- Славик, пожалуйста, не торопись так! - взмолился Лёня. Он не успевал за другом, пот градом катился по круглому лицу.
Добряков вышагивал впереди по узкой асфальтовой дорожке, ведущей к небольшому зданию в глубине школьного двора. Он размахивал на ходу рюкзаком, стараясь достать ветки цветущей сирени. Цветы пополам с мелким дождём сыпались на голову и плечи бредущего позади Черепаха.
- Никакой я тебе не Славик! - огрызнулся Граф, не оборачиваясь. - Я - Мстислав, запомни!
Лёня пожал плечами - Мстислав, так Мстислав. Мальчик не понимал, что творится с другом: сегодня он был не такой, как всегда. Черепах, наконец, догнал Графа, схватил его за плечо и развернул к себе лицом.
- Нам нужно поговорить, - выдохнул он.
- Говори, - разрешил Граф и с ходу сел на свой рюкзак, бросив его прямо на мокрую траву. Лицо мальчика пряталось под блестящим от дождя капюшоном.
Лёня остался стоять на асфальте: он боялся, что раздавит своим весом бутерброды, если так же сядет на свой рюкзак. Прищурившись, он внимательно посмотрел сквозь круглые очки на хмурое небо, будто надеялся найти хоть один луч солнца. Однако там обосновались армады грозовых туч. Потемнело, словно был уже поздний вечер. Подул холодный ветер. Черепах поднял воротник и неуверенно посмотрел на друга. Он не знал, с чего начать. Прошла целая вечность, прежде чем он заговорил.
- Помнишь, ты в пятом классе подложил толстой химичке пару кнопок на стул, а она даже не заметила этого? А в шестом разбил мячом окно в кабинете физики? И ещё натёр чем-то доску как раз перед контрольной по математике, чтобы нельзя было написать задание? Помнишь?
Граф насмешливо поклонился.
- Так вот, всё это были безобидные детские шалости, - набрав в грудь воздуха, продолжил Лёня. - Это можно было понять. Но то, что произошло сегодня на уроке истории... Это, знаешь ли, уже не смешно!
Лео опустил голову и замолчал. Капюшон Славы нетерпеливо качнулся. Из-под него донёсся глухой голос:
- Продолжай, я слушаю. И постарайся поскорее, а то погода, знаешь ли, нелётная.
Черепах порывисто вздохнул. Сняв очки, он начал протирать их от капель дождя носовым платком.
- Ты был сегодня каким-то... не таким. Ты сумел вывести из себя весь класс. А училка - та вообще сбежала с урока. Говорят, она заперлась в туалете и ревела там целых полчаса, - Лёня перевёл дыхание и нацепил очки. - Скажи, что с тобой происходит?
Слава резко встал и откинул капюшон. Бледное лицо исказила гримаса боли, в глазах появилась растерянность. Он подошёл вплотную к другу. Онемевшие губы зашептали в ухо Лёне:
- Я не знаю! По-моему, со всеми нами что-то произошло. Пытаюсь вспомнить, но не могу... Сегодня на уроке истории... Я не хотел... Будто кто-то руководил мной. И чем больше выходили из себя окружающие, тем сильнее становился этот кто-то внутри меня. Кажется, он и сейчас слушает нас.
Дождь пошёл сильнее, по лицу Добрякова потекли капли. Мальчик смахнул их, как смахивают непрошеные слёзы, и продолжал быстрой скороговоркой, будто боялся, что его сейчас остановят:
- Тот, кто внутри меня - он слушает и ждёт. Дожидается, когда все вокруг начнут злиться. И тогда он снова станет думать и говорить вместо меня. Похоже, злоба нужна ему, как воздух. Я уже сам не знаю, когда становлюсь другим. Я запутался, понимаешь? Иногда даже не помню, что говорил всего минуту назад.
Лёня кивал головой, с искренним сочувствием слушая друга.
- Ты мне веришь? - с надрывом спросил Добряков. - Помоги мне, иначе, боюсь, случится что-то непоправимое!
В глазах Славы был неподдельный испуг. Черепах подошёл к нему и выпустил из рук рюкзак. Он тяжело брякнулся на асфальт. Стайка взъерошенных воробьёв взлетела из густой травы и скрылась в кустах сирени, недовольно чирикая и сердясь на толстяка, который прервал их обед.
