Прежде, чем мы подойдем к большой картине моего романа, я хочу показать Вам девять карандашных экскизов к ней. В этих простеньких зарисовках Вы увидите силуэты животных и людей, необычные жилища, причудливые коряги и другие элементы природы, которые на Ваших глазах превратятся в элементы книги. О чём она? О развитии и о том, что наш мир сложнее, чем нам кажется. А написать просто о сложном можно только, используя юмор, к чему я и стремился. Согласитесь, трудно было бы начинать мою работу с объяснения связи между нашим развитием и отсеком подводной лодки, где происходит выравнивание давления. Вы бы усомнились в здравие моего ума, хотя такая связь, как объяснил господин Фемистоклюс, реально существует. Поэтому, я и предлагаю сначала похмыкать и подержать в руках мои наброски, которые я объеденил под общим названием 'Осенние знакомтсва', а потом уже пытаться 'объять необъятное'.
Всегда Ваш, Г.Майонезов.
'Пыш-Холл', 11 сентября.
Часть первая. Осеннии знакомства.
ЗНАКОМСТВО ПЕРВОЕ,
в ходе которого выясняется, что 'ЛУЗА' - это не 'ЛУЖА', а 'ФРИЦ' - не 'КАРЛ'.
- Да, в этом Синем лесу, как у пиратов: жемчуга - ведрами, а шелка - километрами! - говорил первый таможенник второму.
- Уж и не говори, кум! У них даже вороны пьют только из фонтанов, из луж - брезгуют, - отвечал второй таможенник первому.
Пышка стоял за углом таможни, сердце его стучало громче старых настенных часов, на которые он смотрел, не отрываясь, сквозь приоткрытую дверь таможенной будки. Дверка в ходиках шумно распахнулась и кукушка пропела ласково: 'Без пятнадцати минут одиннадцать, господа!'
- Пора сматывать удочки, - сказал первый.
- Пора мой друг, пора, - ответил второй и взял трость.
Пышка еще не отдышался и видел свое красное лицо с выпученными глазами в стеклянной двери. Выбора не было. Он ввалился в таможню.
- Заполни декларацию! - завопил первый таможенник.
- И преврати 'КОЗУ' в 'ЛИСУ', - еще пронзительнее завопил второй.
Пышка так напряг извилины, что они проступили на лбу, а лицо стало похоже на перезревший помидор.
- ЛУЗА - ЛУПА - ЛИПА - ЛИСА, - раздался в Пышкин затылок насмешливый шепот. Пышка и не заметил, как на груженном покупками велосипеде подкатил к таможне Фигурка. Тугодум Пыш был спасен! Он застрочил, как из 'Калашникова': 'КОЗА - ЛОЗА - ЛУЗА - ЛУПА - ЛИПА - ЛИСА', и таможенники пропустили его на территорию Волшебного леса, а значит домой! Домой! Флегматик Пышка больше всего любил дом и 'родную лежанку'. Сангвиник Фигурка с природно-развитым левым полушарием превращал 'КОЗУ' в 'БАРСА' без запинки и с явным удовольствием: 'КОЗА - КОРА - КАРА - ФАРА - ФАРС - БАРС!' И вот Фигурка тоже в родных пенатах. Кукушка предупредила: 'Без трех минут одиннадцать!' Фигурка вскочил на своего видавшего виды железного 'осла', Пыш с надеждой ухватился за седло: 'Ты ЛУЗА имел в виду 'ЛУЖА?'
- Отнюдь, товарищ, '' - это 'ЛУЗА', - и Фигурка умчался, как ветер, в темнеющую даль.
Пышка покатил на усталых 'своих двоих' к ближайшему светящемуся окну. Сзади раздался пронзительный крик: 'Преврати 'КОЗУ' в 'ВОЛКА'! И заполни декларацию!'
'Последний, - подумал Пышка, - не успеет до одиннадцати, и ночевать ему, бедолаге, на мокрых листьях'.
Пыш постучал в дверь. Ему не открыли, и он вошел. Его встретил запах корицы и миндаля. В полумраке прихожей голодный Пыш нашел взглядом стоящий на скамейке большой черный противень с булочками причудливых форм (вертушки, косички, улитки, ракушки, дольки и другая вкуснятина). В маленькой кухне стоял запах кофе, и что-то булькало. Под оранжевым абажуром сидела Тетка Черепаха в халате, отделанном мехом, рядом - Кролик из Параллельного мира в вязаном свитере. Они не замечали, что старинный кофейник с изогнутым носиком почти выкипел, а окно запотело. Они не заметили и Пышку. Че и Кро слушали радио. Диктор сообщал последние известия: 'Рядовой Джон Смит отбил атаку басмачей из гранатомёта сегодня рано утром. На рядовом были только бронежилет, каска и сиреневые трусы с надписью: 'Я люблю Чикаго!'.
- Да, протяжно вымолвила Т. Черепаха, покачивая большой головой в кружевном чепчике, - наши-то не способны к такому патриотизму.
- Не скажите, матушка, не скажите, - прошепелявил Кролик, протирая запотевшие очки. И тут его кроличий взгляд упал на наблюдавшего за ними Пышку.
- О! - сказал театрально Кро, - голодная тень отца Гамлета!
- Полцарства за листок бумаги! Иначе я забуду свою новую поэму 'Фриц и Роза', - театрально, голосом Кро взмолился обнаруженный Пышка.
- Выключи, зайчонок, 'спорт' слушать не будем, наши фавориты опять продулись, - заявила Т. Черепаха, от Кролика поворачиваясь грузным телом к Пышке, - пиши и декламируй вслух! Обожаю про сердечные делишки!
Тетка сложила пухленькие ручки на коленях, как прилежная школьница. Пышка звонко заголосил:
'В Келне, под самою крышей,
Под красною черепицей,
Куда идти ленятся мыши,
Портной жил, звавшийся 'Фрицем'.
В своем полукруглом окошке
Он видел, как на ладони:
На крыше мечтают кошки,
И Карл несет мед в бидоне.
А Роза сушит перины
И песенку напевает,
И в ящике георгины
Из леечки поливает.
Какая занятная слежка,
Камзолы шить нет уже рвенья, -
А вон показалась тележка
С густым сливовым вареньем!
'Нет денег, но есть терпенье, -
Так Фриц рассуждал над заплаткой, -
Скажу сорок раз я 'варенье',
И станет мне сладко-пресладко!'
- Какая свежая мысль, Пыш! - перебил его Кролик, - это надо пренепременно напечатать в нашем журнале 'Тираннозавр', но там обязателен литературный псевдоним, я предлагаю не затёртый - 'Элькуль Пуаро'.
- Остановимся на 'Гораций Майонезов', - закончила литературный вечер Тетка. Она принялась накладывать на тарелочки яблочное повидло, беззаботно напевая: 'Ах, повидло, талия погибла!'. Разлили остатки кофе по чашкам. Кролик, уже в полосатом фартуке, принес из прихожей булочки. Воцарилось молчание. Слышно было, как дождь стучит за розовой занавеской. Тетка причмокивала, Кролик присвистывал, Пышка причавкивал. Момент был неподходящий, но Пышку распирало.
- А что такое 'ЛУЗА'? - выпалил он между пятой улиткой и шестой долькой.
Наступила тишина. Было слышно, как желтый листок прилепило дождем к стеклу.
- Э..., - начал Кролик с умным видом.
- Не утруждай себя, зайка, - остановила его Тетка, - понятно, что имеет место проблема с дикцией. Когда я была примой в оперном театре, такое встречалось сплошь и рядом. Зрители даже просили печатные тексты партий, потому что не понимали ни слова. Конечно, не без греха... (и она густо покраснела) некоторые исполнители, кто уже не помню, ели на сцене во время спектакля. Попробуй с набитым ртом спеть слово 'лужа', да еще на итальянском!
