Лапин Андрей : другие произведения.

Выбор Свездиго

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

Выбор Свездиго

Повесть

(фантастика)

"Мне приснился шум дождя

И шаги твои в тумане,

Все я помню, в небо уходя,

И сказал всему - "До свиданья!"

Свездиго сделал несколько резких махов руками и подтянул повыше тяжелые брезентовые штаны с ватным утеплителем. Все равно снизу было прохладно. Тогда Свездиго потоптался на месте, постукивая носками валенок о голенища, застегнул на верхнюю пуговицу фуфайку и оправил широкий брезентовый фартук. "Какой, однако, веселый морозец сегодня, - подумал он. - Крепачек".

Несмотря на морозное утро, народу на рынке было много. Потенциальные покупатели двигались по проходу, составленному из двух рядов бакалейных лотков, небыстрым потоком средней плотности. Лица покупателей были серыми и одутловатыми, взгляды рассеянными, а движения неверными и заторможенными. Никто из них за целое утро так и не глянул на заполненный сушеной рыбой лоток Свездиго, не подошел к нему, не поинтересовался ценами. Это было понятно, так как погода точно была неподходящей, она никак не располагала к ранним пивным возлияниям, да и вообще зимой сушеная рыба шла плохо. Но все же шла.

Как бы заботясь о своем скромном бизнесе, Свездиго сделал хмурое и озабоченное лицо, а затем принялся ворочать свою сушеную рыбу, раскладывая ее по поверхности лотка то так, то эдак.

Если честно, его товар выглядел не очень аппетитно. Опытный любитель пивных заплывов с первого же взгляда мог определить, что перед ним рыба не первого и даже не второго года засушки, и она валяется на этом лотке уже черт знает сколько времени. Лещи усохли до такой степени, что сквозь их чешую легко прощупывался и просматривался скелет, черноморские бычки напоминали своим видом мумии зубастых головастиков-переростков, а покрытые грязными соляными разводами карпы почему-то все как один были одноглазыми. Перекошенные сухие челюсти, кривые раздавленные тулубы, мутные от соли глаза располагали к грустным размышлениям. "Не лоток, а наглядная иллюстрация к проигрышу в эволюционной гонке, - думал Свездиго, избегая смотреть в мутные распарованные глаза. - Соленая вишня на несвежем тортике жизни. Которая, впрочем, отлично подойдет к чьему-нибудь пиву".

Кое-как разложив своих сушеных уродцев, Свездиго опустился на раскладной рыбацкий стульчик и вынул из кармана фуфайки мятую пачку "Беломора". Он щелчком выбил кривую папиросину, сдавил бумажную гильзу особым рыбацким способом и сунул ее в уголок рта.

"Какой все-таки замечательный товар эта сушеная рыба, - думал Свездиго, быстро щелкая старой зажигалкой, которая все никак не хотела поделиться с ним остатками своего внутреннего пламени. - Один раз засушил и можешь торговать ею хоть всю оставшуюся жизнь. Прекрасный товар. Просто прекрасный".

Вдруг нос Свездиго уловил запах паленой тряпки. Это от огонька папиросы загорелась шерстяная перчатка с обрезанными кончиками пальцев. Свездиго некоторое время следил за разгорающимся малиновым угольком, а затем придавил его большим пальцем. На месте ожога появилась крошечная голубая капелька и Свездиго машинально провел по ней языком. Боль от ожога почти не ощущалась, но после того, как во рту появился соленый привкус, почему-то сильно захотелось в туалет.

- Тоштамбой! - крикнул Свездиго, сидящему напротив торговцу цветами - добродушному узбеку с широким, круглым и красным, как бы распаренным лицом.

У них с Тоштамбоем был заключен договор - присматривать за товарами соседа в случае вынужденной отлучки. Тот быстро глянул на Свездиго, улыбнулся чуть посиневшими сочными губами настоящего южного человека и сложил густые сросшиеся брови домиком. В ответ Свездиго соединил большой и указательный пальцы в колечко, средний вытянул вперед, а безымянный и мизинец прижал к ладони. Это означало: "Мне нужно отойти по нужде. Присмотри за моим товаром". Тоштамбой утвердительно кивнул головой и Свездиго отправился по протоптанной в снегу тропинке за ряды железных контейнеров с товарами торговцев-оптовиков.

Далеко по этой дорожке можно было и не ходить - тропинка больше напоминала неглубокую траншею из-за обильных в этом году снегопадов, а ее внутренние стенки были бурыми от замерзших биологических выделений местных торговцев и крепкими как металл. Большинство коллег со стихийного рынка обычно спешили оправиться прямо на входе в траншею, что позволяло им не отлучаться от своего товара слишком далеко и надолго, но Свездиго не мог заниматься своим туалетом в виду у своих потенциальных покупателей по соображениям высшего порядка, поэтому он, уютно попыхивая папироской, неспеша углубился в заснеженные контейнерные кварталы. Вскоре нашлось и подходящее местечко - возле огромной бурой наледи, рядом с длинным корабельным контейнером серого цвета. Свездиго запустил руки под фартук, и через минуту в наледь ударила упругая струя ядовито-зеленого цвета. Наледь сразу окуталась фиолетовым паром и начала быстро проседать под напором струи, а Свездиго языком перебросил папиросу в другой угол рта и склонил голову набок. В следующее мгновение он по-разбойничьи сощурил правый глаз, направил струю на стенку корабельного контейнера и сделал бедрами быстрое круговое, почти танцевальное движение. Через секунду на ребристой стенке контейнера образовался не вполне идеальный дымящийся круг, который тут же почернел и с металлическим грохотом провалился внутрь. "Как странно, - подумал Свездиго, осматривая образовавшуюся в стенке контейнера черную дыру. - Ведь я никогда раньше ничем таким не страдал. Правильно местные говорят: "С кем поведешься, от того и наберешься".

Подобные штуки проделывать ему не следовало ни в коем случае. Да мало ли чего еще ему не следовало проделывать? А он ведь проделывал здесь и не такое, причем отнюдь не из озорства и притом много-много раз.

Несмотря на очень близкий фенотип Свездиго, например, никогда не следовало слишком широко раскрывать рот, чтобы никто не заметил вторые ряды зубов, и ему не следовало участвовать в местных дуэлях, чтобы никто не разглядел цвета его крови, и уж конечно ему ни в коем случае не следовало попадать на столы местных хирургов.

***

Рот он никогда не раскрывал слишком широко, и на столы хирургов не попадал тоже, но различные ситуации с ним случались почти регулярно и с удручающей частотой . Кто это там когда-то кричал ему визгливым от удивления голосом: "Граф! Да у вас голубая кровь!" Ну, не голубая, конечно. Скорее - ярко-синяя. И не кровь, а коу-плазма на основе сложного расплава меди, состав которой самой эволюцией подобран так, чтобы сворачиваться практически мгновенно и быстро тромбировать любые отверстия в первом костном корсете.

Помниться, тогда еще кто-то кричал: "Граф, он угодил вам в самое сердце! Он убил вас, граф!" Убил, как же. Нордикса убить непросто, а для местных безобразников это почти не возможно, разве только он сам этого не захочет.

Та давняя дуэль случилась после бала из-за одной миленькой курочки, которая постоянно строила ему глазки, а один раз приподняла подол платья так, чтобы он хорошо разглядел половину икры. Ну и еще там было много разных намеков на предстоящее им обоим приключение, и надо же было этому дурацкому гусару так грязно пошутить. Свездиго пришлось закатить ему звонкую пощечину, но из-за огромного количества выпитого ранее шампанского он не рассчитал свои силы и выбил гусару челюсть, после чего ему пришлось ударить его еще раз - теперь уже слева, чтобы челюсть гусара встала на место, а потом еще раз добавить снизу, так как второй удар не совсем удался, а тот шутник уже начинал терять сознание от боли. Это было простительно, ведь он не врач и даже не костоправ, но со стороны все выглядело оскорбительным шутовством, и дуэль после этого сделалась неизбежной. А потом этому дураку с распухшим лицом повезло и ему выпало стрелять первым, и выстрелил он неплохо даже несмотря на заплывший правый глаз.

Свездиго пришлось разыграть тогда целую сценку. Сначала он прижал руку к кружевному жабо, так чтобы синее пятно совсем исчезло под его широкой ладонью, а потом ему пришлось красиво опуститься на колени, а затем завалиться набок, прямо на мягкий и рыхлый снег, и сказать: "Да, я, кажется, убит, господа. Прощайте". И он тогда отлично справился, очень красиво рухнул в ближайший сугроб (повсюду здесь эти сугробы), сначала на бок, а потом перевернулся лицом вниз и привычным волевым усилием остановил дыхание.

Это было пустяковое ранение, примитивная круглая пуля застряла между первым и вторым костными корсетами, и его коу-плазма свернулась тогда почти мгновенно, да и сердце Свездиго располагалось совсем в другом месте. После ему пришлось довольно долго изображать труп, что было нелегко, так как сани сильно подбрасывало на ухабах (повсюду здесь эти ухабы), и шубой его не накрыли, а дурацкий мундир, по сути - клоунский фрак с бутафорскими погонами почти не грел и он сильно замерз, так как стоял трескучий мороз и холод внизу был почти космическим. К тому же его секунданты начали прямо в санях поминать его и распивать рядом с ним шампанское и он едва сдержался, чтобы не крикнуть им: "Болваны, да накройте же меня шубой!" Если бы он не сдержался тогда, то пришлось бы их всех зачистить прямо на месте, ему пришлось бы сделать это не только со своими секундантами, но и с теми, кто ехал сзади во вторых санях, и даже с ямщиками, а может и с лошадьми. Он понимал это и потому крепился тогда изо всех сил, несмотря на лютый холод и когда они примчались на место его тело совсем окоченело, сделалось твердым как доска. Вот что бывает после того, как какая-нибудь местная курочка покажет вам на балу половину своей икры. От этого можно замерзнуть насмерть.

Потом всю ночь ему пришлось пролежать на столе вокруг которого вечно пьяными денщиками были кое-как расставлены охапки горящих свечей, в душном, насквозь провонявшем турецким трубочным табаком офицерском клубе. Там было довольно тепло и уютно, и всю ночь напролет рядом что-то бубнил старый полковой поп. Он изо всех сил пытался пристроить душу Свездиго в какое-нибудь приличное место, и специально приставленный денщик через каждые полчаса подносил ему крошечную, похожую на серебряный наперсток, чарку крепчайшей водки, чтобы укрепить силы этого бедняги в его ночном сражении, и уже через три часа он совсем окосел и начал путать слова. Когда полковой поп, наконец, уснул глубоким и покойным сном человека, только что исполнившего некий тяжелый долг, денщик еще продолжал пить некоторое время, но вскоре уснул и он. Вся эта трогательная забота умиляла, но эвакуация был неизбежной.

Переодетая ливрейными лакеями эвакуационная команда камуфляжно-мимикрической службы добралась до его тела только утром, так как они долго искали подходящий реквизит. Но полежать вот так - неподвижно, с остановленным дыханием было иногда неплохо, без длительного доступа к дыхательной газовой смеси Свездиго всегда отлично думалось.

Да, часто у него получалось не очень, но ему в целом нравилась эта игра. Нравилось лежать в мягком снегу и слушать громкие причитания участников той дурацкой дуэли. Они действительно горевали по нему, причем горевали искренне и сильно, пытаясь заглушить свое горе чудовищными порциями прекрасного шампанского. Было похоже, что они его действительно любили и считали замечательно храбрым человеком. Человеком, да. А ведь он мог тогда легко избежать этой дуэли и продолжать играть с ними в свои игры, поглощать вместе с ними огромные порции шампанского (а какое тогда было шампанское, сейчас такого уже не найдешь), если бы только он не встал на защиту чести той очаровательной курочки вместе с ее стройными икрами, которые были тогда почти у него в кармане и обещали им обоим очень много приятных минут, часов, а может и дней, ведь их полк только-только встал тогда на зимние квартиры. И надо же было какому-то гусарскому полку встать на зимние квартиры в том же городе. И надо же было этому дурацкому гусару пошутить так не вовремя и так грязно, результате чего первый бал в том городе оказался его последним балом. И какой в этом был смысл? Да никакого. Ну разве что, та курочка уже состарившись и растеряв всю свое очарование расскажет своей внучке об одной давней дуэли, на которой из-за чуть-чуть приподнятого ею платья застрелили молодого красавца графа. А ведь у нее были отличные базовые генетические цепочки, уж в таких вещах он отлично умел разбираться, и если бы не гусар со своими шуточками Свездиго мог бы их еще улучшить, и тогда в седьмом или восьмом поколении потомство этой курочки могло обзавестись массой полезных признаков. Но все тогда сорвалось из-за глупой дуэли.

Правда, можно было уладить это дело и другими способами. Можно было пригласить того гусара выкурить трубку, а потом спихнуть его прямо с балкона как бы в шутку, но так, чтобы он обязательно свернул себе шею или расшиб свою глупую голову. Или можно было бы быстро свернуть ему шею в каком-нибудь тихом месте. Или просто распылить его квантумножом. Но он тогда не смог этого сделать, потому, что услышал голос. Этот голос звучал в его мозгу, он говорил ему: "Не делай этого, капитан. Не делай". И он прислушался тогда к этому голосу и решил последовать ему.

Вот почему он предпочел тогда упасть снег, а потомство той курочки лишилось своего шанса сделать пару уверенных шагов по пути космической Эволюции. Иногда столь важные вещи зависят от такой чепухи, что это кажется проявлением некой таинственной Космической Глупости. Которая глупа настолько фундаментально, что этому просто невозможно противиться. Да и нужно ли? Свездиго даже придумал для таких явлений специальный псевдонаучный термин - Невыразимая Серая Глупость Бытия (НСГБ-фактор), который можно было совать в научные отчеты для объяснения разных загадочных случаев, явлений и совпадений. Сейчас он был абсолютно уверен в том, что в случае с той курочкой проявил себя именно НСГБ-фактор и ничто другое, а гусар не был ни в чем виноват и поэтому он его тогда пощадил.

Лежа в снегу, уже начиная замерзать, Свездиго почему-то испытал сильное облегчение, во всяком случае, он точно почувствовал тогда некоторую симпатию к местным, по крайней мере к тем существам, которые суетились и бегали тогда вокруг его холодного тела. Эта симпатия усилилась, когда они с громкими причитаниями потащили его к саням прямо через сугробы. Это было странно, так как его тело уже сильно окоченело, а они тащили его прямо по земле и холодный снег набивался в его мундир, проникал под рубашку, холодил затылок, покалывал тысячью холодных иголок его спину, ноги и ягодицы. А он тогда мужественно терпел все это и даже немного горевал от предстоящей разлуки с ними, хоть про себя и называл их всех "безобразниками". Всех без исключения, причем с очень давних времен. Таких давних, что об этом сейчас страшно было думать. Практически с доисторических времен.

Это была интересная история - с этим смешным названием. Сразу по прибытии они начали здесь копать, чтобы по доисторическим костным останкам определить Изначальное Существо местного доминантного вида и выработать стратегию своего пребывания здесь. Кроме того, поиск Изначального Существа был первым пунктом Стандартного Протокола Наблюдения Галактосовета. Всем Наблюдателям поиск Изначального Существа вменялся в прямую обязанность, но найти его было непросто, так как речь здесь шла об обнаружении очень древних генетических цепочек, а дело всегда приходилось иметь с окаменелостями, или с почти с заменившим костную ткань камнем. Поэтому обнаружение Изначального Существа всегда считалось большой удачей, почти прорывом в наблюдении за любой доминантной популяцией.

Свое Изначальное Существо имели все расы Галактики, и любые сведения о нем считались настолько важными, что эти данные всегда тщательно охранялись как самая ценная информация конкретного вида.

Если между галактическими расами вспыхивала война, первой задачей враждующих сторон было добыть сведения об Изначальном Существе противника и именно на этом поприще разворачивалось главное противостояние галактических разведок. Потеря этих сведений приравнивалась к поражению, так как удачливая разведывательная служба моментально и сразу узнавала о противнике все - от истории развития его вида до тайных пристрастий, слабостей, страхов, табу. Иногда разведывательная служба могла просчитать весь дальнейший путь развития противника, вплоть до точки полного схлопывания. Поэтому после потери сведений о своем Изначально Существе сопротивляться было просто бессмысленно.

Забавным было то, что фенотип каждого конкретного вида никак и никогда не соотносился с фенотипом его Изначального Существа, здесь были важны только генетические цепочки, причем лишь основополагающие, изначальные, самые древние. Часто (да почти всегда) конкретный вид и его Изначальное Существо фенотипически представляли собой абсолютные и полные противоположности, так проявлял себя принцип генетической маскировки вида, который позволял ему эффективно выживать и развиваться.

Вид мог выглядеть как пушистый красавец, а его Изначальное Существо могло быть омерзительным монстром, или наоборот, и это сразу давало противнику полное представление о его потенциале и скрытых возможностях.

Если вы ядовитая рептилия с плазменным огнеметом в когтистых лапах, а ваше Изначальное Существо - крошечный полуслепой грызун, то вы проиграли свою главную битву даже еще не вступив в очередную космическую войну, а только ее задумав, и наоборот - если с виду вы крошечный симпатичный хомячок, а ваше Изначальное Существо ужасный саблезубый гигант, шансы на победу в любой битве у вас просто зашкаливают. Вот почему информацию об Изначальном Существе каждого вида доверяют только его избранным представителям из самых высших военных, научных и разведывательных кругов, а рядовые особи проживают свои жизни в полном неведении на этот счет.

Свездиго ничего не знал об Изначальном Существе цивилизации нордиксов, но всегда представлял его себе огромным, мощным и красивым. Вот почему сразу по прибытии он и начал искать костные останки Изначального Существа местной доминантной популяции. Свездиго хотел с самого начала знать - с кем будет иметь дело на протяжении долгих исторических периодов. Кроме всего прочего это знание развязывало ему руки в плане выбора методов взаимодействия.

Выглядели местные достаточно безобидно, но кто их знает? Свездиго отлично понимал - на какие коварные мимикрические и маскировочные трюки способна космическая эволюция видов и как часто она использует для своих головокружительных маскировочных дел космический принцип Отрицания Отрицания.

Теоретически Свездиго был готов ко всему, но когда шесть дюжих нордиксов, пыхтя от напряжения втащили прямо в кают-компанию огромную окаменелую голову хищного ящера... Особенно его поразили тогда окаменевшие остатки чудовищных зубов, которые сохранились чуть ли не лучше всего остального, поразили так, что он, возможно, в первый и последний раз за все пребывание здесь слишком широко раскрыл свой рот и машинально провел кончиком языка по своим собственным зубам.

- Ошибки быть не может? - спросил он тогда у своего штатного астроментозоолога. - Это точно оно?

И его астроментозоолог тогда сразу не нашелся ответить на этот глупый вопрос, и только сокрушенно покивал головой.

- Повезло нам, - с кривой улыбкой сказал тогда Свездиго.

- Да уж, - тихо сказал астроментозоолог. - Я насчитал минимум три разновидности зубов - фиксирующие, разрезающие и перетирающие. И все это - в одной пасти, представляешь? Три функции за одно сжатие челюстей. Потрясающая эффективность на столь раннем этапе, можно даже сказать - на старте. Повезло нам с этими... с этим...

Вот тогда он впервые и произнес это слово - "Безобраз". Сказал просто, чтобы сказать хоть что-то и снять напряжение момента, а слово это прижилось и вошло в их обиход. Помимо всего прочего этот термин можно было легко обыгрывать в разговорах, и иногда это выходило весьма забавно, остроумно и юморно. А юмор после этого открытия им ни в коем случае не мог повредить. Пусть бы он был и абсолютно черным юмором. Черным как ночь.

Одно было хорошо - теперь нижние безобразники никогда, как бы они не стремились и не хотели этого, не могли обмануть ни его, ни членов его экипажа, несмотря на всю их изощренную генетическую маскировку. А они и не стремились, потому что просто не знали, что им следует кого-то обманывать, и довольно часто подтверждали и свое прозвище, и свою прочную связь с тем изначальным Безобразом, и сложное устройство своей пасти они вполне оправдывали своими делами, причем многими, слишком многими своими делами. Да почти всеми.

Изначальный Безобраз ясно был виден в каждом их поступке - от заурядного приема пищи и простейшего полового акта до кошмарной, кровавой и многолетней войны на полное уничтожение соседней популяции своего же вида. Они никогда никого не стеснялись и не стремились никого обмануть, еще и потому, что за последние несколько веков сонмища дерзких и красноречивых безобразников убеждали более простых и наивных в исключительности и избранности их вида, и даже в его единственности, что было особенно смешно. Смешно по-настоящему, по-черному. Конечно, тем - красноречивым и сложно устроенным безобразникам охотно верили все простые безобразники, языки которых не были так ловко подвешены к их гортаням, и поэтому необходимость более тщательной маскировки своих устремлений или необходимости тонкого обмана кого-либо внешнего по отношению к их популяции просто не приходила в их головы. Да даже если бы они и знали о необходимости такого обмана, то вряд ли смогли бы противиться своим глубинным позывам, которые были заложены в них их ужасным Изначальным Существом.

Чтобы никогда не забывать с кем ему теперь придется иметь дело на продолжении целых исторических периодов, Свездиго приказал прикрепить голову древнего ящера к потолку кают-компании. Это было и напоминанием экипажу, и служило хорошим подспорьем в его собственных размышлениях о задачах их миссии.

Впрочем, довольно скоро придуманное им прозвище утратило свой изначальный налет черного юмора и превратилось в обычный рабочий термин, а иногда его и совсем не следовало употреблять, тем более его не следовало вспоминать в такой страшный, можно даже сказать - решающий день. Но не потому ли он и сделал это сейчас? Просто чтобы освободится от напряжения? От невероятного, немыслимого напряжения сегодняшнего дня? Впрочем, главное сейчас было - собраться с силами и не разевать свой рот слишком широко.

И ладно, и будет с него, сегодня у него будут другие заботы. Пережить бы сегодняшний день хоть как-нибудь и ладно. Пережить его, этот проклятый день, ему - капитану Свездиго, командиру фрегата "Фенри", Наблюдателю Галактосовета в этой позабытой гангренозной звездной какиромой системе, и его экипажу пережить бы его (это будет его программой-минимум на сегодня), и всем местным безобразникам пережить (а это будет его программа-максимум), а строго придерживаться маскировочных протоколов они будут потом, и - если им всем очень-очень повезет сегодня.

Уже давным-давно он, капитан Свездиго, местный полномочный Наблюдатель решил, что Галактосовет совсем позабыл и о нем, и об этой удаленной системе. Впрочем, может быть, ученые бюрократы Галактосовета и забыли бы, но им напомнили. И кто? Его собственный кок. Конечно, кок был давно обижен отношением экипажа к его стряпне, но что же тут поделаешь, если внизу наблюдается такое буйство гастрономических красок? Разве унифицированная питательная флотская смесь, пусть даже и с ароматическими добавками, может сравниться с этим удивительным торжеством вкусовых ощущений, запахов, ароматов и послевкусий? А их кок всегда был кулинарным ретроградом и придерживался старых флотских рецептов, которые полностью соответствовали древним военным рационам - много протеинов, чуть-чуть витаминов, кое-какие минералы и все. Такими рационами на всех галактических флотах откармливают, как бы приготовляя к убою серую массу будущего торпедного мяса. Но ладно бы вокруг бушевала очередная Галактическая Война, или пышным цветом расцветали Межпланетные Конфликты. В такое время думать о рационах просто глупо. Но ведь сейчас в Галактике было спокойно, и их миссия носила научный характер, а кок, словно бы не замечая этого, продолжал откармливать их как на убой. За это его и не любили.

Его кок был, конечно, на взводе, когда сочинял свою кляузу в Галактосовет, причем сразу в Галактическую Ревизионную Комиссию - прямо в этот страшный, отлично известный своей ученой свирепостью Галревком, хуже которой была разве только Галактическая Ученая Инквизиция - свирепый и кровожадный общегалактический Галучинк.

Да и его радист тоже хорош. Не защитить такой важный канал связи даже простейшим кодом. А ведь стержнем любого военного судна является именно его кок, его просто так в открытый космос не выбросишь, даже если очень этого хочется, а радист является последней надеждой любого военного экипажа, и этих двоих надежно защищают неписанные законы всех военных флотов Галактики. А ведь хорошо известно, что все неписанные флотские законы написаны коу-плазмой бесчисленного числа флотских экипажей. И значит, ни его кок, ни тем более его радист ни в чем не виноваты, а виноват - он, капитан. Виноват, что не досмотрел за радистом, что не оценил обидчивости кока, не предусмотрел возможных последствий и не принял мер для их предотвращения. Прозевал, одним словом.

А как их принять, когда весь экипаж почти постоянно торчит внизу, а наверху находится только дежурная команда. Которая только и ждет, чтобы смена побыстрее закончилась, и можно было спуститься вниз, и там - внизу вдохнуть полной грудью натуральную, а не корабельную, синтетическую газовую смесь. Вместе со всеми ее ароматами искусно обработанных белков, минералов и витаминов?

Смешно, но в самом начале, сразу после обнаружения ими окаменелостей местного Безобраза, никто из них не хотел спускаться вниз слишком надолго, а теперь никого не затянешь наверх. Да и нижние безобразные современники теперь неспроста кажутся им такими близкими, почти родными существами...

***

Свездиго выплюнул пустую обгоревшую гильзу, попрыгал на месте, оправил и кое-как одернул тяжелые брезентовые штаны, вытер руки о фартук и неспеша пошел по снежной траншее обратно к своему лотку. За спиной, на месте давешней наледи, осталось небольшое пятно угольно-черной, лишенной снега и, какой бы то ни было растительности, почвы и зияющая пустотой черная дыра в стенке контейнера. Возвращаясь обратно на рынок, капитан внимательно осматривался по сторонам, но это была скорее привычка, чем необходимость. В такое время и в таком месте никто не мог ничего заметить. А даже если кто-нибудь и заметил, что за беда? Пусть смотрят.

За время отсутствия Свездиго ситуация на рынке почти не изменилась. Почти. Только теперь рядом с его временно покинутым лотком стояли двое городовых. Один был старым, толстым и хмурым, а второй - молодым, немного растерянным, совсем еще по-детски угловатым и робким. Фенотипически между этими городовыми было очень мало общего, только одинаковая, кое-как скроенная и безобразно пошитая из самого дешевого синтетического полотна, униформа, сближала их между собой лучше любых фено- и гено- типов.

Свездиго отлично помнил их предшественников, помнил густые нафабренные усы, помнил добротное натуральное сукно тяжелых шинелей, помнил страшные сабли-седедки и широкие бляхи обильно украшенные тяжелой державной медью, помнил тяжелый запах дегтя, крепкого спирта и дешевого одеколона. В общем, он помнил о прежних городовых все то, что всегда ассоциировалось у него крепостью, прочностью и надежностью. Сейчас, рассматривая этих двоих, он подумал, что здесь, внизу, все, конечно кое-как развивается, но при этом и как-то незаметно мельчает. Ему всегда казалось, что развитие работает здесь в какую-то не ту сторону, что, по крайней мере, этот фрагмент нижней эволюции городовых где-то слегка заблудился.

Синтетическая форма молодого городового была новой и не обмятой, сидела на нем мешковато, а через его трогательно оттопыренные уши просвечивал неяркий зимний свет. "Вчера подходили другие,- машинально отметил Свездиго.- Наверное, эти двое - стажер и наставник. Так они здесь, кажется, обучают свой молодняк".

- Чему обязан, господа полицейские?- бодрым голосом спросил Свездиго, быстро занимая свою позицию за лотком. - Как всегда?

- Да, обычная проверка, - вяло откликнулся наставник. - Петруша, давай.

Стажер густо покраснел, а затем чуть закатил глаза и быстро затароторил, глядя куда-то вверх и в сторону:

- Приготовьте паспорт с отметкой нашего отделения, справку о временной регистрации, разрешение на розничную торговлю, справку об уплате налогов, справку от санитарного врача, медицинскую книжку...

Наставник и Свездиго слушали стажера, благожелательно улыбаясь и одобрительно кивая головами. Правда, Свездиго всегда немного коробило упоминание справки о временной регистрации. Что и неудивительно, ведь он обладал такой внешностью, которой в иные времена позавидовали бы и самые искушенные эксперты из Аненэрбэ.

Даже при беглом взгляде в синие глаза Свездиго, в его идеальные, словно бы выточенные искусным мастером из слоновой кости лоб, щеки, волевой подбородок (с мужественной ямочкой) и челку белых волос, что так и норовила выбиться из-под старой истертой ушанки, вопросов о временной регистрации возникать, казалось бы, не должно было даже у самых разборчивых и бдительных городовых. Но они почему-то возникали у них всегда. Впрочем, это было уже давно набившим оскомину общим местом, и Свездиго расстроился не сильно. Он знал, что нижние безобразники уже достаточно давно являются в первую очередь как бы носителями одежд, и что они всех встречных оценивают по стоимости носимых ими нарядов. Глянешь на такого носителя и сразу ясно - кто перед тобой. То ли это опасный и неуравновешенный кримми, то ли это склонный к множественным экстазам духовный фан, или украшенный казенными бляхами , тяжелый на подъем, корыстный и осторожный гос. Да и одежды простых особей уже давно были четко акцентированными по роду их деятельности, и тренированный глаз всегда мог разглядеть, выделить даже в самой плотной толпе безобразников типичного охранника, проститутку, шофера, официанта или грузчика из ближайшего гипермаркета.

Свездиго же был одет совсем просто, можно было даже сказать - вызывающе просто, и на этом основании первый встречный городовой (сейчас они назывались иначе, но это была только маскировка, или, вернее сказать - мимикрия, к тому же не очень искусная), конечно же, мог затребовать у него не только справку о временной регистрации, но и все остальные справки тоже.

Это было понятно тем более, что вокруг уже давно и уверенно, причем сразу во всех областях нижней безобразной жизни лидировали, как правило, жгучие брюнеты и лысые люди неопределенного окраса. Лысые и брюнеты довольно сильно отличались фенотипами и сближало их только две вещи - все они были альфами и носили одинаковые дорогие наряды. И брюнеты, и лысые альфы носили очень дорогие и специфические наряды, и их ни за что нельзя было спутать ни с кримми, ни с фанами, ни госами, ни тем более с грузчиками или с проститутками, и это обстоятельство очень часто помогало при выполнении полнении наблюдательных протоколов. Если для отбора очередных анализов требовалась альфа (а главные цепочки всегда анализировались именно по ним) то ее всегда можно было легко обнаружить и именно по наряду. К тому же, Свездиго уже давно знал о них самое главное и поэтому все они были, есть и будут для него только лишь простыми и бесхитростными безобразниками.

