Аннотация: Жизнь он не усложнял и всё окружающее представлялось ему вращающимся в трёх плоскостях ,имя которым - сила желания, сила денег, и просто грубая физическая сила...
Исследуя судьбу капитана Блюма ,мы не обнаружим крутые повороты, которые способны сделать человека более восприимчивым к окружающему миру. В его случае, под понятием "восприимчивый" мы делаем большее смещение в сторону "внимательный". Жизнь он не усложнял и всё окружающее представлялось ему вращающимся в трёх плоскостях ,имя которым - сила желания, сила денег, и просто грубая физическая сила. Поэтому, в его понимании, все отношения человека с миром должны были также строиться на этих трёх основаниях. Обладающий этими качествами, по мнению Блюма, мог добиться если не всего, то по крайней мере многого. А собранные воедино, эти качества, как считал он, открывали неограниченные возможности.
Морская стихия стала ему родной с самого детства. Его отец, потомственный рыбак, мастерил сыну маленькие лодочки ,которые плыли над кроваткой Блюма в неведомые дали, а мать рассказывала о морских чудовищах и капитанах-победителях.
Их лачуга стояла рядом с бухтой, где покачивалась на волнах довольно крепкая лодка - единственное утешение и надежда семьи. Морской ветер пел маленькому Блюму нескончаемые песни, а весёлый треск ярко пылающих поленьёв в камине оставил в памяти довольно светлое воспоминание о первой половине детства.
Вторая половина обозначилась когда отец, взял его впервые с собой в море. Маленькому Блюму было тогда пять с половиной лет. Солёные брызги, резкий запах только выловленной рыбы и уже совсем не ласковый ветер, так ошеломили мальчугана, что он всё своё первое плавание просидел на большой куче брезента, брошенного на палубе, крепко вцепившись в него руками. В его широко открытых глазах отец не увидел страха, а потому, похвалил, когда они сошли на берег к ожидавшей на причале матери.
После этого дня Блюм как будто стал старше сразу на несколько лет. Теперь за столом он сидел рядом с отцом и даже мог важно вставить в разговор взрослых несколько слов о погоде, или о сетях, которые необходимо починить. Всё это, естественно, было простым повторением услышанного прежде, но мать с отцом не смеялись над ним, а скорее наоборот, всячески поддерживали старания сына стать взрослым. Теперь в любую погоду он с отцом и ещё одним нанятым матросом выходил в море и что было сил помогал тянуть сети в которых обычно бывал неплохой улов. Пойманная рыба быстро продавалась, и в эти годы в семье царил достаток. Его отец уже начал подумывать о большом рыбачьем баркасе, как неожиданно случилось несчастье. Стирая бельё на подмостках, оступилась и утонула мать Блюма. Видно, при падении, она ударилась головой о дубовые сваи и потеряла сознание. Иначе эту нелепую смерть обьяснить было нечем.
Отец, всегда немногословный и суровый, неожиданно для всех окружающих, которые считали его человеком бесчувственным, потерял всякий интерес к жизни. Теперь он подолгу просиживал с бутылкой крепкого рома на тех самых подмостках и всякий раз яростно кричал на Блюма, когда тот пытался приблизиться. В море он теперь не выходил,и отложенные на баркас деньги быстро таяли.
Как в кошмарном сне прошли полгода и завершились смертью отца, которого нашли в одно утро повесившимся на свае, во время отлива, у места гибели жены. В ту пору Блюму исполнилось двенадцать лет. Он был крепким малым и уже мог самостоятельно ходить в море под парусом, хорошо знал все мели в округе и отлично справлялся с рыболовными снастями.
Похоронив отца, он не стал долго раздумывать над дальнейшей судьбой и уже на следующий день вышел в море на промысел. Нельзя сказать что всё у него шло гладко, но мало-помалу он стал сам зарабатывать на жизнь и прослыл в округе парнем устремлённым и самостоятельным. Вероятно, именно в это время у него и наметились первые ростки будущего отношения к окружающему миру.
В пятнадцать лет Блюм неожиданно для всех продал лодку, заколотил досками окна и двери хижины, и никому не обмолвившись и словом, исчез в водовороте жизни. Соседи лишь недоумённо пожимали плечами и удивлялись столь безрассудному решению юноши, у которого благодаря стараниям, всё так неплохо, по их меркам, складывалось.
Но Блюм отнюдь не был человеком, который мог поступить безрассудно. Уже тогда он твёрдо решил добиться настоящего успеха в жизни. В его понимании это приравнивалось к капитанскому мостику большого корабля, которым он часто любовался из своей маленькой рыбачьей лодки. Он точно знал, для осуществления своей мечты ему, для начала, нужно оказаться на борту того самого корабля.
Постоянная борьба за выживание, преследовавшая его все последние годы, сделала Блюма выносливым, привыкшем ставить перед собой немалые цели, и добиваться их достижения полагаясь при этом только на себя. Стихии внесли в его характер ту долю эгоизма, которая неизбежно должна появиться у человека ,для которого кусок пищи сегодня означал возможность жить, существовать завтра.
