Ламба Надежда Николаевна : другие произведения.

Сказки для взрослых

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Скрипка Страдивари.
  
   Развитие души идёт через духовные и физические травмы.
   С. Н. Лазарев.
   Люби не себя в искусстве, а искусство в себе.
   К. С. Станиславский.
  
  Счастливая, прекрасная Ель в полном расцвете сил наслаждается жизнью. Ей кажется (обычное состояние молодости), что так будет вечно. Как хорошо ощущать в себе весеннее пробуждение, как она рада всему: солнцу, птицам, небесам! Какое наслаждение шептаться с ласковым, тёплым ветром! Где только не бывал он и как много знает, этот милый очаровательный ветер. А дождь? Дождь тоже хорош. Как он волнует, нежит, освежает. Если б могла, запела б от счастья и полетела как ветер далеко-далеко, высоко-высоко ...
  В мечтательном воображении Ель вся колышется ветвями, искрясь росою в лучах восходящего солнца. Как хорошо, чудесно, прекрасно так жить, жить, жить ... Она не слышала приближающихся шагов, не почувствовала опасность. Как же это, так?!
  Ель срублена ужасным, роковым ударом топора.
  Зачем? За что? Почему? Почему именно её? Это жестоко, несправедливо!
  И так много лет Прекрасная Ель служит невзрачной доской в сером заборе. Ветер, когда-то милый и ласковый, равнодушно пробегает мимо; холодно барабанит дождь; солнце сушит - день за днём, год за годом. Тоска!
  И вот однажды рядом с забором остановился высокий худощавый человек. Он пронзительно взглянул на неё. Ель, ничего не понимая, затрепетала. Странная робость овладела ей, а он вдруг начал её выстукивать длинными крепкими пальцами, вслушиваясь в каждый звук.
  Так, так ... хорошо ... кажется то, что надо - удовлетворённо бормотал человек, поглаживая и внимательно разглядывая обомлевше-взволнованную Ель.
  И вдруг - хулиганство, наглость какая! Он выламывает её из забора!
  Куда? Зачем? Почему? ... Держите вора, вора держите!!
  Странно, непонятно всё - никто не останавливает наглеца, напротив, giorno, signore Antonio.
  О, какой страшный мучитель этот синьор Антонио! Много дней ранним утром, в своём неизменном белом кожаном переднике и белом шерстяном берете, на солнечной террасе своего дома, он упорно занимается ею - режет, точит, пилит, строгает. В огромном творческом напряжении предощущения звука Антонио Страдивари создаёт скрипку. Ель обречена вынести всё - над ней работает Мастер.
  И вот она превращена в деку. Вот она уже часть скрипки. Он настраивает деки, рассчитывает распределения напряжений. Под его умелыми руками рождается дивный тембр с преобладанием средних частот. Он слухом ощущает размеры толщин. Это страстный охотник за совершенным звуком - скрипка должна петь - он слышит, чувствует, ощущает этот дивный, божественный звук, преследующий его как наваждение, не дающий покоя ни днём, ни ночью. Он - Творец! Он одержим работой. Ночами просиживает Страдивари в своей тайной комнате, добиваясь небывалых совершеннейших свойств лака.
  И наконец скрипка готова. Она, покрытая лаком, висит на длинной полосе пергамента, протянутой вдоль бревенчатой стены террасы. Инструмент - чудо! Глаз не оторвать: помимо дивной формы, её шейка и бочки искусно разрисованы резвящимися купидончиками, цветками лилии, плодами.
  Мастер коснулся смычком инструмента - ... дивный, божественный звук! ... Поёт! Поёт красавица, сокровище моё! - Антонио горд, счастлив. Это шедевр. Да, стоит жить, чтобы создавать такие скрипки! И под силу это только Антонио Страдивари! Никому, никогда не отдаст он секрет своего мастерства! Никому и никогда!
  Перенеся все страдания, все муки перехода в совершенство, Ель наконец-то обрела голос - она поёт в скрипке. Какое счастье!
  В сотворчестве музыкантов и композиторов она живёт активной, прекрасной, творческой жизнью, создавая и даря изумительную, волшебную музыку. Сколько великих музыкантов играло на ней! В скольких залах царила она! Сколько людей восхищённо внимало её голосу!
  Значит не напрасны были страдания. Вот зачем её когда-то срубили. И сейчас никогда бы не променяла она свою судьбу на жизнь обыкновенной лесной ёлки. Лишь одна безутешная мысль отравляет её счастье - зачем он это сделал? Зачем не оставил своих секретов? Почему не захотел подарить своё мастерство людям?
  Скрипки Страдивари не вечны, а замены им нет - вот что печалило Прекрасную скрипку. Она пела - нельзя быть себялюбцем! Мой Бог, мой Страдивари, сколько сейчас звучало бы чудных скрипок, как все были бы благодарны тебе, если бы ты не унёс свой секрет в могилу.
  Ты думал только о своём величии, мой бедный Антонио! А дело, для которого ты жил, почти исчезло. Гордый безумец Страдивари, что ты наделал? - изливала свою тоску-печаль Старая Скрипка. - Разве можно так? мой Бог, мой Страдивари ...
  
  
  Берёза.
  
   Ребята, давайте жить дружно.
   (Кот Леопольд).
  
  На нашей прекрасной планете, в неизвестно каком лесу, выросла Берёза. Она жила обычной сложной жизнью, но была как-то особенно хороша. И однажды разразилась страшная гроза. С грохочущих разгневанных небес срывались молнии и жгли деревья. Той ужасной ночью, одна из молний так близко ударила в землю от Берёзы, что запуталась в её корнях. И, после этого, в Берёзе появились странности.
  Неожиданно, некоторая часть корней вылезла из земли и, увидев сияющий стройный ствол и роскошную крону, почернела от зависти. Ствол стал раздираться противоречиями сердцевины и коры. Каждая из них яростно доказывала собственную значимость и превосходство. Единственно, что их объединяло - это презрение к корням и кроне.
  Ветви вдруг увлеклись самолюбованием. И, почему-то, каждая из них считала, что, если во время ветра иль дождя, она сумеет отхлестать или как-то изувечить соседок, то её красота, на фоне их безобразия, станет совершенно неотразимой.
  А каждый листок старался изо всех сил доказать, что он самый лучший не только на родной Берёзе, но и во всём лесу. Между собой ветви и листья тоже не ладили, но относились дружно-наплевательски к стволу и корням. И стала чахнуть, сохнуть Берёза. Листва её пожухла, ветви скрючились, ствол потемнел.
  Забеспокоились, затревожились глубокие корни, а самые древние из них, пытаясь сохранить жизнь Берёзе, стали всё глубже укрепляться в земле. И дошли они до мудрых подземных вод и стали рассказывать им о своей беде.
  - Не может быть, - всплеснулись грунтовые воды. - Нет, нет, так не бывает!
  И они выплеснулись из земли фонтаном и ... ЗАХОХОТАЛИ!! Поразившись нелепостью и абсурдностью самоуничтожения, Фонтан грунтовых вод захлёбывался в приступе неудержимого смеха, разбрызгивая по всему лесу звонко хохочущие струи.
  И, о чудо, Берёза зазеленела, ветви её распрямились, корни ушли в землю, а ствол забелел чистотой. И стала она хорошеть день ото дня.
  А однажды, в яркий зимний полдень, само Солнце залюбовалось ею. Берёза смутилась, а ветви её, посеребрённые инеем, радостно зазвенели:
  - Мы - берёзиство ... берёзиство ... берёзиство ...
  
  
  
  
  
  Бабушка и внучек.
  
   Плоть - ничто; дух есть сила животворящая.
   Леви Х. Доулинг.
  
   Красота спасёт мир.
   Ф. М. Достоевский.
  
  
  - Смотри, смотри бабушка моё лучастое солнышко. Во --- какое! На весь лист разрисовалось! Я ведь прав, прав, да? Дай мне ещё листик и поточи этот карандашик, мне собаку рисовать надо.
   - Что ж такое он сказал? ... вот память ... никак не вспомню.
  Малыш взял отточенный карандаш и увлечённо рисует.
  - Вот она собака ... прыгает в травке и лает, прыгает и лает, прыгает и лает ... во ---!, как высоко прыгнула! ... мм ... а солнышко лучастое с того листа пусть светит. Я ведь прав, прав да?
  Правда - вот, что он образовал. Это же двойное подтверждение истины - Прав да!
  Софья Александровна в уме выстраивает однокоренные слова: правда, правый, править, правильно, направлять, справедливость, правосудие, правительство, праведник. Однако, как изначально мудр наш язык, какие перлы сокрыты в нём. Конечно, по здравому смыслу так и должно быть - управлять государством должны праведники. Люди с чистым незлобливым сердцем, справедливые, мудрые, честные, добрые, бескорыстные, прекрасные, любящие всех и почитаемые и любимые всеми - должны править. О ... если б так было ... (бабушка даже закрыла глаза от внезапно нахлынувшей восторженной волны). Неужели возможна такая правда?
  - Какая правда? - с любопытным вниманием смотрят широко раскрытые глаза внука.
  Бабушка смущённо-растерянно улыбается.
  - Какая правда, бабушка?
  - Правда всегда одна, а лжи может быть много.
  - А почему?
  - Вот смотри, твоё солнышко - большое, яркое, рыжее, так?
  - Так.
  - А если кто-нибудь скажет, что оно зелёное, это будет неправда, ложь. А ещё кто-то скажет, что оно синее, голубое, чёрное, белое в крапинку и клетчатое в полосочку (внук смеётся) - а оно рыжее и все, все цвета, кроме рыжего - ложь.
  - А для чего ложь?
  - Для дезориентации.
  Коленька беззвучно шевелит губками, мордашка напряжённая.
  - А свобода что?
  Бабушка берёт внука на руки.
   - Ну вот. Ручки твои свободны, а ножки я держу. Значит ножки сейчас не свободны. А если я тебе скажу - солнышко рисовать нельзя, это никому не нужно. Рисовать можно только квадраты, большие и маленькие, самых разных цветов и оттенков. Это будет значить - нет свободы творчества. Давай нарисуй что-нибудь, а я пойду кушать приготовлю.
  
  Про свободу спросил, где-то услышал, слово понравилось. Объяснила сложновато, наверное, но что-то понял, конечно, по-своему. А вообще-то, в реальности свободы нет. Это непродуманная абстракция. Всё в жизни взаимосвязано и взаимозависимо. Равенство также непродуманная абстракция. Нет никакого равенства, не может быть. Всё состоит из бесконечного множества разнообразий, и каждая частичка многообразия несёт свою функцию и свою значимость. Каждая часть мироздания имеет свою определённо заданную нагрузку. Солнце всем светит равно и в его животворящих лучах вызревает в своём возможном совершенстве весь растительный мир.
  В совершенном обществе законы должны быть подобны Солнцу, в лучах которого каждая жизнь может нормально развиваться в самосовершенствовании. Вот это и будет относительное осуществление Свободы и Равенства. Идеальное законодательство (плод совместного творчества праведных людей) должно выстроить гармонично-многообразные связи.
  А вот Братство - это истинная реальность. К примеру - Я ( 1 человек) сейчас живу в начале XXI века; мои родители (отец-мать, 2 человека) жили в середине-конце XX века; мои 2-е бабушки и 2-а дедушки (4 человека) жили в конце XIX и в начале-середине XX века; мои 4 прабабушки и 4 прадедушки (8 человек) жили в середине XIX начале XX века и т.д. Чем дальше в глубь веков, тем больше предков у каждого человека. С каждым предшествующим поколением родственные (забытые) связи удваиваются. В начале XVI века (1500 годы) у каждого из ныне живущих было примерно 1000 предков. А если ещё учесть, что людей было намного меньше, чем сейчас, то мы все переплетаемся в общей сети родственных связей, где всё смешано - разные социальные уровни и различные национальности. Также, никому из ныне живущих, неизвестно с кем мы сольёмся в общих потомках. Исходя из этой логики, человечество - единая семья.
  Как счастливо можно жить в семье, где царят любовь, взаимные забота и внимание и где совершаются дела изначально нужные и полезные. Вот, к примеру, я сейчас готовлю еду. Делаю это для того, чтобы всех хорошо и вкусно накормить и не для чего более. Вторичного плана в моих действиях нет. Через это дело я выражаю любовь и заботу к своим близким. В любящей семье само собой складываются добрые, хорошие отношения.
  Отчего же в общей семье человечества так дискомфортно, отчего это? Духовная доминанта современного человечества - своекорыстие. В плане физического бытия это погоня за деньгами ради личного обогащения. Приверженцы такого мироощущения устраивают вокруг себя забор материальности, в бесконечной погоне за которой душа деградирует. Этот вторичный иллюзорный план жизни затеняет и вытесняет истинный изначальный смысл полезной необходимости. Чем большие обороты набирает иллюзорный вторичный план, тем с меньшей эффективностью функционируют все сферы общественной жизнедеятельности.
  В общей духовной направленности своекорыстия естественно-закономерно во властно-управленческих структурах (от глобальных до самых малозначимых) оказываются в подавляющем большинстве люди, наиболее ярко и динамично вобравшие в себя общую идеологическую направленность. Поэтому так малоэффективны любые меры, предпринимаемые против коррупции, воровства, мошенничества, которые царят и процветают во всех сферах жизни и на всех уровнях.
  Самосовершенствование - основной закон мироздания. Это бесконечное позитивное развитие. Человек, как частичка космического бытия, не должен своими устремлениями и делами противоречить этому всеобщему закону. Главная и вечная суть человечества - дух. Жизнь, выстроенная по нормам божественной гармонии, проживаемая в самосовершенствовании собственного духа - самодостаточна, перспективна, счастлива.
  Весь земной план бытия это воплощённые мысли Бога-творца (весь наш мир) и человека-творца (пища, одежда, жильё, предметы быта, законодательство, духовное творчество и т. д.). Всё созданное Богом прекрасно. Человеческая жизнь, которую создаём мы сами, далека от совершенства.
  Какой глубокий смысл заключён в высказывании Фёдора Михайловича Достоевского: Красота спасёт мир. Высокий дух проявляет себя на физическом плане бытия красотой (гармонией), выраженной многообразно и в самых различных аспектах - искусстве, науке, общественном служении, создании материальных ценностей и т. д.
  Когда духовной доминантой человечества станет самосовершенствование, выражаемое в Любви и бескорыстном доброделании, тогда само собой, закономерно-неизбежно во властно-управленческих структурах (от глобальных до самых незначительных) окажутся в преобладающем большинстве праведники и тогда
  - Смотри, смотри бабушка моего обманного зайца. Он смеётся тому, что синенький!
  - Чудный заяц ... ишь ..., смеётся-то как ... Ты ж моя умничка. Давай ручки помоем, покушаем и гулять пойдём. Там, наверное, Алиса с бабушкой нас уже дожидаются.
  Приятный зимний вечер.
  - Ники, иди ужинать.
  - Ну, мамочка, дай сказочку дослушать.
  - А что за сказочка?
  - Про Горыныча. Скоро кончу. Пусть пока кашка остынет.
  - Хорошо.
  Размахнулся Иван и срубил Змею-Горынычу голову. Зашатался, застонал Змеюшка, затопил своей кровушкой всю страну Иванову. Налетели тут ветры злобные, затянули небо тучи мрачные. Ох, гремела-сатанела гроза лютая, златой молнией меж угрюмых скал металась, рыдая, корона царская, осыпаясь слезами бриллиантовыми. Спустился Иван с чёрных голых скал: жуть - красно всё. Тягостно-тоскливо 7 дней прошло. А на утро 8-го дня солнышко выглянуло. А в лучах его ясных Змей-Горыныч о трёх лихих головах бодро-уверенно с горы спускается и погано эдак ухмыляется.
  - Удружил нам, товарищ Иван, архи удружил - рявкнула, изрыгнув пламя, голова в кепочке; зловеще пыхтя трубкой, молча- глубокомысленно кивнула вторая голова; а перед самым носом Ивана завораживающе тихо закачалась в синей фуражке с красным околышком - третья.
  Ой, лишенько ... перекрестился Иван и плюнул в сторону.
  Сколько народу сгубил Змей проклятый - не счесть!
  Эх, Ванятко, Ванятко ... тяжко-то как ... Рубить-то так вот с плеча и не надо было. При одной-то голове куды оно как легче жилось. Охо-хо ... грехи наши тяжкие.
  Занедужил Иван, еле ноги таскает. А сам мечту лелеет - дай Бог поправлюсь, изловчусь и срублю все три башки поганые.
  - А вот этого-то, Соколик, делать-то и не надоть - в самое ухо старушонка прошамкала.
  - Ой, бабушка-задворенка, каким ветром тебя надуло?
   -Ветром аль не ветром, а бабку послушай, дело говорю - старуха обиженно заморгала подслеповатыми глазёнками и губы поджала.
  - Не серчай, старая, прости коль обидел, может и впрямь словом пособишь.
  - Не серчай ..., ишь ..., больно умные стали. Помолчала.
  - Ладно. Слухай, чо скажу. Мечом не махай больше. Не надоть этого. Заместо трёх пять голов вырастет. Ага ...неча глаза-то таращить. Как говорю так и будет, упаси Господи. Ну вот, значится, не бессмертный он, ни-и ... есть его смертушка, есть, токмо далече запрятана. Я тя травкою отпою, как оклемаешься, пойдёшь куды скажу. Так-то. Ни словечка никому. Понял?
  