- Понимаешь, друг, - мягко сказал он. - Я и сам чувствую: происходит что-то недоброе. Мне всю ночь снилось какое-то подземелье. И ещё - будто меня живьём закопали...
Слава поднял голову и долго смотрел в глаза другу. По лицу текли капли дождя, но он словно не замечал их.
- Когда я напал с указкой на Гришку Крикунова, я был сам не свой. Знаешь, на его шее так беззащитно пульсировала жилка, - продолжал Граф дрожащим голосом, старательно отводя взгляд. - Мне показалось, что так уже было. Будто я так уже держал кого-то вот так же. И готов был убить. Убить, понимаешь?
Лёня не знал, верить ли другу. Он уже не мог определить, когда Добряков настоящий: на уроке истории в учительских очках и с острой указкой в руке или сейчас - растерянный и мокрый от дождя.
- Я постараюсь помочь, - пообещал Черепах и с опаской положил руку на плечо друга. - Только скажи, как мне называть тебя теперь: Слава или Мстислав?
* * * * *
Здание, в котором размещался клуб, напоминало оранжерею. Издали казалось, что оно почти полностью состоит из окон. Возможно, отсюда взялось и название - ОКНА. Расшифровывалось оно так: "Открытый Клуб Начинающих Авторов". Лёня и Слава ходили в ОКНА уже второй год, не пропуская ни одного занятия.
Всё началось когда-то с Черепаха. Вернее, с его сочинения.
В пятом классе преподаватель литературы предложил ученикам написать сочинение на тему: "Что я вижу из своего окна". Многие ограничились тем, что просто перечислили в своих работах всё, что увидели: соседние дома, детскую площадку, машины. Получилось так, будто они составляли отчёт бухгалтера - сухо и без всякой фантазии. Лео подошёл к теме совсем по-другому. Он красочно описал огромный красавец-клён, росший под окнами его дома. В сочинении дерево получилось живым существом. Клён Черпакова разговаривал и думал, страдал и переживал.
Учитель литературы, сухой сморщенный старичок с седым пушком на голове и наивным взглядом по-детски голубых глаз, был так поражён опусом мальчика, что поначалу поставил ему "тройку с минусом".
- Эти строки не могут принадлежать обычному ребёнку! Пушкины и Толстые остались в глубокой истории. В двадцать первом веке так сочинять не умеют, - говорил он себе. - Мальчишка, несомненно, откуда-то списал!
Однако когда преподаватель убедился, что Черпаков не крал мысли у великих и не списывал у кого-то ещё, то переправил "тройку" на "пятёрку". Правда, "минус" остался: на "плюс" его не переправишь. Учитель всегда считал, что "пять с плюсом" - это уже из разряда фантастики.
Георгий Геннадьевич - так звали преподавателя литературы - начал присматриваться к Черпакову. Мальчик казался замкнутым и необщительным, трудно было рассмотреть его внутренний мир за внешней оболочкой толстого и неповоротливого увальня. Но учитель всё же сумел заметить задатки таланта. Георгий Геннадьевич однажды проснулся среди ночи в своей одинокой квартире и признался себе:
- Подобные ребята встречаются крайне редко. Нельзя упускать такой шанс возродить нашу литературу!
И Геоген - так сокращённо называли за глаза старого преподавателя школьники - по собственной инициативе начал углублённые занятия с одарённым учеником. Он оставался с Лёней после уроков, обсуждая с ним прочитанные книги и спеша передать мальчику свои знания. Вскоре к ним присоединились две девочки из параллельного класса: им нравилось писать наивные стихи и рисовать на страницах разноцветные сердечки. Затем появился нескладный подросток из восьмого класса - тот с упоением писал бесконечную фантастическую эпопею. Его произведение выглядело, как продолжение американских "Звёздных войн" с главными героями, у которых почему-то оказывались русские имена.
А однажды Леня привёл с собой Славу. Геогену пришлись по душе добрые сказки черноволосого мальчика с узким лицом. В них жили детская непосредственность и простые мысли о доброте. Славе сразу понравилось на занятиях: атмосфера здесь ничуть не напоминала школьную. Вовсе не требовалось постоянно сидеть на одном месте, а Георгий Геннадьевич никогда не претендовал на роль абсолютного лидера. Ребята не чувствовали себя подопытными кроликами, зажатыми в угол педагогическими экспериментами. Занятия проводились в свободной форме и были интересными и ненавязчивыми.
