Кулинич Николай Николаевич : другие произведения.

Сцены у моря

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мацуо Басё когда-то сказал: "Бесконечно долго я могу смотреть на три вещи: спокойное море под ногами, звёздное небо у меня над головой и моральный закон внутри меня..." ...Для тех, кто ищет себя в море...или море в себе...и на самом деле находится где-то между.


Сцены у моря

(Дневник в бутылке)

Если тебе повезло и ты в молодости жил в ..., то, где бы ты ни был

потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что ... -- это

праздник, который всегда с тобой.

Из письма

Эрнеста Хемингуэя другу

Это больше, чем я. Это больше, чем лето...

Танго 7 15

"Все женщины мира"

  
   Вместо пролога
  
   Теперь я часто вижу эти разноцветные сны, в которых я просыпаюсь на пляже и долго смотрю по сторонам.
   В застывшей ухмылке летучей рыбы застряло огромное солёное солнце, и где-то совсем рядом со мной со старой затертой двенадцати дюймовой пластинки доносится плеск волн и запах моря...
   И чем дальше я убегаю от рыжеволосого томного лета, тем отчетливей я слышу голоса своих друзей и детские крики чаек.
   Чем дальше... Забавно просыпаться теперь на другом конце света и думать о разных вещах... О способности человека ощущать ностальгию по каждому прожитому мгновению, по каждому сделаному шагу
   Чем дальше... Я живу теперь в небольшой комнате в маленьком городке на окраине префектуры Осака. Скольжу на электричке по шахматной доске рисовых полей. И к окнам осенних поездов прилипают бесконечные горы с зеленой щетиной бамбука и кленовым багрянцем.
   Я уверен, жизнь - это движение, и поэтому хороша любая дорога, главное вовремя разобраться где её начало и где её конец...
   Чем дальше... В просторном читальном зале библиотеки киотского университета, я откладываю в сторону листы измельченные иероглифами и достаю свой потёртый блокнот. Я долго листаю его и слышу как по страницам шуршат волны... может быть я уже и не здесь...скорее всего...где-то там...в середине жаркого июля.
  
   - Эй! Ну ты идешь? - доносится крик за окном.
   Я смотрю в окно и ничего не вижу , кроме далёких очертаний гор и красно-жёлтой усмешки осени.
   Я иду...

Пролог

(Городская тоска)

   Это была середина горячего асфальтового июля. Сдав все госэкзамены и отмаршировав наш последний парад по раскалённому плацу военной кафедры, мы погрузились в долгожданное...
   Период отсыпания и священного "ничего-не-деланья" сменился ярким фестивалем дач, пикников и рыбалок, постепенно переливаясь в лёгкий кризис жанра с бессмысленными городскими пляжами, летними кафе и полупустыми ночными клубами, пока, наконец, окончательно не превратился в ленивую и монотонную городскую тоску.
   Все мои однокурсники разъехались один за другим, кто на Мальту, кто на Байкал. Остались двое: Андрей со своей испанской бородкой и, подходившей ей, грустью в глазах и Саша с несмываемой детской улыбкой и вагоном рыбацких баек.
  
   Андрей каждый день ездил реставрировать свою антикварную дачу на Русановке, а на обратном пути звонил мне, и мы отправлялись в один и тот же бар напротив Оперного театра. Наши мобильные телефоны ехидно пищали, засыпая нас сообщениями, которые все как один пестрели довольными улыбками из скобок. Знакомые посылали горячие приветы из Анталии, Афин, с ЮБК, Золотых песков и прочих заманчивых мест.
   Андрей нещадно обыгрывал меня в бильярд и задумчиво тянул через трубочку лонг-дринки. И я видел, как в его глазах шумело Адриатическое море и загорелые итальянки лукаво подмигивали, посылая воздушные поцелуи...
  
   У Саши откуда ни возьмись появились эти глянцевые немецкие журналы, где на обложках вместо нормальных голых девиц, красовались глиняные вазоны с гортензией и прочей разноцветной ерундой. После этого Саша пропал на своей ставыщенской фазенде, целиком отдавшись созданию клумб и цветников.
   Когда он появлялся в Киеве, мы набирали в центральном гастрономе донецкого пива и падали где-нибудь на лавочку в парке. Мы неспеша потягивали пиво и размышляли о разновидностях женщин и герани.
   Саша подолгу смотрел на мелькающие качели и автомобили и философски произносил
  -- Якось вже i до моря треба...
  -- Да...уж... - не менее философски поддакивал я.
  
   Мой брат Тоша решил посвятить себя футболу. Он играл в него днями напролёт: то у своего школьного приятеля на Sony Playstation, то дома на компьютере. Его девушка уехала до конца лета в Ниццу. Тоша погрустнел, облегченно вздохнул и начал отпускать бороду
   Потом из Москвы к нему приехал его старинный друг Паша. Паша оказался великим путешественником. Свои летние приключения он начал в Амстердаме - городе контрастов и мифических кофи-шопов, после чего около двух недель кормил комаров в палаточном лагере на Чудском озере, и вот теперь очутился в Киеве, на родине М.А. Булгакова ... и душистого бородинского хлеба с ломтем подчерёвины.
   Антон тут же по-дружески отобрал у Паши зелёно-жёлто-красный вязанный берет, купленный в Амстердаме и, примерив его к своей новой бороде, стал похож на далёкого чеченского отпрыска Боба Марлей и Эрнесто Гевары.
  -- Будешь выходить за хлебом, паспорт не забудь взять. А то ведь загребут, - предупредил его я.
  
   Ещё с весны мы с Тошей решили писать роман. У романа было просто замечательное начало, состоявшее из трех страниц текста. Это был наш ответ засилью кибер-панка в современной литературе. Мы изобрели своё стёбное течение и назвали его "кибер-фанк". Реальную работу мы каждый раз откладывали, зато подолгу предавались обсуждению замысла, всех мелких подробностей и деталей. Мы периодически меняли название, имена героев и сюжетную линию, но самым главным было не это. Практически все наши фантазии были нацелены далеко вперёд, и были связаны уже с раскруткой готового произведения. Мы представляли как мы созовём пресс-конференцию, будем сидеть и с умными лицами нести полную чушь перед журналистами. В эту игру мы могли играть часами. То я задаю Антону дурацкий вопрос, и он с бесхитросной грациозностью Батхэда парирует, то наоборот.
  
   Почти всё время я проводил у Юргена. Юрген был мне старший товарищ и ближайший друг. Мы оба, люди до неприличия творческие, каждый раз ждали лета, как озарения свыше.
   Мы писали песни. Весёлые и грустные, длинные и короткие, без начала и без конца, иногда без середины...разные у нас получались песни. Юрген терзал гитару, я - карандаш и любые чистые листочки бумаги, какие только попадались под руку. Мы жадно хватались за все существующие направления в музыке и писали самые невероятные стихи. Мы бросали что-то начатое и бежали дальше по лабиринтам сознания. Я всё ждал что вот-вот наступит "тот" момент, когда мы напишем нашу "лучшую песню" и обязательно с ней где-нибудь выступим.
   Того же ждал от нас и Дядя Смольный, младший брат Юргена. По идее, они были троюродными братьями, по сути - родными, и обоих, как нарочно, звали Юрами, поэтому клички закрепились за ними сразу и надолго, по другому разобрать, кто к кому обращается, было практически невозможно.
   Дядя Смольный был человек в нашем деле незаменимый. Дома у него была небольшая студия, где он жал на разные кнопки, крутил какие-то фишки и ваял из нашего материала то, что потом становилось песнями. Смольный учился на юриста, но мечтал пробиться в какую-нибудь рекординговую компанию, чтоб навсегда связать своё будущее с любимым делом.
   Этим летом он был весь в разъездах и в те моменты, когда оказывался дома, давал нам подзатыльники и грозился закрыть нас где-нибудь в гараже с аппаратурой, чтобы мы наконец сотворили нечто гениальное, то, с чем в последствии можно будет попасть на телевидение, радио...и прочие заманчивые места.
   Каждый раз провожая Смольного, мы погружались в муки творчества, затирая до дыр все наши коллекции кассет, сиди и винилов, попивая пиво, попадая на рок-концерты, рэп-вечеринки, джаз-сейшины, пытаясь завести знакомство с индеферентными, тоскующими киевлянками.
  
   Как-то мы раз возвращались с концерта "ВВ" и пытались не думать о плохом. Я щурил глаз по неровным контурам закатных крыш и напевал про себя "Road to Mandalay".
   -Знаешь, Мацуо Басё как-то сказал, жизнь - это движение, и потому хороша любая дорога, особенно та, что ведёт из шумного города к морю...
   -Ты это к чему? - удивленно спросил Юрген
   -Поехали на море.А?
   -Ну не знаю...вряд ли получится... - наморщил лоб Юрген.
   Так мы поехали на море.
  
   Андрей приостановил ремонт дачи, Саша позвонил своему другу в Судак и изучил легкий беспорядок цен на курортную жизнь, я купил билеты, Юрген начал выбивать себе отгулы и отпуск, Антон собрал сумку, а Паша...он даже ещё и не распаковывался.
  
   Теперь я листаю блокнот и перебираю фотографии. В улыбках и солёных морских каплях, обрывках фраз и загорелых небритых щеках запуталось наше яркое лето. Лето 2002 года. То, что вряд ли можно забыть ... и порой так нелегко вспомнить.
  
  

Сцена у моря*

  
   Пообещал подождать Юргена на пляже.
  
   Я встретил его на обратном пути возле заброшенного футбольного поля. Поле давно облезло и с грустью в воротах встречало рассвет. Юргену туда же, откуда я, потом назад, как и мне. Угловато и симметрично...как тетрис.
   С ним русоволосая фея с привычным нездоровым огоньком в глазах. Этому я уже не удивляюсь. Эти огоньки сами притягиваются к Юргену. У него там магнит специальный, наверное.
   Улыбнулась.
   - Что, красавчик, ночевать не пустили?
   - Ага...во дворе злая хозяйка.
   У фей привычка закусывать игриво нижнюю губу в виде ответа или комментария к фразе. У неё трёхлетний ребёнок и неподкупно искреннее желание поспешной романтики на берегу моря. Она на пару лет старше Юргена. Юрген - меня года на четыре. Я старше её двоюродной сестры года на два. Тетрис.
  
