах - осень;
  Лунносветье сонаты,
  Внезапное пробужденье на краю полночного леса.
  
  Брошен в озеро камень; безмятежности нет;
  Серобуднесть пришла,
  Ощущение плена дыхания меня не тревожит'.
  
  Нужно было выспаться, ведь на следующий день обязательно должны начаться великие свершения, например Витька хотел получить у Карася свои деньги за выполненную работу. Тщетно, кстати - тот пропал и перестал отвечать на телефонные звонки. Коровин долго его искал, но потом плюнул и забросил это бессмысленное дело.
  
  
  Девушка и ее пес
  
   - Слушай, Витька, а давай откроем свое дело, например, я буду отвечать за съемку сюжетов, монтаж и прочие операторские премудрости, а ты, скажем, непосредственно за организаторскую часть, включая все вопросы регистрации предприятия? - спросил Жорж Коровина, когда они вдвоем неторопливо преодолевали мост через реку, разграничивающую два города-соседа.
  - Знаешь, мужик, а ведь это чертовски притягательная идея, особенно, если не заморачиваться с уплатой налогов. Остается найти пару сотен тысяч начального капитала - и в бой. Или пару тысяч литров бензина, которые я бы лично вылил на все эти рассадники греха, именуемые 'налоговыми органами' и с удовольствием поджег. Нет, не так. Я, испытывая огромное удовольствие, сожгу ВСЕ государственные министерства ведомства и прочие бессмысленные службы, которые занимаются проверкой деятельности частных организаций.
  - Почему так жестко, друг? Мне казалось, что сейчас несколько проще заниматься бизнесом, чем лет десять-пятнадцать назад. Враки?
  - Враки, не сомневайся. К тебе придут фактически те же люди, что и раньше, только сейчас они будут облачены не в кожаные куртки и спортивные штаны, а в официальную форму государственных служащих. Даже манеры у них не особенно изменились. Единственное, что поменялось, так это то, что среди них, разумеется, в самых низших чинах, служит огромное количество женщин.
  - Я телевизор принципиально не смотрю, но те, кто смотрит, утверждают, что президент говорит об эффективном методе кнута и пряника, о применении упрощенного режима налогообложения и прочих плюшках. Ты в законах же разбираешься, да? Хоть что-то есть правдивое в его словах? - Жорж заинтересованно покосился на Витьку.
  - Не переживай, тебя все равно заставят сожрать кнут и отлупят пряником. Подозреваю даже, что оба этих процесса будут идти параллельно. Именно так я бы охарактеризовал действия нынешней власти. Памятуя подход героев Ремарка, не будем с тобой говорить, что 'все плохо', а скажем 'давай выпьем, друг', тем более что нужно промочить горло по поводу пересечения экватора моста. - В это время они и вправду пересекли условную середину моста, и город, в котором Коровин бывал сотни раз проездом, но только дважды совершенно сознательно. В том городе жила одна рыжая красотка, к которой он как-то приехал провести время с пользой. Витька потерял свой мобильный телефон под ее кроватью во время более близкого знакомства и всегда рассказывал, что был готов потерять даже что-нибудь более существенное - настолько ему понравилось то, в чем он принял самое непосредственное участие. Телефон, после, конечно же, был найден, и Коровин поехал его забирать, задержавшись в гостях дня на два. Это он умел!
  - Выпьем же, брат! - сказал Жорж и с энтузиазмом приложился к горлышку бутылки, в которой содержался подозрительного вида портвейн, смешанный в особых пропорциях с газированной водой . Это было почти вкусно.
  Закурив, Коровин повел длинный монолог о бессмысленности бытия, выпил, затем, запутавшись в сентенциях и хитросплетениях своего повествования, просто выпил и сказал следующее:
  - Коммунальные платежи подняли, стоимость проезда в общественном транспорте подняли, налоги подняли, хорошо, что заработную плату такую же оставили, хоть какая-то стабильность... Можно сказать, что президент не соврал, мир его праху.
  - Он же живой еще, вроде бы?
  - Кто знает, ведь сам посуди, какое количество аналитических статей есть о его двойниках или о переменах в облике нашего первого должностного лица. Лично для меня он мертв как личность. Жду, когда все заборы украсит надпись 'Тупин - ЛОХ'. Это и будет лучшей характеристикой его затянувшегося руководства страной.
  - Ты сегодня невероятно нахален, мой дорогой друг.
  - Это все весенний ветер - он пахнет переменами и собачьим дерьмом. Может быть, просто собачьим дерьмом - какие мы, такие и перемены. В учебниках истории лет через двести, а может быть, и сто, он будет значиться исключительно, как Владимир Обещающий, сменивший Бориса Сорокаградусного, известный тем, что при нем стало нельзя даже то, что можно.
  - А как же присоединение новых территорий и феноменальные успехи на зимних Играх?
  - Из всего этого единственный настоящий интерес в историческом и политическом плане являют собой новые территории - новые человеческие и территориальные ресурсы для спекуляции и перепродажи. Население никого не волнует, поверь мне. Года через два это поймет и само население, но уверяю тебя, свалить назад им не дадут - законодательство о проведении референдума у нас в стране мертво, и приложил к этому липкую руку никто иной, как один молодой когда-то и перспективный губернатор, по некоторым прогнозам чуть ли не считавшийся официальным преемником Бориса Сорокаградусного. Сука.
  - Эх, не силен я в политике, если честно, но вся эта ахинея здорово действует мне на нервы - хочется взять и пару раз дать по мордасам некоторым публичным персонам.
  - Представь себе, друг мой, мне и не очень публичным персонам иногда очень сильно хочется врезать. Ах, как хорошо, что мы решили прогуляться через мост - поездка в автобусе могла бы вызывать вспышку старого доброго ультранасилия по отношению к жирнозадой кондукторше. Интересно, где их этому учат - отращивать арьергардный жир?
  - Там же, где учат специфике произношения выражения 'Свободная касса!' на всех возможных языках.
  - Ты абсолютно уверен в том, что филолухи, менеджеры и прочие юристы с экономистами владеют такими серьезными навыками?
  - Спонсор нашего диалога 'Бабушкины пирожки'. 'Бабушкины пирожки' - если бы были с яйцами, то были бы дедушкины.
  - Браво, Жорж! Браво! Развитое умение поглощать бабушкины пирожки позволяет получить награду 'Ожирение I степени', ' Ожирение II степени ' и ' Ожирение III степени'.
  - Да у вас РПГ головного мозга, сударь, бросайте игрули свои.
  - У каждой зверушки свои игрушки, как говаривали Эразму недруги. Все хочется мне что-то сказать про политику, но вдруг я решил подумать. Подумал - не поверишь, понравилось. Когда начинаешь думать самостоятельно, про политику говорить не хочется - просто берешь и начинаешь что-то делать. Но делать не абстрактно - я делаю, потому что нужно что-то делать - а для достижения конкретной, видимой и реальной цели.
  - Портвейн?
  - Он самый; всосался, гад. Словно молотком по голове шарахнуло, когда закурил. Еще хлебнем? Знаешь, если бы я периодически с тобой не выбирался пусть даже так, километров на пять-десять, а изредка и больше от опостылевшего пейзажа, то, боюсь, уже давно бы превратился в тухлого жителя нашей провинции. Не знаю, как эти факты взаимосвязаны, но знаю, что это именно так. Особенно сейчас, когда не могу возобновить учебу, потому что нет денег, а на работу не могу пойти, потому что не берут без образования - отечественный порочный круг. Да, с образованием и без стажа тоже не берут - барахтайся, как хочешь. А тут еще и в армию эту вонючую затащить хотят - пока прохожу медицинскую комиссию, что будет дальше - не знаю.
  - Наболело, брат?
  - Не поверишь, как наболело. Поэтому и хочу сказать тебе спасибо, что ты не забыл о моем существовании, как большинство тех чуваков, которые вечно крутились рядом, когда рекой текло вино. Ну вот, я только что описал хрестоматийный случай 'срок действия друзей и первые признаки окончания дружбы'.
  - Что поделать, мы все неидеальны, только кто-то это осознает и принимает на себя ответственность за свои поступки, стремится исправить содеянное, а кто-то плывет по течению, коричневея на солнышке и благоухая, даже не понимая сути своих действий.
  - В точку, Жорж. Сегодня глаголом льешь свет на истину. Это нужно будет записать. 'Коричневея на солнышке' - это прекрасно. Кстати, попал мне когда-то один словарь под редакцией С.К. Кашкиной...
  - Под редакцией из Какашкино?
  - Я надеялся, что ты ухватишь самую суть. Да - под редакцией коричневого на солнышке. Смеялся я тогда, как самый натуральный идиот, пока не начала течь слюна - минуты три, не меньше. Впрочем, это было еще тогда, когда я умел улыбаться.
  - Я помню тебя таким. Дико заросшего волосами, говорящего про гитары с горящими глазами и почти постоянно улыбающегося и травящего байки.
  - Травление баек и сейчас одно из моих любимых занятий, этого не отнять. Каждый раз, когда удается придумать историю, похожую на покрытую пылью старины, я испытываю чувство гордости.
  - Так ты их сам придумываешь?
  - Не все, разумеется. Тут главное создать историю таким образом, чтобы у слушателей создалось впечатление ее натуральности. Словно с кем-то из их знакомых что-то подобное происходило, а то и с ними. Жалко, что в судах такое не прокатывает.
  - Ну вот, а я тебе все 'боян' говорю.
  - 'Бояны' имеют место в моем арсенале - я их приберегаю для разных случаев, например, тяжелой алкогольной интоксикации. Пользуются спросом, ей-богу.
  Мост закончился, и друзья неторопливо побрели по апрельским лужам. Жорж давно обещал показать все прелести ближайшего города, в который он стал довольно часто наведываться после знакомства с Шилом.
  
  ***
  
  В феврале того же года Жорж, Коровин, Шкипер и Якуткин тряслись на барски широких задних сиденьях автобуса, который вез их, немного замерзших, в город через реку. Рядом с классическим университетом автобус встал передохнуть, и, воспользовавшись паузой в движении и гостеприимно распахнутыми дверьми не роскоши, а транспорта, Ольга запрыгнула в его ненасытное чрево. Точнее, они еще не знали, что ее зовут Ольга - именно так ее через несколько секунд представил Якуткин, когда она села рядом с ним.
  - Коровин, - представился Коровин.
  - Шкипер, - сказал Олег.
  - Жорж, - протянул Жорж.
  - Абырвалг, - не удержался Коровин. Повернувшись, он заметил не просто заинтересованный взгляд своего друга - Жорж откровенно пялился на Шилоеву (да, такая вот у нее была фамилия для краткости она будет 'Шило') и дебильно улыбался.
  Якуткин что-то нес про свой диплом, который ему предстояло защищать через год, но его никто не слушал, Коровин скучал и рисовал всякие гадости на заиндевевшем стекле, представляя себе теплые весенние деньки, которые обязательно должны были наступить, Шкипер же углубился в чтение очередного литературного шедевра. Никто не мешал Жоржу и Ольге пожирать глазами друг друга.
  Февраль - не самый лучший месяц для походов на пляж, но молодые люди так не считали - когда была объявлена их остановка, они с энтузиазмом выпрыгнули из автобуса. Жорж сказал, что нашел девушку или ему, как минимум, так показалось. Витька заявил, что солнечная радиация разъела мозги друга, раз тот такой прекрасный морозный день решил омрачить разговорами об амурных перспективах. Жорж обиделся и надулся.
  Владельцы пляжного комплекса не утруждали себя демонтажом горок и их охраной в зимний период. Можно было залезть на самый верх и со свистом спуститься с десятиметровой высоты ногами прямо в сугроб - безопасность прежде всего. Пиво быстро охлаждалось на небольшом морозе и прекрасно лилось в глотки. Физические экзерсисы и легкий алкоголизм немного вымотали друзей, которые решили немного перекусить батоном хлеба и бульонным кубиком. Все просто: батон ломается, а кубик на него крошится - вместе получается достаточно съедобное нечто. Одного большого батона на четверых хватает, чтобы утолить голод, большего и не требуется, верно?
  Прогулка по заснеженному пляжу превратилась просто в блуждания по городу - никто не знал, куда выведут ноги в очередной момент, хотя все подозревали, что там тепло и наливают. Парни обнаружили уютную портвейную, в которой умеренно пахло рвотой или безысходностью. Жорж настаивал на рвоте, Коровин же уверял, что именно так должны пахнуть несбывшиеся мечты - их рассудил Шкипер, указав на подозрительную лужу в другом конце комнаты. Витька внимательно изучил ее содержимое и согласился с Жоржем:
  - Жалко, что сейчас Марика нет - ему бы понравилось оформление пола.
  - Коровин, мне кажется, он мог бы подключить к этому и Кончика для усиления эффекта, - сказал Жорж.
  - Эстеты будут довольны, не спорю. Пирамидальное безумие.
  - А потом безмолвие? - заинтересованно спросил Шкипер.
  - А как же? Таким только в тишине любоваться, потягивая очередную бутылочку. Мне кажется, господа, что пора бы нам и честь знать - выпито уже достаточно, а мороз крепчает, как бы не занесло нас на остановке.
  - Коровин, ты ли это? - спросил Жорж.
  - В чем причина удивления?
  - Ты первый предложил отправиться по домам. Так не бывает.
  - Разве я предложил расходиться? Я предложил уехать отсюда, предварительно взяв в дорожку чего-нибудь булькающего. А уже на нашем берегу вполне можно будет зайти в то заведение, неподалеку от моста.
  - Вот, узнаю старину Коровина! - восторженно сказал Жорж. - Все слышали? Шкипер, разбуди Якуткина, он слишком напоминает мне вяленую воблу.
  - Не умеет Дима пить, - вставил Коровин. - Нет, разумеется, не в плане того, чтобы пить и не пьянеть - с этим у него совсем беда, а пить красиво, до безумия, до драки с четырьмя девочками-скрипачками, до прогулок по карнизу в два часа ночи, до проглатывания лампочки на спор.
  - Витька, ты про сисадмина Юру решил вспомнить? - полюбопытствовал Шкипер, ожесточенно тряся Якуткина.
  - Та-дам! Верно, классику нужно знать, как говорится. Сколько лет уже этой истории, но каждый раз, перечитывая, не могу сдержать смех. Сударыня, - обратился Витька к продавщице, - Будьте добры нам еще одну ноль-семь того же, что пил этот джентльмен, - тут он указал на отбрыкивающегося Диму, - и два литра колы.
  - Восемьдесят, мальчики, - сказала женщина, устало улыбнувшись.
  - Прекрасно, господа, у нас как раз остается на обратный путь и еще немного. Вытуляемся?
  - Не вижу причин больше тут задерживаться, - сказал Жорж. Через минуту, за которую все-таки удалось растолкать Якуткина, они уже топали по улице в направлении остановки автобуса. Мороз крепчал. Прямо на улице Жорж смешал портвейн и колу хитрым способом, после чего продегустировал приготовленный нектар.
  - Прелестно, сказал Коровин, сделав большой глоток и причмокивая, - Я бы добавил лимона и гвоздики, но и так сойдет. Шкипер? - спросил он у друга, протягивая тому бутылку.
  - А то, - Олег не стал терять время даром и быстро отхлебнул. - Чудесно. Эта бутылка явно была из лучших запасов той доброй женщины.
  - Я тоже обратил, какой был на ней слой благородной пыли, - пошутил Витька. - О! Братцы мои, никак идет avtobus ? Давайте смелее, не толпимся, но пропускаем беременных детей и пьяных стариков.
  Автобус пересекал мост, Коровин пытался в вечерней тьме разглядеть пляж и собачью охрану на нем, которую по старому преданию регулярно выпускали. Враки. Якуткин в тепле разомлел и начал нести чушь, что было для него обычным делом. Через двадцать минут после прибытия он был погружен в маршрутное такси и отправлен домой. На прощание ему на грудь кинули десятку, чтобы он хоть как-то мог расплатиться с водителем. Все облегченно вздохнули. На дне бутылки еще что-то плескалось, и финансовые возможности позволяли приобрести еще - вечер не заканчивался.
  