Но Кролик не унимался. Он отодвинул чашку, и, с трудом подняв огромный словарь, засопел в него: 'Это принципиально'. Через минуту он, с видом генералиссимуса, нашедшего мешок с золотыми слитками под очередным Ватерлоо, сообщил: 'ЛУЗА' - есть такое слово! Это сетчатый мешочек под лункой, в которую падает шар в бильярде!
- Не может быть, чтобы какой-то дырявый мешочек назвали почти 'Луизой'! - удивилась Тетка, всплеснув пухлыми ручками, - Наполни еще кофейничек, зая!
И она беззаботно запела арию Чио-Чио-Сан о том, что она молодая влюбленная бабочка, порхающая в новом шёлковом кимоно.
И вдруг, порыв ветра донес отчаянный и несущий в себе явную угрозу, вопль: 'Умри, Коза!'. Все трое, вздрогнув, переглянулись.
- Похож на голос капитана Флинта, - почему-то шепотом сказал Кро.
- Не знаю, Флинт или Кид, но всем понятно, что это - 'черная метка', - тоже шепотом отозвался Пыш.
Тетка взялась за успокоительные капли. Было жутко слышать в гробовой тишине, как бутылочка стучит о край хрустального стакана с монограммой 'Т.Ч.'. 'Как хрупок мир', - подумал испуганный Пыш.
Все трое напряженно вглядывались во мрак за розовой кружевной занавеской.
ЗНАКОМСТВО ВТОРОЕ,
в ходе которого выясняется, что у кроликов тоже есть заячья губа, и кое-что (несправедливое) о Тетке.
Флегматика Пышку мучила меланхолия. В теплом зеленом халате и теплых домашних туфлях, он долго стоял у окна в спальне и смотрел на осенний лес. Ветер гонял желтые листья по кругу, как дрессировщик лошадей в цирке.
- Вот и дождались, - сформулировал Пыш свою мысль, очень схожую с Теткиной. Затем он переместился к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Этот вид ему нравился больше.
- Очень похож на академика Ломоносова, - сообщил Пышка отражению, - жаль, что твоим именем не назовут университет или какой-нибудь внутренний закон. И вдруг сработал какой-то внутренний закон. Словно светозвуковая граната, Пышку ослепила и одновременно оглушила мысль о его черной неблагодарности. Он надел плащ поверх халата, схватил баночку крыжовенного джема, зонтик, резиновые сапоги с изображением лошадей и помчался к Фигурке.
Фигурка завтракал бутербродами с дорогим сервелатом. В комнате, почти пустой, привлекала внимание только узкая кровать, застланная солдатским одеялом. Над ней висел лозунг: 'Идея плюс аскетизм'. Пониже - портрет Зигмунда Фрейда с рыжей бородой.
- Пойдем к стенке, - сказал Фигурка и засмеялся. Пышка не понял, но подошел к стене, на которой висела инструкция по уборке помещения и телефон.
- Сейчас зазвонит телефон, - сказал Фигурка и снова засмеялся. Зазвонил телефон. Таможенная служба наизусть знала Фигуркин номер, и в случае скопления на пропускном пункте граждан, не способных своими силами превратить 'МУХУ' в 'СЛОНА' или 'КОЗУ' в 'ЛИСУ', сразу же обращалась за помощью к Фигурке. Но Фигурка помогал только своим. Это был один из его жизненных принципов. Поэтому он звонил Тетке Черепахе, для установления связи между ней и незнакомым лицом, застрявшим на таможне и называющим себя 'сеньор Паралличини'.
Пышка оторвался от инструкции, потому что в телефонной трубке захлёбывалась Тетка Черепаха: 'Знаю ли я сеньора Паралличини?! Этот сеньор в пятьдесят втором году подхватил свинку, и мне пришлось петь за него Ленского и падать в сцене дуэли! На репетиции я сломала два ребра, а на спектакле ребро и ключицу! Не родственник ли он Паралличини, написавшему музыку к нашему гимну? Да, да, он ее и написал, этот несносный Паралличини! Жду вас с Пышкой на ужин! Будут ваши любимые жареные морепродукты!'
Фигурка приподнял породистую бровь. Как ни крути, а незнакомое застрявшее лицо оказалось 'своим'.
... Вечер выдался самым пасмурным за последние триста лет ведения метеонаблюдений в Волшебном лесу. В гостиной Тетки Черепахи горела хрустальная люстра на восемьдесят лампочек. Сама Тетка Че в золотистом парике и в голубом шелковом кимоно с разноцветными драконами вычитывала сквозь толстые стекла очков содержание сахара на бутылке 'Фаро-ди-Мессина', привезенной тенором Паралличини. По стенам гостиной висели в золоченых рамах картины с хрупкими белокурыми девушками в шляпах или с зонтиками, или с коробками шоколадных конфет. Тетка любила 'пожить по-человечески'. Сеньор Паралличини прогуливался между венскими стульями, заложив короткие ручки за спину. Повыше запястья у него была, уже едва различимая, татуировка 'Sicilia'. Как ни странно, но Паралличини оказался тоже черепахой. Однако, жители Волшебного леса обладали толерантностью, поэтому вышеуказанное обстоятельство не могло испортить впечатления от запаха жареных морепродуктов. Сеньор Паралличини напевал тенором: 'А нам не надо ни мармелада, ни шоколада, а только маленьких, да, очень маленьких детей!' На последнем слове, спетом 'страшным' голосом, в позе коршуна с растопыренными скрюченными пальцами, такими же толстенькими, как у Че, Паралличини навис над ушастой головкой сидящего Кро из Параллельного мира. Кролик растворился. Сеньор так громко захохотал, что с первой же секунды из его глаз брызнули неподдельные артистические слезы, а лицо стало вишневым в цвет с атласным жилетом.
- Не валяй дурака, зайка, - строго сказала Тетка венскому стулу, лучше пойди и приготовь чай в японском белом чайнике с розовыми хризантемами! Да чай завари жасминовый!
- Хорошо, мэм! - раздалось из кухни.
Были поданы жареные креветки; фаршированные рисом мидии; кальмары под брусничным соусом. Пышка сел между Фигуркой и Кроликом. Постукивали приборы. Завязалась живая интеллектуальная беседа.
- Как я люблю 'сосиськи' с капустой! - голосом Раневская сообщила Че, делая акцент на мягком знаке. Все одобрительно молча закивали, хотя ни сосисок, ни капусты Пыш не увидел.
- А прочти-ка почтенной публике, любезный, что - нибудь из последнего,- обратился Кро к Пышке. Поэт, застигнутый врасплох, с достоинством прожевав креветку, прочел свою хайку с японским акцентом:
'В Волшебном лесу желтизна;
Пышка варит варенье;
Осы, приветствую вас!'
- Браво! - пропела своим чудным голосом Т. с поднятой вилкой в руке, - сказочное чувство цвета, но из чего ты готовил варенье, Пыш, из желтой репы, как славяне?
- Я протестую, мэм, - вмешался Кролик, - это же стихи, поэзия, в них должна быть некая тайна! Скажи-ка нам лучше, любезный Пыш, в каком направлении развивается твоя поэма?
- В одном из двух направлений, - охотно сообщил поэт, - первое: Роза, засмотревшись на окно Фрица, уронила леечку на торговца сливовым джемом Ганса и убила его; второе: Роза только контузила Ганса. Но в любом из них Розу ведут в мэрию, девушка бросает прощальный взгляд на полукруглое окно. Однако, Фриц не может помочь возлюбленной, он вечером заложил последние штаны и купил бинокль.
