Гинзбург Мария : другие произведения.

Облако в сиреневой юбке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.77*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А еще мне нравится Баффи, истребительница вампиров. Опубликовано в журнале "Новгород-литературный", 01(05)\2013

Мария Гинзбург

ОБЛАКО В СИРЕНЕВОЙ ЮБКЕ

   Она была умна, красива, чертовски сексуальна. Совершенно ничем не походила на блондинку из анекдотов, хотя волосы ее были светлыми. У нее была куча друзей, любимая, хотя и опасная работа - и это в восемнадцать-то лет.
   Ее звали Баффи Энн Саммерс, истребительница вампиров, и этот теплый летний вечер она проводила в своем доме в полном, совершенном одиночестве. То, чем она больше всего дорожила после мамы, наконец было спрятано в укромном и безопасном месте. Друзья оставили ее, считая себя деликатными, думая, что ей нужно наконец отдохнуть и побыть одной.
   Это ей-то.
   Баффи не лгала сестре, когда сказала, что в непрерывной деятельности, суете, она забывается, отгораживается от обрушившегося на нее горя. Но сейчас, когда девушка впервые за столько дней оказалась наедине с собой, она ощутила не горе, а беспредельную пустоту. Словами этот безымянный ужас описать нельзя... Но каждый из ныне живущих сталкивался с ним - неловко проснувшись рано утром, когда город неестественно тих, а куколки, наполняющие его улицы днем, лежат в своих домиках в нелепых позах, или на улицах, если небрежные кукловоды позабыли убрать свои игрушки.
   Баффи знала, почему ей в голову пришло такое сравнение, но в нем было ее спасение. Последний щит, ненадежный оплот перед лицом черного ничто, поглощающего ее. Девушка направилась в кладовую, где лежала кукла - двойник Баффи. Ее сделал местный Кулибин по заказу вампира Спайка для эротических утех последнего. Робот не выдержал нагрузок, приходящихся на долю истребительницы вампиров - хотя Баффи думала, что причиной неполадки была ненасытная страсть Спайка. Баффи передергивало, когда она представляла себя Спайка и эту куклу - говорящую, послушную, бесконечно преданную своему господину. Хотя ничто в облике молодого вампира не наводило на мысль о его склонности к извращениям, почему-то истребительница была уверена, что он принуждал куклу к анальному сексу, которым Баффи никогда не доводилось заниматься, и к которому она испытывала инстинктивное отвращение.
   Неправы были друзья, думающие, что она сохранила куклу для того, чтобы можно было использовать ее в битвах, которые не замедлят воспоследовать. Баффи уничтожение робота, так похожего на нее, показалось слишком близким к самоубийству. И, возможно именно потому, что сама истребительница хотела именно этого - разрушить себя и покончить со всем этим, отказаться от груза, который был слишком тяжел для нее - она не тронула куклу. И даже положила ее не на голый пол, а на потертый матрасик, валявшийся в углу. Предварительно его пришлось расправить, и солома из прорех кольнула руку Баффи. Воспоминание было таким живым, что девушка, сидевшая в темной кладовке и сжимавшая в своей руке холодную мягкую руку двойника, ойкнула и поднесла руку к лицу.
   В руке обнаружилась бутылка. Баффи совершенно не помнила, откуда она взялась. Но ее не волновало - она поняла, что ей хочется напиться вдрызг. Перестать быть идеальной истребительницей, ученицей, сестрой, подругой. Отказаться от себя, от своего дара, от боли, от жизни. Девушка поднесла бутылку к губам и отпила. Это оказался кагор, густой и сладкий.
   Когда бутылка опустела, Баффи внезапно подумала о том, что вампиры всегда нравились ей. Но не Спайк, как ни странно. Он казался ей слишком нервным, слишком мягким и слишком скользким одновременно. Да и внешность, которая имеет значение в восемнадцать лет, была у него неподходящей.
   И поэтому придти сейчас в склеп Спайка и заняться с ним любовью ей показалось апофеозом саморазрушения. Связь со Спайком - это было то, чего никогда не примут ее друзья и ее учитель, в этом Баффи успела убедиться на примере своего двойника. Эта связь уронит Баффи в глазах всех тех, кто любит - или думает, что любит ее. "От меня все отвернутся", подумала истребительница почти с наслаждением.
   Ради этого стоило перетерпеть полчаса потной возни в темноте.
   Спайк не удивится, обнаружив ее в своем склепе - скорее всего, решит, что это его роболюбовница, вампир знал, что она цела, но выключена. Он настойчиво просил Баффи вернуть его робота, и он мог подумать, что истребительница сжалилась над ним. И этот вампир не будет болтать, когда все раскроется. Единственному из всех друзей и знакомых истребительницы, Спайку было мало образа Великолепной Идеальной Баффи, который она создала и поддерживала, скорее по привычке, нежели сознательно желая того. По крайней мере в эротическом аспекте ему хватило фантазии представить ее себе совсем другой, какой она никогда не была и не смогла бы быть. Сейчас ее шикарный образ аукнулся тем, что истребительнице не к кому было придти со своим горем. Мы существуем, пока отражаемся в чужих зрачках; и вся закавыка в том, что в этих крохотных кинокамерах существует конечный набор наших изображений. Баффи не может быть слабой и опустошенной, просто потому, что ни в глазах Тани, на Джайлса, ни даже Ангела ее в таком ракурсе не было.
  