  Всё. Пойдём ужинать. Никинька, не упрямься. Мама ждёт, да и я кушать хочу. А кашка вкусненькая.
  - А какая?
  - Манная с малиновым вареньем. Хорошо покушаешь, бабушка дальше расскажет. Да?
  - А как же, конечно расскажу.
  Ники быстро, по-деловому управляется с кашей. - Всё!
  - Умница - мама целует. - Пойдём уложу тебя.
  - А сказочка-а-а-а ...
  - Будет тебе сказочка. Доем и расскажу.
  - Колюшка, дай отдохнуть бабушке. Про Змея-Горыныча ты сам всё прекрасно знаешь.
  - А вот и нет, вот и нет, папочка. У нас Горыныч теперь бабушкин. У него может пять голов вырасти, даже тысяча сто голов может вырасти! Вот, даже вот как!
  - Соня, как он возбудился ... тысяча сто голов - дедушка пожимает плечами - не заснёт теперь.
  - Не волнуйся. Прекрасно заснёт. Ну вот ... и пошёл Иван смерть Горыныча добывать.
  - А бабка?
  - Да, она ему сказала, что смерть Змея на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, а утка в зайце.
  - Ты же не так говоришь ..., по бабкиному надо, её голосом, заговорно. "Слухай милок" надо.
  - Что, Софья Александровна, не удалось схалтурить?
  - Не хамтурь, не хамтурь бабушка.
   Все смеются.
  
  - Три месяца и три дня лечила бабка Ивана, травками разными отпаивала. Опять Иван в силу вошёл. И вот, как-то поздним вечером шепчет она ему: "Слухай милок, чо скажу. Надоть тебе за смертью Змея идтить. Время Соколик. Как до горы дойти - это сам знаешь. А как будешь гору-то обходить, то, на вот тебе фуражечку (достала бабка синюю фуражку с красным околышком). Наденешь её и смело иди, никого не бойсь и песню лихо эдак спевай"
  - Какую песню-то, бабушка?
  - Да ты что ж, милок, песен не знаешь что ль? "По долинам и по взгорьям" - в самый раз будет.
  Ну Иван тут же и загорланил: "По долинам и по-о ..."
  - Тихо! ... вот горе мне с тобой.
  Тук-тук ... тук-тук-тук ... в окошко.
  Переглянулись. Привздохнула бабушка-задворенка, прислушалась.
  - Веточка то постучала ... упреждает. Значится гору Змееву с песней обойдёшь, это чтоб сова, волк, медведь, али сам Горыныч, ежели что, тебя за своего приняли.
  - Понял бабушка.
  - Дальше лес большой будет, поле, болото, а там, через небольшой лесочек вот так прямо к реке-то и выйдешь, а там всё по-над берегом, по-над берегом к мосту подойдёшь. Мост-от большой, сам увидишь. Уразумел Соколик?
  - Уразумел бабушка.
  - А вот уж как мост-от перейдёшь так всё иди, иди по солнцу, куды оно прячется. Много стран разных пройдёшь и выйдешь, стало быть, к морю синему. Ох, чуть не запамятовала. Королевишна в тех краях живёт, ничего девка, видная, не из дурных. Ума среднего. Хвалиться любит - страсть! Дела-то на копейку сделает, да ещё в свой карман и положит. Ох-хо-хо ... На королевишну не гляди, своей дорогой иди. Так значится ..., выйдешь к морю синему, там где солнце прячется ... и увидишь ветряную мельницу. Мельничиха там раскрасавица, душа добрая. Она про зайца, в котором утка с яйцом и иглою-то, знает. Ложись, поспи, милок, чуть светать станет - разбужу.
  Утром ранёхонько разбудила бабка Ивана. Хорошо накормила, пирогов в котомку положила.
  - Удачи тебе, Сокол Ясный, на вот гусельки, авось пригодятся.
  И пошёл Иван в своё долгое странствие. Гору Змея-Горыныча без приключений обошёл, (всё сделал, как бабка наказала - и фуражку надел, и песню лихо во всё горло пел) большой лес, поле, болото прошёл, а как в маленький лесочек заходить стал, что-то притомило его. Лёг под кусточек на пригорочке и заснул. Проснулся - шум непонятный за кустом-то. Ветви раздвинул, а там! - капкан лисицу схватил, а она-то, бедная, мечется, а она-то мечется! Ах ты, бедолага маленькая! Ну, капкан-то и раздвинул, лисица - прыг! ... побежала, только хвостик рыжий мелькнул. Ишь ..., шустрая.
  Дальше пошёл Иван. А как из лесочка-то выходить стал, видит, прямо близ тропочки птенчик чёрненький трепыхается. Подобрал птаху Иванушка, дует тихохонько, поглаживает, успокаивает: "Не бойся миленький, худого не сделаю." Отыскал Иван воронье гнездо, положил в него птенчика. Ишь, маленький лесок, а невезучий какой.
  Нет конца пути-дороженьки, всё идёт, идёт Иванушка. Вот дугою серебристою река раскинулась, а над нею в разноцветье радуга улыбается, во взаимном чарованьи-любованьи нежатся. Не скупится Мать-Земля приукраситься. Ой, вы Реки-речки-реченьки, красота ваша - Божественна! Радость-гордость Земли-Матушки ... любованье наше вечное. С высокого берега спустился Иванушка, а под бережком-то рыбаки костёр жгут. Щука в траве томится. А глаза, глаз-то её - че-ло-ве-чьи?! Э-эх ... была не была.
  - Здравствуйте, люди добрые - в пояс кланяется. - Заночевать у костра дозволите?
  - Садись, мил человек, места хватит.
  - Давайте щуку на гусли сменяем, а?
  - Чудно говоришь-то. А вечерять чем станем?
  - Не простые гусли мои - сами играют.
  - Как так? Покажи.
  Запели-зазвенели чудо-гусельки, река-реченька всколыхнулася - волны в тон чудо-гуселькам плещутся; ветер томно вздохнул - листву всколыхнул; Солнце Красное замерло - красотою заслушалось.
  - А не жаль тебе таких гуселек?
  Вздохнул Иван. Гусли отдал. Щуку в реку выпустил. И пошёл дальше путём-дороженькой.
  Наконец-то море синее ... водицы-то сколь ... ой-ёй-ёй ... речек-то сюды поди вылилось ... не счесть. Может и щука моя здесь гуляется ...
  Вот и мельница! Ай, красавица! Ишь как крыльями-то, так и хлопает, хлопает!
  - Из каких краёв будешь молодец?
  - Да вон с той горы, красавица.
  Головой покачала. - Издалече идёшь. У нас таких пригожих не найдёшь.
  Глаза встретились, не расстанутся. Чуден миг тот, что часом кажется.
  - Звать-то как?
  - Иван. А тебя?
  - Мари я - тихо молвила и пошла, лебёдушкой поплыла.
  Э-эх! ... пошёл к мельнице. Опять встретились.
  - Ты что ль мельничиха?
  - Я, стало быть.
  - До тебя шёл - брови вскинула - сказывают, про зайца знаешь ты.
  - Эк, какой! - нахмурилась, взволновалась грудь, глаза вспыхнули. Огляделась ... успокоилась. - В дом пойдём.
  - На какой предмет заяц надобен? - напряглась сама, голос, что металл.
   Рассказал ей всё Иван.
  А она, словно снег бела, губку алую прикусила, про Ивана словно забыла. Солнце за море не торопится, соловей поёт, время замерло. Сердце песнью той разрывается, словно с жизнью своей он прощается.
  - Плохо можется тебе, Марьюшка?
  - Нет, не плохо мне - сказала, что простонала.
  - Что про зайца молчишь?
  - Он, вот за тем холмом. С виду только заяц-то он. Всё притворно в нём - нечисть злобная, хитрость подлая, слабость мнимая, тварь чванливая. Как словить его, мне не ведомо. Не ходи туда Свет-Иванушка!
  - Надо Марьюшка. Должен я.
  Неужель их удел расставание, эхом сладостным плакаться, кликаться. Светом тысячи звёзд их сияет звезда, ослепила на миг томные небеса, и не знает никто, что она была, высоко, далеко полетела она. Не вставало б ты Солнце Красное, вечно длилась бы ночь прекрасная. Пробудилось оно, поднимается, уж пунцовым румянцем заря занимается.
  - Не тревожься, душа моя, Марьюшка.
  - Бог храни тебя, Свет-Иванушка.
  Опечалилось Солнце Красное, тучей серою принакрылося.
  
  За холмом, за тем, серость скучная, ни кусточка там, ни травиночки. Дождик моросит, маятно. Попривыкли глаза к нудной серости. Вон он - заяц сидит, от злобы дрожит, с холмом серым сливается, пакостно ухмыляется.
  - Эге ... вот ты какой ...
  Ой-Ой - прохрипело.
   Ой-ой ой-ой - проверещало.
  - Эвона что ...
   что-что-что, что-что-что - совы хохочут, крыльями хлопочут.
  Над холмом туча чёрная корёжится. Поцеловал крест Иван, перекрестился и давай молитвы громко читать, песнопения церковные во весь голос петь. Э-эх ... чудо-гусельки б сюда! Что ж ты, нечисть поганая не кликаешься?
  А серость-то вокруг и поубавилась: небо чистое, солнце ясное, ветерок порхает - Ивана ласкает, кукушка чуть слышно кукует, словно воркует.
  А зайца-то и след простыл. Исчез пакостник. Вдруг страшный вопль тишину пронзил. Иван подскочил. Средь камней возня слышится, лиса зайца одолеть силится. Подоспел Иван во время - резко выдернул из зайца гнусь скользкую - Ох! Что ж ты бабка варежки-то в котомку не кинула?
  Кря-кря ... кря-кря - хрипло, надсадно утка кричит, из рук крепких вырваться норовит. Жук навозный мощно гудит, на Ивана летит. Отмахнулся рукой - Ой! - утка плюхнулась, ловко взлетела и ... полетела.
  Ветер облако мчит, ворон в облаке спешит. Плача злобится тучка серая - обошло меня облачко белое. Ворон утку догнал, уж трепал её, трепал. С перепугу яйцо в море ринулось. Не во время чёрт принёс тучку серую, не дала ворону яйцо подхватить пакость скверная. Ветер в гневе тучку погнал - всю растрепал.
  Журавли стоном дальним курлычат; печаль-солнце в тучи клонится; соловушка, тоскуя, плачется; ворон над бурливыми волнами мечется. На холме Иван сидит - скорбно на море глядит. А лиса тявкает, тявкает, тявкает, теребит, зовёт, требует. И добилась, пошёл с ней Иванушка. К волнам ласковым бежит лисонька. А из недр морских щука выплыла, роковым яйцом Иванушку благодарствует.
  Успокоилось море синее, чудно дремлет так, чуть колышется. Соловей поёт, нежно трель журчит, под кустом Иван крепко-крепко спит. А Мари не спит - у окна сидит. Месяц златым кудрям дивуется, Мари Прекрасной любуется. Соловей журчит трелью звончатой: жив-жив-жив-жив-жив-жив ...
  Отчего ж тревожно так? ... не пойму никак ...
  
  Душно прилегла к лесу туча чёрная, принагнулись сосен вершины пышные.
  - Чёртушка, голубчик, отнеси меня к Змею-Горынычу. Дело есть.
  - Ась?
  - Чин тебе выхлопочу.
  - Не обижен чинами я, чай недаром тучку-то нёс.
  - Золотым дождём одарю.
  - Да откуда ж он у тебя, тучушка? Всё богатство твоё - вода мутная.
  - Разорю водой страны Запада, заберут мои вассалы всё злато их.
  - Будет золото, тогда и сговоримся.
  Затряслась в досаде злобной туча мрачная:
  - Ах ты погань - заплевалась - поросячая!
  - Пошла вон! - чёрт визжит - Сраная! Тучища поганая!
  
  Светлым облачком среди тьмы бежит, запыхалась Мари, мельнице говорит: "Поднимай скорей ветер, кормилица!" Страстным вихрем закрутила крылами мельница. Ветер мощный поднялся. Гневный смерч швырнул за океан-море-Великое тучу чёрную - чтобы в землях тех не поганилась, с мрачной нечистью не сговаривалась.
  На перине пышной, облачной, славно ветер мчит домой Свет-Иванушку. Заря утренняя улыбается, алой розою распускается. Пробудился Иван - солнце глаза слепит. Зевнул, потянулся, дивуется - ох, чудны дела твои Господи - на горе лежит, среди камешков. Гля! ... Горыныч стоит, лыбится! Футы-нуты, щёголем-то каким вырядился! На одной голове шляпа фетровая красуется, на другой пирожок каракулевый болтается, а на третьей парик с чёлкой пристроил ещё и очки для интеллигентности нацепил. И стоит весь из себя, хорохорится. Все три головы одновременно разнообразнейший вздор несут, а хвост, туды-сюды, туды-сюды, мотыляется. Улучил момент Иван, да как вонзит ему иголочку в самый кончик хвоста! Зашатался, потускнел Змеюшка, весь скукожился, головушки его приобнялися и ... тихо скончался Змей-Горыныч в беспамятстве. Помер.
  
  - А дальше?
  - Что дальше? Кончился Змей-Горыныч.
  - А про царство-государство Прекрасное, где правят праведники?
  - Это будет завтра. Ники, Алиса спит уже давно. А какие сны видит ...
  - А что она видит?
  - Сон рассказывать не интересно. Сон смотреть надо. Если быстро заснёшь, успеешь Алисин сон посмотреть.
  Николенька поудобнее устраивается: "Песенку колыбелочку".
  - Спи, пусть звуки колыбельной навевают сны.
   К Николаю беспредельной нежности полны.
   Баю, баю, баюшки баю ...
  Спи дитя пусть сон блаженный осенит тебя.
  
  
  
  Сказка.
  
   Умом Россию не понять,
   Аршином общим не измерить
   У ней особенная стать
   В Россию можно только верить.
   Фёдор Тютчев.
  
   Про вызревающее в борозде,
   Взрыхлённой плугом эпох,
   Семя, подобное тихой звезде,
   Но, солнечное, как бог.
   Даниил Андреев.
  
  В глубокой древности на опушке леса в покосившейся избушке бедно жила почтенная вдова с тремя детьми. Вот как-то пошла она в город за покупками, а домовничать осталась старшая дочь - Любовь Прекрасная. Чисто прибралась Любушка и поставила кашу варить. Захотелось ей горницу цветами украсить и пошла она в поле за цветиками. Вернулась - запах гари в доме, каша пригорела. Мать бранится, ругается, сильно осерчала, схватила хворостину и отхлестала бедняжку. Всю ночь проплакала Любовь. Вспомнилось ей, как бабка Василиса про батюшку покойного говаривала - святой жизни Серафим был, на небе он сейчас. Раненько встала Любовь и ушла гору искать, что землю с небом соединяет.
  Ах, как горевала, плакалась матушка! С той поры меньших деток пальцем не тронула, особенно младшенького привечала (не случайно имя ему такое значимое дала - Владимир - Владеет миром).
  Шли годы. Подросли погодки - Иван и Владимир.
  - О чём слёзы льёшь, о чём печалишься, матушка? - спрашивают.
  Рассказала им мать о сестрице их, Любови Прекрасной. Пригорюнились братцы, опечалились и решили отправиться на поиски сестрицы. Долго ли, коротко ли, шли-росли ребятки, и, пройдя многие дороги, оказались на тропе, что посередь горы проходит. Вверх - крутые неприступные уступы в заоблачную высь, вниз - пологий зелёный спуск. Глядь - среди травушки-муравушки сани расписные стоят, позолотой блестят.
  - Ой, чудно-то как! - помчались братцы наперегонки к расписным саням. Володька первый добежал и ловко в сани уселся, а Ванятко спотыкнулся и растянулся. Вдруг чудо-сани покатились легохонько. Володька ладошками хлопает, прыгает, топает, весело гогочет, громко хохочет: "Догоняй, догоняй нас, Ванятко!". А Иванушка подняться не может, словно что придавило его (видать зашибся сильно). Вдруг роскошные сани резко вниз ринулись, и в травяно-сочной зелени быстро исчез хохочущий братец.
   Поднялся Иванушка, хмуро грязь, пыль отряхивает, - чу ..., колокольчик серебристый тихохонько позванивает ... громче, громче, явственнее ..., глянул наверх - искрящейся струйкой по камешкам ручеёк журчит, а над ручейком-то крохотка-красавица хохочет, глаз с Ивана не сводит. Расшалилась малышка, водичку зачерпнула - брызги-искорки в Ивана летят, душу веселят.
  - Ну, ж погоди у меня, баловница - подтянулся, изловчился, по острым камням карабкается, вот-вот до красавицы дотянется, лишь дотронулся ... ан нет, - в руке цветочек аленький покачивается. Кровь с разодранной руки сочится, а Иванушка боли не чувствует - радостно улыбается да чудесам поражается.
  Опять смеётся красавица - высоко забралась, а сама вроде, побольше стала. Коса русая распушилась, сарафан лазоревый блёстками переливается, а она смеётся, заливается, в радужном фонтане брызгами-искринками забавляется.
  - Вот я тебя - изо всех сил закарабкался Иванушка, изловчился, изогнулся, дотянулся - хвать! ..., а в руке цветок лазоревый благоухает. В томленье счастливом Иван к сердцу цветок прижал, весь затрепетал. И ... чует он в себе силы небывалые - вмиг на вершину снежно-облачную взошёл. А там Любовь-сестрица улыбается: "Смотри, Иванушка, как прекрасен мир Божий". Дух Ивана занялся - красоты, красоты-то кругом ... немеренно!
  Леса стоят могучие, поля вольно-широкие, озёра чисто-глубокие, реки полноводные: а меж ними грады, сёла раскиданы - маковки теремов да церквей в лучах солнца горят, взору радость дарят. Океан-море вдали колышется, кружевами волн чуть слышится; а средь облачного белоснежья Солнце в небесной лазури сияет, мир благословляет.
  - Ой, поглядь-ко, Ванюша, матушка в огороде поливает чтой-то, а Володька-то, пострел, почто не помогает ей?
  - Здеся он. Со мной.
  - И где ж это?
  - Давеча в санях расписных вниз укатил.
  - Что, что? ...в санях?! Ах, ты, божешь ты мой - всплеснула руками - в санях!! Бежим, бежим скорее Иванушка, в санях-то тех до беды не далеко.
  Вихрем понеслись Иван с Любовью под гору.
  А Владимир князем в санях сидит, на всё важно глядит, в соболя да парчу одет, с самобраной скатерти яства вкушает, хмельными медами запивает. А сани роскошные всё быстрей бегут, цветы-травы мнут, деревья ломают, клубы пыли вздымают, князя хмельного усыпляют; лихо коварные к пропасти мчатся.
  Иван с Любовью вовремя подоспели, всею силою ухватились за сани, вскоре они стали. "Вылазь Володя" - сказали.
  "Пшёл вон, холоп" - брат сквозь зубы цедит, на Любовь блудливо глядит, головою приветно кивает, в сани зазывает.
  Только успел Иван выхватить Владимира из саней, как они, заскрипев, рухнули в мрачную, бездонную пропасть. Потащили Иван с Любовью братца наверх, а он бранится, брыкается, вырывается.
  Иван серчает: "Угомонись, Володька, прибью!" А Любушка уговаривает: "Голубчик-Володенька, не упрямься, родненький, наверх нам надобно". Протрезвел Владимир, боле не упирается, сам наверх поднимается. Наконец-то они на тропе средь горы явились.
  Глядь, а сани, окаянные, опять тут- как- тут стоят, позолотой блестят!
  - Ах, ты ж, горе-беда! - подхватился Владимир да к саням ломанулся.
  - Куда, куда?! Володька! Ду-ра-чо-ок!!
  А Владимир-то сани, что есть силы, вниз спихнул - пущай порожняком катятся, непотребные.
  Глядят ... а сани-то исчезли, словно и не бывало их.
  Братья с сестрицей на гору поднимаются, а с высоты, из сияющих белизной облаков, отец Серафим им улыбается.
  - Детушки мои родные, хорошие да пригожие - домой вам пора. Русь-матушка стосковалася, сгоревалася. Вера с Надеждой (быстро взгляд метнул батюшка на Ивана с Владимиром), невесты ваши наречённые, только её и поддерживают - говорит батюшка Серафим, а глаза-то добротой да ласкою светятся. - Ничего, не один я здесь, не пропаду, да и сверху-то всё видать. К матушке ступайте милые.
   И тут же они дома оказались. Ах, как возликовала, как возрадовалась Русь-матушка! В празднествах, веселье бесконечном закружилася.
  Вскоре прослышала Любовь, что жених её наречённый, Илья-богатырь, в страшных муромских лесах пропал. Стала она в дорогу собираться.
  - С тобой пойдём - сказали Вера с Надеждой, подхватили своих женихов и все вместе в муромские леса направились.
  А тем временем, Илья-богатырь с лесной нечистью сражается. Побил он бабку Ёжку и из дома с позором выгнал. А пока избушку её на курьих ножках рушил, она уж у болотной кикиморы обосновалась. Ну Илья, естественно, туда поспешать стал, а леший ему дорогу заграждает, глаза пучит, пакостно канючит. Замахнулся Илья в сердцах рукавицей на дурня старого, леший-то со страху так высоко подскочил, что прямо в лужу угодил, жижей болотной Илюшу замочил. Стоит могучий Илья рушником утирается, тихонько ругается. А бабка Ёжка с кикиморой на кочках топочут, нагло хохочут, кривляются, ломаются, над Ильёй-Муромцем насмехаются.
  Вот тут-то и явились Любовь, Вера, Надежда, Иван и Владимир. Тишина настала - нечисти словно не бывало. Под торжественный, звонко-ликующий гимн, воспрянувшего духом леса, возвращаются домой:
  Любовь да Илья (Удаль Богатырская)
  Вера да Иван (Сила Молодецкая)
  Надежда и Владимир (Власть Доблестная)
  Вскоре свадьбы сыграли: дети, внуки, правнуки пошли ... людей народилось! - видимо-невидимо!! И создалась великая, счастливая, богатая, прекрасная страна. Имя ей самое красивое дали - Россия.
  Иван и Василиса.
  