В результате образовался кружок прозы и поэзии, который затем перерос в литературный клуб. Пятнадцать мальчиков и девочек с удовольствием ходили на занятия. Как раз в это время уволили директора школы - поговаривали, что его сгубила чрезмерная страсть к азартным играм - и клубу выделили маленькое здание во дворе школы, где бывший директор пытался организовать бильярдную.
Так или иначе, у ребят появился клуб ОКНА под руководством Геогена.
* * * * *
Друзья опоздали: занятия уже шли. Начинающие литераторы сидели за длинным столом и что-то писали. В единственной комнате неярко горели две лампы под потолком: на улице было пасмурно и естественного освещения не хватало. Георгий Геннадьевич стоял в углу возле бильярдного стола, который оставался здесь, как напоминание о бывшем директоре школы. На зелёном сукне застыли в пирамиде готовые для игры шары. Геоген иногда рассеянно поигрывал сам с собой в бильярд во время занятий: по его словам это помогало сосредоточиться. Увидев мальчиков в дверях, преподаватель не смог скрыть радости. Он закивал седой головой и засуетился:
- Вот и вы! Я уж думал: может, что случилось. Какие вы мокрые! Проходите скорее. У нас сегодня очень интересная тема, особенно, для тебя, Слава. Кстати, я имею честь сообщить тебе приятную новость: один из твоих рассказов, что участвовали в литературном конкурсе, занял первое место, и, возможно, скоро тебя ждёт награждение.
Скинув мокрые куртки, мальчики сели на свободные места и переглянулись. Учитель литературы умел удивить, поэтому они навострили уши.
- На нынешнем занятии мы сочиняем сказки, - продолжал Геоген, потирая руки. - Маленькие сказки - пару страничек, не больше. А в следующий раз обсудим их. Лучшую сказку я обязательно прочту вслух.
Учитель многозначительно посмотрел на Добрякова. Он знал о его пристрастии к сказкам, и, очевидно, ждал от мальчика очередного шедевра.
Опоздавшие достали тетради и ручки и после некоторого раздумья начали писать.
С дальнего конца стола к брату подсела Лида. Она тоже ходила в клуб, хотя многого здесь ещё не понимала. Ей было скучно, и иногда девочка с нетерпением ждала момента, когда они с братом пойдут домой. Слава заметил, что Егоза уже начала писать сказку в помятом блокноте. "Жили-были дед да баба", - детским почерком было выведено на странице.
- Ели кашу с молоком, - подсказал Слава. Лёня прыснул и чуть не уронил очки.
Геоген взял с бильярдного стола кий и прищурился, разглядывая аккуратную пирамиду из пятнадцати белых шаров с номерами. Он тщательно натёр кончик кия мелом и разбил пирамиду. Шары со стуком разлетелись в разные стороны, но ни один не попал в лузу. Преподаватель хмыкнул и оглядел стол, задумчиво рассматривая выгодные комбинации. Затем встрепенулся, будто вспомнил что-то, и обронил:
- Да, кстати, тема сказки может быть любой. Постарайтесь придумать свой сюжет, дабы он не походил на уже существующие. Очень важно, чтобы сказка получилась самобытной...
Слава уже не слушал. Сюжет появился неожиданно, будто из воздуха. Мальчик схватил ручку и начал быстро писать. Егоза послушно нацарапала в блокноте: "Ели кашу с молоком...", а потом начала из-под локтя подсматривать в тетрадь брата. Он сердито отвернулся.
Леня долго сидел, уставившись в одну точку. Граф уже вовсю строчил, сопя и поминутно откидывая падающие на лоб волосы. А у Черепаха сказка не получалась. Лезли в голову всякие мысли о Змее Горыныче и Кащее Бессмертном. Мальчик пытался сосредоточиться, но ничего лучше Иванушки-дурачка да Василисы Прекрасной на ум не приходило. "Всё это уже было, было, было, - думал он. - Нужно изобрести что-то новое! Например... Ну, скажем, где-нибудь глубоко под землёй есть страна, и там живут злобные создания, которые решили подчинить себе мир людей. Подземные жители хотят превратить всю планету в шар, начинённый злобой. Об этом никто не знает, кроме пары приятелей вроде меня и Славы. Нам нужно будет спасать мир от этих... Как же их назвать?.. Злыдни - было. Злюки - слишком по-детски. Зловреды - не звучит... А что, если - злогорбы? Приделать этим существам горбы... Для чего? Да чтобы злобу там накапливать! Господи, откуда у меня взялись такие странные мысли? Как будто кто-то подсказывает мне их. Ладно, теперь дело за сюжетной линией!".