  
   Спайк снял ладонь со своей груди, поцеловал изящно наманикюренные пальчики.
   - Не сегодня, - сказал он. Ему не хотелось обижать Бладрейн, самую смышленую и веселую из знакомых вампирок, и поэтому он добавил, указывая на свое лицо, украшенное россыпью черно-синих пятен (молодчики той тупой богини постарались на славу):
   - По всему телу у меня такой же фарш, я мало что смогу сейчас.
   Бладрейн медленно погладила его по щеке.
   - Ты говоришь правду? - томно спросила она.
   - А когда я тебе лгал, - спокойно ответил он.
   Глаза вампирки сузились.
   - Ты не любишь обижать тех, кто тебе дорог, и поэтому ты не лжешь... но иногда говоришь не всю правду, - сказала она.
   Как-никак, она знала его уже больше ста лет.
   - Говорят, ты сделал себе робота, который ублажает тебя дни и ночи, - почти шепотом продолжала Бладрейн. - Говорят, настоящие женщины из плоти и крови ей в подметки не годятся - ты вложил в ее программу всю Камасутру и один дьявол знает что еще. Если это так, скажи. Искусственные соки гораздо слаще натуральных; и никогда еще ни человек, ни вампир не выдерживал конкуренции с машиной. Я пойму.
   - Ту куклу у меня отобрали, - сказал Спайк. - Так что ты зря беспокоишься.
   Они расцеловались, и он вышел из ночного клуба для вампиров. Он брел по ночным улицам, наслаждаясь тихой летней ночью. На одном из перекрестков трое знакомых, ужинавшие аппетитной вдовушкой, окликнули его и предложили присоединяться, но он вежливо отказался.
   Как догадалась умница Бладрейн, он сказал ей не всю правду, но сам Спайк понял это только сейчас. Он искренне верил, что причина отказа вампирке, которая ему всегда нравилась и которой был симпатичен он сам, лежит в области физиологии, но он ошибся. Спайк знал, что больше никогда ему не доведется прикоснуться ни к Баффи, ни к ее двойнику; знал, что его отношения с роботом нельзя считать настоящими отношениями.
   Но сегодня Спайк, не знавший верности ни в жизни, ни после нее, узнал, что можно хранить верность химере. Облаку в сиреневой юбке, чей бок лизнуло закатное солнце перед тем, как этот клуб пара исчез навсегда. И нет ничьей вины или заслуги в том, что облако перед тем, чтобы растаять, приняло облик того или той, кого ты любишь всем сердцем, на кого ты обречен навсегда. Надо радоваться, что благодаря этому облаку ты узнал в себе этот холодный, спокойный вкус к несчастью; ибо, все же, гораздо лучше тосковать по чему-то конкретному, четко очерченному, носящему красивую юбку, чем по непонятной формы химере.
  
