- Пристегнись, - сразу бросила мне Катарина, внимательно оглядывая окрестности в развернутом коконе виртуала вокруг себя.
- Что-то не так? - Я уловил в ее голосе слишком много напряжения.
- Разумеется. Из тюрьмы мы тебя вытащили, теперь осталось уйти. А это сложнее.
Дюзы взревели. Машина дернулась, сразу отрываясь от земли; корпус завибрировал, и я судорожно схватился за ручки.
Сто метров. Двести. Мы перелетели через два планетарных броневика, попытавшихся при нашем старте перегородить улицу - не сложно догадаться, кто в них находился. А мы еще не отъехали от управления гвардии!
- Полеты вне магистралей запрещены... - ни к селу, ни к городу напомнил я. Ответом мне стало лаконичное:
- Угу.
Те броневики оказались лишь началом ожидавших нас неприятностей. В частично отзеркаленном изображении я рассмотрел четыре легких транспорта, мчащихся за нами на всех парах, причем два из них, как и мы, поднимались над землей.
- Попробуем оторваться на магистрали, - пояснила спутница, заметив, что я разглядываю ее визор. И как она успевает, следя за дорогой на такой скорости? - Здесь тесно и людно, если успеем к магнитке первыми...
Логично. 'Эсперанса' - гоночная машина, а Катарина, судя по наградам, пилот не из последних.
- Это люди сеньора Кампоса?
- А ты как думаешь?
Машину резко дернуло. Мы выехали на проспект - главную и самую широкую улицу купола. Катарина включила форсаж, тело вдавило в сидение. Перед глазами бешено пронеслись картины окружающей улицы, реклам, витрин и крыши 'ползающих' под нами транспортов.
- Блин, ну ты даешь! - прорвало меня, когда мы сбавили скорость и плюхнулись на землю. Впереди маячил зев межкупольного шлюза, перед которым, к сожалению, простирался затор на пару сотен метров. Не успели. Не то, чтобы это была пробка, машины двигались, но гораздо медленнее, чем нам надо было, чтобы проскочить и скрыться от ока преследователей. А пролететь над ними не позволяли размеры шлюза, кстати, еще и охраняемого постом гвардии.
- Час пик, все основные трассы забиты. Плохое время для моего освобождения ты выбрала! - бросил я.
Катарина многозначительно зыркнула, и я заткнулся.
- Что, малыш, погоняем под куполом?
Мне эта идея не нравилась.
- А может прорвемся? Они ведь тоже застрянут.
Моя спутница покачала головой.
- Все равно не успеем. Ладно, так и быть, рванули. Пощекочем им нервы?!
Ее глаза озорно блеснули. Девчонка, сущая девчонка! Я побледнел и еще сильнее вцепился в ручки. Надеяться, что на перехват профессиональной гонщицы дон хефе пошлет плохих пилотов, было по меньшей мере, глупо; гонка на магнитке однозначно будет... Смертельно веселой!
Катарина, не дождавшись очереди, поперла напролом, расталкивая в прямом смысле слова водителей вокруг, царапая бока невероятно дорогой машины. Стоявшие возле шлюза гвардейцы в полном боевом оснащении, видимо, получившие указание не вмешиваться, лишь проводили 'Эсперансу' недовольными взглядами. Я посмотрел назад - наши преследователи делали с очередью то же самое, но и их перехватывать гвардейцы не спешили. Итак, условия равные.
- А где твое прикрытие? - вырвался у меня давно мучивший вопрос. - Где ваши стреляющие из всех видов оружия девушки? Почему не искромсаете этих придурков в капусту?
Катарина грязно выругалась, въехав бочиной в массивный планетарный броневик, и я вновь заткнулся.
Магистраль. Огромный туннель-магнит, тянущийся на сотни, если не тысячи километров, разделенный на змейки потоков: радиальные трассы, Большое, Малое и Третье кольцо, и, конечно, двенадцать соединяющих разные части города ровных прямых хорд. Каждая машина планеты оснащена магнитными дюзами, активация которых происходит на въезде в трассу; эти дюзы проверяются каждые три месяца, и транспорт, не прошедший проверку, сюда не допускается. Потому, что скорость в пятьсот километров в час здесь - норма. А на такой скорости даже легкий драндулет купольного класса, потеряв управление из-за отказавшей дюзы, превратится размазанный по стенам многокилометровый блин, и при этом захватит с собой, столько машин, что жуть! Ведь мало кто из летящих следом на несколько километров сможет уйти от массовой аварии: ширина тоннеля невелика, а воздух - слишком плохая среда для торможения.
Мы вновь взмыли ввысь, но теперь нас поднимали магниты. Север тут идет к северу, или юг к югу, не помню, но это и не суть важно, важно, что они тупо отталкиваются один от другого. И отталкивают нас, позволяя при помощи реактивных движков в кормовой части машины развивать скорость атмосферного истребителя.
Сейчас вся планета в плане магнитных автострад унифицирована. Но раньше, лет десять назад, русский сектор имел другую полярность, так уж исторически сложилось. На границе секторов стояли 'мертвые зоны', где разогнавшиеся машины тормозили, садились, меняли полярность, и через несколько километров вновь взмывали вверх, но уже с отрицательными параметрами. 'Имперские' власти всячески давили сектор, чтобы такое положение исправить, много лет, но русские раз за разом прикрывались положением об автономии, кричали, что у них хотят отобрать неотъемлемые, права, и каждый раз это дело спускалось на тормозах, к неудовольствию обывателей и мелких перевозчиков. Говорят, в секторе было аж три референдума по этому вопросу.
