Смит Даниил : другие произведения.

Гений

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь одного ученого на пенсии. Скучно не будет.
  Глава 1
  
   В доме никто не заметил, как он приехал. Да и он не увидел, что это кто-либо заметил.
   Его звали Эдмунд Мечиславович Склянский, ему было шестьдесят лет, и он только что от-правился на пенсию. Его лицо было усеяно редкими морщинами, а лысину на макушке ок-ружали белые волосы.
   Он приехал в пятницу, девятого июня две тысячи семнадцатого года, в тихое время - ут-ром. Вернее, не приехал, а пришёл - в бежевой кофте, резиновых штанах и стоптанных кедах тридцать девятого размера, с чемоданчиком стального цвета в левой руке и выцветшей кеп-кой - в правой. Когда он заходил в подъезд, ему пришлось чуть-чуть нагнуться: его рост со-ставлял сто восемьдесят три сантиметра.
   Раньше Эдмунд Мечиславович был профессором и доктором физических и химических наук, да и сейчас был: учёные степени с него не сняли. Последнее время он преподавал в одном провинциальном университете, откуда его быстро отправили на пенсию в размере двадцати тысяч рублей. Он переехал в Красноярск и купил здесь однокомнатную квартиру на все свои предыдущие сбережения. Он мечтал заняться анонимными исследованиями и изобретательством, а раньше (примерно месяц назад) желал открыть сосисочную, но вскоре понял, что это нерационально.
   Так вот, Эдмунд Мечиславович появился в доме в пятницу. Просто возник, можно сказать, ниоткуда, но, как выяснилось, вначале попал в никуда. Просто зашёл в подъезд, поднялся по пяти ступенькам, открыл дверь квартиры номер один, зашёл, закрылся... и больше ничего не известно. Что он там делал в этот день. А вот на следующий...
  
   Ему принесли пенсию. Он её принял и потом пошёл проверять почту.
   Ящики, куда клали почту, были вывешены в подъезде из расчёта один ящик на двенадцать квартир, что причиняло людям некоторое неудобство. Но никто ничего не мог изменить.
   Итак, Эдмунд Мечиславович вышел из квартиры и направился к ящикам. Прошёл мимо квартиры номер два, как вдруг оттуда выскочил мальчик лет десяти. Склянский обернулся.
   - Здравствуйте, - вежливо сказал мальчик и спросил: - А это Вы поселились в первой квар-тире?
   - Ну, я, - ответил Склянский. - А что?
   - Просто спросил, - ответил мальчик и направился к выходу из подъезда.
   - Как тебя зовут? - спросил вдогонку Склянский.
   - Лёня... Лёня Шклярский... - ответил мальчик, выходя, не оборачиваясь.
   Эдмунд Мечиславович повернулся к ящику и достал оттуда три научных журнала, которые выписывал.
  
   В воскресенье всё повторилось, но Лёня на этот раз спросил, правда ли то, что Склянский вроде как "важная научная шишка". Эдмунд Мечиславович, вышедший, чтобы проверить по-казания электросчётчика, обнулённые после отъезда старых хозяев квартиры, ответил Лёне утвердительно. И, как в субботу, Лёня вышел из подъезда на пятнадцатой секунде диалога. Только после этого Склянский начал к нему присматриваться.
  
   Через неделю Лёня и Эдмунд Мечиславович уже подружились. Склянский обратил внима-ние на загоравшийся в парне стотридцатипятисантиметрового роста и неказистой комплек-ции интерес к делам профессора после того, как семнадцатого числа Лёня у него спросил: "А чем Вы занимаетесь?" Эдмунд Мечиславович не хотел афишировать свои исследования, поэтому тогда ответил, что занимается различными делами, научными и не очень. Лёня, как обычно, выслушал ответ и вышел на улицу.
   А девятнадцатого июня парень захотел прийти к Склянскому в гости. Тот в недоумении сопротивлялся, но в четверг, двадцать второго числа, всё-таки согласился. И даже решил по-казать Лёне прибор, который сам придумал, но пока ещё не доделал, хотя начал его соби-рать ещё в понедельник.
   И в пятницу, двадцать третьего июня, около четырёх часов дня Лёня позвонил в дверь квартиры Склянского. Тот открыл, а Лёня вошёл, вытер ноги и, посмотрев на Эдмунда Мечи-славовича, спросил:
   - А как Вас зовут?
   Склянский назвался. Лёня спросил ещё раз:
   - А что сейчас?
   - Хмм... Э-э-э...
   "Да, действительно, а что сейчас? - лихорадочно думал Склянский. - Ладно, сначала напою его чаем, а потом покажу прибор. Хорошо, что я успел его доделать час назад."
   - Э-э-э... Сейчас, друг мой... Хочешь чаю или газировки?
   - Газировки! - ответил Лёня.
   "Никогда не понимал: почему они так любят эту кислотную отраву?" - подумал профессор, доставая из холодильника непочатую пластиковую бутылку. Лёня уже сел за стол в малень-кой кухне, где, кроме холодильника, стояли также буфет, плита и чайник.
   - Стаканы в буфете, - сказал Склянский, ставя на стол бутылку с коричневой жидкостью и огромным количеством пузырьков. - За собой помоешь. Только не разбей. Бутылку поставишь в холодильник. А я пока подготовлю свой прибор к испытанию.
   У Лёни загорелись глаза, и он энергично закивал.
   Через три минуты он уже вошёл в комнату довольно скромных размеров, где профессор возился с... холодильником гигантского объёма, занимавшим примерно треть комнаты. Раз-меры стороны, на которой была дверь, лишь немного превосходили те, что имел обычный холодильник. Всё дело было в длине этого рефрижератора. Если обыкновенный имеет длину максимум полметра, то этот... метра четыре, если не больше.
   - Ну и махина! - восхищённо воскликнул Лёня.
   - Цыц! - сказал Склянский. - Это не "махина", как Вы, Леонид Арнольдович, изволили выра-зиться, а агрегат, способный совершить революцию в криохимии.
   - Что такое криохимия? - тут же спросил Лёня.
   - Это слово я сам придумал, добавив к "химии" корень "крио", обозначающий "холод" по-гречески.
   - Так это настоящий холодильник?
   - Не просто настоящий холодильник, а... суперхолодильник!
   - Круто!
   - И научно, - добавил Склянский.
   - А когда испытание?
   - Через три минуты. В крайнем случае - через пять.
   - Пойду ещё выпью газировки, - сказал Лёня, на время удаляясь.
   Через четыре минуты из комнаты послышалось:
   - Леонид Арнольдович! Вас долго ждать?
   - Иду! - крикнул в ответ Лёня, залпом допил третий стакан газировки, спрятал бутылку в холодильнике, сунул то, из чего пил, в раковину ("Ничего, сам помоет") и поспешил на испы-тание.
   Склянский стоял перед дверью своего рефрижератора, облачённый в некое подобие ска-фандра.
   - А зачем... спецодежда? - спросил Лёня.
   - Мы отправимся внутрь холодильника.
   - Мы не замёрзнем?
   - Нет. Мы совершим научную революцию. Твой скафандр на диване.
   Лёня повернул взгляд на шестьдесят градусов вправо. На жёлто-зелёном полосатом диване лежал термокостюм в полтора раза меньше того, что был на Эдмунде Мечиславовиче.
   - Ну же, время идёт, - сказал Склянский.
   Лёня кивнул и стал надевать экзотический наряд. Через несколько минут удалось туда влезть, естественно, не без помощи Склянского.
   - Ну, начнём! - сказал Эдмунд Мечиславович и открыл дверь суперхолодильника...
   Внутри была сверкающая пустота, и белые ледышки свисали с потолка и со стен. В даль-нем конце было круглое окошечко. Лёня заметил, что внутренний размер помещения между дверью и окошечком поменьше, чем внешний - всего холодильника, и спросил об этом профессора. Тот ответил, что за окошечком и будет самое интересное.
   - А что будет? - полюбопытствовал Лёня.
   - Увидишь.
   Парочка крионавтов (тоже термин Склянского) подошла к стене с окошечком. Склянский открыл два экрана - слева и справа от отверстия, заделанного стеклом. Лёня стал смотреть на левый, а Склянский - на правый.
   - А что будет-то? - не унимался Лёня.
   Эдмунд Мечиславович не ответил и нажал в центр своего монитора. В окошечке было видно, как манипулятор поставил на белое возвышение прозрачную баночку.
   - А что там? - вопрошал Лёня.
   - Гелий, - ответил Эдмунд Мечиславович, будто не замечая приставаний Лёни.
   Тот замолчал, а Склянский сказал:
   - Сверху на дисплее ты увидишь температуру там, а ниже - состояние частиц газа в банке.
   - А какова температура здесь?
   - Сейчас - плюс пятнадцать градусов.
   - А зачем нам скафандры?
   - Мой прибор несовершенный, поэтому при сильном охлаждении того помещения про-изойдёт большой нагрев того, где мы сейчас, но, так как это герметичный отсек, температура в комнате, где стоит холодильник, не повысится.
   - А сколько градусов может быть здесь? - спросил Лёня.
   - Ну-у... по моим расчётам... где-то... плюс сто пятьдесят, - терпеливо ответил Склянский.
   - Ничего себе!
   - Итак, эксперимент начинается... - Склянский нажал в угол экрана. - Начинается... сейчас!
   На дисплеях стали видны температура и схема расположения атомов гелия в банке. Пока-зания электронного термометра быстро поползли вниз.
   Минус десять... тридцать... пятьдесят... восемьдесят... сто...
   Ничего не происходит.
   Минус сто двадцать... сто пятьдесят... сто восемьдесят... двести...
   Лёня почувствовал, что стало жарче.
   - Эдмунд Мечиславович, сколько сейчас градусов тепла? - шёпотом спросил он.
   - Плюс сто двадцать. Не касайся лицом стекла в шлеме, - так же тихо прозвучал ответ справа.
   Минус двести двадцать... двести тридцать... двести сорок...
   Температура скафандров едва заметно повышалась.
   Минус двести пятьдесят... двести шестьдесят... двести шестьдесят пять...
   - Сейчас гелий станет жидким, - сказал Склянский.
   Минус двести шестьдесят семь... двести шестьдесят восемь... Частицы сблизились, но оста-вались в таком же беспорядке... Минус двести шестьдесят девять градусов... Гелий стал жидким.
   - Есть, - чуть слышно прошептал Эдмунд Мечиславович, но Лёня услышал.
   - Что, уже всё получилось?
   - Нет, самое интересное ещё впереди. Гелий ведь не твердеет при нормальном давлении и абсолютном нуле.
   - Совсем не твердеет?
   - Совсем, - ответил Склянский. - Но я заставлю его это сделать.
   - Как?
   - Я изменю температуру абсолютного нуля, передвину ещё дальше этот предел холода.
   - Вы серьёзно, профессор?
   - Да, - в голосе Эдмунда Мечиславовича слышалась непоколебимая решительность.
   Минус двести семьдесят один... двести семьдесят два... двести семьдесят два с половиной... ну... двести семьдесят три...
   В скафандрах стало жарко.
   - Ничего, потерпим, - сказал Склянский.
   Минус двести семьдесят три целых одна десятая градуса... одиннадцать... тринадцать... че-тырнадцать сотых...
   - Сейчас будет точка абсолютного нуля там и плюс сто пятьдесят - здесь, - сказал Эдмунд Мечиславович.
   Есть... Поступательное движение молекул прекратилось. Стало очень жарко. Склянский и Лёня включили охладители скафандров на полную мощность. Эдмунд Мечиславович ещё сказал, очевидно, обращаясь к компьютеру холодильника:
   - Включить ультракриогенератор! Мощность сто десять процентов!
   Томительные секунды ожидания, долгие, как эоны... Прошла минута... а может быть, веч-ность...
   - Должно же работать... - сказал Склянский.
   И... получилось. Минус двести семьдесят три целых пятнадцать сотых и... одна миллиардная доля градуса! Две, три, четыре миллиардных!
   - Ура!!! - во весь голос выкрикнули Склянский и Лёня.
   - Но сейчас мы сделали только половину работы, - добавил Эдмунд Мечиславович уже нормальным голосом. - Мы пока только сжижили гелий и продвинулись ниже старой отметки предела холода, а осталось ещё сделать гелий твёрдым и добраться до новой отметки абсолютного нуля.
   Время очень медленно тянулось. Абсолютный нуль чуть быстрее продвигался вниз.
   Наконец, при температуре минус 273,1546 градуса атомы гелия собрались в некое подобие кристаллической решётки и образовали что-то вроде бруска светлого материала.
   А охладить пространство ниже минус 273,1612 градуса не получилось: ультракриогенератор сломался.
   Склянский поспешно потыкал по экрану, видимо, возвращая прежнюю температуру обеим частям холодильника, и два человека в плавящихся уже скафандрах бросились наружу.
   Когда спецодежда охладилась и затвердела, они её стянули, и Лёня сказал:
   - Ну и приключение было!
   В этот день Лёня пришёл домой в половине шестого. Отыскал чистый блокнотик и напи-сал:
  "ЛИЧНЫЙ ДНЕВНИК
  ШКЛЯРСКОГО ЛЕОНИДА АРНОЛЬДОВИЧА,
  родившегося 20 июня 2006 года нашей эры.
  
   Запись ?1, 23 июня 2017, пятница.
   С 10 июня знаком с Эдмундом Мечиславовичем Склянским, профессором и доктором фи-зических и химических наук, приехавшим в квартиру ?1 по соседству с моей 9 июня.
   Сегодня мы делали гелий твёрдым и передвигали планку абсолютного нуля. Температура плавления гелия при нормальном давлении теперь -273,1546 градуса, а абсолютный нуль - -273,1612 градуса. Мы совершили революцию в науке и технике (вернее, это он всё совер-шил). Теперь я хочу, чтобы ему присудили Нобелевскую премию, и чтобы он ей со мной по-делился.
   Следующая запись будет, когда я снова попаду к нему в гости. До новых встреч, мой до-рогой дневник!"
  
  
  Глава 2
  
   - А он нормальный человек? - опасливо спросила мама Лёни, когда узнала о его знаком-стве с профессором.
   - Самый нормальный в мире, - уверенно ответил Лёня.
   - А мы, по-твоему, что, ненормальные? - сказал папа Лёни.
   - Нет, вы - вне конкуренции, но сразу за вами идёт он, - выпутался Леонид.
   - Понятно, - в один голос протянули родители.
   - Ладно, мы можем тебе позволить общаться с этим учёным. Но только возвращайся по-раньше, - сказал папа Лёни.
   - Спасибо! - радостно воскликнул парень. - Теперь я всегда буду съедать лук в супе!
   Родители переглянулись и засмеялись. Лёня их поддержал.
  
