Мэри смотрела вдаль, на зеленовато-синие волны, уносившие его корабль прочь отсюда. Он не оборачивался в сторону берега. Она не могла этого видеть - судно отплыло уже слишком далеко, - но ей не надо было этого видеть. Мэри это знала. Потому что она очень сильно любила его, до сих пор очень сильно любила. А любящее сердце всегда знает правду.
Вновь его позвал в дорогу ветер перемен... и ничто не смогло его удержать. Мэри вздохнула и села на край обрыва, свесив ноги вниз, продолжая вглядываться в темноватую дымку над поверхностью моря, в которой далеко-далеко отсюда скрылся корабль мужа, как будто бы надеялась, что он передумает и развернет свою "Санта Магдалину" обратно. Однако парусник все удалялся и удалялся. Мэри опустила лицо в ладони и тихонько заплакала. Пляж неподалеку был пуст, на обрыве тоже, кромее нее, никого не было, поэтому одно лишь утреннее летнее солнце знало, сколько слез утекло в суховатую береговую траву сквозь тонкие, нежные, будто вырезанные из слоновой кости пальцы...
Да, военный поход во имя государства был долгом капитана Джеймса. Долгом не только перед отечеством, но и перед женой - ведь ей угрожала немалая опасность в случае обострения военного конфликта. Да, да, да, Мэри все это хорошо понимала, как понимала она и то, что без взрывного, временами капризного и придирчивого, частенько хмурого или угрюмого морского волка ей будет спокойнее, проще. Куда спокойнее будет без его бесконечных обид и недоразумений в ее адрес. Она наконец получит возможность ухаживать за больной бабушкой, найдет себе работу, чтобы прокормить семью, допишет и напечатает свой роман "На лепестках роз", сможет выйти в свет, не боясь ревности подозрительного Джеймса... да, она прекрасно понимала все это. Как понимала и то, что - таков Джеймс по своей природе, таким его создал бог, что ничего дороже моря и свободы для него на свете не было. Даже жена в его глазах имела куда меньшую ценность - недаром он так легко променял ее на соленые ветры океана. Да и по чести сознаться, отношения у них давно уже были не те, что прежде. В далеком прошлом остались серенады под окном, розы у порога, конные прогулки, позади были совместные плавания и бури, а вместе с ними и пронзительное счастье, которое Мэри узнала только благодаря Джеймсу. Мэри занимала в душе Джеймса теперь то место, которое уже не может занимать сестра, но еще не может занимать любимая. Она была для него просто очень близким человеком, на чью помощь он всегда мог рассчитывать, но чье общество его порой так утомляло. Джеймс, конечно, по-своему любил ее. И понимал, что отношения, наступившие теперь между ними - не совсем то, чего так хотелось бы Мэри... и это была одна из причин, сподвигнувших его вызваться в злополучный поход. "Я уезжаю, знаешь, Мэри... ты понимаешь... я ведь могу и не вернуться, - сказал он ей, собираясь в путь. - Ты... можешь найти себе кого-то, кто станет тебе более достойным мужем, чем я." Мэри оскорбленно смолчала. Он ведь прекрасно знал, что она любила его сильнее всех на свете и что никто не интересен был для нее, кроме него. "Да ладно уж, - думала она с обидой: ей тогда казалось, что он просто пытается бросить ее так, чтобы она не поняла, что произошло и кто инициатор. - Хочешь сбежать - сбегай, найди себе портовую девку по вкусу, из тех, что тебе так нравятся, в шнурованных корсетах, только зачем вот этот спектакль?! Сказал бы честно, мол, не люблю я тебя больше... я бы отпустила без скандалов, молча..." Хотя прекрасно знала, что, скажи он такое, уж рыдала бы она точно в три ручья. "Ты... пиши мне оттуда, " - попросила она. "Хорошо, звездочка моя", - ласково сказал Джеймс и поцеловал ее на прощание...