Черепах взял ручку и засопел. Он часто извлекал носом странные звуки, когда его посещала удачная мысль. Крупными буквами он вывел на чистом листе название своей сказки.
* * * * *
Слава торопился записать мысли, словно боялся, что они исчезнут так же внезапно, как и появились. Краем уха он слышал сухой стук бильярдных шаров - это Геоген разбил пирамиду на столе.
...Потом появилось странное ощущение, что Граф попал в собственную сказку. Он брёл по каким-то полутёмным коридорам. Здесь было холодно и пахло болотом. Чувство тревоги и безысходности не покидало мальчика. Безотчётный страх подгонял вперёд. Солнечный свет, ласковое тепло и человеческая доброта - всё это осталось где-то далеко. Слава двигался лишь для того, чтобы не стоять на месте. Он содрогался от предчувствия того, что увидит за очередным изгибом узкого коридора...
Откуда-то издалека до мальчика донёсся звук - будто кости ударились друг о друга. Он поднял голову, вроде бы снова оказавшись в клубе "ОКНА". Геоген загнал в лузу первый шар и замер с кием в руках, прицеливаясь для нового удара. По стёклам барабанил дождь. Школьники самозабвенно корпели над своими тетрадями.
...Слава продолжил писать. Бесконечный коридор в его сказке всё тянулся. Ноги подгибались и отказывались идти, живот сводило судорогой. Граф обо что-то споткнулся и встал, как вкопанный. На каменном полу лежали мамины туфли - ну, те, голубые с блестящими застёжками. Догадки, одна страшнее другой, начали терзать воспалённое воображение...
Граф снова поднял голову и огляделся. Он, как и прежде, был в клубе. Кажется... Только лоб покрылся испариной, руки подрагивали. И здесь явно что-то изменилось.
Георгий Геннадьевич забивал шары: один за другим. Он кружил вокруг стола всё быстрее, словно от исхода игры зависела жизнь. Заправски намазывал мелом кончик кия, прищуривал глаз, целясь в очередной шар. И это был преподаватель литературы, маленький сморщенный старичок, спокойный и флегматичный?! Таким Слава его ещё не видел. Седые волосы растрепались, по лицу блуждала улыбка игрока, вошедшего в азарт.
Вокруг павильона что-то менялось, будто сама природа взбунтовалась. За окнами, которые одновременно были и стенами бильярдной, начиналась настоящая буря. Тяжёлые капли дождя били в стёкла, тугие порывы ветра сотрясали рамы. Снаружи царила кромешная тьма. По низкому потолку блуждали какие-то смутные силуэты. Они не были похожи на тени от веток старых тополей, окружающих здание. Одна из двух ламп с громким хлопком погасла, а другая замигала, грозя оставить помещение в кромешной темноте. Слава почувствовал, как по спине побежали мурашки. Ему показалось, что школьников за столом осталось меньше. Может, они испугались бури и поспешили домой? Ну, ладно, это их дело. А Графу нужно закончить работу. Он знал главное правило любой сказки...
...Слава подобрал мамины туфли и медленно прошёл ещё один изгиб коридора. Вдалеке виднелась чья-то тень. "Мама! Подожди меня, я иду!" - радостно крикнул мальчик и бросился к смутному силуэту. Ещё несколько шагов, и он попадёт в мамины объятия: ведь у каждой сказки должен быть хороший конец...
Добряков встрепенулся: он снова очутился за столом. Над ним стоял Геоген. Он выглядел нелепо: седые волосы слиплись от пота, голубые глаза пожелтели. Он указывал кием в сторону стола, дрожа от возбуждения.
- Осталось совсем немного, - прозвучал хриплый голос. - Эти почему-то очень трудно забить.
Слава приподнялся и бросил взгляд на бильярдный стол. На зелёном сукне застыли три белых шара с чёрными номерами. Они матово поблёскивали в свете единственной оставшейся лампы. Посередине стола расположился шар ядовито-жёлтого цвета - биток, которым разбивают остальные шары. Сетки луз были полны - игра близилась к концу.
