Майя Сварга : другие произведения.

Болото вечной жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Где-то в лесах, окружающих Великий Новгород, существовало древнее болото, на протяжении многих веков с непреодолимой силой тянувшее к себе живых, и сложно было устоять перед его зовом. Сколько бы это продолжалось - неведомо, но однажды... Книга во многом основана на реальных событиях.

   0x08 graphic
  
   Майя Сварга
  
   0
   26.08.2013
  
  
  
   Болото вечной
   жизни
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Первая часть
   ...твоё солнце поднимется из мутных болот...
   Карл Густав Юнг
   "Liber Novus"
  
   Как в дремучем лесу
   Болото Змеиное
   А в болоте том
   Мертвец во гробе лежит
   Во гробе лежит
   Да гроб тот каждую ночь грызёт
   Хочет на свет Божий выйти
   А как выйдет на свет Божий
   Всем смерть прийдёт
   Так и в тебе, раб Божий ...
   Чтобы мертвец лежал
   Мертвец лежал да грыз тебя
   Мясо твоё грыз, кости глодал
   Кровь твою пил, на свет Божий выходил
   А как выйдет он
   Тебе смерть прийдёт
   И лежать тебе раб Божий ...
   В дремучем лесу, в болоте глубоком
   День-деньской и без выхода.
   Во веки вечные.
   1752г
   Документ из архива Института Истории России.
   Место обнаружения: Новгородская область, деревня В***, около Проклятого болота.
   28.10.20** выдан на руки студенту первого курса Егору Н***.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Ночь опустилась на Священную гору, и дневной жар исчез, алчно втянутый в недра дикой каменистой пустыни, вот уже которое тысячелетие собирающей каждую крупицу тепла, но никак не могущей согреться. Усеянное неправдоподобно яркими звёздами небо изогнулось над горой, краями своими касаясь дальних хребтов, и в его слабом призрачном свете какой-нибудь случайный прохожий мог бы разглядеть двух сидящих на камнях людей, по всей видимости, ведущих беседу. Но не могло быть на Священной горе случайных прохожих, тем более ночью, а любой человек, оказавшийся на ней вынужденно, увидев тех двоих, бежал бы от них в беспамятстве, приняв их за демонов ночной пустыни. Но он бы ошибся. Как минимум один из сидящих там был обитателем этой местности, и он внимательно слушал другого, подавшись к нему всем телом.
   - Есть одна вещь, Осарсиф, которую я должен тебе сказать, а ты обязан отнестись к ней со всей серьёзностью. Я уже передал почти всё, что тебе необходимо было знать, а это последнее, но, возможно, самое важное из всего. Запомни - твой Бог не лжёт, но ты - не Он, и не можешь себе этого позволить. Под твоим началом будет великий народ, сила которого, при покровительстве вашего Бога, будет только возрастать, и тебе безо лжи не обойтись.
   - Но это же грех перед Ним, - отозвался Осарсиф, напряжённо глядя на собеседника.
   - Бог простит тебе этот грех, ведущий к процветанию твоего народа, если ты не идёшь против Его воли и не станешь лгать Ему - этого Он тебе не простит и уничтожит тебя. И ещё, Осарсиф, я уже говорил тебе, что ты обязан найти второго, и я скажу больше - сделай это уже утром. Он вспыльчив, твой Бог, и ненадёжен - ты не будешь никогда испытывать уверенности, что не вызвал на себя Его гнев, поэтому ты должен иметь уверенность, что род первосвященников не прервётся с твоей смертью.
   - Как я объясню это людям, ведь никогда ранее пророк не избирал себе помощника?
   Собеседник усмехнулся.
   - Скажешь, что косноязычен, - легко предложил он, - и тебе необходим толмач.
   Покачав головой, Осарсиф возразил:
   - Кто поверит этому? Любой, кто знает меня, а знают меня очень многие, с лёгкостью опровергнет эти слова.
   - Что тебе с того? Скажешь, что общение с Богом повлияло на твой язык, а вообще это не важно, что ты придумаешь для объяснения, да и придумаешь ли что-нибудь.
   Наступило молчание, и люди, слившись с ночью, на какое-то время стали неподвижной частью этой древней пустыни. Поднимающаяся луна провела по земле резкие чёрные и белые полосы, разделив мир на части, и вскоре из чёрной тени за валуном на лунный свет выбежал скорпион. Постояв немного без движения, он двинулся вперёд, направляясь куда-то по своим делам. Движение это привлекло внимание Осарсифа, и он, с детства не выносивший скорпионов, вздрогнул, с опаской следя за проползающим мимо маленьким существом. Дрожь испуга сменилась дрожью холода, заставив его поплотнее закутаться в овечью шкуру, и Осарсиф с недоумением посмотрел на обнажённые, покрытые многочисленными тонкими шрамами руки сидящего напротив него человека.
   - Я ведь даже не знаю твоего имени, - заговорил он вполголоса, пристально вглядываясь в лицо своего собеседника, чётко видимое на фоне уже высоко поднявшейся над горизонтом луны.
   - У меня его нет, оно стало лишним для меня, - отозвался тот.
   - Но откуда ты - черты твоего лица не имеют сходства ни с одним из известных мне народов, а я, поверь мне, знаю их немало.
   - У меня нет родины, она также стала лишней для меня.
   Осарсиф сжал посох и глухо спросил, уже не вглядываясь в лицо собеседника, а опустив глаза и не отрывая их от земли:
   - Кто же ты тогда? Человек ли ты вообще?
   Со странной улыбкой глядя поверх головы Осарсифа, собеседник ответил:
   - Это слово тоже стало для меня лишним.
   С чёрного неба сорвалась звезда и, стремительно промчавшись, исчезла за горным хребтом на севере. И словно это падение послужило знаком, неизвестный поднялся с камня и сказал:
   - Что ж, Осарсиф, теперь ты знаешь всё, что ты должен был знать, и я ухожу. Ты больше не увидишь меня и отныне ты вождь своего народа, и твой Бог стоит за тобой. Делай то, что он говорит тебе, и ты проживёшь долго, и народ твой освободится от рабства и станет великим. Прощай, Осарсиф, - и, не дожидаясь ответа, он ушёл, и очень скоро ночь скрыла его.
  
   - Ты пришёл, Месодиос, - с удовлетворением сказала женщина, сидящая в окружении небольшой группы людей, - это хорошо, что так скоро, ибо мы должны торопиться.
   - Неужели ты нашла ещё одного, Анакситиос?! Это редкостная удача - два за такое короткое время.
   - Да, но он слишком слаб и слишком далеко отсюда, мы можем опоздать, и его не станет раньше, чем мы доберёмся до него.
   - Ты не ошибаешься? Никто из них ранее не был слаб.
   - Он слишком далеко отсюда, - повторила женщина негромко и уверенно, - но я видела точно - он один из тех, в ком есть свет.
   - Раз ты так говоришь, значит, так оно и есть. Где именно находится он?
   - У венедов.
   - Ты права, Анакситиос, это далеко и времени у нас мало, так что стоит поторопиться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пролог
   - Всё, меня достало, я иду покупать лотерейный билет! - Юля ворвалась, не постучавшись, в комнату к Марине, из-за чего та в испуге выронила журнал. - Я больше не могу, ты посмотри, - и она подтащила сестру к окну. - Посмотри на улицу!
   А улица, освещённая солнечным светом, была чудо как хороша в этот день начала апреля. Весна не стала смотреть на календарь и началась ещё зимой, и сейчас пробуждающаяся жизнь уже была готова вырваться на волю. Всё замерло, как спринтер на старте, чуть дрожа от еле сдерживаемого напряжения. Это нетерпеливое ожидание было во всём: в кустарниках, вытянувшихся к Солнцу, ветви которых стали яркими, глянцевыми и упругими, в деревьях с набухшими почками, уже избавившихся от зимней спячки; в самом Солнце, которое сияло так неправдоподобно ярко после этой тяжёлой и мрачной зимы, что хотелось смотреть на него снова и снова, чтобы убедиться, что оно действительно есть и что оно на самом деле такое яркое и сияющее. И небо было самым чистым, голубым и высоким, какое только можно представить. И начавшие возвращаться птицы уже свистели, звенели, щебетали и ворковали повсюду, наполняя привыкший за зиму к тишине дворик ликующими звуками. Старинные дома, стоящие здесь одну, а кто и две сотни лет, казались сегодня совершенно новыми, только что вылупившимися на свет. Даже их обшарпанные, давно не крашеные стены предстали сейчас сделанными из радуги, и всё пронизывали солнечные лучи, настолько сконцентрированные, настолько плотные, что, казалось, ещё немного, и их можно будет схватить в охапку.
   - Ты видишь всё это, - Юля раскинула руки, как бы стремясь обнять весь мир, - а ведь ещё и запахи - пахнет Солнцем, и соком деревьев, и нагретым асфальтом, и... и... и... Весной пахнет!!! Всё, всё бурлит жизнью, всё стремится на волю, вот, смотри, мать-и-мачеха, она уже выбралась из-под земли, а я как в ловушку поймана и застряла здесь, - и руки её бессильно повисли.
   Марина удивлённо посмотрела на сестру:
   - Какая муха тебя сегодня укусила? - спросила она, пытаясь понять, что же могло послужить причиной такого взрыва эмоций.
   - Весенняя, - буркнула Юля, отвернувшись, но затем не выдержала и стремительно развернулась к сестре, схватив её за руки.
   - Я очень люблю Центр, я очень люблю нашу квартиру, но я не могу больше жить здесь! - Она замолчала, пытаясь собраться и успокоиться, и вскоре заговорила снова, - я сейчас скажу тебе то, что ты и так знаешь, но прошу не перебивать, иначе я собьюсь и запутаюсь. Смотри - у нас прекрасная трёхкомнатная квартира в Центре - мечта очень многих, но нас-то уже пять человек. Ты любишь цветы, - Юля кивнула на журнал по цветоводству, что, выпав из рук Марины, так и остался лежать на полу, - наша квартира заставлена ими настолько, что стала похожа на джунгли. Но королевство маловато, развернуться негде - ты же мечтаешь о цветниках, о зимнем саде. Маша - ей всего год. Центр - прекрасное место, но жить здесь можно только вопреки, как и вообще в Москве. Андрей. Сколько раз вы с ним разговаривали, я же слышала, как было бы хорошо жарить шашлыки около своего дома, к тому же он помешан на рыбалке. Он также мечтает о доме. Егор хочет собственную комнату, и он прав - жить в коридоре никому не понравится. А я люблю леса, и поля, и реки, и чтобы не было стен и заборов, и свободу, и простор, а здесь вокруг стены и тюрьма. Мы здесь даже не можем завести собаку - с ней некуда идти. А заработать на то, что нам надо, мы не сможем и за всю нашу жизнь.
   - Юль, я не понимаю, к чему ты завела этот разговор, ты же знаешь, мы не можем этого... - начала было говорить Марина, с тревогой глядя на сестру и поглаживая её по руке в попытке успокоить, но закончить фразу не смогла.
   - А-а-а! - завопила Юля, перебив непрошеную утешительницу, - знаю я, что ты хочешь сказать - мы не можем продать квартиру, ведь в ней жили три поколения нашей семьи, а главное - если вдруг вернутся родители... - она бросила взгляд на фотографию, стоящую на столике около окна. На этом старом черно-белом снимке была изображена молодая пара, обнимающаяся, хохочущая, глядя в камеру. Их родители, двадцатилетние, вскоре после свадьбы; не знающие, что через 25 лет они оставят своих, пока ещё не родившихся детей одних, уехав в очередную археологическую экспедицию и не вернувшись из неё. - Так вот, если вернутся наши родители, - Юля решительно заговорила снова, - они же сюда вернутся, если вообще вернутся, ведь так?
   - Естественно, - ответила заинтригованная Марина, - как же они иначе нас найдут? И что ты предлагаешь?
   - Так я же потому и пришла к тебе...
   Марина насмешливо-снисходительно смотрела на возбуждённую сестру.
   - Вообще-то не пришла, а ворвалась как тайфун, - перебила она Юлю, укоризненно уточнив, - что-то проорала, схватила, подтащила меня к окну, да ещё и лекцию о приходе весны прочитала.
   - Ну да, - воскликнула Юля, - это так, только завопила я не что-то, а совершенно ясно сказала - я иду покупать лотерейный билет!
   Марина искренне не расслышала первых слов сестры, ворвавшейся к ней в комнату, и сейчас испуганно охнула.
   - Только не это! Ты, что действительно рассчитываешь выиграть дом? - воскликнула она, по опыту зная, если уж какая-то идея попадала сестре в голову, то выходила оттуда крайне неохотно, и в красках представила себе весь дом, заваленный этими билетами. К тому же ей совершенно не нравилось то, что она видела сейчас - в каком возбуждении, почти экзальтации, находилась Юля, и как поверила она в свою идею.
   - А что такое? Ведь лотереи существуют и для того тоже, чтобы кто-нибудь мог выиграть, разве нет? - убеждающе заговорила Юля, взяв сестру за руку и глядя ей в глаза. - У нас что, есть другой вариант? Мы же не увешаны богатыми дядюшками, как Дуремар пиявками, и заработать мы столько не сможем. Я же их не украсть хочу, не ограбить, не убить кого-нибудь. Ну и почему же я не смогу выиграть в лотерею? - и она вопросительно подняла бровь.
   Марина задумалась. В принципе, сестра была права и вероятность выигрыша существовала, но в вероятность выигрыша именно Юлей Марина не верила абсолютно. Пятилетняя привычка взяла своё, и она заявила:
   - Это идиотская идея, так и знай. Ты ничего не добьёшься, только расстроишься. Я, конечно, не могу запретить тебе покупать их - ты уже взрослый человек, двадцать лет всё же, и сама зарабатываешь, но пойми - с каждой неудачей ты будешь всё больше и больше впадать в отчаяние...
   - Ничего, впаду, - проворчала Юля, раздражённо поморщившись.
   - ... впадать в отчаяние, - не дала себя сбить Марина, - а вместе с тобой, глядя на тебя, и я, и Егор, и Андрей. Маша, уж на что маленькая, и то будет страдать.
   Юля немного помолчала, размышляя - в какой-то степени Марина была права. В её рассуждениях есть рациональное зерно, но ведь не обязательно будет именно так. Марина напрочь отметала элемент удачи. Вот оно! Удача! Юля радостно и быстро заговорила:
   - Ты, конечно, права, рисуя такую страшную картину, но не совсем. Давай договоримся. Я куплю один лотерейный билет, - на этих словах Марина нахмурилась, но Юля, не обращая внимания, продолжила, - но не просто так. Срок - неделя. За эти семь дней должно случиться что-нибудь, указывающее на какой-нибудь лотерейный билет. Просто так я покупать не буду. Будет знак - я билет куплю, нет... Ну, на нет и суда нет.
   Марина внимательно смотрела на сестру, обхватив рукой подбородок и поглаживая губу. Она знала - Юля слово сдержит. Билет, конечно же, не выиграет, но, как по личному опыту знала Марина, лучше однократное разочарование, пусть и очень сильное, чем бесплодная, выматывающая надежда.
   - Хорошо, - сказала она, - это отличная идея. Желаю тебе удачи, - добавила она искренне.
   - Спасибо, - ответила Юля, - она мне понадобится. Ну что, в таком случае я собираюсь и иду на улицу.
   - В каком это "в таком"? - удивилась Марина.
   - А ты что, думаешь, он впорхнёт ко мне в окно, перевязанный бантиком? - не меньше сестры удивилась Юля. - Удачу надо ловить. И не сидя дома. "Тем более, весной" - добавила она про себя.
   Юля развернулась и направилась к двери, но в этот момент некая мысль, пришедшая в голову к Марине, заставила её окликнуть сестру:
   - Юль, постой, а с чего это ты так вдруг загорелась лотерейными билетами? Они же тебя никогда не интересовали?
   - Понимаешь ли, - нахмурившись и медленно, как-то неуверенно, ответила та, - ну да, не интересовали, но в последнее время они лезут отовсюду, куда ни плюнь. Беру книгу - говорится о них, включаю телевизор - опять они, иду по улице - какой-то мужик толкает меня и впечатывает лицом в киоск Союзпечать. Когда я пришла в себя от возмущения, поняла, что смотрю (ты не поверишь!) на лотерейные билеты, - Юля улыбнулась и пожала плечами, - ну, словом, лезут буквально отовсюду, как тараканы ночью на нашей кухне. Мне тут один даже приснился. Ну и, глупо, конечно, я подумала - в этом что-то есть. Чем чёрт не шутит, надо попробовать.
   Марина только качала головой, слушая этот бред. Дослушав, она сказала:
   - Ну, хорошо, иди, лови свою удачу. - А мысленно добавила: "Не свою, а нашу".
   Юля наконец-то свободная, помчалась в прихожую и начала торопливо собираться, боясь, как бы что-нибудь ещё не задержало её дома. Её колотило от радостного возбуждения и предчувствия перемен, и любая задержка для неё была подобна пытке. Именно поэтому, вылетая на лестничную клетку и столкнувшись в дверях с вернувшимся из школы Егором, причём столкнувшись буквально - чуть не сбив его с ног, бросила, скользнув по нему отсутствующим взором: "А, привет" и убежала. Ошеломлённый, брат с минуту ещё стоял в дверях, глядя ей вслед и пытаясь прийти в себя и понять, а что, собственно, произошло? Так и не сообразив, растерянный до предела, он вошёл в квартиру. Потирая ушибленный локоть, Егор в полном недоумении размышлял, что же должно было случиться, чтобы сестра, с которой у него всегда были отличные отношения, повела себя подобным образом. Да, она проявляла иной раз некоторую импульсивность, но чтобы так, раскатать почти в лепёшку, не извиниться, не узнать, не пострадал ли он, буркнуть "а, привет" и удрать - невероятно!
   Очевидно, что-то случилось, решил Егор и в испуге ринулся в комнату к Марине, по пути едва не снеся дверь. Марина, всё ещё улыбаясь и качая головой, с интересом посмотрела на брата
   - Я правильно думаю - ты её уже видел? - понимающе усмехнулась она.
   - Видел?!! Да она меня чуть не убила! - возмущённо завопил Егор, который, увидев улыбающуюся Марину, понял, что ничего страшного не произошло. - Она выбежала из квартиры как Ондатр, спасающийся от своих зубов! Врезалась в меня и даже не посмотрела, а умчалась так, как будто за ней пчелиный рой гнался! Какая муха её укусила? Куда она понеслась?
   - Муха - весенняя. Понеслась - ловить удачу, - кратко ответствовала Марина.
   В Егора начали закрадываться подозрения, что пока он отсутствовал дома, случилось что-то страшное и все разом сошли с ума. Он с опаской посмотрел на сестру и осторожно спросил:
   - А могу я узнать поподробнее - что же всё-таки случилось?
   - Можешь.
   - Ну так я спрашиваю - в чём дело?
   - Ну так я и отвечаю... - и Марина подробно рассказала всё, что случилось за эти пятнадцать минут до появления Егора.
  
   Юля вылетела на улицу и по инерции пронеслась ещё несколько сотен метров. На улице весна была ещё ощутимее, чем дома. Солнечные лучи проливались тропическим ливнем, висели туманом, сверкали, дрожали и переливались. Они проникали в каждую клеточку тела и даже в межклеточную жидкость, заставляя их вибрировать от переполняющего восторга, кипящей силы и радости жизни.
   Но, промчавшись пару переулков, Юля наконец пришла в себя. Пока она находилась дома, то само собой разумеющимся было только одно - выйти (а точнее, выбежать) на улицу. Оказавшись же снаружи, Юля поняла, что не имеет решительно никакого представления о том куда идти и что делать. В растерянности она постояла какое-то время, тупо оглядываясь по сторонам, а потом, махнув рукой, решила - ловцы удачи должны полагаться на саму удачу, а не на расчёт, и пошла, куда глаза глядят.
   День был настолько хорош, что не грех его было провести, просто бродя по улицам и переулкам. Идти, смотреть на старинные дома, вдыхать тёплый, пахнущий солнцем и разогретым асфальтом воздух и чувствовать, как он очищает тело от зимней тоскливой тяжести и разглядывать пробуждающуюся жизнь - это уже само по себе было если и не счастьем, то где-то совсем рядом с ним.
   Идя по улицам центра Москвы, окружённая на десятки километров вокруг камнем, бетоном, асфальтом и стеклом, Юля снова и снова убеждалась, что жизнь готова существовать в самых неподходящих условиях, чем не существовать вовсе, приспосабливаясь, меняясь вместе со средой, сопротивляясь смерти вопреки всему. Травинка, пробившаяся из каменной стены, муравьи, устроившие себе дом в трещинах асфальта, бабочки, прилетающие к цветам, которые заботливые цветоводы впервые выставили за окно под солнечные лучи - всё сообщало ей об этом.
   Через лабиринты бесчисленных переулков Центра, через тихие малолюдные улицы, Юля шла, не задумываясь над тем, куда ведут её ноги. Дворы, арки, разноцветные стены домов по обеим сторонам узких и кривых дорог - казалось, этому не будет конца, но какое-то время спустя, неожиданно для себя, Юля очутилась на большой площади, окружённая толпой людей. Осмотревшись, она сообразила, что занесло её на вокзал - поглощённая разглядыванием домов, наслаждаясь солнечным теплом, Юля ушла довольно далеко от дома.
   Но долго стоять, оглядываясь, ей не пришлось, так как люди мельтешили вокруг неё подобно тополиному пуху, вспугнутому порывом ветра, но задевали и толкали с силой отнюдь не пушинок, а весьма и весьма чувствительно. Вынуждаемая толчками, Юля пошла вперёд, не совсем понимая, зачем, собственно, продолжает продвигаться вглубь вокзала, а не возвращается на симпатичные ей тихие и безлюдные улицы и тут ощутила, что кто-то схватил её за руку. Резко обернувшись, Юля увидела женщину со встревоженным лицом, что-то ей быстро говорящую, тряся какой-то разноцветной бумажкой перед Юлиной физиономией. Вслушавшись в слова, Юля начала понимать, что у той не хватает денег на билет, а уезжать необходимо и поэтому она предлагает кое-что купить. Юля перевела взгляд на трясущуюся бумажку в руке женщины, и сердце её сначала остановилось на мгновение, а затем бешено заколотилось.
   - Сколько? - сдавленным голосом пробормотала Юля, при этом на её лице появилось такое выражение, что женщина испуганно отшатнулась и даже сделала движение, чтобы уйти. Но тут уже Юля вцепилась в неё. Сделав глубокий вдох и взяв себя в руки, на этот раз она повторила вопрос уже спокойным голосом:
   - Сколько? Я куплю его, я просто хочу знать цену.
   Поколебавшись немного, так как Юля уже не внушала ей доверия, женщина сказала:
   - Деточка, я бы не стала его продавать, но мне не хватает на билет каких-то ста пятидесяти рублей, а ведь я купила его за двести.
   Юля засунула руку в карман, и тут её пронзила страшная мысль: она не может вспомнить, взяла ли она деньги, уходя из дома? Но до конца испугаться она не успела - деньги были. Вытащив из кармана смятую пятисотрублёвку, Юля протянула её женщине, не веря в то, что сейчас происходит. Женщина схватила деньги, отдала билет и исчезла в толпе. Юля, в свою очередь, бросилась бежать в другую сторону, натыкаясь на людей и боясь, что всё случившееся окажется галлюцинацией. В панике она выхватила покупку из кармана и начала её разглядывать. Но нет, это был он, абсолютно реальный, настоящий, красочный лотерейный билет. И тут Юля сообразила, что не знает, когда будет розыгрыш и где узнать его результаты. Она бросилась обратно за этой женщиной, но найти так и не смогла - та исчезла, как снег под апрельским Солнцем. Поразмышляв немного, Юля направилась к ближайшему киоску, где продавались лотерейные билеты и, поздоровавшись с киоскёром, показала ему билет. Осмотрев его, киоскёр кивнул и назвал дату (через две недели) и газету, в которой будут опубликованы результаты розыгрыша. Всё это время Юля держала билет в руке, вцепившись в него мёртвой хваткой. Ей казалось, что если она отпустит билет, то он исчезнет.
   До дома Юля добрела как в каком-то сне. А там уже её ждали с нетерпением. Заразившись её волнением сами, Марина и Егор ухитрились заразить им даже пришедшего к тому времени Андрея. А это чего-то да стоило - хладнокровный и рациональный Андрей был абсолютно равнодушен ко всякого рода азартным играм. Но не в этот раз. Не успел он войти в квартиру после прогулки с Машей по Чистым прудам, как был огорошен известием о Юлином сумасшествии, лотерейном билете, совпадениях и ловле удачи. Таким образом, к моменту прихода Юли все уже сидели как на иголках. Точнее, все кроме Егора, который вообще не мог сидеть, и Маши, которая просто заснула, проигнорировав всеобщее лихорадочное ожидание. Даже непрошибаемый Андрей проявлял некоторые признаки нервозности - слишком часто перелистывал газету, а потом вовсе отложил её в сторону. Так что когда Юля вошла, то увидела шесть глаз, очень внимательно и напряжённо смотрящих на неё. Юля вытащила билет из кармана, вяло помахала им в воздухе и тут же убрала обратно.
   - Юлька, ну же, как ты его добыла? - подскочил к ней горящий нетерпением Егор.
   Семейная пара обратилась в слух. Юля так же вяло, как и махала, ответила:
   - Отвянь, мелкий, не сейчас. Вечером, всё вечером. А сейчас я никакая, вообще сил нет.
   И Юля действительно рухнула в ближайшее кресло, успев подумать: "Хорошо оно было, а то пришлось бы падать на пол" и закрыла глаза.
   К вечеру всё же привычная бодрость вернулась к ней, и Юля во всех подробностях рассказала об особенностях ловли удачи. Один раз во время рассказа Андрей перебил её, попросив дать ему билет. Внимательно осмотрев его, Андрей недовольно сказал:
   - Дорогая моя, а ты знаешь его реальную стоимость?
   Юля равнодушно качнула головой, так как этот вопрос интересовал её меньше всего.
   - В таком случае хочу просветить тебя, - продолжил Андрей, возвращая билет, - что стоимость сего клочка бумаги в любом киоске составляет каких-то пятьдесят рублей, что ровно на порядок меньше, чем отдала за него ты.
   Марина, нахмурившись, неодобрительно поджала губы. Заметив реакцию супругов, Юля пренебрежительно пожала плечами. В её представлении даже сравнивать было нельзя какие-то пятьсот рублей и этот лотерейный билет. Впрочем, в представлении супругов, их также нельзя было сравнивать, только с точностью до наоборот.
  
   Две недели срок, в сущности, не очень большой, но это в обычных обстоятельствах. Для Юли же каждая минута была за год. " Что же это время ползёт, как улитка на сносях" - бормотала она себе под нос, слоняясь по квартире. Все эти две недели она могла только говорить и думать о лотерейном билете и возможном будущем доме. Прежняя озабоченность всколыхнулась в Марине с новой силой, но ей оставалось только ждать, не вмешиваясь в происходящее. Егор же был целиком и безоговорочно заодно с Юлей, так что все эти две недели каждый свободный час они проводили вместе в разговорах.
   - Егор, послушай, каким бы ты хотел видеть дом и место, где он будет стоять?
   - Большой, светлый, много окон...
   - Это точно.
   - ... подвал, чердак ...
   - А это зачем?
   - Ну как же, это же здорово, просто представь свой подвал, свой чердак!
   - И то верно. И высокие потолки и окна на все четыре стороны света ...
   - ... и огромный участок ...
   - ... и лес за ним, а перед ним поле ...
   - ... и водоёмы рядом ...
   - ... и легко добираться до города и, чтобы были места, где не ступала нога человека.
   - Да, Юлька, это все замечательно, но там должно быть обязательно ещё одно...
   - И что же?
   Внимательно глядя на сестру, Егор веско, как бы собираясь сообщить нечто крайне важное, произнёс:
   - Приключения.
   - Угу! - насмешливо хмыкнула Юля. - На какие именно девяносто ты собираешься их себе искать, дитятко неразумное?
   Егор пренебрежительно махнул рукой.
   - Это ровным счётом не имеет никакого значения, подойдут любые из имеющихся, - и убеждённо сказал, - иначе от скуки недолго свихнуться. Не знаю что, но что-то там должно быть обязательно. Что-то необычное, странное, а может быть, и загадочное, и мы станем распутывать какой-нибудь таинственный клубок. - Он помолчал, мечтательно щуря глаза и улыбаясь. - Что-нибудь связанное с прошлым, историей того места, но действующее сейчас.
   - Ну, Егор, любовь к истории - штука хорошая, но нельзя же её везде пихать, это уже мания какая-то, так и свихнуться недолго! - расхохоталась Юля, но, увидев потемневшее от обиды лицо брата, примиряюще подняла руку. - Ладно тебе, не обижайся, и в твою голову забредают порой светлые мысли.
   - А то как же! - заявил Егор, великодушно решив забыть об обиде.
   - Мы его придумали, наш дом, - зашептала Юля с горящими глазами, - и он будет, будет таким! И то, о чём ты говоришь, будет обязательно!
   - Давай поклянёмся, что это будет так.
   - Давай.
   Не единожды впоследствии пришлось им вспомнить и этот разговор, и эту клятву.
  
   К исходу второй недели Юля не могла уже ни спать, ни есть, всё валилось у неё из рук. Она бродила по квартире как неприкаянная душа, пугая всех, кто внезапно с ней сталкивался. Марина пыталась отвлечь её, предлагая вернуться к работе, но Юля отвечала, что ни пластилин, ни стеку она не удержит, и идей у неё нет, и ничего у неё не получается, и сбегала из квартиры, чтобы не нервировать близких и успокоить саму себя.
   В последний день перед розыгрышем Юля была похожа даже не на тень отца Гамлета, а на тень его тени, а в голове сидела только одна мысль - либо пан, либо пропал. Ночь перед выходом газеты она не спала, а рано утром, как раз перед тем, как должны были открываться киоски, она тихо прошла в прихожую переодеться для выхода на улицу, при этом так вцепившись в билет, что пользоваться ей пришлось одной рукой. Одевшись, она протянула свободную руку к двери, и в этот момент к ней подошёл уже полностью собравшийся Егор.
   - Я с тобой, - прошептал он, помогая открыть дверь, и с недоумением указал на билет, - слушай, а зачем ты его с собой тащишь?
   Юля уставилась на свою руку, отчаянно соображая - зачем?
   - Не знаю, - наконец сказала она, - наверное, просто боюсь с ним расстаться, цифры-то я наизусть помню. - Слабо усмехнувшись, она добавила, - когда умру, и мне вскрытие сделают, обнаружат их на моей печени, гарантирую! Я их по гроб жизни не забуду.
   Егор кивнул.
   - То же самое, так что незачем его брать, оставь здесь, не дай бог, потеряешь.
   Снова посмотрев на руку с зажатым в ней билетом, Юля согласилась с тем, что слова брата абсолютно справедливы, но на тумбочку положила билет с явной неохотой, боясь отвести от него глаза. Егор осторожно придавил его тяжеленной медной пепельницей и раскрыл дверь.
   Если бы Юлю и Егора потом кто-нибудь спросил - каким было то утро, ни один из них и под страхом смертной казни не смог бы этого сказать. Они не видели, они просто двигались к киоску, медленно, но неуклонно и с каждым шагом их скорость становилась только ниже. Их можно было сравнить со страдающими от жажды людьми, бредущими к единственному на много километров вокруг колодцу в пустыне, но уверенными, что колодец давным-давно высох.
   Наконец они доползли до киоска, укромно расположившегося под сенью огромного дерева. Несмотря на то, что уже рассвело, покупателей не было, как и не было вообще ни одного человека вокруг, если не считать киоскёрши, невидимой за стеклом, отражающем косые лучи.
   Умирающим голосом Юля попросила газету и протянула деньги. Взяв её дрожащими руками, она начала разворачивать страницу. Егор дотронулся до плеча сестры и покачал головой, показав рукой в сторону дерева. Юля кивнула, и они отошли от киоска, обогнули толстенный ствол и сели на землю, прислонившись к тёплой морщинистой коре. Газету Юля положила на колени и, развернув её, вместе с братом вонзилась взглядом в результаты розыгрыша. Цифры тут же начали нагло плясать перед глазами, упорно не желая ловиться и вставать на место, и только после титанических усилий и Юле и Егору удалось совладать с устроившими издевательскую пляску цифрами.
  
   Марина и Андрей дружно проснулись от лёгкого шума осторожно открытой и так же осторожно закрытой двери. Переглянувшись, они оба встали, быстро оделись и вышли из своей комнаты. Заглянув в комнату Юли, они увидели там привычный беспорядок, за эти две недели разросшийся до состояния хаоса, но никаких следов самой Юли. Выйдя в коридор, супруги бросили взгляд за занавеску в закуток, являющийся спальней Егора, но не обнаружили и его. После чего ещё раз переглянулись и синхронно сели в кресла в гостиной ждать их возвращения. Так что когда Юля и Егор вернулись домой, они получили прекрасную возможность увидеть две своих точных копии - белые лица и огромные глаза.
   - Ну? - выдохнули супруги.
   - Выиграли, - прошептал Егор, а Юля просто кивнула, не в силах поверить в то, что произошло.
  
   - Дети мои, скажите мне - кем я работаю? - Андрей стоял посреди комнаты, гордо осматривая присутствующих.
   Обе сестры и брат с недоумением переглянулись, а затем вопросительно посмотрели на Андрея.
   - Ну-с, я повторяю свой вопрос - и кем же я работаю? - с тем же гордым видом продолжил Андрей. Юля и Егор с мольбой о помощи посмотрели на Марину и той, как законной жене, пришлось отдуваться за всех. Очень нежно и заботливо она спросила:
   - Милый, ты ударился головой и у тебя амнезия? Зачем ты спрашиваешь? Ты что, сам не помнишь?
   - Имеется повод, - заявил Андрей, - но сначала ответьте на мой вопрос.
   - Ну, если ты так настаиваешь, - внимательно глядя на мужа, проговорила Марина, - хорошо - эксперт по недвижимости.
   - Эксперт по недвижимости, - с видимым удовольствием повторил Андрей, - и, смею заметить, неплохой. Прекрасно, что вы все это помните. Так вот, как эксперт по недвижимости, я имею хорошие связи среди продавцов оной. Более того, у меня есть знакомый, который, услышав о наших требованиях и о сумме, которой мы располагаем, заявил, что у него имеется на примете подходящее место, лучше не придумаешь, как он сказал. И я решил его пригласить сегодня к нам, дабы он поведал о том месте поподробнее и показал фотографии. А всё почему - потому что я эксперт по недвижимости!
   - Это же надо так хвастаться и напрашиваться на комплименты! - подняв в шутливом изумлении брови, рассмеялась Марина. - А когда должен прийти твой знакомый?
   Раздался звонок в дверь, и Андрей немедленно поднялся с кресла, воскликнув:
   - А вот и он! Исключительно пунктуален.
   Идя к входной двери, он обернулся и сказал:
   - Прошу вас, сделайте серьёзные и умные лица - деловая встреча всё же.
   Совет был крайне уместен. Услышав, что сейчас должен прийти человек, который, возможно, откроет, куда им предстоит переехать, и Юля, и Егор, и даже Марина занервничали. А так как до этого их ещё и развеселила гипертрофированная гордость Андрея своей работой, то и брату и обеим сёстрам действительно пришлось приложить усилия, для того чтобы выглядеть серьёзными и рассудительными. Но когда гость вошёл в комнату, он увидел перед собой абсолютно спокойных и уравновешенных людей.
   Вошедший был, по первому впечатлению, очень приятным, располагающим человеком лет тридцати пяти.
   - Станислав Васильевич, - представил его Андрей.
   - Просто Стас, - улыбнулся гость и, поздоровавшись со всеми, сел в предложенное кресло.
   - Изумительное место в окрестностях Великого Новгорода в сторону Москвы, - доверительно заговорил он, - есть и газ, и вода...
   Не прошло и пяти минут, как все были совершенно очарованы - Стас сначала рассказал им о той местности, причём сделал это интересно, живо и с чувством юмора, затем показал фотографии и, наконец, покорив их окончательно, сказал, что он в полном их распоряжении и может показать участок в любой момент, когда они захотят. Если же место им понравится, он немедленно примется за оформление, избавив их от каких-либо забот. Причём, учитывая знакомство с Андреем и испытывая к нему дружеские чувства, он постарается сделать всё как можно быстрее и наилучшим образом.
   - Если есть кто-нибудь, не желающий ехать сейчас, пусть выскажется и аргументирует свой отказ, - Андрей подозрительно вгляделся в каждого, кто сидел перед ним, похоже, ожидая высмотреть следы недовольства, спрятанные глубоко внутри.
   - Ты действительно думаешь, что найдёшь здесь таких? - заинтересованно спросила Марина. - И как, по-твоему, это должно выглядеть - "а ну это всё к чертям, съездим как-нибудь потом, а сейчас у нас тут интересный сериал начинается" - так, что ли?
   Юля в ответ пожала плечами с выражением насмешливого изумления на лице, а Егор просто покрутил пальцем у виска.
   - Конечно же, - продолжила Марина, - мы поедем сейчас. День для всех свободен, погода замечательная, чего же, спрашивается, ждать? Ты пока подготовь машину, а я попробую разбудить и одеть или хотя бы только одеть Машеньку, - и с этими словами она вышла из гостиной, чтобы, не теряя времени, собрать дочку в дорогу. Андрей и Стас отправились на улицу к гаражу, а Юля и Егор остались в комнате, не желая никому мешать, и возбуждённо переговаривались, пытаясь заранее решить - то это место или не то и уже всем сердцем чувствуя - ТО!
   По случаю субботы шоссе было не слишком заполнено машинами, и добраться до цели удалось довольно быстро. Поездку можно было бы счесть просто отличной, если бы не то, что Маша беспокоилась и хныкала всю дорогу без перерыва. Сначала её пытались отвлечь, чем только могли, а затем решили, что ребёнка укачало в машине, и отстали от неё. Так что когда подъезжали к месту, картина была такова: Марина успокаивала ноющую Машу, Андрей и Стас тихо переговаривались о каких-то своих делах, а Егор и Юля вклеились в окно машины, жадно рассматривая окрестности и ни на что больше не реагируя.
   И посмотреть действительно было на что! Природа, которая ещё каких-то две с небольшим недели назад замерла в ожидании рывка, теперь его всё-таки сделала. Да как сделала! Вокруг бушевала жизнь - трава тянулась к солнцу почти зримо, листьями были покрыты большие и маленькие кустарники, даже на огромных деревьях стал уже заметен какой-то намёк на листву. И как венец всего - плодовые деревья, сплошь усыпанные цветами, белой и бело-розовой пеной накрыли окрестные деревеньки и встречались тут и там поодиночке на опушках и полянках, привлекая к себе полчища насекомых. Совершенно сумасшедший аромат царил надо всем - аромат цветущих деревьев, нагретых солнцем хвойных лесов и тёплой чёрной земли.
  
   Любая дорога когда-нибудь заканчивается, подошла к концу и эта. Машина проехала мимо деревни, расположенной на холмистом берегу реки и утопающей в цветущих деревьях, миновала небольшой луг, обогнула край леса и остановилась около забора, ограждающего огромный участок - бывший хутор, заброшенный много лет назад. Прежние владельцы умерли, а новые так здесь ни разу и не показались. Не будучи ярыми фанатами деревенской жизни, они в конце концов решили, что наилучшим выходом для них будет продать доставшийся по наследству участок и обратились как раз в ту фирму, агентом в которой работал Стас.
   Участок был действительно великолепен - большой, ровный, сухой, он располагался как бы на дне чаши, лежащей на боку и образованной плавно изгибающейся линией леса, причём одна из стенок чаши была гораздо длиннее другой, уходя вперёд на несколько десятков метров. Создавалось впечатление, что лес, обнимая, защищает участок. Перед хутором раскинулось огромное поле, пересечённое кое-где небольшими перелесками, а на горизонте замыкаемое неровной полосой леса, зубчатой от возвышающихся острых верхушек сосен.
   Все вышли из машины, крутя головами по сторонам. В принципе, они могли уехать сразу, даже не покидая машину, потому что, увидев всё это, необходимости в дальнейшем осмотре больше не имели. Всё было и так ясно - это оно. Но как раз уезжать-то совершенно не хотелось, и они бродили повсюду с одуревшими и счастливыми лицами. Стас, который хотел, по обыкновению, начать расхваливать объект, посмотрев на клиентов, понял - можно считать, что участок уже продан. Поэтому он остался стоять у машины, не мешая им прикипать к этому месту с каждой минутой всё больше и больше.
   К слову сказать, как только Машу вытащили из машины и отпустили побегать, она тут же перестала ныть, разулыбалась и ринулась вперёд за первой попавшейся бабочкой. Она не огорчилась даже тому, что, не пробежав и десяти шагов, запнулась о камень и плюхнулась на землю, ибо и под носом было много чего интересного, что стоило рассмотреть. Марина, рассмеявшись, подняла Машу и все вместе зашли на участок.
   На территории бывшего хутора располагалось несколько полуразвалившихся построек - жилой некогда дом и подсобные помещения, следы большого огорода и одичавший, но прекрасный сад, находящийся сейчас во всём своём весеннем великолепии.
   Они бродили по участку, обмениваясь тихими комментариями, боясь говорить громко, хотя ликование переполняло их:
   - Ты видишь - здесь несколько сосен и дубов!
   - А там и яблони и вишни и ещё куча всего!
   - А тут и там и вон там будут цветники!
   - Да здесь места для всего хватит!
   - А вы видели, там была река!
   - Ага, и река, и лес вплотную, и поля...
   - Дорога рядом - добираться удобно...
   - И в то же время уединение!
   - А мы не спим? Может, мне это снится? Проснусь, а ничего нет.
   - Типун тебе на язык, а то и сразу несколько - залепить гнусную тварь целиком! Нет, это не сон. Мы действительно здесь и уезжать уже не хочется.
   Переговариваясь, и Юля, и Егор, и супруги долго бродили по участку, затем немного по лесу, потом чуть-чуть по полю и под конец решили дойти до деревни. Точнее, Андрей и Стас поехали туда на машине, а остальные пошли пешком.
   Марина заговорила первой:
   - Ну и как, есть у кого-нибудь возражения против участка?
   Юля и Егор, не сговариваясь, одновременно покрутили пальцем у виска. Ответила Юля:
   - Марин, ты извини, конечно, вообще-то, ты умный человек, но вопрос твой на редкость дурацкий. А ты что скажешь, мелкий?
   - Я, лично, буду очень воспитанным молодым человеком и не скажу ничего, потому что если я что-то скажу, то ты, Мариночка ужаснёшься, откуда я знаю такие слова, и, может быть, даже обидишься на меня! - очень серьёзно сказал Егор, хотя глаза его смеялись.
   - То есть я правильно поняла вас обоих - возражений нет?
   Ответом были красноречивые взгляды и выразительное молчание.
   - Я буду солидарна с вами и скажу, что мне так же очень понравилось, больше того - Андрей, а я его знаю, был в полном восторге. - Марина немного помолчала, привлекая их внимание к Маше. - А Машенька за всё время ни разу не хныкнула и не пискнула, хотя и не один раз упала, из чего я заключаю - ей так же всё очень нравится.
   Разговаривая, они дошли до деревни, где и обнаружили Андрея и Стаса оживлённо общающимися с группой местных жителей, с которыми уже успели свести знакомство. Увидев родственников, Андрей помахал им рукой, попрощался с собеседниками и прошёл к машине. Вслед за ним к машине проследовал и Стас. Затем все уселись в неё и отправились домой. Кстати, едва только они сели и машина тронулась, Маша опять заплакала.
   - Что же это такое? - удивлялась Марина. - Никогда её не укачивало в машине.
   По дороге Андрей делился информацией, почерпнутой от местных жителей:
   - Мне сообщили, что рыбалка тут отменная, а чуть выше по реке находится группа островов. Здесь и ниже по течению есть несколько песчаных пляжей. В самой деревне имеется школа, - и он бросил взгляд на Егора через зеркальце, - что очень удобно - не придётся возить тебя в город, а так же магазин и даже что-то вроде небольшой поликлиники. Плюс к этому деревня обитаема круглый год и почти у всех её жителей имеются дети, - здесь он посмотрел на Марину, - будет с кем играть Машеньке. Словом, всё просто замечательно, есть только одно но.
   Все насторожились.
   - Мне сообщили некоторые странные вещи, - иронично улыбаясь, начал Андрей. - Ясно, что это полный абсурд и чистейшей воды суеверие, но местные жители, все как один, убеждали меня, что за тем полем, что простирается перед нашим домом, - тут Андрей сам себя поправил, - нашим будущим домом, находится некое нехорошее, а то, - он усмехнулся, - и вообще проклятое место. И что с ним связанно огромное количество всякого рода слухов.
   Реакция всех, кто слушал, была различна - Юля и Егор, радостно переглянувшись, так сказать, потёрли руки - вот оно, начинается! Марина отнеслась к этому совершенно равнодушно, ибо ни в какую чертовщину не верила, а в данный момент её гораздо больше волновала дочка, никак не желавшая успокаиваться. Стас же, который был свидетелем и участником разговора и своими ушами слышал, что говорили люди, испугался, что выгодная сделка может сорваться. Но услышав оговорку "наш" дом и поправку "будущий" и увидев по лицам остальных, что это их не испугало и не оттолкнуло, расслабился.
   - Что ж, в таком случае я могу заключить, что эти мрачные слухи как специи к еде, или, выражаясь иными словами, как привидения к английскому замку, - завершил беседу Андрей.
   Оставшийся путь они проделали молча, слишком возбуждённые и захваченные увиденным.
  
   Андрей высадил Стаса у ближайшей станции метро. Прощаясь, Стас заверил, что с завтрашнего дня начнёт оформление участка и посоветовал им подыскать фирму, которая займётся постройкой их будущего дома. Тепло попрощавшись, они расстались.
   Уже вечером, после ужина, Марина и Андрей уединились в своей комнате, обсуждая технические подробности обращения в фирму, постройки дома, вопрос цены и тому подобные вещи. Единственный раз они отвлеклись от этой темы, когда заговорили о внезапно проявившейся у их дочери негативной реакции на машину. Ведь она и на обратном пути смогла заснуть только тогда, когда они были уже недалеко от дома.
   Юля и Егор в свою очередь закрылись в Юлиной комнате. Хоть и также связанные с домом, их интересовали совсем другие вопросы.
   - Юль, как ты думаешь, что значит "нехорошее, а то и вовсе проклятое место", а? - начал разговор Егор.
   - Понятия не имею. Может быть, у них шутки такие, может, они всех приезжих так разыгрывают, или, чего доброго, у них там клад спрятан? - Юля развела руками, не особенно веря в свои слова.
   - Ага, местный банк и они не хотят, чтобы его вскрыли! - выдвинул свою версию Егор.
   - Слушай, мелкий, а может, там действительно что-то странное, как ты думаешь?
   - Точно! В чёрном-чёрном лесу есть чёрное-чёрное болото, в чёрном-чёрном болоте сидит чёрный-чёрный чёрт и... он съест тебя! - завопил Егор, схватив, сестру за шею руками. Она испуганно отшатнулась.
   - Да ну тебя, идиот, ты же меня испугал, - проворчала Юля.
   - На то и был расчёт, - радостно отозвался брат.
   В отместку Юля стукнула его кулаком по макушке.
   - Отольются кошке мышкины слёзки - доиграешься с такими шуточками, - отчасти в шутку, отчасти всерьёз сказала она, - попомни мои слова - и тебе придётся испугаться так, что мало не покажется. Но ладно, подурачились, и хватит, а если там на самом деле что-то не так?
   - То это было бы просто здорово! - с искренним убеждением отозвался брат, не особенно задумываясь над тем, что именно и насколько "не так", могло бы там быть.
   - Я предлагаю - как только мы туда переедем, сразу же начать всё исследовать и выяснять. Как тебе?
   - Я думаю, это отличная идея. Представляешь, мы находим какое-нибудь вселенское зло, прогоняем его и становимся спасителями мира! - щурясь от удовольствия, пробормотал Егор.
   Сестра только покачала головой.
   - Егорушка, тебе сколько лет? - медовым голосом поинтересовалась она.
   - Пятнадцать, и что с того? - буркнул обиженный Егор, сразу поняв намёк.
   - А то, что, во-первых, ведёшь себя так, будто не больше десяти, а во-вторых, такого спасителя мира, как ты, ещё самого спасать надо.
   Егор праведно возмутился:
   - А 15-летний капитан? - он махнул рукой, отметая возможные возражения сестры. - Хорошо, ты скажешь - неубедительно, литературный пример, а не из жизни, хотя подобные случаи бывали и на самом деле, - горячо проговорил он, несмотря на то, что сестра не сделала ни единой попытки возразить, - но вот тебе пример из жизни - Гайдар. В 15 лет он уже командовал взводом, - Егор задумался на мгновение, а потом махнул рукой, - может, и не в 15, может, и не взводом, но что-то такое точно было. Ага, вспомнил - в четырнадцать с половиной был командиром взвода курсантов, в шестнадцать роты, а в семнадцать уже командовал полком, - он кивнул, - да, именно так.
   Юля покосилась на него и хмыкнула. Пожав плечами, она ответила:
   - А ещё заявляешь, что историей увлекаешься, тот ещё знаток, небось, переврал одну половину, а другую додумал. Ладно, не пыхти так и не сверкай глазами - не ровён час подожжёшь что-нибудь. Да, точно, где-то, что-то, когда-то обязательно что-нибудь да было, но именно к тебе это не относится. Ты же будущий историк, кабинетный червь, а не боевой командир с шашкой наголо. И пыль, которой ты будешь дышать, вовсе не пыль дорог в дальних странствиях, а прах древних манускриптов и палимпсестов.
   Егор нахмурился.
   - Ты это зря, что с того, что я люблю историю, это же не значит, что я ни на что не способен.
   Пожав плечами, Юля заметила:
   - Вообще-то только время может показать, кто на что способен. Время и какая-то серьёзная ситуация.
   - Так именно об этом я и говорю! - воскликнул Егор, вскакивая и начиная бурно жестикулировать. - Именно об этом! Так что нечего говорить, что я только будущий кабинетный червь и ничего больше!
   Сестра в изумлении покачала головой.
   - Вот завёлся, ну надо же! Ты сядь, успокойся, - похлопала она по дивану рядом с собой. Брат сел, но лицо его всё ещё хранило выражение незаслуженной обиды.
   - Время покажет, кто на что способен, - повторила Юля примиряюще, - тем более, чует моё сердце, у нас будет возможность это проверить.
   Препирательства на этом закончились и они вернулись к тому же разговору, что вели до этой стычки. Проговорив ещё какое-то время, они пожелали друг другу спокойной ночи и расползлись по кроватям.
   Юля взяла книгу, чтобы почитать на сон грядущий, но слишком возбуждённая, она не никак не могла сосредоточиться на тексте. Книгу пришлось отложить и, закрыв глаза, Юля начала мечтать о будущей счастливой жизни и так, мечтая, погрузилась в сон.
   "Я иду по огромному, бесконечному болоту. Вокруг меня на низких кочках сидят гротескно уродливые лягушки и жабы. Выглядят они на редкость плотоядными. Внезапно я замечаю птицу, которая прыгает по этому болоту, вязнет в нём, пытается выбраться и улететь, и не может. Лягушки со всего болота начинают стягиваться вокруг, стараясь добраться до неё и сожрать. Наконец птица, ценой неимоверных усилий, вырывается из болота, спасаясь от этих отвратительных земноводных, и улетает к Солнцу. Я подношу руку ко рту и начинаю грызть её. Я знаю, что съесть её (и себя целиком) - единственный способ спастись."
   Юля резко села на кровати с колотящимся сердцем. "Приснится же такое. Завтра же расскажу Егору. Какой жуткий сон."
   Но наступившее утро почти стёрло воспоминания об этом сне, и при ярком свете Солнца он показался уже совсем не таким страшным. А затем Юля и вообще забыла о нём. На какое-то время.
  
   Прошло около двух месяцев. Стас не обманул - он действительно очень быстро оформил участок. Так что Андрей, уже давно договорившийся со строительной фирмой и периодически заезжавший посмотреть на результаты, мог видеть, как растёт и обретает форму их будущий дом. И однажды, когда до переезда оставалось три недели, Юля заявила:
   - Нам нужны собаки.
   - С этим никто не спорит - если живёшь на отшибе, собаки только в помощь.
   - Дело не только в том, что мы живём на отшибе. Я собираюсь далеко уходить. В компании двух собак мне будет гораздо спокойней.
   Марина поинтересовалась:
   - А почему именно двух? Не одной, не трёх или ещё больше?
   - А потому что у меня только две руки - заявила Юля, - это во-первых; это будут мальчик и девочка - это во-вторых, пола тоже только два. И в-третьих - так как собаки будут моими, то и породу выбирать также буду я. Кстати, с Егором я это уже обсуждала и он обеими руками за.
   - И кто же это должен быть? - несколько встревоженно спросил Андрей. Зная Юлю, он боялся, что её собаки окажутся как минимум амурскими тиграми, а то и белыми медведями.
   - Кавказские овчарки! - воскликнула Юля. - Это будут две замечательные кавказские овчарки - белая и бурая, как медведи...
   Тут Андрей не выдержал и расхохотался:
   - Тогда уж бери одну тигровую - как амурского тигра.
   Вслед за ним рассмеялась и Марина - родную сестру она знала не хуже мужа.
   - То есть вы согласны? - с облегчением спросила Юля. С нервным напряжением ожидаемая ею битва, уступать в которой она не собиралась, закончилась, так не начавшись.
   - Почему же мы должны быть против. Отличные собаки, для частного дома то, что нужно, - сказал Андрей, и Марина согласно кивнула.
   Юля, не веря своей удаче, быстро заговорила:
   - Щенков надо взять сейчас, пока они маленькие, с ними всё равно нельзя гулять, возьмём, сделаем прививки, через три недели переезжать, там и начнём гулять.
   Супруги предпочли бы дождаться переезда, но Юля смотрела на них такими умоляющими глазами, что они против воли дружно сказали:
   - Хорошо!
   Счастливая, Юля понеслась обзванивать объявления. Через два дня по квартире катались два меховых клубка - белая двухмесячная Ангара и полуторамесячный буро-тигровый ("и тигр и медведь в одном флаконе" - прошептал Андрей на ухо Марине, заставив её рассмеяться) карапуз Алтай.
  
   И вот долгожданный день переезда настал. Прощаясь с квартирой, все прошлись по комнатам, с которыми было связано столько воспоминаний, заглянули в закуток - спальню Егора, посидели на кухне напоследок. Без вещей и книг квартира стала выглядеть очень печальной и одинокой и если бы не животные: три кошки - 14-летняя Дама, 3-х летний Крис и годовалая Фенька, а так же два электрических веника - Ангара и Алтай, стало бы совсем грустно.
   Наконец с квартирой попрощались, закрыли дверь и уехали к новой жизни.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 1
   Все столпились возле коробок с вещами, наваленных около входа в их новый дом. Андрей, как номинальный глава семьи, решительно заявил:
   - Первым делом мы разбираем этот ужасный завал у двери.
   - А вторым? - совершенно справедливо поинтересовался Егор.
   - А так же третьим? - продолжила Юля.
   - И самое главное, четвёртым, - твёрдо заключила Марина с абсолютно серьёзным выражением лица.
   - Ну вот, опять издеваетесь, - проворчал Андрей.
   - Это только потому, что ты любитель говорить очевидные вещи, - заметила Марина, - или, по-твоему, мы собрались пойти к той сосне и устроить вокруг неё хоровод? Естественно, что сначала надо убрать коробки. - Марина помолчала чуть-чуть, наклонив голову набок и внимательно глядя на мужа, а затем продолжила, - ты учти, что если продолжишь так говорить, то мы придумаем что-нибудь ещё, и пострашнее. Не так ли, ребята? - обратилась она к брату и сестре.
   - Во-первых, святая правда, - согласилась Юля, - а во-вторых, прежде чем нам таскать коробки, надо решить, куда засунуть щенков, надеясь при этом, что кошки сами разбегутся. Иначе, боюсь, вместо них у нас будут отличные лохматые коврики!
   - А мы тебя предупреждали, что щенков надо брать, когда мы переедем! Сама взяла, вот сама и решай, куда. Хоть в карманы засовывай, хоть в коробку сажай! - радостно откликнулся Андрей, счастливый, что есть на кого перевести стрелки.
   В конце концов, разобравшись и с щенками, и с кошками, и с вещами, они уставшие, но довольные собрались в самой большой комнате дома.
   - Какое счастье, что Машка всё это время проспала, и что уж если она спит, то её и из пушки не разбудишь, - сказала Марина и с удовлетворённым вздохом растянулась на диване, заботливо принесённом в комнату именно для этой цели, прижимая к себе проснувшуюся и очень оживлённую дочку.
   Тому, кто общался с полуторагодовалыми детьми, и объяснять не надо то, что представили родичи. А кто не общался, всё равно не поверит.
   - Это был бы полный дурдом! - озвучив мысли всех остальных, сказал Егор, и неожиданно спросил, глядя на Андрея, - так я повторяю свой вопрос - как быть со вторым?
   - С каким "вторым"? - не понял сначала тот.
   - А с тем вторым, с которым мы должны разобраться после первого.
   - Точно, точно, а ещё и с третьим и четвёртым! - согласно закивали головами Юля и Марина.
   - Тогда уж добавьте и пятого - меня, то есть, - вспомнил Андрей, оживляясь. - Машу брать не будем - маленькая ещё, а с зоопарком и так ясно.
   - Милый, у тебя бред, - сочувственно произнесла Марина. - Ты переутомился.
   - Ничего подобного! Я хочу сказать, что надо решить, чем мы будем заниматься. Я имею в виду то, о чём каждый из вас, то есть из нас, мечтает и что, пока есть возможность, собирается делать.
   - Так подай пример и начни с себя, - заметила Марина.
   - Хорошо. Первым делом я собираюсь хорошенько выспаться, затем проснусь, встану, приведу себя в порядок, позавтракаю...
   - Надеюсь, ты не станешь описывать каждый миг! - с шутливым испугом воскликнула Марина.
   - ... возьму свои удочки, - тут Андрей погладил их рукой. В предвкушении завтрашнего дня он никак не мог заставить себя с ними расстаться, - и отправлюсь на речку. Местные старожилы заверили меня, что здесь отличная рыбалка. А теперь ты, Мариночка, каковы твои планы на завтрашний день?
   - Чтобы не повторяться, сразу перейду к сути. Я хочу внимательно осмотреть участок, чтобы решить, где и какие цветы должны расти, - и Марина закрыла глаза, с удовольствием представляя, как прекрасен будет участок, после того, как она с ним поработает. Перед её мысленным взором колыхались, как живые, огромные ковры из цветов. Цветы взбирались по шпалерам, свисали со стен дома и, вообще, встречались в самых неожиданных местах.
   Все вежливо молчали, не мешая ей наслаждаться своим видением. Даже маленькая Маша внимательно и серьёзно (а главное, молча) рассматривала маму. Наконец, тряхнув головой, Марина посмотрела на брата и сестру.
   - А вы чем собираетесь заниматься? - спросила она с ласковой и немного отрешённой улыбкой, всё ещё не до конца очнувшись от своего видения.
   - Позадавать вопросы и повыяснять кое-какие вещи! - одновременно воскликнули и Юля и Егор.
   Андрей расхохотался:
   - "Беги, разузнай и разнюхай" - начертано на семейном гербе у мангустов", - процитировал он Киплинга. - Ну, если вы оба не мангусты, тогда я не знаю, какими ещё они должны быть.
   - А что, очень верное прозвище, - задумчиво протянула Марина, - полностью отражает суть вещей. Предлагаю оставить его за вами.
   Юля и Егор посопротивлялись для проформы, но, в сущности, ничего обидного в этом прозвище не было, да и сказки Киплинга им нравились, так что с тех пор кличка "Мангусты" стала их официальном прозвищем.
  
   Следующее утро выдалось как нельзя более подходящим для претворения в жизнь их планов. За завтраком все единодушно решили, что каждый займётся их осуществлением в одиночку, а вечером соберутся вместе и поделятся впечатлениями. И за исключением только того факта, что Андрей и Егор до деревни дошли вместе, решение было выполнено неукоснительно.
   Наступил вечер и все опять собрались вместе. Чтобы не отвлекаться от обмена впечатлениями, решили отложить их на... (ведь если есть послеобеденное время, почему нет послеужинного?), словом на время, которое наступит после ужина. И едва покончив с ужином, в сгущающихся сумерках июльского вечера они перешли в гостиную, освещённую лишь остатками света с улицы и маленьким торшером. Из соображений уюта ламп решили больше не зажигать.
   - Самая подходящая обстановка для рассказывания страшных историй, - войдя в комнату последней и осматриваясь кругом, заметила Юля, за которой вкатились оба щенка, причём Алтай, запнувшись о порожек, пропахал носом пол. И действительно - слабый свет маленького торшера делал комнату очень уютной, но в тех углах, где его хилых сил не хватало, чтобы справиться с темнотой, казалось, что тени собираются во что-то реальное и осязаемое.
   - Ну, за этим дело не встанет! - ухмыляясь, заявил Егор, но ноги всё же на кресле поджал.
   Супруги удивлённо переглянулись:
   - А по-моему, очень уютно, - заметила Марина.
   - По-моему, тоже - поддержал её Андрей, - хотя насчёт страшных историй я солидарен с Егором - мне тоже есть, что рассказать. Ведь ты это имел в виду, говоря, что за ними дело не встанет? - посмотрел он на Егора.
   - Ага, именно это! - закивал Егор, который с трудом удерживался от того, чтобы не выложить сразу всё, что он услышал в деревне.
   - В таком случае предлагаю рассказывать истории по мере возрастания их занимательности, - предложила Юля.
   - Тогда первой должна начать рассказ я, так как ничего интересного со мной не произошло - с участка-то я никуда не уходила, - отозвалась Марина.
   - Значит мой рассказ второй, ибо никаких ужасов я вам не обещаю, разве что было смешно и нелепо.
   Тут не выдержал Егор, который с самого возвращения домой был в крайне возбуждённом состоянии:
   - А я тогда должен рассказывать последним - мой рассказ, безусловно, самый интересный и страшный!
   Андрей с сомнением посмотрел на него, но решил не ронять своё достоинство, споря с младшим, и все сошлись на том, что его, Андрея, история будет третьей, а Егор завершит этот вечер воспоминаний.
  
   История Марины
  
   - Как я ранее сказала, ничего особенно интересного я вам рассказать не могу...
   - Мы все пообещали поделиться историями, - встрял Егор.
   - А впечатлений было много. Даже не знаю, с чего начать. - Марина, размышляя, о чём бы рассказать, случайно посмотрела на дочку, устроившуюся рядом. - Ладно, начну с Машеньки. Сначала она раз десять упала, затем решила попробовать крапиву на вкус...
   - Ну и как? - снова встрял Егор.
   - Не понравилось, - сухо ответила Марина. - Затем скатилась в ямку и не могла оттуда выбраться и в итоге застряла в упавшей ветке, что ей не понравилось даже больше, чем крапива.
   - Вот-вот, дети, все они такие, мелкие вредители, - пробормотала Юля, мрачно посмотрев на щенков, заснувших, развалясь, посреди комнаты. Тени, повыползавшие из углов с наступлением ночи, их совершенно не пугали.
   Марина с любопытством посмотрела на сестру, но, не дождавшись продолжения, вернулась к рассказу.
   - Словом, не мне вам объяснять, что такое маленький ребёнок, оказавшийся на природе. А что же касается моих впечатлений от участка, то это сказка, - и её лицо вновь осветилось тем же выражением радостного возбуждения, временами переходящего в восторг, которое не сходило с лица всё то время, что она провела в саду. - Он ещё лучше, чем я думала. Земля сохранила плодородность ещё от прежних хозяев, деревья и кустарники, хоть и требуют ухода, все увешаны плодами, а как здесь можно развернуться с цветами, - Марина даже зажмурилась от удовольствия. - А я всё осмотрела, всё рассчитала и завтра оставлю Машеньку под вашу ответственность и поеду в садовый центр за рассадой. На этом, если у вас нет возражений, я могу считать свой рассказ оконченным.
  
   История Юли
  
   - В таком случае продолжаю вечер я, - и Юля сделала глубокий вдох, пытаясь обрести ледяное спокойствие. Удалось ей это, правда, не в полной мере. - Первое, что я хочу сказать: заявляю официально - если мне ещё доведётся брать собак, никогда, ни при каких обстоятельствах я не возьму двух щенков сразу!
   - Юленька, а как же твоя теория насчёт двух рук и так далее? - очень-очень вежливо спросила Марина.
   - Да хоть сторукий Бриарей! - рявкнула Юля. - Я хочу сказать, пусть у меня была бы хоть сотня рук и пятьдесят голов, как у Бриарея - что мне действительно было нужно, так это две меня! Если честно, то я просто не представляла, что такое два щенка. То, что я всегда видела - это чинное, мирное сопровождение мамы. Но эти мелкие монстры, - тут Юля с силой выдохнула, - начнём с того, что они органически не могут держаться вместе, это они дома такая неразлучная парочка. Затем, они не только не могут держаться вместе - вы только посмотрите на эти толстенькие короткие лапки и упитанные тельца, они вообще не могут держаться на ногах! Вы видели, как сюда влетел Алтай, а ведь здесь ровный пол - что же творилось в лесу - уму непостижимо. Хотя бы как мы пытались перебраться через маленькое брёвнышко. Алтай подошёл к нему первым и попытался перелезть, свалился с этой же стороны и разорался на бревно, очень возмущённый. Вслед за ним подбежала к бревну Ангара и тоже попыталась перелезть. Пока я успокаивала Алтая, она свалилась носом вниз с противоположной стороны и также развозмущалась. Я бросилась к ней, не перенеся Алтая на другую сторону, тем более что Ангара перелезла через бревно в пяти метрах от нас. Только я добежала до неё, Алтай снова полез через бревно и повис на нём - ни туда, ни сюда. Я бросила Ангару, учитывая, что она была с нужной стороны бревна, но только я добежала до Алтая, Ангара свалилась уже с другой стороны. Так я бегала несколько раз, пока не догадалась схватить одного за другим в охапку (а весят они немало) и перенести обоих куда надо.
   К концу повествования все хохотали, да и Юля также развеселилась.
   - А почему ты сразу не взяла обоих? - сквозь слёзы еле выдавила Марина.
   - Да если честно, просто не сообразила. Дальше, конечно, с брёвнами пошло проще, опыт уже был, но если им нужно было побежать за бабочками, то летящими в противоположные стороны - один бежит, к примеру, направо, то другая - налево, если застревают в чём-нибудь, то одновременно и в разных местах, а если подбивать меня, то под обе ноги одновременно. А затем эти два малолетних негодяя дружно плюхнулись на полянке и заснули, пока я сидела и кормила комаров, и проспали часа полтора, не меньше. Ну и приблизительно таким же образом мы возвращались обратно.
   Когда все отсмеялись, слово взял Андрей.
  
   История Андрея
  
   Первым делом он посмотрел в окно:
   - Ну что же, Солнце уже совсем село и дело движется к полуночи. Самое время для страшных историй. Как мы дошли до деревни с Егором, рассказывать, думаю, смысла нет. Всё самое интересное начинается с того момента, когда мы расстались. Егор побежал к молодёжи, я же отправился к реке. Сначала впечатления по поводу реки, как и было обещано. Это что-то неописуемое. Там есть всё: и пологие пляжи с одной стороны и отвесные берега с другой, есть брод, стремнина и несколько островов, словом, на любой вкус. Рыба, кстати сказать, там весьма обильна и разнообразна, правда очень сложно ловится.
   В этом месте слушатели с трудом удержались от смеха - Андрей был страстным любителем рыбной ловли, но очень плохим рыбаком и мест, где рыба "ловилась бы хорошо", для него не существовало по определению.
   - И пока я сидел на берегу с удочкой, получая удовольствие от замечательного дня, красивого пейзажа и, в особенности, от пойманных к тому моменту двух карасей и одной плотвички, ко мне подошёл человек. Чуть позже к нему присоединились ещё несколько его знакомых, так же, как и он, местных жителей, и мы вступили в беседу. Кстати, - посмотрев на каждого в отдельности, твёрдо заявил Андрей, - именно этот факт послужил причиной моего скудного улова.
   Тут Егор, не удержавшись, громко фыркнул, но Андрей предпочёл его проигнорировать.
   - И они поведали мне весьма интересную историю. Правда, я не вполне уверен - были они серьёзны или решили разыграть новичка, но передаю вам без изменений и купюр то, что было рассказано мне. Так вот, они сообщили мне, что места здесь в целом отличные и ходить можно практически куда угодно, но стоит избегать одного места. Якобы в их деревне оно пользуется дурной славой. Этим местом является находящееся в десяти километрах от нас небольшое болото.
   При этих словах Егор дёрнулся в кресле как ужаленный. Он хотел было уже что-то выпалить, но Андрей смерил его строгим взглядом:
   - Молодой человек, вы сами вызвались говорить последним. Так что попрошу не прерывать меня своими высказываниями и терпеливо дожидаться своей очереди.
   Пристыженный, но тем не менее с трудом сдерживающийся, Егор был вынужден закрыть рот.
   Андрей вернулся к рассказу:
   - Как я уже сообщал ранее, этим запретным местом является болото. У местных жителей оно носит название либо Чёртова, либо Проклятого болота. Оба названия равно в ходу и в беседе со мной его называли и так и этак. Были ещё и другие названия, но в присутствии детей и женщин я их повторять не стану. Об этом болоте ходит много легенд. Например, в деревне было несколько случаев сумасшествия и их приписывали действию болота на том абсурдном основании, что несчастные некогда посещали его. Говорят, что болото может заставить человека залезть в трясину и утонуть там только потому, что одного страдающего лунатизмом человека успели перехватить на выходе из деревни, когда он двигался в том направлении. Все случаи исчезновения людей и домашних животных (а их не могло не быть в такой большой деревне), также приписываются болоту. И, наконец, говорят, что тех, кто бывает там по ночам, охватывает безотчётный ужас, и что проходившие там ночью люди видели призраков. Кстати, там бывало много людей - очень грибные и ягодные места, как сообщили мне аборигены; кроме того, на некотором расстоянии от болота находится старинное кладбище, на котором покоятся кости предков большинства жителей деревни. Так вот, с ума сошло очень незначительное количество людей в процентном соотношении, так что обвинять в их сумасшествии болото просто нелепо. Совершенно очевидно, это последствия близкородственных браков.
   С этими словами Андрей повернулся к Егору:
   - Теперь ваша очередь, молодой человек, приступайте.
  
   История Егора
  
   И Егор приступил. Он уже давно в еле сдерживаемом нетерпении крутился в кресле и слова, как только он получил возможность говорить, посыпались из него, как крупа из прохудившегося мешка:
   - Когда мы расстались с Андреем, я побежал к ребятам познакомиться. Впечатление - ребята хорошие, я с ними подружился и так же, как и в случае Андрея, они начали мне рассказывать о болоте. Там живёт водяной...
   Здесь Андрей иронически хмыкнул.
   - Да - водяной, - загорячился Егор, - мне ребята всё рассказали, они бегали ночью к болоту, близко не подходили, конечно, и видели и призраков, и зомби и испугались так, что чуть в штаны не наложили. И даже водяного видели - чёрное существо шевелилось в болоте и выло там, а затем они побежали домой и больше не ходили туда. А ещё водяной может во сне присниться. И кому он приснился, тот с ума сходит и его надо в сумасшедший дом отправлять, потому что он обязательно пойдёт, иначе, ночью и утопится в болоте. Несколько человек так утопилось, только одного поймали, потому что следить стали, теперь их в дурдом отправляют, кому он приснился... - Егор потерял дыхание и замолчал.
   Юля, сузив глаза, неотрывно смотрела на брата, выпалившего без остановки свой рассказ. Дослушав, она перевела взгляд сначала на Андрея, затем на Марину и увиденное несколько озадачило её. Да, она не считала, что в болоте живёт водяной, но полное единодушие жителей деревни недвусмысленно говорило ей о том, что с тем местом что-то не так. А выражение лиц супругов также недвусмысленно показывало, что они считают это не более чем нелепыми историями - не то милые развлечения местных жителей, любящих пугать приезжих, не то дремучие деревенские суеверия, на которые каждый образованный человек должен смотреть свысока. Покачав головой, Юля закрыла глаза и откинулась в кресле, размышляя над услышанным.
   К этому моменту время перевалило уже за полночь и собеседники, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам. По дороге Андрей спросил у Марины:
   - Как ты думаешь, нужно ли поговорить с Егором о вредности подобных фантазий?
   На что та ответила:
   - Не стоит, кто ребёнком не заслушивался страшными историями, и сам их не рассказывал.
   - Я не заслушивался и сам не рассказывал! - категорично заявил Андрей.
   - Ну, ты у нас уникум, а я лично делала и то и другое в лагере, и что интересно, вроде понимаешь, что бред, а в то же время веришь. Егор - нормальный подросток, пусть развлекается, - и Марина улыбнулась, вспоминая собственное детство.
   Юля и Егор шли к своим комнатам, захватив щенков в охапку, так как те были слишком сонными, чтобы бежать самим. Перед тем, как отправиться к себе, Юля зашла к Егору обсудить услышанное. На кровать они забрались с ногами, взяв малышей с собой.
   - Юль, что ты думаешь по этому поводу? - спросил Егор и, взъерошив волосы руками, уставился в чёрный прямоугольник окна. С тех пор, как он своими собственными ушами услышал рассказы о болоте и своими глазами увидел откровенный страх тех, кто рассказывал о нём, он полностью поверил в то, что там обитает нечто жуткое. Слишком испуганы были мальчишки, говорящие о том проклятом месте. И сейчас, как и весь сегодняшний вечер, взгляд его неотступно притягивало болото, видеть которое он не мог, но чьё присутствие ощущал очень остро.
   - Знаешь, мелкий, я полагаю, что, с одной стороны, у страха глаза велики, например, эти "зомби" - явно просто болотное свечение, а уж придумать можно... - Юля пожала плечами, - но, с другой - в этом, безусловно, что-то есть, раз все местные в это верят.
   Тут Егор горячо закивал головой:
   - Да-да, и ещё как, ребята в самом деле боятся болота. Когда я предложил сходить ночью и посмотреть, они явно испугались и посмотрели на меня как на идиота, никто не согласился.
   - Об этом я и говорю, а ведь это безбашенные подростки, сующиеся в любую дыру. Я не думаю, что Андрей прав, утверждая, что это абсурд, реакция людей опровергает это. Сложно представить, не невозможно, но сложно, что вся деревня договорилась разыгрывать приезжих. Очевидно, там на самом деле что-то есть.
   - И что мы будем делать? Завтра же отправляемся на исследования, как и положено мангустам?
   При слове "мангусты" оба улыбнулись, вспомнив вчерашний разговор.
   - Нет, я не могу, щены ещё очень маленькие, они не пройдут двадцать километров. Надо подождать, когда они подрастут, я не хочу оставлять их одних. Месяца два-три - и можно отправляться. А ты пока собери в деревне всю информацию, какую только сможешь.
   На этом разговор закончился, и Юля, пожелав брату спокойной ночи, ушла в свою комнату и легла спать. Но услышанное слишком взволновало её. Мысли вихрем носились в голове, напрочь прогнав сон. Юля вылезла из кровати и, подойдя к открытому окну, стала смотреть в тёмную июльскую ночь. Звёзды, усеявшие небо сплошняком, как это редко бывает в средней полосе России, мерцали и переливались, а затем, как и всегда, когда Юля пристально смотрела на них, начали кружиться, приближаясь и одновременно удаляясь каким-то непостижимым образом. Почти загипнотизированная этим зрелищем, она долго стояла, не шевелясь, не слыша трещавших вокруг кузнечиков и даже не замечая - тёплой или прохладной была ночь. Мысли, с таким грохотом носившиеся в голове, пока Юля лежала в кровати, куда-то незаметно испарились, и сон начал одолевать её. Она вернулась к кровати и легла, уже почти спящая.
   "Я стою рядом с каким-то человеком. Он намного старше меня и он начальник. Он приказывает мне убить другого человека. Я отправляюсь выполнить это задание, но когда я подхожу к другому, понимаю - у меня к нему нет вражды. Убивать его я не хочу. Я разворачиваюсь и ухожу оттуда. Через некоторое время я возвращаюсь обратно к начальнику. Он укоризненно говорит мне: "Я же приказал тебе убить его, ну да ладно, я сделал это за тебя" и видно, что он совсем не расстроен. В этот момент я замечаю рядом с ним лежащего на земле, еле шевелящегося в луже собственной крови, истерзанного, почти мёртвого человека с одним глазом - другой вырезан. Начальник показывает на примитивно нацарапанное лицо на листе гибкого пластика и говорит: "Это я достал у него, он не хотел говорить, где его спрятал, пришлось пытать. Есть три ключа к разгадке тайны, одним владеет он - вот этот рисунок, другим я - необходимо смазать кровью губы на рисунке, третий - у тебя, тебе нужно узнать, что делать с глазами. Есть ещё некто, его хозяин, он также связан с этим, но кто он, неизвестно, хотя он очень важен. Кстати, губы можно смазать хоть сейчас. Это ничего не даст, но просто очень интересно понаблюдать за тем, что произойдёт. Тем более что за кровью дело не встанет. Вот, посмотри." И он, наклоняясь, обмакивает палец в лужу крови и проводит по нарисованным губам. На них остаётся жирная красная полоса. Я сгибаюсь над рисунком, почти уткнувшись в него носом, и с огромным напряжением и интересом вглядываюсь в него, пытаясь предугадать, что же должно произойти. Секунд десять ничего не меняется, затем всё резко расплывается, и я не могу увидеть вообще ничего. Я отчаянно пытаюсь разглядеть маску, чтобы узнать, что же должно случиться, но тут..."
   Юля широко открыла глаза. Когда она их закрывала, они ещё помнили свет звёзд, а сейчас уже взошедшее Солнце заливало комнату ярчайшим янтарным светом. Но на сей раз оно не смогло перебить впечатление от сна, как это произошло в прошлый. Все его события проходили перед Юлиным взором как живые. Спать не хотелось уже совершенно, более того, ощущение огромной важности этого сна заставило её вскочить из-за внезапного прилива нервной энергии. Юля торопливо оделась и отправилась к брату, чтобы рассказать об этом сне.
   Заглянув к нему в комнату, она с облегчением увидела, что Егор уже проснулся, но ещё не вылез из кровати.
   - Привет, Юлька, с добрым утром! И что подняло тебя в такую рань? - жизнерадостно поздоровался он.
   - Доброе утро, мелкий. Понимаешь, я даже не знаю с чего начать, - тут Егор заметил, что сестра явно озабочена и уселся на кровати, серьёзно и сосредоточенно глядя на неё. - Слушай: месяца три назад мне приснился сон о болоте, о том, как оно пытается засосать птицу и та, с трудом вырываясь, улетает к Солнцу. Тут бы всё ничего, но сон мне приснился в первую же ночь после того, как мы увидели это место, причём, заметь, о болоте мы тогда ничего не знали. Я бы, скорее всего, забыла о нём, но сегодня ночью мне приснился ещё один, точнее даже не ночью, а только что, - и Юля подробно рассказала Егору этот странный и жутковатый сон.
   Егор внимательно слушал, закрыв глаза, чтобы не упустить ни слова. Дослушав, он предположил:
   - Может, ты наслушалась всяких историй, ведь и тогда Андрей говорил о каком-то проклятом месте и сейчас, в этот раз, ты тоже слушала рассказы о всяких страшных вещах.
   Юля с сомнением покачала головой.
   - Знаешь, мелкий, я бы согласилась с тобой, если бы не два "но". Первое - я не обладаю, вообще-то, такой гипертрофированной реакцией на страшные истории. И второе - о болоте я узнала значительно позже.
   - Совпадения? - предположил Егор.
   Хмыкнув, Юля отозвалась:
   - Всё может быть. Слушай, Егор, ведь ты пойдёшь сегодня в деревню?
   - Ну да, конечно. Мы ещё вчера с ребятами договорились встретиться.
   Коснувшись брата рукой и настойчиво глядя на него, Юля сказала:
   - Егор, у меня к тебе огромная просьба, пожалуйста, постарайся узнать об этом болоте всё, что сможешь, очень тебя прошу. Абсолютно всё, что сможешь: точные сведения, предположения, слухи, любой бред, который только могут нести люди - важным может оказаться абсолютно всё, что угодно.
   - Хорошо, Юль, я обещаю.
   Также они договорились пока ничего не рассказывать ни Марине, ни Андрею и спустились к завтраку.
   - О, вот и Мангусты, как всегда вместе, - весело поприветствовал их Андрей, сидящий с чашкой кофе за столом.
   В этот момент в столовую вошла Марина, неся поднос со свежевыпеченными пирожками, вокруг которой крутилась Машка, на только ей одной понятном языке уговаривая маму поделиться одним из них.
   - С добрым утром, ребята, рано вы сегодня. Кстати, какие у вас планы на сегодняшний день? - поставив поднос на стол и выкладывая пирожки в глубокую тарелку, поинтересовалась Марина.
   - А мы, оказывается, очень вовремя встали, - заметила Юля, - что же касается твоего вопроса, то я собиралась сегодня сначала поработать, потом помочь тебе по дому. А к вечеру сходить с малявками погулять, а то сейчас слишком жарко. Егор же отправляется к друзьям в деревню.
   - Ты собираешься лепить днём? - удивилась Марина. - Сама же сколько раз говорила, что днём у тебя ничего не получается.
   - Хочу попробовать на свежем воздухе, под каким-нибудь деревом и сравнить результат. Не попробуешь - не узнаешь, - пожала плечами Юля.
   Завтрак закончился, и все разошлись заниматься своими делами. Юля вышла вместе с братом, говоря:
   - Слушай, мелкий, я пойду гулять с щенками около семи вечера. Если ты что-то узнаешь и не будешь занят с друзьями - приходи, погуляем вместе, расскажешь всё, что удастся выяснить.
   Егор согласился и на этом они расстались.
   Не было ещё шести, когда он вернулся обратно. Егор поискал Юлю и обнаружил её вместе с Мариной, расставляющей книги по полкам в книжных шкафах. Он уже открыл было рот, чтобы рассказать всё, что узнал, но, увидев палец сестры, прижатый к губам, осёкся, вспомнив об уговоре. Вместо этого он предложил им помощь.
   Приблизительно через час они убрали на место последнюю книгу и смогли вырваться на прогулку, а заодно, разумеется, получили возможность поговорить.
   - Слушай, Егор ты не обижайся, - начала разговор Юля, - это не потому, что я такая вредная. Просто я не хочу, чтобы они раньше времени узнали. Дело в том, что нас держат за несмышлёных детей, и я не хочу говорить им ничего, пока мы сами не узнаем побольше. Вот когда у нас на руках будут какие-то факты, тогда и поговорим. Хотят взрослого разговора, пусть получат. Не смогут же они закрыть глаза на очевидное.
   А в том, что эти факты раздобыть удастся, Юля была уверена - уж очень взволнован был брат - взволнован и, как ей показалось, встревожен.
   - Юль, кажется, в твоих снах что-то есть! - нервно заговорил Егор. - Я тебе сейчас по пунктам изложу всё, что выяснил: первое - те пропавшие. Всё, оказывается, гораздо интереснее, чем рассказал Андрей. Среди тех, кто бывал на этом болоте, причём, заметь, только среди тех, несколько человек сошли с ума. Мне так толком не рассказали, в чём дело, возможно взрослые больше знают. Так вот, некоторые из тех, кто сошёл с ума, ночью ушли на болото и не вернулись оттуда. То есть не все вместе, а по очереди. Один, через три месяца другой, ещё один - через год.
   - А когда это было?
   - Ну, один лет 10 назад, весной, остальные - сама посчитай. Вообще, их было больше - и раньше уходили, и недавно было два случая, точнее, один ушёл и пропал, а за другим начали следить и схватили на выходе из деревни. Он тоже шёл в сторону болота. Ребята говорят, он был совсем невменяем, ничего не понимал, а когда пришёл в себя, начал биться в истерике и кричать. Его увезли в дурдом. В деревне и сейчас есть несколько таких человек, только они пока никуда не ходили. Кстати, когда того увезли, он стал почти нормальным. И никуда ходить больше не ходил. Вообще перестал быть лунатиком.
   - Слушай, мелкий, если всё так страшно, чего же они вообще туда шляются?
   Юля настолько внимательно слушала Егора, что, пролезая под низко склонившейся веткой дерева, забыла сразу разогнуться. А, выпрямившись, она в изумлении посмотрела на брата, будучи не в силах понять, как местные жители при их отношении к болоту отваживались туда соваться.
   - Да, понимаешь, там, говорят, ягод полно, грибов, а днём совсем не страшно. - Егор пожал плечами и, помолчав немного, сказал, - да и с ума сходят отнюдь не все. Это как в Бермудском треугольнике - с большей частью всё отлично и только с немногими случается такое.
   - Неужели совсем не страшно ходить туда днём? - с удивлением спросила Юля, так как услышанное её довольно сильно насторожило, а довод Егора о выборочном сумасшествии не выглядел убедительным совершенно.
   - Нет-нет, утверждают, там днём совершенно спокойно, на болоте даже тропинки есть, - заверил Егор, - а вот ночью туда никто не пойдёт и под страхом смертной казни. Кстати! - воскликнул он, вспомнив, - и это второе: сейчас туда вообще не ходят. Дело в том, что за этим болотом поселились какие-то странные люди. Их никто не знает - кто они, откуда, но к тем, кто проходит рядом с этим местом, где они обосновались, они относятся... - Егор замялся, пытаясь подобрать слова, - не то чтобы плохо, но их там слишком много и, когда они видят чужака, то выходят и смотрят, пока он не уйдёт. Люди боятся и поэтому больше не ходят туда.
   Он взъерошил волосы и в который уже раз за эти два дня посмотрел в сторону болота.
   - В-третьих, - снова заговорил он, медленно и задумчиво, - рассказывают, что с этим болотом всегда было связано что-то жуткое - что уже при христианстве тут продолжали жить язычники, приносящие человеческие жертвы, что их деревня внезапно исчезла. Здесь же жил, говорят, помещик, который был хуже Салтычихи и не попал под суд только потому, что исчез. А его крепостные почти все были им замучены до смерти. Кстати, - усмехнувшись, Егор бросил взгляд на сестру, - вроде как его заброшенная усадьба до сих пор стоит неподалёку от этого болота. И, вообще, знаешь, Юль, я же буду поступать в институт через год. Если получится, попробую разыскать какие-нибудь документы, связанные со всем этим.
   - Егор, я думаю, надо обо всём рассказать нашим, - озабоченно сказала Юля.
   Брат кивнул, и они повернули на тропинку, ведущую к дому, осторожно обходя крутящихся под ногами щенков.
   Вернувшись домой, они решили отложить разговор до окончания ужина. После ужина Мангусты, как и предыдущим вечером, прошли в гостиную, только на сей раз настроение и у Юли и у Егора было совсем другим. Войдя в комнату, Юля сразу же включила большой свет, посмотрела на супругов и, убедившись, что её будут внимательно слушать, подробно изложила всё увиденное и услышанное.
   Андрей отреагировал первым:
   - И о чём же это говорит? - задал он вопрос и сам же на него ответил, - ровным счётом ни о чём. В каждой местности найдётся как минимум один такой объект, о котором среди аборигенов будут ходить всякого рода легенды. Людям нравится бояться, и ничего удивительного в этом нет.
   - Но, Андрей! - воскликнула Юля, с недоумением глядя на зятя. - Местные жители действительно боятся этого болота и боятся не на шутку, причём все, ты же сам это видел, не мог не видеть! Кроме того, как ты объяснишь эти случаи сумасшествия и исчезновения людей? Ведь одного из них остановили, когда он ночью как сомнамбула шёл к болоту.
   - Как я уже сказал ранее - ровным счётом ничего не значит. Это несомненный результат близкородственного скрещивания. У местных жителей просто очень неустойчивая психика. Неудивительно, что побывав на болоте и наслушавшись разных историй, кое-кто из них становится не совсем нормальным. А во сне, когда сознание почти отсутствует, бразды правления берёт подсознание, которое и заставляет их идти на болото - ведь все о нём только и говорят. А утонуть на болоте ночью очень легко. Вот и вся разгадка.
   - Андрей, ответь мне только на один вопрос - ты неопровержимо знаешь, что психика этих людей была неуравновешена и что эти близкородственные браки имели место быть? - напряжённо глядя на него, спросила Юля.
   - А как же иначе? - с великолепной уверенностью заявил Андрей. - Чтобы в деревне удалось этого избежать - абсолютно исключено. А нормальный человек не пойдёт в сомнамбулическом состоянии ночью на болото. Так что совершенно очевидно, что я прав.
   Юля нахмурилась.
   - Знаешь, это какая-то вывихнутая софистика - ты хочешь, чтобы ты был прав и поэтому ты уверен, что ты прав. Ну ладно, оставим это. А как быть с моими снами?
   - Совпадения, - убеждённо сказал Андрей.
   - Юленька, ты же художник, творческий человек, - вступила Марина, - естественно, что ты обладаешь повышенной восприимчивостью. Ты послушала страшные истории, и тебе приснились эти сны.
   - Но болото! - воскликнула Юля, - но пытки, но жертвенная кровь!
   - Во-первых, - наставительно заговорил Андрей, - о жертвенной крови в твоём сне не было сказано ни слова, во-вторых: о чём вообще могут говорить сны - только о том, что ты уже, - слово "уже" Андрей особо подчеркнул, - что ты уже видела или слышала и ни о чём больше. Так что и болото и пытки не более чем совпадение.
   По комнатам все расходились недовольные и раздражённые друг на друга. Точнее говоря, старшие на младших и наоборот.
   - Это же надо было так нафантазировать на пустом месте! - негодовал Андрей.
   - Это же надо быть такими твердолобыми! - возмущалась Юля. - Слушай, мелкий, каких-то 2-3 месяца и мы уже сможем сами начать исследовать те места. Но это просто удивительно - этого нет потому, что я так хочу, - она всё не могла успокоиться, а затем замолчала, задумавшись, и вскоре резко произнесла, - вот что, надо узнать, кто из психологов занимался изучением снов, купить книги и почитать. Вдруг обнаружится что-нибудь интересное.
   - Вообще-то, - неуверенно предложил Егор, - Фрейд изучал сны.
   - Ну да, изучал, - Юля с сомнением потёрла нос, - но только как-то очень однобоко, насколько я знаю, я не уверена, что нам подходит. Ладно, я подумаю, повспоминаю всё, что когда-либо слышала. Чёрт! - в сердцах воскликнула она, - и спросить не у кого, никто ничего не знает и что хуже всего, почти никто и знать не хочет! --
  
   Лето, как водится, очень быстро закончилось. Наступил дождливый, холодный сентябрь. Ничего особо интересного за это время не произошло и все, освоившись на новом месте, продолжали жить и действовать, как привыкли в своей жизни. Естественно, если не считать появившихся новых возможностей. Андрей всё свободное время проводил на рыбалке, надеясь рано или поздно вернуться домой с большим уловом. Марина - в окружении своих цветов, которых на участке появилось несметное количество. Машка, сильно вытянувшаяся за лето и отчасти освоившая нормальный человеческий язык, узнала на участке каждую ямку, корешок и холмик, из-за которых ей случалось падать, и научилась их обходить. Егор, за лето перезнакомившийся со всей окрестной молодёжью, 1 сентября начал свой последний год обучения в школе. Можно было бы сказать - в новой, но считать эту школу для него новой можно было бы лишь условно, так как он уже знал всех, кто там учится, почти всех, кто учит и даже осмотрел место, где происходит обучение.
   А Юля с нетерпением ждала того момента, когда щенки подрастут настолько, что с ними можно будет уходить далеко. Загадка болота непрерывно действовала ей на нервы, а невозможность пока приступить к её разгадке выматывала до предела.
   Юля постепенно приучала Ангару и Алтая к долгим прогулкам, в процессе убедившись, что, во-первых, им надо обязательно брать еду, во-вторых, им ещё более обязательно нужен отдых со сном как минимум один раз за прогулку, и, в-третьих - по ночам заснуть они не могли, так как сильно нервничали. Одного такого раза, когда они с Егором решили прогуляться ночью, хватило за глаза. Сначала щенки радостно прыгали вокруг и гонялись друг за другом, затем решили отдохнуть и плюхнулись на землю поспать, как делали много раз, но заснуть не смогли. Как ни пытались Мангусты успокоить малышей: и гладили, и говорили с ними, и пытались накрыть одеждой головы, но всё было безуспешно - щенки не спали, а раз не спали, то и не могли отдохнуть. Промучившись около часа, Мангусты поняли, что домой их надо нести на руках. Щенов решили нести посменно - тот, кто нёс Ангару менял её на Алтая и наоборот (Алтай хоть и был на три недели младше, но весил килограммов на 10 побольше). Словом, до дома они еле дотащились, проклиная всё и сразу и в особенности дурацкую идею потащиться ночью с такими маленькими щенками.
   Дома они рухнули в кресла, чувствуя, как болят их спины, а руки и ноги не в состоянии удержать хоть что-нибудь, и зареклись высовывать нос из дома ночью до тех пор, пока щенки не подрастут достаточно для преодоления всей дистанции на своих четырёх и без отдыха.
   А пока Юля с возрастающим нетерпением ждала того дня, когда они всё-таки смогут дойти до болота. И этот день наконец наступил. Щенки уже спокойно могли отгулять часов пять, нуждаясь только в двух-трёх кратковременных перерывах на отдых, и с ними можно уже было пройти до болота и обратно не боясь, что они залягут спать вплотную к нему. Естественно, что о прогулках в тёмное время суток речь пока не шла. События той ночи накрепко врезались в память и Юли и Егора.
   Мангусты вышли из дома и отправились на первую встречу с объектом, царящем в их мыслях уже не первый месяц. Нетерпеливое ожидание, радостное возбуждение, нервозность и страх заставляли их мышцы подрагивать и вызывали лихорадочный блеск в глазах. С большим трудом и Юля, и Егор убеждали себя идти мерным шагом. И только вид щенков, бегущих рядом, и мысль, что от высокой скорости они могут утомиться аккурат у болота, помогали им сдержать порыв и не перейти на рысь.
   До места они добрались без приключений задолго до заката. По дороге Юля наметила план действий - они, если это получится, обойдут болото по периметру, не приближаясь к нему вплотную, но и не отходя слишком далеко. Им хотелось, насколько это возможно, рассмотреть всё внутри, не залезая туда непосредственно, благо конец сентября предоставлял им такую возможность. Конечно, трава ещё пока оставалась высокой, но листва уже начала опадать, а берёзы вообще в полном составе стояли голые, да и другие деревья существенно поистрепали свои наряды. К тому же, как выяснилось, на болоте не было больших разлапистых деревьев, а многие из находившихся там уже много лет как умерли и в принципе не имели листвы. Чахлые искривлённые кустарники первыми не справились с подступившим похолоданием и по мертвенному виду сравнялись со своими давно погибшими собратьями, хотя и продолжали бороться со смертью. Немногочисленные живые деревья, с их сильно поредевшей листвой, не могли создать надёжный заслон от любопытных взглядов. Болото было невелико, достигая в размере едва ли гектара, и сейчас, в это время года, оно просматривалось почти насквозь.
   В полном объёме выполнить план не удалось: болото, с двух сторон окружённое полем, а с третьей примыкавшим к нему лесом, с четвёртой переходило в начинающее мелеть и зарастать озерцо. А так как само озерцо, в свою очередь, переходило в непролазные заросли тесно сплетённых кустарников, растущих из воды, стало ясно, что с той стороны пройти не удастся. И Мангусты решили осмотреть хотя бы то, что можно, а в кустарники пока не лезть, отложив их осмотр до более подходящих времён.
   В сопровождении щенков, которые хоть и значительно подросли, но оставались совсем ещё нескладными и голенастыми, они несколько раз прошлись по полю вдоль края болота туда и обратно. Мангусты внимательно рассматривали каждый его клочок в надежде увидеть что-то интересное, но обнаружить ничего не могли. Освещённое Солнцем, чётко прорисованное, просматривающееся насквозь, это болото и на первый и на второй, да и на любой последующий взгляд выглядело совершенно обычным. Разве что очень унылым, но в этом не было ничего удивительного - на фоне ярких медно-зелёных сосен и золотистого поля с вкраплениями цветов, ещё не увядших к этому времени, больные, умирающие и мёртвые чёрные деревья, растущие на болоте, и не могли выглядеть иначе.
   Побродив вокруг да около, Мангусты решили в конце концов отправиться обратно. Около дома они увидели Андрея, который открыл ворота и уже собирался снова сесть в машину, чтобы завести её в гараж. Заметив ребят, он обрадовался и махнул им рукой жестом одновременно и приветствующим и подзывающим, остановившись рядом с дверцей машины.
   Мангусты подошли вплотную и вопросительно посмотрели на Андрея, на лице которого легко читалось удовлетворение от столь удачной встречи. Сходу он задал вопрос:
   - Ребята, я надеюсь, вы помните Стаса?
   Юля и Егор дружно кивнули, удивившись, правда, а он-то тут с какого бока. Заметив их недоумение, Андрей принялся объяснять:
   - Дело в том, что по роду своей деятельности я довольно часто с ним встречаюсь. Кроме того, я испытывал к нему интерес и ранее, а после его трудов по оформлению нашего участка могу откровенно сказать, что он стал моим другом. Не далее как сегодня днём я имел с ним интереснейшую беседу, в ходе которой зашла речь о вашем болоте.
   - Вообще-то, оно не наше, - пробормотала себе под нос Юля.
   - Прошу прощения, я не расслышал - что ты сказала? - вежливо осведомился Андрей.
   Юля пожала плечами.
   - Да так, ничего особенного.
   - Отлично, в таком случае я продолжу. Как я уже сказал, у нас состоялся разговор. Оказалось, Стас интересуется всякого рода паранормальными явлениями, и он спросил, не можете ли вы сходить с ним на это болото. Если вы не против, на следующие выходные я приглашу его к нам в гости. И вы сможете совершить ваше увлекательное путешествие.
   И, ожидая ответа, Андрей замолчал, с лёгкой улыбкой глядя на Мангустов. Не получив ответ незамедлительно, он принялся выстукивать пальцами по окну своей машины какой-то причудливый ритм и стал наблюдать за щенками, бродящими поблизости. Юля же, отведя Егора в сторону, тихо заговорила:
   - Слушай, мелкий, я думаю, будет неплохо, если ещё пару раз мы сходим туда одни, пока не залезая внутрь. А со Стасом попробуем осмотреть болото непосредственно изнутри.
   Егор идею одобрил и, вернувшись к Андрею, Мангусты сказали, что будут рады, если Стас приедет, и с удовольствием сходят с ним на болото.
   Меньше чем за неделю, оставшуюся до приезда Стаса, они действительно успели дважды побывать там, с каждым разом всё ближе и ближе подбираясь к болоту, но обнаружить что-нибудь необычное так и не смогли.
  
   Наступил октябрь, солнечный и тёплый, но листва с деревьев облетела уже совершенно, и они стояли чёрные, тонкие, с заметным теперь филигранным переплетением ветвей. Словом, совершенно неотличимые от той растительности, что обитала на болоте, которое сейчас, в этом припозднившемся бабьем лете, уже не выглядело столь же мрачным и тоскливым, каким предстало в первый раз.
   - Знаешь, Егор, - с мрачным видом заметила Юля, в который уже раз всматриваясь в болото в надежде обнаружить хоть что-то необычное, - я уже начинаю склоняться к мысли, что это не Андрей такой твердолобый, а мы с тобой два паникёра и идиота, а он абсолютно прав. Мы тут крутимся уже не первый день и хоть бы что-нибудь случилось. Вот-вот, ты посмотри, как оно радостно сияет на Солнце, как медный грош, будто какой подарок получило!
   Тут Юля всё же слегка преувеличила - даже несмотря на такое не по-осеннему яркое Солнце, болото всё же радостным не выглядело.
   - Юль, а может, оно наелось и спит? - предположил Егор.
   - Ага, точно, как медведь в спячку впало. Только не рановато ли - октябрь только начался?
   - Юль, но ведь сейчас же день, а все деревенские сходятся на одном - днём оно абсолютно безопасно. По всей видимости, если мы хотим что-то обнаружить, нам надо прийти сюда ночью.
   - Может быть, ты и прав. Но что-то мне пока не хочется лезть сюда в темноте. Во всяком случае, пока Ангара и Алтай не станут старше. И вообще, тоже мне нечистая сила, ему днём что - светло, что ли, слишком, пугать неинтересно? - Юля задумчиво нахмурилась. - Странная какая-то закономерность, какая ему разница - день или ночь?
   - Ладно, Юль, давай дождёмся приезда Стаса и заберёмся, наконец, внутрь, вдруг там обнаружим что-нибудь интересное, - успокаивающе сказал Егор, которому не меньше сестры не хотелось расставаться с мыслью о том, что здесь что-то происходит.
  
   Стас, как всегда, был пунктуален. ("Под калиткой стоял, с часами наперевес!" - бросив взгляд на время, прошептала Юля брату, с трудом удержавшемуся от смеха.) Он приехал, как и обещал, в восемь часов вечера в пятницу, так что вполне возможно, Юля была и недалека от истины.
   Андрей встретил друга у дверей и провёл в гостиную, где собралась уже вся семья. Марина готова была поздороваться с гостем и поинтересоваться, не голоден ли он, как странное поведение дочки заставило её закрыть рот, не сказав ни слова.
   Спокойно сидевшая на полу и сосредоточенно игравшая в кубики Маша внезапно заплакала, подбежала к маме и спряталась за неё, уткнув лицо в Маринину спину. Секунд десять все ошеломлённо молчали. Наконец Марина пришла в себя и огорчённо обратилась к Стасу:
   - Вы уж извините, пожалуйста. Машенька у нас редко видит чужих людей, вот и испугалась. Завтра, я думаю, она немного привыкнет к вам и будет вести себя как обычно.
   Эти слова разрядили напряжённую атмосферу. Юля и Егор с облегчением и излишне радостно поздоровались со Стасом, желая загладить неприятный инцидент, после чего Андрей проводил его сперва в ванну, а затем и в столовую, поужинать.
   На следующее утро выяснилось: Маша, хоть уже и не плачет при виде Стаса, но явно избегает общения с ним. Марина и Андрей, посовещавшись, решили, что их ребёнок непозволительно одичал, и постановили - два раза в неделю вывозить её в людные места.
  
   - А вы сможете пойти на болото? - озабоченно глядя в окно, спросила Марина. Она в этот момент подошла к нему закрыть форточку, распахнувшуюся от порыва ветра, а следующим порывом ветер бросил ей в лицо ледяную водяную пыль. Поёжившись, Марина наглухо закрыла форточку и вернулась обратно к камину, наслаждаясь теплом, волнами плывущим от оранжевого огня, горящего в нём. Яркий электрический свет, потрескивающий огонь и тепло в комнате, в которой собрались все без исключения обитатели дома, резко контрастировали с отвратительной промозглой погодой на улице.
   И в самом деле, короткое бабье лето уже закончилось, и октябрь сорвался с катушек, вытащив теперь из закромов почти нулевую температуру, низкое грязное небо и бесконечный моросящий дождь. День был какой-то мутный, тоскливый и совершенно не располагающий к прогулкам.
   Мангусты и Стас подошли к окну, обречённо всматриваясь в неприглядную даль - казалось, что этот мелкий, занудный дождь смыл почти все краски, оставив только серую и коричневую. А у мокрых предметов не было ни сил, ни желания блестеть, отражая свет. Да и света было не сказать, чтобы очень много, также какого-то вялого и болезненного.
   - Что делать, надо идти, другой-то возможности не будет, - тяжко вздохнув, отозвался Егор. - И так задержались, только к вечеру до него доберёмся.
   - Раз решили, надо выполнить, - с тоской глядя на улицу, не особо убеждённо поддержала брата Юля.
   Стас вынес окончательное решение:
   - Завтра я уже уезжаю и когда смогу выбраться сюда ещё раз - неизвестно, а скоро начнётся зима, и туда уже вообще не доберёшься. Надо идти сейчас.
   - Раз так решили, то, конечно, идите, только скажите время возвращения - я приготовлю к этому часу горячую еду, - отозвалась Марина, сочувственно глядя на них.
   Посовещавшись, Мангусты и Стас сошлись на пяти часах прогулки.
   Отправились они, надев на себя как можно больше непромокаемой тёплой одежды, но идти пришлось всё равно очень быстро - настолько холоден, промозгл и сыр был воздух. Казалось, что, забираясь внутрь тела, он превращает его в дрожащий водянистый студень.
   К болоту шли молча и энергично несколько километров, пока наконец не согрелись настолько, что смогли поговорить, и Стас засыпал Мангустов вопросами. Те рассказали ему всё, что узнали, в том числе и о собственных попытках обследовать болото. Стас заметно обрадовался, узнав, что они там ещё не были.
   - Люблю быть всегда и во всём первым! - весело сказал он.
   Вскоре показалось болото. Не самое жизнерадостное и в солнечную погоду, сейчас, в середине осени, оно выглядело на редкость неприглядно. Листьев не было на деревьях уже давно, а траву, ещё неделю назад высокую, прибило дождём. Даже на фоне мутного серого неба и горизонта, теряющегося в дымке бесконечной мороси, болото выглядело каким-то чужеродным образованием. Кривые, чёрные деревья, кустарники, растущие спутанными клубками, и проплешины мест, на которых не росло ничего - всё это выглядело настолько безрадостно и одиноко, что даже день в сравнении с ними оказался не таким тоскливым, каким предстал в начале прогулки.
   Мангусты и Стас невольно огляделись по сторонам в попытке найти хоть какие-то более приятные взгляду объекты. И то, что им не удалось сделать, глядя на улицу из тёплой и ярко освещённой гостиной, легко получилось сейчас. Болото было лишено какой-либо жизни и красок до такой степени, что, казалось, даже дождь там не сыпался на землю, а медленно сползал, просачиваясь сквозь вязкий воздух. На этом фоне остальная природа оказалась удивительно яркой. Находящийся по левую руку лес был рыжим и зелёным из-за сосен, прямо перед ними рос куст травы почти огненного цвета (огненного на фоне болота, конечно), а вдоль леса тянулась полоса жёлто-бежевого подлеска. Даже небо, ещё минуту назад бывшее мутным и грязным, оказалось, состоит из очень красивых облаков разных оттенков серого.
   - Да-а, вот что значит - всё познаётся в сравнении, - глубокомысленно протянула Юля. - Если бы не то, что дорога туда-обратно занимает четыре часа, плюнула и просто ушла бы домой.
   Ни Егор, ни Стас также не испытывали страстного желания влезать на болото. Даже щенки не проявляли особого энтузиазма: Ангара легла, повернувшись к нему хвостом, а Алтай, похоже, был бы не прочь уйти оттуда как можно быстрее.
   - Ну, что ребята пошли, - проговорил Стас, но в сторону дома всё же покосился.
   - Пошли, - нехотя отозвались Мангусты, а Юля добавила, - осталось метров сто, надо малявок взять на поводки. Не хватало ещё, чтобы они влезли куда-нибудь не туда.
   И, взяв щенков, они с деланной бодростью отправились к болоту. К слову, щенки никакой бодрости не проявляли вообще, более того, они начали нервничать настолько, что зубы их отчётливо застучали, тем не менее шли они, не упираясь.
   Когда до болота оставались каких-то 50 метров, людей охватила странная нервозность. Она не достигала уровня явного страха, но становилась с каждым шагом всё заметнее. При этом, странное дело, возникало ощущение, что источник страха находится позади, а на болоте, наоборот, спасение. По щенкам определить, почувствовали они это или нет, было невозможно, так как их нервозность и до этого была очевидной.
   Подчиняясь этим ощущениям, люди непроизвольно ускорили шаг, и вплотную к болоту им действительно стало гораздо легче. Они остановились на границе болота и поля, и Стас неожиданно заметил:
   - Во-первых, я отмечаю здесь одну странную вещь - обратите внимание, какая чёткая граница.
   Мангусты растерянно переглянулись. Они уже несколько раз бывали у болота, но так и не обратили на это внимание.
   - Во-вторых, - продолжил Стас, - я старше, я вас сюда затащил и, как я уже говорил, люблю быть первым. Поэтому идти вперёд мне.
   Собственно, спорить с ним никто и не собирался. Бросив взгляд на Юлю, Егор слегка пожал плечами, подняв брови, а Юля в ответ коротко кивнула. Это был не тот случай, когда они стали бы настаивать на собственных правах первооткрывателей. Желает идти первым - флаг ему в руки.
   Небольшое болото с немногочисленными тропинками обойти можно было довольно быстро. Стас осторожно шёл впереди, внимательно осматривая дорогу и тыкая в подозрительные места палкой, предусмотрительно отломанной от упавшего дерева. Какое-то время всё было спокойно и исследователи расслабились, но неожиданно Стас, вскрикнув, сделал дикий прыжок в сторону и неминуемо свалился бы в трясину, не наткнись он по дороге на мёртвую ветку. Ветка остановила движение, но ценой тому стала серьёзно пробитая кожа на голове. Мангусты в испуге бросились к нему. С трудом поднимаясь, Стас обернулся, и лицо его навсегда врезалось им в память. Абсолютно белое, с громадными глазами, казавшимися чёрными из-за расширившихся зрачков, нижняя челюсть слегка отвисла и половина, включая глаз, залита кровью, внезапно и обильно хлынувшей из раны, как это почти всегда бывает при травмах скальпа.
   Подбежав, Мангусты сначала помогли ему подняться, затем отвели, а точнее, почти оттащили от края трясины. Юля предложила Стасу наклонить голову, чтобы кровь стекала на землю, а не заливала одежду. Вскоре кровотечение остановилось, и Стас попытался отмыть хотя бы лицо, с опаской зачерпывая тёмную болотную воду. Егор взволнованно обратился к пострадавшему:
   - Что произошло?
   Какое-то время тот молчал, затем, запинаясь, произнёс:
   - Я не могу толком объяснить, сам не понимаю. Я просто осторожно шёл вперёд и вдруг такое ощущение, что... - на этих словах Стас запнулся, пытаясь точнее сформулировать мысль, - внезапный приступ паники, как будто что-то жуткое возникло у меня под ногами и сейчас меня сожрёт. А когда уже прыгнул - понял, что лечу в трясину. Хвала ветке, если бы не она... - и Стас поёжился, глядя на непроницаемое чёрное зеркало, едва не поглотившее его.
   Юля постояла немного, размышляя над тем, что он сказал, и предложила:
   - Надо идти цепочкой, держась друг за друга и за поводки. В этом случае, если что-то случится с одним, двое других смогут его вытащить. А если больше, чем с одним... - заканчивать фразу она не стала.
   - Кроме того, - добавил Егор, - посмотрите - Солнце ещё не должно было сесть, а как темно, настоящие сумерки. Нельзя терять времени, надо выбираться как можно быстрее.
   Слова эти были разумными и тут же, растянувшись цепочкой, или, скорее, четырнадцатиногой гусеницей, вся компания двинулась к ближайшему выходу из болота. И снова, едва они вышли на поле, возникло давящее напряжение, почти страх, пытающийся заставить их вернуться обратно на болото. Пришлось брать себя буквально за шкирку, чтобы уйти от этого места. Через несколько десятков метров ощущение прекратилось.
   - Не знаю, что может заставить меня ещё хоть раз пойти туда! - яростно выкрикнула Юля, остановившись и оглянувшись на болото. Её потрясывало от пережитого волнения и предельного напряжения последних метров пути до поля, когда им казалось, что в любой момент твёрдая тропинка под ногами превратится в трясину и засосёт их. - Вот уж, действительно - Чёртово болото!
   Возмущение её было вполне понятно - она не терпела чувства бессилия, а там, на болоте, все они ощутили себя маленькими, слабыми и ничего не могущими противопоставить той силе, что таится внутри. И потому к возмущению была примешана изрядная доля страха.
   И Стас, и Егор, не сговариваясь, одновременно обернулись бросить взгляд на это неуютное место. Теперь оно им казалось не безжизненным и тоскливым, а, наоборот, исполненным некой жуткой силы. Мёртвые деревья выглядели как гнилые, обломанные, но всё ещё очень острые зубы, жаждущие живую плоть, тёплое мясо, которое они могли бы перемолоть.
   - Настоящий безумный глаз с зубами, - выразил общее впечатление Егор, - не знаю, правда, как такое может быть, но это он и есть.
   И это было так.
   Как первую часть пути к болоту, так и первую часть от болота шли молча, переваривая случившееся, и нескоро Стас решил прервать молчание:
   - Интересно, и чем это может объясняться? Неудивительно, что местные жители боятся этого места.
   - Может быть, какие-нибудь газы производят такой эффект, сродни наркотикам? - предположила Юля.
   - Мальчишки в деревне уверены, что там живёт водяной. Он заманивает к себе людей и поедает их, - сообщил Егор.
   - Нет, никаких водяных не существует, - категорично отверг эту версию Стас.
   - Ну как же не существует, - укоризненно сказал Егор, - если ты с ним чуть было лично не познакомился.
   Юля расхохоталась.
   - Точно, - сквозь нервный смех выдавила она, - и доказывал бы тогда ему, что его не существует!
   Напряжение отпустило их, и они развеселились. Ощущение пережитой опасности и то, что её удалось счастливо избежать, если не считать порванной кожи, ударило им в головы как шампанское. Нервное возбуждение вырвалось наружу и проявилось в излишне оживлённой беседе и чрезмерной жестикуляции.
   Стас оказался прекрасным собеседником и по дороге к дому успел рассказать несколько увлекательных историй с собственной персоной в качестве главного героя оных. Истории, правда, вызывали некоторые сомнения в их достоверности, но Мангусты решили не обращать на это внимание.
   Марина и Андрей, встретившие их дома, выслушали всё с нескрываемым интересом, от всей души посочувствовав Стасу, причём Марина, заметившая кровь, охнув, чуть было не села мимо стула. Её, с детства не выносившую вида крови, всегда охватывала слабость в подобного рода случаях. Затем Стас отправился в ванну, чтобы привести себя в порядок, и обитатели дома, дождавшись его, вместе прошли в столовую. Разговоры о случившемся продолжились и за едой, но ни к какому мало-мальски убедительному выводу никто не пришёл.
   На следующее утро Стас уехал домой.
  
   Мангусты уединились в комнате Егора, пытаясь определить, как им действовать им дальше.
   - Я думаю, так, - начала Юля, - пока Ангара и Алтай не станут достаточно большими, я хожу только здесь. На болото мы больше не лезем. Рядом с ним проходим только днём и при Солнце. Когда щены подрастут: например, весной, можно будет зайти за болото и посмотреть, что там находится.
   - Юль, план хороший, не спорю, но как ты думаешь - оно живое? - несколько тревожно спросил Егор.
   Юля покачала головой.
   - Мелкий, честное слово, я не знаю. То, что там произошло, может объясняться чем угодно. Я не хочу гадать. Наступит весна, и тогда мы сможем вплотную заняться исследованием окрестностей болота. Может быть, найдём там какие-нибудь подсказки.
  
   Закончилась осень, и пришедшая ей на смену зима Моррой уселась на весь обозримый мир ледяным задом, на протяжении долгих месяцев не приподнявшись ни разу. Всё вокруг теперь стало не чёрно-коричневым, а белым и застыло, ожидая прихода весны.
   И вот наступила долгожданная весна.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 2
   И вот наступила долгожданная весна. С её приходом природу вновь наполнило ликование пробуждающейся жизни. Сводящие с ума запахи талого снега, начавшихся двигаться соков деревьев, что медленно пробуждались от спячки, и тёплого ветра с юга, пахнущего цветами и травами, растекались по окрестностям, бесцеремонно проникая повсюду. Трава, стряхнувшая с себя зимний могильный сон, вновь стала жадно тянуться к Солнцу. Словом, картина была поистине идиллической, но... Этой же весной начали пробуждаться, тянуться и проникать повсюду и совсем другие события.
   Иные - странные и непонятые, иные - пугающие или даже наводящие ужас, а какие-то просто смертельно опасные. Раз пробудившиеся, эти события растянулись на несколько последующих лет и властно проникли в жизнь Мангустов, заставив их повзрослеть, и навсегда изменили их отношение к жизни и смерти. Только для того, чтобы получить шанс выжить, им пришлось лицом к лицу столкнуться с тем, существование чего они раньше даже не могли себе представить.
  
   - Я вам всем объявляю совершенно официально: я - клиническая идиотка! Так и запишите.
   Юля объявила это, едва спустившись утром в столовую, в которой уже собралась вся семья, вкушая завтрак, заботливо приготовленный Мариной. Четыре пары глаз с изумлением посмотрели на неё. Первым слово взял Андрей:
   - И тебе доброго утра. Позволено ли мне будет осведомиться - что послужило причиной столь яростной самокритики?
   - Позволено-позволено, осведомляю - только последняя кретинка могла догадаться, что надо делать зимой, чтобы можно было спокойно гулять, тогда, когда снег и так уже почти сошёл!
   - И что же это?
   - Снегокат!!! Надо купить снегокат и укатывать дорожки, по которым можно спокойно ходить, вместо того чтобы таскаться по уже осточертевшим тропинкам в районе деревни или с трудом продираться по снежной целине, тратя час на то, чтобы преодолеть сто метров.
   - Юля, я не согласен с твоим решительным причислением себя к сонму идиоток. Светлая мысль, пришедшая тебе в голову, полностью опровергает это. Так что присоединяйся к нам, бери эти замечательные плюшки и утешай себя мыслью, что ты осуществишь свою прекрасную идею будущей зимой.
   И Юля незамедлительно последовала этому превосходному совету, благодарно кивнув Марине, плюшки которой, как и всегда, были изумительны.
   Во время завтрака Мангусты тихо переговаривались, определяя план действий на ближайшую неделю, так как у Егора начинались каникулы. В их бормотании чуткое ухо Андрея услышало несколько раз прозвучавшие слова "болото" и "исследовать" и он тут же отреагировал.
   - Молодые люди, возможно, это будет небезынтересная для вас информация о некоем любопытном и печальном совпадении. Наш общий знакомый Стас сообщил мне в личной беседе, что посещение болота оказало на него весьма сильное воздействие. Ему стали сниться кошмары, появляются мысли, которые он никоим образом не может счесть своими, депрессивное настроение с мыслями о суициде, а также изредка случаются кратковременные потери сознания. Не исключено, что это некоторым образом связано с вышеупомянутым болотом. Скорее всего, на его психику столь печальным образом подействовал тот несчастный случай. Сильный и неожиданный испуг, к тому же сопровождающийся физической травмой, может привести, насколько мне известно, к подобным последствиям. Я предложил ему обратиться к психотерапевту, надеюсь, он последует моему совету.
   В течение всего монолога Андрея Мангусты, не отрываясь, смотрели на него, а едва Андрей окончил говорить, Юля напряжённо спросила:
   - А какого рода эти его кошмары?
   - Он не может ничего определённого сказать на эту тему, так как попросту их не помнит. Стас говорил мне, что он внезапно просыпается с колотящимся сердцем, с ощущением неизъяснимого ужаса. Всё, что он может сказать - ему кажется, что он находится в каком-то страшном месте, а рядом присутствует жуткое нечто, желающее его поглотить. Просыпается Стас с ощущением, что оно всё ближе и когда-нибудь осуществит своё намерение.
   Марина решительно вмешалась в разговор:
   - Андрей, ты ведёшь себя как ребёнок. Что за манера рассказывать с утра пораньше страшные истории? Ты что, хочешь, чтобы мы потом весь день собственной тени пугались? Кроме того, здесь же Машенька. Не хватало ещё, чтобы ей кошмары начали сниться.
   И действительно, Машка сидела с испуганным и очень заинтересованным видом, раскрыв рот и со страстным любопытством слушая всё, что говорил папа.
   Марина прекрасно знала о том, что детям приблизительно с трёх лет (а Маше уже было два с половиной) начинают сниться кошмары и они, до этого не боящиеся ничего, пугаются тёмных комнат, приоткрытых шкафов и щелей под кроватями. И ей совершенно не хотелось ускорять наступление этого периода и усиливать его проявления.
   Знавший об этом ничуть не хуже жены Андрей сокрушённо хлопнул себя по лбу ладонью и, извиняясь, кивнул Марине. Чтобы замять неприятную ситуацию, супруги быстро заговорили на какую-то отвлечённую нейтральную тему.
   Мангусты молча и в задумчивости закончили завтрак и, прихватив собак, впервые в этом году отправились к болоту продолжать исследования, прерванные из-за наступления зимы. Идя по полю, простирающемуся сразу за воротами их участка, они с удовольствием следили за собаками, что носились кругами от переполнявшего их избытка энергии.
   За прошедшие несколько месяцев несуразные щенки превратились в великолепных молодых собак. И хотя было ясно, что им ещё только предстоит достигнуть максимальных размеров и мощи, уже сейчас это были собаки, способные одним своим видом остановить большую часть злоумышленников. Белая короткошёрстная, хотя и с пушистыми штанами и хвостом Ангара, при росте в холке около семидесяти сантиметров, была очень массивной и коренастой, с широченной грудью и мощными лапами. Выдающийся интеллект и мгновенная скорость принятия решений делали её как великолепным другом, так и очень опасным врагом. Буро-тигровый Алтай, огромный и лохматый, возвышавшийся над ней как сторожевая башня над крепостной стеной, несмотря на свой ярко выраженный лидерский характер, был намного послушней Ангары, в которой сидел целый легион бесов противоречия. Алтай же почти никогда не спорил с решениями Юли, за исключением тех случаев, когда он был убеждён в собственной правоте. Например, однажды, когда Мангусты, уже в конце зимы, гуляя с одной Ангарой, заблудились в лесу, они были вынуждены обратиться к ней за помощью. Ангара спокойно вывела их к дому. Но с тех пор Алтай, хотя и не присутствовавший при этом случае и ранее безоговорочно доверявший Юле при выборе маршрута, стал отказываться идти в направлении, выбранным той, если видел, что она не знает, где находится, а указанное направление ведёт не к дому. Как охранник, он также был идеален. Словом, Юля могла спокойно уходить с ними куда угодно и днём и ночью, не боясь ни неизвестных мест, в которых можно заблудиться, ни чьего бы то ни было нападения.
   Вся четвёрка шла через поля, отделённые друг от друга небольшими перелесками, и чувствовала себя так, как, должно быть, чувствуют грязные, мутные, закопчённые окна, которые вдруг кто-то отмыл, и выяснилось, что они прозрачные, сияющие и прозревшие.
   Снег на полях уже совсем почти сошёл и если остановиться, можно было увидеть, как горячее апрельское Солнце вынуждает остатки его освобождать один за другим новые участки земли. А если сесть на корточки, можно было рассмотреть структуру снега, похожую на ярко блестевшие рваные зернистые кружева. С каждой секундой эти кружева истончались всё больше и больше, временами с тихим шорохом обваливаясь вниз, когда не выдерживали их веса слишком растаявшие снеговые подпорки. Капли воды насквозь пронизывали этот талый снег, переливаясь на Солнце всеми цветами радуги, в то время как сам снег излучал ровное серебристо-белое сияние.
   Мангусты шли по мокрой чёрной земле, проваливаясь при каждом шаге на несколько сантиметров вглубь. Их одолевали смешанные чувства: с одной стороны, наступившая весна не могла не вызывать восторга, радостного возбуждения и ощущения вновь обретённой свободы. А с другой - то, что они услышали этим утром от Андрея, заставило их сильно насторожиться и даже слегка испугаться. И сейчас по дороге к болоту они озабоченно обсуждали тот разговор.
   - Как ты думаешь, со Стасом случилось то же самое, что и с некоторыми жителями деревни, бывавшими на болоте? - мрачно спросил Егор.
   - Очень на это похоже, - отозвалась Юля, - и лично меня интересуют две вещи: первая - что же это вообще такое и вторая - может ли это проявиться у нас?
   - Знаешь, Юль, я боюсь, что пока мы не узнаем ответ на первый вопрос, мы не сможем ответить и на второй.
   Юля усмехнулась, бросив на брата быстрый взгляд.
   - В одном случае сможем, - уверенно сказала она.
   - Это в каком же? - насторожился Егор.
   - Если это всё же случится с нами.
   - Типун тебе на язык, - недовольно сказал брат и, сплюнув трижды через левое плечо, постучал себя по голове. - Тебе не мешало бы постучать также, - буркнул он.
   - Надо же, какой ты суеверный, - с интересом заметила Юля, - кто бы мог подумать.
   - Суеверный-несуеверный, не буди лихо, пока оно спит тихо, тем более что мы уже недалеко от болота.
   - Скажи, мелкий, а ты действительно веришь, что там и в самом деле живёт водяной? - спросила Юля с искренним любопытством.
   - Ну нет, в водяного я не верю, но что-то там точно есть.
   - Очень может быть, - задумчиво согласилась сестра. - Кстати, предлагаю обойти болото слева и войти в лес, а там определимся, куда идти.
   - А подойти к нему ты разве не хочешь?
   - Честно? Не особенно. Но ты прав, мы его несколько месяцев не видели и надо проверить, как оно там.
   - То-то и оно-то, - отозвался Егор, - но, с другой стороны, сейчас весна, тепло, Солнце и что бы ни происходило, во всякие ужасы как-то не особо верится.
   - Твоя правда, мелкий, - согласно кивнула Юля, - с большим трудом.
   Некоторое время они шли молча, просто наслаждаясь весенним теплом, но неожиданная мысль выдернула Юлю из этого благодушного состояния.
   - Слушай, мелкий, - медленно заговорила она, тревожно нахмурившись, - помнишь, ты говорил, что у тех, кто уезжает, всё прекращается. Стас уехал, но это ничего не изменило.
   Егор остановился как вкопанный.
   - А ведь действительно! - воскликнул он, начав двигаться снова. - Ты права, что-то тут не так. - Глядя себе под ноги и что-то тихо бормоча, Егор погрузился в глубокие размышления. Через минуту он поднял голову и посмотрел на сестру. - У меня есть предположение, - заговорил он, - я же общался только с детьми и подростками, но не со взрослыми...
   - Ты хочешь сказать, - перебила его Юля, - что твои знакомые передавали тебе то, что слышали от взрослых, а те утаивали от них информацию?
   Егор молча кивнул.
   - Но зачем? - с недоумением спросила Юля. - Какой в этом смысл? Ведь чем больше дети боятся, тем меньше вероятности, что они полезут на болото.
   Пожав плечами, Егор сказал:
   - Кто знает, какие у них были цели. Сходим в деревню и сами пообщаемся со взрослыми.
   - Обязательно, - решительно сказала Юля. - Это необходимо разъяснить.
  
   Прихватив собак, Мангусты стояли у Проклятого болота и неподвижно смотрели на него.
   - Удивительно мирный вид у него сегодня, - тихо заговорила Юля, - смотришь и не веришь в то, что о нём говорят.
   - Наелось человечины и спит, - без улыбки отозвался Егор.
   Юля резко обернулась к брату.
   - Странные у тебя шутки.
   - Я не шучу. Просто я не рассказывал тебе, но ещё один человек ушёл вчера ночью.
   - Из заражённых? - тихо спросила Юля, заранее зная ответ.
   Егор кивнул. Юля сделала глубокий вдох и сказала:
   - С этим надо что-то делать, это же кошмар какой-то. Ты можешь со мной спорить, Егор, но его надо уничтожить.
   - Я не стану с тобой спорить, - ответил брат, - что бы здесь ни было, такая жуткая штука просто не имеет права на существование.
   - Да. Ладно, пошли отсюда.
  
   Они вошли в лес и прошли немного по опушке, уже полностью свободной от снега и усеянной тут и там ярко-жёлтыми цветами мать-и-мачехи. Воздух был прозрачен и чист, а не успевший ещё обрасти листвой лес просматривался очень далеко, и было видно, что и в глубине его снег почти растаял, поэтому Мангусты решили зайти как можно дальше. Вся компания заглубилась в лес уже на несколько десятков метров, и тут Алтай впервые в жизни проявил реакцию, которая, как позже им удалось узнать, оказалась крайне важна для Мангустов. Спокойно рысивший впереди, он внезапно остановился, настолько резко, что в то время как передние лапы уже встали, задние ещё продолжали двигаться, и его развернуло боком. Юля удивлённо посмотрела на него, не понимая в чём дело: замечательная погода, светлый лес, Ангара спокойна, как танк, а Алтай проявляет явные признаки нервозности и неуверенности. И что ещё более странно - категорически не желает идти вперёд. Юля и Егор, не останавливаясь, прошли мимо Алтая, причём Юля, проходя, потрепала его по холке, но Алтай не обратил на это внимания. Он стоял, всем видом показывая, что хочет уйти отсюда, и немедленно. Но так как Мангусты продолжили двигаться дальше, Алтай был вынужден последовать за ними, правда, своим путём. Делая приличный круг, он пошёл, держась параллельно им на расстоянии примерно метров восьмидесяти.
   Юля остановилась и стала с недоумением смотреть на Алтая. Несколько секунд она не сводила глаз с него, идущего кругом, продирающегося через заросли, через снег, пятнами лежащий ещё кое-где, лишь бы не идти там, где так спокойно, ничего необычного не чувствуя, находились остальные. Покачав головой, Юля обернулась к брату с выражением полного непонимания на лице:
   - И какая муха его укусила? Я ещё могу понять, была б то Ангара - её хлебом не корми, дай залезть в какую-нибудь грязь или заросли, но Алтай... Да он с детства тропинки виртуозно находил, и фиг его спихнёшь в сторону.
   - Понятия не имею! - не менее удивлённо воскликнул Егор.
   У Мангустов впереди было ещё время, чтобы убедиться в том, что у них живёт собака с фантастическим и безошибочным чутьём на опасность. Не всегда эта опасность была непосредственной, она могла быть потенциальной или даже в принципе не могущей проявиться. Как пример - Алтай, с огромным интересом наблюдающий за ящерицами и крупными дождевыми червями, при виде ужа проявил явное желание оказаться как можно дальше от него. Сам по себе уж безвреден, разве что очень вонюч, но это змея. А любая неизвестная змея может быть смертельно опасной. Приближающуюся грозу он чувствовал часа за три и никакая сила, кроме чувства долга, не заставила бы его выйти на открытое место. Не факт, что молния обязательно попадёт именно в него, но вероятность этого существует всегда. В укрытии же он чувствовал себя совершенно спокойно. Помимо очевидных вещей, он ощущал много такого, что было скрыто от других, даже его собратьев, но тем не менее существовало.
   Но об этом Юля и Егор узнали значительно позже, а сейчас они с удивлением и интересом говорили о том, что же могло случиться с Алтаем. Увлечённые беседой, Мангусты мало на что обращали внимание, но очень скоро обнаружилось нечто, заставившее их всё же присмотреться к месту, в котором они оказались. Не успели они пройти и тридцати метров, как увидели то, что заставило их застыть на месте - перед ними находилась могила. Возможно, ей была не одна сотня лет. Её, эту могилу, можно было бы вообще принять за какой-нибудь холмик, если бы не чёткая геометрическая форма. Выпуклый прямоугольник земли хоть и был сглажен временем, оставался всё же достаточно заметным и узнаваемым.
   Мангусты почувствовали себя неуютно. Не то чтобы они боялись кладбищ, но в таком радостном весеннем лесу неожиданно наткнуться на человеческое захоронение - не каждый сможет отнестись к этому спокойно.
   Как выяснилось, могила эта была не единственной. Юля и Егор осмотрелись по сторонам и обнаружили, что стоят, по сути, почти посреди импровизированного кладбища. Не наступи они практически на эту могилу, вполне возможно, что прошли бы насквозь, вообще не заметив его. Могилы были расположены без какого-либо плана, где придётся. Скорее всего, их копали там, где было удобно, а ограды, если когда-либо существовали, давно уже истлели, многократно возродившись травой.
   Расположение этого хаотичного стихийного кладбища в лесу, вдали от любого жилья, было настолько странным и диким, что Мангусты решили осмотреть каждую могилу в надежде найти ответ на вопрос - кто же здесь похоронен и почему.
   Разделившись, они принялись тщательно осматривать каждый прямоугольник в поисках какой-нибудь подсказки. Некоторое время спустя их усилия были вознаграждены. Егор подобно гончей собаке, идущей по следу, обходил могилу за могилой, разве что не уткнувшись в них носом, и на одной он обнаружил почти вросший в землю, покрытый прошлогодней травой и заросший мхом камень. Замахав руками, он подозвал к себе сестру и прошептал, бессознательно понижая голос:
   - Похоже, это надгробный.
   Аккуратно вытащив камень и освободив его от травы и крупных комьев земли при помощи подручных средств, в кои, помимо веточек, вошли и его собственные рубашка и ногти, Егор принялся тщательно очищать камень. Через минуту сосредоточенной работы на одной стороне этого валуна, заставив Мангустов моментально занервничать, стала проявляться надпись. Тщательно сняв с неё землю, Егор пробормотал:
   - Не идеальна, но всё же хоть что-то, да видно.
   Надпись сильно пострадала от времени, но даже тех крох информации, которые Мангустам удалось получить, разобрав отдельные её фрагменты, хватило, чтобы разгадать тайну происхождения этого кладбища. С трудом разобрав почти стёршиеся буквы и цифры, Егор смог прочитать:
   "... раб Божий... (имя разобрать не удалось) пытан до смерти барином..." дальше текст был не разборчив абсолютно. С трудом можно было разглядеть только цифры - то ли 1765-1790, то ли 1706-1780 или, может, ещё какие-то другие, но главное было понятно - здесь нашли последний приют крепостные безумного помещика.
   Бережно поставив камень на место, Мангусты какое-то время стояли в молчании, подавленные тем, что узнали, понимая, какое количество страданий, боли и ужаса пришлось вынести этим людям, прежде чем смерть освободила их, подарив им покой.
   - Помнишь, - заговорил Егор, - я ещё прошлым летом рассказывал, что в деревне ходят разговоры о помещике, который был хуже Салтычихи, всю свою деревню извёл. Вот это, очевидно, их могилы и есть.
   Юля кивнула. Почти вживую она ощущала то, что пришлось испытать этим людям перед смертью, и лицо её было искажено как от физического страдания. Покачав головой, она с силой провела ладонью по лицу и сказала:
   - Да, мелкий, я помню. Только я думаю, что это было неофициальное кладбище - крепостные хоронили своих замученных родных тайком, возможно, по ночам. Видишь - могилы расположены как попало, да и камень есть только на одной. Похоже, они боялись, что помещик узнает о кладбище. Я бы даже не стала исключать, что камень поставил какой-то сбежавший крестьянин после смерти помещика. - Она снова покачала головой. - Какой же надо быть больной тварью, чтобы не только замучить такое количество людей, но и лишить их возможности быть похороненными по-человечески.
   Егор оторвал взгляд от камня и посмотрел на сестру.
   - Ты права, - кивнув, сказал он. - Земля, скорее всего, не освящена, и они похоронены не со всеми полагающимися обрядами, а как самые отъявленные преступники. По всей видимости, он хотел их лишить даже возможности райской жизни после смерти. - Егор представил себе, что же это мог быть за человек, и его передёрнуло от отвращения. - Как же хорошо, - с чувством заявил он, - что крепостное право было уничтожено.
   Юля хмыкнула и заметила:
   - По историческим меркам совсем недавно, можно сказать, вчера.
   - А Алтай, ты видела, так и не подошёл ни разу за всё это время? - неожиданно спросил Егор.
   - Да, обратила внимание, стоит чёрт знает где, метрах в ста от нас, а ведь Ангара спокойно лежит рядом. Странно всё это, странно и непонятно. И, Егор, если ты не против, предлагаю идти отсюда
   Подавленные увиденным, Мангусты отправились дальше вглубь леса. Каждый из них с тяжёлым чувством представлял, какие же страдания пришлось пережить похороненным здесь людям и мрачное предчувствие вползло в их души, основательно устроившись там и пустив корни.
  
   Мангусты уже довольно долго шли по лесу, местами проваливаясь по колено в снег, местами перелезая через завалы из упавших деревьев, а кое-где продираясь через мёртвые нижние ветви елей, переплетающихся в непролазные стены, и начали уже не на шутку мечтать об открытом месте. К тому же, если бы не Солнце, они бы вообще не знали, в каком направлении движутся, и близость ночи пугала их не на шутку.
   - Так нельзя, - нервничая, заговорил Егор, - мы можем в любое время суток оказаться в незнакомом месте, нельзя же всегда полагаться на собак - их просто может не быть рядом. Нам необходимо научиться ориентироваться по звёздам.
   Юля кивнула. Нервничала она не меньше брата, и его идея показалась ей на редкость здравой.
   - Обязательно! Хотя бы знать, где Полярная звезда. Клянусь, когда вернёмся домой, сразу же выясню это.
   А Солнце уже опускалось к горизонту, наполняя мир красноватым свечением, обещающим хорошую погоду на следующий день, когда Мангусты всё же увидели просвет между деревьями, а чуть погодя, к тому же, вышли на хорошо утоптанную тропинку. Они пошли по ней с чувством радостного облегчения, ощущая, как за спиной выросли крылья, и несколько минут спустя вышли к пригорку или, скорее, холму, со всех сторон окружённому лесом. Тропинка взбегала на его вершину, и Мангусты, решив не спорить, пошли по ней и вскоре с радостью заметили, что деревья с противоположной стороны холма расходятся, открывая взгляду поле.
   После нескольких часов прогулки по неизвестному лесу, притом, что ночь уже стремительно мчалась с востока, накрывая по пути землю, большим облегчением было понять, что они выходят к знакомому месту. Все ускорили шаг, желая как можно быстрее оказаться на поле, когда случилось то, что долго потом вспоминалось Мангустами с ощущением ирреальной жути.
   Только лишь поднялись они на этот холм, как их заставил подпрыгнуть в испуге сиплый лай, похожий, скорее, на придушенное хрипение. Лаяла какая-то собака, невидимая до этого, а сейчас выскочившая из-за куста. Ей в ответ раздался страшный и глухой звук - вой и лай нескольких десятков других собак, причём звук этот доносился, как с ужасом поняли Мангусты, из-под ног, заставляя дрожать холм.
   А затем начали появляться люди. Появляться в прямом смысле слова из-под земли. Неотличимые друг от друга фигуры в одинаковых коричневых балахонах с капюшонами, полностью скрывающими лица. На капюшонах имелись только небольшие прорези для глаз и больше ничего. И эти фигуры начали стягиваться вокруг них в полном молчании. Одна из фигур подошла к хрипящей, рвущейся с привязи собаки и взяла её за ошейник. Мангусты на мгновение застыли, ошеломлённые, затем Юля вцепилась в Алтая, стоявшего ближе к ней, а Егор схватил Ангару.
   Первоначальный испуг у Юли прошёл, сменившись холодной отрешённостью. Она поняла абсолютно ясно, что единственный их шанс выбраться отсюда целыми и невредимыми - показать, что они готовы сражаться за собственные жизни, и потому громко произнесла:
   - Егор, бери палку, - хотя ни одной палки поблизости не видела.
   Неожиданно одна из стоящих молчаливых фигур опустилась на землю, легла на спину, согнув ноги в коленях и начала бормотать что-то. Голова её, до сих пор скрытая капюшоном, медленно перекатывалась с боку на бок, но никто из балахонов не обратил на лежащего внимания. Юля и Егор, держа за ошейники собак, медленно пошли вперёд среди этих, похожих на гротескную почётную стражу людей. И Ангара и Алтай, в характерной для кавказских овчарок манере, в случае действительно напряжённой, но не угрожающей непосредственно ситуации, шли очень спокойно, оценивая ситуацию, внимательно глядя по сторонам, но не выделяя никого конкретно.
   Люди в балахонах остановились, перестали стягивать кольцо. В этот момент Юля обратила внимание на три стоявших немного особняком фигуры, имеющие в отличие от остальных какие-то символы на своей одежде. Увиденное навсегда запечатлелось в её памяти: деревья впереди, пригорок, коричневые балахоны - всё сейчас стало оранжево-красным в свете заходящего Солнца и сводящий с ума контраст - воющие недра холма (собаки уже не лаяли - только выли), хрипящая собака наверху и абсолютное молчание людей. Единственный, кто издавал хоть какие-то звуки, был тот, лежащий на земле и бормочущий.
   Вдруг, словно повинуясь какой-то беззвучной команде, с той же неуклонной решимостью, с какой окружали, и столь же медленно, балахоны начали отступать. Но, отступая, они не поворачивались спиной к Мангустам и те чувствовали их взгляды, направленные на них из прорезей капюшонов. Напряжённые до такой степени, что у них ещё потом не один день болели мышцы, Мангусты ровным шагом продолжили идти по тропинке. Они спустились с холма, не оглядываясь, но жадно и отчаянно прислушиваясь - не движется ли кто-нибудь за ними. И только когда они отошли от подножия холма, войдя в сгущающуюся среди деревьев тень, рискнули обернуться. Пламенеющая верхушка холма была пустынна, исчезла даже собака. Очевидно, балахоны ушли обратно под землю, утащив за собой и того, бормочущего. Можно было бы решить, что всё это им привиделось, настолько мирной была картина, если бы не собаки - холм всё ещё продолжал выть, из самой глубины его рвались тоскливые звуки, похожие на плач проклятой души.
   Задерживаться здесь никто не захотел и, ускорив шаг, почти перейдя на бег, они поспешили по тропинке, которая почти сразу повернула направо. Свернув, Мангусты увидели, что она разделилась на две - одна тропа уходила влево, другая - вправо. Алтай решительно выбрал левую. После случая с кладбищем спорить ним никто не стал и вскоре они вышли на поле. Правая же тропинка, как они смогли увидеть, метров через сто упиралась в болото.
   До дома на адреналиновых крыльях они долетели очень быстро, не забыв, правда, по дороге обсудить происшедшее и решить, что родным ничего говорить не будут. Незачем расстраивать и пугать сестру, да и Андрея тоже, а сами они и так больше туда не сунутся.
   Значительно позже Мангусты смогут узнать, как тесно будут связаны между собой и мёртвые на лесном кладбище, и эти жуткие безмолвные балахоны, и они сами, и какая, в итоге, общая судьба ожидает их всех.
   На следующий день, очень неожиданно и очень одновременно, и до Юли и до Егора дошла одна простая вещь - ведь правая тропинка вела не куда-то, а именно на болото! Или из него, как предположили они, нервно переглянувшись. Помимо этой тропинки, непонятно зачем ведущей к болоту, их заинтересовал и другой вопрос - что это были за люди.
   - Пришельцы! - попытался было пошутить Егор, но, встретив укоризненный взгляд сестры, смущённо отвёл глаза.
   - Ты обратил внимание на символы на троице, стоящей особняком слева? - спросила Юля.
   - Нет, я в основном смотрел вправо.
   - Странные символы. - Юля прикрыла глаза, вспоминая. - У того, что посередине, на животе белый крест с длинной вертикальной перекладиной и короткой горизонтальной. Слева к кресту примыкает чёрная буква К, смотрящая влево, справа - зелёная К, смотрящая вправо. Причём левая верхняя диагональ продолжается правой нижней и наоборот. Все диагонали и вертикальные перекладины белого креста соединяются в одной точке, пересечённой горизонтальной перекладиной. У того, кто стоял слева, была только смотрящая в обратную сторону чёрная буква К, у правого - нормальная зелёная К.
   - И чтобы это могло значить? - нахмурившись, пробормотал Егор.
   Юля покачала головой.
   - Не знаю и, похоже, мы никогда не узнаем этого.
   Но она ошибалась. Не прошло и недели, как Андрей принёс газету, из которой они смогли узнать первую часть истории секты.
  
   Каникулы Егора ещё продолжались, и потому Марина, имея в своём распоряжении дополнительные руки, решила провести генеральную уборку дома.
   - Весна, как-никак, а у нас в доме чёрт ногу сломит! - восклицала она, носясь из комнаты в комнату.
   Справедливости ради надо сказать, что она сильно преувеличивала. Просто Марина органически не переносила какой-либо беспорядок и, заполучив возможность запрячь в работу сразу двух человек, не стала её упускать.
   Так что когда Андрей вернулся из поездки, он увидел собственную жену, в азарте летающую по дому с тряпками и различными моющими средствами, счастливую из-за всей суматохи дочку и совершенно несчастных Мангустов, уже в пятый раз переставляющих тяжеленный диван. По мнению Марины, куда бы его ни ставили, он был не на месте, а где его место должно быть, Марина понятия не имела. К тому же, это была уже не первая подобная работа - заканчивался шестой час уборки. А когда Марина находилась в подобном состоянии, спорить с ней было бесполезно, она и боевого армейского генерала заставила бы выполнять её команды.
   Вошедший Андрей, посмотрев на измученных Мангустов, благородно решил их спасти. Несмотря на не такую уж большую разницу в возрасте (особенно с Юлей) он испытывал к ним слабость, считая их почти что собственными детьми. И поэтому он торжественно вытащил из портфеля газету, припасённую к ужину, и громко заявил:
   - Прошу вашего внимания, дамы и господа! У меня имеется любопытная информация, которую я готов предоставить вашему вниманию.
   Внимание он незамедлительно получил самое полное. Все прекратили работу и уставились на него с интересом, ожидая продолжения. Даже Машка подошла поближе, чтобы не пропустить ни слова, хотя понимала своего папу ещё хуже, чем папа свою дочку.
   - Полагаю, вы все помните о печально знаменитом Могильщике, - Андрей немного помолчал, ожидая реакции слушателей.
   Марина согласно кивнула головой. Юля нахмурила лоб, пытаясь вспомнить, но в голове её копошились только бессвязные обрывки информации. Увидев это, Егор наклонился к сестре и шепнул: "Который людей живьём закапывал". И тут Юля вспомнила об этом действительно громком деле.
   Андрей, убедившийся, что все помнят, продолжил:
   - После двух лет молчания в психиатрической клинике он неожиданно для всех заговорил. Оказывается, Могильщик какое-то время состоял в секте и сейчас решил рассказать о прошлом и (sic!) будущем.
   Он протянул газету вперёд. Мангусты, обрадовавшись, что получили отсрочку от каторги (а может, и полное освобождение) вцепились вдвоём в газету, едва не разорвав её пополам. Бросив беглый взгляд на заголовок, Марина произнесла:
   - Я почитаю её за ужином, а пока мне надо закончить уборку, - и отправилась отдраивать какое-то и без того уже сверкающее место.
   На такую реакцию, зная жену, Андрей и рассчитывал и теперь с чистой совестью мог заняться своими делами.
   Статья была озаглавлена в чисто журналистском трескучем стиле: "Загадка Могильщика раскрыта! Заключённый психбольницы раскрывает страшные тайны!".
   Юля и Егор, голова к голове, начали читать её:
   "Уважаемые читатели, наша газета получила уникальную возможность взять эксклюзивное интервью у печально знаменитого Могильщика, молчавшего более двух лет. Читайте только у нас страшные подробности об этом деле, вызвавшие ужас у всех, кто хоть что-то слышал о нём. Для тех же, кто не слышал и для тех, кто позабыл (если такие найдутся. Прим. ред.) мы ещё раз расскажем о событиях, предшествовавших поимке зловещего убийцы."
   В этом месте Юля ненадолго отвлеклась от чтения.
   - Как ты думаешь, мелкий, журналистов учат так писать или оно само у них так получается? - поинтересовалась она.
   - Это ты о стиле? - уточнил Егор.
   - Ага.
   - Знаешь, я думаю, само. Это, наверное, как сцепленные гены - журналист и такой стиль.
   - Вполне возможно, - согласилась Юля, и они вернулись к чтению.
   "Наша газета два года назад подробно освещала эту историю. И сейчас мы практически полностью приводим здесь одну из статей, рассказывающую об этом страшном деле.
   "Началось всё с того, что один прохожий, гуляя с собакой, обнаружил труп, зарытый в неглубокую могилу и раскопанный его четвероногим другом, с которым он проходил в то злосчастное утро по лесопарку. В сильном испуге он вызвал милицию. Приехавший наряд оцепил место, тело забрали для выяснения обстоятельств смерти, и обнаружилась душераздирающая правда - несчастный был похоронен заживо! То есть человека положили в могилу живым и задохнулся он уже под землёй. У убитого были связаны руки и ноги, во рту кляп. На голове следы удара тяжёлым предметом - очевидно, убийца предварительно оглушил жертву, связал, заткнул рот кляпом, а затем (от этого пришли в ужас даже видавшие виды милиционеры), по некоторым признакам удалось установить, что убийца дождался, когда оглушённый придёт в сознание, и только после этого закопал его.
   Через несколько дней нашли ещё одну могилу, в которой лежал уже начавший разлагаться труп с теми же признаками, что и у первого. Затем ещё и ещё. Стало понятно, что в городе появился новый маньяк. Все москвичи и гости столицы две недели жили в непрерывном ужасе, боясь выходить на улицу и стать очередной жертвой зловещего убийцы, которого прозвали Могильщиком.
   А новые могилы продолжали появляться. И наконец милиция под давлением общественности была вынуждена стянуть огромные силы, чтобы поймать преступника. Сотни вооружённых милиционеров с собаками прочёсывали все московские лесопарки, и вскоре трём стражам правопорядка улыбнулась удача - они не только обнаружили Могильщика, но и смогли спасти очередного закопанного им человека.
   Вот как это произошло: трое патрульных с собаками шли по ночному лесопарку, когда им посчастливилось натолкнуться на человека, сидевшего на земле. Они подошли ближе и посветили фонариком, но человек никак на это не отреагировал. Зато милиционеры увидели, что этот человек сидит на краю свежезакопанной могилы. Выхватив оружие, они приказали ему лечь на землю, положив руки на голову. Но тот продолжал сидеть без движения. Тогда один из стражей порядка достал наручники и надел их на маньяка. Человек явно находился в каком-то трансе и ничего не замечал. Милиционеры посветили вокруг фонариками, обнаружили лопату и начали раскапывать могилу. В ней они нашли почти задохнувшегося, но ещё живого человека. Его срочно доставили в больницу, и на данный момент состояние пострадавшего можно считать удовлетворительным. Могильщика же сначала доставили в отделение милиции, но ещё по дороге он начал вести себя очень буйно, так что вскоре за ним приехала карета "Скорой помощи" и маньяка отвезли в психиатрическую клинику. В клинике ему сделали укол успокоительного, и он заснул, а, проснувшись, стал очень спокойным и молчаливым. Строго говоря, он вообще отказался говорить и до настоящего момента не произнёс ни единого слова."
   А теперь, уважаемые читатели, сенсация - после двухлетнего молчания Могильщик заговорил! Читайте только в нашей газете отчёт нашего корреспондента о посещении клиники, где закрыт Могильщик и эксклюзивном интервью с ним!
   "Я подъехал к больнице, ожидая увидеть неприступную крепость, затянутую колючей проволокой, с частыми решётками на всех окнах и вооружённой охраной по периметру. Но в действительности всё оказалось совсем не так. Это было светлое здание, утопающее в зелени, а охрана стояла только на воротах. Приветливый санитар проводил меня в комнату, в которую должны были привести и Могильщика. Пока его ещё не было, я спросил у врача, собирающегося присутствовать при нашем разговоре, почему Могильщик вдруг заговорил. Врач ответил, что, по словам больного, тот хочет донести до максимального количества людей некую жизненно важную информацию. А так как наша газета имеет самое большое количество подписчиков и покупателей, то, естественно, выбор пал на нас. В этот момент два санитара ввели Могильщика и посадили на стул, встав по бокам. А я с огромным интересом стал рассматривать знаменитого маньяка, убившего за две недели как минимум десять человек. Точное число его жертв неизвестно, так как говорить он отказался, а обшарить каждый кусочек московских лесопарков милиция не может в связи с нехваткой кадров.
   Могильщик оказался высоким и тощим человеком с глубоко посаженными горящими глазами. Кожа на его лице изрезана глубокими морщинами и выглядит абсолютно бескровной. Рассматривая его, я задал интересующий меня вопрос: "Почему он нарушил свой обет молчания длившийся два года?"
   Могильщик ответил:
   - Со мной начала говорить Богиня, я смог услышать Её. И я теперь знаю - час Её пробил! Она уже идёт! Несколько лет я ждал её появления и вот, настало время, Она поднимается на поверхность.
   - Скажите, а почему разговор с вашей богиней заставил вас заговорить с нами и кто она такая?
   - Вы бессмысленные существа, и все вы обречены смерти, но я вас не виню. Я тоже когда-то был человеком и мне жаль вас. Великая Мать по имени Симаргл (Симаргл - древний славянский бог, а не богиня, предположительно иранского происхождения. Функции его весьма туманны, скорее всего, это божество земли и плодородия. Прим. ред.) решила вернуться, чтобы вновь править миром. В древнейшие времена Она передала власть Своему сыну, чтобы посмотреть, на что он способен. И сейчас, поняв, что сын не справляется, Она возвращается обратно.
   - Скажите, кем вы теперь стали и почему мы все скоро умрём?
   - Теперь я приближённый Великой Матери и когда наступит конец света, а он уже не за горами, вы все погибнете. Но я хочу вам дать шанс на спасение. Вы подобны маленьким детям, которые ничего не знают, но считают себя всеведущими. Я уже спас двадцать три человека и спас бы ещё больше, если бы не те лишённые разума существа, что меня остановили. Слушайте же, Великая Мать Симаргл любит страдания Своих детей, жертва, принесённая Ей, тем более желанна, чем больше мучений было. Но всё это только ради того, чтобы потом принять страдающих детей в Своё лоно, окружив их любовью. Чем больше было страдание, тем большей любовью Она потом одарит. Её неблагодарный сын, возомнивший себя верховным богом, распустил мерзкие сплетни, называемые у людей религиями, в которых говорится, что он победил собственную Мать. Симаргл не мешала ему делать то, что он хочет, так как обещала дать ему время. Но теперь Её час настал! Великая Мать уже поднимается и многочисленные знамения, предсказанные задолго до этого, предвещают близкий конец правления Её сына и возвращения Ею Себе всей власти. А, вернувшись, Она уничтожит все те мерзости, которые он создал, ложно объявляя их благами, и гнев Её падёт прежде всего на вас, людей, за то, что вы забыли о Ней, отвернулись от Неё, попираете Её ногами, выкрикиваете богохульные ругательства и поклоняетесь ложному богу, недостойному занимать своё место. Люди! Слушайте! У вас у всех есть только одна возможность войти в Царство Великой Матери - вы должны все, все закопаться в землю и дождаться, когда Симаргл примет вас в свои объятия! Не совершайте святотатства, откапывая засыпанных - Она вам этого не простит! На большее у вас нет времени. Вы не успеете достичь просветления до прихода Великой Матери. Единственный шанс для вас не сгинуть бесследно - живыми закопаться в землю. Чем больше вы будете мучиться, тем больше вас будет любить Великая Мать. Я был с каждым, спасённым мною, я чувствовал их смерть, я умирал с каждым из них и возрождался. Двадцать три раза я умер и возродился к вечной жизни, но двадцать четвёртый был безжалостно вырван из объятий Симаргл. Горе им, святотатцам, проклятие на них, да не войдут никогда они в чертоги Великой Матери!
   Тут санитарам пришлось увести его на какое-то время, так как больной очень возбудился. Чуть позже его вернули обратно. Он снова был готов к продолжению разговора.
   - О каких знамениях и предсказаниях вы говорили?
   - Многие, многие предсказывали возвращение Великой Матери. Хоть люди и забыли о её существовании, но Она находила возможность напомнить о Себе. Ещё майя и ацтеки говорили, что в конце времён произойдёт величайшее землетрясение. Сейчас конец времён! Неужели вы настолько слепы, что не видите этого? Меняются эоны - рыба, бывшая под землёй, по водной дороге, проложенной водолеем, поднимется наверх, а водолей стечёт под землю. Меняются полюса земли, учащаются землетрясения - это просыпается Великая Мать, поворачивается с боку на бок, готовится выйти на поверхность. И в Библии об этом говорится: когда вострубил седьмой ангел - пришло царство Божие через землетрясения. И в Коране - "когда в конвульсиях земля забьётся и на поверхность бремя тяжкое своё извергнет и возгласит в отчаянии человек - что происходит с ней?" Великий мудрец Нострадамус, да будет он всегда в объятиях Великой Матери, провозгласил: "В год же 1999 месяц седьмой с небес спустится Король ужаса - презренный сын, он воскресит великого короля Анголмуа (Великую Мать Симаргл) и до и после Марса она будет править счастливо." (Неверная цитата: у Нострадамуса сказано "он". Прим. ред.) Этот блаженный предсказатель указал не только год и месяц (годом он немного ошибся, 1999 уже прошёл. Прим. ред.), но и место, где выйдет на поверхность Великая Мать: "Огонь, вырвавшийся из центра Земли, сотрясёт окрестности великого нового города". Древний Великий Новгород - вот то благословенное место, место начала нового царствования нашей Богини!"
   Юля и Егор, с интересом читавшие статью, переглянулись и какая-то смутная тревога, беспричинное беспокойство кольнули сердце. Словам этим они не поверили совершенно - Могильщик был явно безумен, но тем не менее гнетущее впечатление не оставляло их.
   "В этот момент несчастный сумасшедший потерял сознание. С трудом его привели в чувство, но в полностью себя он так и не пришёл. Потому дальнейшую его речь, в силу её бессвязности, я передаю своими словами. Выяснилась трагическая и страшная история умопомешательства неуравновешенного человека, приведшая в итоге к гибели двадцати трёх ни в чём не повинных людей. Десять лет назад тогда ещё молодой Могильщик (оказалось, что он и сейчас значительно моложе, чем выглядит), одержимый духовным поиском, попал в одну из многочисленных московских сект. Несколько лет он состоял в этой секте, являясь её примерным прихожанином. В секте же этой с ним, как и с остальными рядовыми сектантами, проводили тщательную работу по промыванию мозгов. Очень скоро молодой человек привык мир вне секты считать враждебным, угрожающим и греховным. Зато внутри секты он чувствовал себя как в раю, не замечая, что становится практически рабом верхушки. Так продолжалось какое-то время до тех пор, пока в секте не появился новый человек. Он пришёл позже и поначалу был таким же истовым прихожанином. По всей видимости, это был достаточно широко, но очень поверхностно образованный человек с сильной склонностью к мании величия. Читая разные книги, он узнал, что гностики (раннехристианская еретическая секта. Прим. ред.) верили, что мир создал неудачливый демиург - дьявол, с разрешения верховного бога. Также, начитавшись различной религиозной литературы, он узнал о разнообразных богинях-матерях, побеждаемых своими сыновьями (например, Тиамат, побеждённая Мардуком. Прим. Ред.), и решил, что постиг всё знание мира. Он создал собственную религию, в которой верховным и, по сути, единственным божеством была богиня-мать Симаргл, она же Великая Мать, породившая всё сущее. Долгое время она правила миром, а затем, доверив управление своему сыну, ушла спать в глубины земли. Сын же, подобно Фаэтону, получив власть, не справился с ней, испортив почти всё, что сделала до него Симаргл. И теперь, в соответствии с предсказаниями и знамениями, ей пришло время просыпаться. Этот человек, назвавший себя жрецом Великой Матери, привлёк сначала двух приверженцев, объявив себя и их тремя частями богини, воплощёнными на земле, дабы подготовить мир к её приходу. Один из приверженцев назывался Левый Жрец или Смерть, другой - Правый Жрец или Жизнь, как символы порождающего и уничтожающего начал Великой Матери. Он же - Главный Жрец или Решающий - как уравновешивающий и связующий принцип между Жизнью и Смертью. Своего рода сознание Великой Матери Симаргл. Втроём они начали набирать последователей, поверивших в их религию и скорый конец света и желающих спастись. Через короткое время в рамках только этой секты им удалось набрать несколько десятков человек, в том числе и Могильщика. Но вскоре произошёл конфликт с руководством, и новая секта, зародившаяся в чреве прежней, вышла на свободу. Пришло им время разработать ритуалы. Их стало всего два. Ритуал посвящения и ритуал жертвоприношения. Эти сектанты были убеждены, что единственный путь к спасению - это смерть заживо, сначала духа, потом тела. Для этого надо было отрешиться от всего земного и от себя самих. В знак этого они носили одинаковые коричневые (в цвет земли) балахоны, скрывающие их тела и лица".
   В этот момент газета оказалась слегка порванной в нескольких местах - Юля и Егор, вместе державшие её, отреагировали совершенно одинаково и совершенно бессознательно - резко сжали кулаки.
   "Адепты не должны были отличаться друг от друга. Исключение составляла только "Несвятая троица" - как представители богини на земле, они носили знаки отличия - символы, обозначающие смерть, жизнь и их объединение. (Цветной рисунок символа см. в конце статьи. Прим. ред.)".
   А в этот раз газету чуть не разорвали до конца - оба одновременно бросились искать символ. А когда нашли, всё что смогла сказать Юля, было:
   - Ну ничего себе!
   Егор же только присвистнул.
   "Секта арендовала один большой дом, куда переехали все вместе. Посвящение неофитов шло по определённому сценарию. Решающий вырезал ножом на животе у обнажённого посвящаемого символ их секты. Неофит надевал белый балахон и ложился в могилу, предварительно выкопанную лично им. Левый Жрец, Смерть, закапывал его, оставляя возможность дышать. Через некоторое время Правый Жрец, Жизнь, откапывал новопосвящённого члена секты. Решающий вручал ему коричневый балахон и новичок должен был совершить жертвоприношение - закопать живыми трёх собак и птицу, связанных вместе, в одной могиле. Это было так называемое Великое жертвоприношение Посвящённого. В дальнейшем в жертву мог приноситься кто угодно, кроме людей. Единственное, но обязательное условие - жертва должна была быть закопана живой. Кстати, именно на почве выбора жертв и произошёл раскол между сектой и Могильщиком, который настаивал, что людей приносить в жертву необходимо. Могильщик утверждал, что Великая Мать сама берёт себе какую-то часть людей, например, во время землетрясений, лавин или наводнений. Он считал, что люди, погибшие таким образом, возрождаются в лоне Великой Матери. Сектанты же были уверены, что для истинного возрождения жертва должна быть добровольной. Это было то, что они делали сами: отрешались от мира, занимались самоистязанием, выдерживали длительные посты, а секс был строжайшим образом запрещён. Но самое главное - по нескольку часов в день они проводили, лёжа в земляных гробах, достигая таким образом, по их мнению, просветления и объединения с Великой Матерью. Секта разрасталась, их стало уже несколько сотен человек, когда они внезапно исчезли, незадолго до этого изгнав из своих рядов Могильщика. Очевидно, они перебрались в какое-то другое место, ждать приближающегося, на их взгляд, конца света. Кстати, секта эта не бедствует - они продали несколько квартир, принадлежавших одиноким сектантам."
   На этом, уважаемые читатели, мы заканчиваем рассказ о посещении нашим корреспондентом психиатрической клиники и общении с Могильщиком. Но помните, где-то рядом с вами обосновалась эта страшная секта и какого ещё Могильщика может она породить, ведает одна Великая Мать Симаргл!"
   Мангусты сидели, долго и бессмысленно глядя друг на друга. Наконец, покрутив головой, Юля заговорила:
   - На иные вопросы ответы получаешь очень быстро... - и умолкла.
   - Да уж! - выдавил Егор, - знаем мы, где эта секта обосновалась и, сдаётся мне, теперь они сами подумывают перейти на людей.
   - Очень на то похоже, мелкий. Одно могу сказать точно - дуракам везёт. Кстати, надо, наверное, сообщить о том, что они здесь? - неуверенно продолжила Юля.
   - Не знаю, - отозвался Егор, - боюсь, что если пойдут их забирать, то погибнет куча народу - ты же видела, какие они. А ведь так-то туда никто не ходит, только мы по глупости влезли.
   - А ты уверен, что никто не ходит? - с напором спросила Юля.
   - Абсолютно, - уверенно ответил Егор, - деревня здесь единственная, хуторов больше нет, а местные как огня боятся того места. Рассыпь там сокровища капитана Флинта - и то не пойдут.
   - А если какие-нибудь туристы?
   - Во-первых, их здесь нет, во-вторых, может, они людей и не трогают, нас-то не тронули, и, в-третьих - может пострадать намного больше людей. Идти-то придётся мимо болота, а что там - неизвестно. И как оно подействует на людей, тоже неизвестно. - Егор пожал плечами. - В конце концов, эта секта здесь уже два года, а ещё никто не пропал, если не считать тех, кто заразился на болоте, но это совсем другое дело.
   - Наверное, ты прав, мелкий, но сердце у меня не на месте. Я просто не знаю, как быть. И так не так и этак не этак.
   - Давай подбросим монетку, - предложил Егор, - орёл - рассказываем, решка - нет.
   - Хорошо, давай, - согласилась Юля.
   Выпала решка.
   За ужином Андрей спросил у Мангустов, как им статья.
   - Ничего, интересная, - вежливо ответила Юля.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 3
   Поздно вечером Юля постучала к брату. Ей никак не давала покоя мысль о секте на болоте, и хотя они перекинули ответственность по принятию решения на плечи высших сил, идея замалчивать информацию представлялась ей всё же не совсем верной. Егор, уже лежавший в кровати с книгой, крикнул сестре, что дверь открыта. Не успев войти, с места в карьер Юля заявила:
   - Завтра идём в деревню.
   Брат отложил книгу и недоверчиво уставился на неё.
   - Зачем? Завтра же первое мая, праздник, по деревне будут шататься толпы народа, все выйдут на улицу. Ты же терпеть не можешь, когда много людей. Или я что-то проморгал, и ты сильно изменилась?
   - И отлично, что праздник и толпы людей. Это просто то, что надо! - с жаром сказала Юля.
   Егор изумился до такой степени, что просто раскрыл рот и закрыл его снова, не найдя слов. Он в прямом смысле потерял дар речи.
   - Нет, ты не думай, я не сошла с ума, - заметив его удивление, пояснила сестра.
   Подойдя к кровати, Юля села на край и принялась объяснять:
   - То, что столько людей в одном месте соберётся, означает, что нам не придётся много бегать. Дело в том, что я хочу пообщаться с народом и выяснить всё, что им известно о болоте, о тех странных людях и о тех, кто заболел, побывав там.
   - А зачем? - этот вечер явно проходил для Егора под девизом: "Всему удивляться". - Ведь я это уже сделал и всё узнал, помнишь, ещё прошлым летом?
   - Это так, - согласилась Юля, кивнув, - но не совсем так, точнее, не до конца. Есть же разногласия между тем, что тебе сказали твои знакомые и тем, что сообщил Андрей, да и тем, что мы узнали сами. Ты общался только с подростками, а я хочу поговорить со взрослыми и, кроме того, необходимо получить более подробную информацию, особенно о тех, кто был на болоте и заболел. Ведь не со всеми это происходило, а, наоборот, пострадала только небольшая часть. Надо узнать всё о том, как это было: что произошло на болоте, когда начались проблемы, постоянны ли они или нет, было ли что-то странное в людях непосредственно перед тем, как они уходили. - Юля задумчиво сузила глаза. - Ведь не сразу же это происходило, мог пройти и не один год.
   - Ну да, - пробормотал Егор, - то, что я слышал, очень много лет могло пройти между тем, как человек заболевал и как уходил.
   - Вот-вот! - воскликнула Юля, значительно подняв палец. - Надо это всё выяснить. И узнать, чем же были настолько странны те люди на болоте, что местные перестали туда ходить.
   Егор хмыкнул.
   - Ну, это мы и сами с тобой видели!
   Сестра затрясла головой.
   - Нет-нет, насколько я поняла, это только мы влезли в их логово, а остальные просто проходили мимо. И чем же в таком случае они могли так испугать людей, что те вообще перестали туда ходить. Ведь их даже болото не отпугивало.
   Егор кивнул.
   - Ну да, Юль, ты права, это всё знать не помешает. Тем более что Стас уже заболел и где гарантия, что с нами подобного не случится. И вообще, больше знаешь, крепче спишь.
   - Наоборот, - заметила Юля.
   - Не в этом случае, - убеждённо сказал Егор.
  
   На следующее утро они отправились в деревню, оставив возмущённых и недоумевающих собак дома. Мангусты прошли уже полдороги до деревни, беспокоясь пока только об одном - как бы подставить Солнцу максимальное количество мест одновременно, когда Юля внезапно остановилась с заколотившимся сердцем и обернулась к брату.- Скажи, мелкий, ты хорошо помнишь эту статью о секте? - напряжённо спросила она.
   - Ну да, на память не жалуюсь, - внимательно глядя на сестру, ответил Егор.
   - В таком случае скажи мне - сколько человек было в секте перед тем, как она исчезла?
   - Несколько сотен.
   - Прекрасно. А скольких мы видели на холме?
   - Ну-у, там было... - тут Егор осёкся, он прекрасно помнил, что никаких сотен там быть не могло, - десятка два или три.
   - Десятка два или три, - эхом откликнулась Юля, - и где же остальные?
   Егор задумался.
   - Может, они спали, или ушли в лес или просто не стали вылезать, а может, вообще покинули секту?
   - Такие секты так просто не покидают, разве что на тот свет. - Юля покачала головой и поморщилась. - А что касается остальных предположений - ушли в лес сразу несколько сотен? Маловероятно. А то, что спали или просто не вылезли... Ты же помнишь, как они появились?
   - Конечно! - горячо воскликнул Егор. - Такое не забудешь!
   - Тогда ты должен помнить, что поднимались они одновременно, все сразу. Для часовых их было слишком много, но нападать на нас они всё же не стали, так что дело не в том, что именно это количество людей вылезло для того, чтобы нас схватить. Если бы действительно дело было в этом, появились бы все сотни, если бы могли. Две собаки не смогли бы их остановить. Больше похоже на то, что это были все, кто там остался.
   Егор медленно кивнул.
   - Немного сумбурно изложено, но смысл ясен. Да и тропинка на болото к тому же. Ушли на встречу со своей Великой Матерью! - натужно пошутил он.
   - Что-то ты сегодня излишне весёлый, - неодобрительно проворчала сестра, - и шутки у тебя всё же странные, некрофильские какие-то.
   - Какие есть, - пожал плечами брат.
  
   Егор был прав. Вряд ли во всей деревне нашёлся хоть один человек, который решил бы в этот день остаться дома. Сочетание весны, праздника и хорошей погоды не оставило равнодушным никого. Люди ходили повсюду, собирались большими и маленькими группами, оживлённо разговаривали, смеялись и кое-где даже пели. Словом, веселились вовсю. Настроение в деревне было по-настоящему праздничным.
   Юля и Егор шли по улице, здороваясь со знакомыми, причём Егор, который знал здесь почти всех, не успевал приветствовать их и отвечать на приветствия. Мангусты уже несколько минут бесцельно лавировали среди толпы, когда Егор привлёк внимание сестры к довольно многочисленной группе людей, весьма чувствительно дёрнув её за руку.
   - Вот, видишь, вон те четверо, - громким шёпотом, указывая рукой в их сторону, сообщил он, - это дядя Лёша, дядя Игорь, Антон и Ефим Петрович. Они были одними из тех, кто видел странных людей.
   Юля остановилась и принялась их рассматривать. Результаты осмотра её удовлетворили, и она сказала, повернувшись к брату:
   - Вот и отлично, к ним-то мы и подойдём. Тем более что и они и остальные должны знать и о заболевших. Единственное, давай-ка подойдём вон туда, - Юля кивнула головой в сторону динамика, изрыгавшего мажорные вопли, - и обсудим кое-что.
   Они подошли к этому динамику, едва не сметаемые бешеным напором звуков, и прислонились к стене. Разговаривать, стоя под ним, приходилось очень громко, да и воздух и окружающие предметы сотрясались от вибрации, но зато уже в двух шагах разговаривающих не было слышно совершенно.
   - Нам надо придумать, как задавать вопросы, - с трудом перекрикивая рёв динамика, проорала Юля, - не можем же мы подойти к ним и в лоб заявить: "А расскажите-ка нам о странных людях и о больных!".
   Егор заорал в ответ:
   - А мы скажем почти правду - мы там ходим и всё нормально, ничего не случилось и никого не встретили, но слышали всякое, вот и хотим узнать, чего стоит бояться. А насчёт больных - расскажем про Стаса.
   Так они и сделали. Люди, стоявшие в этой группе, сначала обрадовались подошедшему пополнению. Веселье было в самом разгаре, и пива, да и напитков покрепче, было выпито уже изрядно. Но поняв, о чём именно спрашивают Мангусты, они насторожились и даже было не захотели говорить на эту тему - вопросы-то совсем не праздничные. Но затем общее веселье и шум одержали верх, и каждому захотелось поделиться всем, что ему было известно о болоте.
   Жарким весенним днём, в праздничном шумном окружении, с соответствующим настроением, усиленном алкоголем, всё это казалось совсем не страшным, а, скорее, интересным и происходящим с кем-то другим. Вроде событий в занимательном фильме, который можно с удовольствием пообсуждать, а затем выбросить их из головы.
   Разговор получился довольно долгим, и выяснить удалось немало любопытных и потенциально важных вещей. Причём однажды Юля застыла, а затем с трудом удержалась о того, чтобы не стукнуть себя по лбу, и тихо обругала себя бессердечной дурой.
   Вот как это было:
   - Странные люди? А, да-да, было дело. Мы, значит, пошли на болото, днём, само собой. Грибы там, понимаешь, отменные - белые, подберёзовики, а подосиновиков вообще не счесть. Пошли мы, значит, вчетвером. Уже набрали, неплохо так, а тут глядь - какие-то люди идут и что-то тащут. Стали мы, значит, смотреть. Тут ведь какое дело, если кто идёт из наших на болото, вся деревня об этом знает, а кроме нас-то никто больше и не шёл, ну а тут, значит, кто-то чужой. А кому бы это быть, тут и деревень-то больше нет. Вот и смотрим мы, значит, и тут видим - собаку тащут, ноги у ней связаны, а обнимают, как ребёнка. Дотащили до топи и как шваркнут туда, а сами стоят, значит, и что-то бормочут. Она бедная, визжит, да тут болото её и засосало. Мы хотели, значит, подойти, но темнеть уже начало, да и испугались мы, по правде говоря, развернулись и дёру. Даже корзинки не добрали доверху.
   Вот здесь-то и бросилась кровь Юле в голову - когда они с Егором обсуждали - опасна ли эта секта для людей, они совершенно упустили их виду собак. А ведь судя потому, какой вой доносился из холма, их там было очень много. И всех их ждала такая же страшная смерть. Она едва сдержалась, чтобы не ринуться туда сразу же. Но, справившись с собой, продолжила разговор:
   - А вы не помните, во что были одеты люди?
   Собственно говоря, ей хотелось узнать - были ли это жрецы или рядовые члены секты. Но выяснить это не удалось, ибо по поводу одежды мнения разделились. Один утверждал, что на них были комбинезоны, другой, что они были завёрнуты в какие-то тряпки, а двое оставшихся вообще не обратили на это внимания.
   По поводу пострадавших информации было больше. В первую очередь Мангустов интересовал вопрос - было ли что-то необычное в те разы, когда люди заболевали, посетив болото, и, вообще, сколько всего их было.
   Отвечать начали со второй части. Заболевали, насколько было известно, с того времени, как появилась деревня, но редко. Непосредственно на памяти старожилов таких случаев было пятнадцать. С первой частью оказалось сложнее: кто-то ходил поодиночке и не рассказывал, что там могло произойти. Но было и кое-что интересное - вспомнили два случая. Первый: один из заболевших сломал на болоте руку, да и ещё как - кость пробила кожу. Во втором случае заболевших оказалось сразу несколько человек. На болото пошла большая группа и что-то они там не поделили. Завязалась драка, дело быстро закончилось, и особо никто не пострадал - разбитые носы, несколько синяков и ссадин. Но что интересно: из подравшихся, а их было семь человек, заболели только трое. И все заболевшие, если только не уезжали из деревни навсегда, рано или поздно уходили на болото.
   Затем Юля спросила о проявлениях болезни - тут картина была один в один как у Стаса, разве что кому-то больше, кому-то меньше снились кошмары. Зато выяснилось - проявления болезни были синхронизированы по времени и одинаковы у всех. Но уходили все в разное время.
   - Да, кстати, - пристально глядя на Ефима Петровича, который в основном и отвечал, спросил Егор, - а почему дети у вас считают, что те из заболевших, кто уезжает, становятся нормальными и приступы у них прекращаются?
   Пожав плечами, кто-то ответил, считая это само собой разумеющимся, и остальные согласно кивнули:
   - Да, чтоб подальше от болота держались.
   Мангусты только рты раскрыли, не понимая, каким образом подобная информация может удержать детей от посещения болота.
   Увидев их растерянность, Ефим Петрович снисходительно пояснил:
   - Да всё просто - рядом с болотом плохо, а далеко - хорошо, вот и нечего туда соваться.
   Юля с трудом закрыла рот, пробормотав: "Да уж, убойная логика, не поспоришь", а Егор только покачал головой. Глубоко вздохнув, Юля задала очередной вопрос:
   - А когда именно бывают приступы? И днём и ночью, и зимой и летом?
   Люди задумались. Несколько секунд они стояли молча, а затем, тихо посовещавшись, начали отвечать:
   - Да как-то больше по ночам, обычно, днём-то их отпускает, хотя и не всегда. Но вот тепла заболевшие боятся как огня. Зимой, в общем-то, не уходят, да и приступов практически не бывает, а вот летом совсем другое дело. Все больные заморозков ждут как манны небесной
   Затем Юля спросила, какими были люди незадолго до ухода, и здесь выяснилась самая ценная на данный момент информация.
   - Да как тебе сказать, - заговорил Ефим Петрович, - Лёшка Ерофеев, значит, по осени гриппом заболел, влёжку лежал. Все удивились, что он ушёл, он и встать-то не мог. Николай Рябов с лестницы упал, переломался, Катька Косая, со своим хахалем подралась, а потом, значит, нажралась палёной водки с ним же. В ту же ночь ушла, а хахаль к утру помер.
   Остальная информация была в том же роде - каждый непосредственно перед уходом на болото был в очень плохом физическом состоянии.
   Напоследок Юля решила поинтересоваться характерами заболевших, но ничего особо интересного не открылось. Это были абсолютно разные люди. Такие, например, как местная чума, запойный алкоголик Дрын и всеобщий любимец Вася - совершенно замечательный парень с очень чистой душой, но небольшими проблемами по части головы. Слабоумным он не был, просто несколько странным и очень-очень добрым. И иногда страдал провалами в памяти. Вот и в тот раз он один ходил на болото за грибами, принёс, хромая, полное лукошко, но на вопрос, что с ним случилось, ничего не ответил. А с той же ночи он и заболел.
   Юля видела этого Васю - действительно, очень светлый человек с ясными и сияющими глазами, при первом же взгляде на которого хотелось ему улыбнуться. Он имел несколько своеобразных привычек: пристрастие к зелёному цвету в одежде, не переносил закрытых окон (открытыми держал их даже в сильнейшие морозы) и был убеждённым апологетом босохождения.
   Поблагодарив людей за информацию, Мангусты отправились обратно. Как только они вышли за пределы деревни, Юля резко сказала:
   - Завтра мы идём к секте!
   - Ты, что, с ума сошла? - испуганно воскликнул Егор. - Тебе жить надоело?
   - Мы не будем лезть к ним в пасть, но ты же сам слышал, что говорили о собаке и вспомни, сколько их там. Их же всех убьют, да ещё так жутко! - при одной мысли об этом у Юли наворачивались слёзы на глаза.
   - Юль, я всё понимаю, - стараясь быть спокойным и убедительным, заговорил брат, - поверь, мне их тоже очень жаль, но что мы можем сделать?
   Лицо Юли исказила гримаса.
   - Я пока не знаю, мелкий. Мы придём на место, на холм лезть не будем. Понаблюдаем за ними, вдруг что-то узнаем. Может, последим за ними и убедимся, что для людей они не опасны, и вызовем милицию.
   Егор насмешливо и мрачно фыркнул.
   - Ага, милиция увезёт их в психушку, а собак в приют, где их благополучно и усыпят, - сказал он.
   Сестра страдальчески закатила глаза, оскалившись.
   - Егор, не трави мне душу, прошу тебя. Ну не знаю я, что делать. Придём туда, на месте сориентируемся. Может, их выпустить можно.
   - Я без оружия не пойду! - категорически заявил Егор.
   - А я и не заставляю! - обрадовано заявила Юля, поняв, что брат согласен идти. - Я возьму "Осу", а тебя вооружим любимым охотничьим ножом Андрея. Кстати, не знаешь - на кой чёрт ему нож, если он не охотится?
   - Для красоты, это я точно знаю, - пожал плечами Егор.
   - Так вот, нож и металлический пруток, у нас их осталось несколько после строительства. А у меня ещё будет и алтаевский поводок с альпинистским карабином - мощное оружие! - Юля радостно улыбнулась, правда, улыбка получилась несколько хищной.
   - Когда выходим? - деловито спросил Егор.
   Сестра закусила губу, размышляя.
   - Хороший вопрос, - заговорила она, - должно быть совсем светло, когда мы придём туда. Не хочу, чтобы к нам подкрались в темноте, да и болото слишком близко. Но при этом у нас должно быть много часов светового дня, чтобы успеть там всё осмотреть.
   В итоге выйти решили незадолго до восхода Солнца, чтобы к тому времени, когда они доберутся до болота, было уже достаточно светло.
   С вечера подготовили оружие, бутерброды, две бутылки с минеральной водой, поставили будильник и с чистой совестью легли спать.
   Утром, вырванная воплями будильника из глубокого сна, Юля выползла из-под одеяла, с трудом оделась, вышла из комнаты и заглянула к Егору. Брат, в таком же состоянии, пытался с закрытыми глазами натянуть штаны задом наперёд. Юля не стала ему мешать и поползла вниз.
   Супруги уже находились на кухне. Андрею нужно было уезжать по делам, а Марина, как обычно, провожала его на работу. Услышав шаги, оба удивлённо посмотрели на Юлю.
   - И что же подняло тебя в такую рань? - поинтересовалась Марина.
   - Да мы с Егором решили прогуляться на рассвете с собаками. Кстати, уходим на весь день, - едва ворочая языком, сообщила Юля.
   Она рухнула на стул, почти засыпая, и в благодарность за протянутую Мариной чашку горячего кофе смогла только слабо улыбнуться. Юля сидела, уплывая, под тихое бормотание Андрея и Марины (точнее, одного только Андрея, ведущего один из своих бесконечных интеллектуальных монологов), когда услышанная фраза заставила её подавиться очередным глотком кофе и яростно закашляться, полностью прогнав сон.
   - ... одна из двух инфернальных сил - добро... - вполголоса бубнил Андрей.
   Марина, резко обернувшись к сестре, с тревогой спросила, что случилось. Юля не ответила, во все глаза глядя на Андрея.
   - Я услышала тебя правильно: добро - это инфернальная сила? - в полном потрясении выдохнула она.
   - Милое дитя, тот разговор, что я веду со своей женой и твоей сестрой, не для твоих ушей. Тебе катастрофически не хватает ни образования, ни возраста, чтобы понимать наши беседы, - поднося ко рту чашку с дымящимся кофе, небрежно отозвался Андрей.
   Юля нетерпеливо отмахнулась от этих слов.
   - Да до лампочки мне ваши беседы, я хочу знать, что ты имел в виду, говоря, что добро - это инфернальная сила? Что же тогда на долю неба остаётся, а?
   Но Андрей с гордым видом, явно не желая снисходить к праздному любопытству, повернулся к Марине и продолжил монолог. Но голос, правда, всё же понизил. Юля сдаваться не желала. Она снова встряла в разговор:
   - Ты "Фауста" имеешь в виду - "Я часть той силы..." и так далее или что?
   В этот момент до кухни дополз Егор, органически не переносивший метафизические дискуссии с утра пораньше. Не желая расстраивать брата, тем более перед предстоящей им прогулкой, Юля вынужденно заткнулась, но потрясение от услышанного не исчезло, и она пообещала себе добраться-таки до Андрея и добиться от него ответа - что всё же он имел в виду?
  
   Солнце уже поднималось за лесом, освещая верхушки деревьев и возвращая им краски, но в самом лесу ещё царили сумерки. Немногочисленные облака поспешно разбегались от солнечных лучей, прячась за горизонт и открывая небо. Воздух был холоден, и в низинах медленно колыхался густой туман.
   Мангусты молча шли к болоту, не желая разрушать волшебную тишину. Возрождение дня казалось священным таинством, которое следовало созерцать в благоговейном молчании. С каждой минутой Солнце поднималось всё выше, и свет, смешивающийся с темнотой, постепенно начал вытеснять её, и мир наполнился сиянием. А солнечные лучи, осторожные и неспешные поначалу, проникли вскоре везде, заставляя туман, завихряясь, подниматься к Солнцу. Но, не преодолев и небольшой части дороги, туман, впитавший в себя слишком много света, просто исчезал.
   К тому моменту, когда Мангусты и собаки почти добрались до цели, уже прилично припекало и становилось ясно, что это будет один из тех дней, когда Солнце просто плавит всё вокруг. Проходя мимо болота, Юля и Егор прихватили собак на поводки, а к перелеску, за которым располагался холм, шли уже почти крадучись. Совсем близко решили к нему не подходить, оставаясь под защитой деревьев. Они устроились поудобнее в корнях огромного, густо поросшего мхом пня и начали разглядывать холм, видный как на ладони с этого места.
   - И сколько мы здесь будем торчать? - поинтересовался Егор, который именно в этот момент понял, что долго так высидеть не сможет - слишком много вокруг пня было твёрдых и торчащих корней.
   - Не знаю, посмотрим, а там определимся точно. Пока предлагаю последить часа два.
   - Тогда ставь будильник, хоть на вибрацию, - требовательно заявил Егор.
  
   Мангусты сидели уже полтора часа в полном молчании и, хотелось бы сказать, в полной тишине, но это было не совсем так. Холм действительно оказался на редкость тихим - ни единого звука не доносилось оттуда, а вот лес вокруг них гремел от птичьего пения, причём казалось, что на каждой ветке сидят как минимум по пятнадцать птиц. Даже болото, обычно такое мертвенное и тоскливое (если не считать тех случаев, когда оно было жутким и угрожающим) оглушительно рокотало от нескончаемого кваканья тысяч лягушек.
   Хоть и извертевшиеся из-за скуки и жёстких корней, Мангусты всё же честно прождали бы всё оговорённое время до конца, но Алтай решил иначе. Услышав, как где-то в лесу с громким треском сломалась ветка, он вскочил и яростно залаял, а после секундного размышления к нему присоединилась и Ангара.
   Мангусты с бешено колотящимися сердцами мгновенно оказались на ногах, напряжённо глядя на холм. Лай, издаваемый двумя мощными глотками, мог поднять и мёртвого, но, как ни удивительно, холм продолжал хранить молчание - тот же холм, который ещё три недели назад выл как замок, битком набитый привидениями, что желают выжить очередных владельцев. А теперь он не издавал ни звука.
   Мангусты огляделись по сторонам. Пока ещё свободный от разлапистой зелени, лес был прозрачен и просматривался насквозь. Насколько они смогли увидеть, вокруг никого не было, да и собаки, поняв, что поняли тревогу из-за ерунды, скромно замолчали.
   - Слушай, Егор, как ты думаешь, они все исчезли или что? - шёпотом обратилась к брату Юля.
   - Без понятия, - честно ответил тот и поинтересовался, - а чего ты шепчешь-то, неужели после того, что устроили наши заботливые собачки, ты всё ещё думаешь, что о нашем присутствии никто и не подозревает?
   - С перепугу, - пояснила сестра и быстро заговорила, - предлагаю сделать так - ещё минут пять стоим здесь и смотрим. Затем идём к подножию холма, не отпуская собак. Берём камни и начинаем кидать на вершину. Опять ждём. Если никто не проявится, осторожно идём наверх. Если опять никого не будет - осматриваем холм. Ну как?
   Егор предложение одобрил, и они приступили к выполнению плана. В итоге минут через десять они стояли на вершине холма, так никого и не увидев. Холм продолжал оставаться совершенно спокойным, и если не знать, можно было решить, что там никогда никого и не было. Постояв ещё минут пять, Мангусты, пока не рискующие отпустить собак, начали медленно спускаться с южной стороны холма. Не пройдя и нескольких десятков шагов, они увидели странное сооружение, абсолютно незаметное с тропинки. Это была узкая и невысокая дверь, скрытая нависающим склоном холма.
   - Егор, держи "Осу" и стой здесь, следи за всем и сразу, а я попробую открыть дверь.
   Егор возмутился.
   - Ты с ума сошла, это во-первых, и почему это ты пойдёшь, а я останусь, это во-вторых?
   - Во-первых, идти сюда было моей идеей, а во-вторых, лезть туда я не собираюсь, я просто хочу заглянуть. А ты будешь прикрывать, если что.
   Юля нетерпеливо протянула брату пистолет. Поморщившись, Егор взял оружие, а про себя подумал: "Никто меня к месту не прибивал, в любой момент могу и подойти".
   Держа за ошейник Алтая, Юля подошла к двери. Постояв перед ней несколько секунд с бешено колотящимся сердцем, она осторожно протянула руку и постучала. От страшного напряжения её пошатывало, а рука, которую Юля отдёрнула, но не опустила, заметно дрожала. Холм оставался безмолвным. Юля подождала немного, а затем взялась за примитивно сделанную ручку и медленно потянула дверь на себя. Едва только та начала открываться, как изнутри хлынула невыносимая волна вони, в которой смешались запахи старой выгребной ямы, давным-давно не мытых тел и ещё чего-то, что Юля не могла определить сразу, но на редкость отталкивающего. Почти сбитая с ног ударной волной зловония, она быстро отпрыгнула в сторону, и Егор тут же бросился к ней с воплем:
   - Что там? - но, подбежав, увидел только тёмное огромное пространство, протянувшееся за низким прямоугольником двери.
   - Насколько я могу понять, только вонь и больше ничего, - вглядываясь в темноту, сообщила Юля.
   Вытащив телефон, она включила фонарь, не глядя на экран, и посветила внутрь. Перед Мангустами предстало огромное, уходящее, похоже, к противоположному склону холма помещение с очень низким сводом. Находящийся на высоте не более полутора метров, он был сделан из обычных брёвен или, скорее, необработанных стволов деревьев, закреплённых кое-где такими же стволами, что одним концом упирались в потолок, а другим - в пол, представляющий собой просто плотно утрамбованную землю, земляными были и стены.
   В глубине, смутно проступая из мрака, виднелись коробки, поставленные одна на другую, и всё - больше там никого и ничего не было. И люди и собаки бесследно исчезли. Пока Мангусты рассматривали эту огромную землянку, произошли почти одновременно две вещи - Юля вспомнила, что это был за запах и, заметно добавив живости её воспоминаниям, затрясся телефон, лежащий в её руке. Едва не выронив его от испуга, Юля вовремя сообразила, что это всего лишь сработал будильник, но сердце весьма ощутимо стучало ещё какое-то время.
   - Знаешь, мелкий, - заговорила она срывающимся от пережитого испуга голосом, - я вспомнила, что это за запах. Помнишь, месяца два назад Алтай напоролся грудью на штырь, и из раны его постоянно сочилась сукровица, а отмыть её не было никакой возможности. Именно такую вонь, разлагаясь, она и издавала.
   Егор, который уже отошёл в сторону и внимательно рассматривал лес, отозвался:
   - Юль, я думаю, они здесь спали и собак здесь же держали и, помнишь, в статье было написано, что они занимались умерщвлением плоти - значит, были раны, - по лицу его пробежала мгновенная судорога.
   Юля медленно кивала, слушая брата.
   - Ну да, и одежда пропитывалась и на теле оставалась, и всё это гнило и воняло.
   И тут она с отвращением вспомнила, что дверную ручку брала голой рукой и бросилась оттирать ладонь об траву, уже покрывшую холм.
   Внутрь землянки Мангусты забираться не стали - и так было ясно, что там никого нет, и они решили до конца осмотреть южный склон холма, но ничего интересного больше не нашли. Тогда они обошли холм снизу по окружности, и вот здесь-то обнаружилось нечто любопытное. С изумлением Мангусты обнаружили, что весь северный склон оказался изрыт и усеян дверьми. Только в отличие от той, что вела в большое помещение, эти были узкие и длинные, похожие на лежащие на боку крышки гробов. По сути, ими они и являлись.
   Вытряхнув бутерброды в рюкзак и обернув руку пакетом, Егор принялся открывать двери одну за другой. За ними находились ямы, самые большие из которых были от силы двух метров в длину, а ширина и высота их не превышала полуметра. Это и были дневные земляные гробы, в полном соответствии с описанием в газете. И каждый гроб, что открывал Егор, был пуст.
   Юля уже хотела было предложить отказаться от дальнейшего осмотра, когда Егор, открывший очередную дверь, тихо вскрикнул и отшатнулся назад, едва не потеряв равновесие и не покатившись вниз по склону. Спасло от падения его только то, что он успел вцепиться в Ангару и благодаря этому смог удержаться на ногах.
   Юля бросилась к нему на помощь, но, не добежав, застыла перед открытой могилой. Или, следовало бы сказать, - могилами, так как за неотличимой от остальных дверью располагалась не одна, протянувшаяся вдоль, а три, уходящие в глубину. И в них подобно личинкам ос в гнезде лежали люди. Это были трое жрецов, находящиеся в состоянии, очень похожем на летаргию. Мангусты вначале даже решили, что те мертвы, уж очень измождёнными были у них лица, а сложенные на груди руки были похожи на руки мумий. Но через некоторое время им удалось различить слабый намёк на дыхание. И в этой тройной могиле жрецы лежали в том же порядке, что и находились всегда - Смерть слева, Жизнь справа, Решающий посередине. Аккуратно закрыв за ними дверь, Егор отправился осматривать остальные могилы. Все они были пусты.
   Несмотря на яркое Солнце, лес прозрачный, но уже покрытый зелёной дымкой, ликующее пение птиц, доносящееся отовсюду, Юлю и Егора не оставляло ощущение какой-то мертвенно-свинцовой, как предгрозовое освещение, тяжести. Да и мысль о людях, лежащих внутри своих могил, не добавляла радостных эмоций.
   В полном молчании Мангусты спустились с холма, прошли через перелесок и, обогнув болото, оказались на просторном поле, ограниченном на горизонте лесом. Отпустив собак, они сели на траву, пытаясь прийти в себя. Чуть позже, немного собравшись с мыслями, Егор предложил съесть захваченные из дома бутерброды. Еда, хоть и досталось её меньше, чем они рассчитывали, так как пришлось делиться с лохматыми вымогателями, вызвала прилив энергии и прояснила головы. Обретя новые силы, Мангусты стали решать, что же им делать дальше. Но, правда, первый вопрос, который задала Юля, своей неожиданностью ненадолго вогнал Егора в ступор.
   - Слушай, мелкий, - задумчиво глядя на яркое и светлое небо, поинтересовалась она, - а почему мы не переехали на юг, а? Ведь, - продолжила Юля, ложась на землю и закидывая руки за голову, - возможность была, мы все любим тепло и Солнце, так почему же сюда, на север?
   Не сразу придя в себя от ошеломившей его смены темы, Егор кашлянул и сказал:
   - Не знаю, как-то сразу всё получилось - выигрыш, Стас, этот участок. У нас просто не было времени подумать.
   Юля резко села.
   - Ну да, так и есть. Но это, так сказать, лирическое отступление, а сейчас предлагаю перейти к делу. Смотри, что мы имеем: секта исчезла во второй раз и, похоже, на это раз уже навсегда.
   - Ну, трое-то остались, - резонно возразил Егор.
   - Не думаю, что троих главарей можно считать сектой, тем более ты их видел - они же на ладан дышат. Сомневаюсь, что в состоянии себя таскать, где уж им о чём-то ещё думать, а местные сюда не ходят. Так что, я думаю, надо оставить их в покое, пусть воссоединяются со своей Великой Матерью.
   Егор задумчиво кивнул, он как вживую увидел эту троицу, похожую на мертвецов, в летаргии лежащую в холме.
   - И я боюсь, - продолжила Юля, - хоть с первой частью истории нам повезло и мы быстро узнали обо всём, сейчас рассчитывать на это нечего. Мы так никогда и не узнаем, куда исчезли люди и почему не все сразу.
   Но она ошибалась и в этот раз. Пройдёт время, и они смогут получить ответ на этот вопрос. А пока он оставался очередной загадкой, раздражающей и не имеющей ответа.
   Кивнув, Егор нахмурился и закусил губу. Повернув голову к невидимому отсюда холму, он задал вопрос, который явно волновал его гораздо сильнее, чем загадка исчезновения секты.
   - Но сейчас меня интересует совсем другое, - хмуро сказал он, - что нам делать с этими тремя?
   Юля пожала плечами.
   - Как я и говорила, оставить как есть, пусть лежат.
   - А если они что-нибудь сделают?
   - Да что они могут сделать, - фыркнула Юля, - живые трупы. И, кроме того, они же никого не трогали, пока их было больше, с чего бы им сейчас нападать? Да если б и захотели - ты же их видел - люди должны сами к ним в руки прийти, в крайнем случае, метрах в ста пройти, не дальше, а от них ближайшее жильё в десяти километрах. Да и то если судить по тому, как они выглядят, с ними и котёнок одной левой справится.
   - Твоя правда, - подумав, согласился Егор, - пусть торчат в своих норах. Всё равно, похоже, скоро исчезнут
   С лёгким сердцем, обрадованная, что хоть одна проблема прекратила своё существование, Юля продолжила беседу.
   - Ладно, какие у нас планы на сегодняшний день?
   - Я думаю, домой идти пока не стоит: день отличный, мы перекусили, устать не могли. Я предлагаю сходить вон туда, - Егор махнул в сторону соснового леса, тёмно-зелёной стеной протянувшегося перед ними.
   - Просто так или у тебя какие-то планы в связи с ним?
   - Не то чтобы планы, просто хочу посмотреть - там где-то должно быть старое кладбище...
   - Опять кладбище! - воскликнула Юля недоумённо и насмешливо, - тебе тех двух было мало?
   - Откуда двух? - удивился Егор.
   - Одно в лесу, с крепостными, другое - этот изрытый, как червями, холм.
   - Да нет, там другое дело. На нём захоронены местные жители. Да и не только местные. В сорок четвёртом году, при отступлении, фашисты расстреляли здесь раненых, которых укрывали в деревне, тех, кто их укрывал и почти всех мальчишек-подростков. Их, тех, кто мог, сначала заставили копать могилы для убитых немцев, а потом убили самих. Там ещё где-то должна быть яма, куда их скидывали после расстрела - мёртвых и ещё живых.
   Юля удивлённо рассматривала брата.
   - Ну-у, - протянула она, - и всё же у тебя однозначно некрофильские наклонности.
   - Нет, не в этом дело, меня это интересует как будущего историка. К тому же, - смущённо сказал Егор, - я хочу почтить память умерших.
   - Ну что ж, - вздохнула Юля, поднимаясь, - раз так, тогда пошли.
   До леса, в котором располагалось столь интересующее Егора кладбище, идти было не менее полукилометра и Мангусты решили, не теряя времени зря, по дороге свести воедино всё, что узнали за эти дни.
   - Смотри, вот что очевидно: на болото уходят только те, кто, по сути, не владел своим телом. Причины у всех разные - тяжёлая болезнь, травмы, смертельное отравление, а результат один - ночью они уходят на болото.
   Егор покачал головой.
   - Нет, Юль, это не совсем так, ведь спящий тоже не владеет своим телом, но никто не ушёл просто во сне.
   - Ты прав, насколько можно понять, само тело должно быть в очень плохом состоянии.
   По телу Юли пробежала нервная дрожь - ей мгновенно вспомнились описания состояния людей, в котором они находились накануне ухода на болото.
   - Похоже на то... Слушай, Юль! - резко повернувшись к сестре, воскликнул Егор, - а точно ли это связано с болотом?
   Юля, не понимая, посмотрела на брата.
   - Ты в своём уме, о чём ты говоришь?
   - Ну как же, смотри, ведь вся деревня, во всяком случае, все взрослые ходили на это болото. Заболевают только деревенские, так, может, если бы они не ходили, то всё равно заболели бы?
   - Ты имеешь в виду, что нельзя сравнить - допустим, половина деревни не ходила на болото и из них никто не заболел, другая ходила и там заболевали? - уточнила Юля.
   - Да.
   - Хороший вопрос. Есть только один шанс выяснить это - узнать когда проявляются впервые признаки болезни. Кроме того, ты ошибаешься. Стас не является жителем этой деревни. Но узнать об этом всё равно не помешает.
   - Ладно, давай исходить из того, что дело в нём. Что мы ещё знаем?
   - Насколько можно понять, все заболевшие травмировались там. Драка, перелом, да ещё какой, Стас, налетевший на сучок, Вася, вернувшийся с болота, хромая, - перечисляла Юля, загибая пальцы.
   - Это так, но ведь не все, кто подрался, заболели. Так в чём же здесь принцип? - Егор поморщился в тщетной попытке сделать какие-то выводы при катастрофической нехватке данных.
   - Пока не знаю, все заболевшие люди были разные - разного пола, возраста, характера. Может, дело в группе крови, предрасположенности или ещё в чём. Мы пока слишком мало знаем, - Юля пришла к тому же заключению, что и брат - фактов было слишком мало.
   - По этому поводу мы можем ещё что-нибудь выяснить?
   - Да вроде бы нет. Предлагаю перейти к другому вопросу - куда делись собаки?
   - Да какая уже разница, - отмахнулся Егор.
   - Принципиальная. Если их утопили в болоте - безумно жалко, но они уже, так сказать, в лучшем из миров. А если нет? Их там было несколько десятков, и если они спаслись - ты очень хочешь столкнуться в лесу с огромной голодной стаей одичавших собак? - Юля вопросительно посмотрела на брата.
   Егор поёжился.
   - Это мне как-то в голову не приходило, перспектива невесёлая. Да, - встрепенулся он, - если ты не хотела их выпустить, то какого чёрта мы сюда потащились?
   Юля развела руки в сторону, а лицо её приобрело виноватое выражение.
   - Знаешь, Егор, честное слово, просто понятия не имею. Я не могла оставаться дома, зная, что они здесь. Наверное, решила на месте понять, что делать...
   Ответ Юли был прерван. Разговаривая, Мангусты уже почти дошли до леса, но войти в него не смогли - путь им преградила небольшая стая собак, выбежавшая из густого подлеска, по всей видимости, тех самых, о которых только что шёл разговор. После секундного молчания собаки яростно залаяли и бросились вперёд, а из леса вслед за ними вылетели остальные - поредевшая, но всё ещё многочисленная свора общей численностью не менее двух десятков псов.
   И в который уже раз Юля возблагодарила свою счастливую судьбу, подсказавшую ей взять именно кавказских овчарок. Ангара и Алтай молча бросились вперёд как два ястреба на стаю голубей. Бежавшие навстречу собаки сначала замедлили ход, затем остановились, а под конец, поджав хвосты, бросились врассыпную. Кавказцы, пробежав за ними ещё немного, остановились, внимательно глядя им вслед, и, убедившись, что агрессоры разбегаются и возвращаться не собираются, спокойно вернулись обратно.
   Не раз Мангустам приходилось видеть, как стая таких шавок - что собак, что людей, полагаясь на свою численность, готова была разорвать слабейшего, а бывало и рвала, насмерть, в клочья, но, трусливо поджав хвосты, разбегалась, встретив превосходящую силу.
   А сейчас Мангусты стояли с белыми лицами, застыв на месте. Оба обладали достаточно живым воображением, чтобы представить себе, что могло бы произойти, поэтому и облегчение и благодарность их своим собакам были очень бурными. Те же восприняли это как должное.
   - Знаешь, мелкий, мы родились под счастливой звездой. Хвала нашим собакам! - Юля всё ещё не могла успокоиться после пережитого. - Если бы не они, нас могли разорвать. Я видела однажды, как такая стая среди бела дня набросилась на женщину в обычном московском дворе. Хорошо, дело было зимой, а поблизости оказались люди. Её удалось отбить, а зимняя одежда защитила от тяжёлых травм.
   Егор кивнул.
   - Можешь не рассказывать. Я и сам был свидетелем однажды, как собаку, которую вели на поводке, едва не разорвала подобная стая. А напала эта стая только потому, что собака испугалась. Хозяйка попыталась отбить свою любимицу, отчаянно крича при этом, но нападавшие разбежались только после того, как на помощь бросились другие люди. Меньше чем за минуту эту собаку почти убили.
   Он повернулся к Юле и встревоженно сказал:
   - Юль, необходимо предупредить деревенских, чтобы не вздумали вообще сюда соваться, особенно поодиночке.
   - Абсолютно верно. Да и нам без наших собак здесь делать нечего, - и она ещё раз погладила их, искренне им благодарная.
   Пока Мангусты разговаривали, слишком взвинченные после случившегося, они не заметили, как вошли в лес. И то, что они оказались уже вплотную к кладбищу, поняли только потому, что Алтай резко остановился. Он напряжённо смотрел вперёд, после чего развернулся и решительно направился в сторону и остановился, только отойдя на почтительное расстоянии от кладбища.
   - Похоже, Егор, мы пришли куда надо. Загадочная всё же у Алтая реакция на кладбища, можно подумать, он привидений боится, - удивлённо заметила Юля.
   Поведение Алтая было практически таким же, как и на другом кладбище, за одним только исключением, в чём Мангусты смогли убедиться чуть позже.
   - Смотри, Юль, похоже, вот та яма, куда сбрасывали расстрелянных людей, - Егор показал на приличных размеров выемку в земле, так и не поросшую травой, - а вот и само кладбище. Мне рассказывали, что оно очень старое и принадлежало ещё другой деревне, той, в которой жил маньяк-помещик. Потом здесь начали хоронить умерших из нашей деревни, после того, как та исчезла. А спустя много лет началась война. - Лицо Егора стало печальным, пока он негромко рассказывал, - мне говорили, фашисты расстреляли почти всю деревню. Оставшиеся в живых после ухода немцев потом жгли здесь костры, чтобы прогреть землю и похоронить своих родных. К весне, говорят, закончили. Теперь здесь как бы две части - старое и новое кладбища. Но ни в одной, ни в другой после того никого больше не хоронили.
   И действительно, чуть поодаль от остальных могил, было устроено новое кладбище, располагающееся ровными рядами. А на всех надгробиях одна и та же дата смерти - 15 января 1944 года. На, без малого, трёх сотнях могил.
   Мангусты постояли некоторое время молча, отдавая дань памяти, погибшим на той страшной войне, а затем отправились дальше. И, странное дело - Алтай, который всё это время стоял в стороне, спокойно подошёл к ним, едва они, оставив новое кладбище за спиной, приблизились к старому. Точнее, лёгкое напряжение в нём наблюдалось, но не более того.
   - Смотри, похоже, не в кладбищах как таковых дело. Интересно, а в чём тогда? - с любопытством рассматривая Алтая, обратилась Юля к брату.
   - Надо пройтись с ним мимо нынешнего деревенского кладбища, там и посмотрим на его реакцию, - сам до крайности заинтригованный поведением Алтая, предложил Егор.
   Забегая вперёд, можно сказать, что и там Алтай был лишь немного насторожен, что заставило Мангустов серьёзно задуматься.
   Какое-то время спустя с осмотром кладбища было покончено и Мангусты, не торопясь, отправились домой. А дома их встретила новость, которая потрясла их до основания - тяжело заболел Андрей.
   - Представьте только, похоже, это грипп, - встревоженно говорила Марина, встретив их на пороге, - и как только он умудрился подцепить его в такую жару?
   Мангусты тревожно переглянулись, их одновременно пронзила одна и та же страшная мысль - неизвестно точно, из-за чего уходят на болото, но ясно без сомнения в каком состоянии.
   - Мариночка, ты успокойся, пожалуйста, - мягко заговорила Юля, - волнение сейчас не поможет. Ты с врачами связывалась?
   - Да, приехал врач, сказал, что в больницу забирать не будет, но прописал лекарства - каждые четыре часа.
   - Вот и хорошо. Ты сколько уже сидишь с Андреем?
   - Около пяти часов, - неуверенно пробормотала Марина.
   - Иди тогда, отдохни, - подчёркнуто спокойно сказала Юля, обняв сестру за плечи и подводя к дивану, - попробуй заснуть. А мы с Егором по очереди посидим с Андреем. Через восемь часов мы тебя позовём - возьмёшь свою четырёхчасовую вахту.
   Юле удалось довести старшую сестру до дивана без особого сопротивления. Та послушно легла, хотя и думала поначалу отказаться, но по здравом размышлении поняла, что Юля права. Объяснив подробно что, в какой последовательности и в какое время надо делать, Марина закрыла глаза и честно попыталась заснуть.- Егор, мы с ним сидим до рассвета - днём не уходят, - твёрдо сказала Юля, - Марину разбудим не раньше, чем Солнце взойдёт. Я - первая, сам знаешь, мне легко не спать до утра.
   Егор поднял руку, тормозя сестру.
   - Если Андрей решит уйти, в одиночку мы его не остановим, особенно ты. Так что и другой спит в той же комнате. Положим матрас.
   Двое суток прошли без изменений. Все ночные вахты Мангусты брали на себя, днём по очереди также помогая Марине. Андрей, хоть и с очень высокой температурой, по большей части находился в сознании и умирать явно не собирался. А на третий день наступил кризис.
   Это случилось около десяти часов вечера, во время дежурства Егора. В этот момент он находился в комнате один, так как ни Юля, ни Марина ещё не ложились спать. Егор сидел в кресле рядом с кроватью, читая книгу. На тумбочке, под рукой, лежали лекарства и стояла здоровенная глиняная (подарок Марины) кружка с водой - больной часто просил пить. Андрей некоторое время тому назад то ли погрузился в беспокойный сон, бормоча что-то, то ли бредил, находясь в бессознательном состоянии. Егор уже несколько раз видел такое за эти два дня, но всё равно посматривал на него с тревогой. И сейчас он бросил на Андрея очередной взгляд, но увидел не привычную картину, а то, что потом не раз снилось ему в кошмарных снах. Андрей, лежавший до этого на спине с закрытыми глазами, внезапно открыл их и, повернув голову, уставился на Егора. При этом на его лице появилось совершенно жуткое выражение, самая настоящая маска, смысл которой Егор постиг, не размышляя, в мгновенной вспышке понимания. Это чудовищное выражение лица уже не принадлежит Андрею, какое-то иное существо завладело его телом, воспользовавшись его состоянием, существо наслаждающееся мучениями жертвы и её смертью и испытывающее сумасшедшую радость при этом. Причём мучить оно будет бесконечно долго, алчно впитывая каждый стон, каждую каплю крови, а затем, несомненно, убьёт, находясь в безумном страшном экстазе.
   Андрей, глядя в упор на Егора, начал приподниматься на локте, подтягивать своё тело к нему. На лице застыло невозможное у живого человека выражение - глаза горят сумасшедшим злобным ликованием, а рот, в нарушение всех законов анатомии, в страшной ухмылке растянулся почти до глаз.
   Сидя в полном оцепенении, окаменев от ужаса, Егор видел, как кошмарное нечто тянется к нему всё ближе и ближе, и он понял, что если оно подползёт к нему вплотную, он просто не выдержит и либо заорёт в паническом ужасе и убежит из комнаты, либо убьёт эту тварь. И Егор схватил тяжеленную кружку, подумав, что если она всё же дотянется до него, он просто раскроит этой твари череп. Ощущение тяжёлого предмета в руке и собственная решимость оказать сопротивление мгновенно прогнали страх. А в тот момент, когда страх покинул Егора, это жуткое нечто исчезло и Андрей упал обратно на кровать. Егор ещё какое-то время сидел, не желая выпускать кружку из рук, пока не увидел, что Андрей, именно Андрей, пришёл в себя и только тогда, полностью успокоившись, поставил её обратно.
   Утром Андрей выздоровел.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 4
   Выздоровление Андрея обрадовало всех. Машка, которую не пускали к папе даже сейчас, боясь, что и она также может заболеть, нарисовала поздравительную открытку. Помощь Марины в этой работе была весьма ощутима, но никто не стал заострять на этом внимание, тем более что открытка и в самом деле получилась очень симпатичная.
   Марина летала по дому, сияя и искрясь, как самая добрая и счастливая шаровая молния на свете. Кошки всей компанией устроились на Андрее, развлекая его своим мурлыканьем. До этого осторожно заглядывавшие в комнату собаки, на этот раз радостно влетели, размахивая хвостами и улыбаясь до ушей.
   Мангусты не остались в стороне от всеобщего восторга, купаясь в волнах счастья, разливающихся повсюду. И, несомненно, они бы ещё не скоро выбрались из этих волн, если бы не Егор. Он вспомнил о событиях минувшего вечера и грубо сдёрнул и себя и сестру с небес на землю, снова начав говорить об этом случае. Юля, при взгляде на которую казалось, что она всё ещё потирает ушибленные при падении места, с вежливым сомнением смотрела на Егора. Брат ещё ночью вкратце рассказал о том, что случилось с Андреем, но Юля тогда мало обратила внимания на его слова. Для неё, не видевшей этой жуткой маски, то, о чём рассказывал Егор, казалось не стоящим внимания, а сейчас и подавно радость этого утра была тем единственным, что имело значение. Но мало-помалу она втянулась в разговор.
   - И это был не Андрей! - решительно заявил Егор, закончив рассказ.
   - Ага, ты это говорил ещё ночью. Даже спать лечь отказался - зевал всю ночь напролёт у меня над ухом! В отличие от Андрея, кстати. Тот-то спал как младенец. И если Андрей был не Андрей, то кто же, хотелось бы мне знать? - с сарказмом поинтересовалась Юля.
   - Это я и сам хотел бы знать, - пробормотал себе под нос Егор. - Понимаешь, когда оно начало смотреть на меня, с этим невозможным, жутким выражением на лице Андрея, я сразу понял - это не Андрей! - скандируя последние слова и помогая себе при этом энергичными ударами ладонью по колену, воскликнул Егор.
   Юля убеждающе заговорила:
   - Егор, послушай, человек был тяжело болен, находился в бреду, мало ли что ему померещилось.
   - Юль, складывается ощущение, что ты меня не слушаешь. Я повторяю ещё раз - это был не Андрей. Андрей лежал в бреду, а тянулось ко мне что-то иное.
   - Да с чего ты взял! - сдавленным шёпотом, чтобы не услышали супруги, не выдержав, завопила Юля. - Почему ты решил, что это был не Андрей?
   Посмотрев в глаза сестре, со спокойной уверенностью Егор сказал:
   - Я это знаю.
   Он помолчал немного и продолжил:
   - Если бы ты это видела, ты бы тоже знала. Понимаешь, когда это существо открыло глаза и уставилось на меня... Вот смотри, - перебил сам себя Егор, - ты общаешься с человеком, и о его мыслях и чувствах ты можешь только догадываться, причём не всегда верно, но никогда не знаешь точно. А здесь я точно знал, что этой твари надо, во сне так бывает. Понимаешь, не размышляя, просто сразу осознал - мучить, убивать и испытывать от этого удовольствие. Она совершенно безумна. Человек не может испытывать такие эмоции, да ещё с такой силой. Это как стоять на пути несущегося на тебя потока, прорвавшего дамбу. И само лицо - ты даже пальцами так не дотянешь губы, это просто невозможно. И последнее, мне было страшно, очень страшно и пока я боялся, оно тянулось ко мне. Но как только я решил защищаться - мой страх совершенно исчез и оно тут же пропало. Вот только сейчас ко мне тянется эта тварь, а через мгновение Андрей падает обратно на кровать.
   Юля слушала брата, опустив голову и глядя в пол. Дослушав до конца, она какое-то время сидела молча, собираясь с мыслями, прежде чем заговорила:
   - Ты прав, Егор. Я этого не видела и не могу ничего утверждать. Но скорее всего (заметь, я не утверждаю, что это только так и никак иначе), так вот, скорее всего, это был результат физической и психологической усталости. Эти три дня были очень тяжёлыми, добавь сюда страх из-за возможной попытки ухода Андрея на болото. Ты был на грани нервного истощения и увидел галлюцинацию.
   - Скажи мне, пожалуйста, что такое галлюцинация в точности, - в упор глядя на сестру, спросил Егор.
   Юля на какое-то время заткнулась, затем сказала:
   - Я не знаю, но я знаю, что они бывают. Так что я останавливаюсь пока на версии, что это была галлюцинация, вызванная нервным напряжением.
   Егор неодобрительно покачал головой, но настаивать на своей правоте не стал. Разговор на этом и закончился, ибо говорить больше было не о чем. Каждый в итоге остался при своём, как это всегда бывает, когда нет аргументов, способных убедить собеседника. Но, правда, напоследок Егор сказал:
   - Я могу голову дать на отсечение - увидь ты такое, согласилась бы со мной безоговорочно.
   Юля пожала плечами.
   - Всё может быть, спорить не стану.
  
