В доме, где проживало семейство Майер, имелся большой чердак, которым пользовались все жильцы этого дома - они хранили там свои вещи и сушили одежду, когда погода не позволяла вывешивать её на улицу. Под домом также имелся подвал, который был поделен между хозяевами квартир на отдельные кладовки - там лежали уголь и картошка. В отличие от домов в Англии, здесь в каждой квартире к кухонной плите был подведен рукав, куда хозяйки высыпают сажу, который вел к общей трубе, а труба вела в подвал к ящику, где собиралась сажа со всех квартир. Данное бытовое удобство было расположено в той части подвала, которая была отведена Майерам.
Дымоход вел в подвал, что облегчало работу трубочистам.
По соседству с ящиком для сажи находилась куча старых тряпок. Никто уже не скажет наверняка - то ли искра попала на них, невзирая на якобы огнестойкую дверь, то ли тление началось из-за произвольного возгорания. Лишь тоненькая струйка дыма успела просочиться на улицу через подвальное окошко, как один сознательный мальчуган уже разбил стекло пожарной тревоги и прежде, чем сами жильцы узнали, что приключилось с их домом, целая пожарная команда уже мчалась к ним на помощь.
Первым мчался пожарный на велосипеде, словно Моисей верхом на метле, он звенел в колокольчик, требуя уступить дорогу. Следом в двуколке ехал Brand-direktor, спереди сидел пожарный и правил превосходным рысаком. Основная процессия ехала за двуколкой, она состояла из повозки с пожарным шлангом, повозки с лестницей, а также повозки с огнетушителями и, наконец, самой пожарной машины, каждую из них тянули от четырех до восьми огромных лошадей - они неслись по улицам города с оглушительным звоном и топотом тяжелых копыт и с дребезжанием металлических агрегатов. На каждой лошади был колокольчик размером не меньше тех, что устанавливали на старых американских локомотивах. Проезд пожарной команды по улицам города - одно из примечательных зрелищ Кёнигсберга. Услышав приближающийся звон пожарного колокольчика, всё уличное движение спешно перемешается на соседние улицы, уступая дорогу мчащемуся гвалту. Отчасти этому великолепному зрелищу обязано нежелание жителей Кёнигсберга менять лошадей на современные моторы, что, однако, произошло совсем недавно.
Господин Майер спал, когда Гретхен выглянула в окно и неожиданно воскликнула:
- Мама! Где-то пожар! На улице полно людей и все бегут на Георгштрассе.
Она распахнула окно и выкрикнула:
- Где пожар?
- Подвал ваш горит! - последовал пугающий ответ.
Гретхен помчалась на кухню сообщить новость.
- Mann! - позвала фрау Майер, - иди скорей сюда! У нас в подвале пожар!
- Ты взяла ключи? - спросил муж и поспешил за ней вниз по лестнице. Жене снова пришлось вернуться за забытыми ключами.
Когда они спустились вниз, подвал был весь в дыму, а Brand-direktor пытался выбить дверь в кладовую Майеров. Пока жена отпирала замок, было видно, как дрожат ее руки. Когда дверь была открыта, двое мужчин исчезли в клубах удушающего дыма.
- Воду неси! - прорычал господин Майер и его жена побежала по лестнице вверх настолько быстро насколько позволял ее вес. Майер выбрался из подвала и столкнулся с женой, которая уже возвращалась с пол-литровым кувшином воды наполненным наполовину. Ругаясь, он выхватил у нее кувшин, и выронил его из рук, кувшин упал на цементный пол и разбился на мелкие части. Люди на улице засмеялись.
К этому времени уже дюжина пожарных с ручными огнетушителями была на месте и опасность миновала. Остаток дня пожарная команда провела инспектируя остальной дом сверху донизу, заглядывая во все печи и плиты, вызывая бесчисленное недовольство жильцов и причиняя им неудобство. Наконец пожарные уехали, убедившись, что вероятность возникновение нового пожара мала настолько насколько это возможно.
После ужина Трудхен прочла вслух сообщение об этом происшествии из вечерней газеты, найдя его восхитительным, сожалея, однако, что ее имени не было упомянуто.