   И шестикрылый Серафим
   На перепутье мне явился
   А.С. Пушкин.
  
  В некотором царстве, в некотором государстве, жили в любви и согласии Иван и Василиса. Было у них пятеро детей. Две дочери - Дарья и Марья и три сына - Иван, Вячеслав и Григорий. Василиса Премудрая, про себя детей звала: Дарью - Дар Божий, Марью - Муза, Ивана - царь Иван, Вячеслава - Вечная Слава Героям, а Гришеньку маленького - Галантик Цветик. Иван пахал землю, а Василиса занималась детьми и хозяйством. Вот как-то пашет Иван, а сам думает: "Как бы мне Ивану, птахой малой оборотится и полетел бы я далеко-далеко, за леса и горы. Каких бы чудес не насмотрелся!". Мечтает и пашет. Не заметил, как всю ночь пропахал. На утро соседи приходят: "Что за диво?! Вся нива вспахана?!"
  Смотрят - Иван спит, храпит. Земля с сохи не стряхнута, лошадь не распряжена. Ну и Иван, ну и дурак!
  Говорит как-то Василиса:
  - Слышь, Иванушка, Великий князь Владимир Ясно Солнышко указ издал: "Каждая изба своё название должна иметь". Герман с Гертрудой - Германией прозываться стали, Мари с Базилем - Францией, Джованна с Викториолло - Италией. И надобно нам к воеводе пойти и обзавестись названием, а то, как бы беды не вышло.
  Собрались и пошли, а старшим дочкам наказывают:
  - Дарьюшка, Марьюшка за братцами и домом смотрите.
  Богат воевода Чуб. Большой двор у него, хозяйство знатное, народ туда-сюда снуёт. И сосед Герман здесь. Глаз не сводит богач Герман с Василисы Прекрасной. И томно и страшно ей. Шепчет: "Пойдём отсюда Иванушка, не видать чтой-то воеводы". И пошли они с боярского двора.
  А Иван себе представляет: подружился он крепко с ветром, да так, что ветер желания Ивана выполнять стал. И видится Ивану собственная телега, но только вся серебром переливается. А покрыта телега дорогим заморским ковром, бархатным, а поверх ковра шкуры соболиные накиданы. А на шкурах Иван развалился, орешки кедровые щёлкает. А одет Иван на боярско-княжеский манер: сапожки красные, шитые золотом, кафтан дорогого заморского сукна, драгоценными каменьями изукрашенный, а из-под шапки, соболем отороченной, кудри русые выбиваются. Хо-хо ... куды там Герману. И просит Иван: "Ветро Ветрович, господине, будь ласку, покатай мою телегу". И покатил ветер телегу.
  А народ-то дивуется - Глянь, сама телега едет, без лошадушки?!!
   На телегу дивуются, Иваном любуются.
  А у Василисы пред глазами красавец Герман стоит. И никуда не уйти от него. Слышится голос ей чарующий, дурманящий, завораживающий, околдовывающий. А лучи-стрелы очей пламенных когтями всё глубже в сердце впиваются. Свет в очах померк, дышать нечем стало, и упала Василиса Прекрасная.
  Тут весь ветер из головы Ивана вылетел. Видать солнышко разморило мою ясочку. Огляделся Иван - озерцо невдалеке поблёскивает. Подхватил жену на руки и понёс к озеру.
  Дивное озеро. Вкруг него ивы плакучие зелёным шатром раскинулись. Вода чистая-чистая, гладкая-гладкая. Ни кувшинок, ни лилий. В траве маки, ландыши, незабудки. И тишина необыкновенная - ни пенья птиц, ни шороха деревьев, ни плеска воды. Чудное озеро.
  Плеснул Иван водицей Василисе в лицо, она и очнулась.
  - Надо идти к воеводе, Василисушка. Завтра срок княжьего указа истекает. Не охото спину под батожьё подставлять. Я быстро, а ты здесь пока побудешь.
  И ушёл Иван.
  Все слёзы мира стекаются в это бездонное озеро. Сколько же здесь слёз по дорогим усопшим?! ... Слёзы горя, отчаяния, тоски и печали, неразделённой оскорблённой любви, слёзы, исторгнутые сильной физической болью - все они здесь. Слёзы счастья, радости, неудержимого смеха, восхищения прекрасным, слёзы любовных наслаждений, слёзы умиления и благодарности - все они тоже здесь, но их, конечно же, намного меньше.
  У озера слёз сходятся четыре царства - Новь, Явь, Навь и Морок. Прекрасно царство Новь. Это царство добра, света, красоты и беспредельного совершенства духа. Существует оно во многих измерениях - от 5-и до 25-и мерных и выше. По мере восхождения духа к совершенству, он поднимается в миры высших измерений. Напротив небесного царства Новь располагаются: небольшое серое царство Навь и страшное царство зла и тьмы Морок. В этих царствах существует три измерения - трёхмерное, двухмерное и одномерное. Между небесным царством Новь и царствами Навь и Морок находится царство Явь. В этом царстве измерение четырёхмерное.
  Царство Явь постоянно взаимодействует с царством добра, света и совершенства, а также с царствами зла, тьмы и деградации. В четырёхмерном царстве Явь всё делится на пары, всегда есть свободный выбор одного из двух вариантов: свет-тьма; добро-зло; истина-ложь; свят-грешен; совершенство-деградация; подвиг-преступление; любовь-ненависть. Совершенно очевидно в этих семи парах прослеживается: весь первый ряд взаимодействует с царством Новь, а второй с царством Морок. В некоторых случаях пары - свет-тьма, истина-ложь - не однозначны. Если свет и тьма употребляются в физическом значении, то тьма не несёт в себе отрицательной нагрузки, а свет положительной. Это физические явления и не более того. Но, понимая свет и тьму в нравственно-духовном аспекте, мы, безусловно, свет отнесём к Нови, а тьму к Мороку. Добро вполне можно себе представить в качестве света - это распространение энергии души, это самоотдача, это развитие и стремление к совершенству. Зло соответствует тьме. Зло и тьма - это поглощение энергии. Зло ненасытно. Чем больше имеешь, тем больше нужно. Чем больше творится зла, тем большая происходит концентрация поглощения. Совершенство во зле - единая очень тяжёлая точка. Совершенство в добре - это яркий луч света в бесконечность. Пара истина-ложь тоже иногда бывает неоднозначна. Существует святая ложь, она, конечно же, будет отнесена к царству Новь.
  Счастье-несчастье, чистота-грязь, мир-война, дух-плоть, красота-уродство, хорошо-плохо, жизнь-смерть таких пар великое множество и, в основном, они неоднозначны. Всё зависит от индивидуального рассмотрения в конкретных обстоятельствах и результата. "Не было бы счастья, да несчастье помогло" - эта пословица отразила постоянное изменение плюсового и минусового качества этой пары. В очень многих парах постоянно происходят подобные изменения. Например: говорить-молчать. Бывает так, что лучше промолчать, чем наговорить лишнего. В этом случае - молчать - будет соприкасаться с царством Новь, а - говорить - приблизит к царствам Навь и Морок. Но бывают и такие ситуации, когда сказать, значит, кого-то спасти, а промолчать - сподличать. В этом случае - говорить - приблизит к царству Новь, а - молчать - войдёт в соприкосновение с Мороком.
  Совершенно неизбежно в какой-то момент, в царстве Явь происходит распад единой пары дух-плоть. В течении существования этого единства, дух, с разной степенью интенсивности совершенствуется в добре или зле. Если он накопил в себе энергию добра и света, то, естественно он поднимается в царство Новь и в небесной иерархии занимает соответствующее ему место. Если дух существовал в режиме поглощения, то он падает в царства Навь и Морок и, в зависимости своего совершенства во зле, занимает место в иерархии тёмного царства. Плоть же переходит в бесконечные превращения одного вида материи в другой.
  У озера Слёз, где сходятся четыре царства, произошла встреча Василисы с умершими родителями. Батюшка оказался в царстве Навь, где искупает свои грехи через покаяние, понимание и очищение. Матушка оказалась в царстве Новь.
  Сгустились сумерки, начали зажигаться звёзды, а Ивана всё не было. Зачерпнула водицы Василиса, глотнула, вода горько-солёная. Глядь, а на другом берегу батюшка стоит, в белой крестьянской рубахе и лаптях. Заплакала Василиса.
  - Ты прости, прости меня батюшка. Полюбила я Ивана, сына крестьянского. Без него мне нет счастья-радости. Свет очей он мне, ясно солнышко, ненаглядный мой и единственный.
  И слышится сверху голос матушки, кроткой боярыни Ксении:
  - Мы простили тебя с батюшкой, ... не плачь милая ...
  А батюшка, знатный боярин Николай Никитович, кивает с того берега:
  - Да, мол, простили ... простили ...
  Тут и Иван появился.
  - Россеей прозываться будем. Пойдём скорее, вон, туча какая заходит.
  А тем временам, прелестная, кудрявая Марьюшка куколкой на крылечке играла. Рядом Гришенька ползал. Захотелось Марьюшке веночек сплесть. Бросила она куколку и побежала в поле за цветиками. Только схватил Гришенька куколку, как прибежали Ванюша со Славушей и выхватили её. Крутили, вертели и оторвали ей ручки, ножки и головку на бок свернули. Испугались, бросили куколку и разбежались. Гришутка тоже побежал, да упал, ножку зашиб, плачет. Марьюшка прибежала с цветами, увидела свою покалеченную куколку и тоже в слёзы. На шум на крылечко вышла Дарья. Как хороша старшая дочь Ивана и Василисы! Высокая, тоненькая, коса русая распушилась, а глаза - огромные, серые, в окружье длинных тёмных ресниц, взыскательно и строго глядят из-под чёрных бровей. Взяла она братца на руки и давай его ласкать, утешать:
  - Ты, Гришутка маленький, Галантик чудненький, цветик бриллиантовый, наш корольчик голенький. Не плачь миленький, заживёт ноженька.
  Промыла коленку малышу и приложила лист подорожника. Потом Марьюшку стала успокаивать:
  - Не плачь, Марьюшка, вечерком починю твою куколку, только с делами управлюсь. Новое красивое платье ей сошью, а батюшка так сделает, что она сама петь-плясать будет и сказки сказывать. Батюшка у нас такой выдумчивый.
  Вечером Иван с Василисой пришли. И действительно, починила Дарья куколку, сшила ей красивое новое платье. А Иван так сделал, что куколка сама петь-плясать стала и сказки сказывать. Ещё Иван смастерил маленькую тележку самокатную. Нужно только кнопочку нажать и внутри её как будто ветер зашумит, и тележка сама катится. Детвора радуется, народ дивуется:
   - Ну и Иван! Ай, да Иван!
  Шло время. Ванюша со Славушей подросли и уже сами в лес стали ходить по грибы да по ягоды. Вот как-то собрались они в лес и Гришутка за ними увязался. Долго ходили, много набрали грибов, ягод. Уже солнце к земле клониться стало. Вдруг видят - средь сухого леса избушка на курьих ножках стоит. На крылечке Баба-Яга сидит. Прикинулась она доброй да ласковой.
  - Вы ж мои родненькие, чай устали с дороги, в избу заходите, я вас молочком с крендельками попотчую.
  Хмурятся дети, с ноги на ногу переминаются.
  - Спасибо, бабушка, нам домой пора.
  А старуха не унимается:
  - Ну, хоть водички родниковой попейте.
  И напоила злая ведьма Ивановых детей водой, настоянной на дурман траве. Кто такой водицы выпьет - всё у того в голове переворачивается. Хорошее плохим кажется, а плохое - хорошим.
  Да как закричит Баба-яга зычным голосом, да как засвистит громким посвистом. Ступа пред нею явилась. Забралась старуха в ступу, приказала:
  - Лети! ... Клятая! ...
  Взвилась ступа к облакам и сделала круг над лесом.
  - У батюшки тележка сама катится и куколка сама песни поёт, пляшет и сказки сказывает, а Бабуся-Ягуся по воздуху летать может!
  И с тех пор стала Баба-Яга Ивановым сыновьям первой советчицей. По ночам, тайком, убегали они в лес - злых страшных сказок бабкиных послушать, подружились с лесной и болотной нечистью.
  А дома не хорошо стало: то петух с выщипанным хвостом квохчет, то козёл с обгоревшей бородой бодается, то гусь с перебитой лапой ковыляет. Как ни убираются Дарья с Марьей, а в избе всё грязнее становится, по ночам из подполья плесенью тянет. Пёс Роман злой стал - рычит, зубы скалит, а кот Баюн из дома сбежал. Как-то Иван и Вячеслав украли у лешего динамит и средь бела дня, на глазах у батюшки с матушкой взорвали любимого пса Романа. Лежит пёс весь в крови, лапы ему оторвало, стонет, хрипит, задыхается, глаза закатил. Тут терпение Ивана лопнуло. Схватил Иван-богатырь свою плётку и хотел отхлестать негодяев. А Василиса, баба глупая, жалостливая, заплакала, запричитала: "Не бей, не хлещи их, Иванушка! Не виноватые они, это возраст у них такой - переходный называется. Подрастут и вся дурь сама прекратится".
  А тут от великого князя Владимира Ясно Солнышко послы пожаловали: "Дескать просит князь Владимир тебя, Иванушка, в гости, игрушками твоими диковинными хочет позабавиться". Завязал Иван тележку и куколку в тряпицу и с тяжёлым сердцем пошёл в гости к великому князю.
  Поле Дикое раскинулось. Над полем тяжёлая чёрная туча нависла. Гром глухо рокочет, всполохи молний зловеще освещают сгущающуюся тьму, вороны хрипло грают , низко летают - всё беду предвещает.
  И сказал Иван:
  - Братья! Настало наше время. Иван-дурак ушёл со двора, и мы спалим его хату.
  Григорий: - Свою избу сжечь?
   - Да, чужую-то избу каждый рад сжечь. А кто сможет свою спалить? Стальные души и железные сердца. Да, мы спалим старую, насквозь прогнившую Иванову избу, а на её месте построим новую - просторную и чистую. Сами хозяйничать будем, а Дарью с Марьей выгоним, не нужны они нам.
  - А батюшку с матушкой?
  - Ну, зачем же нам выгонять отца с матерью? Грешно это. Иван как пахал, так и будет пахать. Василиса как хозяйствовала, так и будет хозяйствовать, да нам прислуживать.
  Вячеслав сказал: "Быть по сему".
  Рванул мощный ветер, поднялась вся нечисть Дикого поля и со свистом и воем понеслась к Ивановой избе. И зажгли братья Отчий Дом!! Костром запылала Россия!!! Марья, Дарья, Василиса только успели выскочить. Василиса ведро прихватила и побежала к озеру. Только наклонилась воды зачерпнуть, как схватил её Водяной и уволок в своё Тёмное царство. Дарья и Марья стали бродяжками, нищенками. Иван, Вячеслав и Григорий сгинули, пропали, бог весть.
  Вернулся Иван от великого князя Владимира Ясно Солнышко со щедрыми дарами, а вместо избы - пепелище и труба обгорелая торчит. Ни детей, ни Василисы. Загоревал, затосковал Иван и пошёл к озеру, решил утопиться. Лёгкой тенью с ветвей скользнула русалка. Играя и тихо смеясь, заласкала, заморочила она Ивана, и заснул он глубоким сном.
  Снится Ивану.
  На глубоком дне озера, в серо-зелёной мути лежит Василиса Прекрасная. Толстые водоросли руки-ноги опутали, поган-камень грудь сдавил, слёзы жемчугом по щекам катятся. Откуда-то раздаются вздохи тяжкие, стоны, охи, всхлипывания. Пригляделся Иван - а камень-то ЖИВОЙ! Сколько же здесь грешных русских душ, в веках скопленных, плотно спрессованных в единой муке?! Вдруг раздался звон-перезвон и яркий свет с небес пролился. Боярин Николай явился. Заплакал Иван:
  - Помоги, батюшка!
  Скорбен и светел ликом боярин. И слышит Иван в себе его голос:
  - Велико горе твоё Иван, но помогу я тебе. Поднимемся мы сейчас с тобой к Владыке Небесному. (И они поднимаются.) Ты же проси его и моли: " О, Владыка Небесный! Смилуйся, помоги, освободи Василису Прекрасную из злого царства Водяного-Омутного."
  Всё сделал Иван, как наказал ему боярин. И просил, и молил. Тут по всему Царству Небесному трубы зазвучали. Это Владыка Небесный стал сбирать святое воинство из сынов праведных, в веках Землю Русскую прославивших, на ратный подвиг.
  - В остальном, Иван, сам ты должен себе помочь. Дам я тебе топорик серебренный и начинай строить себе новый дом - просторный, удобный, чистый, красивый, такой, чтобы всё в нём хорошо было. А кто ни войдёт в этот дом - добр, здоров и счастлив становится.
   Сказал и растаял святой Николай под лёгкий хрустальный звон.
  Проснулся Иван, солнце высоко. Глядь, а рядом в траве топорик поблёскивает. Взял он топорик и пошёл на пепелище, начал строить дом, а сам всё на озеро посматривает. Верит Иван, ждёт и надеется, что когда-нибудь выйдет к нему из озера Прекрасная Василиса.
  
