Аннотация: Рассказ разделил 11-12 места (при 30 участниках) на конкурсе детективного рассказа "Презумпция виновности-3".
Суббота у олигарха
Суббота, семь утра, телефонный звонок. Что называется, нарочно не придумаешь - лучший способ испортить мне настроение. По выходным я обычно сплю до полудня, и только Маше позволено будить меня - но даже ей не придет в голову звонить в такую рань.
--
Да! - самым сердитым голосом, на какой я только способен.
--
Михаил Игоревич?
Ого! Чуть ли не в первый раз в жизни ко мне обращаются по имени-отчеству.
--
Да, это я, слушаю вас.
--
Извините ради Бога за столь ранний звонок. Я ни за что не стал бы вас беспокоить в такое время, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Речь идет о деле невероятной важности и срочности.
Голос на другом конце провода принадлежит явно взволнованному человеку. Немолодому, далеко за сорок, если не за пятьдесят.
--
Слушаю вас внимательно. С кем имею честь?
--
Простите, что не представился сразу. Барышников Иван Семенович, скорее всего вы слышали мое имя.
Еще бы я не слышал! Мне звонит металлургический олигарх, не то восьмой, не то девятый в списке самых богатых людей страны!
--
К сожалению, я не могу изложить дело по телефону. Вы, наверное, понимаете - шансы, что мой телефон прослушивается, очень велики, а огласка в этой истории... я даже боюсь представить последствия. Я взял на себя смелость выслать за вами машину. Михаил Игоревич! Пожалуйста, помогите мне!
Даже если бы это был не известный всем бизнесмен, я вряд ли смог бы отказать ему - последние слова, и сам тон, с которым они были произнесены, выдавали человека в крайней степени отчаяния.
--
Хорошо, Иван Семенович. Жду машину. Единственный вопрос сейчас - как вы обо мне узнали?
--
Буквально два дня назад Русевич рассказывал, как вы помогли ему в истории с брошенным автомобилем. Он был в восторге от вашей работы. Я никогда еще не слышал, чтобы он отзывался о ком-то так высоко.
--
Пустяки. То дело было крайне простым, я уверен, многие бы справились с ним.
Не таким уж, положим, и простым, но как еще прикажете отвечать, когда вас так беззастенчиво хвалят в глаза? И все-таки приятно - оказывается, про меня уже слышали в таких высоких кругах! Интересно, где Русевич мог познакомиться с Барышниковым?
Едва я успел одеться и побриться, как под окнами послышалось шуршание колес. БМВ цвета мокрого асфальта - так это, кажется, называется? Хорошо вышколенный шофер, так же как и я, был разбужен в неурочный час, но ничем не выдавал своего неудовольствия. По дороге я попытался вспомнить то немногое, что слышал когда-либо о Барышникове. За несколько лет из директора небольшого завода под Красноярском он стал владельцем огромной металлургической империи, при этом Иван Семенович относился к числу олигархов, предпочитающих держаться в тени. Единственный скандал, связанный с его именем, прогремел на страницах бульварных листков три года назад, когда он отбил у Бронского красавицу-жену. Барышников не занимался политикой, не покупал футбольные клубы, государство никогда не имело к нему претензий по налогам. Казалось бы, он - последний из крупных бизнесменов, у кого могут возникнуть серьезные проблемы...
Тем временем мы быстро выбрались из пустынной в такое время Москвы, а еще через пятнадцать минут машина притормозила у огромных металлических ворот с надписью "Молодино". Охрана, конечно же, была предупреждена о нашем приезде, потому что ворота почти сразу же отодвинулись, и я оказался на территории элитного подмосковного поселка, загородного дома нескольких десятков миллионеров. Асфальт за воротами оказался еще лучше, чем перед ними, и автомобиль почти бесшумно подкатил к поместью Барышникова - другое слово и не приходило в голову при виде участка земли в несколько гектаров, с аккуратно подстриженными лужайками и двухэтажным домом из красного кирпича в глубине, к которому вела аллея из молодых дубов. Поместье, так же, как и весь поселок, было огорожено забором, по верху которого вилась колючая проволока. Шофер высадил меня у входа и сразу же уехал, а навстречу мне из поместья уже подходил невысокий коренастый человек в спортивном костюме.
--
Здравствуйте, Михаил Игоревич!
--
Иван Семенович? Здравствуйте, вот уж не ожидал с вами познакомиться.
