Аннотация: Мысли о философии, о философах и их учениях. Изложено в афористической форме
Философ-акробат
--
Философия
Задумчивый голос Вечности - это и есть философия.
Философия возникла как обоснование точки зрения в спорах, как искусство донести свою мысль до другого. Если бы на Земле жил один-единственный человек (скажем, Адам), такой науки бы не было.
Изобрести что-то новое в философии очень трудно. Как ни была бы хороша мысль, оказывается, что этим уже занимались Аристотель или Платон, или даже Парменид, не говоря уже о всей плеяде более поздних философов. Новизна возможна только вне сферы философии как науки, на перепутье наук.
Легче заниматься эзотерикой, чем философией, поскольку её выводы можно и вовсе не соотносить с опытом.
Идеи возникают из-за сомнений. А самые значительные идеи возникают из желания преодолеть скептицизм.
Чаще всего, современный философ - это специалист по фразам. Он знает, кто что сказал и по какому поводу.
По себе заметил: читаешь религиозные тексты - становишься добрее, терпимее, возвышеннее. А когда читаешь философские тексты - вся грязь мира вновь возвращается и овладевает тобою.
Каждая философская система плетёт свою умозрительную сеть на основании некоторых немногих первоначальных понятий, которые выделяются, таким образом, из бесконечной совокупности понятий вообще и возвышаются над ними. Эти самые понятия - остов конкретной философии, её фундамент. Кант сделал гениальное открытие - он определил априорность этих самых понятий, их независимость от опыта, и он впервые обратил на это внимание.
Односторонность выдаёт себя своей мощностью, Многосторонность и плюрализм - общностью. Односторонность "чёрно-белого" осознания действительности в марксизме примечательна мощностью философии, возведённой в государственную идеологию. Философский плюрализм подаёт лишь жалкие голоса, но как он всеобъемлющ!
Путь к вершинам философии пролегает через достижение всё больших и больших обобщений. В конце концов, грань между категориями размывается, всё обращается в единое, а дальше - в трансцендентальное, для которого уже нет слов. Наступает молчание. Это и есть самая вершина философии.
Можно быстро и бойко продать арбузы. Но изучить философию столь же быстро нельзя, нужно жить ею. По этой же причине в философию приходят отнюдь не школьники.
Философ вынужден подстраиваться под эпоху, чтобы быть заметным в ней. Но настоящая истина (это касается, скорее, не онтологии, а физики, философии науки) пребывает вне всякой эпохи. Поэтому чаще всего великое не воспринимается адекватно своему времени. Понимание великого приходит много позже.
Изучая философию, создаётся впечатление, что различные философские школы, теории, связанные или не связанные с конкретными именами, - всё это только части какой-то одной наиболее всеобъемлющей единой философии, к целостному пониманию которой человек может подойти только через изучение частностей. А всю философию можно только чувствовать, но не понимать, чувствовать свой "океан Солярис".
Есть такая индийская притча: шестерым слепым дали потрогать слона, один щупал хвост, другой - ногу, третий - другую ногу, четвёртый - хобот, пятый - ухо, шестой - клыки. А после их спросили, что такое слон... Вот и с философиями примерно такая же история. Мы слепцы, по частям изучаем Целое, оно иначе нам не даётся. Наука - только один способ изучения Целого, но кроме него есть множество других подходов к его изучению. Видеть всё Целое сразу, видимо, мы не способны, его можно только чувствовать, мистически предугадывая его настроение.
Мы живём в своё удовольствие, любим помечтать о высоких материях, строить теории о том, о сём. А в соседнем доме молодой паренёк, ещё недавно любовавшийся звёздным небом, тихо умирает, употребляя наркотики. Его к ним кто-то приручил, ему не хватило собственной воли отказаться от пагубной привычки.
Нам проще выдумать теории, осуждающие или оправдывающие его. Но ведь ни одна философская теория, какой бы грандиозной она ни была, не смогла спасти конкретную человеческую жизнь. Беда философии в том, что она объясняет, но не действует. Её учения нельзя принять за основу жизни, потому что в любом основании всегда можно усомниться. Только вера, истинная вера, способна спасти конкретную человеческую жизнь, она-то и создаёт то самое основание, в которое можно верить изначально, не подвергая его сомнению. Вера и есть тот "островок стабильности", на котором можно построить любую человеческую жизнь.
Строго говоря, философия - это не наука, а мнения, с которыми ты можешь быть согласен или не согласен и которыми ты можешь быть удивлён или разочарован, только и всего ...
Философские сочинения интересны тем, что с их опубликованием можно не торопиться. В философии вопрос о приоритете в открытии чего-либо никогда не стоял и стоять не будет.
