Артем Л. : другие произведения.

Заварушка в логове Трутня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Провинциальный город в постапокалиптическом мире. Главный герой получает от местного бандита задание - привести к нему дочку некоего Трутня, когда-то известного в городе человека. Простое на первый взгляд задание приобретает неожиданный оборот.


   Заварушка в логове Трутня
  
   1
   Сегодня сияло солнце. Весь день.
   Трудно описать то, что я чувствовал, глядя на слепящее глаза солнце. На чистое, почти чистое небо. Слов не хватает. Скажу просто: мне было хорошо. Очень. Представьте себе человека, а мне... двадцать? Не помню точно. Где-то около того. В общем, представьте себе человека, впервые ощутившего на себе, на своей коже... солнце.
   Его теплые, даже обжигающие лучи. Неповторимо. Это так... неповторимо.
   Жаль что уже вечер.
   Я сидел на бордюре, положив руки на колени. Смотрел на солнце, постепенно, неотвратимо прячущееся за многочисленными зданиями. За темными громадами, похожими, особенно сейчас, на спящих чудовищ. Грустно. Кажется, что в данный момент город, в котором я живу, - просто город, - он поедает солнце, словно дикий зверь. И оно исчезает в черном брюхе нашего города.
   Город. Мрачная мертвая махина. Покрытая пеплом, пылью, мусором куча рушащихся многоэтажек, ржавеющих машин, подвалов, коммуникаций, скрывающих в себе не только крыс или диггеров - уж в этом все уверены. Убежище горстки сходящих с ума людей.
   Город обдувается ветром. Ветром, нёсшим с собой никогда не иссякающую черную пыль - пепел. Пепел, который когда-то давно был, может, травой, землей, или животным, или человеком. Он как какая-то злобная тварь вгрызался в город, в нас, в нашу плоть. В нашу душу, как любит говорить Псих.
   Он кстати рядом. Опять стихи читает. Нет. Декламирует. Постоянно что-то бубнит.
   Совсем разболтался бедолага. Псих - это андроид. Он был раньше библиотекарем. Существует до сих пор только благодаря Кибернетику. Если Кибернетик не в запое, то Псих вполне себе разумен. Как говорит Киб: настроен и заряжен. С ним можно поговорить. Он может рассказать о том о сём. Мы используем его как ходячую энциклопедию. Скажу честно: если бы не Псих, наша братва давно бы уже пошла на корм крысам или псам. А так можно всегда получить информацию. Подстраховаться. Откупиться от ненасытного и вездесущего Барыги. Но сейчас вот уже неделю Кибернетик бухает. Даже хуже. Кибернетик подсел на жижку. Поэтому Псих и разболтался. Только Киб мог его настроить.
   Жижка - это такая дурь. Непредсказуемая и очень опасная штука. Кибернетик научился ее синтезировать самостоятельно. Он гордился этим изобретением. В этом ему помог Псих. Вернее его голова. Киб подключал андра к компу и на долгие часы влезал в его мозги. Видели бы его комнату: темное запыленное помещение с ободранными потемневшими обоями. Пропахшая горелым пластиком, мочой, самогоном, помоями конура. В центре ее стол, на нем монитор, внизу системник, на полу вокруг дико перепутанные провода, небрежно поставленные друг на друга усилки, стабилизаторы, колонки, бог знает что еще. Над всем этим тускло светится лампочка на длинном перекрученном проводе. В соседней комнате лаборатория, куда Киб никого не пускал, и где он спал, и где сейчас лежал. И я уверен: подыхал. Те, кто употребляют жижку, долго не живут. Максимум год - полтора.
   Сам видел.
   Я посмотрел на Психа. Интересно, могут ли машины стареть? Псих вот точно постарел. Поизносился. Исскуственная кожа на лице с годами потемнела и покрылась мелкими трещинками. Движения стали скованными. Совсем как у робота.
   - Мы не одни - нас миллионы звёзд, - бормотал он странным дребезжащим голосом, похожим чем-то на треск ненастроенного радио. - Мы вместе, нас не разъединили до сих пор их тонны виселиц и слёз. Хватали пепел наш, о чем-то всё молили...
   Я сказал ему:
   - Заткнёшься ты или нет?
   Но он даже не взглянул на меня. Взмахнул руками, а внутри него что-то едва слышно загудело.
   Из-за угла вышел Субъект - смотрящий Барыги. Он заслонил собой закатное солнце и стал похож на фигуру ковбоя виденного мною в какой-то книжке. Конечно, вряд ли этот дрыщ с водянистыми глазками и шелушащейся кожей на впалых щеках был похож на ковбоя, но мне так показалось.
   Субъект неторопливо двигался в мою сторону, жуя жвачку и сунув руки в карманы. Остановившись в трех шагах, он пнул ногой первую подвернувшуюся книжку. Книжка взлетела точно птица, зашелестела страницами и шлепнулась рядом.
   (Забыл сказать: я находился у библиотеки. Потрескавшееся здание её с обвалившейся крышей, напоминавшее чем-то старую толстую бабку, было окружено кучей беспорядочно разбросанных книг, журналов, газет).
   Я поднял книжку. Без обложки. Пожелтевшую, потрепанную. Прочел первый попавшийся отрывок, отбросил в сторону. Она упала у ног Субъекта. Он тоже поднял ее. Повертел в руках. Усмехнулся и вслух равнодушно и монотонно прочел:
   Повсюду лежали мумифицированные тела: кожа потрескалась и прорвалась на стыках костей, сухие и перекрученные как проволока сухожилия, сморщенные изможденные лица мучеников серее савана, оскаленные желтоватые зубы. Обувь давным-давно украдена, так они и лежали -- босоногие...
   Еще раз ухмыльнулся, небрежно забросил ее себе за спину и сказал:
   - Тоска.
   Посмотрел на меня. Моргнул. Сказал:
   - Здорово, брат.
   Я кивнул в знак приветствия.
   Субъект деловито окинул взглядом ворох истлевающих бумаг. Наклонился, как будто заинтересовавшись еще какой-то книжкой. Поднял и прочел:
   Все тело женщины было покрыто огромными сгустками крови, которая еще сочилась из ее раскрытого рта, ноздрей и трещин в черепе. Волосы слиплись в сплошную кровавую массу, а одного глаза недоставало. На боках - там, где мясо было обглодано, - в свете фонаря белели обнаженные кости.
   Он неожиданно засмеялся. И спросил вдруг:
   - Ты знаешь, что книги -- это инструмент насаждения мудрости?
   Субъект был из тех с кем лучше вообще не разговаривать, не то что спорить и даже соглашаться. Поэтому ничего не ответил. Пошел он к черту.
   - Ну что молчишь, Бродяга?
   Я вздрогнул. Ко мне всё-таки. Гад.
   - Чего? Ты о чем?
   - Дело есть.
   - Тебя Барыга послал?
   Псих выкрикнул нечто драматично-возвышенное. Субъект злобно посмотрел на него.
   - Слушай, избавься от него.
   - Не получится.
   - Почему?
   - Киб забухал.
   - А, понятно. Ладно.
   Солнце окончательно зашло. Я вздохнул. У меня возникло чувство, что больше такого денька не будет. Жаль. Я сказал:
   - Хороший был день. Курить есть?
   Субъект протянул мне сигарету с фильтром.
   - Вчера дальнобойщики привезли. С юга. Эксклюзив, твою мать. Понимаешь?
   Намек был ясен. Я насторожился, и рука моя замерла на полпути к сигарете.
   - Бери, бери.
   От его взгляда меня передернуло и я торопливо, точно оправдываясь, сказал:
   - Киб забухал. Я ничего не могу поделать.