   Я вышел на пляж и уселся на каменный бордюр.
   - Ш-ш-ш - сказало море
   - Ладно, я и не хотел с тобой разговаривать, - ответил я,- так посмотрю просто немного.
   В момент, когда я в очередной раз машинально глянул на часы, рассвело. Пять.
   К рассветам здесь я привыкнуть не мог, солнце всегда было сзади или сбоку. Всё вокруг становилось призрачно белым, как будто простынёй накрывало клетку с попугаем.
  
   Свежее зимнее утро пахнет стиральным порошком "Ариэль", так однажды сказал мне телевизор.
   ...уже не помню точно, что ответил тогда...
  
   Тут пахнет солью, и утро любя облизывает кожу мятным холодком.
   Я поднял воротник гавайки, и, скрестив руки на груди, принялся насвистывать заглавную мелодию из "Однажды в Америке". Фальшивлю я страшно, поэтому всегда делаю это наедине.
   Мне показалось, что в этот момент, пока всё накрыто белым покрывалом птицелова, я действительно совершенно один на всём побережье от этой скалы, в которую пляж упирается щетинистым левым боком гальки, до самой Генуэзской крепости.
  
   Люблю ли я одиночество?
   ...или я слишком долго смотрю в своё отражение...
   или в телевизор... сейчас точно не помню
  
   Я скользил взглядом по сторонам и действительно ни на кого не натыкался... кроме чаек. Они были хаотично разбросаны с врожденным у Природы чувством эстетики.
   Одна шальная воюет с целлофановым пакетом почти у моих ног. Чуть дальше двое орут что-то морю с пирса. Ещё одна задумчиво раскачивается на буйке. Тетрис...
  
   На берег вышла девушка с овчаркой. Я убавил звук своего свиста, а потом и вовсе включил MUTE.
   Она остановилась посреди пляжа, посмотрела на море, потом наклонилась, потрепала овчарку по шерсти на загривке.
   Высунув язык, собака исподлобья предано смотрела на хозяйку. Девушка смотрела на море. Я кидал взгляд то на неё, то на чаек, то на часы.
   На ней голубое платье, сверху серый свитер с большущими рукавами, на ногах кеды.
   Странно, раза три посмотрел на циферблат, а время не запомнил. Ну где-то пять. пятнадцать.
   На языке, запутавшись как спагетти, трепетала мелодия из "Однажды в Америке". Страшно хотелось свистеть.
  
   Девушка сняла кеды и подошла к морю. Оно лениво лизнуло ей ноги и сказало -Ш-ш-ш как-то ласково...
   Она посмотрела вдаль, туда, где мутное покрывало падало в воду.
   Я представил, как она снимает свитер. Точно так же игнорируя меня, и чаек, сбрасывает платье, кидает на гальку нижнее бельё и медленно заходит в море. Утро лукаво проводит мятным холодком по гусиной коже.
   Я засвистел.
  
   - Ну чего? Пойдём? - Юрген хлопнул меня по плечу.
   - Пошли
   - Иди ...- сказало море.
  

*

   Сцена 3 (Song 2)
   - Ну, ты идёшь, блин?!
   - Бегу!
   Ещё раз провёл утюгом по майке, одевал на лестнице, пел Армстронга.
   Вчера приехал Юрген и теперь мы все в сборе. 1,2,3,4,5,6...С виду мы - банда, по сути - потерпевшие кораблекрушение, герои цветных женских романов, сегодня - национальная молодёжная сборная по фехтованию.
   - Ну, что...
   - Гарна сорочка.
   - Пижон...
   - Пошли
   Так мы делали каждый вечер, выплывая загадочными жёлтыми подводными лодками на улицы остывающего Судака. Потухшее солнце ещё напоминало о себе улыбками южных и северных красавиц, и мы ожидали от вечера нового тепла.
  
   Мы идём... а вы всё ещё тут?
   Нас обнял многоногий Шива - Судак. Миниялта. Полу-Амстердам. Свобода выбирать и быть избранным. Дома в холодильнике - пиво, тут, на набережной, - ветреность и томная нежность. Мой брат в растаманской шапке. Открытые взгляды. Намёки. Ещё это моё любимое вечернее ш-ш-ш... Ну и звезды. Куда уж без них.
   Они знают, что мы идём, поэтому врубают штепсель в розетку....
   Огоньки...
   - Вы слышали историю про женщину с бородой?
   - Да ну тебя...
   Даунтаун. Днём - каирский шумный рынок, ночью - мигающий карнавальный чайна-таун. Я не знаю откуда они взяли этого мартышку Гришку, но что-то тут не так... Я видел трёх демонов Рождества и говорил по ночам с Царём Обезьян, но мартышка Гришка - был чем-то выходящим за рамки вздрагивающего сознания... Автор и исполнитель Король Дэнс и морская болезнь подкатывала за долго до появления моря.
   Рынок.
   Амаяк Акопян как-то в одном из своих интервью сказал "трах-тибидох" и достал зайца из шапки... этот плут сказал что-то и достал рюмку...
  
   - Вино? Да тут все знаю, что у меня самое лучшее вино во всём Судаке!Так, а ну-ка сюда...вот...Пробуем. - татарские брови вспорхнули над проворными бегающими глазами. - Это рюмка князя Голицына!.. Конечно подлинная, ей цена 300 долларов!
   ...ну разумеется всем по рюмке... князя Голицына
   - Пробуем.
   - Так это 98-ого, это 99-ого... сухое? Пожалуйста!
   - А вон того красненького?
   - А это мускат, да?
   - И мне
   - Ага, спасибо
   - Пожалуйста, все пробуем! Мне не жалко! Такие ребята...
   - Белое? Сухое?
  
   В детстве, когда слышал словосочетание "сухое вино", представлял себе космонавтов, высыпающий из металлических коробочек шампанское на новый год...бой курантов в космосе. Они знают, что мы смотрим на небо и поэтому вставляют штепсель в розетку... зажигается ёлка...Млечный путь.
  
   Мы говорим наперебой и уже привыкаем играть этот ежедневный спектакль.
   - Ух, гарне вино!
   - И ещё вон того
   - И мне...
   - Спасибо.
   Ещё пару мгновений сыгранного любопытства, буря внутренних оваций и...
   - Нам пожалуйста две бутылочки коньячку. Ну того по пятнадцать гривен.
  
   В августе небо медленно падает на землю.
   Постепенно рассыпается звёздами по прохладным пляжам и перемигивающимся неоновым городам.
   Наши внутренние танцы рождают в нас гениев конспирации и задумчивых полуночных ковбоев. Мы дышим закатами. Сквозь ноздри в нас попадает жаркое безумие творцов. Мы входим в благородные образы милиционеров и мушкетёров, эстрадных артистов и иностранцев... как всё о чём ты мечтаешь в детстве становится 3D реальностью на один вечер...как большой пакет с попкорном и пульт управления собственной кармой...
  
   Мне нравится то, как все здесь с пониманием тибетских старцев и наивностью загорелых красавиц заведомо знают о том, что мы хотим сказать, или о том, что мы хотим подумать ...
   Вы только, пожалуйста, плохо не подумайте... вы хорошо подумайте...
   В этой простоте, в этой глубине глаз нет второго дна...как в море. Честно обманывать, честно верить, честно...
   Я вот что подумал, честность это прежде всего искреннее намерение быть чистым, и в, конечном итоге, то из чего мы исходим в реальной жизни...как запись церковного хора, которую прокручивают на кассетнике в Форосской церкви. Хочется быть чистым, а очередь на год вперёд и длинная вереница бандитских мерседессов ползет сюда чёрной змеёй... и им тоже хочется быть чистыми и венчаться в первозданной красоте...и на вершине горы им поёт этот кассетник...и я уверен - они молятся, как любой человек хочет быть честным... хотя бы иногда...хотя бы просто в глазах других.
  
   Мы с Юргеном отбились от группы, понимая всю безнадёжность мозгового штурма в количестве небольшого бандформирования и договорились увидеться со всеми в Байкер-пабе.
   - Смотри, - я толкнул Юргена в бок, подбородком указывая на две, покачивающиеся в свете фонарей, талии. От чего же они все тут так медленно ходят ..и так покачиваются? - Пойдем знакомиться?
   - Ага, - ухмыльнулся Юрген, и была в этой ухмылке какая-то боцманская грусть - Пойдём...познакомимся...у них, наверное, следующим летом в школе выпускной...как раз будет кого пригласить...
   - Да ну тебя... А вон те...
   Пока я крутил головой, Юрген уже расписывался чёрным маркером на животе у какой-то феи. Видно подействовала майка Третьяка. С ней Юрген последнее время практически не расставался. Он с уверенностью выводил фамилию знаменитого хоккеиста... ну и там, счастья в личной жизни. Я думаю, надень он майку с фотографией Эйнштейна, показывающего язык, сейчас бы писал формулу относительности... ну и потом, само собой, показывал бы язык...
   - А ты тоже хоккеист?
   - Ну что вы...я - фехтовальщик. А дедушка мой - знаменитый дрессировщик...
   Феи находились в лёгкой эйфории от, расслабляющих северные тела, слабоалкогольной продукции завода "Оболонь" и карнавальной атмосферы этого города.
   К этим на выпускной мы уже точно опоздали.
  
   - Таня, а это - Оля. Очень приятно. Вы действительно... фехтовальщики?
   - Да, разумеется
   - Тут сейчас в Воронцовском дворце съёмки проходят.
   - Продолжение "Королевы Марго" снимают. Мы там в массовых батальных сценах
   - Серьёзно?! Ой обожаю этот сериал особенно этого ...Харатьяна.
   - А, Дима... Вот такой парень
  
   До Байкер-паба мы так и не дошли.
  