Вероятно, такое же чувство было свойственно и первобытным людям. Благодаря нему они выживали в суровых условиях. Цивилизация ещё не привнесла в их тёмные жизни чувство долга, ответственности, взаимовыручки. Они могли равнодушно взирать на своих ближних, корчащихся в зубах хищников. Древних людей в той же мере можно назвать эгоистами, как нынешних, у которых этот инстинкт развит благодаря не испорченности натуры, а лишь как следствие жестокости судьбы.
Судьба не была милосердна к Блюму, и в свои пятнадцать лет он был готов к трудностям, ожидавшим впереди. Молодость, отменное здоровье, морские навыки и качества, на которые мы указали выше, давали ему неплохие шансы в достижении поставленной цели. Припрятав деньги, вырученные от продажи лодки, в тайнике под старым дубом, он отправился в ближайший порт на встречу судьбе.
Следующий этап жизни Блюма проходил на борту большого торгового корабля с гордым названием "Флотилиус". Порядком похудевший, с содранными в кровь руками, судя по выполняемым поручениям, он был на нём даже не юнгой, а что называется, на подхвате. Каким образом ему удалось ступить на палубу сего корабля сказать сложно, но есть подозрения, что если бы случилось крушение, Блюма даже не оказалось бы в списках команды, которые обычно передавались пастырю на поминание.
В те далёкие времена, капитаны нередко проявляли милосердие к крепким, бездомным мальчуганам, которые просились в матросы. Возвеличившись в собственных глазах этим поступком, они потом драли в три шкуры с подростка, заставляя выполнять за скверную кормёжку работу, на которую больше никто не соглашался. Побои, унижения от старших, граничащие с издевательством, были обычным уделом подобных работяг. Мало у кого из них подобное испытание не отбивало любви к морю. Обычно первое плавание становилось для мальчуганов последним. Именно поэтому, все матросы "Флотилиуса", включая капитана, удивились, увидев Блюма опять поднимающимся по трапу на борт, после их первого совместного плавания. Во второе он ушел уже полноправным юнгой, что явилось признанием его мужества.
За последующие пятнадцать лет Блюм поменял пять кораблей и дослужился до старшего матроса. Морская стихия, вкупе с суровой действительностью жизни на корабле, превратила нескладного подростка в крепко сложенного мужчину, довольно высокого роста, с крупными чертами лица, массивным подбородком и глубоко посаженными глазами. Чувства, которые зародились у него в детстве, теперь лишь окрепли и стали принципами, превратив Блюма в завершённого циника. Слишком упрощённый взгляд на жизнь облегчал существование, но вместе с тем, делал весьма ограниченным человеком, который был способен увидеть сегодняшнее, но не рассмотреть настоящее. Эта грань, балансирующая между ничтожным и значительным, мелким и великим, видимым и ощущаемым, оказалась непреодолимым барьером для Блюма, и он, впрочем, не чувствуя своей ущербности, продолжал ранее намеченный путь.
Сойдя на берег после плавания с пятого корабля, Блюм поднялся на шестой первым помощником. А на седьмом, с названием "Святой Лукреций", ему уже все отдавали честь.
Владельцем этого корабля, был некий дон Хуарес. Мореходные качества и отличное оснащение пушками, делали "Святого Лукреция" весьма непохожим на обычное торговое судно. Блюма представили дону Хуаресу, как человека надёжного, верного своему слову. Такой рекомендации, от капитана, у которого Блюм раньше был помощником, оказалось достаточно для осуществления его мечты.
Впервые входя в капитанскую каюту хозяином, Блюм ощутил безмерное счастье. Тридцать четыре года, которые ему уже исполнились, давали право подведения первых итогов. Достигнутое благодаря выведенной жизненной формуле положение, как считал он, явилось лучшим свидетельством верного пути.
Пять последующих лет у него прошли с чувством удовлетворённого самолюбия. За это время его корабль был неоднократно замечен в разных сомнительных операциях. Никто, кроме хозяина корабля и Блюма, не знал, какой курс возьмёт судно, выходя из порта. А по его прибытию, никто не мог узнать, с каким успехом прошло плавание, так как Блюм знал много способов научить свою команду молчанию. Все догадки особо любопытных, строились лишь на свидетельствах с других кораблей, встречавших "Святого Лукреция" в самых неожиданных местах.
Одна из морских хроник указывает на прибытие сего судна из очередного плавания в весьма плачевном виде. " Следы тяжёлого боя носили борта его, а мачты уцелели из трёх одна. Команда сделалась малочисленной, но трюмы богатством не оскудели",- гласит она.