Мэри вздохнула, поднялась с земли, отряхнув подол накрахмаленного голубого платья, неспеша пошла в сторону дома, то и дело взволнованно оглядываясь, как будто ожидая увидеть, что он оглянулся тоже. Но она знала, что он не оглядывался на нее. Его звала другая жизнь. Ему было хорошо и без нее. И от этого ножом по сердцу резала Мэри острая боль... но она старалась сцепить зубы и не плакать. Еще чего. Не на ту напали. Обойдется, чтоб я тут еще скучала по нему, когда он обо мне забыл уже!..
Нехорошее предчувствие охватило ее, еще когда она подходила к околице. В поселке было слишком тихо, не доносилось издалека детских голосов, пронзительных криков баб, мычания коров. Мэри ускорила шаг и вошла в поселок. То, что она увидела там, заставило ее сердце сжаться от ужаса: на улице лежали трупы, часть домов была взорвана, часть - сгорела или обрушилась. Но самые крепкие, блочные пятиэтажки, в которых располагались магазины, почта и небольшие швейные цеха, в одном из которых работала Мэри, устояли. Свой дом Мэри увидела еще издалека: он покосился, но, сработанный когда-то ее дедом на совесть, еще стоял. Мэри побежала к дому, перешагнула через упавшую ограду, взбежала по крыльцу и вошла внутрь.
Бабушка Джейн лежала на кровати неподвижно, закрыв глаза, и Мэри сначала показалось, что она умерла. Взволнованно Мэри опустилась на колени рядом с ней и стала искать пульс; но на счастье, бабушка открыла глаза и, тяжело дыша, посмотрела на Мэри.
- Где же ты была, дорогая... - сказала она.
- Что тут произошло? - спросила Мэри.
- Я не знаю... ты ушла провожать Джеймса, и через час я услышала за окном звуки... они были похожи на выстрелы. Я хотела подняться и выглянуть в окно, чтобы узнать, в чем дело, но... не смогла... - бабушка Джейн поморщилась, приподнимаясь. - А потом раздались один за другим два взрыва... наш дом, должно быть, чудом уцелел, так я молилась в этот момент. И еще, дорогая... Бэзил... его не было дома все это время... я боюсь, не попал бы он в историю...
Не может быть... Мэри никак не могла поверить. Но ведь все говорили, что войны не будет!.. Один морской поход, и все уладится... вот и уладилось.
- Но где же Бэзил? - Мэри вскочила. Ее пятилетний сын был хоть и смышленым малышом, но ему угрожала большая опасность вне дома. Особенно теперь. О том, что ее зеленоглазого (в маму) постреленка может больше не быть, Мэри думать не хотела...
И снова испустила вздох облегчения: с чердака комочком скатился сын. Глаза его были совершенно круглые, он держал на руках верного щенка Чарли, тоже дрожащего от испуга.
- Мама, мама, а там дяди пришли, они стреляли! - сбивчиво доложил Бэзил, трясясь от страха. - А потом они гранату бросили, и тети Рози дом взорвался! И еще один дом тоже, там, на Старом селе... мама, что это было? Почему эти дяди в наших стреляли? Они враги, да?
- Бэзил, это очень нехорошие дяди, - строго сказала ему Мэри, успокаивающе гладя по голове. - Поэтому ты никуда-никуда из дома не выходи теперь. Ясно? Никуда!
- Хорошо, - кивнул мальчик.
- Ты присмотри, пожалуйста, за бабушкой Джейн, а я пойду узнаю, в чем дело, - Мэри накинула серый плащик и вышла из дома. Она направилась в свой швейный цех, желая узнать, остался ли кто-то в живых, и если да, то расспросить их, что произошло.
Дверь цеха была наглухо заперта. Мэри постучала на всякий случай; к ее удивлению, за дверью раздались звуки, и вскоре знакомый голос спросил ее:
- Кто это?