   Андрей, несмотря на то, что окончательно поправился, оставался ещё достаточно слабым, хотя, быть может, и не настолько, как это казалось Марине. Она категорически запретила мужу вставать с кровати, а сама ринулась на кухню готовить все самые любимые Андреем яства, так как он за три дня болезни успел страшно проголодаться и сейчас испытывал совершенно волчий аппетит.
   Мангусты под шумок стащили несколько вкусностей и отправились в деревню выяснять, насколько был обоснован их страх перед уходом Андрея на болото. С кухни они вышли, напутствуемые требованием сестры, никуда надолго сегодня не уходить, так как вечером будет праздничный ужин.
   В деревне Мангусты, пообщавшись с разными людьми, в том числе и теми, кто уже был заражён болотом, узнали, что первые проявления загадочной болезни случались если не в ту же ночь, хотя и такие случаи бывали, то в ближайшие несколько дней точно. И действительно, без исключения все заболевшие незадолго до этого бывали на болоте. Не было ни одного случая, когда проявилась бы эта болезнь у тех, кто никогда не бывал там или бывал очень давно.
   - То есть, - настойчиво спрашивала Юля Николая Ивановича, местную ходячую энциклопедию, знавшего всё и обо всех (ибо если чего-то не знал Николай Иванович, этого не знал никто), - то есть только и исключительно те, кто там бывал, заболевали, несмотря на то местные они или нет?
   - Да, только так, - был ответ, - человека три из приезжих также заболели и также вскоре после того, как побывали на болоте.
   Юля повернулась к Егору, пробормотав ему на ухо: "И что здесь скажет Андрей со своей теорией об инбридинге и вырождении". Егор в ответ прошептал: "Ага, и слишком внушаемых что-то перебор".
   - А, например, когда та группа подралась и трое заболели, через сколько дней у них это проявилось?
   Мангусты с напряжённым вниманием смотрели на собеседника. Тот почесал в затылке, заведя глаза к небу, и начал отвечать:
   - Да их всех одинаково накрывает, заболевших. Уж если подцепил эту дрянь, то это не важно - сегодня или двадцать лет назад. Накрывает одновременно всех. А с ними... ну-у, я точно могу сказать, когда каждый из них ушёл, а насчёт первого приступа, - он пожал плечами, - неделя прошла, может, больше, может, меньше. Всегда по-разному. Ах, да! - воскликнул Николай Иванович, припомнив, - однажды было, когда выяснилось, что один заболел, прошло месяца четыре, как он был на болоте. Тогда Колька Рябов, тот, что с лестницы упал и в ту же ночь ушёл, светлая ему память, - Николай Иванович перекрестился, - по осени за опятами ходил, их там полно. Опята тогда долго держались, почти до ноября. Вот он всё ходил и собирал их, уж очень солёные опята любил, - сказал он со вздохом. - И тогда вернулся с болота, вся рожа разодрана - говорил, испугался чего-то, да и о дерево лицом ударился, зарёкся с тех пор туда ходить. Вот у него первый приступ был весной, вместе с остальными зацепило. Уж и испугался тогда Колька, - покачал головой Николай Иванович, - а ведь какой хороший человек был - и непьющий и руки золотые. Жалко его. Вот что, ребята, - настойчиво обратился он к Мангустам, - вы бы и сами не ходили туда, ведь молодые ещё совсем, вам ещё жить да жить. Да и вообще, не буди лихо, пока оно тихо, - и он строго посмотрел сначала на Юлю, потом на Егора.
   Егор, который, нахмурившись, слушал, что говорил Николай Иванович, бросил взгляд на Юлю, затем перевёл глаза на собеседника и спросил:
   - Но почему на это болото все ходят, если так боятся его, зачем? Неужели все эти грибы и ягоды стоят того?
   Николай Иванович задумался и какое-то время спустя удивлённо ответил:
   - Да я и не знаю, почему. Всегда ходили, да и заболевших мало, а главное, всю жизнь так делали, главное, днём идти, не ночью. Но, - решительно потряс он головой, - больше не ходят. После того, как те люди там появились, никто туда и не ходил. И вы не ходите. Нечего вам там делать, сидите лучше дома.
   Вежливо поблагодарив Николая Ивановича, Мангусты попрощались и отправились к дому, но уходя, услышали слова, выкрикнутые им вслед:
   - И думать забудьте о болоте! Вы же молодые ребята, вот и занимайтесь, чем вам положено, а это оставьте в покое! Вам, что, заняться больше нечем? Не вашего ума это дело! - слышали они позади постепенно стихающий голос.
  
   - Знаешь, мелкий, - говорила Юля, пока они возвращались домой, - очень похоже на то, что там обретается какая-то инфекция, проникающая через кровь. Что-то вроде тех паразитов, которые вынуждают своих хозяев действовать желательным для себя образом. Рыбы перестают бояться птиц и спокойно торчат на открытом месте, пока их не съедят. То есть у них исчезает даже страх смерти. Некоторые глисты, оказавшиеся в человеке, вынуждают того стремиться к воде, необходимой им для дальнейшего развития, бешеные животные теряют страх перед их смертельными врагами. В принципе, список можно продолжить. Похоже, в этом болоте обитают какие-то паразиты, использующие человека как промежуточного хозяина. Они-то и заставляют жертв возвращаться обратно.
   - Не знаю, Юль, - с сомнением покачал головой Егор, находящийся сейчас в очень мрачном состоянии духа, - если всё дело в инкубационном периоде, то почему между заражением и уходом на болото у кого-то времени проходит мало, а у кого-то не один год. Да и сроки первого проявления различаются.
   Юля надолго задумалась.
   - Есть ещё одна любопытная вещь - синхронизированность приступов у всех. Может быть, - взъерошив волосы, продолжила она, - тут как такового инкубационного периода нет, а есть некие циклы, связанные с чем-либо - фазами Солнца, Луны, например, или ещё чем.
   - То есть, - отозвался Егор, - заражение происходит мгновенно, а проявляется в силу каких-то внешних причин. - Он кивнул. - Что ж, очень может быть. И если это так, надо обязательно сказать Андрею, пусть предложит Стасу обратиться к паразитологам.
   Дома они рассказали обо всём, что узнали в деревне и поделились своими соображениями. К удивлению Мангустов, Андрей отнёсся к этому сообщению серьёзно и согласился с ними, пообещав предупредить Стаса при первой же возможности.
  
   Праздничный ужин удался на славу. Андрею было уже позволено покидать пределы своей комнаты, и поэтому в гостиной собрались все обитатели дома. По окончании трапезы Мангусты заявили, что не желают мешать счастливой семье побыть вместе, без посторонних, и уходят наконец гулять ночью.
   Строго говоря, Солнце ещё не село и не собиралось делать это ещё часа два, но ни у Юли, ни у Егора не было особого желания идти мимо болота в темноте. Они рассчитывали ещё засветло войти в лес, сделать по нему круг и выйти в районе Двойного кладбища, а оттуда уже вернуться домой.
   План был, безусловно, очень хорош, если бы не два "но": им пришлось задержаться у болота несколько дольше, чем они рассчитывали, а с заходом Солнца небо затянулось облаками и звёзды, на которые они надеялись, скрылись. Оказаться ночью, в незнакомом лесу, без каких-либо ориентиров и не заблудиться просто невозможно. Но пока Мангустам это было неведомо и они, довольные и возбуждённые предстоящей ночной прогулкой, шли в сторону болота, болтая о разных пустяках. До него Мангусты добрались в приподнятом настроении, ведя оживлённую беседу, но то, что они увидели, заставило их мгновенно замолчать. Остановившись как вкопанные, Мангусты вонзились взглядом в поразившее их зрелище.
   - Насколько я помню, - осторожно заговорила Юля чуть погодя, - это болото было почти идеально круглым, - но уверенность не звучала в её голосе.
   - Ну да, я тоже так помню, - так же неуверенно отозвался Егор.
   - В таком случае, что это такое? - и Юля возмущённо и испуганно ткнула пальцем в сторону того, что было очень похоже на солнечный протуберанец или, быть может, на псевдоподию амёбы. - Не хватало ещё, чтобы оно начало расползаться! - тревожно продолжила она.
   Причиной, и весьма основательной, её возмущения и тревоги был достаточно длинный "язык" болота, протянувшийся от него под острым углом к озеру в сторону леса.
   - С чего это оно так? - не менее тревожно, чем сестра, спросил Егор, внимательно разглядывая эту аномалию, на редкость чётко видную в косых лучах заходящего Солнца.
   - Вот и я то же самое думаю - с чего бы оно так? - откликнулась Юля, которую начал охватывать нешуточный страх. - Но чтобы это ни было, оно мне не нравится. У меня какое-то нехорошее предчувствие.
   Она передёрнулась от того, что по телу побежали мурашки, вызывая озноб.
   - Знаешь, Юль, у меня тоже, - Егор непроизвольно обернулся в сторону дома, - давай для очистки совести сходим завтра в деревню и узнаем, было ли раньше подобное?
   - Мы там скоро поселимся, - хмыкнула Юля, но признала, - а не поспоришь - идти надо.
   Тревога их была абсолютно понятной: одно дело, когда такое болото располагается в чётко очерченных границах, установленных природой и совсем другое, если оно начинает устанавливать их себе само.
   Одолеваемые мрачными мыслями Мангусты вошли в лес, сюрреалистически раскрашенный огненно-оранжевыми и чёрными полосами - освещённые полыхающим закатным Солнцем хвоинки, покрывающие землю и угольно-чёрные тени деревьев. Вошли, чувствуя, что над ними в переносном смысле сгущаются тучи, но не замечая этого в буквальном. Как итог, часа через два у них состоялся небольшой спор на тему: "Что значит заблудиться?".
   - Мелкий, ну сам посуди, - убеждала Юля, - мы же с самого начала знали, что идём в новое место, естественно, что мы всё время не знаем, где находимся. Но это же не значит "заблудиться". Мы же знаем, куда нам надо идти.
   - А вот в этом я совсем не уверен, - мрачно бурчал в ответ Егор, - давай обратимся к собакам - они нас выведут.
   - Только как крайняя мера, мне после того раза стыдно на них смотреть. Ты же видел их морды! - с чувством воскликнула Юля. - Смотри, мы шли вперёд, потом повернули налево, затем ещё раз налево. Если мы сейчас пойдём прямо, то как раз выйдем к Двойному кладбищу.
   Не убеждённый словами сестры, Егор проворчал, что и в этом он тоже не уверен. Тихо переругиваясь, какое-то время они действительно шли вперёд, пока не оказалось, что окружают их почти непролазные заросли. С трудом, треском и ругательствами продираясь через сплетение кустарников, Мангусты неожиданно наткнулись на дом, точнее, огромную усадьбу, расположившуюся прямо перед ними метрах в двадцати. Призрачная в серебристо-тусклом освещении - облака, пронизанные лунным светом, к этому моменту уже превратили небо в жемчужный купол, проливающий сияние на землю и казалось, что слабо светится всё вокруг, - она неотвратимо притягивала взгляд.
   Но тем не менее при виде этой усадьбы даже у Егора, страстно влюблённого в историю, возникло только одно желание - оказаться как можно дальше от этого памятника архитектуры и желательно на открытом и людном месте и днём. Юля была с ним полностью солидарна.
   Если представить себе бомбу, которую создали, наделив сознанием, и внушили, что единственный смысл её существования - уничтожение жизни и что, взорвавшись, она обретёт страстно желаемую свободу, а потом поместили сюда. Поместили, поймав в момент осуществления этой мечты и навечно оставив в нём, при полном осознании того, что свобода вплотную и при полной невозможности её достичь. И если представить себе подобное, можно было понять, как выглядел этот дом. Казалось, что безумное напряжение разрывает его изнутри и слепые глазницы пустых окон со страшной злобой и бессилием впиваются в любого проходящего мимо. Легко было представить, что если бы в этих чёрных провалах находились живые глаза, их под чудовищным давлением выдавило бы наружу, как у глубоководной рыбы, быстро поднятой на поверхность.
   А Мангусты вместе с собаками оказались застрявшими в окружающих дом зарослях, как осы в паутине - выбраться можно, но сил и времени будет потрачено уйма. Они продирались мимо усадьбы всего несколько минут, но это время показались им вечностью. И непрерывно дом прожигал их бессильно-ненавидящим взглядом пустых окон, вызывая в Мангустах страх, что это громадное напряжение конце концов прорвётся и он, стронувшись с места, с грохотом выдирая фундамент из земли, приблизится и попросту сожрёт их.
   С неимоверными усилиями, подстёгиваемые давящим ужасом, физически ощущая ненависть, которую излучал этот дом, они наконец выдрались из зарослей, оставив усадьбу позади. Но её безумный, яростно-бессильный взгляд, казалось, до сих пор прожигает их спины.
   - Во-первых, я точно знаю, где мы находимся, - слегка срывающимся из-за нахлынувшего чувства облегчения голосом начала разговор Юля.
   - Я тоже, - отозвался Егор, - но это совсем не Двойное кладбище.
   - Зато мы знаем, где находится дом!
   - Но мы же вышли не туда, значит, мы всё же заблудились!
   - Нет, но пока мы были там, мы были уверены в том, куда идти...
   - Не мы, а вы, - перебил Егор.
   - Ну хорошо, я, а придя сюда, мы точно узнали, где находимся. И какой отсюда следует вывод?
   Егор пожал плечами.
   - Если кто и заблудился, то это ты! - заключила Юля.
   Мангусты, ещё не до конца придя в себя от пережитого, несколько нервно рассмеялись над этим неожиданным выводом. Через некоторое время, прекратив смеяться, Егор спросил:
   - А что во-вторых?
   - А во-вторых, скажи мне, милый мальчик, тебе было страшно?
   - Ещё как! - воскликнул Егор, вздрогнув, как если бы страх был холодом, проникшим внутрь, и который только-только начал покидать тело. - Как в каком-нибудь кошмаре - пытаешься убежать и не можешь, а монстр подбирается к тебе всё ближе и ближе.
   Юля кивнула, усмехнувшись:
   - Вот-вот и у меня то же самое. Жуткий домик, ничего не скажешь. Страшно представить, что там происходило, что он стал таким. А знаешь, мелкий, я как-то слышала одно великолепное в своём идиотизме высказывание: "Вы скажите себе, что вам не страшно, и вам перестанет быть страшно".
   Услышав это изречение, Егор от неожиданности споткнулся и чуть не упал. Восстановив равновесие, он убеждённо заявил:
   - Признайся, ты это только что сама придумала, чтобы меня подразнить!
   - Нет, Егор, честное слово, это не так.
   - В таком случае мне хочется того, кто это сказал, засунуть сюда, под испытующий взор этого милого домика, привязать к дереву и оставить на всю ночь одного. И пусть он себе говорит, что ему не страшно! А утром посмотрим, - злорадно добавил Егор, сильно уязвлённый услышанным.
   Юля согласилась.
   - Да, было бы любопытно. - Подумав, она уточнила, - если вообще останется на что смотреть. Только, знаешь, для полноты эффекта надо не просто оставить привязанным, а сделать так, чтобы в середине ночи сработал механизм, бесшумный, это обязательно, и его начало втягивать внутрь. - А после короткого молчания добавила, - невозможно разумом воздействовать на иррациональное.
   С минуту Мангусты шли молча, затем Юля продолжила тему:
   - Когда мне было лет пять, знаешь, этот возраст страшных рассказов про красное пианино, чёрные перчатки и тому подобное, я услышала "страшилку" о семи красных рогах. Сама история мне показалась очень скучной и совершенно не страшной, я её даже в тот день уже толком вспомнить не могла. Только помню, что в ней у девочки, нарушившей запрет, выросли на голове семь красных рогов. Весь тот день я о ней не вспоминала, а когда вечером легла спать, меня охватил дикий ужас - я практически чувствовала, как эти семь рогов растут на моей голове. Умом я понимала, что это полный бред, что ничего подобного не происходит и происходить не может, но ужас тем не менее не отпускал меня. В тот вечер я замучила Марину просьбами потрогать мою голову, чтобы убедиться, что там их нет - самой мне было слишком страшно это делать. Притом что я прекрасно понимала, что их там нет. Затем я всё же заснула, а наутро от ужаса не осталось и следа. Так вот, - Юля пожала плечами, - как я уже говорила, я прекрасно понимала, что рогов нет, но это абсолютно не мешало мне испытывать ужас из-за того, что они растут. Но предлагаю закрыть эту тему и повернуть чуть-чуть вправо, иначе мы влетим аккурат в болото.
   Они вышли на поле, почти целиком покрытое туманом. Слабо светящаяся молочно-белая масса отсутствовала только на узкой полосе вдоль леса. И именно сейчас Мангустам довелось увидеть то, что год назад в разговоре с Егором местные мальчишки назвали "призраки", чьи слова Юля тогда охарактеризовала так: "Ну и здоровы ж они врать!".
   Несколько смутных полупрозрачных фигур, в буквальном смысле выросших из-под земли около болота, направились в их сторону, плавно двигаясь в тумане. Они временами исчезали, чтобы возникнуть вновь уже ближе. Мангусты застыли на месте, пытаясь понять, что же это такое.
   - Егор, смотри, Алтай нервничает, но не сильно, - слегка дрожащим голосом прошептала Юля.
   - Хотел бы и я быть таким, - пробормотал в ответ Егор, едва сдерживаясь, чтобы не застучать зубами. - Но ведь это же привидения!
   - Необязательно, может быть, это какое-то природное явление, - Юля пыталась сдержать страх и мыслить разумно.
   Егор прошипел в ответ:
   - Какое, на фиг, природное, они же к нам движутся!
   - Может, случайность, ветер, например, их гонит?
   - Ветра нет! - рявкнул в ответ Егор.
   - Успокойся для начала и посмотри - они передвигаются медленно. Давай сейчас просто пойдём вдоль леса и посмотрим, изменится ли траектория их движения.
   Юля, ещё продолжая говорить, быстрым шагом отправилась вперёд. Егор тут же последовал за ней, и вместе с собаками они торопливо пошли вдоль кромки леса, не отрывая глаз от туманных фигур. Это позволило им увидеть, что как только они сдвинулись с места, призраки изменили направление. И вот теперь стало недвусмысленно ясно - движутся именно к ним.
   - И что ты на это скажешь!? - истерическим шёпотом выпалил Егор.
   - Бежим! - в полный голос заорала Юля, ринувшись напрямую через туман.
   И они помчались по полю, огибая эти полупрозрачные фигуры, подстёгиваемые мыслью, что те в любой момент могут добраться до них. Тем более что призраки имели преимущество - хоть двигались они значительно медленнее, у них был выигрыш в расстоянии. Мангусты бежали кругом, а призраки плыли по прямой. Но адреналин - мощный допинг, и все вместе, что, впрочем, для собак не составило труда, промчались вдоль леса, мимо Двойного кладбища и выскочили на соседнее поле, на которое туман ещё не успел, а может, и не захотел добраться.
   С трудом переводя дыхание, пытаясь втянуть в измученные лёгкие хоть немного кислорода, они остановились и оглянулись назад. Туманные призраки доплыли до границы тумана и остановились. Мангусты напряжённо наблюдали за ними, готовые в любой момент бежать снова. Призраки, повисев какое-то время без движения, начали один за другим уходить под землю. Увидев это, Мангусты помчались дальше, ежесекундно оборачиваясь назад в страхе, что эти жутковатые фигуры возникнут вплотную к ним. Но ни один призрак больше не появился над поверхностью земли ни в тумане, ни за его пределами.
   Поверив, наконец, что погони больше не будет, Мангусты остановились и, пытаясь перевести дыхание, наклонились и упёрлись руками в колени. Хрипло дыша, чувствуя, как немилосердно саднит горло, а ноги стали ватными, они старались привести в порядок хотя бы тела, махнув рукой на мозги. Увиденное настолько выбило их из колеи и было до такой степени невероятным, что единственной возможностью сохранить рассудок, было просто принять то, что они видели как данность.
   Едва отдышавшись, Юля засипела прерывающимся голосом:
   - Похоже, они зависят от тумана и не могут выйти за его границы.
   - Может быть, но что это такое?!
   - Не знаю, Егор, даже не предполагаю. Я даже не уверена, что они действительно обладают сознанием.
   Юля уже выпрямилась и, обернувшись, неотрывно смотрела на туман, такой спокойный и таинственный.
   - Да что ты такое говоришь?! - крикнул потрясённый Егор. - Они же двигались в точности за нами!
   Не отводя глаз от тумана, Юля пожала плечами.
   - Это не аргумент. Железо тоже двигается за магнитом, но это не значит, что оно разумно.
   Она развернулась и указала на собак, лежащих на земле.
   - Посмотри, Алтай, в принципе, полностью спокоен, он нервничал, конечно, но не так, как на кладбищах. Туда-то он даже не вошёл.
   - Да, Алтай что-то чувствует, но он же не знает всего. На том холме с сектой он тоже был спокоен, - возразил Егор.
   Юля отмахнулась.
   - Там были живые люди и собаки, а они Алтая отродясь не нервировали. Но в любом случае мы не знаем ни что они такое, ни насколько опасны.
   - А если не опасны, то зачем же им тогда было тащиться за нами?
   - Да зачем угодно, - фыркнула Юля, - погреться захотелось, скучно стало, который час, в конце концов, хотели узнать. А может, их автоматически притягивало к нам, из-за каких-нибудь законов физики. Вон, шаровые молнии ещё и не так себя ведут.
   Егор внимательно посмотрел на сестру.
   - А может, и у них есть сознание? - предположил он.
   Юля задумалась.
   - Может, и есть, а может, и нет, не проверишь. Я, например, однажды видела, как совершенно разумное, на первый взгляд, поведение проявляла группа листьев. Они носились друг за другом в хороводе, а стоило мне остановиться на них посмотреть, замерли в воздухе. А затем всем табуном бросились ко мне. Надо признаться, я отпрыгнула в сторону. И тогда они просто остановились и сразу осыпались на асфальт. Всё, что можно об этом сказать - только то, что это было. Но было ли это проявлением разума или нет - спорный вопрос. Может, ими кто-то управлял, а может, просто ветер так завихрился.
   Юля пожала плечами, всем видом показывая, что ответить на этот вопрос не в состоянии. После короткой паузы она с улыбкой сказала:
   - Или вспомни тот смерчик, который с горки катался!
   Егор улыбнулся в ответ - смерчик он помнил прекрасно.
   - Да, это было здорово, - откликнулся он, - такое не забывается. Ладно бы один раз скатился, так нет, карабкался обратно и скатывался снова и снова. Кстати, ты не помнишь, сколько раз он скатывался - три, четыре?
   Юля прищурилась, вспоминая, затем пожала плечами.
   - Ну, не меньше, это точно, а может быть, и больше.
   Пока Мангусты разговаривали, оказалось, они прошли больше половины дороги и дом уже близко. До него оставалось не более трёх километров открытого места, причём без тумана, а ни Юля, ни Егор не испытывали уверенности, что призраки появляются только у болота. Близость дома существенно их ободрила и придала сил. Марафон в спринтерском темпе, вынужденно преодолённый ими, был забыт, и они ускорили свой и без того быстрый шаг.
   Мангусты находились уже недалеко от цели, когда внимание их привлекла небольшая компания людей, хорошо повеселившихся, по всей видимости, которая медленно тащилась к деревне. Проводив их взглядом, Егор удивлённо обратился к сестре:
   - Это ж надо было так напиться! Сдаётся, мужички переувлеклись, отмечая Первомай.
   - Это точно, - согласилась Юля, покачав головой, - судя по всему, напились в дупель, а, проспавшись, поплелись домой. Или не до конца проспавшись, - присмотрясь повнимательнее к их неуверенным движениям, добавила она. - Просто удивительно, что их всех так тянет туда: как напиться, так идут к тому перелеску, мёдом, что ли, там намазано? Ведь у реки и ближе к деревне, да и удобнее, так нет же - иной раз из окна смотришь, так разве что не двухстороннее движение наблюдается.
   Егор хмыкнул.
   - Никакой тайны здесь нет. Точнее, есть, но тебе я её могу раскрыть смело - ты всё равно ни с кем не общаешься. Просто-напросто, туда их жёны не добираются, так как не знают о нём. Вот они и могут сидеть там сколько угодно, не боясь, что их неожиданно накроют.
   - С ума сойти, какая конспирация, - улыбаясь, покачала головой сестра.
   Пьяная компания скрылась из виду, и Мангусты благополучно забыли о её существовании.
  
   На следующее утро, ещё до завтрака, так им хотелось выяснить - разрасталось ли болото ранее или нет, Мангусты отправились в деревню. Но первыми словами, что они там услышали, были слова отнюдь не о болоте. Люди собирались небольшими группами и взволнованно переговаривались. Подойдя ближе, Мангусты поняли - случилось действительно нешуточное дело: в деревне вот уже третью ночь подряд пропадают люди. В первую пропал дядя Митяй, на чьё исчезновение поначалу не обратили внимания, считая, что он раздобыл бутылку и скрывается от жены в чьём-нибудь сарае. Такое иногда бывало, но дядя Митяй никогда не пропадал на трое суток подряд. Жену свою он хоть и боялся, но очень любил и долго прожить без неё не мог. Тем не менее на его пропажу посмотрели бы сквозь пальцы - когда-нибудь да проявится, но в предыдущую ночь пропали ещё два человека. Молодая пара на закате отправилась в уединённое место к реке - и больше их не видели. Точнее говоря, их не видели самих, но, похоже, обнаружили то, что от них осталось - кровь. В этом самом месте, любимом всеми парочками в деревне, нашли окровавленный булыжник и небольшое количество уже свернувшейся крови на траве. По всей видимости, их оглушили этим камнем и куда-то увезли. И даже тут многие предполагали, что парочка просто уехала куда-нибудь, а окровавленный булыжник не имеет к ним никакого отношения. Но этой ночью пропал ещё один человек, причём как пропал - из собственного дома. И теперь испугались даже самые отъявленные скептики.
   Мангусты долго не решались спрашивать о болоте, справедливо полагая, что людям сейчас не до того. Наконец, улучив подходящий момент, они задали-таки свой вопрос и узнали - на всей памяти этой деревни (без малого три сотни лет) болото ни разу не выходило за собственные пределы.
   Домой они возвращались подавленные, но твёрдо решившие проследить за этим непонятным и пугающим явлением.
   - Что же творится сейчас, - хмуро заговорил Егор, - там болото растёт, хорошо хоть в противоположную от нас сторону, здесь какие-то маньяки людей похищают, что-то совсем неладное происходит.
   - Егор, - с напором сказала Юля, - предлагаю деревню считать не нашей заботой, нам болота хватает выше крыши. Но ты прав в одном - вокруг стало слишком опасно и, учитывая, что всё это происходит по ночам, предлагаю ночью из дома носа не высовывать.
   Брат фыркнул.
   - Это уж само собой. Меня туда ночью и на аркане не затащишь, - с абсолютной убеждённостью ответил он, - и, само собой, надо предупредить наших.
   - Безусловно. И вот что, Егор, нужно определить - это паршивое болото действительно ползёт куда-то или это просто случайное увеличение.
   Скептически сощурившись, Егор посмотрел на сестру.
   - А ты сама-то в это веришь?
   Юля долгое время не отвечала, угрюмо глядя прямо перед собой. Затем, тяжело вздохнув, сказала:
   - Егор, буду сейчас откровенна с тобой. Дело в том, что одно из двух - либо я схожу с ума, либо это болото разумно.
   - Ага! - злорадно воскликнул Егор, - ну надо же, ты поверила в водяного!
   Юля, скривившись, отмахнулась от этого заявления.
   - Нет, Егор, ни в кого я не верю, но я не могу отделаться от ощущения, что всё, что здесь происходит - это не просто так. Помнишь, когда я спорила с Андреем - тогда именно таких мыслей у меня не было. Тогда я просто считала, что там что-то не так.
   Она улыбнулась, вспоминая о том споре, и качнула головой.
   - Но что оно действует целенаправленно, я не думала. А сейчас я постоянно ловлю себя на мысли, что в действиях этого болота есть и разум и воля. И что хуже всего - оно по какой-то причине активизировалось.
   Егор перестал улыбаться, и Юля, что заставило её помрачнеть ещё больше, поняла, насколько встревожен брат.
   - Знаешь, у меня те же ощущения. И как ни неприятно об этом говорить, мне страшно. Слушай, давай расскажем об этом Андрею и Марине - нас-то всего двое, что мы можем сделать?
   Закусив губу, он смотрел Юле в глаза, отчаянно надеясь, что как только они об этом расскажут старшим, всё закончится. Сестра помотала головой.
   - Во-первых, что могут сделать четверо? Хотя получить поддержку очень хотелось бы. Во-вторых, у нас нет на руках никаких доказательств, а подозрения, как говорится, к делу не пришьёшь. Ты просто представь, что заявит Андрей, если мы ему об этом расскажем.
   И она передразнила зятя: "Милые дети, что за удивительная склонность устраивать бурю в стакане воды. Примитивнейшее природное явление, а вы уже готовы в азарте вырастить из мухи слона".
   - Нет, - убеждённо сказала Юля, - сначала мы должны найти какие-то доказательства разумности болота, если эта разумность, конечно, есть, и целенаправленности его действий.
   - И как мы это сделаем? - недоверчиво поинтересовался Егор, - подойдём к нему и спросим: "А не хотели бы вы пообщаться с нами и рассказать о себе?". Взять у него интервью предлагаешь?
   Юля рассмеялась.
   - Это было бы здорово, жаль, что невозможно. Конечно же, нет. Нам просто надо за ним следить, постараться выяснить, куда и зачем тянется это щупальце, если, конечно, оно ещё тянется, и как можно тщательнее осмотреть окрестности болота. Вообще, - завершила она твёрдо, - собрать всю возможную информацию.
   - Смотри, я уже этим летом буду поступать в институт и вероятность, что поступлю гораздо выше, чем что не поступлю.
   Он помолчал, глядя в сторону болота, затем обернулся к сестре.
   - Меня настораживает, что вплотную к этому болоту и секта, которая, к слову, исчезла, и помещик-садист, и зверски убитые фашистами люди. Да и та загадочная пропавшая деревня. - Егор задумчиво покачал головой, - слишком много всего. И кто знает, что там ещё может быть. Так вот, как ты знаешь, мой учитель истории, ещё из прежней школы, свёл меня с преподавателем института, куда я собираюсь поступать, Игорем Владимировичем. Так вот, этот Игорь Владимирович и сам по себе замечательный человек, и по-хорошему одержим историей. Как только я стану студентом, то с его помощью я смогу получить доступ ко многим редким и закрытым документам. Кто знает, может быть, это окажется нам полезным.
   Юля торжественно протянула брату руку.
   - Мелкий, я горжусь тобой! Какое счастье, что тебя в детстве ушибло историей.
  
   На следующий день выяснились две вещи и обе крайне неприятные. Марина, с утра сходившая в деревенский магазин, вернувшись, с порога сообщила пугающую новость:
   - Какой кошмар, в деревне пропал ещё один человек! Причём вновь из собственного дома.
   Это был одинокий вдовец, проживающий на краю деревни.
   - Люди боятся, - продолжила Марина, - что их крадут для опытов. Вроде как кто-то слышал, что ночью шумела машина, да и у реки, где прошлой ночью пропала та пара, обнаружили следы протекторов.
   Как всегда рациональный Андрей возразил:
   - Это ровным счётом ни о чём не говорит. Туда, где пропала пара, нередко приезжают на машинах. А в том, что ночью по столь крупной деревне проехал автомобиль, нет ничего удивительного. Кроме того, не стоит упускать из виду тот факт, что деревня расположена вдоль весьма оживлённой магистрали и шум машин в любое время суток там не редкость.
   - Андрюша, я говорю только то, что слышала от людей, - ответила Марина, - а люди боятся, что их похищают и увозят в машине. Они вызвали милицию, та приехала, посмотрела и уехала - следов-то никаких, да и времени прошло мало. Люди решили теперь сами нести вахты по ночам.
   - Весьма разумная идея, - одобрительно заметил Андрей.
   Это была первая новость. Вторую Мангусты узнали, дойдя до болота.
   - Ты это видишь? - прошептал Егор. - Всё же оно ползёт.
   Не то что это было непосредственно видно, но за то время, что их не было здесь, болотное щупальце почти вдвое увеличило свою длину.
   - Слушай, - прошептала в ответ Юля, так как громко говорить они почему-то не решались, - кто-то из нас должен подойти к нему и поставить отметку - камнем, палкой, хоть ямку выкопать, это неважно. А завтра необходимо прийти сюда и посмотреть - продвинулось или нет.
   - Завтра я не могу, завтра у меня школа.
   - Ну, сходить можно и после школы, а, кроме того, я могу и одна проверить.
   - Нет! - испуганно воскликнул Егор, - одной нельзя!
   - Вспомни, - настойчиво обратилась к брату Юля, - днём здесь безопасно и, потом, - шутливо продолжила она, - мы можем потренироваться на наименее ценном члене экипажа, а именно на тебе. Если всё пройдёт нормально, а я тебя с собаками подстрахую, завтра я смело сделаю это в одиночку.
   Егор нерешительно потоптался на месте, а затем, махнув рукой, твёрдым шагом отправился к щупальцу. Юля следовала за ним в паре метров позади, держа собак за ошейники.
   Торжественная установка отметки прошла спокойно, видимо, болото и в самом деле днём спало. Егор, по дороге захвативший несколько камней, сложил из них небольшую кучку неподалёку от конца щупальца. Юля присоединилась к брату, и вдвоём они стали разглядывать это щупальце. Или, точнее, втроём - в то время как Ангара смотрела назад, Алтай не отрывал глаз от этого странного разрастания.
   - Так посмотришь, обычное болото, - задумчиво пробормотала Юля, - подержи, пожалуйста, - она указала взглядом на ошейник Алтая.
   Убедившись, что Егор его взял, Юля вытащила камень из кучки, сложенной братом, и кинула его в щупальце. Полежав несколько секунд на поверхности, камень начал уходить в глубину, медленно, но неотвратимо. В том, как он тонул, была какая-то безысходность окончательности. Легко было представить, что любое живое существо, попавшее в эту ловушку, не имеет ни единого шанса на спасение.
   - Жутковато, - лаконично прокомментировал Егор.
   Мангусты, посмотрев ещё несколько минут на щупальце, развернулись и пошли к лесу, оставляя болото за спиной. Они дошли до опушки и тут сообразили, что ещё не определились, куда им идти. Мангусты остановились, перебирая различные варианты, и в итоге сошлись на одном, устроившим их обоих - они пойдут туда, где они ещё не были ни разу - в точности посередине между двумя кладбищами, двигаясь по своего рода биссектрисе. И снова Алтай продемонстрировал своё феноменальное чутьё на опасность, на это раз, правда, в несколько иной форме. Они прошли по лесу около километра, когда их взору открылась местность, которую Юля охарактеризовала следующим образом:
   - Если мне когда-нибудь придёт в голову идиотская идея самоубиться, я отправлюсь сюда - самое подходящее место.
   И в самом деле, местность выглядела удручающе. Во-первых, там не росли деревья - на площади в несколько гектаров находились только отдельные группы чахлых кустов, да пучки жёсткой прошлогодней травы, сквозь которую пыталась пробиться молодая зелёная травка. Во-вторых, в отличие от обычной поляны, поверхность земли здесь была неровная, вся в кочках, ямках и холмиках, что в сочетании с клочковатой перепутанной растительностью придавало ей крайне неприятный вид. И в-третьих, и это самое главное, впечатление от этой местности было таким, что глухая тоска, безысходность и бессильное мутное отчаяние подкатывали к горлу и одновременно душным одеялом накрывали сверху.
   И именно здесь Алтай опять проявил сильные признаки нервозности, хотя и не такие, как на обоих кладбищах, куда он просто отказывался заходить. Сюда он вошёл, но весь его вид недвусмысленно показывал насколько неприятно ему здесь находиться.
   Егор внимательно осматривал пейзаж.
   - Сдаётся мне, - негромко заговорил он, - что эта поляна не просто поляна. Я, конечно, могу сильно ошибаться, но здесь когда-то была деревня.
   Юля с любопытством посмотрела на брата.
   - И что натолкнуло тебя на эту мысль?
   - Посмотри, - махнул рукой вокруг Егор, - какая неровная поверхность. Сколько холмиков, всякого рода кучек и тому подобного. - Продолжая осматривать окружающий пейзаж, он кивнул. - Да, обычно такое говорит о том, что на данном месте некогда располагалось какое-то поселение.
   - Весьма любопытно - два кладбища, истреблённая этим маньяком-барином деревня, пропавшая секта, наша деревня, почти до конца уничтоженная немцами и в которой сейчас пропадают люди. А тут ещё одна исчезнувшая деревня - не многовато для одной, не такой уж и большой местности?
   Юля мрачно осматривалась вокруг, поворачиваясь вокруг своей оси, и в итоге остановилась, глядя в сторону болота.
   - И что-то мне подсказывает, что это ещё не предел.
   Егор согласно кивнул головой.
   - Если мне и нужен был какой-нибудь ещё стимул для поступления в институт, хотя он мне и не нужен, то вот он, здесь, лежит у нас под ногами. Я уже жду, не дождусь, как по уши закопаюсь в документах.
   Побродив ещё по этой унылой пустоши, Мангусты отправились дальше в лес, рассчитывая погулять по нему ещё два-три часа. И неоднократно во время этой прогулки Алтай отказывался проходить по некоторым местам.
   На закате Юля, Егор, Ангара и Алтай добрались до дома, где их ждал, можно было бы сказать: "неприятный сюрприз ", но в данном случае это выражение было неуместно. Марина, встретив их на пороге и боясь смотреть брату и сестре в глаза, торопливо заговорила:
   - Вы же знаете, она в последнее время непрерывно болела, похоже, она просто устала жить.
   Речь шла об их кошке-старожиле по кличке Дама, вызывавшей уважение у всех, кто её знал. Долгие пятнадцать лет она жила вместе с ними, а сейчас она умирала.
   - Дама лежала на подоконнике, греясь на Солнце, вдруг спрыгнула с него и ушла под стол, где и легла. Я проверила пульс - он был в целом нормальный, а затем она начала постепенно терять сознание. Причём я постоянно проверяла пульс, надеясь, что всё обойдётся и, странно, - Марина в недоумении нахмурилась, - сначала шла постепенная потеря сознания и только вслед за ней ухудшение сердцебиения.
   Последние слова Марина договаривала в спину убегающим Мангустам. Юля добежала первой и, увидев Даму, сразу поняла - та уже на пороге смерти. Она лежала на боку с широко открытыми, но ничего не выражающими стеклянными глазами, какие всегда бывают у умирающих в бессознательном состоянии животных, и медленно, почти незаметно дышала. Ангара, радостно влетевшая было за ними в комнату, как в стену врезалась, смеющееся выражение мгновенно сошло с её морды, и на напряжённых ногах Ангара подошла к умирающей кошке и пристально на неё посмотрела. Затем резко развернулась и ушла. Потом она пару раз ещё заглядывала в комнату, но внутрь больше уже не заходила. Кстати, за некоторое время до смерти Дамы, кошки, лежавшие с загадочными кошачьими выражениями на мордах, также покинули комнату.
   Юля и Егор сидели с сухими глазами, но каждого из них душил комок в горле. Никто из них не мог поверить в то, что Дамы не будет. Этого просто не могло быть. Не могло и всё! Егор вообще не помнил того времени, когда Дамы не было, а у Юли стояла перед глазами картина того, как Дама, тогда ещё совсем маленький котёнок, сама пришла к ним. Мяуканье на лестничной клетке нижнего этажа привлекло внимание шестилетней Юли, и она вышла на лестницу и увидела, как крошечный котёнок с трудом карабкается вверх по ступенькам, отчаянно плача при этом. Юля тут же подбежала к малышу, осторожно взяла на руки и с гордым видом вошла в квартиру. Котёнок остался жить у них, получив вначале непритязательную кличку Мурка, но явный аристократизм кошки заставил в конце концов дать ей уважительное имя Дама.
   Всю свою долгую по кошачьим меркам жизнь Дама прожила с ними, вызывая неизменное уважительное восхищение у любого, кто сталкивался с её характером. И вот смерть уже почти забрала её.
   Долгое время Мангусты сидели молча, неподвижно, в каком-то оцепенении, не веря очевидному. И тут им довелось увидеть то, что полностью перевернуло их представление о смерти и заставило задуматься о том, что же это такое, и куда уходит сознание.
   Дама, уже почти мёртвая, вдруг начала бежать. Это были не беспорядочные судороги агонии - следствие умирающего мозга и отчаянно желающего жить тела. Нет - это была упорядоченная ровная рысь. Дама лежала на боку, но создавалась полная иллюзия, что она действительно бежит куда-то. Глаза её, всё так же широко раскрытые, приобрели выражение невероятное у здорового существа и невозможное у того, кто уже без сознания и почти мёртв.
   Её взгляд парадоксальным образом оказался направлен в противоположные стороны. Дама одновременно смотрела внутрь своей головы и в то же время извне, наружу, но смотрела она не в этот мир. Её взгляд был направлен вперёд и сфокусирован на чём-то, находящимся сантиметрах в двадцати перед её глазами. Но это нечто находилось в ином мире и видно было только самой Даме.
   Заворожённая этим зрелищем, Юля осторожно протянула руку вперёд, расположив ладонь в той точке, где должен был находиться фокус взгляда Дамы, находись он в этом мире. Но это было не так, и у Юли и у Егора одновременно возникло убеждение, что Дама так же не видит ладонь, как и они то, к чему она так стремится.
   Юля убрала руку, и оставшееся время Мангусты просто сидели, наблюдая за тем, что происходило перед их глазами. Дама бежала на протяжении четверти часа, и всё это время её глаза сохраняли это невозможное выражение. А затем, одновременно, она перестала бежать, взгляд её погас, и глаза сделались обычными стеклянными глазами умирающего или мёртвого животного, и сердце перестало биться.
   - Умерла, - прошептал Егор.
   - Не могу поверить, только что живая и вот - просто пустая оболочка, - сдавленным голосом, еле сдерживая слёзы, пробормотала Юля. - Куда же делось то, что было ей?
   - Быть может, мы это в свой черёд узнаем, - тихо и серьёзно отозвался Егор.
   Даму завернули в тряпку, отнесли в лес и похоронили там, закопав между корней огромной сосны.
  
   Юля, которая днём ещё могла заставить себя не думать об этом и даже временами проявляла весёлость, ночью просыпалась в слезах. Две ночи подряд она видела во снах Даму, прекрасно зная при этом, что та мертва, пока на третью не произошло то, что вызвало бурные споры в их семье и впервые поставило её на грань раскола.
   На третью ночь Юля легла спать, пытаясь отогнать мысли, что Дамы уже нет. С большим трудом ей всё же удалось заснуть, и спустя некоторое время она оказалась в каком-то тягомотном, невнятном, похожем на ломоту в мышцах сне. Внезапно сон прервался и: "Я смотрю на помещение, затянутое белой тканью - белая стена, белый пол. Смотреть я могу только вперёд, как на сцену. У стены, посередине, стоит также затянутый белой тканью небольшой ящик. Всё это отличается только оттенками. На ящике сидит Дама и смотрит на меня. Убедившись, что я всё осмотрела и вижу её, начинает говорить. Губы у неё не шевелятся, рот не открывается, я слышу голос непосредственно в голове. "Не надо так переживать. Мне здесь очень хорошо, просто замечательно, успокойся, не расстраивайся так". Сказав это, Дама спрыгивает с ящика и уходит влево вдоль стены, так сказать, за кулисы".
   На этом сон с Дамой закончился, и Юля оказалась в предыдущем сне, продолжившемся с того момента, на котором его прервали, как скучный фильм, который поставили на паузу, чтобы посмотреть более интересную передачу, а затем возобновили просмотр.
   Наутро Юля проснулась, прекрасно помня и сам сон и то, как он ей приснился. И удивительно: тоска, мутным серым комом сидевшая у неё внутри, исчезла без следа. Не осталось ни намёка на какие-нибудь тягостные чувства, связанные со смертью Дамы. Наоборот, их сменило светлое лёгкое чувство, что произошло что-то хорошее, правильное и, более того, необходимое.
   Юля спустилась к завтраку, изумлённая и событиями минувшей ночи и произошедшей в ней самой переменой. Ей очень хотелось рассказать о том, что случилось, и она с радостью увидела, что если не считать Егора, ушедшего в школу, остальные были дома - Андрей ещё не работал, окончательно поправляясь от тяжёлой болезни. И, не став откладывать дело в долгий ящик, Юля рассказала обо всём. Выслушали её внимательно, затем Марина, сидевшая в задумчивости во время рассказа сестры, заговорила:
   - У меня был очень сходный случай. Несколько лет тому назад моя подруга, с которой я была очень близка, погибла. Её смерть стала для меня тяжёлым ударом, много дней я не могла прийти в себя. А месяца полтора спустя мне также приснился сон, в котором моя подруга, окружённая серебристым мерцанием, со счастливым видом говорила мне: "Маришка, ты даже не представляешь, как я счастлива!" И точно так же, как и у тебя, мой сон был очень коротким, буквально только для того, чтобы произнести эту фразу.
   В разговор вступил Андрей:
   - Вот великолепный пример самовнушения. Подобные случаи описаны в литературе. Допустим, Джироламо Кардано - известный изобретатель прототипа карданного вала. В своих мемуарах он писал, что, находясь после казни собственного сына в крайне подавленном состоянии, почти подошёл к порогу смерти. И именно в этот момент ему приснился сон, в котором бестелесный голос из мрака повелел ему взять в рот изумруд, который Кардано носил на шее, сказав, что пока тот носит его во рту, память о сыне не будет возвращаться к нему. По словам Кардано, так и случилось.
   Юля и Марина с большим интересом выслушали этот рассказ. Затем Юля поинтересовалась:
   - А с чего ты взял, что это самовнушение?
   - Ничем иным это быть не может, - строго ответил Андрей.
   - Как же ты тогда объяснишь тот факт, что когда пропал наш кот, которого я очень любила, и из-за исчезновения которого я очень переживала, мне ничего подобного не приснилось?
   Пожав плечами, Андрей сказал:
   - Очевидно, глубина твоего горя в том случае и этом была несопоставима.
   - О глубине моего горя позволь судить мне самой и, смею заверить тебя, в тот раз оно было очень глубоким, - жёстко сказала Юля, и глаза её загорелись нехорошим огнём.
   - В таком случае здесь сыграли свою роль другие факторы: твой возраст, то, что кот пропал, а не умер у тебя на глазах, а возможно, и какие-то иные.
   Андрей несгибаемо стоял на позиции рационализма.
   - Это может быть, но представь, что я опять теряю того, кто мне очень дорог и не вижу ничего подобного? - Юля говорила, улыбаясь, но при этом на Андрея она смотрела тяжело.
   - Тогда и поговорим! - отрезал Андрей.
   - Понятное дело, наших с Мариной родителей ты в расчёт брать не будешь?
   - Безусловно, нет. Насколько мне известно, вы до сих пор не уверены в их гибели.
   Юля согласилась.
   - Это так, не уверены. Но это не мешало нам испытывать сильное горе, в связи с их исчезновением.
   - Очевидно, необходимый фактор - непосредственное лицезрение смерти, - спокойно заметил Андрей.
   Юля поморщилась и затрясла головой.
   - Андрей, по-моему, ты городишь ерунду и сам себе противоречишь. Какая разница, видела я смерть или нет, если чувство горя равно сильно и в одном и в другом случае, а речь идёт о самовнушении? Кроме того, я не сомневаюсь, у того же Кардано были моменты в жизни, когда ему не помешало бы подобное самовнушение. И скажи мне, - она напряжённо смотрела на зятя, - хоть раз ещё у него такое было?
   - Нет, насколько мне известно, - вынужденно сказал Андрей.
   - Почему же это самовнушение, так чудесно срабатывающее в одном случае, полностью отказывает в других? - Юля вопросительно смотрела на него, всем видом требуя ответа. - И потом, как ты объяснишь то, что сон с Дамой, если, конечно, это был просто сон, прервал другой, который затем продолжился с того же места.
   - Юленька, - вздохнув, очень мягко заговорил Андрей, - сны - это результат работы твоего подсознания и ты видишь во сне то, что хочешь видеть.
   - Знаешь, Андрей, - устало сказала Юля, - каждый раз, когда я разговариваю с тобой на подобные темы, у меня возникает ощущение, что я пытаюсь свалить лбом вековой дуб. Ты избрал себе крайне ограниченную картину мира и всё, что в неё не умещается, ты отбрасываешь за ненадобностью, а то, что всё же втискиваешь - предварительно подвергаешь пыткам на Прокрустовом ложе своего рационализма.
   Андрей был глубоко оскорблён. Ни разу до этого его авторитет эрудированного, умного человека, обладающего широкими взглядами, не подвергался сомнению.
   - Юля, как ты себе позволяешь разговаривать со мной? Я тебя старше, образованнее, я знаю жизнь намного лучше тебя...
   - Что не мешает тебе оставаться дураком! - со злостью воскликнула Юля.
   В этот момент Марина поняла, что необходимо немедленно вмешаться, так как оппоненты довели себя до состояния бойцовых петухов перед боем. Она широко развела руки в стороны, говоря:
   - Всё, брэк, закончили дискуссию.
   Юля и Андрей, красные, злые, замолчали и разошлись по углам, демонстративно игнорируя друг друга.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 5
   Ссора произошла через три дня после того, как была установлена отметка на болоте. И за это время Юля успела дважды там побывать, с тревогой замечая, что удлинение щупальца продолжается. Она каждый раз ставила новые отметки и выяснила, что средняя скорость продвижения достаточно высока - около трёх метров в день. Темп роста, как и направление, могли слегка изменяться ото дня ко дню, неизменной оставалась лишь ширина - полтора метра.
   Через два дня после скандала Мангусты в очередной раз отправились проверить, насколько выросло щупальце, слабо надеясь, что эта зараза наконец-то остановилась. Как же!
   - Слушай, Егор, и куда, а главное, зачем оно ползёт? - с отвращением и страхом глядя на отросток, заговорила Юля.
   Егор покачал головой.
   - Понятия не имею, я никогда ни о чём таком не слышал. Вон, даже в сказках водяные сами выползают из болота, а не таскают его вместе с собой. Кстати, - сообщил он мрачно, - насчёт "таскают" - в деревне ещё три человека пропало, по одному за ночь. Люди пробовали нести вахту, но стали исчезать и сами охранники. Один отошёл в туалет и больше его не видели, другой чуть задержался позади, - Егора передёрнуло, и он машинально обхватил себя руками, - и пропал. На улицу ночью больше никого не выгонишь и под страхом смертной казни. Все сидят по домам, закрывшись на все замки, но и это не спасает. Сейчас ясно, что в особой опасности одинокие, - Егор подумал немного и поправился, - не в том смысле, что родственников нет, а в том, что были в момент исчезновения одни. Все пропавшие из таких. Поэтому по одному больше и не остаются ночью. У кого нет родных, уходят спать к соседям. - Егор невесело усмехнулся. - Кстати, из-за этого отменили занятия в школе. Пока не найдут похитителей или пока люди не перестанут пропадать.
   Юля молча шла рядом, слушая брата, и услышанное ей решительно не нравилось. И один вопрос не давал ей покоя - что же такого особенного в этой части планеты, что здесь происходят подобные вещи.
   - Мелкий, на твой взгляд, есть ли связующее звено между всем тем, что здесь когда-либо происходило или происходит сейчас? - озвучила она свои мысли.
   Егор посмотрел на сестру и пожал плечами.
   - Понятное дело, я не могу утверждать, но если посмотреть на карту...
   - Похоже, ты думаешь о том же, о чём и я.
   - Болото, - подтвердил Егор, - оно в центре, а всё, что происходит, располагается по окружности, причём не так далеко - в пределах двух-трёх километров.
   Юля возразила:
   - Наша деревня не вписывается в эту схему, она в десяти километрах от болота.
   - Да понимаю я это, - воскликнул Егор с горячностью, - но сердцем чую, всё дело в болоте!
   Юля мрачно посмотрела на брата и сказала:
   - Знаешь, Егор, я очень склонна согласиться с тобой.
  
   К болоту они подошли, накрутив себя до такой степени, что совет Николая Ивановича держаться подальше от этого проклятого места казался им сейчас проявлением высшей мудрости. Каждый из них задавался вопросом - и какого чёрта они продолжают таскаться сюда, а не займутся своими делами, как совершенно верно сказал мудрый Николай Иванович. Но нет же - почти каждую свободную минуту они посвящают этому поистине дьявольскому месту. И вот сейчас, вместо того чтобы заниматься каким-нибудь интересным и доставляющим удовольствие делом, они стоят здесь, тупо глядя на отросток. Который, к слову, вытянулся ещё, на это раз метров на пять и выглядел точь-в-точь как длинное щупальце спрута, протянувшееся в сторону леса.
   - Хорошо хоть не к деревне тянется, - мрачно заметила Юля, - растёт почти ведь на глазах, вон уже метров на тридцать вытянулось... - тут она осеклась, и дыхание её перехватило от внезапно пронзившей мысли. Молча, с раскрытым ртом, который она просто забыла закрыть, Юля переводила взгляд с щупальца на лес и обратно, боясь поверить в то, что видит. Затем она медленно заговорила:
   - Егор, поправь меня, если я ошибаюсь, а я очень хочу ошибиться, но что у нас находится в том лесу, как не...
   - Кладбище! - выдохнул Егор, побледнев.
   Страх - штука заразная и склонная разрастаться, и Юля, которая и до этого не чувствовала особого спокойствия, сейчас испугалась не на шутку.
   - И что этой твари там надо! - почти истерически выкрикнула она.
   - Мертвецы, очевидно, - на автомате откликнулся Егор.
   Юля резко развернулась к нему со злостью, вызванной страхом, в глазах.
   - Мелкий, я тебя сейчас сама в этом болоте утоплю! Какого чёрта ты меня пугаешь?!
   Егор, защищаясь, вскинул руки вверх.
   - Юль, остынь, я же не нарочно, я вообще не думал, просто ты спросила, я и ответил, - извиняясь, пояснил он. - И вообще, что может быть на кладбище, кроме мёртвых?
   И действительно, что?
   Юля обдумала слова Егора и извинилась перед братом за вспышку.
   - Твоя правда, мелкий, но постарайся меня больше так не пугать.
   Со своей стороны Егор пообещал сделать всё, что от него зависит, чтобы поберечь нервы сестры.
   Юле в голову пришла другая мысль.
   - Я тут что подумала, а что, если мы ошибаемся, и дело не в болоте?
   - Да не может этого быть!
   - Я имею в виду не вообще всё, а данный конкретный случай. Представь: даже если считать, что болото разумно, то не оно тянется к кладбищу, а какая-то превосходящая сила, расположившаяся там, высасывает его.
   Егор очень живо представил себе это и с трудом удержался, чтобы не рвануть к дому. Еле справившись с собственным воображением, он с чувством произнёс:
   - Знаешь, Юль, ты мне с блеском отомстила, так что мы квиты!
   Юля обдумала и это, снова согласилась с Егором, и они пожали руки, что не имеют друг к другу никаких претензий.
   Несмотря на то, что щупальце властно притягивало внимание Мангустов, приковывая к себе их взгляды, провести всю прогулку, исключительно глядя на него, они сочли неразумным и продолжили идти дальше. Во время блужданий по лесу Юля отметила для себя ещё несколько мест, странных по впечатлению, но решила пока не заводить на эту тему разговор.
   Рассчитывая оказаться как можно дальше от болота ещё до заката Солнца, Мангусты вскоре покинули лес и отправились обратно через поле. Они уже почти подошли к дому, когда их внимание привлекло отчаянное мяуканье котёнка, доносящееся из леса. Похоже, малыш, услышав человеческие голоса, изо всех своих невеликих сил стал привлекать к себе внимание, зовя на помощь. О том, чтобы пройти мимо речь, естественно, даже не шла и вся компания во главе с собаками отправилась на писк о помощи.
   Когда Мангусты приблизились к источнику звука, они увидели картину, трогательную и грустную одновременно. Этот "источник" - крошечный котёнок, едва ли трёх недель от роду, только научившийся держаться на ногах, подковылял к собакам и начал тыкаться в них носом, в надежде обнаружить знакомые, а главное, съедобные запахи. Собаки в свою очередь также обнюхивали малыша, опустив головы к земле. Сейчас, когда они стояли все вместе, разница в размерах показалась колоссальной. Котёнок мог спокойно разместиться в пасти Ангары, что уж говорить об Алтае.
   Торопливо идя к малышу, потрясённая и самим фактом обнаружения котёнка здесь и ещё больше его возрастом, Юля обратилась к брату:
   - Какой же сволочью надо быть, чтобы сделать такое?
   Вопрос повис в воздухе, так как Егор не смог бы придумать на него ответ даже под угрозой смерти.
   Кроха, услышав человеческий голос, с радостными воплями ринулась к Мангустам, точнее, это она думала, что ринулась, а на самом деле заковыляла с максимальной скоростью, которую позволяли её слабые лапки. Егор оказался к ней ближе и, наклонившись, взял малышку на руки. Проявив редкостную уравновешенность, котёнок тут же успокоился и замурлыкал. Единственное, что омрачало его радость - отсутствие такого вкусного и тёплого молока, которое малыш тщетно пытался найти в Егоре, тыкаясь носом во всё, до чего мог дотянуться.
   - Король умер, да здравствует король! - торжественно сказала Юля, - точнее, - добавила она, осмотрев котёнка, - в нашем случае речь идёт о королевах.
   Егор согласно хмыкнул.
   - Но я повторяю свой вопрос - какой же сволочью надо быть, чтобы это сделать? - Юля начала заводиться, и лицо её стало злым. - Котёнок реагирует на человеческий голос, причём не испуганно; не боится собак, то есть знает и тех и других. Не лесной товарищ, случайно отбившийся от своей мамы. Его целенаправленно принесли сюда, чтобы избавиться, на верную смерть. Просто представь, - её голос начал срываться и дрожать от подступивших слёз и накатившего бешенства, - взять ребёнка, которому жизнь пока только улыбалась - тепло, сытно, не страшно, и выбросить сюда, как ненужную вещь. А ведь тут ему остаётся только рассчитывать на быструю смерть от какого-нибудь хищника или же он будет умирать долго от голода, холода и страха.
   Юлю просто колотило от злобы. Она повторила свой вопрос, задав его, правда, немного по-другому:
   - Что же это должна быть за отвратительная и жестокая тварь, чтобы сделать такое?
   - Человек, - глухо ответил Егор.
   Больше на эту тему они не сказали ни слова.
  
   Супруги также были шокированы случившимся. Несмотря на то, что после той стычки Юля и Андрей косо смотрели друг на друга, сейчас это было забыто. Увидев малышку, Андрей моментально вызвался подогреть молоко и нарезать мясо. Марина взяла её на руки и следила, чтобы та никуда не уползла и не упала, и чтобы Машка, искренне обрадовавшаяся новой игрушке, не выдавила из крохи всё содержимое. Мангусты же умчались искать коробку и какие-нибудь подходящие тряпки, чтобы было где держать котёнка, пока хоть чуть-чуть не подрастёт. И в конце концов наевшаяся и напившаяся малышка с удобством устроилась в куске старой шубы и крепко заснула, подёргиваясь всем телом.
  
   Недели две Мангусты были привязаны к дому необходимостью следить за малышкой, которую назвали Шпана - кличка, которая как нельзя лучше соответствовала её характеру: неугомонному, любопытному и бесстрашному.
   Шпана была, в общем и целом, совершенно неустрашимым ребёнком - влезала в миски к собакам, совала нос во все углы и сваливалась отовсюду, куда могла залезть. Даже взрослые кошки, встретившие её весьма неприветливо, не произвели на неё никакого впечатления. И на этом фоне особенно странным и пугающим показался один случай.
   Однажды вечером, когда Шпане уже исполнился месяц, Юля сидела у себя, читая книгу. Шпана, которая до этого носилась, играя, по всей комнате, забралась в приоткрытую тумбочку. Через некоторое время Юля обратила внимание на подозрительные звуки, доносящиеся изнутри - похоже, котёнок чего-то испугался и начал шипеть и плеваться на объект своего страха. Юля, не слезая с кресла, внимательно осмотрела тумбочку, но ничего, что могло бы так испугать малышку, не обнаружила. Тогда она снова вернулась к чтению. Минут через пять Шпана опять привлекла её внимание отчаянными плевками и завываниями, причём Юля смутно припомнила, что периодически слышала их всё это время. Не выдержав, она слезла с кресла и подошла к открытой дверце. Около неё Юля села на корточки и принялась разглядывать Шпану, проявляющую все признаки сильного страха - напряжённая, вздыбленная, с широко раскрытыми глазами и огромными зрачками, уши плотно прижаты голове. Взгляд её был устремлён в одну точку, находящуюся прямо перед ней. Время от времени Шпана подпрыгивала на месте, плюясь и завывая, как если бы то, на что она смотрела, начинало шевелиться. Юля решила, что котёнка надо вытащить и успокоить, но руку совать туда как-то не хотелось - перепуганная Шпана могла основательно располосовать её. Юля сначала попыталась вытолкнуть Шпану через отверстие в задней стенке. Когда-то там стоял DVD-плеер, и через эту дыру были пропущены провода. Но такая идея привела Шпану в ужас, и выпихиваться она категорически отказалась. Больше того, на попытку Юли приблизить её к источнику страха, она ответила непрерывными плевками и шипением и попыталась забиться обратно, безостановочно дёргаясь. Делать нечего, пришлось Юле протягивать руку непосредственно к котёнку, правда, очень медленно и осторожно. На удивление, Шпана отнеслась к этому спокойно, рука её явно не пугала. Юля взяла дрожащую малышку и вернулась на кресло, усевшись в него по-турецки и накрывшись пледом. Шпану она положила сверху, обхватив её одной ладонью и слегка поглаживая другой. Какое-то время котёнок сидел в страшном напряжении, дрожа и плюясь на всё и сразу, но постепенно стал успокаиваться.
   Юля чувствовала, как расслабляется крошечное тельце, проходит дрожь, и глаза котёнка начинают закрываться. Она снова взяла книгу в руки, но не успела прочесть и нескольких строчек, как Шпану будто ударило током. Малышка подскочила, страшно напряжённая, и её снова затрясло. И опять она начала плеваться и издавать утробный вой, но что было хуже всего, что заставило Юлю замереть, чувствуя себя крайне неуютно - то, что взгляд Шпаны был прикован к чему-то или кому-то находящемуся непосредственно над Юлиной левой коленкой. Юля сидела, не шевелясь, и не на шутку желая понять, что же видит Шпана? Взгляд котёнка начал перемещаться, как если бы это нечто поднялось в воздух, а затем медленно полетело в сторону. Всё это время взгляд Шпаны был сфокусирован, и она явно наблюдала этот объект абсолютно чётко. Юля, ухитряясь одновременно видеть и направление взгляда котёнка, и то место, куда он был направлен, пару раз смогла заметить нечто, напоминающее скопление чёрных точек неправильной формы, диаметром около тридцати сантиметров. Но ни в точности увиденного, ни даже в самом факте видения чего-либо Юля не была уверена.
   Непонятное нечто, полетав немного по комнате, по всей видимости, исчезло, так как Шпана перестала следить за движением и заметно расслабилась. Всё ещё ощущая не то чтобы страх, но некоторую неуютность, Юля встала, держа Шпану на руках, и направилась к комнате Егора. Брат ещё не спал и, услышав просьбу сестры, надел футболку и зашёл к ней в комнату.
   - Знаешь, мелкий, - заговорила Юля, забравшись обратно в кресло и закутавшись в плед, - не могу сказать, что мне было в полной мере страшно, но как-то не по себе понимать, что рядом находится нечто, чего ты даже не видишь. Особенно, когда я поняла, что оно сидит на моей коленке.
   Егор с явным интересом посмотрел на коленку сестры.
   - Как ты думаешь, оно опасное? Шпана, по твоим словам, испугалась, будь здоров.
   - Ну, это как раз ни о чём не говорит. Котята в этом возрасте - месяц-полтора могут испугаться любого неизвестного предмета сравнимого с ними по размерам или превосходящего.
   И в этот момент, как бы опровергая её слова, в комнату вошёл Крис. Вошёл он спокойно, но сразу напрягся и на полусогнутых лапах направился к тумбочке. Около неё он остановился на том же самом месте, где располагался неизвестный объект. Вздыбленный, наряжённый до предела, с прижатыми ушами, он начал тщательно обнюхивать пол и воздух в районе этого места. Глаза его были полуприкрыты, а взгляд ни на чём не сфокусирован. С минуту Крис провёл там, непрерывно принюхиваясь, затем развернулся, подошёл к окну, запрыгнул на подоконник и улёгся спать.
   А чуть позже вошла Фенька, которая также была поначалу совершенно спокойна, но, подойдя к креслу, насторожилась и запрыгнула на него уже вздыбленная и с прижатыми ушами. Наверху она вела себя в точности, как и Крис внизу, у тумбочки. Те же полуприкрытые глаза, тот же несфокусированный взгляд, то же впечатление крайней напряжённости и насторожённости. Узнав всё, что хотела, Фенька, так же как и Крис, развернулась, спрыгнула с кресла и затем ушла из комнаты.
   Мангусты заворожённо смотрели на всё происходящее, не говоря ни слова и почти не дыша. Когда Фенька ушла, они переглянулись с немым вопросом в глазах: "И что это было?" Первой осторожно заговорила Юля:
   - Обрати внимание - испуганы они не были, только крайне напряжены.
   - Да, и они обнюхивали именно те места, где как раз по твоим словам и находилось это нечто, - добавил Егор.
   - Из чего можно сделать вывод - оно имеет запах, - задумчиво резюмировала Юля.
   - Вот это да, невидимое, похоже, живое...
   - Невидимое для людей, - уточнила Юля, - Шпана его прекрасно видела.
   - ... ну да, может исчезать и появляться, да ещё и запах имеет - что же это такое?
   - Кому скажи, не поверят.
  
   На следующий день дома раздался звонок - представитель родительского комитета сообщил, что занятия возобновляются. Егор отправился в школу с искренней радостью, что этот кошмар закончился, а вернулся белый, с отчаянным взглядом и кромешным мраком внутри. Мимо Марины и Андрея он прокрался так, чтобы его не заметили, и хотел было уйти к себе в комнату и закрыться ото всех, но передумал. Стоя перед своей дверью, он судорожно вздохнул, убрал уже протянутую к дверной ручке руку, развернулся и вошёл к сестре.
   Юля, которая в этот момент работала над очередной скульптурой, услышав звук открывающейся двери, обернулась. Стоило ей увидеть Егора, как руки её непроизвольно сжались, напрочь испортив работу. С первого же взгляда на его лицо стало ясно, что произошло нечто страшное, а возможно, и непоправимое.
   Егор молча прошёл к окну, сел на пол, прижавшись спиной к стене, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Глаза его были такими, что у Юли перехватило горло и она не сразу смогла заговорить.
   - Ег-гор... - с трудом выдавила она сиплым шёпотом, - что... что случилось?
   Брат продолжал сидеть молча, глядя в пол, словно находился в каком-то ступоре. Затем, с трудом стряхнув с себя оцепенение, он посмотрел в упор на Юлю, заставив её отшатнуться, и тихо спросил:
   - Ты знаешь, сколько людей пропало?
   Юля отрицательно покачала головой, внутренне напрягшись. Безумные подозрения зашевелились в ней, как черви в гнилом мясе.
   Тем же монотонным, безжизненным голосом Егор продолжил:
   - Двенадцать человек. Или пятнадцать, если считать тех людьми. И это мы их убили...
   Кровь отхлынула от Юлиного лица, дыхание пресеклось, и сердце на несколько секунд остановилось. Понимание ослепительной вспышкой взорвалось в ней. Затем кровь хлынула обратно и сердце глухо и тяжело забилось. В душе у Юли раскрылся тот же ад, в котором уже много часов пребывал Егор, но внешне она выглядела абсолютно спокойной. Сухим, бесстрастным голосом она спросила:
   - Как всё произошло?
   История, рассказанная Егором, была и отвратительна и страшна одновременно. Как известно, первым пропал хронический алкоголик дядя Митяй, на чьё отсутствие поначалу даже не обратили внимания. Вслед за ним исчезла молодая пара, ушедшая на берег реки и не вернувшаяся обратно. Люди начали уже беспокоиться, но по-настоящему испугались, когда на третью ночь из собственного дома пропал пожилой одинокий вдовец. Жители деревни решили по ночам патрулировать улицы, но после того, как сгинули по очереди двое охранников, желающих больше не нашлось. В милицию обратились ещё после пропажи молодых влюблённых, но там поначалу отказались разбираться - что взять с алкаша, отсыпается где-нибудь, а молодёжь просто загуляла. Но когда пропал четвёртый человек за три ночи, милиционеры приехали в деревню, побродили вокруг, позадавали вопросы и уехали. А затем пропали ещё двое за две ночи, и милиционеры вернулись уже с собаками, рассчитывая обнаружить какие-нибудь следы. Но получилось только хуже - местные жители стали испытывать уже не страх, а почти животный ужас, а собаки оказались непригодны к дальнейшей работе.
   Когда ищеек выпустили из машины и дали понюхать одежду последнего, на данный момент, пропавшего, они практически сразу взяли след. Но не успели пройти по нему и нескольких метров, как, воя в диком ужасе, с безумными глазами и пеной у рта, стали рваться с поводков, пытаясь сбежать.
   Проводники отвели их в сторону и с большим трудом смогли успокоить. Некоторое время спустя собак снова заставили взять след, и снова повторилась та же картина. Только на этот раз успокаивать их пришлось намного дольше. Решили попробовать сменить объект и взяли одежду человека, пропавшего днём ранее. Собаки, уже с выраженным страхом и недоверием, всё же приняли предложенное задание и быстро нашли новый след. И опять повторилось то же самое. Правда, на этот раз их удалось успокоить, только усадив в машину и увезя из этого, вызывающего у них ужас, места.
   В отличие от собак людям уезжать было некуда. А в деревне уже начали поговаривать о том, что людей похищает дьявол. Решили позвать священника освятить деревню, но это помогло как мёртвому припарки. В ту же ночь пропал ещё один человек, да ещё как - из собственного дома, в окружении домочадцев. Находясь, очевидно, в сомнамбулическом состоянии, он дождался, когда все уснут, открыл дверь и ушёл.
   Вахты стали нести уже в домах, причём те, у кого семьи состояли из двух-трёх человек, на ночь объединялись в одном доме. И, несмотря на всё это, люди продолжали исчезать. Каждое утро в некоторых из тщательно закрытых и охраняемых изнутри часовыми домах засовы оказывались открытыми и в одном из этих домов недосчитывались человека. Так продолжалось несколько ночей подряд, пока не наступила развязка этих страшных событий.
   На Двойном кладбище почти у всех, кто жил в этой деревне, были похоронены родственники, в том числе и отец одного из местных жителей. И как раз на тот день, когда прервалась наконец цепочка исчезновения людей, пришлась столетняя годовщина со дня его рождения. Этот местный житель - Алексей Ильич, военный пенсионер, заявил, что не имеет права проигнорировать подобное событие и что он отправится на кладбище помянуть усопшего, а также положить на могилу хлеб и поставить стопку водки. Причём, заявил он, вызывающе оглядев приятелей, что пойдёт туда в любом случае, хоть с ними, хоть без них. Но решение семерых его друзей присоединиться к нему очень его обрадовало.
   На кладбище отправились утром, рассчитывая провести там весь день, а в деревню вернуться ещё до заката. С собой взяли некоторое количество бутылок водки, еду, спички и приличный кусок плотной плёнки - дождь, зарядивший ещё неделю назад, лил, не переставая.
   На фоне последних событий, происходящих в деревне, болото казалось уже гораздо менее страшным, чем раньше, и поначалу на него вообще не обращали внимания. Мужики пришли на кладбище, натянули тент, развели костёр и, помянув усопшего, принялись обсуждать деревенский кошмар. Долгое время разговор был вялый и неспешный, так как низкое, практически осеннее небо подавляло всякое желание вести бурные диспуты. Но постепенно, по мере того, как градус алкоголя в крови поднимался, страсти начали разгораться, а о времени никто уже не помнил.
   Спаянная группа из восьми человек развалилась на две неравноценных части - в одной шестеро, постарше, в другой двое ещё относительно молодых людей. Поводом для вспыхнувшей ссоры послужило обвинение в трусости, брошенное в адрес пожилых. К этому моменту на кладбище было проведено уже немало времени, а водки было выпито изрядно и алкоголь, бродящий в венах, взял бразды правления. Более молодые практически с пеной у рта обвиняли пожилых в том, что те ведут себя как бабы и боятся собственной тени. Старшие, в свою очередь, орали, что перед ними безмозглые кретины, в которых понтов больше, чем ума. Свара едва не перешла в рукопашную, когда среди почти бессвязных воплей проскочило слово "болото". Ругань свернула в новую колею. Молодые, впавшие в алкогольный раж, уже почти не помня себя, орали, что эти трусливые курицы, лишь по недоразумению считающие себя мужчинами, боятся на собственный огород без жены выйти, а не то что на болото сходить. И в этот момент кто-то из пожилых оппонентов, потерявший рассудок от водки и незаслуженных оскорблений, заорал:
   - ... если такие умные ... сходите на ... болото ..., а мы на вас посмотрим ...!
   - Что ... думаешь ... не пойдём ...? - в ярости вопили молодые.
   - Не пойдёте ..., только языком ... молоть горазды ...! - орал взбешённый пенсионер.
   - ... да ... хоть сейчас ...!
   - ... никуда ... вы не пойдёте ... уже ... обосрались!
   Молодые, белые от ярости, вскочили, рыча сквозь стиснутые зубы, что они сейчас же идут на болото и, когда вернутся, то они тому, кто про них такое говорил, сделают ... и ещё ... и ... Пара человек из тех, кто постарше, были ещё слегка вменяемы и попытались остановить молодых. Но те уже закусили удила и, сверкая глазами, решительно направились к болоту. Какое-то время шестёрка пожилых сидела в молчании после возникшей на пустом месте ссоры, ожидая возвращения молодых. И тут кто-то из них сообразил, что за временем они не следили и Солнце уже село, совершенно незаметно в этот серый дождливый день. Никто, никогда, из живущих сейчас в деревне, не ходил на болото после захода Солнца - это было чистым самоубийством. Ни один из тех, кто некогда пытался это сделать, не вернулся обратно, и неважно, в одиночку туда отправлялись или в компании. И до сидящих в лесу людей дошло куда и, самое главное, когда отправились их товарищи.
   Они мгновенно вскочили, забыв и о принесённых вещах и о собственном возрасте, и ринулись вслед за ушедшими. Несмотря на сумерки, уже начавшие заполнять собой воздух, видно было ещё неплохо. Пенсионеры могли разглядеть товарищей, уже успевших пройти около половины пути до болота и очень быстрым шагом, почти переходя на бег, поспешили за ними.
   Несколько раз они кричали вслед уходящим, пытаясь остановить их, но те не реагировали. Решив поберечь дыхание, преследователи перестали звать и просто ускорили шаг. Погоня продолжалась несколько минут, когда на глазах Алексея Ильича и его друзей их младшие товарищи, уже оказавшись между кривых болотных деревьев, упали на землю. И тут же из-за деревьев вышли три смутно различимых фигуры, которые взяли упавших и потащили их вглубь болота. Остановившись у края трясины, эти люди бросили своих жертв и, как с ужасом поняли догоняющие, перерезали тем горло и опустили их головы в воду, а затем скинули бесчувственные тела в трясину.
   Мужики, остолбенев на мгновение, пришли в себя и побежали к напавшим на их друзей. Хотя скорость бега у всех была разной, вырываться вперёд никто не хотел и, ориентируясь по слабейшему, до болота добежали тогда, когда всё уже было закончено. Последнее, что они увидели от своих односельчан - быстро исчезающие в трясине спины, а рядом стояли трое жрецов, молча, неподвижно смотрящих на тонущие тела.
   Сочетание безумного ужаса и изрядного количества алкоголя произвело неожиданный эффект. В другое время эти шестеро пенсионеров, пробежавших только что более километра, пьяных, плохо спавших много ночей подряд, были бы лёгкой добычей для трёх жрецов. Но сейчас страх, скопившийся на протяжении этой недели, ужас, который они испытывали в этот момент, бешеная злоба к убийцам их друзей и алкоголь смешались в один дьявольский коктейль. С яростным, нечленораздельным воем, багровыми лицами и вылезшими из орбит глазами они напали на жрецов, в этот момент синхронно развернувшихся к ним. Озверевшие, безумные люди стали молотить руками и ногами своих врагов, вымещая на них весь ужас последних дней. Испытываемый ими страх мгновенно превратился в ярость, багровой пеленой застилающую глаза. Находясь уже в абсолютно невменяемом состоянии, кто-то начал в остервенении рвать уже мёртвых жрецов зубами.
   Не сразу после того, как жрецы упали на землю, люди смогли остановиться. Только оставившие их силы и исчезнувшая ярость, вновь сменившаяся смертельным ужасом перед болотом, вынудили их прекратить рвать на части уже давно безжизненные тела.
   Несмотря на страх, мужики на несколько секунд задержались, чтобы скинуть изуродованные трупы в трясину и со всей возможной скоростью отправились в деревню. Домой добрались они далеко за полночь, полностью обессиленные и отупевшие от переживаний.
   Вся деревня уже потеряла надежду когда-либо увидеть своих односельчан, и когда те, с трудом добредя до ближайшего дома, постучались в дверь, их едва не убили сперва от страха, что это похитители, а затем от радости, что это свои и они живы. Но рассмотрев, как вернувшиеся выглядят, и, посчитав, сколько вернулось, снова пришли в ужас.
   К этому времени и в самой избе и в её окрестностях собралась вся деревня, не исключая грудных младенцев и дряхлых стариков. Люди держали друг друга за руки, боясь хоть на секунду отпустить соседа. Несмотря на то, что улицы были освещены фонарями почти до дневной яркости, никому не хотелось остаться одному.
   Вернувшиеся мужики долго не могли собраться с силами для того, чтобы начать рассказ. Но, посидев какое-то время, они немного пришли в себя. Рассказ получился довольно скомканным и сумбурным, так как они плохо помнили то, что произошло на болоте, но главное было понятно - погибло ещё двое жителей деревни, что вызвало взрыв горя, и были убиты трое маньяков, которые, скорее всего, и похищали людей. Эта информация породила робкую надежду, что пропадать теперь больше никто не будет.
   Люди расходились по домам группами, всё ещё неуверенные в том, что кошмар и в самом деле закончился. И в эту ночь они держали вахты в домах, а утром выяснилось, что не пропал ни один человек. Надежда стала существенно смелее. Ночь проходила за ночью, но пропавших больше не было и надежда превратилась в уверенность - ужас закончился и больше не вернётся.
   В милицию решили сообщить только о двух пропавших. О трёх жрецах, убитых на болоте, умолчали, а шестёрку, избавившую деревню от них, стали считать героями. Через неделю после этого происшествия, когда окончательно убедились, что исчезновений больше не будет, решено было возобновить занятия в школе. Именно тогда позвонили Егору и сообщили, что следующий день будет учебный.
   Ни сам Егор, ни кто-либо другой из семьи ничего не знал о последних событиях в деревне, так как Мангусты были слишком захвачены болотом, а Марина делила всё своё внимание между мужем, поправляющимся от болезни, и Машей. А Андрей, в свою очередь, окружённый заботой Марины, в принципе выпал из активной жизни на всё это время.
   Егор, начавший свой рассказ безжизненно и тихо, к концу уже рыдал в голос, и понять его можно было лишь с большим трудом. Когда он закончил говорить, у него началась истерика - сдерживаемое изо всех сил напряжение этого дня, горе, чувство вины - всё это вырвалось в конце концов в отчаянном плаче с поскуливаниями и судорожными всхлипами.
   Юля сидела, отвернувшись в сторону и глядя в землю. Неверное решение, принятое в тот день на холме, тяжким грузом неизгладимой вины легло на её душу. Егор был прав - они действительно несли полную ответственность за гибель этих людей.
   Егор, рыдавший уже минут десять, понемногу начал успокаиваться. Повернувшись к брату и внимательно посмотрев на него, Юля подождала ещё немного, дожидаясь, когда всхлипы почти совсем исчезнут, и заговорила тем же сухим, бесстрастным голосом, что и раньше:
   - Егор, слушай меня внимательно - тех людей уже не вернёшь. Да, ты прав, мы на самом деле виновны в их смерти, мы могли предотвратить её и не сделали этого.
   В этот момент Егор судорожно всхлипнул. Юля подождала немного, убеждаясь, что брат в состоянии её слушать, и продолжила:
   - Так же мы оказались правы - всё дело в болоте, это оно затягивает к себе людей. Наша деревня не исключение. Я не знаю, почему жрецы раньше не брали людей и почему они начали делать это сейчас. Возможно, у них закончились сектанты, и они перешли на остальных, не знаю. Но одно я знаю точно - это болото убивало и будет убивать. И дальше будет только хуже.
   Юля на какое-то время замолчала, затем заговорила снова, только не сдержанно, как раньше, а, наоборот, с яростной страстью:
   - Егор, единственное, чем мы можем, нет, не искупить вину, такая вина не искупается, но хоть немного компенсировать причинённое нами зло - мы должны остановить болото! - тут Юля перешла на сдавленный шёпот, она почти задыхалась от нахлынувших эмоций. - Мы должны уничтожить то, что там обитает, что заставляет людей самих идти к нему и тонуть в трясине! - Юля уже хрипела, приблизив к Егору своё лицо, белое с красными пятнами, и ставшие безумными глаза.
   Егор с тревогой смотрел на сестру, изрядно напуганный тем, как изменилась её внешность. Юля, заметив по выражению лица Егора, что он очень нервничает, с усилием взяла себя в руки и заговорила спокойно:
   - Егор, игры закончились. Я боюсь, что ситуация очень опасна. Начинает происходить то, чего никогда не было. С болотом что-то случилось и мне кажется, оно стало сильнее. - Лицо её сморщилось, и она сдавила виски руками, тихо и жалобно говоря, - жрецы, они же прогнали Могильщика, потому что он предлагал приносить в жертву людей, а здесь сами стали это делать! Да и как они вообще смогли, до деревни ведь десять километров, а они полумёртвые. - Юля глубоко вздохнула, провела по лицу рукой и продолжила, - не исключено, что под влиянием чужой воли. Возьмём за аксиому - мы ничего не знаем. Вывод: надо узнать как можно больше. Необходимо получить и теоретические и практические знания. В плане теории твою задачу, я думаю, тебе объяснять не надо.
   Егор кивнул.
   - Да, на мне сбор исторической информации об этом месте.
   - Совершенно верно. Я возьмусь с другой стороны. Смотри - мне снились те сны, и я уже не могу относиться к ним как к случайным совпадениям. Значит, надо узнать все, что можно о снах. Я тут покопалась в биографиях и мне сдаётся, из-за некоторых фактов его жизни - Карл Густав Юнг не должен был быть замшелым пнём и должен был несколько шире смотреть на вещи, чем многие другие. Не знаю, изучал ли он сны, но, во всяком случае, он создал теорию коллективного бессознательного, вот и почитаю, вдруг что ценное будет. Затем - коллективные галлюцинации у тех, кто заразился на болоте. Возможно воздействие какого-нибудь психотропного вещества. Здесь сразу скажу - о нём не знаю ровным счётом ничего, кроме того, что он каким-то образом касался наркотиков и вроде как описывал коллективные галлюцинации - Кастанеда. - Юля пожала плечами. - Может, что-то удастся выловить. Вообще, провентилировать тему наркотиков - есть ли что-нибудь, что может вызвать подобный эффект. Следующий пункт - болото. Нам надо узнать о болотах всё, что можно. Далее, мифы, легенды, сказки - есть ли где упоминание о чём-нибудь сходном и что с этим можно сделать.
   - А может, попробовать обратиться куда-нибудь? - нерешительно предложил Егор.
   Юля улыбнулась невесело и покачала головой.
   - Ага, и что ты скажешь - дяденьки, у нас тут разумное болото, и оно всех ест? В самом лучшем случае приедут, пофотографируют и статейку накропают. Да ещё какой-нибудь идиот в трясину влезет и утонет там. Нет, в учреждения обращаемся, только если сами ничего не сможем сделать, да и то не вижу я смысла в этом.
   - Мы уже однажды никому ничего не сказали, - тоскливо произнёс Егор.
   Юлю передёрнуло.
   - Знаю, мелкий, - тихо сказала она, - и нам теперь с этим жить. Но тогда действительно это были наши дурость и легкомыслие - дело касалось людей, пусть и полных психов. Сейчас другой случай. Мы имеем дело с чем-то совершенно иного рода. Почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что болото живое. А здесь мы все на равных - никто ничего не знает. Больше того - мы имеем преимущество: мы предполагаем, что оно разумно, и у нас есть личная заинтересованность. - Она замолчала, сжав зубы, а затем через силу заговорила, - ты сам понимаешь, что ползёт оно не для собственного удовольствия, и что с высокой степенью вероятности оно в итоге отправится к деревне.
   - Да, и к чему ты клонишь?
   - А к тому, Егор, что, как ни жутко это звучит, но нам поверят только после того, как оно начнёт уничтожать живых людей в самой деревне. И, соответственно, обращаться к другим за помощью будет иметь смысл только после гибели нескольких десятков, а то и сотен человек.
   Брат только покачал головой, подавленный убийственной логикой слов сестры. Несколько минут продолжалось молчание, нарушенное затем Егором, которого осенила идея:
   - А может, осушить его к чертям?!
   - Возможно, это великолепная идея, а может, и самоубийственная, - Юля с сомнением покачала головой, - кто знает, к чему это может привести. Нам сначала надо узнать всё что можно о самом болоте. И поэтому все заявления типа "меня к болоту ночью на аркане не затянешь" теперь можно отложить куда-нибудь подальше за ненадобностью. У нас нет выбора, нам необходимо узнать о нём всё - когда движется, когда нет, те призраки - часть болота или сами по себе, зачем ползёт к кладбищу, на что способно в принципе и много чего ещё. А главное, - помолчав, добавила она, - что это вообще такое.
   Егор мрачно смотрел в пол - сама мысль о том, что ночью надо идти к болоту вызывала ужас. Юля сочувственно на него посмотрела.
   - Да, Егор, мне тоже очень страшно, но по-другому нельзя.
   - По-другому нельзя, - эхом отозвался Егор.
   Под конец, перед тем, как разойтись, решили, что не стоит Егору отправляться завтра в школу. Юля скажет супругам, что тот отравился и останется дома. А ближе к ночи они отправятся к болоту и попробуют проследить за движением щупальца и определить расстояние до кладбища - сколько времени оно будет туда ползти. Обговорив это, они расстались, и Юля спустилась сообщить супругам о "болезни" Егора.
   Марина, естественно, заохала, но Юля заверила её, что с Егором всё в порядке, просто ему надо денёк отлежаться дома. А потом очень кратко, осторожно подбирая слова, рассказала о последних событиях в деревне.
   Супруги смотрели на неё, онемев от изумления, с раскрытыми ртами. С трудом придя в себя, Андрей произнёс:
   - Совершенно фантасмагорическая история, какое-то коллективное умопомешательство. И весьма любопытно, кем были эти трое и зачем они похищали и убивали людей.
   Юля едва не ляпнула, что это жрецы из секты приносили жертвы, но в последний момент успела поймать себя за язык.
   Марину же волновал совсем другой вопрос:
   - Какой кошмар, а мы ничего не знали, бедные люди! Но как же нам так повезло, что никто не пропал? Вы представляете, ведь это могла быть Машенька, - и Марина, побледнев, замолчала, с ужасом представляя, как утром она заходит в комнату к дочке, а той в кроватке нет. Она ищет её по всему дому, затем на улице, в деревне, а потом узнаёт, что её ребёнок был украден и утоплен в болоте, и она больше никогда не увидит её. Картина, возникшая перед мысленным взором Марины, была настолько страшной, что она, с трудом сдерживая слёзы, крепко обняла Машу и прижалась к Андрею.
   - Я думаю, что дело в собаках. Ни в одном доме, где были крупные, злобные собаки, никто не пропал. Очевидно, похитители просто не стали рисковать, выбирая наиболее лёгкие жертвы.
   Марина мысленно дала себе зарок купить Ангаре и Алтаю по отменному куску мяса с косточками сверх их обычного рациона. От себя лично, в знак благодарности.
   - Кстати, - оживился Андрей, - я завтра собирался съездить в город - твоя идея насчёт снегоката меня крайне заинтересовала. Как говорится, готовь сани летом. Так, может, предоставим Егору возможность полноценного отдыха и, оставив его дома, съездим за машиной без него?
   Предложение одобрили единогласно, хотя Юля про себя подумала, что Егор был бы не прочь съездить за снегокатом вместе с ними. Но сказался больным - лежи дома, ничего не поделаешь.
  
   На следующее утро, как и решили накануне, все уехали, оставив Егора одного. День обещал быть чудесным, дождь, без отдыха ливший почти десять дней, наконец-то прекратился и тучи лениво расползлись, дав возможность показаться Солнцу.
   После тяжёлого вчерашнего дня Егор думал, что не сможет заснуть вообще, но едва голова его коснулась подушки, как он уже спал. А утром он проснулся всего лишь с тупым, давящим ощущением душевной боли, а не страшным и раздирающим, как накануне, и потому надеялся, что день пройдёт хорошо, а вечером вернутся родные и привезут снегокат.
   Но этим надеждам не суждено было сбыться. Точнее, первой их части. Родные приехали и снегокат привезли, а вот насчёт хорошо проведённого дня...
   Егор находился в гостиной, читая книгу. Один, если не считать всеобщей любимицы - рыжей Феньки, спящей на подоконнике - умницы, вредины и очень доброй и общительной. Егор сидел в кресле, полностью погружённый в события книги, когда что-то привлекло его внимание. Он поднял глаза от страницы, и сердце его чуть не остановилось - он второй раз в жизни увидел эту жуткую маску. Фенька уже не спала на подоконнике, а медленно прохаживалась от стены до окна боком к Егору, туда-сюда, туда-сюда. Во время своего маятникоподобного движения она периодически поглядывала на Егора, а на морде её было это жуткое выражение - та же ликующая безумная радость убийства в глазах и тот же невообразимо растянутый, ухмыляющийся рот. Егор поджал ноги и боялся не то что шевелиться, а даже дышать. Робкая надежда трепыхалась в нём, что всё сейчас прекратится, а может быть, он вообще спит. Но в этот момент кошка, раз в десятый пройдя туда и обратно, развернулась и пошла прямо на Егора, глядя на него в упор. Ужас, охвативший Егора, стал почти невыносимым. Чтобы не умереть в кресле от разрыва сердца, он протянул руку к телефону, лежащему рядом на столике, и набрал номер Юли. Бесконечно тянулись гудки, волны ужаса прокатывались по телу Егора, ощущение, что только звук человеческого голоса может прекратить этот кошмар, сводило с ума - ведь на том конце никто не отзывался. А нечто в обличье Феньки, не торопясь, всё ближе подходило к нему, прожигая насквозь этими безумными экстатичными глазами.
   И тут Юля ответила. Как только Егор услышал её голос, он понял - ощущение было верным: ужас мгновенно исчез и он уже спокойно посмотрел на эту жуткую тварь. И снова, как и с Андреем, стоило страху исчезнуть, как вместе с ним исчезла и тварь. Егор смотрел на прекрасно знакомую Феньку, со слегка растерянным и задумчивым видом сидящую на полу, которая, поразмышляв немного, решила плюнуть на то, что случилось, и ушла досыпать обратно на подоконник.
   Егор кратко поговорил с Юлей, сказав, что это не телефонный разговор, и он в подробностях расскажет обо всём, когда она вернётся домой.
  
   Рассказывать Егор начал, когда они вечером отправились к болоту, по дороге. Юля слушала его с предельным вниманием и долго молчала, прежде чем ответить. Егор уже хотел было спросить её, что она об этом думает, когда она заговорила сама:
   - Егор, я сейчас не буду настаивать на том, что это была галлюцинация.
   Заметив, как вскинулся брат, услышав это слово, она успокаивающе подняла руку.
   - Подожди, не перебивай. Я хочу сказать вот что - я не думаю, что это связано только с тобой. Но, согласись, можно предположить, что всё это было только твоим видением, пусть даже вызванным чем-то извне.
   - Какое, к чёртовой бабушке, видение! - праведно возмутился Егор.
   - Смотри, когда это произошло с Андреем, по твоим же словам оно началось, когда он лежал на спине с закрытыми глазами и так же закончилось. Фенька, ты сам это говорил, спала на подоконнике, прежде чем пойти к тебе, а когда всё закончилось, вернулась обратно. Так, может, и Андрей не поднимался, и Фенька не шла к тебе, а оба они так и оставались лежать, там, где лежали, а то, что ты видел, было внушённой извне галлюцинацией.
   Юля вопросительно посмотрела на Егора. Брат покачал головой.
   - Я не могу в это поверить.
   - Понимаешь, мелкий, я просто хочу сказать, что нет никаких доказательств - нет ни свидетелей, ни записей на плёнке. Те, кого ты видел, оказывались на том же месте, что и ранее, - Юля фыркнула, - да, в конце концов, тебя даже не укусил никто. Нет ничего, ровным счётом, ничего.
   Егор представил себе, как Андрей его будет кусать, и рассмеялся.
   - Ты чего ржёшь? - удивилась Юля, - что такого смешного в том, что я сказала?
   - Да я просто представил кусающегося Андрея.
   Юля расхохоталась.
   - Да, это было бы забавно. Хотя всё равно и страшно тоже, - после паузы добавила она.
   - Да, страшно, - согласился Егор. - Знаешь, Юль, когда ты так говоришь, я могу поверить даже в то, что я ничего не видел, - с усмешкой сказал он. - Умом я понимаю, что ты абсолютно права - доказательств нет. Но тем не менее я знаю - это было.
   - Может быть, мы сможем дождаться доказательств... - задумчиво пробормотала Юля.
   - Да ты что! - с дрожью в голосе воскликнул Егор, - типун тебе на язык. Мне и двух раз за глаза хватит! Нет никакой гарантии, что и в третий раз так повезёт и страх сам исчезнет, а если нет? - он обвиняюще смотрел на сестру.
   Юля пожала плечами.
   - Кто знает, как оно будет, может, вообще не с тобой случится.
   Больше по дороге к болоту они не проронили ни слова, внутренне готовясь к тому, что предстояло им этой ночью. Впервые они намеревались целенаправленно оказаться у болота после захода Солнца. Но это была единственная возможность хоть что-то узнать о том, что там происходит в это время.
   А пока Солнце ещё не село, воздух был чист и прозрачен и даже самые удалённые предметы виднелись с предельной чёткостью, подсвеченные красновато-оранжевыми лучами. После десяти дней дождей сейчас было как-то необыкновенно тепло и тихо, и во всём разливалась та грусть, которая ощущается вечером на закате, особенно при ясном небе.
   Сейчас, пока не наступила ночь, Мангусты начали выполнять первую часть плана - узнать как быстро, при условии сохраняющейся скорости продвижения, щупальце доберётся до кладбища. А при первом же взгляде на щупальце им стало ясно: скорость оно снижать не собирается, хотя и не увеличивает её - те же приблизительно три метра в сутки. И стало ещё более очевидно, что оно тянется именно к кладбищу. Отсчёт решили вести от болота, определили точку, из которой щупальце вытягивалось, и пошли параллельно ему большими шагами. В лесу выдержать прямую не удалось, но и идти там было недолго. В итоге приблизительное расстояние было определено.
   - Около восьмисот метров, - сквозь зубы пробормотал Егор, - при трёх метрах в сутки, что у нас получается?
   Юля произвела в уме быстрые подсчёты:
   - Девять месяцев, то есть до января.
   - Это если оно и в морозы будет ползти, а если нет?
   - Хороший вопрос. Это вполне может быть. В таком случае можно накинуть ещё месяцев пять.
   - То есть выходит июнь следующего года?
   - Выходит, что так, если мы не ошибаемся. Ладно, давай обратно к щупальцу.
   К тому моменту, когда они вышли из леса, Солнце уже скрылось окончательно и проявились зеленоватые прозрачные сумерки. На небе, столь же зеленоватом и прозрачном, что и воздух, стали загораться первые, пока ещё неуверенные звёзды. Сумерки сгущались, становясь из зелёных фиолетовыми и с каждой минутой плотнее окутывая предметы тьмой. И вскоре ночь полностью вступила в свои права.
   - Знаешь, мелкий, - вполголоса произнесла Юля, сидевшая всё это время рядом с Егором недалеко от щупальца, - не знаю, как у тебя, но у меня совершенно чёткое ощущение, что ночь - это совсем иной мир.
   - Да, мир дня и мир ночи, их нельзя даже сравнить, - также негромко отозвался Егор.
   - И ещё интересно, у тебя бывает эта грусть на закате?
   Егор кивнул.
   Повернув голову в сторону далёкого горизонта на западе, Юля тихо и задумчиво сказала:
   - Откуда она берётся и куда девается, стоит Солнцу скрыться? Наступила ночь и всё изменилось. И сейчас, эта ночь - она же до краёв наполнена силой, она окутывает меня своей темнотой, и я чувствую, что вернулась домой. А сила, энергия проходят сквозь меня, заставляя вибрировать всё тело, как будто я состою из пружинок. Я точно знаю - днём я не пробегу и ста метров, а ночью - несколько километров и не устану.
   - Я знаю, я и сам это чувствую, - откликнулся Егор, согласный с каждым словом сестры.
   Они снова замолчали, погрузившись в собственные мысли, но ненадолго - их внимание привлёк некий странный звук, не то шуршание, не то хлюпанье, к которому чуть позже добавилось и бульканье. Собаки мгновенно напряглись, пристально глядя на щупальце, а Егор, первым рассмотревший, что же издаёт подобные звуки, мёртвой хваткой вцепился в руку сестры. И то, что заставило его окаменеть от страха, оказалось продвижением щупальца вперёд. Часть твёрдой земли луга внезапно как бы провалилась сама в себя, а на этом месте заблестела вода. Но процесс ещё не был закончен - вода, продолжая медленно колыхаться, издавала эти булькающие звуки, как если бы в ней что-то шевелилось. Щупальце протянулось ещё на тридцать сантиметров. При этом оно пульсировало и шевелилось как огромная кишка, прогоняющая по всей своей длине содержимое. Болото работало сейчас подобно огромному насосу, втягивающему землю луга в свои недра и заполняющему освободившееся пространство древним, скопившимся за тысячелетия илом. В течение часа от щупальца доносилось только бульканье и чавканье, но более ничего не происходило. А затем всё продолжилось снова - очередные тридцать сантиметров земли осыпались, сократив расстояние между щупальцем и кладбищем.
   - Так вот как это всё происходит! - заворожённо выдохнул Егор.
   - Жутковато, не правда ли? Нечто отгрызает от земли кусок за куском, неуклонно продвигаясь вперёд. Ну ладно! - заявила Юля с деланным оживлением, - как оно движется - понятно, но интересно, а почему так неровно, не по прямой?
   - Может быть, ему что-то мешает под землёй? - предположил Егор.
   Юля пожала плечами.
   - Может быть, - ответила она и еле слышно добавила, - хотелось бы только знать - что?
   Нескончаемое движение воды и хлюпанье заворожило и её, и она сидела, неотрывно глядя на тускло мерцающую воду. Егор весьма невежливо вывел сестру из этого транса. Встав, он решительно потянул Юлю за руку.
   - Надо пройтись к болоту, - сказал он.
   Юля очнулась, оглядела поле, как бы припоминая, зачем они здесь очутились, и вскочила.
   - Да, нужно посмотреть, что здесь ещё творится.
   И кое-что им удалось узнать очень быстро - не успели они пройти и нескольких метров, как их начал охватывать тот же страх, что и той осенью, когда они пришли сюда со Стасом. И так же, как и тогда, возникло ощущение, что болото - единственное место, где им будет хорошо и спокойно.
   - Да уж, навечно успокоимся! - оскалившись, прорычала Юля.
   Егору, который испытывал те же ощущения, что и сестра, не надо было объяснять, о чём идёт речь. Держа страшно напряжённых, сотрясаемых нервной дрожью собак за ошейники, Мангусты продолжили идти дальше. Внезапно всё прекратилось. Не ожидая подобного, Юля и Егор остановились, в недоумении глядя друг на друга. Постояв немного, они снова пошли к болоту. И опять через несколько метров они ощутили тот же страх и то же ощущение, что болото - единственный безопасный островок в этом море ужаса.
   - Назад, давай назад! - закричала Юля, вцепившись в Егора и оттаскивая его обратно.
   И действительно, как только они вернулись на то место, где стояли, разглядывая друг друга, страх исчез. И если в первый раз они не обратили внимания, поражённые резким исчезновением страха, то сейчас отчётливо заметили - ощущение безопасности болота пропало с небольшим запозданием.
   Сузив глаза, Юля пристально посмотрела на брата.
   - Ты это почувствовал?
   - Ты, о задержке ощущения безопасности болота? - до крайности заинтересованный этим, отозвался Егор.
   - Да, - сказала Юля, нахмурившись, и перевела взгляд на болото, - и это весьма любопытно. Я хочу кое-что проверить.
   Она стащила с себя ветровку и начала связывать её с поводком. Не отвлекаясь от этого занятия, она нетерпеливо замахала рукой Егору, чтобы он сделал то же самое. Но едва Егор стал связывать рубашку и поводок, Юля снова замахала рукой.
   - Нет, не надо, один поводок нужен.
   Бросив рубашку на землю, она пристегнула карабин к ошейнику Алтая и пропустила поводок через ошейник Ангары, вручив петлю Егору. Затем подняла рубашку с привязанным к ней другим поводком и протянула руку за рубашкой брата. Егор отдал её, начиная подозревать, что намеревается совершить сестра.
   - Только не говори, что ты собираешься делать то, что я думаю!
   - Именно это, - отозвалась Юля, обвязывая поводок вокруг талии.
   - Ты с ума сошла, - убеждённо сказал Егор.
   - Слушай меня внимательно, мелкий, я хочу проверить несколько вещей. Первая - можно ли справиться с этим страхом, или же он справится со мной. Вторая - я попробую несколько раз входить туда и выходить, хочу посмотреть, будет ли какая-нибудь разница.
   - Но почему ты? Я и сам могу туда пойти, - возмутился Егор, протягивая руку к поводку, свисающему у сестры с талии.
   - Ты сильнее, - отрезала Юля, - если страх меня победит, ты сможешь меня вытащить, а не будешь бежать вслед за мной на верёвочке. Так что упрись ногами в землю и будь в полной боевой готовности, а я пошла.
   Сказав это, она отправилась к ближайшему месту, что генерировало страх. Длина импровизированной верёвки составила около трёх метров, так что Юля приблизительно на метр смогла зайти вглубь него. Страх моментально возник снова, а с ним и та же "песня" - болото мирное и безопасное. "Иди, иди ко мне, у меня всё то, что тебе нужно" - казалось, шептал бесплотный голос в голове. Поначалу Юле удавалось справляться с собой, но длилось это недолго. Чем дольше она стояла, тем ужас становился сильнее, а мысль, что необходимо спасаться на болоте, почти полностью вытеснила все остальные. Краем сознания Юля поняла, что ещё несколько мгновений, и она действительно ринется к нему с выпученными глазами, оглашая окрестности безумными воплями. Побежит в поисках спасения, как к самой доброй и защищающей матери на свете. Совершив дикий прыжок, она пролетела метра три, едва не сбив брата с ног.
   Всё то время, что она находилась на этом пятне, Егор с напряжённым любопытством и возрастающей тревогой вглядывался в лицо сестры. Со своего места он прекрасно видел, как менялось его выражение, и эта перемена ему совершенно не нравилась, и если бы Юля не прыгнула, он бы сам мгновением позже выдернул её оттуда. Сейчас Егор смотрел на сестру, не решаясь пока заговорить, давая ей возможность прийти в себя.
   - С ним справиться невозможно, - прохрипела Юля через несколько секунд, - я, во всяком случае, не могу. Если провести на таком пятне достаточно долгое время, обязательно прибежишь в объятия к болоту. И вот ещё - опять ощущение его безопасности задержалось.
   - Юль, может, тебе больше не ходить туда? - безнадёжно спросил Егор.
   - Я должна, мелкий, да и ты тоже должен. За нами такой долг, что мы не можем позволить себе испугаться сейчас и уйти, всё бросив. - Она махнула рукой. - Ладно, не переживай, на это раз я не буду долго стоять, просто я хочу кое-что проверить.
   Юля не соврала - она и в самом деле вышла довольно быстро с задумчивым выражением на лице, но говорить пока отказалась.
   Несколько раз она ещё входила туда и выходила обратно, пока наконец, стоя на этом месте, не подозвала к себе Егора:
   - Иди-ка сюда, только осторожно, будь готов в любое мгновение отпрыгнуть.
   Егор без возражений пошёл вперёд, быстро, но до предела собранно. Он готов был в любой момент испытать уже хорошо знакомое чувство страха, но его не было. Егор уже дошёл до сестры, спокойно стоящей там, а страх так и не проявился.
   - То же самое, да? - полуутвердительно-полувопросительно сказала Юля.
   - Я не чувствую страха! - в изумлении отозвался Егор.
   - Я тоже. Хорошо, пошли домой, на сегодня, я думаю, достаточно. Остальное будем выяснять потом.
   - А что случилось-то? - не мог успокоиться Егор.
   Отвязывая верёвку от пояса, Юля мотнула головой.
   - Спокойно, я всё расскажу по порядку, пока будем идти к дому.
   По дороге Юля рассказала весьма любопытные вещи. Оказывается, она решила проверить - имеет ли значение заранее обдуманное намерение выйти в определённый момент. Выяснилось - имеет.
   - Представляешь, если я точно знала, что на счёт 10 я выйду, страх и ощущение безопасности болота исчезали одновременно. Если же я выпрыгивала без предварительных размышлений, спонтанно, была задержка. Я несколько раз это проверяла, чтобы убедиться окончательно. И вот - на тебе, - Юля развела руками, - захожу в очередной раз, и ничего нет. И что ты об этом думаешь? - обратилась она к брату.
   После небольшой паузы Егор ответил:
   - Я думаю, что это можно считать убедительным доказательством его разумности.
   - В точку, - отозвалась Юля и хмуро добавила, - а так же его умения читать мысли, внушать что-либо и вызывать страх. Да, пока это доказательства только для нас, но это уже кое-что, а не просто ощущения. Это, похоже, объясняет и коллективные галлюцинации и то, почему собаки отказывались идти по следу. Так что начну я с Юнга, сны меня интересуют на данный момент гораздо больше.
   Несколько минут они шли молча, прежде чем Егор, привлекая внимание сестры, коснулся рукой её плеча и заговорил:
   - Как ты думаешь, почему страх возникал только в отдельных местах?
   - Без понятия, - честно ответила Юля, - возможно, та же причина, что и у изгибов щупальца - есть какие-то препятствия.
   Домой они вернулись воодушевлённые первым успехом, рассчитывая в ближайшем будущем обнаружить другие кусочки знания, из которых им удастся сложить цельную картину.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 6
   На следующий день, едва только Егор вернулся из школы, Юля обратилась к нему с просьбой:
   - Слушай, мелкий, я понимаю, что у тебя сейчас горячая пора - экзамены и всё такое, но прошу тебя, когда появится возможность, побродить днём по лесам вокруг болота без меня. Я в свою очередь так же какое-то время поброжу там одна.
   - Одна?
   - Ну, разумеется, с собаками.
   - Но зачем? - удивлённо спросил Егор, - что за странная просьба?
   - Сначала ответь мне на один вопрос - ты же бывал там уже, не так ли?
   Брат настороженно спросил:
   - Ты в своём уме?
   - Бывал, - кивнула Юля, - вот и скажи мне, не показались ли тебе некоторые места странными, отличающимися от остальных по впечатлению?
   Егор начал понимать, что она имела в виду.
   - Показались, - заговорил он, нахмурясь, - например...
   - Стоп! - быстро воскликнула Юля, поднимая руку ладонью вперёд. - Вот поэтому там и надо побывать по отдельности. Необходимо избежать влияния друг на друга. Я думаю, достаточно взять окружность небольшого радиуса - два, от силы два с половиной километра, и обшарить всё в пределах этой окружности. Поле можно исключить, мы там были уже много раз. Пройтись по этой площади необходимо каждому из нас раза три-четыре, не меньше, тщательно отслеживая собственные ощущения. Затем, независимо друг от друга рисуем карту этой местности и отмечаем все необычные места с краткой характеристикой оных.
   Егор фыркнул:
   - " Оных"? От Андрея заразилась, не иначе!
   Сестра проигнорировала это бестактное высказывание.
   - Отмечать следует любые впечатления, - продолжила она, как ни в чём не бывало, - хорошие, плохие, просто необычные или ещё какие-нибудь. Главное, чтобы на этом месте в принципе возникло какое-то ощущение, и затем сравним результаты.
   Егор сосредоточенно обдумал всё сказанное Юлей и серьёзно произнёс:
   - Я пока не знаю, чем нам это сможет помочь в будущем, но, во-первых, надо узнать всё, что сможем, и, во-вторых - идея интересная сама по себе. Ведь если наши карты совпадут... - и Егор покачал головой.
   - Если совпадут - это объективный факт и возможная зацепка для дальнейшего исследования. Главное, это будет что-то, что можно будет почти потрогать, наряду с теми проявлениями разумности болота, что мы уже обнаружили. Кстати, предлагаю дать ему имя.
   - Угу, и какое же?
   Юля пожала плечами.
   - Учитывая, что мы о нём ни черта не знаем, предлагаю дать ему самое оригинальное имя - Икс.
   Егор расхохотался.
   - Годится, - заявил он, - только предлагаю, - тут Егор стал серьёзным, - добавить к нашему исследованию, так сказать, контрольную группу.
   - Не поняла? Что значит "контрольную группу"?
   - Всё очень просто - мы исследуем окрестности болота, это понятно, мы составляем и сравниваем карты, тоже понятно. Но сама посуди, а если здесь всё утыкано такими местами, - Егор, наклонив голову набок, смотрел на сестру, - в таком случае наличие их рядом с Иксом ровным счётом ничего не доказывает.
   Юля, оценивая эту идею, замолчала, а затем резко кивнула.
   - Я поняла тебя. Если мы, также независимо друг от друга, побродим в заранее определённых нами местах и ничего не обнаружим...
   - Это уже будет что-то! - утвердительно закончил Егор. - Ладно, это долгое дело, не на один день, и если ты не возражаешь, я займусь им после сдачи всех экзаменов.
   - Прекрасно, - ответила Юля, - не горит.
   Несмотря на то, что её снедало нетерпение, желание как можно быстрее разобраться во всём, она понимала - брат абсолютно прав.
   - В таком случае я приступлю к нему одновременно с тобой, только в другом месте. Трёх недель, надеюсь, должно хватить.
  
   Уже, по сути, с этого дня Егор потерял возможность ходить куда-либо. Всё свободное время и всю свободную энергию забирала необходимость готовиться к экзаменам. Соответственно, и для Юли район болота был пока закрыт. Принятое решение одновременно приступить к определению необычных мест привязывало её к дому, вынуждая довольствоваться ближайшими окрестностями. Но временное прекращение исследований отнюдь не означало одновременного перерыва в столкновении с нестандартными ситуациями. И одна из них, случившаяся очень быстро, легко доказала правоту Егора и ошибочность предположений Юли.
   Несколько дней собаки в плане прогулок, сидели на "голодном пайке". Марина и Андрей не гуляли с ними вообще, Егор с головой ушёл в экзамены, а Юля полностью отдалась работе, отложенной до этого на некоторое время.
   Но всё рано или поздно заканчивается, закончилась и работа, и Юля наконец-то смогла вырваться на долгую прогулку. Идти она решила ночью, когда нормальные люди в большинстве своём уже спят.
   И вновь, как и много раз до этого, ночь охватила её, растворив в себе. Юля быстрым шагом шла в темноте, не чувствуя своего тела, превратившегося в часть ночи, испытывая чистое ощущение восторга, свободы и изумительного одиночества, как если бы во всём мире осталась только она одна, но она являлась частью мира, а мир - частью неё. И всё пронизывалось ощущением огромной силы, бушующей в ночи и вибрирующими волнами проходящей сквозь её тело. Эта сила, разлитая в ночи, являющаяся самой сутью ночи, вынуждала Юлю всё больше и больше ускорять шаги и в конце концов заставила её бежать. Юля мчалась, не разбирая дороги, не затрачивая ни малейших усилий, чувствуя только скорость и ликующую, буйную, свободную силу, по поводу которой Юля не могла бы с уверенностью утверждать, что та принадлежит ей. Но через некоторое время тело всё же включилось и начало предъявлять свои претензии. Скорость бега упала, а затем и вовсе снизилась до быстрого шага. Сердце стучало, кровь бешено носилась по венам, и Юля, уставшая, но счастливая, продолжила путь.
   Несколько часов спустя, когда перевёрнутая чаша неба, усеянная звёздами, начала менять свой цвет с густо-фиолетового, бархатного, на прозрачный зеленовато-розовый на востоке, и звёзды стали постепенно тускнеть и исчезать, Юля находилась уже на расстоянии получаса ходьбы от дома. Она шла по полю вдоль леса, рассчитывая в скором времени добраться до кровати и лечь спать, когда шедший по обыкновению первым Алтай насторожился, глядя в сторону дороги. Опасаясь, что там собака или заяц и Алтай, помчавшись, попадёт под машину, Юля начала его отзывать. Но он проигнорировал команду и, более того, явно решил отправиться к шоссе. Начиная испытывать тревогу (Алтай, по большей части хорошо управляемый, иногда проявлял редкостное упрямство), Юля наклонилась и в светло-сером свете зарождающихся утренних сумерек быстро нашла палку, которую и кинула в Алтая с резким приказом вернуться назад. Она рассчитывала только привлечь внимание упрямца, отвлекая его от дороги, но результат получился несколько иным.
   Трухлявая палка шлёпнула Алтая по спине, рассыпавшись при этом на части, и он обернулся. Эта картина до конца жизни врезалась Юле в память - Алтай, обладающий, как и все кавказцы, изрядной гибкостью, повернул голову на 180 градусов и уставился на неё, а на морде его была та жуткая маска, о которой уже дважды так живо рассказывал Егор. И брат был прав - стоило её увидеть, как понимание природы этой твари возникало мгновенно, без рассуждения. Эти горящие безумной радостью наслаждения убийством глаза, этот растянутый в жуткой, невероятной ухмылке рот, уголки которого почти касаются глаз - всё это могло принадлежать только тому, кто убивает и, убивая, наслаждается ужасом и болью жертвы.
   Юля увидела эту маску на морде огромного годовалого кавказца и поняла - жить ей осталось не более десяти секунд. А Алтай направился к ней, не сводя с неё этих жутких глаз, и Юля впервые в жизни развернулась и начала убегать. Она даже не испытывала толком страха, просто чувствовала тупую обречённость и бессмысленность бегства - от собаки не убежишь. Тварь в теле Алтая бросилась за Юлей в погоню. В тот момент, когда Юля поняла, что это существо гонится за ней, ей уже стало по-настоящему страшно, а тварь догнала её и вцепилась в руку. Юля вырвалась и попыталась спрятаться за деревом, но тварь не отставала. Ангара, поначалу застывшая, не понимая, что происходит, попыталась прийти Юле на помощь и напала на Алтая. Но он, точнее та тварь в нём, просто не заметила её. Ангара рвала тело Алтая за бока, спину, бёдра, но тварь заставляла тело гнаться за Юлей, не обращая внимания ни на что, и Ангара в замешательстве отступила. Оттащить Алтая она не могла - разница в размерах была слишком велика, а что ещё можно сделать, она не знала. И Ангара, остановившись, начала злобно и растерянно лаять.
   А Юля продолжала бегать вокруг дерева, преследуемая этой тварью, зубы Алтая уже несколько раз прокусили ей руки, которыми она пробовала защищаться, тело Алтая дважды сбивало её на землю, причём тварь продолжала кусать её, упавшую, но каким-то чудом оба раза Юле удалось подняться на ноги.
   Через некоторое время (Юле показалось, что прошло не менее десяти минут, хотя на самом деле всё уложилось, наверное, меньше чем в минуту) она решила, что это продолжится вечность - вечно она будет бегать вокруг дерева, вечно эта тварь - догонять и кусать и Ангара - растеряно лаять.
   Внезапно всё изменилось. Описывать ощущения и так нелегко, а такие в особенности, так как Юле никогда ранее не приходилось испытывать ничего подобного. Только что она убегала, чувствуя страх и предельную безнадёжность, как уже разворачивается и идёт на эту тварь, испытывая абсолютную уверенность в своих действиях и полное равнодушие или даже не равнодушие, а бесконечное "всё равно". Слабенькая мыслишка попыталась пискнуть: "Что же я делаю!", пока Юля ещё разворачивалась, но, толком не успев родиться, умерла, растворившись в абсолютной цельности.
   Любого человека в нормальном состоянии обычно раздирают сонмища противоречивых мнений, желаний, ощущений, но в этот момент Юля от самых верхних слоёв сознания до глубинных пластов бессознательного представляла собой единое, отрешённое от всего спокойствие. Это была, на несколько мгновений, полная и безоговорочная цельность.
   Как уже было сказано, Юля развернулась и пошла на тварь, чувствуя полную уверенность и равнодушие, и тут же Алтай сел на землю, откинувшись назад, с выражением крайней растерянности и непонимания на морде. Юля стояла перед ним, не испытывая ни малейшего страха, с опущенными руками, с пальцев которых медленно капала кровь. Какое-то время она с интересом разглядывала Алтая, а затем отправилась к дому. Ангара уже успокоилась и сейчас, как обычно, шла сзади, замыкая процессию, а Алтай - рядом с Юлей и во всей фигуре его, в выражении морды читалось предельное недоумение. Причём было видно ясно, что он не чувствовал себя виноватым, но был крайне озадачен и поражён случившимся. Зато теперь до дома дошли действительно спокойно и без приключений.
   Вернувшись, Юля первым делом отправилась в ванную - отмыть кровь с рук, забинтовать их и бросить окровавленную одежду в стирку. Покусанные руки болели на удивление несильно, скорее, просто слегка онемели, тем более что повреждения оказались не такими серьёзными, как показалось вначале. В тот момент, когда клыки Алтая смыкались на её руках, ей казалось, что там месиво из костей и мышц, но, как выяснилось, мышцы даже не были повреждены, только порвана кожа. Так что руки работали почти нормально, но Юле, поразившейся, как же трудно отдирается с кожи уже свернувшаяся и засохшая коркой кровь, пришлось изрядно помучиться, а лёгкое онемение рук производительности работе не добавляло. Только после долгих усилий Юля всё же ухитрилась справиться со всем в одиночку. Закончив, с помощью зубов, забинтовывать вторую руку, она присела на край ванны, чтобы обдумать дальнейшие действия. Поразмышляв немного, она посмотрела на часы и отправилась к брату.
   Егор спал сном праведника и имел на это полное право - вставать ему надо было только через сорок минут. Юля осторожно потрясла его за плечо, одновременно обращаясь по имени. Егор тихо пробурчал что-то, вяло отмахиваясь рукой, и попытался натянуть одеяло на голову. Юля не отставала:
   - Егор, давай, просыпайся, - негромко, но настойчиво говорила она.
   Наконец брат, не открывая глаз, невнятно пробормотал:
   - Я проспал будильник?
   - Нет, мелкий, будильник прозвонит только через сорок минут, точнее, через тридцать восемь, - уточнила Юля, сверившись с часами.
   - И какого же ты меня будишь сейчас?! - уже заметно более проснувшимся голосом возмутился Егор.
   - Дело есть, очень важное. Получено одно доказательство. Ты в состоянии воспринимать информацию? - присев на кровать, Юля внимательно осмотрела брата.
   Егор уже в достаточной степени вынырнул из глубин сна, чтобы открыть глаза, и первое, что он увидел - забинтованные руки сестры. Остатки сна моментально спрыгнули с Егора и разбежались по углам.
   - Что случилось? - с тревогой спросил он.
   - Есть доказательство, причём, заметь, твоей правоты, - с усмешкой отозвалась Юля.
   - Какой правоты, какое доказательство? - полностью сбитый с толку Егор на мгновение подумал, что ещё спит и даже ущипнул себя за руку, чтобы убедиться в этом.
   - Та маска - на Андрее, на Феньке не галлюцинация, а реальный факт. Ты был абсолютно прав. Мои руки тому гарантия.
   - Что случилось? - повторил свой вопрос Егор, но уже совсем другим тоном - напряжённо и требовательно.
   Юля не стала размазывать манную кашу по тарелке и чётко, подробно, не упуская ни малейшей детали, рассказала всё, что случилось. Егор какое-то время сидел молча, переваривая услышанное. Чуть позже из глубин потрясения на поверхность пробилась первая реакция:
   - А Алтай точно не сошёл с ума? - перед его глазами появилось изображение этой кошмарной маски, наложенное на морду Алтая, и ему сделалось жутко.
   - Точно, можешь быть спокоен. С ним всё происходило так же как ты и описывал - внезапное начало, внезапное прекращение. Единственное отличие, точнее, два заключаются в том, что он напал на меня, и затем Алтай был, несомненно, ошеломлён случившимся. И знаешь, - задумчиво сказала Юля, - он не чувствовал себя виноватым. Ты ведь представляешь, как выглядят собаки, которые знают, что были неправы?
   Егор кивнул головой. Любой, кто тесно общается с собаками и обладает хоть зачаточной наблюдательностью, не раз имел возможность наблюдать проявление этого чувства.
   Юля продолжила:
   - Всё время по дороге домой у Алтая на морде было выражение сильнейшей работы мысли, он даже лоб временами морщил, и он явно был в состоянии крайнего недоумения. Сам знаешь его обычный вид - спокойный и внимательный. Сейчас и близко ничего похожего не было. Но, - Юля веско подняла палец, - на меня он самостоятельно ни разу даже не покосился. Даже когда я заговаривала с ним, он лишь ненадолго отвлекался от своих мыслей, бросал на меня спокойный взгляд и снова уходил в себя.
   Тут Егор, почти перебив Юлю, придушенно воскликнул:
   - Ведь я мог убить Андрея! - и замолчал, глядя в никуда широко открытыми глазами.
   Юля с уверенностью кивнула головой.
   - Вполне, напади он на тебя. Просто представь, - Юле пришла в голову страшная мысль, - просто представь: те случаи, когда кто-то без видимых причин нападал на другого и убивал, хотя бы часть их, могут вызываться одержимостью подобной тварью. Сколько раз приходилось слышать - абсолютно нормальный пёс, взрослый, любимец семьи нападает на хозяина и загрызает насмерть, а когда его обнаруживают около трупа, он такой же, как и всегда. И о подобных случаях с людьми приходилось слышать. Только подумай, последнее, что ты видишь в жизни - это жуткое выражение на лице того, кого ты, возможно, любишь. Ведь Алтай, он же, точнее то, что в него вселилось, оно же заставило его полностью изменить поведение. Алтай - воплощённое благородство, и он гоняется за убегающим, кусает упавшего - немыслимо! А то, какое выражение было на его морде, - она покачала головой, - ведь ему уже приходилось пускать зубы в ход раньше, ты же знаешь, он великолепный охранник, а поводы, к сожалению, были. Но никогда ему это не доставляло удовольствия, это для него неприятная, но необходимая работа, а тут это выражение...
   Юлю передёрнуло, слишком свежо ещё было в памяти случившееся с Алтаем. Воспоминания Егора отличались не меньшей яркостью.
   - Можешь не рассказывать, я видел, - пробормотал он.
   С минуту Мангусты сидели молча, вспоминая то, что было, затем Юля тряхнула головой, прогоняя неприятные картины, и заговорила на ещё одну интересующую её тему:
   - Надо придумать, как объяснить шрамы.
   Егор бросил быстрый взгляд на руки сестры и кивнул.
   - Да уж, попробуй, объясни, что это был не Алтай, не поверят.
   Юля с жаром поддержала брата:
   - Вот-вот, не поверят, а отношение к нему существенно ухудшится. Необходимо придумать отмазку.
   И они вдвоём задумались. Сначала возникла идея, что это покусы чужой собаки, которую Юля решительно отмела:
   - Не хватало ещё уколы от бешенства делать просто так!
   Они подумали ещё немного, и Егора осенило:
   - Колючка! Колючая проволока!
   - Егор, ты гений! - восхитилась сестра. - Идеальный вариант. И дряни этой повсюду полно - из-под земли, что ли, она растёт, и следы похожи - то, что надо!
   Юля посмотрела в окно, за которым появившееся Солнце уже вовсю принялось раскрашивать мир, и заметила:
   - Ладно, мелкий, можешь ещё полежать до будильника, а я пошла спать.
   Она встала и отправилась к двери. На выходе из комнаты её окликнул Егор:
   - Юль, подожди. Слушай, не ходи пока с ним одна...
   - Да он же нормален! - перебила его сестра.
   Егор мрачно покачал головой.
   - Я понимаю, на данный момент это так. Но где гарантия, что эта тварь не вселится в него ещё раз? Вроде ни в кого больше не вселялась, хотя, - он пожал плечами, - и времени слишком мало прошло, чтобы утверждать, что всё безопасно. Но ведь кроме него никто и не нападал.
   Юля задумалась и поняла - брат прав. Перестраховаться стоило и, во всяком случае, хотя бы первое время желательно не ходить с Алтаем в одиночку и последить за его поведением.
   Кстати, одно изменение в поведении Алтая обнаружилось сразу же - он стал сознательно сдерживать свою агрессивность. Даже мимо заклятых врагов проходил только вздыбив шерсть и тихо ворча, а не бросаясь, как прежде, с такой силой, что Юле с трудом приходилось удерживать его. И это сдерживание агрессии касалось абсолютно всего: недвусмысленно было видно - Алтай находится под постоянным давлением страха, что случившееся один раз может повториться снова. Такое поведение его дало Мангустам возможность выдвинуть некоторые предположения.
   - Обрати внимание, мелкий, он явно боится разозлиться.
   - Ага, значит, помнит то, что было.
   - Да-да, сознание в тот момент присутствовало, только вот вопрос - какое?
   Юля задумчиво смотрела на спокойно идущего рядом Алтая.
   - То ли он считал, что действует сам, а потом был поражён случившимся, то ли его сознание не управляло в тот момент телом, хотя и никуда не делось.
   - Интересно, а может ли такое вообще быть? - почти риторически спросил Егор. И сам же ответил на свой вопрос, - а почему бы и нет. И вообще, может быть, и узнаем.
   - Есть ещё одно, - произнесла Юля, - страх разозлиться, очевидно, не случаен. Судя по всему, тогда, когда я кинула в него палку, он разозлился на меня, и именно это стало спусковым крючком последующих событий.
   Егор нахмурился.
   - Меня интересует такая вещь, - заговорил он, - в кого угодно это может вселиться, или должна быть какая-то предрасположенность?
   - Да уж, - согласилась Юля, - это не помешало бы знать. - Подумав, она добавила, - и ещё хотелось бы пообщаться с людьми, с которыми происходило подобное, и кто сохранил хоть остаточную память. Как это было - как собственные действия или как одержимость?
   Егор кивнул.
   - Да, это было бы здорово, а то здесь не определишь - Андрей был без сознания, по Феньке фиг что поймёшь, а по поводу Алтая можно с определённостью утверждать только то, что он помнит происшедшее и категорически не желает повторения.
  
   Изменения в поведении коснулись не только Алтая, но и Юли - она начала его бояться. Точнее говоря, она испытывала постоянный страх из-за того, что в любой момент снова увидит эту маску. Юля боялась даже просто находиться рядом с ним, а мысль о том, что нужно дёрнуть Алтая за поводок, взять за ошейник, окрикнуть, в конце концов, вызывала панику.
   - Знаешь, Егор, - заговорила Юля во время одной из прогулок, - всё, что связано с этой тварью, вызывает у меня ужас. Я никогда и ничего так не боялась. - Она помолчала немного. - Я ведь никогда в жизни не убегала, а стоило мне увидеть это выражение, и я побежала.
   Егор хмыкнул.
   - Вот так-то, стоило увидеть, сразу мне поверила, - заметил он не без доли ехидства, - но да, остаётся тебе только посочувствовать. Кстати, насчёт бегства, что значит никогда? Ведь мы же вместе убегали от туманных призраков.
   Отрицательно качнув головой, сестра сказала:
   - Здесь совсем другое. С призраками мы имели возможность выбирать - мы могли остаться и подождать их, уйти в лес, пойти на встречу, избежать общения с ними, что угодно. Мы выбрали отступление, которое, что бы ты ни думал, - усмехнулась она, покосившись на брата, - не есть бегство. Просто мы столкнулись с чем-то, что абсолютно не знаем, и оставаться там стоять, возможно, рискуя жизнью - нелепо. С ними мы ещё разберёмся. А здесь совершенно иное, - Юля глубоко втянула воздух, - здесь у меня выбора не было, стоило мне увидеть эту тварь, и я побежала от неё без размышлений. Это была полностью бессознательная реакция, импульс. Я убегала, считая, что через несколько секунд я умру.
   Егор заинтересовался:
   - То есть ты знала, что ты умрёшь?
   - Не совсем, просто, когда я увидела это выражение, я знала, что оно означает, и я видела у кого оно - это был логический вывод. За мной, знаешь ли, не хомячок гнался!
   Посмотрев на Алтая, Егор согласился:
   - Да, на хомячка он не похож.
   А чуть позже добавил:
   - Разве что из анекдота.
  
   Нет худа без добра. Благодаря этому страху Мангусты узнали, что тело и сознание могут действовать отдельно. Дело было так. Приблизительно через неделю, когда и Алтай ещё всеми силами сдерживался, и Юля до паники боялась повторения тех событий, Мангусты с собаками шли днём через поле метрах в ста от шоссе. Неожиданно из-под ног у них выскочил заяц и помчался к дороге. Ангара, в тот момент шедшая вплотную к Егору, была тут же схвачена им за ошейник. Юля мгновенно обернулась посмотреть, где находится Алтай и от увиденного ей стало плохо - он мчался карьером за зайцем и был от Юли уже буквально в полутора метрах. В голове мелькнула паническая мысль: "Что же делать?!", мгновенно сменившаяся другой: "Что же я делаю!!!", так как именно в этот момент тело Юли само прыгнуло на Алтая, не обращая внимания на находящееся внутри сознание, которое отчаянно и панически верещало.
   Тело, пролетев в воздухе расстояние до Алтая, обхватило его руками за шею таким образом, что Юлино лицо и алтаевская морда оказались вплотную друг к другу. Юля ощутила дикий ужас при мысли, что сейчас эти страшные клыки вопьются в неё, но, к счастью, этого не произошло. Сбитый с ног на полном скаку скоростью и весом Юлиного тела, Алтай рухнул на землю. В обнимку они прокатились по траве, сделав два-три оборота, и в итоге оказались сидящими вплотную, глядя глаза в глаза, причём ещё неизвестно было, кто больше был ошарашен случившимся. Но, во всяком случае, о погоне за зайцем Алтай больше не помышлял.
   Придя в себя, Юля рассказала крайне удивлённому Егору о том, что произошло.
   - Знаешь, я была внутри своего тела, как водитель внутри ожившей машины. Я вообще не имела над ним никакого контроля, понимаешь, совсем никакого. И при этом тело, не обращая никакого внимания на сознание, среагировало с предельной быстротой эффективностью. Вопрос на засыпку: откуда подобная реакция - прыжок на шею - могла взяться? Памятью тела быть не может - я отродясь не отрабатывала подобных навыков. Проявилось инстинктивное поведение древнего охотника? Крайне сомнительно, при подобной тактике охоты охотников очень быстро не останется. Казалось бы, взяться подобному действию неоткуда, ан нет! Несмотря на всё это, на отчаянные вопли сознания, тело среагировало, и как!
   Вопрос повис в воздухе, так как ответа на него дать никто не мог. Впоследствии и Юле и Егору неоднократно пришлось столкнуться с действием тела независимо от сознания, и всегда это было неожиданно, максимально эффективно, а иной раз необъяснимо с точки зрения обычных человеческих возможностей.
  
   Едва только Юля спустилась к завтраку на следующее утро после "прыжка на Алтая", как узнала, что к ним этим вечером должен приехать Стас, а дома из еды нет ровным счётом ничего.
   - Юленька, - попросила Марина, - съезди, пожалуйста, на велосипеде в магазин и купи по возможности всё, что там указанно. - Марина показала сестре на неслабых размеров список.
   Юля лениво протянула руку, не ожидая никакого подвоха, но, посмотрев на лист, чудом не свалилась со стула.
   - Марин, ты прости, конечно, - с искренним интересом спросила она, - но всё, что здесь указано, мне надо покупать по граммам, миллилитрам и поштучно?
   - А что такое? - в голосе Марины звучало неподдельное удивление.
   Юля пожала плечами.
   - Да вообще-то ничего особенного, просто, если я всё это куплю в тех количествах, в каких это обычно покупается, уже никакой соломинки или же пёрышка не потребуется, чтобы сломать хребет и мне и моему велосипеду.
   Бросив беглый взгляд на список, Марина отмахнулась от претензий сестры:
   - Юля, не утрируй, пожалуйста, не так уж здесь и много получится!
   Юля хмыкнула.
   - Ага, сущие пустяки, каких-нибудь килограммов сто.
   - Ничего подобного! - начала было возмущаться старшая сестра, - с чего ты это взяла, скажи на милость... - но замолчала, увидев, что младшая хохочет, закрыв руками лицо.
   - Марин, честное слово, - сквозь хохот выдавила Юля, - ты же сама всегда смеёшься над Андреем, из-за того, что он такой серьёзный и, на тебе, так легко попалась.
   Марина только головой покачала.
   - И, кроме того, - улыбаясь, но стараясь выглядеть серьёзно, продолжила Юля, - вес действительно получится приличный, но я, прикладывая все усилия, постараюсь дотащить его до дома.
   Закончив завтракать, Юля взяла велосипед и отправилась в деревню, в которой находился на удивление приличный магазин. По дороге, встречая знакомых, она с кем-то здоровалась, с кем-то останавливалась немного поговорить и в итоге до магазина добралась позже, чем рассчитывала.
   Бродя в поиске нужных товаров по торговому залу, холодному после жаркой улицы, Юля оказалась в овощном отделе. Сосредоточенно пытаясь выбрать картошку, которую хоть условно можно было назвать хорошей, она не сразу обратила внимание на разговор четверых подошедших чуть позже женщин. Но едва суть этого разговора дошла до Юли, она замерла с полусгнившей картофелиной в руке, забыв обо всём.
   - А помните тех собачек, что привозили людей искать? - говорила одна.
   - Кто ж не помнит, разве такое забудешь?
   - Мой-то знаком с одним из тех, кто за них отвечает, так тот говорит, они уже ни на что не годны, хотят их попробовать хоть на поиск вещей определить.
   - Да что ж такое могло с ними приключиться-то? - сочувственно спросила другая.
   - Все говорят - в Проклятом болоте дело, - тут говорящая непроизвольно понизила голос, - ведь когда наши-то тех троих сволочей в него определили, никто больше не исчез, а сколько народу, задержавшихся у него до ночи, говорили потом...
   - Да кто ж туда ходит сейчас, да ещё к ночи? - перебила третья.
   - Сейчас, ясное дело, никто не ходит, а года два-три назад поспокойней было, вот и ходили - места-то там какие, таких ягод и грибов нигде больше нет.
   - А что, что говорят-то? - нетерпеливо воскликнула вторая, очевидно, не местная.
   - А говорят вот что - кто мимо болота в темноте шёл, тот такой страх мог испытать, что удрать был готов куда угодно. Говорят даже, что бывало такое - люди со страху в болото влетали. Вроде как у нашего соседа свёкор утонул так, но, может, брешет, а сам его того... И вроде как эти собачки тогда такой же страх испытали и теперь боятся.
   - Да как же оно могло-то, это болото чёртово, оно же где находится, а где деревня? - недоумевала вторая.
   - Никто не знает, а как-то может, - пожав плечами, ответила первая.
   Тут Юля, стоявшая почти не дыша и боясь пропустить хоть слово, спросила:
   - Извините, что вмешиваюсь, добрый день. Скажите, пожалуйста, люди, проходившие мимо болота в сумерках, испытывали только страх или какие-то ещё эмоции?
   - Какие же ещё эмоции они могли испытывать, - усмехнулась первая, - плясать от радости, что ли?
   - Ну, например, - осторожно предположила Юля, - что на болоте им будет безопасно, что оно как добрая мама, или что-нибудь ещё подобное или другое?
   Первая покрутила пальцем у виска.
   - Ты что, мать моя, спятила? На болоте безопасно?!
   Остальные насмешливо посмотрели на Юлю, кто-то даже хихикнул, настолько идиотским и нелепым показалось им это заявление.
   Не обращая на это внимания, Юля впилась глазами в женщину, которая задала этот вопрос. Та, видя, что Юля ждёт продолжения, сказала:
   - Да и какая ещё добрая мама, о чём ты толкуешь, да это Проклятое болото у нас все боятся так, что в штаны себе кладут, а ты - добрая мама! - и женщина, удивляясь этой нелепости, засмеялась.
   - То есть люди испытывали только страх или ужас и больше ничего? - настаивала Юля, которой кровь бросилась в лицо и сердце бешено застучало.
   - Ну конечно же, да и с чего бы им ещё что-то почувствовать! - раздражаясь, нетерпеливо воскликнула женщина.
   До Юли дошло, что сверх этого она ничего больше не узнает, но главное и так было ясно. Горячо поблагодарив женщину, она вернулась к выбору картошки и долго ещё до неё доносились слова "добрая мама" и взрывы хохота.
  
   К радости Марины купить удалось почти всё, а что не удалось, тому нашлась подходящая замена. Юля вернулась домой, разгрузила велосипед и стала с нетерпением ожидать возвращения Егора.
   Как только брат пришёл, Юля сразу же затащила его в свою комнату, причём по её виду Егор понял, что разговор будет серьёзный и с тревогой приготовился узнать какую-нибудь неприятную новость.
   Юля почти дословно передала ему то, что услышала в магазине. Закончив, она поинтересовалась:
   - Что ты об этом думаешь?
   Слово "ты" она подчеркнула, так как сама уже имела кое-какие соображения по этому поводу. Егор, который поначалу не понял, в чём вообще проблема, вдруг застыл с раскрытым ртом - до него дошло.
   - Знаешь, Юль, - очень медленно, ещё не веря самому себе, заговорил он, - я страшно хочу ошибаться, но боюсь, что нет. И если нет, это значит, что Икс может учиться.
   - Я думаю о том же, и мне это совсем не нравится. Ведь если та женщина в магазине была точна, то, выходит, он не просто может учиться, в нём появляется то, чего не было вовсе. - Глядя себе под ноги, Юля мрачно продолжила, - я тут сопоставила некоторые факты и получилась такая картина: два-три года назад болото могло генерировать только страх. Два-три года назад здесь появляется секта, поклоняющаяся Великой Матери. Затем люди исчезают и я склонна думать, что в болоте, а оно уже может генерировать ощущение безопасности и материнской любви в своём лоне. За последнее время начинает происходить то, чего не было никогда. Болото становится сильнее, возможно, за счёт съеденных людей. А тут ещё выясняется, что оно способно учиться. И на что же оно способно ещё, о чём мы не имеем никакого представления?
   Егор молчал, с тоской слушая сестру. Мало того, что сражаться предстояло с неизвестным, почти мифическим врагом, а тут ещё выясняется, что бы они не узнали, всё только подчёркивает силу болота и их слабость. Он почувствовал себя совсем маленьким и беспомощным и обречённо произнёс:
   - И что мы можем противопоставить ему? Нам с ним не справиться.
   Юля мгновенно пришла в бешенство, и глаза её вспыхнули яростью. Схватив брата за плечи и резко встряхнув, она отчеканила:
   - Не смей себя жалеть!
   Отпустив его, она откинулась обратно на спинку кресла, чувствуя, с каким трудом стихает эта, так быстро вспыхнувшая злоба. А Егор уже пришёл в себя. Это была минутная слабость, пережитки детского возраста и стремления во всём полагаться на старших. Стиснув руками голову и закрыв глаза, он посидел какое-то время молча, а затем сказал:
   - Да, извини, это было глупо. В конце концов, мы тоже можем учиться, так что в этом мы ему, безусловно, не уступаем. - Он открыл глаза, посмотрел на сестру и спокойным голосом продолжил, - на данный момент я вижу единственный путь - искать его слабые стороны, да и сильные определить не помешает.
   - Это правильно, - согласилась с ним Юля, выбросив из головы прошедшую сцену, тем более что злость уже совершенно исчезла, - кое-что я смогу сделать одна. Ночью я туда, естественно, не полезу, а вот днём в разную погоду и в разное время могу понаблюдать за ним.
   - Да, это было бы неплохо, - скрепя сердце, одобрил Егор, хотя отпускать сестру на болото одну ему не хотелось страшно. - Тем более что прослеживается явная связь между активностью болота и активностью Солнца.
   - Обратная связь, - уточнила Юля.
   - Обратная, естественно. И, возможно, есть ещё что-то, на что мы пока не обращали внимания.
   - Вот и попробуем это обнаружить, - заключила Юля.
  
   Вечером приехал Стас. Встретили его радостно: Андрей, только изредка видевшийся с ним по работе, использовал любую возможность для общения - со Стасом ему было интересно. Марина Стасу симпатизировала с первой же встречи, считая его очень хорошим и приятным в общении человеком. К тому же он проявлял искренний интерес к её любимым цветам, чем подкупил её сразу же. А Мангусты не отказались бы из первых уст услышать, что происходит с тем, кто заразился на болоте. Только Маша не проявила оживления при виде Стаса. Да, так как раньше она уже не боялась его и не пряталась с плачем за мамину спину, но тем не менее тщательно избегала, не желая даже ненадолго оставаться рядом с ним.
   Тем же вечером, перед сном, Марина и Андрей поговорили о том, что могло бы послужить причиной столь странного поведения их ребёнка, но не найдя ответа, просто выбросили это из головы. "Ребёнок, знаете ли, можно ожидать чего угодно."
  
   К приезду Стаса Марина приготовила такое количество разнообразной еды, что её хватило бы и на средневековую королевскую трапезу. У любого, кто входил в столовую, разбегались глаза в попытке объять необъятное. Даже только для того, чтобы попробовать всё, не хватило бы места в желудке.
   Юля ошарашенно смотрела на накрытый, предварительно до максимума раздвинутый стол. Дело в том, что на кухню Марина никого не пустила, предпочитая священнодействовать в одиночку, так что домочадцам было неведомо, что и в каком объёме там готовится.
   - Я всегда это знала, - обрела наконец дар речи Юля, - ты мечтаешь получить от нас наследство и теперь выбрала удобный случай, чтобы нас убить.
   - Точно-точно, - вступил Егор, который зашёл в столовую вслед за сестрой и также остолбенел, - только по доброте душевной хочешь, чтобы умерли мы счастливыми.
   - Не говорите глупостей, - миролюбиво отмахнулась Марина, - во-первых, здесь не так уж и много, а во-вторых, никто вас не заставляет съедать всё.
   Юля с сомнением посмотрела на сестру.
   - Знаешь, Марин, я как-то всегда считала, что "не так уж много" - это значительно меньше, чем лежит здесь.
   - А! Я знаю, в чём дело! - воскликнул Егор. - Стас превратился в того персонажа из сказки, который сколько ни съест, всё ему мало будет, а ты поспорила с Андреем, что всё же сможешь накормить его до отвала.
   Рассмеявшись, Марина всё же укоризненно сказала:
   - Невежливо так говорить о госте и, вообще, вы, если не хотите, можете не есть, только смотреть, тогда точно не объедитесь.
   Угроза была страшной, и Мангусты заткнулись.
   Но они были правы: съесть всё, что там находилось, и в самом деле не представлялось возможным, так что никто и пытаться не стал, предпочитая больше разговаривать. По окончании ужина Марина предложила всем пройти в гостиную, сама же задержалась, чтобы убрать всё со стола и вымыть посуду. Мангусты решили помочь ей и начали относить тарелки на кухню, где их принимала сестра. К тому моменту, когда они, закончив с уборкой, отправились присоединиться к Андрею и Стасу, то обнаружили этих двоих ведущими оживлённую и явно интересующую обоих беседу.
   - Безусловно, Стас, я с тобой полностью согласен. Абсолютно недопустимо навязывать людям какие-либо искусственные ограничения, - говорил Андрей, подчёркивая свои слова ударами ребром ладони по ручке кресла.
   - Так и я говорю о том же, - горячась, восклицал Стас, - я не потерплю, если кто-то будет за меня решать, что мне делать, как жить, что говорить и над чем мне смеяться!
   - Неприкосновенность свободы личности - это необходимое условие сосуществования цивилизованных людей, - изрёк Андрей.
   - Совершенно верно, все эти заплесневелые моральные нормы - над этим можно смеяться, над этим нельзя, давно уже изжили себя. У нас страна давно уже, слава богу, освободилась от коммунистических запретов и не для того, чтобы устанавливать сейчас новые или, ещё того хуже, воскрешать старые, - кипятился Стас.
   - Моё убеждение, как человека с развитым интеллектом и неравнодушного к общественной жизни, таково - запретных тем быть не должно. Недаром ещё Вольтер, один из немногих свободомыслящих людей, говорил: "Мне глубоко антипатично то, во что вы верите, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли свободно высказывать свои убеждения".
   - И старик Вольтер был прав! Не должно быть запретных тем для смеха, - энергично кивая головой, поддержал друга Стас.
   При этих словах Мангусты как раз вошли в гостиную, и Юля застыла в дверях, ошарашенная - эта концепция, услышанная впервые, её просто потрясла. Егор, уже знакомый с ней, отреагировал намного спокойней. Сидящие в гостиной мужчины, увидев вошедших, прервали разговор и посмотрели на них, слегка удивившись странному выражению лица Юли.
   Юля же в свою очередь, пытаясь переварить помимо плотного ужина ещё и эту, не укладывающуюся у неё в голове фразу, осторожно спросила:
   - Прости, я правильно тебя поняла, Стас - смеяться можно абсолютно над чем угодно? - она никак не могла уразуметь эту мысль.
   За Стаса ответил Андрей:
   - Да, Юля, ты не ослышалась, более того, я со Стасом полностью солидарен - если человек может смеяться над чем угодно, то тем самым он проявляет своё гражданское и личное мужество.
   Услышав это, Юля на секунду закрыла глаза, затем, открыв их, очень тихо и неуверенно сказала:
   - Быть может, я вас неверно поняла? С этой фразой я, безусловно, согласна, но только в том случае, если это касается самого человека, а не других. Или же вы имеете в виду что-то иное?
   - Конечно же, и других тоже! - воскликнул Стас, - смех - это горькое лекарство, он обличает язвы общества, да и вообще, все эти пошлые законы морали, определяющие, над чем прилично смеяться, а над чем нет, просто нелепы.
   - Извини, Стас, но я никак не могу понять. Законы морали оставим в стороне, но объясни мне, серому и убогому человеку - что смешного в горе, боли, смерти?
   - Так на это тебе уже ответил Андрей - смеяться над этим, значит проявлять гражданское и личное мужество.
   Юля помотала головой.
   - Нет, Стас, я что-то не пойму - в чём заключается мужество, когда человек смеётся над, к примеру, умирающим в мучениях от рака?
   - Тем самым, - пояснил Стас, - ты показываешь, что ты выше этой болезни и не боишься её и даёшь людям возможность перестать её бояться - то, что смешно, не страшно.
   - Но не над чужой же болезнью смеяться! - почти закричала Юля, чувствуя, что начинает приходить в ярость, которую, правда, сильно гасило недоумение, - смеяться можно только над собой, если дело касается подобных случаев!
   В разговор вступил Андрей:
   - Нет, Юля, ты заблуждаешься, - рассудительно и спокойно сказал он, - не имеет значения, в ком находится болезнь, важна принципиальная позиция человека. А что касается, как ты выразилась, "подобных случаев", то истинно свободомыслящий человек не вправе навязывать свои убеждения другим. Если кто-либо считает возможным смеяться над всем, что его окружает, он может это делать.
   - Знаешь, Андрей, - тихо, еле сдерживаясь, заговорила Юля, - на мой взгляд, если уж человек настолько извращён, что вид страдания вызывает у него смех, то, в первую очередь, он должен доказать, что имеет право смеяться над другими, начав с себя. Если он сможет хохотать над собой, сломав ногу, потеряв того, кого любил, умирая от неизлечимой болезни - он может смеяться над другими, если уж ему это так нравится.
   Андрей вздохнул, отрицательно покачав головой, и терпеливо повторил:
   - Юля, ты никак не поймёшь, о чём я говорю - речь идёт о свободе самовыражения и об отсутствии навязанных извне ограничений.
   - Речь не только об этом, - вмешался Стас, - если шутка смешная, то почему же над ней не смеяться...
   Тут Юля всё же не выдержала:
   - Да, как дикторы на телевидении: "Очередная порнозвезда умерла от разрыва силиконовых имплантатов, хи-хи-хи!". И произносится это с такими ухмылочками и подмигиванием: "Нет, вы только послушайте, сдохла в мучениях, как смешно!", - её уже начало трясти от бешенства. - К чёрту внешние ограничения, внутренние должны быть!
   Стас пожал плечами.
   - По поводу дикторов ничего говорить не буду - не видел, а вот насчёт шуток - критерий только один: смешные они или нет.
   Юля несколько секунд молча смотрела на Андрея и Стаса, а затем на удивление спокойно спросила:
   - Свобода самовыражения, да? Отсутствие навязанных извне ограничений? Смешные шутки? А не могли бы вы мне сказать, под какой рубрикой будет проходить обезьяна в зоопарке, которая кривляется, демонстрирует голый зад и кидается какашками, а? Хотелось бы узнать ваше мнение.
   - Юля, - возмущённо сказал Андрей, - если ты собираешься вести дискуссию в подобном, тоне, то я не желаю принимать в ней участие!
   - Не надо уходить от ответа, - ответила Юля, пристально глядя на зятя, - мне действительно интересно ваше мнение по этому поводу.
   - Я категорически не приемлю подобную постановку вопроса и отказываюсь сравнивать свободный выбор человека и инстинктивное поведение какой-то обезьяны из зоопарка, но всё же на твой вопрос изволь - отвечу. Цивилизованные люди не вправе навязывать кому-либо свою точку зрения, а истинная свобода заключается в том, что каждый человек, опираясь на свою мораль, сам определяет для себя границы допустимого.
   - Знаешь, Андрей, по тому, что я вижу и слышу, это больше похоже не на сознательное самоограничение, а на "всё позволено". Признавая допустимость насмешек над чем угодно, абсолютно над чем угодно, ты тем самым снимаешь любые ограничения. К чёрту такую цивилизацию! Это какое-то извращение. Мне эта скотская мораль от фонаря до фонаря!
   - Не надо мне цитировать Высоцкого... - поморщившись, заговорил Андрей, но его перебил Стас:
   - Не понимаю, из-за чего кипеш, конечно же, обезьяна в зоопарке - это смешно. И если я смеюсь над тем, что смешно в одном случае, почему я не должен этого делать в другом? И именно это ты никак понять не можешь.
   - Да нет, - тихо ответила Юля, - я вас поняла.
   Повернувшись к Андрею, она сказала:
   - Ты пытаешься судить с точки зрения интеллекта, но человек - это не только интеллект, много больше, - потом посмотрела на Стаса, - я действительно в иных вещах не вижу ничего смешного, но я могу сказать, что смеяться, когда на тебя направляют пистолет - это одно, а смеяться над тем, на кого направляют - совсем другое.
   - От себя добавлю, - впервые заговорил Егор, стоявший до этого молча и внимательно слушавший разговор, - по странному совпадению все те юмористы, что считают - для смеха запретных тем нет, тщательно оберегают тайну своей личной жизни.
   - Вот как?! - с усмешкой отозвалась Юля.
   На этом разговор временно прекратился, сменившись напряжённым молчанием.
   Вошедшая после всех Марина не слышала о чём шла речь, но, едва оказавшись в комнате, поняла - произошло что-то неладное. Воздух буквально искрился, до предела наэлектризованный напряжением. Верная своей природе привносить всюду мир и порядок, Марина очень быстро смогла отвлечь злых друг на друга людей беседой о каком-то совершенно невинном предмете, в которой никому при всём желании не удалось бы найти ни малейшей зацепки для склоки. Не прошло и десяти минут, как все уже с увлечением обсуждали новую тему, забыв о состоявшемся ранее неприятном разговоре.
   После ужина прошло уже несколько часов, и ночь растеклась повсюду, проникнув и в гостиную, два небольших торшера в которой едва справлялись с тьмой. И как это должно было рано или поздно случиться, разговор зашёл о болоте. Юля, только услышав о нём, мгновенно почувствовала нежелание рассказывать об обнаруженных ими сведениях. Бросив взгляд на Егора и качнув головой, она сообщила Стасу и остальным только об известных событиях в деревне, добавив, правда, что в этом болоте что-то есть. Двусмысленности своей фразы она не заметила.
   Стас, к разочарованию Мангустов, ничего нового не добавил к рассказу Андрея о своих кошмарах, так как кроме того, что кошмары есть и ему они снятся, чего-либо другого они не добились. На этой весёлой ноте все и разошлись по своим комнатам. По дороге на второй этаж Егор обратился к сестре:
   - А почему ты ничего не рассказала?
   - Знаешь, мелкий, во-первых, не знаю почему, но страшно не хотелось рассказывать, а во-вторых, и рассказывать-то особенно не о чем - конкретных фактов у нас на руках считай и нет. Вот обнаружим что-нибудь существенное, тогда и можно будет поговорить.
  
   Юля ещё долго лежала без сна, слишком взвинченная разговором о вседозволенности смеха, но всё же усталость прошедшего дня взяла своё.
   "Мы быстро идём с Егором - за нами гонится бог. Целей его мы не знаем, но чувствуем себя очень тревожно. Скорее всего, он мчится за нами, а точнее, летит, чтобы убить. Я это почти знаю. В этот момент я понимаю, что это Ахура-Мазда. Появляется мысль - это всё же добрый бог, может быть, всё обойдётся. Будь это Ариман, было бы намного хуже. Бог стремительно сокращает с нами расстояние, а впереди тупик. Я знаю - единственное, что может нам дать шанс на спасение - сырое мясо, голова к голове (попутно удивляюсь, как нелепо это звучит). Сырого мяса у нас нет, так что я предлагаю Егору сесть на корточки и соприкоснуться головами. Я сижу спиной к приближающемуся богу. Ахура-Мазда стоит за мной, я его не вижу, но ощущаю присутствие. В душе смесь страха с надеждой, что всё будет хорошо. Бог протягивает руку, касаясь моей спины в районе лопатки, и говорит:
   - Ты чувствуешь, как из тебя вытекает энергия?
   Я прислушиваюсь к своим ощущениям и честно отвечаю:
   - Нет.
   Внезапно как поворачивают кран - пятно на спине, там, где коснулся бог, начинает пульсировать, волнами проходят крайне неприятные и необъяснимые ощущения, и я чувствую, как энергия действительно вытекает из меня."
   В этот момент Юля проснулась и с изумлением поняла - ощущения никуда не делись. Пятно продолжало также неприятно и необъяснимо чувствоваться на спине. И заметным это, похоже, было не только одной Юле. Шпана, спавшая на кровати в ногах, перебралась повыше и улеглась, тесно прижавшись к этому пятну. Ещё около получаса Юля чувствовала его, а затем заснула снова.
  
   - Знаешь, мелкий, я ничего не понимаю, ну ладно бы Ариман, - поражалась Юля, рассказав утром Егору о сне и его последствиях, - но ожидать такого от светлого Ахура-Мазды... - она развела руками.
   - Ой, обиделась! - насмешливо фыркнул брат и с любопытством спросил, - а ты подумай хорошенько, может, всё же Ариман? На него это как-то больше похоже.
   Юля решительно затрясла головой.
   - Знаешь, Егор, такое не перепутаешь, я же не гадала, в конце концов, я это просто знала, ему и представляться не пришлось. Так вот, я и не понимаю, ладно бы Ариман, но почему то, что является энергией в чистом виде - Солнце, огонь, вдруг заставляет её терять. А ещё добрый, называется.
   Юля бросила взгляд на спину брата, который в этот момент отвернулся, разыскивая какие-то свои вещи за кроватью, и нахмурилась.
   - И это пятно непонятное, - пробормотала она.
   - Что за пятно? - поинтересовался Егор, вылезая из-за кровати.
   - Да то, через которое у меня энергия во сне вытекала, и которое сохранилось после пробуждения. В высшей степени загадочное пятно. И ведь не просто так оно взялось.
   - Кстати, - воскликнул Егор, - это я сейчас не о богах, а о Стасе, что-то навеяло. Мы с тобой два идиота!
   - Ну, вообще-то, я всегда это подозревала, но именно в данном случае - почему? - осведомилась сестра.
   - Сама подумай - на кой чёрт нам знать, какие в точности проявления заражения есть у Стаса. По общим свидетельствам они у всех одинаковы. Гораздо важнее узнать, когда всё происходило.
   - Ты о чём? - удивилась Юля, - это и так ясно, с момента заражения до настоящего времени.
   - Нет-нет, я не об этом, это и так ясно. Мы сейчас из первоисточника, причём живущего далеко от болота, можем узнать о распределении во времени и частоте проявлений приступов, изменений настроения, любых, даже самых незначительных.
   Юля задумчиво сказала:
   - Ты не прав, Егор, ты не идиот, ты гений, не присваивай себе чужих лавров. Только необходимо застать его одного и тщательно расспросить. Всё же знакомому человеку можно задать такие вопросы, какие никогда не задашь незнакомому.
   - В таком случае, времени не тратя даром, пошли? - предложил, вставая, Егор.
   - Пошли, - согласилась сестра, и они отправились на поиски.
   Нашли Стаса они скоро, но вот добраться до него смогли не сразу. Им пришлось довольно долго ждать, так как Стас находился вместе с Мариной на экскурсии в её любимом цветнике. Посовещавшись, Мангусты заняли стратегически важные места, рассчитывая перехватить Стаса, в какую бы сторону он не направился. За время ожидания, учитывая, что отправились без завтрака, они успели изрядно проголодаться. Но дело есть дело и Мангусты сидели мучимые голодом и, изнывая от нетерпения, с трудом дожидались, когда их жертва освободится из цепких рук старшей сестры. Дождались - Марина осталась в цветнике (раз забравшись туда, обратно вылезала она нескоро), а Стас решил пройтись к плодовым деревьям, отчасти ещё стоявшим в цвету, направляясь аккурат в объятья караулившего его там Егора. Увидев, что выслеживаемая им жертва сама идёт к охотнику, Егор поднялся с земли, на которой просидел все время ожидания, и не спеша направился к Стасу, а вот Юле пришлось мчаться со всех ног, чтобы оказаться на месте одновременно с братом. Увидев, сколь повышенный и не совсем адекватный, с его точки зрения, интерес вызывает его персона, Стас остановился, настороженно и растерянно глядя на Мангустов.
   Спокойный Егор и запыхавшаяся Юля, оказавшись рядом со Стасом, встали от него по сторонам и вежливо предложили пройтись по саду вместе. Стас неуверенно согласился, инстинктивно поняв, что отказ не принимается. Но едва он услышал первые же вопросы, как его насторожённость сменилась живым интересом - такого рода темы и так привлекали его всегда, а эта, к тому же, касалась его лично.
   - Стас, ответь, пожалуйста, - начала разговор Юля, - мы вчера не сообразили спросить, как распределяются по времени твои приступы?
   - Ты имеешь в виду регулярно или нет?
   - Совершенно верно, есть ли хоть какая-нибудь закономерность и не начало ли в последнее время появляться что-нибудь ещё или, наоборот, исчезло?
   - Ну, отвечу сначала на первый вопрос - зимой были только кошмары, за одним исключением - в конце декабря сильнейший приступ страха смерти и ужаса вообще.
   - Какого числа? - жадно спросила Юля.
   - Я дневник не веду, - сухо отозвался Стас.
   - Хоть приблизительно, прошу тебя, - настаивала Юля.
   - Ну, хорошо, - сдался Стас, заинтригованный этой настойчивостью, - за точность не поручусь, но приблизительно начало третей декады.
   - Очень интересно, - прошептал Егор.
   - А так, осенью были довольно часто, весной ещё чаще. Кстати, любопытно, именно весной, но это, - закусив губу, он посмотрел на Мангустов, - так сказать, не для печати, у меня стали возникать совершенно дикие мысли, - Стас замялся, не зная, стоит ли вообще говорить о подобных вещах. А затем, махнув рукой, ринулся как в омут головой, - съесть человека, например, или пойти ночью на кладбище, выкопать труп и тоже съесть.
   В этот момент Мангусты, внимательно слушавшие Стаса, невольно ахнули. Неверно оценив их реакцию, Стас нахмурился.
   - Зря я это вам рассказал.
   - Нет-нет, - торопливо воскликнула Юля, а Егор поддержал её энергичными кивками, - продолжай, пожалуйста. И да, хочу тебя успокоить - эти мысли, по всей видимости, не твои, а внушённые кем-то или чем-то другим.
   Услышав эти слова, Егор дёрнулся и посмотрел на сестру. Он сильно сомневался, что подобные слова могут успокоить какого-либо человека. Но Стас, похоже, был другого мнения.
   - Почему ты так думаешь? - требовательно спросил он.
   Юля покачала головой.
   - Извини, пока не могу сказать. Нам необходимо собрать ещё кое-какую информацию. Как только у нас на руках будут убедительные доказательства, мы тебе всё расскажем, обещаю. А сейчас продолжай, пожалуйста, твой рассказ очень важен для нас.
   Посмотрев на напряжённые лица Мангустов, Стас поверил Юле и снова заговорил:
   - В принципе, особенно больше ничего не случилось, если не считать того, что я, видимо, впал в детство.
   - Это в каком смысле? - удивлённо спросил Егор и быстро осмотрел Стаса, пытаясь обнаружить скрытые следы инфантильности.
   - Начал опять ходить во сне. На предыдущей неделе раза три по ночам открывал дверь и выходил на лестницу, а один раз даже нашёл себя идущим по улице, минутах в пяти ходьбы от дома. Хорошо я ложусь спать в пижаме, - ухмыльнулся Стас, - а то очень неудобно получилось бы!
   Ни Юля, ни Егор не были в силах оценить эту шутку. При мысли о том, какая же сила скрыта в этом болоте, они в страхе переглянулись: сила, что способна на подобное.
   Дело в том, что когда Юля рассказывала о событиях в деревне, она умолчала о том, что люди сами открывали двери и исчезали, охваченная каким-то безотчётным нежеланием рассказывать сейчас что-либо о болоте. Возможно, этот внутренний запрет объяснялся каким-то своего рода чувством собственности, что только они с Егором владеют этой тайной, и Юля не желает пускать в неё посторонних. Но, быть может, виной тому были другие причины. Главное, Стас этого не знал и потому ничего не сказал вчера о своих лунатических похождениях и услышать такое сейчас - для Мангустов это было серьёзным ударом. Одно дело, когда подобное происходит вблизи от болота, ведь существовала небольшая вероятность того, что тройка жрецов сама каким-то образом открывает двери. Совершенно иное - узнать, что дело здесь не в жрецах и что этот загадочный Икс обладает властью заставить человека действовать по воле самого Икса на расстоянии в несколько сотен километров.
   Стас смотрел на Мангустов и поражался - что же такого заключалось в его словах, на первый взгляд, совсем безобидных, что его собеседники так побледнели и явно испугались.
   - А что такого-то, а? - спросил он с любопытством, - ну, хожу я во сне, но ведь и раньше ходил, ничего особенного.
   - Так далеко? - мрачно спросила Юля.
   Стас на несколько секунд задумался.
   - Да нет, обычно только по квартире. Но, с другой стороны, у меня выдался очень тяжёлый месяц на работе, вот я, очевидно, и сорвался. Я даже сознание ненадолго несколько раз терял, - он пожал плечами, - осенью тоже был завал и тогда такое же происходило. Перетрудился, вот и всё.
   - А до болота у тебя подобные случаи бывали? - поинтересовалась Юля, заранее уверенная в ответе.
   Уверенность её оправдалась.
   - Нет, не было. Во сне я, конечно, в детстве ходил, но это было лет двадцать пять назад, а вот сознание терять не приходилось.
   - Вот ещё, - снова включился в разговор Егор, вспомнив, - тебе Андрей передавал наше предположение, что это может быть заражение паразитами?
   - Это да, - тут же откликнулся Стас, - мне оно показалось весьма правдоподобным, так что я прошёл полное обследование, особенно крови, но ничего подозрительного обнаружено не было.
   Юля, как-то нехорошо улыбнувшись улыбкой, больше похожей на оскал, кивнула.
   - Понятно, на эту версию с некоторых пор мы особых надежд и не возлагали. Ну что ж, тогда, если ты не против, мы оставим тебя одного наслаждаться садом, как ты и собирался изначально.
   Стас задумчиво кивнул, и Мангусты было развернулись, чтобы уйти, когда Юле пришла в голову ещё одна мысль:
   - Стас, прости, пожалуйста, что беспокою снова, но попробуй вспомнить - есть ли какая-то связь этих приступов со временем суток, погодой и твоим психическим и физическим состоянием.
   Стас надолго задумался, начиная с тревогой понимать, что все эти вопросы не случайны и за ними стоит нечто очень серьёзное и, по всей видимости, крайне опасное для него самого. Поэтому он не стал легкомысленно отмахиваться от слов Юли, как это было в начале разговора, а честно попытался всё припомнить. Наконец он медленно заговорил:
   - Понимаете, ребята, дело в том, что они-то, эти приступы разные. Их можно разделить на две категории - ярко выраженных приступов, практически припадков ужаса и этакого размазанного ощущения не то тяжести, не то тоски, не то ещё чего-то подобного. Депресняк, словом. Я не вполне уверен, могу ошибаться, но, сдаётся мне, большая часть приступов ужаса была вечером или ночью. Насколько я помню, ни разу солнечным жарким днём. Кажется, пару раз в пасмурную дождливую погоду. Я тогда даже решил поначалу, что всё дело в осенней депрессии, которую развеивало яркое Солнце. Что касается депрессии, то, по-моему, если я был в хорошей форме, на меня накатывало редко. Но здесь я могу ошибаться, просто не помню точно. И вот ещё, обычно после кошмаров я просыпаюсь совершенно разбитый.
   - А ты не помнишь точно, что тебе снится? - без особой надежды спросила Юля.
   - Не могу сказать, всё плавает, зацепиться не за что. Просто ощущение ужаса и чего-то жуткого рядом, но я мало что помню. Я ни разу, просыпаясь, не мог точно вспомнить то, что видел во сне.
   - Спасибо, Стас, - искренне поблагодарила Юля, - и, если не возражаешь, не говори пока никому. Слишком рано, мы пока ещё очень мало знаем. Как только обнаружим что-то весомое, обещаю, тут же сообщим тебе, и ещё раз спасибо.
   - Пожалуйста, буду ждать с нетерпением, - серьёзно ответил Стас. - И вот что, ребята, ведь всё это касается и меня лично, может, мне имеет смысл походить с вами к этому болоту, вдруг что... - он осёкся, увидев, каким ужасом исказились лица его собеседников.
   - Ни в коем случае, Стас, - мгновенно севшим голосом прошептала Юля, а Егор отчаянно затряс головой.
   - Ну хорошо, как скажете, - проговорил Стас, но долго ещё перед его мысленным взглядом стояло выражение ужаса, одновременно появившееся на лицах брата и сестры.
  
   Мангусты отошли уже довольно далеко, и только тогда Егор предложил:
   - Я думаю, наилучшим решением будет сейчас пойти гулять с собаками, на прогулке обсудить услышанное и заодно проветрить головы, а то я сейчас заниматься не могу совершенно.
   Юля пожала плечами.
   - Я уже говорила, что ты гений.
   И они, взяв собак и захватив на кухне несколько бутербродов, отправились к болоту.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 7
   Граница весны и лета - лучшее время года. От зимы не осталось и следа, всё бурлит от молодой, буйной жизни, а впереди долгое и, если повезёт, тёплое лето, наполненное Солнцем, красками, запахами и звуками, заставляющее не верить в само существование зимы.
   Примерно с такими мыслями Мангусты отправились через зелёно-золотое звенящее пространство к болоту, в чью смертельную опасность в такой день не верилось так же, как и в существование зимы. Но тем не менее как бытие зимы, так и бытие болота от неверия в них не превращались в небытие, и Юле и Егору пришлось спуститься с небес на землю, чтобы приступить к анализу услышанного.
   - Первое, что я могу тебе сказать, - заговорил Егор, - не знаю, как ты, но я прекрасно помню, что в начале третьей декады декабря была сильная оттепель с дождями и почти весь снег сошёл.
   - А ведь в болоте должно быть на несколько градусов теплее, за счёт гниения, - задумчиво произнесла Юля.
   - То-то и оно. Очевидно, Икс зимой не активен, потому что земля промерзает, а если как в прошлом декабре...
   - Сдаётся мне, кто-то там утонул в это время, какое-нибудь животное.
   - А может, сектант?
   - Не думаю, мне кажется, что они должны были тонуть с радостью, ведь они уходили к своей Великой Матери.
   - Да, вполне возможно, - отозвался Егор, - хотя и не факт. Сами-то они могли и с радостью туда уходить, но они всё же умирали, да ещё так, - Егора передёрнуло, и светлый и радостный мир на миг для него потускнел. - Захлебнуться в болотной жиже...
   Бросив быстрый взгляд на брата, Юля отвернулась и посмотрела на землю.
   - Мы уже здесь тропинку натоптали, - ни с того ни с сего заявила она, удивив Егора, - хорошую. Ты, наверное, прав, - продолжила Юля, снова повернувшись к Егору, - но всё же, мне кажется, сектанты не должны были умирать, испытывая такой ужас, о котором говорили заражённые. Или, - после паузы добавила Юля, - по меньшей мере, к чувству ужаса должна прилагаться и радость. А этого не было.
   Какое-то время они шли молча, когда Юля неожиданно заявила, вогнав брата в ступор:
   - Тогда июнь следующего года.
   - Что июнь? - ошарашенно спросил он.
   - Доползёт до кладбища. Хотелось бы знать, что оно там забыло?
   - Да вон, Стас же сказал - мертвецов съесть, - мрачно усмехнулся Егор.
   - А на кой чёрт ему сдались старые кости, что ему с них?
   - Ну, этого я не знаю, может быть, деликатес, - пожал плечами он.
   Юля подозрительно глянула на брата.
   - Что-то в тебе в последнее время чёрный юмор фонтанирует. Ой, не к добру это. Не иначе, заразился от Андрея и Стаса.
   - Да ладно, - отмахнулся Егор, - предложи что-нибудь другое сама.
   - Хорошо, - согласилась Юля, - предлагаю: доползёт - посмотрим, что ему там надо.
   Егор в изумлении покачал головой.
   - Гениально! - с чувством сказал он. - А главное, возразить нечего - ведь так оно и есть, доползёт - и так узнаем. Прямо-таки отличное предложение, - убеждённо закончил брат.
   - Всё издеваешься, ну и ладно. Далее - обрати внимание, похоже, что Икс боится Солнца...
   - Ага, и любит дождь, - подтвердил Егор.
   - Вот-вот, видимо это и есть, Солнце, я имею в виду, его слабое место. Надо постараться определить, Икс просто замирает или Солнце для него смертельно опасно.
   - А как? - совершенно резонно спросил Егор.
   - Пока не знаю, надо будет подумать, - отозвалась Юля. - Затем, дождь - чем он может так импонировать Иксу?
   - Ну, он же болото, - подняв брови, заметил брат, - ещё бы ему воду не любить.
   - Или живёт в болоте, - уточнила Юля, - но ход мысли верный. Возможно, ему для существования необходима вода. В таком случае Солнце действительно может быть его врагом. - Юля закусила губу и кивнула. - Смертельным врагом.
   - А я и говорю - осушить его к чёртовой бабушке. - Егор не желал отступаться от своего первоначального предложения.
   - А я тебе снова отвечу - это вполне может быть самоубийством или в лучшем случае бессмысленным делом.
   - С чего бы это? Если ему необходима вода, а Солнце - его враг, то осушение болота должно его уничтожить.
   Он посмотрел на Юлю, ожидая ответа, а Юля в свою очередь на него, и в итоге они оба остановились, глядя друг на друга.
   - А ты знаешь, как их осушают? - заговорила она наконец. - Насколько мне известно, роют каналы к ближайшему водоёму и отводят к нему воду. Где гарантия, что по этим каналам он не переберётся в другое место, например, реку и пойди потом, выколупай его оттуда. Устроится в каком-нибудь омуте, и ничего с ним не сделаешь вообще. - Юля вопросительно подняла брови, не сводя глаз с брата. - Что ты вообще об Иксе знаешь, кроме того, что он есть?
   - Чёрт! - с чувством сказал Егор.
   - То-то и оно, - отозвалась Юля и продолжила движение. - Итого, что мы имеем: неактивен зимой, по всей видимости, в связи с промерзанием почвы, связан с водой, возможно, без неё обходиться вообще не может, и замирает при Солнце, при высокой степени вероятности, что Солнце - его смертельный враг.
   - Ха, вот тебе и сон в руку! - воскликнул Егор, - про зороастрийского бога.
   - Точно, - усмехнулась Юля, - я, оказывается, это Икс, и Солнце забирает мою энергию.
   - А ведь это вполне может быть, - Егор стал серьёзным, - что Солнце, может, так сказать, "выпить" Икса, как лужу на асфальте.
   Юля в высшей степени одобрительно посмотрела на брата.
   - Одна голова хорошо, а две - лучше. Сдаётся мне, мелкий, что ты прав. И если это так, то нужно выкопать его на солнечный свет и испарить, как медузу. Короче, оставляем это как рабочую идею. Пошли дальше - что мы ещё о нём можем сказать?
   - Ну-у, - подняв глаза к небу, заговорил Егор, - он может вызывать страх...
   - Стоп, - быстро подняв руку, прервала его сестра, - здесь поподробнее. Смотри, около болота один страх, а на расстоянии, сдаётся мне, совсем другой.
   - С чего ты взяла?
   - Объясняю, страх у болота испытывали все, кто находился там в тёмное время суток, а на расстоянии - только заражённые.
   - Собаки не были заражены.
   - Не были, - согласилась Юля, - но, возможно, животные более чувствительны к таким вещам.
   - Может быть, хотя и притянуто за уши, но пока опустим это. Хорошо, положим, что это разного рода воздействие...
   - Тем более, - перебила Юля, вспомнив, - воздействие на расстоянии связано с отдельными людьми, а вблизи - с отдельными местами. Похоже, на расстоянии на людей он воздействует непосредственно, а вблизи, наверное, за счёт почвы.
   Егор резко повернулся к сестре
   - Я, кажется, знаю, в чём дело - вода! Грунтовые воды - где они близко, там он и может пугать.
   - Поэтому и щупальце не совсем по прямой ползёт, - продолжила Юля. - Да, это вполне может быть, я помню, однажды общалась с одним человеком, копающим колодцы, и он рассказал мне, что буквально в нескольких метрах друг о друга уровень грунтовых вод может значительно различаться. В одном колодце вода стоит на двух метрах, а другому и тридцати не хватит.
   Егор кивнул.
   - Да, очень похоже. Затем, ты сама говоришь, он может читать мысли.
   - Знаешь, я много над этим думала и пришла к выводу, что он читает не мысли вообще, любые, а только чётко сформулированные. Если я, так сказать, сфокусировано думала, что хочу выйти с этого пятна, ощущение защищающей матери исчезало одновременно со страхом. В противном случае всегда была задержка.
   - Возможно, мы сможем как-то использовать это против него.
   - Да, и ещё кое-что - он обучаем. Причём весьма своеобразным образом. Сдаётся мне, что он воспринимает последние чувство и мысль жертвы и запоминает это.
   - С чего ты это взяла?
   - Слишком уж ему хорошо пугать удаётся, причём, заметь: он использует различные вариации предсмертного состояния - просто страх смерти, паника того, кто оказался затянутым в трясину, ужас быть проглоченным. А после уничтожения секты у него появилась новая фишка - заманивать на болото ощущением безопасности и счастья в присутствии всесильной, доброй и защищающей матери, да к тому же и с обещанием исполнения всего того, о чём мечтаешь. Я, конечно, не могу утверждать, но, сдаётся мне, именно эти чувства и должны были испытывать сектанты, уходя к Иксу.
   - Вполне возможно, ты и права, но не обязательно, что только в этом дело. Может быть, длительное нахождение рядом с ним тоже его меняет.
   - Возможно, но что можно сказать точно: его обучаемость - палка о двух концах. С одной стороны - несомненная польза для него, а с другой - возможный вред.
   - Это какой же, хотелось бы мне знать? - усомнился Егор.
   - Ну, представь, если он съест кого-то, кто в последний момент будет чувствовать что-нибудь несовместимое с его представлениями о жизни, и его просто закоротит.
   - Ага, давай уподобимся тем трём жрецам и начнём таскать ему людей, - с иронией предложил Егор, - авось кто-нибудь да окажется для него ядовитым. Ты это предлагаешь?
   - Нет, конечно же, - улыбнулась Юля, - но как запасной этот вариант надо оставить. Итого, что мы имеем - владеет телепатией, может воздействовать на воду, на психику определённых людей, с которыми имеет какую-то связь, и животных, обучаем, связан с водой и, возможно, смертельно боится Солнца. Что ещё?
   - Те туманные призраки, что это?
   Юля задумалась, затем, пожав плечами, ответила:
   - Предлагаю задаться этим вопросом, когда мы побольше узнаем о них. Но, похоже, они как-то связаны с Иксом. Смотри, мы несколько раз ходили мимо болота ночью, но видели их только однажды - когда был сильный туман.
   - Ну да, опять же вода, - задумчиво подтвердил Егор.
   - Так что я пошастаю в окрестностях болота днём, в том числе и во время дождя, попытаюсь узнать, можно ли их увидеть при свете. А с тобой вдвоём поизучаем их ночью.
   Егора передёрнуло.
   - Я понимаю, что это необходимо, но одна только мысль об этом вызывает у меня ужас.
   - Что делать, - тяжело вздохнула Юля, - выбора нет. Ещё что-нибудь мы можем выудить из известного нам?
   Егор кивнул.
   - Потеря сознания. Помнишь, в газетной статье описывалось, что и Могильщик тоже потерял сознание во время интервью.
   - Да помню, но пока предположений ни... Ой, смотри! - Юля быстро указала вперёд.
   Егор посмотрел, куда показывала сестра, и увидел метрах в двадцати выходящую из густого подлеска собаку. Это был исключительно рослый метис, совсем немного не дотянувший до метра в холке. А выманила его, похоже, Ангара, одним своим видом разбивавшая сердца большинства окрестных кобелей. Она в кои-то веки вышла вперёд, заинтересовавшись чем-то около леса, и сразу же увидела этого красавца. К счастью, Алтай не заметил появления соперника, увлечённый выкапыванием корешка из земли. Не желая провоцировать драку, Юля прихватила его за ошейник, загородив своим телом обзор. Дело в том, что Ангара нередко умышленно провоцировала Алтая, по-свински флиртуя с чужими кобелями на его глазах, а затем с удовольствием наблюдала за тем, как возмущённый Алтай разбирается с соперником.
   Но пока всё было спокойно - ничего не подозревающий Алтай пытался сообразить, зачем же его взяли, и оглядывался по сторонам - собак он видеть не мог, так как Юля очень тщательно перекрыла ему вид. Ангара и незнакомец с интересом обнюхивались, следуя извечному ритуалу знакомства собак, но тут из леса как чёртик из табакерки выскочила овчаркоподобная дворняга и, ни слова не говоря, подлетела к Ангаре и тяпнула её за зад. Ангара, не ожидавшая такой подлости, да и вообще не видевшая негодяя, издала очень громкий возмущённо-испуганный вопль и отправилась к своим, всем видом выражая обиду. Юля была возмущена не меньше Ангары, тем более что агрессор оказался кобелём, и тут же отпустила Алтая, предложив ему разобраться с мерзавцем. Причём ей даже в голову не пришло в этот момент, что Алтай не видел этой сцены и не знает, кто виноват - она-то знала точно! Алтай же, услышав вопль горячо любимой Ангары, уже горел желанием покарать обидчика. По идее, всё шло к обычной драке между собаками, если бы не некий неизвестный и иррациональный фактор.
   Картина была такова - Ангара рысью приближалась к Мангустам, рослый метис шёл за ней, не желая расставаться с такой привлекательной девочкой, укусивший дворняг мельтешил поблизости, но не подходя вплотную и делая вид, что он здесь совершенно ни при чём. И Алтай, сначала застывший на месте в попытке оценить ситуацию, а затем медленной рысью направившийся к собакам. И в тот момент, когда он сдвинулся с места, с ним что-то случилось. Возникло ощущение, что он стал весить как минимум тонну, а твёрдая земля под его лапами продавливается и проплавляется одновременно. От него стало исходить ощущение такой невероятной мощи, что в определённой степени Юля потом какое-то время опасалась его даже больше, чем после той маски. К этому впечатлению можно было бы отнестись высокомерно, дескать, чего не привидится, если бы не Ангара. Едва поравнявшись с Алтаем, она обернулась назад, и её слегка занесло в сторону таким образом, что Ангара соприкоснулась с ним плечом. Алтай не заметил этого касания, строго говоря, вообще сомнительно, что он видел Ангару в этот момент - он двигался, переводя взгляд с одного чужака на другого, не будучи в состоянии определить, кто виноват и кого следует наказывать. Так вот, Алтай касания не заметил, а Ангару буквально отшвырнуло в сторону, как от сильнейшего удара в бок, так, что она прокатилась по земле, сделав два-три оборота.
   Алтай наконец определился в выборе виновника и решительно направился к метису. Началась драка. Кобели встали на дыбы, грудью к груди и принялись рвать друг друга клыками. Но Алтаю не нужна была драка - ему было необходимо возмездие. С собакой меньшего размера он поступил бы просто - схватил за шкирку и оттрепал. С метисом такой номер не проходил, тот был на добрых полтора десятка сантиметров выше. И в самый разгар схватки, секунд через десять после её начала, Алтай принял другое решение - он мгновенно ушёл вбок, поднялся на задние лапы и, не касаясь передними земли, схватил врага зубами за спину и швырнул его вверх. Только за счёт силы челюстей и шеи он подбросил огромного кобеля в воздух больше чем на метр. Несчастный, ни в чём не повинный пёс, развернувшись в воздухе, грохнулся с приличной высоты спиной о землю. Алтай нанёс ещё несколько быстрых укусов в бёдра оглушённому сопернику, убедился, что сопротивления больше не будет, и ушёл, не обернувшись. Вид у него был совершенно обычный и спокойный, такой же, как и всегда.
   Растерянный метис поднялся на ноги и отправился обратно в лес в сопровождении безостановочно мельтешащего товарища-провокатора.
   Мангусты молча переглянулись.
   - И что это было? - смогла наконец сказать Юля.
   - Ты об Алтае, да? - воскликнул Егор.
   - О нём, конечно же, это же чистый Джаггернаут!
   Юля подошла к тому месту, по которому проходил Алтай и, наклонившись, начала изучать землю.
   - Следы ищешь, - сразу догадался Егор.
   - Тебе тоже показалось, что он землю плавит и продавливает?! - с громадным интересом спросила Юля.
   - Не совсем, - Егор на секунду задумался, - мне показалось, что он только продавливал.
   - Ну, я думаю, невелика разница, - побормотала себе под нос сестра, внимательно рассматривая почву.
   - Ну и как? - поинтересовался подошедший Егор, - есть что-нибудь?
   - Нет, ничего нет. Но знаешь, мелкий, меня равно и удивило и не удивило бы как наличие, так и отсутствие следов. С одной стороны - этого просто не могло быть, а с другой - он несомненно должен был это сделать.
   - Это точно, - согласился Егор, - наверное, такое же впечатление производят коллапсировавшие до чёрных карликов звёзды - неправдоподобно тяжёлые для своих размеров.
   - Ага, только они притягивают к себе, а Алтай отталкивал.
   Егор покачал головой, вспоминая, как это было:
   - Да уж, как Ангару отшвырнуло, с ума сойти! Это её-то! Да её тараном с места не сдвинешь, а тут кубарем покатилась! - и он присвистнул, ещё раз покачав головой.
   - А ведь они только слегка соприкоснулись! - воскликнула Юля. - Я бы ещё поняла, если бы она просто потеряла равновесие и упала, но отлететь так!..
   - А с тем кобелём? Разве можно, вот так, не опираясь всеми лапами о землю, швырнуть в воздух такую махину?! - Егор на глазах становился всё растеряннее, по мере того, как осознание происшедшего проникало в его разум.
   Юля посмотрела на Алтая.
   - Знаешь, я много раз живьём видела драки собак, - сказала она, - несколько раз бои в записи, общалась с людьми, имеющими бойцовых собак, но мне ни разу не доводилось ни видеть, ни слышать ничего подобного. Да и кажется мне, собака, обладающая подобным приёмом, была бы непобедимой.
   Юля замолчала, пытаясь представить, насколько возможным было то, что они сейчас видели.
   - А ведь он был совершенно спокоен, - тихо добавил Егор.
   Всё ещё задумчивая, Юля посмотрела на брата.
   - Алтай?
   - Ну да, он же не злился совсем, он даже не знал, на кого надо нападать.
   - Да уж. Ну ладно, - махнула рукой Юля, - хватит здесь траву вытаптывать, всё равно ничего не высмотрим. Пошли лучше дальше, говорить можно и по дороге.
   Во время беседы, которая была, что и неудивительно, слегка возбуждённой, они выяснили, что их впечатления практически полностью совпадали. Но определиться так и не смогли - в нормальном состоянии собака, пусть даже и очень сильная, в состоянии такое сделать или нет?
   - Мне, правда, - заметила Юля, - очень хотелось бы знать, что это было за состояние, и почему вдруг Алтай в него вошёл.
   Егор уточнил:
   - Или оно вышло из него, да и вообще, мог он это сделать в нормальном состоянии, не мог - это не объясняет того впечатления, какое он производил.
   Разговаривая, они вышли к болоту. Этим весенним днём даже такое мрачное и жуткое место выглядело довольно привлекательно. Буйство зелени скрадывало мёртвые чёрные деревья, а солнечные лучи, пронзающие листву насквозь и жёлтыми лужицами растекающиеся по земле, придавали ему какой-то невообразимо праздничный вид.
   - И даже пень в весенний день... - начала было декламировать Юля, но Егор прервал её, буркнув:
   - Скорей уж злобный клоун-убийца, ни с того ни с сего решивший повеселить детишек.
   - Есть немножко, - покладисто согласилась сестра, слегка удивившись, - а почему клоун?
   Егор пожал плечами.
   - Да так, к слову пришлось.
   - Ладно, раз уж заговорили о болоте, давай сначала посмотрим на щупальце.
   - А потом?
   - А кстати, то, что потом, можно и сейчас. Я тут подумала, нам надо выяснить, мороз просто мешает ему или вредит. То же касается и Солнца - угроза или помеха.
   - И как мы это выясним? На нём же не написано.
   - Смотри, - начала объяснять сестра, - сначала насчёт мороза - если мороз просто помеха, Икс будет рыть канал до последнего, пока сможет поддерживать воду и землю незамороженными.
   - Каким образом? - недоверчиво хмыкнул Егор.
   - Ну, хотя бы смешивая с болотной, по-любому, более тёплой водой.
   Егор подумал и кивнул.
   - Это может быть.
   - По идее, если мороз - враг, деятельность Икса должна прекращаться мгновенно, то же касается и Солнца.
   - А мы ведь даже не знаем, на что он реагирует - на солнечные лучи, тепло или ещё что-то. Или, - Егор выдвинул парадоксальную идею, - он наоборот - не боится Солнца, а на солнечных батарейках и замирает, потому что впитывает энергию.
   Юля посмотрела на болото. Дёрнув головой, она сказала:
   - Исключать нельзя, но маловероятно. Он связан с водой, живёт под землёй, а максимальную активность проявляет, когда Солнца нет совсем. Больше похоже на то, что боится. Ну, а в худшем случае, если просто накапливает, то пользы нам от этого никакой, но и вреда немного.
   Дослушав сестру до конца, Егор возразил:
   - Нет, ты допускаешь ошибку, выдавая за достоверный факт предположение. - Заметив удивлённый взгляд Юли, он пояснил, - мы же вообще не знаем, что это такое, разве нет?
   Юля кивнула.
   - Ну вот, - продолжил Егор, - может быть, Икс не находится в болоте, а сам является им. В таком случае никакой землёй и водой он не укрывается и ни выкопать, ни, тем более, испарить его не удастся.
   Опустившись на тёплую траву, Юля в задумчивости взъерошила волосы.
   - Даже если так, - заговорила она медленно, - это не важно, сидит он в болоте или сам является им. Важно узнать одно - убивает его Солнце или нет. Кроме того, если бы он был на солнечных батарейках, ему было бы без разницы, когда проявлять активность, ночью или днём, а это не так. Надо узнать, есть ли какая-нибудь связь между его активностью ночью и наличием или отсутствием Солнца днём. И вообще! - воскликнула она, - если Икс всё же боится его, он должен как-то от него прятаться, уходить на дно болота. Иначе, с чего бы ему замирать, он же не на тепло реагирует, а именно на Солнце, в конце концов, все в один голос об этом говорят! Так что, скорее всего, сидит в болоте, а не является им самим.
   Егор надолго замолчал, со всех сторон прокручивая эти идеи и пытаясь найти в них какую-нибудь ошибку. Не найдя ничего, он сдался:
   - Хотя и нет уверенности ни в чём, но, может, ты и права.
   - Ну и отлично, - обрадовалась Юля. - В таком случае всё свободное время в июне я посвящу наблюдениям за поведением Икса в связи с активностью Солнца - утром, днём, вечером, в дождь, туман, если они будут, при различной облачности и так далее. Заодно и смогу выяснить, появляются ли туманные призраки днём.
   - В таком случае весь август - за ночными наблюдениями вдвоём.
   - Июль - на обнаружение необычных мест, - подхватила Юля, - а к концу лета сведём всё воедино и посмотрим, что у нас получится.
   - Кроме мороза, - поправил сестру Егор.
   - Да уж, - её передёрнуло, - только мороза летом нам не хватало. По поводу него выясним в конце осени.
  
   Юля не стала откладывать дело в долгий ящик и со следующего дня приступила к наблюдениям. А их к концу июня набралось изрядно. Погода явно была на стороне Мангустов, и июнь проявил себя во всей красе. Были и очень жаркие солнечные дни, и резкие похолодания, и серая пелена на небе с тоскливым моросящим дождём, и бушующие между чёрным небом и землёй грозы с тропическими ливнями. И даже трижды выползали густые непроницаемые туманы.
   К концу месяца, когда Егор уже сдал и выпускные школьные экзамены и вступительные вузовские, Юля наконец-то выложила все обнаруженные сведения.
   - Могла бы сделать это и раньше, - проворчал Егор, весь месяц с нетерпением ждавший, когда же сестра ему хоть что-то расскажет.
   - Могла бы - рассказала, - отрезала она, - у меня не было уверенности ни в чём, не хватало фактов. А сейчас есть. Да и тебе надо было думать о сдаче экзаменов, а не об Иксе.
   Егор искренне возмутился:
   - Ага, замечательное заявление, можно подумать, что память у меня настолько коротка, что раз ты мне ничего не говоришь, и я не хожу к болоту, то я и забыл о нём! Да я, если хочешь знать, из-за того, что ты молчала всю дорогу, только больше о нём думал.
   - Ну и на здоровье, - ухмыльнулась Юля, - думать-то думал, но ничего же не знал, а значит, голову не ломал, не анализировал, выводы не делал. А так, думай себе, пожалуйста, никто не запрещает.
   - А по-моему, ты просто любишь шифроваться, - фыркнул Егор. - Ну ладно, ближе к делу, что же ты всё-таки накопала? - и он, горя нетерпением, подался вперёд.
   Юля, не отказав себе в удовольствии ещё немного подразнить брата, откинулась на спинку кресла и неспешно обвела свою комнату взглядом - а посмотреть было на что. Юля позвала к себе Егора на закате, но темно было, как августовской ночью. Собиралась одна из многочисленных гроз этого лета, а свет включать Мангусты не стали. К тому моменту, когда Егор уже изнемогал от нетерпения, гроза началась, и молнии освещали тьму, на их фоне ставшую непроницаемо чёрной. И контраст угольной черноты и регулярно взрывающих её ослепительно-белых вспышек, сверкающих на предметах и делающих их двухмерными и загадочными, создавал потрясающий эффект. Раскаты грома грохотали один за другим, так что Егору пришлось очень громко рявкнуть на сестру:
   - Я тебя сейчас придушу, а ну давай, рассказывай!
   Дальнейший разговор так же вёлся очень громко - гроза только усиливала свою ярость, и гром уже не грохотал, а с оглушительным треском раздирал воздух, тяжеленными и очень гулкими раскатами, как камнями по железной крыше, скатываясь на землю.
   - Знаешь, мелкий, я очень люблю грозу, но сейчас я рада, что нахожусь дома, - задумчиво начала говорить Юля, но, увидев в очередной вспышке молнии выражение лица брата, резко перешла к делу:
   - Тебе сразу выводы или сначала факты? - поинтересовалась она.
   - Давай факты, выводы я и сам могу сделать! - нетерпеливо воскликнул Егор.
   - Справедливо, - согласилась Юля и перешла к фактам. - Что ж, слушай. Давай разобьём их на три категории - солнечные дни, пасмурные и с переменной облачностью. Солнечные - днём активность отсутствует полностью, в сумерках тоже, только после наступления полной темноты, температура воздуха значения не имеет. Пасмурные - чем плотнее и ниже тучи, тем более вероятно проявление активности, очень слабой, конечно, но всё же. Единственное условие - должен идти дождь. Без дождя он неподвижен абсолютно. Правда, если день очень мрачный, с мощным ливнем и с туманами, активность почти приближается к ночной. При переменной облачности никак. Просто нет его. На ночную активность наличие или отсутствие Солнца днём не влияет никак.
   Юля помолчала немного и сменила тему, причём лицо её приобрело какое-то странное выражение.
   - Что касается туманных призраков, кстати, предлагаю назвать их "шнырки" - они ведь и на самом деле шныряют повсюду в окрестностях болота.
   - То есть ты их видела! И как?
   - Ну, понятное дело, я к ним не лезла обниматься, наблюдала издалека. Никогда не появляются в солнечную погоду или при переменной облачности, соответственно, видны только при очень сильном дожде, без прояснений, или тумане. Вопросы?
   Егор, пристально глядя на сестру, при вспышках молний саму похожую на туманного призрака, спросил:
   - Ты вообще не видела активности Икса при Солнце?
   - Никогда.
   - Шнырки появляются, только когда Икс активен?
   - Это не совсем корректное утверждение. Скорее, когда у Икса есть возможность проявлять активность.
   - А как же ты могла видеть щупальце - в тумане, да и ещё когда шнырки (кстати, хорошее название) рядом?
   - А я из леса наблюдала - оттуда видно хорошо, да и шнырки в лес не лезут, туман там бывает редко. Ну, а при дожде я стояла у другого леса, далековато, конечно, но бинокль на что?
   - Так ты ещё и бинокль купила! - ахнул изумлённый Егор. - Да тебе в шпионы надо податься!
   - Не хочу, у них жизнь скучная. Кроме того, шнырки вообще не поднимаются наверх, так что на дереве, в случае чего, вполне безопасно.
   Егор насторожился.
   - Как же ты это выяснила?
   - Хорошо, я в сильно пасмурные дни собак не брала, чтобы не подставлять их, а то ещё неизвестно, чем могло бы для них закончиться, - ответила Юля. - И однажды, когда я стояла у дерева, наклонившегося под острым углом к земле, и следила за щупальцем, не обратила внимания, что дождь из мороси превратился в ливень. А когда заметила, оказалось, что меня окружают шнырки. - Юля хоть и улыбалась, рассказывая, непроизвольно поёжилась. - Хорошо, они тормоза, медленные очень. Я на это дерево и взлетела. Они постояли на земле, тут дождь прекратился, Солнце выглянуло и они исчезли, в прямом смысле под землю провалились.
   Юля рассказывала весело, как какой-нибудь забавный случай, но тогда, увидев окружающих её шнырков, она была близка к обмороку от страха. Перед глазами всё на мгновение поплыло, а в себя она пришла уже сидя на верхушке дерева, в состоянии панического ужаса. Она уже практически видела, как шнырки, подобно огромным личинкам, ползут к ней по стволу. Но это оказалась только страшная фантазия, и Юле несказанно повезло, что очень скоро дождь стих, и тучи стали рваться на части и исчезать. Минут через десять после того, как ушли под землю шнырки, она рискнула спуститься вниз, с трудом заставив себя разжать руки. А затем, совершенно разбитая, еле добралась до дома.
   - Знаешь, мелкий, - мрачно глядя в пол, проговорила Юля, - сдаётся мне, он ещё и галлюцинации может вызывать. Я, в принципе, видела шнырков внизу, но также я была уверена, что они подползают ко мне по стволу. Ну ладно, хватит о грустном, твои выводы?
   - Я думаю, он и в самом деле боится Солнца.
   - Я тоже, и, возможно, оно наш единственный, но очень сильный козырь.
   - Хотелось бы надеяться, - вздохнул Егор. - А шнырки - похоже, они с ним, с Иксом.
   - Скорее всего, уж очень синхронизированы их действия. Ладно, давай спать, если, конечно, удастся заснуть при таком шуме. А с завтрашнего дня начнём определять странные места.
   - Юль, погоди, - Егор удержал её за руку, - а что насчёт щупальца? Растёт всё так же?
   - Замедлилось. Возможно, какие-то препятствия, а может, дни стали длиннее, а ночи короче. Если дело будет так продолжаться, к июню Икс не управится.
   Егор повернул голову в сторону окна, плотно сжав губы, затем обернулся к сестре.
   - Неужели больше вообще ничего? Гроза, ураганный ветер, да давление, на худой конец, ничего больше на него не действует?
   Юля пожала плечами и как-то криво не то кивнула, не то дёрнула головой.
   - Если что и было, мне это обнаружить не удалось. Будем работать с тем, что имеем.
  
   На следующий день Мангусты определили участки для исследований и решили, кто куда пойдёт. Егор предложил исследовать не один участок непрерывно, переходя затем к другому, а от него к третьему, но ходить повсюду вперемешку.
   - Для большей объективности, - сказал он.
   Юля внесла ещё одно предложение - собак берёт с собой тот, кто идёт в сторону болота. Егор, который сначала хотел разделиться на пары - один человек, одна собака, подумав, согласился, что так будет лучше.
   - Конечно, лучше, - сказала Юля, - деревня там рядом, места все исхожены, не то что в районе болота.
   И они разошлись по объектам. Первые несколько дней ничего особенного не происходило. Мангусты тщательно обходили каждый свой участок, записывая все изменения в ощущениях и отмечая участки, на которых это происходило, на крупномасштабных картах местности.
   Погода в наступившем июле была довольно жаркой и полупрозрачные облачка, изредка закрывавшие Солнце, ничем не могли помочь Иксу, вынужденному замирать на много часов подряд. Так что любой, кто ходил в сторону болота, мог чувствовать себя довольно спокойно.
   Примерно через неделю после начала изучения произошёл ещё один случай, побудивший Юлю заявить Егору:
   - Чует моё сердце, спать мне почти не придётся - несколько часов в день забирают прогулки, - она фыркнула и покачала головой, - если их, конечно, так можно назвать, плюс работа, а всё оставшееся время мне придётся читать. Я пока ничего говорить не стану...
   - Это уж как обычно, - буркнул Егор.
   - ... пока сама для себя ещё не всё увязала, но могу сказать одно - если уж кто и занимался снами, то это был Юнг. Так что читать его, в свете новых обстоятельств, буду в каждую свободную минуту.
   Новое обстоятельство, вынудившее Юлю полностью погрузиться в сочинения человека, не одно десятилетие посвятившего изучению снов, было таким - всё началось, когда она направилась к болоту. Едва выйдя из дома, Юля обратила внимание, что Ангара и обычно ведущая себя так, что вот-вот развалится от усталости, сейчас еле тащилась, с трудом передвигая ноги. В принципе, это могло Юле просто померещиться - обычный для Ангары вид предельного изнеможения был обманчив. Опустив голову и плетясь шагом далеко позади, она легко проходила не один десяток километров, будучи способной в любой момент сорваться и за считанные мгновения умчаться на сотни метров вперёд. Но в этот раз было нечто другое - Ангара не просто выглядела смертельно усталой - она и в самом деле была такой.
   Пройдя несколько десятков метров со своей обычной скоростью, Юля была вынуждена существенно замедлить шаг - Ангара не могла поддерживать темп и плелась позади, отставая с каждой секундой. Через несколько минут стало ясно, что болото отпадает - Ангара туда просто не дойдёт. Тревожно нахмурясь, Юля подошла к ней и принялась осматривать, но ничего не обнаружила. Пульс нормальный, разве что учащённый, но они движутся, сердце бьётся хорошо, дыхание спокойное, глаза ясные, словом, всё в порядке, кроме одного - у Ангары совсем нет сил.
   Пока они ещё недалеко отошли от дома, Юля предложила Ангаре вернуться обратно, но та отказалась, демонстративно выйдя вперёд. С сомнением поглядев на неё, Юля пошла дальше, соизмеряя свой темп с теперешними возможностями Ангары. Смотреть на неё Юле было тяжело, и в голову ей пришла мысль: "Я могу поделиться с Ангарой энергией, ведь у меня её хоть отбавляй".
   Уже через несколько секунд после того, как эта мысль впервые заглянула в голову, она уже полностью обжилась там и явно решила остаться надолго. Юля начала соображать, как можно поделиться с другим чем-то столь неопределённым, как энергия. Перебирая всевозможные варианты, она в итоге остановилась на одном - просто вслух объявить своё желание сделать это, что Юля немедленно и претворила в жизнь.
   Минуты уходили одна за другой, а результат был равен нулю - никакого изменения соотношения сил между ней и Ангарой заметно не было. Юля уже успела расстроиться, что ничего не получилось, и тут выяснилось, что получилось, да ещё как. Вяло плетущаяся позади Ангара несколько раз пересекла тропинку, интересуясь травинками то с одной, то с другой стороны. Юля следила за ней, почти не отрывая взгляда, и увидела, как Ангара, где-то раз в четвёртый переползая через тропинку, начала проявлять выраженный интерес уже к ней самой, как поначалу показалось Юле. Затем, полностью уяснив для себя что-то, Ангара пошла уже чётко по тропинке, почти уткнувшись Юле носом в ноги, настолько близко, что время от времени наступала ей на пятки. А ещё несколько минут спустя стало понятно - Ангару интересует не сама тропинка, а те следы, что оставляет на ней Юля. Даже на какое-то время отставая, Ангара шла только по оставленным той следам.
   Страшно заинтересовавшись этим, Юля стала менять траекторию движения. Ангара в точности следовала ей. А затем развлечения закончились. Юля начала чувствовать какую-то ломоту, или давление, или напряжение в пятне на спине, том же самом, что и несколько дней назад во сне. "Да ведь это же уже было - потеря энергии через эту точку!", - поражённо подумала она. А пятно ломило всё сильнее, и Юля почувствовала, как энергия и в самом деле начинает вытекать через него шаг за шагом, секунда за секундой. Дальше стало ещё хуже - до отвращения неприятные волны, слегка похожие на гриппозные, стали медленно прокатываться по спине от поясницы до плеч, заставляя каменеть мышцы. Через некоторое время Юля поймала себя на том, что идёт, плотно вжав голову в плечи, а плечи, в свою очередь, высоко подняв, как будто она решила пожать ими и забыла, как опустить, а мышцы лопаток уже напряжены до боли. Она попыталась опустить плечи и расслабить мышцы, но сделать этого не удалось, окаменевшие, застывшие в одном положении мускулы отказались ей подчиняться. Неприятные ощущения с определённого момента стали уже едва выносимыми, а облегчение наступало лишь ненадолго. Дело в том, что Ангара, которая уже давно шла вплотную за Юлей, начала заметно лучше себя чувствовать, позволяя себе сходить с тропинки, уходя по своим делам в сторону, а иной раз даже и вперёд. Юля сразу же обратила внимание - как только Ангара сходила со следов, тошнотворные волны, выламывающие мышцы и кости, переставали проползать по её телу. Давление в пятне, правда, не исчезало, но сильно уменьшалось. Юля обратила внимание на ещё одну любопытную деталь - когда Ангара выходила вперёд, пятно перемещалось на переднюю часть грудной клетки, но ощущалось гораздо слабее. Но стоило Ангаре опять пойти следом за Юлей, как все неприятные ощущения накатывали с новой силой. "Интересно - на самом деле я это чувствую или накручиваю себя, - думала она. - С пятном, гуляющим туда-сюда, не проверишь, Ангару, идущую впереди, я видеть буду в любом случае. А вот мерзкие волны - это можно, главное, чтобы она встала на мой след неожиданно и незаметно для меня".
   По всей видимости, Ангара действительно впитывала Юлину энергию, так щедро предложенную ей. Она на глазах становилась оживлённее и бодрее, стала чаще уходить в сторону, хотя и регулярно возвращаясь обратно. Справедливости ради следует сказать - периоды движения по следу становились всё короче, а свободного движения, соответственно, длиннее. И настал момент, когда Ангара почувствовала себя хорошо настолько, что вслед за Алтаем помчалась в лес. Какое-то время Юля шла спокойно, как вдруг её скрутило вновь. Резко обернувшись, она увидела, что именно в этот момент Ангара, выйдя из леса, встала на тропинку, а ведь находилась она от Юли метрах в ста позади.
   Юля шла, стиснув зубы и понимая, что долго этой пытки не выдержит. Плечи и лопатки можно было выбрасывать, медленные волны, прокатывающиеся по спине, достигли какой-то яростной силы, спину ломало и выкручивало и это ещё самое лёгкое и приблизительное описание.
   К счастью, это был последний раз, когда Ангара воспользовалась Юлиной энергией. Всю оставшуюся дорогу до дома она тщательно избегала этого, держась всё время сбоку или, изредка, впереди. До дома Юля еле доплелась, с тоской думая о том, что она не вампир и не может расплести то макраме, в которое закрутились её мышцы, которые ей так и не удалось расслабить. Дыхание её было затруднено, вдохи она могла делать только очень короткие и поверхностные, любая попытка сделать глубокий вдох заканчивалась плачевно - острой болью в районе диафрагмы и сухим кашлем, прерывающим вдох вначале. Боль в груди и кашель прошли только часа через три, а ломота в мышцах - через три дня.
   Вернувшись домой, Юля сразу же полезла в такую горячую ванну, какую только смогла выдержать. Затем легла в кровать, надеясь, что её измученное тело наконец-то отдохнёт, и взяла книгу. Егору звонить она не стала, не желая нарушать чистоту эксперимента - звонить друг другу договорились только в случае крайней необходимости, но с жадностью прислушивалась к хлопанью двери и голосам внизу.
   Через несколько часов пришёл Егор, уставший, но весёлый и прямым ходом отправился на кухню. Услышав, что он вернулся, Юля сползла вниз, желая поговорить с братом, но сделать этого сразу не смогла - на кухне собрались все без исключения обитатели дома.
   - Я очень рад, что площадь нашей кухни позволяет вместить подобное количество живых существ, - торжественно сказал Андрей, а, оглядев кухню, добавил, - более того, ещё остаётся изрядная доля свободного места.
   Замечание Андрея было абсолютно верным - пять человек, из которых один - трёхлетний ребёнок; две здоровенных собаки и три кошки - и никому не пришлось толкаться локтями.
   - Юленька, давай, присоединяйся к нам, - предложила Марина, похлопав рукой по свободному стулу рядом с собой.
   - А почему на кухне, а не в столовой? - удивилась Юля, устраиваясь на предложенном месте.
   Марина пожала плечами.
   - В целях разнообразия, здесь уютно и, кроме того, посмотри, как красиво, - и она обвела кухню рукой.
   И в самом деле, золотисто-коричневая и кремовая кухня, в этот закатный час освещённая заходящим Солнцем, выглядела просто невероятно. Все краски, казалось, ожили и стали неправдоподобно яркими, вспыхнув внутренним светом. Через раскрытое окно на кухню заглядывали цветы, наполняя её одуряющим ароматом, а за окном - бескрайнее поле, превратившееся сейчас в колышущийся океан волнуемой ветром травы, увенчанный короной закатного неба.
   Подумав немного, Юля решила отложить разговор с Егором на потом, сейчас просто присоединившись к остальным. Красочная феерия, развернувшаяся вокруг, пронизанная красными солнечными лучами, наполняющими цветом даже воздух, захватила её целиком и не дала ей уйти.
   - Так уж и быть, - согласилась Юля, переводя взгляд с кухни на поле и обратно - глаза её разбегались, и Юля не знала, на что смотреть, - составлю вам компанию. Знаете, - вздохнула она, - иногда я жалею, что я не хамелеон.
   Егор, который нагулял себе волчий аппетит и сейчас пожирал ужин, как огонь сухой хворост, поперхнулся:
   - Это зачем же ты хамелеоном хочешь стать?
   - А они смотреть могут в разные стороны одновременно, - пояснила Юля, - у них глаза независимо друг от друга вращаются.
   - А-а, я-то думал... - невнятно промычал брат, пытающийся в этот момент прожевать слишком большой кусок мяса.
   Все повернулись к Егору, заинтересовавшись - что же такого он мог подумать, но, не дождавшись ответа, стали снова смотреть за окно. Не желая отставать от брата, Юля положила себе в тарелку еду и устроилась таким образом, чтобы видеть одновременно и кухню и то, что происходит снаружи.
   Солнце плавно опускалось за горизонт, играя симфонию красок. Но постепенно почти невыносимая яркость предметов начала ослабевать, по мере ухода Солнца за горизонт обретая пастельные оттенки. А затем цвета вообще попрятались внутрь, извне оставив только серые и чёрные тона. На небе одна за другой стали загораться звёзды.
   - Да, - тихо произнёс очарованный Андрей, - это была поистине великолепная картина.
   Никто не ответил, но ответ был и не нужен - каждый, из сидящих на кухне, включая и животных, находился под воздействием волшебства этого вечера. Посидев в молчании ещё немного, супруги ушли, чтобы убедить лечь спать дочку, ни в какую не желавшую это делать. Всё ещё взволнованная этой игрой красок, Юля не сразу вспомнила, зачем, собственно, она спустилась вниз. Но едва Егор собрался уйти в свою комнату, как память сразу включилась. Юля положила руку ему на плечо, удерживая на месте, и сказала:
   - Погоди, дело есть.
  
   Егор сосредоточенно слушал сестру, отсутствующе глядя в тёмное ночное небо. Когда Юля закончила говорить, он спросил:
   - А Алтай - он вставал на след?
   Юля сделала неопределённое движение головой, кивнув и покачав ею одновременно.
   - Алтай мог ходить где угодно и как угодно - мою энергию он не брал.
   - Да уж, и этот твой сон... - Егор покачал головой.
   - Знаешь, мелкий, я и раньше думала, что сны - это не всё так просто, а сейчас я в этом убеждена. Совпадением это быть не может.
   - Какое уж тут совпадение, если и такое объявлять совпадением, то это слово теряет смысл.
   - Единственное, мой сон - не калька происшедшего, но ощущение пятна и потеря энергии совпадают на сто процентов. Абсолютно точно, существуют какие-то закономерности, связывающие сны с этой реальностью, пока ещё неизвестные, причём сон иной раз не ответ на реальность, а предчувствие её.
   - А то и прямое предупреждение, - добавил Егор. - Ладно, по поводу снов в ближайшие месяцы, я надеюсь, ты что-то сможешь выяснить, а сейчас я хочу обсудить одну вещь.
   - Это какую же?
   - По поводу исследования. Я не вижу смысла ходить по контрольным местам, я там практически ничего не чувствую, в отличие от болота. Как ты думаешь?
   - В принципе, я с тобой согласна, я там также не испытываю по большей части никаких подозрительных ощущений, но и времени прошло ещё мало.
   Юля задумалась на какое-то время, Егор терпеливо ждал.
   - Давай сделаем так, - заговорила она наконец, - для очистки совести ещё по две прогулки совершим по тем местам, а затем целиком сосредоточимся на окрестностях болота.
   Егор одобрительно кивнул.
   - Хорошее предложение. Я только хочу добавить, что нам надо в конце походить там вместе. Впечатлениями можем пока не делиться, но нужно узнать, есть ли какая-нибудь разница - вдвоём мы или поодиночке.
   - Знаешь, Егор, - восхищённо сказала сестра, - я тобой просто горжусь. Мне подобная мысль в голову даже и не приходила.
   Егор встал, чтобы отправиться к себе, а, находясь уже около двери, обернулся и спросил:
   - Кстати, что с Ангарой случилось-то? Выглядит она нормально.
   Юля развела руки в стороны.
   - Честное слово, я просто не имею понятия.
  
   Что случилось с Ангарой, выяснилось на следующий день, хотя не в полной мере. Оказалось, что у неё в паху, в том месте, где бедро соединяется с животом, разрез сантиметров пяти в длину и трёх в глубину. Юля обнаружила его случайно, когда пыталась нащупать пульс на внутренней поверхности бедра Ангары. Та дёрнулась, тихо рыкнула и попыталась уйти. Юля удержала Ангару, осторожно отвела ногу в сторону и, увидев порез, так и села на пол.
   - И что же это такое? - поражённо бормотала она. - Где это чудовище умудрилось порезаться, и почему на ней не было ни капли крови - она же белая, должно же было остаться хоть что-нибудь?
   Поражаться Юле пришлось ещё и дальше. Порез заживал с невероятной быстротой. Несмотря на то, что Ангара носилась по сухой колючей траве, по воде, по грязи, а порез дала обрабатывать только на третий день, он не воспалился, более того - уже через шесть дней от него остался только тонкий шрам.
  