   Но в следующий раз попасть к Склянскому получилось у Лёни лишь в воскресенье, когда он, Лёня, сказал родителям, что идёт гулять, но из подъезда не вышел, а позвонил в квартиру профессора.
   Сейчас ритуал принимания гостя прошёл чуть более тепло, чем в прошлый раз, и Лёня успел выпить пять стаканов газировки, прежде чем спросил о делах научных. Профессор от-ветил, что с момента испытания рефрижератора он работает над новым изобретением, а хо-лодильник перетащил в пустой гараж неподалёку.
   - А чей это гараж? - спросил Лёня.
   - Мой. Я его купил вместе с квартирой, - ответил Эдмунд Мечиславович.
   - А-а, - сказал Лёня. - А что это за новый прибор, над которым Вы работаете?
   - Пойдём, покажу.
   Лёня быстро допил газировку, и приятели, сильно различающиеся по возрасту, проследова-ли в комнату.
   - Ну, и где он? - спросил Лёня, обшаривая глазами помещение.
   - Вот он, - ответил Склянский, показывая на то, что лежало на письменном столе у стены напротив входа.
   Они подошли ближе, и Лёня увидел этот прибор, окружённый отвёртками, винтиками, кус-ками резины и паяльником. Это был... браслет с полусферическим голубым стёклышком, ко-торое находилось примерно там же, где и циферблат у наручных часов, если надеть этот браслет. С одной стороны от стёклышка на белой металлической поверхности выделялась синяя кнопка, а с другой стороны - красная.
   - А как называется... это? - спросил Лёня.
   - Я ещё не придумал, так что расскажу пока о свойствах этого аппарата, - ответил Склян-ский. - Хотя... я в принципе уже знаю, как это должно называться: портативный суперкомпью-тер!
   - Вау! Ну и штуковина!
   - Это не просто штуковина, а универсальный справочник с поддержкой звука и голографи-ческого изображения!
   - Ну и ну! - изумился Лёня.
   - Но это пробный образец, так сказать, версия "ноль - один". Знает он меньше, чем... чем... речной планктон.
   - А разве планктон живёт в реке? - усомнился Лёня.
   - Да какая разница?! Главное, что объём содержащейся в памяти браслета информации составляет... э-э-э... всего несколько мегабайт...
   - А когда мы уже испытаем этот прибор? - спросил Лёня.
   - Давай сейчас, - ответил Склянский и сказал в направлении браслета, предварительно на-дев его на левое предплечье: - Вода! - и нажал на синюю кнопку.
   Стёклышко ещё сильнее налилось голубизной, а над ним появилось голографическое изо-бражение, и тут же заговорил не особенно приятный металлический голос:
   - Вода - H2O - жидкость без запаха, цвета и вкуса, имеет плотность один грамм на кубиче-ский сантиметр. При нуле градусов по Цельсию превращается в лёд, при ста градусах - в пар. Самое распространённое вещество в природе. Запасы воды на Земле - около одного миллиарда трёхсот шестидесяти миллионов кубических километров, из них: океаны - 1322000000 кубических километров, ледники - 29200000, грунтовые воды - более 8600000 ку-бических километров, реки и озёра - около двухсот тридцати тысяч, а водяные пары в атмо-сфере - тринадцать тысяч кубических километров. Гидросфера занимает 70,776 процента площади поверхности Земли. Воде принадлежит важнейшая роль в геологической истории планеты. Без воды невозможно существование живых организмов (около двух третей чело-веческого тела составляет вода). Это обязательный компонент практически всех технологиче-ских процессов как промышленного, так и сельскохозяйственного производства. Вода особой чистоты необходима в производстве продуктов питания и медицине, химическом анализе и новейших отраслях промышленности, таких как производство полупроводников и люминофо-ров, ядерная техника. Стремительный рост потребления воды и возросшие требования к ней определяют важность задач водоочистки, водоподготовки, борьбы с загрязнением и истоще-нием водоёмов.
   Последнее голографическое изображение исчезло вместе со звуком.
   Склянский стоял с написанным на лице желанием усовершенствовать изделие, а Лёня - с изумлением и восторгом, не отрывая глаз от браслета на руке профессора.
   - Это... это... - Лёня не мог подобрать слов, так что замолчал.
   - Ничего не говори, - сказал Эдмунд Мечиславович. - Это уже супервещь, просто в прими-тивной редакции.
  
   Через день, во вторник, Лёня опять попал к Склянскому. Тот сейчас работал над версией "ноль - два" своего браслета-суперкомпьютера.
   Теперь Лёня не останавливался на кухне, а зашёл прямо в комнату учёного. Тот сейчас паял очередную микросхему, сидя за столом спиной к Лёне, так что немного испугался звука шагов малолетнего рецензента его изобретений и чуть более резко, чем нужно, обернулся.
   - Здравствуйте, мой юный друг, - заговорил Эдмунд Мечиславович. - Вы заметили новый автоматический замок на входной двери квартиры?
   - Э-э-э... - Лёня вспомнил, что, когда он позвонил в дверь, глазок выдвинулся, внимательно вгляделся в Лёню, как видеокамера (а может, это она и была), и вернулся на место, а дверь открылась через две секунды. - Да, заметил.
   - Ну и славно. Извините, конечно, но "БСК - 1 - 0.2" ещё не готов.
   - А что означает "БСК - 1 - 0.2"? - тут же спросил Лёня.
   - "Браслет-СуперКомпьютер", модель первая, версия "ноль - два".
   - А-а, понятно. А когда будет готово?
   - В период от пяти минут до суток, - ответил Склянский, снова повернувшись к столу и вставляя законченную микросхему на место, тут же принимаясь за новую.
   Лёня пошёл на кухню и выпил больше половины бутылки лимонада. Потом направился в комнату, но Склянский ответил, что сам позовёт Лёню, когда всё будет готово. Лёня вздохнул и, снова оказавшись на кухне, допил бутылку и съел бутерброд, сделанный из подручных материалов. Только после этого он услышал из комнаты своё имя. И тут же помчался туда.
   Аппарат "БСК - 1" (версия 0.2) ничем не отличался от предыдущего, по крайней мере, с виду. Склянский, как и в тот раз, надел его на руку и сказал:
   - Теперь я загрузил туда несколько гигабайт информации о тысяче разных вещей. Ну что, будем испытывать?
   - Будем, - ответил Лёня. - Только можно я загадаю слово?
   - Конечно, - сказал Эдмунд Мечиславович. - Но только я его включу... - Склянский нажал на красную кнопку, а потом - на синюю. - Говори, Лёня.
   - Э-э-э... ммм... Соль!
   Над стёклышком появилась голограмма, и тот же стальной голос, но уже более приятный, сказал:
   - Соль (поваренная) - NaCl - хлорид натрия, бесцветное кристаллическое вещество, при мел-ком дроблении - белое. Растворимость тридцать пять целых семь десятых грамма в ста граммах воды при двадцати градусах по Цельсию. В природе поваренная соль распростра-нена в виде каменной соли (минерал галит), содержится в морской воде. Важная пищевая приправа; идёт на получение гидроокиси натрия, хлора, соды. Если вы хотите узнать другие значения данного термина, выберите область науки, в которой употребляется данный термин: химия или музыка. У вас есть одна минута на выбор, в противном случае браслет самопро-извольно отключится. Если вы хотите сейчас выключить файл, нажмите синюю кнопку; если вы хотите отключить браслет, нажмите красную кнопку...
   Браслет замолк, ибо Склянский послушался последнего совета и отключил "БСК - 1 - 0.2".
   - Ну как?
   - Супер! - ответил Лёня.
   - Это ещё что! В конечном варианте здесь будут десятки терабайт информации практиче-ски обо всём на свете! Извини, но на сегодня представление окончено.
   - Тогда я лучше пойду домой, - сказал Лёня, уходя из комнаты и направляясь к выходу из квартиры.
  
   Лёня решил не писать в дневник о браслете-суперкомпьютере до того времени, когда Склянский закончит последнюю версию своего инновационного устройства, так что пока не доставал блокнотик.
   Родители пытались выведать у Лёни, что на этот раз задумал "этот старый учёный", как выразился папа Лёни, но парень не раскрыл секрет и отвязался тем, что пообещал расска-зать, когда Эдмунд Мечиславович осуществит в полной мере свою затею.
   Так протекли ещё три дня.
  
   Настала суббота. Именно в этот день Склянский посоветовал Лёне приходить к нему на этот раз. И Лёня еле дождался назначенных даты и времени. Его разрывало желание при-ходить к Эдмунду Мечиславовичу ежедневно, ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, ежемо-ментно. Но, увы, надо было ждать субботы. И Лёня дождался.
   Ровно в три часа пополудни в субботу, первого июля, Лёня позвонил в дверь к Склянскому, и она так же великодушно его впустила в квартиру учёного.
   Но на двери комнаты, где Склянский обычно работал, была табличка "Не входить!". Лёня подумал: "Что он там делает?" - и постучал. Ответа не было. Постучал посильнее. Послыша-лось мягкое: "Кто там?"
   - Это я, Лёня!
   - Входи, но табличку не снимай!
   Лёня вошёл.
   Какой беспорядок он увидел! Всё перерыто и разбросано, а в центре комнаты лежит... раскуроченный "БСК - 1"!
   - П-профессор, что это? - испуганно спросил Лёня у Склянского, сидевшего за своим столом под зелёной тканью лицом к двери.
   - Я, когда делал версию "ноль - три", немного перестарался с информационной ёмкостью, и в результате вышла бесконечная память. И тут "БСК - 1" захотел захватить мир, выдавая мне голограммы важнейших битв древности и Средневековья. Мы с ним боролись, и я разбил его пополам, вытащил из него все платы и сейчас заново их паяю, чтобы версии "ноль - четыре" и "один - ноль" получились просто с большой, а не бесконечной памятью. Вот так.
   - А-а, - сказал Лёня.
   - Давай наведём тут порядок, и я начну делать "БСК - 1 - 0.4", - сказал профессор.
   Уборка прошла быстро: уже через десять минут комната сверкала чистотой, а остатки ми-литаризованного браслета были перенесены на стол и сложены в две аккуратные кучки: час-ти корпуса в одну, электронная начинка - в другую. И Склянский приступил к работе, а Лёня наблюдал.
   К шести часам где-то три четверти плат и микросхем были закончены и вставлены в соб-ранный заново корпус. Только тогда Лёня удосужился глянуть на часы, откланяться и уда-литься.
   Он устал, но был удовлетворён до глубины души.
  
   И второго июля Лёня пришёл к Эдмунду Мечиславовичу в то же время суток.
   Камера впустила Лёню, но он не увидел Склянского дома. Мальчик заметил несколько книг на столе профессора и незаконченный аппарат рядом с ними в таком же беспорядке окружающих его инструментов.
   Лёня подошёл к столу и перебрал книги. Они оказались энциклопедией по компьютерам и всему, что с ними было связано. И тут Лёне в голову пришла одна идея. Он взял все семь томов, сел на диван и углубился в чтение. Через час он уже знал почти всё об электронике, а через полтора - всё, о чём было написано в энциклопедии. Первый пункт Лёниного плана был выполнен. После этого новоявленный программист сел за стол и... стал сам паять микросхемы! Всё было готово через полчаса, но Склянский ещё не пришёл. И только тогда Лёня увидел записку на стене над столом: "Лёня, если ты придёшь ко мне, наверное, ты меня не найдёшь. Я отлучился по делам. Буду поздно вечером, так что не жди меня. Ничего не трогай на столе!!! Газировки, извини, нет. Э.М."
   Лёня хмыкнул и пошёл домой. Он уже выполнил свою тайную миссию.
  
   Наступил понедельник.
   У Лёни было много дел, так что в этот раз он не смог пойти к Эдмунду Мечиславовичу и решил отправиться к нему во вторник, что он и сделал.
   Склянский встретил Лёню как-то натянуто, без обычного дружелюбия, и, когда они вошли в комнату, сказал ему:
   - Я оставлял записку над столом?
   - Да, - ответил Лёня, понимая, к чему Склянский клонит.
   - Там было написано: "Ничего не трогай на столе!"?
   - Да.
   - А ты всё же поработал над "БСК - 1 - 0.4"?
   - Да.
   - Поздравляю. Всё работает, - и Склянский, перестав скрывать свой восторг, пожал Лёне руку. - Итак, это уже версия не "ноль - четыре", а "один - ноль"! Ты сделал чудо!
   - Спасибо, - просто ответил Лёня.
  
   В этот день он написал в блокнотике:
   "Запись ?2, 4 июля 2017, вторник.
   Работа над новым изобретением Эдмунда Мечиславовича - браслетом-суперкомпьютером - успешно завершена.
   25 июня - "БСК - 1 - 0.1". "Вода".
   27 июня - "БСК - 1 - 0.2". "Соль".
   1 июля - "БСК - 1 - 0.3". Битва Склянского и техники.
   2 июля - "БСК - 1 - 0.4/1.0". Я сделал это!
   Теперь я думаю, что Эдмунду Мечиславовичу точно присудят Нобелевскую премию, и он её со мной поделится.
   Дорогой дневник, на этом я кончаю запись. До встречи!"
  
  
  Глава 3
  
   Лёня сообщил родителям о БСК лишь пятого числа, когда вновь собрался к Склянскому под видом прогулки.
   - И главное: я сам доделал ему прибор! - рассказывал Лёня, сияя от гордости вместе с ро-дителями.
   - Ладно, иди, - наконец сказал папа Лёни, не скрывая улыбку.
   "Интересно, что профессор делает сегодня?" - думал сам Лёня, преодолевая двухметровое расстояние между второй и первой квартирами.
  
   Эдмунд Мечиславович тогда очень шумно собирал новый аппарат в виде прозрачной ём-кости с крышкой, стоящей на единственной ножке, поставленной на квадратную металличе-скую поверхность небольшого размера и привинченной к ней. К ёмкости подводился элек-тропровод, подключённый к удлинителю, так как розетка находилась далеко от аппарата. Видимо, его надо было подключать к ней, чтобы что-то получить. Но Лёня пока не знал, что делает это устройство. И он не стал мешать Склянскому доделывать своё творение, отпра-вившись в привычный уже ему вояж за газировкой.
   Через десять минут Лёня снова заглянул в комнату изобретателя. Тот отдыхал на диване, оставив в другом конце помещения свой аппарат, уже полностью готовый.
   - Здравствуйте, Эдмунд Мечиславович, - сказал Лёня. - А что это за новый прибор в даль-нем углу?
   - Здравствуй, мой юный друг, - устало ответил Склянский. - Это, возможно, самый необыч-ный аппарат из всех трёх, мною собранных!
   - А что он делает? - спросил Лёня. - Эту штуку же к розетке подключают, да?
   - Да, Лёня, да.
   - А что делает это устройство???
   - Переводит электричество в твёрдое, жидкое или газообразное состояние, часть его ис-пользуя для работы.
   - Что??? - Лёнины глаза раскрылись почти до полуметрового размера. - Вы хотите сказать...
   - Да, друг мой, да...
   - Вы уже пили электричество?
   - Пока нет.
   - А что, электричество - это вещество?
   - Нет.
   - А что тогда?
   - Поток отрицательно заряженных частиц - электронов, которые с большой скоростью плы-вут от отрицательного заряда к положительному.
   - И как Вы намерены сделать электроны... вещественными?
   - Они по проводу перетекут в ёмкость, а там я их и поймаю специальным устройством, а потом спрессую по своему желанию.
   - А когда это всё произойдёт? - спросил Лёня.
   - Да хоть сейчас, - с готовностью ответил Склянский.
   Он подключил свой прибор к розетке. Внутри ёмкости заплясали голубые молнии, и она сама стала наливаться голубым светом. Через какое-то время Эдмунд Мечиславович отклю-чил своё изобретение от электросети и сказал Лёне:
   - Хочешь мороженое, суп или духи из электричества?
   Лёню больше всего прельщало первое, и он высказал свои мысли Склянскому.
   - Отлично, - ответил тот, повернул стрелку на крышке ёмкости с электронами на отметку "твёрдое". Аппарат загудел, а незримое вещество начало преобразовываться в нечто белое. Когда процесс был завершён, Склянский нажал красную кнопку на крышке ёмкости, видимо, из какого-то прозрачного диэлектрика, не проводящего ток, и подставил под отверстие снизу сосуда тарелку. Туда вывалилась какая-то белая масса, по виду напоминающая... мороженое!
   - Ура! - быстро крикнул Лёня, в одну секунду добежал до кухни, взял там ложку, вернулся в комнату и остановился на прежнем месте, с надеждой поглядывая на Склянского. Тот сказал:
   - Надо бы тебе достать две тарелки и ещё одну ложку.
   Лёня всё принёс.
   Вдвоём они с Эдмундом Мечиславовичем накрыли стол и разделили поровну электриче-ское мороженое. Когда всё было готово, они посмотрели друг на друга, затем - в тарелки.
   Лёня сказал:
   - Может, Вы первый это попробуете?
   - Нет, давай ты, - ответил Склянский.
   - Нет, давайте Вы...
   - Я придумал: давай оба и одновременно, - предложил Склянский.
   - Давайте!
   Хорошо, что Склянский догадался, что нужно иметь приборы из диэлектриков, поэтому на всякий случай приготовил деревянные ложки и фарфоровые тарелки, тоже являющиеся ди-электрическими, а иначе... впрочем, Склянский об этом и думать не хотел.
   На вкус электромороженое оказалось похожим на обычное, но холод и сладость чувство-вались не так сильно, как у последнего. Вообще это и не было мороженым в истинном смысле слова, но вид, консистенция и вкус свидетельствовали об обратном. В общем, моро-женое из электричества понравилось обоим.
   - Так, твёрдая электроэнергия оказалась довольно вкусной, - сказал Склянский. - А жидкая?
   Процедура овеществления электричества повторилась, но уже с другим результатом. На этот раз вместо мороженого получилась белая жидкость чуть гуще, чем молоко, но жиже кефира. Её Склянский собрал в пластмассовые кружки подав после этого одну из них Лёне.
   Удивительно, но жидкое электричество оказалось со вкусом, средним между вкусами мо-лока и кефира, и плюс ко всему имело специфический привкус, придававший экзотическому напитку неповторимую прелесть.
   А газ из электронов Склянский и Лёня нюхали из специальных резиновых груш с малень-ким отверстием, чтобы все атомы и молекулы воздуха тут же отрицательно не ионизирова-лись. Газ не имел определённого аромата, да и цвета со вкусом, но всё же его можно было почувствовать. После "электроароматерапии" обычный воздух казался в течении нескольких минут каким-то ненастоящим, нереальным и... пустым...
   - На этом испытание экспериментального прибора... э-э-э... "ЭП - 1" закончено, - провозгла-сил Склянский. - Тебе понравилось, Лёня?
   - А что означает "ЭП - 1"? - спросил тот вместо ответа.
   - "ЭлектроПовар" или что-то в этом роде. Так тебе понравилось или нет?
   - Очень! Ощущения, правда, несколько необычные, но...
   - Ну я понял, - сказал Склянский. - Иди домой.
   - Хорошо, - ответил Лёня, направляясь к выходу.
  