Ч. провела кружевным платком с монограммой 'Т.Ч.' по мокрым глазам, ослепив гостей сиянием крупных самоцветов на толстых пальчиках, усиленным восемьюдесятью лампочками. Все зажмурились. Кроме Фигурки, глаза которому застилала обида. 'Первые десять минут чавкали, - рассуждал мысленно Фигурка, - вторые десять минут набросились на Пышку как на новое литературное блюдо. То есть, двадцать минут на меня, выручившего и Пышку, и Паралличини, и еще полчеловечества, никто не обращал внимания!
Как на какую-нибудь пешку! А как они меня называют: 'Фига'! 'Фигурант'! Чего доброго, начнут звать 'Кукишем'!
Нос Фигурки поднимался все выше, пока не встал вертикально, как бронзовый бюст Наполеона на камине, как будто Фига собирался закапывать в него капли. И вот этот 'бронзовый бюст императора' громко фыркнул, что являлось сигналом к атаке.
- А не кажется ли тебе, товарищ, безответственным знакомить доверчивую девушку из зажиточной семьи молочника с каким-то люмпеном без штанов, но с биноклем на шее?! - возмутился Фигурка.
- Нет, нет, друзья, - ответил за Пышку осоловелый сеньор Паралличини, - за окнами эмансипация: Розу - в офис, а Фрица - на кухню, кормить многочисленных детей пиццей и продавать в ресторан жирненьких кроликов в корзинках!
Паралличини весело глянул на Кро, который и ухом не повел, зато завелась Тетка Черепаха, в сладкой дремоте уловившая слово 'пицца'.
- Критикуйте меня! Критикуйте меня! - клокотала Ч.,- я забыла подать к мидиям лимон! Зая, беги к холодильнику, да не забудь его аккуратно порезать!
Последнюю фразу она кричала вдогонку Кролику так громко, что зазвенели подвески на хрустальной люстре, а одна из них упала в брусничный соус.
- Когда я была на стажировке в 'Ла-Скала!', - начала бархатистым контральто старая черепаха, - мы питались одной пиццей и анчоу...
- Паралличини прав, - перебил ее Фигурка, - надо торговать! А не вкладывать средства в коллекции картин, париков, плюшевых медведей, кимоно, перстней, шляп, фарфоровых кукол и чайников! Нужно жить аскетично, а торговать по - крупному. Аскетизм плюс идея! А идея проста: в одном доме - один парик, один медведь один чайник! Я совершенно не знаю, откуда у мистера Паралличини шикарный особняк в центре Синего леса, и откуда у многоуважаемой Че все эти дорогие ее сердцу коллекции! И меня не касается, почему на Сицилии в отдельных кругах до сих пор говорят: 'Клянусь светлым именем нашей матери Тетки Черепахи, бывшей председательницы клуба любителей итальянской оперы!'
- Завистник! - прошипела ему в лицо Че, - это была другая Тетка!
- А зависть - это двигатель прогресса! - цинично ответил Фига.
Тетка Черепаха и сеньор Паралличини пылали, как две сверхновые звезды, а Фигурка, как черная дыра, продолжал поглощать их.
- Итак, повторяю (я-то переживаю не за себя, у меня - то в Синем лесу приличный счет в приличном банке), надо торговать по - крупному, и не упитанными кроликами, а земельными участками!
- Но, - возразил Пышка, - все земельные участки в нашем, а тем более - в Синем лесу, давно проданы.
- Будем торговать земельными участками из Параллельного мира, - торжественно объявил Фигурка.
- Но, - заволновался Пыш, - для перехода туда нужны особые свойства, которые есть только у Кролика.
- Вот он и будет главным менеджером в моей компании 'Инжир'! - ликовал Фигурка.
- О, нет, - взмолилась раскрасневшаяся Тетка, - только не главным, недавно я предложила ему умножить 10кг. слив на 2 кг. сахара, он полчаса думал, что делать с нулем.
- А где наш вкусный менеджер?! - пропел тенор, оглядывая гостиную блестящими черными глазами, - Может уже присматривает учатски?!
- Зайка, отзовись, не покидай меня в этот скорбный вечер необоснованной критики! - причитала Че.
- Друзья! Я слышу звук! - объявил Паралличини, уловив тонким музыкальным слухом что-то таинсьвенное.
Все собравшиеся умолкли. Из кухни доносилось: 'Хры - хры - пиу, хры - хры - пиу...' Четыре шеи вытянулись в полукруглую кухонную дверь. Под оранжевым абажуром в широком кресле Тетки Черепахи, свернувшись калачиком, подложив уши под щеку и прикрывшись полосатым фартуком спал Кролик. Именно он издавал эти 'хры - хры - пиу'. Причем, на 'пиу' у Кро подрагивала розовая заячья губа, приподнимаясь, она обнажала весёлые зубы. Рядом стояла синяя с золотой росписью тарелка, на которой лежали очки и аккуратно порезанный лимон. В Волшебном лесу было не принято будить спящих, поэтому все на цыпочках отступили в гостиную. И какое же веселье началось в ней! К счастью для жителей Волшебного леса, они обладали короткой (девичьей) памятью.
- Сейчас я исполню для вас свой новый романс, - объявил сеньор Паралличини, торжественно подняв короткие ручки и становясь под пальмочкой у черного рояля.
Тетка Че грациозно подобрала кимоно с драконами и уселась к белому роялю. Пышка видел ее профиль: нос загораживала круглая щека, сразу за которой нисходили один за другим подбородки. Пыш насчитал пять. Под ними бегали беленькие Теткины ручки в блистающих дорогих каменьях, как два царственных танцующих хомяка. Паралличини подпрыгнул в лаковых черных туфельках, выкатил атласную вишневую грудь и запел:
'Умри, Коза!
Ты никогда не станешь Волком,
Ни Барсом, ни Лисой,
Но только чучелом над каминной полкой
В сторожке для охотников лесной!
Умри, Коза!' и т.д.
Пока тенор пел свои вдохновенные строки восьмой раз, Пышка, как Гай Юлий Цезарь, выполнял несколько функций: левым ухом он слушал про 'чучело' - именно так ставил ударение исполнитель; правым - принимал для анализа последнюю Фигуркину сплетню о том, что в лесу завелся кот - клептоман, таскающий у соседей кастрюльные крышки; глазами следил за монархическим танцем хомяков, а память Пышки напряженно пыталась выудить из глубин сознания, где же Пыш уже слышал этот прелестный озорной романс? Пышкин лоб стал похож на лист бумаги, зажеванный принтером. Но, увы, вспотевший юноша так и не смог этого вспомнить.
ЗНАКОМСТВО ТРЕТЬЕ,
в ходе которого выясняется, что к слову 'джунгли' нет точной рифмы, и что книжный червь может прогрызть строго прямую норку.
Пышка проснулся в полночь от стука тысяч клювиков. Ему только что снились джунгли: на синем небе - красные, желтые и зеленые попугайчики, как голодные дятлы, стучали клювами по кокосам. Пыш смотрел на темное заплаканное окно, стук клювиков не прекращался, хотя попугаи остались в далеких жарких джунглях. И тут Пышка понял, что это стучит сердитый осенний дождь. Стучит по карнизам, стенам, стеклам, по деревьям, в двери, по крыше - везде. Поэт вылез из теплой постели, накинул плащ и вышел навстречу дождю. В голове Пыша созревал зародыш гениального стихотворения:
'От 'абажура' и до 'ящура'
Искал я рифму к слову 'джунгли' ...'
