Атмосфера в обществе (апрель-июль 1991 года) : 10 апреля Министерство юстиции СССР зарегистрировало КПСС в качестве общественной организации. 12 апреля Либерально - демократическая партия Советского Союза зарегистрирована как вторая политическая партия общесоюзного уровня. 19 апреля воссоздана служба занятости России. 26 мая провозглашена независимость Грузии. 12 июня Б. Ельцин победил на выборах первого президента России; референдумом ленинградцы вернули своему городу историческое название - "Санкт-Петербург"; М. Шаймиев избран первым президентом Республики Татарстан. 1 июля - легализация безработицы в России: вступил в силу закон РСФСР "О занятости населения"; 18 июля Верховный Совет УССР провозгласил независимость Украины; 20 июля президент России издал указ "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР"; 23 июля газета "Советская Россия" опубликовала "Слово к народу" - идеологическое обоснование контрнаступления коммунистов на оппозицию.
"...Ну, хорошо, Коля, беру тебя в штат корреспондентом", - сказал Гаврилин.
Карпов не верил собственному счастью. Накануне, после увольнения из Союза кооператоров, он впервые по-настоящему заглянул на дно безработицы и бедности. Два месяца без копейки, в то время как на руках маленький ребенок, и жена серьезно заболела астмой. Оказалось, что за право иметь политические принципы, нужно было платить из собственного кармана. В школах Карпова хорошо знали, в городских структурах власти, благодаря Совету, тоже. Никому не нужен был работник, который может заявить о своих правах.
Николай уже собирался впасть в отчаяние, как вдруг давно знакомый Гаврилин, бывший когда-то инструктором горкома КПСС, согласился взять его в редакцию своего "Вечернего города". Карпов раньше и не думал быть журналистом, хотя и пописывал в "Вечерку" статейки. Но кто же в ту пору наступления гласности не давал волю эмоциям? Одно дело, поделиться наболевшим, другое - работать на конвейере новостей. Такое занятие было слишком необычным для Карпова. Но и деваться больше было некуда. И, как оказалось, пришел в редакцию Николай не зря.
Впрочем, у Гаврилина были свои виды на депутата городского Совета. В ту пору "Вечерка" хотела выйти из-под контроля горкома КПСС. Условия для этого подходили. Гаврилина избрали народным депутатом СССР, он вошел в Межрегиональную депутатскую группу, расширил свои связи с ельцинской властью, получил первые юридические навыки.
Одновременно партийный аппарат учился лавировать под градом критики. Горком, к примеру, заявил о том, что согласен отказаться от учредительства "Вечерки". Решение коммунистов на деле оказалось не более чем трюком. В документах газеты значилось, что она принадлежит одновременно горкому и городскому Совету. А поскольку большинство городского Совета осталось за городскими чиновниками и руководителями городских предприятий, назначенных через райкомы партии, то и газета все равно оставалась подконтрольной коммунистам. При этом перестроечный лозунг об отмене 6-й статьи Конституции о руководящей роли КПСС и невмешательстве партии в производство юридически соблюдался.
Да только горком подвели документы. Никаких решений о приеме в свое ведение газеты городской Совет не принимал и денег на ее содержание не платил. Да это и не требовалось, поскольку до перестройки безраздельным хозяином была КПСС. И никто не закладывал в документы даже мысль, что ее власть когда-то может закончиться.
Поэтому получалось, что реальный хозяин фактически от газеты отказывался, а декоративный совладелец не мог предъявить для доказательства своих прав каких-то реальных документов. Этим и решил воспользоваться поднаторевший в юридических вопросах народный депутат Гаврилин. Время отдельных капиталистов и частного капитала пока еще не наступило, и редактор отделением хотел добиться политической независимости, даже не додумывая мысли, что смена собственника подразумевает и смену владельца прибыли. В эпоху гласности все пока бескорыстно боролись за абстрактную политическую свободу.
Но, для того, чтобы городской Совет отказался от прав на газету, нужно было решение сессии Совета. Однако первый секретарь горкома КПСС, он же и председатель Совета, не для того переложил узду из одной руки в другую, чтобы выпускать ее из своих рук. Как раз чтобы заставить выпустить узду, Гаврилину и нужны были сторонники среди депутатов. И приход депутата городского Совета Карпова с просьбой взять его на работу, был кстати.
