О ноябре, вечности и дурных привычках
Ennio Morricone
"Le Vent, Le Cri"
![[]](/img/k/kutman_e/o_noyabre/o_noyabre.jpg)
Горячий кофе ожёг руку, оставляя болезненный след. Чашка хрупнула об угол столешницы и ускакала вниз, превращая затёртый линолеум в мечту абстракциониста.
- Вот дерьмо! - поджимаю губы и грохаю туркой по чугунной решётке плиты.
Дурная привычка - ругаться. Но соблюдать детские запреты - привычка еще более дурная. У чашки скололась ручка. Верчу два фарфоровых кусочка - большой и малый, пытаюсь приложить один к другому. Зачем? Бессмысленная трата времени. Кидаю обломки в ведро и иду за тряпкой.
Горьковатый аромат щекочет язык, но кофе больше не хочется. Словно с разбитой чашкой пропало и желание. Надо переставить турку в раковину, протереть плиту. Но вместо этого достаю с верхней полки бокал, из холодильника - недовыпитое Шабли с огрызком сулугуни и подхожу к окну.
Четвертый этаж серой "панельки" не может похвастаться панорамным обзором. Кусок дороги мигает светофором и разбегается на перекрёстке. Мутным аквариумом вырастает остановка, с которой Стас ежедневно уезжает на свои мегаважные совещания. За остановкой начинается парк. Я знаю, что он большой. Помню каждую аллею, каждую скамейку. Но из окна видна только ограда и несколько потемневших деревьев.
Не выдерживаю, достаю телефон. Когда приходили последние сообщения? Вчера, позавчера? Надо взять себя в руки и выполнить обещанное - заказчик скоро потеряет терпение и потребует назад свой аванс. Надо взять себя в руки... В комнате ждут загрунтованные холсты на подрамниках. Их не видно с кухни, но, как и парк за окном, я легко могу представить три разноцветных прямоугольника у дальней стены.
Вино заканчивается предательски быстро. Отправляю остатки сыра обратно в холодильник, попутно провожу ревизию запасов. Не густо. Значит, придётся сделать то, к чему я готовилась несколько дней, - выйти наружу.
Одеваюсь нарочито медленно - руки дрожат. Чёрт, ещё же не вымыла турку? Радостно вжикает молния, куртка возвращается на вешалку. Стоп. Так дело не пойдёт. Дуб, орех, мочало - начинай сначала. Супермаркет в двух шагах от дома, пятнадцать минут туда и обратно. Нужно просто успокоиться и открыть дверь. Нужно успокоиться.
На улице прохожих мало - середина рабочего дня, спальный район. Сорок три шага до выхода из двора, девяносто семь до дороги. Если считать шаги - проще сосредоточиться, не поддаваться панике. Теперь самое тяжёлое - пешеходный переход. Окружающее пространство давит, торопит, зелёный человечек мигает, превращаясь в уродливую кляксу. Под раздражённое шипение колес заскакиваю на край тротуара. На негнущихся ногах прохожу оставшийся путь до магазина, кляня улицу, водителей и свою самоуверенность. Что стоило позвонить Стасу, попросить купить продукты после работы? Так нет, хочется доказать - ему или себе? - что я не окончательно выжила из ума! Что могу выйти из дома, могу приготовить шикарный ужин. Могу заслужить восхищение, а не жалость! И потом, Стас всё равно не купил бы мне вино.
На кассе отбиваю молоко, хлеб, курицу и две бутылки Пино Гриджио - про запас. Начинается обратный отсчет: тридцать девять, девяносто семь, сорок три. Последние шаги стараюсь делать медленнее, но, в результате, чуть не бегу к подъезду, эстафетной палочкой выставив брелок домофона.
У лифта сталкиваюсь с незнакомцем. Высокий шатен в графитовом пальто и невозможно оранжевых кроссовках снова и снова нажимает кнопку.
- Похоже, не работает? - полувопросительная интонация, извиняющаяся улыбка.
- Работает, - бормочу, оттесняя парня. Не особо дружелюбно, но кто же улыбается незнакомцам? - Просто дом старый, иногда вредничает.
Шершавый кругляшёк вспыхивает оранжевым. Не многовато ли оранжевого для одной лестничной клетки? Где-то вверху просыпается "монстр" и, скрипя "суставами", ползёт вниз. Скорее бы!
Взгляд незнакомца буравит ухо:
- Привет.
- Вы это мне или ему? - уточняю на всякий случай, кивая в сторону раскрывшегося лифта.
- Тебе, - смеётся собеседник.
Ненавижу, когда "тыкают" без разрешения, но сейчас сердиться не получается: мешает странная мысль - может, мы знакомы? Заходим в кабину, молча жму "четвёрку".
- Одолжишь перфоратор? - доносится сбоку. - У меня есть чай.
Странный парень, странный разговор. Чувствую себя Алисой, встретившей Шляпника.