-... письмо с рекомендациями от участкового и памятку с предвыборной программой нашего мэра, уф! - закончил стажер.

- И еще памятку с его крылатыми высказываниями, - устало поправил его наставник.

- И его крылатыми высказываниями! - бойко поправился стажер.- Ну, как?

- Нормально!- нестройным хором воскликнули наставник и Свездиго.

Стажер скромно улыбнулся, а его уши сделались при этом пунцовыми и практически непрозрачными от удовольствия.

Свездиго понимающе улыбнулся. Он уже давно не обращал внимания на слова нижних безобразников, потому что считал их лишенными смысла колебаниями газовой смеси. Теперь при общении с ними он обращал внимание совсем на другое - выражение глаз, тембр, походку, состояние передних зубов, запах и еще множество разных примет. Производимые безобразниками колебания газовой смеси использовались ими только как средство привлечения какой-нибудь добычи и последующего скрытого воздействия на нее. Иногда они использовались для обмана, отвлечения внимания, запугивания, но как только безобразник получал свое, сразу же утрачивали даже и эти относительные смыслы. Вот почему для правильного определения степени исходящей от них скрытой угрозы, капитан уже давно использовал другие ориентиры. Особенно хороши в этом смысле были глаза.

Обычно ему всегда хватало выражения глаз, так как у них были настолько выразительные глаза, что он никогда не мог понять - почему они не общаются между собой только при помощи их выражений. Часто, очень часто глаза его собеседников выражали одно, а производимые ими колебания смеси - совсем другое, но это больше не могло его обмануть. Вот и про этих городовых он сразу же понял абсолютно все, потому, что и у стажера, и особенно у его наставника были очень выразительные глаза.

Они оба словно бы говорили ему своими взглядами: "Отдай нам это. Отдай немедленно. Разве ты не видишь, что оно нам нужно? Что мы не можем без этого жить? Мы знаем, что оно у тебя есть. Отдай нам это и мы немедленно оставим тебя в покое. Разве ты не видишь, как мы страдаем без этого? А ты себе добудешь еще. Вон ты какой ладный и сильный".

Кроме настойчивой просьбы в глазах обоих городовых можно было прочесть и скрытую угрозу. Они как бы говорили ему своими глазами: "Если ты не отдашь нам это, мы тебя закатаем, замучаем, составим на тебя протокол. Подумай - разве это того стоит? Конечно, не стоит. Поэтому для тебя будет лучше, если ты не будешь противиться и отдашь нам это. Ну же - отдай нам это. Отдай. Отдай. Отдай".

Давление этих глаз было настолько сильным, что Свездиго не стал ему долго противиться. Он залез в карман фуфайки и протянул наставнику истертую паспортную обложку с двумя вложенными купюрами тысячного достоинства.

- Да, - коротко бросил наставник, с видимым облегчением принимая в свои широкие ладони подарок Свездиго. - Вчера вот моего старого напарника уволили за утрату доверия. А знаешь, как он всем доверял? Как он во все и всех верил? Как он на всех надеялся? Вот скажи мне, торговец, куда катится этот рынок?

- Известно куда, - дипломатично заметил Свездиго, с задумчивым видом разглаживая складку на брезентовом фартуке. - К полной и окончательной утрате доверия. Причем сразу по всем кредитам.

- Именно, - наставник снял шапку с хорошо знакомым Свездиго по прежним временам, но каким-то худосочным и тонкошеим медным орлиным дублем, пощупал внутреннее искусственное полотно и снова водрузил на свою лысую голову, крепко придавил ее ладонями к тяжелому голому куполу. - И когда-нибудь оно туда непременно докатится.

"Может быть, он докатится туда уже сегодня", - чуть не вырвалось у Свездиго... Впрочем, в такой день все это было тоже уже не важно.

Наставник помахал перед своими глазами мясистой кистью с двумя массивными золотыми перстнями, как бы отгоняя от своей головы какое-то навязчивое и страшное видение, а потом кивнул в сторону остальных лотков.

- Ладно, это не твое дело, чего мне тебя-то загружать своими проблемами? - сказал он, как бы очнувшись.- Я смотрю, что торговля у тебя и так почти не движется. А памятку с крылатыми выражениями ты себе все-таки заведи - на всякий случай. Ведь, так или иначе, а все равно влипнешь когда-нибудь, вот к слову в протокол крылатое выражение и вставишь, и дело твое сразу веселее пойдет.

- Памятки с крылатыми высказываниями у меня нет, - весело откликнулся на это Свездиго. - Зато есть фотография самого мэра в рамке из карельской березы.

- Подходяще, только держи ее всегда при себе, лучше всего - в нагрудном кармане, - удовлетворенно кивнул головой наставник.- Петруша, пойдем, у нас еще много работы сегодня, а снег уже так и сыплет, зараза.

Стажер с застенчивой улыбкой вернул Свездиго пустую паспортную обложку со словно бы вмиг поникшими орлиными головами, с как-то сразу поблекшими, безвольно опавшими хвостами и перьями, а городовые резво переместились к следующему лотку.

Появление городовых вызвало сильное оживление по всему бакалейному ряду, так как согласно древней торговой примете появление первого городового до первого покупателя мужского пола было дурным знаком на целый предстоящий торговый день, но Свездиго как-то сразу забыл о слишком ранних городовых и вернулся к своим размышлениям.

Мороз понемногу слабел, но теперь сверху посыпался крупный снежок. Свездиго накрыл свою рыбу куском прозрачной клеенки, а затем сел на рыбацкий стульчик и раскурил новую папиросу. "Вот бегут мимо безобразники, - думал он, ловко выпуская в холодный воздух серию аккуратных колец. - И, наверное, есть среди них такие, которые верят во "Что-то такое есть". Наверняка они думают, что это самое "Нечто" за ними благожелательно присматривают откуда-то сверху и когда наступит "Час О" оно придет к ним на помощь, всех спасет, вылечит и накормит. Эх, да если бы это было так просто. Это вам не потенциальную жертву своим фенотипом дурить, или пугать ее колебаниями воздушной смеси. Здесь идут эволюционные игры совсем другого масштаба".

***

Утвержденные Галактосоветом инструкции предусматривали два протокола взаимодействия с поднадзорными популяциями - прямой и косвенный. Почему Свездиго принял косвенный протокол, он и сам теперь не смог бы, наверное, объяснить внятно.

Обычно Наблюдатели предпочитали именно прямой протокол. Почему? Да потому, что так проще. Демонстративно спускаешься с небес в произвольно выбранный "Час О", показываешь местным пару нехитрых технических трюков (здесь можно и рот пошире открыть, чтобы вторые ряды зубов стали всем хорошо видны, или щупальца веером развернуть, или между рогами искру пустить, или еще что-то такое придумать, многие ленивые наблюдатели так и делали) и сразу объявляешь нижним новую эру. Эру добра и справедливости, надо полагать. После этого Наблюдатель превращается в Наставника, ну а дальше все просто - ведешь своих недоразвитых подопечных по пути уверенного развития твердой рукой, пасешь их железным посохом, так сказать, ну и разные фокусы показываешь время от времени, для укрепления веры в себя, куда же без этого.

Помимо всего прочего, это еще и экономно, и именно поэтому прямой протокол считается у всех недоразвитых "Золотым Веком". Ведь местным тогда приходится содержать только самого Наставника (или Наставников, здесь как конкретный Наблюдатель решит, так дальше и будет) да еще корпорацию его верных жрецов, по сути - глашатаев отобранных из самых талантливых в плане развития нижних кликуш. Таких как бы журналистов-переводчиков Золотого Века.

Путь, конечно, так себе, но рано или поздно куда-нибудь приводит. Или к кое-какому развитию, или к очередному глобальному потопу. Это зависит от способностей конкретного Наблюдателя. А может привести и к потопу совсем без развития или к потопу в результате слишком бурного развития. Здесь как кому повезет, да еще многое зависит от конкретных условий - у кого какое Изначальное Существо, кто чем и как питается, процент совпадений по фенотипу и так далее. Здесь дело даже не в развитии, а в правильной маскировке и быстроте рефлексов. Может случиться так, что и новую эру объявить не успеешь или там искру между рогами пустить, а местные уже приволокли виселицу, крест или плаху, и ты уже повис, уже закачался, задергался, и тогда все зависит от возможностей твоего организма и модели бортового хирургического модуля. Кроме того, многое зависит от везения и расположения звезд. Иногда бывало, что фальшивые тушканчики настоящих драконов обыгрывали, а иногда пустынные змеи осьминогов топили и при этом они все вместе как бы развивались. Что тут скажешь? У каждого пути свои особенности, но всегда самый лучший путь - срединный. Такой, чтобы и развитие было, но в то же время его как бы и не было, но и топтанием на месте, чтобы все это назвать тоже было нельзя. Именно такой путь предпочел бы Свездиго, если бы когда-то выбрал прямой протокол.

А вот с косвенным протоколом все не так просто. Здесь нужны и умная игра, и маскировка, и нужно не бояться испачкать свои конечности. Но ответственности, конечно меньше и всегда можно отойти в сторону, сказать "а он сам с балкона упал", или "а он сам с бомбой игрался", или "им всем контакты нужно было лучше зачищать". Да мало ли что можно сказать, если неожиданная проверка из Галревкома нагрянет, а ты сидишь здесь на косвенном протоколе. И местным все это обходится весьма дорого, ведь кроме жрецов им приходится содержать еще уйму самого разного продвинутого народу, которые якобы и двигают вперед что-то такое, что приводит в итоге к какому-то там развитию. Золотым Веком такое точно не назовешь, Серебряным, впрочем, тоже, но при случае руки умыть можно всегда. Свездиго горько усмехнулся и пожевал мокрый мундштук потухшей папиросы.

И главное при косвенном наблюдении за всем приходится наблюдать, все анализировать, все держать пусть под непрямым, но все же неусыпным контролем. Иногда глаза вверх поднимешь, посмотришь в пустые глазницы изначального ящера и подумаешь "а не пошло бы оно все". Но подумать это одно, а решиться - совсем другое, сделать - это совсем уже третье.

Хорошо было тогда - в самом начале, а как за всем уследить сейчас, когда безобразники внизу так размножились и распоясались? В общем, его кок, конечно, имел массу оснований для своей кляузы в Галактосовет.

Вот ведь зевнули они тогда наполеона, да и не только его одного. И это при том, что любого нижнего болтуна всегда довольно легко отследить. Ведь они всегда сначала начинают болтать, и делают это достаточно долго. Казалось бы, чего проще - отследил, подошел сзади и столкнул с балкона (да безобразники и сами так часто делают), и все, и никаких дальше эксцессов. Но ведь это все нужно отслеживать, вникать во всю эту болтовню, разбираться - чего он хочет на самом деле. Может быть, это просто очередная болтливая альфа, которой хочется обычного золота, роскошных дворцов и красивых самок? Это лучше всего, такой наполеон пошумит-пошумит, получит свое и сразу успокоится на своем золоте, дворцах и самках. А если нет? Если эта конкретная альфа окажется так называемой "идейной альфой"? Вот это хуже всего, такую альфу Наблюдателю никак нельзя прозевать. В любом случае, все можно легко поправить, пока одурманенные очередным идейным наполеоном безобразники не начали выстраиваться под его развернутыми знаменами, и пока их не начали кормить протеиновым армейским пайком. А потом уже поздно, целую армию одурманенных безобразников, конечно, тоже можно зачистить, хоть с балкона ее уже не столкнешь, да их туда и не пустят, но это будет слишком заметно и скорее всего, сразу после такой зачистки придется возвращаться к прямому протоколу, а вот этого Свездиго и не хотелось.

Прямой протокол всегда казался ему слишком грубым, глупым и лицемерным. К тому же это было бы очень легко, унизительно и скучно для него, как для капитана военного судна - быть безобразным Наставником в этой отдаленной, можно даже сказать - крайней системе.

В любом случае, все идейные наполеоны, которых он когда-либо прозевал, были теперь его, все они сейчас незримо болтались на его шее. И болтались они там не одни, а с сонмищами несчастных одурманенных безобразников, которые встали когда-то под развернутые ими знамена.

Эти несчастные безобразники тоже были теперь его - капитана Свездиго, вечными спутниками. Вечными гостями его ночных кошмаров.

Кроме того, решать вопрос с очередным идейным наполеоном приходилось иногда весьма специфическими способами и поэтому некоторые из них тоже до сих пор ему снились. Конечно, не все они снились ему до сих пор, но многие из этих проклятых наполеонов приходили к нему в его снах. Некоторые из таких наполеонов держали под мышками свои отрезанные головы, у иных головы были неестественно свернуты и за ними волочились по земле грязные веревки, у третьих наполеонов имелись отверстия в височной области. Все эти наполеоны подходили к Свездиго строевым шагом, щелкали каблуками и говорили: "Разрешите представиться - наполеон". А он всегда говорил им во сне одно и то же: "Ну сколько можно?" А они всегда отвечали ему: "Еще чуть-чуть". И так раз за разом.

Но наполеоны еще ладно, а вот с местными учеными безобразниками все было гораздо сложнее. Наполеон ведь сначала прокричит свое, прокукарекает, здесь важно просто не прозевать это кукареку. Вовремя понять, что петух созрел, так сказать, что он уже готов к топору, петле, дуэли, или к падению с балкона. Главное вовремя услышать такого наполеона и правильно понять его замыслы, остальное - дело космической техники.

А вот с учеными не так, нет. Они ведь молчат, думают, ходят туда-сюда, мечутся из угла в угол, массируют свои виски, лбы, затылки. И все молча. Молча! А потом вдруг раз, и - вот тебе динамит! Или - вот тебе пулемет! Или эта их последняя грязная бомба. Мало им внешней радиации, ведь планета в ней не просто плавает, а буквально утопает, так они нашли способ протащить ее и под свою газовую оболочку.

Во всех этих ракетах, бомбах и пулеметах капитан отлично различал чудовищные и разнообразные зубы местного Изначального Существа. Этого изначального Безобраза, который до сих пор прекрасно жил, существовал в древнейших генетических цепочках всех нижних безобразников. Жалел ли Свездиго, что его не оказалось в нужный момент рядом со всеми этими изобретателями, первооткрывателями и прочими безобразными гениями? Тогда - нет, а сейчас, наверное - да, жалел. Ведь с точки зрения Галактосовета, Галревкома или Галучинка его кок проявил бдительность, а он сам оказался воплощением халатности и безответственности галактического масштаба.

Но как ему было вовремя распознать очередного вечно сосредоточенного на своем внутреннем мире, талантливого и молчаливого ученого петуха? К каждому ученому безобразнику Наблюдателя не приставишь. К тому же самые проницательные безобразники, похоже что-то такое уже подозревают и постепенно научились прятать своих ученых петухов глубоко под землей. Чтобы добраться до них сейчас толчка в спину и последнего полета с балкона уже мало, сейчас для этого нужен удар с орбиты, причем хороший удар, а это означает переход к прямому протоколу со всем его слащавым лицемерием, со всеми его крестами, виселицами, кострами и плахами, со всем его фальшивым пафосом, который так отвратителен любому военному, любому флотскому капитану.

Следить за всем этим и с самого начала было для него настоящей морокой, и вот этого его кок не учел, когда строчил свою кляузу в Галактосовет. Нет, как Наблюдатель он его понимал и не винил (ну или почти не винил, какая теперь разница?), но как истинный нордикс - и не понимал, и винил.

Все нордиксы вообще издревле ненавидят ученых, а ведь в Галактосовете сейчас заправляют именно они, и его кок не мог об этом не знать, поэтому его кляуза была настоящим предательством, изменой делу всех нордиксов. Слишком долго кок копил свою обиду, а они все слишком долго игнорировали его отвратительные бифштексы. Это чистая правда. Но для подобного предательства этого все равно мало, так капитан думал обо всем этом деле с недожаренными бифштексами и кляузой в Галактосовет, причем сразу - в Галревком.

Нелюбовь нордиксов ко всевозможным ученым уходит корнями в седую древность, прямиком к битве у Драговегу, где погиб славный Четвертый Флот нордиксов.

Это была Последняя Битва в Последней Галактической Войне. На момент дела у Драговегу нордиксы уже захватили добрую треть Галактики, они широко тогда размахнулись, и они были готовы захватывать дальше, но тут галактические ученые объединились и впервые применили против нордиксов свои системные разрушители. Эти ужасные системные разрушители, которые в считанные секунды уничтожили флагман Четвертого Флота вместе с Адмиралом Джовдиго (его родным дядей, между прочим) и всем флотским штабом. А ведь это был чуть ли не самый мощный и прославленный во многих битвах флот нордиксов.

Нет, битва у Драговегу была не битвой звездных флотов, а избиением несчастных нордиксов. И избивали их именно они - ученые, избивали своими ужасными системными разрушителями. Фрегат "Фенри" тогда чудом уцелел, какой-то рассеянный ученый дурак забыл применить связывающее поле и выстрелил по нему просто так - наугад, а может быть и просто ради какого-то научного эксперимента. Эксперимент этот не удался, но плена им избежать не удалось.

Все они тогда ждали казни - глокирования или распыления (в том числе и этот проклятый кок, а хоть бы его тогда и распылили!), но ученые поступили коварно и грубо - они осудили всех выживших капитанов Четвертого Флота вместе с их бравыми экипажами на службу Наблюдателями в самых отдаленных уголках Галактики. Осудили с формулировкой "за особо тяжкие военные преступления", а в графу "срок" вписали по-ученому коварную и двусмысленную фразу "до особого распоряжения Галучинка". То есть, они не только разгромили их тогда в военном отношении, но и унизили, сделав, по сути, своими научными сотрудниками. Младшими научными сотрудниками. Лаборантами в самом низком и подлом значении этого слова.

Все это жгло сердце Свездиго огнем ненависти много тысяч галактических лет, и поэтому ни раньше, ни сейчас он не упускал случая отомстить ученым, и тихо прикончить кого-нибудь из них. Но всех ведь не прикончишь, да ведь и те - истинно виноватые в трагедии Четвертого Флота слишком далеко, и они слишком могущественны, а рядом - только эти ученые безобразники. Которые, если разобраться, ни в чем перед ним не виноваты, и все это только его личная неприязнь к ученым вообще, да и как вовремя распознать нужного, того самого ученого безобразника если они все время молчат? Распознать пока они не придумали новую бомбу, ракету или пулемет?

И вот - это была его работа (унизительная и подневольная), а он с ней не справился. Кок очень вовремя отправил в Галревком свою кляузу, здесь ничего не скажешь, подсуетился мерзавец. Лучше бы он свои бифштексы лучше прожаривал...

"Ну и пусть, - со злостью думал Свездиго, ковыряясь в мятой пачке "Беломора". - Все равно военные когда-нибудь возьмут свое и поднимут над Галактосоветом гордое знамя со скрещенными квантумножами. И тогда каждое живое существо в Галактике получит право на выбор - жить храбро сражаясь, или бесславно погибнуть. Вот тогда и наступит настоящее развитие и закипит космический эволюционный отбор. А все на свете ученые пойдут тогда вслед за солнечными ветрами..."

***

Снегопад постепенно усиливался, и Свездиго пришлось поднять воротник фуфайки, чтобы тяжелые хлопья не залетали ему за шиворот. Теперь приходилось периодически снимать ушанку и отряхивать снег ударами о колено. Разыгравшаяся непогода навевала тихую грусть. "Вот идет снег,- продолжил свои невеселые размышления Свездиго.- Вот висят низкие темные облака. Вот все те же бегущие безобразники. А куда они бегут? Что-то я сегодня не видел, чтобы кто-нибудь из них хоть что-нибудь здесь покупал. Бессмысленный, неостановимый бег. А вот сидят торговцы. Многие из них приехали сюда из далеких южных стран. Как, например, бедняга Тоштамбой. Конечно же, они сильно страдают и от местных морозов, и от снегопадов, и от всего остального. Но все сидят и сидят. Прячут свои носы в поднятые воротники душегреек, греют руки теплым воздухом своих носоглоток. И все словно бы ждут, и ждут чего-то. Аниманэ, аниманэ".

Свездиго приподнялся и рывком встряхнул клеенку. Снежная шапка поехала вниз и свалилась прямо под ноги бегущих мимо прохожих (назвать их покупателями у Свездиго почему-то не поворачивался язык). В центральном проходе образовалась уже грязная снежная каша и прохожие ногами взбивали ее в пышное бурое месиво.

Свездиго сел на место и рывком поддернул рукав на левой руке. Под ним оказалось сложное устройство очень высокотехнологичного вида. Основную часть гаджета занимал продолговатый, изогнутый точно по руке капитана, экран, по которому непрерывно пробегали серии зеленых, красных и желтых символов, чем-то похожих то ли на германские руны, то ли на египетские иероглифы, то ли вообще ни на что не похожих. Справа и слева от основного экрана были расположены еще два экранчика поменьше. На левом экранчике вращался маленький голубой шарик, а в правом сверкал космической белизной продолговатый и серебристый, как бы подвешенный в угольной черноте на невидимой нитке, предмет. Такая как бы елочная игрушка без елки. Или единственная елочная игрушка, повешенная на вселенскую угольно-черную и потому абсолютно неразличимую елку. "Что-то такое там есть - где - там? - там - наверху", вспомнил Свездиго отрывок пьяного разговора у местной рыночной разливайки с каким-то проницательным и интеллигентным, но уже окончательно спившимся безобразником. А вот оно, зло и весело подумал он. Впрочем, сегодня у него не было никаких причин для веселья. Вообще никаких. Потому, что донос проклятого кока сработал, и это было очень скверно для всех - и для него, и для экипажа, и для всех местных безобразников.

Немного подумав, Свездиго ткнул пальцем в центральный экран и на нем сразу появилось одноглазое лицо второго капитана Бендиго. Выглядело это так, словно вызов застал второго капитана врасплох и ему пришлось сначала быстро обернуться, а потом всем корпусом развернуться к Свездиго.

- Ученые прибыли?

- Только что, - быстро ответил Бендиго. На его искалеченном в теперь уже незапамятные времена лице ясно читалась растерянность.

- Что прилетело?

- Нечто невообразимое.

- Точнее.

- В нашем атласе нет ничего подобного, - Бендиго приблизил изуродованное лицо к экрану с противоположной его стороны и понизил голос. - Это что-то огромное, капитан. Мы расположились слишком близко к разрыву, и во время выхода это чудище чуть не размазало нашу скорлупку по своему ложному килю.

- Как это выглядело?

- Это выглядело так, как словно бы огромный фал пытается протиснуться в слишком узкую для него щель, и он как бы до конца не уверен, получится ли у него это проделать, но все равно лезет в нее...

- Я не об этом, - раздраженно прервал Свездиго. - На что это похоже из известных нам типов?

- Больше всего на линкоры класса "Шива", - сказал Бендиго после короткого раздумья. - Системные разрушители первого класса. Только раза в четыре больше и в сто раз страшнее.

- Ясно, - сразу как-то поникнув, сказал Свездиго. - Ладно. Конец связи.

- Капитан?

- Да?

- Мы тут решили немного пошутить и направили ученым мерзавцам специфический посадочный протокол. Должно получиться забавно. Я просто хочу предупредить...

- Вы нашли очень удачное время для своих шуток! - вспылил Свездиго.

- Они сами виноваты. Не успели пролезть в разрыв и сразу - передача длиной ровно в половину микросекунды, а в ней официальный запрос на посадочный протокол. И это вместо приветствия, а ведь мы готовились к встрече. Это неприкрытое космическое хамство просто галактического масштаба, капитан, а космических хамов принято...

- Ладно, - прервал его Свездиго. - Как-нибудь разберемся с вашими специфическими протоколами. Если успеем.

Бендиго провел пальцами по уродливому шраму под правой глазницей.

- Если бы нас хотели распылить или глокировать, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали, - сказал он, ослабляя горловую застежку комбинезона. - Какой все же мерзавец наш кок, а я ему никогда и не верил. Да если бы я только знал, что он умеет писать такие научные отчеты, выбросил бы мерзавца в открытый космос вместе с его недожаренными бифштексами!

- О чем теперь говорить? - быстро спросил Свездиго. - Когда это висит у нас над головами?

- Верно... верно... Но все же...

- Конец связи.

Экран погас, и взволнованное лицо второго капитана Бендиго причудливо исказившись как бы сползло с руки Свездиго прямо на грязный снег.

Капитан некоторое время изучал бегущие по руке символы, а затем рывком вернул рукав фуфайки в прежнее положение. "Где же ученые? - подумал он. - Пора бы им уже и показаться. Не успели выйти из разрыва и сразу официальный запрос на посадочный протокол? Узнаю настоящий научный подход. Даже интересно - что это за деловые и неразговорчивые создания к нам сюда прилетели?"

Как-то незаметно пришли на ум услышанные непонятно когда, непонятно где, примитивные, напыщенные, с отчетливым соленым привкусом коу-плазмы, строки:

Сетевая трава

Пахнет глупостью,

Язвы мира сего зелены,

Разлетаются сны,

И грохочет над полночью

Или тимпан,

Или гроза,

Предстоящей войны...

Вдруг вдали послышались совсем другие, протяжные и приятные звуки. Скрипичный дуэт, сразу же определил Свездиго. Это было легко, так как он уже давно был поклонником безобразной скрипичной музыки, а в особенности - скрипичных квартетов и органа. Это был Бах, "Двойной концерт". Но откуда он взялся здесь, в этой безобразной базарной мгле? Капитан знал, что появление ученых из Галревкома всегда сопровождается несуразными явлениями, но сразу не сообразил связать их с этой музыкой. Он привстал и начал пристально вглядываться в снежную пелену.

В непрерывном рыночном потоке не было ничего необычного. Появляющиеся из-за снежного занавеса покупатели выглядели совершенно обычно, они двигались по своему традиционному рыночному маршруту как всегда. Но звуки двух играющих скрипок все приближались и вдруг в снежном круговороте показались двое. Они были одеты в одинаковые фрачные пары черного цвета и шагали в ногу, словно два солдата императорской гвардии на параде у какого-нибудь местного самодержца. Снежные хлопья уже изрядно присыпали их белые кружевные жабо, и шелковые галстуки-бабочки, и аккуратные бородки-эспаньолки, и плечи, но невероятные музыканты, казалось, ни на что не обращали внимания. Они шли строевым шагом прямо на Свездиго и играли "Двойной концерт" не просто с упоением, а с каким-то невероятным, даже несколько неземным мастерством. А еще у них были абсолютно одинаковые непроницаемые и неподвижные лица.

"А вот это уже перебор, - недовольно отметил Свездиго (только теперь он, наконец, сообразил что происходит). - Фраки еще ладно, но чтобы в одном месте, на одном рынке, оказалось сразу два виртуоза-близнеца? Безобразие, так нельзя. Или это и есть шутка безрассудного глоковисельника Бендиго?"

Тем временем скрипачи подошли вплотную к лотку. Они синхронно прекратили играть и опустили смычки.

- Слава Высшему Разуму, - громко и четко сказал правый несуразный скрипач. - Мы прилетели с миром.

- Разуму Высшему Слава, - эхом откликнулся Свездиго. - Я ждал вас с миром. Как долетели?

- Благодарю, почти без приключений, - ответил правый скрипач. Затем он задумчиво кивнул головой и осторожным плавным движением кисти положил смычок на струны. Второй тут же последовал его примеру, и дивная музыка снова полилась над заснеженным рынком.

"Паганини, "Каприз Љ 24",- машинально отметил Свездиго. - Однако замечательно исполняют. Проигрыши до-минор выходят у них гораздо лучше чем у местных безобразных виртуозов".

- Разрешите представиться, - сказал он прокашлявшись, когда смычки ученых на секунду перестали елозить по струнам, как бы в ожидании и поиске следующего подходящего мотива. - Капитан Свездиго, Наблюдатель Галактосовета.

- Профессор Йо, - с легким поклоном сказал правый скрипач, не переставая водить кистью правой руки туда-сюда (на смычке уже налипло столько снега, что он практически сливался с заснеженным фраком). - Пятый заместитель председателя Галактической Ревизионной Комиссии по теплокровным популяциям. А это - благочестивый Шо Узи, младший капрал-Инквизитор Галучинка. Он тоже заинтересовался вашим последним отчетом и милостиво согласился ассистировать мне в этой миссии.

Левый скрипач, не переставая водить смычком, тоже слегка наклонил голову.

- Прекрасно,- ответил Свездиго.- Значит, доносами у нас теперь занимается не только Галревком, но и Галучинк? Но я хотел бы сразу кое-что уточнить. Во-первых, кто вам присоветовал такой необычный камуфляж?

- А что? - удивился Йо. - Наш Галучинк, как и Галревком может заниматься всем, чем пожелает, и при чем здесь наш камуфляж?

- Ваш камуфляж не соответствует местным этнокультурным традициям и погоде.

По зрачкам Йо пробежала тонкая синяя полоска, а затем он опустил веки. Свездиго понял, что у профессора происходит обмен данными с орбитой.

- У вас проблемы с маскировочным реквизитом, профессор, - решил уточнить Свездиго. - На нашей первой базе имеются специально разработанные для высадок на поверхность посадочные протоколы, маскировочные комплекты и реквизит. Я боюсь, что вы стали жертвой глупого розыгрыша и злонамеренных действий со стороны одного из моих подчиненных. Если хотите, я прикажу глокировать его прямо сейчас...

Однако эти слова не произвели на ученого никакого впечатления. Его рука снова задергалась туда-сюда и над заснеженным рынком опять полилась музыка.

- Успокойтесь, прошу вас,- сказал Йо после особенно длинного и виртуозного проигрыша. - Ваш злонамеренный подчиненный здесь ни при чем. У нас на борту имеется собственная камуфляжно-мимикрическая служба. Еще на подлете мы поймали сигнал с поверхности и тщательно его проанализировали. Там большая группа представителей местного доминантного вида занималась извлечением гармонических колебаний из этих устройств (Йо указал глазами на деку скрипки). Всем так понравились эти чудесные звуки, что мы решили - это то, что нужно. Визуальные сигнатуры взяты оттуда. И камуфляж тоже. А сообщение вашего подчиненного мы не стали даже расшифровывать. В Галревкоме всеми этими розыгрышами займутся позже. У нас другая задача.

