И вот, когда женщины нашей школы меня прогнали из кабинета домоводства, где завучи согнали массу учителей (отчего богаче сервировка стола для директоров школ не стала) в одно помещение, я юркнул в соседнюю дверь - к учителям труда. Там собрались почти все учителя-мужчины.

О чем говорят мужики, когда не выпивают? О бабах, политике и зарплате. Впрочем, когда выпивают, говорят о том же. Только громче. Сегодня по причине трезвости говорили негромко.

"Вы представляете: в кабинете домоводства учителей как кильки в консервной банке. А что делать - никто не знает", - говорю я. - "А мы так хорошо общались, пока завучи не пришли. Марина Борисовна рассказывала о Баку, в котором прожила всю жизнь. До сих пор не могу поверить, когда она сказала, что там за все надо платить взятки. Даже за то, чтобы работать в школе, надо дать взятку размером в две - четыре учительские зарплаты!!! За что???"

Физрук Александр Степанович продолжил:

"Я сам видел, когда отдыхал на Северном Кавказе: "кавказцы" мелочь не считают. Ни продавцы, ни покупатели. Они вообще не понимают, что такое "медные деньги". Я как-то видел в магазине такую сцену: висят мужские костюмы, а ценников на них нет. Мужик спрашивает: "Сколько стоит?" Продавец отвечает: "Слюшай, для тэбя - 150 рублей". Продают как свое!"

"А когда я отдыхал на юге", - говорит мой коллега-историк Александр Григорьевич, - "мой сосед по гостинице прокутил деньги, а затем зовет меня: "Пойдем на базар за деньгами!" Я не понял: "Как это?!" Он говорит: "Увидишь!". Приходим на рынок, он приценивается к дыне. Кавказец назвал цену, товарищ заплатил, а потом говорит: "А сдачу?" Кавказец вспылил: "Тебе еще и сдачу надо?!" Взял свои бумажки и бросил ему в лицо. Тогда товарищ спокойно собрал эти деньги и пошел. Когда кавказец пришел в себя, товарища с деньгами уже не было".

Мужики рассмеялись, а мне подумалось насчет национального достоинства. Как-то стыдно становится, если о русских будут судить по дешевым замашкам того любителя дынь и чужих денег. Чуть раньше, в кабинете домоводства, у нас тоже зашел разговор на "околополитические" темы. И не мудрено: прибалты в эти дни устраивали очередную акцию протеста, о которой говорили по телевидению. И другая моя коллега-историк Марина Борисовна вспоминала о нравах прибалтов и туристов из России после своей поездки на Балтийское море год назад: "Зашли мы с подругой в столовую. Подруга - медик с высшим образованием, мне говорит: "Давай ложки стащим на память?" А ложки-то обыкновенные, алюминиевые". Мы тоже тогда горько смеялись. Но смысл-то той сцены всем учителям был хорошо понятен. И, хотя нам не нравится, что к приехавшим из России туристам относятся в Прибалтике с плохо скрываемым недружелюбием, но надо признать и то, что такие вот "подруги" могут отравить отношения между людьми и представления народов друг о друге.

Было горько все это слышать. Ну и веселая жизнь у нас пошла! Столько разочарований почти каждый день. Рядом со мной в курилке сидел увольнявшийся военрук школы Фарид Анварович. Его попросили написать заявление "по собственному желанию". Меня это тоже удивило, поскольку еще два месяца назад он усердно, за собственный счет, занимался оформлением кабинета. И увольняться никуда не собирался.

Оказывается, предприятие, которому районными властями поручено "шефство" над нашей школой, списало какие-то старые приборы и отдало их школе. Школьный завхоз Михаил Натанович привез их на машине и выгрузил у крыльца школы. Увидев валяющееся бесхозно "добро", военрук решил его взять себе. (Интересно, что это было за списанное "добро", которое военруку зачем-то надо было тащить домой?!) Завхоз, обнаружив пропажу, вызвал милицию, а потом отдал повестку о явке на допрос в руки Фариду Анваровичу.

