Аннотация: После первого допроса с пристрастием, на котором ему пришлось присутствовать в роли писаря, Мартин уже окончательно утвердился во мнении, что отец Паоло предаёт идеалы, а, следовательно, и интересы ордена...
Брат Мартин был одним из членов следственной группы отца Паоло. Преданный ордену и его идеалам, он с изумлением узнал, какое задание предстояло выполнять в портовом городке. Однако, не задавая лишних вопросов, приступил к исполнению новых обязанностей с характерной для него аккуратностью и точностью.
Подчиняясь во всём Паоло, он первое время исправно выполнял его указания, но затем, вдруг начал ощущать постепенно растущее отвращение ко всему происходящему вокруг него. Доносы, допросы, камеры, обвиняемые, стали приносить ему немалые страдания, всё настойчивее убеждая в ошибочном направлении разворачивающихся событий. Принципы, которыми руководствовался отец Паоло, всё меньше и меньше вызывали у Мартина доверие, и он решил поделиться своими опасениями с остальными братьями из группы.
Высказывая такое мнение осторожно, он обнаружил, что одинок в нём. Никто из присутствующих членов Среднего Круга не брался сомневаться в верности действий столь авторитетного наставника. Заслуги отца Паоло перед орденом были столь многочисленны и известны всем, что ничего кроме уважения не вызывали.
- Малому Кругу доступно больше тайн. Им ведома начальная и конечная цель, и не нам сомневаться в пути её достижения, - резко отрезал один из них.
Мартин прикусил язык, но не умерил рассудок. Продолжая исполнять возложенные на него обязанности, он начал более пристально наблюдать за отцом Паоло и обнаружил некоторые тревожные изменения, происходящие с ним.
"Он потерял спокойствие духа, - сделал первый вывод Мартин, - верный знак заблудшего сердца".
Далее, когда отец Паоло решил применить пытки, Мартина внутренне содрогнулся. "Теперь теряет добродетель, лишившись прежде мудрости", - подумал он.
После первого допроса с пристрастием, на котором ему пришлось присутствовать в роли писаря, Мартин уже окончательно утвердился во мнении, что отец Паоло предаёт идеалы, а, следовательно, и интересы ордена. Об этом он решился написать отцу Игнасио, как члену Верховного Совета. Тайно приложив своё откровенное послание к ежедневному отчёту Паоло, он лично передал эти бумаги гонцу, и с тревожным сердцем продолжил исполнять прежние обязанности.
Отец Игнасио получил эту корреспонденцию не сразу. Вынужденный отъезд из резиденции, из-за собрания Совета, отложило её изучение на несколько дней, в течение которых отец Паоло успел завершить допросы и назначить дату казни еретиков.
Холодный пот выступил на лбу отца Игнасио, когда он прочитал послание брата Мартина, который был известен в ордене высоким нравственным обликом и непоколебимой честностью.
"Просмотрел, доверился, а ведь чувствовал, что не всё ладно с братом Паоло, - укором пронеслись его мысли, - немедленно остановить его миссию", - сразу возникло решение.
В этот же час был снаряжён надёжный гонец с точным письменным указанием воли отца Игнасио. В этом послании, брату Паоло предписывалось немедленно приостановить все дела, и незамедлительно прибыть в резиденцию ордена. Гонец умчался, оставив старика в глубоком размышлении.
Между тем, в этот же час, в портовом городке закончили устанавливать последний, восемнадцатый столб для сожжения, а брат Мартин уже не знал, что и думать. Глубоко переживая о происходящем, он не видел способов остановить это, отчего мучился ещё больше. Всю ночь перед казнью он провёл в темнице, пытаясь утешить приговорённых к смерти, кого молитвой, кого добрым словом, а кого простым присутствием.
- Своим страданием вы уже искупили вину, - говорил он им тихонько, - убиенные людьми не осуждаются более богом.
Заключённые относились к нему по-разному. Кто-то плакал в рясу, а были и не пожелавшие его присутствия, признав в нём протокольного писаря. У таких уже он просил прощения, смиренно склонив голову. Ранним утром он каждого сопроводил до телеги и всю дорогу шёл с ними рядом, обнажив голову. Саму казнь он видеть не захотел и, устремив взор к небу, беззвучно шептал слова, известные только ему одному. После её завершения, он вместе с другими монахами Одона пошёл в город, где им и повстречался гонец отца Игнасио.
Читая предписание, отец Паоло понял, что ничего хорошего по прибытию в орден его не ожидает, и вдруг вспомнил посланника кардинала Эймерико. Этот маленький монах-доминиканец довольно ясно сказал ему о готовности кардинала всячески оказывать помощь.
- Мы можем устранить любые препятствия с вашего пути, - заверил он в конце их беседы.
Тогда отец Паоло не предал особого значения его словам, но запомнил их. Теперь же, они возникли в памяти, словно желали его успокоить.
Сама причина вызова в резиденцию ордена представлялась ему довольно смутно. Жизнь без посторонних указов, которую он вёл последнее время, быстро проявила в нём истинную натуру, и убеждённый в собственной правоте, он вовсе перестал в ней сомневаться. Кроме того, свою миссию в этом городке отец Паоло уже считал выполненной. В гражданской тюрьме ещё содержалось несколько подозреваемых, но обвинения против них были настолько ничтожны, что даже не тянули на конфискацию имущества.
Завершив своё Великое Делание, отец Паоло был удовлетворён процессом и, честно говоря, его уже мало смущало мнение отца Игнасио. С такими мыслями он, вместе с остальными братьями, в тот же день отбыл в резиденцию ордена.
В это же время кардинал Эймерико, находясь в своём замке, получил донесение о свершении казни еретиков в портовом городке.
- Однако! - сказал он вслух сам себе. - Этот монах вершит суд, над чужими душами, забывая о собственной. Либо он живёт в разногласии со своими братьями, либо я чего-то не знаю об этом ордене. Возможно, им стали известны знания, определяющие такое поведение, но почему тогда остальные их инквизиторские миссии весьма сдержаны в жертвах?
Размышление над этим вопросом заняло у него немало времени, но не привело к чёткому мнению. Одно оставалось ясно - отец Паоло мог оказаться весьма, полезен Алонсо, и ставки в этой игре нужно было делать на него.
Сам Паоло вспомнил о предложении кардинала ещё раз, находясь уже в повозке, которая увозила его всё дальше от города.
По прибытию в орден произошло ещё одно событие, насторожившее Паоло. Отец Игнасио не стал сразу слушать отчёт, и даже не встретился с ним, а лишь передал через братьев просьбу не покидать убежище ордена до приглашения к беседе. Такое отношение являлось верным признаком недовольства члена Высшего Совета, что в свою очередь, вызвало не меньшее недовольство отца Паоло. Свою миссию в городке он считал успешно завершённой, и не видел причин для столь пренебрежительного отношения. Единственное, что его смущало, было, применение в дознании пыток, но без этого, как он убедился, не свершилось бы и признание вины, а, следовательно, и не завершилось дело. Пройдя в свою келью, он принялся ожидать приглашенья, терзаясь мыслями о такой несправедливости.
Отец Игнасио, тем временем, встретился с Мартином. Он хотел знать полную картину дел миссии, а уж потом выслушать Паоло. По этой причине он и отложил встречу с ним.
- Милосердие было таким же узником в этом деле, как и заключённые под стражу, - докладывал Мартин, - им не только пренебрегали, но и всячески попирали его. Брат Паоло боролся с Дьяволом, облачившись в доспехи Люцифера* и вооружившись мечом Сатаны**. Среди сожжённых оказалось больше мучеников, чем грешников. Никто из членов группы не остался без вины в этом деле и мне горько, что подобному было суждено свершиться.
Беседа с Мартином велось довольно продолжительное время, и к концу её отец Игнасио окончательно убедился, что случилось самое худшее. Паоло не только потерял бдительность, о которой так много говорилось, но и нарушил некоторые основные принципы идеологии ордена. И первое, и второе могло стать причинами изменений судьбы Одона, и такой поворот событий требовал срочного сбора всех членов Малого Круга. Отпустив Мартина, Игнасио немедленно написал братьям вызовы в резиденцию и отправил гонцов к местам их инквизиторских миссий. После этого он решил встретиться с Паоло.
- Проходи и присаживайся, - после взаимного приветствия спокойно предложил он.
- Позволь поинтересоваться, что за заботы не дали тебе встретиться со мной раньше? - раздражённо спросил Паоло.
- Заботы действительно были, и довольно неприятные, а насчёт ожидания не терзайся - вся жизнь людская в нём.
- Что ж, я готов отчитаться о проведённом, и успешно завершённом расследовании, - с некоторым вызовом объявил Паоло.
- Это хорошо, что ты готов. Но прежде скажи, нет ли у тебя на сердце тяжести, печали?
- Свершение правды не влечёт за собой таких чувств.
- И в чём же она, твоя, правда?
- В моих делах, - прозвучал твёрдый ответ.
- Тогда поговорим о них.
Паоло приступил к отчёту, подробно останавливаясь на личностях осуждённых.
- Это истинные злодеи, полностью заслужившие своей участи, - неоднократно повторял он, описывая их преступления.
- То, что они сознались, свидетельствует о раскаянии, а казнь об очищении, - продолжал он.
- А о чём свидетельствуют пытки, которые ты к ним применил? - перебил его Игнасио.
Отец Паоло криво усмехнулся.
- Значит, меня кто-то опередил в докладе, - натянуто произнёс он, - пытки свидетельствуют об упорстве Дьявола, которому служили эти еретики. Отпусти он их раньше, к дознанию с пристрастием прибегать не было бы надобности. За раскаяние Дьявол заставил заплатить их.
- И заставил твоими руками?
Паоло смутился.
- Мы боролись против него, - горячо заявил он.
- Однако странная у вас получилась борьба. Тебе не приходило в голову, что бороться против Дьявола его методами бессмысленно?
- Но ржавый металл тоже куют на наковальне.
-Это так, но у металла, как и у молота, нет человеческой души.
Паоло отвёл взгляд в сторону.
- Душа еретика принадлежит Дьяволу, - только и нашелся, что ответить он.
Отец Игнасио с укоризной посмотрел на него.
- А разве пособник Дьявола не тот же еретик? - задал вопрос он.
Паоло окончательно смутился.
- Ты своими действиями поставил всех нас в скверное положение. Я созвал Малый Круг. Вероятно, дня через два, все соберутся, и мы продолжим нашу беседу. Постарайся к этому времени направить свои мысли в благоприятное русло, - спокойно произнёс Игнасио и встал, давая понять, что разговор окончен.
Отец Паоло покраснел, будто получил пощечину, но молча, встал и вышел из комнаты.
"Он назвал меня еретиком", - лихорадочно крутилось у него в голове, пока не дошёл до своей кельи. Там он несколько успокоился, и к нему вернулась способность рассуждать.
- Каков негодяй! - поначалу решил он.
Затем, припоминая беседу, он начал ощущать, что выводы Игнасио достаточно убедительны.
"Неужели я, в самом деле, ошибся? - пронзила его мысль.
Некоторое время он сидел, словно поражённый этим, однако скоро самообладание опять вернулось к нему. "Отец Игнасио не уделяет должного внимания алхимии, - опять вспомнил он, - поэтому не может понять, что без мутаций нет управляющего принципа. Его идеи логичны, но примитивны, поэтому не нужно придавать им большего значения, чем они заслуживают".
Такие мысли почти успокоили его и он решил навестить свой дом, который приобрёл через подставных лиц. Ему не терпелось продолжить опыты, в которых он надеялся получить ответы на все вопросы, в том числе и сегодняшние. Наступившая ночь способствовала этому желанию и, покинув убежище ордена, он отправился туда.
Кардинал Эймерико в эту ночь так же не спал. Охота на еретиков набирала обороты и агентурная сеть, и без того довольно обширная, начала быстро пополняться добровольными прислужниками, которые вовсю старались угодить инквизиции. Доносы сыпались, словно листья осенью, и доставляли всё больше забот его ведомству. Такое стечение обстоятельств нисколько не удручало Алонсо, и работая не покладая рук, он требовал того же от всех своих подчинённых.
Каждый домовладелец уже докладывал на своих жильцов, а жильцы на домовладельца, знать начала с помощью инквизиции решать давние споры, обвиняя друг друга в еретичестве. К каждому неблагонадёжному, не взятому ещё под стражу, был приставлен соглядатай, и в этом мутном омуте было тяжело уцелеть даже безвинному. Поэтому, произошедшее с отцом Паоло далее, той ночью, было скорее закономерно, чем удивительно. Едва он подошёл к воротам своего дома, который давно уже вызывал подозрения соседей, трое выскочивших из подворотни личности накинули ему на голову мешок и, скрутив веревками, понесли в неизвестном направлении, немилосердно шпыняя из стороны в сторону и охаживая кулаками и пинками при всяком удобном случае.
Путь у этих похитителей не был коротким, и к его концу они успели так намять бока монаху, что очутившись, наконец, на каменном полу какой-то темницы, он еле дышал. Пот струился по его телу, слёзы катились из глаз, а из ушей и носа капала кровь. На его призывы о помощи никто не реагировал, а кругом было полно таких же измученных, полуживых узников.
Едва заметив стражника, отец Паоло попытался объяснить, что произошла ошибка, что он монах ордена Одона и судья инквизиции, но тот только рассмеялся ему в лицо и сильно ударил плёткой по пальцам, которыми Паоло вцепился в решётку. Однако стражник всё-таки передал эти слова более высокому начальству, ибо через некоторое время к нему спустился толстый доминиканец, и подробно расспросив о его личности, скрылся опять.
Далее, прошло ещё немало времени, прежде чем перед узником возник тот самый монах, чьи заверения в помощи от кардинала, недавно вспоминал Паоло. Это был Джованни.
- Кардинал, едва узнал о случившемся, немедленно отправил меня вызволить вас. Также он передаёт приглашение посетить его замок, если вы конечно, не против, - смиренным тоном проговорил он.
Отец Паоло, уже не надевшийся так легко отделаться от темницы, с радостью принял это предложение, отметив про себя, что кардинал держит обещания.
Через некоторое время они уже подъезжали в великолепной карете к замку, в котором Алонсо Эймерико уже успел подготовиться к давно желанной встречи, которая теперь сопровождалась столь выгодными для него обстоятельствами.
Понятие готовности вовсе не означало, в случае с Паоло, накрытие яствами стола, и прочих знаков внимания. Этого кардинал не собирался делать. Зато Эймерико лично обследовал дом, возле которого схватили отца Паоло, и ничем не нарушив царивший там творческий беспорядок, всё самым тщательным образом запомнил и записал в свои книги. Затем, он велел сделать дубликат с ключа от дома, отобранного у Паоло, и только потом отправил Джованни вызволять пленника.
Признав в отце Паоло алхимика, Эймерико понял, что занимался он этим тайно от других братьев ордена, чем ответил на первый вопрос, который задавал себе, наблюдая за его инквизиторскими действиями. Исследуя же опыты, проводимые им, и некоторые записи, он смог найти ответы ещё на несколько вопросов, которые ставил перед собой уже как Эймерико-маг.
Таким образом, кардинал обнаружил, что отец Паоло не только полезен ему как возможный сообщник в стане врага, но и интересен как подвижник в области магии. Ему было о чём поговорить с ним, и он с нетерпеньем ждал Паоло, обнаруживая в стечении всех обстоятельств знак свыше.
- Неужели вас стали допрашивать? - искренне изумился Алонсо, едва Паоло появился в сопровождении Джованни в его кабинете.
Вид вызволенного монаха, в самом деле, был, мягко говоря, подпорченным. Рванная на плече ряса гармонировала с синяками на лице и свидетельствовала о перенесённых невзгодах.
- Со мной не были милосердны, - уклонился от ответа Паоло.
- Такое в нашем ведомстве случается, - с тяжёлым вздохом согласился Эймерико, - впрочем, вы не хуже меня об этом знаете, и, надеюсь, не будете держать на них зла?
- Злые люди не разумеют справедливости, а ищущие Господа разумеют всё.***
- Да, да. Именно так и лучше не скажешь. Наверно, вам хочется совершить омовение. Джованни проводит вас.
Пока отец Паоло мылся, его рясу зашили и почистили. Затем, он вновь предстал перед кардиналом, в кабинете которого уже находились лёгкие закуски и вино.
- Прошу вас, составьте мне компанию. Сейчас, когда так много работы, я вынужден трапезничать почти, не отрываясь от дел, и буду рад, если вы не откажитесь.
У отца Паоло ныла разбитая губа, и ему вовсе не хотелось, есть, но он последовал приглашению Эймерико и прошёл к небольшому столику.
- Вы прекрасно справились с делом капитана Блюма, - сказал Алонсо, наливая вино в бокалы, - я думаю, не все смогли по достоинству оценить это.
Такое начало беседы расположило Паоло к разговору, и он легко и непринуждённо повторил многое, что сказал и брату Игнасио по прибытию в орден. Однако здесь, в лице кардинала, он встретил полное понимание и согласие со всеми своими доводами. Отмечая это, он чувствовал, что Эймерико не лукавит, и оттого продолжал говорить дальше, затрагивая порой, темы уже несколько отвлечённые от прошедшего следствия.
Кардинал, в самом деле, беседовал почти искренне. Эта небольшая оговорка оказывала в его понимании большую честь Паоло, ибо настолько искренним он давно ни с кем не был. Даже Джованни этого не удостаивался, потому, как служил только ему, а Паоло, в чём Алонсо всё больше убеждался, общему делу.
Придя к такому заключению, он имел в виду не инквизиторские обязанности, хотя и это косвенно подразумевалось, а тайный процесс Великого Делания, которому его магия, как и алхимия Паоло, была не чужда.
Разговор увлёк их и как-то совершенно незаметно для обоих они уже говорили о сущности первоматерии**** и методах всевозможных опытов.
Неожиданно отец Паоло осёкся.
- Именно за эти опыты меня могли обвинить в еретичестве, - произнёс медленно он, испытывающее глядя на куратора инквизиции.
- И обвинили бы, - ничуть не смущаясь, заявил тот, - но теперь, когда мы оба знаем, что можем быть полезны друг другу, об этом не стоит беспокоиться. Однако если я не ошибаюсь, ваши братья также могут вас обвинить кое в чём, или они уже успели сделать это?
- Вы не ошибаетесь, - признался Паоло, - их окончательное решение ещё не вынесено, но судя по всему, оно будет не на моей стороне. Они не признают пути, выбранного мной и понятного вам.
- Надеюсь, вы не будете сильно страдать из-за этого.
- Меня могут понизить и лишить многих привилегий.
-Лишившись их, вы не сможете продолжить начатое Дело?
- Я не смогу полноценно продолжать Дело.
- Это связано с доступом к первоисточникам? - намекая на библиотеку, спросил Алонсо.
Отец Паоло понял, куда клонит кардинал.
- Древние люди были разумней нынешних, - осторожно ответил он.
Нос Эймерико подозрительно дёрнулся.
- С вами поступят несправедливо, - прозвучали как приговор его слова.
- Боюсь, я ничего не смогу с этим поделать.
Кардинал впился взглядом в Паоло.
- Но из-за их неразумности пострадает Дело. Неужели вы так просто сдадитесь им? - негодующе спросил он.
- У меня нет выбора.
- Напрасно вы так считаете. Помните, когда-то я передавал вам, что можете рассчитывать на мою помощь.
- Вы уже доказали это.
- Принимая во внимание наши общие цели, я готов не останавливаться на этом. Моего влияния хватит и на более серьёзную услугу.
- Что вы имеете в виду?
- Я могу помочь вам устранить эту неприятность.
Паоло искренне изумился.
- Каким образом? - удивлённо спросил он.
- Простым убеждением здесь вряд ли поможешь. Всё в этом случае зависит от вас. Если вы готовы положиться на меня и доказать преданность Делу, я берусь устранить людей, желающих помешать вам.
Такой поворот был неожиданным для Паоло и заставил его задуматься. Решение Малого Круга могло иметь и более тяжёлые для него последствия. Он знал о случаях, когда сильно провинившихся братьев замуровывали на несколько лет в кельях, оставляя лишь маленькое отверстие для передачи скудной еды. Единственным утешением в таком случае оставалась молитва, и слабая надежда, что удастся выбраться оттуда живым и здравомыслящим.
Но больше его пугала очевидная возможность остаться без доступа в библиотеку. Без неё отец Паоло не мыслил своего существования и чувствовал себя готовым пойти на любые жертвы, взамен допуска к ней.
Он понял, что кардинал имел в виду физическое устранение членов Малого Круга и как ни странно, это предложение, ни пугало, ни отвращало его от Эймерико. Также он понял, что за эту услугу кардинал взамен что-то потребует. Желая убедиться в этом, он прямо спросил:
- И что вам будет нужно взамен?
-На этот вопрос не сложно найти ответ. Для меня, как и для вас, важен доступ к текстам древних.
- Но ваше присутствие в библиотеке невозможно в любом случае, - впервые прямо упомянул о библиотеке Паоло.
- Согласен. Пока это, в самом деле, невозможно. Но вы будете вместо меня бывать там и брать нужные мне книги.
- Это всё?
- Конечно, нет. Я хотел бы не лишаться общения с вами, - добавил он, поведя носом.
- За это вы готовы устранить моих врагов?
- За это я готов устранить наших врагов, - уточнил Алонсо.
Цена согласия показалась Паоло не сильно высокой.
- Как вы собираетесь сделать это?
- Способов много. Конец - один.
- Но это будет иметь смысл лишь до собрания Малого Круга. После него наказание вступит в силу и будет известно всему ордену.
![умеренность [неизв.]](/img/k/kulik_w_w/glawa9-6/umerenostx.jpg)