Философские выводы делаются на основании опыта собственной жизни. Философии вне жизни быть не может. Даже онтология есть наука о жизни всего, о каждой отдельной жизни, то есть о Бытии.
Философия работает в опыте, "ковыряясь" в том из чего он может проистекать. Она обволакивает себя сверху "одеждами" - опытными данными. Эзотерика же наоборот вне опыта, лишь изредка обращаясь к нему, ей не нужны "одежды" из опыта, она нуждается лишь в самом незначительном "костюме" - "купальнике", чтобы хоть в чём-то иметь основание в опыте. Можно ли выдумать философию или теорию, построенную полностью вне опыта и никак не апеллирующую к опыту? Нет. Потому что наше сознание укоренилось в опыте. Но такая наука имеется - это наука о Боге, хотя, впрочем, это уже не наука.
У примитивных народов (примитивных людей) обнаруживается и примитивное бытие (частное бытие), в котором невозможна никакая философия. Философия может строиться на основе основополагающих принципов Бытия в той мере, в какой в частном бытии возможно образование понятий.
Философы, физики, математики пытаются в своих теориях объяснить каково бытие, каков стоящий перед нами мир, совсем не понимая, что этими самыми теориями они, собственно, и строят то самое Бытие, в котором пребывают, и которые пытаются объяснить. Мир таков, каким мы его сами хотим видеть в своих описаниях. Мир зеркально отображается не в общем абстрактном разуме, а в каждом из нас.
2. Мнения
Агностик: "установление истины - дело самой истины".
* * *
Л. Витгенштейн изучает вопросы, лежащие между логикой и эзотеризмом, то есть между тем, что человек знает и в чём он уверен и тем, на что следует человеку полагаться и во что верить. А логика основана на вере, вере в незыблемость законов и положений.
Истина - финал, выражаясь словами Л. Витгенштейна, языковой игры. А кто вам сказал, что Истина должна быть непременно выражена в словах? Может быть, Истина где-то между словами?
* * *
"Агни-Йога" Н. Рериха напоминает первомайские призывы ЦК КПСС, делайте это, делайте то, и никаких возражений, за вас уже всё решено.
"Агни-йога" Рериха провозглашает тонкий мир, заставляя пренебрегать грубым миром. Эта точка зрения взращена в индуизме. В буддизме обе стороны человеческого, мир горний и мир дольний, имеют равную ценность, - всё необходимо и существенно.
* * *
Бытие само по себе никакое. Попытка Шопенгауэра обосновать Бытие с помощью воли делает это самое Бытие слишком узким, оно становится волюнтаристским.
* * *
Альберт Эйнштейн верил в Бога, в "надличное", но тем не менее придерживался "света разума". "Разум сам по себе, вера - сама по себе", - это и есть теория двойной истины Аверроэса-Сигера Брабанского.
* * *
Философская мысль в древнем Китае "размазана" по всему мыслительному пространству, лишь изредка обретая персоналии. Западная мысль всегда чётко выражена вместе со своим творцом, она чётко персонифицирована.
Интерес побуждает к деланию. Даосское "недеяние" есть отсутствие интереса к конкретному, но не исключает интереса ко Всему.
По-видимому, отцом-основателем научно-технического прогресса следует считать не Ф. Бэкона, Ньютона или Джеймса Уатта, а именно Росцелина, основателя номинализма. Именно он придал значение единичным вещам.
* * *
Нет, всё-таки ненадёжно то основание, которое Декарт провозгласил как фундаментальное - "мыслю, значит существую! (Cogito ergo sum)". Может, мне только кажется, что когда я мыслю, я существую. А может меня и нет совсем, когда я творю - творит Тот, кто вне меня, а не я сам. И почему нужно обязательно связывать воедино два модуса бытия: мыслю и существую? Почему они соединяются вместе именно на мне, на субъекте? Мы тем самым наиболее жёстко и кардинально ограничиваем Бытие: оно таково, какое мыслится нам, которые существуют. Но ведь Бытие гораздо богаче и обширнее. Мы ограничены в понимании своим опытом, той ничтожной частью Бытия, в которой сопряжены вместе "мыслю" и "существую".
По Декарту "Я" - это "мыслю, которое существует". А по моему мнению, "Я" - это червяк, обозначенный выражением "мыслю, которое ковыряется в навозе".
