Перед ним был чистый лист. Белый, как накрахмаленная скатерть. Пахнущий деревом и свежестью. На старом, гладком как зеркало деревянном столе стояла лучина и чернильница, из которой торчало перо. Он усмехнулся, проведя по краю этого невзрачного, черно-серого перышка. Великая насмешка над великим, могущественным существом. Он даже хохотнул. Эта безделица всегда поднимала ему настроение. Стул-плетенка мягко скрипел, отвечая на каждый поворот тела. За спиной мерно трещали поленья, в крошечном камине, перед которым стоял маленький столик с хрустальным фужером и одним бокалом. Деревянные стены, деревянный пол, низкий потолок и единственное окно. Вот и вся обстановка этой крохотной комнатки. Не было ни кровати, ни двери. Хозяин комнаты либо проникал в нее через окно, либо через каминную трубу. А может, не проникал вовсе. Возможно, он жил тут всегда. Хозяин вздохнул, достал перо и приготовился писать. Этот момент его всегда приятно будоражил. Начало, зачин. Новое рождение чего-то невиданного. Чего-то абсолютно непонятного и от того до жути интересного. Перо коснулось листа... И за окном началось безумие! Перо начало свой путь. Невероятные изгибы и дуги, прямые и точки складывались в некие символы, суть которых даже сам автор до конца не понимал. Символы появлялись один за другим и складывались в строчки. Тьма, царившая за окном, сменилась пламенной бурей. Огонь ревел и крошил новорожденные глыбы будущих континентов. Вот буря чуть утихла и на смену багровым тонам пришли белые ослепительные вспышки ярких молний. Гром сотряс пространство и материю, казалось, он даже подбирается к нерушимому полотну времени. Тем не менее, лучина на столе автора горела ровно, спокойно, словно за окном и не бушевал шторм нового рождения. Символы продолжали литься на бумагу, когда строчки дошли до конца, все написанное исчезло и хозяин комнаты начал писать с начала листа. Вот исчезли молнии, и за окном раздался плеск волн. Гул бездонного океана проникал даже за непроницаемые для буйства стихий деревянные стены. Гигантские валы подземных течений терлись друг о друга, играя непредставимой мощью, как котенок клубком с нитками. Строчка сменяла строчку, лист уходил за листом, и вот непомерная толщь океана потемнела, почернела и выплеснула под лучи безжалостного солнца плоть мира, землю, которая зашипела, словно рассердившись на море за то, что она подставила оберегаемые водой бока земли палящему солнцу. И тут, что-то изменилось. Автор склонился над бумагой так, словно ему на плечи легла непомерная тяжесть. Глаза закрылись, а рука начала выводить знаки и символы уже без былой легкости. Каждая строчка давалась со все большим трудом. Началась настоящая работа. Был исписан один лист, следующий за ним и следующий. Было исписано множество листов, вдвое больше чем было потрачено на все, что произошло до этого. А итогом этих титанических усилий оказалась...капля. Микроскопическая капелька, одна в необозримой толще океана. Автор вздохнул. Встал со стула, подошел к столику и наполнил бокал из фужера. Дело было сделано. Осталось только ждать. Он подошел к окну и, медленно потягивая темно-коричневую жидкость, стал наблюдать. Капля росла и делилась. Делилась и росла. После начался процесс усложнения и совершенствования. Вот невзрачная клякса обзавелась жгутиками и научилась есть свет. Вот автор слегка нахмурился, одна из колоний приспособилась не есть солнечные лучи самостоятельно, а отбирать их у других, поглощая соседние колонии. Но это ничего, с этого они все начинают. Усложнение и совершенствование, все идет своим чередом, как заведено по законам порядка вещей. А эти законны не исправить и не изменить, даже если извести тонну чистых листов. Это природа. Не метафорическая сущность и не деяния богов. Это природа, которая, по сути, просто порядок вещей. Самое мудрое воплощение мира, который всегда стремиться к гармонии. Автор улыбался. Он смотрел, как капли выбрались из океана и превратились в неаппетитную слизь. Как она начала менять цвет и уплотнятся. Вот это уже мох, покрывший почти все побережья новорожденных континентов. На то, что твориться в океане хозяин комнатки предпочитал не смотреть. Буйство жизни, которое неожиданно выплеснуло свои отростки на землю. Выгнало свои передовые войска, арьергард, который к концу допитого бокала захватил власть на некогда безжизненных камнях. Пока хозяин наполнял новый бокал, жизнь уже властвовала повсюду. Даже в воздухе. Это уже были не рыбы и не мерзкие членистоногие. По папоротниковым