Присутствующие в курилке учителя спросили у военрука: "Так все это было, как рассказывал завхоз?"

"Я все не помню", - вяло отнекивался военрук. - "По-пьяни все случилось. Вроде что-то прятал, но с территории школы ничего не выносил..."

После веселых отпускных воспоминаний эта новость обрушилась на меня, как ушат холодной и грязной воды. Как-то не верилось, что в бедной школе можно что-то украсть. И что здесь - в месте, где каждый учитель из своей полунищенской зарплаты еще и выкладывает деньги, чтобы как-то приукрасить свой кабинет, и остается для оборудования рабочего места после безразмерного рабочего дня, в этом самом месте работали корыстные люди???

Военруку было неудобно среди нас оставаться, он попрощался и вышел. И разговор свернул на бренную тему.

"Странно", - попытался я как-то замять образовавшуюся паузу в разговоре. - "Фарид столько для школы в июне сделал за собственные деньги и после работы, а теперь все так получилось... Нас как-то здесь не ценят: работаем за гроши и держат всегда в виноватых".

"То-то и оно!" - продолжил сорокалетний учитель труда Володя, как-то забавно-торжественно приподняв указательный палец правой руки, как святые на иконах. С бородкой и усиками он и сам напоминал иконописный образ. - "Ни заработка, ни возможности заработать. Пашем по 12 часов и подработать, как другие в кооперативах, не можем. А с другой стороны не платят за то, что заработали. Вчера мы ушли в десятом часу вечера - все красили. А для кого и за какие деньги? Сейчас везде с нас деньги берут. Родители бросились зарабатывать, оставили нам детей. Не до них. А у нас те же гроши".

"Я посчитал, - продолжил я, - что надувают всех вокруг, говоря о больших заработках учителей. Наша ставка - то есть норма - 18 уроков в неделю. И за нее платят 130-140 рублей. Как на них прожить? Вот и берешь полторы ставки. Прямо толкают на это. А с другой стороны и больше не дают".

"Так и я о том же, - подхватывает Володя. - Знакомый мне о моих доходах когда начал говорить, а я ему отвечаю: "Работай за станком не 8, а 12 часов, и будешь получать свои 450-500 рублей. Не хочешь? И мы не хотим, но нас заставляют, и мы получаем за это 250".

"Вы слыхали, что на Съезде депутатов сказал Ролан Быков? По его подсчетам, при строительстве свинарника квадратный метр стройки обходится государству в 43 рубля, а школы - в 37!!! Я, когда услыхал об этом, пошел на почту и отбил на Съезд такую телеграмму: "Пока "человеческий фактор" XXVII съезда КПСС государство оценивает в 80 копеек в месяц (а именно столько получает учитель за воспитание ученика), ни о каком качестве воспитания не может быть и речи. Позор перед всем миром, когда государство приравнивает воспитание человека к четырехкратному посещению кооперативного туалета!"

Все мужики замолчали, говорить не хотелось. Болезненная тема испортила настроение. Все закурили по новой сигарете.

"А наш отпуск? - продолжил я после паузы. - Говорят, что у нас - учителей - большой отпуск. Что отпуск рабочего надо увеличить до 28 дней. А наш?? В году 52 недели. 8 недель наш отпуск. Остальные 44 субботы у нас рабочие. А у рабочих в году 8 суббот "черных". Если отнять от 48 отпускных суток 44 наши рабочие субботы, то останется от отпуска 4 дня".

"А теперь попробуй повоевать за свои права, - продолжил Володя. - Вот ты вчера попросил освободиться от классного руководства. Что тебе сказали? "Увольняйся"? Вот то-то. А беда в том, что школа - не цех. Там быстро встанут на защиту друг друга. А здесь? Каждый по своим кабинетам. Мы и не видим друг друга. Да и большинство коллектива - женщины. Им главное, чтобы все миром было. Привыкли терпеть. Отсюда все и идет.