   Прошло ещё три недели, и наступил август, принёсший с собой низкие тучи и туманы, одолженные у сентября. Осмотр окрестностей болота подошёл к концу, и настало время подвести его итоги. Мангусты договорились, что на следующий день они в прямом и переносном смысле раскроют карты и сравнят результаты.
   Утро выдалось самым солнечным и тёплым за последние дни. Сад, увешанный созревающими плодами, так и манил к себе, и Мангусты решили воспользоваться столь любезным приглашением. Окончив завтрак, они отправились к деревьям, захватив с собой карты и записи.
   Нервничали они страшно - практическая польза от исследования была, конечно, неизвестной, независимо от результата, но узнать, что всё это впустую, было бы непереносимо. Правда, Мангусты в этом сомневались - верные своему слову, они не говорили между собой ничего, даже на совместных последних прогулках, но не видеть, как неоднократно им приходилось одновременно хвататься за блокноты и делать записи, они не могли.
   Уйдя в дальнюю часть сада, они с удобством разместились у солнечной стороны огромной старой яблони.
   - Неизвестно, сколько ясных дней осталось в этом году и надо с умом использовать их все, - заговорила Юля, - а именно, не терять ни грамма, капли, кусочка или любого другого, в чём измеряется Солнце.
   - А оно в чём-то меряется? - заинтересованно спросил Егор.
   Юля, улыбаясь, пожала плечами.
   - Ну, в чём-то же должно измеряться, - затем, помрачнев, она заговорила совсем другим тоном - серьёзным и печальным, - кстати, Егор, я всё забывала рассказать. Это по поводу того случая, когда я с Ангарой делилась энергией. Точнее, и с ним связано тоже. Помнишь, когда наша бабушка умирала?
   - Такое не забудешь, - невесело отозвался Егор.
   Дело в том, что бабушка была именно тем человеком, кто вырастил их, так как родители почти непрерывно отсутствовали дома. А семь лет назад, когда родители пропали, она осталась, по сути, единственным взрослым человеком в семье.
   Марине пришлось, не окончив институт, устраиваться на работу, а бабушка воспитывала подростка Юлю и ребёнка Егора. А через два года она начала умирать. Третий инсульт и врачи, говорящие по телефону перепуганной Марине: "Мы её забирать не будем - шансов выжить нет и нечего место занимать".
   Растерянные, ошеломлённые и слишком испуганные, чтобы в полной мере осознать горе, они начали ухаживать за умирающей, теряющей сознание бабушкой. Настал день, когда от неё осталась в этом мире только оболочка, которую сознание покинуло навсегда. На Марину и Юлю легла обязанность несколько раз в день переворачивать бесчувственное тело с боку на бок, менять тряпки и простыни.
   И Юля, и Егор, слишком маленький, чтобы помогать, много раз с недоверием и страхом смотрели на бабушку, но не могли увидеть её в том человеке, что находился перед ними - на кровати лежала какая-то чужая старушка. С закрытыми глазами, отвисшей челюстью, которую Марина подвязывала лентой, не давая опускаться, и совершенно безучастная ко всему. Но особенно Юле запомнился один случай, после которого она начала панически бояться прикасаться к бабушке, а если и была вынуждена это делать, то тщательно и с опаской выбирала место.
   - Да, Егор, такое не забудешь, - тяжело вздохнув, кивнула Юля, - как это ни цинично звучит, можно только порадоваться, что она быстро умерла - меньше двух недель. Но рассказать я тебе хочу о другом. Однажды, когда она была уже совсем без сознания, по сути, живой труп - у неё даже ноги покрылись синюшно-фиолетовыми пятнами, я помогала Марине её переворачивать. Как обычно, я взяла её обеими руками за левое плечо и начала изо всех сил толкать, - она посмотрела на брата, - как ты помнишь, бабушка была очень тяжёлой. В какой-то момент, когда я, переворачивая тело, постепенно перемещала ладони ближе к позвоночнику, я почувствовала нечто совершенно необычное. Моя левая рука легла на область левой лопатки, и в это же мгновение мне показалось, что чёрный вакуум, космос, находящийся внутри этого тела, что лежало передо мной, выкачивает из меня энергию через руку. Испуганная, я отдёрнула её и с трудом удержалась, чтобы не отдёрнуть другую, но мы уже почти перевернули бабушку, и оставалось сделать только небольшое усилие. Когда всё было закончено, я отошла и принялась рассматривать руку. Следов на ней никаких не было, рука была рабочей, но она потеряла чувствительность, и это онемение полностью прошло только через несколько минут.
   - А в том сне и когда ты делилась энергией с Ангарой, это также была левая лопатка, - тихо сказал Егор.
   Юля спокойно кивнула.
   - Вот именно, это явно не просто случайное совпадение. Сдаётся мне, там есть что-то, что отвечает за перенаправление энергии.
   - А ведь в этой области находится сердце.
   - Да, но, к сожалению, мы ничего об этом не знаем, о том, что происходит в подобных случаях на самом деле.
   - Но это определённо повод не касаться умирающих в области левой лопатки, во избежание, - твёрдо сказал Егор.
   - Вот, рассказала, а теперь предлагаю перейти к сравнению, - предложила Юля, вытащив свои заметки.
   Егор качнул головой и постучал по своей карте.
   - Предлагаю начать с них - будет видно сразу, совпадает или нет.
   Он развернул карту и аккуратно придавил её края камушками. Юля потянулась было раскрыть собственную, услышав предложение брата, но так и застыла на середине движения при виде отметок на карте Егора.
   - Хочу открыть тебе страшную тайну, мелкий, - медленно, не отводя от карты глаз, заговорила она, - мою ты можешь просто не смотреть.
   В первую секунду Егор не понял, что имела в виду сестра и возмутился:
   - Да что ты такое говоришь!
   Он выхватил карту из рук Юли, резко, едва не порвав, раскрыл её и замер с раскрытым ртом, переводя взгляд с одной карты на другую.
   - Вот это да! - выдохнул он, - я, конечно, надеялся, что они будут похожи, но чтобы настолько...
   Да, карты были идентичны. Ни одного, ни малейшего расхождения. Юля всматривалась в отметки, видя перед собой как живые те места, которые они обозначали. Пустошь, на которой, по словам Егора, некогда была деревня, и которая даже в самый радостный солнечный день выглядела так, будто над ней навсегда зависло серое низкое небо с непрерывно сыплющимся из него бесконечным дождём. Более унылого и тоскливого места Юле видеть не доводилось.
   Лесная поляна, сама по себе замечательная, хоть останавливайся и рисуй её, но вот останавливаться как раз и не хотелось. Поляна не производила страшного впечатления в прямом смысле, скорее она была страшна своим одиночеством, не тем, что испытывала Юля, бродя одна по ночам - радостным, сумасшедшим, ощущая полное слияние с ночью. Нет, здесь было совсем другое чувство - одиночество последнего представителя вида, которому суждена вечность и он знает об этом. Казалось, само время замирало на этой поляне, а звуки, такие громкие в лесу, тихо умирали здесь.
   Было ещё одно место - оно-то было по-настоящему жутким, и Юле каждый раз приходилось заставлять себя идти к нему. Но при этом, странное дело, её туда одержимо тянуло, особенно по ночам. Там была с неизвестно каких времён сохранившаяся дорога, на которую Юля каждый раз смотрела с тоской, не имея пока никакой возможности уйти по ней. Сбоку от дороги, в начале её, находилась старая вырубка, поросшая берёзами, появившимися на ней не более десяти лет назад. И эта вырубка вызвала страх у Юли с первого же раза, как она её увидела. А особенно жутко стало, когда, проходя там в очередной раз, она заметила, что все эти молодые берёзы согнулись дугой. Причём, пройдя вдоль вырубки, Юля поняла, что согнулись они не кто куда, а все по направлению к центу.
   Лесок, который вроде бы и не был страшным, но если бы не чувство долга, по своей воле Юля бы туда не зашла ни за что.
   Были места, по большей части спокойные, но временами вызывающие сильную нервозность, иной раз достигающую такой степени, что в районе солнечного сплетения завязывался тугой узел.
   И Алтай. Юля внимательно наблюдала за собаками и много раз могла видеть - Ангара, равнодушная ко всем этим местам, спокойно бродящая повсюду, и Алтай, избегающий многих участков, внезапно останавливающийся, обходящий их кругом. Сколько раз он, с детства виртуозно определявший тропинки и не переносивший заросли, готов был лезть через непроходимые переплетения чертополоха, хмеля и малины, делая круг метров в сто, лишь бы не пройти десять метров по отличной дороге. Причём какие-то места он избегал единожды, какие-то не одну прогулку подряд, чтобы в один прекрасный день начать спокойно ходить там, а на какие-то он не заходил вообще.
   Юля сидела с отсутствующим выражением лица, вспоминая все эти прогулки, а рядом, невидяще глядя на карту, находился Егор, мысленно находившийся также в окрестностях болота. Сколько времени они, погружённые в воспоминания, просидели там, сказать бы Мангусты не смогли, а сколько ещё могли бы просидеть - тем более, но прошумевший по листве порыв ветра принёс с собой первые капли начинающегося дождя. Мангусты, выдернутые из транса, дружно посмотрели на небо и увидели, что Солнце уже давно скрылось за тяжёлыми чёрными тучами. От неба остались только небольшие синие кусочки, на глазах безжалостно пожираемые хищной стаей туч, а к ним стремительно несётся сильнейший ливень, уже растворивший в мутном мареве лес на горизонте и дальние группы деревьев на поле. Тихо зарокотал пока ещё отдалённый гром и крупные капли стали падать чаще. Ветер, отдельными порывами с тревожным шорохом пробегавший по деревьям, ударил внезапной яростной атакой, срывая с них листву и недозрелые яблоки, и сбил одним мощным ударом камни с карты, разложенной Егором, и швырнул её в ствол яблони.
   Очнувшись, Егор схватил свою карту, всё ещё держа в руках карту сестры, и вскочил на ноги. Юля быстро подняла с земли записи, разложенные ими для прочтения, и вслед за Егором бросилась к дому. Едва они добежали до крыльца, хлынул страшный ливень, а неистовый порыв ветра вырвал дверь из рук Егора, с силой хлопнув ею о стену дома. Сгустившаяся почти ночная темнота внезапно разорвалась слепящей вспышкой молнии и оглушительным грохотом грома.
   Егор убедился, что Юля влетела в дом, с усилием закрыл дверь за собой, и они поднялись на второй этаж. Мангусты вошли в комнату к Егору, изумлённые неожиданно начавшейся грозой и весёлые от радостного возбуждения, вызванного буйством стихии. Устроившись на ковре, они привалились спинами к кровати, а Юля ещё и отчасти к боку Ангары. Алтай улёгся у окна и внимательно прислушивался к грому, который то рвал воздух над домом и обрушивался на крышу, то был совсем отдалённым и слабым.
   - Ну что, продолжим сравнение? - оживлённо предложил Егор.
   - Продолжим, чего тянуть-то, - согласилась Юля, вытаскивая из кармана блокноты. - Глупость, конечно, спрашиваю, но ты всё как полагается делал, с датами и т. д.?
   - И т. д.? - хмыкнул Егор. - И т. д. сделал, и даты проставил, всё как полагается.
   - Вот и ладушки.
   Юля осмотрела блокноты на предмет принадлежности, свой протянула Егору, а сама принялась читать его. Наступило долгое молчание, изредка прерываемое тихими вопросами, уточняющими какое-нибудь непонятное слово. Закончили читать они почти одновременно, и реакция на прочитанное у них была одна и та же - полное отсутствие мыслей и эмоций. Некоторое время спустя Егор вяло пошевелился, затем встал, подошёл к окну, открыл его и свесился наружу, подставляя лицо порывам ветра. Дождь уже закончился и тучи, разваливаясь, стали исчезать вдали, унося с собой гром. Горячее Солнце начало жадно выпивать воду, и к нему потянулись отовсюду дрожащие струйки пара. Постояв немного, Егор вернулся обратно и встал перед Юлей, смотревшей на него, подняв голову.
   - Ну и что скажешь, мелкий? - очень спокойно спросила она.
   Посмотрев на сестру сверху вниз, Егор неожиданно спросил:
   - А почему ты до сих пор зовёшь меня мелким? Ведь я на голову выше тебя и килограммов на десять тяжелее.
   Юля пожала плечами.
   - По привычке, но если тебя это обижает, прости, больше не буду.
   - Да нет, не обижает, называй, пожалуйста, если хочешь, это я так, просто спросил.
   И он сел рядом с сестрой, скрестив ноги.
   - Так что скажешь, - повторила вопрос Юля.
   - А надо? - поинтересовался Егор. - В принципе, ты спокойно могла не читать мои записи, так же как и я твои, разницы в них нет. С поправкой, конечно, что мы бывали там в разные дни.
   Юля с любопытством посмотрела на брата.
   - Что-то, мелкий, тебя это сильно пришлёпнуло, с чего бы это, а?
   Егор ответил не сразу, собираясь с мыслями, затем тихо заговорил, по ходу речи начиная горячиться:
   - Знаешь, несмотря на всё, что случилось в деревне, - тут по его лицу пробежала гримаса, а Юля кивнула - ей также, каждую ночь, когда она ложилась спать, приходилось отгонять мысли о тех, кто погиб по их вине. Призраки убитых начинали толпиться вокруг неё, стоило ей лечь в кровать и погасить свет, с немым укором в глазах: "Мы были бы живы, расскажи ты о тех, кто убил нас. Почему ты не сделала это, почему ты обрекла нас на смерть?". Егор тряхнул головой и продолжил, - так вот, несмотря на это, я относился ко всему как к игре. Даже Икс, вроде бы мы знаем, что он реально существует, хотя и не знаем кто он, я не мог поверить в это до конца. Но сейчас я впервые в полной мере понял - это не игра, всё по-настоящему. То, что в наших наблюдениях обнаружилось такое совпадение - прямое тому доказательство.
   Лицо Егора от напряжения сморщилось, и он с силой сцепил руки.
   - Даже те записи, которые сделаны во время совместных прогулок, ты же не могла не заметить - когда мы вместе, странные, а то и жуткие ощущения возрастают. И частота и сила. Я действительно не понимал, во что мы влезли, и сейчас мне стало страшно.
   Юля молча и без выражения смотрела на него. Потом заговорила:
   - Да, Егор, я тебя прекрасно понимаю, не так сильно, но я чувствую то же самое. Но посмотри на это с другой стороны - то, с чем мы имеем дело, смертельно опасно. И относиться к этому как к детской игре - чистое безумие, грозящее смертью нам самим. Тем более что итогом этих исследований должна быть как минимум нейтрализация Икса, а как максимум - полное его уничтожение. Пока мы не обнаружили ничего, что могли бы противопоставить ему. Это означает, что нам надо будет рисковать, подходить к нему ближе, исследуя само болото, шнырков и так далее.
   Подавшись вперёд, она в упор посмотрела на брата.
   - Если мы будем со всей остротой осознавать смертельную опасность, у нас появится несравнимо больше шансов выжить. И, кроме того, - тут Юля слабо улыбнулась, - помнишь, ещё в квартире мы обсуждали, каким хотим видеть наш дом и что там должно быть. Мы хотели приключений - мы их получили (Юля чуть не добавила - на свои вторые девяносто), мы хотели, чтобы здесь были места, в которые никто не ходит. Пожалуйста, вот они, здесь ходим только мы, - она усмехнулась и покачала головой, - а ведь нам даже в голову не пришло, откуда бы здесь взяться таким местам, не тайга ведь и не австралийская пустыня. А если есть, значит, дело нечисто. Есть хорошая фраза - бойтесь своих желаний. Так что теперь мы будем расхлёбывать последствия исполнения их.
   Под конец Юлиного монолога Егор уже улыбался, вспоминая свои требования к пока ещё не существующему дому, высказанные так по-детски и абсолютно искренне. Кивнув, он сказал:
   - Что ж, что хотели, то и получили, что теперь жаловаться. Знаешь, Юль, ты права - это был удар, но нанесён он очень вовремя. Единственное, что меня беспокоит сейчас, это необходимость уехать в общежитие осенью, оставив тебя одну.
   - Не переживай, - отмахнулась Юля, - во-первых, у нас ещё есть весь август, во-вторых, впереди ещё почти год, прежде чем Икс доберётся до кладбища. Будет время подумать. Со своей стороны могу обещать, что не буду ходить туда одна по ночам. А сейчас нам надо определить, что мы будем делать в августе.
  
  
  
  
  
   Глава 8
   Минут десять Мангусты сидели в раздумьях, пытаясь определить, с чего, собственно говоря, начать и что делать далее. По окончании этих десяти минут Егор решил, что сидя думать неудобно, встал и принялся ходить по комнате. Помогло.
   - Смотри, - заговорил он, загибая пальцы, - первым делом пытаемся разобраться с щупальцем: какая глубина, меняется ли когда огибает что-нибудь, можно ли на него как-то воздействовать.
   - И вот ещё, - вставила Юля, - надо попробовать его остановить. Я ещё не знаю, как и чем, но попытаться стоит.
   - Хорошее дело, - одобрил Егор и продолжил, - потом шнырки - надо узнать о них всё, что можно.
   Удивлённо посмотрев на брата, Юля заметила:
   - Помнится мне, шнырками я уже занималась.
   Ехидно улыбнувшись, Егор сказал:
   - А мне помнится, что единственный раз, когда они оказались рядом с тобой, ты сбежала от них на дерево.
   - Ещё бы не сбежать, - хмыкнула Юля. - Но я правильно тебя понимаю - ты предлагаешь умышленно подходить к ним максимально близко?
   Улыбка сбежала с лица Егора, и оно стало мрачным.
   - Ты правильно понимаешь, - отозвался он, - это одна из тех вещей, о которых мы должны узнать поподробней.
   Егор помолчал, глядя какое-то время в окно, затем обернулся к сестре, нахмурившись, и заговорил снова:
   - Мне очень не понравилось то, что я от тебя услышал - как тебе казалось, что они ползут по дереву, хотя в действительности стоят на земле.
   Юлю передёрнуло.
   - Да, я это прекрасно помню. И их способность вызывать галлюцинации наводит на меня ужас.
   Присев на подоконник, Егор кивнул.
   - Вот-вот, а надо узнать, всегда ли это так и можно ли хоть что-то с этим сделать.
   - Недели три, Егор. На всё это у нас есть недели три, а затем - ночью идти на болото, - в упор глядя на брата, сказала Юля.
   Егор, который уже слез с подоконника и снова начал ходить по комнате, застыл как вкопанный, а потом осторожно спросил:
   - Ты в своём уме? На кой чёрт нам лезть туда ночью? Ты понимаешь, ночью? - настойчиво повторил он. - Я понимаю, к шныркам подойти, они медленные, но в пасть к Иксу ночью... Ты же знаешь, никто не возвращался из тех, кто уходил на болото ночью.
   - Понимаю, это очень большой риск, но отнюдь не самоубийство. Помнишь, Икс очень быстро перестал пугать нас, стоило ему понять, что это бесполезно. А тут мы почти месяц каждую ночь будем крутиться около него. А нам необходимо узнать, что именно происходит на самом болоте ночью. Возьмём верёвки, фонарики - если действовать крайне осторожно, будет не очень опасно.
   Егор с сомнением сказал:
   - Не знаю, может, и так, но в туман или дождь я туда и не сунусь, разве что это будет вопрос жизни и смерти.
   - Вот именно поэтому я и говорю - у нас есть три недели. За это время желательно выяснить, в самом ли деле они опасны или просто пугают. Ежу понятно, лезть на болото, когда там шнырки, о которых мы ничего не знаем - идиотизм.
   - А если и то и другое, - скептически глядя на сестру, поинтересовался Егор, - и пугают и опасны одновременно? Что тогда? И, кстати, насчёт страха, каким образом он может вызывать страх, хотелось бы мне знать?
   Юля с интересом наблюдала за братом, кружащим по комнате.
   - Пока без понятия, - сказала она, - а знать очень хотелось бы. Не исключено, что это может быть полезным. Причём, заметь, это не вполне зависит от него.
   - Да, он как-то воздействует через почву, - задумчиво откликнулся Егор.
   - Скорее, через грунтовые воды. Но что можно сделать с водой, чтобы вызвать страх... - Юля развела руками.
   - Если повезёт - узнаем, - заключил Егор. - С остальным предлагаю разобраться на месте, а сейчас завязать: я хочу включить телевизор - передача сейчас будет, которую я уже несколько дней жду.
   - Это какая же? - с любопытством спросила сестра.
   - "Необычные звуки природы" - очень интригующее название.
   Юля разочарованно фыркнула:
   - Ага, опять будут про летучих мышей рассказывать или про каких-нибудь крошечных жаб, орущих как слон.
   - А вот и посмотрим, так или не так, - пожал плечами Егор.
   Телевизор включили, и начало передачи оправдало мрачные прогнозы Юли - из сорока пяти минут тридцать рассказывали обо всем известных вещах. Юля слушала вполуха, почти не глядя на экран, тем более что говорили там больше, чем показывали, а затем и вовсе перестала слушать. Внезапно её внимание очень грубо, но эффективно привлёк Егор, двинув сестру локтем по рёбрам. На её возмущённый вопль он зашипел и, не глядя на Юлю, указал на телевизор. Она перевела глаза на экран и первые же услышанные слова всецело приковали её внимание.
   "Как мы только что обещали, мы начинаем рассказ о звуках, вызывающих страх. Всем известны случаи, происходившие в Бермудском треугольнике, когда находили корабли, на которых ещё не остыла еда, дымятся трубки, но нет ни единой живой души. Куда же все исчезли? Существует гипотеза, что это может быть вызвано воздействием звуковых волн низкой частоты - инфразвука. Инфразвуки не слышны для человеческого уха, но обладают очень мощным, а подчас и разрушительным воздействием. К примеру, от 7 до 13 Гц - природная волна страха при землетрясениях. Животные чувствуют это и покидают опасную зону. Но важна не только частота, но и мощность звука. При повышении уровня децибел инфразвуки могут привести к травмам и даже гибели живого организма. От 6 до 9 Гц - самые опасные частоты. Например, частота 7 Гц созвучна альфа-ритму природных колебаний мозга. Под воздействием звука этой частоты нарушается мыслительный процесс, появляется шум в ушах, при нарастании мощности - головная боль, тошнота, чувство, что голова вот-вот лопнет, затем страх, паралич и остановка сердца. От 15 до 18 Гц - ощущение страха, при мощности в 85-105 децибел превращающееся в панический ужас.
   Некоторые учёные предполагают, что в океане спонтанно образуются источники излучения инфразвуков и если корабль проходит над таким источником, вся команда, охваченная паникой, выскакивает за борт в попытке спастись от кошмарного нечто.
   Так же известны случаи, когда барханы при движении песка могут издавать подобные звуки. Среди местных жителей эти барханы пользуются дурной славой и считаются прибежищем дьявола. Исследователи, пытающиеся подняться на такой "нехороший" бархан, испытывают страх, преходящий затем в ужас, который под конец становится настолько интенсивным, что люди вынужденно поворачивают обратно, чтобы не погибнуть от остановки сердца.
   Природа подобных источников звука, равно как и меры борьбы с ними на данный момент неизвестны учёным. Так что если вам всё же довелось столкнуться с подобным загадочным явлением, не мешкая, покиньте опасную зону. Пребывание в ней может нанести непоправимый вред вашему здоровью. Берегите себя и будьте бдительны - смертельно опасные инфразвуки могут окружать нас повсюду.
   Уважаемые телезрители, надеемся, вам понравилась наша передача. Смотрите и слушайте нас и далее и вы сможете узнать много интересного из того, что происходит на планете Земля. До свидания и до скорой встречи!"
   Двигаясь как робот, Егор выключил телевизор, повернулся к сестре и уставился на неё. Юля, в свою очередь, тоже смотрела на брата. После долгой паузы она откашлялась и произнесла слегка неверным голосом:
   - А пусть они скажут себе, что им не страшно.
   Егор начал хохотать и никак не мог остановиться, он согнулся в три погибели, на глазах показались слёзы, а смех бурными раскатами вырывался изнутри.
   - Ты чего ржёшь-то? - с изумлением глядя на него, спросила Юля.
   Еле справившись с приступом смешливости, Егор ответил:
   - Извини, это так, нервное. Но эк тебя зацепило, однако!
   - Ну да, зацепило, ещё бы не зацепить - на редкость изумительный идиотизм, одно удовольствие. К тому же, это я ещё не так часто произношу, как могла бы - поводов-то хватает. Хотя, знаешь ли, вызывает уважение такая трогательная вера в силу разума обычного человека. Но с тем ладно, - сказала она, вернувшись к тому, что поразило её беспредельно, - а с этим-то что делать?
   Юля слезла с кровати, подошла к окну и свесилась вниз, потом, выпрямившись, осмотрела комнату, но ответа так и не нашла.
   - И как к этому относиться, скажи мне на милость, - в полной растерянности спросила она, - может, мы волшебниками стали и колдуем помаленьку, сами того не замечая?
   Егор пожал плечами.
   - Вспомни, ты же сама говорила - на иные вопросы ответы получаешь очень быстро. Вот тебе и очередное доказательство.
   - А может, мы спим? - Юля потрясла головой, пытаясь прийти в себя, - ведь если нет, то что же это такое - тоже просто совпадение?
   - Понятия не имею, Юль, но давай относиться к этому так - мы задали вопрос, мы получили ответ.
   - В таком случае, - серьёзно сказала Юля, - следует поблагодарить того, кто нам ответил.
   Внимательно посмотрев на неё, Егор кивнул и, глядя в пространство, громко произнёс:
   - Спасибо!
   - Спасибо! - эхом откликнулась Юля.
   Помолчав немного, она снова вернулась к зацепившей её теме:
   - Я всё равно не понимаю, как такое может быть. Ведь передача была сделана заранее, ну ладно бы кто-то подошёл и рассказал. И ведь это не в первый раз. Достаточно вспомнить, как я тот билет лотерейный купила.
   - Да ладно, - спокойно сказал Егор, - не вижу смысла на этом заморачиваться, всё равно мы ничего не узнаем.
   - Во-первых, очень жаль, если не узнаем, а во-вторых, сдаётся мне, в мире действуют ещё какие-то иные законы, кроме известных. - И через паузу добавила, - хотелось бы хоть часть из них постичь.
  
   Наступил вечер. После прошедшей грозы небо расчистилось, обещая звёздную и не сырую ночь, и Солнце, ещё не скрывшееся за горизонтом, мягко освещало землю.
   До щупальца Мангусты добрались уже после заката, но было ещё достаточно светло, чтобы всё осмотреть и выбрать место, где расположиться. Продвижение щупальца, как и говорила Юля, действительно замедлилось, и к тому же оно ещё изогнулось полукругом, огибая небольшой холмик. На нём-то Мангусты и решили остановиться, не без оснований считая его безопасным. Осталось только решить вопрос, что делать с собаками - отпускать их страшно, вдруг влезут в болото, а держать всё время на поводках не хотелось бы. В итоге определились - каждые 45 минут будут на четверть часа уходить в лес, давая и собакам и себе возможность размяться.
   Пока ещё не до конца стемнело, Егор сбегал к деревьям и нашёл сухую, крепкую палку, скорее даже ствол умершего деревца длиной около трёх метров. К щупальцу он подошёл крайне осторожно, несмотря на то, что Икс ещё не проявлял активности, и погрузил палку внутрь. Зыбкая жижа мгновенно обхватила её и начала затягивать в себя. Егор ускорил этот процесс, надавив на палку всем телом. Палка ухнула в глубину на две трети.
   - Два метра, - громко сказал Егор сестре, стоявшей поодаль вместе с собаками.
   Затем он, приложив колоссальные усилия, вытащил палку и воткнул её в другом месте в нескольких шагах дальше.
   - Приблизительно столько же, - крикнул Егор.
   Через несколько минут стало ясно, что глубина щупальца составляет от двух до двух с половиной метров. Вытащив палку в последний раз, он положил её на землю неподалёку от щупальца и подошёл к Юле, которая, увидев, что брат закончил проверку, села на землю. Егор опустился рядом с ней и взял у неё один из поводков.
   - Я видела однажды отстойники, - заговорила Юля, - так вот, это болото сильно напоминает мне именно их, точнее, не само болото, а это щупальце.
   - Отстойники я не видел, - отозвался Егор, - но соглашаюсь, вид у него довольно странный.
   На какое-то время воцарилось молчание, и можно было бы сказать, что разлилась ночная тишина, если бы не одно но - комары. Стоило людям и собакам остановиться на одном месте, как полчища кровопийц, радостно звеня, ринулись к ним со всех сторон. Мангусты, яростно отмахивающиеся от агрессоров, с завистью смотрели на собак, которые, спрятав носы, оказались неуязвимы для нападения.
   - Ещё немного, - не выдержав, пробормотала Юля, - и я изменю своим принципам и начну убивать этих мелких гадов!
   Она отвесила щелчок очередному комару, заставив его улететь с негодующим писком. Егор мрачно покосился на сестру и шёпотом ответил:
   - Я их и так убиваю, это во-первых, что абсолютно бессмысленно, и это во-вторых. А в-третьих, - он в изумлении перед собственной глупостью потряс головой и развёл руки в стороны, правда, тут же дёрнувшись и хлопнув себя по щеке с тихим ругательством, - в-третьих - это ж надо было додуматься идти на болото ночью и не взять никакой защиты от комаров!
   - Нет, Егор, - откликнулась Юля, - ты сильно не прав в расстановке приоритетов. То, что ты обозначил как третье, и есть на самом деле первое.
   - И то правда, - вздохнул брат, - единственное, что нам сейчас остаётся, это последовать примеру собак и максимально закутаться.
   И, претворяя в жизнь это ценное предложение, Мангусты сели как можно компактнее и натянули на головы ветровки. Плотно закутавшись, они оставили только маленькие щели для осмотра и нахохлились, как вороны на погосте. Это сработало - комары, конечно, никуда не делись, но их возможность не только звенеть, но и кусаться существенно ослабела, снизившись до приемлемого уровня. И теперь-то ночная тишина смогла наконец растечься повсюду.
   Какое-то время её ничто не нарушало, но вот раздался звук, уже хорошо знакомый Мангустам - бульканье, чавканье и хлюпанье принявшегося за работу Икса. Как и в прошлый раз, щупальце пульсировало и медленно шевелилось, прокладывая себе путь к кладбищу.
   По очереди, сначала Юля, потом Егор, подошли вплотную, посмотреть, как всё это выглядит. Зрелище завораживало - на их глазах происходило то, чего, по идее, вообще быть не могло. Живое болото, которое среди ночи тянет своё колышущееся и чавкающее щупальце к кладбищу с целями, о которых даже думать не хотелось. Абсолютный бред и болезненный кошмар. И тем не менее этот бред и кошмар находился в полуметре от них, тускло посверкивая в бледном свете луны, и с чудовищным терпением и целеустремлённостью пробивался сквозь твёрдую землю.
   Несколько ночей подряд Мангусты приходили к щупальцу, садились и следили за ним по много часов. Приблизительно через неделю картина стала ясной: при благоприятных обстоятельствах оно ползёт с максимальной скоростью около сорока сантиметров в час и по прямой, либо делая лёгкий изгиб. Если же на пути ему встречалось более сложное препятствие, пульсация щупальца прекращалась, и продвижение останавливалось на какое-то время, а потом возобновлялось, но уже в другом направлении.
   А однажды им удалось узнать о ещё одной функции щупальца, которая не на шутку испугала их. Мангусты сидели уже несколько часов, периодически уходя размяться, и сейчас наступило время очередного перерыва. Отойдя от щупальца на полсотни метров, они отпустили собак с поводков и отправились к лесу. Ночь была ясная, и на землю ложились широкие голубовато-белые полосы лунного света.
   - Егор, а тебе не кажется, что в лунные ночи он особенно активен? - тихо спросила Юля.
   - Кажется, но слишком медленно он движется, чтобы быть уверенным.
   Юля молча кивнула. В этот момент на опушке леса послышался лёгкий треск и шорох. Собаки замерли на мгновение, а затем рванули туда, почуяв каких-то животных. Треск из лёгкого превратился в оглушительный, и из леса выскочило стадо кабанов, которые, завидев мчащихся к ним собак, бросились врассыпную.
   Мангусты остановились на месте, надеясь, что ни собаки не налетят на сучок, ни кабаны не пойдут на собак или на самих Мангустов в атаку, ни какой-нибудь кабан, отделившись от остальных, не ринется к болоту, уводя за собой собак. Не всем их надеждам было суждено оправдаться. Один из кабанов и в самом деле отбился от стада и помчался в обратную сторону, пробежав почти вплотную к Мангустам.
   - Какие же они маленькие! - изумилась Юля, увидев кабана так близко, а затем тревожно ахнула, - куда же он несётся, там же щупальце!
   Кабан, не замечая ничего, мчался вперёд и на полном ходу влетел в отросток болота. Раздался короткий отчаянный визг, когда он почувствовал, что нечто схватило его за передние ноги, но тело продолжало двигаться по инерции, и кабан воткнулся головой в жижу. Визг немедленно захлебнулся. Несколько секунд были видны только дёргающиеся задние ноги, затем тело кабана коротко задрожало, ноги, резко выпрямившись, вытянулись к небу, потом труп обмяк, опустился боком на щупальце и через несколько секунд он был целиком втянут внутрь.
   Два человека, потрясённые, с дико расширенными глазами стояли и смотрели, забыв обо всём, не замечая, что рядом с ними стоят две столь же потрясённые собаки. Несколько секунд висела гробовая тишина, а потом Юля сдавленным голосом прохрипела:
   - Нам нужно идти туда, - и через секунду, преодолевая себя, добавила, - немедленно.
   На ватных подгибающихся ногах, чувствуя пустоту в позвоночнике и кровь, яростными волнами бушующую внутри, они направились к щупальцу. Собаки шли туда с явной неохотой, повинуясь только чувству долга, но за несколько метров от страшного места категорически отказались идти дальше, причём Ангару начала бить сильная дрожь и у неё застучали зубы, а Алтай стал тянуть обратно, всем видом показывая - нечего здесь делать. Посмотрев на них, Юля обратилась к брату:
   - Держи оба поводка и иди обратно, пока они не успокоятся, а я подойду к щупальцу.
   Егор отошёл метра на три назад и остановился, а собаки с тревогой и недоумением следили за Юлей, причём Ангара даже поскуливала от напряжения - они дорого бы дали, чтобы и самим убраться отсюда и идиотов-людей увести.
   Юля подошла почти вплотную к тому месту, где исчез кабан, но щупальце было абсолютно спокойно, ничто не говорило о том, что здесь только что утонуло довольно крупное животное.
   - Что там? - крикнул Егор.
   - Ничего, оно замерло, похоже, переваривает. Даже на болоте ничего не слышно, ни звука.
   Юля постояла несколько минут, глядя на щупальце, затем вернулась обратно, говоря:
   - Надо сменяться, по несколько минут каждому, стоять и следить за ним.
   Передав сестре поводки, Егор отправился к щупальцу. Собаки уже успокоились, видя, что с Юлей всё в порядке, но всё равно, отсюда ушли бы с большим удовольствием.
   Через несколько минут Егор вернулся, и Юля приняла вахту. Так, сменяясь, они прождали больше часа, прежде чем щупальце запульсировало вновь.
  
   - Как ты думаешь, - начала разговор Юля, когда они уже шли домой, - этот час, во время которого оно кабана переваривало, это много или мало?
   - Не знаю, - подавленно отозвался Егор.
   Страшная смерть кабана стояла у него перед глазами, и он никак не мог прийти в себя.
   - Зачем он туда побежал? Все же умчались в лес, почему же он один бросился обратно? Ведь не сделай этого, был бы сейчас жив.
   - Очевидно, это была его судьба, - тихо сказала Юля, - его ведь не собаки отбили от стада, он сам туда побежал.
   Егор только покачал головой, тяжело вздохнув. Такую судьбу он понять не мог.
   - Слушай, Егор, - заговорила снова Юля, - к болоту ночью нам вообще нельзя больше брать собак.
   - Да уж, - отозвался брат, - здесь и без того до чёртиков страшно, а ещё и без них. А ведь ничего не поделаешь.
   - Да, ничего не поделаешь, тем более, если верить прогнозу погоды, ожидается похолодание и дожди. Собакам там делать нечего.
   Егор ещё раз вздохнул.
   - Как же хочется сказать - и нам тоже.
  
   Мангусты решили воспользоваться последним тёплым днём августа и дать себе передышку и на следующий день сходить к реке и поплавать, а ночью просто лечь спать, собираясь с силами перед предстоящим им более близким знакомством со шнырками.
  
   Обещанное синоптиками похолодание, как ни странно, наступило, зарядили долгие дожди, и изо всех углов повыползали туманы.
   - Идеальная погода для наблюдений, - усмехнулась Юля, - в самый раз.
   Егор только мрачно посмотрел на неё, но отвечать ничего не стал.
   Шнырков они увидели сразу, едва подошли к болоту. Те вылезли из-под земли и, тусклые стеклянные фигуры в струях проливного дождя, направились к Мангустам, решившим на первых порах совсем уж тесно с ними не знакомиться. Торжественной процессией продвигались они по полю - Мангусты впереди, шнырки, как царская свита, за ними. Несколько сот метров шнырки преследовали Юлю и Егора, но затем, как обычно, ушли под землю.
   Пока позволяла погода, Мангусты изучали поведение шнырков, подходя к ним всё ближе и ближе, правда, ни разу не рискнув приблизиться вплотную. Им удалось выяснить несколько любопытных фактов: у шнырков есть лимит на расстояние, на которое они могут удаляться от болота - не более километра, вылезают они из-под земли только в туман или дождь, никогда не выходят за пределы тумана, а если дождь прекращается, моментально исчезают под землёй. Исключений обнаружить не удалось. А главное, на расстоянии десяти метров от них и ближе возникают жуткие галлюцинации, вызывающие сильный страх, причём шнырки, чувствуя страх, явно оживляются.
   - Как ты думаешь, - спросил Егор во время очередного похода к болоту, - почему Икс больше не пугает нас через землю, но постоянно отправляет шнырков?
   Юля задумалась, этот вопрос ей также не давал покоя.
   - Я не уверена, - заговорила она, - но, возможно, всё зависит от целей. Вызывая страх через землю, он стремится вынудить бежать к нему. С нами это не сработало, и он прекратил нас пугать. Со шнырками, - Юля бросила взгляд на призраков, сопровождающих Мангустов уже минут десять, - очевидно, другое дело. Возможно, они питаются энергией, а мы их боимся. Страх - это тоже энергия, да ещё какая. Вот они и кормятся за наш счёт. Причём, заметь, видим мы разное - кто чего больше боится.
   Дослушав Юлю, Егор кивнул и указал на собак, которых они брали с собой в те ночи, когда не собирались подходить к болоту вплотную.
   - Очень может быть. Смотри, даже Алтай к ним относится спокойно, не говоря уже об Ангаре. И шнырки их не достают.
   - Любопытно, - сквозь зубы пробормотала Юля, - они, что же, галлюцинациями не страдают? Мне, например, сколько я не пыталась, справиться с этим не удалось. - Заметив, что шнырки приблизились, она бессознательно ускорила шаг. - Всё, чего я добилась за это время - чёткое осознание их реального местоположения при сохраняющихся галлюцинациях. - Юля посмотрела на собак. - А на них, похоже, не действует.
   Егор тяжело вздохнул.
   - Как я тебя понимаю, столько усилий, чтобы справиться со страхом, а результат нулевой. Очевидно, каким-то не тем путём идём.
   - А каким надо, не знаем, - отозвалась Юля.
   - И ведь всего делов-то, - фыркнул Егор, - перестать их бояться! Только вот вопрос на засыпку, как это сделать?
   - И мне бы это хотелось знать, - согласилась Юля.
   Через несколько шагов она неожиданно воскликнула:
   - Стой! - и действительно остановилась. Но тут же вздрогнула, торопливо обернулась на шнырков, за время этой короткой остановки успевших приблизиться, и снова пошла вперёд. На ходу она заговорила, отвечая на взгляд Егора, выражающий удивление её странными действиями, - смотри, скоро черта, пересекать которую шнырки не могут, - Юля, указывая, кивнула головой вперёд, - давай попробуем остановиться за ней так, чтобы шнырки не могли до нас добраться, но оставались рядом, и попробуем справиться со своими страхами.
   Егор с сомнением посмотрел на шнырков, а затем на эфемерную границу, тем не менее наглухо закрытую для тех. Переведя взгляд на сестру, он поинтересовался:
   - А если они всё же пройдут дальше?
   - Отступим назад, как уже не раз делали, - пожала плечами Юля.
   - Ладно, давай попробуем, - тоном, лишённым какой-либо уверенности в правильности действий, отозвался Егор.
   Добравшись до того места, где шнырки неизменно исчезали, Мангусты, вдрызг промокшие под проливным дождём, остановились и стали ждать, замерзая с каждой секундой все больше. Туманные призраки приблизились почти вплотную, заставив Мангустов попятиться назад, и не исчезли, как обычно, под землёй при приближении к границе, а неподвижно застыли, глядя на Мангустов.
   - Чем они смотрят? - прошептала Юля, - у них ведь и глаз-то нет, просто смутные фигуры.
   Егор, стиснув зубы и напрягшись всем телом, рассматривал шнырков, впервые оказавшись к ним настолько близко.
   - Чем не знаю, но чем-то точно смотрят, - сказал он через несколько секунд, и вдруг с судорожным выдохом вонзился взглядом в одного из них. - Посмотри, ведь это даже не живые существа! Это же просто вода, принявшая форму этих фигур.
   Юля не отвечала, неотрывно глядя на шнырков и чувствуя, как тот же страх, что и раньше, снова начинает подниматься в ней, угрожая захлестнуть с головой. В самих фигурах не было ничего устрашающего, более того, за эти недели Мангусты уже настолько привыкли к ним, что даже перестали их бояться, ощущая только привычную фоновую нервозность. Но поделать что-либо с мороком, исходящим от шнырков, они были не в состоянии. И сейчас, стоило несколько секунд постоять поблизости от них, как Юля увидела, что шнырки стронулись с места и заскользили к ней, взлетая в воздух. Она знала, что это не так, что шнырки стоят там, где стояли, и тем не менее они подлетели к ней, как уже бывало много раз до этого, и рассыпались над головой на белёсых жирных личинок. Часть червей скатилась на землю, не удержавшись, и теперь, торопливо извиваясь, ползла к Юле, стремясь заползти на неё. Другие, что смогли удержаться, вплавились в её тело, и начали ползать там, пожирая её изнутри.
   Чувствуя, как они ползают под кожей, слыша тихое потрескивание крошечных ртов, грызущих её, Юля в безумном отчаянии попыталась заставить поверить себя, что это не более чем наваждение и ничего этого нет. Но не могла. Да, с одной стороны этого не было - шнырки продолжали стоять там, где остановились, только уже не неподвижно, а возбуждённо шевелясь, но и ощущение собственной уничтожаемой плоти и тихое потрескивание были столь же реальны. Нет, не просто столь же - чем дольше Мангусты стояли вплотную к шныркам, тем сильнее реальность иллюзорная замещала собой другую, привычную, угрожая стать единственной существующей реальностью.
   Юля повернула голову и посмотрела на брата, чьё лицо было зеркальным отображением её собственного - искажённое страшной мукой и страхом, белое, покрытое потом. Егор стоял чудовищно напряжённый, сжавшись и обхватив себя руками в тщетной попытке защититься.
   Внезапно с тихим стоном он зажмурил глаза и закрыл их руками и застонал ещё отчаяннее - смутные щупальца, проникшие ему в глазницы, никуда не делись из-за того, что он перестал видеть шнырков. Эти щупальца выдавливали его глаза из орбит, сдавливали их, и он видел, как тускнеет свет и понимал, что слепнет. Другие щупальца сдирали с него кожу, выкручивали суставы, проникали внутрь, по-хозяйски расползаясь в его теле. Неожиданно Егор сделал дикий прыжок назад, всё ещё не открывая глаз, затем развернулся и пробежал несколько метров. В какой-то момент его скорченная, напряжённая фигура расслабилась, и он уже спокойно обернулся и посмотрел на шнырков. Егор увидел и самих шнырков, раскачивающихся, глядя на них, и Юлю, с перекошенным лицом бегущую к нему. И он успел заметить этот момент перехода от состояния ужаса и боли к полному спокойствию, который выпрямил тело сестры и прогнал безумное выражение с её лица.
   - Нет, - тяжело дыша, срывающимся голосом, который всё ещё не очень хорошо повиновался ей, заговорила Юля, - это невозможно, так просто с ними не справиться. Мы рискуем навсегда остаться в этом состоянии.
   Егор кивнул, опускаясь на землю - ноги внезапно перестали его держать.
   - Да, - тихо отозвался он, - просто встать с ними лицом к лицу в лучшем случае бессмысленно, а говорить себе, что этого нет - нелепо. Как же нет этого, - издевательски фыркнул он, - когда оно есть.
   - Это точно, - с чувством согласилась Юля, которой и сейчас ещё казалось, что черви ползают под кожей, - так с ними ничего не поделаешь. - Она подумала немного и добавила, - а как по-другому, мы не знаем, потому предлагаю подобные эксперименты больше не проводить.
   - Целиком и полностью согласен, - решительно сказал Егор, - но необходимо сделать ещё одну вещь - пока мы так близко, их надо сфотографировать.
   - Надо-то надо, - с сомнением отозвалась сестра, - да боюсь, что снимки удачными не получатся - ночь, дождь, а в моём телефоне пикселей маловато для таких условий. Но я попробую.
   Юля сделала несколько фотографий, но как она и предупреждала, качество их было далеко от идеальных, хотя и позволяло разглядеть полупрозрачные фигуры шнырков.
  
   Прежде чем лезть непосредственно в пасть к Иксу, пришлось выждать несколько дней. Дожди лили почти не переставая, а что ни вечер, у земли собирались туманы. Дважды за это время Мангусты приходили к болоту, подходя вплотную к нему, но не отваживаясь на поступок, который мог бы стать для них последним в жизни. Тщательно избегая участков поля, покрытых туманом, при малейших признаках дождя уходя за пределы досягаемости шнырков, они провели там не один час, с глухой тоской и страхом следя за нескончаемой работой Икса.
   На вторую ночь им удалось проследить за этой работой не при привычном тусклом свете ночи, а в ослепительных вспышках молний, сопровождаемых оглушительными раскатами грома - над ними бушевала сухая гроза. Из-за того, что воздух был полностью лишён влаги в эту ночь, Мангусты рискнули подойти почти вплотную к болоту. Их разрывали желание убежать от этого страшного места и стремление зайти внутрь, укрыться под защитой кривых болотных деревьев от слепящих молний, раскалывающих небеса над их головами, и какой-то смутный, но непреодолимый страх приковал их к месту, не дав уйти с поля. А очень скоро им пришлось благодарить эти самые небеса за то, что Мангусты не вошли на болото. Одна из молний со страшным грохотом, на несколько секунд оглушившим их, ударила в самую середину болота, в момент уничтожив одно из деревьев, стоявшее особняком. Мангусты с жадным интересом стали смотреть на щупальце, заметное, как днём, в белом свете непрекращающихся молний, и увидели почти издевательское безразличие Икса, ни на мгновение не остановившего свою работу.
   - Не страшны ему огненные стрелы Ильи-пророка! - со страхом и невольным восхищением прошептал Егор.
   Юля медленно кивнула, не сводя глаз с этого завораживающего своей целеустремлённостью щупальца.
  
   Неделю спустя Мангусты уже начали не на шутку нервничать, что до отъезда Егора им вообще не удастся туда попасть.
   - Крамолу говорю, - бормотал Егор, бродя в нетерпении по дому, - но я боюсь, что ночью не окажусь на болоте.
   Поэтому Мангусты обрадовались, увидев, что за двое суток до того, как Егору предстояло покинуть дом, выдалась солнечная сухая погода. Ночь также обещала быть ясной и, как они надеялись, без туманов, так что Мангусты оживлённо собирались, временно не думая о том, что их там ждёт.
   Страхи, обиженные таким пренебрежением, не замедлили напомнить о себе, и на поле до Мангустов вдруг дошло, куда и когда они идут. Несмотря на то, что Солнце было ещё довольно высоко (на болото хотели прийти засветло), по мере продвижения вперёд нервозность их начала нарастать, а шаг замедляться. Егор спохватился первым:
   - Этак мы действительно доберёмся до болота, когда будет светло, только не ещё, а уже - к утру. А если ускоримся лишь немного, то аккурат в полночь.
   - Ты намекаешь на то, что мы идём очень медленно? - поинтересовалась сестра.
   - Не то чтобы намекаю, просто в лоб говорю - мы тащимся, как тяжело больные черепахи. Если мы будем продолжать идти с такой скоростью, мы не успеем добраться до болота до заката.
   Они ускорили шаг, но страх начал накатывать ещё сильнее. Не останавливаясь, Юля сдёрнула рюкзак и резко сказала:
   - Так дело не пойдёт, пока мы до него доберёмся, в такое состояние придём, что сами в трясину вниз головой прыгнем, лишь бы страха больше не испытывать. Ему и делать ничего не придётся.
   Егор с любопытством и некоторой тревогой посмотрел на сестру.
   - И что ты предлагаешь? А рюкзак зачем сняла?
   - Нам надо чем-то заняться, отвлечься, - объяснила Юля, сосредоточенно развязывая разнообразные шнурки, так тщательно завязанные дома. Скорость шага при этом она не снижала. - Давай проведём ещё раз осмотр того, что взяли, оттянем часть внимания на это и будем меньше бояться.
   Егор с радостью воскликнул:
   - Отличная идея! - и зарылся в собственный рюкзак.
   Проверку проводили очень дотошно и кропотливо, так, чтобы её хватило до самого болота. Сначала они вытащили два куска верёвки длиной метров по пять, и тщательно проверили её крепость. Удовлетворённые результатом, засунули верёвку обратно и достали ультразвуковой прибор для отпугивания мышей и кротов с участка.
   Убедившись, что с ним всё в порядке, перешли к ультразвуковому отпугивателю собак. Его эффективность была проверена ещё вчера на Ангаре и Алтае, крайне неодобрительно отнёсшихся к этому и обругавших Мангустов на чём свет стоит. Затем достали маленький переносной магнитофон на батарейках. Юле при этом вспомнился разговор с продавцом в музыкальном магазине: " - Вы не подскажете, - это Юля, - что мне взять. Мне нужна самая тяжёлая группа из имеющихся. Я не знаю, как точно сказать, но там должно быть много басов, рёва и грохота, так, чтобы вибрация всем телом ощущалась, до печёнок пробирала.
   - Вы мне скажите, - а это уже продавец, - какая именно группа вам нужна.
   - Да я вроде вам сказала? - удивилась Юля.
   - Вы мне название скажите, - терпеливо, как слабоумному ребёнку, пояснил продавец.
   - Да я не знаю, мне это вообще до лампочки, я потому у вас и спрашиваю, что это может быть. Мне не важны ни музыка, ни голос, ни текст, главное, чтобы побольше рёва и грохота, такие, знаете, на грани инфразвука, а то и за гранью.
   - Ну как я вам могу сказать, - начал раздражаться продавец, - групп много, вы скажите, какая точно вам нужна.
   - Ну не знаю я! - едва не заорала Юля, с трудом сдержавшись, потом подумала немного и предложила, - а вы перечислите названия групп такого рода, а я выберу что-нибудь.
   С отвращением глядя на неё, продавец принялся перечислять. Юля внимательно слушала, пытаясь определить, название какой группы звучит наиболее грохочуще, и в итоге решила остановиться на одной, чьё название она не поняла, но которое, по впечатлению, состояло из одних согласных.
   - Вот эту, - воскликнула она и, быстро расплатившись, забрала вожделенный трофей."
   Дома его проверили и пришли к выводу, что это то, что надо - вибрация, особенно на полной громкости, пробирала до мозга костей.
   Вот и сейчас, включив магнитофон, в очередной раз убедились в этом волшебном эффекте.
   - Отлично, - радостно потёр руки Егор, - оружие массового поражения есть.
   Следующими и последними на очереди были банка с акриловой краской, кисточка и лист формата А4 с нарисованными на нём символами. Юле пришла в голову мысль попробовать набрать кучу булыжников - по одному на символ, нанести эти рисунки, отгоняющие нечистую силу, и бросить в щупальце - авось поможет.
   Когда осмотр закончился, до болота оказалось рукой подать. Солнце должно было сесть приблизительно через полчаса и времени ещё было достаточно для всего, что задумали Мангусты.
   - Смотри, палка здесь лежит, - заговорил Егор, - надеюсь, трёх метров хватит. Предлагаю, пока светло, поискать камни и принести их к концу щупальца.
   - Это можно, - одобрила Юля. - Слушай, я поражаюсь, до чего же мы запасливые, как крысы. Для чего, спрашивается, нам отпугиватель кротов и, хм... - она замялась, - я бы сказала, что отпугиватель собак, если бы не то, что эффектом он обладает прямо противоположным - не позавидовала бы я тому, кто решил бы им воспользоваться. Так о чём это я? А, точно, так зачем они нам, если мы ими отродясь не пользовались?
   - Это потому, что мы заранее знали, - уверенно сообщил Егор, - интуиция, понимаешь ли.
   - В точку, это было наитие, - согласилась сестра, - мы очень грамотно распихали рояли по кустам, какие мы молодцы, однако!
   И они отправились искать камни.
   Пойти решили к сектантскому холму, справедливо решив, что там где-нибудь поблизости должны находиться камни, выкопанные из земли при сооружении землянок. Несмотря на то, что предстояло обойти болото, предполагаемый выигрыш во времени при поиске булыжников стоил того.
   Добравшись до холма, Мангусты разделились. Егор решил обойти его по периметру, а Юля зашла в редкую рощицу, почти примыкающую к болоту. Быстро ходя по ней, иной раз передвигаясь почти бегом в страхе не успеть до темноты, она вскоре оказалась на небольшой поляне, на которой лежало несколько подходящих камней. Юля шла, согнувшись, собирая камни в рюкзак и почти уткнувшись носом в траву, и в результате едва не воткнулась им в валун, вросший в землю и покрытый мхом настолько, что его можно было легко принять за маленький холмик.
   Восхищённая, она потратила несколько минут, внимательно разглядывая его, уж очень хорош был камень, а булыжники уже практически собраны. С трудом оторвавшись от покорившего её валуна, Юля осмотрелась кругом, пытаясь определить, в какую сторону ей идти - пока она ползала в поисках камней, слегка потеряла ориентацию и сейчас, осматриваясь, пыталась сообразить, где именно находится болото. Его она обнаружила, а помимо него и ещё кое-что чрезвычайно заинтересовавшее её - поляна, на которой она сейчас стояла, оказалась почти идеально круглой, а заросший мхом валун лежал непосредственно в центре этого круга.
   Изумлённая, Юля ещё раз внимательно осмотрела и поляну и валун, а затем отправилась обратно к холму на встречу с братом.
   Егор уже стоял у подножия, глядя на рощицу, и поджидал её, почти невидимый в сплетении длинных вечерних теней, протянувшихся от деревьев.
   Вглядевшись, Юля опознала в одной из тёмных полос родного брата и, подойдя к нему, с облегчением опустила тяжеленный рюкзак на землю. Егор также был с "уловом". При виде выходящей из леса сестры, он, щурясь от бьющих в глаза лучей, заговорил:
   - Там камней этих было полно, на любой вкус.
   Юля раскрыла рюкзак и высыпала свои булыжники, присоединив их к горке, сложенной Егором.
   - Я думаю, размером с два кулака вполне хватит, - сказал брат.
   Юля, не слушая его, кивнула и заговорила о том, что занимало её мысли:
   - Знаешь, там, в рощице, полянка небольшая, практически круглая, а на этой полянке лежит валун. И такой, знаешь, приличный по размерам, - она развела руки в стороны, показывая размеры камня. - Лежит, явно, давно - уже в землю врос и мхом покрылся. А самое интересное - точно в центре. Представь: поляна - это круг, камень - центр, - Юля покачала головой, - не похоже на естественное образование. Складывается впечатление, что его искусственно положили. Но зачем?
   - Может, его сектанты припёрли? - предположил Егор. - Для своих ритуальных целей.
   - Может быть, - задумчиво сказала Юля, - но маловероятно, уж очень старым выглядит камень. Честное слово, очень хочется его очистить, вдруг что написано, но жалко мох трогать.
   Егор усмехнулся.
   - Ага, - заметил он, - я и так могу сказать, что там написано - то, что на таких камнях обычно пишут: прямо пойдёшь - смерть найдёшь, направо - коня потеряешь, а налево - богатым станешь!
   - А? - Юля несколько секунд непонимающе смотрела на брата, прежде чем сообразила, что он шутит. - Да ну тебя в болото! - воскликнула она обиженно, но мгновенно поняв, что ему пожелала, изменилась в лице. - Прости, это я по глупости сказала, но тем не менее я серьёзно говорю - что-то и с той поляной и с валуном не так. Сердцем чую.
   Егор миролюбиво ответил:
   - Не так, значит, не так, как-нибудь проверим.
   Камни выбрали, убрали в рюкзаки и отправились к концу щупальца, где их и высыпали.
   - Предлагаю символы нарисовать потом, чтобы не тратить сейчас на это время, - сказала Юля, бросив взгляд на потемневшее на востоке небо.
   - Больше того, я предлагаю взять только верёвки и телефоны, - заявил Егор, - ну и, понятное дело, палку, а остальное оставить здесь - незачем тащить с собой.
   Предложение было хорошим, и рюкзаки оставили на месте, взяв с собой только необходимое.
   К тому моменту, когда Мангусты зашли на болото, Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив после себя сероватое сумеречное освещение. При этом свете, уже беременном ночью, Егор начал определять глубину болота. Опуская шест в различных местах, он убедился, что даже на располагающихся вплотную участках дно находится на расстоянии от нескольких сантиметров до... А вот до чего - Егору узнать не удалось. Воткнув шест в очередной раз, он не смог достать до дна и попытался вытянуть его обратно, но у болота были другие мысли на этот счёт, и перетягивание палки закончилось безоговорочным поражением Егора. Когда с издевательским хлюпаньем болото втянуло верхушку этой палки, Егор оглянулся в надежде найти другую, не менее подходящую, но выяснилось, что, во-первых, среди искривлённых деревьев таких нет в принципе, а во-вторых, сумерки уже начали прорастать в светлом пока ещё воздухе, скапливаясь в укромных местах, и были готовы выпрыгнуть в любой момент. Егор моментально вспомнил, что ему очень страшно.
   - И что мы сейчас будем делать? - вполголоса, боясь говорить громче, спросил Егор.
   Юля, до этого с увлечением наблюдавшая за попытками брата победить болото, вдруг сообразила, что они, вообще-то, в преддверии ночи стоят на болоте, на что никто в здравом уме не отваживался, и тоже моментально ощутила страх. Пытаясь не обращать на него внимания, Юля с наигранной весёлостью заговорила:
   - Ты "Одиссею" читал?
   - Ну, читал, - отозвался Егор. - То есть ты хочешь, чтобы мы сейчас привязали себя к деревьям и просто сидели посреди болота, глядя, как опускается ночь?
   Пожав плечами, Юля ответила:
   - А почему бы и нет. Просто узлы должны быть такими, чтобы их легко было развязать. Это только для страховки, чтобы мы от внезапного испуга не упрыгнули куда-нибудь не туда, как тогда Стас.
   - Упрыгнули? - нервно хихикнул Егор.
   - Да, - твёрдо сказала Юля, - именно так. Кстати, - спохватилась она, - вечер, конечно, тёплый, но надо раскатать штанины и надеть куртки, не дай бог, оцарапаемся.
   Они торопливо привели одежду в порядок, привязали себя к деревьям и, устроившись с ногами на мягком трухлявом бревне, что при падении, зацепившись за живых собратьев, осталось висеть в воздухе, сели ждать развития событий. Очень скоро стало понятно, что сидеть молча нельзя, иначе они сами, без всякой помощи болота, накрутят себя до состояния панического ужаса.
   - Нам надо о чём-то говорить, - потребовал Егор, - неважно о чём, хоть стихи читать. - Ага - "Трусоват был Ваня бедный...", - в шутку начала Юля.
   - Я тебя придушу!
   - А что такого - там ведь всё оказалось совершенно не страшно в итоге. Абсолютно рационалистическое объяснение.
   Егор покачал головой.
   - Меня, знаешь ли, как то не тянет сейчас слушать о вурдалаках и кладбищах, пусть даже и с абсолютно рационалистическим объяснением в конце.
   - Ну хорошо, тогда как ты думаешь, без влаги в воздухе мы шнырков не видим или их просто нет? - серьёзно спросила Юля.
   - Ты издеваешься?! - придушенно взвыл Егор. - У тебя что - других тем нет?
   - Сам же говорил "о чём угодно", а меня эта тема интересует, - Юля пожала плечами. - Не хочешь - не надо, предлагай сам.
   - Меня она тоже интересует, но не здесь же и не сейчас, - отрезал Егор, - давай лучше поговорим о том, что меня также очень интересует, но гораздо более безопасном.
   - Это о чём же?
   - О сознании, - твёрдо заявил брат.
   Юля резко выпрямилась и в изумлении начала смотреть на Егора, пытаясь разглядеть выражение его лица в сгущающихся сумерках.
   - О как! - протянула она. - А ты уверен, что сознание более безопасно, чем шнырки? Да и вообще - о чём конкретно ты хочешь говорить?
   - Если о нём только говорить, - убеждённо сказал Егор, - оно безопасно. А интересует меня вот что - смотри, мы даже не знаем, существует Икс или нет, я имею в виду, есть ли он в болоте или само болото стало разумным. И если само, то как это могло произойти, как вообще какой-то предмет может быть разумным?
   - Ну, как стало, на этот вопрос, я думаю, тебе не ответит никто. И можно ли назвать болото предметом? И, вообще, давай разберёмся, что ты понимаешь под сознанием? А то начнём тут дискуссию, сцепимся даже, может быть, чтобы потом выяснить, что говорим об одном и том же разными словами или о разном одними и теми же.
   Юля продолжала пристально вглядываться в брата, лицо которого смутным и светлым пятном висело перед ней в темноте. Егор задумался.
   - Не хотелось бы, - заговорил он наконец. - Ладно, опишу как я это понимаю: во-первых, это осознание себя, понимание того, что живёшь, во-вторых, реакция на окружающую среду, адаптация к ней и воздействие, ну и умение мыслить и чувствовать.
   - Отлично, здесь я с тобой согласна. И кому, как ты думаешь, присуще сознание?
   - Человеку, - твёрдо сказал Егор, - человеку в первую очередь и, отчасти, высшим животным.
   Юля улыбнулась - разговор увлёк её и о страхе она забыла.
   - А что насчёт "низших" - ну, например, насекомых?
   - Я не думаю, что у них есть сознание, скорее, только инстинкты.
   - Что такое инстинкты - это, знаешь ли, вопрос спорный и откуда они взялись, тоже неизвестно.
   - Ну как же, - Егор с недоумением покачал головой, - это известно всем - результат естественного отбора внутри вида на протяжении бесчисленных поколений, это же все знают.
   Юля усмехнулась.
   - Ага, а ничего, что очень многие, если не вообще все инстинкты могли возникнуть только как готовая конструкция, да и ещё, к тому же, единственно возможная для выживания вида?
   - Это какие же?
   - Простой пример - существуют пауки. Способ их охоты заключается в следующем - они выкапывают ямку, обкладывают её крупными песчинками, причём абы какие не подойдут - только определённый кварц, обладающий определёнными свойствами проводимости звука. Прикрепляют к каждой паутину и ждут, когда какой-нибудь муравей пробежит рядом или коснётся песчинки. Тогда вибрация передаётся пауку, причём песчинка служит резонатором, паук выскакивает и хватает жертву. Здесь одно из двух - либо предполагать, что готовая конструкция инстинкта была встроена, так сказать, в паука, либо какой-то паук проявил чудеса интеллекта, а остальные - чудеса обучаемости, усвоив новый способ охоты, а затем интеллект и обучаемость убрали за ненадобностью подальше. И это только один случай, один из бессчётного множества. Что ты на это скажешь?
   - Я не знаю, - честно сказал Егор.
   - Кроме того, - продолжила Юля, - те же насекомые могут показывать и в самом деле достаточно высокий уровень интеллекта. Мне однажды довелось увидеть муравья, который тащил берёзовый лист через асфальтированную дорожку. Он бодро бежал вперёд и с разгона влетел в мелкий песок, рассыпанный тонким слоем на одном участке, и застрял. Лист, казавшийся лёгким, пока муравей бежал по асфальту, превратился в якорь, едва асфальт сменился песком. Муравей отчаянно пытался бежать вперёд, но безуспешно - мелкие круглые песчинки прокатывались под его лапками, и он оставался на месте. Тогда муравей оставил лист, вылез из песка, обежал его со всех сторон и снова вернулся к листу. Схватив за противоположный конец, он вытащил лист из песка, и потащил в обход песчаной ловушки, спокойно перебежав на другую сторону. Знаешь, моему самодовольству как представителю вида Homo sapiens в тот день был нанесён сокрушительный удар, от которого у него уже нет шансов оправиться. Дело в том, что когда муравей бросил лист и начал бегать вокруг песка, я с высокомерным пренебрежением подумала: "Вот безмозглое создание, не смог пробежать и сразу сбился и теперь носится без цели!". А оно вон как вышло.
   - Ничего себе! - пробормотал Егор - услышанное шло вразрез с его представлениями о насекомых.
   - Другой случай. Я однажды видела сороконожку, терзающую дождевого червя. Она вцепилась в него как бульдог. Взяв травинку, я осторожно дотронулась до этой сороконожки сбоку. Считается, что такая мелкая живность не воспринимает человека - слишком большой. Если бы это было так, сороконожка подбежала бы к травинке или, в лучшем случае, к руке. Но она не обратила на них никакого внимания и побежала прямо ко мне. Сороконожка подняла переднюю треть тела и начала внимательно осматривать меня, крутя головой, а потом вернулась к червю. Я снова дотронулась до неё сбоку и снова она побежала непосредственно ко мне и опять осмотрела меня, правда, уже с меньшим интересом и опять вернулась к добыче. Я не стала её больше тревожить и оставила в покое. Кстати, можешь посмотреть, я сняла это на телефон.
   А однажды я видела, как подрались оса и стрекоза. Точнее, оса напала на стрекозу и пыталась ударить её жалом. Стрекоза отчаянно пыталась выдраться, уворачивая тельце от ударов и одновременно стараясь укусить осу. Они катались клубком и на земле и в воздухе, несколько раз стрекоза была близка к тому, чтобы освободиться, но каждый раз оса успевала схватить её снова. Наконец стрекозе всё же удалось вырваться и улететь. Может быть, энтомолог знает, что они могли не поделить. Я не энтомолог и не знаю, но, на мой взгляд, делить им нечего.
   - Это всё безумно интересно, - сказал действительно с увлечением слушающий Егор. Он даже забыл, где находится в данную минуту. - Но к чему ты это говоришь?
   - Да к тому, что сознание гораздо более распространено, чем принято думать. Сам подумай - таблица Менделеева. Строгая упорядоченность хаотичных на первый взгляд элементов. Порядок из хаоса может родиться только за счёт чьего-то сознания и воли, а не просто так. Зарождение жизни, да и сама она в целом - случайность? Абсурд. Такая сложнейшая структура появилась просто так - не выдерживает никакой критики. Да по закону сохранения энергии надо было остановиться на простейших. - Юля свирепо потрясла головой. - Да что простейших, вообще никого бы не было! Сам посуди - любые энергозатраты всегда вынуждены, неважно чем, неважно у кого или чего. Не будь изначально какого-либо давления, какого-то намерения, просто незачем было бы всему этому, - она сделала широкий жест рукой, указывающий на весь обозримый мир, - любому элементу этой вселенной проявляться.
   - Ну, здесь же эволюция... - начал было возражать Егор.
   - Не говори мне об эволюции! - злобно зашипела Юля, - люди уже столько тысячелетий занимаются разведением животных и растений и ни одного нового вида! По теории эволюции выходит, что со временем из паука можно получить дерево или гриб, или, например, ахалтекинца. Да из этого паука ты даже другого паука близкого вида не получишь! Или органы - якобы всё получается постепенно, последовательно усложняясь. Да ты представь себе постепенно усложняющийся глаз или сердце - да они работать не будут! Они работают только такими, какие есть, и никак иначе! То же касается и любого другого органа.
   - И как же, по-твоему, всё это получается?
   - Понятия не имею. Сдаётся мне, что всё новое просто возникает. Из небытия. - Тихим голосом, почти шёпотом, Юля проговорила, - понимаешь, Егор, я много раз пыталась представить себе как будет работать хоть что-то, находящееся в развитии. Переход от трёхкамерного сердца к четырёхкамерному, превращение чешуи в перья, образование инстинкта у новорождённого кенгуру, ползущего к соску... - она вздохнула, - и ничего, полный ноль. Всё это будет эффективным только уже готовым, в сборе. Просто представь себе живое существо, имеющее переходный вариант между перьями и чешуёй - ни защиты, ни возможности летать. Да по той же теории эволюции, - с усмешкой сказала Юля, - оно очень быстро умерло бы, не выдержав конкуренции и борьбы за жизнь. Вообще, эта теория эволюции похожа на прямую, на которой нарисовали точки, а отрезки между ними стёрли. Нет непрерывности, нет связи, только отдельные этапы.
   - Мутации? - напряжённо спросил Егор.
   Юля поморщилась и покачала головой.
   - Похоже на бога из машины - раз не знаем, как объяснить, пускай будут мутации. Дёшево и сердито! Нет, - она машинально отломила сухую ветку и начала крутить её в пальцах, - нет, - повторила она, - очень сомневаюсь. Все известные мне мутации - это либо упрощение имеющегося, либо умножение - удвоение, утроение и тому подобное, либо комбинации того, что уже есть. Они не создают ничего принципиально нового, только варьируют имеющееся. Нет, я не думаю, что это объяснение. А даже если и объяснение, то объясняет оно кое-что другое.
   Юля замолчала на несколько секунд, а затем со страстной убеждённостью заговорила:
   - Я не верю в ветхозаветного бога, уж тем более в то, что он - Творец Вселенной. Мягко говоря, не похож - это про него можно сказать: совершенно живой, но не располагающий к себе персонаж. Да и в других богов иных религий не верю тоже. Но, на мой взгляд, единственная возможность объяснить, как происходит подобный скачок - допустить существование некого всеобщего управляющего разума, называй его, как хочешь, хоть Богом. Сам посуди, после войны рождается много мальчиков...
   Егор перебил сестру:
   - Я слышал, что даже незадолго до войны это происходит.
   - Вот-вот, - кивнула Юля, - и я о том же. Тёплой зимой у зверей не растёт густой подшёрсток, то есть их тела заранее знают, что холодов не будет. И так во всём. - Юля отбросила палку в сторону и стала смотреть вперёд, на чёрный лес, едва различимый сквозь кустарники болота. Глубоко вздохнув, она качнула головой. - Единый Разум, Абсолют, Бог, Логос - названий прорва, - Юля усмехнулась, - тысяча имён, как и у всех главных богов во всех религиях. Имён тысяча, а суть одна - намерение, сознание, целенаправленность пронизывают всё сущее. Это и основа бытия, и плоть, и кровь, и это во всём. Я, лично, вообще вижу генеральный план вселенной в развитии сознания - именно этим путём идёт эволюция, а не каким-то другим. Очевидно, Верховный Бог и есть сознание. Почему человек считается венцом творения? Да потому, что у него как у вида сознание развито лучше всего. Даже если взять человеческие религии, представления о божественном, смотри: сначала примитивные первобытные люди считают, что божественность разлита во всём и называют её мана, убеждённые, что могут ею пользоваться. Затем, с развитием сознания, появляются персонифицированные божества, сначала зооморфные, затем антропоморфные. Следующий этап - Верховный Единый Бог, далее Богочеловек - Бог, вошедший в человека, и под конец Человекобог - человек, который становится Богом. То есть с развитием сознания божественность, находящаяся до этого извне, начинает перетекать внутрь самого человека, достигая апофеоза в буддизме, где человек, достигший просветления, то есть развивший своё сознание до такой степени, сам становится Богом. Так что, выходит, сознание - это и есть Бог. А если сознание это действительно Бог, то оно само может решить, в чём или в ком оно может воплотиться, хоть в той трухлявой палке, - она кивнула в ту сторону, куда упала отброшенная ею ветка. - Или в болоте, почему бы и нет.
   Егор усмехнулся:
   - Лавры Канта и Фомы Аквинского не дают покоя? Хлеб у философов отбираешь, однако.
   - Да ладно, - пожала плечами Юля, - доказательства существования Бога придумывают все кому ни лень, и чем я, спрашивается, хуже? Причём, заметь, я ни слова не сказала о том, что человек себе может представить, а что нет и, следовательно, Бог есть или нет, в зависимости от богатства фантазии доказывающего. Никакой метафизики или умозрительного трёпа, только факты. Серьёзно, подумай над этим.
   - Ну, если серьёзно, то мне нужно время, чтобы это обдумать. Может, ты права, а может, и нет.
   - Может быть, - согласилась Юля, - я очень многого, к сожалению, не знаю. Возможно, узнав какие-то новые факты, я стану думать по-другому. Но на основании того, что я знаю, я делаю именно эти выводы. Более того, всё новое, что я узнаю, только утверждает меня в этих выводах.
   - Я обдумаю это, - ещё раз повторил Егор.
   В этот момент раздался чавкающий звук, звук проснувшегося болота, ползущего к своей цели, и Мангусты сразу вспомнили, где они находятся и что ночь уже полностью опустилась на землю. Страх ледяными иголками воткнулся в них, заставив волоски на теле встать дыбом, и они на несколько секунд застыли, прикованные ужасом к бревну. Оцепенение вскоре отпустило их, и Мангусты осторожно слезли на землю, но едва их ноги коснулись почвы, как новая волна ледяного ужаса накрыла их и они опять услышали знакомый зов: "Идите ко мне, здесь мир, счастье и вечная жизнь".
   Почти лязгая зубами от страха, с дико расширенными глазами и искривлённым в жуткой гримасе ртом, Юля прохрипела:
   - Думай о том, что если он будет пугать тебя или звать к себе, ты уйдёшь, немедленно, и ему точно ничего не достанется. Направленно думай, сконцентрируйся.
   Егор, вжавшийся в дерево изо всех сил, сопротивляясь почти непреодолимому стремлению броситься вперёд, не разбирая дороги, стоял с совершенно белым лицом и колотящимся сердцем. Он не сразу понял, о чём говорит сестра. Информация с трудом пробилась в мозг, охваченный паникой, и Егор попытался последовать совету и буквально через несколько секунд почувствовал, что его отпустило. Он посмотрел на Юлю и увидел, что сестра радостно улыбается.
   - Сработало! - прошептала она. - Тогда сработало и сейчас! Он и в самом деле читает мысли и с ним можно договориться! - и она засмеялась, правда, довольно нервно.
   Егор присоединиться к веселью сестры не мог. C трудом приходя в себя после пережитого, он вжался спиной в древесный ствол, чувствуя, как неохотно покидает тело сотрясающая его дрожь. А затем он хрипло прошептал:
   - А что, если там ничего нет? Это только просто наши страхи и ничего кроме! Мы просто захотели перестать бояться и перестали!
   Улыбка моментально уползла с Юлиного лица, и она изумлённо воскликнула:
   - Оп-па, а такая мысль мне в голову не приходила! - она задумалась ненадолго и с некоторым сомнением сказала, - не похоже, было бы так, мы и со шнырками легко бы справились, да, и вот, послушай, - Юля кивнула в сторону чавкающих звуков и голос её стал звучать увереннее, - оно работает, ползёт. Нет, - убеждённо закончила Юля, - исключено, чтобы там ничего или никого не было, а ты, похоже, просто заразился дурацкой идеей.
   Подумав, Егор кивнул и сразу ощутил, как ушедший было страх пытается вернуться обратно. Внимательно всмотревшись в брата, Юля заметила, как меняется выражение его лица.
   - Это ты что же, себя успокаивал? - с любопытством спросила она. - Типа, раз это всё я сам придумал, то и не страшно?
   Егор ответил не сразу. Несколько секунд он просто смотрел перед собой, прежде чем заговорил:
   - Знаешь, говорил я искренне, но ты права, мне было бы легче, причём намного, если бы всё это придумал я сам.
   - Понятно...
   Ещё несколько минут они провели на месте, боясь отвязывать себя от деревьев, но ни страх, ни зов больше не возвращались. Наконец, собравшись с силами, они размотали верёвки и убрали их в карманы. Затем сползли с древесного ствола и включили фонари, отправившись к источнику шума. Идти пришлось недолго. Вблизи от устья щупальца болото ходило ходуном, издавая эти весьма неуютные звуки, с жуткой целеустремлённостью перекачивая ил из своих бездонных глубин в создаваемый щупальцем канал и превращая твёрдую землю в новое болото.
   - Слушай, - прошептал Егор, - здесь понятно, почему оно шевелится, стык, как-никак, но если Икс не само болото, а находится в нём, то там где он сидит также может быть заметно движение, нужно осмотреть здесь всё.
   - А почему ты не думаешь, что он может сидеть именно здесь? - прошептала в ответ Юля.
   - Очень маленькое пятно колышется, - с сомнением пробормотал брат.
   - Неубедительный аргумент, а если он размером с пиявку, мы же не знаем? Кроме того, чистое безумие лезть вглубь болота. И здесь-то находиться - смертельный риск, а уж там... Сам подумай, если он опять включит свой генератор страха, сколько мы сможем себя контролировать? Отсюда мы хотя бы сможем успеть выбраться в случае чего.
   - Юль, извини, конечно, за грубость, но ты мозги включи: на кой чёрт нам лезть туда? Фонари на что? Любое движение воды в их свете будет заметно сразу - блики-то никуда не денутся.
   Юля на несколько секунд задумалась.
   - Ты прав, мелкий, - нехотя подтвердила она и чуть слышно добавила, - а насчёт размеров права всё же я.
   Медленно, с долгими остановками на одном месте, Мангусты просканировали фонарями болото, и на некотором удалении от устья им действительно удалось обнаружить ещё одно пятно, вода в котором медленно колыхалась. Остальная же часть болота оставалась абсолютно неподвижной.
   - И что это значит? - вслух спросила сама себя Юля, и сама же себе и ответила, - ровным счётом ничего. Это вполне может быть то место, откуда перекачивается ил, а не то, в котором находится тот, кто его перекачивает. Очередная пустышка.
   - Совершенно верно, - отозвался Егор, неприязненно глядя на устье, ни на мгновение не прекращающее шевелиться и хлюпать.
   Поёжившись, Юля сказала:
   - Пошли отсюда, а то как-то жутко здесь.
   Брат молча кивнул.
   Посмотрев ещё несколько мгновений на эту непрестанную работу, Мангусты с чувством огромного облегчения покинули болото. Хоть оно и прекратило звать их упокоиться в своих глубинах, но менее страшным от этого не стало.
   Мангусты прошли вдоль болота и двинулись к тому месту, где оставили свои вещи. Найдя их в целости и сохранности, они успокоились, так как где-то глубоко внутри опасались, как бы с их запасами чего не случилось. Но всё было в порядке и, вытащив их, они разложили на земле, и Юля при свете фонаря, который держал Егор, нарисовала на камнях символы, изображённые на листе.
   Камни поочерёдно покидали в щупальце. Подождав немного, Мангусты были вынуждены признать, что эффект, прямо скажем, оказался нулевым. То же касалось и остальных вариантов - Икс ни на секунду не остановил работу. С минуту Юля и Егор сидели, глядя друг на друга, затем Юля неуверенно сказала:
   - Попробую-ка я ещё кое-что, - и, повернувшись к щупальцу, резко приказала, - немедленно прекрати работу!
   На мгновение показалось, что пульсация щупальца прекратилась, но, возможно, просто потому, что Мангустам очень хотелось это увидеть. Подождав ещё немного, Юля развела руками:
   - По-моему, он на меня просто плюнул.
   - По-моему, тоже, - согласился Егор. - Ладно, пошли домой, всё, что могли на данный момент, выяснили.
   По дороге он поинтересовался:
   - А ты-то чего тогда так развеселилась?
   - Тогда - это когда?
   - На болоте. Чем тебя так обрадовало то, что оно живое? - чем больше Егор об этом думал, тем в большее изумление приходил. - Ты аж в лице изменилась, когда я сказал, что его нет, что это просто наши фантазии.
   Теперь настало время впасть в глубокую задумчивость Юле. Только когда они уже вошли в дом, она смогла ответить:
   - Знаешь, я его боюсь до паники, мне совершенно не нравится то, что там происходит, больше того, я думаю, что происходящее там угрожает нам и, возможно, смертельно. Но неужели это не здорово, что мир намного сложнее, больше и интереснее, чем кажется на первый взгляд?
   Егор, пожав плечами, убеждённо сказал:
   - Знаешь, в гробу я видал такой интерес.
   - Твоё дело, мелкий, но одно другому не мешает. В какой-то степени... - Юля помолчала немного, - да, в какой-то степени и саму смерть можно счесть интересной. Ведь это вечный вопрос - что там, по ту сторону. Но ведь, безусловно, смерть является страшной.
  
   Наступила осень, Егор уехал из дома и поселился в общежитии института, с головой погрузившись в занятия и архивные документы. Юля периодически ходила днём в сторону болота, проверяя, как продвигается щупальце, но близко подходить не решалась - гибель кабана была ещё слишком свежа в её памяти. Зато она добралась до дороги, что так манила её летом, и дорога эта оказалась поистине необычной. Каждый раз, стоило на ней оказаться, возникало ощущение, что она уводит в другой мир. К тому же выяснилось, что в ясные ночи луна висит в точности над тропой, из-за чего Юля дала ей название - Лунная дорога.
   Даже днём мысли о Лунной дороге постоянно посещали Юлю, к ночи усиливаясь до одержимости, и она почти ежедневно после наступления сумерек бывала там, несмотря на то, что редкая прогулка проходила спокойно. Там постоянно что-то случалось, по мелочи, но действующее на нервы: то беспричинная тревога, то ощущение чьего-то присутствия вплотную, то эхо, такое звонкое и чистое в других частях леса, исчезало на каком-нибудь участке дороги, и звук становился глухим и сразу умирал.
   Много чего происходило там - необычные звуки, мелькающие тени, внезапные изменения температуры воздуха и многое другое. Это иной раз доводило Юлю до нервной дрожи, а то и приступов страха, но отказать себе в посещении Лунной дороги она не могла - это место действовало на неё как наркотик. Но однажды, уже в конце октября, произошли две вещи, вынудившие её на год отказаться от прогулок в этом, так заворожившем её месте.
   Как-то ночью, которую можно было считать тёмной, если бы не лунный свет, отражающийся в стволах и последних оставшихся на деревьях листьях, мокрых от прошедшего днём дождя, Юля шла с собаками, ощущая привычную и любимую ею кипящую ночную силу. Но неожиданно энергия начала вытекать из неё, как вино из бочки с открытым краном. Сильно удивившись, но не придав пока особого значения этому (сил было, хоть отбавляй), Юля продолжила идти вперёд - ей очень хотелось узнать, куда ведёт одна из многочисленных тропинок, которыми оканчивалась Лунная дорога, что, к слову, делало её похожей на гидру. Не сталкивавшаяся ранее с подобным, Юля и не подозревала, насколько далеко может зайти дело, но уже ближайшие десять минут недвусмысленно показали - необходимо возвращаться. Энергия, неуклонно и быстро вытекающая из неё, остановилась на уровне, позволяющем Юле только с трудом передвигать ноги, испытывая при этом чувство, что она тащит на плечах бетонную плиту. Теперь эти пятнадцать километров до дома, которые ещё несколько минут назад показались бы лёгкой прогулкой, превратились в громадное, почти непреодолимое расстояние.
   Юля еле плелась к дому по Лунной дороге, спотыкаясь о каждый корень, проваливаясь в каждую ямку, а любая неровность высотой более двадцати сантиметров казалась ей неприступной Джомолунгмой, вынуждавшей Юлю останавливаться у подножия и с трудом карабкаться наверх.
   Она тащилась, отчаянно пытаясь сообразить, как же так - человек, только что кипящий энергией, за несколько минут превращается в еле двигающуюся развалину. Но через некоторое время Юля стала замечать, что силы начинают к ней возвращаться, вскоре достигнув первоначального уровня. В своей эгоистичной радости по поводу вновь пробудившейся энергии она поначалу не обратила внимания на то, что Алтай, до этого спокойно рысивший впереди, начал терять скорость и плестись, отставая, позади. Заметила всё это Юля только тогда, когда, обернувшись, увидела, что он пошатнулся и едва не упал.
   Увиденное ударило её словно током - то, что она принимала за возвращение собственных сил, было, по всей видимости, кражей сил Алтая. В то время, когда она радовалась вливающейся энергии, Алтай слабел на глазах. Юля пришла в ужас - его уже шатало настолько, что он с трудом передвигался. Пришлось остановиться и дать ему возможность лечь, так как идти дальше Алтай просто не мог.
   Юля села рядом с ним, гладя его, и громко сказала: "Я хочу вернуть ему его энергию", надеясь, что раз подобное помогло тогда Ангаре, то поможет и Алтаю в этот раз.
   Какое-то время они провели на месте - Алтай, лежащий почти без сил, Юля рядом с ним и, чуть в отдалении, Ангара, усевшаяся охранять и крутившая головой во все стороны. Прошло около пяти минут, и Юля почувствовала, как силы начинают убывать, зато Алтай явно оживился. Он встал и предложил идти дальше, пройдя вперёд, оглянувшись и посмотрев на Юлю.
   Они снова отправились к дому, и на этот раз энергия вытекала уже безвозвратно. Алтай не шёл по следам так, как это делала Ангара, но он держался всю дорогу вплотную, временами сталкиваясь с Юлей. До конца энергию Алтай так и не восстановил, но окреп достаточно, чтобы без отдыха дойти до дома. А вот Юля еле плелась. О том, где находится дом, она старалась просто не думать, от мысли, сколько ещё осталось пройти, ей становилось плохо. И так же как тогда, с Ангарой, у неё начались проблемы с дыханием. Любой вдох чуть сильнее еле заметного вызывал острую боль в области солнечного сплетения и сухой кашель.
   Потратив на обратную дорогу времени едва ли не вдвое больше, чем в другую сторону, они добрались до дома, когда уже давно рассвело. Юля вползла в прихожую с единственной мыслью - подняться к себе и лечь спать, но ей пришлось задержаться ещё на какое-то время. Около дверей её встретила Марина, которая будучи ранней пташкой, давно уже была на ногах и сейчас, увидев входящую в дом сестру, встревоженно спросила:
   - Юленька, ты случайно не брала гарнитур?
   Изумлённая, Юля отрицательно покачала головой - изумрудный гарнитур был очень ценным для их семьи, как непосредственно по стоимости, так и, в первую очередь, из-за воспоминаний, которые с ним были связаны. Гарнитур подарил их отец в день свадьбы своей невесте, их маме, и та надевала его в самых торжественных случаях.
   После исчезновения родителей Марина тряслась над ним, храня его в специальной коробке в собственном шкафу, регулярно, раз в полгода, чистила и показывала остальным только по большим праздникам. И сейчас, когда пришёл срок снова привести украшение в порядок, оно исчезло. Губы у Марины дрожали, когда она задавала следующий вопрос:
   - Юленька, скажи, пожалуйста, ты не предполагаешь, где он может быть?
   Юля снова покачала головой - пропажа гарнитура представлялась ей совершенно непостижимой.
   - Юленька, я прошу тебя, ты же знаешь, как он для меня важен, - Марина умоляюще смотрела на сестру, - если ты хоть что-то знаешь или кого-то покрываешь, скажи мне, - она почти плакала.
   - Да о чём ты говоришь! - в отчаянии воскликнула Юля, - кого я покрываю, что я могу знать? Да я видела его тогда же, когда и все - в апреле!
   - Кто-то видел его позже, - убитым голосом отозвалась Марина, - и я очень боюсь, что это был Егор.
   Юля задохнулась от возмущения.
   - Егор не вор, никогда не был и не будет! - отчеканила она, как только обрела дар речи.
   - Не сердись, пожалуйста, я знаю, как вы близки, как дружите, но Егор - молодой человек, который впервые уехал из семьи, живёт один в большом городе и ему, конечно же, нужны деньги.
   Закусив губу, Юля внимательно смотрела на сестру. Первый порыв бешенства стих, и она спокойным тоном спросила:
   - Откуда у тебя эти отвратительные мысли? Они не могут быть твоими. Разве Егор когда-нибудь давал повод? Неужели ты действительно веришь в то, что он мог совершить подобное? Ведь то, в чём ты его обвиняешь - подлый, омерзительный поступок. Даже если представить, что Егору срочно понадобились деньги, он бы поговорил с нами, но никогда бы не взял тайком гарнитур. Тем более зная, как ты к нему относишься.
   - Это так, Юленька, - торопливо заговорила Марина, и Юля с горечью и гневом увидела, что сестра ни на грош не верит её словам, - конечно же, Егор никогда бы так не сделал, но молодой человек...
   - Стой! - резко прервала её Юля. - Я понимаю, что ты сильно расстроена, и я ума не приложу, куда он мог деться. Сейчас я лягу спать, а когда проснусь, мы обыщем весь дом. Но если ты ещё раз скажешь мне, что это Егор украл гарнитур, я могу не сдержаться, и мы очень сильно поссоримся. Запомни раз и навсегда, Егор - не вор и не подлец и никогда бы этого не сделал.
   Марина стояла, кусая губы, со слезами на глазах, но заговорить больше не решилась, видя, что сестра стоит с каменным лицом, на грани того, чтобы прийти в неконтролируемое бешенство.
   Юля попрощалась с Мариной и прошла к себе злая, расстроенная, недоумевающая и смертельно усталая. Она хотела перед сном решить, стоит ли рассказывать брату об этом или нет, но сон одолел её раньше, чем она смогла это сделать. На следующий день Юле не удалось приступить к поискам гарнитура, настолько сильно сказалась прогулка, совершённая накануне. Зато у неё было время подумать и она, почти весь день проведя в кровати за работой и вылезая только по крайней необходимости и с огромным трудом, решила - завтра она обыщет каждый уголок дома и сада - вдруг это Маша взяла поиграть красивую блестящую игрушку и куда-то засунула. Если гарнитур найдётся, она не скажет Егору ни слова, если же нет - рассказать обо всём необходимо.
   Ночью Юля спала очень плохо и, рано проснувшись, сразу приступила к методичному обыску. Но время шло и мрачная уверенность, что гарнитура дома нет, крепла на глазах. Юля кропотливо осматривала каждый кусочек пространства, но уже не верила, что гарнитур найдётся. Вечером она вынуждена была признать своё поражение и с тяжёлым сердцем отправилась звонить брату. Егор, услышав её голос, с искренней радостью сказал:
   - Это замечательно, что ты позвонила. Я собрал такую информацию, что советую тебе сесть. Я и сам собирался тебе уже скоро звонить. Слушай же...
   - Извини, Егор, - быстро перебила его Юля, - у меня для тебя тоже есть информация, которую я с трудом могу заставить себя рассказать тебе. Мамин гарнитур помнишь?
   - А как же! - насторожился Егор.
   - Так вот, он исчез, а в исчезновении обвиняют тебя.
   - Гарнитур исчез? Какая жалость, вот Марина расстроилась, наверное... - Даже по телефону было слышно, насколько огорчён Егор.
   Юля настойчиво повторила:
   - Егор, ты слышал меня? Тебя обвиняют в его пропаже, заявляют, что ты его украл, ты понимаешь это?
   - Это какое-то недоразумение, - отмахнулся брат, - а кто обвиняет-то?
   - Марина, она убеждена, что ты взял гарнитур, потому что тебе нужны деньги на развлечения в городе.
   - Какие развлечения, - хмыкнул Егор, - да у меня времени поспать нет.
   - Я знаю, мелкий, но Марина по какой-то загадочной причине вбила это себе в голову, и мне не удаётся её переубедить.
   - Действительно, странное дело, - удивился Егор и тут же, забыв об этом, вернулся к тому, с чего начал разговор, - ладно, это всё ерунда, всё когда-нибудь разъяснится, а теперь слушай, что я нарыл - это гораздо интереснее и важнее. Такое ощущение, что на это место наложили проклятие. Мне удалось обнаружить довольно много документов, даже карты, посвящённые ему, что само по себе уже можно считать чудом. Кое-что мы и так знаем - почти уничтоженная фашистами деревня с массовым захоронением ещё не до конца умерших людей, маньяк-помещик. Кстати, знаешь, скольких он замучил? Более пятисот человек.
   Юля нахмурилась, вспоминая кладбище, и с недоумением спросила:
   - Но как же так, ведь там не более двух сотен могил, от силы двести пятьдесят.
   - А он их в озеро сбрасывал или приказывал на болото относить. Но к помещику я ещё вернусь, расскажу поподробнее, это весьма любопытно. О сектантах ты знаешь, но всё это только малая часть погибших там.
   - Да куда уж больше! - потрясённо воскликнула Юля.
   - Есть куда, да вокруг этого болота костей больше, чем земли. Начнём от современности и пойдём назад, до тех времён, о которых сохранились документы. Ты же знаешь, какие замечательные там сосны.
   - А причём здесь сосны?
   - При том, что в какой-то степени из-за них в этих местах захоронено около... Ты сидишь хорошо, не упадёшь? - с искренней заботой спросил Егор.
   - Не тяни, говори быстрее!
   - О тебе забочусь, - серьёзно отозвался брат, - так вот, только, я подчёркиваю, только из-за этих лесов в земле вокруг болота лежит более двадцати тысяч человек.
   Юля сидела неподвижно, молча, почти не дыша.
   - Ты слышишь меня? - встревоженно спросил брат.
   - Да.
   - А, хорошо, тогда продолжаю. Первое. Середина двадцатого века. Борьба с врагами народа и попутно индустриализация страны. Конечно, никаких десятков миллионов убитых не было, это полный бред, но и около миллиона за тридцать лет это много, слишком много. И более двенадцати тысяч из них лежат именно здесь - люди, заключённые, добывали лес в жутких условиях, зимой без отопления, и умирали один за другим. Например, за одну зиму погибло более трёх тысяч человек. Хоронили их там же, в братских могилах. Мне удалось обнаружить карту захоронений, сделанную одним заключённым, и чудом сохранившуюся в архиве. Так вот, одно из них - одно из самых крупных, более трёх тысяч человек, находится там, где сейчас заросшая согнувшимися берёзами вырубка. А остальные, помнишь, там дорога - как раз вдоль неё.
   - Лунная дорога, - прошептала Юля.
   - Что? Я не расслышал, - переспросил Егор.
   - Ничего, потом расскажу, - мёртвым голосом произнесла сестра, закрыв глаза рукой.
   - Ладно, тогда о помещике. В лесу похоронено так мало, потому что трупы остальных бесследно сгинули. Для крепостных это болото было местом обитания дьявола. Кстати, его они боялись страшно, боялись и старались задобрить. Помещик потому ещё сбрасывал трупы в воду, что наутро там не оставалось никого, все исчезали. - Со злой иронией Егор сказал, - летом это, знаешь ли, очень актуально. Только некоторых крестьяне рискнули вытащить из воды. Кстати, он и сам бесследно сгинул, очевидно, там же, и я не стал бы исключать... - на несколько секунд повисла пауза, затем, трубка снова зашуршала, и послышался голос Егора, - слушай:
   " Как в дремучем лесу
   Болото Змеиное
   А в болоте том
   Мертвец во гробе лежит
   Во гробе лежит
   Да гроб тот каждую ночь грызёт
   Хочет на свет Божий выйти
   А как выйдет на свет Божий
   Всем смерть прийдёт..."
   Егор на секунду прервался:
   - Я здесь ничего не менял, читаю, как написано.
   "Так и в тебе, раб Божий..."
   - Там имя указано, то же самое, что и у помещика, - было слышно, что Егору не по себе, - я его произносить не буду, потому что не знаю, какая сила есть в словах, а у меня друзья, носящие то же имя. Потом, если захочешь, я сфотографировал заговор, покажу тебе.
   "Чтобы мертвец лежал
   Мертвец лежал да грыз тебя
   Мясо твоё грыз, кости глодал
   Кровь твою пил, на свет Божий выходил
   А как выйдет он
   Тебе смерть прийдёт
   И лежать тебе, раб Божий...
   В дремучем лесу, в болоте глубоком
   День-деньской и без выхода
   Во веки вечные"
   - И как тебе?
   - Что это было? - тихо спросила Юля.
   - Один из тех документов, что мне удалось найти. Я не стану утверждать, что это был заговор на гибель помещика, но скажу такое - письмо, в котором он и был записан, датируется 15 октября 1752 года. Само письмо особого интереса не представляет, если не считать заговора. Оно явно писалось тому, кто и так уже всё знал. Так вот, письмо датировано 15 октября, а я выяснил, что 18 октября того же года этот помещик исчез бесследно. Выводы делай сама. - Егор помолчал немного, - собственно, это одна из причин, почему я не хочу называть имя. Ну ладно, о помещике закончили, теперь Пётр I. Ему лес нужен был не меньше, чем Сталину, и он был не менее одержимым государственником. Соответственно, при убеждении, что государство - это всё, отношение к людям у него было примерно таким же, как и у Сталина - если что-то важно для страны, то остальное не имеет значения. При Петре I в землю в этих лесах ушло около восьми тысяч. Они там, насколько я понимаю, рассредоточены по большей площади, чем у Сталина. Ну, а теперь переходим к Ивану Грозному, по сути, превратившему в Россию Московское княжество. Одним из этапов становления России было полное подчинение Москве Великого Новгорода и Пскова. - Егор мрачно хмыкнул. - Кстати, удивительная вещь, начинаешь копаться в архивных документах, и практически во всех случаях выясняется, что если о нашей стране написаны какие-нибудь гадости, то написали их иностранцы, зачастую даже не бывшие очевидцами событий. Или, - тут голос Егора стал злым, - что значительно хуже, свои же иуды, тесно сотрудничавшие с иностранцами.
   Юля усмехнулась:
   - Сразу видно, что "Александр Невский" - твой любимый фильм.
   - А что не так, - вскинулся Егор, - первых хотя бы понять можно - чужая страна, которую они не обязаны любить, не говоря уже о тех, кто является откровенными врагами, но когда свой же тебе нож в спину всаживает, лицемерно заявляя при этом, что это от большой любви... - он резко оборвал фразу.
   - То убить такого готов голыми руками, - закончила Юля за брата. - Всё так, Егор, - со вздохом сказала она, - даже не стану с тобой спорить. Ладно, так что насчёт Новгорода?
   - А насчёт Новгорода то, - ответил явно заведённый Егор, - что уже на следующий год после так называемого разгрома, в котором, по сообщению одного особо осведомлённого иностранца, погибло 700000 человек, это при том, что там всего проживало около 30000, Иван Грозный отправил в него из Москвы для защиты свою семью и немалую государственную казну под охраной всего пятисот человек, а затем и перебрался туда сам и даже некоторое время подумывал, не сделать ли Новгород столицей. А новгородцы не те люди, чтобы покорно принимать кровожадного агрессора, что не раз уже в своей истории доказывали. И раз так спокойно приняли царя, значит, не считали его врагом. Видимо, он, как бы сейчас сказали, разобрался с некоторыми зарвавшимися олигархами, решившими сдать город врагам, к чему люди в массе своей отнеслись положительно. А иностранцам чем искать соринки в чужих глазах, следовало бы сначала повытаскивать брёвна из своих, а не учить всех вокруг демократии и гуманизму. По поводу гуманизма лучше бы молчали и не позорились, а истинная демократия в Великом Новгороде существовала невесть сколько сотен лет! Но, чего отрицать нельзя, погромы всё же были, и людей погибло сколько точно неизвестно, но несколько тысяч человек, по всей видимости, были убиты. Во многом, благодаря кровавым упырям - убийцам и грабителям, которые всегда и повсюду в большом количестве принимают участие в подобных делах. Было, в частности, уничтожено и разграблено немало окрестных деревень. Так вот, здесь находилась одна из таких. В летописи есть упоминание о ней. Я думаю, тебе не надо говорить, где она находилась.
   Юля покачала головой.
   - Пропавшая деревня.
   - Она самая. Там эти выродки выгнали всех жителей на мороз, от мала до велика, сами сидели у костров, грелись, сволочи, - Егор завёлся не на шутку, и его уже трясло от бессильной ярости, - и люди все замёрзли насмерть. Все, понимаешь, - выкрикнул он, - даже младенцы! Я не могу понять, как такое возможно, что это должны быть за люди! Как вообще можно творить такое!
   - Егор, успокойся, пожалуйста, - хмуро сказала Юля, - такое было, есть и, боюсь, будет всегда. Незачем сейчас себе нервы трепать, всё равно уже ничего не изменишь.
   Егор глубоко вздохнул.
   - Хорошо, продолжаю. Один священник из уцелевшей чудом соседней деревни сподвиг своих прихожан похоронить их по-человечески и христиански там, где они жили и умерли. Весной их закопали. Затем, есть отдельные упоминания о некой деревне язычников-дьяволопоклонников, которые к этому болоту относились как к богу и приносили ему человеческие жертвы. Но они исчезли много сотен лет назад и толком о них неизвестно ничего. Всё, я закончил, что выяснил - рассказал. Ну как?
   - Во-первых, всё это просто ужасно, а во-вторых, у меня для тебя тоже кое-что есть.
   Юля подробно рассказала ему о Лунной дороге и, особенно, о внезапной потере энергии и о том, что было дальше. Егор слушал, не перебивая, а потом очень обеспокоенно сказал:
   - Юль, пообещай мне, что не будешь ходить туда одна, прошу тебя, а если рядом окажешься, держи телефон под рукой.
   Сестра невесело хмыкнула.
   - Честное слово, Егор, тебе нет необходимости просить меня, я и так после услышанного туда не сунусь, а что касается телефона, так почти по всей Лунной дороге связи нет, я проверяла. Ладно, сейчас давай прощаться, а на досуге обдумай, что всё это может значить. Я займусь тем же, а потом сравним выводы. Удачной учёбы и пока.
   - Пока, - и Егор положил трубку.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 9
   - Привет, Егор, ты, кажется, вырос!
   Марина радостно приветствовала брата, приехавшего отметить Новый год в кругу семьи.
   - Ты так рано, как я рада, я думала, ты приедешь только завтра!
   - Первокурсников отпустили пораньше, - объяснил Егор, ставя сумку на стул в прихожей. Он оглянулся и удивлённо спросил, - а где все?
   - Так ведь никто не ожидал, что ты сегодня приедешь, ты же ещё вчера звонил и сообщал, что сможешь выбраться только через день, вот все сегодня и разбежались, - рассказывала Марина, ведя Егора на кухню. - Ты, конечно, голодный? - полувопросительно-полуутвердительно обратилась она к нему.
   Егор яростно закивал.
   - Ещё как.
   - Я так и знала, - улыбнулась довольная сестра. - Мой руки, а я накрою на стол.
   Пока Егор приводил себя в порядок, Марина продолжила рассказывать:
   - Как я уже сказала, все разбежались, и я осталась одна, готовлю еду к празднику. Андрей и Машенька отправились в город докупить кое-что, да и к тому же Андрей хочет сводить её на Ёлку, а Юля...
   В этот момент они услышали звук открываемой и закрываемой двери, а несколькими секундами позже на кухню влетели собаки, счастливые, что вернулся Егор, и какое-то время разговаривать стало невозможно. Вслед за собаками вошла Юля и, увидев Егора, разулыбалась.
   - А я смотрю, знакомая сумка стоит, но почему сегодня?
   Егор рассмеялся.
   - Можно подумать, что вы хотите выпихнуть меня из дома до завтра, две злобных тётки!
   Юля отвесила ему лёгкий подзатыльник.
   - Да ну тебя, глупости говоришь. - Она фыркнула, - наплёл с три короба, что завтра приедешь, всех из дома сегодня выгнал, а сам тишком прошмыгнул!
   - Что значит "выгнал"? - удивился Егор и посмотрел на Марину.
   - Мы хотели встретить тебя завтра и никуда уже не выходить. Вот все и решили свои дела вне дома закончить, - пояснила она.
   - Ну и ладушки, - обрадовался Егор, - а я вам сюрприз сделал - все пришли, а я уже дома и сам встречаю!
   Марина и Юля рассмеялись.
   - Сюрприз удался! - весело сказала Юля. - Нет, в самом деле здорово, что ты сегодня приехал!
   Тут послышался шум машины, подъезжающей к участку.
   - А вот Андрей и Машка, - широко улыбаясь, воскликнул Егор, который успел уже очень сильно соскучиться по своим.
   Через минуту на кухню вошли новоприбывшие, и Маша, заметив Егора, подлетела к нему и обняла, вцепившись со всей силы. Егор обхватил её одной рукой, другой ероша волосы. Андрей, заметивший Егора чуть позже, остолбенел.
   - Егор, а разве ты не должен был завтра приехать?
   Обе сестры и брат, переглянувшись, дружно расхохотались, а растерянный Андрей, нахмурившись, разглядывал родственников, пытаясь сообразить, чем же могло быть вызвано это бурное веселье.
   - Позволено ли мне будет осведомиться, - осторожно заговорил он, - что столь необычного в моих словах послужило поводом для сего взрыва эмоций?
   Увидев его изумление, выглядящее особенно комичным на фоне такой высокопарной фразы, остальные начали хохотать ещё сильнее. С трудом успокоившись, Марина сообщила мужу, уже собравшемуся всерьёз обидеться:
   - Понимаешь, Андрей, никто из нас не избежал этого вопроса. Человек домой вернулся на день раньше, а все его спрашивают: а почему не завтра?
   Андрей подумал немного, представил, как это было, и захохотал с остальными. Отсмеявшись, он обратился ко всем:
   - Вопрос подобной важности я не имею права решать в одиночку. Как известно, Новый год - праздник семейный. Но я взял на себя смелость пригласить Стаса, оговорив, безусловно, что окончательное решение остаётся за всей семьёй.
   Возражений никто не высказал, хотя Маша и насупилась, и Андрей отправился звонить Стасу.
   Мангусты провели какое-то время на кухне, общаясь с Мариной, делясь новостями и помогая готовить еду (естественно, в чётко оговорённых той пределах). Но долго выносить, как посягают на её священную обязанность, она не могла и выгнала Мангустов с кухни, заявив, что если они сунут сюда свои носы, обратно уйдут без них. Судя по решимости, горевшей в глазах старшей сестры, угроза была нешуточной, и Мангусты предпочли слинять с кухни, захватив с собой Машу.
   Они поднялись в комнату Егора, где и устроились, разговаривая на разные темы и дожидаясь, когда Маша, уставшая после поездки, уснёт. Дождавшись, сразу заговорили об Иксе.
   - Как ты мог догадаться, я сегодня была там, - сказала Юля, моментально посерьёзнев и уже без намёка на прежнюю весёлость, - наши ожидания, что он доберётся до кладбища позже, чем мы предположили вначале, похоже, не оправдаются. Сам видишь, какая тёплая зима, - тут Маша засопела во сне и начала крутиться в кровати. Юля, посмотрев на Егора, приложила палец к губам и жестом предложила следовать за ней.
   Придя в свою комнату, она подошла к подоконнику и уселась на него, глядя на брата. Егор в свою очередь приготовился внимательно слушать сестру, как только устроился в кресле.
   - Так вот, - заговорила Юля снова, - постоянный плюс и почва не промерзает. Мы рассчитывали, что он к ноябрю перестанет ползти, ан нет - декабрь заканчивается, а щупальце всё движется. Так что не исключён даже май.
   - И что же делать? - удручённо спросил Егор, - в мае меня здесь не будет, а тебе туда одной идти нельзя.
   Юля пожала плечами.
   - Не знаю, посмотрим, я буду днём ходить, проверять. Мы ведь даже толком не знаем, зачем он туда ползёт и что должно там случиться. В крайнем случае, - тут Юля сплюнула через плечо, постучав по подоконнику и по голове, - в крайнем случае, возьмёшь академический отпуск.
   - Да, - озабоченно произнёс Егор, - в крайнем случае, возьму, хотя и очень не хочется.
   - Ладно, посмотрим, какая дальше будет зима, и какая ещё придёт весна, да и когда.
  
   А зима дальше началась очень холодная. Последним тёплым днём был день приезда Стаса - 31 декабря. Первый же день нового года принёс собой мороз, моментально сковавший землю, ставшую похожей из-за этого на скульптуру самой себя.
   Сам Новый год прошёл очень весело. Андрей, который раньше всегда в одиночестве жарил шашлыки, нашёл себе компанию в лице Стаса, как оказалось, знающего несколько новых способов и обещавшего показать их Андрею. При этом Стас находил время развлекать Марину, предлагая ей помощь, шутя с ней, осыпая комплиментами. Он говорил ей, что такая великолепная женщина, как она, должна блистать королевой на балу, а не хоронить себя на кухне. Затем он снова убегал к Андрею, по пути успевая перекинуться несколькими шутками с Мангустами, которые наряжали искусственную и очень лохматую ёлку и украшали стены. Маша, потребовавшая, что верхушку ёлки будет украшать она, каждый раз пряталась за дерево, когда мимо проходил Стас, и оттуда несколько раз доносилось хихиканье, когда тот отпускал особенно удачную шутку.
   Услышав хихиканье в первый раз, Стас обрадовался и, похоже, решил продемонстрировать весь свой неисчерпаемый репертуар. Но минуту спустя, вспомнив, что на улице его ждут жарящееся мясо и Андрей, умчался.
   За праздничным столом царило веселье. В семье праздники и так проходили весело, а сейчас, когда с ними был находящийся в ударе Стас, ни Мангусты, ни Марина, ни Андрей, ни даже Маша не могли нормально есть, так как ежесекундно складывались от хохота.
   Застолье, на котором хохотали больше, чем ели, закончилось уже на рассвете, и все разошлись по комнатам, усталые, но очень довольные. Юля и Егор к своим комнатам шли вместе, по дороге сошедшись во мнении, что просто здорово, что Стас был с ними и на следующий Новый год нужно пригласить его обязательно.
   - Да! - перед тем, как закрыть за собой дверь, сказала Юля. - Если ты не против, завтра никуда не пойдём, а вот послезавтра надо будет проведать щупальце.
   Егор был не против, и на этом они разошлись по комнатам.
  
   Через день, когда мороз и выпавший снег до неузнаваемости изменили лик земли, Мангусты с собаками отправились к болоту. Снега выпало пока ещё мало, и идти по твёрдой земле было легко, поэтому до цели добрались быстро. На месте стало ясно, что рассматривать особо нечего, так как под ровным слоем снега не было заметно никакой разницы между полем и щупальцем, обнаружить которое можно было только приблизительно. Движения никакого не наблюдалось, и Егор отметил:
   - Уснул.
   - Скорее всего, да, - подтвердила Юля, - я была здесь несколько дней назад, во время слабых заморозков, и на них он не обращал никакого внимания. Сейчас Солнце уже давно село, хотя и очень светло, а Икс не двигается. Похоже, и в самом деле заснул до весны.
   - То есть мороз его просто останавливает, мешает ползти, - задумчиво проговорил Егор.
   - Похоже, что так, я... - окончание фразы так и повисло в морозном воздухе и уже навсегда - сначала Юля отвлеклась на увиденное, а потом, в последующие несколько дней, ей было не до разговоров на какие-либо темы, кроме одной - что случилось с Алтаем и сможет ли он выжить.
   С замёрзшего, покрытого снегом болота выбежало несколько собак.
   - Надо же, ещё не все разбежались, - прокомментировала Юля, имея в виду группу жертвенных животных, уцелевших после исчезновения секты.
   Собаки, увидев Ангару и Алтая, с лаем кинулись к ним. Кавказцы, в свой черёд, в долгу не остались и ринулись к стае, правда, молча. С собаками этими они встречались уже многократно, прекрасно зная, что опасности те не представляют, и могли дать себе волю, в своё удовольствие гоняясь за провоцирующей их стаей.
   Егор встревоженно смотрел на мчащихся собак, но Юля беспечно махнула рукой:
   - Пусть побегают, им полезно. Они уже столько раз встречались осенью, что прекрасно друг друга знают. Пусть поразвлекаются.
   - А наши не тронут? - недоверчиво спросил Егор.
   - Да ну, там же все мелкие, кто из наших будет с ними драться, скажи на милость? Да и не драться они унеслись, а побегать.
   Мчавшиеся по полю Ангара и Алтай оказались около леса и скрылись среди деревьев. Отсутствовали они не больше минуты, и звуков слышно не было никаких, но за этот мизерный срок случилось нечто страшное и необъяснимое, что-то, чьи последствия проявлялись на протяжении долгого времени. А может, и остались навсегда, кто знает.
   Первой из леса вышла Ангара, за ней, чуть поодаль, Алтай, и они направились к Мангустам. Ангара спокойно подошла к Юле, Алтай же остановился метрах в пятидесяти и ближе, видимо, подходить не собирался. Юля позвала его, но реакции не было. Юля начала уговаривать, потом ругать, затем попыталась кинуть в Алтая снежком, правда, безуспешно - не пролетев и нескольких метров, снежок рассыпался на отдельные снежинки, медленно опустившиеся на землю, искрясь на Солнце. Алтай не подходил. Юля плюнула и вместе с Егором и Ангарой отправилась к дому.
   По дороге она постоянно оглядывалась на Алтая, сначала со злостью, а потом и с тревогой, так как поведение его было совершенно непонятным. Обычно хорошо управляемый Алтай, предпочитающий возглавлять группу, держался сейчас либо сбоку, либо позади, но не подходя ближе чем на пятьдесят метров и не реагируя ни на уговоры, ни на приказы. Несколько минут спустя он начал отставать, сначала несильно, но неуклонно замедляя шаг, и Мангусты, только что спустившиеся с небольшого, но крутого пригорка, остановились его подождать. Нескоро Алтай подошёл к спуску и застыл наверху, не решаясь сползти вниз.
   - Такое ощущение, что он боится слезать, - заметила Юля.
   Егор кивнул, не отрывая глаз от Алтая. Около минуты Алтай стоял наверху, почти не делая попыток спуститься, и когда Юля уже окончательно решила подняться и помочь ему, Алтай рискнул это сделать сам. Спускался он очень медленно, осторожно и с заметным трудом. Оказавшись внизу, он наконец-то подошёл к Мангустам. Юля, начавшая было ругать Алтая, оборвала укоры, всмотревшись в него.
   - Посмотри! - напряжённо сказала она, указывая на морду Алтая, под левым глазом у которого кожа оказалась порвана и смята в гармошку ударом каким-то тупым предметом сверху вниз. Повреждение было небольшим, но абсолютно непонятно откуда взявшимся.
   Юля принялась внимательно осматривать Алтая и обнаружила помимо порванной кожи ссадину на правой стороне нижней челюсти, как если бы по ней саданули наждачкой, и прокушенный с этой же стороны в нескольких местах язык. Обхватив рукой подбородок, Юля задумчиво смотрела на Алтая.
   - Похоже, он откуда-то упал, надо будет сходить и посмотреть, откуда.
   Она перевела взгляд на лес, пытаясь вспомнить, где же там можно было бы так навернуться. Так и не вспомнив, она пожала плечами, и Мангусты снова отправились к дому. Шли они буквально не сводя глаз с Алтая, что быстро позволило им заметить новую странность.
   - Слушай, Егор, а он, часом, не ослеп? - вдруг испуганно воскликнула Юля.
   Повод для этого испуга был - Алтай шёл, непрерывно переводя неуверенный взгляд справа налево и обратно, ни на чём не задерживая его ни на мгновение. Взгляды были короткие, и действительно создавалось впечатление, что он ничего не видит, либо делает это с огромным трудом. Неуверенностью были наполнены не только взгляд, но и вся его фигура, все движения.
   Юля торопливо подошла к Алтаю и поднесла ладонь к его глазам. Он на мгновение сфокусировался на руке и снова продолжил неуверенно водить глазами туда-сюда.
   - Слава богу, не ослеп! - с облегчением выдохнула Юля.
   Они прошли ещё метров пятьдесят, и стало ясно - Алтай на глазах теряет силы. Движения его начали становиться всё более медленными, дыхание учащённым, и в конце концов он лёг на снег, тяжело дыша. Юля наклонилась, пристально его разглядывая, и едва только она увидела дёсны Алтая, как сердце её бешено застучало, и она резко села, впившись в них взглядом.
   - Смотри, Егор, - сдавленным голосом произнесла Юля, - какие у него слизистые - бледные, пятнистые. Это либо шок, либо внутреннее кровотечение, либо и то и другое сразу.
   - И что делать? - прошептал Егор.
   Онемевшими губами, чувствуя, как в груди собирается тяжесть и начинает давить на диафрагму, она тихо сказала:
   - Ничего, либо выживет, либо нет.
   Отдохнув немного, Алтай поднялся и опять пошёл к дому. И без того находившиеся во взвинченном состоянии Мангусты испытали очередное потрясение - снег, на котором он лежал, окрасился в рыжий цвет. Юля догнала Алтая, успевшего пройти несколько метров, пока Мангусты разглядывали пятно, и провела рукой по его шерсти - рука окрасилась также. Он был весь в жидкой рыжей грязи, абсолютно незаметной на его длинной и густой буро-тигровой шерсти. Находясь почти в паническом состоянии, Мангусты переглянулись.
   - Откуда на нём в январе, в мороз, жидкая грязь, - с истерическими нотками в голосе прошептал Егор.
   Юля ничего не ответила.
   Пока они шли к дому, Алтай ложился всё чаще и лежал всё дольше, а в груди его начали слышаться хрипы и бульканье.
   Окоченевшие от холода Мангусты с отчаяньем смотрели на него, не в силах ему хоть чем-то помочь.
   - Если бы можно было его на машине увезти! - сокрушался Егор.
   - К сожалению, нельзя, машина сюда не доберётся, - с тоской отозвалась Юля.
   Долго пришлось им идти, прежде чем закончилась эта мучительная для всех прогулка. Едва перетащившись через порог дома, Алтай сразу же лёг, тяжело и хрипло дыша, а Мангусты стояли над ним, тоскливо его разглядывая.
   - И даже к врачу не обратишься, - угрюмо сказала Юля, - он не даст себя осмотреть чужому человеку, а наркоз его, скорее всего, убьёт.
   Через час Алтай встал, и оказалось, что теперь он не может лежать. Стоять с высоко поднятой головой, было для него единственной возможностью дышать. На предложенную ему воду Алтай посмотрел, попытался сделать глоток, но не получилось, и он остался стоять над миской. Простоял Алтай до глубокой ночи, затем всё же смог лечь и погрузился в слабую дремоту.
   Через день выяснилось, что у него и в самом деле было очень сильное внутреннее кровотечение - несколько дней он испражнялся исключительно переваренной кровью. Собственной.
   Мангусты на следующий день сходили туда, где всё произошло, и тщательно обыскали место. Но найти ничего не смогли - падать было неоткуда. Следы исчезли, стёртые ветром и новым снегом, но Алтай отсутствовал слишком мало, чтобы успеть далеко уйти, а лес просматривался хорошо. Единственная версия происшедшего прекратила своё существование.
   Когда Мангусты увидели кровавый понос, они ринулись в аптеку за препаратами железа. Участливый фармацевт сообщил им, услышав, зачем оно понадобилось, что в деревне недавно открылся ветпункт. Прибежав туда, Мангусты с отчаянием узнали, что кабинет откроется только восьмого, и отправились домой.
   Все эти дни Алтай был очень вялый, слабый, ничего не ел и очень мало пил. А в поведении его появились новые странности. Он начал уходить в кладовку, небольшую комнату с окном, которую до этого избегал, никогда туда не заходя. А сейчас Алтай просто поселился в ней. Из кладовки он выходил редко и почти всегда только для того, чтобы смотреть.
   Когда Юля впервые увидела, как Алтай смотрит, это потрясло её и почти привело в ужас. Да и потом, несмотря на то, что она стала относиться спокойнее, это зрелище вызывало у неё нервную дрожь. Как и у всех остальных обитателей дома, видевших это.
   Происходило это так. Алтай выходил из кладовки, подходил к гостиной, единственной постоянно открытой комнате на первом этаже, останавливался в дверях и начинал смотреть. Сначала на одну стену, медленно осматривая её от пола до потолка, переводил взгляд на потолок, скользил им до противоположной стены и всё так же медленно, глядя на неё, опускал глаза до пола. Ни один человек из видевших это, не мог чувствовать себя спокойно в этот момент - настолько жутким и неправдоподобным было впечатление, производимое этой огромной собакой, совершенно не по-собачьи рассматривающей комнату. Затем Алтай разворачивался и уходил обратно, изредка только заходя на кухню, чтобы попить воды.
  
   Восьмого рано утром Мангусты отправились в медпункт, который был уже открыт, и обнаружили внутри женщину-ветврача средних лет, сидящую в ожидании посетителей. Поздоровавшись, Юля подробно описала симптомы и спросила, чем можно помочь Алтаю. Женщина, которая представилась как Дарья Николаевна, задумалась, а потом сказала:
   - Насчёт части симптомов я могу предположить - похоже, у вашего Алтая было сильное кровотечение в верхней части лёгких или трахее, сопровождавшееся отёком. Потому-то он несколько часов мог дышать только с поднятой головой, пока отёк не спал. Кровь он заглатывал, отсюда кровавый понос. Кстати, это спасло его от железодефицитной анемии, вкупе с теми лекарствами, что вы ему давали. Из-за повреждённых лёгких и отёка были и хрипы в груди. Если он уж столько дней прожил, то от этого точно не умрёт. Но вы говорите, что он ничего не ест, и описываете эти взгляды... - она замялась, испытующе глядя на Мангустов и пытаясь определить, стоит ли продолжать или нет.
   Увидев колебания, Юля тут же воскликнула:
   - Если что-то можно сделать - это сделать необходимо!
   Дарья Николаевна, плотно сжав губы, посмотрела на Юлю и явно пришла к какому-то решению.
   - Принесите мне какую-нибудь его вещь.
   Юля удивилась, но спросила:
   - Поводок подойдёт?
   - Отлично подойдёт, - ответила Дарья Николаевна.
   Мангусты побежали домой, схватили поводок Алтая и заодно проверили как он сам. Без изменений. С максимальной скоростью они бросились обратно. В сердце Юли шла битва надежды на выздоровление Алтая и отчаяния, что он умрёт. Требование принести поводок было для неё непонятным, но за то, чтобы Алтай жил, она была готова не то что поводок - душу принести.
   Взяв требуемый предмет из рук Юли, Дарья Николаевна внимательно осмотрела его, провела вдоль него руками и уверенно сказала:
   - Он использовался для двух собак.
   Юля удивлённо ответила:
   - Ну да, я иногда на нём Ангару вожу.
   - Ничего страшного, - пробормотала сквозь зубы Дарья Николаевна, - не помешает.
   Она сидела несколько минут, пристально глядя на поводок и ничего внешне не делая, затем протянула его Юле со словами:
   - Через 5-6 часов он должен начать есть.
   - Что вы сделали? - заворожённо спросила Юля.
   - Если начнёт есть, придёшь сюда, скажешь, и я отвечу тебе.
   Эти часы были для Мангустов пыткой, время тянулось нестерпимо долго. На исходе шестого часа Алтай подошёл к разложенной на подносе вкусной еде и впервые за все эти дни немного поел.
   Юля смотрела на него в восторге, а затем отправилась к Дарье Николаевне. Зайдя к ней, она первым делом сказала:
   - Огромное вам спасибо, что я вам должна?
   - Ничего, - ответила Дарья Николаевна, - мне самой было интересно, получится или нет. Как видишь, получилось.
   - Так что вы сделали? - с нетерпеливым любопытством спросила Юля.
   - Я его почистила, - спокойно ответила Дарья Николаевна, - дело в том, что меня с давних пор интересуют сверхвозможности человека, и я пытаюсь развить их у себя. Послушав твой рассказ, я поняла, что дело здесь не только в травмах. Я предполагаю, что в твою собаку вселилась чужая душа, она-то и смотрела на мир его глазами.
   - Но это же был Алтай, я его знаю! - воскликнула Юля. - И я видела, каким он был, когда в него вселилось нечто, вот тогда он был совсем другим, не собой.
   - А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста, - сильно заинтересовавшись, попросила Дарья Николаевна.
   Юля рассказала обо всех необычных случаях, которые с ними были, правда, избегая касаться темы болота. Дарья Николаевна внимательно слушала её.
   - Зови меня Дарья и на ты, - предложила она неожиданно, дослушав Юлю до конца, - только никаких уменьшительных - просто Дарья.
   - Хорошо.
   - Насколько я могу понять, в тех случаях был полный захват сознания, - заговорила Дарья, - а здесь - просто обитание в теле. Ты же не будешь отрицать явных странностей в поведении Алтая?
   - Не буду, - согласилась Юля.
   - Вселившаяся чужая душа, а твой Алтай, сдаётся мне, медиум, со временем или убила бы его или сделала что-нибудь ещё, не менее плохое.
   Юля не стала спорить с тем, что есть вещи похуже смерти - жуткую маску на всегда такой спокойной и умной морде Алтая она помнила прекрасно, но вот по поводу первой части задала вопрос:
   - А почему вы... прости, ты думаешь, что непременно бы убила?
   - Так она уже это делала, - пожала плечами Дарья, - если бы он не поел ещё несколько дней, он бы умер.
   - Но зачем? - нервно спросила Юля.
   - Я не знаю.
   Поблагодарив ещё раз и пообещав обязательно приходить, Юля отправилась домой, где её ждал изнывающий от нетерпения брат. Предложение прийти касалось одной только Юли, и Мангусты решили, что Егор останется дома, а Юля, вернувшись, ему всё расскажет. Что она незамедлительно и сделала, пока шла к Алтаю. Тот крепко спал, подёргиваясь, а перед сном, как сказал Егор, ещё немного поел.
   Несколько дней Алтай был очень слаб, хотя аппетит к нему уже вернулся, а затем внезапно выздоровел. Ещё вчера Юля поддерживала его под живот, чтобы он мог идти, а сегодня, увидев, что Мангусты собираются гулять с Ангарой, Алтай попросился с ними. Мангусты в сомнении глядели на него, не зная, стоит ли это делать, и решили посмотреть по его состоянию - устанет, тут же вернутся назад, нет - пойдёт с ними. В итоге Алтай спокойно отгулял более пяти часов по сложной дороге, не проявив ни малейших признаков усталости, к громадному изумлению и Юли и Егора.
  
   - Всё, Юль, Алтай поправился и сегодня вечером я уезжаю обратно, - сообщил Егор сестре, когда они вернулись с этой прогулки, - я всё боялся, что он где-нибудь сломается по дороге, и не говорил об этом. Но, к счастью, сейчас видно, что он здоров, и я с чистой совестью могу уехать. Задержаться на день-другой ещё можно, но на больший срок - это было бы тяжело объяснить.
   Юля прекрасно понимала необходимость отъезда брата, но ей всё равно стало грустно. Чтобы не расстраивать его, она с добродушной насмешкой сказала:
   - Ага, и правильно, зубы необходимо точить о гранит науки. В следующий раз только летом приедешь? - спросила она через секунду.
   - Нет, я подумал, что смогу приезжать на выходные - у нас в пятницу только одна пара и то лекции (совершенно бесполезные притом) и я спросил у Андрея, не проезжает ли он где-нибудь рядом в четверг. Оказалось, проезжает, и я могу на машине приезжать в четверг сюда, а возвращаться своим ходом обратно в понедельник утром - первой пары у нас нет.
   - Это замечательно! - обрадовалась Юля, - тогда, как приедешь, отправимся в тот лес, где всё произошло, только идти туда надо кому-то одному с Ангарой, а другой останется ждать с Алтаем - не хотелось бы его туда тащить, мало ли что.
   Неожиданно, к изумлению Юли, лицо Егора стало злым, и он резко сказал:
   - Прекрати давать указания и вести себя так, как будто ты главная!
   Юля настолько удивилась, что даже забыла разозлиться.
   - Егор, ты что! - ошарашенно глядя на брата, спросила она, - когда это я командую?
   - Да всегда, только и слышно - пойдём туда, сделаем то и так!
   Юля внимательно смотрела на брата, закусив губу и пытаясь понять, почему он так агрессивен.
   - Так, я сейчас не собираюсь ни обижаться на твои слова, ни извиняться в своём поведении, - подчёркнуто спокойно произнесла она, хотя внутри уже закипала злость, - но я хочу знать, почему ты сейчас об этом заговорил.
   - Ты просто постоянно командуешь, а мне это надоело, я не ребёнок, в конце концов, чтобы мне постоянно указывали, что делать, - ответил Егор, но тон его, звучавший столь уверенно вначале, к концу фразы уверенность потерял.
   Юля растерянно потёрла лоб и опустилась на стул. Нелепость ситуации погасила злобу, и остались только недоумение и желание разобраться.
   - Слушай, мелкий, я ничего не понимаю, но чувствую, что-то здесь не так. Быть может, в твоих словах есть доля правды, я попробую последить за собой, но то, как ты это сказал - что-то есть в этом неправильное. Мы же всегда разговаривали, если что-то было непонятно, разбирались вместе, но не так же, - и Юля почти умоляюще посмотрела на брата.
   Егору стало не по себе, до него вдруг дошло, что именно расстроило Юлю. Им и в самом деле приходилось обсуждать самые сложные вопросы взаимоотношений, но всегда это происходило спокойно и со стремлением решить проблему наилучшим для всех образом.
   Юля продолжала сидеть на стуле, обхватив голову руками. Ощущение какой-то угрозы, нависшей над их семьёй, неожиданно охватило её с сокрушительной силой, и она тихо забормотала:
   - Сначала Марина, тогда, в октябре, обвиняет тебя в краже, теперь ты меня, что я тебя ущемляю. Что-то идёт не так, как надо, и я не могу понять почему. Кстати, - Юля резко вскинула голову, - Марина с тобой разговаривала на эту тему?
   Егор отрицательно покачал головой.
   - Удивительно, что происходит? Такое тяжёлое обвинение и ни малейшей попытки разобраться. И почему именно тебя? Да, у нас немного людей бывает, но мы же не анахореты, и к тебе приходили друзья из деревни, и к Андрею, и с работы к нему приезжали - тот же Стас, например, и рабочие приходили - сделать одно, другое, и мало кто не знал об этом гарнитуре. А Марина обвиняет именно тебя, а не кого-то другого. - Юля пристально посмотрела на брата, - знаешь, Егор, мне сейчас тебя ударить захотелось, я еле сдержалась, а с Мариной из-за тебя я вообще поссорилась. Марина держит в голове, что ты вор, ты меня с такой агрессией обвиняешь. Пока только Маша и Андрей держатся.
   Юля переплела пальцы, крепко сцепив их, как будто пыталась за счёт этого удержаться от сползания в бездну. Егор, стоявший, глядя в пол, вскинул глаза на сестру.
   - Вообще-то, моё внимание на это обратил Андрей.
   Юля ошеломлённо покачала головой.
   - На нас порчу навели, не иначе. А с Андреем говорить бесполезно, всё равно ничего не добьёшься, - Юля слабо улыбнулась, - я до сих пор не получила от него ответа, что это такое - инфернальное добро, а ведь раз десять уже пыталась выяснить это.
   Услышав слова сестры, Егор захохотал - Юля ему в своё время этим инфернальным добром все уши прожужжала, пытаясь понять, что же это такое, даже несколько версий придумала, вынудив его в свою очередь предложить несколько своих. А Андрей, оказывается, так ей до сих пор ничего и не сказал.
   Посмотрев на брата, Юля засмеялась и сама. Отсмеявшись, она встала, подошла к Егору и, напряжённо глядя на него, попросила:
   - Егор, пожалуйста, пообещай мне, если у тебя ко мне будут какие-то претензии, постарайся спокойно об этом сообщить и мы вместе разберёмся. Я со своей стороны обещаю, что буду вести себя так же. Нам Икса более чем хватает, и лишние проблемы нам не нужны.
   Егор кивнул и протянул руку. Юля пожала её, и инцидент на этом был исчерпан, хотя и оставил после себя некоторые вопросы.
  
   Егор уехал в институт, затем вернулся, как и обещал, в выходные, но сходить им никуда не удалось - разбушевалась страшная метель. Через неделю погода стала более благоприятной, хотя и ударили сильные морозы. Основательно утеплившись, Мангусты отправились к болоту. Мороз, сменивший заглянувшую на один день оттепель, сделал снег на полях твёрдым, как лёд, и идти было не сложнее, чем по утрамбованной летней дороге. Правда, в отличие от лета Солнце не висело высоко в небе, заливая своим сиянием землю. Сейчас оно едва вскарабкалось над горизонтом и выглядело тяжело больным и тусклым, затуманенное серебристыми вытянутыми облаками.
   - Не могу поверить, что это то же Солнце, что и летом, - заговорил Егор, глядя на небо.
   Юля кивнула в ответ.
   - Это точно, выглядит оно нарисованным особо тусклой краской, какая-то злобная и неудачная пародия на само себя.
   Они замолчали и дальше шли, не разговаривая, оглушённые пронзительным скрипом снега под ногами.
   Осуществить свой план по осмотру леса им не удалось. Мангусты шли через поле, оставляя болото по правой стороне, и с удовольствием следили за собаками, засидевшимися за столько дней непогоды. Они носились по полю, временами падая в снег и катаясь в нём, гонялись друг за другом и иногда, переглянувшись, сговаривались и мчались к Юле или Егору, отчего у тех подгибались колени, а сердце уходило в пятки, и пытались сбить их с ног. И нельзя сказать, чтобы совсем безуспешно. Но, глядя на эти счастливые морды, Мангусты не могли себя заставить отругать их, а на робкие попытки всё же сделать это, Ангара отвечала радостным завывающим рычанием, а Алтай хохотал, широко улыбаясь и высунув язык. Причём выглядели оба до невозможности ехидно.
   Поле уже близилось к концу и до леса оставалось рукой подать, когда Алтай, бежавший впереди, внезапно остановился и уставился на что-то, находящееся среди деревьев и видимое ему одному. С минуту он, напряжённый, вытянувшийся, смотрел вперёд, а затем как-то сразу осел, сдулся, как проколотый мяч.
   Встревоженная, Юля позвала его, и Алтай, почти на полусогнутых ногах, совершенно обессиленный, поплёлся к Мангустам. Стало ясно - необходимо возвращаться назад. Алтай шёл с большим трудом, от только что сильной энергичной собаки не осталось и следа. Через лежащее на дороге огромное дерево, поваленное недавней бурей, Алтай, только вышедший на прогулку, перепрыгнул, не касаясь лапами, Алтай же, возвращающийся домой, переполз только с третьей попытки и то с Юлиной помощью. Несмотря на то, что на следующее утро он был уже здоров, Юля решила поговорить с Дарьей.
   Услышав рассказ, та начала страшно ругаться:
   - Да вы что, как вы могли! Я для чего его чистила, чтобы вы его опять туда потащили?!
   Оправдываясь, Юля сказала:
   - Но кто же мог знать? Он ведь совсем поправился, да и тащить его мы туда не собирались, хотели, чтобы кто-то из нас остался с ним на поле. Он даже до леса не дошёл, причём прилично - метров шестьдесят.
   - Всё равно нельзя было его туда вести, - резко сказала Дарья, - доиграетесь - прицепится к нему что-нибудь навсегда.
  
   Но что бы ни должно было случиться потом, это было делом будущего, а пока началась весна. Март не прошёл - бурно промчался, оживив Солнце, превратив его в тот яркий слепящий шар, что даёт жизнь всему на земле. Снег, съедаемый горячими лучами, тёплым ветром и ночными туманами, таял с фантастической быстротой. К концу месяца поля освободились от снежного покрова, а в лесу он лежал только небольшими пятнами, разбросанными тут и там. И тогда же у Алтая случился первый приступ, прошедший довольно невнятно, и его расценили как случайность.
   Набравшееся после зимы сил Солнце щедро изливало их на землю, заставляя прогреваться почву и двигая соки. Всё ожило, залетало, заползало и защебетало. Проснулся и Икс. Разморозившаяся земля дала ему возможность вернуться к реализации собственных планов. Щупальце снова двинулось к кладбищу.
   В течение весны Юля многократно ходила туда, следя за продвижением болота. О своих наблюдениях она регулярно сообщала Егору. По мере приближения срока, когда щупальце должно было добраться до цели, нервозность Мангустов начала нарастать. Под конец она достигла такой степени, что когда стало ясно - счёт идёт на дни, Егор захотел оставить институт и вернуться назад, и Юле с большим трудом удалось его отговорить:
   - И что ты собираешься делать, скажи мне на милость? Будешь сидеть и смотреть на меня или пойдёшь болото гипнотизировать? Сам подумай, что такого особенного ты можешь сделать сейчас здесь, да и вообще, пока ещё ничего не ясно. Доползёт - посмотрим, если что-то случится...
   - Что, например? - перебил её Егор.
   - Понятия не имею, но если что-то случится, то я тебе тут же позвоню, обещаю, тем более что это в наших общих интересах. А просто так торчать здесь тебе не имеет смысла.
   Егор с трудом подчинился, взяв клятвенное обещание с сестры, что она незамедлительно сообщит ему о малейших изменениях.
   К концу мая щупальце доползло до кладбища, и тогда же у Алтая случился второй приступ. Юля сообщила брату и о том и о другом:
   - Что-то, мелкий, меня это начинает настораживать - добро бы один раз, но второй... Начинает походить на закономерность.
   - А ты с Дарьей поговори, - предложил Егор.
   - Пока всё хорошо прошло, приступ закончился и Алтай снова здоров, но если подобное повторится в третий раз - обязательно поговорю. А теперь насчёт болота: щупальце уже добралось, но ничего не происходит, можешь спокойно сдавать экзамены.
   - Так ведь врёшь, наверное, чтобы меня успокоить! - недоверчиво воскликнул Егор. - Не может на кладбище ничего не происходить!
   - Честное слово, абсолютно ничего, во всяком случае из того, что можно было бы заметить оттуда, откуда я наблюдала.
   - Что-то там должно быть! Ведь не моциона ради оно туда ползло.
   - А вот это мы уже узнаем (про себя Юля добавила: "Или нет") когда ты приедешь. Сам понимаешь, на кладбище одна я не заходила, так что стопроцентную уверенность испытывать я не могу, но так ничего не видно - доползло и застыло.
   - То есть ты хочешь сказать, что на само кладбище оно не забралось? - Голос Егора зазвучал крайне удивлённо.
   - Да нет, у ближайшей могилы остановилось, - так же удивлённая, правда, изумлением Егора ответила Юля. Дело в том, что она, говоря, что щупальце доползло до кладбища, не уточняла, что на этом оно и остановилось, считая это само собой разумеющимся. Егор же, так же само собой разумеющимся, считал, что оно расползлось по кладбищу, иначе зачем вообще оно туда ползло?
   - Непонятно, - задумчиво сказал он, - ладно, приеду, сходим вместе. Но если щупальце заползёт внутрь, немедленно звони мне! - потребовал Егор.
   - Обязательно!
  
   На протяжении почти всего июня до приезда брата Юля регулярно ходила к кладбищу, но всё, что она могла увидеть - это неизменная картина застывшего у ближайшей могилы щупальца. Один раз Юля рискнула задержаться там до темноты, правда, стоя на почтительном расстоянии, и смогла заметить только то, что щупальце перестало даже пульсировать.
   - Загадка! - бормотала она себе под нос, возвращаясь обратно, так что приезда Егора с равным нетерпением ожидали оба.
   И этот день наконец настал. Егор сдал последний экзамен и примчался домой, даже не заходя в общежитие - все вещи он заранее взял с собой.
   Юля отправилась встретить его к автобусной остановке и помочь донести сумки. По дороге она поинтересовалась:
   - А как же практика?
   - Мне за практику засчитали мои исследования по истории этой местности, - с усмешкой отозвался Егор, - а теперь ты мне ответь - тебе не страшно было одной туда ходить? А то я раньше спрашивать не рискнул - вдруг ты не боялась, а после моего вопроса начала бы?
   Юля рассмеялась.
   - Знаешь, мелкий, мне действительно было страшно, но только один раз и совсем по другому поводу. Там-то я дело делала, не до страха было, а вот однажды, когда в темноте шла домой, испугалась, и ещё как!
   - Что-то случилось? - резко спросил Егор.
   Увидев встревоженное лицо брата, Юля расхохоталась.
   - Не обижайся, Егор, - сквозь смех проговорила она, - когда узнаешь, сам ржать будешь! Иду я вдоль леса одна, темно, наши милые собачки куда-то смылись. И тут очень вовремя мне в голову залезла дурацкая мысль. Вспомнился рассказ Хармса, точнее один эпизод из него: главный герой открывает дверь своей комнаты, а на него на четвереньках бежит мёртвая старуха. Ну, я и выбрала, конечно, самое подходящее место, чтобы представить себе это, да так удачно, что почти видела её, семенящую из леса мне навстречу, глядя в глаза. А собаки, чтоб им, так и не появились! Только когда я уже ушла оттуда, прибежали, мерзавцы, довольные.
   Представив себе эту картину, Егор действительно расхохотался.
   - Так тебе и надо! Это тебе наказание свыше за то, что ты меня пугала на болоте!
   - Да я тебя не пугала, я тебя отвлечь хотела, по твоему же предложению, - не особо уверенно сказала Юля, но Егор погрозил ей кулаком и показал на небо. Сестра намёк поняла и заткнулась.
   На кладбище они хотели отправиться незамедлительно после того, как зайдут в дом, и Егор поприветствует всех. Но из цепких рук Марины вырваться оказалось нелегко.
   - Я приготовила праздничный обед, а ты хочешь сбежать? Не выйдет! - решительно сказала она. - А если выйдет, - подумав, добавила Марина, - то я на тебя смертельно обижусь.
   Посмотрев на лицо Марины и убедившись, что это не пустая угроза, Егор вздохнул и отправился мыть руки. Уйти удалось только через три часа. По дороге Юля успокаивала брата:
   - Не переживай, мелкий, июнь, как-никак, самые длинные дни. До ночи успеем осмотреть всё, что надо.
   Юля была права - до болота добрались задолго до того, как вечер наступил. Идя к кладбищу параллельно щупальцу, они посматривали на Алтая, ожидая увидеть привычное поведение - категорический отказ приближаться к могилам.
   Но увиденное поразило их до глубины души - Алтай впервые за всё это время спокойно бродил по старинному кладбищу.
   - Что произошло? - ошарашенно спросил Егор. - Это он сам перестал нервничать или кладбище изменилось?
   Юля стояла, сжав зубы и исподлобья глядя на улёгшегося около одной могилы Алтая, ожидающего, когда Мангусты двинутся дальше. Затем, решительно кивнув головой, обернулась к брату.
   - А это мы можем проверить хоть сейчас. Придётся круг сделать, но ничего, зато узнаем, в чём или в ком дело - в кладбище или в Алтае.
   - Ты о Двойном кладбище говоришь? - оживлённо спросил Егор. - Это дело, будет ясно сразу!
   Не теряя больше здесь времени, Мангусты отправились к новой цели, где и выяснили - способности Алтая как своего рода лакмусовой бумажки остались при нём. Изменение коснулось именно того кладбища. Выйдя на поле, Мангусты в молчании уселись в траву, задумчиво глядя на болото.
   - Что-то он с ним сделал, - сказал наконец Егор, причём Юле сразу стало понятно - кто "он" и с кем с " ним".
   - Сделал, - согласилась она, - вопрос только в том - что?
   Егора осенила блестящая мысль.
   - Представляешь, - воскликнул он, - натравить его на ту усадьбу!
   - Да, - мечтательно отозвалась Юля, - это было бы здорово, этакий местный уборщик-чистильщик. Но шутки в сторону, что дальше делать будем?
   - Надо болото по периметру обойти, вдруг какое ещё щупальце поползло.
   Юля вздрогнула.
   - А ведь верно, вполне могло. Как-то я зациклилась на этом кладбище, и мне даже в голову не пришло, что мёртвых вокруг...
   Она оборвала фразу. Затем другая мысль пришла ей в голову:
   - Давай мыслить логически.
   - Давай, - согласился Егор.
   - Что лежит на кладбище? Мертвецы, правильно, на то оно и кладбище. Алтай отказывался заходить - там что-то было. Сейчас исчезло. А что могло исчезнуть, кроме мёртвых? Да и Стас говорил, что его тянет ночью пойти на кладбище, выкопать трупы и съесть их.
   - Давай посмотрим на дело с другой стороны, - предложил Егор, - в принципе, я с тобой согласен, хотя и не факт, что на кладбище должны лежать только трупы, мало ли что там может быть.
   - Что, интересно?
   - Да что угодно. Но дело не в этом - что если не исчезло, а, наоборот, добавилось.
   Юля покачала головой.
   - Маловероятно. Но в любом случае мы можем это проверить. Возьмём завтра... - тут она, прервав сама себя, вскочила на ноги и сказала, - нечего рассиживаться, поговорить можно и по дороге.
   Егор поднялся и пошёл вслед за сестрой, ожидая продолжения. Не дождавшись, он поинтересовался:
   - Возьмём что?
   - Лопаты и раскопаем несколько могил! - заявила Юля.
   Егор тяжело вздохнул. Он понимал, что сделать это необходимо, но при одной мысли всё внутри у него восставало и вопило, что это святотатство. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он поинтересовался:
   - Мы к усадьбе пойдём? Вдруг она и в самом деле стала спокойной.
   Юля поёжилась.
   - Ну её в болото! А если нет? Ты снова это хочешь испытать?
   Теперь уже поёжился Егор и затряс головой. Отвлечься от неприятных мыслей ему не удалось. Тягостные мысли овладели также и Юлей. Мангусты, погружённые в мрачное состояние мира внутреннего, обогнули болото и направились к холму, не особо обращая внимание на мир внешний. Солнце на небе гарантировало безопасность, а на болото собак было на аркане не затащить, и потому идти можно было не особо беспокоясь. Но увиденное грубо вытряхнуло их из персональных глубин. Юля, охнув, схватила Егора за руку. Рука брата мелко дрожала - Егор был испуган не меньше.
   - Это что же получается, - нервно прошептала Юля, - мы ошиблись в наших предположениях, и оно сюда ползти начало ещё зимой?
   Протянувшееся перед ними щупальце уходило вдаль не меньше, чем на...
   - Я сейчас шагами промеряю, - мрачно сказал Егор, пришедший в себя после внезапного потрясения.
   Выяснилось, около двухсот метров.
   - К тому кладбищу оно это расстояние ползло больше двух месяцев. Не зимой, конечно, но земля всё равно была ещё мёрзлой, да и если бы могло выпустить два щупальца, то сделало бы это сразу, - размышляла вслух Юля. Затем, скривившись, сказала, - хоть и не рассчитывали на это, но придётся...
   - ...остаться здесь до ночи, - закончил фразу Егор.
   Они сели на землю и принялись ждать. Какое-то время спустя Егор прервал молчание:
   - Ты догадываешься, что является целью на этот раз?
   - Догадываюсь, - угрюмо сказала Юля, - и мне это совсем не нравится. Знаешь, давай отложим эту тему до завтрашнего дня. Есть надежда, слабая, правда, что всё не так страшно, как выглядит на первый взгляд.
   Всё оставшееся время до начала движения щупальца они не разговаривали. А увиденное, когда Икс начал работу, ошеломило их ещё больше, чем сам факт наличия второго щупальца.
   - Боюсь, Егор, дело даже хуже, чем казалось до этого, - тихо и серьёзно сказала Юля.
   Брат не ответил. Он, не отрываясь, смотрел на щупальце, которое также чавкало и пульсировало, как и виденное ими ранее, только делало это как на ускоренной съёмке.
   - Сорок метров в час, - упавшим голосом сказала Юля, - уму непостижимо.
   Едва шевеля белыми губами, Егор выдавил:
   - От силы месяц, а что потом?
   - Не знаю, - с трудом прошептала Юля, - ведь там, ты говорил, не меньше трёх тысяч, а здесь всего три сотни и такое... - она энергично, почти грубо потёрла ладонями лицо, пытаясь привести себя в порядок. - Ладно, поживём - увидим.
   Утром Мангусты взяли лопаты, садовую мотыгу, перчатки для работы в саду и топорик. На удивлённый взгляд Юли Егор ответил:
   - На всякий случай!
   Закрепив всё на велосипедах, тайком, не привлекая к себе внимания, выкатили их за ворота и выпустили собак. Уже через сорок минут они были на месте и приступили к раскопкам.
   Копать им пришлось долго, прежде чем появились какие-то результаты - раскопанной оказалась не одна могила. Поначалу не было ничего вообще. С робкой надеждой в голосе Юля сказала:
   - А может, их вообще не хоронили, а? А здесь своего рода кенотафы?
   Дело в том, что им при раскапывании первой же могилы быстро удалось добраться до слоя камней. Мангусты были уверены, что разобрав эти камни, смогут обнаружить под ними скелет. Но это было не так - камни убрали все до единого и не нашли под ними ничего, кроме земли. То же случилось и со второй могилой, и с третьей, и с последующими, дав Юле возможность произнести эти слова. Но надежда получила серьёзный удар, когда в одной из могил под камнями были найдены дешёвые медные украшения.
   - Положили в память, - отчаянно пытаясь поднять поверженную надежду, сказала Юля.
   Следующая находка убила надежду окончательно. Ею стал маленький детский скелет.
   - В кенотаф не стали бы класть умершего ребёнка, - тихо сказал Егор.
   Юля ничего не ответила. Она стояла, опершись на лопату, а затем опустилась на землю.
   - Ребёнка надо закопать обратно, - сказала она. Помолчав немного, продолжила, - Егор, ты понимаешь, что это значит?
   - Понимаю, - отозвался брат.
   - Почему же не все скелеты?
   Егор пожал плечами.
   - Очевидно, не все ему нужны.
   - Но почему? - повторила Юля, которую заклинило после этой находки.
   - У меня есть предположение, - сказал Егор со странным выражением на лице.
   Юля впилась в него глазами.
   - Древние славяне считали, что покойники делятся на две категории, - начал рассказывать Егор, - "родители" и "нечистые". Родителями становились те, кто умер естественной смертью, невзирая на возраст. Нечистые, соответственно, умершие насильственно, на чужбине и т. д. Родители покровительствовали родным, оставшимся на земле, нечистых же боялись, считая, что умерший тяжёлой смертью человек превращается в злого духа, вредящего живым. Наверное, в этой могиле лежала мать этого ребёнка, замученная этой сволочью помещиком.
   - А ребёнок, наверное, умер во сне, - тихо продолжила Юля, - разделять их не стали. Икс забрал мать, как и других, умерших от пыток, а ребёнка не тронул.
   Егор смотрел на небо, разглядывая плывущие лёгкие облака, скользящие между кронами деревьев. Нескоро заговорил он снова:
   - Я всегда считал это суеверием, пустыми страхами. Теперь я в этом не уверен.
   Они встали, бережно закопали детский скелет и покинули это место.
   - Слушай, Егор, - заговорила Юля, когда Мангусты поравнялись с Двойным кладбищем, - если это действительно так и Икс ускорился после приблизительно трёх сотен скелетов, что же будет, когда он доберётся до захоронения? На что же он будет способен? Егор, мне очень страшно.
   - Мне тоже.
   Юля остановилась, нахмурившись, и на лице её появилось выражение сосредоточенного размышления.
   - Смотри, нужно провести ещё одну проверку, - заговорила она, - вдруг всё это не так. Пошли к Двойному кладбищу, раскопаем могилу-другую. Потом закопаем, конечно, просто необходимо убедиться: есть там кости или нет. Ведь если он действительно начал собирать умерших, рано или поздно и этого кладбища не минует.
   Рыхлая песчаная земля копалась легко и вскоре Мангусты раскопали две могилы, и в обеих им удалось обнаружить кости.
   - Потом посмотрим, исчезнут они или останутся, - привязывая лопату к велосипеду, сказал Егор.
   Юля молча кивнула.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 10
   - Я хочу предупредить тебя сразу - спиритизмом и некромантией я никогда не интересовалась и интересоваться не собираюсь. - Так категорично отреагировала Дарья на странный Юлин вопрос: "Что та знает о мёртвых".
   Дело в том, что обнаружив отсутствие скелетов, ни Юля, ни Егор больше не могли себя чувствовать спокойно. Не по себе им делалось при одной мысли, а поселилась она в Мангустах основательно, как Икс на протяжении долгих месяцев пробивал себе путь к останкам некогда живых людей. Методично, целеустремлённо вытягивал он своё щупальце при малейшей возможности, чтобы поглотить несколько сотен мертвецов. И ведь не из соображений вкусовых он тянулся к мёртвым, не гурманствовал. Ему нужны были мёртвые для каких-то определённых целей, о которых Мангустам даже думать не хотелось, и подходили ему не все. И сейчас, едва опустошив одно захоронение, он тянулся к другому, в котором нашли свой последний приют, но не покой несколько тысяч мёртвых. Какой-то тоскливой жутью веяло от того, что происходило на болоте и в его окрестностях.
   Но это было ещё полбеды - впервые с тех пор, как Мангусты узнали об Иксе, им стало настолько страшно. То, что Икс начал собирать мёртвых, было только началом. Юля была права: он стал сильнее уже после трёх сотен, а в окрестных землях лежало более двадцати тысяч и остановится ли он, когда соберёт всех мёртвых в пределах досягаемости? В этом Мангусты сильно сомневались.
   - Юль, сходи к Дарье, вдруг она что-то знает, - обратился к сестре Егор вечером после раскопок на кладбище.
   Юля отозвалась не сразу.
   - Я и сама понимаю, что надо, - нехотя заговорила она, - и завтра схожу. Но, знаешь, Егор, это глупость и трусость, конечно, но мне кажется, что если ничего не узнавать, то ничего и не произойдёт.
   - Типа, не буди лихо, пока оно спит тихо, - хмыкнул Егор. - Не наш случай - наше лихо давно уже проснулось, если вообще когда-нибудь спало.
   Юля тяжело вздохнула.
   - Я знаю.
   И вот она сидит у Дарьи, резко говорящей ей:
   - Меня, моя милая, всегда больше интересовала сила живых, чем мёртвых.
   Юля поморщилась. Не отрывая глаз от пола, она тихо попросила:
   - Я понимаю, Дарья, но, пожалуйста, если тебе что-то известно - расскажи мне. Кто знает, насколько это может оказаться для нас полезным и важным.
   Дарья всмотрелась в расстроенное и напряжённое лицо собеседницы и покачала головой.
   - Ответь мне сначала на один вопрос, - тяжело глядя на Юлю, проговорила она, - это связано с болотом?
   Юля дёрнулась, широко раскрыв глаза, и выпрямилась на стуле. Ни разу в своих беседах с Дарьей она не упоминала о болоте.
   - Откуда ты знаешь? - сипло спросила она, ощущая нервное покалывание во всём теле.
   Дарья презрительно хмыкнула.
   - Не держи меня за дуру. Ты так интересуешься подобными вещами и ни разу о нём не заговорила. И это при том, что о нём трещит вся деревня. - Она откинулась на спинку кресла, изучающе глядя на Юлю, и как бы между делом заметила, - кстати, по твоему вопросу я заключаю, что дело именно в нём.
   Юля открыла рот, желая что-то сказать, но Дарья прервала её, энергично тряся головой и выставив руку вперёд:
   - Ничего не хочу слышать. Судя по всему вы влезли в такую... э-э, как бы это помягче сказать, яму, и я не хочу быть втянутой туда вслед за вами. Но если дело важное...
   Юля кивнула.
   - Да, очень.
   - ... в таком случае спрашивай, что именно о мёртвых ты хочешь знать?
   - Всё, - решительно сказала Юля.
   Дарья презрительно фыркнула:
   - Всё - это слишком много. Всего даже Господь Бог не знает. Ты поточнее скажи... - она умолкла, погрузившись в размышления. Некоторое время спустя Дарья покосилась на закрытую дверь, за которой уже начиналась личная жилплощадь ветврача, и кивнула своим мыслям, Повернувшись к Юле, она с напором сказала, - хотя, погоди. Давай начнём с азов. Ты ведь видела умирающих? - и тут же сама себя перебила, - видела, конечно, твою кошку.
   - И не только, - тихо сказала Юля, - на моих глазах умирала моя бабушка.
   - Ну да, конечно, что ж, не новичок, значит. И ты видела, что ни одно животное рядом с умирающим не оставалось?
   - Рядом с Дамой - точно, с бабушкой - не помню, - нахмурившись, ответила Юля.
   - Не было, - уверенно сказала Дарья, - ни одно животное в здравом уме не останется рядом с умирающим, если имеет возможность уйти.
   - А как же хищники? Как они могут не быть рядом с умирающими, ведь им необходимо убивать, для того чтобы жить.
   - Я не говорю об отношении хищник-жертва, я говорю об отношениях внутри сообщества. Смотри, у всех примитивных народов есть культ предков, которые могут быть как добрыми, так и злыми.
   - Да, в зависимости от рода смерти, - кивнула Юля, - Егор вчера рассказывал об этом.
   - Совершенно верно. А ты знаешь, что многие народы специально заманивают дух умершего в тело ребёнка, чтобы и родственник жил и ребёнок находился под покровительством? Не знаешь. Ну, знай теперь ещё и то, что дух умершего может вселяться самопроизвольно, особенно если избранный им родственник находился рядом с умирающим в момент его смерти.
   - В чём это проявляется? - резко наклонившись вперёд и вонзившись в Дарью взглядом, выпалила Юля.
   Дарья в испуге отшатнулась назад.
   - Ты что, в своём уме, в чём дело?
   Юля взяла себя в руки.
   - Прости, но мне необходимо узнать, что происходит с человеком, в которого вселился дух умершего родственника.
   Внимательно посмотрев на неё, Дарья начала рассказывать:
   - Да, в принципе, человек остаётся самим собой. Но у него проявляются характерные для умершего особенности личности - слова, интонации, манера держаться, ходить, стремление надевать одежду этого родственника и тому подобное. Кроме того, - сузив глаза, Дарья наблюдала за побледневшей Юлей, - по некоторым источникам, тот, кто принял в себя дух умершего родственника, повторяет его судьбу.
   Юля сидела, тяжело дыша и с колотящимся сердцем, заставляющимся раскачиваться всё тело.
   - И что с этим можно сделать? - глухо спросила она.
   - Я в точности не знаю, но могу предполагать - всё зависит от того, насколько силён человек. Сможет он отстоять собственную личность или нет. А почему ты спрашиваешь? - с любопытством обратилась к собеседнице Дарья.
   Сжав зубы, Юля потёрла лоб, пылавший от бросившейся в лицо крови.
   - Я боюсь, что это произошло с Мариной. Дело в том, что когда бабушка умерла, Марина спала на соседней с ней кровати, и проснулась она почти сразу, как бабушка умерла, естественно, неизвестно, через сколько минут, но труп был ещё совсем тёплым. А через какое-то время в ней начали проявляться бабушкины черты, которые со временем набрали такую силу, что мы с Егором видели перед собой не сестру, а бабушку. - Юлю передёрнуло. - Ведь Марина и выше, и значительно стройнее, и намного моложе, но тогда она стала невысокой, коренастой, а в бабушкином плаще просто неотличимой от неё. Даже походка такая же. Я тогда шла за ней и чуть не убежала от испуга. И остальное было так же, как ты и описывала - слова, интонации, мимика.
   - Ну и семейка у вас, - покачала головой Дарья, - как на подбор. Ну что же, зато ты понимаешь, о чём я говорю - не всегда умершие уходят полностью в загробный мир. Что-то может остаться между миром живых и миром мёртвых. И учти, почти никогда не остаётся что-то хорошее. В основном это негативная, злая часть личности.
   - Почему?
   - Сама подумай, недаром хороших людей называют лёгкими и светлыми, а плохих - тяжёлыми и злыми. Вот и остаётся то, что оказалось связано с миром, что было слишком тяжёлым, чтобы уйти туда, куда должно было. Сама по себе эта часть, очевидно, энергетически слаба, но обладает паранормальными способностями. И из-за этой слабости неупокоенные духи ищут энергию, где могут. Пугают людей, питаясь их страхом, очень любят кровь. И стремятся обрести жизнь, избавиться от своего призрачного полусуществования, завладев чужим телом. Кроме того, они обладают подвижностью. Будучи похоронены в земле, могут ползать в ней, по ночам выходя на поверхность. Любят дожди и туманы и по поверьям даже могут управлять ими.
   Кровь молотком стучала в ушах Юли, пока она слушала эти слова.
   - А количество их имеет какое-нибудь значение? - тяжело спросила она, с трудом переводя дыхание.
   Дарья внимательно посмотрела на неё и неожиданно сказала:
   - Прекратили бы вы оба таскаться на болото.
   - Мы не можем, - еле слышно ответила Юля.
   Неодобрительно дёрнув щекой, Дарья продолжила рассказ:
   - Точных данных на этот счёт, насколько мне известно, нет, но, по всей видимости, имеет. Если где-то неупокоенные духи собираются вместе - жди беды.
   - Что они могут сделать?
   - Много чего - довести человека до смерти страхом, присосаться к нему, выпивая энергию, а то и кровь, проникать внутрь, тогда люди, да и животные тоже, ты сама это видела, становятся одержимыми. Вполне возможно, они могут делать и другие вещи, я не могу сказать точно, не знаю. Но, насколько можно понять, чем их больше, тем они сильнее.
   - А как их упокоить?
   - Ну, есть разные способы, например, заупокойную молитву прочитать.
   Юля закусила губу.
   - Я не верю в Бога, - сказала она после паузы, - да и не имеет смысла это - сюда приезжал священник, освящал деревню, - Юля безнадёжно махнула рукой, - помогло как мёртвому припарки. - Поняв, что она сказала и как это звучит в контексте их разговора, Юля нервно засмеялась. Дарья без улыбки смотрела на неё. Закончив смеяться так же неожиданно, как и начала, Юля махнула рукой снова и добавила, - да и не знаю я никого из мёртвых, закопанных там.
   Дарья ответила не сразу, опять сначала покосившись на закрытую дверь, а потом снова посмотрев на Юлю.
   - В принципе, это не важно, - негромко заговорила она, - важен сам ритуал. Кроме того - с мрачной улыбкой добавила она, - то, что священник ничем не помог, ни о чём не говорит. И сила у людей разная, да и вера тоже. Не всем её хватает, а священники тоже люди. - Перестав улыбаться, она сказала, - но есть и ещё одно необходимое дело - по представлениям различных народов тело должно быть похоронено должным образом, даже если это только отдельные кости.
   - А если кости исчезли? - вырвалось у Юли прежде, чем она поняла, что хочет сказать.
   - Кости, говоришь, исчезли, - медленно протянула Дарья, глядя на Юлю, - Господи, да во что же вы вляпались-то. Я тебе могу сказать одно - в твоих интересах, в интересах твоего брата, твоей семьи, твоих животных тебе необходимо прекратить ходить к болоту. Я достаточно о нём слышала, чтобы догадываться кое о чём, что там происходит.
   Несколько секунд Дарья смотрела на Юлю с совершенно непроницаемым лицом, а затем сжала зубы, и на лице её появилось такое выражение, что Юля недвусмысленно поняла: её хотят хорошенько стукнуть о стену.
   - Слушай меня, я никому об этом не говорила, тебе же расскажу - вы должны остановиться. - Дарья говорила очень зло и отрывисто, вынужденная рассказывать то, что не хотела. - Я верю в Бога, потому что я видела дьявола, а если есть один, значит не может не быть и Другого. Но дьявол очень силён, и он обитает среди людей, я знаю это. Когда я была ещё ребёнком, моя тётка, спиритуалистка и медиум, так же, как и вы, помешанная на мёртвых, вошла с ними в тесный контакт. Я не буду рассказывать тебе во всех подробностях, но можешь поверить мне - это было очень страшно, она стала одержимой, а дни свои закончила в психушке, но хочу сказать тебе, её там уже не было - мёртвые сожрали её, оставив только бессмысленную оболочку. Не один мёртвый обитал в ней за те тридцать лет, что она тащилась к своей смерти. А ведь поначалу она была очень рада - как же, у неё появились такие способности! Она смогла предсказывать будущее, угадывать прошлое, она даже могла двигать вещи взглядом, хуже того, ей понравилось убивать маленьких животных - она смотрела на них, и они умирали, а тётка моя получала от своей власти над ними удовольствие. Она считала, что делает всё сама, но не знала, дура, что это сила мёртвых была в ней. Знаешь ли ты, что эта сила - сила мёртвых, а не живых?
   - Но как же так, Дарья, ты же сама интересуешься сверхвозможностями человека? Почему же тогда... - Юля замолчала, растерянно глядя на собеседницу.
   - Я отвечу тебе - странного ничего здесь нет. Даже Христос, при всём Его могуществе, только исцелял и изгонял бесов. Только перед смертью Он воспользовался силой мёртвых, когда предсказал, что будет. А ведь Он мог гораздо больше, но не делал этого, и ты сама подумай, почему. Я же не Христос и тем более не собираюсь связываться с мёртвыми, учитывая, что видела, и знаю, к чему это приводит. Я не считаю, что я лучше или могущественней Христа, и поэтому я делаю в меру своих слабых сил, только то, что делал Он, не больше - исцеляю живых и изгоняю демонов, точнее, пытаюсь это делать. Пойми, все эти игры не доведут вас до добра. Все эти ритуалы инициационной смерти - выпускание собственного мертвеца наружу. А мёртвый, почуяв жизнь, обратно к смерти возвращаться не захочет. И подумай, кто в итоге одержит верх? Неужели ты хочешь умереть заживо, только ради того, чтобы получить доступ к силе собственного мертвеца, скрытого в тебе? Ты слышала меня, и что ты мне ответишь?
   - Мы должны, - прошептала Юля.
   Дарья хотела ещё что-то сказать, но передумала. Вскочив, почти выпрыгнув из кресла, с лёгкостью, изумительной для её грузной комплекции, она стремительно подошла к Юле. Схватив за плечо, Дарья рывком подняла её со стула и потащила за собой к закрытой двери. Слишком ошеломлённая, чтобы сопротивляться, Юля покорно шла за Дарьей, как лодка на буксире у баржи. И в этот момент она испытывала только одно всепоглощающее желание - проснуться сейчас дома и понять, что все эти невозможные события были лишь тягостным и страшным сном. Но это был не сон, и чашу в тот день Юле было суждено испить до конца.
   Судя по той решимости, с которой двигалась Дарья, можно было ожидать, что дверь она распахнёт энергичным пинком ноги. Как оказалось, совсем нет. Наоборот, очень осторожно и мягко она повернула ручку, аккуратно приоткрыла дверь и тихо вошла внутрь, знаком показав Юле следовать за собой.
   Первым делом Юля заметила, что комната была небольшая и полутёмная, с единственным окном, выходившим во внутренний дворик. А затем её взгляд упал на большую собаку, лежащую у стены, и Юля застыла, не обращая внимания больше ни на что. Собака умирала, а грань, отделяющая жизнь от смерти, настолько истончилась в ней, что смерть грозила поглотить её в любое мгновение.
   Подойдя к умирающей собаке, лежащей на боку вытянув ноги, мелко и неровно дыша, Дарья присела на корточки и погладила её по голове.
   - Не бойся, Малыш, - нежно заговорила она, - скоро всё закончится, и ты освободишься.
   Не поднимаясь с корточек, Дарья обернулась к Юле и негромко, но жёстко сказала:
   - Это мой пёс, он очень старый и он умирает. Посмотри на смерть ещё раз и подумай - хочешь ли ты лезть на болото. Смерть - это то, что тебя там ждёт.
   Юля, окаменев, стояла у двери. Встречаться со смертью снова ей не хотелось совершенно. Единственное, что она желала в этот момент - это оказаться отсюда как можно дальше. Облизнув пересохшие губы, Юля заставила себя оторвать взгляд от умирающей собаки и посмотрела через окно на улицу, жёлтую от солнечного света, на которой ей сейчас отчаянно хотелось оказаться. Дарья умышленно грубо, хотя и не повышая голоса, приказала Юле:
   - Смотри, ..., сюда, а не в окне ворон считай. Интересуешься смертью, так получай её полной ложкой.
   Как загипнотизированная, Юля посмотрела на уже почти мёртвую собаку, в которой только каким-то чудом сохранялось сознание. Жуткая картина - живые, разумные глаза в практически мёртвом теле. И в этот момент произошло то, что и должно было произойти - грань исчезла и смерть соединилась с жизнью.
   Началась агония. Измученное старое тело сопротивлялось недолго, и буквально за несколько секунд жизнь растворилась под напором смерти, но за эти короткие мгновения Юля увидела то, что навсегда врезалось ей в память.
   Агонизирующие судороги умирающего тела заставили её торопливо отвести глаза от дёргающейся собаки, и Юля снова стала смотреть во двор, и то, что она там увидела, заставило её открыть рот, приковав к месту. Дарья, хотевшая было снова приказать Юле смотреть на агонию, заинтересовалась выражением её лица и промолчала. Приподнявшись с корточек, она проследила за направлением Юлиного взгляда.
   В тот момент, когда жизнь покидала тело, и оно задёргалось в короткой, почти мгновенной агонии, другая собака Дарьи - молодой пёс, вопреки своему обыкновению ни разу не зашедший в комнату во время разговора и лежавший всё время во дворе, вскочил сейчас со своего места. Он сел в страшном напряжении, вытянувшись и слегка подрагивая, и уставился через три стены: две - сарая и одну - дома, на испускающую дух собаку. Смотрел он в упор, не отрываясь, как если бы препятствий для него не существовало. Но едва только старый пёс умер, молодой расслабился, посмотрел на Юлю и, посидев ещё немного, ушёл за сарай.
   - Ты видела это! - с мрачной радостью утвердительно сказала Дарья. - Запомни, животные видят смерть - это люди слепы. Скажу напоследок, это может тебе помочь - с мёртвыми можно договориться и ... - она помолчала немного для убедительности, - доверяй Алтаю, он многое знает лучше тебя. Не ходи туда, куда он отказывается идти. Может быть, если повезёт, избежишь беды. А ко мне больше не приходи. Я один раз помогла, но больше не желаю в это влезать. Пока не перестанешь шляться на болото, думать обо мне забудь. Я уже говорила тебе, что не собираюсь связываться с мёртвыми и не надо меня в это втягивать. До свидания или прощай - это уж как сама решишь.
   - Спасибо, - хрипло поблагодарила её Юля, не глядя в глаза. Ни "прощай", ни "до свидания" она говорить не стала.
   Домой Юля шла оглушённая, как после тяжёлого кошмара, от которого не удаётся до конца проснуться. В комнату к себе она проскользнула тайком, боясь, что кто-нибудь может увидеть её лицо, а отвечать на вопросы сейчас ей совсем не хотелось, и рухнула на кровать.
   Дарьин голос ещё гудел в Юлиных ушах, когда, предварительно несколько раз постучав и не получив ответа, к ней вошёл обеспокоенный Егор. При первом же взгляде на сестру он понял - что-то случилось. Юля села на кровати и, не глядя на брата, сухим, монотонным голосом передала ему услышанное и увиденное у Дарьи.
   - Зачем она так? - тихо спросил сестру Егор, когда она закончила говорить.
   - Похоже, она решила, что мы проводим там какие-то сатанинские ритуалы, - вяло ответила Юля, - вызываем мёртвых и всё такое, вот и пыталась остановить нас, как могла.
  
   Через четыре с половиной недели Мангусты убедились, что вырубка, нагонявшая на них такой ужас, стала обычной лесной вырубкой.
   - И здесь всех съел, - пробормотал Егор.
   - И что? Новое щупальце? А куда? - взвинчено восклицала Юля.
   - Давай обойдём болото вокруг, насколько это возможно, и посмотрим.
   Посмотрели и ничего не обнаружили. И на следующий день тоже, и через день, и через неделю. Придя в восьмой раз и снова ничего не найдя, Мангусты в растерянности переглянулись.
   - Как ты думаешь, он окуклился или что? - спросил в недоумении Егор.
   - Понятия не имею, - отозвалась Юля, - в мою голову лезут разные мысли, и ни одна из них мне не нравится. До этого я думала, что меня пугают щупальца, а сейчас я поняла, что меня ещё больше пугает их отсутствие.
   Посетившая Егора мысль заставила его вздрогнуть.
   - Слушай, Юль, я читал о поверьях древних славян по поводу водяных.
   - Опять водяные, а говорил, что в них не веришь! - невесело усмехнулась Юля.
   - В сказочных и не верю, но рациональное зерно здесь быть может. Так вот, славяне считали, что водяные могут по ночам подниматься наверх и быть какое-то время на воздухе. А что если он может это делать?
   Юля ощутила, как спину ледяными иголками заколол озноб, и поёжилась. Горячий летний воздух на мгновение превратился в затхлую сырость, выползающую из тёмного склепа. Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, она с сомнением спросила:
   - А почему же он на Двойное кладбище не пришёл? Мы же смотрели - скелеты на месте.
   Егор пожал плечами.
   - Ну, например, в лесу костей больше и они ближе. Вот он и ползает по ночам, выедая одно захоронение за другим.
   Юля вздрогнула, представив себе, как это должно происходить.
   - Какой-то кошмар, а хуже всего то, что ты, по всей видимости, прав. А ещё хуже, что нам необходимо заново ходить по этим местам.
   - Только днём! - нервно выкрикнул Егор.
   Юля кивнула.
   - Само собой. Знаешь, мелкий, - тихо добавила она, - я в последнее время всё чаще жалею, что не размозжила тогда этим жрецам головы.
   - Да что ты такое говоришь!? - в испуге воскликнул брат.
   - А что! - начала заводиться Юля, - мне это даже во сне приснилось: я схватила какой-то камень, а они ведь к нам головами лежали, и размозжила им черепа к чертям. - Она сдавленным от бешенства голосом заорала, сверкая глазами, - убили бы этих выродков, скинули бы в болото к этой их твари, и не было бы ничего, а что было - не наша забота! - на её губах показалась пена, а лицо покрылось красными и белыми пятнами.
   Егор в страхе смотрел на сестру, а потом, стараясь говорить спокойно и рассудительно, произнёс:
   - Юль, приди в себя, пожалуйста, в тебя саму как кто-то вселился. И что, ты действительно думаешь, что это было бы не наше дело, даже если бы мы и не были виноваты в гибели тех людей?
   Ярость Юли стихла и улеглась до поры до времени в груди, правда, придавив слегка диафрагму.
   - Прости, Егор, - глубоко вздохнув, отозвалась сестра, - иногда меня заносит, надо держать себя в руках, а то, не ровён час, захватит меня целиком. Конечно же, наше, ты прав, но в последнее время я всё чаще прихожу к мысли, что это чья-то злобная шутка. Нам подсовывают препятствия, каждое следующее сложнее предыдущего, а стоит нам хоть немного отступить назад, нас хлещут огненным бичом вины - а ну, давайте, прыгайте. Эта мысль приводит меня в бешенство и хочется назло, наперекор уйти, чтобы не подчиняться.
   - Юль, я тебя понимаю, - грустно сказал Егор, - но я боюсь, что отступление для нас - это смерть.
   Тяжело глядя на брата, Юля ответила:
   - Только это и заставляет меня брать препятствия, а иначе я бы ушла, несмотря ни на что. Плюнула бы и ушла, и пусть та сволочь, которая втянула нас в это, сама со всем разбирается.
  
   Когда Мангусты вернулись домой, их ожидали две неприятные новости. О первой они узнали, едва перейдя за порог, а о второй - чуть позже. Ещё подходя к дому, они услышали разговор супругов на повышенных тонах и ускорили шаг, боясь, что случилось что-то плохое. И, в принципе, они не ошиблись, случилось, но не так, как они думали. Стоило им войти в дом, как они поняли - супруги скандалят.
   - Немыслимо! - повернувшись к Егору, прошептала Юля.
   - Ушам не верю! - поддержал её брат.
   За все те годы, что Марина и Андрей состояли в браке, у них не было ни одной ссоры. А сейчас, стараясь кричать не слишком громко, чтобы не пугать Машу, они выясняли отношения.
   - Прости, но ты сама это для себя выбрала! - слышался голос Андрея.
   - Я не этого хотела! - почти плача, шёпотом кричала Марина, - думала, будет большая счастливая семья, а не так! Ты же на меня даже не смотришь, у меня есть платья - их некуда надеть, даже гарнитур пропал! - и она разрыдалась.
   Раздался сухой неприязненный голос Андрея.
   - Извини, дорогая, но ты его всё равно не надевала.
   - Так, может, это ты его взял?! - выкрикнула Марина.
   - Что ты себе позволяешь, - возмущённо сказал Андрей, - как подобная мысль могла прийти тебе в голову?
   - А что, на Егора я же думала, а он мой брат, да и ты тоже говорил о том же. А может, ты подозрения от себя отводил? - в голосе Марины слышались истерические нотки.
   - Прости, но разговор, в котором ты предъявляешь мне подобные претензии, я продолжать не желаю, - резко заявил Андрей.
   - Ты сбегаешь, ты опять оставляешь меня одну, сколько уже раз за последнее время! - восклицала Марина.
   - Меня утомляют твои нескончаемые претензии, мне необходимо спокойствие для качественной работы. Ты уже взрослый человек и вполне в состоянии развлекать себя сама.
   Слова Андрея падали, как тяжёлые градины на нежные цветы.
   - Что ты такое городишь? - возмущённо крикнула Марина, - я же не развлекать себя требую, - говорила она звенящим голосом, - я хочу просто проводить с тобой больше времени, неужели так сложно сходить в театр, кино, ресторан... - голос её прервался, и она разрыдалась, отчаянно и горько - так плачут маленькие дети, вкладывая в плач всё своё горе.
   - Ну всё, всё, тихо, - начал успокаивать её испуганный Андрей, - прости, мы сходим, обязательно. Мне сейчас предстоит командировка, а потом у меня планируется отпуск, и мы с тобой проведём его вместе. Если пожелаешь - можем уехать к морю, если нет - останемся здесь, только не плачь.
   Несколько секунд были слышны только судорожные всхлипывания, потом донёсся слабый, слегка гнусавый после плача голос Марины:
   - Давай останемся здесь, просто будем почаще выбираться в люди.
   - А если ты хочешь, только в этом случае, конечно, мы пригласим Стаса - ведь где Стас, там веселье и шутки.
   - У тебя же отпуск месяц, давай три недели проведём его только с тобой, а на одну пригласим Стаса. Стас замечательный человек и он мне очень нравится, но я хочу побыть подольше наедине с тобой.
   - Это просто превосходно, - обрадовался Андрей, - я тебя также очень люблю.
   На несколько секунд воцарилась тишина, которую разрушил голос Андрея:
   - Кстати, мне его тоже очень жаль, я имею в виду Стаса, это несчастный человек. Ты же сама видишь, какой он весёлый, интересный и общительный. Но ему патологически не везло с людьми и только сейчас, в нашей семье, он начинает оттаивать душой. Например, тогда, когда я вас с ним познакомил, Стас переживал очень тяжёлую жизненную ситуацию, от которой отошёл только недавно.
   - Бедняжка, - прошептала Марина, в которой тут же взыграли материнские чувства, - надо будет проявить к нему побольше внимания и участия.
   В полном изумлении от услышанного, Мангусты отправились наверх. По дороге Юля прокомментировала ситуацию:
   - Прогнило что-то в Датском королевстве. Если уж и Марина с Андреем ссориться начали... - и она развела руками.
   - А может, это Икс действует? - предположил Егор.
   - Ага, и гарнитур тоже он упёр, рассматривать долгими летними днями? - скептически спросила Юля.
   - Да, гарнитур - это да, - глубокомысленно сказал Егор, и они замолчали.
   Вторую новость Мангусты услышали вечером - оказывается, уже не первую ночь Маше снятся кошмары.
   - Я понимаю, это я виновата, у меня сейчас нервы не в порядке, вот ей и снится неизвестно что, - расстроенно говорила Марина Юле.
   - А собственно, что такое это неизвестно что? О чём кошмары?
   - Да на разные темы, - пожав плечами, ответила Марина, явно не придавая значения сюжетам снов, - то ей снится, что какое-то чудовище ползёт под землёй, чтобы съесть её, то призраки, летающие по лесу и охотящиеся за ней, а несколько раз за последнее время снился ей человек в жёлтом платье...
   - Платье? - переспросила Юля напряжённо, и внимание её было приковано к сестре с первых же слов.
   - Ну да, так Машенька сказала, - объяснила Марина. - Он то у камня стоит, то под землю уходит, а один раз, она тогда ко мне в слезах прибежала, утопил корову в воде.
   - Именно в воде? - с напором спросила Юля.
   - Маша говорит так, но она ведь ребёнок и, вообще, сны помнит не очень хорошо.
   Юля сидела, задумчиво постукивая пальцем по столу. В столовой остались только они с Мариной, остальные уже ушли в гостиную, и в тихой и спокойной комнате сейчас никто не отвлекал. Придя к решению, Юля подняла глаза на сестру и серьёзно заговорила:
   - Марин, если ты и виновата в кошмарах, то только отчасти, основная вина не на тебе. И я прошу тебя, рассказывай мне о любом её кошмаре.
   - Ты же сама можешь её спросить, - удивилась Марина.
   Юля согласилась.
   - Могу. Но толку от этого не будет - всё равно я ничего не пойму, ты же знаешь.
   - Ах, ну да, точно! - воскликнула Марина, вспомнив, сколько раз ей приходилось выступать в роли переводчицы собственной дочери. - Так и на ком же вина?
   - Возможно, через месяц, может, раньше, может, позже я смогу сказать. Сейчас у меня уверенности нет.
   - А-а, всё книги изучаешь, - понимающе сказала Марина.
   Юля кивнула, не став разубеждать сестру.
  
   Мангусты вновь вернулись к исследованию странных мест. И с нарастающим страхом и какой-то болезненной жадностью они ходили по лесу, убеждаясь, что с каждым днём этих мест становилось всё меньше.
   - Когда же он подавится?
   - Боюсь, что никогда.
   - Доест он всех, а что потом?
   - Не знаю и не хочу узнать, так как боюсь, что ответ меня не порадует.
  
   Пока Икс ползал по лесам, очищая землю от сотен тысяч костей, лежащих в ней, произошёл ещё один случай, давший Мангустам новую пищу для размышлений.
   Как-то замечательным июльским утром Юля случайно заметила свежую, ещё не успевшую свернуться каплю крови на своей руке. Не сомневаясь, что это следствие какой-то крошечной царапины, она рассеянно стёрла кровь, но увиденное заставило её мгновенно включиться. Кожа под каплей не была повреждена. Юля внимательно осмотрела себя, ожидая обнаружить царапину где-нибудь ещё, кровь с которой могла бы капнуть на руку, но ничего не нашла. На всякий пожарный она осмотрела нос - всё чисто. Удивлённая, Юля отправилась выяснять, у кого могло бы быть кровотечение, ведь не материализовалась же эта капля у неё на руке сама по себе? Она опросила всех, бывших в доме в тот момент, осмотрела каждую кошку, каждую собаку, но ничего не было. Ни одной царапины ни на ком.
   - Вопрос на засыпку - откуда на моей руке взялась кровь? - обратилась Юля к брату.
   Тот только развёл руками.
   Быть может, останься этот случай единственным, Юля забыла бы о нём, считая, что просто не заметила у кого-то ранку. Но произошёл ещё один, недвусмысленно показавший, что попытка найти столь простое объяснение обречена на провал.
   Однажды, недели через две после обнаружения первой капли, Юля сидела в кресле, читая книгу. Уже давно стемнело, и опустившаяся ночь была на диво тихой и спокойной. Юля сидела по-турецки, держа книгу перед собой. Внезапно её внимание привлекло какое-то смутное движение, и на страницу книги, на верхнюю её часть с тихим сухим стуком шлёпнулась красная капля. Оставаясь некоторое время круглой, она затем под действием силы притяжения начала сползать вниз. Опасаясь, что капля доползёт до строчек и испачкает их, Юля стёрла её, оставив размазанный красный след. Чуть позже след стал коричневым. Это была кровь.
   Юля вылезла из кресла и отправилась к Егору, чтобы рассказать об этой капле, возникшей из ниоткуда.
   - Понимаешь, мелкий, рядом со мной никого не было, я одна. Капля летела, судя по всему, горизонтально, параллельно полу, по направлению от меня к книге и довольно быстро, судя по звуку, с которым она приземлилась.
   - А почему ты думаешь, что не сверху вниз?
   - Мне кажется, если бы она падала сверху, она бы размазалась сразу, едва коснувшись страницы, а это не так. Вначале она была совсем круглой, вытягиваться начала позже.
   - У тебя есть какие-нибудь предположения, откуда она могла взяться?
   Юля отрицательно покачала головой.
   - Нет, мелкий, на эту тему нет никаких совершенно.
   Она помолчала, пристально глядя на брата, и заговорила снова:
   - Но есть на другую - предположения или вопросы. Обрати внимание - случаи с маской шли по нарастающей. Сначала Андрей - он просто к тебе тянулся, затем Фенька - та уже к тебе пошла. Наконец Алтай - он на меня напал. Причём первые два раза вызывали сомнения, особенно самый первый.
   Не соглашаясь, Егор потряс головой.
   - У меня лично нет. Я и после первого случая считал, что дело нечисто, а после второго сомнений уже не осталось.
   Юля резко кивнула.
   - Об этом я и говорю. Тебя второй случай убедил окончательно и с тобой их больше не было. Мне нужны были другие доказательства, более... э-э, - замялась она, - убедительные, скажем так, и пожалуйста, я их получила. Знаешь, если бы дело ограничилось только тем жутким выражением, я бы всё равно сомневалась. Но тут сомнений не осталось - искусать себя сама я не могла. Хотя, - подумав, уточнила Юля, - в принципе, могла, но не собачьими клыками, это точно. Это первое. Второе - капля крови, увиденная вначале. Да, она меня удивила, но не более того. Мало ли что я могла проглядеть. С этой подобных мыслей быть не может - я видела, как она пролетела и шлёпнулась на страницу. Даже если бы рядом со мной был кто-то, у кого шла кровь, ему понадобилось бы резко тряхнуть головой или конечностью, в противном случае скорость была бы меньше. Но всё равно, это было бы невозможно - этой капле, чтобы пролететь по такой траектории, пришлось пройти бы сквозь мою голову. Случай необъяснимый и загадочный, вне всяких сомнений, в отличие от первого. Улавливаешь закономерность?
   - То есть ты хочешь сказать, - медленно заговорил Егор, - что если бы мы сразу полностью приняли то, что Андрей был тогда одержим, не случилось бы этого ни с Фенькой, ни с Алтаем?
   - Именно. А уверься я с первой каплей, что взяться ей неоткуда, не появилась бы вторая, с такой убедительностью доказавшая необычность своего появления. Больше того, я думаю, что при таком раскладе если при столкновении с последующими необычными ситуациями, мы будем с первого раза в полной мере понимать и принимать их необычность, второго просто не будет.
   - Ты понимаешь, о чём ты говоришь, - тихо спросил Егор, - ведь если это так, то значит всё кем-то или чем-то управляется, каким-то режиссёром.
   - Я понимаю, Егор, - также тихо отозвалась сестра, - но эта мысль неотступно преследует меня с некоторых пор. Ощущение того, что всё разыгрывается как по нотам, начиная с моего страстного желания уехать из Москвы и "случайной" покупки лотерейного билета. Ведь тогда меня со всех сторон окружали лотерейные билеты во всех видах - сплошные "совпадения", - язвительно сказала она. - Да и всё остальное. Но почему мы?
   Егор вздохнул.
   - Знаешь, тогда бери уж гораздо раньше - с того дня, когда я увлёкся историей вообще и историей Древней Руси в частности. Может быть, мы - потому что только мы из всех людей можем что-то здесь сделать.
   - Ну да, это мысль, - задумчиво кивнула Юля, - по целому ряду факторов это так. Возможно, есть и более подходящие люди, но с нами оказалось удобнее всего.
   Неожиданно она яростно закричала:
   - Ненавижу, когда мной манипулируют!
   - Тихо, тихо, - успокаивающе заговорил Егор, - весь дом перебудишь. В конце концов, мы же люди - у нас всегда есть выбор, как поступать.
   - Выбор, говоришь? - Юля зло и насмешливо посмотрела на брата. - Ну да, конечно! Да о каком выборе может идти речь? Чтобы выбирать, надо знать между чем и чем выбираешь. А когда ты видишь единственный вариант, да ещё и радужно расцвеченный специально для тебя... - Юля с сарказмом сказала, - выбирай себе жену, предложил Господь Бог, подводя Еву к Адаму. Нет тут никакого выбора! И вообще, это сильно попахивает сделкой с дьяволом - надо будет поискать, а то вдруг как у Фауста: где-то завалялся договор с моей каплей крови на месте подписи?
   - Да, это вполне может быть, вон они у тебя как летают! - засмеялся Егор. - И вообще, посмотри на дело с другой стороны - теперь-то ты знаешь.
   Юля устало махнула рукой.
   - Ни черта я не знаю. Даже Икс - мы знаем о нём больше, чем кто бы то ни было из живущих, и что нам это даёт? Ровным счётом ничего. Всё, что мы о нём узнали - это то, что он становится сильнее и делает сейчас то, на что раньше не был способен. А что касается выбора, здесь тоже полный ноль и дьявольская ловушка - варианты можно оценить только после того, как выбор сделан. Что толку нам с нашего знания, ты не хуже меня понимаешь, что мы не можем выбрать отступление. - Юля покачала головой и ненадолго замолчала. - Мы уже по уши, - заговорила она снова, - в том, во что влезли, и пути назад у нас нет, только вперёд. Единственное, что нам остаётся, убедить себя, что это воля не дьявола, а Бога и в конечном итоге всё будет хорошо. Хотя, - Юля снова покачала головой и усмехнулась, - всё, что мне приходилось читать об исполнителях воли богов, для них как раз в конечном итоге всё оказывалось плохо.
   - У тебя очень пессимистичный взгляд на вещи, - неодобрительно сказал Егор, - пока мы живы, здоровы и даже вовремя, насколько можно понять, получаем ответы на вопросы.
   - Ну да, - язвительно сказала Юля, - пусть даже ценой многих человеческих жизней. "Да что они могут - живые трупы!" - процитировала она со злобой саму себя. - И мы прекрасно узнали, что они могут. Впрочем, что для бога человеческие жизни - одни умрут, другие родятся! - Юлю просто трясло от бешенства.
   Егор заговорил, глядя в пол, тихо, но убеждённо:
   - Это не так, ты не права - решение было твоё, точнее, наше - я с ним согласился. Никто тебе эту мысль в голову не вкладывал, ты сама её выбрала. Вот тебе и выбор.
   Юля в изумлении смотрела на брата.
   - Егор, ну ты даёшь, с чего ты такой умный стал?
   - С тобой пообщался, не иначе.
   Юля надолго замолчала, обдумывая сказанное Егором, прежде чем заговорить:
   - Знаешь, ты во многом прав. Во многом, но не во всём. Всё равно, уверенности в выборе не будет. С теми же жрецами: то, что мы о них знали - людей они принципиально не трогают, а то, что увидели своими глазами - они были полумёртвые. Из всего этого вывод можно сделать было только один - трогать не будут и дальше, просто не смогут, даже если захотят.
   - Нет, - решительно возразил Егор, - мы знали об Иксе, но его мы не учли - вот и вышла такая страшная ошибка.
   Юля страдальчески сморщилась.
   - Егор, но это же чудовищно. Нельзя жить под таким давлением, когда каждое чуть-чуть не до конца обдуманное решение может стоить жизни тебе или другим. Люди в обычном состоянии не способны на такое. Это просто невозможно.
   Егор промолчал, не отрывая глаз от пола. Юля с усилием заговорила снова:
   - Да, выход есть, можно заниматься собой, делать себя лучше, но ведь и на это не все способны. Кто-то по незнанию, а кто-то и от рождения. Это неправильно. Неправильно, к примеру, убить рождённого низким человека, за то, что он не может дотянуться до высоко расположенной цели или даже просто ставить ему это в вину.
   - На мой взгляд, тоже неправильно, - отозвался Егор, - но не я этот мир делал, и я не знаю. Может, на другом уровне оно всё правильно.
   Юля усмехнулась.
   - Быть может. Ладно, чтобы легче жилось, предлагаю считать так - назови как хочешь: Бог, Высшая сила, Вселенский разум, Абсолют, предоставляют всем возможности, а задача человека - выбрать правильный путь. Так думать гораздо проще, нет ощущения полной бессмысленности жизни, - она явно не особенно верила своим словам. - Ладно, оставим это, всё равно ни до чего не договоримся. Предлагаю перейти к более жизнеутверждающей теме. А именно - ко снам.
   - Да неужели ты наконец сподобишься рассказать о том, что прочла? - воскликнул Егор.
   - Сподоблюсь, - ответила сестра, - но не обо всём. Обо всём ты и сам потом прочитать сможешь. Скажу только о том, что имеет отношение к нашей ситуации. Самое главное, то, что меня просто убило на месте и закопало, фигурально выражаясь, так это то, что сон - это не личное достояние человека. Не в полной мере, во всяком случае.
   - Это в каком смысле?
   - Понимаешь, - с трудом подбирая слова, начала объяснять Юля, - через сон ты проникаешь в другой мир, существующий по другим законам. Мир, через который ты связан со всем живущим, когда-либо жившим или когда-либо будущим жить на Земле, да и не только. В котором не действуют понятия пространства и времени. Дело в том, что пространство и время - категории сознания, а сон - вотчина бессознательного и они там, так же как и привычные законы логики, да и многие другие законы, по сути, не имеют никакой силы. Например, пророческие сны - это научно доказанное явление. Человеку может присниться то, что произойдёт только через какое-то время. Причём обычно, - Юля улыбнулась, - какая-нибудь совершенно неважная вещь, за редкими исключениями. Сны одного человека могут сниться другому, человек может увидеть во сне то, о чём не имел никакого представления в этой реальности, реальности бодрствования. Естественно, не все сны таковы. Большая их часть - это обычные переживания прошедших событий, тонкая плёнка поверхности, так сказать. Но чем глубже погружаешься в бессознательное, тем к большим пластам знаний имеешь доступ. Это можно представить как громадную, уходящую в бесконечность пирамиду, на крошечной верхушке которой, буквально на одной точке, находится человек. А пирамида расходится во все стороны.
   - И что нужно сделать, чтобы проникнуть глубже? - зачарованно спросил Егор.
   - Насколько я могу понять, иной раз это происходит спонтанно, а вообще должна быть заинтересованность в проникновении в глубины. По аналогии с физическими упражнениями могу предположить, что для более глубоких погружений необходимы упорные тренировки и возрастающая благодаря им сила. Бывает, что после какого-нибудь несчастного случая прорезается что-нибудь. Или ещё один вариант, нечестный, вроде влезания через подвальное окошко туда, куда надо входить, имея в кармане именной пригласительный билет с золотым обрезом - наркотики. Но это ладно. Есть и ещё одна вещь - коллективное бессознательное: как раз вот эти глубинные слои, а в них находится некий... э-э управляющий принцип.
   - Что-что, - переспросил Егор.
   - Управляющий принцип. Понимаешь, это такая невообразимая смесь осознанности и целенаправленности и при этом полного автоматизма. Похоже, каждый человек и в самом деле рождён, чтобы развивать своё сознание. И бессознательное через сны, в первую очередь, даёт подсказки и прямые указания, на что обращать внимание, что необходимо в себе менять. Если ты прислушиваешься, всё идёт отлично, полное взаимопонимание. Если нет, оно может обернуться страшным монстром, который способен тебя даже убить.
   - Как?
   Юля пожала плечами.
   - Как угодно. Шагнёшь, якобы случайно, под машину, целенаправленно прострелишь себе голову, заболеешь и не захочешь выжить, вариантов масса. Бессознательное общается с сознанием при помощи символов-архетипов и...
   - Что такое "архетип"? - быстро перебил Егор.
   - Некие первичные образы, свойственные всем людям, а может, и не только людям, независимо от их национальности, возраста, места рождения, пола, образования и тому подобного. Отмечал когда-нибудь, насколько сказки разных народов сходны между собой?
   - Отмечал, - кивнул Егор, - с детства, только я думал, это потому, что люди общаются друг с другом и сюжеты кочуют по свету.
   - Бывает и так, но не всегда. Это и есть проявление архетипов. Есть, например, типичные сны, а есть даже совершенно одинаковые, которые снятся разным людям. Вот эти одни и те же мотивы или персонажи, например, ведьма, герой, дикое атакующее животное - и есть архетипы. Так вот, бессознательное общается при помощи архетипов и продуцировать их будет во снах независимо от того, понимает их человек или нет. Более того, даже независимо от того, считает ли человек, что во снах есть какой-то смысл или объявляет всё это бессмыслицей. Бессознательному на это чихать. Оно продуцировало символы, продуцирует и будет продуцировать. Проблема к тому же в том, что не всегда возможно, во всяком случае, сразу, определить, где сон имеет отношение к твоему внутреннему миру, где к миру другого человека, а где к каким-то внешним событиям, прошедшим или будущим.
   - Впечатляет!
   - И ещё как. И вот смотри, у нас сейчас есть такие сны, у Маши. Ты только подумай, ей снится чудовище, ползущее под землёй, чтобы её съесть, призраки, летающие по лесу, а сейчас ей начал сниться какой-то "дядя в жёлтом платье", как она говорит, который то стоит у камня, то исчезает под землёй...
   - Ничего себе, - еле слышно пробормотал Егор, - как-то это немного пугает. И что это за человек - шнырок, может быть?
   - Не думаю, это не смутная фигура в отличие от шнырков, и он одет, но под землю уходит, что да, то да. Возможно, намёк на то, что он уже мёртв. Но дело не в этом. Сначала он просто появлялся в Машиных снах, а затем начал делать то, что можно охарактеризовать как "жертвоприношение". Была корова, курица, а этой ночью ей приснился утопленный им человек. Можешь себе представить, в каком состоянии Марина сейчас. Я пыталась добиться ответа, что это за камень и как выглядит место, где он лежит, но безуспешно. Маша толком ничего не видела, а если и видела, то объяснить не может. Но у меня есть предположение. Завтра проверим.
   Следующим утром Мангусты снова отправились к болоту. Идти пришлось не напрямую, через поля, а вдоль леса - день выдался на редкость жарким и Солнце, казалось, вобрало в себя всю землю. Воздух стал мерцающим, серебристо-голубоватым, а все предметы виднелись с невообразимой чёткостью.
   Юля и Егор шли через физически ощущаемую плотность звуков, издаваемых мириадами насекомых, а воздух, насыщенный солнечными лучами до предела, приобрёл густоту и вязкость. Собаки спокойным шагом, экономя энергию, двигались параллельно Мангустам по лесу, пользуясь малейшим кусочком тени.
   - Вот это я понимаю - макушка лета! - воскликнула Юля. - Как день и ночь - разные миры, так и лето и зима.
   - Это точно, - рассмеялся Егор, - найдите десять отличий.
   - Знаешь, - серьёзно сказала сестра, - я думаю, что если покопаться, даже очень тщательно, не найдёшь ни одного сходства.
   Когда Мангусты поравнялись с болотом, лес, дающий такую желанную прохладу, пришлось оставить, чтобы напрямик, через поле добраться до озера и в первую очередь дать собакам попить и охладиться.
   Состоящим из золотой проволоки выглядело сейчас поле, прокалённое Солнцем. Под ногами хрустела сухая трава, неисчислимое количество кузнечиков с таким же сухим хрустом в панике выпрыгивало из-под ног при каждом шаге, а некоторые в самоубийственном порыве бросались точно под ноги, вынуждая Мангустов идти медленно и аккуратно, чтобы никого не раздавить. Вокруг носились тучи мелких насекомых, жужжа на все лады, и временами кое-кто из летучек врезался в идущих и улетал обратно, обиженно гудя. А чуть позже появились и слепни. Мангусты вяло отмахивались от кровопийц, а собаки, изнемогающие от жары, просто не обращали на них внимания.
   Наконец озеро оказалось вплотную, и радостные собаки с разгона влетели в мерцающую воду и сразу же стали жадно пить, поднимая со дна клубящиеся облака мути.
   - Как бы я хотел заняться тем же! - завистливо пробурчал Егор, глядя на слепящую, сверкающую поверхность воды.
   - Это точно, - со вздохом согласилась Юля, - но мы можем хотя бы намочить лица и руки.
   Сделав это, они уселись ждать, когда блаженствующие собаки вылезут из озера. Но собаки вылезать не собирались, и их пришлось поторопить, клятвенно пообещав вернуться к воде на обратном пути.
  
   Камень, цель их прихода, лежал на том же месте - в центре круглой полянки в рощице недалеко от холма. Ещё вчера в разговоре с Егором Юля предположила, что на валуне должны быть какие-то знаки, надписи или символы, скрытые сейчас полностью подо мхом.
   - Недаром же этот "дядя в жёлтом платье" торчит рядом с ним всю дорогу. Придётся мох отскребать, а жалко - такая красота, а мы её всю изговняем.
   Мангусты вытащили принесённые из дома инструменты - нож и мастерок, и принялись скрести камень. Возиться им пришлось довольно долго - и мох не особенно хотел отскребаться, да и сам камень был облеплен присохшей грязью. К концу работы Мангусты были мокрые от пота и грязные, как деревенские свиньи, и всё ради того, чтобы увидеть - на камне ничего нет.
   - Совсем ничего! - потрясённо выдохнула Юля. - И какого же чёрта этот гад торчал здесь?
   - Может, не здесь? - робко предположил Егор.
   - Может! - рявкнула Юля, - но этот камень - самое оно для появления каких-нибудь жрецов. Тут тебе и роща, и поляна, и камень по центру, что ещё надо?!
   Пожав плечами, Егор сказал:
   - Ладно, давай попробуем землю подкопать, вдруг он вглубь ушёл, а там что-нибудь есть.
   Но и ниже уровня земли Мангусты ничего не обнаружили.
   Они докопались до основания камня, безуспешно попытались сдвинуть его с места, плюнули и уселись рядом, с отвращением глядя на него.
   - И кому понадобилось переть сюда этот здоровенный булыжник? - устало проговорила Юля.
   - А может, он случайно здесь оказался?
   - Случайно? Да ну, не может быть. Нет, ты просто представь, потратить столько сил, и всё зачем?
   Егор пожал плечами.
   - Для каких-нибудь ритуальных целей.
   - Наверное. Зря полянку только испортили. Ладно, пошли домой, авось Машке какой-нибудь ещё любопытный сон приснится.
   И он действительно приснился, только не о камне и о человеке в жёлтом платье. Однажды ночью Маша вновь разбудила Марину, войдя к ней в слезах, испуганная, и говоря что-то непонятное про Стаса. Марина с трудом успокоила дочку, ласково бормоча и гладя её по голове. Маша заснула, а утром, уже успокоившись, рассказала, что видела Стаса в каком-то подземелье, сидящим в клетке, состоящей из жутких чудовищ. Стас был там один, не мог выбраться и очень боялся.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 11
   Боясь пропустить малейшие изменения в болоте, Мангусты ходили к нему почти ежедневно и пристально вглядывались в каждый кусочек пространства вокруг себя. Но само болото менялось не особо, точнее, оно не менялось вообще - изменения касались окружающих мест. Первоначально в окрестностях болота располагалось несколько крупных и не очень участков, вызывавших у Мангустов нервную дрожь. Мелких же, эпизодически возникающих то тут, то там и внезапно исчезающих, было вообще без счёта. Но к этому моменту - к концу первой декады августа, из крупных объектов осталось не более четырёх, не считая Лунной дороги, о которой Мангусты ничего не знали, так как ходить туда опасались, предпочтя оставить её напоследок.
   Сейчас они сидели в комнате Егора, обсуждая тему, ставшую для них едва ли не единственной в последнее время - что же творится вокруг болота?
   - Знаешь, мелкий, - сказала Юля, обхватив колени руками, - как представлю, что ходила там по ночам, а под ногами мертвецы ползают... - её передёрнуло от отвращения. - А ведь они, похоже, не только под землёй живут, но и на поверхность выходят - временами я явственно ощущала чьё-то присутствие за спиной, да ещё и потеря энергии, как если бы её кто-то высасывать начал - это же кошмар оживший.
   Егор бросил быстрый взгляд на сестру.
   - Юль, ты только не возмущайся сразу, - осторожно заговорил он, - но давай мы выберем самый жаркий и солнечный полдень и попробуем все же на неё сходить.
   Юля на него жалобно посмотрела.
   - Егор, я тебе, что наследство обещала? Ты почему моей смерти хочешь, а, изверг?
   - Да нет, ничего подобного, - торопливо заговорил Егор, - просто смотри, Икс днём спит, Дарья тоже говорила, что мёртвые только по ночам выходят, а ты там только по ночам и ходила, сама рассказывала. По идее, днём там должно быть безопасно.
   Юля подошла к окну. Глядя на улицу, она машинально постукивала пальцами по подоконнику. Несколько секунд спустя она повернулась к брату и решительно сказала:
   - Слушай, мелкий, мы пойдём, но если там что-нибудь с нами случится - это будет целиком на твоей совести. Я не шучу, - спокойно добавила она, - чтобы там ни произошло, я снимаю с себя всякую ответственность.
   - Хорошо, - согласился Егор - беру всё на себя.
   И одним жарким днём середины августа Мангусты отправились к Лунной дороге. Начало прогулки было просто замечательным - бабочки порхают, стрекозы стремительно носятся туда-сюда, кузнечики оглушают своим треском из-под каждой травинки - словом, сплошная идиллия. А бездонное синее небо и яркое Солнце обещали, что и продолжение будет под стать. Но оказалось, что это не совсем так. А если быть точнее - совсем не так. Именно на этой, так прекрасно начавшейся прогулке, они оказались к смерти ближе, чем когда бы то ни было до этого.
   Мангусты припозднились и вышли из дома заметно после полудня. Но безоблачное небо, казалось, гарантировало им безопасность и, несмотря на близящийся вечер, яркий дневной свет прогнал все мысли о какой-либо угрозе, которая могла бы исходить для них от Икса.
   После жары на поле и оглушающего треска насекомых лес встретил их прохладой, еле слышным шорохом деревьев и редкими трелями птиц. Изредка пробегавший ветерок шевелил листву, заставляя тени причудливо изгибаться, солнечные лучи пятнами начищенной меди полыхали на стволах строевых сосен, а сосновый запах - запах приближающейся осени, совершенно сумасшедший, заполнял всё вокруг.
   - Так они начинают пахнуть только в конце лета, - ласково проведя рукой по рыжему стволу, заметила Юля.
   - Наверное, это лучший запах на земле, - отозвался Егор, глубоко втягивая в лёгкие воздух.
   Юля, поначалу напряжённая, резко оборачивающаяся на каждый шорох и треск, постепенно начала успокаиваться, зачарованная запахами сосен и тёплой земли, игрой тени и света и лёгким умиротворяющим ветерком. Она шла, не думая ни о чём определённом, когда ей вдруг вспомнилось, как она делилась энергией с Ангарой. Юля начала прокручивать в голове подробности этого случая и в какой-то момент недвусмысленно ощутила, что сейчас происходит то же самое. Она резко обернулась - на следах её никто не стоял. "В чём же дело?" - с недоумением подумала она.
   Ощущения стали нарастать, и вот она уже с трудом дышит и чувствует, как энергия начинает вытекать из неё. При мысли, что кто-то или что-то пытается украсть её энергию, Юлю моментально охватило бешенство, и она с яростью подумала, что свою энергию будет отдавать только тому и тогда, когда сама захочет, а не любой мрази, которая решила к ней присосаться.
   - Егор, мы сворачиваем с дороги, - сквозь зубы процедила она и незамедлительно отправилась к деревьям.
   - Что случилось? - обеспокоенно спросил Егор.
   Сестра коротко ответила:
   - Из меня сосут энергию.
   Какое-то время она молча и сосредоточенно боролась за то, чтобы сохранить свои силы при себе, и яростное нежелание быть использованной как кормушка, по всей видимости, победило - ощущения исчезли, а уровень энергии не рухнул, как это случилось в прошлый раз.
   - Никогда не думала, что скажу такое, - покачав головой, произнесла Юля, когда Мангусты уже оставили дорогу далеко позади, - но и от Икса может быть польза. Хоть бы он добрался досюда и вычистил всю эту мерзость.
   Егор мрачно ответил:
   - Так он же их не просто вычищает. Он, насколько можно понять, их в себя всасывает и сильнее становится.
   - С этой проблемой мы будем разбираться по мере поступления, - отрезала Юля, - а сейчас другая задача - как нам не влезть в то место, где мёртвые кишат, не хочу быть их обедом.
   - Или ужином, - уточнил Егор, взглянув на часы, - ещё немного, и Солнце начнёт садиться.
   Затем он посмотрел на небо и, вздрогнув, дёрнул Юлю за рукав, указав наверх - небо полностью затянуло низкими облаками, на что до этого Мангусты не обратили внимания.
   - Слушай, Егор, - слегка тревожно спросила Юля, - а ты не в курсе, где мы сейчас находимся?
   Брат отрицательно качнул головой.
   - Понятия не имею, я здесь ни разу не был.
   - Я тоже.
   Юля напряжённо осматривалась, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры, и увиденное ей совершенно не нравилось. Лес, такой светлый и свободный вначале, постепенно стал обступать их всё теснее, место сосен стали занимать ели, протянувшие повсюду свои мёртвые нижние ветви, и Мангустам приходилось изрядно петлять, обходя эти весьма серьёзные препятствия. А потемневшее небо и плотно смыкающееся над их головами чёрно-зелёные ветви, погрузили лес в полумрак, не нарушаемый нигде ни единым просветом.
   - Слушай, ещё немного пройдём так, а потом предлагаю обращаться к собакам, пусть выводят.
   Егор также без остановки осматривался вокруг и то, что он видел, нравилось ему ничуть не больше, чем сестре. Очередная мёртвая еловая лапа, попыталась преградить ему путь и, отведя её в сторону, он ответил:
   - Давай, - и затем, без особой уверенности в голосе, добавил, - я думаю, что надо идти туда, - Егор махнул влево, - мне кажется, дом должен быть с той стороны.
   Какое-то время слышался только глухой звук шагов, тихий шелест ветвей, иногда заканчивающийся треском, когда палка, слишком сухая или тонкая, ломалась, чрезмерно изгибаясь, да приглушённые ругательства Мангустов, напоровшихся на очередной сучок или ударенных очередной мёртвой веткой. Вскоре стало понятно, что движение в направлении, предложенном Егором, явно заводит их вглубь леса. Могучие тёмные ели, и до того тесно смыкавшие свои ряды, сейчас намертво сцепились друг с другом, образуя непролазную чащобу, а света становилось всё меньше. Наконец Юля не выдержала:
   - К чёрту гордость, я обращаюсь к собакам. Ангара, Алтай, малыши, где дом? Пошли домой. Давайте, давайте, идите домой. Где дом?
   Собаки внимательно посмотрели на Юлю, после чего развернулись на девяносто градусов и уверенно направились вперёд. Мангусты без размышлений последовали за ними. Время шло, сумерки сгущались, а скорость передвижения оставалась очень низкой из-за переплетения еловых ветвей в воздухе и многочисленных поваленных стволов на земле, что делало дорогу почти непроходимой.
   - Юль, мы идём не быстрее километра в час, - нервно заговорил Егор, - мы не успеем до темноты выйти из леса.
   - Я вижу! - сдавленно прорычала сестра, пытаясь вырваться из страстных объятий неизвестно какой уже по счёту мёртвой ветки, норовящей заживо содрать с неё кожу, - нам бы хоть на открытое место до темноты выбраться. Если мы здесь увязнем...
   Лес постепенно стал реже, свободнее, но к этому моменту уже совсем стемнело, а до выхода было ещё идти и идти. Мангусты двигались страшно напряжённые, взвинченные, вздрагивающие от любого шороха, не зная, откуда может прийти опасность. Разговаривать они боялись, не желая привлекать к себе излишнего внимания, и сосредоточенно следили друг за другом, собаками и внезапно возникающими перед глазами ветками. Через какое-то время впереди показался просвет.
   - Поле! - радостно прошептала Юля.
   Чудовищное напряжение этого перехода начало покидать Мангустов, сменяясь уверенностью, что всё закончилось. Пока они не вышли на поле.
   - Туман, - в ужасе выдохнул Егор, застыв на месте.
   Густой, молочно-голубоватый туман, доходящий приблизительно до уровня груди и абсолютно непроницаемый для взгляда, покрывал почти все поле, за исключением узкой полосы там, где Мангусты вышли на луг - где лес поворачивает под прямым углом и протягивается в сторону их дома. Лес, в котором находилось Двойное кладбище.
   - Собак - за ошейники, - еле шевеля онемевшими губами, прошептала Юля.
   Мангусты взяли собак и пошли быстрым шагом, с громадным трудом удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег. Только ясное понимание - стоит начать бежать, и паника окутает их тёмным облаком безумия, останавливало их от откровенного бегства. Мчаться, не видя дороги, в таком густом тумане и повредить себе ногу, оказавшись обездвиженными в нём - от одной этой мысли делалось нехорошо.
   Мангусты успели пройти до середины поля, когда из леса, оттуда, где находится кладбище, медленно выплыл огромный туманный диск, в диаметре достигающий шестидесяти метров. Этот диск, поначалу плавно двигавшийся в сторону болота, неожиданно изменил направление и заскользил прямо к Мангустам. Те застыли, парализованные ужасом, не в силах оторвать взгляда от этой тусклой глыбы тумана.
   - О, Господи, что это? - выдохнул Егор.
   Юля стояла молча - ужас вцепился ей в горло, не давая вымолвить ни слова, и смотрела, как гигантская глыба медленно сокращает с ними расстояние. И тут Мангусты ощутили, что на них смотрит не один десяток пар глаз, и в панике оглянулись по сторонам. Увиденное едва не стало последним, на что они смогли посмотреть в жизни. Ровным полукругом, сжимаясь, оттесняя их к глыбе, плыли шнырки, окружая их со всех сторон. Пока Мангусты неподвижно стояли, не в силах стряхнуть смертельное оцепенение, полукольцо шнырков сомкнулось с туманной глыбой, и Юля, Егор, Ангара и Алтай оказались в замкнутом кольце, состоящем из видимых в тумане привидений и какого-то жуткого образования неправдоподобно огромных размеров.
   Едва кольцо сомкнулось, на Мангустов обрушилась симфония ужаса - вопило от безумного страха тело, разум свернулся и попытался спрятаться сам в себя, оставив голову свободной для проникновения кошмаров. Волны страха пробегали по Мангустам, перемешивая сознание и тело, парализовав возможность думать, и превратили их в два сгустка дикого невыносимого ужаса. И над всем этим царил зов: "Идите ко мне, у меня мир, спокойствие и вечная жизнь".
   Впоследствии Мангусты пытались вспомнить, кто из них подал идею. Возможно, они отреагировали одновременно. Оставшимися жалкими крохами разума они поняли: туманная глыба для них - сама смерть, и у них есть только один шанс на спасение. Необходимо было прорывать оцепление шнырков. Едва решение было принято, едва они начали действовать, как липкая чёрная паутина ужаса, опутавшая сознание, порвалась и Мангусты, мёртвой хваткой вцепившиеся в поводки, бежали, зная, куда они бегут и зачем.
   Мангусты врезались в строй шнырков, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло на самом деле. Они и шнырки прошли друг сквозь друга, как две струи тумана при встречном движении - чётко выраженные потоки, не смешивающиеся между собой. Мангусты испытали только крайне неприятное чувство прохождения чего-то сквозь их тела, причём чувство было не физическим, а каким-то совершенно неопределимым.
   Как только они прорвали кольцо, ужас отпустил их и зов прекратился. Шнырки, разрушив стройность рядов, двинулись за Мангустами, а глыба тумана неспешно поплыла обратно в лес к кладбищу.
   До дома Мангусты добрались сами как в тумане. Они с трудом поднялись к своим комнатам и рухнули в кровати, оставив все разговоры на завтра. То ли вопреки, то ли благодаря пережитому кошмару уснули они мгновенно и проснулись почти одновременно, часов через двенадцать.
   Начать разговор об увиденном Мангусты решились только к вечеру. Весь день они избегали не то что заговаривать об этом, а даже просто смотреть друг на друга. Но от разговора было не уйти, замалчиванием проблему не решить, и незадолго до заката они поднялись в комнату Егора. Какое-то время они молчали, глядя кто в окно, кто в пол, затем Юля со вздохом сказала:
   - Это был Икс.
   Фраза прозвучала утвердительно, без малейшего намёка на вопрос.
   - Да, - с той же спокойной уверенностью подтвердил Егор, - это был он.
   Они помолчали ещё какое-то время.
   - Знаешь, - после долгой паузы снова заговорил Егор, - говорить о нём и даже понимать, что он есть - это одно дело, а увидеть его собственными глазами - совсем другое.
   - Ну, формально, - без особого энтузиазма возразила Юля, - формально-то, мы его не видели. Всё, что мы смогли разглядеть - это плотный сгусток тумана.
   Егор без выражения смотрел на сестру.
   - Ты понимаешь, что я хочу сказать.
   - Понимаю.
   Юля подошла к окну, глядя на горизонт, плывущий в знойном мареве. Не поворачиваясь к Егору, она произнесла:
   - Нам нужно пойти на Двойное кладбище и проверить кости. Хотя я заранее уверена в том, что мы их там не обнаружим.
   Егор судорожно вздохнул.
   - Надо, но только в солнечную погоду и только в первой половине дня.
   Юля раздражённо поморщилась.
   - Нет, Егор, - язвительно сказала она, - мы попрёмся туда ночью и в дождь, главное, чтобы тумана было побольше. Ну зачем ты это говоришь? И так понятно, что только днём и только при Солнце. Кстати, ты, вообще, хорошо помнишь то, что вчера было?
   Егор почесал нос, задумавшись. Несколько секунд спустя он ответил:
   - Ну, в целом да, но без мелких подробностей. Мне как-то не до анализа собственных ощущений было в тот момент.
   - Это уж точно! - с жаром согласилась Юля, - ты, кстати, не помнишь, как себя вели собаки?
   - Нет, я не смотрел на них, просто вцепился в поводок и всё. Да! - воскликнул Егор, вспомнив кое-что, - обратила внимание, что Икс не сразу к нам поплыл?
   Юля кивнула.
   - Да, ещё бы, он сначала двинулся вперёд, а затем свернул к нам. Интересно почему?
   - Мне кажется, я знаю - это было последнее, что я хорошо помню, до того, как мы начали прорываться через шнырков. Он двигался по туману. По прямой к нам был участок без тумана, и Икс его обошёл.
   Юля закрыла глаза, припоминая.
   - Очень может быть, - заговорила она чуть позже, - Получается, мы были правы: он полностью зависим от воды, так же как и шнырки. - Прищёлкнув языком, она покачала головой. - Да и шнырки, об этом теперь можно говорить утвердительно, непосредственно связаны с ним. Интересно, он ими управляет или это он сам и есть?
   Егор ответил не сразу:
   - Знаешь, я уже думал над этим и понял одно - мы имеем ничтожно мало шансов узнать о нем хоть что-нибудь.
   - Мало, Егор, мало, но мало не значит нет, и мы должны узнать все, что сможем.
   Юля медленно прошлась по комнате из конца в конец, пытаясь освежить воспоминания. Милосердная память не допускала до сознания большую часть пережитого минувшей ночью в тумане, но кое-что Юле всё же удалось выловить. Резко остановившись, она повернулась к брату и сказала:
   - Кстати, насчёт шнырков, ты обратил внимание, какие были странные ощущения, когда мы сквозь них прошли?
   - Ещё бы! - откликнулся Егор. - Такое не забывается. И вот ещё, хоть один камень с плеч - они не опасны, просто неприятны и пугают. Я думаю, что мы теперь будем к ним гораздо спокойнее относиться.
   Юля хмыкнула.
   - Встретимся, вот тогда и узнаем.
  