* * *
Изучая теории разных эпох, сложилась интересная аналогия: философия Платона - чистейшей воды гомосексуализм в самом высшем значении этого слова. Философия Канта эротична - лёгкое прикосновение ("явление"), которое возбуждает ... к размышлению. Сильнейший оргазм до самого забытья испытываешь, изучая Хайдеггера: это секс с Бытием, которое никогда не раскроется для тебя полностью, но и не оставит тебя неудовлетворённым.
* * *
Идея о творении мира из ничего (креационизм) аналогична механизму появления мысли в голове, ведь она тоже возникает из ничего, вдруг, хотя многие полагают, что она продиктована откуда-то свыше. Но разве можно в вопросе о Творении полагаться на аналогии? Всё может быть совсем по-другому.
Речь креациониста.
Что вы там выдумали ещё? Прочтите об этом сначала в Библии, есть ли об этом хотя бы намёк в ней, или хотя бы пара слов из тех предложений, которые вы хотите преподать людям? Нет?! Тогда куда же вы лезете со своей гордостью? Одумайтесь, изгоняйте в себе беса! Молчите, наконец!
* * *
Солипсизмом, по-видимому, мог владеть первый человек не Земле, Адам, да и тот владел им при условии, если не учитывать его общения с Богом. А как только появилась Ева, солипсизм был разбавлен изрядной долей реализма. Любая женщина исключительно способная в этом деле. Реализм - её мировоззрение. Только один человек сам по себе с самого рождения, не общавшийся ни с кем никогда, может считаться в полной мере субъективным идеалистом, последователем солипсизма в полной мере. Только он один может в полной мере чувствовать свою жизнь и отождествлять её с тем, что он чувствует, только он сам по себе может жить в единении со своей экзистенцией.
Допущение плюрализма мнений равноценно отказу от своего "Я".
Представим себе наличный опыт в виде почвы, вне которой мы жить не можем. В этом случае, человек представляет собой своеобразный "корнеплод": мы укоренены в опыте настолько сильно, что не можем даже представить себе куда растут наши мечты - "вершки". Мы даже представить себе не можем Того, кто может нас вырвать из нашей родной почвы и бросить в свои закрома.
Самое смешное в том, что натуралистически продолжая идеи Платона, мы придём именно к "человеку-корнеплоду".
* * *
Философия экзистенциализма: меня забросили неизвестно куда.
Философия марксизма: ба, да я тут не один!
Газонокосильщик.
- Устроим сенокос, - сказал Ильич, вышел к философии и всех ровненько подровнял своим "Материализмом и эмпириокритицизмом".
Корова, как, впрочем, и любое другое травоядное животное, вопрос о первичности бытия или сознания решает всегда чётко и однозначно. Даже если бы пастух проповедовал преимущества духовного, она, несмотря на убедительные и долгие увещевания пастуха, прежде выберет траву или стог сена, то, что под ногами, то, что материально.
Человек - существо животное, социальное, духовное. Поэтому то, что существует рядом с ним, должно, по его мнению, существовать и рядом с кем-то другим, и даже с тем, кто давно умер. Поэтому вопрос о первичности бытия или сознания решается самим человеком неоднозначно. Всё зависит оттого, что принять за очевидное: то, что рядом с ним, то, что рядом с другим, кого мы не можем видеть, или же то, что рядом с тем, кто находится по другую сторону Жизни.
* * *
Чтение Карла Барта, его "Очерка догматики", наводит на мысль, что фраза "верую в..." означает, что "Я" не одинок.
* * *
Современная синергетика, учение, пытающееся охватить всё, очень напоминает герметизм 16-17 веков н.э.
* * *
Мысль всегда окружена догмами. Новаторство лишь в том, чтобы удачно составить новую догму.
3. Философы
Философ - экстремист Бытия. Он решительно спрашивает про Бытие в угоду своему любопытству, честолюбию, своей выгоде.
Вам запомнился бы философ в рваных штанах и небритый? Он говорит правильные вещи, несколько непривычные для слуха, вещи глубокомысленные и даже парадоксальные. Вы наверное удивились бы, если через какое-то время о нём стали говорить вполне серьёзно, и даже, может быть, его обозначили бы как начинателя нового философского направления. Уверен, Антисфена и Диогена Синопского сделала таковыми не сумма всего высказанного ими, а Провидение, которое захотело подчеркнуть, что человеческая мысль может зреть в небритой и грязной голове.
Философ - прямая противоположность журналисту, благодаря чему один из них не может стать другим. Журналист говорит о том, что видел, чему был свидетелем. Он оставил в увиденном частичку своей жизни. Философский способ мышления совсем другой. Он побуждает мыслить в общем, в глобальном масштабе, здесь не находится места конкретному факту, событию, в котором была бы частичка жизни самого философа. Поэтому философы в большинстве случаев живут дольше журналистов.