Мальчик оглядел комнату и вздрогнул. За длинным столом их оставалось всего трое - Лида и Черепах были так увлечены работой, что, казалось, не замечали ничего вокруг. Все остальные исчезли. Буря кружилась вокруг здания, пробуя на прочность слабые рамы. Комната стала похожа на огромный батискаф, который погружался в тёмную пучину.
Всё глубже и глубже. Кажется, даже дышать стало тяжелее.
Слава в испуге ухватился за край стола, хватая ртом воздух.
Геоген вернулся к своей игре и сделал точный удар. В лузу залетел ещё один шар. И в то же мгновение Лида исчезла. Слава не поверил глазам: только что сестра сидела рядом и вертела в руках карандаш - и вот её уже нет! На столе остался лишь потрёпанный блокнот с кривыми строчками:
Жили-были дед да баба,
Ели кашу с молоком.
Дед на бабу рассердился -
Хлоп по тыкве кулаком!
Слава вскочил и хотел что-то сказать, но преподаватель тут же нанёс новый удар. Следующий шар, бешено крутясь, влетел в сетку. Сопение друга за спиной прекратилось. Граф обернулся и обомлел: Лёня пропал!
Геоген ухмыльнулся и плотоядно посмотрел на мальчика. Он сжимал в измазанных мелом руках кий, будто это было грозное оружие. В глазах его читалось безумие. Казалось, это вовсе не его преподаватель! Будто кто-то другой в его обличии! Теперь они остались в комнате одни.
Неожиданно раздался звон разбитого стекла, и буря ворвалась в комнату. Ураганный ветер смахнул со стола раскрытые тетради и начал кружить их по полу. За окном мелькнуло чьё-то лицо. Оно показалось знакомым: брови дугой и ничего не значащий взгляд прозрачных глаз. Нелепая зелёная шляпка и прядь завитых светлых волос. Это же...
- Тётя Роза! - выдавил Слава. - Что происходит?
Женщина уставилась на него через разбитое окно. Буря старалась сорвать шляпку с гроздью искусственного винограда, и тётя придерживала её за поля. Губы шевелились, и злой ветер временами доносил до мальчика обрывки фраз:
- Пойдём домой... Тебе не нужен этот клуб... Совсем другое предназначение... Скоро ты будешь... Весь мир превратится в... Это только начало...
Граф во все глаза смотрел на тётю Розу. Голос её становился всё более хриплым, а лицо неуловимо менялось. Вот оно вытянулось, глаза стали ярко-жёлтыми, нос широким. Уши заострились и покрылись шерстью. Розалина сильно ссутулилась, на оттопыренной губе повисла слюна. Шляпка уже не держалась на бесформенной голове и улетела в темноту. Вспышка молнии осветила горбатую фигуру.
- Мстислав, ты пойдёшь со мной, - прошамкало чудовище. - И вокруг нас всегда будет злоба лютая...
Слава отшатнулся и налетел на стул.
Геоген, как ни в чём не бывало, наклонился и прицелился в последний шар. Казалось, он не замечал ничего вокруг. Ветер шевелил его волосы, на лице застыло выражение обречённости. Создавалось впечатление, что учителем литературы управляет какая-то неведомая сила. Он двигался, словно кукла на верёвочках.
Внезапно Граф сообразил: все, кто находился в этой комнате, стали невольными участниками чьей-то игры. Ещё один удар - и всё будет кончено - на зелёном сукне остался только один шар с номером. Мальчик вскочил, зацепившись ногой за стул. Он опрометью кинулся к бильярдному столу. Будто в замедленной съёмке Слава увидел, как остриё кия ударило в бок жёлтого шара, и тот начал движение к последнему шару с номером. Граф сделал отчаянный рывок, и белый шар оказался у него в руках. Он был тёплым и на нём красовался номер.
Номер один.
* * * * *
Слава открыл глаза и огляделся. Ребята вставали со своих мест и сдавали работы Геогену. Лёня что-то лихорадочно дописывал. Лида в нетерпении крутилась на стуле, зажав в руке блокнот со своей сказкой. Граф невольно взглянул на зелёное сукно бильярдного стола. Посередине красовался лишь один шар - жёлтый биток.