Николай еще не понимал всей подоплеки, он пришел только потому, что ему нужна была работа. Однако желания обеих сторон совпали, и это решало дело.
Но еженедельно готовить одну - две публикации депутат горсовета еще не умел. Выручала, правда, информация из городского парламента. Однако и здесь кроме Карпова была еще пара журналистов редакции с депутатскими значками. Хлебом приходилось делиться.
А вот с другими темами для публикаций было сложно. Во-первых, Николай почему-то стеснялся писать на сугубо политические темы. И потому, что он сам состоял в одной из политических организаций. А, следовательно, был уже ангажированным. И еще потому, что многих, о ком он мог написать чудовищным тиражом, он знал хорошо лично. И Карпову казалось неудобным выносить личные знания и пыл политических дискуссий в стенах Совета и на заседаниях различных координационных советов оппозиционных сил на газетные страницы. Человек делился сокровенным, иногда ляпал что-то в пылу, и предавать это огласке означало для Карпова оттолкнуть от себя оппонента. Бить ниже пояса, используя свое заведомое преимущество - не тобой заработанный тираж, казалось Николаю непорядочным.
Как говорил Карпов: "Если я знаю, на каком месте у политического лидера родинка, это еще не значит, что это место следует обнажать". Но такая щепетильность для газетчиков была чужда. И, пока депутат горсовета думал, как бы покорректнее сообщить о новости и дать комментарий, информацию уже подхватывали коллеги, а Николай оставался без гонорара.
Впрочем, пищи для размышления все равно было много - время оказалось слишком бурным. Так что совсем уж без публикаций Карпов не сидел.
Плодовитости нового журналиста мешало еще незнание специфики работы. Писать газетную статью требовало совсем не тех умений, которыми готовят академический доклад. У газеты своя специфика, свой алгоритм написания материала. Причем у разных газет и специфика разная. А материал для журнала - совсем не то, что публикация в газете или информация для радио.
Требовалось время, чтобы это понять. Хорошо еще, что жестокий рынок приближался, но пока не наступал. И в условиях либеральной системы оплаты "оклад плюс гонорар" редакционная молодежь могла поучиться у газетных "зубров" системе написания публикаций. Помогали этому еженедельные обсуждения лучших и худших материалов на летучках, чтение публикаций друг друга. И особенно - заместитель редактора.
Поначалу Халил Нилов сильно не понравился Карпову. Заместитель редактора вычитывал все материалы, жестоко правил ошибки, особенно стилевые. Причем делал это самым мучительным способом. Приглашал к себе автора, ставил перед собой чашку чая прямо на свежие газетные полосы, закуривал новую едкую сигарету от недокуренной старой и начинал вслух читать текст предложение за предложением. В такой коллективной читке каждый журналист на слух вдруг улавливал корявость фраз, неоднозначность предложений, нехватку запятых. От всего этого, вкупе с табачным угаром, становилось противно, Карпов уже с ненавистью смотрел на исчерканный машинописный вариант и на замреда. Однако этот стиль проверки собственных текстов со временем въедался в молодых, как табачная вонь в одежду, и тексты журналистов становились все более профессиональными.
Но кроме своей темы и источников информации, кроме грамотного стиля и правильных запятых требовалось еще одно условие для формирования из "пописывающего в газету" Николая профессионального журналиста. Это условие трудно передать словами, оно постепенно входило в подсознание при внимательном прочтении работ более опытных коллег. Это условие называлось "кураж", импровизация, передача настроения.
Для Карпова было открытием, что об одном и том же можно написать по-разному. Например, можно было сообщить, что депутаты, осознавая неэффективность своей работы, берутся работать на публику, и это получается у них очень глупо. А можно сделать "информашку" под названием "Голая правда", в которой, вместо нравоучения читателю, сообщить: "Соблазнительные сцены из импортного фильма "Рабыни секса" стали предметом обсуждения на одном из последних заседаний президиума горсовета. Заранее откомандированный депутат живописал пикантные места. Скабрезности никого не оставили равнодушными. Однако ничего не ведающие о волнительных дискуссиях заморские кинодивы продолжают победно демонстрировать свои прелести рабам и рабыням секса".
