Кулаков Алексей Иванович : другие произведения.

На границе тучи ходят хмуро... (Агренев-1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.24*584  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Россия конца 19 века. Экономический подъем и развитие промышленности Российской Империи соседствуют с нищетой и безграмотностью подавляющей части её населения... Какие возможности у обыкновенного подпоручика пограничной стражи, из обедневшего княжеского рода, в провинциальном Ченстохове? Честно служить и надеяться, что начальство и царь-батюшка его не позабудут. Так бы и было, но... По воле катаклизма наш современник оказался в теле молодого выпускника Первого Павловского военного училища. Как выживет он в мире, который для него чужой? Поплывёт ли по течению или воспользуется шансом - построить свою жизнь заново... Авторский вариант текста
  
  Алексей Кулаков
  
  На границе тучи ходят хмуро...
  
  
  Пролог
  
  
  То, что охота не задалась, стало понятно почти сразу. Мелкий дождик прямо-таки шептал - спать, спать... На следующий день ничего не изменилось, но все же, немного подзаправившись "жидким топливом", несгибаемые охотники выдвинулись на поиск какой-нибудь живности. Желательно косуль (на них даже лицензия имелась), но под вечер все согласны были даже на одинокого зайца - тогда было бы чем оправдать целый день бессмысленных шатаний по лесам и полям необъятной родины. Увы! Пришлось (как и всегда) отвести душу на пустых пивных банках и березовых чурбачках. Точку в этих немудреных развлечениях поставила начавшаяся на закате летняя гроза - красивая, с полыханием разрядов на полнеба, громом, от которого закладывало уши, и косыми струями теплого ливня. Все охотники, весело перекрикиваясь, потрусили к палаткам, а один решил снять буйство стихий на цифровик, для чего немного отошел в поле, где и принялся периодически сверкать вспышкой. Последнее, что все запомнили отчетливо - двойная вспышка со стороны одинокого силуэта, слегка размытого в водяной пыли: маленькая из рук и большая, соединившая землю и небо толстым плазменным жгутом. Потом настало время запредельного ЗВУКА, раздирающего тело и сознание... Когда первые, кто очнулся, подбежали поближе в поисках своего товарища, их почти сразу и дружно вывернуло - от густого запаха горелого мяса. Тела никто так и не нашел...
  
  ***
  
  Все, что я почувствовал - как вспыхнул призрачно-белый свет. И еще вибрацию в теле, такую, что казалось будто рассыпаюсь на части. Темнота. Мягкая и обволакивающая, она стремилась растворить в себе, размывая любые мысли и желания. Со странным безразличием я просто ждал, но ничего не происходило. Постепенно я начал различать окружающее - стал виден поток черного... света и отдельные мягкие струи в нем, мерцающие множеством разноцветных искорок, иногда окутанных завораживающим и манящим серебристо-синим туманом. Одни искорки покалывали... ласково, что ли? Другие воспринимались как перекрученный клубок стальной проволоки с зазубринами на концах. Как долго это продолжалось, не знаю. Может, двигался поток, а может я в нем. Понять было сложно. Постепенно внимание все больше и больше стала привлекать "ласковая" искра. Вот она вспыхнула особенно ярко и тут же затлела тускло-тускло, заслоняя собою все вокруг, незаметно вырастая в размерах, наливаясь силой, настойчиво притягивая и маня к себе, все ближе и ближе. Наконец все окончательно погасло, уступая ее настойчивому сиянию, вспышка и сразу следом - тьма...
  
  Глава 1
  
  Боль. Она жгучим огнем разорвала покой души и принесла ощущение жизни. Все пять чувств корчились от нее, вымывая из разума равнодушие - по капле, струйкой, полноводной рекой... После пришел черед Хлада, и от него трясло так, что даже ослепляющие вспышки света во тьме были не сразу осознаны. Но постепенно они стали восприниматься как... пощечины? С громыхающим скрежетом вернулся слух, и из размыто-серой пелены сразу прошелся напильником по нервам слегка "плавающий" голос:
  - Юнкер? Вы меня слышите? Гм?
  - Агхкхха... Гэ а?
  - О! Он пришел в сознание, господин штабс-капитан!
  - Благодарю вас, я это заметил.
  Новый голос был гораздо глуше первого.
  - Юнкер Агренев, вы слышите меня? Как вы себя чувствуете?
  - Доктор, позвольте заметить - корнет Агренев!
  - Для меня он прежде всего пациент, а все прочее...
  Голоса отдалились, и мягко подступившая, ласковая темнота укутала собою сознание, унеся его в беспамятство.
  Он пришел в себя, как будто всплыл из толщи воды к солнцу и небу: плавно, мягко и немного растянуто по времени. Первое, что увидел - это потолок. Грубо побеленный, в мелких трещинках - и взгляд тут же зацепился за одну из них, помогая придти в себя. Постепенно возникло понимание: живой!!! Руки, ноги - все на месте и цело! Тело, правда, ломает так, как будто вагон с углем разгрузил. Слабой, словно чужой рукой провел по себе в поисках ожогов или ран... и... и... и хрипло каркнул:
  - Похоже, крыша все же улетела!!
  
  ***
  
  Правду говорят: утро оказалось заметно лучше вечера. Чужая память, а вернее, обрывки и куски ее, воспринималась теперь как собственная. К сожалению, информации крайне не хватало - но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
  "Итак, что мы имеем?"
  Вчера у юнкера Агренева был торжественный выпуск из Павловского военного училища и построение-парад по случаю получения первого офицерского чина - в высочайшем присутствии. Яркое солнце, звуки оркестра, нереально сочные цвета - и над всем этим гремит сильный голос... ага, начальника училища? Хм, может, и нет, но бывший хозяин тела явно трепетал перед его обладателем.
  - Князь, поздравляю вас корнетом!
  "Нормально, я еще, оказывается, и аристократ!"
  - Благодарю вас, ваше...
  На этом фильм-воспоминание резко оборвался, напоследок одарив слабым отголоском боли в висках. Отсортировав то, что осталось, он не смог даже определить, как его... мда!.. теперь звать-величать, то есть собственное имя и отчество. А когда-то звали Леней-Леонидом...
  "А значит что? Остается всем и каждому поведать о моей, гм, амнезии! И валить подальше от всех, кто знал меня прежнего, подальше и побыстрее. Потому как я сегодня не такой, как вчера - и сильно не такой".
  От размышлений отвлекло сильное желание посетить... сортир, как подсказала ново-старая память. Блин!!! Ну просто день открытий, чтоб их! Тело заметно "тормозило", как будто передвигалось под водой. Шаркнув ногой под койкой, он тут же выпнул наружу эмалированный тазик знакомой формы - утка обыкновенная, медицинская.
  "А жизнь-то, похоже, налаживается, а?"
  
  Глава 2
  
  Отныне и навсегда он - князь Агренев, Александр Яковлевич. После завершения торжеств по случаю окончания славного Первого Павловского военного училища, расположенного в не менее славном городе Санкт-Петербурге, он был найден без сознания на полу рядом со своей койкой в казарме. Попытки привести в чувство успеха не имели, и безвольную тушку "обессилевшего от эмоций" князя на руках перенесли в лазарет училища, где он и провалялся пять дней, пока не пришел в сознание. Товарищи по учебе уже разъехались наслаждаться месячным отпуском, наставники большей частью тоже, на освободившиеся койки выпускников уже (и с немалым энтузиазмом) переселились довольные и счастливые бывшие первокурсники... перед тем как отбыть на сборы в Красносельский летний лагерь. Сейчас начало июня, и вообще, бедный он несчастный сиротинушка... Последнее утверждение есть натуральный факт. Матушка умерла через три года после его рождения, а отец преставился пять лет назад (но и до этого не баловал вниманием единственного сына). Так что юнкер Агренев всю свою сознательную жизнь жил и учился на казенном коште - то бишь на полном государственном обеспечении. Ко всему еще имел вполне заслуженную репутацию рохли и зубрилы, вежливо-предупредительного с учителями и курсовыми офицерами, но нелюдимого со сверстниками.
  Все это удалось узнать из рассказов появившейся "сиделки-говорилки", то есть Старшего Лазаретного Служителя (только так и желательно все с большой буквы), представившегося Николаем Исааковичем. Он читал для развлечения (явно своего) нотации третий час подряд. У-у-у-у!!! Когда "больной" уже решил было, все - умираю! - разговорчивого дядю позвали. Но! Оказалось, что радоваться было рано. Стоя в дверном проеме, Старший Лазаретный Садист... то есть, конечно же - Служитель, просто раздавил своим обещанием вернуться поскорее, чтобы и дальше развлекать князя интересной и поучительной беседой:
  - Конечно, если вы не будете спать, Александр!!!
  "Да я и рад бы, но увы..."
  Пока этот г... говорил - в сон клонило неимоверно. А только ушел, и сонливость мигом исчезла. Хотелось смеяться, прыгать и вообще... тело просило движения. Радость омрачало только одно обстоятельство: странные рефлексы, доставшиеся ему в наследство. Мало того, что все движения были уж очень "задумчивыми", так еще и выразить свое удивление посредством крепких выражений ну никак не удавалось! Уже на втором-третьем слове губы и язык словно замораживало, а мышцы лица немели. Хорошо еще, что хотя бы про себя можно было облегчить душу. Встал, походил по комнатушке, набил немножко синяков - поочередно о тумбочку, койку и подоконник, проведал утку (по размеру больше похожую на тазик), прилег и незаметно как-то взял да и заснул.
  
  ***
  
  Утром его разбудили в несусветную рань, и только для того, чтобы поинтересоваться: а не желает ли больной чего-нибудь? Так как спросонья вместо слов наружу просился только мат, то и получилось, что не хочется ничего - раз уж промолчал. Опять заснуть не удалось, поэтому Александр с раздражением встал, походил, умылся-облегчился и от скуки решил поработать над координацией. Именно поэтому, когда в палату зашел (и ведь даже не постучал перед этим, зараза) Николай Исаакович, он с удивлением и негодованием обнаружил, что больной грубо нарушает распорядок. Вместо того, чтобы смирно лежать на койке в ожидании обхода и энергично стонать, пациент старательно махал руками и ногами, разминаясь, да еще и песенку какую-то напевал! Неодобрительно поджав губы, Старший Лазаретный Служитель изволил сделать замечание:
  - Вам следует лечь в койку, Александр! Завтрак будет только после осмотра...
  И уже обращаясь к кому-то снаружи, попытался приветливо улыбнуться:
  - Прошу вас, Полиевкт Харлампиевич!
  "Одуреть что за имя".
  Вошедший мужчинка лет пятидесяти-шестидесяти, в коричневом сюртуке, с накинутой поверх него серовато-белой накидкой, сразу начал вежливо-приторно улыбаться.
  - Ну-с, как ваше самочувствие?
  - Благодарю... доктор, хорошее.
  - Где-нибудь болит? Голова, живот? Нет?!
  - Нет, ничего такого.
  - Что с вами приключилось, не помните?
  - Вообще ничего, доктор.
  - Хм. Ну что же, давайте, голубчик, я вас осмотрю.
  После стандартного осмотра - язык, глаза, уши, послушать сердце, посчитать пульс - и все это со значительным и глубокомысленным видом (а то как же, такое светило медицины), доктор, а скорее всего простой медик, призадумался, мучительно решая. Лечить пациента, и если да - то от чего?
  - Ну, я думаю... что... все плохое уже позади, гм-гм. Нервический припадок, видимо. Да-с. Покамест еще немного полежите, мало ли? Да-с. А утром я вас еще напоследок осмотрю и... Кхм, да. Николай Исаакович, продолжим обход.
  Минут через пять появился служитель с долгожданным завтраком. Черт!
  "Все-таки, у всех больниц есть что-то общее. Там пичкали овсянкой - и здесь она родимая. На обед, видимо, будет пшенная каша с рыбной котлетой. Ничего, переживу, а вернее - пережую".
  К счастью, был еще и сладкий чай с парой кусков белого душистого хлеба. И на обед с ужином тоже.
  
  ***
  
  "Если тут больных так рано будят, во сколько же здоровые подскакивают!?"
  За окном было еще темно, когда его растолкал бодрый старичок, благоухающий легким ароматом перегара.
  - А?
  - Вашбродь, пожалте освежиться.
  - ?!.
  Жестяной тазик-купель, ведерко с теплой водой и полотенце уже привычно сероватого оттенка - одним словом, местный заменитель душа.
  Только ушел лазаретный служка - тут же появился господин доктор.
  - Ну-с? Как вы себя сегодня чувствуете?
  - Спасибо, гораздо лучше, чем вчера.
  - Похвально, похвально. Встаньте. Повернитесь. Так, прошу вот сюда, поближе к свету. Ну что же, могу вас порадовать, голубчик, вы полностью здоровы. Да-с! Того, что с вами приключилось, вам стыдиться не следует, поверьте. Все таки выпуск из Павловского - это, э... не рядовое событие. Да-с. Гха. Э... да. Таким вот образом. Так что после завтрака вы можете покинуть лазарет, да-с.
  - Благодарю вас, Полиевкт Харлампиевич!
  - Ну что вы, голубчик, право же, это пустяки.
  Завтрак молча принесли, молча плюхнули деревянный поднос на прикроватную тумбочку и так же молча удалились. Сервис, однако! Едва он запихнул в себя неопознанную размазню с тарелки и прополоскал рот чаем, тут же доставили одежду.
  "Под дверью что ли стояли да прислушивались?"
  Белая рубаха-куртка и темно-зеленые штаны. Тесноватая бескозырка, сапоги, начищенные и натертые так, что нужда в зеркале отпала. Ремень опоясал талию. Руки делали все сами, без участия разума. Легкий мандраж растворился в нахлынувшем безразличии.
  - Веди.
  Служка, подскочив (задремал, наверное), вытянулся как мог:
  - Слушаюсь!
  Шагая за шустро ковыляющим дедком, бывший пациент попутно рассматривал лазарет: окрашенный желтой краской деревянный пол, бежевая - на стенах, а все остальное - в грубой известковой побелке, даже откосы на окнах. Непонятный кислый запах повсюду и полная тишина, отчего их шаги звучали особенно громко.
  "Чистенько и бедненько, нда".
  Пара длинных коридоров, узкая и крутая лестница без перил - и в глаза ударил яркий свет утреннего солнышка.
  - Благодарю.
  - Рад стараться! Велено напомнить - вас ждут в канцелярии!
  "Чем раньше отсюда исчезну, тем для меня лучше будет. Ага, вроде туда надо?"
  Угрюмо-серое двухэтажное здание напротив лазарета и впрямь оказалось канцелярией - навстречу попались двое письмоводителей и важный господин с пухлой папкой в руках, подсказавший, куда пройти.
  - Корнет князь Агренев, Александр Яковлевич?
  Мелкий (по внешнему виду) чиновник изобразил полное равнодушие и вселенскую скуку
  "Это как там, по уставному?"
  - Так точно.
  - Все давно готово. Попрошу расписаться: с вас вычет за порчу казенного имущества. Это я про те царапины на винтовке Бердана. И здесь. И в этом ордерочке. Вот ваши бумаги и предписание!
  На стол перед бывшим (теперь уже точно) юнкером небрежно кинули большой толстый конверт.
  - Вам следует поспешить, господин казначей будет присутствовать еще час, не более.
  Выяснив, где тот сидит, корнет энергично двинулся за денежкой. Побольше бы таких сюрпризов - или почаще!
  Казначей в чине надворного советника (работает автопилот-то!) при виде Александра недовольно скривился, но без проволочек выдал, три раза перед этим пересчитав, аж двести рублей - и тут же стал демонстрировать, как он занят. То есть шуршать бумагами, переставлять чернильницу на столе и все такое в том же духе.
  "Ну-ну, какой артист пропадает. Практически никакой. Так! Как бы еще до своей комнаты добраться? Значит, двигаюсь медленно, можно сказать печально и попутно присматриваюсь к окружающим - а на месте что-нибудь соображу. Надеюсь".
  Увы, автопилот поломался на подходе к... Казармой ЭТО обозвать было нельзя - уж очень сильно мешал веселенький лиловый цвет стен и ухоженные, пышные клумбы с цветами на входе. Помогла наглость - она же, как известно, второе счастье. Наглость и дежуривший на входе нестроевик. Вежливо кивнув в ответ на приветствие, Александр добродушно улыбнулся:
  - Не заняли еще мою обитель?
  - Никак нет, ваше благородие!
  - Да ладно, не тянись. Второй курс?
  - Разъехался. Два дня еще тому.
  - И где теперь мои вещи?
  - У господина фельдфебеля на сохранении.
  - А где его найти?
  - Ну... у себя должон быть.
  Подарив оставшемуся безымянным вахтеру на прощание армейскую мудрость всех времен и народов о том что "солдат спит, а служба идет", князь отправился в фельдфебельские апартаменты. Уверенным шагом, неспешно и с некоторой ленцой. Стараясь при этом не напрягаться слишком уж сильно при виде очередного встречного солдата-нестроевика с тряпкой или метелкой в руках и не забывать отмахивать им приветствие. Хранитель его вещей был немногословен. Указав номер двери, и уверив, что все вещи в целости и сохранности (тумбочку так прямо от койки забрали, не заглядывая), фельдфебель небрежно козырнул напоследок и резво отбыл в неизвестном направлении - терроризировать подчиненных. Добравшись до заветной двери, Александр слегка удивился. Она была на надежном запоре в виде громадного и явно чугунного шпингалета.
  "Да. До люкса далеко. Но все же лучше, чем в больничке. А, нет, не лучше..."
  Комната хоть и была просторнее, но имела небольшой недостаток - или несомненное достоинство, кому как. Ее стены на полметра не доходили до потолка, позволяя легко общаться с соседями или подсматривать. Впрочем, до последнего тут наверняка еще не доросли. Кровать, рядом его тумбочка, маленький стол, кривоватый стул. У входа громоздится немаленький и сильно рассохшийся шкаф, рядом на стене - узкое зеркальце. Дом, милый дом. Бросив конверт на стол, к лежащей там стопочке книг, он завалился на койку. Уф, устал!!! Мыслей не было никаких. Вроде и надо бы удивляться, паниковать, строить планы, всячески суетиться - но все это заслонило собою угнездившееся в глубине души равнодушие. Лениво текли мысли:
  "Как все странно. Может с ума сошел? Такие реальные глюки. Последнее, что помню - грозовое небо. А потом что?"
  От попыток хоть что-то прояснить жутко разболелась голова, резко, неожиданно.
  - ... ... ...!
  Кто-то ойкнул за дверью и с громким топотом убежал. А ярость... Ярость прошла так же быстро, как и появилась, забрав с собой и равнодушный настрой.
  "Поживем-увидим".
  Присев за стол, он стал потрошить конверт - что там у нас? Офицерская книжка, хех, предтеча военного билета. Новенькая, типографской краской пахнет. Дальше. О! Предписание!!! Любопытно, любопытно...
  Корнету князю Агреневу. Получением сего явится к месту службы: Царство Польское, третий Варшавский округ, Келецкая губерния, штаб 14 Ченстоховской бригады, не позднее первого июля сего года.
  Неразборчивая подпись на полстраницы и скромная блямба синей печати.
  "Опа! Царство Польское? Непонятно... и по времени - я опаздываю или можно не торопиться? А год-то какой?! Что-то подсказки нету. Так, посмотрим в военном, то есть в офицерской книжке. Ага. Одна тышша восемьсот восемьдесят шестой. О как! А родился я... в шестьдесят восьмом. Восемнадцать, значит".
  Третий Варшавский округ. Хм! Непонятно откуда появилась твердая уверенность - пограничники.
  "Опять автопилот шалит? Ладно, мелочи. Погранцы - это очень даже неплохой вариант, обычная пехота была бы куда хуже. Или, упаси господи, кавалерия или артиллерия - я ж там не в зуб ногой. О службе в ВМФ даже думать страшно! Пограничники. Видимо, поэтому и корнетом записан. Да уж. Вот интересно: учебную программу училища, как там его... ах, да - Павловского, помню отлично, а когда у тела день рождения - нет?!! Смотрим в офицерскую книжку и... зимой, значит? Тоже неплохо. В плюсик пойдет еще и место службы - там меня никто не знает, а следовательно, и не заинтересуется, почему это поведение и манера общения юнкера... нда, корнета. Корнета князя Агренева так сильно и резко изменились. А через годик-два на все вопросы будет железная отговорка: все течет, все меняется! Ладно, что там далее? Хм, билет на поезд Петербург-Варшава. Мило, очень мило. Хотелось бы надеяться, что достанется купе, а не плацкарт. Или его тут еще не изобрели? Время отправления - шесть часов пополудни, первый перрон, открытый билет сроком на месяц. Не понял. Пополудни - это как? Ах, это восемнадцать часов! Тогда время еще есть, успею".
  Что еще? Его внезапно осенило - текст! Все написано с ятями и всяческими завитушками, он же спокойно все читает. А написать? Чернил или карандаша под рукой не было, но они бы и не потребовались - появилась вдруг твердая уверенность, что и с этим делом все в порядке.
  "А ну-ка! Кто нынче на троне?!! Опа, знаю. Его императорское величество Александр Третий. Ее императорское величество Мария Федоровна-младшая... Цесаревичем недавно объявлен Николай. Вот блин! Ладно, потом разберемся, главное, чтобы оно было - это самое потом".
  Быстрый взгляд на листок принес очередной поднадоевший сюрприз - милого Сашеньку поздравляли с окончанием, всемерно гордились, от всей души желали и надеялись... ага, конечно оправдает, а как же иначе? и не забудет, угу. О, самое интересное - подпись: "любящая тебя тетя Татьяна Львовна". А говорили что сирота. Обманули, сволочи! Подальше, подальше от нежданно появившейся родни, а письмецо отложить до времени подходящего, ради адреса обратного - вдруг пригодится? Обыск-осмотр комнаты начался со стола: а что это там такое интересное в стопочке лежит?
  "Военная топология" - точно пригодится.
  "Риторика" - уж наверно обойдусь, как-нибудь.
  "Закон Божий" - пожалуй, присоединим к "Риторике".
  Две истрепанные тетрадки с конспектами, видимо, важных лекций легли на толстый томик "Топологии" - для возможного, но не обязательного ознакомления с образцами почерка "донора": как-нибудь полистает на досуге, сверит-проверит изменения. Ревизия в тумбочке дала следующие результаты, вернее - предметы: сильно истрепанную зубную щетку с неимоверно жесткой щетиной, полупустую жестяную баночку с зубным порошком (судя по запаху - мятным), расческу с наполовину обломавшимися зубьями, маленький перочинный нож и темно коричневый обмылок. В самом дальнем уголке нашлась опасная бритва в замызганном кожаном чехольчике - но ничего так, целая, и даже марки "Золинген".
  "Вроде бриться пока не надо. Память о ком-то, наверное. Неужели об отце?"
  Оставленный на десерт двухстворчатый платяной шкаф сразу оправдал все ожидания. Все, как и полагается нормальному дембелю из военного училища: парадно-выходной офицерский мундир, полевой мундир, еще какой-то там мундир. От души наполированные "хромовые" сапоги, кожаная портупея, офицерская шашка, ремень... и кобура! Ух-х! Не пустая!!! Парадка полетела на койку вместе с шашкой в ножнах, а в руке у Александра засиял большой револьвер с длинным стволом. Он сразу проверил барабан (увы, пуст) и всласть повертел оружие в руках, рассматривая и изучая. Первой обнаружилась выбитая на стволе надпись "Смитъ-Вессонъ Русскiй. 4,2 линiи". Потом на рукояти - 1885, а с другой стороны - аккуратное клеймо завода-изготовителя.
  "Хорошая игрушка! Увесистый, явно больше килограмма, но в руку лег хорошо. И самовзвод - увы, отсутствует, а... спуск легкий. Так! А патроны?! Нету".
  Со вздохом сожаления он вернул револьвер в кобуру и вернулся к содержимому шкафа.
  "Тоже парадка, но юнкерская. Бриджи, две сорочки. Ха - подштанники! Фуражка от парадно-выходного мундира, бескозырка к форме юнкера, полотенце... из брезента что ль? Всякая мелочь вроде носков, платков и перчаток, вакса с щеткой энд тряпочкой-бархоткой, кусок бечевки - повеситься, наверное, хотел?"
  Разочаровал большой чемоданище, весьма потрепанного вида - своей пустотой.
  "Похоже, что все?"
  Пяток минут помедитировав на вновь извлеченный из кобуры Вессон, корнет принялся не спеша переодеваться. Свежее исподнее, бриджи, белопенная сорочка, сапоги.
  "Слегка сменил, хе-хе, имидж, а уже чувствую себя совсем другим человеком".
  Мысль эта так рассмешила Александра, что успокоиться удалось только минут через десять, когда заломило затылок и заболели скулы - от передозировки смеха. Плотно упаковал в чемодан мундиры и все, что выглядело более менее ценным (не влезли только новенькие брюки от юнкерской "повседневки"). Подумав, все же выложил потрепанный китель, потому как штаны уж точно пригодятся, а куда ему, ныне корнету, удастся пойти в стареньком юнкерском кительке с вензелями Павловского военного? Решив напоследок, что не дело оставлять все валяться в беспорядке, он стал убирать лишнее на полки опустевшего шкафа. В ходе же процесса нечаянно пнул, по касательной, старый исцарапанный сапог - и сильно удивился.
  "Чего там, стелька из чугуна что ли? Точно, тайничок! Платок, завязан узелком. Ага, деньги! Сорок пя... пятьдесят пять рублей. И не мелочь, и приятно! Надо же, какие люди вокруг честные. Встречу фельдфебеля, рубль задарю. Дальше что? Вот навязал-то узлов, а? Часы. Серебряные. Гвозди ими забивали и наверняка, потому что мимоходом не получится - так качественно помять да исцарапать. Хм, тикать начали, значит живы. А что у нас в правом? Зашибись, наконец-то патроны!!! Девять, пятнадцать... восемнадцать! Ну, ващще, просто праздник какой-то!"
  Надел мундир, утянулся портупеей (но в меру, без фанатизма), поправил перекосившиеся слегка ножны с режиком-переростком. Вложил в кобуру уже заряженный "Смит и Вессон" и со вздохом сожаления спрятал в чемодан, натянул перчатки, руки автоматом, привычно проверили форму на складки. В зеркальце отразился бравый и очень юный офицерик, выглядевший немного моложе своих восемнадцати лет - зелень, одним словом. Не высокий и не низкий, с нежной кожей лица, подходящей более девице, чем молодому мужчине, блондин... Внешность настоящего арийца портили только глаза с радужкой невнятно-светлого, неопределенного цвета: то ли зеленые, то ли серые, может синие - не понять толком, одним словом мутные. И все равно настроение это не испортило.
  "Кем бы ты ни был, мой предшественник - спасибо тебе".
  