Пышка перебирал 'угли', 'Маугли' и прочие 'фигли-мигли', но все эти рифмы ему казались не точными.Дождь, казалось, рыдал, даже, со всхлипыванием. Пыш чувствовал острую потребность в общении. Он шел к старому Дубу, в котором жило множество крупного и мелкого люда за многочисленными резными ставенками, дверками и окошечками. На Дубе по праздникам рядом с желудями вырастали шоколадные батончики 'Красный октябрь', что не удивляло никого. Ведь растут в Березняке по вторникам и четвергам пирожки с капустой. Что особенного? Однако, благодаря Дубу и березам, нищих в Волшебном лесу не было, в отличие от Синего леса, славящегося своим богатством. Пышка видел уже сквозь ливень темнеющую громаду Дуба. Света не было ни в одном окне. Над парадным входом светила тусклая лампочка. Это был тот самый подъезд, в котором кто-то написал маркером на стене: 'Открывайте дверцы, идут крутые перцы!'. Пышке захотелось еще раз увидеть эту надпись. Он вошел в подъезд и оказался в полной темноте. Пахло вишневым вареньем. Пышка почувствовал себя в родной тарелке, вдохнул поглубже вкусный воздух и начал пафосную речь: 'Где и в каком лесу живут такие люди, как мы: простые, милые, домашние?! Одни из нас варят вишневое варенье, другие яблочное повидло, третьи - крыжовенный джем! Одни из нас читают газету 'Политическая подоплека', вторые - 'Спорт против мафии', третьи - 'Вырастим вместе кабачок'! И все мы любим наш драматический театр так же, как любим по понедельникам решать логические задачи! Каждый из нас мечтает перебраться в Синий лес, но до глубокой старости остается в своем горячо любимом Волшебном лесу, и до самой смерти ест по вторникам и четвергам пирожки с капустой, а по праздникам - шоколадные батончики 'Красный октябрь'!'
- Эй ты, толстый уволень, вылей воду из сапог, бульканье мешает мне смаковать чужие мысли, раздалось вместо аплодисментов откуда-то сверху.
- А Вы кто? - спросил Пышка у одного из высоко висящих почтовых ящиков.
- Кто-кто, конь в пальто, - нагловато ответил ящик.
- А нельзя ли представиться, - робко начал Пыш.
- Философ Юм, - хихикнул ящик.
- Но я полагал, что Юм уже давно ...
- Это только кажется, что он 'давно', а, на самом деле, он живее всех живых; это только кажется, что листья на деревьях зеленые, а, на самом деле, они синие; это только кажется, что твой нос розовый, а, на самом деле, он фиолетовый, как баклажан!
Пышка не выдержал философского шквала и выскочил из подъезда. За спиной раздалось: 'Это только кажется, что снег белый, а, на самом деле, он черный!'
По глубоким лужам Пыш побрел к дому. Но страшная догадка остановила его. Этот мизантроп (скорее всего таракан) стал таким от одиночества и неустроенного быта, живя в почтовом ящике, где и родилась у него идея выдавать себя за крупную фигуру (коня в пальто). Расплескивая лужи, Пыш мчался назад.
- Юм, я вернулся! Я хочу, чтобы Вы жили в моем доме! - кричал Пышка в темноту подъезда, где стояла глубокая тишина. Только где - то высоко хлопнула дверь, уронив слабый лучик надежды на лестницу.
Пышка поплелся в Тетке Черепахе. Старушка Че жила в одноэтажном, вытянутом, с крыльцом посередине доме. Среди мрака разбушевавшейся стихии светились высокие окна в комнатах и оранжевое окошечко в кухне. Пыш, как многие художники, любил заглядывать в окна. И сегодня ему не помешал даже ливень. Первая комната называлась 'Оливковой', так как дверь, обои, шторы, шелковое одеяло, ковер на полу были оливково - зелеными. Сеньор Паралличини, в вышитой белой ночной рубашке, спал рядом с плюшевым медведем в матроске. Возможно, этот медведь был патриархом многочисленного медвежьего клана, занимавшего большую часть комнаты. Вторая спальня - 'Лимонная', тоже освещалась ночником. В ней от пола до потолка стояли старинные полки с фарфоровой посудой, а посередине - под желтым пледом маленькая кровать. В этой комнате жил Кро. Он хранил свои вещи в сахарницах, сливочниках, чайниках, расписанных ветками цветущей сакуры, танцующими гейшами, пейзажами с видом Фудзи. В третьей - 'Лиловой' свет от сиреневого торшера падал на широкую кровать с балдахином, как у Людовика XIV. Над атласными розово - лиловыми подушками висел портрет Вивальди. На старинном трюмо стояла открытка - раскрашенное фото двух красивых девушек в веночках и допотопных платьях. Девушки перебирали полными ручками струны арфы. 'Сколько лет этой открытке?' - подумал Пыш. На трюмо лежали многочисленные золотые перстни с дорогими камнями. Повсюду валялись парики и шелковые кимано. Справа от крыльца стояла на трех колесах 'машинка - апельсинка', вся заваленная желтыми листьями. В кухонном окне за розовой кружевной занавеской метались две бессонные тени. Тетка Черепаха с Кроликом решали логические задачи. На Тетке была пуховая вязаная шапка - для активизации мозговой деятельности и синяя теплая пижама - вся в желтых, красных и зеленых попугайчиках. Кролик, в теплой розовой с желтыми уточками ночной рубашке до пят, нервно ходил взад и вперед, протирая очки. Кухню украшали не менее тридцати маленьких оранжевых тыкв. 'Где я видел такую пижаму?!' - подумал Пыш, вытирая мокрое лицо мокрой ладонью. Дождь усилился, и Пышка вошел в дом. В нос ему ударил запах салата 'Мозговой штурм'. На скамейке для булочек кто-то спал, укрывшись свежим номером Теткиной газеты 'Спорт против мафии'. Пыш скинул с себя мокрую одежду, снял с вешалки Теткин красный бархатный халат, в кармане которого лежала маленькая тыква и какие - то семена. Подпоясав халат чьим - то длинным полосатым шарфом, поэт появился на кухне.
- Ты не поверишь, Пыш, мы съели несколько салатников тертой моркови с грецкими орехами, но на последней задаче засели, - взахлёб изложил похудевший Кро, - у маменьки получилось 19,5 см, а у меня только 19см.
- Все задачи записаны в блокноте, Пыш, - сказала осунувшаяся Тетка, - у тебя светлая голова, мой мальчик! Вспомни, как в три годика ты правильно посчитал, сколько раз в сутки бьют часы с боем!
- А на что играем, мэм?! - голосом Кро спросил поэт.
- Я хочу деревянный круглый шахматный столик на львиных лапах, - затараторил бойко Кролик.
- А я хочу набор фарфоровых баночек для дрожжей с автографами команды 'Молодая сеньора', - радостно сообщила Че.
Львиные лапы произвели впечатление, и Пыш взялся за блокнот, на котором золотыми буквами было написано: 'Мир - это воплощенная логика'. Итак, задача, на которой засели Че и Кро: 'На книжной полке стоят два тома: слева первый, справа второй - корешками к нам. Толщина первого тома 8 см. без обложки, толщина второго тома - 11 см. без обложки. Толщина каждой обложки - 0,25см. Книжный червь прогрыз норку от первой страницы первого тома до последней страницы второго тома. Какова длина норки, если иметь в виду, что норка строго прямая?'