   Действие второе(пляж)
   У неё в глазах опять что-то загорелось... у Оли... м-м-м, у Тани....у Оли?
   - Искупаемся? - сказала она. Таня?
   - Искупаемся, - подумал я и глянул на звёзды.
   - Знаешь, в "Королеве Марго" это моя любимая сцена!...
   Сцена
   Действия (следующие)
   Акт первый (единственный)
   Снято!
   Она что-то одевала... в темноте не очень хорошо видно.
   - Расскажи что-нибудь о себе, - прошелестели мягкие лепестки почти над ухом.
   -...?
   - Ну, что ты любишь? там... или
   - Я люблю слушать Бетховена на коммутаторе, пока меня соединяют... такая механическая нежность...
   Она слушала и говорила, задумчиво глядя в ночное небо. Подобные позы выдают в людях их тончайшие натуры... наверное.
   - Я люблю индийское кино и готовить
   Хм...Может поженимся?
  
   Такие дела...сказал как-то Юрий Куклачёв и вытащил Чеширского кота из кроличьей шапки.
   Ладно хватит...Выключаем звёзды. Вырубайте штепсель! Спать! Всем спать!
   Ш-ш-ш...
  
   * * *
   Ночью мне приснился Юкио Мисима, вспарывающий живот фамильным мечом, персиковое небо и лошади, убежавшие в закат.
  
   * * *
   Inbox(2new)
   From***@***.com
   RE: Kak tvoe more, Nikoraj? Ja uezaju v Paris. Potom mozhet v Ispaniju. Privet!
   To***@***.com
   RE: Paris - eto prazdnik, kotorij vsegda bil pochemuto imenno s toboj
  
   Я вышел из единственного во всём Судаке интернет-кафе. Связь с космосом тут, как и воду, дают по расписанию. Сейчас вот повезло.
   Письма из университета пока не было. Моя судьба продолжала плавать где-то в жарком летнем воздухе, дожидаясь необходимого совпадения расписаний.
   Сверху упало что-то похожее на каплю.
   Вы никогда не замечали, что происходит когда вам на макушку сверху срывается увесистая капля, и вы с опаской щупаете голову, пока вас не ударят по ладони еще пару капель...и тогда вздыхаете с облегчением.. фух, не чайка!
  
   Сцена  "!%:?*)
  
   Дубль5
   Дождь!
  
   Дубль6
   Мать вашу!!! Дождь!!!
  
   Дубль7
   Шёл дождь, превращаясь постепенно в сплошную косую бамбуковую рощу, пустившую корни в тучу. Он гнал с набережной и пляжей последних ихтиандров, барабаня по их лёгким и атлетическим спинам.
   Мы сели с Андреем под навес в одном из набережных кафе и заказали еспрессо.
   - Ну, что там твой университет? Прислали ответ?
   - Да пока ещё жду. Эти ребята по-японски задумчивы. Как любые дзен-буддисты.
   Дождь шумел. Здесь он шумит как-то мягко, я сам не знаю отчего. Скорее всего это что-то внутреннее. В этом месте есть время замирать, пить эту удивительную пародию на еспрессо, слушать шёлковый дождь и не думать ни о чём. Есть время пародировать самого себя.
   Громкоговоритель, срываясь на южные мягкие "г", рисовал нам перспективы культурной программы отдыхающих. Ресторан "Старая крепость" был известен всему Судаку не только отменной кухней, но и тем, что "каждый раз, когда расступаются волны и на берег выходит Нептун, он направляется..." именно туда, где в его честь поёт серенады автор и исполнитель Король Дэнс, и ещё что-то непонятное...какой-то мартышка Гришка. Что там делал мартышка Гришка, не знал никто.
  
   Незамысловатый энтертейнер Наум проводит в своём заведении каждый вечер праздники универсального масштаба. Вчера был Новый Год, сегодня - День Святого Валентина, завтра по программе - 8 марта. Он сжимает и разжимает своё игрушечное время, как резиновый эспандер. И это начинает казаться пародией на нашу быстротечную жизнь.
   Вчера Новый год, Сегодня День Валентина, завтра уже 8 марта...
  
   Мы с Андреем гладили медленными взглядами набережную. Я всё пытался рассмотреть Генуэзскую крепость, но она куда-то исчезла. Заблудилась...то ли в низких тучах, то ли в водном бамбуковом лесу.
   Я закрыл глаза и замер, прислушиваясь к мокрому запаху...
   ...где-то глубоко внутри меня заговорил совсем другой репродуктор...
   Запах дождя, косая линейка первых серых тетрадей неба, дедушкина настольная лампа, девственные лабиринты первых прочитанных слов, первые герои, еще не написанных тобою, книг...хочется, поёжившись, закутаться в тёплый плед и поджать ноги на старом кресле...
   аромат свежих грозовых туч над жестью и черепицей твоих крыш...что-то навсегда унесённое из хрупких и уютных уголков детства...
   ...потом уголки её губ...в них смущенным ребёнком теряется время. Из окна доносится холодный вкус сирени и пыли, прибитой каплями к асфальту. Так всегда пахнет этот город весной. Она снимает промокший плащ и выжимает длинные волосы. Потёкшая тушь. Этот дом хранит запах её тела и помнит все её сны...
   Вы помните как пахнет дождь?
  
   Диктор продолжал ненавязчиво заливать нас курортным сюрреализмом. Теперь речь шла о выступлении театра двойников...это там где, неудавшийся плохой танцор изображал, на первый взгляд удавшегося, хорошего танцора Филиппа Киркорова, который изображал Рики Мартина, который...ммм...и мартышка Гришка!
  
   - Не знаю чему бы я сейчас больше удивился...увидев бы мартышку Гришку или, медленно плывущую в струях дождя над набережной, плоскую камбалу...Помнишь как у Кустурицы?
   - У тебя удивительная манера разговаривать с самим собой, - Андрей отпил уже остывший еспрессо. Указательным пальцем он несколько раз описал полукруг по своей испанской бородке, задумчиво хмуря лоб, - Грустно как-то от всего этого. Такое ощущение, что всё уже кончается...
   - Да ну тебя, мы ведь только вчера приехали.
   - Я не о том. Просто лето закончится, ты уедешь пить сакэ под сакурой, мы закончим институт, что потом...
   - В Киото клёны одни... осенью очень красиво
   - И я куда-нибудь свалю... Возьму, уеду в Италию. В Рим. Там есть место одно классное на Пиацца ди Спанья, закажу себе настоящий еспрессо, буду сидеть и ни о чем не думать.
   Я посмотрел на испанскую бородку, на дождь, потом глянул в чашку с безлунной ночью...
   - Сиди и ни о чём не думай...сейчас
   Дождь заканчивался потихоньку. Успокаивался, как вволю нарыдавшийся ребёнок. Из-за Генуэзской крепости в море ударила радуга.
   - Завтра Юрген приезжает. Надо ему сообщение с адресом отправить...может еды попросим привезти, а то эта лапша-мивина поперёк горла стоит.
   - Угу. Напиши
   Мы расплатились за кофе и похлюпали тапочками по набережной.
   - Слушай ты не помнишь, в чём там прикол был... в этой истории про женщину с бородой?...Паша рассказывал, кажется.
   Я покачал головой.
   * * *
   Ещё раз глянул на крепость и бьющую у нее из-за спины радугу. В маленьком кафе заиграло что-то до слёз знакомое...
   Я люблю Луи Армстронга в исполнении Терри Гильяма, когда небритый убийца Брюс Виллис чуть не плачет под звуки радио...What a wonderful world...
  
   А что если бы она действительно исчезла?
  
   Стоп кадр. Фотография.
  
   На этой фотографии мы стоим, и каждый смотрит на себя. На то каким он выйдет... когда этот чувак нажмёт кнопку, вспыхнет, сядем в поезд, неделю не будем созваниваться, сдадим в проявку, распечатаем бумажный пакет...Ха, смотри!...Мы стоим и каждый смотрит...Я, Тоша, Юрген, Саша, Андрей, Паша, море...ладно, черт с ним с морем, темно всё равно...
   * * *
   Я оторвал глаза от фотографии и снова посмотрел на монаха. Он продолжал сидеть неподвижно. На столе перед ним раскрытая книга. Толстая и потрепанная, с выцветшими страницами, такие на вынос не дают. Сквозь библиотечные окна с запада льётся солнце, попадая внутрь читального зала сквозь фильтр гранатово-багровых кленовых листьев. Осень. С идеально выбритым черепом и в этих оранжевых одеждах монах всё время застряёт в боковом зрении тибетским апельсином. Далёкий маяк вечного спокойствия.
   Я продолжаю листать блокнот...
  
  
   Сцена10 и 1/2 (общий план)
   Походка в стиле Судак
   Мы живём в Судаке и вполне соответствуем стилю этого города. Мы живём не спеша и расслабленно. Улыбаясь. Смеясь. С оттяжкой... пружиня...слегка вприпрыжку. Как можно идти вразвалочку по солнечной приморской улице.
   Мы живём в Судаке на улице Октябрьская, и нам это страшно нравится. Как будто этот город давно ждал нас. Не спеша ...вот! именно так... от бедра и руки в карманы, и улыбнуться, и прищуриться. И пружинить от жаркого асфальта, так чтобы все смотрели... ха! Пусть вертят головы!
   Щурясь и никуда не спеша, мы живём в тебе, Судак. Мы живём с тобой, в твоём ритме. И нам это страшно нравится.
   С оттяжкой...Мы обливаемся жаркими ведрами медового солнца и пьём ледяное пиво. А по вечерам пьём таблетки от кашля и малиновый чай.
   Не спеша...Мы просыпаемся около двух часов дня. И таким нехитрым способом экономим деньги на завтраках. Юрген, как заботливая бабушка, и искусный кок, готовит нам обед и мы выползаем на пляж. Мы лакомимся медовой пахлавой и хитрыми судакскими чебуреками. А по вечерам по очереди пьём таблетки от живота.
   Улыбаясь...щурясь...Мы любим всех девушек Судака. Той искренней и верной любовью, которой до краёв переполнен этот город. Девушки лета... Они и есть, наверное, те самые " все женщины мира", о которых мы пели наше незамысловатое рэгги.
   Причудливая география красавиц, от Польши до Монголии, выявляет в нас этнографов и истинных космополитов.
   Не спеша... вразвалочку... Каждый из нас по сути абсолютно автономен и занят чем-то своим. Но что-то всё-таки делает нас командой. И это не скрежет вилок по общей тарелке...нет, это нечто более тонкое, едва уловимое...и это выдаёт в нас наша походка...походка в стиле Судак.
  
