Гангстеры не умирают! Ну, или по крайней мере, не умирают окончательно... Его знали, как Дымящего Гарри, или Гарри-Решето, но никогда не называли так в лицо. Возможно, потому что оно было ужасно изувечено, а может быть, из-за не менее ужасной истории, в которой Гарри получил те шрамы. Однажды попал под раздачу из томми-гана, с тех пор курил напрямую легкими, делая затяжку без выдоха: дым проходил через сквозные отверстия в его груди, задымляя переулок, в котором отставной гангстер был вынужден ошиваться.
Гарри - призрак эпохи, как Билль о правах, или Сухой закон. Все знали, что есть такая штука, но никогда не видели ее в действии. Только в отличии от прав и закона, Гарри был вполне осязаем и даже весьма ощутим, в особенности, в порывах гнева, а так, как обладал во истину скверным нравом, - был вне себя от ярости всегда. Настолько был Гарри ощутим и осязаем, что мало кто покидал Переулок сигаретного дыма живым и только шлюх гангстер щадил, испытывая необъяснимую, в своем положении, нежность к противоположному полу. Мафия, известная своей практичностью, едва прознав, что Гарри не умер и чем он в итоге стал (в действительности изменилось немногое), принялась сплавлять в переулок всех неугодных. Это вскоре стало одним из излюбленнейших способов казни, наряду с кормлением рыб и измельчением провинившихся в фарш. Так часто оттуда доносились предсмертные вопли с тех пор, что их уже было не отличить от пения моряков на Флит-стрит, из которой переулок брал свое начало.
Нынешнее существование Гарри поддерживали ровным счетом две вещи: его нескончаемая злоба и непреодолимая даже в смерти тяга к курению. Поэтому и состоял он, по большей части, из желчи да дыма - по этой же причине переулок, в котором Гарри умер и к которому, в посмертии, был привязан узлом дьявола, получил свое название и заработал дурную славу.
Свою репутацию головореза Гарри обрел еще при жизни. Он начинал в доках безродной сиротой, связался именно с теми людьми, с которыми хотел связаться, и сколотил банду. Они промышляли разного рода чернухой и готовы были взяться даже за самую грязную работу. Вместе поднялись до высот преступного мира, но упали по отдельности и в разное время. Гарри был главарем, и так случилось, упал первым, когда размяк от власти и, постарев, утратил бдительность, сделался слишком брезгливым, потерял деловую хватку и былой железный контроль, а вместе с ним, растерял и весь тот страх и уважение, благодаря которым оставался в седле столь продолжительное время. В доках родился, в доках и умер: его подставили под огонь конкурентов вчерашние подельники, а как известно - чем они жестче, тем громче падают!
Поговаривают, что последним желанием Гарри, когда машины перекрыли ему все пути отхода из переулка, а в его не в меру разжиревшее к тому времени туловище нацелились стволы суровых парней в двубортных пиджаках и фетровых шляпах было вполне человеческое желание прикурить. Он даже успел потянуться спокойной рукой во внутреннюю часть пальто за последней затяжкой, когда словил терминальную стадию отравления свинцом. И ничто не прикуривает так же хорошо, как сотня пуль из томми-гана.
Запала, что в тот день получил с лихвой, хватило на посмертную жизнь в качестве призрака времени. И по сей день, когда очередной несчастный доходяга забредает в Переулок сигаретного дыма и неважно, - случайно или нарочно, Гарри начинает новое знакомство с одной простой фразы.