   Когда он пришёл домой, родители насели на него с расспросами. В конце концов, после пяти минут безуспешного упрямства пришлось сказать правду.
   - Электричество?! Тебя не ударило током? - всполошилась мама Лёни.
   - Нет, потому что мы пользовались специальной посудой, не проводящей ток, - отвечал парень.
   - А вдруг ты подхватил от него какую-нибудь старческую инфекцию? - озаботился папа Лёни.
   - Он выглядит здоровым...
   В результате Лёне удалось успокоить своих родителей. В дневник он занёс примерно сле-дующее:
   "Запись ?3, 5 июля 2017, среда.
   Сегодня у Эдмунда Мечиславовича мы делали самые необычные штуки в моей жизни!!!
   Он изготовил прибор, который может сделать электричество твёрдым, жидким и даже га-зообразным!!! Прибор называется "ЭП - 1", что означает, как профессор сам мне сказал (ци-тирую), "Электроповар" или что-то в этом роде.
   Вообще крутая штука! С её помощью можно почти из ничего делать мороженое, кефир или... электрогаз!!! Даровое питание из древнейших сил природы!!! Уму непостижимо, но это - правда!!! Ущипните меня...
   Теперь Эдмунду Мечиславовичу точно должны дать Нобелевскую премию, а не то я страшно обижусь!
   Дорогой дневник, я прощаюсь с тобой, ибо мне уже не о чем писать. Пока!"
  
  
  Глава 4
  
   Однажды тёмной-тёмной ночью Лёня сидел у раскрытого окна и смотрел на звёздное не-бо. Ночь действительно была тёмной, ведь по благоприятному совпадению тот район, где Лёня проживал, во время с десяти вечера до семи утра был невероятно спокойным, и го-родское освещение не мешало созерцать звёзды в сотнях световых лет от Земли. В общем, было здорово.
   И около часа ночи, после ста двадцати минут тайных визуальных астрономических наблю-дений Лёня вдруг захотел иметь сверхмощный телескоп. "Я мог бы видеть всю Вселенную; а если сделать мой телескоп многофункциональным, я бы мог даже фотографировать небо в радиоволнах, инфракрасном свете, ультрафиолете, гамма-лучах и даже рентгене. Эх, я бы стал самым знаменитым человеком в мире... - думал Лёня. - О! Сегодня (ведь я уже проскочил полночь) надо будет зайти к Эдмунду Мечиславовичу и подкинуть ему эту идею..."
   На Лёню сильно подействовал увиденный им вечером фильм о познании космоса, в кото-ром рассказывалось, как люди смотрят на звёзды и галактики, как исследуют глубины миро-здания, даже что они думают о мироздании в целом. Фильм был снят великолепно, особен-но если учесть, что девяносто процентов в нём составляла сверхкачественная компьютерная анимация, и очень понравился Лёне.
   Этот последний, вдоволь насмотревшись на звёзды и намечтавшись, свалился с подоконни-ка в заранее рассчитанную область на кровати, стоявшей прямо под окном, и быстро заснул. Ему снились звёзды... и супертелескоп...
  
   Теперь Лёне было с чем идти к Склянскому: супертелескоп пока ещё не изобретён, но все его имеющие место существовать элементы уже широко применяются астрономами; так что идея была замечательной... но появлялась одна маленькая проблема: где всё это достать?!
   Так что у Лёни, когда он шёл к Эдмунду Мечиславовичу, было весьма серьёзное и задум-чивое лицо, заинтересовавшее профессора.
   - Лёня, что с тобой? О чём ты думаешь, друг мой? Может, ты хочешь что-то сказать мне? - спросил Склянский через три минуты после того, как Лёня пришёл к нему в квартиру.
   Тот выложил профессору свою идею.
   - Это будет... грандиозно! - сказал Склянский. - А ведь это - только соединение уже изобре-тённых устройств в одно целое! Просто, как и всё гениальное!
   - Я даже почти придумал, как это всё будет устроено, - сказал Лёня. - Пусть все типы теле-скопов соберутся в один прибор, управляемый компьютером и оснащённый камерой. Надо только придумать, как всё это осуществить и уместить в одну трубу конического сечения. Вы ведь сможете? - Склянский почувствовал почти умоляющий взгляд на своём лице. Да уж, серьёзная задачка...
   - Ладно, Лёня, - сказал профессор. - Давай вместе сделаем твой супертелескоп.
   - Давайте, - Лёня лишь слабо улыбнулся, хотя в душе хотел от восторга прыгать до неба.
   - Сначала надо понять, что нам нужно, - сказал Склянский. - Так... Инфракрасная, ультрафио-летовая, рентгеновская, радио- и гамма-установки, обычный телескоп с большим увеличением, маленький компьютер и небольшая видеокамера... и всё это вместе... Нет... Я знаю!
   - Что? - оживился Лёня, заёрзав на диване.
   - Надо строить не составной прибор, а единый, но со всеми этими функциями!
   - А как?
   - Может, сделать его электронным?
   - А что, вполне может получиться, - почесал подбородок Лёня.
   - Когда за дело? - для виду спросил Склянский.
   - Ммм... сейчас, - просто ответил Лёня.
   - Сперва надо понять, что вообще за штуку мы делаем, - рассуждал Склянский. - Потом нарисовать чертежи и составить инструкцию по изготовлению; затем - сконструировать и ис-пытать в полевых, вернее, городских условиях.
   - А почему в городских? - не понял Лёня.
   - Освещение в городе мешает восприятию света далёких звёзд, и именно поэтому некото-рые старинные обсерватории - что-то вроде астрономических научно-исследовательских ин-ститутов - закрылись.
   - Но наш район вполне тёмный, - возразил Лёня. - Я проверял...
   - ...Ммм... Ладно, давай работать, - сказал Склянский.
  
   Было решено, что "Аппарат - 4" (так был назван проект, пока неизвестно окончательное наименование прибора) будет многорежимной камерой с невообразимым увеличением, ко-торая будет работать на сверхмощном аккумуляторе, умеющем заряжаться как от розетки, так и от солнечных батарей, которые будут находиться на нижней стороне некоторых пере-ворачивающихся кусков обшивки будущего телескопа.
   Подробные чертежи изобретения и всех его частей были приготовлены за несколько дней при участии как Склянского, так и Лёни, и во все ночи этого периода последнего нельзя бы-ло оторвать от оконного стекла: Лёню так заворожили звёзды!..
   План изготовления новейшего чуда техники составлялся парочкой изобретателей ещё не-делю, - иногда непонятно было, что вообще делать с деталями. Но всё же и эта часть алго-ритма Склянского была выполнена.
   А затем началось самое сложное - поиск деталей. Ни Лёня, ни Эдмунд Мечиславович не знали, где можно найти, например, гамма-излучатель или там суперкомпьютер размером с небольшой будильник. Но с суперкомпьютером трудностей не возникло: Склянский сделал нечто, напоминающее "БСК - 1", но адаптированное для обработки данных с мегакамеры, которая, пожалуй, была самой главной и сложной по устройству частью телескопа, ведь она-то и должна содержать в себе гамма-, ИК-, УФ-, радио- и рентгеновскую лампы.
   Но Склянский с Лёней и тут нашли решение: на основании принципов работы нужных уст-ройств составили чертёж камеры, оказавшийся точнее предыдущего, и вдобавок снабдили его пространной пояснительной запиской, объясняющей, что это за камера, и что с ней надо делать. А чтобы её собрать, потребовалось купить и "прооперировать" горы дешёвой элек-троники, сделав из них сверхаппарат, не боящийся ничего, кроме физических повреждений и нехватки энергии. Денег пришлось затратить много, очень много, но Склянский совершенно не обратил внимания на то, что девяносто пять процентов его пенсии утекли. "Цель оправ-дывает денежные затраты", - думал он. Да, впрочем, так оно и было.
   Сборка телескопа продолжалась ещё две недели по причине того, что в суперкомпьютере, когда его подключали к камере, постоянно сбивался интерфейс и сгорали некоторые очень важные микросхемы. Но в конце концов два сверхсложных аппарата соединили и заключили в трубу на специальной стойке, которые были насквозь пронизаны проводами.
   Так идея, родившаяся в ночь на седьмое июля, была реализована и материализована во всех деталях лишь пятого августа две тысячи семнадцатого года, и об этом знали лишь двое людей, заинтересованных в этом.
   Для испытания выбрали ночь с шестого на седьмое августа: она, как сказали по телевизору синоптики, должна быть безоблачной. Но Склянский и Лёня приготовились ко всем погодным неожиданностям, но только морально, хотя их это устраивало.
  
   Тихонько зазвонил будильник. Лёня поспешно его выключил, чтобы не разбудить родите-лей. Полпервого ночи - идеальное время для астрономов. Именно между двенадцатью три-дцатью и часом ночи Склянский попросил Лёню прийти, а тот не хотел ослушаться.
   Итак, Лёня проснулся в половине первого, соорудил что-то на кровати, напоминающее его самого, бесшумно оделся, вышел из квартиры, аккуратнейшим образом закрыл входную дверь и позвонил в квартиру Эдмунда Мечиславовича. Вошёл.
   - Э-эй! - шёпотом сказал Лёня, вытирая ноги. - Профессор!
   Никто не отзывался.
   Лёня потоптался в прихожей, а потом прошёл в комнату. Склянский спал, облокотившись на трубу телескопа, по размерам напоминающего обычный, но с красной кнопкой на обшив-ке (чтобы фотографировать) и шнуром с вилкой (чтобы заряжать), а также с индикатором заряда и переключателями режимов и увеличения. Кстати, индикатор мигал, возмущённо на-поминая, что телескоп заряжен по полной. Лёня вытащил провод из розетки, и тут Склянский проснулся.
   - А, это ты, Лёня, - сказал он. - Ну что, будем испытывать?
   - Будем, - твёрдо сказал Лёня. - Кто первый к окуляру?
   - Давай лучше ты, - ответил Склянский. - Но сначала я настрою аппарат... ах да, я это сделал час назад... лучше объясню, как им пользоваться. В окуляр смотришь - раз. Два - если нажмёшь красную кнопку на левой части трубы, небо сфотографируется, и снимок вылезет из щели под кнопкой, куда я вставил пятьдесят листов фотобумаги. Справа от окуляра - ин-дикатор заряда (три) и переключатель режимов телескопа (четыре). Всё понятно?
   - Да.
   - Забыл: ещё увеличитель изображения - пять.
   - Понятно, - ответил Лёня, прильнул глазом к стёклышку и покрутил переключатель режимов, затем - вдавил до упора рычажок увеличения. Через полторы минуты он крикнул профессору: - Эдмунд Мечиславович! Там такое!..
   Профессор теперь сам стал смотреть в телескоп.
   - Ну ничего себе! Это надо сфотографировать в разных излучениях! - сказал он и понажи-мал на красную кнопку, каждый раз меняя режим. Фотографии вывалились из щели. - Эх, какая хорошая штука - поляроид. Ну почему он кажется людям устаревшим? Нет, и тебе надо сделать такие же, - добавил Склянский, обращаясь к Лёне, быстро снял то, что было на фотографиях первой партии, и вручил ещё шесть изображений Лёне.
   Там был... край Вселенной - просто радуга, но за которой ничего не было - сплошная чер-нота, совершенно непроглядная даже для супертелескопа "ТЭМ", что означало "Телескоп Электронный Многофункциональный".
   За час Склянский и Лёня сделали ещё тридцать снимков, поровну распределив их между собой. Испытание можно было прекратить и считать успешно проведённым только тогда, ко-гда Лёня захотел спать.
   Он вышел из первой квартиры, зашёл во вторую, помыл руки, разделся и лёг в кровать - досматривать свои счастливые сны, прерванные семьдесят пять минут назад звоном будиль-ника.
   На утро в Лёнином дневнике появилось вот что:
   "Запись ?4, 7 августа 2017, понедельник.
   Телескоп Эдмунда Мечиславовича превзошёл все мои ожидания. Это - супермашина. "ТЭМ" ("Телескоп Электронный Многофункциональный") - вот то, что будет двигать прогресс астрономической техники.
   История создания:
   7 июля, 01:00 - моя идея.
   Тот же день, 14:30 - об этом узнаёт Эдмунд Мечиславович.
   Тот же день, 16:00 - готова идея устройства "ТЭМа".
   8 - 12 июля - чертежи.
   13 - 20 июля - инструкция по изготовлению.
   21 - 31 июля - поиск деталей.
   22 июля - 5 августа - сборка "ТЭМа".
   Сегодня, 00:35 - 01:45 - испытание...
   (Тут Лёня вклеил фотографии и подписал их.)
   ...Ну теперь Эдмунду Мечиславовичу дадут Нобелевскую премию?!"
  
  
  Глава 5
  
   После окончания работы над телескопом начался творческий кризис. Ни Склянскому, ни Лёне в голову не приходило ни одной идеи, что их сильно огорчало.
   А между тем время шло. Август ме-е-едленно тянулся, так что оба изобретателя заскучали. Лёня продолжал приходить к Склянскому, но теперь делал это в среднем раз в три дня. А в квартире номер один они оба часами сидели на диване, грустили и раз в полчаса горестно вздыхали. Им было скучно.
   Четыре великих изобретения пылились в гараже, и никому до них не было дела. А их создатели, похоже, про них забыли.
   Но однажды всё переменилось: у изобретателей появилась одна идея. Но вот какая?..
  
   Как-то раз Лёня опять зашёл к Склянскому, но газировки в холодильнике не обнаружил. Там стояла лишь бутылка апельсинового сока, так что Лёня, не задумываясь, вышел из кухни и направился прямо в комнату.
   Как обычно, Склянский с грустным видом сидел на диване и даже не повернул головы, когда Лёня вошёл и уселся рядом. Десять минут прошли в тоскливом молчании. Лёня думал о фруктах, Склянский - о личном кризисе. Вдруг Лёня сказал:
   - Я знаю, что мы можем сконструировать и испытать прямо сейчас.
   Склянский с минуту продолжал сидеть в прежней позе и с прежним выражением лица, но когда до него дошёл смысл сказанных Лёней слов, он повернул голову и сказал:
   - Повтори, пожалуйста. Я не расслышал...
   - Я знаю, что мы можем сконструировать и испытать прямо сейчас!
   - Да? И что же?
   - Я думаю, нам для весёлого времяпрепровождения нужно устройство, смешивающее соки, воду и лимонад в коктейли и ещё умеющее делать то же самое с целыми фруктами, разу-меется, свежими.
   - Что ж, идея неплохая, - сказал Склянский. - В другие моменты жизни я бы отказал, но сейчас, когда у нас настроение на нуле, нам нужен этот прибор. Я согласен. Что нам потре-буется?
   - Ну... - задумался Лёня. - Для начала - ёмкость, как в "ЭП - 1", но с перегородкой, в которой сделано отверстие, куда надо вставить сверхмелко режущую циркулярную пилу из не-ржавеющей стали, которая приводится в действие электричеством.
   - А что, вполне неплохо, - сказал профессор. - Думаю, часа за два изготовим. За дело?
   - Да.
   Быстро соорудили ёмкость, стойку для неё, перегородку, пилу (вернее, пилочку, ведь её диаметр составлял три сантиметра) и провода. Скрутили, свинтили, соединили. Через полтора часа уже было готово новое изобретение.
   - О! У меня как раз есть фрукты! - сказал Склянский, завинчивая последнюю гайку. - На них и испытаем.
   Лёня принёс яблоко, две груши, три мандарина и немного клубники, а ещё - во второй рейс до кухни - стаканы. Склянский загрузил в аппарат эти произведения растениеводства и нажал красную кнопку на боковой поверхности стеклянно-пластикового цилиндра, предвари-тельно воткнув вилку штепселя в розетку. Пилка заработала на полную мощность, превращая фрукты в смесь соков с мякотью. Скоро над перегородкой ничего не осталось, а под ней плескался оранжево-красный коктейль. Склянский снова нажал красную кнопку, и в под-ставленный им стакан потекло то, что получилось, а при ещё одном нажатии кнопки отвер-стие в ёмкости закрылось. Ещё два нажатия и стакан, - и уже Лёня получил и свою порцию жидкости.
   Выпили молча. Лёня, когда его стакан опустел, сказал:
   - Смесь соков из свежих фруктов называется "смузи", причём ягоды и овощи тоже можно использовать.
   - Отлично... Теперь у нас есть то, чем мы можем поднять себе настроение, - сказал Эдмунд Мечиславович. - Давай ещё!
   Они экспериментировали с разными наборами фруктов и ягод, а один раз Лёня к малине, чернике, мандаринам и груше вообще подсунул огурец! Ему вместе со Склянским было очень весело, но... всему есть предел. Когда за двенадцать попыток фрукты закончились, эй-фория изобретателей от найденного эликсира блаженства поугасла, хотя оставила свои сле-ды в их мозгах.
   - А всё же: как мы назовём наш новый аппарат? - спросил Лёня.
   - Допустим, "Смузиатор", - шутливо предложил Склянский.
   - Хорошо. До свидания. - Лёня пошёл к выходу.
   - Э-э... Э! Подожди, Лёня! - крикнул Склянский, бросаясь за ним. - Подожди! Прошу тебя, обещай мне одно...
   - Что? - спросил Лёня, держась за входную дверь квартиры.
   - Обещай мне приходить почаще.
   - Обещаю, - сказал Лёня и исчез.
   С Эдмундом Мечиславовичем они смузи пили и потом, но именно этот раз наиболее чёт-ко запечатлелся в голове у Лёни, который, придя домой, вот что начертал в своём блокноти-ке:
   "Запись ?5, 19 августа 2017, суббота.
   Новое изобретение нашего с Эдмундом Мечиславовичем гения - "Смузиатор" - успешно собрано и испытано на материале полукилограмма фруктов и ягод, одного огурца и двухсот миллилитров апельсинового сока. Вкусно было... эх!
   А ведь этот аппарат придумал я, и мы его собрали за полтора часа, а телескоп делали месяц! Вот что называется - хорошие идеи! И главное: они могут прийти в голову всем и каждому, но лишь некоторые могут их сформулировать и реализовать.
   Ну вот, до свидания, мой дорогой дневник, надеюсь, я ещё в тебе что-нибудь напишу, ко-гда мы с Эдмундом Мечиславовичем снова что-либо изобретём. Я всё ещё надеюсь, что ему дадут Нобелевскую премию, может, так и случится, но только потом, ведь он её заслужил. Пока!"
  