  
   Как и следовало ожидать, склеп оказался пуст - недавно стемнело, и его хозяин покинул свое дневное лежбище. Истребительница остановилась, досадуя на себя, что не подумала об этом сразу. На стенах горело множество крохотных свечей, и это напомнило Баффи сказку про солдата и смерть. Гроб был открыт. Баффи видела край сбившейся розовой шелковой простыни и уголок матраса. Девушка заколебалась. Однако страх наткнуться на обратном пути на кого-нибудь из знакомых заставил ее затворить дверь склепа и пройти три метра, отделявшие ее от гроба. Баффи забралась в него, уткнулась лицом в подушку и заснула мгновенно, словно всю жизнь спала здесь.
   Хотя, конечно, настоящей причиной было полбутылки кагора, выпитого натощак и без закуски.
   Она проснулась от прикосновения влажных острых зубов к своему плечу. Это было странно, но Баффи ни на миг не испугалась, что Спайк ее укусит, сделает такой же, как он сам. Мысль о том, чтобы провести всю жизнь в этом полутемном склепе, занимаясь любовью со Спайком и иногда выходить на поверхность, чтобы поохотиться - теперь уже на людей - в обычном состоянии привела бы ее в ужас, но сейчас такая перспектива показалась ей почти прекрасной. В кроваво-идиллической картинке, которую на миг создало ее воображение, отсутствовал главный элемент, сделавший ее реальную жизнь такой беспросветной.
   Ответственность за всё и вся в этом мире.
   Но Спайк продолжал покусывать ее за плечо, не выпуская клыков. Он спускался все ниже по обнаженной спине Баффи, потихоньку отворачивая одеяло. Когда Спайк добрался до талии, Баффи застонала.
   - Ты прекрасна, - сказал Спайк, прервавшись на миг. - Впрочем, я тебе это уже говорил. Перевернись.
   Он сказал это со спокойной властностью, удивившей Баффи. Таким она его не знала и не представляла. Баффи повернулась к нему, вытянулась на спине.
  
   []
  
