Кузнец Виталий : другие произведения.

Ю - площадь трёх ветвей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Ю - площадь трёх ветвей.
  
   1.
  
   Просто сотворил Господь землю - это бесспорно.
   И творение названное окунул во власть Времени - во владения своих сновидений.
  
   Так, вкусив божественного дара - чувства искреннего и светлого - открыл для себя человек принцип Вечного Течения.
   Жив и поныне Закон Создателя, - жив стараниями Правды бессмертной.
  
   Ибо сознание человеческое, - пропущенное сквозь сон Верховника, - знакомо с реальностью Слова, - существующего самого по себе.
   Поскольку только Слово может развязывать сценические узелки временных понятий.
  
   Короче, пересекла тридцать первая птица Солоное море, - захотелось ей увидеть лицо человека накануне сотворения Алфавита.
  
   Расправила птица крылья зовущего Лета, - и вкус вечности сошёл с колесницы ангелов на людей, - и каждый смог заглянуть в глаза нищего духом.
   И произнес светящийся фатум, голосом Великого духа, главное имя тысячелетий: ВОЗДАСТСЯ.
  
   И подчинился рисунок повседневных мизансцен силе земного притяжения.
   А линия мысли женщины подчинилась точке зрения мужчины, - или наоборот - поди, разберись.
  
   Шумит море предчувствий людских.
   С ожесточённой наготой проявляет суть самых сокровенных человеческих желаний, - странным образом накладывая одно на другое.
   Потому что страх побеждает смерть, а вера - любовь.
  
   Просто вышло так: копнули Никакой и Прежний в земле нарвской слой культурный, который будущие историки назовут - Днём судным.
  
   Ну, а кто копнул - тому и обрящется.
  
   Что поделаешь, знакомцы наши из настырных, точно жернова мельницы - ищут, и искать будут.
   Они знают наверняка: нельзя в одночасье откопать истину, - как нельзя судьбу мерить строго одной мерою.
   Так же знают они, что надо быть снисходительнее к своим промахам, - а ошибки других исправлять по зову сердца.
  
   Вот почему археологи буден роют, - надеясь отыскать черепки Истины посреди Дня смутного.
   Хромой и тощей тенью вяжут взгляды людей явным намереньем.
   Стараются к намеченному Сроку подготовить площадь городскую к СОБЫТИЮ.
  
   Любую работу, спущенную сверху, исполняют с ожесточённым рвением, - срывают подметки, тускнеют глазами, потеют душою.
   Ищут, как личное время до капли последней спустить на дело общей надобности, - ищут, как начальству на глаза наскочить.
  
   А наскочат - жди подзатыльников.
   Впрочем, как водится.
  
   2.
  
   Кипит кумачовой вечерею голос нарвской звонницы, - будто кто костёр трехаршинный распалил на самой линии горизонта.
   Голова городской, - он же, Мурдатый, - государственным взглядом пучится в небо, - но в толк не возьмёт колокольного звона, перехлестывающего через край небесный.
  
   Ждал Голова указующих директив свыше, а услышал ропот толпы, - да пение птиц перелётных, прилетевших с русского севера.
  
   Скуксился Мурдатый: пережёвывает грозовое дыхание толпы-лицедейки.
   Но - ветер дунул, дождь сплюнул.
   И Голова, - власть над собой обретя, - бранью площадной разродился.
  
   Шторы чёрные опустить, как заорёт.
   Оглашенный.
   Кумачового действия в нашем спектакле предусмотрено не было!
   Заложить, вашу Мать...
   Заложить кирпичом небо не наше, - отменить перезвон колокольный!
  
   Где воронов чёрная птица?
   Где сучёныш?
  
   Пусть поднимает свой народец поганый в небо чужое!
   Пусть убьёт птиц говорящих!
   Пусть зальёт чернилами чёрными - подтасовками и доносами - сарафан поздней осени!
  
   Пусть на корню изведёт колокольную ересь.
   Нам нужен порядок и уважение к собственной власти!
   Не позволим покушаться на наши свободы.
  
   Пучится Голова городской на людишек притихших, - ищет на каком доверии к ним подъехать?
   Но ничего путёвого не придумать Мурде.
  
   Тут чёрный угодник, - тут воронов птица, - скользя в полёте бреющем меж могильных камней и рытвин, выплюнул кар-здрасте, - и скокнул-взбрыкнул на стол поминальный.
   Застыл, пройдоха, в поклоне перед Головой мурдатой.
  
   Я готов - я убью.
   Молвил сладко, губёшки растянув в азарте.
  
   Воронов птиц покопал в бороде смоляной, - вырвал волос седой, отливающий сталью и вонзил себе в глаз - налился вороний глаз воронёной смертящей сталью.
  
   Мурду, кто мелом облил - испугался птичьего взгляда.
  