'Имперцы' в конце концов додавили, полярность на оккупированных землях поменяли, 'мертвые' зоны убрали, но многие считают, что та 'война' была устроена властями специально, чтобы дать территориям иллюзию самостоятельности, способности хоть что-то решать на своей земле. Чтобы показно не ущемлять национальную гордость. 'Видите, у вас есть право решить хоть что-то! Какая оккупация?' Ведь на самом деле власти в любой момент могли навязать свою волю, невзирая ни на какие права и референдумы. Но что было - то было, сейчас все магистрали планеты покрыты одним полюсом.
Но это так, лирическое отступление. Мы вновь оказались на магистрали, и вновь, как в прошлый раз, вышли на цифру 'пятьсот' на спидометре, после чего тот зашкалил. Для чего ей вообще нужен этот прибор, если он работает на скоростях, которые она из принципа считает черепашьими? Я преувеличил, конечно, такая скорость здесь редкость, обычно все движутся в пределах относительно безопасных трехсот-четырехсот, но и нонсенсом полтыщи для магнитки не являются.
Картина освещенного тоннеля слилась в одну сплюснутую трубу, дорожки ламп превратились в светящиеся полосы, я вновь почувствовал легкую неуловимую тошноту, вызванную то ли сбоем вестибулярного аппарата, то ли банальным страхом. Мы лавировали между неуклюжих машин, проносящихся мимо на смехотворной скорости, то подныривая, то перепрыгивая, то делая различные горизонтальные финты, а чаще делали все вместе одновременно. Несколько раз думал всё, кирдык! Поверхность тоннеля надвигалась с такой скоростью, что... Но нет, как-то увернулись. Я сильно зауважал Катарину в тот день, как пилота, ей бы боевой истребитель водить!
Впрочем, на ее подготовку потрачено не меньше, чем на подготовку пилота-аса, а то и больше. Даже без учета трат на профильные для телохранителя дисциплины. А на поверхности, в атмосфере, 'Эсперанса' как раз и представляет из себя истребитель, только без боекомплекта.
Ребята следом за нами не отставали. Они успели заскочить до того, как мы оторвались, и теперь прочно сидели на хвосте. Мы летели по скоростной полосе, машин на ней было не много (почему, собственно, у нас и получалось так маневрировать), но они шли по той же, и даже немного сократили расстояние между нами.
- Надеюсь, ты не станешь устраивать массовую аварию за спиной, чтобы оторваться? - скорее констатировал я, чем спросил. Катарина это утверждение проигнорировала. Глупо, конечно не станет! - Но ты не объяснила, почему убегаешь. В гвардии вела себя уверенно, всех поставила на место, а теперь... Что мешает расстрелять их?
- Корпус официально не причастен к операции, - огорошила она меня спокойным сосредоточенным голосом. - Официально это моя личная инициатива. Далее, Лея до сих пор не вернулась с Земли, а учитывая, что улетела она больше месяца назад, прикинь, могла ли она подписать приказ о ликвидации Феликса Сантьяго? Сантьяго - тоже моя и только моя инициатива.
Я так и застыл с открытым ртом.
- У меня выписаны документы на сотрудника ИГ, - продолжала она. - Но это лишь прикрытие, официально ИГ также не имеет к операции никакого отношения. Вот теперь и подумай, малыш, почему я убегаю от людей Виктора Кампоса, и почему 'мои' не могут взять и расстрелять их?
Я переваривал долго, несколько минут. Затем требовательно спросил:
- Что происходит, Катюш? Я ничего не понимаю!
- Повтори?
- Говорю, я ничего не понимаю!..
- Я про обращение. Как ты меня назвал?
- Ка-тью-ша. Это русский вариант твоего имени.
Она весело усмехнулась, после чего расплылась, как кошка, которую почесали за ушком:
- Так меня еще не называли! Но что-то в этом есть, мне нравится.
- Как я уже сказала, четыре дня назад кто-то похитил Бенито Кампоса, - вернулась она к делам насущным. - Кто - выясняем, но возможности имелись много у кого. Подставили в этом нас, и подставили грамотно - никто не поверит, что это не мы. У меня, если ты помнишь, были с этим мальчиком кое-какие терки, от этого момента они и плясали.
После этого Виктор Кампос попытался нанести удар, как он думает, ответный. Я стреляла в его сына, и делала это, защищая тебя. Предположить, что ты для нас ценен, совсем не сложно.
Я ничего не понял.
- Но при чем здесь вообще я? При чем здесь эта дурацкая версия, что вы похитили Бенито ради какого-то соглашения со мной? Я видеть вас не желаю, да и нет у меня ничего, что могло вас заинтересовать!
Она скривилась.
- Виктор Кампос этого не знает, малыш. И дергает за все доступные ниточки. Тем более я сказала, подставили нас грамотно. Не на штурм же дворца ему идти, чтоб ответить!
Да уж! Я вздохнул и замолчал. Дальнейшие перспективы моей жизни были туманные, и это слабо сказано.
- А почему вы не грохните этого Кампоса? - озарила меня такая простая, но такая мудрая мысль. - Кто вы, и кто он!
Усмешка.
- Не все так просто в этой жизни, малыш. Многие вещи слишком связаны, и одно потянет другое. А корпус пока еще не готов взваливать на себя груз ТАКИХ решений.
Мне не понравилось это 'пока'. Катарина что-то не договаривала, но разбираться в этом в данный момент у меня не было возможностей.
- К тому же нам запретили это делать, - она зло выругалась.
- Кто же?