   - Пойдём к нему.
   - Он в лабе. Не пустит.
   - Пустит. Пойдем.
   Не удержавшись, я взял сигарету и жадно затянулся. Мы пошли к Кибернетику, оставив Психа одного возле его любимой библиотеки.
   Ворота в особняк Кибернетика были распахнуты настежь. Стоявший прямо в холле генератор не работал уже пару дней. Канистра с бензином рядом. Обеденный стол у окна. На нем тарелки с остатками пищи, пустые консервы. Высохший заспиртованный хлеб в разорванной упаковке. Опрокинутые бутылки. Вокруг измочаленные кресла и переломанные стулья. Магнитофон с помятыми динамиками на полу. Груда вонючего тряпья в углу. Все пропахло соляркой.
   Субъект постучал по буханке.
   - Шикует, черт. Где бензин берет? Мордва привозит?
   - Да, эти ботаны.
   - Чем расплачивается?
   - Информацией. Музыкой, электронными книгами, в основном специальной литературой, жижкой, бухлом. В общем, всем, что попросят.
   - А если Псих скончается?
   - Как это? Он же робот.
   - Ну... вдруг он сломается?
   - Всё. Хана. По миру пойдем. На Психе всё держится. И на Кибе. Киб - последний.
   - Последний хакер.
   - Чё?
   - Ничё. Киб не последний. Будь уверен.
   - В нашем городе точно один.
   - Ваш город - это просто дыра.
   - Понятно.
   Мы поднялись по лестнице. Постучались. Киб захрипел. Пропитой женский голос послал его по известному адресу.
   Субъект снова ухмыльнулся. Нехорошо, ядовито.
   - Не знал, что Кибернетик является сладострастником. А впрочем, ведь власть развращает, не так ли, Бродяга?
   - Не знаю.
   Субъект отошел на пару шагов назад и одним ударом ноги вынес ветхую дверь. Баба завизжала. Он схватил ее голую с обвисшими сиськами за путанные мятые волосы и вышвырнул из лаборатории. Она врезалась в меня. Я сказал ей:
   - Лучше исчезни.
   Она хотела было возразить но, взглянув на Субъекта передумала. Я поторопил ее:
   - Давай, давай, вали. Дети голодные ждут. Пошла.
   Кинул ей её шмотки. Она поймала их, прижала к груди, шмыгнула носом, и побежала к выходу, шлепая босыми ногами по полу.
   Субъект тормошил Киба за плечо. Киб был одет в одну лишь рубаху. Он лежал, раскинув руки, на скомканном одеяле и от вида его потной лысины, волосатой жопы и грязных пяток мне стало как-то не по себе. Неприятно видеть такого умного парня, как Киб, в столь неприглядном виде. А Субъект смотрел на него точно как сталкеры на хабар. Меня еще раз передернуло. Киб зарвался, мы это давно понимали. Барыга этого не любит.
   - Совсем невменяемый. Ладно.
   Субъект подошел к столу в углу комнаты. На нём и на криво висящей полке над ним теснились банки, бутылки, колбы, бюретки и прочая химическая дрянь. Кульки с вязкой темно-коричневой субстанцией - штук пять-шесть. Жижкой. Маленькая электроплитка на табурете рядом. Запах невыносимый.
   Субъект положил в карман все кульки, какие сумел найти и сказал:
   - Пойдём.
   На улице он остановился. Сказал:
   - Слушай, Бродяга... Не знаю, стоит ли тебе поручать это дело...
   Я молчал, глядя на него. А он на самом деле гораздо старше, чем выглядит. Он нахмурился, размышляя. Потом положил руку мне на плечо. Я вздрогнул, но жест был ненавязчивый, успокаивающий. Он заговорил, тихо, доверительно:
   - Ты ведь знаешь Барыгу. Он, если честно, самодур. Так вот. Он поручил мне одно небольшое, но крайне важное дельце, которое надо исполнить во что бы это ни стало.
   Взглянул на меня искоса. Я сказал:
   - Причем тут я?
   - Ты мне нравишься.
   - Ну и что?
   - Тебе можно доверять.
   - Давай к делу. Не юли.
   - Вот - ты подтверждаешь мои слова. Правильно, чего ходить вокруг да около. Сделаешь для меня кое-что?
   - Чего?
   - Надо бы к Трутню наведаться.
   Я промолчал, выжидая.
   - Он засел в своем старом логове, в Тупике. Люди мне шептали, что ты знаешь, где это.
   Всё тем же мягким движением он взял мою ладонь и вложил туда кулёк с жижкой.
   - Найдешь его и угостишь. Скажешь, это презент от Барыги. Пусть они убьются в хлам. Понял?
   - Ну, и что?
   - Дочку его заберешь и приведешь сюда. Я буду вас ждать.
   - Давай я отведу тебя...
   Он замахал руками.
   - Нет, нет, нет!
   - Что, Мстителя испугался?
   Он замялся.
   - Ну... да. Есть немного. Этот гад уже столько наших порешил. И откуда только оружие берет?
   - А я что? Супермен?
   - Ты там родился, ты знаешь все закоулки. Да и туземцы, трутневы шестерки, должны тебя знать. И вообще, недаром тебя называют Бродягой, Лёша.
   - Допустим, я соглашусь. И что взамен?
   - Эээ...
   - Подумай хорошенько.
   - Договоримся, Лёша. Слово смотрящего. И не смейся, я, между прочим, всегда слово держал.
   Он по-приятельски похлопал меня по плечу.
   - Лёша, Лёша... Давай не будем базар разводить. Я понимаю, что ты чувствуешь. Тупик - дурное место. Но от нас не отвертишься. Сделай это дело для... для меня и поверь, ты не пожалеешь ни секунды.
   Да, действительно, от Барыги и его пронырливой шайки не отвертишься. Я конечно попал, но всё же расстроился не сильно. Я неплохо знал Трутня - известного в нашем городе вора - и подозревал, где он скрывался. Главная опасность исходила от этого чертового Мстителя - никому не известного чувака, методично истреблявшего всякого, попавшегося ему на глаза. Львиную долю его жертв составляли бандюки. Эдакий Бэтмен, мать его. Видевших его и выживших мало и все они сходились в одном - парень тот и впрямь чем-то походил на супермена. Звучит смешно, я понимаю. Но что есть, то есть.
   Говорят, он гнездится где-то в Тупике, но это ничем не подтвержденный слух, так что сильно париться по этому поводу не стоит. Однако Тупик самый пустынный и заброшенный район в городе, туда мало кто отваживается заходить. Тупик был особо отмечен поцелуем Принцессы Ада.
   Вот тут мне и карты в руки. Субъект, сукин сын, знал к кому обратиться. Единственное, что меня смущало, так это само задание. Как мне выкрасть девку, ведь она не вещь? Трутень, конечно, давно и плотно сидит на жижке...
   М-да, тут придётся поимпровизировать. Ладно, будь, что будет.
   Такие вот мысли роились в моей голове поздним вечером. Я устроился в своем любимом месте, в библиотеке, на втором этаже, на раскладушке, подле массивного стеллажа с книгами. Присутствие книг всегда успокаивало. По пути сюда я наткнулся на Психа и честно говоря от неожиданности порядочно струхнул. Он стоял в центре вестибюля, как некий страж и смотрел своими немигающими, неживыми глазами куда-то вдаль. В его неподвижности было что-то непередаваемо таинственное. И мгла вокруг поспособствовала этому.
   Я пробормотал, прислушавшись к едва-едва слышному рокоту в его груди:
   - Ну вот, разрядился.