   Сцена  17
  
   В этот день исчезла Генуэзская крепость.
   Я проснулся на пляже и протёр глаза. Долго смотрел влево, но там были только молчаливые горы... вправо - горы ...впереди - море, вроде то же. Где я?
   Ах, ну да! Мы в Новом Свете!
  
   Грея спины на ортопедической судакской гальке, мы наслушались довольно много баек о Новом Свете. Загадочная земля с бухтами, где меняются оттенки моря, где рекою льётся шампанское, где, развлекая приезжих, бродят духи князя Голицына и, шипящего, винилового Утёсова. И всё это где-то рядом, где-то совсем под боком.
   От прогулки до Нового Света на лошадях мы отказались сразу и единогласно, от поездки на катере чуть позже, мысленно позвенев монетами, оставшимися до отъезда. Постепенно был вычеркнут и залихватско-пионерский вариант пешего марш-броска, и, в конце концов, мы уселись в маршрутный автобус.
   Я прислонился к стеклу и задремал.
  
   Я проснулся на пляже. Протёр глаза и встряхнул головой. Всё вокруг выдавало явные перемены. Во-первых, из бокового зрения исчезла привычная Генуэзская крепость. Во-вторых...официант в идеально белом костюме склонился прямо надо мной. Тонкие губы разъехались на шпагат в почтительной улыбке, левая рука в белой перчатке за спиной, правая уверенно держит поднос с шампанским. Шампанское разных оттенков искрится и подмигивает из-за запотевшего холодного хрусталя.
   - Не изволите? Лучшие сорта от князя Голицына .
   И в подтверждение крикнула чайка. Хрусталь на тонких изящных ножках поймал и преломил новосветское солнце.
   - А ...а бокалы тоже от князя?
   - Разумеется. Это антиквариат. Из них действительно пил сам князь Голицын. Их подлинная цена...
  
   Я протер глаза и встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Мы были в Новом Свете, и вся эта красота называлась Голубая бухта. Я глянул влево, где в привычном судакском пейзаже возникал маяк спокойствия - старя крепость.
   Надо мной склонился Антон, протягивая пластиковую бутылку пива.
   - Не изволите? Пиво "Крым".
   За темной запотевшей пластмассой баллона пенился единственный сорт местного пива.
   - Слушай, это случайно не.. .эээ. А кто пил из этой бутылки?
   - Ну, я. Ещё Юрген и Паша. Ты чего... перегрелся?
   - Я просто подумал... а вдруг...
  
   Море приняло меня любя. Купаться днём куда лучше, чем ночью. Вода прозрачная, мягкая... море оно ведь тоже нежится на солнце, как и мы на гальке...смотри не утони в его довольной улыбке.
   Вид бухты напоминал фотографию из рекламного проспекта. Покрытые зеленью, невысокие горы по бокам, светло голубая вода, играющая с солнечными лучами, на горизонте приклеен накрахмаленный белый парусник, на гальке девушки, томно подставившие тела под ласки полудня... и подпись с завитушками ..."Посетите Крым"
  
   Антон и Юрген, попеременно входя в образы дельфинов и спасателей Малибу, всё пытаются спасти местных красавиц то ли от акул, то ли от скуки. Они тщетно напрашиваются к ним на обед...ужин и завтрак.
   Я шуршу галькой и думаю о том, что всё это похоже на почти увиденный фильм, либо о котором уже и так всё знаешь, либо смотрел с середины, или может просто забыл сразу, но что-то такое во всём этом есть. Пора солнечных ударов и флэш-бэков, отрывков дэжавю в замедленной съёмке...
   Народ подорвался с пляжа практически синхронно, и мы поняли, что наступило время обеда.
   - У вас случайно нет холодной котлеты за пазухой? - в последний раз обреченно спрашивает Антон. И красавицы непонимающе смеются.
   Мы становимся в очередь к татарским котлам. Режим.
   * * *
   - Чего?! Четыре гривны?!!! Чтоб по тропинке пройтись?
   Съев татарский плов, и отказавшись от подмигнувших нам, чебуреков, мы придумали продолжать путешествие интуитивно и просто двигаться дальше... ну куда все.
   Бухта была небольшой, пляж кончился быстро и нас ждал угол скалы и узенькая тропинка, приветливо поросшая кипарисами. На одном из них, уж каком-то слишком печально изогнувшемся, висела лаконичная надпись " Тропа Голицына. Вход: 4 грн."
   - По тропинке пройтись?! - не унимался Паша. Он у нас в плане расхода денег, как любой бережливый путешественник, имел особую карму, то в баре бармен его протянутой купюры слишком долго не замечает, то водитель автобуса зазевался...
   - Мда...
   Андрей с Юргеном уже оценивающе карабкаются взглядами по скале, и я как тот самый Вини-Пух понимаю, что это "мда..." не спроста, и смотрю на свои модные тапочки, что купил по распродаже за бешеные деньги буквально перед отъездом. Хотя платить за прогулку среди кипарисов стоимость двух бутылок пива - идея, разумеется, абсурдная.
   Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт...никто почему-то не говорит, что в такой ситуации делать жадному...или хитрому...и где сноска на тропу Голицына?
   - Блин, этж как торговля воздухом, этж...
   - Да ладно тебе, Паша, уймись, - говорю я - Тут же всё написано...это - тропа самого князя Голицына, да ей подлинная цена...
   В общем мы нашли табличку "Вход воспрещен" и решительно полезли на гору... ну, нехотя так, но полезли, вспоминая маму князя и пижонские тапочки, на которых экономить было уже поздно.
   * * *
   В детстве во дворе и в детском саду мы все одновременно начинали кричать "ура" при виде рыхлой облачной борозды реактивного самолёта или разбухающего бутона салютного залпа в вечернем небе. Нас никто этому не учил, просто у всех вырывалось из груди как-то бессознательно и искренне. Мне сложно понять зачем мы так кричали, видя в небе самолёт...но сейчас мне этого страшно не хватает.
  
   Ура!!! Мы носились по вершине, как ошпаренные обезьяны, и пытаясь как можно шире раскрыть глаза, чтоб как губки впитать эту красоту поглубже.
   Ура!!! В груди клокотал детский восторг и мы как можно шире расставляли руки и ловили пролетавший ветер. Нам открылись цепи гор, нырявшие в сказочную дымку на горизонте, разноцветные бухты внизу... голубая, зелёная, чёрная... пешеходы, заплатившие по 4 гривны, ведущие своих детей за руки вдоль низкорослых кипарисов.
   Эх, плюнуть что ли вниз от радости... Ура!!!
   Мы скакали и прыгали, не переставая издавать получеловеческие вопли, влезали на деревья и повисали на ветках...видел бы нас сейчас мартышка Гришка, помер бы со смеху.
   * * *
   Я подошёл к брату и мы вдвоём долго молча смотрели вдаль... с этой точки море кажется ещё более бесконечным. Откуда-то справа, будто вынырнув из горизонта, к нам постепенно приближалась серая точка. Пока мы моргали, она превратилась в большую рыбу, плывущую в теплых струях западного ветра. Оказавшись в метре от наших удивленных лиц, она на какое-то мгновение остановилась, продолжая висеть в воздухе над вершиной горы. Рыба извивалась и бессмысленно моргала огромными глазами. А потом шлёпнула губами и поплыла дальше ... туда, где едва различимыми очертаниями возвышался над морем старинный маяк спокойствия - Генуэзская крепость...
   Пора домой.
  
   Сцена ...
  
   В этот раз мы сделали попытку встать пораньше обычного. Начало двенадцатого ...неплохо!
   Мы разложили наши тела вряд на свободной гальке.
   Заснули все практически сразу. Be-elle...проникновенно рычал динамик из соседнего французского кафе. Там продают пельмени и чай, и называется оно "parAs". Идея изобразить "i" в виде, растопырившей в стороны ноги, Эйфелевой башни привело к более чем ироничному результату.
   Paras - это праздник, который может случиться с каждым.
   Когда запела Патрисиа Каас, мы синхронно перевернулись на бок. В приготовлении шашлыка всегда важно вовремя переворачивать шампура.
   - Пахлава! Труубаачки!
   -Чебурашки у дяди Пашки! А вот кому чебурашки от дяди Пашки!,- торговцы переступают через редкие проталины в человеческой массе, расточая во все стороны запах соли и мёда.
   Андрей покупает пахлаву. В любом случае, сегодня его очередь пить "иммодиум". У нас его ещё много.
   - Пакупаем! Недорага!Пакупаем!Крассворды решённые! Семачки палузганные...недорага!
   По томному и ленивому пляжу прокатывается лёгкая волна оживления. И я уже из далека узнаю знакомые интонации.
   Появился Антон. "Недорага!" он размахивает вьетнамками и почёсывает подбородок, как Тасиро Мифунэ. Бороду сбрил. На подбородке и верхней губе осталось что-то ленинское. В гавайке и растаманской кепке он действительно смахивал на ямайского Ильича.
   Подобно чеширскому коту, Тоша пробегает ленивым взглядом по покрывалу пляжа из поп разных форм и размеров. И видно делая серьезные внутренние выводы ложится спать рядом с нами.
   * * *
   Вчера славный город Судак пал под коварными чарами Антона.
   Не на шутку разыгравшись, Тоша принялся изображать иностранца, чем обворожил добрую половину судакской набережной со всеми её дискотеками и барами. К роли он подошёл хоть и спонтанно, но с присущей ему изобретательностью. Он был ирландцем по имени Энтони, заросший бородой в гавайке и растаманской шапке. Все мы тоже разделили последовавшие блага в качестве переводчиков и сочуствующе-примкнувших к диковинному ирландскому гостю.
   Признаюсь, до этого вечера во мне жил не совсем приятный стереотип нашей девушки, рассматривающей любого иностранца в качестве роскоши и средства передвижения. Видно и Антон, подумывая о чём то подобном, всем выкладывал душещипательную историю про ирландца, у которого украли все деньги и паспорт, и который теперь скитался по Крыму, зарастая подлинной ирландской черной бородой.
   -Бедняга...
   -а симпатичненький такой, - восклицали феи и угощали Тошу пивом.
   Они абсолютно бескорыстно поили его весь вечер, одаривали лаской и вниманием. Антон был на высоте и в эпицентре праздника жизни всего ночного города. Что конкретно происходило в тот вечер к утру уже помнилось с трудом. Поэтому первое что пришло в голову Тоше с утра - это поменять немного внешность...но его всё равно узнавали...
   - А что я и с ней знакомился? - так обычно полушёпотом спрашивал нас Антон в течении последующих дней
   -Угу, - улыбался Юрген
   -А на каком языке я говорил?..
   * * *
   Когда запела Селин Дион, мы с Сашей решили искупаться.
   - Ну шо, до буйка на перегонки?
   - Давай!
   Мы старались, как будто не для себя, догребли до буйка и перевернулись на спины. Солнце висело прямо над нашими, тяжело дышащими, лицами. Двенадцать.
   Где-то совсем близко раздалось игривое "хлюп...".
   - Смотри, Коля, рыба прыгнула.
   Я улыбнулся...
   Fish are jumping... and the cotton is high
  