--
Простите меня еще раз, что разбудил вас так рано. Просто дело, в котором я прошу вас помочь, крайне срочное. Все необходимо решить в ближайшие час-полтора.
--
Ого! Что же это за дело?
--
Я уверен, это все Бронский. Он никак не может простить то, что Лена ушла ко мне, постоянно пакостит. До сих пор, правда, большого вреда удавалось избежать, но в этот раз последствия могут быть просто ужасными.
Мы медленно двинулись в сторону дома, и Барышников начал рассказ. Оказывается, в последние месяцы его промышленная группа подготавливала объединение с финансовым концерном "Дельта". Все шло как по нотам, и вчера он и президент "Дельты" Чаплин в присутствии доверенного юриста подписали план действий на ближайшие две недели. Этот документ необходимо было сохранить в строжайшем секрете, потому что его преждевременное обнародование не только убило бы сделку, но и нанесло обеим сторонам огромный ущерб. Слухи о слиянии ходили уже давно, и можно было не сомневаться, что Бронский знает о подготовке этой бумаги и многое за нее отдаст. Поэтому вчера Барышников привез договор с собой, не желая оставлять его в офисе. Он был уверен, что здесь, в охраняемом поселке, документ будет в безопасности; но сегодня, проснувшись, как обычно, рано, он обнаружил, что бумага исчезла.
--
Это просто уму непостижимо! Украли из запертого кабинета, и знаете, что в этой истории самое паршивое? Подозревать я могу только близких мне людей! Украсть мог только кто-то из находившихся этой ночью в доме, больше некому! Две ограды, охрана, а если бы кто-нибудь преодолел все это - на ночь я выпускаю своих ротвейлеров, а они церемониться не будут!
--
С собаками все в порядке?
--
Да, целы и невредимы, а это значит - ночью никто к дому не подходил. Подумать только, именно сегодня ночью мы оба с Леной приняли снотворное! Обычно мы оба спим очень чутко, а наша спальня примыкает к моему кабинету, поэтому хотя бы один из нас услышал бы шум. Но в эту ночь мы оба спали как убитые...
--
Я правильно понял - никто, кроме вас, дом еще не покидал?
--
Да, я встал первым, скоро завтрак, там вы всех увидите. Но сразу после завтрака они разъедутся, и это значит, документ будет вывезен из дома! Мне даже не хочется думать, что произойдет, если он будет опубликован!
Барышников был очень возбужден, и мне то и дело приходилось его переспрашивать, возвращая к рассказу. Кроме самого Барышникова и Лены, в доме находилось еще три человека: его секретарь и доверенное лицо Сережа, молодой еще человек лет двадцати восьми, школьный друг Александр Петрович (Сашка - называл его по старой памяти Барышников) Огарков, два дня назад внезапно нагрянувший погостить из Сибири, и кухарка и домработница Ангелина Андреевна, "бабушка - божий одуванчик", работавшая и жившая в доме Барышникова уже пятнадцать лет. Никого из них невозможно было заподозрить в краже, и тем не менее один из них ее совершил.
--
Вы знаете, Михаил Игоревич, я попал в почти безвыходную ситуацию. Можно, конечно, вызвать охрану и обыскать дом и всех, кто в нем находится, но это неминуемо будет означать огласку, что равносильно опубликованию документа, не говоря уже о том, что это будет означать конец дружбы с самыми близкими мне людьми! Вор это отлично знает, поэтому и не боится обыска.
--
Да и то неизвестно, найдете ли вы при обыске бумагу. Давайте лучше попробуем другие методы. Насколько я понимаю, сейчас о пропаже знаем только мы с вами и вор?
--
Да, я ни с кем, кроме вас, еще сегодня не разговаривал.
--
Пожалуйста, постарайтесь вести себя как обычно, будто ничего не случилось. Вы уже придумали, как представить меня?
--
Нет еще...
--
Очень хорошо. Я могу сойти за представителя Дельты, приехавшего для работы с документом?
--
Только не разговаривайте на деловые темы с Сережей - он вас сразу раскусит.
--
Постараюсь. А сейчас, если не возражаете, давайте осмотрим место происшествия.