   Пусть стоит. Киб очухается и приведет его в порядок. Но уже засыпая, я вдруг вспомнил слова Субъекта: "Киб не последний. Будь уверен".
   А если с Кибом что-нибудь произойдет? Он, как-никак уже разменял шестой десяток. И Барыга, или кто-нибудь другой, не важно, найдут ему замену? Что тогда будет с нами?
   Нет, надо бы исполнить просьбу Субъекта. Нужно быть готовым ко всему, надо приспосабливаться, иначе не выжить. Сделаю дело - сближусь с Субъектом. Он вроде не такой плохой челс и к тому же авторитетный вор.
   Я никак не мог заснуть. Ворочался на раскладушке. Она скрипела и стонала, выводя меня из себя. Как-то вдруг это тихое и уютное вроде местечко мне опостылело. Оглядевшись, я как будто впервые заметил толстый слой пепла на полу, на котором смутно белели отпечатки моих ботинок. Разбросанные всюду книги. Стол с помятой алюминиевой кружкой на нём. И один вид этой кружки поверг меня в уныние. Я как никогда раньше ощутил свое одиночество.
   Я встал и подошел к запыленному окну. На улице, у ржавой бочки, в которой разожгли костер, стояли наши пацаны: Фома, Тонких, Безобразный, Кабан. Был и Субъект. На ступенях, ведущих в особняк, сидел, свесив голову, Киб.
  
   2
   Утро выдалось неприветливое. Поднялся ветер, мгновенно поднявший в воздух тучи пепла, простой пыли и мелкого мусора. Я позавтракал галетами, консервированной килькой в томате, запил всё мерзким зеленым чаем, пахнувшим рыбой и еще чем-то, всегда напоминавшим мне чертову пыль, будь она неладна.
   Я решил идти днём и дрянная погода была мне только на руку. Почему? Во-первых, ночь - опасное время суток. Ночью шныряют гопники, мародёры, беглые уроды с лепры, псы, бывают и трансы. Ночью можно нарваться на любую неприятность. Кстати, именно поэтому по ночам жгутся костры и стоят на стрёме пацаны. Даже в таком относительно благополучном районе, как Рынок, где царствует Барыга, всегда выставляются дозоры. Во-вторых, Мститель, если верить рассказам, выходит на охоту ночью. Наверняка у него есть визор или ПНВ или еще что-нибудь такое. Раз уж я упомянул уродов, скажу, что одним из самых одиозных "подвигов" Мстителя являлось нападение на лепру в Финском. Охрана - куча алкашей - была перебита, уроды выпущены на свободу. Пять сотен нелюдей всех мастей. Половина до сих пор разгуливала по городу, несмотря на все старания "отцов" их выловить. Большинство из них пряталось в Тупике, что само собой разумеется.
   Итак, побросав в рюкзак пачку галет, две банки тушенки и бутылку с водой, пристегнув к ремню тесак (так я называл свой армейский нож), я надел кепку, замотал лицо черным платком, одел окуляры - защитные очки от пыли - и прихватив биту, отправился в путь.
   На улицах было безлюдно. Я поднял воротник, втянул голову в плечи и зашагал, стараясь не смотреть по сторонам. Ветер усиливался, и даже сквозь платок чувствовался скрипевший на зубах песок. То и дело приходилось смахивать с себя летящий мусор - обрывки тканей, щепки, целлофан.
   Тупик был когда-то поселком, находившимся так близко от города, что он практически считался его частью. Туда вела петляющая дорога, о которой напоминали только редкие куски треснутого асфальта. Дорога проходила сквозь мертвый лесок. Высохшие деревья в нём сильно напоминали грешников в аду, замерших в момент страшных мук. Я пересек его не без опаски. Несколько раз мне мерещились сверкающие за кривыми зарослями глаза псов, а то и чего похуже. Но всё обошлось. Вздохнул спокойно, когда вышел к поселку.
   Достигнув Тупика, я остановился. У железнодорожной насыпи, пересекавшей дорогу, торчала покосившаяся табличка, с начисто выветрившейся надписью. Я глотнул воды и двинулся дальше. Миновав окраинные постройки - сплошные руины, как после бомбёжки - попал в центр. В центре сохранилось немало домов, но и они являли собой удручающее зрелище.
   Однотипные кирпичные четырехэтажки с зияющими трещинами и обвалившимися двускатными крышами. Врастающие в землю автомобили. На улицах кучи щебня, битого кирпича. Ржавые гнутые качели. Обломанные бетонные столбы, запутавшиеся провода.
   Я кажется услышал крик. Поспешил скрыться в каких-то развалинах, но всё же был замечен. О, чёрт. Расслабился. Потерял бдительность. Нет, так не пойдёт.
   - Братан! А братан! Ладно тебе, вылазь.
   Я осторожно выглянул и огляделся. В доме напротив, у окна стоял мужичок. В руке - кажется арбалет.
   - Я видел, ты не урод. И я не урод. Точно, не урод. Вылазь, братело. Я только в уродов стреляю, но ты не урод, это я сразу понял. На уродов у меня нюх, не хуже собаки, понял, брат?
   Я замер. Лучше подождать. Кто его знает, что у него на уме. Уйти смогу - позади частный сектор, точнее, непроходимые дебри, окруженные покосившимся деревянным забором.
   Мужик, между тем, продолжал:
   - Ну что ты там? Боишься меня, что-ли? Думаешь, я урод? Или транс? Посмотри на меня, я что, похож на транса?
   Он неожиданно умолк. И почти сразу тишину - оглушающую тишину Тупика - прорвал чей-то надрывный вопль. Я похолодел. Прислушался. Возня, приглушенная ругань. Судя по всему мужик поймал урода.
   Я вздохнул спокойней. Мужик был охотником, точно. "Отцы", и Барыга в том числе, приплачивали таким за каждого пойманного. Уродов боялись больше всего, даже больше таинственных трансов. Народ - те немногие, которые могли назвать себя здоровыми людьми (с натяжкой, конечно же) - боялись их. Уроды воплощали весь ужас пережитого двадцать лет назад. Уроды - это неведомые болезни, мутации. Уроды - это непрекращающийся армагеддон. Поэтому они либо уничтожались, либо (что гораздо реже) содержались в лепрах - спецлагерях.
   Охотник снова закричал, на этот раз уже раздраженно:
   - Ну и сиди там! Чё, бля! Думаешь, я урод? Я, бля, шкурой своей... рискую, бля. Уродов отстреливаю. Вот ночью на Бэтмена, бля, нарвался.
   Последнее меня сразу же заинтересовало. Я чуть высунулся и крикнул:
   - Арбалет брось!
   - Лады, чувак!
   Его арбалет, падая, громко стукнулся об кусок бетонной плиты. Из плиты торчали, точно клубок разъяренных змей, арматурины. Я почему-то побоялся, что арбалет сломался. Хорошая ведь штука. Видел такие у пацанов с клана Слона. Настоящий боевой арбалет-пистолет.
   Он вышел мне навстречу, выпрыгнув из своего укрытия, и я медленно подошел к нему. У охотника был узкий лоб, широко расставленные глаза, покрытое копотью лицо, сквозь которую всё же пробивалась мертвенная бледность. К груди он прижимал замотанную засаленным тряпьем руку.
   - В кисть попал, пидар. Оторвало с мясом. Куда ты смотришь?
   Я с опаской поглядывал на кобуру, пристегнутую к поясу.
   - А, это. - Он вынул преогромный пистолет. - Не знаю, что за фигня. На нём что-то написано не по-нашему. Я его нашел. Знающие люди сказали - 45 калибр. Но патронов нет. Так что это просто пугалка. Здоровая штука, правда? Если б патроны к нему, цены бы не было. Пойдём со мной. Да, и арбалет прихвати.