  ***
  
   Через две недели после встречи с Ольгой Жорж позвонил Витьке и сказал, что сидит на остановке и не может уехать домой уже минут двадцать - автобусов нет. Витька посоветовал не отчаиваться, ведь время было еще не позднее, да и автостоп никто не отменял. Жорж сказал, что он позвонил не жаловаться на жизнь, а наоборот, похвалиться тем, что нашел себе новую девушку.
  - Неплохо, мой друг, неплохо. Ты теперь каждый вечер будешь в такое время возвращаться? Оно того стоит хотя бы?
  - Я же не на постоянной основе планирую тут зависать, тем более, Ольга в нашем городе учится, можно и там видеться, верно? А так - да, мало приятного торчать тут и морозить задницу.
  - Ты планируешь нас познакомить?
  - Гм, Коровин, ты плохо влияешь на людей, точнее, ты их пугаешь. Твоя любовь к женщинам и алкоголю не знает границ, не все это понимают и, тем более, признают.
  - Я и не скрываю этого. Регулярно произвожу переоценку ценностей - что для меня сегодня на первом месте: женщины, алкоголь или гитара. Сегодня, кстати, гитара. С женщинами за исключением редких визитов к Солодченко, как-то не складывается, хоть убей. Финансово-половой кризис, видимо. Я так понимаю, что ты мне хочешь намекнуть на высокий культурно-нравственный уровень развития Ольги, которую я могу отпугнуть своей неотесанной натурой?
  - Вроде того, мой друг. Студентка исторического факультета, все-таки.
  - Ты сам-то веришь в это?
  - Конечно. Ладно, я тебе позвоню.
  - И тебе спокойной ночи.
  Витька лег спать в совершенно расстроенных чувствах.
  
  ***
  
  Еще через две недели был март. Снег тает, образуются лужи, а ветер дует, разумеется, потому, что качаются деревья. Вот и Жорж решил познакомить Шкипера и Коровина с Ольгой. Коровин с огромным энтузиазмом убежал с работы. В тот день он отстаивал интересы своих клиентов в органах жилищно-коммунальной службы, ругался с начальником паспортного стола и отчаянно жестикулировал, уже убедившись в бесплодности попытки цитирования законодательных актов и метания бисера перед стадом свиней. Кому это понравится?
  Парк имени Детского представлял собой огромную лужу с редкими островками льда и снега. На четырех таких возвышениях Жорж с Ольгой, Шкипер и Коровин разместились с определенным комфортом, закинув лишние вещи и запасы алкоголя на лавку. Витька несколько сопрел после двадцатиминутной пробежки и с огромным облегчением расстегнул пальто, позволив будущей простуде забраться под одежду.
  - Мокро тут у вас, - прокомментировал он, глядя себе под ноги, - Но уютно.
  - С туалетом вот беда, мой друг, - заметил Жорж.
  - Протекает?
  - Похоже на то - все подступы к нему оккупированы весной и лужами.
  - Как?! Даже тот закуток за остановкой?!
  - Я про него и говорю. Печальное зрелище - во всем парке нет официального туалета.
  - А неофициальные вне зоны доступа, - продолжил за Жоржа Коровин, - Девочкам особенно удобно, не просто ведь так песочка насыпали на детской площадке, да?
  - Витька, ну не так же откровенно?
  - Нет, а что тут такого? ТЫ же знаешь, почему охранники ночных клубов называют девушек 'крабиками'? Можно называть 'кошечками' - им так больше нравится, как мне кажется.
  Шкипер громко рассмеялся и пообещал Витьке выделить медаль из своих скромных запасов.
  - Ну вот, про что я тебе и говорил, - обратился Жорж к Ольге, - Совершенно асоциален и маргинален.
  - Я и похуже видала, не страшно.
  - Эй, а ничего, что я тут и все слышу, дамы и господа? - недовольно спросил Витька. - Я же не обсуждаю с вами криокопроанальную мастурбацию в конце концов. - Тут Жорж закатил глаза, а одна бровь Ольги поползла вверх. Витька почувствовал благодарного слушателя и описал вес процесс в подробностях и максимально красочно. Коровин был в ударе в тот вечер; Шкипер хохотал в процессе повествования, Ольга улыбалась, а страдальческое выражение лица Жоржа дополняло картину.
  После того, как все отсмеялись, Витька заявил, что у него еще много подобных историй, но ему пора промочить горло, а пиво закончилось, стало быть, нужно идти в магазин.
  - Кто со мной? - спросил Витька.
  - Мужик, давай схожу с тобой, - сказал ему Шкипер. - Пора еще сигарет купить пришла; мне бы не хотелось в разгар твоего очередного, зажигающего сердца, повествования остаться без этих палочек смерти.
  - Мудро, мой друг. Только я думаю, еще пара таких историй, и Жорж публично откажется от знакомства со мной. Совсем эти женщины его с ума свели.
  - Это совершенно другая история, - добавил Шкипер. - Не вижу смысла менять одно на другое, когда и девушка, и друзья могут прекрасно существовать параллельно.
  - Ага, особенно когда драгоценная полюбовница начинает требовать все большее количество твоего внимания к своей невыразительной и скучной персоне, заставляя вечно откладывать встречи с друзьями. Или вот, рассмотрим случай Жоржа: он явно стесняется своего друга, а именно меня. Я не настаивал на знакомстве с Шилом; года полтора назад мой друг пропадал в объятиях огневласой красотки, совершенно забыв о моем существовании, не думая нас знакомить, а теперь, почему-то ему приспичило это сделать. Зачем? Не могу найти ответа, хоть режь меня. Тут либо трусики надеть, либо крестик с шеи снять, как говорится в одном анекдоте. Да и сдается мне, не такая уж она и возвышенная - хлещет с нами вместе пиво из бутылки на улице и закуривает его паршивенькими сигаретами. Даже я так умею.
  - Ага, духовность так и прет. Как мне кажется, Жорж и Ольга находятся в первичной стадии отношений между мужчиной и женщиной, когда обе стороны еще всеми силами пытаются себя выдать за кого-то другого, лучшего, более интересного человека, что ли.
  - А потом оказывается, что она косолапит, а он пьет пиво дома на диване и вечно рыгает?
  - О чем еще тут говорить? Все верно. В случае с мужчиной еще не все потеряно, а вот женщина околоколхозного провинциального типа - это приговор. Деревня никуда не уезжает из девушки, как нам с тобой известно. Останется только посочувствовать несчастному.
  - Думаю, что Ольга все-таки не колхозного типа барышня, но и не феечка, что тоже радует. В конце концов, это касается до определенного момента исключительно Жоржа.
  - Аминь, брат.
  Витька и Шкипер вернулись к Жоржу и Ольге, которые успели слиться в страстном поцелуе. Начинало смеркаться, а толково работающих фонарей в парке уже не было лет десять как - клетки со зверями погружались во мрак, люди начинали суетиться, а продавцы семечек подсчитывать колоссальную дневную выручку.
  - Жорж, я тебе не говорил, что в прошлой жизни ты наверняка был голубем? - поинтересовался Витька у своего друга, который покупал внушительного вида кулек, свернутый из газеты, под завязку забитый семенами подсолнечника.
  - Ну тебя, Коровин, все настроение готов испортить.
  - Давай я тебе его подниму? Если бы ты был женщиной, друг, я бы на тебе женился без раздумий.
  - Иди в задницу, Коровин! - разозлился Жорж, а Коровин чуть не свалился с ног от приступа смеха его одолевшего.
  Было уже достаточно поздно, охрана парка лютовала и скалила зубы, так что три товарища и Шило решили покинуть, ставшее не столь гостеприимным, место. Дальнейшие проводы Ольги в другой город не заслуживают подробного рассмотрения.
  
  ***
  
  Через пару дней, когда Жорж простил Коровина, они медленно пошли в направлении загадочного поселения, в котором Витькин друг пропадал чуть ли не сутками. По площади город-через-реку был вполне сопоставим с родным провинциальным городишком, в котором родился и вырос Коровин, но застроен был преимущественно одноэтажными домами, в просторечии 'частным сектором'. Жителей было раза в четыре меньше, следовательно, их число составляло что-то около двухсот тысяч человек. Весьма дурно воспитанных, кстати.
   Коровин, обходя очередную лужу, чуть не вляпался в собачий кал или, как он мягко выразился, 'вступил'. Жорж посоветовал ему быть аккуратнее, поскольку следующие километр-полтора пути должны были пролегать по заброшенной железнодорожной ветке, где блохастые фекалоносцы вполне могли устроить не одну подобную ловушку.
  - Не могу сказать, что культурная программа меня устраивает полностью, но этот прекрасный весенний воздух и лучи апрельского солнца несколько подняли мое настроение. А! И портвейн, куда же без него, - сказал Витька, встав напротив серого здания, огороженного не менее унылым забором. - Тут что-то раньше производилось?
  - '****маш' это. Не могу сказать, что именно за счет этого предприятия жил город, но ближайшие районы - точно.
  - Дай я угадаю, позакрывали все к чертям, не обеспечив работягам возможность трудиться в ином месте?
  - Не в бровь, а в глаз, мой друг. Как всегда, впрочем. Ольга говорила, что и ее отец, вроде бы, попал под сокращение. Дикого восторга никто не испытывает, как ты понимаешь, зато руководство отчиталось об оптимизации расходов на десять миллионов в год. Эффективный менеджмент на ниве инноваций и модернизаций. Все, что ты любишь, одним словом.
  - О, да. Чувствую, как мои легкие наполняются воздухом, а сердце гневом. Дядька бузиной в огороде, кстати, тоже уже переполнен.
  - Витька оседлал любимого конька. Кстати, мы почти пришли. Если ты оторвешься от созерцания полудохлого промышленного объекта и порицания всех и вся, что очень захватывающе, я уверен, то в течение десяти минут мы уже будем на месте.
  - Что из себя представляет 'место'?
  - Увидишь.
  
  ***
  
  Куст полон призраков. Апрельский фен жесток.
  Пёс бешеный по пустоши кружит.
  В деревне бурой колокол дрожит;
  вяз тощий в чёрной боли изнемог.
  - Сказал вдруг Витька.
  - Коровин, почему так мрачно?
  - Это - Тракль. Остальные его стихотворения почитай - гарантирую, что захочется пулю засосать.
  - Абанамат я твоего тракля! Апрельский вечер не за горами - нужно срочно выпить и поднять настроение!
  - Дружище, мое настроение и так на пике, не поверишь! Но поддерживаю твою инициативу.
  Последние остатки выпивки с протяжным бульканьем исчезли в их глотках.
  - Асфальт тиранит талым снегом
  Месяц юности - апрель.
  А мы, манимы дальним брегом
  По кругу бродим. Где же цель?
  - глядя на Жоржа и улыбаясь, продекламировал Коровин. - Такого рода поэзия тебе больше нравится?
  - Пожалуй, что да. Только цель не так далеко, я уже говорил.
  - Откель мне знать? Я уже потихоньку прихожу в то состояние, когда мне просто хочется сидеть у костра и меланхолично подбрасывать в него топливо, не задумываясь ни о чем. Я так могу очень долго просидеть, ты знаешь.
  - Дом видишь? Ольга в нем живет. Сейчас я ей позвоню.
  - Ты хочешь сказать, что наш визит для нее окажется сюрпризом? Ты представляешь себе, сколько времени она будет собираться?! Не говори, что я тут, иначе она вообще до позднего вечера не выйдет.
  - Успокойся, мужик, она не из таких барышень. Даже после секса может сказать что-то вроде: 'Славно потрахались, теперь можно и по пивку'.
  - Особой связи не вижу, но круто! - только и смог сказать Витька, а сам подумал: 'Ну какого черта? Что в этом такого экстраординарного, рвущего душу своей необычностью? Недостаток воспитания, если только. Лет через пять-шесть мне было бы стыдно за такое поведение своей женщины, чесслово. Или всю жизнь с ней по подъездам и дешевым барам бродить? В задницу. Однозначно - в задницу!'
  - ...а наш первый сын будет мальчик! Клево, да? На БОРе в бездне всякой всячины было...
  - Ага, обалдеть, мужик, - машинально ответил Витька. - Тебе с ней очень сильно повезло. Так ты звонить ей будешь?
  Жорж обиженно замолчал и принялся терзать клавиши мобильного телефона. Через минуту уже стало ясно, что опасения Коровина относительно долгого ожидания беспочвенны как минимум потому, что Ольга уже на улице - она находилась на неком поле, куда Витьке вместе с Жоржем и предстояло направиться.
  Пресловутое поле являло собой не что иное, как относительно заросшую сорняками площадку для игры в футбол и прочие нехитрые забавы, которая являлась центром молодежной культуры и объектом поклонения для продавцов выпивки за несколько кварталов вокруг. Само собой разумеется, тут выпивали, и это было в известной мере притягательно.
  Поглощение напитков производилось на бетонной трубе, полости которой были забиты пустой тарой, что свидетельствовало о феноменальной популярности места среди различных слоев общества, склонных к злоупотреблению алкоголем.
  Шило и вся ее шлеп-компания сидели на трубе, лузгали семечки и отчаянно скабрезничали, в общем, чудно проводили время. Судя по батарее банок популярного молодежного энергетического коктейля и блуждающим улыбкам, они убивали время уже около литра как. Коровин пожал руки присутствующим особям мужского пола и представился как вольный искатель приключений и похититель женских сердец, отобрав при этом себе кандидатуру для приставаний на вечер.
  Жорж растворился в общении с Ольгой, предоставив Витьку самому себе, чем тот и воспользовался, продвигая свою сюжетную линию в делах амурных и предоставляя желудку разбираться в сложных взаимоотношениях пива и портвейна. Нужно сказать, что Коровин достаточно преуспел и в первом, и во втором в тот вечер.
   Ее звали Мария, она была студенткой местного филиала технологического института и занималась тем, что кроила, вышивала и занималась еще тысячей непонятных Витьке вещей, связанных с дизайном и пошивом одежды. Разумеется, можно сказать, что они познакомились в парке, когда Мария гуляла с подругами, а Коровин и Жорж помогали малышам запускать воздушных змеев, но кто в это поверит? Не того человеческого типа был Витька, чтобы так примитивно знакомиться. Точнее, в то время все его действия заканчивались одним - подобным времяпрепровождением.
  Коровин убедил Марию, что его нужно непременно обнять, так как синяя куртка уже не могла удерживать тепло в его продрогшем теле, против чего она особо не возражала. Витька поймал одобрительный взгляд Жоржа и подмигнул ему, показывая, что все идет по стандартной схеме. Удивительно сближающее свойство алкоголя - Коровин никогда этого не понимал. Стоит оказаться бутылке в кругу свободных молодых людей и девушек, так сразу все начинают разделяться по парам, а мужчины не нашедшие компанию себе среди женщин сбиваются в кучу и начинают с горя пить до самого утра, маскируя это разговорами 'за жизнь' и своей питейной выносливостью.
  Так прошел, наверное, час, не меньше. Апрельский вечер грозил перейти в не менее апрельскую ночь, и Витька забеспокоился - возвращаться пешком ему не очень-то хотелось, а оставаться на ночь еще было, пожалуй, рановато. Он сделал знак Жоржу, чтобы тот вырвался из плена цепких женских рук, и подошел к нему.
  - Мой дорогой друг, город, который ты открыл для меня сегодня по-новому, поражает меня своей хлебосольностью, прохладой пива и теплом женских тел, но что-то мне подсказывает, что пелена тьмы окончательно спустилась на нас, резво крутя стрелки часов и поглощая все транспортные средства, которые в состоянии перевезти нас на другой берег.
  - Пора валить?
  - Ага. И думаю, что нужно валить сейчас.
  Ольга и даже Мария вызвались их проводить до конца поля, который одновременно служил началом непроглядной темноты, в которой где-то далеко-далеко были их дома.
  - Ну что же, Мария, было очень приятно познакомиться, счет за теплоснабжение моего тела прошу выслать в будущем месяце, а в этом в качестве подтверждения наших будущих отношений выдать крепкий поцелуй.
  - Прямо вот так сразу?
  - А что ты думала? Я не люблю ждать, тем более, мы знакомы уже пару часов - вполне достаточно.
  Жорж с Ольгой стояли рядом подавали им пример, которым грех был не воспользоваться. Через пять минут, когда они отошли на достаточное расстояние, Жорж восхищенно сказал Витьке:
  - Коровин, ты понимаешь, что ты сделал? Ты же вписку себе пробил на майские праздники, понимаешь? Вписку!
  - Не особо понимаю, если честно.
  - У Марии планировалась грандиозная вечеринка с поеданием тонны подгоревшего мяса и сопутствующими возлияниями, на которую я хотел тебя всеми возможными способами затащить, а теперь она тебя обязательно и сама пригласит.
  - А по поводу чего такое грандиозное событие?
  - По поводу очередного алкогольного пике нашей страны, которое с успехом осуществляется весной каждого года.
  - А, так называемые 'весенние праздники'? Целесообразность празднования победы над противником мне еще понятна, но зачем ее возводить в такой культ? Почему мы не отмечаем все победы во всех войнах? Неужели с точки зрения истории нашего государства они настолько незначительны, что не заслуживают ничего, кроме как беглого упоминания в учебниках?
  - Ты отвратительно нажрался сегодня, Коровин.
  - Не переживай ты так за меня. Машины останавливать и договариваться с водителями о бесплатном или почти бесплатном проезде я могу в любое время в любом состоянии, что я тебе сейчас и продемонстрирую.
  Нужно признаться, что он действительно это продемонстрировал.
  