джунглям во всю разгуливали гигантские ящеры. Они же хозяйничали в морях и бороздили воздушные просторы. Автор грустно вздохнул. По подлеску пробежал, маленький ни примечательный зверек, который вскоре уничтожит закостеневших, и отказавшихся манятся гигантов. Он покрыт невиданной шерсткой и по ночам не спит. Что и послужило пропуском в будущее. И вот оно настало. То самое будущее. В этот момент автор поставил бокал на подоконник и сел за письменный стол. На то, что произойдет дальше, он предпочитал не смотреть. Лист лежал перед ним и на нем сами собой появлялись символы, которые уверенно и быстро складывались в строчки. Рассказ, до определенного момента нужно выдумывать, дальше он выдумывает себя сам. Автор вглядывался в строчки, водил по ним отяжелевшим взглядом и ждал. Вот, исчезли чешуйчатые властелины и появились мохнатые гиганты с огромными бивнями. Вскоре после этого вязь таинственных и лихих росчерков остановилась. Хозяин вздохнул. Он понял. Появились те, чью судьбу не напишешь. Осталось только закрыть глаза и прислушиваться к тому, что происходит за окном. А за окном, первое создание с уродливым лицом и длинными цепкими пальцами взяло в лапу, хотя нет, уже в руку, камень... Автор зажмурился. Он хотел бы не слышать всего этого, но не слышать было нельзя. И он переживал заново то, что переживал несчетное количество раз. По ту сторону окна раздавались плачь и крики. Стоны умирающих людей и крики фанатов с жуткой сталью в руках. Они делали это снова. Снова и снова. Сколько раз он не пытался переписать все заново, сколько раз не вносил что-то новое в начальные главы, все всегда кончалось одинаково. И вот сейчас. Удары стали о сталь стихли и стали слышны только звуки взрыва подожженного черного порошка. Автор открыл глаза, нет, еще раз он не выдержит. Рука сама собой потянулась к чернильнице. И когда чья-то рука там за окном, рука какого-то безумца потянулась к какой-то непримечательной кнопке, он вылил остатки чернил прямо на лист. За окном воцарилась тьма. Тьма и тишина. Автор устало уронил голову в ладони. Опять не вышло... Что не так? Что он делает не так? Внезапно раздался совершенно невозможный звук. В окно что-то стукнулось. Словно ночная бабочка. Но это было не возможно, совершенно невероятно! Какая ночная бабочка могла жить в просторах великого НИЧТО, которое воцарилось за окном. Автор поднял голову и уставился на маленького светлячка, который бился в его окно. Светлячок едва-едва выделялся на фоне мрака. Щупальца темноты тянулись к нему, но время от времени загадочный огонек снова вспыхивал, отвоевывая у тьмы кусочек наполненного светом пространства. Автор нахмурился. Он, конечно, любил сюрпризы, но это уже не умещалось ни в какие рамки! Он взглянул на черный лист, и нашел разгадку этого явления. В углу, в верхнем левом углу чернила не тронули кусочек одного символа. Его обрезало, осталось лишь парочка росчерков и две точки. Автор вздохнул. Это маленький огрызок, ничтожный, осколок новорожденного и внезапно погибшего мира сейчас стучался в его окно, прилетев на свет идущий из камина. Осталось только приподнять листок наклонить его, и светлячок исчезнет, как и все, частью чего он был. Но, странное дело, автор не мог этого сделать. Он уничтожил, стер целый мир, наполненный живыми, мыслящими существами, а тут его рука дрогнула, когда нужно было просто прихлопнуть маленькую тень. Смести крошку со стола, после шикарного банкета. Он не мог. Все те неудачи, которые тяжким грузом лежали на его душе давили и угнетали. И, казалось, этот несчастный светлячок стал последней каплей. Автор взял в руки перо, макнул его в лужицу чернил на листке. Дочертил росчерк, подправил смазанную точку, обвел то, что у него получилось аккуратным кругом, что бы отделить получившийся рисунок от мрачного пятна, в которое превратился весь листок. Автор ухмыльнулся, с листа на него смотрел...он не мог придумать для этого названия, но это что-то, что очень сильно напоминало панацею. То, что подарило ключ к разгадке. Хозяин аккуратно отодвинул этот листок, встал и приоткрыл окно. Он не любил холод НИЧТО, поэтому тут же закрыл его, как только светлячок влетел в комнату. На столе уже лежал чистый лист. Чернильница стояла, полная и готовая к работе. В ней торчало перо. Невероятная насмешка над могуществом великого существа. Под потолком носился отчего-то радостный светляк, а автор уже приготовился начать новую главу нового мира. И начал он ее, скопировав тот символ, что смотрел на него с листа, лежащего рядом.