   Он сунул свою махину обратно и проворно влез в оконный проём. Мы очутились в просторной комнате, сохранившей, несмотря на обрушившуюся штукатурку и вездесущий пепел, следы былого уюта. Телевизор с разбитым кинескопом на тумбочке. Глубокое кресло. Кровать с разодранным в пух и прах матрацем.
   В углу жался к стене связанный по рукам и ногам голый грязный тощий юноша. На первый взгляд в нём ничего необычного не было, если бы не глаза. Это были глаза безмозглого существа.
   Охотник заметил, куда я смотрю и сказал:
   - Не веришь? Смотри.
   Он нацелил в парня пистолет. Тот в ответ с шипением раскрыл рот, показав ряд острых как бритва зубов. У меня непроизвольно вырвалось:
   - Боже!..
   - Хорош? А?
   - Почему ты его не убьёшь?
   - Успеется.
   Охотник устало плюхнулся на кресло, взмахнув тучу пыли. Вынул из-за пазухи початую плоскую бутылку с золотистой жидкостью.
   - Знаешь, что это? Виски "Джим Бим". - Он сжал бутылку коленями и открутил крышку. Понюхал и с удовольствием зажмурился. Выпил. - Виски. "Джим Бим". Отличная штука. Только представь себе: вполне возможно, что это последний виски на земле. И этот последний виски пью именно я. А? Что думаешь?
   - Скажи лучше, как пройти к Трутню.
   - Я так и думал, что ты к нему. Хорошо. Я тебя провожу, если не отдам концы к тому времени. Хреново мне, слышишь? Крови потерял. Голова кружится. Если б не виски, точно бы помер.
   Он глубоко вздохнул и опять приложился к бутылке.
   - Щас пойдём. Дай передохну.
   - А с этим что делать будем?
   - А что с ним делать? Убьем падаль. Трутень, козел, за них ничего не даёт. Хотя они ему нужны, не знаю, правда, для чего. Мне бы с ним в город, но до города я точно не дойду. Жаль конечно. Может себе возьмешь?
   - На хрена он мне? Я не за этим пришел.
   - Ну тогда пристрели его.
   - Я?
   - Ты. Я, как сам видишь, уже не смогу воспользоваться арбалетом. Пришьешь его, и возьмешь себе самострел. Вон, на подоконнике прибамбас со стрелами. Пригодится.
   Прибамбас - это кивер с десятью стрелами. Я пристегнул его к ремню, натянул арбалет, вставил стрелу в ложе и прицелился. Урод посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Я ждал, когда же он зарычит, но он продолжал смотреть, как дикое животное на незнакомый объект. Я опустил арбалет.
   - Не могу.
   Охотник сразу же пришел в ярость:
   - Чё?! Как это не могу? Почему это ты не можешь? Показать тебе, как это делается? Ну смотри, смотри, бля!
   Он стал избивать урода ногами, а потом рукояткой пистолета бить по голове. Урод дико метался в углу и ревел так, что у меня кровь стыла в жилах. Я не выдержал и закричал:
   - Стой, стой! Перестань!
   Оттянул охотника за рукав.
   - Успокойся!
   - Убей его!
   - Хорошо, хорошо!
   Взглянув на истекающее кровью существо, я вдруг почувствовал к нему нечто вроде жалости. И в то же время отвращение.
   Затем нажал на спусковой крючок.
  
   3
   Пройдя со мной метров сто, охотник без сил повалился на землю.
   - Иди, брат. Я всё, похоже. Иди, иди.
   - Как мне Трутня найти?
   - Иди прямо, его пацаны тебя заметят. Иди, не бойся. Ничего с тобой не случится.
   Еще несколько метров и я обернулся. Охотник лежал на боку. Я растерянно посмотрел на него, на арбалет и хотел крикнуть ему, что...
   А что я мог ему крикнуть? Кто в этом проклятом мире мог помочь ему? Я подошел к нему и положил рядом биту. Глупая мысль крутилась в голове: "Зачем мертвецу бита? От бесов в аду отбиваться?" И всё же я оставил ее.
   Какое-то время я шел, немного ошарашенный странной встречей, странной смертью. Вернее, смертями. И когда меня окликнули, я, честно говоря, вздрогнул.
   - Эй, ты! Куда?
   На крыше железного гаража сидел маленький человек, одетый в пуховик на пару размеров больше его самого. Он держал в руке топор и скалил мне зубы. Черные.
   - Мне к Трутню.
   - А чего тебе от него надо?
   - По делу.
   Но он как будто не услышал.
   - Чего тебе от него надо?
   - Глухой что ли? Веди к Трутню.
   Он нехорошо усмехнулся. Я вынул стрелу, зарядил в арбалет и направил оружие на него.
   - Не дури, и дай знать своим, чтоб не дурили. Не то умрешь. Я не шучу. Веди к Трутню, он знает меня.
   Мужик, представившийся, как Бывалый (я против воли улыбнулся, услышав его имя, на что тот определенно обиделся) долго вёл меня дворами. Мы петляли меж валявшихся на боку машин, разнообразных предметов быта, словно специально выброшенных из окон: треснутых ванн, кресел, железных коек, мебели, телевизионных панелей, ноутбуков. Ясно было, что весь этот хлам копился тут годами, его несли сюда всевозможные бродяги, только зачем?
   Уверен, они и сами не знали этого.
   Трутень жил, а точнее скрывался в подвале одной из четырехэтажек. Окна верхних этажей обрамляла копоть. Заскрипела ржавая дверь и мы спустились темный коридор, в котором стоял неприятный затхлый запах. Ступеньки разной длины, непривычно. Бывалый буркнул:
   - Дверь не закрывай, не видно ни черта. Генератор сломался, починить некому.
   Он постучался в дверь слева.
   - Кто?
   - Я, Бывалый. К тебе гость.
   - Кто еще?
   Он посмотрел на меня:
   - Как тебя?
   - Скажи - Бродяга. С жижкой.
   Грязное лицо Бывалого вытянулось.
   - Чё ж ты сразу не сказал? Давай сюда, передам. От кого?
   - Иди ты знаешь куда? Сам передам.
   Бывалый пожал плечами.
   - Хорошо, заходи.
   Он не посторонился, пропуская меня. Пришлось его отпихнуть.
   Я очутился вроде как в гостиной, отделанной декоративным кирпичом. На стенах висели красивые светильники. Минимум мебели: диван, два кресла, журнальный столик, с двумя горящими свечами в медных подсвечниках, тумбочка. Соседнее помещение занавешено красной тканью. Оттуда вышел пузатый и усатый дядька с густыми всклокоченными бровями. На щеках - румянец, на лбу - крупная мясистая складка. Он плотней запахнул синий халат, растянул рот в подобии улыбки, блеснув золотой фиксой, и с напускным радушием пробасил:
   - Лёша! Как я рад тебя видеть! Присаживайся, будь как дома.
   Я сел на кресло, он развалился на диване и сказал:
   - Ну давай, показывай!
   Я медлил, раздумывая. Взгляд Трутня упал на арбалет, который я положил себе на колени.
   - Откуда это у тебя? Это штука Бархана. Что с Барханом?
   - Умер.
   - Да?
   - Да. Мстителя работа.
   Трутень как-то хитро посмотрел на меня и сказал:
   - Да ну? - Он пригладил усы и протянул руку: - Ладно, давай сюда. Я имею в виду жижку.