- Миссис Райт, это я, Мэри, - поспешила ответить она. - Впустите меня пожалуйста, солдаты уже ушли!
Дверь со скрипом отворилась, и Мэри вошла в цех, бывший еще недавно светлым и опрятным, теперь же мрачный, пыльный, местами обрушенный. На стене тревожно бормотало радио. Между станков лежали люди. Все они были ранены. Те, кто остался цел, суетились вокруг, оказывая помощь. Сухая пожилая женщина, начальница Мэри, миссис Райт, держала в руках бинты. Она тут же закрыла за Мэри дверь.
- Что тут случилось? - поинтересовалась Мэри, с ужасом оглядывая раненых, многих из которых она знала лично, с кем-то неплохо дружила.
- Война началась, - пояснила миссис Райт. - По радио передали... без объявления войны напали... сволочи... у Голубихи сына убили. Даррел погиб. Мужчин в селе почти не осталось, большинство ранены. Гранату бросили, мы - кто мог - попрятались с испугу, сюда, им сюда не залезть... решили, что всех перебили, и ушли... по радио передали, что войска врага в нашу сторону движутся. Нам подкрепление сюда слать будут, завтра машины приедут. Мы собрались, кто был на телеграфе, отправил телеграмму в Парламент, чтобы прислали сюда еще станки нам переделать... собранием повстанцев решили, будем из нашего цеха военный завод делать. Книжки-руководства заказали, на изучение - сколько Бог даст, когда неприятель придет, никто не знает.
Мэри молча слушала, не перебивая. Ей отчаянно не верилось в происходившее. Причем, судя по всему, напали вовсе не те, от кого ожидали и на борьбу с кем отправили "Санта Магдалину". В сердце вонзилась острая-острая боль. Проклятье, Джеймс, где ты, когда ты так нужен?!.
- Мы все будем переучиваться, - продолжала миссис Райт надломленным голосом. - Мина будет автоматчицей, Энни - готовить взрывчатку, Кэт, Лиззи и другие - на станках... ты, надеюсь, поможешь нам, миссис Мэри?
- Конечно! Как можно!.. - горячо откликнулась Мэри. Как могла она оставаться в стороне, когда жизнь угрожала ей и ее близким!..
Вскоре швейный цех был оборудован под оружейный завод и (второй отдел) под госпиталь - это было единственное место в поселке, где двери были действительно крепкие, железные. Девушки, женщины, маленькие девочки и даже старухи день и ночь трудились на новом заводе, чтобы те из мужчин, кто еще остался жив и мог сражаться, были вооружены как можно лучше и достойным отпором встретили противника. Вскоре враг пришел в те места. Начались обстрелы, бомбежки, каждый день Мэри в ужасе молилась за своим станком, чтобы Господь сохранил ее дом, где больная бабушка и маленький сын. Бэзил остался ухаживать за бабушкой то время, что Мэри трудилась на заводе. Это были тяжелые времена. Люди умирали от голода, стало нечего есть, все больше становилось раненых и убитых. Каждый день проживался Мэри в нелегких мыслях: не взорвут ли дом, пока она стоит у станка? Не умрет ли от сердечного приступа старая бабушка Джейн, не убьют ли непоседливого Бэзила?.. И еще - как там Джеймс?
Хотя, как там он, она догадывалась. Воевал не на тот фронт, наверняка лениво и с полной уверенностью собственного превосходства, даже и не подозревая, что происходит тут. Пил вместе с приятелями-матросами. Упивался свободой и легкими победами... а тут, в поселке, что он оставил, люди умирали от голода и ран. Тут, стирая руки в кровавый пот, трудилась его Мэри, и он знать не знал, КАКИМ потом ей достается каждый сработанный автомат.
