Петр Алексеевич Головченко был моим первым начальником. Через него
прошли все молодые специалисты геологоразведочной партии. И никто в его
отряде надолго не задерживался. Человек был своеобразный: умный,
едкий, требовательный, скандальный, с девицами с удовольствием
кокетничал. Он был цыган. Воспитанник детского дома.
Петр Алексеевич никогда не снимал шляпу, прямо как Боярский.
Одевался только в геологический костюм, который всем выдавали на складе
один раз в 15 месяцев. На ногах какие-то ботинки, по-моему, оттуда же.
Зимой добавлялось черное демисезонное пальто, в холода шляпа заменялась
шапкой-ушанкой - тоже неснимаемой. Он был видный мужчина. Высокий,
упитанный - что называется большой. Лицо круглое, всегда гладко выбритое
с крупными чертами, мясистый нос, карие, насмешливые глаза. Черные, как
ночь, кудри вились из-под шляпы. В движениях был быстр и резок. Таким же
он был и в суждениях - обидеть кого-то язвительным замечанием, как
правило, очень метким, а потом довольно ухмыляться, было делом обычным.
В баню со всеми не ходил: почему-то не хотел, чтобы его видели
раздетым. Говорят, что однажды он пытался помыться, когда в бане никого
не было, да не успел. Так и убежал, надев одежду прямо на мыло. После
этого, наверное, обидевшись, и вовсе перестал мыться. Во всяком случае,
запах заставлял в это поверить.
Надо сказать, что специалистом по строительным материалам Головченко
был просто замечательным. Считалось, что таких в Северо-Западном
геологическом управлении (а это 11 экспедиций, в каждой по 7-8 партий)
было всего двое. Как-то в Петрозаводске состоялось выездное заседание
ГКЗ (Государственная комиссия по запасам) - очень серьезная организация.
И наш Петр Алексеевич должен выступать с докладом. В связи с таким событием начальник экспедиции велел выделить деньги и купить Головченко костюм. Костюм-то
купили, но начальник позабыл сказать про рубашку и носовой платок.
Поэтому Петр Алексеевич надел пиджак на грязную без пуговиц безрукавку.
Пиджак - поскольку был маловат и не застегивался - распахивался на нем
вместе с безрукавкой и показывал всем волосатый живот. Он волновался,
понятное дело. Кто же на ГКЗ не волнуется? И поэтому потел. Приходилось
утирать пот рукавом нового пиджака. Никто слова не сказал. Попробовали
бы. Можно было и по физиономии получить.
Петр Алексеевич мог быть по-своему очень галантен и, конечно, очень
нравился женщинам. Хотя они и зажимали пальчиками носы, когда проходили
мимо: "Фи, противный!". Он был не женат. Вы представляете? 43-44 года
без детей, неженатый, небедный: как - никак старший геолог, и на себя
при этом ничего не тратит. Просто завидный жених!
Да, рассказ будет неполным, если я не опишу его жилищные условия.
Даже на фоне абсолютно неблагоустроенного поселкового геологического
жилья (колодцы, печки и туалеты на улице) его "апартаменты" отличалось
пониженной комфортностью. Он жил в настоящем балке. Так называется
полевой вагончик, стоящий на временном фундаменте. По правую руку при
входе в вагончик диспетчерская, где круглосуточно дежурил, если не был
пьяным, радист, а по левую жил Петр Алексеевич. За три года работы с ним
в тесном контакте я был лишь на пороге его комнаты. Внутрь заходил
только техник-геолог Витя. Он работал с Головченко много лет, и ему Петр
Алексеевич немного доверял.
Жил Головченко примерно в 12-метровой комнате. В левом переднем углу
стояла печь, по эту же сторону в дальнем углу железная койка с сеткой.
Напротив нее справа от входа был деревянный стол без клеенки, на котором
лежали вперемешку бумаги (наверное, геологические), объедки и грязная
посуда. Весь передний правый угол занимали ящики с пустыми бутылками
из-под водки. Однажды в минуту откровения Петр Алексеевич рассказал мне,
что прикармливает крысу. Зимой ей, мол, холодно, вот и взялся опекать
животное.
Местные сплетники поговаривали, что Головченко был богат. А я в этом
убедился самым неожиданным образом.
Поехали мы с ним в командировку в экспедицию в Петрозаводск
дописывать "Отчет о поисковых работах на облицовочный камень в Северном
Приладожье". Работали в здании, которое изнутри состояло из одного
длинного коридора, по обе стороны которого располагались комнаты для
работы. Нашей была последняя слева. В помощь нам дали молодую
практикантку, которую, кажется, звали Света. Света эта Петра
Алексеевича, натурально, боялась. Тем более что он проявлял к ней
интерес и был усиленно галантен.
Наступает 5 декабря (праздник - День Конституции), дата, на которую
Головченко наметил генеральное сражение со Светиной застенчивостью. Он
решил потратиться и купил бутылку кубинского рома. И одну шоколадку.