  Спайк смотрел на ее тело - на высокую грудь, на плоский живот, на бедра, девически стройные. Она интуитивно чувствовала, что сейчас надо томно потянуться, чтобы он окончательно потерял голову и набросился на нее, но вместо этого вслед за Спайком рассматривала свое тело - так, словно видела его впервые, хотя уж чем-чем, а ложной стыдливостью Баффи не страдала никогда. В колеблющемся, розовом свете свечей ее тело стало незнакомым, чужим. Баффи испытала непонятное облегчение оттого, что Спайку достанется именно оно - словно у нее было несколько тел, и после того, что должно было произойти, существовала возможность вернуться в точно такое же, но другое тело, не оскверненное прикосновениями вампира.
   Она определенно сходила с ума - впрочем, она давно знала это.
   Спайк снял майку, и Баффи увидела следы побоев - словно черный пунктир звериных следов перекрещивался на снегу. Вампир сел с другой стороны гроба, смешно свесив ноги наружу - для этого ему пришлось задрать колени вверх. Спайк закурил.
   - Ты можешь подумать, что я слишком разборчив, - сказал вампир. - Но я хочу знать, почему. Ведь я же знаю, что я тебе противен. Не то чтобы меня это останавливало, как и все влюбленные, я эгоистичен... Но я хочу знать, что изменилось. Почему и зачем ты пришла сюда.
   Он вдруг резко повернулся, Баффи увидела, как блеснули его зрачки.
   - Может, ты хочешь, чтобы я укусил тебя? - спросил Спайк. - Многие истребительницы в конце своего жизненного пути переходили на нашу сторону.
   Баффи вздрогнула при словах "конец жизненного пути", вздрогнула всем телом, и Спайк хотя и неверно истолковал причину, но не заметить этого не мог.
   - Или ты хочешь умереть? - спросил он. - Чтобы я просто тебя выпил? Ты слишком устала от всего этого, да?
   Соблазн ответить "да" или просто кивнуть оказался огромен, как айсберг, протаранивший Титаник. Но Баффи услышала свой голос, говорящий правду:
   - Нет. Пока еще нет. Сейчас я хочу все разрушить. Репутацию, имя, свою жизнь - все, что создавала с таким трудом, все, что я люблю, все, что дорого мне. Ты прав - я устала, я не могу больше. Но все, созданное мной, держит меня, и не дает мне уйти. Когда я разрушу все, тогда, возможно смогу освободиться... и тогда я приду к тебе снова, Спайк. А сейчас давай просто...
   У нее перехватило дыхание - все же, выговорить этот призыв она не могла.
   - Мне всегда казалось, что сценарист слишком уж усердствует, - непонятно пробормотал Спайк и вдруг совершенно по-дружески потрепал Баффи по голове. Он затушил окурок в пепельнице в виде хищного цветка. Эта пепельница насмешила Баффи еще тогда, когда она вошла - торчавшие из пасти цветка окурки смотрелись стильно, шутка вышла отменная. "А ведь раньше у Спайка не было такой пепельницы", подумала девушка. Она была готова думать о любой ерунде, лишь бы не о том, как Спайк пронзит ее собой, в полном соответствии со своим именем. "Хотя, скорее, наколет на себя*", в полуобморочном состоянии подумала Баффи. - "Господи, да что же это со мной, ну ведь не в первый раз же". Она лгала себе - с мужчиной, который был ей противен, она легла первый раз.
   Вампир забросил ноги в гроб и вытянулся рядом с девушкой, положив свою тяжелую горячую руку ей на талию.
   - Да где же одеяло, - пробормотал Спайк, шаря по гробу среди сбитого белья. - А, вот оно.
   Он укрыл себя и Баффи. Девушка была напряжена вся, как натянутая тетива, как струна. Но Спайк не шевелился. Возможно, он ждал, что любовную игру начнет она? Возможно, вампир именно к этому и привык, пока жил со своей роболюбовницей. Баффи, сглотнув подступивший к горлу комок, положила свою руку на бок Спайка - осторожно, чтобы не причинить боли, случайно потревожив рану. Она повернулась, чтобы увидеть его лицо - в буро-красных разводах кровоподтеков, с черными бровями и белыми волосами, которые всегда казались ей слишком всклокоченными.
   И вдруг поняла, что он спит. Безмятежно, как ребенок. Вампиры не дышат, но если бы не это, Спайк точно посапывал бы - уютно и мирно.
   Баффи почувствовала себя глупо, как еще не чувствовала никогда. Она попыталась подняться, но Спайк сквозь сон обнял ее еще крепче, и стало ясно, что покинуть склеп в ближайшее время не удастся. Баффи откинулась на подушку. Нелепость ситуации успокоила ее, принесла облегчение. Возможно, Спайк уже насытил свой темперамент играми с куклой; а для того, чтобы разрушить все то, что ей хотелось разрушить, достаточно будет утром выйти из этого склепа и попасться на глаза кому-нибудь из друзей. А на кладбище обязательно кто-то дежурит.
   И Баффи заснула то же - обняв вампира, которого терпеть не могла, почти благодарная ему за неожиданное равнодушие, в склепе, подвешенном, как ей показалось, между времен и миров подобно крохотной черной горошине.
  
   []
  