Пышка вспотел в теплом Теткином халате и понял, что засел. Ему нужна была пауза. И он беззаботно спросил: 'Интересно, кто спит на скамейке для булочек?' Тетка застегнула пуговицу на пижамке, взяла увесистую скалку, видимо, вместо жезла и прошествовала в прихожую. Любопытный Кролик, приподняв длинный - предлинный подол обеими руками, как это в старину делали фрейлины, засеменил следом. Процессию замыкал Пышка в красном халате с оттопыренным круглым карманом. Теткин взгляд примагнитился к крупному заголовку в газете, которой укрывался незванный гость. Заголовок сообщал: 'Вчера в полдень состоялся матч между профессионалами из 'Молодой сеньоры' и 'Оборотнями в погонах'. С первой минуты наметился решительный перевес в пользу 'оборотней' со счетом 5:0; капитан полу...', остальное закрывало тень от вешалки. Тетка Че, пренебрегая лесной этикой, сдернула газету со спящего человека и умчалась с ней в кухню. Со скамейки поднялась прекрасная фея. Кролик с Пышкой зажмурились. А когда отрыли глаза, то увидели молодую очаровательную кошку - белую в черную крапинку. Она, сладко потягиваясь, произнесла хорошо поставленным голосом: 'Простите за вторжение, я спасалась от непогоды и таможенников, и даже не заметила, как задремала в безопасности'.
Загораживая весь светлый дверной проем, показалась Тетка, нервно комкающая газету. И тут Че увидела в своей скромной прихожей неземную фею, на которой было маленькое черное платье, как у Эдит Пиаф! Тетка отступила к креслу под оранжевым абажуром, сосчитала до пяти и потуже затянула ушки вязанной пуховой шапки.
- Меня зовут Береза, - охотно рассказывала прекрасная незнакомка, входя в хлебосольную кухню старой Че и пристально рассматривая Пышкин кушак, - я живу с отцом в Синем лесу и выступаю в мюзикле 'Кошки'.
Она сверкнула зелеными глазами, подведенными синей краской, как у Клеопатры. Пышка с Кроликом зажмурились. Тетка громко сглотнула.
- Вообще-то, это мой сценический псевдоним, - рассказывала Береза, словно давала интервью, - а настоящее мое имя - 'Адольфа'. Так назвала меня моя матушка - тетя Мотя, с которой я решила повидаться в Волшебном лесу. Но я не пользуюсь этим именем из политических соображений.
- Бедное дитя, - еле проговорила Тетка, - Мотю я знаю с ее рождения. Она долго выплевывала соску.
Да и кто не знал тетю Мотю (по паспорту Матильду Васильевну), весь лес покупал у нее вязаные салфетки и скатерти. Трагические события из жизни Матильды легли в основу сценария спектакля 'Тили бом, тили бом, загорелся Кошкин дом'. Тетку Черепаху как бывшую сценическую звезду приглашали неоднократно на роль курочки с ведром, которая должна заливать горящий дом. Но Тетка была не из тех, кто соглашался на вторые роли.
Береза вышла на середину кухни. И все увидели на ней мерцающие черные колготки с переливающимися кошками. Кошки, как на рекламе, улыбались и подмигивали при каждом движении ноги. Тетка почувствовала, что тяжело заболела.
- Сколько же стоят такие колготки? - еле слышно спросила Че, облизав сухие губы.
- Они стоят столько же, сколько стоит оранжевый 'фольксваген - жук', что возле крыльца, - ответила, пританцовывая, Береза.
Под пуховой шапкой Тетки было только две мысли, и обе -апельсиновые. Первая: 'От осинки родилась апельсинка'. Вторая: 'А не продать ли 'машинку - апельсинку', и не купить ли колготки с кошками?'
Береза вернула присутствующих в объективную реальность.
- В детстве моим учителем логики был профессор Войшило, - почти пропела очаровательная кошка, - перед тем, как заснуть я успела решить задачу про книжного червя. Условие этой задачи повторили в кухне не менее двадцати раз. У меня получилось 0,5 см.
- Нет, нет, милое дитя, - заклокотала покровительственным тоном встрепенувшаяся Че, - Вы малознакомы с книжными червями! Эти обжоры не проедают таких маленьких норок!
Тетка вынула из карманчика пижамки золотые часики, и сокрушенно заявила: 'Молодежь свела меня с ума! Пышка! Осталось 15 мин. до окончания подачи заявления игроков! Ты готов?!' Пышка списал все ответы у Кролика, а в последнем поставил 0,5 см. И все выбежали под ливень. Теткина машина была в плачевном состоянии.
- Надо ловить! - крикнула Че, выбегая на шоссе.
Но что ловить в глухую полночь?
И вдруг, из-за поворота показалась большая красная пожарная машина. Тетка перекрыла дорогу, растопырив короткие ручки. Это была та бригада пожарных, которую не могли разбудить, когда горела вилла 'Кошкин дом'. Но сегодня они активно патрулировали Лес. Пышка с Кроликом, подсаживаемые снизу Теткой и Березой, с трудом забрались в высокую машину. Машина включила сирену и помчалась к Лесному радио. Промокшие до нитки Че и юная леди пошли мыть салатники.
Пыш и Кро вернулись через полчаса. Береза, уже в полосатом фартуке Кролика, успела испечь кексы с тмином. Когда Кро отжал над ведром розовую с уточками ночную рубашку, а Пышка - красный бархатный халат с оттопыренным карманом, то Че наконец - то услышала, что ее и Кролика пригласили поучаствовать в следующий понедельник в розыгрыше новогодних елок и китайских вышитых подушек. Пышка выиграл набор фарфоровых баночек для дрожжей с автографами всех футболистов команды 'Молодая сеньора'. Поэт торжественно преподнес его Тетке Черепахе, сказав очень серьезно голосом опереточного героя: 'Позвольте, мэм, от всех нас ...'
Потрясения минувшей ночи подкосили старую Че, и она лишилась чувств.
ЗНАКОМСТВО ЧЕТВЕРТОЕ,
в ходе которого выясняется, что Тетка Че не всегда проигрывала в логических задачах, и что одинокий ботинок снится к разлуке в близким другом...
