Ночь в Злогорбии ничем не отличалась от дня. Такая же полутьма. Тот же холод. Влажность в полутёмных коридорах обволакивала как коконом, трудно было дышать. В тишине слышно было, как редкие капли воды разбивались о бетонный пол. Иногда в стенах коридора попадались низкие двери, расширяющиеся кверху - видимо, чтобы легче было проходить злогорбам. Гробовое безмолвие царило за этими дверьми, а по их холодной поверхности, словно слёзы, скатывались капли влаги. Это место угнетало, казалось, вся толща земли надвигалась на твои плечи. Хотелось склонить голову и пригнуться подобно местным жителям, чтобы не видеть низкий потолок.
Коридоры казались бесконечными, они разветвлялись, образовывая огромный лабиринт, из которого невозможно было найти выход. Здесь трудно было поверить, что есть где-то яркое солнце, голубое небо и цветущая земля.
Злогорбица повела ребят по коридору. Коричневая хламида её развевалась, горб двигался в такт шагам. Мальчики шагали плечом к плечу, храбро поглядывая по сторонам. Они старались не показать друг другу, насколько им страшно. Джон даже пытался насвистывать что-то.
По дороге хриплый голос провожатой поведал, что завтра у них последний день учебы. В этот день они должны будут освоить второй курс.
- Завтра в вас будет заложена программа необходимая, - растягивала Злогорбица слова. - По программе этой вы будете жить дальше, и будете людьми самыми главными. Со временем у вас будет власть и всё, что вы хотите в жизни этой.
На минуту она замолчала, разглядывая пленников. Потом продолжила:
- Если будете вести себя смирно, вас отпустят на Землю вместе с родственниками невредимыми.
Слава сначала обрадовался, а потом подумал - будет ли он через день таким же, как и прежде? К чему готовят их с Джоном в этом УЗЫ? Потом он решил, что всё это ерунда. Он пройдёт любые испытания - главное, чтобы отпустили Лиду и Лёню.
Проходя мимо одной из дверей, мальчики заметили, что она приоткрыта. Слабый луч света образовывал на полу узкую жёлтую полоску. Дети замерли перед дверью. Откуда-то из глубины помещения послышался протяжный вой. Он был настолько тоскливым, берущим за душу, что у Славы побежали по спине мурашки, а волосы на голове зашевелились. Джон взялся за ручку двери. Неожиданно сзади возникла горбатая тень их провожатой, которая ушла было вперёд. Злогорбица с силой ударила Биту по руке.
- Вам не сюда, - прокаркала она.
С грохотом захлопнув дверь, горбунья подтолкнула пленников дальше по коридору.
Джон заскрежетал зубами, держась за больную руку, однако подчинился. Когда появилась дверь с намалёванным на ней жёлтым квадратом, Злогорбица впихнула туда Биту.
Три девятки на бейсбольной куртке скрылись в полумраке небольшой комнаты. Графа существо повело дальше. Будто из преисподней раздался голос американца:
- Держись, приятель!
Слава даже не обратил внимания, на каком языке это было сказано, но он понял.
Его снова привели в ту же камеру, где он находился до обучения в подземном университете. На двери этой комнаты тоже был жёлтый квадрат. В помещении был стол, на котором оказался стеклянный кувшин с водой и пакет сухарей. У стены стояла жёсткая кровать и табурет. В углу виднелась отгороженная ширмой туалетная комнатка.
"По сравнению с клетушками, где сидят Егоза и Черепах, моя комната - хоромы", - с горечью подумал Граф, откусывая твердый, как камень, сухарь.
После скудного ужина Слава лёг на кровать, не раздеваясь. Закинув руки за голову, он долго смотрел в потолок. Мысли были невесёлые. Больше всего мальчика напугал сегодня внутренний голос, невесть откуда взявшийся. Он так и звучал в голове: "...Ведь я - это ты. Я-то знаю, что ты никакой не Слава, а Мстислав..."
Действительно, настоящее имя Славы было Мстислав. Он почему-то стеснялся этого имени, поэтому всем представлялся просто: Слава. Выходило, что внутренний голос знал его слабости. Как же с ним тогда бороться?