   Возможность отправиться к кладбищу представилась Мангустам только через неделю. Но, откровенно говоря, они не сильно переживали по поводу этой отсрочки. Низкие тучи, почти лежащие на верхушках сосен, сыпали из своих прохудившихся недр бесконечный дождь. Становясь то сильнее, то слабее, он не прерывался ни на мгновение даже тогда, когда одно полчище нехотя уползало за горизонт, освобождая место свежим, полным сил оккупантам, повисавшим на тех же деревьях и придавливающим землю жирным серым брюхом.
   Раньше что Егор, что Юля успели бы не один раз уже проклясть небесную канцелярию, так надолго лишающую землю драгоценного солнечного света, но не в этот раз. Да, они прекрасно понимали, что время идёт, что Егору скоро опять покидать родные стены, а Икс, безусловно, ждать их не будет. Но каждый новый дождливый день воспринимался ими с облегчением при мысли, что сегодня они с чистой совестью могут не идти к болоту. Поэтому вечер шестого дня вызвал у Мангустов двойственные чувства. Пришедший восточный ветер, хоть и не без труда, выгнал, выдавил грязно-серые орды куда-то в неведомые дали, дав возможность Солнцу бросить взгляд на землю перед тем, как скрыться на ночь. Он расчистил небо и стих, улёгшись спать в наступивших сумерках до следующего дня, а в стремительно темнеющем небе стали одна за другой загораться звёзды. Наступила чёрная августовская ночь.
   Егор, весь вечер просидевший на крыльце, наблюдая за небом, вернулся в дом и отправился к Юле.
   - Завтра должен быть прекрасный день, - негромко сообщил он сестре, погрузившейся в работу настолько, что голос, прозвучавший так внезапно, заставил её подпрыгнуть.
   - Извини, - заметив испуг сестры, сказал Егор, - я не хотел тебя пугать, я просто пришёл предупредить, что завтра необходимо идти на Двойное кладбище. Больше откладывать нельзя - я скоро уезжаю.
   Юля отбросила рукой волосы, упавшие на глаза, и отложила скульптурку в сторону.
   - Я знаю, - кивнула она, бросив взгляд за окно, где деревья, чёрными силуэтами видневшиеся на фоне более светлого неба, впервые за долгое время неподвижно стояли, не сотрясаемые ни дождём, ни ветром. Они застыли, и сквозь чёрные пятна листвы виднелись звёзды, казавшиеся висящими в кронах странными и загадочными ночными плодами, что появляются только в темноте. - Я знаю, - повторила она и посмотрела на брата. - Мы пойдём.
   - Хорошо, - отозвался Егор, - тогда спокойной ночи.
   - И тебе того же, - отозвалась Юля, и Егор вышел, закрыв за собой дверь.
   Юля снова посмотрела за окно, вздохнула и вернулась к работе.
  
   Наступившим утром Мангусты снова, как и почти два месяца назад, взяли лопаты, перчатки, оседлали велосипеды и, захватив с собой собак, отправились на кладбище. Единственным отличием было то, что в этот раз Егор не стал брать с собой топор.
   - От призраков им не отмашешься, - пожав плечами, сказал он.
   До кладбища добрались меньше, чем за час и приступили к обыску могил, начав с раскопанных ранее.
   - Есть польза и от Икса - люди сюда не ходят. А то представь, что было бы, если бы нас застали за таким занятием! - заметила Юля, копая.
   - Если бы Икса не было, нам бы не пришлось этим заниматься, - резонно возразил Егор, бросив взгляд на сестру, но не прекращая работать.
   - И то правда. Вообще-то, знаешь, чувствую себя последней дурой, копаясь сейчас в могилах. И так ясно, что Икс здесь всех съел - посмотри на Алтая, - и она махнула в его сторону рукой.
   Алтай спокойно сидел посреди кладбища, внимательно разглядывая ползущую по стволу здоровенного дерева золотисто-коричневую ящерицу. Егор, к этому моменту снявший землю, два месяца назад наскоро набросанную на разрытую могилу, резко выпрямился и посмотрел на Юлю, странно улыбаясь.
   - Как минимум, не всех, иди, посмотри, - пригласил он сестру, указав черенком лопаты вниз.
   Юля тут же подбежала к брату и в растерянности замерла - в неглубокой яме, полузасыпанный землёй, лежал скелет, такой же, как и тогда, когда они впервые его увидели.
   - Получается, там всё же были кенотафы? Но зачем же он тогда туда ползал? - прошептала в растерянности Юля.
   - Ну, что-то он всё же забрал, достаточно взглянуть на Алтая, - качнув головой, заметил Егор.
   Бросив ещё один взгляд на скелет, он отправился к другой могиле, уже частично раскопанной сестрой. Несколько минут спустя Егор снова посмотрел на Юлю, и на его лице появилась та же улыбка.
   - Иди, смотри.
   Могила была пустой.
   - И всё же кости, - сузив глаза, прошептала Юля, - просто не все. Слушай, - тяжело вздохнув, сказала она, - двумя-тремя ограничиваться нельзя. Раскопаем, сколько сможем до шести вечера.
   И они как одержимые принялись за работу. Свирепая жара заставляла обливаться их потом, из-за чего сильно щипало глаза; пекла им головы, вызывала страшную жажду. Воду взять они забыли, и через несколько часов изнурительного труда Мангусты почувствовали, что мумифицируются заживо. Но ни жара, ни жажда, ни покрасневшие от пота и пыли глаза не заставили их хоть на мгновение пожелать, чтобы даже самое маленькое облачко закрыло этот слепящий и полыхающий шар, именуемый Солнцем. Просто, копая как автоматы, всю ненужную активность они свели к минимуму, не имея необходимости бояться неожиданного нападения. Солнце сдерживало Икса и шнырков, а от более материальных агрессоров их защищали собаки, улёгшиеся в стратегически важных местах. Единственными словами, произнесёнными за всё это время, были:
   - Хорошо, земля здесь рыхлая, - сказанные кем-то из них, и короткий кивок в ответ.
   В шесть прозвонил будильник в телефоне Юли, и Мангусты, прекратив работу, стали подводить итоги. Раскопанными оказались около тридцати могил, а скелеты лежали только в трёх.
   - И что мы имеем? Максимум десять процентов оставленных костей. А скорее всего, гораздо меньше, - задумчиво оглядывая кладбище, сказала Юля.
   - Слушай, давай только сейчас к дому отправимся, а по дороге обсудим, - несколько тревожно предложил Егор, без конца косящийся то на Солнце, то на болото.
   - Это хорошая идея, - согласилась Юля и, быстро собравшись, они двинулись к дому.
  
   - Получается, там дело было не только в том, что это был ребёнок. Должны иметься и другие причины, - заговорил Егор, щурясь от косых красноватых и уже не жарких, а просто тёплых солнечных лучей.
   - Я думаю, причина здесь ясна, именно та, о которой говорила Дарья. Икс берёт у мёртвых то, что им удалось сохранить при себе, после того, как они оставили мир живых. Очевидно, не все умершие могут это сделать. По всей видимости, Иксу нужны те, кто тяжело умирал. Среди людей, замученных пытками, не нашлось ни одного, умершего лёгкой смертью. А здесь, среди расстрелянных, - Юля пожала плечами, - представь - человек ещё до расстрела потерял сознание или был невменяем и не осознавал, что с ним собираются сделать. Разумеется, большая часть прекрасно всё понимала, потому и скелетов так мало осталось.
   - Слушай, - тихо спросил Егор, - как ты думаешь, зачем он вообще собирает кости?
   - Я не знаю точно, мелкий, но, наверно, только таким способом он может забрать себе то, что удержали при себе мёртвые.
   Егор поёжился.
   - Да уж, жутковатая картина. Но зато теперь у нас на руках есть неопровержимые доказательства. Есть, что говорить и Андрею, и Марине и Стасу.
   - Это точно, - Юля кивнула без тени сомнения, - первые двое теперь не отвертятся со своими идиотскими заявлениями: "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда". Но вот по поводу Стаса разговор особый.
   Егор удивился.
   - Но почему, мы же обещали ему всё рассказать, когда у нас на руках окажутся какие-то факты?
   - Подумай сам, - сказала Юля, внимательно глядя на брата, - просто представь себя на его месте. Тебе снятся кошмары, наяву посещают какие-то жуткие мысли, ты, бывает, теряешь сознание или испытываешь чувство смертельного ужаса. А тебе сообщают, что ты на крючке у реально существующей, но совершенно невообразимой твари, обладающей сверхъестественными возможностями и управляющей мёртвыми, и она хочет тебя сожрать - и твоё тело, и твою душу. Больше того, как только ты по какой-нибудь причине сильно ослабеешь, ты сам к ней придёшь. Ну и как?
   - Я бы не хотел это узнать, - честно сказал Егор.
   - То-то и оно.
   Юля слезла с велосипеда и пошла пешком - измученное тело отказалось крутить педали. Егор последовал её примеру, и какое-то время они молча шли бок о бок. Прервав молчание, Юля возобновила разговор:
   - Когда мы ему обещали, что всё расскажем, мы считали, что к тому моменту мы будем знать, что делать. А это не так. Поэтому возникает вопрос - как, не сказав Стасу ни слова лжи, тем не менее не раскрыть ему правду. Сказать надо ровно столько, сколько необходимо, чтобы Стас понял, что он не псих, но при этом не испугался ещё больше.
   - Хороший вопрос, - озадаченно сказал Егор, и Мангусты надолго замолчали, погрузившись в размышления, а затем принялись обсуждать имеющиеся у них варианты. И только на подходе к дому Егор смог придумать ответ, что потребовало предварительно долгих совместных усилий.
   - Окончательный вариант, - заговорил наконец он, - на болоте утонуло много людей и животных, естественно, испытывавших перед смертью ужас. Место, особенно вода, запомнило его и теперь непрерывно генерирует это ощущение. Когда там оказываются восприимчивые люди, они получают своего рода психоэмоциональный удар и долго потом переживают последствия этой травмы.
   - Да, отличная версия, вполне подойдёт. Я нами просто горжусь, особенно тобой. Но подойдёт для Стаса, а не для меня и не для тебя. И, кроме того, есть ещё один вопрос. Смотри, Стас, жители деревни, заражённые там - все они теряли кровь на болоте. То есть контакт, безусловно, происходит через кровь. Допустим, эта тройка безумных жрецов случайно порезалась там и перетаскала затем своих "подопечных" в болото. Это всё возможно. - Юля дёрнула головой и поморщилась. - Но есть один факт, который не укладывается в эту схему - Могильщик. Он не был непосредственно связан с болотом и не мог там пролить свою кровь, тем не менее он получал указания от Икса.
   - А почему ты думаешь, что от него? Он же законченный псих, мало ли, что могло взбрести ему в голову.
   - Нет, мелкий, уж слишком всё совпадает: внезапное прекращение молчания и когда - в тот самый момент, когда сектанты уже почти все исчезли, а люди в деревне начали пропадать. Великая Мать, разговаривающая с ним и говорящая, что ему делать, внезапные приступы потери сознания - слишком уж всё это сходно, не говоря уже о том, что Могильщик был ранее тесно связан с сектантами. Вероятность того, что это влияние Икса, несравнимо выше вероятности, что это простое совпадение. Так что получается - либо кровь не так важна, как мы думаем, а это почти невозможно, либо, - тут Юля для большей выразительности сделала паузу и устремила указательный палец в небо, - либо есть ещё какой-то неизвестный нам фактор, и хотелось бы знать, какой.
   Ответа на этот вопрос не было.
  
   - Боже мой, что с вами? - увидев входящих Мангустов, Марина всплеснула руками. - Вы клады искали или на вас все окрестные поля вспахали?
   Мангусты и впрямь выглядели нестандартно: целиком в грязи, с разводами пота и пыли на лицах и фигурами, выражающими предельную усталость.
   - Всё расскажем, Марин, в своё время, - заговорила Юля, - а сейчас нам в первую очередь необходимо попить, затем вымыться, и мы зверски голодные. Кстати, Андрей дома?
   - Да, дома, - удивлённо ответила Марина, - а зачем он тебе? Вроде раньше тебя это не интересовало.
   - Это хорошо, что он дома.
   С удовлетворённым вздохом Юля опустилась на стул и закрыла глаза. Каким же счастьем было просто ничего не делать: ни копать, ни ехать на велосипеде, ни, в конце концов, идти пешком. Усталость начала сковывать мышцы ещё несколько часов назад, а последние километры до дома оказались такими, что вспоминать о них не хотелось. На мгновение мелькнула паническая мысль, что все разрытые могилы придётся закапывать обратно, заставив Юлю широко раскрыть глаза. "А, к чёрту, время ещё будет, закопаем" - решительно подумала она и, раз уж глаза всё равно открыты, покосилась на брата - что он делает сейчас? А Егор сейчас сидел на полу, пытаясь развязать шнурки кроссовок непослушными пальцами. Он не стал утруждать себя поисками какого-либо седалища и просто сполз по стене около двери. В этот момент он совершал уже шестую по счёту, но столь же безуспешную, как и её предшественницы, попытку распутать узел. Но тот распутываться отказался и, тихо и жалобно выругавшись себе под нос, Егор поднял голову и посмотрел сначала на одну сестру, бессильно обвисшую на стуле, затем на другую, что стояла перед ними в ожидании ответа. По всей видимости, Юля уже выключилась из разговора, целиком отдавшись блаженству ничегонеделания, и забыла, что беседа ещё продолжается. Егору пришлось отвечать за неё:
   - Это хорошо, что дома - мы рассказать кое-что хотим, очень важное, но не очень срочное. Пару часов подождёт точно. То, что Андрей сейчас дома - отлично, значит, не придётся рассказывать дважды или откладывать надолго. А Стас?
   Марина, совсем сбитая с толку, спросила:
   - Что Стас?
   - Не приехал? - это уже снова к разговору подключилась Юля.
   - Завтра должен.
   - Ещё лучше, ему это знать не стоит, - кивнула Юля.
   - Да что знать-то?! - не выдержав, воскликнула Марина, - скажите толком!
   Сделав сначала очень глубокий основательный вдох, а затем такой же выдох, Юля со всей уверенностью поняла, что больше чем сейчас сил у неё не будет ещё долго и кроссовки надо развязывать сию секунду, или придётся лезть в ванну как есть, не разуваясь. С отвращением поглядев на залепленную землёй обувь, Юля наклонилась над ней, заговорив сиплым от усталости голосом:
   - Разговор долгий, а мы умираем от жажды, грязные, падаем от усталости и голодные настолько, что сейчас сами себя съедим.
   Сняв кроссовки, Юля потащилась в ванну. Егор, сделав ещё несколько попыток развязать затянувшиеся узлы, плюнул и просто стащил обувь с ног, не развязывая и что-то злобно бормоча при этом. Отшвырнув кроссовки в сторону, он поплёлся в другую ванну, коих в доме имелось несколько, и вылез оттуда очень нескоро.
   Марина машинально подняла обувь, разлетевшуюся по полу, убрала её на место и отправилась к мужу и дочери, как обычно по вечерам располагавшимся в гостиной. Всё это время выражение крайней озадаченности не сходило с её лица. Мангусты отдраились, поужинали и пришли в гостиную, рухнув в мягкие удобные кресла. В комнате их уже ждали заинтригованные до предела Андрей и Марина с Машей, свернувшейся на коленях у мамы клубком. Увидев племянницу, Мангусты переглянулись, и Юля осторожно спросила:
   - А разве Маше не пора спать?
   - Конечно, нет, ты и сама это знаешь.
   - А по-моему, ей сегодня пора лечь спать, - настойчиво сказала Юля, глядя Марине в глаза. - На очень громкие и абсолютно справедливые негодующие вопли племянницы она старалась не обращать внимания. - Или хотя бы поиграть в своей комнате, - продолжила Юля, смягчая требования, - у неё же полно интересных игрушек.
   Марина, поняв намёки сестры, ласково обратилась к дочке:
   - Машенька, солнышко моё, у меня шоколадка есть. Пошли, я её тебе в твоей комнате дам, а то папа ругаться будет, что сладкое на ночь ешь. И ещё, - Марина заговорщически понизила голос, - там ты сможешь поиграть в папин телефон.
   При этих словах Андрей помрачнел, а Машино лицо осветилось выражением радостного изумления и недоверия, так как она много раз просила дать ей эту чудесную игрушку и всякий раз неизменно наталкивалась на жёсткий отказ.
   - В своей комнате ты сможешь поиграть в него спокойно. Пойдёшь?
   Наивный ребёнок с жаром закивал, и Марина отправилась проводить её в комнату и вручить обещанные вещи. Оставшиеся в гостиной терпеливо ждали её возвращения, глядя кто куда - Мангусты по сторонам, а Андрей, с любопытством, на них.
   Устроив должным образом дочку, Марина вернулась и села в кресло. Давно снедаемый нетерпением Андрей с деланным равнодушием спросил:
   - Ну-с, молодые люди, что за ужасную тайну вы хотите нам поведать?
   Юля, закусив губу, посмотрела на Егора, а тот в свою очередь на сестру. Убеждённые в необходимости самого рассказа, они не договорились между собой ни о том, кто будет говорить, ни о том, как именно. Юля отвела глаза от Егора и несколько нервно вздохнула.
   - У меня только огромная просьба не перебивать меня, пока я не закончу, - потребовала она, глядя поочерёдно на каждого из супругов.
   Не видя причин для возражений, те согласились, и Юля приступила к рассказу:
   - Разговор будет об Иксе, прошу прощения, - быстро поправилась она, - о болоте.
   Увидев, как брезгливо скривилось лицо Андрея, она резко подняла руку ладонью вперёд.
   - Ты обещал не перебивать.
   Справившись с собой, Андрей нехотя кивнул, и Юля продолжила:
   - За этим болотом мы наблюдали без малого два года, собирая всю возможную информацию. Мы, - тут она замялась, не зная, сразу сказать о том, что в болоте находится нечто, обладающее сознанием, или оставить это на потом, когда уже расскажет обо всех фактах. Определившись, она заговорила снова, - мы заинтересовались теми разговорами, что ходили о болоте, и решили выяснить, есть ли в них хоть доля истины. Оказалось, есть и даже больше, чем просто доля - почти всё, - она бросила взгляд на недовольно дёрнувшегося Андрея и повысила голос, - я могу сказать так - люди ещё очень мало знают, мы теперь знаем намного больше и можем утверждать - оно представляет собой реальную и страшную угрозу.
   При этих словах Егор яростно закивал головой - что-что, а это он испытал на своей шкуре. Посмотрев на брата, Юля заговорила увереннее, ощущая его поддержку:
   - Мы начали собирать информацию о нём с чистого листа, не имея никакого мнения о том, что это такое. Сейчас оно появилось и, не сомневаюсь, когда я окончу говорить, вы к нему присоединитесь. Расскажу по порядку о том, что мы узнали. Оно действует только ночью или днём при очень тёмном небе и проливном дожде, но это всё же исключение. Оно может вызывать у живых существ страх, люди, побывавшие на болоте и пролившие там свою кровь, каким-то неизвестным образом оказываются с ним связанными. Заражённые, все без исключения, начинают видеть кошмары, испытывать приступы ужаса, у них появляются нехарактерные для них жутковатые мысли, причём происходит всё это синхронно у всех. Зимой в этом происходит затишье. Болото также неактивно зимой. Те люди, что заразились на нём, в случае, если они тяжело заболевают, неважно чем, главное, перестают владеть своим телом - уходят на болото. Когда в деревне пропадали люди, те, кто их похищал, находились также на болоте. Больше того, двух человек они утопили на глазах у их товарищей. В прошлом году к одному из двух кладбищ, расположенных там, начало протягиваться своего рода щупальце - длинный отросток болота. Тогда же мы приступили к непосредственному исследованию самого болота. Оказалось, оно реагирует на мысли. Очень чётко сформулированные, но всё же. С помощью искусственно вызванного страха и передачи ощущения безопасности непосредственно на нём оно загоняет жертв к себе. После того, как я несколько раз стояла в зонах, вызывающих страх, и выходила из них, страх перестал возникать. Больше того, пока он ещё был, если я выходила неожиданно, ощущение безопасности исчезало с опозданием. Если с заранее обдуманным намерением - одновременно со страхом. Однажды нам с Егором удалось заставить его прекратить терзать нас ужасом, когда мы оба подумали, целенаправленно, что если оно не перестанет, то мы немедленно уйдём оттуда. Страх тут же прекратился. После всего этого мы поняли, что болото или то, что в нём живёт, разумно, и для удобства дали ему имя - Икс. Поправка, имя ему мы дали раньше. У него есть своего рода армия - шнырки. Какие-то образования, видимые в тумане или дожде преимущественно ночью или, в очень редких случаях, днём. Вот, посмотрите, мы сделали несколько фотографий, - сказала Юля, протягивая супругам телефон. Марина взяла его первой и через несколько секунд передала телефон Андрею. Тот с непроницаемым выражением лица рассматривал фотографии, а затем отложил телефон в сторону. - Они могут преследовать жертв, вблизи вызывая у них кошмарные галлюцинации, могут окружать и загонять к Иксу. Но, как мы неделю назад убедились с Егором, сами по себе они не опасны, просто крайне неприятны. Кстати, пока Егор был в институте, он очень много провёл времени, копаясь в архивах, - тут Юля едва удержалась от язвительного замечания в адрес Марины: "А не проматывал деньги за украденный гарнитур", - и обнаружил, что в непосредственной близости от болота находятся несколько крупных захоронений общей численностью более двадцати тысяч человек. Так вот, в конце этого мая щупальце доползло до кладбища. В конце июня, когда вернулся Егор, мы отправились туда и выяснили - на кладбище исчезли кости. - Увидев недоумённые выражения лиц супругов, Юля уточнила, - мы их раскопали, могилы эти. Конечно, мы не были абсолютно уверены, что кости там были изначально и решили проверить, действительно ли они исчезают после того, как там побывает Икс. Да, вот ещё, Алтай очень чутко реагирует на подобные места. Поначалу он на кладбище вообще не заходил, а после исчезновения костей - без проблем. Теперь о проверке: мы отправились на другое кладбище и раскопали две могилы. Убедившись, что кости там есть, мы закопали обратно и стали ждать. Второе щупальце поползло к одному из захоронений. Кстати, ползёт оно только ночью, и выглядит это крайне неприятно и жутко: как огромный, переваривающий пищу кишечник. - Тут Юля слегка запнулась, вспомнив про того кабана. - Захоронения мы, по понятным причинам, проверить не могли, так что пришлось ждать до августа. А в августе выяснилось, что Икс научился выходить на поверхность. Неделю назад мы возвращались домой в темноте, и когда мы проходили мимо кладбища, оттуда выплыло огромное нечто, а чуть позже нас окружили шнырки и начали гнать к той штуке. Мы едва не погибли, чудом вырвавшись оттуда. Сегодня мы ходили на это кладбище и убедились - костей там практически не осталось. А в окрестных лесах практически не осталось мест, включая второе кладбище, которые бы Алтай избегал, как делал это ранее. Я закончила. Что скажете?
   Юля и Егор нетерпеливо ожидали ответа супругов, убеждённые, что увидят испуганные лица и услышат сбивчивые вопросы, задаваемые дрожащими голосами. Собственный страх, пережитый при столкновениях с Иксом, был слишком силён, и представить себе иную реакцию они не могли. Но тем не менее реакция слушателей оказалась всё же совершенно другой и поразила Мангустов беспредельно.
   Супруги, услышав, что монолог Юли окончен, заговорили одновременно, перебивая друг друга:
   - Вы с ума сошли - рыться в могилах, неизвестно какую заразу вы притащили в дом, а здесь же маленький ребёнок! - возмущённо восклицала Марина.
   - Я с трудом дождался окончания повествования и то исключительно по причине данного мною обещания! - кипел негодованием Андрей.
   Поняв, что заговорил вместе с Мариной, он извинился и вежливо предложил ей высказаться первой.
   - Это невероятная безответственность - то, что вы сделали, - начала свою отповедь Марина, - дома маленький ребёнок, а вы, во власти каких-то нелепых фантазий, роетесь в могилах, рискуя подцепить какую-нибудь болезнь. Юля, ты меня просто поразила, я думала, ты взрослый человек, а ты ведёшь себя как инфантильный подросток, да ещё и Егора втягиваешь в свои игры!
   Марина замолчала, обвиняюще глядя на Юлю, в то время как Андрей, энергично кивавший в течение всей речи супруги, поддержал её одобрительной улыбкой. В полном ошеломлении Мангусты смотрели на них. Юля, слишком сбитая с толку, чтобы разозлиться, неуверенно, запинаясь, заговорила:
   - Я что-то ничего не понимаю, вы вообще слышали, что я вам говорила? - спросила она, выделив слово "что". У неё мелькнуло смутное подозрение, что она проговорила всё мысленно, вслух выдав несколько слов, за которые и уцепились супруги - иное объяснение просто не укладывалось в голове. Юля растерянно обернулась, ища поддержки у брата, но увидела его лицо, выражающее полное непонимание происходящего. Полностью сбитый с толку Егор, раскрыв рот, смотрел на старшую сестру и её мужа, не в силах осознать то, что он слышит. По этому выражению Юля догадалась, что она всё рассказала вслух, и в таком случае реакция супругов представлялась ей загадочной и необъяснимой. - А фотографии, с ними как?
   - Мы слышали, ЧТО ты сказала, - сурово заговорил Андрей, сам язвительно подчеркнувший слово "что". - Я уже сказал, что с трудом сдержался до конца рассказа. Если бы не данное мною слово не прерывать тебя - а это мне, поверь, очень хотелось сделать, я бы остановил тебя ещё в самом начале. - Он помолчал, пристально глядя на Юлю и постукивая пальцем по ручке кресла. - Я давно замечал в тебе некие болезненные фантазии, - медленно и веско произнёс Андрей, - а сейчас я прихожу к выводу, что тебе необходимо обратиться к психотерапевту, а то и к психиатру. - Он покачал головой и мрачно усмехнулся. - На основании нескольких слухов, собственной ненормальной фантазии и нескольких невнятных фотографий очень плохого качества, ты построила целую теорию, и совершенно нелепую притом, втянула мальчика в свои бредовые измышления, и это ещё полбеды. Вы понимаете, что вы совершили акт вандализма, раскапывая кладбища, да и ещё на столь абсурдном основании? К тому же это не что иное, как уголовно наказуемое преступление.
   Юля, сидевшая всё это время, глядя в пол и только изредка посматривая на Андрея, начала понимать, что происходит. Первоначальная заторможенность, вызванная потрясением от неожиданного удара, нанесённого супругами так жестоко, начала сменяться постепенно усиливающейся яростью. Пытаясь сохранить хладнокровие и не дать подступающей злобе затуманить голову, она спокойно и рассудительно заговорила:
   - Возможно, мы не поняли друг друга, или я подобрала неудачные слова. Но всё, что я говорила, можно проверить. Ведь так, Егор? - обратилась она за помощью к брату.
   Егор горячо поддержал её:
   - Именно так! Юля ещё о многом не рассказала, только главное, если бы вы там побывали, сами бы поняли, что оно живое и как там страшно!
   - И я о том же, - присоединилась к брату Юля, - сейчас это слово против слова. Но наши слова можно проверить. Если сомневаетесь, давайте сходим туда днём, и вы сами всё осмотрите. Затем задержимся до ночи, - эти слова она почти выдавила, а Егор быстро воскликнул: "Только подальше от болота и не в дождь!". - Это уж само собой, - кивнула Юля брату и, обернувшись к Андрею, продолжила, - вы сами во всём убедитесь.
   С холодной насмешливой улыбкой Андрей смотрел на Юлю, а затем, с непередаваемым выражением снисходительного превосходства, он заговорил:
   - Удалось промыть мозги своими бреднями ребёнку...
   Егор, старающийся сохранять хладнокровие, все же не выдержал:
   - Я уже не ребёнок! - со злостью сказал он.
   Андрей продолжил говорить, не обращая на него внимания:
   - ... и ты теперь пытаешься сделать то же самое с нами? Не получится, - он усмехнулся и покачал головой, - мы взрослые люди и поддаваться твоему влиянию не собираемся. Ни я, ни Марина не желаем потакать тебе не просто слушая твои извращённые измышления, но тем более поступая по твоему желанию. Не правда ли, милая? - посмотрел он на Марину.
   - Безусловно, - с готовностью поддержала его та, - детские фантазии должны оставаться в детстве. То, что позволительно ребёнку или подростку как минимум нелепо в человеке, считающем себя взрослым. Ты слишком заигралась в детские игры, Юленька, пора остановиться, иначе неизвестно, до чего ты сможешь дойти. Ты уже начала раскапывать могилы, да ещё и Егора в это втянула. Что же будет дальше?
   Егор с мрачной улыбкой смотрел на супругов.
   - Почему вы все считаете, что меня втянули, как бычка на верёвочке? - заговорил он хмуро, с трудом сдерживая желание наорать на родственников, - мы с Юлей действуем совместно, потому что считаем, что то, что мы делаем - единственно верный путь.
   Юлю, в свою очередь, зацепили слова, сказанные сестрой:
   - Взрослые вы, говорите! - насмешливо выкрикнула она, и лицо её исказилось от бешенства, - так и действуйте как взрослые, а не как маленькие дети! Или вы думаете, - она уже с громадным трудом сдерживала злобу, - что закрыв глаза, вы станете невидимыми? Мне года четыре было, когда я поняла, что закрывая глаза, не вижу я, но это не значит, что не видят меня. Называете себя взрослыми, так и действуйте, как подобает взрослым! Мы с Егором собрали факты, их можно проверить, так проверьте! - яростно заорала она, не сдержавшись. - Поймите - Икс ест всё, до чего может дотянуться, живое, мёртвое, ему неважно; на наших глазах он съел кабана, - при этих словах Егор судорожно вздохнул, и Андрей с любопытством посмотрел на него, - сколько людей уже в нём сгинуло! Сейчас он, получив возможность двигаться, начал выедать трупы в ближайших окрестностях. Сами подумайте, куда он потом двинется, когда всё съест, - Юля с вызовом смотрела на супругов. - Сходите, посмотрите, - выкрикнула она, и голос её сорвался и стал сиплым, сдавленным злостью и бессилием, - вы сами увидите длинные полосы болота к тем местам, где были похоронены люди! Как вы ЭТО объясните? - Юля резко подалась вперёд, ожидая ответа.
   Андрей равнодушно отмахнулся от её слов.
   - На основании обычного природного явления и случайного совпадения с захоронениями делать подобные выводы... - заговорил было он, но онемевшая поначалу Юля, обретя дар речи, прервала его, зашипев из-за душившей её злобы:
   - "Обычное", "случайное", - с бешенством и отвращением выплюнула она эти слова, как гнилые скользкие ягоды, затесавшиеся среди хороших, - какие, к чёртовой бабушке, совпадения!.. - горло её перехватило и Юля замолчала.
   Решив не обращать внимания на эту вспышку, Андрей сказал:
   - Но я понимаю, что стало источником подобных фантазий, - он бросил взгляд на Марину, приглашая её в свидетели. Та сидела молча, и Андрей с жалостью посмотрел на Мангустов:
   - Бедные дети, как же сильно на вас повлиял кабан, утонувший в болоте, - со всепонимающим видом телевизионного психолога убедительно заговорил он, - это серьёзная травма для неокрепших юных душ, и я настоятельно советую вам, а особенно тебе, Юля, обратиться к психотерапевту. Более того, Егор, тебя я лично запишу на приём.
   В очередной раз потеряв дар речи, Юля в немой ярости смотрела на Андрея. И бешенство, так долго копившееся внутри, вырвалось наконец наружу:
   - Да если перед тобой земля разверзнется, - заорала она, вскочив с кресла и забыв об усталости, - и ты увидишь геенну огненную, ты просто равнодушно заглянешь туда, почешешь себе голову и отправишься к психотерапевту: "Доктор, у меня галлюцинации", а добрый доктор ответит тебе: "Батенька, да всё в вашем сознании - вы скажите себе, что ничего этого нет, и все ваши страхи и галлюцинации исчезнут". Солипсисты недоделанные! Творцы Всемогущие, чтоб вас!
   Лицо Юли покрылось красными и белыми пятнами, а глаза стали совершенно безумными, когда она язвительно и издевательски выкрикивала слова, выплёвывая их вместе со слюной.
   Марина быстро поднялась с кресла и пошла, почти побежала к комнате Маши, боясь, что это кипение страстей может испугать дочку, вызвав очередную серию кошмаров. Андрей, разозлённый уже не меньше Юли, резко ответил:
   - Да, и ты абсолютно права, моя дорогая, если я увижу подобное, я буду иметь все основания отправиться к психотерапевту. - Он убеждённо заявил, - ведь если я чего-то не видел и во что-то не верю, то этого не существует.
   Юля застыла, глядя на него во все глаза и пытаясь уразуметь услышанное. Даже злоба, захватившая её, временно стихла.
   - Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? - тихо проговорила она, - это аргумент, недостойный даже слабоумного ребёнка детсадовского возраста, а ведь ты мнишь себя взрослым, образованным, умным человеком.
   Но Андрей уже закусил удила:
   - Да, я знаю, что я сказал - я верю в реальные вещи, а не в идиотские выдумки. Существует общепризнанная картина мира, со своими законами и границами. И то, что в них не укладывается, просто не может существовать!
   В недоумении посмотрев на него несколько секунд, Юля заговорила, чем дальше, тем больше заводясь:
   - Это просто потрясающе! Ты проявляешь чудеса широты мысли в этих границах. Ты готов принять даже то, что вызывает у тебя отвращение, лишь бы оно не выходило за эти рамки. Но стоит появиться какому-то факту, который не вписывается в них, и ты прикладываешь все усилия, пытаясь его втиснуть, пусть даже с риском покалечить или убить этот несчастный факт. А если даже его изуродованный трупик не влезает, ты с великолепной логикой объявляешь его не существующим. Ты что, всерьёз убеждён, что тебе известны все законы мироздания? Да шаг в одну или другую сторону - и законы уже меняются! Физика сверхбольших или сверхмалых величин, кромешный мрак психики, да и ещё чёрт знает что! Ты много чего не видел, а верить ты можешь во что хочешь - наличие или отсутствие вещей от этого не зависит. Или ты мнишь себя Богом - по своему желанию вызывая из небытия вещи или убирая их туда за ненадобностью? Ты не Бог, ты просто идиот, задубевший в тупом самодовольстве, который придумал себе картину мира и поверил в неё, объявляя всё остальное несуществующим! - под конец Юля уже орала, не сдерживаясь в выборе слов - ярость, подстёгиваемая чувством бессилия, захватила её целиком. Трясясь от бешенства и выброса адреналина, она была на грани того, чтобы вцепиться в Андрея.
   Андрей также выглядел лишь немногим лучше - с ним никогда в жизни так не разговаривали, и сейчас он онемел от злобы, тщетно пытаясь подобрать слова:
   - Ты.., ты.., что ты.., ты маленькая мерзавка! - выпалил наконец он, - что ты себе позволяешь, ты помешанная, тебя надо вообще изолировать, чтобы ты не испортила брата, а ты позволяешь себе учить взрослых людей! Непозволительное самомнение! - возмущённо орал он. - Да ты вообще не смеешь в присутствии более образованных и умных людей, чем ты, высказывать своё мнение! Да и какое у тебя может быть мнение! - Андрей кипел от ярости и нанесённой ему обиды. - Придумать такой бред, попытаться заставить поверить в него здравомыслящих людей в радости, что удалось провернуть это с мальчишкой, и, потерпев неудачу, начать их оскорблять, вместо того чтобы последовать доброму совету и обратиться ко врачу! - Андрей замолчал, задыхаясь от гнева и со злобой глядя на Юлю.
   Юля в ответ метала в него бешеные взгляды, сжимая и разжимая кулаки, и с наслаждением представляла, как хорошо было бы врезать ему по морде. Приложив чудовищные усилия, чтобы сдержаться, она отвернулась от Андрея (смотреть на него ей было невыносимо) и мрачно буркнула:
   - То, о чём мы здесь говорили, не должно дойти до Стаса, незачем ему об этом знать.
   Андрей, также отвернувшись и подойдя к окну, неприязненно ответил, не оборачиваясь:
   - Уж будь уверена. Этот вздор сгодится только для ушей психиатра, а не для моего друга, к тому же переживающего сейчас непростой период.
   Юля резко развернулась и вышла из комнаты, а Егор, посмотрев на каменную спину Андрея, вздохнул и, не попрощавшись, так как спина к этому совершенно не располагала, отправился по лестнице вслед за Юлей к своей комнате.
   - Самовлюблённый индюк, - бушевала Юля, поднимаясь наверх, - тупой, ограниченный недоумок, мнящий, что ему всё известно!
   Услышав возмущённое рычание сестры, Егор ускорил шаг и догнал её, схватив за плечо.
   - Юль, успокойся, пожалуйста. Ты сейчас взвинчена и говоришь такое, за что тебе потом будет стыдно.
   - Я не могу успокоиться и стыдно мне, поверь, не будет! - воскликнула Юля, но голос всё же понизила, - человек, для которого существует только две градации - это всё давно известно или большего бреда я в жизни не слышал!
   - Да, это так, - поморщившись, согласился Егор, терзаемый мрачными мыслями, - но бог с ним, нам-то теперь что делать?
   Юля резко остановилась и развернулась к брату. Посмотрев на него некоторое время, она дёрнула щекой и сказала:
   - Это хороший вопрос. Что делать и кто виноват, да? - Юля усмехнулась. - Смотри, к Дарье мы обратиться не можем - она категорически запретила впутывать её в это. Стас сам нуждается в помощи и, естественно, он нам не помощник. Тем более - ты слышал? - у него сейчас непростая ситуация. Два человека, которые могли бы нам поверить, и ни к одному мы не можем обратиться. Насчёт Андрея и Марины ты видел всё сам, объяснять не надо, - лицо Юли исказилось гримасой ещё не утихшей ярости, - а ведь это самые близкие нам люди! И они считают, что мы малолетние недоразвитые фантазёры в лучшем случае или готовые пациенты психиатрической клиники в худшем. Что уж говорить об остальных.
   Они уже дошли до двери в Юлину комнату и остановились перед ней. Взявшись за дверную ручку, Юля сказала:
   - Егор, у нас нет выбора, - она хмыкнула, вспомнив разговор с братом на эту тему, - нам не на кого рассчитывать, кроме как на себя. Мы должны будем найти выход сами.
   - Но как? - тихо спросил Егор.
   Юля со вздохом отвернулась и, открывая дверь своей комнаты и, не глядя на брата, ответила:
   - Не имею ни малейшего представления, мелкий.
   Егор уже развернулся, чтобы уйти к себе, но неожиданная мысль остановила его. Он обернулся и спросил у Юли, которая уже готова была закрыть дверь:
   - Слушай, а, собственно, на что мы рассчитывали?
   - Ты о чём? - Юля с недоумением смотрела на брата, озадаченная его странными словами.
   - О нас. Мы что же - думали, что всё им расскажем, и это всё закончится, или как?
   Сестра нахмурилась.
   - Я не знаю. Как-то это само собой разумелось. Мы должны были узнать и должны были рассказать, а что потом...
   - То-то и оно. Рассказали бы мы, не рассказали, поверили бы нам, не поверили - что бы от этого изменилось?
   Подойдя к кровати, Юля села на неё и потёрла лоб, закрыв глаза. Затем посмотрела на брата и со слабой улыбкой заметила:
   - В таком случае мы ровным счётом ничего не потеряли. И скандал, получается, не из-за чего было устраивать. Ведь ты абсолютно прав - мы в любом бы случае остались при своих. - Она покачала головой, не переставая улыбаться. - Ну надо же, просто не было этого "потом", удивительно.
   - При таком раскладе - да. Ну ладно, тогда, спокойной ночи.
   - Постой, Егор, - Юля жалобно, почти умоляюще спросила брата, - я понять не могу - это что же получается, Марина и родителей считает вандалами, раскапывавшими могилы, ведь, по сути, именно это и было их профессией?
   Егор несколько секунд молчал, глядя на сестру, сидящую на кровати сгорбившись и с выражением мучительного недоумения на лице.
   - Нет, - заговорил он, - не считает. Могу душу на кон поставить, что не считает.
   - Тогда как же, а?
   - Всё очень просто - это совсем другое дело. А в чём заключается разница, ответа ты так и не добьёшься.
   - И ты, похоже, прав, Егор. Ну что ж, день выдался тяжёлый, нужно ложиться спать.
   - Да. Так что я снова желаю тебе спокойной ночи.
   - И тебе того же, - отозвалась сестра.
  
   Несколько дней Юля и Андрей старались избегать друг друга, при случайных столкновениях ограничиваясь сухим приветствием. Каждый из них считал себя оскорблённой стороной и вёл себя соответственно, ожидая первых шагов к примирению от обидчика. Даже приехавший на следующее утро Стас не мог сгладить напряжённость, причины которой он не знал, но чувствовал сложную обстановку очень остро.
   Как-то, дня через два после скандала, Юля проходила мимо закрытой двери гостиной, направляясь на кухню - после работы на кладбище её непрерывно терзал лютый голод. Шла она с отсутствующим видом, глубоко погружённая в мысли о том, что же, в конце концов, делать с Иксом, когда её резко вытащили на поверхность сознания связанные вместе слова, произнесённые голосом Андрея: "Юля, Егор и психиатры". Юля мгновенно насторожилась, сразу же припомнив, что говорил Андрей во время склоки и начала прислушиваться.
   - Это просто невыносимо! - обиженно жаловался Андрей, - их нелепые фантазии, то, какое влияние имеет Юля на Егора - это же предмет для разбирательств психиатров! А что она позволила себе сказать в мой адрес! - Андрей сделал паузу, явно переживая происшедшее, - я просто не возьму на себя смелость повторить это.
   Раздался спокойный убедительный голос Стаса:
   - Я прекрасно тебя понимаю - современная молодёжь слишком много о себе мнит. Я бы и сам мог рассказать тебе немало подобных случаев, произошедших со мной или моими знакомыми.
   - Так расскажи, пожалуйста, - живо заинтересовался Андрей, - поведай мне о них. Понимаешь ли, я сейчас нахожусь в растерянности, не имея ни малейшего предположения, что же нам с Мариной делать. Быть может, твой опыт окажется бесценным для нас. Дело в том, - чуть тише, задумчивым голосом он заговорил после небольшой паузы, - что Юля всегда была странной, нелюдимой, но в последнее время она стала просто ненормальной. Носится со своими болезненными фантазиями, поверила в них безоговорочно и что хуже всего - заставила поверить и Егора, а ведь он такой хороший мальчик.
   "Не женат", - усмехнувшись, пробормотала Юля и опустилась на ступеньку, искренне увлечённая беседой.
   - Обязательно расскажу, чуть позже, - пообещал Стас, - а сейчас лучше поговорим о твоей проблеме. Это так, Юля и в самом деле забрала слишком большую власть над Егором, но он через неделю уезжает в общежитие. Девять месяцев - достаточно долгий срок в этом возрасте, чтобы избавиться от чужого влияния. А что касается Юли, так её надо выдать замуж. Забота о муже, детишки пойдут, и ей будет не до детских выдумок, придётся повзрослеть.
   Юля только покачала головой, услышав это. Разговор Андрея и Стаса так захватил её, что она даже забыла о голоде.
   - Ты подумай над моими словами - она хоть и не красавица, но и не уродина, я могу поговорить кое с кем. Выдашь её замуж, она уедет отсюда - вот тебе и закончено влияние на Егора, и конец скандалам. Но я не настаиваю, это всего лишь один из вариантов, а вообще, решать только ей и тебе. Но если вы будете не против, я могу оказать помощь.
   Слушая эти слова, Юля не знала: то ли впасть в ярость, то ли расхохотаться. Брачная жизнь никогда не входила в список её приоритетов, и эти наивные попытки "помочь" ей представлялись Юле на редкость нелепыми. Подумав немного, она пришла к выводу, что для злости повода нет, что ситуация откровенно смешная, и весь оставшийся разговор улыбка не сходила с её лица.
   - Это великолепная идея! - восхитился Андрей. - Замужество - это решение всех проблем. А то, - доверительно обратился он к Стасу, понизив голос, - я начинаю её уже бояться. Она меня ни во что не ставит, - голос его обиженно дрогнул - Андрей никак не мог забыть те эпитеты, какими его наградила Юля во время ссоры и какие донеслись до него, когда она уже поднималась по лестнице. - А иной раз она выглядит просто безумной. А так, сдать её на руки мужу и всем хорошо! - Он с облегчением улыбнулся и сменил тему. - Так что ты хотел рассказать о личных переживаниях?
   И Стас пустился в разговоры о разнообразных обидах, нанесённых ему лично и его знакомым различными представителями нехорошей молодёжи. Юле стало неинтересно и она, насмешливо фыркнув - мужчины не сплетничают, как же, ха! - поднялась со ступеньки и продолжила свой путь на кухню, так как именно в этот момент желудок с убойной силой напомнил о себе.
   Сразу же после этого разговора Андрей решил сменить гнев на милость, и первый пошёл на примирение. Юля протестовать не стала, тем более что ей было очень любопытно, каким образом он коснётся этой темы. Перехватив Юлю на выходе из кухни, Андрей решил на месте взять быка за рога и предложил ей подумать о замужестве, дескать, это мечта всех без исключения девушек, и что именно отсутствие у неё ухажёра делает её такой злобной и раздражительной.
   - Скажи, пожалуйста, Андрей, а с чего ты вообще заговорил об этом? - с огромным любопытством спросила Юля, ожидая, что же скажет он в ответ.
   Андрей небрежно отмахнулся.
   - Просто удачная мысль меня посетила. Я понял, в чём заключаются твои проблемы, и нашёл способ их решения.
   - Вот как, - пробормотала Юля себе под нос, - как всё оказывается просто, а я голову себе ломаю, - и, не выдержав, расхохоталась, в красках представив, что Икс оставил свою диету из древних костей и живой плоти и начал питаться одуванчиками только потому, что она вышла замуж.
   Растерянный и обиженный этим необъяснимым, на его взгляд, приступом смешливости, Андрей хотел было гневно потребовать объяснений, но передумал, опасаясь спровоцировать ещё один скандал.
   Разговор на этом закончился и, всё ещё посмеиваясь, вооружившаяся бутербродами Юля отправилась искать брата. Нашла она его в саду, сидящим на яблоне по просьбе Марины, и собирающим плоды. Сама же Марина стояла внизу и принимала корзины с яблоками, спускаемые Егором сверху. Желая поговорить с братом без посторонних ушей, Юля предложила Марине сменить её на посту, а когда всё будет собрано, они вместе с Егором принесут яблоки на кухню. Марина с радостью ухватилась за предложение и убежала в дом заниматься уже собранным урожаем.
   - Была у меня сестра... - начал декламировать Егор, едва Марина скрылась из вида, но Юля перебила его:
   - Иди к чёрту, мелкий, и прекрати издеваться, после этих упражнений на свежем воздухе я жрать хочу безостановочно.
   - Так об этом я и говорю.
   - Не об этом. Если дело так дальше пойдёт, меня унесёт любая ворона.
   Егор свесился с ветки и внимательно осмотрел сестру.
   - Нет, Юль, - убеждённо сказал он, - можешь не беспокоиться, тебе это не грозит.
   - Спасибо, друг, - с чувством ответила Юля, - я всегда знала, что могу на тебя положиться. Но пришла я сюда не о своих кондициях разговаривать. Хотя, прежде чем перейти к делу, ты послушай, что наша высокоинтеллектуальная голова, вдохновлённая Стасом, взявшим на себя роль сводника, заявила.
   И Юля рассказала о "гениальном" предложении Андрея.
   - Меня, знаешь ли, - заметила она, - особенно порадовало, что решать тут не только мне, а ещё и Андрею. Любопытно, а он в этом вопросе с какого бока. Да и умиляет меня это универсальное лекарство для всех представительниц женского пола, даже наши проблемы решит - Стас и Андрей гарантируют!
   Егора это "решение" очень повеселило, и он в свою очередь предложил Юле попробовать - а вдруг сработает, других-то идей у них всё равно нет.
   - Ну, это не совсем так, мелкий, - возразила Юля, - собственно, поэтому я и отправилась тебя искать. Возможно, необходимые нам ответы мы найдём в мифологии. Нам надо узнать всё, что можно, о мифологических персонажах и попытаться найти аналоги Иксу, а самое главное - методы борьбы с ними. Ты бери на себя славянскую мифологию, а я все остальные.
   Егор задумался, сидя на своём насесте и напрочь забыв срывать яблоки, а затем кивнул:
   - Может сработать. Мало ли какие подсказки можно будет найти. Только не надорвёшься ли ты от всех остальных? Оставь мне ещё хоть что-нибудь.
   - Бери, Егор, я не жадная, надо будет только определиться, кто чем занимается. Надеюсь, нескольких месяцев нам хватит, боюсь, больше времени у нас нет.
   - А вдруг, - с робкой надеждой произнёс Егор, - он соберёт мёртвых и успокоится, окуклится там, а затем вылетит из-под земли, став прекрасной и доброй бабочкой.
   - Ты сам-то в это веришь? - поинтересовалась у него сестра.
   Егор вздохнул.
   - Нет, конечно же, - ответил он и вернулся к сбору яблок.
   Юля уже развернулась, чтобы отнести очередную порцию яблок на кухню, когда он сказал:
   - Но надеяться-то я могу.
  
   Наступила осень. Егор уехал в институт, пошли дожди, а у Алтая случился третий приступ.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 12
   Начался он с того, что Алтай, вернувшись с прогулки, отказался от еды. А на следующий день он отказался и от прогулки, не отреагировав на сборы Юли и радость Ангары в предвкушении свободного движения. Безучастно посмотрев на них, Алтай отвернулся и закрыл глаза. Три дня он отказывался от прогулок и от еды, проводя всё время неподвижно лежащим у дивана в гостиной. Только изредка он поднимался, шёл на кухню попить воды и возвращался обратно. За эти три дня он страшно похудел, похудел до такой степени, что кожа на его морде обвисла, собравшись складками. Но ни рвоты, ни поноса, ни повышенной температуры у него не было. На четвёртый день Алтай начал есть и стало понятно, что этот приступ закончился. Правда, для того, чтобы набрать прежнюю форму, ему потребовалась неделя усиленной кормёжки.
   На этот раз места для сомнений у Юли не осталось: приступы - это не какое-то случайное недомогание, а чёткая закономерность неизвестной природы.
   И теперь помимо других поводов для острого беспокойства, появился ещё один - где гарантия, что очередной приступ Алтая закончится выздоровлением? Быть может, он так и угаснет, отказываясь от еды, и безучастный к жизни. Тем более что времени это займёт немного, учитывая, с какой устрашающей скоростью он терял вес.
   Был и ещё один повод для тревоги: пока шли дожди, Юля не ходила к болоту и мысль о том, что Икс в любой момент может отправиться к их дому, а то и, чего доброго, уже отправился, сводила её с ума. Юля стала нервной, дёрганой, злой, почти не могла спать и с трудом сдерживалась, чтобы не огрызаться на каждое обращённое к ней слово.
   Кстати, это дало повод Андрею убедиться в правоте собственной (а точнее, подброшенной Стасом) мысли о необходимости скорейшего замужества Юли. Но на все попытки заговорить на эту тему он получал яростный отпор и, видя перед собой каждый раз только искажённое от злости лицо, ретировался, ожидая более удобного случая. Настроение Юли не располагало к веселью, а так как на тему собственного брака она могла либо шутить, либо злиться, Андрею оставалось только тренировать своё терпение.
  
   Первый же солнечный день был встречен Юлей как глоток воздуха задыхающимся - с безумной радостью и громадным облегчением. Солнце, заглянувшее в комнату ранним (для сентября) утром, разбудило её, и Юля в нетерпеливом возбуждении, мгновенно проснувшись, выпрыгнула из кровати, быстро оделась и, забежав на кухню схватить что-нибудь из еды, вылетела на улицу. Страх потерять хоть час из солнечного дня полностью вытеснил ужас перед возможной встречей с Иксом. Почти до заката Юля вместе с собаками бродила по окрестностям болота, а вернувшись, первым делом залезла в ванну: грязная, усталая, но успокоившаяся - время ещё было.
   Закончив ужинать, она позвонила Егору, стремясь сообщить ему о том, что удалось увидеть.
   - Ну, смотри, есть ещё несколько мест, куда Алтай пока отказывается заходить. Более того - Пропавшая деревня...
   - Это при Иване Грозном? - уточнил Егор.
   - Да, она, так вот - Пропавшая деревня ещё не тронута. Возможно, далековата она от него, - Юля хмыкнула, - почти три километра, как-никак. И знаешь, Егор, - в её голосе явственно послышалось напряжение, не отпускавшее её с некоторых пор, - никогда не думала, что скажу такое, но я надеюсь, что морозы придут рано. Ведь чем раньше они начнутся и чем дольше продержатся, тем больше времени у нас будет на поиск решения. Кстати, - воскликнула она, оживляясь, и напряжённость временно исчезла из голоса, - ты что-нибудь обнаружил?
   - Ну, - мрачно отозвался Егор, - если сведения, что мару, когда она катится в виде клубка шерсти, можно рассечь пополам и тем самым убить, нам помогут - тогда да, а если нет, то нет.
   - Да-а, негусто, - протянула Юля, - но у меня и того нет. Ну ладно, кто ищет, тот найдёт - будем искать дальше.
  
   Прошёл сентябрь, закончился октябрь, а с первых чисел ноября грянули лютые двадцатиградусные морозы, на несколько месяцев остановившие сбор мёртвых Иксом. Юля временно стала спокойной, получив гарантированную передышку, но очень быстро два случая нанесли по этому спокойствию ощутимый удар.
   Первым был очередной приступ у Алтая. Он так же, как и все последующие, прошёл по тому же сценарию, что и третий. Вся разница между приступами заключалась только в их интенсивности. В этот раз приступ прошёл чуть легче, чем предыдущий, и Алтай мог гулять, хотя и очень медленно, плетясь позади с опущенной головой и повисшим хвостом.
   На одной из прогулок Ангара налетела на Алтая, ударив его грудью в плечо в попытке заставить поиграть с ней, и застыла на месте, услышав крик. Это был тонкий, высокий, почти ультразвуковой вопль. Так могла кричать только птица или, может быть, человек, ребёнок: а-а-а, полный муки и отчаяния. Но представить, что подобный звук могла издать такая огромная собака, как Алтай, было невозможно. Ангара и не поверила. Она ещё раз ударила Алтая в плечо, и снова он отчаянно и жалобно закричал, не сделав ни единой попытки защититься. И Ангара и Юля, равно потрясённые, смотрели на него, медленно бредущего к дому, и не могли заставить себя поверить, что кричал именно он. Но это было действительно так, и стало ясно, что помимо слабости, у Алтая болит все тело. Больше Ангара подобных экспериментов не проводила.
   И опять на четвёртый день к нему вернулся аппетит, свидетельствуя об окончании приступа. И очень вовремя - к этому моменту от Алтая остались только кожа да кости, ещё нескольких дней он мог просто не пережить.
   Второй случай произошёл ноябрьской ночью, когда Юля поздно ночью читала, лёжа в кровати, с головой уйдя в изучение очередного мифологического трактата. В ванной, находящейся от неё метрах в пятнадцати через три коридора, уже давно тихо и мерно капала из крана вода. Долгое время Юля совершенно не обращала на этот звук внимания, но затем он стал достигать периферии её сознания. В голове шевельнулась ленивая, почти неощутимая мысль, из тех, что слегка проявившись, обычно сразу забываются. Обычно, но не в этот раз. Шевельнувшаяся мысль была такой: "А что, если эта капля пойдёт ко мне?". Юля ещё толком и не поняла, что же, собственно, она подумала, как капля действительно двинулась в её сторону. С тем же мерным и тихим стуком она стала приближаться к Юле, оказываясь всё ближе и ближе с каждым шлепком.
   Одновременно с началом движения капли Юлю охватил ужас. Она лежала, вполоборота развернувшись в кровати (читала она, лёжа лицом к стене) и вонзившись взглядом в прямоугольник черноты, находящейся за открытой дверью. Ужас, который она ощущала, возник мгновенно, с первым же стуком капли, раздавшимся ближе к ней, ещё до того, как она вообще успела осознать, что капля движется. По мере того как капля, продвигаясь, сокращала расстояние, ужас нарастал, становясь почти невыносимым. Юля впервые в жизни поняла, почему люди кричат от страха - давление ужаса, разрывающее тело изнутри, становится настолько мощным, что единственный способ уцелеть - это кричать, кричать до тех пор, пока безумное давление не начнёт слабеть. Но Юля кричать не могла - мысль о том, как отнесутся супруги к дикому воплю среди ночи и объяснению: "Ко мне шла капля", загоняла отчаянно рвущийся наружу крик обратно. С каждым тихим стуком приближающейся капли Юля говорила себе, что можно ещё потерпеть, и ещё, и ещё, лишь бы сдержать вопль, не дать ему перебудить весь дом.
   К тому моменту, когда капля преодолела половину пути, к безумному иррациональному ужасу добавился совершенно рациональный страх - Юля начала бояться, что у неё лопнет сердце. Дело в том, что оно, ощутимо застучавшее сразу же, как только капля двинулась, стало биться тяжкими ударами, сила которых только нарастала по мере приближения звука. И эта сила достигла под конец такой мощи, что Юля отчётливо ощущала, как сердце тяжёлым молотом мерно ударяет по рёбрам, почти ломая их и сминая лёгкие. Ей стало кристально ясно - долго подобного никто выдержать не сможет. Мысль по поводу сердца навела её на другую - она поняла, что сознательно по поводу капли не испытывает страха вообще. Она могла спокойно думать о том, что сердце её долго не выдержит, удивляться самому ужасу, испытываемому ею, успокаивать себя мыслью, что это всего лишь капля, что она может сделать, даже если дойдёт? Юля пыталась понять, что же это вообще могло быть, и даже испытывала ощущение чьей-то злорадной насмешки в свой адрес. Словом, голову этот ужас не затрагивал вообще. Скорее, он был гидрокостюмом, плотно натянутым на тело - это само тело смертельно боялось.
   Капля, неуклонно двигающаяся по коридорам, уже почти добралась до двери. С сердцем как тараном, медленными и тяжёлыми ударами бьющим по рёбрам, с волосами, вставшими дыбом, Юля каждую секунду ждала, что капля появится на пороге.
   Но этого всё не происходило - каждый последующий тихий стук, который по всему должен был уже раздаться на пороге, тем не менее порога не достигал, хотя и раздавался всё ближе и ближе.
   Давление стало невыносимым, крик уже почти не удавалось сдерживать, и Юля понимала, что каждый следующий удар сердца может стать для неё последним. И тут всё закончилось. Капля, равномерно стучавшая как в ванной, так и на протяжении всего пути от неё до порога, пропустила один удар, а затем снова из ванной донёсся звук тихо капающей из крана воды, такой же ритмичный, как и до этого.
   Юля лежала, чувствуя, как постепенно успокаивается сердце, исчезает давление, заставлявшее вопль рваться изнутри, и расслабляются мышцы. Она пыталась сообразить как к этому относиться, и размышляла: стоит ли сходить посмотреть, есть ли мокрые следы от капли в коридоре, но не решилась - тёмный провал дверного проёма выглядел устрашающе, а то, что за ним скрывалось, быть может, ещё не ушло. Наконец, долгое время спустя, полностью успокоившаяся Юля смогла заснуть.
   А через несколько дней, гуляя с собаками по прозрачному, пронизанному осенними солнечными лучами лесу, она вспомнила о собственном же предположении, что всё, что с ними происходило необычного, было сделано с каким-то определённым умыслом. В ярости отчаяния, чувствуя себя пешкой в чужой игре, она начала орать, ударяя кулаками по обледеневшим стволам деревьев:
   - Сколько же можно! После того, что с нами было, я и так знаю, что есть ещё много чего неизвестного! Я же не отказываюсь от схватки с Иксом! Хватит надо мной издеваться!
   Выплеснув давно скопившиеся отчаяние и бессилие, усугублённые пережитым недавно ужасом, Юля почувствовала себя спокойней. Более того, в ней возникло чёткое ощущение, что подобные испытания для неё закончились.
  
   Наступившая зима дала возможность собраться с силами перед решающими событиями. Морозы, ударившие с первых чисел ноября, не спадали неделю за неделей, заморозив не только Икса, но, также, и напряжённость обитателей хутора. А февраль, начавшись с потепления, всколыхнул всё с новой силой. Первой ласточкой был какой уже по счёту приступ Алтая, во время которого он лежал абсолютно безразличный ко всему. Через четыре дня Алтай пошёл на поправку, но тревога Юли только усилилась. Во-первых, её пугала сама регулярность этих приступов и необъяснимость их происхождения, во-вторых, мысль, что любой из них может убить Алтая, доводила её до безумия. В-третьих, приближалась такая долгожданная, обычно, весна. Каждый год Юля с радостным нетерпением ждала прихода первых тёплых солнечных дней, капели с крыш и суматошных воплей и мельтешения птиц, но сейчас ей хотелось, чтобы зима не прекращалась. Каждый прошедший день приближал не только весну, но и пробуждение Икса, и очередной приступ Алтая.
   О том, что будет, когда Икс соберёт всех мёртвых, которые ему нужны, думать было слишком страшно, а как можно его остановить - Мангусты до сих пор не знали. Все собранные наблюдения давали только одну зацепку - Солнце. Но было ли оно тем могущественным врагом Икса и их возможным оружием, на что надеялись Мангусты, было неизвестно. Помимо того, возникал вопрос, как заставить Икса оказаться на Солнце. И, зная об его способности читать мысли и перемещаться под землёй, вопрос этот отнюдь не был праздным.
   Икс - не крот и не дождевой червяк, его просто так не выкопаешь, а тот, кто захочет это сделать, рискует сам оказаться под землёй, присоединившись к сонму мёртвых, находящихся в его власти. Изучение же мифологии не дало до сих пор ничего, ни единой зацепки. Юля отчаянно пыталась продумать различные варианты, не отказываясь даже от самых идиотских, но ни один из них не выглядел хоть сколько-нибудь жизнеспособным и могущим дать хоть какую-то надежду.
   Душевного спокойствия не добавляли и ссоры, с приближением весны участившиеся между супругами. Шаткое спокойствие во время зимы, укрепившееся благодаря новогоднему приезду Стаса с его шутками и заразительным весельем, рухнуло под действием пробуждающихся от зимней спячки сил. В январе супруги, имея возможность излить душу Стасу, с упоением по очереди пользовались этой возможностью, а он с радостью слушал их излияния, вселяя в них уверенность своими советами и несокрушимой жизнерадостностью. А в перерывах между жалобами время проходило очень весело и увлекательно, оживляемое неистощимой фантазией Стаса и его способностью придумывать различные развлечения.
   - Просто непостижимо, - обратился однажды Андрей к Марине, - что такой прекрасный человек как Стас не имеет ни жены, ни детей, ни друзей, кроме нас. И добавлю ещё: безуспешно пытается справиться с неврозом, мучающим его уже давно, и особенно усилившимся за последний год, хоть внешне Стас старается не показывать этого.
   - Да, это и в самом деле удивительно, - согласилась Марина, бессознательно плотнее прижавшись к мужу. - Если бы у меня не было тебя, - она шутливо и с нежностью потрепала Андрея по голове (супруги сейчас переживали период безоблачных взаимоотношений), - я бы в него влюбилась - и хорош собой, и зарабатывает неплохо, и весёлый, и выслушать может, и совет дать. - Марина стала серьёзной. - Но если честно, мне его очень жаль. Скажи, он что, даже женат никогда не был?
   - Отчего же, был, - пожал плечами Андрей, - но в том дело, Мариночка, что человеку на редкость не везёт в жизни - судьба его сталкивала только с негодяями и предателями, исключая нас, конечно же, - он с улыбкой посмотрел на жену. - Такой предательницей оказалась и его бывшая жена. Стас не вдавался в подробности, воспоминания о ней слишком тяжелы для него, но по отдельным фразам я заключаю, что она была крайне непривлекательной особой. И вообще, любой, с кем начинал общаться Стас, заканчивал тем, что предавал его.
   Марина, слушая, только вздыхала и качала головой. Её чувство справедливости и любовь к людям возмущались в ней и, накрыв своей ладонью ладонь мужа, она сказала:
   - Это ужасно. Просто удивительно, что он не ожесточился и продолжает хорошо относиться к людям и доверять им. Андрей, - настойчиво произнесла она, наклонившись вплотную к мужу, - мы просто не имеем никакого права хоть чем-то огорчить его. Предложи ему приезжать к нам в любой момент, когда захочет, и жить, сколько пожелает.
   Андрей с восхищением посмотрел на жену:
   - Вот за это я тебя и люблю! - и он нежно поцеловал Марину.
   Этот разговор состоялся в середине января, а уже к концу февраля от благодушия супругов не осталось и следа. Как полноводная река начинается из маленького ручья, вытекающего из болота, так и ссоры, начавшиеся постепенно из мелких размолвок, к весне превратились в полноценные скандалы. Марина, обиженная тем, что муж, по её мнению, уделяет ей мало внимания, к тому же была ещё и взвинчена вновь проявившимися у Маши кошмарами. Будучи постоянно в нервном напряжении, она регулярно ссорилась с мужем, осыпая его то жалобами, то упрёками.
   Андрей в долгу не оставался, считая свою правоту неоспоримой, а в претензиях жены усматривая посягательства на свою свободу.
   - Дорогая моя, - холодно говорил он, - то, что ты от меня требуешь - невозможно. Ты, фигурально выражаясь, хочешь посадить меня на цепь и держать под полным своим контролем. Я не могу позволить этого. Я - мужчина и имею право на сохранение личной свободы. Твои попытки ограничить её совершенно недопустимы. Уверяю тебя, всё, чего ты можешь добиться своими скандалами - это лишь то, что я стану реже появляться дома.
   И если первоначально ссоры заканчивались слезами Марины, за которыми следовало примирение, то затем всё чаще и чаще они стали ограничиваться только первой стадией.
   - Слушай, мелкий, дома просто какой-то кошмар творится, - расстроенная Юля говорила Егору по телефону, - ко мне уже несколько раз прибегала прятаться Машка. Ещё в феврале они скандалили где-то раз в неделю, а сейчас и дня не проходит, чтобы они не сцепились. Но почему так происходит? - с недоумением и горечью воскликнула она, - люди такие хорошие, пока всё хорошо, но как только дела начинают идти хуже, люди резко портятся.
   - Юль, даже не знаю, что и сказать, - отозвался огорчённый не на шутку Егор, - такого ведь никогда не было. Они же вообще не ссорились...
   - О чём и речь, - вставила Юля.
   - ... а сейчас... - Егор покачал головой и замолчал. - Вот что, - твёрдо заявил он после небольшой паузы, разрушив повисшее тягостное молчание, - я опять буду приезжать на выходные. Может, вместе нам и удастся что-то сделать.
   - Отлично, - с облегчением воскликнула искренне обрадованная Юля, - это будет здорово!
   И в первые несколько раз это действительно помогло - в дни, когда Егор был дома, скандалы прекращались, вспыхивая с новой силой после его отъезда. Но затем постепенно супруги перестали его стесняться, и Маша практически поселилась у Мангустов.
   Вот и в этот раз, когда Юля поздним вечером сидела у раскрытого окна за работой, дверь в её комнату резко отворилась. Мгновенный сквозняк, ворвавшись с улицы, разметал бумаги со стола и заполнил комнату ночными запахами. Ароматы талого снега, влажной земли и пробуждающейся зелени, пронизанные темнотой, растеклись повсюду и поплыли в коридор, почти зримо обтекая стоящую в дверном проёме Машу, маленькая фигурка которой всем своим видом, каждой чертой, каждым жестом, выражала абсолютное всепоглощающее отчаяние. На белом лице гротескно выделялись огромные потемневшие глаза, а на щеках тускло посверкивали дорожки слёз.
   "О, чёрт, опять..." - такой была первая мысль Юли, решившей, что Маша прибежала к ней спасаться от очередного скандала. Так это и было. Почти.
   Тяжело поднявшись с кресла, Юля направилась к племяннице, но та уже успела добежать к ней сама и обхватила Юлю руками. Безутешно всхлипывая и трясясь всем телом, Маша начала что-то бормотать. Юля беспомощно оглянулась, не зная, что делать, затем взяла ребёнка на руки и подошла к кровати, на которую и села, устроив Машу на коленях. Ласково поглаживая её по спине, Юля отчаянно пыталась придумать что-нибудь, что могло бы успокоить племянницу, но как назло в голову ровным счётом ничего не приходило. По счастью, за то время, что Юля потратила на бесплодный поиск попыток, Маша успокоилась сама. Точнее говоря, успокоилась настолько, что смогла более-менее внятно рассказать о том, что же привело её в такое состояние.
   Оказалось, этим вечером Маше не спалось. Время шло, а сон избегал её, не касаясь даже краем. Маша лежала с закрытыми глазами, надеясь, что ещё немного и ей удастся заснуть, когда внезапно появившееся слово в её голове заставило её широко раскрыть глаза, приведя в ужас. Слово это было - развод. Чувствуя, что перед ней вдруг появилось что-то неопределённое и жуткое, Маша попыталась успокоить себя мыслью, что это слово возникло в голове просто так. Но какой же ужас охватил её, когда она услышала громкий шёпот мамы и папы, лежащих в соседней комнате, шёпот ругающихся людей, не желающих повышать голос, и среди невнятных слов Маша отчётливо услышала фразу: "Я хочу подать на развод".
   Окаменев, она лежала в кровати и слушала, как начавшийся тихо скандал постепенно набирает обороты. Некоторое время спустя оцепенение, охватившее её, исчезло. Маша вылезла из кровати и побежала к Юле, привыкнув за последнее время прятаться у неё.
   В душе у Юли жалость и ярость сплелись в один причудливый клубок. Переложив уже засыпающую Машу в кровать, Юля укутала её одеялом, закрыла окно и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. К тому моменту, когда она дошла до комнаты супругов, ярость уже бесследно выжгла жалость, оставшись единственной и полновластной хозяйкой.
   За дверью бушевал очередной скандал. Супруги, уже не особо стесняясь в выражениях и напрочь забыв о первоначальном стремлении говорить тихо, чтобы не тревожить дочку, теперь орали в открытую, с увлечением вгрызаясь друг в друга.
   Со всецело охватившей её злобой, Юля резко опустила ручку двери, открывая замок, и пинком распахнула дверь. Не обращая внимания на возмущённые и злые лица сестры и зятя, она зашипела, с трудом проталкивая слова через перехваченное бешенством горло:
   - Хоть бы о своём ребёнке подумали! - свистящим сдавленным шёпотом орала она. - Хотите скандалить, чёрт с вами, ваше дело, но не рядом с Машкой же! - увидев, что Андрей пытается что-то сказать, она оскалилась и затрясла головой. - Нет, хватит, она из-за вас неврастеничкой станет или ещё что похуже случится!
   С усилием выдохнув, Юля заговорила спокойным голосом, хотя до спокойствия ей было как пешком до Китая, а мышцы трясло мелкой дрожью от нервного напряжения:
   - Вы знаете, - тихо сказала она, не глядя на супругов, - что она вас уже боится, и что она сказала мне, что хочет уехать далеко-далеко отсюда, туда, где мама и папа никогда не будут ссориться.
   Супругов проняло - и в самом деле, в последние недели в пылу скандалов они забывали о ребёнке, начиная орать друг на друга в любом удобном месте. На какое-то время скандалы прекратились, и Мангусты выдохнули, почувствовав себя спокойней - хоть одна проблема не будет пить из них кровь. Но свято место пусто не бывает и на смену одной незамедлительно пришла другая. В апреле, таком бурном и солнечном, особенно на фоне холодного марта, в том месяце, когда всё кипит от страстной радости жизни, у Алтая начался очередной приступ.
   Юля, поначалу сильно занервничавшая, слегка успокоилась - приступ не выглядел серьёзным. Казалось, дня три, от силы, четыре - и Алтай пойдёт на поправку. Да, он не ел и был очень вялым, но от прогулок не отказывался и отгулять мог долго. Прошёл первый день приступа, затем второй, за ними третий, четвёртый, пошёл пятый, а приступ всё не заканчивался. Юле стало страшно.
   - Да что же это такое?! - говорила она, без конца с тревогой поглядывая на Алтая. Внутри неё сжался ледяной комок страха из-за мысли, что худшие её опасения оправдываются. - Столько дней ещё ни разу не было! Заканчивается пятый день и ни малейшего намёка на выздоровление.
   Юля обернулась к брату, шедшему чуть позади по дороге. Чудесным тихим и тёплым вечером они отправились на прогулку с Ангарой, и Алтай решил пойти с ними, а сейчас он тащился позади, сменив в последние дни привычную позицию в авангарде на арьергард. Только изредка он доплетался до Юли, прижимался к ней боком и шёл какое-то время рядом, пока Юля гладила его. Затем снова отставал, опять тащась в хвосте с видом полного изнеможения. Егор только развёл руками - сказать было нечего.
   Алтай снова подошёл к Юле, стремясь пройти рядом хоть сколько-нибудь, и в который уже раз с тех пор, как стало понятно, что эти приступы не случайность, Юле пришла в голову мысль: "Взять бы его болезнь или хотя бы часть её на себя, чтобы ему было легче". Алтай шёл рядом с ней, и Юля гладила его, с болью понимая, как же он похудел и каким слабым стал. Погладив его по костлявой спине и потрепав по бокам, Юля положила руку на холку и с острым чувством жалости и страха легко нащупала острые отростки позвонков между лопатками, которые даже у очень худых собак закрыты толстым слоем мышц и практически не прощупываются. У Алтая можно было без проблем определить каждую выпуклость и вмятинку позвонка. Испытав потрясение от ощущения под пальцами неприкрытых мышцами костей, Юля с силой подумала: "Я ХОЧУ взять это на себя!".
   Егор шёл чуть позади, с лёгким интересом глядя на идущих перед ним Юлю и Алтая. Картина, ставшая за эти дни уже привычной - сестра, сдерживающая шаг, чтобы Алтай мог идти рядом, и собственно Алтай, плетущийся вплотную к ней, с повисшим хвостом и опущенной головой. Внезапно он увидел то, что его первоначальный лёгкий интерес увеличило до размеров всепоглощающего и вызвало желание узнать, что же случилось.
   Юля и Алтай, уже с минуту идущие бок о бок, резко сменили порядок шествия, но не на обычный при приступе, когда Алтай отставал, а Юля оказывалась впереди. На этот раз всё было иначе. Одновременно произошли две вещи - Алтай явственно, в одно мгновение, ожил, закрутив хвост кольцом, и энергичной, свободной, лёгкой рысью выбежал вперёд, чего уже не случалось пять дней. А Юля осела, заметно потеряв силы и, спотыкаясь, еле пошла вперёд. Секунды две-три спустя она остановилась и обернулась к Егору с выражением крайнего изумления на лице.
   - Что случилось?! - нетерпеливо воскликнул брат.
   - Не знаю, - честно сказала Юля, - просто понятия не имею.
   Оглушённость после происшедшего стала постепенно сменяться пониманием того, что же она сделала, и Юля начала одновременно испытывать и радостное возбуждение, и дикий страх. Она быстро заговорила:
   - Понимаешь, Алтай ко мне подошёл, я стала его гладить и нащупала позвонки между лопатками, те, что должны быть закрыты мышцами, - при этих словах Егор машинально потрогал холку Ангары, ощутив под пальцами тугие массивные мышцы. - Ну вот, и мне подумалось, это неправильно, так нельзя, жалко мне его стало и захотелось хоть что-то сделать. Знаешь, я уже много раз подумывала, что хочу взять это на себя. "Это" - потому что я не знаю, что это такое. Вот и в этот раз тоже, только, - подумав, поправилась Юля, - не совсем, как раньше. Понимаешь, в этот раз я захотела этого очень сильно, страстно и искренне, а не так, как до этого: "Взять бы...". Нет. Сейчас я подумала: "Я ХОЧУ взять это на себя". И как только я додумала до конца, то почувствовала, что у меня внутри, в районе солнечного сплетения появился шар размером с крупный грейпфрут. Я его не физически чувствовала, нет, но тем не менее совершенно несомненно, что он там был. Почти мгновенно шар взорвался и стал приблизительно таким, - Юля развела руки в стороны сантиметров на шестьдесят, - то есть он вышел за пределы меня, при этом я точно знала, что он целиком остался внутри меня, а я ведь не расширилась. - Она помолчала немного. - Знаешь, мелкий, я точно знала, что он вышел за пределы, и я также точно знала, что он целиком остался во мне. Я не знаю, как это могло быть. Ну ладно, об этом пока хватит, а дальше было вот что - взорвавшийся шар резко схлынул вниз и через ноги ушёл в землю, а вместе с ним ушли силы. А Алтай в тот же момент выбежал вперёд и вот, посмотри на него - ручаюсь, что когда мы придём домой, он нормально поест.
   Алтай и в самом деле выглядел совершенно здоровым - страшную худобу скрывала густая и длинная шерсть, а движения его были сильными, без малейшего намёка на изнемождённость.
   - Чего не скажешь обо мне, - пожаловалась Юля, - чувствую, до дома еле доползу.
   Какое-то время Мангусты шли молча, пытаясь переварить случившееся. У Егора не было причин сомневаться в словах сестры - мгновенные и одновременные изменения в ней и Алтае он видел сам, да и Алтай явно был сейчас в отличном состоянии. А Юля в свою очередь пыталась уразуметь все противоречащие друг другу ощущения. Она прервала молчание, неуверенно заговорив:
   - Вот ещё, когда возник во мне этот шар, у меня появилось ощущение, что я левой стороной тела нахожусь в каком-то пространстве, сером, в котором нет ничего. Как только всё ушло в землю, ощущение исчезло. И, кроме того, мне не дают покоя две вещи: первая - почему через середину тела, а не голову? Мысль-то, в конце концов, возникла в голове, а не в диафрагме. И вторая - как же он мог выйти за мои пределы и остаться внутри меня? - Юля в недоумении покачала головой.
   - Может быть, - осторожно заговорил Егор, - второе можно объяснить. Слышала ведь все эти разговоры об аурах. Вот и шар, взорвавшись, вышел за пределы твоего физического тела, оставшись в пределах ауры.
   - Очень может быть, - задумчиво проговорила Юля, - что ты прав. Но, к сожалению, это не проверишь.
   Всю оставшуюся дорогу к дому они возбуждённо обсуждали случившееся, а, вернувшись, увидели, как и предсказала Юля, что Алтай с удовольствием поел, и стало ясно - он излечился. Втайне Юля надеялась, что уже навсегда.
  
   - Любопытный парадокс, ты не находишь? - спросила Юля у брата, идущего рядом с ней по полю, - Икс не может двигаться без Солнца, ибо не будет Солнца и незачем будет двигаться, да и некому - ведь энергию, пусть и опосредованно, Икс берёт от него, но Солнце же его моментально останавливает.
   Сощурясь, Егор посмотрел на жёлтое светило, в изобилии проливающее яркий свет и весьма ощутимую жару. После "изгнания демона" из Алтая прошла неделя, и за это время Солнце успело набрать такую силу, что длительное нахождение на открытом месте грозило привести к серьёзным последствиям для здоровья.
   - Удивительно жарко для конца апреля, - немного невпопад сказал Егор, а затем ответил, - знаешь, не нахожу. В такую жару я бы и сам остановился где-нибудь в тенёчке, а не таскался повсюду, выискивая нехорошие места. Ну а то, что без Солнца ничего не было бы - это и так понятно.
   Юля неодобрительно покосилась на Егора.
   - Во-первых, не приписывай себе чужие заслуги - нехорошие места определяешь не ты, а Алтай. Во-вторых, не валяй дурака - ты прекрасно понял, что я имею в виду. Ты бы хотел остановиться, а Икс при наличии Солнца в принципе неподвижен.
   - Это да, - согласился Егор, - и, кстати, пока он не двигается, а Солнце шпарит будь здоров и до заката ещё далеко, давай-ка осмотрим ту усадьбу. - А после короткой паузы добавил, - а нехорошие места мы, всё-таки, определяем и сами тоже.
   Сделав невнятное движение головой, одновременно и кивая и отрицательно качая, Юля тяжело вздохнула:
   - Пойдём, хотя и не хочется страшно.
   - Да ну, она же рядом с Иксом, - весело откликнулся Егор, - по идее, он уже должен был её вычистить, тем более что добираться ему было удобно - под водой.
   Юля опять сделала то же непонятное движение головой.
   - Пойти-то мы туда пойдём, но что-то меня терзают смутные сомненья.
   Мангусты отправились к усадьбе, держась всё время рядом с лесом, чтобы дать и собакам и себе хоть какую-то защиту от палящих лучей, но чем ближе подходили к ней, тем больше их одолевала нервозность. Конечно, яркий солнечный день совсем не похож на пасмурную ночь, и воспринимается всё или, во всяком случае, очень многое совсем по-другому. Но те десять минут ночью, что Мангусты ползли мимо усадьбы, произвели на них неизгладимое впечатление и сейчас помнились очень остро.
   Вековой хвойный лес, вдоль которого они шли, постепенно, по мере приближения к болоту начал сменяться более низкой растительностью, перешедшей под конец в перекрученные кустарники, растущие из воды.
   - В прошлый раз здесь воды не было! - с трудом продираясь через заросли, проворчала Юля.
   - В прошлый раз мы не в апреле шли, - резонно возразил Егор. - Месяца через два, а по такой жаре и месяца хватит, и здесь снова воды не будет.
   Юля промолчала, с трудом выпутываясь из очередных намертво скрутившихся ветвей и с завистью поглядывая на собак.
   - Слушай! - не выдержала наконец она, - как им это удаётся - здоровенные, как слоны, а через эти ветки просто протекают, скользят как змеи.
   Егор не ответил, целиком поглощённый борьбой с особенно настырным кустом, твёрдо вознамерившимся не пустить его дальше. Да и ближе. Да и вообще никуда не пустить. Егор всё же победил, хотя и не без потерь.
   - Ты никогда не обращала внимания на то, что мёртвые деревья очень злые? - спросил он сестру, мрачно рассматривая многочисленные ссадины на руках.
   - У тебя ещё и на щеке есть, - заметила Юля, - а что касается мёртвых деревьев, да, обращала, и не раз. Абсолютное ощущение, что им доставляет удовольствие причинять боль. Так что насчёт собак?
   - А что с ними? - удивился Егор, в пылу борьбы с кустом не услышавший вопрос сестры.
   - Как такие мастодонты умудряются скользить через заросли как змеи, - и она указала на очередной клубок из веток, сквозь который с лёгкостью сначала просочилась Ангара, а вслед за ней и Алтай.
   - Как капли воды в сухой песок, - прокомментировал Егор. - Нет, я не знаю, но мне завидно.
   - Мне тоже, - вздохнув, согласилась Юля.
   Мангустам пришлось продираться через заросли ещё минут пять, прежде чем они смогли выбраться к усадьбе. Стоя вплотную, Юля и Егор долго стояли молча, внимательно разглядывая её.
   - Совсем не изменилась, - несколько минут спустя тихо сказала Юля.
   Как и год назад, дом уставился на них вытаращенными безумными и слепыми провалами окон.
   - Как ты думаешь, почему? - отозвался Егор.
   - Не знаю, мелкий. Возможно, из-за того, что здесь было, сами стены пропитались злом. Энергии здесь полно, не ошибёшься, а взять её Икс не может - дом-то не съешь.
   Егору пришла в голову мысль, заставившая свет для него на мгновение потускнеть, и по телу его, несмотря на испепеляющую жару, пробежал озноб.
   - Знаешь, - медленно заговорил он, - я очень надеюсь, так, для собственного спокойствия, что я ошибаюсь. Приходилось ведь тебе слышать, что личность владельца накладывает отпечаток и на его жилище, - Юля кивнула, - при таком раскладе, получается, тот садист-помещик так и выглядел.
   Представив себе подобное существо, в чьей полной власти находились жизни нескольких сотен человек, Юля вздрогнула.
   - Я думаю, тому, что они его не убили, а покорно шли на пытки и смерть, есть одно объяснение - страх. Если он и в самом деле так выглядел, он должен был парализовать их одним своим видом.
   Мангусты ещё какое-то время постояли на месте, не зная, на что решиться, затем Егор нехотя сказал:
   - Раз уж пришли, надо зайти внутрь, вдруг что интересное, а то и важное найдём.
   - Ага, - хмыкнула Юля, - вазу с надписью: "Сделано мной, древним греком". Что ещё ты собираешься найти в этих развалинах, кроме столбняка? Они уже лет триста как разваливаются.
   - Вот войдём туда и узнаем, - пожал плечами Егор, но на вход в дом посмотрел с нескрываемым отвращением.
   Бросив взгляд на брата, Юля перевела глаза на усадьбу, с не меньшим отвращением глядя на дверной проём, похожий на беззубый разинутый рот. На фоне золотого апрельского дня, сияющего радостью жизни, он выглядел особенно отталкивающе, и лезть в него добровольно совершенно не хотелось.
   Неохотно, через силу заставляя себя, Мангусты зашли внутрь. Собаки, напряжённые и собранные, следовали за ними.
   - Смотри, - вполголоса заговорил Егор, привлекая внимание сестры, - там ещё сохранилась лестница, можно подняться на второй этаж.
   - Угу, и провалиться сквозь потолок, - пробормотала Юля, внимательно осматриваясь в поисках места, на которое можно было бы поставить ногу, не боясь её повредить. - Больше того, тут такое впечатление, что нас в любой момент завалить может, снаружи этот дом смотрелся прочнее.
   Они осторожно прошлись по первому этажу среди обвалившихся стен, кусков штукатурки и осколков стёкол, боясь неловким движением задеть немногие чудом сохранившиеся стены и действительно обрушить их на себя.
   Удивительное дело - несмотря на разбитые окна, отчасти провалившуюся крышу и отсутствующую дверь, свежий ветер и солнечные лучи крайне неохотно проникали внутрь здания и воздух в нём был затхлым, сырым и почти неподвижным.
   - Обрати внимание, - прошептал Егор, - сколько здесь мёртвых насекомых. Интересно, к чему бы это?
   Он был прав - пол местами был покрыт, как ковром, высохшими трупиками разнообразных насекомых.
   Напряжение, которое Мангусты ощутили, едва войдя внутрь, стало расти в геометрической прогрессии и очень быстро достигло степени откровенного страха. А ещё чуть позже страх превратился в давящий, почти невыносимый ужас.- Чем дольше мы здесь находимся, тем хуже я себя чувствую, - напряжённо произнесла Юля, бросив взгляд на брата, чьё лицо красноречиво говорило о том же самом. - Не знаю, как ты, а я не могу подняться наверх. С каждой секундой, что я провожу здесь, у меня нарастает ощущение, что вот-вот произойдёт что-то жуткое.
   - Уходим, - лаконично ответил Егор.
   С максимальной для такой поверхности скоростью они направились к выходу, болезненно остро чувствуя, как уязвимы их спины для тех, кто яростно-ненавидящим взглядом сверлит их, и кто готов при малейшей возможности броситься и убить. Мангусты видели яркий свет снаружи, слышали, как лес звенит от неумолчных криков птиц, но всё это происходило словно в другом мире, от которого их отделяло несколько казавшихся бесконечными шагов.
   С чувством громадного облегчения они вышли на Солнце из этой мрачной пещеры. Егор торопливо подошёл к ближайшему дереву, которое можно было назвать большим, и прислонился к нему спиной. Юля остановилась на самом солнцепёке, закрыв глаза и подняв лицо к небу. Под веками вспыхнул слепящий красный свет и растёкся по телу, выжигая мрак и тоску, вползшие внутрь за время краткого пребывания в доме.
   - Ты, главное, помни, Егор, что Солнце - это радиация и ничего больше! - неожиданно сказала она.
   Вздрогнув, Егор посмотрел на Юлю.
   - Ты бредишь? - напряжённо спросил он, опасаясь, что нахождение в этом доме слишком сильно повлияло на рассудок сестры.
   - Да нет, это не я, просто мне одно интервью вспомнилось, в котором эти слова прозвучали.
   Егор молча покрутил пальцем у виска, выражая своё отношение к ним.
   - А если серьёзно, - Юля внезапно стала мрачной и злой, - на мой взгляд, единственное, что может помочь этому дому - огонь. Сжечь его к чертям собачьим. Он же одним своим видом отравляет воздух, посмотри вокруг, - и она широким жестом указала на окружавший их лес.
   Среди деревьев, растущих вблизи дома, не было ни одного здорового, прямого, да и собственно деревьев здесь было немного. В основном вокруг торчали кустарники, чахлые, низкие, искривлённые, листья на которых только-только начали пробиваться на свет, в то время как в других местах все кусты уже стояли зелёные.
   - Знаешь, Егор, - со страстной убеждённостью произнесла Юля, - я серьёзно думаю вернуться с канистрой бензина, а то и не одной, и сжечь всё к чертям. Единственное, что меня останавливает - это Икс. Пожар может заставить людей прийти сюда, а это то, что меньше всего сейчас нужно.
   Егор медленно кивал, слушая сестру и не отрывая глаз от дома.
   - Когда-нибудь, - твёрдо сказал он, - мы это сделаем.
  
   Уже дома Юля снова вернулась к разговору об усадьбе.
   - Скажи мне, милый мальчик, - устроившись в уютном кресле, заговорила она, - как ты себя чувствовал внутри этого дома?
   Отложив только что взятую книгу, Егор посмотрел на сестру.
   - А что? - поинтересовался он. - У тебя опять какая-нибудь идея вылупилась?
   - Слушай, - укоризненно сказала Юля, - ты вроде не еврей, русский, зачем же отвечаешь вопросом на вопрос? Тебе это не идёт. Лучше просто опиши, как.
   - Да я не думаю, что мои ощущения сильно отличались от твоих, но как хочешь. При входе в дом давящее напряжение, переходящее в страх, которое стало быстро превращаться в непрерывно нарастающий ужас, ставший под конец практически невыносимым.
   - Прекрасно! - с искренним удовольствием воскликнула Юля, хлопнув в ладоши. - Коротко, чётко, ясно - ничего лишнего! И да, ты прав - я испытывала абсолютно то же самое.
   - И?
   - И то, что это явно не просто так. Испытывай их кто-то один из нас, можно было бы счесть эти ощущения субъективными, но мы ощущали это вдвоём, независимо друг от друга, а это уже объективный факт. То есть в этом доме реально находится нечто, что мы не состоянии уловить нашими органами чувств... - усмехнувшись, Юля перебила сама себя, - я тут некоторое время назад столкнулась с одной... э-э... оч-чень странной концепцией, гласящей, что страх вообще - это психическое заболевание, а нормальный Человек не должен ничего бояться, ибо страха в принципе не существует. Кстати, nota bene, слово "человек" я произнесла с большой буквы, если ты не догадался. Причём если то, что тебя пугает, ты можешь, так сказать, пошшупать, то этот страх ещё хоть как-то можно счесть обоснованным, ежели нет, то извиняй, ты сам его себе придумал.
   Егор нахмурился.
   - Я правильно тебя понял? - неуверенно заговорил он, - если я вижу то, что меня пугает, то оно есть, а если не вижу, то его не существует, так?
   - Истинно, сын мой, истинно.
   - Да это бред какой-то, - затряс головой брат, - признайся, ты это сама придумала.
   Юля расхохоталась.
   - Что ты, куда мне, я на такое не способна! Если не веришь, я дам тебе почитать, сам увидишь.
   - Давай, - хмуро отозвался брат, - пока не увижу собственными глазами - не поверю, что такое можно было написать в здравом уме. Ведь это что получается - если я, идя по улице, испытываю внезапный страх и резко останавливаюсь, не решаясь пойти вперёд, и через несколько секунд передо мной вдребезги разбивается бутылка, выброшенная каким-то уродом из окна и неминуемо пробившая бы мне голову, продолжай я идти, не обращая внимания на страх, - я этот страх сам, что ли, себе придумал?
   Юля, улыбавшаяся до этого, стала мрачной.
   - Знаешь, Егор, я расскажу тебе два случая, прочитанных мною у Юнга. Первый: женщина с неврозом и испытывающая дикий страх перед Парижем. От невроза её удалось избавить, а от боязни Парижа нет. И эта женщина решила не обращать на свой страх внимания и поехала в город своей мечты. В первый же день она попадает в аварию и всё, её больше нет, остался только изуродованный труп. Второй: мужчина с паническим ужасом перед открытыми уличными лестницами. В один прекрасный день, когда он проходил мимо такой лестницы, началась перестрелка. Он в панике бросился бежать по ней, рассчитывая спастись от выстрелов внутри здания, и, единственный из всех, был убит шальной пулей. Я это к тому говорю, что, во-первых, приравнивать себя к Богу - раз я во что-то не верю, следовательно, этого не существует - как минимум нелепо, во-вторых, стоит побольше доверять собственному телу. По поводу сознания ещё вопрос, может ли оно продолжить существование после смерти или нет, а тело умирает целиком и безоговорочно и ужас его в иных ситуациях, даже если ты не видишь повода, может быть оправдан. И в-третьих, страх, как и все в этом мире, имеет две стороны - он может быть как и злейшим врагом, так и лучшим другом, помощь которого может оказаться просто неоценимой.
  
   Егор снова уехал в институт, и Юля опять в одиночку продолжила следить за тем, как меняются "нехорошие места". И настал день, когда ей пришлось звонить Егору.
   - Мелкий, я не знаю, собирался ли ты приезжать на эти выходные, но, боюсь, что это необходимо.
   - Что случилось? - глухо, чувствуя, как оборвалось сердце, спросил Егор. - Я же только в воскресенье уехал, ведь были ещё места, куда Алтай не заходил, а сейчас только четверг.
   - Я не знаю, что случилось, может быть, Икс опять ускорился, но Алтай ходит везде спокойно.
   - А может, - с робкой надеждой предположил Егор, - просто сам Алтай перестал чувствовать такие места?
   Мрачно усмехнувшись, Юля покачала головой.
   - Я с ним ходила на деревенское кладбище сегодня ночью, и поверь мне - он прекрасно всё чувствует.
   - Но ведь у него не было сильной реакции на это кладбище.
   - Сегодня я прошлась по всему, и в некоторые места Алтай отказывался заходить. И вообще, - в сердцах воскликнула сестра, - что ты городишь?! Тут сейчас чёрт знает что будет твориться, а ты хочешь, чтобы Алтай перестал определять опасность?
   - Прости, глупо, конечно, - печально отозвался Егор, - но мне как-то не по себе. А если откровенно, то мне очень страшно.
   - Не тебе одному, Егор, - тихо ответила Юля и после паузы добавила, - и, что гораздо хуже, мы совершенно не представляем, что можно сделать.
  
   Егор приехал в пятницу во второй половине дня, усталый и взвинченный. Мысль о том, что Икс, по всей видимости, уже двинулся в их сторону, неотступно сидела в голове, а полная беспомощность парализовала и мысли и тело. Юля встретила его у автобусной остановки, намереваясь ещё по дороге поговорить о деле.
   - Смотри, - торопливо заговорила она, - я сейчас расскажу, как считаю нужным действовать. Ты дослушай до конца, а потом выдвигай возражения, если найдёшь к чему придраться.
   Егор согласно кивнул, и Юля приступила к рассказу:
   - Я проанализировала всё, что связано с Иксом, и вот к каким выводам пришла: во-первых, почему за четыре дня он всё доел - похолодало, пошли дожди, по ночам были туманы. Он смог быстро перемещаться по воздуху. Под землёй он ползёт медленно, но, похоже, куда захочет, на любое расстояние. На поверхности есть ограничения и одно из самых главных - наличие влаги в воздухе. Видимо, он мёртвых собирал только тогда, когда погода позволяла выйти на поверхность, потому и щупалец больше нигде нет. Но если он начнёт двигаться в нашу сторону, а в этом пока нет твёрдой уверенности...
   Егор вскинулся было, но Юля нетерпеливо махнула рукой.
   - Потом, потом, я закончу, говори, что хочешь, а пока не перебивай. Так вот, стопроцентной уверенности пока нет, но если это случится, ползти он должен под землёй - слишком велико расстояние от болота до деревни, а достаточно вспомнить, сколько он не мог добраться до значительно более близкой к нему Пропавшей деревни. Если увидим, что болото начало тянуться к нам - всё, пошёл. Поэтому я предлагаю выйти завтра засветло, с таким расчётом, чтобы у нас было часа два светового дня, чтобы тщательно всё осмотреть и дождаться ночи.
   Егор дёрнулся, но промолчал.
   - Часа два после заката - и можно идти домой, я думаю, будет ясно, движется Икс или нет. Ну, что скажешь?
   Егор ответил нескоро:
   - Так и поступим, - сказал он, стараясь не думать о том, что может случиться ночью, - но откуда эти сомнения: поползёт-не поползёт? А для чего же он взял всех, до кого смог добраться - живых, мёртвых, без разницы? Двигаться начал, на поверхность выходить научился, выел всех, кого смог, и только для того, чтобы в болоте остаться? В то время как неподалёку деревня и столько людей, да и животных тоже. - Он покачал головой. - Ведь Икс туда даже жрецов посылал, чтобы ему людей добывали, а сейчас он сам двигаться может и останется там, где был?.. - у Егора закончилось дыхание, и он замолчал.
   Юля кивнула.
   - Всё верно, по логике так и выходит, но где гарантия, что у него вообще есть логика? Я ведь даже не уверена в том, что у него есть полноценное сознание.
   - О чём ты говоришь?! Да всё, что мы видели, всё, что знаем, говорит об этом! А как же жрецы?
   - Неубедительно. Всё его поведение может быть чисто инстинктивной, примитивной реакцией на внешние раздражители, а жрецы, сидя на своём болоте, просто окончательно сбрендили и по своей инициативе переключились на людей.
   - Я тебе не верю и я не думаю, что ты сама веришь в то, что говоришь.
   - Твоё дело. Да, скорее всего, он поползёт, но время покажет. И вообще, чего гадать, может быть, мы уже завтра узнаем.
  
   Солнце уже перевалило за зенит и продолжало неуклонно сползать к горизонту, когда Мангусты в сопровождении собак вышли из дома. С собой они взяли кое-что из еды, воду, моток крепкой верёвки ("На всякий пожарный...", - заявил Егор) и мощный фонарь.
   Закатное Солнце било им в спины, накинув на плечи красные плащи, а длинные тени, протянувшиеся перед Мангустами, указывали им дорогу. Снова и снова наступая на собственные простёртые силуэты, они шли вперёд, стараясь не думать о том, с чем могут столкнуться этой ночью.
   Сумерки уже начали сгущаться в воздухе, когда Мангусты добрались до болота. На первый взгляд здесь всё было без изменений - оно не вытянулось, щупальца не росли, повсюду ровный, легко колышущийся травяной покров и ни намёка на что-то необычное нигде вокруг.
   - Вроде бы не пополз, - неуверенно сказала Юля.
   - Кажется, так, - так же без особой убеждённости отозвался Егор, - но надо всё осмотреть.
   Мангусты отправились к болоту, напряжённо вглядываясь в каждый кусок поля, выглядящий хоть немного подозрительно, но вплотную к нему ничего не обнаружилось. Единственное, что выглядело по-настоящему странно - приличных размеров выпуклое пятно слегка взрыхлённой земли, находящееся метрах в двухстах от болота в сторону деревни.
   Мангусты в недоумении стояли рядом с ним, пытаясь сообразить, что бы это могло быть?
   - По размерам оно похоже на ту туманную глыбу, - заговорила Юля. - Как раз есть, где Иксу разместиться, да и вид у него, как будто внутрь что-то закачали.
   - Да и выглядит оно так, как будто движется от болота, - согласился Егор, - посмотри, слегка на комету похоже.
   - Да похоже-то оно похоже, - сказала Юля, и в голосе её отчётливо прозвучало сомнение, - но непрерывного следа от болота нет. Не мог же Икс сесть здесь просто отдохнуть, а потом в землю ушёл?
   - А почему нет? Он же может перемещаться в воздухе.
   Бросив взгляд на брата, Юля коротко ответила:
   - Не было ни дождей, ни туманов.
   - А-а-а, - протянул Егор.
   Какое-то время они просто стояли и смотрели на загадочное пятно, не имея в головах ни единой мысли, затем Егор поднял камень и бросил его на взрыхлённую землю. Камень упал и остался лежать неподвижно. Осторожно подойдя вплотную, Егор потрогал пятно носком кроссовка - земля была достаточно твёрдой. Он приложил ладонь, но ничего не случилось. Юля, с напряжённой тревогой следившая за братом, пока тот занимался проверкой, теперь с облегчением выдохнула, увидев, что всё спокойно и весело сказала:
   - Ну что ж, будем ждать ночи.
   Расположиться решили в полусотне метров от пятна на небольшом пригорке.
   - А мы пятно увидим, ночью-то? - с сомнением сказал Егор, оценивая расстояние между двумя точками.
   - Что-то не тянет меня сидеть вплотную к нему, - отозвалась Юля и с ехидством добавила, - причём, заметь, именно ночью! Будет плохо видно, подойдём поближе.
   На этом пригорке, с которого хорошо просматривались окрестности, они и устроились. Собаки, поначалу бдительно следившие за окружающим, успокоились и улеглись рядом - Ангара, положив голову на лапы, привалилась к Юле, а Алтай лёг чуть поодаль, ближе к лесу.
   Мангусты сидели, наблюдая, как угасает свет. Сумерки постепенно превращали день в ночь, волшебным образом меняя один мир на другой. На глазах совершалось таинство превращения, плавное перетекание из одного состояния в другое. И наступил момент, когда не осталось ничего, что связывало бы их: звуки, запахи, краски - всё стало иным, изменились и ощущения. Собаки стали более напряжёнными и собранными и внимательно вглядывались и вслушивались в этот новый мир, пришедший на смену прежнему.
   - Меня совершенно не удивляет, - негромко заговорила Юля, - что древние считали землю плоской, просто посмотри вокруг, - она кивнула головой в сторону горизонта.
   Небольшой диск земли был накрыт небом, как блюдце гигантской перевёрнутой чашей.
   - Так и кажется, что если идти вперёд, то очень скоро дойдёшь до края земли и сможешь заглянуть в бесконечность. Днём такого ощущения нет.
   Егор лежал на земле, глядя в ночное небо, усеянное звёздами.
   - В общем-то, в бесконечность можно заглянуть в любой момент, достаточно посмотреть наверх, - задумчиво и тихо отозвался он.
   Юля покачала головой и запрокинула лицо к звёздам.
   - Знаешь, это совсем не то, - откликнулась она, - небо, хоть ночное, хоть дневное, выглядит так, что если очень постараться, можно коснуться самого верха. А я говорю о настоящей бесконечности, постигаемой сразу и целиком, безоговорочно.
   - Разве это возможно?
   - Не знаю.
   Егор замолчал, не отрывая взгляда от неба. Долгое время спустя он произнёс:
   - А если и возможно, боюсь, что для человека это невыносимо.
   - Да, возможно, чтобы её постичь, надо перестать быть человеком.
   В этот момент их внимание привлёк лёгкий треск, доносящийся с опушки леса. Мгновенно насторожившись, собаки сели, внимательно глядя на чёрную стену деревьев. Несколько секунд был слышен только звук движения какого-то крупного существа, пробирающегося через подлесок, а затем на поле вышел лось. Его силуэт, освещённый луной, казалось, светился в ночной темноте.
   Ангара и Алтай, которые до этого сидели, тихо рыча и напряжённо вглядываясь в лес, бросились к ночному гостю. Лось уже успел отойти от леса на некоторое расстояние и сейчас остановился, внимательно рассматривая собак. Уверенный в своей силе, он не ударился в панику и вместо отчаянного бегства при виде мчащихся к нему хищников лёгкой рысью направился через поле в сторону дальнего леса. Движения его были исполнены фантастической, совершенно невообразимой лёгкости. Он летел, как будто не замечая веса собственного тела, и голубоватый лунный свет, заливающий поле, казался сейчас толщей неведомого моря.
   От спокойствия Мангустов не осталось и следа. Мгновенно вскочив на ноги, они с тревогой следили за тремя силуэтами, мчащимися через поле, но тревога их имела различную природу.
   - Их надо остановить, вдруг они ему что-то сделают! - испуганно воскликнул Егор.
   - Нет, они нет, скорее, наоборот, - быстро ответила Юля, - как бы он их не убил, они-то не охотники, гоняются просто для удовольствия побегать.
   Лось, уже перешедший на плавный галоп, несколько секунд спустя поравнялся с пятном, почти неразличимым сейчас. Алтай, который бежал по большему кругу, отстал немного, и вплотную за лосём мчалась только Ангара, похожая в свете луны на серебряный призрак пушечного ядра.
   Лось сделал ещё один длинный прыжок, рассчитывая, и не без оснований, с лёгкостью уйти от собак и скрыться среди деревьев, и опустился на пятно. И сразу влип, как муха в смолу. Он упал на колени и воткнулся головой в землю. Картина, которая могла бы выглядеть забавной - лось был точь-в-точь как страус, прячущий голову в песок, на деле оказалась жуткой и гротескной. В отличие от страуса, ищущего в песке защиту и спасение, лось был пойман в смертельную ловушку. Он отчаянно бился, напрягая все силы своего могучего тела, но с каждым рывком уходил только глубже.
   Ангара, бежавшая за лосем в нескольких метрах, увидев это, попыталась развернуться на сто восемьдесят градусов, но сила инерции была слишком велика и её, упавшую, протащило вперёд, и задние ноги Ангары оказались на пятне. Увидев это, Юля дико, срывая голос, заорала:
   - Алтай, стоять!!!
   Алтай остановился как вкопанный, а Юля уже мчалась на помощь Ангаре. Та цеплялась передними лапами за твёрдую землю и отчаянно, страшно напрягаясь, пыталась вытащить себя из этой жуткой ямы, но, как и лось, только глубже увязала при каждом рывке.
   Юля неслась вперёд, и время для неё почти остановилось - всё, что происходило вокруг, было как в замедленной съёмке, давая ей возможность добраться до Ангары и решить, что делать.
   Первым делом, ещё не успев добежать, Юля закричала:
   - Ангара, спокойно, замри!
   Сложно сказать, что именно сработало: то ли знакомое слово "спокойно", то ли страстное желание Юли, чтобы Ангара не двигалась, уловленное той, то ли безоговорочное доверие к Юле, но Ангара на самом деле перестала пытаться выбраться, а значит, и тонуть.
   Добежав до Ангары, Юля обернулась и, убедившись, что Алтай стоит поодаль, а Егор вплотную к ней, быстро сказала:
   - Верёвку!
   Егор мгновенно вытащил моток из рюкзака, и Юля, схватив его, с поразившей её саму скоростью и точностью, обвязала Ангару за лопатками. Егор взялся за конец верёвки, коротко сказав:
   - Я тащу за неё, а ты за шкирку.
   Юля вцепилась в шкуру на шее и дико завопила:
   - Ангара, давай, вылезай!
   С огромным трудом, прикладывая все силы, они начали тащить Ангару, увязшую к тому моменту уже по бёдра. Несколько секунд спустя совместные усилия принесли свои плоды, и Ангара оказалась на свободе.
   Отойдя от страшного пятна метров на пятнадцать, Мангусты рухнули на землю, пытаясь прийти в себя. В запале они ни на что не обращали внимания, а сейчас сидели, с трудом дыша, с саднящими горлами, с трясущимися руками и ногами и с ощущением пустоты внутри.
   Собаки перенервничали не меньше. Особенно Ангара, которая лежала сейчас, вывалив язык, а бока её ходили ходуном от тяжёлого дыхания. Алтай находился рядом с ней, но перед тем, как лечь, он персонально поблагодарил каждого из Мангустов за то, что они сделали.
   Мангусты заворожённо смотрели на пятно и на то, что осталось от лося - небольшую часть спины, быстро уходящую под землю. Ещё несколько мгновений, и кроме отсутствия травы ничто не говорило о том, что совсем недавно здесь был живое, полное сил, великолепное животное. Едва получив возможность говорить, Юля просипела:
   - Что же их всех сюда как магнитом тянет? Почему он не развернулся и не ушёл в тот лес, из которого вышел, ведь туда же было намного ближе, чем бежать через всё поле? И что же, вообще, это такое!
   - Я... полагаю... зыбучие пески... - с усилием втягивая воздух, отозвался Егор.
   - Какие, к чёртовой бабушке, зыбучие пески, у нас же их нет! - хриплым голосом завопила Юля.
   Егор смог-таки отдышаться немного и спокойно ответил:
   - Зато у нас есть Икс. Есть Икс - будут тебе и разумные болота, и зыбучие пески и ещё чёрт знает что.
   Сжав зубы, Юля с ненавистью смотрела на пятно. Внезапно глаза её дико расширились, и она судорожно втянула воздух.
   - Смотри! - вцепившись в руку брата, прошептала она. - Поползло!
   Юля не ошиблась. Пятно сдвинулось с места и направилось в сторону деревни. Ползло оно очень медленно, но видно это было совершенно явственно - огромное нечто перемещалось под землёй, слегка приподнимая её по ходу своего движения.
   - Он что, даже не стал ждать, когда переварит лося, а просто потащил его с собой? Или он уже переварил его?
   Юлю начала трясти нервная дрожь, и пальцы её, сжавшие предплечье брата, почти ломали ему кости. Егор не замечал этого. Выпрямившись, окаменев, он глядел на ползущее пятно остановившимся взглядом.
   - Знаешь, я до последнего надеялся, что этого не будет, - прошептал он.
   Юля дико на него посмотрела.
   - Да, оно ползёт, и к деревне, но ведь именно об этом ты ещё вчера так страстно говорил!
   - Говорил, - кивнул Егор, не отрываясь от ползущего пятна, - и действительно так считал, но надеялся, что я ошибаюсь и что всё это болезненный бред, как заявлял Андрей.
   Поражённая этим заявлением, Юля на какое-то время забыла о пятне.
   - Ты думаешь, лучше быть психом, которому мерещится невесть что, чем нормальным человеком, столкнувшимся с чем-то необъяснимым, а в данном случае, ещё и жутким?
   - Не знаю, - Егор наконец оторвался от пятна и посмотрел на сестру, - может быть, и так. В конце концов, если я псих, это касается только меня, да и есть надежда вылечиться. А здесь что сделаешь?
   Он снова повернулся к околдовавшему его пятну. Посмотрев на брата ещё несколько секунд, Юля дёрнула щекой и сама перевела взгляд в ту же сторону. Какое-то время они тупо следили за пятном, медленно сокращающим расстояние с деревней, потом Юля встряхнулась, с силой потёрла лицо и сказала:
   - Нужно измерить скорость движения.
   Встав, они потащились к лесу, нашли какую-то палку, вернулись обратно и поставили отметку. Егор засёк время и через час будильник сообщил, что пора начинать измерения. Всё это время Мангусты просидели, бездумно глядя на пятно и изредка вяло переползая вслед за ним. Сигнал будильника вытряхнул их из оцепенения, и Мангусты отправились к палке, поразившись попутно, как далеко за это время они от неё оказались.
   - Семь метров и это всего лишь за час, а он движется целиком! - сквозь зубы пробормотала Юля. - Ведь это, возможно, до сотни метров в сутки, если погода позволит.
   Егор оторвал взгляд от пятна, повернулся к сестре, и вид его был страшен.
   - Ты ошибаешься! Если погода ему позволит, он за ночь сможет километра три преодолеть, а то и больше.
   Юля судорожно вздохнула:
   - Не дай бог! Остаётся только надеяться, что жара продержится как можно дольше.
   Егор, отвернувшись, глухо ответил:
   - И что? Просто отсрочка приговора.
   - Нет, Егор, - убеждённо сказала Юля, - пока мы живы, всегда есть надежда.
   Егор резко обернулся к ней и со злостью спросил:
   - Мы-то живы, а те, кто в деревне, как насчёт них? - но, несмотря на эту злость, звучавшую в голосе, лицо его выражало только тоску. - Их необходимо предупредить.
   - Никто не поверит, - мрачно отозвалась Юля, - что ты им скажешь, а?
   - Просто пусть придут и сами увидят!
   - Как же! - со злой насмешкой воскликнула сестра. - Ночью сюда под страхом смертной казни никого не затащишь, а днём оно выглядит безобидным. Кроме того, узнают, что мы часто сюда таскались, и решат, что заразились, как и другие, и придумываем невесть что.
   - Но ведь что-то надо делать!
   - Идти домой, - жёстко ответила Юля. - Завтра на свежую голову решим как быть и что делать. И, вот ещё, - добавила она, коснувшись руки Егора, - я думаю, ты сам понимаешь, уезжать тебе пока нельзя.
   - Понимаю, - тоскливо отозвался Егор.
  
   Следующее утро выдалось таким же солнечным и ярким, что и предыдущее, но для Мангустов оно отсвечивало тусклым свинцовым блеском. Каждый из них, проснувшись, сначала думал, что случившиеся ночью было просто страшным сном. Но затем осознание того, что это не так, обрушилось на них всей тяжестью.
   Позавтракав больше по необходимости, чем испытывая голод, они вышли на улицу и устроились у любимого дерева. Егор вопросительно посмотрел на сестру, ожидая её предложений. Юля бросила взгляд на Солнце, посмотрела вниз на землю, усыпанную белыми цветами яблонь, вздохнула и сказала:
   - Единственное, на что мы можем рассчитывать - это оно, - Юля кивнула наверх, на слепящий круг, ползущий по небу. - Только от Солнца будет зависеть, сколько у нас осталось времени. Мы должны попытаться выкопать Икса. Выбрать самый жаркий и безоблачный полдень и сделать это. - Она машинально провела ладонью по цветам. Захватив несколько штук в горсть, Юля поднесла их к лицу и, неотрывно глядя на лепестки, продолжила, - насколько можно понять, размеры пятна в точности соответствуют размерам самого Икса, так что где бы мы ни копали, мимо него не промахнёмся. А если и это не сработает, остаются совсем уж дурацкие идеи. - Юля помолчала немного, а затем, поморщившись, сказала, - знаешь, по аналогии, все эти символы Солнца - соль, золото, сера, огонь.
   - Тогда уж и святую воду добавь, - хмыкнул Егор, - может, она для него ядовитой окажется.
   - Кстати, хорошая идея, и добавлю, только её добыча на тебе - сам говорил, что у тебя там вплотную какая-то церковь есть, вот и нароешь её там.
   - И что ты собираешься со всем этим делать? Хотя, стой, - перебил он сам себя, - об этом позже, а сначала - что значит "выкопать"?
   - Выкопать - значит выкопать. Пойти и помахать лопатами, - резко ответила Юля, - что ещё это может значить, хотелось бы мне знать?
   - Теория и практика копания мне известна и без тебя. Я спрашиваю, как именно ты собираешься это сделать? Это тебе не луковица нарцисса, - Егор хмыкнул, вспомнив Марину, - и не картошка, его просто так не выкопаешь. Сама подумай, если мы правы, и Солнце для него действительно смертельно опасно, он что - будет равнодушно ждать, пока ты его убьёшь? Конечно же, нет, он станет сопротивляться. Стоять на песке или, ещё лучше, в яме, где тебя в любой момент может начать засасывать - не лучший способ провести время.
   Юля насмешливо посмотрела на брата.
   - А тебе не приходит в голову, что можно каким-либо образом подстраховаться? И вообще, его было бы не выкопать из болота, а из земли вполне можно попытаться. Сопротивление возможно, но маловероятно - он ещё ни разу не проявил активности в солнечный день.
   Егор мрачно возразил:
   - Это ни о чём не говорит, его ещё ни разу не пытались убить. А ради спасения жизни, чего только не сделаешь.
   - Знаешь, Егор, - серьёзно ответила Юля, - если Икс сделает попытку сопротивляться, это будет лучшим доказательством того, что он и в самом деле боится Солнца. А чтобы не увязнуть там, нужны некоторые вещи. И купить мы их сможем на строительном рынке. Время ещё есть, можем хоть сегодня съездить, не ставя никого в известность.
   И Юля вкратце рассказала о том, как она предполагает обезопасить их от поглощения землёй. Брат внимательно слушал её, кивая головой, а под конец заметил:
   - Что ж, должно сработать, только нужно ещё будет ведро взять, а лучше два.
   - А вёдра-то нам зачем?
   - А если вода? Тем более что она там должна быть обязательно, Икс же без неё никуда.
   - Весьма разумно, возьмём и вёдра.
   - Ладно, - вернулся к первому вопросу Егор, - так что насчёт символов?
   Юля ответила не сразу, машинально перебирая бело-розовые цветы.
   - Да, сдаётся мне, это полный бред и абсолютный идиотизм. Если уж выкопать его не удастся, сомнительно, чтобы это подействовало. Но, - она бросила быстрый взгляд на брата, - утопающий хватается за соломинку, а это наш последний шанс. Если и он не сработает... - Юля запнулась, не желая продолжать, и быстро заговорила о том, что надо будет сделать, - значит так, если выкопать его не удастся, надо будет дождаться начала движения и помнишь, как тогда, с камнями, поназапихивать ему всякой гадости. Набросать туда соли, серы и т. д.
   - Угу, поперчить, лаврушки, до кипения не доводить, - пробормотал Егор.
   Юля хотела было раздражённо что-то сказать, но, представив себе эту картину, расхохоталась.
   - Кстати, насчёт кипения - огонь - это я ещё могу представить, но как ты ему будешь золото горстями сыпать... - он развёл руки в стороны. - И ещё, серу ты где возьмёшь?
   - Нет, золото мы, само собой, горстями сыпать не будем. По идее, должно хватить одного золотого украшения - кольца, например. Привяжем его к палке и опустим вглубь. Если золото опасно для Икса, то он должен будет как-то отреагировать, а если реакции не будет, просто вытащим обратно. А серу, хоть в зоомагазине, мне её там приходилось видеть расфасованной в маленькие пакетики, хоть на каком-нибудь складе, она же используется для каких-либо промышленных целей, должна же она где-то продаваться. То же и всего остального касается. А огонь я думала развести в той яме, что появится после наших попыток выкопать Икса. Накидать туда хвороста, залить бензином и поджечь.
   - Ну да, вроде неплохо, - задумчиво отозвался Егор, - всё это вполне можно сделать. Только тогда надо добавить помимо символов Солнца и его суррогаты. - Увидев в глазах сестры безмолвный вопрос, он пояснил, - инфракрасный свет, ультрафиолетовый, вообще надо попытаться понять, чем оно Иксу опасно.
   - Да, это здорово - то ли приготовить его, то ли в санаторий определить - с солярием и обеззараживанием от микробов. - Юля усмехнулась, но одобрительно кивнула, - а предложение хорошее, надо будет подумать об этом.
   Они замолчали, размышляя, как лучше всё это сделать, и вдруг Егор, изменившись в лице, воскликнул:
   - Слушай! Мы тут так здраво, логично размышляем, так убедительно. А если ничего из этого не подействует, ты понимаешь, вообще ничего? Что тогда? - он впился взглядом в глаза сестры.
   Та поморщилась и отвернулась.
   - Давай тогда об этом и поговорим. Я не хочу сейчас об этом думать. - Она опустила подбородок на сцепленные ладони. - На данный момент мои идеи исчерпали себя, и других у меня нет. Давай надеяться на то, что мы придём и легко его выкопаем, и весь этот кошмар закончится, как если бы его и не было, а впереди у нас будет долгое замечательное лето.
   Егор не отрывал взгляда от сестры.
   - Сдаётся мне, ты и сама не очень-то веришь в успех того, что задумано.
   - Другого у нас всё равно нет, приходится верить в то, что есть, - зло бросила она, с вызовом глядя на брата.
   Явная агрессия сестры завела Егора, и он вскочил на ноги, не в силах усидеть из-за охватившего его гнева. Но скандал умер, не успев ещё толком начать жить. Пришедшая в голову Егору мысль погасила злость, и он снова опустился на землю. Не глядя на Юлю, он глухо спросил:
   - Как ты думаешь, с чего он начнёт - с деревни или с нашего дома?
   Юля долго молча смотрела на брата, а затем тихим и спокойным голосом ответила:
   - Если судить по тому, как он расправлялся с захоронениями, он начнёт с деревни - там больше добычи, а потом вернётся за нами.
   Почти шёпотом Егор сказал:
   - Мы можем уехать.
   - Можем, - ответила Юля бесстрастно, - да, мы можем вернуться в квартиру - Марина и Андрей будут рады сбежать отсюда и увезти Машку, когда увидят, что творится в деревне, и поймут, что мы говорили правду. Жители деревни - те, кто выживут, если такие останутся, конечно, тоже убегут. Приедут какие-нибудь чиновники, даже пришлют войска, может быть, а Икс съест их всех и пойдёт дальше. И сколько ты собираешься бегать, а? Ведь чем больше он поглощает, тем сильней становится, тем большими возможностями обладает. И рано или поздно он придёт за тобой, где бы ты ни прятался.
   Егор в ужасе слушал сестру.
   - Ты ведь это не сию секунду придумала, - медленно заговорил он, - так ты что же, вообще не веришь в то, что его можно остановить? И что же ты предлагаешь - покончить с собой прямо сейчас, ведь убегать, по твоим же словам, совершенно бессмысленно?
   Тяжело глядя на брата, Юля ответила:
   - Во что я верю, во что я не верю - не имеет никакого значения. Мы всё равно будем делать то, что решили. Мы попытаемся его остановить, - она наклонила голову набок, а затем пожала плечами, - или уничтожить, мне до лампочки. Хотя нет, уничтожить лучше - надёжнее. Используем для этого все возможности, ну, а в крайнем случае сбежим и будем прятаться всю оставшуюся жизнь, возможно, очень недолгую.
   Прислонившись спиной к яблоне, Егор устремил взгляд на небо над горизонтом, разрезанное на части сетчатым забором. Через минуту он с усилием поднялся на ноги и сказал:
   - Поехали на строительный рынок.
  
   Машина с рынка миновала участок Мангустов и поехала вперёд по оставшейся с неизвестно каких времён колее. После того как через километр колея закончилась, водитель категорически отказался ехать дальше, заявив, что пробить колесо там - раз плюнуть, а то и ещё что похуже может случиться. Мангусты не спорили - и так тяжёлый груз придётся тащить заметно меньше. Они вылезли из машины, водитель отвязал сзади тент и Мангусты начали выгружать покупки.
   - Ребят, если честно, - не выдержал водитель, давно уже изнемогавший от любопытства, - для чего вам всё это? - он кивнул головой на две шестиметровых доски-пятидесятки, садовый бур, четыре метровых чурбачка, два ведра, алюминиевую лестницу и канистру с бензином.
   Серьёзно посмотрев на него, Юля ответила:
   - Избушку будем строить.
   - А чурбачки и бур? - заикнулся водитель.
   - На курьих ножках, - также серьёзно ответила Юля.
   - А вёдра?
   - Щуку ловить, - без улыбки отозвалась она.
   - Всё с вами понятно, - буркнул обиженный водитель. Он зашнуровал тент обратно, залез в машину и уехал, не попрощавшись.
   - Вот что, Егор, - заговорила Юля, дождавшись, когда водитель не будет слышать, - это нужно отвезти сегодня, а копать будем завтра, со свежими силами.
   - Это прекрасно, Юль, и я даже знаю, как мы это отвезём, но ответь мне, - сказал брат, с любопытством глядя на сестру, - а зачем ты нахамила водителю?
   Юля искренне возмутилась:
   - Какое хамство, ты о чём? Правду ведь ему не скажешь, а так прямым текстом - сказки рассказываем.
   - Ну, он обиделся.
   - Это его дело.
  
   Едва Мангусты вошли в дом, как наткнулись на крайне изумившуюся при виде брата Марину.
   - Егор, а разве ты не уехал сегодня в институт? - с недоумением спросила она.
   И Егор, и Юля выругались про себя. Целиком сосредоточенные на Иксе, они полностью упустили из вида необходимость объяснить супругам причину возвращения Егора.
   - Да, понимаешь, - начал объяснять тот, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь, - тут такое дело... - замялся он - на ум совершенно ничего не приходило.
   - Какое дело? - подозрительно вглядываясь в брата, поинтересовалась Марина. - Егор, только не говори мне, что ты решил бросить институт!
   - Да ты что!? - искренне испугался Егор. - Как ты могла такое подумать! Дело в том, - его вдруг осенило, - у нас в общежитии заболело несколько человек, какая-то инфекционная болезнь. Ну, его и закрыли на несколько дней, для дезинфекции. Во вторник или среду уже можно будет вернуться.
   - А чего ты так мялся, скажи на милость? - ещё немного недоверчиво, но уже почти успокоившись, спросила Марина. - Неужели так сложно было объяснить сразу?
   - Да я боялся, что ты и у меня начнёшь выискивать какую-нибудь заразу, а я абсолютно здоров! - с облегчением, видя, что сестра уже готова поверить, объяснил Егор.
   Марина покачала головой:
   - И откуда такая осторожность, хотелось бы мне знать? Можно подумать, я тебя в кровать с градусником уложу. Да! - спохватилась она, - а ты не общался с заболевшими, а то ведь можешь Машу заразить?
   Егор с облегчением рассмеялся.
   - Вот об этом я и говорю, - совсем уже успокоившись, ответил он, - нет, можешь не бояться, они были не на нашем этаже и не с нашего курса. У нас даже входы раздельные. Руководство общежития просто решило перестраховаться.
   - И правильно сделало! - твёрдо заявила Марина. - А то что-то уже не первый год как конец весны, так люди начинают болеть - то Андрей, то вот у вас. Ну ладно, а как ты узнаешь, что можно ехать?
   Егор пожал плечами.
   - Звонить буду.
  
   - Слушай, еле вырвались! - встревоженно заговорила Юля, едва они вышли за ворота. - Вот так всегда, какая-нибудь мелочь, о которой просто не подумали, может испортить всё дело.
   - Да, повезло, - согласился Егор, - проблем бы не обобрались, а времени было бы потрачено сколько, - Егор присвистнул. - А его и так не хватает. Хорошо, что сейчас удалось выкрутиться, но, вообще, надо быть внимательнее.
   - Ещё бы, - подхватила Юля, - сейчас, в принципе, хуже скандала, наверное, ничего бы быть не могло, а в другой ситуации такое разгильдяйство может стоить очень дорого.
   Мангусты подкатили велосипеды к выгруженным вещам и первым делом принялись закреплять доски. Нагрузить ими решили велосипед Егора, поэтому свой Юля временно отложила в сторону. В соответствии с идеей, предложенной Егором, обе доски с одного конца намертво привязали к багажнику. Затем приподняли концы, лежащие на земле, и подсунули под них остов от старой Машиной коляски, к которому их и привязали. Егор отошёл на несколько шагов полюбоваться работой и с оправданной гордостью заявил:
   - Сделано отменно! Смотри, велосипед никто не держит, а он и так стоит.
   Юля кивнула и попробовала провести велосипед брата, с удовлетворением отметив, что две длиннющих и очень тяжёлых доски не создают практически никаких проблем. Оставшиеся вещи сложили в багажник другого велосипеда, а что не влезло туда, закрепили, где смогли.
   Два часа спустя Мангусты были на месте и поняли, что столкнулись с очередной проблемой. То, что выгруженные вещи можно было спокойно оставить - сомнений не вызывало. Здесь не ходили ни чужие, ни свои. Но вопрос был в том, где их оставить. Первоначальная идея сложить их рядом с пятном при ближайшем рассмотрении оказалась неудачной. Ведь ночью оно будет ползти и куда уползёт, никому не известно. А тратить силы и время, таская завтра на десятки метров кучу тяжёлых предметов, Мангустам совершенно не хотелось.
   Усевшись на горячую землю, они задумались, насколько возможно определить, где завтра окажется пятно. Через несколько минут Егор поднялся и отправился к болоту, такому непривычно безопасному теперь, насколько болото вообще может быть безопасным. Дойдя до него, он развернулся и, как ориентир держа в поле взгляда нынешнее укрытие Икса, отправился обратно, стараясь определить, где он проползал. Хоть следов почти не осталось, но некоторые мелкие детали говорили о том, что в отличие от тех раз, когда Икс вытягивал щупальца, сейчас движение его было прямолинейным. Очевидно, сдвинувшись с места целиком, он стал менее зависим от состава почвы. От этого и решили отталкиваться, предположив, что как максимум он проползёт метров семьдесят за ночь, и на выбранном месте сгрузили всю амуницию. Сложив её, Мангусты вернулись домой отсыпаться перед предстоящей им тяжёлой работой.
   На следующий день они вернулись к вещам и с радостью увидели, что их расчёты оказались почти полностью верны - ошибка составила не более трёх метров. Расценив это как хороший знак, Мангусты с энтузиазмом принялись за работу. Взяв бур, Егор подошёл почти вплотную к пятну и пробурил первое отверстие. Затем он отошёл на метр в сторону, оставаясь на том же расстоянии от пятна, и начал бурить второе. Отойдя немного назад, он сделал ещё два, завершив таким образом квадрат. В это время Юля притащила один из чурбачков и вколотила его в отверстие. Трое оставшихся также встали на подготовленные для них места. Чурбачки ушли в землю почти целиком, снаружи оставаясь торчать не более чем на четверть метра.
   Когда это было сделано, Мангусты взяли одну из досок и затолкали её на пятно. Поставив на ребро, они прислонили доску к двум чурбачкам - ближнему и дальнему, так, что на один метр доска лежала на твёрдой надёжной земле, а на пять - на том, что просто землёй можно было бы считать лишь с большой натяжкой. Основательнейшим образом приколотив её к этим столбикам, они проделали те же манипуляции со второй доской.
   Теперь на этом пятне, что в любой момент могло превратиться в ловушку, лежали две очень прочных и длинных доски, намертво закреплённых в безопасной земле. Егор осторожно прошёл по пятну и положил на доски лёгкую алюминиевую лестницу и два прочных стальных прута.
   - Ну что, кто первый начинает? - вопросительно посмотрел он на сестру.
   - Да мне, в принципе, всё равно, - пожала плечами Юля, - и так намашемся оба.
   - Ну хорошо, тогда я первый.
   Так же осторожно, как прошёл туда, Егор вернулся обратно и надел на себя собачью шлейку.
   - Как хорошо быть запасливыми, - пробормотала Юля, помогая брату её застегнуть.
   - Угу, и хорошо, что у нас не левретки и не чи-хуа-хуа, - заметил Егор.
   Сестра небрежно отозвалась, пытаясь при этом определить, стоит ли затягивать шлейку ещё туже или нет:
   - В таком случае мы бы её нацепили на ту часть тебя, на какую бы она налезла.
   Егор произвёл мысленный обзор всем своим частям тела и вздрогнул.
   - Нет, так не надо! - с оттенком паники воскликнул он.
   Непонимающе посмотрев на него, Юля нахмурилась, удивляясь излишне бурной реакции брата на её безобидные слова. И тут до неё дошло.
   - Тьфу на тебя, у меня и в мыслях не было!
   - И не надо!
   - Не надо, так не надо.
   Отступив в сторону, Юля критически осмотрела застёгнутую шлейку и удовлетворённо кивнула. Снова подойдя к Егору, она пристегнула к кольцу шлейки мощный карабин с тщательно привязанной к нему верёвкой.
   Брат взял лопату, ведро и отправился обратно. Как только он устроился на лестнице, Юля обвязала верёвку вокруг столбика, пропустив её под доской.
   Минут пять спустя Егор глухо проворчал:
   - Здесь на редкость неудобно сидеть, я скоро ребристым стану, как масляный обогреватель.
   - Если ты устал, скажи, поменяемся, - предложила сестра.
   - Да нет, не устал, - бросил Егор, усердно копая, - тем более что земля здесь исключительно рыхлая, можно подумать, что Икс её вспахал, правда, очень влажная.
   - Влажная? - с недоумением переспросила Юля. - Хотя, с другой стороны - чему удивляться - тут Икс, как-никак. А то, что вспахал - так это так и есть. А неудобно что?
   - Ну да, видимо так и есть. А неудобно - потому что мы идиоты, надо было хоть какую-нибудь дощечку захватить.
   Около четверти часа Егор копал молча, углубившись за это время почти на метр, так что лестницу он был вынужден поставить вертикально. Егор закрепил её двумя прутами, положенными на доски, пропустив их под одной из ступенек. Теперь он уже не копал лопатой, а просто зачерпывал землю ведром, снова и снова показываясь над поверхностью, чтобы вытряхнуть его. Сам он стоял на лестнице, не слезая с неё, а ведро в целях безопасности привязал верёвкой к доске.
   В очередной раз, загребая землю ведром, Егор внезапно ощутил лёгкую вибрацию, и ведро начало уходить в землю глубже, чем он на это рассчитывал. Поняв, что происходит, Егор моментально взлетел наверх с бешено колотящимся сердцем и устроился на ступеньках, вглядываясь в яму.
   - Что случилось? - тревожно крикнула Юля.
   Вид брата, вскарабкавшегося по лестнице с невероятной быстротой, испугал её страшно, и сейчас она чувствовала, что её начала колотить нервная дрожь.
   - Икс проснулся, - коротко ответил Егор, не отрывая взгляда от ведра.
   - Немедленно уходи оттуда! - заорала Юля, придя в ужас от мысли, что брата на её глазах засосёт вглубь.
   - Нет, погоди, - сосредоточенно глядя вниз, отозвался Егор, - я сначала попробую ведро вытащить.
   - Какого чёрта ты творишь?! - завопила Юля. - В жопу ведро, немедленно убирайся оттуда!
   Не слушая сестру, Егор спустился немного пониже и, ухватившись за верёвку, начал тянуть ведро к себе. Небольшое усилие - и оно вылетело на поверхность, как пробка из бутылки.
   - Ты видишь это?! - крикнул он, радостно потрясая ведром. - Солнце, и он не может использовать всю свою мощь! Я сейчас спущусь обратно и начну вытаскивать землю снова - посмотрим, что будет.
   Юля мрачно смотрела на брата.
   - Егор, когда ты вылезешь оттуда, я сама тебя здесь закопаю.
   Но брат уже залез в яму. Юля напряжённо смотрела вперёд, готовая в любой момент начать тащить верёвку, но вскоре показался торжествующий Егор, поднимая над головой ведро.
   - Мне удалось это! Пусть с трудом, но я смог вытащить ведро с землёй!
   Юля слегка расслабилась, а Егор снова занырнул обратно. И в этот момент Икс начал использовать другое оружие, не отказываясь от первого. Пока Юля спокойно стояла около пятна, чувствуя, как отвратительная слабость, вызванная испугом, покидает её тело, сидящий в яме Егор испытывал совсем другие ощущения. Увлечённый борьбой с сопротивляющимся ведром, он не сразу понял, что ему становится страшно. Но буквально через несколько секунд охвативший его страх превратился в ужас, и Егор едва не совершил ошибку, которая стала бы последней в его жизни. Каким-то чудом, путём невероятного напряжения всех сил, он заставил себя остаться в яме на лестнице, хотя тело его было готово помчаться, не разбирая дороги и наполняя окрестности дикими воплями. До боли сжав зубы, он продолжил раз за разом вытаскивать ведро, пересиливая свой страх, и неожиданно всё закончилось.
   - Он сдался! - в восторге заорал из ямы Егор. - Больше не засасывает и не пугает!
   Услышав последнее слово, Юля вздрогнула.
   - "Пугает"? - сузив глаза, спросила она у брата, чья голова как раз показалась над краем ямы. - О чём ты?
   - Да он меня пугать пытался, - весело объяснил Егор, - но сейчас полдень, и Солнце как с цепи сорвалось, так что силёнок у него маловато.
   - Егор, как ты мог, - тихо сказала Юля, - ты просто не имел права умалчивать об этом. Ты же мог погибнуть.
   Не испытывая ни малейшего раскаяния, брат отозвался:
   - Извини.
   Сейчас его переполняло только одно чувство - безграничная радость от первой победы над Иксом. Окончательная победа казалась только делом времени, причём совсем близкого, и радостное возбуждение кипело в крови как шампанское.
   Егор выбрался на поверхность и спокойно прошёл по пятну к безопасной земле. Дойдя до Юли, он рухнул на траву, тяжело дыша - видимо, борьба с Иксом далась ему тяжелее, чем он об этом говорил.
   - Воды! - прохрипел Егор. - Умираю, пить хочу. И как же шпарит сегодня, - пробормотал он, посмотрев на небо, уже выцветшее под палящими лучами Солнца, несмотря на то, что лето ещё не началось.
   Оглядев внимательно брата, Юля решила временно забыть о случившемся.
   - Что бы это значило? - задумчиво проговорила она, протягивая брату бутылку с минералкой. - Я не думаю, что он погиб, скорее, как тогда - понял бесполезность. Но ведь сейчас, в отличие от того случая, он не съесть нас хотел, а себя защищал.
   - А может, съесть? - поинтересовался умиротворённый Егор.
   - Да нет, он начал засасывать, только когда ты достаточно глубоко закопался. Но ведь перестал. Вопрос - почему?
   - Понял бессмысленность, ты же сама сказала, - проговорил Егор, чьё благодушие начало стремительно таять.
   - Бесполезно было бы, если он хотел съесть нас, а если он жизнь свою защищал? Может, Солнце ему не враг, а только помеха? Ладно, - вздохнула она, - единственный способ что-то узнать - это продолжить копать. На этот раз моя очередь.
   Егор снял шлейку и помог сестре надеть её. Юля осторожно добралась до лестницы, взяла ведро и, обернувшись к брату, сказала:
   - Это ты молодец, что лопату заранее положил на доски, иначе мы бы её больше не увидели.
   Брат молча кивнул, и Юля скрылась в яме. Ведро за ведром она вытаскивала землю наверх, пока наконец не крикнула Егору:
   - Слушай, надо делать по-другому - я буду зачерпывать землю ведром, а ты поднимай его наверх.
   Теперь дело пошло значительно быстрее и вскоре Юля выдохнула удивлённое: "Ого!".
   - Что там?
   - Закончилась рыхлая земля! Здесь сплошной монолит - глина, спрессованная, как камень.
   Она выбралась по лестнице, спущенной к тому моменту уже метра на три, наверх, держа ведро в одной руке. Увидев, что сестра поднимается, Егор освободил ей место, перебравшись на твёрдую землю, и теперь поджидал её с бутылкой воды в руках. Повесив ведро на лестницу, Юля отправилась к брату и плюхнулась около него на траву, принимая протянутую им воду.
   - И что теперь? - поинтересовался Егор. - Опять копать?
   - Я думаю, да, - устало отозвалась Юля, - эта яма в метрах полутора от края, а мы попробуем выкопать метрах в пяти.
   - А смысл есть?
   - Честно? Я думаю, нет. Но попробовать надо.
   И они попробовали. Время от времени сменяя друг друга, кто копал, начинал таскать вёдра и наоборот, они настойчиво вгрызались в землю, изнывая от палящего Солнца и непрерывно мучающей жажды. Три метра исключительно рыхлой земли, немного воды внизу и слой твёрдой глины - всё, что они смогли увидеть за время своей изнурительной работы. Обе ямы были идентичны друг другу, но только в первый раз Икс пытался оказать сопротивление, а во второй...
   - Если бы мы кого-нибудь сейчас позвали, - пробормотал Егор, устало опускаясь на землю, - нас бы сочли клиническими идиотами.
   Протянув руку, он принял бутылку воды, предложенную ему сестрой, и жадно припал к горлышку.
   - Это точно, - невесело усмехнулась Юля. - Как будто его и не существует вовсе. Где Икс? Какой Икс? - она развела руками. - Ничего нет. Плод больной фантазии, как и говорил Андрей. Не мог же он так просто погибнуть - раз, и нет его! Или мог?
   Солнце уже клонилось к закату, растягивая по земле тени, когда Мангусты побрели к лесу за хворостом. Притащив по огромной охапке, они бросили ветки в ближайшую яму, решив полить их бензином не ранее, чем двинется Икс, если он вообще двинется. На это очень надеялись оба - Егор открыто, а Юля втайне, не признаваясь себе самой.
   Они сидели неподалёку от ямы, ужиная припасённой из дома едой и наблюдая, как небо из алого постепенно становится сначала бледно-зелёным, как стекло на сломе, а затем и густо-фиолетовым. Сумерки стали сгущаться, и с наступающей темнотой начала усиливаться и нервозность Мангустов, а надежда и отчаяние принялись поочерёдно сменять друг друга. Но время шло, и надежда стала становиться сильнее, вытесняя отчаяние. Юля и Егор тихо переговаривались, захваченные окружившей их ночью, и разговоры их зависели от того, какое чувство в этот момент брало верх. А в тот момент, когда Егор поднялся проверить, как обстоят дела с пятном, сильнее была надежда, и Мангусты почти поверили в то, что Икс исчез навсегда - Солнце убило его. Егор спокойно подошёл к краю и вдруг тихо охнул:
   - Смотри!
   Но Юля не нуждалась в подобном привлечении внимания. Она уже услышала странные звуки, доносящиеся из ямы, и мгновенно вскочила на ноги.
   Отбрасывая блики, прекрасно видимая в лунном свете, в яме поднималась вода, увлекая за собой хворост. Заворожённо Мангусты наблюдали за этим зрелищем, почти загипнотизированные посверкивающей водой и медленно кружащимися ветвями. Вода поднялась уже доверху, и Мангусты вздрогнули снова: земля с краёв этой ямы, а, как чуть позже выяснилось, и другой, начала осыпаться, смешиваясь с водой. Икс пополз к деревне.
   Движение это вырвало Мангустов из гипнотического транса. Они переглянулись, и Егор тихо сказал:
   - Надо поджигать.
   Сев на корточки, Юля открыла канистру с бензином, а Егор положил лестницу на доски, чтобы добраться до ямы. Он встал на этот импровизированный помост, и Юля протянула ему тяжеленную канистру. Егор вылил содержимое на поверхность воды, швырнул канистру назад и спрыгнул вслед за ней на землю. Скомкав газету, Юля засунула в неё подобранный тут же камень и подожгла. Едва газета разгорелась, Юля бросила этот огненный шар в воду.
   Мгновенно вспыхнувшее пламя красно-оранжевым светом озарило и движущееся пятно и Мангустов, пристально смотрящих на огонь. Яростное биение и гудение пламени, огненные отсветы на земле и резкий запах бензина - несколько минут длился огненный ад, во время которого пламя бешено старалось вырваться на свободу. Но оно растратило свою мощь в бесполезной борьбе и стало угасать, распадаясь на отдельные маленькие огоньки, бессильно трепещущие на чёрной глянцевой поверхности воды. А через какое-то время умерли и они. Ночь с новой силой обрушилась на Мангустов, показавшись для них теперь непроницаемо тёмной и холодной после огненного света и жара.
   Но пока ещё догорали последние сполохи огня, в их неверном и дрожащем свете Мангусты могли видеть полное равнодушие Икса, показавшееся им издевательским. Не обращая внимания на пламя, двигался он к своей цели, не задержавшись ни на мгновение.
   Огонь погас полностью, и в наступившей кромешной тьме Егор зажёг фонарь, осветив то, что осталось от ямы. Юля взяла соль, серу и золотое кольцо, привязанное к верёвке. Минуту спустя Егор протянул ей бутылку со святой водой, набранной в ближайшей церкви. А ещё через минуту Юля тяжело шагнула обратно и безразлично опустилась на землю. Двигаясь как автомат, Егор вытащил две лампы - инфракрасную и ультрафиолетовую и направил свет поочерёдно в толщу воды, под конец включив их вместе.
   Вернувшись назад, он сел рядом с сестрой и попытался её утешить, впрочем, весьма неуклюже:
   - Юль, ну ты же всё равно не верила.
   - И что с того? - вяло откликнулась она, - это могло бы сработать независимо от того, верю я или нет.
   Мангусты сидели, тупо глядя на пятно, с жуткой целеустремлённостью ползущее к деревне, притягиваемое мерцанием жизни, находящейся в ней.
   - Надо людей предупредить, - прервал молчание Егор.
   - Надо, - безжизненно сказала Юля.
   Они ещё какое-то время посидели молча, собираясь с силами. Опустошённость, и физическая и эмоциональная, была настолько сильна, что направься сейчас Икс в их сторону, они бы и не пошевелились. Наконец медленно и тяжело они встали и начали собирать вещи, доски и чурбачки решив оставить здесь.
  
   - Я поговорю с Дарьей, - сказала Юля, когда они устроились в комнате Егора после возвращения домой, - но, слушай, какая мысль мне сейчас в голову пришла. Люди в деревне после событий прошлого года нервные, и если мы придём и скажем, что к ним движется Икс, возникнет закономерный вопрос - откуда мы это знаем. Естественно, что это при условии, что нам вообще удастся их убедить. Так вот, нас спросят, откуда мы знаем. Мы честно ответим - ходили, изучали. - Наклонившись вперёд, она пристально смотрела на брата. - Как ты думаешь, что решат люди, учитывая, что хоть болото их всегда пугало, но до этого оно оставалось на месте?
   - Что оно сдвинулось из-за нас, мы его спровоцировали, - глухо ответил Егор. Затем он оживился и воскликнул, - а мы им объясним, что это из-за секты... - тут он осёкся и замолчал.
   - То-то и оно, - сказала Юля мрачно, - мы не можем говорить о секте. Ведь получается (а так оно и есть), люди погибли из-за нас - мы же знали о ней и никому не рассказали. Но мы не можем и не рассказать, потому что в противном случае вывод очевиден - болото здесь с незапамятных времён и всегда было на месте, а стоило появиться нам и начать туда ходить, как оно поползло к деревне.
   Егор тихо проговорил:
   - Это всё так, но если мы не скажем, будет хуже, чем с сектой.
   - Я знаю, придётся что-то придумать. Давай считать так - если не будет дождей и туманов, у нас в запасе несколько месяцев. Скоро июнь, ночи станут совсем короткие, долго он ползти не сможет. Если дождь, тогда другое дело, ему хватит и нескольких дней. Смотри, надо определить, до какой точки он может доползти, чтобы у нас было время предупредить людей, а у них уехать подальше.
   - Зачем? Что нам это даёт? Только оттянем неизбежное.
   - Не совсем так, есть последний шанс...
   - Как последний? - перебил Егор, - ты же говорила, что идеи у тебя закончились.
   Юля пожала плечами.
   - И сейчас скажу - идей у меня нет. А шанс есть. Помнишь, ещё года два назад я говорила, что хочу почитать Кастанеду, в связи с коллективными галлюцинациями. Я же так до него и не добралась. Я понятия не имею, о чём там речь и что это может нам дать, но в худшем случае просто будет ноль. А там посмотрим.
   - А зачем? - без особого интереса спросил Егор. - Галлюцинации нас больше не интересуют, так в чём же шанс может заключаться?
   - Без понятия. Но никогда не знаешь, где можно найти что-нибудь ценное. В конце концов, всплывало же это имя ещё несколько лет назад. Будем считать, что это не просто так. И вообще! - сказала она резко, - мы сейчас не в той ситуации, чтобы выбирать - это нам нужно, а это нет. Нужным может оказаться всё, что угодно.
   - Ладно, подождём немного, посмотрим. Я думаю, трёх километров до деревни вполне хватит.
   - От месяца зависит, - покачала головой Юля, - в июне хватит, в октябре - нет. Ладно, по ситуации разберёмся.
  
   На следующий день Егор уехал, а Юля отправилась по книжным. Зайти пришлось не в один магазин, прежде чем нужные книги были найдены. Читать Юля принялась, едва вернулась домой, прерываясь только на короткий сон и почти не выходя из комнаты. И вечером, два дня спустя, она также, поглощённая книгой, сидела у себя в комнате. Находясь мысленно в Мексике жарким и солнечным днём, Юля не заметила, как на небе одна за другой погасли звёзды, и чёрная туча безмолвно растеклась по нему от края до края, а застывший до этого воздух начал приходить в движение.
   Пронёсшийся лёгкий порыв ветра только лишь пошевелил занавеску и также не привлёк её внимания. Некоторое время спустя ещё один порыв, ворвавшись внутрь, сбросил со стола листы бумаги, на которых Юля делала наброски, закружив их по комнате. Она подняла голову, с недоумением глядя на бумагу, плавно опускающуюся на ковёр, когда третий и значительно более мощный порыв яростно хлопнул открытым окном. С громким и резким звоном, ударившим Юлю по ушам, на пол посыпались осколки. Не успел звук от разбитого окна затихнуть, как его перекрыл оглушительный рёв грома, раздавшийся одновременно с ослепительной вспышкой, разодравшей черноту ночи.
   Не обращая внимания на стёкла, хрустящие под ногами и рассыпавшиеся по подоконнику, Юля бросилась к окну. Вцепившись в подоконник, она высунулась наполовину на улицу и уставилась на небо, которое, ещё недавно такое чистое и звёздное, теперь целиком покрыла огромная чёрная туча. Временами она раскалывалась вспышками молний, расцвечивающими небо белыми полосами и заставляющими осколки стекла вспыхивать ослепительным светом.
   Юля вытянула руку раскрытой ладонью вверх, с дрожью ожидая почувствовать первые тяжёлые капли. Но тёмный густой воздух был сух и душен, несмотря на ветер, то проносящийся над деревьями, пригибая их к земле, то бешено бьющий в дом.
   Выбежав из комнаты, Юля торопливым шагом направилась к гостиной, где в этот час обычно находились остальные члены семьи. Едва войдя в комнату и убедившись, что они и в этот раз там, она быстро спросила:
   - Обещали дождь?
   Супруги посмотрели на Юлю с удивлением, и Марина после небольшой паузы ответила:
   - Говорили о грозе, а в чём дело? И кстати, это в твоей комнате окно разбилось? Мы слышали наверху какой-то звон.
   Юля нетерпеливо махнула рукой, поморщившись.
   - Это неважно, да, разбилось. Грозу обещали - а дождь? Ведь днём ничего не предвещало.
   Совсем удивившись, Марина ответила:
   - Но я не знаю. Говорили, что будет гроза и хотелось бы, чтобы прошёл дождь. Слишком уж жарко в последнее время, хороший ливень не помешал бы, иначе растения могут погибнуть.
   В разговор вступил Андрей:
   - Да и время исключительно удачное - ночь. Дождь, идущий каждую ночь, допустим, неделю, принёс бы очень большую пользу.
   Юля дико посмотрела на него. Марина добавила:
   - Безусловно, это так. Надо напитать водой землю. Недели, наверное, хватило бы.
   Юля переводила взгляд на сестру, затем снова на зятя с выражением предельного потрясения на лице, а затем истерически захохотала. Какое-то время не было понятно, что пытается она сказать - слова тонули в потоках хохота, накатывающих один за другим. С большим трудом изумлённым и испуганным супругам удалось разобрать:
   - Недели хватит, да? Ручаюсь, гораздо меньше!
   - Юленька, что с тобой? - осторожно спросила встревоженная Марина.
   Юля покачала в ответ головой и, с силой выдохнув, взяла себя в руки. Она сказала, что с ней всё в порядке, и ушла обратно, оставив супругов ошеломлёнными и испытывающими смутные и мрачные подозрения.
   Вернувшись в комнату, Юля подошла к подоконнику, стряхнула с него стёкла и уселась сверху, глядя на нависшую над домом тучу, рокочущую даже без вспышек молний. В голове билась единственная мысль, стучащая синхронно с колотящимся сердцем: "Толь-ко-не-дождь! Толь-ко-не-дождь!".
   Снова и снова звучала она, пока Юля не осознала, что стала произносить её вслух, громче с каждым разом. Поняв это, она замолчала и с силой вцепилась в окно.
   Около часа туча, сверкая и громыхая, ползла через небо, не проронив ни капли дождя, и скрылась в итоге за горизонтом, оставив после себя ещё более душный и тяжёлый воздух. Измотанная Юля, чувствующая себя так, словно она лично толкала всё время эту тучу, доползла до кровати и рухнула на неё. Полежав какое-то время с закрытыми глазами, она пришла в себя и села, вернувшись к чтению.
  
   - Знаешь, мелкий - это тихий ужас, - говорила Юля брату, приехавшему на следующий день домой. - Просто представь, эта зараза, висящая в небе, которая в любой момент может пролиться дождём. Честное слово, я уже практически видела Икса, плывущего в потоках воды к деревне. Просто представь - струи дождя, а в них освещаемый молниями Икс.
   Егор только покачал головой, сказать было нечего.
  
   В субботу они сходили проведать Икса и с облегчением убедились, что с уменьшением продолжительности ночи скорость его резко упала.
   - Я не понимаю, - в полном недоумении развела Юля руками, - он же не выносит Солнца, абсолютно. Куда же он тогда делся, когда мы его выкопать пытались?
   - А может, он просто расползся в том месте, где мы копали?
   - А зачем тогда сопротивлялся, расползся бы сразу и дело с концом, сил-то у него всё равно мало было и это ещё мягко сказано.
   - Ну, может, это ему было проще, чем расползаться.
   - То есть ты хочешь сказать, что если выкопать всю эту яму, то деться ему будет некуда.
   Егор пожал плечами.
   - Получается, так.
   Юля с сомнением сказала:
   - Может быть, а может, и нет. Вспомни воду - он её явно накачивал, для того чтобы двигаться.
   - И что? - насторожился Егор.
   - А то, что тогда, когда Ангару затянуло и лось погиб, он двинулся сразу после заката, а в этот раз нет. Выходит, что ямы ему здорово мешали, и Икс ждал, когда Солнце уберётся далеко. Если бы он был там, просто, так сказать, дырявый, ничто бы ему не помешало начать действовать раньше. Выходит, что он ушёл куда-то в другое место и вернулся только потом. - Юля с силой потёрла лоб. - А куда он мог уйти и как - он же днём неподвижен? От этих всех вопросов голова идёт кругом.
   А вечером, когда Мангусты уже разошлись по своим комнатам, к Юле, сидящей в кресле скрестив ноги и читая книгу, влетел Егор. Дверь резко распахнулась, заставив Юлю вздрогнуть, и на пороге возник брат, выражение лица которого заставило её вскочить с кресла.
   - В моей комнате человек кричит, - прошептал Егор.
   Юля непонимающе смотрела на брата.
   - Какой человек?
   - Понятия не имею, я не видел. Просто я лежал и почти уже заснул, как кто-то закричал. Я сел на кровати, думая, что мне приснилось, и включил свет. Только я собрался выключить его и лечь снова, как крик раздался вновь. И, понимаешь, он был в моей комнате, в углу! - В голосе Егора появились истерические нотки. - А ведь там кроме комода ничего нет! Там и спрятаться-то негде, да и некому!
   - Тихо, тихо, - успокаивающе проговорила Юля, сосредоточенно хмурясь, а затем радостно и широко улыбнулась. - Кажется, я знаю, что это за "человек". Пошли к тебе.
   При виде явно весёлой сестры Егор и сам моментально успокоился.
   - И что это?
   - Увидишь, - коротко ответила Юля.
   Мангусты вошли в комнату, и Юля тут же направилась к комоду. Она легла на пол и засунула руку в щель. Почти сразу послышалось её бормотание: "Ну же, ну же, ничего страшного, спокойно" и тяжёлые и мокрые шлепки. Секунд десять спустя торжествующая Юля, которая всё это время явно кого-то пыталась поймать, вытащила руку из-под комода и показала добычу брату. Изумлённый Егор увидел впечатляющих размеров лягушку, испуганно и негодующе надувающую горло.
   - Вот он, твой "человек"! - весело сказала Юля. - Обычная лягушка. Они, когда в отчаянии, всегда так кричат. Я уже не раз такое слышала.
   - Да откуда она здесь взялась? - Егор недоверчиво осматривал лягушку. - И неужели они могут так кричать, совсем как человек?
   - Что касается первого вопроса - очевидно, кошки принесли, а что до второго... - в этот момент лягушка снова издала этот крик, подтверждая справедливость Юлиных слов, - о, она сама тебе ответила.
   - Но я же не знал, я даже и не представлял, что лягушки могут так кричать, - растерянно пробормотал Егор.
   Юля пожала плечами и улыбнулась.
   - Теперь знаешь. Я когда в первый раз его услышала, тоже была потрясена. А что касается знания, - лицо её сразу стало мрачным, - мы вообще очень мало знаем, в том-то и беда. Нам кровь из носу надо знать больше, а как? - как и всегда в последнее время, мысли Юли свернули в наезженную колею. - Ладно, давай отнесём это крикливое земноводное на улицу.
  
   В воскресенье Егор уехал, а во вторник Юля позвонила ему и сказала:
   - Егор, я, кажется, знаю, что мы можем сделать. Если есть хоть какая-то возможность узнать о нём больше, то мы это сделаем. Слушай.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 13
   - А у тебя, вообще-то, время есть? - спохватилась Юля.
   - Для этого всегда найдётся, конечно же! - даже через телефон было слышно возмущение Егора. - Нелепый вопрос.
   - Ну, извини, тогда начну. Причём с события, без малого, двадцатилетней давности. Мне было года четыре. Снится сон, что я нахожусь в довольно странном месте, которое мне очень нравится. Представь - круглая площадка, освещённая жёлтым светом и покрытая песком. На ней расположены песочница, паутина и большие качели. Площадка в прямом смысле окружена стеной темноты - граница чёткая. Я там одна, но чувствую себя замечательно. Внезапно я понимаю, что в темноте ползёт чудовище, в мою сторону. Я знаю, что оно проползёт через площадку и съест меня, не по злобе, а просто потому, что я для него еда. Мне стало неуютно и, сидя на качелях, я начала осматриваться. Но спрятаться там было абсолютно негде, а мысль скрыться в темноте мне в голову просто не пришла. Меня разрывали два желания - с одной стороны, мне очень не хотелось покидать это место, оно мне страшно понравилось, а с другой - я прекрасно понимала, что если останусь - мне конец. Словом, мне страстно захотелось ненадолго исчезнуть отсюда, дождаться, когда чудовище проползёт, и вернуться обратно. Внезапно я оказываюсь... - тут Юля немного замялась, подбирая слова, - в светлой темноте, в которой ничего нет. И где я понимаю, что сплю. Несколько секунд спустя я открываю глаза в своей кровати. Лежу, жду, когда чудовище проползёт, разглядываю блики луны на радио, висящем на стене, пятна лунного света и темноты, силуэты мебели. Через некоторое время по моим расчётам оно уже должно было проползти через площадку и скрыться в темноте с другой стороны. Для страховки я выждала ещё немного и закрыла глаза, желая вернуться обратно. Мгновенно, без доли секунды ожидания, я оказываюсь в той же светлой темноте, в которой я знаю, что сплю. Так же несколько секунд нахожусь в ней и затем оказываюсь на столь полюбившейся мне площадке, причём уже без осознания того, что я сплю. Что было потом - я не помню. Это был первый случай.
   - Юль, это, конечно, безумно интересно, но чем твой древний сон может нам помочь?
   - Прояви терпение и узнаешь. Ещё немного, и ты сам поймёшь, к чему я клоню. Второй случай. Помнишь, однажды, когда мне было восемь лет, а тебе четыре мы вместе с мамой поехали в зимний лагерь.
   - Ага, - откликнулся Егор, - как же, помню. Дело было в марте, а Солнце удивительно горячее. Мы с горы на санках катались.
   - Вот-вот, именно об этом катании я и хочу рассказать. Сам знаешь соревнование - кто на санках дальше укатится. А даже если соревноваться не с кем, то всё равно здорово так провести санки, чтобы побить собственный рекорд.
   - Ну да, - кивнул Егор, - сам сколько раз так делал.
   - Я тоже. Вот и тогда, освоившись с горой, я заезжала всё дальше и дальше, но как бы я ни старалась, как бы ни разгоняла санки на старте, как бы идеально ни проводила их по трассе, санки останавливались задолго даже до кустарника, не говоря уже о том, чтобы въехать в лес. Я скатывалась снова и снова, страстно желая заехать как можно дальше. И вот однажды санки не остановились, как обычно, за много метров до кустов, а продолжили движение. Они докатились до этих кустов, проскользили мимо них, въехали в лес и покатились по дороге. Я сидела счастливая, почти не дыша и не шевелясь: сам знаешь, нельзя шевелиться, если хочешь уехать далеко, и думала - вот это рекорд так рекорд, никто не побьёт его! Только одна вещь отравляла мне радость - через несколько метров дорога очень круто поворачивала, а прямо передо мной был здоровенный сугроб. Санки неминуемо должны были врезаться в него и остановиться. "Как жаль, - думала я, а время у меня на это было - скорость не превышала двух километров в час, а, пожалуй, даже меньше, - как жаль, что дорога для меня здесь заканчивается, а так санки уехали бы ещё дальше". Санки докатились наконец до сугроба и повернули, подчиняясь изгибу дороги. Я, и без того сидевшая неподвижно, окаменела от ужаса, мгновенно сменившего радость. Этого просто не могло быть! Не могли санки вообще повернуть сами по себе, да ещё так круто, и даже не снизить скорость при этом! Я застыла от дикого, физически ощущаемого ужаса, а санки за это время углубились в лес ещё на несколько метров, так что не слышно уже стало криков детей, катающихся с горы. Опомнившись, я спрыгнула с санок и попыталась схватить верёвку, привязанную к ним. В лучших традициях, верёвка запуталась, и мне пришлось потратить какое-то время на то, чтобы её распутать. Всё это время я испытывала лютый давящий ужас, и только две мысли не давали мне бросить санки и убежать - я не желала поддаваться страху и сбегать, и очень не хотелось возвращаться за ними ещё раз, если я сейчас убегу. Верёвка всё же распуталась, и я пошла, с трудом заставляя себя идти шагом, не переходя на бег, так как понимала - стоит только сделать это, и меня охватит паника. Я прошла до поворота, свернула и как только вышла на прямую дорогу и услышала человеческие голоса, страх почти полностью исчез. Долгое время потом я останавливала санки заранее, не дожидаясь, пока они доедут до обычного места остановки, но потом успокоилась и перестала их тормозить, но больше они ни разу не попытались заехать так далеко. Кстати, когда я почти вышла из леса, то обратила внимание, какое странное было освещение. Оно было красно-жёлтым. Не оранжевым, а именно красно-жёлтым. А санки в итоге в тот раз проехали метров на сто больше обычного и поехали бы дальше, если бы я их не остановила.
   - Слу-ушай, - протянул Егор, - ведь со мной то же самое было, а я и совсем забыл об этом. Ты сейчас начала рассказывать, и я совершенно отчётливо всё вспомнил.
   - Как ты мог забыть?! - недоверчиво воскликнула Юля.
   - Просто забыл, и всё. Только я не заезжал за поворот. Мне стало страшно гораздо раньше, и я спрыгнул, когда санки только немного проехали по лесу. И да, я тоже тогда обратил внимание на это необычное освещение.
   - А я, получается, тормоз, - задумчиво сказала сестра, - мне до поворота не приходило в голову, что здесь что-то не так. Слушай, Егор! - резко воскликнула она, - а ты, часом, не врёшь?
   Егор вздохнул.
   - Нет, Юля, - спокойно ответил он, - я не вру. Я и так никогда не отличался склонностью к вранью, а сейчас и подавно - ситуация не располагает.
   В голосе Юли слышалась растерянность, когда она сказала:
   - Ну, извини, я просто не могу поверить, что можно было о таком забыть.
   - И тем не менее я столько лет не вспоминал об этом случае, не вспомнил бы и сейчас, если бы ты не начала рассказывать. Но, сдаётся мне, я понял, к чему ты ведёшь.
   - И отлично, я в этом не сомневалась. Но расскажу ещё один случай, чтобы было понятно, в каких различных областях это действует. Мне тогда было десять лет. Мы договорились встретиться с мамой в метро, чтобы куда-то поехать и что-то купить. Сейчас я уже не помню, зачем и куда, да и неважно это. Мы договорились встретиться ровно в 16.30. Я время сейчас называю приблизительно, потому что точного, понятное дело, не помню. До метро, сам помнишь, идти было десять минут, то есть из дома выйти нужно было в 16.20. Ещё за два часа до этого срока я начала поглядывать на время, а последние тридцать минут просто не сводила глаз с часов - и наручных и настенных. Дело в том, что я очень хотела прийти вовремя, а самое главное - не опоздать. Наконец и одни и другие часы показали 16.19. Я встала и пошла к двери. Пока я обулась было уже 16.20. К метро я направилась обычным шагом - торопиться не было необходимости. Дойдя до Меншиковой башни, я посмотрела на часы для контроля времени - сам знаешь, что она отличный ориентир - шесть минут до неё и четыре от неё до метро. Так вот, я посмотрела на часы и остолбенела - на них было 16.22. Получается, я дошла до неё за две минуты! Невозможно. Я и добежать бы до неё за это время не успела. Несколько секунд я стояла совершенно ошарашенная, не веря своим глазам, а затем снова продолжила путь к метро. На месте я была в 16.26. На четыре минуты раньше. А мама, к слову, пришла точно вовремя.
   - Может, ты всё же раньше вышла?
   - Исключено, - отрезала Юля, - последние несколько минут я только и смотрела что на часы, дожидаясь, когда будет 19 минут.
   - Да, - снова сказал Егор, - я понял, о чём ты говоришь. Каждый раз это происходило в результате сильного желания.
   - Не просто сильного - страстного, всепоглощающего. А сколько ведь было и других случаев. Этот дом - всё, что мы хотели, мы получили; когда я делилась энергией с Ангарой, а затем с Алтаем - я просто очень хотела этого. Когда я из Алтая ту дрянь вытащила, ведь это тоже произошло после почти болезненной силы мысленного импульса, что я хочу это взять на себя. - Тут Юля задумчиво сказала, - сколько раз потом я с ужасом думала, какой же мерзости мне удалось избежать. Чудом. Ведь именно этого я и хотела - не просто вытащить, а взять на себя. О том, что можно просто вытащить эту дрянь из Алтая, мне и в голову не пришло. Невероятное везение, что моё тело само вышвырнуло её прочь. - Помолчав немного, она с любопытством спросила у брата, - как ты думаешь, сколько случаев героического поведения было бы, если б людям нужно было обязательно повторить свой подвиг, но уже полностью осознанно и без гарантии удачного исхода. Я, во всяком случае, зная о том, что произойдёт, не смогла бы проявить ни той искренности, ни силы желания. Страх основательно смешал бы мне карты.
   Егор убеждённо ответил:
   - Не сомневаюсь, намного меньше. Совершать подвиг с холодной головой, заранее понимая все последствия и имея время подумать, совсем не то же самое, что действовать очертя голову под влиянием импульса.
   - Я тоже так думаю, - согласилась Юля и хотела вернуться к прежней теме, но сама себя перебила, завершая предыдущую, - да, есть принципиальная разница между "ура, ура" с шашками наголо и "пронеси чашу сию мимо меня". Но ладно, хватит об этом, не самая радостная тема, предлагаю вернуться к прежней. Так вот, сколько было случаев более мелких, вроде бы незначительных, но при этом совершенно необъяснимых. Лист из газеты с рекламным объявлением, которое нам так было нужно, валяющийся на улице; неожиданно подошедшая электричка нашего направления, тогда, когда она была крайне необходима, а появиться вроде бы никак не могла; на редкость подходящая палка, лежащая в таком лесу, в котором её быть не должно, попавшаяся нам на глаза в тот момент, когда мы поняли, что именно такая нам и необходима.
   - Это когда нас в болотистое место занесло? - уточнил Егор.
   - Да. Продолжать можно бесконечно. Знаешь, все эти случаи не давали мне покоя всю мою жизнь. Я прекрасно понимала, что они выбиваются за рамки обычного, но объяснить их никак не могла.
   - А сейчас? - жадно спросил Егор, который и сам мог припомнить не один подобный случай и неоднократно ломавший над ними голову.
   - Не до конца, отнюдь. Так сказать, только первый слой. Это личная сила и намерение.
   - Личная сила и намерение, - задумчиво повторил Егор, как бы пробуя слова на вкус. - И что это значит?
   - Знаешь, мелкий, это стало кристально ясно, когда я прочитала книги Кастанеды. Если у тебя достаточно личной силы, которую, к слову, можно накапливать, и есть несгибаемое намерение, заменяемое у обычного человека страстным желанием, можно добиться чего угодно. Ограничение только в количестве личной силы и, - Юля хмыкнула, - в несгибаемости намерения. Получается, что когда я негодовала на какое-то высшее существо, играющее нами как пешками, была неправа, не по адресу были вопли. Мы сами и пешки и игроки, только играем вслепую, не зная, да и не желая знать правил игры, и даже самого факта её существования. А это намерение, если верить Кастанеде, хитрая штука - с одной стороны это то, что ты в себе вырабатываешь, что является частью тебя, а с другой - это то, что тебе не принадлежит, что является движущей силой Вселенной. А не верить ему оснований нет. Мы с тобой, кстати, в более выгодном положении, чем многие другие, кто гадает: правду он писал или лапшу на уши вешал. С нами было кое-что из того, что он описывал, и именно так, как он это описывал. И просто нелепо считать, что описанные у него сходные с нашими случаи - правда, а всё остальное - брехня. И в любом случае даже если он был просто компилятором, то скомпилировал реальные случаи. - Юля пожала плечами, - угу, своего рода домашнее задание - попытаться придумать хотя бы пяток подобных случаев, а потом повспоминать все источники, откуда были взяты идеи. Могу гарантировать, что просто придумать, не располагая никакой информацией, не удастся.
   - А о чём он писал? - с любопытством спросил Егор.
   - Не маленький, читать умеешь, вот и сам читай, - ехидно ответила сестра, а через секунду задумчивым голосом сказала, - но святая правда - о вомбатах он не написал ни слова.
   - Ой-ой-ой, могла бы и рассказать, - фыркнул брат, а затем серьёзно спросил, - слушай, но как это может происходить? А? Вот, к примеру, та газета. Я помню этот случай - нам кровь из носу нужно было это объявление, а вокруг только пустынные переулки Центра и в обозримых окрестностях, да и в необозримых тоже, ни одного киоска. И тут, нате вам, лежит один-единственный лист рекламной газеты с нужным объявлением. А ведь именно об этой газете и этой её странице мы и думали. Как такое может быть, а? Он что, материализовался там из воздуха или кто-то его подкинул, или как?
   - Знаешь, Егор, если пытаться понять это с двухмерной позиции причинно-следственных связей, только мозги вывихнешь и ни на йоту не приблизишься к пониманию. А если с точки зрения юнговской концепции синхронии: синхронистических, смысловых совпадений, это совсем другое дело. Почитай его книгу, там немало подобных случаев приведено.
   - Но как? - настойчиво спросил Егор. - Как это действует?
   Юля развела руками.
   - Да кто ж тебе ответит? Есть, очевидно, какие-то законы, неизвестные пока ещё нам. Пока люди их не узнают, если узнают, конечно, никто не сможет ответить на этот вопрос. И здесь мы переходим к другой части разговора. Смотри, опять всё упирается в нехватку знания. Мы собрали об Иксе уйму информации, но вопросов больше, чем ответов. А не получив ответы на эти вопросы, мы не сможем ничего сделать. Ты не будешь отрицать, что ситуация сейчас критическая?
   - Не буду, - согласился Егор, сразу помрачнев.
   - Счёт идёт в лучшем случае на месяцы, в худшем - на дни. Я хочу, нет, я вкладываю всё своё намерение, всю силу своего желания в то, чтобы узнать об Иксе как можно больше через сон. Для этого я на три дня отказываюсь от еды.
   Брат опешил.
   - Оба-на, летели два крокодила - один зелёный, другой направо! Ты заговариваешься или как? Какая связь между едой, сном и твоим желанием узнать об Иксе? Что-то я не понимаю.
   - Да тут такое дело, - неуверенно заговорила Юля, - я не знаю, насколько в этом есть смысл, но за короткое время, буквально дня за два, я трижды столкнулась с описаниями тех людей, которые именно на три дня отказывались от еды, чтобы, так сказать, духовно очиститься и получить желаемое знание. Воспримем это как знак. А почему во сне? - она пожала плечами, - да потому что я сомневаюсь, что это можно узнать наяву, а во сне возможно всё, что угодно. Так что у меня сегодня первый день отказа от еды, а послепослезавтра есть шанс что-то узнать.
   Егор вздохнул.
   - Ты не очень-то на это рассчитывай. Шанс ещё более дохлый, чем предыдущие.
   - Да, Егор, я это знаю, но насколько я понимаю - это наш последний шанс и я страстно хочу узнать, что такое Икс. Я хочу получить всю возможную информацию о нём.
   - Я тоже! - с силой сказал Егор.
   - Вот и поддержи меня. Вложи всё своё намерение в это.
   - Обязательно. Кстати, - усмехнулся брат, - а как ты Марине объяснишь это?
   - На диету села, - сухо ответила Юля, - зависть меня обуяла, хочу торчащие кости повсюду. Ну ладно, давай.
   - Ага, пока.
   И они повесили трубки.
  
   Первый день голодания дался Юле легко. На второй день мысли о еде начали преследовать её гораздо активнее, особенно разойдясь к вечеру. Юля надеялась спастись от них во сне, но сон, по всей видимости, испуганный этими мыслями, подло сбежал. Несколько раз за ночь её охватывала дремота, но раз за разом она заканчивалась одним и тем же - Юля просыпалась. Утром третьего дня она встала с одной мыслью: "Ага, замените обед сном. Хотела бы я посмотреть на тех, кто делает это на регулярной основе". Третий день сначала принёс ползучую слабость, доводившую Юлю до белого каления - любое усилие начинало вызывать одышку; потом позволил мыслям о еде настичь её, взяв в плен, и увенчал всё стычкой с Мариной.
   - Юля, - решительно заговорила Марина, поймав сестру, направлявшуюся в сад, - я заметила, что ты уже третий день ничего не ешь. В чём дело?
   - На диету села.
   - Ты понимаешь, что это опасно? - Марина для убедительности сжала руку сестры. - Такие вещи должны проводиться только под контролем врача.
   Юля кивнула и сказала, сделав попытку вырваться:
   - Я уже завтра заканчиваю.
   Марина удержала сестру.
   - Юля, ты только скажи честно, что с тобой происходит? Ты ведёшь себя очень странно. Резкие перепады настроения, непонятные вспышки, агрессия, исчезаешь на целые дни, а теперь ещё и это. - Она во внезапном испуге начала всматриваться в глаза Юли. - Ты принимаешь наркотики?!
   - Да ты что? - искренне удивилась та. - С чего это тебе в голову пришло?
   - Хорошо, если так, - серьёзно ответила Марина, но было видно, что эта мысль крепко засела в её голове.
   - Я пойду.
   Юля попыталась вырвать руку из сильной хватки сестры.
   - Нет, подожди, я хочу поговорить с тобой.
   Начав уже закипать, но не желая устраивать очередной скандал, Юля смотрела в землю, с трудом сдерживая себя. А Марина решительно заговорила:
   - С тобой что-то происходит. Мы с Андреем волнуемся за тебя. Давай поговорим об этом, не бойся быть откровенной, мы всё поймём.
   Юля зло посмотрела на сестру.
   - Спасибо, я уже один раз поговорила с вами откровенно и что получила в ответ? Больше меня не тянет откровенничать.
   Сердясь, Марина воскликнула:
   - Юля, но то, что ты тогда говорила - это бред. Какое-то разумное болото, которое ползает повсюду и всех ест. Это какие-то нездоровые фантазии. Я же вижу, что у тебя проблемы, и я хочу тебе помочь разобраться с ними.
   - Ты сначала со своими проблемами разберись, чтобы не скандалить с Андреем каждый день, а только потом за мои принимайся! - грубо ответила Юля и тут же пожалела о своих словах, увидев побелевшее лицо сестры и слёзы, появившиеся на её глазах.
   Резко вырвав руку, она наконец ушла на улицу в крайне подавленном состоянии.
   Ночи Юля ждала со страхом - голод захватил её целиком, и слабость расползалась по телу всё сильнее, а на сон не было никакой надежды.
   "Я поражаюсь людям, сидящим на таких, с позволения сказать, диетах, неужели им нравится подобное состояние? Лучше что-то съесть, но зато иметь возможность нормально двигаться, чем чувствовать себя как после тяжёлой болезни. И ещё, хорошо, что я не рассчитывала увидеть какой-нибудь сон в эти три дня. Сомневаюсь, что это бы мне удалось".
   Опасения, связанные с грядущей ночью, оправдались. Заснуть Юля не смогла вообще. Она лежала несколько часов без единого намёка на сон и в результате, не выдержав, начала подсчитывать, может ли она пойти поесть сейчас?
   "С одной стороны, следующий день наступает вроде как только после сна. Но если я буду ждать сон, то рискую склеить ласты. С другой стороны, новый день начинается после полуночи, а сейчас уже 4 часа утра - вон уже светает. Если я пойду есть сейчас, будет ли это считаться за три дня?"
   Поразмышляв и так и этак Юля пришла к выводу, что может смело идти есть - в любом случае прошло больше семидесяти двух часов. Она отправилась на кухню, сделала себе омлет, опасаясь есть что-нибудь более тяжёлое, выпила горячий чай и с чистой совестью легла спать.
   Утром она проснулась в нервном возбуждении, с надеждой и страхом ожидая грядущую ночь. К вечеру напряжение достигло апогея, и Юля начала бояться, что просто не сможет заснуть. Но отключилась она сразу же, как только голова коснулась подушки - сказался недосып прошлых ночей. Ночью она спала мёртвым сном, а если ей что и снилось, то совсем не запомнилось.
   Утром Юля проснулась и, лёжа в кровати и не открывая глаза, с угасающей надеждой пыталась вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы присниться по поводу Икса. А несколько минут спустя она ощутила страшную опустошённость - последний шанс, мерзко ухмыляясь, уполз прочь. Ничего ей узнать не удалось. Икс, при определённых обстоятельствах, доберётся до деревни через несколько дней. "А даже если и месяцев, - тоскливо думала она, начиная чувствовать смутное сожаление из-за того, что вообще проснулась, - это ничего не меняет, мы ничего не можем сделать."
   С трудом преодолевая охватившее её безразличие, Юля слезла с кровати. Возможно, она бы весь день ходила оглушённая этим ударом, но её слегка оживил звонок брата. Звонил он явно ещё из института, между парами, будучи в нервном напряжении с самого утра.
   - Ну что? - нетерпеливо воскликнул он, - что-нибудь приснилось?
   - Ничего, - апатично ответила сестра.
   - Как ничего? - ахнул Егор. - Совсем?
   - Совсем! - рявкнула Юля, моментально взорвавшись. - Если я говорю ничего, это значит ничего и не надо, как идиот, переспрашивать!
   - Юль, ты чего? - пробормотал оторопевший брат.
   Несколько секунд в трубке царила тишина, затем раздался тихий голос сестры:
   - Ничего, извини, просто я в самом деле очень на это рассчитывала, больше ведь нет ничего. А сейчас всё, финита, пустота и чёрный провал. У меня больше нет ни сил, ни желания. Ничего. Сегодня ты приедешь, а завтра мы отправляемся в деревню и предупреждаем людей. Убьют нас и замечательно, наконец-то всё прекратится.
   Впервые Егору приходилось слышать подобное отчаяние в голосе сестры. Юля была измучена до предела и потеряла всякую надежду. Брат попытался её ободрить:
   - Юль, не надо, может, всё обойдётся, время ещё есть. Я приеду и там посмотрим, что будем делать.
   Юля кивнула.
   - Хорошо, - сказала она и положила трубку.
  
   Егор постарался приехать так рано, как только смог и нашёл сестру в состоянии полной безнадёжности.
   - Знаешь, Егор, у меня просто нет больше сил. Несколько лет мы изучали эту тварь, несколько лет все мысли были сосредоточены только на нём и что мы имеем в итоге? Мы знаем, что он идёт убивать, и ничего не можем сделать. Любая наша попытка заканчивается провалом, и мы сейчас у разбитого корыта. Честное слово, мне сейчас всё равно, что с нами будет, всё, что я хочу, чтобы это наконец закончилось, и мне уже неважно как.
   Несколько секунд Егор мрачно разглядывал, сестру, затем сказал:
   - Юль, на тебя сейчас просто невыносимо смотреть. У меня просто кости ломит и зубы сводит, когда я вижу тебя до такой степени безразличной ко всему.
   Сестра пожала плечами.
   - Возможно, это лучше того состояния, которое у меня почти непрерывно последние несколько месяцев, когда как рычаг переключают: в одну сторону - и у меня эйфория и убеждение, что всё закончится удачно, в другую - мрачнейшая депрессия, а главное, мгновенно, без перехода. Выматывает, сил нет, так хотя бы ровно.
   - Может, тебе какое-нибудь успокоительное пропить? - встревоженно спросил брат, - не дай Бог сорвёшься.
   - Не хочу голову туманить. Своими силами надо справляться.
   - Не знаю, Юль, справишься ли. Выглядишь ты действительно жутко, и смотреть на тебя тяжело, - Егор с тревогой смотрел, как сестра безучастно пожимает плечами.
   С трудом удалось ему вытащить Юлю на прогулку с собаками в надежде, что звуки, краски и запахи поздней весны вновь вернут ей бодрость. Но этого не произошло. Да, Юля не была такой апатичной, как утром, но и оживление к ней не возвращалось. Егор не выдержал.
   - Юль, - заговорил он, когда они уже почти подходили к дому, - нельзя так, встряхнись, ты превратилась в тряпку. Кроме того, ведь ещё не всё потеряно. С чего мы решили, что ты всё узнаешь в эту ночь? Ведь неизвестно, как это будет.
   - Ты думаешь? - с еле заметной надеждой спросила сестра. - То есть мы могли ошибиться в сроках? Но ведь все, кто... - Юля резко замолчала, у неё перехватило горло.
   - Все, кто - что? - поинтересовался Егор.
   - Да эти, с трёхдневными постами - у них всё было сразу.
   - Ну и чёрт с ними! Это же не значит, что и у остальных должно быть так же!
   - Вполне возможно, - медленно проговорила Юля, не желая отпускать столь неожиданно ожившую надежду.
   Когда они вошли в дом, Юлю буквально трясло от возбуждения, но спустя два часа на неё навалилась страшная сонливость.
   - Всё, не могу больше, - с трудом ворочая языком, сказала она, - я иду спать.
   Егор с удивлением бросил взгляд за окно - было ещё светло, но промолчал.
   Юля заснула моментально.
   "Я смотрю на круглую поляну. Она мне знакома - это та поляна, что рядом с болотом. Сейчас она выглядит как-то по-другому, но узнать её можно. Камень, что на самом деле врос в землю и ещё совсем недавно был покрыт мхом, пока мы с Егором его не ободрали, сейчас лежит сверху и выглядит разве что не отполированным. Из леса выходит человек в свободной жёлтой одежде, на нём золотые украшения в виде змей - на голове, руках, талии. Он подходит к камню, с заметным усилием отодвигает его в сторону. Под камнем оказывается проход вниз, под землю. Человек разворачивается и смотрит на меня в упор. Затем призывно машет рукой и указывает на отверстие, после чего исчезает в нём".
   Юлю вышвырнуло из сна с дико колотящимся сердцем. Она села на кровати, безумными глазами глядя в никуда. Каждая деталь сна, как кислота в мрамор, намертво въелась ей в память. Посидев какое-то время неподвижно, Юля вскочила, бросилась к двери, тут же вернулась обратно и, торопливо одевшись, снова рванула к брату.
   - Егор, Егор, проснись! - сдавленным шёпотом орала она, тряся брата за плечо. - Да проснись же ты, в конце концов, скотина!
   Егор с трудом разодрал глаза, но увидев дикое выражение на склонившемся над ним лице сестры и услышав её жуткий, свистящий шёпот, в испуге прошептал:
   - Икс пришёл? - это было единственное, что он смог предположить.
   - Какой Икс, идиот, ты о чём? Мы идём на болото, сейчас же!
   - Ты с ума сошла, ночь на дворе, что мы там будем делать? - Егор со страхом смотрел на Юлю, которая выглядела сейчас по-настоящему сумасшедшей.
   Юля дико посмотрела в окно, постояла, застыв, несколько секунд и с силой тряхнула головой. Когда она повернулась к Егору, ненормальное выражение уже исчезло с её лица.
   - Егор, понимаешь, я видела сон.
   - Какой сон?
   - Там поляна у болота, с камнем, помнишь?
   - Ещё бы, сколько мы с этим булыжником возились!
   - Сколько ни возились, а главного не сделали - его надо было отодвинуть, под ним проход!
   - Откуда ты знаешь? - резко спросил Егор.
   - Говорю же, сон приснился! Помнишь, Машка рассказывала, что ей дядя в жёлтом платье снился? Так я его сейчас видела! Он отодвинул камень, помахал мне рукой, указал вниз и исчез под землёй. Нам надо идти, сейчас же!
   Юлю трясло от возбуждения и еле сдерживаемого напряжения. Егор уже полностью проснулся и сейчас пытался собраться с мыслями. Он также был очень взволнован, но пытался рассуждать здраво.
   - Подожди, Юль, - заговорил он подчёркнуто спокойно, - сейчас слишком рано - посмотри, как темно. Мы же всё равно ничего не увидим.
   - Фонарь возьмём, - сквозь зубы буркнула Юля. Нетерпение сжигало её.
   - Подожди немного, скоро рассвет, - убеждающе сказал брат, - начнёт светать, тогда и пойдём, осталось всего, - тут он посмотрел на часы, - три часа. Давай пока вещи подготовим.
   Сборы заняли не более получаса, а остальное время Мангусты сидели, неотрывно глядя на минутную стрелку, не желающую ползти. Под конец, ещё до того, как небо начало светлеть, Юля вскочила.
   - Пока дойдём, будет достаточно светло!
   Посмотрев внимательно на сестру, Егор поднялся тоже, поняв, что никакая сила не удержит её сейчас дома. Если он начнёт возражать, Юля просто уйдёт одна.
   Мангусты тихо, стараясь никого не разбудить, прошли через дом. Позвав собак, страшно удивившихся прогулке в столь неурочный час, они вышли на улицу. Там они потратили какое-то время, обсуждая, стоит ли брать велосипеды - ведь сейчас темно, а днём слишком жарко, всё равно не поедешь на них из-за собак. В итоге сошлись на мнении, что не помешает - не придётся тащить инструменты в руках. Мангусты закрепили вещи на велосипедах и отправились в ночь.
   Несмотря на предрассветный час, по идее, самый холодный в сутках, было очень тепло. Тепло настолько, что становилось жутковато из-за этого несоответствия. От свежести майской ночи не было ничего. В мёртвом штиле листья деревьев неподвижно висели, обессилившие от духоты. Ни легчайшего шороха листвы или травы, ни малейшего движения воздуха - ночь, казалось, была залита чёрной вязкой смолой, в которую вклеивались даже звуки, производимые идущими через поле людьми и собаками.
   - Знаешь, Юль, оно, конечно, замечательно, что сейчас так жарко, - заговорил Егор, с трудом пытающийся втянуть почти лишённый кислорода воздух. Несмотря на то, что едва выйдя из дома, он снял ветровку и повязал её на пояс, пытаясь охладиться хоть немного, его волосы и футболка стали мокрыми от пота. - Конечно, в такую жару быть не может дождя, и Икс даже ночью заперт под землёй, но если сейчас так, мне страшно представить, что будет твориться днём.
   Юля шла, сосредоточившись на хрусте прошлогодней травы под ногами и стараясь не думать о том, что этот сон был только фантазией, вызванной к жизни её собственным страстным стремлением что-то увидеть, и не имеющей никакой реальной силы. Услышав слова Егора, она подняла голову и посмотрела на брата, идущего рядом. Если бы не светлая футболка, он стал бы совершенно невидим, хотя и шёл не далее, чем в метре. Юля осмотрелась по сторонам, пытаясь рассмотреть собак, и поняла, что единственное, что она может более или менее различить - это чёрная стена ближнего леса, рваной зубчатой каймой протянувшаяся на фоне чуть более светлого неба. Темнота ночи была не менее неестественной, чем её жара, и Юля несколько нервно позвала собак.
   Ангара и Алтай, уловившие тревогу в голосе Юли, подошли к ней почти сразу, но то, что Юля слышала их шаги, не могло ей помочь увидеть их. И только когда собаки оказались вплотную и ткнулись в неё носами, Юля с большим трудом разглядела тускло светящийся силуэт Ангары. Алтай же, стоящий здесь, был невидим совершенно.
   - Эта ночь не только ненормально тёплая, из неё ещё как будто весь свет высосали, посмотри, - тревожно пробормотала она.
   Егор, осмотревшись вокруг, повернулся к сестре и понял, что её он не видит вообще, даже лица.
   - Юль, а ты точно здесь? - начиная себя чувствовать очень неуютно, спросил Егор.
   - Здесь-то я здесь, но, слушай, если бы не твоя футболка... - Юля резко выдохнула, - я ведь даже руку свою могу разглядеть только тогда, когда почти утыкаюсь в неё.
   - Слушай, Юль, - настойчиво сказал Егор, - нам сейчас нельзя молчать, я это чувствую. Будем молчать, как минимум потеряем друг друга в этом мраке. Эта ночь какая-то ненормальная, неправильная - в ней же ничего нет!
   По телу Юли, несмотря на жару, пробежал озноб. Непроизвольно понизив голос, она прошептала:
   - Такое ощущение, что что-то сейчас изменилось. Если честно, мне откровенно жутко. И ты абсолютно прав - в этой ночи ничего нет. Ко мне подошёл Алтай - я его не вижу. Я могу его нащупать, но, даже наклонившись, я его не вижу. Вместо Ангары просто белёсое пятно, почти бесформенное. Посмотри на лес! - громко, из-за мгновенного испуга, выкрикнула она. - Его же просто нет! Это не более чем провалы черноты там, где были деревья!
   Егор всмотрелся в полосу леса, ближайшую к нему, и понял, о чём говорила сестра. Не было ни полутонов, ни оттенков, силуэты деревьев стали сплошной непроницаемой тьмой. Егор поёжился, испытывая физически ощущаемое давящее напряжение, заполнившее воздух.
   - Ничего, вообще ничего! - продолжила хриплым шёпотом Юля. - Если мы остановимся, прекратится единственный звук. Как будто мы не просто одни в мире, а одни вне мира. Ни звуков, ни запахов, только чернота и жара. Нет, Егор, что-то здесь не так, что-то явно происходит.
   - Мне и так страшно, - сипло сказал Егор, - а тут ещё ты со своим карканьем. Говорил ведь, давай дождёмся рассвета, так нет же, приспичило идти сейчас.
   - Но кто же знал, что будет так, не в первый раз ведь ночью ходим.
   - Можно было бы предположить после того, что тебе приснилось, но стоп, предлагаю заткнуться, нечего себя ещё больше накручивать.
   - Хорошо, - согласилась Юля, чувствуя, что давление этого напряжения стало почти невыносимым, - давай сменим тему, иначе останется только орать, чтобы не было так паршиво. Ты не против поговорить о том, зачем мы туда идём?
   - О чём угодно, только не о том, что нас окружает!
   - Замечательно. Вероятность того, что это был просто сон, мы рассматривать не будем, ибо нечего тут рассматривать. Давай исходить из того, что там что-то есть. Смотри, слишком много вопросов, связанных с Иксом, и вопросов важных, ответы на которые мы не имеем. Во-первых - в каких он отношениях с Солнцем. Мы его ни разу не видели наверху днём, даже в самый сильный туман и дождь, только ночью.
   - Строго говоря, - уточнил Егор, - мы его вообще только один раз и видели.
   Юля фыркнула.
   - Тогда уж и я уточню. Мы его вообще не видели. Всё что мы видели - это сгусток тумана, абсолютно непроницаемый. Но мы видели шнырков, много раз, таким же, кстати, образом - только как небольшие сгустки тумана или дождя. То есть их самих мы тоже видеть не могли. Но дело не в этом. Днём его никогда нет наверху. Днём он, особенно при Солнце, не двигается вообще. Но когда мы попытались его выкопать, он куда-то делся. Куда, спрашивается, он мог деться, если он не двигается днём? А если может, то почему не делает? Почему он такой слабый днём? Как и куда он смог так быстро исчезнуть, после того, как понял, что не справляется с тобой? Можно ли его взорвать, выкопать его экскаватором, есть ли что-нибудь ещё помимо Солнца, что может убить его, если, конечно, на это способно само Солнце? Откуда он знает, куда ползти, насколько он разумен? Вопросов полно, а если постараться, то можно и ещё добавить. Например, зачем он вообще ползает и всё уничтожает? Сидел себе чёрт знает сколько времени в своём болоте, ну и сидел бы. Нет же, начал таскаться повсюду, сволочь! А ведь вплотную к нему люди жили и долго, ты же сам об этом в летописях читал.
   - Да, - задумчиво проговорил Егор, - я помню. Сектанты и нескольких лет не продержались, как сгинули, а деревня там, до того, как исчезла, много веков простояла.
   - Может, потому и исчезла, что он появился? - воскликнула потрясённая Юля. - Да что же он такое и неужели что-то настолько жуткое может появиться в любой момент и в любом месте?
   - Не дай бог! - серьёзно отозвался Егор. - Ведь если это так... Нет, нет! - резко перебил себя он, - даже если это и может быть, то не в нашем случае точно! Вспомни, жители деревни поклонялись болоту как богу. Значит, он уже тогда был здесь.
   Юля кивнула.
   - Да, точно, совсем из головы вылетело. Но как же тогда он мог за столько сотен лет не уничтожить эту деревню? И это не отменяет вопрос - почему и зачем он начал двигаться?
   Егор вдруг остановился как вкопанный и напряжённо осмотрелся.
   - Видишь, светает и как быстро.
   Воздух светлел на глазах. Только что была кромешная тьма, а сейчас уже можно рассмотреть отдельные травинки, деревья из пятен черноты превратились в нормальные живые растения, пробежал лёгкий ветерок, заставляя шелестеть листву, послышались первые птичьи голоса.
   - Вернулись в наш мир, - с облегчением прокомментировала Юля.
   Вскоре показалось болото и выпуклое пятно земли, в котором скрывался Икс, находящееся уже далеко от того места, откуда начал своё движение. Мангусты подошли посмотреть: движется оно или нет, и с радостью обнаружили, что Икс уже застыл.
   - Это хорошо, что даже такой свет его останавливает, - заметил Егор, - у нас будет больше времени.
   Юля промолчала. Близость поляны и камня, вызывавших у неё подозрение уже давно, а этой ночью увиденных во сне, доводили её до исступления: страстная надежда обнаружить что-либо и отчаяние при мысли, что это снова только мираж.
   Мангусты прошли мимо болота, лишившегося его обитателя, и такого мирного сейчас, и остановились около леса. Отвязав вещи, они прислонили велосипеды к дереву и вслед за собаками вошли в лес. Хотя Солнце ещё не взошло, света, серого и призрачного, было достаточно для того, чтобы хорошо видеть.
   Подойдя к камню, Мангусты остановились, разглядывая его, вспоминая, как они пытались найти на нём какие-нибудь письмена. Страх, что под этим валуном нет ничего, кроме обычной земли, мешал им немедленно приступить к делу.
   - Как ты думаешь, - тихо спросила Юля, - что там должно быть, чтобы мы получили ответы на наши вопросы? Ведь не меньше, чем библиотека.
   Егор сделал глубокий вдох, собираясь с силами, и сказал, решительно воткнув лопату в землю:
   - Вот сейчас и узнаем!
   Он обкопал грунт вокруг валуна, и Юля вставила под основание лом. Навалившись вдвоём, Мангусты смогли сдвинуть валун на несколько сантиметров в сторону.
   - Не смотри, не надо пока смотреть, - прошептала Юля, - давай сначала уберём его совсем.
   Дальше дело пошло намного легче. Очевидно, земля, так жадно державшая камень не одно столетие, наконец отпустила его. Упирая один конец лома под валун, Мангусты давили на другой, заставляя эту тяжеленную глыбу сдвигаться за один заход сантиметров на двадцать. Но когда в третий раз они воткнули лом, то чуть было от неожиданности не выронили его, когда инструмент резко ухнул вниз, уйдя под землю почти целиком. Камень действительно прикрывал отверстие. Дико посмотрев друг на друга, Мангусты бросились отодвигать валун вручную, причём Егор, увидев отверстие, отшвырнул в сторону лом и едва не угодил в собак, в ожидании развалившихся на земле. Полностью освободив проход, Мангусты в жадном нетерпении заглянули в отверстие, ведущее под землю.
   Через секунду, поняв, что так они ничего не смогут увидеть, Юля схватила фонарь и направила мощный луч света вглубь, сделав видимыми часть помещения и ведущую в него лестницу из тёмного, почти чёрного дерева.
   - Я бы не очень доверял этой лестнице, - озабоченно пробормотал Егор, - неизвестно, сколько ей лет, может, она ещё Ивана Грозного помнит, а то, чего доброго, и Владимира Красно Солнышко.
   Бросив быстрый взгляд на брата, а затем посмотрев на отверстие, Юля вскочила на ноги и торопливо направилась в лес. Минуту спустя она появилась снова, таща за собой выглядящий очень прочным ствол молодой сосны, умершей совсем недавно.
   - Положим поперёк, верёвку привяжем и скинем её вниз, - заявила она.
   Егор с сомнением посмотрел на сосну, покрутил её с боку на бок и в конце концов попытался сломать. Помучившись с минуту, он сказал:
   - Сгодится.
   Сделав, что надо, Мангусты одновременно шагнули к отверстию, едва не столкнувшись.
   - Я первая! - резко сказала Юля.
   Егор с удивлением посмотрел на неё.
   - Но почему? И вообще, там может быть опасно.
   - Для меня не больше, чем для тебя. Сон мне приснился, мне и идти.
   Вид у Юли был такой, что сделай Егор ещё шаг к отверстию, она просто вцепится в него как собака, защищающая свою кость. Вглядевшись в сестру, Егор благоразумно решил не спорить, тем более что никто не мешал ему спуститься сразу же за ней. Он отступил назад, демонстративно показывая, что уступает сестре право первого спуска.
   Юля коротко кивнула, принимая это как само собой разумеющееся, и осторожно поставила ногу на ступеньку. Лестница оказалась на удивление крепкой, но, не желая понапрасну рисковать, Юля опиралась сначала руками о землю, а оказавшись почти по шею в отверстии, схватилась за верёвку. Держась за неё, она медленно и аккуратно спускалась по лестнице, и едва её ноги коснулись земли, крикнула брату:
   - Можешь спускаться! - и добавила удивлённо, - хотелось бы знать, из какого дерева они эту лестницу сделали.
   - Может, лиственница, а может, морёный дуб или ещё что-нибудь, столь же прочное, - отозвался Егор.
   - Ага, железное дерево, - хмыкнула Юля, отцепляя фонарь.
   Только то, что Егор спускался гораздо быстрее, успокоившись в отношении прочности лестницы, спасло его от падения с высоты, так как Юля, светя фонариком по кругу, вдруг сдавленно, но очень эмоционально воскликнула:
   - Ох, чёрт возьми! Вот это да! Ничего себе!
   Услышав интонацию, с которой были произнесены эти слова, Егор дёрнулся и сорвался с последних ступенек. Приземлился он, к счастью, удачно и моментально развернулся в ту сторону, куда уже смотрела сестра. И очень вежливый, спокойный и интеллигентный Егор непечатно выругался, увидев то, что освещал фонарь.
   В глубине этой искусственной пещеры, почти у самой стены, находился огромный валун, явно оставшийся с тех времён, когда пещеру копали, а на валуне лежал человек, обнимающий его руками. Голову этого человека охватывало золотое украшение в виде змеи, на руках браслеты и...
   - Слово даю, - прошептала Юля, - на нём пояс, который также изображает змею.
   Егор двинулся к Юле, но тут же был остановлен звуками, донёсшимися сверху - свистом и поскуливанием Ангары и недоумённым тявканьем Алтая. Посмотрев наверх, он увидел собак, свесившихся вниз, с выражением сильнейшей тревоги на мордах.
   - Не хватало ещё, чтобы они попытались спуститься, - озабоченно пробормотал Егор.
   Юля подошла к брату и вместе они попытались успокоить собак. Те, увидев обоих Мангустов, действительно замолчали и слегка расслабились.
   - Давай попробуем отойти вдвоём, громко разговаривая, - предложила Юля, - но если что, кому-нибудь из нас надо будет всё время оставаться у отверстия.
   Громкий и спокойный разговор и в самом деле подействовал. Кавказцы, убедившись, что голоса никуда не исчезают, легли по сторонам от отверстия.
   Мангусты подошли к телу, закрывающему изрядную часть валуна.
   - Слушай, он же совсем как живой! - потрясённо прошептала Юля, но, вспомнив о собаках, заговорила громко. - Когда же он умер?!
   Егор внимательно разглядывал мертвеца.
   - Знаешь, - задумчиво заговорил он, - я что-то читал о подобном. - Нахмурившись, он потёр ладонью лоб. - Не могу точно вспомнить, но знаю, что-то такое было описано в литературе. Больше того, вроде бы и сейчас имеются тела людей, сохранившиеся вот так же. Некие святые.
   - Но как, за счёт чего человек, который умер... - Юля замолчала, пытаясь сообразить, когда же он мог умереть.
   - Лет пятьсот назад, - спокойно заметил Егор, - тогда, если верить летописям, исчезла деревня и он, скорее всего, сидит здесь с тех пор.
   Юля только покачала головой.
   - Ничего себе, - пробормотала она, а затем громко спросила, - так каким же образом тело могло ТАК сохраниться?
   - Точно не могу сказать, возможно, это вообще не очень хорошо известно, но, по-моему, что-то здесь связано с переходом жира в воск.
   Подойдя к телу вплотную, он медленно провёл по нему жёлтым лучом фонаря.
   - Меня лично, - заметил он, - удивляет и то, что эта хламида на нём не истлела. Из чего же её сделали, хотелось бы мне знать?
   Юля усмехнулась.
   - Да уж, древние секреты не помешали бы современной лёгкой промышленности. Стой! - испуганно вскрикнула она, увидев, что брат протянул руку к телу. - Не надо, не трогай! - Посмотрев Егору в глаза, Юля без тени шутки сказала, - представь, если она рассыплется, и он здесь окажется голый. А он же как живой. Нехорошо выйдет.
   Услышав слова сестры, Егор расхохотался, но руку отвёл. Вместо этого он перевёл луч фонаря на валун, который обнимал мёртвый. На желтоватом камне мелькнули какие-то слова.
   - Егор, смотри! - с мгновенно заколотившимся сердцем выдохнула Юля. - На нём что-то выбито, это же надпись!
   Егор подошёл вплотную и, наклонившись над камнем, начал внимательно разглядывать петроглифы. Он долго смотрел, задумчиво потирая подбородок, а потом сказал:
   - Это не кириллица и не глаголица. Но это какой-то родственный им язык, только сильно смешанный с руническим. Некоторые символы кажутся мне знакомыми, но я не уверен. По всей видимости, это древний язык, но испытавший влияние более современного на тот момент. Возможно, это самый ранний язык на Руси. Посмотрим-ка, - Егор попытался осторожно отодвинуть одну из рук мертвеца, закрывающую надпись и снова выругался, - да у него запястье перерезано! - пояснил он в ответ на вопросительный взгляд сестры.
   Мангусты вдвоём наклонились к руке, рассматривая разрез. На выглядевшей совершенно живой руке, он казался сделанным только что, если не считать отсутствия крови. Юля также очень аккуратно взяла вторую руку, тихо заметив:
   - С ума сойти, даже кожа как у живого! Смотри, и на втором запястье такой же разрез. - Всмотревшись внимательнее, она добавила, - да и не один, обрати внимание, когда-то давно он уже резал себе руку. Шрамы явно старые, уже заросли, но видны прекрасно.
   Мангусты посмотрели друг на друга.
   - И что бы это могло значить? - риторически спросил Егор.
   Юля попыталась пошутить, но вышло неудачно:
   - Похоже, репетировать пытался.
   Егор пожал плечами и посветил на другую руку.
   - Здесь нет, - заметил он, - старые шрамы только на правой. Может, его пытали или это какой-то знак. Или его принесли в жертву и убили здесь, а разрез отмечал его как избранного.
   Юля отрицательно покачала головой.
   - Нет, Егор, сдаётся мне, ты ошибаешься. Во-первых, странный способ для убийства, хотя это, конечно, и не самый убедительный аргумент. А во-вторых, похоже, это тот же самый человек, что был в моём сне, и он сам меня звал. Я думаю, это самоубийство. Если и жертва, то полностью добровольная и осознанная.
   Взяв фонарь из рук брата, она посветила вокруг камня. Свет разрезал черноту, жившую здесь столько веков, и разогнал её остатки по углам, заставив их испуганно сжаться. Затаившись, они стали ждать, когда свет ослабеет настолько, что не сможет больше удерживать их от обжитых ими мест.
   Но пока фонарь горел ровно и мощно, и в его свете Мангусты увидели, как тускло блеснул какой-то предмет. Это был нож, небольшой, но очень острый, с костяной рукояткой, украшенной затейливой и искусной резьбой. Лежал он почти вплотную к валуну и человеку, умершему на нём.
   - Ладно, это всё потом осмотрим, а сейчас нам надо надпись сфотографировать, - сказал Егор, - я её покажу Игорю Владимировичу, попробуем перевести.
   Мангусты подошли к телу и, вдвоём взяв его, осторожно отнесли в сторону и положили на бок. Юля передала фонарь Егору, который направил свет на надпись, видимую теперь целиком. Достав телефон, Юля сделала несколько снимков и проверила качество фотографий. Убедившись, что всё в порядке, она протянула телефон брату, требовательно заявив:
   - Я пока буду пользоваться твоей древней рухлядью, но при первой же возможности верни мне мой!
   - Да я этого не меньше хочу, - проворчал себе под нос Егор, - я свою старушку, пока она жива, ни на что не променяю.
   Закончив с надписью, Мангусты перешли к дальнейшему осмотру. Сначала они занялись украшениями. Юля осторожно крутила их на запястьях мертвеца, внимательно рассматривая, но не рискуя снимать.
   - Какая изумительная работа! - в восхищении прошептала она.
   - Да, это настоящее сокровище, - подтвердил Егор, - их любой музей с руками оторвёт.
   Услышав эти слова, Юля начала хохотать. Егор сначала с удивлением посмотрел на сестру, а потом, поняв, что получился каламбур, присоединился к ней.
   Закончив смеяться, Юля заметила:
   - Вообще-то, это было неуважение в отношении него, - она кивнула головой на мертвеца.
   - Ну да, - согласился Егор, - не спорю, но, надеюсь, он не обидится.
   Юля вздрогнула и быстро повернулась к брату:
   - Шутки шутками, но ведь он же приходил сегодня ко мне во сне! Он на меня смотрел, меня звал, получается, он в какой-то степени живой?
   Егор хотел было отмахнуться, сказав, что это всего лишь сон, но запнулся, вспомнив, где он находится и кого он здесь нашёл. Ему стало жутко.
   - Слушай, - заговорил он, бессознательно понизив голос, - давай мы всё здесь по-быстрому осмотрим, и надо выбираться наверх.
   Они осветили фонарём всю пещеру, выложенную изнутри плотно подогнанными друг к другу каменными плитами, но больше ничего не обнаружили. Если что-то здесь и лежало, оно уже давно было убрано отсюда или истлело и рассыпалось в прах.
   Мангусты вылезли наверх и задвинули камень обратно, плотно закрывая проход.
   - А как быть с украшениями? - спохватился Егор.
   Юля поморщилась.
   - Пусть пока лежат там, что-то меня не тянет брать их, не по себе при одной мысли об этом. - Она обернулась и посмотрела на валун, скрывший пещеру. - Слушай, Егор, как ты думаешь, почему это исключительно золотые змеи?
   Брат пожал плечами.
   - По-моему, тут всё просто: подавляющее большинство украшений, особенно имеющих сакральное значение, из золота, змея - символ потустороннего мира, а так же связи того мира с этим. Вспомни, где он был найден. - Юля кивнула. - То-то и оно. Да и золотой - цвет загробного мира у славян.
   Взяв свои вещи, Юля и Егор вернулись к велосипедам. Солнце уже взошло и припекало основательно, раскалив и сёдла и рамы. Рискуя обжечься, Мангусты привязали инструменты и отправились к дому. Чтобы спастись от палящих лучей, они двигались вдоль леса, по опушке, слушая пение птиц, от криков которых лес буквально звенел. Юля шла, наслаждаясь жарким утром и неумолчным птичьим пением, когда некая мысль остановила её и заставила воскликнуть:
   - Кстати! А ведь ночью даже соловьи не пели, а должны были, и коростели не трещали!
   - То, что было этой ночью, - с абсолютной убеждённостью отозвался Егор, - находится за гранью понимания.
  
   Первой, кого они увидели по возвращении домой, была Марина, пытающаяся защитить самые нежные растения от яростных лучей. Юля чувствовала себя виноватой за жестокие слова, брошенные ею в лицо сестры, и сейчас, впервые увидев её после того разговора, подошла извиниться.
   - Ничего, Юль, - спокойно ответила Марина, - да, мне было очень больно это услышать, но и полезно тоже. Что-то у нас не так с Андреем, причём, я же чувствую это, - не только в нас дело. Как будто порчу навели, - улыбаясь, сказала она, - как если бы нас умышленно лбами сталкивали. Поверишь ли, - она понизила голос и опасливо покосилась на дом, - у нас ведь речь даже о разводе уже заходила, и не раз.
   - И что? - не глядя на сестру, мрачно спросила Юля.
   - Пока всё обошлось, но я не могу нормально с Андреем поговорить. Знаешь, я много думала над тем, что ты мне сказала. Надо что-то менять в наших отношениях, но делать же это должны двое, а Андрей ничего не хочет слышать.
   Какое-то время Юля смотрела в землю, а затем подняла глаза на сестру. Очень настойчиво и серьёзно, коснувшись её руки, она сказала:
   - Это не то, что в полной мере зависит от тебя, но, поверь мне, если ты этого очень хочешь, ты сможешь нормально поговорить с Андреем.
   - Спасибо, Юленька, - ответила Марина, - я на это надеюсь.
   Едва Мангусты вошли в дом, Юля вспомнила, что её зацепило в пещере, но было сразу забыто из-за переизбытка впечатлений.
   - Слушай, мелкий, - сказала она, - а надпись не такая уж и большая. Неужели в ней есть ответы на все вопросы?
   - Давай дождёмся перевода, тогда и узнаем. И вообще, нам достаточно узнать ответ на один вопрос - как его убить? Может, там точная инструкция. Не так часто, знаешь ли, люди режут себе вены и умирают в обнимку с камнями с надписями, а потом являются во сне. Безусловно, там что-то очень важное.
   Юля вздохнула.
   - Перевести бы только.
   - Переведём! - твёрдо сказал Егор, убеждая себя не в меньшей степени, чем и сестру. - Ладно, я тогда сегодня, а не завтра поеду в институт, там и вскроем этот иероглиф.
   - Петроглиф, - уточнила Юля.
   - Что?
   - Не иероглиф, а петроглиф.
   - А. Да как ни назови, главное, перевести.
   - И то правда.
  