Ещё некоторую толику света на деятельность Блюма в те года проливают мемуары одного из выдающихся мореплавателей тех времён. В них он прямо относит "Святого Лукреция" к пиратским кораблям, а капитана ставит в один ряд с самыми дерзкими представителями этого поприща. Причин сомневаться, в словах сего почтенного человека нет, и, зная черты характера Блюма, мы можем вполне довериться этим сведениям.
Так или иначе, деятельность капитана Блюма не вызывала разногласий с хозяином корабля доном Хуаресом. Скорее всего, он даже действовал по его прямым указаниям. Вероятно, в купе с материальным достатком, это и породило в итоге очередное желание Блюма утешить своё самолюбие.
Быть капитаном на собственном корабле и стать, подотчётным только себе - вот какую цель поставил затем Блюм.
В течении ещё двух лет он шёл к ней. Затем, дон Хуарес был омрачён известием о разбившемся, в южных морях о рифы, "Святом Лукреции". До него так же дошли сведения о гибели большой партии ценного товара и всей команды.
Далее испанский вельможа будет лишён нашего внимания, а Блюма мы увидим оформляющим купчую на превосходный корабль с названием "Санта Эсмеральда". Что произошло на самом деле с "Святым Лукрецием" и его командой нам остаётся только догадываться.
Став полноправным владельцем и капитаном большого судна, Блюм первым делом велел замазать краской слово "Санта" в названии. Обычное женское имя, служащее названием корабля, вполне отвечало его взглядам на жизнь, превращая святую в наложницы, которой хотел безраздельно властвовать Блюм.
Теперь, когда он был вправе сам решать, куда и зачем плыть, законная торговля стала основным его промыслом. Немало дорогого товара перевёз он в последующие годы, сумев стать богатым мореходом. Именно это место определил себе Блюм в человеческом обществе. Он не делал даже попыток сойти на берег и обзавестись хорошим домом. Семейный очаг казался ему уделом слабых, безвольных мужчин, не способных на великие дела. Он мог купить второе и даже третье судно, подобное "Эсмеральде", но и этого делать не стал. Превращение в типичного, пусть даже и очень богатого торговца, было чуждо его сильной натуре. Деньги не были для него целью и заканчивали своё влияние, если их хватало на все его прихоти.
Таким образом, вполне довольный жизнью, он провёл ещё несколько лет. Но как на море не бывает длительного безветрия, так и жизнь незаурядных личностей не может обходится без какой-нибудь достойной цели.
Выбирая в очередной раз маршрут предстоящего плавания, Блюм вдруг поймал себя на мысли, что каждый раз он всего лишь повторяет проложенный кем-то путь. Эти первооткрыватели были как и он, сильными людьми, но они оставили свой след в истории, и теперь все морские карты пестрели их бессмертными именами. Такое неожиданное открытие лишило сорокапятилетнего капитана покоя. Несколько бессонных ночей у него ушло только на попытки докопаться, почему он раньше не обращал, на сей факт внимания. Затем, оставив эту задачу так и неразрешённой, Блюм яростно принялся обвинять себя в многолетнем бездействии и пустой жизни. Если бы посторонний наблюдатель увидел в те моменты Блюма, он мог бы принять капитана за раскаявшегося грешника и возрадоваться его искренности.
На самом деле, подобное самобичевание лишь готовило почву для рождения весьма дерзновенного замысла. И если возникшее затем желание отыскать новую землю стало не весть, какой диковинкой в те времена, то нежелание признать на ней божественного присутствия, о чём додумался Блюм, граничило с безумием.
Конечно, в те далёкие времена тоже хватало неверующих в Бога. Но их неверие не выражалось открыто. Они ходили в церковь, приносили дары, даже соблюдали пост, и вместе с тем, опровергали своими делами все заповеди. Таких людей было и тогда достаточно, но к ним Блюм не принадлежал. Будучи не лицемерным, он прямо высказал свои намерения и недолго думая, стал готовиться к их воплощению. Действуя устремлено, он приказал Энтони завершить торговые операции и набрать соответствующую цели команду.
Вот такой путь прошёл Блюм. Из трудолюбивого мальчугана он превратился в неугомонного мужчину; из простого рыбака в маститого капитана; из неимущего в судовладельца; из неверующего в отрицающего. Клокочущая вокруг него жизнь была полна приключениями, в которых нашлось место победам и поражениям, веселью и горестям. Но она не изменила его внутренний мир. Вынашивание одних и тех же понятий с детства, пусть даже такого недетского, ничуть не изменив их в зрелом возрасте, не то чтоб явление необычное, но много значащее. Невольно думается, что проживая подобным образом, человек не делает в жизни ошибок. Возможен ещё один вариант. Человек совершает ошибки, но не делает выводы.
Скромно заметим - первое куда менее удается человечеству.
Полную версию романа "ФИЛИСТЕРЫ" можно прочитать здесь: http://vadimkuliksite.narod2.ru/
![Блюм [неизв.]](/img/k/kulik_w_w/glawa2setxsudxby/skanirovanie0028.jpg)