  Глава 3
  
  Присев на дорожку, тут же услышал тихий шорох за дверью.
  "Нестроевики? Впрочем, какая разница - больше я сюда не вернусь".
  Проверив перед зеркалом достаточно ли у него суровый вид, князь подхватил неожиданно легкий чемодан. Вышел и, не обращая больше никакого внимания на "обслуживающий персонал", пошел на выход, по дороге старательно накачивая себя до нужного состояния.
  "Я спокоен, я спокоен, я спокоен..."
  Сильно стараться не пришлось - моментально вернулось ледяное безразличие, отодвинувшее на задний план все его переживания. Уже подзабытый Хлад.
  
  ***
  
  Ефрейтор Мережков привычно скучал на посту. Пока не было курсового офицера, можно было поболтать с проходящими мимо товарищами, немного пройтись, чтобы размять ноги. Но на добровольное дежурство заступил штабс-капитан Хромов, и об этом осталось только мечтать. Потихоньку, а то и это заметит! Ничего не оставалось, как замерев неподвижно, стоять и гадать, когда закончится его время. Скорей бы.
  - Происшествия были, ефрейтор?
  - Никак нет, ваше благородие!
  - Все на месте?
  - Так точно. Семь человек в увольнительной до вечера, остальные все в наличии!
  - А как обстоят дела с...
  Свой вопрос господин штабс-капитан так и не задал полностью, так как он услышал невозможное. Да что там - невероятное! По всей территории прославленного Первого Павловского военного училища разрешалось передвигаться только тихим шагом, не топая и не торопясь. Исключение было только одно - строевая подготовка у юнкеров. Вот тогда, наоборот, требовали (и добивались!) чеканных, отточенных движений, при которых любой шаг был слышен далеко вокруг, а стекла в окнах мелко дрожали. А тут! Да еще, похоже, и подковки набиты!
  - Это кто это у нас такой!
  Фразу-вопрос, увы, тоже не удалось закончить. По мраморной лестнице со второго (жилого) этажа к ним спускался... И опытный офицер Хромов, и немало послуживший и повидавший ефрейтор одновременно и неосознанно начали разглаживать несуществующие складки и морщинки на своей форме, что вообще-то полагалось делать только при виде действительно большого начальства. Начальника училища, генерал-лейтенанта Акимова, Василия Петровича, например. Приближавшийся же к ним офицер был в чине всего лишь корнета, но от него буквально разило властностью и уверенностью в себе. Подойдя ближе, офицер слегка повернул голову (у штабс-капитана в тот момент возникли ассоциации с корабельной башней главного калибра, выискивающей себе жертву по вкусу), что-то негромко проговорил и прошествовал далее. Первым в себя пришел Мережко, офицер хапнул впечатлений гораздо больше.
  - Это. Ефрейтор, вы случайно не знаете, кто сейчас мимо нас прошел?
  - Так точно, ваше благородие! Корнет князь Агренев!
  - Да не может того быть! Неужели он? А не путаешь ничего?
  - Никак нет, ваше благородие! Он мимо меня два часа назад прошел, сказал, собираться.
  - Как же я его не узнал? Да уж. А ведь главный тихоня на своем курсе. Был. Вот что, ефрейтор, о случившемся молчать!
  - Так точно!
  - Не так громко. И... свободен на сегодня.
  Проходя мимо появившегося на вахте офицера-наставника, Александр не забыл проявить вежливость:
  - Всего хорошего, господа.
  Подойдя к кованым воротам с гербом ПВУ над ними, молодой человек встал, всматриваясь через решетку в незнакомый город.
  "В Ленинграде, когда-то был проездом. Вокзал наверняка стоит на том же месте, и Зимний дворец. Еще Адмиралтейство - и все, больше ничего и не помню. А, и этого за глаза хватит! Если что - спрошу у прохожих, язык не отвалится".
  Подскочившие караульные истолковали заминку по-своему. Двое бросились открывать во всю ширь ворота, а третий подбежал поближе и, вытянувшись "как полагается", громко рявкнул:
  - Поздравляю получением первого чина, ваше благородие! Разрешите принять поклажу?
  - ?!
  Очередная порция откровений-воспоминаний подоспела вовремя, не позволив оплошать. Чемодан можно было смело отдавать: доставят на вокзал в камеру краткого хранения и выдадут по предъявлению билета с офицерской книжкой.
  "Какой продвинутый сервис, однако".
  - Вольно, бери. - И напоследок, совсем тихо и сразу всем троим: - Спасибо.
  Не успел отойти от ограды, как к офицеру кинулся неопрятно (и небогато) одетый человечек:
  - Куда прикажете доставить, ваше благородие?
  "Так это таксист? Извозчик то есть. На сто процентов - предок столичных водил-бомбил. Судя по напористости и наглости, конкретно тех, что пасутся рядом с аэропортами и вокзалами".
  - Отвали!
  - Э, виноват, ваше благородие, не расслышал?
  Покосившись на караул, Александр решил не выделятся и быть попроще:
  - Пшел вон.
  - Ну как же так, ваше благородие? Рази можно ж вам - и пехом?
  - Мне все можно.
  "А еще сомневался. Они и через сто лет не изменятся".
  По брусчатой мостовой идти было необычно. Приходилось внимательно смотреть под ноги и при ходьбе задирать их немного больше вверх, чем обычно - иначе сапоги обязательно цеплялись за какой-нибудь выступ или щербинку. Приноровиться удалось не скоро, потому как на пути попадались и лужи, и конский навоз, да еще чертова железяка в ножнах! Справедливости ради нужно отметить, что отходов от четвероногого транспорта было немного - он крайне оперативно убирался расторопными дворниками. Как на подбор здоровенными, бородатыми мужиками в форменном фартуке и с обязательной номерной бляхой на груди.
  "Не врали старые фильмы. Вернее, костюмеры и реквизиторы, одевавшие в них актеров".
  Минут через десять он дворников узнавал легко и с большого расстояния. А вон на перекрестке городовой стоит: суровый взгляд, шикарные усы, китель из небеленого полотна, синие шаровары. Вроде у них к шашке еще и револьвер прилагается? Прохожие все одеты в одежду темных тонов, и никто никуда не торопится.
  "А вот кстати, который сейчас час?"
  Повертев головой по сторонам и не обнаружив ни одного циферблата, он слегка забеспокоился: опоздает на поезд, ночевать придется непонятно где, может даже и на улице - а этого очень не хотелось бы.
  - Черт!
  Попытка остановить прохожего и поинтересоваться временем не удалась - у первого часов не оказалась, второй безразлично пожал плечами, продолжая идти мимо, а уже третий поглядел с опаской и просто обошел его по большой дуге.
  - Здравия желаю, вашбродь!
  Только остатки безразличия не дали Александру подпрыгнуть или вздрогнуть - до того незаметно у него за спиной оказался городовой.
  - И вам того же.
  - Могу ли я чем-то помочь вашему благородию?
  - Да вот, заплутал слегка. Подскажите, пожалуйста, как добраться до вокзала?
  "Походу что-то не то брякнул, иначе с чего ему так удивляться? Не докопался бы".
  Вместо ответа блюститель порядка и законности резко свистнул, останавливая новенький фаэтон с щегольски одетым извозчиком за "рулем" и коротко назвал ему пункт назначения.
  - Вот, доставит в лучшем виде.
  - Благодарю. Еще - не подскажете, который нынче час?
  Даже не достав часы, урядник тут же ответил:
  - Четверть пятого, вашбродь!
  - Еще раз благодарю, всего хорошего...
  Поглядывая по сторонам на проносящиеся мимо виды, корнет не без интереса прикидывал - удастся ли еще побывать в этом городе? То и дело взгляд цеплялся за витрины с заковыристыми вывесками: "Салонъ мадам Блюмбергъ", "Галантерея Трифоновъ и сынъ", "Ресторация Золотой Карпъ"... Вывески банков и многочисленных контор, афиши, разнообразно украшенные дома - все это вызывало определенный интерес, и - опаску. Он здесь чужой (пока, а там посмотрим), значит - чем дальше от столицы, тем спокойнее.
  Извозчик, получив в руки самую мелкую из оказавшихся под рукой ассигнацию достоинством в три рубля, долго мялся, жался и наконец виновато покаялся:
  - Вашество, прощения просим, только нету у меня сдачи столько... Сей момент сбегаю, разменяю?
  - А? Иди-иди, я подожду.
  Александр во все глаза смотрел на двигающийся паровоз: закопченная труба, клубы пара... машущий зеленым флажком путеец в форменной тужурке, суетящиеся носильщики с большими посверкивающими бляхами на груди, важный городовой, стоящий на небольшом возвышении. Чисто, несуетливо, малолюдно. Еще и тихо... относительно, разумеется: басовитое пыхтение паровоза, и легкий гул встречающих-провожающих все же никуда не делись.
  "Неужели все это реально?"
  К жизни вернули две вещи. Довольный извозчик (уж наверняка не прогадал), запыхавшись, подбежал и вывалил на ладонь кучу липких медяков. И заурчавший от голода живот, оперативно отреагировавший на вид аппетитно жующего что-то явно очень вкусное человека в расположенном невдалеке летнем кафе.
  Быстренько уладив все формальности в кассах и камере хранения, князь едва ли не бегом отправился в кафешку - живот уже не бурчал, а ревел, требуя срочно в него что-то закинуть - желательно хорошо прожаренное.
  - Чего изволите-с?
  - Отобедать у вас можно?
  - Увы-с, только легкие напитки-с и закуски к ним.
  Официант был искренне расстроен - а вдруг клиент уйдет? И чаевые с ним...
  - А что за закуски?
  - Осетринка, балычок, мясо разное, горячее... сыр... пирожные всякие, блины, икра паюсная...
  "Я сейчас слюной захлебнусь! Или в обморок упаду, ненадолго. Как раз лицом в икру".
  - Блинов неси и закуску мясную.
  - Что будете пить?
  - Лимонад есть? Вот его и буду.
  - Сей момент, все исполним.
  Наелся так, что едва смог встать из-за стола. Попутно понял радость извозчика - он оставил себе двугривенный, а все, что съелось и понадкусывалось, обошлось в сорок копеек, да пятак чаевых официанту. При том, что порции такие, что лопнуть можно.
  "Как же тут выпивают, если столько закуси треба? Или это для меня так расстарались?"
  Посадка в вагон прошла буднично и серо: подошел, показал билет кондуктору, пропустил вперед носильщика с чемоданом и занял просторное купе. Когда состав тронулся, отдал на проверку билет все тому же кондуктору, отказался от чая, свежей газеты (как она может быть свежей в шесть часов вечера?!) и, дождавшись, пока за окном потянулись сельские пейзажи, завалился спать. Убаюканный мерным покачиванием вагона, он напоследок порадовался:
  "Хорошо что в купе один еду-ууу!"
  
  Глава 4
  
  Проснулся под вечер следующего дня.
  "Неплохо я придавил - почти сутки. Чего тихо-то так? А, стоим".
  По-быстрому решив вопрос с гигиеной и туалетом, Александр выяснил у кондуктора время до начала движения - и легкой рысью двинулся на поиски станционного буфета. Должен же он тут быть? Ожидания его не обманули: был, только не буфет, а маленький ресторанчик, и наплыва посетителей в нем не наблюдалось.
  "Мне начинает нравиться новая жизнь".
  - Чего изволите?
  - Ужин. Поплотнее. И чего-нибудь с собою в дорогу - чтобы до Варшавы хватило.
  - Будет сделано.
  Такое впечатление, что ждали именно его. Труженик подноса и салфетки даже с места не сдвинулся: звонкий щелчок пальцами, быстрый жест, и на столе стали появляться тарелки, затем наполовину полный бокал с... вином, видимо, и на отдельном месте - чашечка чаю в комплекте с полупрозрачным ломтиком лимона1. Минут через десять сосредоточенного жора пришло понимание - погорячился. Сильно.
  
  
  # # 1 Впервые в истории класть лимон в чай стали в России в 1880-х гг. Мода эта распространялась через трактиры и рестораны.
  