Все школьники оказались на месте, окна были целыми, и по ним весело барабанил обыкновенный майский дождь. "Неужели всё привиделось? - облегчённо вздохнул Добряков. - Приснится же такое! Как хорошо, что это был всего лишь сон!"
Слава расстегнул "молнию" рюкзака, чтобы сложить туда ручки с карандашами и замер. В глазах потемнело, руки сжали край стола. Со дна рюкзака на него смотрел бильярдный шар, поблёскивая белыми боками. Чёрная единица, нарисованная на нём, напоминала клюв хищной птицы.
- Кто ещё не сдал? - поинтересовался Георгий Геннадьевич, выравнивая на столе стопку тетрадей. - Слава и Лида Добряковы, поскорее! Тётя уже заждалась вас.
Граф обернулся и вздрогнул. В дверях стояла тётя Роза.
* * * * *
Геоген с облегчением вздохнул, когда дети разошлись по домам. Сегодня вечером он чувствовал себя отвратительно - будто телом и разумом завладел кто-то чужой. И только в самой глубине мозга осталась единственная принадлежащая ему частичка, которая безучастно следила за всем происходящим. Кто-то другой двигал его руками и ногами, говорил и рассуждал, а частичке этой доставалась боль от каждого движения и чуждых мыслей. Возможно, виной тому не по-весеннему промозглая погода. Или тупая головная боль, преследовавшая всё утро. А может, что-то другое?
Он листал тетради, которые сегодня сдали дети. Немного рассеянно читал сказку за сказкой.
За окнами темнело, но торопиться было некуда. Дома не ждал никто. Георгий Геннадьевич никогда не был женат, жизнь его проходила в одиночестве. Те немногие женщины, которых он встречал, не смогли подарить ему счастья. Школа - вот то, ради чего он просыпался рано утром в гулкой квартире и каждый день спешил на негнущихся ногах навстречу детским голосам. В классе он был самим собой - молодым и энергичным, мудрым и талантливым. Ученики любили его уроки. Дети всегда чувствуют настоящее.
Однако потом занятия заканчивались, и по дороге домой Геоген старился на глазах. Тополя, растущие в школьном дворе, с удивлением взирали на его растрёпанные седые волосы и старомодный портфель, который с трудом несла сморщенная рука. Что делает здесь этот немощный старик? Его место в доме престарелых, а не в учебном заведении! Тополя возмущённо покачивали ветками и кидали листья под ноги бредущему человеку.
Мысль, что когда-нибудь двери школы закроются для него навсегда, казалась преподавателю литературы невыносимой. Поэтому, когда открылся клуб ОКНА, Георгий Геннадьевич воспрянул духом. Рано его списывать - он ещё повоюет!
В группе, которая регулярно посещала занятия клуба, были несколько талантливых ребят. Геоген всегда относился к ним с особым вниманием. И сейчас он бегло прочитал наивные сказки Вали и Гали - двух подружек-хохотушек с озорными глазами. Поля их тетрадей были изрисованы смешными рожицами, фигурками животных и разноцветными сердечками. Казалось, проказницы тратили больше времени на "художественное" оформление, чем на сам текст. Потом Георгий Геннадьевич улыбнулся стихотворным строчкам восьмилетней Лиды.
- "Жили-были дед да баба" - всё это несерьёзно! - пробормотал Геоген. - А вот и творение Лёни Черпакова! Посмотрим, посмотрим...
Сказка Черпакова называлась "Камень на перекрёстке". Главный герой, подросток, видит, как рушится мир людей под натиском злобных тварей, появившихся из-под земли. Леонид почему-то назвал их злогорбами. Эти существа питаются злобой, им на руку многочисленные людские пороки. Победить подземных жителей можно только человеческой добротой. Не будет зла - чудовища умрут от голода. Но беда человечества в том, что на земле осталось слишком мало доброты. Главный герой сказки понял это.
Преподаватель читал строки, написанные тринадцатилетним мальчишкой, и чувствовал, как слёзы текут по сморщенным щекам.
- Этот нескладный подросток со смешной фамилией далеко пойдёт, - бормотал он, впиваясь глазами в текст.