Она писала ему. Писала, что соскучилась. Писала, что война и что не знает, переживет ли бабушка это время. Слала связанные тайком ночью носки. Он скупо отвечал на каждое письмо, нередко подпуская колкости и, кажется, даже не замечая строки, где говорилось о войне, о бедах, постигших его семью. Шутил насчет девиц, что видал в чужих землях, жаловался, что ему в походе не хватает женских прелестей. Мэри ночами плакала над его письмами. Однажды она даже решилась написать: "Ты что, больше не любишь меня?" Однако в ответном письме получила такой нагоняй от мужа за этот вопрос, что сразу поняла: эта тема закрыта. "Да люблю, люблю, дура ты," - сухо ответил он и более ни слова о любви не проронил. Вообще, писал Джеймс редко, делами Мэри интересовался мало, больше рассказывая про себя. Как чуть не попал в пасть акуле. Как его судно село на рифы. Как начали было стрелять в "неприятеля", а потом побратались с их капитаном и вместе распивали крепкий ямайский ром... Мэри, как книжку о приключениях, перечитывала его письма снова и снова, снова и снова со слезами отмечая про себя, что ему без нее лучше, чем с ней... снова и снова вспоминая его красивое лицо с густыми пшеничными усами, его необыкновенную улыбку, вспоминая дни счастья и дни их совместных странствий... как ей было здорово тогда, с ним... как бы она хотела ВЕРНУТЬСЯ...
А он, интересно?.. Хотел бы?..
Словно сейчас, вставали перед Мэри знакомые образы.
Они познакомились, когда Мэри сбежала из дома, где строгая бабушка не велела ей выходить замуж. А она очень хотела замуж. И к тому же мечтала о приключениях... Сев на первый попавшийся корабль, Мэри сразу же заручилась поддержкой капитана, посочувствовавшего "сиротинушке" и обещавшего укрыть ее на "Санта Магдалине" до тех пор, пока ей не найдется тот, кого она возьмет в мужья... "Я, кстати, как раз тоже решил вот осесть, искал себе жену, - улыбаясь лучшей из своих улыбок, сказал он. - Будем искать вместе?" Капитан Джеймс был кем-то вроде корсара - с одной стороны, подчиненным государства, его преданным слугой, готовым защищать отечество, с другой стороны - настолько влиятельным и смелым моряком, что мог позволить себе вольные странствия в посиках денег и (прежде всего) приключений. Переодев Мэри в парня, капитан проводил ее на свой корабль... "Добро пожаловать на поиски приключений!" И с тех пор немало морей проплыли они вместе, немало испытаний прошли. Незаметно родилась между ними любовь... и, хотя Мэри была вовсе не в его вкусе - капитану нравились распутные портовые девки, обладавшие обширными знаниями в науке плотской любви, носившие кружевные шнурованные корсеты, особенно - яркие блондинки с пронзительными глазами и чувственной фигурой, Мэри же была простая, русая, с бледными зеленоватыми глазами, худенькая, угловатая, с маленькой грудью и довольно простым лицом, короче, типичная сельская скромница, - однако, несмотря на это, капитан Джеймс нарек ее своей Звездочкой, своей единственной возлюбленной, и скоро повел ее под венец... Как же она была счастлива! Первые годы лучше мужа было не придумать. И даже, когда они вернулись в ее родное село, чтобы ухаживать за внезапно заболевшей бабушкой, все было так прекрасно!..
До тех пор, пока Джеймс не стал пить с приятелями и не променял любовь и домашний уют на столь драгоценную ему свободу океана.
Но все же, Мэри продолжала надеяться. Надеяться, что долгая разлука освежит чувства, что военное положение вразумит Джеймса и заставит его больше ценить то, что он оставил тут. И эта надежда не давала ей сломаться в самые тяжелые минуты, когда, казалось, уже все было кончено. "Я дождусь его", - говорила она себе. - "Я дождусь его. Он вернется, и все будет хорошо. Но для этого я должна выстоять... я должна... еще один автомат... ну еще хотя бы один... осталось чуть-чуть..." - и, хотя она падала от голода, истощения и усталости, но эти мысли помогали ей довести дело до конца, и со станка выходил еще один неплохо сработанный автомат.