  
  Метаморфоза.
  
   От улыбки хмурый день светлей,
   От улыбки в небе радуга проснётся.
   Поделись улыбкою своей,
   И она к тебе не раз ещё вернётся.
  
  Давно это было, при царе Горохе. В одном селении жили Эгоизм с Завистью. Такие пары и сейчас встречаются - жить друг без друга не могут, а постоянно ругаются. Родилась у них дочка. Спесью назвали. Выросла дочка, стала модницей, щеголихой. И влюбилась она в Гнев Яростный. А Гневу приглянулась замужняя Радость, жившая в любви и согласии со Счастьем. Боялась Радость Гнева, всячески избегала его, пряталась. Гнев же запылал к ней страстью неутолимой. И обрушил он как-то ярость свою на подвернувшуюся Спесь. Побледнела, задрожала Спесь, испугалась, побежала и оказалась в тиши озерца лесного. Хотела воды напиться и ... отпрянула.
  - Так вот почему он меня не любит! Вот почему за Радостью увивается! И, зарыдав, она упала в траву, ломая хрупкие головки маков и ландышей. Вдруг девушка ощутила чьё-то прикосновение. Над ней склонилась Прекрасная Госпожа, казалось, сотканная из света. От изумления слёзы девушки мгновенно высохли и она, забыв о своём горе, залюбовалась Совершенной Красотой.
  - Ты ошибаешься, - послышался очень приятный голос. - Ты вовсе не дурна. Даже очень не дурна.
  И в ладони Лучезарной Госпожи появилось прелестное зеркальце, точь-в-точь озерцо маленькое.
  - Ну же, смотри, смотри, не бойся.
  - А и впрямь, вроде как ... ничего.
  - Только что тебя напугали отрицательные эмоции, которыми ты была перенасыщена, а сейчас ты залюбовалась мной, - и незнакомка улыбнулась. Девушка невольно улыбнулась в ответ.
  - Посмотри-ка.
  - О ...?!!
  - И ты можешь стать ещё краше, если захочешь. Видишь ли, есть мир тонких энергий. Он также реален, как вот этот цветок - и Прекрасная Госпожа сорвала незабудку. - Этот мир сложен и многообразен. Это эмоции, мысли, чувства. Каждый человек, помимо осязаемого тела, имеет свой астрал и менталитет. Менталитет - это мысли, астрал - это чувства и эмоции. Они представляют собой тонкую энергетику и имеют свой микро биохимический состав. Мир тонких энергий может быть положительно заряжен и отрицательно. Тонкая энергетика сосуществует с осязаемым телом и влияет на него. Только что ты видела своё лицо, искажённое негативными эмоциями страха, обиды, отчаяния, ревности. А через некоторое время то же лицо стало приятным и даже очень. Твой астрал перешёл из отрицательной сферы отчаяния, в положительную сферу любования. Человека, с положительно заряженным ментало-астралом, можно сравнить с фонариком. Фонарики могут быть по разному сработаны - изысканно красивы и примитивны. Но, когда они светят, внешняя форма перестаёт иметь значение. Ведь даже самый прекрасный фонарик, без света внутри, становится обыкновенной безделушкой. Ментальное, астральное и осязаемое тела постоянно взаимодействуют. Интересно, что ложь, созданная ментальностью, выдаётся астралом через материальность. Например, в мимике - это кривая улыбка. Искажение факта ведёт к деформации мышц лица. Случается, что по выражению глаз можно понять намного больше, чем из словесной информации, тембр голоса точно скажет о внутреннем эмоциональном состоянии, а какой-нибудь непроизвольный жест выразит истину.
  И вдруг, над ними засияла Лучезарная Радуга.
  - Что это? - в восхищении спросила юная девушка.
  - О, это же Радужный мост. Посмотри-ка сколько лучей у него и как много в них звёзд! А знаешь ли ты, что каждая звезда сотворена человеком?
  - Как же это?
  - Люди, с положительно заряженным ментало-астралом, могут создавать звёзды.
  - Как же это можно, создавать звёзды?
  - Вон видишь звезду, особенно большую и яркую? Она излучает истину - гений и злодейство две вещи несовместные.
  - А что такое гений?
  - Это человек, астрало-ментал которого соответствует положительно зараженному космическому миру тонких энергий и, вступая в резонанс с коим, он может открывать Великие Истины. А теперь я расскажу тебе, что собой представляют звёзды Радужного моста. Каждая звезда - это отражение жизни через чувства, мысли и сопереживания её творца. Тонкая энергетика таких людей переплавляет жизненные реалии, посредством материальности в
  - Что такое материальность?
  - Материальность? Ну, например, это рука, на бумаге пишущая слова, которые со временем превращаются в книги. Это бумага, покрытая нотными знаками, которые посредством музыкантов и музыкальных инструментов, превращаются в музыку. Это полотна, на которые кистью наносятся краски и они становятся картинами. Радужный Лучезарный мост имеет большое значение в жизни и строится он из поколения в поколение, из века в век. Каждое поколение людей строит свой кусочек Радужного моста, опираясь на предыдущие построения. Большинство современных людей существует в благотворном контакте с Радужным мостом. Кто просто ощущает его энергетику, вступая с ним в резонанс, кто им время от времени любуется, кто любит по нему прохаживаться, кто им занимается - чистит, следит за сохранностью, а кто и сам становится частью моста. Но, чтобы гулять по этому мосту, нужно большое умение и не каждому дано, находясь на мосту, светится звездою. И ужасно, когда на нём бестолку топчется неумелая темнота, от засилья которой Лучезарный мост тускнеет.
  - Что-то в толк никак не возьму, о каком таком мосте Вы, Прекрасная Госпожа, речь ведёте?
  - Да о Высоком Искусстве это, милая. А когда у неизвестно откуда взявшейся на мосту тьмы недостойный духовный уровень сочетается с отсутствием Мастерства, то это такая беда ... это ... это ... - и Прекрасная Госпожа, потускнев, тяжело задышала и вид у неё стал чрезвычайно болезненный.
  Мало, что поняла юная девушка в рассуждениях Сиятельной Госпожи, но очень встревожилась, видя, что Незнакомке стало плохо. И принялась её утешать, успокаивать.
  - Что Вы, право, Сударыня. Да разве так плохи дела у нас с высоким искусством? Да Ивашко-то наш как начнёт на балалайке наяривать, а другие робяты ему подсоблять ... кто на дудке, кто в сопелку. И такое веселье да гуливанье пойдёт! ... Любо-дорого ...
  И для убедительности Спесь сама в пляс пустилась и так насмешила Прекрасную Госпожу, что та опять Лучезарною стала.
  - Как звать тебя милая?
  - Спесью называют - отчего-то застыдившись, ответила плясунья.
  - Ну нет. Это тебе не подходит ... Нет, нет ... Как же тебя назвать? ... Может - Belgente? ... Тоже не совсем то ... А ... назовём-ка мы тебя - Людмилою.
  И со светлой улыбкой Лучезарная Госпожа сказала:
  - И вот, когда большинство людей будут существовать в положительной эмоциональной сфере и мысли их, переходящие в дела, хороши будут - вот тогда и наступит на Земле Царствие Божие.
  И она растворилась в воздухе. А на ладони Людмилы оказалось удивительное зеркальце, точь-в-точь озерцо маленькое.
  И так радостно и счастливо ей стало. Нарвала она незабудок и украсилась ими. И шла Людмила по лесу, любуясь нерукотворной красотою земного бытия. Глубокое голубое небо, с меняющейся картиной облаков, кружево листвы и шум деревьев, гармонично сочетающийся с жужжанием насекомых и пеньем птиц, пестреющий полевыми цветами травяной ковёр, с порхающими бабочками - всё восхищало Людмилу. И она запела. Ах, как она пела! Даже соловьи ею заслушались, а со стволов любопытно выглядывали пушистые белочки. И увидела Людмила - Гнев вдали показался. Спряталась она от него за цветущий куст шиповника и поняла, что не любит его больше, чужд он ей стал и не нужен. А повстречался ей добрый молодец. Святозаром назвался. Стали они счастливо жить, детей растить.
  
  
  Город Славен
  златоглав и белокамен.
  
   В небесах торжественно и чудно!
   Спит Земля в сиянье голубом.
   Михаил Лермонтов.
  
  Зла как волк
  Над градом ночь безлунная
  По дворам собачьих свор галдёж
  Эка тьма ... кругом замки чугунные
  И от дома к дому не пройдёшь.
   Даниил Андреев.
  
   Гонимы вешними лучами,
   С окрестных гор уже снега
   Сбежали мутными ручьями
   На потоплённые луга.
   Улыбкой ясною природа
   Сквозь сон встречает утро года.
   Александр Пушкин.
  
  Средь высоких зелёных гор, снежные вершины которых теряются в облаках, из мрачных подземных пещер в глубокое ущелье вылез Кошей. Взобрался он на самую высокую гору, разорвал облака и ... залюбовался.
  Хороша Земля ... Прекрасно творение божье ... Чудо как хороша ...
  И увидел Кощей средь лесов и полей на высоком берегу полноводной реки город Славен - златоглав и белокамен. Возжелал Кощей владеть им. Войны, мор, глад - насылал он на град. Но стоит Великий Славен - златоглав и белокамен. Заклинанья страшные творит Кощей. Но стоит дивный град - благополучен и богат.
  А гордился и славился город Славен - чем думаете? - Светляками. А и было их там, доложу я Вам, предостаточно. В лучах солнечных они нежились, живописными гирляндами с золотых куполов свешивались. Красоту создавали, ночами летали, жизнь озаряли.
  От неудачи своей растерялся Кощей, пить, есть перестал - в депрессию впал. И приполз к его ногам, из-за чёрных голых скал змий Шауро:
  - Не вели казнить, вели слово молвить, О, Великий!
  Чуть кивнул Кощей.
  - Велика власть твоя, всё покорно тебе. Город Славен твоим станет, О, Могущий, - зашипел Шауро, вмиг устроившись на коленях властелина, - Хитрой подлостью, - шипит в ухо гад угодливый, - покорим. Прикажи рабам своим сети плесть, людям невидимые. Сети те будут из низости, лжи, подлости, страха, коварства, зависти, алчности, стяжательства, жадности, ненависти, наглости, бесстыдства, непорядочности, угодничества, эгоизма.
  Злато-серебро пусть в них позванивает, да людишек неразумных приманивает.
  - Так ..., - мрачно взор блеснул. Приободрился Кощей, приосанился, - Быть тебе моим первым советником.
  День и ночь рабы покорные сети ткут страшные и попадать-пропадать в них стали жители града Славена. И осыпанные златом-серебром, в пагубных сетях запутавшиеся, сами жители града Славена Цитадель Кощееву строить начали. Много веков длилось то строительство. Уж на каждого сплетена была сеточка, да не всякий попадал в неё. Светляки кругом летали - сети освещали.
  Кощей - темна и мрачна сущность эта. Злобны мысли, дела и помыслы. Кощей! Он докажет Всевышнему свою значимость. Да, он не может творить духовные сущности, но использовать-то их может. Ещё как может! Мелюзгу эту безмозглую. Ха... Ха ... Планы его жестоки, коварны, подлы ... Сами, сами себя, мир свой уничтожите. Отдельные особи камикадзе-самоубийцы уже есть ... Мир земной погубит себя сам ... Ах ... ха ... ха ... Ох ... хо ... хо ... Гиблое творение Твоё, гордость, радость Твоя, Господи. И этой мелюзге Ты, Великий, дал полную свободу выбора! Что выбирают? А?! Смерть ... Разлетится она вдребезги, голубая жемчужина твоя ... Нет у них выбора ... Химера это ... Миф ... Я их зомбирую. Да, ты Велик, недосягаем в своей творящей сути. Но, принадлежат они, твои создания, о Прекрасный Всеблагий Творец, - мне. В кулаке держу. Крепче, крепче сжимаю.
  - Зачем?
  - Суть такова моя. Я так - ха ... ха ... самовыражаюсь. Хочу этого. Гибель их видеть желаю. Долго иду к желаемому финалу. Сколько прозрений было ... Вот, вот уж чуть не рухнул мир - фашизм-большевизм - почти подвёл к краху, но ... Да, сорвалось. Да, признаю, не удалось всех уничтожить и всё разрушить. Примитивно ... слишком откровенно ... то и сорвалось. Если противостояли уничтожению души ясные, героические, светлые, то и атаковывать будем души. Что заключает в себе жизнь, свет? Честь, Совесть, Любовь, Покаяние, Дух Святой и Высокое Искусство, созданное Духом Твоим. Так мы всё это губить будем тонко, искусно. А там и всех в полон возьмём.
  - Примитивно это Кощей.
  - Что? Почему же?
  - Ты забавен. Пойми же, наконец, ты - часть. Но тебе всегда надо владеть всем. Это же абсурд. И не можешь ты этого понять, именно потому, что сам примитивен.
  - Целое состоит из частей и когда все части покорятся ...
  - Вот глупый.
  - Пусть так. Согласен. Глуп. Но с ней я расправлюсь, её не будет!! И тебе досадно будет.
  - Досадно ль? Нет ... Мне больно будет очень. Твоё веселье скорбь мне принесёт.
  - Вмешайся, воспрепятствуй.
  - Что ж, если случится так, как ты задумал, значит несовершенно творение моё. Что будет, то и будет. Прощай. Устал я от тебя.
  Мрачнее тучи Кощей. Вот призвал он к себе своего первого советника: - Как же это, Шауро, получается? Цитадель давно воздвигнута, а
  покорности полной нет. Сделай так, чтобы всё мне покорно было.
  Три дня и три ночи думал змий Шауро и придумал. Вот приполз он к ногам повелителя:
  - Не вели казнить, вели слово молвить, Драгоценнейший.
  - Говори, Шауро.
  Обвился змий вкруг Великого, горячо зашептал:
  - Сеть мы сплетём огромную, накинем её на башни высокие и закроем ею Славен град. Пыль осядет на сеть невидимую - холмиком могильным Славен град Солнцу покажется.
  Разволновался Шауро и от страсти-радости сильно сжал Великого.
  - Ох ... и умён же ты змеюшка.
  И шепнул, разомлевший от похвалы, Шауро:
  - Серость вечную, тьму кромешную своими светильниками освещать будем в выгодном для нас свете. Светляков погубим, О, Бессмертный.
  Так и случилось всё, как нашептал змий проклятый. Покрыл Кощей сетью страшною Славен град. Воцарилось в нём освещение искусственное. Тусклый, мертвенный свет фонарей Шауровых, щедро развлекая всех световыми эффектами, искажал истину и одурачивал. А Светляки в Цитадели Кощеевой не у дел остались. И, запутавшиеся в Кощеевых сетях, стали древний град невидимыми и видимыми нечистотами заваливать. И чистых света, воздуха, воды, земли мало в городе осталось. Ох, и плохо жить стало в древнем Славене.
  Жил да был жучок-светлячок. Плохо ему жилось. Сжал он как-то свой свет до алмазика и глубоко спрятал в себе. И серенькой букашечкой пополз по отвесной шершавой стене Цитадели к Солнцу и Свету.
  - Пусть снег, холод, ветер, дождь, град - пусть. Доберусь. Не сорвусь.
  Долго, очень долго полз светлячок. Чем выше он поднимался, тем глубже видел.
  - Да, правду говорят - что сверху, то и снизу. Сверху свет сеть перекрыла, а внизу фонари светить не дают. Так и есть - что сверху, то и снизу. И как же это верно - что внутри, то и снаружи.
  И светлячок внимательно посмотрел вниз:
  - Да ... так оно и есть. Что внутри, то и снаружи. Так и есть.
  - Кощей Бессмертный ... О ... Вечный Владыка наш ... - шипит на стене Шауро.
  Светлячок вспыхнул:
  - Врёшь ты всё. Никакой ни вечный. Никакой ни бессмертный. Я знаю.
  - Мир биполярен, - злобно шипит Шауро, - Добро и зло гармонично дополняют друг друга. Зло необходимо, оно оттеняет добро. Без зла не может быть жизни ...
  - Глупости. Ерунда. Зло паразитирует на добре. Это факт. Жрать оно любит, вот что. Есть такие планеты, где нет зла. Там Любовь, Счастье, Красота. Есть такие планеты. Я знаю. Есть планеты, где изгнано зло. Они процветают. Есть такие планеты. Я знаю. А планеты с засильем зла - погибли. И это я тоже знаю.
  И тут в нём зазвучало дивное наследие безвременно погибшего поэта:
   "Гонимы вешними лучами,
   С окрестных гор уже снега
   Сбежали мутными ручьями
   На потоплённые луга.
   Улыбкой ясною природа
   Сквозь сон встречает утро года;
   Синее блещут небеса.
   Ещё прозрачные, леса
   Как будто пухом зеленеют.
   Пчела за данью полевой
   Летит из кельи восковой.
   Долины сохнут и пестреют;
   Стада шумят, и соловей
   Уж пел в безмолвии ночей."
  Подкрепившись таким образом, светлячок энергично устремился ввысь. Вдруг раздался мощнейший взрыв. Цитадель вздрогнула. В центре, на главной площади, горели две башни - два близнеца! Чёрный дым валит - крики, стоны, все бегут. С оглушительным грохотом, погребая под собой тысячи жизней, башни рухнули.
  Что это?!! Чьих рук дело?!! Завывая сиренами, мчатся полицейские машины к переулку Аидос.
  - Нельзя ..., - шипит на стене Шауро, - А ... непротивление злу насилием ...
  - Что?! Как?! Бандитам руки развязаны - остальным связаны? Так, да?! Бандиты переулка Аидос терроризируют всех и - не противиться?!
  - Да, нельзя ... - шипит, свесившись со стены Цитадели, змий Шауро, - А ... демократия ...каждый имеет право на самовыражение ...
  Однажды, в предрассветной серости, глубоко внизу, светлячок заметил яркую звезду. Присмотрелся. На эстраде пел поэт:
  "Листая старую тетрадь
  Расстрелянного генерала
  Я тщетно силился понять
  Как ты смогла себя отдать
  На растерзание вандалам.
  Из мрачной глубины веков
  Ты поднималась исполином
  Твой Петербург мирил врагов
  Высокой доблестью полков
  В век золотой Екатерины.
   Россия ...
  Священной музыкой времён
  Над златоглавою Москвою
  Струился колокольный звон
  Но, даже самый слабый, он
  Кому-то не давал покоя.
  А золотые купола
  Кому-то чёрный глаз слепили:
  Ты раздражала силы зла
  И, видно, так их доняла
  Что ..."
  Хлопнул выстрел роковой - убит Творец вечно живой. Боль и скорбь пронзили светлячка. Он не мог дальше ползти. Он плакал.
  "Лучи того, кто движет мирозданье
  Всё проницают славой и струят
  Где - большее, где - меньшее сиянье".
  ..................................................
  "Я видел - солнцем загорелись дали
  Так мощно, что ни ливень, ни поток
  Таких озёр вовек не расстилали".
  .............................................
  "Я долетел до чудного предела,
  Привлекшего глаза и разум мой.
  И та, что прямо в мысль мою глядела,
  Сияя радостью и красотой:
  "Прославь душой того, - проговорила, -
  Кто дал нам слиться с первою звездой"
  Так Дант Божественный в нём силы поддержал.
  Свершилось наконец. Светлячок перелетел паутину и выбрался из Цитадели.
  
