Мы сидели на крыше, любовались звездами. Он курил, я вяло потягивала виски. Он обещал меня соблазнить, а вместо этого трепал языком уже больше трёх часов. Я устала и опьянела. Мне хотелось спать. Он, похоже, тоже утомился моей мнимой неприступностью. Это был танцевальный марафон, рассчитанный на выносливость. Движения ног, которыми я раскачивала в воздухе, становились всё более вялыми. Он всё реже затягивался, и сигаретный пепел опадал, и табачный дым растворялся, не причиняя дополнительного вреда его лёгким.
Враг рода человеческого лишь притворялся, что не спит.
Бог крепился, зевая, но глаза его не блюли уже столь явно.
Поэтому мы, откинув мнимую вражду, могли уж спокойно обсудить свои дела, больше не играя роли, навязанные нам помимо нашей воли.
--
Падшие ангелы становятся скучны, обычны, тривиальны... их очарование испаряется вместе с их невинностью. Искусив, теряешь к ним интерес, остываешь к ним раз и навсегда.
--
На демонов нельзя положиться: они непостоянны, их настроение - ветер, их когти сжимаются туго, но цепкость их обманчива: стоит сыграть с ними в поддавки, как мнимо обмякшее существо выпадает из железной хватки, захват которой не регулируется. Вы - существа, закосневшие в своих привычках и устоях...
--
Тогда почему мы всё ещё преуспеваем? Почему солнце Ваше также как и триста лет назад не может проникнуть в черноту душ, нам проданных?
--
Потому что мы ограничили людей заповедями, ещё больше подсластив запретные плоды.
--
Вот это да! Ангел, рассуждающий о вреде закона божьего - это что-то новое! Моя ли это победа?..
--
Демон, сомневающийся в своей победе - тоже нонсенс, не правда ли, дружище?
--
Это частный случай, но мы оба, похоже, - одно большое недоразумение. Зачем мы здесь? Куда мы идем?
--
Каковы наши цели, ты хочешь сказать, имеют они хоть какой-то смысл?
--
Был смысл в борьбе "добра" и "зла", но когда многие сотни лет звенят мечи и теология скрещивает кинжальные острия умов, - приходит пресыщение. Похоже, всё-таки следовало бы ввести хоть какое-то ограничение. Ведь ты всерьёз не думаешь, что разреши вы людям всё, они бы пришли к ограничениям добровольно? Не-а! Они бы перерезали друг другу глотки. Людям нужен пастырь, который бы наставлял их...
--
А этим пастырем, конечно, стал бы славный всё позволяющий демон...
--
Ну тебя, право. Неужели важно, кто бы стал пастырем, а кто - искусителем. В нашем случае высшие силы вообще дали маху.
Мы оба расхохотались, представив себя со стороны: парочка бомжеватого вида субчиков, рассуждающих о высоких материях, сидя на плоской крыше старого дома, слегка загаженной голубиным пометом, не дочиста умытой вчерашним дождем, не досуха высушенной дневным солнцем и ночным ветром...
Всё было бы проще, если бы именно сегодня мы не осознали, кем мы являемся на самом деле: ангел и бес в телах людей. Если бы сумасшествие прозрения не постигло нас столь внезапно, мы бы сейчас уже видели седьмой сон, предварительно потрахавшись. Он бы с удовольствием выкурил пару сигарет, я бы допила свой виски, а на утро мы бы разбежались, даже не вспомнив имена друг друга, а, возможно, забыв их спросить.
Вместо этого мы залезли на крышу по ржавой лестнице, рискуя жизнями наших тел, и вот теперь то болтаем, то смотрим в небо.
--
Слушай, возможно, мы действительно спятили, думая, что мы принадлежим к высшим силам?
--
Давай договоримся, что мы просто вспомнили об этом.
--
А что нас натолкнуло на воспоминание?
Я улыбаюсь, зная ответ на этот вопрос. И он улыбается улыбкой всепрощения, хоть последнее в моём случае и невозможно. Мы оба устали. Мы оба работали весь день, а потом пытались забыть об этом в баре, а вместо этого вспомнили.
--
Может, хоть перепихнёмся, раз уж мы люди?
--
Ты не возбуждаешь меня, полупадший ангелочек, дай лучше затянуться.
--
Дай лучше я хлебну немного из твоей бутылки, неудавшийся демон. Что-то ещё следует сказать... Что-то важное...
--
Вспомнишь - скажи. Я с удовольствием послушаю.
Мы скрепляем перемирие обменом бутылкой и сигаретой: теперь мы допиваем и докуриваем, лежа на крыше мира, под безразличными взглядами огромных звезд.
--
Мне всё равно, кто ты.
--
А мне - нет.
--
Мне хорошо с тобой, когда я забываю о твоей демонической природе
--
А мне хорошо с тобой именно потому, что я осознаю наше различие.
Обнявшись, мы засыпаем на самом краешке, охраняемые высоким светом полнолуния, мокрыми жидкими ватными клочьями весенних облаков и предстоящим пробуждением в неведомое. Вспомним ли мы завтра? Забудем ли мы завтра?