   А чёрный поганец, как-то лихо перевернувшись в себе кульбитом затейливым, чернильницу со стола смахнул, - залил поминальную скатерть - казява.
  
   Он театрально крылами взмахнул - и уже в прикиде чёрном.
   Развевается широкий плащ - люди с криками врассыпную.
  
   Воронов птиц в себе, - он гордится, - он в позу встал, - он смертящей сталью вперился в небо.
   На птиц перелётных уставился воронов.
  
   От взгляда вороньего замертво падают певчие птицы в плакучие воды - в Нарову падают белые стрелы рассвета.
   Где взять силы одолеть врага перелётного слова?
  
   3.
  
   Даже в рваном движении облаков ощутимо отчаяние, - даже капли тяжёлых дождинок правят жёсткой рукой партитуру осенних заводей, - а в задумчивой долготе вечерних сумерек часто можно встретить чей-то отсутствующий взгляд.
  
   Какие-то люди в чёрном сгребают мимолётные видения Дня в большие брехливые кучи.
   Тут там курятся сизым дымком кострища чёрно-бурой словесности.
  
   Сжигают работники одной театральной сцены в погребальных кострах поцелуи иудовы, - попыхивают сладко сигаретным дымком нежные знаки осени поздней, - привлекая пикантным душком любителей либеральных ценностей.
  
   Выстраивает режиссёр из повседневных картинок линию видения, - из замедленных суток недели монтирует полотно наглядного Действия.
   Всех, кто участвует в разыгранном на показ представлении, продирает озноб, - ибо...
  
   Ибо переход из одной точки видения в другую, предполагает непрерывное зрение, цепляющееся за призрачные силуэты речи, - такое сценическое камлание, - проще говоря - кино.
  
   Иногда, в момент перехода одного действия в другое, - возникает едва ощутимая пауза, - что-то вроде назидательного умирания уже несуществующего. В каком-то смысле, осуществление текста в неопределённом времени.
  
   Однако пока не отомрёт звук смертящий - не родится голос живородящий.
   Поэтому попыхивают кострища сладким сигаретным дымком тут там, - вдыхают любители пикантностей нежные запахи прожухлой словесности - млеют.
  
   Но держит, держит удар замедленного действия страж недремлющий: правой рукой пророка отсекает стаи птиц вороньих от нападок на Слово золотое белое.
  
   Хотя, долго так продолжаться не может: лопнет струна людского терпения - пиши хана.
   Разольётся толпа в море утопляющее.
   Впрочем, потоп давно ожидался.
  
   Только не случилось бы радости, да худо помогло: погибли-таки перелётные птицы, слагающие песни из обид и боли.
   Погубил казява нестойкие песни.
   Но не сумел убить птиц вороний Слово золотое белое, - защищённое временем неопределённым.
  
   Просто надо запастись терпением, люди, - когда хворь по земле гуляет. Вот что.
   Пусть греются у костров погребальных любители иудовых ценностей, - коли разор на землю пришёл.
  
   Горит мусор брехливый хорошо, - даже керосином поливать не надо - стелется по самому низу чад угарный.
  
   Кто не хочет угореть в брехне окаянной - лезет в Гору.
   Ибо не тронуть вороне казявой событий, - предусмотренных Небом.
  
   4.
  
   Горит, горит в небе созвездие Седла млечной кобылицы: осинка тонкая - вечерняя сказка.
   Цветёт иней голубой - серебрится звезда Поклонная.
  
   Полнится колодец чаяний людских вешними водами: кто сумел отпить из того колодца - уходит с сумой, полной песен речистых.
  
   Да, полнятся мудрой силой руки странников, чьи посохи меряют верстами пространство отражений морских, - чьи двери лунных внушений растворяются в очертаниях Первоначального.
  
   И всё чаще задаются люди непраздным вопросом: реальна ли, не призрачна ли действительность, - разыгранная, как будто взаправду на сцене площадного театра?
  
   Нет, так, с кондачка, не ответишь, - по чём нынче Правда?
   Ибо зависит действительность не только от перемены климата на планете.
  
   Модели человеческих взаимоотношений, представленные режиссёром на зрительский суд, зависят также и от перемены настроения Бога.
   Ведь средства, - способные определить верные цели, - давно уже распирают нутро времени, - притомленного в брехне угарной.
  
   И никто не смеет с уверенностью утверждать, чего хотят люди угарной Книги больше: всепожирающего веселья или назидающе-нежных кострищ, - ублажающих души либералов ностальгически сладкой мутью.
  
   5.
  
   Поджидает Моисей сочинителя рифм городских на площади главной, - хочет отдать на хранение сказочнику собственных крыльев завещание Мастера временных дел.
  
   Давно уже звуки органа морского перекрыли крики возбуждённых чаек, - потому что исходил солова-сказочник вдоль и поперёк звуки трубы - голосистой.
  