   Я сказал:
   - Подожди. Не так быстро. Ответь сначала на пару вопросов.
   Он поднялся, потянулся и сунул руки в карманы.
   Сказал как-то задумчиво:
   - Думаешь, я дурак, Лёша? Я всё понимаю, всё. На меня идет охота, браток, о-хо-та. Почему, как ты думаешь? Не знаешь? Не такая уж я важная птица, верно ведь? Бывший директор лепры на Финском, человек Паты, покойника. А хочешь знать, кем я был до Судного дня? Я был инженером-проектировщиком на химии. У меня были жена, дети. Были, понимаешь?
   - Что это значит? Черт побери, откуда ты знаешь?
   - Ею все интересуются.
   - Кем?
   - Пойдём, покажу.
   В помещении за ширмой стоял стеклянный куб размерами два на два метра. В нем находилась девушка. Хрупкая, юная. Трутень поднял свечу повыше и я разглядел ее внимательней. И поразился. У девушки были бездонные черные глаза. Нечеловеческие. Трепещущий огонек свечи отражался в них, как в зеркале. Она равнодушно смотрела на нас, и я сразу же вспомнил Психа, нашего андроида. В их взглядах было много общего.
   Трутень положил мне руку на плечо.
   - Всё, пошли.
   Он снова уселся на диване, и помедлив, сказал:
   - Знаешь, Лёша. Наверно с годами я стал слишком уж подозрительный. С таким подарком, - он кивнул в сторону комнаты с пленницей, - недолго и с ума сойти. А впрочем, что я с тобой откровенничаю? Ответь мне честно, от кого презент?
   - Теперь уже не важно.
   - Как это? Не хочешь выдавать своих дружков? Ладно, ладно. Я не буду тебя торопить. Посидишь пока в нашем "интересном месте", подумаешь. А там решим, что нам дальше делать. Эй, ребятки!
   На зов явились Бывалый и пожилой мужчина с короткой стрижкой, выправкой бывшего военного и страдальческим выражением лица. У него как будто что-то болело. Трутень, не вставая с места, сказал им:
   - Бывалый, Брюс. В "интересное место" его.
   Брюс посмотрел на меня и спокойно, но убедительно сказал:
   - Оставь оружие, парень.
  
   4
   "Интересное место" находилось чуть дальше по коридору. Это была крохотная комнатушка с двумя стульями друг напротив друга и зарешеченным окошком, похожим больше на отдушину. На дощатом полу - темные пятна. Пятна крови, сразу подумалось мне.
   Брюс обыскал меня, забрал кулёк с наркотиком и устало бросил:
   - Посиди здесь.
   Он хотел еще что-то сказать, я понял это по его лицу, но передумал. Хлопнула дверь - даже ухо резануло - щёлкнул замок. Я остался один. Взаперти.
   Я растерялся. Всё пошло как-то не так. И чем больше я думал, тем больше понимал, что меня... использовали. Пусть они убьются в хлам. А я дурак и повёлся. Как будто мне надо было развести каких-то лохов. И как я сразу не понял, что Барыга - не какой-то там "сладострастник". Нет, конечно, нормальных баб в городе немного, но, думаю, хозяин Рынка редко в чём испытывает недостаток. Ясно, что подруга эта понадобилась ему не для любовных утех.
   А для чего же? Интересный вопрос, но нет, это не моё дело. Блин, да от всего этого вообще плохо пахнет. Похоже, что я ввязался в весьма неприятную историю.
   Стоп. Я, кажется, упустил самое главное. А почему я? Почему Субъект поручил именно мне это дело? Кто я такой? Никто, шпана. Или это просто разведка? Подослать простачка, чтобы прощупал почву. Как там Трутень, действительно ли сошел с ума, как поговаривают? И что за птичку он скрывает? Такой вывод вполне меня удовлетворил. Я, конечно, не совсем простак, но и в суть дела особо не вникаю. Лишних вопросов не задаю: такие как я - бойцы, по-нашему, - и не должны их задавать. Понятно, о чем думал хитрец Субъект: главное, чтобы Бродяга вернулся цел и невредим - а жить захочет, вернется обязательно, - и чтоб рассказал всё без утайки. А не вернется, пошлём другого.
   Может и так, не знаю. Надо было прежде подумать, как быть. А я вместо этого полез напролом. С другой стороны, как иначе? В районе, где орудует Мститель, любая крадущаяся крыса должна настораживать. Значит, всё верно: я пришел открыто, как нормальный пацан, показал всем, что у меня нет дурных намерений. Это самое главное.
   Тем не менее, я сижу взаперти. И что со мной будет дальше, не имею понятия. Есть о чём задуматься. Поймите меня правильно, я хоть и был растерян, и напуган, но не так, чтобы слишком. Во-первых, я утаил от Трутня, от кого пришёл. Старый испытанный прием. Неизвестность страшит. Во-вторых, меня обнадёживало предчувствие, а оно говорило, что всё обойдётся. Может это звучит немного странно, но я всегда всерьез относился к таким вещам, как интуиция, предчувствие.
   Я стал вспоминать всё, что знал о Трутне. И вскоре понял, что... ничего о нём не знаю. Трутень был из тех, кто всегда на виду. О таких людях не думаешь, что у них есть прошлое, что они где-то родились и выросли, учились и влюблялись, переживали, теряли...
   Долгое время Трутень был "отцом" Станционного - крупнейшего в нашем городе района. Но однажды он исчез и объявился год спустя в новообразованной лепре, или лепрозории. Он стал его директором, а проще - главным тюремщиком. И был им до тех пор, пока заведение не закрылось по милости Мстителя.
   Вообще идея с лепрой была странной, если не сказать больше. Содержание её обходилось "отцам" недешево. Ясно, что это была идея, навязанная откуда-то извне, от более могущественных кланов, может с Москвы. Спасибо Мстителю - все поняли, что гораздо проще уродов отстреливать, точно диких зверей, которых, кстати, уже нет. Если не считать псов.
   Всё, пора заканчивать. Чем сильней я задумывался над тем, что со мной приключилось за эти сутки, тем опасней становились мысли. Я решил постараться заснуть. Как ни крути, а завтра будет новый разговор. Непростой разговор. Надо набраться сил. Я улегся на полу, подложив под голову куртку. Неудобно, но терпимо. Мне не раз доводилось спать на земле или на таком вот полу. Раскладушка - в наше время это роскошь.
   Я проснулся от крайне неприятного ощущения. Рядом определенно кто-то находился. Кто-то наблюдал за мной. Меня прошиб пот. О, боже! Это она, я так и знал. Что ей нужно?
   Чиркнула спичка, загорелась свеча, и я с облегчением увидел Трутня, сидевшего на стуле.
   - Что, напугал? - Он обернулся и сказал: - На, подержи.
   Бывалый выступил из темноты, и принял свечу. Я заметил у двери еще одного человека - долговязого угловатого типа.
   Трутень глубоко и как-то напряженно дышал. И сильно потел. Он смахнул повисшие на лбу крупные капли пота трясущейся рукой.
   Некоторое время никто не говорил. Было так тихо, что слабое потрескивание огонька свечи, эхом расходившееся в гулкой тишине, пугало. Наконец Трутень сказал, сильно растягивая слова:
   - А я думал, зачем же ты пришел? Кто тебя послал? И понял, что ты был прав, Лёша, Лёшенька. Ты был прав. Какое это имеет значение? Верно, никакого.
   Он коротко рассмеялся. Голос его звучал зловеще.