Мы заканчивали разговор, уже поднимаясь на второй этаж особняка. Кабинет Барышникова и спальня хозяев находились по левую руку от нас, справа шли двери гостевых спален. Я осмотрел замки дверей кабинета и спальни - на них не было видно следов взлома или царапин. В кабинете царил полумрак, шторы были прикрыты. Огромный стол карельской березы, два кресла и книжный шкаф составляли всю обстановку. Слева от входа полузакрытая дверь вела, очевидно, в спальню.
--
Иван Семенович, расскажите, пожалуйста, поподробнее, что происходило здесь вчера перед тем, как вы легли спать?
--
Мы до половины двенадцатого занимались здесь делами с Сережей. Сашка Огарков уже ушел спать, Лена читала в спальне. Когда Сережа ушел, я запер изнутри дверь кабинета и прошел к Лене.
--
Я вижу, у вас нет сейфа?
--
Да, он никогда не был мне нужен. Проникнуть в дом снаружи практически невозможно, а малознакомых гостей я здесь не принимаю. Кто же знал, что вором окажется один из ближайших тебе людей!
--
Вы говорили, что вы оба приняли снотворное?
--
Оба - в первый раз. Черт, неужели вор знал, что мы будем спать так крепко? Я только недавно стал пить снотворное - совсем потерял сон из-за всех этих беспокойств с объединением. Лена тоже в последнее время стала плохо засыпать - и на нее подействовала вся эта нервотрепка. Поэтому вчера она попросила у меня снотворное, а я, дурак, не отказал ей! Я взял две таблетки золпидема, прошел в ванну, разбавил водой, и дал ей стакан.
--
Ванна примыкает к спальне?
--
Да. Потом я снова прошел в ванну, а когда вернулся, Леночка уже засыпала. Я еще раз проверил документ - он лежал на месте, в верхнем ящике стола, запер изнутри дверь спальни, выпил свое снотворное и лег. Очень быстро и крепко заснул, а когда проснулся, первым делом решил проверить документ - и вот!
--
Дверь между кабинетом и спальней оставалась ночью открытой?
--
Да, распахнутой настежь.
В этот момент наш разговор был прерван звуками, похожими на всхлипывание, шедшими из спальни. Барышников отворил дверь, и я сразу узнал знакомую по фотографиям в модных журналах (не моих, Машиных!) красавицу Лену, уход которой от Бронского к Барышникову в свое время стал скандалом года в стране. Сейчас она стояла в халатике у аквариума, заплаканная - и еще более красивая.
--
Что с тобой, Леночка? Что случилось? - спросил Барышников, проходя в спальню.
--
Пустяки, Ваня. Вот, телескоп почему-то умер, - она указала на аквариум, в котором брюшком кверху плавала черная рыбка.
--
Бедная, ты принимаешь это так близко к сердцу. Извини, я совсем забыл - познакомься, Михаил Игоревич Лапушкин, приехал ко мне по делам.
--
Здравствуйте. Михаил Игоревич. Лена, - она улыбнулась, явно собрав все душевные силы, и подала мне руку.
Мысленно смакуя рукопожатие с одной из первых красавиц России и с ужасом осознавая, что я не испытываю ни малейшего чувства вины перед Машей, я постарался быстро осмотреть спальню. Собственно, в ней, кроме кровати с двумя тумбочками и аквариума, ничего не было. Лена уже успокоилась и пообещала прийти к завтраку. Мы с Барышниковым вышли через кабинет и спустились на первый этаж, в столовую, где нас уже ждали гости - Сережа и "Сашка" Огарков.
Сережа, как и говорил мне Барышников, был совсем еще молодым человеком, до сих пор сохранившим многое от подростка. Худой и длинный, с проницательным взглядом, выдававшим незаурядный интеллект, он забавно дополнял своего шефа. Сережа работал у Барышникова с тех пор, как окончил Плехановский институт, прошел путь от рядового клерка до личного секретаря и был теперь ближайшим доверенным лицом олигарха. "Сашка", Александр Петрович Огарков, был ровесником, бывшим одноклассником и лучшим другом детства Барышникова. Они походили друг на друга - два невысоких, коренастых, мускулистых, типичных, даже стереотипных сибиряка. Не зная заранее, определить, кто из них миллиардер, можно было разве что по татуировке на тыльной стороне правой ладони Огаркова - в высших финансово-промышленных кругах такие украшения не были приняты.