   Перед отъездом брата Юля взяла у него свой телефон, чтобы ещё раз взглянуть на снимки.
   - Что, никак не можешь поверить, что всё это было? - ухмыльнулся Егор.
   - Ага, после этой ночи, после того, что мы там обнаружили, я никак не могу убедить себя, что это не сон. Знаешь, - задумчиво сказала Юля, всматриваясь в фотографии снова и снова, - я их вижу и не верю. Так и кажется, стоит хоть немного на них не посмотреть, и они исчезнут.
   - Открою тебе тайну, - наклонившись к Юле, тихо сказал Егор, - я и сам уже раз сто смотрел на них и тоже не могу поверить в то, что они есть.
   Юля с явной неохотой протянула телефон брату и попрощалась:
   - Что ж, Егор, удачи тебе в разгадывании надписи и постарайся это сделать как можно быстрее. На погоду, сам понимаешь, рассчитывать нельзя.
   - Постараюсь, - ответил Егор, - до встречи.
   Он накинул на плечо сумку, развернулся и вышел из дома. Сестру он оставил в целом спокойной и разве что находящейся в нетерпеливом ожидании. А уже через три дня Юля позвонила Егору в состоянии далёком от спокойствия. Строго говоря, она была на грани нервного срыва.
   - Егор! - с места в карьер начала она, даже не поздоровавшись, - как результаты? Не вздумай сказать мне, что у вас ещё и конь не валялся! И серьёзно говорю, мне до лампочки твои экзамены, мне необходимо знать, что там написано!
   Голос у Юли, как показалось Егору, был резким, злым и чуть дрожащим от еле сдерживаемого напряжения. Егору стало не по себе.
   - Что случилось? - нервно спросил он. - Икс ускорился? - другого объяснения подобного состояния сестры у него не было.
   - Нет, не знаю, я туда ещё не ходила. Совсем не это. Кошмары, - Юля на какое-то время замолчала.
   Егор напряжённо слушал, зная, что сестре крайне редко снились кошмарные сны, а если такое всё же и случалось, истерик по этому поводу она не закатывала. Подобное поведение, как сейчас, говорило об одном - произошло нечто действительно экстраординарное, раз довело её до такого состояния.
   - Понимаешь, не обычные кошмары, а наяву. В тот день, когда мы нашли надпись, я была слишком взвинчена, чтобы заснуть, и провертелась всю ночь без сна. Естественно, на следующую ночь меня вырубило. По всей видимости, только я заснула - появился этот, - тут Юля использовала слово, не встречающееся в академических словарях и которое она никогда не употребляла, - в жёлтом платье и начал что-то от меня требовать. Я понятия не имею, что ему надо, и попыталась ему это показать, а он разозлился и исчез. - Юля судорожно вздохнула. - Он исчез, а я начала падать в бездну ужаса, я не знаю, как это по-другому назвать. Причём я не спала. Я начала в неё падать, в этот чёрный бесконечный ужас, потом стала выбираться, почти выбралась и сорвалась снова, - голос её повысился и начал звенеть, - целиком, я имею в виду, я туда падала и пыталась выбраться, не во сне! В общем, так произошло трижды и на ту ночь всё закончилось. Мне каким-то чудом удалось заснуть чуть позже, и больше в эту ночь он не появился. Утром я решила, что это был просто кошмарный сон, приснившийся из-за событий субботы, и на следующую ночь спокойно легла спать. Он появился снова и снова от меня что-то требовал, а затем я опять начала проваливаться в ужас. - Голос её упал почти до шёпота, - только в этот раз всё было гораздо дольше. Совсем утром, когда рассвело, мне удалось поспать немного и на ту ночь всё закончилось. А в эту всё. Я несколько раз проваливалась в сон, и каждый раз он появлялся, а затем - бездна ужаса. Так что в эту ночь я, считай, не спала вообще, и у меня нет оснований считать, что он отступится, а без сна и недели не проживёшь. Если хотя бы, - в голосе Юли появилось отчаяние, - я спала во время этого страшного падения, так ведь нет, я не сплю! Просто кошмар как-то можно пережить, а отсутствие сна никак. Так что, Егор, срок у меня меньше недели. Если ты не переведёшь надпись - я умру.
   Юля замолчала. Потрясённый Егор застыл у телефона. С трудом собравшись с мыслями, он заговорил:
   - Юль, потерпи, пожалуйста, у нас с Игорем Владимировичем дело идёт, мы уже много чего перевели, но я не знал, что всё так серьёзно. Я сейчас же отправляюсь к нему и, обещаю, я сам спать не буду, но закончу перевод к завтрашнему дню.
   - Поторопись, Егор, - устало отозвалась сестра, - я на тебя очень надеюсь.
  
   В эту ночь Юля не давала себе заснуть. Она сначала долго работала, пока пальцы не перестали её слушаться, затем читала, пока не взбунтовались глаза, и, поняв, что если она будет лежать или сидеть, то неминуемо заснёт, Юля начала ходить. На какое-то время это помогло, а затем нехватка сна на протяжении недели с лишним начала давать о себе знать. Юля уже почти не могла заставить тело двигаться и иной раз просто застывала, пытаясь вспомнить, что ей сейчас надо делать и зачем. Чтобы перебороть это состояние, она в одежде залезла под холодный душ, надеясь, что ледяная вода сейчас и мокрая одежда потом прогонят сон. На какое-то время действительно помогло, а затем сонливость начала накатывать горячими волнами, почти лишая Юлю способности сопротивляться. После многих часов этой пытки, когда она была уже готова сдаться сну и получить хоть несколько минут покоя, зазвонил телефон. Юля взяла трубку, причём рука её под этой тяжестью начала трястись и просипела:
   - Да.
   - Юль, ты не спишь? - раздался бодрый и оживлённый голос Егора.
   Юля заторможено промямлила:
   - Глупый вопрос.
   - Извини, а ты информацию-то воспринимать можешь? - вдруг встревожился брат, осознав, каким голосом отвечает ему Юля.
   - Нет.
   - Юль, слушай внимательно, запомни пока только одно, - настойчиво заговорил Егор, - он тебе предлагает выбор - либо ты даёшь согласие на то, чтобы стать жрецом, либо ищешь ему кого-то другого на эту роль и забываешь обо всём. Пока ты это не выберешь, ты так и будешь падать в этот ужас.
   - Каким жрецом? - вяло, но с интересом спросила Юля.
   - Пока это не важно, но если хочешь знать, Икс для них и в самом деле был богом, и этот человек в жёлтом его жрец и он ищет преемника. Там много чего интересного, я сегодня приеду, я договорился с Игорем Владимировичем, и привезу перевод. Главное, запомни, что я тебе сказал: сделаешь выбор - сможешь выспаться.
   - Я надеюсь, - уже почти уплывая в сон, отозвалась Юля, - завтра посмотрим, пока.
   Не дожидаясь ответа, она рухнула в кровать и мгновенно заснула.
   "Я нахожусь в неизвестном месте, которое всё время меняется, иногда совсем исчезая. Появляется человек в жёлтой одежде - жрец. Он опять от меня что-то требует, но на этот раз я знаю, что. Я громко сообщаю, что хочу стать жрицей. Он замолкает и пристально смотрит на меня. В страхе, что он не понял в первый раз, и опять повторится ужас предыдущих ночей, я снова повторяю, что согласна его заменить и пытаюсь подойти к нему. Он кивает - похоже, понял, и снова начинает что-то говорить, но чем дольше он говорит, тем расплывчатей становится, превращаясь в итоге в нечто весьма далёкое от человека. От места, в котором я нахожусь, не остаётся и вовсе ничего"
   Юля проснулась и посмотрела на телефон. Прошло около трёх часов с тех пор, когда она закончила говорить с Егором и чувствовала она себя несравнимо лучше, хотя, конечно, всё равно очень сильно хотела спать. Не став противиться этому желанию, Юля закрыла глаза.
   "Снова я вижу жреца, он уже не выглядит злым, скорее, растерянным. Жрец настойчиво пытается мне о чём-то сказать, но почти сразу начинает меняться, и голос его то слышен, то нет. Я пытаюсь вслушаться в то, что он говорит, но несколько раз вообще теряю нить этого сна и начинаю видеть другой."
   Юля опять проснулась, обнаружив, что воспользовалась ещё двумя часами сна. "Мало", - подумала она и заснула снова.
   "На этот раз жрец направляется ко мне, требовательно говоря и пристально глядя мне в лицо. Он подходит вплотную и протягивает руку, пытаясь схватить меня за плечо. Внезапно картинка расплывается, как улица за окном, заливаемым потоками дождя и..."
   Юлю вышвырнуло из сна с колотящимся сердцем. "Чёрт, что же ему от меня надо? Надеюсь, Егор прояснит ситуацию." Она полежала немного с открытыми глазами, размышляя, стоит ли ещё раз попытаться заснуть. Придя к выводу, что стоит, она закрыла глаза и очень скоро уже спала.
   "Жрец уже не пытается ко мне подойти и молчит, глядя на меня. Затем, видимо, принимает какое-то решение. Он указывает рукой, и я вижу знакомую круглую поляну. Затем пещеру под ней, тускло освещённую горящей лучиной, закреплённой между двумя камнями. На полу, накрытый шкурой, лежит человек. Он спит. Жрец показывает на меня, а потом на спящего. Затем ещё раз на меня и снова указывает на спящего в пещере, что-то говоря мне. И тут до меня доходит. Я киваю и отвечаю - я приду, следующей ночью я приду обязательно. - Жрец удовлетворённо улыбается - он понял мои слова - и пропадает."
   Оставшееся время Юля спала крепко и без сновидений.
  
   - Это какая-то любопытная односторонняя связь - он меня, судя по всему, понимал прекрасно, а я его вообще нет, никак, - сообщила Юля Егору, приехавшему, как и обещал, к вечеру, - пока он, так сказать, не начал кино показывать и не перешёл на язык жестов. Он требует, чтобы я отправилась спать в эту пещеру.
   Брат присвистнул.
   - Ничего себе, а делать нечего, придётся идти. Наверное, это какой-то ритуал для посвящения неофитов - поспишь там и станешь жрецом.
   - Мне только интересно, - задумчиво сказала Юля, - а лучина и шкуры обязательны?
   - Надеюсь, нет. Сегодня пойдём без них и посмотрим - есть ли в них необходимость или нет.
   - Да уж, - пробормотала Юля, - ибо если лучину ещё нащипать сможем, то где шкуру брать? Ладно, давай свой перевод, очень любопытно, что же там написано, на этом камне.
   - Это и в самом деле очень интересно, - согласился Егор, доставая из сумки аккуратно убранную в кармашек бумагу.
   Взяв её, Юля с огромным любопытством начала читать:
   "Я, Верховный жрец Золотого Змея, побеждённого новым богом, называемым Иисус Христос, но живого, оставляю это послание тому или той, кто, когда новый бог ослабеет, а Золотой Змей вновь обретёт силу, услышит призыв. Когда Золотой Змей призовёт тебя, я проснусь и приведу тебя к Богу, и ты станешь жрецом Золотого Змея. Если же ты, придя ко мне и прочитав написанное здесь, откажешься служить Ему, ты будешь обязан найти того, кто станет жрецом вместо тебя. Если же ты не сделаешь ни того, ни другого, да будешь ты вечно падать в чёрную бездну ужаса, не находя пристанища ни среди живых, ни среди мёртвых, и имя твоё будет проклято и забыто."
   - Понимаешь, это, конечно, литературная обработка на современный язык, - слегка извиняясь, заговорил Егор, - но смысл точный, ручаюсь.
   Он посмотрел на сестру и, видя, что та молчит, не поднимая глаз от бумаги, нервно заговорил снова:
   - Мы такую работу провели, сначала только с Игорем Владимировичем, потом он подключил и других преподавателей, с других факультетов, мы всю вчерашнюю ночь сидели, пять человек в общей сложности. Остальные не знали в чём дело, переводили просто потому, что им интересно было, а Игорю Владимировичу я всё рассказал. Он когда снимки увидел, чуть с ума не сошёл от радости, всё рвался сразу сюда приехать. Я еле его отговорил. Вот тогда-то и пришлось всё рассказать. И знаешь, мне кажется, он нам поверил. Он пообещал, что два месяца даст нам на самостоятельные действия, если не будет дождей, а потом приедет сам и если то, что я рассказал, он увидит своими глазами, он попробует кое с кем связаться. И когда я пришёл к нему и сказал, что перевод необходим срочно, объяснив, что с тобой происходит, а затем мы всё же прочитали текст целиком, он, по-моему, испугался.
   Егор, говоря, с тревогой смотрел на погрузившуюся в глубокое молчание сестру, едва ли слышавшую хоть слово из того, что он сказал. Наконец Юля подняла голову, и Егор с облегчением увидел, что она выглядит спокойной.
   - Во что мы вляпались, а, Егор? - голосом, лишённым каких-либо интонаций, заговорила она. - Получается, Икс и в самом деле бог и я должна стать его жрецом, прошу прощения - жрицей, совершая, по всей видимости, жертвоприношения. Человеческие. Ведь так, об этом ты рассказывал? А назад дороги нет, все мосты сожжены. До того, как мы пришли туда и нашли камень, мы ещё могли уехать, а сейчас я привязана намертво ко всему этому. Куда уйдёшь от этой бездны? - Юля замолчала, а затем с выражением мучительного недоумения на лице продолжила. - И этот жрец, он же мёртв, мёртв уже не одну сотню лет, как он может быть живым, говорить, действовать, заставлять меня испытывать такое? И ведь если он мёртвый может делать всё это, значит, и я могу, умерев, вечно падать в этот страшный колодец, не имея ни малейшей надежды выбраться.
   - Юль, может быть, это не так? - Егор с болью смотрел на сестру, не зная, чем ей помочь. - Может, расстояние всё же сможет помочь? Ты же сама говорила, что он толком не может поговорить с тобой, не может даже во сне удержать.
   - Что не мешало ему швырять меня в этот колодец, как слепого котёнка в ведро с водой. Лично у него, может, и проблемы с общением, хотя они скорее у меня, чем у него, но с этим явно всё в порядке.
   - Слушай, Юль, там ведь всё ещё осталось его тело, так давай попробуем его сжечь, например, вдруг поможет?
   Усмехнувшись, сестра покачала головой.
   - Нет, Егор, я слишком много в детстве сказок читала и знаю, к чему приводит сжигание шкурок - ни к чему хорошему. Сегодня ночью пойдём в ту пещеру и узнаем, что он хочет сказать. Чёрт! - Юля, выпрямилась и напряжённо поморщилась. - Ведь он там будет лежать, этот мёртвый жрец! А мне там заснуть надо будет! Да я же не смогу, тем более что я выспалась за сегодня на десять лет вперёд.
   Обрадовавшись, что хоть чем-то может быть полезен, Егор воскликнул:
   - Здесь я знаю, что делать - мы возьмём с собой покрывало и накроем его целиком. Задрапируем его так, чтобы его видно не было, даже силуэта.
   - Да, это отличная идея. Слушай, а чем освещаться будем? - Юля с надеждой смотрела на брата, стремясь хоть ненадолго ни о чём не думать. - Фонарь всю ночь не протянет, а в темноте я там сидеть не хочу.
   - Ну ты даёшь! - изумился Егор. - А твоя любимая керосинка? Хоть на что-то сгодится эта зараза, а не только на то, чтобы в самый неожиданный момент бить людей по голове.
   Юля покосилась на керосиновую лампу, свисающую с потолка недалеко от двери, и проворчала:
   - Хорошая лампа, красивая и полезная, если электричество отключат.
   - Разве ж я спорю, Юль, но ведь дерётся же.
   - Ну да. Но ты прав: керосинка - это то, что надо. Возьмём, на всякий пожарный, запас керосина и на ночь её точно хватит. Да, - спохватилась Юля, - как быть с собаками? С одной стороны, вниз их не возьмёшь, а с другой - там и без того до безумия страшно, а без них будет совсем паршиво. Там же каменный мешок, ловушка, если пройдёт какой-нибудь маньяк и камень задвинет обратно, мы же вылезти не сможем!
   Егор надолго задумался, пытаясь сообразить, как устроить так, чтобы собак можно было взять с собой. Он прекрасно понимал, что надо сделать всё, чтобы сестра чувствовала себя спокойно.
   - Я знаю, - заговорил он наконец, - они же уже были там, немного привыкли к этому месту и к тому, что мы можем спуститься вниз. Мы возьмём с собой не только одеяла и подушку для тебя и покрывало для этого жреца-носферату, но и какую-нибудь вещь для них, оставим наверху, а я буду каждые пятнадцать минут подниматься к ним. По идее, при таком раскладе они должны будут сидеть спокойно.
   - Молодец! - с облегчением улыбнулась Юля и с шутливой насмешкой добавила, - обо всех вспомнил, а о себе забыл - на голом камне сидеть собираешься?
   - Ой, - спохватился Егор, - нет, конечно, возьму что-нибудь.
  
   Перед выходом Мангусты поужинали, взяли собранные вещи и отправились было к пещере, но их перехватила Марина. Всплеснув руками, она воскликнула:
   - Куда же вы всё ходите, на ночь глядя. О, смотрите, ещё и подушки с собой прихватили - вы что, спать в лесу собрались? - с весёлым удивлением спросила она.
   - Ну да, - кивнула Юля, - ночью гулять интересно, а мы давно хотели поспать в лесу. Вот, наконец добрались.
   - И даже тента с собой никакого не взяли?
   Егор негодующе сказал:
   - Какой тент в такую ночь - жара и ни облачка, даже комары все высохли, ни одного нет. Тент нам совершенно ни к чему. Нам вот керосинка нужна, а её мы взяли, - и Егор потряс лампой перед лицом сестры.
   - Ну, сущие дети! - улыбнулась Марина. - Ладно, идите, развлекайтесь, только лес не подожгите.
  
   Ночь выдалась светлая и спокойная. Ни душной жары, ни смоляной черноты - совершенно обычная, в меру тёмная и тихая ночь. Соловьи, отсутствие которых той ночью так поразило Юлю, на сей раз заполняли пространство своими трелями и щелчками. Прошлогодняя трава под ногами хрустела громко и отчётливо, и звуки не влипали в вязкий воздух, как это было несколько дней назад.
   Прохладный ветер то тут, то там шевелил листву и с шорохом пробегал по полю, и прогулку, если не помнить о конечной цели, можно было бы с полным основанием назвать приятной. Но вот этого-то сделать и не удавалось. Забыть о том, зачем и куда они идут, Мангусты не могли. Глубоко уйдя в собственные мысли, в мрачном молчании они шли к подземному каменному мешку, и сама лёгкость и свежесть ночи заставляла их только больше концентрироваться на внутренних переживаниях, не давая шанса отвлечься на что-либо извне. Так и не заговорив ни разу за весь путь, они миновали болото, прошли через рощицу и остановились у камня. Егор вытащил из рюкзака лампу и достал оттуда же банку с керосином, усмехнувшись из-за мгновенно всплывшего в памяти разговора с Юлей:
   "- Ты что делаешь? - схватившись за голову, воскликнула сестра, пока Мангусты ещё собирали дома вещи. - Какого чёрта ты её заправляешь сейчас?
   Егор искренне удивился.
   - А что такого? - спросил он, ставя банку на стол. - В чём проблема? Сделаем это сейчас - не надо будет возиться потом в темноте.
   Пожав плечами, Юля спокойно ответила:
   - Да, в общем, ни в чём, если твоей задачей является залить все вещи керосином. - Склонив голову на бок и внимательно осмотрев брата, она добавила, - или, быть может, ты хочешь нести её всю дорогу в руках?
   - Да объясни ты по-человечески! - разозлился Егор.
   - Легко.
   Взяв лампу в руки, Юля вылила керосин обратно в банку, попутно объясняя:
   - Либо ты держишь её всю дорогу строго вертикально, либо весь керосин вытечет на то, что окажется в пределах его досягаемости.
   - О, - ошарашено отозвался Егор, - вот как. А зачем?
   - Что зачем? - удивилась Юля.
   - Делают их так зачем?
   Юля нахмурилась и взъерошила волосы.
   - Понятия не имею, - честно ответила она, - может, по-другому нельзя, а может, из чистой вредности. - Подумав, Юля сделала ещё одно предположение. - Или чтобы людям скучно не было. Я, к примеру, очень даже поразвлекалась, пытаясь определить, откуда в моей комнате так керосином воняет. Собственно, именно с тех пор она и висит у меня под потолком, во избежание падения на бок.
   Егор фыркнул.
   - А я думал, она у тебя для других целей висит - отпугивать неожиданных гостей путём точного попадания в голову! - Но, увидев, что сестра возмущённо надувается, готовясь взорваться речью, миролюбиво поднял руки вверх. - Ладно-ладно, убедила, заполню на месте. "
   И теперь, придя сюда, он первым делом залил керосин, а затем, тщательно завернув обе крышки - и у банки и у лампы, зажёг фитиль. И мгновенно валун из тёмного неверного силуэта превратился в реальный серо-коричневый камень, выхваченная из мрака, замерцала каплями росы трава, а на фоне слабо освещённого пятачка лес непроницаемой стеной черноты обступил поляну.
   Мангусты с трудом отодвинули валун, причём Юля, тяжело дыша, с искренним недоумением спросила:
   - Да, конечно, сейчас мы его легче двигаем, чем в начале, но в любом случае нас двое. Этот жрец что, пауэрлифтингом занимался - такую дуру в одиночку тягать?
   Егор пожал плечами.
   - Вот пообщаешься с ним сегодня и спроси об этом.
   - Мерзавец ты, однако, - убеждённо отозвалась сестра.
   Они сбросили вниз одеяла и свободный конец верёвки, как и в первый раз привязанной для страховки наверху, и полезли вслед за вещами, оставив собак рядом с рюкзаками. На этот раз Егор спускался первым, держа в руке фонарь, Юля следовала за ним. Оказавшись внизу, Егор сразу же взял одно из одеял и тщательно накрыл им мертвеца, проследив за тем, чтобы получившийся холмик ничем не напоминал человека. Потом он выбрался наверх, убедился, что собаки, как он и предсказывал, спокойно легли, и вернулся обратно.
   Юля была слишком взвинчена, чтобы сейчас же заснуть, и Мангусты решили сначала внимательно осмотреть помещение.
   - Смотри, Юль, - тихо сказал Егор, подойдя к лестнице, - какая изумительная работа. - Он бережно погладил доски, ощущая под пальцами их тёплую, слегка шероховатую поверхность. - Видишь эти кружочки, - Егор коснулся одного из них. - Это деревянные клинья, которыми скреплена лестница. Ни малейшего зазора, как же плотно всё пригнано!
   Потом они прошлись по пещере, рассматривая каменные плиты, составлявшие внутреннюю поверхность её, от ровного пола до стен, постепенно сходящихся в куполообразный потолок.
   - Как ты думаешь, как они эти камни скрепляли? - заинтересованно произнесла Юля, присев на корточки и поднеся лампу к стыку стены и пола. - Посмотри, этому сооружению неизвестно сколько лет, точнее, даже веков, а тут ни один корешок не пробился, ни один шов не разъехался, - добавила она, медленно проводя фонарём повсюду, освещая каждый клочок, кроме того места, где лежал закутанный в одеяло мёртвый жрец.
   - Толком никому неизвестно, - отозвался Егор, - но древние много чего знали, могли и смеси строительные делать и каменные здания сооружать. Посмотри! - обратил он внимание сестры на чёрное пятно на полу, неподалёку от лестницы, - здесь, похоже, огонь разводили - сажа осталась.
   Юля подошла и, наклонившись, провела пальцем по пятну. Палец окрасился чёрным. Подняв фонарь повыше, она внимательно осмотрела верх пещеры.
   - Ну да, - заметила она, - и потолок в копоти, особенно у отверстия. Видимо, огонь здесь разводили часто.
   Юля оглянулась вокруг и тяжело вздохнула.
   - Ладно, Егор, - сказала она, - надо ложиться, я попытаюсь заснуть. Чем быстрее мы покончим с этим, тем лучше.
   - А как же насчёт "развлекайтесь"? - мрачно пошутил Егор.
   Сделав вид, что не слышит его, Юля начала расстилать одеяла. Затем положила неподалёку толстый кусок поролона, который Егор незаметно позаимствовал у Марины, купившей поролон по случаю, но пока ещё не нашедшей ему применения.
   Егор сползал наверх и, убедившись, что с собаками всё в порядке, спустился обратно и уселся на поролоне, наблюдая, как сестра с головой окукливается в своём коконе из одеял.
   - И что, оттуда утром выберется прекрасная бабочка? - с любопытством спросил он.
   - Откуда? - не поняла Юля и высунулась из-под одеял.
   - Из того кокона, в который ты замоталась.
   - А-а, вот утром и посмотрим, - невнятно пробормотала она, закапываясь обратно, - может, я как парадоксальная жаба - это сейчас прекрасная бабочка, а утром превращусь в толстую зелёную гусеницу.
   - Да ну тебя! - вздрогнув, воскликнул Егор, живо представивший эту картину.
   Юля закопалась снова и попыталась заснуть. Какое-то время мысли, устроившие в голове дебош, активно препятствовали этому, но ей, хоть и с трудом, удалось выгнать их и накрепко закрыть двери и окна. Юля заснула.
   "Я открываю глаза и откидываю шубу. Шубу? Ага, я во сне и это не шуба, а шкура, похоже, медведя. Я осматриваюсь и вижу горящий огонь, поленницу дров, сложенную у стены, ещё две меховые кучи из шкур и... Ага, вот и жрец. Он сидит на одной из них и смотрит на меня, убеждаясь, что я проснулась. Проснулась? Странно, ведь я же сплю. Ну ладно. Он начинает говорить мне, не словами, я просто понимаю всё, чтобы я подошла к нему. Я встаю и подхожу, начиная нервничать. Он хватает меня за руку и заставляет сесть рядом. Я чувствую сильный приступ страха и ожидаю, что меня выбросит из сна, как это уже случалось ранее.
   - Не надейся, - говорит он, - здесь ты у меня и останешься ровно столько, сколько мне будет необходимо, чтобы закончить все свои дела в мире живых и уйти к Золотому Змею. Я истощил свою энергию, пытаясь подготовить тебя для соединения с Ним, и сил у меня осталось очень мало. Так что я буду краток, слушай внимательно и запоминай всё, повтора не будет. А чем тебе грозит забывчивость - знаешь сама. Ночью пойдёшь на болото, где живёт Золотой Змей, возьмёшь этот нож с собой, - он кивает на знакомый ножик с резной костяной рукояткой, лежащий сейчас рядом с ним на шкуре. - Протяни руку.
   Я вытягиваю вперёд правую руку. Он берёт нож и резко проводит им по моему запястью. Боли я не чувствую, хотя знаю, что если захочу, испытывать её буду в полной мере. Но я не хочу. Начинает течь кровь. Жрец оборачивается и достаёт из-за спины кожаный мешок, раскрывает его. В нём золотые украшения. Он подставляет мешок под мою руку и держит его, пока всё золото не окрашивается кровью. Он ставит мешок на землю рядом со мной и протягивает мне кожаный ремешок.
   - Затяни, останови кровь. У меня нет времени ждать, когда ты их сделаешь себе. Возьмёшь мои, наденешь их перед тем, как войти к Золотому Змею. Кровь не смывай, оставь на них. Придя к обиталищу Бога, произнесёшь: "Золотой Змей, прими мою кровь и открой мне вход в свой мир". Делаешь разрез на руке, так, как показал, и ждёшь, когда Он примет тебя. Возьми с собой кого-нибудь, он перевяжет рану - ты не нужна Богу мёртвой. Ты окажешься в мире Золотого Змея. Там я встречу тебя и расскажу, что делать дальше. Сейчас я отпущу тебя, ты возьмёшь мои украшения и отнесёшь моё тело к Его обители. Там положишь, и Золотой Змей примет меня, и я наконец воссоединюсь с Ним. Если ты этого не сделаешь, ты знаешь, что тебя ждёт. Жертв приносить не надо. Твоей крови и той жертвы, что принёс я, пока хватит. У Него я научу тебя всему, что тебе необходимо будет знать. Вернувшись от Золотого Змея, снимешь украшения и отправишь их вслед за моим телом. Иди."
   Юля зашевелилась под одеялами и стала выпутываться из-под них, одновременно ища глазами брата, так как на поролоне его не было. Оказывается, Егор в этот момент спускался по лестнице после того, как ходил проверять собак.
   - Что, Юль, не спится? - сочувственно спросил он, спрыгнув с последних ступенек и усаживаясь на поролон. - У меня и самого сна ни в одном глазу, а ведь я не спал предыдущую ночь.
   - А сколько прошло времени? - спросила Юля.
   - Пятнадцать минут, я только второй раз поднимаюсь. А что?
   - А то, Егор, что, похоже, пришли мы сюда не просто так.
   Юля окончательно вылезла из-под одеял и, подойдя к мёртвому жрецу, откинула с него покрывало. Сев рядом с ним на корточки, она сначала долго и пристально рассматривала мертвеца, затем, тяжело вздохнув, с явной неохотой протянула руку и принялась снимать украшения.
   - Ты что делаешь? - изумлённо воскликнул Егор. - Ты же категорически не хотела их брать!
   - Он приказал, - ответила Юля, кивнув на труп и одновременно пытаясь найти застёжку пояса.
   - Да? - тихо сказал Егор и умолк.
   Юля собрала все украшения и отнесла их вплотную к лампе, намереваясь их тщательно осмотреть.
   - А почему ты лампу туда не принесла? - поинтересовался Егор, вставая у неё за спиной.
   - В голову не пришло, - ответила Юля, не оборачиваясь. - Смотри, ты что-нибудь на них видишь?
   Егор подошёл поближе и, наклонившись над свернувшимися в спираль золотыми змеями, попытался найти в них что-то необычное. В неверном свете керосиновой лампы они выглядели совершенно живыми. Казалось, они чуть заметно шевелятся, готовые в любой момент стремительно развернуться.
   - Ну, здесь какие-то бурые разводы на них. Ага, это, наверное, кровь.
   - И ты думаешь - его, - утвердительно отозвалась сестра.
   - Конечно, а чья же ещё, не твоя же?
   Юля пожала плечами.
   - Как знать. Кровь на них на всех, а не только на браслетах.
   - Да мало ли, может, он её втирал в них.
   - Может. А ты её в первый раз не видел?
   - Не знаю, не обратил внимания.
   - И вообще, разве могла кровь сохраниться столько времени?
   - Понятия не имею, но, с другой стороны, он же сохранился. А к чему ты вообще об этом спрашиваешь?
   Юля дёрнула щекой.
   - Да так, имею серьёзное основание полагать, что это моя кровь.
   Она рассказала брату, что увидела во сне, подробно описав действия жреца и передав его слова в абсолютной точности. Она запомнила их так, как если бы целенаправленно учила важный текст.
   Егор посмотрел на труп.
   - То есть нам сейчас его вытаскивать и нести к Иксу. Да, дела, - он покачал головой, - хорошо хоть покрывало взяли - будет в чём нести.
   Мангусты подошли к трупу и снова закутали его в покрывало, на этот раз уже не заботясь об очертаниях свёртка. Они подтащили его к верёвке, свисающей сверху, и прочно обвязали. Егор поднялся наверх, упёрся ногами в землю и начал тянуть за верёвку, а Юля помогала снизу, по мере уползания тела наверх, поднимаясь по лестнице. С отверстием пришлось повозиться - жрец умер к неудобству Мангустов отнюдь не вытянувшись в струнку. Но ценой определённых усилий и неопределённого количества царапин и ругательств тело удалось вытащить на поверхность.
   - Хорошо хоть он довольно эластичен, не окостенел, - заявила запыхавшаяся Юля, едва её голова показалась из отверстия.
   - Это точно, - отозвался Егор, - иначе, боюсь, вытаскивать его пришлось бы по частям.
   Юля ещё раз спустилась вниз, собрала все вещи и уже хотела выбираться обратно, когда кое-что вспомнила. Она отпустила лестницу и прошла вглубь пещеры к валуну за ножом, так и лежащим у стены, и осторожно засунула его между одеял. Поднявшись обратно наверх, она ещё успела увидеть, как собаки напряжённые, вздыбленные, с синими глазами, обнюхивают этот страшный для них свёрток.
   Егор за это время успел сделать из верёвки две петли, которые Мангусты и накинули себе на плечи, подняв труп над землёй. Они взяли свои вещи и отправились обратно.
   - А, чтоб тебя! Стой! - воскликнула внезапно Юля. - Камень забыли задвинуть.
   Пришлось им, чертыхаясь, снимать весь груз, возвращаться назад и ставить камень на место, благо ушли совсем недалеко. Сделав это, они уже без приключений, если не считать сложностей движения по ночному лесу с таким громоздким предметом, добрались до гигантского вспученного пятна.
   Мангусты аккуратно положили труп на землю, хотя им очень хотелось просто бросить его - несмотря на свою древность, тело весило изрядно. Развязав верёвку, они развернули одеяло, открыв мертвеца. Егор взял тело на руки и бережно положил его на пятно. Несколько секунд оно лежало без движения, а затем быстро и бесшумно погрузилось внутрь земли, на этот раз окончательно исчезнув из мира живых.
   Мангусты уже далеко отошли от пятна, когда Егор задумчиво заговорил:
   - Знаешь, Юль, а ведь это наша первая жертва Иксу.
   Юля вздрогнула и резко обернулась к брату. Тем же задумчивым голосом Егор продолжил:
   - А ведь жрец говорил, что тебе придётся приносить жертвы. Ты что, и в самом деле собираешься это делать?
   Юля в упор посмотрела на брата, а затем чётко и раздельно произнесла:
   - Нет, мне нужна была информация, за ней я и пойду. Но в обмен на информацию, а не на жизни. По-моему, честная сделка.
   Егор повернулся к сестре.
   - А если она ему не нужна, твоя информация, что тогда?
   - Приду к нему и узнаю, - отрезала Юля.
   - Ты когда собираешься это делать? Сегодня?
   Юлю передёрнуло. Покачав головой, она ответила:
   - Нет, мелкий, это слишком неожиданно, мне надо собраться с силами. Кроме того, не мешало бы нож простерилизовать и бинт взять, да и мазь какую-нибудь - на рану наложить. Завтра пойду.
  
   Мангусты вернулись домой, к своему удивлению встретившись внизу с Мариной. Та, надо сказать, удивилась ничуть не меньше.
   - Ты чего не спишь? - шёпотом спросила Юля. - Времени уже сколько!
   - Машеньке опять кошмар приснился, - тоже шёпотом объяснила Марина, - я сначала её успокоила, а теперь сделала ей горячее молоко с мёдом. - Марина показала чашку с дымящимся в ней желтоватым напитком.
   Отвратительный запах ударил Юле в нос, и она, с детства не переносившая его, поморщилась. Вспомнив об антипатии сестры, Марина убрала молоко от её носа и в свою очередь задала тот же вопрос, каким её встретили Мангусты:
   - А вы почему здесь? Должны же были спать в лесу.
   - Комары загрызли, - пожала плечами Юля.
   - Ну, сущие дети, надо же было взять хоть что-нибудь. Дети и есть дети, что бы вы о себе не думали, - заключила Марина и ушла в комнату к дочке.
   - Ладно, Егор, давай сейчас спать, - повернувшись к брату, сказала Юля, - а завтра пообщаемся с этим богом.
   Егор согласно кивнул - после вчерашней бессонной ночи его накрыло, и говорить он сейчас был почти не в состоянии. А сегодняшнее "развлечение" доконало его окончательно, и со слипающимися глазами, безостановочно зевая, он ушёл к себе. Юля отправилась вслед за ним, обрадовавшись, что на этот раз собаки решили остаться у неё, а не на улице, как обычно. "Всё же с вами, ребята, гораздо спокойнее."
  
   - Юль, сиди, я сам всё соберу, - озабоченно бормотал Егор, угнетаемый мыслью, что не он отправляется на эту загадочную встречу. Будь его воля, он бы оставил сестру дома и пошёл бы сам, один. Но нельзя - ему пригласительный билет не вручали. Оставалось только быть сейчас максимально полезным, чтобы хоть немного уменьшить чувство вины.
   Юля, насильно усаженная в кресло и распираемая стремлением действовать, скрепя сердце предоставила брату собираться самому. Она прекрасно понимала, что неизвестно, сколько сил заберёт это общение и насколько важно сейчас ей экономить энергию.
   - Егор, ради всего святого, дай мне оселок, я хоть нож наточу, не то я взорвусь, обещаю! - Юля умоляюще посмотрела на брата.
   Первой мыслью Егора было отказать, но, оглядев внимательно сестру, он оценил справедливость её угрозы и быстро сбегал на кухню за оселком. Юля принялась точить совершенно не нуждавшийся в этом нож.
   - Слушай, я не помню, мы его простерилизовали? - внезапно спросила Юля. Её мысли весь день разбегались как тараканы, и она не успевала их ловить.
   - Конечно, я лично держал лезвие в кипящей воде пятнадцать минут. По часам засёк.
   - А почему именно пятнадцать? А и не важно. Чёрт! - Юля решила проверить остроту ножа и порезалась. - Вроде как репетиция, - заметила она, разглядывая окровавленный палец.
   - Отдай нож! - воскликнул Егор, требовательно протянув руку.
   - Отстань, - отмахнулась сестра, - ты ведёшь себя как наседка, хуже Марины, честное слово!
   Говоря, Юля весьма активно жестикулировала рукой с зажатым в ней ножом, и Егор со всевозрастающей тревогой следил за ней.
   - Вот, возьми хоть вату, прижми к порезу - кровь остановишь, а то ты ею всё вокруг зальёшь, - он осторожно протянул сестре кусочек ваты, взяв его из стоящей перед ним аптечки.
   Юля положила нож на ручку кресла и тут же забыла о нём, сосредоточившись на порезанном пальце. Егор незаметно утащил нож и положил его рядом с собой, с облегчением вздохнув.
   - Юль, слушай, я перечисляю, - обратился он к сестре, - бинт, пантенол, нож, вода...
   - А вода зачем? - заинтересовалась Юля, начиная оглядываться в поисках ножа. - Ага, упёр-таки, мерзавец! - догадалась она.
   - Неизвестно, сколько ты крови потеряешь, - торопливо заговорил Егор, пытаясь отвлечь её внимание, - вдруг пить захочется.
   - Тоже верно, - задумчиво кивнула Юля, - а пантенол, кстати, не подойдёт, на фига нам бактерий внутри раны заращивать, нужен какой-нибудь антибиотик.
   - И то верно. Хорошо, возьмём. Что ещё или я всё перечислил?
   - Украшения жреца.
   Егор хлопнул себя по лбу.
   - Идиот забывчивый! Да, и ещё жгут надо взять - кровь остановить.
   - Возьмём, и фонарь тоже.
   - Велосипеды берём?
   - Нет, неизвестно, как я себя чувствовать буду. Пешком, в случае чего, до дома как-нибудь доплетусь, а вот велосипед, боюсь, дотащить не смогу.
   - Хорошо, а больше ничего не надо? - взвинченный до предела, Егор осматривал кучку предметов, лежащую перед ним.
   - Да вроде всё, давай одеваться и выходить.
   - Стой, вот оно! - вскрикнул Егор. - Ты ведь когда общаться уйдёшь, сделаешь это не физически, верно?
   - Надеюсь, нет, - неуверенно отозвалась Юля, которой подобная мысль не раз приходила в голову, - иначе, зачем всё это нужно? - она махнула рукой в сторону заботливо подготовленных предметов.
   - Значит, нужны одеяла! - торжествующе заявил Егор.
   Юля изумлённо уставилась на брата.
   - Одеяла-то зачем - не ночь, а печка.
   Торопливо сворачивая одеяла в узел, Егор откликнулся:
   - Это неважно, если много крови потеряешь, будешь мёрзнуть, да ещё и без сознания. Одеяла нужны обязательно.
   - Ага, хорошо, бери, что хочешь, и пошли, я больше не могу! - от зашкаливающего напряжения Юлю уже трясло.
   - А собак берём, всё-таки рядом с Иксом, ночью?
   - Да он уже вплотную к лесу, можем взять, а там привяжем.
   - Тогда нужны верёвки - поводки слишком короткие.
   - Бери, бери, только пошли, я же сейчас свихнусь! - нетерпеливо воскликнула Юля.
  
   Дорога к цели успокоила их мятущиеся мысли и привела в порядок нервы. Мягкие красноватые лучи заходящего Солнца принесли на землю тишину и покой, слегка окрашенные грустью. Вечер проник в Мангустов, затопив их изнутри. Егор шёл умиротворённый, но неожиданно возникшая мысль в одно мгновение уничтожила его спокойствие. Он остановился и, удержав сестру на месте, заговорил:
   - Юль, а ты понимаешь, что ты придёшь к этому Иксу, по его же приглашению или разрешению, неважно, будешь с ним общаться, узнаешь его, насколько это возможно, и всё ради того, чтобы найти способ, как его убить?
   Сестра тяжело посмотрела на него и отвернулась.
   - Нет, ты не отворачивайся, посмотри на меня, - Егор схватил её за плечо и развернул лицом к себе. - Понимаешь. И ты сможешь?
   Юля смотрела на него в упор.
   - И что же ты предлагаешь? - холодно спросила она. - У нас есть другой путь? Нет. А раз нет, то и говорить не о чем.
   Она снова быстрым шагом направилась в сторону пятна, в котором, ожидающий захода Солнца, неподвижно лежал Икс или Золотой Змей, как его называл жрец. Егор догнал Юлю и примиряюще заговорил:
   - Юль, не сердись, я должен был спросить. Нельзя на себя брать такое, не зная.
   Юля вздохнула.
   - Егор, поверь, я знаю это ещё со вчерашнего дня, но от этого мне ничуть не легче. Есть в подобном что-то подлое и мерзкое - войти в доверие, чтобы потом уничтожить, но я действительно не вижу другого выхода.
   Егор шёл рядом, напряжённо размышляя.
   - А если он настолько разумен, что с ним можно общаться, нормально общаться, я имею в виду, нельзя же его убивать. Может, его можно просто остановить, поговорив с ним?
   С интересом посмотрев на него, Юля спросила:
   - То есть если он разумен как человек или больше, то его нельзя уничтожать?
   - Да. Только в самом крайнем случае, - твёрдо сказал брат.
   Юля покачала головой и усмехнулась.
   - А других, значит, можно, - еле слышно пробормотала она и уже громче заговорила, - мы опять возвращаемся к тому разговору на болоте - о сознании. Ответь мне сначала на один вопрос - ты вегетарианец?
   - Зачем спрашивать, ты и так знаешь, что нет, - поморщился Егор, прекрасно понимая, к чему клонит сестра.
   - Отлично, я тоже нет, тем более что по последним исследованиям становится ясно, что растения обладают гораздо более высоким уровнем сознания, чем это считалось раньше. Точнее, они им просто обладают и могут абсолютно сознательно, эмоционально и адекватно реагировать на окружающее. Так что, возможно, принципиальной разницы между сознанием животных и растений нет, просто они другие.
   Глядя на линию горизонта перед собой, Юля говорила негромко и спокойно:
   - Животным чтобы жить необходимо вплоть до собственной смерти уничтожать другую жизнь, по-другому никак. И они, по всей видимости, не задумываются над этим, просто делают то, что должны, хотя и не факт. Люди же задуматься могут, безусловно. И вот возникает вопрос - по какому критерию оценивать сознание, решая, кого можно убить, а кого - нет.
   - Но вне всяких сомнений - человек находится на вершине и нельзя уничтожать тех, кто обладает таким же сознанием или, тем паче, более развитым, - ответил Егор, пристально глядя на Юлю.
   - Да? - Юля, остановившись, развернулась к брату. Некоторое время она внимательно разглядывала его, а затем пожала плечами и пошла дальше. - Как вид человек безусловно находится на вершине, с этим трудно спорить. Но отдельные представители, в большинстве случаев, сильно не дотягивают до этого уровня. Я даже не беру тех, кто родился или стал в силу различных причин идиотом. Нет, возьми тех людей, а их множество, чьи жизненные интересы не простираются далее удовлетворения чисто биологических, инстинктивных потребностей. Не слабоумных, заметь, не увечных, нет. Просто тех людей, которые за всю свою жизнь так ни разу и не вышли за эти тесные рамки, которым ни разу в голову не приходили какие-нибудь отличные от этого мысли, а если и приходили, то эти люди с успехом избавлялись от них. - Подумав, Юля уточнила, - что ещё хуже. Хочешь сказать, что их сознание хорошо развито? Конечно же, нет. Или полностью спившиеся алкоголики, действующие, по сути, как автоматы? Тоже нет. Выходит, по твоим же словам, их можно уничтожить, причём, заметь, даже не в том случае, когда тебе угрожает непосредственная опасность, связанная с ними. Достаточно того, что ты считаешь, что их сознание находится на более низком уровне, чем твоё.
   Егор болезненно поморщился.
   - Ты передёргиваешь, - возразил он, - это какая-то софистика. Ты вывернула мои слова наизнанку. Я, между прочим, говорил, что людей это не касается в принципе.
   - То есть касается животных, да?
   Егор кивнул.
   - Хорошо, - пожала плечами Юля, - но, насколько мне известно, ещё никто не проводил серьёзных, планомерных и длительных исследований, определяя уровень сознания животных хотя бы одного вида. Ты как-нибудь на досуге подсчитай количество вариантов: "Люди отличаются от животных только..." - список на восемь листов. А потом выясняется что каждое из этих "только" присуще и животным. Но, стой, к животным мы вернёмся чуть позже, а пока останемся среди людей. Ещё каких-то сто лет назад, а во многом, и сейчас, одна половина вида Homo sapiens считалась неполноценной - женщины. Считалось, что у женщин нет ни разума, ни души и единственное на что они пригодны - это служить высшим существам - мужчинам, да рожать им наследников. Вспомни Мильтона - с одной стороны хвалебные оды во славу Евы: и взору приятна, и очаровательна, и польза от неё есть. Но при этом она несоизмеримо ниже Адама по всем показателям и вообще случайно создана, а он щедро одарён всем, к тому же ещё и первенец. - Тут Юля усмехнулась. - Правда, для меня загадка, как он приоритет Адама как первенца увязывал с собственным же утверждением, что последнее, созданное Богом, должно быть лучше предыдущего по определению. Ну да ладно, это были его проблемы, как он с этим разбирался, а я говорю о том, что к женщинам не относилось определение "человек". Кстати, ты в курсе, когда в Швейцарии женщинам предоставили избирательные права?
   Егор покачал головой.
   - Не знаешь. Хорошо, не буду долго томить и скажу сразу - в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году. - Юля хмыкнула, - К слову, в Советском Союзе в 1918. Так вот, в семьдесят первом. О чем это говорит, думаю, объяснять не надо. Мне лично один продавец недавно заявил в ответ на мои слова, что эта вещь мне не подходит, причём я знаю, о чём говорю, так как имею опыт работы с ней: "С женщинами бесполезно спорить, если вы всё знаете, зачем в магазин приходите покупать?".
   Егор опешил. Помолчав немного, он осторожно спросил:
   - А что он имел в виду?
   Пожав плечами, Юля ответила:
   - Понятия не имею, но фразу запомнила дословно, ручаюсь. Так вот, возвращаясь к разговору, что же выходит? По твоей же логике женщин можно без зазрения совести уничтожать? Или, - в этот момент Егор бросил взгляд на лицо сестры, удивившись тому, как резко изменился её тон, и его поразило выражение яростного бешенства и ненависти, появившееся на нём, - или когда нормальная вроде бы женщина, имеющая, заметь, собственную дочку того же возраста, в ответ на рассказ о том, как какие-то выродки, настоящие нелюди, трусливые ублюдки, убили девятилетнюю девочку только за то, что она таджичка, со злобой заявляет: "Так ей и надо, не хрен было приезжать сюда, их всех убивать надо, что детей, что взрослых". Ты понимаешь, эти твари убили ребёнка, да ещё так, потому что только он другой национальности, а другие твари равнодушно смотрели на это или даже оправдывали их... - Юля резко замолчала, тяжело дыша, и после очень долгой паузы спокойно продолжила, - а люди вообще на удивление равнодушны к жизни. Мне, знаешь ли, однажды довелось услышать простую, но при этом совершенно жуткую фразу, после которой я несколько дней чувствовала себя на редкость паршиво. Моё внимание тогда привлекло какое-то совершенно изумительное и неизвестное мне насекомое. Очарованная, я разглядывала его, когда рядом со мной остановился молодой парень - солдат из ближайшей части, до предела заинтригованный тем, на что же я так смотрю. Я показала на это существо, говоря, что впервые вижу такое. Ну вот, а он с непередаваемым видом разочарования и равнодушия сказал мне, цитирую: "А-а, всего-то, раздавить его и дело с концом". - Егора передёрнуло от этих слов, а Юля, кивнув, продолжила, - и не надо говорить, что это несопоставимые величины - какое-то паршивое бесполезное насекомое и человек, созданный по образу и подобию Божьему. Нет разницы: и то и другое - живая жизнь. Ты же изучаешь историю и должен знать, как легко объявить любую группу людей, объединённых по какому-либо признаку, неполноценными, не имеющими права называться людьми и даже подвести под это научную базу. А зачастую даже базу подводить не надо, достаточно тупой убеждённости в собственном превосходстве или исключительности. И всё - карт-бланш. Их можно превращать в рабов, пытать, убивать только потому, что они не люди. А начинается как раз с такого - люди Эber alles. Останется только определить, кого относить к людям, а кого нет, и будут тебе и Russische Schweine, и неверные собаки, и тутси-инъензи, и много чего другого. И знаешь, больше всего умиляет то, что по большей части отказывают другим в полноценности те, кто сами полноценными не являются, но одержимо проецируют собственную увечность на других. Но хватит о людях, а то так недолго в чернейшую мизантропию впасть, вернёмся лучше к животным. Возьмём Ангару. Да, она гений собачьего мира, уровень её интеллекта чрезвычайно высок. Но она относится к тому племени, которому ещё несколько десятков лет тому назад отказывали в каком-либо сознании вообще. Собак, как и всех животных в принципе, считали не более чем живыми машинами, управляемыми только инстинктами и рефлексами. И теперь вспомни - когда мы с тобой заблудились и обратились за помощью к Ангаре, как она себя вела?
   Егор задумчиво закивал, вспоминая:
   - Да, это было здорово, по-настоящему здорово.
   - Именно так. Когда мы попросили её отвести нас домой, она сначала либо не поняла, что нам от неё нужно, либо, что более вероятно, не поверила. Ведь мы всегда выбираем маршрут, мы их ведём, мы спокойно приходим домой, а они нас просто сопровождают. И Ангара, явно недоумевающая, привела нас к озерцу, мимо которого мы уже три раза прошли, не зная в какой стороне дом. Она привела нас и спокойно села, уверенная, что мы легко вернёмся. А мы опять стали просить её отвести нас домой
   Егор резко кивнул.
   - Да, я помню, как сильно изменилось её поведение.
   - Сильно?! - воскликнула Юля, - да она стала вести себя совсем по-другому! Она пошла впереди - Ангара! Указывая дорогу, постоянно оборачивалась, следя, не потерялся ли кто из нас. И если не видела идущего последним, разворачивалась и подбегала, высматривая, и только убедившись, что все на месте, шла опять вперёд.
   - Да! - подхватил Егор, - а потом пошла позади, выходя только перед развилками, чтобы показать по какой тропинке идти.
   - К тому моменту уже совсем стемнело, как ты помнишь, и в один момент Ангара настояла на своём, оказавшись идти в другую сторону, ведущую от дома, когда мы думали, что она хочет завести нас в пролом в бетонном заборе, а выяснилось, что это всего лишь тень от него.
   Егор кивнул.
   - Я это всё помню, и как она косилась в лес, желая пройти напрямую и даже несколько раз дёргалась, чтобы войти в него, но возвращалась на тропинку, явно не доверяя нам, и как она расслабилась, когда поняла, что мы точно знаем, где находимся.
   - Да, как только она это поняла, то больше ни разу за весь оставшийся путь не вышла вперёд, указать дорогу, а до этого делала это по собственной инициативе.
   - Или по нашей просьбе, - уточнил Егор.
   - Да, и это было. Если это не проявление сознания, тогда что? Об обучении здесь не могло идти и речи. Просто она знала слова "идти домой" и правильно сориентировалась в ситуации, поняв, что мы заблудились.
   Егор не ответил. Помолчав немного, Юля тихо продолжила:
   - Знаешь, я много думала, чем могло быть вызвано такое изменение в её поведении - ведь она явно не верила нам вначале и как изменилась потом, поняв, что мы не шутим, что мы действительно не знаем, где дом. Помогла аналогия. Представь, ты стал участником музыкальной группы, лидер которой - твой кумир с детства. И сейчас он тебя всему учит, всё объясняет. Вера твоя в него, в его мастерство безгранична. Что бы он ни делал, ты даже не задумываешься, что это может быть от незнания. Такого просто не бывает! И вот, представь, твой непогрешимый кумир подходит к тебе и говорит: "Помоги мне, я всё забыл, я ничего не помню и не могу". Несколько раз ты отказываешься, считая это неудачной шуткой - это же полный абсурд, такого просто не может быть! Затем, раз уж он так хочет довести свою шутку до конца, ты подыгрываешь ему и показываешь пару аккордов на гитаре. И с возрастающим изумлением наблюдаешь за тем, как неумело он берёт гитару, как медленно, неловко ставит пальцы на струны, как искренне благодарен тебе за помощь. И ты начинаешь понимать, что это была не шутка. А он снова обращается к тебе с просьбой о дальнейшей помощи. Ну, - пожала плечами Юля, - твоя реакция на это будет зависеть только от твоего характера и темперамента. Реакцию же Ангары мы видели. А Алтай, не присутствовавший на той прогулке и начавший сразу же после неё отказываться идти в сторону, ведущую от дома, если видел, что я не знаю, где я нахожусь. До этого подобного самовольства он не проявлял в принципе. Получается, не быв там, тем не менее он прекрасно обо всём знал. Ангара ли сказала, с нас ли он считал информацию - определить нельзя, к сожалению. Но факт остаётся фактом - не будучи свидетелем, он всё знал. По сути, это речь, неважно в какой форме, с помощью которой собаки могут передавать и воспринимать сложную и абсолютно новую информацию. А ведь наличие речи у животных отрицается почти всеми, причём без всяких на то оснований. Почему-то считается, что речь - прерогатива исключительно человека, чуть ли не то, что и делает его человеком. - Юля перевела дыхание. Она говорила возбуждённо, и было видно, что эта тема давно и сильно её волнует. - Возьмём опять Ангару - когда я учила её считать. Она почти мгновенно поняла разницу между одним и более чем одним, спокойно указывая на один шарик или на несколько, в зависимости от моей просьбы. Кстати, после этого я предполагаю, что животные так и считают - один, и всё остальное. Я же хотела научить считать её до пяти, разложив перед ней пять кучек скомканных бумажек, от одной до пяти в кучке. Потребовалось минут двадцать, чтобы до неё дошло, что же я от неё требую. Она явно была потрясена - подобное раньше ей никогда не приходило в голову. Надо было видеть с каким напряжённым вниманием, наморщив лоб, она всматривалась в эти бумажки. Наконец она запомнила счёт до пяти и безошибочно показывала нужную кучку, как бы я ни перемешивала бумажки. Правда, каждый раз она подолгу вглядывалась в них, напряжённо считая. Что не удивительно, нужные связи в мозгу ещё не наработались. Ведь если взять взрослого человека, не умеющего, к примеру, читать, и начать его учить, он так же мучительно долго и с большим трудом будет произносить слова, хотя и видит весь текст целиком. Про Ангару можно много чего ещё рассказывать - ей нравится учиться, узнавать новое. Опять же, Егор! - страстно воскликнула Юля, - Если это не проявление полноценного сознания, то как же это назвать?
   Егор продолжал молчать.
   - А Алтай, - заговорила снова Юля, - однажды я, торопясь куда-то, пробегала по участку мимо Алтая. Пробегала не просто так, я несла ему сковородку со вкусными кусочками по дороге из дома. Так как я спешила, то сковородку ему не поставила, а просто кинула и она перевернулась кверху дном, накрыв собой еду. Хоть я и торопилась, но задержалась посмотреть, что он будет делать. Алтай подошёл, понюхал и пару раз поскрёб сковородку лапой, убеждаясь, что так он её перевернуть не сможет. Зубами взять её было не за что. Посмотрев на неё не более, ручаюсь, трёх секунд, он начал копать землю перед ней. Я страшно заинтересовалась, зачем он это делает. Оказывается, сделав небольшой подкоп под сковородкой, достаточный, чтобы поместился нос, Алтай и просунул его туда и, как рычагом, перевернул сковородку. А после того, как в него вселилось нечто, то же, что и в Андрея и в Феньку, вспомни, какой у него был вид. Не расслабленный и спокойный, как обычно, а явно он много думал о том, что произошло, и стал вести себя соответственно. Своим раздражением на меня он открыл дверь этой кошмарной твари и сколько же он потом сдерживал себя от проявления какой-либо агрессии, каких бы усилий ему это не стоило. И только со временем, успокоившись, стал вести себя как обычно. Ангара, по собственной инициативе пошедшая перед тобой, помогая идти, когда ты из-за конъюнктивита почти ничего не видел в темноте. Алтай, сам предлагающий помощь, иной раз просто неоценимую, при преодолении сложных участков на прогулках. Нет, Егор, меня никто не убедит, что это не проявление сознания высокого уровня, а простые автоматизмы. Поверь, мне приходилось видеть немало людей, ведущих себя гораздо более примитивно, проявляющих намного более низкий уровень сознания. Насекомые, растения - о них мы вообще ничего не знаем. Как распределяется сознание и у кого оно может проявиться в высокой степени, абсолютно неизвестно. Но мы бездумно уничтожаем всех, кто не относится к виду Homo sapiens на основании совершенно бездоказательного утверждения, что сознание - достояние исключительно человека. А ведь животные, как минимум высшие, обладают логическим мышлением, развитыми эмоциями, способностью контролировать себя - вспомни Алтая после того случая. У них есть моральные нормы...
   - Ну это уже откровенный бред, - резко прервал сестру Егор.
   - Нет, Егор, не бред. Моральные нормы, внутренние ограничители, - основа нормальной жизни любого общества, и с чего ты взял, что это присуще только человеку? Допустим, если бы я впала в безумие и попыталась бы натравить Ангару или Алтая на маленькую собаку или щенка, они бы отказались мне подчиниться. Причинить умышленный вред слабейшему - это для них недопустимо, и они отнюдь не исключение.
   - Я, знаешь ли, немало видел случаев куда менее благородного поведения собак, - пожал плечами брат.
   - И что с того? Сколько таких случаев у людей, но это не отменяет наличия моральных норм у вида Homo sapiens. Я сейчас могла бы привести внушительный список примеров наличия подобных норм у животных разных видов, но не стану. Скажу только о самых очевидных, тех, что можно легко увидеть самому, единственное, оговорюсь, бывают случаи исключительные. Так вот, ни одно нормальное животное не причинит умышленно серьёзного вреда детёнышу своего вида, причём многие распространяют это и на представителей других видов. То же касается и отношения самцов к самкам. Ты, полагаю, сам не раз обращал внимание, что Алтай, недоверчивый и агрессивный к мужчинам, очень сдержанно и аккуратно ведёт себя с женщинами? - Егор кивнул. - То-то и оно. Не причиняют вреда больным, причём способны на... - Юля замялась, пытаясь подобрать нужное слово, - я бы сказала, на сострадание. Мне однажды довелось стать свидетельницей тягостной картины. Мы проходили мимо стаи деревенских собак, с которой наши в своё удовольствие перелаивались, ну и периодически которую слегка гоняли. Вот и в этот раз было то же самое, все дружно лаяли, все, кроме одного - четырёхмесячный щенок, очаровательный и бесстрашный малыш, лучший из всего помёта, был непривычно тих, хотя и бежал со всеми. В какой-то момент он развернулся - таким образом, что... - Юля замолчала. Не сразу она смогла продолжить, - короче, на внутренней стороне бедра у него был вырван огромный кусок кожи, так, что обнажились две кости и коленный сустав. Понимаешь, он бежал, и было видно, как работают его кости и мышцы. Видно это стало не только мне, едва он развернулся, наши собаки моментально замолчали, и было ясно, насколько они потрясены. Вслед за ними замолчала и та стая, и некоторое время они двигались спокойно рядом, без намёка на агрессию друг к другу. Этот малыш вскоре умер. Никогда не прощу себе, - с глухой злобой сказала Юля, - что не попыталась взять его и вылечить. Также надеюсь, что тот, кто это сделал, умер не своей и не лёгкой смертью. - Она с силой выдохнула и заговорила спокойно, - животные прекрасно знают, что такое правильно и неправильно, причём это не зависит от страха перед наказанием. Попробуй наказать Ангару или Алтая когда они считают, что были правы, а я посмотрю на тебя. В то же время они полностью принимают наказание, если знают, что были неправы. Если бы речь шла о людях, то всё это назвали бы следованием моральным нормам, так на основании чего в этом отказывают животным? И с чего ты именно сейчас озаботился вопросом об этичности уничтожения высокоразвитого сознания, в то время как это совершенно не волновало тебя ранее?
   - Ты сейчас требуешь ответа? - поинтересовался Егор.
   - Да, сейчас! Почему можно не задумываясь уничтожить комара, таракана, дерево. Или, допустим, корову, волка, гуся, но ни в коем случае нельзя того, кого ты считаешь равным себе или выше, хотя ты даже не знаешь в точности кто где находится.
   - Но всё же есть разница - люди в состоянии создавать различные вещи, а животные нет.
   - Во-первых, это не совсем верно, а во-вторых, по-твоему, Фриц Хабер и Роберт Оппенгеймер (хотя, надо ему отдать должное - он понял, какого дьявола на свет выпустил) несравнимо более велики, чем Сиддхартха Гаутама и Иисус?
   - В таком случае, - после долгой паузы сказал Егор, - могу тебе ответить твоими же словами - в моём мозгу ещё не наработались необходимые связи и сейчас я тебе ничего сказать не могу. Мне нужно время и много. Я хочу сам за всем этим понаблюдать и со всем разобраться.
   Юля кивнула.
   - Хорошо, Егор, и ты абсолютно прав - всегда необходимо всё проверять лично, а не верить на слово. А по поводу Икса могу сказать, - со злостью воскликнула она, - какое бы высокоразвитое сознание у него не имелось, если это вообще так, но если он и дальше будет так уничтожать жизнь, проходясь по всему катком, пожирая под ноль, его необходимо будет уничтожить самого. А сейчас предлагаю закрыть эту тему, мы уже скоро подходим к нему и неизвестно, на каком расстоянии он может читать мысли, так что лучше заткнуться.
   Оставшуюся часть пути Мангусты прошли в полном молчании, стараясь не думать ни о чём. Добравшись до цели, они первым делом привязали собак.
   - А разве это не служит доказательством более низкого уровня их развития? - с усмешкой спросил Егор.
   - Нет, это говорит только об отсутствии общих средств коммуникации, позволяющих свободно передавать сложную информацию между видами, и различных интересах - наше исследование им абсолютно до лампочки, - серьёзно и спокойно ответила Юля. - К тому же вспомни, как мы реагировали на отказ Алтая проходить по какому-либо месту. По сути - никак. Так в чём разница?
   Мангусты разложили вещи, Егор зажёг керосинку, и они сели ждать. А ждать пришлось недолго - не прошло и четверти часа, как проявилось медленное движение пятна, еле заметное изменение структуры земли, с жуткой целеустремлённостью меняемой Иксом.
   Увидев, что Икс проснулся, Юля достала нож, завёрнутый в тщательно проглаженную тряпочку, и попыталась поднести его к запястью. И тут она поняла, что не может этого сделать, её руки не просто дрожали - они страшно тряслись, а сердце бешено стучало в груди, с безумной силой гоняя кровь по венам.
   - Слушай, мелкий, я не могу, - хрипло сказала Юля, - я рискую себя нашинковать. Я никак не могу заставить их не трястись.
   Заворожённый, Егор следил за ходящими ходуном кистями рук сестры. Читать, слышать о подобном ему приходилось, но увидеть довелось впервые. Он тряхнул головой, приходя в себя.
   - Никогда такого не видел.
   - Я тоже, но мне-то что делать? Они меня не слушаются! - Юля в отчаянии смотрела на судорожно прыгающие руки.
   Егор подумал.
   - Вспомни, что ты говорила о намерении, вот и намеревайся, чтоб они перестали трястись.
   - Во-первых, это не я о нём говорила, во-вторых, а это уже говорила я - ты мерзавец, а в-третьих, я попробую.
   Несколько минут спустя ей удалось взять под контроль разбушевавшиеся эмоции. Сердце ещё колотилось, но руки не тряслись, а только едва заметно дрожали. Юля стала надевать украшения и внезапно заговорила:
   - Вот и объяснение тому, как Могильщик был связан с Иксом - через намерение. Две стороны одной медали - кровь и намерение. Он ведь тесно общался с сектантами, был какое-то время одним из них. То есть был, так сказать, настроен на одну волну с ними. Похоже, несмотря на то, что он с ними расстался, связи не порвались и через них он вышел на Икса или наоборот - Икс на него, это уже не важно. Кровь и намерение, - ещё раз тихо повторила Юля.
   Она повернулась к брату, глубоко вздохнула, как человек, собирающийся прыгнуть с головой в ледяную воду, и сказала:
   - Ну, я готова.
   Юля отвернулась от Егора и подошла к краю пятна. Она вытянула левую руку вперёд, чтобы полившаяся кровь попала на рыхлую, шевелящуюся землю и, полоснув себя по запястью, как показал жрец, громко произнесла:
   - Золотой Змей, прими мою кровь и открой мне вход в свой мир.
   Несколько секунд разрез был абсолютно чистый, без единого намёка на кровь, и Юля испугалась, что придётся резать снова, но кровь появилась, сначала крупными каплями, затем тоненьким ручейком, на глазах становящимся толще. Вскоре струя крови соединила руку и землю и через секунду Юля упала, потеряв сознание и почти целиком оказавшись на пятне.
   В панике, охваченный безумным страхом, что сейчас на его глазах сестра навсегда уйдёт под землю, Егор бросился к ней. Но Юля лежала неподвижно, Икс не втягивал её, хотя и ни на миг не замедлил своего продвижения к деревне.
   Егор оттащил её подальше и стянул тонкий ремешок над раной, добившись того, чтобы кровь перестала течь. Ту, что уже натекла, он смыл небольшим количеством воды, а вместе с ней и землю, что налипла на рану. Затем он наложил мазь, туго забинтовал запястье и засёк время - пятнадцать минут. Закончив с этим, Егор потянулся к ножу, упавшему далеко от края. С надёжной земли добраться ему не удалось и он, вспомнив, что вытаскивая сестру, сам в панике наступил на это страшное пятно и не провалился, осторожно шагнул на него. Егор, удивлённый и не удивлённый одновременно тем, что Икс не пытается затянуть его, взял нож и, вернувшись обратно, сел рядом с сестрой ждать, когда она придёт в сознание.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ВТОРАЯ ЧАСТЬ
   Ожидание, продлившееся почти до рассвета, показалось Егору вечностью. Поначалу он сидел спокойно, думая, что, как и в пещере, всё закончится быстро. Но время шло, а Юля не приходила в сознание. Дыхание её было ровным и спокойным, сердце билось нормально, а благодаря тому, что Егор быстро остановил кровь, о сильной кровопотере речь идти не могла. Когда он в назначенный срок ослабил жгут, рана уже закрылась, и Егор с минуты на минуту ждал, что сестра очнётся. Прошли полчаса, час, время ползло без остановки, но изменений никаких не было и Егор начал не на шутку тревожиться. Он уже не сводил с Юли глаз, надеясь увидеть хоть малейшее движение, но, если не считать медленно поднимающейся при дыхании грудной клетки, сестра была абсолютно неподвижна.
   Через два часа Егор не выдержал и, наклонившись к Юле, осторожно потряс её за плечо. С таким же успехом он бы мог потрясти манекен. Егор подёргал её энергичнее, зовя по имени, потом похлопал по щекам. И снова не было никакой ответной реакции. Приходя в отчаяние, он начал кричать и трясти бесчувственное тело. Юля оставалась без сознания.
   Не зная, что делать, чувствуя себя совершенно беспомощным и потерянным, Егор сидел рядом, надеясь, что в любой момент сестра откроет глаза. И он дождался. Юля пришла в себя и села, сбросив одеяло, заботливо накинутое на неё братом. Вид у неё был довольно ошарашенный и, озираясь по сторонам, она явно пыталась определить, где сейчас находится.
   Безумно обрадованный, что сестра очнулась, Егор бросился её обнимать, крича:
   - Юль, ты жива, всё в порядке, как же я рад!
   Сестра нетерпеливо отпихнула его обеими руками.
   - Отстань, мелкий, дай прийти в себя. Во-первых, я точно здесь или как? Мне это не кажется?
   - Точно! Точно! - кивал счастливый Егор.
   - Во-вторых, сколько я отсутствовала?
   - Да больше трёх часов! Я уже думал, что всё, больше не очнёшься!
   - Да-а, - протянула Юля, - неплохо. И в-третьих, ты сейчас сам пойдёшь туда. Точнее, мы туда отправимся вместе.
   Егор застыл, слишком ошеломлённый, чтобы хоть как-то отреагировать.
   - Я - туда? - наконец выдавил он. - Но почему, ведь обо мне речь вообще не шла? В качестве кого и зачем я туда отправлюсь? И вообще, ты там провела столько времени, что ты узнала, расскажи!
   - Удивительно, - задумчиво сказала Юля, - четыре часа назад ты сам был готов пойти вместо меня, а сейчас дёргаешься, как девица на выданье в ожидании жениха.
   - Да, и пошёл бы, но просто это всё очень неожиданно. И что насчёт моих вопросов?
   - Насчёт вопросов? - повторила за братом Юля, нахмурив лоб. Концентрация давалась ей сейчас с большим трудом. - А-а, понятно. Насчёт вопросов потом. Всё потом. А сейчас - туда.
   - Но зачем? - продолжал недоумевать Егор. - В чём дело, объясни по-человечески.
   Юля наклонила голову на бок.
   - Дело в том, что этот нехороший человек Верховный буквально выгнал меня, узнав, что мы вдвоём. Явно обрадовался и выгнал.
   Егор раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, закрыл его и открыл снова.
   - Ты бредишь? - неуверенно спросил он.
   - Я - нет, - решительно заявила сестра, - просто должно быть не менее двух действующих жрецов, как мне было сказано, и Верховный, узнав, что ты со мной и можешь стать вторым жрецом, заявил, что зря тратил столько времени на меня одну. Но ладно, то, что он говорил мне, я должна передать тебе, а вот историю появления и гибели деревни мы просто обязаны увидеть вместе... - дыхание у Юли закончилось, и она замолчала. Глубокий вдох поправил дело, позволив завершить фразу, - ... так что надо идти немедленно.
   Егор почувствовал, как его мышцы начинают подёргиваться от нервного напряжения, которое на него накатило с яростной силой. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув воздух, он было немного успокоился, но неожиданная мысль, посетившая его, заставила занервничать снова:
   - Слушай, - заговорил он тревожно, - это ты себе руку резала и заклинание произносила, а что насчёт меня? Я что, разве просто так могу прийти туда?
   - Ой, - сказала Юля, - нет, не сможешь. Ч-чёрт! - в сердцах воскликнула она, - придётся тебе пройти через этот ритуал. А я присоединюсь к тебе минут через пятнадцать, когда буду уверена, что с тобой всё в порядке.
   Егор затряс головой.
   - Нет, не так. Ритуал я проведу, войду туда и сразу выйду. Я сам хочу убедиться, что со мной всё в порядке. И только после этого мы туда отправимся вместе.
   - Хорошо, дело твоё, можно и так сделать. Только скажи мне, милый мальчик, ты что же, мне совсем не доверяешь? - Юля вопросительно посмотрела на брата.
   - Вообще доверяю, но именно сейчас - нет, - с абсолютной убеждённостью заявил Егор, - если бы ты видела себя со стороны, ты бы себе тоже не доверяла.
   - Твоё дело, - повторила Юля, пожав плечами.
   - А как туда идти и возвращаться оттуда, неужели достаточно просто выраженного желания?
   - Да, Верховный меня заверил что да. - Пристально всмотревшись в Егора, Юля поинтересовалась, - а ты что, боишься затеряться там навсегда?
   - Боюсь, - согласился он, - да и поверить в это сложно.
   - А ты не верь, - легко сказала сестра, - и не надо. Просто пожелай там оказаться и дело с концом.
   - А что мне делать - то же, что и тебе? - нервничая, спросил Егор.
   - Ну, в принципе, да. На, надень украшения, на всякий пожарный, хотя я и сомневаюсь, что они нужны. Но не уверена. Произносишь формулу, режешь руку и ты там.
   Егор взял нож, сполоснул его водой и тщательно вытер об одежду. С интересом наблюдая за действиями брата, Юля заметила:
   - Спрашивается, стоило так заботиться о его стерильности?
   - Видимо, нет, - отозвался Егор, - тем более что и стерильности-то не было - ты же его точила после того, как я его прокипятил. А нам и в голову не пришло. И вообще - ты порезом о землю приложилась.
   Юля кивнула.
   - Ну да, голова другим была занята. Ничего, авось всё обойдётся. - Она протянула брату украшения. - Возьми.
   Егор отправился к пятну, неся в одной руке нож, а в другой рюкзак. С небольшим опозданием, задержавшись, чтобы отвязать собак, Юля последовала за ним. Подойдя к границе пятна, Егор обернулся и, увидев Ангару и Алтая, идущих свободно, в крайнем изумлении спросил:
   - А ты что, привязывать их не будешь?
   - Нет, Икс их не тронет, пока действует договор. Так сказал Верховный.
   Егор застыл.
   - Какой договор?
   Юля уже открыла было рот, сказать, что все вопросы надо оставить на потом, но, увидев выражение лица брата, смирилась. Вздохнув, она села на землю и принялась объяснять:
   - Да, понимаешь, это как с тем камнем: достаточно было просто найти его и посмотреть на надпись и всё, хлоп, мы в ловушке, заключили договор, оказывается. И нарушить его никак нельзя. - Юля снова вздохнула. - Проходя таким образом в мир Икса, мы автоматически заключаем договор, нарушение которого карается смертью для обеих сторон.
   Егор неверяще смотрел на сестру.
   - Для обеих? И для Икса также?
   - Да, и него. Дело в том, что, по словам Верховного...
   Перебив сестру, Егор спросил:
   - Ты уже не в первый раз этого жреца так называешь, почему?
   - Его титул. Собственно, только так к нему и надо обращаться. Возможно, у него и имени-то нет. Но это ладно. Дело в том, что, по словам Верховного, Икс не может лгать - ложь его уничтожает. Неудобно, правда? Но он в состоянии уравнять шансы. Икс в любой момент может узнать, лжёшь ты или нет. Если лжёшь, можешь даже не заказывать гроб с музыкой - хоронить будет некого. У каждой стороны есть и права и обязанности, о них расскажу потом. Главное, что и сами жрецы и все, кто, так сказать, входят в сферу их управления - неприкосновенные фигуры, пока соблюдают договор.
   Егор задумался.
   - То есть, - после долгого молчания заговорил он, - мы сейчас гарантировали себе безопасность? Островок спокойствия, другими словами.
   - Да. Ни нас, ни собак, ни Марину, ни Андрея, ни Машу, ни кошек - никого он не тронет.
   - Да-а, дела, - протянул Егор и умолк. - Что ж, - произнёс он через несколько секунд. Нечего сидеть, разве что только геморрой высидим, надо идти туда. Ты жди, я туда и сразу обратно. И тогда пойдём вместе.
   Егор поднялся и пошёл к пятну. Он уже почти собрался полоснуть себя по руке ножом, но вдруг обернулся.
   - А ты самого Икса видела?
   - Нет.
   - А. Удивительно, - Егор задумчиво переводил взгляд с руки на нож и обратно, - мы так боялись получить хоть небольшую царапину на болоте, чтобы сейчас самим предлагать ему свою кровь.
   - Да, - откликнулась Юля, - не то ирония судьбы, не то откровенная насмешка.
   Егор снова встал лицом к пятну, разрезал себе запястье и уже через несколько секунд опустился на землю без сознания. Юля подошла к телу брата, но даже не стала его оттаскивать. На месте она остановила кровь, обработала рану и села чуть поодаль, прислонившись спиной к дереву.
   Вернулся Егор очень быстро. Открыв глаза, он резко сел и на лице его появилось бессмысленное выражение, которое через несколько секунд стало сменяться более вменяемым, и Егор начал оглядываться по сторонам в поисках сестры. Заметил её он не сразу, так как утренние серые сумерки скрадывали очертания всех объектов, в какие всматривался Егор, делая их зыбкими и неверными. Юля сидела, отрешённо глядя в небо, и, по всей видимости, возвращения брата не заметила.
   Егор подошёл к ней и осторожно дотронулся до её руки. Юля повернула к брату голову.
   - Слушай, - тихо заговорил он, - я там вообще ни с кем не общался. Просто постоял какое-то время и ушёл.
   - Это правильно, - отозвалась Юля, снова переведя взгляд на светлый полукруг на востоке, на глазах меняющий цвет со светло-зелёного на бледный голубой. - Вдвоём начали, вдвоём и надо продолжать.
   - И заканчивать, - сказал Егор, садясь рядом с сестрой. Он также стал смотреть на восток, наблюдая, как поднимается Солнце.
   Юля начала выходить из того подобия транса, в котором находилась непрерывно после возвращения. Она внимательно посмотрела на брата и с любопытством спросила:
   - Никого не видел, да? И ни с кем не общался? Так что же ты тогда там делал? Просто так стоял, что ли?
   Егор задумался.
   - Сложно сказать, - он пожал плечами, - наверное, я всё понять пытался - на самом ли деле я всё это вижу или мне это снится.
   - А-а. Надо идти.
   - Надо. Стой! - Егор схватил сестру за руку. - Неужели и в самом деле достаточно только желания? И мы просто захотим и попадём туда, а захотим - выйдем?
   - Как я уже говорила, Верховный меня заверил, что да. - Юля хмыкнула. - Ты ведь уже был там и всё не можешь поверить?
   - Не могу. Ну и ладно: могу-не могу, чёрт с этим, это неважно. А важно сейчас найти подходящее место, где лечь.
   - Зачем? - удивилась Юля.
   Егор уже встал и начал внимательно вглядываться в землю. Не отвлекаясь от рассматривания поверхности, он пояснил:
   - А ты хочешь, потеряв сознание, шлёпнуться на землю как получится? Дескать, гори оно всё синим пламенем, пусть руки-ноги затекают! - оторвавшись наконец от изучения почвы, он посмотрел на сестру.
   Подумав, Юля кивнула.
   - Ты прав. Это разумно.
   Егор нашёл подходящий участок и начал устраиваться на выбранном месте. Присмотрев симпатичный пятачок для себя, Юля последовала его примеру. Приготовления закончились, и Мангусты переглянулись. Затем оба сделали глубокий вдох, каждый из них бросил ещё один взгляд на небо, и они одновременно пожелали оказаться в мире Икса.
  
   Прохлада, жемчужно-серый свет, такого же цвета небо, на котором нет Солнца - реальность Икса. За спиной также располагается лес, перед ними поле, покрытое травой и редким кустарником. Ветра нет, как нет и жары, но всё едва уловимо колышется и мерцает, почти на грани восприятия. Мангусты стояли, озираясь по сторонам. Посещение этого мира было уже вторым для каждого из них, но впервые они оказались здесь вдвоём, и сейчас невозможная его реальность, в которую просто нельзя было поверить, ошеломила их ещё и тем, что они могли видеть друг друга.
   Но обменяться впечатлениями Мангусты не успели. Внезапно перед ними появился Верховный. Осмотрев обоих, он удовлетворённо кивнул головой и заговорил:
   - Пришли оба, правильно. Сейчас вы будете посвящены в тайну появления деревни и жрецов, входящих в обитель Золотого Змея. Тайна должна быть соблюдена и далее, уже вами. Вы откроете её только преемнику и никому более.
   Всмотревшись в каждого из Мангустов, жрец негромко, но очень веско сказал:
   - Грозить вам страшной карой за разглашение тайны я не стану, но Золотой Змей узнает об этом, и... - он помолчал, нехорошо улыбаясь, и ещё тише закончил, - тогда бы вам лучше было не появляться на свет.
   Оценив реакцию Мангустов, он снова кивнул и произнёс уже другим, деловым тоном:
   - Пока вы ещё не прошли до конца посвящение и не должны общаться с Богом напрямую. Я - посредник между Ним и вами. С моей помощью вы сольётесь с Золотым Змеем и увидите то, что должны увидеть. После этого меня видеть вы уже не будете, сами став жрецами Золотого Змея. Внимательно наблюдайте за тем, что вам будет показано, и никогда не забывайте этого.
   - Сольётесь? - растерянно пробормотала Юля. - Что это зна...
   Договорить она не успела.
  
   "Небольшая группа людей тащится по весеннему лесу. Четыре лошади и пять коров - это всё, что осталось от богатств ещё несколько дней тому назад процветающей деревни. Но пришедшие захватчики сожгли её дотла и убили большую часть её обитателей, и только жалкой кучке удалось спастись, сохранив мизерную часть добра. Им удалось выжить, но мысли у них нерадостные - из двадцати пяти человек пятеро тяжело ранены и скоро умрут, перестав быть ношей для лошадей. Среди оставшихся нет ни одного, кто бы не пострадал, кто в большей, кто в меньшей степени. Еды у них нет, и скоро придётся забить одну из коров, а по ночам вплотную подходят волки, которые почти не боятся израненных людей. Костёр мог бы помочь им, но страх быть обнаруженными врагами не даёт разводить его. И будущее их представляется им крайне мрачным и не очень далеко простирающимся. Один из них неожиданно выкрикивает голосом, звенящим от истерического возбуждения:
   - Нам было бы лучше умереть там и остаться с нашим родом!
   Другой с мрачной яростью отвечает:
   - Молчи, мы живы, и благодари богов за это! А если хочешь к навью присоединиться - иди, дорога свободна.
   Первый в исступлении кричит второму:
   - Богов? Богов, говоришь ты, благодарить? - трясясь от бессильной злобы, выкрикивает он, - каких богов - тех, что позволили, чтобы всё это случилось? Жадных и глухих, которые брали жертвы, что мы им приносили, но не пришли к нам на помощь?
   Он вцепился в волосы и завыл, раскачиваясь:
   - Или нет их, твоих богов, некого благодарить за всё это! - он раскинул руки, как бы намереваясь обнять весь мир, и захохотал резким безумным смехом.
   В красном свете заходящего Солнца, в тенях, собирающихся за каждым деревом, под каждой травинкой, в эхе, что отразило этот хохот и стихло сразу же неподалёку, почудилась людям такая жуткая угроза, что они невольно подошли ближе друг к другу. Исступлённый прекратил свой смех, заразившись общим настроением, и примкнул к жавшимся вместе людям и животным. Один из тяжело раненых, едущий на лошади, практически лёжа на её шее, застонал и стал клониться набок. И тут же, как злобная насмешка, чьё-то издевательское передразнивание, из леса донёсся резкий и пронзительный стон, а затем хохот какой-то птицы. Волна ужаса пробежала по людям, они окаменели, и каждый всем телом ощущал, как этот чужой и страшный темнеющий лес смотрит на него бесчисленным множеством глаз.
   Стонавший с глухим стуком упал на землю и забился в судорогах. Беглецы посмотрели на него, но никто не попытался оказать умирающему помощь или хотя бы облегчить его страдания. Каждый думал только об одном: что этот сейчас отмучается, а им предстоит ещё одна страшная ночь. И никто из них не заметил нескольких человек, тихо вышедших из леса.
   Только когда чужаки подошли вплотную, люди увидели их и схватились за оружие, но шедший впереди протянул к ним пустые руки ладонями вперёд и сказал:
   - Мы идём с миром! - и все уцелевшие жители погибшей деревни, кто ещё мог слышать, услышали насколько странно, не по-здешнему звучит его голос. Но были в нём такая сила и такая убедительность, что люди без размышления убрали оружие.
   Подойдя к умирающему, который всё ещё бился в судорогах, первый опустился около него на колени. Одну руку он положил тому на голову, а другую на грудь и закрыл глаза. Несколько минут чужак сидел неподвижно и молча, и за это время тот, кто лежал на земле, перестал дёргаться и задышал ровно, спокойно и глубоко. Кровь, вытекавшая из нескольких глубоких ран и уже окрасившая траву вокруг, остановилась, а лицо его, смертельно белое, стало обретать краски жизни.
   Глубоко вздохнув, целитель открыл глаза и посмотрел на беглецов.
   - Снимите раненых с лошадей и зажгите костры, - приказал он.
   Люди, поражённые случившимся на их глазах чудом, медленно и нерешительно начали выполнять приказ. Раненых положили на землю и тот, кто предлагал благодарить богов за оставленную им жизнь, тихо сказал:
   - Мы не можем разводить огонь - это слишком опасно.
   Целитель внимательно посмотрел на него и покачал головой.
   - Нет, - ответил он мягко, - не опасно. Людей поблизости нет, привлечь вы их не сможете. - Он указал на лежащих на земле. - Без огня ни один из них эту ночь не переживёт. - Увидев, как дёрнулся собеседник и раскрыл рот, желая что-то сказать, целитель спокойно произнёс, - а с огнём они будут жить. Я обещаю.
   Больше не говоря ни слова, беглец, взявший на себя бремя лидерства, начал действовать. Раздав короткие приказания, он отправил всех способных к этому людей на поиски хвороста и дров, сам же приступил к разведению огня из имевшихся поблизости мелких сухих веток и высохшего мха. С радостью подчинившиеся приказу люди в предвкушении света, тепла и безопасности, которые давал огонь, вскоре принесли большие охапки топлива и осторожно положили их у пока ещё слабого, еле видимого огонька. Какое-то время спустя два огромных костра горели неподалёку друг от друга, впервые за все эти дни вселяя в людей уверенность в собственной безопасности. Раненых положили между кострами, и группа странных незнакомцев распределилась между ними.
   Трое мужчин, три женщины - они оказались целителями все. Разбившись на пары - одна женщина, один мужчина, они начали с самых тяжелораненых. Два часа спустя они подошли к людям, что с благоговейным страхом следили за их действиями. Целители осмотрели раны оставшихся беглецов и обработали их, используя как мази, так и собственные силы. Вместе с облегчением от исчезнувшей боли, в людях появились также уверенность в будущем и прилив энергии.
   Стояла уже глубокая ночь, когда целители, уставшие до предела, сами опустились на землю около костров. Воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием дров, горящих в пламени. Нарушил её лидер беглецов, который теперь боялся смотреть на этих странных людей. Глядя в землю, он робко спросил:
   - Кто вы?
   Одна из целительниц негромко ответила:
   - Это тебе знать не надо. А надо узнать совсем другое - зачем мы здесь.
   - Зачем? - шёпотом спросил он.
   Целители какое-то время молчали, бесстрастно разглядывая людей. Затем один из них, тот, что шёл тогда первым, отчётливо произнёс:
   - Мы пришли привести вас к Богу.
   Тихий вздох изумления и ужаса вырвался одновременно у всех.
   - К какому? Зачем?
   Сухим, монотонным голосом первый целитель заговорил:
   - Вы будете жить рядом с тем местом, где обитает Бог. Вы будете приносить Ему жертвы. Взамен Он станет оберегать вас, предупреждать о нападении, окажет помощь в борьбе с врагами. У вас будут хорошие урожаи, вы не будете страдать от засухи или она коснётся вас меньше, чем остальных. Вы всегда будете знать, где находится ваша скотина и где находятся ваши близкие. Когда придёт время умирать, вы придёте к Богу живыми и Он примет вас, даровав вам жизнь вечную. Вы сможете общаться со своими умершими. Мы изберём одного из вас и научим всему, что он должен знать. Он станет жрецом Бога и посредником между Ним и вами.
   Целитель замолчал, без выражения глядя в огонь. Люди сидели, почти не дыша, поражённые этими словами и не веря в то, что услышали.
   - Такого не может быть, - хрипло заговорил тот, кто сомневался в том, что боги вообще есть, - ни один бог не может такого - ни Сварог, ни Дажьбог, ни Велес...
   Первый целитель, улыбаясь, кивнул, но взгляда от огня так и не оторвал.
   - Вы не верите, - спокойно сказал он, - что ж, мы это предвидели. - Несколько секунд он сидел неподвижно, а затем внезапно развернулся к людям. Глаза его отразили свет костра, и беглецам показалось, что огонь заплясал в них, в этих глазах, сделав их красными и оранжевыми, а на лице появилась страшная улыбка. - А если я покажу вам ваше прошлое, настоящее и будущее и не одно, а два - что с вами будет, если вы со мной пойдёте, и если нет, - очень мягко и вкрадчиво заговорил он, - тогда вы мне поверите?
   Люди в ужасе смотрели на него, не в силах шевельнуть ни единым членом, но постепенно оцепенение стало отпускать их, и сперва один, а затем другой, а за ними и остальные кивнули. Усмешка, так испугавшая людей, исчезла с лица целителя, и огни перестали плясать в его глазах.
   - Хорошо, - сказал он, поднимаясь, - да будет так.
   Осмотревшись вокруг, он отправился к рябине, что росла поблизости от одного из костров. Целитель вытащил нож и срезал гибкую раздваивающуюся ветку и удалил с неё листья. Затем он убрал нож и, взяв оба конца рогули в руки, развёл их в стороны, соорудив подобие буквы Т. Держа ветку перед собой, он медленно пошёл вперёд, время от времени меняя направление. Несколько минут спустя свободный конец ветки отклонился в сторону. Целитель положил ветку на землю и опустился на колени рядом с ней. Снова достав нож, он принялся копать землю. Минут через десять яма, формой напоминающая внутреннюю поверхность большой чаши, была готова. В оранжевых отблесках, которые горящие костры отбрасывали в разные стороны, люди увидели, как яма медленно заполняется водой. Целитель дождался, когда поверхность воды почти сравняется с поверхностью земли и резко приказал:
   - Зажгите факелы.
   Люди повиновались мгновенно. С горящими смолистыми ветвями в руках они подошли к наполненной чёрной водой чаше и встали вокруг. Пристально глядя на воду, целитель приказал:
   - Смотрите в неё, глаза не отводите. И не вздумайте бросить туда что-нибудь.
   Вода ещё продолжала прибывать, неспешно вращаясь в чаше, как если бы кто-то невидимый помешивал её. Чёрная, абсолютно непроницаемая для взглядов, она отбрасывала огненные отблески, кружащиеся на её поверхности. Вращение, чернота и яркие блики заворожили столпившихся вокруг людей, и вдруг в едином порыве все выдохнули, охваченные громадным изумлением и ужасом. На мерцающей поверхности воды они увидели свою деревню такой, какой она была ещё неделю назад - богатой и процветающей. Картинка изменилась. Теперь они видели напавших на них врагов и пожары, уничтожившие их дома. Лица у людей стали белыми, одни что-то начали бормотать еле слышно, другие крепко сжали зубы. Пожары прекратились, и вместо них появилось изображение вереницы изгнанников, обречённо идущих по лесу. Исчезла и эта картина. Теперь стоящие вокруг чаши наблюдали другую деревню, больше прежней, ещё более богатую и процветающую, расположенную на берегу небольшого озера и окружённую с одной стороны лесом, а с другой полем. Множество детей всех возрастов играли на пыльной улице, на поле паслись многочисленные коровы и лошади. Деревня исчезла, вместо неё появился светлый весенний лес, небольшая поляна и несколько трупов, лежащих на ней, и три человека, бредущих, пошатываясь, прочь. Один из них покачнулся сильнее и упал. Оставшиеся двое даже не обернулись посмотреть, поднимется их товарищ или нет. Он не поднялся, оставшись лежать без движения на земле, и вскоре на поляне не осталось ни одного живого.
   Видения прекратились, но отнюдь не сразу люди смогли оторвать взгляды от воды, так и не прекратившей своего вращения, несмотря на то, что чаша была заполнена уже до краёв. Целитель очень тихо спросил:
   - Ну что, пойдёте?
   Уже успевшие забыть о его присутствии люди вздрогнули и в ужасе посмотрели на него. Никто из них не решался раскрыть рот, и одному пришлось отвечать за всех. Вожак беглецов сказал всего одно слово:
   - Да.
   - Очень хорошо, - отозвался целитель. Он явно и не ожидал другого ответа. - Идти недалеко, завтра к вечеру доберёмся. А сейчас ложитесь спать, всем нужно восстанавливать силы. Когда доберёмся до места, я расскажу, что делать далее.
   На закате следующего дня они достигли тех мест, что были показаны в чёрной воде при свете факелов. Солнце, казалось, лежало на верхушках деревьев дальнего леса, и его косые лучи, создававшие глубокие и длинные тени, подчёркивали красоту этой земли. Поле, с одной стороны ограничиваемое лесом, другой уходило в бесконечность, сливаясь с горизонтом. Начинающий темнеть лес, пронизанный медно-красным светом, сплетавшимся с чернотой теней, уходил глубоко-глубоко, маня к себе. В этих вечерних сумерках он выглядел не угрожающим и мрачным, а, наоборот, таинственным и способным защитить от любой беды. Но первое, что увидели люди, выйдя из-под огромных деревьев на открытое место, было небольшое озеро, мягко мерцавшее в закатном свете.
   Небольшая группа беглецов осматривала отныне принадлежащие им и их роду земли, боясь поверить в то, что видят. Видят воочию, живьём, могут ощутить и прохладу воды и мягкость травы, обонять запахи прогретой за день земли. Всё то, что ночью было показано им в неверном свете факелов, сейчас вживую окружало их.
   Пройдясь по ближайшим окрестностям, люди вернулись обратно на поляну, расположившуюся между лесом и озером. Слишком возбуждённые, чтобы заснуть, хотя все приготовления ко сну уже были сделаны, они ещё долго переговаривались друг с другом, даже когда небо совсем стемнело и зажглись звёзды. Но усталость взяла своё, и беглецы один за другим уснули.
   Целители, расположившиеся особняком, ждали этого момента. Едва последний из беглецов погрузился в сон, один из целителей поднялся и прошёл к спящим. Склонившись над человеком, которого теперь уже все без исключения беглецы считали своим вожаком, он осторожно потряс того за плечо. Мгновенно проснувшись, человек резко сел, глядя во тьму дикими глазами и чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Предупреждая возможные возгласы, целитель прижал палец к губам и прошептал:
   - Тише! Пойдём.
   Без слова возражения вожак поднялся и отправился за целителем. Тот, уверенно ступая в темноте, шёл к рощице, что росла на противоположном от леса краю озера. Дойдя до границы, отделяющей поле от рощицы, целитель остановился и повернулся к спутнику.
   - Слушай внимательно и запоминай, - тихим, но торжественным голосом заговорил он, - Бог живёт здесь, и Он избрал тебя, и положение твоё будет недосягаемым для остальных. Но нескоро ты сможешь в полной мере постичь огромность того дара, что получишь ты сейчас. Ты станешь Его Верховным жрецом и будешь руководить жизнью деревни. Только ты сможешь говорить с Богом напрямую. Богу нужны жертвы - ты будешь приносить их. Пока ты один, но так будет недолго. Вскоре после того, как ты станешь Верховным жрецом, ты должен будешь выбрать себе помощника. Сам. Бог позволяет тебе сделать это. Когда появится Второй и ты научишь его тому, что должен, вы выберете себе преемника из числа детей. Преемником может стать любой ребёнок. Ты понял меня? - целитель приблизил своё лицо к лицу вожака и в упор посмотрел тому в глаза, заставив его отшатнуться и опустить взгляд.
   - Я понял, - тихо отозвался он.
   - Хорошо. Запомни навсегда: единственное, чем ты должен руководствоваться при выборе Второго и затем преемника - это нрав. Ничто остальное для тебя существовать не должно. Преемника будешь выбирать среди пяти-шестилетних детей и неважно, сколь богаты его родители, сколько у них детей, первенец ли он или нет, мальчик или девочка. Это должен быть умный, спокойный, не склонный к общению, сильный физически и духом, здоровый ребёнок. Выбрав, ты забираешь его с собой. С этих пор он не будет общаться ни с кем из деревни, включая родителей, до тех пор, пока ты не уйдёшь к Богу, Второй не станет Верховным, а преемник Вторым. Тогда они оба должны будут найти себе преемника. Так все жрецы должны поступать отныне.
   Целитель помолчал немного и продолжил, отчётливо произнося каждое слово:
   - С этого момента ты живёшь отдельно от остальных. Семьи у тебя быть не должно, детей у тебя быть не должно. Сейчас ты будешь посвящён Богу и лишь наполовину останешься в мире живых. Наполовину же ты присоединишься к Нему и станешь посредником между Ним и живыми. Сейчас я возьму одну из ваших коров и принесу её в жертву. Это дар Ему, чтобы Он принял тебя.
   Вожак, слишком ошеломлённый и подавленный словами целителя, покорно, без единого слова возражения принял весть об уничтожении такой ценной для них коровы.
   - Жди здесь, - коротко приказал целитель, и вожак беспрекословно опустился на землю, ожидая возвращения того, кто наводил на него теперь уже смертельный ужас.
   Целитель ушёл и вернулся вскоре, ведя за собой флегматичную костлявую корову. Он вошёл в рощицу и направился к тускло блестевшей среди травы воде. Громко, нараспев, он произнёс:
   - Золотой Змей, прими эту жертву и позволь тому человеку соединиться с тобой, - и, отойдя на несколько шагов назад, с силой хлестнул корову.
   Корова замычала от неожиданной боли, рванулась вперёд и моментально увязла в трясине. Отчаянное мычание перепуганного животного должно было разбудить всех спящих, но ни один из них даже не шевельнулся. Вожак, впервые услышавший имя своего бога, какое-то время с ужасом и жалостью смотрел на отчаянно ревущую и дёргающуюся корову, а затем отвёл глаза и бросил взгляд на группу спящих людей. Его поразило, что никто не бежит сюда. Он стал всматриваться в глубину поляны в попытке увидеть, что делают его люди, надеясь отвлечься от того, что происходит за его спиной. И увидел в голубоватом свете взошедшей луны беглецов, неподвижно лежащих, спящих глубоким мёртвым сном, и целителей, так же неподвижно сидевших лицом к нему. Ему стало жутко и он отвернулся, но и отвернувшись, он продолжил ощущать на себе их взгляды.
   Несчастная корова, издав последнее мычание, больше похожее на крик, ушла наконец под воду, и мучения её закончились. Выждав какое-то время, целитель заговорил снова:
   - Теперь Золотой Змей примет тебя. Сейчас ты соединишься с Богом, а затем, когда ты вернёшься обратно, я поведаю тебе остальное, что ты должен знать.
   Целитель снял с пояса мешочек и вынул из него несколько вещей. Это были золотые украшения - два браслета, пояс и налобный ремень. Но больше, чем украшения, внимание вожака привлёк небольшой острый нож.
   - Эти украшения, - сказал целитель, подходя вплотную к вожаку, - послужат мостом между двумя мирами. Они мои, но на время они станут твоими. Ты напитаешь их собственной кровью. Протяни руку! - резко приказал он.
   Не раздумывая, вожак вытянул вперёд правую руку. Коротким точным движением целитель полоснул по запястью ножом. Хлынула кровь. Целитель подставил под густую струю золото, дожидаясь, когда оно из тёмно-жёлтого станет красным. Едва это произошло, он убрал мешок и схватил вожака за трясущееся запястье чуть выше раны. Кровь мгновенно перестала течь.
   - Я пока остановил кровь, - негромко сказал целитель, - надевай украшения. - Он отпустил руку вожака. - Когда наденешь, подойдёшь к воде. Я открою рану, и кровь польётся снова. В тот момент, когда она коснётся воды, скажешь: "Золотой Змей, прими мою кровь и открой мне вход в свой мир". Ты окажешься у него и увидишь огромного прекрасного Змея, свернувшегося в кольцо. Он велик и могуч, и Он может объять весь мир, а Его золотое сияние ослепляет, так что бойся смотреть на Него. Его жизнь священна, и ничему не позволено прервать её. Он повелевает водами и владеет душами. Он справедлив и всегда судит беспристрастно, Он не потребует больше необходимого. Ты пойдёшь к Нему и скажешь, что принадлежишь Ему, и Он примет тебя. Потом вернёшься обратно. Иди.
   Целитель подтолкнул вожака в спину, видя его нерешительность.
   - Иди, - повторил он требовательно, - не бойся, ты не умрёшь. Ты вернёшься живым, а я пока закрою твою рану, и ты не истечёшь кровью. Иди же! - грозно крикнул он.
   На подгибающихся ногах, почти теряя сознание от волнения, вожак подошёл к воде. Остановившись около трясины, он оглянулся и посмотрел на целителя. Тот, подбадривая, кивнул, и вожак вытянул руку над водой. Снова потекла кровь, и тёмная витая струя как верёвкой соединила руку и поверхность воды. Срывающимся голосом человек произнёс открывающее врата заклинание и рухнул как подкошенный, потеряв сознание. Голова его оказалась в воде, но подбежавший целитель оттащил его на твёрдое место и уложил как можно удобней. Затем он занялся рукой и остановил кровь, причём порез на глазах начал затягиваться, покрываясь тонкой розовой кожей. Закончив с этим, целитель опустился рядом с телом на землю, дожидаясь возвращения в него сознания. Несколько минут спустя вожак зашевелился и сел.
   - Я жив, - прошептал он, не веря самому себе, - я видел Бога, я говорил с Ним, и я жив, я вернулся обратно.
   - Это так, - спокойно подтвердил целитель, заставив того вздрогнуть от неожиданности, - я тебе об этом говорил, теперь осталось сказать последнее. Жить будешь отдельно, неподалёку от болота. Украшения сделаешь себе сам - на голову, руки и пояс. На голове будешь носить всегда, на руки и пояс наденешь перед тем, как уйти к Богу. Второй и преемник также должны будут сделать себе украшения сами. Они целиком их наденут дважды - когда в первый раз увидят Бога, и когда уйдут к Нему навсегда. Так будут поступать и остальные жрецы. Всех своих людей ты должен будешь ночью привести к болоту поодиночке. Сделаешь небольшой надрез на руке приведённого и опустишь её в воду. Тем самым ты свяжешь каждого из них с Золотым Змеем. Так будешь поступать с каждым родившимся младенцем и с любым, кого вы примете в число жителей своей деревни. С этого момента Золотой Змей будет знать, где находится каждый человек, что он думает и что делает. Ты сможешь обращаться к Нему и спрашивать, о чём пожелаешь. Но не беспокой Бога понапрасну. Золотой Змей будет сохранять ваши поля от засухи, Он предупредит о нападении врагов и поможет с ними справиться. Он станет защищать вашу деревню и вашу скотину от диких зверей. Взамен вы будете приносить Ему жертвы. Пока вас слишком мало, но затем, когда вас станет больше, каждое солнцестояние и каждое равноденствие вы станете давать ему по человеку. Живому. - Схватив вожака за плечо, целитель веско произнёс, - того, кто станет жертвой, будешь определять сам. Это должен быть не любой человек. Выбранный должен иметь право отказаться. Священная жертва Золотому Змею должна быть принесена с восторгом и благоговением. Человек должен осознавать, что ему выпадает великая честь и счастье быть присоединённым к Богу подобным образом. Малейшее сомнение недопустимо. Такие не должны избираться в жертву. Взамен тот, кто будет выбран для священной жертвы, обретёт такую жизнь в Золотом Змее, какую вы себе и представить не можете. Во всём остальном - кого и сколько приносить в жертву Золотому Змею за Его благодеяния - Он определит сам и скажет тебе об этом - сколько кур, овец, лошадей, коров. Также Он скажет тебе, кто из твоих людей стоит на пороге смерти. Ты приведёшь к Нему этого человека. Это не жертва, - тихо сказал целитель, - ушедший к Нему живым будет жить вечно, так, как об этом мечтал при жизни. Ты сможешь через Золотого Змея говорить с любым из ваших умерших в любой момент. Когда придёт твоё время, Золотой Змей скажет тебе, и ты уйдёшь к Нему, но прежде чем ты полностью присоединишься к Золотому Змею, ты, находясь в мире Бога, встретишь преемника и расскажешь ему обо всём. Только тогда ты сможешь уйти. Ты научишь его всему, чему научу я тебя и никто из тех, кто не является жрецом, не должен будет знать об этом. Теперь иди, ложись спать, утром у всех вас будет много работы, а ночью я посвящу тебя в остальные таинства, которые ты и будешь передавать тем, кто придёт за тобой.
   Как автомат поднялся вожак и отправился к спящим. Но, не дойдя до них нескольких шагов, развернулся и ушёл в сторону. Оказавшись в одиночестве, он лёг на землю, и сон мгновенно накрыл его."
   "Страшная засуха прошлого года, с таким трудом пережитая деревней, наступившей весной казалась не более чем тяжёлым кошмаром. Растаявший снег напоил землю, и на полях проклюнулись зелёные стрелки будущих хлебов. Люди с надеждой смотрели в лето и грядущую осень, рассчитывая собрать хороший урожай, но первая радость при виде солнечных лучей, пришедших на смену мрачным зимним тучам и трескучему морозу, начала превращаться сначала в тревогу, а затем и откровенный страх. День проходил за днём, а по синему небу не пробегало ни единого облачка. Земля, так жадно ждавшая воды, стала высыхать и трескаться, и очень скоро яркий зелёный цвет листвы и травы сохранился только вокруг озера и на болоте, а всё остальное обесцветилось и покрылось тонкой бежевой пылью. А затем и небо, сжигаемое безжалостным Солнцем, выцвело и стало белёсым.
   Посевы, которые с громадным трудом оберегал Золотой Змей, держались долго, но настал момент, когда он был вынужден признать поражение - воды не хватало, и взять её было неоткуда. Второе лето подряд на землю обрушилась засуха, накрыв все окрестные деревни и города. Людям стало страшно. Прошлый год они смогли прожить, держась на прежних запасах, но к этому от них уже не осталось ничего, а новые появиться не могли. И самым страшным было то, что Золотой Змей, помогший им пережить прошлый год легче остальных, и благодаря которому они вообще жили здесь, по всей видимости, отвернулся от них.
   - Верховный, пойди к Золотому Змею! - умоляюще обратился к жрецу Гиман, - дай Ему любые жертвы, какие Он захочет, пусть вернёт нам воду!
   Верховный отрицательно покачал головой.
   - Золотой Змей не принимает жертвы, - сказал он.
   Гиман сцепил руки перед собой в умоляющем жесте, но в голосе его послышалась угроза:
   - Верховный, пройди по полям, сходи к озеру - всё, что сажали мы, засохло, рыба умирает в воде, зверь ушёл из леса, что мы будем есть? Скажи, Верховный!
   Гиман схватил жреца за рукав. Второй сделал шаг вперёд, намереваясь защитить наставника, но тот успокаивающе качнул головой. Вспомнив, с кем говорит, Гиман отпустил рукав, и руки его безжизненно повисли вдоль тела. Пытаясь заглянуть Верховному в глаза, он просяще заговорил:
   - Почему Бог прогневался на нас? Разве наши жертвы были плохи, разве мы не делали всего, что Он говорил нам? Почему же Он отвернулся от нас? - Гиман опять сцепил руки перед собой. - Почему Он отказывается принимать жертвы? Что мы сделали не так? - он снова схватил Верховного за руку, но уже без угрозы, а с мольбой. - Мы делали всё, мы ни о чём не спрашивали, даже прошлым летом мы молчали, но у нас ещё было, что есть. А сейчас... - сглотнув, он зажмурился, затем широко раскрыл глаза и торопливо заговорил, - скажи, Он хочет нашей смерти? Мы уже умираем, если не будет дождей - никто из нас не доживёт до зимы, у нас нет еды. Никто из нас никогда не спрашивал о том, чего хочет Золотой Змей, но сейчас я спрашиваю - Он хочет нашей смерти? Ответь, если это так, мы все придём к Нему, и это будет быстро. Но если нет, то почему? - впившись глазами в лицо Верховного, Гиман жадно ждал ответа.
   Верховный молчал. В этот момент хоть и стоял он здесь, на поляне, сжигаемой яростным Солнцем, но всё же его тут не было. Пустые глаза, отсутствующее выражение на лице - Верховный говорил с Богом. Гиман в ужасе отшатнулся назад. Всего два человека в деревне могли говорить с Золотым Змеем, и лишь один из них так - не теряя сознания, не падая на землю - Верховный жрец. Это всегда вызывало у людей благоговение и почти непреодолимый страх, и сейчас Гиман с трудом заставлял себя остаться на месте, лишь бы не видеть эти смотрящие на него и сквозь него глаза Верховного, которые и не глаза сейчас вовсе, а чёрные провалы в никуда. Верховный еле заметно вздрогнул, и взгляд его стал обычным человеческим взглядом.
   - Золотой Змей не отвернулся от нас, - заговорил он, - Он не гневается, вашей вины ни в чём нет. Жертвы Он отказывается принимать, потому что не может помочь нам. Сил Его недостаточно, чтобы вернуть воду. Он не может этого сделать. Золотой Змей говорит - надо ждать дождей. Засуха закончится и всё наладится.
   Сузив глаза, Гиман недоверчиво смотрел на Верховного. Несколько секунд он молчал, а потом медленно произнёс:
   - Он так сказал? Золотой Змей лишился сил, Он больше не может нам помогать?
   Верховный внимательно посмотрел на Гимана. Холодно, отчётливо, без гнева, но у собеседника мурашки побежали по спине, он сказал:
   - Ты хочешь сам узнать, лишился ли Золотой Змей сил?
   Сглотнув, Гиман затряс головой. Крайне редко жрецам доводилось проявлять власть: люди, чьи мысли и чувства были как на ладони у жрецов, практически никогда не выходили за пределы установленных в деревне законов, но всё же бывали случаи, когда и они нарушали эти границы. И тогда нарушителей могло постигнуть одно из двух наказаний, существовавших в деревне. В каждом отдельном случае решение о тяжести проступка и, соответственно, о суровости наказания принималось обоими жрецами и Золотым Змеем, которые и определяли - будет ли преступник изолирован от Золотого Змея или его постигнет худшая кара. В первом случае нарушитель, хотя и продолжал жить в деревне, но оказывался полностью оторван от того невообразимого единого организма, который представляли собой деревня во главе со жрецами и их Бог. Золотой Змей обрывал все связи ним, оставляя его в полном одиночестве, лишённым какой-либо защиты или помощи. Это наказание имело свой срок и рано или поздно заканчивалось, к несказанной радости наказываемого, так как переносилось очень тяжело. Но всё же преступник мог считать себя счастливцем, если ему выпадала эта кара, потому что существовала и другая, гораздо более страшная. И каждый раз, когда принималось решение, что преступник совершил слишком тяжёлое преступление, Золотой Змей не знал пощады, и каждый раз это приводило в трепет всю деревню, а несчастной жертве уже никто не мог, да и не пытался помочь. Охваченный ужасом человек, полностью сошедший с ума, метался по деревне до тех пор, пока смерть не настигала его. И только затем его труп бросали в трясину к Золотому Змею. Наказание жестокое, но крайне эффективное. Скрыться от всевидящего взора Бога не мог никто, а сопротивляться ему и подавно. Именно поэтому преступления в деревне совершались крайне редко, ибо никто не желал быть объектом гнева Бога.
   Всё ещё тряся головой, побелевший Гиман облизнул губы и, запинаясь, произнёс:
   - Н-нет, не хочу.
   - Хорошо, - кивнул Верховный, не сомневаясь в подобном ответе, - в таком случае передай остальным, что сейчас Золотой Змей ничем не может помочь - вода ушла слишком глубоко. Надо ждать дождей. Начнутся дожди, засуха прекратится и всё пойдёт по-прежнему. - Внезапно глаза его мрачно вспыхнули, и он угрожающе наклонился к Гиману. - Но не вздумай, - очень мягким голосом, от которого волосы на голове собеседника встали дыбом, сказал Верховный, - не вздумай болтать в деревне, что Золотой Змей утратил силу. Он узнает об этом, - ещё мягче, задушевно проговорил жрец и улыбнулся, - и ты будешь говорить Ему это лично.
   Гиман неподвижно смотрел на Верховного. Затем, медленно кивнув, он сухим, ломким голосом ответил:
   - Я не стану этого говорить.
   - Очень хорошо, - сказал Верховный.
   Взяв Гимана за плечи, он развернул его и осторожно подтолкнул в сторону деревни.
   - Иди, скажи это людям и не забудь, о чём я тебя предупреждал.
   Не оборачиваясь, Гиман кивнул и быстро пошёл по поляне. Только дойдя до деревьев он оглянулся и, увидев, что жрецы уже не смотрят на него, бросился бежать, несмотря на страшную жару.
   Второй, едва только Гиман удалился достаточно, чтобы не слышать последующего разговора, обратился к старшему:
   - Скажи, Верховный, - тихо заговорил он, - что нам делать? Засуха не прекращается, а люди уже начинают умирать. Мы не сможем удерживать их от разговоров о том, что Золотой Змей потерял силу. С каждым днём они начнут говорить об этом всё громче.
   Верховный покачал головой.
   - Я говорил с Золотым Змеем, спрашивал у Него. Он всегда отвечает одно - надо ждать.
   - Но, Верховный, - горячо воскликнул Второй, - ведь есть и другая беда, страшнее первой, и ты знаешь об этом не хуже меня.
   - Ты имеешь в виду нового бога, слухи о котором ходят в деревне уже много лет?
   - Да, Верховный, я говорю о нём! - Наклонившись вплотную к наставнику, Второй горячо заговорил, - Иисус Христос - новый бог. Говорят, он, когда ещё был человеком, мог творить чудеса, а после смерти, когда он стал богом, он стал способен на большее! Сам знаешь, люди не обращали внимания на эти россказни, пока всё шло хорошо, но сейчас они могут уйти к нему. А если он поможет там, где Золотой Змей оказался бессилен, что тогда? - голос его пресёкся, и он схватил Верховного за руку.
   - Я и об этом говорил с Золотым Змеем, - мягко сказал Верховный, - я спрашивал, способен ли новый бог на такое. Он заверил меня, что нет. Дождь знает, когда ему прийти, и придёт не раньше, чем ему положено. Есть те, кто могут привести его прежде срока, но этот бог на такое не способен. Золотой Змей прочёл его, и да, он силён, очень силён, но не всесилен.
   Второй тяжело опустился на землю и спрятал лицо за ладонями.
   - Я очень хочу верить в это, Верховный, - глухо сказал он, - но мне страшно. У меня плохие предчувствия. Появился жрец этого бога, он ходит повсюду, говорит со всеми, призывает поклоняться Иисусу Христу. - Второй поднял голову и умоляюще посмотрел на Верховного. - Убьём его, а? Верховный! Мы его убьём, и всё будет хорошо! Я его боюсь. Я чувствую, несмотря на то, что он говорит о добре и любви, он несёт зло и смерть. А если его не станет, беда пройдёт стороной, я знаю это! - с радостной надеждой он смотрел снизу вверх на Верховного, но, всмотревшись в его лицо, сник.
   Верховный сел рядом с ним на землю.
   - Мы жрецы, а не убийцы, - тихо ответил он, - кроме того, это ничего не даст: погибнет этот, придёт другой, третий - много больше, чем мы сможем справиться.
   - Мы не убийцы, но он враг. Наш враг и враг всего, что у нас есть, и его необходимо уничтожить. А главное - он враг Золотого Змея! А другие, пусть они приходят! - воскликнул Второй. - Мы справимся с ними! Главное, чтобы засуха прекратилась, и тогда нам никто не будет страшен.
   Верховный задумчиво смотрел на Второго.
   - А ты не боишься, что тем самым ты признаешь свою слабость, убивая жрецов другого бога. Кстати, - заметил он, - они называют себя "священники".
   Презрительно тряхнув головой, Второй резко ответил:
   - Нет, не боюсь. Тем самым мы покажем, что их бог слаб и не защищает тех, кто ему поклоняется.
   - Ты думаешь? - Верховный помолчал. - А если наоборот, если в этом его сила, что он спокойно позволяет убивать тех, кто поклоняется ему? Если ему нравится видеть страдания тех, кто любит его, а после смерти именно их он принимает к себе? Что, если поклоняющихся ему больше, чем ты думаешь, и он станет их присылать сюда одного за другим? Чем сильнее их мучения, тем больше их будет.
   - Но этого не может быть, - слабо возразил Второй, - этот жрец, священник, он же говорит, что его бог всеблаг и милосерден, это не может быть такой бог, о котором ты говоришь.
   Верховный устремил взгляд в бесцветное небо.
   - Ты думаешь? - снова повторил он. - Твои же слова - говорит он о добре, а несёт зло. А ведь он жрец и именно этого бога. Золотой Змей сказал, что этот бог живёт за счёт веры в него и смертей, которые принимают ради него. Любое убийство, совершённое для него, делает его сильнее. Поэтому без крайней необходимости убивать священника нельзя. Будем ждать, как говорит Золотой Змей.
   Второй тяжело вздохнул.
   - Хорошо, - отозвался он, - будем ждать.
   Но чувство, что они с каждым днём всё ближе к какой-то катастрофе, мутной тяжестью растеклось в нём.
   Пока жрецы разговаривали на своей поляне, в деревне не осталось ни одного человека, кто не находился бы сейчас на площади. Дело в том, что Гиман прибежал туда, задыхаясь, с трудом глотая раскалённый воздух, чем привлёк к себе внимание людей, стоявших около общественного колодца, единственного, в котором ещё оставалась вода. И внимание, надо сказать, очень тревожное, ведь они собрались там не только для того, чтобы набрать жалкие остатки воды, чудом сохранившиеся на дне, но и понять, как им дальше жить. А Гиман прибежал со стороны поляны и вид у него был такой, что разговоры тут же прекратились. Еле отдышавшись, он выпил полный ковш воды и закричал:
   - Верховный говорил с Золотым Змеем о засухе и велел передать вам Его слова!
   Изо всех домов начали стекаться люди, стуча к соседям, вызывая тех, кто не слышал призыва, и вскоре вокруг Гимана собрались все жители деревни. Оглядевшись вокруг, Гиман убедился, что все в сборе и громко заговорил:
   - Золотой Змей сказал, что вода ушла глубоко, и он не может её поднять. Жертвы не помогут, надо ждать конца засухи.
   Над толпой пронёсся тихий шёпот, как лёгкий ветерок перед грозой. И как ветер на глазах становится шквалом, а затем ураганом, так и шёпот перешёл в гул, обещающий со временем превратиться в бурю. Несколько минут люди негодующе и испуганно кричали, не слушая друг друга, но взметнувшийся над толпой крик моментально вернул тишину:
   - Наш Бог потерял силу! - истерический безумный вопль.
   Услышав эти страшные слова, все стихли, боясь произнести хоть что-нибудь. Единственным звуком, нарушавшим тишину на площади, было бормотание Гимана. Побелев как полотно, он сжался и смешался с толпой, пробираясь к собственному дому и шепча при этом испуганно:
   - Это не я, это не я говорил, Золотой Змей, я этого не говорил!
   Но слова уже были брошены и внимания на исчезновение Гимана никто не обратил. Первоначальный ужас перед неминуемой карой сменился смелостью отчаяния.
   - Потерял силу! Он больше не может нам помогать! Мы все умрём!
   - Умолкни или ты умрёшь очень быстро!
   - Посмотрите, смотрите же - ничего не случилось! Это правда!
   - Золотой Змей узнает о твоих словах...
   - И что?! Мы и так все умрём! Засуха, Горица, урожай погиб! Или у тебя нет детей, что ты так спокойна?
   - Я не спокойна! - яростный крик, - ты не хуже меня знаешь, Малуша, что у меня восемь детей, и мне их тоже нечем кормить, но я знаю, что нельзя так говорить о Боге!
   - Почему? Он больше ничего не может! Он не может нас спасти!
   - Богохульство! Он накажет тебя за это!
   - Пусть! Пусть накажет! Но пусть поможет! Мы жертвы Ему приносили, раньше Он всегда помогал нам, а сейчас почему нет?
   - Малуша права. Если засуха не прекратится нам, не выжить. Мы всегда жили здесь только с помощью Золотого Змея, а теперь Он оставил нас.
   - Правду говоришь, Савмак! Нам нужен новый бог, сильный, который будет нам помогать, так же как и помогал прежний!
   Последние слова, выкрикнутые безумным сорванным голосом, прозвучали в звенящей тишине, заполнившей площадь. Они были ещё более страшными, ещё более невозможными, чем первые - "Бог потерял силу!" Ужас охватил людей, дикий страх перед неминуемой карой не только тому, кто произнёс их, но и тем, кто слушал, но не остановил. Не одна минута прошла, прежде чем хоть кто-то смог шевельнуться, и застывшая толпа начала оживать и приходить в движение. Робкие взгляды друг на друга и тихий, чуть слышный шёпот замелькали то тут, то там. Постепенно, видя, что никакой кары не следует, люди начали становиться смелее и разговоры стали громче.
   - Это немыслимо, о таком даже думать нельзя!
   - У нас есть Бог - Золотой Змей, мы ЕМУ поклоняемся, ЕМУ жертвы приносим, нам не нужен другой.
   - Но Он обессилел, Он больше ничего не может, без сильного Бога мы все погибнем.
   - Он спасал нас от врагов! Он нагонял на них ужас и рассеивал их, Он наполнял водой наши колодцы...
   - Наши колодцы пусты! Он больше не может этого!
   - Но Гиман принёс слова Верховного - надо ждать. Золотой Змей призывает нас к терпению...
   Издевательский громкий смех, в котором, правда, не было ни тени веселья, прервал говорящего.
   - Ждать, говоришь ты, Вышеслав? Чего ждать - выжженных полей, сгоревших лесов и дохлой гнилой рыбы? Я помню рассказы о старых богах - это Дажьбог разгневался на нас, за то, что мы не приносим ему жертвы! Дажьбог наслал на нас засуху, а Золотой Змей бессилен против него! Мы должны поклоняться Дажьбогу!
   - Ты лжёшь! Золотой Змей всегда был сильнее Дажьбога!
   - Ты сам это сказал, Вышеслав. Был. Но больше нет. Да, Дажьбог, говорю я вам - это он послал нам засуху. Мы отступились от него, и он наказывает нас, Золотой Змей не может нас защитить! - человек пытался говорить спокойно, но голос его, сдавленный из-за громадного внутреннего напряжения, был страшен. - Вы сами всё это видите, - он кивнул головой, показывая на жёлтую иссохшую растительность. - Мы должны начать приносить жертвы Дажьбогу, и он простит нас.
   - Нет, это ложь! - яростно выкрикнул другой. - Мы с незапамятных времён живём здесь, и никогда такого не было! Зачем бы Дажьбог стал ждать так долго, и почему именно сейчас это случилось? Это не может быть так!
   И снова над площадью повисла тишина, а люди стали испуганно переглядываться. Каждый вспомнил священника и все те слова, которые тот говорил о новом боге и о том, что его называют Солнцем, или он и есть само Солнце (в этом вопросе священник не давал полной ясности), и о мстительности и жестокости его отца, насылающего на людей всякие беды и о том, что этот бог любит страдания поклоняющихся ему, но и вознаграждает потом за это их стократно. И, особенно - о том, что новый бог ненавидит других богов и стремится их уничтожить и что, по словам священника, он сильнее всех и равных ему нет. А поклоняющихся другим богам он ненавидит также. Непостижимая фигура нового бога, которая и свой отец, и собственный сын, и ещё кто-то, жестокий, мстительный и любящий, сострадательный, беспощадно уничтожающий грешников и спасающий их, пошедший ради них на смерть, возникла перед ними. Именно он, этот новый бог, пришёл к ним, и он гневается на них за то, что они не поклоняются ему, и он действительно сильнее Золотого Змея.
   Людям стало страшно, но при этом для многих из них забрезжила надежда на спасение. Один из таких, кашлянув, заговорил:
   - Глеб, ты же уходил из деревни и жил среди тех, кто ему поклоняется, расскажи, что видел.
   - Я уже рассказывал, - мрачно отозвался Глеб.
   - Я знаю, - кивнул тот, кто обратился к нему, и в поисках поддержки посмотрел на других, - мы все это знаем, но, прошу тебя, повтори это снова.
   Сжав зубы, Глеб тяжело уставился в землю. Для него был только один Бог - Золотой Змей, и другие ему были не нужны. Но то, что он мог рассказать о новом боге, со всей очевидностью показывало его мощь, и Глеб не хотел об этом говорить. Но слишком многие ещё несколько лет назад слышали его рассказ.
   - Расскажи, прошу тебя, или я сделаю это за тебя, но боюсь, что я мог что-нибудь позабыть и сейчас придумаю лишнее.
   Подняв глаза от земли, Глеб нехотя заговорил:
   - Ему строят огромные дома, которые они называют храмы и украшают их. Говорят, что он живёт в них.
   - Во всех? - быстро перебил кто-то.
   - Да, во всех, - кивнул Глеб, - ему постоянно молятся, просят о разных вещах, и он помогает им. Его призывают, когда идут сражаться с врагами, и он обращает этих врагов в бегство и уничтожает их.
   - Где угодно? - снова перебил тот же голос. - Повсюду или только вблизи тех домов, где он живёт?
   - Повсюду. Говорят, он всегда с теми, кто поклоняется ему.
   - А может, это не один бог, а много? - спросила одна из женщин.
   - Нет, утверждают, что он един. Он совершает разные чудеса и даже... - Глеб запнулся, не желая говорить дальше, прекрасно понимая, какой эффект произведут его слова. - И даже, - с трудом продолжил он, - воскрешает людей из мёртвых.
   В едином порыве люди выдохнули, услышав это. Даже те, кто слышал эти слова раньше, совсем по-другому восприняли их сейчас.
   - И ты сам это видел?! - с удовлетворением поинтересовался всё тот же человек.
   Глеб глубоко вздохнул и кивнул головой.
   - Да, - сказал он тихо, - я это видел своими глазами.
   После мгновенной тишины площадь взорвалась криками.
   - Как же так!
   - Не может этого быть!
   - Что же это за бог такой, если он может подобное?
   - Как это было?
   Глеб молчал, дожидаясь, когда стихнет шум. Дождавшись, он продолжил:
   - Умер ребёнок. Его родные собрались вместе и стали молиться своему богу, чтобы тот воскресил его. Они молились несколько часов, и ребёнок ожил.
   - Он не умирал, - предположил кто-то.
   Отрицательно качнув головой, Глеб сказал:
   - Он был мёртв, я видел. Он не дышал и сердце его не билось.
   - Золотой Змей не может этого, - прошептал другой.
   - Но мы уходим к Нему после смерти и живём там! - выкрикнул третий.
   - Откуда ты знаешь? Мы же видим наших мёртвых только во снах и никогда наяву!
   - Ты сам это знаешь. Каждый, кто хочет увидеть того, кого любил, приносит жертву Золотому Змею и в ту же ночь видит этого человека.
   - Во сне! Всегда только во сне! - горестно выкрикнула одна из женщин, чей ребёнок умер недавно, и которая с жадным вниманием слушала этот разговор. - А мне он нужен здесь и сейчас, я хочу видеть своего малыша всегда, а не только во сне!
   - Но даже этот бог не может воскресить того, кто умер несколько дней назад, тем более летом!
   - Может.
   И снова, уже в который раз, площадь затихла.
   - Священник рассказывал, что когда бог ещё в облике человека ходил по земле, он воскресил того, кто умер несколько дней назад и уже начал гнить. Человек ожил, и был он полностью здоров.
   - Почему же тогда те, кто поклоняется этому богу, - почти шёпотом спросил кто-то, - вообще умирают, если им достаточно попросить его, и они будут жить? Или он требует слишком большие жертвы?
   - Нет, - ответил Глеб, - они говорят, что всё дело в вере. Только тот, кто верит в него, получает то, что хочет.
   Люди застыли, переваривая эти слова. Наконец один неуверенно спросил:
   - Как они могут не верить в своего бога?
   - Я не знаю, - сказал Глеб, - но когда он им помогает, они говорят, это потому, что они верят в него и не грешат, а когда нет - потому что они грешны и в них не хватает веры. Так я слышал.
   - Такой сильный, такой могучий бог, и он не всегда помогает поклоняющимся ему?
   - Да, и он может насылать беды на тех, кто ему поклоняется.
   - Зачем?
   - Не знаю. Говорят, он делает так только с теми, кого очень любит. Посылает им испытания.
   - И теперь он пришёл к нам...
   - Да, и он оказался сильнее Золотого Змея. И Золотой Змей больше ничего не может. Мы должны поклоняться новому богу, и тогда он, может, пощадит нас.
   - Не смей так говорить! Золотой Змей приказал нам ждать. Пройдёт время, и всё будет по-прежнему.
   - Нет! - яростно выкрикнул другой, - не будет! Золотой Змей слабее нового бога, Он побеждён им, и мы вместе с Ним! Если мы хотим выжить - мы должны начать поклоняться новому богу.
   - Ты безумен, если так легко хочешь отвернуться от Золотого Змея - Он уничтожит тебя!
   - Что же Он не делает этого сейчас? Если мы останемся с ним, то все умрём и так. Нам нужно умилостивить этого нового страшного бога, и тогда мы будем жить!
   Палящее Солнце и жар, идущий от пыльной площади, духота и густой, горячий воздух в другое время погасили бы любые страсти, но не в этот раз. Теперь люди не обращали на пекло внимания. Разделившись на два лагеря, они смотрели друг на друга, как две стаи оголодавших собак, одновременно нашедших единственный на многие километры в округе труп. Бешеные глаза, оскаленные зубы, сжатые кулаки и до предела напряжённые мышцы. Мужчины, женщины и даже дети были подобны сейчас обезумевшим от ярости зверям, и любого неловкого действия было достаточно, для того чтобы разгорелась смертельная драка. Время шло, и напряжение достигло высшей точки. Ещё немного, и гибель и увечья множества людей были бы неминуемы, но раздавшийся над площадью тихий и спокойный голос мгновенно погасил ярость толпы:
   - Успокойтесь и слушайте меня. - Верховный жрец в сопровождении Второго пришёл в деревню, и они уже некоторое время стояли в тени гигантского дуба, росшего на краю площади, - я слышал все ваши слова. Золотой Змей слышал все ваши слова. Вы все знаете, что Он читает в ваших сердцах и знает ваши мысли. Но Золотой Змей милосерден. Он не станет вас карать, Своих заблудившихся детей, которым Он оказал столько благодеяний. Вы обезумели и не понимаете, что говорите, и Он прощает вас. Закончится засуха, и все вы принесёте жертвы Золотому Змею во искупление своих слов и мыслей. А сейчас расходитесь по домам.
   Верховный развернулся и отправился к лесу, уверенный в том, что люди поступят так, как он сказал. И действительно, власть жрецов была такова, что никому и в голову не пришло проявить неповиновение. Испуганные и притихшие люди разошлись, как и было приказано, по своим домам. Наступило кажущееся спокойствие, продлившееся около двух недель.
   С момента окончания собрания, едва не перешедшего в побоище, не выпало ни капли дождя и ни единого облачка не проползло по небу, ставшему уже почти белым. Глухое недовольство, не имевшее возможности найти выход, зрело в той части людей, что призывала обратиться к новому богу. Та часть, что требовала сохранения верности прежнему, начала впадать в отчаяние и один за другим люди стали переходить на сторону первых, оставляя свою партию в меньшинстве.
   А затем в деревню пришёл священник. Отец Фотий глубоко верил в Бога и веру свою стремился распространить на весь мир. Проповедуя христианство, он ходил от деревни к деревне, от села к селу. Пламенный, с горящими глазами, он обращался к людям, страстно говоря им и о ветхозаветном Боге-Отце, и о Его Сыне Иисусе Христе. Он говорил о человеческих грехах и их искуплении, о рае и аде, о божественных законах и вечной жизни. Люди, уже слышавшие о новой религии и знавшие о том, как широко она распространилась, и так были недалеки от того, чтобы сменить веру. Старые боги давно уже не помогали и по сути даже и богами-то переставали быть, и это вызывало у людей неуверенность в будущем. И когда появлялся отец Фотий, говорящий о Вечном и Едином Создателе всего, о Его Сыне, посланном Им на землю и принёсшим Себя в жертву за грехи людей, когда он указывал на небо и говорил, что Бог живёт там, надо всеми и сравнивал Его Сына с Солнцем, при этом глаза его сияли и лицо выражало глубочайший восторг, люди начинали ему верить, и когда сам отец Фотий говорил о вере, чудесах Иисуса, о воскрешении Его из мёртвых и затем призывал креститься и начать исповедовать христианскую веру, люди шли за ним, как дети за Гаммельнским крысоловом.
   Единственной деревней, не поддавшейся проповедям отца Фотия, была именно та, в которой поклонялись Золотому Змею. И в ней тоже слышали и о новой религии и о новом боге, и из этой деревни люди уходили на заработки, а, возвращаясь, рассказывали о том, что видели. Но у них был свой бог, который помогал им во всём, и в котором они обретали вечную жизнь после смерти, и новый был им не нужен. Так продолжалось несколько лет: жители деревни вежливо и с интересом или равнодушно - это зависело от настроения, слушали отца Фотия, но на этом дело и останавливалось. Пока не пошёл второй год засухи. Их бог, Золотой Змей, не умер, они знали это, но он больше не был для них опорой. Он перестал помогать им и обрёк их на голодную смерть. И те слова, на которые они когда-то не обращали внимания, теперь всё чаще вспоминались им.
   Наступила середина июля, и это был уже третий месяц, во время которого не выпало ни единой капли дождя. Поля и луга давно уже перестали быть зелёными, и стали похожи сейчас на потрескавшуюся пустыню, породившую спутанные клочья бледно-жёлтой проволоки. Листья на деревьях побурели и высохли и неподвижно висели на неподвижных ветвях. Даже в лесах, в самой тёмной сырой и непролазной чаще, остался только один цвет - жёлто-бурый, цвет мёртвой высохшей травы. Люди доедали последние припасы, и будущее представало перед ними окрашенным в мертвенные тона. Еду было взять негде, ни для себя, ни для их отощавшей скотины, которая бродила повсюду в бесплодных поисках корма.
   И в это самое мрачное время в деревню вновь пришёл отец Фотий. Он давно уже поселился в одном из соседних селений и стал там священником, приказав построить церковь. Непокорная языческая деревня была для него как бельмо на глазу, и он поклялся себе или обратить их в истинную веру, или умереть, но не оставить дьявола торжествовать здесь. И сейчас отец Фотий медленно шёл вдоль домов, привлекая к себе внимание сотен пар глаз. Пройдя по деревне до конца, он повернул обратно и направился к площади. Посреди неё он опустился на колени и начал молиться, не обращая внимания ни на пыль и засохший навоз внизу, ни на свирепое Солнце наверху. Люди, которые уже не раз вспоминали проповеди отца Фотия, начали стекаться на площадь, молча вставая около него. За короткое время вокруг священника собралась большая часть деревни.
   Час спустя отец Фотий поднялся на ноги и обвёл людей, столпившихся вокруг него, горящим взором.
   - Покайтесь, - тихо и как-то печально произнёс он, - тяжелы грехи ваши, не может земля их выносить. Покайтесь! - яростно выкрикнул он, заставив людей вздрогнуть. - Ибо Господь наш разгневался на вас за мерзости ваши и наслал на вас гибель! Вы поклоняетесь дьяволу, дьяволово искушение вы принимаете за Божию благодать. Покайтесь! - крикнул он ещё громче со сверкающими глазами и вздёрнул руки к безумному Солнцу. - Всемогущий Господь в Своей неизречённой доброте и милосердии долго терпел вас и дела ваши, но терпение Его закончилось! Вы обречены смерти и адским мукам за богохульство ваши, за мерзости ваши, которые вы творите, и смерть уже стоит среди вас. Я вижу её! - пронзительно крикнул отец Фотий и указал рукой в гущу людей. Над толпой пронёсся испуганный вздох, и очень быстро на этом клочке земли не осталось ни одного человека. - Геенна огненная, и скрежет зубовный и черви могильные, которые будут вечно пожирать вас после смерти - вот, что ждёт вас, если вы не покаетесь, - голос его упал до едва слышного шёпота, заставившего людей затаить дыхание, вслушиваясь в каждое слово. - Но Господь наш добр, и Он любит даже заблудших овец Своих. Раскаявшийся грешник десятикратно более любим Богом, чем праведник. Он послал вам тяжкое испытание, но это потому, что Он любит вас и хочет направить вас к спасению. Становитесь вместе со мной на колени и молитесь Господу Богу нашему, прося Его простить ваши грехи, и вы спасётесь. Бог простит вас! - ликующе воскликнул он и рухнул на колени.
   Один, за ним другой, третий - не прошло и минуты и все, кто пришёл на площадь, стояли на коленях. Слёзы потекли по лицу отца Фотия. Величайший день в его жизни - ему удалось привести к Богу даже такие закосневшие в грехе души, как у этих язычников-дьяволопоклонников! Господь действительно велик и пути Его неисповедимы! Даже такое зло, как засуха, он обратил в добро, в спасение для сотен отбившихся от стада овец! Не скрывая этих слёз счастья, отец Фотий хриплым голосом произнёс:
   - Дети мои, повторяйте за мной: "Отче наш, сущий на небеси..."
   Дружно, как один человек, произносила толпа слова евангельской молитвы.
   - Да будет на вас благословение Божие, откройте свои сердца Ему, - отец Фотий обвёл коленопреклонённых людей сияющими глазами, - тяжелы грехи ваши, но искренним покаянием, отвращением от прежних мерзостей ваших, вы заслужите прощение Господа! Молитесь о нём и верьте, и простит Он вас.
   До позднего вечера стояли люди на коленях и искренне молились новому богу, прося его простить им их грехи и перестать гневаться. С заходом Солнца они разошлись по домам, чтобы на следующее утро снова собраться на площади и продолжить молить бога о прощении. Отец Фотий не стал возвращаться на ночь в свою деревню, проведя её в хлеву одного из местных жителей. А утром ещё затемно он вышел на площадь и с глубокой радостью следил сейчас за тем, как один за другим собираются вокруг него люди. В молитвах они провели и этот день и так же начали следующий. А после полудня на площадь, на которой собралось уже три четверти деревни, пришли жрецы.
   Верховный осмотрел коленопреклонённую толпу и покачал головой. Резко выдохнув, громким голосом, отчётливо слышным по всей площади, он заговорил:
   - Радуйтесь, засуха заканчивается. Золотой Змей велел мне сказать вам, что через три дня придут дожди.
   Он замолчал, ожидая услышать крики радости, и не ошибся. Люди действительно вскочили на ноги, чувствуя, как счастье накрывает их с головой. Если Золотой Змей сказал так, то, значит, так оно и будет - он никогда не ошибался. Площадь заполнили ликующие вопли, но вдруг их перекрыл бешеный голос, заставивший людей застыть на месте:
   - Безумцы! Ваш ли идол это сделал? - кричал отец Фотий с искажённым лицом и бешенством в глазах, воздев руки к небу. - Только Единый Отец наш мог сотворить это чудо! Вы молились, и молитвы ваши были услышаны, так падите же на колени и принесите Господу хвалы за Его милость к таким грешникам, как вы! В Своём неизречённом милосердии Он простил вас, услышав ваши молитвы, и не стоит гневить Его, обращая свои мысли к вашему мерзостному идолу. - Обведя молчащих людей горящим взглядом, отец Фотий тихо сказал, - Великий Господь сделал это для вас, так возблагодарите Его за это. Он принимает вас, и вы должны отречься от всех тех мерзостей, что вы творили пред лицом нашего Господа. Вы должны креститься и очищенными прийти к Нему. На колени! - яростно выкрикнул он, и привыкшие к повиновению люди сразу же послушались. - Хорошо, дети мои, - уже спокойным голосом обратился к ним отец Фотий, - но вы не сможете прийти к Господу Богу нашему, пока не исторгнете прочь тех, кто продолжает поклоняться дьяволу. И в первую очередь тех, кто соблазняет вас искушениями его - их! - глядя в упор на жрецов, отец Фотий обвиняюще указал на них рукой. - Изгоните их, дети мои, этих отродий адовых, этих козлищ, дабы не могли они больше совращать овец Божиих.
   Люди окаменели. Ослушаться священника они не могли - его Бог доказал свою мощь, и Он сейчас на их стороне, а Золотой Змей был бессилен. Но пойти против жрецов - немыслимо, невозможно! При малейшей мысли об этом их охватывал животный страх. Восторг, охвативший их какую-то минуту назад, сменился ужасом и смятением.
   Верховный, равнодушно слушавший священника и уверенный в защите Золотого Змея, толпы не боялся. Но взгляд, брошенный на лицо Второго, заставил его насторожиться. Второй, несмотря на всё благоговение перед Верховным, несмотря на все его слова и запреты, сейчас, взглядом, исполненным лютой злобы, прожигал священника, а выражение лица его и вся фигура говорили о том, что он в одном шаге от совершения убийства.
   Коснувшись плеча Второго, Верховный качнул головой.
   - Пошли, - коротко сказал он.
   Второй не слышал, охваченный жаждой крови. Верховный застыл на мгновение, глядя прямо перед собой невидящим взглядом, и Второй вздрогнул, как бы выдернутый внезапно из глубокого сна. Он развернулся и, как автомат, направился к выходу из деревни. Кивнув, Верховный последовал за ним. Оставив позади отца Фотия, они вошли в рощицу и там остановились.
   - Зачем ты обратился к Золотому Змею, - дёргаясь от еле сдерживаемого бешенства, прошипел Второй, - почему ты не дал мне его убить? Он был бы мёртв сейчас, и всё бы закончилось, а теперь он торжествует победу и всё пропало!
   Тяжело дыша, он смотрел куда-то мимо Верховного, боясь, что если посмотрит на того в упор, то не выдержит и ударит. Впервые в истории деревни непререкаемая власть Верховного жреца оказалась под угрозой. Единственное, что останавливало сейчас Второго от открытого бунта - абсолютная уверенность в том, что за Верховным будет стоять Золотой Змей, такая сила, которой он не может ничего противопоставить и которую не в состоянии переманить на свою сторону. Если бы Золотой Змей был сейчас на его стороне! Но это было не так, и в эту секунду Второй всеми силами души желал, чтобы его обычно такой любимый и глубоко почитаемый наставник был бы мёртв. И тогда уже он сам, став Верховным, получил бы доступ к этой силе и смог бы спасти деревню.
   - Люди ушли, отвернулись от Золотого Змея, они поклоняются новому богу, а мы ничего не делаем! Почему, почему ты попросил Его увести меня оттуда, почему ты не дал мне его убить? Он был бы уже мёртв сейчас, и люди вернулись бы к нам, увидев, как слаб этот бог, а теперь... - он заскрипел зубами.
   Какое-то время Верховный без выражения смотрел на Второго.
   - Ты слишком нетерпелив, - заговорил он негромко, - ты хочешь всего и сразу, так не бывает. Сейчас ты желаешь моей смерти, - при этих словах Второй напрягся, но промолчал, - думая, что как только ты станешь Верховным, всё пойдёт как прежде. Это не так, прежнего уже никогда не будет. И ты ошибаешься - этот бог отнюдь не слаб. Он привлёк к себе уже очень многих, а с каждым новым, верящим в него, он становится только сильнее. И почему ты думаешь, что после смерти священника люди поверят в слабость этого нового бога? Вспомни, что священник говорил им - этот бог нередко рано призывает к себе праведников, и особенно он любит пострадавших ради него. А ты ведь не станешь отрицать, что убит он будет из-за своего бога? - Второй покачал головой. - То-то же. Но мы одолеем этого нового бога и вернём людей, надо только выждать время...
   - Ждать? Снова ждать?! - Второй уже с нескрываемым бешенством уставился на Верховного. - Мы уже ждали, и к чему это привело? Деревня расколота, большая часть людей ушла к христианскому жрецу, а мы - мы! - жрецы Золотого Змея, изгнаны прочь. Чего ещё мы ждём - чтобы нас уничтожили? С нами Золотой Змей, а с ним кто - бог, в которого не верят даже те, кто приносит ему жертвы! - со страстной мольбой, круто смешанной со злобой, он смотрел на Верховного. - Ты же знаешь, дождь, который должен скоро прийти, придёт не потому, что они молились этому богу, просто время его наступает. Ты это знаешь, я это знаю. А он, - лицо Второго перекосилось от ненависти, когда он кивнул в сторону деревни, - он убедил их, что это работа его бога, и они верят ему! - Второй в отчаянии бессилия рухнул на землю, спрятав лицо в траве.
   Несколько секунд Верховный молчал, глядя на вздрагивающую спину Второго.
   - Люди к нам вернутся, дай им время, - заговорил он. - Я говорил с Золотым Змеем, просил Его отделить их от Себя, но не причинять им вреда. Он принял мою просьбу. Пройдёт несколько лет, и люди сами придут, лишённые защиты Золотого Змея. Новый бог не станет им помогать так же, как это делал Золотой Змей, и они поймут, кто им нужен. Они вернутся, у них не будет выбора. Но сейчас мы ничего не можем сделать - ты их видел сам. Мы можем вернуть их немедленно, силой, но это ложный путь. Они должны это сделать сами, понимая, что других богов для них быть не может, добровольно, а не из страха или насильно. Если мы заставим их вернуться сейчас, они затаят злобу, которая вырвется наружу рано или поздно. Отбрось чувства и подумай бесстрастно: кого ты станешь отправлять на заработки - того, в ком не можешь быть уверен? Каждый из них знает тропы, которыми можно провести врагов без страха, что те будут прогнаны Золотым Змеем. Каждый из них знает время, когда Золотой Змей наиболее силён, и время, когда сила его слабеет. Возвращённые насильно, они будут думать о предательстве. Золотой Змей мог бы непрерывно читать их мысли, но для этого ему необходимо такое количество жертв, которое мы не сможем ему обеспечить - ты же видишь, слишком мало сейчас осталось тех, в ком мы можем быть уверены, а засуха истребила почти все наши припасы и большую часть зверей в лесах. И именно потому, что нас так мало, нам нужен каждый. И теперь ты должен понимать, что все люди должны быть всей душой с нами заодно. Очень тяжёлые времена нам предстоят, большой силой обладает новый бог. Только если мы объединимся, мы сможем выстоять. Сейчас нам нужно только продержаться первую зиму, и Золотой Змей поможет нам. Дальше станет легче: благодаря Ему мы сможем прожить не один год в лесу, только увеличивая свой достаток и свою силу, они же, лишённые Его покровительства, рано или поздно начнут испытывать лишения, и их вера в нового бога начнёт исчезать. А это бог силён только тогда, когда в него верят, иначе он сам становится бессилен. И как только это произойдёт, мы вернём себе всё, что потеряли, и вернём с лихвой, и деревня наша будет жить.
   Второй лежал без движения, и непонятно было, слышал ли он вообще хоть слово из того, что говорил наставник. Верховный нахмурился, глядя на него, и жёстко сказал:
   - Посмотри, на что ты похож, ты ведёшь себя недостойно. Встряхнись, соберись с силами. Нам нужно собрать тех, кто остался верен Золотому Змею. Их необходимо увести из деревни, и негоже, если они увидят Его жреца таким, каков ты сейчас. Ты должен быть спокоен, когда они придут. У тебя есть несколько минут, прежде чем они доберутся сюда, не трать их попусту.
   Верховный отошёл в сторону и опустился на древесный ствол, лежащий на земле. Взгляд его вновь стал жутким, отсутствующим и устремлённым куда-то вглубь. Минуту спустя он поднялся и снова подошёл ко Второму, испытующе глядя на него. Осмотр удовлетворил Верховного, и он кивнул, видя перед собой исполненного достоинства жреца, а не отчаявшегося человека, каким тот был совсем недавно.
   А ещё через несколько минут вокруг них стали собираться жалкие остатки сохранивших верность Золотому Змею. Уже не первый день они со страхом наблюдали за односельчанами, совершающими святотатство, обращаясь к другому богу, и то, что случилось в этот день на площади, не осталось ими незамеченным. Страх превратился в ужас. И когда каждый из них ощутил непреодолимое стремление отправиться к рощице, в которой обитали жрецы, это было воспринято ими с громадным облегчением и радостью - Золотой Змей не отвернулся от них, Он жив и Он позаботится о них!
   Не взяв ни единой вещи, небольшая группа отправилась туда, куда вёл её зов Золотого Змея. Невыносимо палящее Солнце раскалило землю, заставляя воздух дрожащими струйками подниматься кверху. В этом зыбком мареве всё утратило реальность и выглядело испаряющимся, исчезающем в небытие. В напряжённом молчании люди проходили по площади, стараясь не смотреть на коленопреклонённые фигуры тех, кто некогда были их близкими, а сейчас стали чужими и страшными. Сжигаемая солнечными лучами площадь, плыла и мерцала перед глазами идущих, а люди на ней непрестанно меняли очертания, перетекая, казалось, один в другого. Зрелище это вызывало священный ужас у тех, кто уходил, наводя на мысли, что их односельчане у них на глазах перестают быть людьми, превращаясь в призраков.
   Но те же мысли посещали и тех, кто находился сейчас на площади. Тех из них, кто безмолвно следил за уходящими, и видел, как они постепенно исчезают в дрожащем воздухе, растворяясь в нём. Другие же целиком ушли в молитвенный экстаз и не видели ничего. Их, по сути, в этот момент вообще не было тут, испытывающих такое слияние с Богом, которое им никогда не приходилось ощущать ранее, более того, о возможности которого они до этого и не подозревали.
   Те, кто смотрел вслед уходящим, вернулись к молитве, едва лишь зыбкие фигуры окончательно исчезли вдали. И только священник долго не отводил взгляда от леса, и странное выражение застыло на его лице. Наконец он отвернулся от рощи и посмотрел на свою паству, а руки его слегка дёрнулись, как бы стремясь защитить людей, охранить их от любых опасностей.
   Таким образом, новообращённые остались жить на прежнем месте, а не желавшие других богов, кроме Золотого Змея, навсегда покинули деревню, перебравшись в лес, что рос вплотную к болоту. Один только раз, в первую же ночь, после кратких переговоров Второго с одним из тех, кто остался в деревне и стал вынужденным главой её, изгои смогли вернуться обратно и забрать свою скотину и кое-что из своих вещей. И больше с тех пор никто из ушедших в деревню не вошёл.
  
   Однажды, пасмурным днём середины сентября отец Фотий в который уже раз за эти месяцы пришёл к краю болота. Оно, вызывая и отвращение, и ужас, притягивало его к себе, как притягивает магнит железную стружку. Многие часы проводил он в наблюдении за болотом, одолеваемый одной мыслью - почему же дьявол избрал себе это дикое малолюдное место, почему он выбрал для себя эту деревню и её жителей, а не отправился в какой-нибудь большой город, где мог бы поживиться гораздо сильнее?
   Вопрос, быть может, и нелепый, терзал отца Фотия непрестанно и, надо сказать, повод для терзаний у него был. Отец Фотий чувствовал личную ответственность за каждого из двух сотен людей, живущих в деревне, и вход в ад, расположившийся вплотную к ней, доводил его до исступления. Кроме того, покинувшие деревню дьяволопоклонники расположились вплотную, подвергая опасности неокрепшие души новообращённых христиан. С огромной радостью отец Фотий изгнал бы их как можно дальше, спасая своих овец, но он прекрасно понимал, что пока их лжебог находится здесь, они не покинут это место. Много раз, и днём и ночью, в одиночку и приводя с собой всю деревню, он не только приходил к болоту, но и заходил в лес, останавливаясь среди землянок, и читал проповеди, то проклиная изгоев, то призывая их покаяться и отречься от своего идола. Верховный не мешал ему, не только не видя в этом вреда, но, наоборот, рассчитывая, что отступники, со временем, видя свои родных и то, как они живут с помощью Золотого Змея, начнут тосковать по прежней жизни, от чего отец Фотий приходил в исступление. Он видел, что ничего не может поделать с этими людьми, и испытывал непрерывный страх за тех, кто пошёл за ним, понимая, что и сам Золотой Змей и те, кто остался ему верен, представляют страшную угрозу их слабым душам. И всё чаще отец Фотий думал о том, что он не случайно оказался здесь, что Господь избрал его для того, чтобы он сразился с дьяволом и восторжествовал над ним, уничтожил или изгнал его прочь.
   И сейчас он сидел на камне, неотрывно глядя на болото, и снова и снова прокручивал в голове мысли о том, что бы здесь делать дьяволу, и как бы он, отец Фотий мог бы изгнать его из этого места. Всё, что мог, он уже сделал - он освятил это место, он молился об изгнании демона сам и силой своего авторитета заставил молиться и своих людей, несмотря на первоначальное отчаянное сопротивление и неприкрытый страх перед своим прежним Богом. Отец Фотий лично днём вошёл на болото и тщательно окропил каждый клочок земли святой водой. Но ничего не помогало - его люди говорили ему, что они всё время, хоть и очень слабо, чувствуют присутствие Золотого Змея, несмотря на их отлучение от своего прежнего бога. Но что гораздо хуже, сам отец Фотий начал ощущать это присутствие.
   Целиком уйдя в собственные мысли, с невидящим взглядом, устремлённым на болото, отец Фотий не сразу заметил, что он здесь уже не один. Несколько человек вышли из леса, и часть их направилась к болоту - двое взрослых, подросток и ребёнок, девочка. Ещё два человека остались ждать у опушки. Взрослые шли медленно, но уверенно, поддерживая ребёнка, которого шатало то ли волнения, то ли по какой другой причине. Подросток следовал за ними чуть позади. Люди прошли среди невысоких деревьев, редко растущих на болоте, и остановились у трясины. Под чьей-то ногой хрустнула ветка, сухо и оглушительно громко в полной тишине этого серого дня, и отец Фотий, выдернутый из своих мыслей наружу, понял, что смотрит на омерзительный ритуал человеческого жертвоприношения. Двое взрослых - жрецы, стоявшие по обе стороны от девочки, одновременно указали ей на топь. Сильно качнувшись, девочка выпрямилась, обернулась назад, глядя мимо подростка на двух взрослых, стоявших у опушки и, повернувшись снова лицом к топи, сделала решительный шаг вперёд.
   На глазах у потрясённого отца Фотия, вскочившего с камня, ребёнок, не издав ни звука, с невероятной скоростью ушёл с головой в трясину. А жрецы, убедившись, что дело сделано, вышли из болота в сопровождении подростка и направились к тем, что неподвижно стояли всё это время на опушке. По всей видимости, то были родители погибшей девочки. Несколько секунд - и они скрылись среди могучих вековых сосен.
   Первым порывом отца Фотия было желание немедленно уничтожить этих богомерзких людей, которых неизвестно как земля носит. С громадным трудом он взял себя в руки и сел обратно на камень. Это было знамение, Бог привёл его сюда сейчас намеренно и он, отец Фотий, должен понять зачем, что именно должен он сделать. В том, что эти люди оскверняют землю, на которой живут, воздух, которым дышат, отец Фотий не испытывал ни малейшего сомнения, но Господь предназначил ему спасать людей, и он истово следовал своему призванию. Обращение такого количества глубоко погрязших во грехе людей, как в этой деревне - прямое тому доказательство, но эта жалкая кучка дьяволопоклонников не желала спасения и кощунственно отрицала всемогущество Господа, отрицая даже то, что было неоспоримо для любого - то, что и засуха и дождь были ниспосланы деревне в устрашение и обращение. Те, чьи души ещё не до конца очерствели, увидели это и с омерзением отринули своего лжебога, придя в лоно истинного Господа, но не эти изверги. Они, безусловно, подлежали уничтожению и заслуживали его. И он как пастырь своего стада ради спасения своих овец был обязан сделать это и сделал бы, если бы не глубокая убеждённость в том, они, эти нелюди, убитые по его приказу, попали бы к дьяволу, торжествующему свою победу. И именно поэтому отец Фотий обязан был привести их к истинному Господу даже против их воли, чтобы не дать дьяволу восторжествовать.
   На долгие часы застыв на своём камне, отец Фотий напряжённо размышлял, как можно спасти настолько заблудших людей, полностью слепых к открывшейся им истине. Долгие сентябрьские сумерки успели уже перейти непроглядную ночь, когда на него снизошло озарение. Он точно знал, что надо делать. Раз Господь привёл его сюда, значит, Он поможет, и отец Фотий спасёт каждого человека в этой деревне.
   Вернувшись в деревню, он поднял всех своих людей и призвал их прийти на площадь. Вскоре, в темноте и сырости холодной сентябрьской ночи, освещаемые лишь светом немногочисленных факелов, они собрались вокруг того, кто стал для них теперь единственным, указывающим путь и, по сути, голосом их нового Бога.
   Отец Фотий обратился к собравшимся:
   - Дети мои, известно мне, как скорбите вы по заблудшим своим братьям и сёстрам, погрязшим в грехе дьяволопоклонства, и как ненавидите вы этот грех. Ведомо мне также, как сильно желаете вы привести их в истинную веру и в какое отчаяние приходите, понимая, что дьявол слишком силён в их душах, и что ослепил он глаза их и заткнул уши их, сделав их глухими к зову милосердного Господа нашего, и я скорблю о них вместе с вами. Но я собрал вас в этот ночной час не для горестных мыслей и плача, а для радостной вести - откровение Господне было мне сегодня! Он открыл мне, как можем мы спасти их, и с Божьей помощью мы сделаем это! Мы выжжем святым огнём дьявола из их душ, и обретут они спасение в Господе нашем и жизнь вечную. Идите, дети мои, со мной, докажите вашу любовь к Господу и к ближним вашим, и мы приведём этих заблудших овец к всеблагому Богу. Огнём очистятся они и живы будут во веки веков!
   Такова была сила убеждённости священника, что люди не колебались ни секунды. Посовещавшись между собой, они разделились на две части, одна из которых осталась в деревне, начиная разводить огромный костёр, а другая, привязав к длинным и прочным палкам остро заточенные ножи, во главе со священником пошла к землянкам. Как много раз до этого, они опустились среди землянок на колени и начали громко молиться, призывая милость Господню к грешникам, а затем по резкому жесту священника вскочили на ноги и вонзили свои пики в сделанные из веток крыши. И эта ночь, мрачная и тоскливая, скрыла от глаз гибель почти всех беглецов, спящих и беззащитных перед неожиданным нападением.
   Отчаянные крики уничтожаемых людей разбудили жрецов, находившихся в своём каменном мешке, но Верховный не успел обратиться к Золотому Змею с мольбой о помощи. Тот ударил по нападающим сам, наслав на них такой смертельный ужас, что они в слепой панике, не разбирая дороги, ринулись к своим домам и забились кто куда. Но слишком мгновенным было нападение, и большая часть спавших, даже не успев проснуться, превратилась в быстро остывающие трупы, а жалкая кучка выживших, по большей части раненых людей вместе со жрецами скрылась в единственном безопасном для них теперь месте - на болоте.
   Верховный и Второй, оставив сбившихся вместе людей, отошли в сторону чтобы решить, что им делать.
   - Ну как, Верховный, - приглушённым, чтобы не слышали остальные, голосом заговорил Второй, - как нам быть дальше? Что теперь ты предлагаешь делать? - в тоне его послышалась чуть заметная злая насмешка, и он с трудом удержался от вопроса: "Снова ждать?", а вместо этого почти издевательски сказал, - я целиком полагаюсь на твоё решение.
   Очень тихим, лишённым эмоций голосом, Верховный ответил:
   - Возможно, ты был прав, предлагая убить священника, но я действовал так, как считал необходимым и наилучшим для деревни. Сейчас уже поздно гадать, как могло бы обернуться дело, действуй мы так, как ты требовал.
   Второй кивнул. Вспышка злости уже угасла, и в нём осталась только глухая безнадёжность.
   - Это так, - отозвался он, - мы потеряли всё. У меня к тебе только один вопрос - я знаю, ты говорил с Золотым Змеем - мы сможем выжить? - Второй пытался рассмотреть выражение лица Верховного, но не мог, тьма практически растворила его.
   - Нет, - коротко ответил тот.
   Второй почувствовал, как силы внезапно покинули его. Мешком опустившись на землю, он хрипло выдохнул:
   - Вот как... Почему?
   Верховный сел рядом, не обращая внимания на мокрую траву.
   - Нас осталось слишком мало. Выжившие почти все ранены, из-за засухи очень мало припасов, а впереди зима. У нас исчезла возможность жить, даже если Золотой Змей поглотит их всех, - Верховный посмотрел в сторону деревни, и Второй попытался разглядеть выражение его лица, но не смог. - Скоро придут враги, Золотой Змей может их прогнать, ты сам это видел, - заговорил Верховный медленно, - Он даже кого-то может убить сразу, а остальных через какое-то время, но времени потребуется слишком много. - Он сделал паузу и посмотрел на Второго, - как ты думаешь, скольких сможет остановить Он? Несколько десятков, может быть, несколько сотен, но недолго. А если придут тысячи?
   Тряся головой, Второй воскликнул:
   - Нет, нет, это невозможно, откуда придёт столько людей!? Надо убить священника и заставить тех снова принять власть Золотого Змея! С Его помощью мы можем вернуть себе деревню. У нас будет достаточно людей, чтобы уничтожить всех врагов. Верховный, мы должны попытаться!
   Верховный глубоко втянул воздух и задержал его в груди, а затем резко выдохнул.
   - Я больше, чем ты, знаю о том, что происходит за пределами нашей общины. Вокруг не осталось ни одной деревни, которая продолжала бы поклоняться древним богам. Почти все перешли в новую веру. Почти... - голос его стих.
   - Почти, - эхом отозвался Второй, - но не все. И те, кто отказался...
   - Уничтожены, - кивнул Верховный.
   - Уничтожены, да? - Второго начала сотрясать нервная дрожь. - Ты знал об этом и медлил? Ждать, говорил ты? Чего - уничтожения, да? Отвечай! - он схватил Верховного за плечи, охваченный диким желанием размозжить голову наставника о то кривое дерево, к которому она была прислонена.
   - Ты считаешь меня юродивым? - не делая попыток освободиться, спросил Верховный, - ты думаешь, я слабоумен и труслив? Ты знаешь, что это не так. Слишком велика пока сила нового бога и люди перешли к нему, мы не могли этого избежать. Но через какое-то время они бы поняли, с Кем им надо быть. У остальных не было богов, подобных Золотому Змею, они ничего не могли противопоставить новому богу, а мы могли. Когда они вернулись бы, мы бы стали намного сильнее, чем до этого, возможно, непобедимы. - Верховный на секунду замолчал. - Я не безумен, и я просил Золотого Змея следить за мыслями священника, чтобы предупредить возможное нападение на нас, хоть и не верил в это... - в этот момент голос его на мгновение прервался. После небольшой паузы Верховный заговорил снова, - постоянно Золотой Змей читал его мысли - он не желал нападать на нас.
   - Не желал - отпустив Верховного и отвернувшись, пробормотал Второй, - не желал, да вдруг напал.
   Слабый свет луны пробился из-за облаков, смешавшись с темнотой, и заставил мерцать мокрые от бесконечного дождя деревья. Верховный, закрыв глаза, прижался к древесному стволу и тем самым вынудил сорваться с ветвей капли, упавшие на собеседников. Но ни один из них не обратил на это внимания.
   - Я знаю, почему это произошло, - заговорил он еле слышно, - но сейчас это уже не имеет значения. Нам надо было просто ждать. Год, два, три, может, больше, но я знаю - они вернулись бы к Золотому Змею. Им пришлось бы узнать, что нет для них другого Бога, кроме Него, но... - голос Верховного прервался, и он резко наклонился вперёд, закрыв лицо руками и тяжело, судорожно дыша.
   В удивлении смотрел Второй на Верховного, не веря своим глазам. Его наставник, всегда спокойный, сдержанный, никогда не выходил из себя и ни разу не повысил голос, он всегда был образцом выдержки для Второго, а сейчас, впервые за всё время, что Второй знал Верховного, тот был в таком состоянии. Растерянный и смущённый, он нерешительно дотронулся до плеча наставника, а затем убрал руку, испытывая тягостное чувство бессилия.
   - Мы бы смогли выстоять, - заговорил Верховный снова, - вместе с Золотым Змеем, со всеми людьми, которые были бы с Ним не из страха перед наказанием, а просто потому, что Он - их Бог. Но, похоже, новый бог действительно сильнее. Он захотел нас уничтожить, и он добился своего. Но, - Верховный поднял голову, и Второго потрясло выражение торжествующей радости, что появилось на лице наставника, совершенно неуместное сейчас и от этого ещё более жуткое, - это не всегда будет так! Придёт время, и Золотой Змей обретёт новую силу и новое величие, я предвижу это! - выражение торжества исчезло с лица Верховного, и оно снова стало тусклым и безжизненным, - но это потом, а сейчас у нас только один путь, - он кивнул в сторону ближайшей топи, - точнее, у вас.
   - А ты?
   - Я умру вне Золотого Змея.
   - Ты не можешь! - потрясённо прошептал Второй. - И зачем, неужели ты так наказываешь себя?
   - Нет. Как Верховный жрец Золотого Змея, я, безусловно, несу ответственность за всё, что произошло, но умру я вне Бога по другой причине. - Верховный поднял голову и посмотрел на небо, начавшее уже светлеть на востоке. - Как Верховный жрец, я также несу ответственность и за то, чтобы род жрецов не прервался. Но сейчас этот бог слишком силён, новые жрецы не смогут жить здесь, как прежде.
   - Я останусь с тобой, - горячо заговорил Второй, - мы будем вместе и найдём тех, кто сможет продолжить вслед за нами...
   Верховный покачал головой.
   - Это невозможно. Мы не сможем выжить без помощи, в окружении врагов. Как ты будешь приносить жертвы Золотому Змею, где ты будешь их брать? Как ты сможешь прокормить себя, зная, что чем дальше ты отойдёшь от обители Золотого Змея, ища добычу, тем легче тебя убьют? Сколько ты сможешь продержаться - месяц, год? Но конец твой ясен - ты будешь убит, и не будет никого, кто отнёс бы твоё тело к Нему. А ведь ты не обычный человек, как другие, ты жрец Золотого Змея, и вне Него тебя ждёт участь худшая, чем смерть. Ты не попадёшь к Нему никогда, тело твоё сгниёт в лесу, а душа твоя безумным призраком будет блуждать вокруг.
   Дослушав Верховного в полном молчании, Второй спросил:
   - А что хочешь ты? Зачем ты хочешь умереть вне Золотого Змея, неужели ты сам выбрал себе то, от чего предостерегаешь меня?
   Тусклые сентябрьские сумерки начинающегося утра показали странную усмешку, появившуюся на лице Верховного, не то горькую, не то язвительную.
   - Я? Я буду ждать. Мёртвый. Пока не появится тот, кто сможет пойти по нашим стопам и тогда, когда это станет возможным. И только когда я сделаю жрецом нового человека, я смогу воссоединиться с Золотым Змеем - ты знаешь, Верховный не может уйти, не оставив преемника.
   - А если никто не появится? - негромко спросил Второй.
   Верховный качнул головой и невесело улыбнулся.
   - Значит, Золотой Змей останется без жрецов, а я останусь без Золотого Змея.
   - Но как же ты сможешь сделать подобное? Никто ведь, ни один человек не может жить после смерти вне Золотого Змея.
   - Я говорил с Ним. Он ответил, что это не совсем так, для меня это возможно, а в том, что я не могу сам, Он может помочь, но нужна будет жертва, большая жертва! - Лицо Верховного стало настолько страшным, что Второй отшатнулся, увидев это выражение. - Да, большая жертва, - глухо, со злой усмешкой, проговорил Верховный, - я приведу к Золотому Змею всю деревню. Никто не останется здесь живым.
   По спине Второго пробежал холодок от улыбки, похожей на ухмылку черепа, появившейся на лице Верховного, и он тихо спросил:
   - Золотой Змей прикажет им идти к Нему?
   - Нет, - всё с той же жуткой ухмылкой сказал Верховный, - они придут сами.
   - А священник, как же быть с ним? Неужели ты позволишь ему сбежать, или Золотой Змей заставит людей самих бросить Ему священника?
   - Я не позволю ему уйти. Да, эти межеумки, преступившие закон, бросят священника к Золотому Змею, стоит Ему приказать, но он так легко не отделается. Он придёт к Золотому Змею добровольно. - Верховный на несколько секунд замолчал, и лицо его стало спокойным. - Но это потребует долгого времени. И у меня оно есть, у вас же его нет. Вы уйдёте сейчас, иначе вы погибнете, потеряв возможность присоединиться к Золотому Змею. Я останусь и начну перетаскивать мёртвых...
   Второй перебил его:
   - Нет! Мы все должны это делать, не ты один. Мы отдадим тела Золотому Змею и только тогда уйдём вслед за ними к Нему.
   - Хорошо. Эти мёртвые окажутся у Золотого Змея уже скоро, а остальные придут к нему позже. - Верховный опять, как и в начале разговора, повернул голову в сторону деревни, и на этот раз Второй увидел, с какой лютой ненавистью тот смотрел на дома. - Они ещё не знают этого, но они уже мертвецы, они убили себя сами, сделав это.
   Верховный замолчал. Через какое-то время он встряхнулся и с усилием заговорил:
   - Как я сказал, здесь не останется никого. Только потом, много лет спустя появятся те, с чьей помощью Золотой Змей вернёт себе могущество. Много времени пройдёт, прежде чем это станет возможным, но я умею ждать. - Сделав паузу, Верховный пристально посмотрел на Второго. - Слушай меня сейчас со всем вниманием и запоминай всё, что я тебе скажу, ибо, быть может, мы с тобой больше никогда не увидимся. Если моё тело будет уничтожено, Золотой Змей сообщит тебе об этом, и ты тогда станешь Верховным, и мои обязанности лягут на тебя. Поэтому я должен рассказать тебе о том, что знаю, и сказать, что тебе нужно будет делать. Ещё несколько лет назад я начал готовиться к тому, чтобы увести деревню с этого места. - При этих словах Второй застыл, ошеломлённо глядя на Верховного. Увидев это, наставник слабо улыбнулся и кивнул. - Я не сошёл с ума, не бойся, неужели ты думаешь, что Золотой Змей позволил бы негодному человеку быть Его Верховным жрецом? Мы должны были уйти вместе с Ним. Давно уже с возрастающей тревогой я следил за тем, что происходит во внешнем мире, много раз я при помощи Золотого Змея сливался и с теми, кто уходил на заработки из нашей деревни, и с чужаками, из тех, кто приходил к нам. Страшные вещи творятся сейчас повсюду, никто из тех, кто пытался сохранить верность своим богам, не выжил нигде в ближайшей округе. Те, кто пытался сопротивляться, были уничтожены особенно жестоко. А если они убивали жрецов нового бога, священников, то очень скоро видели, как их накрывает толпа, жаждущая принести кровавые жертвы своему богу. Свирепая толпа, которую присылает их бог, с наслаждением убивающая без разбора всех, от мала до велика. Я говорил тебе об этом. Истребление грозило и нам, а Золотой Змей не смог бы нас защитить от того количества врагов, что пришли бы за нами. Но Золотой Змей сказал мне, что есть способ, единственный способ сохранить деревню - Он должен стать сильнее.
   Второй, резко наклонившись к Верховному, сдавленным, свистящим шёпотом спросил:
   - Почему, почему ты не сказал мне об этом раньше, ты обязан был...
   - С каких пор, - жёстко оборвал его Верховный, - Второй, ещё помнящий преемничество, считает, что может указывать Верховному жрецу, что тому говорить? С каких пор Второй думает, что имеет право решать те вопросы, которые его не касаются? Неужели ты забыл, что положение Второго не позволяет тому вмешиваться в дела, что находятся только в ведении Золотого Змея и Его Верховного жреца? Я сказал тебе раньше ровно столько, сколько тебе полагалось знать. Я говорю сейчас больше потому, что это ты знать должен. Так слушай меня и молчи. О некоторых вещах я мог бы рассказать тебе и раньше, но твой норов - одна из причин, по которой я не стал тебе говорить о них. Ты слишком горяч и нетерпелив и пытаешься сразу действовать там, где требуется выдержка и хладнокровие, вынуждая Золотого Змея тратить силы на то, чтобы тебя сдержать.
   Второй, опустив голову, глухо сказал:
   - Прости меня, Верховный.
   Наставник вздохнул.
   - Твоей вины нет в этом, со временем ты научился бы владеть собой. Но не о том речь. Веками наша деревня процветала под покровительством Золотого Змея, обитающего в этом болоте, но несколько лет назад стало ясно, что более жить здесь мы не можем, так как, оставшись, умрём. И Золотой Змей сказал, что один только путь есть для нашей деревни - Он должен стать сильнее всех богов на всей земле, и все люди будут служить Ему. И Он назначил соответственную жертву. Ты не мог не обратить внимания на то, что люди из нашей деревни стали чаще уходить на заработки, что меха, равным которых нет ни у кого, мы стали добывать и продавать в несколько раз больше, и что, возвращаясь, все пригоняли с собой скотину, которую Золотой Змей сразу принимал к себе, кроме стельных коров, суягных овец и супоросых свиней. - Второй кивнул. - Около десяти тысяч голов скота требовалось Золотому Змею, чтобы он смог начать осуществлять задуманное. Три тысячи голов Он уже поглотил за эти годы, но засуха прервала покупку скотины, а затем и... - Верховный ненадолго закрыл глаза и после короткой паузы продолжил, - ты должен знать, что от тебя требуется, если появится тот, кто сможет взять на себя жреческие обязанности, а я не смогу его обучить, из-за того, что тело моё будет уничтожено. Если Золотой Змей призовёт тебя, ты должен будешь обратиться к предыдущему Верховному, и он передаст тебе те знания, что передал бы я, будь у нас время на это. Затем ты обучишь нового жреца всему тому, чему учил тебя я. Золотой Змей и я определили путь, по которому нам суждено было пойти, и сейчас я поведаю его тебе, чтобы ты рассказал о нём новому жрецу. Как только Золотой Змей станет достаточно силён, чтобы сдвинуться с места, новый жрец и люди во главе с Золотым Змеем отправятся к ближайшему городу. Там они должны будут купить себе землю и жить на ней, не привлекая к себе внимания. Тем временем Золотой Змей при помощи действующего и предыдущих Верховных овладеет главами этого города, подчинив их души себе, и вскоре установит свою власть во всём городе. Оставив там наместников, Он отправится к следующему городу, пока все города в округе не будут во власти Золотого Змея. Далее я заглянуть не могу, и потому новый Верховный жрец к этому времени должен быть готов к тому, чтобы принять на себя всю полноту ответственности за свои решения и поступки. Ты, Второй, в нарушение всех правил сменив меня на посту Верховного, уже будучи в мире Золотого Змея, должен будешь нарушить и ещё одно - ты не сможешь жить так, как полагается жрецу Золотого Змея после перехода в Его мир. Пока ты не сочтёшь, что новый Верховный стал тем жрецом, который может в полной мере исполнять свои обязанности и называться Верховным по праву, твоё служение Золотому Змею не окончится. Ты будешь обязан всецело помогать новому Верховному и руководить им при необходимости, даже если он не обращается к тебе за помощью. Но, как я сказал, твоей обязанностью это станет только в том случае, если моё тело будет уничтожено. Ты слышал меня, и теперь ты знаешь всё, что тебе необходимо знать, и мы должны заняться другими делами.
   - Верховный, подожди, - напряжённо глядя на наставника, спросил Второй, - а почему Золотой Змей не поглотил душу этого священника, - при этом слове по его лицу пробежала судорога ненависти, а голос изменился, став сдавленным, - и в его тело не вошёл кто-нибудь из предыдущих Верховных? Он бы смог управлять им, и священник перестал бы быть нам опасен - ядовитые зубы этой гадюки были бы вырваны, оставив её живой, если уж убивать его было нельзя?
   - Ты напрасно думаешь, - с горечью сказал Верховный, - что эта мысль не посещала нас. Если бы можно было так просто справиться с этой бедой, но нет. Этого бога не интересуют тела, ему нужны только души, и убитый священник или с извлечённой из тела душой - для него разницы нет никакой. К нам в любом случае пришли бы мстители-убийцы. Так что не будем тратить время зря, его мало осталось - мы ответственны перед нашими мёртвыми.
   Поднявшись, Верховный кивнул головой Второму, приглашая его идти за собой, и направился к немногим выжившим в этой бойне людям.
   Невесёлый рассвет сентября, серый и тусклый, растёкся между людьми, тесно прижавшимися друг к другу, сидя на поливаемой бесконечным дождём земле. Спать никто не ложился, но оглушение после ночной резни сковало их, и они оцепенело сидели, слушая непрерывный шорох капель среди листвы. Звук шагов привлёк их внимание и люди, как один, посмотрели на тех, кто всегда управлял жизнью деревни. Эти жрецы, до них другие, за теми третьи и так далее - бесчисленный ряд, уходящий в глубину столетий. И сейчас люди ожидали, какая судьба была решена им жрецами.
   Верховный и Второй приближались к группе изгнанников с одним и тем же тягостным ощущением. Жалкая кучка раненых, обречённо сидящих на земле людей - всё, что осталось от мирной, процветающей ещё несколько месяцев назад деревни. Той, что столько веков существовала на этом месте и теперь была обречена гибели. Да, оставались ещё те, кто отрёкся от Золотого Змея, предал Его, но они, во-первых, уже не входили в тот непостижимый единый организм, состоящий из Бога и людей, а во-вторых, их судьба была столь же ясна для Верховного, как и судьба сидящих сейчас перед ним - они также уйдут к Золотому Змею все до одного, не пройдёт и нескольких лет.
   Подойдя к людям, жрецы остановились. Верховный скользнул по ним взглядом, на мгновение задержав его на сидящем чуть поодаль подростке-преемнике, которому никогда уже не суждено будет стать жрецом. Едва уловимо качнув головой, он перевёл взгляд на мутное небо, пробитое во многих местах деревьями, тянущими кверху свои чёрные кривые стволы.
   - Я не стану лгать вам, - заговорил Верховный, и люди затаили дыхание, - говоря, что путь у вас только один. Выбор у вас есть. Вы можете уйти отсюда, куда глаза глядят, и тогда вы, возможно, спасётесь, - вздох ужаса, вырвавшийся одновременно у всех людей, стал ответом на эти слова. Верховный кивнул. - Хорошо, этого вы не хотите. Есть другой путь - вы останетесь жить здесь, в вечном страхе, боясь хоть на несколько шагов отойти от обиталища Золотого Змея. А рано или поздно, скорее рано, вас убьют по одному, и вы никогда не сможете воссоединиться с Ним.
   Люди окаменели. Верховному не было необходимости продолжать, чтобы указать, куда ведёт третий путь. Это было ясно без слов. Но тем не менее он продолжил:
   - Да, выбор есть, но иного пути у вас нет, и вы все понимаете это. Золотой Змей ждёт вас, Он зовёт вас, своих детей, и вы отправитесь к Нему не как те, кто убегает от жестокой смерти, а как герои, жертвующие свои жизни Богу, ради того, чтобы Он мог существовать далее. Золотой Змей отблагодарит вас за эту жертву, дав вам самое лучшее из того, что Он может дать человеку.
   Один из сидящих посмотрел на жреца, стоявшего перед ним, и спросил угрюмо:
   - Разве Золотой Змей не сможет защитить нас здесь?
   - Может, - ответил Верховный. - Вы не сможете прожить здесь долго. Ваша жизнь будет непрерывным умиранием в постоянном страхе перед всем.
   - Золотой Змей всегда спасал нас от врагов и уничтожал их! - воскликнула женщина, прижимавшая к себе маленького ребёнка. - Почему же Ему и в этот раз не спасти нас? Он не может быть так слаб, Он сегодня доказал это, прогнав тех, кто хотел нас убить!
   Верховный покачал головой.
   - Золотой Змей не убивал наших врагов, - ответил он, - Он помогал нам делать это. Но нас слишком мало. Не Золотой Змей слаб - мы слабы. Снова говорю вам - здесь вы в безопасности. Но захотите ли вы жить так, питаясь лягушками, червями и корой, не имея возможности покинуть болото?
   На какое-то время воцарилась тишина. В мрачном молчании сидели люди, готовясь к неизбежному. По ту сторону смерти их, конечно, ждала прекрасная жизнь, это обещал им их Бог, но они-то жили здесь и сейчас и терять эту, и без того короткую, жизнь им не хотелось совершенно. Но ещё больше угнетала их мысль, что на земле не останется их потомков и род их прервётся навечно.
   Жрецы также стояли молча, не мешая людям примиряться с неизбежным. Выждав какое-то время, Верховный шевельнулся и приготовился говорить снова, но очень тихий, еле слышный голос остановил его:
   - Верховный, - произнёс этот голос, - ты всё время говоришь - вы должны уйти, но ни разу не сказал - мы. Что это значит, Верховный - ты не уходишь с нами? Ты остаёшься здесь?
   На Верховного смотрели около двадцати пар глаз, с тревожным напряжением ждущих ответа. Жрец медленно обвёл взглядом каждого, прежде чем ответить:
   - Да, я не ухожу с вами, - откликнулся он наконец, - но я не остаюсь здесь. Род жрецов не должен прерваться, и я буду ждать того, кто сможет его продолжить.
   - Но где же ты будешь ждать, Верховный?
   - По ту сторону смерти.
   Говорить больше было не о чем. Люди под руководством Второго собрали убитых вместе и опустили в болото, наблюдая, как исчезают тела в чёрной глубине. И после того, как последний труп, уже остывший и окоченелый, отправился к Золотому Змею, вслед за ним один за другим ушли и живые - присоединиться к бесчисленным поколениям предков, живущих, как они верили, в мире их Бога.
   Верховный, сидевший поодаль, следил, как исчезает, навсегда уходит из этого мира прежняя жизнь. Последний человек на его глазах скрылся в трясине, а Верховный продолжал сидеть, неотрывно глядя на застывшую топь. Не один час ещё он провёл там, не двигаясь с места, слушая, как капает вода, стекающая с листвы, как отдельные птицы, издав короткие трели, умолкали как бы испуганно, и как в деревне, затаившейся после ночного кошмара, вынужденно проявляется жизнь. Вынужденно - потому что люди предпочли бы в этот день никак не заявлять о своём существовании, но скотина требовала ухода и отчаянно звала хозяев.
   Вялый рассвет перетёк в полумёртвый белёсый день, когда Верховный всё же поднялся, разминая затёкшие от холода и неподвижности мышцы, и медленно отправился к подземной пещере. С трудом отодвинув камень, закрывающий вход, он с ещё большим трудом задвинул его обратно за собой, тщательно следя за тем, чтобы ни одна полоска света не проникла внутрь. Внизу он наощупь зажёг светильник и, захватив его с собой, прошёл в дальний угол пещеры, в которой с незапамятных времён лежал огромный валун песчаника. Поставив светильник рядом, Верховный опустился перед валуном на колени.
   Рыхлый камень легко поддавался обработке, и в относительно скором времени послание будущему жрецу было готово. Верховный поднялся и отправился к центру пещеры. Там он повесил светильник на место и снова вернулся к камню. Обойдя его, он остановился у противоположной стороны валуна и надел золотые украшения, сначала на голову, затем на руки и под конец застегнул на себе тяжёлый, тускло мерцающий пояс. Несколько секунд Верховный стоял неподвижно, и взгляд его был обращён вглубь. Затем его рука потянулась к поясу и достала небольшой, но очень острый нож. С неменяющимся выражением глаз, Верховный полоснул себя сначала по одной, а затем по другой руке. Нож выпал, со звоном ударившись о пол, и отскочил в сторону. Какое-то время Верховный стоял, слегка наклонившись, положив руки на валун, и кровь его, стекающая с запястий, впитывалась вглубь камня. Она вытекала, и с ней покидала тело жизнь Верховного, заставляя его мягко опуститься на камень, как бы обнимая его. В скором времени всё было закончено. Верховный переместился в мир мёртвых.
  
   Оставшаяся под руководством отца Фотия деревня пережила и ужас той ночи, когда Золотой Змей прогнал их прочь, и страх перед наказанием, которое, по их мнению, должно было последовать обязательно. А как мог карать Золотой Змей, они знали не понаслышке. Но всё обошлось, и люди постепенно успокоились, а жизнь вошла в прежнюю колею. Первые несколько лет создавалось впечатление, что они вообще не меняли бога - настолько привычным было всё, что они делали. За двумя только исключениями - больше не уходили люди на болото в дни равноденствия и солнцестояния, вместо этого местные жители обучились ритуалам христианских обрядов, совершаемых в свежепостроенной церкви. И у них больше не было снов, в которых они видели своих мёртвых.
   Пока жизнь в деревне текла своим чередом, над головами ничего не подозревающих людей начали сгущаться тучи. Точнее говоря, время их существования на земле неуклонно приближалось к концу. Первым звоночком стало исчезновение нескольких тёлок из стада, зарезанных волками в один день. Дело в том, что Золотой Змей, оберегая жизни и имущество жителей деревни, достиг того, что хищники боялись этих мест как огня, обходя их большим кругом, и подобного в деревне не случалось никогда. Но Золотой Змей был отныне безразличен к судьбе деревни, и сохранность её имущества больше не входила в круг его обязанностей. Новое поколение хищных зверей, не знающих о том ужасе, что таится в болоте, начало заселять эти прекрасные места.
   Жители деревни больше не могли пасти скотину в любом месте, где им было угодно. Теперь стадо всегда находилось около домов под бдительным присмотром не менее чем двух пастухов. Но это не спасало. Волки, смелеющие с каждым днём, стали резать скот, не боясь людей, а однажды утащили в лес ребёнка, играющего на улице.
   Отец Фотий без конца пытался вселять уверенность в начавших падать духом людей, но тщетно: те считали, что нашествие хищников - закономерная кара за то, что они совершили. Тогда отец Фотий лично застрелил несколько волков, без страха бродивших около деревни, и остальные стали осторожнее. Но количество домашней живности продолжало уменьшаться с каждым днём.
   Быть может, отцу Фотию удалось бы убедить людей, что дело здесь не в гневе их прежнего бога, а в их собственной трусости и бездеятельности, но тут опять началась засуха.
   После тех страшных двух лет погода год за годом была на редкость ровной и благоприятной. Умеренно морозные зимы, переходящие в своё время начинающуюся весну; лето солнечное и не скупое на дожди и тёплая урожайная осень. Всё это время жители деревни были уверены в том, что это результат заступничества их нового могущественного Бога и молились ему искренне и с усердием.
   Но однажды, лет десять спустя после тех событий, наступившая весна не принесла с собой ни капли дождя. Снега давно уже сошли, и пересохшая земля отчаянно жаждала воды, но взять её было неоткуда. Не было её и летом. Растения засохли, и в деревне наступил голод. Пришедшая зима стала самой малоснежной и морозной за всё время, что могли вспомнить даже наиболее старые из живущих в деревне, и она погубила озимые. Людям стало страшно. С одной стороны был Золотой Змей, который наконец ударил по ним своим мщением и, по всей видимости, решил уничтожить их. С другой - отец Фотий, говорящий от имени их нового Бога, и то увещевающий их, то гневно обличающий, говоря, что это наказание свыше за их греховность и неверие. За ними - совершённое десять лет назад, лежащее тяжким грузом на из совести, хотя об этом никто не говорил. А перед ними - голодная смерть в течение ближайших месяцев. А кто не умрёт от голода, того сожрут хищники, из-за нехватки еды окончательно потерявшие страх перед людьми. Словом, они оказались окружены со всех сторон.
   И именно сейчас, когда отчаяние людей достигло высшей точки, то к одному, то к другому стал являться во сне Верховный. И он подтверждал их страхи, что всё, что происходит с ними сейчас - есть справедливая кара Золотого Змея. Их Бог не забыл того, что они сделали десять лет назад, но тем не менее они всё же Его дети и если они придут к Нему, принеся в качестве искупительной жертвы всю свою скотину, Он простит их и примет к себе. Всё, что нужно им сделать - это уйти, утопиться в болоте.
   С гневом и бессилием отец Фотий наблюдал за тем, как его паства готова отречься от его Бога, ради возвращения к прежнему. Силой своего авторитета он пока ещё мог заставить людей подчиняться ему, но было ясно - возвращение их в прежнюю веру всего лишь вопрос времени. А подкрепляли его уверенность в этом чудеса, которые стали происходить в деревне. Чудеса, которые, по словам людей, совершал уже десять лет как мёртвый Верховный жрец. То он, явившись кому-нибудь во сне, говорил, что в том или ином месте после заката забьёт родник и будет бить всю ночь, то сообщал, где находится отбившаяся от стада корова, то, как и когда-то, указывал, кто близок к смерти. Всё так и сбывалось, как предсказывал мёртвый Верховный. И несколько человек поддалось его словам, и однажды ночью навсегда они ушли на болото. А на следующую ночь они пришли во сне ко всем жителям деревни, и лица их излучали счастье, и говорили они, что Золотой Змей принял их без гнева, и что нет для них больше ни горя, ни забот. И наступившим днём ещё пять домов обезлюдели, а обитатели их без следа исчезли из деревни.
   Отец Фотий понял, что необходимо что-то делать, причём делать немедленно, иначе будет поздно. Весь день, весь вечер и часть ночи он молился, прося Бога вразумить его, указать ему, как он должен поступить, чтобы спасти деревню. Глубокой ночью, в изнеможении от молитв, голода и непрерывного напряжения всех сил, отец Фотий погрузился в сон.
   И тогда к нему пришёл Верховный.
   - Где же твой бог, священник? - насмешливо спросил он. - Ты теряешь своё стадо, и очень скоро оно уйдёт от тебя.
   - Изыди, нечистый дух! - отец Фотий начал торопливо креститься, чувствуя одновременно и яростный гнев на это отродье дьявола, осмелившееся заговорить с ним, и липкий ползучий страх.
   - Я это уже сделал много лет назад, священник, но и ты последуешь за мной. Очень скоро последуешь.
   Упав на колени, отец Фотий закрыл глаза и начал молиться, призывая Бога охранить его от этого демона.
   - Что же, священник, слаб твой бог оказался? - Верховный без улыбки смотрел на отца Фотия. - Ты же проповедовал, что бог твой всесилен, и верой своей ты спасёшься. Иди же, священник, сразись с моим Богом, победи Его и ты докажешь, что твой бог сильнее. Забирай тогда деревню. Иначе Золотой Змей возьмёт её Себе. Или что, - Верховный, склонив голову на бок, рассматривал молящегося отца Фотия, - ты попытаешься сбежать и увести за собой своё стадо, но осмелишься ли ты тогда утверждать, что твой бог сильнее? Подумай об этом, священник.
   Голос отца Фотия, бормочущего молитвы, начал повышаться, срываясь временами на крик. Пытаясь заглушить этого спокойного, даже участливого демона, он выкрикивал слова молитв, не сразу обратив внимание на то, что к нему больше никто не обращается. Он открыл глаза, и действительно - рядом с ним никого не было. Снова опустив веки, отец Фотий закрыл лицо руками и в этот момент понял, что лежит на полу, уткнувшись лицом в сжатые кулаки, отчего оно сильно болит, и весь этот разговор, всё, что произошло несколькими минутами ранее, было просто сном.
   Пусть так - это был всего лишь сон, но слова, что отец Фотий услышал в нём, врезались ему в память. Теперь он знал, что ему делать. Он не мог сбежать отсюда, он должен отправиться к этому дьяволу и сразиться с ним и победить его, иначе... Ведь иначе жрец был прав, и что тогда?
   Утром отец Фотий собрал всех без исключения жителей деревни, объявив им, что идёт сражаться с демоном, ложно называющим себя их богом и совращающим их. Он идёт победить его и доказать тем самым силу своего Бога, но если он не вернётся, люди должны навсегда покинуть это проклятое место и уйти туда, где сильна христианская вера и где подобные демоны просто не могут существовать. Взяв с них клятву выполнить его волю, отец Фотий призвал паству к молитве и сам истово молился на протяжении нескольких часов. Затем он отправился к болоту, и больше его не видели.
   Несколько дней люди ждали его возвращения, а обречённость тем временем всё прочнее пускала корни в их душах. И в итоге, в один прекрасный день, полностью забыв о клятве, данной отцу Фотию, но помня то, чему он научил их, все оставшиеся в живых жители деревни опустились на колени и поползли к болоту, непрерывно кланяясь и моля Золотого Змея простить их прегрешения перед Ним и принять их без гнева. И в скором времени деревня полностью и безоговорочно прекратила своё существование."
  
   Мангусты одновременно открыли глаза и сели на земле с ошарашенным видом людей, бесцеремонно вырванных из яркого и живого сна.
   - Слушай, а мы точно вернулись?
   - Похоже, что да.
   - Вернулись... - Юля потёрла лицо руками и раз в десятый оглянулась вокруг, - но не до конца. Я, во всяком случае, точно. У меня такое ощущение, что я ещё процентов на девяносто там.
   Егор почти не слушал сестру.
   - Неужели всё это было на самом деле?
   Перед его глазами проплывала безостановочная череда картин, свидетелем которых он был совсем недавно, а может, и столетия назад.
   - Ты говоришь о тех целителях, деревне и священнике?
   Егор быстро обернулся к сестре.
   - Значит, не привиделось, - после долгой паузы произнёс он, - ну и ну.
   Юля пожала плечами.
   - Не просто же так мы туда ходили, - заметила она спокойно и вдруг застыла, вытаращив глаза и раскрыв рот.
   - Ты чего, Юль? - испуганно воскликнул Егор.
   Сестра не отвечала, уставившись небо. Пытаясь понять, что же могло настолько её ошеломить, Егор проследил за направлением её взгляда, и в результате окаменел сам.
   - А какое сегодня число? - с трудом выталкивая слова, прохрипела Юля.
   - Я не знаю, - прошептал в ответ Егор.
   Вскочив на ноги с бешено заколотившимся сердцем, Юля сначала посмотрела на забинтованную руку, а потом резко крутанулась, пытаясь обнаружить собак. Алтай лежал, положив голову на лапы, и отсутствующим взглядом смотрел куда-то вдаль. Что же касается Ангары, то она лениво бродила поблизости, от нечего делать обнюхивая разные травинки. Другими словами, собаки были совершенно спокойны.
   - Но что же это такое? - плюхнувшись обратно на землю, выдохнула Юля. - Как подобное может быть?
   - Я не знаю. - Егор смотрел на небольшое розовое облако, медленно плывущее над дальним лесом. - Но что я знаю точно, так это то, что когда мы уходили туда, - он, не глядя, ткнул пальцем в сторону пятна, - именно это облако висело на этом самом месте.
   - Вот это да! Ведь ты говорил, что я отсутствовала не менее трёх часов, - Егор кивнул, - а я всего лишь трепалась со жрецом, а тут такое... - Юля замолчала, не в силах уразуметь подобное.
   - Да, такое. Мы отсутствовали чёрт знает сколько времени, а, оказывается, прошло всего лишь несколько секунд.
   Егор провёл рукой по лицу и закрыл глаза. Открыв их, он снова посмотрел на то же облако, успевшее уже немного проползти вперёд.
   - К этому надо привыкнуть, - сказал он и замолчал.
   Молчала и Юля.
   Так, не говоря ни слова, они сидели до тех пор, пока над верхушками деревьев на горизонте не показался край солнечного диска. Тогда они, не сговариваясь, как по команде, встали и отправились домой, на несколько мгновений задержавшись только, чтобы вернуть золотые украшения их владельцу. Икс поглотил их, как поглотил днём ранее тело самого жреца.
  
   - Давно рассвело и Марина, безусловно, уже на ногах, - произнёс Егор, едва дом показался в пределах видимости.
   - И что? - поинтересовалась Юля, мысли которой витали где-то далеко отсюда.
   - А то, что она непременно заинтересуется этими своеобразными браслетами на наших руках. А ещё больше тем, что под ними находится.
   - О-о, - протянула Юля, чьи мысли при этих словах начали к ней возвращаться, - это и в самом деле может стать проблемой. - Она мрачно усмехнулась. - Андрей и так считает, что я на тебя тлетворное воздействие оказываю, а здесь вообще может решить, что я подбила тебя на коллективное самоубийство, да по неопытности не получилось. Ты в курсе? - Юля бросила взгляд на брата, - Марина спрашивала меня, не принимаю ли я наркотики. Явно не со своей подачи.
   Егор присвистнул.
   - Да, ничего себе, может выйти не очень хорошо. Нам и так забот хватает, лишние скандалы дома ни к чему. Надо что-то придумать.
   - То-то и оно, только что? На случайные порезы не спишешь. Во-первых, не похоже, а во-вторых, мало кто берёт с собой бинты на прогулку. Их, конечно, можно было снять, - с сомнением поглядев на забинтованное запястье, сказала Юля, - но не хотелось бы пока.
   Егор в задумчивости смотрел на деревья, растущие около дома, пытаясь придумать объяснение, и через несколько секунд весело воскликнул.
   - Я, кажется, знаю. Дурацкая идея, но они проглотят. Они от нас чего-то подобного и ждут.
   - Ну? - нетерпеливо спросила сестра.
   - Что-то вроде побрататься хотели.
   - Но мы и так родные брат и сестра, по крови, зачем нам ещё и руки резать?
   - Значит, страшную клятву давали и кровью скрепили, приключенческих романов начитавшись.
   Юля зло рассмеялась.
   - А что, ты прав ведь, без сомнения, прокатит! Подумать только, как же легко навешать лапшу на уши людям, если говоришь им то, что они хотят слышать. Ладно, с этим покончили, теперь другой вопрос - ты спать хочешь?
   - Даже если бы с ног валился, пока ты не расскажешь мне всё, что тебе жрец говорил, всё равно не лягу.
   - И отлично, значит, зайдём на кухню, возьмём что-нибудь поесть и поднимемся ко мне или к тебе, а там поговорим.
  
   Марина, как и предвидел Егор, уже давно встала и в полном соответствии с его словами сразу же обратила внимание на забинтованные руки. И, как и рассчитывали Мангусты, поохала, покачала головой, повозмущалась их детским безрассудством, поверив им безоговорочно и сразу.
   - Любопытно, - заговорила Юля, когда они уже сидели в комнате Егора, не то завтракая, не то ужиная, - а скажи мы ей правду, какая бы была реакция?
   - Ну, тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать это, - равнодушно пожал плечами Егор.
   - Это да, а вот если бы она поверила, а?
   - Да, - согласился Егор, - это было бы и в самом деле интересно. Но об этом хватит, давай, рассказывай, безумно любопытно, о чём это можно было говорить на протяжении трёх часов.
   Юля, улыбавшаяся до этого, закусила губу, а затем заговорила:
   - Ну, во-первых, я хочу сказать, что всё это совсем невесело, а временами довольно мрачно, а во-вторых, небольшое лирическое отступление. Знаешь, Егор, такое ощущение, что у меня почву из-под ног выдернули. Точнее, она просто исчезла. Была - и нет её. Одно дело - предполагать, что существуют разные миры, помимо того, в котором мы обитаем, а столкнуться с этим непосредственно, лоб в лоб - совсем другое. Даже жрец во сне - это было не то.
   - А почему? - поинтересовался Егор. - В принципе, я тебя понимаю. После того, что было этой ночью, у меня, кстати, тоже ощущение, что я или не полностью оттуда вернулся или не совсем сюда. Но почему жрец во сне - это другое?
   - Насчёт ощущений я с тобой полностью согласна. Реальность стала, как бы так выразиться, менее реальной, что ли.
   Егор, соглашаясь, кивнул.
   - А по поводу жреца... - Юля скорчила странную гримасу и пожала плечами, - понимаешь, мало ли, что я видела в своём сне, это ничего не значит.
   - Но находка, пещера, камни, твой ужас, в конце концов, в точном соответствии с надписью! - воскликнул Егор.
   Юля покачала головой.
   - Это ничего не значит. Всё это может относиться только к нашему миру. Ведь если считать, что человек - это не абсолютно замкнутая, отдельная от всего система, а нечто совсем иное, что может обмениваться информацией с окружающей средой, пусть и в ничтожно малой мере осознавая это... - Юля резко прервала себя, - я тебе рассказывала, как обнаружила всё же "Психологию и алхимию"?
   - Нет, но зато я помню, сколько ты меня гоняла по книжным в поисках её!
   - Вот-вот, а её всё не было, в то время как она мне позарез была нужна. Плюс, я на своей шкуре, так сказать, хотела проверить проявление архетипов. Неужели не рассказывала?
   - Нет, но это и неудивительно, учитывая, в каком состоянии мы тогда находились. - Брат хмыкнул, - тут розового слона, танцующего в лунном свете, увидишь и забудешь рассказать.
   - Твоя правда, Егор, - вздохнула Юля, - ну ладно, тогда слушай. Дня через три после того, как мне приснился крайне любопытный и необычный даже для меня сон, я захожу в книжный, иду, как обычно, к полке с психологией и, как обычно, ничего не нахожу. И тут я выключаюсь. - Юля помолчала немного. - Просто не знаю, как это по-другому назвать. Я разворачиваюсь и иду вперёд, практически не осознавая, что я делаю и ничего не вижу, только темнота вокруг. Похоже, какая-то часть меня взяла в свои руки бразды правления, оттеснив сознание в сторону. Для меня как свет выключили, да и меня, считай, почти не было. Так вот, я иду, останавливаюсь, поворачиваюсь и начинаю на что-то смотреть. Сознание почти отсутствует. Плавно, но быстро на фоне черноты и совершенно размытой картинки начинает проявляться посередине светлое пятно, буквально на глазах обретающее резкость. Я могу разглядеть название, и тут я понимаю, на что я смотрю - "Психология и алхимия". Сознание мгновенно включилось, как включают свет, кстати, именно свет для меня тоже зажёгся, до этого всё было чёрным, я дико заорала, перепугав парня, стоящего рядом, и вцепилась в книгу. Вытащив её, я тут же ушла оттуда, даже не посмотрев, где я, собственно, её взяла.
   Юля сделала небольшую паузу и задумчиво продолжила:
   - Парня можно понять, не так часто люди вопят и вцепляются в книги, стоящие на стенде под названием "Философия". - Егор захохотал. - Я потом специально сходила посмотреть. И кстати, это была единственная рыжая книга из сонма чёрных, окружавших её. И, смотри, я там либо никогда не бывала, либо заходила очень давно. Считать, что за всё это время, а если я и проходила там, то не менее года назад, книги ни разу не перемещались - просто нелепо. Тем не менее это нечто во мне, что и привело меня туда, прекрасно знало, где она находится. С таким же успехом я бы могла увидеть это во сне, тем более что моё состояние тогда мало чем отличалось от сна. И да, когда я той же ночью читала книгу, на одной из первых же иллюстраций увидела практически точную копию одного из эпизодов моего сна. Но мир Икса - это совсем другое дело. Он есть, он иной и он реален. Реален не меньше, чем этот. Тяжело это сразу принять.
   - Я понимаю тебя, - тихо откликнулся Егор, - это и в самом деле очень сложно принять. Всё перевернулось с ног на голову.
   - Да, ну хорошо, с лирической частью покончено, а теперь к делу. Я сейчас опишу то, как я это видела. Я помню, как стояла ночью у этого зыбучего пятна - и уже нахожусь в другом мире. Странный мир, очень странный. Вроде бы чёткий, а на грани восприятия как будто всё плывёт. В принципе, очень похоже на то место, где я находилась перед этим. Если бы не освещение, серое, похожее на рассветное, и очень странное впечатление от всего и не то, что я недвусмысленно знала, что нахожусь в другой реальности, можно было бы решить, что я никуда не перемещалась. У тебя также было?
   - Ну да, то же самое.
   - Кстати, ещё по поводу договора с Иксом...
   Егор вздрогнул и посмотрел на Юлю с таким выражением на лице, что она осеклась.
   - Какого договора?
   - Ну как же, того, о котором я говорила: по поводу собак и всего остального, - пояснила Юля и, увидев, что брат расслабился, мрачно ухмыльнулась.
   - А, этого, - с облегчением сказал Егор, не заметивший странного выражения лица сестры.
   - Рано радуешься. Ты вообще знаешь, для чего он заключался?
   Нахмурившись, Егор покачал головой.
   - Ну как же! - нетерпеливо воскликнула Юля, - для свободного прохода в тот мир.
   - А-а, - протянул Егор, - это я знаю.
   Юля кивнула.
   - А свободный проход в тот мир нужен для того, чтобы была возможность нормально общаться с Иксом. Ему, в принципе, без разницы, где находится человек, а вот человеку это очень важно. В этом мире отсутствуют ясность и чистота восприятия, необходимые для того, чтобы слышать его. Во всяком случае, для таких ни черта не знающих и не умеющих пеньков, как мы. Но беда не в этом. Получили возможность проходить в мир Икса - это здорово, но загвоздка в том, что мы оказались пойманы в ловушку.
   - Что это значит? - напряжённо спросил брат.
   - Да, в общем-то, ничего, если не считать того, что попали мы с тобой, мелкий, до конца жизни, да и после смерти оно ничуть не радужнее. - Юля с кривой ухмылкой развела руки в стороны. - Так-то, уйти можно только на тот свет и никуда больше. А тот свет для нас - либо Икс, либо то, о чём говорил Верховный Второму. Кстати, он особо задержался на этом вопросе. Верховный сказал, как только тело умирает, связь с Иксом разрывается, и если это был рядовой житель деревни, то он умирал как обычный человек. Совсем другое дело жрецы - их связь с Иксом при жизни слишком сильна, и поэтому они не могут умереть полностью. Я спросила Верховного, но, сдаётся мне, что он и сам точно не знал, почему мёртвые жрецы теряют разум. Всё, что он мог сказать, так это что жрец уже не совсем человек и наполовину принадлежит Золотому Змею. Оказывается, Икс их видит, но не может забрать, пока нет хотя бы части тела. Видимо, жрецы слишком сильно зависят от силы Икса и при разрыве связи просто не могут сохранять ясное сознание после смерти, элементарно не хватает энергии.
   - А в случае уничтожения Икса, что тогда?
   - А этого, как ты сам понимаешь, никто не знает. Если нам повезёт, узнаем это на своей шкуре.
   Егор вполголоса пробормотал: "До чего ж интересно будет умирать, кто бы мог подумать".
   - Да уж, - отозвалась Юля, - очень интересно. Но, как говорится, вернёмся к нашим баранам, а именно - к нюансам связи с Иксом. Для свободного перемещения между двумя мирами действительно необходимы две вещи - кровь и намерение. Кровь даёт прочность и открывает проход, а намерение - направление и ясность. Смотри, те, кто связан с Иксом только через кровь, имеют прочную связь, но без направления. Не желая входить с ним в контакт, по большей части и не подозревая о его существовании, они тем не менее в каком-то смысле постоянно находятся в его мире, в то время как их намерение и сознание отчаянно протестуют. Отсюда кошмары, потеря сознания и тягостное настроение. А Икс, рано или поздно, всех, кто связан с ним через кровь, затягивает к себе. Именно за счёт прочности, которую даёт кровь. А в связи через намерение нет никакой прочности, хотя и присутствует направление. В принципе, возможна даже обоюдная связь, но только в этом мире. Всё же для входа в тот мир кровь необходима. Между прочим, даже когда человек ещё здоров физически, и Икс пока не в состоянии заставить прийти его к себе, сознание втянуть он может, даже неумышленно. Это его, как ты понимаешь, Стас описывал как что-то тёмное, жуткое, находящееся рядом, то, что рано или поздно до него доберётся. Просто у связанных только через кровь очень смутное, искажённое восприятие. Так сказать, они могут туда входить, но не хотят, а связанные только через намерение хотят, но не могут. - Юля хмыкнула. - Да, а итог у всех один - конец жизни в болоте у Икса. Ну ладно, это по поводу входа. А теперь, что было после того, как я там оказалась. Так вот, оказываюсь я там и никого не вижу. Я заявляю, что пришла выслушать жреца, как и обещала. Тут он и появляется. Сразу объявляет, что как только расскажет мне обо всём, он свободен и общаться со мной более не намерен, кроме тех случаев, когда это необходимо для дела, и тогда либо я к нему могу обратиться, либо он сам проявится. Затем объявил, что я могу свободно проходить в этот мир и уходить обратно. Сообщив это, приступил к рассказу.
   Юля замолчала, определяясь, с чего начать.
   - Ладно, - решила она, - всё рассказывать нет необходимости. Дело в том, что он за эти три часа попытался впихнуть в меня всё то, чему преемники учатся лет пятнадцать-двадцать. Мало что из этого нам нужно сейчас.
   Егор прервал её:
   - Откуда ты знаешь, что может пригодиться, а что нет?
   Юля уставилась на брата и смотрела на него очень долго, явно не собираясь отводить глаза. Егор не выдержал:
   - Ну чего ты смотришь на меня как солдат на вошь! Дыру просмотришь насквозь.
   - Не вопрос, - заговорила Юля, - я могу тебе во всех подробностях рассказать (а я помню это прекрасно), как совершаются ритуалы жертвоприношения в дни солнцестояний, в дни равноденствий - между ними есть различия. И пусть итог у всех один - человек отправляется в трясину, это четыре отличных друг от друга ритуала. Или какими ритуалами был обставлен уход смертельно больных, сколько, кого и каким образом жертвовалось ему в случае нападения на деревню или при неблагоприятных погодных условиях. Или, - по лицу её пробежала судорога, - как отправляли к Иксу захваченных врагов. Я могу это всё рассказать, но оно тебе надо будет?
   Егор, напряжённо слушавший сестру, отвёл глаза.
   - Нет, - тихо ответил он, - когда-нибудь я попрошу тебя рассказать об этом, но не сейчас. Но жрец, Верховный! Зачем он говорил тебе об этом? К чему это сейчас? Все эти кровавые жертвы, управление деревней, которое было актуально пятьсот лет назад.
   Юля сжала зубы, а лицо её стало очень мрачным.
   - Понимаешь, - заговорила она медленно, - Верховный все эти сотни лет был как бы в анабиозе. Откуда бы ему знать о том, что произошло в мире? Всё, что он знает - это то, что Икс здесь и силён, как никогда, а в окрестностях располагается деревня. Для него ничего особо не изменилось. Ты ведь помнишь, что Верховный говорил Второму - он не может уйти, пока не найдёт для Икса жреца.
   Егор кивнул.
   - Ну вот, это он и сделал. Он нашёл меня или, быть может, я нашла его, это неважно. Он обучал нового жреца и передавал всё, что знал сам, что нужно для управления деревней. Да и пока он разговаривал со мной там, то намертво вбил в меня одну вещь: нарушать правила и традиции можно только в одном случае - ради Золотого Змея, в случае крайней необходимости. Здесь необходимости не было, вот он и не нарушал.
   - Понятно.
   - Жрецы, они ведь управляли всей деревней, каждым её действием и каждой мыслью. Они принимали все решения, через них была связь с удалёнными жителями деревни, они объявляли, кто должен остаться в ней, а кто уходить на заработки. Они решали споры, они выбирали, кого необходимо принести в жертву, через них люди обращались к своему богу. Обо всём этом мне рассказывал Верховный.
   Юля поднялась с кресла, и, подойдя к окну, стала смотреть на дальний лес, чёрной змеёй изогнувшийся на горизонте. Не оборачиваясь, она продолжила рассказ:
   - То, что мы видели, не отражает в полной мере картину того, что на самом деле было у жрецов. Икс же вообще не вмешивался во взаимоотношения между людьми, разве что по просьбе жрецов, и только в случае крайней необходимости самостоятельно. Могло сложиться впечатление, что с Иксом общался только Верховный, но это не так. Функции Верховного и Второго были чётко разграничены. Все глобальные решения, те, что касались всей деревни, были на совести Верховного. Частными вопросами связи людей с Иксом занимался Второй. Через много лет после инициации Второго, Верховный начинал его постепенно втягивать в решение глобальных вопросов. Так что к тому моменту, когда Верховный в силу возраста и здоровья должен был покинуть этот мир и присоединиться к Иксу, Второй уже знал всё, что было необходимо. Также Верховный много говорил о необходимости тщательного выбора преемника, об обучении его, о жёстком требовании держать ребёнка в строгой изоляции от, так сказать, мирян. На каких ритуалах он должен был присутствовать, а на каких нет, когда начинать вовлекать его во все таинства и так далее.
   Хмыкнув, Юля обернулась к брату.
   - Даже такой вопрос он не обошёл молчанием. Ведь жрецами могли стать люди обоего пола, а жили они все вместе. И если, что, правда, бывало очень редко, между двумя жрецами возникала слишком тесная привязанность... Впрочем, - Юля пожала плечами, - это же касалось и однополых. Так вот - это было предметом разбирательств Икса. В его юрисдикции, так сказать, находилось. Никто не знал, что он делал, но проблема решалась.
   Егор встал с кресла и прошёлся по комнате. Подойдя к окну, он встал рядом с сестрой и несколько секунд смотрел на улицу, затем повернулся к ней и спросил:
   - А Верховный сказал что-нибудь такое, что могло бы нам пригодиться?
   С усмешкой глядя на брата, Юля ответила:
   - Ты же сам сказал, откуда мне знать, что может нам пригодиться, а что нет. И ты прав, я действительно не знаю. Время покажет, что может стать нам полезным.
   - Неужели ты ничего не можешь сказать сейчас?
   Юля ответила после долгого молчания:
   - Нет, Егор, совсем ничего. Единственное, что я могу сказать - это то, что мне это всё не нравится. Какая-то абсолютно отвратительная ситуация. - Она поморщилась и затрясла головой. - Нет, даже не так, я просто не могу подобрать подходящие слова. Егор, ты только вдумайся, на что пошёл этот человек, Верховный. Из любви к своему богу и чувства долга он отказался от себя, принёс себя в жертву. Ты же знаешь, ты видел это. Он ведь мог так и не дождаться никого, его тело могло быть уничтожено, сожжено, например, и он навсегда остался бы между двух миров. - Юля снова замолчала на какое-то время, мрачно глядя перед собой, а затем с усилием заговорила снова, - и знаешь, что меня больше всего угнетает - он указал нам путь к Золотому Змею, считая нас продолжателями своего дела, Икс нас принял у себя. А ведь, кто знает, возможно, он впустил и принял собственную смерть. А привёл её человек, который пожертвовал всем, ради того, чтобы его бог жил! Ведь это же откровенное предательство того, кто доверился нам, это же мерзко.
   Егор очень болезненно воспринял слова сестры. Сказанное Юлей было для него подобно ударам плети по незатянувшейся ране. Он сидел, чувствуя, как гулко бухает сердце и кровь прилила к лицу.
   Юля безнадёжно махнула рукой.
   - А, ладно, что сейчас об этом думать, ни к чему хорошему не приведёт, это точно.
   Она застыла, угрюмо глядя вниз.
   - Юль, - тихо обратился к сестре Егор, - ты же знаешь, что всё это мне нравится не больше, чем тебе, и я полностью согласен с тем, что это отвратительно, но ты ошибаешься - предательством это всё же считать нельзя. Верховный поставил тебя перед фактом, не спрашивая твоего мнения, а Икс... Не думаю, что он питает какие-либо иллюзии на наш счёт и раз принял нас, значит, у него есть на это свои причины.
   Юля резко подняла голову и посмотрела на брата.
   - Да? - со злой усмешкой спросила она. - Ещё вчера ты говорил иначе. Не ты ли заставил меня слушать страстную речь о допустимости или недопустимости подобного? - Она стихла и опустилась на пол, прижавшись спиной к стене. - Впрочем, это неважно. Я могу убеждать себя в чём угодно, но это ничего не меняет. Ты это знаешь не хуже меня. Так что, Егор, для самоуспокоения можно придумать всё, что угодно, и даже поверить в это, но ты всё равно будешь знать, что это не так, себя не обманешь. - Она мрачно покачала головой. - Раз уж зашла речь о предательстве и недопустимости - ты просто вдумайся, Егор, за какие-то два месяца отколовшаяся часть деревни превратилась в такое, о чём и думать не хочется. Там же были их родные, их друзья, когда-то они ведь точно были друзьями, и вот они хладнокровно, без тени сомнения идут их убивать, совершенно беззащитных. Ведь это священник фанатик, к тому же те для него были чужими, да ещё и дьяволопоклонниками, то есть безусловными врагами. А эти должны были прекрасно понимать, что и с кем делают. И тем не менее они вообще не колебались. Как такое возможно? Даже потом их не столько волновало то, что они сделали, сколько ожидаемое возмездие со стороны Икса. Это страшно.
   - Я боюсь, Юль, - тихо ответил Егор, - что на самом деле всё ещё страшнее. Это же были обычные люди, не выродки какие-нибудь, заботились друг о друге. И то, что они за такой короткий срок превратились в нелюдей... - он замолчал, не став заканчивать фразу, и это сделала за него сестра:
   - ...означает, что это может произойти с кем угодно, где угодно и когда угодно.
   Егор кивнул и отвернулся, и взгляд его упал на муху, которая, отчаянно жужжа, изо всех сил старалась выбраться из липкой сети, но своим трепыханием добилась только того, что привлекла внимание паука. С минуту продолжалась неравная борьба, а затем всё было кончено. Завёрнутый в кокон, растворяемый ядом трупик остался висеть на паутине, паук же уполз обратно и скрылся в углу. Егор вздрогнул, и взгляд его на мгновение стал отсутствующим, а затем он торопливо заговорил:
   - Юль, те, кто уходили к Иксу, жители деревни, я имею в виду, получается, они действительно обретали в нём вечную жизнь, ведь так, да?
   С любопытством посмотрев на него, Юля ответила:
   - Если учесть, что Верховный жив, то да, несомненно. А что?
   - Тогда те, кто отреклись от Икса, а потом просили, чтобы он принял их - он сделал это?
   Юля задумалась. Через несколько секунд она ответила, пожав плечами:
   - Сложно сказать, спросим у него, если сможем.
   Егор кивнул.
   - Хорошо, узнаем, но есть ещё другая проблема - этот священник, отец Фотий.
   - А с ним-то что? Он же не из деревни, да и уже лет пятьсот, если не больше, как мёртв, тебе что до него?
   - С ним что, да? Поправь меня, если я ошибаюсь, но, насколько я понял, получал вечную жизнь тот, кто к Иксу уходил добровольно, любой, ведь так? Главное, чтобы был живым в момент погружения в болото и думал об Иксе, представлял себе свою будущую жизнь.
   - Похоже, что так.
   - Те люди уходили к нему, рассчитывая на рай, и получали его, - Егор пристально смотрел на сестру, ожидая реакции.
   Юля кивнула.
   - Хорошо, - продолжил Егор, - больше того, сам Икс мог сделать для них ещё более райский рай.
   Юля слабо улыбнулась и снова кивнула, подтверждая. Егор же не улыбался.
   - Получается, они оказывались там, куда хотели попасть... - он осёкся, увидев, как побледнела сестра. Она поняла, о чём говорил Егор.
   - А священник хотел попасть в ад, к дьяволу, - прошептала она.
   - Вот именно, и ушёл он пятьсот или шестьсот лет назад. И если он всё это время живёт... - Егор покачал головой.
   - О, чёрт, - выдохнула Юля, - а ведь Верховный говорил, что не позволит умереть ему просто, а вынудит прийти к Иксу добровольно.
   - Полвека. И, возможно, всё это время в аду. - Наклонившись вперёд, Егор с силой потёр виски. - Я не могу понять, как они живут столетие за столетием и не замечают этого.
   - Верховный много рассказывал о жизни после смерти. Знать об этом входит в обязанности любого жреца. Сам он явно считал жизнь там столь же реальной, что и здесь. Насколько я могу понять, те, кто ушли к Иксу продолжают существовать в своего рода снах. Они прекрасно помнят прошлое, но будущего для них нет. Вспомни, даже Верховный, несмотря на то, что он был связан с Иксом, считал, что его бог до сих пор живёт в болоте. Все они живут во сне, каждый в своём, и проживают в нём вечно ту жизнь, о которой мечтали.
   - Так вот оно, оказывается, как в раю происходит, - пробормотал Егор, - а я-то всё голову ломал, как люди смогут там разобраться со всеми, кого любили и кого ненавидели в жизни.
   - Ну да, как-то так. Но ты абсолютно прав, Егор, - со священником другая история. Жители деревни шли в рай, просто последняя группа боялась, что их не примут после их отступничества. А священник шёл в ад и вполне мог найти его для себя на все эти сотни лет. Человеческая фантазия богата на мучения и издевательства, в том числе и над собой. Необходимо будет выяснить, что с ним случилось.
   - Завтра. Обязательно выясним, - пообещал Егор и душераздирающе зевнул - на него внезапно нахлынула неудержимая сонливость. - Выспимся, и со свежими силами вперёд.
   Юля посмотрела на брата, который уже просто спал на ходу, и почувствовала, как-то сразу и очень сильно, насколько она сама вымоталась и хочет спать.
   - Ты прав, мелкий. Сначала сон, а потом всё остальное.
  
