Настала пора рассказать, как я сделал первый шаг в сторону частной инициативы. Точнее, "в направлении чего" это был шаг, никто тогда сказать не мог. Но то, что это был серьезный шаг в сторону ОТ государства - это понимали все окружавшие меня люди.

Я организовал городскую забастовку учителей.

Позже в газетах писали, что это была первая забастовка в нашем миллионном городе после 1917 года. Не знаю, насколько это точно, но то, что об этом тогда так говорили - это правда.

Если я расскажу, как меня загнали в тупик, и я отказался выполнять приказ за рабочий день выдать четырехдневную норму уроков, а директор школы рассердился - то вы это легко представите. Если я скажу, что я тоже обиделся, мы поругались, и я призвал учителей к забастовке - это тоже легко представить. Но куда сложнее понять, почему меня поддержали учителя нашей и соседних школ.

И совсем не объяснимо, на первый взгляд, поведение моего директора. Сначала он схлопочет за такой скандал по шапке от районного начальства. Затем, через полтора года, поддержит меня в более рисковом предприятии. За это получит еще большую нахлобучку, слетит с работы. Но он мог и остаться на своем месте, если бы дал против меня показания чекистам. А директор их не дал. Об этом я узнал спустя восемь лет (!) от испуганного до сих пор завхоза школы, с которым встретился по другому поводу.

Почему же не набрал "компромата" директор, если "компетентные товарищи" его сильно "попросили"? И почему вообще имел со мной дело, если накануне был такой большой скандал с нагоняем? Значит, в этой истории не все так просто. Выходит, если я сейчас нарисую картинку ругани учителя с директором в его кабинете, то вы не поймете логики. Нельзя путать причину с поводом.

И вот об этой-то сути и надо сначала рассказать.

"...Вы почему выходите из отпуска на неделю позже срока?!" - встретила меня на пороге школы завуч Ольга Африкановна.

Я опешил:

"Позвольте! Год назад мы - учителя-мужчины - потратили почти месяц из своего отпуска, проработав грузчиками на стройке нашей школы. Директор - Владимир Михайлович - просил нас выйти, чтобы помочь в срок открыть школу. За это он пообещал в последующем все наши отпускные дни вернуть отгулами в течение года. Во время учебы это невозможно, так директор разрешил нам приплюсовать "недоотгуленные" дни того отпуска к этому..."

"Ничего не знаю! Идите и разбирайтесь в кабинет к директору!"

Стресс и давление на меня я ощутил с первых секунд возвращения из отпуска.

"Владимир Михайлович! В чем ко мне претензии завуча? Вы же разрешили отгулять то, что мы в прошлом году пожертвовали из собственного отдыха ради школы..."

"Эх, Николай Иванович! Вы бы еще вспомнили, что было до нашей эры... Завтра к нам в школу придут дорогие гости. ОЧЕНЬ ДОРОГИЕ" - с иронией на последнем повторе он выказал свое недовольство к мероприятию. - "Здесь будет заседать методическое объединение директоров школ нашего района".

"Наш район" по численности населения слегка уступает населению столицы ФРГ Бонну. Поэтому я живо представил, какое столпотворение ожидает нас завтра.

"...А школа наша не готова", - продолжил директор, объясняя причины нетерпеливого ожидания "школьным начальством" выхода всех учителей из отпуска и недовольства взвинченной Ольги Африкановны. - "Так что готовьтесь поработать сегодня до шести-семи часов вечера: необходимо покрасить все двери, навести порядок в туалетах и на лестничных клетках".

"Вы знаете, Владимир Михайлович! Я ведь потому задержался из отпуска, что за свой счет ездил в Москву и договорился с нашим профильным методическим журналом "Преподавание истории в школе" о публикации моей статьи о моих приемах преподавания истории".

"Правда?!? Ну и замечательно. Идите, работайте-работайте!" - вежливо выпроваживал меня из кабинета директор.

А я не уходил.

"И еще, вы знаете, я в Москве договорился с Фондом социальных изобретений сделать книгу".

"Какую еще книгу?"

"Да на следующий год исполняется двести лет выхода книги Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву". Так я предложил повторить маршрут Радищева, описать свои дорожные впечатления и сравнить их с впечатлениями Радищева. Кстати, такой ход в семидесятые годы использовал в США Юджин Маккарти, написав "Вновь посетив Америку" спустя сто пятьдесят лет после путешествия Алексиса де Токвилля по США".

"Ну и что это значит?"

"Так я хочу попросить вас освободить меня от классного руководства. Потому что я переориентируюсь на проект, и не хотелось бы, чтобы страдали ребята".

"На это я никогда не пойду. Мы тут на месте занимаемся хотя и маленькими, но практическими делами. Заменять вас некем. И вы знаете, как обстоят дела с историками в нашем городе. У меня до сих пор в папке лежат заявления других учителей, желающих занять ваше место. Вы можете заниматься чем угодно, уволившись из школы. Ваши глобальные проекты - одно, а другое - то, что 27 июля в 19.50 безнадзорный Грачев из вашего класса оказался в компании друзей на взлетно-посадочной полосе военного авиазавода. Кто должен отвечать за его безнадзорность?"

"Так мне-то что делать, если отец Сергея Грачева гуляет, пьет, бьет мать. Обоим родителям - далеко за пятьдесят, а сыну - одиннадцать?"

"Идите и проведите воспитательную беседу с родителями. Да! И знаете ли вы, что вы выступаете на заседании методического объединения учителей района??"

"Знаю. Но выступать по теме, которую мне неведомый "кто-то" назначил во время моего отпуска, не согласовав со мной, не буду. Вероятно, тема выступления имеет в виду те курсы, на которые меня посылало РОНО в мае. Но я, Владимир Михайлович, напоминаю, что курсы проходили 15-19 мая, приказ о направлении меня на курсы был подписан в РОНО 20 мая, а вы меня познакомили с этим приказом 2 июня... Но у меня есть что сказать учителям района по существу. Я им прочту то сообщение, которое собираюсь опубликовать в журнале "Преподавание истории в школе".

"Ну, это уже ваши сложности. Разбирайтесь на месте".

Понурый, я вышел из кабинета директора. На мои какие-то достижения и творческие замыслы ему глубоко наплевать. То, что из-за организационного "прокола" РОНО я не могу передать учителям те знания, которые запланировано передать, и из-за чего, всего скорей, именно я и буду объявлен виноватым, ему тоже наплевать. А вот за то, что случилось с учеником класса, в котором я - классный руководитель, во время моего отпуска, при его живых родителях, оказывается, отвечать должен я.

Побрел на квартиру пацана. Слава богу, в "спальном микрорайоне" от школы до самого дальнего дома не более пятнадцати минут хода. Уже обшарпанную дверь в еще новом доме мне открыла трезвая мать Сергея.

"Здравствуйте! Я пришел поговорить про путешествие вашего сына за колючую проволоку, охраняемую вооруженным солдатом. Что вы думаете по этому поводу?"

Трезвая мать, которой столько же лет, сколько примерно и мне (если при этом мой возраст умножить на два), устало улыбнулась:

"А ничего особенного и не произошло..."

Из-за ее спины показалось смурное лицо трезвого супруга:

"Какие к нам претензии? Не мы же его учим!"

С двух пинков под зад от завуча и директора и плевка в лицо родителей начался последний год моей работы в школе.