Ещё Графа встревожили слова злогорбицы о программе, по которой мальчик должен был жить дальше. Он что - превратится в зомби? Бред какой-то...
Размышляя так, Слава незаметно уснул.
*.....*.....*.....*.....*
Мальчик не знал, сколько времени проспал. Разбудил его шорох. Приподнявшись на локте, Граф вгляделся в полутьму. Он вздрогнул, заметив, как чья-то тень скользнула в угол.
- Кто здесь? Выходи! - произнёс Слава. Дрожь в голосе выдала с головой: он по-настоящему испугался.
Из тени показалось существо, очень похожее на злогорбицу, только меньше ростом. Оно тоже было в коричневой хламиде, но горб за спиной едва виднелся. Морда у создания казалась более миловидной, если так можно выразиться, чем у старшего поколения. По всему выходило: это детёныш злогорбов, причём мальчик. Про себя Граф сразу назвал его злогорбышем.
Существо уставилось на человека жёлтыми светящимися глазками. Потом облизнулось.
Слава медленно сел на кровати. Он оглядел злогорбыша от кончиков остроконечных ушей до косолапых ног с маленькими острыми коготками. И неожиданно улыбнулся - уж больно смешная поза была у этого маленького создания.
Злогорбыш шевельнулся.
- Чего ты радуешься, человек глупый? - пропищал он.
Граф взял себя в руки. Он уже не боялся. Перед ним был всего лишь мальчишка. Шкет в обличии подземных жителей. И, кажется, Слава уже догадался, зачем он пробрался к нему в комнату.
- Родственники твои у нас. Мы можем убить их в момент любой, - заявил злогорбыш, по-взрослому оттопыривая нижнюю губу.
- Тебя как зовут-то, шкет? - поинтересовался Слава, сложив руки на груди. Спать уже совсем не хотелось.
- Что значит: как зовут? Я - злогорб, - торжественно протянул ночной гость, старательно пригибаясь, и поворачиваясь боком, чтобы показать, какой у него большой горб.
- У вас что, даже имён нет? - спросил Граф. - Не возражаешь, если я буду именовать тебя Шкет? Или Злогорбыш - для взрослого ты ещё маловат.
Ответом было сердитое сопение. Видно, предложение не особо понравилось ночному гостю. Жёлтые глаза его настороженно изучали пленника. Молчание затянулось. Граф устроился на кровати поудобнее, и закинул ногу на ногу. Злогорбыш вздрогнул от неожиданности и сделал шаг назад.
- Ладно, - сказал Слава, зевая. - Говори, зачем пришёл.
- Мы можем убить родственников твоих. Мы можем убить тебя, - повторил Шкет, поглядывая на мальчика. Он явно чего-то ждал и переминался с ноги на ногу.
- Если ты думаешь разозлить меня и плотно пообедать, как делают это ваши взрослые, то могу тебя огорчить, мой злобный друг. У тебя ничего не вышло, - известил Граф. - А теперь, пожалуйста, дай поспать. У меня завтра тяжёлый день.
Слава демонстративно вытянулся на кровати, продолжая из-под неплотно прикрытых век следить за злогорбышем. Ему вдруг стало весело.
Шкет сначала растерялся. Потом захрипел от бессильной ярости, приблизился и потряс мальчика за плечо.
- Мы можем... - начал он.
- Да, я знаю - перебил Граф, морщась от болотного запаха, исходившего, по-видимому, от всех злогорбов. - Вы можете всех нас убить. Только я предлагаю тебе совсем другое. Давай с тобой дружить!
Шкет выпучил глаза и засопел.
- Чего ты уставился? Не знаешь, что такое дружба?
Злогорбыш заморгал в недоумении.
- Ну, что ты испугался? Дружить - это не больно. Выведи из своей Злогорбии меня, Джона и наших близких, а я обещаю научить тебя питаться по-человечески - вкусной и полезной едой, а не чужим злом, - продолжал Слава, заметив, что злогорбыш пятится от него. - Может, тогда ты будешь походить на людей, и твой уродливый горб исчезнет. У вас здесь гадко и тесно, вы сами заточили себя в сырую могилу. А на Земле простор, светит солнце, плывут облака по синему небу. Там ты сможешь учиться в школе и играть с другими ребятами. Ты узнаешь, что такое радость и доброта...