  О ... как прекрасен мир ... какое совершенство ... - потрясённый, он задыхался в восхищении. Луч Солнца на него упал - светлячок засиял. Так силён и необычен был этот свет, что разжиревший Шауро, дремавший на стене Цитадели, проснулся. Замахнулся змий тяжёлым хвостом, но светлячок уже быстро бежал по лучу Солнца, который соскользнул с высокой стены. Но вот силы его стали иссякать. Он продвигался всё медленнее и медленнее. Сознание заволокло туманом. И тут он почувствовал, что весь окутывается солнечным светом. От стресса, волнения, переутомления и неожиданного блаженства светлячок потерял сознание. И луч сам понёс его к Солнцу.
  - Посмотрите, дорогой Родомысл, какой чудесный бриллиантик подарил мне луч солнечный, - услышал он изумительно приятный голос Прекрасной Госпожи, очнувшись на её ладони.
  - Я ... бриллиантик?! - и светлячок расправил крылышки и полетел.
  - Да он живой! Прелесть какая!
  Немножко полетав, осторожно опустился светлячок серёжкой на прелестное ушко Лучезарной Госпожи и стал ей рассказывать о граде Славене, о Кощее, о змие Шауро, о несчастных жителях страшной Цитадели и о Светляках. И полетели рыцари Света - Родомысл, Пересвет, Святозар - к мрачной крепости. И сорвали они сеть пагубную с града Славена. Завернули в неё Кощея со всем его царством. Всё это крепко перевязали змием Шауро. Вынесли их за пределы брамфатуры Земли и сбросили на дно галактики - в тартарары.
  Рухнули стены Кощеевой крепости - прахом рассыпались, ветром развеялись. Затопили лучи Солнца чудный град - он стоит благополучен и богат. Колокольный звон малиновый звенит - радость праздничную жителям дарит
  Будем счастливо жить - красоту творить. Воссиял Великий Славен - златоглав и белокамен!!
  
  
  История.
  
   Да дел твоих в потомстве звуки,
   Как в небе звёзды, возблестят!
   Г. Р.Державин. "Фелица".
  
  Во времена исторические, а может доисторические жил был лес. Над лесом небо прекрасное, разнообразное. А в небе Божественное Солнце светит всем. Выросло в лесу Древо громадное. Тенью своей всё покрыло. Жадно раскинулись ветви его, в страсти наживы листья дрожат - нам надо-надо-надо ... всё-всё! ... нам надо. Златые лучи крона вбирает, богатства собирает. Нам надо-надо-надо ... всё-всё! ... нам надо. Могучие корни Землю сосут, Власть, Силу несут. Время идёт - Древо растёт. Лес хиреет, сохнет, желтеет.
  Поднатужилось-поднапружилось Древо и ... в небеса нагло впёрлось, понимаешь ли. Лёгкими стайками облачка бегут, о Древо спотыкаются, пугаются, раздражаются. Радуга сияет, недоумевает: "Зачем? ... Кому это нужно? ..."
  - Что это такое? Откуда взялось?! - Солнце взорвалось.
  - Древо Власти я.
  - Какой такой власти?
  - Лесной - почуяв неладное, Древо пискнуло.
  - А здесь зачем?
  - Дык ...
  - Власть лесная лесу должна служить, одной жизнью с ним жить, справедливой быть, честно свет распределять, никого не обижать. Полным-полно дел в лесу, а ты средь небес торчишь, несуразливое!
  Раскраснелось Солнце и сердито за море укатило.
  Тьма настала. Жутко, страшно дереву стало. Что делать? Что-о-о-о-о?! Звёздочки искрятся, резвятся, веселятся, перемигиваются. Луна-Красавица из-за тучки выглядывает, успокаивает: "Что ж теперь сделаешь ... всякое бывает ... не тужи ... как-нибудь образуется ... понятно ... хотелось как лучше, а получилось ..."
  "Как всегда, как всегда, как всегда, как всегда" - звёздочки захихикали.
  - Будет Вам, баловницы - Луна улыбается, тучкой прикрывается. Вольный ветер налетел - удивился, приостановился; в плавном танце, задумавшись, тучи пышные кружит. Заря заалела. Солнце явилось, поразилось: "Всё ещё здесь торчишь?!"
  - Дык ... куды ж я ... вот ... здесь, стало быть ...
  А Солнышко уж высоко поднялось, дел много у него. В златых лучах Солнца лес купается, обновляется: деревья, кусты в рост пошли, в силу вошли; сочные травы шёлком стелятся; цветы колдуют - узоры рисуют; бабочки порхают, птицы летают; зверьё наплодилось всякое; грибов, ягод, орехов - полно! Прекрасен лес стоит, красотой манит, самодостаточно живёт, себя познаёт. А Древо власти неправедной, утратив смысл жизни, засохло.
  Иван-царевич.
  
  Дороги, которые мы выбираем.
  
  Человек - кузнец своего счастья.
  
  
  Как-то маленький Иван-царевич играл золотыми яблочками в саду царя-батюшки. Вдруг одно яблочко далеко укатилось. Побежал за ним царевич и оказался в заброшенном уголке сада. Высокая трава щекотала его раскрасневшиеся от бега щёчки. Яблочко лежало около большого камня, с полустёршейся старинной надписью. Попытался царевич разобрать надпись, но не смог ничего понять. Разморило малыша и заснул он в тени деревьев. Странный сон виделся царевичу. Он одновременно проживал две жизни.
  Вот видит - батюшка приказал дядьку Никитку наказать, а сам он смотрит и смеётся над дядькиными криками. И тут же - он не допустил расправы, а осмелился сказать батюшке, что дядька Никитка не виноват.
  А вот - он юноша, с девушками в ловитки играет. Весело, озорно всем. Девушки хохочут, вырываются, а царский сын уж обязательно поцелуй сорвёт. И тут же - засматривается на девушек издали и, краснея, смущается при случайной встрече с прекрасной Еленой, дочерью воеводы Святослава.
  Вот уже молодой красавец Иван-царевич на коне по лесу за дичью скачет. Вот храбро сражается вместе со старшим братом Ярославом в батюшкином войске. Вот и смерть царя-батюшки. Траур, плач. слёзы. И на царство торжественно венчают Ярослава. Постепенно вражда возникла между братьями. Недружелюбен стал Ярослав к Ивану. Дал он ему отдалённую северную вотчину и - чтоб с глаз долой. Стал править Иван в Нове городе, а воеводой с собой взял дальнего родственника Шемяку. Пришло время жениться. Послал Иван сватов к дочери царя Берендея Рогнеде. Отказала ему красавица царевна, а согласилась стать женой Ярославу. Гнев и обида разгорелись в душе Ивана, да и воевода Шемяка стал подстрекать его:
  - Сильно войско твоё князь Иван, пойди на брата, убей его, сам царём станешь, а потом и Рогнеду в жены возьмёшь.
  И пошёл войной Иван на брата и убил его. Стал царём Иван. собрал большое войско и сразившись с отцом и братьями Рогнеды, убил их, а её в жены взял. Ненавидела мужа Рогнеда и как-то ночью попыталась убить его. Да Иван проснулся и собрался тут же жену казнить. Спас мать, неожиданно вбежавший, трёхлетий сын их Ярополк. Он, размахивая игрушечной сабелькой, с криком: "Отец, ты не один!" - бросился к матери. Постриг жену Иван в монастырь и посватался к дочери Византийского императора. Пышную свадьбу сыграли, но и с ней жил царь Иван в нелюбви.
  Параллельно во сне видел Иван-царевич иной вариант жизни.
  Когда поехал Иван княжить в северную вотчину, взял он с собой воеводой Святослава. С умыслом взял, чтобы Елена Прекрасная с ним поехала. Женился Иван на Елене Прекрасной. Долгие годы прожили они в любви и согласии. А когда Ярослав безвременно скончался от какой-то болезни, Иван царём стал. Мудро правил царь Иван, много добра совершил. Вот и старость пришла. И явился ему Светлый-Пресветлый и подал большие сияющие крылья. И понял Иван - пора.
  И тут Иван-царевич закричал. Поднимаясь, он одновременно падал!!
  И слава Богу, что закричал. В саду, во дворце, все с ног сбились - шутка ли, царский сын пропал. В суматохе надо всеми рокотал мощный бас царя-батюшки:
  - Всех запорю!! ... А злодея-Никитку на кол посажу!!! ...
  Вот тут-то и закричал Ванечка и оказался в ласковых руках счастливого Никитки и в окружении взволнованных радостных лиц. И вдруг царевича как понесло:
  - Тятенька, не сажай на кол Никитку, не виноват он. Это я ... я сам ... Он меня уложил, а я сбежал из спаленки. Лучше уж меня высеки, - и крепко зажмурил глаза от страха.
  С интересом посмотрел царь на маленького царевича. А милая матушка, целуя его заспанные, прижмуренные глазки, говаривала:
  - Не гоже маленькому так долго гулять. Солнышку нашему трапезничать пора.
  
  
  
  Василий Блаженный.
  
   Что посеешь, то пожнёшь.
  
   Не убий.
  
  В стародавние времена на Руси жил юродивый. Звали его Василий Блаженный. Часто видели его на паперти храма, краше которого во всём свете нет. Когда он скончался храм этот стали называть - Собор Василия Блаженного.
  Как-то в церкви Покрова Пресвятой Богородицы, у самого алтаря, Василий Блаженный нашёл трубочку. Простенькая, неказистая трубочка та была с секретом. Самое малёхонькое через неё рассмотреть можно было. Полюбилась Василию трубочка, и назвал он её Глядуша. Вот как-то направил он свою Глядушу на Луч солнечный. А там - божешь ты мой! - частичек-то малёхоньких сила великая, не сосчитать. И снуют они туда-сюда в вихре жизненном! Целый день дивился, изумлялся Василий, млел да радовался - вот он какой свет-то божий оказывается!
  Приловчился, ещё зорче пригляделся Василий и заметил порядок строгий в Луче солнечном. Состоит он из лучей малых, а каждый малый из совсем малёхоньких. Нут-ко, нут-ко ... Бегут малёхонькие лучики, новых рождают, а сами отлетают. Вишь оно как ...
  Вдруг смотрит - три малых луча с чёрными соринками в узелок запутались и пропали. Бегут лучи малые дальше, а эти исчезли. Что стряслося?
  А вот и ещё три луча бегут, два с чёрными соринками, а один с тёмно-серой, парчой переливающейся. Узелком завязались. Неужто и эти оборвутся? С чёрными соринками оборвались, а из парчовой такого дивного сияния лучик появился, что Василий ажно глаз прижмурил. И ничего, не оборвался род-луч, в сторону побежал. Что за напасть? Засуетился Василий, затревожился. Что за лихо?
  Подкрутил свою Глядушу, она ещё зорче стала. Опять направил её на Луч солнечный. Смотрит Василий и глазам своим не верит. Да вроде как Русь это. Терем Великокняжеский. Братья в братоубийственной войне жизни губят. Ослепления, отравления. Стал Великим князем московским ослеплённый Василий. Так и прозвали его - Василий Тёмный. И закрепились потомки Василия Тёмного на великокняжеском престоле.
  Что-то сумрачно в трубочке стало, не видать ничего, а как прояснилось, видит Василий Блаженный палаты царские. Пирует Грозный царь. Гости - всё бояре знатные, именитые. Столы от яств изысканных ломятся. Чинно бояре сидят, на злате-серебре едят. Многим смерть принёс Грозный царь, казни лютые чинил. Вместе с ним зверствовал палач-душегуб Малюта.
  Рука дрогнула - ой - народ бежит, маленький царевич в крови лежит. Ох ...Опять рука дрогнула - в царском тереме юного царя убивают, и матушка его царица, убиенная лежит. О Господи ... Что это?!! С ума они там все посходили что ли? ... Головку четырёхлетнего мальчика в петлю засовывают!!! Ох тяжко ... мочи нет ...
  Отдышался, просморкался Василий и опять Глядушу на Луч направил. Вот те на! Пред ним те же палаты царские. Новый царь ростом велик, умом остёр, на дела горазд. Пронзает грозным взглядом Великий царь голубоглазого белокурого красавца. Храбр в битвах генерал, а царского взгляда не выдержал, упал как подкошенный. А вскоре и голова его покатилась с плеч. Терзает, пытает, лютой казнью казнит Великий царь сына своего царевича. Ой, соринка глаз кольнула, всё туманом заволокло.
  Прослезился, проморгался Василий, а на троне уже голубоглазая белокурая Красавица-Самозванка. Но до чего ж похожа на генерала убиенного. Веселится Самозванка, наряжается, пышные празднества по ночам устраивает. Не выносит мрак ночной душа её тёмная. Заточила она младенца-императора в крепость страшную. А свою дочь, словно малую букашечку-таракашечку, в дальних странах, как в щёлочку упрятала.
  А вот и Сиятельная Царица мудро правит. Погубила она двух царей - царствующего и заточённого. И послала Сиятельная Царица слуг своих верных, чтоб отыскали и привезли дочь Красавицы-Самозванки. И отыскали, и привезли. Заточила царица несчастную принцессу в монастырь. Долгие годы в святости прожила затворница Досифея.
  Сердце сжалось, от чего-то руки задрожали ... Трубочка выпала и разбилась.
  - Ой, Глядуша моя Разглядушенька! Как же я без тебя остануся! Пропадём мы все окаянные! Тьма кромешная, огонь адский на нас спустятся!
  Чудак-чудила ... Да не убивайся ты так по своей Глядушеньке. А посмотри-ка ты лучше на Красно-Солнышко. Лучей много у него. Даже если этот луч пропадёт, разве СВЕТ исчезнет?
  - А и то верно. Не пропадём.
  И побежал Василий Блаженный к колокольне Ивана Великого. И зазвонил во все колокола.
  Ой ты Солнце ясное, ясное, распрекрасное.
  