- Вот как? - удивленно сказал Свездиго.- Теперь я понимаю. Но видите ли в чем дело. Местная популяция весьма неоднородна. Весьма. То, что смотрится вполне естественно в одной части планеты, в другой выглядит очень подозрительно. В общем, вам нужно срочно изменить форму и цвет камуфляжной раскраски. И еще - прекратите пиликать, я вас прошу.

- Никаких проблем, - эхом откликнулся Йо, опуская смычок.- Увлекся, простите.

- Ничего.

- А камуфляж мы изменим прямо сейчас.

- Какие-то новейшие камуфляжные костюмы?- с подозрением спросил Свездиго.

Он ужасно не любил общаться с существами, прикрытыми камуфляжными костюмами, потому что во время такого общения ему казалось, что он общается с кривляющимся и косноязычным переводчиком, а собственно субъект переговоров скрывается в это время в темноте или осторожно подкрадывается к нему сзади.

- Да, - просто ответил Йо.- Наша экспедиция оснащена самым современным оборудованием. Спасать цивилизации от упадка, это вам, знаете ли, не глобальными зачистками заниматься. В этом деле без новейшего оборудования не обойтись. Вот смотрите - выбираем подходящую фактуру (Йо быстро осмотрелся по сторонам), затем незаметно нажимаем на кнопочку, и - оп ля!

По скрипачам пробежала тонкая световая полоска, и Инквизитор Шо превратился в приземистую тучную женщину с огромным бюстом, одетую в точности, как местные торговки из колбасного ряда. Сразу после превращения он даже вытащил из кармана тюбик губной помады, и умело подправил расплывшийся макияж. Однако с фраком профессора Йо никаких изменений не произошло.

- Оп ля!- воскликнул тот, и световая полоска пробежала по нему снова. Фрак профессора опять ничуть не пострадал. - Минуточку. Оп ля! Оп ля! Оп ля! Проклятье!

- Экспериментальный образец?- с участием спросил Свездиго.

- Да,- признался профессор.

- Ладно, оставьте, - устало сказал Свездиго.- С натяжкой сойдет и так. Еще неизвестно во что бы вас обрядил мой безответственный корабельный шутник.

- А насколько сильно он безответственен? - камуфляжный костюм Шо Узи слишком низко наклонил голову набок и заглянул в глаза капитана как бы под другим, новым и необычным углом.

- Он не ученый, - просто сказал Свездиго.

- Погодите, - профессор Йо прищурил глаза. - А ведь я не зафиксировал исходящих от вас маскировочных сигнатур. Вы что здесь - не пользуетесь защитными костюмами?

- Нам это не нужно. Совпадение фенотипа в некоторых случаях доходит до девяносто восьми процентов и состав газовой смеси вполне приемлемый, а к местным микробам мы давно адаптировались. К тому же добрая половина местных микробов это наши собственные микробы, к которым местные адаптировались тоже.

- А еще они все здесь военные преступники, - не проговорил, а проворковал младший капрал-Инквизитор Шо. После этого он так умело и ловко поиграл глазами своего костюма, что наложенная на его губы помада показалась Свездиго неприлично яркой. Даже какой-то вызывающей и бесстыдно яркой.

- Не обращайте внимания, - заметил профессор Йо. - Благочестивый Шо слишком молод, чтобы знать все подробности непростой истории нашей родной Галактики.

- Успокойтесь, уважаемый Шо, - холодно и подчеркнуто вежливо сказал Свездиго. - Цивилизация нордиксов давным-давно прекратила свою военную экспансию. Здесь мы только ведем Наблюдение, охраняем генератор разрывов и контролируем пребывание разного рода туристов.

- Ну, если так...- игриво подмигивая левым глазом своего костюма, пропел Шо Узи. После этого он очень реалистично поправил тяжелый пуховый платок. - Все равно эти заскорузлые бюрократы из аппарата Галактосовета могли бы поставить меня в известность. Послушайте, а вы случайно, не тот ли известнейший военный преступник нордиксов? Не вы ли тот самый рейдер, известный как "Кровавый Свездиго - Разрушитель Миров"?

- Тот ли, тот ли, - улыбнулся Свездиго. - Но видите ли в чем дело, благочестивый, живем мы долго и наша память полностью обновляется каждые сто тысяч галактических лет, а свои главные преступления я совершил так давно, что уже и сам не припомню толком - чего я там когда-то наразрушал, - это была чистая ложь, но такая ложь, за которую ему почему-то не было сейчас стыдно. - Давайте все же вернемся к нашим баранам.

- Да-да, - торопливо вмешался в разговор Йо.- Давайте вернемся к баранам. Я читал ваш последний отчет, но если честно мало что из него понял.

- Неудивительно, - пробормотал Свездиго. - Видите ли, этот отчет написал мой судовой кок. Он постоянно доставляет с поверхности различные продукты и неплохо разбирается в местной ситуации, вот я и поручил это дело ему из-за сильной загруженности основного состава. За последнее время у нас сильно вырос туристический поток и все это нужно хоть как-то держать под контролем. Сюда ведь иногда залетают и пираты, и беглые военные преступники, я имею в виду - реальные, действующие преступники, и контрабандисты, и Наука знает кто еще, а местные до сих пор уверены в своей абсолютной исключительности, единственности и даже особого рода избранности...

- Какие милые и непосредственные существа! - с сарказмом восхитился Шо.

- ... да. Поэтому нам не вполне ясно, что произойдет с их мозгами, когда до них дойдет - посреди какого праздника галактической жизни они жили все это время. Одним словом мы всячески стараемся не допустить случайного контакта между видами, стоящими на различных ступеньках эволюции. Вы ведь знаете, профессор, что некоторые разумные виды становятся очень болтливыми во время и сразу после сексуального контакта, а здесь у нас почему-то процветает как раз сексуальный туризм. Но ведь в каждом укромном месте планеты контрольные датчики не установишь, к каждому туристу дрон-разведчик не пошлешь, поэтому мы их просто сбиваем. Не далее как третьего дня мы сбили сразу две разрисованные двусмысленными изображениями летающие тарелки очень подозрительного вида...

- Это понятно. Сильная загруженность, нервное напряжение, двусмысленные половые контакты третьего рода, и все такое, но все же не могли бы вы кое-что мне пояснить.

- Конечно. Все что в моих силах.

- То, что это донос не только на вас, но и на весь остальной экипаж, мы поняли сразу. Мы не знали только, что его состряпал ваш собственный кок. Сначала мы подумали, что это дело рук кого-то из тех самых обиженных вами сексуальных туристов. Сразу оговорюсь, что каждую галактическую микросекунду в секретариат Галревкома приходят триллиарды подобных доносов и нас это совсем не волнует. Нас также мало волнуют все эти ваши местные бойни, геноциды, деградация биосферы, безобразные вмешательства в генную кодификацию и все прочее. До выхода в космос почти все слаборазвитые популяции этим грешат, ведь почти все они до определенного момента, вплоть до самого "Часа О" абсолютно уверены в своей безнаказанности, и в этом нет ничего особенно редкого и удивительного, как раз с этим обвинением ваш кок промахнулся на сто парсеков. Если только он и вправду намеревался предать вас Суду Ученой Галактической Инквизиции и погубить вас своим доносом. Но скажите мне, Свездиго, только честно - это правда, что вы намеренно попустительствуете становлению местных мелюзговых тиранов идейного типа, а потом стравливаете их между собой? И что у вас на борту уже много тысячелетий работает тотализатор, где вы делаете на них огромные ставки?

- А чего вы от нас ждали? - вспылил Свездиго. - Ведь у меня пусть и интернированное, но все же военное судно, а команда состоит из, как только что изволил выразиться благочестивый Шо, военных преступников. Что же делать, если таково наше представление о прекрасном? Да будет вам известно, что цивилизация Нордикс считает любую войну одним из аспектов Космической Эволюции, и даже высочайших актов Космического Естественно Отбора. Причем, одним из эффективнейших его актов! Кроме того, она презирает Принцип Камуфляжной Генетической Маскировки и буквально плюет на него в прямом смысле. Все нордиксы считают, что ничто так не ускоряет развитие и отбор, как затяжная и кровопролитная война, таково наше солидарное мнение на этот счет. А ставки... что же ставки? Ведь не считаете же вы, что мы делали их из какой-то дурацкой корысти? Нет. Мы делали их от скуки и от... от... Невыносимой Серой Глупости Бытия. Хотите судить нас за это? Ну что же, это ваше право...

Свездиго и сам не ожидал от себя такого красноречия. Слова словно бы сами возникали в его мозгу, чтобы затем свободно и твердо, но вместе с тем и гармонично, и стройно излиться в морозный воздух.

А действительно - чего они от него ждали? Строго говоря, Четвертый Флот нордиксов был не боевым, а рейдерским флотом, и когда-то он - капитан Свездиго был одним из самых удачливых его рейдеров. Ему когда-то действительно нравилось уходить в одиночные глубокие рейды, разбивать и грабить тяжелые и неповоротливые торговые корабли, тоннаж брутто которых иногда в тысячи раз превосходил тоннаж его фрегата, а ведь некоторые из них были взяты им на абордаж после почти самоубийственного тарана. И ему действительно нравилось высаживаться на поверхности некоторых планет, опустошать и грабить их, а иногда и разрушать. Ему также нравилось возвращаться из особенно удачных и дерзких рейдов под приветственные залпы всех кораблей Четвертого Флота. Когда все они, усталые, грязные, обросшие белым мехом, но довольные и счастливые ступали на палубу флотского флагмана и дядя Джовдиго вручал им очередные награды за смелый и дерзкий рейд, их сердца бились тогда в унисон с сердцами остальных нордиксов. В такие моменты им иногда казалось, что вокруг них ликует и радуется весь Космос, как бы поздравляя их с очередной победой Естественного Отбора. Весь Жестокий Космос радовался тогда вместе с ними. А весь Мертвый Космос, тогда просто молчал, он словно бы накапливал тогда против них свою ярость.

В те времена бортовая броня "Фенри" в районе боевой рубки была украшена бесчисленными символическими черепушками, и за каждой такой черепушкой стояли бесконечные космические бои, сожженные корабли, уничтоженные планеты. А ведь это был его четвертый корабль. В те времена он менял корабли так же часто, как какой-нибудь местный безобразный кавалерист менял убитых под собой лошадей.

Хорошее было время, с тоской подумал Свездиго, а теперь... Распинайся теперь перед разными учеными клоунами. Строй из себя ученого идиота. И славные черепушки давно уже срезаны с его борта безжалостными плазменными резаками, и теперь на их месте красуются безобразные светлые заплаты. Словно места под номера на робе космического каторжника. Да он ведь и есть каторжник. Каторжник безжалостной галактической науки, вечный ее заложник и узник. Все они теперь ее каторжники. Так не лучше ли им всем прямо сейчас подвергнуться распылению? Не лучше ли им немедленно пройти через жесточайшее окончательное глокирование? Чтобы в один миг и навеки освободиться от этой невыносимой каторги, сбежать с нее прямо в извечную Черную Пустоту?

***

- Ага! - весело воскликнул профессор Йо. - Теперь я начинаю понимать ваши мотивы. Знаете, капитан, сегодня подобные теории находят все больше сторонников даже в самой кондовой и догматичной научной среде. Мне лично все это глубоко безразлично, а вот что скажет на это благочестивый Шо?

- Я немедленно снимаю с капитана Свездиго все обвинения в азартных играх с местными мелюзговыми тиранами, - тут же откликнулся капрал-Инквизитор. - Его доводы кажутся мне и логичными, и убедительными. Особенно этот пассаж про Невыразимую Серую Глупость Бытия. К тому же мы ведь прибыли сюда не для вынесения судебных вердиктов, не правда ли, профессор?

- Да-да, конечно, - озабоченно закивал головой камуфляжный костюм Йо. - Видите ли, капитан, донос вашего кока послужил для нас лишь формальным поводом нанести вам визит, а со строго научной точки зрения его доводы не имеют никакого смысла. Ну действительно, подумайте сами - какая Галревкому разница, кто, как и где развивается? Где, как, почему и какими путями идет Эволюция? Для нас важен сам процесс и еще, конечно же - его скорость. Мы считаем, что именно скорость развития является важнейшим показателем эффективности развития любого вида, а также циркуляции и перетекания энергии во всех разумных галактических ареалах. Для нас главное не допускать энергетических протечек и исчезновения благотворных энергий развития, а особенно - не допускать нарушения законов ее сохранения. Такова на сегодняшний день наша научная политика. Недавно всеми членами Галревкома поголовно был также поддержан тезис о том, что Космическая Эволюция Видов может идти где, как и туда, куда она сама захочет. Здесь недопустимо только одно - топтание Эволюции на месте, да она почти нигде и не топчется, но вот скорость... Скорость, скорость и еще раз скорость должна стать девизом любого галактического развития. А вот с этим-то и не всегда все обстоит хорошо, капитан. Поэтому-то на последнем пленуме Галревкома было единогласно принято постановление - помочь Космической Эволюции в нашей Галактике с ее скоростью. Ну сами посудите, дорогой капитан - разве это дело, когда одни зубами вшей из шерсти выкусывают, а другие совсем рядом строят свои генераторы континуумных разрывов? Ну, или занимаются еще какой-нибудь чепухой, как, например, здесь - у вас.

- Так вот в чем цель вашей миссии? - удивленно спросил Свездиго. - Вы хотите ускорить развитие местной доминантной популяции?

- Да! - хором закричали ученые.

- А вы что подумали? - быстро добавил Шо Узи.

- Я подумал, что вы прилетели устроить суд над моим экипажем и подвести нас всех под глокирование. Или распылить нас за допущенные промахи, а следом зачистить планету и назначить какой-нибудь вид следующей доминантой. Дельфинов там, слонов или китов, или я не знаю... еще кого-нибудь.

- Ну, с этим всегда успеется, капитан, - махнул рукой костюм Инквизитора Шо. - Да и такой прекрасный донос не должен же пропасть абсолютно напрасно? Если дела пойдут совсем худо, мы обязательно к нему вернемся, обещаю. Вы же знаете, как изменчива наша галактическая наука, капитан. Сегодня ее волнует скорость, а завтра вдруг заволнует мораль, жестокость, гигиена, сексуальная привлекательность или еще что-нибудь. Мы ведь живем в волнующейся Вселенной. Почти волновой.

Свездиго понял, что Инквизитор шутит и изобразил вежливый смешок.

- Здесь важны даже не сами волнения, а центр из которого они исходят, - вмешался в разговор профессор Йо. - Однако об этом позднее, а сейчас нас интересует только скорость развития, капитан. Причем - его эффективная скорость.

Вдруг Свездиго увидел, что рядом с лотком стоит бородатый бомж с местного рынка и настороженно прислушивается к их разговору. А еще он внимательно разглядывает скрипку и белую кружевную манишку профессора Йо.

- Чего тебе? - спросил Свездиго у бомжа. - Решил посолонцевать? А денежки у тебя есть?

- А почем ваша рыба? - рассеяно спросил бомж, отвлекаясь от рассматривания жабо профессора.

Свездиго откинул клеенку, выбрал тарань среднего размера и протянул ее бомжу.

- На, - сказал он. - Презент. День рождения фирмы. В смысле - артели. Короче говоря - бери и иди.

- А на бонус? - хмуро спросил бомж. - На дни рождения фирм всегда полагается какой-то подарочный бонус.

Свездиго взял связку черноморских бычков и положил их сверху на тарань.

- Держи, - сказал он. - А теперь иди отсюда. Ищи лотки нашей артели по всему рынку. Там тебя сегодня ждут различные подарки. Но только сегодня, смотри - не упусти свой шанс.

- Правда? - недоверчиво спросил бомж и, крепко прижимая к груди подарок Свездиго, быстрым шагом пошел по центральному проходу, пристально всматриваясь во все встречные лотки.

"Такой вот подарок, - с грустью подумал Свездиго, провожая глазами быстро удаляющуюся спину бомжа.- Скромный, но зато от души".

Вдруг Свездиго заметил, что Шо с ужасом разглядывает обезображенные пребыванием в рассоле рыбьи головы. "Хорошо, что я торгую в рыбном, а не в мясном ряду",- быстро подумал Свездиго. Вслух же он сказал:

- А вы, наверное, цефалоподы?

- Какое зверство, - прошептал Шо.

- Это неразумные существа, - быстро возразил Свездиго. - С ними так обошлась в первую очередь эволюция.

- Но нельзя же - вот так! - решительно заявил Шо.- Профессор, я уже сомневаюсь в успехе нашей миссии. Еще неизвестно к чему может привести ускоренное развитие местной популяции. Не применить ли нам жесткое излучение прямо сейчас, профессор?

- Ах, эта наша Инквизиция, - пробормотал Йо, всматриваясь в обезображенные рассолом головы. - Вечно она в чем-то сомневается...

- А вы горячий цефалопод, - с сарказмом заметил Свездиго. - Вот так - на раз-два? Только прибыли и вердикт уже готов - "жесткое излучение решит все проблемы".

- Шо, дружище, - примирительным тоном сказал Йо,- боюсь, что капитан Свездиго здесь полностью прав. Нельзя же так. Вспомните - мы в первую очередь ученые. Сначала нужно провести исследования. Капитан, пожалуй, приступим. У нас еще два вызова на сегодня, а расстояния вы сами знаете какие, и генераторы разрывов до сих пор есть у нас далеко не везде.

- Как еще два вызова? - оторопело спросил Свездиго.- Мы здесь висим уже тысячи лет и ничего не можем толком ни развить, ни ускорить, а у вас еще два вызова на сегодня?

- Не волнуйтесь, капитан, - снисходительно и весело заметил профессор Йо. Он поднял смычок и быстро сыграл первую музыкальную фразу из "Токката". - Косность и медлительность - это ваши специфические военные проблемы, а в нашем лице вы имеете дело с учеными профессионалами самой высокой пробы. Наша дружная команда способна быстро и эффективно решать любые, даже весьма застарелые проблемы разнообразных популяций. В Галревкоме нас так и называют - "Ангелы Универсума". И называют нас так, прошу заметить, не зря.

- Да? - ошарашено спросил Свездиго.

- Да, - уверенно подтвердил Йо.

- Ну, что же, раз так. С чего начнем?

- Не с жесткого излучения, конечно же! - расхохотался Йо. - Будем придерживаться традиционных научных регламентов. Начнем с исследований. Все необходимое оборудование при мне (профессор легонько постучал смычком по корпусу скрипки). Нам понадобится большая группа представителей местной доминантной популяции с широкой выборкой по возрастным, половым и профессиональным диапазоном. И еще - есть здесь сухие помещения, а то эта замерзшая вода уже у меня повсюду.

- Да,- подтвердил Свездиго.- Такое помещение сдесь имеется, причем совсем рядом - там за углом расположен супермаркет "Универсум". Думаю, что это помещение вам подойдет.

- О? - поразился Йо. - Вот прямо так - Универсум? Вы серьезно?

Свездиго демонстративно закатил глаза, вздохнул и нервно пожал плечами, как бы показывая всем своим видом, что он не имеет к этому никакого отношения.

- Но у меня одно условие, - сказал он, - пусть ваш ассистент покараулит пока мое имущество. Это очень редкий и ценный реквизит.

- Без проблем, - откликнулся Йо, - Шо, старина, становитесь за прилавок.

- Н-нет! - патетически воскликнул и быстро замотал головой Шо Узи, отчего теплый пуховый платок на голове его камуфляжного костюма съехал вниз и сбился на сторону. - Вы же знаете, профессор - я не переношу общества трупов, мумий и прочего.

- Ну-ну, дружочек, - Йо похлопал ассистента по плечу и заботливо поправил его сбившийся на бок платок. - Ради развития. Вспомните, наконец, что вы ученый. И не простой, а сразу целый ученый инквизитор. Давайте же, не позорьте меня перед этим воякой.

- Я не могу,- жалобно пробормотал Шо.

Тогда профессор переместил свою скрипку под мышку камуфляжного костюма и вытянул в сторону ассистента сжатую в кулак правую руку.

- "Ангелы Универсума" могут все, "Ангелы Универсума" ничего не боятся, "Ангелы Универсума" парят высоко, - начал он декламировать речитативом, покачивая при этом кулаком вверх-вниз и справа налево.

Наконец, Шо легонько хлопнул ладонью по кулаку профессора и плаксивым голосом сказал:

- "Ангелы Универсума" могут все...

- Вот и славно!- воскликнул Йо.- Да не дрожите вы так. Мы быстро.

- Да, и вот еще что, - вмешался в разговор ученых Свездиго. - Не вздумайте ничего здесь продавать.

- А если появятся покупатели? - капризным голосом спросил Шо.

- Не появятся, - заверил его Свездиго. - А если все-таки появятся, скажите просто: "Чего вылупился? Сушеной дохлятины никогда не видел?". Затем спокойно выслушайте ответ и добавьте: "Да пошел ты".

- А это поможет? - с недоверием спросил Шо Узи. - Может быть, разумнее будет сразу применить плазменный резак?

Капитан внимательно посмотрел в глаза камуфляжного костюма Инквизитора и медленно, со значением, как бы демонстрируя этим Космический Принцип Отрицания Отрицания, покачал головой.

По глазам Шо пробежала синяя полоска и он в ответ смерил Свездиго презрительным взглядом. После этого он встал за лоток и скрестил руки на камуфляжной груди пятого размера.

Внимательно осмотрев икебану с лотком и застывшей фигурой Шо, капитан решил, что все это выглядит вполне естественно по любым местным меркам и значит теперь можно идти проводить любые исследования.

Свездиго и Йо начали удаляться от торговых рядов в сторону задрапированной снежной пеленой громады супермаркета "Универсум". Метров через пятьдесят капитан обернулся и со злорадной ухмылкой посмотрел на сгорбленную и какую-то потерянную фигуру капрала-Инквизитора в присыпанном снегом сером платке. "Это тебе не излучателями с орбиты управлять, - злорадно подумал он. - Трупов он сушеных боится, видите ли..."

- Вы что-то сказали, капитан? - обернувшись, спросил Йо.

- Нет, ничего, - ответил Свездиго, ускоряя шаг. - Отвратительная сегодня погода.

- Да. И он действительно боится трупов. Еще с раннего детства. Несмотря на все свои обвинительные приговоры. Смешно, правда? Поспешим, однако.

- Конечно, профессор.

Огни центрального входа "Универсума" уже отчетливо просматривались через косые волны несущихся к поверхности планеты снежных зарядов.

***

В тамбуре главного входа "Универсума" Свездиго и Йо немного подзадержались возле нагнетателей теплого воздуха - профессор подсушил свой изрядно промокший фрак, а капитан - калоши и шапку.

Внутри главного торгового зала было тепло и хорошо - к высокому потолку взлетали гирлянды разноцветных шаров, разрисованных смешными розовыми свинками, играла разухабистая безобразная музыка, к кассам тянулись вереницы покупателей с к какими-то стандартными, практически одинаковыми выражениями озабоченности на лицах. За стойками ограждения веселенькими красками переливались полки с товарами, а охранники супермаркета были наряжены в одинаковые клоунские шапочки с приделанными свиными пятачками и у каждого сзади болталось по смешному паклевому хвостику, которые были похожи на слишком короткие спирали развития.

"Тоже день рождения фирмы отмечают, наверное, - машинально отметил капитан. - Потому и народу столько, и вон - шарики бесплатные надувают".

- Профессор, вы здесь пока осмотритесь, а мне нужно отойти по нужде, - сказал Свездиго.- Я быстро.

- Да, да, конечно, - рассеянно пробормотал Йо. Он пристально изучал рекламу какого-то ликера и длинный перечень просроченных продуктов, которые обещали продать всем желающим с очень хорошими скидками. Каталог с длинными перечнями быстро переворачивала добродушная розовая свинья. Долистав его до конца она тут же начинала сначала. Во время процесса свинья близоруко щурилась на проходящих под плазмой покупателей и время от времени самодовольно похрюкивала. Прямо над главной висела плазма поменьше, на которой почему-то транслировался совсем не праздничный фильм. Это был "Чужой против Хищника" и профессор Йо вскоре переместил свое внимание на него.

На первый взгляд, обстановка казалась очень спокойной. Капитан чуть заметно кивнул самому себе головой.

- А вам не нужно?- вежливо осведомился он у профессора.

- Нет-нет,- рассеянно откликнулся Йо.- У меня все это устроено прямо в костюме. Идите-идите.

На верхнем экране Хищник как раз добивал Чужого и профессор, казалось, был полностью поглощен этим зрелищем. Вместе с розовой свиньей, рекламирующей просроченные продукты питания все это выглядело достаточно необычно, странно и как бы свежо, обе сцены словно органично дополняли друг друга. Впрочем, таково было все безобразное искусство нижних и капитан давно привык к подобным зрелищам, но для профессора все это было в новинку и могло представлять сугубо научный интерес.

Свездиго поискал глазами указатели пути и увидел несколько изображений писающего мальчика. Все они были развернуты струями в сторону широкого прохода в полуподвальное помещение.

- Я скоро, - сказал Свездиго и двинулся в указанном мальчиками направлении.

Несмотря на то, что в этот раз капитан старался действовать аккуратно, без досадного недоразумения не обошлось. Струя моментально разбила дешевый китайский унитаз на мелкие кусочки и с грохотом обрушила вниз часть пола в отделанной белым пластиком кабинке. В результате водой быстро залило пол туалета. "Вот почему вам нужны золотые унитазы, - думал Свездиго застегивая штаны. - Или хотя бы чугунные".

- Не нужно бояться, - почему-то сказал Свездиго двум молодым людям, по виду - застарелым пивным болельщикам с больными почками. Когда он вышел из кабинки, те испуганно прижимались к своим писсуарам и смотрели на него широко распахнутыми осоловевшими глазами. Кожаные мешки под их глазами слегка подрагивали и у одного сильно дергалось левое веко.

- Это не я, - плотно прикрывая за собой дверь туалета, зачем-то добавил он. - Когда-нибудь за вами придет другой Рыбак. Храни вас пиво.

Пол коридора быстро заливало водой и поэтому нужно было поспешить с проведением эксперимента.

Еще на подходе к торговому залу капитан понял, что что-то непредвиденное произошло за время его короткого отсутствия и Йо уже успел влипнуть здесь во что-то - профессора со всех сторон окружала небольшая толпа местных курочек с легкими пластиковыми пакетами в руках, на которых красовались все те же праздничные розовые свинки. Скорее всего, это были какие-то подарочные наборы. Капитан быстро сообразил, что это были одни из самых опасных местных курочек - так называемые "воздушные курочки". Опасность этого типа курочек заключалась в том, что они перманентно находились в состоянии свободного поиска и охоты, а значит их физическая форма была на пике и они готовы были атаковать любого самца, в любой момент времени и сейчас их внимание чем-то привлек камуфляжный костюм профессора, на который они и набросились дружной стаей, не подозревая о настоящей подоплеке происходящего.

Курочки протягивали в сторону Йо упаковки туалетной бумаги, конфетные коробки и рекламные проспекты, а тот что-то торопливо писал на них одноразовой шариковой ручкой. Постепенно толпа увеличивалась в размерах и профессора уже сильно зажимали со всех сторон. Свездиго быстро оценил ситуацию и понял, что не сможет пробраться к профессору не привлекая к себе внимания охранников супермаркета. Не квантумнож же ему было вынимать сейчас из-за пояса тяжелых ватных штанов, в самом деле.

- Что там такое? - раздраженно спросил Свездиго у пробегающей мимо воздушной курочки. - Что происходит?

- Какой-то скрипач играет сегодня на празднике, - курочка на бегу пожала плечами. - В "Универсуме" все так креативно устроено и всегда так весело, но лучше бы они косметику на бонусы раздавали, а не туалетную бумагу.

- А ну да, - сказал Свездиго. - Действительно.

Тем временем ситуация постепенно накалялась. Курочек быстро прибывало и вскоре их сделалось слишком, как-то даже неправдоподобно много, а затем Йо затолкнули на какое-то возвышение и заставили играть.

После исполнения (очень хорошего исполнения) марша Мендельсона, воздушные курочки совсем обезумели от восторга. Они начали не только требовать у него автографы, но лезли целоваться с профессором, иногда довольно сильно отпихивая друг друга. И Свездиго, со своего места видел, что тот был совсем не против, скорее даже наоборот - всеми щупальцами за. "А ведь разведка нордиксов ничего толком не знает об ученых цефалоподах, в частности - об их гипнотических и мнемо возможностях , - думал Свездиго, издалека наблюдая за происходящим. - Совсем ничего. И как он только успевает на все свои вызовы при таком отношении к научной работе? Наверное, время каким-то образом растягивает. Поговаривают, что ученые цефалоподы на такое способны. Не зря Галревком Галактосовета считает их лучшими учеными во всем Универсуме и назначает на самые ответственные должности. Нужно быть с ним поосторожнее и постоянно держать ухо востро."

Свездиго было немного грустно наблюдать за успехами Йо, ведь тот прилетел меньше часа тому назад и к нему уже лезли целоваться со всех сторон, а за все время пребывания в секторе у него лично никто и никогда автографа так и не попросил. Скорее, наоборот - от него всегда или разбегались с душераздирающими воплями, или как сейчас - просто не замечали. "А у этих ученых действительно замечательная камуфляжно-мимикрическая группа. Так ведь можно не только целоваться с местными, но и незаметно брать у них анализы крови, - думал капитан, наблюдая за происходящим, - и проводить еще массу самых разных научных исследований. Нужно будет взять этот камуфляж на заметку".

- Маэстро! - крикнула в это время одна из воздушных курочек. - А в чем главный секрет вашего потрясающего мастерства?

- Конечно же, в особой гибкости и подвижности пальцев, крошка, - тут же откликнулся Йо и веером послал в толпу сразу несколько изящных воздушных поцелуев.

- А вы женаты, маэстро? - хором спросило сразу несколько воздушных курочек.

- Я женат исключительно на своем искусстве, - сказал Йо, целомудренно потупив глаза. - Во всяком случае - пока.

Капитану было совершенно понятно, что под искусством профессор подразумевает ужасную галактическую науку, но наивные воздушные курочки радостно завизжали и захлопали в ладоши, а сам он сильно закашлялся и похлопал себя ладонью по груди. Поведение профессора Йо уже начинало его раздражать.