Граф не успел закончить фразу: злогорбыш весь перекосился и задёргался. Отступая, он налетел спиной на стол и опрокинул кувшин. Вода вылилась на пол. Шкет замер и тупо посмотрел на лужу под ногами.
- Никогда не произноси это слово - то, которое на "д". Оно у нас запрещено,- прохрипел он.
- У вас запрещено, а у нас очень даже разрешено, - парировал Слава, поднимаясь с кровати. - Скажи: "добро". Почувствуй это слово на вкус!
Злогорбыш замотал головой, нижняя губа при этом забавно оттопыривалась.
- Ну, давай, попробуй! - подбадривал Граф, вставая с кровати. - Никто не услышит, кроме меня.
- Доб-ро, - послушно протянул злогорбыш и поморщился.
- Мо-ло-дец! - так же нараспев отозвался Слава. - Пойми, Шкет, весь мир держится на доброте. Добро создаёт, а зло разрушает - это каждому школьнику известно.
- Зло вкусное, - заметил злогорбыш. - Его всасываешь в себя, и спина наливается тяжестью приятной. А что делать с добром твоим? Его едят?
Слава задумался. Он не знал, что ответить.
- Зло мы копим в горбу. А где вы копите добро? - поинтересовался Шкет, пятясь к стене.
Граф поднял лежащий на столе кувшин и заглянул в него. На дне оставалось немного воды. Мальчик промочил горло и неуверенно проговорил:
- Наверное, в сердце.
Злогорбыш растянул отвисшие губы в улыбке, обнажая большие жёлтые зубы. Похлопав себя по спине, он сказал:
- Это враньё. Горб смотри какой большой, а сердце маленькое. В нём ничего не поместится!
- Сердце тоже бывает очень большим, - возразил Слава.
- Больше горба? - недоверчиво сморщил нос Шкет.
- Больше! - твёрдо сказал Граф. - И даже больше этой комнаты. И всей планеты. А бывает такое сердце, что в нём поместится вся Вселенная.
- Врёшь! - задохнулся злогорбыш. Он опустился на стул и выглядел маленьким и беспомощным. С минуту он сидел без движения, рассматривая свои косолапые ноги. Потом встрепенулся. - Ты можешь говорить, что хочешь, но зло всё равно победит. У нас все это знают. Вы, люди, сами помогаете нам. В вас осталось так мало этого самого... Добра. Ещё немного, и планета вся станет Злогорбией. А вы, оставшиеся люди, будете вырабатывать для нас зло вкусное. И ты тоже поможешь нам.
- Никогда! - выкрикнул Слава.
Злогорбыш встал. Он медленно подошёл к мальчику. Кончики его ушей были на уровне груди Графа. Шкет поднял голову, в жёлтых глазах промелькнуло сочувствие.
- Ты глупый, как все люди. Ты не веришь в то, что зло сильнее: в этом ошибка твоя, - тихо вымолвил он. - Завтра ты окончишь курс второй Университета Злобы нашего. Я знаю это точно, ведь я сам участвовал в разработке программы для ОКО − основного курса обучения. А после этого на тебе появится клеймо. Вот такое!
Злогорбыш задрал коричневую хламиду и раздвинул шерсть на животе. Прямо над пупком жёлтым огнём горело клеймо, похожее на глаз злогорба.
- Ты уже видишь его?! Да?! Значит, ты уже не такой, как все сородичи твои! Знак этот проявится и у тебя. Обычные жители земные клеймо не замечают, но ты всегда будешь помнить, что оно у тебя есть. Ты изменишься и будешь делать то, что запрограммировано. Если в программе это будет заложено, ты даже можешь убить близких своих. За всем этим будут следить злогорбы наши на земле.
На лице у Графа заходили желваки. Веселье улетучилось.