   Сцена  74 (summer time....the flash back)
   - Рыбалка?
   Коба расстегнул верхнюю пуговицу и продолжал удивленно смотреть на меня.
   - Ну да, рыбалка! Домаршируем тут, дадим присягу на верность и искренность и ...
   Коба улыбается. Рыбалка...
   - Взвод 41 МВ! Стройся! Где командир ваш, вашу мать?!
   Рыбалка...
   Мы сели в автобус и потом открыли дверь в другое столетие. На стене радио сказало что...
   Когда я первый раз решил, что поеду на рыбалку ,мне страшно захотелось сделать что-то спонтанно-хэмингуэйевское - словить огромного тунца или выпить виски со льдом.В итоге, я вытащил из ставка двух испуганных карасей и пил пиво комнатной температуры из пластиковой бутылки.
   Бороду ,правда , отпустил...Хемингуэй!
   Маленькое забитое село на границе Черкасской области. Здесь почти не слышно людей и к перманентному мычанию коров привыкаешь на второй день. Дяде Толкиену такие серединные земли и не снились, здесь только небо и километры пшеничных полей. Мы покупаем по утрам у туземцев парное молоко и по вечерам хоббиты собираются у нашего огня
   Радио было единственным обитателем этой хижины на протяжении последних пятидесяти лет, оно говорило одно и тоже, с тем же акцентом и интонациями, менялись лишь цифры...год, месяц, количество тон собранной пшеницы в Черкасской области...
  
   Мы проснулись с Сашей на берегу озера. Солнце повисло прямо над нашими макушка на тонком конском волоске. Двенадцать.
   Коба поднял всех в пол-пятого утра и затащил сюда. Командир взвода 41 МВ, вашу мать! Закинули удочки, как послушные заводные кролики. Тарик раскидал по всей округе "закормку".
   Мы уселись в мягкую траву на разных частях озера, для оптимизации процесса, и ждали пока начнёт клевать. Не клевало. Мы сидели и смотрели на воду. Подобное чувство я испытывал в детстве в Киото в храме Рёандзи, когда смотрел на сад пятнадцати камней.
   Помню точно, сколько не смотрел, камни не двигались....поплавки тоже.
   Тоша с Тариком травили байки и громко смеялись, пока не начали травить концы и громко зевать, Кушнир ушёл выменивать на зеркальце у туземцев местное зелье. Мы с Сашей прилегли отдохнуть ...и заснули...кролики! Duracell кончился.
   Заснули все. И Коба тоже заснул.
  
   Когда мы с Сашей проснулись, то поняли, что все уже давно перебрались в хату предаваться сиесте под радио "Проминь".
   - Ну шо, Коль, може на кладку полiзимо?
   Мы полезли на деревянную вымостку в метрах трех от берега. При каждом шаге нога по колено погружалась в мягкую и не совсем приятную массу, и вода подступала ближе к горлу. Но кладка - место выгодное, а желание поймать хоть какую-нибудь рыбу было велико... к тому же этот внутренний Хемингуэй проснулся...
   Мир представлялся мне бидоном, в который сверху лилось пенящимся потоком солнце. Хорошо! Рыбе тоже нравилось.
   - Он бачь, Колю, коропи скидаються, значить не голоднi...
   - Ну и пусть прыгают
   Я надел овсянку на крючок. Надежда выпрыгивала из глубины сытым карпом...
   Плюх...Summer time... and the living is easy.
   Саша улыбнулся. У него очень честная улыбка. Как у школьника.
  
   Мы обгорели и поймали пять карасей. Дома Коба сварил уху. Это была самая вкусная уха, которую я когда-либо ел в жизни. Первая.
  
   Вечером решили сыграть в футбол с местными. Из всех нас играть умели трое: Саша, Андрей и Тарик. Приезд наш тут был сравним с гастролями Limp Bizkit (в период после выхода последнего альбома), ну а когда мы вышли на мохнатое поле, то предстали в глазах местных футболистов как минимум сборной Франции (в период до чемпионата мира в Японии и Корее). У троих из нас даже были гетры и бутсы. Тут ребята играли в кедах " на босу ногу", кеды передавали друг другу во время замены. Их на всех было как раз одиннадцать пар.
   Для нас это было очередным валянием дурака и способом коммуникации, для них - футбольным событием года. Со столичными играют. Они пыхтели и старались изо всех сил.
   Мы проиграли. 15-3. С поля они уходили, каждый достав из-за спины свой маршальский жезл. Это были ребята лет по 10-12. Я был почему-то страшно за них рад. Тоша улыбнулся. Тарик снял майку и упал в траву. Я открыл пластиковую бутылку пива. Мы лежали в траве и смотрели на небо. Очень скоро там начали появляться звёзды. Они смотрели на нас, лежащих на футбольном поле, и ехидно перешёптывались...шипя далёкими радио волнами...понятными только этому старому приёмнику на стене...я сдул поднимавшуюся из бутылки пену...
  
   В этот день по всей Черкасской области собрали 17 тон пшеницы, специалисты NASA обнаружили неполадки в ведущей системе на мысе Канаверал и трещины в корпусе грузового космического корабля Endeavour, в 1915 году родился Михаил Львович Матусовский, русский советский поэт-песенник, автор знаменитых песен "Подмосковные вечера", "С чего начинается...
  

* * *

  
   Я не помню с чего именно начинаются эти сны...в большинстве из них я просыпаюсь на одном и том же пляже...
   Над Судаком растягивается бледная пелена морского рассвета. Поёживаясь от мятного ветра, я иду вдоль пустынной набережной и периодически поглядываю на часы. Время я никак запомнить не могу, как ни стараюсь...ну, где-то около пяти, вертится в моей голове.
   - Надо же...совсем никого. Хоть бы кто на пробежку вышел...- размышляю я вслух и уже собираюсь что-то насвистывать, как вдруг замечаю прямо перед собой человека, сидящего в кресле под навесом летнего кафе.
   Я подхожу и сажусь за столик прямо напротив него. Он никак на это не реагирует, сидит себе молча, курит кубинскую сигару, пьет кофе и смотрит на море. На вид ему лет шестьдесят, мужественное морщинистое лицо с широкими скулами, окладистая седая борода. Одет в грубый вязанный свитер с воротником под горло, на голове камуфляжная кепка с длинным козырьком. Рыбак, думаю я про себя .
   -Вы рыбак?- спрашиваю я, с трудом узнавая свой голос.
   Он продолжает меня игнорировать. Сидит, пьёт кофе и смотрит на море. Важный какой, думаю я про себя, для министра внутренних дел чтоли рыбу ловишь?
   -А который час, не подскажете?- делаю я вторую попытку завести разговор.
   Но разговор как-то не заводится. Старик молчит, выпускает дым в виде огромного морского ежа и делает очередной глоток из маленькой чашечки. Мда...может он не рыбак вовсе? Может он министр внутренних дел?
   Мне тоже страшно захотелось выпить кофе, но к столику никто и не собирался подходить, чтоб принять у меня заказ.
   Я нервно взмахнул левой рукой, бросая взгляд на часы, и забарабанил пальцами по столу.
  -- Отвратительный тут сервис, - опять не своим голосом сказал я.
   И тут старик оторвал свой тяжеловесный взгляд от моря и посмотрел на меня.
  -- Чего? - переспросил он строгим голосом моего учителя физкультуры.
  -- Я говорю, сервис отвратительный...сижу здесь уже пол часа и никто не додумался подойти заказ принять...это...это крайне небезопасно для обстановки...в регионе...- начал я нести в ответ какую-то чушь, а сам подумал...опана, может это и не министр внутренних дел вовсе...может это хозяин этого заведения?
  -- Это неважно...- вдруг спокойно произнёс старик и опять перевёл взгляд на море.
  -- Чего?- как-то совсем по-дурацки переспросил я...голосом моего учителя физкультуры.
  -- Сервис...- ответил старик - Сервис, это не так уж важно. Главное, чтобы было светло и чисто...
   Он продолжал задумчиво смотреть на море и, видно думая о чем-то глубоко своём, ещё несколько раз тихо повторил: "Светло и чисто..."
   Я тоже решил посмотреть на море и когда повернул голову, наконец понял в чём тут была фишка...Старик всё это время смотрел на восход. Белое, ещё еле-еле колючее, солнце медленно поднималось над морем. Опана, подумал я, классный старик...и даже уже решил рассказать ему про свой сон. Но когда я оторвал взгляд от рассвета, то увидел, что старик куда-то исчез, просто растворился в своей маленькой чашке. Сигара продолжала лежать в пепельнице, и из неё выползал дым в виде морской змеи.
   Опана, подумал я про себя голосом какого-то известного киноактера, фамилии которого так и не вспомнил. "Ну, наверное, раз рыбак, то в море ушёл..." вообще в любом сне я просто мастер говорить и думать разную чушь.
   За заказом никто так и не подошёл и я, решив отправиться домой, побрёл себе дальше по набережной.
   Я весело шлёпал тапочками по бетону и из-под ног вылетал удивительный цокот...так что захотелось пощелкать немного каблуками и станцевать чего-нибудь, как Фрэд Астер.
   Вдалеке я заметил человека, сидящего на каменном парапете. На нём была пёстрая гавайская рубаха. Скрестив руки на груди, он вытягивал губы, как будто что-то насвистывая, и тоже внимательно смотрел на море.
   Наверное, опять этот старик...прикалывается, подумал я и уверенно зашагал в сторну наблюдателя.
   - Надо же, рубаха точь в точь как у меня,- сказал я, будучи уже где-то в шагах двух от старика. Но когда обладатель ярко-красной гавайки, повернулся, я вдруг увидел, что это никакой не старик, а обыкновенная обезьяна.
   - Ш-ш-ш...- прошипела обезьяна, прикладывая к губам указательный палец, и кивнула в сторону берега. Оказалось, я мешал ей наблюдать за белым рассветом.
   Больше обезьяна ничего не произнесла.
   Ух, какие же вы все тут замороченные...подумал я, но уходить не стал, а просто молча уселся рядом с ней на парапете.
   -Ну и утро, - стараясь говорить шёпотом, произнёс я,- хоть бы кто на пробежку вышел.
   Обезьяна никак на меня не реагировала, только посматривала на наручные часы и на чаек, как будто ожидая чего-то очень важного. Где-то через минуту на пляж вышла девушка с овчаркой. На ней был спортивный костюм голубого цвета, в руках она держала небольшую палку. Девушка подошла к самому берегу и из-под ладони посмотрела вдаль. Ветер медленно и нежно развивал её волосы, и они плавно изгибались в воздухе как белые водоросли. В следующее мгновение девушка повернулась и что есть силы метнула палку куда-то далеко в сторону гор. После этого она нагнулась к собаке, потрепала её по загривку и резко рванула с места в ту сторону, где упала палка. Собака же только широко зевнула, и, положив морду на передние лапы, продолжала наблюдать за рассветом.
   - Чего это она? - спросил я у обезьяны.
   - Жизнь - это движение... так им всем кажется, - пожимая плечами, отвечала обезьяна,- Вот они и бегают туда-сюда...остановиться страшно...ну, кто-то напугал, наверное...Ерунда это всё...это как в той истории про женщину с бородой...
   Обезьяна рассказывала историю с выражением и вроде бы даже совсем неплохо у неё получалось...но я, хоть убей, не мог разобрать ни единого слова.
   Разговор всё же решил поддержать...
   - Знаешь, - говорю я обезьяне, - мне всё снится этот странный сон...в нём я просыпаюсь среди осени в маленькой тёмной комнате, в небольшом городке, где-то на окраине префектуры Осака... - до меня вдруг начало постепенно доходить, что всё это время говорю голосом Брюса Виллиса.
   Странно...почему же обезьяна не замечает такой очевидной вещи? Я ещё раз посмотрел на неё, но она уже куда-то исчезла.
  
