Зала, где Король и Королева принимали своих гостей, во время бальных мероприятий, мирно дре-мала, залитая блеском лунного света, проникающего сквозь высокие узкие окна. Два трона, над которыми висело два гобелена с пунцовой розой на светло-голубом поле, естественно, пустовали. Остальные настен-ные ковры изображали всевозможные па популярных танцев. То кавалер обнимал даму за талию, когда дама делала наклон назад, то вёл за собой в вихре танца. Даже на одном изображении поднимал её вверх, держа на весу, что не требовало определённой силы - дама выглядела хрупкой и лёгкой, как пушинка.
Шахматный пол, с чередующимися чёрно-белыми плитами наводил на мысль, что реши сыграть Король партию с Королей, то слуг вполне бы хватило на живую игру в шахматы. Кто знает, может такими вещами они, и занимались, только нигде это не освещалось.
Волшебство тихой атмосферы нарушило не менее волшебное появление двух людей. Хотя по взгля-ду инквизиторов, их бы прозвали еретиками и колдунам. Инквизиция вечна в своих взглядах и лишь пере-менчива в них в свою угоду.
Дрёма зала подернулась мерцающим туманом и посреди неё возникли они. Он был облачён в тём-ную манию, из-за которой виднелся сбившийся воротника чёрного фрака. Оглядевшись по сторонам, чело-век весело улыбнулся и посмотрел на неё.
-Я же говорил, что никого в такой поздний час не будет. Слишком чтят спокойный сон Короля и Королевы.
-Теперь я это тоже вижу.
На ней идеально сидело чёрное шёлковое платье с широкой ситцевой юбкой, на которой переплета-лись стеблями чёрные цветы. Откинув назад длинные волосы крыла ворона, с янтарными прядями, струя-щимися ниже плеч, она улыбнулась, как всегда, той неотразимой улыбкой, которая топила даже самые ле-дяные сердца. Именно её улыбка заставила его вернуться к жизни, в тот пробирающий до костей холодный вечер. Но сейчас стояло лето - не в пору вспоминать прошлогоднюю круговерть.
Пройдясь до гобеленов с розами, он скинул мантию на поручень трона в виде львиной головы, и не-вольно залюбовался мастерством ткачей, чьими руками создавались неповторимые линии изображения.
Лёгкая рука легла ему на плечо, сжав его нежно миниатюрными пальчиками. Потеряв все мысли о выделки гобеленов, он обернулся и взял её руку в свою.
-Вам можно поцеловать ручку? - глаза лукаво заблестели.
-Да, - скромно произнесла она, пряча глаза, как одна из дворцовых дам, которых с детства приучали к этикету дворян.
Склонив голову, он осторожно коснулся губами нежной, как у ребёнка, кожи и выпрямился, опра-вив правой рукой ворот фрака. Потом, откинув все приличия, привлёк её к себе, обняв за стан, и тихо спро-сил:
- Не хотите мне подарить танец, mon ange?..
-Почему бы и нет, mon gentil? - глаза её заблестели, а ресницы затрепывали.
-Какой же вы танец мне подарите? - внимательный взгляд в её глаза, горных озёр.
-Вальс... - едва расслышал он, не смотря на то, что находился так близко к ней.
Он удобнее положил руку на талии, пропустив свои пальцы левой руки между её пальчиками, и пе-респросил:
-Танцуем?
-Да...
Он начал вести её по кругу, в пустынной зале, залитой светом луны, которая уже через несколько дней станет полной, набрав свою силу. Лёгкие движения, почти воздушные, давались им легко и непринуж-дённо. Они кружились в прекрасном танце, ступая по белым и чёрным плитам пола, а окна наблюдали за ними, улыбаясь лучащимся светом ночного светила. И он улыбался тоже, глядя на неё, глядя, как она пре-красна. Неповторимое платье, изготовленное неизвестным гениальным портным, шлейфом кружилось за их движениями. Ещё мгновение и его сердце замирает от того, что она сейчас может влететь под высокий по-толок, теряющийся в тени и осветить всю залу, ярче чем луна, ярче чем звезда, как ангел, спускающийся с небес в рождественский сочельник. Но он немного смелее обнимает её, решив ни за что не отпускать - анге-лам место в небесах, а его ангелу - рядом с собой. Их окружало таинство мистического танца, рассекая воз-дух в зале и меча по углам блеск их превосходства над остальными.
Из ниоткуда донеслась сладостная мелодия фортепьяно, рассеивая тишину и следом за ней плачу-щий отзвук виолончели. Он удивлённо посмотрел в сторону окон и увидел обретающих очертания музыкан-тов. Лунь светила сквозь них и инструменты, и казалось, сюда явились призраки. Белое фортепьяно, не-большой барабан неправильной формы и три виолончели - за всем находились длинноволосые музыканты. Медленное движение по клавишам, поддерживали плавные звуки струн, вплетающихся в один мотив.