  "Жаба задавит, если все не съем. А ведь задавит, точно. Что тут за порции такие, сразу трем впору. Блин! Жалко оставлять-то! И с собой не забрать. Вот тут точно - все надкусаю, чтобы не так обидно было".
  Отвалившись от стола, князь утер трудовой пот накрахмаленной салфеткой и кивнул ожидающему невдалеке официанту.
  - Прикажете рассчитать?
  - Пожалуй.
  Для приличия глянув в блокнотик, халдей скороговоркой протрещал:
  - С вас два рубля с полтиною!
  Офицер кинул на стол еще одну трешку, но в последний момент, по улыбке официанта, отчетливо понял - сдачи ждать не следует. И вдруг так захотелось проявить бережливость, просто жуть.
  "Ну-ну, рано радуешься!"
  - Ах, да, еще бутылку легкого вина и какое-нибудь пирожное с собой. Это возможно?
  - Разумеется...
  Слегка поубавивший радушие официант через минуту вернулся с одним большим и одним маленьким пакетами в руках.
  В купе корнет свалил всю свою добычу на столик и первым делом проверил - все ли вещи на месте? Вспоминая прошедшие дни, Александр решил, что нигде по крупному не ошибся, ну а мелочи спишут на последствия обморока. Медик сказал, что нервического припадка. Знать бы еще, что это такое? Ладно, неважно. Прикинем, что ждет дальше?
  "Ченстохов, штаб бригады. Примут меня там, как молодого специалиста. То есть: подай, принеси, сбегай, спасибо, пошел нафиг! Образно конечно, но так и будет, без сомнений. Радует, что не рядовым еду служить. Нда. Следовательно, выделяться не будем, начальство разочаровывать тоже. Кого ожидают, того и должны получить. Это первое. Надо срочно учиться общаться с окружающим миром, накатывающее равнодушие начинает сильно беспокоить. Это второе. Ну и третье, напоследок. Я же вообще не знаю, как управлять взводом!"
  От таких оптимистичных мыслей разболелась голова, а еще, как бонус к дергающей боли в висках, начало покалывать в глазах. Забыться удалось с трудом и только под утро. Боль не ушла и на следующий день. И на следующий. Прошла только на третий, но кое-что после себя все же оставила. Память. Хороший такой кусочек переживаний, эмоций, надежд...
  Свежеиспеченный корнет князь Агренев действительно оказался "ботаником" - классическим таким, образцовым, почти эталоном для других. Вечно - не второй даже, а третий, с кучей комплексов, застенчивый и мечтательный до ужаса. Очень переживающий из-за того что он до крайности беден и вечно на казенке. Папенька, не оставивший в ново-старой памяти даже малейшего образа, никогда не злоупотреблял чрезмерным общением со своим единственным отпрыском. Если верить обрывкам памяти, так папуля вообще не помнил о том, что у него есть наследник. И умер от обильно-систематических возлияний, оставив после себя на удивление много долгов и трехкратно перезаложенное по закладным, основательно, можно сказать - старательно запущенное поместье. Поместье продали, долги погасили, А сироту... его почти сразу взяла на попечение сестра матери, та самая Татьяна Львовна, и с пяти лет растила вместе со своей дочкой. Мама, мамочка... В памяти остались размытые образы: светлый силуэт, теплые руки, родной голос. Маленький светлый уголок в черной тьме отчаянья - слишком маленький уголок, увы. Учеба в Александровском кадетском корпусе и постоянные насмешки сверстников, отсутствие друзей и первые комплексы. Золотая медаль как лучшему ученику, поступление в Павловское военное училище, исступленная учеба - и все те же насмешки, насмешки, насмешки... Да - он князь. Древнего рода. Рюрикович1! Вот только нищий и бессильно терпящий ехидные замечания и незлые вроде шутки почти от всех вокруг. Последней каплей стала беседа со старшим наставником - единственным, кому он хотя бы немного открылся.
  
  
  # # 1 Агреневы вели свой род от Тверской линии Рюриковичей, а потому к императорской фамилии Романовых никакого отношения не имели.
  
  - Несмотря на... кхм, твои обстоятельства, Саша, я верю, что ты... э, станешь достойным человеком и хорошим офицером. В обычных полках тебе делать карьеру будет затруднительно, а меж тем, служа на границе, ты бы мог устроить свою судьбу наилучшим образом - поверь мне, Саша, я знаю о чем говорю".
  И этот не забыл напомнить про "обстоятельства". Рапорт по поводу будущего места службы, и безразличие к дальнейшей своей судьбе.
  Затем - построение, речь начальника училища, поздравление от его императорского величества Александра III, присвоение звания, восторженные лица сокурсников, приказ о присвоении звания под погоном. А внутри ширится пустота, и все больше и больше хочется уйти. Темнота - и долгожданный покой.
  "Веселая жизнь у парня была"
  
  ***
  
  На одной из станций Александр прикупил толстый блокнот и карандаш - записывать умные мысли. Свои конечно. А так же строить планы. Нет, не так. ПЛАНЫ! На первом листе появилась лаконичная запись:
  
  ДЕНЬГИ???
  
  Как молодой, с пылу-жару, корнет может приподняться финансово в Российской империи? Вариант первый: верно и усердно служа Отечеству, не жалея чего-то там (и кого-то - особенно свое непосредственное начальство), во имя царя-батюшки и т.д. и т.п. А где-то, года через три-четыре, начать расти в чинах и по службе. Или не расти, тут уж как повезет. Вариант два. Удачно жениться на большом приданном, после чего послать армейские тяготы на... куда подальше и жить в свое удовольствие. М-да. Как-то не очень хочется быть альфонсом. Да и желающих, с заметно более высокой квалификацией, в деле обольщения богатых невест - уж наверняка и без него хватает. Вариант три. Взять и совершить подвиг. Разумеется на глазах у начальства! И заметят сразу, награды (плюс денежки) появятся, вместе с перспективами. Не, не подходит. Лишнего внимания привлекать нельзя. Да и надорваться ненароком можно, подвиг совершая. Вариант четвертый. Э... что-то нету пока. Но будет, непременно будет.
  "Собственно - почему именно служба?"
  Сразу подать в отставку, к сожалению, никак не получится, необходимо три года погеройствовать, отрабатывая долг государству Рассейскому. Но потом-то препятствий не будет? Вроде бы. Этот вопрос надо уточнить. А раз не на военной службе, а на гражданке (хе-хе, может и в прямом смысле, зарекаться не буду), то давай-ка подумаем. Какими такими уникально многообещающими навыками я обладаю? Учился - сначала закончил на отлично строительный техникум (их как раз начали переименовывать в колледжи, вот только это было единственное изменение), затем помучился четыре курса в институте на химическом машиностроении. Помучился да и бросил - неинтересно стало. Потом работал прорабом, правда, недолго. Ставим плюсик. Погонять на авто, и покопаться у него под капотом (Помнится, пришлось как-то изрядно повозиться с отцовской Волгой М 21, когда он ее всадил в столб - последний, кстати, такой ласки не перенес и упал; да и не только с ней, спасибо нашему и забугорному автопрому.) Еще с десяток вполне освоенных и изученных профессий: столяр-станочник, или, к примеру - электрик и сварщик... корявый правда. Не, все не то. Ух! Есть!
  Постоянные выезды с друзьями на охоту, пейнтбол и периодические (иногда - раз в полгода, хе-хе) занятия рукопашкой. Все это способствовало легкому фанатизму на оружейную тему: Бенелли, Рысь, Ремингтон 840, тюнингованные раритеты вроде Мосинки, маузера К98, Ли-Энфильда, макеты отечественных пулеметов времен Великой Отечественной, разные модификации всех побочных отпрысков АКМ, как-то - Сайга, Тигр, Барс, Лось. И у самого дома в сейфе хранилась тульская "вертикалка" двенадцатого калибра, да, дедовский еще, СКС (от которого, после всех улучшений и переделок, только название с клеймом и осталось - Ижевского оружейного). Неудачные попытки научиться скоростной стрельбе из пистолета (а также непреложное правило тира: сам стрелял - сам и чисти!) принесли отличное знание ТТХ: ГШ-18, Макарова (чтоб его!) ТТ, нагана и предмета тайной и явной гордости инструктора Валентина Сергеича - браунинга Хай Пауэр, который так понравился тогда ученику, что тот не поленился оформить лицензию на газовый ствол и прикупить его реплику.
  "А если покопаться в памяти, наверняка еще что-нибудь этакое вспомниться, и мно-ого!"
  За два дня, оставшихся до прибытия на место, Александр исчеркал блокнот почти полностью, записывая все, что только вспоминалось и придумывалось. Самые бредовые идейки и предположения, обрывки мыслей и воспоминаний - глядишь, что-то и пригодится. А заодно прислушивался и присматривался к манере общения своих попутчиков, готовясь к первому серьезному испытанию, то есть к общению с большим начальством.
  
  Глава 5
  
  Ченстохов встретил его легким дождиком и тончайшим запахом березового дыма. Разбитые мостовые, многочисленные лавки, каменные лабазы, протянувшиеся за горизонт, множество торгового люда, вдвое больше простых работяг: перегружающих, таскающих, сортирующих и громко орущих при этом. Навстречу вылетел улыбающийся "водитель кобылы", вернее - чалого мерина.
  - Куда едем, ваше благородие? Мигом долетим!
  "Действительно... чего ноги мучить?"
  - Штаб четырнадцатой бригады, и не гони...
  Доехали за пять минут - по лужам и грязи, по узким кривым улочкам, попутно едва не задавив важного гусака и пару голенастых куриц. Ограды или хотя бы часовых не обнаружилось, что позволило спокойно дойти по коротенькой аллейке до самого штаба. Но все же караульные были - внутри здания. При виде корнета они моментально вытянулся, отдавая честь "по-ефрейторски". Тем временем, выбравшись из-за углового столика, уже спешил к незнакомому офицеру пожилой унтер...
  - Здравжлавашбродь! Караульный начальник младший унтер-офицер Пудовкин. Кому и как прикажете о вас доложить?
  - Согласно предписанию явился в штаб бригады для получения приказа о дальнейшем прохождении места службы.
  - Извольте следовать за мной.
  Шагая, по натертому чем-то блестящим дубовому паркету за своим проводником, князь заодно поглядывал по сторонам, но особенного ничего не высмотрел - одно слово, очередной казенный дом. Высокого начальства тоже не увидел, по причине его отсутствия (и хорошо), все вопросы решила недолгая беседа с бригадным адъютантом, штаб-ротмистром Прянишниковым, кратко разъяснившим молодому офицеру некоторые тонкости службы. К примеру, бригада делилась на отделы, отделы делились на отряды-заставы, и Олькушский отряд, а точнее его второй взвод - уже полгода плакали и ждали, когда же Александр приедет к ним.
  - Командует четвертым отделом подполковник Росляков, Валериан Петрович, штаб расквартирован в городке Олькуш, Меховского уезда, Келецкой губернии. Непосредственным вашим командиром будет штаб-ротмистр Блинский. Ах,да! Вам еще в обмундировальную мастерскую и не забудьте зайти к казначею, получить аванс. Советую вам, князь, построить второй полевой мундир именно тут. Потому как в городке портные похуже будут, уж поверьте мне на слово. Да-с, последний вопрос, ежели позволите - где вы остановились?
  - Пока нигде, господин ротмистр. С вокзала - сразу в штаб.
  - Похвально, весьма похвально, князь. Опять же рекомендую воспользоваться гостевыми апартаментами на втором этаже. Когда будете отправляться, прошу захватить несколько писем для вашего отряда, так сказать попутно. Удачи!
  - Благодарю за беседу, господин ротмистр!
  Мастерская имени мундира была закрыта на большой и ржавый замок. Зато казначей был на месте. Он недовольно отсчитал жидкую стопочку ассигнаций и с надеждой поинтересовался:
  - Вам уже приходилось у нас бывать?
  - Нет, как-то не довелось.
  - Вам понравится, уверяю! Особенно площадь с фонтаном - там иногда прогуливаются такие прекрасные паненки. Да-с! Кстати, если вам еще не порекомендовали портного, то я могу помочь. Или вы уже?
  "Когда бы я успел, если деньги только сейчас получил? Что-то крутит этот господинчик".
  - Я был бы вам весьма признателен?
  Казначей заметно оживился:
  - Улица Пястов, дом 5, заведение пана Стоцмана. Это почти в центре. Вы не пожалеете - в мундиры его работы одеты почти все. Да-с! Ну, не буду вас задерживать, корнет, всего хорошего.
  Вспомнив штаб-ротмистра Прянишникова, Александр щелкнул каблуками и коротко кивнул.
  - Честь имею.
  Не спеша шагая на поиски "строителя мундиров", он задумался:
  "Здесь еще помнят, что такое честь и достоинство. И не переспрашивают, недослышав - кого ты там имеешь? Или это я такой пошляк? А построить мундир? Слово то какое. Не сшить, не купить - а именно построить! Хорошо еще не говорят - сколотить. Надо бы, кстати, прибарахлиться с запасом".
  Город, откровенно говоря, не впечатлил, потому как тянул максимум на маленький городок. Улочки не только маленькие, но еще и запутанные, дома в основном обшарпанные, разбитые мостовые... Причем не везде, да и гулять настроения не было. Пораспрашивав двух попавшихся на встречу жандармов, заметно удивленных самим фактом обращения к ним офицера-пограничника, он быстро добрался до лавочки-магазинчика под вывеской "Общества военных товаров". Внутри обнаружился дремавший парень лет этак двадцати пяти, и судя по улыбке, во сне он наслаждался просмотром комедии или легкой эротики. На полках и прилавке стояли бесчисленные ящички, сверточки, баночки, коробочки, а над всем этим плыл стойкий запах ванили. Так и не дождавшись признаков активности от сони, корнет взял да и пнул массивный прилавок.
  - Чего изволите, ваше благородие?
  "Ну, балинн! Просто фокусник! Ведь только что спал, а уже за прилавком, сна ни в одном глазу, изогнулся угодливо, весь в ожидании".
  - Вы кто?
  - Приказчик Яков, господин офицер, чем могу вам услужить?
  Помолчав немного и быстро прикинув состояние финансов, Александр начал медленно перечислять.
  - Нужны: два полевых кителя, четверо бриджей, нательное, сапоги...
  По мере перечисления глаза у приказчика все больше и больше разгорались в ожидании большой прибыли. Князь говорил, а Яков быстро выставлял на прилавок.
  - Офицерскую сумку, три блокнота потолще и самой лучшей бумаги. Карандашей штук десять. Мыло, пару банок ваксы.
  - Патроны к Смит и Вессону есть?
  - Конечно-с, как не быть. Имеются в пачках по 20 и по 50 штук. Какие прикажете?
  - Четыре по 50. - Подождав, пока соберут и упакуют все покупки, корнет поинтересовался: - Форма?
  - Сей момент приступим, ваше высокоблагородие!
  "О! Я уже и в чине подрос1".
  
  
  # # 1 Высокоблагородием в армии называли офицеров в чине от капитана до полковника.
  
  Приказчик исчез и вернулся в компании типичного еврея-портного. Грустные глаза, тряпичный аршин на тощей шее, большие ножницы, торчащие из чехла на поясе. Но мастером он оказался изрядным: за два часа подогнал всю форму, немного расширил шинель, и все это молча, за что Александр был ему особенно благодарен.
  - Сколько я вам должен?
  Портной помялся и нерешительно ответил:
  - За работу пять рублей, за форму - сорок.
  Постаравшись сделать голос теплее, офицер поблагодарил, одновременно отсчитывая ассигнации прямо на раскроечный стол:
  - За хорошую работу не жалко.
  Зайдя в магазинчик к Якову, князь первым делом увидел его филейную часть, а затем услышал и бормотание.
  - Где-то здеся? Или тута? Нету. Ага, значит, тама!
  Уже опробованное средство не подвело и на сей раз - только с другой ноги. БУХ! Оп! И опять чудеса акробатики - приказчик неуловимо быстро выпрямился и повернулся лицом к прилавку.
  - Не извольте беспокоиться, все уже собрано, упаковано, ждет-с.
  "Оборотистый малый..."
  Подпустив холода в голос, Александр поинтересовался:
  - Сколько с меня?!
  - Соро... тридцать рублей ровно, ваше высокоблагородие!!
  В последний момент приказчик решил не рисковать и ограничиться обычной нормой прибыли, а то мало ли.
  - Куда прикажете все доставить?
  - Где штаб четырнадцатой бригады знаешь? Вот туда, для корнета князя Агренева.
  - Не извольте сомневаться, все сделаем в лучшем виде!
  - Ну-ну...
  Не слушая больше уверений, что, мол, прям сейчас и вприпрыжку, князь вышел на улочку и двинулся на поиски места, где можно вкусно и недорого поесть. Точнее пожрать, кушать хотелось утром, в полдень хотелось поесть, а теперь было желание именно пожрать - да побольше, побольше! Поплутав немного и не найдя ничего подходящего, он подошел к городовому. Выслушав туманные и косноязычные объяснения, понял: с городовым на этот раз не повезло. Плюнул. Отойдя немного, остановил первый попавшийся экипаж и выдал извозчику маршрутное задание.
  - Где у вас тут можно пообедать вкусно и недорого? Вот туда и едем.
  
  ***
  
  - Разрешите обратиться?! Представляюсь по случаю прибытия на службу - корнет князь Агренев, Александр Яковлевич.
  Средних лет офицер с такими усищами, что непроизвольно вспомнились байки про Буденного, одобрительно хмыкнул и не поленился встать и сделать три шага навстречу.
  - Штаб-ротмистр Блинский, Сергей Юрьевич, командую Олькушским пограничным отрядом. Присаживайтесь, корнет, поговорим.
  Беседу прервал обед, на который его, не слушая возражений (и не думал отказываться, если честно), пригласили. После часового монолога Сергея Юрьевича отчасти стали понятны причины такого радушия.
  - Если бы вы только знали, князь, как мне надоело гонять всех этих воров и мошенников! Они как тараканы вездесущи - поймаешь одного, десять разбегутся! Вы же понимаете, у меня много обязанностей и помимо этого, бесчисленное количество важных дел, и все они требуют полной отдачи сил, поэтому ваше назначение для всех нас...
  Слушая разошедшегося после бокала вина собеседника, Александр удивленно думал.
  "И это командир погранзаставы? Понятно, почему они никого поймать не могут - все силы на говорильню уходят. Ужать все, что он на меня вывалил, выкинуть все лишнее, и в остатке получится что-то вроде: ты, молодой, послужи, а дедушка отдохнет. Хм, самое интересное, что я и не против".
  Достойно поддержав беседу пересказом последних столичных новостей, вычитанных из газет во время поездки, князь окончательно стал "молодым, но подающим очень большие надежды" офицером, после чего Александра за пять минут ввели в курс его служебных обязанностей.
  - Примете под командование второй взвод, расквартируетесь рядом с корнетом Зубаловым, я вас позже ему представлю. Отрядному фельдфебелю я укажу, он все устроит. Ознакомиться с личным составом когда планируете - сегодня, завтра?
  - Пожалуй что завтра.
  - Да-да, я вас понимаю, все эти хлопоты! Ничего, думаю, вам у нас понравится.
  - Несомненно, господин ротмистр!
  - Ну что же, корнет, ступайте устраиваться.
  Новый дом Александру пришелся по вкусу: трехкомнатная уютная квартирка на втором этаже утопающего в зелени деревянного дома-особнячка. Впрочем, в приграничной деревне Олькуш (как ни странно, и городок такой имелся, и деревенька) все строения были из дерева. Исключение составляла отрядная канцелярия, где заодно была офицерская комната и оружейная, она же - склад конфиската. Распоряжалась всем в особнячке миловидная женщина по имени Дарья, сходу попытавшаяся организовать еще один обед, но согласившаяся ограничиться пока подогревом воды для ванны. Под вечер появился прихрамывающий солдат лет тридцати, на удивление робко отрапортовавший, что он денщик "его благородия командира второго взвода" по имени Савватей.
  "Получилось! Никто не сомневается в том, что я - корнет Агренев, а значит, у меня получится все остальное. Все, что захочу и смогу. Новая жизнь, новые возможности".
  
