Кругом шумит огромный город, лавина машин, лавина людей. Жара спадает, но душно.
- Лишнего билета у вас нет?
Можно пойти, если будет билет, а можно и не пойти. Город огромный и чужой, отправляйся куда глаза глядят и встречай неведомое за каждым поворотом. Сесть на скамью в зажатом домами куцом скверике. Зайти в забытую всеми полутёмную закусочную. Идти мимо бездонных подворотен, мимо бесконечных заборов, ограждающих неизвестно что. Наблюдать жизнь за окнами, которые видишь первый и последний раз в жизни.
- Нет лишнего билета?
Надо бросать это и пойти поесть. Уже почти никто не заходит, видимо сеанс начался. Вот ещё одна, остановилась у застеклённой афиши. Какая волна чёрных волос, почти до пояса.
- У вас нет лишнего билета?
- Нет, у меня билет на завтра, мы заказали заранее. А здесь я остановилась просто, чтобы возле стекла волосы поправить. Совсем растрепал ветер.
- Ещё бы, такие волосы. Наверное, все оглядываются.
- Здесь - да, а у нас в Средней Азии у многих такие. Ну, успеха вам, или вам уже надоело билет ждать?
- Да, пойду лучше в молочное кафе. Идёмте вместе?
- Я не голодна, могу только за компанию.
И уже перебираемся через улицу по направлению к кафе. Рассматриваю сбоку смуглое лицо, шелковый плащ, какие-то особые искрящиеся чулки и безукоризненно белые туфли. Две минуты назад всего этого не существовало.
- Вы здесь давно?
- Не очень. Приехала сдавать вступительные экзамены в театральный.
- Раньше здесь не бывали?
- Нет, но я год жила в Ленинграде, тоже училась в театральном.
- Почему же оставили?
- А меня забрали. Отец боялся, что я там замуж выйду. Вот и забрали, а теперь здесь я буду под присмотром дяди. Он работает в представительстве нашей республики.
- Я и не знал, что республики имеют свои представительства. Что же это вами так распоряжаются?
- О, у нас порядки совсем не такие, как здесь.
Она улыбается ласково и глядит прямо в глаза.
- Что вам взять поесть?
- Я ничего не хочу. Или вот, разве, творога.
- Находим свободный столик в дальнем углу зала.
- Вы безукоризненно говорите по-русски.
Я же на республиканском телевидении работаю. Правда, режиссёром по хореографическим постановкам. Я балетную школу кончала. И сама выступаю.
- Вот здорово! Прямо завидно.
О нет, совсем не стоит мне завидовать. Это я всем другим должна завидовать.
- На что?
- На свободу.
Не понимаю, как это так - в наше время? Вы же совершенно самостоятельны, ни от кого не зависите, вот приехали сюда..
Это всё так кажется. Я буду здесь, а потом захотят - и вызовут меня обратно, чтобы выдать замуж за богатого старого колхозника.
- И что вы будете делать?
- Выйду замуж, и должна буду всё время сидеть и смотреть на него, вот так!
Подбородок на ладонях, и смотрит на меня чёрными глазами из-под густых бровей. Насмешливо и с горечью.
- Знаете, мне кажется, что вы неспроста об этом так говорите. Ведь у вас была какая-то драма, да? Кто-то должен был быть - ведь вы такая... яркая...
- Она тихонько улыбается и кивает головой.
- Так в чём же было дело?
Ни в чём. Просто он ещё молодой и бедный, а у нас за невесту полагается большой выкуп.
- И чем же кончилось?
- Ну, он мне так и сказал, что у него нет денег, чтобы на мне жениться. Я предлагала ему всё бросить и вместе уехать. Но он не захотел. Он женился на русской. У нас, кто не имеет денег, те женятся на русских, а потом, когда наживут денег, разводятся и женятся на своих. А у кого много денег, те имеют несколько жён. Если в городе, то живут уже не вместе, а на несколько разных семей. Вот у моего дяди есть и здесь, и дома.
Рассказывает всё так же с улыбкой, и смотрит насмешливо и грустно. Я растерянно дожёвываю ватрушку. Молчим. Она ласково спрашивает:
- Я вас расстроила? Не надо огорчаться.
- Да, но разве нет возможности поступить по-своему?
- У нас - нет. Это можно только, если здесь выйти замуж и назад не возвращаться. Если бы кто-то такой встретил меня.
- Разве обязательно нужен кто-то?
- Женщина не может оставаться одна.
Выходим на улицу молча. Я - под впечатлением услышанного, она - обеспокоенная этим впечатлением. Касается моего локтя:
- Ну, мне на тот троллейбус.
- Пойдёмте, я вас провожу.
Городской час пик, в троллейбусе полно, её волосы касаются моей щеки, мимо проплывают чужие дома чужих улиц, а мы вдвоём ушли отсюда далеко-далеко, может быть в тенистые сады её земли, а может - на вершины гор, где сердце замирает от восторга.
- Когда ваша остановка?
- Мы проехали.
Троллейбус, вырвавшись из центра, увеличил скорость, пассажиров осталось мало, мы уже сидим. В набегающих улицах всё меньше домов, всё больше оград, насыпей, глухих складских стен. Пятнают асфальт первые крупные капли дождя. Исчезают последние пассажиры, и мы заезжаем на небольшую площадку у аллеи парка - конечная остановка. По деревьям шуршит дождь, тротуар начинает блестеть. Из кабины выходит водитель.
- Конец маршрута. Троллейбус дальше не идёт.
- А потом пойдёт?
- Пойдёт позже
- Так мы подождём.
Громыхнула дверь - и мы одни в запертом вагоне. Дождь вдруг полил сплошной стеной, в открытые окна накатили свежесть, шум и водяная пыль.
И ничего нет на свете, кроме этого затерянного в водяных струях корабля...
... - Смотри, насколько твоя рука больше моей.
- Зато твоя какая смуглая.
Ну и что, мне это вовсе не нравится, светлая кожа гораздо красивее. У нас нарочно стараются не загорать.
- А волосы у вас обязательно заплетать в косички?
- Нет, теперь уже многие носят распущенными.
- Ах, какие у тебя волосы...
- Тебе нравятся?
Да, я просто... ты такая красивая... И у тебя, безусловно, сбудется так, как ты хочешь...
Сквозь редеющий дождь проглянули закатные лучи солнца. Это сигнал к возвращению. Снова гремит дверь, троллейбус оживает, заходят люди, и лента событий начинает прокручиваться в обратном порядке. Вот уже этажи бесчисленных домов, толпы людей, гул машин. А мы молча смотрим в окно.
- Мне здесь выходить.
- Я тебя провожу.
- Нет, не надо, не выходи, мне здесь рядом.
- А как я тебя смогу найти?
- Зачем находить? Разве это необходимо?
- Не знаю... Ну что же, скажи только, как тебя зовут.
- Гюльнар.
- До свиданья, Гюльнар.
- Прощай.
Я выхожу на следующей остановке. Над городом "синий час". Час таинственного сумеречного полусвета, первых золотых окон и серебряных реклам. В голубой, серой, синей дымке разливается возбуждение, ожидание вечерней романтики, ночных тайн. Иди, и за любым поворотом тебя может встретить приключение. Правда, первое время в толпе всё время будет мерещиться лёгкая фигурка с чёрным водопадом волос, а в груди заляжет камнем чувство потери, но это должно пройти.