   "Я спускаюсь по лестнице в подъезде нашего дома в Центре. Ощущаю страшное напряжение и нервозность, картинка плывёт перед глазами. Я открываю дверь и выхожу на улицу. Внезапно понимаю - я во сне. Картинка мгновенно обретает чёткость. Я иду через двор, сворачиваю в арку, поражаясь реальности происходящего. Пытаюсь сообразить, что можно сделать, пока есть время. Начинаю внимательно всё рассматривать. Это Центр, то место, где я жила столько лет, он абсолютно настоящий, реальный. Единственное отличие - это отсутствие каких-либо звуков, кроме звука моих шагов. Я прохожу мимо сада, обнесённого невысокой железной оградой, и иду в сторону Меншиковой башни. У ограды стоит грузовик, а к нему с двух сторон бегут мужчина и женщина. Я прохожу мимо, рассматривая по дороге всё, что можно, включая собственные руки. Картинка не меняется, оставаясь предельно чёткой. Некоторое время спустя в голову приходит мысль рассмотреть пристально стену какого-нибудь дома - такой же чёткой и реальной она будет вплотную или нет, а то что-то у меня в этом есть сомнения. Я направляюсь к стене и, похоже, я не ошиблась - насколько можно понять, вблизи не видно чёткой прорисовки деталей. Чтобы убедиться в этом окончательно, я подхожу ближе и наклоняюсь вплотную. Внезапно дом исчезает, закрываясь серой колышущейся стеной, похожей на туман или, скорее, на непроницаемую поверхность воды, поставленную вертикально. Стена тумана располагается на несколько сантиметров ближе ко мне, чем был дом. Я стою, согнувшись, и размышляю - как быть? То ли в этом сне нельзя пристально разглядывать объекты, то ли что ещё. И я решаю подождать ещё немного и, если стена не исчезнет, посмотреть на парочку других объектов, включая руки, - закроет ли и их туман. Э, нет, руки не надо! Если их закроет, будет неуютно. В тот момент, когда я уже собираюсь отвернуться от тумана в поисках других объектов, он исчезает, и я вижу перед собой стену, сделанную из плотно подогнанных, без единой щели, досок неравной ширины. Доски неизвестного мне вида дерева, изумительной красоты - покрытые разводами цвета мёда от светлого до тёмного и с тонкими чёрными, очень чёткими годовыми кольцами, точнее, продольными полосами. Я, заворожённая, вглядываюсь в эти доски. Они настоящие, без шуток! Я отдаляюсь, приближаюсь, утыкаюсь вплотную - они не меняются. Я вижу структуру дерева, каждое волокно, сучки и обтекающие их годовые кольца. Я провожу по доскам рукой, чувствуя их шероховатость и прохладу. Если это не настоящие доски, то что же?! Несколько минут спустя я с трудом отрываюсь от них и иду дальше, но внимания уже не хватает. Последнее, что я могу сделать, перед тем, как провалиться в черноту без сновидений - это, идя по какому-то ангару и увидев висящее на стене зеркало, посмотреть в него. Увижу ли я себя в нём и если да, то какую? Вижу и вроде бы себя, хотя не уверена. Я разворачиваюсь, чтобы пойти обратно..."
  
   - Нет, Егор, стена была настоящей, - горячо говорила Юля, поймав брата на следующее утро, - собственно, весь сон был реальным. Это какая-то местность, из которой просто не получится прийти, например, сюда влёгкую. Реально было всё, но стена - это нечто!
   - А с чего ты так завелась? - удивлённо поинтересовался Егор. - Ты и со жрецом общалась, и в мире Икса была, что же вызвало столь бурные эмоции сейчас?
   - Понимаешь, в случае со жрецом это был его сон, не мой. Икс - вообще отдельный номер. Там в принципе другая реальность, куда мы можем теперь приходить. А это совсем другое дело - это был мой сон. Я сама себя осознавала во сне, и всё, что там находилось, было не менее реально, чем здесь, - и Юля выразительно похлопала рукой по полу, на который плюхнулась, едва войдя к брату. - И вообще, оказывается, есть разница между "осознать себя во сне" и "понимать, что ты спишь" - в первом случае ты находишься целиком внутри сна, а во втором по большей части смотришь на сон со стороны. - Юля потрясла головой и вскочила на ноги, не в силах усидеть на месте. Она несколько раз прошлась по комнате и остановилась перед братом. - Кстати, зная о феномене осознанных снов, как можно пребывать в убеждении, что сон - это порождение собственной фантазии, просто обработка дневных впечатлений?
   Она обвиняюще смотрела на Егора.
   - Ты меня об этом спрашиваешь? - поинтересовался брат, подняв бровь.
   Юля вздохнула и снова резко села на пол, испугав Егора, решившего, что у сестры просто подкосились ноги.
   - Да нет, - ответила она, - я просто удивляюсь. Да, я лицом к лицу столкнулась с этими "порождениями собственной фантазии" и могу заверить, что я ни в зуб ногой, почему видела то, что видела. - Юля помолчала секунду и снова возбуждённо выпалила, - да от этих мыслей вообще можно с ума сойти! Я нахожусь внутри собственного сна! Кто это я и внутри чего я находилась? Я как бесчувственное тело лежу в кровати, и я же как сознание, но при этом, опять же, в собственном теле, хожу по улице и рассматриваю то, что вижу, да ещё и прикасаюсь. А это всё в моём сне! А где тогда мой сон? И где я? - она развела руками. - Просто крыша едет.
   Егор усмехнулся.
   - Да уж, хорошие вопросы. Кстати, хотя бы на один ты могла бы получить ответ, - заметил он наполовину в шутку, наполовину серьёзно, - спросить у тех людей, где ты находишься. Это было бы интересно.
   Мрачно посмотрев на брата, Юля ответила:
   - Знаешь, мелкий, я уже основательно побила себя ушами по щекам за то, что не сделала этого. Я ещё, между прочим, могла бы много чего сделать. Попытаться руку себе оцарапать, например, взлететь, вернуться назад и попробовать войти в квартиру. Много чего можно было бы сделать, правда, не знаю как, уж очень всё реально было. Но попытаться можно было бы, всё лучше, чем носиться как курица с отрезанной головой, пытаясь всё разглядеть, - завершила она и уставилась в окно. Егор посмотрел туда же и, ничего интересного не обнаружив, пожал плечами.
   - С отрезанной головой? - усомнился он. - Это вряд ли.
   Юля неодобрительно покосилась на него.
   - Ты понял, что я имею в виду. И вот ещё, забыла сказать, как только я поняла, что нахожусь во сне, на меня навалилась страшная тяжесть и усталость, я ещё подумала, что люди именно поэтому так редко осознают себя во сне - очень энергозатратно. Я даже когда встала после целой ночи сна, шаталась как пьяная.
   - Да-да, - отметил Егор, - я это увидел. Ты и ко мне вошла по синусоиде, не вписавшись в проём.
   Юля невесело пошутила:
   - Очередной повод для остальной части нашего семейства считать, что я наркоманка.
   - Это точно, - рассеяно сказал Егор, явно уже думающий о другом. - Слушай, - тревожно произнёс он, - мне тут такая мысль покоя не даёт. Причём совсем. А что если Икс и в самом деле бог?
   Бросив на него взгляд, Юля перевела глаза на руки, надолго замолчав. Затем с тяжёлым вздохом заговорила:
   - Всё зависит от того, что ты понимаешь под этим словом. Для меня, например, бог - это творец. Только тот, кто может творить, создавать что-то из ничего, может называться богом, хотя и не факт, что демиург и будет являться Верховным Богом. Но, с другой стороны, Икс соответствует всем требованиям, предъявляемым языческим богам. Так что, выходит, он бог.
   Егор судорожно вздохнул.
   - Помнится, кто-то из нас уже задавал этот вопрос, но я его повторю - во что мы вляпались?
   - Вопрос риторический? - уточнила Юля.
   - Да.
   - Хорошо.
   Юля закусила сустав пальца и внимательно посмотрела на Егора, потом перевела взгляд на раскрытое окно за его спиной, затапливающее комнату потоками горячего воздуха, и снова стала смотреть на брата.
   - Знаешь, Егор, возможно, боги гораздо более распространены, чем это принято думать.
   - Ты о чём? - нервно спросил брат. Ему очень хотелось покрутить пальцем у виска, но делать он этого не стал, вспомнив об Иксе.
   - Помнишь, - начала несколько издалека Юля, - мы как-то были с тобой осенью на водохранилище?
   - Ещё бы, - кивнул Егор, - такая красота, забыть невозможно.
   - Отлично, тогда ты должен помнить ту птичью стаю.
   Егор прекрасно помнил, о чём говорила сестра - огромная стая птиц, большая часть которых - птенцы этого года, готовилась к отлёту на юг. Эта стая, количество птиц в которой достигало многих сотен, а то и тысяч, действовала как единый организм, растягиваясь, сжимаясь, закручиваясь спиралью, поднимаясь и опускаясь в абсолютной гармонии.
   Егор медленно кивнул.
   - Прекрасно. Предположение, что подобное взаимодействие - результат обучения, не выдерживает никакой критики. При любом обучении у обучаемых были бы ошибки, сбои, которых здесь не было абсолютно. Это был действительно единый организм. Да и времени на обучение у них не было. Ага, - фыркнула Юля, - как мне однажды довелось услышать в одной из этих дурацких передач - всё дело в сознательном взаимодействии и договорённости птиц между собой. Ну да, несколько тысяч птиц, договаривающихся между собой в мгновение ока! Бред. А ведь даже в этой передаче отмечали, что, если так можно выразиться, интеллект подобной стаи значительно превосходит таковой отдельных особей. А ты знаешь, что птицы только в стае знают куда лететь? Одиночная птица никогда не найдёт дорогу на юг и обратно. Только в стае. То же касается и стай рыб, действующих настолько синхронно, что их в полной мере можно считать единым организмом. И поведение такой стаи меняется в зависимости от количества особей в ней. Муравьи, до определённого количества хаотично бегающие, не зная, что им делать. При достижении определённой массы они начинают строить муравейник, не ранее. Если в процессе постройки поставить непрозрачную пластину, убрав её по окончании, станет видно, что все ходы идеально совпадают. Действия всех этих бесчисленных муравьёв, обладающих, заметь, собственным сознанием, управляются единым разумом. И в дальнейшем та же картина. Количество муравьёв возрастает, и появляются новые возможности. Скачком. Определённая масса - дополнительная возможность. Чем больше муравейник, тем сложнее социальная структура муравьёв, тем на большее они способны.
   Юля неожиданно рассмеялась, но как-то невесело.
   - Вспомнилось мне сейчас, - заговорила она, отвечая на невысказанный вопрос Егора, - одно потрясающее доказательство того, что разум и развитие от простого к сложному есть результат эволюции, а не воздействие свыше. Группа учёных создала миниатюрных примитивных роботов по аналогии с муравьями, вложив в них определённую программу. Они рассчитывали, что эти роботы, созданные действовать вместе, рано или поздно начнут самостоятельно обучаться, проявлять усложнение поведения, то есть обретут сознание. - Юля снова засмеялась, только на этот раз уже зло. - Они, эти учёные, в упор не видят потрясающую иронию ситуации - выступая в роли создателей, богов, по сути, для этих роботов, они рассчитывают доказать тем самым отсутствие богов для создания самих себя. Просто поразительно: одни пытаются доказать отсутствие богов, становясь сами создателями, пусть и на значительно низшем уровне, а другие, те, что с птицами и муравьями, утверждают, что сложение нулей даст в итоге единицу.
   Егор поморщился.
   - Выражайся, пожалуйста, повнятней: какие нули и причём здесь единица?
   - А-а, да это всё из той же передачи: якобы, если взять определённое количество средних особей, причём заметь - муравьям отказывают в индивидуальном сознании в принципе, и просто сложить их, то вместе они образуют какой-то совокупный и высший интеллект, просто так. Очевидно, по весу мозгов - сложить, допустим, тысячу мозгов по сто грамм и получишь один супермозг весом в центнер.
   - Что за бред, ты, похоже, заговариваешься.
   - Не я, - сестра, улыбаясь, покачала головой, - об этом говорили прямым текстом. Если взять чёрт знает сколько безмозглых муравьёв и сложить их вместе, то в итоге весь муравейник сознанием обладать будет.
   Егор в задумчивости почесал нос.
   - Интересно, а откуда они его возьмут? Взаймы, что ли, у кого-нибудь?
   Юля расхохоталась.
   - Ага, у этих учёных!
   - Нет, знаешь, Юль, не стоит, - серьёзно ответил брат.
   Юля перестала смеяться и сказала:
   - А ведь это касается не только муравьёв или птиц - у людей то же самое. Знаешь, я специально интересовалась. Может быть, есть и другие данные, но я их не нашла. Так вот, настоящие боги - не демоны, идолы, одушевлённые предметы и так далее - именно боги появляются только у крупных народов. Никогда у мелких племён, разве что деградировавших. Строго говоря, прослеживается закономерность - чем многочисленнее, сплочённее народ, тем весомее и мощнее его боги.
   - То есть ты хочешь сказать, что боги появляются при возрастании суммарной массы людей? - напряжённо глядя на сестру, спросил Егор.
   - Нет, я не хочу сказать "появляются", я хочу сказать "проявляются", а так - да. И физической и энергетической. И вообще, почему только людей? По всей видимости, свой бог, а может, и свои боги, есть у каждого вида живых существ, просто в обычной ситуации они находятся в латентном виде. Они начинают проявляться в случае каких-нибудь нестандартных ситуаций, требующих, так сказать, вмешательства свыше, когда отдельные представители вида не могут справиться с ситуацией сами.
   Не отрывая от сестры напряжённого взгляда, Егор предложил:
   - Например, регулировать численность и пол потомства...
   - Направление миграции, - подхватила Юля, - устраивать самоубийства при перенаселении. Хотя, - задумчиво сказала она, - можно ли считать это самоубийством в таком случае. Словом, задача бога вида - управление, регулирование. Это, так сказать, главный бог, должны быть и более мелкие, для различных групп. Хотя, знаешь, есть у меня сомнения в том, что мотивы их так чисты. Иной раз складывается впечатление, что какой-нибудь бог овладевает каким-либо человеком или целым народом для достижения своих корыстных целей. Высосет как заботливый вампир - основательно, но так, чтобы жертва выжила, и оставляет в покое на какое-то время. Но это так, к слову пришлось. Просто представь, живут себе племена, имеющие представление о божественном, но не о богах, начинают консолидироваться, народу в них становится всё больше и больше, и тут, на тебе, с одним из людей начинает говорить бог. Вот тебе и пророк получился. Вспомни Достоевского - у каждого народа свой бог. Вполне возможно, он был абсолютно прав.
   Егор хмыкнул.
   - То есть ты хочешь сказать, что люди верят в единого всемогущего Бога, а поклоняются частным мелким божкам, да ещё зачастую и чужим?
   Пожав плечами, Юля спокойно ответила:
   - Ты сказал.
   - Не передёргивай, пожалуйста, - возразил Егор, - я просто сделал закономерный вывод из твоих слов.
   Сестра насмешливо фыркнула.
   - Согласись, Егор, всегда можно сделать различные выводы, а человек выбирает то, что ему ближе. Тебе ближе оказался этот. Но не буду спорить - он ближе и мне. И любопытно тогда, какому же божку в таком случае поклонялся этот священник на самом деле?
   - Да уж, тем более, по тому, что мы видели, что-то там точно было. Во всяком случае, ни Верховный, ни Икс не сомневались в этом. Но вопрос, боюсь, без ответа. И кстати, по твоей теории боги должны сейчас направо и налево говорить с людьми, учитывая численность народов, а что-то новых пророков давно не слышно.
   - А они, может, и говорят, только люди считают, что сами с собой разговаривают. А кто так не считает - отдыхает на Канатчиковой даче.
   - Может быть, ты и права.
   - Да, вполне возможно. Кстати, на основании этого можно предположить, что представление о богах есть у любого вида, склонного к образованию больших групп. А если это сугубые одиночки, то, очевидно, нет.
   - Возможно. И структура этих богов иерархическая, по всей видимости.
   - Очень может быть, учитывая, что всё в известном мире построено на аналогиях. Только я думаю, что эта структура не трёхмерная, а как минимум четырёхмерная. И очень текучая к тому же. Боги дают людям силу, но и сами становятся сильнее благодаря людям. Недаром столько войн развязано из-за религий - боги жаждут энергию и каждый добивается её своим путём. - Юля замолчала и взъерошила и без того лохматые волосы. - А Икс уже обладает немаленькой энергетической массой. Одних только мёртвых он собрал за два года около двадцати тысяч. А сколько всего было за эти века? Не творец, но бог. Или скажем так - не Бог, а бог и довольно сильный, и можно безошибочно прогнозировать, что и дальше его сила и возможности будут только возрастать пропорционально количеству поглощённых жизней.
   Егор поёжился.
   - Знаешь, мне в голову сейчас пришла жуткая мысль. Смотри, практически всегда люди в загробный мир попадают, будучи незадолго до этого живыми. То есть все эти боги - Аид, Анубис и так далее хотя и боги мёртвых, но по сути - боги живых. А Икс присоединил к себе тех, кто не один десяток, а то и не одну сотню лет были мертвы. Получается, он стал не только богом живых, но и богом мёртвых? А если он научится притягивать к себе всех неупокоенных мертвецов без предварительного овладения останками? А ведь сколько их плавает в водах и ползает под землёй. Сколько их, неупокоенных, скопилось на земле за всю историю человечества? Ведь он меняется, учится делать то, чего никогда не мог ранее, ты не будешь этого отрицать?
   - Не буду, - призналась Юля, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
   - А ведь недаром повсюду боятся мёртвых, склонных, по всеобщему убеждению, вредить живым. Что если Икс станет по большей части богом мёртвых?
   - Во-первых, он и так явно не несёт мир и процветание, а во-вторых, одно из двух, мелкий, или до этого не доживём мы, или он.
   Юля подошла к окну. Опершись о подоконник, она высунулась наружу и втянула густой раскалённый воздух.
   - Это что-то ненормальное. Я очень люблю жару, но это перебор, - без предупреждения сменила она тему. - Ещё ведь май не закончился, что же будет дальше? - Юля смотрела на растения, ещё не до конца выросшие и уже начавшие желтеть под беспощадными лучами Солнца, впивающимися в нежную зелень как раскалённые стрелы. - Нам надо идти и, как это ни прискорбно, без собак - нельзя их тащить в такую жару.
  
   Мангусты были недалеко от цели, когда Юля вспомнила ещё кое-что.
   - Слушай, так ты Икса так и не видел?
   - Нет.
   - Я тоже и это странно. Верховный говорил, что он будет там.
   - Может быть, мы как новички недостойны лицезреть?
   С сомнением покачав головой, Юля ответила:
   - Не думаю. Когда я общалась с Верховным, он явно видел что-то, больше того, у меня сложилось впечатление, что он считал, и я тоже вижу. Кроме того, он ни о чём подобном не говорил. Да и тот целитель, отправляя к Иксу первого Верховного, предупреждал, что тот должен его увидеть. И неужели Икс и в самом деле Золотой Змей? Ладно, выясним это.
   - Кстати, как по-твоему, эти целители - кто они?
   - Честно? - Юля пожала плечами. - Как по мне - натуральные понтярщики. Да такие, что смешно на них смотреть. Устроили театральное представление перед измученными людьми и рады.
   Егор был категорически не согласен с сестрой.
   - Понты понтами, но цели своей они добились, а это главное. Да и с теми, кто находился бы в другом состоянии, они могли бы вести себя по-другому. И, кроме того, ты не станешь отрицать, что они могли чуть больше, чем обычные люди?
   Юля кивнула.
   - Не стану. Но всё же и понтярщики они немалые. И к тому же что-то мне подсказывает, что с кем бы они ни общались, понты всё равно были бы у них на первом месте - по их рожам это недвусмысленно видно. А вообще, если сможем, узнаем о них получше.
   Мангусты добрались до места и выбрали самый тенистый и прохладный участок в той печке, в которую превратился мир. Удобно улёгшись, для чего пришлось разгрести твёрдые ветви и шишки, они переглянулись и одновременно пожелали оказаться в реальности Икса.
   Мгновенно их охватила уже знакомая прохлада, а свет из ослепительного сине-жёлтого стал спокойным, неярким и светло-серым. И снова и у Юли и у Егора возникло ощущение, что мир, несмотря на свою чёткость, едва уловимо дрожит и колышется.
   - Опять никого нет, - сказал Егор.
   - Я здесь, - прозвучал голос.
   Мангусты подпрыгнули от неожиданности.
   - О, чёрт, - в испуге выдохнула Юля, - нельзя же так!
   - Зачем пришли?
   Егор, который только-только восстановил дыхание после испуга, снова задохнулся, на этот раз от изумления.
   - Не знаешь? Как же так?!
   - У вас в мыслях хаос. Все, кто приходил ранее, точно знали, зачем идут - вы нет.
   Бросив взгляд на брата, Юля пожала плечами и опустилась на землю, скрестив ноги. Егор подумал и сел рядом.
   - Мы - новые жрецы, - сообщила Юля, чувствуя, как по-идиотски звучит эта фраза.
   - Я знаю. Но вы пришли сюда не за тем, зачем до вас приходили остальные.
   Егор судорожно вздохнул, а Юля окаменела, боясь любой мысли, которая сейчас могла бы прийти ей в голову. С трудом разлепив губы, она произнесла:
   - Да, мы не будем приносить жертвы.
   - Вы - не будете? Не можете. Вы заключили договор, войдя сюда. Вы не можете этого избежать.
   Мангусты вздрогнули. Юля снова посмотрела на брата, ища поддержки.
   - Мы не отказываемся от договора, мы просто не будем убивать, - неуверенно начала объяснять она.
   - Не надо, я возьму живых. Просто приводите их ко мне.
   Юля закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.
   - Нет, не так. Мы вообще никого не будем убивать, никак. Ты же нас знаешь уже давно...
   - Нет.
   - Что нет? - растерянно спросила Юля.
   - Я не знаю вас давно.
   - А, понятно. Я имею в виду - для нас давно. Ты знаешь, что мы отличаемся от остальных жрецов. Ты сам сказал, что у нас другие цели.
   - Да.
   Юля глубоко вздохнула и снова бросила взгляд на брата.
   - Мы не убиваем...
   - Да?
   На мгновение застыв, Юля резко выдохнула и продолжила, решив замять этот вопрос:
   - ...мы никого не собираемся убивать, но мы не хотим нарушать договор. Мы предлагаем его изменить. Нам не нужно от тебя то, что было нужно остальным, мы просто не будем это брать. Но мы не станем тебе давать то, что ты требуешь. В таком виде, как сейчас, он теряет смысл. Я предлагаю его изменить - информация за информацию.
   Несколько секунд Мангусты сидели, не дыша, со страхом ожидая ответа.
   - В таком виде не принимаю.
   - Что это значит? - онемевшими губами прошептала Юля.
   - Должна быть определена ценность информации. Обмен должен быть равноценным. Необходимо оговорить, на какие вопросы должна иметься возможность отказаться давать ответ.
   - То есть? - спросил Егор.
   То ли Мангустам показалось, то ли в бесплотном голосе на самом деле промелькнула еле уловимая злая насмешка:
   - Вы же не захотите отвечать на вопрос: какой вид смерти вам больше всего не понравится?
   - О, - выдохнула Юля, - не хотелось бы, разве что в крайнем случае. Но смысл понятен, очень доходчиво, - и тут же подозрительно нахмурилась, - а с чего это такая забота о нас?
   - Это не забота о вас, а непременное условие, без которого договор не может быть заключён. Пример был приведён для наглядности.
   Юля кивнула:
   - Ну да, очень наглядно.
   Она повернулась к брату, но Егор, посмотрев на неё, пожал плечами.
   - Понятия не имею, я не думал об этом.
   - Смотри, если я не ошибаюсь, то самое главное - должно быть равновесие. Вопросы, ответы на которые приводят к сильному перевесу одной из сторон, могут оставаться без ответа.
   Егор кивнул и тут же покачал головой.
   - Так-то оно так, но кто определять это будет, что даёт перевес, а что нет?
   - Я, - раздался голос, снова заставив Мангустов подпрыгнуть, - я могу это определить, равно как и ценность информации, и я сделаю это.
   - Но это несправедливо... - начала было говорить Юля, но голос прервал её.
   - Справедливо. Я могу это определить, вы - нет.
   - Но как мы можем верить тебе?
   - Я не лгу. Верховный говорил тебе об этом.
   - Это так, - признала Юля, - но верится как-то не очень.
   - Я не лгу, - повторил голос. - Договор принимается только в таком виде.
   - То есть, - резюмировал Егор, - мы можем отказаться отвечать на вопросы, если они крайне неприятны, вызывают отвращение, являются угрозой; никакого чтения мыслей без спроса, только обмен информацией по справедливости?
   - Да.
   - И отлично, - чувствуя, что камень свалился с души, сказала Юля, - ты не будешь требовать от нас чьей-то крови, смерти, просто информация.
   - Да.
   - И мы не будем делать всего того, что делали предыдущие жрецы.
   - Если хотите.
   - Да! - в один голос воскликнули Мангусты, своими глазами видевшие концовку одного из таких ритуалов. Никто из них не желал принимать участие в чём-то подобном.
   - Хорошо. Договор принят. Зачем пришли?
   До того момента, как Юля услышала эти слова, она даже не подозревала, в каком диком напряжении находилась. Ведь если бы Икс отказался принимать новые условия... О том, что могло бы случиться в этом случае, ей думать было просто страшно. И поэтому сейчас она с трудом могла заставить себя не растянуться бессильно на земле. Судя по тяжёлому прерывистому дыханию Егора, он был не в лучшем состоянии, чем сестра.
   - Мы... нам нужны ответы на некоторые вопросы, - неуверенно заговорила Юля, сбиваясь и путаясь, - мы хотим задать эти вопросы.
   - Хорошо, задавайте. Потом спрашивать буду я.
   Мангусты посмотрели друг на друга, не зная, как начать. Наконец Юля нервно вздохнула и, запинаясь, пробормотала:
   - Мы... э-э... пришли повидать, увидеть, нет... - совсем сбилась она. - Священник, из-за которого деревня погибла, он у вас?
   - У кого "у вас"? Здесь нет ни одного, подобного мне.
   - Хорошо, у тебя?
   - Да.
   - А можно его увидеть и поговорить с ним?
   - Можно. Если он станет с вами говорить.
   Юля изумилась:
   - Не станет? Но Верховный говорил, что спрашивать можно кого угодно.
   - Спрашивать можно, но именно он может не отвечать. Я вас могу связать с ним, но не могу заставить отвечать.
   - Хорошо. Пожалуйста, свяжи нас обоих с ним, мы попробуем.
   Мангустов охватило невыносимое зловоние, а прохладу и рассеянный серый свет сменила удушливая, наполненная ядовитыми парами пещера, по чёрным каменным стенам которой метались багровые отблески огня. Сам огонь горел повсюду - пятнами, сполохами, сбегал с потолка и неожиданно появлялся и исчезал в воздухе, и казалось, что это именно он издаёт те жуткие стоны и крики, от которых дрожал воздух.
   Посреди пещеры на каменном возвышении лежал человек, внешность которого и возраст невозможно было определить из-за зловонного гноя, залепившего всё его лицо, да и тело, и копошащихся червей, как вторая кожа покрывших его целиком. Из-под этой жуткой маски, особенно яркие на фоне желтоватого гноя и белёсых червей, пробивались ручейки крови, тонкими струйками сбегавшие на пол, где собирались в густые, тёмные, почти чёрные лужи. Стоявшие вокруг него демоны различными пыточными инструментами рвали его тело в клочья, и там, где они во время своей жуткой работы скидывали червей с тела простёртого перед ними человека, было видно, что местами черви проели плоть до костей.
   Человек с трудом разлепил склеенные гноем глаза и посмотрел на Мангустов, парализованных страшным зрелищем, взглядом, в котором выражались только громадная усталость и бесконечная боль. Внезапно выражение глаз изменилось и стало более осмысленным - он их увидел. Черти, мучившие его, тут же отошли в сторону, а чуть позже незаметно исчезли, растворившись в воздухе без следа. Человек хриплым голосом с огромным трудом прокаркал:
   - Кто вы? Демоны, посланные дьяволом, чтобы ещё больше мучить меня?
   Мангусты всё ещё никак не могли опомниться и стояли молча. Да, они предполагали, что подобное возможно, но увидеть своими глазами... Это потрясло их до глубины души.
   - Не молчите, или вы изобрели для меня новые мучения, отвечайте!
   Юля, пытаясь взять себя в руки и успокоиться, выдавила:
   - Нет, мы не демоны.
   - Но кто же вы тогда? - он мучительно медленно поворачивал голову, осматриваясь, - и где бесы, что по приказанию дьявола уже вечность мучают меня? Никогда до этого они не прекращали своих пыток ни на мгновение.
   Юле стало нехорошо, и всё поплыло перед её глазами. Она пошатнулась, и Егор вовремя подхватил её, не дав упасть.
   - Пока мы здесь, - заговорил он, осторожно подбирая слова, - дьявол и черти не будут мучить тебя.
   Глаза человека вспыхнули безумной надеждой, и он, осыпав с себя часть червей, слегка приподнялся на своём возвышении, насколько позволяло его искалеченное тело.
   - Какую же силу и власть вы имеете, - с благоговейным восторгом прошептал он, - если можете остановить сатану в аду! Вы не демоны, вы посланцы Божии! - голос его, поднимаясь всё выше и выше, сорвался под конец, и он хрипло зашептал, - вы пришли забрать меня на небо? Да? Срок моих мучений подошёл к концу?! - говорил он, протягивая к Мангустам дрожащие руки.
   Юля и Егор отчаянно переглянулись.
   - Нет, мы не можем тебя сейчас забрать, - сказала Юля, ненавидя себя в эту минуту и страстно желая вырвать себе язык.
   - Но зачем же вы тогда пришли? - страшное подозрение стало разгораться в нём, меняя недоумение на гнев, а потом на ужас. - Или вы демоны, что пришли мучить меня надеждой? Если вы демоны, сгиньте, пропадите отсюда! - без сил после этой вспышки, он откинулся обратно с закрытыми глазами и зашевелил губами, бормоча молитвы.
   Юля прошептала брату:
   - Ты не помнишь, как точно крестятся? Если мы сейчас не сделаем этого, то он останется так навсегда.
   Егор, многократно видевший, быстро показал.
   - Православный? - тихо уточнила сестра.
   Егор кивнул. Юля, преодолевая отвращение и тошноту, подошла к человеку и с содроганием, чувствуя, как под рукой шевелятся черви, положила ладонь ему на голову. Человек открыл глаза и посмотрел на неё.
   - Мы не демоны, - убеждающе заговорила Юля, - мы пришли не мучить тебя, - сказала она, не веря себе в этот момент - Посмотри, - она перекрестилась сама и перекрестила его.
   Егор торопливо подошёл и также, положив ладонь на голову, перекрестил и себя и его. Мангусты почувствовали, как человека начала бить крупная дрожь.
   - Но я не понимаю, - заговорил он срывающимся голосом, в котором то вспыхивала, то угасала надежда, - если вы не бесы, если вы ангелы, но пришли не взять меня отсюда, то зачем? - он растерянно переводил глаза с Егора на Юлю и обратно.
   - Мы пришли посмотреть на тебя, - быстро заговорил Егор, - и понять, можно ли облегчить твои муки или вообще прекратить их. Мы сейчас уйдём, но скоро вернёмся снова, жди.
   Он схватил Юлю за руку, шепнув: "К Иксу". Прохладный, не имеющий запаха воздух, тишина и спокойное освещение после того ада, в котором только что были Мангусты, показались блаженством.
   Юля глухо сказала:
   - Давай наружу, там поговорим.
   Затем, повысив голос, произнесла:
   - Мы скоро вернёмся и нам необходимо опять туда, а потом ответим на твои вопросы, если сможем.
   - Я жду.
   На Мангустов нахлынули запахи и звуки жаркого летнего дня, и яростное Солнце моментально накинуло на них раскалённую сеть.
   - Сложно поверить, что ещё май. Точь-в-точь середина июля, - пробормотала Юля. Она сидела на земле, низко опустив голову и пытаясь отскрести от рук несуществующих червей.
   - Это был сон, черви не настоящие, иллюзия, - успокаивающе обратился к ней Егор.
   - Да я знаю, но всё равно мерзко. Такое ощущение, что вонь всё ещё окружает нас, и черви повсюду ползают, - не поднимая головы, сказала сестра. Потом посмотрела на Егора и заметила, - ты молодец, выкрутился из положения, не сказав ни слова лжи, здорово.
   Лицо её неожиданно исказилось, и она с болью прошептала:
   - Что же он с собой делает!
   Егор промолчал, видя адскую пещеру и изуродованного человека, окружённого демонами.
   - Он сам, ты понимаешь это, он сам всё себе напридумывал, - схватив брата за руку, настойчиво повторяла она, - это всё он - и черви, и демоны, и эта пещера с огнём, он всё это из себя взял! И верит в это, понимаешь! Для него всё правда, что мы можем сделать?
   - Юль, я понимаю это, - отозвался Егор, - но ты подумай лучше, почему он всё это время (у него язык не повернулся сказать - все эти сотни лет) представлял, что его пытают, ведь он мог представить, что победил Икса и спас деревню и сейчас в раю восседает одесную от Бога. А он всё это время пытал себя.
   - Хороший вопрос.
   Юля сжала виски руками, а потом тряхнула головой, собираясь с мыслями.
   - По всей видимости, - медленно заговорила она, - когда он шёл к Иксу, был заранее уверен в том, что проиграет. Может быть, даже хотел стать мучеником.
   - Слушай, а если сказать ему, что он сам всё придумал, - без особой надежды предложил Егор.
   - Нет, так нельзя, он нам не поверит. Он шёл в ад и оказался в аду, а ты ему заявишь, что это его выдумка. Не пойдёт.
   - Он не верил в то, что победит, - задумчиво пробормотал Егор.
   - Вот оно! - воскликнула Юля, оживляясь. - Потерял веру! На этом можно сыграть. Должно подействовать. Во всяком случае, мучения прекратятся.
   - Так, может, тогда и дальше пойти и дать ему понять, что он скоро будет в раю? Пусть себе придумывает.
   Юля поморщилась.
   - Нет, Егор, я не возьму на себя такую ответственность. А если христианский рай существует? Поверив в свою иллюзию здесь, он лишится возможности по-настоящему попасть туда.
   - Какую ответственность? - хмыкнул Егор, - о чём ты говоришь, он же связался чёрт знает с кем. Христианский рай, если он и существует, ему всё равно не светит.
   - Не знаю, Егор, сейчас он должен быть свободен от прежней связи: сомневаюсь, что в Иксе она смогла бы сохраниться. А раз так - он получает возможность уйти к христианскому богу.
   - Любопытно, и как ты думаешь, он сможет отсюда уйти? Если ты захочешь освободить его, Икс тебе спасибо не скажет.
   - Ну да, - мрачно усмехнулась Юля, - предложить обмен. Поймать кого-нибудь, и вместо священника.
   Егор подумал.
   - Нет, это какой-то неравноценный обмен получится - живого взамен мёртвого.
   - Но он живой! - воскликнула Юля.
   Мангусты какое-то время непонимающе смотрели друг на друга, затем Юля глубоко вздохнула.
   - Ладно, не будем об этом, а то мозги раком встанут. Определили, что делать, и давай к нему.
   Во второй раз в пещеру им удалось попасть гораздо быстрее, чем в первый - напрямую, минуя мир Икса. Священник лежал, не закрывая глаз, и пристально вглядывался в то место, где впервые за многие сотни лет увидел живых людей. Едва Мангусты появились во второй раз, лицо его осветилось восторгом, а бесы исчезли сразу.
   - Ангелы! - благоговейно прошептал он, молитвенно складывая руки. - Даже когда вас не было, черти не осмеливались мучить меня так, как обычно.
   - Ещё бы, - пробормотала Юля еле слышно, - такое количество энергии было оттянуто на ожидание нас.
   Егор её услышал и фыркнул, но от комментариев воздержался.
   Юля подошла ближе и торжественно заговорила, отчаянно надеясь, что это верный тон:
   - Мы поведаем тебе, за какой грех ты подвергался таким мучениям в аду.
   Человек впился в неё глазами, забыв дышать.
   - Ты потерял веру, и дьявол завладел тобой. Имей ты веру, дьявол никогда не смог бы одолеть тебя.
   - А верно, а ведь верно, я грешен, потерял веру, отчаялся, - исступлённо забормотал он, садясь на своём возвышении.
   Мангусты загипнотизировано наблюдали за тем, как сила вливается в его тело, язвы и раны затягиваются, а черви растворяются в воздухе. Человек спрыгнул с возвышения и рухнул на колени, шепча молитвы и вознося хвалу Богу, иногда вскрикивая, ударяя себя в грудь или стукаясь лбом об пол. Наконец он пал ниц и замер, лёжа долгое время как мёртвый, и только изредка вздрагивая.
   Затем он поднялся и пошёл к Мангустам, которые ещё не вышли из лёгкого ступора от совершившегося на их глазах превращения, и попытался встать перед ними на колени. Поняв, что он собирается сделать, Мангусты в ужасе вцепились в священника, надеясь удержать его на ногах, но в итоге все трое рухнули на пол.
   Мангусты мгновенно уселись по-турецки, а человек остался лежать на полу с восторгом глядя на них.
   - Сядь, пожалуйста, я не могу так с человеком разговаривать - мягко обратилась к нему Юля, - а нам поговорить надо.
   Священник осторожно сел, не сводя них глаз. Неожиданно ужас метнулся по его лицу, запрыгнул в глаза и стал выглядывать из них.
   - Когда вы уйдёте, а вы ведь не останетесь здесь, всё вернётся обратно? - сдавленным при этой мысли голосом просипел он.
   - Нет, пока ты будешь верить, ты в безопасности - твёрдо ответил Егор.
   - Спаси вас Бог. А когда Рай сможет принять меня? - он вздрогнул и испуганно спросил, - и сможет ли? Откроются ли передо мною когда-нибудь его врата?
   - Вот об этом и разговор, - удовлетворённо кивнула Юля. - В рай сейчас нельзя, потеря веры - не единственный твой грех, на твоей совести гибель целой деревни.
   Глаза человека гневно сверкнули.
   - То были отродья дьявола, исчадия ада.
   - В первую очередь это были живые люди и, возможно, хорошие.
   - Да подлинно ли вы ангелы? - подозрительно спросил он и тут же испуганно сжался. С мольбой глядя на них, он страстно заговорил, - это же были нелюди, дьявол овладел ими, они детей в жертву приносили. Я принёс им слово Божие, Господь в великой милости своей явил им чудо, послал им дождь, а они глумились над Ним, богохульствовали. Те, кому Он раскрыл глаза, пришли ко мне, крестились, я стал вести борьбу с дьяволом за их души, а как же это было тяжело. Они ведь все дьяволу были посвящены от рождения, а эти изверги на моих глазах ребёнка в жертву принесли. Дитя к дьяволу попало! Дитя, которое должно быть невинным, с рождения в лапах дьявола! Я приказал их выгнать из деревни, дабы они не совращали покаявшихся грешников, я хотел избавить их от лукавого. Но эти адовы отродья продолжали творить свои непотребства, призывая дьявола, и я уничтожил змеиное племя, рассадник греха и всякой мерзости. Они одним присутствием своим пятнали тлением Божий свет. Господь послал меня спасать души, и я делал это, я обратил в истинную веру большую часть этой проклятой деревни, а от этих извергов отвернулся сам Господь, Он отказался принимать их к себе, я хотел спасти их души, но Он не принял их. Господь добр и милосерден, но Он ненавидит грех и в гневе Своём уничтожает врагов Своих. А они - они же хуже зверей лесных, что есть Божьи созданья, а эти чудовища - враги Господа нашего, творения зловонного дыхания дьявола, как можно упрекать меня, что они были уничтожены? Сам Господь не возжелал их спасения, Он через меня уничтожил их, ибо слишком силён был в них дьявол, и ничего в них не было от Бога. - Он зашептал, - а потом дьявол стал овладевать и моими овцами. Они были послушны мне, но я видел, что здесь не могу защитить их. Я отправился к дьяволу в логово, дабы сразиться с ним, но дьявол одолел меня.
   Голос его стих, и он закрыл глаза, раскачиваясь. Юля задумчиво смотрела ни него.
   - Сдаётся мне, ты немного здесь недоговариваешь, ты утаил от нас, что дьявол начал овладевать и тобой ещё тогда.
   Человек перестал раскачиваться и в испуге посмотрел на Юлю.
   - Кроме того, ты знаешь, - продолжила Юля, - что все твои овцы последовали за тобой к этому дьяволу?
   Священник в ужасе прошептал:
   - Как же так, я же приказал им, если я не вернусь, идти в ближайшую деревню! Там есть храм, их бы приняли, спасли, - трясясь, он умоляюще смотрел на них, - скажите мне, что вы испытываете меня, что они спаслись!
   Юля пожала плечами.
   - Они же овцы, как ты сам их не раз называл, вот они и попрыгали за своим пастырем. В болото.
   - Но я же приказал им идти к храму Божию.
   - Ты ушёл, приказывать стало некому, и они вернулись к своему первому хозяину. Вот и подумай, в чём состояла твоя ошибка, а мы сейчас уходим. И помни, пока в тебе есть вера, дьявол не причинит тебе вреда.
   Едва они оказались в прохладном сером свете, Егор с насмешливым удивлением присвистнул:
   - А ты у нас морализаторша, оказывается, с ума сойти!
   Юля хмуро покосилась на него.
   - А что было делать? Для него мы ангелы, припёрлись туда, от мук освободили, а в рай не берём. Спрашивается - почему? Должен же быть какой-то ответ. - Она поморщилась, - и кроме того, это правда, он ведь и в самом деле убил целую деревню. С одной стороны, нельзя обвинять человека, когда он действовал с верой, что это лучший путь, но с другой - деревня-то погибла. Влез, ничего не зная и не желая знать, и всё разрушил. Вот и вымостил себе куда надо магистраль своими намерениями. И что хуже всего, как говорил Верховный, те, убитые по его приказу, потеряли возможность жить после смерти.
   - Нет, - раздался голос Икса, - Верховный этого не говорил. Они не потеряли. Пока в теле человека сохраняется хоть какая-то жизнь, возможность присоединения существует.
   - Да? - удивлённо сказала Юля, - Но как же так, Верховный сказал, что после смерти тела связь с тобой разрывается и умершие теряют возможность вечной жизни. Он же неоднократно подчёркивал в разговоре со мной, что все жертвы, все умирающие должны уходить к тебе живыми. Что не так, неужели он не знал?
   - Знал. И он сказал правду. Тело умирает долго. Я определяю, до каких пор сохраняется возможность присоединения. Даже через несколько дней после того, как человек считается мёртвым, многое из того, что он знал и чувствовал, может быть присоединено. Те же, кто уходят ко мне при жизни, сохраняют максимум из возможного.
   - Понятно.
   Юля посидела молча, собираясь с мыслями, и затем сказала:
   - Икс, э-э, прошу прощения, Золотой Змей, прежде чем ты будешь спрашивать, можно вопрос задать?
   - Нет. Был договор. Вы узнали, что хотели, теперь спрашивать буду я.
   - А потом? - робко спросила Юля.
   - Да.
   - Спрашивай, - сказал Егор.
   - Мне нужны сведения обо всех странах, их истории, численности населения, климате, политическом устройстве и религии.
   Раскрыв рты, слушали Мангусты Икса и не верили своим ушам. Юля сглотнула и с усилием выдавила:
   - Как... Откуда ты всё это знаешь?
   - Много присоединённых в последнее время - много информации, но не хватает, нужно больше.
   - Понятно, - ошарашено пробормотала она. - А информация нужна по каждой стране? Их же более двухсот!
   - Вкратце по всем. Подробно по первым пяти, обладающим максимальной площадью и численностью населения, и имеющими максимальное влияние в мире.
   Мангусты переглянулись.
   - Что ж, - вздохнув, сказала Юля, - я беру это на себя, у тебя и так экзамены на носу.
   - Во-первых, на экзамены я могу и плюнуть, а во-вторых, кое-что я могу и так. Не забывай, где я учусь. Один мой знакомый задолжал мне, так что я его загружу, пусть расплачивается. Дома разделим, что ты возьмёшь, что я.
   Юля обратилась к Иксу:
   - Мы сделаем это, но уйдёт не один день, такую работу быстро не провернёшь.
   - Буду ждать.
   - А теперь вопрос можно? Даже два?
   - Можно. Но если ваша информация окажется малоценной, они пойдут в счёт моего следующего вопроса.
   - А если очень ценной? - быстро спросила Юля.
   - Тогда долг будет за мной.
   - Отлично. Первый вопрос, и если можно получить на него ответ без личного общения с Верховным жрецом, меня это вполне устроит.
   - Задавай.
   - Тот ребёнок, которого принесли в жертву. Зачем? Ведь Верховный говорил, что жертвами должны становиться добровольно, а она была слишком маленькой для этого, да и не было ещё равноденствия? Для чего тогда?
   Ответ последовал незамедлительно.
   - Последний Верховный для этого ответа не нужен. Это не жертва. Девочка была смертельно больна. Её привели ко мне для присоединения.
   Юля облегчённо вздохнула.
   - Камень с души.
   - Верховный сказал правильно - детей в жертву не приносили, они не подходили. Нужны были только взрослые.
   Мангустов передёрнуло.
   - Ладно, - решив не акцентировать внимание на этих словах, продолжила Юля, - что это за ужас, в который я падала?
   - Я могу переводить любого человека в область чистого ужаса. Могу забрать обратно. Последний Верховный указал на тебя.
   - А если бы я умерла, то всё равно бы осталась там?
   - Третий вопрос.
   - К чёрту, расплатимся.
   - Да.
   Юля на несколько мгновений закрыла глаза и потому не увидела, с каким сочувствием на неё посмотрел брат.
   - А самостоятельно или с чьей-нибудь помощью, кроме твоей, выбраться можно? - через паузу заговорила она.
   - Да.
   - Как?
   - Не знаю. Ответов больше не будет. Сначала плата.
   Мангусты поднялись с земли.
   - До встречи, до свидания, - одновременно попрощались они.
   Ответа не последовало.
   Мангусты уже готовы были выйти в свой мир, когда Егор заметил:
   - Пока мы разговаривали, у меня несколько раз мелькало чёткое ощущение, что я вижу его ничуть не хуже, чем тот куст, - Егор махнул рукой в сторону.
   - Какой куст? - с недоумением спросила Юля, оглядываясь. - Смотри-ка! - тут же изумлённо воскликнула она, - и в самом деле куст! Откуда он здесь взялся?
   - Да всю дорогу торчит, - ответил Егор.
   Юля покачала головой.
   - Могла бы поклясться, что его здесь не было. Ладно, пошли.
   Оказавшись снова на жаре, Мангусты мгновенно ощутили насколько перегрелись их тела. С трудом поднявшись на затёкшие ноги, они медленно потащились к дому, но внезапно Юля остановилась и заявила:
   - Нет, стой! Давай назад. Не было там никакого куста! Я помню, что смотрела в ту сторону, и его там не было.
   - И что?
   - А то, что едва ты сказал, что он есть, этот куст для меня появился. Давай обратно, я хочу кое-что проверить.
   Егор вздохнул, но ничего не сказал. Таскаться лишнее время по такой жаре не хотелось, но сестра явно что-то задумала, и ему стало любопытно.
   Улёгшись на прежних местах, они переместились в реальность Икса. Но только они обнаружили куст и направились к нему, прозвучал вопрос:
   - Зачем вернулись?
   - А что, нельзя? - вздрогнув, нервно спросил Егор.
   - Можно, но зачем?
   - А это, между прочим, вопрос, - язвительно сказала Юля, которую сильно зацепило крохоборство Икса.
   - Справедливо. Включён в плату.
   Мангусты изумлённо переглянулись. Пожав плечами, Юля начала объяснять, понимая, что объяснение звучит на редкость нелепо:
   - Ну-у, мы пришли куст рассмотреть.
   В бесстрастные интонации впервые закралось удивление:
   - Зачем?
   - Я сама толком не знаю, если любопытно, можешь посмотреть или послушать.
   Мангусты занялись кустом.
   - Скажи мне, мелкий, какой именно куст ты видишь?
   Егор вопросительно посмотрел на сестру.
   - Ну, опиши мне его, как если бы меня здесь не было.
   Брат пожал плечами.
   - Куст как куст, коричневые ветки, маленькие, почти круглые листья. Вот, колючки небольшие, веток много и они тонкие. А что?
   - Ну, например, то, что я вижу совсем другой куст. Ой, - вскрикнула Юля, - я попыталась представить то, что видишь ты, и он начал меняться!
   Она стала оглядываться, сосредоточенно нахмурившись.
   - Весьма любопытно, всё меняется.
   Также осматриваясь, Егор кивнул.
   - Неудивительно, что здесь всё таким неустойчивым кажется, - заметил он. - Ведь выглядел мир поначалу таким плотным, реальным, а по сути оказался зыбким и изменчивым, как призрак.
   - Вот уж действительно мир-Призрак, - согласилась сестра, задумчиво глядя себе под ноги, - мне это напоминает те сны, в которых возникает по желанию то, о чём думаешь. Например, видишь поле зелёное и думаешь, как бы хорошо здесь смотрелись цветы. И на тебе, всё поле покрыто изумительными цветами. Но кто бы мог подумать... - она помотала головой, - а, кстати, вот и ответ, - перебила она себя, - жрецы и в самом деле видели Икса. И, судя по всему, именно как Золотого Змея.
   Мангусты развернулись, чтобы пройти в другую сторону, но их остановил вопрос:
   - Вы рассматривали куст. Зачем?
   - Ты же слышал нас, - удивлённо сказала Юля, - не мог не слышать.
   - Да, но я не знаю, для чего вы это делали.
   - Можно подумать, - буркнул себе под нос еле слышно Егор, - что на самом деле не знает.
   - Нет, - раздался голос, заставив Егора застыть, - я договор не нарушаю. Единственная возможность для меня узнать это, не спрашивая вас, - прочесть ваши мысли, но это запрещено условиями договора. Я повторяю свой вопрос, зачем вы разглядывали куст?
   - Мы хотели узнать, почему мы видим его по-разному и выяснили, что можем изменять элементы здесь по собственному желанию.
   - Зачем вам это нужно?
   - Ну, просто очень интересно, хотелось выяснить, в чём дело, и, вообще, это просто здорово. - Тут Юля замолчала и нахмурилась. - А мы что, первые, кого это заинтересовало?
   - Да.
   - Вот это да! - Юля была откровенно поражена. - Столько народу здесь побывало, и никто не попытался получше узнать место, где находится? Не могу в это поверить!
   Егор пихнул сестру локтем в бок. Юля быстро обернулась к нему и увидела, что брат очень выразительно стучит себя по лбу.
   - Ну ты сама подумай, - заговорил он, - люди сюда приходили с богом общаться, судьбы, так сказать, мира решать, а не гербарии собирать сюда шастали.
   - Это оно, конечно, так, но всё равно удивительно. Одно другому не мешает.
   Она задумчиво потёрла указательным пальцем спинку носа.
   - Икс, прошу прощения, Золотой Змей, - обратилась она к невидимому собеседнику.
   - Можно Икс, так лучше, короче.
   - Отлично. То есть ты не против, если мы будем просто приходить сюда, не задавать вопросы или отвечать на них, а просто узнать получше это место?
   - Не буду.
   - Мы не помешаем?
   - Нет.
   - Замечательно. Спасибо. И да, все те жрецы действительно тебя видели как Золотого Змея?
   - Нет. Они видели Золотого Змея, но они не видели меня.
   - Вот как. Понятно.
   И в третий раз за сегодняшний день они вернулись в родные тела.
   - А зачем ты спрашивала разрешение, - поинтересовался Егор, на мгновение оторвавшись от стряхивания с себя прошлогодних сосновых иголок. - Мы ведь спокойно можем перемещаться, разве нет?
   - А я не говорила? - удивилась Юля. - Мы входим в этот Призрачный мир только и исключительно потому, что по полной программе связаны с Иксом.
   - Ну да, это я знаю и что с того? Связались и всё.
   - Не совсем так. Верховный говорил, что мы оказываемся там только из-за Икса, за его счёт. Если его не будет, мы потеряем эту возможность. Только наличие Икса и наша связь с ним дают возможность прохода. Он в любой момент может заблокировать её. Так что, - развела она руками, - мы там у него в гостях, вот и необходимо спросить разрешение.
   - Понятно, - отозвался Егор.
   - Ну да. А я и уточнять тебе не стала, думала, и так понятно. Очевидно, ошиблась.
  
   Работа по сбору информации заняла несколько дней. Егор, уехавший в тот же вечер со списком вопросов, вручил его своему знакомому. Юля работала дома, часами просиживая перед компьютером с ручкой и тетрадкой. Ко времени приезда Егора всё было готово. Брат также привёз основательно исписанную тетрадь. Знакомый проделал серьёзную работу, ответственно и со всем тщанием собирая информацию.
  
   - Слушай, Юль, - Егор стоял перед столом и озабоченно глядел на записи, - а мы, случаем, не являемся ли предателями, выдавая Иксу все эти сведения?
   - Надеюсь, нет. В принципе, многое он уже знает и так, через присоединённых, да и крамолы здесь никакой нет - всё это находится в свободном доступе. Кроме того, для нас это единственная возможность узнать что-то от него самим. В противном случае он откажется говорить и будет прав - зачем ему это?
   - Я тебя поправлю, он не просто откажется говорить. Если мы его продинамим, то тем самым станем нарушителями договора, а это ой-ой-ой.
   - Ты прав. Нет, мы, конечно, могли бы подкармливать его какой-нибудь живностью, включая людей, но ни ты, ни я этого делать не станем. Так что выбор у нас такой - либо жизни, либо информация.
   - Придётся рискнуть. Но как бы нам всё же не сообщить Иксу то, что даст ему решающий перевес.
   Юля пожала плечами.
   - Понимаешь, мелкий, это как шахматная партия. Рано или поздно кто-нибудь из нас ошибётся и другой получит этот перевес. Он ведь также сообщает информацию о себе. Главное, быть предельно внимательными и не скормить ему случайно ферзя. А самим искать возможность поставить ему шах и мат.
   - Ну да, а, продолжая шахматную терминологию, партия проходит в страшном цейтноте. Только знаешь, Юль, проблема в том, что ферзя мы можем скормить ему по незнанию, считая его просто незначительной пешкой. Да и правила игры толком не знаем, и живём мы на Земле чуток поменьше, чем Икс, ну и такая мелочь, что возможностей у него несколько больше, чем у нас, что он уже неоднократно проявлял. Так что, сдаётся мне, шансов у него в этой игре побольше, чем у нас.
   - Вполне возможно, мелкий, но, - Юля криво усмехнулась, - мы в выгодной позиции - мы можем только приобрести и ничего не теряем, если что пойдёт не так. Нет, я неправильно выразилась, если что, потерять мы можем всё, но если мы ничего не будем делать, это случится и так. Кроме того, ты когда-нибудь пробовал играть сам с собой? - Егор кивнул. - То-то и оно: вот так, играешь, играешь, вроде бы всё контролируешь, всё видишь - какие от себя могут быть секреты? - и тут оба-на - проигрываешь сама себе или выигрываешь, это с какой стороны посмотреть. Но, главное, всегда неожиданно. Так что вполне можем рассчитывать на что-нибудь подобное. Да и в любом случае, сомневаюсь я, что мы в состоянии выдать ему какие-либо великие тайны. Как ты справедливо сказал - на Земле он живёт побольше нашего, а вот он, если нам повезёт... - она замолчала ненадолго. - Если нам повезёт, мы выиграем всё.
   - Как ты думаешь, - тихо спросил Егор, - насколько он понимает, зачем мы к нему приходим? И как к этому относится?
   Сестра покачала головой.
   - Я не знаю. По идее, должен прекрасно понимать. Не могу представить, чтобы не понимал этого. Ведь он даже не уточнил, о каком решающем преимуществе идёт речь. Очевидно, знает точно. Возможно, это его просто не волнует. Возможно, он убеждён в собственной неуязвимости и просто не воспринимает нас как угрозу. А может быть, ему, так же как и нам, жизненно необходима информация и ради её получения он идёт на риск. Но спрашивать об этом я точно не стану.
   Егор подошёл к окну и остановился, постукивая пальцами по подоконнику.
   - Ладно, пошли, - произнёс он наконец, - выбора у нас всё равно нет.
  
   В первое мгновение, оказавшись в Призрачном мире, Мангусты опешили, решив, что ошиблись реальностью. Их окружал райский сад, такой, каким он предстаёт в воображении большинства людей. Мангусты стояли, ошеломлённо и зачарованно озираясь, не в силах понять, как они здесь очутились, и тут декорации исчезли, сменившись привычным видом поля - тоже декорацией, к слову.
   - А зачем это было? - с интересом спросила Юля, не сомневаясь, что это работа Икса, и не ошиблась.
   - Нужно было узнать, как действует на людей, - сразу ответил он.
   Егор как раз закончил оглядываться вокруг в поисках сохранившихся элементов прежнего видения и поинтересовался:
   - А почему именно райский сад?
   - Это неважно. Могло быть что угодно. Просто должно было быть то, что нравится людям.
   Юля тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение - поле упорно пыталось превратиться в сад, а это сильно отвлекало. Наконец ей удалось справиться с собой, и она обратилась к Иксу:
   - А как мы передадим информацию? Мы записи с собой взяли, но сюда их не пронесёшь. А запомнить всё это нереально.
   - Информация есть в вас. Я присоединю того, в ком она есть, и возьму её.
   Юлю охватила мгновенная паника, и она почти истерически воскликнула:
   - Нет, я не хочу!
   - Не навсегда. Только на время получения информации. Потом освобожу.
   - Обещаешь? - Юлю трясло от нервного напряжения.
   - Был договор - информация в обмен на информацию. Это мой способ её брать. И передавать. Договора "информация в обмен на жизнь" не было.
   После небольшой паузы Икс добавил:
   - Вы это уже не раз делали. Общение с присоединёнными возможно только через присоединение ко мне.
   Юля дико посмотрела на Егора, а тот, не менее потрясённый, на неё. Им и в голову не могло прийти, что им уже доводилось побывать составной частью Икса. Осознание этого заставило их почувствовать себя так, будто широкая ровная дорога, по которой они шли, внезапно превратилась в полуразрушенный подвесной мост, висящий над пропастью. Юля отвернулась от брата и глубоко вздохнула.
   - Хорошо, но мне сначала надо прочитать другие записи, их делали не мы, а один человек по нашей просьбе. Так что на данный момент в нас эта информация отсутствует.
   - Идите.
  
   Вечер, встретивший Мангустов снаружи, застыл как янтарь, неподвижно и навечно сохранивший в себе весь мир. Ни дуновения ветра, ни звука не оживляло землю. По начавшему темнеть небу не проползало ни одно облачко, не протянулся ни один инверсионный след, даже птицы, казалось, навсегда исчезли из этого мира. Во всём огромном пространстве расползлась и застыла оцепенелость.
   - Слушай, а мы вообще вышли или это опять какие-то шутки Икса? - спросила Юля, недоумённо и тревожно озираясь.
   - Наверное, вышли. Вон, посмотри, лежат оставленные нами записи, - Егор кивнул в сторону тетрадей, но тон его выдавал неуверенность. - Просто штиль.
   - А почему насекомых не слышно? И где птицы? Хоть какая-нибудь, но должна была пролететь.
   - Не знаю. Наверное, жара. Смотри, Солнце уже почти село, а воздух хоть ножом режь - густой, горячий.
   - И неподвижный.
   Юля резко махнула рукой над желтоватой травой, рассчитывая создать ветер. Но трава еле-еле шевельнулась и стихла, обессиленная.
   - Знаешь, мне кажется, приди сюда торнадо, он постепенно замер на одном месте и висел бы неподвижно на фоне неба, как нарисованный.
   - Очень похоже на то, - согласился Егор и поёжился, - полное ощущение, что в этом мире способность двигаться сохранили только мы. Представь, проведём здесь какое-то время и застынем, как и всё остальное.
   Юля бросила взгляд на брата и отвела глаза. Возможность того, что это произойдёт, выглядела очень правдоподобной.
   - Давай тогда приступим к делу. И, Егор, прошу тебя, - обратилась Юля к брату после небольшой паузы, - если тебе не сложно, ходи вокруг, прыгай, бегай, словом, двигайся.
   - Страшно, да?
   - Да.
   - Мне тоже, - отозвался Егор и приступил к поочерёдному выполнению всех физических упражнений, какие только мог вспомнить. Он приседал, отжимался, бежал на месте и так далее, пока сестра тщательно вчитывалась в каждое слово. Но хотя читала она действительно очень внимательно, время от времени всё же поднимала глаза на брата, с облегчением убеждаясь, что движения его не замедлились. Умом понимая, что быть этого не может, она тем не менее очень ярко и живо представляла как Егор, такой активный и быстрый сейчас, начинает двигаться всё медленнее и медленнее, пока не застывает на месте, словно фигурка какого-нибудь танцующего бога, вырезанная из дерева.
   Наконец записи были дочитаны, и Юля отложила тетрадь в сторону. Увидев это, взмокший Егор устало плюхнулся на землю и проворчал, отдуваясь:
   - Классная из меня лягушка получилась бы. Не то, что кувшин, но и бассейн молока в масло превратил бы.
   - Зато не утонули в этой неподвижности, - заметила сестра, - вон, посмотри, тебе даже ветер обзавидовался. Видишь, к нам бежит.
   От дальней кромки леса в сторону Мангустов по траве, сминая стебли, приближалась полоса.
   - Надо же, - удивлённо сказала Юля, вглядываясь в эту полосу, - какой странный эффект. Не вся трава волнуется, как это обычно бывает, а полное ощущение, что нечто невидимое и длинное мчится на нас.
   Вытянутая полоса, пригибающая траву в стремительном движении, подкатившись к ногам Мангустов, исчезла.
   - И что это было? Ветер летел в нашу сторону и, долетев, стих?
   - Понятия не имею, мелкий, впервые такое вижу.
   Пока Мангусты сидели, растерянно пытаясь придумать, чем бы это объяснить, по полю в их сторону помчалась вторая полоса.
   - Юль, если это и ветер, то какой-то странный. Больше похоже на то, как если бы к середине длиннющей палки привязали верёвку и потащили к нам.
   Сестра кивнула, пристально глядя на приближающуюся полосу. И снова, добежав до них, та исчезла. Мангусты быстро и одновременно обернулись назад, но увидели только неподвижную траву.
   - Как ты думаешь, Егор, может быть, эта полоса всё же пробегает дальше, но из-за того что, когда мы оборачиваемся, свет падает для нас под другим углом, и мы её просто не видим?
   - Может быть, конечно, - с сомнением отозвался брат, - но, как мне кажется, под каким бы углом свет не падал, движение травы мы всё равно должны были бы увидеть.
   - Смотри! - воскликнула Юля, указывая вперёд.
   К ним мчалась третья полоса. С напряжённым вниманием Мангусты следили за её приближением, ни на секунду не отводя глаза. Третья полоса повела себя отлично от первых двух: добежав до Мангустов, она не исчезла, а с ликующей силой ударила их стеной ветра.
   - Ого! - выдохнул Егор.
   Мангусты снова резко обернулись назад, и опять ничего. Ни одна травинка не шевельнулась за спиной. Они посмотрели друг на друга. Откашлявшись, Юля сказала:
   - За неимением других версий будем считать, что это был просто ветер.
   - Ну да, - задумчиво откликнулся Егор, - дюже странный ветерок. Но всякое бывает. Подождём ещё?
   - Давай. Всё равно свои тела без всякой защиты оставлять сейчас негоже.
   - Тогда предлагаю, чтобы просто так не сидеть, поговорить о священнике. Во-первых, его надо проведать - вдруг снова в ад себя заточил.
   - Маловероятно, но кто его знает, надо выяснить.
   - Да, а второе, - Егор закусил губу, - я не могу связать вместе, как он мог обвинять людей в том, что они принесли в жертву ребёнка, и при этом отдать приказ уничтожить их всех, а ведь там были и дети.
   Юля задумчиво провела рукой по траве.
   - Знаешь, Егор, он христианин, а христиане вообще странные люди. Проповедуют Христа, а поступают от дьявола. Говорят о любви и всепрощении, а жизней человеческих христианство унесло больше, чем все культы индейцев с их дикими жертвоприношениями вместе взятые. Не судите - осуждают всех. Живите в мире - крайняя нетерпимость ко всему, что хоть немного не так, как им нравится или считают правильным. А правильное для них только своё, чужое по определению неправильно.
   Егор хмыкнул.
   - А ты, кстати, в курсе, что и в православии была инквизиция, в значительно меньших масштабах, конечно, чем на Западе, но всё же, а ещё в начале двадцатого века в России существовали монастырские тюрьмы?
   Юля резко обернулась к нему.
   - Это правда?
   Брат кивнул.
   - Бред какой-то. Но с другой стороны, ничего удивительного. Христиане повсюду чуют присутствие дьявола, везде его вынюхивают, а... - тут Юля сама себя перебила, - ты смотрел фильм "Нервы на пределе"?
   - Нет.
   - Там есть замечательный образ: главный герой рассказывает о мухе, сидящей на дерьме и непрерывно моющей свои лапки. Посидит, понюхает - дерьмом пахнут, и начинает их мыть. Ну, знаешь, как они трут передние лапки? Вот-вот. Вымоет и опять на дерьмо ставит и всё носом крутит - где-то дерьмом пахнет. Потом снова лапки нюхает и снова мыть начинает. И так без конца. Ведь если ты во всём можешь унюхать дьявола, может, он гораздо ближе, чем ты думаешь? Настолько близко, что дальше просто некуда. Твоими глазами он смотрит и себя же высматривает. Я как-то заинтересовалась историей христианства - это поразительно. Они не могут без врагов. Ты в курсе, что как только на них официально прекратились гонения в 313 году, прошло каких-то двенадцать лет, и они стали рвать на части друг друга - выискивать еретиков. Всю дорогу они либо уничтожали внешних врагов, либо вгрызались во внутренних. Вон, когда разошлись православие и католицизм - это ведь не мирно прошло. Патриархи прокляли друг друга. А когда христиане потеряли возможность добираться до внешних врагов, по окончании крестовых походов, то целиком сосредоточились на себе и с садомазохистским наслаждением стали рвать себя в мелкие клочья и в прямом и в переносном смысле - вон, сколько сект наплодилось. По сути единственные, кто пока держится, не разваливаясь, - это католики и православные. А ведь ещё Иисус говорил, что ни царство, ни дом, которые разделяются сами в себе, не смогут устоять...
   В этот момент Юля застыла с раскрытым ртом, поражённая какой-то мыслью. Немного придя в себя, она медленно заговорила:
   - Слушай, может, я бред сейчас скажу, но сам посуди, если каждый народ и в самом деле имеет своего бога, точнее, нельзя отделить народ от бога, а бога от народа (а верующих в одного бога, безусловно, можно считать единым народом), то на какие же клочки христиане разорвали своего? О богах, разорванных на части, мне слышать приходилось, но что это могут сделать люди... - Юля покачала головой. - Да ещё и из любви к нему. Это страшно.
   Егор дико на неё посмотрел.
   - Знаешь, Юль, я очень, - слово "очень" он подчеркнул, - надеюсь, что у тебя, как говорит Андрей, "болезненная фантазия".
   Помолчав немного, он сказал:
   - Но я хочу тебя поправить. Люди всё же могут разнять бога на части, есть такие ритуалы, но делалось это всегда только, для того чтобы бог обновился и стал сильнее. Для объединения они это делали. К примеру, у индейцев-ацтеков - теокуало, египетские, греческие мистерии, да много чего было. Да что далеко ходить - христианское причастие, то же, по сути, расчленение и поедание бога людьми. Так что это не ново. Но то, о чём говоришь ты, попахивает безумием. И я очень надеюсь, что ты ошибаешься.
   - Я тоже, но факты говорят об обратном. Бога действительно разорвали на части, причём начали ещё во времена ранних христиан. Между прочим, уже Павел начал нападать на тех, кто не так, как он, говорил об Иисусе, которого, к слову, он сам не видел, но при этом считал себя лучшим и самым правильным апостолом. И ведь ещё какая вещь - бога разорвали и, больше того, продолжают разрывать на всё более мелкие клочья, а дьявол остался неизменным. Посмотри на историю христианства - кровь, смерти, пытки, наслаждение мучениями - это явно не от Иисуса. Он таким не был. Он ведь по-настоящему негодовал только на тех, кто без должного уважения относился к его Богу, но уничтожать или пытать их никогда не призывал. Он ведь никогда не проявлял нетерпимости и агрессии ни к грешникам, ни к язычникам, он ровно ко всем относился, не желая никого осуждать. Даже притчу рассказал о том, кого надо считать ближним. Что по делам надо о людях судить, а не по словам. А извратили его учение до невозможности, просто вывернули наизнанку. На словах все христиане - ангелы, а дела говорят совсем о другом. - Юля, поморщившись, махнула рукой. - Две мировых войны за одно столетие и постоянное балансирование на грани третьей, причём, заметь, развязывают войны именно те, кто называют себя христианами. Хочешь сказать, это от Христа? Нет. В лучшем случае от Яхве.
   Егор слушал сестру с мрачным выражением лица. Дослушав, он сказал:
   - Но ведь не все же такие. Есть и христиане по сути. Не может не быть. Ведь сама религия совсем другая, не такая, какую из неё сделали.
   Юля пожала плечами.
   - Конечно, есть, странно было, если бы не было. Причём, я думаю, особенно среди тех, кто не гладкой дорогой к вере пришёл. Кто, оборачиваясь назад, видит такой ад, что возвращаться в него не станет под страхом пыток и смертной казни. Я, знаешь ли, однажды видела человека, который в своё время вёл, мягко говоря, не очень добродетельную жизнь: несколько тюремных сроков и всё такое. И вот однажды он услышал проповедь, по радио, и его пробило. Он сам стал священником, и я видела его глаза - это не передать словами. Он не был лёгким и светлым человеком, но он, этот бывший преступник, был явно куда большим христианином чем те, кто орут об этом на каждом углу. И другие тоже должны быть, по убеждениям, потому что такими родились или стали. Но это даже не капля в море, это что-то ещё более микроскопическое. Ни одна подходящая метафора в голову сейчас не приходит, так что даже и сравнить не могу. Ну а в массе своей, те, кто называет себя христианами - однозначно нет. Креститься на церковь - ещё не быть христианином. Соблюдение поста - это ещё не праведная жизнь. Сколько таких, называющих себя православными, кто Библию в руках не держал, кто не знает, чем православие от католичества отличается, кто делает, что заблагорассудится, нарушая все заповеди. Но ведь верующие. Знаешь, я много раз сталкивалась с христианами, точнее с теми, кто так себя называет и почти всегда одно и то же - сначала благостное выражение на лице, а затем нетерпимость, агрессия и "всё от дьявола". Сколько раз приходилось видеть как человек, устроивший нехилый скандал, обвиняя оппонентов во всех смертных грехах, затем с чувством глубокого морального удовлетворения и выполненного долга достаёт какой-нибудь молитвослов. Причём с полным убеждением в собственной праведности. До абсурда доходит: как-то поехала с собаками в город, нужно им что-то было купить. Стою около автобусной остановки, подходит ко мне какая-то бабка и спрашивает - верю ли я в Бога. Я отвечаю - нет. А она мне - это потому, дескать, что у меня собаки. Надо от них избавиться, иначе они меня к дьяволу утянут. Избавлюсь от собак и сразу в Бога уверую и спасусь. Хорошего же они мнения о своём Боге! Я даже не говорю о предательстве, за счёт которого должно осуществиться это, с позволения сказать, спасение. Но Божье творение, мешающее прийти к своему Создателю... Бред. Складывается впечатление, что христианство вытягивает из людей худшие качества, давая им при этом непрошибаемую броню осознания собственной праведности и непорочности.
   - Знаешь, Юль, - заговорил Егор, - тому, что так много дьявола там, где его быть, по идее, не должно вообще, может быть объяснение. Твои же слова - неважно, о чём говоришь, важно, что и как делаешь. - Юля кивнула. - Ну вот, те люди, которые совершают злые поступки, что бы они ни говорили при этом, берут силу дьявола и кормят его своей собственной силой, и это всё только нарастает как снежный ком, вырваться уже сложно, а то и невозможно.
   - Замкнутый круг, - пробормотала сестра. - Очень может быть, что ты прав. Недаром говорят, что двум господам служить нельзя. Да, - она покачала головой, - светлый бог разорван на части, а тёмный становится всё сильнее, благодаря таким, с позволения сказать, верующим. Жутковато.
   За разговорами Мангусты не заметили, как жёлто-оранжевый янтарь вечера потемнел, и наступила ночь. Егор встрепенулся.
   - Надо идти. Да и полосы больше к нам не бегали.
   Юля кивнула и легла на землю, вытянувшись. Егор растянулся рядом с ней.
   Божественный свет! Божественное присутствие! Бог везде, Он есть! Мангусты рухнули на колени, чувствуя, как благоговение, смешанное с безумным восторгом, заполняет каждую клеточку их тел. Прекрасный, любящий, неземное счастье просто находиться рядом с Ним! Сияющими глазами Мангусты вглядывались в золотое свечение, всем телом, всей душой ощущая, что Он находится во всём и заключает в себе всё. И Он их любит! Слезы потекли по их лицам, а сердца готовы были остановиться от невыносимого экстаза.
   Внезапно - дикий, жестокий переход - золотое сияние исчезло, уступив место уже ставшему привычным светло-серому свету. Мангусты рухнули в траву. Полностью оглушённые, не понимающие, в чём дело, они лежали на земле, не имея сил подняться. Через несколько секунд шок, сковавший их, немного ослабил свою хватку, и Мангустов начало трясти.
   - Что это было, зачем, почему... - дрожащим голосом прошептала Юля.
   - Мне нужна была ваша реакция.
   Юля с трудом поднялась с земли. Её шатало от сотрясавшей тело крупной дрожи, а поднявшаяся бешеная багровая ярость одним махом уничтожила оглушение. Звенящим от предельного напряжения голосом, она заговорила:
   - Так нельзя. Это неправильно. Это нарушение договора. Мы не могли не ответить, мы своей реакцией ответили! - Она яростно заорала, - какого чёрта! Мы должны были иметь право не отвечать на этот вопрос! А это был вопрос! И с райским садом тоже! - её колотило от бешенства и пережитого испытания. И, в чём она пока ещё она себе не отдавала отчёта, от страха.
   - По поводу райского сада у вас возражений не было, так что эта претензия сейчас звучит странно. Вы могли сказать об этом ещё тогда. Мне необходимо было видеть спонтанную реакцию людей, так что предупредить не было возможности. И ты ошибаешься - договор не был нарушен. Договор включал для вас возможность не отвечать на вопрос, дающий решающий перевес или крайне неприятный, вызывающий отвращение, пугающий, при условии равноценного обмена информацией. Условия соблюдены. Здесь для меня не было полностью новой информации - мне приходилось применять подобное воздействие к людям, а ваши эмоции как в первом, так и во втором случае, отрицательными не являлись. Просто ваша реакция была чистой, освобождённой от примесей и ожиданий. А от равноценного ответа на ваш вопрос я не отказываюсь и учитываю несомненную важность для вас заданного мною вопроса.
   Егор, уже вставший, подошёл к сестре.
   - И всё же, - пытаясь быть рассудительным, заговорил он, - это неправильно. Мы должны были иметь возможность не отвечать. Мы вполне могли счесть эти вопросы дающими этот перевес или неприемлемыми, как, кстати, в итоге и вышло.
   - В договоре речь шла о том, что может дать перевес, а не о том, что вы считаете таковым. И определяю это я. Что же касается неприемлемости, то ни на тот момент, когда задан был вопрос, ни в процессе ответа, вы не проявили ни одной негативной эмоции. Ваша реакция после ответа на вопрос в условия договор не входила. Я повторяю - договор мною нарушен не был.
   - Понятное дело, считаем! - в бешенстве и бессилии закричала Юля. Икс был прав по всем статьям, и им, самим согласившимся с тем договором, не из-за чего было протестовать сейчас. Но Юля чувствовала себя как кошка, запертая в тесном ящике, что в слепой ярости и панике бросается на стены, стремясь их разбить. - Конечно, считаем, а как же иначе? Мы же не можем знать, мы можем только предполагать, что они таковы и иметь возможность не отвечать, а не так! Мы не могли не ответить! Иначе это произвол, и не может наша реакция потом быть ничего не меняющей, да и в любом случае, - яростно орала она, - Егор прав, это неправильно - то, что мы не могли не ответить!
   Егор уже полностью пришёл в себя и сейчас напряжённо размышлял над каким-то несоответствием, которое, он недвусмысленно чувствовал это, было в этой ситуации. Найдя его, он кивнул и уверенно заговорил:
   - И всё же оно было, это нарушение. Это как скрытый пункт договора. О каком справедливом обмене информацией может идти речь, если мы не можем сделать то же самое - не дать тебе возможность уклониться от ответа. Да, это условие не входило в договор, но невозможно считать справедливым его отсутствие. Ведь в противном случае это выходит произвол и одностороннее преимущество.
   Наступила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Мангустов. Немало времени прошло, прежде чем Икс ответил:
   - Интересно. Возможно, вы и правы. Нарушения договора с моей стороны не было, но всё же вы правы, безусловно. Хорошо, я не буду выяснять подобным образом интересующие меня вещи, и вы имеете право задать мне два любых вопроса, я отвечу.
   Белая от бешенства, Юля резко сказала:
   - Я тебе не верю, я считаю, что ты уже солгал.
   Егор успокаивающе положил ей руку на плечо. Злобно дёрнувшись, сестра стряхнула его руку.
   - Я не могу лгать.
   - Не верю! - яростно повторила Юля, - по-моему, это уже было нарушением договора, это уже была ложь.
   - Я сейчас с тобой спорить не стану. Когда ты спокойно обдумаешь это, поймёшь - нарушения договора не было. Но это так - подобный обмен справедливым быть не может. Это было ошибкой с моей стороны и будет учтено впредь. А лгать я не могу. Ложь - это то, чего нет. Я не могу постичь то, чего нет. Любая попытка постижения этого меня разрушает.
   - Разрушает? - уже спокойно произнесла Юля. - Да, Верховный говорил об этом. Но почему, каким образом?
   - Я не могу ответить на этот вопрос.
   - Почему?
   - Это вне возможностей восприятия человека.
   - А если какую-нибудь аналогию использовать?
   Пауза длилась несколько секунд, прежде чем Икс заговорил:
   - Ты должна знать математику.
   - Ну да, естественно, на школьном уровне, конечно, а к чему этот вопрос?
   - Этого уровня хватит для понимания. Ложь - это деление существующего на ноль. Итог - разрушение существующего. И попытка постижения этого разрушит и меня.
   - Но разве то, что ты делал - райский сад, ощущение присутствия Бога, не было ложью?
   - Нет. Могу менять эту сторону мира. Я могу менять ваше восприятие. Я могу генерировать эмоции. Это всё истинно. Ложными могут являться только ваши интерпретации, но за них я ответственности не несу. У меня нет и никогда не было обязанности рассеивать чьи-либо заблуждения.
   - А сейчас, - заговорил Егор, - то, что ты делал, разве ты не читал наши мысли? Ведь...
   - Нет. Во-первых, это нарушение договора, во-вторых, необходимости в этом не было. Мне не нужны были ваши мысли, мне нужны были ваши эмоции. А в договор не входил запрет на восприятие ваших эмоций. И не мог входить - это невозможно.
   - Что-то в этом есть неправильного, - Юля, нахмурясь, посмотрела на брата, полностью согласного с её словами, - мы получаемся слишком открыты для тебя.
   - Ты общаешься со своими собаками, их речь ты понимаешь?
   - Нет.
   - "...это говорит только об отсутствии общих средств коммуникации, позволяющих свободно передавать сложную информацию между видами...", - услышав, как Икс дословно передал её фразу, сказанную несколько дней назад неподалёку от него, Юля застыла. - Да, их речь ты не понимаешь, но это не мешает тебе понимать их эмоции. Ты не можешь этого избежать, разве что закроешь глаза, но и это не всегда тебе поможет. Я не могу не воспринимать эмоции живых существ, особенно тех, кто связан со мною, тем более в той степени, в которой со мною связаны жрецы. Исключение составляют лишь те, кого я целенаправленно и полностью изолирую от себя.
   После паузы Икс продолжил:
   - Я чувствую твоё сомнение. Ты не поверишь любым словам. Хорошо. Непостижимое для каждого своё и я могу доказать тебе разрушительную силу попыток постичь непостижимое для человека. Что ты не можешь представить?
   - Бесконечность, - быстро ответила Юля.
   - Прекрасно. А теперь попробуй постичь.
   Вспышка озарения - что такое бесконечность - взорвалась в Юле. Ещё шаг, ещё миг, и она постигнет её безоговорочно, ещё одно крошечное усилие, ещё небольшая сосредоточенность и... В этот момент, когда до постижения осталось рукой подать, Юля ощутила, как начинает распадаться на отдельные точки, на точки стал распадаться и мир вокруг, и вскоре всё, что её окружало, превратилось в серебристое мерцание. Причём мерцание было неотъемлемым свойством этого цвета - их нельзя было отделить друг от друга. Юля продолжила распадаться и вдруг безошибочно поняла - это и есть смерть. Вот так она и выглядит - распад на мириады точек в серебристом мерцании. Несколько секунд Юля погружалась в собственную смерть и внезапно всё прекратилось. Она вновь стояла на земле, видя перед собой чёткую, без намёка на распад картинку.
   Юля опустилась на землю, её снова начало трясти. Егор в ужасе смотрел на сестру.
   - Что со мной было? - еле слышно спросила она.
   - Не могу точно сказать, но ближе всего к тому, что ты начала исчезать, рассыпаться.
   - А, понятно, - вяло отозвалась Юля.
   Икс заговорил:
   - Есть возможность в какой-то степени понять, что означает попытка постижения непостижимого для меня, но для этого тебе придётся отчасти стать мною. Тогда ты сможешь убедиться - ложь для меня невозможна.
   Юля вздрогнула и закрыла глаза.
   - Да, я хочу этого, - после долгой паузы сказала она, - мне надо знать.
   - Мне тоже, - резко сказал Егор, - я тебе верю, но мне мало одной веры, я должен знать.
   Юля повернула голову к брату.
   - Егор, учти, это смерть, ты будешь умирать, если он говорит правду
   Он кивнул.
   - Я понимаю, но я должен знать.
   - Вы решили? - раздался голос.
   Юля бросила взгляд на Егора, и он ответил за двоих:
   - Да.
   Мангустов охватила чернота, и произошло странное расщепление. Одной частью, в которой находилось сознание, они прекрасно понимали, что такое ложь. А другая, чужая, чуждая, начала умирать, в агонии пытаясь постичь непостижимое для неё. Эта часть умирала в попытке смертельного для неё постижения, но при этом (Мангусты это знали точно) смерть для неё была не тем же, чем она являлась для других живых существ. Распад этой части не означал прекращения её существования в целом, так как она полностью принадлежала бесконечности. И тем не менее смерть для неё была столь же окончательной, как и для остальных.
   - Теперь вы знаете. Непостижимое разрушает. Вас бесконечность, потому что она много больше, чем вы, меня ложь, потому что для меня не может существовать то, чего нет.
   Юля молча кивнула головой. То, что она испытала, не было её ощущениями. Та часть, которая умирала, распад которой она ощутила в полной мере, была Иксом. Юля это знала. И ей не надо было смотреть на брата, чтобы понять - он получил, что хотел, и к вере его добавилось знание.
   - Но как, не понимая ложь, ты можешь договариваться с людьми и доверять им? - тихо спросила она.
   - Я в любой момент могу узнать, когда лгут. Кроме того, раньше в этом не было необходимости. Жрецы никогда не лгали - им это было не нужно. Вы другие. Вы со мной связаны так же, как и остальные жрецы, но цели у вас иные. Если вы решите нарушить договор, я вас присоединю. Из любого места, где бы вы ни находились, я смогу притянуть ваше сознание, а тела придут сами. Вы не сможете мне противостоять. Я могу создать для вас любую иллюзию, которую возьму из вас или из любого из присоединённых. Помните о священнике.
   Мангусты ощутили чёрную сосущую пустоту внутри, понимая, что это так, и что в случае необходимости он сделает это.
   - Не надо нам угрожать, - глядя в землю, мрачно проговорила Юля.
   - Это не угроза, это предупреждение. Вы знаете, что меня разрушает ложь. Вы знаете, что я могу вас разрушить, если вы мне солжёте. Здесь мы на равных, это справедливо.
   - Да, это верно, - вынуждена была признать Юля. Она сжала зубы и резко тряхнула головой, отметая мрачные мысли. - А то, что видит священник, то, что с ним происходит, твоя работа?
   - Нет. Он создаёт это себе сам.
   Юля кивнула.
   - Ладно, тогда лучше перейти к делу. С чего начнём?
   - Я возьму у тебя информацию.
   Краем глаза Юля заметила, что Егор опять дико смотрит на неё.
   - Это уже было, я помню, - сказала она, - но сейчас-то в чём дело?
   - Сейчас ты превратилась в туман и исчезла! Я думал, что это всё! - голос Егора дрожал и срывался от пережитого волнения. - Куда ты делась и что произошло?
   - Понятия не имею, а я что, куда-то исчезала? Что-то я не заметила этого.
   Икс вступил в разговор:
   - Информация взята. Ценная. Ваши предыдущие вопросы идут в счёт моего долга. Задавайте вопросы.
   Мангусты переглянулись.
   - Нам надо посоветоваться.
   - Хорошо.
   - Слушай, ну, один вопрос даже не обсуждается - чем является для него Солнце. А второй? - Юля вопросительно посмотрела на брата.
   - Знаешь, я много думал об этом. Мы же никогда его не видели, мы не знаем, что он из себя представляет. Нам необходимо это узнать.
   Юля задумалась.
   - Да. Это то, что надо, - и, обращаясь к Иксу, потребовала, - полная информация о взаимоотношениях между тобой и Солнцем. Абсолютно всё.
   Повисла долгая пауза. Затем бесстрастный голос заговорил:
   - Солнце - смерть для меня. Прямые лучи мгновенно втянут меня в него, и я умру. Мне необходимо непрерывно держать защитную оболочку. При полуденном Солнце все мои силы уходят на защиту. Спасает земля. Без неё защита не выдержит.
   Мангусты слушали это признание с двойственным чувством. Конечно, ими, вне всяких сомнений, была одержана первая и очень весомая победа. Но то, как это случилось, заставило их ощутить себя очень нехорошо. А говоря откровенно, исключительно паршиво. Преодолевая тягостные мысли, Юля задала второй вопрос:
   - Мы хотим увидеть тебя.
   - Это невозможно. Для людей невозможно.
   - Но это не ответ на вопрос! - воскликнула Юля. - Это отрицание! Как угодно, любым допустимым способом.
   - Под недопустимым ты подразумеваешь собственное вечное присоединение?
   - Да. Это может быть так же как с попыткой постижения непостижимого, с обязательным и быстрым возвращением обратно. Нам нужно только знать, не больше. Но и не меньше.
   - Хорошо. Есть возможность. Не увидеть - это невозможно. Стать частью меня.
   Мангусты кивнули.
   "Тёмное, колышущееся облако, не имеющее формы, непрерывно перетекающее само в себе, я меняю очертания, оставаясь в определённых пределах. Внутри меня водовороты - медленные, быстрые. Это добровольно присоединённые - неотъемлемая часть меня. Медленно ползу, обволакивая всё на своём пути, проникая во всё, вокруг меня вечность и мрак. Я холодное, тяжёлое существо, состоящее из вязкой тьмы. Но во мне есть нечто, оно очень маленькое, светлое и быстрое, и оно никогда не выходит наружу. Эта часть меня мне неизвестна, но я знаю, что именно через неё Солнце может меня убить. Наверное, это моя смерть. Мне необходимо держать её всегда в глубине. Я чувствую поблизости живых, я чувствую мёртвых, я присоединю их всех - это сила, моя жизнь. Мне необходимы все, до кого я могу добраться, меня никто не остановит. Вода, земля - сейчас они укрывают меня от Солнца, дают защиту от него, но настанет то время, когда мне больше не нужно будет его бояться, и я уничтожу его! Я уничтожу собственную смерть. Но мне нужна вся энергия, которую я могу достать."
   Мангусты поняли, что они уже сидят на земле в Призрачном мире. Как Икс и обещал, вернулись обратно они быстро, но уже не теми, какими были до этого. Краткое пребывание не просто частью этого существа, а им самим, навсегда изменило их. Жуткое ощущение абсолютного одиночества, не нуждающегося в компаньонах, безысходность, всепоглощающая тоска по силе и неожиданно сильная, яркая вспышка ярости ненависти к Солнцу. Тяжёлое, мрачное существо, с незапамятных времён прикованное к болоту - единственному месту, где оно могло существовать, живущее в непрерывном ужасе перед Солнцем. Оно получило возможность двигаться и всю свою силу, свою волю вложило в то, чтобы уничтожить источник своего ужаса и своей смерти. Каждый поглощённый - будь то животное или человек, живой или мёртвый, добавляли ему что-то своё, но по большей части последнее, что ощущали они - бесконечный, сводящий с ума ужас перед смертью. И с каждым поглощённым Икс становился сильнее, но сильнее становился и испытываемый им ужас. А с ним и ненависть, и стремление уничтожить врага.
   Юля провела рукой по лицу, ненадолго задержав её на глазах.
   - Но ты не сможешь, - заговорила она несколько секунд спустя, - всей энергии Земли и всего, что на ней находится, тебе не хватит, чтобы ты мог сравниться с Солнцем. Оно несравнимо сильнее - ничтожнейшей доли его силы хватает, для того чтобы на всей Земле существовала жизнь. Ты никогда здесь не наберёшь достаточно энергии, чтобы сразиться с ним.
   - Вокруг меня вечность, - сказал спокойно голос, но Мангустов на мгновение коснулся непроницаемый мрак жути, - в своё время я стану сильнее Солнца, и тогда я поглощу его.
   Егор с усилием втянул воздух сквозь сжатые зубы.
   - Нет. Нет вечности! Ни для тебя, ни даже для Солнца! Даже оно когда-нибудь умрёт. Ты не сможешь ждать вечно - время закончится!
   Юля тихо пробормотала: "И времени больше не будет".
   Тишина воцарилась надолго. Мангусты сидели неподвижно, чувствуя себя полностью вымотанными. Они забыли всё, что хотели спросить у Икса, и просто апатично смотрели в пространство. Голос Икса вырвал их из оцепенения:
   - Мне нужно знать представление людей о Солнечной системе и взаимном влиянии её объектов, о воздействии этого фактора на жизнь на Земле. Мне нужны все знания, которыми обладают люди.
   - Люди мало об этом знают, - вяло откликнулся Егор.
   - Всё, что знают, - повторил Икс. - Все источники. Наука, религии, включая уже несуществующие, мифология, астрология. Абсолютно всё.
   - Это невыполнимо, - Егор пожал плечами, - я не говорю даже о том, что сбор подобной информации займёт несколько лет, главное, что, для того чтобы просто задать какой-нибудь вопрос, надо уже иметь представление о предмете.
   - Ваша задача на данный момент: собрать всё, что сможете. Если у меня появятся уточняющие вопросы, я их вам задам.
   Егор повернулся к сестре и озабоченно сказал:
   - Слушай, Юль, я не думаю, что тебе надо заниматься этим в одиночку, слишком уж большой объём информации, много чего придётся перелопатить.
   Отрицательно покачав головой, Юля ответила:
   - Нет, что здесь можно отделить друг от друга? Начнёшь выяснять одно, потянешь за ниточку, там придёшь к другому. Не разделишь, - повторила она, - всё переплетено, лучше, если кто-то один заниматься будет. И лучше, если этим кем-то, по понятным причинам, стану я. - Она обратилась к Иксу, - мы выясним, - в глубине души не очень-то уверенная, что это возможно, - но времени уйдёт ещё больше.
   - Я подожду. Вокруг меня вечность.
   Холодок, пробежавший по позвоночнику, заставил Мангустов вздрогнуть. Бессознательно обхватив себя руками, Юля спросила:
   - Вопрос можно?
   - Можно.
   - А сколько?
   - Пока не остановлю.
   - И всё же в этом что-то есть от произвола, - без особого энтузиазма пожаловалась Юля.
   - Я не лгу. И я могу определить ценность моих и ваших сведений. Я знаю, кто дал больше.
   - Как? - оживляясь, заинтересованно спросил Егор.
   - Я знаю.
   - А где гарантия, что твоё знание, твои критерии - истина в последней инстанции?
   - Гарантии нет, - согласился Икс, - но у меня критерии есть, а у вас нет.
   Юля усмехнулась.
   - Вот чёрт, и не поспоришь. Ладно, нет оснований не верить. Когда остановишь, тогда и закончим. Только вот что, мы хотели ещё раз со священником поговорить, так что учти это, когда будешь останавливать.
   - С ним поговорить в конце?
   - Да, перед уходом.
   - Хорошо, учту.
   - Что это за мир? - Юля махнула рукой, показывая на всё вокруг.
   - Это тот же мир, где вы живёте, только с другой стороны.
   - Изнанка?
   - Нет.
   Егор непонимающе нахмурился.
   - А тогда что значит тот же, но с другой стороны?
   - Основа одной стороны мира - вода. Основа другой - огонь. Вместе они образуют единое целое.
   - А как же воздух и земля?
   - Воздух к огню, земля к воде. Огонь и вода - основы. Они всё создают. Земля и воздух не имеют собственной силы.
   - А ты где живёшь?
   - В двух частях мира одновременно.
   - Всегда?
   - В отличие от огня, в воду могу уходить полностью, но уход требует больших затрат энергии.
   - А нахождение нет?
   - Нет.
   - А только по этой стороне ты перемещаться можешь?
   - Нет. Для движения необходима связь с обеими частями мира. Находясь здесь, я могу растянуть себя, одной частью связываясь с тем местом, где был вход, и выйти в том, до которого смогу дотянуться. Но это очень медленно и тяжело.
   - То есть, - включился в разговор Егор, - ты от нас тогда сюда ушёл, когда мы тебя выкопать пытались?
   - Последний вопрос, - предупредил Икс.
   - Хорошо.
   - Да. Здесь я в безопасности. Это не сторона огня, здесь нет Солнца. Здесь для меня нет смерти.
   - Спасибо, - вежливо и без тени иронии, поблагодарил Егор.
   - Вы готовы идти?
   - Да.
  
   Пологий склон горы, поросший лесом. Поляна с пещерой у её подножия. Мелодично журча, через поляну протекает кристально чистый ручей. Светит Солнце, не яростно, испепеляя всё, как в мире Мангустов уже много недель, а ласково грея. Со всех кустов и деревьев доносится разноголосое птичье пение, а у пещеры лежат, греясь на Солнце, медведь, два волка и оленуха с оленёнком.
   - Тьфу ты, чёрт, ну и идиллия! - вполголоса выругалась Юля.
   - Да ладно, всяко лучше, чем в прошлый раз, - резонно возразил Егор.
   - Не поспоришь.
   Из пещеры, опираясь на посох, вышел человек, облачённый в белую полотняную хламиду. Звери тут же вскочили и подбежали к нему, требуя ласки. Человек увидел Мангустов и, радостно вскрикнув, торопливо подошёл к ним.
   - Вы снова пришли! Проходите, проходите, я сейчас принесу мёд, хлеб, орехи... - он запнулся и посмотрел на Мангустов, - или вы не едите?
   - Вообще-то едим, но сейчас нет времени, - сказала Юля.
   - Что же мне для вас сделать, для ангелов, спустившихся в ад и освободивших меня, вернувших мне веру? - Он с надеждой смотрел на Мангустов, ожидая ответа.
   Юля быстро возразила.
   - Нет, ты это сделал сам, твоя вера тебя спасла. Даже Иисус ничем не мог помочь тому, кто не верил, а ведь он обладал силой. В нас такой силы нет. Ты спас себя сам.
   - Я был в аду, - упрямо повторил отшельник, - в лапах дьявола, нещадно мучившего меня. Вы пришли ко мне, и теперь я свободен, дьявол больше не имеет власти надо мною.
   Егор нервно хмыкнул, вспомнив водовороты, Юля вздрогнула.
   - Я знаю, что вы не затем пришли, чтобы забрать меня с собой, в рай. Я много думал и понял, что недостоин пока этого. Но что же тогда привело вас сюда?
   - Разговор наш не был закончен, - сказала Юля. - Давай присядем, в ногах правды нет.
   Отшельник беспрекословно опустился на землю, и мгновением позже к нему присоединились Мангусты. Напряжённо глядя на бывшего священника, Юля спросила:
   - Как же хотел ты спасти тех людей, ты же просто отдал приказ их убить?
   - Тело есть прах и тлен, только душа бессмертна, очищающий огонь выжег бы дьявола из их душ.
   - Но ведь сначала они были убиты, зарезаны, души покинули их тела, что же ты собрался спасать?
   - Душа - Божья искра в храме Божьем, коим является тело. Их тела же стали гнойными и смердящими вместилищами дьявола и осквернили их души и поэтому должны были быть уничтожены, ибо сказано в Святом писании: "И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне". Не сразу душа препровождается в рай или ад, три дня остаётся она рядом с телом, и тела их, сожжённые должным образом, с молитвами, очистились бы и освободили их души от влияния дьявола. Но Господь не желал их видеть у себя и обрёк на уничтожение, слишком тяжелы грехи их и не было в них раскаяния.
   - Но ты же христианин! - воскликнула Юля. - Это были люди, дети среди них, они никому не причинили зла, а Иисус никогда не говорил, что грешников надо уничтожать!
   - Иисус, Господь наш, послушный Сын, выполняющий волю Отца. А Отцу угодна смерть грешников. Это были порождения сатаны, поклоняющиеся дьяволу, и я очистил землю от скверны.
   - Но Иисус общался и с грешниками и с язычниками, он проповедовал среди них, но не уничтожал! Больше того, он учил, что людей надо оценивать по их делам, если человек поступает по божеским законам - он брат твой, ближний тебе, даже если он еретик и принадлежит к племени врагов.
   Отшельник упёрся ладонями в колени и, наклонившись вперёд, с нескрываемым подозрением принялся разглядывать на Юлю.
   - Нет, - сказал он наконец, - вы не ангелы. Ты говоришь по наущению дьявола, ты демон, призывающий полюбить грех. - Он начал загораться гневом, но стих, вспомнив. - Но вы спасли меня, и бесы не смели мучить меня, пока вы были рядом. Вы вывели меня из ада. Кто же вы? Идите сюда!
   Отдав приказ, он быстро встал и направился к каменной чаше с водой, стоящей у ручья. Отшельник перекрестил чашу, прошептал молитву и, набрав полный черпак воды, вылил его на Егора, стоявшего ближе к нему. Затем он тут же наполнил черпак снова и окатил Юлю, игнорируя её недовольство. Перекрестив их поочерёдно, он в растерянности почесал голову и вдруг с облегчением улыбнулся.
   - Вы демоны, которых коснулось Слово Божие, и вы ищете спасения, но, будучи порождениями ада, вы не понимаете услышанного. Вы тянетесь к свету, и я спасу вас!
   Егор, увидев, как меняется лицо сестры, уже заведённой этим непрошеным душем и сейчас готовой взорваться, быстро шепнул ей на ухо: "Карт-бланш". Юля подумала немного и кивнула - в самом деле, их руки теперь были развязаны. Они могли говорить о чём угодно - священник нашёл для себя объяснение и успокоился. Но удержать себя от язвительного замечания Юля не смогла (или не захотела):
   - Спасёшь, да? Как деревню? - и со злорадством увидела, как побледнел священник.
   - Это мой грех, - глухо сказал он, - моя гордыня привела их к этому. Я молюсь, чтобы Всеблагой Боже простил мне когда-нибудь его.
   Юле стало не по себе, и она отвела глаза, начав смотреть на одного из волков, лежащего у входа в пещеру. Увидев, что сестра пока не готова говорить, Егор сам вступил в разговор:
   - Объясни мне, я хочу понять - как ты мог так отнестись к гибели ребёнка на твоих глазах и при этом отдать приказ в ту же ночь уничтожить всех тех людей, а ведь среди них также были дети?
   - Бесовские отродья приносили дьяволу человеческую жертву, - медленно и сурово сказал отшельник, - как мог я по-другому отнестись к этому? Они - исчадия ада и должны были вернуться в него.
   - Но ребёнок не был жертвой - он, точнее, она, была смертельно больна... - начал было возражать Егор, но священник жёстко оборвал его.
   - Не ведаю, откуда ты знаешь об этом, видно знание твоё от дьявола, но я отвечу тебе - то был сатанинский обряд. Как можно допускать подобное там, где слышно Слово Божие?! Они отвернулись от истинного Господа, они изрыгали хулу на него; живущие от рождения в грехе, они были прокляты Богом и обречены смерти.
   - Но дети... - снова попытался заговорить Егор, и снова священник прервал его.
   - Несчастные существа, рождённые во грехе, и я скорблю о них. Но дьявол в них был слишком силён, и они должны были умереть.
   Юля уже отошла и от первой вспышки ярости, и от смущения и внимательно слушала разговор, но сейчас она едва сдержалась, чтобы не взорваться снова. Ценой огромных усилий она взяла себя в руки и спокойно спросила:
   - Хорошо, тогда просвети нас, почему Иисус, проповедовавший любовь к людям, который не осудил грешницу, приведённую к нему, который не гнушался общения с теми, кого все бранили и избегали, не является для тебя, верующего христианина, образцом для подражания?
   - Я проповедовал среди этих людей. Те, чьи души ещё могли обернуться к свету, пришли ко мне, остальные были одержимы дьяволом, это было бесовское отродье, источник скверны в Божьем мире, и они должны были быть уничтожены. Господь призвал меня сделать это, и я выполнил Его волю
   - Но он же не был нетерпим, он не обвинял, не судил, не убивал, в конце концов! Ты же проявил нетерпимость, ты обвинил их, судил и ты убил их всех. Я не могу понять, как можно называть себя христианином и делать подобное.
   - Их невозможно было обратить, этих воплощений дьявола на земле, они постоянно угрожали мне и моему стаду. Я как пастырь обязан был защитить их от волков, и я выполнил свой долг.
   - Но они не были волками и, если судить по делам, то на чьей стороне был дьявол?
   - Ты богохульствуешь!
   - Нет. Были убиты люди, много, дети в том числе. "По плодам их вы узнаете их" - не Иисус ли это говорил? И что твои плоды - разве виноград и смоквы? Столько смертей.
   - Моё дело праведное, по умышленью Господнему я действовал, а не по наветам дьявола. Недостойны были они жизни.
   Юля прикрыла лицо рукой и еле слышно прошептала: "Не могу больше, я его сейчас придушу". Хмыкнув, Егор спросил:
   - Хорошо, но твоё стадо и ты - чем они вам угрожали?
   - Они своим присутствием оскверняли землю, они были угрозой нашим бессмертным душам, крапивное семя, дети дьявола, обитающие рядом с овцами Божьими, они могли вновь совратить их с пути истинного, направить их как свиней, что одержимые бесами в пучины морские отправились, в пучины греховности и порока!
   При этих словах Юля подняла голову и, глядя в упор на бывшего священника, заговорила:
   - Выходит, ты боялся их, считал, что они сильнее? А как же вера в Бога, неужели ты не верил, что Он сможет помочь? В конце концов, ты же мог увести своих людей оттуда.
   Отшельник печально покачал головой.
   - Их вера была слаба, они бы не смогли устоять. Дьявол глубоко проник в них, завладел их душами. Я мог бы увести своих овец оттуда, но это бы их не спасло, дьявол повсюду добрался бы до них. - Внезапно его лицо исказилось, а голос перешёл в сдавленный страшный шёпот, - они все слышали его зов, всегда, всегда и даже я, я стал слышать, что дьявол зовёт меня к себе!
   - И ты пришёл к нему, - еле слышно пробормотал Егор.
   - Да, их вера была слаба, - сказала Юля, - и я сомневаюсь, что она вообще была, хоть какая-нибудь...
   Услышав это, священник вскинулся, сверкая глазами, но Юля нетерпеливо поморщилась и подняла руку, останавливая его. Несмотря на то, что он уже не считал Мангустов ангелами, благодарность и страх заставили его нехотя подчиниться.
   - ... сомневаюсь, что была, - продолжила Юля, впиваясь в него глазами, и до боли сцепила перед собой руки, - хотя это и неважно, но ты, твоя вера - где была она? Почему ты не верил ни в то, что можешь спасти их, ни в то, что можешь победить дьявола, ведь если бы верил, тебе бы это удалось!
   Она говорила как в лихорадке, с пылающим лицом, понимая, что в этот момент она не в состоянии провести границу между правдой и ложью. Егор же при этих словах отвернулся. Он почувствовал, как изменилось его лицо, и не хотел, чтобы священник это увидел. Сестра не лгала, произнося эти слова, не в полной мере, во всяком случае, но эта правда была хуже, чем откровенная ложь.
   Не говоря ни слова, священник смотрел на Юлю, которая уже почти кричала:
   - Ну же, отвечай, почему ты молчишь? Ты же христианин, веришь в Иисуса, молишься ему, считаешь его образцом для подражания. А ведь его вера была совершенной, её ничто не могло поколебать или ослабить. Именно поэтому он никого не боялся и общался с кем угодно - грязь не могла к нему пристать. - Резко подавшись вперёд, Юля не отрывала взгляда от глаз священника. - Получается, ты, напавший на этих людей и убивший их, и учивший Слову Божию других, сам почти не имеешь веры. Да? Чем меньше веры, тем больше человек боится испачкаться в грехе и тем нетерпимее к грешникам становится? Ну, отвечай же, это так? Или опровергни, я могу ошибаться, но мне надо знать!
   Священник долго неподвижным взглядом смотрел на Юлю. Лицо его было абсолютно бесстрастным, но глаза... Юля отвела взгляд, не в силах выдержать того, что за ними скрывалось.
   - Как я могу не иметь веры? - тихо заговорил он. - Я верю в Единого Истинного Бога и Сына Его Иисуса Христа. Я верой своей спасся из ада. Я живу только потому, что есть Всемогущий Господь, и я верую в Него, Он и жизнь моя и смерть.
   - Ты веришь в Бога, - негромко заговорила Юля, - но веры ты не имеешь, той веры, что может двигать горы. Если бы ты верил, дьявол бы не смог повредить ни тебе, ни твоим овцам. Но ты попал к нему, и овцы твои ушли туда же. Ты не смог спасти ни их, ни себя, он оказался сильнее. Ты не верил. И, знай это, - если бы ты верил, ты бы легко победил дьявола, он бы не смог тебе ничего противопоставить.
   Лицо отшельника стало страшным. Задыхаясь, побагровев, он не отрывал глаз от Юли. Казалось, вечность он смотрел на неё, прежде чем хрипло заговорил:
   - Я не знаю, демон ты, посланный меня искушать, или через тебя говорит сам Бог, но уйди сейчас, прошу, я должен остаться один. Посты, молитвы и размышления, надеюсь, скажут мне, кто со мной сейчас говорил. Уйди, прошу.
   Юля посмотрела на Егора, кивнувшего ей в ответ, и Мангусты исчезли из сна бывшего священника навсегда.
  
   Глубокой ночью Мангусты возвращались домой сквозь молочно-голубой свет луны, единственной, кроме них, кто двигалась в этом неподвижном мире. Они медленно брели, вымотанные этим днём, опустошённые до предела, погружённые в какое-то сонное оцепенение. Неожиданно Юля прервала молчание:
   - Мне бы тоже хотелось знать, от кого я говорила. Но одно точно - Иисус обладал невероятно огромной личной силой явно нечеловеческого происхождения. Знаешь, в Евангелиях потрясающий эпизод описан: женщина в толпе коснулась Иисуса, и тот мгновенно почувствовал, как из него изошла сила. Он резко обернулся, пытаясь понять, кто до него дотронулся, и выцепил её из всей толпы. Такое сложно придумать, гораздо больше похоже на реальный случай. - Помолчав немного, она тихо заговорила снова, - да, огромной личной силой и несгибаемым намерением, которое он называл верой. И требовал он того же и от своих учеников, в первую очередь, и от остальных людей, верящих в него. Знаешь, это, наверное, как огромный сложный механизм. Если ты просто знаешь, что он есть, тебя ткнули в него носом, ты можешь им восхищаться, бояться его, но ничего не можешь с ним поделать. Но если ты обладаешь верой, ты можешь им управлять. Я не знаю, - без перехода сказала она, - имела ли я хоть малейшее право так с ним говорить. Он ведь не кукла, не марионетка, не магнитофонная запись. Хоть он уже не одну сотню лет как мёртв, он всё же живой. Но я буду верить, что если христианский бог существует и христианский рай существует, он сможет войти туда сам, потому что он будет верить в это.
   Егор кивнул в ответ.
  
   Странное время, время, в котором начали растворяться преграды между различными слоями реальности, наступило для Мангустов. Призрачный мир, как это ни парадоксально, при всей своей текучести сохранил свою цельность и устойчивость, но реальность их привычного мира стала истончаться под возрастающим давлением чего-то иного. Первой ласточкой был сон, в котором Юля рассматривала дощатую стену. Этот сон не давал ей покоя, сводил с ума своей абсолютной и безоговорочной истинностью. Но останься он единственным проявлением подобного рода, оболочка, окружающая привычную реальность прочным коконом, устояла бы. Но в эту щель, пробитую посещением Призрачного мира, капля за каплей, разламывая её всё сильнее, стали просачиваться необъяснимые для Мангустов события. Из отдельных капель они быстро превратились в бурный поток, полностью перемешавший всё и навсегда разрушивший уверенность и Юли и Егора в незыблемости и безусловной определённости их реальности. Щупальца иного стали протягиваться к Мангустам со всех сторон.
  
   Через три дня после отъезда Егора Юля сидела за компьютером в поисках информации, затребованной Иксом. Раздавшийся звонок оторвал её от работы, дав возможность отдохнуть глазам, уже слезящимся от непрерывного вглядывания в экран. Звонил брат. Юля взяла трубку, слегка удивившись, с чего бы ему сейчас звонить, в то время как он в поте лица должен был готовиться к завтрашнему экзамену.
   - Привет, что-то случилось? - поинтересовалась она, с наслаждением откинувшись на спинку стула и пытаясь расслабить окаменевшие от неподвижности мышцы.
   - Ну, можно сказать и так, - подумав, согласился Егор. - Похоже на то, что я схожу с ума.
   - Да ну? - изумилась Юля. - И как именно?
   - Если бы твой телефон был доступен с утра, - укоризненно сказал брат, - я бы тебе ещё несколько часов назад рассказал бы.
   - Прости, - в голосе Юли послышалось раскаяние, - он разрядился, а я только недавно заметила.
   - Изучаешь?
   - Да, Солнце.
   Егор вздохнул.
   - Ну ладно, может, оно и к лучшему. Во всяком случае, я сейчас спокоен, не то, что утром. - Егор замолчал.
   - Да что случилось-то? - нетерпеливо воскликнула сестра.
   - С мыслями собираюсь, не мешай. Ну вот, слушай. Утро, я сплю в своей комнате в общежитии. Один, остальные уже давно ушли. Внезапно я просыпаюсь от того, что кто-то проходит мимо кровати к окну. Я чувствую, как трясётся пол и подрагивает кровать, слышу шаги. Меня охватывает ужас, все волоски поднялись дыбом, и мне стало очень холодно. Сна, естественно, ни в одном глазу. Я осматриваю комнату - никого нет, она пуста. Понятное дело, мне страшно, я встаю, и в этот момент на меня наваливается невыносимая сонливость и жутко тяжело двигаться. Я иду к двери, глаза слипаются, я моргаю и... я снова в кровати. Я опять начинаю идти к двери, причём не помню, чтобы я вставал, и опять то же самое - я моргаю и всё. И каждый раз, стоило мне моргнуть, повторялось одно и то же - я либо оказываюсь в кровати, либо стою рядом с ней. Представь - позднее утро, светит Солнце, я слышу голоса из соседней комнаты, доносится запах сигаретного дыма, словом, обычная жизнь. А я завис здесь как поцарапанная пластинка. Тогда я подумал, раз не удаётся подойти к двери, пойду к окну, если что, хоть соседей позову. Начиная идти, я где-то на грани восприятия понимаю, что нахожусь одновременно в двух местах - лежу в своей кровати и иду в сторону окна. И снова повторяется то же самое - стоит мне моргнуть - и я отброшен обратно. Тогда я решил, буду держаться за стену и постараюсь не моргать. Помнишь, - вопросительно обратился к сестре Егор, - как ты нашла "Психологию и алхимию", когда шла в темноте, почти не осознавая, что делаешь?
   - Помню, - кратко ответила Юля, слушая брата с напряжённым интересом.
   - Ну вот, у меня было приблизительно то же самое. Стало темно, и я едва понимал, что делаю. Зато абсолютно чётко понял, что я и в самом деле нахожусь в двух местах. Пока я шёл к окну, но здесь я помню очень нечётко, нечто женского рода бросилось в мою сторону и врезалось в стену над кроватью. Я понимал, что оно злобное и что оно очень опасно. До окна я, кстати, дошёл и снова оказался лежащим в кровати. Но пока я ещё стоял у окна, я понимал, что при этом лежу в кровати. Я понял, что что-то надо менять и решил посмотреть на часы, повернул голову, и вроде бы всё прекратилось. Я смог спокойно встать, выйти, меня больше не отбрасывало назад. Но я не просыпался в этот раз, я уже не спал. Проснулся я тогда, когда кто-то прошёл мимо. Это было не во сне, а наяву. Знаешь, - помолчав, добавил Егор, - я только сейчас более-менее пришёл в себя, поверил окончательно в то, что больше не буду отброшен обратно. Как ты думаешь, что это было? - несмотря на то, что вопрос Егор задал спокойно, в его голосе Юля отчётливо услышала напряжение и неуверенность.
   Она долго молчала, размышляя.
   - Юль, ты здесь? - встревоженно позвал брат.
   - Здесь я, здесь. Знаешь, то, что ты рассказал, очень похоже на выход энергетического тела.
   Егор обдумал сказанное.
   - Ну, допустим, а кто прошёл мимо? Ведь кто-то же меня разбудил? И что бросилось в стену? Там ведь что-то было, не только я один.
   - Понятия не имею, - честно ответила сестра, - я просто не знаю. То, что ты описал, твои ощущения, это и в самом деле похоже на описания выхода энергетического тела, а что касается остального... - Юля сделала паузу и продолжила, - это может быть что угодно. От того, что это было просто искажение восприятия, так сказать, остатки сна, до того, что это были какие-то реальные объекты. Но в данный момент судить об этом невозможно. Как говорится: "Есть многое на свете друг Горацио...", затасканная фраза, но очень верная.
   - Ну да, - кивнул Егор, - тем более что не нам бы с этим спорить.
   Юля усмехнулась.
   - Это точно! Но не сочти меня невежливой, ты ещё что-то хочешь сказать или это всё? А то и мне и тебе необходимо вернуться к изучению всяких интересных вещей.
   - Да нет, что хотел - сказал. Тогда давай прощаться.
   - Пока.
   - До встречи.
   А на следующий день уже Юля с нетерпением ждала, когда Егор включит телефон. И экзамен, который он сдавал в этот день, был отнюдь не главным событием, волновавшим её. Ждать пришлось долго. Наконец Егор позвонил сам.
   - Можешь поздравить, я его сдал. Не отлично, но вполне сойдёт.
   - Поздравляю, - почти не обратив внимания на его слова, сказала сестра, - ты, кстати, телефон не отключай, мало ли что, а по пустякам я звонить не буду. У меня тут тоже развлечение было этой ночью. Я пошла гулять с собаками - сам понимаешь, в такую жару днём никуда не выйдешь. Думаю: доберусь-ка я до Лунной дороги, по одному из ответвлений схожу. Благодаря Иксу она сейчас безопасна, а туда мы ещё ни разу не ходили. Ну вот, дохожу я до этой тропинки, иду по ней и выхожу на поляну. Делаю несколько шагов, а это болото. Такое, знаешь, с плотным ковром из травы над водой. Не самое уютное место, сам понимаешь, да ещё и ночью. Хотела вернуться обратно, а фигу, собаки уже упрыгали вперёд и ждут меня среди деревьев. Полжизни потеряла, пока там ползла. Вышла в итоге... - Юля замялась, - ну, наверное, там дальше жильё должно быть. Заросшая тропинка, ручей, кривой мостик через него, такой, знаешь, буквой Г. Но, слушай, разве там есть деревня?
   Егор с недоумением отозвался:
   - Насколько мне известно, нет, и никогда не было.
   - Вот-вот, а мостик выглядит так, как будто ему лет пятьдесят или около того. Одна, ночью я идти по нему не стала, тем более что тропинка уводит от дома.
   - А откуда она взялась?
   - Тропинка? Ниоткуда. Просто возникла из травы. Но она еле намечена. Строго говоря, я сначала увидела мост, посветила фонариком и только тогда разглядела тропинку. Пришлось возвращаться через лес в обход болота и двигать к дому. Когда приедешь?
   - Сегодня. Экзамен сдал, могу приехать на несколько дней.
   - Отлично, - обрадовалась Юля, - так вот, когда приедешь, надо будет туда сходить вдвоём, посмотреть, что по ту сторону мостика.
   - Обязательно, - заверил её брат, - мне и самому любопытно, что за поселение там могло бы быть. Может быть, какие-нибудь раскольники ещё со времён Петра Первого там живут. Ты место запомнила?
   - Прекрасно. Да там и не ошибёшься - самая левая тропинка и идёт без ответвлений. Но, как говорят в рекламе, и это ещё не всё. Когда я уже подходила к дому, дай, думаю, минут десять посижу, посозерцаю, отключив мысли, насколько это для меня сейчас возможно. Устроилась поудобней неподалёку от того места, где мы машину разгружали, и стала смотреть на дорогу. Камушков на ней полно, луна светит ярко, видимость отличная. Собаки - дом-то рядом, отошли куда-то в лес, я одна. Сижу, пристально созерцаю группку из трёх маленьких камней метрах в двух-двух с половиной от меня. Сам знаешь, если пристально на что-то смотреть, картинка начинает дрожать и прыгать. Вот и в этот раз так было. Всё задёргалось, в том числе и тень от этих камней. В какой-то момент один участок тени стал дёргаться особенно судорожно и отделился от остального пятна. Я с интересом подумала: надо же, какой странный визуальный эффект. Ага, как же. Этот клочок тени, всё так же судорожно дёргаясь, без конца меняя форму, пополз ко мне. Секунду-другую я думала, что мне это кажется, но очень быстро стало понятно, что нет. Меня чуть Кондратий не хватил. Этот кусок уже отполз на несколько сантиметров от основной тени и, дёргаясь, полз в мою сторону. Сердце у меня дико заколотилось, и, резко наклонившись вперёд, я уставилась на это нечто, ползущее ко мне. Так продолжалось несколько секунд и вдруг, как если бы навели резкость, допустим, как в микроскопе - плавно, но быстро, секунды за две этот бесформенный, судорожно дёргающийся клочок тени сгустился в гусеницу. - Юля подумала немного и поправилась, - скорее, в личинку. Больше всего это существо было похоже на чёрного опарыша. Поняв, что это гусеница, я подошла ближе и наклонилась, разглядывая её. Она была сантиметра полтора в длину, миллиметров пять в самом толстом месте. Один конец сужен, другой широкий и она кольчатая. Словом, если не считать чёрного цвета и размера - вылитый опарыш. Она даже двигалась так же как опарыши перед окукливанием - неуклюже, судорожными рывками, перекатываясь с боку на бок. Крайне неэффективный и энергозатратный способ передвижения. Я ушла домой, но мне до сих пор не дают покоя вопросы: что вообще там произошло, я же видела - ко мне сначала полз клочок тени. Достаточно долго полз, чтобы я могла рассмотреть его. И в гусеницу он сгустился не мгновенно, а как будто его на моих глазах сформировали. С чего вообще она поползла ко мне, даже если считать, что у меня был глюк, и эта тень была гусеницей с самого начала? Что делать гусенице посреди дороги ночью и что за личинки, а это, несомненно, была личинка, бывают чёрного цвета?
   - Ну, чёрные личинки есть, и их не так уж и мало, - отозвался Егор, - но на остальные вопросы я тебе ответить не могу.
   - А зря. Ладно, я ещё сегодня продолжу проводить свои изыскания, а ты приедешь поздно, так что пойдём завтра. Днём ещё позанимаемся, а к вечеру, когда жара спадёт, проветрим головы и заодно выясним, кто там живёт.
  
   Как и решили, на следующий день, во второй его половине, Мангусты отправились к обнаруженному Юлей мостику. Они прошли через поля, миновали Икса, уже значительно приблизившегося к деревне, и вошли в лес, оказавшись на Лунной дороге. Солнце ещё не село, и сосны в закатных лучах полыхали ярчайшим оранжево-медным цветом. Серовато-бежевые прошлогодние хвоинки, устилавшие дорогу, превратились в золотые искры света, особенно заметные на фоне вытянувшихся глубоких теней. Хвоя на соснах сохранила нормальный тёмно-зелёный цвет, но трава, уже выгоревшая за эти недели изнуряющей жары, приобрела нежный песочно-кремовый оттенок.
   Мангусты шагали по хрустящему покрову дороги, наслаждаясь феерией красок, окружающей их - всеми этими яркими пятнами света, нежными полутонами, плавными и резкими переходами, вместе создающими изумительный объёмный узор. Но вскоре скрывшееся за горизонтом Солнце перестало наделять яркими красками лес, и в собирающихся сумерках, при постепенно сереющем свете, Мангусты приблизились к цели. Идти оставалось всего ничего, когда Юля, которая шла впереди, уверенно показывая дорогу, остановилась как вкопанная.
   - Ничего не понимаю, - растерянно прошептала она, повернувшись к брату. На лице её читалось предельное изумление, почти потрясение. Юля выглядела как человек, внезапно разбуженный и понимающий, что он не знает места, в котором он оказался.
   Егор моментально занервничал.
   - В чем дело? - тревожно спросил он.
   - Я... я... не понимаю, - пробормотала Юля, заикаясь, - я же позавчера здесь была...
   Егор обошёл сестру и стал рассматривать открывшуюся ему картину. Перед ним лежало озеро или, возможно, большой пруд с отличными песчаными берегами, местами полого спускающимися к воде, а где-то образующими небольшие обрывы не более метра в высоту. Водных растений было мало, и берег почти на всём протяжении просматривался превосходно.
   Юля побледнела, а в голове её воцарился полный хаос. Она отчаянно пыталась удержать жалкие крохи здравого смысла, но те торопливо расползались в стороны и исчезали, скрываясь во мраке.
   - Но как? Что это такое? Здесь же позавчера было болото, не могло оно превратиться в озеро, - забормотала она, сев на землю и сжав голову руками. Глаза её дико обшаривали поверхность воды в надежде заметить хоть малейший намёк на заболоченность, но безрезультатно. Юля на мгновение подняла голову, посмотрев на брата, и сразу же стала разглядывать озеро снова. Взгляд её скользил по песку, по прозрачной воде, по собакам, зашедшим в озеро.
   - Я, кажется, схожу с ума. Лес есть, собаки есть, вода есть, а болота нет. Это безумие, этого не может быть. Просто не может быть и всё.
   Егор осторожно заговорил, серьёзно обеспокоенный выражением лица сестры и истеричными интонациями её голоса:
   - Юль, а может, ты ошиблась, и мы не по той дороге пошли, а?
   Юля медленно покачала головой, не отрывая взгляда от поблёскивающей поверхности воды.
   - Нет. Это первая тропинка, без ответвлений. И кроме того, помнишь, нам недалеко отсюда пришлось пробираться через завал из нескольких очень характерно упавших деревьев?
   Егор кивнул, соглашаясь. Деревья и в самом деле упали необычно - через равные промежутки одно, затем два, три, четыре и в обратном порядке.
   - У одного из них сучок странной формы. Я позавчера, перелезая, зацепилась за него и осветила его фонариком. Он мне понравился, и я его сфотографировала.
   Юля протянула телефон брату. Егор посмотрел на фотографию сучка, на который и сам обратил внимание несколько минут назад. Он вернул телефон сестре и сел рядом, без единой мысли в голове глядя на озеро. Затем он встал, подошёл к кромке воды и принялся внимательно изучать дно, прекрасно различимое даже в сгущающихся сумерках - настолько прозрачна была вода. Закончив с осмотром дна, он перевёл взгляд на берега, не имеющие ни малейшего намёка на топь.
   Юля поднялась и сказала:
   - Ладно, давай пройдём по берегу и выйдем к мосту. Может быть, есть какие-нибудь естественные причины этому. Если за тем мостиком есть деревня, а в ней люди - мы можем попытаться узнать, в чём тут дело.
   Они обогнули озеро и вышли к тому месту, где позавчера был ручеёк с перекинутым через него мостом. И тут у Юли в прямом смысле подкосились ноги, и она села на землю. В этот момент она и в самом деле была близка к умопомешательству. Рассудок её извивался и сворачивался, пытаясь спрятаться сам в себя. Чтобы удержать его на месте, Юля стала неотрывно смотреть на развалившихся на земле в ожидании Ангару и Алтая как на что-то безусловно привычное, нормальное и разумное. Эта зацепка немного помогла ей, и рассудок перестал судорожно дёргаться, но оглушение никуда не исчезло.
   - Нет! Ничего нет! - хрипло пробормотала она, отведя взгляд от собак и глядя на мелкую речку, вытекающую из озера. На всём обозримом пространстве не было и намёка ни на тропинку, ни на мостик.
   - Ничего! Я сейчас сойду с ума.
   Юля закрыла глаза и начала с силой тереть лицо, чувствуя, как рассудок, не сумев осуществить первоначальный план по сворачиванию в самого себя, сейчас пытается просто съехать в сторону, бросив её на произвол судьбы. Несколько минут она сидела, закрыв лицо руками, пока Егор с острой тревогой смотрел на неё, не зная, чем помочь. После отчаянных усилий Юле удалось поймать рассудок и водворить его на место. Она убрала руки от лица и сказала:
   - Нам необходимо будет сходить сюда завтра. Мне, знаешь ли, очень любопытно - позавчера я была не в нашей реальности или мы сейчас не в ней.
   Несмотря на лёгкие нервные тики, пробегавшие по лицу Юли, выглядела она нормально, и голос её звучал спокойно. Егор выдохнул и расслабился, поняв, что опасность миновала, хотя, может быть, и временно.
   Домой они отправились той же дорогой, что и пришли, не рискуя слезать с неё в лес. Пусть даже эта тропинка и не давала гарантии, что их не занесёт куда-нибудь не туда, но всё же она внушала надежду, что всё обойдётся.
   Мангусты облегчённо выдохнули, оказавшись на знакомом поле, где они провели столько времени изучая Икса, и Юля впервые с того момента, как они отправились к дому, заговорила:
   - Мир Икса - допустим, мало ли, сколько миров существует. Сны - тоже понятно. Точнее, непонятно, но сны на то и сны, чтобы в них могло быть что угодно. Но наш мир, оплот надёжности, неизменности, такой реальный и на тебе... - Юля покачала головой.
   Егор не ответил. Одно из двух - либо сестра действительно сходила с ума, и это внушало ему серьёзную тревогу, либо всё было так, как она говорила, и тогда то, что он всегда считал само собой разумеющимся - безусловная и неопровержимая реальность этого мира, показало ему фигу и сбежало, и он не знал, что было хуже.
   В молчании они дошли до дома, молча запустили собак и закрыли калитку, молча и с трудом, еле передвигая ноги, поднялись на второй этаж и разошлись по комнатам. Скорее всего, они так и промолчали бы до следующего утра, если бы Егору не пришло в голову посмотреть на часы. Секунду спустя он влетел в комнату сестры, задыхаясь, и с выпученными глазами. Юля уже легла и сейчас смотрела на Егора с выражением спокойной обречённости, завернувшись в одеяло.
   - Что ещё случилось? - голосом, лишённым и малейшего намёка на какие-либо эмоции, поинтересовалась она.
   - Ты время видела? - выпалил брат.
   - Нет.
   - Знаешь, сколько мы гуляли?
   - Нет.
   - А как ты думаешь?
   - По моим расчётам часов семь, учитывая расстояние и тот факт, что мы много времени провели у озера.
   - А как ты отнесёшься к такому факту - нас не было дома всего четыре часа?
   - В принципе, я сегодня уже ничему не удивляюсь, лимит исчерпан, но всё равно - не может быть.
   - Четыре часа, - повторил Егор. - Посмотри на свой телефон.
   Убедившись в этом, Юля задумчиво перевела взгляд на брата.
   - Ну и как это объяснить и как к этому относиться?
   Егора вдруг отпустило. Он расслабился и пожал плечами.
   - А никак, - сказал он спокойно, - просто никак. Плюнуть и лечь спать, всё равно объяснений нет.
   - Вот и ладушки, но завтра мы в то место сходим.
   - Сходим, а сейчас будем приводить мозги в порядок.
  
   На следующий день Мангусты отправились к озеру и обнаружили его на том же месте. Не задерживаясь около него, они прошли вдоль ручья, убедившись, что никакой деревни там нет, затем вернулись домой и выяснили, что прогулка заняла семь с половиной часов.
  
   - Юль, тебе сколько ещё осталось работать над вопросом Икса?
   - Не знаю точно, где-то неделю, а что? - Юля оторвалась от компьютера и посмотрела на брата.
   - Я завтра уезжаю и вернусь только через четыре дня - два экзамена почти подряд. Времени у нас остаётся всё меньше и меньше - ты же видела, как он близко, и я хотел бы узнать, сможем ли мы отправиться к нему, когда я вернусь.
   Юля побарабанила пальцами по столу и отвернулась.
   - Я попытаюсь, - не оборачиваясь, ответила она
   - Юль, - тихо позвал её брат, - тебе это тоже не нравится?
   - Ты о том, что он должен быть уничтожен?
   - Да.
   - Не нравится, причём совсем. Но я не вижу другого выхода. Мы знаем, зачем он ползёт к деревне. Что мы можем предложить ему взамен?
   - Ничего, - отозвался Егор. - Но смотри, он не может нарушить данное слово, ты это знаешь. Может, попробовать подловить его и связать обещанием не вредить никому - и деревня, да и не только, цела, и он будет жить.
   Юля внимательно посмотрела на брата.
   - Ты понимаешь, - негромко заговорила она, - на что ты хочешь его обречь? Даже если нам и удастся придумать подобное, и он даст такое обещание, это будет означать не что иное, как медленное, долгое угасание на расстоянии вытянутой руки от цели. Танталовы муки по сравнению с этим ерунда. Он знает, что может получить шанс обрести свободу и вот, первый шаг к этой цели - поглощение деревни. И он остановлен. Вплотную к ней он останется навсегда, постепенно умирая, теряя энергию, ведь восстанавливаться она не будет, обречённый на исчезновение, если останется, и на разрушение, если пойдёт дальше. Злейшему врагу не пожелаешь.
   Егор закусил губу, размышляя над словами сестры.
   - Получается, смерть в любом случае? - спросил он.
   - Получается, так.
   - И это необходимо сделать нам.
   - Да.
   - Идти к нему, общаться, разговаривать, выкачивать информацию, для того чтобы он был уничтожен.
   - Да.
   - А мы сможем жить потом, после этого? Как можно сделать такое и продолжать жить, как ни в чём не бывало?
   Откинувшись на спинку стула, Юля в упор смотрела на брата.
   - Во-первых, это ещё надо сделать, а мы до сих пор не имеем ни малейшего представления как. Во-вторых, сможем или нет жить - это нам решать, потом. Если оно будет, это потом. Мы ведь опять в тупике. Мы знаем о нём больше, чем кто-либо из живших на Земле за всё время её существования, и что? Мы упёрлись в глухую стену. Он в любой момент может уйти в мир, где его не достать, где, как он сам говорил, для него нет смерти. Нереально сделать так, чтобы он мгновенно оказался на Солнце. Даже мощный взрыв здесь не поможет - Солнце на какое-то время будет закрыто пылью и этого времени ему с запасом хватит, чтобы уйти. Это днём. А ночью он неуязвим в принципе.
   Юля задумчиво посмотрела на руки и тихо продолжила:
   - Знаешь, когда я была ещё совсем маленькой, при словах, что не бывает безвыходных ситуаций, мне представлялась всегда одна и та же картина: тоннель, рассекающий скалы, с неровными стенами, уходящими ввысь; голубое небо сверху, гладкий пол внизу. Ширина тоннеля метра два с половиной и по нему едет огромный грузовик или, скорее, фура - огромная, от стены до стены, не оставляя просвета. Кабина стальная, доходит до земли, стёкла отбрасывают блики и не видно, что внутри. Высота такая, что её не перепрыгнешь, хотя вот оно, спасение - вплотную. Она едет не очень быстро, километров тридцать в час, но мне хватит - я бегу перед ней. И вопрос - какой выход может быть из этой ситуации?
   Она глубоко вздохнула.
   - Сейчас у нас шансов найти выход больше, точнее, они у нас просто есть. Мы ещё не всё узнали, что можно. Но какой бы ни был выход, для нас он в любом случае ведёт только через смерть - нашу или Икса.
   - Но это же страшно, - голос Егора дрожал, - он ведь живой, он умеет мыслить, он принял нас - как можем мы желать убить его?
   - А ты подумай так - это чистая математика. Он один. Даже если взять всех присоединённых, получится несколько тысяч, десятков тысяч, от силы. Сколько людей на Земле? То-то и оно. Причём живых, не мёртвых.
   - Но он же разумен, с ним можно разговаривать, он может изменить мнение, если считает, что был не прав - дал же он согласие ответить на два вопроса, какие бы они ни были. Он ведь согласился, потому что признал, что хоть и не солгал, формально, но ошибся. С ним можно договориться.
   Юля искренне сказала:
   - Егор, если ты сможешь найти выход там, где я вижу только глухую стену, я буду рада. Больше того, я буду счастлива. Мне не нравится ситуация, в которой мы оказались, где смерть и на одной и на другой чаше весов. Я не свихнулась ещё только потому, что запрещаю себе об этом думать. Так что если тебе это удастся... - она криво усмехнулась и пожала плечами.
   - Вокруг нас не вечность, у нас времени совсем мало, но, может быть, выход будет найден.
   - Посмотрим, - кивнула сестра и снова повернулась к компьютеру.
   Егор уже собрался уходить, когда мысль, пришедшая к нему в голову, остановила его, и он взволнованно заговорил:
   - Юль, люди, что привели к Иксу деревню, нам надо спросить его о них! Может, это и есть тот самый другой выход.
   Юля отвернулась от компьютера и пристально посмотрела на брата.
   - А ты дело говоришь, Егор, - медленно сказала она, - возможно, я и ошиблась, когда заявила, что мы знаем о нём больше, чем кто бы то ни было.
   - Совершенно верно! - воскликнул Егор. - Кто знает, что может открыться!
   - Да, первый же наш вопрос будет о них.
  
   Егор уехал, и Юля с головой погрузилась в работу по добыванию информации для Икса, временами прерываясь на прогулки с собаками и посещение Призрачного мира. При первом её появлении Икс отреагировал незамедлительно, рассчитывая получить то, что было ему необходимо.
   - Нет, пока ещё нет, я сюда пришла не для этого, - объяснила Юля, - просто меня этот мир интересует сам по себе.
   Она бродила там, пытаясь понять, как же он выглядит на самом деле, с помощью намерения создавая различные объекты из пластичной реальности этого мира, и наблюдала как они исчезают, лишённые притока её энергии. Первое время Икс сразу проявлялся, едва Юля оказывалась там, но затем, после её предложения: "Тебе же всё равно, где мы находимся - в мире огня или мире воды, слышать ты нас можешь и там и там. Когда информация будет готова, я сообщу об этом, находясь в своём мире, и после этого приду. Если я прихожу без предупреждения, то не стоит и обращать на меня внимание", перестал тратить энергию на поддержание связи с ней, позволив ей беспрепятственно заниматься своими изысканиями в попытках определить возможности Призрачного мира.
   Кстати, после нескольких посещений она позвонила Егору.
   - Знаешь, любопытная вещь. По всей видимости, где бы мы ни пытались войти в Призрачный мир, мы всё равно окажемся рядом с Иксом - он как магнит для нашего намерения.
   - Да, весьма интересно, - согласился Егор, - и, выходит, как бы далеко друг от друга мы ни находились здесь, мы легко можем встретиться там. Достаточно будет просто войти.
   - Получается, так, но сможешь ли ты позволить себе это, находясь в общежитии?
   Егор нехотя признал:
   - Нет, здесь не удастся, слишком много людей, некуда спрятаться. Но ничего страшного, я скоро приезжаю, а у нас такой проблемы нет. Вот ещё, Юль, как ты думаешь, что это за светлое пятно в Иксе?
   - Ну, в принципе, - Юля неуверенно, с сомнением заговорила, - он сам сказал, что это его смерть.
   - Поправочка, не сказал, а думает так. Он сам не знает. И кстати, он и не он вовсе, а оно, Иксо, так сказать.
   - Во-первых, "он" - удобнее, во-вторых, как совершенно справедливо выразился сам Икс - так короче, а в-третьих, ему всё равно до лампочки. А что касается пятна, я не знаю, Егор, я пыталась сообразить, но никак. Для себя я называю его Оком Икса.
   Брат искренне удивился.
   - Оком? Но почему оком? Скорее, это сердце Икса, чем глаз, какой же это глаз, если он внутри?
   Даже через телефон брат понял, что Юля пожала плечами.
   - Третий глаз, воистину. Понимаешь, сердце - это то, что является неотъемлемой частью живого существа. Так сказать, плоть от плоти, имеющая ту же природу. А глаз - это светоч души, окно в другой мир и в принципе вещь совсем иного рода. А учитывая, что это светлое пятно сильно отличается от самого Икса, то вывод очевиден - это скорее глаз, чем сердце.
   Пока Юля произносила эти, уже заранее обдуманные ею слова, её пронзила мысль или, скорее, воспоминание, и она застыла с раскрытым ртом.
   - Помнишь, Егор, - осторожно заговорила она, - я тебе ещё несколько лет назад рассказывала один сон, в котором были кровь, жертва, необходимость убить и нежелание это делать.
   - Да, что-то такое было, - согласился брат.
   - Так вот, в частности, в этом сне мне было сказано, что моя задача узнать, что делать с глазами и тогда загадка будет решена. А если ещё учесть, что в этом же сне фигурировал человек с одним глазом, то это же полная калька нашей ситуации, приснившаяся мне не то два, не то три года назад. И что же это такое?! - голос Юли звучал потрясённо, - другая интерпретация, но суть та же самая!
   - Да, - откликнулся Егор, - но чтобы ответить на твой вопрос, надо в первую очередь знать, что такое сны вообще.
   - Ты прав, не будем ломать голову над попыткой объяснения, фактов всё равно слишком мало для того, чтобы делать какие-либо серьёзные выводы. Лучше расценим это как руководство к действию, указание направления. Кстати, к вопросу об указании направления: в моём сне была ещё и некая третья сила, стоящая за тем несчастным одноглазым. Хотелось бы знать, имеет это какое-нибудь отношение к нашей ситуации. И вообще, знаешь, - со вздохом сказала она, - несколько лет уже прошло, а мне до сих пор обидно, что я так и не узнала, что должна была увидеть.
   Юля замолчала, вспоминая, что ещё хотела сказать.
   - А-а! Вспомнила! - воскликнула она. - Когда мы вошли в Призрачный мир и оказались в райском саду, помнишь?
   - Ну конечно, могла бы не спрашивать.
   - Нам надо будет не забыть и обязательно спросить Икса, на что он воздействовал в этот момент - на наше сознание или менял Призрачный мир. Мы же с тобой тогда обсуждали увиденное - расхождений не было.
   Егор подумал немного и спросил:
   - В чём разница, не пойму, нам-то что с того?
   - Разница огромна, - убеждённо ответила сестра, - если было воздействие только на сознание - это одно, это только его способность и сила, а если он изменял сам Призрачный мир - о-о, это совсем другое, значит, мы также можем попытаться это сделать, пусть и не в таких масштабах.
   - Но мы и так можем его менять, - пытаясь понять, о чём говорит сестра, возразил Егор.
   - Так, да не так. То иллюзия для одного, только для создателя её. А я говорю о таком изменении, которое будет видно и другому, без предварительного подробного разъяснения, что он должен увидеть. Короче говоря, тот, кто придумывает эту иллюзию, должен сделать её настолько реальной, что она станет видимой и для другого.
   - Я понял, - задумчиво сказал Егор, - что-то в этом есть. Я пока не могу представить, как бы нам это могло пригодиться, но что-то в этом точно есть.
   - О практической пользе будем потом рассуждать, а пока надо просто выяснить: возможно это или нет.
   Егор кивнул, забыв, что говорит по телефону, и тихо сказал:
   - С тех пор, как мы там побывали и поняли, что мир тот действительно призрачный, я всё думаю, каков он на самом деле? Не такой, каким мы его видим, а какой он есть изначально.
   - Ага, вещь сама по себе, - хмыкнула Юля. - А ты в курсе, что в физике существует такое понятие, как невозможность отделить наблюдаемое от наблюдателя? Но если серьёзно, я пыталась это сделать, попытаюсь и ещё. Но пока полный ноль. Понимаешь, даже если картинка начинает растворяться и возникает пустота, где гарантия, что эта пустота не есть порождение моего же воображения? Я просто жду, что она должна появиться. Это заколдованный круг и я пока не вижу, как можно было бы его разорвать. Это можно сделать, имея, так сказать, точку опоры снаружи, а я нахожусь внутри и как выйти, не знаю. Да и другая вещь - я могу менять картинку по своему усмотрению, но это ничего не значит, это можно делать и во сне, даже не осознавая, что находишься во сне, но вопрос в том: что я меняю? Понимаешь, если я работаю с глиной или другим пластичным материалом, я придаю ему форму также, но я хотя бы знаю, с чем работаю, я вижу сам материал, здесь же не имею понятия даже близко. Только результаты изменения, а этого катастрофически мало. Но хватит об этом. Я, собственно, позвонила только сообщить о том, где оказываешься, войдя в Призрачный мир.
   - А, ну да, я так и понял, - совершенно серьёзно отозвался Егор, - тогда давай прощаться.
   - До встречи.
   - Ага.
   Через несколько минут после того, как Юля положила трубку, внимание её привлёк осторожный стук в дверь. Несколько удивлённая, она предложила стучащему войти. В комнату вошла Марина, и Юля вдруг обратила внимание, каким измученным выглядит лицо сестры. Белые круги вокруг глаз и сероватый оттенок кожи выдавали предельную измождённость, а затравленное выражение глаз уточняло, что усталость была не столько физического, сколько душевного рода. Юля с горечью осознала, насколько за последние недели она отдалилась от остальной части семьи, не встречаясь с родными порой целыми днями, и сейчас внешний вид сестры заметно испугал её.
   - В чём дело, Марин? - спросила Юля, с тревогой замечая и другие признаки внутреннего хаоса, охватившего сестру - еле заметно дрожащие руки и беспорядок в одежде всегда такой аккуратной Марины.
   Сев в кресло напротив, Марина с силой сцепила руки и, наклонившись, прижалась к ним лицом.
   - Марин, да в чём дело? Что с тобой? - чувствуя, как бешено заколотилось сердце и пересох рот, воскликнула Юля.
   Марина подняла голову и, глядя куда-то в сторону, бесцветным голосом заговорила:
   - Я больше не могу. Я видела, как ты нас избегаешь, и не хотела тебе мешать, но сейчас мне необходимо с кем-нибудь поговорить. А кроме тебя мне говорить не с кем.
   Юля убеждающе заговорила, наклонившись к сестре:
   - Я тебя не избегала, честное слово, просто сейчас я очень занята и... - но осеклась, увидев, как сестра, не веря ей, качает головой.
   - Избегаешь. После того разговора и ты и Егор ведёте себя почти как чужие нам, но сейчас это неважно. Мне очень плохо и нужна помощь, и ты единственная, к кому я могу обратиться.
   - Я слушаю тебя, - стараясь говорить максимально ровно и спокойно, сказала Юля.
   - Помнишь те слова, что ты мне тогда сказала, о том, что если что-то очень хочешь, то это обязательно получится?
   Юля кивнула, нахмурившись.
   - А так же, что решение нашей с Андреем проблемы не может зависеть от меня одной?
   - Да, я помню, но к чему ты это говоришь?
   - Я много размышляла над этими словами, пытаясь понять, как можно было бы наладить, вернуть как раньше отношения с Андреем. И всё упорнее мне в голову приходила мысль... Андрей ведь очень гордый, ты знаешь, он никогда не признает, что был неправ или ошибался, и он, решив действовать определённым образом, никогда не меняет своего решения.
   Юля под нос себе пробормотала: "Не гордость, а чувство собственной важности и ослиное упрямство".
   - Прости, что ты сказала? - переспросила Марина, впервые подняв глаза на сестру.
   - Нет-нет, ничего, продолжай.
   - А тут, во время очередной ссоры, я ему сказала то, что никогда не должна была говорить... - Марина внезапно замолчала, и лицо её сморщилось в отчаянной попытке удержать слёзы, - я ведь на самом деле так даже и не думаю, ты же сама знаешь, что это совсем не так.
   - Не как?
   - Я его назвала приживалом, не имеющим собственного угла и живущим за наш счёт, - прошептала Марина и истерически выкрикнула, - а ведь это совсем не так! Ты же знаешь, он буквально спас нас после смерти бабушки, если бы не он, я просто не знаю, как бы мы смогли прожить.
   Юля кивнула - это было правдой. Придя в их семью, Андрей без малейшего возражения, с полной готовностью принял на себя ответственность за младших сестру и брата своей жены, и отнёсся к ним, без преувеличения, как к своим родным детям.
   - Естественно, что он всегда жил у нас - это было единственно правильным решением.
   И снова Юля кивнула. Ту квартиру, где он родился и вырос, Андрей целиком оставил своей сестре, уже имеющей к тому моменту нескольких детей, а сам снимал другую. Так что вопрос, где он и Марина будут жить, даже не обсуждался.
   - Конечно же, он был оскорблён. Я сразу же поняла, что сказала лишнее, начала извиняться, умоляла меня простить, но Андрей ничего не хотел слышать. Он заявил, что приживалом быть не желает и оставляет наш дом навсегда. А как я уже говорила, одна мысль преследовала меня неотступно. Единственное, что могло бы заставить Андрея изменить своё решение без ущерба для собственной гордости...
   На этих словах лицо Юли злобно искривилось, но Марина, по счастью, смотрела только на свои сцепленные руки.
   - ...это... - голос её пресёкся. После долгой паузы она с трудом продолжила, - это болезнь Машеньки. Тяжёлая болезнь. Никто бы тогда не смог упрекнуть Андрея в том, что он сдался, пошёл на попятный. Я понимала, что думать так нельзя, но ничего не могла с собой поделать... - последние слова Марины захлебнулись в рыданиях, и долго сдерживаемое страшное нервное напряжение прорвалось сейчас в истерике.
   Юля сидела, отстранённо глядя в пол и ожидая конца истерики. В принципе, Марина могла не продолжать, итог её рассказа был ясен. Единственная мысль угнездилась в Юлиной голове: "Твою мать...".
   Слёзы закончились, и голосом, прерываемым судорожными всхлипами, Марина продолжила:
   - Машенька заболела. Мы отвозили её ко врачам, диагноз пока не подтверждён, но подозрения самые плохие.
   - Что?
   - Полиомиелит.
   - Когда она заболела? - тихо спросила Юля.
   - Месяц назад проявились первые симптомы, но мы не думали, что это так серьёзно, хотя и решили на всякий пожарный сдать разные анализы, а неделю назад... - Марина резко замолчала, вдавив почти до крови ногти в ладони.
   Юля закрыла глаза, чувствуя свинцовую тяжесть в груди и чувство вины, начинающее медленно поднимать голову.
   - Пока только подозрения, ничего определённого?
   - Пока да. Результаты исследований будут готовы завтра и... Юль, я боюсь, безумно, а что если она... - Марина замолчала. Справившись с собой, она почти шёпотом продолжила, - ведь это из-за меня. Я хотела, чтобы это случилось. Я не хотела, чтобы она заболела, но только её болезнь могла бы вернуть Андрея. Ты понимаешь, я своими руками, практически, возможно убила свою дочку!
   Лицо Марины стало страшным - белое, без единой кровинки, и горящие безумием глаза.
   Юля молчала, не зная, что можно сказать, чтобы успокоить сестру. Закусив костяшку пальца, она напряжённо размышляла, пытаясь при этом не дать вползти внутрь ужасу и безысходности.
   - Послушай, Марин, - медленно заговорила она, решив придумать что-то по ходу, - во-первых, результатов, плохих результатов, я имею в виду, ещё нет. Так что есть весомый шанс, что всё обойдётся. Ты сама говорила, что это подозрение, а не уверенность. И, кроме того, - Юле пришла в голову удачная мысль и она быстро наклонилась к сестре, не сводящей с неё глаз, - смотри, что получается: если, как ты считаешь, болезнь Маши - твоя вина, то в таком случае ничего страшного нет, если это и в самом деле так.
   - Почему? - едва дыша, спросила Марина.
   - Да потому, что если ты настолько сильна, что просто намерением вызвала болезнь Маши, то с таким же успехом ты можешь отозвать её обратно. Ведь не хотела же ты и в самом деле какого-нибудь нехорошего исхода? - Юля вопросительно подняла бровь.
   - Да что ты такое говоришь?! - потрясённо прошептала Марина.
   - Вот и я о том же. Если дело в тебе, то болезнь абсолютно точно не окажется серьёзной. А если дело не в тебе, то болезнь всё равно может оказаться несерьёзной - не всегда же полиомиелит смертельно опасен, а в случае худшего варианта ты не можешь винить в этом себя.
   Марина с робкой надеждой смотрела на сестру.
   - Знаешь, сейчас, если это действительно так, я хочу, чтобы дело было во мне.
   Юля кивнула и спросила:
   - А где она сейчас? В больнице?
   - Да. Там уйма врачей, её осматривают, делают всевозможные анализы, а нас с Андреем выгнали до завтра. Завтра мы с ним поедем опять туда и на месте уже будем ждать результатов.
   - А как Андрей?
   - Очень плохо. Он просто с ума сходит, может сам заболеть.
   - Ещё чего не хватало! - испуганно воскликнула Юля. - Слушай, лучше езжайте завтра на такси, пока он в таком состоянии, за руль ему садиться не стоит.
   - Да, я поговорю с ним. Он сейчас совсем не в себе, мечется по комнате, а о завтрашнем дне и думать боится. Попробую его успокоить и убедить не вести машину.
   - Хорошо, Марин, и сразу же, как результаты будут готовы, звони мне, я буду ждать.
   - Обязательно. Спасибо, что согласилась со мной поговорить, - сказала Марина, поднимаясь, - я пойду к Андрею.
   - Давай.
   Юля встала проводить до двери сестру, немного успокоенную разговором, а главное, необходимостью о ком-то позаботиться. Она закрыла за Мариной дверь, вернулась обратно и легла на кровать, вытянувшись и закрыв глаза.
   "Месяц, месяц уже Машка болеет, возможно, умирает, а я, тупая, слепая идиотка, безмозглая корова, ни черта об этом не знаю. Веду тут беседы об отвлечённых материях, в то время как...".
   Юля резко поднялась с кровати и прошла к компьютеру. Сев на стул перед ним, она с ожесточением уставилась на экран и продолжила читать текст, висящий там с того времени, как пришла Марина, яростно пытаясь заставить себя сосредоточиться, но в голову, прогоняя концентрацию, лезли жуткие картины. Юля боролась с собой, отчаянно препятствуя их появлению, но одна из них победила её, потряся до основания и надолго выбив из колеи. Во время очередной попытки сосредоточиться на тексте ей представилась на редкость яркая и живая сцена - она подходит к гробу, в котором лежит Маша, и наклоняется над умершей, и в этот момент откуда-то снизу, из-под гроба, ей в лицо бросается неимоверно жуткая и мерзкая тварь. Юля видела её с предельной отчётливостью - та часть, которую можно было разглядеть, составляла около полуметра в длину, тёмно-коричневого цвета, голова без шеи росла сразу из плеч. Тварь смотрела с таким выражением направленной злобы и ненависти, что Юлю охватил ужас. Руки твари, имеющие на один сустав больше, чем у человека, тонкие и длинные, заканчивались пучком таких же тонких, длинных и многосуставчатых пальцев, количеством не меньше шести. И эти руки были вытянуты вперёд, целясь Юле в лицо. Тварь не долетела до Юлиной головы сантиметров пятнадцати и исчезла. Видение заняло от силы секунду, но вызвало у Юли состояние дикой паники. "Что же это такое? - шептала она, - эта тварь, она же совсем как живая, и выражение её лица... Если не считать отсутствия безумной радости, точь-в-точь как у той, что вселилась в Алтая.".
   Выражение и в самом деле было жуткое - воплощённая нацеленная ненависть и стремление убивать. Бросаясь Юле в лицо, тварь смотрела на неё в упор.
   "Она исчезла, но значит ли это, что она не долетела? Может быть, она уже во мне. Не дай бог!"
   Юлю передёрнуло от ужаса. Она снова и снова вспоминала, как это было, с удивлением понимая, что произошло наложение трёх картин одновременно: она сидела перед компьютером, глядя на него, она подходила к гробу и наклонялась над мёртвой Машей, и тварь, окружённая тусклым серым светом, бросалась ей в лицо. Как видение гроба относилось к миру Юли, так и тварь относилась к видению гроба - три уровня, три слоя реальности, наложенных один на другой, и каждый из них выглядел настоящим.
   Какое-то время Юля сидела, задумавшись и закусив губу, затем встала, тщательно закрыла дверь на замок и легла на кровать.
   Светло-серое освещение, плывущая на грани восприятия картинка - Призрачный мир. Икс, за последнее время привыкший к визитам Юли, никак не отметил очередное её появление. Юля со страстной мольбой заговорила:
   - Икс, необходима твоя помощь, крайне. В счёт будущих вопросов. Обещаю ответить на любой.
   - В чём дело?
   - Ты можешь сказать мне, насколько больна моя племянница Маша? Она не связана с тобой ничем, но она моя кровная родственница и я знаю её с рождения. Если ты в состоянии её определить, умоляю, скажи мне, как она!
   - Через временное присоединение тебя.
   - Да!
   - Сколько займёт времени - неизвестно.
   - Неважно, лишь бы получилось.
   - Ты не являешься Верховной, поэтому гарантии нет, связь может быть очень нестойкая или вообще отсутствовать.
   - Сделай всё, что можно.
   - Думай о ней, представляй её, сосредоточься полностью, когда я буду тебя присоединять.
   Темнота, ощущение нитей, тянущихся из тела во все стороны, что-то высасывает, вытягивает жилы, ощущение Маши, оно становится всё сильнее, сильнее, чёрный провал.
   Юля пришла в себя, лёжа на траве Призрачного мира.
   - Ну как? - сипло спросила она, чувствуя себя полностью обессиленной.
   - С уверенностью могу утверждать - физически она здорова. Связь была очень чёткая и сильная. Ошибки быть не может.
   - Спасибо, - прошептала Юля, чувствуя, как по щекам текут слёзы, - как и обещала, отвечу на любой, абсолютно любой вопрос.
   - Когда понадобишься, позову.
   Юля открыла глаза, лёжа на кровати. Несколько секунд она не шевелилась, приходя в себя, а затем вскочила и рванула к двери. Какое-то время она отчаянно дёргала ручку, забыв, что сама же закрыла дверь на замок. Вспомнив об этом, Юля повернула ключ и помчалась вниз по лестнице к комнате супругов. Уже находясь вплотную к двери, она еле успела сообразить, что нужно постучать.
   - Открыто, - раздался голос Марины.
   Распахнув дверь, Юля вошла и остановилась на пороге. На неё посмотрели две пары глаз - Андрея, сидящего на полу возле кровати, обхватив голову руками, и Марины, ласково поглаживающей его по плечу.
   - Юленька, что случилось, почему ты с таким видом влетела к нам? - спокойно, хотя и слегка удивлённо спросила Марина. Вдруг лицо её исказилось и она, вскочив с кровати, подбежала к Юле и вцепилась ей в плечи. - Что, был звонок, а мы не слышали? Говори! - начала она трясти сестру.
   С трудом вырвавшись, Юля сказала:
   - Нет, звонка не было, но я по поводу Маши. Я могу абсолютно точно утверждать, что физически она не больна.
   Андрей также подбежал к Юле и супруги наперебой, перекрикивая друг друга, закричали:
   - Это точно?
   - Что значит "физически"?
   - Кто тебе сказал?
   - Откуда ты знаешь?
   Ошеломлённая, Юля сделала шаг назад. Супруги последовали за ней, заставив её отступить ещё дальше, в коридор.
   - Кто сказал, это неважно, - придя в себя, заговорила Юля, - но сведения достоверные. Головой ручаюсь, Машка здорова.
   - Но кто тебе сказал? - настаивала Марина, с недоверием вглядываясь в сестру.
   - Э-э, один знакомый, - с трудом подбирая слова, ответила Юля, - он в этих вопросах никогда не ошибается и никогда не врёт. Я с ним связалась, объяснила ситуацию, и он заверил меня, что Маша физически здорова - это его слова. Ему не то чтобы можно верить - сказать так, это ничего не сказать. Если он заявил, что Машка не больна, значит, так оно и есть.
   - Твой знакомый - экстрасенс? - неподвижно глядя на Юлю, спросил Андрей.
   Юля замялась.
   - Ну, наверное, можно сказать и так, хотя я не знаю, можно ли его подобным образом определить. Но то, что я знаю точно - если он так сказал, значит, так оно и есть.
   - Он никогда не ошибается? - спросила Марина, едва сдерживая радость и начиная уже верить сестре.
   - В этих вопросах - никогда, - твёрдо сказала Юля.
   - Слава Богу! - Марина, внезапно почувствовав слабость, осела на пол. Сила убеждённости Юли в том, что Маша здорова, была столь велика, что Марина безоговорочно ей поверила. - Слава Богу! - снова повторила она, закрыв лицо руками.
   Андрей отнюдь не был так доверчив, но, посмотрев на жену, решил ничего не говорить.
   - Ну, тогда я пошла, до завтра, - сказала Юля, не желая мешать супругам.
  
   Следующий день доказал правоту Икса, и до предела счастливые супруги привезли Машу домой. Медико-психологический консилиум вынес вердикт - диагноз не подтвердился и все анализы в норме, но напряжённая обстановка в доме и намечающийся развод родителей вызвали появление опасных симптомов, а дальнейшая дестабилизация психики ребёнка может привести к серьёзному ухудшению здоровья Маши.
   Вердикт врачей вызвал такие последствия: разговоры о разводе были прекращены, а Марина, выловив вскоре Юлю, с ужасом и восторгом одновременно прошептала:
   - Ведь это всё из-за меня, я именно этого и хотела - болезнь Маши, вернувшая Андрея, но которой не было! Это всё из-за меня!
   И Андрей с напряжённым интересом стал рассматривать Юлю всякий раз, как видел её. Однажды он не выдержал и решил поговорить с женой:
   - Что ты можешь сказать об этом странном случае? Абсолютно необъяснимо. Что за мифический знакомый, если она почти ни с кем не общается? Который, к тому же, то ли экстрасенс, то ли нет. Или она, решив нас успокоить, случайно оказалась права?
   - Да какая разница, Андрей, право слово - оказалась права и замечательно, что тебе ещё надо?
   Андрей промолчал, но вопрос, почему Юля была столь уверена, въелся в него намертво.
  
   - Икс, если есть возможность, подожди, пожалуйста, до завтра, когда приедет Егор, - попросила Юля. - И прошу тебя, - добавила она, так как до сих пор ещё не пришла в себя от внезапного и неожиданного перемещения, - не надо меня так вытаскивать, я же погибнуть могу. Мне сейчас страшно представить, что с моим телом могло случиться.
   Дело в том, что Юля спокойно поднималась в собственном доме по лестнице, собираясь тихо-мирно почитать на сон грядущий, и рассчитывала уже через несколько секунд забраться под одеяло. А тут, на тебе, мгновение - и она в Призрачном мире.
   - Могу, нет, для тебя пока не существует другого способа, тело в порядке, не пострадало, - Икс последовательно и методично ответил на все вопросы.
   - Ну, в таком случае хотя бы не тогда, когда я могу свалиться без сознания посреди дороги, или на прогулке с собаками, или если я вдруг высунусь из окна, в конце концов. Словом, когда потеря сознания не будет столь критичной. Ты же можешь определить, что я или Егор делаем.
   - Нарушение договора - читать ваши мысли.
   - В данном случае нет, - убеждённо сказала Юля.
   - Договор меняется?
   Юля мгновенно насторожилась.
   - Нет, - ответила она напряжённо, - ни в коем случае. Но только тогда, когда ты захочешь втянуть кого-нибудь из нас к себе, проверяй, пожалуйста, что мы делаем.
   - Хорошо. Впервые меня об этом просят, но хорошо.
   Юля, успокоившись, проворчала себе под нос:
   - Ещё бы, те жрецы всегда не меньше, чем по двое ходили, да ещё и по ровным дорогам. Худшее, что могло с ними случиться, это свалиться с лестницы. Да и эта Morbus sacer им только на руку была, а мне нет. - Затем, повысив голос, - в таком случае, если ты не против, сейчас я уйду.
   - Я предупреждаю - если Егор будет присутствовать, он так же будет вовлечён.
   Юля застыла.
   - Но как же так, - неуверенно проговорила она, - так нельзя! Эта сделка была только между нами, Егор здесь не причём!
   - Если будет присутствовать, станет причём.
   - Тогда нет, я отказываюсь, не надо его вовлекать.
   Прошло несколько секунд, прежде чем Икс заговорил снова:
   - Ты боишься, напрасно. Он будет только смотреть, наблюдать, ничего больше.
   - Обещаешь?
   - Я не лгу.
   Юля глубоко вдохнула прохладный, лишённый запахов воздух. Задержав его в лёгких, она медленно выдохнула и сказала:
   - Хорошо, я верю тебе. Если так - Егор будет только смотреть, я поговорю с ним. Теперь я могу идти?
   - Да.
  
   Егор приехал и сразу же попал под шквал информации, буквально сбивший его с ног. Ещё в прихожей, не успев ни разуться, ни снять сумку, он был вынужден сесть на стул - ноги отказались его держать, когда он услышал, что целую неделю Маша провела в больнице под угрозой нависшей над ней смерти.
   - Неделю? - ошеломлённо прошептал он. - Но почему я ничего не знал? Почему нам ничего не сказали?
   Юля пожала плечами.
   - Сначала считали, что это всё ерунда, то, что с Машей, да ещё думали, что мы умышленно с ними не общаемся и просто не хотели лезть. А потом им уже стало не до того - их из больницы только на ночь выгоняли. - Юля вздохнула и добавила. - Кроме того, сколько раз мы уходили из дома, никого не ставя в известность, и не брали с собой собак. Марина говорила, что несколько раз стучала к нам, когда мы, по её мнению, были дома, и не получала ответа. Но ты бы её видел, Егор, - тихо сказала она, - когда Марина пришла ко мне сказать об этом. Врагу не пожелаешь увидеть близкого человека в таком состоянии. Ведь она себя винила в болезни Маши и, кто знает, может быть, это так и есть.
   - Но почему?
   - Андрей обиделся на неудачные слова и окончательно решил уйти, он же тебе не абы кто, - Юля саркастически хмыкнула, - а гордый и несгибаемый мужчина, ну а Марина подумала, что только болезнь Маши заставит его изменить решение. А тут как раз Маша и заболела.
   - Как мужчина, - резко сказал Егор, - он в первую очередь должен заботиться о семье, а не впадать в идиотские амбиции.
   - Ну, это ты так считаешь, - пожала плечами сестра, - а у Андрея свои представления на этот счёт. Как бы то ни было, Марина себя уже не винит, Андрей остаётся в семье, ну а Машка на данный момент полностью здорова.
   Егор провёл рукой по лицу, растерянно глядя прямо перед собой, а затем перевёл глаза на сестру.
   - Ну надо же, ведь могло чёрт знает что произойти, а мы бы и не копнулись. А Машка точно здорова, без обмана?
   - Я к Иксу ходила, он гарантировал.
   Егор успокоено кивнул.
   - Сам понимаешь, люди могут ошибаться, и врачи не исключение. Необходимо было знать точно - больна она или нет. И если больна, то насколько. Но, как видишь, всё обошлось. Собственно, это вторая вещь, которую я тебе хотела сказать.
   Юля помолчала, избегая смотреть на брата. Издав тяжёлый вздох, она продолжила:
   - Я была в отчаянии, просто не в себе. Сам понимаешь, страх за Машку и всё такое. Я отправилась к Иксу, пообещав ответить на любой вопрос, который он задаст. Понимаешь, абсолютно любой. Лишь бы только он сказал, что с Машей.
   Егор, закусив губу, смотрел на сестру.
   - А почему так? - спросил он наконец. - Ведь у тебя была уже какая-то информация. Могла бы сообщить её в обмен на сведения о Маше. Ведь одному богу известно, что он может спросить, а не ответить нельзя.
   - Я уже сказала, была не в себе. Понимаешь, в тот момент это казалось мне единственно правильным решением. Та информация, которую я собираю, это плата за сведения о самом Иксе, а тут совсем другого рода случай. - Юля снова тяжело вздохнула. - Ведь речь о Маше шла, я должна была предложить что-то иное.
   Задумчиво кивнув, Егор сказал:
   - Я понимаю, хотя Иксу, я думаю, было бы абсолютно всё равно, что получить взамен. Но обещание есть обещание и его уже не отменишь, с ним-то.
   - Да, так что надо туда идти. И вот ещё, Егор, - сказала Юля с явной неохотой, - Икс сказал, что ты можешь присутствовать, но тогда будешь вовлечён, но тебя это не коснётся, ты будешь только смотреть. Сам решай: хочешь ты идти или нет.
   - Этот вопрос даже не обсуждается, я бы пошёл, даже если бы нужно было не только смотреть. Но хотелось бы знать, что он имел в виду, говоря, что я окажусь вовлечён, но останусь только наблюдателем?
   Юля усмехнулась, но усмешка получилась нервной.
   - В прямом смысле: поживёшь - увидишь.
   - Да уж, - бросив взгляд на закрытую дверь гостиной, Егор спросил, - а наши дома?
   - Нет, на радостях поехали с Машкой в парк развлечений. У них, понимаешь ли, выбора нет. Врачи сообщили, что у неё неустойчивая психика и она очень ранимый, чувствительный ребёнок. И если Марина и Андрей не хотят, чтобы она действительно серьёзно заболела, им, хочешь не хочешь, придётся искать общий язык. Так что скандалов дома, во всяком случае, при Маше, больше не будет. - Юля язвительно усмехнулась. - Андрей сам так часто отправлял других к психотерапевтам, а сейчас их с Мариной самих обязали пройти курс у семейного психолога. Но сейчас они в любом случае счастливы, что она здорова, и пылинки с неё сдувают, боятся лишний раз голос повысить.
   - Да, - философски заметил Егор, - нет худа без добра.
  
   - Ну, мы пришли.
   - Я знаю. Твоё предложение было очень кстати. В иной ситуации на этот вопрос вы бы отвечать отказались, но сейчас у вас нет выбора, - Икс обратился персонально к Юле, - и мне требуется твоё полное содействие.
   То, что Икс обращался именно к ней, Юля поняла недвусмысленно и внутри у неё моментально всё сжалось.
   - Слушай внимательно. Я заранее скажу, что собираюсь делать и что должна делать ты. Ты будешь ощущать Бога. Ты должна будешь этому сопротивляться как только сможешь.
   - Но ведь люди разные и моя реакция не может быть критерием для остальных, - слабо возразила Юля.
   - Не настолько разные. Затем я верну твоё сознание в твоё тело, оставив его под своим контролем. Ты пойдёшь, убьёшь, кого скажу, затем себя.
   У Юли потемнело перед глазами. Она обернулась к брату, ища поддержки, но Егор сам был оглушён и неверяще смотрел на сестру.
   - Я не стану этого делать, - с трудом сказала Юля, - ты не можешь этого требовать. В договоре было сказано, что мы никого не убиваем.
   - Сделаешь. Никто не умрёт, ни ты, ни другой, но ты это сделаешь. Твоя задача - оказать максимальное сопротивление.
   - Я убью кого-то и себя, - тихо, непонимающе повторила Юля, - и при этом никто не умрёт? Как такое может быть?
   - Узнаешь. Время пока не пришло, вернётесь ночью, тогда начнём.
  
   Мангусты очнулись в комнате Егора, предусмотрительно закрытой на замок.
   - Егор, - умоляюще заговорила Юля, - прошу тебя, не отходи от меня ни на шаг. Я не понимаю, что это значит - я убью, но при этом никто не будет убит. Может быть, здесь скрыта какая-то ловушка. Мне страшно, я не хочу этого, - она вцепилась в руку брату, глядя на него дикими глазами, - если что, просто вырубай меня! Держи при себе какой-нибудь камень или палку и бей меня по голове. Обещай!
   - Но почему камень? Я сильнее тебя и смогу с тобой справиться и так.
   - Ты уверен? - Егор увидел, как по лицу и телу сестры пробегают короткие судороги. - Вспомни Андрея и Феньку. Я же буду в прямом смысле одержима, это же не фигура речи.
   Егор медленно кивнул.
   - Ты права, рисковать нельзя. Я обещаю тебе это, - сказал он и тут же со злостью воскликнул, - но какая сволочь, как он может требовать такое?!
   - Может. Был договор. И, кроме того, - по лицу Юли вновь пробежала судорога, - он тогда раскрыл такую информацию, которую никогда не дал бы по доброй воле. - Она пожала плечами. - Сейчас он берёт реванш. Он был абсолютно прав и знал это, когда говорил, что мы никогда по доброй воле не стали бы отвечать на подобный вопрос. Естественно, он не упустил возможность. Единственное, что меня успокаивает, это его гарантия, что никто не пострадает.
   - Но ты убьёшь, - сказал Егор, глядя на неё в упор. - Ладно, ночью посмотрим, а сейчас схожу, поищу подходящий булыжник.
  
   - Сами пришли. Хорошо. Готова?
   У Юли перехватило горло. Не имея возможности говорить, она просто кивнула в ответ.
   - Помни, ты должна максимально сопротивляться воздействию.
   "Какое блаженство! Бог здесь, Он меня окружает, Он любит меня, я растворяюсь в Нём, распадаюсь на части, Он во всём! Неземное счастье просто находиться рядом, быть... Нет! Всё не так! Никакого бога здесь нет, а даже если и есть, что с того! ... Блаженство! ... Нет, это просто Икс, это всё не так... Неземной восторг! ... Нет, я отказываюсь, я не желаю слушать его ... Бог любит меня, меня окружает Его любовь и свет! ... К чёрту всё, мне не... Что это? Я чувствую, что Бог начинает гневаться на меня - я отвергаю Его любовь... Пусть оставит меня в покое! Да, отвергаю ... Гнев Его окружает, как чёрное облако, оно давит на меня, раздирает на части, Боже мой, какая мука ... Этого нет, это наваждение, я смогу устоять ... Гнев Бога страшен, он уничтожает меня, я умираю, я буду умирать вечно ... Нет, я хочу жить, но не так! ... Страшный Бог, я не могу ему сопротивляться, я никто по сравнению с Ним ... Я смогу устоять ... Он раздавит меня, Он меня сжигает ... Я поднимаюсь с кровати. Ну надо же, я одета! Неужели забыла раздеться, когда легла спать? Я должна пойти на кухню, взять нож и убить Машу. Убить Машу? Да. Но зачем, что за бред? Нет, всё правильно, это необходимо, я знаю это точно. Я подхожу к двери, открываю её, выхожу в коридор. Спустившись по лестнице, захожу на кухню и включаю свет. Сначала выбрать нож. Я открываю ящик стола и..."
   Егор зачарованно следил за сестрой, идущей так уверенно и спокойно, с осмысленным взглядом и нормальным выражением лица, но при всём при этом явно не осознающей его присутствия. На его глазах Юля пришла на кухню и открыла ящик стола, в котором лежали ножи. Она протянула руку и взяла... Егор был готов поклясться, что она взяла нож, но в руке её ничего не было. Тем не менее сестра вела себя так, как будто бы нож был. Она, внимательно разглядывая, провела пальцем по невидимому лезвию и вздрогнула, пробормотав какое-то невнятное ругательство. Засунув палец в рот, Юля продолжила осмотр с сосредоточенным выражением на лице. Иллюзия была столь сильна, что Егор почти увидел в её руке большой и очень острый столовый нож. А через мгновение увидел его не почти, а по-настоящему - огромное, до предела заточенное орудие убийства, слегка окрашенное кровью, и несколько красных капель на полу. Нож и сестру, внимательно и с интересом изучающую его. Наваждение исчезло, и теперь Егор не видел ножа, только Юлю, которую осмотр явно удовлетворил. Кивнув головой, она направилась к комнате Маши. Озноб пробежал по спине Егора, когда он понял, куда идёт сестра.
   "... отличный нож. Я возьму его. Надо проверить остроту. Чёрт! Порезалась. Кровь пошла, надо быть осторожнее. И откуда, спрашивается, у нас такие острые ножи? Ну ладно, кровь остановится, зато точить не надо. Отлично, кончик тоже очень острый, то, что нужно. Хотелось бы убить с первого удара. Теперь надо идти в Машину комнату. Я подхожу, открываю дверь и захожу внутрь. Маша спит на боку. Неудобно. Можно ли не убивать её? Надо. Необходимо. Единственный путь. Ну, приступаю..."
   Егор ненадолго задержался у того места, где сестра порезала руку. Он вновь увидел кровь, чёрную на светло-кремовой плитке. Наклонившись, он коснулся её пальцами и ощутил, какая она холодная и липкая, начинающая уже сворачиваться. Егор оторвал взгляд от руки и посмотрел вслед сестре, которая уже скрывалась за поворотом. Выругавшись, он бросился за Юлей, не желая терять её из виду. Егор шёл за ней, чувствуя, как нервозность начинает превращаться в нем в настоящую панику. Сестра с абсолютно спокойным, сосредоточенным видом, держа в руке невидимый нож, вошла в комнату к Маше и остановилась, рассматривая племянницу. Несколько секунд спустя она подняла нож и снова опустила его, потом ещё и ещё, явно примеряясь. Затем ударила. Егор едва не заорал и не оттолкнул её, настолько убедительными и точными были движения сестры. Юля с отвращением поморщилась и начала один за другим наносить удары. Руки её не касались Маши, и та спала сном младенца, не подозревая, что происходит. Внезапно лицо Юли поменяло выражение с отвращения на исступлённую радость.
   "... только бы с первого раза. А-а, ч-чёрт! Ранила! Маша застонала и скрутилась, обхватив себя руками. Надо бить снова. Я ударяю её ножом раз за разом, понимая, зачем я это делаю. Я освобождаю её! Она придёт к Богу, она будет с Ним вечно, в вечной любви! Я знаю, что мне надо делать дальше. Я должна убить теперь себя - освободить. Этого хочет Бог! Маша уже ушла к Нему и её уже нет в этом жалком окровавленном теле, что лежит, скрючившись, на простыне. Теперь себя. О-о, как же хочется жить! Я не хочу умирать, жизнь так прекрасна! Но..."
   Егор почти в беспамятстве следил за дальнейшими действиями сестры. Погладив Машу по голове, она затем стряхнула с руки (Егор мог почти поклясться в этом) капли крови и подошла к окну. С минуту она неподвижно стояла, и Егор уже начал подумывать, не увести ли сестру из комнаты, когда она обернулась к нему, глядя в упор с жуткой ухмылкой. Не такой, как у той твари, что вселялась в Андрея и Феньку, но Егора охватил животный ужас. Сотрясаясь от нервной дрожи, он с трудом удерживался, чтобы не убежать.
   - Ты думал, я не знаю, что ты здесь? - заговорило это существо, ещё совсем недавно бывшее его сестрой. - Дурачок! Конечно же, я знала. Иди ко мне, - оно поманило Егора пальцем, - мы уйдём вместе. Не хочешь? А ещё брат, называется. Тогда я сама возьму тебя.
   Услышав это, Егор попятился назад и прижался спиной к двери, которую он так предусмотрительно закрыл, заходя. Вспомнив о булыжнике, Егор вцепился в него, готовясь ударить то, что стояло перед ним, и отчаянно надеясь, что готовность противостоять прогонит демона, как это уже было раньше. Но нет. Существо продолжало смотреть на Егора с той же ухмылкой, мерно покачивая головой. Егор почувствовал себя пойманным в ловушку и понял, что если оно сделает хоть шаг в его сторону, он сам бросится на него и начнёт молотить булыжником по этой жуткой гримасе. Неожиданно всё прекратилось. Егор теперь увидел не это страшное чужое существо, а свою сестру, снова повернувшуюся к окну, задумчиво разглядывая ночной сад. Восторг уже исчез, и теперь она выглядела спокойной и отстранённой. Несколько секунд ничего не менялось, а затем лицо Юли исказилось отчаянием и смертной тоской. Она с ненавистью посмотрела на руку, держащую нож, и в этот момент тоска вновь сменилась восторгом. Лицо её осветилось безумным счастьем, Юля упала на колени, взяла нож двумя руками, тихо прошептала: "Я иду к Тебе!", вонзила его себе в сердце и, резко выдохнув, рухнула на пол.
   "... я же не умираю! Я буду жить вечно с Богом, Он зовёт меня! Всё, что мне нужно - это освободиться от тела! Скорее, Бог ждёт меня, я люблю Его! Не промахнуться бы мимо сердца, я хочу уйти быстро!"
   Увидев, что сестра потеряла сознание, Егор быстро и бесшумно лёг рядом на пол, надеясь, что тихий стук падения Юлиного тела на ковёр никого не разбудил и переместился в Призрачный мир.
   Юля сидела на земле с выражением на лице, говорившем о близком умопомешательстве, и с диким ужасом рассматривала свои руки. Краем глаза заметив появление Егора, она подняла на него взгляд, и брат заметил, какие чёрные из-за расширившихся зрачков у неё глаза.
   - Я убила её, да? - заплетающимся языком пробормотала Юля. - Я ведь убила её? Я помню прекрасно... - она начала задыхаться и рухнула на землю, скрутившись в клубок и обхватив себя руками.
   Егор не успел раскрыть рот, как раздался голос:
   - Нет, ты не убила. Маша жива, как и ты. Странно, что ты спрашиваешь об этом. Договор не может быть нарушен.
   Приступ удушья прошёл, и Юля снова села, напряжённо глядя перед собой и вслушиваясь в слова.
   - Но, но, как же так, - запинаясь, проговорила она, - я же помню, я встала, пошла на кухню, взяла нож, я же ещё порезалась, - она посмотрела на руку в поисках пореза. - Здесь его нет, но там, на моём теле он должен быть. А потом отправилась к Маше... - у Юли перехватило дыхание. Она зажмурила глаза и уткнулась лицом в колени.
   Егор сел рядом с ней и обнял рукой за плечи.
   - Юль, ты не убила, я всё видел. У тебя не было ножа, - сказал он успокаивающе, но перед глазами его стоял образ сестры, внимательно изучающей здоровенный тесак.
   - Не было? - тупо переспросила Юля, не в силах понять. - А что было?
   - Ничего, ты думала, что держишь нож, но руки твои были пусты. Ты даже не порезалась.
   - Да? - отозвалась сестра, лицо которой стало принимать отсутствующее выражение.
   Егор с беспокойством посмотрел на неё.
   - Юль, ты в порядке?
   - А ты как думаешь? Я только что убила ребёнка, убила себя...
   - Но ты...
   - Я поняла, мелкий, и я верю, можешь не бояться. Да, и Маша, и я живы, у меня нет оснований в этом сомневаться. Но всё же я сделала это. Как ты думаешь, в порядке ли я? - голос Юли становился всё более безразличным, и она застыла, невидяще глядя перед собой.
   Егор с нарастающей тревогой следил за сестрой. Почувствовав его взгляд, Юля медленно повернула голову и посмотрела на брата. Она заметила, насколько встревоженным выглядит Егор, и нехотя заговорила:
   - Всё нормально, успокойся, мне просто надо прийти в себя.
   А через несколько секунд Юля произнесла уже нормальным голосом:
   - Я полагаю, жалеть себя можно и попозже, когда время будет, а сейчас дела надо делать. Икс, - позвала она, - твоя информация готова, можешь забирать.
   - Хорошо.
   Егор уже начал привыкать к тому, как на его глазах сестра тает и исчезает, через считанные мгновения появляясь вновь, хотя всё равно это зрелище нервировало его не на шутку. Юля бросила взгляд на брата и по выражению его лица поняла, что всё закончилось.
   - Взял, - кивнув, утвердительно сказала она. - И как, сколько стоит эта информация?
   - Много.
   - Это радует. Ну что, - обратилась Юля к Егору, - вперёд, на встречу с этими загадочными людьми?
   Егор потряс головой, а потом резко кивнул.
   - Обязательно, но чуть позже. Я один вопрос хочу задать.
   - Это какой же? - удивилась сестра и тут же махнула рукой, - впрочем, чего спрашивать, и так сейчас услышу.
   - Икс, - заговорил Егор, - кого ты присоединяешь к себе? Я хочу сказать, камни ты не трогаешь, траву тоже - так кого же ты берёшь, кто тебе нужен? Ведь растения, насекомые всякие - это тоже энергия.
   - Мне нужны те, кто имеет или имел кровь. Лучше горячую, но холодная тоже подойдёт.
   - Да? - Юля нахмурилась. - Но как же, я прекрасно помню, как года два назад мы сидели в рощице, наблюдая за холмом, а на болоте вовсю орали лягушки. Ведь у них же есть кровь.
   - Есть. И они были нужны. Осенью, зимой. Не все, часть оставалась на следующий год. Мало, но лучше, чем ничего.
   Егор кивнул.
   - Люди научили, да?
   - Да.
   - Ладно. Второй вопрос - что это были за люди, которые привели к тебе беглецов? Мы хотим их увидеть, поговорить с ними.
   - Нет, - и, не давая Мангустам времени на возражение, Икс пояснил, - никто из них не был присоединён. Их нет во мне. Вы не можете их увидеть, и вы не можете говорить с ними. Но вы можете задавать вопросы мне, я отвечу.
   Егор посмотрел на Юлю и пожал плечами.
   - Лучше так, чем никак, - заметил он.
   Юля кивнула.
   - Хорошо, будем задавать. В таком случае первый воп...
   - Стой! - перебил сестру Егор. - Языками будем потом чесать. Мы же так и лежим в комнате у Маши, представь, что будет, если Марина или Андрей решат зайти к ней?
   Юля представила и ей сразу поплохело.
   - Срочно обратно!
   - Я могу увести ваши тела, пока вы спрашиваете, вам нет необходимости делать это самим.
   Мангустам одновременно представилась одна и та же картина - супруги подходят к Машиной комнате и видят, как из неё выходят два в прямом смысле зомби - с пустыми глазами, неподвижными лицами, не реагирующие ни на что вокруг.
   - Нет! - нервно выпалил Егор. - Мы лучше сами!
   - Хорошо.
   Юля и Егор открыли глаза, лёжа на полу в комнате Маши.
   - Надо быстро уходить, - прошептал Егор, - пока везёт, что никто не проснулся.
   Юля, не отвечая, подошла к кровати, на которой спала девочка. Несколько секунд она смотрела на Машу без какого-либо выражения на лице, затем протянула руку и погладила её по голове. Поправив одеяло, она повернулась к двери и отшатнулась в испуге. Вплотную к ней стоял Егор, прожигая её яростным взглядом, а в поднятой руке его был зажат камень.
   - Ты чего? - удивилась Юля и тут же кивнула, понимая, - а-а, боишься.
   - Прости, - брат с трудом взял себя в руки и опустил камень, - но если бы ты видела! Ты и тогда с таким же видом подошла, и когда ты протянула руку... - Егор, не договорив, покачал головой.
   - Понятно, - повторила Юля, - ну ничего, ты не один такой трусливый, я тоже боюсь. Икса.
   Они вышли из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь, и отправились наверх. По дороге Юля заговорила:
   - Да, Егор, я его боюсь. Я не знаю, где пределы его возможностей, но, поверь, с человеком он может сделать всё. Там, в Призрачном мире, я пыталась сопротивляться, но это было несерьёзно - такому сопротивляться невозможно. Ты же играл с Алтаем и знаешь, что это такое, когда он берёт руку в пасть - ведь еле держит, а ты прекрасно понимаешь, какая чудовищная сила в этих челюстях, просто медвежий капкан. Там было то же самое - я была на пределе возможностей сопротивления, но при этом прекрасно понимала, что он лишь слегка давит, даже не давление, а так, легчайшее касание. А здесь даже речи о сопротивлении не было. Я всё время была уверена, что знаю, что делаю, и делаю это по собственной воле. Понимаешь? Не было ни единого шанса, я даже не знала, что одержима. Как можно сопротивляться, если ты ни о чём не подозреваешь? Будь у меня настоящий нож, я бы убила и Машу и себя. Да что там, я и так это сделала. - Юля надолго замолчала. - Ты будешь делать всё, - заговорила она наконец, - что угодно, ни на одно мгновение не задумываясь, что действуешь не по своей воле. Да и есть ли она вообще, эта своя воля? - Она покачала головой. - Да, в одном безоговорочно прав апостол Павел - страшно попасть в руки бога живого.
   - Юль, но подумай, ты же была не в себе - одержима. Считай так, что это был просто кошмарный сон, не более.
   Юля резко обернулась к Егору, и его поразило странное выражение лица сестры.
   - Сон, говоришь, да? - не сразу ответила она. - Пусть так, - она кивнула. - Сон так сон. Но в этом сне действовала я сама, прекрасно осознавая свои действия, так что оправданием мне это служить не может. Может, я и не несу ответственности за собственные сны, но считать, что за меня в них действует кто-то другой, не могу. - Она отвернулась и отправилась дальше.
   К этому моменту Мангусты уже подошли к комнате Егора, в которую Юля и вошла. Егор отчаянно пытался придумать хоть что-то, чтобы утешить сестру, но в голову ровным счётом ничего не приходило. Так и не найдя, что сказать, он просто молча вошёл вслед за ней в комнату.
   - Закрой-ка дверь на замок, на всякий пожарный, - попросила Юля, устраиваясь на полу.
   Выполнив просьбу сестры, Егор обернулся и увидел её лежащей на ковре.
   - А почему так? - удивлённо спросил он.
   - Ну в болото, с пола точно никуда не упадёшь.
   - Согласен, - подумав, ответил Егор и улёгся неподалёку.
  
   - Ну вот, мы пришли, так что это были за люди?
   - Некорректный вопрос.
   Юля тихо выругалась.
   - Чтоб тебя, ну и зануда. Хорошо, спрошу по-другому - откуда они о тебе узнали?
   - Не знаю.
   - То есть? - изумился Егор.
   - Мне не было необходимости спрашивать.
   - Что за люди - вопрос некорректный, откуда узнали - не интересует, видите ли, - хмыкнула Юля, - в таком случае рассказывай ты, а мы просто будем задавать уточняющие вопросы, правда? - обратилась она к брату.
   Егор кивнул.
   - Они нашли меня сами. Каждый из них дал мне свою кровь, и они спросили разрешения войти ко мне, сообщив, что в таком случае может состояться разговор, который должен привести к взаимовыгодному сотрудничеству.
   - Так прямо и сказали? - недоверчиво спросила Юля. - Такими словами?
   - Нет. Они вообще не говорили, но их мысли были абсолютно ясны для меня. Они вошли ко мне и сказали, что хотят заключить со мной договор, что они знают многих подобных мне гес даймонас, как они меня назвали. Они сказали, что могут доверять мне, так как знают, что договоры мы не нарушаем, потому что не можем лгать. Себя они назвали - Анойгонтес портес. Им была нужна моя помощь в некоторых вещах, взамен они гарантировали мне непрерывный источник энергии. При соблюдении определённых условий.
   - В каких вещах?
   - Слияние друг с другом, что возможно только во мне; выход в иное через дверь определённого чувства.
   Егор нахмурился.
   - Что это значит? Что такое иное?
   - Я не могу ответить на этот вопрос. У вас нет достаточной подготовки, чтобы понять ответ. Каждое сильное чувство даёт возможность выйти в иное. Они сказали, что у некоторых из гес даймонас есть повышенные способности к определённым вещам, и я в их числе. Всё, что связано со слиянием, присоединением, переходом в иное при сохранении сознания слившегося со мной - моя сила. Это было то, что им было необходимо. Договор меня устроил, но они потребовали, чтобы в процессе слияния их знания и мысли были недоступны для меня. Это было непременным условием. Возражений против этого у меня не было. Мы заключили договор. Слияние было завершено, и они начали открывать двери, но их было мало.
   - Страх, тоска, отчаяние, безысходность, смерть, - пробормотала Юля.
   - Да, это так и ещё немного сверх того. Им было мало. Они сказали, что им необходима дверь радостного, экзальтированного слияния с Богом, дверь, открывающаяся в бессмертие. Во мне её не было. Поэтому они установили ритуал человеческих жертвоприношений, потребовав от меня контролировать чувства тех, кто должен быть принесён в жертву, и создание им после смерти самых лучших условий.
   - Стоп! - воскликнула Юля, бросив недоумённый взгляд на брата. - Мы же сами были свидетелями, как один из этих "открывателей" говорил первому Верховному, что тот будет выбирать людей для этих жертвоприношений сам.
   - Да, это так. Если бы приказ исходил непосредственно от меня, кто бы из них смог отказаться? А Анойгонтес портес была нужна полная добровольность, поэтому выбирать должен был жрец. Но окончательное решение, принимать жертву или нет, оставалось за мной.
   - А тебе хоть раз приходилось пользоваться этим правом? - спросил Егор.
   - Нет.
   - Неужели каждый из выбранных в жертву испытывал только восторг по этому поводу, - спросила Юля, в голове у которой просто не укладывалось подобное, - ни страха, ни отчаяния, ни желания жить?
   - Нет. Каждого из них в ночь накануне жертвоприношения Верховный приводил ко мне...
   - К тебе, именно к тебе? - резко перебила Юля.
   - Да, именно ко мне. Верховный приводил и уходил, оставляя его на всю ночь. Человек видел, что его будет ждать. После этого ни один из них не имел желания отказываться. Каждый с восторгом и нетерпением ждал, когда совершится ритуал.
   - Понятно. Ты и им "включал бога", - утвердительно сказала Юля.
   - Да, но не только.
   - Ладно, а что с этими "открывателями" дальше?
   - Они спросили, известна ли мне где-нибудь поблизости группа людей, испытывающих отчаяние и, желательно, повреждённых физически. Мне это было известно, и через два дня Анойгонтес портес привели их ко мне. В ту же ночь прошёл посвящение первый Верховный жрец, и следующим вечером Анойгонтес портес ушли.
   - Навсегда?
   - Нет. Они приходили ещё несколько раз, тайно. Никто из деревни об этом не знал, включая Верховных.
   - Верховных? - спросила Юля. - Двух, трёх?
   - Нет. Последний раз они приходили при двадцать четвёртом Верховном.
   Мангусты опешили.
   - Двадцать четвёртый? - не веря, повторил Егор, - а по сколько лет они были Верховными, по полгода что ли?
   - Нет. От двадцати до пятидесяти лет.
   - То есть, - неуверенно заговорила Юля, - примерно пятьсот-тысяча лет?
   Икс не ответил.
   - Ну да, выходит, как-то так, - Егор ответил за него.
   - Ты не ошибаешься?.. - начала было говорить Юля, но тут же перебила себя, - нет, о чём я спрашиваю, нелепый вопрос.
   - Да. Я не ошибаюсь. Они ждали, когда накопится достаточно силы для того, чтобы появилась дверь.
   - А что же они так мало в жертвы определили? - мрачно спросил Егор, - всего четыре человека в год?
   - Они говорили об этом между собой, обсуждали, сколько человек максимально можно приносить в жертву, чтобы не снижалась интенсивность чувства.
   - И пришли к выводу, что четыре человека - это оптимально, - закончила Юля. - Вот уж воистину - добрые самаритяне.
   - Да, - с глухой злобой отозвался Егор, - которым требовались человеческие жертвы. Ведь они не тебе были нужны, да, Икс?
   - Не совсем так, и мне тоже.
   - Тебе же всё равно, кого брать, а им нужны были именно люди.
   - Да.
   Юля тряхнула головой.
   - Ладно, хватит об этом. Потом, после двадцать четвёртого Верховного они больше не приходили?
   - Нет.
   - Нашли свою дверь, видимо.
   Мангусты помолчали, собираясь с мыслями. Первым задал вопрос Егор:
   - Выходит, они знали о тебе больше, чем ты о них?
   - Да.
   Юля резко дёрнула головой.
   - Я бы сказала, что они знали о тебе больше, чем ты знаешь о себе сам, и не хотели, чтобы ты это узнал.
   - Это так. Хотя договор мною нарушен не был, но не чувствовать этого было невозможно.
   - Весьма любопытно, - прошептал Егор.
   - И ты не знаешь, ни откуда они, ни куда уходили?
   - Нет.
   - А ты не можешь определить - живы они сейчас или нет?
   - Нет. Это будет нарушением договора.
   - Но почему?
   - Они полностью изолированы от меня. Я не могу в одностороннем порядке отменить изоляцию.
   - Ясно.
   - Любопытно, - пробормотал себе под нос Егор, - а они и другим гес даймонас людей приводили?
   - Да. Они говорили об этом, не скрываясь. Они были связаны кровью со многими из подобных мне.
   - Поразительно, на редкость интересные люди... Ладно, меня вырубает, и сосредоточиться ни на чём я больше не могу, а как ты, Егор?
   - То же самое, - кивнул брат.
   - Тогда если это всё, что ты о них можешь сказать, тогда мы отправляемся домой.- Это всё.
   Юля поднялась с земли.
   - Хорошо, все остальные вопросы до завтра.
  
   - Слушай, а зачем ты встаёшь перед уходом, - поинтересовался Егор, едва они вернулись к себе.
   Юля задумалась.
   - Да чёрт его знает, просто так, наверное. Ты мне лучше скажи, милый мальчик, что это были за люди? - спросила она, подходя к креслу. Юля опустилась в него, чувствуя, как свинцовая усталость расползается по телу, а голова готова лопнуть от напряжения.
   Бросив взгляд за окно, откуда в комнату заползал тусклый серый сумрак начинающегося рассвета, густо смешанный с горячим воздухом, Егор просто сел на полу и прислонился к стене, закрыв глаза.
   - Не знаю, - отозвался он чуть позже, - но одно могу сказать точно - то, что знали об Иксе они, сильно не помешало бы знать и нам.
   - Вот ведь куркули, хоть бы инструкции где оставили, - еле ворочая языком, пробормотала Юля, с трудом удерживаясь, чтобы не отключиться, - как бы нам сейчас пригодились их знания. И я боюсь, что с ними не тот случай, что с Верховным. Там ещё неизвестно с чьей стороны больше намерение было, с моей или его, а здесь... - она безнадёжно махнула рукой.
   - А здесь люди, которые в состоянии прожить не одну сотню лет, и не желающие выдавать именно эту информацию. Они уж как-нибудь смогут удержать её при себе.
   Егор глубоко вздохнул и провёл рукой по лицу. Последние сутки длились, казалось, вечность и вымотали его до предела.
   - Но всё же они были людьми, иначе бы Икс сказал об этом, и если бы они смогли что-то узнать о нём такое, что стоило так от него скрывать, сможем и мы.
   - Ага, сущие пустяки, - вяло съязвила Юля, - всего лишь надо прожить тысячу лет, всю дорогу открывая всякие двери.
   Брат молча пожал плечами.
   - Ладно, Егор, на сегодня я больше ни на что не способна и ухожу спать. До завтра.
   Юля медленно поднялась с кресла и побрела в свою комнату. Посидев ещё секунду на полу, Егор вскочил на ноги и вышел вслед за сестрой в коридор.
   - Стой, - окликнул он её.
   Юля остановилась, но не обернулась.
   - Юль, ты не убивала никого, запомни это, - настойчиво сказал Егор сестре, - в чём бы ты себя не убедила, всё это была фикция, наваждение.
   - Спокойной ночи, - ответила она и скрылась в комнате, закрыв за собой дверь.
   Егор тяжело вздохнул и покачал головой.
  
   Увидел сестру он лишь ближе к вечеру следующего дня. Всё это время Юля не покидала пределов своей комнаты. Выйдя наконец наружу, она отправилась искать брата и нашла его сидящим в гостиной вместе с остальными членами семьи. Жестом позвав его к себе, причём Егор с некоторым страхом отметил, как пристально и с каким странным выражением Юля посмотрела на племянницу, она развернулась и вышла из гостиной. Егор неохотно отправился вслед за сестрой, уже успевшей выйти на улицу.
   Юля дошла до любимой яблони и села около неё, прислонившись спиной к морщинистой коре. Егор устроился рядом, обхватив колени руками, и вопросительно посмотрел на сестру.
   - Во-первых, - с места в карьер заговорила она, - тысячи лет у нас нет. Нет, возможно, даже двух дней - неизвестно, какая будет погода. Пойдут дожди и всё, амба. Так что о том, что знали эти "открыватели дверей", нам лучше забыть.
   - Как можно забыть то, чего не знаешь?
   - Не строй из себя идиота, - отрезала Юля, - забыть о том, что это может значить для нас. К Иксу надо идти сегодня.
   Егор кивнул, соглашаясь, и с внезапным страхом уставился на садовые ножницы, оставленные Мариной, которые Юля машинально подобрала и сейчас крутила в пальцах. Сестра проследила за направлением его взгляда и с недоумением увидела ножницы в своей руке, а затем, поняв, о чём думал брат, усмехнулась:
   - Боишься меня?
   Егор попытался было возразить, но Юля, не слушая, перебила его:
   - Боишься, понятное дело. Скоро пройдёт. Я и сама Алтая боялась смертельно после того случая. Как представляла себе, что его морда, всегда спокойная и серьёзная, его на редкость осмысленные, совершенно человеческие глаза вдруг превращаются в такое, и эта тварь с её жуткой ухмылкой опять смотрит на меня... - Юлю передёрнуло, - мороз по коже. Но ничего, прошло со временем.
   Егор смотрел на сестру, пытаясь решить, стоит ли сказать ей о том, что терзает его с прошлой ночи. Приняв решение, он заговорил:
   - Я видел и Андрея и Феньку, так что в этом я тебя могу понять. Но с тобой - другой случай. В тебя ничего не вселялось. Это была ты. И да, теперь я боюсь тебя. Точнее того, как ты можешь себя повести.
   Юля слушала, глядя в землю, и кивала головой. Когда Егор закончил объяснять, Юля сказала:
   - Вот об этом я и хочу поговорить. Сам знаешь, я даже комаров не убиваю, потому что не считаю, что капля моей крови стоит чьей-то жизни. Я люблю жизнь, больше того, я благоговейно к ней отношусь: жизнь для меня - это непостижимое чудо и великий дар. И тем не менее вчера я спокойно убила Машу, а затем себя. Да, Икс управлял моими действиями и в нужные моменты "включал Бога", но убивала я сама. И знаешь, ни ужаса, ни отторжения, ни переступания через внутренний запрет. С Машей мне было просто неприятно, и я надеялась, что хватит одного удара.
   Егор кивнул, вспомнив смену выражений на лице сестры.
   - И не было ничего, что действительно могло бы меня остановить. Я просто знала, не задумываясь над этим, что убийство Маши - единственный для меня путь, и не подвергала это сомнению. Когда я убивала себя, точнее, перед этим, да, мне было очень плохо, страстно хотелось жить и охватила жуткая тоска из-за того, что нужно покинуть этот мир. Но стоило ощутить, что самоубийство - единственно верное действие, и что после смерти я воссоединюсь с Богом, - Юля на мгновение запнулась. - Знаешь, не просто каким-то богом, с маленькой буквы, а с Богом, - она покачала головой, - это неописуемо, это можно только пережить. Так вот, после этого я убила себя, не задумываясь, больше того - с восторгом, с ощущением блаженства. Вопрос: как такое может быть: и там и там - это всё я. Но сейчас я как на идиота, и совершенно справедливо, посмотрю на того, кто мне предложит убить кого-нибудь или себя. Я же тогда сделала это без какой-либо внутренней борьбы, искренне считая, что это правильный образ действий. Причём ведь я даже не спала, хотя это и неважно. И вот ещё что, я отдавала себе отчёт во всех своих действиях, пусть и не задумываясь, зачем я это делаю, но я не видела тебя. Тебя для меня просто не было. Но зато я видела нож, не просто видела - держала его в руках, порезалась об него, а затем... ну, что было затем, ты и сам видел.
   - Я тебе скажу, Юль, - отозвался Егор, - временами его видел даже я. И нож, и порез, и кровь. И ещё кое-что.
   Он замолчал и Юля, не дождавшись ответа, нетерпеливо спросила его:
   - Ну что ещё?
   - Тебя, но не тебя, - Егор потряс головой, - всё это звучит по-идиотски, но в какой-то момент ты стала чем-то совсем другим - чуждым и очень жутким. Это была стопроцентная одержимость, безусловно. Там, в комнате Маши, после убийства, когда ты стояла у окна, ты начала со мной говорить. Ты сказала, что всё время знала, что я здесь и ещё другое. И, - он глубоко вздохнул, - тогда я был готов убить тебя.
   - У окна? - наморщив лоб, с недоумением спросила Юля. - У окна я только стояла и смотрела на улицу, но о тебе я ничего не знала.
   - Что же он может сделать с людьми... - прошептал Егор.
   Сестра кивнула.
   - То-то и оно, но ведь дело не столько в Иксе, сколько в самих людях. Получается, что в любой момент любой человек (ты на своей шкуре это испытал) может не видеть что-то реально существующее и принять за достоверную реальность иллюзию.
   - Но это же всё Икс сделал!
   Юля пожала плечами.
   - Икс это сделал только потому, что подобное вообще возможно. Он не творец, он использует то, что есть, не создавая ничего принципиально нового. То есть всё это существует само по себе. Понимаешь, Егор, - тихо продолжила она, обхватив колени руками и прижавшись к ним лбом, - я теперь уже не могу ни в чём быть уверенной. Раньше я была уверена в своих действиях, в том, что есть вещи, которые я не стану делать никогда, и под страхом смертной казни. - Юля подняла голову и посмотрела на брата. - И тут, раз, - она щёлкнула пальцами, - делаю, и даже без особого возражения, не задумываясь. Я была уверена в истинности того, что вижу, и что если я не вижу какой-то объект на данном месте, значит, его тут просто нет. Сейчас эта уверенность разрушена до основания и восстановлению не подлежит.
   - Но ведь то, что было, это просто наваждение, этого же не было на самом деле.
   - Правда? А ты проведи границу. Для меня всё было абсолютно реально. Я видела всё это, да и ты тоже, даже сверх того. Я держала нож, я порезалась, я убила Машу, а затем себя.
   - Но Маша жива и ты тоже.
   - Я знаю. Но я видела её мёртвой, и я умерла сама. - На мгновение по её лицу пробежала судорога бешенства и ненависти, но тут же оно стало спокойным. - И знаешь, я даже не могу в полной мере негодовать на Икса. Он делал, что считал нужным, а человеческие эмоции для него не более чем источник энергии.
   Егор не знал, что сказать в ответ. Этой ночью он сам видел Машу мёртвой, лежащей в крови. И то, что она была жива и здорова, не могло стереть эту картину из памяти.
   Егор поднялся и подошёл к забору, глядя на линию горизонта - зубчатую полосу леса, окрашенную заходящим Солнцем в огненный и чёрный цвет. Не оборачиваясь, он заговорил о другом:
   - Как ты думаешь, зачем Иксу подобные сведения? То, что с нами и всё то, о чём он спрашивал.
   - Похоже, он хочет реализовать тот план, что был разработан когда-то совместно с Верховным. Представь, стать Богом для крупной страны, какой-нибудь супердержавы. Живым, заметь, Богом, с которым можно говорить, которого можно лицезреть и который в состоянии заставить себя слушаться. Он проверяет пределы своих возможностей. Смотри, жрецы ещё из той, погибшей деревни, хоть и считали его Богом, но имели с ним довольно партнёрские отношения. "Открыватели" - так те вообще откровенно использовали его по полной программе. Жрецы из секты, кстати, надо будет выяснить и о ней, по всей видимости, попали под полный его контроль - ведь они сами начали делать то, за что изгнали Могильщика. Но все они пришли к нему добровольно. Мы же нет. Мы оказались у него вынужденно, против своей воли. Так что наша ситуация для него уникальна, не имеет аналогов в прошлом, но она должна стать обычной в будущем, если он всё же сможет добраться до деревни. Вот он и выясняет, на что способен. И выяснил он вот что - сопротивляться ему в его мире невозможно по определению, а в нашем ты даже не будешь знать, что тобой управляют. Представь - кто-нибудь приводит к Иксу на смерть всю свою семью и возносит ему же хвалу, что он позволяет это сделать.
   Егор вернулся обратно и сел.
   - А зачем бы ему сдалась ещё одна деревня, пусть и в масштабах целой страны, если он и так может взять себе всё, что ему нужно?
   Юля пожала плечами.
   - А это как с теми лягушками на болоте, о которых Икс говорил. Если он всё поглотит сразу, то новое взять будет неоткуда. А так под боком постоянно возобновляющийся запас живых существ, которым он диктует свою волю и берёт столько, сколько считает нужным.
   Егор лёг на спину, закинув руки за голову. Глаза его были устремлены в темнеющее небо.
   - Да, как он говорит, вокруг него вечность, - отстранённо сказал он, - может себе позволить год за годом, век за веком, тысячелетие за тысячелетием копить энергию.
   Юля кивнула и тихо продолжила:
   - А ведь он сможет создать людям райскую жизнь на земле. Настоящий Золотой век. Тот процент людей, что сейчас и так бессмысленно гибнет в войнах, пойдёт к нему, а те, кто останутся жить, будут под полным покровительством Бога. Рассуждая гипотетически, при дальнейшем накоплении энергии сила его будет возрастать в геометрической прогрессии и появятся новые возможности. Просто представь, он сможет влиять на климат, присылать или убирать дожди, останавливать или, наоборот, запускать землетрясения, менять течения в океанах. Ведь по сути контроль над водой - это контроль над всей Землёй. Выберет себе народ, уничтожит остальных, создаст райский сад для оставшихся и будет брать с них свою дань. - Юля помолчала и добавила, - и станет планомерно готовиться к тому дню, когда он сможет бросить вызов Солнцу.
   По телу Егора пробежала дрожь. Он резко вскочил на ноги и излишне громко сказал:
   - Ну, хватит о всяких ужасах, пошли лучше с собаками сходим. Уже не так плавит, как днём, а к Иксу я пока лезть не хочу.
   - Я тоже, - с чувством ответила Юля, - пошли.
   - И отлично, - обрадовался Егор, - давай тогда пойдём с той стороны реки за деревней - столько лет живём, а ни разу там не были, просто позор.
   - Я не против, только недалеко, нам к Иксу сегодня, а уже почти ночь.
   Услышав об Иксе, Егор сразу помрачнел и хмуро покосился на сестру, но промолчал.
  