- Не важно. Один очень влиятельный человек для чего-то использует каналы преступного мира в своих целях, для борьбы с кланами. А эти каналы как раз и есть Кампос и подшефные структуры.
Такого откровения я не ожидал. У меня даже челюсть отвисла:
- Но... Криминал?
- А что тебя смущает? Мафия это тоже клан, своеобразный. Группа кланов. Со своими исторически сложившимися законами и достаточно эффективной системой контроля внутри структуры. А власть она такая, Хуан, для достижения цели в ней нельзя отрицать никакие способы, даже самые фантастические. - Она пожала плечами.
Я догадался, кого она имела в виду под этим 'влиятельным человеком'. Есть один такой человек, могущий приказать даже им. Нет, таких людей, кроме королевы, естественно, два, но вряд ли ее высочество принцесса Алисия будет заниматься подобными вещами - у нее есть собственная структура с внутренним контролем и полномочиями. Но все это только на уровне моих собственных догадок.
- Подвожу итог: мы должны решить проблему с Кампосом миром, без жертв и по возможности без огласки. Потому совет настоял на том, что вызволение тебя из тюрьмы - моя 'личная инициатива', и серьезной поддержки в данный момент не окажет. Нам нельзя раскрывать, что мы можем уничтожить главаря одной из крупнейших бандитских структур на Венере за несколько минут. Нельзя раскрывать, что можем устроить кровавую перестрелку в центре столицы, плевав на последствия. Нельзя показать, что вообще можем принимать такого рода решения самостоятельно, без одобрения королевы - люди слишком привыкли видеть в нас ряженых кукол, и пока нам это выгодно.
Я вспомнил последний разговор с преподавателем ИЛА.
- Чтобы не лишать королеву последнего козыря?
- Да. Мы - атавизм феодальной системы, причуда Короны. И для всех должны таковым оставаться. Только из-за этого ты просидел в застенках три дня. Извини.
Она извинялась, но извинениями в ее голосе и не пахло. Она лишь довела до сведения, констатировала факт, что это так. Мне же было не по себе, хотя я прекрасно понимал мотивы корпуса, и то, что им нельзя по-другому.
- Получается, я - герой? - Ирония из меня так и перла. - Сидел для того, чтобы у королевы была возможность нанести первый удар по кланам, когда это понадобится? Круто!
Ответом мне стала покровительственная улыбка.
- Мне нравится, малыш, что многие вещи тебе можно не объяснять.
Какое-то время мы молчали. Я приходил в себя от суровой правды: политика, мать ее!.. Она же просто рулила, ведя машину на пределе человеческих возможностей, ограниченных размером трубы тоннеля и скоростью 'Эсперансы'. Ситуация на дороге не изменилась, если не считать того, что с радиальной мы переместились на хорду, а после на Большое кольцо против часовой. Преследователи не отставали.
Понятное дело, никакой дорожной полиции на магнитке нет, это нереально. Гвардия стоит везде на въездах и выездах с нее, но сделать что либо с нарушителями на самой трассе технически невозможно. Да и правил как таковых особых, кроме требований безопасности, нет. Говорят, здесь где-то установлены пушки, на случай атаки террористов или для ликвидации особо опасных нарушителей, но они малоэффективны. Как им быть эффективными при таких-то скоростях? Ни один оператор не успеет дать сигнал на уничтожение, если на пятисотенной скорости какой-нибудь хмырь решит вмазаться в движущуюся колонну. Впрочем, нас это не касалось, в нас стрелять никто не станет, но, к сожалению, как и в наших преследователей.
Машина резко дернула, уходя в тоннель, ведущий на очередную магистральную хорду. Впереди, согласно дорожному навигатору, замаячила пробка из нескольких машин, идущих с дистанцией в сотню метров друг от друга, и 'Эсперанса' резко дернулась вверх. Вновь включился форсаж, тело вдавило в сидение, но после, когда отпустило, я почувствовал, что готов разговаривать дальше.
- Итак, корпус непричастен к моему освобождению. Бумаги же - умело состряпанная юридическая несуразица. Для моего освобождения вы могли достать настоящие, тем более, время было, но вам это было не нужно.
Она кивнула, как знак того, чтобы я продолжал.
- Чтобы убедить всех в слабости корпуса, некто, одетая в парадную форму, по 'личной инициативе', заявляется в городскую тюрьму управления гвардии, и используя театральный эффект, ошеломляет и обманывает несчастных гвардейцев, не успевших задать нужные вопросы. Эта 'некто' умыкает у них из под носа подследственного и кончает одного из гвардейцев, 'как бы продажного' офицера 'как бы по приказу Короны'. Если я где-то не прав, кивни?
Она отрицательно покачала головой.
- Все правильно.
- У меня не вяжется, Катюш! Слишком сложно! И слишком рискованно. Можно было сделать проще, и гораздо эффективнее!
- Можно. - Она согласно кивнула. - Но не всегда простые решения самые эффективные. Просто ты не понимаешь нашей философии, малыш, философии корпуса. Мы - изгои, не такие как все, и чтобы выжить в огромном и мощном мире нам приходится вертеться, озадачивая окружающих, ломая всем мозги и втирая очки, строя из себя тех, кем мы не являемся. Нас всего три сотни, Хуан, пойми. А это очень, очень-очень мало!
Помнишь, мы поднимали тему, что такое 'второе дно'? - усмехнулась она, начиная новый виток разговора.
- Немного. Но буду рад, если напомнишь.