Спустя много месяцев борьбы и лишений, поселок наконец оставили враги. Еще несколько месяцев - и вот, наступил счастливый момент. По радио объявили: война кончилась! К сожалению, бабушка Джейн не дожила до этого счастливого момента... Люди бросали вверх шапки, обнимались, плясали... Мэри подхватила на руки повзрослевшего за это время до срока, посерьезневшего Бэзила, и они радостно запели. Еще через несколько недель объявили о возвращении в порт "Санта Магдалины". Мэри, радостная, примчалась в порт, встречать любимого мужа, по которому так истосковалась, чьих поцелуев ей так не хватало все это время, да что там - ради которого она пережила все эти ужасы...
С трапа спускались две фигуры. Сердце Мэри ухнуло вниз. Одна из фигур был Джеймс. Он держал за талию пышногрудую блондинку в шнурованном корсете с ярким, грубо раскрашенным лицом. Однако, даме нельзя было отказать в красоте. Она была шикарна. Именно такая, о какой Джеймс всегда мечтал... Он не видел Мэри в толпе. Прямо на ее глазах он обнял улыбающуюся блондинку и страстно поцеловал ее. Из глаз Мэри покатились тихие слезы. И все ее существо сейчас выражало одну сплошную разбитую надежду, разочарование: ЗА ЧТО?.. Она вдруг почувствовала себя Русалочкой из сказки. Так бескорыстно и молчаливо любившей. И так ни за что преданной ради какой-то там "мечты с серебристым голосом". Когда это был ЕЕ серебристый голос... но принц этого не знал...
Неужели Он забыл ее?!. Не в силах сдержать боль, Мэри бросилась вдогонку парочке, направившейся в пивную. Догнала, окликнула:
- Джеймс!.. Я тут!.. Здравствуй, любимый!..
Дама в корсете презрительно оглянулась на нее.
- Это еще кто? - сморщилась она, глядя на Джеймса вопросительно. Тот поспешил обернуться.
И переменился в лице.
- Мэри!.. Звездочка моя!.. - на лице появилась ТА САМАЯ улыбка. Но Мэри в нее больше не верила. Как ни отчаянно хотела заставить себя поверить... - Ты себе никого так и не нашла!.. Я же сказал тебе, чтобы ты не оставалась одна. Ну, что ты, глупышка...
Он обнял ее, видя ее слезы, погладил по голове. Странно. Когда она писала ему в письмах, что надрывается от душевной боли, он делал вид, что не прочел этого и она этого не писала.
- Джеймс, кто эта женщина с тобой? - дрожащим голосом спросила мужа Мэри.
- Это Тесса. Моя знакомая, - ответил он прохладно. - Мы с ней случайно встретились сейчас в порту.
Но Мэри видела, как они вдвоем сходили с трапа.
- Тесса, это Мэри, моя жена, - ласковым голосом проговорил моряк. - Я рассказывал тебе о ней.
По лицу Тессы хорошо было видно, что она думает об этой сельской простушке.
- Ну, пока, Тесса! Меня дома ждут, видишь, - натянуто улыбнулся Джеймс и, подхватив под руку Мэри, пошел с ней в сторону поселка.
- Зачем ты сказал неправду? - когда они отошли подальше, спросила с болью Мэри. - Ты приехал с ней.
- О чем ты говоришь? С чего ты взяла? - потрясающий актерский талант продемонстрировал Джеймс - она бы поверила ему, если бы не видела все своими глазами. - Это не так, Мэри!.. Я не...
- Джеймс, я видела, как ты поцеловал ее, - холодно ответила Мэри. - Не надо лгать. Зачем ты лжешь? Разве я держу тебя? Разве я когда-то тебя держала?..