  Глава 6
  
  "Вроде только закрыл глаза, а уже пора вставать!" - сонно чертыхнулся Александр, просыпаясь от "звонка" живого будильника, оравшего свое "кукареку" с завидной точностью - ровно в пять тридцать. Прошло две недели, как он стал офицером русской императорской армии и очень родовитым аристократом, и все это время лениться не приходилось. Взвод ему достался разнородный, скажем так. На пятьдесят пять человек списочного состава приходилось всего пятнадцать послуживших и много повидавших ветеранов, остальные - зелень, "новички", салаги, из которых большая часть поначалу имела проблемы с дисциплиной. То есть спокойно пили до и после службы (а особенно одаренные и во время, но с изрядной опаской), да еще и подраться некоторые были далеко не дураки - в свободное от служебных тягот время. Старший и младший унтера, конечно, старались поддерживать дисциплину на уровне, но - старые привычки одолеть не так-то просто.
  Штаб-ротмистр Блинский чаще всего отсутствовал "по неотложным делам", в основном в Ченстохове. И штаб рядом, и прекрасные дамы недалеко. А еще штаб-ротмистр спал и видел, как он становится ротмистром и службу свою продолжает в штабе, поначалу бригадном, потом окружном - и так далее. В его отсутствие всю бумажную работу доверили... правильно, молодому, но ужасно перспективному корнету, князю Агреневу. Последний из трех офицеров отряда (вообще-то, по штату их должно было быть четверо, но учитывая хронический дефицит молодых офицеров, а вернее будет сказать - военных училищ в империи...), командир третьего взвода корнет Зубалов вообще уже полгода как подал рапорт с прошением об отставке с действительной военной службы и самозабвенно готовился к поступлению в университет. Вот только все не мог никак решить, кем же он хочет стать: юристом или... может пойти по сельскохозяйственной части, на агронома? Такое поведение попросту не укладывалось в голове у Александра, потому как контрабандисты были не безобидными овечками, сшибающими детишкам на молочишко, а натуральными бандитами без тормозов: при встрече стреляли не раздумывая и засадами очень даже не брезговали. И что самое печальное - сильно недолюбливали офицеров, выражая свою неприязнь всеми доступными им способами. К примеру, поручика Глокке, что командовал взводом до Александра, в одной из стычек просто забили прикладами насмерть. Говорят, так и привезли заиндевевшего, с размочаленной вдребезги головой, с брызгами крови и мозгов на шинели. С таким добросовестным отправлением служебных обязанностей у господ офицеров - совсем неудивительно, что и первым взводом и всей ротой (пока было привычнее отряд называть именно так) потихоньку управлял Трифон Андреевич, пожилой и опытный отрядный фельдфебель. Хозяйственные дела, вопросы расстановки секретов и дозоров, очередность увольнений, выдача месячного денежного довольствия... Сегодня с утра по плану, составленному самим же Александром, был первый пеший обход "владений", на предмет еще раз все осмотреть, подробно и не спеша, составить свое мнение и решить, как тянуть службу дальше. Через час после побудки, аккурат к окончанию завтрака, появился "экскурсовод" - старший унтер Мохов, к "труду и обороне" подготовленный значительно лучше, чем корнет: винтовка на правом плече, сабля в потертых коричневых ножнах на поясе, рядом с двумя вместительными подсумками, явно не пустыми.
  "Хмм... последуем примеру опытного человека".
  К глубокому сожалению, все, что было возможно - так это взять патронов побольше, потому как винтовки офицерам не полагалось. Хотя, конечно, можно было бы и прихватить свободную берданку в оружейке, но попросту одолела лень-матушка. Тащить такую тяжесть... по такой жаре!
  Выйдя за околицу, корнет с унтером начали петлять от столба к столбу, пересекая по пути лесочки, ручейки, луга и рощицы, обходя овраги и заросли колючего кустарника. Через каждые пятнадцать-двадцать минут унтер "находил" очередной секрет или дозор, и коротко справлялся у них:
  - Все тихо?
  На что следовал один и тот же ответ:
  - Угум!
  Пройдя таким образом верст десять, присели на поваленный ствол старой сосны - отдохнуть в тенечке.
  - Вот, вашбродь, большую часть прошли, еще три секрета глянем - и обратно.
  - Хорошо...
  Потянувшись всем телом, офицер расположился на бревне поудобнее, настраиваясь на долгий разговор.
  - А скажите мне, Мохов, как вас по имени-отчеству?
  - Семен я, а батюшку Василием звали, - с запинкой ответил старший унтер, слегка удивленный таким явным интересом именно к своей персоне.
  - А давайте-ка поговорим по-простому, без чинов, Семен Васильевич.
  - Так точн... ээ?
  - Вот и договорились. А скажите мне, Семен Василич, как часто у НАС пошаливают? А то прямо опаска берет, как послушаю историй разных.
  Поначалу собеседник князя отвечал на все вопросы односложно и с явной настороженностью, но постепенно разговорился, и сведения полились полноводной рекой, рисуя правдивую картину происходящего на границе.
  "Неслабо!!! Тихая война - вот как это называется. Короткие перестрелки не реже одного раза в неделю, раз в месяц у нас или у соседей раненые, а повсеместно считается, что тут тишь да гладь, да божья благодать. Вот это я попал! Так, надо все хорошенько обдумать, а пока... Пора сворачивать разговор".
  Задав пару-тройку вопросов о родных и близких старшего унтера, Александр познакомился со всей его немудреной биографией. Родился, крестился, женился... три дочери, сын-наследник, первый внук на подходе, а нажил - всего ничего. Два ранения, три благодарности да полдюжины медалей. Удачно ввернув про свое сиротство и обучение на казенке, князь окончательно завоевал доверие Семена Васильевича, и дальше они продолжили путь не торопясь и переговариваясь прямо на ходу. К удивлению и зависти корнета, служивый при этом выглядел так, будто гулял налегке и недолго, в отличие от своего командира, который чувствовал каждый грамм веса револьвера в кобуре и прикидывал в уме, как у него вечером распухнут ноги. Что тут скажешь... ветеран! Уже на подходе к заставе комвзвода ненадолго приостановился:
  - Вот что, Семен Василич. Наедине разрешаю обращаться ко мне по имени-отчеству. - Помолчав немного, продолжил: - Опыта вам не занимать, я же, как видите, им еще не обзавелся. Поэтому продолжайте... служить как привыкли, покуда я во все тонкости не вникну. И советами от вас я не побрезгую.
  Внимательно вслушивающийся в слова начальника, унтер как-то по-новому оглядел Агренева и, степенно огладив усы, слегка кивнул:
  - Благодарствую за доверие, Александр Яковлевич, не подведу!
  
  ***
  
  Утро. Тишина, самый сладкий сон.
  Кукаррекууу!
  "Дождешься, царь курей, определю тебя в суп, будешь там орать!"
  Петух этим утром надрывался так, что казалось, будто он голосит в рупор. Тело онемело и напрочь отказывалось двигаться.
  "Я, похоже, вчера как упал в кровать, так и спал в одной позе, вот все и отлежал. Ух! Не все, оказывается, отлежал-то. Ох, как ноги болят! А кто это там топает у меня в прихожей? Понятно, денщик пришел. О! Вот пусть он меня и отнесет в канцелярию, а то представить страшно, как я ходить сегодня буду. Эха-ха! Ладно, попытаемся встать, что ли?"
  Сам себе корнет напоминал старенького дедушку, до того плавно и печально двигался, одеваясь. Заурчавший живот не дал довести до конца утреннюю гигиену и погнал за стол в одних бриджах. Зато после утреннего "жора" притихла ломота по всему телу, а уши запылали двумя флажками, тихонько радуя своим видом обычно невозмутимого Савватея.
  "Это я разогрелся, пока ложкой махал?"
  Медленно и осторожно Александр дошел до канцелярии, где, как и всегда, отсутствовал Блинский. Зато имелся отвратительно бодрый Зубалов, неподдельно обрадовавшийся прибытию собеседника.
  - Утро доброе, Александр!
  - Скорее, раннее, Андрей. Позвольте осведомиться, где Сергей Юрьевич?
  - Отбыл на доклад в штаб, ну и... думаю, будет вечером. Кстати, вы слышали о крупном успехе на Белостокском пункте? Так-таки и не слышали?! Ну, так я вам сейчас все подробнейшим образом расскажу.
  Слушая сослуживца, князь удивлялся: старше его на три года, а ведет себя как кадет-первокурсник! Подпрыгивает, размахивает руками, заливается смехом невпопад. Или это на него так достижения незнакомых ему офицеров подействовали?
  - В тендере паровозном, вы представляете? Немного угля сняли, и ящики пошли - прямо видимо-невидимо! Точно никто не знает, но поговаривают, что одной только премии насчитали на 40 тысяч, вы представляете?!
  - Простите великодушно - премии?
  - Разве вы не знаете? Я думал, это общеизвестно, простите. Суть дела в том, что...
  Из излишне подробных пояснений корнета выяснился один очень многообещающий факт: по существующим правилам, тот, кто перехватывал контрабанду, получал от десяти до двадцати пяти процентов ее оценочной стоимости; естественно - рядовым поменьше, офицерам побольше. Оценивали и вообще полностью распоряжались конфискованным чиновники из Таможенного департамента министерства финансов, и, разумеется, их расценки были самыми низкими из возможных - но все же, все же. Раскрасневшийся от обсуждения чужой удачи, корнет Зубалов с самым решительным видом убыл на объезд дистанции, и наверняка с горячей надеждой отловить хоть какого-нибудь завалящего контрабандиста (желательно с длинным караваном лошадей, нагруженных так, что груз свисает до земли; ну, или - с тючком чего-нибудь крайне дорогого в обнимку). Оставшийся в одиночестве (и долгожданной тишине) Александр решил не сачковать, а заняться делом: планированием и систематизацией информации, поднакопившейся за прошедшее время.
  "Правду говорили, что человек привыкает ко всему. И месяца не прошло, как очнулся в госпитале и радовался, что жив, а теперь освоился и недоволен своим положением. Эх, где там мой верный блокнотик? Что мы имеем по границе? Итак, пункт первый: бегают через границу регулярно, как с нашей, так и с сопредельной стороны, но все же в основном с сопредельной к нам. Пункт второй: народу бегает немало, старший унтер вчера мимоходом упомянул, что в этом месяце уже трех отловили, а месяц-то пока не кончился. Умножаем это количество на десять, а вернее будет на двадцать, и получается, что "работают" на Олькушском участке госграницы от пятидесяти до восьмидесяти человек постоянно, трудятся не покладая рук и ног, хе-хе. Пункт третий: за такую популярность именно нашей зоны ответственности следует благодарить близость железной дороги из чужедальних краев в империю Российскую. Пункт четвертый: контрабандисты тут бывают двух видов. Первые (в основном с российским подданством) стараются проскочить тихо, несут, везут, тащат (нужное подчеркнуть), как правило, много и товаром, то есть его сохранностью дорожат меньше, чем своей головой и здоровьем. При любом столкновении стараются быстро отступить. Это им плюс, кстати. Вторые гораздо хуже и в основном набегают со стороны двуединой монархии, Австро-Венгрии то бишь, будь она неладна. Стреляют первыми и не отступают до последнего: но и контрабанда у них самая "вкусная" - маленькая по объему, большая по стоимости. И первых, и вторых роднит одно: на оружии и экипировке они, как правило, не экономят, и зачастую единственное, что остается дозорам - отступать и дожидаться подмоги от ближайших постов. Слава богу, взаимовыручка налажена. Пункт... ага, пятый уже: отсутствие внятной системы охраны. Сегодня секрет в одном месте, завтра в другом... метров на пять левее или правее, дальше или ближе. Есть конные объездчики, но мало. Еще летучий отряд, но он на случай крупного прорыва и базируется в 15 верстах от отряда... можно сказать, его нет. Ко всему прочему существует замечательный приказ с самых заоблачных высей, гласящий: в сторону сопредельной страны стрелять категорически запрещается! Как хочешь, так и понимай - то ли это забота о бедных и несчастных "контрабасах", то ли опаска подстрелить чужого пограничника.
  Ну и напоследок: контрабандой тут, походу, балуются все кому не лень. Под конец обхода унтер дважды показывал хутора - мол, если вдумчиво пошарить, обязательно что-нибудь сыщется, и немало. Да. Ведь это еще затишье пока, а вот через три месяца, когда начнут действовать новые пошлины, вот тогда пойдет движение".
  Задумался так, что не сразу обратил внимание на зашедшего в офицерскую комнату старшего унтера, и тому пришлось негромко кашлянуть, привлекая внимание.
  - Вашбродь, на седьмом посту нарушителя задержали.
  - Давайте его сюда.
  - Так, это... Вашбродь...
  
  Перебив унтера, корнет напомнил:
  - Семен Василич, вы не тянитесь, доложите по-простому, я же вчера разрешил.
  - Ну, это... секрет весточку прислал, что нарушитель на них вышел, так я сразу к вам. Вот! За указанием, значить.
  - Понятно. Подождите, как это весточку прислали? Вестовым? Их же всего двое?!
  Из дальнейших пояснений успокаивающего дыхание (все-таки уже не мальчик быстро бегать) старшего унтера князь опять узнал для себя новое. Оказывается, на заставе есть голубятня на тридцать пернатых тушек и специальный человек при ней (а он думал, это маленький домик на отшибе и даже не интересовался, что там) Каждый дозор, уходя в наряд, берет с собой одного или пару голубей: вдруг один не долетит? Учитывая, что крылатых вестников любили и ждали только на заставе, шанс у птиц исчезнуть по дороге был весьма велик, за ними даже специально охотились.
  Вот от седьмого дозора и прилетела "крылатая смс-ка": поймали нарушителя, ждем начальство для разбирательства на месте - и все, больше ничего и не влезло на маленький клочок бумаги. Унтер, действуя по инструкции и согласно требованиям устава, тут же побежал искать своего взводного - потому как теперь именно тот решал такие вопросы.
  Поправив кобуру с револьвером и мимоходом пожалев об отсутствии калаша и бронежилета (эх, мечтать так мечтать - и бронетранспортера!), корнет "выдвинулся" к месту мини-ЧП. Конечно, можно было поступить гораздо проще, то есть приказать отконвоировать этого самого задержанного к себе, на заставу, но! Очень хотелось взглянуть на такого занятного зверька, так сказать, в "естественной среде обитания", тем более что все было недалеко и добираться до места полагалось не своими ногами, а конно. Навыки верховой езды были приличными, так что офицер даже удовольствие получил от быстрого галопа.
  Нарушитель откровенно разочаровал. И стоило из-за этого вот такой шум поднимать? Под деревом сидел дедуська в заскорузлых от грязи лохмотьях, с землистого цвета лицом и таким ароматом немытого тела, что комары беспомощно кружили метрах в двух, не решаясь подлететь ближе. Документов нет, в ответ на вопросы лопочет всякую ерунду, безбожно мешая польские и венгерские слова, и все время кланяется, как китайский болванчик, тряся зажатой в руках веревкой.
  - Докладывайте.
  - Слушаюсь! Энтот час назад сам на секрет вышел, ну мы яго и придержали, вот. Вона с той стороны к нам шагал... вот. Говорит, коня свово потерял, ишшет.
  - Понятно.
  Отойдя в сторонку, кивком подозвал старшего унтера:
  - Что скажете, Семен Василич?
  - А чего тут, и так все ясно. От несунов он тута ходит, высматривает, вынюхивает.
  - От несунов?
  - Ага. Это мы так этих, как яго... кон-тра-бан-дис-тов, во!, по простому зовем. Ходят такие, выглядывают, где секреты засели, а потом все несунам подробно обсказывают за денежку малую. Бывает, еще собачку ученую впереди пустят или мальца несмышленого. Всяко исхитряются, сволочи!
  - Так! И что делают с такими?
  - Дык, что, взашей его и всех делов. Гумагу на него еще изводить, мороки больше.
  - Тогда так. Ему (кивок на бомжеватого вида дедушку) оформите пинок пониже спины, секрет на другое место. Верно, Василич?
  - Так точно, вашбродь!
  Старший унтер энергично раздал ценные указания, и уже отъезжая, корнет увидел размашистое "напутствие" тяжелым сапогом в исполнении старшего дозора.
  
  Глава 7
  
  К концу лета Александр уже сбился со счета - столько он повидал нарушителей. В основной своей массе они не сильно отличались от того самого бомжеватого дедушки-"коневладельца". Все как один плохо говорили на русском, невыносимо страдали от потери своей четвероногой собственности (вот тут было некоторое разнообразие - кто-то искал корову, а кто-то и козой обходился) и старательно кланялись при виде офицера, который теперь к ним близко и не подходил (одного раза хватило за глаза). Контрабандисты тоже попались, целых пять штук: в первый раз, несмотря на то, что их было четверо, обошлось по тихому (трудно спорить, когда на тебя берданку наставили и только и ждут повода спустить курок), а вот во второй раз пришлось немного пострелять - уж очень шустрый несун попался, полчаса за ним бегали.
  Солдатам очень понравилось выражение "оформить пинка", и данное действие быстро стало одной из негласных, но просто таки обязательнейших традиций. Еще больше им понравился другой приказ корнета: тех задержанных, кто покрепче, отпускать только после сеанса "трудотерапии": дров натаскать или песка с щебнем для отсыпки дорожек, с выгребными ямами вдумчиво поработать, сена покосить, мусор какой убрать, подмести. Занятие находилось всем, а уж как укрепился авторитет командира второго взвода! Тем более, что все уже попривыкли к тому, что именно он постоянно находится в отрядной канцелярии или где-то рядом, в отличие от штаб-ротмистра Блинского или корнета Зубалова. Командир заставы своим присутствием ее обычно не баловал, отметится на утреннем разводе и в Ченстохов, по важным и неотложным делам (по слухам - новая пассия), или на отдых от важных дел. А его благородие корнет Зубалов жил и служил (и даже дышал) в ожидании отставки, и лишнего на себя не брал: с утра в канцелярии, потом объезд дистанции, и все - остаток дня "дежурил" на своей квартире. А меж тем причины такого повышенного трудоголизма князя были донельзя банальны: во-первых, в канцелярии было прохладно, а на улице и в тени доходило до плюс тридцати. Солдатам еще удавалось походить нараспашку (особенно в дозорах), а вот офицерам это категорически воспрещалось, расстегнутый и без фуражки корнет вызвал бы настоящий шок и волну слухов. Хочешь ходить в одной рубашке - делай это дома, а на службе офицер должен быть застегнут на все пуговицы. А во-вторых, занимаясь оформлением разного рода документов, Александр заодно и систематизировал накапливающуюся понемногу информацию: рядом с какими хуторами чаще всего случаются стычки, какие участки дистанции у несунов самые любимые, средняя численность и тактика контрабандистов, наиболее удобные маршруты для караванов, виды и стоимость запрещенных товаров, общие сведения о местности. Даже макет местности потихоньку создавать начал. Было еще и в-третьих, к сожалению. Стала приходить боль, вначале потихоньку, покалыванием в висках, затем сильной мигренью и неожиданными спазмами. Все чаще и чаще приходилось вызывать холодное безразличие к окружающим, чтобы не сорваться. В такие часы он просто запирался в офицерской комнате, пережидая очередной приступ, или уходил в ближайший лесок и долго стоял там, привалившись к облюбованному дереву. Посетив местного лекаря, господина Матисена, получил твердое убеждение - лучше умереть самому, чем воспользоваться помощью этого коновала и сдохнуть после устроенного им кровопускания.
  