   - Егор, - заговорила Юля, едва они, пройдя по мосту, оказались на противоположном берегу, - мы зашли за деревню, давай засечём время. Мы можем идти вперёд от силы час.
   Брат бросил взгляд на часы и кивнул.
   Вечер был душный и тихий. В горячем неподвижном воздухе листва висела обессилено, изнемогшая от многих недель непрерывной жары и отсутствия дождей. Мангусты шли вдоль реки, слушая, как тихо шелестит вода и похрустывают рыжие высохшие травинки под лапами собак, рысящих по полю. Минут сорок спустя, когда уже совсем стемнело, они вышли к старому дощатому подвесному мосту, переброшенному через реку.
   - Интересно, и зачем здесь мост? - удивилась Юля.
   - Там ещё одна небольшая деревня есть, я по карте видел. Только, - осматриваясь, произнёс Егор и нахмурился, - мне помнится, что она значительно дальше была от нашей, километров десять, не меньше, а вот мост вроде как ещё один был, на самом деле. Только, наоборот, он был к деревне намного ближе, чем этот, ребята говорили о нём.
   - Может, карта ошибается? - предположила Юля, - а тот мост весенним паводком снесло.
   - Может, - неуверенно согласился брат.
   Они шагнули на мост, намереваясь вернуться обратно по своему берегу реки. Идя по доскам настила, сопровождаемая гулким звуком шагов, Юля смотрела себе под ноги и заворожённо следила за лунными бликами, посверкивающими на воде сквозь щели моста.
   Мост закончился, и Мангусты, повернув на тропинку в сторону деревни, пошли по ней неторопливым шагом. Они успели пройти несколько десятков метров, как неожиданно Егор, чертыхаясь, скатился куда-то в темноту. Вылезая, он пояснил, недружелюбно косясь на коварную ловушку:
   - Откос, чтоб ему неладно было, в темноте не заметил.
   Юля не ответила, но пошла осторожней, внимательно глядя под ноги и временами посматривая вперёд.
   В нескольких сотнях метрах от моста река, плавно поворачивающая влево, и деревья, растущие по её берегам, закрывали обзор. Мангусты обогнули изгиб и с удивлением обнаружили за ним какую-то деревню.
   - Странно, - нахмурившись, сказал Егор, - здесь не должно быть другого села, наша деревня единственная на этом берегу реки на большом расстоянии.
   - Подойдём, посмотрим.
   Через несколько минут оказавшись вплотную к незнакомой деревне, Мангусты стали внимательно вглядываться в неё, хорошо освещённую многочисленными фонарями. Внимание Юли привлёк довольно большой каменный дом и она смотрела на него, не отрывая глаз, когда одновременно произошли сразу три или, скорее, четыре вещи. Призрачное изображение дома возникло над ним в небе - точная его копия и, стремительно обрушившись вниз, наложилось на сам дом. Одновременно с этим в левом глазу Юля увидела две независимые картины, но протекавшие при этом одновременно. В одной с феерической скоростью начали сменяться не то изображения, не то фотографии зданий и в другой непроницаемый серый туман стал быстро рассеиваться, открывая какой-то дом. В одно и то же мгновение прекратилась смена фотографий, остановившись на фотографии этого дома, туман рассеялся совсем, открыв, опять же, этот дом, и призрак, упавший сверху, полностью совпал с ним же. Все три дома, несмотря на разницу в размерах - огромный наяву и крошечные в глазу, в этот момент слились воедино, и тут же Юля поняла: "Мы пришли". Она быстро обернулась к брату и увидела, как он смотрит на неё круглыми глазами, говоря при этом:
   - Мы уже на месте!
   Как выяснилось, смотревший в противоположную сторону Егор одновременно с сестрой понял, что они уже в их деревне. Он посмотрел на часы.
   - Пятнадцать минут, - кратко сказал Егор.
   - Пятнадцать, говоришь, - сощурив глаза, проговорила Юля, - а в ту сторону - сорок пять. Это, получается, как крокодил - от морды до хвоста пять метров, а от хвоста до морды два.
   - Юль, мы завтра здесь пройдём ещё раз и посмотрим, какое измерение верное - от морды или от хвоста.
   Юля кивнула, оглядываясь и думая явно о другом.
   - Слушай, Егор, - повернувшись к брату, с любопытством спросила она, - ты же обернулся ко мне в тот момент, когда и я на тебя посмотрела, в то же мгновение. Как ты понял, что мы пришли?
   Егор замялся в попытке подобрать слова, чтобы объяснить необъяснимое.
   - Сложно сказать, - заговорил он наконец, - я смотрел на забор одного из домов, пытаясь понять, где мы находимся, и тут... - небольшая пауза, - понимаешь, я и так видел всё чётко, но как будто бы навели резкость на этот забор и одновременно картинка, изображение забора, упала сверху и наложилась на сам забор. Как только это произошло, мгновенно пришло понимание - мы на месте.
   Закусив губу, Юля смотрела на Егора.
   - Упало сверху, говоришь, и резкость навелась, да?
   Брат кивнул.
   - Ну, у меня тоже как-то вроде этого было.
   Юля подробно и точно описала то, как это всё видела она.
   - Да, любопытно, - отозвался Егор, - у меня, правда, изображение не сверху, с неба обрушилось, а прямо над забором возникло. Но что это было? Получается, произошёл какой-то переход?
   - Не знаю, мелкий, но могу сказать одно - мне очень хочется ещё раз пройти по этому маршруту. И кстати, у меня также ведь сразу над домом возникло изображение, просто дом намного выше забора.
   Оставшуюся дорогу домой Мангусты шли в молчании, снова и снова вспоминая свои ощущения и пытаясь понять, совершенно бесполезно впрочем, что же произошло. Вернувшись, они поднялись наверх и закрылись в комнате Егора.
  
   - Мы пришли за ответами на наши вопросы, - обратилась Юля к Иксу, едва Мангусты оказались в Призрачном мире. - Ты ведь остался должен?
   - Да. Спрашивайте.
   - Первый вопрос - кто ты?
   - Не знаю. Вопрос некорректен.
   Юля поморщилась и сплюнула, пробормотав что-то не очень вежливое. Подумав немного, она задала другой вопрос:
   - То есть ты не отказываешься от ответа, но требуешь вопрос переформулировать?
   - Да.
   - Ладно, как и когда ты появился?
   Повисло долгое молчание, нарушаемое только тяжёлым дыханием Мангустов, напряжённо ждущих ответа. Они уже готовы были обратиться к Иксу снова, когда он заговорил сам:
   - Уточнение - вообще или здесь?
   - Так ты не здесь... э-э... зародился? - воскликнул Егор.
   - Нет.
   - И то и другое, - твёрдо сказала Юля.
   - Я могу сказать мало, это было очень давно, воспоминаний практически нет.
   - У тебя? - изумлённо и недоверчиво спросил Егор. - Как же так?
   - О том времени сказать почти ничего не могу, так как не имею доступа к этой информации.
   - Но почему?
   - Не знаю.
   - Но, может, хоть что-то помнишь, если да, то ответь, - напряжённо глядя перед собой, попросила Юля.
   Несколько минут царила тишина, прежде чем Икс начал отвечать:
   - Тогда всё было другим, и я тоже. Когда земля замерзает и покрывается снегом, а Солнце появляется ненадолго, я не могу двигаться, но сильную защиту ставить нет необходимости. Полностью уходить на эту сторону мира не нужно, но следует экономить энергию, поэтому я ослабляю связь с окружающим, сохраняя только необходимый минимум. В том состоянии я получаю доступ к той информации, но выходя из него, я почти ничего об этом не помню.
   Юля с горящими глазами резко наклонилась вперёд.
   - Это вроде снов у людей?
   - В какой-то степени.
   - Ты можешь взять нас в свой сон?
   - Не думаю. Для этого мне надо перейти в то состояние, а в нём я не могу контролировать проводимое слияние.
   - Пожалуйста, попробуй, вдруг получится, - попросила Юля.
   - Хорошо.
   "Красно-жёлтое ощущение, чувство движения или скольжения, радость..."
   - Не могу. Когда смогу, возьму вас. Этот долг за мной.
   Мангусты не ответили. Они сидели задумчивые и слегка оглушённые и пытающиеся разобраться в полученных ощущениях, больше похожих на смутные тени, чем на что-то яркое, полнокровное и живое.
   - Красно-жёлтое ощущение, - тихо проговорила Юля, - надо же, как странно, что ощущение может иметь цвет.
   Егор кивнул.
   - Любопытное совпадение - и тогда с санками в лагере, и при многих других необъяснимых случаях цвета смещаются в эту, красно-жёлтую, часть спектра. Не думаю, что это случайность.
   Сестра кивнула в ответ. Егор обратился к Иксу:
   - Ладно, а здесь, как ты оказался здесь?
   - Я не могу сказать. Я смутно помню только, что началось умирание, и мне пришлось измениться, чтобы выжить. Отчётливые воспоминания начинаются только с момента окончания изменения.
   Юля задумчиво почесала нос.
   - Измениться, стать совсем другим? Кем же ты был изначально? Ладно, а что потом? Изменился и что дальше?
   - Выживание.
   - То есть?
   - Выживание, - повторил Икс. - Было очень мало сил. Становилось легче только после поглощения живых. Но это было редко. Когда долго не было поглощённых, смерть подходила вплотную. Все силы забирала защита от Солнца. Это изменилось только после того, как пришли люди. Всё изменилось.
   - А щупальца ты после того, как присоединил сектантов, смог начать вытягивать?.. - начала спрашивать Юля и вдруг резко согнулась, мучительно, судорожными рывками выталкивая из себя воздух, с искажённым от безумного страха, неистовой жажды жизни и боли лицом. Она умирала, задыхаясь и царапая землю ногтями. Рядом с ней скрутился Егор, ошеломлённый, в почти невменяемом состоянии. Неожиданно всё закончилось.
   - Что, что это было? - еле шевеля языком, выдавил Егор.
   - Поглощённый.
   - Это так происходит? - в ужасе спросила Юля.
   - Да.
   - Но почему они все лезут к тебе? - подавленно прошептала она, на своей шкуре впервые ощутив, что происходит с тем, кто попался Иксу.
   - Я их зову.
   - Зовёшь? Но как, неужели они связаны с тобой?
   - Нет. Я распространяю зов. Кто поддаётся, тот приходит.
   - И кабан тогда, отделившийся от стада, и лось - все они примчались на зов?
   - Да.
   - А почему на нас не действует? - напряжённо спросил Егор.
   - С вами есть договор, я не могу вас звать.
   - А до договора звал?
   - Да.
   Холодок ужаса пробежал по спинам Мангустов, и они посмотрели друг на друга. Их страстная одержимость загадочным болотом открылась им в этот момент с другой, жуткой стороны.
   - А сектанты? Они так же все пришли на зов?
   - Да.
   - А жрецы сектантов, почему они стали убивать людей? Хотя нет, - перебила себя Юля, - это мы и так узнаем другим путём. Лимит вопросов ещё не исчерпан?
   - Нет.
   - В таком случае - кто такие шнырки?
   - Шнырки?
   - Туманные призраки, те, что гонялись за нами в дождь и туман и окружали, прижимая к тебе.
   - Присоединённые мёртвые. Обычные мёртвые и жрецы. Но обычных мёртвых больше.
   - Это из всех тех могильников?
   - Да.
   - Но почему они могут двигаться отдельно?
   - Они могли это делать после смерти. После присоединения ко мне сохранили свою способность.
   - А жрецы?
   - Условия договора. Они имеют большую свободу после смерти, чем остальные.
   Юля нахмурилась.
   - Странно, Верховный ничего не говорил мне об этом.
   - Каждый Верховный узнаёт об этом перед смертью и может выбрать, нужна ему эта свобода или нет.
   - Были те, кто отказывался?
   - Да.
   Егор напряжённо спросил:
   - А что даёт эта большая свобода?
   - Узнаете в свой черёд, это не может быть раскрыто раньше времени...
   - Условия договора! - с усмешкой закончила фразу Юля.
   - Да.
   - А остальные, - спросила она, - остальные могут обрести большую свободу? Например, священник - может ли он освободиться и уйти к своему богу?
   Икс ответил не сразу.
   - Ты не понимаешь. Это уже не люди, это я. Они были людьми при жизни, после присоединения ко мне они стали частью меня. Как может часть меня захотеть свободы от меня?
   - То есть у них нет своей воли, своего сознания, своей жизни - все они только память о прошлом? - голос Егора слегка дрожал, когда он говорил.
   - Не совсем. Для себя они живы. Они всё помнят. Они живут в том, что сами себе создают или для некоторых создаю я. Но они - это я.
   Юля с трудом смогла заставить себя задать следующий вопрос:
   - А я, когда ты контролировал меня, я была также марионеткой, полностью послушной частью тебя?
   - Нет, ты живая. Ты имеешь свою волю, приходилось её подавлять.
   - То есть я уже там, в своём мире оказывала сопротивление?
   - Да.
   - Хоть это радует, - прошептала Юля, - хотя, - поморщившись, добавила она, вспомнив, что сделала, - может быть, и нет.
   Несколько секунд Мангусты сидели молча, собираясь с мыслями, что разбежались, оставив головы пустыми. Егор поднялся с места, прошёлся немного туда-обратно и быстро вернулся назад. Снова сев рядом с сестрой, он наклонился к ней и торопливо заговорил:
   - Юль, послушай, эта секта, ведь они все сюда ухнули, не просто же так. Надо узнать, как они нашли Икса, зачем им вообще всё это было надо, и кто знает, что мы ещё сможем выяснить.
   - Да. Всё равно мы собирались узнать о них получше. Но вот только, - Юля резко дёрнула головой, - если ты не против, я не хочу влезать в то, что называли душами эти трое свихнувшихся жрецов.
   Картина двухлетней давности появилась перед мысленным взглядом Егора - солнечный весенний день, холм, снаружи идиллический, уже зазеленевший, изнутри же изрытый, как червями, и те трое - истощённые, свинцовые полутрупы, погубившие столько жизней, лежащие в своей земляной могиле.
   - Да, я тебя понимаю, - отозвался он, - я тоже не хочу, но нам нужен тот, кто знал обо всём от и до, иначе нет смысла.
   Задумавшись на секунду, Юля громко заговорила:
   - Икс, ты слышал нас.
   - Да.
   - Ты понимаешь, что нам надо?
   - Да.
   - Ты сможешь это сделать?
   - Да.
   - Но только не так, как со священником, - Юля напряжённо сцепила руки перед собой, преодолевая внутреннее сопротивление тому, что собиралась сказать, - нам не надо с ним общаться, мы не хотим задавать ему вопросы, мы хотим быть им, тогда, узнать, как он во всё это влез.
   - Да. Я могу провести слияние таким образом.
   - Он будет знать о нас?
   - Если хотите.
   - Нет.
   - Хорошо.
   - А мы сможем себя осознавать?
   - Да.
   - Тогда... - Юля глубоко вздохнула, как перед прыжком в неизвестную воду, но Икс не дал ей договорить.
   - Я могу это сделать в любой момент, но предупреждаю - до получения новой информации это последний вопрос.
   - Хорошо. А уточняющие вопросы к этому относятся?
   - Нет. Их задать сможете.
  
   "Мне уже сорок четвёртый год и жизнь моя клонится к закату. У меня есть квартира, машина, дача, я женат, имею двух сыновей, занимаю хорошую должность в престижной фирме - по общему мнению, я счастливый, успешный, состоятельный человек. Тогда почему же мне так тоскливо? Я знаю, почему. Моя жизнь не имеет смысла. К чему мне всё, что я уже имею или могу получить, если каждый следующий день моей никчёмной жизни просто приближает меня к могиле. А ведь когда-то у меня были прекрасные душевные порывы, духовные искания, и неужели это всё уже мертво, уничтожено этим жалким обывательским эталоном? Если это так, не лучше ли самому пригласить к себе смерть? Напишу подробную предсмертную записку, объясню в ней всё и шагну из окна. Но, может, для меня ещё есть надежда, и я смогу что-то изменить в своей жизни и понять, для чего вообще я живу? Если к сорок пятой годовщине я ещё буду жив и всё так же буду жалко и бессмысленно тащиться к последнему пределу, я ускорю свой переход в мир иной."
   "- И какого чёрта он так поливает грязью жизнь?!
   - Ты же слышала, человек не знает, зачем живёт.
   - Раз не знает, хотя, тоже мне, Америку открыл, пусть получает удовольствие от самого факта жизни.
   - Видимо, не может.
   - При таком раскладе действительно непонятно, зачем такие люди вообще появляются на свет. Ты просто представь, как он своим нытьём достаёт своих знакомых. Честное слово, раз всё же дожил до более-менее сознательных лет и продолжает ныть и жаловаться на жизнь, то гуманнее в первую очередь для него самого, а во вторую, для окружающих - пистолет к голове или петлю на шею и вперёд.
   - Во-первых, он и так собирается...
   - Долго тянет. Да лучше б он себя на органы сдал, всё какая-то польза была бы.
   - ...во-вторых, ты не можешь судить - ты не он...
   - И слава богу!
   - ... и о том, что он чувствует и как думает, ни черта не знаешь.
   - Хорошо, ты прав, попробуем узнать."
   "Близится роковая дата. А может, и самый счастливый день в моей жизни. За прошедшие полтора года не изменилось ничего и видно моя судьба - покончить с собой в свой собственный день рождения. А раз так, то мне следует пройтись по всем местам, где я бывал когда-то, и попрощаться с ними навечно.
   - Здравствуйте, я обращаюсь к вам от лица всех прихожан Истинной Церкви Слова Божия.
   - Простите, вы ко мне?
   - Да, добрый вечер, я хочу пригласить вас на нашу сегодняшнюю встречу, встречу, которая может изменить всю вашу жизнь и указать вам новый, прекрасный путь.
   Неужели это оно?! Сердце застучало в груди, но что если я ошибаюсь?
   - Простите, но я не очень-то расположен к религии, имел печальный опыт. Да и что это за истинная церковь... как вы сказали? ... ах, да, слова божия. Мне никогда не доводилось слышать о такой.
   - Я вас прекрасно понимаю и я не удивляюсь, что попытка постичь суть религии в современных церквах только оттолкнула вас от Бога.
   - Я этого не говорил.
   - Вы верующий человек?
   - Не знаю.
   - Вы что-нибудь знаете о религиях?
   - Читал в молодости.
   - Поверьте мне, вы просто запутались, но в нашей Церкви вы сможете найти тот единственный, верный путь.
   - Простите, но я не могу испытывать вашей уверенности в этом. Мне довелось посещать церковь в своё время...
   - Простите, ради Бога, что я вас перебиваю, но это слишком важный вопрос. Вы надеялись найти Бога в современных церквах? Напрасно - Его там нет! В любой современной церкви не осталось ничего, что связывало бы её с Ним. Все они думают только о наживе, личной власти и испытывают необходимость в непрерывной лести и поклонении, но только им, им, а не Тому, Кого они, по их словам, представляют.
   - Вы правы, вы абсолютно правы! Ещё совсем молодым человеком я искал Бога и верил, что найду Его в церкви, но как же я заблуждался! В ней я нашёл только мрак, духоту и запахи, что заставляли меня задыхаться. А эти механические ритуалы, непонятные слова с бесчисленными повторами, чужие друг другу люди, выглядящие так, словно они оказались на похоронах неизвестного им человека и не могут уйти. Я ведь, поверите ли, крестился, крестился с истинной верой в Бога, я принуждал себя посещать храм Его. Но затем я понял - Его там нет. Только пустые бессмысленные ритуалы, заменившие внутреннее содержание внешней формой. И я ушёл из церкви. Но я вижу, что вы удивляетесь, почему я не обратился со своей проблемой к священнику? Нет-нет, не возражайте, ваше недоумение очевидно! Дело в том, что я стал невольным свидетелем беседы девушки, крестившейся в тот день, с её старшей подругой и крёстной матерью. И девушка эта рассказала о том, как проходил обряд - священник, крестивший её, потребовал, чтобы она разделась донага, заявив, что он бывший врач и стесняться его не стоит. Можно было бы это счесть ерундой, ничего не значащим фактом, но днём ранее у него же крестился я, и мне он раздеться не предлагал. И я видел, как он смотрел на эту девушку. Как мужчина мужчину я его понимал прекрасно - девушка была поистине очаровательна, но доверять ему как священнику я уже, увы, не мог. А я был слишком молод и неискушён и не решился поговорить с кем-нибудь ещё.
   - Я понимаю вас, поверьте, и это трагедия современного мира, что люди утратили искренность и перестали открывать душу друг другу. В нашей Церкви невозможно такое, что человек, нуждающийся в поддержке, остаётся один на один со своими сомнениями и бедами. Наши главы с радостью выслушают вас и приложат все силы, чтобы помочь вам. Немыслимо, чтобы, испытывая трудности, человек, входящий в нашу Церковь, оказался брошен на произвол судьбы - такое внимание, участие и заботу проявляет каждый о каждом! И, кроме того, Истинная Церковь Слова Божия - иное дело. Наша Церковь сохранила в себе и букву и дух Закона Божия в неизменном виде с древнейших времён.
   - С древнейших, неужели?!
   - Именно так. В чистоте и неизменности. Приходите, и вы узнаете и об этом и о многом другом. И вы прозреете и увидите путь и уже никогда не потеряете его.
   - Вы ещё очень молодой человек, очень наивны и мало изведали жизнь, но знаете, пожалуй, вы меня заинтересовали, и я хочу посетить ваше собрание. Где и когда оно пройдёт?
   - Вот наша визитка, в ней вы найдёте всю информацию об этом. Возьмите её и, прошу вас, не опаздывайте к началу нашей встречи - новый путь всегда лучше начинать с правильного шага.
   - Что ж, вы правы, благодарю вас. Я приду и, не сомневайтесь, точно в указанное время.
   - Вам спасибо и до скорой встречи среди наших братьев и сестёр.
   Одно из двух - либо это знак судьбы, либо её насмешка. Этот юноша очень наивен и явно пристрастен к своей церкви, но как у него горели глаза! Он несомненно верил во всё, что говорил. И, думается мне, свой путь он нашёл. А это уже чего-то да стоит! И если он смог это сделать, то, быть может, судьба окажется милосердной ко мне, и я также смогу обрести свой. Так что образ действий на сегодняшний вечер мне совершенно ясен - я отправлюсь на эту встречу братьев и сестёр.
   Вот и дом, что указан в визитной карточке. Я подхожу к двери. Так и останется ли для меня она только обычной дверью или же станет и в самом деле вратами, ведущими в новую жизнь? Что ж, вскоре я надеюсь это узнать. Стрелка часов закрыла собой цифру, показывающую назначенный час, я протягиваю руку к дверной ручке, открываю дверь и вхожу.
   Территория заброшенной фабрики в центре Москвы выглядит очень неприютно и, я могу сказать откровенно, пугающе. Неужели я зря сюда пришёл и это место совсем не то, что нужно? Но вот открывается одна из боковых дверей и тот же молодой человек подходит ко мне, а лицо его освещено широкой радостной улыбкой, и я вижу, насколько он мне рад. Что ж, может быть, я пришёл сюда и не зря. Он ведёт меня за собой, и холодная промозглая московская осень снаружи сменяется хорошо освещённой тёплой комнатой, что выглядит похожей на зал любительского театра или учебную сцену - небольшое возвышение и перед ним стоящие в несколько рядов стулья. В комнате довольно много людей и я чувствую, как меня охватывает не только физическое, но и душевное тепло, ведь здесь атмосфера буквально насыщена благожелательностью, любовью друг к другу, неподдельным интересом к тем, кто тебя окружает, счастьем. Совершенно незнакомые люди подходят ко мне и с искренней радостью говорят, насколько им приятно меня видеть, и лица их освещены улыбками. Несколько минут я провожу в общении с разными людьми, а затем всех нас приглашают занять свои места - должна начаться проповедь. Полтора часа человек на сцене со страстью, вкладывая всю душу, говорил о Христе и о ранних христианах и, с горечью, о том, как извратилось и выродилось всё это сейчас. Он объяснил, очень хорошо и красноречиво, несколько притч из Евангелий, связав их с реалиями сегодняшнего дня, и закончилось это тем, что все встали, обняли рядом стоящего, так что не осталось никого, кто стоял бы в одиночестве, и начали петь. Это был какой-то религиозный гимн, неизвестный мне, но глубоко затронувший некие струны моей души. Ах, всё это было наивно, немного по-детски, но исполнено такой силы, искренности и чистоты, что на мои глаза навернулись слёзы! Встреча подошла к концу, вынуждая меня покинуть это гостеприимное место и, попрощавшись со всеми, я отправился к выходу. В дверях меня настиг Серёжа - тот мальчик, что пригласил меня сюда, и сказал, что будет очень рад видеть меня вновь. Конечно же, я, не раздумывая, согласился. Серёжа пояснил, что он и остальные останутся ещё на некоторое время, так как для них встреча ещё не закончилась, и поэтому он не может проводить меня до метро. Я же, как впервые пришедший, должен покинуть их сейчас, но что он надеется и верит в то, что увидит меня вновь и уже в ранге члена их небольшой общины. Сообщив мне, где и когда состоится следующая встреча, он попрощался и ушёл к своим, закрыв за собой дверь. Я увидел, как погас жёлтый тёплый прямоугольник, и с особой остротой ощутил, как же холодно, мрачно и неприютно снаружи. Идя к метро, я дал себе клятву, что только смерть помешает мне прийти на их следующую встречу."
   "- Знаешь, никогда не понимала этих объятий между посторонними людьми, для меня в этом есть какая-то фальшь. И вообще, всё, что здесь было, настолько слащаво, что вызывает у меня нехорошие подозрения.
   - Где тебе, и не поймёшь - ты и на рок-концертах в самый угар единения не ощущаешь. А что касается фальши, то, может быть, это так, а может, и нет. Мне лично показалось, что они без всяких задних мыслей увлечены тем, что их окружает.
   - Проще говоря, что они всё принимают за чистую монету?
   - Да, но что меня лично настораживает, так это выбор места. Оно и в самом деле очень неуютное, тут я полностью с ним согласен. Мне одного взгляда хватило бы, чтобы развернуться и уйти.
   - А вот здесь я с тобой не соглашусь. Что с того, что эта заброшенная фабрика такая неуютная - а какой ей ещё быть? Зато Центр, до метро недалеко и никто не мешает. Да и аренда, скорее всего, недорогая.
   - Не знаю, меня лично это место напрягает.
   - Кстати, насчёт мест. Грех, не грех, не мне об этом судить, но сдаётся, доля вины в том, что он не нашёл Бога в церкви лежит и на нём.
   - Ты имеешь в виду, что Бог может находиться где угодно, хоть и в упомянутой тобой трухлявой ветке на болоте?
   - Именно. Хоть в трухлявой ветке, хоть в официальной церкви, хоть в полёте бабочки.
   - Бабочки? Почему бабочки? Какой бабочки?
   - Да так, одно воспоминание. Просто однажды, весной, в апреле, я гуляла с собаками. Представь - вершина кипения жизни, апогей после чёрного провала зимы; горячее Солнце, птицы вокруг на все голоса вопят, трава, листья начинают появляться, словом, сплошная эйфория и безграничный восторг. Я подхожу к лесу и на самой границе деревьев и поля вижу - летит бабочка. Или нет, не бабочка, а маленькая птичка. Тут меня поразило сходство движений и у той, и у другой, и в этот момент меня пронзило ощущение присутствия Бога во мне, в природе, в этом пролетевшем существе, в единстве принципа движения. Очень мощное чувство, я хочу сказать. Продолжалось оно несколько секунд и быстро сошло на нет, удержать его не удалось, но вынесла я из него абсолютно чёткое убеждение - Бог может быть в чём угодно, для Него это, похоже, не важно.
   - Да, вполне возможно. Но всё же, согласись, ты не целенаправленно вызвала у себя это ощущение, скорее, оно охватило тебя, не спрашивая разрешения.
   - Да, и что?
   - А то, что по заказу, очевидно, Бога найти нельзя.
   - Может, и так, а может, он не слишком тщательно искал."
   "Уже полгода я посещаю эти встречи, и моя привязанность к этим людям становится всё сильнее. Серёжа стал моим другом, несмотря на значительную разницу в возрасте, и он был прав - с тех пор, как я оказался в Церкви, я ни разу не столкнулся с тем, чтобы мне отказали в помощи. При любой, самой малейшей моей проблеме, мне достаточно обратиться к главе нашего круга и меня слушают с такими вниманием и стремлением помочь, какие я никогда не встречал ранее. С каким же светлым и лёгким чувством я заканчиваю всегда свою исповедь, зная, что мне не дадут сбиться с пути и упасть в бездонную пропасть, что мне всегда будет протянута рука помощи. Но и кроме Серёжи у меня появилось несколько очень хороших знакомых, с которыми я с удовольствием провожу время. К сожалению, за это я должен расплачиваться охлаждением отношений с женой, но что ж, уже много лет мы с ней не были по-настоящему близки, и я смогу пережить это. Зато на встречах меня охватывает чувство спокойствия, радости, счастья, и я понимаю, что люблю всех этих людей, даже тех из них, кого вижу впервые. Это неважно, они пришли сюда, значит, они близки нам по духу, значит, это и есть наши истинные братья и сёстры. На прошлой встрече Серёжа сообщил мне, что я уже достаточно долго присутствую на их собраниях и что настало время посвятить меня в то, что доступно только тем, кто является истинным членом Церкви. Но я должен понимать, что это большая честь, но и большая ответственность также, и что вхождение в этот круг накладывает определённые обязательства, хотя и даёт новые возможности и права. Он предупредил меня, что если я испытываю какие-либо сомнения, я должен расстаться с Церковью и не приходить более на встречи. Но это невозможно! Увидев мои страх и отчаяние, Серёжа накрыл своей ладонью мою руку. Он сказал, что всё зависит только от меня, от моей совести и веры, но сам он верит в меня и не сомневается, что всё будет замечательно. Конечно же, я пришёл. Прошла неделя и вновь, как и полгода назад, я стою перед дверью, боясь открыть её. Как и полгода назад, я чувствую нервозность, но тогда мне нечего было терять, я мог только приобрести, а сейчас, когда я уже приобрёл бесценное сокровище, я не могу лишиться его! И снова меня встретил Серёжа. Ободряюще улыбнувшись мне, он провёл меня в этот раз в другую комнату, небольшую, с закрытыми тяжёлыми шторами окнами и уютными мягкими креслами. Небольшая лампа, стоящая на столе, создавала чарующий таинственный полумрак. Предложив мне располагаться в любом из этих кресел, Серёжа сообщил, что он покидает меня, но очень скоро сюда придут те, кто и будут разговаривать со мной и определят, достоин ли я войти в их общину. Иначе говоря, определят мою судьбу - жить мне или умереть. Не прошло и минуты, как в комнату вошли четыре человека, которые и устроились в оставшихся креслах. Все они показались мне достойными уважения людьми, но особенно привлёк моё внимание тот, кто был несомненным лидером этой небольшой группы. Этот человек буквально излучал силу, уверенность в себе, обаяние и доброжелательный интерес. Одним своим присутствием утишил мою нервозность и вселил в меня спокойствие и ощущение того, что всё закончится благополучно. Несколько секунд они внимательно рассматривали меня, заставив меня снова занервничать, но их лидер, заметив это, тут же заговорил:
   - Добрый вечер, вы можете звать меня Ильёй Михайловичем. Сегодняшняя встреча очень важна для всех нас. Мы, безусловно, очень рады тому, что в нашей общине может появиться ещё один брат, входящий в неё не как сторонний наблюдатель, как зритель в театре, а как полноправный участник действа.
   - Спасибо, я с большой радостью слышу эти слова. Стать в полной мере участником этого прекрасного действа, а не зрителем - что может быть лучше?
   - Прекрасно, в таком случае перейдём к делу. Мы никоим образом не будем требовать от вас подписывать какие-либо бумаги, но вы должны пообещать - мы рассчитываем на вашу честность и порядочность, что наш разговор не покинет пределы этой комнаты.
   - Безусловно, я клянусь в этом!
   - Превосходно. В таком случае я хочу сообщить вам, что наша община не так мала, какой кажется на первый взгляд, и как вы могли бы подумать. На самом деле она включает в себя миллионы горячих последователей по всему миру. Вы уже много раз слышали, что наша Церковь называется Истинной Церковью Слова Божия и не раз, я полагаю, задавались вопросом - почему?
   - Конечно, я не раз спрашивал об этом, но ответа так ни от кого и не получил.
   - Неудивительно. Ответ могут узнать только посвящённые. И вы сейчас станете одним из них. Дело в том, что истинными основателями нашей Церкви были те, с кем ещё много тысяч лет назад говорил Бог. В Ветхом Завете их называли пророками. Они слышали Его слова и в неизменённой чистоте доносили их до тех, кто имел уши, чтобы слышать. И эти люди, избранные, истинные дети Божии, присоединялись к ним. Таким образом, уже не одно тысячелетие те, с кем говорит Бог, ищут избранных, чтобы привести их верной дорогой в Царство Божие. На протяжении всей истории человечества были такие люди, но так как власть мирская не любит Истину и не терпит конкуренции, они были вынуждены скрывать своё присутствие в мире, чтобы не быть уничтоженными, и тайно набирали последователей. Нет! - воскликнул он, увидев мои смятение и надежду, - я не вхожу в число тех, кто слышит Бога непосредственно, но я вижу их, общаюсь с ними и являюсь посредником между ними и избранными.
   - Но отчего же они сами не общаются с людьми?!
   - Их слишком мало, а последователей слишком много. Но рано или поздно, уверяю вас, любой истинный последователь встречается с ними. Он может даже стать посредником и даже, - его голос заполнило благоговейное восхищение, - одним из них!
   Что же это были за люди, что такой человек отзывался о них с подобным почтением?!
   - То, что наша Церковь скрыта от посторонних, не должно вводить вас в заблуждение. Наши адепты повсюду и зачастую меняют ход мировой истории. И теперь я перехожу к другой части моего рассказа. Знаете ли вы, что ещё в 431 году на Третьем Вселенском Соборе в Эфесе Мария, мать Иисуса была провозглашена не только как Богородица, но и как Царица Небесная? Не знаете. А в 12 веке начали говорить о том, что не только Иисус, но и сама Мария была непорочно зачата её матерью Анной. Прошло долгих семьсот лет, и в 1854 году папа Пий 9 принимает Догмат о непорочном зачатии Марии. В 1950 году на 2 Ватиканском соборе был принят Догмат о вознесении Марии на небо в единстве тела и духа, а в 1964 году её признают ни много, ни мало Матерью Церкви и всех христиан. Но всё это было бы невозможно, если бы не тяжелейшая, непрестанная работа наших адептов. Работа, забирающая все средства - духовные и материальные - нашей Церкви.
   - Но зачем же вам это надо?
   - Так повелел Бог. Он открыл тем, кто слышит Его, что ради спасения человечества Он разделился на две части - женскую и мужскую и отправил их на землю. Первой появилась женская половина, которая и породила из себя мужскую, находясь при этом в Боге. И святотатство, преступление против Господа нашего - не воздавать должное любой Его ипостаси! С сегодняшнего дня, если вы не имеете каких-либо возражений, а если имеете, выскажите их сейчас, вы войдёте в более близкий круг адептов нашей Церкви.
   - Нет, что вы, упаси Бог! Какие у меня могут быть возражения?!
   - Превосходно. В таком случае я расскажу вам, какие права и обязанности вас ожидают. Для вас открывается возможность посещать не только открытые, еженедельные встречи, но и те, что проводятся только для посвящённых несколько раз в неделю. От вас потребуется десятина, но не материальная. Несмотря на то, что наша Церковь испытывает непрерывную нужду в средствах, мы категорические противники принуждения адептов к денежным взносам. Любые пожертвования - дело сугубо добровольное и исключительно в масштабах возможностей адепта.
   - Но я не против, денег у меня всё равно больше, чем мне нужно.
   - Это замечательно, после окончания беседы вы, если будет желание, сможете обсудить с Данилой Анатольевичем этот вопрос, но я говорю о другой десятине - духовной. В соответствии с духом христианского человеколюбия каждый адепт обязан, подчёркиваю - обязан, в отличие от материальных выплат, творить активное добро. На нашем попечении находятся многочисленные детские дома, больницы, дома престарелых и каждый человек в них нуждается в уходе, заботе, добрых и любящих руках. Просто представьте, сколько покинутых детей никогда не видели родительской ласки, не получали подарки на дни рождения или Новый год, сколько больных умирает, не имея возможности оплатить операцию или купить необходимое лекарство. Ведь это люди, которые могли бы жить и славить Бога, радуясь жизни. Сколько стариков, брошенных своими неблагодарными детьми, с радостью бы встретили того, кто проявил бы к ним участие, поговорил с ними, помогая скоротать долгие унылые вечера, и спас бы их от одиночества. Всё это и многое другое делают адепты нашей Церкви.
   Слёзы наворачивались у меня на глаза, я с трудом удерживался, чтобы не вскочить и не отправиться сразу же, чтобы помочь тем, кому я сейчас нужен! Столько лет прошло в бесплодных жалобах на жизнь и здесь, в этой самой комнате, мне буквально открывают глаза и говорят, что должен делать в этой жизни человек!
   - Как же вы правы! Просто безоговорочно и абсолютно правы! Я готов возненавидеть себя за то, что не делал этого ранее!
   - Ну-ну, ненавидеть никого не надо, а себя в первую очередь. Если вы заполнены ненавистью, как вы можете любить людей?
   - И снова вы правы!
   - То, о чём я вам сказал - обязанности любого неофита, но на более высоких уровнях, а я уверен, что вы достигнете их, вы сможете войти в ещё более тесный круг и получите возможность непосредственно влиять на судьбы мира. Но это дело далёкого, а возможно, и не очень, будущего, а пока разговор наш подошёл к концу, но я не прощаюсь с вами. Я буду присутствовать на сегодняшней встрече и, более того, я намерен прочитать проповедь. Возьмите мою визитную карточку - в любое время дня и ночи, если у вас возникнут какие-либо вопросы или, что гораздо хуже, проблемы - звоните мне незамедлительно, и я помогу вам.
   С дрожью в руках я принял визитную карточку из рук этого замечательного человека. Затем я имел беседу с Данилой Анатольевичем, и очень плодотворную притом, а под конец прослушал проповедь Ильи Михайловича. Да, этот человек никого не может оставить равнодушным! Все до одного, сидевшие в зале и слушавшие его, были потрясены до глубины души его страстными и сильными словами, тем, сколько очевидных истин, но тем не менее не виденных нами до этого, раскрыл он нам, и какая прекрасная, наполненная деятельностью жизнь открывалась передо мною! Единственное, что омрачало для меня этот, в остальном такой изумительный день - слова Серёжи, что мы, возможно, долго не увидимся. По делам Церкви, отдавая ей духовную десятину, он должен уехать в далёкий город. Но, с другой стороны, для сожалений повода нет, ибо человек выполняет благое дело, и думать иначе, значит проявлять недопустимое себялюбие. Кроме того, меня ожидает знакомство с огромным количеством интереснейших личностей и это прекрасно!"
   "- И что ты об этом думаешь?
   - Во-первых, видел я совсем недавно этого Илью Михайловича в каком-то средстве массовой дезинформации. Только, по-моему, звали его не так, да и связь свою с церковью он не особо афишировал. А что касается твоего вопроса, то это классический развод на бабки. Этот Серёжа, сдаётся мне, аккуратно довёл свою жертву до охотника и скромно ретировался.
   - Ага, крупная рыба наш объект - обеспеченный и заинтересованный. По всей видимости, на него тяжёлую артиллерию в лице этого Ильи Михайловича выпустили. Только что-то мне подсказывает, что он бы крючок и без наживки заглотил.
   - Какая наживка! Да он сам в сети прыгнул!
   - Это точно. Но, слушай, это просто потрясающе, как все разговоры о религии сводятся в итоге к деньгам. Вроде прейскуранта на входных дверях церкви.
   - Возражу - там с этого начинается.
   - Чёрта с два, ты же в церковь попрёшься не просто так, а предварительно наслушавшись душеспасительных бесед, а тут - на тебе, всё по пунктам расписано: что, чего и сколько стоит. Разговор с Богом за наличный расчёт. А священники хороши - мы вас и крестим и похороним, грехи отпустим и в рай врата откроем - вы только платите. Очевидно, у них и на небесах всё схвачено, лично с Богом договорились, проплатили!
   - Во-первых, ты чего завелась так, а? А во-вторых, по всей видимости, ты права. Я лично слышал, как один священник прямым текстом говорил, что все деньги идут напрямую к Богу.
   - Угу, корпорация "Спаси, Господи" с Отцом-основателем во главе. А завелась, потому что больной вопрос, воспоминания детства, знаешь ли. Когда бабушку хоронили, Марина в церковь пошла, чтобы её отпели. Причём, заметь, ни сама в Бога не верит, ни бабушка не верила, но нет же, понесло её. А за компанию и меня взяла. Вот подходим мы к церкви, а на дверях её прейскурант висит. Честное слово, моё состояние в тот момент было неописуемо. Вроде как Божий храм и, на тебе, спасение за наличный расчёт по тарифам. А тарифы такие, что, учитывая расходы на сами похороны, пришлось нам изрядно в долги влезть, чтобы попов прокормить. Воистину, не храм Божий, а торговая лавка, только продают там не шмотки, к примеру, а Божью благодать. И если у меня и было когда-нибудь желание поближе познакомиться с православной церковью, то как раз тогда оно и сдохло. И сейчас, когда я слышу всякого рода благостные речи о великой и духовной роли церкви, у меня перед глазами появляется этот прейскурант. Большая круглая печать и баста.
   - А чего же ты хотела - спасение души недёшево стоит!
   - В принципе, я с этим согласна, но как-то я всегда думала, что речь идёт о плате иного рода. Что-нибудь вроде духовной десятины этого сомнительного Ильи Михайловича.
   - А индульгенции тебя не привлекают.
   - Не то, что не привлекают, просто я, хоть убей, не вижу связи между верой в Бога и деньгами. Для меня это как колокольный звон в записи - полная профанация, выражаясь эвфемистически.
   - А колокольный звон-то здесь причём?
   - Да был однажды случай - какой-то церковный праздник, Солнце светит, колокольный звон над землёй разливается, словом благостно - сил нет. Ну, я, проходя мимо церкви, пытаюсь рассмотреть, как колокола на колокольне раскачиваются - нравится мне это. А они неподвижны! Как же так?! Колокольный звон есть, а колокола не шевелятся! А он, оказывается, в записи, через динамики передаётся. Хотя, надо отдать должное святым отцам - динамики у них что надо, явно не поскупились. Но это так, к слову пришлось. Вот поэтому я и говорю - профанация, выражаясь эвфемистически. А если не эвфемистически, а прямо и без цензуры, то полное...
   - Не надо продолжать, я понял. Но нет ли противоречия в твоих словах - Бог повсюду, но тем не менее где-то Его нет?
   - Абсолютно нет. Я не утверждаю, что где-то Он есть, а где-то Его нет. Я просто говорю, что где-то Его не вижу я, а может быть, и не хочу видеть. Понимаешь, Егор, я буду лучше искать Бога в лесах, полях, в восходе и закате Солнца и тому подобном, а не в построенных человеком зданиях, хотя и не отрицаю - Он может быть и там.
   - Но ведь должна же церковь за счёт чего-то существовать?
   - Да, Егор, я всё понимаю, но прейскурант на дверях церкви - это диагноз."
   "Уже год как моя жизнь наполнена смыслом и радостью. Я просто не представляю, как жил до того дня, когда ко мне подошёл Серёжа и пригласил в Церковь, которую я уже с полным основанием могу считать своей. К сожалению, с того дня, что ознаменовал новый этап в моей жизни, Серёжу я больше не видел. Также полностью разладилась моя семейная жизнь. Жена ушла от меня, забрав с собой детей, и я оставил ей большую часть того, чем владел, ибо деньги не имеют для меня особой ценности. Если не считать того минимума, что мне нужен для жизни, единственное, на что я трачу их - это помощь несчастным и обездоленным. Что-то я покупаю и передаю в дар сам, что-то делает Церковь, получая средства от всех истинно преданных ей. Сейчас я уже не могу понять, как живут люди там, в миру, одинокие, чуждые друг другу, ненавидящие всех и вся. Одна мысль о том, что я покину те свет и тепло, что источает наша Церковь, окажусь во мраке и холоде внешнего мира без всякой поддержки и участия, приводит меня в ужас. Я многократно исповедовался Илье Михайловичу, и в моей душе не осталось более скрытых уголков, она как на ладони у него, он знает обо всех моих тревогах и радостях, страхах и надеждах, и я уже не представляю себе, как может быть иначе, исповеди стали необходимостью для меня. И всякий раз он утешает и успокаивает меня, имея чудесный дар вливать силу и уверенность в любого, кто оказывается рядом с ним. Также у меня появился новый знакомый, которого я со всем основанием могу считать своим другом. Его зовут Валера. Это очень странный, необычный и исключительно интересный человек. Валера очень широко эрудирован и любые беседы с ним доставляют огромное удовольствие. В нашей Церкви он оказался изначально из любопытства, случайно придя на встречу в процессе своих изысканий. Дело в том, что Валера искренне убеждён, что основателем мира является женское божество, и случайно услышав, что в нашей Церкви с равным благоговением относятся и к Иисусу и к Марии, решил познакомиться с нами поближе. Его одолевают странные фантазии, но отказать ему в настойчивости и логике нельзя. Например, он, в своей увлечённости мифологией, узнал о малоизвестном славянском божестве по имени Симаргл, о котором можно сказать много, можно мало, но это всё бессмысленно, ибо имя это покрыто мраком тайны. И Валера решил, что все учёные ошибаются. Он с язвительной усмешкой говорил, что какое же это мужское божество, если оно связано с землёй, водой и плодородием. По его мнению, это, вне всяких сомнений, богиня. Он стал, по сути, одержим ею, утверждая, что это и есть Великая Мать всего сущего, в глубокой древности ушедшая под землю и передоверившая все дела по управлению миром своему сыну. Поэтому-то так мало о ней известно. Он считает, что Великая Мать Симаргл спит уже много тысячелетий, но скоро должна проснуться, а место, где она укрылась, находится, ни много, ни мало, в России, в окрестностях Великого Новгорода. Обладая невероятной эрудицией, он доказывает, апеллируя к различным источникам - от религиозных книг древности, до мистиков современности, что пробуждение Великой Матери не за горами, и желает присутствовать при этом. Одержимый ею, он мечтает стать первым в том новом мире, что появится после её пробуждения. Несколько дней назад он уехал в деревеньку под Новгородом, где живут его знакомые, дабы осмотреть одно болото. В деревне о нём ходят всякие устрашающие слухи, и Валера практически убеждён, что это и есть то место, где спит Великая Мать Симаргл. Он обещал мне, что расскажет обо всём, что узнает, видя мой искренний интерес к его исследованиям. Ведь, должен признаться, своей верой и одержимостью Валера захватывает меня, а красноречие его и сила убеждённости таковы, что временами я и сам начинаю верить, что всё это правда. Но возвращение его - дело будущего, а сейчас я еле сдерживаю нетерпение и охвачен восторгом - сегодня нашу встречу должен посетить тот, кто уже почти стал одним из избранных, из элиты, из тех, кто являет собой саму суть нашей Церкви, тех, с кем говорит Бог! Меня избрали в числе небольшой группы тех, кто удостоен чести видеть его и слышать его слова. Подумать только, я вскоре воочию увижу человека, с которым будет говорить Бог! Сейчас начнётся обычная встреча, на которой может присутствовать любой желающий, как и я когда-то, в незапамятные времена, год назад, а затем, так же как и я в тот день, они должны будут покинуть нас и останутся только те, кто избран. Какой день! Я едва могу видеть, что происходит вокруг, и просто купаюсь в общем ликовании и счастье - ведь сегодня ещё несколько человек стали верными адептами нашей Церкви. Повсюду улыбки, объятия, радостные возгласы и поздравления. Но я жду того, что будет потом. И этот час настал! Посторонние ушли, остались только избранные, и мы стоим в комнате, образуя почти правильный круг, мы ждём, когда войдёт тот, кто... Нет, волнение перехватывает мне горло и мысли мои путаются. Дверь открывается и в комнату входит (я еле удерживаюсь, чтобы не произнести с большой буквы - Он) тот, кого все так ждут. Он проходит в центр и останавливается. Он ещё совсем молод, но каким неземным светом сияют его глаза, какие доброта и сила изливаются из него - так, наверное, выглядел Иисус, и я понимаю, почему за ним ходили толпы. Можно вечно сидеть у его ног, слушая, что он говорит. Я смотрю на других и вижу, каким восторгом и обожанием освещены их лица, все мы и я в том числе, готовы поклоняться ему. Это поистине Великий Человек! Он прочёл нам чудесную проповедь и сказал, что рано или поздно каждый из нас будет удостоен лицезреть тех Величайших, о ком нельзя даже думать без восторга и ужаса. Я иду сейчас домой оглушённый, не чувствуя тела, и верю, что когда-нибудь этот день настанет, а быть может, и когда-нибудь и я сам..."
   "- Это было отвратительно!
   - Ты об этом молодом человеке?
   - Да, взрослые, самостоятельные люди - сколько их там было, человек пятьдесят? - как один смотрели на него как на живого бога! Да скажи он им, только намекни, они бы рухнули на колени и поползли к нему ноги целовать. А ведь это просто мелкий самодовольный прыщ в ковбойских ботинках! Уму непостижимо и тошнотворно.
   - Да, Юль, я с тобой полностью согласен. Какая-то подделка с огромным самомнением, если судить по впечатлению, но лица всех этих людей... Бр-р-р.
   - Знаешь, мне до сих пор не по себе. Это же до какой степени надо было людям промыть мозги, чтобы довести их до такого состояния? Я никогда такого не видела, даже не представляла, что такое возможно.
   - Это точно. Я, знаешь ли, особой впечатлительностью не отличаюсь, но здесь меня пробило. К тому же, какой-то дикий контраст: если уж хотя бы это был Илья Михайлович, хоть с какого-то боку понятно, но это несуразное нечто, да и так чтобы все, поголовно?!
   - Честное слово, Егор, по мне хоть Илья Михайлович, хоть Наполеон Бонапарт, хоть царица Савская, хоть эта мелкая ня. Не должен так один человек смотреть на другого! Это противоестественно и омерзительно!
   - Кстати, насчёт "смотреть". Тебе не показалось, что те-то, кто прошёл посвящение, радовались искренне, а вот те, кто их поздравлял, особой искренности не проявляли.
   - Показалось? Да ни на грош её там не было! Сплошная фальшь. Дежурные улыбки, дежурные слова, обнимают, а сами в сторону смотрят, и начхать им на тех, кого поздравляют. Но, слушай, маразм, конечно, но мне так странно, что у этого Решающего имя было...
   - Да уж, и в самом деле удивительно, что тебя удивляет, ведь не родился же он сразу Решающим!
   - Понятное дело. Но тот мумифицированный на три четверти труп и при этом Валера. Сложно поверить.
   - Знаешь, Юль, как это ни странно, но я понимаю тебя. Я тоже, как вспоминаю тех, кого мы увидели в тот день в холме, не могу поверить, что у них были семьи, какая-то жизнь, имена, да что они когда-то детьми были, в конце концов!"
   "Три дня прошло после этого знаменательного события, но и я и все остальные, присутствовавшие на нём, всё ещё не можем прийти в себя от впечатления, которое произвёл наш изумительный гость. Сейчас, переполненный чувством восторга, я расскажу об этом Валере, накануне вернувшемуся из своей поездки. Я видел его и вчера, но тогда он находился не в том состоянии, чтобы с кем-то разговаривать, и я предпочёл отложить разговор до сегодняшнего дня. И вот я подхожу к нему, начинаю рассказывать о том неизгладимом впечатлении, произведённом на меня нашим гостем, но Валера заметно невнимателен, а под конец просто перебивает меня, говоря:
   - Это всё очень интересно, конечно, но, послушай меня, сдаётся, я обнаружил место, где укрылась Великая Мать.
   - Валера, ну о чём ты говоришь, помилуй, ты же не ребёнок, в конце концов...
   - Ты это мне, уважаемый? А сам-то ты во что веришь? Пришёл к вам невесть кто, наврал с три короба, а ты и уши развесил, готов его до небес превозносить.
   - Валера!
   - Да, Валера! Я уже 38 лет как Валера и ничего, живу. И не надо на меня смотреть так, тоже мне, святыню на твоих глазах попрали.
   - Но Валера...
   - Да что ты вообще о нём знаешь, кроме того, что тебе о нём рассказали?
   - Я видел его своими глазами и уверяю тебя - это совершенно необыкновенный человек.
   - Угу, да вас тут всех так обработали, что покажи вам средний палец и скажи, что это Отец ваш Небесный, вы и ему поклоняться станете.
   - Как ты можешь подобное говорить?! Ты же сам посещаешь нашу Церковь уже почти год. Я думал...
   - Извини, друг, не хочется тебя разочаровывать, но на саму Церковь мне плевать. Меня интересует только то, что они могут знать кое о чём, необходимом мне.
   - Но как же так, ты же присутствовал на встречах, слушал проповеди, ты же знаешь о тех, кто основал нашу Церковь, о тех, кто слышит Бога...
   - ... они слышат, а не бога. Да и есть ли они вообще? Говорят-то о них много, а толку чуть. Манят вас только, как ослов за морковкой, а их и нет вовсе.
   - О чём ты говоришь, Валера! Их не может не быть! Ведь если их нет, то значит...
   - То значит - это всё полная лажа. Именно об этом я и говорю. Посчитай как-нибудь на досуге, сколько денег ты ухнул в их бездонные карманы?
   - Но все эти деньги, каждая копейка, идут тем, кто в них нуждается.
   - Разве я с этим спорю? Безусловно, именно так. Но тебе стоило бы выяснить, кто тут самый нуждающийся. Ты, конечно, можешь опять вывернуться наизнанку перед своим обожаемым Ильёй Михайловичем, который, к слову, носит другое имя, и покаяться во всех своих греховных мыслях, но предупреждаю тебя как друг - присмотрись при этом внимательно к его весьма недешёвому костюму и заметь, на какой машине он ездит.
   - Да, Илья Михайлович не бедный человек...
   - Это уж точно.
   - Но не хочешь же ты сказать, что он обогатился за счёт прихожан? У него, безусловно, есть какой-то бизнес.
   - И снова ты прав. Конечно, есть. Я человек более любопытный, чем ты, и гораздо менее доверчивый, и я навёл кое-какие справки. Бизнес его называется - Истинная Церковь Слова Божия. Не единоличный, конечно, а, как говорили в дремучие девяностые, совместное предприятие, но долей он владеет изрядной
   - Ты заблуждаешься, этого просто не может быть.
   - Почему? Потому что ты не хочешь верить в это?
   - Но если всё это только обман, зачем же ты приходишь сюда всякий раз?
   - Я же сказал тебе - у меня свои интересы. У меня есть подозрение, что им что-то известно, и я хочу выяснить, что именно. И поэтому я очень прошу тебя не сообщать о нашем разговоре никому, особенно Илье Михайловичу.
   - Мне бы и в голову не пришло доносить на тебя!
   - Спасибо, я надеялся, что ты так и скажешь, но сможешь ли ты не выложить всё ему как на духу, когда он тебя начнёт спрашивать?
   - Да, Валера, это будет очень тяжело для меня, но ты - мой друг и ещё тяжелее для меня будет, если я предам тебя.
   - Я очень рад это слышать, и я очень тебе благодарен, что ты не обманул моих надежд.
   - О чём речь, Валера.
   - И ладно, бог с ней, с этой Церковью, ты лучше послушай, что я тебе расскажу. Представь только, едва я оказался в этой деревне, как меня охватило какое-то предчувствие. Я сразу понял: оказался я тут не просто так. Ты не поверишь, но вся деревня, как один, боится этого болота. Боится и ходит туда, сечёшь? Вижу - нет. Объясняю - их туда что-то тянет. Что-то настолько мощное, что заставляет их плевать на собственный страх. Сказочки они мне рассказывают, что там, видите ли, грибы-ягоды хороши, ага. Да там повсюду леса и этих ягод с грибами тьма, разве что на болоте грибочки какие-то особенные. Но это ладно, не имеет отношения к делу. Короче, я со своим знакомым отправился туда, причём он наотрез отказался идти вечером и уж тем более остаться на ночь. Ну да ладно, я несколько раз туда с ним ходил, дорогу запомнил, так что перед отъездом пошёл на болото один. И знаешь, я понимаю деревенских, почему они там до ночи не задерживаются. На этом болоте действительно что-то есть. В подробности вдаваться не стану, но скажу - свою дань оно взяло и с меня. Смотри, как руку разодрал.
   - Боже мой, Валера, да с такой раной надо в больницу!
   - До свадьбы заживёт. Думаешь, я по дурости налетел на сучок? Ничего подобного, меня на него швырнуло, а какой же ужас меня при этом охватил! Хорошо в топь не свалился, еле-еле на краю удержался. И хорошо, что после этого страх пропал, иначе тяжело мне было бы выбраться оттуда. И да, я теперь отмечен им. А ты знаешь, что в этой деревне всегда были люди, что, похоже, были захвачены им. Они живут себе, как ни в чём не бывало, если не считать кошмаров, а потом, в одну прекрасную ночь, хлоп - и уходят на болото. Кстати, и сейчас такие там есть. Как тебе?
   - Либо это просто страшная сказка, либо в этом болоте и в самом деле поселился сам дьявол.
   - А вот тут ты ошибаешься, как и все эти деревенские дурни. Я поговорил с теми людьми, что оказались им одержимы, и все как один рассказывают, что ничего не помнят из своих кошмаров, кроме ощущения чего-то жуткого, находящегося рядом, что всё ближе и ближе и когда-нибудь их поглотит. Идиоты! По всей видимости, я тоже стал одержим этим болотом, так как в ту же ночь мне приснился сон о чём-то подобном. Но в отличие от тех нытиков я не стал рыдать и звать мамочку, а сам пошёл к этому существу. Жаль, я так же мало помню о том, что там было, но могу сказать одно - это такая мощь! И если это не Великая Мать Симаргл, тогда я не знаю, что это такое!
   - Как же ты можешь заключать подобное на основании всего лишь сна? Это же просто сон, эфемерная ночная иллюзия.
   - Не только сна. Я ещё перед болотом чувствовал, что что-то надвигается. На само болото меня тянуло как магнитом. Я уехал оттуда, но я чувствую его зов. Ты понимаешь, оно зовёт меня к себе! А иной раз я ловлю себя на том, что почти слышу, как оно говорит со мной. Это сводит меня с ума! Поверь мне, я приложу все силы, чтобы услышать, что оно говорит мне.
   - И сам ты станешь одним из тех, кто слышит Бога!
   - Зря смеёшься, тех людей никто из вас в глаза не видел, и я сильно подозреваю почему. Что касается меня, здесь другой случай: болото существует, можно съездить в ту деревню и поговорить с людьми, сходить на него и убедиться во всём самому. А если того или ту, что находится там, и в самом деле можно услышать, то это лишь дело времени и настойчивости. А и то и другое у меня есть. Между прочим, забыл упомянуть сразу, говорят, что когда-то при этом болоте была деревня, жители которой поклонялись ему как богу. Вот так-то!
   - Мне становится не по себе, когда я тебя слушаю.
   - Это хорошо, значит, цепляет. Так что так, брат, такие дела. Если что ещё смогу узнать или, паче чаяния, сделать сам, обязательно тебе расскажу, если не возражаешь.
   - Отчего же, Валера, с нетерпением буду ждать. Ты меня не на шутку заинтриговал своим рассказом.
   Разговор оставил двойственное впечатление. Меня, безусловно, буквально растерзали его слова о том, что всё, что окружает нас - ложь. Причём худшего вида - основанная на корысти и обмане доверия. Конечно же, он ошибается! С Ильёй Михайловичем я пока говорить не стану, мои мысли сейчас в смятении и мне надо привести их в порядок, прежде чем заводить разговор с ним. А то, что рассказал Валера о болоте, должен признаться, заинтриговало меня чрезвычайно. Валера отнюдь не помешанный. Как он верно отозвался о себе - доверчивостью он не отличается, но здесь Валера несомненно был убеждён в том, что говорил. С одной стороны, как может взрослый человек верить в подобные сказки, а с другой - ведь наша Церковь в каком-то роде тоже сказка. К вопросу о Церкви. Конечно же, я не верю в то, что говорит Валера, потому что если это так, то это нелепая, жестокая насмешка судьбы и всё, что было - это просто издевательство надо мною. Да и представить жизни вне Церкви я уже не могу, без неё я умру в любом случае. Но по совету Валеры я стану всё же проявлять внимание к деталям.
   После разговора с Валерой прошло несколько месяцев и за этот, в сущности, малый срок я глубоко погрузился в бездну отчаяния. Я не знаю, прав ли он на счёт тех, кто слышит Бога или нет, ни он, ни я этого не знаем достоверно, но есть другая вещь, и она убивает меня. Я смотрел на Церковь сквозь розовые очки очарованности целый год, не видя в ней ничего, кроме великолепного света добра, любви и сострадания, но сейчас я боюсь, что этот свет скрывает в себе чёрное гнилое нутро. Что Церковь, такая прекрасная снаружи, по сути жестокий безжалостный монстр, пожирающий своих детей. Несколько случаев заставили меня посмотреть на неё иначе, чем я смотрел до этого. В первом на моих глазах отчитывали молодую девушку, которая раз за разом терпела неудачу в попытках в попытках привести в Церковь новых прихожан. И с какой холодной злобой говорилось ей это, с каким удовлетворением при виде её смятения и страха при словах, что она будет выкорчевана, как бесплодное дерево. Можно было бы счесть это единичным проявлением или же решить, что козлище затесалось в стадо Божьих овец, но то тут, то там я вижу то же самое. Меня никогда не смущало требование Церкви общаться только в кругу прихожан, я и сам стремился к этому; ограничение личной жизни адептов, свободы их перемещения - я был только рад чувствовать себя частью великого дела. Но кара за ослушание слишком жестока. Я видел, как двоих молодых людей из нашей Церкви со страшным скандалом прогнали прочь навсегда только за то, что они поздоровались с прихожанами из другой церкви, назвав их братьями. Но разве не все люди братья и сёстры? Разве не этому учил Иисус?! И что хуже всего - эту жестокость, это упоение чужой болью, это ограниченное самодовольство я вижу во всём. Мой покой разрушен и я не могу ходить сюда, я боюсь этой Церкви, но я не могу без неё жить, она вросла в меня и без неё я умру. Страх непрестанно терзает меня, и нервы мои расстроены до предела. Я много раз говорил с Ильёй Михайловичем об этом, и всякий раз он утешал меня и успокаивал, прогоняя дурные мысли. Илья Михайлович призывает меня положиться на волю Божию, он говорит, что, как Иова, Бог испытывает меня, но Он же и выведет меня из этого страшного тупика. Я должен молиться и верить, что испытания мои скоро закончатся. И, видит Бог, я молился, ночи напролёт я простаивал на коленях у кровати, обращаясь к Нему. Но чем дальше, тем сильнее меня охватывает жуткое чувство, что Он не хочет слышать меня. Господи, услышь меня, вразуми, направь на путь истинный! Я заблудился и мне не на кого уповать, кроме Тебя! Спаси мою душу, пронеси сию чашу мимо - она невыносима для меня. Дай мне знак, зажги светильник для меня, чтобы разогнать мрак, обступивший меня, чтобы я мог знать, куда мне идти. Но к ужасу своему я понимаю, что Бог не хочет слышать меня, Он бросил меня, как слепого котёнка, в мрачное озеро и наблюдает, выплыву я или нет. Он не отвечает на мой призыв, и скоро я кану в небытие, погрузившись как свинец в великих водах. А Илья Михайлович более не может мне помочь. С каждым днём сила воздействия его личности слабела, и под конец даже разговор с ним не может подарить мне утешения. Я нахожусь в чёрной бездне отчаяния, понимая, что меня ожидает впереди, и мне не с кем поговорить, чтобы облегчить свою ношу. За всё это время я видел Валеру, единственного человека, которому я мог бы поверить свои мысли, всего лишь несколько раз, а уже месяца три он не появлялся вовсе. Я не знаю, что случилось с ним, я не знаю, что случится со мною, но я вижу для себя единственный выход из того кошмара, что теперь окружает меня. Выход окончательный и безоговорочный. Выход, который решит все мои проблемы."
   "- Что называется, влип по полной. Мне его даже жаль.
   - А мне нет. Человек с такой тягой к самоубийству - это нечто. Его бы энергию, да в мирных целях. Просто вдумайся, Егор, сколько сил он тратит на то, чтобы выбрать подходящий повод покинуть сей бренный мир.
   - Я боюсь, что ты ошибаешься. Год он был счастлив и о суициде не помышлял. Просто, видимо, у него очень... хм... сложные требования к жизни и очень слабая приспособляемость.
   - Всё может быть, но факт остаётся фактом - чуть что, он складывает лапки и плачет: помогите, умираю, а не поможете, так умру совсем.
   - Ну не может человек в одиночку справиться.
   - Может, Егор, может. Человек может всё.
   - И даже Богом стать, да? Самому себе молиться и самому себе на молитвы отвечать?
   - Легко. Хочешь, я тебе путь укажу, как самому стать Богом?
   - Ну?
   - Как только ты из ничего сделаешь что-то, можешь смело считать себя Богом. Не повтор, не комбинацию, не "своеобразное авторское прочтение", а в прямом смысле - вынешь что-нибудь из небытия, что-нибудь, чего раньше не существовало.
   - Ага, обязательно посижу, помедитирую над этим на досуге.
   - Давай-давай, потом расскажешь. Но я повторяю свой вопрос - для чего рождаются такие люди? Ведь явно на свете всё не просто так, и если уж вылупилось, то с какой-то целью. И в чём, спрашивается, цель существования вот его самого, к примеру?
   - Очевидно, присоединиться к Валере-Решающему и затем уйти к Иксу.
   - Очень может быть. Кстати об этом Валере - надо сказать, что тогда он впечатление производил будь здоров, очень эффектный был дядька. Не удивляюсь, что он смог увести за собой столько народу.
   - Его бы энергию, да в мирных целях. И просто поразительно, как он изменился за каких-то два-три года.
   - Это да. Жутко как-то."
   "Сегодня я наконец-то увидел Валеру, более того, он, оказывается, сам меня искал. Валера выглядит очень измождённым, я даже опасаюсь, не болен ли он, но каким счастьем светятся его глаза! Нервная энергия буквально переполняет его, и кажется, что можно услышать, как воздух вокруг потрескивает от электрических разрядов. После этих тяжких, пропитанных отчаяньем недель, Валера для меня как глоток свежего воздуха для задыхающегося, глоток воды для умирающего от жажды. Верный своей природе, он не стал долго тянуть, и заговорил, едва подойдя ко мне:
   - Слушай, брат, такое дело. Мне нужны два человека, и одним из них я хотел бы видеть тебя. Ты слушай меня внимательно и не перебивай, а я расскажу тебе всё, что надо. Ты, я думаю, обратил внимание, что меня несколько месяцев не было?
   - Конечно же, Валера. Знал бы ты, как мне тебя не хватало, ведь я по твоему совету присмотрелся к Церкви и то, что открылось моему взгляду...
   - И прекрасно, очи твои раскрылись и уши прорезались. Тем лучше, с большим вниманием ты будешь слушать меня. Ведь, если судить по твоему виду, тебе очень нелегко дались эти месяцы?
   - Как же ты прав, Валера, я...
   - Извини, что перебиваю, но уж очень важный разговор нам предстоит, а времени мало. Так вот, сначала я пытался общаться с Великой Матерью Симаргл (а это действительно Она, Она Сама мне это подтвердила) через сон, но как же это сложно, невнятно было, да ещё и забывал я нередко, о чём шла речь, просыпаясь. В этом смысле дело шло лучше, когда я на самом болоте ночевал. Я ведь, знаешь ли, уже не один раз туда ездил после нашего разговора. На болоте было всё намного проще, но, опять же, только во сне, а наяву я не мог Её слышать. И я понял, в чём заключалась моя ошибка - я слишком разбрасывал себя. Поняв, я направил все свои силы, чтобы услышать Её наяву. Я отказался от всего, что не было необходимым для жизни, Я начал закапываться под землю, чтобы быть ближе к Ней и услышать Её, и я добился своего! Я могу говорить с Ней, как с тобой, в любой момент! И Она сказала мне, что действительно собирается выйти на поверхность, что хочет взять власть над миром в Свои руки, изгнав всех ложных богов, и желает взять всех людей в Своё лоно, объединить в Себе весь мир. Ей нужны трое избранных, Её жрецов, и первым среди них буду я, но мне необходимы два помощника - так сказала мне Она. Ведь моя рана на болоте, по сути, была посвящением Ей, жертвой моей крови. И счастлив я, что не испугался в ту ночь во сне, а пошёл к ней! О, как же я был прав! И знаешь, я даже угадал слова священной формулы, связывающей меня с Великой Матерью навечно - Она сама сказала мне об этом. Оказывается, пойдя к ней впервые, я обратился к Ней с мольбой принять меня и считать мою кровь, пролитую накануне на болоте, как ничтожнейшую жертву, что я принёс Ей за право войти в Её мир, и это было правильно, так я и должен был поступить. И двое других должны будут пройти такое же посвящение, и после этого мы соберём свою Церковь и встанем во главе её! Вдумайся только - скоро настанет новый порядок, мир изменится, а мы будем в нём хозяевами, господами! Мы будем решать судьбы мира, а не подчиняться чужой воле - наша воля станет диктовать всем условия. Никто из тех, кто мнит себя сейчас сильными мира сего, не сможет с нами сравниться даже близко! И они, все они будут покорными исполнителями нашей воли! Но для того, чтобы это произошло, Великая Мать Симаргл поведала мне, что для начала в Церкви должно быть не менее шестисот человек...
   - Валера, а, возможно, речь шла о более точном числе - 666, например?
   - Нет, брат, я даже не стану обижаться на твои слова. Месяца три назад я, может быть, и обиделся бы, но не сейчас. Ты напрасно сравниваешь Её с дьяволом. Она добра, милосердна и прекрасна. Да, прекрасна, я видел Её, когда приезжал на болото. Равных ей нет, это действительно Великая Богиня. Она милосердна даже к своим врагам. Она говорила мне, что приняла в Своё лоно того, кто собирался Её убить. Она примет любого, лишь бы человек сам пришёл к ней, насильно Она никого заставлять не будет. А пришедшие к Ней добровольно попадают в рай. Да, я не шучу, я был там. Она позволила мне посетить этот прекрасный мир. Великая Мать заверила, что любой, пришедший к ней добровольно, после смерти обретёт там вечную жизнь, а пока там можно бывать только во сне, но о боги, живые и мёртвые, какое же там блаженство! По сравнению с тем миром этот серый и убогий, и Великая Мать Симаргл действительно велика, раз может творить подобное! Поехали со мной, брат, ты пройдёшь посвящение, и тебе будет позволено увидеть этот великолепный мир, а когда Она распространит свою власть на всю землю, я, ты и ещё кто-то один будем в нём первыми после Неё. Пойдём со мной, я отправляюсь к Ней сегодня же, бросай всё и поехали!
   - Валера, но я не могу так сразу, мне надо обдумать твои слова, да и я уже немолод, а ночёвка на улице в это время года...
   - Хорош ныть, ночёвка на болоте ему не нравится, видишь ли! Неужели ты готов променять право первородства на миску тёплой чечевичной похлёбки? Неужели ты не хочешь увидеть становление нового прекрасного мира, чувствуя себя причастным к этому, неужели ты не хочешь, в конце концов, быть в этом мире тем, кто решает сам, а не тем, за кого решают?
   - Увы, Валера, я не создан быть командиром, моя стезя - быть ведомым, а не ведущим. Но прошу тебя, дай мне несколько дней, чтобы обдумать то, что ты сказал, чтобы свыкнуться с этим и, скорее всего, я отправлюсь за тобой.
   - Нет, друг, я не дам тебе этих нескольких дней. Мне нужны два человека. Либо ты едешь со мной сегодня, либо ты никогда не окажешься на вершине этого мира. Решай сейчас - первородство или похлёбка?
   - Но, Валера...
   - Решай, я сказал, никаких но. При любом раскладе ты останешься моим другом, но, отказавшись, приближённым Великой Матери тебе не быть никогда. Решай сейчас.
   - Но, Валера...
   - Стоп, слушай, я в последний раз обращаюсь к тебе с этим вопросом, больше не стану. Поверь, я знаю в этой церкви не одного недовольного, мне есть из кого выбрать. Многие пойдут со мной с удовольствием, только лишь я предложу им, но я первому предлагаю тебе. Ты же ни секунды не колебался, когда тебя пригласили сюда, так чего же ты мямлишь сейчас?
   - Тогда я был внутренне готов, я же полтора года ждал этого дня, я ведь рассказывал тебе, а сейчас это всё так неожиданно, я не могу так сразу решиться на что-то, мне нужно время.
   - Хорошо, ты выбрал для себя. Возможно, право первородства подходит не всем, а только избранным, а остальным достаточно сытной еды. Больше я не стану предлагать тебе этого, но, брат, всё равно, я в любое время с радостью приму тебя, когда ты захочешь присоединиться к нам.
   - К нам?
   - Да, к нам. Единственно правильное устройство мира есть пирамида, Вершиной которой будет являться Великая Мать Симаргл, а основанием станут все живущие сейчас люди, из которых всего трое будут являться её приближёнными. Ещё несколько сотен станут своего рода аристократией, ну а остальным достанется то, что им определит Великая Мать, но Её мир будет раем для любого. Так что очень скоро нас будут сотни, затем тысячи, а затем весь мир станет нашим. И ты в любой момент можешь к нам присоединиться, только дай согласие от чистого сердца.
   - Спасибо, Валера, очень может быть, что я последую за тобой.
   - Я не сомневаюсь в этом, а пока прощай, у меня мало времени.
   Валера ушёл к группе людей, стоящих у дальней стены, а я остался здесь, мучимый вопросом: правильно ли я поступил, отказавшись. И в не меньшей степени меня угнетало чувство вины перед Валерой, его искреннее желание видеть меня своим соратником натолкнулось на мою привычную нерешительность. Чем больше я размышлял над этим, тем сильнее становилось моё внутреннее расстройство, и наконец я не выдержал. Я решил подойти к Валере и извиниться перед ним, объяснить, почему я не мог поступить иначе.
   Валера вёл оживлённую беседу с одним человеком, который всегда подавлял меня своей гипертрофированной маскулинностью. Манера его поведения, по всей видимости, скрывающая сильную внутреннюю неуверенность, была настолько неприятно агрессивной и самодовольной, что отталкивала от него многих, но, как это ни странно, многих и привлекала. И именно этот человек, очевидно, отвечая на какую-то фразу Валеры, с непередаваемым пафосом говорил:
   - ...да, разрушение, эта великая мужская сила, основа основ всего, первичная и могучая, что должна будет прийти на смену творчеству, этой слабой вторичной женской способности. Ты абсолютно прав, Вал, именно мы, мужчины, начнём изменять этот мир. Мы, лучшие из всех, мы станем господами, холодными и могучими, жестокими и благородными, именно мы распространим свою власть, обращаясь к нашей глубинной мужской господствующей сути...
   С удивлением я слушал эти излияния и не понимал, неужели такой умный человек как Валера может относиться к ним серьёзно? Я внимательно посмотрел на него, но лицо его ничего не выражало, и я не мог понять, как он реагирует на эти слова. Я попытался заглянуть Валере в глаза, но он лишь скользнул по мне взглядом и отвернулся, продолжая внимательно слушать разглагольствования этого претенциозного болтуна. Это подействовало на меня как холодный душ, но я попытался успокоить себя мыслью, что Валера слишком занят сейчас и именно поэтому так равнодушно отнёсся ко мне. Но я пообещал себе: в следующий раз, как встречусь с Валерой, обязательно поговорить с ним."
   "- Ну надо же, формально не подкопаешься - священник присоединился к Иксу, раз добровольно пришёл. Что с ним было, правда, не уточняется, а так всё верно.
   - Ага, и тогда понятно, откуда этот конфликт с Могильщиком, неудивительно, что на тот момент Решающий избавился от него.
   - Кстати, Егор, это что же получается - Икс соврал, утверждая, что он Великая Мать Симаргл? Как же так?
   - Нет.
   - Тьфу ты, испугал! Предупреждать же надо!
   - Были заданы два вопроса: осмелится ли он называть меня Великой Матерью Симаргл и не оскорбит ли меня это. Ответы были даны соответственно: да, нет.
   - С ума сойти, опять комар носа не подточит! Какой вопрос, такой ответ. И вот ещё, Егор, давно меня интересует такой вопрос - вот идёт себе этакий ницшеанский сверхчеловек...
   - Решающий и этот болтун не ницшеанцы, они в Бога верят, иначе зачем бы в церковь пошли?
   - И что с того? Сам Ницше в Бога верил, да ещё как: "Я гналась за Вами специально для того, чтобы сказать Вам, как Вы мне безразличны". Да у него это повсюду. Да и откуда ты знаешь, зачем именно этот странный тип в церковь припёрся. Так вот, идёт себе этот сверхчеловек, нет, прошу прощения, не идёт - шествует. Представь - глава вздымается над облаками, ноги попирают землю, могучая сила и власть хлещут из него, сметая всё на своём пути, женщины сами штабелями укладываются к нему в кровать...
   - Это неудобно, ему самому места будет мало.
   - Не перебивай, с мысли собьёшь. Да, в кровать; жалкие людишки, рождённые только для служения и поклонения ему, при виде своего повелителя падают ниц и лобызают ему сапоги, он повсюду распростёр свою мышцу, он устанавливает законы и власть его во всём. И вот, пользуясь образом Филатова, летит какая-нибудь скромная, ну, скажем, ворона и какает на сию великую главу. И что тогда?
   - Вороны так высоко не летают.
   - Не суть важно. Это была сумасшедшая ворона или облака очень низкие, да что угодно, ты мне лучше на вопрос ответь - что тогда?
   - Ну, я думаю, это зависит от того, насколько плотные облака. Если очень - тогда торопливо сотрёт гуано, быстренько осмотрится, не видел ли кто, и продолжит шествовать дальше. А вот если облака редкие или их вообще нет... Тогда я просто не знаю.
   - К сожалению, я тоже, а любопытно было бы узнать.
   - Возможно, он сделает вид, что это произошло исключительно по его воле, дошествует-таки до густых облаков, спрячется в них и сотрёт эту зловредную какашку.
   - Да, Егор, в который раз уже говорю тебе - ты гений. А раз гений, ответь мне тогда и на такой вопрос, а то что-то меня заклинило - что он имел в виду, говоря о первичном мужском разрушении и вторичном женском творчестве? Как можно разрушить то, чего ещё нет, что ещё не создано?
   - Знаешь, Юль, помочь тебе расклиниться я не смогу, моей гениальности для этого не хватает. Я понятия не имею, что он имел в виду."
   "Валера не солгал - он действительно легко нашёл двух человек и в тот же вечер уехал с ними. А я продолжаю испытывать сомнения: не зря ли я отказался? Что я терял, право, - одну ночь в тёплой кровати? Невелика потеря, если судить честно. Но всё это было так неожиданно, так ошеломляюще, так похоже на бред сумасшедшего, но при этом Валера выглядит абсолютно нормальным, он не похож на помешанного. Но что сейчас гадать - зря или не зря, он вернётся, вернутся с ним и те двое, тогда и посмотрим.
   Они вернулись. И у тех двоих глаза сияют так же, как и у Валеры: похоже, там и в самом деле что-то есть. Сегодня Валера первым подошёл ко мне и предложил поехать с ним. Стать одним из жрецов я уже не могу, но тем, кто присоединится к Великой Матери - вполне. И в этот раз я принял его приглашение. Я и ещё шесть человек, помимо тех двух, уже ставших жрецами. Один из этих шестерых пугает меня, он явно ненормален. Я много раз видел его в нашей Церкви и для меня неразрешимая загадка, как он тут очутился и почему продолжает сюда ходить. Глаза его всегда горят мрачной злобой, в любой момент он готов сцепиться с человеком словесно, а иной раз и физически, и держится всегда особняком. Он вызывает страх одним своим видом, не имеет в себе ни одной из христианских добродетелей, но по каким-то неведомым причинам продолжает посещать Церковь и более того - находится под несомненным покровительством Ильи Михайловича. Непостижимо!
   Когда мы приехали на место Валера отвёл меня в сторону и предупредил:
   - Хочу сказать тебе сразу, Великая Мать добра и милосердна, но Она может быть и ужасна в Своём гневе, и Она не терпит лжи. Помнишь, я говорил тебе, что своей кровью скрепил свою связь с Ней и произнёс слова священной формулы? Так вот, то же проделали и остальные двое жрецов и всё. Больше никто не должен не то что делать это - знать об этом. Кроме троих посвящённых, знаешь только ты, и ты должен поклясться, что никому не раскроешь эту тайну.
   - Я клянусь.
   - Хорошо. Иначе, поверь мне, Великая Мать заставит тебя пожалеть об этом. Я на своей шкуре испытал, что значит пойти против Её воли или попытаться солгать. Гнев Симаргл был ужасен, и я даже врагу не пожелаю испытать такого. Но если ты не противишься Её воле и честен с Ней, то тебя ждёт блаженство.
   - Я верю тебе, Валера, да и не имею я желания рассказывать об этом никому. Но ответь мне, зачем ты взял с собой этого страшного человека, он же, безусловно, безумен?
   - Ты говоришь о том мрачном типе, что стоит особняком? Да, он псих, и это очевидно, но я не смог устоять. Это моя маленькая месть Илье Михайловичу: этот псих - его сын.
   - Да что ты? Не может этого быть!
   - Ещё как может. Ты не смотри, что он так плохо выглядит, на самом деле он значительно моложе. Но это было бы здорово - увести сынка этого святоши из лона любимого бизнеса - Церкви. Поверь мне, у меня давно на нашего милого Ильюшеньку зуб, а с этим даже стараться не пришлось. Этот психопат как услышит где слова - "смерть", "страх" или ещё что подобное, сразу стойку делает, и веди его, куда хочешь. И да, может, тебя это удивит, но "Ветхий завет" - его настольная книга.
   - Отчего же, Валера, не удивит. Но все же, зачем он нам, он же, несомненно, опасен.
   - Если что, сманим его, а потом прогоним.
   - Ты жесток.
   - Я знаю.
   Валера был прав, о, как же он был прав! Это всё так, абсолютно так, как он и говорил, до мельчайших деталей. Это волшебный мир - Её мир, мир, в котором сбываются любые мечты, и даже сверх того. Мир, в котором нет ни боли, ни страдания, ни страха, а только всепоглощающая любовь и тепло. Но я не жалею, что не поехал тогда с Валерой, кстати, он теперь требует называть его Решающим, всё же лидерство - не моя стезя. Если мне и жаль чего, так это того, что я мог бы прикоснуться к этому миру ещё несколько дней назад. Но что жалеть, этот мир целиком передо мною, и я готов войти туда. Всем сердцем и душой я стремлюсь к этому. И, как и говорил Валера, будничная, обыденная действительность стала для меня ещё более отвратительной и унылой, чем обычно."
   "- Вот козёл!
   - Угомонись, Юль, каждый человек имеет право на собственное мнение.
   - И я о том же. А моё мнение таково: он - козёл. Мир для него отвратительный и унылый, чтоб его!
   - Его право.
   - Миротворец, однако! Ведь сам же не думаешь так, как говоришь. Ну и ладно, чёрт с тобой, лучше ещё раз яви мне свою гениальность и объясни, какого лешего тот журналист говорил, что Могильщик был просто запутавшимся молодым человеком, попавшим под чужое влияние? Это же и близко не так.
   - Да кто его знает, может, из бреда Могильщика такой вывод сделал, а может, просто придумал, для живости своей статьи.
   - Возможно."
   "Даже тот раз, когда я вышел в промозглую осеннюю ночь после первой встречи в Церкви, не идёт ни в какое сравнение с тем, что испытываю сейчас. И отныне мой путь лежит в том направлении, какое укажет Решающий, ибо он единственный, кто может говорить с Ней непосредственно, и кто видит Её. Но он своим примером показал нам, что нужно делать, чтобы достичь того же - полная аскеза, медитации и умерщвление плоти. И это мизерная цена за великое право войти в тот дивный новый мир!
   Прошёл месяц, за это время Решающий ещё несколько раз ездил к Великой Матери, привозя к ней новых адептов, и сейчас, когда нас набралось уже более сорока человек, тех, кто имел счастье прикоснуться к тому миру, другие сами стали желать присоединиться к нам. Кто бы мог подумать, в своём ослеплении я и не замечал, как много недовольных в лоне Церкви. Как же радужно всё было для меня до того памятного разговора с Валерой, хотя, конечно же, не Валерой - Решающим, и он по праву носит это имя. Когда к нам примкнули в общей сложности почти три сотни человек, в Церкви больше не могли смотреть на это сквозь пальцы, и мы были вынуждены покинуть её. Но всё к лучшему. Решающий нашёл старый заброшенный коровник, арендовал его на деньги, полученные от посвящённых, и мы все перебрались туда. Для вида у нас собачий приют и это служит сразу двум целям: мы имеем легальное (или не очень, но взятки решают всё) прикрытие, и собаки - они избраны Великой Матерью в жертвы. Нам даже не нужно их ловить - люди приносят их нам сами. Через Решающего Великая Мать потребовала, чтобы к Ней пришло поначалу не менее шестисот человек и тогда, опираясь на нас, Она начнёт возвращать себе мир. Какая честь для нас, тех, кто входит в это небольшое число избранных!
   Дни идут за днями, Решающий и несколько выбранных им человек регулярно ездят к Великой Матери и приносят ей жертвы, я и сам несколько раз был в числе избранных им, и какое же это великое счастье! Каждый из нас мечтает о том, чтобы Решающий указал на него. Кроме того, все адепты - и те, кто были ещё в прежней Церкви, и присоединившиеся к нам позже - да, нам удавалось привлекать к себе людей, прошли посвящение на болоте. Каждый из нас был посвящён Великой Матери. Через кровь, жертву и ритуальную смерть и возрождение в новой сути мы приобщились к новому миру. Каких-то шестьсот человек, и Великая Мать начнёт своё победное шествие по миру!"
   "- Выходит, они и не подозревали, что речь идёт об их неминуемой смерти, что только за счёт неё и начнётся это "победное шествие"?
   - Выходит, что нет. По всей видимости, они просто не задумывались над тем, что и как будет. Нужны Иксу эти шесть сотен и точка."
   "Наши будни заполнены целиком. Приобщение к Великой Матери, слияние с Ней полностью и безоговорочно занимает почти всё время, а оставшееся отбирает уход за приютом. Я рад, что не поехал тогда, в первый раз, с Решающим и могу сейчас посвятить себя целиком тому, чтобы услышать Её и увидеть. Решающий же, вместе с двумя другими жрецами, вынужден ездить повсюду и улаживать проблемы, которые растут как снежный ком. Дело в том, что приют хотят закрыть, а нас прогнать отсюда - местные жители недовольны нашим присутствием здесь. Пока вопрос удаётся решить за счёт взяток, и на них ушла уже не одна квартира, которые продали те из адептов, кто не имел семьи. Но, боюсь, дело намного серьёзней - слишком амбициозный человек рвётся к креслу губернатора, и власть и славу он ценит выше, чем деньги, а выборы уже не за горами. Пока Решающий борется за то, чтобы нам позволили остаться здесь, мы всё ближе подходим к тому, чтобы воочию увидеть и услышать Богиню. Многие из нас уже начинают чувствовать Её присутствие наяву, всё чаще прикасаясь к тому чарующему миру во снах. Но как ни удивительно, лучше всего это выходит у безумного сына Ильи Михайловича. Я не знаю его имени и знать не хочу, этот человек вызывает у меня омерзение, но из всех нас он единственный, кто каждый раз входит во сне в тот мир. Он даже научился погружаться в какое-то подобие транса в любой момент, по желанию, но считает, что всё это ничто. Он страстно желает услышать Великую Мать наяву, как делает это Решающий, а это ему пока никак не удаётся. Но он утверждает, что может говорить с Ней во сне, и заявляет, что Она вовсе не добра и милосердна, а кровожадна и жестока и любит страх и боль других. Этот помешанный дошёл до того, что призывает начать убивать людей, утверждая, что именно это угодно Симаргл. То, что он психопат, не подлежит сомнению, но я уже пережил один тяжкий удар и второго мне не перенести. Если Великая Мать, такая прекрасная и добрая, создавшая такой великолепный мир, окажется... нет, я не могу продолжать. Я поговорю об этом с Решающим. Хвала Великой Матери! Решающий спросил у Неё, и я более не имею сомнений - это он, тот жуткий тип - кровожадное чудовище, а не Она. Она сказала Решающему, что примет к себе любого, что Она рада всем, но попасть в Её мир как избранный может только тот, кто приходит к Ней добровольно. А этот маньяк стоит на своём, не слушая даже Решающего. Он заявляет, что раз близится конец света, то людей надо спасать против их воли, а спасением, в своей извращённой фантазии, он считает похороны заживо. Этот психопат решил, что таким образом несчастная жертва напрямую попадает к Великой Матери. Но это, конечно же, не так. Сделать себя достойным Её - великий труд и добровольное подвижничество. Но с ним надо что-то делать, с этим маньяком, а я не знаю что.
   Сегодня Решающий объявил две новости - мы всё же вынуждены покинуть это место, ибо победил тот, жаждущий власти и славы, но, к великой моей радости, этот помешанный Имярек Ильич с нами не едет. Он, Решающий, своей властью запрещает ему это и изгоняет его прочь, как недостойного войти в лоно Великой Матери. Но, кажется мне, этот кровожадный маньяк только рад тому, и я боюсь даже подумать о том, что станет он делать, оказавшись один. Что же касается переезда, то это вызывает у меня двойственные чувства - безграничную радость с одной стороны, ведь я окажусь вплотную к Ней, и отчаяние и горе - ведь нас ещё значительно меньше, чем шестьсот человек, и это угнетает меня.
   Я спросил Решающего, как же быть, что же поделать с этим, но он ответил, что ничего страшного нет. Просто будь нас именно столько, мы бы сразу присоединились к ней, а так мы будем жить в том уединённом месте, молясь Ей, принося Ей жертвы, а Она станет забирать тех, кого сочтёт достойными того. Решающий сказал, что рассчитывать надо на несколько лет и нам необходимо запастись способной к длительному хранению едой и деньгами. В качестве жертвоприношений мы возьмём с собой собак - разводятся они быстро и недостатка в жертвах у нас не будет. Так же нам необходимо будет взять с собой ружья, тем, у кого они есть, и запас патронов, чтобы охотиться в лесу. Рядом с болотом, сказал Решающий, есть подходящий холм, необходимо будет приехать туда и вырыть в нём одну огромную землянку, а отдельные земляные гробы каждый выкопает для себя, когда мы уже обоснуемся на месте. Вещи и собак надо будет перевезти в несколько заходов, не привлекая к себе внимания - поодиночке или небольшими группами. Заблудиться не должен никто, так как каждый из нас не менее одного раза был в этом священном месте. Но, предупредил Решающий, если кто-то не уверен в своей способности найти, он обязан присоединиться к группе.
   Переезд занял не один день, и Решающий оказался прекрасным стратегом - действительно, никто не обратил внимания на то, какое количество людей, собак и груза переместилось в это уединённое место. Теперь мы живём здесь, и я могу сказать одно: страдания плоти - ничто по сравнению с тем раем, в котором обитает моя душа. Я не слышу пока Великую Мать, но я непрерывно ощущаю Её Божественное присутствие, а едва я покидаю этот жалкий мир, уходя в сон, как оказываюсь в стране своих грёз и мечтаний, но она даже лучше того, что я мог себе когда-либо представить. Большую часть времени каждый из нас проводит погружённым в этот прекрасный мир, лишь изредка возвращаясь в ту неприглядную действительность, что окружает нас наяву. Но Великая Мать не желает, чтобы мы пока присоединились к ней, и мы повинуемся ей.
   Прошёл год, и за этот срок около двадцати человек оказались достойными войти в чертоги Великой Матери. Решающий указывал на избранного, но необходимости в этом не было, ибо каждый из нас в ту же ночь во сне обо всём узнавал. Все ждут, что Великая Мать следующим или следующей изберёт его или её, но удостоенные этой чести и блаженства появляются нечасто, хотя, должен признать, что чем дальше, тем больше их становится. Это означает, что мы делаем угодное Великой Матери и идём единственно правильным путём.
   Прошёл ещё год. У нас закончились патроны, и мы более не можем охотиться, припасы наши подходят к концу, а нас самих осталось совсем мало. Решающий говорит, что это мы избранные, мы служим Великой Матери здесь. Я счастлив это слышать, но ещё более счастлив я был бы, если услышал, что Она зовёт меня к Себе. Сейчас мы уже почти не присутствуем в этом мире, возвращаясь в него только за тем, чтобы позаботиться о жертвенных животных и принести часть их в жертву. Также изредка Великая Мать сама пробуждает нас, если вплотную проходят чужаки. Они могут нести угрозу, и мы следим за ними, правда уже давно никто не нарушает нашего покоя. Но сегодня такие нашлись. Они не просто проходили мимо, они поднялись на наш холм! Они здесь не просто так, явно что-то разнюхивают и даже притащили с собой двух волкодавов. Они - угроза для нас и, что гораздо хуже - богохульно помышляют об уничтожении Великой Матери! Симаргл готова принять их в жертву. Мы окружаем их и ещё немного, и они войдут в иной мир, хотя и никогда не узнают об этом. Но нет, назад, я должен отступить, вернуться в свой гроб. Я знаю это. Я чувствую, как Великая Мать зовёт меня туда. Может, вскоре я услышу, как Она позовёт меня к себе. Я услышу Её призыв и навсегда присоединюсь к Ней.
   О, счастье, я угадал! Она зовёт меня к Себе! Я иду к Тебе!!!"
  
   Мангусты снова увидели вокруг знакомые очертания Призрачного мира. Осмотревшись по сторонам, они уставились друг на друга. После очень долгой паузы Егор заметил:
   - Вот так-то, выходит, Могильщик всё же был связан с Иксом кровью, а мы в тот момент на самом деле были на волосок от смерти.
   Юля с трудом кивнула.
   - И что же остановило их? - продолжил Егор, ни к кому конкретно не обращаясь, но Икс ответил:
   - Я. Решающий предостерёг меня. Вы молоды и здоровы и с вами были две смертельно опасных собаки, а они истощены и умирали. Не было уверенности, что они справятся с вами, учитывая вашу готовность оказать сопротивление.
   Тут в разговор вступила Юля:
   - Выходит, испугайся мы тогда, не будь у нас собак или были бы они безобидны, нас бы уже не было?
   - Да.
   И снова, в который уже раз, Юля поблагодарила счастливую звезду, под которой родилась, подсказавшую ей взять именно Ангару и Алтая. Егора же заинтересовал другой вопрос:
   - А почему вообще ты отдал приказ нас убить? Мы же не единственные, кто там проходил, но остальные люди говорили только о том, что за ними следят.
   - Из-за ваших слов.
   И Мангусты услышали собственные слова, сказанные ими несколько лет назад: "С этим надо что-то делать, это же кошмар какой-то. Ты можешь со мной спорить, Егор, но его надо уничтожить.
   - Я не стану с тобой спорить, что бы здесь ни было, такая жуткая штука просто не имеет права на существование."
   - Вот как, - тихо сказала Юля, а Егор мрачно спросил:
   - Мы ведь вернулись вскоре после того случая, а здесь, кроме тройки жрецов, никого не было. Это из-за нас они ушли?
   - Нет. Без моего ведома ни одно живое существо не может подойти ко мне. Если бы вы решили привести сюда других, мне бы это стало известно задолго до того, как они сюда добрались.
   - И что? Ты ведь в любой момент мог затащить их к себе, чего же ты ждал?- Земля была ещё мёрзлой, а щенки с каждым днём становились крупнее.
   - А-а, - откликнулась Юля, - земля растаяла, и ты их позвал.
   - Да.
   - А почему не жрецов? - спросил Егор.
   - Они были нужны мне. Кроме того, когда люди пришли ко мне, собаки разбежались - дверь не была закрыта. А они были моими, и они были мне необходимы. Пришлось жрецов отправлять в деревню.
   Судорожно вздохнув, Юля глухо спросила:
   - А это не был риск? Они бы всё равно не смогли долго продержаться.
   - Мне не надо было долго, а риск был невелик. Мне необходима была равноценная замена сбежавшим собакам, двенадцати-пятнадцати человек хватало.
   - То есть, - сказал Егор, - когда деревенские мужики убили жрецов и сбросили их к тебе, это была не ошибка, а расчёт, ведь с ними как раз пятнадцать и выходило?
   - Нет, это была серьёзная потеря. Жрецы были необходимы живыми. Но те люди оказались неподконтрольны: их реакции были искажены, и они неадекватно реагировали на воздействие.
   - Чем необходимы? Ведь они же и так были полутрупами, судя по их виду, им и так оставалось недолго жить.
   - Нет. Они были здоровы. Жрецы важнее остальных людей, и поэтому должны быть обеспечены наилучшими условиями.
   Неожиданно Юля, по мере того, как Икс говорил, хмурящаяся всё больше и больше, дёрнулась как ужаленная.
   - Стой! - воскликнула она напряжённо. - Что-то здесь не так. Ты говоришь, собаки сбежали, и ты отправил этих троих за людьми в деревню. Ведь тебе была нужна только энергия, неважно в каком виде - мёртвые кости со связанными с ними... - тут Юля запнулась, - ну, назовём их душами, люди, собаки, лягушки, всё равно, так?
   - Да.
   - И людей ты мариновал здесь два года потому, что за счёт собак добирал необходимый объём, верно? Я правильно понимаю?
   - Да.
   - А эти, - спросил Егор, - избранные, кто уходил - кто они? Почему они?
   - Умирающие.
   - А-а.
   - Погоди, Егор, - перебила Юля, оскалившись, - не до них сейчас. Почему же ты не потребовал от Решающего, чтобы он подогнал тебе пару машин с баранами или стадо коров, как у вас было решено с последним Верховным? Ведь деньги у них были, а не было, так они и украли бы для тебя.
   - Невозможно. Нарушение договора.
   - С кем?!
   - С Анойгонтес портес.
   - Что за договор?
   - Я не могу брать от добровольно пришедших больше, чем даю.
   - А определять ты умеешь...
   - Да.
   - Но ведь они, эти открыватели, возможно, уже мертвы или их просто нет в этом мире.
   - Это не имеет значения. Договор есть договор.
   - А как же ты можешь в таком случае набирать силу, если ты всю тратишь на равную отдачу?
   - Это разного рода сила.
   - Но тогда, с той деревней, почему же ты тогда не мог её набирать? Ведь ты сотрудничал с ней не одну сотню лет? И почему всё это время не требовал больше жертв, а затем стал? Как это согласуется с договором?
   - Другие задачи. Внушение снов почти не стоит мне энергии, но очень важно для людей. Людям идёт значимость, мне живая плоть, энергия. В деревне почти все силы уходили на заботу об урожае и на охрану самой деревни. За снами обращались редко. Сила набиралась, но очень медленно. С договором согласуется полностью - моей обязанностью было предпринять всё возможное, для того чтобы сохранить деревню. Существовало две возможности сделать это: первая - увести всю деревню туда, куда другим людям будет очень тяжело добраться. Но мы с Верховным отвергли её, это не решало проблему окончательно, а только отодвигало её решение на неопределённый срок. Вторая - стать настолько сильным, чтобы никто не мог стать помехой мне и угрозой им.
   - А сектанты? С ними тогда как?
   - Им никто не угрожал, и требовать от них сразу столько жертв, сколько мне необходимо, не представлялось возможным. Но для них были крайне важны те сны, в которые они уходили каждую ночь, так что полученные взамен жертвы позволили быстро достичь необходимого уровня.
   - Понятно. Да, подумать только, - Юля посмотрела на брата и тот увидел, как по лицу её, несмотря на усмешку, пробегают лёгкие судороги, - очень предусмотрительными были эти открыватели, очень, да не всё предусмотрели! Им даже в голову не пришло, что кто-то отдаст всё за ничто и исключительно в рамках договора.
   Егор промолчал, сжав зубы.
   - Чистого любопытства ради, - обратилась Юля к Иксу, - это каким же образом Решающий против тебя пошёл? Как он вообще рискнул и зачем?
   - По незнанию. Он не приехал в назначенный день.
   - Сурово. И кстати, вот ещё, Решающий, он же отказывался приносить в жертву людей, считая, что только добровольный приход к тебе является залогом перехода в твой мир. А тут, на тебе, 12 человек убил. Я ещё могу понять, если бы он на самом деле свихнулся, но нет же, сам говоришь, он был в здравом уме до самого конца. Как же тогда так?
   - Решающий счёл себя ответственным за бегство собак и обратился ко мне с вопросом, чем он может искупить свою вину. За счёт людей было быстрее и проще всего добрать необходимый объём, а так как Решающий был осведомлён обо всех условиях, при которых люди могут продолжить жить во мне, то сомнений у него не было.
   - Что это за условия? - напряжённо спросил Егор, - и почему мы не знаем обо всех?
   - В отличие от Решающего, вы об этом не спрашивали. При соблюдении определённых условий человек может сохранить какую-то часть сознания, не будучи присоединён добровольно: он предварительно должен быть связан со мною кровью, сознание его полностью находиться во мне, а тело поглощено живым.
   - Так вот почему он перерезал тем несчастным горло?! - ошеломлённо воскликнула Юля.
   - Да.
   - Но всё равно, сознательно пойти на убийство, да ещё таким жутковатым способом, - Егор с недоумением покачал головой.
   - Решающий давно был готов к этому. Он знал, что первые несколько тысяч людей войдут в меня подобным образом. Для него это не было убийством.
   - Так же, как и для священника, - еле слышно пробормотала Юля. Она задумалась. - Икс, извини, конечно, - заговорила она вновь, - я тебя уже, наверное, достала этим вопросом, но разве не было это всё ж-таки нарушением договора, то, что ты хотел натравить на нас сектантов.
   Егор с удивлением посмотрел на сестру.
   - Ты о чём?
   - Да о том, - ответила та резко, - что при всём моём уважении к нам, любимым, какую реальную угрозу мы могли представлять? Мало ли, что мы там болтали, согласись - это недостаточный повод, для того чтобы, во-первых, нас уничтожать, а во-вторых, как на мой взгляд, нарушать договор, заставляя людей действовать в своих интересах без адекватного вознаграждения и по такому явно ничтожному поводу.
   - Это не так, - ответил Икс, - в договор с Анойгонтес портес входил пункт, что я могу использовать любые средства, в том числе и связанных со мной людей для уничтожения любого угрожающего мне объекта. Все последующие договоры являются подчинёнными по отношению к этому пункту и в случае противоречия отменяются. То же касается и любой угрожающей мне разрушением ситуации - любой вызывающий её договор аннулируется.
   Юля мрачно усмехнулась:
   - И что ещё входило в договор, если не секрет, что ещё может вылезти из этого ящика Пандоры?
   - Больше ничего. В этот договор входили только два пункта и оба вам известны.
   - Угу, замечательный пункт, ничего не скажешь, но скажи мне, пожалуйста, разве это честно - заключать договор, зная, что в любой момент можешь его отменить и даже не поставить об этом в известность того, с кем этот договор заключаешь?
   - Ты дважды ошибаешься - договор не может быть отменён в любой момент, а только при определённых условиях, в противном случае он отмене подлежать не может, и вы были поставлены в известность об этом.
   - Это когда же, - подозрительно спросила Юля, - что-то я не припоминаю подобного предупреждения.
   - "Его жизнь священна, и ничему не позволено прервать её."
   - Вот как? Оказывается, это был важнейший пункт договора, а мы и не заметили! - язвительно сказала Юля.
   - Всё, о чём говорил Месодиос, имело значение, не просто так вам было показано всё то, что вы видели. Верховный предупредил вас об этом. Месодиос сказал об обоих пунктах договора, и вы не можете винить никого, кроме себя, что не обратили внимания на них.
   - Месодиос это кто?
   - Тот из Анойгонтес портес, что общался с первым Верховным.
   - Вот как... - и Юля замолчала, мрачно понимая, что Икс снова оказался прав, и возразить ему было нечего. Егор поинтересовался:
   - И как же тебе удалось выбить из открывателей такой пункт?
   - Это было не моё - их предложение.
   - Что? - Мангусты выпрямились, не веря своим ушам, - не может быть!
   - А себя они хоть исключили из этого пункта? - ошеломлённо спросил Егор.
   - Нет. В таком виде договор быть принят не мог, они понимали это и потому не предлагали подобное.
   Юля затрясла головой, бормоча:
   - Не могу, просто не могу поверить, в голове не укладывается, как они могли дать такое оружие?! Зачем им это надо было? Икс, - отчаянно спросила она, - они сказали тебе, зачем они внесли этот пункт?
   - Нет.
   - А ты спрашивал?
   - Нет.
   - Да-а, дела, - прошептал Егор.
   - У вас всё?
   - Да.
   - В таком случае теперь мой вопрос - все, что люди знают об энергии, управлении ею, трансформации, а также все возможные источники энергии на Земле и за её пределами.
   - Оба-на! - воскликнул Егор и растерянно посмотрел на сестру, призывая её подтвердить его слова, - да как мы можем на него ответить? Ты нам что - предлагаешь пройти университетский курс квантовой физики? Это же совершенно неподъёмное задание. Кроме того, мы даже близко не можем знать обо всех источниках энергии, тем более за пределами Земли.
   - О чём узнаете, о том скажете.
   Юля, размышляя, смотрела невидящим взглядом на куст, непрерывно стоящий с тех пор на указанном Егором месте.
   - Кое-что я могу сейчас сказать, - заговорила она. - Не знаю, правда, насколько это то, что тебе надо, но если подходит, то ответишь ещё на один, а лучше, два вопроса?
   - Говори.
   - Люди используют генераторы энергии. Например, там, где нет возможности подключиться к электрической сети, знаешь о ней?
   - Да.
   - Ну вот, возможно, ты никогда не примерял это к себе, но существует возможность использовать какой-нибудь переносной генератор, аккумулятор, для, так сказать, подзарядки. Я не знаю, насколько это может быть для тебя полезным, сам решай, но иметь возможность подключаться к какому-либо независимому источнику энергии - по-моему, это неплохо.
   После длительной паузы Икс произнёс:
   - Не сразу забирать жизнь, а поддерживать, её непрерывно получая энергию, и лишь затем брать?
   Мангустам моментально стало не по себе после такой формулировки, и Юля сразу же пожалела о том, что сказала.
   - Два ответа.
   - Хорошо, - выдавила Юля, - ладно. Первый вопрос - тогда, с райским садом, ты воздействовал на наше сознание или на этот мир?
   - И на то и на другое.
   - Это не совсем ответ. Задам вопрос по-другому: то же воздействие удалось бы в нашем мире?
   - Нет. Другое.
   - Отлично, значит всё же на мир. И второй - сколько подобных тебе, где они и какой силой обладают?
   - Это три вопроса. Но ответ идёт как на один. Через временное присоединение.
   - Хорошо.
   "Повсюду, близко, далеко, тусклые, слабые, голодные."
   Мангусты посмотрели друг на друга.
   - Ну ничего себе! - потрясённо выдохнул Егор.
   Юля сжала голову руками.
   - Нет, Егор, сделаем вид, что мы ничего не видели, - чуть слышно попросила она. - Они маленькие и слабые, нас это не касается. Всей жизни не хватит, чтобы просто обойти их всех. Мы их не видели, и точка!
   Егор пожал плечами.
   - Хорошо, Юль, как скажешь, но я сомневаюсь, что ты сможешь их забыть.
   - Я попробую.
   Она глубоко вздохнула.
   - Икс, скажи, пожалуйста, все те, кого мы видели, не имели никаких светлых пятен внутри - почему? Мы их просто не разглядели или как?
   - Нет. Подобные пятна есть только у немногих. Открывающие двери говорили, что я из тех, в ком есть свет, и что только у таких есть особые способности.
   - Они что же, специально вас разыскивали? - поинтересовался Егор.
   - Да.
   - Вот как, - пробормотала Юля, - а остальные, выходит, просто мелкие пакости... - и тут же прикусила себе язык, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо - ведь если те являются пакостями мелкими, то кем же в таком случае выходит Икс? И Юля отчаянно надеялась, что он сам не продолжил эту логическую цепочку, недосказанную ею. Преодолевая смущение, она торопливо попрощалась:
   - Спасибо за информацию, мы пойдём.
   А уже дома спросила у брата:
   - Слушай, Егор, понял ли он, как это прозвучало, и если да, то как к этому отнёсся?
   Егор насмешливо фыркнул:
   - Да тебе надо язык на привязи держать! А если серьёзно, то сомневаюсь, что понял, но даже если и так, то, честное слово, я очень сильно удивлюсь, если выяснится, что это могло его хоть как-то задеть.
   Юля кивнула в ответ и вдруг хлопнула себя по голове:
   - Как же это мы не спросили?!
   - О чём? - вздрогнув, спросил брат.
   - Да о том, с какой радости Иксу понадобилось людей присоединять подобным образом, а не просто взять их, едва появится возможность? Ты просто вдумайся - Решающий был готов к собственноручному убийству нескольких тысяч человек.
   - А ведь действительно, - задумчиво сказал Егор, - непонятно. Ладно, в следующий раз спросим.
  
   "Я смотрю на заходящее красное Солнце. Тёмные облака, огромное поле с дорогой, ведётся какое-то строительство. Отвожу на секунду глаза, смотрю на Солнце снова. Его нет! Не могло оно исчезнуть за эту секунду! В чём дело?! В этот момент Солнце выходит из-за горизонта и быстро поднимается в зенит с северной стороны неба. Оно уже не красное, а слепяще жёлтое. Не может этого быть! Не бывает такого!! Что про... Я во сне. Я вскакиваю и иду по дороге вперёд, в сторону заката. Яркий день, люди, машины - невероятно! Как же сон может быть таким реальным?! Всё настоящее. Я иду, смотрю по сторонам, боясь в любой момент проснуться. В объекты пристально не вглядываюсь, помня, как в прошлый раз быстро закончилось внимание. Около дороги растёт сливовое дерево, на нём висят сливы, спелые. Интереса ради срываю одну из них и съедаю. Абсолютно настоящая - сочная, сладкая, совершенно реальная слива с твёрдой шероховатой косточкой внутри. До чего же всё настоящее - впору говорить о другой полноценной реальности, как всё это может быть всего лишь сном? Неожиданно и быстро Солнце спускается к горизонту. Резко похолодало, стало сыро, изменилось освещение. Мне бы хотелось, чтобы Солнце вернулось обратно и стало опять тепло. Я знаю, что могла бы это сделать, поднять его наверх, но сейчас у меня не хватит на это сил. Я продолжаю идти дальше в наступающих сумерках, выхожу на мост, иду по нему..."
   Юля раскрыла глаза в собственной кровати. "Фантастический переход - только что я шла по мосту и мгновение спустя уже в своей комнате". Свыкнуться с этим было непросто, полная, достоверная реальность и одного и другого восприятия, мгновенность перехода между ними не укладывались в голове. "Да, и ещё кое-что, безумно любопытно, надо будет обсудить это с Егором."
   Внизу Юля встретила всё семейство в полном составе. Марина сидела за столом с выражением крайней неуверенности и смущения и с опущенными глазами. Андрей, непривычно молчаливый, находился сегодня явно не в своей тарелке. Впервые в жизни Юля увидела его с виноватым выражением на лице и страшно изумилась. Войдя на кухню, она вопросительно посмотрела сначала на Егора, пожавшего в ответ плечами, а затем на Марину, мгновенно на неё посмотревшую и снова опустившую глаза.
   - А в чём, собственно, дело? - в недоумении спросила Юля, которая даже приблизительно не могла догадаться о причине столь странного поведения супругов.
   - Дело в том... - откашлявшись, начал было Андрей, но Марина быстро перебила его:
   - Нет, лучше я. Дело в том, что ещё месяц назад мы пригласили Стаса к нам. Приехать он должен завтра. Но проблема в том, что мы сегодня уезжаем на юг. Врачи порекомендовали Машеньке полную смену обстановки, и Андрею по знакомству удалось достать исключительно подходящую путёвку, но выезжать надо сегодня. Мы поговорили со Стасом, объяснили ситуацию, но нам было очень неловко, ведь он для нас почти член семьи, мы просто не могли заявить ему, чтобы он не приезжал. Андрей предложил ему пожить у нас, сколько он захочет, если вы не будете против. Стас с радостью согласился, мечтая сбежать из того ада, в который сейчас превратилась Москва, хоть на неделю. И вот, мы спрашиваем у вас, не будете ли вы против? А то и в самом деле очень нехорошо получилось - пригласили человека и сбежали, бросив на вас.
   - И из-за такой ерунды такая трагедия? - с облегчением ляпнула Юля. Пришлось объясняться. - Какие проблемы, если Егор не возражает, пусть приезжает, а то я уже начала придумывать себе чёрт знает что.
   Марина с облегчением улыбнулась и затараторила:
   - Отлично, отлично, просто камень с души, а Егор не совсем против, он уже знает!
   Неожиданно в голову Юле пришла пугающая мысль.
   - А он здоров? - подозрительно глядя на Андрея, спросила она.
   Сбитые с толку этим вопросом супруги озадаченно переглянулись. Отвечать взялся Андрей:
   - Фактически, он, подозревая у себя рак, прошёл полное обследование буквально на днях. Он ничем не болен, если тебя именно это интересует.
   Юля успокоено кивнула головой.
   - Именно это.
   Бросив на неё странный взгляд, Андрей посмотрел на Марину, причём на лице его явственно читалось: "Ненормальная". Марина слегка пожала плечами и качнула головой, не то соглашаясь, не то опровергая. Заметив это переглядывание, Юля хмыкнула и отправилась к холодильнику за едой.
   Чуть позже, когда они с Егором оказались одни, Юля заговорила о том, что её так заинтересовало:
   - Вдоль реки мы пойдём, но чуть позже, а сейчас нам надо в Призрачный мир.
   - К чему такая срочность? - насторожился Егор.
   Юля рассказала ему о событиях сна.
   - И понимаешь, Егор, Солнце во сне было настоящим. В принципе, там всё было таким, земля до последней песчинки, люди, машины, деревья, но Солнце в особенности. Я чувствовала тепло на коже, освещение было дневным, тени короткие. Как только оно скатилось вниз, всё резко изменилось. Настоящий вечер - я даже замёрзла. Но я точно знаю, что могла бы вернуть Солнце обратно, просто в тот момент сил не хватало. Я и так едва во сне удерживалась, несколько раз даже забывала, что в нём нахожусь, с трудом вспоминала об этом, где уж тут Солнце поднимать. Но, - Юля серьёзно и внимательно посмотрела на брата, - с одной стороны, оно вроде бы порождение моего сознания или бессознательного, неважно, а с другой - оно было настоящим, тёплым, ярким и освещало весь тот мир. То есть там оно было реальным. И теперь меня интересует такой вопрос - является ли иллюзия, порождённая намерением, только иллюзией или нет?
   - И ты хочешь проверить это в Призрачном мире.
   - Точно, лучшего места не найти, там всё видно сразу.
   - И ты предлагаешь создать Солнце в Призрачном мире и отправить Икса туда? - Егор ткнул пальцем вверх.
   Юля покачала головой.
   - Это невозможно. Мы не сможем вложить в созданное нами Солнце больше энергии, чем обладаем сами, а Иксу это что слону дробина. Вообще-то, я не уверена, что на него это хоть как-то может повлиять, а действовать ему на нервы, даже если у него их нет, не хотелось бы. - Она усмехнулась, - попробуй прихлопнуть кита мухобойкой и посмотри на результат. Уверена, тебе он не понравится.
   - А уж киту-то... - задумчиво протянул Егор. - Ну ладно, на великое замахиваться не будем, а если я тебя правильно понял - проверим что-нибудь по мелочи, и в таком случае пошли.
   Ни звука, ни запаха, только чуть заметное колебание мира. Мангусты остановились у ставшего уже родным куста, и Юля заговорила:
   - Любопытно, Икс с того момента продвинулся уже достаточно далеко, а куст как появился тогда, так и стоит здесь с тех пор.
   Егор кивнул.
   - Ну ладно, бог с ним, с этим кустом. Егор, смотри внимательно, я тебе не буду говорить, что хочу сделать, ты мне сам опишешь, если увидишь.
   Юля начала пристально смотреть в воздух перед собой, и вскоре брат заметил какое-то слабое мерцание, чуть позже из которого начала сгущаться радужная переливающаяся полоса. Он сказал, о том, что видит, услышав в ответ краткий отклик:
   - Хорошо, продолжай описывать.
   - Я вижу радужную полосу, начинающую вытягиваться, она стремительно движется, похожая на ленту художественной гимнастки, сверкающая и переливающаяся, как капля росы на Солнце. Ух ты! Она внезапно распустилась изумительным цветком и... исчезла!
   Юля плюхнулась на землю, Егор опустился рядом с ней.
   - Ну что ж, первый блин не вышел комом. Ты видел именно то, что я и создавала. Теперь будет сложнее.
   Юля стала с предельной сосредоточенностью смотреть на землю. Снова Егор увидел мерцание, а затем...
   - Огонь!
   Молча кивнув, Юля смотрела на огонь, не отводя глаз и оскалившись от напряжения. С изумлением Егор понял, что первоначально похожее на картинку в телевизоре или иллюзию электрокамина пламя начинает обретать собственную жизнь и силу. Несколько секунд спустя Егор наблюдал за настоящим огнём, яростно бьющимся в воздухе, оранжевым горячим и абсолютно живым. Не веря своим глазам, он протянул руку и коснулся его. Огненный язык на мгновение обхватил кисть, и потрясённый Егор понял, что обжёгся. Он отдёрнул руку, недоверчиво разглядывая красные пятна на коже.
   В это мгновение огонь вытянулся вверх, закрутился кольцом и ушёл под землю, где и исчез. Юля, тяжело дыша, легла на землю и раскинула руки по сторонам.
   - Ну и как? - спросила она чуть позже.
   - Невероятно! Он был совершенно как живой. Собственно, он был самым реальным объектом в Призрачном мире, кроме нас.
   - Знаешь, Егор, - Юля уже слегка отдышалась и снова села рядом с братом, - я думаю, что слова "как живой" в данном случае неуместны. Он и был настоящим. Для этого мира уж точно. Ты ведь даже руку себе обжёг.
   Егор задумчиво посмотрел на ожог.
   - Но ведь на самом деле его не было, - нахмурившись, возразил он, - у нас, в нашем мире, ты ведь этого не сможешь повторить.
   - И что с того, - пожала плечами сестра, - с чего ты взял, что то место, где находятся наши тела, единственно правильная реальность. Для этого мира, - повторила она, похлопав рукой по траве, - он был безусловно реален. Огонь, порождённый моим намерением. Посмотри на свою руку. Ожог на ней до сих пор. Это был настоящий огонь. И я повторяю свой вопрос - можно ли иллюзию, созданную за счёт намерения, считать просто иллюзией.
   - Не уверен, - отозвался Егор, не отрывая глаз от ожога, - при таком раскладе ты вкладываешь в эту иллюзию свою энергию, свою силу, и она начинает обретать реальность.
   - Да, и получается очень интересная вещь...
   - Юль, извини, что перебиваю, но давай поговорим по дороге.
   - Хорошая мысль.
  
   Мангусты, как и предыдущей ночью, шли вдоль реки. Только на этот раз непосредственно у кромки воды, где деревья, сохранившие свою сочную зелень на фоне равномерного буро-жёлтого цвета остальной растительности, давали хоть какую-то тень и прохладу. Собаки из воды не вылезали вообще.
   Юля вернулась к прерванному разговору:
   - Получается интересная вещь - наш мир, конечно, не призрачный и изменению поддаётся с большим трудом, но всё же поддаётся. Весь вопрос в личной силе и несгибаемом намерении. Если их хватает, ты можешь менять мир под себя. Но тут возникают две проблемы. Первая - личной силы на всё не хватит, учитывая, как люди бездарно расшвыривают собственную энергию. И выходит так: возьмём, к примеру, какого-нибудь писателя. В принципе, это может быть кто угодно, не имеет значения, но пусть будет писатель. Его личной силы хватает только на одно - писать великолепные книги или быть богатым, захваленным и популярным. Если он выбирает первое, он напишет гениальные произведения, но жить будет в нищете и раскритикованный в пух и прах, либо просто безвестный. Или он выбирает богатство и славу и получается ошеломляющий парадокс - чем более он популярен и превозносим, тем более бессильными являются его произведения.
   - "Портрет" Гоголя, - усмехнулся Егор.
   - Что-то вроде, только, возможно, без такой жуткой концовки. Понимаешь, писатель может до конца жизни оставаться убеждённым, что он редкий случай гения, оценённого при жизни, несмотря на то, что он полная бездарность. Это всё вопрос личной силы и намерения. Кому-то их не хватает ни на что, кому-то на что-то, кому-то на многое. А там уже человек для себя выбирает сам, что для него важнее. Но есть и другая проблема, оборотная сторона медали. Возьми нас - мы хотели приключений, мы их получили, с избытком, столько, сколько не надо; мы хотели больше узнать об Иксе - пожалуйста, но надо ли нам это знание, полученное таким образом? В принципе, конечно, надо. Но как бы не обернулось дело, мы потеряем больше, чем найдём. - Юля невесело усмехнулась, - Хороший выбор, да? Уничтожить того, кого знаешь лично, кого прекрасно можешь понять, с кем общаешься, причём, заметь, общаешься, для того чтобы его убить. Или пусть живёт, бросить это дело и тогда погибнет огромное количество живых существ, которых мы даже не знаем, чтобы он мог добиться своей цели. Или хотя бы попытаться добиться её. А цель, ни много, ни мало - гибель Солнечной системы. Так что выбора по существу нет - Икс должен умереть. Но если бы не так! Если хотя бы мы его не знали! - с тоской воскликнула Юля. Справившись с собой, она тряхнула головой и продолжила, - но есть и другая вещь. Возьмём теперь Марину - её страстное желание вернуть Андрея и способ, который она избрала для этого. Да, в тот момент её желания уравновесились, и Маша заболела, не заболев. Этого хватило, чтобы удержать Андрея, но представь, он всё же захочет уйти, и Маша неминуемо заболеет. Тем более, об этом предупреждали и врачи. Причём сейчас Марина об этом уже может и не думать, но процесс запущен и его не остановить. Я думаю, любой, просмотрев внимательно своё прошлое или прошлое своих знакомых, найдёт немало случаев, когда каждый получал что-то, о чём когда-то мечтал и хорошо, если оно уже просто не нужно, а ведь нередко бывает, что приходит оно в гротескно искажённом виде. Причём собственно желаемое будет именно таким, но налепится на него столько всего, что под этим грузом можно сломаться или просто погибнуть.
   Пытаясь пошутить, с неискренней весёлостью Егор сказал:
   - Да это просто сделка с дьяволом получается!
   Юля посмотрела на него без улыбки и внезапно рухнула на колени. Лицо её исказилось выражением исступлённой радости, надежды и страха.
   - Господин мой Дьявол, к тебе обращаюсь, спаси и помоги, мой единственный заступник!
   Моментально выражение восторга сменилось высокомерной брезгливостью.
   - Я здесь, что тебе от меня надо?
   - Исполни моё страстное желание, взамен вручаю тебе свою бессмертную душу!
   - Ты знаешь, что использовать для этого я буду твою силу?
   - О, Всесильный Дьявол!
   - Ты знаешь, что самостоятельно обращаешься к непостижимым силам?
   - О, Всемогущий Дьявол, единственный, кто может мне помочь, кто может сделать это!
   - Ты знаешь, что меня вообще не существует?
   - О, Вечно Живущий Дьявол, буду всегда служить тебе и при жизни и после смерти, только исполни моё желание!
   - Ты всё слышал, ты всё ещё хочешь обратиться ко мне?
   - О да, Великий Дьявол!
   В этот момент на губах появилась злая насмешливая улыбка, а глаза её стали пустыми и безумными.
   - Хорошо, будь по-твоему, я исполню твоё желание.
   Егор в ужасе следил за мгновенной сменой выражений на лице сестры, отчаянно желая оказаться сейчас где-нибудь подальше. Даже когда Юля поднялась на ноги, отряхивая колени и голени от налипшей земли, и лицо её стало нормальным, Егор еле удерживал себя на месте. Успокаивали его только собаки, проявившие к этой сцене лишь слабый интерес. Облизав пересохшие губы, он с трудом прошептал:
   - Ты сумасшедшая.
   Юля, ещё наклонённая, повернула голову и посмотрела на него, улыбаясь.
   - Да нет, если это и безумие, то контролируемое. Хотя, - задумавшись, добавила она уже без улыбки, - неизвестно кем. Может быть, и тем самым, кого нет.
   Мангусты уже почти дошли до моста, не разговаривая - Егор, потрясённый и испуганный увиденной сценой, и Юля, размышляющая над тем, кем контролировалось это безумие, когда Егор всё же прервал молчание;
   - А почему с дьяволом? С таким же успехом это могла быть мольба, обращённая к Богу.
   Юля медленно покачала головой.
   - Не думаю. Всё же, обращаясь к Богу, ты целиком и полностью полагаешься на Него. А с дьяволом совсем другое дело. Просто представь, какой выброс энергии, сколько желания, страха, надежды. Всё это скручено в один тугой комок, который человек, обращающийся к дьяволу, и направляет в сторону желаемой цели. А если ещё учесть антураж - ночное кладбище или перекрёсток, кровавые жертвоприношения - эффективность возрастает многократно. Да и в христианстве, знаешь ли, дьявол получается сильнее и страшнее Бога (Апокалипсис брать не будем, книга как-то не совсем христианская). Он владеет миром, он наказывает людей, он забирает их после смерти. А что может сделать Бог? Взять к себе жалкую кучку избранных праведников? Да и тех днём с огнём не сыщешь, ведь по Библии не может человек, рождённый во грехе, живущий на земле, не согрешить, и по Библии же: плата за любой грех - смерть. Но даже в гневе Бог максимум, что может сделать - отдать грешника дьяволу. Как ни крути, дьявол выходит и сильнее и страшнее. И вообще, просто представь, ты находишься под крылом сильного, доброго, заботливого существа и ты расслаблен, как сдувшийся футбольный мяч - для тебя всё сделают, только попроси. Или ты во власти страшного, могучего и жестокого тирана - тут уж не расслабишься, непрерывное нервное напряжение и выброс энергии. А уж куда она пойдёт... - Юля пожала плечами.
   - Да-а, - протянул Егор, и Мангусты снова замолчали.
   К мосту они подошли настолько глубоко погружённые в свои мысли, что заметили его, только когда почти уткнулись в опору. Егор машинально поднял руку и посмотрел на часы.
   - Семнадцать минут, - сообщил он.
   - Ну да, семнадцать минут по более сложной дороге и с остановкой. И тогда - более сорока.
   Они вошли на мост, и Юля резко выдохнула.
   - Смотри, - указала она вниз, - видишь, доски настила - они подогнаны вплотную. - Юля опустилась на колени и заглянула под мост. - Строго говоря, они здесь в два ряда, внахлёст, а вчера я сквозь них видела реку. Доски были в один ряд и неплотно уложены.
   Егор покачал головой и сказал:
   - Юль, я просто не помню, я, по-моему, вообще на мост не смотрел.
   - Зато я прекрасно помню, - сквозь сжатые зубы пробормотала Юля.
   Они двинулись дальше, внимательно глядя по сторонам. Точнее, по сторонам смотрела Юля, а Егор, не отрываясь, вглядывался в правую обочину дороги. По мере того, как приближалась с каждым шагом деревня и удалялся мост, лицо Егора становилось всё более озадаченным и растерянным. Когда же они дошли до поворота, Егор встал и обернулся к сестре. Он заговорил, и голос его стал почти жалобным:
   - Тут везде ровное поле! Здесь нет ни одной ямы, канавы, откоса, абсолютно ничего! Просто ровное гладкое поле!
   - И? - непонимающе спросила сестра.
   Егор молча поднял руку, на которой красовалась небольшая ссадина, полученная во время ночного падения.
   - А ведь верно, - согласилась Юля, - ты же куда-то падал. Мост другой, откосов нет, время ночью растянулось, переход этот загадочный. То ли мы в другую реальность попали, то ли наша так изменилась, сложно сказать.
   Егор медленно заговорил:
   - Знаешь, Юль, я тебе не то чтобы не верил, тогда, с озером, но думал, может быть, ты ошибаешься. Сейчас я сам в такой же ситуации и я точно знаю, что скатился с откоса вчера, а сегодня его здесь нет. Это объективный факт.
   Юля задумчиво кивнула.
   - В странные игры играет разум сам с собой. Много чего с нами было, но всё это разум стремится объяснить рационально, причём в худшем смысле этого слова. Только на основании известного ему, не обращая внимания на то, что известно ему очень мало. Для тебя той вещью, которая заставит заткнуться разум в жалких попытках объяснить неизвестное через известное ему, похоже, станет та прогулка и откос, которого нет сейчас. Для меня - случай с "изгнанием демона" из Алтая. Там были не просто мои ощущения - Алтай на самом деле в тот же момент излечился. Случайным совпадением это может назвать только неизлечимо тупоголовый идиот. - Юля пожала плечами. - И вообще, как можно доказать, что чего-то нет? Можно доказать, что что-то есть, да и то с оговорками, - это Юля вспомнила о ноже, - но доказать, что чего-то нет в принципе - невозможно по определению. Аргументация будет на уровне: не видел, не верю, никогда не было, не может быть просто потому, что не может. Неубедительно, мягко говоря.
   Егор насмешливо фыркнул.
   - Ага, причём именно те, кто ни с чем никогда не сталкивались и, соответственно, ни черта не знают, как раз и отзываются обо всём с этим непередаваемым видом высокомерного презрения и этими кривыми ухмылочками - дескать, говорите-говорите, мы-то всё равно лучше знаем! - Остановившись, он с улыбкой повернулся к сестре и спросил, - а хочешь, я сейчас сам выступлю в роли такого персонажа и в пух и прах разобью твою аргументацию?
   - По поводу Алтая?
   Егор кивнул.
   - Что-то а-ля Ренан, - с усмешкой поинтересовалась Юля, - Иисус думал, что исцеляет, а исцелённые им думали, что исцелились?
   - Хэй, хэй, стоп, ты забыла - животные думать не умеют, да и в любом случае нет.
   - Ах да, действительно, совсем из головы вылетело, каюсь. Ну ладно, а если чуть серьёзней, разбивай, я жду.
   - Легко. Алтай всегда выздоравливал быстро - сегодня ещё болен, я завтра уже здоров, так?
   - Да.
   - Отлично, и ты никогда не видела, как это происходило, просто понимала, что он поправился.
   - Да.
   - Замечательно. И все эти приступы были приблизительно одинаковы по протяжённости, плюс-минус пару дней.
   - Да, но в тот раз...
   - Знаю, знаю, в тот раз было чуть дольше, но не критично, согласись - всего один день, то есть Алтай в любой момент мог пойти на поправку, и ты непрерывно ждала этого.
   - Ну?
   - Вот тебе и объяснение - Алтаю пришёл срок поправиться, а так как ты не знаешь в точности, как это происходило, то вполне возможно, что именно так - внезапно. По случайному совпадению именно в этот момент ты находилась вплотную к нему и, поняв, что он выздоровел, мгновенно придумала себе эти ощущения, а то, что он поправился после того, как ты это почувствовала, так это тебе показалось - обычное, хорошо известное психологии искажение восприятия.
   - Знаешь, Егор, в твоих силлогизмах уйма дыр и нестыковок, но я даже указывать на них не стану, без сомнения, ты и сам все их видишь, но в одном ты до отвращения прав - именно такими будут объяснения этих убеждённых и ни черта не знающих рационалистов. Но, - с искренним любопытством спросила сестра, - скажи мне, милый мальчик, а как ты с этой позиции объяснишь свой случай? Дюже интересно послушать.
   - Извини, Юль, но обойдёшься, я ещё не придумал.
   - А жаль.
  
   Супругами овладела дорожная лихорадка. Сопровождаемые восторженной Машей, они очумело и беспорядочно носились по дому, то хватая какие-то вещи, то бросая их куда попало и мгновенно забывая о них. Такси, что должно было отвезти их к вокзалу, уже стояло у ворот, времени было в обрез, а чемоданы, лежащие ещё несобранными, вызывали у Марины и Андрея ужас. В меру своих сил Маша добавляла веселья, мешая, путаясь под ногами и периодически сообщая какие-то замысловатые фразы. Слыша их, супруги на мгновение застывали, пытаясь вникнуть в суть, но тут же забывали об этом, возвращаясь к хаотичной беготне.
   Но, правда, одна мысль всё же пробила себе путь у Марины в голове. Мысль, не связанная с пожаром сборов, распихала все остальные и уселась наверху, ожидая своего часа. Он наступил, когда Мангусты вошли в дом. Мысль мгновенно взяла бразды правления в свои руки, если они конечно у неё были, и Марина, увидев брата и сестру, сразу же направилась к ним. Несколько секунд она отсутствующе-бессмысленно смотрела на Мангустов, затем взор её прояснился.
   - Да, вот, вспомнила то, что хотела сказать ещё утром. Вы ведь новости как всегда не смотрите? А надо. Если бы смотрели, то знали, что Могильщик... помните его?
   Мангусты, почуяв неладное, насторожились и кивнули.
   - Так вот, он сбежал, несколько дней назад. Уже нашли несколько убитых им людей, таким же образом, как и раньше, и что самое страшное, сейчас стало ясно, что он движется в нашу сторону - найденные могилы расположены на прямой, ведущей в наш район. Во всех новостях утром показывали карты с отметками. До последнего не было уверенности, что это так, но сейчас она появилась - нашли ещё две могилы. Его, конечно, ищут, но если уж в московском лесопарке на него наткнулись случайно, что говорить о здешних лесах. А собаки его след хотя и берут, теряют в городах, где он, очевидно, новых жертв себе находит. Так что милиция постоянно на шаг, а то и два позади. Да и могилы ни одной свежей, всем уже по много дней. Так что вам лучше бы вообще никуда не ходить, поодиночке уж точно, а то вдруг он уже где-то рядом. А если и идёте куда, собак берите обязательно, а то...
   Раздался перекрытый грохотом и звоном разбившегося стеклянного предмета отчаянный вопль Андрея:
   - Марина!!!
   А с секундным опозданием послышался горький плач испуганной Маши, разбившей любимую мамину вазу.
   - Иду! - прокричала Марина в ответ. - Всё, времени больше нет, я убегаю, - и, обернувшись в дверях, бросила, - помните - поодиночке не ходите!
   Марина умчалась на помощь мужу и дочке, а Мангусты, оставшись одни, застыли в мрачном молчании. Долгое время спустя эта тягостная тишина была прервана Егором:
   - Ну что, ещё одно жертвоприношение Иксу?
   Юля безучастно отозвалась:
   - А есть варианты? Скольких он ещё убьёт, прежде чем доберётся до него?
   Егор покачал головой.
   - Нет, Юль, ты кое-что не учитываешь. Если доберётся, сам к нему нырнёт. Но ведь он может и не добраться. И хорошо, если его убьют при задержании, а если нет? Опять в дурдом, а он ведь слышит зов, да ещё как.
   - Да, - отозвалась Юля, - идём к Иксу, пусть усилит зов и прикажет никого не убивать. Чем быстрее Могильщик доберётся до него, тем всем будет лучше.
   Егор дёрнулся и посмотрел на сестру.
   - А что если Икс не согласится, ему-то что с того, убивает Могильщик людей или нет, ему же это безразлично.
   - Найдутся аргументы! - зло усмехнулась Юля. - И вообще, мелкий, - весело сказала она, но лицо её приняло странное выражение и глаза стали жуткими, - мы, когда всё закончится, сможем с тобой в киллеры пойти! Главное, убедить себя, что действуем правильно, по делу убиваем, и можно себя героями чувствовать! Мы ведь даже руки можем чистыми сохранить, нам лично убивать не нужно, достаточно к Иксу привести, а он сам возьмёт, как и предлагал вначале.
   Егор с тревогой посмотрел на Юлю.
   - Ты вызываешь у меня беспокойство. Твоё поведение в последнее время наводит меня на мысли, что... - он замолчал, не зная, как продолжить фразу.
   С тем же странным выражением на лице и с теми же жуткими глазами, улыбаясь так, что Егору стало страшно, Юля очень рассудительно сказала:
   - Что я схожу с ума, так? Может быть, и так, но ты сам посмотри - только мы услышали слова Марины, как и у тебя и у меня возникла одна и та же единственная мысль - его надо уничтожить, причём, заметь, не кому-то, а нам. И в чём я не права, скажи? - всё ещё улыбаясь, спросила она.
   Егор потёр рукой лицо и отвернулся, лишь бы не видеть это жуткое выражение.
   - Говоришь ты разумно, спорить с тобой не стану. Но ты не видишь себя со стороны, а если бы видела, поняла, о чём я говорю.
   Юля перестала улыбаться и неожиданно серьёзно сказала:
   - Знаешь, Егор, я учту твои слова и попробую увидеть себя в зеркале. Мне и самой интересно, слишком уж часто я стала в последнее время слышать в свой адрес слово "сумасшедшая".
   - Попробуй, - кивнул Егор, - уверяю тебя, это будет очень познавательно. Кстати, предлагаю идти не отсюда, а от того места, где Икс находится в нашем мире.
   - Зачем?
   - Идея одна есть, проверить хочу.
  
   Безумное Солнце, уставившись в землю слепящим единственным глазом, начало уже переполнять собой мир, грозя вскоре пролиться за горизонт. Из всего недавнего разнообразия весенних красок осталась только одна - жёлто-коричневая. Такими стали трава, листья на деревьях, вылинял медно-рыжий цвет сосен, даже воздух, дрожащим маревом повисший над полями, переливался золотисто-коричневыми сполохами.
   Сухая, колючая трава хрустела под ногами Мангустов, вдавливаясь в крошащуюся землю, и этот звук был единственным, если не считать слабого шороха листвы от ветерка, изредка пробегавшего на цыпочках по верхушкам деревьев. Идти пришлось недолго, громадное пятно взрыхлённой земли, к которому подошли Мангусты, хоть и замедлившее своё передвижение, подобралось уже угрожающе близко к деревне.
   - Если пойдут дожди, - тихо сказала Юля, - ему понадобится не более двух ночей, а может, и одной хватит.
   Егор, не отвечая, осматривался вокруг.
   - Нет, - наконец определился он, - так не выяснишь. Слушай, Юль, время у нас ещё есть, до заката далеко, а Могильщик, помнится, действовал по ночам. Ты сейчас отправишься в Призрачный мир и представишь себе какой-нибудь предмет, неважно какой, главное, чтобы он стал таким же реальным, как тот огонь. Я останусь здесь и посмотрю.
   - На что?
   - Сам не знаю.
   Юля покачала головой.
   - Ну, как скажешь.
   Она легла на землю, и сознание её покинуло этот мир. Егор же, в свою очередь, предельно сосредоточенно, внимательно стал вглядываться в каждый клочок вокруг себя. Прошло несколько десятков секунд и старание его было вознаграждено: на небольшом участке над землёй то, что он сначала принял за усилившееся по какой-то причине дрожание воздуха, оказалось изменением структуры реальности. Этот небольшой кусок пространства казался перенесённым сюда из Призрачного мира, и на нём, как на фотографии в проявителе, стало возникать смутное, едва уловимое изображение огня.
   Заворожённо смотрел Егор на это смешение двух слоёв реальности, испытывая странное чувство раздвоения - умом он прекрасно понимал, что сестра сейчас находится в Призрачном мире, бодрствующая, творящая огонь, но она же, равномерно дыша, лежала рядом с ним на земле. Встряхнувшись, он растянулся на колючей траве и присоединился к Юле, находящейся по ту сторону, оставив её же, находящейся по эту.
   - Ну как? - увидев брата и потеряв контроль над огнём, который тут же исчез, спросила Юля.
   - Я оказался прав, - сказал Егор. - Ещё тогда я обратил внимание, насколько реален огонь. Ведь на что здесь ни посмотри, всё едва уловимо дрожит, мерцает, находится в непрерывном изменении. Так и ждёшь, чтобы всё начало превращаться во что-то иное. Единственное, что здесь не производит такого впечатления - это мы. И огонь, созданный тобой, был таким же. Понятное дело, он и мерцал и двигался - огонь, как-никак, но не было ощущения, что он не огонь вовсе, а что-то другое, как всё остальное здесь.
   Юля пожала плечами и заметила:
   - И что с того, я и так знала, что он полностью реален для этого мира.
   - Я могу тебе сказать, что он не только реален для этого мира, но и попытался быть реальностью для нашего.
   - Что? - изумлённо и недоверчиво воскликнула Юля.
   - Именно так. Я видел попытку его зарождения в нашем мире. И кстати, почему опять огонь?
   - Он мне нравится.
   Егор опустился на землю рядом с Юлей и задумчиво проговорил:
   - Теперь нет ни единого шанса считать наши посещения этого мира просто снами.
   Юля с любопытством посмотрела на него.
   - А ты считал?
   - До конца не мог поверить в то, что это на самом деле.
   - Знаешь, Егор, я могу признаться тебе - у меня мелькали такие же мысли, уж очень всё это... - Юля нахмурилась, подбирая слово, - невозможное. Кстати, надо будет наоборот попробовать, я тоже хочу посмотреть, только позже, а сначала дело.
   Юля помолчала, собираясь с силами, и громко произнесла:
   - Икс!
   - Да.
   - Есть дело, важное для тебя. Один человек, слышащий твой зов, идёт к тебе, но, скорее всего, не дойдёт. По дороге он убивает людей. Ты знаешь, о ком идёт речь?
   - Да.
   - Тем лучше. С высокой степенью вероятности он будет убит или пойман и закрыт снова. Если он тебе нужен, усиль зов, обратись к нему лично и прикажи ему идти к тебе, никого не убивая. Он больше чем на расстоянии одного перехода до тебя?
   - Да.
   - Ясно. Пусть идёт насколько сил хватает, прерываясь только на сон, и никого не трогает, не теряет времени.
   - Почему вы об этом просите? Вы отказались убивать для меня, даже просто приводить ко мне кого-либо, почему сейчас хотите сделать это?
   - Он людей убивает, необходимо это остановить.
   - Пусть убивает, вам что до того?
   - Но ведь они живые, они жить хотят, а он их уничтожает, совершенно бессмысленно, думая, что они придут к тебе.
   - Придут. Я их возьму мёртвых.
   - А если трупы сожгут? Ты не сможешь присоединить их. Трупы сожгут, Могильщика уничтожат, и ты не получишь ничего. Кстати, поэтому и говорю, что надо будет дать ему возможность поспать, а то свалится где-нибудь по дороге, и его схватят, а он должен добраться до тебя.
   Потянулась долгая пауза, которую Мангусты не решались прервать. Наконец раздался голос:
   - Зов усилен. Он придёт. Убивать не будет. Но вы не ответили на вопрос - что вам до других людей?
   - Как не ответили? - изумилась Юля. - Я же сказала, почему.
   - Это не ответ. Что вам до их жизней, до того, что они хотят жить?
   Юля растерянно замолчала. Что можно было ответить на этот вопрос? Она бросила взгляд на брата, но тот хранил молчание, глядя прямо перед собой.
   - Егор! - позвала она его. - Что ты молчишь, скажи что-нибудь.
   Егор повернулся к ней.
   - А что я могу сказать? У меня нет объяснений, я просто знаю, что если мы можем сделать так, чтобы они жили, мы должны это сделать.
   Юля снова обратилась к Иксу:
   - Вот и всё, мы не можем по-другому ответить на этот вопрос. Но, - её посетила дикая мысль, - если хочешь, можешь считать так: Могильщик - это наша плата за ответы на вопросы.
   - Хорошо, если он придёт, это будет засчитано вам.
   - А как мы узнаем, когда он придёт? - начала было спрашивать Юля, но тут же себя перебила, вздрогнув. - Узнаем.
   - Узнаете, - эхом отозвался Икс.
  
   Жёлто-коричневый день сменился чёрной безлунной ночью. Раскалённый воздух слегка остыл, став при этом душным и липким. Семена напряжения, щедро посеянные той ночью, когда Мангусты шли в пещеру жреца, стали давать всходы. И всходы эти принимали причудливые, гротескные формы, то касаясь Мангустов холодными пальцами ночного ветра, то вызывая внезапные короткие вспышки нервозности, а порой и откровенного страха, заставляющие их испуганно вздрагивать и озираться.
   - Абсолютное ощущение, что какие-то огромные чёрные тени скользят за спиной, то и дело угрожая напасть, - прошептал Егор, непроизвольно понизив голос.
   Юля кивнула и вдруг тихо охнула, отшатнувшись назад. Егор быстро посмотрел на сестру и даже при тусклом свете ночи смог увидеть, каким страхом исказилось её лицо.
   - Что случилось? Ты что-то увидела? - просипел он, моментально страшно занервничав.
   Прерывающимся голосом, чувствуя, как тяжело в груди бухает сердце, Юля ответила:
   - Я тебе тогда не рассказывала, но перед тем, как пойти к Иксу по поводу Маши, я имела своего рода видение - Маша, лежащая в гробу. Я наклоняюсь, и тут мне в лицо бросается какая-то тварь. - Юля подробно описала это существо и особенности его появления. - Тогда я подумала, что это просто разыгравшаяся фантазия, чувство вины и страх потерять Машу вызвали к жизни эту тварь, но, видимо, я ошибалась - она снова бросилась мне в лицо.
   Егор впился взглядом в глаза сестры, не в силах поверить, что она говорит правду. Но Юля была явно ошеломлена, дыхание её стало неровным и судорожным, а, несмотря на темноту, лицо заметно побледнело. Она сделал глубокий вдох и продолжила:
   - На этот раз мне ни с того, ни с сего представилось, что я держу в руке камень и подношу его к лицу, чтобы рассмотреть. В этот-то момент оно и бросилось. - Тело Юли встряхнула нервная судорога, пробежавшая по спине. - Тогда я наклонилась, сейчас поднесла к лицу - и в том и другом случае было сближение объекта с лицом. Но как же жутко! Если бы ты видел эту тварь! - Её снова передёрнуло. - И в этот раз она исчезла, не долетев и пяти сантиметров до лица. А если она опять появится, а если долетит?
   - Слушай, - встревоженно заговорил Егор, - может, тебе стоит с кем-то поговорить? Может, кто-то знает что-нибудь о подобном?
   - С кем, хотелось бы мне знать? Если такие люди и есть, я их не знаю. И вообще, - Юля невесело усмехнулась, - вот если не исчезнет и доберётся до лица, тогда и будем думать, что с этим делать.
   - Тогда уже поздно может быть.
   Юля пожала плечами.
   - Кстати, Юль, завтра вечером я уезжаю, последние экзамены. Если не будет форс-мажора, вернусь только через четыре дня, но уже до конца лета.
   - Это хорошо, неизвестно, как может дело обернуться, так что лучше быть вместе.
  
   Стас приехал на следующий день. После той беседы, услышанной Юлей, она стала настороженно относиться к нему, но Стас обладал уникальной способностью покорять любого при личном общении. Даже Маша, когда-то плакавшая при виде Стаса, на этот раз разревелась, узнав, что не повидается с ним. Веселье, шутки, кипение жизни - всё это приносил с собой Стас, любивший находиться в центре внимания. Правда, сейчас Мангусты с удивлением и некоторой грустью заметили, что в лице его появилось нечто тревожное и веселье временами выглядело натужным, как если бы он самого себя пытался убедить, что у него всё в порядке.
   Но, несмотря на эти настораживающие признаки, день прошёл на редкость весело, и Егору пришлось буквально за шкирку вытаскивать себя из дома, дабы отправиться в институт.
   Утром Юля, спустившись вниз и не обнаружив Стаса, решила, что он воспользовался жарким днём и отправился на реку. Вернувшись к себе в комнату какое-то время спустя, она вновь вросла в компьютер, добросовестно собирая информацию, к слову, сильно заинтересовавшую и её саму. Много часов спустя, когда горячий воздух с улицы доверху затопил комнату, и Юля с трудом удерживалась от того, чтобы не растечься вялой лужицей на полу, позвонил Егор.
   - Опять чёрт знает что произошло! - воскликнул он не то обрадовано, не то испуганно - Юля так и не смогла определить.
   - А в чём, собственно, дело, экзамен завалил? - вяло поинтересовалась она, пытаясь при этом решить, что для неё лучше - ледяная ванна или холодильник.
   - Экзамен фигня, - отмахнулся Егор, - всё гораздо интересней, да и, пожалуй, страшнее. Я ведь видел того, кто обитает в этой комнате!
   - Да ну? Не прошло и двух лет, как ты заметил, что живёшь в этой комнате не один!
   - Нет, ты не поняла, я не о живых говорю.
   Услышав это, Юля резко выпрямилась на стуле и вялая одурь тут же слетела с неё.
   - Ну? - напряжённо и требовательно спросила она.
   - Дело было так. Снится мне, что сижу я с тобой поздно вечером в этой комнате за столом, причём расположение вещей здесь несколько отличается от теперешнего. Вдруг у окна из воздуха возникает человек и идёт к шкафу. В этот момент я понимаю, что нахожусь во сне, что это привидение и что оно знает, что я здесь. Меня охватывает ужас, и я отчаянно пытаюсь проснуться, но ничего не выходит. Человек, старик, с трудом ходящий, доковылял до шкафа и исчез. И тут же он снова появляется у окна и опять идёт к шкафу, смотря на меня, пока проходит мимо, и я знаю, что я ему нужен. Доходит, исчезает и в третий раз возникает у окна. Кстати, в этом сне за окном было темно, но временами мелькали как бы проблески дня. Так вот, он появился у окна, но на этот раз пошёл не к шкафу, а к двери, шёл, смотрел на меня и говорил: "Ох, мои ноги, болят мои колени, как болят". И вышел за дверь. Я тут же проснулся с колотящимся сердцем, на улице было уже совсем светло.
   - Егор, - серьёзно сказала Юля, - тебе надо выяснить, как были расположены вещи раньше, кто это мог быть и что с ним случилось.
   - Я это уже сделал. Отвечаю по пунктам. Вещи здесь стояли действительно по-другому, но как именно, никто не помнит. Здесь, при этом здании общежития, когда-то на самом деле обитал старый сторож и у него были проблемы с ногами, очень серьёзные. Что с ним случилось, пока толком выяснить не удалось, очень противоречивая информация. Но, странная вещь, я тут повспоминал, пообщался с людьми, и выяснилось вот что, - Егор на секунду отвлёкся, крикнул кому-то: "Да, я помню" и сообщил, - мне тут напоминают. Так вот, именно эта комната пользуется не очень хорошей репутацией. Не то чтобы здесь случались всякие нехорошие вещи, но, к примеру, в одиночку в темноте здесь никто не хочет оставаться, временами слышны шаги, ощущается чьё-то присутствие, - он опять отвлёкся: "Да-да, я помню", - опять напоминают. Тени мелькают в зеркале. Иной раз сидишь и полное ощущение того, что кто-то прошёл за спиной или остановился и коснулся. Например, я однажды сидел на стуле и вдруг почувствовал, как по его ножке карабкается какое-то существо, по ножке, а потом по спинке и уселось у меня за спиной. Страшно стало до невозможности, а оборачиваться нельзя. Не знаю, что произошло бы дальше, но тут кто-то вошёл в комнату и всё закончилось. Кошмары здесь снятся даже тому, кому они и не снились отродясь. А то место у окна, где трижды возникал призрак, все неосознанно избегают. Туда поставили стул, так на нём никто не сидит. Даже если в комнате собираются люди, много людей, тесниться будут до последнего, но на стул сядут только в крайнем случае, причём объяснения всегда будут разные, а суть одна - никто не хочет там находиться.
   - Любопытно, - проговорила Юля, - весьма любопытно. Знаешь, после наших развлечений с остановкой Икса я заинтересовалась низкочастотными звуками. Кстати, музыку могли бы ему и не проигрывать - в грозе этих звуков более чем достаточно, но дело не в этом. Довелось мне прочитать одну статейку на эту тему, так в ней, в частности, сообщалось, как один учёный раскрыл секрет появившегося у него призрака. Вкратце дело было так: однажды, находясь в одиночестве в своей лаборатории, он почувствовал, как его прошиб холодный пот, ему стало очень страшно, он ощутил на себе чей-то взгляд, несущий нечто зловещее, а затем увидел, как из воздуха перед ним сгустилась серая бесформенная фигура, подплывшая к нему. Эта фигура имела какой-то намёк на руки и ноги, а вместо головы туман с тёмным пятном посередине вроде рта. Затем фигура исчезла. Как истый учёный, он принялся искать объяснение и, что характерно, нашёл. Первым делом он решил, что во всякие суеверия он не верит, как будто дело учёного верить или не верить во что-то, потом ограничил для себя круг, в границах которого будет искать объяснение, и под конец его таки нашёл. Не вдаваясь в подробности, скажу так - дело, по его мнению, оказалось в свежеустановленном вентиляторе, который периодически издавал инфразвуки определённой частоты, что вступили в резонанс с глазным яблоком и вызвали подобную галлюцинацию. Он даже доклад на эту тему написал. И мне интересно, этот учёный весь исполнен очей был, чтобы так отреагировать на этот инфразвук? Он же не только увидел эту фигуру, он ощутил её присутствие и, больше того, почувствовал её взгляд на себе. Не многовато ли для всего лишь вибрации глазного яблока? Кроме того, это я могу утверждать на личном опыте, ощущение чужого взгляда - не фикция. Когда Ангаре было четыре месяца, я решила её проучить за излишнюю самостоятельность и спряталась от неё. Я была абсолютно убеждена, что она находится впереди и высматривала её, скрывшись за деревом. А через некоторое время я почувствовала жутко неприятное ощущение в загривке, да и стало очень неуютно, при этом я точно знала, что на меня кто-то смотрит, то есть само это ощущение было следствием чьего-то взгляда. Я обернулась и увидела, что за моей спиной метрах в десяти стоит Ангара и смотрит на меня. И знаешь, несмотря на то, что ей было всего четыре месяца, мне стало жутко - её глаза были один в один как глаза Верховного, когда он общался с Иксом - просто провалы черноты. Правда, практически сразу после того, как я на неё посмотрела, она стала опять такой, как всегда, но ни это ощущение, ни этот взгляд мне по гроб жизни не забыть. Я это к тому, что, по всей видимости, у вас там действительно нечто обитает, и хотелось бы знать, что ему от тебя надо.
   - Интересная история, точнее, истории и я полностью с тобой согласен, что здесь что-то обитает, да и не только я, а и все, кто сталкивался с этим. А что касается твоего вопроса, - Егор пожал плечами, - может, дела какие не окончил, а может, ему просто до ужаса скучно и одиноко, а я единственный, кто видит его.
   - Всё может быть, - задумчиво пробормотала сестра.
   - Да, кстати, как там Стас?
   - Понятия не имею, я его ещё сегодня не видела.
   - А-а, на речку, очевидно, ушёл. Ну ладно, скоро должен вернуться.
   - Ну да, - ответила Юля, и смутные подозрения впервые шевельнулись в ней.
   Вечером Стас тоже не появился. Начиная уже не на шутку тревожиться, Юля заглянула в его комнату, обошла дом, пока ещё не тщательно обыскивая, просто осматривая, а затем, взяв собак, отправилась в деревню. К заходу Солнца люди только-только выползли из домов, наслаждаясь наступившей относительной прохладой, и стекались к речным пляжам, охлаждая измученные тела.
   Стаса в деревне знали очень многие - не выносящий одиночества, он перезнакомился здесь почти со всеми. Услышав его имя, люди сначала радостно улыбались, но затем, поняв, о чём спрашивает Юля, улыбаться переставали и виновато разводили руки в стороны - Стаса никто не видел.
   Тревога нарастала. Юля вернулась домой и села, задумавшись. Ничего путного не придумав, она позвонила Егору. - Пропал, говоришь, весь день его никто не видел? - постукивая пальцами по столу, повторил за сестрой Егор. - Может, ему что-то понадобилось, и он уехал в город?
   - Может, и уехал, но его спортивная сумка с вещами стоит рядом с кроватью.
   - Ну, мало ли что. Я думаю, надо подождать до завтра, а там, если не появится, бить тревогу.
   - Хорошо, я так и сделаю, но вообще-то это всё чёрт знает что. Очень не вовремя сейчас.
   - А когда это человек может вовремя пропасть? Но мне кажется, переживать раньше времени не стоит, к ночи он должен появиться.
   - Ну, бывают, наверное, случаи, когда люди исчезают вовремя, но сейчас мне что-то не по себе. Ладно, подожду до утра, а там придётся что-то делать.
   - Три дня.
   - Что? - непонимающе спросила сестра.
   - Милиция начнёт искать только через три дня, - пояснил Егор.
   - Разберёмся.
  
   Весь оставшийся вечер Юля пыталась успокоить себя, говоря, что Стас просто загулял, встретил девушку, он обаятельный, при деньгах, мало ли что. Но тревога, необъяснимая для неё самой, продолжала нарастать. Немало времени прошло после заката, светлая июньская ночь полностью вошла в свои права, но Стас всё ещё не появился. Юля решила лечь спать - утро вечера мудренее, но сон к ней не шёл совершенно. Она лежала, чутко прислушиваясь к малейшим звукам и шорохам, каждую секунду ожидая услышать стук калитки и шаги, хрустко идущие по гравийной дорожке к дому.
   Ни стука калитки, ни шагов так и не довелось ей услышать даже когда Солнце стало подниматься над верхушками деревьев, и Юля наконец не выдержала. Измученная за ночь то потрескиванием остывающего после раскалённого дня паркета, то мягким стуком лап кошек, как назло всю ночь шныряющих по дому и саду, то целым сонмом неопределимых шорохов и звуков, доносящихся отовсюду, Юля вскочила, едва растёкся молочно-серый рассвет.
   Торопливо одевшись, она вышла на улицу, решив сначала осмотреть участок. Обходя его и внимательно во всё вглядываясь, она бормотала себе под нос: "И какого чёрта я так накрутила себя, какое мне вообще до него дело, мне он даже не очень нравится, сводник-самоучка, ведь шляется где-нибудь, скотина, а я нервы себе выматываю неизвестно с чего". Но убедить себя ей никак не удавалось.
   Сад оказался пуст, если не считать собак, развалившихся под деревьями и лениво поглядывавших на Юлю, не поднимая голов. Юля вошла в дом и отправилась в комнату Стаса в надежде, что какие-нибудь вещи смогут ей подсказать, куда он запропастился. В общем-то, она не ошиблась. Незамеченные при первом беглом осмотре комнаты, с противоположной стороны кровати стояли Стасовы сланцы, купленные им в день приезда сюда. При виде их сердце Юли на мгновение остановилось, заколотившись потом с бешеной силой, и кровь хлынула в лицо.
   "Чёрт, твою мать, он где-то в доме! Но что же с ним?" Юле стало по-настоящему страшно. "Он же заявил, что пока будет у нас, принципиально станет ходить только в них, но вот они стоят, что же могло случиться?"
   Юля застыла на месте, продираясь через круговерть мыслей в попытке сообразить, с чего начать. То ли методично осмотреть весь дом, то ли первым делом заглянуть в стратегически важные места. Таковых было значительно меньше, чем всего помещений в доме, и Юля остановилась на втором варианте.
   Она заглянула в каждую ванную комнату, на кухню, в столовую, зашла в гостиную, но Стаса нигде не было. Тогда Юля поднялась на самый верх дома и начала осматривать всё подряд, постепенно спускаясь вниз. Дом был пуст. Осталось единственное место, крайне редко кем-либо посещаемое - огромный подвал с земляным полом, растянувшийся подо всем домом. Когда-то в своё время Андрей хотел сделать там мастерскую по изготовлению мебели, но быстро охладел к этой идее. С тех пор в подвале остались яркая лампа, прекрасно освещавшая середину, но свет которой угасал по углам, верстак, несколько полок с инструментами и профессиональный станок - Андрей на него не поскупился.
   Вернувшись в свою комнату, Юля захватила телефон, оборудованный фонариком, и отправилась вниз. От мелькнувшей в голове мысли: не взять ли с собой собак, она отмахнулась, приказав себе не вести себя подобно малолетней идиотке.
   Юля подошла к двери подвала, виртуозно скрытой в маленькой кладовке, примыкавшей к кухне. Дверь была приоткрыта. И снова Юля ощутила сильнейший приступ паники, справиться с которым она смогла лишь с большим трудом.
   Включив свет, она осторожно спустилась по скрипучей деревянной лестнице и вышла на середину подвала, озираясь по сторонам. Несколько секунд, пока глаза привыкали к яркому электрическому свету, смешанному с тьмой на периферии, Юля никого не видела, но едва настройка закончилась, в дальнем углу подвала стала различима тёмная фигура сидящего человека.
   "Живой!" - мелькнула первая радостная мысль, но чувство облегчения, нахлынувшее внезапно, так же внезапно сменилось ощущением глухого ужаса - слишком жутким и неправдоподобным выглядел человек, сидящий без движения в тёмном подвале.
   Облизав пересохшие губы, Юля негромко позвала:
   - Стас, - голос с трудом выполз из горла.
   Человек не шевельнулся.
   - Стас, ты слышишь меня? Что случилось? - хрипло, но чуть громче спросила она.
   Снова никакой реакции, словно не живой человек был перед ней, а кукла, для какой-то злобной шутки усаженная в угол. Ещё раз облизав губы, Юля неуверенно, очень медленно пошла вперёд, по дороге, не глядя, включив фонарик. По мере продвижения свет фонаря всё чётче обрисовывал фигуру, и стало ясно - человек и в самом деле жив: грудная клетка равномерно, но несколько излишне заметно шевелилась. Но была в фигуре одна странность - человек сидел, повернув голову назад почти на сто восемьдесят градусов. Если бы Юля не видела это своими глазами, не поверила бы, что такое возможно. Лица, естественно, видно не было, но судя по одежде, можно было сделать уверенный вывод - это Стас.
   До боли сжав зубы и вцепившись в телефон так, что побелели костяшки пальцев, Юля подошла вплотную и, наклонившись над Стасом, посветила ему в лицо. Дикий крик вырвался из её груди, и бешеным адреналиновым прыжком она отскочила назад, успев смутно порадоваться, что не выронила телефон - никакая сила не заставила бы её взять его оттуда. Страшная картина, многократно являвшаяся ей потом во сне, стояла у неё перед глазами - лицо Стаса.
   Если существует на свете воплощённый ужас, то вот он, находится сейчас на расстоянии вытянутой руки от Юли, медленно пятящейся назад, не рискуя поворачиваться к нему спиной.
   Гротескная, перекрученная фигура, голова, повёрнутая под анатомически невозможным углом, и лицо. Оскаленный, перекошенный рот со струйкой слюны, стекающей по подбородку, искажённое дикой мукой лицо и глаза, почти вылезшие из орбит под давлением невыносимого, смертельного ужаса, с текущими по щекам слезами. Но что было хуже всего, Стас явно смотрел на что-то невидимое для Юли, находящееся не далее чем в полуметре от него, и именно это что-то и являлось источником ужаса.
   Юля допятилась до верстака, дёрнувшись всем телом, когда случайно коснулась края бедром, и хотела вцепиться в него рукой, но не успела. Невообразимая смесь безумного ужаса перед смертью, агонии умирающего тела и исступлённой бешеной радости захватила её, сокрушив и повергнув на землю. Падая, она ударилась виском об угол стола и мгновенно хлынувшая кровь стала растекаться вокруг её головы, вдавившейся в землю. Тело Юли судорожно дёргалось, она задыхалась, хрипела, вцепляясь в землю ногтями, и в этот момент погасла лампочка.
   В наступившей почти полной темноте, с которой, обречённый на поражение, сражался телефон, упавший фонариком вниз, Юля увидела странное и кошмарное, как сон шизофреника, видение. То, на что смотрел Стас, было полуразложившимся трупом с гнилым мясом, отваливающимся кусками, обнажая кости, ползущим к Стасу. Труп, оставаясь на месте, тем не менее с каждой секундой приближался, но не сокращал расстояние ни на миллиметр. Он мог бы так ползти вечно, сохраняя впечатление, что с каждым мгновением он подползает всё ближе и ближе и вот-вот коснётся тебя. Труп был немыслимо перекручен, а на том, что осталось от его лица, была та уже хорошо знакомая Юле маска. С ликующей, сумасшедшей радостью труп смотрел в глаза Стасу, растянув рот в жуткой ухмылке.
   Сам же Стас был облеплен чем-то, напоминающим слабо шевелящийся густой туман. Неожиданно часть тумана отделилась и двинулась к Юле, распавшись на отдельные смутно похожие на человеческие фигуры. Приблизившись к Юлиной голове, они жадно припали к луже её крови. Юля с ужасом ждала, что они сейчас облепят и её так же, как и Стаса, и она присоединится к нему в этом тёмном подвале. Но ни один из призраков не коснулся Юли, несмотря на то, что полголовы её было залито кровью.
   Скрутившая Юлю смесь эмоций отпустила её и, схватив телефон, она рванула к выходу. Вылетев в кладовку, Юля на мгновение задержалась, чтобы захлопнуть дверь и задвинуть засов. А едва она выскочила из кладовки, как сразу же закрыла и эту дверь также и выбежала на улицу.
   Яркое Солнце охватило её, выжигая ужас, испытанный в подвале, и через несколько минут Юля почувствовала себя почти нормально. Подошли собаки, настороженно принюхивающиеся к запаху крови, и Юля погладила их, чувствуя, как от их тёплых, живых и мощных тел переходит к ней спокойная сила.
   Сопровождаемая идущими по пятам Ангарой и Алтаем, она подошла к крану летнего водопровода и, включив воду, сунула голову под прохладную струю. Вода окончательно привела её в порядок. Смыв кровь, Юля села на землю рядом с собаками и задумалась.
   "Генератор. Вот это что. Икс добыл-таки себе генератор. Эти призраки - это шнырки. Они энергию сосут, потому и к крови моей пришли, а меня не тронули. Икс договоры чтит. Что же делать? То ли к Иксу - потребовать, чтоб прекратил, но он откажется и будет прав - ему-то это зачем. То ли в психушку - увести Стаса отсюда, авось, если он окажется далеко, Икс от него отстанет. Но если удастся так договориться, санитаров вызывать нельзя, но шансов мало. Строго говоря, их практически нет."
   Несколько минут Юля сидела, напряжённо размышляя, затем взяла телефон и набрала номер брата.
   В голосе, которым Егор ответил на звонок, явственно слышались недовольство и нетерпение:
   - Я на экзамене!
   - Уже сдаёшь?
   - Нет.
   - Тогда удели мне несколько минут, дело отлагательств не терпит.
   Изменившимся тоном Егор резко произнёс:
   - Что случилось?
   Юля вкратце, оставив подробности на потом, рассказала, что произошло со Стасом. Какое-то время Егор молчал, а потом непечатно выругался.
   - Нервы себе человек приехал восстанавливать, из Москвы сбежал, - мрачно сказал он.
   - Егор, это всё лирика, пустое, сейчас гораздо важнее решить, что делать - в психушку, а потом к Иксу или к Иксу, а потом, если понадобится, в дурдом?
   Егор задумался. Несколько секунд спустя он медленно заговорил:
   - Я думаю, в дурдом. Икс его не отпустит, а аргументов у нас нет. Важно его сейчас увезти отсюда, а там уже будем разбираться.
   Юля кивнула.
   - Да, мне тоже это в голову пришло, но я себе сейчас не доверяю, решила перестраховаться. Кстати, не знаешь, как туда обращаются?
   - Понятия не имею, попробуй через 03.
   - Хорошо, пока.
   - Да, и позвони, когда его заберут.
  
   Полтора часа спустя приехавшие врачи Скорой забрали Стаса, вколов ему лошадиную дозу снотворного. Всё это время Юля просидела на улице, боясь заходить в дом. Она поднялась только перед самым приездом Скорой, чтобы закрыть собак в садовом домике для хранения инвентаря.
   Когда Стаса выносили из дома, Юля отвернулась, не в силах увидеть его снова, но, отворачиваясь, заметила выражения лиц врачей - повидавшие всякое, готовые, казалось, что угодно встретить, не моргнув глазом, они были потрясены и испуганы.
   Выходя закрыть за ними ворота, Юля успела заметить, что врач, оставшийся вместе со Стасом, накинул на него простыню, закрывая жуткое лицо и искривлённое тело.
   Машина Скорой помощи уехала, Юля выпустила собак, подошла к яблоне и села, прислонившись спиной к стволу. Вытащив телефон, она задумчиво посмотрела на кнопки, вздохнула и набрала номер брата.
   - Увезли? - тут же спросил Егор, похоже, не выпускавший телефон из рук.
   - Увезли, - эхом откликнулась Юля.
   - Понятно. Ты, кстати, в курсе, хотя, конечно, глупость спрашиваю - Могильщик пришёл?
   Юля хмыкнула.
   - Я, мелкий, в этот момент в подвале была, надеясь как можно быстрее выбраться из него.
   - Жуть какая, - поёжился Егор, - а мне повезло - я в туалет в тот момент пошёл. Надо что-то делать с этим, - решительно заявил он, - если мы будем каждый раз так реагировать, рано или поздно это закончится плохо.
   Юля молча кивнула и тут же сообразила, что говорит по телефону и её не видно.
   - Скорее рано, Егор, но сделать с этим, боюсь, ничего не удастся. Разве что со временем можно рассчитывать, что реакция станет слабее. Привыкнем, попросту говоря.
   Егор тихо спросил:
   - Ты сейчас к Иксу пойдёшь?
   - Да, - коротко ответила сестра.
   - Если хочешь, я уже свободен, могу поискать место для отключки и пойдём вместе?
   Юля задумалась ненадолго.
   - Пожалуй, не стоит, - сказала она наконец, - лишнее время, да и мест у тебя таких нет. Давай лучше ты подумаешь, что можно сказать Иксу, а то у меня мозг надулся как воздушный шар и все извилины разгладились. Я сейчас думать не могу.
   Голос Егора надолго пропал из телефонной трубки. Не меньше минуты прошло, прежде чем он нерешительно произнёс:
   - Сдаётся мне, единственное, на что мы можем упирать, это бессмысленность подобного с его стороны. Стаса ведь увезли, добраться до него Икс не сможет, значит, и держать его так незачем. - Егор несколько оживился. - И сообщить, что и с другими будет то же самое - они все будут вывезены за пределы его досягаемости, так что ловить ему нечего!
   - Ладно, Егор, - отозвалась Юля бесцветным голосом, - других вариантов у нас всё равно нет. А если и есть, мы их в упор не видим. Попробую упирать на это.
   - Юль, а ты в порядке? - встревожился Егор. - Что-то мне твой голос не нравится.
   - Нет, Егор, я не в порядке. Я не спала всю ночь, я чуть не отправилась на тот свет в подвале, а друг нашей семьи сейчас в дурдоме в таком состоянии, что посмотришь на него, и смело можешь отправляться туда же, крышу поправлять, чтобы далеко не уехала. - Внезапно Юля яростно и страстно закричала, - но за это я отказываюсь брать на себя ответственность! Моей вины в этом нет! Невозможно такое предугадать, невозможно! - истерично орала она и вдруг замолчала, почувствовав, как в неё ткнулся мокрый и холодный нос. Юля обернулась и увидела тревожные глаза Ангары и нервную улыбку на белоснежной морде, оттянувшую уголки губ книзу. Юля впилась ногтями в ладони и сделала очень глубокий вдох.
   - Юль, что случилось? - резко заговорил Егор.
   - Ничего, я просто успокаиваюсь.
   - А-а, а то ты так внезапно замолчала, что я успел испугаться.
   - Нет, всё в порядке, - действительно на удивление спокойным после этой вспышки голосом отозвалась сестра, - я сейчас к Иксу, а если что, выйду, позвоню тебе.
   - Ты мне позвони в любом случае, - потребовал Егор. - Чёрт бы побрал эти экзамены! Ладно, послезавтра последний, и я тут же возвращаюсь домой.
   - Да, хорошо. Ну, пока.
   - Давай, буду ждать звонка.
  
   Икс, предупреждённый Юлей, уже ждал.
   - Человек пришёл. Нужна плата за него?
   - Нет. Не сейчас. Точнее, да, - поправилась Юля, поняв, что без информации от Икса не обойтись, - Стас, человек в моём доме - твоя работа, да?
   - Генератор.
   Кивнув, Юля еле слышно пробормотала:
   - Я так и подумала. Отпусти его, - обратилась она к Иксу.
   - Нет.
   - Но почему? Он ведь далеко, ты всё равно не можешь использовать его как генератор.
   - Зачем мне его отпускать?
   - Он умрёт! - отчаянно выкрикнула Юля. - Он же не сможет спать и умрёт!
   - Нет. Я слежу за ним. Он здоров и он спит. Люди будут долго поддерживать в нём жизнь.
   Юля закрыла глаза, и сердце её тяжело застучало.
   - Он ведь страдает, - сказала она тихо, - ему очень плохо.
   - Это не имеет значения.
   - Но зачем тебе это нужно? Почему ты не хочешь отпустить его, - безнадёжно спросила Юля, понимая, что Стас попал в этот кошмар надолго, возможно, навсегда. - Почему вообще именно Стас?
   - Он был единственным подходящим генератором. Физическое здоровье, возможность заставить уйти в подвал, наличие самого подвала, доступность для шнырков. Отличный вариант. Других таких нет. Мне надо знать, насколько эффективен человек в качестве генератора, и какое количество времени эта эффективность будет сохраняться. - Как всегда методично Икс ответил на все вопросы, правда, на этот раз в обратном порядке.
   - А если он начнёт умирать, ты отпустишь его?
   - Да. От живого намного больше пользы. Но он долго не умрёт. Я хочу знать, как долго.
   - То есть ты хочешь сказать, как долго этот твой генератор будет вырабатывать энергию, а когда он сломается, ты освободишь его, чтобы его починили, - Юля медленно произносила эти слова, по сути повторяя уже сказанное, но в полной мере уразуметь их не могла. - И ты его столкнул туда же, куда и меня?
   - Да.
   - Но как же так, я же в колодец падала, а он сидит и смотрит, как к нему ползёт мертвец. Или мне это показалось, или вообще неважно, что видишь?
   - Неважно. Он также вначале падал в колодец, все люди через это проходят, но времени у него было больше, чем у тебя, и теперь он видит это. Тебе не показалось.
   Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы успокоиться, Юля задала следующий вопрос:
   - То есть ты всё это видишь и чувствуешь?
   - Да.
   - Ты точно знаешь, что происходит с каждым человеком, кто попался тебе, - утвердительно сказала она.
   - Да.
   - И тебе всё равно? Тебе совершенно всё равно, что с ними происходит?
   - Да.
   - Ты же сам воспринимаешь всё это, всю эту боль, страх, как же тебе может быть всё равно?
   - Я воспринимаю, но не испытываю это.
   - Но ты же меняешься, поглощая чужие эмоции.
   - Это так, но непосредственное восприятие чужих эмоций и ощущений не вынуждает меня их испытывать.
   Юля кивнула.
   - Понятно, то есть такая вещь, как сопереживание, сочувствие, тебе недоступна.
   - Да.
   - И, соответственно, тебе люди абсолютно безразличны, да?
   После секундной паузы Икс ответил:
   - Не совсем так. Верховные исключение.
   - Да? А почему?
   - Связь Верховных со мною намного сильнее, чем у всех остальных.
   - Вот как? И что же ты к ним чувствуешь?
   - Ничего.
   Юля в недоумении нахмурилась.
   - И что это тогда значит? Они просто для тебя ценнее остальных, как более сложные и дорогие инструменты, которые тяжело будет быстро заменить?
   - Нет. Верховные являются для меня большим, чем просто инструментами.
   - Разве? Ты к ним не испытываешь никаких эмоций, но при этом выделяешь среди остальных, признавая их безусловно более высокую ценность. По-моему, разницы нет никакой в таком отношении.
   - Разница есть. Верховные являются мною в гораздо большей степени, чем остальные, при этом сохраняя наибольшую из всех самостоятельность.
   - Что? О чём ты говоришь? И да, лимит вопросов когда будет исчерпан?
   - Скорее всего, нескоро. Человек, к тому же добровольно присоединённый, всегда был самой ценной жертвой.
   - Понятно, - глухо сказала Юля. - Хорошо. Так что насчёт Верховных?
   - В отличие от обычного жреца, который после установления связи со мною просто начинает воспринимать эту сторону мира, тот, кто становится Верховным, получает возможность непосредственного слияния со мною в любой момент и в любом месте без необходимости оставлять своё тело. Также, в отличие от остальных людей, какой-либо контроль над Верховным недопустим.
   - Каким образом это происходит?
   - Ответа на этот вопрос пока для тебя не будет. Его получает только Второй в момент становления Верховным.
   - Понятно. Ну, тогда ответь на такой вопрос - как же тогда ты всё же к ним относишься?
   - У меня нет ответа на этот вопрос.
   - То есть ты просто не знаешь его?
   - Да.
   - Хорошо. А животные? Также полное безразличие, что и к людям?
   - Да.
   - А есть ли хоть что-нибудь, к чему ты не относишься не так, что тебя волнует?
   - Любая эмоция?
   - Что угодно. И да, если можно, ответ не словами, а восприятием этой эмоции.
   - Солнце! - этот ответ Юля не услышала, как обычно, в голове. Это была раскалённая добела вспышка ярости, дикой, бешеной злобы и безумного страха. Юля поёжилась.
   - Ой-ой-ой, впечатляет. Всегда?
   - Что всегда?
   - Всегда ты ненавидел Солнце, сколько себя помнишь? - Юля задавала эти вопросы, не понимая, зачем она вообще спрашивает об этом.
   - Нет, - в голосе послышалось лёгкое удивление.
   "Что-то он стал часто удивляться" - подумала Юля.
   - Раньше был только страх.
   - А когда появились ярость и ненависть? - разговор стал её затягивать.
   Икс надолго замолчал.
   - Впервые вскоре после того, как пришли люди. До этого был только страх.
   - Любопытно, - пробормотала Юля, - и весьма. Но они, люди, не ненавидели ведь Солнце, никто из них?
   - Нет.
   - И тем не менее, начав присоединять их, ты к своему страху добавил ненависть и стремление уничтожить. Это так? Ты думал об уничтожении Солнца до этого?
   - Нет.
   - Да-а, - протянула Юля, - что-то в этом есть. Слушай! - воскликнула она, осенённая неожиданной мыслью, - ты же невидим для людей, так почему Золотой Змей? Украшения эти обязательные - змея, свернувшаяся спиралью в форме диска, откуда вообще это взялось?
   - Анойгонтес портес говорили, что это я. Золотой диск. Свернувшаяся змея.
   - И что, неужели они говорили правду?
   - Да. Это было несомненно. Они верили в то, что говорили.
   - То есть ты хочешь сказать, эти всеведущие "открыватели" были в этом убеждены? Именно в том, что ты золотой диск и, одновременно, золотая змея?
   - Да.
   - Любопытно, зачем они вообще это говорили, тебе они могли бы просто ничего не сказать, а беглецам навешать любую лапшу на уши - тем было бы без разницы.
   Хотя это и не было вопросом, но Икс сказал:
   - Я не знаю, зачем, но утверждаю - всё это было очень важно для них. И несомненно.
   - И украшения?
   - Да.
   - Но для чего? Какой в них смысл? Общаться с тобой можно и без них, а Верховный утверждал, что они необходимы для связи.
   - Он не знал, никто из Верховных никогда не спрашивал об этом. Для связи со мной они не нужны, но в них хранится часть энергии человека. Во многом за счёт них Верховный смог не умереть целиком.
   - А открыватели об этом знали?
   - Да.
   - А почему не сказали первому Верховному?
   - Не знаю. Но о важности украшений они ему говорили.
   - Да, я помню. А кстати, к чему была вся эта театральщина - руки резать, камень кровью заливать?
   - Это было необходимо. После смерти человек может сохранить лишь незначительное количество энергии, и поэтому Верховным и мною было сделано всё, чтобы он смог выполнить свою задачу.
   - Понятно. Ты можешь подробно объяснить, для чего был нужен каждый элемент ваших действий?
   - Вопрос недостаточно конкретен.
   - Хорошо, я просто буду спрашивать по пунктам. Почему Верховному было необходимо умереть вне тебя?
   - Я не могу самостоятельно войти в сознание человека, не связанного со мною, для этого мне необходим другой человек, который сможет предоставить эту связь. Верховный, умерший во мне, став целиком частью меня, потерял бы эту способность. Только смерть вне меня могла позволить ему остаться полноценным жрецом и как помогать мне связаться с другим человеком, так и проникать в него самостоятельно.
   - Ясно. А руки зачем резать?
   - Это служило двум целям: первая - обескровить тело для упрощения его сохранности мною. Максимально сохранённое тело позволило оставить слабую связь между нами.
   - Насколько слабую?
   - Верховный мог ощущать моё присутствие, я - читать его мысли.
   - Так поэтому он считал, что ты ещё находишься в болоте?
   - Да.
   - Понятно. А как же вы друг с другом договаривались по поводу потенциальных жрецов, если Верховный не мог с тобой общаться?
   - Не совсем так. Проникая в человека, Верховный мог брать из него то, что связано с ним и со мною.
   Нахмурившись, Юля спросила:
   - Я не совсем поняла, что означает "брать то, что связано с ним и со мною"?
   Икс ответил не сразу.
   - Это проще показать, чем объяснить, - заговорил он наконец. - Маша ещё не спит, а ночью, если хочешь, могу показать.
   - Не думаю, что мне хочется без спроса влезать в постороннего живого человека. Попробуем так: я правильно понимаю - в человеке, с которым ты связываешься, остаётся какая-то информация о тебе, но только та, которая связана непосредственно с ним, и именно её Верховный брал?
   - В целом да.
   - То есть, выражаясь языком телевидения, ты его читал в прямом эфире и в полном объёме, а он тебя в записи и ограниченно. Хорошо, а вторая цель?
   - Моей задачей было привести к камню того, кто мог стать жрецом. У Верховного не хватило бы для этого сил. Кровь была необходима для моей связи с камнем.
   - То есть мой интерес к тому валуну, что закрывал вход в пещеру, - хмуро спросила Юля, - был вызван тобой? Для того чтобы Верховный смог добраться до меня?
   - Во многом.
   Юля помолчала немного.
   - Ладно, оставим это. А зачем вам этот камень вообще понадобился? По-моему, вы прекрасно и без него бы обошлись.
   - Это не так. Во-первых, камень приводил непосредственно к телу Верховного, во-вторых, он был ещё одним, пусть и очень небольшим, источником энергии для него, в-третьих, даже в деревне были те, кто сомневался в истинности того, что видят во сне. Привлечение ко мне стороннего человека, не видевшего своими глазами и не во сне тело и камень с надписью, потребовало бы такое количество энергии, какого у Верховного не было.
   - Ясно. А каким образом сам факт обнаружения камня означал заключение договора? Ведь это же произвол какой-то.
   - Это не совсем так. Договор не заключался, но Верховный мог потратить свои силы только на одного человека, не связанного кровью, поэтому нельзя было позволить пришедшему уйти просто так.
   - Получается, вы с Верховным изначально предполагали вероятность того, что следующий жрец будет сотрудничать с тобой против своей воли?
   - Да.
   - Но почему же тогда я? Ведь был этот Решающий, Валера, почему не он? Ведь он сотрудничал с тобой с полной самоотдачей.
   - Нет. При общении с ним приходилось постоянно соблюдать осторожность, иначе он стал бы бесполезен. Он считал, что служит Великой Матери Симаргл. Мне он не стал бы служить даже под угрозой вечных мук.
   - Так вот почему, - быстро спросила Юля, - тебе понадобилось, чтобы первые несколько тысяч людей были присоединены подобным образом? Иначе Решающий просто отказался бы тебе подчиниться, ведь он был против убийств и считал, что Великая Мать Симаргл по определению не может требовать от него убивать других людей?
   - Да. Кроме того, действующему жрецу необходимы все знания, которыми располагают предыдущие Верховные, и возможность связи с ними любой момент.
   - Зачем? Ты же мог сам сообщить ему всё, что надо.
   - Это так. Я имею доступ ко всем этим знаниям, но я не могу мыслить так, как мыслит каждый из Верховных. Даже после смерти они сохраняют максимально возможную для существ, лишённых тела, самостоятельность. Решающий не имел возможности связи с ними и не мог являться полноценным жрецом, поэтому был необходим тот, кто мог со временем стать таковым. На тебя обратил внимание Верховный в первый раз тогда, когда вы вместе со Стасом зашли на болото, и ты после ранения Стаса взяла на себя руководство. Затем в тот день, когда вы поднялись на холм, и ты проявила готовность защищаться, снова взяв на себя управление ситуацией. С того времени он отслеживал твои действия и неоднократно проникал в твои сны.
   - Да? - Юля угрюмо смотрела перед собой, - а меня, ясное дело, спрашивать было не надо. И какого же чёрта ты тогда несколько раз пытался нас с Егором убить, если вы ещё тогда с Верховным решили втащить нас в это?
   - Решение было принято не сразу. К будущему жрецу предъявляются особые требования, и только тот, кто им соответствует, может быть посвящён. Жрец должен сохранять холодную голову при любых обстоятельствах, невзирая ни на что. Неужели ты веришь в то, что меня действительно можно было бы остановить вашими приказами? Тебя проверяли. Той ночью на поле была последняя проверка: либо ты окажешься подходящим кандидатом, либо потеряешь самоконтроль и присоединишься ко мне. А на болоте существовала вероятность получить твою кровь, что было бы крайне желательно как для Верховного, так и для меня.
   - Зашибись. - Юля потёрла лицо. - Просто нет слов, одни эмоции. Ладно, пока забудем об этом. А Решающий, ведь он же не был Верховным? Но он мог общаться с тобой напрямую.
   - Верховным он не мог стать, но возможность слияния он должен был получить. После проведённых проверок мы решили, что так будет лучше. Получая возможность общаться со мной напрямую, он становился намного эффективнее.
   - Ясно. А все эти случаи - то, что вселялось в Андрея, Феньку, Алтая, капли крови, идущая капля и всё остальное - тоже твои проверки?
   - Нет.
   - Кто это делал?
   - Не знаю.
   - Не знаешь. Ну ладно. Ты сам говоришь, что у Верховного было мало сил, и при этом он то к своим сородичам во сне являлся, то к священнику, с Решающим должен был связываться, со мной, так на что же у него хватало сил?
   - Проникать в сон к любому человеку для Верховного жреца не составляет никаких проблем. При необходимости он может и надолго остаться в человеке даже после пробуждения того, это одно из умений Верховного. Одной из причин столь долгого активного существования Верховного без тела при сохранении полноценного сознания было его обитание сначала в священнике, а затем в Решающем.
   Юля вздрогнула.
   - Что? Все эти десять лет священник был обиталищем мёртвого Верховного и даже не догадывался об этом?
   - Он чувствовал нервозность, но не понимал, что его беспокоит. У Верховного не было намерения заявлять о своём присутствии. Человек, в котором находится Верховный, не имеет значения, связан он со мной кровью или нет, может носить в себе его всю жизнь и не знать об этом, просто у связанных кровью выше чувствительность к этому. Для самого Верховного наличие у носителя связи через кровь имеет намного большее значение - только с такими он может вступать в полноценное общение, практически не тратя энергию. Прямое общение с тем, кто не связан со мною кровью, забирает очень много сил. Именно поэтому Верховный, прежде чем вступить в подобное общение, должен был либо связать нужного человека со мной кровью, либо быть уверен в избраннике.
   - Ну да, он говорил, что истощил свою энергию, пытаясь связаться со мной. Ну а как со священником - он же не был связан с тобой кровью, а Верховный общался с ним?
   - Был. Ещё при жизни Верховного один из людей по моему приказу принёс мне кровь священника.
   - Вот как, - Юля покачала головой, - со всех сторон его обложили. Получается, Решающий был недалёк от истины, когда говорил, что прошёл посвящение кровью на болоте?
   - Да. Его кровь удалось взять.
   - А Стас?
   - Также.
   - Ну и почему ему не предложили стать жрецом? Он-то чем не подошёл?
   - Мы наблюдали за ним и выяснили, что он был полностью непригоден, несмотря на создаваемую им видимость. Жрец должен отвечать нескольким критериям, в число которых входит врождённое умение быть лидером и повышенная психологическая устойчивость. Стас не соответствовал ни одному, ни другому. Он хотел быть лидером, не являясь им по сути, а для жреца нужно умение, стремление же не обязательно, и он легко ломался, он не был надёжен.
   - Понятно, поэтому он просто был определён в жертвы. Кстати, а Верховный, он, получается, де-факто и сейчас остаётся действующим Верховным, хотя уже присоединился к тебе?
   - Да.
   - И ты также консультируешься с ним, как и раньше?
   - Пока в этом не было необходимости.
   - Но будешь это делать, - утвердительно сказала Юля, - и что-то подсказывает мне, что в спорных ситуациях именно его слово будет последним, а не моё или Егора.
   - Да.
   - А этот несуществующий пока ещё преемник, кто должен будет им заниматься?
   - Это зависит от того, когда он появится. Верховный сложит с себя полномочия, как только сочтёт, что кто-то из вас полностью готов занять его место.
   Юля кивнула.
   - Да, я помню, он говорил об этом. А с первым Верховным было то же самое, что и сейчас с нами?
   - Нет. Анойгонтес Портес были изолированы от меня и не могли выполнять эти функции. Он был действующим Верховным с самого начала.
   Юля, напряжённо размышляя, уставилась в землю. Её мысли при этих словах моментально вернулись к теме, которая не давала ей покоя с того момента, как она узнала об Анойгонтес портес больше. Несмотря на то, что Егору Юля заявила, что об "открывателях" им надо забыть, сделать это она так и не смогла.
   - Изолированы, естественно, - зашептала она, - какой же информацией они обладали, что её необходимо было так тщательно прятать? Украшения эти, символика странная, до чего же всё это непонятно, мы же видели тебя, мы были тобой, у тебя нет формы и ты не золотой, а тёмный. Почему золотой диск - это ты? - Юля закусила губу, помолчала и забормотала снова, - тёмный, медленный, связан с водой и землёй, не имеющий формы, а был совсем другим, изменился. Каким? Быстрым, светлым. Огонь и воздух, стремительный полёт, восторг, красно-жёлтое ощущение, золотой диск... - Юля застыла с раскрытым ртом, глядя прямо перед собой безумным взглядом. Мысль, обрушившаяся на неё, была нелепой, чудовищной, просто невозможной, но, судя по всему, она была также и абсолютно истинной.
   - Икс! - сказала она, изумляясь своим же словам, - ты сам Солнце! Ты его часть. Ты ненавидишь своего создателя!
   Эти слова вполне могли оказаться для неё последними в жизни. Та вспышка ярости и страха - ответ на вопрос, что его волнует, была ничем по сравнению с тем, что произошло сейчас. Бешеная, сошедшая с ума стихия, сметающая всё на своём пути, бушевала вокруг. Призрачный мир полностью оправдал своё название - в нём разом не осталось ничего определённого. Фиолетовые вспышки и искры, полыхание пламени, громадные яростные водовороты, всасывающие друг друга, мгновенно возникающие и мгновенно исчезающие. Рёв, скрежет, страшный грохот, переходящий в цвет, цвет, обретающий форму и форма, становящаяся звуком. Вокруг торжествовал хаос, хохотал, сокрушая всё, порождённый взбесившейся стихией. И в эпицентре - одинокая человеческая фигурка, истерзанная, на грани того, чтобы быть разорванной в клочья.
   Постепенно лютое бешенство начало стихать, останавливаемое необходимостью беречь энергию. Мир вокруг из олицетворённого безумия стал превращаться в привычную картину поля, освещённого сероватым светом. Кое-где по нему ещё пробегали судороги ярости, но недолго - Икс обретал над собой контроль.
   Юля этого не видела. Она лежала с широко открытыми, но совершенно бессмысленными глазами, балансируя на тонкой грани распада и безумия или смерти и возвращения рассудка, практически исчезнувшего за время царства хаоса. Прошло несколько минут и в глазах её стало появляться выражение. Юля зашевелилась и с огромным трудом, очень медленно села и сжала голову руками.
   Раздался бесстрастный, лишённый выражения голос:
   - Это ничего не меняет. Либо Солнце уничтожит меня, либо я уничтожу Солнце.
   Юля подняла голову. Она попыталась что-то сказать, но голос не повиновался ей. Судорожно втянув воздух сквозь сжатые зубы, она яростно потрясла головой. Туман, колышущийся внутри черепа, и отчаянный звон в ушах стали исчезать. Юля сделала ещё одну попытку заговорить, и на этот раз успешную.
   - Кто бы мог подумать, - хрипло прошептала она, испытывая эмоции, природу которых сама не могла толком понять, - и у богов бывают свои боги!
   - Солнце не бог для меня!
   - Знаю, ты не лжёшь, не можешь, но поверь мне, - Юля усмехнулась, - ты ошибаешься. Ты был богом для огромного количества людей и хочешь стать богом для всех. Ты знаешь, что это такое - быть богом, тебя этому научили люди. Да, формально, Солнце не является для тебя богом, оно и есть ты, но в тебе слишком много человеческого и ты знаешь, что такое поклонение богам. Для тебя Солнце - бог. - Юля снова усмехнулась. - Сам подумай, если не так, то откуда такая ярость? Ты ведь сам сказал - было врагом, врагом и осталось, ничего же не изменилось, так из-за чего, спрашивается, было так кипятиться?
   На этот раз тишина воцарилась очень надолго. Юля, подумав, легла опять на землю, чувствуя, что сил у неё маловато. Она почти отключилась, когда рядом с ней возник Егор. Перекатив голову набок, Юля посмотрела на брата.
   Увидев сестру лежащей с закрытыми глазами, в первую секунду Егор подумал, что она умерла. Но движение головы, раскрытые глаза и взгляд, устремлённый на него, убедили его в обратном. От внезапного облегчения у него подкосились ноги, и он грузно рухнул на траву рядом с Юлей.
   - Ты жива, слава богу! - прошептал Егор.
   - Какому? - вяло, но цинично пошутила Юля.
   Егор непонимающе посмотрел на неё. Юля, не поднимаясь с земли, пожала плечами.
   - Икс узнал, что он - порождение Солнца.
   Резко подавшись вперёд, Егор ошеломлённо выдохнул:
   - Что?
   - Порождение Солнца, - терпеливо повторила Юля. - Сейчас он определяет, может ли он считать Солнце своим богом или нет.
   - Да, могу, - настолько неожиданно раздался голос, что Мангусты вздрогнули. - Могу и считаю. Но повторяю - это ничего не меняет.
   Юля, усевшись, покачала головой.
   - Это что-то невообразимое: Икс и Солнце - одно и то же. Невозможно представить.
   Егор, слишком ошеломлённый, не ответил. Он делал попытки совместить то, что знал об Иксе и о Солнце и раз за разом терпел неудачу.
   - Икс, - позвала снова Юля, - я давно хотела спросить, когда ты присоединяешь кого-нибудь, чем из того, что присоединённый обладал, ты можешь пользоваться.
   - У добровольных - память и предсмертные ощущения. У остальных только предсмертные ощущения.
   - Это эмоции? И чем их больше, тем ты сильнее?
   - Да.
   - А те, - спросил Егор, - из деревни, кто на болото уходил, они как? Они же и добровольно и по принуждению одновременно шли.
   - Это не добровольно присоединённые. Они входят в меня на других условиях, сохраняя много меньшее, чем могли бы, войдя добровольно. Перед смертью сознание им возвращалось, и их восприятие после смерти зависело от того, насколько они понимали, что умирают. Те, кто понимал, умирали полностью, те, кто считал, что спит, продолжали свой сон во мне.
   Мангустам стало жутко. Они очень ярко и живо представили, как человек, вечером лёгший в свою кровать, считая, что ему приснился кошмар, открывает глаза и видит вокруг страшное Проклятое болото, ночь, а ноги его увязли в трясине и уже не выбраться. Подавленная этой картиной, Юля глухо спросила:
   - Хотя бы хороший?
   - Кто как.
   Юля помолчала.
   - Получается так - кто в тебя, так сказать, не верит, тот умирает насовсем, не сохраняя даже этих жалких остатков сознания, а кто идёт к тебе с верой, получает то, за чем идёт.
   - Да. Но я чувствую твои страх и отвращение. Почему? Никто из тех, кто знал об этом, не испытывали подобных эмоций.
   - Да потому что это и страшно и отвратительно. Ты существуешь, но тебя нет. Ты придумываешь себе прекрасный мир, по старой памяти, но не имеешь ни воли, ни нормального сознания, чтобы понять, что видишь, задуматься, зачем ты что-то делаешь. И ни единого шанса когда-либо изменить это, потому что тебя, собственно говоря, вообще нет. Что толку видеть самый лучший сон, если ты не можешь действовать осознанно? Просто смотреть интересные картинки, как ребёнок книжку, да? Полностью зависеть от чужой воли и чужого сознания, практически не имея собственных - хочешь сказать, что это хорошо?
   - Но вы, люди, все так живёте. Ты приходила на болото, слыша мой зов, но думала, что идёшь по своей воле.
   - Но я же не ныряла в трясину!
   - Потому что у меня ещё недостаточно для этого силы. Было бы больше - нырнула с восторгом, считая, что хочешь этого сама. Сила моя будет увеличена очень скоро. Любой человек, живой или мёртвый, станет делать то, что нужно мне, считая, что действует по своей воле. В чём разница?
   - Разница есть, - отозвалась Юля, - пока я живу, у меня есть шанс узнать, в какой степени мои действия управляются моей волей и моим сознанием, а в какой - нет. В тебе этого шанса нет.
   - Шанс ничтожно мал.
   Юля пожала плечами.
   - Это неважно. Он есть, и это главное. И да! - внезапно воскликнула она, - ты - часть Солнца, и та сила, те возможности, которыми ты обладаешь, по всей видимости, от него. Представь, ты добровольно приходишь к Солнцу и начинаешь видеть свой прекрасный сон. Ты хочешь этого?
   На этот раз молчание было самым длительным. Очень нескоро последовал короткий ответ:
   - Нет.
   - Вот и я о том же. Собственная жизнь, возможность развития, открытия чего-то принципиально нового в обмен на, в любом случае, убогие и ограниченные фантазии и бесконечное пережёвывание прошлого. А будущего нет и никогда больше не будет. Неравноценный обмен. Это точно - чечевичная похлёбка за право первородства.
   Егор, долгое время сидевший молча, тихо обратился к сестре:
   - Юль, мне надо уходить. Я после того, что произошло, очень за тебя испугался, а единственное место, где я мог закрыться, был общественный туалет. Сама понимаешь, времени прошло много, неизвестно, как там моё тело.
   Юля кивнула.
   - Хорошо, мы уходим. Вернёшься в себя, позвони. До встречи, Икс, твоя информация будет скоро готова.
   - Буду ждать.
  
   Ярко-жёлтый жаркий день, шумное и частое дыхание собак, лежащих рядом. Юля открыла глаза, затем сощурилась и посмотрела на Солнце, слепящее даже через ветви и листья старой яблони.
   - Невероятно, - пробормотала она, садясь, - просто невозможно поверить.
   Зазвонил телефон. Юля бросила взгляд на экран и нажала на кнопку ответа.
   - Вовремя успел, хотели уже дверь ломать, - сообщил Егор, - пришлось соврать, что перенапрягся и потерял сознание, но вроде всё обошлось.
   - Да, Егор, - заметила Юля, - уже в который раз обращаю внимание - врёшь ты виртуозно. Ни слова лжи, а смысл совсем другой. Ну ладно, если ты не возражаешь, я потащусь спать, а то что-то мне совсем паршиво. Вечером созвонимся, возможно.
   - Пока, - ответил Егор и дал отбой.
  
   Вечером созвониться не удалось. Несмотря на то, что Юля боялась, что заснуть не сможет, вырубилась она основательно. Почти сутки прошли, прежде чем лютый сосущий голод разбудил её и вытащил из кровати.
   На кухне, вяло жуя бутерброд и следя за тем, как готовится омлет, Юля размышляла, что делать со Стасом. И вывод напрашивался единственный и крайне неутешительный - забыть. Выбросить из головы, как если бы его и не существовало вовсе. Просто очередной кошмарный сон Икса.
   Мрачно покачав головой в ответ своим мыслям, Юля поднялась со стула и стала выкладывать омлет на тарелку. Первый кусок, расположившийся на вилке, был уже готов отправиться в рот, но тут раздался звонок. Тяжело вздохнув - съеденный бутерброд только раздразнил голод, сделав его совершенно невыносимым, Юля положила вилку на тарелку и нажала на кнопку.
   - Да? - с некоторым раздражением спросила она.
   - Это я, - отозвался Егор, - просто хотел узнать, как ты там. А то времени уже столько прошло, а ты всё не звонишь, мало ли что.
   - Я в порядке, просто спала, только что проснулась, - объяснила Юля и, подумав, всё же принялась за еду.
   - Ага, я так и решил, поэтому и не стал тебе звонить вчера. - Чуть изменившимся тоном, нерешительно, Егор продолжил, - слушай, а ты и в самом деле в порядке после вчерашнего?
   - Как это ни удивительно, - задумчиво отозвалась сестра, - да. Если не считать того, что я не рискую поворачиваться к двери кладовки спиной, то в остальном, как если бы ничего и не было. Только настроение какое-то странное.
   - Это какое? - подозрительно спросил Егор.
   - Знаешь, это как выходишь в знакомое место из незнакомого. Ты внезапно понимаешь, где находишься и всё такое же, как обычно, но в то же время нет. Вот и у меня так сейчас. Всё то же самое и при этом другое.
   - Да, я тебя понимаю, у самого так же. В голове не укладывается, что Икс - часть Солнца. Дикость какая-то. - Егор помолчал немного, а потом с опаской спросил, - ты с врачами в подвал спускалась?
   По лицу Юли пробежала мгновенная судорога.
   - Нет, - резко ответила она. - Я им подробно объяснила и предупредила, что лампа перегорела. - В голосе её послышался сарказм. - Они решили вначале, что перед ними просто истеричная девица, - Юля усмехнулась, - с какой снисходительной жалостью они на меня смотрели. Пока сами туда не спустились. Да-а, - задумчиво протянула она, - из дома они выходили с совсем другими лицами. И вот ещё что, Егор, Стаса так основательно высасывали шнырки, никогда раньше я не видела их так много в одной точке. И, - Юля на мгновение запнулась, - я прекрасно понимаю, что они меня не тронут, но сама мысль, что они уже забираются так далеко, да ещё спокойно могут бродить по дому...
   - Да, это очень плохо, а мы даже толком людей предупредить не можем. Тебе же я могу посоветовать одно - ради собственного спокойствия спи не ниже второго этажа, да и вообще постарайся ночью одна не находиться на уровне земли, пусть даже мы и уверены, что для нас шнырки безопасны.
   Сестра задумчиво кивнула.
   - Ты прав, это очень хороший совет, я не стану шляться по ночам внизу, а что касается людей в деревне, - она вздохнула, - будем надеяться, что не в интересах Икса, во-первых, запугивать сейчас людей, а во-вторых, сушь стоит лютая, и у шнырков мало возможностей для действия.
   - Юль, - тихо спросил Егор, - а как быть со Стасом?
   - Никак. Мы ничего, подчёркиваю, ничего не можем сделать. Даже если мы каким-то чудом доберёмся до него и сможем вытащить оттуда, Икс с лёгкостью столкнёт его обратно. Так что никак.
   Егор тяжело, с трудом выговаривая слова, сказал:
   - Значит, забыть? Просто забыть и всё, как страшный сон?
   Юля удивлённо покачала головой.
   - Ты сейчас озвучил мои мысли. Сам об этом думал?
   - Да.
   Юля вздохнула.
   - Вот и всё. Страшный сон. Отныне предлагаю разговоры о Стасе считать запретными. Табу.
  
   Солнце медленно сползало к горизонту, и дневная жара постепенно стихала, превращаясь просто в ровное тепло. Идя с собаками по хорошо знакомому месту, Юля погрузилась в собственные мысли, едва следя за дорогой. Маршрут прогулки был определён ещё дома - не собираясь гулять сегодня долго, Юля намеревалась дойти до первой же развилки и повернуть домой. Из задумчивости её вывел телефонный звонок. Звонил брат.
   - Привет. Во-первых, - с места в карьер заговорил он, - мелкая пакость у нас в общаге случилась - трубу прорвало наверху, и мою кровать залило водой. - Егор рассмеялся. - Там до сих пор капает, так что пришлось из двух односпальных кроватей сделать одну двуспальную. Будет у нас сегодня с Лёшкой супружеское ложе!
   Юля с улыбкой поинтересовалась:
   - Зачем же вплотную было сдвигать? Признавайся, давно этого хотел, а сейчас воспользовался возможностью. Может, ты и трубы ещё сам лопнул?
   - Да тьфу на тебя, - фыркнул брат, - места у нас очень мало. Если кровать в любом другом поставить - пройти будет негде. Но это я так, просто к слову пришлось. - Голос его стал серьёзным. - Понимаешь, я сейчас на улице, возвращаюсь в общагу и решил срезать путь через овраг. Тут слегка болотисто и ручей протекает, но есть мостик. Круг срезается километра в два. Так вот, я уже десять минут хожу взад-назад и мостика не нахожу.
   Юля нахмурилась.
   - А к нему что, тропинки нет? - поинтересовалась она после небольшой паузы.
   - То-то и оно-то, что есть. Но не сейчас. Вообще-то, там и деревья расходятся, и тропинка есть и мост, но я ничего не могу сейчас найти. Я уже раз двадцать прошёл от того места, где ручей разливается, до почти конца оврага. Ничего нет. - Егор чертыхнулся и послышался треск. - Попробую подойти непосредственно к ручью, насколько смогу, и осмотрюсь там.
   Юля тревожно попросила:
   - Только осторожно, Егор, хорошо? Не хватало ещё, чтобы ты там увяз.
   - Я осторожно, - тяжело дыша, пробормотал брат, - чёрт, ноги вязнут...
   - Егор! - в панике закричала Юля, - выбирайся обратно немедленно!
   - Попытаюсь, - откликнулся он, - ничего себе! Подожди немного, я телефон уберу, мне две руки нужны.
   Остановившись, Юля напряжённо ждала, когда Егор заговорит вновь.
   - Всё, вылез! - сообщил наконец брат, и Юля облегчённо выдохнула. - Ну и болото здесь! Ручей - одно название, а берега топкие, как заразы. Едва кроссовки не потерял. Как ты думаешь, попробовать ещё поискать мостик или идти в обход?
   Не раздумывая, Юля решительно сказала:
   - Попробуй найти, только трубку не клади и лезть туда не надо.
   - И не собираюсь! - искренне ответил Егор.
   Ещё около десяти минут он пытался найти сбежавший мостик, но в конце концов был вынужден признать поражение.
   - Его нет, - мрачно сказал Егор, - придётся обходить.
   - Может, его по какой-то причине убрали?
   Егор насмешливо фыркнул:
   - Ага, и тропинку заодно прихватили! Тропинки-то тоже нет, - задумчиво проговорил он, - значит, не только в этом чёртовом мостике дело. Ладно, давай прощаться, а то рука уже отвалилась.
   - Давай.
   Юля убрала телефон, озадаченная исчезновением мостика, и вдруг сообразила, что сама она, увлечённая разговором, не заметила поворота, успев уже добраться до земляничной поляны с роскошным пнём, стоящим в центре неё, и которая находилась в нескольких сотнях метров за развилкой. Обругав себя за невнимательность, Юля развернулась и пошла обратно, внимательно глядя влево.
   Она прошла уже не менее полутора километров, но развилки не было. Усевшись на бревно, то самое, через которое она когда-то пыталась перетащить совсем маленьких Ангару и Алтая, Юля глубоко задумалась. Упавшее дерево, на котором она сидела сейчас, находилось перед развилкой, поляна с мшистым, поросшим берёзками и сосенками пнём - за ним. Но самого поворота не было. Либо он исчез, либо она его проморгала, думая, что смотрит внимательно.
   Поднявшись на ноги, Юля отправилась обратно, к немалому удивлению собак, решительно не понимающих, чем вызвана столь странная прогулка. Юля неотрывно смотрела вбок. Тропинки не было. Ни через двести метров, ни через пятьсот, ни через полтора километра.
   Вот уже снова поляна и пень - прекрасно знакомые, исхоженные многократно места, но поворота Юля найти не могла. Она снова развернулась и отправилась обратно, очень медленно, всматриваясь в каждое дерево, в каждый просвет. Результат был тем же, то есть нулевым. Поворот исчез.
  
   На следующий день Егор приехал, пока Юля ещё спала. Будить её он не стал, хотя и очень хотелось. Чтобы не действовать себе на нервы, он взял книгу и ушёл на улицу, где и устроился с комфортом в обнимку с собаками.
   Он успел прочитать не одну страницу, прежде чем увидел сестру, идущую к нему.
   - А я спускаюсь вниз, а тут сумка твоя стоит! - весело сказала Юля, подходя к брату и садясь рядом с ним на траву. - Привет.
   Егор кивнул и отложил книгу в сторону.
   - Ага. Я уже давно здесь, сижу, тебя жду. Из дома, вот, пришлось сбежать, до того тебя разбудить хотелось.
   Сестра с изумлением посмотрела на него.
   - Откуда такие садистские замашки? Ты вроде бы раньше не отличался.
   Егор лёг на спину и закинул руки за голову, глядя на игру солнечных пятен и теней в лабиринте веток и листьев яблони.
   - Очередная встреча была, - спокойно сообщил он.
   - С кем?
   - Да с тем, кто, похоже, в этой комнате обитает. Помнишь, я вчера говорил, что кровати пришлось сдвинуть?
   - Ну?
   - Ну вот, я лёг последний, когда все уже спали. Я и сам уже начал засыпать, но ещё не до конца. Строго говоря, почти совсем не спал. Тут чувствую - кто-то рядом. Этот кто-то наклоняется надо мной, причём я и вижу и не вижу это одновременно, и трясёт за торчащие согнутые коленки соседа, Лёшку, говоря: "Почему ты ещё не спишь?" Я в панике подскакиваю на кровати - никого. Что особенно любопытно, - заметил Егор, - Лёшка, к которому была обращена эта фраза, спал сном младенца. Он даже от этой тряски не проснулся.
   Юля фыркнула, улыбаясь, и в шутку предложила:
   - А ты ему в следующий раз, когда там окажешься, блюдечко с молоком поставь и кусок чёрного хлеба положи.
   - А-а, всё того водяного мне припоминаешь, думаешь сейчас я о домовом говорю? - неодобрительно покачав головой, сказал Егор. - Скажи мне, пожалуйста, а в чём я с водяным был не прав? Как ни крути, в том болоте жил его хозяин, причём, заметь, жил в воде. И жертвы именно ему приносили, как и всем таким водяным. Ну, что возразишь?
   Юля вскинула руки вверх, сдаваясь, и серьёзно ответила:
   - Возразить нечего. Прости, Егор, это я неудачно пошутила. А если честно, я просто не знаю, что там у тебя происходит. Я могу предположить только, что то, что там обитает, имеет ограниченную силу воздействия. Он может вмешиваться в твои сны...
   - Не только сны! - быстро перебил Егор.
   - Да, не только, просто я не знаю, как назвать все эти твои состояния одним словом, - извиняясь, поправилась Юля, - так вот, может вмешиваться только тогда, когда ты там. Не полтергейст, так сказать, который может перемещаться вслед за человеком. По всей видимости, этот пятый обитатель вашей комнаты связан с местом неразрывно.
   Егор кивнул, соглашаясь:
   - Вроде Верховного жреца.
   - Ну да, что-то вроде, только у того сил было побольше. Он мог до меня добраться даже на расстоянии, а уж на своём месте был полновластным хозяином положения, да и к тому же точно знал, чего хотел. - Юля пожала плечами с гримасой недоумения на лице. - А твой, похоже, сам не знает, что ему надо. Быть может, он вообще ничего не знает и не понимает, чистый автомат, но обладающий паранормальными способностями.
   Егор задумался.
   - Может быть, и так, а может, и нет, - заговорил он с сомнением, - действия его, похоже, и в самом деле были бессмысленными, но он точно знал, что я здесь, он реагировал именно на моё присутствие.
   Юля пожала плечами:
   - И что с того? Этого мало, какой-нибудь детектор движения тоже будет реагировать на твоё присутствие, а толку? Если не понимаешь, что делаешь и зачем, пользы от этого, если всё равно ведёшь себя как автомат.
   Какое-то время Мангусты сидели тихо, просто глядя перед собой, а затем Юля прервала молчание:
   - Кстати, забыла рассказать, когда я вчера гуляла, у меня же тропинка потерялась... - и вдруг застыла с открытым ртом. - О-бал-деть! Ведь и у тебя было то же самое вчера, а я напрочь забыла об этом!
   - А что произошло-то? - с любопытством спросил Егор.
   - Да говорю же, и у меня вчера тропинка пропала, сразу после того, как я закончила говорить с тобой, а я о тебе даже и не вспомнила, только сейчас, когда начала говорить об этом, вспомнила. С ума сойти! Не знаю, чему больше удивляться - тому, что она пропала, или тому, что я о тебе и не подумала, - растерянно проговорила Юля.
   - Да, здорово, ничего не скажешь, - сказал Егор, - и странное совпадение, что это случилось в один день.
   - Совпадение? - Юля покачала головой. - Ой ли. Видимо есть что-то в определённых днях, что провоцирует подобное. Как, например, тогда в лагере, когда санки сами поехали.
   - Возможно.
   Егор поднялся и подошёл к яблоне. Не садясь, он прислонился к ней спиной, скрывшись наполовину за свисающими ветвями и листьями.
   - Не могу поверить в то, что Икс - часть Солнца, - заговорил он неожиданно. - Посмотри, - Егор указал рукой вверх, - Солнце и Икс. Мы его видели, больше того, мы им были - что между ними общего? Они же совсем разные.
   - Не разные, мелкий, - противоположные. На одной прямой, просто с разных сторон. Ты же почувствовал реакцию Икса, когда он услышал об этом?
   Егор, вздрогнув, кивнул.
   - А я там вообще была почти за гранью смерти. Что заставило меня вернуться обратно, понятия не имею. Такая реакция могла объясняться только одним - всё это время Икс знал, кем он является, просто знание было очень слабым, знанием того существа, которым он был до того, как попал в ловушку. - Юля обхватила колени руками. - Я представляю, дело было так... - она нахмурилась и дёрнула головой. - Нет, мелкий, "я представляю" - это неправильно. Дело действительно было так. Ведь почему Икс так бушевал - он всё вспомнил, потому и пришёл в такую ярость. А меня там в этот момент почти не было. Меня перемешало и размазало и с ним самим и с Призрачным миром. Собственно, границ там не было, всё вперемешку. Тогда я была оглушена, а сейчас всё встало на свои места.
   Юля внезапно побледнела, а затем её лицо пошло красными пятнами. Чтобы успокоиться, она схватила в горсть листья, облетевшие с веток от жары и упавшие на траву, и принялась медленно, по одному, бросать их обратно. Глубоко вздохнув, она заговорила снова:
   - Он был не просто частью Солнца, он был самим Солнцем, его сознанием. Сам себя он не осознавал. Икс был солнечным ветром, наделённым сознанием, носящимся по Вселенной. Но однажды он попал в ловушку. Связь с Солнцем прервалась, и он остался один. Он стал умирать. Вплоть до этого момента его воспоминания были нечёткими, скорее, просто ощущения. Первая мысль, которую он помнит, была такой: "Смерть близко". Умирать он не захотел. Всю оставшуюся у него энергию, всю жажду жизни вложил он в то, чтобы выжить. Он начал меняться. Как это было, сколько времени продолжалось, он не помнит. Единственное в чём он уверен, в том, что долго. Строго говоря, именно с момента изменения он и стал тем Иксом, которым мы его знаем сейчас.
   Юля замолчала. Сначала она смотрела в землю, затем вскинула голову и резко сказала:
   - Пошли в Призрачный мир. Икс нас там не будет беспокоить, он сейчас обращает на нас внимание только после предупреждения - договор, как-никак! - Юля мрачно усмехнулась. - В Призрачном мире, сам знаешь, речи как таковой нет. Ты должен всё узнать так, как знаю это я. Там я смогу попытаться тебе это передать.
   Не говоря ни слова, Егор лёг на землю, предусмотрительно выбрав наиболее затенённое место. Юля присоединилась к нему.
  
