Давным-давно, ещё при Сталине, когда в стране порядок был, у нас вдруг танки испытывать принялись. Или самоходки, чёрт их разберёт. Нет, всё-таки танки, они смешнее выглядят. Ну, сами подумайте, гусеницы наденет - и танк, снимет - автострадный бронеход-агрессор, держись Европа, русские идут.
Только вот Европа держаться почему-то не собиралась. Разве что за животы - от смеха.
Поначалу-то их прям так на вооружение ставили, танки эти. Очень здорово получалось - наркоматы план выполняют, на парадах траками лязгает - аж вечно живого дедушку Ленина с боку на бок во сне подкидывает, маршалы пяткой в грудь стучат, что им бы такие машины да лет двадцать назад, они бы той Европе...
А потом вдруг оказалось, что танки эти - горят. А в снегу - вязнут. И вообще не видят кругом себя ни черта, а связь - проще как у британцев через дырочку голубя на полевую кухню за овсянкой послать. И других недостатков общим счётом как у загнивающего капитализма.
Ну, может, капельку поменьше.
Сталину когда принесли отчёты с полевых испытаний, он чуть собственными усами не подавился. И наркому Тимошенко немедленно звонит.
- Вы уверены, - говорит Сталин, - товарищ нарком, что у вас там никакой дурак не окопался в наркомате? Это же диверсия какая-то, а не танки!
- Никак нет, - ему Тимошенко отвечает, - Вот ещё тыщ десять наклепаем, и ужо мы тогда им всем!
Сталин даже не спорит. Просто кладёт трубку, двумя руками том с кратким описанием недостатков Т-34, танка победы, в сторону откладывает - чтоб Берию не загораживал, и ласково так на того наркома смотрит.
- Лаврентий, - говорит, - Ну-ка орла этого мне сюда.
А сам из ящика стола чачи стакан хлоп залпом - Берия только сглотнул молча, от зависти.
А Тимошенко в это время сидит у себя в наркомате, и думает, что ему в отчёте про учения Красной Армии писать - аж язык набок высунул от усердия. Ну, куда ему деваться-то, напишешь, что армия говно - так сам дурак,. Напишешь, что не говно - так, во-первых, кто же поверит, а во-вторых, тебе же самому потом с этой армией и воевать - и кто после такого снова дурак, спрашивается?
Ну да ничего, придумал. Так и написал - способна выполнять простые задачи в несложной боевой обстановке. Попробуй теперь кто придерись, ясно же, кто будет сложность потом, если что, назначать.
И тут Берия как раз.
- Пройдёмте, - говорит, - товарищ нарком.
И через пенсе зыркает. Недобро так.
А у Сталина полный аншлаг уже - товарищ Поскрёбышев три охапки новых жалоб на лучшие в мире танки принёс. От военных, от ремонтников, а больше всего - с заводов, где их делают.
- Здесь вот некоторые товарищи, - начинает Сталин, - полагают, что у вас, товарищ нарком, в наркомате сидят какие-то товарищи, которые нам с вами, товарищи, вовсе не товарищи. Покажите-ка нам, чего там у вас на самом деле талантливый многонациональный советский народ предлагает, вместо этого вот "танка победы". Потому что, товарищ нарком, я извиняюсь, но этот ваш танк - он диверсия какая-то, а не танк!
- Это мы завсегда пожалуйста, - успокоился Тимошенко. Чего б ему не успокоиться, если наказывать сразу не будут? И жестом фокусника россыпь бумаг из текущей переписки на стол кладёт.
- Вот, - говорит, - чего этот многонациональный и талантливый нам присылает. Глаза б мои всех их не видели, а самых талантливых - особенно!
- Ну, давайте глянем, - Сталин за бумагой сверху тянется, и читает, - "Одноколёсная бронемашина".
- Экономно, - пытается заикнуться Берия и на полуслове затыкается - взгляд Сталина поймал случайно.
А Тимошенко, гад, следующую бумагу подсовывает уже.
- Приспособление для устойчивости, - бодро так Сталин читает - и запинается. - Велосипеда?
И следующую бумагу, сам уже, - хвать!
- Нет, - говорит, - вы нас, товарищ нарком так не проведёте. Вот - целая установка! На танке!
- Вы, товарищ Сталин, дальше читайте, - ему Тимошенко советует. - Помню я, чего это установка.
- Установка на танке, - Сталин читает. - Ящика с песком?
И за следующие хватается, отчаянно уже, как тонущий за соломинку:
- Вы их специально такие суёте! - не выдерживает. - Ну-ка, дайте!
И затыкается.
- Чего там, Лаврентий? - Сталин интересуется.
- Санки, - Берия даже не говорит, так, сипит что-то под нос.
- Чего-чего? - Сталин веселится уже. - Ты громче, Лаврентий, громче! Какие санки?
- Для пехоты, - Берия заканчивает.
- Ну а что, - Сталин трубочкой неторопливо затягивается. - Комсомольское дело молодое, чего б им санками не развлечься. Двигатель, опять же, без горючего... Товарищ нарком, остальное там что, всё такое же?
- Ну, может и не всё, - Тимошенко говорит, - Но вот что я сегодня повидал - так уж точно.
- И что же нам с этим делать? - вздыхает Сталин. - Если даже в наркоматы одни дураки пишут?
- А пусть их кто-нибудь читает, - Берия предлагает. - В каком-нибудь управлении. Не может же советский народ поголовно из одних дураков состоять? Придумал что-то годное - в серию. Не придумал - в Ташкент!
- Почему - в Ташкент? - удивляется Сталин.
- А урожайность бахчевых повышать, - Берия злорадствует. - Чтоб им там всем икалось!
Ну и Тимошенко ему подхихикивает. Дошло уже, что его пока не собираются наказывать, чего б ему не похихикать?
Сталин тоже смеётся уже.
А в Самом Главном Автобронетанковом Управлении Яков Николаич Федоренко уже третьим графином воды безрезультатно давится, всё икоту никак задавить не может: