А он чувствовал, что этот наверняка красивый и нежный рассвет (жаль, что окно камеры под самым потолком, что в его узкую щель пробиваются лишь проворные золотые лучи солнца), станет в его жизни последним. И не потому, что он стар, а он очень стар, правда, телом, но не душой, а потому, что идёт борьба за власть, борьба за Великое княжество Литовское, борьба за веру. Веру не в бога христиан Иисуса Христа, а веру в истинного бога литовского народа, бога, что веками ограждал своих преданных детей от ненастья, - Великого Перкуна.
В маленькой камере тихо. Грязно - серые стены годами копили холод. Даже прозрачная вода, проворно бежавшая вниз, к полу, - всего лишь слёзы тишины, жалеющей арестанта.
***
- Великий Перкун! Это моя последняя молитва. Я знаю, что мои дни сочтены. Мне никогда не выйти из этого подземелья. Что ж, значит так суждено. Об одном молю, не оставь моих жену и детей! В том, что происходит, нет их вины. Виноват я. И только я. Я гнался за властью, я совсем не прислушивался к тому, что мне говорила жена.
Моя жена. Бирута. Моя красавица, моя жрица. Я полюбил её сразу же, едва взглянув. О, какой она была тогда! Тоненькая, стройная, гибкая, поразительно красивая. Богиня. Настоящая богиня. Она не шла, нет, - плыла! О, Великий Перкун, я не раскаиваюсь в том, что похитил её тогда. Она была моей судьбою, я уверен в этом. Она стала моей и только моей княгиней, она стала матерью моих детей. Я всегда с нетерпением ждал ночи, мне всегда до безумия хотелось вновь и вновь погружаться в её горящий любовью взгляд. Я хотел обнимать её, чувствовать её горячее, страстное тело в своих руках, ощущать её ласки, чувствовать вкус поцелуев.
Великий Перкун! Моя жизнь закончена. Я готов предстать перед тобой, готов понести наказание за свои грехи, коих немало. Прошу об одном: не наказывай её! Она не виновата, что стала моей женой. Этого хотел Я! Она мне тогда, в тот чудесный солнечный день, сказала "нет", но я, Великий Перкун, я увидел в её красивых глазах любовь, я буквально утонул в этой любви. Я проявил свою власть, воспользовался тем, что князь. Я совершил святотатство. Знаю. Я взял в жёны жрицу. Жрицу огня. Я заставил её нарушить священный и нерушимый обет.
О, Великий Перкун, будь же справедливым!!! Не оставь её своей милостью. Она не должна страдать. Она не заслужила этого!
Бирута, единственная, любимая моя княгиня, прости! Молись обо мне и, кто знает, может быть, я буду первым, кто встретит тебя на небесах...
***
Вот и всё. Вот он последний рассвет. Страстный, горячий и в то же самое время бархатно - нежный, похожий на распустившийся бутон розы, на чьих лепестках, переливаясь блестела утренняя роса...
Он знал, что умрёт и всё же... всё же он не был готов к этому. Он пытался сопротивляться, но убийцы оказались сильнее. Его безумный хрип - крик достиг потолка и от сильного удара рассыпался на сотню мелких осколков, осев грязно - серой пылью на шероховатых стенах...
2.08.2007 года.
2.Бирута. Я буду ждать...
***
Старинный храм на берегу моря. Белые рельефные стены внутри. Высокие потолки. До них не долетает ни один, даже самый громкий звук. Этот храм построен в честь богини Прауримы - хранительницы домашнего очага. Огонь, что бьётся у подножия статуи в глубоком отверстии, выдолбленном в большом, на редкость круглом камне - начало всех начал. Этот огонь горит день и ночь. Он не должен гаснуть. Никогда. Если огонь погаснет - жди беды...
Священную тишину храма имеют право нарушать только страстные молитвы.
***
- Я нарушила обет. Знаю. Но я нарушила его не по своей воле - по воле Кейстута. Он князь, он мужчина. Он был сильным. Он хотел, что бы я стала его женой. И я стала ею! Но я ни разу, слышишь, матерь богов, ни разу не пожалела об этом. А теперь... теперь, я потеряла всё, и, прежде всего, любовь... его любовь... как же мне больно, как же мне плохо, как же одиноко!!! Когда к моим ногам с шумом падают волны моря, когда я в отчаянии поднимаю глаза к небу, с которого на нас, неразумных чад твоих, смотрят то жаркое солнце, то бледная и холодная луна, или когда я смиренно опускаю взгляд в землю и вижу лишь траву, нежно - зелёную, хрупкую, ранимую, ведь ей боль причинить очень легко, мне всё кажется, что я потеряла себя. Потеряла свою жизнь, своё сердце. Я же любила его! Моего князя, моего единственного мужчину. Любила, не смотря ни на что. Любила страстно, горячо, я бы отдала свою жизнь взамен его жизни. О, матерь богов! Я любила его за то, что он был нежен ночами, за его обжигавшие словно огонь поцелуи, за его ласковые и сильные руки, за то, что он подарил мне замечательных детей. Я любила его за доброту, за храбрость, ведь он в бою никогда не прятался за чужие спины!
О, богиня Праурима, матерь богов, да, я виновата. Я - ВИНОВАТА!!! Я оказалась слаба. Я не смогла дать отпор своим чувствам. Я не воспротивилась его любви, не оттолкнула его. Я и только я нарушила данную мною клятву хранить невинность, охранять священный огонь, принадлежать только богам. Так за что же, за что ты наказала невиновного? За что ты лишила меня опоры?! За что???
О, богиня Праурима, смилуйся же надо мной, прости меня, свою блудную дочь. Прости и прими обратно в лоно своё.
Кейстута уже не вернуть. Разбитую на мелкие осколки чашу жизни уже не собрать. Никогда. Мой долг, долг любящей жены, долг жрицы - молиться о его благородной душе и ждать. Ждать, когда придёт и мой черёд предстать перед справедливым судом богов. Ждать наказания за свои грехи. Ждать, что там, на небесах, меня встретит тот, с кем рука об руку я прошла большую часть своей жизни...
***
Белые стены храма. На них бросает отсветы священный огонь, зажженный в честь богини Прауримы, хранительницы домашнего очага. Этот огонь дни и ночи охраняют жрицы. Это их долг. Их судьба. Их осознанное желание.
Под высокие своды потолка не долетает ни один звук, даже звук самой пылкой молитвы. Молитвы красивой женщины, молитвы матери, молитвы жены, чей мир с быстротой молнии разлетелся на осколки в начале последнего месяца лета. Тогда, в тот самый день, переливаясь, словно бриллианты, светили звёзды, неторопливо по чёрному плащу, оброненному царствующей ночью, плыла жемчужно - серая луна. Было тепло. Озорной ветер качал макушки деревьев и шелестел изумрудной травой. Ничто не предвещало трагедии.
***
...Полубезумный хрип, отчаянный крик - крик души, не желающей покидать ставшее вмиг безвольным тело мужчины, навсегда запомнили стены подземелья Кревской башни...
30.07.2007 года.
3. Витовт. Прости меня, отец...
***
Он бесцельно бродил по крохотному покою, ставшему по воле Ягайло его тюремной камерой. Там, за дверью не слышно шагов тюремщика, бряцанья ключей и оружия. Тишина. Кругом царила ТИШИНА. Рвущая и без того измученную душу на куски тишина. Она наступила сразу же после безумного крика, долетевшего сюда из подземелья. Он знал, кому принадлежал этот крик - его отцу. Его отец, этот благородный рыцарь, о котором ещё при жизни слагали легенды, был убит на рассвете. Убит по приказу всё того же Ягайло.
Он остановился. За окном давно уже был день, солнце радовало теплом, белые облака своей пышностью и чистотой, вольный ветер трепал гибкие ветви деревьев. Его израненная душа ныла. Душа хотела определённости, хотела мести.
Месть... да, едва он окажется на свободе, он будет мстить. Мстить за смерть отца и горе матери. Мстить за своё заточение...
***
- Отец! Не к Великому Перкуну, к тебе взываю из глубин сердца своего. Прости меня. Прости. Я, я должен быть на твоём месте, я должен был умереть. Я!!! И только я. Пусть я молод, но у меня грехов больше, и я готов к смерти.
Отец, я верю, что ты слышишь меня. Верю, что отныне ты будешь оберегать своего сына от ошибок и лжи. Об одном молю, позволь мне мстить. Мстить за тебя, за мать. Мстить за то, что я нахожусь здесь взаперти. Отец! Как же мне будет не хватать тебя, твоей честности, твоей уверенности в жизни.
А мать? Что будет с ней? Как она будет жить без тебя, отец? Ты был для неё всем: любовью, опорой, защитой от любого ненастья. Я часто замечал, что она не сводит с тебя глаз, улыбается, что она, как ребёнок, радуется твоим подаркам, что она смеётся от счастья, когда с нею рядом только ты. Её смех... услышу ли я ещё хоть раз её смех? Звонкий - звонкий, как серебряный колокольчик? Нет. Наверное, нет...
Отец! Клянусь всем, что для меня свято: моей матерью, этой доброй и святой женщиной, женой, детьми, я отомщу за твою смерть! Ягайло ещё пожалеет, что осмелился поднять на тебя, брата своего отца, руку!
Ох, отец, прости же меня...
***
Он смотрел в окно и ничего не видел. Его растрёпанные волосы обрамляли бледное, располосованное собственными ногтями, лицо. Ранки на щеках ещё кровоточили. Его красивые глаза заволокла пелена безумия. В его ушах всё ещё стоял отчаянный крик отца, который, как ему казалось, взывал о помощи. Он рвался помочь и каждый раз натыкался на стену или накрепко запертую дверь.
Он жил в другом, отгороженном стеной безумия, мире. Он не узнавал никого. С его губ иногда срывался хриплый смех - смех сошедшего с ума человека. Его безумная душа в глубине измученного страхом и отчаяньем сознания, наперекор всему лелеяла страшную мысль о мести...
3.08.2007 года.
4.Анна. Услышь меня, небо!..
***
Она сидела в деревянном кресле с высокой спинкой. За окном шумел ливень и бушевала гроза, сверкали молнии. В камине полыхал огонь. Он без разбора пожирал толстые дрова и тонкие ветки. От камина шло тепло, но она не чувствовала его. Со стороны казалось, что она спит. Но нет. Она просто закрыла глаза, что бы собраться с мыслями. Ей было плохо. Ей было одиноко.
А огонь продолжал радостно трещать и пускать вверх свои рыжие искры.
Что делать? Как быть? Как помочь тому, кто шагнул за грань безумия, кто сейчас был беспомощен, словно младенец? Как вернуть его к реальности? Как дать понять ему, что его любят, что его ждут, что о нём помнят? Как?
Ответом ей был лишь порыв холодного ветра в окно.
Она поморщилась. С ресниц на щёку скользнула прозрачная, так похожая на утреннюю росу, слеза. Небо не слышит её молитв. Небо забыло о ней. Небо бросило её на растерзание жестокой и бездушной жизни.
***
- Услышь меня, небо! Услышь молитвы несчастной жены, несчастной матери. За что, за что ты так жестоко наказываешь меня? В чём моя вина? Неужели только в том, что мой муж чтит священный огонь и верует в Великого Перкуна, а не в Сына Божьего? Но это же не справедливо! Несправедливо, слышишь, небо?! Это их вера, их приучали с младенчества, что есть только Великий Перкун, в чьих руках их жизни, что христиане - это зло. Они не могут, когда их бьют по одной щеке, тут же подставлять другую. Для них месть - дело чести. Кровь за кровь. И не иначе.
О, небо, не молчи же! Дай мне знать, что мои мольбы, мольбы уставшей от свалившихся несчастий женщины не напрасны! Мне ведь некому помочь. Князь Кейстут убит. Княгиня Бирута вернулась в храм. Мой муж болен. А отец далеко. Я одинока, мне страшно.
Прошу тебя, небо, пойми, мой муж, как и его покойный отец, храбр, он добр, он честен. Таких, как он мало. Он не сделал ничего дурного. Он защищал себя, свою семью, защищал отца с матерью, он защищал то, что принадлежит ему по праву. Не он, слышишь, небо, не он, а Ягайло пошёл на обман. Он доверял ему. Как же, двоюродный брат, сын родного брата отца. Он говорил отцу, что Ягайло не способен на подлость. Наивный! Какой же он наивный. Или просто доверчивый? Ох, не знаю.
Услышь меня, небо! Скажи, ответь мне, почему, почему он так страдает? Почему он смотрит на меня, как на чужую и не откликается на мои нежность и ласку? Скажи, за что, за что он наказан безумием? За что??? Я не понимаю этого...
Я молода, у меня дети. Так не лишай же меня мужа, а детей отца!
***
Огонь догорел. Она так и не шелохнулась. Лишь покрасневшие глаза, да дорожки от слёз молчаливо напоминали о том, что она плакала, что все её мольбы, что все её вопросы так и остались без ответа...
4.08.2007 года.
5. Елена. Я жизнь отдам за тебя...
***
Она молилась. Слёзы медленно текли по её бледному и красивому лицу. Голос срывался. Она знала, что умрёт...
- Отче наш. Еже еси на небесах! Да святится имя Твоё, да придет Царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли...
***
Свеча с треском догорела. В крохотном квадратном покое, который не так давно покинули князь Витовт, переодетый в женское платье, и его жена Анна, стало темно. Но её, молодую и красивую девушку, не пугала темнота. Так было даже лучше. Это придаст ей силы - силы, что бы встретить лицом к лицу смерть.
***
- Пресвятая Богородица! Даруй мне силы, дабы могла я с радостью встретить свою смерть. А я умру. Не простит мне князь Ягайло помощи Витовту! Пресвятая Богородица, я отдам свою жизнь за мужчину, за князя, которого не просто люблю - боготворю. Молю тебя, прости мне, обречённой на смерть, столь тяжкий грех. Знаю, я не должна возносить свои чувства к мужчине столь высоко, но... он единственный в моём сердце. Он единственный о чьих ласках я мечтала ночами. Он красив, он смел, он благороден. Скажи, как же можно в него не влюбиться? Только вот он не любит меня, моя любовь безответна, но это уже не важно. Важно, что я спасла ему жизнь, что я вернула матери сына, жене мужа, а детям отца. Я уверена, ночь будет им защитницей. Когда рассветёт, они будут уже далеко...
Витовт, мой любимый, мой желанный, мой князь, я буду там, на небесах, молить Пресвятую Богородицу о твоей благородной душе, дабы не оставила она тебя и твою семью своей милостью...
***
В окно давно уже смотрел рассвет. Страшный, кровавый. Там, во внутреннем дворе Кревского замка вовсю кипела работа: стучали топоры, были слышны весёлые голоса холопов, возводивших высокий помост. Для казни. Казни молодой девушки и двух воинов стражи.
***
Она смотрела в окно и с ужасом ждала, когда же распахнётся дверь и в крохотный покой, звеня кольчугами и мечами, войдёт стража...
Эпилог.
Княгиня Бирута не смотрела на сына. Закрыв лицо ладонями, женщина горько плакала. Она уже знала, что цена его свободы - цена человеческой жизни...