- Что за бред ты несешь, звездочка! - взволнованно пощупал муж ее лоб. - Уж не сказалась ли война на твоем здоровье?
- Я ВСЕ ВИДЕЛА, - еще раз повторила Мэри, и он только-только увидел, что в прежде русые волосы закралась седина, а на лбу появились морщины за то время, что он плавал. Лицо ее как-то постарело...
Случись это до войны, Джеймс, может, продолжил бы отпираться. Но теперь он лишь тихо сказал:
- Я ж сказал тебе... я не достоин тебя. Что же ты не нашла себе другого...
Как он только мог такое говорить! Мэри негодующе вырвалась из его рук и пошла быстрым шагом прочь. Разве он не знает, что он один лишь существует для нее!.. и до сих пор...
- Ну и как хочешь, - проворчал он в ответ. - Дура... а я с тобой ведь остаться хотел...
Развернулся и тоже пошел, но в другую сторону. Туда, куда ушла Тесса. Черт. Придется теперь с ней объясняться...
- Мама, куда ты? - спросил серьезный мальчик Бэзил. - Зачем мне оставаться у тети Лиззи и дяди Рональда?
- Так надо, - объяснила Мэри. - Помнишь, папа уезжал в поход?..
- Ага!
- Я теперь тоже... уезжаю. В свой поход.
- Надолго?
- Навсегда, Бэзил.
Бэзил не стал спорить, ныть, спрашивать. Теперь, после войны, после смерти бабушки, он многое понимал, ко многому был готов. Он лишь, как настоящий мужчина, проводил маму до ворот, помог донести ей легонький дорожный мешок и трогательно чмокнул в щечку на прощание.
- Удачи тебе, мам. Как папа говорил, попутного ветра и семь футов под килем...
Мэри нежно поцеловала сына в лоб и, крепясь, пошла по сельской дороге в сторону моря. И чем дальше она уходила, тем больше пустота и уверенность в правильности того, что делает, росла в ее груди. У нее больше ничего не осталось. Бэзил.. Бэзил взрослый мальчик. Все поймет. И он в надежных руках. Лиззи Брайан не подведет.
Мэри неспеша подошла по желтоватой жесткой траве к обрыву, посмотрела на плещущееся внизу море. Словно живое, оно перекатывалось, отступало и подступало, шумело о скалы... зеленоватые, как глаза Мэри, горбы шевелились внизу, ударялись в твердь берега, пенясь, и вновь отбегали... Мэри подумала, что оно похоже на нее. Такое же сильное. Такое же спокойное... она закрыла глаза, вспоминая все, что было в ее жизни связано с капитаном Джеймсом. Вновь, словно гальку, перебирала эти воспоминания, с любовью и жалостью. И думала. О том, что такова была судьба. Что она знала все еще с самого начала, но не хотела думать об этом. О том, что не так, так эдак судьба готова была развести ее и Джеймса... что к тому было много причин. Да, да, да, все эти причины очень разумны и правильны, да, все так, как должно быть.... Мэри понимала это. Она снова все понимала. Но только... он был единственным, ради чего она жила. Он занял в ее душе все место, не оставив ни частички никому другому, наверно, даже сыну. Он был ЕЕ ЖИЗНЬЮ. Хотя она была всего лишь его женой... готовившей... стиравшей... утешавшей и помогавшей, дарившей ласки и любящей... но она была только женой. Удобной и вполне заменимой. ОН БЫЛ - ЕЕ ЖИЗНЬЮ.
... и ОН УШЕЛ...
Зажмурившись, Мэри сделала шаг. Это море соединило их; пусть теперь оно примет ее, как дочь. Она возвращается в это море. Навсегда.