Тем временем неожиданная толпа фанаток классической музыки начала нервировать охрану супермаркета. Свездиго видел, как охранники постепенно сбивались в небольшие группы и то и дело прикладывали к своим пятакам служебные радиостанции. Судя по коротким злым взглядам, бросаемым ими из-под колпаков на Йо и его поклонниц, в вестибюле что-то назревало. Кроме того в полуподвальное помещение уже пробежало двое людей в синих комбинезонах с разводными ключами, два охранника и один человек в костюме свиньи-мармеладки. "Ситуация "2-1-0",- подумал Свездиго.- Уровень опасности - бледно-зеленый. Пора оканчивать концерт".

Он дождался, пока Йо закончит очередное исполнение марша Мендельсона на бис и получит свой вполне заслуженный бурный аплодисмент, а затем приложил к шее два пальца правой руки и закричал пронзительным тонким голосом:

- Подарочные наборы косметики! На втором этаже!

Толпа воздушных курочек тут же оставила Йо в покое и бросилась к эскалаторам. На полу остались лежать раздавленные шоколадные конфеты, куски туалетной бумаги и мятые рекламные проспекты просроченных продуктов. "Вот так, - удовлетворенно подумал Свездиго, - Мы тоже умеем устраивать аншлаги".

- А вы молодец, - сказал Йо, быстро стирая кружевным платком красные отпечатки губной помады со щек защитного костюма. - Быстро сориентировались.

- Опыт,- коротко, по-военному, бросил Свездиго.

- Я и опомниться не успел, а они меня уже окружили, - сказал Йо, заталкивая платок в нагрудный карман фрака. - Должен отметить, что местные доминантные самки очень милы. По-видимому, они очень смелые и инициативные. Но почему только самки? Местным самцам что - не нравится местная музыка? Или они у вас вообще ничем здесь не интересуются?

- Самцы интересуются здесь только наукой и пивом.

- Наукой? Вы серьезно?

- Да, - Свездиго старался не смотреть в глаза защитного костюма профессора, когда говорил это.

- А как у них тут вообще с наукой? С физо, например, с этой Матерью Всех Наук.

- С физо у них как раз не очень.

- А почему?

- Ошибка с методом.

- А подробнее? - глаза камуфляжного костюма сузились, как бы демонстрируя капитану максимальное внимание.

- Видите ли, они сначала придумывают какое-нибудь явление, а потом изо всех сил пытаются подтвердить его при помощи различных экспериментов. И самое забавное заключается в том, что это почти всегда у них получается.

- Бред, - Йо потряс головой. - Полный и окончательный бред. А что именно они здесь выдумывают?

- Сейчас в основном частицы. По их мнению, Универсум состоит из частиц.

- Непросто им, наверное, жить в таком Универсуме, - задумчиво сказал Йо. - Состоящем из выдуманных ими же частиц. Но они хотя бы крупные, эти частицы?

- Нет, очень мелкие.

- Вдвойне непросто жить в таком Универсуме. Не удивительно, что их самцы совсем не интересуются музыкой. А что такое "пиво"?

- Это продукт, полученный, кстати, тоже в результате удачного сочетания выдумки и последующего эксперимента. Да и не только он так здесь получен, - Свездиго обвел широким жестом полки с товарами. - Все это - продукты одной очень развитой отрасли местной науки. Возможно, самой удачной отрасли. Она называется хими.

- В первый раз слышу.

- Это разновидность местной физо. Можно сказать, что мы с вами сейчас находимся в храме местной науки хими - самой удачливой из всех безобразных наук.

- Вы хотите сказать, что все это выдумано местными учеными хими, а потом подтверждено их же удачными экспериментами? И пиво тоже находится где-то среди этих продуктов?

- Именно так.

- Поразительно. А ведь ваш кок назвал всю местную науку сплошной, не заслуживающей внимания Галревкома, глупостью. А здесь - такие достижения местной хими, и столько выдуманных ею продуктов.

- Мой кок погорячился. Местный научный метод, конечно, странен на первый взгляд, и на второй тоже он странен, да и на третий, но недооценивать его не следует.

- Я это учту,- сказал Йо с вежливым полупоклоном в сторону полок.- Однако приступим.

Он нажал на деку в двух местах, и скрипка раскрылась как книга. По разноцветным световым всполохам Свездиго понял, что внутри корпуса находится сложное научное оборудование. "Ну, началось,- подумал он с оттенком легкого военного презрения.- Сейчас пойдет писать лаборатория".

- Внимание! - крикнул Йо внутрь скрипки. - Все готовы? Даю обратный отсчет! Десять... девять... восемь...

После слова "один", Йо на секунду умолк, а затем крикнул в скрипку: "Поехали!"

Капитан еще никогда не участвовал лично в широкомасштабных научных исследованиях, поэтому события, последовавшие за выкриком профессора, его немного шокировали. Впрочем, как военный, он не подал виду и даже не изменился в лице.

А произошло вот что - как только Йо прекратил кричать, через все внутреннее пространство "Универсума" прокатилась полупрозрачная синяя волна. Она сразу окрасила все в слабый фиолетовый цвет, заглушила все звуки и запахи, а также разбила несколько плафонов освещения. Но самое удивительное произошло с биологическими объектами. Все посетители супермаркета, кроме Свездиго и Йо, как бы окаменели и замерли в полной неподвижности. Выглядело это так, словно супермаркет "Универсум" в один миг превратился в гигантский музей фиолетовых восковых фигур.

- Браво! - крикнул Йо в свою скрипку. - Отлично сработано "Ангелы Универсума", так держать. Конец связи.

- Я бы попросил вас избегать подобных методов впредь, без предварительного согласования со мной, - заметил Свездиго.

- Ерунда, - отмахнулся Йо. - Использование диффузионного мнемонического поля санкционировано не только Галревкомом, но и Ученой Инквизицией. Хотите - жалуйтесь.

- Я надеюсь, что биологическим объектам в ходе ваших исследований не будет нанесен невосполнимый ущерб?

- За кого вы меня принимаете? Конечно, нет. С недельку они будут страдать ночными кошмарами, и пахнуть озоном, а потом все само сойдет на нет. Вред для здоровья минимальный. И потом - все это делается для их же блага. Гармоническое воздействие, прогресс цивилизации, скорость развития и прочие благотворные эффекты всегда требуют некоторых жертв. Разве нет? А у нас они будут минимальными, слово ученого. Вы что, мне не верите?

- Хотелось бы верить,- хмуро заметил Свездиго, вынимая папиросу из мятой пачки. - Приступайте уже.

Йо удовлетворенно кивнул головой и направил смычок в сторону ближайшей кассы. В тот же момент очередь ожила. Кассирша вышла из-за своего аппарата, и заняла место во главе очереди. Затем все покупатели выстроилась цепочкой, и двинулись в сторону профессора. Зрелище вызвало у Свездиго неприятные воспоминания об одной давнишней боевой операции. Это произошло потому, что очередь шла, синхронно раскачиваясь на прямых ногах, вытянув руки с зажатыми в них пакетами перед собой (некоторые несли в вытянутых руках плетеные корзинки с различными товарами, а двое или трое держали на весу набитые под завязку грузовые тележки). Во время передвижения кассирша и покупатели тихонько порыкивали. Когда же головная кассирша поравнялась с профессором, тот резко щелкнул пальцами. Очередь сразу же замерла на месте.

- Рассказывайте, - обратился Йо к кассирше, а затем с озабоченным видом уставился внутрь скрипки.

- Собирайте наши купоны, - сказала кассирша мертвым механическим голосом. - Они изготовлены из водостойкого пластика и могут оказаться в самых неожиданных местах.

- Так-так, продолжайте,- откликнулся Йо, надавливая на что-то внутри скрипки.

- За десять найденных купонов вы автоматически получаете звание "Настойчивый Пятачок" и ноль пять процентов скидки на товары продовольственной группы.

- Вот оно что! - воскликнул Йо. - Это я не вам. Продолжайте, пожалуйста.

- За пятьдесят найденных купонов вы получаете звание "Любимый Пятачок" и ноль семь процентов скидки на товары и продовольственной группы, и группы безалкогольных напитков пожизненно.

- Угу, - кивнул Йо. - Дальше.

- За сто найденных купонов вы получаете звание "Универсальный Пятачок" и ноль девять процентов скидки на все товары и продовольственной и непродовольственной группы пожизненно, с правом передачи титула "Универсальный Пятачок" по наследству. Кроме того, ваша фотография будет размещена на виртуальной Доске Почета нашего супермаркета, а также на почетных досках всех супермаркетов, входящих в торговую сеть "Универсал и Ко Интернешенел групп лимитед энд Гобо, Гмо унд Гмо АГ".

- А вот это - просто потрясающе!- воскликнул Йо.- Это я опять не вам. Проходите. Следующий!

Кассирша прошла метров десять на негнущихся ногах, столкнулась со стенкой аквариума для условно живой рыбы (вся рыба тоже как бы окаменела и теперь лежала на дне), потопталась на месте и замерла громко икнув. Ее место тут же заняла спортивная женщина средних лет с двумя огромными пакетами в вытянутых руках.

- Минуточку,- сказал Йо, запуская руку во внутренности скрипки.- Начинайте.

- Экомаркет - экономный супермаркет, - довольно громко и фальшиво пропела женщина.

- Дальше.

- Чистота - чистотайд, - громко провозгласила женщина, а потом не совсем уверенно добавила.- Если вы нам не поверите, мы придем к вам...

- А зачем вам этот экспандер, вы спортсменка?

- Для уверенности, - не очень уверенно ответила спортсменка.

- Значит, вы не очень уверены в себе?

- В этом мире можно быть уверенными только в одном - безупречном качестве порошков "Тайд".

- Возможно, вы правы, - задумчиво сказал Йо.

- Я в этом абсолютно уверена.

- Хорошо, - сказал Йо, как показалось Свездиго, с озабоченностью или даже некоторым сомнением. - Проходите. Следующий.

Следующим оказался слабосильный на вид мужчина в кашемировом пальто с двумя бутылками водки, зажатыми в вытянутых руках. На предложение Йо поговорить он откликнулся длинной цитатой из какого-то безобразного литературного сочинения.

- Мишель поправил голубой бант и вытянул вперед руку с огромным револьвером, - бормотал мужчина.- "Поль, вы негодяй!- сказал он.- Вы предали меня Поль. К тому же, эта матроска не идет к вашей бескозырке. Я застрелю вас за это, Поль. Застрелю как безумную обезьяну. Застрелю прямо сейчас!"

- Это надолго?- шепотом спросил Свездиго у Йо.

- Трудно сказать, - так же тихо ответил профессор.- А что?

- Я не хочу вам мешать. Пойду, пройдусь.

- Одну минуту,- сказал Йо. Он повернулся к мужчине и крикнул.- Стоп! Так, хорошо, - а затем снова повернулся к Свездиго и тихо продолжил.- Мне нужно задать вам пару вопросов. Ответите на них и пойдете гулять.

- Хорошо. Спрашивайте.

- У вас на корабле имеется медицинский отсек?

- Конечно.

- Какой именно?

- Хирургический модуль.

- Значит, в состав экипажа входят исключительно хирурги?

- Да.

- Это плохо,- сказал Йо, потирая подбородок.- Очень плохо. Как я понимаю это явление вами совсем не изучено?

- Почти.

- А скажите, что ваши хирурги все же думают об этом явлении?

- Наши специалисты считают, что здесь имеет место рассогласование в работе спинного и головного мозга. Они даже название для этого явления придумали - "аниманэ".

- Ага, - сказал профессор.- Именно это я сразу же и предположил. А в какой именно форме проявляется это самое аниманэ? Головной мозг начинает доминировать над спинным? Или наоборот - спинной над головным? Сразу хочу заметить, что оба эти явления достаточно часто встречаются у позвоночных и хорошо освещены в научной литературе.

- В том-то и дело с местным аниманэ, - заметил Свездиго, - что оно и ни то и не другое. В раннем возрасте у местных все идет хорошо, головной и спинной мозг успешно сотрудничают и как бы дополняют друг друга. Но с момента полового созревания начинает проявляться аниманэ. Оба мозговых центра приходят в дикое возбуждение и начинают как бы спорить за доминирование и постоянно подменять друг друга, причем в хаотическом порядке. В результате вопросами познания и научными исследованиями у них довольно часто занимается спинной мозг, а вопросами размножения и приема пищи - головной. Здесь начинается такая каша, что ни о каком более-менее приличном выходе в открытый Космос не может быть и речи. То есть, они, конечно, пробуют летать, но...

- Да-да, - перебил капитана Йо. - Мы кое-что успели заметить. Такая длинная труба с горючим веществом внутри. Они туда залазят, а потом - пш-ш-ш (профессор описал ладонью широкую дугу). Признаться, мы сначала решили, что это какой-то опасный спорт, или даже - рискованный местный аттракцион.

- Вот видите. Это и есть ярчайший пример аниманэ. А с аттракционом вы почти угадали - сейчас на этих трубах летают даже клоуны. Правда, пока только очень богатые.

- Тяжелый случай.

- Да. Но зато у них иногда получаются довольно занятные безобразные сочинения, основанные на глубинном осознании противоречий собственного сознания, порожденных как раз аниманэ. И еще музыка. Эта музыка создается как бы без участия и головного, и спинного мозга. Мои хирурги считают, что здесь задействовано что-то еще. Возможно, какая-то невидимая сигнальная система.

- Какой-то местный феномен?

Свездиго кивнул.

- Мы его обязательно изучим, - пообещал профессор.

- Это будет приятное занятие.

- Да, музыка просто замечательная, - Йо захлопнул скрипку, приложил ее к щеке и начал энергично водить смычком по струнам.

"Бах, "Соната Љ 4, Аллегро",- машинально отметил Свездиго.- Какое, однако, замечательное исполнение. Этот Йо очень быстро сделался настоящим мастером скрипки. Может и мне, пока есть такая возможность, взять у него автограф?" В это время мужчина с бутылками ожил и негромко спросил:

- Ну, мне еще долго так стоять, или как? Пальцы чешутся...

- Одну минуту, - тихо сказал Свездиго. - Не каждый день в вашем супермаркете выступают такие замечательные скрипачи...

Но дослушать сонату до конца не получилось. Во второй половине концерта тихо стукнули створки входных дверей, а затем громкий и настойчивый голос за спиной Свездиго задал самый дурацкий вопрос в Универсуме:

- А что это у вас тут делается, а?

Йо оборвал игру в самом центре чудной музыкальной фразы и тусклыми глазами уставился куда-то за спину Свездиго, мужчина с бутылками громко икнул, а капитан расслабил мышцы плечевого пояса, медленно засунул руку под фуфайку и положил ладонь на рукоять квантумножа. Потом он плавно развернулся в сторону источника звука. Рядом стоял давешний бомж с большим газетным кульком в руках. Из кулька выглядывали знакомые рыбьи хвосты.

- Шеф, - сказал бомж, обращаясь к Свездиго.- Я все обегал, но подарков мне так и не дали. Что за дела? Что это за день рожденья такой, на фиг?

- Все в порядке,- сказал капитан, обращаясь к профессору.- Это местный уникум. Я разберусь.

Он убрал ладонь с рукояти, подошел к бомжу, мягко приобнял его за плечи и повлек к выходу из супермаркета.

- Послушай, Вася, - говорил Свездиго, подталкивая бомжа к створкам входных дверей. - Тебя ведь Васей зовут?

- Почему сразу Васей? Меня зовут Жоржем, - сказал бомж, как-то хищно улыбнувшись. - Жорой. А тебя Сеней, вроде. Ты рядом с Тоштамбоем уже три дня рыбой торгуешь.

- Верно.

- Ну, так что с подарочной рыбой будем решать? Потому как некрасиво выходит.

- Ты ведь знаешь, где мой лоток, Жора?

- Да, знаю. Там сейчас какая-то угрюмая тетка стоит. Ее я не знаю.

- Правильно. Это наша новая сотрудница. Подойдешь к ней и скажешь, что от меня. Скажешь, что я распорядился выдать тебе двух лещей и большую связку бычков. Ну, как - устроит тебя такой подарок?

- Да. А если она меня пошлет?

- Посмотришь ей в глаза и скажешь "Невыразимая Серая Глупость Бытия". Это наш фирменный пароль. Запомнил?

- Ага, - радостно откликнулся бомж.- Прямо сейчас бежать?

- Беги,- сказал Свездиго, нажимая на кнопку экстренного открытия дверей.- Беги прямо сейчас.

Он вытолкнул Жоржа наружу и отпустил кнопку. Створки дверей с шорохом закрылись. Свездиго некоторое время наблюдал за стремительной пробежкой бомжа по заснеженной улице, а затем вздохнул и вернулся обратно.

- Аниманэ?- осведомился Йо.

- И еще какое, - со вздохом подтвердил Свездиго. - Уникальный случай.

- Зря вы его спровадили, - заметил профессор. - Я бы с удовольствием его обследовал. Не каждое живое существо способно сопротивляться жесткому воздействию фазированных мнемонических лучей. Далеко не каждое.

- Не расстраивайтесь, профессор. Он скоро вернется назад. Они всегда возвращаются.

- Ну, хорошо, если так, - сказал Йо и снова раскрыл свою скрипку.

- Долго еще? - спросил мужчина с бутылками.

- Нет, - ответил профессор. - Не долго. Продолжайте.

- Поль уставился на пистолет широко раскрытыми глазами, - забубнил мужчина. - Пистолет был очень большим и очень черным. Дуло пистолета смотрело в глаза Поля подслеповатым вороненым зрачком. "Какое длинное дуло,- подумал Поль.- Оно такое большое и черное. Черное-черное дуло..."

Свездиго видел, что Йо с головой погрузился в свое исследование. Он не стал вмешиваться в процесс и тихонько отошел в сторону касс. Все проходы были заполнены фиолетовыми восковыми фигурами, и Свездиго ловко перемахнул через ограждение, а затем направился вглубь торговых площадей. Первым на пути оказался отдел спиртных напитков. Он был весь почему-то буквально забит бегущими на месте давешними поклонницами таланта профессора Йо. "Отдел они перепутали, что ли? - подумал капитан. - Я же ясно сказал: "на втором этаже". Аниманэ". Свездиго подошел к крайнему стеллажу, взял с полки квадратную бутылку зеленого стекла и начал задумчиво подбрасывать ее на ладони. Потом он поставил бутылку на место и поддернул рукав фуфайки.

На центральном экране тут же появился сидящий в глубоком кресле с высокой спинкой второй капитан Бендиго. Правая, изуродованная в незапамятные времена, половина его лица была полностью неподвижной. Левую половину деформировала кривая, чуть презрительная улыбка.

- Капитан.

- Второй капитан, вы наблюдаете корабль ученых?

- Да, - ответил Бендиго. - Так точно.

- И что вам приходит на ум?

- Что сюда прилетела половина ученых со всей Галактики.

- Понятно, - сказал Свездиго, нахмурившись. - Галревком решил подстраховаться.

- Так точно, - подтвердил Бендиго. - В случае непредвиденных осложнений от нас не останется даже космической пыли. А что у вас?

- Исследует, - мрачно сказал капитан. - Анализирует.

- Я кое-что слышал раньше об этих "Ангелах Универсума", - Бендиго быстро глянул куда-то в сторону и приблизил лицо к экрану.

- И что же ты слышал? - капитан приподнял правую бровь.

- Настоящие ученые отморозки, - теперь почти весь экран занимал его единственный не моргающий глаз. - Они действительно очень быстро решают все проблемы. Реально быстро, капитан. Задействуют бортовые излучатели только так. А однажды превратили одну цивилизацию в такую как бы популяцию псевдоразумных морских ежей. Якобы те слишком рано вышли в открытый космос. Могут и вообще поворачивать ход эволюции вспять. Если цивилизация, по их мнению, слишком кровожадна и при этом очень быстро эволюционирует, они не церемонятся. Жмут на кнопку и бац - вместо кровожадных рептилий по планете уже скачут смешные безобидные ящерки, или там - мохнатые рыжие хомячки. Скачут прямо по величественным руинам своих же древних городов и ни о чем уже больше не тревожатся. Представляешь?

- Что за словечки?! - неожиданно для себя самого вспылил Свездиго.- Какие еще "ученые отморозки"? Что за "бац"! Выбирайте слова, второй капитан Бендиго!

Глаз на экране моргнул два раза, а потом хитро прищурился. "Какой-то дурацкий разговор с окончательной безобразной купюрой, - подумал Свездиго. - Нервы ни к Космосу".

- Кэп, я тебя понимаю. Мы здесь все на взводе. Я как подумаю о том, во что они могут превратить Жоржету... и крошку Лулу, и смешливую проказницу Адель...

- И Фифи... - прошептал Свездиго побелевшими губами.

- Да - и Фифи. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а ноги сами бегут в боевую рубку нашего древнего корыта. Хотя мозг, конечно, понимает - нам не продержаться против системного разрушителя и часа.

Здесь майор Бендиго был полностью прав. Судно капитана - фрегат "Фенри" (подкласс средних фрегатов нападения типа "Динго-4" по внутренней флотской классификации нордиксов, ученые называли такие корабли "космическими блохами"), не мог противостоять чудовищному кораблю ученых в открытом космическом сражении.

- Бедняжка Фифи, - тихо сказал Свездиго. - Я обещал подарить ей колечко с красивым камушком, но не успел...

- Да, - подтвердил Бендиго.- И Лулу, и Адель. Все они несчастные бедняжки. Примеряют сейчас, наверное, какую-нибудь новую тряпочку, или смешное колечко, и ни о чем, понимаешь, Свез, ни о чем не догадываются.

- Жестокий Космос!- сдавленно прошептал Свездиго.- Далось Галактосовету это ускоренное развитие...

- Да, - подтвердил Бендиго. - А все этот мерзавец кок. Подумать только - приличного бифштекса с кровью приготовить не может, а все туда же, отчеты о развитии популяций писать. Да если бы я только знал, что он умеет писать такие отчеты! Клянусь честью, тотчас выбросил бы негодяя в открытый космос! Вместе с его недожаренными бифштексами! - второй капитан ударил кулаком по пульту, и вокруг него сразу замелькали разноцветные огоньки, а на его голову опустился увешанный сложными объективами наголовник. Бендиго резким движением задвинул наголовник обратно в спинку кресла и его единственный глаз пристально глянул в глаза капитана.

- Ну, это всегда успеется, - сказал Свездиго со злостью и его голубые глаза сверкнули недобрым огнем.- С фраками - твоя идея?

- Моя, - охотно согласился второй капитан. - Как только их посудина вынырнула из разрыва, я запись какого-то концерта им и отправил. Типа приветствие. Нужно было послать запись выступления какого-нибудь цирка, да поздно сообразил... Ну, ничего, и так смешно получилось, ха-ха-ха. Ты бы видел - что сейчас возле твоего лотка творится. Показать?

- Не нужно. Я вот только сейчас сообразил - ведь по факту безобразники в космос уже вышли? А значит, они автоматически подпадают под "Закон об Охране Младших Братьев по Разуму"? Как думаешь?

Бендиго ненадолго задумался.

- Нет, - сказал он по окончании размышлений.- Не пройдет. Очень низкая орбита.

- Так мы их приподнимем,- оживился Свездиго.- А когда все закончится, плавно опустим назад.

- Нет,- почти сразу же откликнулся Бендиго. - Они живьем изжарятся, пока эти ученые здесь что-то решат. Да и кого мы хотим обмануть такими примитивными фокусами, Свез? Ученых бюрократов? Цефалоподов? Или Галревком? Остается только внезапно атаковать этого монстра. Как тогда, на орбите Аюю, помнишь? Но это чистое самоубийство.

- И вы готовы его атаковать? Готовы облачится в белые боевые скафандры?

- Ради курочек этого чуждого нам мира?

- Да.

- Конечно, готовы капитан, - глаз еще раз моргнул. - Ведь если они замахнуться на местных курочек, про нас и говорить нечего. Они нас отправят в Лучший Из Космосов следом за ними. Поэтому лозунг сегодняшнего дня "За курочек!", капитан. И все же постарайся как-то уболтать этих умников. Ведь у тебя это всегда получалось.

- Верно, - печально согласился Свездиго. - Верно. Отбой.

- До связи, - глаз Бендиго моргнул еще раз и экранчик погас.

Свездиго вернул рукав на место и задумался. Только теперь он почувствовал сильный голод и вспомнил, что перед высадкой забыл принять питательную таблетку.

- А гори оно все...- тихо сказал Свездиго и сгреб в охапку несколько ближайших бутылок. - Можно, по крайней мере, перекусить пока все не кончилось...

Свездиго рассовал бутылки по карманам и начал бродить по отделам "Универсума", рассеянно набирая в фартук различной снеди и закусок. В конце концов, он соорудил из нескольких пластмассовых ящиков и перевернутой грузовой тележки некое подобие обеденного стола. Для своей трапезы капитан машинально выбрал такую позицию, чтобы с нее хорошо просматривалась научная деятельность профессора Йо. Перед началом пиршества, Свездиго сходил в посудный отдел и вернулся обратно с большим столовым сервизом. Производить прием местной пищи прямо из упаковки он не любил. Посидев немного в полной тишине, капитан покопался в коробке с сервизом и извлек из нее высокий стакан дымчатого стекла. Он поставил посудину на перевернутую тележку, умело откупорил первую бутылку и наполнил стакан наполовину. В это время из научной части супермаркета стали слышны визгливые возгласы - Йо опрашивал какого-то молодого человека в неприлично коротком пальто и розовой шапочке.

- А я говорю - вот тебе, а не кредит! - визгливо кричал молодой человек, удерживая на весу тяжелую тележку с продуктами. - А он мне - да подавись ты своими кредитами! А я ему - сам ты дурак! А он мне - я менеджер! А я сам менеджер!

"Все вы менеджеры, - подумал Свездиго, наполняя стакан до краев, - и еще какие". Он выдохнул в сторону и залпом влил в себя всю жидкость без остатка, а затем прислушался к ощущениям. Ничего не изменилось. Тогда Свездиго наполнил стакан снова и повторил заход. По телу, наконец, разлилось приятное тепло, а в голове тихонько зашумело. Капитан удовлетворенно кивнул головой, разорвал руками упаковку с ветчиной и отправил ее содержимое в рот. Равномерные движения челюстями всегда помогали ему сосредотачиваться и мыслить по-военному четко.

"А что если загнать этому разрушителю позитронную торпеду прямо в двигатель? - думал Свездиго. - А затем совершить маневр уклонения в сторону звезды и сразу вторую, из кормового аппарата? Когда дым рассеется, вернемся за курочками, а затем уйдем в Дикий Космос, куда-нибудь туда - за Бездну Шрайка. Найдем подходящую планетку, обустроим колонию и будем себе пиратствовать в свое удовольствие. А с местным развитием пусть цефалоподы разбираются".

Мысль казалась привлекательной и Свездиго начал машинально рассчитывать в уме маневр уклонения. Не хватало ровно пяти угловых секунд, чтобы уйти из-под ответного залпа разрушителя, предполагаемая атака "Фенри" была обречена на неудачу и грозила гибелью всего экипажа.

"Все равно, - думал капитан, - риск - благородное дело, на голый расчет в космосе полагаться глупо. Где бы я был сейчас, если бы полагался только на расчеты? За риск нужно обязательно выпить".

Невеселые мысли пробудили в организме Свездиго какой-то невероятный, просто космический аппетит. Он быстро опустошил все принесенные бутылки и съел все продукты, а затем взял тележку и отправился за новой порцией. Руки сами складывали в тележку самые тяжелые упаковки и самые большие бутылки. Вернувшись, Свездиго перевязал кожаный фартук с поясницы на шею и теперь уже принялся за прием пищи по-настоящему.

Он быстро разливал напитки сразу в два стакана и пил с двух рук, опрокидывал их почти не целясь, а копчености засовывал в рот целыми качалками и большими ненарезанными кусками. "Жаль, что я не назначил встречу с этими цефалоподами где-нибудь в Ницце, - думал Свездиго. - Можно было бы устроить шикарный прощальный ужин с поеданием невероятного количества лягушачьих лапок, гусиной печенки и живых устриц. За два последних столетия местные безобразники там неплохо развернулись во всех кулинарных смыслах. Эх, плакала теперь вся эта кулинарная наука, вся эта хими, да и не только она. Ну, да ладно, о чем теперь-то жалеть?"

- Кхе-кхе, не помешаю? - услышал он голос Йо и поднял глаза.

Профессор со своей скрипкой стоял совсем рядом и внимательно изучал поляну.

- М-мм, - промычал Свездиго, быстро прожевывая копченую индюшачью ногу. Он кивнул головой на пластиковый ящик и указал рукой на место напротив.

- Благодарю, - Йо уселся на ящик и приложил к щеке скрипку.- Вы кушайте, кушайте...

Над торговым залом полилась печальная, незнакомая Свездиго мелодия. По-видимому, профессор импровизировал. После неожиданной музыкальной паузы ситуация приобрела какой-то цыганско-ресторанный оттенок. От происходящего, капитану стало немного не по себе. Он быстро прожевал индюшатину, вытер губы рукавом фуфайки и спросил:

- Неужели все так плохо?

Не переставая играть, Йо коротко кивнул головой.

- И ничего нельзя предпринять?

Йо резко оборвал игру и уставился капитану прямо в глаза.

- Почему же - ничего? - спросил он с едва заметной иронией. - Очень даже много чего можно предпринять.

- Например? - подозрительно спросил Свездиго.

- Ну, например, можно слегка изменить им генную структуру. Совсем чуть-чуть - всего несколько второстепенных участков у пары хромосом. При этом исходный материал почти не пострадает, а активность головного мозга скачкообразно возрастет. После этого спинной мозг как бы уйдет в тень и сосредоточится на своих непосредственных обязанностях.

- Если бы вы знали, профессор, как я ненавижу это слово - "почти",- язвительно заметил Свездиго. - Почти до потери контроля над собой. Выражайтесь яснее, прошу вас, не пытайтесь от меня ничего скрыть.

- Ну, после всего произойдет небольшая трансформация нижних конечностей. Они покроются чешуей, станут толстыми, когтистыми и перепончатыми. Поэтому им придется передвигаться такими, знаете, приставными прыжками - раз-два, раз-два. Довольно длинными. Ну и конечно отрастет очень приличный хвост - для поддержания равновесия во время этих самых прыжков. Кгм...

- А перепонки-то зачем?- печально спросил Свездиго.

- А вдруг - наводнение? - бодро откликнулся Йо. - Природа, знаете ли, по-своему умна и старается предусмотреть все неожиданности. Во всяком случае простым потопом с такими существами уже не обойдешься.

- И что же, они после всего этого выйдут в открытый Космос? Вот прямо так - с хвостами и ластами?