- Для чая нужен перфоратор?
- Чай для тебя, - опять смеётся настырный тип. - Арендная плата за щедрость.
Лифт дёргается, останавливается, не давая возможности подумать над ответом. Оборачиваюсь на выходе:
- Откуда ты знаешь, что у меня есть перфоратор?
- Знаю. А разве у тебя его нет?
Скажи: "Нет", - бьётся в голове.
- Есть.
Щелкаю замком, лезу под шкаф в прихожей. Незнакомец ждёт у порога.
- Вот, - протягиваю тяжёлую коробку.
Стас скажет, что я наивная дура! Скажет, что нельзя доверять первым встречным!
- Спасибо, - парень перехватывает ручку и отступает, пропуская вперёд. - Идём?
- Куда? - запинаюсь у входа.
- Пить чай.
Старина-лифт распахивает нутро. Поднимаемся на девятый. Квартира Шляпника встречает дверью с разорванным кожзамом и белёсыми проплешинами синтепона.
- Здесь, кажется, жила старушка, - пытаюсь припомнить соседей по подъезду.
За дверью почти пусто, пахнет краской. В единственной комнате под свисающей с потолка лампочкой скучает стремянка. На лоджии - накрытый оранжевым пледом гамак.
- Что будешь: вафли или смородиновое варенье? - вопрос застаёт врасплох.
Люблю смородиновое варенье, но сейчас почему-то стесняюсь:
- Просто чай.
Кухня выглядит не так аскетично: плита, холодильник, стол с двумя стульями, электрический чайник. Чай не пакетированный - свежезаваренный. Дую на кружку, собираясь с мыслями.
- Я, кстати, Лида. А ты?
- Ноябрь, - улыбается собеседник, намазывая вафлю вареньем.
Хороший бред заразителен.
- Где же остальные братья-месяцы?
Молчание и хруст вафли. Попробуем по-другому:
- Прости, но ты мне не нравишься! - подкрепляю решительность глотком чая. - Ты серый, холодный и дождливый. Лучше будь Июлем или Январём.
- Согласен. Но выбирать тебе, - и указывает взглядом в окно.
Смеюсь:
- Я что, могу назвать любой месяц? И на улице сразу пойдёт снег? Или зацветут подснежники?
- Возможно. Только перестань прятаться.
Почему-то его слова не кажутся шуткой. Почему-то они больно ранят. Странная игра надоедает. Отодвигаю кружку с недопитым чаем, встаю. Ноябрь крепко хватает за запястье.
- Лида, пожалуйста, послушай! - теперь его голос хриплый и отчаянный. - Ты застыла - ни вперед, ни назад! Держишься за прошлое, отталкиваешь будущее...
- Хватит! - вырываю руку и почти бегу к входной двери. Что делать, если она окажется заперта?
- Отпусти его! - слышу за спиной. - У тебя ещё есть выбор...
Открыто. Подхватываю ботинки и куртку, вылетаю в подъезд в одних носках. Ступеньки мелькают перед глазами, как и багровые цифры на стенах лестничных клеток. Царапаю ключом замок, хлопаю дверью и тяжело опускаюсь на пол.
Почему я решила, что Ноябрь будет за мной гнаться? Нет, неверный вопрос. Почему я вообще к нему пошла? Стас с ума сойдёт, если расскажу ему про встречу... Когда расскажу... Стас... Чёрт, ещё же нужно приготовить ужин! Взгляд останавливается на пакете в углу прихожей. "Хорошо, что взяла не замороженную курицу", - вздыхаю с облегчением. И вдруг начинаю безудержно хохотать, сбрасывая оцепенение.
Утро будит голосом Клауса Майне:
"...Is there really no chance
To start once again
I`m loving you..." *
Нащупываю телефон, тыкаю крестик и перекатываюсь на подушку Стаса. Вдруг получится подглядеть его сны? Вчера был какой-то идиотский день: разругались на пустом месте, разбрелись по разным углам. Столько лишнего наговорили! Надо мириться.
Блестят золотистые цветы на шторах, пропуская в комнату серый свет. Далёким приливом бормочет телевизор в соседней квартире. Вылезаю из тёплого кокона одеял и иду умываться. У стены напротив стоят три разноцветных прямоугольника. Когда были последние сообщения от заказчика? Вчера, позавчера? Надо взять себя в руки и выполнить работу! К тому же, аванс давно потрачен. Надо взять себя в руки... Надо! Но только не сегодня. Временная индульгенция притупляет совесть. Одеваюсь, ползу на кухню за дозой "баварского шоколада".
- Вот дерьмо!
Горячий кофе обжигает руку, оставляя болезненный след. Чашка падает вниз, кружится по линолеуму, рисуя коричневатые разводы. Да что со мной сегодня не так?! Грохаю туркой по плите и иду за тряпкой. Смываю с пола кофейный авангард, поднимаю чашку. Облегчённо вздыхаю - целая. Достаю с верхней полки бокал, из холодильника - недовыпитое Шабли и подхожу к окну.