   - Я знаю, о чём ты думаешь. Ты думаешь о ней, так? Тебя терзает эта мысль, не дает покоя. Что ж, может сказать тебе, кто она? Сказать? Это, Лёша, дружочек, страшная тайна. Уверен, никто в нашем дрянном городке не знает, и не догадывается, кто она на самом деле.
   Он на время замолчал. Кажется, ему становилось хуже. Он по-прежнему кошмарно просто потел и натужно дышал - то есть пребывал в диком угаре. Потом он сказал:
   - Думаешь, она транс? Нет. Не-е-ет. Ошибаешься, браток. Ручной транс! Что за чушь! Невозможно приручить того, кто может контролировать тебя, твои мысли. Наше счастье, что им нет дела до нас, горемычных.
   Он вдруг привстал, схватил меня за рукав, и возбужденно сказал:
   - Задай мне вопрос, Лёша, - кто она? Задай мне вопрос. Ну, давай.
   Я отстранил его руку, отодвинулся подальше. Спросил:
   - Кто она?
   - Она... она, Лёша... она - биос.
   - Кто? - (В первый раз слышу о таких.)
   Трутень содрогнулся и чуть не упал со стула. Выпрямился с трудом, посидел немного, оттирая пот. Затем посмотрел на меня: взгляд его немного прояснился. Сказал, заговорщицки понизив голос:
   - Да, она - биос. Новая форма жизни. И это погибель всем нам, браток. Это - армагеддон. Да, да-а...
   Бывалый презрительно скривился, исподлобья взглянув на Трутня. Действительно, всё, что Трутень говорил, и то, как он это говорил, выглядело довольно-таки смешно. Прикольно. Обдолбанный в хлам мужик рассказывает о "страшной тайне". Только вот смеяться что-то совсем не хотелось.
   - Арма-гед-дон... А я говорил им, что это плохая идея. Но они меня не послушали. Они хотели воссоздать образец. И конечно же, у них ничего не вышло. Это невозможно! Нет условий. Нет... как это? Нет инфраструктуры. А технология? Частично утеряна. Да и о каких может идти речь технологиях в наше-то время! Глупцы они! - я им так и сказал. Но они полагали, что они умные. Полагали, что всё сделают, всё вспомнят. Воссоздадут!
   ...
   - Это я во всем виноват. Я убил их. Всех. Всё прекратил. Может я этим спас мир? Хотя что его спасать, он и так уже почти что труп.
   ...
   - Они не знали, что один, как они любили выражаться, "образец", уцелел. Каким-то чудом, но ведь уцелел. Я нашел ее там - ну, там, - вскоре после Судного Дня. Все эти годы я прятал её. Никто не знал о ней. Ты знаешь, Лёша, что я держу ядерную бомбу у себя в кармане? Я держу в кармане ядерную бомбу. Представляешь? А?
   Я молчал. Трутень вновь умолк. Голова его повисла. Бывалый подошел к нему, тронул его за плечо.
   - Пошли, что-ли, Петрович?
   В ответ он заорал так, что мы все вздрогнули:
   - Прочь!
   Обхватил голову и застонал. Бывалый пробормотал:
   - Говорил ведь, не надо. Нашваркался по самые уши. - Он перевел взгляд на меня. - Чё смотришь, мясо?
   Я вытаращил глаза и обмер. Мясом ведь называют заказанных, то есть тех, кого надо убить. Это взбесило меня. Я вскочил и толкнул этого тщедушного козла в плечо. Он отлетел на пару метров, врезался в стену. Свечу уронил. Падая, огонек потух. Услышал его пронзительный вопль:
   - Держи его, Сопливый!
   Сопливый растерянно мялся на пороге - я сшиб его с ног. В коридоре было темно. Побежал по нему вперед, наугад. Ввалился куда-то, надеясь, что это гостиная Трутня. Запер за собой дверь. Растопырив руки, начал шарить в кромешной мгле, наткнулся на что-то, кажется на стол.
   В дверь забарабанили.
   - Открой, мудило!
   К счастью, я не ошибся дверью. Подсвечник стоял на столе. И спички.
   - ...выломаю, блять!
   Я наверное, не осознавал до конца, что делаю. Гнев охватил меня. Постоял несколько секунд, упиваясь безумной мыслью, пришедшей в мою голову.
   Я решил освободить ее.
   Но первым делом, пока бойцы Трутня не снесли дверь, надо отыскать арбалет, кивер, тесак, рюкзак. Я поспешил исполнить это, так как дверь уже угрожающе трещала, а за ней слышались сумасшедшие вопли Бывалого. Так кричат только ненормальные, а я так и знал, что он ненормальный. К счастью, мои вещи, как и подарок Бархана, быстро отыскались - они были свалены здесь же, в гостиной, в углу.
   Только я успел одеть рюкзак, зарядить арбалет, как дверь с шумом распахнулась и в гостиную ворвался Бывалый. И тут же остановился. Рука с ножом замерла на взмахе.
   - Сам ты мясо, - сказал я и нажал на спусковой крючок. Стрела угодила ему в кадык и прошила шею насквозь. Он упал на спину, изо рта и шеи хлестанула кровь. Потом я услышал тихий возглас Сопливого. Он стоял и ошарашено смотрел то на меня, то на Бывалого. Это длилось какие-то мгновения, затем я неловким, судорожным движением метнул в него свой армейский нож. Неосознанно, автоматически. Не думал, что у меня так хорошо получится. Не хотел его убивать. Я даже не понял, как это получилось.
   Нож угодил ему прямо в сердце.
   Я сел на пол. Не знаю, сколько прошло времени, но очнувшись, я бросился в комнату, к пленнице, не забыв вынуть нож и стрелу.
   Стеклянный куб был абсолютно герметичен. Стекло пуленепробиваемое. И всё.
   "Как же она дышит?.." - подумал я, и осёкся. Она смотрела на меня. Но никакого сходства с Психом в этом взгляде не уже замечалось. Она... нет, это вообще ни на что не похоже. Это что-то неземное. Меня охватил ужас. Нет, надо смываться. Нечего даже думать о том, чтобы привести ее к Субъекту. Шёл бы он куда подальше.
   Откинув ширму, я столкнулся с Трутнем лицом к лицу. Он тяжело опирался о стену и мотал головой, как будто пытаясь избавится чего-то.
   - Лёша? - неуверенно спросил он.
   Я уже выставил перед собой нож, который даже не вытер. Кровь на нём в тусклом свете свечи казалась черной. Трутень неловким движением протер глаза и опять спросил:
   - Лёша?
   И тут я понял. Он же ослеп! Слепота - не редкость среди тех, кто сидит на жижке. И мне стало его жалко. Я опустил нож. Сказал:
   - Я ухожу, Петрович.
   Он усмехнулся.
   - Плевать. Уходи. Там кто-то валяется, - это ты пришил их? Какой ты шустрый, Лёша. Помоги мне сесть.
   Я повиновался и помог ему. Трутень откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.
   - Знаешь, Лёша. Ты иди.
   - А ты что?
   - Я? А что я? Сам виноват, доигрался. Только вот... что я думаю...
   Он повернул в мою сторону лицо.
   - Знаешь, как ее освободить?
   - Нет.
   - Главное - это... подойти к ней.
   - Как это?
   - Захочешь, поймешь. Только...
   - Что "только"?
   Он ответил едва слышно:
   - Не надо, Лёша. Не надо.