  ***
  
  Узнать верное средство от головной боли довелось случайно, и благодаря контрабандистам. В один из дней голова начала разламываться уже с утра, моментом переведя настроение в минус. Едва он оделся, прибежал запыхавшийся вестовой с неприятной новостью - стрельба на седьмом посту!
  "Опять седьмой. Им там что - медом намазано?"
  На полпути к канцелярии корнета перехватил старший унтер - с пояснениями. Все оказалось не так важно и срочно, как можно было ожидать: обстреляли конного объездчика - три или четыре выстрела, все мимо. Так что никто не пострадал, даже, хе-хе, штаны объездчика. Разведка, разумеется, никого не нашла, что никого и не удивило. Так сказать, обычные будни пограничной службы.
  - Так что, вообще ничего не нашли?
  - Ну, лежку-то ихнюю отыскали, гильзы там, в какую сторону ушли. Толку с того, ищи теперь ветра в поле.
  "Чем на заставе торчать, лучше прогуляться. И пехом, а не в седле".
  - Вот что, Семен Василич, организуй мне провожатого, хочу своими глазами на все посмотреть.
  - Воля ваша, Александр Яковлевич, только было бы на что смотреть.
  В попутчики-телохранители почти добровольно вызвался унтер младший по имени Григорий. Не спеша вышли, не спеша пошли.
  - Вот отсюда они палили, вашбродь. Вот, гляньте - гильзы в землю втоптали, торопились, видать, ироды.
  "До тропы, где передвигался, не шибко торопясь, кстати, объездчик, метров... ну пускай двести, я не жадный. Четыре выстрела, и все мимо. Пугали, или стрелок слепой и косорукий? Зачем стреляли, тоже непонятно".
  На обратном пути князь внезапно понял, что у него уже давно ничего не болит. Благодать-то какая! Словно по заказу подвернулась живописная полянка, с ручейком по самому краешку и удобной лавочкой в виде давно подрубленной под самый корень сосны. Унтер словно заранее знал, что командир остановится именно здесь, и пока Александр расстегнул и скинул на землю китель, уже закончил выкладывать на расстеленный кусок полотна нехитрую снедь: вареные яйца, лук, хлеб и соль.
  - Вот, вашбродь. Ежели не побрезгуете?
  - Благодарю.
  Унтер заметно оторопел от его аппетита, видимо, по его представлениям, командир должен был лишь брезгливо поморщиться. Ага, щас! Закончив ранний ужин первым (вернее, проснувшаяся совесть все же заставила оставить немного и Григорию), офицер сходил и напился холодной, до боли в зубах, ключевой воды. Возвращаясь, зацепился взглядом за две медали на груди унтера.
  "За храбрость. Гм, время пока есть, настроение хорошее. Почему бы и не полюбопытствовать?"
  Как расцвел его сотрапезник, услышав вопрос! Куда только и девалась его угрюмость и немногословность. Корнету сходу поведали об эпическом сражении Григория, тогда еще ефрейтора, и трех "контрабасов", в котором он, несмотря на пробитое пулей навылет плечо, умудрился убить одного и скрутить остальных, а потом еще и дождался подмоги, истекая кровью. Полгода на излечении, а по возвращении героя ожидала заслуженная награда в виде медали и премия - целых три рубля! Когда же Семен Васильевич стал старшим унтером, вспомнили про Григория еще раз, и он подрос в чине до младшего унтер-офицера.
  "Да... смех-смехом, а ведь он настоящий, без дураков, герой. Мог отступить, отговорившись раной, но преследовал, догнал и победил в заведомо неравном бою. Да не сосунков каких, а матерых бандюганов. И выжил потом, потому как пенициллин откроют еще очень не скоро, и любая серьезная рана подобна лотерее : может выздоровеешь, а может и нет, шансы примерно равные".
  Скомандовав:
  - Без чинов!
  Продолжил беседу-допрос унтера, и с удивлением узнал, что Григорий еще и неплохой рукопашник. Это ко всем прочим его достоинствам, а они очень даже внушали: кроме мордобоя солдат профессионально управлялся с пикой, саблей и шашкой, засапожником и штыком, стрелял (и попадал при этом) на предельную дальность из штатной винтовки - для бердана ? 2 это составляло примерно пятьсот метров. Был неплохим пластуном, как следствие - хорошо читал следы. Не удивительно, что он выжил в стычке. Если бы плечо не продырявили, так унтер наверняка этих контрабандистов пинками бы к заставе пригнал.
  - Григорий, как же ты такую сноровку во всем приобрел?
  - Дык, энто... Батя поперва науку казацкую давал, потом дядько мой, ну и опосля, там да сям. Мир, он, энто, не без добрых людей!
  - Это точно. Ну что, пора возвращаться?
  Остаток пути прошел под комментарии унтера о косорукости каждого секрета: эти плохо сидят, тут плохо укрылись, да еще и покурил кто. Вот здесь следы часто находят, вот тут место открытое до самой чужой границы, а вон там овраг уж дюже удобный, караваны по нему водить... И водят, частенько.
  Заинтересовавшись, Александр начал выспрашивать подробнее: в ответ служивый дал полный расклад за последний год - где, кто, когда. Уже через минуту офицеру стало понятно, что запомнить ничего не удастся. Вот память у человека, даже завистно стало. Слегка.
  - Ты мне все, что сейчас поведал, на бумаге опиши. Я прикажу, чтобы тебя для этого дела от других забот освободили. Главное, не забудь ничего, и поподробнее.
  Сказал - и с удивлением увидел, как бывалый унтер растерялся и покраснел.
  - Что случилось, Григорий?
  - Так энто... Вашбродь, я, значит...
  - Григорий, я же сказал - без чинов! Чего мнешься как девица красная. Случилось чего? Ну?
  - Энто... неграмотен я, вот, а вы ж приказали, а я ну никак, вот! Читать то могу, да и то не ахти как, а вот остальное...
  - Так это не беда. Писарю нашему говорить будешь, а он все запишет, вот и все.
  "А почему бы его не использовать в качестве личного тренера? Такие умения, аж зависть гложет. В любом случае физкультуры не избежать, значит, надо соединять и приятное, и полезное. Решено, надо только унтера уговорить".
  - А чего неграмотен-то?
  - Эх! Не дается проклятая, и все тут. Уж как батька меня лупил бывало, и все без толку. По правде говоря, и поп-то у нас в станице сам не шибко разумеет.
  - Хочешь обучу, и грамоте, и письму с арифметикой? Легко.
  - Да ну! Поди поздно мне уже цифирь и прочее вдалбливать будет, не мальчик уже.
  - Наоборот, лучше. Не из-под палки наука вбиваться будет, а сознательно. Обучишься быстрее.
  Глядя на унтера, так и хотелось сказать, что тому "и хочется, и колется".
  Вскоре последовала последняя попытка отговорить... самого себя:
  - Дорого, поди?
  - Наука за науку, Григорий. Я тебя - премудростям книжным, всяким разным, а ты меня ухваткам своим поучишь.
  - Ну... это... согласный я, чего там. Только эта - мне говорили, что неспособен я до грамоты.
  Удивленно хмыкнув, Александр поинтересовался:
  - И кто это тебе сказал?
  - Да так. Люди умные.
  - Уж не знаю, Григорий, как ты меня в обучение возьмешь, а я тебя читать да писать до первого снега научу. Раздобудь карандаш и бумаги побольше, заниматься с тобой буду по вечерам, в канцелярии. Что надо для твоей науки?
  Почесав поочередно лоб, затылок и небольшой шрам на подбородке, унтер перечислил:
  - Значится, первым делом нужна одежонка попроще, какую и спортить не жалко. Место тихое. И от отрядного фельдфебеля дозволение.
  - На что дозволение, на тренировки?
  - Так на службе же и отсутствовать иногда придется?
  - Ну да, я как-то не подумал. Хорошо, улажу. Когда начнем?
  - А с завтрева и начнем, чего тянуть-то. Немного с утра, немного к вечеру, как сподручней выйдет, так и приспособимся.
  - Договорились. И еще, Григорий. О моей учебе - никому. Кому надо, знать будут, остальным без надобности.
  - Да нешто мы без понятия.
  На заставу князь вернулся довольный: столько хорошего да за один день, такое не часто случается! Самое главное - боль. Вернее, ее отсутствие. Ушла, как и не было ее никогда, и если он все правильно понял, этому помогла прогулка, то есть хорошая такая, длительная физнагрузка. Вдобавок он отыскал настоящий самородок по имени Григорий. Три в одном. Настоящая справочная по всему, что только есть в окрестностях заставы - это раз. Боец-универсал - это два. Почти стопроцентно три - первый ЕГО человек, помощник и... Там видно будет, в общем.
  
  Глава 8
  
  "Да. Не балуют офицеров в Российской империи, не балуют. Годовое жалование - девятьсот тридцать рублей. А ведь умудряются как-то жить, да еще и в картишки поигрывать, за дамами ухлестывать".
  Получая свое месячное жалование - семьдесят восемь рублей и еще сколько-то медной мелочи, Александр каждый раз все больше и больше огорчался. Все его попытки поднакопить деньжат разбивались о суровую прозу жизни в виде обязательных трат: взносы в кассу взаимопомощи и на офицерское собрание, плата домохозяйке за постой и очень вкусную кормежку - и на руках оставалось не больше двадцати пяти рублей. А еще нежданно-негаданно добавились расходы на переделку формы, к середине зимы ставшей вдруг неожиданно тесной (в первую очередь благодаря ежедневным тренировкам с унтером и без него). А так же регулярные покупки патронов к Смит-Вессону - на самодельном тире он сжигал их сотнями за раз. Так что к очередной выплате у него частенько оставалось не больше пятидесяти копеек - этакий "неприкосновенный запас". Тягостные раздумья очень кстати прервал вестовой:
  - Ваше благородие, там, в канцелярии, господин важный, вас требует, говорит - срочно!
  - Передай, вскорости буду. Ступай.
  Важным господином оказался обычный курьер-письмоводитель из таможенного департамента, прибывший передать толстую пачку ориентировок и грозных инструкций на все случаи жизни. А для большей важности и значимости (как же, такой высокий чин пожаловали), одетый не в полагающийся ему мундир коллежского регистратора, а в довольно дорогую для его официального жалования меховую шубу. Вообще, с вопросами командования и подчинения в погранвойсках империи было сложно. С одной стороны, застава в частности и бригада вообще, управлялись приказами из штаба, как и все нормальные воинские части. С другой, все пограничники обязаны были неукоснительно соблюдать требования и приказы Таможенного департамента, и любой чиновник министерства финансов считал своим долгом хоть чуть-чуть, но покомандовать. Конечно, в основном это относилось к тем, кто нес службу на железной дороге, то есть на пропускных пунктах и приграничных станциях, но и обычные заставы чинуши не обходили своим вниманием.
  - С кем имею честь?
  - Коллежский регистратор Афанасьев. Прошу принять пакет и расписаться в получении. Всего хорошего.
  "Надо же, обычный почтальон, а по спесивому гонору на министра тянет! Ну и чем порадует таможня? Новый уточненный список контрабандных товаров, ориентировки на преступников? Ага, быть готовыми, усилить бдительность и не поддаваться на провокации. Как-то знакомо звучит? Еще добавить приказ - ни шагу назад! - и будет совсем хорошо".
  
  Повод, чтобы проверить свою готовность, вскоре подвернулся, и не слабый. Ближе к Новому году установилась безветренная и не очень холодная погода, и корнет решил оглядеться на дистанции, пользуясь пока еще расчищенной и утоптанной тропой. Он и объездчик из патруля все же изрядно продрогли и уже были на полпути к заставе, когда впереди вспыхнула перестрелка. Александр растерялся, а вот служивый не сплоховал: моментально клацнул затвором, досылая патрон, и изготовился к бою.
  - Вашбродь, я вперед?
  - Давай потихоньку.
  Кивнув ему, князь наконец расстегнул непослушный ремешок на кобуре и достал Смит-Вессон. Оставив лошадей, офицер и солдат тихонько выползли на пригорок, аккурат сбоку от раскрытого секрета, и им открылась картина неравного боя: дозорных обнаружили и теперь старались задавить частой стрельбой. Похоже, нападающей стороне частично это удалось - в ответ размеренно бухала только одна берданка.
  - Побьют ребят! Как есть побьют. И наших предупредить надо. И-ех! Вашбродь, а?
  "Боится меня под пули подставить", - мелькнула мысль, а губы сами произнесли:
  - Ты к ним, я здесь, подмогу жду. Выполнять!
  - Есть!
  Солдат, пригнувшись, короткими перебежками добрался до открытого места, быстро огляделся и продолжил движение по-пластунски, глубоко зарываясь в рыхлый снег. Вскоре на вражескую пальбу стали отвечать в два ствола, а комвзвода-два начала мучить совесть:
  "Они воюют в полный рост, а я за деревом отсиживаюсь. И помочь толком не могу - куда я со своим револьвером против винтовок".
  Раздавшийся совсем рядом треск сломанной ветки прозвучал пушечным выстрелом.
  "Твою мать! Обошли. Делать то что? Найдут - прибьют. Сразу. Как того поручика, прикладами. Потом и дозор кончат. У-уу! Ну, ссуки! Хоть одного, да захвачу с собой на тот свет!"
  Тело мгновенно захолодело, и стало сложно дышать - казалось, вздохни он погромче, и тут же последует выстрел.
  - Пся крев!!! Долго еще?
  - Молчи и топай, да по сторонам гляди.
  Чужие голоса звучали совсем рядом, и выбора не осталось совсем. Сделав быстрый шаг влево от дерева, за которым стоял, корнет плавно спустил курок.
  Гдах!
  Продирающегося сквозь колючки человека откинуло обратно в кусты, а трое позади него как подрубленные упали в снег, хватаясь за оружие. Дальше Александр стрелял, как ковбой из американского вестерна - двумя руками держа револьвер и одновременно взводя курок:
  
  Гдах-гдах, гдах-гдах, гдах-клац!..
  Рывком дернувшись за такой надежный и родной ствол сосны, он буквально в последний момент успел укрыться, а по дереву застучали, сбивая кору, пули. Быстрая перезарядка дрожащими от адреналина руками, ругань во весь голос на отсутствие самовзвода у Смит-Вессона, и глубокие вздохи, прогоняющие непонятное удушье - воздух приходилось буквально проталкивать в легкие.
  "А стреляют только два ствола. Неужто, еще одного зацепил?"
  Махнув револьвером с одной стороны, пальнул неприцельно, дождался выстрелов и резко выглянул с другой, на уровне колен.
  Гдах!
  - Ааааааааааа-ыыыыыыы!..
  В ответ раздался рев раненного зверя и истеричные крики последнего невредимого врага, сопровождавшиеся странной сдвоенной стрельбой из...
  "Да у него там охотничье ружье, двустволка. Наверняка! И лязг - это он его перезаряжает, последний раз дуплетом саданул. Рискнуть?"
  На этот раз в сторону от дерева полетела меховая шапка с гербом, тотчас заимевшая многочисленные дырки от картечи, и почти одновременно с выстрелом прилетела ответная пуля:
  Гдах!
  В ответ только стон из одного места и скулеж из другого. Готовы? Осторожно выглянув, корнет решил не рисковать и всадил по дополнительной пуле в каждого. Зарядив оставшиеся два патрона, настороженно прошелся от тела к телу, забирая оружие и стараясь не слишком внимательно смотреть на дело рук своих. Нарастающая дрожь и слабость заставили плюнуть на все и сесть прямо на снег, привалившись спиной к дереву.
  "Я все-таки их сделал".
  Наверное он на какое-то время отрубился, потому что прибежавшие солдаты подошли к нему вплотную и почтительно тормошили:
  - Вашбродь, что с вами? Вашбродь, слышите, а?! Вашбродь?
  - Н-норма... Нормально все, устал просто. Докладывайте.
  Приободрившийся ефрейтор начал рапортовать:
  - Дозор их увидел, когда они сажен на двести подошли. Хотели еще поближе подпустить, да сами оплошали - заметили их, палить начали, дозор в ответ. Мы как подошли, так одного прямо там и завалили. Остальные его бросили и сбежали. Товар даже бросили. Немного. У нас рядовой Онопко ранен тяжело, у грудь прилетело, да. Его уже на заставу наладили, може довезут. А вы тут, вашбродь, славно повоевали, да.
  - А у этого что, не ранение что ли? Что с ним?
  Позади ефрейтора один боец периодически стирал кровь с лица и сплевывал на землю, тряся головой как норовистый рысак.
  - Никак нет, упал неудачно, выворотень под снегом лежал.
  - Понятно. Его тоже в лазарет, пусть наш коновал посмотрит, остальным - вытаскивайте на тропу этих... мертвых, и товар, что они там оставили, тоже.
  - Слушаюсь, разрешите исполнять?
  Пока офицер ковылял до своей лошади, солдаты споро перетащили всех убитых, разложив неровным рядком. Загадочный товар оказался большим тюком с плотно упакованными плитками табака и пятью округлыми флягами, литров примерно по двадцать каждая, со спиртом внутри.
  "Стоило из-за этого такую пальбу затевать? Солдаты как оживились, на меня да на спиртягу поглядывают, мнутся. Да не жалко, для хороших-то людей и после боя, сам бог велел. Даже наоборот, пускай одну канистру припрячут, до лета далеко, а греться в дозорах требуется. Надо бы оружие посмотреть, вдруг что понравиться. Эх, прилечь бы".
  - Ефрейтор!
  - Слушаю!
  - Значит так. Контрабандисты бросили четыре фляги, понял? Сдашь ее старшему унтеру. Одну из четырех фляг продырявила шальная пуля, погреетесь сейчас. Только в меру. Тючок с табаком тоже не целый был, и тоже в меру. На будущее, что ценного найдете, вначале мне показать, всего и всех касается. Запомнил все? И чтобы все остальные так же запомнили, и никак иначе. Все трофейное оружие мне на осмотр. Выполнять.
  - Так точно!
  Уже на заставе, отогревшись горячим (почти кипяток) чаем, он добрался до вываленных небрежной кучей на пол трофейных стволов, так сказать, последняя память о безвременно погибших контрабандистах. Винтовка. Ага, вот и название выбито. Манлихер. И в неплохом состоянии. Еще одна, но уже убитая напрочь. Охотничье ружьишко, то самое, и кавалерийский карабин без единого клейма. Значит "контрабасы" пришли из Австро-Венгрии. Больше заинтересовали две кобуры, обмотанные поясами. В первой обнаружился брат-близнец личного оружия корнета - Смит-Вессон, только практически новый и произведен в Бельгии, ежели верить надписи.
  "Неплохо, и очень вовремя, а то у моего ствол уже на ладан дышит".
  Вторая кобура порадовала еще больше: в ней обнаружилась новинка от австрийского военпрома - револьвер Раст-Гассер1, восьмизарядный, с самовзводом, полегче привычного четырехлинейного старичка.
  
  
  # # 1 В действительности револьвер начал серийно производиться только в 1898 г., но автор счел уместным немного передвинуть сроки и изменить конструкцию оружия - в частности, у исходного револьвера рамка была цельная.
  
  "Так. Оба револьвера оставляю себе, решено. С новым Вессоном буду при начальстве ходить, а в обычные дни лучше поддержу иностранного производителя. Вот интересно, патроны к нему достать можно? Да уж. Пригодилась наука унтера, пригодилась".
  