- Все считают нас сильными, почти всемогущими, способными на всё и плюющими на закон. Это первое наше дно. Его видят обыватели, такие как ты, как сегодняшние гвардейцы. Ну, кроме комиссара и покойного дона Сантьяго. Оно создает общий фон, но заведомо нереально, позволяя закулисно маневрировать.
Второе дно - мы на самом деле слабы, ничего не можем, а что можем - Лея не дает делать, опасаясь нашего влияния на дела государства. Эта версия имеет право на существование: примерно двадцать лет назад нашей главой была некая Сирена Морган, гром-баба, многое прибрала тогда к рукам. В те годы корпус был силой, был грозен и страшен, Лее пришлось приложить немало усилий, чтобы задвинуть Сирену и забрать власть назад, в свои руки. Это дно для тех, кто копает чуть глубже: аналитиков СМИ, журналистов, редакторов, представителей незначительных, мало что решающих на планете семей аристократии.
Я кивнул.
- Понятно. Но есть еще и третье.
- Да. Третье: мы - законченные стервы, грезящие всевластием. Имеется в виду совет старших офицеров, элита. Королева - одна из нас и с нами заодно, как и ее сестра - они обе офицеры корпуса. Мы вместе контролируем всю планету, но тайно, и даже кланы боятся с нами связываться. А для остальных должны выглядеть скромными серыми овечками, и потому прячемся за маску слабости, выставляя наружу второе дно.
- Круто!
- В пользу этой версии говорит то, что за двадцать последних лет корпус провел то ли пять, то ли шесть самостоятельных боевых операций. Всего лишь. И даже они не получили широкой огласки. Мы искусственно прячем мускулатуру, нас уже никто не боится, но одновременно с этим на территории дворца обретается три сотни вооруженных до зубов личных вассалов королевы.
Она сделала паузу, давая все усвоить, затем продолжила:
- А есть четвертое дно. Понял, какое?
Я кивнул:
- Что вы на самом деле слабы, и только пытаетесь выглядеть законченными стервами. Это дно нужно для самых влиятельных кланов, от которых на планете всё зависит, чтобы они не боялись давить на королеву, считая ее своей игрушкой. А за вами останется право первого удара, право переломить ситуацию в случае чего, пока она не набрала опасные обороты. И ради этого дна, а не того, которое видит сеньор Кампос и аналитики СМИ, вы оставили меня в застенках.
Катарина улыбнулась.
- Эту версию подтверждает, что между нами, представителями совета, не все гладко. Алиса гребет себе, ни с кем не советуясь, делает что хочет, и Лея не может найти на нее управу. Сережа, а он тоже часть системы управления кланом, себе. Сережа вообще никогда ни с кем не советовался, и до одного места ему мнение и запреты Леи. Мишель - тоже не подарок: верткая стерва, которая может устроить любому пакость, тоже ни с кем не посоветовавшись. Она пассивный игрок, пока в тени, но ее не стоит недооценивать.
Есть еще игроки, но менее значимые. И каждый из них не доверяет другим: так откуда возьмется сила?
- Но есть и пятое дно, - продолжил я, ехидно ухмыляясь. - На самом деле вы по-прежнему сильны, как и двадцать лет назад. Просто не играете мышцами. Вы выстроили пирамиду из четырех слоев, чтобы оправдать то, что держитесь в тени, чтобы никто не знал точно, сильны вы или слабы и что от вас ждать. А истина в том, что вам нельзя пятое дно сделать первым, отсюда и все сложности.
- Да, малыш! Я точно в тебе не ошибалась! - Она расплылась в улыбке.
* * *
- Вообще-то, я себе это немного не так представлял. - Я с ленцой окинул взглядом окружающий тоннель.
- И как же ты себе 'это' представлял? - Она оглядела окружающее пространство вслед за мной, пытаясь определить то самое 'это'.
- Ну, как-нибудь по-другому. Не знаю, зрелищнее, что ли. Погоня, экстрим, адреналин, дрожь в коленках. А пока что мы просто летим. Только быстро.
- А, вон ты про что... - Она покровительственно улыбнулась.
Ситуация на дороге вновь изменилась не в нашу пользу. Преследователи, а я насчитал их уже пятеро, приблизились еще немного. Нас разделяло настолько смехотворное расстояние, что в масштабах скоростей магнитки говорить о нем не стоит. Но мою спутницу, казалось, это совершенно не беспокоило.
- То есть, ты все-таки хочешь, чтобы я устроила аварию. Чтобы вытаскивая твою задницу угробила десятки и сотни жизней других людей. Так?
- Нет, ну...
- Твои слова можно расценить только так, - жестко обрезала она.
'Выкуси, Шимановский! - усмехнулся внутренний голос. - И в следующий раз думай, прежде чем наезжать на такую стерву.
Я несколько раз вздохнул, затем сформулировал иначе:
- Я думал, погоня будет... Ну, остросюжетней, что ли? Перестрелки, пируэты, все такое. Но мы просто летим, а ты, опытная гонщица, сдаешь позиции. Не стыдно?
Смешок.
- Не стыдно. А теперь давай по порядку, но только с конца.
Да, я гонщица. Я четырежды становилась чемпионом 'Сумасшедших гонок' в Дельте, и много где завоевывала награды помимо этого. Но если ты не уловил сути, подчеркну: то были гонки!!! А гонки, малыш, это когда люди гоняют друг с другом на воздухе, под открытым небом. Или на специализированных трассах. Но никак не в переполненной людьми магнитке.
Далее, по поводу самой магнитки. Ты в курсе, что здесь установлены пушки?
Я кивнул.