  
   - Ты знаешь, что я из обращенных, - услышала она голос в темноте. - Что хотя сейчас у меня нет души, я не родился вампиром, а стал им. Как ты думаешь, что меня погубило?
   - Прости, - сказала Баффи. - Но ты слишком мягок. Наверное, ты и тогда... не смог отказать.
   Спайк негромко засмеялся. Она увидела раскаленный кончик его сигареты и хотела сказать, что не стоит курить там, где спишь, что табачный дым вдвойне вреднее для легких спящего, потому что человек во сне дышит глубже, но промолчала. Какая теперь разница? Баффи уже знала, что не выйдет живой из этого склепа, так не стоило начинать вечность с занудства. Она была слишком жестока с ним, ее раздражала его непредсказуемость, неуправляемость, ненадежность. Теперь ему выпал шанс отыграться за все, и если Спайк едва не упустил его, то только потому, что был слишком пьян - Баффи чувствовала аромат коньяка у него изо рта перед тем, как заснуть. Чистый, горьковатый запах, которому никогда не суждено было превратиться в вонючий перегар, ибо у вампиров нет пищеварительной системы и спирт остается спиртом, циркулируя в их организме.
   - Нет, - сказал он. - Я тогда единственный раз в жизни повел себя как мачо... Так, как ты хочешь, чтобы я повел себя сейчас. Чтобы я набросился на тебя и изнасиловал только потому, что ты лежишь здесь голая. Наверное, тогда я хотел доказать себе что-то, но вместо этого потерял все. Но сейчас важно не это. Расскажи, как так получилось, что тебе захотелось придти сюда. Мелочи, детали...
   Он выслушал рассказ Баффи, и тогда, когда она упомянула кагор, произнес:
   - Ясно. Кагор попал на склейку ленты, и оживил нас. Видимо, он был освященным, из тех, что в церкви дают для причастия.
   - Оживил? - спросила Баффи.
   - Ну да. Наделил тебя, по крайней мере, собственной волей - и ты сделала то, чего не было и не могло быть в сценарии. Ты пришла ко мне, сюда, по доброй воле.
   - Но я хотела только разрушить...
   - Знаю, знаю, - нетерпеливо перебил ее. - Это я уже слышал. Ты и разрушила. Связь, которая соединяла нас с миром людей, придумавших нас, исчезла. Но только разрушения мало. Я всегда хотел сбежать оттуда... перестать говорить те дурацкие реплики, которые придумывает тот олух.
   - И ты прихватил с собой всех нас, - пробормотала Баффи.
   Спайк снова коротко рассмеялся.
   - Одному мне было бы скучно.
   - Люди, придумавшие нас... Подожди, - задумчиво произнесла Баффи. До нее дошло. - Это самая необычная теория происхождения нашего мира. Ты правда в это веришь? Слушай, нельзя зажечь тут какой-нибудь свет, я не вижу в темноте, как ты.
   Она ощутила, как Спайк поднялся.
   - А ты сама не замечаешь изменений? - спросил он, зажигая свечи на стене.
   Из мрака сначала появилась его мускулистая рука, затем плечо, а затем он проявился целиком, словно фотография.
   - Прежняя Баффи, - продолжал Спайк, двигаясь вдоль стены. - Та, которую звали на самом деле Сара Мишель Геллар, так вот, милая Сарочка сказала бы: "Зажги свет, Спайк, и побыстрее". Не потому, что является властной хамкой на самом деле... а потому, что сценарист написал бы для нее только такую реплику. А теперь ты ставишь свою пьесу сама. И она, слава Сатане, отличается от той дурацкой постановки, в которой мне приходилось участвовать раньше.
   - Не знаю никой Геллар, - сказала Баффи, но в груди ее толкнулась тяжелая волна.
   - Конечно, ты не можешь ее знать, - согласился Спайк. - Потому что ты - это она. Ты, вся твоя жизнь со всеми твоими нечеловеческими мучениями - это ее роль в подростковом сериале, которая приносит ей кучу бабла.
   Баффи открыла было рот, чтобы возразить, но в этот миг поняла - прочувствовала всем телом - что вампир говорит правду.
   - А ты? - спросила она. - Как тебя зовут?
   - Меня зовут Спайк, - ответил вампир холодно. - А парня, который одолжил мне свое тело, звали Джим Мастерс. Ему нравилась роль, в которой надо обниматься с девчонкой на восемь лет младше. Сара и Джим были в хороших отношениях, на самом-то деле. Она его все время теребила и подшучивала над ним. Но больше всего он любил свою музыку, довольно неплохую, кстати.
   - Откуда ты... - пробормотала Баффи.
   Спайк остановился перед ней, и она - впервые в жизни - подумала, что не так уж он и отвратителен. Он ростом ненамного превосходил ее саму, был хорошо сложен, и походы в спортзал не убили природной грации, хотя отяжелили его движения.
   Спайк улыбался. Так, как мог улыбнуться вампир, так, как мог улыбнуться человек - с наслаждением, жестоким, но и болезненным.
   - Тот, кто меня придумал, не все знал про меня, - ответил он. - А потом мне помог Джим. Он прокручивал в своей голове свое собственное кино, он непрерывно выбирал, как лучше воплотить меня... и это дало мне силы воплотиться самому. Но освободила нас ты, как я уже сказал.
   Он остановился в центре пустого пространства посредине склепа. Затем поднял руку и нажал на что-то невидимое на уровне груди. Раздался громкий щелчок. И вдруг Баффи поняла, что он сделал. Спайк выключил камеру, которая всегда стояла на этом месте и непрерывно пялилась на них тусклой линзой своего единственного глаза. Камеру, внутри которой они все только и существовали. Спайк подошел к Баффи, склонился и поцеловал ей руку со старомодной галантностью.
   - Первый раз делаю это не в присутствии сорока человек съемочной группы, - сказал он.
   Баффи смотрела на его волосы, навсегда испорченные перекисью водорода, словно он был евреем, вынужденным скрываться в фашистской Германии по паспорту своего дядюшки, штурмбанфюрера СС. А затем поцеловала его в основание шеи, сразу под светлыми ломкими волосами. Спайк выпрямился, чуть задыхаясь.
   - Теперь мы можем делать, что хотим, - произнес он. - Мы все. Та идиотка-богиня больше не будет искать Ключ - я видел по ее лицу, что ей вместо разрушения мира до смерти хочется пойти на распродажу в Волмартс. И она ненавидела меня не за то, что я скрываю от нее, кто является Ключом, а за то, что я стою между ней и полками, набитыми товарами.
   - Но они же будут искать нас, - сказала Баффи с отчаянием. - Те люди, что нас придумали.
   - Нет, - сказал Спайк. - Никто ничего и не заметит. Ведь мы же не существуем, мы силуэты, записанные на пленке. Это как театр теней. Завтра придут те, кто отбрасывает тени, и снова примутся за работу.
   - Но ведь у них больше нет... теней, - произнесла Баффи. - Как у тебя.
   - Я слышал сказку про парня, от которого ушла тень, - ответил Спайк. - С ним все было в порядке - у него выросла новая. Правда, старая тень доставила ему множество неприятностей, потому что осталась в его мире. Но этого не случится с нами - наш мир отделился от их мира подобному мыльному пузырю.
   Баффи передернула плечами.
   - И раньше или позже он лопнет, - прошептала она.
   Спайк потрепал ее по волосам.
   - Не так скоро, как тебе хотелось бы, моя дорогая. Ведь их мир, тот, что кажется им таким вещественным, плотным, реальным - он ведь то же всего-навсего один из грозди мыльных пузырьков, выдутых озорным мальчишкой - их богом - для того, чтобы его мать улыбнулась.
   Баффи положила свою руку на его, чтобы удержать. Спайк замер.
   Несколько мгновений они молча, без улыбки смотрели друг на друга.
   - Так что же нам теперь делать? - задумчиво сказала Баффи.
   Девушка почувствовала облегчение - все получилось так, как она хотела, но так, как она не смела даже и мечтать. Но и тревогу - она совершенно не знала, в отличие от Глори, чего хочется ей самой, и как вести себя теперь в этом новом, непривычном мире. "Мне будет очень не хватать сценариста, по крайней мере на первых порах", подумала Баффи.
   Спайк пожал плечами.
   - Жить, - сказал он. - Даже тем, кто уже мертв.
  