На стол подавала Ангелина Андреевна, и в самом деле "бабушка - божий одуванчик" лет шестидесяти, выглядевшая так спокойно и по-домашнему, что подозревать ее в краже было даже как-то неудобно. Хозяин, помня мои наставления, старался не подавать вида, что чем-то озабочен, и разговор шел о чем угодно, только не о работе. Сережа собирался сразу же после завтрака отправиться в Москву, и обещал подвезти Огаркова. Они подшучивали друг над другом, вспоминая вчерашний урок верховой езды, на котором городскому жителю Сереже случилось свалиться с лошади.
--
Тебе, Сережа, надо с пони начинать, хотя бы падать не так высоко.
--
Ладно вам, Александр Петрович, вы и сам-то непохожи были на джигита. Чуть все волосы коню не вырвали, так боялись свалиться. Вряд ли на ваших приисках у вас была возможность тренироваться.
--
Так вы на золотоносных приисках работали? - спросил я.
--
Только последние четыре года. Вообще я в своей жизни много занятий перепробовал, вот и сейчас ищу что-нибудь новое, за этим и в Москву приехал.
Слегка сипловатый голос и грубые, сильные руки Огаркова выдавали человека, проведшего немало времени за физическим трудом.
--
Вы знали уже, каких высот достиг ваш одноклассник?
--
Как же не знать! Он у нас такая знаменитость, только что памятной доски еще на школе не повесили. Скоро повесят, думаю.
--
Типун тебе на язык, Сашка, еще чего не хватало! - шутка явно пришлась Барышникову не по вкусу.
К нам присоединилась Лена, но история с рыбкой, похоже, лишила ее аппетита: она только отпивала маленькими глотками апельсиновый сок из стакана, прислушиваясь к нашей беседе. Сережа прочитал Огаркову короткую, но весьма поучительную лекцию о честных способах увода доходов крупного предприятия из-под налогообложения, все время апеллируя ко мне как к коллеге по бухгалтерскому делу. По счастью, он не стал задавать мне специальных вопросов или просить рассказать что-нибудь из моего опыта, и я вздохнул с облегчением, когда они с Огарковым отправились, прихватив чашки с кофе, в соседнюю курительную комнату. Лена тоже покинула нас, и мы с Барышниковым остались вдвоем, если не считать убиравшей со стола Ангелины Андреевны, которая то появлялась,то исчезала на кухне. Немой вопрос во взгляде олигарха не мог быть выразительнее: "Ну кто же, кто?".
--
Иван Семенович, мне показалось, у вас большой гараж. Не покажете мне ваши машины?
--
Интересуетесь? Давайте пройдем.
Мы вышли из дома и направились в гараж. На ходу Барышников нажал кнопку дистанционного управления и широкая металлическая дверь поднялась, пропуская нас внутрь. Зажегся свет. В гараже умещалось пять машин, одна из которых, насколько я мог догадываться, принадлежала Сереже. Мы остановились между серебристым Ауди и огромным Мерседесом-вседорожником (вспомнив подвозивший меня БМВ, я догадался, что Барышников - почитатель немецкого автопрома).
--
Ну, что, Михаил Игоревич? У вас есть идеи? Они ведь сейчас уедут!
--
Конечно, есть, Иван Семенович. Вот здесь мы воришку и подождем.
--
Так вы уже знаете, кто это? Я почему-то подозреваю Сашку. Свалился вдруг как снег на голову, о жизни своей едва рассказывает... я так и не понял, где эти его золотоносные прииски находятся?
--
В его положении это немудрено. Представьте себе, вы приходите в гости к удачливому разбогатевшему приятелю - легко ли вам будет признаться, что последние годы вы провели в тюрьме?
--
Сашка? Да не может быть!
--
Татуировку, которую вы видели на его руке, делают только в лагерях Западной Сибири. Совсем недавно я читал исследование лагерных наколок, Сашкина наколка - точь в точь иллюстрация из него. Впрочем, эта наколка наверняка исключает Огаркова из подозреваемых. Откуда ему знать, что простая бумажка в вашем столе может быть такой ценной? А если бы его навел тот же Бронский, он позаботился бы свести следы тюрьмы и снабдил бы Огаркова чистой легендой.
--
Ну, хорошо. Так что же - Сережа? Он ведь мне почти как сын, тем более что у меня детей нет, а он - сирота. Он знает, как я к нему отношусь - скажите, ну зачем это ему?