- Конечно! - с жаром воскликнул Йо.- Ведь передвигаться таким вот образом чрезвычайно мучительно! Это очень сильно стимулирует работу головного мозга, а спинной еще больше загоняет в тень. Выход в Космос гарантирован. Причем в очень короткие сроки.

- А есть другие варианты?

- Конечно есть. Можно вот здесь, - профессор показал пальцем на шею защитного костюма, - установить крошечную энергетическую перемычку. В этом случае спинной мозг больше никогда не сможет вмешиваться в работу головного. Или наоборот.

- Побочные эффекты? - деловито осведомился Свездиго.

- Ну, они будут ходить, так знаете, немножечко боком и пугаться яркого света. И, возможно, громких звуков, - профессор потер пальцами глаза. - Но это совсем необязательно, может быть, все обойдется только светобоязнью. Этот метод довольно передовой и не все клинические эксперименты еще окончены... В общем - выбирайте, капитан. Для запуска программы ускоренного развития этой планеты, мне все равно нужна резолюция местного Наблюдателя. Выбор за вами.

Свездиго ничего не сказал. Он уперся локтями в колени, сплел пальцы рук в замок, положил на них подбородок и начал раскачиваться на своем ящике. В торговом зале установилась гнетущая тишина.

- Вы думаете - мне все это приятно? - не выдержал Йо.- Как бы не так!

- Понимаю,- тихо сказал Свездиго, прекратив раскачиваться. - Я просто задумался о своем, простите.

- Да ладно вам!- воскликнул Йо, нервно махнув рукой.- Понимает он, как же... А что это вы здесь распиваете, кстати?

Он указал рукой на бутылку виски "Старый лосось".

- Это местный тонизирующий напиток, - откликнулся Свездиго. - Не желаете? Хотя да - принимать не сертифицированную пищу ведь запрещено специальной инструкцией Галактосовета.

- Ох, не смешите меня! - воскликнул Йо.- Да кто их читает-то - эти инструкции? Их все прочесть - жизни цефалопода не хватит. А уж исполнять-то... плесните-ка чуть-чуть. Я сегодня с самого светового утра ничего не ел. Мотаешься целыми днями, понимаешь, по Универсуму, настраиваешь всех на гармоническое развитие, а у самого в это время основной сычуг к центральной хорде прилипает.

Свездиго вынул из картонного ящика глубокий дымчатый стакан и наполнил его до краев, а затем налил и себе двойную порцию.

- Ну, за Высший Разум, - сказал он и чокнулся с бокалом профессора.

- И за физо - универсальную Мать Всех Наук, - эхом откликнулся Йо, а затем очень ловко, одним глотком, осушил свою емкость. - О! Хорошо тонизирует. Даже лучше чем свезиреанский кофе, и колотунийские порошки. Никогда не пробовали? Я имею в виду - кофе и порошки?

- Не имел такого удовольствия.

- Странно, ведь в свое время нордиксы захватывали и Свезу и Колотун. В любом случае вы много потеряли, не испробовав тогда этих продуктов. Сейчас их уже не найти.

- Возможно, нам тогда было не до дегустаций.

Свездиго взял с пола литровую банку с маринованными грибами, большим пальцем сковырнул с нее крышку и протянул профессору. Тот с благодарным кивком принял банку и залпом влил ее содержимое внутрь защитного костюма.

Свездиго снова наполнил стаканы и вопросительно посмотрел на профессора.

- Не гоните ихтиозавров! - весело воскликнул тот.- Передайте-ка мне, пожалуйста, вот то - красненькое. Что это, кстати?

- Ветчина.

- Подходяще. А как у нас вообще с закуской?

- Это помещение забито ею от подвала до чердака.

- Чудесно, просто чудесно, я гляжу, местные ученые химики неплохо здесь поработали, - говорил профессор, заталкивая в рот куски ветчины прямо с упаковкой. - А признайтесь-ка, капитан, ведь нордиксы имеют к местной популяции в некотором роде очень даже прямое генетическое отношение? Не зря же вы тут без скафандров столько лет шастаете, а? Ха-ха!

Йо заговорщицки подмигнул Свездиго и раскатисто расхохотался, чуть при этом, не подавившись кольцом сырокопченой колбасы. Капитан вежливо похлопал его по спине защитного костюма и сказал:

- А чего тут скрывать? Имеем, да. Такие случаи в Универсуме бывают довольно часто. Вы же знаете на что способны генетические цепочки и какие они привязчивые, липкие.

- Вы только не подумайте, что я вас в некотором смысле осуждаю, - сказал Йо, вытирая руки о кружевную манишку, отчего та быстро потеряла форму и изменила цвет. - Учитывая проблему местного Изначального Существа небольшая генная коррекция пойдет им только на пользу. Мне и самому местные курочки очень даже понравились. Они очень миленькие, очень.

- Да, если не брать во внимание проблему Изначального Существа самих нордиксов, - капитан отбил о край тележки горлышко двухлитровой бутыли и сделал из нее долгий глоток. - Ведь неизвестно - какие монстры скрываются в базовых генетических цепочках самих нордиксов и какое наложение может произойти в результате всех этих шастаний...

- А вот тут вы ошибаетесь, - лицо защитного костюма профессора расплылось в широкой улыбке.

- В каком смысле? - Свездиго осторожно поставил пустую бутыль на пол и с тревогой посмотрел на Йо. - Вы нашли его? Вам удалось обнаружить окаменелости Изначального Существа нордиксов?

- Приблизительно два астрономических года назад, - кивнул костюм. - И должен вас сразу успокоить - генетическая коррекция ни в коем случае не угрожает ничем плохим местной популяции. Да вот взгляните сами...

- Нет! - неожиданно для себя самого воскликнул Свездиго, закрываясь руками и отворачиваясь от профессора. - Нет! Я не хочу на это смотреть. Не хочу. Кроме того, я не достоин на это смотреть. Ведь это секретная информация, и ее секретность находится на уровне "совершенно сакрально", а может быть и выше! Я же всего лишь простой флотский офицер.

- Бросьте, капитан, - довольно захрюкал Йо. - Бросьте заниматься чепухой. Ведь вам же хочется узнать. Хочется, я вижу. Ну же, взгляните. Откройте глаза. Покажите себя отважным космическим капитаном.

Свездиго медленно повернулся к профессору и осторожно убрал руки от лица, затем он открыл сначала один глаз, потом второй. А потом его лицо вытянулось из-за слишком сильно открытого рта. Вытянулось так, что стали видны не только нижние, но верхние вторые ряды зубов.

В воздухе перед профессором вращалась голограмма белого пушистого существа. У существа были огромные синие глаза, большие круглые уши и едва заметный, утопающий в белом меху розовый носик. Его мохнатые лапки были скрещены внизу круглого мягкого живота, словно бы они хотели прикрыть или защитить что-то там - внизу, а невероятные голубые озера глаз буквально поглощали, засасывали в себя. Капитан тут же почувствовал сильное желание поддаться этому засасыванию, ему вдруг сильно захотелось войти в эти озера и утонуть в них, а еще он ясно различил в них свое отражение и тут же почувствовал свою глубинную связь с ними.

- Впечатляет, правда? - спросил профессор. - Мы назвали его "Подхвойным Искателем". Хотя я лично настаивал на "Подхвойном Мечтателе", да ретрограды из Ученой Инквизиции зарубили это название. На нашем лабораторном арго его сейчас называют просто - Подхвойном.

- Как? - потрясенно воскликнул капитан. - Как это может быть?

- Вот - представьте себе, - закивал головой Йо. - Мы сначала и сами не поверили.

- А что это он прикрывает верхними конечностями? - спросил Свездиго, чтобы хоть как-то скрыть свое потрясение.

- У него там сумка.

- Сумка? Какая сумка?

- Ну, такой как бы большой, спрятанный под мехом кожаный карман.

- Карман? Зачем ему этот карман? - глупо моргая глазами, спросил капитан.

- Мы думаем, что ваш Подхвойн когда-то прятал в него различные нужные ему предметы - еду, детенышей, разные щепочки, перышки и все такое. Видите, как он пытается его защитить автоматическим жестом, без сомнения выработанным для него самой Эволюцией? И это при том, что само это существо было когда-то абсолютно беззащитно перед другими участниками эволюционной гонки на вашей родной планете, капитан. Если честно, я до сих пор не могу понять - как оно смогло в ней победить. С такими бездонными голубыми глазами, с такими крошечными размерами, с этим своим белым мехом и вместе со своей кожаной сумкой.

- Действительно - как?

- Здесь может быть только одно объяснение - невероятная скорость размножения. Голубые глаза и такая вот сумка тоже могут иногда оказаться решающим фактором победы в эволюционной гонке, капитан. Да, еще как могут. Где теперь все эти страшилы с чудовищными зубами? С уродливыми кривыми когтями? Где их горящие жаждой выживания глаза, перекошенные злобой, сложно устроенные пасти? Их больше нет. А Подхвойн живет и здравствует до сих пор. Он живет в вас, капитан, и во всех остальных нордиксах тоже. Такая вот гримаса развития.

- Невероятно, - прошептал Свездиго. - Но ведь это... ведь это открытие... полностью меняет Галактическую Историю...

- Да. И еще как меняет. Я рад официально сообщить вам, капитан третьего ранга Свездиго, что Галактосовет снял с цивилизации нордиксов все обвинения в развязывании Последней Галактической Войны. Кроме того, с вас лично, а равно и с членов вашего экипажа сняты все обвинения в тяжких военных преступлениях. Информация об открытии "Подхвойного Искателя" уже отправлена в Главный Штаб нордиксов. Как оказалось, они сами ничего о нем не знали, хотя очень искусно делали вид что знают. Военные...

- Но ведь нами уничтожено столько планет! Замечательных планет с прекрасными естественными биосферами.

- Ну и что? - защитный костюм профессора махнул рукой. - Космос бывает злым, очень злым, а уж космическая эволюция иногда способна на такие штуки, что дух захватывает даже у бывалых ученых из Галревкома. В общем - забудьте обо всем. Вот вам мой совет. Забудьте обо всем, что случилось в нашей галактике за последние триста тысяч галактических лет, как о кошмарном сне. Особенно об этой ужасной битве при Драговегу.

Голос профессора дрогнул, глаза костюма быстро забегали и капитан сразу насторожился.

- А вы? - спросил он.

- Что?

- Ведь вы участвовали в той битве, не так ли?

Глаза защитного костюма профессора забегали еще быстрее, и капитан понял, что случайно попал в точку. В ту самую точку.

- Постойте, - сказал он, как бы очнувшись. - Да это не вы ли произвели тот роковой выстрел по "Фенри"?

Голова защитного костюма профессора упала на его грудь.

- Да, это был я. И поверьте - сейчас я очень рад, что произвел тот выстрел почти наугад, без предварительной накачки связывающего поля, нарушив тем самым все мыслимые и немыслимые инструкции...

Глаза Свездиго заволокло прозрачным туманом. Он вдруг вспомнил синие капли коу-плазмы, стекающие по передней плите боевого скафандра, вспомнил искалеченное лицо Бендиго, вспомнил огромную дыру в борту носовой орудийной платформы, вспомнил разбросанные по палубе, как бы вывернутые страшным взрывом наизнанку тела нордиксов из артиллерийского расчета. Тела этих бедняг. В сущности - тела тех самых древних Подхвойнов. "Жестокий Космос, - молотками стучало в голове капитана. - Мертвый Космос".

Ситуация была нестерпимой до тошноты, до зубовного скрежета и все же Свездиго сумел справиться с собой. Как и тогда - на развороченной прямым попаданием палубе, он сумел взять себя в руки.

- Да, - сказал капитан. - Космической Эволюции не откажешь в чувстве черного юмора. И в изобретательности ей тоже не откажешь. Хоть иногда все это выглядит слишком уж невероятно и жестоко. Жестоко через чур, как говорят местные безобразники.

- Верно! - воскликнул профессор. - Правильно! Так и надо, капитан, так и надо. Гоните это от себя, гоните!

- И все же я не могу понять - чем была вызвана та вспышка военной экспансии нордиксов, которая привела к ужасной войне на полное уничтожение. Ведь, как оказалось, внутри мы такие белые...

- А! - костюм профессора снова махнул рукой. - Мало ли чем? Вспышкой сверхновой, например. Или искривлением гравитационного поля. Или каким-нибудь неизвестным вирусом. А скорее всего - самой обычной вспышкой рождаемости, они всегда и повсюду оканчиваются ужасными войнами. Хотя, с научной точки зрения, войны вызванные вспышками рождаемости есть ни что иное, как проявление космического Принципа Родительской Заботы о жизненном пространстве для своего многочисленного потомства. Но что же делать? Такова наша космическая жизнь. Да мало ли чем еще могла быть вызвана та вспышка военной экспансии нордиксов? Не берите в голову, говорю я вам. Сейчас важно то, что нордиксы в итоге оказались очень милыми существами, а битва у Драговегу теперь считается не благородным актом высшей галактической самозащиты, а ужасным избиением. Мне жаль, что я лично участвовал в этом. Очень жаль. Примите мои искренние соболезнования, капитан. Да, и если бы я тогда не забыл применить связывающее поле, то сейчас мы бы с вами не разговаривали. Я думаю, что этот факт меня извиняет, хотя бы отчасти.

- Он вас почти извиняет, - кивнул головой Свездиго. Ему кое-как удалось справиться с переполнявшими его чувствами, и теперь он говорил очень спокойно, и прозрачный туман больше не застилал ему глаза. - А вот скажите мне, только честно - ваше Изначальное Существо вам известно?

- Известно, - просто ответил Йоххо. - Отлично известно.

- И?

- Лучше не спрашивайте, - костюм профессора повторил опцию безнадежного взмаха рукой. - Ужасный монстр. Его официальное название "Лиловый Каракат". Это огромное существо с тремя глотками и чудовищными ороговевшими клювами. Одних основных желудков - восемь штук, представляете? Кроме того, на всех его щупальцах имеются очень острые костяные когти. Одним словом - ничего хорошего. Это настоящее космическое чудовище, капитан. Да ведь я уже сказал вам, что битва у Драговегу теперь официально считается избиением невинных нордиксов. И эта точка зрения основывается на доказанных научных фактах.

Свездиго больше не хотелось ни о чем говорить с этим существом, но посадочный протокол требовал от него хотя бы внешнего проявления вежливости. И ему пришлось сделать над собой еще одно чудовищное усилие.

- У вас есть ко мне еще что-нибудь? - спросил он. - Я имею в виду - что-нибудь официальное?

- Да. Есть. Кроме снятия обвинений в военных преступлениях и за совершение вами своевременного открытия Изначального Существа местной популяции, а также за решение так называемой "обезьяньей проблемы" Галактосовет единогласно постановил принять вас в галактическое научное сообщество и присвоить вам звание Почетного Младшего Лаборанта. Все положенные знаки отличия и регалии, а также Бронзовый Респиратор, Почетная Белая Шапочка и Защитный Синий Балахон будут вручены вам в ближайшее посещение штаб-планеты Галактической Ревизионной Комиссии. Сообщение о награждении уже отправлено нами в Главный Штаб Флота нордиксов. Разрешите поздравить вас с этим высоким званием, капитан. Что до меня, то за успешное решение "обезьяньей проблемы" местной популяции я дал бы вам не Младшего, а сразу Старшего Почетного Лаборанта.

Еще совсем недавно Свездиго счел бы подобное заявление утонченным оскорблением, но сейчас, после того, как он лично заглянул в бездонные синие глаза Подхвойна и увидел в них свое отражение, ему было наплевать на все Бронзовые Респираторы, Почетные Шапочки и Синие Балахоны.

***

Предложенное им решение так называемой "обезьяньей проблемы" местной доминантной популяции вообще было в некотором роде недоразумением, и он просто не понимал, почему его так высоко оценили ученые Галактосовета.

Дело было в том, что Свездиго ужасно не любил писать разного рода научные отчеты, да и полученные им в Высшем Космическом Училище Штурма и Торпедной Стрельбы знания были явно недостаточными для такой работы. Кадетам этого заведения никто не объяснял - как правильно наблюдать за галактическими популяциями, там их учили совсем другому. Кроме того, все это было ужасно скучно. Но Галревком требовал регулярной подачи годовых научных отчетов и это требование никак нельзя было игнорировать. Шутки с Галревкомом всегда оканчивались очень плохо.

Поэтому капитан и обязал писать эти отчеты всех членов своего экипажа - один раз в год, по очереди. В прежние времена его экипаж насчитывал семь тысяч отборных космических вояк, а теперь он сократился до четырех с половиной тысяч, и поэтому раз в четыре с половиной тысячи астрономических лет капитану все равно приходилось браться за бортовой интерлингвический компилятор лично. Все это занятие было для него не просто неприятным и тяжелым, а буквально мучительным.

Каждый из его обветренных радиоактивными космическими ветрами вояк упражнялся с этими проклятыми отчетами как мог, они буквально высасывали их из своих пальцев, несли в них чушь, чепуху и околесицу, а иногда придумывали для них откровенные научные сказки. Все это безобразие с отчетами длилось и длилось целыми эпохами, и казалось, что ему не будет ни конца, ни края, и закончилось оно, строго говоря, только в текущем астрономическом году. В этот проклятый год очередь как раз дошла до судового кока, и он воспользовался удобным моментом для подачи в Галревком своего доноса.

В прежние же времена все это отчетное безобразие отлично проходило в Галревком, так как было похоже, что тамошних бюрократов интересовали главным образом объем и оформление отчета, а не его содержание. Поэтому вскоре все они решили, что эти проклятые отчеты вообще никто не читает, и совсем обнаглели с их сочинением. Каждый из них раз в четыре с половиной тысячи лет садился за сочинение нового отчета и писал туда что хотел. Некоторые просто описывали местную погоду, день за днем, час за часом, минуту за минутой, другие описывали свои сексуальные фантазии и похождения на поверхности, кто-то вспоминал какие-нибудь забавные или ужасные случаи из своей теперешней жизни, а кто-то и вовсе вставлял в отчет огромные куски из незамысловатых научных трудов нижних безобразных ученых, полагая, что галактическая наука стерпит все.

Так как их никто никогда не одергивал, не отчитывал, не запугивал различными мерами, не грозил арестом, судом, распылением или глокированием, они и решили, что все эти отчеты - полная чушь, ерунда, идиотские забавы и игры ученых галактических бюрократов, один из способов имитации ими какой-то непонятной научной деятельности. И вот вам - пожалуйста.

Отчет по "обезьяньей проблеме" Свездиго сочинял, покачиваясь в гамаке на берегу теплого океана в компании сразу четырех прелестных безобразниц, которые ему тогда помогали справиться с этой неприятной обязанностью. Да, написать этот проклятый отчет ему помогли четыре безобразные курочки и еще невероятное количество прекрасного рома. Случалось, что какой-нибудь член его экипажа, проходя мимо гамака вместе со своими безобразными курочками или собутыльниками из десантной группы поверхностного прикрытия, по дороге от бунгало к пляжу или обратно, подходил к Свездиго и пытался вставлять в этот дурацкий отчет свое крепкое и меткое пьяное слово. Так они вносили тогда свой посильный вклад в ненавистную им всем галактическую науку.

Эти дурацкие и нудные отчеты Свездиго всегда, во все времена предпочитал сочинять на каком-нибудь теплом пляже, за бутылкой крепкого местного тонизирующего напитка и в обязательной компании очаровательных местных курочек. Он поступал так потому, что с безобразными курочками можно было свободно говорить на абсолютно любые темы, они всегда, во все времена и эпохи относились к этим разговорам очень легко и весело, вероятно, принимая их за замысловатый подкат, кадреж или хохму, а еще они почти сразу забывали об их содержании. Кроме того выслушивать суждения нижних курочек по различным вопросам галактического масштаба было очень забавно, и вообще - все это было очень весело.

А уж как они все тогда веселились, сколько всего они тогда выпивали, сколько омаров и крабов тогда расстались со своими панцирями прямо на пляже, сколько кокосовых орехов бывало ими тогда разбито. А сколько пустых бутылок из под крепчайшего рома тогда бывало разбросано ими по всем пляжам нижнего мира, на которых Свездиго так любил заниматься сочинением этих дурацких отчетов. Этими пустыми бутылками можно было вымостить прямую дорогу к звездам, так он сказал однажды одной из своих прелестных курочек, валяясь рядом с нею на пляже после очередного купания в ласковых водах теплого океана и рассказывая ей о висящих над ними созвездиях.

В общем, работа над отчетом по "обезьяньей проблеме" шла у них тогда очень легко, весело и нужный объем набрался довольно быстро.

"Обезьянья проблема" популяции нижних безобразников возникла в результате выдвинутой одним из безобразных ученых псевдонаучной гипотезы согласно которой все они произошли от какой-то древней обезьяны. Теория была чрезвычайно глупой, так как основывалась только на относительном внешнем сходстве, да еще некотором совпадении самых поверхностных генетических цепочек. Местные ученые поклонники этой теории уже много лет копали почву в разных частях планеты, пытаясь обнаружить останки своих мнимых предков и по ним проследить путь превращения своего вида в местную доминанту.

Особенно рьяно они искали какую-то древнюю обезьяну, с которой, якобы, все и началось. Однако никаких следов этой загадочной древней обезьяны обнаружить им так и не удалось, зато им постоянно, повсюду и в огромных количествах попадались останки ужасных ящеров. Казалось бы - посмотри внимательно, сравни и осознай уже, наконец, очевидную истину, так ведь нет. Эти безобразные ученые умники продолжали искать свою заветную обезьяну, эту свою воображаемую бабушку с потрясающим упорством, так присущим всем узколобым, напыщенным и недалеким ученым существам. И это при том, что их настоящие бабушки уже много лет красовались своими ужасными челюстями в их же музеях разбросанных по всему глобусу и про них было снято столько вполне достоверных и страшных фильмов их же безобразными режиссерами.

Естественно, что такое положение вещей угнетало всю местную доминантную популяцию в целом (за исключением тех - твердолобых ученых) и сильно сказывалось на многих аспектах ее развития. И это было понятно - ведь теперь они все считали себя в некотором роде пусть и развитыми, но обезьянами. Особенно остро все это проявлялось во время посещения зоопарков, в которых, как в тюрьмах, рядом с представителями других, недоминантных видов, томились их мнимые предки. Конечно, смотреть на своего предполагаемого предка, который целыми днями сидит за стальными прутьями, давится гнилыми бананами из ближайшего супермаркета, ищет блох, мастурбирует, испражняется, совокупляется и занимается еще массой естественных, но не очень приглядных дел, бывает очень и очень тяжело. Ведь хочешь - не хочешь, а все это автоматически примеряется и прикидывается безобразным наблюдателем на себя и это побуждает к мрачным размышлениям, порою на весьма отвлеченные темы. Да еще это проклятое внешнее сходство, которое буквально бросается вам в глаза прямо на входе в любой зоопарк, в эту устроенную нижними безобразниками тюрьму для недостаточно развитых видов.

Конечно, здесь есть от чего впасть в уныние, а угнетенное психическое состояние целой доминантной популяции - это вам не шутки. Придя в сильное доминантное возбуждение такая популяция обычно начинает издеваться над биосферой - уничтожать другие виды, гадить в реки, озера и океаны, дымить в атмосферу, заражать радиацией почву, развязывать войны. Дескать - пусть мы и обезьяны, но за то какие. Захотим и сделаем все, что угодно, нам на все наплевать, на наш обезьяний век хватит, а после нас хоть убейтесь, хоть задохнитесь, сами вы обезьяны. Все это безобразие и получило в итоге название "обезьяньей проблемы" и именно за нее тогда взялся капитан.

В своем отчете, написанном при помощи четырех курочек, очень крепкого рома, пальм, океана и свежего соленого ветерка, Свездиго выдвинул довольно смелую и прогрессивную встречную теорию. Он утверждал, что древние, как и современные обезьяны не имеют к местной доминанте никакого отношения, что и доказывает находка останков их Изначального Существа. Скорее всего, писал Свездиго в своем отчете, здесь мы имеем дело с наглой и неприкрытой игрой Генетической Мимикрии, а из этого следует, что местные эволюционные дела обстоят как раз наоборот - это местные обезьяны инстинктивно развили в себе соответствующий фенотип, чтобы хотя бы внешне походить на местную доминанту, и таким образом обеспечить себе наилучшие шансы на выживание, как бы неосознанно выдавая себя за ее предков или родственников, пусть и дальних. Что, впрочем, помогло им не очень, добавлял капитан, так как численность планетарной популяции обезьян стремительно сокращается и многие виды уже или вымерли, или стоят на грани полного исчезновения.

Не будем же слишком строги к несчастным обезьянам из-за какого-то там непреднамеренного акта Генетической Мимикрии, ведь, если вдуматься, он сыграл с ними очень злую шутку, добавлял Свездиго, и, отложив в сторону интерлингвический компилятор, отправлялся со своими курочками плескаться в бассейне. Вернувшись, и зарядившись хорошей порцией рома, он продолжал работу над своим отчетом.

Свездиго писал: для того, чтобы решить "обезьянью проблему" окончательно следует организовать масштабные поиски Изначального Существа всех современных обезьян, но в данный момент это невозможно, так как его экипаж занят решением куда более важных задач. Да это и не имеет смысла, добавлял он, поскольку уже сейчас совершенно понятно, что "все они тоже произошли от каких-нибудь крокодилов". Эту фразу подсказала Свездиго одна из курочек, которая загорала рядом с его гамаком, нежась голышом на бархатном океанском песочке. И они тогда хорошо развили эту мысль, валяясь вместе под сверкающим вверху созвездием Козерога, которое из-за выпитого ими рома как бы наползало тогда всеми своими звездами прямо на созвездие Девы. Заканчивался отчет небольшим стихотворением, который они все вместе сочинили в насмешку над заскорузлыми бюрократами Галктосовета.

В кружении дронов

И полете пуль,

В шипеньи газовых баллонов,

В мелькании сапог штурмовиков,

В удушливых дымах костров благочестивых,

Составленных в стремительном порыве,

Из дров наспех украденных, сырых,

В багровых грибовидных облаках,

Последнего иль крайнего заката,

Мне чудится твой безобразный рык,

Направленный в безоблачное небо,

Такое светлое, такое голубое.

На этом - все.

Пысы,

Оставьте обезьян в покое!

Да, тогда они хорошо повеселились, сочиняя этот дурацкий отчет для далекого Галревкома, и вот вам, пожалуйста - теперь он Младший Почетный Лаборант.

Все это не укладывалось в голове Свездиго, и поэтому он чувствовал себя сейчас "не в своей тарелке" как выразилась тогда другая курочка, когда они на другой день после грандиозной попойки проснулись в ее гамаке без купальных костюмов. Вокруг тогда валялось множество пьяных нордиксов из группы прикрытия и еще больше курочек, и все это выглядело очень забавным из-за причудливых поз, сложных татуировок на тему Последней Войны и битвы у Драговегу. А еще кучи пустых бутылок, плавающая в бассейне кокосовая пальма с так и не снятыми орехами, надувные матрацы на крыше бунгало, голова закопанного в песок официанта, барбекю из павлинов... Он тогда рассмеялся и заметил что "это дико, но по крайней мере, обезьянья проблема теперь решена" и что "дурацкий отчет можно теперь отправить", и что "теперь-то они имеют полное право, как следует отдохнуть от тяжких научных трудов". А та курочка рассмеялась в ответ и пообещала наградить его престижной научной премией прямо сейчас - в этом вот гамаке, и прямо здесь вручить ему свой самый престижный приз. И она сдержала тогда свое обещание, и ту далекую церемонию награждения он до сих пор вспоминал с теплотой.

И вот что в итоге из всего этого вышло. Получалось, что их отчеты не только читали все это время, но еще и аккуратно подшивали к чему-нибудь. К какому-нибудь Окончательному Отчету. Здесь было от чего почувствовать себя не в своей тарелке. И или даже попасть в чужую.

***

- И это еще не все, - продолжал Йо, не замечая, или не обращая внимания на подавленное состояние капитана.

- Не все? - хмуро удивился Свездиго.

- Вам, как первооткрывателю даровано исключительное право назвать Изначальное Существо местной популяции своим именем. Это давняя научная традиция и все Изначальные Существа всех галактических цивилизаций записываются в Галактический Физиогномический Атлас под славными именами их первооткрывателей. Полное название вашего Подхвойна, например - Подхвойный Искатель Патсуикетта, а полное название Лилового Караката - Лиловый Каракат Кирхсо. Таким образом, всем первооткрывателям Изначальных Существ предоставляется право увековечить свое имя в астрономически обозримой перспективе. Итак, капитан, как бы вы хотели назвать местное Изначальное Существо? Не стесняйтесь, ведь именно вы извлекли его из слоев безвременья и тем самым как бы воскресили и познакомили с ним всю остальную Галактику, а возможно, что и весь Универсум. Вы имеете полное право дать ему свое имя, как любой отец имеет право поименовать свое дитя.

- Если честно, вы меня не только озадачили, но и смутили, профессор...

- Ну же, капитан, смелее! Покажите себя ученым достойным высокого звания Младшего Почетного Лаборанта.

Свездиго задумался. За бесконечно долгий период своего пребывания здесь он повидал слишком многое. Многое и разное. Перед его мысленным взором быстрой вереницей пробежали образы множества отдельных индивидов из местной популяции. Все эти сонмища напыщенных мелюзговых тиранчиков с замаранными кровью руками, хитрых менял с тусклым желтым блеском глазных оболочек, полубезумных ученых, хохочущих во мраке своих лабораторий над экспериментальными образцами ракет, пулеметов и бомб. А ведь многие из них ни капельки не страдали выдумывая все это, а иные из них буквально упивались своими схемами и принимали от своих мелюзговых покровителей различные награды и идиотские почетные звания. Многих из них он прозевал, иных упустил намеренно ради хорошей игры в бортовом казино, или ради ставок на эволюцию военного типа (в этом его кок был полностью прав), и поэтому он чувствовал сейчас угрызения совести из-за личной ответственности за наступившее безобразное настоящее. Но ведь были среди них и вполне приличные музыканты, и ловкие акробаты, и искусные массажисты, и гениальные танцовщицы кордебалета, и отличные официанты, и веселые клоуны, и просто выдающиеся повара. Конечно, всех нижних безобразников нельзя было смешивать друг с другом, нельзя было сваливать их в одну кучу, но сейчас они почему-то смешались, свалялись сами, слились в чудовищный образ того - древнего ящера. И этот ящер вдруг возник совсем рядом с перевернутой супермаркетной тележкой, он глянул на Свездиго горящими, глубоко посаженными красными глазами, разинул страшную пасть с тремя видами ужасных зубов словно бы демонстрируя их всей Вселенной и гордясь ими перед нею, а потом сам, сам проревел ему прямо в лицо свое название для Галактического Физиогномического Атласа...