- Они сбивают тех, кто может создать опасность движению. Есть индукционные, которые вырубают электронику, что на такой скорости, в принципе, то же самое, есть обычные. И крайнее средство - отключение питания магнитов трассы. Самое гуманное из всех средств, но нам оно, как ты догадался, не подойдет.
Так вот, те, кто сидит на пульте гвардии, внимательно сейчас за нами наблюдают, за нами всеми. И если мы вдруг решим сделать что-то нехорошее, нас тут же собьют. Понимаешь, к чему я клоню?
- А почему нас до сих пор не сбили? Или их?
Вздох.
- Малыш, ну до чего ты тупой! Все-таки я тебя перехвалила.
Повторяю. Это. Операция. Корпуса. Для гвардии и иных ответственных за происходящее структур. Они не вмешаются без прямого приказа. Ни помогать, ни мешать не станут. А приказ вмешаться и сбить людей Кампоса им отдать некому - официально корпус ни при чем. Что здесь сложного?
Я задумчиво покачал головой.
- Всё.
- Но если ты так уж хочешь пострелять...
Машина рванула резко вверх, облетая зазевавшуюся 'Иберию', затем под немыслимым углом вписалась в съезд на развязку Второй Юго-Восточной хорды. Стена тоннеля пронеслась в метре от фонаря кабины, я чуть не подавился и закашлялся.
- Ты с ума сошла?!
- Я? Нет, не успела.
Она принялась быстро-быстро нажимать на иконки визора передней панели отобразилась машина, как трансформер, во всей своей красе. Кое-какие узлы в ней раздвинулись, кое-какие сдвинулись, поменявшись местами, и под передними крыльями справа и слева появились две продолговатые обтекаемые коробки, мигающие опасным красным цветом.
- Да заткнись ты!
Это не мне, это машине. Я напрягся, инстинктивно подобрав ноги, и мертвой хваткой вцепился в ручки.
- Держись!
А это уже мне. Поздно, я и так держался изо всех сил.
Машина, вышедшая на прямую, как шпиль Золотого дворца, хорду, выровнялась, замерла. Затем Катарина проделала финт, и... Мы продолжили движение, но летели теперь лицом назад.
- Как ты это сделала? - обалдел я. Обычные, стандартноукомплектованные машины не способны на такой фокус. Да и для малышки 'Эсперансы' в таком узком тоннеле и на такой скорости финт не из легких.
- Не отвлекай.
Я вновь заткнулся, теперь из инстинкта самосохранения. Что меня поразило, так это маршевый двигатель, работающий на полную мощность, развернувшийся вместе с машиной на сто восемьдесят градусов.
- Ну, идите, родненькие! Идите к мамочке!
Я глянул в визор заднего выхода, ставшего передним. На нашей полосе больше машин не наблюдалось, лишь на хвосте сидело трое преследователей. Еще двое, согласно дорожной карте Катарины, плелись чуть сзади - их пилоты были не менее опытны, но машины весили поболее легких подкупольных бабочек.
- Лови!
Катарина сдавила ладонь, вокруг которой в виртуале вихрилось поле управляющего контура обратной связи в виде ручек, какими в фильмах про старину бравые пилоты управляли истребителями. Машина дернулась. Из обеих коробок по направлению к ближайшему преследователю вылетело нечто, оставляющее за собой почти неуловимый на такой скорости след. Бабах!
Сказать, что он превратился в сияющую звездочку, будет неправильно. Ни в какую звездочку он не превращался. Да и вряд ли в скоростном тоннеле она стала бы использовать что-то подобное. Скорее, это были металлические болванки с минимумом начинки, правда, поставленные на реактивную тягу и оснащенные системой захвата цели. Но эффект получился потрясающий: машина сложилась внутрь себя, вывернувшись наизнанку. По инерции она еще летела какое-то время, затем резко подалась назад, прочь от нас, и вниз. Второй преследователь взмыл к потолку, уворачиваясь от поверженного собрата и сбавляя скорость. Победа!
Сбитая машина падала медленно, как в фильме-кошмаре, и, упав, несколько раз отскочила от пола. Что с нею стало в итоге, взорвалась она или как - не знаю, мы мчались дальше, оставив горемыку наедине с собой. Оба следующих за нею преследователя заметно отстали, но дорожная карта упрямо высвечивала их всех сзади нас. Только после этого Катарина выровняла машину как положено, лицом вперед.
- Уф! Лихо ты! - только сейчас я заметил, что все эти несколько секунд не дышал.
- Лихо, да. Только теперь нам нужно быстрее валить, пока не отключили тоннель. Эти ребята тоже вооружены, и тогда нам точно будет каюк.
Я не стал спрашивать, с чего она взяла, что преследователи вооружены - посчитал это глупым вопросом. Вместо этого задал другой, не менее глупый:
- А могут отключить?
Усмешка.
- Запросто. Чья бы ни была операция, гвардия в первую очередь отвечает за безопасность тоннеля. А нас так вообще недолюбливает. Вставить палки в колеса корпусу, это как... Как...
Она не продолжила, но я понял. Да, ангелочков 'любят', это факт. Особенно другие силовики.
- Тогда зачем ты пошла на это?
- Надо выиграть время. Пару секунд. Они легче меня, я не успею свернуть, если что. Нагонят.
- И расстреляют?
- Теперь - возможно. Но если даже и нет, оторваться не дадут. Знаешь что, Хуан, не знаю, как ты, а я не собираюсь проверять, что будет, если они нас нагонят. Пока у нас есть фора, давай попробуем найти, где свернуть, и погонять по-старинке, под куполами?
Вот так приехали. С чего начали, к тому и вернулись. Ну, хоть по магнитке погоняли!