-Это я их позвала, - раздался её голосок, и он повернулся к ней.
-Они играют так...
-Так чудесно, - улыбнулась она и уже под великолепную мелодию они продолжили кружиться валь-сы, поднимая в воздух серебряную пыль, переливающуюся в свете. Раз, два, три - поворот... Он смотрит в её глаза, давно пленённый ими и не может оторваться он радости в них. Её радость - радует его сердце.
Сумрак залёг по углам и под потолком, а для них нет ничего кроме танца и сладостной мелодии, иг-рающей на струнах их душ. Кроме этого ничего для них не существует, только это время, остановившееся в данную секунду. А трепетное сердце всё не может нарадоваться подаренному мигу. Полное растворение друг в друге. Вначале увлечение, а после поглощение.
Её движения готовы поспорить с дворцовой знатью. Кто они такие? Жалкие неумелые женщины, по сравнению с ней, едва научившиеся нескольким па.
-Don't you slip away from me... - начинает тихо напевать она, уверенно следуя за моими движениями, ни ошибаясь даже на пол шага. - It's you I live for... Don't you leave no... Don't you slip away from me. I'm vul-nerable to your love...
Её слова, музыка, танец - уводят их из этого мира в мир другой, где существуют только они вдвоем, где всё так прекрасно, как и незабвенно, так светло, как и не запятнано.
А под ногами мелькают чёрно-белые квадраты пола, и словно Король с Королевой решили почтить ночью Шахматную залу чудесным танцем при сказочном сиянии луны и кажется не они, а зал кружит во-круг них.
В воздухе повисли финальные звуки дивной мелодии и они остановились, отойдя друг от друга на шаг. Лучезарно улыбаясь, он поклонился в глубоком поклоне, а она, сияя, сделала реверанс.
-Если вы мне подарили танец, то подарите мне ещё кое-что, - его слова в зале прозвучали громко.
-Что же? - любопытный взгляд.
-Ваш нежный поцелуй при свете нарастающей луны. Я не могу устоять перед вашими губами, - ми-молётный взгляд на губы и пристальный в глаза.
Она бесшумно подходит к нему и убирает со лба прилипшую прядь светлых волос.
-При свете луны в зале с шахматным полом - возможно, - теплые губы прикасаются к его губам, да-ря аромат её, даря вкус её, даря тепло её, и сознание плывёт от этого наслаждения... каждый раз, как в пер-вый раз.
Она прижимается к нему, перебирая пальцами ворот фрака, и нехотя прекращает поцелуй.
-Je remercie, - шепчет он, облизывая губы, а в ответ лишь кокетливая улыбочка. Он переводит взгляд на музыкантов, с интересом наблюдающих за ними. - Кто они?
-Они зовут себя Apocalypses, - лунные фигуры помахали им руками. Он усмехнулся и возразил.
-Давно избитое название, у инквизиции даже особый отдел так называет. Чем хуже Apocalyptica, к примеру?
Она странно посмотрела на него и, оттолкнувшись, подошла к музыкантам. Сказала им что-то. Му-зыканты переглянулись и дружно захлопали в ладоши. С улыбкой на лице она подошла к нему и сообщила:
-Знаешь, а им понравилось название.
-Правда?..
Двери распахнулись в залу и внутрь вломились стражники. Виолончель противно взвизгнула - он кинул взгляд назад, но кроме луни, пробивающейся сквозь окно, там ничего не было.
-Головорезы, стоять! - крикнул толстый стражник, по богатому одеянию, определенно начальник стражи.
-Милая, скажи, почему нас всё время считают то еретиками, то бандитами?.. - обнял он её за талию, а она сомкнула руки на его шее.
-Не знаю. Они просто плохо воспитаны...
Мерцание вернуло зале первоначальную дрёму, не смотря на присутствие стражи, грубым возмути-телям спокойствия. Видя в их исчезновении дьявольский промысел, многие перекрестились. Командир, скверно ругаясь, подошёл к трону и, сдёрнув с подлокотника мантию, начал придирчиво осматривать. Ниче-го не найдя, он сжал её в пудовом кулаке и прорычал:
-Будите Высшего инквизитора и скажите ему, что у меня есть вещь еретика.
Нестройным шагом стражники покинули залу. Медленно гремя сапогами по чёрно-белым плитам, царапая отполированный пол, он вышел самым последним - на миг оглянулся, пробормотав проклятье, и запер дверь.
Зала, где Король и Королева принимали своих гостей, во время бальных мероприятий, вновь мирно дремала, залитая блеском лунного света, проникающего сквозь высокие узкие окна.