   Мда...я задумчиво почесал бороду, поправил кепку и подтянул воротник вязанного свитера до самого подбородка. Скрестив руки на груди, я засвистел. Над бесконечными пляжами поплыла мелодия из "Однажды в Америке"...
  
   Сцена 88
   (Road to Mandalay)
  
   Мацуо Басё как-то сказал "Жизнь - это движение. И потому хороша любая дорога...особенно та, что ведёт из шумного города к морю. Но опасайтесь дороги, что ведёт в мистический город Ялта...ибо найдёте вы там и то и другое."
  
   Нас кидало в стороны на горном серпантине и мы были на пути в Ялту... Туда мы ехали официально в гости к Смольному и Вике, которые отдыхали в санатории "Дружба", не официально - просто в Ялту...
  -- С музыкой поедем...- дружелюбно улыбнулся таксист, указывая пухлым кучерявым пальцем на белую "Волгу".
  
   Эх, пошью себе костюм с отливом!.. И в Ялту!..по двадцать пять с носа...
  
   - А по пятнадцать?
   - По пятнадцать? - причмокнув губами, переспросил водила и насупился, - тут дорога ваще-то хреновая...Если б, скажем, до Коктебеля...или ещё там...а так тут до Ялты по горам, - и он со вздохом показал правой рукой волосатого извивающегося удава.
   Поехали мы по пятнадцать с музыкой...до Алушты.
   Я устроился лучше всех - на переднем сиденье. И наше путешествие началось...с первыми аккордами "Мурки". Мы молча переглянулись и весело друг другу подмигнули. Сначала действительно было весело, но где-то через час езды, я понял, что "Мурка", по сравнению со всем, прозвучавшим далее, действительно являлась более менее музыкальным и даже оригинальным в плане текста произведением.
   Антону и Юргену как-то особо запала в душу песня про хорошего парня, которого ни за что ни про что расстреляли менты-суки. Вот они всю оставшуюся дорогу и размышляли за что в теории хорошим парням могут присудить высшую меру наказания.
   Среди всего нашего экипажа я был единственным счастливым обладателем сиди-плейера. Включил play и в ушах Вильямс запрарампапамкал свою "Road to Mandalay". И чем глубже тонули суки, нары и все эти голуби, летящие над зоной, тем с каждым поворотом, бросающим в лобовое стекло то лоскут моря, то обрезок гор и голубого неба, дорога становилась приятней.
   Эх! Хороша любая дорога, особенно та, что ведет в Mandalay...пара-ра-ра-ра-рам-пам-пам...и да здравствует каждый винни-пух, что шьёт себе костюм с отливом и едет в Ялту!
  
   Получалось, что каждый раз отправляясь с братом в Крым, куда бы мы ни ехали, всё время попадали в Ялту хотя бы на день. Такой уж это был странный город. На первый взгляд, ничего более банального по всему Крыму не сыщешь, и мы были глубоко убеждены в том, что отдыхать в Ялте может либо человек напрочь лишенный фантазии, либо живущий вдали от больших городов, отчего его тянет окунуться во время отпуска в шум и толкотню. Позже мы осознали, что на самом деле Ялта несёт в себе ту незаметную скрытую долю сюрреализма, которую нужно ощутить любому художнику хотя бы на один день.
   В своей памяти о Ялте я бережно хранил две реликвии - образ Ленина на фоне гор и в окружении пальм, где Владимир Ильич представал как лидер какой-нибудь...ну, как минимум, кубинской революции, и полуподвальное помещение с вывеской "Шахматный клуб" на одной из тихих улиц этого странного города.
   В клуб мы зашли с Антоном случайно, по дороге на автовокзал, ну просто не могли пройти мимо подобной вывески. С самого порога на нас повеяло таким странным холодным подвальным духом, одновременно смешанным с запахом старых книг, пыли ещё чего-то непередаваемого словами, чего-то на подобии едва заметного электрического покалывания в позвоночнике. Самым странным было то, что кроме нас в этой комнате вообще никого не было, ни посетителей, ни служащих. Из освещения - всего два небольших окна. Два серых, просвечивающих, повисшие в воздухе, пылинки, отрезка света падали на выставленные в ряд столы с, взгроможденными на них, перевернутыми стульями да на, аккуратно вывешенные в рамках, вырезки из "Советского спорта" и портреты известных шахматистов, лица которых, как мне показалось, давно уже перестали мелькать на телеэкранах. Правда, в одном из них я с трудом, но узнал совсем молодого Каспарова.
   -Смотри, -Тоша показал на большой плакат возле двери. Это была, начерченная от руки, таблица с заголовком примерно такого характера "Таблица шахматного турнира. Сезон 1988 года". Что-то совсем странное начало выходить наружу из глубин сознания и раскачивать меня в невидимых волнах, я вспомнил, как в 88 пошел в первый класс, перед глазами почему-то всплыла яркая обложка журнала "Огонёк" с цифрой 88 , и я уже слышал как где-то совсем рядом, за одной из этих серых стен начинает скрипеть заржавевшим механизмом заброшенная машина времени.
   -Эй, пошли отсюда, - шепнул Антон и дернул меня за рукав. И тут я заметил, что в углу комнаты, за лоскутом призрачного света сидит человек. Лица его я толком не разобрал, запомнились только большие очки в толстой оправе. Всё время, пока мы находились в этом помещении, он молча наблюдал за нами.
   Скрежет машины затих. Мы быстро вышли на улицу...в 2001 год.
   * * *
   -Ничего не мешает?
   - А?! Чего? - я вырвался из объятий полудрёмы.
   - Я спрашиваю, всё нормально? ничего не мешает?,- с ленинской улыбкой произнёс Юрген.
   -А...неа, - приходя в себя, ответил я, ощущая мощный саркастический прицел восьми глаз. Изрядно помявшись и наслушавшись шансона, все пассажиры заднего сиденья с черно-белой завистью смотрели на мои наушники и кресло рядом с водителем.
   Я выключил плеер. А водила видать тоже довольно подуставший от прокручивающейся уже в третий раз "Мурки" и бесконечного спора Антона и Юргена о том, за что же всё-таки расстреляли суки хорошего парня, решил сменить пластинку. Он даже залихватски так мне подмигнул, доставая из бардачка новую кассету. Его дружелюбная улыбка наконец зажглась пониманием...ну типа ведь молодежь едет, надо чё-нибудь такое...современное...
   В общем последние пол часа до Алушты мы мчались под какое-то совершенно раритетное олдскуловское техно начала 90-х, от которого пахло первыми выпусками синтезаторов CASIO и дотуанлимитодовскими притопами и прихлопами.
  
  -- Ну вот, кароче, автовокзал...тут совсем будет просто. Сядете на любой попутный автобус, гривны за две, и через минут сорок вы в Ялте - произнёс водила, подытоживая наше путешествие.
   Заднее сиденье с охами облегчения поползло наружу. Я засунул наушники в рюкзак и, уже взявшись за дверную ручку, вдруг неожиданно для самого себя обернулся и посмотрев на водилу сказал
  -- А вы никогда не слышали историю про женщину с бородой?
  -- Чего?
  -- Ну ты идешь? - недовольно буркнуло заднее сиденье, разминая, затёкшие конечности.
   Иду.
   * * *
   Через минут сто двадцать пять мы уже действительно были в Ялте и обнимались со Смольным и Викой в тени пальм под статуей тропического Ленина.
   Смольный выглядел довольным, сытым и отдохнувшим, как любой человек, перешедший на санаторный режим, и теперь был похож на своего огромного ленивого кота. Он мурлыкал нам о своих хитрых приключениях, а мы, как маленькие, задирали шорты и показывали стёсанные коленки. Вика, потупив взор, с улыбкой слушала все наши истории. Она тоже была нас рада видеть.
   Мы шли по шумной набережной мимо пищащих игровых автоматов, фотографов, ресторанов и рекламных объявлений. В Ялту приезжали выступать люди серьезные: нафталиновые динозавры вроде Пугачёвой и Леонтьева, ну и такие популярные недоразумения как "Нэнси", Шоу Телепузиков, мужской стриптиз "Guys from heaven" или Жора Ташкентский.
   - Надо же...а к нам в Судак вот только их двойники, - со вздохом сказал Саша
   - Ну что ж ты хотел, Ялта ...- ехидно объяснял Дядя Смольный.
   - Смотри. И с живыми неграми можно сфотографироваться,- улыбнулся Тоша, показывая на небольшую толпу, собравшуюся вокруг двух молодых бабуинов, облаченных в какой-то дивный прикид, сразу же цеплявший за ностальгические внутренние струнки, и вылетавший в душный ялтинский воздух мелодией из мульт-фильма "Чунга-чанга".
   Эх, чудо-полуостров...
  
