Прошло несколько дней. Каждое утро начиналось с домашних дел, которыми занимались мы с Мартой. А каждый вечер гостеприимные хозяева рассказывали что-то новое о мире.
В один из вечеров разговор зашел о магах. Мы уже привычно сидели за столом при свете свечей. Марта что-то вязала, Игнат резал деревянную ложку, а я штопала нежданно прохудившиеся джинсы. Луны знакомо заглядывали в окошко.
- ...А еще эльфы - мастера магии. Ох, видала бы ты, Яночка, что твориться на окраине их лесов... - рассказывал Игнат. - Порой идешь, а вокруг тебя туман образы рисует, чудесные. Или коснешься, например, цветка какого, да той же ромашки или, вон, колокольчика, а тот звяк, да звяк, динь, да динь. И искры, искры разбрасывает! Между звезд то распустятся, то погаснут огненные цветы, красота...
- Магия?
- Говорят еще, что эльфы между мирами, как из комнаты в коридор ходят.
- Правда? - в голове возникла одна мысль. - А если я к ним отправлюсь, вдруг они смогут меня домой вернуть?
- Отчего же не попробовать? - улыбнулся Игнат, отложив в сторону ложку. - Попытка, как говорят, не пытка.
На следующее утро мы с Игнатом отправились в город. Он решил проводить меня в начале пути. Поехали на телеге, заполненной свертками и мешками. Чтобы время не пропало зря, Игнат решил поучаствовать в ярмарке, которая в ближайшее время будет в городе.
Дорога была не долгой, всего два дня. На первом привале нас догнал караван, идущий мимо Альвограда - того самого города, где проходила ярмарка.
* * *
Мы только-только остановились и распрягли коней, когда со стороны дороги послышался скрип, звон и фырканье. Потом донеслись разговоры и показались телеги, так же, как мы, свернувшие с дороги для отдыха.
- Силантий! Вот уж кого не ожидал встретить! - он поднялся навстречу дородно, небедно одетому мужчине с бородой до пояса и лысиной на макушке. Они обнялись и тихо обменялись парой фраз, после чего подошли к костру.
- Яна, это Силантий, мой боевой товарищ, представил Игнат своего друга. - А это Яна, племянница Марты.
Глаза Силантия сощурились, словно он что-то высматривал в моем лице.
- Не похожа, на тетку-то.
- А я в родственников по другой линии пошла, - с улыбкой пояснила я.
- Тогда понятно... - кивнул Силантий, все еще не отводя прозорливого взгляда.
Люди устраивались на отдых. Распрягались кони, разжигались костры. Кто-то направился к ручью, за водой. Вскоре потянуло ароматным дымком, послышался смех и шутки, а где-то - даже песни. Игнат и Силантий давно уже ушли, я сидела одна, бездумно глядя в костер. Почему-то было грустно.
Вспомнился один из вечеров там, дома. Тогда тоже было очень грустно. Я шла по улице, разглядывая заснеженный город, и слушала музыку. Вот и теперь вместо незнакомых напевов, звучащих вокруг, в ушах слышалась старая, знакомая песня "Белой Гвардии":
Белая гвардия, белый снег, белая музыка революций
Белая женщина, нервный смех, белого платья слегка коснуться.
Белой рукой распахнуть окно, белого света в нем не видя
Белое выпить до дна вино, в красную улицу в белом выйти...
Припев:
Когда ты вернешься, все будет иначе, и нам бы узнать друг друга.
Когда ты вернешься, а я не жена, и даже не подруга.
Когда ты вернешься, ко мне так безумно тебя любившей в прошлом.
Когда ты вернешься, увидишь, что жребий давно и не нами брошен ...
Стемнело. В бархате неба загорелись звезды. Я очнулась и отвела взгляд от огня. Было достаточно темно, но, хоть луны еще не взошли, видно было четко и ясно, различалась каждая травинка, каждый листик на дереве. Это была вторая странность. Раньше я очень плохо видела даже в сумерках, не то что в ночной тьме.
Светились деревья. Я встала с бревнышка и подошла поближе, разглядывая их. Днем они казались совершенно обычными березками да липками, но теперь каждая прожилка на листьях оказалась покрыта светящейся пыльцой. Я легонько коснулась одного листочка. Тот звонко отозвался на прикосновение, словно к нему привесили бубенчики, качнулся, задел соседний листок. Вскоре все дерево звенело и рассыпало пыльцу вокруг себя. Я оказалась в золотистом дожде. Отшатнулась и потеряла равновесие, упала и звонко чихнула. У самой земли меня подхватили чьи-то руки. Непонимающе посмотрев в незнакомые, нечеловеческие зеленые глаза, я потеряла сознание.