  
   5
   Я вышел на улицу. Ночь. Тишина, привычная, на нее не обращаешь внимания. Я родился в тишине, которую прерывал разве что вой ветра. А если задуматься... Я ведь никогда не слышал, не представлял как это было раньше, до Судного Дня: рёв многочисленных машин, грохот проносящихся поездов... Последний, как говорили старики, был слышен везде, где бы ты ни находился. Старики скучали по нему. Он врывался в твоё открытое окно, вспоминали они, как отголосок где-то там далеко бушующей битвы. Ты был частью этого шума, ты купался в нём, но в то же время тебе казалось что ты защищен. Эта ночь пройдёт. Ты отдохнёшь в тиши домашнего уюта - обманчивой тиши - а завтра вновь окунешься в этот несмолкаемый, не замечаемый океан звуков, который, однако, наполнял тебя мыслями, чувствами. Он заставлял жить. На самом деле - заставлял.
   Я вдруг ощутил всю глубину окружавшей меня - всех нас - тишины. Тишины умирающей цивилизации. И мне стало ох как нехорошо, и неуютно. Меня охватили безысходность, ощущение бессмысленности бытия. Так бывает. Со всеми бывает. Находит иногда, а после таких вот ночей это и не удивительно. И зачем я убил Сопливого? Бывалого мне не жаль, но вот Сопливый... Что-то подсказывало мне, что он был, да, был неплохим парнем. А я его убил. С испугу. Поддался панике, черт возьми. Потом меня будет грызть то, что вроде как зовётся совестью. А по нашему: будет гниль давить. Киб бы посмеялся, он сказал бы: молод ты еще, дружок. Грохнул какого-то туземца, ну и что с того? Ведь ты даже не разглядел его как следует. Кому он был нужен? Кто поплачет по нему? Мясо они, эти туземцы с окраин, всего лишь ходячее мясо.
   Я всё понимаю, но гниль всё равно будет давить. Ей не прикажешь.
   Я вздохнул, надвинул кепку на глаза. Поднял воротник, поправил рюкзак. Собрался было отправиться в обратный путь, как тишину, эту чертову тишину прорезал тихий резкий звук. Я сразу подумал: "выстрел", и машинально пригнулся. Пуля, казалось, пролетела в миллиметре от лица, вонзилась в стену позади. Осколки раскрошенного кирпича посыпались на меня.
   Я быстро спрятался за какой-то ржавой легковушкой. Просвистел еще один выстрел. Стрелявший взял левее - он, гадина, видел, куда я юркнул, но скорее всего потерял. Я отдышался и постарался по возможности спокойнее оценить ситуацию, в которую попал.
   То что это был Мститель, не вызывало никаких сомнений. Затаился в пятиэтажке напротив. Но то, что он появится так быстро... Вот это уже наводит на мысли.
   Потянулись томительные минуты - он ждёт, когда же ты высунешься, а я... А чего мне ждать? Когда я и впрямь высунусь? И тут меня будто кто-то дёрнул крикнуть:
   - Это ты, Брюс?!
   Молчание. Я живо представил его морщинистое, суровое лицо, - лицо умное, даже благородное. Если это действительно был он - а я в этом не сомневался, - то он услышал меня.
   - Кончай, Брюс! Я знаю, это ты! Ты - Мститель!
   Снова молчание. Я чертыхнулся.
   - Да что ты меня за дурака держишь! И ежу ясно, что это ты! Вот уж не думал, что легендарный Мститель шестерит на Трутня!
   Молчание. И когда я уже собрался выкрикнуть очередную реплику, он наконец подал голос.
   - Меня зовут Брюс Уэйн.
   - Чего, чего?
   Но он не ответил. Первой моей мыслью было: что за имя такое? Он что, иностранец? Но затем понял, что уже где-то слышал что-то похожее. Брюс Уэйн, Уэйн... Что-то до боли знакомое. Я крикнул:
   - Отлично, я - Бродяга! Вот и знакомы. Может, отпустишь меня?
   Но он не ответил. Вместо него заговорил автомат. Видать, пока я заговаривал ему зубы, Брюс переместился еще левее. Открыл огонь. Несколько пуль попали в автомобиль, еще две-три взрыхлили землю где-то рядом. Совсем рядом. Он увидел меня, не очень хорошо, но всё же увидел. Я был прав насчет ПНВ. В мгновение ока меня захлестнула паника. Отбросив всякую осторожность, я бросился обратно в логово Трутня, кубарем скатился по ступенькам, упал, растянулся в коридоре и едва успел захлопнуть дверь ногой, как по ней застучали пули Брюса. Брюса Уэйна, черт бы его побрал.
   Немного отдышавшись, я вскочил и запер дверь на засов. Вернулся в гостиную, переступив через тела убитых.
   Горела свеча в канделябре - ровным, словно застывшим пламенем. Трутень сидел на диване. Спал, что-ли? Я тронул его за плечо - и он плавно завалился набок, стукнувшись головой об деревянный подлокотник. Халат его от движения распахнулся, обнажив курчавые волосы на груди.
   Умер.
   Я так и остался стоять, тупо глядя на красное, одутловатое лицо Трутня. Давление резко подскочило, не иначе. Мне стало страшно. Я хотел жить! В самом деле, ведь еще несколько минут назад я был уверен, что влачу жалкое существование. Что бытие моё бесцельно. И тем не менее бесцельно существовать ох как хотелось. Я не желал, чтобы какой-то там мудак меня пристрелил. Пусть он прав - я прикончил двоих из его шайки, но... это не имеет никого значения.
   Из ступора меня вывел донесшийся откуда-то издалека шорох. Или мне показалось? Так, надо взять себя в руки, не психовать. Как выйти отсюда? Может, пройти по коридору в другую сторону? Главное покинуть этот проклятый дом. Затаиться среди уличного хлама, переждать ночь. Приняв решение, я осмотрелся.
   В тумбочке лежал маленький фонарик. Сойдёт. Я схватил его, и тут со мной произошло нечто странное. Я как будто услышал призыв, исходящий из комнаты за ширмой. Даже не призыв, а... влечение. Трудно описать то состояние, что меня охватило. Это было на подсознательном, иррациональном уровне. Внешне это проявилось просто - я просто вошел к ней.
   Включил фонарик, направил луч света на нее. Последовала неожиданная реакция - она вскочила, прильнула к стеклу и испытующе посмотрела на меня. Впрочем нет. Она как будто заглянула мне внутрь. В самую душу, как это ни банально звучит. То есть мне показалось, что весь я - со всеми своими мыслями, переживаниями, тайнами - оказался у нее как на ладони. Как бактерия под микроскопом. Она буквально выворачивала меня, залезала внутрь, как какой-то паразит.
   Дьявольщина! Что за дьявольщина!
   Дальше было как во сне. Я сходил с ума. Я иступлено бил руками, рукоятью ножа по стеклянному кубу - он не разбивался. Дико вопил. Смеялся, плакал.
   А она смотрела на меня. Холодным, расчетливым взглядом. Ждала.
   Одно в этом ужасе, накрывшем мой разум, я осознавал вполне отчетливо - хотелось жить. А Мститель - он в коридоре. Он где-то рядом. Близко, очень близко. И дуло его автомата, пистолета - что там у него? - дышит мне в затылок.
   Я с трудом, с гигантским трудом (ноги будто налились свинцом) вышел из той проклятой комнаты, я вывалился оттуда, словно пьяный в доску. Падая, ухватился и сорвал ширму, и она накрыла меня, точно саван.
   Очнулся на полу. Голова болела. Внутри гремел крик, беззвучный крик. Или какой-то шум, треск, я не понимал, что это.
   Потом полз. Снова забылся. Обнаружил себя лежащим на Сопливом. У него было еще теплое лицо. Я прохрипел что-то, поднялся. Включил фонарь. Справа - дверь, слева - утопающий во тьме коридор. Проверил - всё на месте, и арбалет. Я, оказывается, все время держал его в руке. Только нож потерялся, остался наверное там...