Капитан помотал головой, отгоняя от себя это видение, и ящер сразу исчез, словно бы растаял в воздухе, а перед ним снова возник улыбающийся камуфляжный костюм пятого заместителя Председателя Галревкома по теплокровным популяциям.

- Итак? - спросил Йо. - Что вы решили?

- Я хочу назвать его Трехзубчатым Безобразом, - тихо, но твердо сказал капитан и после этих слов его рука сама потянулась к початой бутылке "Абсолюта".

- Трехзубчатый Безобраз Свездиго, - медленно проговорил Йо, как бы пробуя новоиспеченный научный термин на вкус. - А знаете, мне нравится. Решено, такими их и запомнит Галактика.

- Знаете, профессор, а ведь я чувствую вину за все то безобразие, что творилось здесь у меня на глазах все эти бесконечные тысячи лет.

- Это чувствуете не совсем вы, дорогой Младший Лаборант, - печально заметил Йо. - Это звучит у вас в голове тихий голос Подхвойна, он до сих пор живет и говорит в вас. Все правильно. Так и должно быть. Именно этот голос всегда удерживал вас от слишком скорых решений, от слишком быстрых и решительных действий. Удерживал все эти тысячелетия. Вот чего не мог знать ваш кок, когда писал свой донос в Галревком.

- А как же невинные жертвы?

- Это Подхвойн говорит в вас сейчас...

- А упущенные цивилизационные возможности?

- Подхвойн...

- А слезы самок и детенышей принесенные на алтарь гордыни очередного мелюзгового тиранчика?

- Это говорит он...

- Бомбы, ракеты, газовые камеры, химическое оружие...

- И это он...

- Послушайте, профессор, - возмутился Свездиго. - А как же вы? Вы что - тоже слышите тихий голос своего Караката?

- Увы, - голова защитного костюма Йо в слишком глубоком кивке упала на его грудь. - Увы. Я слышу этот голос и борюсь с ним уже много-много сотен тысяч лет. Чудовищным усилием воли я удерживаю себя от того, чтобы следовать его тихим, но оч-чень настойчивым советам, почти требованиям. Что, впрочем, не всегда удается. Это чудовищная внутренняя битва, капитан, и еще далеко не ясно, кто выйдет из нее победителем. У вас же все просто замечательно в этом плане. Вы пока еще не осознали - как вам повезло с вашим Изначальным Существом. С этим симпатичнейшим Подхвойным Искателем. Я вам ужасно завидую, капитан, ведь вам приходится бороться не со своими базовыми цепочками, а всего лишь с позднейшими камуфляжными генными напластованиями, что гораздо проще. Это большая эволюционная удача, не каждому несчастному разумному виду безразличная к страданиям живых существ Природа и ее злая подруга - Космическая Эволюция дарят такой шанс. Уж нас - ученых, она этим не пожаловала, поверьте.

- Возможно, вы правы, профессор.

- Не возможно, а совершенно точно - я прав, капитан, - защитный костюм Йо скрестил руки на груди. - Хотя бы потому, что на сегодняшний день именно я являюсь ведущим галактическим специалистом по вопросам эволюционного камуфляжа и адаптивной космической мимикрии.

- Ума не приложу - что мне теперь делать? - нахмурившись, сказал Свездиго. - До вашего прилета, профессор, все казалось мне таким понятным, таким простым, а теперь вот, а теперь...

- Как - что делать? - с наигранной веселостью воскликнул профессор, - у нас есть отличный повод отпраздновать вашу первую научную победу над "обезьяньей проблемой" и ваше первое ученое звание. И еще нам обязательно нужно как следует обмыть местными тонизирующими напитками нашего сегодняшнего новорожденного - Трехзубчатого Безобраза Свездиго! Ведь не зря же безобразные химики их создавали, а? Может быть, все они инстинктивно готовили их к нашему сегодняшнему застолью, ха-ха-ха!

- Верно, - кивнул Свездиго. - К тому же я сильно проголодался.

- И я! - радостно воскликнул Йоххо. - Попользуемся же плодами местной науки.

***

- Никакой особенной страшной тайны здесь нет, - говорил Свездиго, разрывая зубами упаковку с сырыми пельменями. - Все началось с безобидной на первый взгляд игры. Вы же знаете, что длительное пребывание в анабиозе некоторым образом расслабляет и влияет на общий метаболизм? После выхода из анабиоза метаболизм всегда сильно ускоряется и организм чувствует прилив сил и бодрости. Ему постоянно хочется куда-то бежать, что-то делать.

Профессор Йо утвердительно кивнул головой и с сомнением принюхался к палке кровяной колбасы.

- Ну, вот, - продолжил Свездиго. - Пока все остальные спали, первые пробужденные члены моего экипажа начали понемногу озорничать и ходить вниз в самовольные отлучки. К тому же мы тогда много копали, буквально днем и ночью перемещали доисторические пласты, искали останки Трехзубчатого Безобраза и всем нам хотелось хоть немного расслабиться после очередной рабочей смены. Сначала все выглядело достаточно безобидно, как игра. Ну, знаете там - разные добрые боги плодородия, громовержцы, сказочные герои, совершенные и неубиваемые... Небесные покровители, одним словом. А потом, постепенно пошло-поехало. Многие члены нашей команды со временем даже женились на местных и навсегда покинули ряды Военно-Космических Сил Цивилизации нордиксов. Позднее они совсем отказались возвращаться наверх и даже всячески увиливали от обязанности писать простейшие научные отчеты в Галревком.

- То есть, вы начинали здесь с прямого протокола?

- Нет, эти отношения всегда имели больше мифический, чем реальный характер. Такой, знаете, налет грандиозной загадки, космической недосказанности, тайны. Впрочем, очень скоро появилось большое количество гибридов, которые при определенных условиях могли бы сделаться настоящей местной доминантой. Некоторые из них практически ничем не отличались от нордиксов во всех смыслах за исключением какой-нибудь мелкой детали - формы носа, слабых лодыжек или ничем незащищенной пятки. Вероятно, так проявилось наследие Подхвойна, с которым ничего не поделаешь...

- Совершенно верно, это оно, - кивнул головой Йо. - И что случилось с вашими гибридами?

- Их всех убили, - вздохнул Свездиго. - Одного за другим, разными способами. А потом сочинили про них уйму безобразных мифов. Посмертно сделали всех их героями, так сказать. Что ни говори, а у местных безобразников есть какое-то извращенное представление об элементарной благодарности. Впрочем, некоторых героев нам пришлось зачистить самим, уж слишком они были самоуверенными и своенравными.

- Знакомая песня,- сказал Йо, рывками проглатывая упаковку с сырым фаршем.

- Вы только ничего такого не подумайте о местных, ведь с научной точки зрения во всем виноват их Безобраз, который сидит в них очень крепко и прочно, - Свездиго протянул профессору большое блюдо из сервизного набора. - Сходить за нагревателем?

- Благодарю, не нужно, у меня в костюме есть инфракрасный излучатель. Продолжайте. Все это очень интересно с научной точки зрения.

- Так вот - многие члены моего экипажа, занимались там внизу не только игрой. Они время от времени изобретали для них колеса, рычаги, плуги, бороны и привозили из отпусков разные семена. Обучали нижних решать их продовольственные проблемы. Именно поэтому, кстати, мы можем потреблять местные продукты без каких-либо ограничений. Правда, их ученые хими в последнее время каким-то образом научились скрещивать наши помидоры с местными тараканами...

- А вот это они зря делали. Галучинку такие фокусы не понравятся точно. Подумайте сами - если в таком существе когда-нибудь проснется разум, то где тогда искать следы его Изначального Существа? Среди ваших помидоров, или среди нижних тараканов?

- Они и нам не нравятся, а что делать? Отцовский инстинкт, так сказать, кгм... Да и тихий голос Подхвойна, как я теперь понимаю. Иногда нижние так нашалят внизу, навзрывают всего, в собственной крови измажутся, а затем притихнут и словно бы ждут чего-то. Пошлешь вниз кого-нибудь, конечно, порядок навести, подчистить там, прибраться и все такое. А у них и руки опускаются, и комок к горлу подступает...

- И их можно понять, - назидательно заметил Йо. - Ведь тихий голос Подхвойна слышен каждому космодесантнику нордиксов. Но как вы решили проблему продолжительности жизни? Как я понимаю именно скорость прожития не дает им набезобразничать здесь как следует?

- Это не мы, - помотал головой Свездиго. - Об этом позаботилась сама Эволюция. Она хоть и слепа, но все же кое-что различает. Да у нас и некому было этим заниматься, ведь в состав моего экипажа входят только военные хирурги.

- А, ну да, - кивнул головой Йо. - Ну да.

- Зато военная хирургия у местных развита просто прекрасно. Режут по живому они замечательно. Только не сочтите, что я этим хвастаюсь, скорее наоборот...

- Хорошо, - подытожил Йо.- И печально. Но хотя бы с помидорами и военной хирургией вы им помогли по-настоящему. Представляю, каково вам было выслушивать мои разглагольствования о хвостах, перепонках и прочем.

- Вот видите, профессор, - Свездиго взял свои стаканы в руки и сказал.- За сказочных героев.

- За них!- сразу развеселился Йо, поднимая свой стакан. - За небесных эльфов.

После этого тоста в зале установилась относительная тишина, нарушаемая только чавканьем, хрустом разрываемой упаковки и глубокими вздохами. Профессор Йо вообще вздыхал очень часто и глубоко, и Свездиго решил, что для переваривания местных продуктов его организму требуется много кислорода. Это сосредоточенное пыхтение продолжалось довольно долго.

- Все это замечательно, - сказал Йо, отрываясь от упаковки с куриными окорочками. - Но я хотел бы поговорить с вами о местной физо.

- Это не имеет никакого смысла, профессор, - с трудом подавляя приступ икоты, заметил Свездиго. - Горы вычурной чуши, кое-как прикрытые слоями замысловатых формул, и больше ничего.

- Возможно, но знаете, капитан, крупицы истины могут находиться в любых, порой самых неожиданных местах.

- К местной физо это не относится, поверьте.

- И все же я настаиваю. Изложите мне хотя бы основные постулаты. Кратенько, своими словами.

- Ну что же, раз вы настаиваете...

***

Бутылки сыпались на пол с противным звоном и грохотом, стекло разлеталось на мелкие осколки, по полу растекалась большая лужа, а руки Свездиго продолжали лихорадочно шарить по полкам. Как на зло сейчас ему попадалась на глаза только разная дрянь подозрительного разлива.

Камуфляжный костюм профессора Йо лежал на тележке, его глаза буквально вылезали из орбит, словно бы он только что увидел что-то страшное там - на потолке супермаркета, и его разум не смог справиться с этим зрелищем. Рот профессора был раскрыт неестественно широко и из него вырывался похожий на сигнал тревоги звук - "э-э-э... э-э-э... э-э-э".

Мозг Свездиго лихорадочно работал в поисках выхода из создавшейся ситуации, но мысли теснились в его голове нестройным роем, мешались в безобразный клубок, не давали сосредоточиться. Это была ситуация с кодом опасности "0-0-2" и виновником ее, пусть и невольным виновником, был он сам. Но разве мог он подумать, что все произойдет так быстро и так глупо? Просто ужасно, непоправимо глупо и вполне себе безобразно?

Капитан как мог пытался растолковать Йо базовые постулаты местной физо, но тот, даже несмотря на весь свой огромный научный опыт, ничего не мог понять, хотя и очень старался.

Возможно, капитану просто не хватало эрудиции и познаний в общегалактических теориях физо, а может быть, они уже слишком много выпили, но дело никак не двигалось с места, а профессору очень уж хотелось разобраться с этими проклятыми безобразными постулатами.

В итоге Свездиго решил угостить Йо специальной папиросой из тех, которые он обычно носил с собой в красивом серебряном портсигаре, украшенном тончайшей, похожей на замысловатую генную вязь, резьбой.

По представлениям местных безобразников подобные папиросы кратковременно, но зато очень сильно расширяли сознание и Свездиго был отчасти с этим согласен. Поэтому он и таскал с собой повсюду этот портсигар. У него осталась всего одна специальная папироса и они с профессором начали по очереди растягивать ее, и процесс понимания базовых постулатов местной физо сразу пошел у них несколько веселее.

Покуривая и посмеиваясь, они постепенно приближались к пониманию постулатов, но тут вдруг, неожиданно для них обоих Йо поймал какое-то невероятно сильное ха-ха, после чего и начался весь этот кошмар.

Со стороны это выглядело так, будто профессором овладела какая-то внешняя сила, такое как бы могущественное и злонамеренное присутствие, которое теперь ни за что на свете не хотело его отпускать. После этого Йо стало трудно говорить из-за сильнейших спазмов ха-ха.

- Как ха-ха... как ха-ха... как... вы сказали? - задыхаясь от сильнейшего приступа неконтролируемого хохота все время переспрашивал он, - Возникло из ха-ха... из... из... точки? Вот это... вот это... (здесь костюм профессора широчайшим жестом обвел полки с товарами) это все взялось у них из... из... из ха-ха... какой-то... точки?

- Да, - посмеиваясь, говорил Свездиго. - Из одной единственной точки. Правда, после сильнейшего взрыва.

- Они что... ха-ха... не понимают... ха-ха... сколько материи... для этого нужно... ха-ха... сколько для этого нужно... ха-ха... энергии? Что за... ха-ха... безобразное воровство... космических масштабов.

- Думаю, что понимают. И это вполне укладывается в логику их научных измышлений. А с воровством энергии и материи здесь проблем никогда не было. Воровать они умеют.

- Я... ха-ха... я... не могу это слушать... капитан... вы меня убиваете... своими пояснениями ха-ха... прекратите...

- Причем здесь я? - пожал плечами Свездиго, передавая специальную папиросу профессору. - Вы же сами хотели вникнуть в их научные представления.

- Так вот... что вы таскаете сейчас в своих сумках... ха-ха? Какое крепкое... ха-ха средство. Кажется, еще чуть-чуть... ха-ха и я все пойму. Пойму все на свете... ха-ха.

Костюм Йо припал губами к гильзе и сильно потянул в себя дым, а потом он откинулся всем корпусом назад и снова начал содрогаться от хохота.

- Это... настоящее безобразие ха-ха... - сказал он, с трудом оправившись от приступа.

- А чего вы от них ждали?

- Хотел бы... хотел бы... я увидеть эту ха-ха... эту их... ха-ха точку сбыта... краденой энергии... и ха-ха материи... и этот... этот их... ха-ха взрыв космического воровства. Безобразие... ой... ха-ха... Ха!

- Ну, если делать полный обзор базовых постулатов местной физо, то нужно сказать, что точки и взрывы это еще не все.

- Не... все? Ха-ха... прекратите ха-ха... немедленно...

- Да, у них есть еще струны на которых, якобы, все здесь подвешено.

- Струны? Ха-ха... если они... ха-ха... немедленно не отрекутся от своих... ха-ха безобразных воровских теорий... то когда-нибудь... непременно повиснут... на этих струнах... ха-ха...

- Я вас предупреждал, - пожал плечами Свездиго. - У них все держится на подобных вещах. Внизу уже давно существуют огромные конгломераты, которые основаны на взаимном обкрадывании. Пока один крадет у другого, другой крадет у третьего, третий у четвертого и так далее вплоть до самого первого. Посудите сами, профессор - как тут разобрать, откуда что взялось в самом начале? А ведь безобразные ученые тоже включены в эти круги, и воруют они не только материю для своих халатов, так сказать, но и научные представления, и постулаты, и идеи, и формулы. Вероятно, в процессе поголовного воровства они и решили, что если у них такое возможно, то почему бы и нет? Отсюда и появились эти точки сбыта краденой энергии, взрывы для сокрытия следов, разлетающиеся частицы и все прочее. Ну и еще струны, которыми все это может закончиться.

- Точки... взрывы... струны... ха-ха-ха... вы меня... доконали... капитан...

- Да может быть, Безобраз когда-то просто воровал яйца из чужих гнезд? Вот оттуда все у них и пошло. Здесь есть, кстати, есть одна древняя теория где фигурируют и некие украденные яйца. На полноценный постулат она не тянет, так как эти яйца невозможно расписать более-менее приличными формулами, но я вот думаю - уж не прямые ли отголоски?

- Яйца из гнезд... ха-ха... да вы хоть представляете... ха-ха... масштабы... этих ха-ха гнезд? Размеры этих... ха-ха яиц? Безобразие...

- Я вижу, что вам нехорошо профессор?

Не в силах ничего ответить Йо часто закивал головой.

- Есть ха-ха... какое... какое... какое... то...

- Средство? Средство прекратить это?

- Да... - выдохнул Йо.

- Конечно, профессор, - быстро дотягивая специальную папиросу, кивнул головой Свездиго. - Вам нужно немедленно принять триста грамм "Абсолюта" и хотя бы два часа не думать о базовых постулатах местной физо. Тогда все это сразу прекратиться.

- Абсолюта?... ох... вы меня только что...окончательно добили... ха-ха... если я... не выдержу... это ха-ха безобразие...вас... распылят... прямо... прямо... прямо... с... орбиты... всех до единого... вы это ха-ха понимаете... или ха-ха нет?

После этого костюм профессора тяжело завалился на спину, раскрыл рот и начал издавать это свое "э-э-э... э-э-э... э-э-э..." Тут до Свездиго, наконец, дошло в какую ситуацию они оба попали из-за его глупой попытки объяснить основные постулаты местной физо при помощи специальной папиросы и он сразу бросился искать "Абсолют".

Но как назло проклятого "Абсолюта" нигде не было, а "э-э-э" профессора становилось все тише и тише. Скажи ему кто-нибудь раньше, что постулаты местных безобразников, помноженные на его специальную папиросу могут так быстро доконать матерого цефалопода из Галревкома, капитан бы не поверил. Мало того, он бы подумал, что над ним издеваются или зло шутят и послал бы такого шутника подальше. Но то, что творилось сейчас вокруг него, говорило об обратном и поэтому ему нужно было сейчас собраться и найти хотя бы одну бутылку "Абсолюта". Найти немедленно, потому, что профессор Йо быстро угасал прямо у него на глазах. С другими местными напитками ему никак нельзя было рисковать сейчас, а запрашивать помощь с орбиты было уже поздно. Все решали секунды.

Меланж для специальных папирос когда-то замечательно приготовляли некие мезоамериканские шаманы, которые были абсолютно отстранены от окружающего их со всех сторон безобразного мира. Уже в те далекие времена они ничему не удивлялись, эти шаманы и с ними, почти как с местными курочками, можно было свободно говорить на любые темы. А еще они всегда знали - кто такой Свездиго на самом деле, и это абсолютно их не волновало. То ли в шутку, то ли в серьез они называли его бородатым Крылатым Драконом, беловолосым Кетцаль Коатлем, и при встрече всегда приглашали его покурить вместе с ними и подумать над тем, что происходит вокруг и к чему это в итоге может привести.

Почему-то сразу после очередного приема меланжа в те далекие времена Свездиго начинал испытывать сильнейшие позывы к капитальному строительству, и возведенные им сооружения благополучно дожили до новейших времен. Они до сих пор красовались своими гранитными блоками по всей Мезоамерике привлекая к себе внимание не только безобразных ученых, но также время и деньги безобразных туристов. Особенно прославился его капитальный шедевр - крепость Мачу-Пикчу (почему именно крепость? Этот комплекс когда-то был его слабостью, а название они придумали вместе с шаманами). Подобное сооружение могло бы пережить пять потопов подряд, и еще шесть ядерных бомбардировок в придачу, а ведь он соорудил его всего за три дня при помощи одного единственного плазменного резака и двух щепоток меланжа. Вот что творил с ним тогда этот меланж. А как он разукрасил когда-то одну захолустную пустыньку, прямо с орбиты, обычным лазерным пулеметом - любо дорого смотреть на это до сих пор. Один шаман так и сказал ему тогда: "Кетцаль, довольно. Тебе уже хватит, Коатль".

А при чем здесь он? Это все меланж. Сейчас тех шаманов уже не было, все они давным-давно переехали на своих смесях в другие, весьма отдаленные миры, но у Свездиго сохранялись еще запасы с тех древних добрых времен. Эти смеси всегда пробуждали его фантазию и помогали разбираться даже с самыми запутанными измышлениями местных ученых безобразников, а он искренне хотел помочь Йо, но, по-видимому, не учел особенностей метаболизма цефалоподов. Или еще чего-то, и вот вам - пожалуйста.

Прикончить, даже из самых лучших научных побуждений, пятого заместителя председателя Галревкома по теплокровным популяциям... Его никто даже слушать не станет. А что тогда сделают с экипажем? А что тогда сотворят с нижними безобразниками? Об этом сейчас страшно было думать. Дотянуться до этого вот цефалопода через века и века забвения, подумалось Свездиго, при помощи одной единственной папиросы. На такое оказались способны только те древние шаманы, и это вызывало в душе капитана приступ мимолетного уважения к ним, и еще гордость за то, что он когда-то курил в их компании.

Если этот цефалопод скончается у него на руках, если он здесь и сейчас отцепится от своей последней швартовочной мачты, всем им останется только одно - быстро напасть на системный разрушитель ученых, пока они не разобрались в ситуации. Это будет их Последний и Решительный Бой, их ПИРБ, не КИРБ, не крайний бой, а именно последний, в этом у капитана не было никаких сомнений. После которого все они уйдут в Лучший Из Космосов.

Конечно, все они погибнут, но не умрут в прилуненном смысле этого слова, поскольку слишком много прекрасного генетического материала было передано местным курочкам за все эти годы, века, тысячелетия, и таким образом навсегда оставлено ими в нижнем безобразном мире (если хочешь сохранить что-то в веках, передай его местной курочке, так они шутили когда-то). Это значит, что их генетические цепочки продолжат жить и дальше, но уже в местных безобразниках. Свездиго ясно видел в этом продолжение борьбы за выживание того - древнего Подхвойна, который до сих пор продолжал жить и бороться, и не желал погибать из-за каких-то дурацких постулатов и папирос. Ну что же, значит, так тому и быть. Пусть Подхвойн продолжает свое космическое путешествие, а им пора собираться в дорогу.

В боевой укладке каждого нордикса с древнейших времен их цивилизации имелись специальные боевые скафандры ослепительного белого цвета, которые было принято одевать именно в таких вот случаях - когда наступало время ПИРБ. Ну, что же, подумал Свездиго, вот оно и наступило, и значит всем им пора облачаться в белые скафандры. Из-за какой-то дурацкой папиросы, подумать только. Капитан испытывал сейчас сложные чувства из-за того, что его ПИРБ наступил именно так. Внезапно и глупо.

Свездиго был абсолютно уверен во всех членах своего экипажа, даже в коке. Он знал, что они его не подведут.

Шаря по полкам в поисках "Абсолюта" он механически планировал предстоящий им последний бой. Нет, они не будут стрелять по разрушителю, это не имеет смысла. Они осторожно подберутся к нему снизу, а потом пойдут на таран, превратят "Фенри" в огромную позитронную торпеду. А потом все оставшиеся в живых бросятся на абордаж. По крайней мере, это будет красивое зрелище - белые скафандры, сверкающие квантумножи, пламя, дым, лужи слизи. Это будет славная дискуссия и галактическая наука надолго его запомнит. А может быть, им удастся переломить ситуацию и захватить системный разрушитель, превратить ПИРБ в КИРБ. Хотя вряд ли. Вряд ли. Слишком много ученых сюда прилетело на этот раз.

Мысли, роящиеся в голове капитана, мешали ему сосредоточится на поиске "Абсолюта" и усилием воли он отогнал, отодвинул их от себя, переместил на задний план своего сознания. Он понимал - пока не начался ПИРБ, пока не наступил "Час О", нужно продолжать бороться за выживание, нужно искать этот проклятый "Абсолют", ведь профессор Йо пока дышит, он издает пока свое "э-э-э", значит, его личные часы тоже пока тикают, и еще остается призрачная надежда избежать ПИРБ.

Ну и еще тихий шепот Подхвойна, конечно. Его он тоже слышал сейчас - после специальной папиросы, очень отчетливо. Этот голос слезно просил, буквально молил его поторопиться с поисками хотя бы одной бутылки "Абсолюта". Куда же они его засунули? Безобразники. Товар, конечно, не ходовой, но все же. Знали бы они, как много зависит от этого проклятого "Абсолюта", выставили бы его на самом видном месте и сразу во всех своих супермаркетах. А что если наплевать на "Абсолют" и попробовать влить в Йо какую-нибудь дешевую болтанку, опилочный суррогат с добавлением сивушных масел гнилой картошки, эту тихую радость всех нижних бомжей?

Нет, это будет похоже на преднамеренное убийство, так нельзя. Да и к Йо нужно проявить хоть капельку уважения, ведь он всего лишь хотел разобраться в безобразных постулатах местной физо, то есть вел себя как настоящий ученый до самой последней минуты.

Ты заварил эту кашу, капитан, ты и никто другой. Ты ее и расхлебывай.

Несмотря на весь галактический ужас ситуации, Свездиго все же сумел сообразить, что ищет не там где надо. До него вдруг дошло, что он ищет "Абсолют" на полках с самым дешевым, а значит с самым ходовым и популярным товаром, а ему следует искать в отделе "люкс" и он бросился туда сломя голову, и уже на входе сразу увидел свой "Абсолют". Десять литровых бутылок стояло на средней полке слева от входа, сверкало и переливалось всеми цветами радуги в лучах сложной подсветки. "Вот оно! - мысленно воскликнул Свездиго, бросаясь к бутылкам, - теперь не медлить!"

Профессор еще дышал, когда капитан начал осторожно вливать в него первую порцию. Это было непросто, так как у Йо оказалось два вертикальных, абсолютно одинаковых с виду дыхала и сразу было трудно разобраться - которое из них является глоткой, а которое собственно дыхалом. Кроме того, ему пришлось ворочать тяжелый камуфляжный костюм и буквально выломать его нижнюю челюсть, чтобы хоть как-то добраться до обоих дыхал профессора. Ворочая камуфляжный костюм, Свездиго ощутил всю его тяжесть и сразу понял, что он прикрывает какое-то большое, очень древнее и тяжелое существо, а выламывая челюсть, он увидел эти два, окруженные короткими толстыми щупальцами, дыхала и понял, что все его догадки верны.

Когда Свездиго добрался до дыхал профессора, они были абсолютно сухими и уже быстро меняли свой цвет, становясь из розовых мертвенно серыми прямо у него на глазах. Йо умирал, в этом не могло быть никаких сомнений. Нужно было срочно дать ему "Абсолют", но вот куда? В какое из дыхал его нужно было сейчас вливать?

Невероятным усилием воли капитан напряг память и вспомнил курс оказания медицинской помощи в космосе и на поле боя, который он проходил еще в ранней своей молодости, будучи юным тысячелетним кадетом в Училище Меткой Торпедной Стрельбы. Из этого курса ему чудом удалось припомнить, что в глотках цефалоподов всегда есть какие-нибудь зубы, а в дыхалах их нет и быть не может. С мыслью "за что мне это?" он запустил руку сначала в верхнее дыхало Йо, потом в нижнее, и нащупал там эти проклятые зубы. Теперь можно было смело вливать в профессора "Абсолют" и Свездиго тут же приступил к операции.

Вскоре кожа вокруг глотки профессора покрылась обильной слизью и порозовела, а потом глаза его камуфляжного костюма распахнулись на максимальную ширину и верхнее дыхало произнесло:

- Кпрррсат вырккл трахх?

- Что?

- Что это было?

- Спайс-меланж.

- Местный?

- Местный.

- Безобразие, - слабым голосом сказал Йо. - А где я?

- Все в порядке, профессор, - быстро ответил Свездиго. - Вы в безопасности. Как вы себя чувствуете? Вы помните что произошло? Вы меня помните?

- Да-да. Помню. По крайней мере, частично. Помню, как мы обмывали вашего Почетного Лаборанта, помню наш разговор о местной физо... или какой-то спор... или еще что-то... А! Вспомнил! Теория точки сбыта. Взрыв, да-да, конечно - взрыв. Не знаю, как теперь со всем этим жить.

- Профессор, по-моему, вы уж как-то слишком близко восприняли местные безобразные постулаты.

- Но ведь Теория Точки полностью отменяет Теорию Вздутия и Теорию Слабых Похлопываний, а в последнее время мы фиксируем огромную недостачу звездного вещества по всей Галактике. Создается такое впечатление, что кто-то действительно подворовывает звездную плазму.

"Хорошо, что я не упомянул о теории неучтенных масс темной материи, - подумал Свездиго. - Впредь нужно быть очень осторожным с местной физо. Какая крепкая папироса".

- Я вот думаю, - слабым голосом продолжал Йо. - А что если это интриги нашего Генерального Академика? Только ему по силам провернуть такое. Расхитить звездную плазму, затолкать все в какую-то точку, а потом взорвать ее и одним махом замести все следы.

- Успокойтесь, все в порядке. Генеральный Академик здесь ни при чем, я уверен. Все дело в местном меланже.

- А что собственно у нас здесь случилось?

- На ваш организм отрицательно подействовал местный меланж. Но сейчас все хорошо, вот это замечательное средство спасло вас, профессор. Да и не только вас. Оно спасло эту планету. И мой экипаж - на бонус.

Свездиго показал Йо бутылку с остатками "Абсолюта".

- Так дайте мне еще. Дайте скорее...

Свездиго влил остатки "Абсолюта" в глотку профессора и быстро откупорил следующую бутылку.

- Я надеюсь, что на поверхности имеются достаточные запасы этого чудесного средства? - переведя дух, спросил Йо.

- Успокойтесь, профессор, запасы вполне достаточны.

- Тогда дайте мне еще.

- Конечно.

- А знаете, капитан, я так ничего толком и не понял, - сказал тот, отдышавшись после очередного приема спасительного лекарства. - Я так и не разобрался с этими точками. И еще я не могу понять - как местные живут со всем этим знанием? Как они дышат, пьют, потребляют, размножаются с ним? Ведь это же настоящий кошмар.

- Не принимайте близко к сердцу, - заметил Свездиго. - Я уверен, что они и сами отлично понимают насколько сыра их физо. Как, впрочем, и все остальные безобразные теории, основанные на воровстве яиц, материи и энергии, которые в любой момент могут закончится взрывом.