  ***
  
   Весна не задалась в том году - череда дождей оставляла тягостное ощущение в душе, сопоставимое разве только с повышением цен. Коровин посмотрел на небо, и решил, что принципиально не будет брать зонт, иначе это было бы уже унижением - брать антука (он же зонтик) в расчете на закон подлости. Немыслимо.
   Утром позвонил Жорж и, будучи демонстративно любезным, поинтересовался о состоянии здоровья Витьки, после чего получил не менее любезный ответ, свидетельствующий о прекрасных обменных процессах в растущем организме Коровина.
   - Жорж я тебя предупреждал, что утром иногда хожу в туалет - не стоит так пренебрегать общением со своим лучшим другом, пусть даже и справляющим нужду. Перестань, я даже отсюда слышу, как ты брезгливо морщишь лицо.
   - Коровин, ты неуемно отвратителен сегодня.
   - Мой друг, если я не очищу организм с утра, то к вечеру, с учетом невероятного количества выпитого мною, а я приложу все усилия к тому, чтобы это было правдой, я попросту скопычусь. Дзен-клозет, одним словом.
   - Ладно, от твоего фонтанирования перейдем к делу. Через два часа у тебя на остановке устроит?
   - Ты на троллейбусе али трамвае прискачешь?
   - Скорее всего, на трамвае. Я тебе позвоню, когда сяду.
   - Валяй. Я же, пока, буду строить различные планы на хозяйку домика на верхушке дерева.
   - До скорого, друг.
   - И тебе не хворать. Не забудь очистить организм, мужик.
   Фальшивя, Коровин принялся напевать про уже упомянутую хозяйку домика, которая приглашала одиноких путников к себе в гости, кормила их ужином развлекала в спальне, а затем убивала. Кошмарная феерия, двумя словами. Потом Витька терзал гитару, переделывая очередное соло, пил чай и смотрел новости - все это он мог делать бесконечно. Время, разумеется, тянулось очень медленно.
   Витька долго думал, брать ли ему плавки или не брать - планировалось посещение бани, и Коровин был уверен, что их чувства с Марией нужно будет обязательно проверить, но все-таки решил взять этот предмет одежды, решив, что лишним он точно не будет.
   Позвонил Жорж и сказал, что находится уже в двух остановках от Витьки и предложил присоединиться в троллейбусе к нему. Коровин был крайне недоволен таким раскладом событий - это грубо нарушало их предыдущие договоренности в части заблаговременного предупреждения Витьки о том, что ему нужно выходить из дома. Коровин очень не любил, когда не выполняют обещания, пусть даже и не такие значительные.
   Когда Витька, докуривая уже вторую сигарету, неторопливо подошел к остановке, его встретил возбужденный Жорж:
   - Куда пропал, мужик? Сегодня день великих свершений!
   - Да никуда я, в общем-то, не пропадал - медленно и печально бреду от дома до пункта назначения, как и практически каждый день все мы, не так ли? Предлагаю доехать на трамвае, вручив половину суммы сразу кондуктору и отказавшись от билета.
   - Отлично! Пьем! - тут Жорж расщедрился и достал из потертой сумки запотевшую полутора литровую бутылку пива.
   - Прекрасное начало прекрасного дня, - прокомментировал Витька и сделал изрядный глоток. - Трамвай скоро должен подойти. Я его, можно сказать, чувствую на ментальном уровне, особенно заднюю площадку второго вагона, где мы с тобой и разместимся. Идет?
   - Хе-хей, брат! Мы сейчас с тобой разгоним тучи, ведь бодрость духа заключается в добрости буха, как любит говорить наш дорогой Марик.
   - Да, Марик - знатный перлоносец.
   - Сегодня его, кстати, повысили!
   - Да ты что?
   - Ага, повесили лычку и теперь он - командир отделения.
   - Смотрю, у военнослужащего Морякова жизнь начинает налаживаться?
   - Ага, я за него на Бетоне уже выпил бутылочку. Сегодня ко мне приехал Питон, мы с ним выкурили трубку, точнее, выкурил он, а я повдыхал аромат вишневого табачища, и обсудили положение дел - можно будет завтра, по возвращении, заехать ко мне и посмотреть хоккейный финал.
   - Чудесная новость, мой дорогой друг! Предлагаю выпить за Марика и его повышение, а затем за победу наших!
   - Коровин, мне всегда нравилась твоя краткость в тостах.
   Раздалось бульканье, довольный вздох и бульканье повторилось. День определенно налаживался. По всей видимости, Жорж тоже так считал - в его глазах светилось истинное удовольствие, когда он говорил про рост Марика по службе, да и пил за своего друга Жорж с неподдельным энтузиазмом.
   Около университета Витька и Жорж пересели на автобус, который должен был везти их за мост. Несмотря на светящиеся лица молодых людей, ждущих ясный и солнечный день, погода решила иначе, и начался мелкий, противный дождь, через двадцать минут переросший в настоящий ливень. Витька, выходя из автобуса, смеялся и говорил, что начинает верить в приметы - зонтик он, конечно же, не взял. Жорж нацепил на голову капюшон, из-под которого торчал его нос и мастерски ругался. Прикрывая сигареты руками от струй воды, они бежали до дома, в котором жила Ольга.
   - Шило нас ждет хотя бы?
   - Не переживай, брат, я ей уже звонил сегодня - она в курсе нашего визита и будет нас ждать со своей двоюродной сестрой.
   - Это прекрасно - я с большим удовольствием буду сидеть в тепле на кухне, чем мокнуть тут.
  Уже через десять минут довольный Витька сидел и читал заключительную книгу из серии про мальчика-волшебника, комментируя особо удачные моменты из взаимоотношений главных героев, предполагая интимные отношения последних в самых различных формах, включая те, за которые пришлось бы предстать перед судом. Жорж, уже смирившись со специфическим мировоззрением своего друга, стыдливо не отворачивался и не вздыхал, даже пару раз улыбнулся; зато смеялась Ольга, для которой, как выяснилось, Коровин открыл повествование с другой стороны или, как выразился Витька, 'попытался заглянуть книжке между страниц'. Настроение у присутствующих неуклонно росло вместе с уровнем воды на улице.
  Когда пришло время наступать на имение Марии, захватывая по пути все близлежащие пункты алкоголеснабжения, Коровин заметил, что градус абсурда нужно бы повысить и предложил своему другу поиграть с кошкой Ольги, которую, кстати, Витька обнаружил совершенно случайно - когда он проходил мимо закрытой входной двери в зал, из-под нее возникла длинная и тощая когтистая лапа, попытавшаяся схватить Коровина за босую ступню - носки Витька повесил сушиться на батарею за пару минут до этого момента. Коровин наступил пяткой на основание лапы и давил до тех пор, пока из-за двери не послышался визг, в котором слышались негодование и испуг животного, впервые встретившего ожесточенное сопротивление. Пустить в ход другую конечность кошка, по всей видимости, не догадалась.
  Коровин раздобыл швабру и ведро, которое отдал Жоржу, затем резко открыл дверь в зал, дико заорал и запрыгнул в комнату, готовясь к самому худшему, но кошка встретила его на редкость дружелюбно, всего лишь попытавшись укусить за ногу. Орудуя шваброй так, словно это был финал по кёрлингу, Коровин загнал кошку на кухню, а Жорж непринужденно подставил ведро и накрыл обезумевшее животное. Все это время, пока ее кошку виртуозно курощали, Ольга стояла с округлившимися глазами и машинально прихлебывала чай. Отдышавшись, Витька попросил тазик для своего любимого номера 'Черепаха', но встретил решительный отказ у окружающих.
   - Ну что же, если вы уже устали от веселья, то абсолютно точно пора собираться - мне что-то подсказывает, что нас с Жоржем ждет холодное пиво, которое мы обязательно купим по дороге и раскаленная баня, которая изгонит все нечистое из наших помыслов, так что ночью не надейтесь, сударыня, на интим.
   - Как всегда, пришел поручик Коровин и все опошлил.
   - Ну а куда деваться, Ольга? - Ответил ей Витька. - Если решила отдать свое сердце Жоржу, то будь готова, что и я где-нибудь рядом ошиваюсь. Фатум.- Коровин улыбнулся ей, надел свою потрепанную синюю куртку и намекнул Жоржу, что когда тот доцелуется под романтичными сводами подъезда, то сможет выйти и выкурить с Витькой по сигарете, а то и по две, во дворе под прекрасными струями холодной воды.
   Дорога до дома Марии была мокрой, но долгой. Витька пытался придумать положительное противопоставление хотя бы одному из указанных прилагательных, но за все время это так у него не получилось - хорошего ничего не произошло. Единственное, что немного грело его душу - это ожидание бани, которую должны уже были растопить к их приходу.
   Уже собравшиеся в доме молодые люди встретили прибывших радостными криками, особенно старался некто Тимон, который предварительно заглянул в пакеты и обнаружил в них кучу алкогольной продукции. Через несколько минут Витька и Жорж сидели в горячей бане, а потом пили ледяное пиво, и Витька делился своими планами на Марию.
   - Мужик, у нас будет тут регулярная вписка и халявная баня, черт возьми! Это все я беру на себя.
   - Здорово, Коровин, здорово! Марик придет из армии, тоже с нами тут попарится!
   - Ха, я не заглядываю так далеко, мой друг - у жизни настоящим есть свои плюсы. Сегодня я буду есть мясо и выпивать со своим лучшим другом, с которым в настоящий момент сижу в предбаннике и болтаю о том, о сём, а потом, вероятно, несколько лучше узнаю хозяйку этого милого домика, после чего смогу сюда приходить почаще и оставаться на ночь, а потом и вы станете желанными гостями - до этого момента пройдет не более месяца. На полгода я не готов что-то загадывать, тем более, ты меня знаешь - длительные увлечения не в моем вкусе, равно как заинтересованность только в одной девушке. Разумный плюрализм - вот мой девиз!
   - Скорее, алкоголизм и беспутство.
   - Не скрою, грешен, но я это все предпочитаю называть изящными словами, которые и меня делают, чуточку привлекательнее, как мне кажется. Ладно, мне кажется, мы отвлеклись. В общем, уже через месяц, можно будет тут плотно обосноваться. Ты видел, какие тут места для рыбалки?
   - Дух захватывает, Витька. Все то, что через дорогу - это система различных заводей, заливов и тому подобное.
   - А я про что? Нужно еще будет Шкипера научить ходить на рыбалку, и можно будет регулярно сюда наведываться.
   - Будем надеяться, что так оно все и будет, мой дорогой Коровин. Ну что, еще разок в парилку и присоединимся к общему веселью?
   - Ага, а то я начинаю уже волноваться за судьбу мяса - его жарит некто Маленев, которому я ночной горшок свой выливать не доверил бы.
   - Злой ты, все-таки, Витька.
   - Знаю.
  После банных процедур Коровин и Жорж надели по тельняшке, в изобилии водившихся в доме и пошли на экскурсию - Витьку больше всего волновал туалет, а точнее, его местонахождение. Сразу за домом обнаружилось подобие вольера, по которому носился огромных размеров пес. Едва завидев Витьку и Жоржа, он с лаем бросился на друзей, и только забор спас их от немедленного растерзания.
  - Рокки, тише! Все свои, - на лай из дома вышла Мария.
  - Здоровый он у тебя. Я, похоже, ему сразу не понравился, почувствовал конкурента, - пошутил Витька. Жорж в это время интеллигентно и бесшумно слинял, оставив их наедине.
  - Конкурента?
  - Ага. Предвосхищая твой вопрос, задам свой: ты не подскажешь, где тут туалет?
  Мария задумалась и достала сигарету, видимо, решив выиграть немного времени.
  - Кажется, я забыла зажигалку, можно воспользоваться твоей?
  - Учитывая мое лирическое настроение, могу предложить только штопор.
  - А ты интересный.
  - Знаю, но это не отменяет моего вопроса про туалет. В рамках сегодняшнего дня и вечера эта комната уединения будет пользоваться популярностью.
  - Видишь яблоню?
  - Хм, вроде вижу. Даже цвет пока не облетел от нашего дыхания.
  - Молодец, прямо за ней - туалет.
  - То серое строение? Я, признаться, сначала подумал, что это просто доски свалил в угол кто-то. Романтично. Не желаешь отхлебнуть из моей бутылки?
  - Виктор, ты всегда такой?
  - Нет, обычно я гораздо пьянее, а утром, когда похмелье заставляет судорожно извиваться мое тело, еще и отвратительно шучу. Лучше поцелуй меня.
  - Это мне нравится больше, не скрою.
  Вернулись они в летнюю кухню, где проходила основная часть торжества, минут через десять, держась за руки и улыбаясь. Жорж поднял бокал за обаятельную хозяйку и подмигнул Коровину, одобряя продвижение его дел. Тимон и Маленёв умудрились окончательно испортить мясо, спалив его с одной стороны, и оставив сырым с другой. На упреки Коровина Маленёв ответил:
  - Сам жарь, чего пристаешь? Умный такой?
  Ситуацию с недостатком приличной, по мнению Витьки, еды спас салат из овощей - Коровин стал его в себя запихивать с урчанием и выразил в конце одобрение повару в виде сытой и громкой отрыжки. В это время все грызли обугленную курятину, запивая мясо популярным энергетиком. Через год все, кто в тот вечер с наслаждением, захлебываясь, выпивал банку до капли, начнут поносить и оскорблять употребляющих подобную бурду, но это уже будет всего лишь данью моде. Такие дела.
  - Ладно, пойду покормлю собаку, - сказал Коровин, - а заодно и покурить бы не мешало, как мне кажется. Павлик, сиди, не вставай, ты слишком костистый - Рокки еще, не дай бог, подавится, меня Маша потом съест, правда?
  - Не съем, но покусаю. Больно-больно и даже не представляешь, за какую часть твоего тела.
  - Ахтунг! Клац-клац! - завопил Витька и выбежал во двор.
  - Ты хотя бы костей куриных возьми, - сказала Мария, протягивая ему пакет.
  - А ты знаешь, что собакам нельзя грызть куриные кости - они трубчатые по структуре, легко дробятся и могут осколками поранить собачке пасть?
  - Нет, мы его всегда так кормили.
  - Ладно, проехали, я пошел кормить твоего собакевича.
  Витька подошел к вольеру, за стенкой которого пес всем своим видом показывал, как он жалеет о существовании этой перегородки.
  - Алле-оп, - сказал Коровин и кинул псу здоровое, но прилично обгоревшее куриное бедро.
  - Чвяк, - сказал Рокки, проглотив кусок на лету целиком, даже не жуя.
  - Ни фига себе, - только и сказал Витька, а потом добавил пару непечатных выражений, выражающих подлинную степень его удивления. - Мария, - обратился он к хозяйке пса по возвращению на кухню, - бабка твоего пса согрешила со злопастным брандашмыгом, не меньше.
  - Это всего лишь сторожевая собака.
  - Это фабрика смерти - он мою руку чуть не откусил, а ведь я всего лишь кормил его вкусной курочкой. Жорж, ты-то что думаешь?
  - Мужик, я люблю собак, так что не могу ничего сказать плохого про Рокки. Великоват он, конечно, не спорю, но ведь как классно иметь у себя дома такого прекрасного пса, не так ли?
  - Не удивлюсь, если ночью вы его на улицу выпускаете, где пропитание он добывает себе сам. Пропажи соседской живности или самих соседей давно случались? Шучу-шучу, наверняка вы его кормите невероятно обаятельными молодыми людьми вроде меня и поэтому он такой голодный, не правда ли?
  - Брат, ну что ты пристал к этому псу? Давай лучше выпьем за то, что дождь давно закончился и тучи разошлись.
  - Если только потом мы с тобой, дружище, выйдем покурить.
  - Не вопрос, друг мой.
  Уже через минуту Коровин и Жорж брели по улице, сжимая в руках бутылки, курили и разговаривали. Витька, забыв о своих откровениях в бане по поводу долгосрочного планирования, делился с Жоржем мыслями о своих будущих регулярных визитах, желании построить дом где-нибудь неподалеку, ну и, конечно же, собственной бане. Примечательно, что имя 'Мария' в разговоре о выборе постоянного места жительства не фигурировало. Коровину оно не то, чтобы не нравилось, он просто не думал связывать свою жизнь с кем-то. Витька считал, что течение жизни стопроцентно вынесет его, уже переставшего грести, задыхающегося и наглотавшегося воды на какую-нибудь отмель, а еще лучше, пляж, где можно будет перевести дух, высушить сигареты и нарисовать на песке очередную скабрезность.
  День, как и первая кружка, тянулся достаточно долго, но затем, словно поймав кураж, разогнался до сверхзвуковой скорости и незаметно превратился в поздний вечер или раннюю ночь. Витька обсуждал со своим другом архиважные новости - очередной указ президента отменял половину часовых поясов. Коровин недоумевал - неужели где-то после этого начнет солнце вставать раньше или наоборот, позже? Стало ли кому-то удобнее? После всех экспериментов вялотекущей власти в некоторых зонах время, установленное законодательно, опережало поясное на три-четыре часа, что не может не вызвать вопросов относительно умственной полноценности некоторых людей.
  - Вот скажи мне, почему, используя двенадцатеричную систему счисления, мы не пользуемся здравым смыслом и до сих пор не указали, что ночь продолжается с двенадцати часов (или ноля, кому как нравится) до шести часов; утро с шести до двенадцати; день с двенадцати до шести; вечер с шести до двенадцати. Двадцать четыре часа охотно делятся на четыре, что нам дает шесть часов для каждого времени суток. Но нет, кодекс же прописывает, что ночь начинается в десять часов вечера. Обрати внимание: мы, не задумываясь, говорим, что в десять вечера, не ночи.
  - Это непростой вопрос, друг. Зимой, например, я бы не сказал, что шесть часов утра - это такое вот настоящее утро с солнечными лучами и радостными лицами прохожих. Одна темень кругом
  - Последних я вообще не наблюдал никогда, если честно. Отличительная особенность нашей страны - кирпичные е**** окружающих в любом месте в любое время. Лицами я бы это не стал называть. Кстати, вот мы и вернулись к часовым поясам. Когда твой будильник звенит в шесть утра, он возвещает о том, что тебя гнусно обманули, и ты можешь спать еще три-четыре часа. Как раз в девять часов, когда солнце встает и озаряет своими лучами все медвежьи углы нашей необъятной страны, ты и должен был проснуться, почистить зубы, перекусить и нырнуть в подоспевшее транспортное средство, полное наших улыбчивых соотечественников.
  - Любопытная мысль, особенно если учесть, сколько ты уже выпил. Темнеть, конечно, будет раньше на три-четыре часа, но какая разница, если по окончании рабочего дня все равно ни хрена не видно на улице.
  - Ага, мы хотя бы будем видеть солнечный свет, а то зимой на солнце жители города только из окна могут полюбоваться, понежиться в лучах десять секунд и отправиться дальше рафинированно планктонировать.
  - Может быть, мы тоже отправимся сейчас рафинированно в бане париться? Я что-то подмерз немного. Тем более, грядет совместный женско-мужской сеанс.
  - Так и знал, что плавки пригодятся! Лады, идем, но знай, что этот разговор о бессмысленности законодательного урегулирования пространственно-временного континуума еще не закончен.
  - Тебе лишь бы покритиковать, мой друг.
  - Ты так говоришь, словно это что-то плохое. Некто Сократ только и делал, что критиковал доводы оппонентов в споре.
  - Ну и вспомни, как он закончил?
  - Гхм, убедил. Хотя нет, не убедил - закончил он очень даже достойно. - Витька открыл тугую дверь калитки и придержал ее, чтобы его друг смог войти. - Править государством должны философы, а не представители подслушивающих и подглядывающих структур. Я не претендую на роль человека, ищущего истину, мне достаточно мнений и их сравнения.
  - Я не знаю, как нужно делать, но вы делаете неправильно? - улыбнулся Жорж.
  - Наподобие. Такое злостное ханжество, прямо как я люблю. Что-то, перехотелось мне париться, друг. Помню, год назад, когда мы праздновали двадцатилетие Шмалеевой, я переусердствовал со спиртным и баней. Утром было бо-бо головушке. Одно из моих самых отвратительных похмелий. Лучше я тут посижу и выпью еще, а потом пойду и поболтаю с Рокки, он, как мне кажется, может быть неплохим слушателем.
  - Не вздумай ему лапу жать в приступе благодушия.
  - Ты же меня знаешь - я категорически не люблю жать руки плохо знакомым людям. Псам, впрочем, тоже. Ты в баню идешь или мне тебе плеснуть пару капель для поддержания беседы?
  - Давай, лучше, через полчасика, как я напарюсь.
  - Учти, что меня к этому моменту уже может не быть, как личности.
  - Учту.
  Когда его друг покинул кухню, Витька взял нетвердыми руками гитару, взял мажорный аккорд и, улыбнувшись, оставил гитару назад - он понял, что слишком пьян для игры. Налив себе полный стакан, Коровин вышел во двор, где подошел к качелям и устало взгромоздился на них. Закинув голову наверх, он всматривался в звезды, пока не закружилась голова. Было уже довольно холодно, и Витька закутался в свою любимую куртку, верой и правдой служившую ему не менее пяти лет.
  - Зачем я это все делаю? - тихо спросил себя Коровин. Он не собирался отвечать, поскольку понимал, что придется врать самому себе, а это по его же собственным убеждениям было недопустимо.
  Неожиданно ему на плечо легла рука, и знакомый голос задал достаточно прозаичный вопрос:
  - А почему ты здесь совсем один?
  - Потому что все остальные с красными и потными физиономиями хлещут пиво в предбаннике, разве не так? Могу поспорить, что никому из них в голову не придет мысль о том, где же Коровин? Куда это он запропастился? Верно, Мария?
  - Да все уже минут десять как вышли. Я тебя потеряла.
  - А Жорж где?
  - Я им с Ольгой отвела свою комнату, можешь не волноваться за своего друга.
  - Ясно-понятно. Видно я тут совсем закопался в мысли и разъезжающуюся картинку перед глазами. Нужно отправляться спать.
  - Да. Я тебе постелила на полу в зале.
  - Кто мои соседи?
  - Паша и Тимон.
  - Надеюсь, никто из них не страдает ночным энурезом? Мне хотелось бы плавать только во снах.
  - Насчет энуреза: если тебе хочется в туалет, то рекомендую это сделать прямо сейчас, потому что ночью я выпускаю собаку погулять.
  - Благодарю за предупреждение. Я скоро вернусь.
  Витька выкурил сигарету, разулся и пробрался на свое спальное место, где его ждали уже активно сопящие молодые люди. Напоследок окинув плохо сфокусированным взглядом помещение, он пробормотал что-то вроде: 'Ну, не самый плохой расклад' и мгновенно отрубился.
  