   - Вот и славно! - кивнула головой она, осматриваясь. - Секунда, и мы здесь и рядом.
   Коротко оглянувшись, Егор с интересом спросил:
   - И что ты собираешься делать?
   Сестра пожала плечами.
   - Не знаю, посмотрим. Этот мир изменчив и, что ещё важнее, легко меняется нами. Восприятие здесь кристально чистое, так что ничто не помешает. Приложим намерение, так сказать. Я буду намереваться передать тебе то, что знаю, а ты намеревайся это получить.
   Егор подумал и кивнул.
   - Может сработать.
   Прошло несколько секунд.
   "... темно, мрачно, не могу двигаться, я... я?... кто я?... не знаю, но я умираю. Жить! Я хочу жить! Вокруг всё чуждое мне, оно меня убивает, я не могу вырваться, я не могу покинуть это место. Скоро я здесь умру. НЕТ!!! Этого не будет! Я буду жить! Если я стану таким же, как то, что меня окружает, тогда оно перестанет меня убивать. Начинаю меняться... мне плохо... страшно ... невыносимо! ... Это смерть.....................................
   ..................................................................................................................... ....................................................................................................................................................То, что вокруг, защищает меня, но двигаться я не могу. Это неважно. Я знаю, что живу, и я буду жить. Вокруг меня темнота, неподвижность, ничего не меняется, не происходит, долго, очень долго... Свет. Свет, я что-то помню! Ведь это!.. Но что происходит? Он уничтожает меня! Свет - это смерть для меня! Защита. Я могу окружить себя защитой, свет пока не страшен мне. Темно - отдых, почти счастье, свет - страх, ужас, я теряю силы, долго не смогу сопротивляться, то, что посылает его, уничтожит меня. А я хочу жить! Свет... я теряю силы... я умираю... Рядом со мной жизнь! Её надо взять и я буду жить! Вот она, дикий ужас перед смертью у гибнущей жизни, но я буду жить. Мне нужна жизнь, вся жизнь, до которой я смогу добраться, и я выживу................................................. ......................................................................................................................................................
   Много, много времени прошло, я с трудом могу удерживать защиту, тяжело, мало жизни было рядом. ................................................................................................................................ Ко мне приближается жизнь, если я смогу взять её, свет надолго не будет страшен мне. " Мы обращаемся к тебе... " Они говорят со мной. Что им надо?.. Да, я могу. Я могу делать то, что мне предлагают, и будет много силы, свет не будет опасен мне. Они приводят вместо себя другую жизнь, хорошо, мне нужна любая. Я становлюсь сильнее, я не могу двигаться, но я могу управлять водой, это легко, взамен много жизни, она есть даже в смерти. Люди, тела их кричат, они не хотят умирать, но люди счастливы, они идут ко мне. "Великий Бог, взываем к Тебе, спаси, помоги, молим Тебя, любим Тебя." Я их убиваю, они меня любят, боятся и любят. Я зову их к себе, и они идут ко мне, становятся мной все, и те, кто любят и те, кто ненавидят. Это хорошо. Любовь, ненависть, страх, это не имеет значения, важна только сила, чем больше, тем лучше. Свет больше так не страшен мне, как раньше, но то, что его посылает, зовёт меня, оно хочет меня поглотить. Я не пойду к нему, я ненавижу то, что хочет меня уничтожить. С каждым поглощённым возрастает ужас перед смертью, возрастает ненависть к Солнцу. Присоединённых мало. Совсем нет. Много. Очень много! Я становлюсь сильнее. Почти никого, но я сохраняю большую часть силы. Много! Много! Много силы! Присоединённых всё больше. Никого. Мало. Мало. Больше! Ещё больше! Они идут ко мне сами. Сила, жизни - то, что мне необходимо. Я знаю, что мне надо. Придёт время, я стану сильнее Солнца, и я поглощу его. Я могу заставить людей действовать так, как мне нужно, я возьму живых, я возьму мёртвых. Они слабы, но их много, больше, чем живых. Мне нужны все. Я могу вытягиваться. Я могу двигаться. Я знаю, где много жизни, я иду туда. Пришли ещё двое, они задают вопросы, спрашивают кто я. Я не знаю. Спрашивают, откуда я. Я не знаю. Мне говорят, что я - это ..................................................................................................................................................................................................Это так. Не имеет значения. Я выполню то, что необходимо."
   Егор отшатнулся, его трясло, а лицо цветом стало как освещение в этом мире - молочно-серым. Юля выглядела немногим лучше. Да, ей довелось уже один раз воспринять это, но именно сейчас, вместе с Егором, она впервые в полной мере осознала то, что узнала тогда.
   - Давай обратно, - с трудом пробормотал Егор, - мне здесь не по себе.
  
   - Тяжело принять, - заговорила Юля, едва они очнулись, лёжа в собственном саду, - бессчётное количество веков жить в ужасе перед Солнцем, потом возненавидеть, ненавидеть, возможно, не одну тысячу лет, мечтать уничтожить, получить шанс сделать это и узнать, что он сам и есть Солнце.
   - Оно что же, получается, разумно? - отозвался Егор, хотя сам уже знал ответ на свой вопрос.
   - Получается, так. - Юля бросила взгляд наверх, на Солнце, сверкавшее на небе сквозь прозрачно-зелёные листья. - А почему бы и нет. Оно родилось, живёт, будет стареть, умрёт, даст новую жизнь. Оно имеет постоянную температуру, существует сообразно различным циклам. Скорее всего, оно живое. А если живое, значит, по-любому, сознанием обладает.
   В полной растерянности Егор гладил морщинистую коричневую кору, не понимая, что делает. То, что он узнал, ошеломило его, и Егор никак не мог прийти в себя. Глубоко вздохнув, он заговорил:
   - Слушай, Юль, может, это полный бред, то, что я сейчас скажу, но поправь меня, если я ошибаюсь. Ты не будешь отрицать, жара стоит дикая, несусветная. Никогда на моей памяти, да и не только на моей, не было такого, чтобы такая жара началась ещё весной и продолжалась без перерыва до сих пор.
   Юля кивнула.
   - Что если Солнце и в самом деле хочет его уничтожить или хотя бы задержать? - голос его упал до шёпота. - То есть оно само решило так жарить сейчас. Ведь такое началось, когда Икс сдвинулся с места.
   Юля снова бросила взгляд наверх.
   - Может быть, Егор, может быть. И я могу сказать, что это меня пугает. Ведь если твоё предположение верно, это может означать только одно - Икс на самом деле представляет для него угрозу.
   Повисло молчание. Висело оно долго, прежде чем было разбито вдребезги звонком телефона. Егор посмотрел на экран и удивлённо поднял брови. Нажимая на кнопку ответа, он бросил Юле:
   - Марина.
   Затем поднёс трубку к уху.
   - Да? Всё в порядке, уже дома. Стас? Он... э... за ним приехала машина и увезла его в другое место, отдохнуть и подлечиться. Да, немного хуже. Нет, телефон он не взял. Насколько? Понятия не имею. Да, неожиданно, и времени мало здесь провёл, но всякое бывает. - Егор надолго замолчал и лицо его, пока он слушал, принимало всё более и более изумлённое выражение. Кашлянув, он заговорил, - да, Марин, подобное было со мной, я действительно увяз в болоте, но ничего страшного не случилось, обычная ерунда. Конечно, мы будем осторожны, никуда лезть не станем. Хорошо. Пока.
   Егор выключил телефон и повернулся к сестре со странным выражением на лице. Покачав головой, он сказал:
   - Марина сообщила, что ей приснился сон, очень живой и яркий, и он её очень сильно испугал, она боится, как бы это не то, что с нами должно произойти. Пришлось её успокоить, сообщив, что это уже было.
   - И что за сон?
   - Что она подходит к ручью, нет ни тропинки, ни моста. Она хочет перейти его вброд, но ноги её вязнут в иле. Она боится, что её засосёт, и в ужасе просыпается. - Егор помолчал немного и сказал, - когда меня там начало засасывать, я очень испугался. Я думал, что не смогу вылезти.
   - Любопытно, - прошептала Юля, - как же много люди знают на самом деле и как мало осознают из известного им.
   Егор с интересом посмотрел на сестру.
   - Ты думаешь, что где-то глубоко внутри, за гранью осознания, Марина точно знала, что произошло?
   Юля кивнула.
   - Да. Я в этом не сомневаюсь. Да и нелепо было бы нам считать по-другому после всего этого.
   - Но почему же в своём сне Марина увязла сама, а не я, как это было на самом деле?
   - Это неудивительно. Сон - отчасти всё же творение сознания, а сознание у подавляющего числа людей находится... - Юля замялась, подбирая слова, - как бы помягче выразиться, в зачаточном, слабо развитом состоянии. Да нельзя забывать и о собственной психике, которая в любом случае создаст оригинальное творение из имеющихся элементов. Вот и искажается информация очень сильно. Вспомни, сколько у нас таких снов было, когда ты видишь то, что потом случилось, но искажённое в различной степени. И по поводу болота и не только, все эти "совпадения". Кстати, по поводу снов, несколько лет уже прошло, а Дама после того сна больше ни разу мне не приснилась. Но это так, к слову пришлось, разговор навеял. А вообще, объявлять всё, что не можешь объяснить, совпадением... - Юля пожала плечами.
   - Это верно, просто нелепо или трусливо, - подтвердил Егор, энергично кивая, - какие, к чёртовой бабушке, совпадения, если видишь сон, чёткий, подробный, а затем читаешь этот сюжет в книге, которую только что купил, и сюжет очень сходен со сном, искажение есть, но не критичное, узнать можно легко.
   - Или, - подхватила Юля, - это случается в жизни.
   - Нет! - резко воскликнул Егор, заставив сестру вздрогнуть от неожиданности, - что-то здесь не то. Марина, пусть и в искажённом виде, увидела прошлое, а мы ведь говорили о том, что случается после того, как видишь сон.
   - Сдаётся мне, никакой разницы нет. Всё это можно отнести к одной единственной группе синхронистических совпадений. - Прикрыв глаза и помогая себе при разговоре взмахами руки, Юля продолжила, - и тот случай, когда я ни с того, ни с сего проснулась в 5:53 в холодном поту, рассказала тебе об этом, а через день в новой книге ты прочёл, как один из персонажей проснулся в 5:53 в холодном поту. И тот случай, когда мы хотели узнать, что может вызывать страх, и ты включил телевизор, по которому шла передача о звуках. И все эти бесчисленные совпадения, которые окружают нас, особенно в последнее время.
   Егор яростно закивал головой.
   - Это точно! В последнее время я вообще начинаю думать, что схожу с ума. Я читаю книгу, затем беру газету и как не было обмена - практически продолжение фразы. Если меня что-то интересует, оно начинает окружать меня со всех сторон, а этого раньше никогда не было. Сколько раз я за последнее время задавался каким-нибудь вопросом и вскоре получал на него ответ.
   Юля, которая слушала брата с закрытыми глазами, отозвалась, так и не открыв их.
   - Всё то же самое. Причём границы стираются между всем. Вижу сон - происходит в жизни - происходит в книге - вижу в кино, цепочку можно продолжать дальше и в любых сочетаниях. Такое ощущение, что ткань реальности туго стягивается вокруг нас, становясь при этом очень проницаемой. Всё взаимно проникает друг в друга, переплетаясь самым немыслимым образом, а сама реальность оказывается уже не такой прочной, основательной и однозначной.
   Егор фыркнул.
   - Достаточно вспомнить пропавшие мост и дорогу, не говоря уже о других случаях. Тут ни о какой прочности и однозначности говорить не приходится.
   - Да, это было бы смешно, - улыбнулась Юля. - Любопытно, хоть и несколько цинично так говорить, а покончил бы с собой Акутагава Рюноскэ, если бы знал, что все те совпадения, повсюду окружавшие его, что он описал в рассказе "Зубчатые колёса", не были проявлениями надвигающегося безумия. Необъяснимо, да, но не безумие. Точнее, так: сумасшествие вполне могло и быть, но эти совпадения связаны с ним весьма опосредованно, и уж точно не являются его симптомами, - Юля замолчала на мгновение, а затем заговорила вновь, явно продолжая собственные мысли, - да, только ведь большая ошибка принимать эти совпадения за знаки. Вот так, думаешь о чём-нибудь, а тут, на тебе, появляется то, о чём ты думаешь, - она вскочила и принялась ловить что-то в воздухе с выражением идиотской радости на лице, - батюшки мои, знаки, знаки! А это всего лишь, - сообщила она, плюхнувшись обратно на землю рядом с братом, - синхронистические совпадения. Хотя не знаю, насколько правомерно говорить "всего лишь".
   - Но ведь то, что привело к покупке лотерейного билета, всё же можно было расценивать как знаки, - возразил Егор.
   - Можно, я полагаю, но, перефразируя известную поговорку, - не всё то знак, что совпадение. Да, знаешь ли, дело не только в совпадениях. Даже та, скажем так, галлюцинация с видением мыши из того же рассказа, которой некуда было исчезать, а она исчезла, вполне могла являться совершенно нормальным делом. - Юля подняла глаза на брата, - я тебе не рассказывала об этом, но у меня было уже несколько подобных случаев. Расскажу о трёх. Первый - точь-в-точь как в рассказе, даже место действия то же - ванная. Однажды я проходила мимо ванной, света в которой хватало ровно настолько, чтобы разглядеть силуэты, но, правда, хорошо. Смотрю - по полу скользит овальное пятно размером с мышь, довольно быстро. Секунды две я за ним следила, пока оно не забежало под низенькую скамейку, открытую только с одной стороны. Три других плотно соприкасались с полом без единой щели. Помнишь её?
   Егор молча кивнул.
   - Отлично. Так вот, я не сомневалась, что это была мышь, спокойно за ней следила, затем включила свет в ванной, не отрывая взгляда от скамейки, и заглянула внутрь. Дело в том, - пояснила Юля, - что меня заинтересовало, зачем эта мышь с таким деловым видом туда забежала. Ну, - пожала она плечами, - как ты можешь догадаться, её там не было. И деться оттуда ей было некуда. Притом что глаз со скамейки я не сводила, а света было достаточно, чтобы заметить любое движение. Второй. Я собираюсь съездить в деревенский магазин, снаряжаю велосипед и вижу, как по низким ромашкам, растущим около забора, промчалась какая-то серая тень и исчезла. Можно было бы решить - показалось, ан нет: жёсткие ромашки, не особо реагирующие даже на ветер, затряслись в том месте, где она пролетела. - Юля провела рукой по траве. - Я проверила. Подошла и сначала махнула рукой, вдруг это всё же был ветер, а тень мне показалась. Нет. Ромашки так затряслись только тогда, когда я резко провела рукой по ним самим. Но что любопытно, из-за руки они остановились практически сразу, а после этого нечто тряслись ещё несколько секунд. И третий. Ещё толком не проснувшись, я вышла покормить собак. Неся в руке мясо, я подошла к Алтаю. Краем глаза я заметила что-то странное, но удивительно - ни сфокусироваться, ни даже толком сосредоточиться на этом я не могла. С трудом преодолевая эту вялость, уголком глаза я всё же начала всматриваться, пытаясь при этом понять, что же это такое. Картинка была очень размытой, как если бы в глаз попала капля воды. Но она начала обретать чёткость, и неожиданно я поняла, что смотрю на своего рода белёсый футбольный мяч. Как только я его заметила, он задрожал и резко укатился куда-то под ноги Алтаю. Сам Алтай его либо не заметил, либо не обратил внимания. Так вот, и на том месте, откуда укатился шар, также тряслась трава.
   Егор с интересом сказал:
   - Очень напоминает описание мар.
   - Да, я читала. Скорее всего, некоторые люди и в самом деле что-то видели, но это что-то неизвестное, а следовательно, страшное, вот и придумывают чёрт знает что.
   - Скорее всего, - согласился Егор. - У меня также был подобный случай. Совсем недавно. Я шёл через маленькое поле за институтом и неожиданно увидел, как передо мной движется нечто тёмное, какая-то тень, скользящая над землёй. Я следил за её движением, и вдруг она превратилась в смерч, самый большой, который я когда-либо видел живьём - более трёх метров в высоту и полутора в ширину. Он покрутился, пройдя немного, и рассыпался.
   Юля, внимательно слушавшая, наклонившись вперёд, дослушав, снова откинулась назад и опёрлась о дерево. Очередной лист, не выдержав свирепого давления солнечных лучей, оторвался от ветки и плавно опустился ей на голову. Осторожно сняв лист, Юля стала его рассматривать. Несколько секунд спустя она заговорила:
   - Как всё это объяснить, я не знаю, но точно могу сказать одно - в Иксе ли дело, нет ли, но сейчас происходит что-то несусветное, - подняв лист к небу, Юля посмотрела сквозь него на Солнце. Мгновенно осветившись, лист стал прозрачным и изумительной красоты рисунок жилок чётко прорисовался в нём. - И надо этим пользоваться с умом, а не причитать: "Ой, и что же это происходит!", - неожиданно закончила она.
   Егор с любопытством посмотрел на сестру.
   - Ты имеешь в виду, не прятать голову в песок, а совать её в каждую появившуюся щель? Это ты называешь "с умом"?
   - Истинно так, сын мой, - согласно кивнула Юля, - истинно так. Неизвестно, сколько у нас времени, и есть ли оно вообще, но получив возможность увидеть что-то новое, просто грех этим не воспользоваться.
   Егор поморщился.
   - К вопросу о времени, - нехотя заговорил он. - Икс уже относительно недалеко от деревни, а нам неизвестно, действительно он опасен для Солнца или нет. Я имею в виду, как долго Солнце ещё будет на нашей стороне? Ведь это вполне могут быть просто наши домыслы по поводу разумности Солнца, а сейчас обычная засуха, которых в истории уже было не счесть. Что мы можем сделать? У тебя нет никаких идей?
   Посмотрев на брата какое-то время, Юля снова перевела взгляд на лист.
   - Нет, - ответила она наконец, - никаких. Скажу больше, Егор, до меня дошло совсем недавно... - Юля ненадолго замолчала. - Там ведь река. Уже неважно будет: останутся ли жители в деревне или нет, ему достаточно будет добраться до реки. А там... - она безнадёжно махнула рукой.
   Егор переменился в лице.
   - А сколько деревень по берегам, - сдавленно прошептал он, - ему даже туманы и дожди не нужны будут, он и так быстро доберётся, куда ему надо.
   Юля опустила лист на траву и растянулась рядом, положив голову на тёплый бок Ангары.
   - И ведь это тоже Солнце, только в другой ипостаси. То, что сверху - даёт жизнь, то, что снизу - забирает.
   Почувствовав, как, несмотря на жаркий день, по телу пробежал холодок, Егор заговорил:
   - Почему он так хочет жить? Особенно сейчас, когда он знает куда придёт, если умрёт. Ведь тогда, до того, как он стал Иксом, он был счастлив, а сейчас нет. Что у него сейчас? Страх во всех проявлениях, особенно страх смерти, ненависть к Солнцу, желание всё поглотить и всем управлять, только ради того, чтобы сразиться с ним и больше не бояться смерти. А это заранее обречено на провал, ведь он никогда не станет настолько сильным, чтобы победить Солнце. Зачем же он всё это делает?
   Юля пожала плечами. Она смотрела в небо над собой, одновременно и выцветшее, покрытое дымкой от полыхающих на юго-востоке лесных пожаров, и слепящее.
   - А зачем вообще все живут? И почему так хотят жить? Да и если подумать, так ведь живут и люди - неизвестно откуда появились и ползут по земле, уничтожая всё на своём пути. А много ли ты можешь назвать людей, которые получают удовольствие от жизни? Но мало кто мечтает о смерти.
   Егор покачал головой.
   - Вот так-то. Ведь постоянно все жалуются, ноют, ругают всё вокруг, не знают, как убить время, но желают жить вечно. У Икса хотя бы цель есть, какой-то смысл в его жуткой жизни, а у большинства людей и этого нет. И, кроме того, откуда мы знаем, что он не может достичь своей цели?
   - Насчёт этого ничего не могу сказать, - тихо отозвался Егор, - но люди боятся умирать, потому что смерть делает жизнь бессмысленной.
   Внимательно посмотрев на брата, Юля ответила:
   - Такая жизнь бессмысленна, независимо от того, есть ли смерть или нет. А вообще, смерть обретает смысл в одном случае - если за ней что-то может быть. Знаешь, ещё недавно я сама считала, что жизнь не имеет смысла, потому что есть смерть - и зачем всё, чего ты можешь добиться в жизни, если в могиле оно тебе всё равно ни к чему. Разве что червям о своих заслугах рассказать, чтобы с должным пиететом жрали. Но сейчас я думаю, что ошибалась, и жизнь - это то время, за которое можно что-то сделать, чтобы осознанно перешагнуть за эту грань, а не быть вышвырнутым туда в беспамятстве.
   Егор хмыкнул.
   - Икс один раз уже перешагнул за эту грань, - заметил он, - он уже однажды умер, чтобы стать другим.
   - Чтобы выжить, - уточнила Юля, - он умер, чтобы выжить. Он знает, что это такое - и смерть и жизнь. Причём жизнь как с сознанием, так и без него, и получив этот великий дар, он не хочет его лишиться, даже если взамен он получит пропуск в рай.
   На лице у Егора проявилось какое-то странное выражение.
   - Любопытная вещь получается, - медленно заговорил он, - Икс был в раю, попал в ад и обрёл сознание. И сейчас, зная, что обрёл и что потерял, готов отказаться от рая и жить в аду. А если и войти в рай, то на своих условиях.
   Нахмурившись, Юля задумчиво кивнула.
   - Получается ещё более интересная вещь. Именно в раю были созданы условия для обретения сознания. Возьми ту же Библию. Идеальный, совершенный Эдем, но в него помещено Дерево познания добра и зла, а в людей вложено стремление к познанию. Богом вложено, заметь, он их создал и несёт полную ответственность за свои создания. Категорический запрет вкушать плоды именно этого Дерева, и вложенное опять же Богом стремление нарушать запреты, а для верного, чтобы уж совсем не отвертеться, Змей-искуситель. Выходит, что Бог, создавая Эдем, заранее знал, что люди его покинут, и не просто знал, а сделал всё, чтобы это произошло, причём насильно, а не просто по желанию. В раю сознание ни к чему, и мы опять упираемся в одну и ту же вещь, - Юля с улыбкой покачала головой, - цель Вселенной - рост осознания. И для этого она создаёт условия. Слишком хорошо - не будет развития, незачем; слишком плохо - нечему будет развиваться, погибнет. Выходит, задача сознания проскользнуть между Сциллой райской жизни и Харибдой невыносимого давления и стать сильнее, насколько для него это возможно на данном этапе.
   Вымученно улыбнувшись, Егор заговорил:
   - Очень убедительно, я тебе верю. Но есть одно большое но - Икс. Он уже однажды умирал, он обрёл сознание, и ты не будешь спорить, что оно становится сильнее и что Икс, по твоей же теории, как никто другой имеет полное право на жизнь, так как в полной мере выполняет генплан Вселенной. Но жить он не должен, потому что иначе это смерть для остальных. Неужели нет другого пути? Неужели нельзя остановить его, не уничтожая?
   - Да? - холодно сказала Юля. - Хороший вопрос, учитывая, что мы всё равно не знаем, как это сделать.
   - Но ты, как можешь ты для себя увязать безусловную ценность высшего сознания и то, что его носитель должен быть уничтожен?
   - Между прочим, Егор, у нас нет уверенности, что его сознание превосходит человеческое. - Увидев, что брат собрался возражать, она махнула рукой и поморщилась. - Не стоит, я и так знаю, что ты можешь сказать, и больше того, я согласна с тобой. Но я уже сказала это однажды и повторю снова - кем бы он ни был, чего бы ни мог достичь, он должен быть уничтожен. Я признаю высшую ценность сознания, но выбор делаю в пользу жизни. Но, вообще, Егор, пока это всё разговоры в пользу бедных, что бы мы для себя ни выбирали, мы всё равно ничего не можем. На данный момент он для нас неуязвим, и мы до сих пор ничего не узнали, что дало бы хоть какую-то надежду, скорее, наоборот.
   - Мы узнаем, - очень тихо, почти неслышно, но очень убеждённо откликнулся Егор.
   - Быть может. Если такой способ есть, скорее всего, рано или поздно мы его обнаружим. Но я тебя понимаю - сама мысль об уничтожении отвратительна. Это крайняя мера, от безысходности. И насколько было бы проще нам ненавидеть его. Пошли! - резко сказала она и, заметив недоумевающее выражение на лице брата, уточнила, - к Иксу. Я предупрежу его.
  
   Прохлада и серый свет - Призрачный мир.
   - Зачем пришли?
   - Дело есть, - ответила Юля. - Ты уже спокойно относишься к тому, что узнал?
   - Да.
   - Это хорошо, проще будет. Слушай, ты ведь каким-то не тем путём идёшь. Ведь это порочный путь - пытаться стать сильнее Солнца; практически обречённый на провал. Сам подумай, ты - часть Солнца, один раз ты уже превратил себя в противоположность, какой сейчас и являешься. Причём сделал это, ничего не зная и будучи несравнимо слабее. Сейчас у тебя есть почти неограниченное время и огромная сила - остановись, преврати себя обратно в того, каким ты был изначально. - Юля нервно, напряжённо, до боли, стиснула руки, - ты будешь жить, выйдешь на поверхность и больше не будешь бояться Солнца, а оно больше не будет пытаться тебя уничтожить, ты станешь почти бессмертным.
   - Зачем мне останавливаться?
   Юля растерянно посмотрела на Егора, брат ответил ей таким же взглядом.
   - Но, - начала было она, - ты...
   Бесстрастный голос прервал её:
   - Эта мысль, возможно, очень хороша, мне нужно время, чтобы оценить её. Но останавливаться мне незачем. Зачем мне отказываться от той силы, которую я могу получить?
   Мангусты окаменели, подавленные убийственной логикой.
   - Ты прав, - тихо прошептала Юля, - совершенно незачем.
  
   - Последний выход, крайняя мера? - подчёркнуто спокойно спросила Юля, когда они оказались опять под палящими лучами.
   Егор развёл руки в стороны, дёрнул щекой, резко кивнул, но ничего не ответил. Да и говорить, в общем-то, было нечего. Всё и так было ясно.
  
   Мангусты шли по Лунной дороге, намереваясь выяснить, куда ведут другие тропинки, расходящиеся щупальцами гидры от её конца. Прошёл уже не один день после того разговора с Иксом, и Мангусты успели совершить несколько прогулок, окончательно убедившись в одном - они полностью разучились рассчитывать время. Короткие походы по известным местам растягивались на несколько часов, долгие, по новым дорогам, невероятным образом укладывались в три-четыре часа. За время прогулок они говорили на разные темы, избегая касаться только одной - на разговоры об Иксе было наложено негласное табу.
   Сейчас, идя поздним вечером по растрескавшейся от долгой засухи дороге, Юля впервые за долгое время упомянула об Иксе:
   - Знаешь, Егор, - с чувством говорила она, - Икс мне такую свинью с этим выяснением по поводу энергии подложил, хоть стой, хоть падай. Это же какое-то болото, дебри непролазные, а главное, ни черта не известно, идёшь наощупь, вслепую. Она есть, её нет, это абстрактное понятие, это реальная вещь, её можно увидеть, её нельзя увидеть. - Юля в шутливом недоумении развела руками, - И что с этим делать, вот вопрос? К примеру, квазары - энергия? Безусловно. А что ему с ней делать, спрашивается? Или, - тут Юля помрачнела, - Солнце - энергия в чистом виде, и что, если он научится не прятаться от неё, а использовать в своих интересах? Ведь, как я вижу, это единственная возможность для Икса стать сильнее него - начать использовать его силу и в итоге повернуть её против самого же Солнца. А что хуже всего, я думаю об этом и скрыть свои мысли от Икса, когда он будет забирать информацию, не смогу, и как оно всё может обернуться - одному Богу известно.
   - Я думаю, ты можешь не переживать по этому поводу, - со спокойной убеждённостью сказал Егор. - У него была не одна сотня, а то и тысяча лет, чтобы обдумать все варианты в связи с Солнцем. Я сильно сомневаюсь, что ты в состоянии здесь сообщить ему хоть что-то новое.
   Юля со вздохом сказала:
   - Эх, Егор, твоими бы устами... Я бы с тобой согласилась, если б не Стас - или, думаешь, на это у Икса времени не нашлось: поразмышлять, как эффективнее использовать своих жертв?
   - Я думаю, у него возможности такой, да и необходимости не было - как у древних греков. Они ведь уже тогда могли двинуть вперёд технику, все возможности у них для этого были, но не стали. Отнеслись к ней, по сути, как к игрушке, не более, ведь у них столько рабов, которые и так бесплатно всё сделают, - ответил Егор. - С Иксом немного другая ситуация. Сама понимаешь, что продление жизни жертвам для наиболее эффективного их использования требует гораздо большего числа людей, чем он мог в то время получить, но суть та же самая - ему не нужно было обдумывать, как наиболее эффективно использовать своих жертв - он и так уже это делал. Другое дело сейчас - при том, на что он нацелился, он имеет возможность получить практически неограниченное количество людей. Ведь даже со Стасом - его совершенно не интересовали те жалкие крохи, что он не смог получить из-за того, что Стаса забрали из пределов его досягаемости, его интересует только то, сколько Стас сможет прожить. У Икса не было ни единого стимула подумать об этом заранее. С Солнцем же совсем иное дело: оно - смертельная угроза с того времени, как Икс себя помнит, и я сильно сомневаюсь, что он не рассмотрел даже самую незначительную из возможностей. Это не говоря уже о том, что у него должен быть готов какой-то план. Не могу представить себе, чтобы он затеял такое, полагаясь только на великий и могучий авось.
   Юля улыбнулась.
   - Эх, Егор, впадаешь в неоправданное самомнение - представить он, видите ли, не может. Тоже мне, Оракул дельфийский, вещает тут! Но очень может быть, что ты и прав, да и поделать со своими мыслями я всё равно ничего не могу, так что остаётся только плюнуть. Кстати, надо будет у него поинтересоваться насчёт планов, вдруг ответит, а то для меня загадочной остаётся его уверенность в собственном конечном успехе. Ведь заполучить такое количество энергии, которое ему необходимо для задуманного, это не хухры-мухры, а он, похоже, уверен, что ему это удастся. Да, и ещё одна вещь - я крупно сомневаюсь, что Икс страдает альтруизмом в злокачественной форме, это я по поводу его требования иметь возможность не отвечать на неприятные или пугающие вопросы. Не думаю, что он заботился о нас, явно ограждал себя. Так вот, что такое может быть, чтобы вызывало у него подобные эмоции?
   - Очевидно, Солнце.
   - Не думаю, ведь, по идее, все вопросы, относящиеся к Солнцу, должны идти под рубрикой: "дающие решающий перевес". А с другой стороны, мне он сказал, что единственный объект, вызывающий у него хоть какие-то эмоции - это как раз Солнце. Так что не знаю и как подобраться к выяснению - тоже не представляю.
   Егор хмыкнул.
   - Да уж, не для того он блокировал эти вопросы, чтобы сейчас влёгкую об этом растрепать.
   - Это точно, - с чувством отозвалась Юля, - а знать бы ой как хотелось. Правда, есть ещё одно, чего это ещё могло касаться, точнее, кого - Верховные. Всё же их Икс выделил особо, хотя и сказал, что никаких чувств к ним не испытывает. Но здесь тоже тупик, так как ни одного живого Верховного у нас под рукой нет, а мёртвые - это сам Икс и есть. Выудить какую-либо информацию у нас нет ни единого шанса.
   - Любопытно, почему Икс утверждает, что эмоций по отношению к Верховным не испытывает? Ведь это явно не так.
   - Знаешь, я и сама голову ломала над этим, и думаю, что дело в том, что единственное чувство, которое он мог к ним испытывать - уважение. Да вся проблема в том, что взять его было неоткуда. Знать-то о нём он точно должен - от присоединённых, но явно только на уровне генерирования, а не непосредственного восприятия. А так, жрецы его считали богом и относились соответственно, в отношениях жрецов между собой была жёсткая иерархия, так что если он что и испытывал к ним, то это точно были не человеческие чувства.
   - Очень может быть, - кивнул Егор, и неожиданно расхохотался.
   - Ты чего, - подозрительно глядя на него, спросила сестра.
   - Да того, что до меня сейчас дошло - мы опять попались, как дети малые. Это нам Икс подбросил идею, на какие вопросы можно не отвечать, а про себя-то ведь он ни слова не сказал. Выходит, он любой вопрос, какой сочтёт нужным, может заблокировать.
   Юля развела руками.
   - Ты смотри, а ведь и в самом деле. А главное, и не опротестуешь, как в прошлый раз, придраться не к чему, сами виноваты. Вот что значит разница несколько тысяч лет в опыте заключения договоров. Ну и ладно, чёрт с ним, вернёмся к выяснению. Оно - натуральные эльфы под поганками! Только найдёшь ответ на один вопрос, как сразу же вылупляется штук пятнадцать новых. - Она внимательно посмотрела на брата, - а ты в курсе, что всё, что нас окружает, включая нас самих, это энергия? С точки зрения квантовой физики на субквантовом уровне энергия и материя взаимно перетекают друг в друга - бери лопату и греби, сколько надо.
   Егор расхохотался.
   - Не вижу, в чём проблема, - улыбаясь, он утешающе похлопал сестру по плечу, - всё очень просто - энергия повсюду, вот бери и пользуйся, так Иксу и скажешь. Универсальный ответ.
   - Боюсь, мелкий, - мрачно ответила Юля, - шиш мы получим и даже без масла за такой, с позволения сказать, "универсальный ответ". - Тяжело вздохнув, она махнула рукой. - Ладно, что смогу, то накопаю, конец, в принципе, уже виден. Ещё дней пять и информация собрана. Хотя разве можно в этом вопросе поставить где-нибудь точку?
   - Риторический вопрос, да? Отвечать не требуется?
   - Само собой.
   Егор кивнул и неожиданно свернул в лес.
   - Ты куда? - удивлённо спросила Юля, остановившись.
   - По делам. Чисто физиологического свойства.
   Он углубился в ещё светлый лес, почти скрывшись среди древесных стволов, и вдруг странным голосом позвал сестру к себе. Юля направилась к брату, идя по красноватым в закатном свете хвоинкам, хрустящим и пружинящим под ногами. Не дойдя до него ещё нескольких метров, она ехидно поинтересовалась:
   - Неужели без меня даже в туалет сходить страшно?
   Не отвечая, Егор резко и нетерпеливо махнул рукой, подзывая её ближе. Юля подошла и остолбенела.
   - Что это? - вырвался у неё нелепый, но совершенно оправданный вопрос.
   Егор покачал головой. Перед Мангустами находилось углубление, похожее на блюдце, диаметром около шести метров. Ни трава, ни кустарники в нём не росли, только плотным бежево-серым ковром лежали давно высохшие ветки, листья и хвоя. А на этом ковре тесной кучкой были сложены несколько... тут Мангусты затруднились определить несколько кого или чего. Короче говоря, несколько объектов, сантиметров десяти в длину каждый. Мангусты присели на корточки и принялись их рассматривать.
   - Как ты думаешь, это игрушки или они были живыми?
   - Без понятия. Голова у них как у каких-нибудь грызунов, абсолютно настоящая...
   - Да, но смотри, задняя часть тела один в один как неумело сшитая и вывернутая мехом наружу игрушка.
   - И лапок нет.
   - А мех явно настоящий, обрати внимание, как он, тёмно-жёлтый на спинке, светлеет к брюшку почти до белого.
   Егор взял палку и осторожно пошевелил одно из созданий, но яснее дело не стало. Как бы они его ни рассматривали, картина получалась одна и та же: перед как у какого-нибудь хомяка, абсолютно настоящий и принадлежащий, безусловно, недавно живому и взрослому грызуну. Но задняя часть - просто меховой чехольчик прямоугольной формы и без лапок.
   - Слушай, ну хоть бы одно и детёныш, можно было бы предположить, что это погибший уродец. Так нет же - явно взрослые и здесь их штук десять, да ещё и навалены кучей.
   Мангусты ещё какое-то время в недоумении посидели над ними, но так и не пришли ни к какому дельному выводу. Тогда они поднялись и отправились дальше по Лунной дороге. Они уже успели отойти довольно далеко, когда Юля хлопнула себя рукой по лбу.
   - Идиоты! Надо было взять одного из них с собой!
   - Да нам и положить их не во что было бы, - неуверенно возразил Егор.
   - Нашли бы. Хоть в руках донесли.
   Егора передёрнуло от отвращения. Трупик мыши или крота, не говоря уже о живых зверьках, он бы взял спокойно. Но брать в руки или вообще касаться этого неизвестно чего - от одной мысли его пробирала дрожь.
   - Хорошо, - неохотно сказал он, - на обратном пути, если не забудем, возьмём одного.
   Мангусты добрались до головы гидры и выбрали одну из тропинок. Несколько минут спустя они вышли на открытое место, прекрасно просматриваемое в светлых сумерках июня.
   - Ой! - воскликнула Юля, указывая вперёд. - Колея!
   - Удивительно, - задумчиво пробормотал Егор, - откуда бы ей здесь взяться?
   Колея начиналась из ниоткуда, просто возникая из высохшей жёлтой травы. Следы протекторов грузовиков отпечатались в твёрдой земле и ясно говорили о том, что машины здесь проезжали не единожды. Мангусты пошли по колее, почти не глядя вперёд, не отрывая от неё глаз, и неожиданно оказались на краю обрыва, едва не свалившись вниз. Они быстро огляделись в поисках собак и обнаружили, что те оказались гораздо разумнее. Алтай, опасающийся высоты, вообще не подошёл к краю, Ангара же, осторожно заглянув вниз, немедленно отошла назад.
   - А мы чуть было не рухнули туда, засмотревшись на колею, - заметил Егор.
   Юля кивнула, глядя вниз, и спросила, причём голос её выражал крайнее изумление:
   - А они что, все эти грузовики, вниз прыгали?
   Егор заглянул туда же, куда смотрела сестра, и серьёзно ответил:
   - Нет, не может быть, внизу следов нет.
   Юля бросила на него взгляд и снова уставилась вниз.
   - Ясное дело, не может. Здесь метров десять отвесного склона. Не придумали ещё, насколько мне известно, летающих и прыгающих грузовиков.
   Но факт оставался фактом - утрамбованная колея доходила до самого края обрыва, как если бы грузовики, шедшие по ней, продолжали дальше свой путь по воздуху.
   - Да-а-а, - покачал головой Егор и глубокомысленно сказал, - чего только не увидишь.
   Они повернули обратно и пошли домой, погружённые в молчание. Загадочная колея, внезапно появляющаяся и исчезающая в никуда, захватила все их мысли. Про зверьков, естественно, забыли и прошли мимо того места, не глядя. Вспомнили о них уже на выходе из леса, но обругать себя толком не успели. Неподалёку от них из зарослей кустарника, растущего около озера, раздались странные крики. Больше всего они напоминали визг поросёнка, только звук был чистый, без характерного поросячьего дребезжания. Вначале спокойные, хотя и громкие, они начали становиться всё более и более дикими, превратившись под конец в совершенно безумные вопли. Причём безумные в прямом смысле - безумие явно слышалось в этих оглушительных криках.
   Алтай при первых же звуках немедленно подошёл к Мангустам и встал перед ними, точнее, между ними и источником звуков. Юля бросила на него тревожный взгляд, но промолчала, вглядываясь опять в тёмные кусты. Ангара вышла на несколько шагов вперёд и остановилась, глядя туда же, а когда в спокойных поначалу криках стало проявляться безумие, она не выдержала и бросилась вперёд.
   Мангусты застыли, напряжённо ожидая результата этого броска и боясь его одновременно. Едва Ангара приблизилась к воде и кустарнику, звук начал удаляться. То, что издавало его, двигалось с высокой скоростью, но абсолютно непонятным способом. Оно не могло лететь - слишком перепутаны и тесно расположены были кустарники. Оно не могло плыть - звук был выше уровня воды, и скорость движения была явно слишком высокой, это нечто передвигалось очень стремительно. Оно не могло и прыгать с ветки на ветку - звук был ровный, какой может быть только при равномерном движении, без прыжков и поворотов.
   Ангара залезла в заросли, с треском и шлёпаньем продралась на несколько метров вперёд и остановилась. То, что издавало эти крики, удалилось уже метров на двадцать и замолчало, а может, и исчезло. Мокрая, грязная, вся в чёрном иле Ангара вернулась обратно, и Алтай спокойно отошёл в сторону.
   - День чудес продолжается, - с любопытством заметил Егор, - как ты думаешь, что это было?
   - Понятия не имею, но могу сказать одно - учитывая, как встал Алтай, имелась потенциальная опасность. Он редко так себя ведёт и всегда по делу.
   Домой они шли, возбуждённо обсуждая события этой прогулки, а ещё один повод для обсуждения доставил Егор, случайно посмотрев на часы.
   - Как по твоему, сколько сейчас времени? - поинтересовался он у сестры, и голос его был лёгок и спокоен.
   - Около двух часов ночи, - ответила Юля, - но раз ты спрашиваешь, пусть будет час.
   - Не угадала, - отозвался Егор, - почти четыре.
   - Не может быть!
   - Может. Сама посмотри, - и он протянул сестре часы.
   - Ну да, четыре, - вынужденно согласилась Юля, - два часа куда-то делись.
   - Слушай, - воскликнул Егор, а голос его потерял всякое спокойствие, - ну как может время так гулять?
   - Знаешь, - заговорила сестра, - однажды между двумя звуками, прозвучавшими с разницей буквально в пять-шесть секунд, мне приснился очень яркий сон, действие в котором продолжалось не менее полутора часов. Можно отмахнуться, а-а, ерунда какая, всего лишь сон, но вот случай из бодрствования. Лет пятнадцать назад, может быть, чуть меньше, я шла с бабушкой по улице. Внезапно, совершенно без предупреждения, началась очень сильная гроза, прямо над нами, и одна молния ударила в землю метрах в двадцати от нас. Я тут же представила, какой силы должен быть удар грома, сжалась и обхватила голову руками, закрыв уши. Я простояла так довольно долго, не одну секунду субъективного времени, прежде чем это произошло. Удар был поистине впечатляющ!
   - Ещё бы, с такого-то расстояния!
   - Да, - согласилась Юля, - а бабушка насмешливо спросила меня, неужели я испугалась молнии. Я честно ответила, что нет. Что просто, увидев молнию так близко, поняла, что гром будет оглушительный, и решила закрыть уши. Бабушка не поверила мне, оставшись в убеждении, что я испугалась, только не хочу признаваться. А сам знаешь, я грозу не боюсь совсем, я её люблю. Но дело не в этом. Тогда я не обратила на её слова внимания - не поверила - и не надо, и только много лет спустя до меня дошло, почему она решила, что я лгу. Как ты думаешь? - обратилась она к брату.
   Егор задумался на секунду и резко кивнул.
   - Не должно было быть разницы во времени между молнией и ударом грома. С такого расстояния это должно было случиться одновременно.
   - Должно, - согласилась Юля, - и для бабушки, очевидно, это так и было, но не для меня. Для меня между молнией и ударом грома прошло не менее десяти секунд.
   Мангусты уже подошли к дому. Егор открыл калитку, пропустил сестру, дождался, когда собаки зайдут, закрыл засов и заговорил.
   - Когда я ещё учился в школе, в ранних классах, я подрался с одним пацаном, одноклассником. Я захотел огреть его портфелем, размахнулся и случайно попал в стекло шкафа. И знаешь, оно падало очень медленно и долго, все эти осколки, на которые оно рассыпалось. А когда я был совсем маленький, родители взяли меня с собой куда-то за город. И представь: вечер, вдалеке, на фоне закатного темнеющего неба, горит целиком стог сена, а мимо бежит лошадь. И двигалась она как в очень замедленной съёмке.
   - То-то и оно. Время может и сжиматься и растягиваться, но почему это происходит - неизвестно. Могу предположить одно - какие-то события являются катализаторами подобных искажений. Ох, чёрт!
   Егор, уже успевший обогнать Юлю и войти в дом, резко обернулся.
   - Опять эта тварь, - пояснила сестра, - снова бросилась в лицо.
   - Шестой раз за сегодня, - педантично заметил Егор, - многовато.
   - Попробую у Икса узнать, - пожала плечами Юля.
   Егор вздрогнул, пристально посмотрел на сестру, но ничего не сказал. Юля заметила и взгляд, и реакцию брата на свои слова и, недобро улыбаясь, спросила:
   - Ты думаешь, негоже обращаться за помощью к тому, кого хочешь убить?
   Егор кивнул.
   - Считай так, - предложила Юля, - это рынок, бартер. Я не за помощью обращаюсь, а плачу за информацию информацией.
   Егор снова внимательно посмотрел на сестру.
   - Считать-то можно как угодно, - сказал он, - но сама ты в это веришь?
   - Я попробую.
  
   Дня через два, когда Юля, допоздна засидевшаяся за компьютером, всё же легла спать, уже давно рассвело. А через четыре часа яркий солнечный свет, затопивший комнату, разбудил её, вырвав из глубокого сна. Юля лежала, размышляя, стоит ли сейчас вставать или поспать ещё немного: "В принципе, я уже выспалась, но часов сна было мало. Вставать или нет, вот в чём вопрос. Куда сейчас пойдёшь - такой солнцепёк? У компьютера пока сидеть никакого желания - глаза не казённые и запасных нет я иду вдоль какого-то одноэтажного длинного здания, окна заколочены - странное место. Внезапно передо мной появляется мутное пятно, сквозь которое почти ничего не видно. Что-то мне не хочется на него идти. Пятно превращается в привидение и плывёт ко мне, я разворачиваюсь и начинаю уходить..." Юля опять проснулась и тут же поняла - из сна-то она вышла, но не одна. Привидение также продолжало двигаться к ней со стороны спины, по тому же направлению, что и во сне.
   Лёжа на боку и всем телом чувствуя приближение призрака, Юля, слишком ошеломлённая, чтобы в полной мере испугаться, ждала, что же произойдёт дальше. Привидение, двигаясь достаточно быстро, оказалось к ней вплотную, и в этот момент Юля ощутила раздвоение восприятия - с одной стороны, она прекрасно понимала, что спокойно лежит на кровати и ничего не происходит, но с другой, на ином уровне, призрак, вышедший из сна, прошёл сквозь Юлю, едва не сбросив её с кровати как мощный порыв ветра, остановился и наклонился над ней. Причём прошёл - это не совсем верно, скорее, врезался, смешавшись с ней. Призрак стоял, наклонившись над Юлей, Юля лежала, боясь не то, что шевелиться - дышать. Мысль о том, что можно было обернуться и посмотреть, приводила в ужас. Неизвестно, сколько времени это продолжалось бы, но тут на кровать запрыгнула Фенька и начала устраиваться в ногах. Наваждение тут же исчезло, и мгновенный испуг от этого прыжка сменился спокойствием, но от сна, естественно, не осталось и следа.
   Позже, за завтраком, Юля рассказала об этом случае Егору, услышав в ответ, что и у того несколько раз бывало ощущение, что кто-то стоит за спиной, но оборачиваться ни в коем случае нельзя - смерти подобно. И каждый раз его охватывал ужас, и волосы вставали дыбом. Юля с огромным интересом спросила:
   - Тоже из сна выходили?
   Егор отрицательно качнул головой.
   - Нет. Просто так возникало, неожиданно, но почти всегда на границе сна и яви.
   Юля уже протянула руку за чайником, но тут же отдёрнула её, возмущённо сказав:
   - Вообще-то, это полный беспредел. Раньше хоть можно было испытывать уверенность, что что бы ни появилось во сне, там же и останется. А сейчас? - она негодующе смотрела на брата.
   - Ага, - кивнул Егор, намазывая повидло на хлеб, - я боюсь, что я проснусь, а они останутся.
   Взяв-таки чайник, Юля улыбнулась и заметила:
   - Шутки шутками, но кто знает, может, у Высоцкого были весомые основания написать подобное стихотворение. Кстати, - сощурив глаза, она спокойно спросила у брата, - на твой взгляд, самое раннее, когда нечто подобное было описано в книге? Сразу оговорюсь - из известного мне. Может, есть и ещё более ранние описания.
   Егор задумался.
   - Ну, наш век не берём, слишком поздно. Восемнадцатый, с его готическими романами, может быть?
   Юля покачала головой.
   - Раньше.
   - Раньше? Не в готических рассказах? А, ладно, наобум Лазаря, пятнадцатый.
   - Намного раньше, - усмехнулась сестра.
   - С ума сойти! Хорошо, пусть будет первый век до нашей эры.
   - Насколько это известно, ещё раньше.
   В сердцах Егор воскликнул:
   - Да придумываешь ты всё! Где это может быть, в какой такой книге?
   Юля задумалась на несколько секунд и встала, решительно сказав:
   - Я тебе покажу, сам прочтёшь.
   Она ушла наверх и вскоре спустилась с книгой в руках. Увидев название, Егор опешил.
   - Библия? А она-то здесь с какого бока?
   Не отвечая, Юля раскрыла Книгу Иова и протянула брату, указав на место.
   - На, читай и помни - приблизительно шестьсот лет до нашей эры.
   Егор взял книгу и прочёл: "Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс кости мои. И дух прошёл надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, но не распознал я вида его, только облик был перед глазами моими, тихое веяние..."
   - Дальше можешь не читать, о другом речь идёт, но, согласись, - явления несомненно родственные, - заговорила Юля, забирая книгу из рук Егора. Положив её на стол рядом с собой, она посмотрела на брата. Тот был явно задумчив. Подняв глаза на Юлю, он сказал:
   - Сходство безусловное и, кстати, очень похоже на шнырков. - Он помолчал и, улыбнувшись, добавил, - в Средние века тебя бы, не задумываясь, сожгли за богохульство - сравнить Бога с каким-то привидением из сна. Да ещё и заявить, что это, по сути, одно и то же.
   Юля пожала плечами и невесело усмехнулась:
   - Сейчас это безопасно, я могу себе позволить быть смелой - не Средние века и инквизиции нет.
   Егор всмотрелся в сестру и неодобрительно покачал головой.
   - Что-то у тебя какое-то упадническое настроение сегодня.
   - Есть децл, - подумав, согласилась Юля, - мне, знаешь ли, совсем не нравится идея, что из сна может вылезти что угодно. - Она тяжело вздохнула, и лицо её стало мрачным. - Мне иной раз такое снится, и если оно выползет, мало не покажется никому.
   Егор представил себе это очень живо и вздрогнул.
   - Надеюсь, что всё же это у тебя были остатки сна, а не что-то другое.
   - Я тоже надеюсь, - вздохнув, отозвалась Юля, правда, без особой уверенности в голосе.
  
   Несколько позже по и без того основательно разрушенной уверенности Мангустов в незыблемости окружающей их реальности был нанесён ещё один тяжёлый удар. А следующего, сокрушительного, не оставившего от неё камня на камне, осталось ждать совсем недолго, но обо всём по порядку.
   На следующий день Мангусты во время вечерней прогулки - единственно возможного времени для выхода из дома, разговаривали о тех местах, в которых им довелось побывать, точнее, об их странностях и необъяснимых изменениях.
   - Смотри, Юль, - говорил Егор, - за последнее время мы уже много где были, куда раньше не добирались, так?
   Сестра кивнула.
   - Но гуляем мы уже не первый год, а склерозом вроде бы не страдаем, так как же в таком случае объяснить всё это... - Егор замялся и, не найдя слов, просто махнул рукой вокруг.
   - Ты имеешь в виду все эти поляны, которых больше нет, дороги, появляющиеся только однажды, цепочки полей, загадочным образом превращающиеся в одно поле в следующий раз? - уточняюще спросила Юля.
   - Да, всё это и многое другое - искажение времени, те полузверьки-полуигрушки, странные звуки, голоса. Да, в конце концов, - воскликнул он, кивком головы указав наверх, - как я уже говорил, гуляю я уже не первый год, и увидеть сову было большой редкостью, а сейчас просто какой-то почётный караул. Как только одна сова покидает нас, её место тут же занимает другая.
   Юля кивала, слушая брата и глядя наверх, на сову, бесшумно летевшую над их головами уже несколько десятков метров. И действительно, как только эта сова покинула их, скрывшись в лесу, оттуда на смену ей вылетел другой чёрный неслышный силуэт и занял своё место над головами Мангустов.
   - Именно об этом я и говорю! - с жаром сказал он. - Что всё это значит?
   Юля пожала плечами.
   - Понятия не имею. Даже приблизительно не знаю, как все это можно объяснить, но согласись, жить безумно интересно.
   - Ага! - выпалил Егор. - Интересно! Очень! Как вчера, например. Что там было, а, я тебя спрашиваю?
   А вчера было вот что - Мангусты подходили к дому в наступившей давным-давно уже темноте. Когда они находились недалеко от своего участка, в лесу, в кромешной тьме метрах в десяти от них раздался треск. Они остановились, прислушиваясь. Кто-то, похоже, карабкался по дереву, ломая ветви. Затем этот кто-то, насколько можно было понять, начал носиться по этому дереву вверх-вниз, ни на мгновение не прекращая ломать ветки. Не прошло и нескольких секунд, как треск стал таким, словно штук двадцать белок, каждая весом с хорошего кабана, носились по двум-трём тесно расположенным деревьям, ломая бесчисленные, мгновенно отрастающие заново ветви. Какое-то время продолжался оглушительный треск ветвей, одновременно ломаемых, судя по звуку, на площади метра три в высоту на три в ширину, и внезапно всё прекратилось. Фонарик, который Юля зажгла, пытаясь хоть что-то рассмотреть, не смог пробиться сквозь тьму, а исследование этого места на следующий день при свете не выявило какого-нибудь аномального количества сломанных ветвей. Да и ни больших, ни тесно растущих рядом деревьев там вообще не было - только молодые, редко расположенные деревца и небольшие кустарники.
   Юля улыбнулась и покачала головой:
   - Не имею ни малейшего представления, чем бы это могло быть, но остаюсь при своём, жить интересно, а это главное.
   - Ну да, - угрюмо буркнул Егор, - сплошные развлечения, только успевай уворачиваться.
   Юля насмешливо фыркнула и поинтересовалась:
   - Как сейчас помню, кто-то говорил о том, что мечтает, как только переедет сюда, так сразу и вляпается в приключения. Ну вот, ты получил, что хотел, а сейчас отказываешься.
   - Не отказываюсь, но, согласись, это перебор.
   - Ага, ты хочешь, чтобы было как тогда, в лагере, десять лет назад - всё чинно, мирно, строго по расписанию и под постоянным контролем!
   - Нет, конечно, - начал было Егор и вдруг осёкся, - не десять - восемь.
   - Нет, не может быть, - возразила Юля. - Мне тогда было четырнадцать лет. В шестнадцать я бы там уже не оказалась.
   Егор глухо ответил, и в голосе его послышался страх:
   - Я помню, Юль, тебе четырнадцать, мне девять, но это было восемь лет назад. Вспомни - это было на следующий год после того, как исчезли наши родители.
   Голос его задрожал и сорвался. У Юли пересохло во рту и, чувствуя, что рассудок готов бросить её на произвол судьбы, она прошептала:
   - Да, я помню, после этого. Но я так же помню, сколько мне было лет, и в каком классе я училась.
   - Я тоже. Я помню и то, и другое. - Егор беспомощно посмотрел на Юлю и почти жалобно спросил. - Как такое может быть, а?
   Юля не ответила. Перед её глазами возникла картина - яркий красочный мир внезапно рассыпается на куски, а за ними чернота. Абсолютное ничто. Она почувствовала, что находится в этом ничто, одна. Что это всегда так было, и тем не менее что она возникла их небытия только в это мгновение. В голове устроили безумный dance macabre разнообразные дикие мысли: "Я андроид, я появилась на свет только что, была создана, это какой-то дикий эксперимент, я сошла с ума, мира вообще не существует..." Юля остановилась как вкопанная, увидев себя стоящей на болоте, на одной из бесчисленного множества уходящих в бесконечность во все стороны кочек. Видение было хоть и мгновенным, но на редкость реалистичным - летняя ночь, поле, лес, твёрдая дорога под ногами на секунду превратились в бескрайнее болото, полуметровые кочки, поросшие серо-бежевой жёсткой травой, в которой вязли ноги, и унылое однообразное серое небо над головой.
   Видение исчезло, и Юля тряхнула головой, прогоняя морок, и с силой потёрла лицо руками. Рассудок наконец перестал рассыпаться на части, остановившись на мысли, что объяснения нет и искать его он не будет, отказывается. Юля тихо заговорила:
   - Я не знаю, мелкий, я просто не имею ни малейшего представления. Два абсолютно чётких воспоминания, которые не то чтобы противоречат друг другу, а просто не могут быть одновременно. Но они есть. Это факт.
   Егор сделал очень глубокий вдох, но это ему не помогло. Потрясение не исчезало, и мысли упорно не желали подчиняться ему. Он снова отчаянно повторил:
   - Но как же это может быть? Ведь этого не может быть!
   Юля тоже глубоко вздохнула и посмотрела на брата.
   - Не может, - согласилась она, - но есть.
   А затем, уже у самого дома, после долгого молчания, во время которого Мангусты пытались прийти в себя, Юля заговорила снова:
   - Что человек знает о своей жизни и о себе, кроме того, что содержится в его памяти? Всё, что у нас есть, всё, что мы есть - это память о прошлом и нет никакой гарантии, что она верная. - Голос её снизился до хриплого шёпота, - нет гарантии даже того, что вся прожитая перед этим жизнь вообще была. А может, ты только что возник или возникла здесь, в эту самую секунду, а твоя память целиком искусственная, вложена кем-то извне.
   Егор промолчал, но сестра вслух сказала о том, о чём он думал всю дорогу.
  
   Юля откинулась на стуле, чувствуя, как ноет спина, и потёрла усталые слезящиеся глаза. Шевельнулась вялая мысль: "Хорошая штука компьютер, но до чего зловредная, книги лучше". Юля поднялась со стула, поморщившись от боли в мышцах, потянулась, стараясь размять затёкшую спину, и отправилась вниз.
   Егор сидел на ступеньке крыльца, неподвижно глядя на небо, и не шевельнулся, даже когда сестра устроилась рядом. Юля посмотрела на него и перевела взгляд наверх, туда же, куда смотрел и брат. Отрешённо глядя на небо, она тихо сказала:
   - Сегодня идём к Иксу, я закончила работу.
   Егор не ответил. Он, не отрывая глаз, смотрел на небольшое вытянутое облако, плывущее над горизонтом. Несколько минут они сидели молча, а затем Егор спокойно заговорил:
   - Посмотри, такое ощущение, что близок конец света. Пока ещё наполовину, но скоро захватит всё целиком.
   Юля вздрогнула и, сузив глаза, посмотрела на брата.
   - Почему? - спросила она. - Что заставляет тебя так думать?
   Пожав плечами, Егор ответил тем же тихим и спокойным голосом:
   - Знаешь ведь, как наступит конец света - Солнце взорвётся и поглотит Землю, превратившись в красный гигант. - Он кивнул головой, указывая вперёд. - Смотри, если бы оно проводило генеральную репетицию сегодня, я бы не удивился.
   Юля посмотрела в направлении, указанном братом. Дым от дальних пожаров, затянувший небо, окрасился заходящим Солнцем в кроваво-красный цвет. Причём цвет этот сосредоточился только на западной части неба, остальное же имело бледную серовато-зелёную окраску. Граница была довольно чёткой, и создавалось жуткое впечатление, что Солнце одним яростным рывком растянулось на полнеба и, остывая к периферии, к центру превращалось в кипящий огненный котёл, состоящий из языков пламени оранжевого, алого и багрового цветов, сияющих ослепительным светом. То были облака, стремительно летящие над линией горизонта.
   - Удивительно, - задумчиво пробормотала Юля, - здесь, у земли штиль, а наверху, похоже, бушует ураган.
   Егор коснулся руки сестры, привлекая её внимание:
   - Это не просто штиль. Посмотри вокруг - всё чего-то ждёт. Застыло, но какое же громадное напряжение во всём.
   Юля обвела взглядом окружающий пейзаж и поняла, что имел в виду Егор. Все предметы, предельно чёткие вблизи и расплывающиеся в мареве на горизонте, производили впечатление скорее искусно нарисованных, чем живых, настолько неподвижны они были. Но каждый светился отражённым, а казалось, собственным красноватым светом, и яростная сила и с трудом сдерживаемое нетерпение едва ощутимо дрожали вокруг. А центром притяжения был алый гигантский полукруг, занимающий почти полнеба.
   - Да, и в самом деле похоже, - шёпотом сказала она.
   Егор кивнул.
   - Легко представить, - почти мечтательно откликнулся он, - как всё, что здесь есть, - он небрежно и широко махнул рукой вокруг, - вдруг с диким рёвом и грохотом срывается со своих мест, неистово мчится к горизонту и втягивается туда, а здесь не остаётся ничего.
   Представив себе это, Юля переменилась в лице. Она крепко зажмурилась, пытаясь отогнать страшное видение, а затем резко повернулась к брату.
   - Что мы ещё должны спросить у него? - задала она вопрос, требовательно и пристально глядя на него.
   Не оборачиваясь, Егор поинтересовался:
   - Ты имеешь в виду, что ещё мы должны спросить у него, чтобы можно было его убить?
   Дёрнув щекой, Юля зло ответила:
   - Да! Честное слово, достал. Не хочешь, не нравится это - уходи, никто тебя не держит!
   - Никто, да? Может, и никто, но уйти я не могу, не хуже меня знаешь. Но ты права, мне это не нравится. Причём до такой степени, что хоть делай всё, что надо, а потом в петлю лезь.
   Юля на мгновение застыла, а затем тихо сказала:
   - Егор, тебе не надо было видеть того сектанта, ты заразился от него.
   Брат всмотрелся Юле в лицо, пытаясь понять, шутит она или серьёзна. Так и не разобрав, он ответил:
   - Я так думал ещё до него. Ещё до того, как вообще к Иксу пришёл. В петлю я, конечно, лезть не буду, так что зря ты меня с тем несчастным сектантом сравниваешь, но для меня ситуация патовая - две равно неверные дороги. - Голос его, к удивлению Юли, оставался ровным и спокойным. - Сколько раз за это время я думал, как можно остановить его, не убивая, и ничего, полный ноль. Я не могу создать себе третью, правильную дорогу. Так что лучше отвечу на твой вопрос. - Егор пожал плечами. - Наверное, огонь. Он ближе всего к Солнцу.
   - Егор, - настойчиво заговорила Юля, - неизвестно, сколько ещё мы будем Иксу нужны. Сам посуди - мы же не полноценные жрецы для него, а так, эрзац. Доберётся он до людей и найдёт кого-нибудь получше. Ему же главное кровь добыть. И Верховный, не сомневаюсь, с удовольствием подготовит более подходящего жреца, чем мы. Не знаю, что он мог раскопать, подключаясь ко мне, пока я спала, но одно можно сказать точно - ничего хорошего. Верховный прекрасно понимает, что никогда мы не достигнем того уровня сотрудничества, какой должен быть у настоящего жреца. Они явно ещё тогда решили, что следующий жрец будет, скорее всего, фигурой переходной. А нас ведь даже в известность не поставят в случае чего. Икс просто откажется говорить, а для Верховного ложь не под запретом. Найдёт Икс этого подходящего, Верховный его обучит, как полагается, и решит, что он и есть тот достойный. Последнее-то слово до сих пор остаётся за ним, и только он будет определять, кто станет новым Верховным. В любой момент Икс может закрыть для нас доступ в Призрачный мир и тогда всё. Подумай хорошенько, нет ли ещё чего-нибудь, что мы должны у него узнать.
   - Я понимаю, Юль, хотя, возможно, ты и ошибаешься в этом. Мне кажется, как на потенциальных Верховных на нас крест ещё не поставили. Всё же он сам неоднократно по собственной инициативе сообщал нам те или иные вещи, имеющие значение именно для жрецов. Но я не знаю, что ещё мы можем узнать. Гроза ему до лампочки, мы сами это видели, - Юля кивнула, - вот именно, единственное, что может его убить - это Солнце, но в Призрачный мир его не затащишь. Всё, что мне приходит в голову - это огонь, он ближе всего к Солнцу. - Егор помолчал, размышляя, и заговорил снова, - если у нас ещё будет время, хоть несколько дней, может, мы и сможем ещё что-нибудь придумать.
   Юля покачала головой и сказала:
   - Не знаю, Егор, что-то ещё должно быть, о чём мы должны спросить. Смотри, при общении с нами Икс уже несколько раз пытался определить пределы своих возможностей. Ведь как бы ни был он силен, эти пределы у него имеются, и мы сами должны узнать о них.
   - И что ты предлагаешь спросить у него?
   - Ну, начать предлагаю с такого вопроса - собаки, ищейки, как он смог вызвать у них такой ужас на таком расстоянии, да и люди, они ведь никак не были связаны с ним, а тем не менее сами открывали двери и выходили к жрецам.
   - Да, и добавь к этому себя - ты также не была с ним связана кровью на тот момент, а он смог столкнуть тебя в этот колодец ужаса. Как?
   Кивнув, Юля сказала:
   - Хороший вопрос, мне и самой это любопытно. Кроме того, если это вообще для него возможно - воздействие на несвязанных с ним, то почему же он не мог прогнать и тех, кто могли бы напасть на деревню, если бы отец Фотий был убит, как и предлагал Второй? Да, и вот ещё, по поводу деревни и Стаса, точнее, связанных кровью из деревни - ты просто представь, сколько сектантов ушло к Иксу за два года, особенно в том апреле, но никто из них не отметил какого-то особого увеличения количества приступов - почему?
   Егор поднялся с крыльца.
   - Вот и список готов, - со вздохом произнёс он, - предлагаю не тратить время зря и отправляться к Иксу.
  
   Икс, предупреждённый, уже ждал. Юля быстро заговорила, едва Мангусты оказались в Призрачном мире:
   - Скорее всего, недостаточно информации, придётся ещё собирать. Но только после того, как ты всё получишь и определишь, чего тебе недостаёт.
   - Хорошо.
   И снова Юля не заметила процесса считывания. Для неё, как и обычно, ничего не произошло, но лишённый эмоций голос произнёс:
   - Пока достаточно, надо всё обдумать. Появятся вопросы - я вас позову. Задавайте свои.
   - Когда мы хотели тебя остановить, ещё тогда, на тебя хоть что-нибудь подействовало?
   - Нет.
   - Вообще ничего? Ни камни с символами, ни сера, ни соль, ни золото?
   - Нет.
   - Даже огонь?
   - Почему "даже"?
   - Ну, - замялась Юля и бросила быстрый взгляд на брата, - ведь он ближайший, так сказать, родственник Солнца. В каком-то смысле, такая же его часть, как и ты.
   - Огонь - не Солнце. Мне он не угрожает.
   - И защиту от него ты не ставишь? - задумчиво спросила Юля.
   После небольшой паузы Икс ответил:
   - Нет.
   - Понятно. Тогда совсем другой вопрос. Мне в лицо бросается какая-то тварь, не из моего мира. Может быть, её вообще не существует. Ты можешь сказать, что это такое?
   Возникла ещё одна короткая пауза.
   - Я могу присоединить тебя и сказать, есть ли эта тварь в тебе сейчас. Всё, что я могу сделать.
   Юля пожала плечами.
   - Ну, хоть что-то.
   Почти мгновенно, для Юли, появился ответ:
   - Нет. В тебе этого нет.
   - А почему ты не можешь узнать, что это такое?
   - Этого сейчас здесь нет, ты не имеешь с ним связи, я ничего не могу сделать.
   - То есть, - спросила Юля, - если бы оно бросилось мне в лицо сейчас, ты бы смог сказать?
   - Да.
   - К сожалению, - вздохнула она, - это невозможно. Эта тварь бросается только тогда, когда я о ней напрочь забываю, ни разу не было иначе. Ну и чёрт с ней, лучше перейдём к вопросу о связи - как ты мог так запугать тех ищеек в деревне? Ведь ты не мог быть с ними связан.
   - Ты ошибаешься - связь была. Решающий предупредил меня о том, насколько опасно забирать людей из деревни, и необходимости следить за происходящим там. Связь осуществлялась через следы присоединённых ко мне людей. Любой, кто связывался с ними, тем самым оказывался связанным со мной.
   - Как паук на паутине, - тихо пробормотала Юля и спросила, - то есть люди, что были с этими собаками, с одной стороны тебе ничем не угрожали, потому что не могли сами обнаружить следы, а с другой, были из-за этого неуязвимы для твоего воздействия?
   - Да.
   Егор, сидевший с мрачным видом, задал вопрос:
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что все, похищенные жрецами, были связаны с тобой?
   - Да.
   - Каким же образом?
   - Они все были на болоте и все оставили там свои телесные выделения. Через них не такая сильная связь, как через кровь, но её хватило, чтобы они, слыша зов, сами выходили за дверь.
   - А там их ждали жрецы...
   Юля встряхнулась и с усилием заговорила:
   - А что насчёт меня, с тем колодцем ужаса, я-то как могла быть связана с тобой на тот момент?
   - Через Верховного. Он предоставил сильную связь с тобой для этого воздействия.
   - Понятно. - Помолчав немного, Юля задала следующий вопрос, - враги твоей деревни, как ты мог прогонять их, не будучи с ними связан, и почему не мог справиться с теми, кто должен был прийти из-за убийства священника?
   - Воздействие на врагов велось через землю и при помощи свободных мёртвых, преимущественно по ночам.
   - Но ты же мог их остановить их, разве нет?
   - Нет. Их было слишком много, а сил у меня для этого тогда было недостаточно.
   - А сейчас смог бы? - тихо спросил Егор.
   - Да.
   - Просто остановить или убить?
   - Убить.
   - Как?
   - Воздействие на жидкость в организме жертвы.
   - Так поэтому и кабан, и лось так быстро умерли?
   - Да.
   - Ты использовал это только для того, чтобы быстро убивать попавших к тебе животных?
   - Нет. Люди из деревни охотились с моей помощью. Моей задачей было найти дичь, умертвить её и привести к ней людей. Они забирали добычу, а часть отдавали мне. Также, хоть и крайне редко, это использовалось для умерщвления отдельных людей среди врагов.
   - Зачем? И кого именно?
   - Для того чтобы посеять панику. Верховный указывал цель и давал связь с жертвой.
   - То есть тогда тебе хватало силы только на то, чтобы за один раз убить одного.
   - Да.
   - А сейчас?
   - Многих.
   - Сколько?
   - Не знаю, не было возможности проверить.
   - Те, которые убили Решающего сотоварищи, их же ты только страхом пытался остановить, так когда же ты понял, что способен на большее?
   - После полного поглощения последних пяти людей.
   Егор прошептал:
   - Мужики даже не представляют, насколько им повезло.
   - Да уж, - услышав брата, согласно кивнула Юля, - будь эти жрецы чуть добычливее, ни у кого бы из них не было бы шанса выжить.
   Какое-то время Мангусты сидели молча, а затем Юля заговорила:
   - Ответь, как ты собираешься победить Солнце?
   - Нет.
   - Ты отказываешься отвечать? - вздрогнув, спросила Юля.
   - Да.
   - В соответствии с условиями договора, - еле слышно пробормотал Егор.
   Юля глубоко вздохнула и задала ещё один вопрос:
   - Тогда скажи хотя бы, если можешь, ты знаешь, что тебе нужно делать?
   Икс ответил не сразу.
   - Да.
   - И ещё, это для меня лично очень важно, знаешь уже давно?
   - Да.
   Егор с недоумением покачал головой.
   - Зачем же в таком случае тебе нужна та жалкая информация, что ты получаешь от нас?
   - Любая информация может помочь избежать ошибок.
   Мангусты одновременно кивнули.
   - А когда узнал? - без особой надежды на ответ спросила Юля, но Икс, к её удивлению, ответил:
   - Через некоторое время после того, как был сильно увеличен приток жертв.
   - После определения плана действий с Верховным?
   - Да.
   - Ага, точно, насчёт жертв - почему никто из тех, кто связан с тобой кровью, не отметил увеличения количества приступов, когда сектанты к тебе косяком пошли?
   - Потому что для них ничего не происходило.
   - Что?
   - Смерть добровольно присоединённых ощущают только жрецы.
   - Но почему?
   - Потому что у добровольно присоединённых я забираю всё, и вы об этом осведомлены. Любое живое существо, не являющееся жрецом, не в состоянии воспринять что-либо, так как извне ничего не выходит.
   - А жрецы?..
   - Жрецы находятся внутри.
   Мангусты ненадолго замолчали, а затем Юля неуверенно спросила:
   - Я правильно понимаю, Верховные, по твоим же словам, не просто входящие в, так сказать, внутренний круг, а в какой-то степени являющиеся частью тебя, должны ощущать это ещё сильнее? Причём не только смерть добровольных, но и вообще любую смерть в тебе?
   - Да.
   Егор с мрачной усмешкой покачал головой:
   - Более чем убедительный довод крайне сдержанно себя вести. Вот уж для них это было неоспоримо - чем больше силы, тем больше милосердия.
   - Да уж, - Юля непроизвольно поёжилась, - слушай, Икс, а как же они вообще с этим справлялись? Ведь в любом случае, к тебе отправлялось огромное количество жертв, причём живых, и это я, - по лицу её пробежала короткая судорога, - и это я молчу о том, как к тебе отправлялись враги. Это же немыслимо, испытывать подобное раз за разом.
   - У Верховных имеются некоторые возможности смягчить негативное воздействие подобного восприятия, иначе ни у одного из них не было бы шанса выжить.
   - Понятно. Это хорошо. Ладно, лимит вопросов ещё не исчерпан?
   - Нет.
   - В таком случае, - Юля решила задать вопрос, который мучил её уже давно, - ты сам говоришь, что присоединённые - это уже не живые люди, а части тебя. Так почему в таком случае ты сказал, что не можешь заставить священника говорить с нами, а можешь только провести к нему?
   - Я могу заставить его сделать что угодно, но если вы хотели поговорить с ним, вы должны были сделать это сами. Я могу заставить сказать его что угодно, но вы бы говорили со мной, а не с ним.
   У Юли на мгновение остановилось сердце, а затем бешено застучало.
   - То есть какая-то свобода воли сохраняется? Управляя сознанием человека, ты можешь заставить его сделать что-либо, только если он внутренне готов к этому. В противном случае ты подавляешь сознание полностью. Да?
   - Да.
   До боли сжав кулаки, так, что ногти впились в ладони, и низко опустив голову, Юля глухо спросила:
   - А как было со мной? Я прекрасно всё помню. Много усилий пришлось приложить, чтобы заставить меня сделать это?
   - Нет.
   - Понятно, - тихо ответила Юля и сжала руками голову.
   Егор с тревогой посмотрел на сестру и положил ей руку на спину, пытаясь успокоить. Не поднимая головы, Юля передёрнула плечами, сбрасывая руку. Затем она потёрла виски и спросила у брата:
   - У тебя какие-нибудь вопросы есть?
   - Да. Икс, поправь меня, если я ошибаюсь, но Верховный хотел, чтобы священник ушёл добровольно, потому что рассчитывал, что тот продолжит жить в тебе, так?
   - Да.
   - Угу, и сделал он это отнюдь не из большой любви к нему, а ради того, чтобы тот влип в то, во что влип.
   - Да.
   - Тогда как же ты позволил нам вытащить его из того ада, в который он загнал себя?
   - Последний Верховный обратился ко мне с просьбой проконтролировать священника, если тот попытается изменить своё окружение в лучшую сторону, но как уже было сказано, необходимости в этом не было. Только с появлением новых жрецов он мог получить освобождение от страха и боли.
   Юля прошептала:
   - Получается, он в любом случае не имел шанса самостоятельно выбраться. Но неужели за все эти столетия он всё же ни разу так и не попытался сделать это?
   - Нет.
   - Непостижимо. Совсем. А зачем вообще это было надо? Десять лет ждать, прежде чем загнать к себе деревню. Неужели из мести?
   - Нет. Месть не имеет смысла - ненужный расход энергии. Священник многое знал, а получить весь объём знаний можно только от добровольно присоединённого.
   - Понятно, - хмыкнула Юля, - но, Икс, только не убеждай меня, что и Верховный не испытывал чувства мести, а действовал исключительно из соображений целесообразности.
   Икс ответил не сразу.
   - Верховный испытывал это чувство, и он был рад, что всё удалось так, как было запланировано. Та просьба действительно обусловливалась его ненавистью к священнику, но единственной причиной его действий была целесообразность. Наличие потенциально важных сведений и отсутствие иных способов получить их определило как способ присоединения, так и время ожидания.
   - То есть Верховный отбросил бы свою ненависть в случае... э-э... более эффективного использования священника?
   - Да. Он был одним из лучших Верховных. Эмоции никогда не имели власти над ним.
   - Да? А как же его отношение к священнику? Разве он не был охвачен сильнейшей ненавистью к нему?
   - Это не имеет значения. Верховный мог испытывать любые эмоции, но решения принимал без их участия.
   - И всё же просьба устроить священнику ад объяснялась только ненавистью, и никакого практического смысла в ней не было, - без тени сомнения произнесла Юля.
   - Да. Но это уже ни на что не влияло и ничего не меняло.
   - Понятно. Ты говоришь, последний Верховный был одним из лучших именно потому, что не поддавался эмоциям, но мне кажется, что Второй был ближе к истине, когда предлагал убить священника. Его предчувствие о смертельной опасности священника для деревни оказалось истинным.
   - Возможно. Но это не поддаётся ни анализу, ни прогнозированию. Сам Второй не мог знать, прав он в своём предчувствии или ошибается. Невозможно планировать свои действия, полагаясь на столь ненадёжный источник.
   - Может и так, но мне кажется, учесть его предчувствие всё равно стоило. Ладно, это уже не проверишь. Но просто один вопрос: сколько времени проходило между убийством миссионера и приходом убийц?
   - По-разному. От одного года до нескольких лет.
   - То есть был шанс успеть набрать силу.
   - Да.
   - Хорошо. Егор, у тебя вопросы ещё остались?
   - Больше нет.
   Юля кивнула.
   - Тогда мы пойдём, раз вопросы все временно закончились.
   - Лимит не исчерпан.
   - Хорошо. Как только появятся, мы придём.
  
   Едва Мангусты вернулись обратно, Юля, не говоря ни слова, ушла в свою комнату. Егор поднялся к себе чуть позже и несколько раз выходил, стоя под дверью сестры и тревожно прислушиваясь. В комнате было тихо, и один раз Егор, не выдержав, заглянул внутрь - сестра спокойно спала. Закрыв осторожно дверь, он вернулся к себе и в свою очередь заснул сам.
   Утром, когда Егор проснулся и спустился вниз, он увидел Юлю, сидящую за пустым столом на кухне, подперев голову руками, и погружённую в размышления. Заметив брата, она вздрогнула от неожиданности и сказала:
   - А, привет, с добрым утром. А у нас хлеба нет. И вообще завтракать нечем.
   Егор торопливо ответил:
   - Я съезжу в деревню.
   - Нет, не надо, мелкий, лучше я, - поднимаясь, сказала сестра, - мне полезно будет пройтись.
   Она прошла мимо Егора, взяла в прихожей деньги и рюкзак и, уже выходя на улицу, обернулась и заметила:
   - Я, знаешь ли, никак не могу свыкнуться с мыслью, что я - хладнокровная убийца, которая может запросто зарезать ребёнка, а потом и себя. Раз плюнуть, видишь ли.
   - Нет, Юль, это не так... - начал было несмело возражать Егор, но Юля его перебила.
   - Ты сам слышал, что сказал Икс, - сказала она и вышла за дверь.
   Юля медленно шла по дороге в состоянии, которое она не могла себе толком объяснить. Скорее всего, его можно было охарактеризовать как полное отупение и вялость. Не было ни мыслей, ни чувств, только ощущение равнодушия ко всему и, одновременно, подавленности. Возможно, это усугублялось унылым однообразием, царившим вокруг. Всё, на что ни падал взгляд, было одного и того же жёлто-коричневого цвета - земля под ногами, трава, деревья, листья, даже небо, впитавшее в себя дым бесчисленных пожаров, окрасилось жёлто-коричневым, и тусклое Солнце с трудом пробивалось сквозь эту мглу.
   В таком состоянии вялой апатии Юля добралась уже почти до деревни. Показались дома, люди, машины, едущие по шоссе - обычная картина летнего дня, но внезапно всё изменилось. Юля остановилась как вкопанная, ошеломлённо глядя по сторонам и понимая, что даже в это мгновение она не может понять, что именно происходит, что и как она видит. Реальность, окружающая её, начала исчезать. Возможно, "исчезать" - это не совсем верное слово. Всё, что было вокруг, осталось на своих местах, но стало не таким. И это самое лучшее определение - гораздо менее реальным и не таким. А каким - Юля не могла себе объяснить, хотя и смотрела, крутя головой во все стороны, но прекрасно понимая, что объяснений не найдёт - аналогов тому, что она видела, в привычном мире не существует. За несколько секунд, во время которых продолжалось это, Юля сначала подумала: "Вот как, оказывается, сходят с ума", а затем обратила внимание, что люди, идущие в деревне по своим делам, машины, едущие по шоссе, кажутся неподвижными до тех пор, пока она на них не посмотрит. Нет, они двигались, но иллюзия была полной - абсолютное впечатление, что только её внимание заставляет двигаться мир.
   Так же внезапно, как началось, так и закончилось это изменение восприятия, оставив после себя странное ощущение в шее и левой руке, причём в руке оно прошло быстро, а в шее сохранялось около двух часов. Заключалось оно в том, что Юля отчётливо ощущала, что шея и рука двигаются не плавно, как должны были, а лёгкими рывками, как у куклы со сгибающимися суставами. В деревне Юля искоса внимательно наблюдала за людьми, пытаясь определить, не обращают ли они на неё внимание из-за этих странных движений. Но нет, никто особого интереса к ней не проявлял, из чего Юля заключила, что подобная шарнирность движений - чисто субъективное ощущение, никак не проявляющееся вовне. Купив все необходимые продукты, она вернулась домой, и пока Мангусты готовили себе завтрак, рассказала о том, что видела.
   - И знаешь, Егор, я ещё когда смотрела на всё, понимала, что ни объяснить, ни толком запомнить не смогу. Помнишь анекдот про машину - такую же, как солнечный закат, только зелёную?
   Усмехнувшись, Егор кивнул. Юля улыбнулась и продолжила:
   - Прекрасный пример аналогии. А у того, что видела я, аналогов не было. Ведь всё, что мы описываем, незнакомое, я имею в виду, мы описываем с помощью аналогии, по-другому никак. А то, что видела я, было совсем другим. - Юля замолчала, прокручивая, насколько могла, в памяти увиденное, и заговорила снова, - поначалу, когда реальность начала исчезать, я подумала, что всё тут и закончится, она исчезнет совсем. Но нет. Стремительно меняющаяся картинка, нет, - поправила себя Юля, - не картинка, она-то осталась неизменной, изменилось восприятие. Так вот, изменение восприятия прекратилось и потом, всё то время, что я осматривалась, оставалось неизменным, пока всё не вернулось обратно. И ещё, - тихо добавила она, - то, на что я смотрела, не было прозрачным или зыбким, но создавалось впечатление, что это не более чем грандиозная декорация, за которой скрывается что-то совсем иное.
   Мангусты уже закончили завтракать, когда Юля неожиданно заявила:
   - Мы сейчас идём к Иксу.
   Егор едва не выронил тарелку из рук, которую нёс, чтобы поставить в раковину.
   - Зачем? - спросил он тревожно.
   - Ещё один вопрос возник, а Икс сам сказал, что лимит вопросов не исчерпан. - Юля подошла к брату и взяла его за плечи, напряжённо глядя в глаза. - Слушай, мелкий, мы рискуем очень сильно, но этот вопрос задать необходимо, ведь если что, у нас может появиться шанс остановить его, не убивая.
   Егор застыл, пожирая сестру глазами.
   - Проблема в том, что это может быть как с генератором, он просто мог не знать, но это крайне маловероятно.
   - Да в чём дело? - хрипло крикнул Егор, - что ты нервы мотаешь!
   - Извини. - Юля отпустила брата и села на стул. - Это несомненно для меня и я решила, что и для тебя тоже. Дело в том, что Икс привязан к земле...
   - Да, я это знаю.
   - Нет, ты не понял, к уровню земли. Вспомни, в земле он не уходит глубже, чем на три метра, над землёй он не поднимается вообще, он как бы скользит по плоскости, не имея возможности подняться над ней. Даже шнырки, которые гораздо более мобильны, чем его основная масса, и могут в некоторых случаях появляться даже днём, не в состоянии оторваться от земли. Тогда я легко спаслась от них, взобравшись на дерево невысоко над землёй.
   - Да, я помню, и что?
   - Нам надо узнать, что его держит здесь, почему он не может ни подняться, ни спуститься. Здесь есть громадный риск - если он просто не думал об этом, а после наших слов уйдёт вниз и по более глубоким слоям грунтовых вод доберётся до реки. Но этого почти не может быть. Не может он, имея возможность это сделать, не воспользоваться ею.
   Егор сел рядом с Юлей.
   - Мы уже столько раз ошибались, - тихо заговорил он, - а эта ошибка вполне может стать последней. Но я боюсь, выбора у нас нет, идти необходимо. Тем более, помня, о чём говорил сам Икс - он не может брать больше, чем даёт. Выходит дикая ситуация - даже если не появится новый жрец, но нам не о чем будет его спрашивать, он может закрыть перед нами дверь, потому что не сможет спрашивать сам.
   - Да, Егор, - усмехнулась Юля, - ситуация и в самом деле абсурдная - мы нужны ему, пока задаём ему вопросы. Бред. Но что делать.
   Егор неожиданно застыл, а затем резко выдохнул.
   - Я боюсь, что мы заблуждаемся, - прошептал он, в испуге посмотрев на сестру, - мы будем нужны ему как минимум не меньше, когда у нас закончатся вопросы.
   С удивлением посмотрев на него, Юля поинтересовалась:
   - Ты что, у тебя такой вид, будто ты привидение самого себя увидел?
   - А то, - глухо ответил брат, - что у тех пунктов, внесённых открывателями, может быть только одно объяснение - для людей существует возможность уничтожить Икса, и открыватели о ней знали. Но он им был необходим живым, вот они и подстраховались. Мы же, заключив с Иксом новый договор о жреческих обязанностях, развязали ему руки, и он теперь, в полном соответствии с этим договором, может нас уничтожить, как только мы перестанем быть ему полезны.
   Юля почувствовала как кровь, поначалу отхлынувшая от сердца, бросилась ей в лицо.
   - Ты хочешь сказать, - еле слышно заговорила она, - что мы находимся под защитой договора только до тех пор, пока в состоянии поддерживать его заинтересованность в нас...
   - Именно об этом я и говорю, - перебил её Егор, - не сможет брать, не станет давать, договор, считай, аннулируется, ведь речь в нём шла о взаимовыгодном обмене информацией. Нет обмена - нет и договора, а нет этого договора - в действие вступает тот, об уничтожении любого, кто осмелился угрожать ему, и который и так приоритетен по отношению к этому. Сама подумай, личной привязанности к нам Икс не питает и питать не может по определению, а его заинтересованность в нашем физическом существовании закончится вместе с той пользой, которую мы можем ему принести. Может, я и ошибаюсь, и в отношении нас у Икса есть какие-то другие планы, но всё говорит об обратном - ведь мы даже не проявляем выраженного стремления стать полноценными жрецами.
   - О, чёрт, и ты прав. - Юля глубоко вздохнула и неожиданно расхохоталась, заставив брата вздрогнуть и с недоумением посмотреть на неё. - Надо же, как заботливо мы дали ему возможность избавиться от нас, едва мы перестанем ему быть нужны!
   - Ну, это не совсем так, - слабо возразил Егор, но сестра прервала его, махнув рукой:
   - Так-не так, это уже неважно, а важно одно - не дать иссякнуть нашему источнику вопросов. Но слушай, сколько же можно наступать на одни и те же грабли, - сказала она, улыбаясь, - в который раз уже из-за того, что мы не учитываем какие-то вещи или просто не знаем о них, мы вляпываемся в такое! Честное слово, надо в юристы подаваться. А что, сделаемся знатными крючкотворами, и никакие такие ловушки нам будут не страшны.
   Егор с усмешкой покачал головой:
   - Помнится мне, несколько лет назад кое-кто из сидящих в этой комнате прочитал очень прочувствованную и пафосную речь о чём-то подобном: о свободе выбора, о невозможности его сделать, не зная всех нюансов, и тогда в этой речи было куда больше трагизма, а сейчас ты веселишься, будто долгожданный подарок получила.
   - И что с того, - пожала плечами сестра, - тогда трагедия, сейчас фарс, не могу же я, в самом деле, каждый раз на это так бурно реагировать. Никаких нервов не хватит.
  
   Уже ставший привычным серый свет Призрачного мира, и странное противоречие между текучестью его и абсолютной реальностью ощущений. Мангусты опустились на твёрдую землю, чувствуя, как травинки щекочут и покалывают им ноги.
   - Я слушаю вас.
   Ощущая страшную нервозность, Юля заговорила:
   - Ты можешь подняться высоко над землёй или уйти в глубину?
   - Нет.
   - Почему?
   - Не могу. И не надо возражать, что это не ответ, я знаю.
   Мангусты в изумлении переглянулись - Икс шутит или как? Что это было?
   - До изменения это было возможно, тогда у меня была возможность пользоваться всеми сферами, скользить по ним или перемещаться с помощью Солнца между разными. После изменения я больше не могу этого делать. Для меня осталась только одна.
   - Сферы? Что за сферы?
   - Силы притяжения и отталкивания. В некоторых местах они уравновешиваются и там можно скользить, не прикладывая усилий.
   У Юли заколотилось сердце.
   - Ты имеешь в виду интерференцию волн?
   - Да.
   - Это на таких сферах держатся планеты?
   - Да.
   - А разве они имеют одинаковую мощь, эти силы притяжения и отталкивания, - напряжённо спросил Егор, - раз могут так уравновеситься?
   - Да. Нет. И то и другое. Всё зависит от удалённости от центра. При приближении к нему увеличивается сила притяжения, при удалении - отталкивания. Но на определённом расстоянии они приблизительно равны.
   - Там, где орбиты, - прошептала Юля, не требуя ответа, но Икс отозвался:
   - Да.
   Закрыв лицо рукой, Егор забормотал:
   - Первая космическая скорость - равновесие Земли, вторая - Солнца, третья - Галактики, четвёртая - ... - он замолчал, не зная, как продолжить.
   - А? - услышав бормотание, Юля недоумённо обернулась к брату, но, расслышав, тут же сообразила, - да, выходит, что вокруг чёрных дыр, просто на огромном расстоянии, должны быть те же сферы - орбиты?
   - Да.
   - А сколько их всего, центров, я имею в виду?
   - Много.
   - Нет, не так, планеты, звёзды, это понятно, но помимо них более крупные есть?
   - Да.
   - Тоже много?
   - Да.
   - И ты мог ими пользоваться? Всеми?
   - Да.
   - Не только в Солнечной системе?
   - Не только.
   - А как?
   - Не знаю. Не было необходимости знать. Все, и я, и такие как я, и отличающиеся от нас, умели.
   - Отличающиеся?
   - Разных много.
   - Ой-ой-ой, - прошептал Егор, - что-то у меня мозги готовы закипеть. Юль, давай обратно. Юль. Юль?
   Сестра медленно повернула к нему голову.
   - Ну чего тебе?
   - Ты меня слышала? Давай обратно или я здесь и сейчас, сию секунду, свихнусь.
   - А, да, сейчас. - Юля ненадолго замолчала. - Икс, слушай, - заговорила она неуверенно, - ты не можешь не знать о том, что мы не раз пытались убить тебя или хотя бы остановить.
   Услышав эти слова, Егор дико посмотрел на сестру, не понимая, зачем она об этом говорит.
   - Да, - ответил Икс.
   Юля кивнула.
   - Хорошо. Тогда скажи мне, если бы мы привели людей, я имею в виду учёных, исследователей, что было бы?
   - Ты хочешь узнать, смогли бы другие люди меня остановить или убить?
   - Да.
   - Убить меня люди не могут. Сейчас остановить меня не сможет ни один человек, но была возможность меня задержать. Больше этой возможности нет.
   - Что за возможность? - спросил Егор, не особо рассчитывая на ответ, но Икс ответил:
   - Люди могли осушить болото.
   Егор судорожно вздохнул. Бросив на него быстрый взгляд, Юля поинтересовалась:
   - И что было бы тогда, насколько ты был бы остановлен?
   - Ничего бы не было. Мы с Решающим обсуждали этот вопрос. Если бы на болото пришли такие люди, работа была бы приостановлена до их ухода.
   Юля мрачно усмехнулась.
   - А мы, ведь и мы были такими людьми, почему же ты не приостановил работу из-за нас?
   - Не было необходимости, вы не являлись для меня помехой.
   - Безобидные пушистые хомячки или морские свинки, - еле слышно пробормотала Юля, и Егор согласно кивнул.
   - Хорошо, ещё один вопрос - как ты мог пропустить, что те, хм, - Юля замялась, подбирая слова, - скажем так, бывшие односельчане пошли убивать тех, кто остался с тобой?
   Егор вполголоса пробормотал: "До чего дипломатично, с ума сойти, не проще сказать - выродки".
   Сестра качнула головой, не то соглашаясь, не то отрицая, и продолжила:
   - Ты же отслеживал их мысли и не мог не знать о том, что они собирались сделать, и при этом позволил произойти такому, не понимаю.
   - Отслеживался только священник, остальные были полностью изолированы и недоступны для восприятия.
   - Но это же было смертельно опасно! - воскликнул Егор.
   - Это не так. Те люди практически не обладали свободной волей и делали только то, что говорил им священник, против его воли никто из них бы не пошёл. Не имело смысла их отслеживать.
   - Пусть так, священник был их волей, но он же шёл убивать, а ты не остановил его, почему?
   - Он не шёл убивать, - сказал Икс, и Мангусты в изумлении переглянулись, - он шёл спасать и был искренен в этом. Священник желал им не смерти, а жизни. Мысль об убийстве действительно завладела им поначалу, но он очень быстро отверг её как неприемлемую. Невозможно было сделать вывод, что он хочет их убить - желания смерти не было ни в его мыслях, ни в его чувствах.
   Егор присвистнул.
   - Ничего себе, - протянул он, а Юля согласно кивнула, - получается, это была фатальная ошибка с твоей стороны?
   - Нет. На основании известного мне ситуация была оценена правильно, просто тут в действие вступил новый фактор, не существовавший ранее, и который учитывается впредь.
   - Что люди могут искренне думать об одной вещи, желать её всем сердцем, но на самом деле стремиться к её противоположности?
   - Да.
   - И ты можешь это теперь определять?
   - Да.
   - Как? - Юля напряжённо ожидала ответа.
   И снова Мангустам послышалась насмешка в бесстрастном голосе:
   - Тебе должно быть лучше знать - ты же интересуешься психологией.
   Юля поперхнулась.
   - О. Ага. Понятно. Ладно, последний вопрос: когда ты понял, что они убивают, а не спасают, ты их прогнал. Так вот, разве это не было причинением вреда, или же под вредом подразумевается только физический?
   - Нет. Это также был вред, но невозможно было одновременно выполнить два взаимоисключающих договора, попытка сделать это привела бы к моему разрушению, поэтому был отменён наименее важный из этих двух.
   - Ясно.
   - Ладно, мы пошли. Спасибо, Икс, мы ещё придём, - быстро сказала она, вспомнив о разговоре с братом.
   - Хорошо, буду ждать. Лимит ещё не исчерпан.
  
   - Не могу, просто крыша едет, - печально сказал Егор, усаживаясь на ковре в своей комнате.
   Юля поднялась на ноги и обошла брата кругом, с интересом разглядывая.
   - А в чём, собственно, дело? Ты и не такое видел и слышал за последнее время, с чего именно сегодняшний разговор тебя так подкосил?
   - Не знаю, наверное, последняя капля, соломинка, пёрышко или ещё чёрт знает что. Но баста, мой мозг пока больше ничего подобного вместить не может.
   Сочувственно посмотрев на него, Юля сказала:
   - Как мне не жаль тебя, Егор, но, боюсь, до конца нам ещё далеко, и твоему мозгу придётся вместить и это, и многое другое.
   Она опустилась на ковёр рядом с братом.
   - Ведь в том, что касается непосредственно Икса, эта информация не дала нам ровным счётом ничего. С этим знанием мы ничего поделать не можем, оно для нас бессмысленно. Значит, надо продолжать дальше, искать другие пути, задавать другие вопросы. - Юля устало потёрла лицо рукой. - Да ещё это его заявление, что с момента ухода с болота, он стал полностью неуязвим для людей, да и в принципе люди убить его не в состоянии, а не верить ему нельзя.
   Быстро встав, Егор сказал:
   - Подожди, я сейчас вернусь, - и ушёл, почти убежал из комнаты. Вернулся он и в самом деле вскоре, с мокрой головой, но, по всей видимости, полностью спокойный.
   - Хороший способ, - одобрительно сказала сестра, увидев влажные волосы брата. - Я и сама им воспользовалась однажды, после Стаса.
   - Да, я помню, потому и решил попробовать. И в самом деле действенный.
   Егор прошёл к раскрытому окну и уселся на подоконник. Неожиданно для Юли, без всякого перехода, он спросил:
   - Икс шутил, да?
   Сестра вздрогнула.
   - Не знаю, мелкий. Похоже на то, но я не знаю.
   - А я думаю, знаешь. И если шутил, тогда получается...
   Юля резко перебила его:
   - Заткнись, Егор. Извини, конечно, но заткнись. Тебе точно ни к чему об этом думать. Икс умеет передавать эмоции, это да, но я сомневаюсь, что он сам их испытывает, это разные вещи.
   Отстранённо улыбаясь, Егор смотрел в окно. После холодной воды он и в самом деле стал спокойней, но было в этом спокойствии что-то неестественное, искусственное.
   - Ты можешь не успокаивать меня, Юль. И ты, и я - мы оба прекрасно всё понимаем. Конечно, это разные вещи - испытывать эмоции и генерировать их. Но Солнце он ненавидит. Ненавидит и стремится уничтожить. А научился он этому от людей. Научился этому, никто не мешал ему научиться и другому. Вот и весь разговор. Он же, как это ни странно звучит, зависим от людей и привык доверять их решениям. Все эти тысячи лет он тесно сотрудничал с людьми, и все важные решения принимались совместно, он ведь даже священника не тронул, пока, по сути, тот же Верховный не дал ему добро, а ведь священник был безоговорочным врагом.
   Юля поморщилась.
   - Да, это так, Егор, но я не понимаю, к чему ты это говоришь.
   Брат закрыл глаза и прислонил голову к стеклу.
   - Да к тому, что вот тебе и выход. Кто-то из нас должен стать полноценным Верховным - это единственный путь. Он доверяет людям, если знает, что они искренни, не просто доверяет, а поступает соответственно. Даже Решающий - а ведь он был практически в полной власти Икса, и то Икс прислушивался к его мнению. Но сама подумай, сколько ещё это сможет продлиться? Как только Икс, фигурально выражаясь, полностью встанет на ноги, человеческое мнение больше не будет иметь для него никакого значения. Как справедливо выразился этот безымянный сектант - это нелепая и жестокая насмешка судьбы и издевательство. Выход есть, а воспользоваться мы им не можем, у нас просто не хватит времени. Да и вообще, что он знал? Ужас перед смертью и страстное желание жить. Он выжил и боролся со смертью. А затем пришли люди и чему они научили его - ненависти и поклонению богам. Ну, "открыватели", "открыватели", ненавижу этих сволочей! - неожиданно взорвался Егор, разом потеряв всё спокойствие, и спрыгнул с подоконника, яростно выкрикивая, - хоть бы они открыли какую-нибудь не ту дверь и сгинули за ней! Да не сдохли бы там, а жили вечно, твари! Только из-за того, что им хотелось в замочные скважины подглядывать, они сотворили такое, из-за чего мы сейчас и оказались в этой жопе!
   Юля растерянно смотрела на брата, впервые в жизни видя его таким. А Егор со злобной усмешкой продолжал говорить:
   - Ты только вдумайся, когда они нашли Икса, тот был, по сути, мягкой глиной, лепи, что хочешь. И они постарались на славу, вылепили себе игрушку, и плевать им было на всех и на вся, кроме собственных интересов! Да Икс рядом с ними отдыхает!
   Егора трясло от бешенства, а по лицу его, как с испугом и болью заметила сестра, текли слёзы.
   - Егор, успокойся, пожалуйста, - прошептала она.
   - Я не могу, Юль. Я не могу, - сдавленным голосом повторил он. - Всё это время я пытался найти ответ, и наконец я его нашёл, но сделать ничего не могу. Нет! - зло и радостно выкрикнул он. - Хоть сколько-то времени у нас есть. Я попробую, я должен попытаться!
   Юля прикрыла глаза рукой и сжала виски. Через несколько секунд она убрала руку и посмотрела на брата.
   - Что, Егор? - заговорила она со странной смесью насмешки и печали, - пригласишь к нему юмористов и проповедников, пусть насыщают его правильными эмоциями? Или сам начнёшь читать ему проповеди, перемежая их комическими этюдами? На что ты рассчитываешь? Да даже на то, чтобы просто стать Верховным, ты можешь практически и не надеяться. Икс сказал недвусмысленно, что слово действующего сейчас Верховного последнее, а Верховный сам определяет, когда слагать с себя полномочия. Да ты им можешь вообще никогда не стать, если Верховный сочтёт, что нашёл кого-то получше, а во времени, в отличие от тебя, он уже не ограничен. Но даже если ты и добьёшься своего, неужели ты думаешь за несколько месяцев, а ведь не факт, что у нас эти месяцы есть, изменить то, что создавалось тысячелетиями? Вполне вероятно, что возможность Верховных влиять на Икса даже больше, чем мы можем предполагать, но в любом случае это потребует такого количества времени, которого у нас просто нет. Да и вообще, как ты это себе представляешь? Ну? Хочешь стать спасителем бессмертной души бога и будешь следовать за ним повсюду, вкладывая в него человеческую мораль, которой и сами люди-то не следуют? Ответь мне.
   Егор покачал головой.
   - Я не думаю, что ты веришь в то, что нам удастся найти ответ до того, как Икс доберётся до деревни. С того момента, как он окажется у реки, у нас просто не останется выбора, нам необходимо будет пойти с ним на гораздо более тесное сотрудничество, чем сейчас. Зная то, что мы знаем, мы просто не сможем остаться в стороне от всего, что будет происходить. Кому-то из нас придётся стать Верховным, искренне, от всего сердца, потому что это будет единственная возможность хоть как-то повлиять на Икса. И одно могу сказать точно - необходимо хотя бы попытаться.
   Сестра кивнула.
   - Хорошо. Возможно, ты прав.
  
   Вечером раздался звонок телефона - звонила Марина.
   - Добрый вечер, Юленька, у вас всё в порядке? - спросила она заботливо.
   - Да вроде всё, а что? - настороженно поинтересовалась Юля.
   - Просто беспокоюсь, да и предупредить хочу - вы же всё так и не смотрите новости?
   - Нет, - напрягаясь, ответила Юля, - а что в них?
   - Штормовое предупреждение. Сообщили, - голосом одновременно радостным и испуганным сказала Марина, - что эта безумная жара наконец-то заканчивается. Но что назавтра ожидают у вас к вечеру сильнейшую грозу, а затем зарядят на много дней ливневые дожди.
   Егор, хоть и сидевший вплотную к Юле, но слышавший только её слова, увидел, как сестра страшно побелела и лицо её исказилось. Чудовищным усилием воли взяв себя в руки, Юля еле слышно ответила:
   - Да, Марин, спасибо за предупреждение.
   - Ничего, пожалуйста. Так что вы уж завтра посидите дома, не стоит выходить.
   Юля сжала лоб рукой, пытаясь удержать разбегающиеся мысли, и спросила:
   - А когда об этом сообщили?
   - Буквально только что. Утром сказали только, что наконец-то собираются облака и есть надежда, что пойдут дожди и погасят пожары, а тут передали, что неожиданно собрался мощнейший грозовой фронт и движется как раз в вашу сторону. - Марина доверительно сообщила, - показали снимки из космоса - выглядит очень впечатляюще, точь-в-точь как какое-нибудь живое существо. Так что посидите завтра дома, - настойчиво повторила она.
   Чувствуя крайнюю слабость, Юля вяло попрощалась с сестрой:
   - Спасибо ещё раз, Марин, мы обязательно учтём это.
   Она положила трубку, боясь посмотреть на брата.
   - Дожди идут, - сказала она наконец, - с завтрашнего вечера. Времени у нас больше нет.
   Егор хотя и догадался по обрывкам разговора и выражению лица сестры, о чём идёт речь, почувствовал, как падает в какую-то пропасть.
   Юля слезла с дивана и прошлась по комнате. Затем она опустилась на пол, скрестив ноги, и упёрла локоть о колено, а подбородок положила на руку. Другой рукой она некоторое время постукивала по полу. Минут через пять Юля произнесла абсолютно очевидную и совершенно бессмысленную в своей очевидности фразу:
   - Нам надо что-то придумать.
   Фраза осталась без ответа, так как именно этим они и занимались всё время, не имея, впрочем, ни единой мысли в головах. Ещё через несколько минут Юля резко поднялась с пола и сказала:
   - Ни черта не могу... - она оборвала фразу и, махнув рукой, подошла к подоконнику, на котором и устроилась, сидя по-турецки.
   Егор смотрел на спину сестры, чётким силуэтом видневшуюся на фоне закатного неба и с мрачным отчаянием понимал, что придумать что-то он не в состоянии. Перед его мыслями кто-то наглухо закрыл дверь, и выбраться наружу они не могли. Подавленный, он не сразу заметил, что Юля внезапно напряглась и начала что-то бормотать. Но бормотание довольно быстро добралось до ушей Егора, прорвавшись сквозь оцепенение, охватившее его, и он стал прислушиваться. Услышанное заставило шевелиться волосы у него на голове, и Егор испытал жуткое чувство уверенности, что на этот раз сестра безусловно и окончательно свихнулась. Сидя на подоконнике и подавшись вперёд так, что чуть не выпадала из окна, она тихо и страстно говорила:
   - ...ты, ты, это ты всё придумало, ты нас втянуло в это, а теперь вынуждаешь нас убить его, даже не дав нам передохнуть или найти способ избежать этого, в тебе же есть сила, сделай это само, зачем мы тебе сдались, или это игра для тебя...
   В состоянии близком к панике, едва дыша, Егор тихо подошёл к Юле и заглянул ей в лицо. Юля смотрела прямо в огромный красный шар, неподвижно зависший над горизонтом. Переведя глаза на Солнце, Егор испытал ещё одно потрясение - и под пытками он не отрёкся бы от того, что он понял - Солнце также смотрело на Юлю, и подумал, что свихнулся наконец-то он сам и видит одну на двоих с сестрой кошмарную галлюцинацию.
   Юля почувствовала, что брат стоит вплотную, и обернулась. Лицо её имело такое выражение, которого он не видел ещё ни разу в жизни - злое, яростное, безумное и восторженное. Глядя вплотную, в упор, на Егора, тем же тихим и страстным шёпотом она сказала:
   - Вот, можешь лицезреть того, кто втянул нас в это. Почему гроза идёт? Потому что мы уже узнали всё, что должны, и оно решило, - в этот момент лицо её исказилось жуткой усмешкой, - что всё, хватит в игры играть, пора и дело делать.
   Егор в ужасе слушал то, что говорила сестра и, посмотрев на Солнце, которое не сдвинулось ни на миллиметр за всё это время, с отстранённой и холодной ясностью ощутил, что сползает куда-то за грань разума: он точно и недвусмысленно понял - Юля была права. Огромный алый шар вспыхнул у него в голове и сомнения были выжжены без остатка - то, что она говорила, было именно так и никак иначе.
   Понимание этого, как показалось Егору, отпустило время, и оно рвануло навёрстывать упущенное. С невероятной скоростью Солнце спустилось за горизонт, полностью скрывшись из вида, и наступили сумерки, быстро превратившиеся в ночь.
   Юля спрыгнула с подоконника и торопливо подошла к выключателю. Щёлкнула им, и свет, на мгновение задержавшись, залил комнату целиком и выгнал тьму за окно. Сжавшись и став ещё чернее, тьма терпеливо принялась ждать того момента, когда снова сможет запрыгнуть обратно.
   - Не знаю, как тебе, - обратилась Юля к брату, - но мне что-то совсем не хочется сидеть сейчас в темноте.
   И она поёжилась от озноба, забегавшего по коже, несмотря на жару, не спадавшую уже много недель даже по ночам. Егор согласно кивнул и забрался вместе с ногами в кресло. Юля устроилась на кровати, также поджав ноги, и посмотрела на брата. Какое-то непонятное возбуждение охватило её, глаза сверкали, а рот непрерывно искривлялся в странной ухмылке. По лицу пробегали лёгкие судороги. Егор бросил на неё взгляд и отвёл глаза, глухо сказав:
   - Ты пугаешь меня, у тебя совершенно безумный вид.
   Находясь в том же состоянии восторженности и весёлой злости, Юля ответила:
   - Безусловно. Мы сошли с ума - и ты и я. Безумие разлито вокруг и уже давно, и мы слишком долго были в него погружены и пропитались им насквозь, до мозга костей, как говорится. - Она оскалилась в дикой улыбке и, сузив глаза, сказала, - неужели тебе не нравится эта идея - мы теперь уже не вдвоём, а втроём? Ты, я и Солнце. Один из древнейших богов оказал нам честь, избрав нас своими орудиями. - Она резко выдохнула и задумчиво сказала, - остаётся уповать на то, что как орудия мы представляем какую-то ценность и обращение с нами будет бережное, - и вдруг расхохоталась, - ну да, естественно, - сквозь смех объяснила она брату причину своей странной смешливости, - это же наш лучший и единственный козырь! - Внезапно начавшись, смех внезапно и закончился. - Только вот ведь вопрос, кто чей козырь. Чёрт возьми, да можно ли хоть что-то сделать полностью сознательно?! Где не копнёшься, отовсюду чьи-нибудь уши торчат.
   Егор смотрел на Юлю, слушал её и внезапно понял - если он немедленно не заговорит о чём-нибудь рациональном, требующем логики и сосредоточенного размышления, рассудок его не выдержит и рассыплется. Быстро и категорично, боясь, что Юля снова начнёт говорить эти дикие слова, глядя на него с таким выражением лица, что он с трудом удерживался от бегства, Егор заговорил:
   - Хорошо, пусть так. Разум мой отказывается это принимать и думать над этим я не стану. Но если и в самом деле Солнце будет на нашей стороне...
   Юля перебила его, насмешливо фыркнув:
   - А ты ещё сомневаешься?!
   Не давая себя сбить с пути, Егор решительно продолжил:
   - ... то давай исходить из этого и соберём воедино всё, что мы узнали. Всё, что может помочь отправить Икса на встречу со своим родителем.
   В последний раз судорога пробежала по лицу Юли, когда она сказала:
   - Как обтекаемо ты выразился, с ума сойти! Не проще ли было сказать - чтобы убить его?
   Но постепенно она стала приходить в себя, лицо её приобрело нормальное выражение.
   - Ладно, давай суммируем наши знания...
   - Подожди, - перебил сестру Егор, - надо начать с другого. Если Солнце считает, - тут он усмехнулся и покачал головой, удивляясь собственным словам, - если оно считает, что мы имеем все необходимые знания, значит, так оно и есть. И выходит, последний кусочек мозаики мы получили совсем недавно. Что это может быть?
   Юля задумалась.
   - Ну, последнее, о чём мы его спрашивали - это почему он не в состоянии уйти в глубину, и могут ли его остановить люди.
   - Нет, - резко возразил Егор, - это не так. Нет, - затряс он головой и поправился, - оно, конечно, последнее, но вспомни, что сказала Марина - облака начали собираться ещё утром. Что-то, что мы узнали чуть раньше - оно было последним элементом.
   - Огонь.
   - Что?
   - Это был огонь, - ответила Юля, пристально глядя на брата. - Мы спрашивали Икса об огне, и он ответил, что не ставит от него защиту.
   - Да, но он заявил, что огонь не может причинить ему вреда.
   - Выходит, он ошибается, он просто этого не знает.
   - Выходит, что так. Ладно, давай вернёмся к тому, что знаем.
   - Он живёт в двух мирах, - начала перечислять Юля, - одновременно...
   - Может уходить в один из них целиком...
   - Солнце смертельно для него, но он ставит от него защиту...
   - Эти миры могут проникать друг в друга! - с напором сказал Егор. - Как именно с огнём, который ты там создавала. Не знаю, как из нашего мира в Призрачный, но оттуда в наш точно можно вывести что-нибудь.
   Юля смотрела прямо перед собой, напряжённо размышляя. Егор попытался было что-то сказать, но она нетерпеливо махнула рукой, помешав ему это сделать.
   - Егор, - заговорила она наконец, - ты как человек, изучающий историю, должен знать, что у различных народов существовало представление о священном, чистом огне.
   Егор кивнул.
   - Да, и его получали двумя способами - трением, что было намного чаще, и гораздо более редким - от Солнца, напрямую... - он застыл, открыв рот. - Ты хочешь сказать, что...
   - Да, - утвердительно сказала Юля, - я отправляюсь в Призрачный мир и создаю там огонь. Икс уже давно не обращает на меня внимания, когда я там оказываюсь, если я не предупреждаю его заранее. Как только ты видишь, что огонь начинает пробиваться в наш мир, разводишь там костёр - от Солнца.
   - Топливо надо будет собрать заранее, - сосредоточенно произнёс Егор.
   - Безусловно. Развести его надо в точности на том же месте. Возможно, это и есть тот путь, по которому что-то отсюда может проникнуть туда. Они сольются - в идеале это должен быть один огонь. - Юля помолчала и с усилием продолжила, - остаётся надеяться только на то, что я каким-то образом узнаю, что это произошло. Долго я не смогу его удерживать - сил не хватит.
   Егор задумался.
   - Я могу ошибаться, Юль, но мне кажется, что если их удастся совместить, ты почти не должна будешь тратить силы на его поддержание.
   - Хотелось бы надеяться, - вздохнула Юля, - ну ладно, а затем я сосредоточиваюсь на Иксе, на этом светлом пятне в нём... - Юля сама себя перебила, - я уже столько раз сливалась с ним, что иной раз, кажется, уже не могу отделить себя от него. Так вот, ощутив это пятно, я протягиваю к нему огонь...
   Отрицательно покачав головой, Егор сказал:
   - Нет, Юль, ты сначала попробуй его почувствовать и только потом занимайся огнём.
   - Да, это правильно. А ты, соорудив свой огонь, связывай его с Солнцем. Если мы не до конца сошли с ума, а сохранили остатки здравого смысла, Солнце окажет тебе в этом помощь и всё закончится быстро. Впрочем, - добавила она через секунду, - если это не удастся сделать, Икс поймёт, зачем мы пришли, и всё, опять же, закончится быстро - он убьёт нас.
   - Юль, а почему ты думаешь, что он сразу об этом не узнает?
   Юля пожала плечами.
   - Он же знает, зачем мы приходим. Мысль об его уничтожении присутствует в нас постоянно. Он не может этого не чувствовать, просто он перестал обращать на это внимание, если вообще хоть когда-нибудь обращал. Он убеждён в собственной неуязвимости. Огонь ему не страшен, я много раз бывала там, проводила всякие эксперименты, в том числе и с огнём. Он давно привык. Кроме того, мы будем до предела сосредоточены каждый на своей задаче, которые Иксу до лампочки. Единственная проблема - связь с Солнцем. Если оно промедлит или что-то пойдёт не так, тогда, боюсь, всё.
   Она закрыла глаза и откинулась назад, прислонившись к стене.
   - О том, что будет с нами в этом случае, даже думать не хочется.
   - Как ты думаешь, - понизив голос до шёпота, спросил Егор, - а не может быть так, что он слышит нас в этот момент?
   - Нет. Договор. Слышать не может, но, боюсь, может чувствовать. Единственное, на что стоит надеяться - он не поддерживает непрерывную связь, слишком энергозатратно. Кроме того, если бы он уже что-то уловил, я не думаю, что стал бы так рисковать и оставлять нас здесь. Присоединил бы, и дело с концом.
   Жуткая мысль посетила Егора, и он хрипло прошептал:
   - А что, если он уже давно сделал это и нам всё снится, а нас самих давно уже нет? Или он сделал это только что, а мы и не заметили, и сейчас начнётся что-то...
   Юля, открывшая глаза и пристально смотревшая на него, пока брат говорил, резко перебила его:
   - Тьфу на тебя. Что толку сейчас об этом думать? Нам и так есть чего бояться и незачем придумывать новые страхи. Тем более, если это так, с этим мы вообще ничего сделать не можем, а значит, и заморачиваться не стоит. Да и вообще, даже в случае провала Икс не должен будет нас мучить. Убьёт, это да, но строго в рамках договора, а мы, со своей стороны, также ничего не нарушаем, Икс прекрасно знает, зачем мы к нему приходим. Так что ад нам устраивать не за что. - Юля помолчала немного и со вздохом добавила, - во всяком случае, я на это надеюсь. Поэтому отправимся завтра и сделаем, что надо, а там посмотрим. Но ты себе не представляешь, - прошептала она, даже зажмурившись от предвкушения, - с каким бы наслаждением я бы плюнула и ушла, а оно пусть само разбирается со своим отпрыском. - Юля открыла глаза и вздохнула, - жаль, что нельзя.
   - А тебе-то что, - с насмешкой отозвался брат, - не нравится - уходи!
   - Мстишь, да? Принимаю. И отвечу тебе твоими же словами - никто меня не держит, но уйти я не могу. Но как же это было бы здорово! - еле слышно прошептала она.
   - Выходит, что и та засуха на самом деле была не просто так, - тихо и неожиданно для Юли сказал Егор.
   - Ты имеешь в виду те две засухи, погубившие деревню?
   Егор кивнул.
   - Видимо, Солнце ещё тогда пыталось его остановить.
   - Что ж, небезуспешно. Не одна сотня лет прошла, прежде чем у него вновь появилась возможность сдвинуться с места. Священник оказался хорошим орудием.
   - Ты думаешь?..
   - А ты нет? Конечно, орудие. - Юля покачала головой. - Не позавидуешь ему - оказался между молотом и наковальней - между двумя богами.
   - Мы с ним в одной лодке, - откликнулся Егор.
   Юля несколько секунд смотрела на брата, прежде чем ответить:
   - Не совсем так. У нас есть преимущество - мы знаем, что являемся орудиями, и чья воля нас направляет, он нет. Он думал, что действовал целиком сам, за что и поплатился.
   - Всё же, Юль, и наша воля здесь есть, не только чужая, да и ошибаешься ты - он не меньше нашего считал себя орудием, просто другого, своего бога. Так что разницы между нами нет.
   - Есть. Он считал, что его бог спал и видел, как бы привести самого отца Фотия к славе. Мы же прекрасно понимаем, что являемся не более чем инструментами, да и то сомнительной ценности, легко заменяемыми в случае необходимости, и от которых в случае порчи можно избавиться без зазрения совести - вспомни, что стало со священником. Понимаешь, мы, в отличие от него, в случае худшего исхода даже не сможем взывать к богу с мольбой о помощи, ибо бессмысленно - кто обратит внимание на скрип неизлечимо вышедшего из строя механизма. Но, возможно, оно и к лучшему, если рассчитываешь только на себя, избегаешь ненужной траты сил на ожидание помощи со стороны. Как говорится: спасение утопающих - дело рук самих утопающих. - Юля, отвернувшись, смотрела во тьму, скопившуюся за окном. - Егор, - заговорила она негромко, - ведь оно боится Икса. Несмотря на всю свою мощь - боится. А значит, он и в самом деле может добиться своей цели. А это что-то да значит.
   - Уничтожение Солнца?
   - Нет. Возможность достичь невозможного. Икс и Солнце - несопоставимые величины, и тем не менее у него есть шанс.
   Егор глубоко вздохнул и поднялся с кресла.
   - Ладно, уже поздно, философские беседы оставим на потом, а сейчас надо спать и нужно поставить будильник. Мы должны быть на месте с таким расчётом, чтобы не позднее чем к часу дня мы уже могли объединить огни. Так что надо прийти туда заранее и всё подготовить.
   - Лупу надо найти, - напомнила Юля, - и лучше это сделать сейчас.
   - Бумагу будем брать? - спросил Егор, отправляясь к двери.
   Юля задумалась.
   - С одной стороны, надо, - сказала она, - а с другой, не искушай, конечно, Господа Бога своего, но Солнцу это нужно, сдаётся мне, ничуть не меньше, чем нам. Вот и проверим, легко ли разгорится костёр без бумаги. Ведь если нет, то... - она пожала плечами.
   - То нам уже ничего не поможет, правильно я тебя понимаю?
   - Правильно.
   - Хорошо, - отозвался Егор, - и, слушай, Юль, - сказал он через силу, - насчёт бумаги - у нас нет уверенности, что мы вернёмся завтра домой, нам нельзя умереть просто так. Необходимо оставить записку, в которой сообщить всё, что мы узнали о нём.
   - Ты прав, - кивнула сестра, - я напишу. И ещё вот что - свяжись с кем-нибудь из своих в деревне и скажи, чтобы позвонили Марине, пусть срочно приезжают, если мы не отзвонимся завтра к вечеру.
   - Не приезжают, а прилетают, - уточнил Егор. Он сжал рукой лоб, закрыв глаза, и глухо спросил, - как быть с деревней? Мы не можем им просто ничего не сказать.
   - Можем, Егор, - бесстрастно сказала Юля, - можем, и сделаем это. Разница между этой деревней и любой другой только в том, что этих людей мы знаем. Если мы не сможем остановить Икса, то единственное, что мы можем сделать - это, по твоему же предложению, оставить другим всё, что знаем сами. Но для очистки совести я добавлю в записку, чтобы Марина срочно связалась с Дарьей, и показала то, что написано. Если поверит Марина, если поверит Дарья, если они смогут убедить остальных, у них будет шанс спастись.
  
   В половине десятого Мангусты поднялись по приказу будильника. Приведя себя в порядок, позавтракав, очень легко, они прошли в гостиную и сели там в полном молчании. Когда часы показали половину одиннадцатого, Егор встал на ноги. Вслед за ним поднялась и Юля. Закрыв собак, они тщательно заперли окна и дверь и отправились к цели. За всё это время они обменялись только тремя словами:
   - Лупу взял?
   - Да.
   Солнце, так яростно палившее не одну неделю подряд и неуклонно заполнявшее собой землю с каждым днём всё больше и больше, наконец-то добилось своего. Мангусты шли по сюрреалистическому миру, в котором Солнце уже не горело ослепительным бело-жёлтым пятном в небесах, а стало небом само, страшным жёлто-оранжевым небом. Впервые за всю историю своего существования Земля находилась сейчас внутри Солнца.
   Егор посмотрел на небо и вдруг в ужасе прошептал:
   - Его нет! Я не вижу Солнца!
   - Появится, - коротко ответила Юля, и в голосе её слышалась абсолютная уверенность.
   Штиль, сковавший всё, когда Мангусты только вышли из дома, начал разрушаться пока ещё слабыми порывами ветра, скорее даже, лёгкими дуновениями, пробегавшими подобно языкам пламени, что стремительно мчатся по тополиному пуху, сжигая его. По мере приближения Мангустов к Иксу ветер начал усиливаться, заставляя раскачиваться верхушки сосен и тревожно шуметь некогда зелёную, затем побуревшую, а сейчас ярко-оранжевую в этом неестественном освещении листву.
   - А зачем тебе Солнце на небе? - усмехнулась Юля. - Посмотри, оно во всём. Всё, что вокруг нас, - она осмотрела Егора, а потом себя, - и даже мы, состоим сейчас из чистого Солнца.
   Юля была права. Сейчас всё, на что ни падал взгляд, стало яркого жёлто-оранжевого цвета и светилось само по себе, не отбрасывая ни единой тени. Усилившиеся порывы ветра, пробегавшие по оранжевой траве, превращали её в сполохи пламени, а листья, шумящие на раскачивающихся деревьях, были подобны ярким и светлым искрам, летящим в небо.
   - Но огонь, от чего я буду разжигать огонь? - чувствуя, что рассудок опять пытается покинуть его, отчаянно пробормотал Егор.
   - Знаешь, - ответила Юля, - сейчас у меня нет ни малейшего сомнения - ты это сделаешь. Ты и Солнце.
   Почти дойдя до места, они свернули в лес и набрали сухих ветвей, золотых и оранжевых сегодня и немного сухого мха, светившегося собственным светом. Бросив охапки рядом с взрыхлённым пятном, они сели на землю, и Егор в мгновенной панике проверил, на месте ли лупа. Затем Юля легла, и вот уже через мгновение рядом с Егором лежит только её тело.
   Оказавшись в Призрачном мире, Юля испытала потрясение, когда увидела, что и здесь всё стало золотым. "Впрочем, чему удивляться - изменился наш мир и этот подстроился под него, точнее, моё представление о нём подстроило его." Она села на золотую траву и закрыла глаза, представляя себе светлое трепещущее пятно, находящееся в центре тёмной массы. "Нет! - мысленно воскликнула она, - не просто пятно, здесь, в этом мире оно может появиться где угодно. Мне нужна часть Солнца в Иксе!"
   Почти мгновенно она увидела Око Икса - светлое, яркое и изменчивое, как огонь. Ощущение сказало сразу, - это оно, вне всяких сомнений. Открыв глаза, но сохраняя контакт с Оком, она сосредоточилась на создании огня. Появившись из ниоткуда, обретая реальность на глазах, он забился, полыхая, в воздухе перед ней.
   Егор со страшным напряжением и безумно колотящимся сердцем всматривался в огненный мир, окружавший его. Изображение перед его глазами дрожало и без конца менялось, искажаясь, как в знойном мареве, он боялся, что не заметит проявление огня из другого мира, спутает его с колышущейся, плывущей оранжево-золотой травой. Но страх оказался напрасным. Неподалёку от вытянувшегося тела сестры он вскоре заметил его - призрачный, полупрозрачный, но такой настоящий огонь.
   В это же мгновение и нервозность, и страх полностью оставили его, и Егор ощутил спокойную уверенность. Быстро, но чётко действуя, не совершая ни одного лишнего движения, он оттащил тело сестры в сторону и перенёс все ветви и мох на то место, где горел огонь-призрак, огонь другого мира. Сложив из них конус, он достал лупу и посмотрел наверх. На его глазах, впоследствии он удивлялся своему абсолютному спокойствию и равнодушию, на огненно-жёлтом небе сгустился почти белый диск. Егор поднёс лупу ко мху, пошевелив её слегка, настраивая, добиваясь появления яркой точки, и без удивления, а как само собой разумеющееся, увидел, что ветки, сухие как порох, вспыхнули мгновенно и целиком. Призрачный огонь, проникавший сквозь сухие ветки, несколько секунд двигался вразнобой с огнём этого мира, но в какой-то неуловимый момент они превратились в единое пламя, горящее одновременно в двух мирах.
   Юля, силы которой уже начали заканчиваться, неожиданно ощутила, что невыносимое напряжение исчезло. На мгновение она испугалась, что её огонь погас, но нет - он горел так, как ни один огонь до этого, созданный ею, и сквозь него Юля могла видеть призрачное изображение своего мира. "Сработало!" - в восторге подумала она. Сконцентрировавшись одновременно на Оке Икса и на этом двойном огне, она начала соединять их вместе.
   Увидев, как два огня слились воедино, Егор понял, что эта безумная идея оказалась верной, и посмотрел на Солнце. "Ну же, тебе это было надо, не медли, давай".
   - ДАВАЙ! - уже вслух завопил он, увидев, как этот двуединый огонь вспыхнул сначала невероятным светом, а затем превратился в солнечно-огненную трубу или, может быть, копьё, пронзившее Икса. В это же мгновение он увидел Юлю, с ужасом и восторгом смотрящую на это копьё, а потом уже ничего не видел. Он кричал.
   И он, и Юля и миллионы других живых существ, тех, кто имел счастье выплеснуть то, что разрывало их изнутри в крике; кричали на много километров вокруг.
   До последней секунды Икс, уверенный в собственной неуязвимости, игнорировал приготовления Мангустов. Слишком поздно он понял, что сейчас должно случиться, но сделать уже ничего не мог. И миллионами глоток миллионов живых существ он кричал от страшной боли, ужаса и недоумения, из последних сил сопротивляясь смерти, но удар был нанесён в единственное уязвимое место, и защита почти мгновенно не выдержала.
   Сводящий с ума, страшный крик, набирающий силу, взметнувшийся к огненному небу, крик дикого ужаса смерти и раздирающей боли неожиданно начал превращаться во что-то иное, и вот это уже ликующе-яростный вопль освобождённой стихии, в исступлённой радости мчащейся вперёд, сметая всё на своём пути.
   Крик прекратился, и Мангусты без сознания рухнули на землю. Они не видели, как жёлтый, золотой и оранжевый мир вокруг них начал темнеть, становясь сначала свинцово-серым, а затем чёрным, разрываемым ослепительными белыми вспышками. Они не чувствовали, как из клокочущих туч хлынул ливень, моментально затопивший землю. И когда долгое время спустя они пришли в себя, они не были уверены даже в том, что вообще живы.
   Вокруг бушевала гроза, сгибающая толстые деревья, как колосья, швыряя их то в одну сторону, то в другую. Раскалываемое непрерывными вспышками небо грохотало и ревело, не останавливаясь ни на мгновение. Яростные шквалы ветра ударяли без конца по всей земле, выворачивая пласты дёрна, и сквозь этот грохот пробивался страшный вой и треск деревьев в лесу.
   Несколько секунд сидя на земле после того, как пришли в себя, Мангусты, почти захлебнувшиеся от потоков дождя, с безумной силой вдавливаемых в них, думали, что Икс сдержал свою угрозу, и они оказались в аду. Но, как это ни странно, тем, что убедило их в том, что они живы, было абсолютно чёткое ощущение разумности той силы, что в ярости и ликовании буйствовала вокруг них.
   Эта сила не была Иксом, это была другая стихия - демон грозы хохотал и выл, носясь вокруг них. И, несмотря на то, что они остро чувствовали свою беспомощность и беззащитность, что они испытывали почти панический ужас, что смертельно устали и замёрзли, они были счастливы, что выжили.
   Как они добрались до дома, ни Юля, ни Егор, так никогда и не смогли вспомнить. Единственное смутное воспоминание, сохранившееся у них об этом отрезке времени - это когда они вошли в дом, что обезумевшие от радости собаки почти размазали их по стене.
   Егор сделал слабую попытку закрыть входную дверь, но бешеный порыв ветра вырвал её из рук, отшвырнув его назад, и Егор безнадёжно махнул рукой, не имея возможности сопротивляться ветру. Последние крупицы сил он потратил на то, чтобы позвонить другу и отменить возвращение родных.
   Чувствуя страшную слабость, Мангусты даже не стали подниматься к себе и рухнули спать в гостиной на первом этаже. Спали они почти двое суток подряд и проснулись, испытывая ту же усталость, что была и перед сном. С трудом тащась к кухне, они увидели, что не закрытая входная дверь вырвана из стены и висит сейчас на одной петле, изуродованная дикой яростью ветра, а в прихожую залилось такое количество воды, что лужи ещё не высохли и до сих пор. Не будучи в состоянии хоть на что-то быть способными сейчас, Мангусты просто плюнули на то, что увидели.
   Несколько дней они были в состоянии очень близком к летальной потере энергии, но приблизительно через неделю силы начали медленно восстанавливаться. Мангусты не говорили о том, что произошло в тот день. Собственно, они вообще почти не разговаривали. Голоса, сорванные от тех криков, упорно не желали возвращаться. А десять дней спустя произошло одно событие, позволившее Мангустам отчасти почувствовать себя не столь ответственными за то, что совершили, за убийство Икса.
   Лившие больше недели дожди наконец прекратились, и Мангусты выползли на улицу, где и сели, прислонившись к яблоням и апатично глядя в никуда. Неожиданно мир исчез вокруг них, и они ощутили всю мощь, ликующую радость и стремительный полёт стихии, осознающей саму себя. То, что тогда, в том сне, было воспринято ими едва ощутимо, теперь обрушилось на них со всей силой, почти уничтожая, но и заставляя испытывать такой восторг, которого им никогда не доводилось испытывать ранее и вряд ли доведётся потом. Безграничное счастье жизни как таковой, и ощущение её полноты и беспредельной свободы, захлёстываемое живыми красно-жёлтыми волнами. Так же внезапно, как всё началось, так всё и закончилось, и Мангусты снова увидели родные яблони и спокойное голубое небо. С трудом, преодолевая боль в горле, Юля без особого удивления просипела:
   - Он жив. И сдержал слово. Обещал показать сон, когда сможет, и сделал это. Только почему сейчас, а не раньше?
   Егор пожал плечами и шёпотом ответил:
   - Не знаю, как ты, а я и сейчас чуть не умер. Неделю назад я бы этого просто не пережил.
   Юля подумала и кивнула.
   - Ты прав.
   - Меня другое интересует, - хрипло сказал Егор и закашлялся. Через несколько секунд он смог заговорить снова, - как ему удалось выжить?
   Юля посмотрела на небо и, не отводя от него взгляда, ответила:
   - Одно могу сказать с уверенностью - точно не благодаря нам. Наверное, дело в том, что он знал, что это возможно. А личной силы и несгибаемого намерения у него хоть отбавляй. В этом, видимо, всё и дело. Но я не знаю, остаётся только гадать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Эпилог
   Через неделю поздним вечером вернулись Марина, Андрей и Маша, загоревшие до черноты, спокойные и довольные. Они привезли с собой целую прорву сувениров, впечатлений и историй и, поглощённые собой, ни на что не обратили внимания. А на следующий день, когда Андрей решил прогуляться по улице и вышел в прихожую, он с удивлением заметил, что там, похоже, побывали воры - она была почти пуста. Подойдя к двери, он ещё больше уверился в этом, обнаружив, что дверь явно пытались выбить и небезуспешно. Тогда он отправился к Мангустам, желая выяснить, что же произошло, и в коридоре столкнулся с изумлённой, растерянной и слегка испуганной Мариной.
   - Посмотри, Андрей! - обрадовавшись при виде мужа, воскликнула она. - Вещи Стаса, они все лежат в его комнате. Он что же, уехал в другое место и ничего не взял с собой?
   Страшно удивившись, Андрей заглянул в комнату и своими глазами увидел и чемодан, и одежду и, обойдя кровать, даже шлёпанцы Стаса. В недоумении он остановился и посмотрел на жену.
   - И что же здесь произошло? - с видом человека, совершенно сбитого с толку, вопросил он. - В прихожей наблюдаются следы взлома, исчезли некоторые предметы. Стас отсутствует, но вещи его располагаются здесь. Что же могло случиться в этот не столь длительный период нашего отсутствия?
   Марина слушала его, нахмурившись, и, едва он закончил говорить, спросила:
   - Что значит следы взлома? И что пропало из прихожей?
   - Советую тебе самостоятельно осмотреть прихожую, а заодно и дом целиком, - предложил жене Андрей, - я же намереваюсь узнать, проснулись ребята или нет, и задать им несколько вопросов. Если же они ещё изволят спать, я присоединюсь к тебе в осмотре.
   Мангусты ещё и в самом деле "изволили спать". С того дня они вообще спали очень много, проваливаясь в сон, едва головы касались подушек и спали по тринадцать-четырнадцать часов подряд. Но даже несмотря на это, энергия восстанавливалась очень медленно, почти незаметно.
   - Должно быть, - пожаловалась как-то Юля Егору, - так себя чувствует стоваттная лампочка при падении напряжения до ста тридцати вольт.
   - А почему стоваттная, а не какая-нибудь другая? - с вялым интересом спросил Егор.
   Юля пожала плечами.
   - Не знаю, наверное, потому что она яркая, а при таком напряжении почти не светит - тусклая и красная.
   - А-а, - глубокомысленно отозвался Егор, и на этом разговор закончился.
   Юля была недалека от истины. Большую часть времени они просто сидели, не будучи в силах сосредоточиться хоть на чём-то. Очевидно, после возвращения назад под грозой они простудились, из-за чего Егор был как под непрерывным воздействием анестезии, лишившей его кожу чувствительности, а у Юли напрочь исчезло обоняние и способность различать вкус. Болезнь также не добавляла бодрости и заставляла тратить и без того невеликие силы. Зрение, слух, осязание - всё работало сейчас очень плохо, да и эмоционально Мангусты были опустошены, особенно первую неделю, когда считали себя причиной гибели Икса.
   Затем, убедившись, что он выжил, подавленность ощущать перестали, но и радости особой не чувствовали, так как вообще мало что могли чувствовать. И больше всего в эти дни им хотелось спать. Вот и сейчас, несмотря на всё своё нетерпение, Андрей был вынужден отложить разговор, дожидаясь, когда Мангусты проснутся, ибо спали они мёртвым сном и просыпаться явно не собирались.
   Решив тогда вернуться к первоначальному плану на утро, Андрей отправился в деревню. Домой он возвратился очень нескоро и в состоянии крайней растерянности. К этому моменту Мангусты уже успели и проснуться, и позавтракать, и сейчас сидели на улице, подобно рептилиям впитывая солнечные лучи и почти не шевелясь. Они только переползали вслед за Солнцем, спасаясь от тени, неотступно следовавшей за ними.
   Марина находилась неподалёку, осматривая сад: почти месяц отсутствия дома измотал её переживаниями - всё ли в порядке с её драгоценными растениями, поливали ли их вовремя и не погибло ли что-нибудь. Мангустов она расспрашивать не стала, решив дождаться мужа, и нетерпеливо поглядывала на калитку, дожидаясь его возвращения. Едва калитка хлопнула и показался Андрей, Марина стащила с рук садовые перчатки, бросив их на землю, и торопливо подошла к нему. Выражение лица мужа насторожило её, но неясная ситуация с вещами Стаса волновала Марину гораздо больше и любопытство по поводу вида мужа она решила пока отложить в сторону.
   Мангусты с интересом и лёгким недоумением рассматривали супругов, решительно идущих к ним с очень серьёзными лицами и явным вопросом в глазах. Подойдя вплотную, Андрей осмотрелся, поморщившись, выбрал наиболее чистое место и сел напротив, внимательно глядя то на Юлю, то на Егора. Первый же вопрос, правда, который он задал, удивил его самого:
   - А почему вы на улице сидите, к тому же просто так?
   Ответил Егор:
   - Энергией напитываемся.
   - Понятно, - сказал ничего не понявший Андрей и задал второй вопрос, - а почему вещи Стаса здесь, куда он уехал и почему не взял их с собой?
   Мангусты переглянулись, и на этот раз стала отвечать Юля:
   - В психиатрическую клинику, а вещи не взял потому, что был не в состоянии, да и ни к чему они ему там.
   У Марины подкосились ноги, и она грузно опустилась на землю рядом с мужем.
   - Как в психиатрическую клинику, почему? - тихо выдохнула она, и лицо её стало совершенно белым.
   Андрей был поражён не меньше. Переводя глаза с Юли на Егора и обратно, он силился понять, что же произошло за время их отсутствия.
   - А когда это случилось? - спросил он, пытаясь зацепиться хоть за что-то.
   - Когда сошёл с ума или когда его увезли? - уточнила Юля.
   - Первое.
   - В ту же ночь, как и приехал, - ответил Егор.
   - А почему вы нам ничего не сказали? - с трудом сдерживая слёзы, спросила Марина.
   Мангусты пожали плечами, но, видя, что от них всё-таки ждут ответа, Егор сообщил:
   - Не хотели портить вам отпуск, а Стасу всё равно не поможешь.
   Андрей тихо спросил:
   - А в каком он состоянии?
   Мангусты снова переглянулись, и Юля осторожно ответила:
   - В очень плохом. Скорее всего, безнадёжном.
   - Но почему?! - воскликнул, взорвавшись неожиданно, Андрей. - У него же был невроз, а не психоз, почему он сошёл с ума?
   Егор промолчал, а Юля, закусив губу и откинувшись на дерево, пристально разглядывала Андрея. После долгой паузы она спокойно спросила:
   - Ты действительно хочешь узнать, что с ним случилось?
   Андрей бросил на неё взгляд и переменился в лице. Он пристально посмотрел на Егора, а затем снова на Юлю с жутким ощущением, что видит их впервые, что перед ним сидят двое незнакомцев.
   - Да, - тихо ответил он, - мне очень хотелось бы это узнать.
   Юля пожала плечами.
   - Ты сам этого захотел. Твоё дело, а поверишь или нет, неважно. - Она помолчала и, пристально глядя на Андрея, отчеканила, - Икс столкнул его в область чистого ужаса, и теперь Стас будет находиться там до смерти. И после смерти также.
   Первой реакцией Андрея было желание яростно обвинить Мангустов, что они городят сущую чепуху, но, вглядевшись в них снова, он проглотил язык. Андрей повернулся к Марине, ища у неё поддержки, но тщетно - жена находилась в состоянии близком к шоковому. Медленно поднявшись и не глядя на Мангустов, он спросил:
   - Куда его увезли? Мне хотелось бы выяснить нормально, что всё же с ним произошло.
   - Блокнот в прихожей у телефона, там всё записано, - вежливо ответила Юля.
   - Вы не уходите отсюда, пожалуйста. У меня имеется несколько вопросов, которые мне хотелось бы вам задать.
   - Будем ждать, - равнодушно сказала Юля и, вздрогнув, посмотрела на брата, истерически расхохотавшегося, услышав её слова.
   Губы Андрея шевельнулись - он хотел что-то спросить, но передумал и, развернувшись, быстрым шагом отправился к дому. Марина ушла вслед за ним. Минут через двадцать супруги вернулись обратно, молча сели на землю и застыли. Мангусты с любопытством смотрели на них, отметив, какими усталыми и подавленными выглядят и Марина и Андрей.
   - Ну и как? Что выяснили? - поинтересовался Егор.
   Андрей сидел, не поднимая глаз и не отвечая, говорить пришлось Марине:
   - Врачи сказали, что не имеют представления, что с ним. Вроде как шизофрения. Он всё время на лекарствах, потому что без них... - её голос осёкся и она, беспомощно махнув рукой, разрыдалась.
   - Потому что без них, - глухо заговорил Андрей, - он пребывает в таком состоянии, что санитары и врачи боятся к нему заходить.
   - Он что, буйным стал? - крайне удивившись, спросил Егор.
   - Нет, - сказал Андрей, посмотрев на него, - но то, что нам довелось услышать... Если ты видел - объяснять нет необходимости.
   Егор покачал головой.
   - Я не видел, а вот Юля - да. Она-то его и нашла.
   Андрей посмотрел на Юлю и увидел, как она кивнула, говоря:
   - Да, объяснять не надо.
   Андрей резко выдохнул и задал другой вопрос:
   - А что с нашей дверью и прихожей - к нам пытались забраться воры?
   - Воры? - с недоумением спросил Егор. - Почему?
   - Дверь выломана, вещи исчезли.
   - А, это. Нет, никаких воров не было, если не считать ветра. Просто была очень сильная гроза, а мы дверь забыли закрыть.
   Кое-как справившись с плачем, Марина гнусавым от слёз голосом спросила:
   - Но как вы могли это забыть?
   - Не в том состоянии были, чтобы помнить, - холодно ответила Юля.
   - Да что же здесь происходило, в конце концов! - возопил Андрей, вскакивая. - Нас не было меньше месяца, а тут форменное безумие творится. Я был сегодня в деревне, - повернулся он к Марине, - и то, что мне там рассказали, не укладывается в голове. Около двух недель назад, в один прекрасный день, все вдруг начали одновременно кричать. Причём когда я говорю все, я имею в виду абсолютно всех - и людей, включая грудных детей и животных - всех! Кричали, насколько люди могут вспомнить, недолго, но затем многие потеряли сознание, и весь оставшийся день вся деревня лежала пластом. Я бы счёл это за розыгрыш, но люди были на редкость единодушны и, я видел это недвусмысленно, они были испуганы и потрясены.
   Марина насторожилась.
   - А когда кричала деревня? - резко спросила она.
   - Ну... - начал отвечать Андрей, но Юля перебила его.
   - Я могу сказать точно - на следующий день после того, как ты позвонила, предупреждая о грозе. Как раз в день грозы.
   - Совершенно верно, - подтвердил Андрей. - Несколько человек мне сегодня сообщили, что грядёт конец света. Что в тот день небо было сначала неестественного оранжевого цвета, а кое-кто вспомнил, что предметы не отбрасывали теней, а затем началась самая страшная на их памяти гроза.
   Внимательно глядя на Марину, Егор спросил:
   - А почему тебя заинтересовал день, когда это произошло?
   - Маша, - откликнулась та, не отводя глаз от сцепленных пальцев, - в тот день она легла спать днём и вдруг, спящая, начала безумно кричать. Сначала, - тихо говорила Марина, снова переживая события того дня, - как будто от ужаса и боли, а затем её лицо изменилось, - Марину передёрнуло, - и на нём появилось выражение ликующей сумасшедшей радости. И таким же стал крик. Продолжалось это буквально несколько секунд, а затем она проснулась и ничего не могла вспомнить.
   - Почему я об этом ничего не знал? - мрачно спросил Андрей.
   - Прости, милый, но я не хотела тебя расстраивать, да и не по себе мне как-то было. Я хотела посмотреть, что будет дальше.
   - Дальше, - заговорила Юля, - скорее всего, ничего особенного не будет. Икса здесь больше нет, и всё закончилось. - Она посмотрела на Андрея. - Ты в деревне многих знаешь, в том числе и тех, кто были в группе риска и рано или поздно должны были уйти на болото. Поговори с ними, поинтересуйся, голову на отсечение даю, прежние проблемы у них исчезли. А болото, - помолчав, добавила она, - им теперь не страшно, да и никому больше. Обычное болото и ничего больше.
   Марина, которая смотрела на Юлю, говорившую это, вдруг раскрыла рот, поражённая внезапным озарением.
   - Так ты у этого Икса спрашивала по поводу болезни Маши? - прошептала она.
   Юля кивнула. Нахмурившись, Марина неуверенно произнесла:
   - Получается, мы перед ним в долгу, нужно было его поблагодарить за эти сведения.
   Юля улыбнулась и, глядя куда-то мимо Марины, мягко ответила:
   - Не стоит. Поверь мне, должны мы не остались.
   Но, увидев эту улыбку, Марина поняла, что ни сейчас, ни когда-нибудь потом она не захочет узнать, что же послужило оплатой.
   - Но что это за Икс такой! - в отчаянии воскликнул Андрей.
   - Мы уже вам тогда говорили, - пожал плечами Егор, - а вы нам не то чтобы не поверили, вы просто плюнули на наши слова. Икс - это часть Солнца, попавшая на Земле в ловушку и превратившаяся в свою противоположность, чтобы выжить. Он присоединял к себе, всех кого мог, и живых и мёртвых, чтобы стать сильнее и уничтожить Солнце, потому что иначе оно убило бы его. Что, в общем, и произошло. Но сначала ему повезло, он получил много людей, сначала живых, потом мёртвых, и смог двигаться. Он пополз к деревне, чтобы поглотить и там всё, что можно, но мы его остановили.
   Андрей неверяще смотрел на них, качая головой. Поморщившись, он тихо сказал:
   - Но это же какой-то параноидальный бред, неужели вы сами не понимаете. Должно быть рациональное объяснение всему этому.
   Юля неожиданно оживилась и наклонилась к Андрею.
   - Ищи, и если найдёшь, скажи мне, мне очень любопытно, как всё это можно объяснить при помощи вульгарного рационализма!
   Андрей упрямо ответил:
   - Оно должно быть, и раз так, я его найду.
   - Давай, давай! - в каком-то лихорадочном возбуждении воскликнула Юля. - В конце концов, кто я такая, чтобы решать, какой должна быть твоя картина мира. Но у меня к тебе огромная просьба, Андрей: не подтасовывай и не теряй факты. И ищи, может быть, ты что-то и найдёшь.
   Андрей пристально на неё посмотрел и кивнул.
   - Я попробую, и я не забуду о твоей просьбе.
   - Да, кстати, Марин, - вспомнив кое-что, обратилась к сестре Юля, - в том твоём сне, в котором ты увидела свою погибшую подругу, говоришь, было некое серебристое мерцание?
   - Ну да, - ответила Марина, удивившись этому странному вопросу, никак не связанному с предыдущим разговором.
   - А скажи мне, пожалуйста, если помнишь, это просто нечто серебристое мерцало или само мерцание нельзя было отделить от цвета?
   Марина медленно ответила:
   - Это так, серебристый цвет нельзя было отделить от мерцания, они были едины. А к чему ты спрашиваешь?
   - Да так, - Юля пожала плечами и откинулась обратно, - утверждать не стану, но, по всей видимости, это и есть смерть.
   Не сговариваясь, супруги поднялись и молча ушли в дом. Мангусты ещё какое-то время сидели, не разговаривая, просто бездумно впитывая солнечное тепло, затем Юля спросила, правда выраженной заинтересованности в её голосе не было:
   - Ты как думаешь, Егор, сколько шансов у Андрея найти устраивающее его рациональное объяснение?
   Егор хмыкнул.
   - Я думаю - ноль. Но, сказать по правде, мне глубоко фиолетово, сможет он его найти или нет.
   Кивнув, Юля умолкла, но после очень долгого молчания заговорила снова, причём сейчас было недвусмысленно понятно, что эта тема в отличие от предыдущей её волнует:
   - Ведь это до тошноты противно, то, как мало в нас сейчас энергии. Вялые, как мухи после кладки яиц. Если что, не то что улететь - уползти не сможем.
   Егор с любопытством посмотрел на неё.
   - И что ты предлагаешь? Энергетиками залиться, экстэзи съесть или, быть может, пальцы в розетку сунуть, для верного - точно зарядит.
   Сестра покачала головой, даже не улыбнувшись.
   - Нет, Егор, этого я не предлагаю. И вообще, мы сейчас ничего не можем сделать по одной простой причине - мы сейчас в принципе ничего не можем. Нам остаётся только ждать, когда силы вернутся, но знаешь, - Юля посмотрела на брата, и тот увидел, насколько она серьёзна, - я больше не хочу такого провала с энергией. Я на своей шкуре поняла - её необходимо экономить, стать в отношении неё скупцами и даже скрягами.
   Егор подумал, представил себе картину и, рассмеявшись, спросил:
   - С ловушками бегать и в сырых и мрачных подвалах прятать, да?
   Без улыбки глядя на него, Юля ответила:
   - В какой-то степени. И ловушка и подвалы в нас самих должны быть. Тратить её не надо бездарно на всякую ерунду. - Юля запрокинула голову и, глядя на небо, спокойным, даже каким-то отсутствующим голосом говорила, - знаешь, мне люди напоминают умственно отсталых, умирающих от голода и имеющих деньги купить еду, но расшвыривающих их по сторонам просто потому, что нравится смотреть, как красиво летят разноцветные бумажки.
   Она снова перевела взгляд на брата, и голос её стал более эмоциональным:
   - Просто вспомни - избавьтесь от отрицательной энергии, раздражайтесь - это нормально, не держите негативные эмоции в себе, они вас разрушают, выплесните их наружу, злитесь, ругайтесь, взрывайтесь по пустякам, тратьте драгоценную энергию, несмотря на то, что вам самим её и так ни на что не хватает. Это же так нормально! И знаешь, что больше всего поражает? - спросила Юля риторически, но Егор всё равно покачал головой. - То, что об этом повсюду трубят эти, с позволения сказать, психологи. У вас энергии и так мало? Ничего, тратьте её, швыряйте щедрыми горстями сеятеля в каменистую землю, пусть у вас её будет ещё меньше. А ведь на поверхности лежит то, что это идиотская, бессмысленная трата собственной жизни. Ведь энергия - это и молодость и жизнь. Кто её теряет, тот стареет и умирает. Какой издевательский парадокс, - Юля саркастически рассмеялась, - не иначе как насмешка богов - мечтать об эликсире бессмертия, полученном извне, и свой собственный эликсир так по-идиотски выплёскивать.
   - Если пьёшь эликсир, сделанный кем-то, не надо ничего делать самому, - внимательно глядя на сестру, ответил Егор.
   - Да, да, знаю, - воскликнула Юля, улыбаясь одновременно и весело и зло, - все эти рекламные лозунги - только не напрягайтесь, вам ничего не придётся делать, мы всё сделаем за вас! Похудеть - и, лёжа на диване, жрать в три горла, быть безмозглым и унылым уродцем, но использовать какое-нибудь чудо-средство и на тебе - супермен, главное, ничего не делать, пальцем о палец не ударить для себя любимого - всё должны принести на блюдечке. Чтобы и рыбку из пруда без труда, и вода под лежачий камень потекла. И главное, побыстрее, а лучше сразу. Ведь если долго ждать, да ещё и усилия прикладывать, оно нам не надо. А нужно всего-навсего понять: раздражение - чушь, обида - ерунда, уязвлённое самолюбие - дым, растворяющийся в небесах, скандалы, склоки - спустить в унитаз за ненадобностью. Энергия, выброшенная в никуда, ни зачем. Просто так, потому что захотелось. Лень сдерживаться, круто выглядишь, считаешь себя сильным и гордым, правым или ещё какая из бесчисленных причин. А итог один, - Юля внезапно вскочила с широкой ухмылкой на лице и замахала рукой, - привет и старость и смерть, я уже вижу, как вы мне машете руками, всё ближе и ближе с каждым бессмысленным выбросом энергии! - плюхнувшись на землю, Юля усмехнулась и заговорила спокойно, - что-то я и сама завелась, совершенно ни к чему это. Всего-навсего, не подавлять в себе надо эти никчёмные эмоции, а осознать их никчёмность. Хуже, чем никчёмность - смертоносность. Они как маленькие вампиры, питающиеся энергией, набирающиеся сил - твоих собственных сил, и требующие всё больше. И вот, под конец жизни, ты еле плетёшься, обессиленный и разочарованный, обиженный на весь мир, и тащишь на своём горбу огромных жирных кровососов, вместо того чтобы сбросить их к чёртовой бабушке давным-давно.
   Егор усмехнулся и покачал головой.
   - Да, впечатляющая тирада - силы у тебя явно восстанавливаются! Но знаешь, жутковатая картинка у тебя получилась, что-то мне не по себе. И скажу тебе откровенно, как-то не хочется быть всю жизнь и тягловой лошадью и пиршественным столом одновременно для всех этих паразитов.
   - Вот и я о том же.
   - И возникает вопрос, - сказал Егор задумчиво и грустно, - под чью же диктовку люди, как заведённые, повторяют эти слова.
  
   Две недели спустя после этого разговора Мангусты достаточно собрались с силами для претворения в жизнь обещания, данного этой весной - сжечь, уничтожить полностью тот отвратительный дом. Дождавшись солнечного ясного дня, они нагрузили на велосипеды две канистры с соляркой, секатор, топор, спички, взяли собак и отправились к усадьбе.
   Из дома Мангусты вышли спокойно, но по мере приближения к пятну в них стала проявляться нервозность, усилившаяся под конец почти до откровенного страха. Икса здесь уже не было, это был очевидный факт, но тем не менее они с ужасом думали о том, что увидят пятно значительно продвинувшимся вперёд. Этого не произошло, но первый же взгляд на него едва не вогнал Мангустов в ступор. Едва перед ними открылось поле, служившее местом последнего пребывания Икса на Земле, Юля и Егор остановились как вкопанные, увидев, как им показалось с перепугу, огромную лужу крови. Справившись с сердцебиением, но ещё не рискуя подходить близко, с почтительного расстояния они стали рассматривать ЭТО. Несколько секунд оно для них было просто красным пятном, а затем Мангусты внезапно поняли, что перед ними всего лишь заросли цветущего кипрея.
   - Иван-чай! - выдохнула Юля.
   - Да, он, - слабым голосом отозвался Егор, - но как же, скотина, он испугал!
   - Это точно! - с чувством сказала сестра. - Слушай, надо подойти вплотную, рассмотреть внимательно.
   И они пошли, по дороге успев пожалеть о своём решении. По мере приближения к этому пятну они начали ощущать нарастающую иррациональную тревогу. Точнее, это они сначала для себя определили это чувство как тревогу. Чуть позже стало понятно, что оно включает в себя много больше - собственно говоря, оно включало в себя всё, что испытывал Икс в последние секунды своей жизни. Даже на почтительном расстоянии эмоции уже начали захлёстывать Мангустов с головой, став почти невыносимыми, когда и Юля и Егор подошли вплотную. Собаки же подходить отказались наотрез.
   - Посмотри, Юль, - еле слышно, непроизвольно понизив голос, обратился к сестре Егор, - сосны, посмотри на них. Я впервые вижу, чтобы деревья в прямом смысле были сломаны как спички. Я читал об этом, да, слышал, но вижу такое впервые.
   Лес, к которому примыкало пятно, выглядел устрашающе - около половины могучих вековых сосен было сломано, как совершенно верно сказал Егор, в прямом смысле, как спички, в первой трети ствола. Часть из них лежала на земле, проломив ветви устоявших сородичей, другая, что не смогла этого сделать, в разных направлениях висела в воздухе, зацепившись за всё, что могла. Картина была и сюрреалистической и жуткой, что особенно подчёркивалось золотисто-жёлтым цветом мёртвой хвои, как у сломанных, так и у стоящих деревьев. Лес после прошедших дождей уже давно ожил и сменил жёлто-коричневый цвет умирающей растительности на живой яркий и зелёный, и на этом фоне золотые деревья с примыкающим к ним красным кипреем выглядели пугающе.
   - Что же здесь произошло? Гроза была повсюду, но посмотри, - Юля внимательно обвела взглядом всю стену леса перед ней, - нигде больше нет таким образом сломанных деревьев.
   - Знаешь, Юль, скажу тебе больше, иван-чай здесь тоже не просто так вырос. Здесь земля была мёртвой, всё погибло, он первым смог вырасти здесь, только он один, да ещё и зацвёл в неурочное время. Не знаю, что здесь было, но явно что-то такое, что убило то, что тут росло до этого.
   Юля ещё раз осмотрелась.
   - Да, очень похоже, и если трава вырастет быстро, то лес ещё нескоро восстановится. - По её телу пробежала нервная судорога. - Пошли отсюда, мы и так не развлекаться идём, а если я ещё хоть немного здесь задержусь, просто начну бегать повсюду с дикими воплями.
   Не говоря ни слова, Егор взял велосипед и, сделав почтительный круг в обход зарослей кипрея, отправился к усадьбе. Сказать он мог бы много чего, но всё это было настолько неприятное, что он счёл за благо промолчать.
   Около леса велосипеды пришлось оставить - плотное сплетение веток, становившееся почти непроходимым на подходе к усадьбе, с трудом позволяло Мангустам идти пешком и тащить канистры в руках. Изрядно устав, исцарапавшись и оттянув себе все руки, они, к своему облегчению, вышли наконец к цели.
   - К облегчению! - воскликнул Егор неожиданно. - Ха, как же!
   Юля непонимающе обернулась к нему.
   - К какому облегчению, ты о чём?
   Покачав головой, брат фыркнул и махнул в сторону дома рукой.
   - Да пока я ещё тащился по лесу, думал, с каким облегчением я выйду на открытое место и поставлю в конце концов эту мерзкую канистру. И вот, вышел.
   - А-а, - протянула Юля, кивнув, - неужели не стало легче?
   Егор задумался.
   - Ну как сказать, физически - да, но вот во всём остальном... - он бросил ещё один беглый взгляд на дом, таращившийся на него слепыми окнами, и отвернулся.
   - Это точно, - понимающе сказала сестра, - хорошо ещё Солнце есть, всё же как-то повеселее.
   - Ага, - задумчиво отозвался Егор, - и тоже смотрит на нас.
   - Егор, ты это нарочно? - мрачно спросила Юля. - Тебе веселья не хватает?
   - Да нет, просто так, к слову пришлось.
   - Ну-ну, - Юля отвернулась и подошла к своим вещам, сложенным на земле. Подняв топор, она обратилась к брату, - ты не против, я буду им орудовать, а не секатором, а то как-то недолюбливаю я его?
   - Да не вопрос, мне без разницы.
   Приблизительно за час Мангусты основательно почистили окрестности усадьбы от мёртвых деревьев, точнее, кустарников, так как ни одно нормальное дерево вплотную не росло. Срубленные ветки и стволы они сначала затаскивали в дом, выкладывая их вдоль стен, а затем снаружи, по периметру здания, и полили их соляркой. Егор взял одну из ветвей, убедился, что Юля прихватила собак и отошла назад, поджёг ветку и бросил её к остальным.
   Мгновенно вспыхнула первая куча, и сразу же от неё в обе стороны стал разбегаться огонь, охватывая дом кольцом, и ещё через несколько секунд пламя проникло внутрь. Теперь дом полыхал весь, огонь гудел, дёргаясь в яростной попытке оторваться и улететь, но неразрывно связанный с тем, за счёт чего он появился и что уничтожал, погибал сам.
   Как только огонь разгорелся, Юля отпустила собак и они, отойдя на почтительное расстояние, сели и стали смотреть на горящий дом. Егор подошёл к сестре и остановился рядом, наблюдая вместе с ней, как полыхает усадьба. Какое-то время было видно только бездымное пламя, охватившее её целиком, стены, смутно различимые через огонь и окна, уже не чёрные, а огненные, через которые вырывались бушующие языки пламени.
   Мангусты смотрели на это завораживающее буйство стихии, надеясь, что раньше, чем огонь догорит, стены не выдержат жара и разрушатся. Несколько минут продолжался огненный ад, и вдруг в какой-то момент что-то изменилось, точнее, появилось что-то новое. В пламени стало нечто проявляться. Первые несколько секунд Мангусты считали, что дом просто заволакивает дымом, но вскоре стало понятно, что это не так. Огонь по-прежнему горел без дыма, но в нём самом, внутри, наложенный на настоящий дом, возник смутный туманный силуэт дома, который, сгущаясь и уплотняясь на глазах, почти скрыл от взгляда настоящие каменные стены. Этот призрачный силуэт дёргался, извивался, пытаясь избежать пламени, а глазницы окон его, прежде чёрные и слепые, стали огненно-красными и с лютой ненавистью и бессильной, а от того ещё более яростной злобой, зряче уставились на Мангустов.
   И Юля и Егор одновременно, вцепившись друг в друга, сделали несколько шагов назад, физически ощущая давление, исходящее от дома, наряду с безусловно ощущаемым жаром. У каждого из них мелькнула одна и та же мысль: "А что случится, если огонь погаснет, а дом ещё будет стоять?", и им отчаянно захотелось оказаться где-нибудь очень далеко.
   Но им повезло не узнать, что же в таком случае могло бы случиться, ибо не на все вопросы стоит знать ответы. Пламя ещё неистово полыхало, когда изображение дома сначала стало прозрачным и задрожало, затем на мгновение превратилось в искажённое лютой злобой человеческое лицо и исчезло без следа, навсегда. Стены, которые до этого стойко сопротивлялись и времени и огню, простояли не дольше секунды и с грохотом обвалились вниз, взметнув снопы искр, и превратились просто в груду обломков, выжигаемых и очищаемых огнём.
   Без движения, без слова смотрели Мангусты, как огонь, пожирающий последнее из того, что он мог пожрать, становится всё тише, меньше и слабее. И вот уже только отдельные языки пламени, как агония по телу умирающего, пробегают то тут, то там. Но в конце концов погасли и они.
   Гипноз закончился, и Мангусты, встряхнувшись, взяли существенно полегчавшие канистры и инструменты и в сопровождении обрадовавшихся собак отправились через заросли к велосипедам. Они уже успели добраться до конца некогда Проклятого болота, когда Егор сказал:
   - Ты видела это?
   Юля кивнула.
   - Если ты имеешь в виду изображение дома, превратившееся в человеческое лицо и пропавшее, то да, видела.
   - Именно это! - выпалил Егор. - И что это было?
   Юля молчала какое-то время, затем бросила взгляд на Солнце, перевела глаза на Егора и сказала:
   - Знаешь, мне гораздо интереснее, почему мы видели это, а не что это было.
   Егор на мгновение опешил, потом медленно произнёс:
   - А ведь ты права. Видели мы, положим суть этого дома, то, что делало его таким, но почему - вот вопрос. И у меня на него есть только один ответ.
   - У меня тоже, - кивнула Юля, - мы ведь тогда, в тот день, видели друг друга, хотя находились в разных мирах, и видели именно через огонь.
   - Ну да, мы тогда подумали, что это из-за того, что он был един в этих двух мирах, - отозвался Егор.
   Снова бросив взгляд на Солнце, Юля сказала:
   - Возможно, что не только в этом дело. Хоть и изменённый, но Икс был всё же частью Солнца, а значит, и огня. И он не умер, а, следовательно, не разорвалась наша связь с ним. А сейчас он стал чистым Солнцем и чистым огнём и сила его, а значит, и наша, через него, заключается в огне.
   Резко нажав на тормоз, так, что едва не перелетел через руль, Егор спрыгнул с велосипеда.
   - Ты чего? - спросила она, вынужденная возвращаться обратно, не успев своевременно среагировать на внезапную остановку брата. - В чём дело?
   - Поправь меня, если я ошибаюсь, - заговорил Егор, - но мы связаны до сих пор с Иксом. То, что он смог показать нам свой сон, подтверждает это. Стас с ним тоже, получается, связан. То есть через Икса мы связаны со Стасом. Икс его не вернёт обратно, даже если Стас будет умирать - это тогда ему живой Стас был важнее мёртвого, а сейчас ему Стас безразличен в любом виде, и он не обещал, что отпустит его перед смертью, а просто сказал, что сделает так, потому что для самого Икса это было бы лучше. То есть рассчитывать, что Икс его отпустит, если Стасу станет совсем плохо, не приходится. Но ведь Стас-то ему теперь безразличен, значит, и препятствовать нам, я надеюсь, Икс не станет. Мы можем попытаться вытащить Стаса сами.
   Юля положила велосипед на землю и встала рядом с братом, размышляя.
   - Может сработать, - сказала она, - связь есть, через огонь мы можем увидеть то, чего не видим так. Что представляет себе Стас - я знаю, я видела, а Икс подтвердил, что это так. Может получиться.
   - Только я думаю, - быстро и возбуждённо заговорил Егор, - надо огонь также от Солнца зажигать, на всякий случай.
   - Вполне возможно. Сегодня же и попробуем. - Юля взъерошила волосы и нахмурилась. - Выходит, что пока Икс был здесь, мы могли что-нибудь и с водой делать? - Посмотрев на брата, она укоризненно сказала, заметив его ухмылку, - ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.
   - Понимаю-понимаю, - махнул рукой Егор, - просто считаю, что разговор этот не имеет смысла. Выяснить всё равно уже не удастся, а уж воспользоваться этим и подавно.
   - И то верно, - вздохнула Юля, поднимая велосипед с земли. - В таком случае, поехали домой.
  
   Первые несколько попыток добраться до Стаса Мангусты смело могли занести себе в пассив. Сказать, что эти попытки были полностью безуспешными, значило солгать. Глядя в огонь, зажжённый от Солнца, и стремясь полностью сосредоточиться на Стасе, Мангусты смутно ощущали его присутствие, но на этом дело и заканчивалось. День за днём они пытались пробиться к нему и не продвигались ни на шаг. А помощь в этом, как ни странно, им оказал не кто иной, как Андрей, правда, совершенно не подозревая об этом.
   Как уже много раз бывало за последние дни, Мангусты сидели вплотную к огню, горящему на уложенных специально для этой цели камнях, когда к ним подошёл Андрей. С недоумением глядя на Мангустов, неподвижно смотрящих на пламя, он заговорил, вынудив их оторваться от созерцания:
   - Как вы, возможно, знаете, я посетил сегодня психиатрическую клинику, в которой содержат Стаса, и имел беседу с его лечащими врачами. Они поведали мне, что манифестация психоза, скрывающегося под маской невроза, не столь редкий случай, как можно было бы полагать. У Стаса очевидная кататоническая шизофрения, протекающая в очень тяжёлой форме, и врачи решили испробовать некий способ лечения, практически вышедший из употребления в наше время - длительный прерывистый сон. И они сообщили, что, по всей видимости, этот метод начал приносить свои плоды - Стас стал заметно спокойней и, видимо, избавился от того ужаса, что удерживает его сознание наяву.
   - Он что, вообще не просыпается? - спросила Юля.
   - Нет, отчего же. Эта разновидность методики недаром называется прерывистый длительный сон, что означает, он проводит во сне не двадцать четыре часа в сутки, а часов восемнадцать-двадцать. Когда заканчивается действие лекарств, Стас просыпается, но через короткое время его вновь погружают в сон.
   - Когда? - резко спросила Юля.
   - Что когда?
   - Когда он просыпается?
   - Точного времени нет, но приблизительно в вечерние часы, незадолго или вскоре после заката. Таким образом, он спит практически весь световой день, но, учитывая, что нет никакой возможности выводить его из палаты на прогулку, врачи решили, что солнечными ваннами можно пожертвовать. Они считают, что сон ему намного важнее, и испытывают надежду, почти уверенность, что это сможет уменьшить тяжесть заболевания. Хотя в моменты бодрствования ужас к Стасу возвращается вновь, врачи уверены, что это лишь временное явление, и в скором времени спокойное состояние сна начнёт замещать собой неадекватное состояние бодрствования. Таким образом, как заверили меня врачи, ничего загадочного в его умопомешательстве нет. Всё очень логично и абсолютно рационально объясняется, никакой мистики, хотя и в высшей степени тягостно.
   - Вот как, - улыбнулась Юля, но в глазах её улыбки не было, - а почему именно у нас и именно в этот раз такое произошло?
   - Стас был давно болен, как пояснили мне врачи, - уверенно-снисходительным тоном отозвался Андрей, - и подобное могло произойти в любой момент. Любое событие могло послужить катализатором для манифестации психоза. Таковым событием оказалось прибытие Стаса к нам, так что не надо искать тайны там, где их нет.
   Егор только покачал головой, услышав эти слова, а Юля, уже не улыбаясь и пристально глядя на Андрея, поинтересовалась:
   - Может, ты и всю загадку разгадал и нашёл для себя приемлемое объяснение?
   Андрей спокойно кивнул.
   - Это так. Я выяснил, что некоторые геологические процессы в недрах Земли могут вызывать реакцию, подобную той, что наблюдалась у жителей деревни. А разговоры о конце света, безусловно, не более чем суеверия, столь характерные для сельских жителей.
   - Так, замечательно, - кивнула Юля, не сводя глаз с Андрея, - а Маша, которой не было в деревне и которая, безусловно, - здесь она хмыкнула, - не страдает никакими суевериями просто в силу возраста?
   Андрей небрежно отмахнулся.
   - Совпадение pure aqua. Ей и ранее снились кошмары, и она кричала во сне. Особенно они участились в этот период - конец весны - начало лета, так что нет ничего удивительного в том, что когда она заснула в привычное для себя время, ей приснился очередной кошмар.
   Юля почувствовала, как привычная тёмная и горячая ярость заворочалась в районе диафрагмы, пытаясь захлестнуть её с головой, но неожиданно наступило необычное, впервые ею испытанное раздвоение - одна её часть готова была прийти в бешенство, а другая со спокойным равнодушием наблюдала и за первой и за Андреем. Прошло несколько секунд, и вторая часть одержала безоговорочную победу - уже начавшая было подниматься с искажённым от ярости лицом и начавшими сверкать глазами Юля, неожиданно для напрягшегося Андрея, опустилась обратно и спокойно улыбнулась.
   - Прекрасно! - сказала она с искренним, удивившем даже её саму удовольствием. - Мне нравится, отличное объяснение. Только подскажи мне, пожалуйста, а то я запамятовала, с тех пор, как вы перестали скандалить с Мариной, много ли кошмаров приснилось Маше и часто ли она с тех пор кричала во сне?
   Андрей, насторожившийся из-за этого спокойствия Юли ещё больше, чем если бы она начала орать, ответил, правда, нехотя:
   - С тех пор это был единственный случай, по крайней мере, насколько это известно мне, - и, опережая возможные возражения, он резко воскликнул, - но это ничего не значит! Кошмары ей снились и ранее и вполне очевидно, что будут сниться и потом, просто, я надеюсь, реже.
   Юля задумчиво кивала головой.
   - Убедительно, - сказала она, - спору нет, очень убедительно. Ты со всеми своими знакомыми в деревне общался? - спросила она неожиданно, заставив Андрея вздрогнуть.
   - Да, - неуверенно ответил он, - почему ты об этом спрашиваешь?
   - Те, кто заразился на болоте, продолжают ли чувствовать и сейчас то, что чувствовали раньше - все эти приступы страха, ощущение близкой смерти, депрессии, кошмары, в конце концов, или что-то изменилось?
   - Да, - спокойно сказал Андрей, - я поговорил с ними на эту тему. После того дня у них не было больше подобных приступов, но это не аргумент. Во-первых, времени прошло слишком мало, чтобы можно было делать уверенные выводы, а во-вторых, пережитое деревней коллективное потрясение не могло не наложить на них свой отпечаток.
   - Это просто изумительно! - пробормотала Юля и бросила быстрый взгляд на Егора. Тот в ответ развёл руками и изобразил на лице гримасу безнадёжности. - Ладно, - посмотрела она на Андрея, уже собирающегося уходить, - задам последний вопрос. Получается, что ты прямо обвиняешь нас с Егором во лжи, категорически отвергая всё, что мы говорим. Но объясни тогда мне, глупому и убогому человеку, зачем мы делаем это раз за разом, нарываясь только на пренебрежение?
   Андрей замялся, а по лицу его промелькнуло выражение некоторой неуверенности и, как с громадным удивлением показалось Юле, страха. Нехотя он ответил:
   - Признаюсь, я задавался этим вопросом. Для меня остаётся загадкой ваша фанатичная приверженность этим фантазиям. Я затрудняюсь назвать её причину, да и в принципе не желаю ломать над этим голову.
   Глядя на Андрея всё с тем же чувством изумления, охватившем её при виде страха на лице зятя, Юля еле слышно сказала:
   - А ведь ты боишься. Тебе до чёртиков страшно.
   Бросив на неё яростный взгляд, Андрей жёстко произнёс:
   - Чепуха!
   И, круто развернувшись, ушёл, скрывшись из глаз Мангустов.
   - Знаешь, Егор, - искренне заявила Юля, - об одном жалею, что когда Икс был ещё здесь, не обратилась к нему с одной просьбой. Честное слово, курицу из магазина ради этого не пожалела бы! - воскликнула она.
   - А в чём дело-то?
   - Просто представь, - с наслаждением заговорила Юля, сощурившись и глядя куда-то в пространство, где жила представляемая ею картина, - вручить Андрею запечатанный конверт, уйти к Иксу и попросить его столкнуть Андрея в область ужаса - трижды, по часам. А потом вытащить обратно, причём долго держать не надо, достаточно пяти минут за раз, так вот, вытащить обратно, попросить Андрея раскрыть конверт и ткнуть носом в подробное описание того, что с ним случилось, сколько раз и как.
   Юля, зажмурившись, глубоко вдохнула тёплый воздух.
   - И пусть он ищет свои рациональные объяснения, - закончила она, не открывая глаз.
   Егор захохотал.
   - Здорово он тебя достал, однако!
   - А тебя, можно подумать, нет, - откликнулась сестра.
   - Не спорю, придушить хотелось. Но до чего скользкий! - покачал в изумлении головой Егор. - Не ухватишь, на всё у него ответ находится.
   Кивнув, Юля поднялась, взяла бутыль с водой, стоящую рядом, и залила огонь.
   - Шутки шутками, но и в словах Андрея иной раз встречаются драгоценности. Ты обратил внимание на то, что он говорил о Стасе?
   - Да, - мгновенно посерьёзнел Егор, - похоже, придётся обойтись без Солнца - вылавливать бодрствование Стаса нужно будет в любое время дня и ночи, кто знает, когда действие лекарств решит закончиться.
   Юля пожала плечами и потянулась, разминая затёкшие мышцы.
   - Попробуем обойтись так. В конце концов, наиболее вероятное время мы теперь знаем, не получится этим вечером, попробуем следующим и, я полагаю, пробьёмся.
   Мангусты отправились к дому дожидаться урочного часа, но вдруг Юля остановилась как вкопанная и обернулась к брату. Егора поразило выражение ликующей радости и даже экстаза, появившееся на лице сестры.
   - А ведь мы можем! - выдохнула она с восторгом. - Мы сможем это сделать!
   - Сможем что?
   - Спихнуть Андрея! Ведь Икс нам должен, а о долгах он помнит и договоры чтит. Вспомни, перед тем, как мы его того, - тут Егор хмыкнул, но промолчал, - он же прямым текстом сказал, что лимит не исчерпан! - Голос Юли пресекался от счастья и предвкушения грядущего удовольствия. - Не исчерпан, ты понимаешь это?! Мы имеем полное право потребовать от него выплаты долга!
   Егор застыл на месте. Долгое время он стоял без движения и молча, размышляя над тем, что сказала ему сестра, а затем заговорил:
   - Если не считать большого количества разнообразных "но", связанных с обращением к Иксу, но об этом потом, есть одна вещь - Стас. Хотя, конечно, он и не вещь. Если то, что ты говоришь, соответствует истине, и Икс на самом деле до сих пор считает себя должным нам, в чём я лично сомневаюсь, в первую очередь мы обязаны вытащить Стаса.
   И сразу же Егор чуть было не пожалел о сказанных им словах, увидев, как вытянулось лицо сестры.
   - Вот чёрт, - огорчённо прошептала она, - ведь ты прав, на самом деле это важнее. Но неужели...
   Юля уставилась в землю, напряжённо размышляя и даже шевеля губами. Затем она вскинула голову и умоляюще посмотрела на брата.
   - Егор, прошу тебя, всего один раз, один только этот вечер мы попробуем вытащить Стаса сами. - Она схватила брата за руку и торопливо заговорила, - мы ведь должны попробовать сделать это сами, ведь мы это можем, должны смочь, а Андрея столкнуть сами - нет. Священник, он же вообще в аду не одну сотню лет провёл и ничего, как огурец.
   - А ничего, что он уже и так был мёртвый, и что бы могло с ним случиться ещё хуже этого?
   - Ну да, конечно, но Икс утверждал, что Стас абсолютно здоров и проживёт очень долго, только один вечер, если мы не сможем, мы обратимся к Иксу с этим, но ведь если мы можем вытащить Стаса сами, но Икс это сделает для нас, мы же не сможем обратиться к нему повторно, и я никогда не прощу себе этого. Всего один вечер!
   - Хорошо.
   Стас в больнице - это стало уже, как ни цинично звучит, привычным, тем более что, по словам врачей, ему стало намного лучше, а потерять возможность столкнуть Андрея лицом к лицу с тем, существование чего он отрицал, не хотелось и Егору.
   - Хорошо, - повторил Егор, - но сегодня вечером надо будет приложить все силы, чтобы добраться до Стаса.
  
   Около восьми вечера Мангусты снова отправились к камням, намереваясь развести огонь. Опускающееся к горизонту Солнце освещало всё мягким красноватым светом, а воздух был тёпел и неподвижен. Протянувшиеся от деревьев длинные тени тёмными полосами исчертили траву, и в одной из таких полос находился Егор, сосредоточенно складывающий шалашик из бумаги и тонких сухих веточек. Неожиданно он поднял голову и посмотрел на сестру, улыбаясь.
   - Знаешь, Юль, я думаю, хорошо, что ты сэкономила курицу, не пожертвовав её Иксу. Поклясться могу, Андрей и здесь найдёт рациональное объяснение.
   Мрачно усмехнувшись, Юля ответила:
   - Вытащим Стаса, и вот пусть он тогда ищет, а я посмотрю. А даже если найдёт, я хотя бы моральное удовлетворение получу. А то как подумаю, что он и сейчас вывернулся, хотя, казалось бы, что невозможно, аж нехорошо делается. Совершенно справедливо ты сказал - скользкий, гад, не ухватишь.
   - Ну, - уточнил Егор, - гадом я его не называл.
   - И не надо, - пробормотала Юля, поджигая шалашик, - и так ясно.
   Едва новорождённый огонь разгорелся, Мангусты подложили дощечки потолще, и через несколько минут перед ними горел полноценный костёр. Они сели вплотную, касаясь друг друга плечами, и пристально, стараясь сосредоточиться исключительно на Стасе, стали смотреть в огонь. Несколько минут ничего не происходило, затем появилось ощущение присутствия Стаса, самое сильное за всё это время, а ещё чуть позже Егор резко и судорожно выдохнул сквозь сжатые зубы.
   - Не удивляюсь, что ты не пошла в подвал во второй раз, вместе со Скорой, - прошептал он.
   Отчётливо различимый через огонь, сидел Стас, точно такой же, каким его видела Юля в последний раз. То же немыслимо перекрученное тело, то же выражение предельного ужаса на искажённом лице, и тот же бесконечно ползущий, дёргаясь, гниющий труп, неотрывно глядящий своей жертве в глаза. Не было только шнырков. Вместо них мельтешили какие-то смутно различимые серые тени, но сосредотачиваться на них в попытке рассмотреть Мангусты не стали. И, откровенно говоря, не последней причиной был страх.
   - До сих пор его как генератор используют, - прошептала с болью Юля, и брат молча кивнул.
   Да, Стас был виден, но добраться до него Мангусты не могли - всё его внимание было безраздельно поглощено трупом, и ничто иное не имело ни единого шанса достичь его. Минута проходила за минутой в безуспешных попытках привлечь внимание Стаса, но в какой-то момент он начал терять очертания, становясь прозрачным и размытым.
   - Наркотик, ему вкололи наркотик, - быстро зашептал Егор, - он засыпает, его нельзя сейчас упустить.
   Не отрываясь от стремящего исчезнуть изображения Стаса, прикладывая все силы к тому, чтобы не потерять с ним контакт, Юля кивнула и прошептала в ответ:
   - Мы должны последовать за ним в его сон.
   Следующие несколько минут были временем напряжённой борьбы за сохранение установившейся связи, отчаянного стремления не дать разорвать её. Возможно, будь они по отдельности, сделать бы им этого так и не удалось, но вдвоём они смогли сохранить эту тонкую непрочную ниточку, связывающую их со Стасом, и превратить её в конце концов в мощный канат. Им удалось последовать за Стасом в его сон.
   Если нашёлся кто-нибудь, кто наблюдал бы в этот момент за Мангустами, он, несомненно, пришёл бы в изумление от смены выражений их лиц. Сперва это были радость и облегчение, затем жалость и ужас, которые довольно быстро сменились изумлением и недоверием, превратившимися под конец в отвращение, временами сменяемое пробегавшим, как зыбь по воде от порывов ветра, выражением ненависти. После очень долгого молчания Егор, кашлянув, сказал:
   - Зря врачи думают, что когда он спит, он успокаивается.
   Юля была захвачена совсем другой мыслью:
   - Знаешь, Егор, - проговорила она чуть дрожащим от напряжения и отвращения голосом, - если бы мы знали раньше, что такое Стас, мы просто не смогли бы до него добраться, скорее, наоборот - даже попыток не стали делать. Какое счастье, что мы не стали обращаться по его поводу к Иксу! - отвращение исказило её лицо мгновенной гримасой. - У меня такое ощущение, что я откинула одеяло, собираясь лечь в чистую кровать, а под ним копошится целая куча опарышей.
   Егор кивнул.
   - Очень похоже, хорошее сравнение, - заметил он.
   Ещё несколько минут они сидели, всматриваясь в то, что предстало их взглядам. В огромном, тускло освещённом помещении, лишённом окон, сидел Стас, сидел, скорчившись, сжавшись, обхватив голову руками. Раскачиваясь, он тихо постанывал в такт движениям. А вокруг него летали страшные демоны, образуя подвижную, но непроницаемую клетку. Время от времени один из демонов бросался на Стаса и либо ударял его, либо кусал, либо выдирал когтями клочья мяса и улетал обратно, занимая своё место в бесконечном безумном хороводе, чтобы чуть позже тоже самое проделал другой демон, и ещё один, и ещё и так без конца. От каждого прикосновения Стас тихо вскрикивал и съёживался ещё сильнее в тщетной попытке избежать атак своих мучителей, но беспощадные демоны, не обращая на это внимания, нападали на него снова и снова.
   Именно в этот момент лица Мангустов начали выражать жалость и ужас, когда они поняли, что пытка для Стаса не прекращается даже в этом искусственном сне. Но пока они, потрясённые, смотрели на развернувшийся перед их глазами кошмар, то, сначала не веря, а потом, понимая, что это действительно так, увидели - демоны, терзавшие Стаса, были его собственными порождениями. Он создал их сам, своими поступками, своими делами. С отвращением, ужасом и ненавистью просматривали Мангусты историю жизни Стаса, наполненную слезами, болью, горем и смертями людей, принимавших его как друга. Нет, лично он никого не убил, ни в коем случае, но не таким уж редким исходом была гибель близких его знакомых. С детства обиженный на весь белый свет, ненавидящий всех, кто имел хоть что-то, отсутствующее у него, особенно радость, удовольствие, смех, он, став взрослым, начал заводить знакомства с людьми. Обаятельный, с хорошо подвешенным языком, искренне и безоговорочно уверенный в том, что он исключительно хороший человек, Стас легко входил в доверие к самым разным людям, с лёгкостью убеждая их в том же. Рано или поздно люди понимали, с кем имеют дело, но итог всегда был один - разрушение, горе и, нередко, смерть.
   Едва оказавшись в дружеских отношениях с какой-нибудь семьёй, он начинал действовать подобно чуме в средневековом городе, разрушая и уничтожая всё хорошее, что он видел вокруг себя. Исподволь, незаметно, по капле вливая яд сплетен, намёков, обманов, он постепенно добивался того, что люди, замечательные добрые люди, начинали относиться друг к другу с подозрением и ненавистью. Если им везло, дело заканчивалось просто распадом семьи и полным разрывом отношений, но так было далеко не всегда. Автомобильные аварии, когда за рулём находился взвинченный до предела и не совсем вменяемый водитель, несчастные случаи, подозрительно похожие на самоубийство, просто самоубийства, и даже убийства, совершённые доведёнными до безумия отчаянием и ревностью людьми. И, уничтожив одну семью, Стас переходил к следующей, с каждым разом всё больше убеждаясь в том, что он единственный нормальный человек в этом безумном мире.
   Стас - настоящая моровая язва для тех, кто с ним сталкивался, мог бы стать драгоценным даром судьбы для тех, кто хотел бы узнать себя лучше, заглянуть в собственные тёмные и неприглядные глубины, имеющиеся в каждом человеке. Увидеть их и узнать, что на самом деле из себя представляешь, за чем необходимо следить и что держать на цепи, чтобы оно не вырвалось на волю. Но таких на его пути не нашлось - все покорно подчинялись его воздействию, поступая так, как он того и желал, пусть даже сам и не осознавал этого в полной мере. И каждый был убеждён, что действует целиком и полностью по собственной воле.
   - Как же нам повезло, - прошептал Егор, - что мы были так сосредоточены на Иксе. Ведь если бы не это, мы бы не устояли, поддались бы ему, даже не подозревая об этом.
   С Юлиного лица выражение отвращения, казалось, не собиралось исчезать вообще.
   - Получается, и за это Иксу надо сказать спасибо. А ведь мы были очень близки к тому, чтобы рассориться, я помню. И знаешь, - тихо сказала Юля, - как это ни дико звучит, я благодарна Иксу за то, что он заставил меня через всё это пройти. Я имею в виду те смерти. И сейчас, когда я знаю, на что я способна, я уже не могу благодушно отмахнуться, сказав: "Ой, да что вы, я не такая". Такая. И лучше это знать, - убеждённо сказала она, - чтобы не оказаться в подобном положении, - Юля подбородком указала на Стаса, снова скривившись от отвращения. - Знаешь, Егор, я даже сомневаюсь, а стоит ли он того, чтобы его вытаскивать? Пусть остаётся там, где он есть, после того, что мы о нём узнали. - Она покачала головой. - Кстати, надо будет Марину и Андрея поставить в известность, что гарнитур у него дома. Зачем крал, если продавать не собирался? Неужели только для того, чтобы изговнять всё ещё больше?
   Егор с силой потёр лицо, глубоко вдохнул, выдохнул и очень тихо, не глядя на Юлю, заговорил:
   - Зачем крал, не знаю, быть может, просто понравился, но могу сказать одно - не нам решать, стоит ли он того, чтобы его вытаскивать, или нет.
   - Да, Егор, не нам? А кому? На кого ты собираешься это перекинуть, хотелось бы мне знать? И где гарантия, что мы его вытащим, а он не продолжит то же самое?
   - Нет, - покачал головой брат, - выйти он сможет только в одном случае - если взглянет в лицо своим демонам, если увидит их и поймёт, что они такое. И тогда он получит свободу, но прежним уже никогда не будет. Я серьёзно думаю, что если он сможет сделать это, он, без преувеличения, станет святым.
   Юля очень долго смотрела на него, прежде чем сказать:
   - Ты прав, Егор, если он сделает это, он будет святым. Хорошо, мне он не нравится, но не мне его судить, и, что для меня гораздо важнее, я являюсь причиной того, что он оказался в подобном состоянии. А это, как-никак, дополнительное и совершенно мне не нужное чувство вины. Но какая же сволочь! - зло сказала она. - Такая тварь, ведь из-за него чуть было не погибла Маша, и ещё неизвестно, что с ней будет. А что было с Мариной все эти месяцы! - Юля сжала виски, успокаиваясь. - Ладно, - уже другим, деловым тоном сказала она, - это всё дела прошлые, а сейчас надо думать о настоящем.
   Тесно прижавшись друг к другу, плечо к плечу, голова к голове, Мангусты начали пристально вглядываться в догорающий огонь, сосредоточившись только на одной мысли: "Стас, слышишь ли ты нас?". И незадолго до того, как огонь погас совсем, до них донёсся тихий и слабый голос:
   - Я вас слышу.
   - Хорошо. Стас, пойми одно - спастись ты сможешь только одним путём. Посмотри на тех, кто на тебя нападает...
   - Я не могу.
   - Можешь, Стас. И должен. Ты их создал, и они зависят от тебя. Ты их сильнее, и ты можешь с ними справиться. Посмотри на них, узнай их, и тогда ты сможешь забрать их силу, и они больше не причинят тебе вреда. Если ты этого не сделаешь, ты останешься здесь навсегда, даже смерть не освободит тебя, так что у тебя нет выбора. Это твой единственный шанс на спасение.
   И уже в темноте, в последних угасающих язычках огня, Мангусты увидели, что Стас поднял голову.
  
   - Остальное будет зависеть от него, - пробормотала Юля, с наслаждением вытягиваясь на кровати, - а я умываю руки. Сможет, не сможет, меня это больше не волнует.
   - Ага, - отозвался брат, сворачиваясь калачиком в кресле, - знаю я, что тебя волнует - как бы над Андреем поиздеваться.
   - Правильно понимаешь, только какое же это издевательство - покажем ему правду жизни. Только вот ведь в чём проблема, Егор, - сказала Юля с некоторым напряжением в голосе, - ведь мы же Икса убили. То, что он выжил, в каком-то смысле ничего не значит. Мы пришли его убить, и мы его убили. Как ты думаешь, он не обиделся на нас?
   Егор в изумлении смотрел на сестру.
   - Ты это серьёзно спрашиваешь?
   - А как же. Вот обратимся мы к нему, а он нас тюк - и "нету Билла".
   - Хотел бы, сразу сделал.
   Юля затрясла головой.
   - Нет, нет, это не так. Всё ж-таки он нам должен. Где гарантия, что расплатится с долгами и не возьмёт своё?
   - Не думаю, люди ему всегда были безразличны, с чего бы сейчас менять своё мнение.
   - Твоими бы устами, да богу в уши...
   - Хорошая, кстати, фраза, - одобрительно сказал Егор, - откуда взяла?
   - Самой нравится, - кивнула сестра, - случайно услышала и поняла, что не смогу удержаться, чтобы не использовать когда-нибудь. Но вернёмся к нашим баранам. Не забывай, почему он ненавидел Солнце - оно хотело его убить. И что сделали мы. А что, если он на нас перенёс эти эмоции?
   - Не думаю. У него не было времени, чтобы успеть возненавидеть нас, когда он умирал, а потом ему это и не надо было. И, кроме того, всё же если бы не мы, он бы не добился того, чего добился.
   - А ты уверен, что именно это ему надо? Как ни крути, планы-то у него были другие.
   Егор наклонился в кресле вперёд, внимательно глядя на Юлю.
   - Слушай, - с напором заговорил он, - это была твоя идея помучить Андрея, не моя, что ж ты теперь виляешь как маркитантская лодка. Ты уж определись, хочешь ты этого или нет.
   Юля в задумчивости почесала нос.
   - Что-то нас на "Остров сокровищ" потянуло, неспроста это. А что касается твоих слов, ты снова до отвращения прав. Придётся рискнуть. Только что нам с Андреем сделать?
   - Да ты уже сама сказала - три раза по пять минут в оговорённое время с оговорёнными подробностями.
   Юля ощутила сильнейшую нервозность, накрывшую её с головой. Подобное чувство было у неё только однажды, во время первой встречи с Иксом. Мысленно обругав себя нервной идиоткой, Юля глубоко вздохнула и сказала:
   - Эх, двум смертям не бывать, одной не миновать. Икс, у нас к тебе дело.
   Красно-жёлтое ощущение завихрилось вокруг.
   - Я слушаю вас.
   Несмотря на то, что у Мангустов не было сомнений, что Икс выжил, его голос потряс их до основания.
   - Икс, - заговорила Юля, с трудом заставляя себя произнести хоть слово, - мы по такому делу... - она замолчала, чувствуя себя очень неуверенно, - при последней нашей встрече, - тут она чуть не откусила себе язык, вспомнив, что последней была немного другая встреча, - при последней нашей встрече, на которой мы разговаривали, ты сказал, что лимит не исчерпан. Это так?
   - Да.
   - И это до сих пор в силе?
   - Да.
   Сильно зажмурившись, как перед прыжком в ледяную воду, Юля на одном дыхании выпалила:
   - То, что мы с тобой сделали, ты не злишься на нас?
   - Нет.
   - И мстить нам не будешь?
   - Мстить? - в голосе отчётливо послышалось насмешливое удивление. - Нет.
   - Ты не... - тут Юля в прямом смысле прикусила себе язык.
   - Да, я не шучу, я не лгу, я не ошибаюсь.
   - Но ведь мы...
   - Вы действовали строго в рамках договора. Кроме того, мы квиты в этом вопросе. Здесь никто никому ничего не должен.
   - Опять взвесил?
   - Да.
   - Ну и ладно, - с громадным облегчением выдохнула Юля, - тогда перейдём к делу. Нам от тебя нужно одно - человек, на которого мы укажем, должен быть трижды на пять минут сброшен в область чистого страха в определённое время и, естественно, вытащен оттуда. Кроме того, он при каждом погружении должен видеть определённые картины. Это просьба укладывается в лимит?
   - Какие картины?
   - Я не могу сказать точно, - Юля слегка замялась, - понимаешь, не то чтобы я не знала то, что мне нужно, я просто не знаю, что знает Андрей.
   Егор, хмыкнув, покачал головой:
   - Если ты хочешь, чтобы тебя понимали, выражайся, пожалуйста, яснее. Я с тобой знаком всю свою жизнь, и то ты меня иной раз в тупик ставишь.
   - Я понимаю, - сказал Икс. - Я просмотрю его знания, но мне нужно уточнение, какого рода сведения тебя интересуют - то, что его пугает, компрометирует или что-то другое?
   - Нет! - быстро воскликнула Юля, - ни то, ни другое! У меня нет задачи полностью разорвать с ним отношения, да и копаться в чужом грязном белье не горю желанием, мне Стаса по гроб жизни хватило. Это должно быть чем-то таким, о чём никто не знает, кроме него, даже не догадывается, но не являющееся порочащим его. И при этом это должно быть чем-то, что имеет для него огромное значение, о чём он помнит до сих пор.
   Егор кивнул, соглашаясь.
   - Сложные условия, не могу дать гарантию, что подобное будет обнаружено в его памяти.
   - Надеюсь, что все же удастся что-нибудь найти. Ты сделаешь это?
   - Да.
   - Нам нужно это завтра, я просто обращусь к тебе, скажу время, и ты сделаешь это, так?
   - Да.
   - Мне будет нужно находиться здесь?
   - Нет.
   - И вот ещё, он не должен пострадать. А то, не дай бог, у него слабое сердце, ещё склеит ласты у нас на глазах. Проверишь это? Он, правда, не наш кровный родственник, но он родной отец Маши, сможешь ты это сделать?
   - Родство не имеет значения, важна только сила связи, которую вы предоставите, так что гарантии дать не могу.
   - Если что, просто вытащишь его немедленно, но лучше бы узнать заранее.
   - Вы нужны мне оба - так связь будет сильнее.
   Егор кивнул. Мангустов охватило уже знакомое Юле, но впервые испытанное Егором ощущение вытягивания нитей из тела, и продолжалось оно на этот раз значительно дольше.
   - Связь была недостаточно сильной и уверенности испытывать не могу, но, скорее всего, он здоров и спокойно выдержит это. Что касается требуемой вам информации, не знаю, насколько полно и точно это соответствует вашим условиям, но есть такой вариант.
   Как и всегда, мгновенное присоединение и передача информации. Юля медленно кивнула.
   - Очень хорошо, я думаю, подойдёт отлично. А ты что скажешь, Егор?
   Брат с сомнением покачал головой:
   - Я боюсь, после этого твоего "эксперимента" шансов на нормальные отношения с Андреем у нас мало.
   - Ничего крамольного в том, что мы видели, нет. Равно как и нормальных отношений. И, - после некоторой паузы спросила она у Икса, - лимит исчерпан?
   - Нет.
   - Ага. Спасибо, Икс. В таком случае, до завтра.
   - Хорошо.
  
   Мангусты вернулись обратно, и Юля сказала:
   - Теперь осталось дождаться завтрашнего дня, и я получу полное моральное удовлетворение за все свои мучения.
   - До чего же ты кровожадна, с ума сойти! - ехидно отозвался брат.
   - Эх, Егор, не кровожадность это, а стремление к справедливости. Если б ты знал, сколько он у меня крови выпил. Имею полное право взять реванш. Но с этим мы разберёмся завтра, а сейчас у меня вопрос вылупился.
   Егор в шутливом испуге откинулся назад, вжавшись в спинку кресла и выставив руки перед собой:
   - Как я боюсь твоих вопросов, - сказал он с усмешкой, - на них себе голову сломаешь, а ответов всё равно нет.
   - Правильно боишься, по делу, я и сама их боюсь, - ответила Юля, улыбаясь, затем выражение её лица изменилось, и она серьёзно заговорила, - вопрос и в самом деле непростой. Слушай меня внимательно, Егор. Давай вернёмся к Валере-Решающему. - Услышав имя, Егор нахмурился в недоумении, но сестра качнула головой, призывая к молчанию, и продолжила, - не укладывается у меня он в схему, никак.
   - В какую схему?
   - Понимаешь, сейчас уже нам нелепо считать, что наши действия обусловливались исключительно нашими желаниями. Сначала Икс, а затем и Солнце, разбили эти иллюзии.
   Брат кивнул.
   - Видимо, во всей этой истории есть свои режиссёры, и Иксом, как и Солнцем, список не ограничивается.
   - Что заставляет тебя так думать? - напряжённо спросил Егор.
   - Судьба Решающего. По всей видимости, его роль в этой постановке заключалась в одном - он должен был вытащить Икса из болота.
   - А почему бы не предположить, что это Икс смог за счёт своей личной силы заманить его?
   - Его гибель опровергает это. Иксу не была нужна его смерть, живой он был полезен, мёртвый - нет. Недостающих жертв они бы и так ему добыли, Икс уже стольких вытащил из домов, что ему ещё троих выманить. Но деревенские мужики убили этих жрецов, и Икс не смог предотвратить это, а я думаю, что он все силы приложил, чтобы их спасти. Но, похоже, вмешалась какая-то иная сила и смешала все карты.
   - Может, Солнце?
   Юля покачала головой.
   - Незачем ему это было бы делать.
   - Ну как же, вытащить Икса из болота, чтобы спровоцировать нас на более активные действия, и убрать Решающего, чтобы не мешал.
   - Теоретически, это было бы возможно, так как в этот раз у Солнца была задача уничтожить Икса, а не просто остановить. - Юля хмыкнула, - и здесь прошло не так, как планировалось одним из режиссёров - Икс не погиб. Но в данном конкретном случае ты ставишь телегу впереди лошади: Решающий пришёл к Иксу, если мне не изменяет память, года за полтора до того, как мне пришла в голову идея уехать из Москвы. Да и не нужно это было бы Солнцу - сидел себе в болоте Икс эти тысячи лет, и ещё столько бы просидел. А вот вытаскивать его оттуда было слишком рискованно, не было никакой гарантии, что мы смогли бы обнаружить ответ вовремя. Максимум, что могло сделать Солнце в этой ситуации, это задержать Икса, но в любом случае не позже середины осени он бы добрался до воды, а там Великий Новгород с его двумя сотнями тысяч людей, Питер, о котором даже подумать страшно. По одному только Волхову он сколько народу смог бы собрать. Причём, заметь, живых людей, не мёртвых, хотя и мёртвых там будет достаточно. Какую бы силу обрёл Икс, просто невозможно представить. Так что Солнце, видимо, было вынуждено действовать по обстоятельствам, не более того. Потому что, допустим, если сон, в котором я понимала, что могу поднять Солнце в зенит, и был вызван им самим, то многое другое - простая случайность, которой могло бы и не быть.
   - Может быть, может быть, - пробормотал Егор, - но, всё же, может и не быть. То, что жрецы погибли, могло быть чистой случайностью, всё же уж очень удачно для Икса появился Решающий.
   - Всё может быть, Егор, если бы не одно но - Решающий погиб тогда и таким образом, чтобы максимально выполнить свою задачу, если я права, конечно. Слишком уж закономерно для совпадения, как и всё остальное в этом деле. Да и суметь затащить к себе Решающего и не смочь сохранить его на ровном месте, - Юля покачала головой, - уж очень как-то избирательно эта личная сила Икса проявляется.
   - Ну, это, положим, ни разу не аргумент. Ладно, а не могут ли этой загадочной силой оказаться Анойгонтес Портес? Смотри, именно они нашли Икса, они выставили такие условия в договоре, они связывались с ним на протяжении как минимум тысячи лет, да и то, что прекратили общаться с ним, не означает, что перестали следить за ним.
   - Сомневаюсь, Егор, всё же они были людьми. А то, что их интересы в какой-то момент совпали с интересами ещё кого-то... - Юля пожала плечами, - наш приход к Иксу - он же был выгоден всем сторонам, каждой по-своему. Где гарантия, что и здесь просто нет частичного совпадения интересов различных сторон? Понимаешь ли, за все эти тысячи лет, всё, что происходило с Иксом, также производит впечатление чьего-то умысла. Слишком уж удачно ему подгонялись то одна деревня, то другая, то Решающий сколько людей ему привёл, то есть ему не давали погибнуть и даже позволили набираться сил. И при этом его явно сдерживали, чтобы он не стал чрезмерно сильным, всю дорогу это происходило. На мой взгляд, его кто-то всё время вёл, и как открыватели, так и Решающий просто были, каждый на своём отрезке времени, орудиями этого загадочного кого-то. Просто это совпадало с их собственными интересами. - Она задумчиво покачала головой, - только ведь проблема в том, что нет никакой гарантии, что эти интересы и дальше будут совпадать. И что этот режиссёр в итоге не заставит тебя поступить вопреки своим желаниям. Просто потому что он сильнее, а он будет сильнее, хотя бы потому, что он о тебе знает, а ты о нём нет. И не важно, где он находится - извне или внутри тебя. Ну а данный конкретный режиссёр, видимо, силён в любом случае.
   - Убедительно, спору нет, но заявляю со всей ответственностью - голову ломать над этим вопросом я не буду. Шансов догадаться, кто бы это мог быть, у нас нет, а если этот некто захочет проявиться, спрашивать у нас разрешения он точно не станет, равно как и если не пожелает, то фиг что мы сможем узнать о нём.
   - И ты прав, Егор.
  
   Утром Мангусты проснулись на удивление синхронно и одновременно спустились к завтраку, сонные и маловменяемые. Но то, что они увидели на кухне, пробудило их в момент: радостные, ликующие супруги, возбуждённо разговаривающие друг с другом, при виде Юли и Егора вскочили и бросились к ним. Переглянувшись, Мангусты едва не сбежали из кухни, с трудом заставив себя остаться на месте.
   - Стас пришёл в себя! - находясь в состоянии, близком к эйфории, воскликнула Марина. - Не просто пришёл, он нормален! Очень слаб, но нормален. Врачи хотят ещё немного подержать его в больнице, но считают, что кризис закончился.
   - Это шубообразная шизофрения, - веско сказал Андрей, - Приступ закончился, и Стас в порядке. Врачи утверждают, что есть некоторая вероятность того, что более ни одного приступа в его жизни не случится.
   Мангусты переглянулись, и Егор тихо сказал:
   - Ну что ж, честь ему и хвала - отважился посмотреть в лицо своим демонам и прошёл до конца. - И, обернувшись к Юле, добавил, - могла бы и не умывать руки.
   - Зато теперь они у меня чистые, - серьёзно ответила сестра, - а делать бы для него я всё равно больше ничего не стала.
   - Знаешь, его в какой-то степени можно понять и оправдать, - не очень уверенно сказал Егор, - детство у него было не очень счастливое.
   С насмешливой злостью Юля отозвалась:
   - Ну да, конечно, бедное дитятко тридцати пяти...
   - Тридцати семи.
   - Тем более, тридцати семи лет от роду. Предлагаешь пожалеть его и сопли ему вытереть? Ребёнком он перестал быть уже давно, хотя и детский возраст вовсе не оправдание для такого. Но в любом случае взрослый тем и отличается от ребёнка, что может действовать осознанно, а не катиться, куда пинают.
   Настала очередь переглядываться супругам. Нехорошие подозрения вновь зашевелились у них в головах. Откашлявшись, Андрей неуверенно заговорил:
   - Вот очередное доказательство того, что не надо искать тайны там, где их нет. Врачи оказались абсолютно правы, и их метод лечения оправдал себя полностью.
   - Как скажешь, Андрей, - легко ответила Юля, - мы не будем искать тайны, где их нет. Кстати, по поводу раскрытых тайн - гарнитур в квартире у Стаса в тумбочке с правой стороны от его кровати.
   - Откуда ты знаешь это? - напряжённо глядя на Юлю, спросила Марина.
   - А это пусть он тебе рациональное объяснение даст, - кивнула та на Андрея, - это он у нас специалист по объяснениям.
   Внимательно и недоверчиво Андрей разглядывал Мангустов, а затем медленно заговорил:
   - Что ж, я имею объяснение, но, боюсь, вам оно не придётся по нраву. Учитывая, сколько времени вещи Стаса находились в нашем доме, да и о чём я - находятся по сию пору, а около месяца в доме обитали только вы одни...
   Это был откровенный вызов, и он достиг даже Егора, который, наверное, впервые в жизни готов был по-настоящему придушить Андрея. И только сейчас Егор в полной мере оценил, какое удовольствие должна испытывать сестра при мысли о том, что в ближайшее время ждёт Андрея, и от чистого сердца присоединился к этому удовольствию. А Юля, с изумлением посмотрев на приступ ярости, посетивший её, перевела взгляд на Андрея и тихо, с улыбкой, спросила:
   - То есть ты прямым текстом обвиняешь нас во лжи, воровстве и заведомо ложном обвинении?
   Андрей попытался было что-то сказать, но Юля прервала его:
   - Нет-нет, не надо, это твоё право так думать, возможно, какие-то основания для подобного у тебя есть. - Она перевела взгляд на Марину, призывая прислушаться к своим словам, и с интересом спросила:
   - Вы оба, ответьте мне на такой вопрос, причём я не прошу ответа незамедлительно, можете думать над ним сколько угодно, но кто был инициатором всех тех гадостей, которые каждый из вас думал об окружающих?
   Юля посмотрела на Марину.
   - О молодых людях, что воруют в семье, дабы погулять в большом городе, оказавшись там впервые в одиночку.
   - О девушках, - поддержал её Егор, - склонных к употреблению наркотиков.
   - Ну да, о женщинах, достойных лучшей доли, о мужчинах, которых нельзя держать на коротком поводке, и о многом другом. Причём на самом деле я не требую ответа сейчас. Больше того, мне вы вообще можете его не давать - мне он на фиг не сдался, я его и так знаю, главное, ответьте себе, честно. Можете врать кому угодно, но только не себе, вам же хуже выйдет, только ещё одно, помните, кто бы ни был инициатором, гадости вы думали сами и с удовольствием.
   Супруги молча смотрели на Мангустов. Егор повернулся к Юле, и во взгляде его она легко прочитала вопрос: "Когда?". Она кивнула и вслух ответила:
   - Сейчас.
   - Что сейчас? - вздрогнул Андрей, предчувствуя нечто нехорошее.
   - А сейчас будет новый вопрос на тему рациональных объяснений, - сказала Юля, даже не пытаясь сдерживать нервную радость, охватившую её и заставившую рот кривиться в непрерывной улыбке.
   Андрей недвусмысленно понял, что сейчас с ним должно было что-то произойти, и ему стало страшно.
   - Какой вопрос? - глухо спросил он.
   - Сейчас будет, подожди.
   Юля прошла к буфету и, открыв ящик, вытащила оттуда восковую свечку.
   - Егор принеси, пожалуйста, листок и ручку из прихожей, - попросила она брата.
   - Что ты собираешься делать? - нервозно спросил Андрей.
   - Я? Ничего. Честное слово, как бы ни хотела, просто не могу, это не в моих силах. Так что я делать ничего не буду.
   Андрею очень захотелось спросить, а кто же будет делать, если не она, но заставить себя заговорить он не смог. Егор принёс бумагу и ручку, и Юля, быстро написав что-то, сложила листок бумаги и залила сложенные края расплавленным воском. Подождав немного, когда воск застынет, она протянула бумагу Андрею и сказала:
   - Для чистоты и убедительности эксперимента. Через полчаса открой его, а сейчас следи за часами. Минута в минуту отмечай то, что будет.
   - А что будет? - слабым голосом спросил Андрей.
   - А вот это мы и посмотрим! - радостно отозвалась Юля.
   Механически посмотрев на часы, Андрей перевёл глаза на Юлю, и вдруг лицо его исказилось, он открыл рот, выпучил глаза и рухнул на землю. Постояв несколько мгновений в оцепенении, Марина бросилась к мужу, но Егор перехватил её, говоря:
   - Марин, успокойся, всё в порядке, с ним ничего не будет.
   Дико посмотрев на брата и явно не понимая, о чём он говорит, она снова попыталась вырваться, но Егор её легко встряхнул и настойчиво повторил:
   - Марин, всё в порядке, он не пострадает, с ним всё будет хорошо.
   Марина сделала ещё одну попытку вырваться из хватки брата, но сделать это ей не удалось, и она застыла, в ужасе глядя на мужа, скорчившегося на каменном полу.
   "Что это?! Я проваливаюсь под землю, в чёрный ужас, не может этого быть, не может подобное происходить со мной! Я не могу ничего с этим поделать. Боже, какой дикий, безумный кошмар. Падение заканчивается, я стою на земле... нет, это не земля, это... нет, не может быть! Как же это возможно, столько лет прошло! Я стою на дне старого, давно высохшего колодца, на дощатом щите, закрывающем землю. Я был здесь однажды, в 5, 6 лет, не помню точно, тайком от родителей, строго-настрого запретивших мне даже подходить к нему, не то что спускаться вниз."
   Прошло несколько минут, и Андрей поднялся с пола, ошеломлённый, непонимающий, что происходит, с совершенно очумелым видом. Егор перестал удерживать Марину, и она бросилась к мужу.
   - Андрюшенька, что с тобой случилось, что это было? - бормотала она испуганно.
   Не дав ему ответить, Юля приказала:
   - Андрей, посмотри на часы.
   И снова Андрей механически посмотрел на время. Юля кивнула.
   - Хорошо, подождём.
   Прошло несколько минут в полном молчании, а затем Юля с искренним сочувствием и заботой сказала:
   - Андрей, тебе лучше сесть на пол.
   Подавив первый порыв возмущения, Андрей подчинился и сел на кафельный пол, прислонившись к буфету. И снова второй приступ на пять минут выдернул его из привычной жизни.
   "Деревянный, из почерневших от времени брёвен дом, куда нас с сестрой каждый год отправляли на лето родители, я вижу его, как живой, таким, каким он был почти тридцать лет назад. Маленькое зарешечённое окошко, за ним лицо. Человек в запертой комнате кривляется и ухмыляется, маня меня пальцем. Это слабоумный родственник тех, у кого мы снимаем часть дома. Он совершенно безобиден, как говорят, а держат его взаперти, чтобы он не навредил сам себе. Я подхожу к нему. "Мальчик, мальчик, мальчик, мальчик, - бормочет он, - я видел, я всё видел, да-да, я всё-всё видел, всё видел!" и подмигивает мне. Я спрашиваю: "Что ты видел?" "Как ты ходил, да-да, ты ходил и вернулся, и я пойду туда, но не вернусь, я возвращаться не стану, я просто уйду-уйду, навсегда!" "Куда я уходил?" Он снова подмигивает мне и говорит: "Ты знаешь, ты знаешь, знаешь-знаешь, в Дуагальд, только ты вернулся, а я уйду насовсем!"
   Андрей пришёл в себя и глухо сказал, правда, попытки подняться не сделал:
   - Я сейчас же ухожу отсюда.
   Юля пожала плечами.
   - Твоё право. Но если ты надеешься, уйдя, избежать этого, то зря - не поможет.
   Через какое-то время начался и третий приступ.
   "Ночь, я просыпаюсь от какого-то шороха и оглядываюсь. Все спят мёртвым сном и ничего не слышат. Я собираюсь закрыть глаза и заснуть снова, как вижу, что всегда закрытая дверь, за которой живёт этот сумасшедший, медленно открывается. Мне становится жутко. Он осторожно выглядывает наружу, осматривает комнату и замечает меня. Я в ужасе замираю, боясь дышать. Сумасшедший ухмыляется и начинает безостановочно подмигивать мне, как будто у него нервный тик. "Я ухожу-ухожу, да-да, я ухожу в Дуагальд и уже не вернусь, никогда не вернусь, навсегда ухожу", шепчет он и крадётся через комнату к выходу. Закрывается дверь, и что-то заставляет меня встать и последовать за ним. На улице уже почти совсем рассвело, и я вижу, как он, согнувшись, какими-то нелепыми прыжками, но очень быстро мчится к высохшему колодцу. Он отодвигает крышку и шагает внутрь. Я подбегаю к колодцу, заглядываю вниз и в полумраке вижу его, лежащего на дне, ухмылку на лице и устремлённый на меня взгляд мёртвых глаз."
   - Часы, Андрей, - напомнила Юля, - посмотри на часы. Полчаса прошло?
   Андрей кивнул.
   - И отлично, можешь открывать.
   Андрей молча сломал печать и открыл записку. Он долго смотрел на строчки, и было непонятно, понимает ли он вообще то, что видит. Очень нескоро он поднял глаза на Юлю и спросил:
   - Что со мной было?
   - То же, что было со Стасом, то же, что было со мной. Ты побывал в области чистого ужаса. Ну а то, что ты видел, так это Икс взял из тебя и тебе же показал, он это умеет, для него такое - раз плюнуть. Если тебе когда-нибудь доведётся увидеть Икса, можешь лично принести ему благодарность за этот опыт. А теперь, - Юля резко наклонилась к зятю с выражением сумасшедшей радости на лице, - а теперь ищи рациональное объяснение! Только, зная тебя, хочу тебе сообщить: ты, конечно, можешь объяснить себе что всё, что с тобой сейчас было, есть результат гипноза. Только помни - люди используют гипноз, но что это такое, не имеют ни малейшего представления, а некоторые, особо рационалистически настроенные, вообще отрицают его существование. Можешь смело к ним присоединиться. И да, Андрей, и Стасу тоже передай, - в рамках проявления гражданского и личного мужества ты имеешь сейчас прекрасную возможность посмеяться над собой!
   Она встала и, не глядя на супругов, ушла из кухни. Несколькими мгновениями позже её догнал Егор.
   - Как по-твоему, найдёт? - спросил он.
   - Мне до лампочки, - отозвалась Юля, - я отвела душу, а остальное мне до лампочки. Если хочет, пусть ищет.
   А когда Мангусты уже открывали входную дверь, не желая пока оставаться вместе с супругами, до них донёсся истошный крик Андрея из кухни:
   - ЗДЕСЬ ДОЛЖНО БЫТЬ РАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ, И Я ЕГО НАЙДУ!!!
  
   КОНЕЦ.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"