- Или зависанием на струнах.

- Да, или зависанием. Но ведь у них под рукой всегда есть это замечательное средство. Возможно, что они до сих пор живы только благодаря ему. А местным курочкам все эти теории были есть и будут глубоко безразличны даже без этого средства. На самом деле, все не так уж и плохо, профессор.

- Да? Тогда дайте мне еще. Это действительно замечательное средство от безобразных теорий.

- Конечно, профессор...

***

- Вот сейчас многие говорят: "ученые-ученые", - говорил профессор Йо, пристально всматриваясь в ближайший холодильник с замороженными рыбопродуктами. - А вы думаете нам - ученым легко?

Свездиго неопределенно пожал плечами и промолчал. Он уже несколько раз ходил за продуктами и выпивкой, но после окончательного прихода в себя профессор ел и пил очень жизнеутверждающе, за троих, а может быть даже и за четверых нордиксов средней комплекции, запивая и еду, и застольную беседу огромными порциями "Абсолюта".

Пол вокруг импровизированного обеденного стола был плотно заставлен пустыми бутылками и буквально завален разорванными пластиковыми упаковками.

От выпитого мозг Свездиго уже начинало сильно подтормаживать, а от съеденного его тело сделалось вялым и разомлевшим. Так давало знать о себе нервное напряжение только что пережитого кошмара. Ведь опоздай он всего на минуту со своим "Абсолютом" и всего этого уже могло бы не быть. И этого "Универсума", и безобразников, и газовой оболочки, а может быть и планеты, к которой он успел привыкнуть, к которой он смог притерпеться, притереться, с которой он как-то смог сжиться. Скорее всего, не найди он вовремя "Абсолют" сейчас здесь был бы пояс свежих астероидов, среди которых плавали бы обломки фрегата "Фенри" и тела нордиксов в красивых белых скафандрах. Но он вовремя нашел все что нужно, и осознание этого факта расслабляло сознание, делало его безразличным ко всему остальному. Поэтому все остальное и казалось сейчас таким пустым, надуманным, не важным.

"Ощущения почти как тогда - в пыльном и душном Риме, - думал Свездиго, смешивая себе в какой-то вазе очередной крепкий коктейль. - Перед последним нашествием лангобардов. Как бишь звали их великого вождя? Забыл, все забыл, помню только, что он был настоящим безобразником. А ведь я его предупреждал, что статуи трогать не следует, что это наследие, пусть не их, пусть других безобразников, но все равно. Но он меня не послушал. Я тогда быстро сработал, даже тога не испачкалась и не помялась. Ну и рожи тогда были у всех остальных великих вождей - как будто перед ними предстал дух леса, реки и неба в одном обличье, или дух еще чего-то очень важного для них. И мой Подхвойн тогда почему-то промолчал, вот что интересно. А не нужно было этим скотам трогать статуи, и все было бы хорошо. Особенно статую Зевса. Громовержца, мнда. ".

От нахлынувших воспоминаний у капитана начали слезиться глаза, и на него напала сильная икота.

- Скажу вам прямо, дорогой капитан, - между чудовищными порциями "Абсолюта" продолжал витийствовать профессор Йо. - Многие установки Галактосовета на гармоничное развитие слаборазвитых цивилизаций мне не ясны до сих пор. Вот, например, что это такое: "Важнейшим признаком правильного развития любой цивилизации является ее стремление и последующий выход в Космос, а также непреодолимая тяга к освоению сначала своей отцовской планетарной системы, а затем и других планетарных систем в радиусе сорока световых лет, в среднем по родной Галактике или другим галактикам местного скопления как мирным, так и военным путем". Каково, а? Сразу виден стиль бюрократов просто таки галактического масштаба, и такой же галактической глупости. О, да - виден, и еще как! Вот скажите - ваши местные курочки хотят выйти в Космос? Стремятся они туда? Хотят они туда попасть?

- Местные курочки точно туда не стремятся, а как по-другому? - удивился Свездиго.- Больше-то им выходить как бы некуда все равно.

- Простите, старина, но вы рассуждаете слишком уж прямолинейно, как все военные, впрочем. А я, как ученый, скажу вам так: а зачем в него вообще выходить? В этот Космос?

- То есть?- не понял Свездиго.

- Ну, чего в нем такого? Особенно хорошего? Злобная черная пустота. Иногда летишь месяцами и приличного астероида не встретишь. А космическая пылища, которая набивается во все щели? А вечная холодрыга? А радиация, от которой постоянно нарастают лишние щупальца?

- А еще - черные дыры, - вставил Свездиго.

- Верно. А эти ужасные квазары? А если где-нибудь под боком неожиданно рванет сверхновая? А? Что тогда? Где тогда будет ваше развитие вместе со всеми вашими щупальцами? Где оно тогда будет, я вас спрашиваю?

- Верно, они всегда взрываются неожиданно. Я уже давно подметил, что сверхновые словно бы поджидают ваш корабль, а затем взрываются в самый неподходящий момент.

- Ну, вот вам, - кивнул головой профессор. Его камуфляжный костюм уже давно поплыл и теперь через постоянно открытый рот были видны толстые и короткие щупальца нижнего дыхала. - Вы же и сами все отлично понимаете. И хорошо еще, если в Галактике не идет какая-нибудь глупая и разрушительная звездная война между цивилизациями, которые сумели выйти в этот самый Космос и уже успели сцепиться там друг с другом, одна Наука знает из-за чего.

- Да, - согласился Свездиго. - В любой, самый неожиданный момент, можно сделаться свидетелем какого-нибудь отвратительного галактического кровопролития или еще того хуже - грандиозной галактической бойни. Уж мне ли не знать?

- И вот, представьте себе, что мы прилетаем на какую-нибудь милую планетку, которая живет себе вдали от всего этого, с позволения сказать, цивилизованного космического веселья и в ус не дует. И что мы там видим?

- Да - что мы там видим?

- А видим мы там абсолютно недоразвитых и счастливых аборигенов, которые во всю данную им эволюцией прыть наслаждаются своей жизнью, и ни в какой Космос выходить даже и в самых страшных снах не собираются. Вот скажите - разве они без нас скучали? Разве они приглашали нас к себе в гости? Разве Бездонная Черная Бездна звала их? Приглашала она их войти в себя? И тут, когда очередной безобразный пир находится в самом разгаре, в самой своей высшей точке, откуда ни возьмись, появляются бюрократы из Галревкома, они кладут на местные праздничные столы свои ноги в покрытых космической пылью ботинках военного образца, быстренько осматриваются по сторонам света, и заявляют: "Так-так, фу, какое безобразие, а ну-ка ребята, отрастите-ка им хвосты, чтобы жизнь медом не казалась, и пусть-ка они быстренько выходят в Космос". Не один безобразник лишиться чувств после такого заявления, а? Не на одной гармошке лопнут тогда меха, да?

- Это уж точно. Не на одной скрипке тогда лопнут струны.

- Многие барабаны тогда умолкнут навеки.

- Да о чем здесь вообще говорить? Понятно, что как только пыльные сапоги военного образца лягут на праздничные столы, внизу разом полопаются все медные трубы. А уж когда им начнут отращивать хвосты...

- А что делать? Приходится отращивать. Зачастую по нескольку раз за световой день. Проклятая грязная работенка!

После этих слов профессора в мозгу Свездиго что-то громко щелкнуло, и он тут же встрепенулся.

- Так что же это выходит? - сказал он ровным трезвым голосом.- Получается, что вы и не собирались здесь никого уродовать? Простите, я хотел сказать - развивать и отправлять в Черную Бездну?

- Нет, это вы простите, - возмутился профессор.- По-моему, вы о нас, ученых, думаете совсем уж...

- Я же извинился.

- Да ладно. Мне все время прямо на костюм поступают ваши переговоры с этим вашим вторым капитаном. С одноглазым.

- Да, вышло неловко...

- А, - Йо махнул рукой. - Ерунда. За свою карьеру я наслушался и не такого, уж поверьте.

- Если честно, профессор, я никак не могу понять - кому могла прийти в голову идея именно такого вот ускоренного развития? С непременным, быстрым и обязательным выходом в Космос? Откуда взялась вся эта космическая гонка и спешка?

- О, это все интриги нашего Генерального Академика. Видите ли, он очень стар, стар настолько, что своими глазами видел не только последний Хлопок, но и предпоследнее Схлопывание. Естественно, что за последние квадрильоны астрономических лет в Академии появилось много молодых и весьма энергичных ученых, которые только-только разменяли свой первый десяток миллионов и хотели бы занять достойное место в нашей Академии. То есть место Генерального Академика. А он отбивается от них, постоянно выдумывая новые теории развития для недоразвитых популяций.

- А кто у нас сейчас Генеральный Академик? Он цефалопод? Млеколак? Мирмикон? Серпент?

- Увы ни то, ни другое, ни третье. Наш Генеральный Академик - очень древний балован. Настолько древний, что сейчас все зовут его Бал-Ованом.

- Это серьезно?

- Да, и заметьте - все галактические балованы таковы. Их с места и системными разрушителями не сдвинешь. Если уж балованы где-то обоснуются, то все - сушите циркониевые стержни. Очень скоро все это место будет кишеть балованами и буквально лопаться от их научных теорий. И нужно же было именно балованам так прочно обосноваться в Галактосовете. Это настоящая беда, капитан, причем - космического масштаба. Вы со мной согласны?

- Согласен. И что же этот Бал-Ован выдумал на этот раз?

- Видите ли, конкретно этот вот древний Бал-Ован считает, что во всем Универсуме идет постоянная борьба между живой и неживой материей. Отсюда он делает вывод, что все Хлопки и Схлопывания являются происками неживой материи, которая таким образом, раз за разом губит все положительные эффекты, наработанные живой материей за предыдущий ход Космического Маятника. Раз за разом погружает ее обратно в свою косность, так сказать. Причем - с удручающим постоянством и упорством механической колотушки.

- А он довольно основательно ко всему подходит, этот ваш Бал-Ован, - заметил Свездиго. - Обвинить неживую материю в косности. Вот это я понимаю - научный подход и размах. Это вам не запасы темной материи по отдаленным углам подсчитывать.

- Да уж, ему палец в пасть не клади, - согласился Йо. - Как, впрочем, и другим ученым балованам тоже.

- Но при чем здесь все эти ускоренные выходы в Космос?

- А при том, что он хочет как можно скорее заполнить весь Универсум живой материей. Не только поверхности планет с подходящими газовыми оболочками, а вообще - все, даже межпланетное и межзвездное пространство. Чувствуете настоящий балованский размах?

- О да. Вот только - зачем?

- Якобы тогда неживая материя отступит, колотушка сломается, Маятник остановится и все эти Хлопки и Схлопывания прекратятся.

- А при чем здесь скорость?

- Ну как же, - Йо разорвал банку со шпротами и вывалил ее содержимое в нижнюю глотку. - Я же вам говорил, что он очень стар и, по всей видимости, не желает переживать еще одно Схлопывание. Как говориться - не можешь пережить, уничтожь. Вот поэтому мы по Галактике и мечемся. Ну ничего, есть еще уголки, до которых даже наш Генеральный Академик не скоро дотянется. Если вообще дотянется. Поверьте, Свездиго, в Галактосовете полно здравомыслящих и энергичных молодых ученых, которые приложат все силы, что бы этот Бал-Ован и не смог до них дотянуться. Им всем нужно только собраться с мыслями и разработать правильные контр-тезисы к теориям Бал-Ована. И я - один из них. Мы, цефалоподы, тоже повидали здесь кое-какие Хлопки. И потом - нельзя же так держаться за кресло Генерального Академика. Ведь фактически он хочет остановить не Маятник, а перетекание энергии через Мембрану. Перетекание энергии, понимаете?

- Да. Я только не могу понять, как вообще можно пережить Схлопывание?

- Пережить его как раз очень легко, трудно до него дожить.

- Но ведь сразу после Схлопывания жить, наверное, совсем не просто?

- Первые микросекунды - да, а потом привыкаешь.

- А как это выглядит.

- Это выглядит так, будто вас вместе со всем остальным Универсумом быстро вывернули наизнанку. Прощай, Вселенная, здравствуй Антивселенная, так сказать. Очень быстро меняется местами буквально все - полюса магнитов, добро и зло, сухое и мокрое, материя и антиматерия, белое и черное. Даже имена собственные выворачивает наизнанку. Если вам доведется дожить до очередного схлопывания, пройти сквозь Мембрану и попасть в Антивселенную все выжившие будут звать вас Огидзевсом.

"Ну такое можно пережить и без всякого Схлопывания", - подумал Свездиго. - "Или оно уже было, а я просто его не заметил?"

- Кстати сказать, всех существ, которым уже доводилось переживать Схлопывания, можно легко распознать по именам собственным, - говорил Йо, прикладываясь к бутылке "Абсолюта", - Эти имена всегда симметричные, потому, что сразу после прохода через Мембрану они изо всех сил пытаются зацепиться хотя бы за что-нибудь и часто цепляются там за имена собственные и другие симметричные слова. Если вы повстречаете какого-нибудь Всесва, Карака, Торота или Муддума, знайте, что перед вами одно из таких древних существ. Кстати, нашего нынешнего Генерального Академика зовут Такикатом. Но это строго между нами. Кстати, с точки зрения успешных путешествий через Мембрану у вас не очень подходящее имя. Советую вам подумать над его изменением.

- "Диго", это всего лишь приставка. Такое как бы почетное военное звание, в переводе оно означает "меткий стрелок".

- Все равно, советую вам подумать над своим именем. А вдруг у вас получится дожить до очередного Схлопывания? Вы ведь теперь ученый, а многие ученые доживают.

- Это вряд ли.

- Но ведь вам совсем нетрудно будет сделаться каким-нибудь Свевсом или Звевзом, всего одна буква, а какие перспективы. Подумайте.

- Обязательно подумаю об этом на досуге, - улыбнулся Свездиго. - А вы, если доживете до Схлопывания, сделаетесь там профессором Ойем?

- Нет, "Йо" это мой научный псевдоним. На самом деле меня зовут Ё. С точки зрения удачного прохода сквозь Мембрану подобные имена практически безупречны. Если бы вас звали "С" или "З", то вы могли бы навсегда забыть об этой проблеме. Как видите, я хорошо подстраховался на всякий случай. Ё я и останусь, а вот на счет профессора не уверен. Как бы мне не сделаться там полным и окончательным идиотом. Но вам это не грозит, не волнуйтесь. Сделаетесь там ужасно миролюбивым скидроном и будете себе командовать каким-нибудь Поездом Милосердия, или одним из его вагонов, а ваше Изначальное Существо сделается ужасным монстром. Только и всего.

- И вы так спокойно рассуждаете о таких захватывающих вещах?

- А, - махнул рукой Йо. - Антивселенная кажется удивительной до тех пор, пока с ней не познакомишься близко. Знаете, наша дорогая Эволюция, как могла, конечно, готовила многострадальные разумные виды нашей Вселенной к этим Схлопываниям (это ведь здесь оно - Схлопывание, а там - самое настоящие Выпячивание). И именно по этой причине у нас столько симметричных органов, но есть ведь и несимметричные? Что вы почувствуете, если ваш нос переедет вдруг на затылок? Или на лоб? Или еще куда-нибудь? Сочтете ли вы тогда все это захватывающим?

- Нет. Уж лучше никогда не переживать такое.

- А Такикату приходится. Причем - раз за разом, а потом снова и снова.

- Представляю, что случается там с Такикатом... В какие неожиданные места переезжают раз за разом его несимметричные органы.

- Да. Сразу после очередного Выпячивания он превращается в самое глупое, несчастное и слабое существо во всей Антивселенной. В такого как бы серого и ничем не примечательного наволаба. А потом ему приходится проходить все ступени развития по очереди и в самом конце этого пути снова становиться Генеральным Академиком. А когда это, наконец, случается, приспевает время нового Схлопывания. Теперь вы представляете себе его ситуацию?

- Да, - кивнул головой Свездиго. - Раз за разом выворачиваться наизнанку только для того, чтобы опять и опять становится Генеральным Академиком. Кошмар. Его, наверное, постоянно и сильно тошнит от всего этого.

- Наверняка. Но останавливать из-за этого Маятник все равно не дело. А что если в результате такой остановки наступит тепловая смерть Вселенной? Что если она наложится на Антивселенную и аннигилирует вместе с нею? Тогда, пожалуй, все действительно может ужаться до точки, которую выдумали ваши безобразники. Но ведь тогда вместе со всем остальным Универсумом пропадут не только наши с вами усилия, но и абсолютно все научные смыслы, а настоящие ученые с этим безобразием никогда не смиряться. Вы слышите меня - ни-ког-да! Теперь вы понимаете - какие игры идут у нас наверху? А вы говорите - ракеты, газовые камеры, геноциды. Какие геноциды? Вы вообще о чем?

- Это не я, это мой кок.

- Вот-вот. Лучше бы эти коки занимались своими котлетами. Знаете, сейчас в нашу галактическую науку лезут все кому не лень. Прямо нашествие галактических идиотов какое-то. Попомните мои слова - через несколько эонов все это доведет нас до окончательного Схлопывания. Схлопывание произойдет, а Выпячивания уже не будет. Просто потому, что выпячивать будет уже нечего. Вот тогда и получится точка, которую выдумали местные безобразники Точка всему, ха-ха. Кажется, я начинаю понимать их логику. Или это до сих пор действует меланж?

- Примите еще "Абсолюта".

- Да, верно. Сейчас.

- Но что же со всем этим делать?

- Как что? - глаза костюма профессора слегка округлились. - Бороться, конечно. Или вы хотите, чтобы наша Вселенная аннигилировала из-за глупой прихоти какого-то древнего Бал-Ована? Который все никак не может расстаться с местом Генерального Академика? Маятник ему захотелось остановить, видишь ли.

- Нет, я имел в виду конкретно это место, и что с ним делать? Делать дальше.

- На счет этого места не волнуйтесь, наблюдайте за ним и дальше. В конце концов, у вас неплохо получается это делать. Вон вы уже и Младшего Лаборанта получили. Так, глядишь, и до Доцента дослужитесь, а там и до кресла Генерального недалеко. А? Ха-ха!

Йо рассмеялся пьяным визгливым хохотом. Свездиго сразу понял, что даже несмотря на весь принятый "Абсолют" меланж безобразных шаманов до сих пор не оставил организм профессора. Или это груз тяжкой научной ответственности за продолжение колебаний Космического Маятника давил на него? Свездиго мысленно поздравил себя с почти полным непониманием всех этих проблем, которые никак его не волновали и не занимали его воображение ни раньше, ни теперь. Ну а если вдруг придется ими заняться, что же делать? Запасы меланжа у него еще оставались, нужно было просто расходовать их рационально, разумно.

- В общем, не переживайте за местное развитие, - сказал Йо отсмеявшись. - Здесь я на вашей стороне. И потом - сразу после Схлопывания все ваши безобразники сделаются такими зайками, что любо-дорого будет на них посмотреть. Если доживут, конечно. А какими они будут умненькими и сообразительными, у-у. Одним словом, я их сейчас и одним своим щупальцем не трону.

- А Инквизитор Шо? - осторожно спросил Свездиго. - Его реакция на некоторые элементы моего камуфляжного реквизита настораживает и тревожит меня.

- Не волнуйтесь на этот счет, - махнул рукой Йо. - Дело в том, что капрал-Инквизитор Шо очень религиозен, как и все Инквизиторы, впрочем, и поэтому подвержен периодическим вспышкам мерцающей морали. Это очень полезное свойство, позволяющее выживать в эволюционной гонке всем религиозным сущностям. Одним словом - на него тогда просто накатил очередной приступ мерцающей морали.

- И часто они на него накатывают?

- О да. Довольно часто. Да и как по-другому он смог бы стать частью нашей дорогой Инквизиции? И не просто стать, а дослужиться в ней до капрала. Кроме того, ему никогда не удалось бы соединить свою врожденную трупобоязнь с вынесением обвинительных приговоров другими способами. Считайте, что это у него служебное.

- А во что он верит?

- Шо Узи верит в Добрую Черную Дыру. Якобы она где-то существует и если до нее добраться, то тогда можно будет воспользоваться чудовищным притяжением, забраться вовнутрь и обрести в ее недрах полное и окончательное успокоение. И еще - бесконечную защиту от всех этих Схлопываний и Выпячиваний. Наивно, конечно, но все носители мерцающей морали таковы. Кстати, а как обстоят дела с мерцающей моралью у ваших безобразников?

- С этим у них полный порядок, - не задумываясь, ответил Свездиго. - Она у них не просто мерцает, а буквально скачет и при этом переливается всеми красками как видимого, так и невидимого спектров.

- И это замечательно! - воскликнул профессор Йо. - Ведь все носители прямой и жесткой морали рано или поздно оказываются на чьих-нибудь торговых лотках, и лишь счастливые обладатели мерцающей могут с оптимизмом смотреть в глаза Космической Эволюции. Я уверен, что мерцающую мораль изобрела сама Эволюция, ведь она чудесно ложится на все паттерны нашей постоянно волнующейся, почти волновой Вселенной. Прямая и жесткая мораль хороша только для черных дыр, капитан, ха-ха.

- А ведь до всего они дошли своими умами, - заметил Свездиго. - Все эволюционные преимущества мерцающей морали были усвоены ими почти инстинктивно.

- Это резко повышает их шансы на выживание в наших космических гонках, - кивнул головой костюм профессора.

- А вы верите в Добрую Черную Дыру?

- Ну что вы, я не настолько религиозен. К тому же я уверен, что все черные дыры нашего Универсума мегафригидны. Их чудовищное притяжение является лишь имитацией доброты, проявлением такой как бы звездной мерцающей морали. К тому же сразу после очередного Выпячивания все они становятся Белыми Коноидами и начинают излучать сверхмощные отталкивающие поля. Я говорил об этом Инквизитору Шо, но он не захотел меня слушать. Хотя как ученый все отлично понимает.

- Мерцающая мораль?

Профессор Йо молча кивнул.

- А вы сами? - спросил капитан. - Вы во что-нибудь верите?

- Я верю только в Галактическую Науку и в свою Железную Звезду, - профессор вздохнул. - Надеюсь, что она окажется золотой.

Свездиго вскочил на ноги, быстро поднял руки к потолку супермаркета и воскликнул:

- Кила Силай!

- Силай Кила, - руки костюма Йо чуть приподнялись и сразу, словно бы не в силах преодолеть страшную усталость, опустились обратно. - Садитесь, прошу вас. Сейчас совсем не обязательно демонстрировать свою мерцающую мораль. Я знаю, что у вас она есть, и этого знания с меня довольно.

- Конечно, профессор, - Свездиго опустился на перевернутую тележку и взял в руки тяжелую упаковку плавленого сыра.

Йо одобрительно кивнул головой и поднес к ротовому отверстию костюма безобразно раздутую тушу анаболической индейки.

Некоторое время в зале стояла тишина нарушаемая лишь глубокими вдохами, шелестом упаковки и позвякиванием бутылочного стекала.

- Значит, Инквизитор Шо не представляет угрозы для ваших... для наших планов эволюционного невмешательства в местное развитие? - покончив с сыром, спросил Свездиго.

- Никакой, - быстро сказал Йо. - Ему изрядно надоела вся эта возня с остановкой Маятника. Вы только представьте себе - а если завтра кто-нибудь из наших выдающихся ученых заявит, что разделение на живую и неживую материю ложно, и выдвинет постулат о сущностной неделимости всей материи. Что тогда будет? Кого в таком случае нам прикажете выводить? А главное - куда? Или прикажете нам мотаться по всей Галактике в обратном порядке? Отменять вынесенные ранее приговоры? Отрывать все выращенные ранее хвосты? Отрезать всем своим подопечным молодые когтистые лапы? А что прикажете делать с теми, которых наши системные разрушители уже успели вычеркнуть из потока Эволюции? Прикажете возводить им мемориалы и рыдать на их ступенях? Но ведь для этого придется включать свою мерцающую мораль на полную, так сказать, мощность, а это может привести к ее необратимому перегреву. Кому и зачем это нужно? Мне? Нет. Вам? Тоже нет. Инквизитору Шо? Да ни в коем случае. Во всем этом может быть заинтересован только Такикат со своими теориями и его подручные балованы. Ну, качается Маятник, и пусть себе качается дальше. Что же делать, если так все устроено? Когда наступит время "О" для всего нашего Универсума, он остановится и сам без помощи разных напыщенных балованов.

- Отличное научное рассуждение, профессор.

- Вот видите, - Йо кивнул головой и выплюнул на пол горку чистых и белых как снег индюшачьих костей. - Конечно, Такикат попытается не допустить подобных открытий, удушить и зачистить их в самом зародыше, просто чтобы продавить свою теоретическую линию в Галактосовете. Но скажите мне капитан - разве можно удушить и зачистить Материю? Разве можно зачистить Энергию, зачистить Время? Или можно зачистить Пространство?

- Нет. Этого сделать нельзя.

- А ведь некоторые пытаются. А кое-кто даже достигает на этом пути некоторых успехов.

- Они глупцы.

- Вот и я так думаю.

- Так вы изначально не планировали отращивать здесь хвосты?

- Чтобы я своими щупальцами начал уродовать таких хорошеньких курочек? Чтобы я своими действиями навсегда прекратил исследования местных хими? - Йо махнул рукой камуфляжного костюма в сторону отдела спиртных напитков. - Да никогда! Зачем мне это? Да и хороши бы они были с этими уродливыми хвостами, да? Как прыгнут на вашу грудь прямо из темноты! Собьют с ног, придавят шею тяжеленным хвостом, а затем как попросят у вас автограф. И ведь не откажешь, вот в чем дело! Разве можно отказать в такой мелочи, когда кислота из раскрытой пасти капает прямо на вашу манишку? А-ха-ха! - вдруг профессор оборвал смех и грустно сказал. - И потом - музыка... Ведь здесь повсюду эта безобразная музыка, которая одним своим существованием доказывает тонкую психическую организацию всех местных безобразников...

- Так, - встрепенулся Свездиго.- Так. Предлагаю тост - за местную безобразную музыку.

- Охотно поддержу, - тут же откликнулся Йо. - Охотно.

Стаканы, да и сам сервиз уже давно затерялись где-то в огромной горе мусора, поэтому компаньоны теперь просто отбивали горлышки бутылок и пили прямо из них, высоко поднимая импровизированные бокалы над головой чтобы не порезаться об острые стеклянные сколы. Свездиго влил в себя полтора литра виски, отбросил очередную пустую емкость в мусорную кучу, и с аппетитом взялся за комбинированные салаты.

- Кстати, капитан, а как называется эта замечательная планета? - спросил Йо, неумело отлавливая в трехлитровой банке огромный и скользкий маринованный огурец.

- ШЬ?КЙЛ.

- Нет, я имею в виду - по-местному.

- Терра, - ответил Свездиго. - А если совсем по-простому - Земля.

- Зем-ля, - повторил Йо, мечтательно прикрыв глаза камуфляжного костюма (его правый глаз уже почти не функционировал, верхнее веко опустилось вниз слишком сильно, оно теперь как бы наползало на нижнее). - Как бы я хотел послать подальше свою мерзкую службу, взять академический отпуск, и осесть здесь, пусть не навсегда, а лишь на время. Сделаться полным зе-мля-нином, так сказать. Как бы я хотел днями напролет сидеть на берегу какого-нибудь теплого водоема и играть, играть на вот этой вот самой скрипочке... Скажу вам по секрету, дружище, в последнее время ко мне в снах являются все те, кого я своими щупальцами отправил в Космос, все кого я вытолкнул в эту Бесконечную Черную Бездну. Они стоят на ее краю, протягивают ко мне свои когтистые лапы, щупальца и клювы, шипят, ревут и клекочут так, словно бы пытаются мне что-то сказать. Иногда мне кажется, что они проклинают меня. Конечно, в этих снах мой универсальный переводчик молчит, но я все равно понимаю - о чем они рычат, шипят и клекочут.

- И о чем же?- с любопытством спросил Свездиго.

- О, это всего лишь одно единственное слово - "Зачем?", - Йо вынул из нагрудного кармана фрака грязный кружевной платок, встряхнул его, а затем высморкался, промокнул лоб и быстро протер глаза камуфляжного костюма. - Вот поэтому я и подумал о том, как прекрасно было бы отойти от всей этой науки хотя бы на пару тысяч астрономических лет, прилететь сюда и провести эти тысячелетия на этой трогательной далекой планетке, среди запасов местного "Абсолюта", ветчины, замороженных рыбопродуктов, дивной музыки и преданных поклонниц. Этих очаровательных безобразниц. Кроме того, мне нужно в спокойной обстановки обдумать контртезисы к теории Такиката, чтобы как следует подготовиться к нашей с ним Последней Дискуссии. Угостите меня еще одной специальной папироской?

- Это была последняя... крайняя, - быстро поправился Свездиго. - Но я обязательно достану вам еще, только позже.

- Жаль. Они отлично прочищают мозги. Вот - еще один отличный довод провести здесь отпуск.

- А что вам мешает так поступить? - осторожно удивился Свездиго. - Добро, как говорится, пожаловать на нашу Терру.

- Вы серьезно? - встрепенулся Йо.

- Абсолютно.

- Но как мне здесь обустроится? - как бы в нерешительности сказал Йо, искоса глянув на Свездиго через полуприкрытые веки камуфляжного костюма. - Служебный мнемонический излучатель у меня отберут сразу после предоставления академки. Не придется ли мне сразу по прибытии жить здесь в каком-нибудь подводном гроте и своими щупальцами охотится на представителей местных недоразвитых видов в земных океанах, озерах и реках? Боюсь, что за время службы в Галревкоме я несколько подутратил врожденные охотничьи навыки своего вида, даже несмотря на постоянный шепот Лилового Караката.

- Профессор, - сказал Свездиго с озорной улыбкой, - вы нас недооцениваете. Да мы вас поселим в самом огромном дворце, на берегу самого теплого океана. Купим вам белую яхту, размером с авианосец и живите себе в свое удовольствие! Да с такими талантами, как у вас, вам и помощи никакой не понадобится, ну, разве только на первых порах. Со своей волшебной скрипочкой, вы здесь в самых шикарных бассейнах купаться будете. Вместе с целым полком самых преданных безобразных поклонниц. Какие озера, профессор? Какие реки? Оформляйте академический отпуск и ни о чем не беспокойтесь. Мы вас отлично обустроим. Я уверен, что здесь - у нас вы выработаете замечательные контртезисы и не позволите Такикату остановить Маятник. Вы ведь понимаете, что Мембрана должна колебаться в любом случае, она должна вибрировать несмотря ни на какие теории, доводы, тезисы и хотелки даже самых заслуженных Академиков. Давайте скажем Такикату наше решительное "нет!", профессор. Скажем вместе. Меланжем я вас обеспечу.