  ***
  
  Утром все долго кряхтели и стонали, изображая жертв отважной борьбы со злом, которым до победы не хватило совсем чуть-чуть. Витька разлегся на качелях и меланхолично курил, поплевывая на газон. От завтрака он отказался, предпочтя чашку крепкого кофе. Хмурое небо намекало, что не все было выплеснуто накануне, и Витька решил, что до первых капель было бы неплохо оказаться дома.
  - Жорж, - начал он, подойдя к своему другу, - тебе не кажется, что пора сделать ручкой и оперативно свалить из этого дюже гостеприимного дома?
  - Пять минут, брат - с Ольгой попрощаюсь только, ибо она решила тут остаться.
  Сорок минут спустя уже доведенный до белого каления ожиданием Витька сел в автобус - в последний момент Ольга передумала и начала собираться 'на выход', потом решила уехать ее сестра и все завертелось. Вместе с Коровиным загрузились еще пять человек различной степени помятости, включая Жоржа, прихватившего с собой в магазине бутылочку.
  В центре города вышла Ольга с сестрой, а остальные их спутники выбежали, не заплатив, около моста, заставив Витьку и Жоржа деликатно отвернуться, сделав вид, что они не знают тех невоспитанных нахалов.
  - Ты как, нормально? - спросил Жорж Коровина.
  - Я мучим ощущением, что мое существование абсолютно бессмысленно.
  - Это нормально. Хоккей будешь сегодня смотреть?
  - Ты, вроде бы, вчера предложил посмотреть его у тебя. Конечно, буду.
  - Отлично. Тогда подтягивайся часам к семи ко мне - пожарим картошки, да закусок всяких купим.
  - Прелестно.
  - Я вот думаю спать завалиться по приезду. Часа на два только глаза закрыл в общей сложности.
  - О, ужас! А вот у меня ничего не было, даже, наверное, к лучшему.
  - Не печалься так, брат, какие твои годы.
  - Да я и не думал печалиться, было бы из-за чего. Все наверстываемо.
  - Я подремлю чуток, ты не против? Растолкаешь меня за одну остановку?
  - О чем разговор...
  Коровину осталось только зевнуть и скрестить руки на груди, анализируя недавний сон.
  
  ***
  
  Это было предсказуемо - темнота и шорохи. Витька не боялся ни того, ни другого, его пугала неопределенность. Коровин так и не мог понять, зачем ему это было нужно - подняться до конца. Уже три года как ему изредка снился похожий сон, по ходу которого он все шел по ступенькам в кромешной тьме. Сначала Витька одолевал лестницу при свете, потом, выбившись из сил, сел и кто-то выключил свет. Или нет? Коровин уже не помнил точно, но помнил, что потом гадкое хихиканье преследовало его несколько шагов. В этот раз он дошел до двери, и освещенная полоска под ней давала надежду на то, что все случившееся с ним во снах должно хорошо закончиться, ведь не зря же он уже которую ночь так мучился?
  Коровин вспомнил, что когда он дергал за ручку, пытаясь открыть дверь, к которой он стремился уже несколько лет, в его голове возникли странные предложения. 'Раны рваны и равны. Рано - вран в Нарве наврал', - вот что родило его подсознание. Разве это может что-то значить?
  Витька стучался в дверь, бил ногами, ругался, но дверь не поддавалась. Семнадцать раз Коровин принимался за свое, после чего убедился в тщетности попыток. Оставалось только злобно завыть. В этот раз он не бросил свою вредную привычку и почти с наслаждением затянулся какой-то дешевой и вонючей гадостью. Курить во сне - весьма специфическое занятие. Вреда, вроде бы, и нет, но и удовольствия никакого.
  Витька не любил ждать у закрытой двери, докурив, он бросил бычок рядом с дверью и начал спускаться вниз. Если вас проглотили, у вас точно есть два выхода. Как раз первым Коровин и хотел воспользоваться, то есть уйти через вход. Чужие шаги на лестнице его, уже разочаровавшегося и озлобленного не смутили, и Витька прибавил ходу, желая поскорее встретиться с живой душой, чтобы на ней вымесить всю свою злость.
  Когда Коровин, судя по звукам, достаточно приблизился к поднимающемуся человеку, тот ненадолго остановился, словно озираясь, если это было возможно в такой темноте. Витька протянул руку, проверяя, есть ли кто перед ним, за которую его в ту же секунду крепко схватили. От неожиданности Витька проснулся и еле сдержался, чтобы не выругаться. Убедившись, что с ним все в порядке, никто его не трогает, Коровин заснул. Что ему снилось дальше, он не запомнил за исключением того, что он кого-то разыгрывал, прятался и смеялся, сломав в конце зажигалку.
  