   Поют матери колыбельные песни младенцам, - напоминают хранительницы семицветия о значении Дня следующего. Наставляют беззаботных скитальцев, - чтобы не забывали они хорошенько ноги умыть, перед тем как спать лечь.
  
   Ибо каждый должен очиститься от больной памяти Дня, - прежде чем переступить черту прежней оседлости.
   Ибо никто из пилигримов времени не смеет будить перепуганной совестью жертвенные города-пирамиды.
  
   Кружатся над опустевшей театральной сценой мысли зрителей раздосадованными осами: так и не уловили они смысл финальной части этой затянувшейся пьесы.
   Поскольку дистанция между мыслью и мыслью - главное представление.
  
   Просто попросил режиссёр публику воздержаться от идиотских вопросов.
   Ибо людей заутрени волнуют совсем другие ответы.
  
  
   6.
  
   Крест. Голгофа. Таллинн.
   Конец ноября.
   Площадь Свободы, - она же Петровская, Сенная, Вабадусе вяльяк - в зависимости от времени года.
  
   Поднимаясь по каменным ступеням лестницы к башне Кик-ин-де-Кёк, - Иисус всё чаще оглядывается на Город, оставшийся внизу. Ему сверху хорошо видать, - как шумит толпа на главной площади - как возводит народ молитвы Единой Точке Познания.
  
   Наверное, поэтому, - шаги Чужака-пришельца задумчивы встречным ветром.
   Вон за тем поворотом, - где поджидает его кочующий Вратник, - тоскует море о звезде Поклонной.
   Ибо человека-искупителя чаще всего можно встретить на перекрестках дорог.
  
   Возвышается знак Позорный над Городом.
  
   Стоит вопросительно указательный знак возле башни Кик-ин-де-Кёк - выбор всё тот же.
   Синевой отрешённой отливает нацистский крест на фоне шмыгающих туда-сюда глаз людских - одержима Тётка-толпа верой каждого дня. Безумие факельщиков волнами сна заливает главную площадь.
  
   Скосив взгляд на Христа-искупителя, - скрежетнул зелёной медью остроконечный шпиль Олевисте, - и слова поздней осени перекрыли рёв толпы.
   Кто Голгофу примет, да не воскреснет - тот не будет распят благочестием мира.
  
   Ибо кто поднимется над несовершенством людей, их верой и миром - тот воистину дух человеков.
   Поддакнула церковь Нигулисте.
  
   Да, оказался пришелец на перепутье: завершено перечисление истин, - хотя, боязно оттолкнуть насовсем то, что всё равно не притянуть за уши.
  
   Просто в сердце человека - перекресток дорог.
   А стать мысли Христовой - меч его разделяющий.
  
   Ибо всякая разделённость - есть дистанция между мыслью и мыслью.
   Гласит правило.
  
   Как огромен крест протяжённостей временных, - как возвышен над прибоем людским.
   Не каждый может увидеть слабый свет, - исходящий от вопросительного силуэта распятого человека-время.
  
   Кто же, Ты, Иисус?!
   Чьё светило миллионной стопы полнолуния излучает сияние с креста?
   Кто в долгие годы жизни откроет ставни Твоим именем?
   Чей путь к вознесению Ты уготовил?
   Свой?
  
   И каждый из миллионной стопы исступленно назвал себя верующим.
   Верят, оказывается, люди в Христа распятого, - Отца как будто не замечают.
  
   Что ж, без веры нельзя - хотя б, и слепой.
  
   7.
  
   Вздрогнула вода в Таллиннской бухте морской, - вздрогнули веки Чужака-пришельца.
   И те - многие, - среди которых оказался и я, - услышали.
  
   Люди, люди, - то, как живёте вы в каждом дне и есть ваша вера.
   Слышите, вы - целовальники крестов!
   Это от ваших молитв покаянных мой крест почернел, - ибо молитвы безбожников - есть меч ранимый.
  
   Нет Христа вне жизни, но жизнь есть - Иисус любви.
  
   И с вопрошающими словами Отца грянули вверх колокола, - и в поздней осени, укутанной шалью чёрного неба, кто-то свечи зажёг.
  
   И увидели те, - немногие, - и я увидел, - как караван белых птиц перелётных прорезал вязкую ткань осеннего неба.
  
   И Седло млечной кобылицы полыхнуло золотой серединой, - и круглая луна мягким серебром коснулась слуха каждого, - и каждый услышал курление птиц говорящих.
  
   Вновь услышали люди задушевную песню, прилетевшую с русского севера - вникли в простоту русских притч.
  
   Просто сила, достойная уважения, задрала горожанам головы вверх.
   Оказывается, зацепил режиссёр внимание людей запальчивой мыслью - задел за живое.
  
   1992 год, Нарва.
   2010 год, Таллинн.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"