Кто-то, причисляющий себя к философам, напишет статью и помечтает: "мое-то имя возможно останется в истории!" Но только Судьба, Провидение, решит кому стать известным, а кому не очень. Настоящий философ (по жизни!) - тот, кто молчит, но всё чувствует. Может быть, в России философов гораздо больше, чем мы думаем, они молчат, но всё чувствуют и видят. А тогда, кто скажет, что они философы, если они не пишут свои статьи?
Выражать своё знание в словах - значит, отвлекаться от настоящего философствования. А писать же диссертацию - значит, заниматься словоблудием, это занятие не достойно настоящего философа.
Хорошее философствование - это удачное жонглирование словами. Плохое философствование - это просто бред самолюбца, насыщенный цитатами. Но настоящий философ - тот, кто молчит.
Истинность в философии - относительна. Каждый субъект в суждениях основывается на своём мнении, на той сумме знаний, которая "процежена" через "сито" его мировоззрения, поэтому каждый считает себя правым в том или ином вопросе относительно самого себя. Вопрос лишь в том, насколько его точка зрения совпадает с точкой зрения большинства "здесь и сейчас", а лучше "там и тогда" (в будущем). Философ - это тот же акын, что вижу, о том и пою.
Интеллигент действует по врачебному принципу: "Не навреди!" Обыватель руководствуется принципом выгоды. А философ спокойно наблюдает за всем этим и ... молчит.
Из двух стогов сена Буриданов осёл не смог выбрать ни одного. Помер от голода. Он вовсе не глуп. Он-то и есть на самом деле НАСТОЯЩИЙ ФИЛОСОФ.
Там, где встречаются "лирик" и "физик" рождается меж ними "философ".
Современные философы полагают, что мир - это синергетическая машина. Не успели уйти от Маркса, как бросились в объятия Декарта. Святая наивность!
Раньше всё время цитировали Ленина, Маркса, Брежнева, теперь же цитируют по большей части Канта, Платона, Гуссерля ... Никак не могут высказать своё собственное мнение о мироздании, всегда хотят опереться на авторитет!
Философскую тему придумал, обозначил название, написал сочинение, опубликовал наконец ... И только потом через много лет, может быть, перед самой смертью догадаешься, что написал-то вовсе не о том, о чём хотел написать. Как Платон незадолго до смерти усомнился в "предмете своих усилий", как св. Фома, пролежав бесчувственным два часа в озарении, вдруг понял, что всё написанное им прежде, такая ерунда... Стоит ли доверять словам то, что можно выразить лишь Молчанием? Слова - это крохи, только крохи от того пирога, который незрим. Как сказал Ньютон, мы разглядываем песчинки, между тем как безбрежный океан простирается перед нами в безмолвии.
4. Тексты и интерпретации
Основная задача конспектирования философских текстов состоит в переводе заумных порой бессодержательных предложений на человеческий язык. Философские сочинения пестрят демагогией. Выбросить её из текста и найти тем самым умную мысль - вот в чём заключается задача конспектирования. С другой стороны, демагогия проистекает от напластования времени, ведь когда в далёком прошлом философ писал свои тексты, он ведь не думал, что пишет чушь, просто со временем, то, о чём написал в большинстве своём стало неактуальным и ненужным.
Нынче тот философ самый умный, у кого в текстах изощрённее игра слов. Сейчас в моде расчленение слов, тянущееся от Хайдеггера. А до недавней поры практиковалось ставить слова друг другу в противоречие. Что же будет завтра?
Герменевтика высосана из пальца. Пропагандистская шумиха вокруг понимания и истолкования на самом деле ни к чему существенному и значимому не привела. Одно и то же толчётся в ступе многократно и разными способами; между тем, каждый понимает текст так, как хочет понять.
М. Бахтин сказал, что любой текст содержит в себе множество "потенциальных" смыслов. Всё дело в интерпретации читателя. Собственно, интерпретации сопровождают нас повсюду и везде. Мы идём по дороге или по тротуару, и для нашей ходьбы нам достаточно мысленно выделить в ней узкую тропинку. Но ведь мы её сами выбираем внутри этой самой дороги или тротуара. Это и есть "интерпретация" предоставленной нам дороги. В сущности, герменевтика, вся теория интерпретации текстов, есть проявление той самой фрактальности Бытия, которая обусловлена именно свободой воли субъектов.
Боязнь интерпретаций есть молчание.
Философские тексты лучше всего читать дважды: первый раз, как изумлённый читатель, а второй раз - представив себя на месте автора. Так создаётся цельность понимания.