Решил, что для Светы и этого будет с избытком. Я вообще человек
малопьющий, а уж тогда и вовсе с трудом выносил алкоголь. Тем более
ром.... Хотел было уйти и не принимать участия в этом ужасе, но
Света, как мне показалось, очень его боялась, да и Петр Алексеевич
понимал, она одна с ним не останется, и уговаривал меня" не портить
компанию". Отпил я немного рома и сказал честно то, что я о нем подумал:
"Гадость!" Посидели мы недолго. Света засобиралась, даже рюмки не допила
и ушла. Я тоже отправился в гостиницу. Мы, кстати, жили в шикарной по
тем временам гостинице в центре Петрозаводска. А Петр Алексеевич ночевал
в основном в конторе, то есть в той же комнате, где мы работали. Он сам
смеялся: лягу на стол, папочки под голову подложу, калечкой укроюсь, и
хорошо...
Прихожу утром, начинаю работать. Работы, надо сказать, было очень
много, просто выше головы. И что же я вижу? Что-то не сидится Петру
Алексеевичу. Посидит-посидит, вскочит и бежит в соседнюю комнату образцы
смотреть.
А напротив нашей комнаты было два помещения, которые всюду в
геологических организациях называют каменными комнатами. Там стояли
длинные комоды с выдвижными ящиками, в которых хранились образцы пород.
Выдвигаешь ящик, а там лежат геологические мешочки, на каждом из них
этикетка с описанием, а на этикетке сам образец. В каждом ящике штук по
80 образцов. Горизонтальных рядов в этих комодах, наверное, 10, а
вертикальных тоже штук 10. И комоды стоят по стенкам с двух сторон. То
есть, только с одной стороны 100 ящиков, а образцов около 8 тысяч.
Мало того, что Головченко не работал, а ходил образцы смотреть, так
он еще затеял ко мне приставать с тем, что если бы я не сказал, что ром
- гадость, то Света (а ее в этот день не было) все бы выпила и влюбилась
в него без памяти. Я, мол, ему весь вечер испортил. Надоело это мне,
и я пошел тоже смотреть образцы. Стою, перебираю этикетки, образцы
в руках кручу... Вдруг резко в дверях появляется Головченко и выпаливает:
"А ты что здесь ищешь?!"
- Да то же, что и Вы,- говорю.
Ухмыльнулся он и зовет меня в комнату.
- Понимаешь, вы как со Светкой вчера ушли, допил я ром, ну и конечно,
потянуло меня на подвиги. Решил я пойти погулять. Вышел из комнаты,
дверь запер и тут подумал, что у меня же с собой деньги, документы, если
в ментовку попаду, все пропадет. Неохота было опять дверь отпирать, я
зашел в каменную комнату и положил все под какой- то образец.
А поскольку у Петра Алексеевича кошельков или всяких там портмоне
сроду не водилось, он хранил и деньги, и документы... где вы думаете?
Правильно. В мешочках для геологических образцов. "И, понимаешь, Гриша,
ведь записал, куда положил", - подхихикивает Петр Алексеевич (уж с
юмором у него было все в порядке) и показывает мне трехрублевую купюру, на которой
его твердым красивым почерком написано: " Первый ряд второй подряд".
- И что это значит? - спрашиваю.
- Да откуда я знаю, написал вот какую-то ахинею. Я уже и ряды на
подряды разбивал и подряд смотрел ряд за рядом. Нет ничего!
- И что делать теперь?
- Что-что? Искать!
И мы стали искать. Столько образцов я ни до, ни после в руках не
держал. К нам приходило начальство и ругалось из-за того, что мы не
работаем. Но Петру Алексеевичу было не до работы. Мы прошли по комодам
один раз, потом еще, и так несколько дней. При этом бедному Головченко
приходилось еще и с меня глаз не спускать, чтобы я его деньги не стащил.
После трудового дня мы подводили итоги и придумывали новые поисковые
версии. Основная запасная версия имела кодовое название "Вахтерша". Дело
в том, что прежде чем уйти в загул, Петр Алексеевич пообщался с
вахтершей, которая сама-то была для него старовата, но пообещала
познакомить с незамужней племянницей. Так вот, Головченко решил, что она
вполне могла увидеть, как он прячет деньги, и вытащить их, пока он гулял.
Начал он подбираться с намеками к вахтерше, которая никак не могла
понять, что он хочет: напрямую он сказать не мог, так как боялся, что
начнется массовое кладоискательство. Вахтерша была первой в списке и
очень верной версией, тем более, что в один прекрасный день она ему
сказала: "Чё те надо от меня? Где положил, там и возьми!"
Так мы ничего и не нашли. Написали отчет, уехали в родную Уксу. А через
полтора года я уволился и подался на Север. Один-два раза в год ездил в
командировки в Ленинград. Вся эта история произошла в 1975 году. А в
1983 году я встречаю в Геологическом управлении в Ленинграде Сашу
Торицына, который рассказал мне, что экспедиция в Петрозаводске
переезжала в новое здание и рабочие нашли головченские деньги и
документы. Там было 800 рублей наличными и сберкнижка на 10000. Рублей
300 пропили, а остальное вернули хозяину. Вот такие дела.
А Петра Алексеевича я еще один раз видел. В 89г. вечером зимой стою
на темной улице на Васильевском острове, жду трамвая. И вижу краем глаза
знакомый силуэт. Черное демисезонное пальто, шляпа, рюкзак. А он меня
давно заметил, но не подходил. Поговорили чуть-чуть и разошлись.