* * *
Сет
Ночную тишину прорезал тревожный звон. Кто-то коснулся сверкающего дерева! Чуткие уши эльфа мгновенно уловили направление, и мужчина обернулся на звук. В золотом сиянии стояла тонкая фигурка, из-за мельтешения пыли почти неразличимая. Половина лагеря тоже посмотрела в ту сторону. Эльф готов был поспорить, что люди даже не поняли, что произошло, и кто разбудил магию дерева. Он увидел, как она покачнулась и начала падать. Не рассуждая, он кинулся туда, словно сама Ночь подтолкнула его в спину.
Успел. Поймал, не дав долететь до земли всего на пару локтей. И на краткий миг встретился взглядом с черными глазами с едва видными лиловыми огоньками в глубине. Его словно окатило морской волной, почти затянуло в пучину этих глаз. Но все прошло так же внезапно, как и началось. Девушка потеряла сознание, обмякнув на его руках и рассыпав до самой земли длинные волосы цвета дубовой коры.
* * *
Яна
Сознание возвращалось медленно, рывками. Сильно болела голова. Вокруг слышались голоса, доносившиеся как из ненастроенного радиоприемника. Слова проходили мимо, но оставаясь в памяти. Перед глазами то и дело что-то вспыхивало, болью отзываясь в мозгу.
Общий шум прорезал чей-то незнакомый мелодичный голос, прохладная ладонь опустилась на горящий огнем лоб. Я, не открывая глаз, потянулась к ней, ища облегчения.
Боль начала спадать, вскоре вспышки света приглушились и перестали слепить даже сквозь веки. Я открыла глаза. Надо мной расстилалось ночное небо. Прямо перед глазами кружились две красавицы-луны в серебристых платьях с золотой оборкой, частые звезды посверкивали бриллиантами. Шум смолк. Ладонь слетела со лба, как перо от резкого движения. Я моргнула. Небо отдалилось, став почти привычным, далеким. Обзор заслонили три головы. Две знакомые, бородатые, а третья - чужая, нечеловеческая. Игната и Силантия я узнала почти сразу, а вот третий... Третий был необычайно красив. Длинные белые волосы, небрежно собранные в хвост, подметали землю возле моего лица, крупные раскосые глаза необычно-яркого зеленого цвета разглядывали мое лицо. Изящные высокие скулы и волевой подбородок, прямой нос и тонко очерченные губы - все это создавало идеальный облик.
- Живая? - спросил Игнат. - Яна-Яна, разве тебе мама никогда не говорила, не трогай незнакомое! Мало ли чем оно обернется...
- Не говорила, - попыталась сказать я. Попыталась, потому что из горла вырвалось едва слышное шипение.
- Молчи, молчи! - прервал Силантий. - Теперь жди, пока восстановишься. Тебе еще повезло, что это всего лишь Пыль фей, а не что-то похуже.
Мужчины переглянулись и общими усилиями подняли меня, прислонив спиной к тележному колесу. По телу пробежали мурашки, как после онемения. Я замерла, переживая неприятное ощущение. Игнат что-то говорил мне, в чем-то убеждал. Я автоматически кивала, соглашаясь, и исподтишка разглядывала третьего мужчину, который, убедившись, что все нормально, тут же отошел к дальнему костру и присоединился к страже каравана.
- Кто это? - прервала я Игната, не заботясь о вежливости.
От неожиданности тот замолк. Проследил за моим взглядом и чуть улыбнулся самыми уголками губ:
- Это Сэт (Эсэтрадор Ecethador). Стражник. Яна, ты что, не слышала, что я тебе говорил?!
- Эээ... - я скорчила покаянную гримасу, но видимо что-то не так получилось, потому что ни Игнат, ни Силантий мне не поверили. Второй только покачал головой и ушел, а первый вздохнул и поведал одну историю:
- Была в стародавние времена одна легенда. Помню, в детстве мне ее рассказывал отец. Говорят, что в древности жили в этих краях феи. Были они прекрасны, как луна и солнце, свежи, как утренняя роса и сильны, как сама природа. Тогда еще никого не было, феи жили одни на всей земле. И уголок, где они обитали, был настоящим раем земным. Жизнь их была долга, но, как и у всех долгожителей, скучна. Что только не делали они, чтобы прогнать скуку! И тогда к ним пришла Хранительница Жизни. "Я дам вам, - сказала она, - средство от скуки. Такое средство, что скучно вам не станет никогда. Но хотите ли вы этого?". Феи готовы были на все. И тогда Великая Хранительница коснулась ближайшего дерева, которое вспыхнуло ровным золотым светом. "Это, - произнесла она, - пыль любви. Как только вам станет скучно, коснитесь любого листочка. И уж тогда скука надолго вас покинет..."