- Да? - с надеждой спросил Йо. - Правда? Тогда я, пожалуй, здесь - у вас еще и женюсь. Внесу, так сказать, свой посильный вклад в совершенствование местного доминантного генотипа. Кто знает? Может, он им когда-нибудь пригодится.

Свездиго чуть не поперхнулся консервированным ананасом. Он внимательно посмотрел на Йо и спросил:

- Хорошее дело, конечно, но как... то есть, я хотел сказать - каким образом? В смысле...

- Ха-ха-ха, - залился беззаботным меланжевым смехом профессор. - На этот счет не беспокойтесь - нашими учеными уже давно разработаны специальные костюмы именно для таких вот случаев.

- Ну, если так, - смущенно сказал Свездиго, - тогда я вообще не вижу никаких проблем. Вот только...

- Что?

- Как бы нам поаккуратнее, так сказать, завершить вашу миссию, а затем составить правильный научный отчет для бюрократов из Галревкома?

- Вы все еще на счет тотальной зачистки беспокоитесь? - деловито осведомился Йо. - Боитесь, что ваших безобразников заменят дельфинами? После чего вы уже не сможете пользоваться своим фенотипом?

- Да, - так же деловито ответил Свездиго. - Если честно ваш младший капрал-Инквизитор внушает мне некоторые опасения на этот счет.

- Это Подхвойный Искатель. Он уже не шепчет, а буквально кричит в вас.

- Возможно.

- Шо я беру на себя, а вы лучше позаботьтесь о своем писателе-коке. Вам крупно повезло, что его донос попал в мягкие щупальца цефалоподов, а не в железные челюсти балованов, капитан. В противном случае вас бы уже давно размазали по поверхности за все ваши художества. Ну нельзя же так безответственно относится к научным отчетам!

- Это просто, - сказал Свездиго.- Считайте, что он больше не умеет писать... и даже читать. Короче говоря, у нас на судне теперь новый кок.

- Ну что же, - Йо поставил на тележку две литровые бутылки "Абсолюта". Одну он протянул Свездиго, а у второй ловким ударом отбил горлышко. - В таком случае я предлагаю выпить за абсолютное понимание между разумными видами.

- За понимание между Подхвойными Искателями, Лиловыми Каракатами и Трехзубчатыми Безобразами.

- И безобразницами.

- За это - отдельным тостом, профессор.

Будущие соседи по планете осушили бутылки и весело расхохотались. Свездиго уже совсем отошел от треволнений прошедшего дня. Он чувствовал себя почти счастливым, а в проходящей пирушке ему теперь чудилось даже нечто лихое, гусарское. За широкими окнами "Универсума" уже было совсем темно, но вставать из-за импровизированного стола ему не хотелось.

- А я ведь раньше думал о галактических ученых совсем плохо, - говорил Свездиго, раскуривая обычную папиросу. - У нас, у нордиксов, знаете, учеными детей пугают. Мне бабушка часто говорила: "Свездиго - говорила она, склоняясь над моей колыбелькой - если ты будешь трусить в бою, если ты будешь плакать и плохо кушать, к тебе ночью придут ученые. Они укусят тебя за шейку и ты станешь точно таким же, как они - ужасным ученым, навечно, во веки веков". Если честно, даже сейчас, когда я вспоминаю эти слова бабушки, мне становится немного не по себе, хоть я и стал теперь Младшим Почетным Лаборантом. Моя милая бабушка, кстати, до сих пор жива и командует нашим тридцать шестым вспомогательным флотом в секторе "Нордикс - Надир". А вы, ученые, оказывается славные ребята.

- Ну, ради научной объективности, хочу заметить, что далеко не все ученые такие уж хорошие ребята, - заметил Йо, всматриваясь в запотевшие стеклянные стенки большого холодильника с замороженными морепродуктами. - Вот, например, этот наш Такикат, да и капрал-Инквизитор Шо со своей мерцающей моралью.... О, Мать Наука, клянусь вашей замечательной бабушкой! Мы совсем позабыли о нашем бедном благочестивом Шо Узи! Интересно, как он там поживает за вашим камуфляжным лотком?

Капитан видел, что профессор дурачится и решил поддержать его пьяную игру.

- Проклятье, - сказал он, улыбаясь. - Действительно. Вам простительно, а как я мог забыть о вашем чувствительном ассистенте?

- Да вы-то ладно, - рассмеялся Йо, без особого успеха пытаясь подняться на ноги. Его камуфляжный костюм плохо слушался и его сильно шатало. - А я? Я - его любимый научный руководитель. Да и всем нашим подопытным, уже, наверное, давно пора по домам, бассейнам, гнездам и норам, или что у них там такое?

- Ну, если честно, то да - пора, - согласился Свездиго. - Мы немного подзасиделись за приятным ученым разговором и бутылью доброго тонизирующего напитка. Но это простительно. Ведь нечасто доводится повстречать на холодных просторах Универсума такого замечательного во всех отношениях брата по разуму.

Свездиго рывком поднялся на ноги, и, покачиваясь, выбрался из-за тележки. Только теперь он обратил внимание на то, какой ущерб импровизированный космический пир нанес интерьерам "Универсума". Повсюду валялись пустые бутылки из-под всевозможных напитков, грязные пустые емкости из-под всевозможных продуктов, мятые жестяные коробки и обертки от деликатесов. Ближайшие к месту пиршества полки были абсолютно свободными от товаров, по всему торговому залу многие стеллажи были перевернуты. И почему-то на глаза все время попадались большие пустые коробки от шоколадных конфет-ассорти. При этом Свездиго совсем не помнил, что бы съел за вечер хотя бы одну шоколадную конфету. А еще он знал, что в отделе бытовой химии весь пол был покрыт ужасными дырами и провалами, а боковые перекрытия были обрушены во многих местах, что привело к некоторым разрушениям и на втором этаже "Универсума".

"Хорошо посидели, - подумал Свездиго. - А главное - со смыслом. В Ницце так бы не получилось. Впрочем, оно того стоило. Все это - для тебя, любимая голубая планета, дорогая моя Земля. Как ни крути, а твой Наблюдатель не подкачал сегодня, не сплоховал перед ужасной космической опасностью, не ударил в космическую пыль лицом".

В это время сзади послышался грохот и шум разбивающихся стекол. Свездиго оглянулся и увидел, что Йо завалился прямо на холодильник с морепродуктами и опрокинул его набок. По полу рассыпалась мороженая рыба и ледяные брикеты с креветками.

- Вы как, профессор? - спросил он. - Идти сможете? Вам помочь?

Но Йо уже и сам сумел выбраться из рыбных завалов. Он сделал несколько быстрых кивков головой камуфляжного костюма, а затем выставил вперед руку с зажатой в ней скрипкой и, держась за нее, как за поручень, пошатываясь, пошел прямо на Свездиго.

Он вообще неплохо держался сегодня, этот ученый, причем - в совсем незнакомой для себя обстановке и показал себя очень приличным разумным существом. Так, наблюдая за передвижениями камуфляжного костюма профессора по торговому залу, подумал капитан.

- Ну, что же, - сказал Свездиго. - Пойдемте, пожалуй, посмотрим - что там с вашим Инквизитором. Только осторожно.

- Погодите, капитан, - заплетающимся языком сказал Йо. - Нужно и моим ученым прихватить этих замечательных продуктов местной науки. Они там, наверху, годами на этих ужасных таблетках сидят. Бедные, бедные "Ангелы Универсума".

- Это мы мигом, - заверил профессора Свездиго.

- Прошу вас, капитан, прихватите побольше "Абсолюта". У нас на борту уже давно идут споры о природе Абсолюта и вообще всего абсолютного. Так пусть они его хотя бы попробуют.

- Не волнуйтесь профессор, - заверил его Свездиго. - Мы это легко устроим. Познакомим ваших ученых с его истинной природой.

Капитан отделил от общей связки четыре тележки и быстро поставил их на колеса.

- Ждите меня здесь, профессор, - сказал он Йо. - Я сейчас. Две тележки вам лично и две для ваших ангелов.

- Правильно, не нужно их слишком баловать. А как вы управитесь сразу с четырьмя тележками? - спросил тот, удивленно вскинув брови камуфляжного костюма и громко икнув. - Четыре тележки с продуктами местной науки и "Абсолютом" это, знаете ли...

- А вот посмотрите, - Свездиго сцепил бортами и покатил две тележки прямо перед собой, а остальные сцепил торцами и потянул сзади, придерживая их отведенной за спину рукой. - Тоже мне - бином Форце-Мьюссо. А кроме того на них теперь можно опираться при ходьбе. Очень удобно.

- Теперь я вижу, что мы не зря дали вам Младшего Лаборанта, - кивнул головой костюма Йо. - Кроме того в вас до сих пор видна военная выправка, капитан.

- Благодарю, профессор. А в вас до сих пор видна научная проницательность.

Свездиго быстро прошвырнулся по торговым отделам "Универсума". Он тщательно отобрал из оставшихся на полках товаров самое лучшее и нагрузил этим добром свои тележки, притом, как любили выражаться местные безобразники не просто, а "с верхом". В одной из подсобок он обнаружил два ящика "Абсолюта" и осторожно уложил бутылки в одну из тележек, заботливо переложив их мягкими палками ливерной колбасы. Потом он быстро вернулся обратно, расцепил свой состав и показал Йо как правильно управляться с двумя тяжелыми тележками сразу, и только после этого они, пошатываясь и громко икая, направились к выходу.

Перед самыми дверными створками профессор остановился и крикнул в раскрытую скрипку "Отключить мнемонический излучатель!" Но после этого ничего не произошло, по-видимому, новейшее оборудование "Ангелов Универсума" не смогло справиться с местными магнитными бурями. Йо начал было пререкаться со своими сотрудниками через раскрытую скрипку, но Свездиго его остановил:

- Бросьте, профессор. Может быть, это даже к лучшему.

- Ладно, - благодушно согласился тот. - Вернусь на борт и запущу процесс реактивации поля оттуда. А нет, так просто отключу питание, и они сами к утру оживут. Руки у них, конечно, поболят немного, но в целом, я думаю, все будет хорошо...

***

Снаружи "Универсума" стояла глубокая зимняя ночь. Вокруг было тихо, морозно и свежо. Свездиго полной грудью вдохнул огромную порцию колючей и свежей газовой смеси, а потом обернулся и бодро крикнул Йо:

- Вперед! Инквизитор Шо нас уже, наверное, совсем заждался!

- Ничего, - отозвался Йо, пытаясь сдвинуть с места переднюю тележку. - Он ведь ученый. Ради науки можно немного и потерпеть... Проклятая замерзшая вода...

Ноги камуфляжного костюма оскальзывались на наледях и тележки профессора никак не могла сдвинуться с места. Свездиго подошел к Йо и помог ему тронуться в путь, а затем взялся за ручки своих тележек и быстро покатил их по направлению к своему торговому месту. Бутылки "Абсолюта" тихо и мелодично позвякивали, когда тележку подбрасывало на наледях.

Еще на подходе капитан понял, что с Шо Узи произошла какая-то неприятность - камуфляжный лоток был опрокинут, рыба втоптана в бурую снежную кашу, а невдалеке по уже подмерзшей земле катался снежный хрипящий ком. Свездиго толкнул тележки вперед и приблизился к кому на безопасное расстояние. Он различил две пары ног, толстый пуховый платок и смутно знакомый грязный ватник. Вскоре стало понятно, что Инквизитор Шо, катаясь в бурой снежной каше, отчаянно боролся с давешним бомжем.

- Что там такое?- спросил подошедший сзади Йо.

- Ерунда, - ответил Свездиго. - Похоже на случай межвидового недопонимания. Сейчас разберемся.

Он остановил снежный ком ударом ноги, из-за чего тот распался на две половины, а затем рукой поймал воротник ватника и рывком дернул его вверх. Бомж тут же отпустил Инквизитора и тот с тихим воем от него отцепился, а затем быстро откатился в сторону.

- Что здесь произошло?- спросил Свездиго, отряхивая с ватника бомжа налипший снег. Краем глаза он видел, что Йо уже подошел к Шо Узи и помогает тому подняться.

- Прихожу я, значит, за рыбой, как договаривались,- в перерывах между глубокими вдохами затараторил бомж.- А вот эта жаба рыбу под забором закапывает, представляешь, Сеня? У, зараза! - бомж сделал попытку снова броситься на Шо, но Свездиго удержал его за воротник.

- Как не стыдно, Жорж? - спросил он с наигранной укоризной. - Драться с женщиной! И из-за чего? Тьфу!

- А чего она?- обиженно воскликнул бомж.

- Профессор как у вас дела?- спросил Свездиго, не оборачиваясь.

- Все в порядке! - откликнулся Йо.- Защитный костюм Шо почти не пострадал. Почти...

- Стой здесь, - строго сказал Свездиго бомжу и подошел к ученым.

- Какое... какое... безобразное зверство, - задыхаясь от возмущения бормотал Шо. - Я... я... только хотел предать останки этих несчастных существ местной почве, а этот... этот... налетел сзади и прямо... прямо... кульком по голове...

- Успокойтесь, голубчик, - утешал его Йо. - И отключите уже свою инквизиторскую мерцающую мораль, иногда она просто зашкаливает. Вы же в первую очередь ученый. А ученых многие не любят. С нашим ученым братом на бескрайних просторах Бездонной Черноты случается и не такое. Ну-ну, все уже закончилось. И потом, вам следовало бы иногда воздерживаться от слишком вызывающих демонстраций мерцающей морали, особенно - в малоизученных уголках Универсума. Ведь их обитатели могут вас неправильно понять. А еще ваша мораль может наложиться на еще более яркую и сильную мерцающую мораль аборигенов, а потом сработать совсем не в ту сторону. Правда, капитан?

- Да, - подтвердил Свездиго. - Приношу вам свои извинения за безобразное поведение...

- Бросьте. Это же тот самый уникум? - спросил Йо, оставляя ассистента в покое и осторожно направляясь к бомжу, который в сторонке спокойно собирал сушеную рыбу.

- Он самый, - подтвердил Свездиго.- Вы поосторожнее там. Не делайте резких движений.

- Спокойно, капитан, - откликнулся Йо на ходу.- У меня большой опыт.

Он подошел к бомжу и хлопнул его по плечу.

- Здравствуйте, уважаемый - весело сказал профессор, отстраняясь при этом немного назад.- Как вас зовут?

- Здорово, коли не шутишь, - ответил бомж выпрямляясь.- Жорой. А ты, как я погляжу - музыкант?

- Можно сказать и так. Послушай, Жора, а хочешь полететь с нами в Космос? Прокатиться на э-э... звездолете? Я могу устроить.

- Нет, - ответил бомж, пристально всматриваясь в бурую снежную кашу из которой то здесь, то там выглядывали измятые рыбьи хвосты.

Йо повернулся к Свездиго и показал ему поднятый вверх указательный палец. Капитан кивнул и полез в карман ватных штанов за папиросами.

- А почему? - спросил профессор.- Тебе совсем не интересно?

- А чего я там не видел? - спросил бомж, выдергивая из снега раздавленного карпа. - В этом вашем Космосе. Да там ведь, наверное, и холодно?

- А мы микроклимат включим.

- А еда-то, небось, невкусная?

- А мы вкусной едой запасемся, - профессор кивнул на тележки с провизией.

- А можно я Климову с центрального вокзала с собой возьму? И Клавдию Александровну с цветочного рынка?

Йо снова повернулся к Свездиго и продемонстрировал ему уже два пальца. Капитан выпустил дым из ноздрей и повторил кивок.

- Бери, - сказал он бомжу. - Забирай с собой хоть весь этот рынок. Космос всех примет.

Бомж на минуту задумался, а потом решительно заявил:

- Нет, не хочу.

- Да почему же?

- Да там ведь невесомость, что я в ней сразу с двумя делать-то буду? Ну, ты, музыкант, совсем без соображения.

- Да разве дело только в этом? Вот скажи мне Жора, только честно - разве тебе никогда не хотелось спрятаться между контейнерами грузового отсека, а потом выскочить оттуда и напасть на кого-нибудь? Плюнуть в него кислотой, растерзать, разорвать его на куски? Отложить в него свои яйца?

- Ты сколько сегодня принял, музыкант? И портвейн с водкой мешал, наверное. Мешал ведь, я по глазам вижу.

- Он совсем не слышит тихого шепота Трехзубчатого Безобраза, - задумчиво сказал Йо. - Это самый настоящий уникум. Чутье меня не обмануло. Его действительно ни капельки не интересует Космос. Ни ближний, ни дальний. Ни-ка-кой.

- Такого не заманишь в Космос даже портвейном, - поддакнул Свездиго.

- Причем здесь портвейн? - неожиданно спросил бомж, выставляя вперед покрытый грязной нечесаной шерстью подбородок. - Пиво у вас там есть?

Свездиго тут же вспомнил, что как раз местное пиво профессору и не понравилось. Он попробовал его в самом начале застолья, назвал "чернильной жидкостью старой каракатицы" и игнорировал на протяжении всего дальнейшего разговора.

- Нет, - сокрушенно покачал головой костюм профессора. - Я не стану тебя обманывать, Жора - пива у нас там нет.

- Ни капли?

- Ни капли.

- Да что это у вас там за Космос такой?

- Такой вот у нас там Космос, - развел руками костюм профессора.

- Ну и хрен с ним тогда. Не полечу я с вами ни в какой Космос. Ни с Климовой, ни с Клавдией Александровной. Скажи мне лучше, музыкант, где ты продукты набирал? - спросил бомж. - В "Универсуме"?

- Ага, - вмешался в разговор Свездиго. - Там.

- Бесплатно?

- Да.

- У них, что же сегодня тоже день рождения фирмы?

- Типа того, - ответил Свездиго, языком перебрасывая папиросу в другой угол рта. - Сегодня здесь у всех день рождения, даже у тебя, Жора. Только он почти уже закончился.

- Ничего, у меня в мае еще один!- воскликнул бомж, выбрасывая сушеных карасей обратно на снег. - Покараульте рыбу, я сейчас. Я мигом. Одна нога здесь, другая там.

"У парня сегодня и впрямь самый настоящий праздник вышел" - рассеянно думал Свездиго, глядя на быстро удаляющуюся спину бомжа. - Бонусы так и сыплются на него сегодня, причем сразу со всех сторон. Беги, счастливчик, беги". Жорж быстро удалялся в сторону "Универсума" и под темной материей его ватника быстро вздымались и опадали бугорки лопаток.

- Он бы все равно с вами не полетел, профессор, - сказал капитан вслух.

- Я знаю, - эхом откликнулся Йо. - Очень толковый безобразный малый. Я бы на его месте тоже не полетел, если честно. Ну и ладно. Он бы не полетел, а нам уже пора отправляться.

- Да, - подтвердил Свездиго.

- Шо, вы как там?! - крикнул профессор ассистенту.

- Кажется, я забыл доказательство теоремы Блендля, - откликнулся Инквизитор, внимательно рассматривая содержимое ближайшей грузовой тележки с гостинцами от местной науки. - Остальные показатели в норме, профессор.

Свездиго и Йо быстро обучили Инквизитора Шо управлению тележками, и пока тот тренировался на заснеженной площадке перед лотком, обсудили дальнейшие действия по окончанию миссии.

- Значит, будем действовать по нашему плану? - спросил Свездиго.

- Да.

- Когда вы намерены отправиться в Галактосовет?

- Прямо сейчас.

- А когда ждать вас обратно?

- Думаю, что завтра утром. В крайнем случае - к обеду. Вы успеете решить все вопросы с моим обустройством к тому времени? - Йо пристально посмотрел в глаза Свездиго.

- Я займусь этим прямо сейчас, - кивнул головой Свездиго.- Давайте уточним список. Значит - вилла на берегу моря или океана, так?

- Так.

- Сухопутный поверхностный транспорт?

- Нет, этого не нужно. Я не люблю твердых поверхностей.

- Корабль? Яхта? Подводная лодка?

- Яхта, только побольше и с внутренним водоемом. Постоянное ношение камуфляжа утомляет. И, пожалуй - подводная лодка, только с большим переходным шлюзом, но это не срочно.

- Карьера выдающегося безобразного скрипача?

- А вот это - в первую очередь.

- Я понял. Что еще?

- Вы обещали мне огромную толпу безобразных поклонниц.

- Ах, да. Чуть не забыл. Ну, это-то устроить легче всего. Хорошо, профессор, общая картина мне ясна, а всего все равно не упомнишь. Мелочи будем решать по ходу вашего обустройства, - Свездиго протянул профессору руку. - До завтра, профессор.

- До завтра, - Йо ответил на рукопожатие и, немного подумав, добавил.- Вы удивительно понятливый и толковый Наблюдатель. Таких как вы нечасто встретишь на наших холодных просторах. Я, пожалуй, сразу по прибытии, подам в Галактосовет представление о награждении вас "Орденом Эволюционной Спирали". Вы и ваш экипаж этого заслуживаете, причем не только за решение "обезьяньей проблемы". Объем и качество проведенной вами научной работы по улучшению генофонда местной доминанты вызывает у меня восхищение. Это доказывает проведенное нами обследование да вот хоть бы и этого уникума. Он имеет все основания называть вас своим звездным отцом. Я думаю - еще пара десятков тысяч лет улучшения генофонда и все они смогут услышать шепот вашего Подхвойна. Одним словом, я думаю, что вы заслужили свой первый ученый орден, капитан.

- А вот это лишнее, - возразил Свездиго.

- Но почему? - удивился Йо. - Все наши ученые буквально сходят с ума по этому ордену.

- Меня могут повысить в звании и перевести в другой, более важный сектор. А могут и вообще - перебросить на какое-нибудь перспективное исследование, ведь толковые Наблюдатели, по вашим словам, сейчас в большом дефиците.

- Ах да! - воскликнул Йо. - Об этом я как-то не подумал. Тогда не буду подавать на вас представление. Итак, встречайте меня завтра утром и желательно - прямо на моей вилле.

- Буду встречать, - заверил Свездиго.- Счастливого пути, профессор. Летите с миром.

- Оставайтесь с миром.

Когда ученые вместе со своими тележками скрылись за серым корабельным контейнером, Свездиго, засунул руки в карманы ватных штанов, поднял голову вверх и начал, медленно раскачиваясь с пятки на носок, смотреть на звезды.

Далекие небесные светила, словно крошечные алмазы, щедрой россыпью разбросанные по черной силиконовой груди гигантской безобразной красавицы, сверкали вверху холодным космическим светом. Вдруг капитан почувствовал, что на его подбородок снизу давит что-то жесткое. Он похлопал по груди ладонью и понял, что измазанный чем-то жирным брезентовый фартук до сих болтается у него на шее. Свездиго выплюнул окурок в сугроб и принялся перевязывать его на поясницу. В это время со стороны "Универсума" стали доноситься громкие крики и шум. Свездиго напряг глаза и понял, что профессор Йо, уже отключил диффузионное мнемоническое поле прямо с орбиты. Во все стороны от центрального входа гипермаркета с громкими криками разбегались давешние участники научных изысканий профессора.

Все они бежали с одинаковыми тяжелыми пакетами в руках, даже ряженые охранники крепко прижимали их к себе, а некоторые ловко и очень быстро катили прямо через сугробы тяжело, с верхом, нагруженные самыми разными продуктами безобразной науки, супермаркетные тележки.

Свездиго показалось, что он различил в толпе и знакомую фигуру Жоржа, впрочем, с такого расстояния можно было легко ошибиться.

"Праздник закончился, - с грустью подумал он. - Все процессы во Вселенной когда-нибудь заканчивается. И все проходит как сон - и плохое, и хорошее. Маятник дошел до крайней точки и двинулся обратно. Пора, пожалуй, собираться..."

Свездиго подошел к своему перевернутому лотку и начал собирать остатки испорченного камуфляжного реквизита. В это время под фуфайкой заработал зуммер экстренного вызова. Капитан выпрямился и отдернул рукав.

- Кэп, все в полном порядке! - кричало с экрана улыбающееся изуродованное лицо второго капитана Бендиго. - Наши гости только что пролезли в разрыв! Как это у тебя получилось, капитан? Сейчас в кают-компании собрался весь экипаж, и они тебе аплодируют стоя! Ты слышишь, ты слышишь это? Сейчас я усилю зумм!

- Не нужно, - тихо сказал Свездиго.- Не нужно, Бен. Я просто исполнил свой долг. Перед вами и перед нашими безобразниками.

- Только не прибедняйся! - как ненормальный орал Бендиго. Даже с поверхности было видно, что он уже успел промочить горло изрядной порцией чего-то очень крепкого. - Мы тут быстренько организовали роскошный стол и ждем только твоего прибытия на борт! Корпус "Фенри" прямо гудит как колокол. Я даже опасаюсь за нашу противометеоритную защиту.

- Хорошо, - сдался Свездиго. - Высылай шлюпку.

- Шлюпка пошла-а-а! - страшно вращая единственным глазом, заревел Бендиго. - До начала эвакуации сто секунд! Девяносто девять! Девяносто восемь!

- Погоди, Бен, - сказал Свездиго поморщившись.- У нас еще есть пара неотложных дел.

- Слушаю, - коротко, по-военному ответил Бендиго. По глупой пьяной улыбке было понятно, что он продолжает дурачиться.

- Так. Сначала с коком. Возьмешь двух спецназовцев покрепче и затолкаешь его в хирургический модуль. Пусть ему сначала почистят мозги, а затем отправишь его куда-нибудь подальше. На рыбную факторию в Сибири, например. Пусть он там рыбу ловит до самого окончания нашей миссии, а затем ее засаливает. Чувствую, что сушеной рыбы нам понадобится еще очень много.

- Есть. Что еще?

- У нас есть свободные прибрежные виллы? - спросил Свездиго. - Где-нибудь на теплых побережьях?

- Конечно. В каком секторе?

- Где-нибудь на Карибах, я думаю. Свяжись с персоналом, пусть к завтрашнему утру наведут там порядок. Чтобы все блестело.

- Есть.

- И еще - пусть пригонят туда какую-нибудь яхту, желательно побольше и с огромным бассейном.

- Цвет?

- Белый или лиловый. Лучше лиловый.

- Понял.

- Самое роскошное и большое корыто, какое только сможете отыскать.

- Есть.

- Да. Ну и еще по мелочи - кордебалет, банкет и все такое...

- Еще один очарованный странник? - спросил Бендиго, заговорщицки понизив голос.

- Он самый.

- Прямо паломничество какое-то. Может, откроем туристическое агентство? Перспективы самые радужные.

- Это лишнее. Мы и так здесь уже... понаоткрывали всего.

- А как ты сообразил с местом встречи, Свез? Если честно, я поначалу решил, что ты теряешь хватку. Выбрать вместо Ниццы такое экзотическое местечко, это, знаешь ли, было похоже на неоправданный риск.

- Интуиция, - коротко сказал Свездиго. - А ведь все вышло неплохо, да?

- И еще как! Наши здесь просто по палубе катались. Одна манишка этого профессора к концу ужина чего стоила. Если честно, многие думали, что ты не сможешь его перепить, и нам придется атаковать "Шиву". Они уже надели белые боевые скафандры и все время делали ставки на Йо. Огромные ставки, ведь многие думали, что с минуты на минуту грянет ПИРБ и эти ставки будут последними.

- Наивные. Настоящий нордикс всегда сможет справиться с цефалоподом. С одним - точно, с двумя - наверное, а вот с тремя - не знаю... Ладно, что там с эвакуацией?

- Шлюпка на подлете.

- Да, я ее вижу. Отбой.

- Свез?

- Да?

- Это правда?

- Что?

- Голограмма с пушистым тушканчиком?

- Я думаю - да. Зачем ему было врать?

- А я ведь всегда что-то такое чувствовал, - единственный глаз Бендиго предательски заблестел. - Даже когда мы устроили эту резню на Бликини, я знал, что на глубинном уровне мы ни в чем не виноваты.

- Теперь это официальная точка зрения Галактосовета, Бен. А ты, как выражается наш дорогой ученый, тогда услышал тихий шепот Подхвойна.

- А правда он симпатичный?

- Да.

- Вот - неожиданность. Я всегда считал, что наше Изначальное Существо - монстр еще почище местного Безобраза. И вдруг - такой подарочек Эволюции, причем прямо на блюде этой гребаной страшной науки, провались он в черную дыру вместе со всеми своими Законами, Советами, Комиссиями и Инквизициями. Я и представить себе не мог, что на самом деле все мы такие белые...

- И я. И я не мог, Бен. Шлюпка села. Конец связи.

- Конец...

Лицо второго капитана Бендиго сползло с экранчика прямо на снег и тут же словно бы растаяло, а по руке Свездиго побежали веселые разноцветные символы.

"Конец, - подумал капитан. - Это конец нашей Последней Войны. Потому, что теперь мы не рейдеры Четвертого Флота, а самые настоящие галактические ученые. А ты сам теперь Младший Почетный Лаборант Галревкома с хорошими видами на получение "Ордена Эволюционной Спирали". Вот ведь бывает, а? Ну ладно, как-нибудь разберемся. И еще у нас теперь есть собственный ученый цефалопод, а это означает, что у нас есть свое волосатое щупальце в Галревкоме. И значит, теперь мы можем спать спокойно до следующего доноса, или до очередной идеи того древнего Бал-Ована, который настолько боится очередного Схлопывания, что готов остановить Космический Маятник. Пока "Час О" местной планеты успешно отодвинут на неопределенное время. Это, конечно, временная победа, так как от галактической науки в любой момент времени исходит слишком много различных опасностей и поэтому нет никакой возможности предугадать - какая из них проявит себя через год, день, минуту или секунду. Поэтому сегодняшняя победа тактическая, временная, зыбкая, но все же. А самое главное - никому пока не нужно по боевой тревоге облачаться в белые боевые скафандры и идти в безнадежную атаку на системный разрушитель..."

Свездиго еще раз взглянул на далекие звезды и, взяв лоток под мышку, двинулся размеренным шагом по знакомой тропинке, которая крутым зигзагом уходила в сторону заснеженных контейнеров торговцев-оптовиков.

"Точка нашего корабля

В неизвестном летит пространстве.

Вернемся мы к тебе, Земля,

Чтоб сказать тебе тихо - "Здравствуй..."


2017


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"