  
  
  Глава 6
  
   "Смузиатор" подкреплял настроение Лёни и Склянского в течение ещё двух долгих недель. Но вот Лёня пошёл в пятый класс школы, и теперь они со Склянским должны были видеться лишь по воскресеньям, ибо первую половину дня у Лёни занимали уроки, а вторую - музыкальная школа и домашние задания, и у него уже не оставалось времени и сил, чтобы ещё и видеться с изобретателем, поэтому Склянский впал в депрессию. "Смузиатор" уже не помогал. Нужно было что-то новое.
   Родители Лёни уже совсем не противились его дружбе с Эдмундом Мечиславовичем, и их насторожило, что их сын после начала учебного года перестал ходить к профессору. Они мягко допросили Лёню и поняли причину: он физически мог ходить к Склянскому лишь в воскресенье, но, так как думал, что одного дня в неделю мало, и что у профессора всё равно будет скверное настроение, не хотел ходить и в выходные. Родители посовещались между собой и развели руками: они бессильны что-то сделать. Оставалось лишь надеяться, что Лёня каким-то образом преодолеет им же сооружённый психологический барьер внутри се-бя. Однако вероятность подобного исхода была чрезвычайно низкой.
  
   Лёня сам понимал, что он поступает не слишком правильно: раньше он мог видеться со Склянским хоть каждый день, но теперь шесть из семи возможностей пропали, а Лёня отка-зался и от седьмой. Он хотел большего, чем имел, поэтому и был максималистом. Лёня по-считал себя обиженным школой и с середины сентября стал делать домашние задания спустя рукава. Его успеваемость поползла вниз. Родители встревожились: что случилось с их сыном, в начальной школе бывшим отличником по всем предметам? Что произошло? Они догадались, что Лёня тоскует по Эдмунду Мечиславовичу, и решили путём осторожного раз-говора сломать барьер между ним и квартирой Склянского.
  
   - Лёня, иди сюда! - раздался голос папы.
   Лёня, только что допивший свой чай, проследовал в комнату. Там на большом диване (ес-ли честно, на о-о-очень большом) сидели родители и пристально, но дружелюбно на него смотрели.
   - Что случилось? - спросил Лёня.
   - Мы знаем, что тебе не хватает общества твоего учёного, - проговорила мама. - Тебе с ним было интересно и весело, тебя тянуло в его квартиру. Так почему сейчас ты не жела-ешь идти туда?
   Лёня сел на диван между родителями и ответил:
   - У меня есть две причины: первая - у меня забрали восемьдесят пять процентов возмож-ностей и желания ходить к Эдмунду Мечиславовичу, а оставшиеся пятнадцать - слишком мелкая для меня валюта, чтобы ею пользоваться; вторая же - у нас нет идей для изобрете-ний. Я даже вывел уравнение привязанности к какому-нибудь человеку или месту: вычисля-ются дробные показатели возможностей и желания, и с ними делаются определённые опе-рации.
   - Какие? - спросил папа.
   - Всё зависит от желания: если оно меньше пятидесяти процентов, на него умножается (ведь когда умножаются числа меньше единицы, результат ещё меньше); если оно больше половины, оно прибавляется. Если половина... тоже прибавляется. Но возможность тоже име-ет значение. Если желание маленькое, и возможность - тоже, то умножается один раз. Если возможность большая, умножается дважды. Если же желание больше половины или равно ей, оно делится на возможность, если последняя маленькая, или прибавляется к ней, если та больше половины.
   - А в твоём случае - что? - поинтересовалась мама.
   - Возможность ходить и желание - одна седьмая, четырнадцать с лишним процентов. Если их перемножить, получится одна сорок девятая - где-то ноль целых две сотых - коэффициент привязанности.
   - Как интересно... - язвительно сказал папа, но замолчал после взгляда супруги, который, как лазер, мог при такой напряжённости проделать дырку в бетоне.
   - Лёня, мы знаем, что ты стал плохо учиться: десять троек за неделю - это никуда не го-дится, - сказала мама. - Я думаю, что ты намечтал себе, что школа тебя обидела. Пожалуйста, сними с себя этот негативный настрой и старайся учиться хорошо! Забудь свою мнимую обиду и ходи к изобретателю даже несмотря на то, что вам нечего делать! Ходи по воскре-сеньям, и всё будет хорошо!
   После этого выступления наступила звенящая тишина: папа удивлённо смотрел на жену - блистательного оратора, она глядела в окно, Лёня же смотрел вниз.
   - Ну? - спросил Лёню папа.
   - Я подумаю, - ответил тот и вышел из комнаты.
   - Ты куда? - крикнул папа.
   - Хочу ещё чаю! - донеслось с кухни.
  
   После этого разговора Лёня подтянул учёбу и снова стал отличником, обилием пятёрок компенсируя четвёрки и тройки, полученные в период замкнутости. У него появился шанс возродить свои пятёрки в четверти. Родители были довольны.
   Но о Склянском Лёня или не вспомнил, или из-за своего максимализма продолжал игно-рировать воскресенья, когда можно пойти к профессору. Но Лёня знал, что идей всё равно нет, и придумывать их - бесполезное занятие.
   Всё своё время он теперь отдавал учёбе. Перестал наслаждаться радостями жизни: не смотрел телевизор, не играл в свой смартфон, не ел конфеты и не пил лимонад. Лёня стал невероятно серьёзным, так же смотря на жизнь, как и на себя. Лишь к концу сентября ро-дители заметили это и встревожились, но пока ничего не предпринимали.
   А Лёня, когда у него были приступы излишней строгости к себе, письменно общался со своим блокнотом. Там с пугающей регулярностью стали появляться его пессимистичные за-писи:
   "Запись ?6, 24 сентября 2017, воскресенье.
   20 дней не был у Эдмунда Мечиславовича. Последний раз мы с ним виделись в позапо-запрошлое воскресенье. Идей для изобретений или дурачеств нет. Скучно.
   Подсчитал, что с Эдмундом Мечиславовичем мы виделись всего семьдесят три раза. В его квартиру я заходил шестьдесят один раз. Мы с ним в общей сложности сказали до этого момента друг другу около двенадцати тысяч слов - примерно поровну на каждого.
   Что выйдет из моего психобойкота, - узнаю позже...";
   "Запись ?7, 29 сентября 2017, пятница.
   На прошлой неделе учился неважно: пятёрки - тридцать процентов, четвёрки - сорок, тройки - тридцать. На этой неделе показатели улучшились: "отлично" - девяносто пять процентов, "хорошо" - пять процентов, "удовлетворительно" - ноль.
   Продолжаю игнорировать воскресенья.
   Сегодня узнал, что такое гравитационный радиус (это характеристика у космического тела; если оно сожмётся так сильно, что его радиус станет меньше гравитационного, оно станет чёрной дырой). Узнал, что у Солнца он - где-то три километра, а у Земли - около девяти миллиметров, и по аналогии решил рассчитать его у Луны. Получилось число, означающее: пятьдесят четыре с половиной микрона. Мелко, да? И как же уместить семьдесят три с по-ловиной квинтиллиона тонн в шарик объёмом меньше того, которым пишут ручки?! Это большая загадка...";
   "Запись ?8, 1 октября 2017, воскресенье.
   Очередной раз игнорирую выходной. Гуляю или занимаюсь ничем (то есть ничего не де-лаю)... Мне скучно. А идей нет..."
   Да, Лёне было скучно. Но он находил в себе силы говорить всем, что чем-то занимается, хотя и не знал - чем. Перед ним стояла дилемма: или продолжать бойкот, объявленный Склянскому, или пойти к профессору и всё уладить. Пока Лёня ничего не выбрал. Хотя, воз-можно, когда-нибудь и выберет...
   Определённые причины подсказывали Лёне выполнять и первое, и второе условие дилем-мы, но он сам затруднялся склониться к какому-либо из них. Его подсознание было за во-зобновление отношений с профессором, но сознание решительно против этого протестовало. Так что Лёня не знал, что ему делать, как жить дальше.
  
   Профессору тоже было несладко.
   Лёня не бывал у него уже целый месяц, и это сказалось на здоровье старика.
   Третьего октября, когда Склянский тихо праздновал печальную дату - месяц бойкота с при-ятелем на полвека моложе, депрессия обострилась. Профессор захандрил и лёг в кровать.
   Скоро его стало тошнить от голода. Склянский поел немного и снова лёг. К нему пришли мысли о Лёне, об их встречах, открытиях, радости... И вдруг всё это исчезло. На этой мысли профессору стало плохо.
   Вдруг... случилось то, чего он никак не ожидал...
  
   К дому подъехала "скорая", что было настолько редким явлением, что все жильцы первого яруса девятиэтажки (включая и Лёнину семью) высыпали на улицу.
   - Кто? Кто? - спрашивал Лёня у всех и каждого.
   - Не знаю. Какой-то старик... - ответил врач.
   - Из какой квартиры?
   - Из первой... Ты с ним знаком?
   - Да, - еле выдавил Лёня.
   - Удивляюсь, как он ещё успел нас вызвать, - сказал врач, пока вся необходимая группа высаживалась из машины белого цвета с красными полосками, крестом, номером "63" и мигалкой. - Ты можешь открыть дверь его квартиры?
   - Да, - сказал Лёня. - Пройдёмте.
   Протиснувшись сквозь толпу из нескольких десятков хомо сапиенс, врач, медсестра и фельдшер в синих комбинезонах проследовали за Лёней к квартире ?1.
   Мальчик постоял у входа, пока камера в глазке его осматривала, и дверь открылась. Группа проследовала внутрь. И тут Лёня увидел Склянского...
   Старик лежал на диване в ближнем правом углу комнаты. Его сердце билось раз в не-сколько секунд. Он был без сознания, но дышал - вдох на один удар сердца, выдох - на следующий.
   - Уносим, - сказал врач, пока медсестра и фельдшер укладывали доктора наук на носилки. - Кстати, как его зовут, вообще, кто он? - спросил врач Лёню.
   Тот рассказал всё, что знал о профессоре.
   Врач хмыкнул.
   - А в какую больницу вы его повезёте? - спросил Лёня у удалявшейся группы.
   - В ближайшую... которая через два квартала... - услышал он в ответ.
  
   Пиканье электрокардиографа...
   Кто-то небольшой в белом халате у кровати...
   Глаза открываются...
   Лёня... Что?
   Эдмунд Мечиславович проморгался и сфокусировал взгляд на Лёне в халате на синей футболке цианистого оттенка, сидящего у постели учёного.
   - Где я? - спросил Склянский.
   - В больнице, - ответил Лёня.
   - Ты как здесь оказался?
   - Пришёл с родителями.
   - А где они?
   - В приёмном покое. Я не хочу пока Вас с ними знакомить. Когда поправитесь - обяза-тельно.
   - Спасибо, - сказал профессор и расслабился под белым одеялом. - Что со мной произош-ло?
   - Сердечный приступ из-за продолжительной депрессии, - ответил врач, появившийся в дверях палаты. - Извините, молодой человек, время посещения вышло, - обратился он к Лёне.
   Тот безропотно поднялся с низкого табурета.
   - До свидания, - сказал он и вышел.
   Склянский посмотрел ему вслед.
  
  Глава 7
  
   Через неделю профессора выписали, и он вернулся в дом. Лёня узнал об этом немедлен-но и зачитал профессору свою последнюю запись:
   "Запись ?9, 3 октября 2017, вторник.
   У Эдмунда Мечиславовича случился сердечный приступ. Во всём была виновата депрессия, начавшаяся, когда я стал игнорировать его общество. Хотя идей для изобретений всё ещё не появилось, я теперь стану к нему ходить.
   Сегодня навестил его в больнице. Он пришёл в себя. Думаю, он скоро поправится."
   - Спасибо, Лёня, - сказал Склянский, услышав эту запись.
   - Но это ещё не всё, - произнёс Лёня. - Можно ручку? Спасибо, - поблагодарил он и снова начал писать. Через три минуты он уже зачитывал свой новый опус:
   "Запись ?10, 10 октября 2017, вторник.
   Я всё же нашёл время и сделал все уроки пораньше, чтобы повидать профессора. Его вы-писали, и он вернулся.
   Теперь буду ходить к нему по меньшей мере два раза в неделю. Может, появятся идеи для изобретений..."
   - Спасибо, Лёня, - сказал профессор. - Ты самый лучший ассистент, с которым я когда-либо работал. Спасибо тебе. Ну что, давай придумывать идеи?
   Но в этот раз они ничего так и не придумали.
   А идея вскоре подвернулась.
  