Пышка проснулся еще до рассвета в Кофейной комнате помещичьего дома Тетки Черепахи. Пыш высунул голову из - под пухового, кофейного цвета, одеяла и сразу поймал на себе сотню взглядов. По периметру комнаты стояли и сидели фарфоровые куклы со всего света: в роскошных бальных туалетах, в подвенечных платьях и в национальных костюмах. Че помнила их всех по именам. Пышка выглянул в гостиную. Света в ней не было, но в углу горел камин. Мистер Паралличини храпел в Оливковой комнате; Тетка Че то вздыхала, то похрапывала под портретом Вивальди в Лиловой; в Розовой комнате сладко мурлыкала во сне Береза. В этой гармонии ночных звуков большого дома явно не хватало кроличьего 'хры - хры - пиу'. Пыш, подобравшись на цыпочках по холодному скрипучему полу к Лимонной комнате, приложил ухо к двери. Под пальмочкой у белого рояля шевельнулась зловещая тень, и перья пальмы нервно дрогнули. Пыш метнулся в Кофейную комнату к своим 'девчонкам'. 'В этих старых больших домах - приведений, как одуванчиков на лужайке!' - подумал Пыш на бегу и юркнул под одеяло. Под одеялом началась отчаянная битва: любопытство сражалось со страхом. И уже через минуту Пышка снова выглянул в гостиную. В центре ее между двумя роялями: белым и черным, находилась высокая стеклянная полукруглая дверь во внутренний дворик. Она была приоткрыта, и ветерок играл пламенем в камине. Пыш закрыл дверь и остолбенел от неземного вида за ней. Огромный дом Тетки Черепахи имел форму квадрата, стороны которого были жилыми и хозяйственными помещениями, а середина - большим огородом. Нигде не было ни огонька. Левое крыло занимал приют для девочек - сирот, страдающих ожиреньем. 'За мной, мои уточки!' - руководила сиротками старушка Че. В правом крыле размещались комнаты Теткиных родственников из разных банановых республик. Здесь же помещался зимний сад и комнаты прислуги. Заднюю сторону квадрата, где находился скотный двор, склад и погреб не было видно из - за предрассветного тумана. Весь огород, покрытый крупными листьями тыквы, блестел от ночного дождя. И среди этого блеска виднелись большие, средней величины и маленькие глянцевые шары - оранжевые, желтые, розовые и сизоватые тыквы. Среди них неожиданно возникла щупленькая фигурка Кролика. Кро был в синей пижамке и в белом ночном колпаке. Он поспешно подкатывал тыквы и расставлял их по кругу. Пышка насчитал всего десять плодов. Кролик воткнул в центре круга старую лыжную палку, сел на самую маленькую желтую тыквочку, протянул обе лапы к лыжной палке и начал что - то выкрикивать, глядя вверх. Сверху на палку упал луч мощного прожектора, словно приближался поезд. Внезапно на тыквах возникли кролики: все в синих пижамах и белых ночных колпаках, с вытянутыми к палке руками. Пышка, затаив дыхание, принялся их считать. Кроликов оказалось десять. Все они были одинакового роста, но разного возраста. Те, которые постарше - сидели на крупных тыквах, которые помладше - на средних, совсем молодые - на мелких. Кролики оживленно спорили, размахивая лапами. И вдруг, как по команде, протянули их к лыжной палке. Все кролики, кроме самого старшего, исчезли. Старший разбросал тыквы хаотично и направился к дому.
'Лжекролик!' - подумал вспотевший от напряженного внимания Пышка и юркнул в Кофейную комнату. У крыльца зазвонил велосипедный звонок: Фигурка привез Мотильду для свидания с Березой. Дом пришел в движение: захлопали двери, зазвучали голоса. Пышка лежал под одеялом и переваривал сцену в огороде. Однако, лежи - не лежи, а голод - не тетка. Пыш оделся и приоткрыл дверь. В гостиной на белой кружевной скатерти дымился завтрак. За большим круглым столом сидели Че и Мотильда, персидская, нежно - абрикосового окраса кошка, с желтыми, как крыжовник, глазами. На ней была вязаная туника, бусы из красного дерева и такие же браслеты. Мотильда вязала крючком салфетку. На Тетке поверх ярко - зеленого пеньюара была небрежно наброшена большая цыганская шаль, черная с красными маками и с длинными кистями.
- Пока нет молодежи, Мотильда, скажи мне только одно, - голосом прокурора вопрошала Че, - почему ты долгие годы скрывала от всего Леса, что у тебя есть ребенок? Ты тоже училась в консерватории, и помнишь уборщицу, которая била веником всех курящих на лестнице - от абитуриента до профессора. Ее звали - 'Пиночет'. Скажи мне, Мотильда, почему ты не назвала малютку 'Пиночетом'?
- Я уже не помню, Черепаха Никифоровна, и Вы мне мешаете считать петли, - инфантильно отвечала Мотя. Тетка пожала плечами, что означало: 'Пациентка профессора Ломбразо'.
Мотильда как бывшая 'уточка' была хорошо знакома с языком жестов Тетки Черепахи и не обижалась на многочисленные прозвища. Старушка Че помогала своим воспитанницам - сироткам, которых весь Лес звал 'утками', не только поступить в консерваторию, но и удачно выйти замуж. Мотильду она выдала за отставного генерала кота Леопольда, в профессиональных кругах известного больше под кличкой 'Подлый трус'. Леопольд, намекая на свои родственные связи с известным канцлером, любил повторять за каждым словом: 'Не путайте, господа, насморка с Бисмарком!'. Овдовев, Мотильда осталась на вилле 'Кошкин дом', куда в холодную осеннюю ночь пришли проситься котята, голодные Мотины племянники. Спросонья она приняла их за беженцев из Северной Африки и не впустила в дом, который вскоре сгорел от удара молнии. Мотильда долго мыкалась по людям, пока не поселилась у одного из тех, некогда голодных, племянников - художника, купившего квартирку в волшебном Дубе. В этой квартире была небольшая мансарда с маленьким балкончиком, в ней и жила Мотильда Васильевна со своими клубками.
Пыш слышал, как в комнате Паралличини безудержным сангвиническим смехом заливается Фигурка. Но вид дымящегося блюда с пышными оладьями не давал повода к дилемме. Пыш уселся за стол. Из Оливковой комнаты вышли красные от смеха: Паралличини в полосатом шелковом халате, с плюшевым медведем под мышкой, и Фигурка в велосипедном костюме. Тетка захлопотала.
- Икра красная, икра черная, 'заморской' (кабачковой) - не располагаем, дабы не поддаться чувству стадности, - приговаривала весело Че, разливая чай из заварника ручной работы завода Гарднера. Выбежала благоухающая Береза в розовом Теткином кимоно. Мотя и Береза кивнули друг другу, как дальние родственники.
Из кладовки появился Лжекролик в высоком шарфе, закрывающем не столько, якобы, простуженное горло, сколько - седые залихватские усы. В синей пижамке и в белом ночном колпачке он подошел к столу, заложив левую руку за спину, и всем забавно, то есть старомодно, поклонился. При этом Пыш услышал какой-то легонький звон.
- Подкрепись, зайчонок, - заворковала Тетка, подавая большую ложку Лжекролику и придвигая к нему ведерко с красной икрой.
- Мне бы моркови, сударыня! - басом ответил ей Лжекролик, - Или хотя бы шампанского!
- Бедный малыш! За трудную минувшую ночь потерял все: и голос, и очки, и остатки памятешки! - заботливо восклицала Че, - Вспомни, зая, как ты ночью истер все запасы морковки, а я исколола все грецкие орехи!
- Но зачем мы это делали?! - с неподдельными изумлением гаркнул Лжекролик.
- Не пугай мамочку, срочно в постель, после чая я вызову доктора, - отрезала Тетка.
Лжекролик встал, заложил руку за спину, со всеми чинно раскланялся и направился солдатской походкой, сопровождаемый легким звоном, в Оливковую комнату. Однако, поймав через плечо испытующий взгляд Пышки, шмыгнул в кладовку. И тут Пыш увидел, что из-под синей пижамки Лжекролика мелькнули черные сапоги с золотыми шпорами. Поэт, как полицейская ищейка, вбежал следом в кладовку, но увидел только стройные ряды банок с запасами на случай войны с Синим лесом. На бочке с медом лежал бумажный тюльпан, свернутый в технике оригами. Пышка развернул его и увидел план Теткиного дома, на котором крестом была обозначена Лимонная комната. Пониже плана Пыш прочел:
Инструкция
1. Стараться не разговаривать.
2. Если это не по силам, хотя бы не рассказывать гусарских анекдотов.
3. Опасаться Пышку как самого наблюдательного.
Так - так. Так- так- так. Так. Пышка свернул листок, положил его в карман и вернулся к столу. Завтрак был в разгаре. Мотя рассказывала, что ее племянник - художник постоянно дорисовывает свои картины, висящие в залах лесной картинной галереи. Поэтому они стали отличаться от тех, что обозначены в каталогах. Например, 'Купание красного верблюда' превратилось в 'Купание фиолетового слона', а 'Март' стал постепенно 'Сентябрем'. Племянника уже не пускают в галерею, как завидят его, вешают табличку: 'Закрыто на уборку'! А вся мастерская Кота - художника увешана крышками от кастрюль - это помогает ему постичь идею преобладания в мире круглых форм.