Мы так и не оторвались. Помешала извечная проблема Альфа-Аделины, решить которую не в состоянии ни одно правительство, ни один мэр, ни одна королева. Пробки. Сколько бы ни строилось магнитных магистралей, развязок, трасс общего пользования, линий метро и прочей инфраструктуры, сколько бы денег ни закапывалось в это добро, они были, есть и будут. Всегда.
Где-то через час, когда мы дважды объехали город по различным трассам в поисках свободных, не забитых машинами съездов и шлюзов, Катарина обреченно вздохнула и набрала на панели связи одной ей известный код, небрежно бросив:
- Теперь немного помолчи.
Я и так молчал, но кивнул. В салоне раздался приятный сосредоточенный мужской голос:
- Слушаю?
- Это сто семнадцатая. У меня проблемы. Требуется помощь по коду четыре.
Пауза.
- Понял, сто семнадцатая. - В голосе мужчины послышалось легкое раздражение, но не профессиональное а... В общем, подозреваю, относилось оно лишь к принадлежности ее к определенной структуре, логотипом которой является взлетающий кондор. Как раз то, о чем мы только что говорили. - Твое местонахождение?
- Северо-восточная дуга Большого кольца, по часовой.
Оценивающая пауза.
- Преследователи?
- Две машины купольного класса, два броневика. Вооружение неизвестно.
- Жди, сто семнадцатая.
Меня так и подмывало спросить, кто это. Но просто так предупреждать она не станет, и я молчал, включая всю доступную логику. Итак, мужской голос и презрение в голосе - значит, это не корпус. 'Сто семнадцатая' - номерной позывной, ее собственный. Следовательно, она числится в этой структуре. Императорская гвардия?
Скорее всего. Моя спутница переходит на следующий уровень? Подключает к операции стороннюю службу? Почему же раньше не сделала это и к чему разговоры о 'некому приказать'? Это скользкий момент, и я терпеливо ждал, когда он разрешится, чтобы всё выяснить.
- 'Сто семнадцатая'? - вновь раздался голос. Катарина откликнулась. - Санта-Марта, съезд с проспекта генерала Кардосо на сто тридцатый виадук. Сразу за съездом ответвление вправо, ремонтный тоннель, тебя будут ждать.
- Поняла, - потянула моя спутница и отключилась. Затем долго-долго сидела в задумчивости.
- Знаешь что, Хуан, - обратилась она ко мне. - Это не операция корпуса, но у меня нет выбора. Потому к тебе просьба. Не приказ, не расписка, а именно просьба - сохранить в тайне все, что увидишь. Официально ты этого видеть не можешь, корпус не занимается этим делом, и расписка... Слишком все усложнит. Ты как?
Я пожал плечами.
- А у меня есть выбор?
- Конечно. Выбор есть всегда. Например, остановиться и сдаться.
От такого предложения я даже закашлялся.
- Вот спасибо! Хорошо, сажай машину, я сдаюсь.
- И не надо ерничать! - повысила она голос. - То, что ты увидишь - секретная информация. И отсутствие официальной расписки - не повод к ее распространению. В случае чего, мы накажем тебя неофициально, найдем и накажем. Понимаешь меня?
Я кивнул.
- Ну, так как, согласен на такую сделку?
- Повторюсь: а у меня есть выбор?
Она помолчала.
- Наверное, нет.
- Тогда я согласен. Ну, что там у вас за секреты?
- Держись, Санта-Марта на противоположном конце города. Попробую по дороге еще кого-нибудь сбросить...
* * *
Скорости возросли, но сбросить никого не получилось. Затем мы съехали с магистрали, где-то западнее Санта-Марты, людного рабочего района на западе города. Район этот состоит из четырех куполов, и с места, откуда мы вынырнули, нам придется проехать все четыре. На мой вопрос по этому поводу Катарина скупо усмехнулась:
- Надо скучковать их, чтобы планетарные броневики нас догнали.
- Зачем?
- Увидишь. А если сбросить скорость сразу, они почувствуют подвох.
Так стиль гонки изменился. Вместо слитых в полосу огней скоростной магнитной трассы за бортом неслись пейзажи переполненного людьми и машинами города, по которому лететь удавалось лишь изредка. Во многих местах это было вообще невозможно технически, приходилось приземляться и проезжать большие участки на колесах, теряя и теряя в расстоянии между нами и преследователями. Главный бич города теперь играл нам на руку - вряд ли бандиты почувствуют подвох в такой обстановке, и Катарина спокойно сдавала им метр за метром. Она знала что делает, но внутри у меня все сжималось каждый раз, когда люди Кампоса выходили на дистанцию прямой стрельбы. Да, они пытались стрелять, но не с подвесок, а из банального ручного оружия, высовывая его из люков и окон. Попытки эти были обречены на провал - пилот уровня Катарины вряд ли бы дал им пространство для прицеливания - но на каждом прямом участке дороги земля или стены следом за нами вспенивались от града вонзающихся в них игл.
На мой взгляд, под конец она подпустила их чересчур близко. Почти половину купола мы так и ехали, единой колонной из пяти машин, одна за другой, изредка организованно отрываясь от земли и перелетая преграды. С их стороны, наверное, это выглядело, будто они нас догнали и почти поймали. Любит она играть со смертью, ох и любит! Ангел, что возьмешь!..