   Чтоб немного разбавить такое праздное гуляние мы решили сесть в кафе.
   Все южные мамы, позабыв про страшного бабая, уже давно теперь пугали своих детей ценами на ялтинской набережной. Но что остановит банду столичных искателей приключений? И мы нашли что-то, на первый взгляд, совсем непретенциозное с видом на море.
   -фуххх...- протянул Тоша, снимая вязаный берет, - пивка...холодненького.
   Самым дешёвым оказалось "Черниговское". Как раз половину стоимости нашей дороги сюда. Ладно...в Киеве и не такое видали...но вроде ещё по-божески
   - Смотрите, - вдруг удивленно произнесла Вика, показывая на строчку в самом низу последней странички меню. "Музыкальное оформление - 6 грн."
   На наши пока ещё шутливые вопросы официантка как бы тоже шутливо отвечала, что шесть грн. это не со всех, а с каждого по... Хммм...кружечка черниговского становилась чуть дороже...раза в два. А что ж за музыкальное оформление такое, озираясь по сторонам, переспросили мы, не наблюдая ни ди-джея, ни джаз-банды, ни даже чувака с синтезатором CASIO. Музыкальным оформлением оказался последний альбом Ларисы Долиной, выплывающий из колонок "Маяк".
   - И это всё..?- наверное, слишком расплывчато спросили мы, ибо официантка, совсем недоумевая, выдала что-то вроде...
   - Ну как...в принципе, да...ну, ещё десять процентов за обслуживание...ну, как обычно.
  
   Мы купили баночного "Славутича" в гастрономе и отправились на пляж...как обычно.
   * * *
   В душном зале для конференций стоит огромная толпа, жужжание фото-аппаратов, вспышки, огромными лопастями размахивают вентиляторы.
   В черно-белом мониторе телекамеры два человека за столом, сервированным микрофонами и бутылочками с минеральной водой.
   - И всё же, если оторваться на минуту от темы ирландского фольклора в вашем совместном творчестве...- эффектная шатенка в брючном костюме откашлялась,- Антон Николаевич, что вы думаете о ялтинских пляжах?
   Бородатый мужчина в фиолетовой рубашке с светло-оранжевыми пальмами и вязаным беретом на голове, хмуря брови, с серьезным видом скрещивает пальцы.
   - что вам сказать...думаю, ялтинские городские пляжи - это место, где всему прогрессивному человечеству пришлось бы принимать водные процедуры, если бы нацисты победили во второй мировой войне...
   * * *
   -Ладно, пошли отсюда,- дернул меня брат...
   я оторваля от созерцания картины в зале.
   Сгущался вечер и нам, по сути, уже ничего не хотелось. Мы постепенно предстали перед небольшой дилеммой...нам негде было ночевать. Смольный развел руками. Ну, режим так режим - с пониманием развели руками мы. Никто больше к себе не принимал, ни на коврик, ни в платяной шкаф. А ехать ночью назад по тому безумному маршруту, которым добрались сюда, было просто нереально.
   - А что те красотки из Донецка сказали?
   - да ну тебя...
   Мы попрощались с Викой и Дядей Смольным там же, где и поздоровались, возле Ленина, нырнувшего теперь лысиной в гелевые сумерки. Ночь нам предстояло провести в этом городе. Я пробежал глазами по пальмам, силуэтам гор, первым вспыхнувшим фонарям и глубоко вдохнул...сумерки пахли ямайским ромом...
   Потом мы тянули пряные коктейли в МакДональдсе на открытой площадке, с видом на джунгли игровых автоматов. Мы вздыхали, щурились и улыбались.
   - Слушай, так что ж ты им сказал?
   -Ну сказал, что мол мы - студенты эстрадно-циркового, подрабатываем тут в шоу телепузиков...мол обидно, выкладываемся по полной, а без костюмов никто не узнаёт...что можем устроить шоу на дому.
   -надо было сказать что мы из "Guys from heaven"
   -сам бы говорил...
  
   - Можем поспать на пляже под звёздами, - улыбаясь, сказал Саша. Он из нас всех наиболее романтично настроенный. Ну такие должны быть в любой компании...это полезно.
   Если вы когда-нибудь были в Ялте и сидели на открытой площадке МакДональдса, выходящей на набережную, то, наверное, уже слышали строчку из знаменитой песни в стиле кантри "I came from Alabama with my banjo on my knee...". С задорной мелодией эта фраза вылетает из игрового автомата с частотой в пять секунд. На этом автомате никто не играет, но орёт он громко и резво...удивительно, почему никто до сих пор его ещё не разнёс бейсбольной битой. Меня лично такая мысль посещает вот уже третий год.
   Делая первый укус бигмака, все обычно улыбаются, видно признавая, что стиль кантри, в принципе, довольно смешной и оригинальный...потом постепенно мысли переходят к пониманию того, что любая шутка сказанная на протяжении последних минут десяти больше ста раз действительно теряет свою свежесть...удаляются посетители довольно поспешно, унося где-то в глубине души лёгкую ненависть к американской поп-культуре со всеми её алабамами, банджо и бигмаками.
   - Не знаю...вот куда бы я ни приехал, в любом городе мира я оказываюсь в МакДональдсе, - сказал Паша
   - Глобализация...
   - Франчайзинг...
   - А помните, как у Хемингуэя...и он до конца дней твоих будет с тобой, потому что МакДональдс - это праздник, который всегда с тобой...хочешь ты этого или нет...
  
   * * *
   Я вспомнил про ещё одно ялтинское чудо, дискотеку под названием "Лимпопо".
   - Там то уж точно до утра не заснём...да и звучит довольно экзотически, - потирая ладони, сказал Юрген.
  
   Место было действительно экзотическое. Поролонове пальмы, грубо сбитые липкие столы. По бокам сцены - большие бамбуковые клетки, в которые, окончательно поддавшиеся зову природы, далеко нетрезвые посетители забирались, чтоб представить настоящие дикарские танцы. Экзотические шоу некоторых особо разгулявшихся телепузиков охране приходилось прерывать и снимать детей природы с колон.
   Музыка здесь была, как и на многих других летних крымских дискотеках, "модная и свежая". В основном, ставились песни на заказ. В основном, Limp Bizkit и "Руки Вверх"...ну и медляки.
   - Для самой лучшей девушки в мире... Зины из Ставрополя...звучит следующая песня,- с выражение говорил ди-джей, бессовестно забывая про саму лучшую в мире девушку Аню из Киева... Свету из Херсона... Лолу из Балагое, для которых звучали предыдущие песни.
   Я сидел и размышлял о параллельных мирах...этих маленьких вселенных, в венце которых только самые-самые лучшие девушки...это больше, чем я, это больше, чем лето...
   Она появилась с разрядами электричества в глазах и кружкой пива в руке, и села за наш столик.
   Я даже уже ленился придумывать нечто оригинальное...
   И кажется, наплёл чего-то про тяготы службы молодых сотрудников министерства внутренних дел....
   * * *
   - Ну, что ты так смотришь?,- она смущалась очень ненатурально.
   -Не знаю, мне кажется, что на некоторые вещи можно действительно смотреть бесконечно.
   -Кажется, японцы говорят, что есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно.
   -Совершенно верно...Мацуо Басё как-то сказал, бесконечно я могу смотерть только на три вещи: цветение сакуры, звёздное небо у меня над головой, и моральный закон внутри меня...
   - Странно ты говоришь... как для милиционера.
   - Я вообще-то со школы писателем стать мечтал, стихи сочинял...зато вот теперь талант по работе помогает, пишу начальству тосты... в стихах,- от собственной фантазии меня передёрнуло.
   -Говорят, когда рождается милиционер,- она хихикнула в ладошку,- в лесу кто-то умирает. Интересно, а если писатель рождается, тогда кто умирает ?
   -Библиотекарь, наверное...в последнее время их всё меньше и меньше...
   -Библиотекарей?
   - Да всех.
   * * *
   В предрассветных аллеях ялтинского парка затаилась хитрая усмешка профессора Павлова, и когда выключили музыку, в тишину обрушились первые крики чаек и шуршание усталых сандалей... потусторонний солнечный свет постепенно начал переливаться через хребты гор
   Мы покидали утренний город-призрак.
   От полутора суток бессонных приключений походка становилась слегка расслабленной, а голова пустой...и я уже ничему не удивлялся...может я просто продолжаю спать?
   На пустынный пляж из гостиницы "Ореанда", отпугивая чаек, вышли три огромные русские женщины. Они были обмотаны белыми простынями, гордо несли на голове перманент и по бутылке пива в руке. Их громкий смех ворвался в утреннюю дымку, так что стало не по себе. Женщины легли в море у самого берега. Барахтали сорока килограммовыми ножками, что-то кричали друг другу, пили пиво из горлышек и смеялись. Потом вдруг снова на несколько мгновений востановилась тишина, и в неё медленно...тонкой струйкой, как бензин в лужу, полилась протяжная русская песня. Женщины лежали в море у самого берега, и утренний воздух заполнила надрывная песня о чёрном вороне.
   Она до сих пор иногда просыпается в моих ушах и я ощущаю прохладную суету мурашек по коже.
  
