Вчера до половины восьмого вечера красил входные двери школы, для создания показушного фасада нашего очага культуры и образования. Одурманенный запахом краски, я еще до полпервого ночи сидел за написанием сообщения для методического объединения учителей истории.

Утром с тяжелой головой быстро приготовил поесть (жена с сыном гостили у ее родителей в другом городе), и - бегом в школу. Пришел к крыльцу ровно в 9.00. На крыльце стояли все 11 учителей-мужчин нашей школы во главе с директором. Я поздоровался со всеми за руку. Директор сразу же нервно выговорил:

"Вы, Николай Иванович, являетесь как министр просвещения. Заведующая РОНО и та пришла уже полчаса назад".

Странно. Никто не объявлял, что надо было прийти пораньше. Хотя, конечно же, можно было догадаться. Обидно выслушивать очередной упрек. Особенно после того, как никто мне не делал замечания за то, что накануне допоздна я занимался не своей работой. Кстати, чуть позже выяснилось, что наши учителя-мужики вчера красили лестничный пролет до девяти вечера. Оказывается, это я один, нетерпеливо ожидая вестей от матери, первым ушел с работы.

Мама вчера должна была прилететь на самолете. Она навещала на Северном Кавказе моего младшего брата, служившего после института в армии. С ним тоже вышла дурацкая история. Во время учебы в институте все его однокурсники занимались на военной кафедре и получили звание лейтенанта запаса. А брата на кафедру не взяли: у него в детстве было два сотрясения мозга, и военкомат посчитал, что такой офицер армии не нужен. Когда же брат институт закончил, тот же военкомат забрал брата служить рядовым. Оказывается, рядовым можно. Рядовому мозги не полагаются по уставу...

...Но самолет мамы вчера задерживался, отец, меня не дождавшись, уехал встречать ее один. Я же остался писать доклад для историков. А теперь вот получил от директора школы очередную унизительную моральную оплеуху ни за что.

Я пристроился к учителям-мужчинам на крыльце. Стоять мужикам у входа - было хитростью директора. И вот почему. Каждая школа в районе имеет какую-то свою "изюминку", которой хитрый директор отбивается, как щитом при критике его школы. Если что не так (а "не так" в каждой школе всегда), то директор говорит: "Зато мы вот какую "изюминку" создали! Ни у кого нет!" У одних это - известный учитель, у других - теплица, у третьих - оборудованный спортзал, у четвертых - кружки. И так далее.

У нас школе всего год. Никакого специального оборудования за такое время создать невозможно. Но директор все же нашел свой "щит". Зато у него в школе на более чем 90 женщин-учительниц целых 12 мужчин-учителей! Многие директора школ знают, как это тяжело - целый год унижать мужика моральными оплеухами, никогда не защищать его от оскорблений учеников и родителей, платить за это такие деньги, от которых сбежит любая жена, и при этом второй год подряд сохранять мужской контингент в школе.

Унизительное и незаметное для представителей других профессий достижение. Но за неимением других, и это уже было что-то.

Директора школ разошлись по кабинетам - заседать в различных секциях районных методических объединений. А мне было приказано помогать учительницам из кабинета домоводства. Там накрывались столы для чаепития директоров в перерыве. Глядя на эту суету вокруг чаепития, до меня наконец дошло, почему Владимир Михайлович иронично и с горечью называл заседавших "очень дорогими" гостями.

Чтобы накрыть даже символический стол для директоров всех школ района (повторюсь, район примерно равен по численности населения Бонну), нужно было раскошелиться. В школе у нас по-прежнему были голые стены, денег ни на что нет. Мне, например, так и не вернули тридцать семь рублей пятьдесят копеек, на которые я, при обещании директора оплатить счет, купил серию портретов исторических деятелей для уроков. Серия называлась "Выдающиеся большевики-ленинцы". Теперь храню эти портреты дома, как раритет эпохи.

Так вот, деньги нашей школе на чаепитие впору занимать у швейцаров кооперативных кафе и ресторанов. Но директор совместно с бухгалтерией РОНО, видимо, как-то выкрутился. А как же иначе? Сила корпоративных сплетен в школьном сообществе ужасающая. Здесь самоубийственно быть изгоем. Поэтому надо стараться выглядеть "не хуже других". Вот почему "Михалыч" нашел деньги на прием "очень дорогих" гостей, но смотрел на них, как крестьянин смотрит на саранчу, залетевшую на его поле.

Однако с угощением все равно не угадали. Рассчитывали на 25 директоров, после регистрации в начале работы секций выяснилось, что "дорогих, очень дорогих" гостей сядет за стол пятьдесят. Откуда-то на свет директор извлек последний финансовый резерв, и две учительницы сбегали в магазин и купили дополнительно три дешевеньких торта-суфле. (Других в продаже все равно и не было). Сахар, который был по талонам, учитель труда с очень большими уговорами выпросил у знакомых. Пачки чая для заварки долгое время вообще не могли найти. В ту пору чай исчез с прилавков магазинов. Причем в Москве, из которой я только что вернулся, положение было такое же.

Когда я вспоминаю то ужасающее время, то не верю сам себе, что все это я пережил. А всему позже я нашел очень рациональное объяснение. Я ведь историк. И если врач ставит диагноз пациенту, зная законы функционирования организма больного, то я тоже обладаю некоторыми навыками и познаниями, чтобы ставить диагноз обществу.

Вся тогдашняя неразбериха объяснялась двойным кризисом системы. Первый кризис нам дало банкротство коммунистов и их неэффективное управление. Это я понимал и тогда. А вот другую часть правды стало легко понять после дефолта 1998 года. В 1986 году Горбачев разрешил директорам предприятий оставлять у себя часть прибыли. В 1987 году открыл кооперативное движение. И директора-производственники занялись перекачиванием государственных денег из оборотных средств своих предприятий в кооперативы. То ли под себя, то ли под подставных лиц или родственников. В итоге государственные предприятия не могли уже выпускать продукцию (деньги на поддержание производства утекали в кооперативы). Поэтому дешевые товары стремительно исчезали.

А неконтролируемые государством кооперативы (то есть эти же самые директора) вздували цены на параллельном рынке. Все остальные сидели голодные и наблюдали зарождение спекулятивного рынка, который лопнул в августе 1998 года (но не сдох). Тогда говорили про рыночные отношения, но фактически рынка не было. Чтобы открыть кооператив в уставной капитал нужно было заложить сумму, равную стоимости "Жигулей", на которые государство честно заработать не давало. И даже заводило уголовные дела на артистов, если они "слишком много" получали. Так год отсидел ветеран войны и орденоносец, актер Борис Сичкин ("Буба Касторский" из "Неуловимых мстителей"). Еще одни "Жигули" нужно было раздать в виде взяток при регистрации кооператива в исполкоме.

Поэтому тот период времени был бурный, сумбурный, очень темный и с невероятной по циничности демагогией с телеэкранов. Люди смотрели на все и зверели. Особенно на коммунистов, а на Михаила Сергеевича в этом бардаке молились как на икону. Правда на нее уже бросила тень новая икона Бориса Николаевича...

Так что нам еще предстоит осознать благо того кровопускания, которое сотворили наконец-то заработавшие объективные законы рынка. И без этого дефолта не случилось бы из меня предпринимателя. Спекулянты бы задушили - как в правительстве, так и на рынке. Но об этом я еще расскажу.