   Однажды Лёня сидел дома и рассматривал всё подряд. Его глаза видели мелкую внеш-нюю структуру практически всего, что он рассматривал, и это его радовало.
   "Как хорошо, что природа наделила нас глазами, - думал Лёня. - Это небывалые камеры с разрешением в сотню мегапикселей, которые на свету видят и маленькие объекты, но всё же они не способны различить частицы пыли и всё то, что помельче них. Специально для этого человек изобрёл лупу и микроскоп. Но даже у последнего есть предел видимости. Оптический микроскоп бессилен, чтобы различить объекты меньше полумикрона, а электронный... у него предел - несколько десятков пикометров, но всё же он способен видеть атомы, но как бы издалека. А если сделать такой микроскоп, который способен разглядеть даже элементарные частицы или, если уж на то пошло, кварки, из которых состоят все частицы, кроме электрона и некоторых других? О! Это гениальная идея для изобретения! Надо срочно доложить профессору..."
   Через пять минут Лёня уже был в квартире Склянского.
   - Ну-с, мой юный друг, что Вас привело в мою скромную обитель? - спросил тот, снимая с руки часы и кладя их на письменный стол в комнате.
   - Желание изобретать и суперидея!
   - И в чём же последняя заключается?
   Лёня выложил свои мысли.
   - Это просто здорово! Почему я до этого не додумался? - как всегда, резолюция профес-сора была резко положительной. - Ты - гений, Лёня!
   - Спасибо, конечно, но, по-моему, каждый мог это придумать, если немного порассуждает о природе оптики, в том числе и естественной.
   - Ладно, проехали. Теперь надо думать, на каком излучении должен работать твой "фемтоскоп".
   - Что значит "фемто"? - тут же спросил Лёня.
   - Приставка, обозначающая квадриллионную долю какой-нибудь метрической единицы. Яд-ра атомов имеют размеры в десятки фемтометров, элементарные частицы - на порядок меньше, а кварки... по самым простым прикидкам, они имеют размеры всего лишь в сотни аттометров.
   - Что значит "атто"?
   - Квинтиллионная доля чего-нибудь, - немного раздражённо ответил Склянский. - Всё! Хватит разговоров! Давай думать!
   Но прошло полчаса, а догадок не было. А ещё через полчаса Эдмунд Мечиславович вскочил с дивана и крикнул:
   - Я знаю!!!
   - Что???
   - Нейтрино! Электронное! Самая лёгкая и слабовзаимодействующая с веществом частица! Масса всего два электронвольта!
   - А что такое электронвольт?
   - Вообще-то очень мелкая единица энергии частиц, но иногда используется, чтобы показать их неправдоподобно маленькую массу. Протон и нейтрон, например, весят около девятисот миллионов электронвольт, а некоторые другие частицы - и того больше. Вот бозон Хиггса имеет массу целых сто двадцать пять миллиардов электронвольт!
   - А что такое бозон Хиггса?
   - Да, какая-то частица, которую полвека не могли открыть, но пять лет назад всё же открыли. Согласно одной теории, именно бозоны Хиггса придали массу другим частицам после Большого взрыва. Но я отвлёкся. Нам надо придумать, что будет излучать эти сверхмаленькие частицы - нейтрино.
   И ещё через пять минут:
   - Так... Нейтрон живёт шестнадцать минут и распадается на протон, электрон и электронное антинейтрино. Но нам нужно обычное нейтрино! Так... а что, если попробовать антинейтрон? Получатся антипротон, позитрон и нейтрино! Так... ну... антипротон и позитрон удержатся магнитным полем и, возможно, станут атомом антиводорода, а нейтрино пойдёт делать нам изображение, которое будет спроецировано на экран. Но где достать антинейтроны? Подвергнуть нейтроны излучению? Тогда что будет излучать? Как много загадок... Давай, Лёня, в воскресенье подумаем, хорошо? А то просто слишком много непонятного... Эй, Лёня, ты где?
   Но тот уже ушёл.
  
   Обсуждение продолжилось на следующий день, а не в уикэнд, так как Лёня освободился около четырёх часов дня.
   Ясно было, что потребуется куча чистых антинейтронов, которые, как и обычные нейтроны, будут жить с четверть часа, и из-за этого время работы нейтринного микроскопа будет сильно ограничено. А вот это было не нужно и подлежало устранению или упразднению.
   - Может, найти другой источник нейтрино7
   - Нет, - ответил Склянский. - Если мы хорошо подумаем, то сможем найти решение. Но, по-моему, всё должно выглядеть так: бериллий обстреливается альфа-частицами, получаются углерод и нейтроны. Последние подвергаются излучению и через четверть часа дают нам нейтрино и, следовательно, изображение. Принцип похож на тот, что используется в электронных микроскопах, с той лишь разницей, что здесь просто другие частицы создают картинку. Это с виду просто, но на практике - трудноосуществимо, но... возможно! Думаю, Лёня, нас ждёт увлекательнейшая работа, даже интереснее, чем "ТЭМ", который мы собирали весь июль. Завтра я начну искать всё необходимое, а сборку начнём в воскресенье. О"кей?
   - О`кей, - сказал Лёня и ушёл, не забыв спросить:
   - А что такое альфа-частицы?
   - Соединения двух протонов и двух нейтронов! - ответил Склянский в сторону захлопы-вающейся двери. - Гелий без электронов!
  
   Настало воскресенье.
   Лёня ещё с утра пришёл к Эдмунду Мечиславовичу. Тот нашёл лишь полкило бериллия и немного гелия.
   - И мне пришлось отдать пятнадцать тысяч вот за такое количество металла! - сетовал Склянский. - Я ещё купил баллон с гелием в магазине игрушек и теперь старюсь сделать из него альфа-частицы. В общем, работать придётся долго. Но мы ведь справимся, а?
   - Конечно, - заверил его Лёня, хотя и не был так уверен в своём ответе.
   Они целый день придумывали автоматическую установку для ядерных реакций с бериллием, и в конце концов придумали: гелий, имеющий двойной положительный заряд, подаётся на большой скорости через электронно-лучевую трубку на брусок из бериллия, постепенно превращая его в углерод и свободные нейтроны, которые автоматически должны отделиться от угля в специальном месте, где они будут облучены и превращены в антинейтроны. По-следние, распавшись, и сделают нужное.
   Лёня и Склянский договорились, что разработка и сборка инновационного микроскопа бу-дут производиться ежедневно, а Лёня пусть приходит, когда сможет. Но после завершения работы он должен будет сделать очередную запись в своём дневнике и познакомить про-фессора со своими родителями. Предложение выглядело взаимовыгодным и было едино-гласно принято.
  
   Работа над микроскопом продолжалась ещё две недели и заметно продвинулась за это время. Уже был готов корпус из нержавеющей стали с добавками свинца и вольфрама, устройство для получения нейтронов и антивещественный излучатель, то есть почти вся начинка будущего микроскопа, за исключением экрана для проекции изображения. Склянский был доволен.
   Ещё за неделю были изготовлены экран и окуляр. Прибор можно было считать законченным. Непонятным оставалось лишь одно: что рассматривать с таким мощным увеличением?
   Поиски решений продолжались.
  
   Испытание было назначено на воскресенье, пятое ноября, последний день осенних каникул Лёни, приблизительно на час дня или около того.
   Но Лёня пришёл ещё в половине двенадцатого, потому что он был нетерпелив, когда он уже знал дату и время ожидаемого события. Профессор как раз придумывал, что бы можно было рассмотреть в "МН - 1" - микроскоп нейтринный первой модели.
   - Лёня? Так рано? - изумился Склянский. - Я думал, что ты придёшь после обеда...
   - Мне не терпится уже рассмотреть в Ваш удивительный микроскоп свои частицы пыли!
   - Пыль?.. Прекрасно! Я вот всё не мог придумать, что бы засунуть в кассету микроскопа. Ты принёс пыль?
   - Да.
   Лёня протянул профессору стеклянную баночку.
   - Отлично, но нужно поместить образец пыли между двумя стёклышками, - сказал Склянский и быстро приготовил микропрепарат, а потом поместил в специальную часть изобретения.
   Нейтринный микроскоп представлял собой цилиндр полуметрового диаметра и вчетверо большей высоты, зелёного цвета. Примерно в полутора метрах от пола находился прямо-угольный окуляр, справа от него - шкала увеличения изображения и рычаг. Ниже окуляра располагалась щель, куда профессор и поместил пыльный препарат, а затем включил устройство красной кнопкой слева от окуляра.
   - Через пятнадцать минут будет изображение, - сказал Эдмунд Мечиславович, отходя от гигантской трубы в дальнем левом углу его комнаты. - Можем пока выпить чаю. Прошу, - он указал Лёне на кухню.
   Через пятнадцать минут началось испытание суперприбора. Оказывается, у него два окуляра - друг напротив друга, так что оба изобретателя могли одновременно следить за пылью. Но рычаг увеличения был один - с Лёниной стороны, и только эта деталь могла регулировать изображение.
   Вначале пыль была похожа на серую кашу, потом стало видно разноцветные элементы, затем - их сильно различающиеся по размеру и составу молекулы. Лёня выбрал одну и решил её рассмотреть буквально в мельчайших подробностях.
   Тень молекулы заполнила оба окуляра. Стали видны дрожащие пятнышки атомов, похожих на звёздные системы: в центре - ядро-"звезда", а меньше чем в нанометре от него мелкие-мелкие кружки - "планеты"-электроны. Лёня продолжил увеличение изображения. Стал хорошо заметен один атом, кажется, алюминия , - Склянский насчитал в нём тринадцать электронов, уже более заметных. Лёня решил рассмотреть ядро атома. Там оказались про-тоны и нейтроны - какие-то нечёткие шарики. Увеличение достигло девяноста процентов от максимального значения.
   Лёня уже не помнил, на какой "шарик" он направил объектив, которого и не было у микроскопа. Когда он посмотрел в окуляр, увеличение стало максимальным. Лёня увидел три лежащие в одной плоскости светящиеся точки.
   Склянский сказал:
   - О! Это, кажется, протон! В нём как раз три кварка! "Красный" и "синий" u-кварки и "жёлтый" d-кварк!
   Лёня понял, что всё уже закончилось, и разом передвинул рычажок увеличения до нуля. Команда была выполнена микроскопом через секунду. Лёня нажал красную кнопку и отошёл, сказав:
   - Профессор, было очень увлекательно и наглядно! Можно мне теперь привести родителей для знакомства?
   - Лёня, давай... через неделю...
   - Как скажете, - покорно сказал Лёня и ушёл, внутри сильно расстроенный.
   Он написал в дневнике:
   "Запись ?11, 5 ноября 2017, воскресенье.
   Сегодня последний день моих первых каникул в средней школе.
   Сегодня было испытание нашего нейтринного микроскопа "МН - 1". Моя оценка: двести баллов из ста возможных! Это невероятно, но я видел собственными глазами... кварки! Те-перь я окончательно убедился, что они существуют!
   Я придумал этот микроскоп ещё двенадцатого октября. Профессор начал искать детали четырнадцатого, а собирать - пятнадцатого. Сборка была окончена четвёртого ноября, а испы-тание прошло сегодня.
   Этот аппарат достоин Нобелевской премии!"
  
  
  Глава 8
  
   Лёня восхищался изобретениями профессора и по десять раз на дню что-то говорил о Нобелевской премии, но профессор отвечал, что изобретений недостаточно.
   - Я хочу сделать не менее двадцати аппаратов, а потом, может, в Швеции обо мне и уз-нают... - говорил он, и лишь после этого Лёня умолкал.
   Но однажды Лёня в ответ на стандартную реплику Склянского ответил:
   - Но если Вы сделали столько прекрасных приборов, их надо как-то охранять, и это станет новым изобретением.
   - Впрочем, ты, конечно, прав, но обычно гаражи не грабят, да к тому же я его запираю на восемь замков: четыре простых, механический кодовый, электронный кодовый, дактилоскопи-ческий и тач-кодовый (надо просто нажать на специальную панель в определённых местах). Взломать обычные замки и механический кодовый, где вращаются кольца с цифрами, ещё можно, но электронный - почти невозможно: если трижды набрать неправильный код, замок заблокируется, и придётся вводить код разблокировки. Если десять раз неправильно ввести последний, замок полностью заблокируется, и надо будет нажать три любых кнопки, чтобы потом ввести код разблокировки, или три определённых, чтобы сразу разблокировать замок. Но никто, кроме меня, не пройдёт тест отпечатков пальцев и не сможет набрать тач-код, и мои изобретения останутся в целости и сохранности.
   - А вдруг кто-то взорвёт гараж?
   - Что?!
   - Нужна сигнализация, а также генератор защитного поля!
   - В этом, конечно, есть здравый смысл, но кто станет взрывать гараж?!
   - Да кто угодно! Я считаю, что надо ставить сверхчувствительную сигнализацию и на квар-тиру, и на гараж, а ещё - генератор защитного поля, чтобы защитить и Вас, и Ваши аппараты. В некоторых фантастических романах преступники узнают об изобретениях, которые могут им пригодиться, и крадут их, и приходиться вызывать суперменов, чтобы вернуть изобретения на место. Так что защита не помешает.
   - Ты меня непонятно как убедил в своей правоте, - сказал профессор, делая секундную паузу после каждого слова. - Я хотел сказать: "Что за чепуха! Мне это не нужно!" - но не могу. Ты победил, Демосфен!
   - Древнегреческий оратор, научившийся так хорошо говорить, что выигрывал любой сло-весный поединок.
   - А "оратор" - от слова "орать"?
   - Почти.
   - Понятно. До свидания, Эдмунд Мечиславович. Подумайте, пожалуйста, над моим предло-жением.
   И, метнув напоследок острый, как ум, взгляд прямо в глаза профессора, Лёня удалился.
   А Склянский, глубоко задумавшись, сел за письменный стол, достал лист бумаги и каран-даш, расчертил лист пополам вертикальной линией и стал записывать доводы против охраны имущества слева от линии, а доказательства необходимости защиты - справа.
   С одной стороны, кто его может ограбить, да ещё сегодня - седьмого ноября? С другой стороны, вероятность всё же есть, к тому же пример с фантастическими романами был весьма убедительным... И профессор, контролируя мысленную борьбу двух частей своего "я", продолжал пачкать волокнистую поверхность графитной крошкой, пока не исписал весь лист.
   Результаты получились вот какие: против защиты - один довод, за охрану - десять. Эх, надо всё же признать правоту Лёни и изготовить сигнализацию и этот мудрёный генератор, кото-рый даже ещё никто не изобрёл... А это мысль: сделать его первым и запатентовать! Ну, это дело времени...
   И профессор, охваченный противоречивыми и не очень чувствами, принялся за работу, зная, что всё же Лёня заботился о нём и о его безопасности, а такие предложения отвергать как-то неудобно, да и не по-людски...
  
   Когда Лёня в следующий раз пришёл к профессору, то есть в воскресенье, он отметил, что около двери квартиры появились дополнительные проводки, и сделал вывод, что Склянский внял его предложению и обеспечил себе безопасность, позже занеся в дневник:
   "Запись ?12, 12 ноября 2017, воскресенье.
   Увидел, что профессор обеспечил себя сигнализацией и, надеюсь, генератором силового поля. А ведь это я ему посоветовал поставить на квартиру и гараж мощную охранную сис-тему ещё во вторник.
   Как хорошо, что меня все слушаются!"
  
   А в ночь с воскресенья на понедельник защита всё же пригодилась.
   Две тёмные фигуры, притаившись за тем, что люди называют кустами, и что в ноябре яв-ляется просто кучей веток, торчащих из земли, смотрели на окна первого этажа, проверяя, в каком из них свет выключится в последнюю очередь. Естественно, это были воры в чёрных кожаных пальто и шляпах. Их надеждой было отсутствие сопротивления со стороны того человека, на котором они намеревались разжиться.
   И так вышло, что свет последним выключился именно у профессора. Воры подождали с полчаса и решили забраться в дом.
   Но только один из них залез к окну, поддерживаемый напарником, и попробовал отмыч-кой открыть себе доступ в квартиру, как он прикоснулся к оконной решётке и, следовательно, получил удар током, ведь профессор пропустил через железные прутья электричество в двести двадцать вольт, да ещё поставил сверхмощную сигнализацию от попыток взлома. И в этот момент, когда была задействована решётка, включилась красная лампочка мощностью в двести ватт, и раздался звук сирены примерно в сто пятьдесят децибел.
   Воры, немедленно поднявшиеся с земли, куда они уже успели свалиться, побежали от ох-раняемого невидимыми силами дома со всех ног. Профессор, разбуженный сиреной, подско-чил к окну, отключил сигнализацию, открыл створку, обесточив решётку, и выстрелил вслед хулиганам из травматического пистолета, на который имел лицензию, пробив одному из них шляпу, а потом снова лёг спать.
   И хотя сигнализацию было слышно на весь район, никто не проснулся. Лёня узнал о по-пытке ограбления только через семнадцать часов со слов профессора, чему и посвятил не-сколько восторженных строк:
   "Запись ?13, 13 ноября 2017, понедельник.
   Профессора пытались ограбить, но не получилось. Ха-ха!"
  
  
  Глава 9
  
   Больше профессора никто не грабил, но он теперь никогда не ложился спать, не включив ток в оконной решётке и сигнализацию.
   С Лёней они ещё какое-то время развлекались изобретениями, но вскоре интерес оконча-тельно скис. И несмотря на это, профессор продолжал еженедельно ходить в гараж и сти-рать пыль с аппаратов. А они молча скучали...
  
   Наступила зима.
   Пришла апатия.
   За окном шёл снег, захламляя улицы какой-то белой кашей.
   Небо теперь всегда было либо белое, либо серое. Синева будет лишь следующим летом.
   Профессор лежал на диване, который пододвинул к окну, и смотрел через стекло в пла-стиковой оправе на вечернюю улицу. Там всё было тёмно-синим из-за оттенка неба. Кто-то может подумать, что и оно - тёмно-синее, но это не так. На самом деле цвет неба был тём-но-серо-голубым, что и придавало всему специфический оттенок.
   От Склянского недавно ушёл Лёня - уже в который раз... Как и всегда, новых идей он не принёс, да и у профессора их не было. Посидели, поговорили о всякой всячине, но так ни до чего и не договорились. Да и зачем, - зимняя скука уже сделала своё дело - начисто от-била интерес буквально ко всему в этом мире.
   Батарея грела, а лампочка светила...
   Часы шли, а диван стоял...
   Мысли текли, а идеи - нет...
  