  Глава 9
  
  Примчавшегося на следующий день, прямо с утра, чинушу, очень возмутила захваченная контрабанда, вернее то, что часть товара оказалась порченной.
  - Господин офицер, мне кажется, вы просто покрываете своих подчиненных!
  - Господин кабинетский регистратор, мне послышалось или вы только что назвали меня лжецом?
  Говоря это, корнет спокойно поправил кобуру на поясе и по-доброму улыбнулся побледневшему собеседнику.
  - Вы... не так меня поняли, господин офицер. Я просто позволил себе предположить, что нижние чины могли ненароком испортить часть контрабандного товара.
  - Господа, господа, давайте не будем горячиться!
  Присутствовавший при разговоре штаб-ротмистр Блинский незамедлительно пришел на выручку застеснявшемуся вдруг чиновнику, попутно одобрительно улыбаясь Александру.
  - Князь, я уверен, что господин Коростин не имел в виду ничего такого, просто произошло небольшое недоразумение, вот и все! Не так ли, господин Коростин?!
  Представитель Таможенного департамента, услышав, что молодой офицер еще и аристократ, совсем скис.
  - Да-да, конечно. Прошу прощения, меня ждут дела.
  Проследив за тем, как "дорогой гость" покинул расположение отряда, штаб-ротмистр и корнет вернулись в офицерскую комнату, где и продолжили прерванный приездом чиновника разговор.
  - На чем нас прервали? Ах да, вы как раз остановились на том, что услышали треск ветки.
  - Верно. Собственно, дальше и рассказывать нечего: подпустил поближе, прикрываясь деревом, и пристрелил. Вот и все, господин ротмистр.
  - Скромничаете, князь? Вот так просто взяли и пристрелили? А мне рассказывали, что в дереве дюжина пуль засела, щепок много и шапка ваша в клочья. Да-с. Скромность, это... безусловно хорошо, но представление на награду я все же напишу, а там уж как в штабе определят, да-с!
  Причины такой повышенной заботливости стали ясны через два месяца, когда их обоих вызвали в штаб бригады. Корнета наградили Анной четвертой степени, "клюквой" на профессиональном сленге военных, а штаб-ротмистр получил орден СС - то есть Станислава Святого третьей степени, и сердечные поздравления от генерал-майора Франтца: мол, побольше бы таких поводов видеться. По дороге обратно Блинский пытливо поглядывал на подчиненного - не обиделся ли? Не выглядев ничего для себя тревожного, Сергей Юрьевич преисполнился самых лучших чувств и всеми доступными способами выказывал свое расположение: наговорил кучу приятных слов, сыпал щедрыми обещаниями, намекал на блестящие перспективы. Разве что целоваться не лез, и то только потому, что трезвый был. Улыбаться в ответ и шутить, поддерживая беседу, сложно было только в самом начале - потом вспомнилось про полученную недавно премию за "отбитую в бою" контрабанду, кое-какие планы, да и обиды на штаб-ротмистра не было - обычный карьерист, каких много, главное что жить не мешает.
  "Наконец-то застава!"
  
  ***
  
  К началу весны прибыло небольшое пополнение, и с ним новые проблемы. Новички были двух типов: или вчерашние крестьяне, и с ними особенных заморочек не ожидалось, или рекрутированные из проблемного контингента. Вчерашние воры и нищие, проворовавшиеся приказчики, буйны молодцы из городской бедноты. Их всех объединяло одно - они выбрали службу в армии как альтернативу тюрьме или каторге. И конечно, больше всего таких кадров, по закону подлости, досталось именно второму взводу - потому как корнет князь Агренев уже имел репутацию "слуги царю, отца солдатам", а еще потому, что в момент распределения он отсутствовал в расположении отряда, отчего и узнал о свалившемся на него счастье только на следующий день.
  - Равняйсь! Смиррна! Ваше благородие, второй взвод Олькушского погранотряда по вашему приказанию построен!
  Александр неспешно прошелся вдоль коротенького строя, разглядывая своих новых подчиненных.
  "Интересно, где таких отыскали? У одного уха нет, другой улыбается, как идиот, у этого в глазах застарелый страх стоит. Нда, вот не было печали".
  - Говорю всем и один раз! Любое неподчинение приказу ефрейторов или унтеров - и будет наказано все отделение провинившегося. Минимальное наказание - четыре часа строевой подготовки. Затем следует 3 суток отдыха в "холодной", а с самыми непонятливыми побеседую я. На все вопросы вам ответят ваши непосредственные командиры. Разойдись!
  После распределения пополнения, повседневная жизнь заставы слегка изменилась. Теперь с утра и до обеда на большом пустыре сразу за заставой ни свет ни заря начинались строевые учения и освоение разных солдатских премудростей: как в секрете сидеть, какие хитрости несуны используют для обмана дозорных и многое другое.
  Занимался и князь, только по другой программе и в другом месте. Обычная стрельба из револьверов, то есть стоя и неподвижно, за зиму заметно приелась, и заметивший это Григорий подкинул идейку тренироваться в движении. Правда, он подразумевал, что стрелять надо будет в движении на коне и из седла, а Александр понял, что на бегу, в перекатах - одним словом, бегая по земле на своих двоих. Кроме того, за прошедшую зиму было еще несколько стычек, и солдаты принесли еще один Раст-Гассер в неплохом состоянии и немецкий револьвер образца 1879 года чуть ли не в смазке. Плюс парочку неплохих винтовок.
  Французский Лебель не заинтересовал, но все же был оставлен на всякий случай, а вот вторая винтовка сразу понравилась: новенькая, будто только со склада, Манлихер-Каркано, в ореховом ложе, непривычно маленького калибра в шесть с половиной миллиметров, шестизарядная, легкая, скорострельная, вдобавок слабая по сравнению с берданкой отдача. Практически готовая снайперка по нынешним-то временам, только оптический прицел где-нибудь раздобыть и поставить, да тупоконечные пули слегка доработать. Один только минус все изрядно портил: патроны, точнее, их отсутствие. То, что принесли вместе с винтовкой, хватило только на короткое знакомство, а еще приобрести не удалось, потому как новье-с и в продажу пока не поступало. Пришлось оформлять по всем правилам заказ и платить предоплату. И гадать потом, как скоро хозяин оружейного магазина в Ченстохове сможет ее выполнить. Вообще, обеспечение патронами тренировочного инвентаря потихоньку становилось большой проблемой: премиальные деньги давно закончились, да и было их всего сорок пять рублей (чиновник - жмот и жлоб!), жалование так и не подросло, а иные источники доходов, то есть контрабандисты, только-только отходили от зимнего отдыха, лентяи. Так что как только заканчивались деньги на патроны, сразу начинались занятия с клинковым оружием или без него, зачастую вводя в полный ступор случайных свидетелей и мелкую ребятню из Олькуша. Двое, иногда трое-четверо мужчин размахивают шашками, пытаются порезать или пырнуть друг друга ножами, а потом еще и на кулачки сходятся: свирепо, яростно, без пощады. А спустя какое-то время тихо-мирно сидят и о чем-то балакают, да еще смеются как ни в чем не бывало. Есть чему подивиться. Младший унтер Григорий таки смог выучиться письму и чтению за два неполных месяца, отчего его авторитет сильно подрос (теперь все желающие обращались именно к нему - домой письмецо черкануть или там растолковать, о чем в газете написали). Затем он сам попросил продолжить обучение, солидно пояснив, что:
  - Хочу, Александр Яковлевич, быть грамотным со всех сторон!
  Вдобавок пробормотав что-то о том, как удивятся его родные в станице, не век же ему солдатскую лямку тянуть. Видя такое дело, и другие унтера и ветераны стали почтительно интересоваться - нельзя ли с ними как-нибудь тоже? Уж они-то ух как расстараются! Век молить господа будут, ага. Ну и денежку... немного, правда. От денег корнет отказался, а учить, тяжело вздохнув, согласился. Вот и пришлось взвалить на себя еще и это - в основном по вечерам, чтобы и Григорий мог успеть.
  - Вот буква А. Подумайте, на что она походит?
  Несколько минут напряженного почесывания в затылке, оглаживания усов и прочих непроизвольных движений, наконец, кто-то самый смелый робко пробасил:
  - На дом смахиват, вашбродь.
  - Правильно, молодец. Каждая буква на что-нибудь да похожа. Ваше задание теперь будет найти это сходство и запомнить. Например О - баранка, Р - топор, М - аршин складной у плотника. Всем все понятно? Тогда неделя вам на первое задание, потом начнем из букв слова складывать. Свободны!
  Подождав, пока его ученички покинут комнату в канцелярии, корнет поинтересовался у Григория.
  - Слушай, я все спросить хотел: если почти все неграмотны, как тогда с голубиной почтой управляетесь?
  - Так мы все знаками особливыми. Все знают, давно уж так заведено.
  - Понятно. А вот если надо указать...
  В помещение вломился ошалелый солдат из его взвода.
  - Вашбродь, у наших буза!
  Уже на подходе к казарме стало ясно, что там не все в порядке: на крылечке у входа валялись двое избитых в кровь рядовых из недавнего пополнения, а изнутри доносился шум большой драки. Переглянувшись с унтером, вломились внутрь и сразу оказались в пьяной толчее. Толчок с одной стороны, случайный удар в лицо с другой - и Александр буквально осатанел, а время послушно замедлилось: едва-едва, но ему будет достаточно. Шаг вперед влево, удар в основание черепа - один готов. Шаг вперед вправо, удар ногой по печени, и другому - кулаком в висок. Еще двое. Сбить чужой кулак вбок и ударить вразрез. Он пер через толпу как бульдозер, не замечая, кто перед ним, и люди разлетались в стороны. Горло, солнечное сплетение, колено, под сердце... Григорий не отставал, и спустя две минуты все "активисты" лежали на полу, кто без сознания, кто - баюкая поврежденную конечность или просто заходясь в судорожном кашле, остальные отхлынули в глубину казармы и стремительно трезвели.
  - Смирно!!! Встать! Построиться перед казармой!
  Уложились в пять минут. Пройдясь вдоль образцового строя, князь радостно улыбнулся солдатам, только-только начинающим понимать, во что они вляпались и что им за это светит. Пьяная драка, нарушение устава, а если будет желание командира - то и нападение на офицера и унтера, причем массовое, что автоматом подразумевает лет десять-пятнадцать каторги в далекой и снежной Сибири.
  - Где старший унтер?
  Из строя сделал шаг вперед Григорий.
  - Ваше благородие, осмелюсь доложить! Старший унтер не может присутствовать по болезни.
  - Точнее!
  - Пырнули ножом в ногу, ходить не может.
  "Суки! Порядок свой наводить вздумали? Так я вам помогу!"
  - Вернуться в строй. Кто зачинщики? Что, никого? Тогда я, пожалуй, скомандую отбой и пойду писать рапорт о вооруженном нападении на меня пьяными нижними чинами. Пусть военные дознаватели выясняют, кто и насколько сядет.
  - Вашбродь, вон те двое все начали.
  - Ты чего, падла? Пили вместе, а виноват я один? Вот щас про всех обскажу, как дело было!
  - Не слухайте яго, вашбродь, как на духу клянуся!
  В ходе короткого, но очень бурного обсуждения, выявилось трое победителей-финалистов.
  - Смир-рна! Ты, ты, ты - три шага вперед. Кто из вас порезал МОЕГО унтера?
  Троица загрустила, прикидывая шансы остаться на свободе. Их мучительные раздумья прервал щелчок взводимого курка, а затем и слова:
  - Считаю до трех. Кто? Раз, два, три.
  Гдах!
  - Аааааааааа!
  - Не ори, не на базаре.
  Снова щелканье курка и вновь вопрос:
  - Кто? Раз, два...
  - Фомушка это, Фомушка-а-а-а-ы-ы-ы-ы...
  - Кто из вас Фомушка? Раз?!
  - Он энто, он!
  Третий зачинщик бесстрашно указал на своего соседа, дрожа от радости, что он не причем.
  Гдах, гдах.
  Получивший по увесистой тупоносой пуле в плечо и бедро, Фомушка отлетел на метр назад и со всего маху приложился оземь, где и замер без сознания.
  - Слушать меня! Младший унтер!
  - Я!
  - Составить списки: тех, кто участвовал в пьянке, пострадавших от драки, испорченного имущества. Замещаете старшего унтера до его возвращения в строй. Вопросы?
  - Никак нет.
  - Тем, кто повеселился! С завтрашнего дня и пока не выздоровеет старший унтер, у вас каждый день строевая подготовка. Это если я буду занят, а так еще и побегать придется в полной выкладке. Все сломанное восстановите за свой счет и своими силами. Те, кто по вашей вине получил синяки, в наряды ходить не смогут. В отличие от вас. На этом пока все. Разойдись! - Повернувшись к троице... точнее к двум в сознании и одному без него, тихо пообещал: - Если вы в течение недели исчезните из отряда, жить будете. Нет, сдохните в результате несчастного случая. Вздумаете бумагу марать - обвиню в покушении на убийство и подстрекательстве к мятежу. Все понятно? Унтер! Убрать эту падаль в лазарет, объяснить им, кто такие самострельщики, навести в казарме порядок. Исполнять!
  - Есть!
  
  Глава 10
  
  Как только на ветках зазеленели первые листочки, оживились и "контрабасы" - у них наконец-то появилась возможность нормально работать! И пошло-поехало: что ни день, то короткая перестрелка или долгая погоня за убегающими несунами, точнее ездунами (причем на неплохих лошадях). Пока его подчиненные бегали, корнет занимался сбором статистики, проверяя прошлогодние выкладки - все замечательнейшим образом сходилось. К примеру, если контрабандистов заметили рядом с Кривым оврагом, то это означало что сразу на двух близлежащих хуторах или на одном из них хранится доставленная контрабанда, а где-то рядом и сами "труженики пограничья" отдыхают.
  - Александр Яковлевич, опять доглядчика отловили.
  В канцелярию, предварительно деликатно постучав, шагнул Григорий с лычками старшего унтера на плечах. Прежний, Семен Васильевич, так и не оправился от ранения полностью, оставшись хромым на всю оставшуюся жизнь, да и возраст. Поэтому после получения заключения военного фельдшера о невозможности полного излечения, списали его подчистую. Назначили маленький пенсион и проводили, как полагается (корнет под это дело "убедил" всех провинившихся "добровольно" скинуться на прощальный подарок в размере половины месячного жалования с каждого). На место Семена Васильевича утвердили Гришу, тем более, что он и так уже вовсю командовал. На место Григория "подняли" ефрейтора Афанасия Кошина, обладавшего сразу тремя бесспорными достоинствами: немаленьким опытом, спокойным нравом и очень внушительным видом - особенно всех впечатляли кулаки. Для взвода настали тяжелые дни. Нет, старослужащих это почти не коснулось, но все "молодые" сто раз прокляли тот день, когда решили немного расслабиться. Два месяца они жили, спали, ели и даже дышали исключительно по уставу, свободного времени им хватало только на то, чтобы умыться утром и раздеться вечером. Остальное время было плотно занято бесконечной боевой подготовкой, практическими стрельбами, отработкой нарядов чуть ли не за весь отряд, хозяйственными работами, благоустройством территории. Всем этим новый старший унтер руководил не один, а в компании нового же младшего и младших и старших унтеров первого и третьего взводов, что позволяло легко поддерживать жесткий до жестокости порядок. В результате Александр одним выстрелом убил даже не два, а сразу четыре зайца. Теперь пополнение почти не уступало ветеранам в подготовке (опыт придет лишь со временем, увы). Из-за постоянных трудов по облагораживанию территории он получил две похвалы от высокого начальства из штаба и безмерную благодарность от простых селян. Организовав своим солдатам практические стрельбы, он неожиданно узнал о полагающемся ему патронном довольствии (по итогам беседы с каптенармусом, последний дня три ходил скособочившись и потирая грудь) и тут же получил все, что ему задолжали... с маленькими процентами, хе-хе. Последнее, и самое важное - репутация. История с пьяным дебошем солдат и последующим наведением порядка широкой общественности осталась неизвестна, но внутри Олькушского погранотряда авторитет корнета Агренева взлетел на невиданную высоту. Приказы исполнялись едва ли не прежде, чем он заканчивал их говорить, резко исправилось поведение всех солдат в увольнительных, и как ни странно, улучшилось к ним отношение деревенских - потому как стало меньше драк и шатающихся в поисках денег на выпивку нижних чинов. А всего-то гайки затянул.
  - И? Ты не знаешь, куда его пристроить?
  - Так это... ребята его малость поспрашивали, он кой чего интересного и порассказал.
  - Поспрашивали? - понимающе усмехнулся Александр.
  - Он хотя бы на ногах-то стоит?
  - Та шо ему сдеется, крапивное семя, в холодную его сунули. Он вот что говорит: нечаянно подслушал, когда несуны к нам в гости собираются!
  - О как! Давай неспеша и обстоятельно.
  
  Организовывать засаду на дорогих гостей отправились в тот же день (вернее вечер) впятером. Добрались, осмотрелись, благо, что было полнолуние и света от "волчьего солнышка" хватало, более-менее замаскировались. Что за товар переправлять будут, и конкретного времени невольный информатор не знал, но самое главное поведал: контрабандистов должно быть не больше девяти человек, и пойдут они конкретно этой дорожкой, потому как - она им самая короткая и удобная. Часть отвлечет перестрелкой секрет, часть пойдет дальше. Вполне реальный план, на взгляд корнета - обычно все так и выходит, если помощь к дозорным запаздывает. Подремав большее время ночи, к рассвету все вымокли в холодной росе.
  "Самое то настроение: замерзший, злой. Блинство, надо было взять чего погреться".
  Вдали послышалось легкое шуршание травы и веток, вдогон - еле слышный конский храп.
  "Не соврал, значит. Надо бы его прикормить, вдруг опять чего подслушает? Ну! Пронеси, господи. В хорошем смысле, кхе".
  В кустах напротив мелькнуло неясное шевеление и тут же прекратилось - трое солдат устраивались поудобнее. Александр переглянулся с Григорием и размял кисть правой руки - в сегодняшнем выступлении они солируют и открывают огонь первыми. По такому случаю унтер даже поменял привычную берданку на недавно освоенный Смит-Вессон и теперь нервно тискал рукоять револьвера, приноравливаясь. Вот показалась одна фигура, вторая, третья... Все насторожены, но оружие наготове только у первых двух. Пришли несуны полным составом, всей девяткой, вдобавок последние четверо вели за уздечки лошадей с замотанными тряпками копытами и нагруженных так, что сразу стало жалко бессловесных животин. Пихнув унтера вбок, Александр получил подтверждение готовности, а цели они еще загодя распределили: он валит замыкающих, унтер головных, солдаты выбивают середину. Вдох-выдох. Вдох и...
  Гдах! Гдах-гдах!
  Тут же его поддержали унтер и солдаты, и в следующую минуту на тропе воцарился сущий ад: грохот выстрелов, крики, стоны, мельтешение теней, лошадиное ржание. Наступившая вслед тишина показалась оглушительной.
  "Вот и все. Ночь ждали, две минуты стреляли, и готово - как минимум четыре трупа, куча контрабанды и легкое удовлетворение от хорошо проделанной работы. Меняюсь, меняюсь потихоньку".
  Откатившись подальше, Григорий надсадно проорал заученный текст:
  - Внимание! Лечь на землю и не шевелиться. Стреляем без предупреждения!
  Через полчаса уже вполне рассвело, и место побоища предстало во всей красе. Убитых оказалось не четверо, а трое, и на этом хорошие новости для контрабандистов заканчивались: ранены были все, уйти никто не смог. Лошади, видимо, привычные к стрельбе, спокойно объедали ветки кустарника и даже не думали убегать. Оставив солдат осматривать раненых и убитых, корнет с унтером начал ревизию поклажи. Уже знакомые фляги со спиртом, весовой табак, папиросы в неброских пачках, четыре бидона с непонятным коричневым порошком. Самой интересной оказалась поклажа последней лошади: в двух аккуратных ящичках обнаружились литровые бутылки даже на первый взгляд недешевого коньяка и сразу следом за ними - коробки сигар.
  "Будет чем отметить первый успех, хе-хе".
  - Григорий, делаем так. Всех, кто выжил, гони прочь, пускай к себе убираются, только обыскать не забудь. - Унтер сделал большие глаза, но перебить не рискнул. - Далее. Последнюю и предпоследнюю лошадь надо отправить с ними, а груз с них надежно укрыть где-нибудь поблизости, потом покупателя подыщем. Сделаешь?
  Унтер довольно заулыбался:
  - Как не сделать, Александр Яковлевич! Устроим все в лучшем виде, даже не сомневайтесь. И с робятами переговорю, шоб молчали. Такое дело!
  Ничего не понимающих "контрабасов" подняли и пинками погнали в родимую сторонку. Осталось неизвестным, как и что сказал Григорий "робятам", но старались они так, что не родившийся еще товарищ Стаханов наверняка бы расплакался от зависти. Через пять минут на стихийно образовавшейся полянке присутствовали двое солдат, три трупа, две вьючных лошади и куча собранного оружия. А Григорий с третьим солдатом "ушел, но обещал вернуться". Дожидаясь отсутствующих, корнет лениво разглядывал трофеи, раздумывая - поинтересоваться ими сейчас или попозже, в отряде? Победило, как всегда, любопытство.
  "И что тут у нас? Карабин. Старенький, но ещё живой. Винтовка английская, Ли-Метфорд, в очень даже хорошем состоянии. Пара американских винчестеров под револьверный патрон - оставлю себе. Охотничье ружье, древнее как мамонт. Хм, а это? Черт, где же клеймо? Ага! Верндль. Вроде тоже австрийская. В коллекцию пойдет. Гладкоствол, смотреть не буду. Остались револьверы. Какие-то нищие "контрабасы" попались, разве можно так экономить на собственном вооружении. Опа! Револьвер Лебель, в пару к одноименной винтовке. Хм, Гассер-Монтенегро... Взять для полноты коллекции? Древний пистоль неопределяемого производителя с полностью расстрелянным стволом. Обратно на землю. Надо же, кольт, настоящий. Этак скоро серьезное собрание раритетов будет! Удачный все же день!"
  Попинав сваленные там же кучкой ножи, брезгливо поморщился - видимо "контрабасы", все как один, захватили с собою кухонные. Увидев Григория, резко показавшегося из кустарника, князь едва не застрелил его, насколько машинально выхватил оружие из кобуры.
  - Не обращай внимания. И не шути так больше. Ну?
  - Все в порядке, Александр Яковлевич, запрятал так, что ни в жисть не отышшут.
  - Хорошо. Еще раз повтори солдатам, что они должны говорить, обсудите все подробности и отправляй вестового на заставу. Я, пожалуй, вперед поеду, победный рапорт сочинять.
  