  ***
  
  - Дружище, нам через одну остановку выходить, если не хочешь уехать на вокзал, то тебе придется проснуться.
  - На фига мне на вокзал ехать?- спросил Жорж, приоткрыв один глаз, и потянулся.
  - Вот и я думаю, на фига? Давай потихоньку пробираться к выходу. Народа что-то прилично набилось, даже странно, обычно все на даче в эти дни.
  Витька проворно проскользнул сквозь толпу и расплатился за двоих, затем выскочил из автобуса и встал на улице, ожидая пока Жоржа вынесет неиссякающий поток людей из передней двери. Наконец, показалась знакомая фигура.
  - Коровин, что-то случилось? Никогда не видел такого количества людей в городе во время праздников.
  - Ага, я тоже. Может быть, завтра метеорологи грозу обещают, и все садоводы решили покинуть дачные участки?
  - Весьма вероятно. Но сложно представить, чтобы даже Апокалипсис заставил садоводов-любителей оторваться от своих грядок.
  - Лично меня Апокалипсис заставит оторваться на полную катушку, какие уж там грядки могут быть. Где наша чудная тележка?
  - Пока не видно. В любом случае, не позже пяти минут будет.
  Витька в ответ кивнул и закурил, проверяя действие закона подлости на практике - обычно сразу после прикуривания сигареты подъезжает требуемый транспорт. Любопытно, но на этот раз не сработало. Не раньше, чем через десять минут, когда Коровин докуривал уже вторую сигарету, скрипя и угрожающе дребезжа, до них докатился облезлый и ржавеющий трамвай. Пятнадцать минут мучений, и Витька уже выходил на своей остановке, откуда до его квартиры было пять минут неторопливым ходом.
  Коровин принял душ, позавтракал, а точнее, уже пообедал, заварил слабый черный чай и сел играть на гитаре, извлекая что-то не совсем мелодичное. Когда он устал, оставалось не так много времени до нанесения визита Жоржу, которое он убил за просмотром новостей по телевизору, бездарно теряя время. Витька позвонил своему другу, убедился в том, что мероприятие определенно будет иметь место в объективной действительности, и практически в тот же момент, в который он положил трубку, выскочил на улицу - ему не терпелось увидеть игру и в очередной раз попить холодного пива с друзьями. Все как всегда.
  
  ***
  
  Через пару недель после вечеринки у Марии, блюзовая группа 'Грани снов', в которой Жорж числился бас-гитаристом, давала акустический концерт в плохоньком клубе, зовущемся 'Каньон'. Коровин заметил после концерта, что аппаратура этого заведения была собрана еще динозаврами из осколков метеорита, добавляя определенной винтажности в атмосферу и крови в его ушах. Ведущим мероприятия был некто Сергей Дудкин, реконструктор, музыкант, историк, писатель, руководитель всего и вся, в общем, человек, так и не определившийся с тем, что он действительно умеет делать хорошо. Жорж неплохо знал Дудкина, что и послужило причиной приглашения достаточно посредственной даже по их захолустным меркам группы играть целое концертное отделение. Тяжкий крест певца в микрофон нес Дима Якуткин, он же и являлся фронтменом группы. Витька предупреждал Жоржа, что в музыкальном плане с Димой связываться не стоит - тот имел достаточно смутное представление о блюзе вообще, и даже сам не мог сказать, как его личное творчество соотносится с блюзом. Кроме того, он сильно фальшивил.
  В восемь часов вечера концерт начался, Дудкин вышел к слушателям, сказал какие-то дежурные слова, представил группу и исчез со сцены. Акустический квартет начал свое выступление, а Коровин скептически ухмыльнулся. Первые пять песен были исполнены вполне терпимо, Витька даже пристукивал ногой в такт, а вот потом у Димы начались серьезные проблемы с попаданием в ноты. Жорж, сидя с акустическим басом на барном стуле, злобно смотрел на Якуткина.
  Бар работал, хоть как-то повышая настроение Коровина, смотревшего на своего друга, скорее с сожалением. Это, конечно, был не провал, но их квартет следовало бы сократить до трио - в таком случае никто бы сильно не портил картину выступления.
  После того, как все песни были сыграны, Уткин объявил перерыв, и любители музыки потянулись на перекур. Зайдя в курилку, Витька увидел Жоржа, орущего на Диму и грозящего тому различными смертными карами. Коровин подавил желание сказать что-то вроде 'я же предупреждал тебя, да?', слишком уж сильно его друг негодовал, и Витька решил не расстраивать того еще больше. Повернувшись, он увидел Марию, направлявшуюся к нему.
  - Понравился концерт? - спросила она.
  - Шутишь? Мы пришли с тобой сюда вместе, ты сидела на соседнем кресле и могла видеть, что с моего лица не сходило недоумение по поводу того, что тут делает Жорж и, самое главное, что тут делаю я.
  - Это можно расценивать, как 'не очень'?
  - Примерно. Если бы не пара банок пива до и во время выступления, я бы с ума от скуки сошел.
  - Дима - друг Шилоевой, поэтому мы все пришли его поддержать, зачем ты так?
  - Мне-то он не друг, верно? Я пришел исключительно ради того, чтобы Жоржу было с кем раздавить пару бутылок после выступления, ну и тебя увидеть, разумеется. Не думаю, что ему не нужна моя поддержка, но предположу, что он и сам со всем в этой жизни может неплохо справиться, тем более, с четырьмя струнами бас-гитары. О! А вот и Жорж, вдоволь наоравшись и раскрасневшись к нам идет, - Витька потушил сигарету и радостно обнял друга, - молодец, мужик, грувовая линия была ровная, восьмые - четкие. Нехорошего Якуткина я вместо тебя четвертую, если понадобится, он мне никогда не нравился.
  - Спасибо, брат! Я прикинул тут до выступления, и решил, что нам вчетвером вполне можно переместиться ко мне домой, ты же не против будешь?
  - Шутить изволите, милостивый государь? Да когда же я возражал против вписки, да еще и с девушками?! Предлагаю выезжать немедленно! Никто же не возражает, правда? - спросил он, косясь на девушек. Ольга и Мария покачали головами, - вот и славненько! Жорж, ты думаешь, следует вызвать такси? Путь-то неблизкий до тебя отсюда.
  - Пожалуй, что да. До исступления бродить по улицам я предпочитаю исключительно в твоей компании, мой друг.
  - Тогда вызывай, у меня денег нет на счете, - улыбнулся Витька, предпочитавший держать баланс в минусе, доставая окружающих бесконечными просьбами перезвонить.
  - Хитрый ты, Коровин, все-таки. Уговорил. - Жорж достал телефон и принялся пробиваться в диспетчерскую службу такси. - Обещают, что машина будет через пять минут. Врут, наверное, но думаю, что можно и на улице подождать, не одубеем.
  Машина действительно приехала через пять минут, а еще через пятнадцать, Витька и Жорж решали, какое пиво им взять в магазине, чтобы и много, и вкусно, и недорого. Делать они это могли достаточно долго, но в тот раз они решили не портить дамам настроение своим переругиванием по поводу различных сортов, и определились достаточно быстро.
  Много позже, когда в округе уже во всех окнах погасли огни , они сидели вчетвером на кухне в квартире Жоржа. Одинокая лампочка в вытяжке над плитой разгоняла мрак и добавляла известную интимность в общение. Из широко открытого окна тянуло свежестью, и Витька на секунду закрыл глаза, наслаждаясь порывом ветра. Абсолютная тишина весенней ночи удивила его - даже бездомные собаки, стаями бегавшие днем по округе, не портили своими заунывными воплями гладь звука. Еще немного, и эту ночь можно было бы резать ножом и продавать за бешеные деньги - настолько она была идеальной, как показалось Коровину, но все испортил звук разбившейся бутылки, которую какая-то пьяная скотина сбросила с верхних этажей.
  - Нужно ценить момент, верно, Жорж? Еще секунду назад эта ночь была лучшей в моей жизни - никогда не встречал такого соотношения запахов, полного отсутствия света на улице и абсолютной тишины. Та секунда, когда я это прочувствовал, навсегда останется в моей памяти, несмотря ни на что, слишком сильны эмоции. - Витька помолчал немного, потушил сигарету в пепельнице и продолжил, - Пройдет время, я забуду цвет обоев на твоей кухне, какое пиво мы пили, да и число могу забыть, но это ощущение будет в моей памяти всю жизнь. Пройдя сквозь годы и десятилетия я, если сохраню рассудок, буду совершенно точно помнить сегодняшнюю ночь.
  - Коровин, ты, оказывается, романтик? Под оболочкой циника и мизантропа скрывается истинный Витька? - спросила Ольга.
  - Пох, - ответил Коровин. Мне в школе тоже кто-то задал подобный вопрос - не романтик ли я?
  - И что?
  - Пох.
  Внезапно, вразнобой все стали перечислять все забавные случаи из их школьной жизни, стремясь опередить других, рассказав историю поинтереснее остальных. Коровин начал демонстративно зевать, призывая остальных к тому же. Жорж понял намек и предложил расходиться по комнатам. Показав диван, на котором он планировал разместить Витьку и Марию, он пожелал им спокойной ночи и ушел в другую спальню. Мария начала суетиться, что-то доставая из сумки. К ней подошел Витька и поинтересовался, что это она такое делает.
  - Достаю ночную рубашку.
  - Не переживай, она тебе совершенно точно не понадобится.
  В другой комнате Жорж и Ольга, затаив дыхание, прислушивались к происходящим событиям у соседей.
  - Нет, у них ничего не будет - Мария моя подруга и я ее хорошо знаю.- Ольга положила голову на согнутую в локте руку, всем своим видом выражая скепсис.
  - А Коровин - мой друг, и я уверен, что совершенно точно, что-то будет, - парировал Жорж.
  Вскоре, звуки, раздававшиеся из другой комнаты, оповестили о том, что Жорж очень хорошо знал своего друга.
  
  ***
  
  Следующие три месяца Витька курсировал из одного города в другой - вечером он звонил Жоржу или Жорж звонил ему, они договаривались о встрече и последующем мини-путешествии. Пешком ли, на автобусе ли они пересекали мост и шли на поле, где торчали до полуночи, после чего Коровин шел с Марией к ней домой и оставался у нее на ночь. Периодически у Жоржа с Шилоевой не получался такой же фокус - она не была столь гостеприимна; в таких случаях Жорж подходил к своему другу, что-то тихо ему говорил, Витька поднимал ладонь правой руки перпендикулярно земле, показывая, что все решаемо и отводил Марию в стороне, что-то ей рассказывая и улыбаясь, после чего получал кивок, поворачивался к Жоржу и показывал тому большой палец, что означало: все в порядке, я договорился, вписка есть. Коровин с Жоржем покупали еще пива и вместе с Марией сидели на качелях и повышали процент раскрываемости фисташек, до которых Витька иногда оказывался большим охотником.
  В разгар пляжного сезона большая часть знакомых и друзей Марии, да и она сама в их числе, работали на городском пляже в качестве грузчиков, продавцов и охранников. Денег платили всем раза в четыре меньше, чем следовало бы, что справедливо вызывало возмущение и желание красть все, что плохо лежит. В ночное время, договорившись с охраной, которая была, естественно, в доле, Жорж, Коровин и прочие ящиками выносили с пляжа пиво, сушеных кальмаров, различные орехи, чипсы и все то, что можно было вынести и мгновенно пустить в дело. Витька признавался, что ему они напоминали ШКИДцев, разворовывающих какой-нибудь ГЛАВПРОДПЛЯЖСНАБ в голодном городе, особенно, когда все усаживались пожирать наворованное. Каждый день, прогуливаясь по набережной и пляжу, Витька мог получить бесплатное мороженое или запотевшую бутылочку от продавцов, которые знали, что Коровин - 'свой'.
  Отношения 'приехал, выпили - в койку' были лучшим, что мог изобрести Витька по отношению к Марии, вне зависимости от того, что нравилось ей самой. Откровенно говоря, его это абсолютно не волновало. Нельзя сказать, что ей это нравилось, но она молчала и не выражала никаких протестов, что полностью устраивало Коровина. Их поездки и похождения с Жоржем заканчивались примерно в одном месте, куда подтягивались остальные молодые люди по их звонку, и все повторялось с завидным постоянством.
  Неподалеку от дома Марии обнаружился шикарный маленький пруд с совершенно крошечными карасиками, которые клевали не реже раза в тридцать-сорок секунд, что вызывало у Коровина рыболовецкий экстаз. Шкипер, которого Витька с Жоржем все-таки научили ездить на рыбалку и даже ловить рыбу, иногда присоединялся к Витьке с Жоржем, после чего они втроем шли к Марии и парились в ее бане, а потом прощались и разъезжались по домам. Не очень красиво, но очень приятно.
  Рокки, видимо чувствовал, что отношение Коровина к его хозяйке несколько потребительское и выражал свое презрение к зарвавшемуся ловеласу беспрерывным лаем. В одну из ночей Витька, выйдя отлить, пренебрег шастающим псом и столкнулся с ним. Пасть огромного пса как раз была на уровне его пояса, и Коровин, чувствуя непосредственную угрозу его мочеполовой сфере, медленно отступил на крыльцо, закрыв дверь за собой, после чего забрался на перила и посмотрел на Рокки, после чего сказал:
  - Спорим, ты этого не ожидал, а? - И Витька начал мочиться прямо на пса. Рокки этого и вправду не ожидал - он стоял и смотрел на нагло улыбающегося Коровина своими скорбными глазами, после чего развернулся и униженно побрел в свою конуру, словно осознавая факт тяжкого поражения в их еще даже толком не начавшейся войне.
  Где-то в начале осени Витька решил, что хорошего за последние несколько месяцев в его жизни было слишком много, и визиты в соседний город следовало бы сократить, а в идеале прекратить вовсе. Фактически его все устраивало, но он не мог отделаться от ощущения, что все то, что он делает в отношении Марии - малость некрасиво, да что там греха таить, отвратительно. Не все, разумеется, против части того, что он с ней делал, она и не думала возражать, но в целом Коровин понимал, что делать этого больше нельзя.
  Однажды они шли вместе с Жоржем по обочине дороги, возвращаясь как раз из дома Марии, когда Витька встал и попросил друга ненадолго остановиться.
  - Знаешь, Жорж, сегодня я в последний раз вышел из этого дома. Пришла пора немного поменять обстановку.
  - Да ладно, мужик, ты чего это вдруг?
  - Хватит уже мне портить Марии жизнь. Осталось только один раз ей написать что-нибудь гаденькое, чтобы она меня не то, чтобы возненавидела, но никогда не позвонила точно. Впрочем, для этого лучше даже ничего и не писать.
  - Это уже откровенно нехорошо, как по мне.
  - Не скрою, поганенько. Она, как это принято говорить в подобных случаях, 'определенно заслуживает лучшего'. Не думаю, что буду с гордостью когда-нибудь об этом вспоминать, но решение я уже принял. Наша с тобой эпопея веселых вписок и непрерывного разврата с пьянством в этом городе закончилась. Точнее, закончилась моя эпопея, а твоя - не знаю.
  - Ты перепил накануне. Разве нет? Подумай, может быть, не следует принимать такие скоропалительные решения?
  - А с чего ты взял, мой дорогой друг, что это решение было скорым и необдуманным? Я просто его озвучил в настоящий момент, вот и все. А ездить сюда только ради вписки для нас троих в баню мне надоело, увы и ах. Давай не будем больше обсуждать мой выбор, хорошо?
  - Хорошо, но все равно я рекомендую тебе еще раз обдумать всю ситуацию.
  В ответ Витька закатил глаза и пробормотал что-то нехорошее про чужие мнения и что он с ними делает, после чего достал сигарету и закурил, показывая жестами Жоржу, что движение в сторону автобусной остановки можно продолжать. Дальше они шли молча.
  Час езды до Витькиного дома тянулся невыносимо медленно, и Витька пытался хоть как-то развлечь себя, пытаясь наслаждаться неторопливо плывущим за окном автобуса пейзажем. Получалось плохо - Коровин успел изучить за лето даже расположение ям на дороге, которые никто не торопился заделывать. Попрощавшись с Жоржем, он вышел за несколько остановок до своего дома - сил ехать в душном и отвратительно чадящем транспорте не оставалось. Витька засунул руки в карманы и направился в приблизительном направлении квартиры, где его ждал чай и дневник.
  