Время шло. Появлялись народы, мир расцветал и взрослел. Немногие феи решились искупаться в волшебной пыли. Чаще в нее попадали новорожденные народы. Вышло так, что волшебство пыли подействовало и на них. И теперь всякий, кто окунется в этот искрящийся водопад, не найдет покоя, пока не отыщет свою любовь. Вот такая легенда.
- А в чем выражается это "беспокойство"? - поинтересовалась я.
- У всех по-разному. Кто-то начинает путешествовать просто потому, что не может долго оставаться на одном месте. Кто-то не может ни к кому прикоснуться, так как это вызывает боль. Да мало ли...
Я разозлилась. Нашла же себе проблему на пятую точку! Мало мне было поиска дороги домой, нет, обязательно надо во что-то влезть, нажить себе проблем! Что-то прошипев себе под нос, я встала и направилась к темной стене нормальных, обычных деревьев. По дороге вынужденно прошла мимо костра стражи. Мельком посмотрела и встретилась взглядом с глазами эльфа. В его взгляде читался интерес, но не как мужчины к женщине, какой виделся во взглядах, бросаемых на меня соотечественниками еще дома, а как ученого к неизведанному, или как к человеку, с которым можно о чем-то поговорить. Я едва не упала, споткнувшись о не вовремя попавшийся корень. Однако смогла удержать равновесия, а когда снова посмотрела на эльфа, тот уже о чем-то разговаривал со стражником. Оба что-то оживленно обсуждали. Я пожала плечами и скрылась в тени леса.
Сумрак мягко окутывал плечи, ластился, как преданный пес. Ветви деревьев ласково поглаживали листвой голую кожу рук и лица. Сквозь просветы листвы проглядывал серебряный свет лун, полосуя тьму полупрозрачными лентами. То и дело в мертвенном сверкании что-то мелькало, чудился тоненький заливистый смех. Ленты серебра то появлялись, то исчезали, как будто распущенные на тонкие воздушные нити.
Я уже возвращалась обратно к стоянке, как где-то поодаль раздался отчаянный всхлип. Я резко развернулась. Ветви, словно помогая мне, разошлись, открывая поляну, залитую волшебным светом. Посреди поляны росло могучее дерево со странными листьями, сверкающими в лунном свете, как сталь. К необъятному стволу прижималась девушка, такая тоненькая, почти полупрозрачная, что, казалось, дунь - рассыплется, растает туманным видением. А вокруг серебрилась шерсть огромных животных. Волки! Они рычали и огрызались, скалили белоснежные клыки. То и дело один из них рявкал в сторону девушки, запугивая бедняжку еще больше. Волки словно играли с жертвой.
Я осторожно выглядывала из-за дерева, стараясь, чтобы ни одна веточка не сломалась, не хрустнула от неловкого движения. Ветерок пока что дул на меня, донося запах шерсти и страха, а мой относя в сторону. Волки меня не чуяли. Внезапно животные пригнулись к земле и прыгнули.
И тут я увидела себя как будто со стороны. Темная размытая тень рванулась наперерез стае. С выставленных перед собой рук слетало одно за другим темные облака, окутывая оскаленные пасти, высушивая плоть, оставляя после себя оголенные желтоватые кости.
Ни один зверь до нас не допрыгнул. Только повеяло холодом, да ветер донес горсть пепла к моим ногам. Все вернулось на места. Я часто дышала, руки подрагивали. Внезапно плечо сжала тонкая, хрупкая ладошка, а переливчатый, едва слышный голос произнес:
- Спасибо...
Я обернулась. Девушка мягко улыбнулась, провела ладонью по шероховатому стволу приютившего ее дерева, и протянула слетевший в ее ладонь лист.
- Прими... В дар...
Я не заметила, как лист оказался в моей руке, а девушка растворилась в серебряном сиянии. Стальной листок зашевелился. Я испугано разжала ладонь. Форма листа плавилась. Вскоре на моей ладони лежал тонкий, длинный стилет с витой рукоятью. Лезвие отливало серебром, рукоятка матово блестела, как сделанная из отполированной кости.
- Он поможет тогда, когда сталь помочь будет не в силах, - эхом в ушах прозвучал голос странной девушки. - Удачи тебе, последняя темная...