  Глава 11
  
  Штаб-ротмистр Блинский просто не мог нарадоваться на своего офицера - такая удачливость! Самое главное, корнет исправно упоминал в рапортах своего командира, его своевременные приказы, всемерную поддержку, дельные советы.
  - Господин ротмистр, по вашему приказанию корнет князь Агренев прибыл!
  - Господи, Александр Яковлевич, ну зачем так казенно? Я же вестовому сказал - для дружеской беседы, а он опять все перепутал, болван! Садитесь, прошу вас. Князь, у меня есть для вас очень приятная весть. - Корнет изобразил вежливое удивление, и в ответ ротмистр, многозначительно улыбаясь, продолжил: - Подполковник Росляков недавно намекнул мне в беседе, что к вашей Анне вскоре добавится Станислав!
  - Действительно, очень хорошая новость, Сергей Юрьевич! Так неожиданно.
  Блинский довольно заулыбался и отечески пожурил подчиненного:
  - Ну, не скромничайте, князь, уж кто-кто, а вы это заслужили. Да, едва не запамятовал - вам следует озаботиться новым мундиром. Через месяц в офицерском собрании состоится бал, приглашены все стоящие офицеры, разумеется, вы в их числе, да-с. У вас есть на примете хороший портной?
  - Увы, Сергей Юрьевич. Мне рекомендовали одного, но он проживает в Ченстохове.
  - Ну, думаю, для такого дела и проехаться можно. Скажем, через два дня вам будет удобно? Вот и хорошо.
  "Вот не было печали. С другой стороны, я ведь хотел завести счет в банке - вот и случай удобный подвернулся. Нда. Не вовремя, все же".
  После первого раза, Александр устраивал еще три засады - две в пустую, а на третий он выбрал самый перспективный вариант и организовал постоянное дежурство проверенных ветеранов. Четыре дня ожидания, и когда уже он хотел приказать сворачиваться, в расставленные сети попалась крупная добыча. Восемь нагруженных по самое не могу лошадей и пятнадцать "сопровождающих". В ходе короткой перестрелки пограничники убили пятерых из них и подстрелили одну кобылу, которую пытались увести. Быстрый осмотр груза, обыск людей и живые "контрабасы" поволокли на себе мертвых, подбадриваемые незлой руганью и прикладами в спину, а один, самый непонятливый и говорливый, даже напутственного пинка удостоился. К тому времени, когда появился Александр, на месте короткой стычки остались только малозаметные пятна крови, гильзы от винтовок и револьверов и довольные донельзя ветераны, по хозяйски щупающие поклажу на лошадях. Груз был стандартный: спирт в пузатых бочонках, плитки табака с несерьезным названием "Яблоневый", три короба дешевой бижутерии, неплохой набор дорогих напитков - от коньяка "Мартель", "Курвуазье" и "Камю" до хереса, бренди и арманьяка. Большая партия анилинового красителя в жестяных бидонах (тот самый коричневый порошок) и с маркировкой Второго рейха. В этот раз Таможенному департаменту не досталось вообще ничего: всю добычу, включая лошадей, продали к вечеру этого же дня (правда, кое-какие напитки князь себе отложил). Самое сложное было не договориться о купле-продаже, а остаться при этом анонимом, благо, что заранее подобранный и уже разок "протестированный" корнетом купчик оказался профессионально нелюбопытен. Молча оглядел, молча подсчитал, молча расплатился - одиннадцать тоненьких пачек, замусоленных и надорванных по краешкам ассигнаций. Единственное, что он выдал напоследок, было:
  - Надеюсь, не в последний раз?
  Проблему распределения честно "настрелянных" дензнаков офицер решил просто, передав Григорию две тысячи вместе с напутствием.
  - Сам решишь, кому сколько.
  Участвовавшие в "охоте" ветераны сами по себе гарантировали сохранение всего в тайне: отбирались только те, у кого была большая семья (одному так и вовсе бог послал восемь дочерей и ни одного наследника). Большая семья - большая нужда (если не сказать - нищета), это правило было неизменно, и проблемы выбора у них не было: или наконец досыта накормить и хорошо приодеть родных, или сдать контрабанду и не получить практически ничего. Ну может очередную медальку навесят.
  Учитывая ВСЕ "левые" поступления за отчетный, так сказать, период, доход Александра составил двенадцать тысяч рублей. На пару тысяч больше, чем полное жалование корнета пограничной стражи за десять лет, с мундирными, квартирными, столовыми и прочей мелочью. За неполный месяц, правда - с некоторым риском. Но при его нынешней профессии это ведь скорее норма?
  
  ***
  
  Поездку в Ченстохов пришлось ненадолго отложить - его сослуживец, корнет Зубалов, умудрился сильно навернуться со служебного мерина Борьки, известного всем своим меланхолично-спокойным нравом, и как минимум на неделю оказался в постели. А тут как раз визит-инспекция в исполнении бригадного адъютанта штаб-ротмистра Прянишникова, потом выдача денежного довольствия, прибытие трех десятков "молодых" взамен уходящих в отставку. Когда же он, наконец, освободился, то пошел несильный, но постоянный мелкий дождь, подпортивший настроение.
  - Чем могу служить пану офицеру?
  - Парадно-выходной мундир, через два дня. Можно быстрее.
  - Пан офицер, это конечно же возможно, но... - Портной картинно закручинился и едва не заплакал, - Это потребует дополнительных трат. Если пан офицер согласен? Отлично! Прошу вот сюда.
  На примерки пришлось приходить три раза, однако свободного времени хватало: и на открытие счета в Русско-Азиатском банке, и на тщательный осмотр немногочисленных достопримечательностей города, и на неспешный разговор с владельцем маленького магазинчика охотничьих товаров про новинки оружейной мысли, в ходе которого удалось договориться о реализации части трофейных стволов по вполне пристойным ценам. Переночевав в гостевых апартаментах при штабе, обратно возвращался довольный - столько дел разом сделал! К заставе подъехал уже в сумерках, но все еще в хорошем настроении, которое, к сожалению, удалось сохранить недолго.
  - Стоять!
  Идущий впереди и крайне нетвердой походкой солдат враз исправился: сгорбился и моментально растворился в темноте между казармами второго и третьего взвода.
  "Это становится интересно! Явно узнал голос, но не подумал остановиться. Нехорошо..."
  Все прояснилось, как только Александр подошел поближе к бревенчатой стене казармы третьего взвода: заунывные песни, разговоры на тему "уважения", негромкий гул голосов. На скрип двери поначалу никто не отреагировал, но понемногу разговоры стали утихать, и все больше и больше лиц поворачивалось к входу, желая узнать, кого принесла нелегкая.
  - Понятно. Старший унтер где?
  Из глубины казармы донесся почти трезвый голос.
  - Оне с хаспадином фильдфебилем уехавши обмундировку новую получать.
  - Младший унтер где?
  Тот же голос, но уже поуверенней доложил:
  - Туточки он, задремал. Притомилси, сердешный.
  - Ну раз задремал. Как проспится, пусть ко мне подойдет, вместе со старшим унтером. Пожалею.
  С утра на младшего унтера действительно без жалости глядеть было нельзя. Левую половину головы он "отлежал" до синяка, руки непроизвольно прижимались к правому боку, внезапно прорезавшаяся зубная боль и хромота плюс отходняк после вчерашнего.
  - Ну-с, слушаю ваши объяснения?
  - Ваше благородие, я...
  - Трифон Андреич, вы-то здесь причем? Я еще вчера узнал о вашем отсутствии, и к вам и старшему унтеру третьего взвода вопросов не имею.
  Названные заметно расслабились и стали чувствовать себя более уверенно, не переставая при этом "есть глазами начальство".
  - Слушаю?
  - Ну, энто... Земляка встретил, вашбродь. Вот и... Дык кто ж знал, что так-то... А!
  Обреченно махнув рукой, унтер тут же скривился от боли. Корнет понимающе покачал головой.
  - Ясно. Трифон Андреич, распорядись насчет мешка с мусором, лопаты и двух носилок, а вы стройте взвод.
  Оглядев угрюмо-унылые рожи, он сочувствующе улыбнулся и начал говорить, вспоминая некоторые воспитательные методики армии советской:
  - Ставлю задачу. Вот этот мешок положить на носилки и доставить к вон той рощице, где и закопать. Младший унтер приболел. Но пограничники своих не бросают! Нигде и никогда! Поэтому младший унтер будет командовать прямо так, на носилках. Бего-ом, марш!!
  Пока солдаты в полной выкладке добежали до небольшого леска в трех верстах от них, с них сошло семь потов, но жалоб слышно не было. Вновь выстроив взвод, Александр назначил "добровольцев" на откопку могилы и держал всех по стойке смирно, пока место захоронения не было готово.
  - На караул!!!
  После торжественных похорон мешка с кухонными отходами, повторился марш-бросок обратно к казарме, где взвод полчаса "отдохнул" в строю и наконец-то получил команду "Вольно!". Вот только радовались бедняги рано: все повторилось на следующее утро. И на следующее. Ко времени, когда корнет Зубалов нашел в себе силы вернуться к исполнению служебного долга, весь лесок выглядел как после набега дивизии кротов, а солдаты таскали с собой не двое, а трое носилок: их мучитель нашел-таки солдата, который от него тогда убежал. Зато когда все закончилось, третий взвод иначе как "лосями" никто и не звал, но смеялись тихо, особенно "молодые", и при этом оглядывались: не дай бог их благородие услышит, спаси господи!
  Комвзвода-три был растроган до самой что ни на есть глубины души: его встретили как отца родного и разве что на руках не носили. Вот только странные усмешки ветеранов первого и второго взводов были непонятны.
  Александр теперь часами пропадал на личном полигоне, оборудованном при самом живом и непосредственном участии провинившихся рядовых (хе-хе), где на посторонний взгляд зверски и с особым цинизмом измывался над собой и унтером (к плохо скрываемой радости остальных непосвященных). Занятия там и натолкнули на интересную идейку - попытаться изготовить пистолет. Ну не то, чтобы натолкнули. Просто надоело останавливаться и мучительно долго перезаряжать после всего шести (это если Смит-Вессон) или восьми (Раст-Гассер) выстрелов. Барабан-то у револьверов даже не откидной, а переломный. Только сейчас пришло понимание - как это здорово, когда отстрелялся, выщелкнул магазин, вогнал новый, снял с затворной задержки (причем все это можно делать и на бегу) и все, можно стрелять дальше. И по времени это от силы пара секунд, в отличие от аналогичной процедуры для Смит-Вессона или любого другого револьвера! Даже ловить себя стал на том, как бы он прошел вот здесь или там конкретно с пистолетом в руках. Конечно, и так жаловаться было грешно - за то время, что прошло с начала тренировок, Александр вырос в хорошего стрелка (по его собственному мнению, ему было еще очень далеко до идеала) и спокойно выбивал девяносто пять из ста, стоя на месте. В движении, конечно, выходило гораздо хуже, но и здесь было чем похвастать. Возможно, все так бы и осталось пустыми мечтаниями, да на глаза попался тот самый, первый блокнот, а в нем его невнятные мысли и планы. Перечитал, и так тошно стало.
  "Как там оно все, без меня-то?"
  Это наверно был первый раз, когда он напился до состояния нестояния, но иначе никак не получалось заглушить тоску, сжимавшую сердце.
  
  ***
  
  В себя пришел на третий день, поняв простую истину - надо просто жить дальше. Узнав у денщика, что он, оказывается, болеет и еще пару дней может спокойно "забить" на службу (спасибо штаб-ротмистру), Александр принялся лечиться: рассол, банька, рассол. Опять полистав злополучный блокнот, он задумался.
  "Почему бы и нет? Сколько раз я собирал и разбирал тульский Токарева? Или браунинг? Наган, макарова.... Нет, про пистолет Макарова неудачная идея, пожалуй. Сделать эскизы, подыскать рукастого слесаря, еще лучше - мастера-оружейника и щедро профинансировать его труд. А за образец возьмем ГШ-18 и браунинг Хай Пауэр и... Ладно, пока и этого за глаза будет. Да, решено!"
  Сгоняв удивленного такой активностью Савву за большой стопкой хорошей мелованной бумаги, он стал не спеша зарисовывать все, что помнил о конструкции ГШ-18 и последнем творении поистине великого оружейника.
  
  Глава 12
  
  В один из уже не весенних, а летних дней, когда солнце только показалось багровым краешком из-за линии горизонта, в канцелярию, где в полном одиночестве скучал корнет Агренев, вбежал "лось".
  - Вашбродь, беда!
  - Ну!
  - Нападение на девятый дозор, человек с двадцать будет, пока держатся.
  Остальное он слушал уже на бегу, выкрикивая команды.
  - Наши поперва прижали их к оврагу, да где тама, такая толпа повалила. Держатся пока, но ужо и ранетые есть.
  Быстро собрав два десятка самых опытных, остальным князь приказал идти на подмогу так быстро, как только смогут. На немногих (увы!) лошадях они поскакали к месту боя и вскоре услышали треск винтовочных выстрелов и тявканье револьверов.
  "Совсем рядом с заставой. Похоже, в этот раз контрабандисты отмороженные напрочь. Жалко Гришки рядом нету, поспокойнее было бы".
  Подобравшись поближе, князь выбрал удобный лесок и повел отряд туда.
  - Спешиться. Ты и ты - в разведку. Остальным - двигаемся за ними в пределах видимости. Вперед!
  Пока подбирались поближе, выстрелы со стороны попавших в беду пограничников стали заметно реже. Вернулся разведчик, и Александр стиснул зубы, чтобы не выругаться: нападающих оказалось не двадцать, а все сорок человек.
  "Помощь с заставы будет через полчаса, не раньше. Значит, надо продержаться эти полчаса или хотя бы дозорным жизнь облегчить".
  - Слушать меня! Пятеро со мной, младший унтер и остальные вон на тот взгорок. И давите их, чтобы они головы не могли поднять. Отвлекутся на вас, оставят в покое дозорных, и я смогу им с фланга зайти и перекрыть отход. Как подойдут основные силы, из ракетницы сигнал - и отжимайте их к оврагу, а мы с тыла пошумим. По нам только не стреляйте. Выполнять!
  Проводив взглядом бойцов, скомандовал оставшимся:
  - Тихо и на животе вон в тот лесок, оттуда до места рукой подать.
  Унтер начал пальбу со своей позиции как раз к тому моменту, когда они доползли до первых деревьев на опушке лесочка, и этим сильно облегчил все дальнейшее передвижение. Добравшись до намеченного места, первым делом корнет пересчитал отморозков. Тридцать пять рыл активно перестреливались и с оживившимися дозорными, и с отрядом унтера, а еще с десяток суетилось с его стороны оврага - в основном легко раненные, но были и без признаков жизни. Никакой контрабанды не было, только оружие и крайне нездоровый энтузиазм.
  - Ждем.
  Время тянулось патокой, неспешно отсчитывая секунды и минуты. Шепот рядового-наблюдателя прогремел, как гром:
  - Вашбродь, красная!
  - Слушай меня!!! Как только наши пойдут в атаку, стреляем по недобиткам, а потом не даем отойти через овраг!
  Слитный рев издалека, в котором с натяжкой можно было опознать "Ура!!!", стеганул по нервам, как кнут.
  - Изготовиться! Цельсь! Пли!!!
  Сам он стрелял последним и с злобной радостью видел, что ни одна пуля его солдат не прошла мимо - пятеро нарушителей тряпичными куклами отлетели наземь. Скороговоркой зачастил Раст-Гассер в руке, закрепляя и контролируя результаты.
  Дах-дах, дах, дах-дах...
  Без команды все шестеро единым организмом двинулись вперед, занимая заранее облюбованные позиции. Бандиты после атаки пограничников стали в беспорядке драпать и не заметили изменений у себя в тылу - не до того было. А когда, наконец-то, заметили... До сего дня Александр точно знал сколько убил, после - уже не был так уверен. Он стрелял и перезаряжал, опять стрелял навскидку, сквозь легкий туман от сгоревшего пороха, в ошалелые и испуганные лица, выныривающие со дна оврага, в прыгающих на это самое дно людей, в спины убегавших. Когда в очередной раз боек револьвера вхолостую клацнул, он не раздумывая запустил им прямо в перекошенную рожу "контрабаса", сразу же прыжком-перекатом добрался до валяющегося невдалеке на земле винчестера, заодно прикрывшись телом его бывшего владельца. Сколько это продолжалось, никто не считал, но когда он пришел в себя, то еле разжал сведенную судорогой руку, уронив на остатки истоптанной травы воняющее сгоревшим порохом оружие. Рядом натужно матерился, как заведенный, один из его стрелков. Чуть дальше двое отдыхали прямо на окровавленной земле, крепко вцепившись в винтовки, а справа четвертый спешно перевязывал платком руку последнего, пятого.
  "Значит, живы все... Это хорошо".
  Верой и правдой послуживший револьвер не пережил удара о массивный лоб теперь уже покойника. Когда князь подобрал Раст-Гассер, тот моментально переломился пополам прямо в руках и фиксироваться упрямо не желал, блестя свежим изломом защелки. Пришлось поднимать отброшенный было за ненадобностью винчестер и озаботиться проблемой боеприпасов, обыскивая неостывшие еще тела. Гулко сглотнув, корнет поморщился и спросил, покашливая и сипя, у добровольца-санинструктора:
  - Что с ним?
  - Руку, вашбродь, слегка. На излете похоже, только чуток мяса дернула.
  - Ага. Вода у кого есть? Нет? Уходим в кустарник, ждем наших. Пошли.
  К тому моменту, когда показалась редкая цепь пограничников с берданками наперевес, настороженно вглядывающаяся в зеленку перед собой, он и его "засадный полк" уже достаточно отошли от горячки скоротечного боя. Болело колено, саднили рассаженные при торопливых перезарядках пальцы и треснувший ноготь, кожу на лице стягивал высыхающий пот.
  - Эй! Есть кто? Руки вверх и выходь!
  Не доходя до края оврага шагов десять, цепочка распалась: солдаты присели за немногочисленные укрытия, готовясь к возможному бою, а командующий ими старший унтер Григорий принялся надрываться в крике, настороженно поглядывая по сторонам.
  - Вашбродь?
  - Давай, только потихоньку.
  - Эгей, браточки! Свои, не пальните там!
  - Ну-ка выходь, глянем каков ты свой! Ага, Панько. Его благородие где?
  Последние слова унтер прорычал с подозрением и угрозой, но быстро сменил гнев на милость, увидев своего командира живым и почти невредимым. Едва солдаты, приблизившиеся, наконец, к размочаленному краю, заглянули в овраг, зазвучали многочисленные ругательства и упоминания господа, а двоих чересчур впечатлительных вывернуло. На дне вповалку, в два, а кое-где и в три слоя, лежали трупы. Несколько вытянувшихся в последнем усилии тел лежало отдельно, редкой линией показывая, куда убежали самые удачливые. Вот и постреляли.
  