   Уже не помню как мы добрались до автовокзала, когда и на что мы сели. Я окончательно отрубился после пересадки в Алуште, на крутом повороте вправо, упав лбом на пыльное стекло автобуса. Последнее, что тогда промелькнуло в моих глазах, была неровная надпись, распыленная белым спреем на бетонном бордюре...

LIFE IS A BEACH

  
   Сцена у моря **
   (вместо эпилога)
  
   Пообещал подождать Юргена на пляже.
  
   Я сидел на парапете и рассматривал то девушку с собакой, то чайку, которая как китайский болванщик, раскачивалась на буйке.
   Я люблю раннее утро, от того, наверное, часто не сплю по ночам.
  
   - Ну чего? Пойдём? - Юрген хлопнул меня по плечу.
   - Пошли
   Я соскочил с парапета и отправился вслед за ним. Через пару шагов я обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на девушку. Она так же стояла там в воде у самого берега, придерживая подол голубого платья, и смотрела вдаль.
   - Знаешь,- сказал я Юргену,- я сидел там ждал тебя...и тут эта девушка вышла...так прикольно, никого вокруг и она с собакой, мне даже вдруг приглючилось, что она...
   Юрген посмотрел назад через плечо.
   - Да ничего так. Надо было подойти светскую беседу завести, спросить который час. Так что там она...?
  
   Мы не спеша шагали вдоль серовато-белых улиц просыпающегося Судака. Мы говорили о том, что можно было бы позвонить тем девушкам, которых мы только что проводили...или может быть тем, которых провожали вчера. Ещё сегодня неплохо было бы выбрать новый пляж, чтоб случайно не столкнуться с девушками, к которым мы обещали прийти ещё позавчера.
  
   Жизнь - это движение...живя в этом городе, ощущаешь реальнось подобной фразы наиболее явственно. Мы бежим сквозь бесконечные пляжи нашей юности, вслед за брошенной вперёд палкой и боимся остановиться. Мы танцуем под самым ярким в мире солнцем, и куда бы мы ни шли, мы берём его с собой. Мы рождаем самые невероятные идеи...они всплывают в нашем сознании и мы, запечатывая их в бутылки, с лёгкостью отпускаем в солёное море, нам не жалко, у нас их много...и бутылок и идей.
   Мы вряд ли запомним имена девушек, которым давали бессмысленные обещания обязательно встретиться и рассказывали все наши невероятные байки...но ощущение этого города и этого лета навсегда останется внутри нас отпечатком жгучего дымного поцелуя , подаренного бесконечным ярким карнавалом...
   Хемингуэй когда-то сказал...Судак - это праздник, который всегда с тобой...и в этом я с ним абсолютно согласен.
  
   Утро набирало обороты. Юрген шёл и задумчиво размышлял о том, что надо бы отдохнуть хорошенько, а потом всё-таки сесть немного поработать
   -Знаешь, - говорил он, - вот когда напишем нашу "ту самую", обязательно с ней выступим и ...
   - ...станем богатыми и знаменитыми.
   - А почему бы и нет. С работы уволюсь...буду заниматься тем, чем всегда хотел...буду писать песни...будем вместе писать песни
   -Не знаю...может, я уеду отсюда
   Юрген посмотрел на меня с улыбкой и подмигнул.
   - Тогда...буду писать песни и письма
   Мы шли и улыбались солнечной улице и сами себе...и вскоре, придя домой, погрузились в сон.
  
   В это день мы написали нашу лучшую песню...и действительно выступили с ней на небольшом концерте. Это было нашим дебютным выступлением...очень неплохим выступлением.
   Ровно за один день до моего отъезда...
  

Фотография

(эпилог)

   Заиграла музыка, и мягкий женский голос сказал из динамика о том, что библиотека закрывается. Я оглянулся вокруг. В читальном зале уже никого не было, исчез и неподвижный оранжевый монах, за окном вдалеке над чёрным силуэтом буддийского храма повисли первые звёзды и абсолютно круглая яркая луна. Я закрыл блокнот и спрятал его в рюкзак вместе с учебником иероглифов. Поднимаясь из-за стола, я заметил на полу небольшой предмет прямо у меня под ногами. Когда я нагнулся, чтоб поднять его, то разглядел свою же фотографию. Должно быть, выпала из блокнота, пока я складывал вещи. Я улыбнулся сам себе, спрятал фотографию в нагрудный карман и вышел на улицу.
  
   Хотелось вдохнуть такой вечер полностью до единой солёной капли, до последней звёздочки на небе и оставить его навсегда у себя в груди. Круглая яркая луна пустила дорожку по воде и та качалась в такт музыке, доносившейся с набережной.
   Каждый август небо медленно падает на землю...
   -Эй! иди сюда, - окликнул меня Андрей
   -Чего там?
   -Ну иди, сфоткаемся, а то у нас все по отдельности, а совместной фотографии нет...
   -Ага ...спасибо...там слева сверху кнопочка...вот-вот
   -1...2...3
   Я улыбнулся и спрятал этот вечер навсегда...к себе в нагрудный карман.
   * * *
   На этой фотографии мы получились страшно смешными...с такими задумчивыми серьёзными улыбками. Мы стоим на фоне ночного неба и чёрного моря. Ничего этого разумеется не видно...но, наверное, это не так уж важно...
   Мы стоим и каждый смотрит на себя...на то, каким он будет через неделю, когда постепенно начнёт сходить южный загар, через месяц, когда язык окончательно устанет пересказывать все истории, что приключились здесь с нами, через год, когда всё наше вечернее звёздное настоящее станет лишь яркой вспышкой воспоминаний...улыбаясь нам загорелыми лицами из фотоальбома...
  
   Это больше, чем я ...это больше, чем лето...
  
   Лето 2002 года стало для нас самым ярким, восторженно незабываемым и, разумеется, переломным...как и любое наше предыдущее лето.
  
   В конце августа я получил подтверждение из Японии о том, что я зачислен на год в один из киотских университетов. Это оказался самый древний буддийский университет в Японии, называется он Рюкоку... "долина дракона".
   Сюда приезжают учиться много иностранных студентов, половина из них монахи ламаисты из стран юго-восточной Азии...я изучаю здесь политологию и, наверное, слишком далёк от них ...хотя иногда я ощущаю себя героем из фильма "Семь лет в Тибете"
  
   В конце сентября Андрей всё-таки уехал в Италию. Он купил билет до Рима, сел с утра в самолёт и вечером уже шёл мимо огней старого города, в который он был влюблён с детских лет.
   На Пиацца ди Спанья он уселся в кресло на открытой площадке кафе и, заказав свой любимый эспрессо-макьято, достал телефон...он улыбнулся и начал набирать мой мобильный адрес...
   Сообщение за считанные секунды облетело пол земного шара и застало меня в утро следующего дня.
   Всё, что я увидел был пустой экран без единого слова...лишь в самом центре лукаво красовалась улыбка из точки с запятой и круглой скобки...

; )

   Саша вскоре окончательно забросил идею разведения оранжерей у себя во дворе.
   В один из ясных дней "бабьего лета", он встал в пять утра, достал из сарая старую надувную лодку и выплыл на середину озера. Он просидел там почти весь день и где-то уже под вечер... поймал тунца весом около десяти килограммов. Вся огромная Сашина родня ела эту рыбу на протяжении недели, а часть даже решили засолить на память.
   Чтобы это не выглядело байкой, Саша прислал мне в подтверждение фотографию... на ней Саша стоит с улыбкой до ушей и держит в руках пузатого карпа размером сантиметров двадцать.
   Я прикрепил фотографию к остальным, что висели над письменным столом. Саша на ней неплохо получился. У него очень честная улыбка...как у школьника.
  
   Мы действительно неплохо выступили тот вечер за день до моего отъезда в Японию.
   Ни Юрген, ни Смольный не желали на этом останавливаться, и вскоре попали на телевидение, где спели одну из наших летних песен прямо по центральному каналу.
   Смольный устроился на работу в большую рекординговую компанию...юристом.
   Он до сих пор иногда высылает мне подзатыльники по электронной почте, говорит, чтоб я не забывал творчество, и я не забываю...как мне кажется.
   Юрген не уволился с работы. Его повысили, и он в свои двадцать пять стал начальником важного отдела одного крупного министерства. Он по прежнему пишет песни...и письма...
  
   На рассвете, когда мы покидали Судак, Паша взял свой походный рюкзак, попрощался с нами и сел в автобус, идущий в Алушту. Он путешествовал по Крыму до конца лета.
   Как-то, беседуя со своей знакомой из института, я услышал историю про одного забавного москвича в вязанном ямайском берете, который сначала говорил, что он из шоу телепузиков, а потом оказалось, что на самом деле он из молодежной сборной РФ по парашютному спорту...
  
   С Антоном мы успели написать ещё одну страницу нашего романа. Мы всё ещё меняем название, имена и судьбы главных героев. А однажды мне приснилась наша совместная конференция, на которой моя первая учительница русской литературы Тамара Степановна спросила меня помню ли я, как склоняется словосочетание "надувной матрац"...она говорила довольно странно...кажется голосом моего учителя физкультуры...сейчас уже точно не помню.
   Антон взял себе с нового семестра пары французского языка и с энтузиазмом засел за новые учебники. Когда я спросил его, почему именно французский...? он улыбнулся мне в ответ и, грассируя, произнёс фразу понятную даже мне
   "Меня зовут Антуан...я приехал из Марселя...к сожалению, я потерял деньги и паспорт...и не ел шесть дней"
  
   Вот, пожалуй, и всё.
  
   Хотя нет... Та девушка с собакой...
   Когда мы с Юргеном свернули с набережной на Октябрьскую...она действительно скинула на гальку голубое платье, сняла нижнее бельё и стала медленно заходить в море...при каждом шаге она немного вздрагивала от утренней прохлады и объятий соленой воды.
   Она принялась грести по-собачьи, удалясь всё дальше от берега...
   и уже поравнявшись с буйком, на которм мерно покачивалась чайка, девушка вдруг громко взвизгнула и нырнула... через несколько секунд она появилась над поверхностью сжимая в клюве небольшую рыбёшку, ударила несколько раз по воде крыльями, потом, набрав высоту, начала пикировать в сторону Генуэзкой крепости...где и вовсе исчезла в рассветной дымке...
   Такие дела.
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"