- Выведи меня отсюда, - прохрипел он.
- Не могу, - покачал головой Шкет. - Только злогорбы взрослые способны на это. Ведь мы находимся не только глубоко в недрах Земли, но и вне времени вашего.
- Тогда я знаю, что сделаю! - зарычал Слава.
Схватив стеклянный кувшин, он с силой саданул им об край стола. В руках осталась продолговатая ручка с острым, как бритва, куском горлышка. Одной рукой Граф прижал к себе тщедушное тело злогорбыша, а другой поднёс оружие к его горлу.
- Теперь ты - мой заложник. Приведи меня к Злогорбице, иначе...
- Курс первый обучения пошёл тебе на пользу, - грустно заметил злогорбыш. Он не делал попыток вырваться, только скосил жёлтые глаза на остриё, которое впилось в кожу. - Тебя уже здорово накачали злобой.
Славу лихорадило. Голова разламывалась от боли. Истеричный голос проснулся и вопил: "Убей его! Убей! Ты же Мстислав, а не Слава!" Руки дрожали, острый осколок кувшина сверкал убийственным блеском. С него стекла капля воды.
Граф видел, как пульсирует жилка на беззащитной шее Шкета. Одно неверное движение, и горло злогорбыша будет распорото. Тогда рубеж, отделяющий прежнего Славу от нынешнего Мстислава, будет преодолён навсегда.
- Если ты действительно хочешь зарезать меня, - проговорил Шкет, прикрывая глаза, - Если хочешь убить, лучше сделай это сейчас. Злогорбица, которая занимается обучением, не отпустит тебя на Землю, пока ты не закончишь УЗЫ. Я всего лишь ребёнок, и жизнь моя для неё ничего не стоит, хотя она моя мама, кажется.
Невероятным усилием воли Слава взял себя в руки. Выронив смертоносный осколок, он отпустил злогорбыша. Кровать жалобно заскрипела, когда мальчик опустился на неё, зажав горящее лицо в ладонях. Только что он едва не стал убийцей.
Не в силах больше терпеть, Слава зарыдал. Истеричный голос умолк, вместе с ним испарилась вся злоба. Осталась только жалость к себе.
Сквозь неплотно сжатые ладони Граф заметил косолапые ноги. Злогорбыш стоял над ним. Зашуршала хламида, когда он положил руку с длинными пальцами на плечо мальчика.
- Почему ты не убил меня, человек?
Слава ничего не ответил.
- Любой злогорб взрослый на месте твоём обязательно распорол бы врагу горло. Или мучил бы его, чтобы высосать всю злобу. А потом всё равно убил бы.
Граф продолжал рыдать.
- У тебя есть только один выход, человек, - пропищал сверху голос.
Слава вскинулся и с надеждой заглянул сквозь слёзы в жёлтые глаза Шкета.
- Говори, - выдохнул он.
- Ты должен учиться дальше в УЗЫ и делать всё, что тебе велят. Но в момент, когда будут ставить клеймо, нужно думать о чём-то, что тебе дорого. Думать очень сильно. Тогда программа, может быть, даст сбой. Когда мне ставили клеймо, я случайно подумал о маме, которая почему-то относится ко мне, как к чужому. Оттого у меня, наверное, горб самый маленький, и я хожу вечно голодный.
Граф улыбнулся сквозь слёзы и положил ладонь на волосатую руку Шкета.
- Поэтому я и пробрался тайком в комнату твою полакомиться. Но, как видишь, ничего не вышло, - продолжал злогорбыш. - Мне не везёт постоянно. Вот и сейчас уйду голодным. Такая уж у меня судьба жестокая.
Он повернулся и направился к двери, стараясь не наступать на осколки кувшина.
- Послушай, Шкет! - окликнул Слава, окончательно придя в себя. - Почему у вас, злогорбов, прилагательные всегда следуют за существительными? Например, люди бы сказали: "жестокая судьба", а не наоборот.
- Прилагательные на то и существуют, чтобы прилагаться, - не оборачиваясь, пробурчал злогорбыш. - К слову "судьба" прилагается слово "жестокая". Вот и всё.