Лео стоял перед огромным валуном. Здесь дорога расходилась в разные стороны. Нужно было решаться. "Зло приходит само, захлёстывая человека огромной волной, - думал Лео. - А чтобы создавать добро, нужно трудиться, не покладая рук. Добро делать всегда труднее. И ещё очень тяжело оставаться добрым среди такого количества злобы! Человек привык идти кратчайшим путём и плыть по течению. Но путь к доброте длинный и сложный". Лео подошёл ближе и прочитал слова, выбитые на камне:
Налево пойдёшь - найдёшь жизнь долгую и нудную, но отраду скоро потеряешь.
Направо пойдёшь - счастье другим найдёшь, но свою голову скоро потеряешь.
Левая дорога за камнем была плотно утоптана множеством ног, а правую и дорогой-то не назовёшь - так, тропинка еле приметная среди кустов. Лео застыл. Он долго смотрел невидящим взглядом на валун, поросший мхом. Где-то вдалеке его ждала жизнь, которую он сам выберет. Наконец, Лео решился. Он...
На этом сказка заканчивалась. Внизу страницы Черпаков беглым почерком приписал:
Георгий Геннадьевич, извините, дальше не успел!
Геоген покачал головой - жаль! - и отложил тетрадь Лёни в сторону.
Оставалось прочесть последнюю работу: сказку Добрякова. Учитель перелистал несколько страниц текста, написанного одним из самых любимых учеников, и оторопел.
Рука поспешно захлопнула кожаную обложку, словно из тетради силилось вырваться жуткое чудовище. По спине побежали мурашки, волосы на голове зашевелились. Преподаватель литературы облизал пересохшие губы и обвёл взглядом комнату. Две лампочки под потолком и пустые стулья вокруг длинного стола. Шум дождя за окнами и колышущиеся тени старых тополей. И одиночество.
Старый учитель глубоко вздохнул и заставил себя снова открыть тетрадь, словно надеялся, что текст изменится за это время. Он не изменился.
Вверху страницы было выведено ученическим почерком название: "БЕСКОНЕЧНЫЙ КОРИДОР". Дальше следовал текст:
Эта фраза повторялась на протяжении пяти страниц. И только в самом конце, когда рука писавшего дрогнула, и буквы пошли уже неровные, стояла приписка:
Помогите мне!
Геоген схватил тетрадь подмышку и выбежал на улицу, забыв запереть дверь.
* * * * *
- Дети уже спят! - раздавался из коридора громкий шёпот. - Я не собираюсь никого будить! Если мой племянник нездоров, я сама приму меры, не беспокойтесь. Однако мне показалось, что он сегодня просто устал: был очень трудный день. Моя сестра сейчас в больнице в тяжёлом состоянии после автомобильной аварии - не удивительно, что для мальчика это было шоком.
Мужской голос что-то пробурчал в ответ. Лида подкралась поближе к приоткрытой в коридор двери. Через узкую щёлку в гостиную пробивался свет. Девочка видела сутулую спину тёти Розы, обтянутую тёмной шалью. Незнакомца за ней не было видно. Сквозняк приносил сюда запах дождя от его одежды. Босые ноги Егозы начинали замерзать на холодном полу. Руки покрылись гусиной кожей, но она не уходила. Девочка вытягивала шею, стараясь услышать каждое слово.
- Он написал одинаковые слова? "Бесконечный коридор"? Сколько? На пяти страницах? Ну, вы же понимаете, что это всего лишь шутка!.. Это не расшатанная психика, он спит, как убитый... Поговорить?.. Нет, я не позволю! Я настаиваю, чтобы вы ушли!..
"Геоген! - догадалась Лида. - Это же наш преподаватель! Он хотел что-то сказать Славику. Наверное, это очень важно, иначе он не пришёл бы поздним вечером к нам домой".
Девочке вдруг захотелось поговорить с Геогеном. О том, что последнее время в их семье происходит что-то необычное. О том, что Славик сильно изменился буквально на глазах. И ещё о том, что ей страшно оставаться наедине с этой незнакомой тётей Розой. Она встретила сегодня после занятий в клубе их с братом и вела домой за руку, будто боялась, что они убегут. И вообще вела себя странно. Сейчас нужно хотя бы посмотреть в глаза Георгию Геннадьевичу - он всё поймёт по одному только взгляду - он умный!
Лида открыла рот, чтобы крикнуть, однако дверь в гостиную распахнулась, и в проёме показалась сутулая тень. Девочка с надеждой выглянула в коридор. Поздно! Геоген уже ушёл!