- Пыш, ты не сводишь глаз с Березы, может быть тебе переименовать твою поэму 'Фриц и Роза' в 'Фриц и Береза'? - спросил насмешливо Фигурка, предательски подмигивая.
- О! Вы пишите стихи? - удивилась улыбчивая Береза, - Не Ваш ли кулинарный справочник в стихах за подписью 'Александр Пышкин' продавался в Синем лесу? Он имел ошеломительный успех у домохозяек!
- И ты утаил от нас эту важную и полезную книгу?! - прошипела Че прямо в красное лицо Пышки.
- А почему у Вас, милая Тетушка, коньки для фигурного катания стоят на рояле? - дипломатично перевела разговор в другое русло Береза.
- Ах, милое дитя, - растаяла, как пастила, Тетка, - еще до Первой мировой войны, я выиграла эти коньки в конкурсе логических задач! Тогда девушки катались в муфтах, в длинных юбках и в кружевных панталонах!
Боясь, что Тетка начнет эту историю в пятисотый раз, коварный Фига предложил: 'А расскажите нам, почтенная, о Вашем отце'. Тетка призадумалась.
- Я знаю только, что звали его Никифором, - начала она важно, - что жил он в домике, утопающем в разноцветных гладиолусах, рядом с домом бабушки Гути, внучку которой, некую капризную Люнечку, пугали по вечерам: 'Не будешь укладываться в постель, сейчас придет злой Никишка, кинет тебя в мешок и унесет на шаурму!'
Никишка с мешком не пришел, а прибежал из кладовки счастливый Кролик из Параллельного мира с парчевым мешочком в руке и в своих обычных меховых тапочках с вышитыми пингвинами.
- О, икорка! О, оладушки! Всем привет! - восторженно тараторил Кро, не скрывая своей радости и голода.
Тетка уже налила чай 'дорогому ушастому зверю', но Пышка ухватил Кролика за воротник синей пижамки и потащил в угол для разбирательств. Пыш любил прозрачные отношения.
- Признавайся, Кро, что означает этот шпионаж? - вопрошал сурово Пышка, тыкая в нос Кролика вещественным доказательством.
- О, мой старший брат наконец-то научился делать тюльпанчики! - восторженно зашепелявил Кро, мгновенно съев инструкцию, - Он генерал королевской спецслужбы, охраняет музей семейных реликвий. Там ... находилась детская панамка королевы, с такими же функциями, как пресловутая шапка - невидимка. Я вызвал братьев на совет, который решил помочь Березе, незаконно прошедшей таможню (перепрыгнув через турникет), перейти в королевской панамке в Синий лес. Куда я планирую следом телепортироваться и забрать королевскую реликвию. Сам брат не отважился взять панамку (служака!). Мне это оказалось проще, у меня двойное гражданство! Все дело не в шляпе, Пыш, все дело в панамке!
Кролик, пригнувшись, юркнул из угла между широко расставленных ног Пышки, придерживая одной рукой белый колпачок, а второй - очки.
- Мне через полчаса уже нужно быть в Синем лесу, - объявила сладкозвучно Береза, - вечером репетиция, скоро вы увидите меня по телевизору!
- Нет, милочка, - урезонила ее Тетка, - у нас не принято смотреть телевизор, мы слушаем радио! Наше правительство нацеливает нас на спорт, решение логических задач и активизацию пассивной части словарного запаса!
- А наше - нацеливает нас на бизнес, игры и военные заварушки, - улыбаясь от уха и до уха, беспечно сообщила Береза.
- Да, да, - подтвердил Паралличини, занятый завтраком.
- Эти метастазы дошли и до нас, - вмешалась тихая Мотя.
- Мне сегодня снилось, матушка, - сказал сеньор Паралличини, - что у Вас возле кровати остался только один ботинок.
- О, это к разлуке с близким другом, - задумчиво произнесла Тетка Черепаха.
Завтрак окончился. Береза подарила Моте американскую губную помаду. Мотя - Березе законченную салфетку. Было решено, что Фига отвезет Мотильду домой, Пышка и Кро пойдут провожать Березу, Паралличини - мыть посуду, а Тетка составлять меню на обед. Береза обняла Черепаху.
- Ах, милая Тетушка! Я искала в сумочке духи и обнаружила маленький подарок для Вас, - сказочным голосом сообщила веселая кошка, - еще не распечатанная упаковка мерцающих колготок с пудельками, которые высовывают красные язычки и машут хвостиками с кисточкой - при каждом движении ноги!
Тетка громко и безудержно зарыдала, принимая бесценный подарок и обнимая на прощание Березу. Береза позвонила через пятнадцать минут: 'Алло - алло! Тетушка, звоню уже из такси в Синем лесу! Панамку я отдала какой-то бабушке, направляющейся к Вам, для ее серого ослика!'
- Одних провожаешь, других встречаешь, - ворчала старая Черепаха, - не дом, а Казанский вокзал!
И Тетка бросилась к холодильнику. Через полчаса красный, как маки на Теткиной шале, Пышка внес рыдающего в Пышкину вязаную жилетку Кролика, красного, как Теткин бархатный халат.
- Тетушка! Тетушка! - кричал не своим голосом поэт, Кро обшарил весь лес, Береза исчезла вместе с королевской панамкой! Его брата казнят за государственную измену!
- Не кричи так, юноша! - сказала невозмутимо Че, возникшая прямо перед Пышем, точнее, напротив овального зеркала, - я с трудом сняла с себя этот головной убор, что свидетельствует о том, что объем черепа у королевского отпрыска был равен 1880 см3, то есть, как у европейского кроманьонца.
Тетка подала панамку из белого хлопка в мелкий голубой горошек зареванному Кролику из Параллельного мира. Кро жалобно заскулил и уткнулся в нее всем своим мокрым носом.
ЗНАКОМСТВО ПЯТОЕ,
в ходе которого выясняется, что лыжная палка - это не палка - копалка, и что собирать грибы в осеннем лесу не безопасно.
Бабушка на сером ослике оказалась никем иным, как старым профессором Войшило на белом пони, таком грязном, что его пришлось мыть особым средством для посуды. Загорелый профессор, с седой косичкой из - под островерхой войлочной шапки, подаренной тибетским ламой, в стеганном бурятском халате с налипшими на спине желтыми листьями, громко смеялся в пропахшей ванилью Теткиной прихожей. Это был тот самый Войшило, который разгромил всех своих оппонентов на недавней Восточной научной конференции; автор многочисленных учебников, в том числе, и нашумевшей 'Логики для жителей Волшебного леса', изобилующей задачами про дикарей, папуасов, аборигенов, каннибалов и варваров, что не осталось незамеченным лесной общественностью. Это был тот самый, старый, бодрый, неутомимый Войшило, который иногда читал лекции уткам Тетки Черепахи. Однажды, одна из этих девочек, которая всегда подписывала свои тетради вместо фамилии и имени - 'Классная работа', спросила его: 'Господин профессор, я написала: 'Анаксагор из Глазомены (вместо - 'из города Клазомены'), можно оставить так?' Войшило ответил с реверансом и в стихах: 'Можно оставить 'из Глазомены', если у Вас с ушанапами проблемы!' Прошлым вечером профессор прибыл на пони по кличке 'Недоросль' на таможню Волшебного леса. Войшило не уложился до одиннадцати превратить 'МУХУ' в 'СЛОНА' за 10 ходов. За ночь заслуженный деятель науки, почетный профессор двадцати восьми университетов, академик ведущих мировых академий, председатель нескольких научных обществ, успешно справился с поставленной задачей за 9 ходов. Но, ввоз крупных животных на территорию Волшебного леса облагался высокой пошлиной. Старик недавно серьезно поистратился, купив пуговицу с парадного камзола Рене Декарта, поэтому прибег к услуге Березы и помощи королевской панамки. Недоросль в панамке прошел незамеченным мимо таможенников, разглядывающих и живо обсуждающих наряд профессора.