Волны всколыхнулись и заглотили сломанное в полете хрупкое тело в накрахмаленном голубом платье. И вновь сомкнулись, как будто ничего никогда тут не происходило. Те, кто придут сюда после, поглядят на эту ровную бугрящуюся и пенистую поверхность, на солнце, заливающее морскую гладь, и умилятся умиротворяющей картине, умилятся могуществу и божественности природы рядом с человеческим несовершенством... не зная, что скрывают эти воды... да и кому это интересно...
Высокий красивый мужчина с пшеничными усами поднялся по старому крыльцу покосившегося дома на обочине и постучал в дверь. Никто не ответил. Окна были заколочены. Мужчина сел на крыльцо и закурил трубку в растерянности. Мимо проходил крепкий подросток лет пятнадцати на вид, с кудрявой шевелюрой, чем-то до ужаса похожий на усатого мужчину.
- Вам кого надо? - спросил он, увидев, что незнакомец (хотя лицо его смутно казалось юноше знакомо) явно кого-то ждет у заброшенного дома.
- Простите, молодой человек, - мужчина поднял взгляд и тут же узнал юношу. Но вида не подал. Он решил сделать сюрприз. - Мне нужно к одной женщине... вы вряд ли ее знаете, хотя... вы наверняка должны знать мальчика, который у нее живет - он как раз ваш ровесник. Его зовут Бэзил...
- А-а! Бэзил - это я, - улыбнулся он. - Я сейчас провожу вас. Вы ждете ее не там.
- А где же мне нужно ее ждать? - усмехнулся мужчина.
- В этом доме давно никто не живет... пойдемте, я провожу вас.
Вместе с Бэзилом мужчина прошел в уютный, засаженный розами дворик, к невысокому домику с красной черепицей. Тут явно жили богатые люди. Бэзил постучался и поспешил убежать к звавшим его с улицы мальчишкам. На пороге показалась рыжая миловидная женщина с младенцем на руках. Она приветливо улыбнулась гостю:
- Здравствуйте, сэр, что вы хотели?
Мужчина явно растерялся.
- О... простите... мне нужны не вы...
- А кто же вам нужен? - удивилась женщина, улыбаясь.
- Мне нужна миссис Мэри, - ответил усатый мужчина, растерянно глядя на нее. - Мать моего сына, который зачем-то проводил меня вместо нее к вам... кто вы, миссис?
- Ах, так вы и есть тот самый капитан Джеймс! Меня зовут Элизабет Брайан, и я опекунья Бэзила, - помрачнела та. - Миссис Мэри давно уже нет в живых. Она пропала без вести много лет назад... последний раз ее видели по дороге к обрыву, я подозреваю, что там она окончила свои дни добровольно. Почему, я думаю, вам рассказывать без надобности. Она велела не рассказывать Бэзилу о вас и, если вы появитесь, не пересекать вас. Так что, прошу вас, уходите... вам тут более делать нечего. Бэзил счастлив у нас, ему хорошо тут живется. Я и муж - надежные люди, если вы беспокоитесь о сыне.
Капитан Джеймс поморщился. Как это мерзко. Сама-то ладно, но сына за что от него отлучать!..
Не прощаясь, он повернулся и пошел вон. Миссис Элизабет закрыла дверь, прошептав нечто нелестное в адрес моряка.
Капитан (точнее, давно уже простой пират) стоял на обрыве и смотрел на волны. На волны, поглотившие его Звездочку...
- А ведь я любил тебя, Мэри... я вернулся к тебе... а ты... эх, дура... - негромко прошептал он. - Я ведь вернулся!..
"Поздно.... поздно...", - прошелестели, как ему показалось волны.
Кто виноват?
Никто не виноват.
Капитан Джеймс еще посмотрел на море и затем направился к порту. Значит, сегодня он у Тессы... она, конечно, слишком горда, чтобы позволить жениться на себе такому неудачнику как он, но зато утешить его на ночь вполне не прочь. Сегодня он напьется...
А завтра он снова будет жить, как жил до... беззаботно водить корабль сквозь волны и думать о своей свободе.