Снаружи сейчас всё монохромное: выцветшие дома, сизое небо, грязные лужи. Даже воздух какой-то серый, потерявший прозрачность. Такой становится вода, когда в неё падает капля чёрной краски.
Вино заканчивается предательски быстро - придётся идти в магазин.
На улице прохожих немного. Промозглый ветер срывает капюшон, нагло лезет под куртку. Супермаркет в двух шагах от дома, пятнадцать минут туда и обратно. Нужно просто успокоиться и считать шаги. Нужно успокоиться...
В магазине беру продукты и две бутылки вина - про запас. В подъезде сталкиваюсь с незнакомцем. Высокий шатен в графитовом пальто и невозможно оранжевых кроссовках ждёт у лифта.
- Привет, - смущённо улыбается парень. - Похоже, не работает.
Странный тип. Почему мне кажется, что он ждёт здесь именно меня? В конце концов, пакет не такой уж тяжёлый. И прохожу мимо лифта к лестнице.
"...I`m still loving you..." - разрывается будильник.
Горячий кофе обжигает руку.
В магазине беру молоко, хлеб, курицу и две бутылки Пино Гриджио.
Сорок три, девяносто семь, тридцать девять. И обратно: тридцать девять, девяносто семь, сорок три. Вдоль серой улицы, мимо серых людей. И я тоже становлюсь серой, растворяюсь в бесконечности ноября. Поскорее бы закончился этот чёртов день!..
Горячий кофе обжигает руку...
Хватит. Хватит! Я так больше не могу! Стас, пожалуйста, прости меня, но мне необходимо идти дальше!
Чашка падает вниз и разлетается вдребезги...
- Привет, - смущенно говорит высокий шатен в графитовом пальто и невозможно оранжевых кроссовках. - Лифт не работает.
- Работает. Просто дом старый, - жму на шершавый кругляшёк кнопки, и тот тоже вспыхивает оранжевым.
Заходим в кабину. В голове пульсирует навязчивая мысль - я откуда-то знаю этого парня! Откуда? Не выдерживаю:
- Извините, мы не знакомы?
Господи, что я делаю! Пристаю в лифте к незнакомцу!
- Возможно. Я живу на девятом.
У него грустные ярко-серые глаза. Как серый цвет может быть ярким?
Лифт дёргается и распахивает двери. Четвёртый этаж. Мой этаж.
- Может... выпьем чаю? - слышу из-за спины.
- Может, лучше кофе? - отвечаю прежде, чем понимаю что делаю.
Оборачиваюсь и получаю удивлённый, почти ошеломлённый взгляд. Почему-то вдруг становится легко и смешно:
- Тебя пугаю я или кофе?
Молчание, а затем незнакомец тоже начинает смеяться:
- Наверное... и то, и другое...
Эпилог
Утро началось с солнца. Цветы на шторах бесстыдно заблестели, пропуская в комнату золотистый свет. Стас зажмурился и сильнее закутался в одеяло. Шторы выбирала Лида. Тогда, ещё до аварии.
Сколько прошло с тех пор - два месяца или три? Время слиплось в пульсирующий комок, поселившийся глубоко внутри, за сердцем. Стас не хотел ни о чем думать. Но прошлое раз за разом одерживало верх, ввинчивалось в мозг назойливыми воспоминаниями.
Ноябрь - худшее время для ссор. Обиды, недомолвки, усталость. И какой-то пустяк - разбитая чашка - становится поводом для грандиозного скандала. Ведь так легко обвинить другого в том, в чём, на самом деле, упрекаешь себя. А потом - хлопнувшая дверь и запоздалое чувство стыда. И самая страшная ошибка - бездействие! Почему он сразу не пошёл за Лидой? Может, успел бы её догнать до перекрёстка. Или хотя бы окликнуть...
Стас перекатился по кровати, с силой растёр лицо ладонями. Странно, но сегодня впервые мысли о Лиде не вызывали обжигающей боли. Пульсирующий ком за сердцем начал таять.
Стас огляделся. У стены стояли забытые прямоугольники холстов. Лида в тот день как раз заканчивала работу над заказом, пошла на кухню сварить кофе...
- Прости меня. Прости! - беззвучно сорвалось с губ.
Стас встал с кровати и устроился прямо на полу, у картин. Коснулся гладких, давно высохших красок. На полотне справа сияло вечное солнце, зеленели поля и шумела речка. Слева огненными гроздьями падали осенние листья. А в центре шёл снег. Он покрывал ограду парка, темнеющие деревья. Картина могла бы остаться серой, практически монохромной. Если бы не два ярких пятна, две фигурки, уходящие по аллее - рыжеволосая девушка и высокий парень в невозможно оранжевых кроссовках.
___________________________________
* Scorpions "Still Loving You"
|
|