Изгородь в палевых трубочках вялых, певчих полускрученных усталых, тревожные дали венозным комом, высший тлен, звездные лужицы изгибаются, как танцоры в пляске на экране в витрине - Кастор и Поллукс древней цивилизации, Leo Trotsky@Josef Stalin , я перешагиваю, перенося свое изможденное тело вперед. На Двадцатой улице вечер. Контаминация снов пешеходов, машин, разнообразная душная вонь, пестрая пролетарская толпа, кое-кто несет на черных шляпах невидимый странный знак в цветных искрах, как птичье перышко, хрупкое, с хохолком, должно быть, вольные каменщики. Бедный Кузищев, опершись на трость с серебряным набалдашником, в новой крахмальной сорочке, галстуке-бабочке синим горошком, стоит у бильярдной, курит тонкую, в прожилках сигару, не решаясь войти. Бедный Кузищев, что ты здесь делаешь..