Я уже было открыл рот для ответа, но тут дверь гаража лязгнула и начала подниматься. Снимая на ходу темные очки, вошла Лена, одетая в светлое весеннее платье, с элегантной кожаной сумочкой на плече.
--
Ваня, ты здесь? Я решила съездить в город, купить новую рыбку. Заодно и развеюсь.
--
Конечно, Леночка, тебе это сейчас будет полезно. Ауди возьмешь?
--
Да, как обычно.
Лена замерла на минутку, не зная, куда деть очки. Хотела уже положить их в сумочку, но в последний момент передумала и подошла к Ауди. Я стоял рядом с дверцей и придержал ее, пока Лена, открыв машину и наклонившись, убирала очки в отделение для перчаток. Идеальнее момента было не придумать. Навыков, которые преподал мне прошлым летом вышедший на покой карманник по кличке Святой хватило, чтобы открыть сумочку, нащупать в ней и незаметно вынуть сложенный вчетверо бумажный лист.
--
Спасибо, Миша - она вымученно улыбнулась и села в автомобиль. Мотор завелся почти бесшумно и машина выкатилась из гаража. Мы молча провожали ее взглядом. Мне хотелось как можно дольше продлить эту паузу, но ворота поместья Барышникова находились всего лишь в сотне метров, и терять нельзя было ни минуты.
--
Иван Семенович, вы можете сейчас заблокировать ворота вашей усадьбы?
--
Да, разумеется. Что?!! - Барышников почти лишился речи, но все-таки достал из кармана пульт дистанционного управления и нажал несколько кнопок.
--
Вы это потеряли? - не разворачивая, я протянул ему бумагу. Он впился в нее взглядом.
--
Да, это она! Спасибо вам, спасибо огромное, Михаил Игоревич! Но как Лена могла совершить это? Господи, я бы никогда не подумал...
--
Вы знаете Бронского лучше меня, Иван Семенович. Не сомневаюсь, у этого человека есть множество способов воздействовать на Лену. Кто знает, может быть, он угрожает ее родным... Именно поэтому надо остановить Лену сейчас - Бронскому наверняка не понравится, если она приедет к нему без документа.
Мы вышли из гаража. Вдалеке видно было серебристый Ауди. Лена, скорее всего, не понимала еще, почему она не может открыть ворота.
--
Но как вы догадались, Михаил Игоревич? В другой раз я бы мог заподозрить Лену, но сегодня - она ведь тоже приняла снотворное?
--
Вы видели, как она пьет его?
--
Нет, но...
--
Я уверен, если бы какой-нибудь дотошный ихтиолог произвел вскрытие покойного телескопа, он обнаружил бы, что рыбка скончалась от передозировки снотворного. Первые подозрения появились у меня, когда вы рассказали мне, как ложились спать накануне. Оказалось, никто, кроме вас с Леной, не знал, что вы оба приняли снотворное. Таким образом, только вы и она знали, что ночью можно будет, никого не потревожив, пройти в кабинет. Лена выпила снотворное не на ваших глазах - значит, она могла от него избавиться. Но как? Единственное место в спальне, куда можно незаметно вылить стакан воды - это аквариум, и когда я увидел уснувшую рыбку, мои подозрения превратились в твердую уверенность. Осталось только пройти в гараж и дождаться, когда Лена попытается выехать из поместья с документом.
--
Но вы так легко обнаружили его?
--
Тут мне просто повезло. Увидев нас, Лена побоялась открывать сумочку, чтобы убрать очки. Это могло означать только одно - бумага находилась в сумочке. Когда Лена, наклонившись, прятала очки в машину, я незаметно для нее и для вас расстегнул сумочку и достал документ - только и всего.
--
Да, хороший урок для меня. - Барышников вздохнул.
--
Иван Семенович, я уверен, что Лена действовала не по своей воле. Не сердитесь на нее, не пугайте, и я уверен, она все вам расскажет. Извините, что я пытаюсь учить вас, просто мне ее очень жаль.
--
Мне тоже. Не беспокойтесь, Михаил Игоревич, обижать женщин - это не для меня. Кстати, не могли бы вы остаться у меня еще ненадолго? Я уверен, что мне понадобится ваш совет - вдруг Бронский и в самом деле шантажирует Лену?
--
Конечно, Иван Семенович.
Мы замолчали, вслушиваясь в мягкое шуршание асфальта и глядя на медленно приближавшуюся к нам машину.