   Лёня посмотрел на календарь. Десятое декабря. Воскресенье.
   Родители подошли и тоже посмотрели.
   - Зимние выходные! Отлично... - сказал папа Лёни.
   - Почему отлично? - спросила мама.
   - Может, пойдём на лыжную прогулку?
   - Давайте, - радостно ответил Лёня.
   - Ты сделал уроки? - спросила мама.
   - Вчера вечером.
   - Ладно. Тогда - идём! - весело сказал папа. - Через полчаса жду всех в машине.
   - Погодите! Мне надо сказать Эдмунду Мечиславовичу, что я сегодня к нему не приду! - сказал Лёня и помчался в первую квартиру.
   Он забежал внутрь, влетел в комнату...
   Там было пусто. Профессора не было.
   Лёня увидел на диване, теперь стоявшем у окна, записку
   "Мой юный друг! Я ушёл, сам не знаю - куда. Возможно, вернусь вечером в воскресенье, а может быть, и ночью. Не заходи ко мне и не ищи меня, - я просто гуляю, в смысле - от-правился на прогулку: в течение двадцати часов дышать свежим воздухом.
   Постскриптум: я ушёл около полуночи с субботы на воскресенье.
   Будь хорошим мальчиком.
   Э.М."
   "Ну... - подумал Лёня. - Я тоже оставлю ему записку!"
   Он разыскал карандаш и на обратной стороне бумажки, найденной на диване, написал:
   "Дорогой Эдмунд Мечиславович!
   Я прочитал Вашу записку и теперь решил оставить свою.
   Так вот, я не мог прийти сегодня, потому что собрался с родителями покататься на лыжах.
   Надеюсь, Вы меня поймёте, когда придёте, конечно.
   Искренне Ваш,
   Лёня Ш."
  
   И вот он с семьёй уже на склоне.
   Распаковали лыжи, палки и всю прочую амуницию. Надели.
   Лёня посмотрел через тёмные очки на склон. Снял очки и посмотрел внимательнее.
   - Глядите, там кто-то уже катается.
   - И что? - в один голос спросили родители.
   - Да это... Эдмунд Мечиславович! - и Лёня кинулся к далёкому лыжнику, уже съехавшему с горы. Родители, ничего не понимая, пошли следом.
   Лёня не ошибся. Это действительно был профессор.
   - Привет, Лёня! Как думаешь, случайное ли совпадение или акт шпионажа подразумевает наша встреча? - с улыбкой сказал профессор своим хрипловатым голосом.
   - А что Вы здесь делаете?
   - Испытываю три своих новых изобретения, нет, даже пять!
   - Какие??
   - Турболыжи, турбосноуборд, турбоконьки, турбоскейтборд и турборолики.
   - Но последние два же для лета!
   - Это обычные, колёсные для лета! А мои - на электродвигателе - могут работать круглый год на любых поверхностях! Кстати, и "зимние" изобретения тоже работают на электродви-гателе. Жалко только я так разрядил батарейки, что теперь лишь по одному разу и можно скатиться.
   - А можно мне?.. - спросил Лёня, но осёкся: подошли его родители.
   - Мам, пап, знакомьтесь... - сказал Лёня и отошёл.
   Минут через пять профессор окликнул его. Лёня вернулся к нему. Родители уже забрались на склон.
   - А можно мне теперь Ваши изобретения испытать? - спросил Лёня.
   - Можно! Только помни: здесь скорость побольше! Кстати, в моих изобретениях есть встроенный спидометр, записывающий показания на флешку. Потом при наличии компьютера можем посмотреть твою (и мою тоже) скорость. Давай, беги! - и Склянский махнул рукой на склон.
  
   В этот день Лёня получил изрядную порцию эндорфина - гормона счастья. И хотя он смог лишь пять раз скатиться с горы на аппаратах профессора, но двадцать пять - на обычных лыжах, он был беспредельно счастлив.
   Профессор познакомился с Лёниными родителями, и между ними установилась взаимная симпатия. Мама Лёни приглашала Склянского в гости на следующее воскресенье, но он мяг-ко отказался и попросил в таком случае приходить к нему.
   Машина - новенький электрический внедорожник - привезла всю компанию домой доволь-но поздно. На подъезде к дому Лёня спросил у Склянского, сидевшего справа от него на заднем сиденье:
   - Эдмунд Мечиславович! Вчера к Вам что, вдохновение заглянуло?
   - Можно сказать и так, - улыбнулся профессор, откинувшись на спинку сиденья. - Всё равно мне уже надоело грустить по мелочам.
   Но вот вся четвёрка вышла из машины и разобрала свой багаж. Склянский сказал, обра-щаясь к Лёниным родителям:
   - Если что, моё предложение - приходить в гости всей семьёй - ещё в силе!
   Зашли в подъезд, поднялись к квартирам. Открыли двери. Склянский успел подмигнуть Лёне, и тот ответил ему, а уже через секунду двери захлопнулись.
  
   "Запись ?14, 10 декабря 2017, воскресенье.
   Вчера к профессору пришло вдохновение, и он смастерил турболыжи, турбосноуборд, тур-боконьки, турбоскейтборд и турборолики, и все они работали на электричестве.
   Хоть я и покатался на каждом из этих изобретений лишь по одному разу, я уверен, что они через некоторое (от недели до тысячелетия) время смогут доставить радость не одной тысяче человек."
  
  
  Глава 10
  
   Прошла неделя, и Лёня с семьёй вознамерился посетить квартиру профессора ("А что, сам же предлагал", - думал он). Он известил Склянского о предстоящем визите и получил согла-сие с условием, что три четверти вкусностей должны принести гости. Лёня одобрил такую точку зрения.
   И в воскресенье, после долгого и томительного ожидания, ровно в пять минут одиннадца-того (утра, естественно) раздался звонок в квартиру Склянского. Тот сначала посмотрел в глазок, чтобы убедиться, что пришли именно Лёня и его родители, потом открыл.
   Троица ввалилась в прихожую, размахивая коробками с тортиком и печеньем.
   - Здравствуйте! - по очереди сказали все гости.
   - Вытрите ноги и проходите, - ответил профессор.
   Через полминуты все уже расселись за столом на кухне. Эдмунд Мечиславович достал свой любимый сервиз из стеклопластика (чтобы не разбился) и включил двухлитровый элек-трочайник. Торт разрезали, а печенье положили отдельно в большую тарелку.
   И, как всегда бывает в таких случаях, завязался тихий непринуждённый разговор. Говорили все по очереди: Лёнины родители, сам Лёня, а потом - профессор, и так далее:
   - А погода стоит хорошая...
   - Да, да...
   - Облаков, правда, прибавилось, но небо стало ещё голубее...
   - Холодновато только...
   - Ну, всего минус пятнадцать...
   - По нашим меркам - это ещё не мороз...
   - А в домах тепло...
   - Да, очень тепло...
   - И безоблачно...
   Взрыв смеха.
   - Ну если мы шутить начали, то я знаю один первоклассный анекдот, - сказал папа Лёни. - Но сначала: вы знаете, зачем нужны кукушки?
   - Чтобы предсказывать, сколько лет осталось жить! - ответил Лёня.
   - Так вот, пока Кощей Бессмертный ходил за грибами, несколько кукушек охрипли!
   Ещё взрыв смеха.
   - Я тоже знаю анекдот, - сказал профессор. - Есть жаворонки, которые любят рано вставать, и есть совы, которые любят поздно ложиться. А ещё есть дятлы, которые мешают совам спать по утрам, а жаворонкам - лечь вовремя.
   Сдержанное "хи-хи".
   - Да, сам понимаю, что не слишком смешно, - сказал Склянский.
   - А я тоже знаю анекдот, - сказал Лёня. - В детском саду в тихий час воспитательницы придумали конкурс: кто раньше всех заснёт, тому можно не спать.
   Чуть больше, чем сдержанное "хи-хи".
   - Господа, а вообще о чём мы говорим? - спросила мама Лёни.
   - Да какая разница? - ответил Лёня. - Главное, что вообще о чём-то говорим!
   - Да, действительно... - с улыбкой сказал папа Лёни.
   - Ну, раз так, давайте продолжим... - предложил профессор.
   За болтовнёй и прочими словесными прениями опустошили больше половины чайника, съели три четверти торта и две трети печенья, но не наелись.
   В дверь неожиданно позвонили. Все повернулись к ней лицом. Звонок раздался ещё раз.
   - Сидите, пожалуйста, я всё улажу, - сказал профессор и встал из-за стола.
   Он подошёл к двери и глянул в глазок. У квартиры стояли двое в синих костюмах водо-проводчиков.
   - Кто там? - спросил Склянский.
   - Мы из управляющей компании, - ответили из-за двери. - Плановая проверка водных коммуникаций.
   - Одну минуту, - сказал Склянский, отошёл от выхода, достал мобильник и набрал номер управляющей компании.
   Через три гудка раздался голос:
   - Алло. Что Вам угодно?
   - Скажите, пожалуйста, в первую квартиру отправляли водопроводчиков?
   - Какой дом?
   Склянский назвал.
   - Нет, не посылали. Это, должно быть, конкуренты или грабители. Гоните их в шею.
   - Большое спасибо, - сказал профессор, отключил будильник и подошёл к двери.
   "Водопроводчики" там ещё стояли. Склянский крикнул им:
   - Во-первых, я не вызывал вас, ребятки. Во-вторых, я звонил в управляющую компанию, и там сказали, что никого ко мне не посылали. Так что идите, куда хотите. Разговор окончен. До свидания.
   И Эдмунд Мечиславович вернулся к столу.
   - Кто там? - спросили гости.
   - Два психа в форме водопроводчиков. Но они, по-видимому, не те, за кого себя выдают. А хотя... Подождите... - профессор снова кинулся к двери и посмотрел в глазок.
   И пара в синем там ещё стояла! Склянский подумал, что пора принимать радикальные меры, и сказал:
   - Слушайте, парни, если через микросекунду вы не уйдёте, я вызову полицию! Всё! Микро-секунда прошла! Вызываю!!!
   И старик увидел, как "водопроводчики" поспешно ретировались.
   - Всё, ушли, - сказал он, возвращаясь к гостям. - Давайте продолжим чаепитие.
   Что все и сделали.
  
   Когда вкусности закончились вместе с чаем, настала пора прощаться. Родители Лёни выра-зили все свои чувства в своей прощальной речи, и профессор сделал то же самое, но по-скромнее.
   Лёня сказал:
   - А можно я останусь? - и посмотрел на профессора.
   - Можно, - сказали взрослые, подумав несколько секунд.
   Склянский незаметно подмигнул Лёне.
   Никто не знал, что, кроме изобретательства, Лёня с профессором занимаются исследова-ниями всяких вещей и процессов, а ещё - "играют в школу". Вернее, они это придумали и обговорили между собой, когда возвращались за неделю до чаепития с лыжной прогулки. И вот лишь сейчас представился удобный случай.
   Родители ушли, а Склянский и Лёня пошли в комнату, где профессор сказал:
   - Ну-с, приступим...
  
   В тот день Лёня вернулся домой лишь к двум часам дня и, немало озадачив родителей, устроил себе тихий час.
  
   "Запись ?15, 17 декабря 2017, воскресенье.
   Сегодня было чаепитие у профессора. Пришли: он, я и мои родители.
   Потом мы с профессором, когда родители ушли, провели первый сеанс нашего проекта "Институт" - исследовали снег и лёд, ранее переместившиеся с улицы в холодильник про-фессора, а потом последний прочитал мне небольшую лекцию по гляциологии. Было инте-ресно и прикольно."
  
   В дальнейшем Лёня с Эдмундом Мечиславовичем провели ещё девятьсот три сеанса из проекта их совместного гения, проходившие по воскресеньям вплоть до смерти профессора 16 апреля 2035-го года, на следующий день после последнего сеанса и за день до семьде-сят восьмого дня рождения Склянского.
   После этого Лёня стал великим учёным и заочно получил Нобелевскую премию по физике 20.. года и по литературе 20..-го за свои научно-фантастические произведения.
   Но это будет позже, много позже.
  
  
  Глава 11
  
   Приближался Новый год.
   Снег валил, не переставая, целую неделю, пока наконец на западное Рождество не пере-стал.
   Массово раскупались ёлки. Сотни тысяч семей хотели себя обеспечить главным празднич-ным атрибутом и поэтому не скупились на затраты.
   И профессор, и Лёнина семья не были исключением. В обеих квартирах появились наря-женные ёлки. Холодильники не вмещали всех вкусностей, так что часть пришлось съесть ещё до тридцать первого декабря.
   Лёня хотел было встречать Новый год вместе с профессором и родителями, но Склянский сказал, что хочет в праздник побыть один: с того времени, как он приехал, он сильно уто-мился. Лёня немного расстроился.
   А за четыре дня до главного праздника года с профессором произошёл один случай.
   Он возвращался из телефонного салона с небольшой коробкой в кармане. Он только что купил себе смартфон, потратив на это целых восемь тысяч рублей, ибо его старый мобильник сломался. Профессор был доволен: теперь он сможет лучше приобщиться к современной электронике.
   Но вдруг рядом с тротуаром, по которому он шёл, остановилась чёрная машина. Профессор внимательно на неё посмотрел. Стекло опустилось, дверь открылась, и с водительского сиденья сошёл человек, напоминавший одного из тех, кто пытался ограбить профессорскую квартиру полтора месяца назад.
   - Здравствуйте, - сразу сказал человек в знакомом чёрном кожаном одеянии. - Очень жаль, что отрываю Вас от повседневной жизни, но, боюсь, Вам придётся проехать с нами.
   - Что Вам угодно, сударь? - холодно ответил Склянский. - Если Вы из полиции, то я заяв-ляю: я не причастен ни к какому из преступлений за последние шестьдесят лет, родственни-ков не имею, не курю, не пью и веду активный образ жизни. Если же Вы не из полиции, то я всё равно ни под каким предлогом с Вами не поеду! - И Склянский вознамерился про-должить движение домой, но человек в чёрном мягко взял его за локоть и так же мягко сказал:
   - Пожалуйста, это очень важно.
   - Хорошо, но всё равно помните, если Вы что-нибудь мне сделаете, я пожалуюсь на Вас в правоохранительные органы, да ещё прибавлю то, что Вы пытались меня ограбить, - и про-фессор сел на заднее сиденье. Человек в чёрном залез на переднее, попутно переглянув-шись со своим дружком, дожидавшемся его в машине.
   Автомобиль покатил по дороге.
   - Ну, и куда мы едем? - нервно поинтересовался Склянский у водителя.
   - В хорошее место, - был ответ.
   - Ну и ладно, - сказал профессор, незаметно достал из коробки смартфон, вставил в него аккумулятор и SIM-карту, включил и нашёл в меню функцию "Навигатор", чтобы знать, где он находится.
   Ехали довольно долго. Наконец, машина остановилась.
   Склянский первым вылез из неё и, когда с передних сидений слезли люди в чёрном, спросил:
   - Так всё-таки: чем могу быть полезен?
   Тот из этой парочки, что пригласил профессора в автомобиль, сказал своим тихим и мяг-ким голосом:
   - Об этом мы обязательно поговорим. А теперь пройдёмте.
   - Куда?
   - Туда, - человек в чёрном махнул рукой на железную дверь в каменной стене.
   За дверью оказался абсолютно тёмный коридор, но у одного из "похитителей" был с со-бой фонарик. Шаги в коридоре звучали очень громко и слышались долго. Наконец, показа-лась ещё одна дверь.
   - Прошу, - сказал "похититель" с мягким голосом и распахнул её.
   Там была очень светлая комната без окон, освещавшаяся буквально всем потолком, пред-ставлявшим собой одну большую люминесцентную лампочку. Склянский первый шагнул в это обиталище шесть на три и сказал:
   - Ну, и зачем Вы меня сюда привели?
   - Поговорить. У нас к Вам очень выгодное предложение. Садитесь, пожалуйста, - произнёс один из людей в чёрном, указав на крупный стол посреди комнаты и на три стула около него.
   Все трое расселись.
   - Ну-с, чем могу служить? - спросил профессор. - Сразу предупреждаю: я пацифист и ничем... сами понимаете - каким... э-э-э... не занимаюсь.
   - Ну что Вы, Эдмунд Мечиславович, - сказал "похититель с мягким голосом. - Никто и не помышляет об этом. А предложение наше действительно выгодное, как для нас, так и для Вас.
   - Говорите сразу: что вам нужно?
   - Вы нам изобретения, а мы Вам - деньги.
   - Какие изобретения?
   - Довольно несложные: для начала - нечто вроде летающего танка, дальше - посмотрим. Мы хорошо заплатим Вам...
   - Нет, нет и нет! - Склянский повернулся со стулом так, чтобы "похитители" увидели его спину.
   - Возможно, мы сможем договориться, - сказал человек в чёрном и демонстративно пома-хал пачкой купюр.
   Склянский повернулся обратно.
   - Возможно, я подумаю, - сказал он. - Назовите предел того, что вы мне можете заплатить.
   - Пять миллионов, - без колебаний ответил "похититель" с мягким голосом.
   - Я подумаю. Разрешите откланяться, господа, - и Склянский, помпезно поклонившись, вы-шел, оставив парочку в чёрном в комнате за столом.
  