  
  
  Маленький Ручеёк.
  
  
   Оглянись, как хорошо кругом:
   Губы к розам так и тянет, тянет.
   Помирись лишь в сердце со врагом
   И тебя блаженством ошафранит.
  
   Будь же ты во век благословенно,
   Что пришло процвесть и умереть.
  
   Сергей Есенин.
  
  Маленький, чистый, светлый ручеёк, искрясь под весенними лучами солнца, быстро бежал по ещё холодной земле. Он наслаждался пением птиц, любовался распускающимися цветами, приветствовал лопающиеся почки. Ручеёк твёрдо знал, что главное у него впереди. Он спешил к Лебединому Озеру. Как он мечтал о нём!
  "Там двенадцать белых царственных Лебедей, а может быть даже больше (маленький ручеёк умел считать только до двенадцати). Там много удивительных рыб, разных, больших и маленьких, умных и добрых; а дно покрыто золотистым песочком, и даже кое-где поблёскивают драгоценные камешки. Вечерами на прибрежных деревьях поют соловьи, а на утренней заре звенят трели жаворонков. А тихими ночами в прозрачных озёрных водах отражаются звёзды, и луна, и месяц, и всё небо! И такая перепутка, что никто не разберёт, где вода, а где небо. Кругом одни звёзды!!" И маленький ручеёк звонко засмеялся. "И там, на большой глубине, за мощным коралловым частоколом, среди роскошного водорослевого сада, во дворце-раковине живёт Царица-Жемчужина. И, может быть, когда-нибудь, маленькому ручейку посчастливиться увидеть её. Очень даже может быть ... очень может быть ..."
   Так весело и радостно бежал ручеёк. И вдруг он увидел много воды.
  - Скажите, пожалуйста, Вы ... Озеро? - спросил он, прерывающимся от волнения голоском. И услышал высокомерный ответ:
  - Лебединое Озеро.
  - Ах!!! - и ручеёк влился в болото. Да, это было самое обычное болото, каких много и отличалось оно от всех других болот только тем, что считало себя Лебединым Озером. Никто из его окружения - ни лес, ни поле, ни небо с солнцем, ни звёзды с луной не принимали его мнение о себе всерьёз. Пусть себе тешится, если ему так нравится. А маленький ручеёк по своей неопытности, наивности и доверчивости, сразу же поверил тщеславному болоту и был уверен, что находится в самом настоящем Лебедином Озере. Первым делом он стал искать Прекрасных Лебедей. Он быстро бежал по грязным болотным лужицам, нарушая их размеренную покойную жизнь, раздражая их своим блеском, необыкновенной чистотой и стремительностью.
  - Но где же, где? Где Лебеди? Где они?
  Целый день без устали бегал маленький ручеёк по болоту и, решив, что завтра обязательно встретится с Лебедями, настроился послушать вечерних соловьёв. Но вместо соловьиного пения, ему пришлось выслушать хор громко квакающих лягушек.
  - Непонятное Озеро!
  Радостное настроение куда-то исчезло. И второй и третий день он искал и не находил Лебедей и нигде не встречал рыб - везде пиявки да лягушки и вода какая-то грязная.
  - Как же так?
  Вдруг он услышал, как на ветру зашелестели высокие камыши:
  - Что за чудак у нас появился? По какому озеру и лебедям страсти? Болото это - камыши скептически хмыкнули - Лебединое болото, если угодно.
  - Бо-ло-то?!? Это ... болото?!! - И ручеёк горько заплакал: - Ах, как я несчастен! Я обходил все лужи, я стряхивал с себя наносной мусор, я старался остаться чистым, как первый снег, чтобы быть достойным Лебединого Озера. А вместо Озера я попал в это скверное, грязное, противное болото!
  - Ну, ну ... не надо ругать болото и не надо плакать. А чистота ещё никому не помешала - услышал он чей-то голос. На него смотрели глаза Черепахи.
  - Не надо плакать. - повторила мудрая Черепаха. - Это совсем не плохое болото, оно тебя приютило, ты будешь здесь жить. Болото ничем не виновато, что тебя принесло к нему.
  - Как не виновато? - ручеёк нервно заискрился - Оно обмануло меня!!
  - Обмануло не с умыслом. Это болото действительно себя считает Лебединым Озером и на то есть свои причины. Когда-то, очень давно, из поднебесья на это болото опустился Прекрасный Лебедь. Он был изумителен. Его чистое белое оперенье блистало, как снег под лучами солнца. Не долго прожил Лебедь на болоте. Он погиб. Но кто-то видел, как на заре Прекрасный Лебедь улетел, мерцая нежно-розовым опереньем. Вот с той поры наше болото и стало называть себя Лебединым Озером.
  Сгустились сумерки, громко заквакали лягушки.
  - Опять эти противные лягушки - поморщился ручеёк.
  - Что ты, что ты, это так хорошо, когда лягушки квакают. Ах, как это хорошо! - Черепаха с удовольствием прислушалась. - Как хорошо, когда лягушки квакают - повторила она. - Ты не знаешь, было такое время, когда лягушки молчали и по болоту разносился только стук дятлов да карканье чёрных воронов. По ночам болото цепенело от ужаса, вслушиваясь в свист крыльев Филина со стальным клювом и неподвижными жёлтыми глазами ... Хорошо, когда лягушки квакают ... - И добрая Черепаха одобрительно потрясла головой.
  Успокоенный Черепахой, маленький ручеёк, уютно свернувшись клубочком около большой кочки, заснул.
  Неожиданно запел соловей. Черепаха заслушалась.
  - А всё-таки музыка людей лучше!
  И вспомнила она, как на болоте появились люди. Они громко разговаривали и смеялись. Потом посадили Черепаху в сумку и, таким образом, она оказалась в обычной городской квартире. Квартира была ничем не примечательна, всё в ней было так, как должно быть. Только почему-то на полированном столе, покрытом красивой скатертью, стояла новая, холёная, пластмассовая корзина для мусора, а в туалете роскошная хрустальная ваза служила поганым ведром. Хозяйка, которую, кстати сказать, звали Цивилизация, была уже не молода, но ещё и не стара. Она находилась в том возрасте, когда уже есть опыт и ещё есть силы. Она была умна, начитана, разносторонне образована, взбалмошна и практична и любила искусство. А когда она брала в руки скрипку, Черепаха, очарованная волшебными звуками, погружалась в море блаженства. Кормила она Черепаху почти исключительно сухим кормом. И какая же это была гадость! Но, после того как хозяйка угостила её сосиской со своего стола, что вызвало страшную рвоту, Черепаха сбежала. Долго она пробиралась через громадный город к родному болоту и не один раз оказывалась в очень сложных ситуациях. И теперь, сидя около крепко спящего ручейка, она задремала.
  Вдруг Черепаха всем своим существом почувствовала неотвратимую опасность. И ... О ... УЖАС!!! Прямо над ней вздыбилась многометровая водяная громада, и грохочущий обвал поглотил её. И увидела она своё безжизненное тело, крутящееся в бурлящей воде. Вода заполняла всё пространство. Везде плыли трупы людей и животных, в громадных воронках крутились крыши домов, разбитые машины, самолёты, обломки строений, разные металлические конструкции. Масса погубленных жизней, вместе с предметами материальной культуры, уносилась мощной волной в небытиё. Клубящиеся чёрные тучи закрыли небо, стеной лил ливень. Бушевал ураган. Всё погибало. Вопль ужаса вырвался у Черепахи. Исчезло грозное виденье. Она проснулась от собственного крика, в холодном поту, с колотящимся сердцем и сразу не могла сообразить кто она и где. Постепенно вернулись ощущения. Да, да ... вот и кочка ..., ручеёк, ромашка. Мирно светят звёзды, блестит полная луна и какая благодатная тишина. Только вдалеке слышится уханье одинокого филина. Опять задремала Черепаха.
  И услышала она отдалённый погребальный звон. Потом полились скорбные звуки лебединой песни цивилизации. В дивной гармонии мощных аккордов звучало: Прощание - Прощение
   Понимание - Покаяние
   Сожаление - Забвение
   И
  Благословение новых форм жизни на Земле.
  В слезах проснулась Черепаха. Долго она, что-то бормоча себе под нос, вздыхала, но, в конце концов, веки её смежились, и она забылась тяжёлым сном.
  
  В эту лунную ночь, далеко-далеко в космических беспределах, Высший Разум был обеспокоен. Опять проблемы с Землёй и всё тоже. Вариант водной терапии? Во-первых, желаемого результата он не даёт и, к тому же - Высший Разум осветил растерянную и испуганную Землю - это так болезненно.
  Пошли сигналы: Я - Меркурий. Я - Меркурий. Информация для Высшего Разума.
  Высший Разум подал сигнал-ответ: Принимаю.
  Меркурий:
  - Земля больна вирусом HOMOS. Лечить надо вирус. В социуме вируса HOMOS деформация морально-нравственно-этически-правовой сферы, вследствие проникновения в неё товарно-денежных отношений. Это блокирует функционирование бескорыстных самоотдатчиков на общее благо, т.е. не даёт развиваться индивидуумам с нравственно-этически-правовой нормой, соответствующей космическому миропорядку и стимулирует рост эгоцентризма и его следствия - агрессии, что и является угрозой жизни Земли. Рекомендую лечить вирус HOMOS саморегуляцией. Экстренные меры: самоотдатчики на общее благо, срочно изолируют эгоцентристов-агрессистов, применяют к ним транквилизаторную химиотерапию, распыляют над территорией их скопления лечащие психику медицинские препараты, а также следят, чтобы они не воспользовались опасными военными технологиями. Следующий этап помощи Земле рассчитан на длительный период. Вирусы-самоотдатчики на общее благо должны изучить тонкие энергии, их влияние на биохимию собственного организма и ауру. И через это поднять морально-нравственно-этически-правовую сферу вируса HOMOS до космического уровня и помочь ему из вредного вируса превратиться в необходимый микроэлемент Земли. Обоснованием этого решения является то, что в астрале Земли много вирусов HOMOS, которые с материального уровня Земли смогли перейти в её астрал и прекрасно там функционируют.
  И Меркурий осветил Землю. В её мерцающем голубом астрале сияли бриллиантовым блеском вирусы HOMOS.
  Высший Разум подал сигнал: Согласен. Реализуйте.
   И успокоился.
  
  Наступило утро. Земля, Небо, Солнце, Лес, Поле, Болото, Деревья, Кусты, Цветы - всё испытывало какую-то необыкновенную радость. Птицы громко и радостно распевали гимн Счастью и Красоте. Ручеёк проснулся и понял - всё будет хорошо. И действительно, маленький ручеёк прижился на Лебедином болоте и был вполне счастлив. Он любил милую скромную ромашку и она отвечала ему взаимностью. Крепкая дружба связывала его с Черепахой, он охотно проводил время с камышами и хорошо общался с лягушками. Болото его уважало. У него было даже собственное имя - Зеркальная Лужица. И действительно, его гладь была такая спокойная, а вода такая чистая. Со временем, в нём обнаружились целебные свойства, и всё болото у него лечилось. На досуге маленький ручеёк обожал любоваться небом и, по мере сил, отражал его. Ведь небо везде одинаково и над Озером и над болотом. А однажды он проснулся на ранней заре от ощущения, что кто-то находится рядом. Белый Лебедь сидел на кочке и, вытянув свою длинную шею, смотрелся в Зеркальную Лужицу. Ручеёк засиял от счастья. Это первые лучи солнца отразились в нём. Не долго пробыл Лебедь на болоте. Он отдохнул, попил водички, почистил пёрышки и улетел. Ручеёк прикинул - раз Лебедь выпил моей водицы, значит, частичка меня есть в нём. И был этим чрезвычайно доволен. Но вот настало знойное лето. Солнце жгло. Ручеёк стал быстро испаряться. Но, даже умирая, он не переставал мечтать:
  Так, так ... сейчас я немножко поживу на небе, а потом пригляжу себе подходящую тучку и дождичком прольюсь в Лебединое Озеро ...
  Очень ... может ... быть ... даже ... очень ... может ... быть! - еле слышно прошептал ручеёк и испарился.
  
  
  Новогодняя сказка.
  
  Жила на свете девочка Надя. Она очень любила праздники, а главное, ей нравилось дарить и получать подарки. А сейчас как раз самый главный праздник - Новый год! И какой замечательный! Только что пробило 12 часов и ей, как большой, налили бокал Шампанского (ну и что, что не совсем полный). А ещё в эту новогоднюю ночь её не уложили спать раньше всех, как маленькую. Надя теперь большая. Ей уже 6 лет. И сейчас, в своём новом серебряном платьице, подаренном на День рождения, она - настоящая принцесса. Да, так папа сказал. И она с удовольствием тряхнула прелестными русыми кудряшками. Зачем только мама вечно плетёт косу, а бабушка эти глупые барашки с бантами ... и Надя, слегка подпрыгнув и прокрутившись на одной ножке, потом на другой, заглянула в зеркало.
  А ещё на этот Новый год она получила в подарок очень серьёзную книгу - "Как жили люди". Ах, какая книга! Вся в замечательных картинках. И сейчас она будет читать всю ночь в постели, как бабушка.
  А в новогоднюю ночь чудеса случаются ...не всегда конечно, и не со всеми ...
  И она открыла свою книгу. Ах, какая картинка!
  Зелёная яркая трава и белый шатёр с красной каймой. Понятно. Шатёр военачальника. Рыцари на конях, в шлемах, доспехах, со щитами, мечами, пиками. А на белом златогривом коне сам военачальник.
  Но ... почему она, в своём принцессном платьице стоит на зелёной траве? Ведь сейчас снег кругом? А ... наконец-то ... это же чудеса начинаются ... Трава яркая, как нарисованная, и какой прекрасный, роскошный шатёр! Надя, как зачарованная, идёт к шатру. Но ... почему нет никого и так тихо? Она заглядывает в шатёр - зелёная трава и только. Надя в недоумении входит в непонятный шатёр ... и ... на неё обрушился топот несущихся со всех сторон рыже-коричневых баранов с загнутыми рогами. В безвременье, напористо и упрямо они проносятся бесконечными стадами, скатываясь лавиной звучных теней на перепуганную Надю, нисколько не задевая её. Свирепый чёрный бык с огромными рогами - бессменный Водитель бараньих толп.
  Надя опять на яркой траве. Шатёр превратился в большой, довольно обшарпанный балаган. Из балагана появился господин в очень приличном чёрном костюме с бабочкой. Импресарио, директор театра. Наде сразу стало ясно: он и свирепый чёрный бык - это одно и то же. Импресарио взглянул на неё своими воловьими глазами и понял - она не пойдёт в балаган.
  Ну, вот ... даже ребёнок нас смотреть не хочет, - вздохнул он, сокрушаясь. - Действительно ... смотреть нечего.
  И вдруг, Надя ощутила себя совсем взрослой. Она превратилась в Прекрасную, Лучезарную Надежду. Светило солнце и лёгкий ветерок обвевал её.
  А балаган стал вовсе не большим. Она взглянула на маленького расстроенного импресарио, быстро наклонилась, подняла его и сказала: "Скажи всем, всем своим актёрам. Завтра будет праздник. И будет много, много подарков". А свирепый бык-импрессарио, так трогательно оробел и затрепетал в её руках, что Надя, прижав его к себе как любимую куклу, закружилась в танце. И начался праздник.
  Среди сумрачного театра, очень похожего на древний Колизей, стояла в своём новогоднем серебряном платьице Надя, высоко держа над головой сияющий бенгальский огонь. На весь огромный зал радостно звенел её взволнованный детский голосок:
  - Всем - Всем - Всем ... Радость - Счастье! Всем - Всем - Всем ... Радость - Счастье!
  И сияющие искры бенгальского огня заполняли и заполняли собой светлеющий громадный зал. Кругом кружилось сказочное сияние, а искры сыпались, сыпались, сыпались. Они блестели в глазах актёров, они согревали им души и сердца. Зазвучала торжественно-величавая музыка. Балаган заколебался и, медленно поднимаясь, начал растворяться в воздухе, открывая Вечные Голубые Небеса.
  Сон ли, явь ли, разве это важно, если Счастье в мире есть и оно - Прекрасно.
  
  
  Любовь.
  
   Давайте говорить друг другу комплименты
   Ведь это всё любви приятные моменты.
   Булат Окуджава.
  
   Ласковое слово и кошке приятно.
   Пословица.
  
  На свадьбу бабушка Люба подарила молодым - чтобы Вы думали? - маленький горшочек, а в нём зелёненький хвостик из земли выглядывает. Сказала: "Берегите, растите цветочек, детки, - это Любовь Ваша".
  Росточек быстро оформился в прелестный кустик, цветущий весной чудесными алыми цветами. Молодые жили счастливо - в любви и согласии и с удовольствием ухаживали за своим прекрасным цветком. Незаметно, как это часто бывает, молодые состарились.
  Как-то заглянула к ним на огонёк сестрица. Увидела чудное деревцо и ахнула: "Откуда красота такая?"
  - Да это же бабушка Люба подарила. А Вам не дарила разве?
  Помрачнела сестрица: "Забыли мы про него, в путешествие уехали. Вернулись - а он зачах, погиб росточек маленький".
  Словно печально-грустная тень опустилась. Посидели, чаёк попили, поговорили о том, о сём; да проводили сестрицу.
  - Знаешь, - задумчиво сказала жена, - ты, наверное, смеяться будешь, но мне кажется, то, что они разошлись, и у обоих жизнь не сложилась ... из-за цветка это. Не уберегли Любовь.
  Муж не смеялся. Он молча поливал, пылающее алыми цветами, деревце.
  
  
  
  Супружество.
  
   Муж и жена едина плоть.
   Жизнь прожить - не поле перейти.
   Легко счастье найти, а того легче потерять.
  