  ***
  
  'Вот и закончилась одна глава. Не знаю, зачем я это пишу - руки сами взяли ручку и открыли дневник. Пока я сидел и обдумывал первое предложение, чашка чая успела остыть - слишком многое сразу вспомнилось, и пришлось перетряхивать память, пытаясь поприличнее раскидать пеструю мозаику воспоминаний. Какая-то часть меня воспринимает прошедшее, скорее, как витраж - разноцветные кусочки стекла, красиво играющие на свету, не более, ведь я даже не рассматриваю художественный смысл задуманного. В пасмурную погоду это все хозяйство не выглядит таким праздничным и выразительным, не правда ли? Вот и мое ощущение от прожитого периода не может быть столь однозначным, как я хотел бы написать - настроение, бесспорно, накладывает свой отпечаток на память. Черт, пусть все остается, как было, а то я замучаюсь текст переделывать, пытаясь наиболее объективно все расписать.
  Это было чудесно - никогда еще я себя не чувствовал настолько свободным, но в тоже время кому-то нужным. Бесконечные путешествия непонятно куда на электричках, перекуры в тамбурах, на станциях, по сути, поездки просто ради поездок. Мне кажется, что для осуществления чего-то, что по-настоящему нравится, нам не нужна мотивация - руки сами берут и делают, ноги разворачивают тело в нужную сторону, а я, к примеру, просто сажусь и начинаю писать различную чушь. За все это время я ни разу не задумался над тем, зачем я живу - времени не было, честное слово. Каждое утро готовило новое приключение на подработке, электрички научились совершенной случайно подходить в нужное время, а пиво в магазинах было всегда нужной температуры.
  Мария всегда меня встречала радостно, чего я, откровенно, не заслуживал. Я не склонен принижать себя и возвеличивать других, но уверяю, она - прекрасный человек. Глупый, конечно, точнее, наивный. Надеюсь, что у меня получилось немного ей открыть глаза на реальное положение вещей в этом мире, хотя откуда мне-то это все знать? Живя не по средствам, а посредством, я весьма наплевательски отношусь к тем людям, которые для меня что-то делают. Впрочем, я склонен привирать - хорошего мне сделали на несколько порядков меньше, чем плохого, только не стоит воспринимать это как жалобу на жизнь - не дождетесь. Предположу, что все у этой девушки все будет в жизни хорошо - если есть какие-то высшие силы, то весь ужас наших с Жоржем и Шкипером бесконечных попоек, вписок и разорения холодильника должны быть как-то компенсированы.
  Шило меня, разумеется, возненавидит - как же, развратил ее подругу, несколько месяцев делал авансы на продолжение отношений, а потом внезапно и неожиданно исчез. Лучи поноса в мой адрес вполне предсказуемы, равно как и то, что ей не нравится, как я стучу в задумчивости ногтями. Near bird. Жаль, только, что она будет всячески мешать нашим с Жоржем встречам, но эта досадная мелочь - не самое страшное в жизни. Мой друг достаточно сообразительный человек, чтобы не поддаваться на провокации Шилюхи. Остается только надеяться, что думать он будет головой, а не гениталиями - я в Жорже не сомневаюсь, но все же. Не зря ведь мы с ним пили абрикосовое вино под абрикосовым цветом и долго рассуждали по поводу женщин, отношения к ним мужчин и соотношения женщин и мужской дружбы. Во всех подобных разговорах и спорах мужская дружба выходит безоговорочным победителем, но мы-то знаем, как происходит на самом деле. Главное в таких случаях делать все так, чтобы не было потом мучительно стыдно.
  Пожалуй, мне больше нечего добавить к написанному выше. Ну вот, опять наврал, есть, конечно. Страниц тридцать точно можно запросто нацарапать, описывая различные похождения, но зачем? До следующей главы. Ваш В.К.'.
  
  Извлечение четырех
  
  был олег хорошим парнем
  хорошим парнем был олег
  но он женился вдруг зачем-то
  и танцует ай нанэ
  
  Коровин всегда был убежденным противником женитьбы на первой же девушке, согласившейся на его интимное предложение. Витька считал, что если женщина начинает вешаться на него, то нужно бежать без оглядки, и в дальнейшем обходить ее за километр, маскируясь в перерывах под одинокий окурок. Добрыми намерениями путь в Ад устлан, а шоссе семейной жизни зачастую проложено по костям.
  Марик ушел в армию, перед этим года полтора поддерживая отношения с одной интересной дамой, являвшейся обладательницей художественного таланта, своеобразного мировоззрения и матерью двоих близнецов; при всех не особо удачных социальных обстоятельствах мобилизованный друг проявил немалое благородство и изъявил желание жениться на 'Тапках', как ее прозвали, сразу после возвращения со службы. Коровин, как всегда, был удивлен широтой души своего друга, и его уважение к нему безгранично выросло - редкий поступок, нужно сказать. Марик еще собирался четверых детей сделать, 'для ровного счета', как он выразился. Если не размазывать все события по холсту каких-то соответствий, то Тапки не дождались Марика из армии. Такие дела.
  Если бы он не задурманивал себе голову плотскими утехами, нежданно свалившимися с неба, то мог бы более трезво и разумно оценить ситуацию и целесообразность своих поступков, как считал Витька, простой секс не стоит таких жертв. Витька крайне не рекомендует так делать - сохраняйте ум и рассудительность во время эрекции, честное слово. Пока их товарищ был в армии, Коровин с Жоржем успели обсудить эту тему, в очередной раз придя к выводу, что женщина никогда не должна вставать между друзьями. Некие грабли особой конструкции для мужского пола никто не отменял, и бьют они не только вставшего на них. Очень больно бьют, чиорт поб'ери!
  Жорж вернулся с парой моральных болеутолителей, один из которых сразу же забрал Витек и неплохо приложился. На улице было холодно, и они стояли в подъезде, обсуждая проблемы товарища, находящегося на краю континента, в снегах и брошенного женщиной.
  - Это невыносимо подло, мой друг, - Коровин ткнул кулаком стену, - как такое можно делать? Ну ладно, изменила хоть с футбольной командой, но молчи, курва! Приедет - обрадуй, по физиономии получи, но зачем и так отвратительную службу делать еще хуже?
  - Риторический вопрос.
  - Еще не хватало ей видеообращение ему отослать, чтобы все бойцы посмотрели, вот скотина-то, а? Нужно ей бандеролью тапочки, аккуратно разрезанные выслать, пусть помучается немного.
  - А смысл?
  - Испытаю чувство глубокого удовлетворения, как Леонид Ильич завещал, в моем сиром и убогом сознании расцветет радуга и запоют птицы. Луч света озарит темное царство падающих с обрыва нравственности женщин, и я немного улыбнусь.
  - Ты пьян.
  - Да, именно так! Алкоголь и сейчас меня примиряет с действительностью. Надеюсь, что с нашим другом ничего не случится, если он что-то сделает, я клянусь, ее придушу и оставлю детей сиротами - они не заслуживают такой матери. Надеюсь, что ни у меня, ни у тебя, ни у Шкипера такого не будет в жизни - еще не хватало, чтобы женщины нам жизнь портили, будь они неладны!
  Обычно Витек всегда выступал с инициативой о продолжении банкета в любой ситуации, но в этот раз он слишком расчувствовался, обнял на прощание Жоржа и тихо и печально поднялся на этаж, где была его квартира.
  
  ***
  
   Тоскливая серобуднесть плотно захватывает, но не Витьку с Жоржем. Они тщательно ей противились весь год, а Коровин пообещал при каждом удобном случае выпивать еще и алкогольную порцию Марика, что проделывал с немалым успехом. Их друг, Шкипер, разделял все увлечения товарищей, внося свою немалую лепту в шумную неразбериху любого мероприятия, в котором они принимали участие. В скором времени мебель де-юре превратился в де-мебеля, и была проведена торжественная встреча совливанием огромного количества напитков в различные отверстия человеческих тел. Утром следующего дня книга Сергея Колбасьева впечатлила Коровина своей непринужденностью и мягкими страницами, но она тут вообще не при чем.
  Марик окреп телом и сильно изменился душой. Ни Жорж, ни Коровин не могли сказать, что именно такого Марика они ждали, но они невероятно были рады видеть своего друга. Или старого друга, они не сразу поняли, что к чему. Марик стал жестче, целеустремленнее и значительно менее гуманным в межличностном плане.
  Жорж имел неосторожность по прошествии пары месяцев познакомить его с Шилоевой, с которой он 'строил отношения' уже почти год к тому моменту. После сотен литров алкоголя, выпитого вместе и миллионов слов, уверяющих в вечной дружбе, братстве и взаимопомощи, сказанных как до, так и после принятия на грудь, какие у кого могли быть сомнения, что одна женщина может превратить мужскую дружбу в прах и говно?
  - Хей, Коровин, мы с Мариком недавно вписались к подружке Шила, сидели, играли в шахматы, пили вино, а женщины бегали вокруг нас, приносили еду, круто было! - патетически кричал Жорж в трубку Коровину, ошарашенному таким энтузиазмом друга. Витька саркастически поинтересовался, не соприкасалась ли игральная доска с черепом Жоржа - слишком уж жизнерадостным был голос его друга, тот обижался. Не проходило и двух дней, как он оттаивал, и опять звонил Витьке, делясь последними новостями.
  - Хей, Коровин, мы с Мариком ходили к Шилу в кинотеатр, лопали халявный попкорн, пиво трескали, она тоже с нами пила, круто было! - восторженно докладывал Жорж. Витька же тяжело вздыхал и одобрительно что-то гудел в трубку. Для него развлечения в компании Жоржа были возможны исключительно без драгоценной Ольги. Слушать о бесконечных попойках и приключениях друзей без принятия участия в таковых было очень утомительно и неинтересно.
  - Хей, Коровин...
  Прошло еще несколько месяцев, до того, как Витьку позвонил потерянный Жорж и предложил выпить. По интонациям Витька понял, что предстоит разговор, и не ошибся.
  Они встретились в центре города, пожали друг другу руки, и Жорж предложил прогуляться до одного места, где продавалось прекрасное бутылочное пиво. Всю дорогу они перебрасывались ничего не значащими замечаниями, и делали вид, что прекрасная погода - единственное, что их сегодня волнует. Солнце грело, лавочка не была сильно ободрана, и Жорж решил начать:
  - Ты знаешь, как я отношусь ко всем мужикам - тебе, Шкиперу, Марику, Михалычу, вы для меня как братья, я вам абсолютно доверяю и готов для вас на все. Я, как и мы все, целый год ждал, когда Марик придет, мы с тобой искали квартиру для проведения мероприятия, прикидывали бюджет, перевод денежный, в конце концов, мутили для него, пока он служил, так?
  - Да, ты это к чему?
  - Подожди, помнишь, как я Шилу его расхваливал, говорил, какой у меня друг есть - веселый, непосредственный, честный, говорил, что когда из армии он придет, тусоваться все вместе будем?
  - Помню, мой друг, очень хорошо помню. Он уже полгода как пришел, и вы почти все время проводите с Шилоевой и ее стайкой. Мне, как понимаешь, места там нет, я по идейным соображениям покинул эту компанию, на что некоторые женские особы, в том числе Шило, на меня обиделись. Хотя, я льщу себе, мне нигде нет места, только вы можете меня терпеть.
   - Пусть будет так, хотя ты не так плох, как хочешь, чтобы о тебе думали, Коровин. Я очень хотел своего друга со всеми перезнакомить, я это сделал, он всем очень понравился, но!
  - Я внимаю, ты меня заинтриговал.
  - Не так давно мне позвонила Мария, задала пару вопросов абсолютно ни о чем и предложила приехать попить пива где-нибудь в центре города. Сам понимаешь, попить пива я готов всегда, особенно, когда стоит такая прекрасная погода, как сейчас. Уже через два часа я держал запотевшую стекляшку в руке и воспринимал поток нескончаемой информации, изливающийся из твоей старой знакомой. Так вот, сидим мы с ней на аллее около одиннадцатой школы, она болтает, я пью пиво, слушаю ее, и тут мимо нас проходят Марик с Шилом под ручку... Увидели меня, увидели то, что я увидел, что они меня увидели, и продолжили дефилировать дальше, как ни в чем не бывало.
  - Твою мать!!!
  - Я даже это не смог сказать, мужик. Мир выцвел в ту секунду, и я понял, что потерял друга. Нет, не так. Я потерял друга и мир начал выцветать. Не знаю, что делать теперь.
  - Я не знаю, что нужно советовать в таких случаях - разговоры о дружбе и прочем к такому не готовят, сам понимаешь, ведь это только разговоры. Раньше за такое вызывали на дуэль, если мне не изменяет память. Я почту за честь стать твоим секундантом, но заранее поспешу тебя отговорить - эта ситуация не стоит того, чтобы два друга устраивали драку. Есть народная замена буржуйского психотерапевта - сосед и бутылка, помогающие в подавляющем большинстве случаев.
  - Ты думаешь?
  - Я почти уверен. Это средство крайне эффективно против негативных жизненных ситуаций, главное не перегибать палку. Миллионы алкоголиков не могут ошибаться.
  - Спасибо, подбодрил.
  - Да я и не думал ерничать, мой друг. Предлагаю взять еще по одной бутылке, ты как?
  - Не возражаю. Похоже, что армия и вправду меняет людей.
  - В хорошую ли сторону?
  - Вот-вот.
  
  ***
  
   Буквально через день Жорж и Марик обсудили сложившуюся жизненную ситуацию на кухне у Жоржа. Был выпит литр водки и найдено решение проблемы - Марик торжественно пообещал никогда больше с Ольгой не видеться, подтверждая тем приоритет мужской дружбы. Жорж пообещал то же самое. Как узнал Витька, следующие полгода каждый из них втайне от своего соперника посвятил посещению квартиры Шилоевой.
  В следующем году Марик женился на Ольге, тем самым окончательно закрыв вопрос.
  Такая вот удивительно крепкая мужская дружба получается.
  