...И, наконец, мы добрались до отмеченной на карте желтым цветом точки. 'Эсперанса' съехала на межкупольный виадук, после чего сразу нырнула в зев тоннеля нижнего яруса. Тоннель этот был перекрыт строительным шлагбаумом, надпись на нем гласила, что там ведутся ремонтные работы, но наша машина прошла сквозь него, будто нож сквозь масло - я даже зажмуриться не успел. Затем навалился эффект сжатия пространства, когда после простора въезжаешь в узкое темное помещение на огромной скорости. Эффект этот продлился недолго: через пять - семь секунд 'Эсперанса' выскочила на широкий пустой перекресток.
Разворот, мы вылетели 'за угол', на соседнюю трассу, и резко затормозили, развернув дюзы на сто восемьдесят градусов. Меня чуть не выбросило из кабины, даже несмотря на ремни безопасности; я от души прокомментировал этот факт, вспоминая все нецензурные испанские обороты. 'Эсперанса' приземлилась, встала боком и чуть передом к исходному тоннелю, прижавшись к стене, как бы 'спрятавшись'. Я вновь замер, забыв, что нужно дышать - первый преследователь появился почти сразу за нами. Вылетел на скорости, промчался мимо, но, увидев, что мы свернули, принялся разворачиваться в полете, повторяя наш трюк.
Наверное, машиной управлял опытный пилот, не хуже Катарины. И он бы справился с задачей. Но в узких пространствах такой разворот в воздухе - опасный маневр сам по себе, а когда в довершение в тебя практически в упор палят ракетой из ПЗРК... Шансов завершить маневр и выжить нет.
Машину шандарахнуло о стену, и только после этого ракета взорвалась. Вторая машина выскочила следом за первой, но ее пилот среагировать не успел никак - ему выстрелили сразу в лоб, из деструктора, не давая не то, что начать маневр, а просто понять, что происходит.
Два взрыва раздались почти одновременно - один в середине тоннеля, почти возле нас, второй - в конце, за поворотом, за гранью видимости, куда снесло первого преследователя. Полыхнуло. Я непроизвольно зажмурился - мощно! Но звук взрыва подкачал, щадящий заряд, специально для войны в тоннелях. Вторая машина, пылая, по инерции влетела в стену нашего тоннеля, только с, противоположной стороны от той, где мы укрылись, затем ее протащило несколько десятков метров дальше по земле. Выжить после такого в транспорте купольного класса никто не мог даже теоретически.
Третья и четвертая машины вынырнули с небольшим запозданием - тяжелые броневики есть тяжелые броневики. И вынырнув, успели сбросить скорость, сгруппироваться и развернуться боками в стороны, видно, надеясь принять бой. Но те, кто сидел в засаде в монтажных пролетах тоннеля свое дело знали и не оставили бандитам ни единого шанса - к броневикам понеслись сразу пять ракет, после чего засияли фиолетовые вспышки деструкторов. Выжить, как и в первых двух случаях, не удалось никому - от планетолетов остались одни обугленные остовы.
- Сиди.
Люк 'Эсперансы' открылся, Катарина вылезла наружу. Из ближайшей ниши в нашу сторону выскочила фигура, одетая в боевой штурмовой доспех сине-черного цвета с ярким желтым орлом на груди. 'Департамент безопасности', я оказался не прав. Но почему?
Подойдя почти вплотную к Катарине, боец разгерметизировал доспех и приподнял забрало шлема - но лица его я все равно не увидел. Они перебросились парой слов, затем отдали друг другу честь, после чего развернулись, и каждый пошел к своим. Боец на ходу жестами начал показывать что-то остальным, людям в такой же черно-синей форме, вышедшим из укрытий и взявших в кольцо то, что осталось от броневиков. По его жестам было понятно, что это аналог слова 'сворачиваемся'. Катарина села на место, люк поехал вниз.
- Кто это? - не выдержал я.
Она сначала не хотела отвечать, спустив дело на тормозах. Но подумав, все же произнесла:
- 'Нулевой отдел'. Особое подразделение департамента, подчиняется только ее высочеству. Союзники.
- Это которых из смертников набирают? - усмехнулся я, за что был одарен ледяным взглядом.
- Официально их не существует. И мне хотелось бы, Хуан, чтобы так и было дальше. Вопросы?
Вопросов не было.
* * *
- Ты ешь, ешь, не отвлекайся...
Я сидел и наяривал, приканчивая вторую порцию обеда подряд. Катарина сидела напротив, сложив руки на груди, и получала удовольствие от зрелища голодного меня. Персонал и посетители кафешки, в которой мы 'приземлились', поглядывали на нас с интересом и легким недоумением, что было вызвано экзотической формой спутницы и ее окровавленным рукавом. Но вели все себя чинно, пальцами не тыкали.
После расстрела преследователей ничего интересного не произошло. Мы вновь 'погрузились' в магнитку, проехали несколько кварталов 'вынырнули', после чего сменили машину. Приметная красавица 'Эсперанса' осталась на платной стоянке, мы же помчались дальше на древнем тарантасе купольного класса стандартного серо-стального цвета. Попетляв еще с пару часов, но так и не обнаружив следов преследования, мы успокоились, припарковались возле небольшой, но уютной на вид кафешки, где я с подачи Катарины занялся тем, чего не делал последние дня три. Ел. Нормально, по-человечески. Ибо ту дрянь, которую давали в тюрьме, едой назвать язык не поворачивался. Да и условия принятия пищи там... Не являются пределом мечтаний.
Наконец, вторая порция показала дно. Я с неохотой отставил тарелку, придвигая чашку ароматного натурального кофе, и вопросительно поднял глаза на спутницу.
- Теперь слушаю.
Она рассеянно пожала плечами.