   И спросили Иисуса:
   - Сколько раз можно прощать?
   - Семижды семь и ещё и ещё раз семижды семь - ответил он.
  
  Чудные звуки, волнуя, Радость- счастье сулят. Неужели не узнаёте? Конечно - "Свадебный марш" Мендельсона из сюиты "Сон в летнюю ночь". Взявшись за руки, счастливо идут любящие супруги по дороге жизни. Неожиданно муж оступился, покачнулся, заскользил, покатился - ой-ёй-ёй - в грязной луже очутился. Стыд, срам какой - Ой!
  Мерзко-довольно заквакала красавица местная - жаба: "Жених ... ква-ква ..., муж наш, наш ..., мой-ой-ёй-ёй, - и, распалившись, жадно-страстно залобзала, зачмокала его поганая так, что муж умом повредился не на шутку.
  Вынырнул - грязный, глаза дурные и руки к жене тянет. А она, бедняжка, увидев вместо любимого чучело вонючее - слезами залилась. Так и стали жить - он в луже бултыхается, а она рядом плачет.
  День прошёл, два прошло. Идёт старушечка убогенькая, идёт качается, на клюку опирается.
  - О чём плачешь-тоскуешь, милая?
  А жена от слёз даже сказать ничего не может, только на лужу показывает. Всё поняла Старая. Головой покачала, клюкой постучала.
  - Ты вот, что, милая, ручки свои беленькие не бойсь замарать - вытащи его.
  - Разве смогу я?
  - Сможешь. Любовь сильна
  - Нет, нет! Не люблю, не люблю я, это грязное чучело!
  - Полно глупости говорить. Не любила б, далече уже ушла б. Ты вот что, - протяни ручку-то. замараешься, дак за поворотом колодец есть. Водицы поднимите, грязь-то отмоется.
  Стукнула о землю клюкой старуха и исчезла, словно и не бывало её.
  Зимний зайка беленькой пружинкой скачет; кружатся-вертятся лёгонькими снежинками бабочки; божественной трелью с небес жаворонок изливается - жена мужа из грязи вытащить старается. Ветер пышно-тяжёлые тучи нагнал, слезами прощения дождь прорыдал.
  И идут дорогой жизни муж и жена - любящие, добрые, понимающие.
  
  
  
  
  
  Клубника с перцем.
  
  Ах, какая странная история произошла на любительском садово-огородном участке Љ 7. очень странная ...
  Милейший Иван Иваныч целый день трудился на весеннем солнышке. Работа спорилась. Напевая, чему-то посмеиваясь про себя, он сажал и сажал горький перец.
  - А много-то так зачем?
  - Чего Любонька?
  - Перца-то, говорю, зачем столько? Сюда ж клубнику сажать надумали.
  - Да, действительно ... что-то я того ...
  - Ну что ж, пусть растёт - решили супруги - Подарим кому.
  Ах, какой перец вырос у Ивана Иваныча! Загляденье! Мощный, сочный, красный-красный, горький-горький.
  - Король перец, ну прямо-таки царь, настоящий царь - радостно говорила добрая Любовь Петровна.
  - Да, я Король! Царь и Король! Все слышали это - красный горький перец гордо самодовольно осматривался. - Я Король! ... Хо-хо ...!
  Мощную силу имеет СЛОВО ... бедная Любовь Петровна и не подозревала, что наделала.
  Лето выдалось прекрасное, солнечное, урожайное. Вот и клубника заалела.
  - Кто это? А ... Клубничка ... Прелесть какая ... - Перец покровительственно закивал. Но Клубника, дивная, божественная Клубника, его не замечала. Она в восхищении засматривалась на Ясное Солнышко.
  - Гм, ... гм ... вот глупышка, ... ничего, это у неё пройдёт.
  Тут же вызрело общее садово-огородное мнение: "Прекрасно, прекрасно - сочетание Перца с Клубникой. Чудесно, лестно, престижно ... Зам-мечательно! Оч-чень ..., Оч-чень ..., Оч-чень и Оч-чень ..."
  И Красавица-Клубника стала женой Перца.
  - О ... да сколько здесь дивных красавиц! Клубник, клубник-то сколько! Ого-го ...!
  И общее садово-огородное мнение тут же расширилось: "Замечательно престижно всякой клубничке сочетаться со сластолюбивым перцем. Перец - начальник, царь и король - сама должна понимать".
  И ... страшно сказать ... жарким, знойным летом на любительском садово-огородном участке Љ 7 стал процветать и укореняться перечно-клубничный разврат! Да, да ... именно так - разврат! Врата раскрыты, и ... господа начальники в гости к клубничкам стали похаживать. Однако, если случались Клубники, что на порог к себе Перцев не пускали, не желая удовлетворять начальственно-перечную похоть, тогда тут же мгновенно кругом вырастала мощная громадно-угодливая стена лопухов-сорняков; а вокруг навязчиво-нагло жужжало множество насекомых, (местные СМИ) которые, пренебрегая своим святым предназначением просвещённого опыления и окультуривания садово-огородных масс, угодливо распространяли, рассчитывая на начальственно-перечные милости, разврат и всякие иные непотребства. Какая же требовалась стойкая мудрость, чтобы среди этого бесстыдного беспредела сохранять свою целостность! Целомудрие, созреваемое в наполненной сладостью Любви Солнечной, конечно, как всё истинно-необходимо-значимое, существовало, но на этом участке оно считалось ненужным, смешным и устаревшим.
  И вот наконец-то созрела клубника. Довольная Любовь Петровна поставила перед своей обожаемой внученькой полную тарелку спелой клубники.
  Неожиданно: А-а-а-а-а! - ребёнок захлебнулся криком.
  - Ах ты, Господи, что, что маленькая, что деточка? - бабушка пробует клубнику - горечь перечная!
  Тьфу! - выплюнул клубнику и Иван Иваныч. Разозлился и пошёл разбираться с перцем.
  - Ну что лопатой-то махать, чисто дитё малое, угомонись, перец-то тут причём? - урезонивала разошедшегося супруга Любовь Петровна. - Что теперь сделаешь?
   - Любовь Петровна - говорила черноглазая Татьяна Владимировна - Да Вы продайте клубнику-то. Подешевле пустите, только пробовать не давайте, вмиг раскупят.
  - Да не привыкла я дрянью-то торговать!
  И раскрасневшаяся, словно спелая клубника, Любовь Петровна решительно выбросила все ягоды.
  На следующий год Иван Иваныч перец не посадил. И что? Сорняком под забором вырос поганец! И опять клубника - перечная! Что тут сделаешь! Мало того, эта пакостная зараза по соседним участкам распространяться стала. Вот беда! Везде клубника - перечная! Состоялось общее собрание. Думали-думали, решали-решали садоводы любители, так и не смогли сообразить ничего толком. А тут возьми кто-то и скажи: "А давайте в газету напишем, а что? Народ у нас добрый, отзывчивый, талантливый. Кто-нибудь что-то да придумает". На том и порешили.
  Откликнитесь, дорогие соотечественники!
  
  
  
  Фантазия.
  
   Да будет свет, да скроется тьма!
  
  Многие племена и народы подчинил себе властный и жестокий Правитель. Сбылась мечта - наконец-то он создал империю! Правитель издал свод законов, принял единую систему мер и весов, а чтобы обезопасить свои владения от набегов кочевников, приказал строить Великую стену.
  Вот однажды, в сопровождении пышной свиты император явился на строительство. Но ... не стена привлекла его взор, как зачарованный остановился он. в тени величественной стены на траве сидели Он и Она. Пред ними скромная еда. Как прекрасны, молоды, счастливы они! Каждый миг их бытия - наслаждение любовью - вот, что почувствовал, ощутил всем своим существом император. Мгновение - вечность (никакой мысли). Он, как нищий, вбирает в себя чарующий аромат любви. И ... мысль явилась.
  - Как это? ... словно одни во вселенной ... никто и ничто не волнует их ... не заметить меня? ... Возмутительно! - он в раздражении передёрнул плечами, стряхивая очарование. Хлопнул в ладоши, приказал: "Привести красотку!"
  Пред ним Она - хрупка, изящна; словно только что раскрывшийся бутон, изысканная статуэтка, нет!, лучше ... ни с чем не сравнить ...
  Перехватило дыхание и странно-хриплым, не своим голосом спросил:
  - Кто ты?
  - Ли Су (опустила вопросительно-испуганный взгляд).
  -- Я - император. Будь моей Ли Су, все мои богатства твоими будут, повелительницей моей империи станешь ... О ..., прекрасная, божественная Ли Су - пылко и страстно изъяснялся, вмиг воспылавший страстью император.
  - Нет, нет ... - бледна, брови сдвинула - нет, ... ничего не надо ... нет!
  Император обещает: "Освобожу У-Чана, не будет томиться здесь. Согласна?"
  - Нет.
  - Замуровать его! Завтра, поутру! Её - в башню!!
  Всю ночь не сомкнул глаз император и лишь занялся рассвет, поспешил к месту казни.
  - Молят ли они о пощаде? - осведомился он.
  - Ли Су просит позволения умереть вместе с женихом - был ответ.
  - В такой милости отказать не могу - посерев произнёс император.
  А дальше свершилось вот что - палач отказался замуровывать невиновных.
  - Отрубить ему голову - приказал император.
  Другой палач не стал выполнять этот приказ.
  - Обоим отрубить головы! - нет, никто головы не рубит.
  - Как так? - император беснуется, отдавая всё более и более страшные и нелепые приказы. Но ... никто не исполняет их. Растерявшись, вопросил император: "Отчего не выполняете волю мою?"
  Вперёд выступил монах праведный:
  - Преступные желания нельзя исполнять - грех это. Образумься государь. Пред Богом все равны. Ему ответим за дела свои. Горжусь я, други мои, сколько ж у нас в империи мужественных, справедливых, честных, добрых, бесстрашных людей; любовь красавиц наших не продажна; значит постигли люди истинный закон жизни, посему непоколебима, в славе Великой земля наша во век пребудет!
  Ушёл пристыженный император в монастырь, а благородным, прекрасным народом стал править Праведник.
  
  
  
  Ромео и Джульетта.
  
  Всё в чудно-розовом отблеске вечерней зари. Две лёгкие тени, обнявшись, выплыли из склепа. Невидимо скользя над землёй, они покидают засыпающую Верону. Они летят в погружающееся во тьму небо, вечно летят за уходящим за горизонт солнцем, окутывая землю любовью. Светла печаль прекрасных вечерних зорь - Любовь не покинет нас.
  
  
  
  Случай.
  
   Каждая случайность смысл имеет.
   Не надо упорствовать, если что-то явно не складывается.
  
  Шёл Иван по гористой местности.
  - Мочи нет, как пить хочется!
  Глянул вверх, из-под камешков водичка сочится. Обрадовался, фляжку подставил, ждёт, пока наберётся. Наконец-то! Осторожно желанную влагу к губам подносит. Вдруг камешек сверху сорвался и прямо во фляжку угодил.
  - Ах, ты ж беда какая - вся вода выплеснулась!
  Опять подставил фляжку Иван, а водица уж еле капает. Набрал. Только испить собрался - откуда-то большая серая птица бесшумно налетела, крылом мощным по руке дала, отлетела фляжка не видать куда.
  - Вот горе-беда!
  Хмуро Иван по каменистой тропочке поднялся - видит источник, из которого вода сочилась; а к нему, ... о ужас! ... огромная змея прильнула, яд из языка выпускает ...
  - Ох, лежать бы мне мертвым сейчас, если б не камень с птицей.
  
  
  
  Птица райская.
  
   Добро бескорыстное сторицей воротится.
  
  Средь вековых сосен-дубов с пол сотни лет жил в сторожке птицелов Ян. Попалась ему как-то в силок птица красоты несказанной.
  - Ой-ёй ... деньжищ-то сколь за неё дадут!
  Поднял с земли красавицу, любуется-умиляется, дивуется-восхищается. А она бедная пискнула жалобнёхонько-тихохонько, глазёнками-бусинками молит-глядит.
  - Э-эх ..., сердешная ..., красота моя несравненная - раскрыл ладони Ян. Вспорхнув, улетела птица райская. Лишь пяток чижиков в город снёс ... какой с них барыш?
  Вскоре диво-дивное приключилось с ним. Тонким серпиком месяц блестит, пред сторожкою Яна белоснежный олень стоит - ножками точёными топает, копытцами цокает, златые рожки в лунном свете блестят, красотой манят. Олень-чудо звёздной ночью бежит, Ян стрелою за ним летит. Белым облачком на гору олень впрыгнул, копытцем цокнул - земля сиянием заискрилась сказочным. Глядит Ян, а искры-то золотыми монетами сыплются. Вишь ... чудеса какие ноне ... Олень на Яна взглянул, в заоблачную высь ускользнул.
  Разбогател Ян. Сказывали, клад нешутейный нашёл он.
  
  
  
  Странник.
  
   Зло сотворил - врата бедам открыл.
  
  Хорошо Джо жил. Отец дом подарил, жену с богатым приданным взял. Зима. Люто-студёно за окном, а в доме Джо тепло-хорошо. В холе-достатке живут, милуются-целуются, пироги мясо едят, друг на друга глядят.
  Постучался странник ввечеру - весь замёрз, дрожит, зубами стучит.
  - Пустите обогреться, люди добрые.
  - Ни-ни ... - жена руками машет.
  - Тесно у нас, мимо иди - хлопнул дверью Джо.
  Метель метёт, странник бредёт, упал-пропал, снегом-саваном занесло, не видать его.
  Цветущей весной заболела жена, иссохла вся. Знойным летом гроза гремит, дождь шумит, Джо домой бежит. Его молния настигает, испепеляет. Силы небесные знают, за что убивают.
  
  
  Сын Божий.
  
  А знаете, что случилось этим летом в Москве? Нет, Вы, конечно же ничего не знаете. Произошло событие исключительной важности, с последствиями - потрясающими. Нет, нет, не переключайте телевизионные каналы - там никто ничего не знает. А случилось вот что - в наш грешный мир явился Мессия.
  - Быть того не может!
  - Отчего ж? две тысячи лет назад Он явился людям, а сейчас - так уж и нет? Видать время пришло. Насмотрелся на нас Господь и понял - законы истинной нравственности не усвоены, многие люди в непотребном убожестве живут. Вот и послал Он опять Сына своего на Землю, только никто о том не ведает.
  Скромен и прост Божий Сын, облик его вполне современен. Проповедует Он святыми делами - чистыми, добрыми, бескорыстными. Таланты его - потрясающи! Ах, как божественно играет Он на виолончели! Бог мой, как поёт она в его руках! Звучание дивное так за душу трогает ... Ах, этот виолончелист! Он юн и прекрасен как Бог.
  Разными делами приходиться заниматься на Земле Мессии. Во многих странах побывал Он в качестве журналиста-репортёра и заметил, что миротворческая деятельность американских властей никуда не годится. Конфликт с их появлением только разгорается.
  - Что-то тут не так - подумал Сын Божий и решил посетить Америку.
  А тут как раз случай вышел - услышал его игру американский музыкант, восхитился, естественно, и пригласил в Нью-Йорк на конкурс. Так значит так. Вскоре и вызов пришёл, сделали всё, что надо - и паспорт заграничный, и визу оформили. И отправился юный Бог в американское посольство - разрешение на въезд получать. Ан нет. Не пущают в Америку.
  - Как так? Почему?
  Нельзя, говорят, и всё тут.
  Ну что ж - так значит так. Вскоре оно выяснилось - по имущественному цензу Божий Сын сильно не дотягивает. Нищий Он, вот и все дела.
  Вот так без Бога и осталась глуповатая Америка. Ну а нам в этот раз крупно повезло. По причине того, что Бог не покинул Россию, со временем Русь Святою станет. Вот оно как.
  
  
  Дорога жизни.
  
   Жизнь прожить - не поле перейти.
  
  Широка дорога жизни. Народу на ней из века в век, ой, много топчется. От рождения к смерти каждый по этой дороге свой путь держит. День-ночь, день-ночь, день-ночь, день-ночь ... ... ... вот и жизнь прочь.
  В суете-беготне, заботах-тревогах, скорбях-радостях, счастье-горести идут бесконечно сменяющейся чередою странники. Кто пеше с котомкою, кто верхом скачет, кого в карете кони везут, кто в машине катит - у каждого свой смысл, своё предназначение, своя судьба неведомая.
  Справа от дороги сей в дивной красе леса-равнины благоуханные, горы высоко-чудные, реки-озёра чисто-глубокие, океаны безбрежные.
  Слева - болота однообразно-смрадные.
  Хорошо-ясно в свете Солнца путь держать. Но лишь яркий день ночью тёмною сменится, чудно-дивною левизна болотная кажется. Огоньки-манки мигая-потрескивая в руки просятся. Лишь коснётся странник огонька-миганчика, тут же окажется во власти болота страшного: мерзкий смрад в благовоние превращается, а грязь липкая маслом душистым кажется. Огоньки наслаждения порочного вкруг доверчивых странников фейерверком кружатся - дальше, дальше от дороги жизни в гать-трясину заманивают. Сколько безвременно народу сгинуло в болоте левизны безнравственной!
  Во мраке ночи лишь пылающий факел Совести спасёт-сохранит от болотной гибели. Беда-горе страннику, не сберёгшему от ливня-ветра непогодного огонь ясный свой.
  Помогите им люди добрые! Воссияй наша Совесть чистая!
  Чтобы ясно понятно было каждому: что есть вонь, а что - благовоние; что есть грязь, а что - водица чистая.
  Не хвались болото мерзкое ночною поживою, проходите ночи тёмные без урона невосполнимого!
  Помоги Господи, спаси, сохрани Пресвятая Богородица.
  
  
  
  
  Симфония - Гармония.
  
   Мечты сбываются.
   Всякая мысль должна воплотиться в реальность,
   в этом её жизнь. Грядёт время воплощения
   божественных истин: "Да любите друг друга".
  