  ***
  
  Шкипер ушел в армию в тот год, когда Жорж и Марик начали состязаться в искусстве тайного проникновения в женское жилище, пообещав не измениться ни на грамм.
  В то туманное и промозглое осеннее утро Жорж, Шизаныч и Витька, вырвавшиеся из тяжкой рутины бытия, стояли на перроне, курили и смотрели в сторону уже давно ушедшего поезда, везшего Шкипера в северную глухомань охранять какие-то таинственные Объекты. Надрались они, конечно, здорово в тот день, надеясь, что уж с таким молодым человеком, как Шкипер, обладающим несгибаемой волей, ничего не произойдет.
  Следующий год Олег периодически звонил то Жоржу, то Коровину и рассказывал про жизнь простого солдата. Кормили их невкусно и мало, новая форма не держала тепло, что на севере было смерти подобно, стрелять их возили раза два за весь год, а вся служба состояла в том, что они каждый день чистили плац, а потом мерзлую картошку. Как было верно кем-то отмечено: 'Если придет враг, мы ему сначала расчистим путь, а потом накормим'.
  Шкипер сказал, что у него начались проблемы со здоровьем, нашли гайморит, и ему пришлось лечь на операцию. Врачи что-то там резали, убирали гной, штопали, дезинфицировали, всячески показывая заботу о бойце. В результате на надбровной дуге у Шкипера появился здоровый алый рубец устрашающего вида, которого он впоследствии явно стеснялся и старался при любом удобном случае прикрыть его, натянув шапку даже в помещении.
  Через год Олег прикатил на дембельском поезде. Шизаныч, Жорж, Мух, Коровин и одногруппницы Шкипера бросились к тому обниматься, жать руки и истошно вопить от радости. Олег не ожидал такого наплыва людей и несколько смутился; скрестив руки на груди и посверкивая глазами, он напустил на себя суровость и отрешенность от происходящего, но не обманул этим ровным счетом никого - окружающие все так же продолжали возбужденно галдеть, и каждый считал своим долгом потрясти его за какую-нибудь часть тела и сказать что-то радостное.
  Шкипер дал знать Жоржу и Коровину, что с ними он бы хотел увидеться отдельно через пару дней, когда немного отдохнет после долгого путешествия. Жорж кивнул, сказав, что место отмечания возвращения в родные пенаты одного очень хорошего человека уже забронировано, а мясо скоро будет замариновано. Коровин подмигнул Олегу и однозначно дал понять, что и различное звенящее и булькающее оборудование тоже имеется - скучать тому не придется.
  
  ***
  
  После шумного отмечания демобилизации Шкипера, настало затишье - Олег пропал, занимаясь своими делами, Жорж вовсю снимал и монтировал сюжеты, а Коровин оббивал бесчисленные пороги работодателей, везде получая отказ. Не помогало даже то, что у него было несколько лет опыта работы по профессии - юристы никому не были нужны в городе. Витька не отчаивался - он уже привык к такому подвешенному состоянию и продолжал поиски, перебиваясь случайными заработками.
  Наступила зима, и друзья переместились из подворотен в бары. Коровин смотрел на долгие вечера сквозь мутное дно поднятой и пустеющей пивной кружки и слушал захватывающие истории своего друга о буднях военнослужащего. Витька не сразу привык к Олегу - тот стал значительно грубее, беспричинно грязно ругался и даже внешне лишился налета цивилизованности, ему присущей. Истории все были однотипные, как и дни службы, варьировались лишь непристойные междометия в речи Шкипера.
  Олег периодически исчезал на несколько дней, затем опять объявлялся и звал Витьку с Жоржем пить вместе пиво. Постепенно перед друзьями вырисовывался прежний Шкипер, что не могло не радовать Коровина. Втайне Витька надеялся, что тот, прежний, Олег, с которым он жил вместе в недостроенной бане и делил последнюю банку консервов, возьмет верх над примитивным армейским гопником и вновь станет тем человеком, с которым можно было говорить обо всем на свете.
  Однажды Шкипер пришел вместе с девушкой, которая представилась как Виктория. Вчетвером они сидели в дешевом заведении прямо напротив Правительства и пили пиво, точнее, Витька и Жорж пили пиво, а Шкипер и Виктория о чем-то шушукались и пили чай. На предложения Коровина взять им по кружечке почему-то ответила Вика, сказав, что сколько можно пить, и вообще, она вместе с Олегом по ночам пьет разведенный водой спирт. Не уловив в ее ответе ни малейшего смысла, Витька многозначительно посмотрел на Шкипера и пододвинул тому свою нетронутую кружку. Олег вернул ее Витьке и покачал головой.
  Весь вечер Вика рассказывала про то, что она публичная персона и ей не хочется светиться в таком месте, как эта закусочная, в этот момент Коровин скептически хмыкнул и закатил глаза, как она получает второе высшее образование и интересовалась, кто бы мог ей написать контрольные и курсовые работы за последние несколько лет. Витька, учившийся в том же ВУЗе, предложил свои услуги за скромные десять тысяч, и был с ироничной улыбкой отвергнут. На его вопрос о том, как можно быть переведенной на шестой курс, имея академические задолженности за третий, четвертый и пятый, ответа не последовало, видимо, что-то еще было ему неизвестно в системе образования родного государства. По прошествии часа Олег распрощался со своими друзьями и ушел вместе с Викторией в неизвестном направлении, оставив Витьку и Жоржа в недоумении - именно такое впечатление оставила Вика. Нелепая смесь из вранья и напускной загадочности не понравилась друзьям, а стремление казаться кем-то другим, возможно, более значительным, в глазах малознакомых людей вызывало у них стойкое презрение.
  - Бесспорно, я уважаю выбор Шкипера, как моего друга, но эта Виктория Лупалова мне крайне не понравилась, - сказал Витька, пнув пустую бутылку, когда они с Жоржем шли домой, - я чувствую в облике этой черноволосой женщины что-то такое, что заставляет меня думать о приобретении баллончика с золотой краской.
  - На фига тебе сдался баллончик, мой друг?
  - Вот попросит она меня ручку позолотить, а я уже приготовился, жду предложения, так сказать, во всеоружии, - ехидно проговорил Коровин, - Кармен ла диоса негра, как она себя сама называет, мать ее.
  - Ну да, есть в ее облике что-то такое, за что ее могли бы сжечь пару-тройку сотен лет назад.
  - И не говори. Сожгли бы. Обязательно сожгли. Ладно, придется нам привыкать к врущей мадемуазель, чего бы это ни стоило, в противном же случае, Шкипер исчезнет из наших рядов так же, как и недавно Марик. - при упоминании Витькой старого друга Жорж погрустнел и приложился к бутылке.
  - Да, я уже и забыл, когда мы встречались все вместе - ты, я, Марик и Михалыч.
  - Уж сколько лет прошло с той поры. Пять?
  - Да, уже целых пять лет.
  - Представь, это двадцать лет на нас четверых. Двадцать лет.
  - Больше чем было каждому из нас, когда мы познакомились.
  - Ага, как раз в том году Марику было двадцать. Помню, сразу после его дня рождения, я приехал на проводы Василича в армию.
  - О, да. Я никогда не забуду, как ты пил водку из миски для мороженого. Сколько в ней плескалось? Граммов двести пятьдесят?
  - По ощущениям - все триста, мой друг. А потом мы запивали водку домашним вином из вазы.
  - Василич не догадался протереть ее от пыли, так что мы заодно и закусывали. Потом ты, правда, был лицом не блед, а скорее, зелен. Никогда не видел человека с физиономией такого оттенка, честное слово.
  - Чудесные воспоминания. Особенно, когда я проснулся утром, а рядом никого знакомого не оказалось - вы с Михалычем ушли, оставив меня в одиночестве.
  - Ну, не совсем - рядом с тобой стоял тазик, а неподалеку лежали разные люди. В конце концов, рокеры не пьянеют, помнишь, друг? А вот оставлять тебя одного я не собирался, но в четыре часа ночи я почему-то перестал пить, натянул пальто и, покачиваясь, отправился к себе домой - утром у меня был важный семинар по муниципальному праву, который я не хотел пропускать, совсем забыв, что где-то в этой груде тел лежишь ты. Уж извини меня.
  - Давно я тебя извинил, не переживай так. Вот было время - Коровин на семинары с утра после пьянок ходил.
  - Нет, не пошел. Проснулся и подумал - а ну его в задницу. Мне повезло - преподаватель заболел, и никто не отмечал присутствующих студентов. Редкая удача, кстати.
  - Ну вот, видишь, одно оброненное слово может привести к потоку воспоминаний о былом. Будем ли мы когда-нибудь вспоминать об этой бабе Шкипера с улыбкой и ностальгией?
  - Вряд ли. Да и пошла бы она к черту.
  
  ***
  
  Олег предсказуемо много времени проводил в компании своей возлюбленной, приходя с ней и на встречи с Жоржем и Витькой, не оставляя друзьям ни малейшего шанса остаться с ним наедине. Виктория не удостаивала друзей внимания, предпочитая общаться со своим мобильным телефоном, иногда она поворачивалась к Олегу и что-то шептала ему на ухо, на что он отвечал ей таким же шепотом. Коровина передергивало от отвращения в такие моменты, и он интересовался, не следует ли им с Жоржем покинуть столик на пару минут, чтобы молодые люди могли вдоволь обсудить проблему, их волновавшую. Вика в таких случаях смотрела на Витьку и говорила, что они уже все обсудили, и снова утыкалась с телефон. Коровин начинал сердито пыхтеть и обычно звал официанта, чтобы тот ему принес еще кружечку. Мысли о том, что они с Жоржем теряют друга, все чаще лезли в его голову, но Витька никак не мог придумать ничего, чтобы повлиять на ситуацию. Краткие перекуры, в которые он мог бы постараться достучаться до разума своего друга, не давали эффекта - Виктория либо курила с ними, либо Шкипер, давясь дымом, стремился уничтожить сигарету поскорее, только бы не оставлять свою дражайшую Вику одну, ведь ей могло стать скучно, или к ней обязательно кто-нибудь бы пристал.
  Вскоре Олег не мог уже ступить ни шагу без своей девушки, которая решала, какую одежду он будет носить, какой чай пить и какую стрижку ему сделать. Когда Витька об этом услышал, он застыл, будучи не в состоянии поверить услышанному - его друг, которого он считал самым принципиальным, прямолинейным и упертым человеком, с глазами преданной собаки слушал, какие штаны и рубашку Вика считает нужным ему носить, и кивал. Жорж спросил тогда, не возражает ли никто, если его вытошнит на стол. Витька умолял, чтобы его друг сделал это ему на голову - это было бы не столь отвратительно как то, что он сейчас услышал. Олег сделал вид, что не понял, какое отношение он сам имеет к происходящему.
  Череда фотосессий в различных социальных сетях убедила друзей в том, что Шкипера им уже не вернуть - их друг был принципиальным противником фотографического запечатления чувств и различных соплей, как он называл подобные композиции из человеческих тел, но он уже доказал, что с некоторыми своими качествами, среди которых была упомянутая принципиальность, он определенно расстался.
  Через несколько недель Шкипер женился на Виктории, которую знал к тому моменту меньше двух месяцев. Свадьбе предшествовал странный инцидент, в ходе которого они попросили Жоржа для них взять деньги в долг у матери Виктории, написав для той соответствующую долговую расписку, на что Жорж ответил решительным отказом в грубой форме, посоветовав тем самим о себе заботиться и писать всяческие расписки.
  Еще страннее было то, что Шкипер не позвал Витьку на свою свадьбу, даже не сообщил о ней, а Жоржа позвал. Вечером одного дня он должен был позвонить Жоржу и назвать время и место церемонии, сказав тому, что приглашает из друзей только его. Пылая праведным гневом, Жорж рассказал все Коровину, на что тот усмехнулся и предложил своему другу выпить по стаканчику за здоровье Олега, имитируя тем самым подобие мальчишника.
  Поздно вечером, когда Жорж уже выключил телефон, не дожидаясь приглашения, Шкипер позвонил Коровину и попросил Жоржа к аппарату. Витька, предвкушая, совершавшийся в тот момент гаденький поступок, вежливо поздоровался со звонившим ему другом и передал телефон Жоржу. Тот в ходе разговора начал краснеть и, попрощавшись, выдал целую серию ругательств, самое мягкое из которых было 'вонючий козел' в отношении Шкипера.
  - Неужели Олег сейчас сделал то, о чем я думаю? Он позвонил на мой номер, попросил к телефону тебя, а затем пригласил на свадьбу, мне об этом, конечно, ничего не сказав? - любезно поинтересовался Витька.
  - Все. Совершенно. Верно. - Выдавил из себя Жорж и потянулся к стакану.
  - Какой у нас с тобой интересный мальчишник получается, верно, друг? Пойдешь завтра на свадьбу?
  - А пошел бы он на фиг! Нехорошо так с друзьями поступать.
  - Ты определенно прав. Мы с тобой никогда так не будем делать, верно?
  - Еще пару лет назад я бы с тобой согласился. Теперь - не знаю.
  - И то верно. Давай просто выпьем за то, что точно в ближайшее время не изменится в худшую сторону - за наши Правительство, Президента, дороги и сборную по футболу.
  - Виват! А Шкипер пусть цветет и пахнет на солнышке, окруженный толпой чумазых детишек, выбежавших из избушки опушке леса.
  
  ***
  
   Михалыч все эти годы прекрасно себя чувствовал - он был одним из немногих людей, которые относились к переменам в окружении спокойно и безболезненно воспринимали человеческую дрянную натуру, снисходительно улыбаясь и скептически прищуривая один глаз. Армейские сложности бытия были ему нипочем - он достаточно быстро освоился в новой обстановке, а потом, благодаря своим талантам, попал в оркестр, где стучал литаврами, получая от этого немалое удовольствие.
  Иван изначально был против нахождения Шкипера рядом с его друзьями, словно предчувствуя, что тот может выкинуть неожиданный фортель, сальдо назад, как это называл Коровин, мотивируя свой выбор излишней неотесанностью и примитивностью нового товарища Витьки и Жоржа. Те отмахивались, замечая только, что Михалыч стал все реже с ними видеться, а затем пропал из их жизни на несколько лет.
  