   Эдмунд Мечиславович пришёл в тот день, двадцать седьмое декабря, домой часам к пяти, ведь его увезли на другой конец города, а обратно он шёл пешком.
   На самом деле он и не собирался подумать о предложении тех типов. Ему это было не-интересно. Но на всякий случай ему захотелось перестраховаться, чтобы его как-нибудь не похитили в новогоднюю ночь, и он вытащил свой новый коммуникатор, набрал номер и ска-зал, приложив аппарат к уху:
   - Алло, Лёня! Знаешь, я тут подумал... Да, я согласен отмечать Новый год вместе с вами. Да, буду к девяти. Да. Пока.
  
   До Нового года те двое в чёрном больше не появлялись. Только два раза Склянскому звонили с незнакомого номера, но он просто сбросил вызовы. Так что всё было в порядке.
   Утром тридцать первого числа Лёня зашёл к профессору, закачал ему на смартфон игры и научил его в них играть, причём Лёнин результат обычно получался раз в десять больше, чем у Склянского. Но последний твёрдо для себя решил, что обязательно побьёт все рекорды, установленные ему Лёней.
   День и ранний вечер прошли тихо: профессор перечитывал свои диссертации тридцатипя-тилетней давности и понимал, как много он знал уже тогда, а сейчас-то...
   Ровно в девять вечера в квартиру номер два позвонили. Лёня помчался открывать. Про-фессор пришёл со своей долей вкусной еды, впервые имея возможность лицезреть убранст-во квартиры Лёниной семьи, почти такое же, как и у него самого: ну, такая же кухня, стол из которой перетащили в комнату и поставили у телевизора у дальней стены; ну, такая же комната, только кроватей побольше. Ничего примечательного.
   Застолье началось около десяти под старые советские фильмы. Потом их сменило обра-щение президента, окончившееся словами: "Поздравляю всех с Новым, две тысячи восемна-дцатым годом!" - затем - бой курантов и тосты над бокалами газировки, и, в конце концов, Гимн России, который все слушали стоя. Когда торжественная часть праздника закончилась, Лёнин папа выключил телевизор и поинтересовался у остальных: во что будем играть? Лёня и его мама высказались за "Скрэббл" (справка: в этой игре используются поле, расчерченное на клетки, некоторые из них покрашены, и карточки с буквами и цифрами - очками на ту или иную букву. Главная задача: составить как можно больше слов и набрать как можно больше очков. Последнее обязательно), а Склянский озадаченно воздержался от участия в голосовании.
   Четвёрка села играть, и в долгой и изнурительной битве выиграл профессор, да не просто выиграл, а разгромил всех в пух и прах, оторвавшись от них на четыреста очков! Потом все по очереди сели играть в Лёнину приставку. Лёня тут, конечно, был мастером, но к половине четвёртого профессор его обошёл. Затем все стали играть ещё во что-то, и продолжалось это до тех пор, пока в семь утра (!) Лёнин папа не объявил, что идёт спать. Вскоре его под-держала жена. А Лёня со Склянским рубились до полудня (!!!), подрёмывая, когда играл кто-то другой из них. Затем приставка разрядилась. Игроки сделали небольшую зарядку и вроде как бы уже не нуждались во сне, приготовившись к уже начавшемуся дню. В полпервого проснулись родители, и с некоторым запозданием начался новый день нового года.
   А профессор, со всеми попрощавшись, полный положительных эмоций, отправился к себе.
  
  
  
  
  Глава 12
  
   - Как ты думаешь, почему он отказался на нас работать?
   - Либо он слишком честный, либо он слишком богатый, либо он слишком важный и влия-тельный.
   - Сомневаюсь, чтобы он был важным, да и богатством что-то не пахнет...
   - Значит, он - пацифист, и мы с ним не сработаемся.
   - А если слишком богатый?
   - А мы ему побольше заплатим.
   - А если важная шишка?
   - Тогда нам конец: в полицию уж точно сообщит... или уже это сделал...
   - Но нам ведь нужно, чтобы он на нас работал! А без этого у нас ничего не получится...
   - Вот именно: работал, а не доносил!..
   - Что предлагаешь?
   - Провести ещё одну беседу.
   И два человека в чёрном вышли из своей штаб-квартиры - светлой комнаты в тёмном ко-ридоре.
  
   За первые три дня нового года Склянскому звонили ещё четырежды - с того же незнако-мого номера. Но профессор благополучно для себя сбрасывал вызовы и не отвечал на них.
   В чёрную машину его больше не сажали, но у него было смутное опасение, что те двое могут нагрянуть вновь, и поэтому он старался держаться подальше от проезжей части, когда шёл по тротуару.
   У Лёни были зимние каникулы, и он в среднем четыре раза в неделю отправлялся с про-фессором кататься на турбо-изобретениях. Они проводили на склоне порой по несколько часов кряду, и Лёня уставал, хотя светился радостью.
   Профессор мечтал ещё что-нибудь изобрести, но идей, достойных, чтобы вообще их рас-сматривать, пока не наблюдалось на горизонте.
   В общем, жизнь хороша... И всё же...
  
   Двое в чёрном, немного посовещавшись между собой, сошлись во мнении, что нужно сде-лать перерыв в "наездах" на Склянского. Во всяком случае, они решили его не трогать в течение января и, возможно, части февраля. А то мало ли что...
   Они замыслили нечто очень нехорошее, и для осуществления этой мечты им нужен был изобретательский талант Склянского. Они собрали о нём информацию и посчитали, что он им подходит как нельзя лучше.
   Они были плохими людьми, но их мысли были ещё хуже, ведь ничто не может оправдать использование танка в мирное время, тем более - летающего...
   В общем, профессор был в безопасности ещё четыре или пять недель, а потом...
  
   Но сам он ни о чём не подозревал, а только ел и веселился. Изобретать вдруг расхоте-лось. Мысли стали лёгкими, а разум куда-то улетел...
   Хотелось жить вечно...
   Хотелось спать...
   А потом... пришла идея: ЛЕТАЮЩИЕ БОТИНКИ!!!
   И за два часа появилось новое, тринадцатое по счёту изобретение профессора.
  
   Суббота, шестое января.
   Снегопад, белое небо, гололёд...
   Лёня позвонил в дверь профессора и вошёл. В комнате увидел Склянского с какой-то ко-робкой, сидящего на диване.
   - Здравствуйте! А что это у Вас? - сказал Лёня.
   - Моё новое изобретение. Вчера сделал, - похвастался Склянский и открыл коробку.
   - И что, обычные ботинки. И Вы думаете, что это меня удивит? - разочарованно произнёс Лёня.
   - Да нет, это не простые ботинки. Надень - увидишь.
   Лёня послушался.
   - И что? - спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
   - А сведи вместе свои нижние конечности, - предложил профессор.
   Лёня попробовал и... оказался в метре над полом, а от головы было недалеко до потолка!
   - Летающие ботинки! - восторженно крикнул он.
   - На электродвигателе.
   - А каков заряд?
   - Девяносто девять процентов.
   - А что так?
   - Я сам попробовал.
   - Ну правда же круто? - Лёня облетел комнату.
   - Смотри, о потолок не ударься.
   - А можно мне ещё полетать?
   - Пожалуйста!
   И Лёня парил, пока не закончилась энергия, и затем опустился на пол. Профессор уже ус-пел задремать, откинувшись на спинку дивана. Когда Лёня сильно топнул ногой, Склянский проснулся.
   - А?.. Что?.. Где я? А-а, всё вспомнил... Я заснул?
   - Простите, да. Ваши ботинки разрядились.
   - Тогда сними их и положи в коробку. Я её потом в гараж отнесу...
   - Зачем?
   - Ай, ладно, так и быть, оставлю на недельку...
   - Спасибо! До свидания! - быстро сказал Лёня и исчез.
   Склянский усмехнулся и закрыл глаза.
  
   "Запись ?16, 6 января 2018, суббота.
   Вчера профессор изготовил летающие электроботинки.
   Сегодня я их испытал.
   Круто!
   Они действительно летают!
   Интересно, а в космосе получилось бы?"
  
  
  Глава 13
  
   Четырнадцатого января, в воскресенье, в последний день зимних каникул Лёня и профес-сор сидели на диване в первой квартире. Они только что пережили четвёртый сеанс своего проекта; и теперь отдыхали после трёхчасовой умственной работы, в смысле - пялились в окно, освободившись ото всех мыслей... ну, почти ото всех...
   Молчание длилось уже довольно долго - почти час и успело немого наскучить как Лёне, так и Эдмунду Мечиславовичу.
   - Лёня, о чём ты сейчас думаешь? - спросил профессор.
   - О звёздах.
   - Да?
   - Угу.
   - А почему?
   - Их так много: и не сосчитать...
   - Не скажи! Уже известно, что в нашей Галактике более сотни миллиардов звёзд. Так что сосчитать их всё-таки можно...
   - Ещё я думаю об инопланетянах...
   - О-о-о! Это, пожалуй, самая популярная тема для разговоров у людей, несведущих в ас-трономии.
   - Как Вы думаете, профессор, а можно ли узнать, сколько инопланетян сейчас готовы с на-ми познакомиться?
   - Есть одна формула для этого...
   - Да?
   - Да. Её придумал некий Фрэнк Дрейк в 1961-м году.
   - Она сложная?
   - Можно сказать и так. В ней семь множителей, большинство из которых нам не известно.
   - А какие там множители?
   - Ну-у-у... Дай припомнить... А! Слушай: первый - количество звёзд, за год рождающихся в Галактике; второй: доля звёзд, у которых есть планеты; третий: доля планет, пригодных для жизни; четвёртый -вероятность возникновения жизни; пятый - вероятность развития разума; шестой - доля цивилизаций, доросших до контакта с нами; седьмой - это время, кажется, пути наших радиосигналов до тех цивилизаций.
   - А Вы можете решить это уравнение?
   - Это, право, очень сложная задача, но я попробую что-нибудь сделать. Приходи как-нибудь. Может, вместе решим...
   - Я понял, Эдмунд Мечиславович. До свидания.
   - До свидания, Лёня.
  
   Вечером профессор обдумывал компоненты заданного уравнения. Сначала оно показалось ему нерешаемым, но потом Склянский приободрил себя: "В конце концов, я знаю, что обо-значают все эти множители, да и произведение..."
   "А ведь надо сначала узнать, сколько звёзд рождается в Галактике за год! Выходит, надо целых пятьдесят две недели отдать лишь на то, чтобы узнать первый множитель! Нет, это жирно... Второй множитель возможно получить, если, например, телескопом обшарить весь Млечный Путь. Третий... ну... я думаю, что в Галактике пригодны для жизни одиннадцать миллиардов планет, а их всего около триллиона... Четвёртый, положим, один к полумиллио-ну... Пятый... разум... один к тысяче... нет, к двумстам... Шестой... ну... один к шестидесяти... Время... ммм... положим, сто тысяч лет... Ну-с... Пусть это и неправильные результаты, но по-пробовать стоит..."
   Профессор сел за стол, достал бумажку и карандаш и начал решать, но через несколько секунд остановился. "Нет, надо сначала узнать все множители уравнения! А для этого у нас есть Интернет и голова!" - и Склянский, не вставая из-за стола, достал смартфон и начал свою астроматематическую эпопею...
  
   Склянский посмотрел все астрономические сайты и прочитал до последней буквы то, что на них было написано. Ему это позволило сделать кое-какие выводы. "Так... ну... Получается примерно пять звёзд в год и девятьсот миллиардов планет крупнее тысячи километров в диаметре, а также восемьдесят процентов звёзд, у которых эти самые планеты имеются... Ну... теперь хоть что-то можно сделать..."
   Профессор отложил смартфон и посмотрел на лежащие у включённой настольной лампы кусок бумаги и карандаш, взял их и принялся за расчёты. Он подкорректировал значение некоторых цифр и получил, что в Галактике существует двести миллионов цивилизаций. Это показалось профессору слишком большим числом. Уточнения следовали одно за другим: то пять с половиной миллионов цивилизаций, то двести тысяч... В конце концов он решил из-менить значение известных множителей и получил, что в Галактике инопланетяне живут на четырёх тысячах планет. "Ну их! Я вообще не верю во внеземной разум! Сдались они мне!" - подумал профессор, выключил настольную лампу и лёг спать.
  
   Ему снилось, что он во весь дух бежит по улице, а за ним (прямо по тротуару!) едет чёр-ная машина. Расстояние быстро сокращается, а плюс ко всему из машины стреляют...
   Тут профессор увидел круглую дыру, прыгнул в неё... и через пять секунд оказался на ор-бите...
   Склянский вскочил и посмотрел в окно, затем на часы со светящимся циферблатом. Два ночи. Ничего себе...
   Охваченный мыслями не слишком пристойного содержания, Склянский снова уложил своё тело в постель и уже не вставал до утра...
  
   Когда Лёня в следующее воскресенье пришёл к профессору, тот спокойно сидел на диване и попивал газировку. Лёня не любил долгих предисловий, поэтому сразу сказал:
   - Здравствуйте. Как там уравнение?
   - Уравнение есть, решения нет, - задумчиво ответил Склянский.
   - Ну ничего, сейчас вместе порешаем...
   - Нет, Лёня...
   - Почему?
   - Знаешь, не верю я в инопланетян, да и уравнение показалось мне каким-то ненормаль-ным... Я считаю, что инопланетяне - это галлюцинации психов и уфологов. Я думаю, что люди Земли - одни во Вселенной, и лучше нам остаться единственным разумом, сосуществующим ещё с двумя миллионами видов существ. Во всяком случае, неопровержимых доказательств существования инопланетной жизни пока не предоставлено.
   - А как же... уравнение... - ошарашенно сказал Лёня, садясь на диван.
   - Что? Нет. Уравнение придумано землянами, как и сами инопланетяне. Оно ровным счё-том ничего не значит. Вот скажи, узнав про уравнение Дрейка, ты действительно поверил в пришельцев?
   - Да...
   - Эх, земляне! Вы либо эгоцентричны ("Я - венец всего сущего"), либо космоцентричны ("Как бы не прозевать контакт с внеземным разумом?")! Золотой середины нам по природе не дано. Но мы сами можем её для себя сотворить. Например, я: не думаю про "пуп земли", но и не верю в космическую жизнь. Заметь, я сам пришёл к такому мнению. Мне никто ничего не говорил. Но я и тебя не заставляю не верить в инопланетян. Вопрос об их существовании был, остаётся и, возможно, останется спорным... так что, Лёня, на всё имей свою независимую точку зрения. Понял? На всё!
   - Понять-то я понял, но всё-таки в пришельцев немножко верю. И меня могут разубедить только неопровержимые доказательства того, что их не существует.
   - Правильно, Лёня! Пусть даже твоя гипотеза окажется неправильной, пока она остаётся спорной, ты не должен терять надежды, - а вдруг повезёт?.. Но везёт (по законам теории вероятностей) относительно редко...
   - Скажите, Эдмунд Мечиславович, Вам когда-нибудь по-настоящему везло?
   Глаза Лёни и Склянского встретились.
   - Знаешь, Лёня... - повисла длинная пауза. - Вообще-то... нет... хотя... подожди-ка... всё же... однажды... повезло!
   - Когда?
   - Когда я впервые тебя встретил - десятого июня прошлого года, более семи месяцев на-зад... Именно тогда я понял, чего мне всю жизнь не хватало...
   - Чего?
   - Вернее, кого...
   Глаза беседующих снова встретились, и Лёня всё понял.
   - Меня? - тихо спросил он.
   Склянский только кивнул.
   - Я вспомнил наши новогодние дурачества, - наконец заговорил профессор. - Тогда мне в среднем каждые пять минут приходила мысль, что ты мой внук или внучатый племянник... хотя на это всё и было похоже... но я тебе даже не родственник... а ты мне нравишься...
   - Не надо дальше, Эдмунд Мечиславович, - сказал Лёня. - Я всё прекрасно понял.
   И он придвинулся поближе к профессору.
  