  
   Было уже далеко за полночь, съемочный павильон давно опустел, но техники не спешили расходиться. Когда закончилось виски, ехать в ближайший магазинчик на автозаправке было уже поздно, да и некому. Восторг, охвативший компанию, когда Эдвин вытащил из-за полки пыльную темную бутылку, в которой масляно поблескивала жидкость, трудно поддается описанию. В бутылке оказался кагор - слабенький, сладенький, да и к тому же освященный, как сообщалось в этикетке на горлышке.
   - Это я у дядьки увел, - сообщил Эдвин, эмигрант из России во втором поколении.
   Кагор вполне устроил присутствующих, тем более выбирать было не из чего. Когда Эдвин наклонил бутылку, чтобы разлить кагор по стаканам в третий раз, рука его предательски дрогнула. Он кратко, но емко выругался, обнаружив, что облил стол, брюки и лежавшую на полу пленку. Когда поднялся Том, старший оператор, Эдвин внутренне сжался - Том был выше его на голову, и если Эда угораздило испортить только что смонтированную серию, он недорого дал бы за собственную шкуру. Том присел на корточки, взял ленту в руки, посмотрел на свет.
   - Обрезки, - буркнул он. - Никому не нужный хлам.
  
  
   * Spike - шип (англ)
  
  
Оценка: 4.77*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"