- Вообще-то, я тебе уже все сказала. Нового добавить ничего не могу, только уточнить подробности. Спрашивай, что именно тебе интересно?
Я задумался. Только сейчас, сидя здесь, я понял, что мне не нравилось во всей этой истории, начиная с момента, когда увидел ее в допросной. Я чувствовал подсознательно, что что-то не так, но что - понять не мог. И лишь теперь, когда нервная дрожь отпустила, а организм насытился, мозги заработали.
Ложь. Правда и ложь. Я не знаю, что есть что в ее словах.
Когда тебе говорят, что твоя любимая футбольная команда проиграла принципиальному сопернику, ты не веришь, входишь в новостную сеть и проверяешь, так ли это. Это может быть любая новость - политика, культура, погода в Сан-Паулу - важно, чтобы человек, сказавший тебе ее, потенциально мог соврать. Это главный критерий, по которому ты судишь. Ты проверяешь, есть ли другая, иная точка зрения на проблему, сопоставляешь факты, и принимаешь решение, доверять этой новости, или нет.
В тюрьме я знал, что комиссар врет. Что-то говорит икренне, что-то нет, искусно переплетая ложь и правду, но в целом я каждое его слово рассматривал сквозь призму потенциальной лжи. Ее слова я не могу проверить, как и слова комиссара, но в отличие от того лощеного типа, каждое ее слово принимаю за истину последней инстанции. Почему?
Да, она вытащила меня, спасла от продажных мордоворотов правоохранительной системы. Спасла от бандитов, оторвавшись от погони. Но преследует этим она СВОИ интересы. Свои, а не мои. Она делает то, что выгодно ее долбанному корпусу, и плевать ей, что чувствует паренек по имени Хуан Шимановский.
Это главный момент, который я в спешке упустил из виду, подавленный эффектом наглого убийства Феликса Сантьяго и последующими событиями. Я не могу увидеть другую точку зрения, мне не у кого ее спросить, но предположить, что не всё, сказанное ею, правда, был обязан. А я не предположил.
- Расскажи, как корпус докатился до такой жизни, - начал я закидывать удочки, пытаясь самостоятельно определить границу правды и лжи, опираясь на главное мое доступное от природы оружие - интуицию. Катарина хорошо владеет собой, ее трудно прочесть, но все ведь смертны. - Какие-то хмыри умело подставляют вас в дешевой ситуации с похищением жалкого криминального сынка? Вас, с вашим ореолом всемогущести? А вы после этого сидите и жуете... хм... фекалии, целых три дня, не решаясь действовать и убрать из под удара человека, которого пообещали защищать, и которого попытались украсть после похищения только из-за того твоего поступка? Хотя знали, что этот человек под ударом, где он и что с ним делают? А грязную работу за вас вообще выполняет департамент безопасности? Я знаю, что такое 'политика', но в голове у меня подобное не укладывается!
Она опасно прищурилась, но из образа покровительствующей тетушки не вышла.
- Ты неверно оцениваешь корпус, малыш. Это связано со стереотипами, сложившимися в обществе. Я понимаю ход твоих мыслей, но это неверный ход.
Корпус - не преторианская гвардия, устанавливающая свои порядки. Видишь ли, наши королевы несколько умнее, чем принято считать. Представь себе, что сможет истинная, настоящая гвардия, которая бы, опираясь на штыки, диктовала свои условия? Ты же учил историю, смоделируй ситуацию в реалиях двадцать пятого века? Представил?
Я неопределенно покачал головой.
- Смутно. Мне кажется, эпохи преторианцев давно канули в Лету.
- Напрасно. Я могу привести тебе десятки примеров, начиная, скажем, с прогрессивного двадцатого века, когда подобная политическая система работала. Не кривись, работала. Но к счастью, такие эксперименты всегда заканчивались плачевно для режима, в котором устанавливались.
Да, королеву окружают кланы. Да, ведут себя иногда... Нагло. И чтобы осадить их, надавить, нужно иметь за плечами нечто большее, чем голый титул и статус монарха. Нужно иметь силу, собственную, которую будут вынуждены уважать оппоненты. Но кидаться из огня в полымя...
У нее достаточно других механизмов давления, Хуан, - Катарина расплылась в улыбке. - И умная женщина в монаршем кресле должна уметь грамотно ими воспользоваться. Всему должно быть свое место. Это главная мысль, о которой забывают обыватели, когда начинают нас демонизировать.
- Мы можем уничтожить Кампоса, - продолжила она. - Легко. Но только, если она нам прикажет. Это займет час - уничтожение всей его подшефной структуры. Но мы при этом будем орудием, карающим орудием в руках королевы. Таким же, как ДБ, армия и любое другое из доступных ей. Просто мы привыкли к грязной работе и не задаем глупых вопросов, вот и все наше отличие.
А теперь еще раз подумай, какова должна была быть реакция Леи, решись офицеры предпринять что-то без ее ведома?
- Но департамент...
- У департамента другая 'крыша', другие задачи и другие полномочия. В отличие от нас. И борьба с организованной преступностью, кстати, одна из главных его задач.
Я задумчиво покачал головой.
- Не знаю. Сложно всё. Я до сих пор слабо представляю, что вы такое, потому так глубоко не копал.
- Ты и не должен копать. Как обыватель. Ореол, имидж - это то, что создавалось вокруг нас годами. Как раз для того, чтобы такие, как ты, не копали.
- Чтоб боялись?
Она кивнула.
- Страх правит миром. Страх неведомого. Это первобытный животный инстинкт, средство выживания. Пока нас боятся, не знают, что мы из себя представляем, нас не трогают. А нам большего и не нужно.