  ***
  
   Дерматин заднего сиденья автобуса был исцарапан различными ругательствами, а спинка переднего сиденья была витриной общественного мнения, где каждый мог оставить свои впечатления от знакомства с Петей и о том, что Таня по-прежнему дура. Коровин, едва отойдя от сна, потянулся и удивленно помотал головой - он не сразу понял, как сюда попал. Потом вспомнил, что они с Жоржем решили экономно посетить пару городов по соседству, поэтому сели на автовокзале в самый дешевый и некомфортный автобус, который только и мог, что скрипеть и вонять топливом. Некоторое количество алкоголя помогло не обращать внимания на неудобства, связанные с жесткостью сидений и невозможностью их хоть как-то разложить. Рядом завозился Жорж, потом открыл один глаз и поинтересовался, где они и куда направляются.
   - Как ты можешь судить по выхлопным газам, мы в автобусе мой друг. Неторопливо едем. Куда, не могу сказать, да и важно ли?
   - Нет, - произнес Жорж, выбираясь из-под куртки, - есть еще что-нибудь выпить?
   - У меня в рюкзаке, по-моему, еще была фляжка с абсентом. Не хватает только медвежьих шкур для пущей убедительности, - заявил Коровин, на что Жорж в ответ заулыбался, помня их давние посиделки.
   - Это было бы потрясающе, мой друг, - сообщил он и зевнул.
   - Жорж, тебе не кажется, что как-то у нас тухловато в салоне - людей почти нет, а редкие бабки и дедки сидят себе смирно у окошек и никого не трогают.
   - Ты намекаешь на то, что кто-то из них должен ходить по автобусу, звеня кандалами или, на худой конец, застежками от рюкзака и тоскливо завывать?
   - Что-то подобное я и хотел сказать. Никто не обсуждает регулярное летнее повышение тарифов на ЖКХ и ЖКТ, не жалуется на детей и внуков и самое удивительное, что никто из не обсуждает свои грядки, а ведь все они едут на дачи, я уверен. Нам ехать еще не меньше пяти часов, полтора мы продрыхли, правда, но за все это время никто из этих милых старичков не сказал ни слова о молодой картошке или окучивании помидоров. Мистика, да и только.
   - Вот тебе сдались эти пенсионеры, Коровин. Ни одного раза не помню, чтобы мы куда-то ехали, а ты не обсуждал стариков. У меня возникает подозрение, что у тебя наличествует моральная травма, каким-то образом связанная с людьми сильно тебя старше.
   - Враки, Жорж. Все мелят злые языки. Я горой за бабок и за репок... за дедок, я хотел сказать. Не скрою, иногда мне хотелось бы пролоббировать премию имени Раскольникова в нашем законодательном органе, но это только в те моменты, когда совсем что-то нехорошее начинают при мне творить эти выжившие из ума бездельники.
   - А именно?
   - Так я не рассказывал?! Суть в следующем: каждый пенсионер живет за государственный счет, получая, пусть небольшую, но все-таки и не такую маленькую денежную сумму, причем получает он ее неопределенно долгое время. Скажем, Иванов, только что вышедший на пенсию, будет получать десять тысяч. Молодой пенсионер, несмотря на то, что средняя продолжительность жизни мужчин в нашей стране, ниже пенсионного возраста, отличается на удивление крепким здоровьем, и проживет еще двадцать лет, что в денежном эквиваленте равняется двум миллионам четыремстам тысячам. Это я еще не индексировал, ну и ладно. Похоронные же деньги от государства составляют те же десять-пятнадцать тысяч. Представляешь, если некто тюкнет Иванова топором в подъезде, то сбережет государству больше двух миллионов.
   - Коровин, что за бред?!
   - Подожди, я еще только начал. Пенсионеров у нас с каждым годом становится все больше, что заставляет государство пенсионные отчисления активного населения не сберегать и приумножать, готовя тем самым для них будущие пенсии, а тратить уже сегодня - деньги пенсионерам дня сегодняшнего с неба не упадут, верно? Будущих же пенсионеров уверяют в том, что их деньги никуда не делись - они были 'всего лишь' конвертированы в баллы, исходя из количества которых и будет в дальнейшем рассчитана их пенсия. То есть государство открыто дает понять: денег нет, и не ожидается, поэтому выкладывайте баблишко на бочку, чтобы обязательства перед другими людьми были исполнены в срок, ну а вам можно только пожелать верить чиновникам и надеяться на вселенскую справедливость, в соответствии с которой ваши фантики, они же 'баллы' не будут отменены, как это не раз уже происходило. Я вот через сорок лет свою пенсию стопроцентно не увижу - когда я приду за ней, седой и морщинистый, молодая девчушка за столиком оторвется от маникюра и просит:
   - За пенсией пришли, дедушка?
   - Да, за пенсией, - прохриплю я и сплюну на пол.
   - А справку Форма ? 13/87-П принесли?
   - Конечно, еще в прошлый раз приносил. И в позапрошлый тоже.
   - А вы знаете, что у нее месяц срок годности?
   - Знаю, когда ламинировал, увидел.
   - Как?! - тут ее лицо исказит гримаса ужаса, - вы ламинировали справку?! Нельзя!
   - А где это написано, что нельзя, - поинтересуюсь я.
   - Ну, - тут она, конечно, смутится, - не принято так у нас.
   - А вы знаете, что в Положении о заполнении справок Формы ? 13/87-П, утвержденном еще двадцать лет назад, прописано, что во избежание физического повреждения такой справки, допускается ее ламинирование? Мы все помним восстание пенсионеров, когда двум миллионам людей отказали в начислении пенсии из-за того, что справки были напечатаны на плохой бумаге, чернила на которой выцветали на следующий день. - Тут я войду во вкус и начну трясти сморщенным кулаком у нее под носом, припоминая все те статьи, которые я учил долгие годы. Девушка начнет краснеть, потом бледнеть, а потом скажет, что примет у меня документы. Я облегченно вздохну и протяну ей весь ворох различных справок и разрешений.
   - Ой, а что тут у вас? - ее носик сморщится от удивления, и она посмотрит на меня снизу вверх испуганными глазами. - Вы не ходили голосовать?
   - Да, не ходил. А зачем? От моего голоса ничего не зависит, от вашего тоже.
   - Как вы смеете! Я из приличной семьи! Мы ходим голосовать за президента уже пятьдесят лет! - она вскочит и хлопнет папкой по столу, выражая этим свое праведное негодование.
   - Извините, я не хотел обидеть вас, - скажу я, и цинично ухмыльнусь. - Мне всего лишь показалась неуместной связь между начислением пенсии и голосованием на выборах президента. Мы и так его выбирали сначала на шесть, а потом на восемь, чтобы реже ходить.
   - Вы же юристом были, правильно?
   - Да, был... когда-то.
   - Ну вот, вы же юрист, а изменения в законодательство не отслеживаете. - Тут я мог бы ее прервать и сказать, что одни только названия законов, вносящих изменения в Фискальный Кодекс занимают уже восемьдесят листов, и даже не хочется говорить о других нормативных актах, причем я молчу об ознакомлении с содержанием таких изменений. Но я все-таки промолчу и начну изучать рисунок плитки на полу. - В Закон о пенсионном обеспечении граждан еще год назад были внесены поправки о том, что граждане, не голосовавшие на последних выборах, лишаются пожизненно права на получение пенсии. - При этих словах меня наверняка прошибет холодный пот, и я сяду на стул, хватая ртом воздух.
   - Что вы сказали, - выдавлю из себя я.
   - Если вы не голосовали на последних выборах, то не сможете получить пенсию.
   - А где были опубликованы эти изменения? - спрошу я, цепляясь за последний шанс. - Почему никто не сказал ни слова про них?
   - На едином портале законов вы можете прочитать текст закона в новой редакции в будние дни после двадцать ноль-ноль и до двадцати двух ноль-ноль, в выходные дни портал закрыт. Видите ли, все были так заняты освещением церемонии открытия новых зимних Игр, что сюжет про изменение пенсионного законодательства посчитали слишком скучным и решили не пускать в эфир. - В этот момент я не выдержу и отлуплю ее палкой, потом отлуплю охранника и еще кого-нибудь. Продолжение можешь придумать сам, мой друг.
   - Коровин, это нужно срочно записать и куда-нибудь в сеть залить. Пусть люди порадуются.
   - Да ну эту твою сеть, сам знаешь куда. А! Вспомнил, с чего я это все начал! Если пенсионеров становится все больше, то государство может либо отказаться от выплаты пенсий, но это чревато в социальном плане - революции и прочие войны, либо поднять пенсионный возраст, к чему мы потихоньку и идем. Мой вариант далек от разумных компромиссов, но не следует им пренебрегать - более сорока миллионов пенсионеров обходятся государству минимум в четыре триллиона восемьсот миллиардов в год. Колоссальная сумма, с учетом того, что эти люди ничего не производят и просто болтаются на шее. Так вот, премии имени Раскольникова будут выдаваться тем людям, которые будут снимать пенсионную нагрузку с плеч государства. Тюкнул старушку - получил сто тысяч, ну или двести.
   - Витька, мне кажется, что это уже за гранью. Рассуждения твои, спору нет, интересны, но их предмет отвратителен и аморален.
   - А я и не спорю, мой дорогой друг. Это было обычное лирическое отупление, которое к основной сюжетной линии повествования не имеет ни малейшего отношения, а свидетельствует лишь о том, что у писателя кончилась фантазия, а необходимый объем произведения нужно набивать чем-то. Обычной повествовательной ватой, например. Не стоит эти рассуждения приписывать моему злому умыслу или еще чему-нибудь.
   - К чему это все, Витька?
   - Сам не знаю. За последние годы мы лишились двух добрых друзей, которые для каждого из нас умерли в переносном смысле - Шкипер для меня, а Марик для тебя. Марику на свадьбе я пожелал, чтобы он не совершал тех поступков, за которые ему было бы потом стыдно, не знаю, как он это воспринял, если честно. Михалыч уверенно все это время жизнеступает по каким-то своим тропам, отдельным от наших, при этом ничего плохого никому и делает, несмотря на показной цинизм и мизантропию. У него свой путь, и это хорошо, не все могут таким похвастаться.
  Мы все извлекаемся из обоймы по одному, не отдавая себе отчета в последствиях некоторых действий. Кто-то опять попадет в обойму, но уже в другую и, может быть, выстрелит и попадет в цель, кто-то даст осечку в самый ответственный момент и будет выброшен, а кто-то так и будет болтаться на дне сумки с патронами, пока не вывалится из нее случайно и не упадет в грязь. Ты понимаешь, к чему я веду?
   - Раскидала нас судьбинушка, льем мы слезы безутешные?
   - Смешно, молодец, возьми с полки пирожок, - пробормотал Коровин, - эх, пожрать бы сейчас, а, Жорж? Яишенку на сале с черным хлебом, кофе и апельсиновым соком.
   - Ну вот зачем ты это, а? - осведомился Жорж под аккомпанемент собственного желудка.
   - Это тебе за сарказм.
   - Ну так по делу ведь сарказм.
   - Все те дни, проведенные нами вместе для меня представляют определенный калейдоскоп наших веселых пьяных лиц, не более. За все это время мы не сделали ничего - альбом с тобой так и не записали, черновики текстов для него были потеряны, блюзовую группу не собрали, сценарий для фильма я так и не написал, фильм, соответственно, не сняли, на море вместе не съездили, а так хотели. Можно долго продолжать. Ничего. Я ли в этом виноват? В том числе и я, конечно. Даже сценарий выдуманной жизни мне оказался неподвластен. - Витька замолчал и задумался, глядя на медленно плывущий пейзаж, состоящий преимущественно из неубранных полей и редких деревьев. - Моя жизнь не до конца мне подвластна - я никогда не смог бы представить, что я, один из лучших студентов курса, буду отчислен из-за академической неуспеваемости, а потом то таскать кирпичи на стройках, то заборы бетонировать, то раствор глотать со строительной пылью, и все ради чего? Чтобы мой мешок с костями и внутренними органами продолжал влачить такое же жалкое существование? Единственное, чем это все могло закончиться - цирроз печени, но я пока держусь. Можешь не отвечать, мой друг, - вдруг тихо промолвил Коровин, - нужно что-то менять в этой жизни. Если я правильно помню карту, то скоро будет остановка в небольшой деревне. Не поверишь, там есть телефон, который с грехом пополам, но работает. И электричество! Я дозвонился и мне сказали, что им страсть как нужен юрист, который еще и худо-бедно может в стену гвоздь вколотить. Заработная плата такая, что я ее даже озвучивать не буду. У муравья и то больше.
   - Друг, ты что, это все на полном серьезе говоришь?
   - Я вообще не люблю просто сотрясать воздух, если ты заметил. Пьяную болтовню не будем считать.
   - Деньги есть хоть какие-нибудь?
   - Не беспокойся, я еще вчера все обдумал и собрался. Кстати, в городе, куда мы направлялись, нас, точнее, тебя, будут ждать - я обо всем договорился, так что не волнуйся насчет вписки. Неподалеку будет еще один город, в котором варят обалденное разливное пиво - обязательно прокатись туда на электричке, за проезд можешь не платить, контролеры совсем обленились, за такие зарплаты они бегать за тобой точно не будут. Вот мобильный номер человека, который тебя встретит, звать Саньком или, как ему больше нравится, Соником. Смотри, автобус вроде бы останавливается, во всяком случае, так медленно он начинает ехать перед остановкой.
   Их музейный экспонат и вправду стал останавливаться, то есть ехать еще медленнее. К выходам оперативно потянулись бойкие пенсионеры с ведрами и рюкзаками. Витька встал и пожал на прощание руку друга.
   - Коровин, в этой твоей деревне операторы и монтажеры не нужны, случаем? Я бы уборку урожая превратил в захватывающее зрелище.
   - Жорж, будут другие остановки - выбирай любую, а можешь остаться до конца и узнать, кто и зачем тебя ждет. На твоем месте я бы узнал. А мои собственные приключения начинаются именно тут. Пока! - произнес Коровин, подмигнул ему и вышел из автобуса.
  
  ***
  
  Витька так долго сидел в очереди, что умудрился заснуть. Снилась ему какая-то ерунда про деревни, автобусы и отвратительных старых дедушек. Покрутив головой, отгоняя сон, и поняв, что кроме него уже никого в коридоре не осталось, он набрался храбрости и постучался в дверь, после чего раскрыл ее достаточно широко и вошел в помещение. Стол, стандартное офисное кресло и шкаф встретили его молчанием. Кактус, пристроившийся у монитора, безмолвствовал и ощетинился, едва завидев чужака. Не было даже записки наподобие 'Ушол. Щасвирнус.' На всякий случай, Витька вышел из кабинета и еще раз убедился в том, что ничего, что могло бы несколько прояснить ситуацию, на двери написано не было.
  - Страннота. - Обратился к предметам интерьера Витька. - Хотя неужели я настолько туп, что проспал приемные часы и продолжаю торчать здесь, ожидая неведомо чего? С трех до пяти каждый третий вторник месяца? - Спросил он сам у себя. - Можно бы и почаще, наверное. А что вы мне скажете, Владимир Владимирович? - Кивнул он портрету почетного президента организации. - Не устали еще висеть под пристальными взглядами бесчисленных просителей? Я здесь уже в пятый раз, как минимум, а вы все хорошеете год от года. Говорите, что я бездарно проспал? Пожалуй. Все-таки, я сказочный идиот. Столько просидел здесь, теряя время, а так ничего и не понял. Как гласит народная мудрость, не нужно молиться о том, чтобы Всевышний послал тебе велосипед, а нужно украсть велосипед и просить Всевышнего о прощении.
  Позаимствовав пару ручек, неосмотрительно оставленных на столе, в качестве сувенира, Витька развернулся и пошел в сторон лестницы. Лифт не работал уже вторую неделю, как он помнил. Все это время Коровин собирал нужные справки, на которые оставалось только поставить подпись Самого Главного Человека Учреждения. СГУЧ редко появлялся на своем рабочем месте, но сегодня, когда это, наконец, произошло, даже из-за закрытой двери его кабинета, Витька слышал, как тот орал на завхоза, повинного в том, что его руководителю пришлось своими собственными ногами подниматься по лестнице. Дребезжание стекол в окнах, вызываемое колебаниями воздуха, исходившими из начальственной глотки наталкивало на мысль, что проблема будет скоро решена.
  Взявшись за поручень, Коровин посмотрел наверх - всего в двух пролетах была та дверь из его снов. 'Только один раз', - подумал Витька и начал подниматься. Достав сигарету из пачки, он долго смотрел на табличку, запрещающую курить и, желая немного потянуть время, закурил. Выпуская клубы дыма, он тщательно изучал дверь, убеждаясь в том, что замков на ней нет, а единственным препятствием для достижения его цели остается он сам - нужно сделать шаг и толкнуть дверь.
  - Придурок, ну сделай это уже, - прозвенел раздраженный голос, и Витька с удовлетворением отметил, что он принадлежит именно ему самому, еще сохранившему критическое отношение к себе. Собравшись, он сильно толкнул дверь, и та неожиданно легко распахнулась, словно ей было в этот раз достаточно слабого тычка. Увидев, что за ней пряталось, Коровин улыбнулся.
  - Эх, вот теперь бы проснуться, - пробормотал он.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"