  
  Глава 14
  
   О нерешённом уравнении инопланетных цивилизаций Лёня не сделал запись в дневнике и даже не вспомнил о последнем, чему сам удивился, но всё же лишний раз пачкать бумагу не стал.
   У него в мыслях не было этого, когда проникновенный диалог с профессором на минуту прервался, и он сел поближе к Склянскому.
   Вскоре разговор продолжился.
   - С инопланетянами разобрались, - сказал Лёня. - Но есть ещё одна вещь, о которой я ду-маю.
   - Какая?
   - Машина времени.
   - Да! - профессор расхохотался. - Это один из двух аппаратов, о которых мечтают все зем-ляне, но которые невозможны!
   - А какой второй аппарат?
   - Вечный двигатель. Он должен, по идее, совершать работу вечно без подвода энергии, но так не бывает! Это противоречит законам физики! А машина времени... Ну невозможно пе-ремещаться во времени так же свободно, как и в пространстве! Мы можем лишь с одной скоростью двигаться по временному потоку и делаем это непрерывно. Вообще по времени перемещается абсолютно всё! Но скорость одна и та же: шестьдесят секунд в минуту, шесть-десят минут в час, двадцать четыре часа в сутки... Так продолжается уже четырнадцать мил-лиардов лет, и хотя бы раз кто-нибудь пожаловался - ан нет, оказывается, это всех почти уст-раивает!
   - Ну, положим, не всех, - сказал Лёня. - Значит, есть всего два невозможных аппарата. А все остальные - возможны?
   - Можно сказать и так.
   - И человек сможет сделать их все?
   - Возможно. Но большинство из них - лишь в наших фантазиях до поры до времени.
   - Я думаю, что космический прогресс может пойти вперёд, если техника будет неуклонно развиваться. И может быть, я ещё доживу до городов на Луне и на Марсе... - сказал Лёня.
   - Очень может быть. Но у правительства на все космопроекты нет денег.
   - А на технопроекты?
   - Их финансирует не государство, а тот, кто их осуществляет.
   - И как же, наверное, трудно изобретателям...
   - И не говори. Но всё же они ухитряются делать хоть что-то. Вот кто-то из них года три назад воплотил в жизнь флешку с бесконечной памятью. Правда, их производство ещё не налажено.
   - Я думаю, что прогресс сейчас идёт довольно медленно. А я, например, хочу гиперпро-странственную сумку и билет до Луны и обратно!
   - Все этого хотят. Но никто не может сделать.
   - И это главная проблема современности.
   - Это точно.
   Повисла пауза. Наконец Склянский сказал:
   - Лёня, а как ты думаешь, как возникла Вселенная?
   - Нам в школе говорили, что это случилось из-за того, что одна точка взорвалась.
   - Это так в понимании простых людей.
   - Что Вы хотите этим сказать, Эдмунд Мечиславович?
   - Несколько лет назад была выдвинута теория, что Вселенная существует циклично.
   - А как это?
   - Бесконечное рождение и умирание после него. Согласно той теории, Вселенная появля-ется, а через миллиарды лет как бы "забывает", насколько она большая, и умирает, в тот же миг рождаясь заново. И так было бесконечное число раз и, наверное, будет. Но, в конце концов, это всего лишь теория...
   - А как Вы думаете, могут существовать разумные роботы?
   - Не знаю. Может быть, ты имеешь в виду - очень умные?
   - Нет, именно разумные!
   - Сомневаюсь. А вот очень умные, с хорошей ассоциативной и лексической памятью, - вполне реальны. Но это дело отдалённого будущего...
   - А всемирное разоружение?
   - Тоже.
   - Понятно. А жаль, что люди станут жить хорошо лишь в двадцать пятом веке...
   - Мне тоже...
   Снова воцарилось молчание.
   Профессор допил газировку и поставил на маленький столик около дивана стакан с тру-бочкой. Лёня просто сидел и болтал ногами. Говорить было не о чем.
   Но вскоре в голову к Лёне пришла ещё одна идея.
   - Профессор, - сказал он, - как Вы считаете, телепортация возможна?
   - Ну, не знаю, это неоднозначный вопрос...
   - В смысле?
   - Если надо мгновенно переместить материальный объект, то это невозможно.
   - Жалко...
   - А вот информацию телепортировать можно. В квантовой физике есть даже такой термин - "квантовая телепортация": мгновенный перенос информации от одной частицы к другой.
   - Информация, значит... А... можно ли сделать компьютер на таком принципе?
   - Теоретически - да, но на практике ещё никто не пробовал. А жаль: такой компьютер не нагревался бы и работал эффективнее. Так что и квантовая электроника - удел далёкого бу-дущего...
   - Тогда на Земле будет ещё больше людей, чем сейчас...
   - Да, это правда, - со вздохом ответил профессор. - Сейчас на планете живёт почти восемь миллиардов человек. Кто знает, сколько будет через сто лет? Ведь ровно век назад на пла-нете было вчетверо меньше людей. Думаю, рост населения замедлится, но вряд ли остано-вится. Всё равно рано или поздно придётся "разгружать" планету - переселяться на другие космические объекты, предварительно сделав их пригодными для жизни, чтобы уменьшить плотность населения. Возможно, в дальнейшем так и будет, но кто знает... Если население Земли вырастет до тридцати пяти миллиардов, планета просто не сможет их прокормить, и все умрут по своей глупости. Но думаю, так не произойдёт. Мы всё-таки homo sapiens sapiens...
   - А почему последнее слово повторяется?
   - Потому что есть, вернее, был homo sapiens neandertalensis, который вымер; а мы - наибо-лее развитый подвид "человека разумного" - должны не ударить в грязь лицом перед са-мими собой.
   - А-а.
   Снова воцарилась тишина, но вскоре Склянский опять заговорил:
   - Да, экология испорчена вконец...
   - Ага... - мрачно поддакнул Лёня.
   - Озоновый слой редеет...
   - Ага...
   - Атмосфера загрязняется...
   - Ага...
   - Исчерпываются богатства планеты...
   - Ага...
   - Лёня, хватит!
   - Извините.
   - Климат портится...
   - Ага...
   - Земная ось скачет...
   - Ага...
   - Лёня, надоел! Я тут ему про глобальные беды, а он "агакает"!
   - Простите, больше не буду, - сказал Лёня, еле сдерживая смех.
   - Что смешного?
   - Да я анекдот вспомнил...
   - Приличный?
   - Ага...
   - Расскажешь?
   - С удовольствием. Так вот, встречаются два человека. Один из них говорит: "У меня сто-процентное зрение, потому что ч люблю чернику". Другой отвечает: "А я грибы люблю, и зрение у меня сто пятьдесят процентов!" Первый изумляется: "Как это?" А второй в ответ: "Вижу то, чего нет".
   - Должно быть, это какие-то неправильные грибы... - серьёзно сказал профессор.
   - Возможно... - ответил Лёня.
   - Орбита превратилась в свалку, да и планета тоже... Мусор повсюду... но в Сингапуре с этим борются...
   - Ага...
   - Лёня!..
   - Да всё, молчу.
   - Вот и молчи. А планету надо спасать. Поможешь?
   - Ага...
   - Ну вот и славно. А теперь иди домой.
   - А... наш проект...
   - А, точно! Ну, значит, оставайся, будем играть в "НИИ при РАН"...
   - Что?
   - Говорю: играть будем в научно-исследовательский институт при Российской Академии Наук...
   - А-а.
   - Ты готов?
   - Всегда.
   - Ну-с, приступим... Что у нас сегодня по плану?..
  
  
  
  Глава 15
  
   Январь закончился, настал февраль.
   Склянскому всё чаще звонили с незнакомого номера, но безрезультатно.
   Лёня победил в городской олимпиаде по математике.
   Ничего нового не изобрелось.
   Чёрная машина пару раз проезжала под окном профессора, но не более того.
   А парочка в кожаных пальто еженедельно совещалась на своей штаб-квартире. Так вышло и на этот раз - во вторник, шестого февраля.
   Чёрная машина подкатила к железной двери цвета меди, два человека в кожаных одеждах вышли из автомобиля и исчезли за дверью - в непроницаемо тёмном коридоре со светлой комнатой.
   Уселись за стол. И начали трепать языками...
   - Мы не можем больше ждать. Наше терпение истощилось, - начал один из людей в чёр-ном.
   - Да, это правда, - ответил другой. - Значит, надо действовать в ближайшее время.
   - Но вдруг не получится?..
   - Хм... Ну, значит, попробуем ещё раз неделек через пять...
   - А если нас вычислят?
   - Тогда - через год... или два...
   - Да, долго ждать надо... А где мы возьмём деньги, чтобы подкупить этого изобретателя? Ведь ты обещал ему пять миллионов.
   - Во-первых, это ты обещал ему деньги, во-вторых, я даже рта не раскрыл, когда вы с ним балагурили, в-третьих, у меня, как и у тебя, нет денег...
   - Ладно, ладно... Но деньги всё равно понадобятся...
   - А летающий танк? Мы покорим сначала город, потом область, затем страну, континент и весь мир... Но, возможно, это произойдёт, когда нам будет лет двести десять... Хотя нет - слишком долго... Я думаю, у нас всё получится лет за пять, вероятно, быстрее...
   - В общем, всё зависит от этого умника с излишне честным характером.
   - И он нам нужен!
   - Ничего, мы его заполучим, да ещё и с подливкой...
   - Какой?
   - Ну, не знаю... увидим... но подливка всё равно будет...
   - Вкусная?
   - Не понравится, - добавим соли или перца... В общем, нам надо назначить дату действия.
   - Как насчёт через неделю? Тринадцатого числа, в следующий вторник...
   - Отлично. Договорились. Надо приготовить операцию...
   - Да всё просто! Если он выйдет из дома, мы увидим, куда он пойдёт, проследим за ним до относительно безлюдного места, а там посадим в машину и попытаемся уговорить со-трудничать с нами...
   - Деньги сам нарисуешь?
   - Давай так: ты отвечаешь за финансы, я - за операцию. Идёт?
   - Да. А если он и сейчас не захочет?
   - Мы либо увеличим сумму, либо будем давить на него...
   - А если согласится?
   - Отпустим...
   - А он на нас может пожаловаться...
   - Да, это проблема. Ну тогда оставим тут, - пусть чертит нам танк...
   - Это уже более деловой подход. А что потом?
   - Отдадим чертёж на завод и заплатим производителям вдвое больше...
   - На всё нужны деньги! А они не бесконечны!
   - Ничего. Я знаешь как умею деньги рисовать: даже сам президент не отличит от настоя-щих!
   - Буду надеяться. Значит, через неделю?
   - Да, тринадцатого.
   Парочка встала из-за стола и пожала руки, а потом вышла, села в чёрный "ниссан" и уе-хала...
   А через неделю...
  
   Профессор решил прогуляться. Лёня напросился вместе с ним. Специально для этого мальчик сделал все свои дела до трёх часов дня и успел-таки увязаться с профессором, ко-гда тот тихонько пытался улизнуть в одиночку.
   И вот они вдвоём идут по тротуару...
   Ботинки негромко стучат по асфальту; руки засунуты в карманы курток; между гуляющими расстояние...
   Лёня обернулся.
   - Смотрите, профессор, за нами едет чёрный "ниссан", - негромко сказал он.
   Склянскому всё стало понятно.
   - Так, Лёня, быстро - куда-нибудь, чтобы машина нас не догнала! - крикнул профессор, но было уже поздно...
   Склянский и Лёня перешли на бег. Прохожие закончились. Машина прибавила газу... и че-рез десять секунд поравнялась с бегунами. Из "ниссана" вышли двое и аккуратно, но не-преклонно затащили Склянского на заднее сиденье, сами сели вперёд и уехали. А Лёня кричал что-то вслед автомобилю, желая, чтобы его услышали, и в то же время опасаясь этого...
  
   Машина доехала до места назначения.
   Двое в чёрном вышли из неё и вытащили ещё одного человека с заднего сиденья, види-мо, спящего, а потом понесли к тёмно-оранжевой двери...
  
   Профессор Эдмунд Мечиславович Склянский очухался в уже знакомой светлой комнате, правда, на сей раз пустой. "Я заснул?" Он смутно припомнил, что случилось, когда машина приблизилась. Двое вышли, схватили его, положили в автомобиль... потом что-то укололо Склянского в шею, а затем был провал до настоящего момента... Нет, после укола был чей-то крик, скорее всего, Лёнин, а провал наступил через мгновение...
   Тут дверь освещённого узилища отворилась, и внутрь шагнули знакомые парни в чёрных кожаных пальто.
   - Вот мы и встретились, Эдмунд Мечиславович, - сказал чей-то мягкий голос. - Давайте, что ли, поболтаем...
  
  
  Глава 16
  
   - Я повторяю в двести тридцать второй раз: я отказываюсь на вас работать, тупые мошен-ники! - сказал Склянский после двадцати дискуссионных минут.
   - Во-первых, не в двести тридцать второй раз повторяете, а всего лишь в семнадцатый, - ответил похититель с мягким голосом. - Во-вторых, как я уже говорил, наше с Вами сотруд-ничество будет носить взаимовыгодный характер: нам - изобретения, Вам - деньги. В-третьих...
   - Я отказываюсь!!! - проорал Склянский и отвернулся к стене.
   Через две или три секунды раздался хлопок, в стену над ухом Склянского влетела пуля, и он невольно обернулся. Двое в чёрном, как будто ничего не произошло, сидели в креслах и слащаво улыбались.
   - Предположим, я соглашусь, - сказал Склянский и повернул стул к столу. - И что тогда?
   - Вы спроектируете нам "танколёт", а мы Вам за это щедро заплатим, - ответил похититель с мягким голосом.
   - Только "танколёт"?
   - Нет: это только начало. Вы будете должны нам ещё как минимум пятнадцать военных изобретений...
   - Дудки, - тихо сказал профессор и откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу и сведя руки за головой. - Попробуйте меня уговорить.
   Внезапно раздались сильные удары, оставившие по вмятине в крашеном металле.
   - Что это? - насторожились похитители и повернулись лицом к двери. Профессору не надо было поворачиваться: он и так сидел, развернувшись к ней.
   Раздалась ещё одна серия ударов, но дверь выдержала. Наконец, прозвучало несколько выстрелов, и дверь сломалась.
   В комнату вошли три представителя правоохранительных органов, и один из них (с пого-нами капитана) сказал, обращаясь к людям в чёрном:
   - Так, мальчики, вы задержаны. Пройдёмте.
   На запястьях похитителей захлопнулись наручники, и двое представителей закона вывели их в тёмный коридор.
   - Благодарю за сигнал и содействие, - сказал капитан полиции и пожал руку... Лёне!
   - Что??! - вырвалось у профессора. - Лёня?!
   - Пойдёмте, я вас до дома подвезу, - сказал капитан. - Там и поговорите. Кстати, Вы его дедушка? - и он показал на Лёню.
   - Нет, - со смехом ответил профессор. - Мы с ним знакомы всего лишь восемь месяцев...
   - Эдмунд Мечиславович - что-то вроде моего научного руководителя, - серьёзно сказал Лё-ня.
   - А-а... - понимающе ответил полицейский. - Ну, пойдёмте же!
  
   Машина капитана полиции подъехала прямо к подъезду. Лёня с профессором вышли из не ё, а полицейский высунулся с водительского сиденья и произнёс:
   - Ну, бывайте! Чтоб больше вас не разлучали! - И капитан, левой рукой прикоснулся к фу-ражке, втиснул себя назад, закрыл дверь автомобиля и уехал.
   Смотря ему вслед, Лёня и Склянский повели беседу.
   - Скажи, как ты узнал, куда меня повезли? - спросил профессор.
   - А я на крышу "ниссана" залез и доехал так до места, - ответил Лёня. - Когда эти двое стали выходить, я спрятался под машиной. А когда Вы скрылись за той дверью, я осмотрелся, понял, где нахожусь, и вызвал наряд.
   - Ты взял мобильник?
   - Да. Никогда не знаешь, что может в трудную минуту пригодиться...
   - А это ты крикнул, когда меня увозили?
   - Не сдержался и громко обозвал тех двоих всеми самыми нехорошими словами, какие в голову пришли. Надеюсь, они меня услышали...
   - А тебе не показалось странным, что товарищ капитан полиции отдаёт честь левой рукой?
   - Показалось. Но сказать ему я не решился.
   - Я тоже. Знаешь, Лёня, я сейчас, думаю, сделаю то, чего пока не делал...
   Глаза мальчика и старика встретились...
   И они впервые за двести сорок девять дней своего знакомства... обнялись...
  
  10 - 24 июня 2016, Красноярск.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"