   Пусть. Я не вернусь туда. Ни за что.
   Шатаясь, опираясь о стену, двинулся в дальний конец коридора. Мимо закрытых дверей. Толкнул пару - заперты. Зачем я это делал? Зачем тыркался в них? Что ожидал там увидеть? Я точно пребывал в ауте. С какого это? Неужто от одного лишь контакта с ней? Если конечно, то безумство можно назвать контактом.
   Бежать, бежать надо, но я почему-то медлил. Сознание возвращалось как бы нехотя, а с ним и ощущением обреченности. Я подумал, что тот кумар у куба не случайность. Чем-то она меня одарила. Всадила-таки частичку своей дьявольской сущности в мою душу. А Трутень ведь меня предупреждал.
   Еще одна дверь, на засове, в глубокой нише. Массивная, металлическая. Я откинул засов и открыл ее. Осевшая громадина со скрежетом оцарапала бетонный пол. Тусклый свет фонарика осветил тесную массу заметавшихся грязных обнаженных тел. В нос ударил ни с чем не сравнимый тошнотворный запах нечистот, пота - вот откуда был неприятный запах. Я тут же схватился за ручку, потянул на себя, но дверь не сдвинулась с места.
   После недолгой борьбы до меня дошло наконец, что я занимаюсь мягко говоря ерундой. Я помчался дальше, но через пару метров на полном скаку натолкнулся на кого-то. Упал, выронил арбалет.
   Мститель. Он держал в руках нацеленный на меня карабин. Подствольный фонарь больно ударил в глаза. Он сказал:
   - Зря ты это сделал, парень.
   - Что именно?
   Вместо ответа он скривился, точно пронзенный болью. Я еще раз спросил:
   - Что я сделал такого?
   - Убил их. Ведь ты убил их?
   - Да ну?
   - Встань. Выбрось всё. Руки подними.
   Я снял рюкзак, отстегнул кивер и бросил всё на пол. Он сказал:
   - Руки за голову. Поворачивайся. Иди.
   Я успел заметить, как гримаса боли опять исказила его лицо. Он пробормотал что-то вроде: "Ох, только не сейчас..." Я сказал ему:
   - Послушай, Брюс. Может хватит? Зачем тебе я нужен? Зачем тебе вообще всё это надо? Нравиться строить из себя супергероя? Бэтмена?
   Едва я произнес это имя, как меня осенило: "Ну конечно! Брюс Уэйн! Как я сразу не догадался! Ведь это же Бэтмен и есть!" Я от души расхохотался. "Бэтмен" рявкнул:
   - Заткнись!
   - Ты сумасшедший? Ты что это, серьёзно?
   - Тебе не понять! Согласен, глупо было назваться этим именем, но надо же было с чего-то начать.
   Он хотел что-то добавить, но я прервал его. Внезапно я всё понял. Повернулся к нему, и не слушая угроз, заговорил:
   - Ведь это была идея Трутня, так? В молодости, до Судного Дня, он участвовал в каких-то секретных опытах. Откуда трансы появились? А? От радиации, скажешь ты? Нет, от радиации только уроды, лучевая болезнь, мутации. - Брюс опустил автомат и интересом посмотрел на меня. - Всё это время Трутень прятал ее - "образец". Может она транс, некий особенно сильный вариант. Биос, как он говорил. Не знаю, что это значит, и не хочу знать, если честно.
   Брюс внезапно схватился за живот и вырвался. В правой руке он продолжал сжимать автомат. Но мне было плевать. Я увлеченно продолжал:
   - Не знаю, что вы там замутили с лепрой. Ясно одно: когда лепра стала не нужна, может опасна, ты с Трутнем и придумал легенду о Мстителе. Не очень-то оригинально, но эффективно. Ты его подельник, так ведь? Нет никаких суперменов, ни о какой справедливости речь не идет. Просто прикрытие. Мститель и уроды должны были отбивать охоту у любопытных совать нос не в свои дела. Скажи мне, что вы ждали от нее? На что надеялись?
   Брюс ответил не сразу. Он достал из кармана упаковку таблеток, проглотил две штуки, затем уселся прямо на пол. Автомат положил рядом. Сказал:
   - Ладно. Я скажу всё, что знаю. Откровенно говоря, Трутень - дурак. Он любил рассуждать о ядерной бомбе в кармане. А реальность такова: никто не знает, кто она. Что из себя представляет. Да и кому сейчас знать? Все спецы уже давно на том свете. А со смертью Петровича - он ведь тоже помер? Что, передоз? Я так и знал, что это когда-нибудь случится. Так вот, со смертью Петровича надежды на разгадку тайны можно похоронить. На что мы надеялись? Мы ждали.
   - Кого? Чего?
   Он махнул рукой.
   - Какая разница.
   - Так чего вы опасаетесь? Чего она может сделать такого?
   Он задумчиво посмотрел на меня.
   - Скажу, что слышал. Можешь верить, можешь - нет. Что я думаю по этому поводу - не важно. Так вот, она - пожиратель. Она пожирает разум. Она питается мыслями человека, его аурой, и всем таким прочим. Ну, ты понимаешь о чём я. Она - неубиваемое, неуязвимое существо, способное выжить в любом месте, хоть в космосе, хоть в пекле. Разумеется, она... оно, если в пекле, то конечно же лишится тела, или оболочки, но ей... ему ничего не стоит найти другую, понимаешь? Биос - существо лишенное традиционных для любого человека ценностей - совести, чувств, чего там еще... Оно - идеальный убийца. Сначала были роботы, потом - киборги, андроиды, а венец всему - биосы. Трутень мне рассказывал, что до того, как ее поместили в этот спецприемник, в куб - не просто стеклянная штука, как ты понимаешь, а высокотехнологическая разработка, предназначенная только для таких вот образцов, как она, - ей удалось угробить столько людей, что страшно и подумать. Думаешь, зачем мы держим уродов? Кормим ее. Подпитываем, так сказать. Энергетически, душевно, уж не знаю. Вот так.
   Облокотившись об автомат, он поднялся. Приблизился, взглянул мне прямо в глаза.
   - Надеюсь, ты не подходил к ней близко? Она не смотрела на тебя?
   Я пролепетал:
   - Нет. Нет-нет.
   - Надеюсь, что так. Иди отсюда, парень. И желательно тебе помалкивать о том, что мы с Петровичем тебе наговорили. Понял?
   Я кивнул. Спросил:
   - А ты как?
   Брюс задумался.
   - Я-то? А что я? Буду ждать.
   - Чего?
   - Придёт время, увидишь.
   И я ушел. Мне было страшно.
  
   6
   Глядя вслед удалявшемуся юноше, он подумал, что ему стоит пристрелить его? Он даже вскинул карабин, но передумал.
   Бродяга - Лёша, как его называл бедняга Трутень - покинул здание. Подождав немного, он вышел следом. Мимо приоткрытой двери, где испуганно кучковались уроды. Мимо гостиной, у которой валялись истекающие кровью Бывалый и Сопливый - так их окрестил сам Трутень.
   Ночь встретила его прохладой. Он вдохнул поглубже. Включил ночной прицел. Бродяга торопился. Не хочется убивать его, но придётся. Пусть она вернется обратно в свою тюрьму. Его тело, сотрясаемое метастазами рака, ей даром не нужно. А вот в его обличье она таких натворит дел...
   Нет, пусть это захолустье еще подышит воздухом, или лучше сказать... пеплом. Пусть люди... побудут. Всё же лучше, чем смерть.
   Да, так. Спустить курок, и всё.
   Пока всё.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"