В прихожей Че закипела работа. Пока сеньор Паралличини показывал профессору Бирюзовую комнату, Тетка Черепаха примеряла панамку королевы перед большим овальным зеркалом. Через минуту старая Черепаха почувствовала, что панамка словно срослась с ее черепом. Неоднократно мимо невидимой Тетки пробегали сеньор Паралличини и Войшило в поисках отдельных деталей профессорского багажа. А Тетка все силилась стащить с себя злсчастную панамку, но безуспешно.
Снова, не замечая Черепаху, прибежали Паралличини и профессор, на этот раз, в поисках чистого махрового полотенца и халата для Войшило, решившего посетить ванную комнату. 'Этот не подойдет?' - шутливо предложил Паралличини, указывая на красный бархатный халат Тетки, всегда висевший на вешалке в прихожей, - 'Не граната ли у нее в кармане?!' И тенор залился веселым смехом.
- Не мой цвет, и уж совсем не мой размер! - 120 на 120 на 120, при росте 120! - отвечал профессор и захохотал, как студент, не подозревая, что Тетка Черепаха в волшебном головном уборе стоит рядом.
'Мальчишки! Родители растут с детьми. Это называется 'социализация'. А если детей нет, то мальчишки остаются мальчишками!' - подумала старая Черепаха, - 'А не посмотреть ли мне, невидимке, что делают утки? Наверняка объедаются пирожными?' Но этот педагогический инструмент показался Тетке не стерильным. И она снова принялась тянуть с себя 'жуткую шапчонку', удивляясь, как она налезла на голову пони. Снять монархическую реликвию ей удалось только после того, как перепуганный Пышка истошно крикнул в ее невидимое ухо.
Кролика, пережившего стресс, отпаивали все вместе какао. После третьей чашки к нему вернулась речь, и он, не путая местами гласные и согласные, членораздельно произнес, цитируя известного героя: 'Теперь меня и хлебушком не поправить!' Ему дали еще четыре чашки какао, завернули в махровое полотенце, приготовленное профессору, и понесли в широкое кресло под оранжевым абажуром. Нес его сеньор Паралличини, приговаривая в пуховое ухо: 'Кроленька мой жирненький, несу тебя в духовочку!'
Пышка, как спало напряжение, почувствовал острую ностальгию по 'родной лежанке' и по-своему темно - зеленому теплому халату. Попрощавшись с друзьями, поэт заспешил по дорожке, покрытой желтыми осенними листьями. Он рассуждал вслух: 'Чем они сейчас занимаются? Едят пиццу, потому что Паралличини ничего больше не умеет готовить, кроме пиццы и макаронов. Может вернуться, пока все не съели? Едят пиццу, при этом Тетка, как Сократ, спорит с профессором. Она говорит: 'Люди живут для того, чтобы есть!', а он: 'Нет, уважаемая, люди едят для того, чтобы жить!' Кролик изображает умирающего лебедя из балета Чайковского, а Паралличини заботится о нем, при этом рассказывая, что все шестнадцать братьев Паралличини и одиннадцать сестер носят в карманах кроличьи лапки, а он, старый дурень Адриано, недавно потерял свой счастливый талисман, и не знает, где теперь отрезать кроличью лапку. Потом усядутся в гостиной за карты: Че и Кро против Паралличини с профессором. Паралличини будет присвистывать и выкрикивать: 'Какой пассаж!' Профессор будет покрякивать и изрекать: 'Ну-с, держитесь, господа хорошие!' А Тетка произнесет загадочную фразу: 'Фигурки на вас нет!' и при этом нажмет под столом на тапок Кролика. Кро произнесет еще более загадочную фразу: 'Ни к ночи он будь помянут!' Конечно выиграют Кро и Че (еще те жулики). А может вернуться?'
Пышка остановился. И вдруг он увидел вокруг себя роскошную золотую осень. Повсюду стояли багряные, зеленые, розовые, желтые и оранжевые, как Тёткин абажур, деревья. И стояли они на прекрасном ковре из разноцветных листьев. И было так тихо, и так красиво, что у Пышки на глаза навернулись слезы. Он подошел к старому золотому клену, пожал его ладонь, цвета меди, и сказал: 'Здравствую, клен!'
- Здравствуй, Пыш, - ответил клен.
У Пышки слезы брызнули из глаз, он обнял дерево, прижался к его шершавой груди щекой и заплакал, как в детстве, тихо и жалобно.
- Не плач, Пыш, все пройдет, как все проходит, - сказал клен, гладя ветвями Пышку по голове, - тебе нужно спешить, и нигде не останавливайся Пыш!
Пыш поцеловал дерево и побежал по дорожке, не оглядываясь. Ему нужно спешить, ведь его заждалась Мушка. Это обыкновенная муха, которая провожает и встречает Пышку. А встречая, так радуется, что начинает петь и танцевать кругами возле него. А он кладет ей на блюдце кусочки яблока. По утрам Мушка будит засоню, садясь на Пышкину голову, закутанную в одеяло, ровно на серединку уха. Она жужжит до тех пор, пока из - под одеяла не покажется открытый глаз. 'Да в ней целая Вселенная', - думал неоднократно поэт, изучая Мушкин интеллект.
Пыш остановился ... Земля под ногами сильно дрожала. О землетрясениях в Волшебном лесу не слышали и самые древние жители. Пышка подумал: 'Тепло и сыро, самая грибная погода. Жалко нет грибов'. И тут же под желтым кустом, среди опавших листьев, он увидел многочисленное семейство белых грибов. 'Жалко, нет с собой пакета', - подумал Пышка. И сразу за кустом - увидел черный большой пакет. Обойдя с ним вокруг куста, Пыш наполнил его одними белыми грибами и красноголовиками - ни одного червивого. 'Как с куста! - подумал Пышка, - Эх, нажарю со сметанкой!' И тут он почувствовал, что его изнутри распирает критическая речь. Он не стал загонять ее вглубь, и она полилась плавно.
- Вот как мы живем? - начал вслух Пышка, шагая с полным пакетом грибов,- Мы больше всего на свете боимся пустого холодильника! А если что у кого увидим - падай и нам такое же (этот синдром обозначен Теткой: 'Что крестьянам - то и обезьянам'). Соседи считают нас примитивными язычниками и добродушными дикарями. А мы сами считаем себя лучшими изделиями с конвейера Матери Природы. Вот на прошлой неделе умерла одна юная белка (ей не правильно был поставлен диагноз), умерла на руках безутешно рыдающей матери. Так последними словами белки были не 'Прости - прощай, матушка!', а - 'Жаль, что я не смогу поучаствовать в чемпионате по составлению предложений - палиндромов!' А лес, что в нем волшебного? Пирожки? Батончики? Грибы? Вот если бы это был полный пакет золотых монет!
Пыш почувствовал, что пакет натянулся и стал угрожающе тяжелым. Он приоткрыл его и увидел старинные золотые пиастры, словно ковшом отсыпанные с пиратского фрегата.
- Так - так, - сказал Пыш, - наконец - то и мне привалило. Поеду на месяц в Синий лес, поживу в дорогом старом отеле, в номере, где останавливалась Елизавета Австрийская, приглашу в ресторан Березу! Отдохну от канализации, подышу цивилизацией!