  Стоном божественным смолкла песнь Лебединая. Горькой слезою в неизбывной тоске озеро застыло. Реквиемом неземной печали Соловьи отзвучали ... долго-долго дятлы стучали. В скорбное безвременье погрузился лес.
  Кабан хрюкнул - выразился - жёстко, напористо, грубо. Зачем, зачем он так? Волки взвыли и ... зашипело, загалдело, затрещало, зарычало, заверещало, заухало, заохало в наглой суете всё, всё, всё ... (каждое дело и бездеятельность - самовыражение, но, ярко проявляться достойна только высоко значимая, прекрасная суть).
  Содрогнулся лес и, постепенно напитываясь звуковым ядом, захирел. Куда девалась яркая травяно-лиственная зелень? Отчего безблагоуханно вянут цветы на корню, сохнут, оголяясь, деревья? Звонкие певчие, вдруг смолкнув, разлетелись кто куда. Мудрый Старый Ворон, взмахнув мощными крылами, полетел к виднеющейся в туманной дали величавой горе, самовыразившейся в тысячелетиях в своей несравненно-прекрасно-возвышенной форме.
  Пришла Зима. Мороз сковал Землю. Белоснежные дали наполнились Божественной гармонией. В благодатной тишине лунно-звёздным светом сияли высшие небесные истины. Мощно вибрируя, пронизывала пространство космическая мысль: "Плуг вселенской Судьбы пронзительно острой болью трагических ошибок взрыхляет землю, готовя почву для семян вечной жизни". Невидимая неслышимая мысль осуществляла внутренний, глубокий настрой на гармонию. Земля, прочувствовав и пережив всю боль и тяжесть духовной нищеты, сама возжелает воссоединения со Святым Духом. Аллилуйя, аллилуйя.
  Пришла Весна. Побежал снег ручьями. Вот и апрель ... чу! ... нежно воздух тронула трель соловьиная. Красотою чистою ей откликнулись колокольцы подснежников. Тающий снег взволновал тонким ароматом оживающий мир. Соловей пел. Его завораживающе-чарующее Solo веяло над прекрасной Землёй, в туманных мечтах жаждущей страстных и жарких объятий Солнца.
  За покачивающейся прозрачной завесой берёзовых серёжек незримо творил маленький художник и ничья злая воля, никто не смел перебить его страстный, вдохновенный голос. День-ночь, утро-вечер; блистали звёзды, сияла Луна, любовью ко всему живому пылало Солнце, чарующе алели зори, сиял лазурью свод небес - он пел, пел на пределе творческих возможностей, в самозабвении беспредельной самоотдачи, словно понимая, как его песня нужна и необходима сейчас.
  Только б успеть, только б хватило сил ..., чтобы всё зазеленело, зацвело, расцвело, созрело в гармонии красоты и посеяло новые совершенные всходы ..., чтобы весь наш земной мир становился лучше, лучше, лучше ...
  Блистала утренняя роса, шумной радостью проливались благодатные дожди, благоуханно распускались изысканно-прекрасные цветы, не спеша, в зелёный бархат одевался лес.
  Как хорошо петь Соловью, уютно спрятавшись в изумрудном пышно-кудрявом шёлке Красавицы-Берёзы.
  И ...о чудо! ..., с высоты небес роскошными снежинками опускаются прекрасные Лебеди, и возвращаются, разлетевшиеся по всему свету, Соловьи. С берёзового листа скатилась прозрачная капля росы на вдруг смолкнувшего Соловья и засияла в солнечном свете.
  А по серебрящейся глади озера, среди отражаемых облаков, словно ликующе-торжественный гимн Красоте, величаво плывут белоснежные Лебеди, и в неизбывной радости звенит, возносясь к небесам, Соловьиный Гром. Каждым звуком Божественной симфонии Жизни, во вдохновенном Счастье животворящей Любви, дирижирует, сияющее вечной славой - Солнце!
  
  
  Эпизод.
  
  Однажды, в пыльный ветреный день принесло в лес из деревни "Потапово" белого Петуха с малиновым гребешком.
  Он воскликнул: Ку-ка-ре-ку!
  Все восхитились.
  - Талант, несказанный, великий талант! - на весь лес затрещали глупые сороки. Тут же перед Петухом оказалась большая куча лесных орехов. Вскоре прикосолапил хозяин леса - Медведь.
  - О, прекрасная птица - прохрипел он - будь нашим Горлопаном.
  - Ко-ко ... - строго сказал Петух.
  Тут же из-за Медведя появилась нарядно-рыжая Лиса.
  - Маэстро, Михаил Митрофанович Вам предлагает возглавить нашу лесную Горлонию и за это Вы будете иметь каждый день большую кучу орехов.
  Петух захлопал крыльями. Сделка состоялась.
  Хорошо как всё сошлось - размышлял в малиннике Медведь. - Петух - прекрасная птица. Лебедь тоже прекрасная птица. К тому же - оба белые, что также не маловажно. Подумаешь, шея длинная лебединая, а у нашего Горлопана зато гребешок малиновый.
  И довольно урча, Медведь зачмокал спелой малиной.
  
  
  
  Фонари.
  
   Каждый хорош на своём месте.
   Не завидуй.
  
  На маленькой улочке в небольшом провинциальном городке зажглись фонари - то-то радость! Редкие ночные прохожие, довольно улыбаясь, спешили по освещённому грязному тротуару.
  - Наконец-то до нас дошла цивилизация!
  Ночь за ночью, год за годом светили фонари от зари до зари, ощущая свою важность и значимость. Но вот однажды их забыли отключить на день и фонари, нелепо горя, вдруг увидели Солнце! О ... как божественно ярко сияло Небесное Светило! Естественный чудный свет заливал всё вокруг.
  - Отчего не Мы так прекрасно светим на весь мир? Мм ... ... от-че-го?!
  Молодой человек, проходящий мимо, чиркнул спичкой - на миг просиял радостный огонёк - закурил ... и маленькая спичка оказалась в пыли у фонарного столба.
  - Вот красота! Ярко как вспыхнула! - радовалась малышка-спичка. - Не зря так долго пролежала в тесноте коробка! Вот здорово! - и она бойко взглянула вверх, ожидая одобрения фонарных светил, но ... фонари уже стояли в полной отключке.
  Вечером на маленькой улочке провинциального городка зажглись фонари. Они тускло-гордо светили узко-фонарным величием в привычной темноте.
  
  
  
  
  Буратино.
  
   Береги платье с нову, а честь с молоду.
   (русская народная пословица).
  
  
  Кто это? - маленький, нескладный, сухощавый, с взъерошенными седыми кудрями и ярким пронзительным взглядом, что-то со страстью ищет на книжных лотках. Ну, конечно же, это он - вот вытащил из очередной книжки свой длинный-предлинный острый нос - это же Буратино, сорви-голова, храбрый, бесшабашный шалопай, когда-то такой популярный, любимый и прославленный - милый, милый Буратино нашего детства!
  Конечно он изменился, да и нельзя не измениться за пятьдесят с лишком лет, но те же очаровательные активность и ловкость в каждом жесте, в каждом движении. Вот он с улыбкой до ушей расплачивается, каким-то замечанием смешит окружающих и лёгкой, подпрыгивающей походкой удаляется с яркой книжкой под мышкой.
  Где носило его столько лет? Откуда он, этот баловень судьбы, явился? Почему давно его почти не видно и не слышно, почему? После такой славы и популярности?
  Наш любимый, знаменитый Буратино, прекрасный, талантливый актёр волшебного кукольного театра, неужели и Он оказался невостребованным?
  Кем невостребованным? Когда? Почему? Что всё это значит? Кто решает от имени народа (однако какой избитый приём), кого показывать, а кого задвинуть так, чтоб и забыли о нём? Кто?
  - О ... это сложный вопрос. Да, Буратино перестал сниматься в кино (так получилось) и ушёл из театра, вернее выжили его.
  - И где он теперь?
  - Да вот он - перед нами. Сидит на диване и в раздражении, с досадой и разочарованием листает новую книгу.
  - Кругом мошенничество! Кругом! Это же надо было, последние гроши потратить на такую дребедень! Интригующее название, красивая обложка, а главное - аннотация! Вот на что купилась моя глупая, деревянная башка!
  "Автор приоткрывает завесу над интимной жизнью "ничейной" женщины. Но делает это исключительно оригинальным способом - языком миниатюр, размышлений, новелл, фраз, наблюдений, годами укладываемых в её личный дневник - одиночки."
  Всё, всё ложь! Ни новелл, ни размышлений - ничего. Пошлость, глупость, бездарность - типичный образчик литературной попсы. А язык? "Оригинальный язык миниатюр" - охмурить, заарканить, отшить, делать замес на встречу с мужчиной, пустить пыль в глаза и задурить бедалаге мозги, и т.д. и т.п. Употреблять такой жаргонный язык в качестве чьей-то характеристики, допустим, но когда так выражается автор - это уж слишком.
  А мои "Сказки" отказались печатать.
  - Неизвестно, будут ли раскупаться. Мы здесь, видите ли, обогащаемся. Гармонично сбалансированное социально-монопольное мошенничество, царствуя и процветая, вежливо неизбежно выкачивающее средства из каждого кармана, бездумно колесит по Земле во взаимном надувательстве и утверждает сутью своей духовно-материальное убожество.
  Ой-ёй-ёй ... гляди-ка, разнеслось до неприличия, вот-вот лопнет! Закрепилось мошенничество на уровне систем. Издательства выпускают литературную попсу, телевидение, радио - музыкальную. И ... народ любит детективы и пошлый, плоский, грубый юмор, ... а ещё народ любит сосиски и колбасу, начинённые соей и бумагой ..., а ещё этот Дурак-Народ любит негодную обувку, дрянные одноразовые зонтики, любит дышать выхлопными газами и получать копейки за свой труд. Как же это здорово, когда Народ - дурак! Только успевай налаживать и штамповать для него, родимого, некачественную продукцию - везде, везде, во всех областях, насколько хватит фантазии, умения, наглости и бесстыдства.
  Постойте, постойте, а что же это такое - Народ? Народ - это тот, кто народился, тот, кто живёт, рождённый от Отца с Матерью. Каждый - это народ, и всё, что мы ни делаем, делаем для себя, для всех, для Народа.
  Неужели права была Черепаха Тортила? Неужели всё действительно так? - и Буратино вспомнил недавнюю встречу с Черепахой.
  - О, Буратино, - сказала она. - Я открою тебе страшную тайну, ... только тайна эта не принесёт тебе счастья.
  - Говори, Тортила.
  - Слушай же, Буратино, - Тортила подняла лапу и глаза её округлились - Всем из-за потустороннего закулисья управляет Дуремар, и везде, везде процветают его поганые детки.
  - А как же жить? ... что же мне теперь делать? ...?!
  Дуремарские пьявки выжили старую Тортилу из болота; Карабас-Барабас бросил театр и процветает, торгуя тухлой болотной водой в красивых бутылках с наклеенными аннотациями об её пользе; Дуремаров сын купил наш волшебный театр и ... и ... Буратино заплакал, бедный, старый Буратино заплакал: бежать, бежать отсюда ... бежать ...
  - Крри-кри ... Крри-кри ... - неожиданно заскрипел Мудрый Говорящий Сверчок - Буратино, Буратино, столько лет живёшь, а мысли твои всё такие же коротенькие и глупенькие. Крри-кри ... Куда бежать? ... на старости лет ... бежать некуда ... Крри-кри ... Везде, везде вариации на тему "обогащение". Крри-кри ... - грустно скрипел в ночи Говорящий Сверчок.
  - Не плач Буратино ... со временем взаимное мошенничество, доведя себя до абсурда, перестанет существовать. Крри-кри ... Крри-кри ... А ты пиши, Буратино, свои добрые, мудрые, красивые сказки ... Крри-кри ... Крри-кри ... делай своё дело ... честно.
  
  
  
  
  Пан-Иван.
  
   Нет, весь я не умру, душа в заветной лире,
   Мой прах переживёт и тленья избежит.
   И славен буду я ...
   А.С. Пушкин.
  
  Жил Иван по прозванию Пан. Лапти плёл, иконы писал, песни певал. А ночами тайными сеть вязал - большущую, крепкущую, агромадную. Кабы в неё рыбы словить - всех накормить.
  Только сеть довязал, кто-то в дверь постучал. Старичок стоит, рукою манит. Вот и брег пустой. Глядь - по вольным волнам да к крутым берегам чудо-роспись ладья плывёт, золотым веслом гребёт. И поплыли оне в распрекрасной ладье ко средине океян-моря Великого.
  И закинул Пан-Иван сеть свою агромадную в тёмно-водные глуби. Ждёт-пождёт, ничто не клюёт. А ... вот-вот ..., оно - мечется, крутится - хвать!
  - Обожди. Не время ещё. Вишь, Луна призадумалась, в тучи седые укуталась.
  Разомлел Иван, на море нежится, красотою несказанною тешится. Ветер поднялся, волны нагнал, ладью покачал, тучи разогнал. Засияла Луна, улыбнулася, серебристым лучом вод глубинных коснулася.
  - Пора теперь. Тяни, тяни, дух напрягай, сеть из рук не выпускай!
  Ох, тяжка-тяжела сеть громадная! Держися, крепися, ладнышко дождися.
  Ярко светит Луна, тихо плещет волна, ладья блестит, меж волн скользит. Наконец-то к брегу причалили. Кругом скалы столпились угрюмо-неуютно-сумрачливые. Растерялся Иван. К валуну сеть привязал. Посерело-засветлело, вмиг заря заалела. Старичок стоит, рукою манит.
  - Вон дорога. Недалече тут.
  Еле шёл Иван, кричать хотел, да сильно ослабел. Шёл, шептал: "Рыбы много поймал, кто б водицы подал ..."
  Покачнулся Пан-Иван - в горестное объятие трав шелковых попал, золотым багрянцем осень прикрыла, белым саваном зима покрыла.
  Открытые ветрам, скрипя, деревья шатаются, сиротливою травою к мать-земле склоняются: Пан - Пан - Пан - Пан
   Пан-Иван упал.
  А весною близ дороги заалели цветы дивной красоты:
   Пан - Пан -Пан - Пан
   Пан-Иван Тюльпан.
  Близко ли, далече ли, прослышали все: чудо-сеть есть, рыбы в ней не счесть, сколь ни брать, конца не видать, вёдрами, бочками сбирать и сбирать. Рыбу жарили, тушили, варили, запекали, солили, мариновали, фаршировали. Рыбу продавали. Панска-рыбцею прозвали.
  
  Райская Поляна.
  
   Красота спасёт мир.
   Рука дающего да не оскудеет.
   Возлюби ближнего как самого себя.
  
  Райская Поляна ... где это? - спросите Вы, иронически-грустно улыбаясь.
  - Она существует. Нет такого человека, который не испытал бы на себе её влияния.
  - Полно Вам. Я не мальчик. Сказка это. Красивая сказка.
  - Сказка? Тогда слушайте.
  
  В небольшом лесочке, где ели перемежаются с берёзками и осинками, есть Поляна. Однажды на ней появилась Роза. Она была так изысканно прекрасна, как будто её вырастили руки искусного садовника. И сотворилась Любовь. Это случилось очень обыденно. Просто жучок-светлячок вполз в Розу и пристроился в ней жить. Обоим хорошо стало. И превратились они в единую плоть. Любовь их росла и множилась и, в конце концов они ею переполнились. Стала разлетаться Любовь по Райской Поляне, как заразная болезнь. Кто её подхватит, начинает творить свою Красоту.
  В один прекрасный день, на белоствольной, кудрявой берёзе, в тени которой жила Роза, свил гнездо Соловей. Приметила Роза Соловья и он вдохнул её аромат. И полюбили они друг друга несбыточной, невозможной любовью.
   Не летать Розе Соловьём.
   Не расти Соловью цветком.
   Не бывать им плотью единою.
  
  И запылали они от своей несбыточности.
  Счастье иль беду несёт с собой Дар Божий?
  Всё и вся пленялось волшебной магией высокого искусства, когда в тиши ночи светлячок осыпал благоухающую Розу искрами счастья и над ними самозабвенно пел Соловей.
  Сильными ветрами и лёгкими дуновениями по всему свету разносятся творения Великих Мастеров, пылавших и пылающих несбыточной Любовью, преломлённой в вечное стремление к совершенству. И опутывается солнечной паутиной Любви и Красоты шар Земной.
   Разве это сказка?
  
  
  
  
  
  
   Кукушка.
  
  Взошло солнце. Лёгкий ветерок, пробежав по траве, вспрыгнул на покачивающиеся ветви ивы и закружил-затормошил дрёму-берёзу.
   Посыпалась в искрах роса, прошумели длинные ветви, засмеялись, ласкаясь, листочки. Стих шалун-ветерок, затаился, чудной трелью очаровался.
  Страстный Жаворонок Солнце встречает, звонкой радостью мир украшает. День в разгаре - кукушка кукует. Соловей запел дивную песню. Замолчала кукушка в досаде.
  - Ах, зачем эти лишние звуки, навороты да вычуры разны?
  Соловей разливался, старался.
  - Отчего, ты, кукушка, не вторишь? Скучно петь бесконечно две ноты. И присел Соловей близ Кукушки и пытался увлечь своей страстью. Растерялася горе-певунья, оскорбилась и улетела.
  Закатилося солнце красное, в звёзднотемье земля укуталась. Соловей в ночи горько плачется: "Мы в едином гнезде взрастилися, нас Соловушки-любы взлелеяли. Отчего улетела сестрица? Отчего в тоске меня кинула?"
  Ветерок закачался ветвями чуть слышно: "Не печалься, Соловушка-милый, если любишь кукушку-сестрицу, то оставь красоту-виртуозность и пропой с ней ку-ку дуэтом. Не поймёт твоих трелей Кукушка, тебе Жаворонок братец по духу, с ним в дуэте сольёшься прекрасном, а она лишь часть общего хора. Всё любить должно чуткое сердце - и великое, и простое. Прокукуй с сестрицей-кукушкой и она будет этому рада".
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"