Можно написать, что организация коммунистов после ГКЧП деградирует. Но Николай научился подводить к выводу самого читателя. Карпов писал: "Вчера вечером небольшую группу пенсионеров билетеры со скандалом пропустили в буфет театра оперы и балета. На руках у них было приглашение "торжественно отметить замечательную дату - день рождения Советской власти", подписанное первым секретарем городского комитета КПСС С. Семиным. Задержавшийся Семин достал из потрепанной сумки две бутылки водки, десять пирожков и несколько яблок. "Это - наши будущие коммунисты", - представил он ветеранам четырех молодых людей и тут же дал молодежи первое задание: "Несите стаканы". Выпили, закусили. Стулья отодвинули, бутылки покатились по полу, и торжественное собрание завершилось".
Одним словом, со временем редакционная среда и из Николая сделала журналиста. В этом не было ничего удивительного - и медведя учат плясать...
При этом вышло так, что, перейдя работать в газету, Карпов выиграл в сохранении симпатий избирателей. Продолжительное обличительство депутатов с экранов и страниц начало понемногу раздражать публику. От народных избранников ждали организации условий жизни. А обличения хотели слышать от тех, кому положено обличать - от журналистов. И потому экзальтированные читатели часто ходили по коридорам редакции, заглядывали в кабинеты с единственной целью - своими глазами посмотреть на журналистов, чьи имена полюбились им в ежедневной газете.
Перепало в народной любви и Карпову. Но особо Николая это не радовало. После двух месяцев безработицы в нем будто что-то надломилось. Он уже не мог смотреть на размеренную жизнь редакции. Он стал ее бояться, как кочки на болоте: захочешь на нее опереться, а она уйдет из под твоих ног. Как это уже было в Союзе кооператоров. Нет, ждать дальше милости от того, сколько продержится коллектив, насколько грамотным в вопросах управления окажется руководитель, и как долго начальник будет к тебе хорошо относиться, для Николая оставалось уже невозможным.
Напуганный реальной безработицей, Карпов все чаще думал о том, как обеспечить себя и семью в случае, если коллективный корабль пойдет ко дну. Но журналисты безработными еще не были. И пока еще не поняли, что время требует нового умения: соотносить претензии на принципиальность со способностью экономически обеспечивать свои принципы. Этого не понимал даже Гаврилин. Он был по-прежнему благодушен, полностью погружен в идеологические баталии.
Однако стремительный рост инфляции, вот-вот стартующие приватизация и рынок требовали каких-то новых идей для управления. А идей у редактора заметно не было. Вся редакция оставалась в плену большевистского воспитания, которое говорило, что двигатель прогресса - идеология. Прагматичный капитализм жестоко в повестку дня ставил экономику и право. Со старой психологией в новые рамки было не въехать.
Николай подсознательно чувствовал это, но объяснить коллегам и редактору этого нового еще не мог. Отчего, одновременно с обучением журналистскому ремеслу, Карпов решил выходить на рынок с какой-то своей изюминкой, прочитав в книжках по маркетингу, что легче всего предлагать себя рынку, если есть чем доказать уникальность своей квалификации.
А какую уникальность можно было предложить Николаю? Учительские навыки? Так в образовании и без него уже трудились десятки тысяч учителей. Журналистские? Но в газетах работали гораздо более успешные и опытные журналисты. Университетскую квалификацию историка? Но выяснилось, что историю от народа прятали. И здесь всем нужно было еще многому учиться. Тогда что же еще?
И тут Карпова осенило обобщить опыт предвыборной борьбы. Ему уже давно хотелось объединить и систематизировать все свои и прочитанные наработки по организации избирательной кампании. Под влиянием содержания и названия книг Дейла Карнеги сразу же пришел и заголовок будущей брошюрки - "Как победить на выборах".
То, что Николай брался за бизнес под заморским названием "PR", журналисту и в голову не приходило.