  ***
  
  Когда вернулся отправленный на поиски удобного спуска и подъема солдат, уже появились и остальные офицеры Олькушского отряда - Блинский и Зубалов. Первый сразу же развил бурную деятельность, раздавая направо и налево громкие команды и лихо гарцуя при этом на жеребце. Зубалов вел себя заметно проще и скромней - при виде первого же мертвеца его стало тошнить, и он мужественно боролся с собственным желудком, не обращая больше ни на что внимания. Вот к этой "сладкой" парочке и направился корнет Агренев, слушая по пути доклад своего унтера:
  - Пятеро убито, осьмнадцать ранено, из них двое тяжко. Нарушителей убито тридцать один, пятерых раненых нашли. Если только выживут - все тяжелые. Оружие пока подсчитывають, ишшо не все подсобрали. С той стороны порубежников видели, но близко не подошли, издалече смотрят, в трубки зрительные.
  Отдав недлинный рапорт, Александр был многословно похвален и отправлен обратно на заставу - писать подробный отчет и, как изящно выразился штаб-ротмистр:
  - Приводить себя в надлежащий такому герою вид.
  Видок и в самом деле был не очень: где-то потерялась фуражка, китель был весь в надрывах и бурых пятнах от земли и травы, на бриджах темными пятнами выделялись колени. Да и сам себя чувствовал, можно сказать, соответственно состоянию кителя.
  Как позже оказалось, совет был дан очень вовремя - до вечера на заставе не побывал только самый ленивый из высокого начальства. Отрядный писарь замучился переписывать подробный рапорт корнета Агренева, в основном из-за того, что все требовали уточнить тот или иной момент. Кто стрелял первым? Где и как все началось? Где был командир заставы? На последний вопрос Александр твердо отвечал, что он повел на помощь летучий отряд (так было принято именовать аналог группы быстрого реагирования), а штаб-ротмистр поспешал следом с основными силами (после этих слов, нервничающий Блинский едва не кинулся обнимать подчиненного). Точку в граде вопросов поставил чиновник департамента, рассеянно-лениво поинтересовавшийся:
  - Скажите... ээ... корнет, а нельзя ли было все уладить мирно?
  - Можете не отвечать, князь Агренев!
  За него ответил самый старший по званию из присутствовавших офицеров. Армейская солидарность против гражданской "штрафирки" мигом сплотила его сослуживцев, неприязнь ко всяким писарям была у них на уровне безусловного рефлекса. Уже выходя из канцелярии, подполковник Росляков задержался:
  - Напомните мне, сколько вы уже служите?
  - Недавно минул первый год, господин подполковник.
  - Хм... Продолжите в том же духе и, я уверен, быть вам в генеральском чине. Вам передали приглашение на бал? Прекрасно, продолжим нашу беседу позже. Всего хорошего, князь.
  - Честь имею.
  Через день, ознакомившись с окончательным вариантом рапорта о происшедшем бое, корнет был сильно удивлен: в результате всех проверок и уточнений невесть откуда появились еще 15 нападавших. Для круглого счета не хватало что ли? Недостаток контрабандистских тушек объяснили очень просто - их, сильно израненных, заботливые (и выжившие) товарищи унесли с собою.
  "И как только не надорвались, бедолаги? Наверняка традиция приписок в СССР зародилась не на пустом месте, а, так сказать, имеет глубокие исторические корни, хе-хе. Ну да ладно. Сергею Юрьевичу виднее, сколько там было нарушителей госграницы. Небось, на очередную медальку бонусы копит".
  
  Глава 13
  
  Несмотря на все опасения, первый бал в жизни Александра неприятностей не доставил. Его представили всем офицерам бригады, порадовали именными (по крайней мере, пока он на службе) столовыми приборами, немного поведали о славном боевом пути 14 Ченстоховской и отпустили "погулять". Окружающих его офицеров больше занимали присутствовавшие на этой своеобразной "дискотеке" дамы и общение по интересам, а не молодой корнет. Чином пока не вышел - что для дам, что до остальных. Поэтому он, полюбовавшись издали на манерных, кокетливо-томных "красавиц" (вообще-то попадались и действительно милые мордашки), ознакомившись с высшим обществом небольшого города Ченстохово, остался этим знакомством доволен. Неспешный ритм жизни, немудреные интересы. Все разговоры вертелись вокруг двух тем: день рождения какой-то мадам Кики и слухи со сплетнями из Варшавы и Петербурга. Причем день рождения неизвестной ему мадам интересовал всех заметно больше. Самым же главным результатом посещения бала стал невольно подслушанный разговор об энтузиасте-оружейнике. Речь в нем шла о долгах оружейного мастера Греве. Вернее о том, что тот вечно придумывает всякую ерунду вроде ненужных усовершенствований, вбухивая в это дело половину собственного, и так не сильно большого жалования. Это вместо того, чтобы просто прилежно делать свою работу. Отдали старую винтовку на запчасти, а он из нее карабин сотворил. Другую, списанную, сам купил и переделал в гладкоствольное охотничье ружье. Теперь вот мается, пытается продать.
  - И так во всем, представляете? Прямо боязно что-то стоящее доверить. Отдашь револьвер в пустяшный ремонт, а получишь потом на руки картечницу или митральезу!
  "Вот и энтузиаст отыскался. А причиной для знакомства будет... У меня ж револьвер любимый сломался! Один из трех, хех. Трех десятков. Ну а там, слово за слово, хвостом по столу - глядишь, и подружимся".
  К большому его сожалению сразу с бала исчезнуть не получилось. Вначале всех громогласно пригласили поиграть в фанты - этакий аналог лотереи, только в качестве приза полагалось что-нибудь спеть или продекламировать (от этого счастья ему удалось отвертеться - попросту фантов на всех не хватило). Затем начались танцы, и уйти стало неудобно, а после того, как объявили белый танец - и вообще невозможно. Увы, маскировка за колонной не помогла: отыскали, пригласили, и пришлось в "темпе вальса" вспоминать, как этот самый вальс танцуют. Утешало лишь одно - партнерша досталась как раз хорошенькая. Гибкая, фигуристая, лет двадцати пяти и с неизменной улыбкой, причем не вымученной, а искренней.
  - Корнет, не будьте букой, улыбнитесь. Вот так гораздо лучше. Я не расслышала ваше имя?
  - Прошу простить, мадемуазель, моя вина. Корнет князь Агренев, Александр Яковлевич, очарован вами.
  - Софья Михайловна, баронесса фон Виттельсбах. Как вам наша сонная провинция?
  Разговор-флирт со статной красавицей оказался на удивление занимательным, но продолжался, увы и слава богу, недолго. Увы - потому что его собеседница оказалась довольно остроумной дамой, а слава богу - потому что он едва не засыпался, допуская одну за другой мелкие ошибки.
  Воспользовавшись объявленным перерывом, он предусмотрительно испарился - уж больно многообещающе на него поглядывала баронесса.
  "Только репутации пошляка или невоспитанного хама мне не хватало".
  
  ***
  
  Чтобы найти господина Греве, пришлось изрядно походить, по не такому уж и большому, зато изрядно пыльному городу. Мастер не разочаровал. Поначалу он без особого интереса спросил, с чем пожаловал очередной посетитель, повертел в руках Раст-Гассер и пригласил зайти за ним через денек, но чем дальше, тем больше оживал, слушая интересный заказ. Идея насадки на ствол револьвера, способной сильно приглушать хлопок выстрела и полностью убирать огонь вспышки, вскоре захватила его с головой. Подробно обсудив желаемое, даже набросав примерную схему-эскиз глушителя с обтюраторами и место посадки под него у револьвера и винтовки, князь оставил оружейника в глубокой задумчивости. Тот уже не воспринимал окружающий мир, целиком уйдя в расчеты и прикидки, рисуя в воображении готовое изделие, и, похоже, даже не заметил, что остался один.
  "Скорее всего и спать не ляжет, пока не сделает", - мелькнула мысль, когда корнет уже уходил из маленькой конторки мастера.
  Разговор с ротным фельдфебелем только утвердил его в этом.
  - Так ведь, это все знают: любит он с железками своими повозиться, вечно что-то придумать старается. Даже, грят, нагоняй получил от его высокоблагородия господина полковника, чтобы просто работу делал и вовремя, безо всяких там мудреностей бесполезных, вот!
  Получалось так, что в первом приближении мастер-оружейник ему подходил. Дело свое знает хорошо, раз с модернизацией устаревшей берданки возится, немного зажат, но это даже в плюс - болтать меньше будет. И на нестандартный заказ отреагировал нужным образом, заинтересовался - в отличие от двух других оружейников, те только в затылках чесать горазды были. Опять повидаться с Валентином Ивановичем удалось только через неделю. Зато какая вышла встреча! Оружейник светился такой радостью, что корнету стало даже как-то неловко оттого, как мало этому человеку нужно для счастья. Сам глушак получился так себе, на троечку: тяжелый толстостенный цилиндр из латуни, отполированный до зеркального блеска и с обтюраторами едва ли не из чугуна, но главное - начало было положено! На этот раз в руки оружейника попал Манлихер-Каркано, и обсуждение предстоящего тюнинга затянулось до вечера: с рисованием эскизов, изготовлением проволочных макетов, даже из глины чуток пришлось полепить, пока мастер уяснил все тонкости переделки приклада. Теперь уже Александр нетерпеливо отсчитывал дни, стараясь лишний раз не ездить в город. Прошла долгая неделя, другая, и...
  - Надо сказать, задали вы мне задачку, Александр Яковлевич! Посмотрим, понравится ли вам результат. Вуаля!
  Слетевшая со стола тряпица открыла готовый заказ, а мастер победно приосанился - ему было чем гордиться. Новый, "анатомический" приклад с упругим тыльником, переделанная рукоять затвора, удобная ложа с выемками под пальцы, съемное крепление впереди - под сошки, планка под будущий оптический прицел. Готовая снайперская винтовка поля боя получилась.
  - Отменно, Валентин Иванович, у меня и слов нет. Просто шедевр!
  Неизбалованный такими хвалебными речами Греве краснел как девица, но прерывать не спешил. Вместо этого неразборчиво начал уверять, что ему было совсем нетрудно и что он всегда готов, тем более для такого понимающего господина как князь Агренев... После таких слов предложение о дальнейшем сотрудничестве упало на плодородную почву, и, если ужать и перевести счастливое бормотание оружейника, то получалось нечто вроде "я на все согласная, князь!". Несмотря на робкие возражения, но к вящей, плохо скрываемой радости мастера, на месте бережно упакованной стальной красавицы остались двести рублей гонорара. Напоследок и вместо прощания Александр пообещал привезти в следующий раз - этак через недельку - эскизы новейшего, никем пока не виданного самозарядного пистолета.
  - Мне хотелось бы услышать ваше мнение по поводу... реальности воплощения в металле моих идей.
  - Князь! Если эти эскизы хотя бы вполовину похожи на те, что вы давали мне до сего дня... Признаться, вы меня заинтриговали преизрядно!
  - Терпение, Валентин Иванович, терпение. Еще раз благодарю за крайне удачную модернизацию моей винтовки. До скорой встречи.
  
  Как он и думал, у Греве хватило терпения ровно на два дня, после чего мастер заявился на заставу сам. Проведя с ним короткую беседу о перспективах развития оружейного дела (тот слушал с недоумением) и о ведущихся сейчас перспективных разработках (тут уже появился интерес и удивление от такой осведомленности), под конец Александр коротко описал ожидаемые тактико-технические характеристики, якобы придуманного им недавно оружия. Протянутые бумаги были выхвачены из руки и изучены с пристрастием. Полчаса князь ждал, пока Греве насмотрится - не дождался, в такую глубокую нирвану ушел мастер. Пришлось отпаивать его чаем, перед этим почти силком отобрав бумаги и кинув их на стол сбоку от себя. Как показало время, это было ошибкой - пришлось убирать их вовсе, не то Греве рисковал обжечься чаем, попутно зарабатывая косоглазие. Придя в себя, оружейник выдал такое количество вопросов, что теряться стал уже сам хозяин: какая сталь, для чего то, почему так, зачем здесь вот эта деталь... В конце концов, измучались оба: один - пытаясь быстро понять и освоить новое для себя, а другой - объяснить те вещи и понятия, которые сам считал (и зря!) простыми. Когда вопросы закончились (временно, надо думать), потекла простая беседа:
  - Валентин Иванович, как впечатления?
  - Я в восторге, Александр Яковлевич! Такая четкость эскизов, проработка деталей. Право, я не смогу спокойно спать, пока не исполню все в металле. Какова идея, а? Ведь если удастся... Нет, не так. Когда мы это сделаем, то это будет... нечто. А как вы хотите назвать его?
  - Ну, говорят, какое имя, такая и судьба? Пускай тогда Орлом станет!
  Греве от переполнявших его чувств замолчал, не в силах выразить свои эмоции словами.
  - Я вас прекрасно понимаю, поверьте. Но все же позволю себе заметить, что не все так просто.
  На вопросительно-удивленный взгляд оружейника Александр начал неспешно перечислять предстоящие невзгоды. Сложность изготовления и подбора материалов, необходимость разработки и изготовления патронов конкретно для нового оружия, отработка конструкции, испытания, устранение неизбежных недостатков. Зря старался - не убедил. А вот скорее честолюбие оружейника подогрел изрядно.
  
  ***
  
  Корнет и оружейный мастер заключили соглашение: на основании эскизов и немногочисленных (увы, и еще раз - увы!) точных деталировок, Греве изготавливает два опытных образца Орла, а князь Агренев финансирует все связанные с этим работы. Разумеется, в случае успеха все права на самозарядный пистолет Орел будут принадлежать заказчику, зато Валентин Иванович станет состоятельным господином. Попутно мастер должен был порекомендовать того, кто поможет решить проблему с патронами, точнее, с их массовым (относительно, конечно) производством. Отпустив находящегося почти в экстазе оружейника, Александр едва смог подавить усмешку. Так трепетно Валентин Иванович прижимал к груди свернутые в трубочку чертежи и при этом незаметно (как ему казалось) поглаживал карман, в котором находились пятьсот рублей аванса "на великие дела".
  "Этот сделает. В лепешку расшибется, но сделает. Даже непонятно, что его больше радует: возможность заниматься любимым делом без помех или избавление от мелких, но многочисленных долгов? Неважно, главное, чтобы результат был".
  
  Глава 14
  
  Как только Григорий увидел тюнингованный Манлихер-Каркано, он пропал. Влюбился с одного взгляда и долго не мог отвести глаз, нежно оглаживая мозолистой рукой винтовку - как любимую женщину. Когда на место встали сошки и глушитель, унтер просто онемел: уж больно незнакомо все смотрелось, не винтовка, а крепостное ружье какое-то.
  - Ну что, Гриш, пристрелять поможешь?
  У того даже руки затряслись - столько счастья враз! Пока унтер примерялся да обжимался с винтовкой, корнет решил опробовать глушитель для револьвера.
  Думхф, думхф...
  Думх, гдоумхх...
  А это уже винтовка голос подала. Постреляв с полчасика, князь заметил за спиной полдесятка любопытствующих из своего взвода - уж больно непривычно звучали выстрелы. Вместо звонких и хлестких звуков - надсадный кашель, правда, очень громкий.
  Смит-Вессон с навернутым глушителем разочаровал: между барабаном и стволом прорывались пороховые газы, револьвер сильно "тянуло" вперед и вниз, кучность и раньше хромала, а теперь и вовсе. Нет, до пяти метров это было не критично, но чем больше становилась дистанция, тем меньше было попаданий. Сожженная в пустую пачка патронов не помогла, только раззадорила. Вот снайперка откровенно порадовала. Так порадовала, что остановиться удалось только тогда, когда стрелять стало нечем - не винтовка, игрушка просто! Особенно после тяжеленной и неудобной берданки.
  "Значит, надо переделывать Раст-Гассер конкретно под глушитель. Даже не один, а несколько. Думаю, будет нелишним иметь такой запасец".
  На следующий день начались затяжные дожди. Земля так напиталась водой, что стала похожа на пластилин - с виду твердая, а на самом деле как сметана, сапоги иногда буквально засасывало, как в трясину. Вся застава ходила хмурая и недовольная, а в казармы мог зайти только по настоящему мужественный и стойкий человек: запах мокрой формы и висящих на просушке портянок убивал даже микробов, не говоря уже про тараканов и мух - те враз вымерли, как динозавры. Зато комары, похоже, постепенно приобретали иммунитет. Единственные, на кого не действовала такая погода, были несуны. В "сезон дождей" дозоры ловили нарушителей так же регулярно, как и в сухую погоду, а пару раз в азарте погони забывали обо всем и останавливались только тогда, когда навстречу попадались такие же дозоры, но сопредельной страны. В случае такой встречи всегда руководствовались простым правилом - кто первый поймал, того и нарушитель, а еще - все мы делаем одно дело. Профессиональная солидарность, так сказать. Солдаты, помня интерес Александра к оружию, стабильно тащили разный хлам: всевозможные ножи, дешевые бельгийские револьверы с чугунными стволами, охотничью дульнозарядную двустволку 1835 года выпуска, дуэльный пистоль с серебряной инкрустацией и напрочь "убитым" стволом, или, например, древняя винтовка Бэра. Бывало, попадались и стоящие экземпляры, в основном разнообразные револьверы всех мыслимых модификаций: Веблей, Адамс, Велодог, кольт, наган, Смит-Вессон, Раст-Гассер, Гассер-Кропачек, Лефоше. Постоянно растущая коллекция пополнилась десятком экспонатов, среди которых сильно выделялся нестандартный наган, можно сказать, жемчужина его скромного (пока) собрания. Дело в том, что это конкретное оружие производства уже вполне известной компании имело необычную комплектацию: а точнее, в нее входил самый настоящий штык! И выглядел он весьма грозно. Крепился к стволу, в сборе вся конструкция выглядела просто убийственно, если не смеяться, конечно. Странно, что только штыком ограничились, могли бы и саблю присобачить - вообще вундервафля получилась бы. К тайной и явной радости унтера, вскоре "нашлась" еще одна винтовка Манлихер-Каркано, только действительно в снайперском варианте: прецизионная обработка и подгонка деталей, мягкий ход затвора, дорогая отделка.
  "И где они их берут, а? Ведь новейшее же оружие, только-только в серию пошло. Эту явно под заказ делали. Вот она и будет снайперкой, а первую на тренировки или Грише задарю, пускай порадуется. Кстати! Пора бы уже и мастера проведать, как он там без меня?"
  Взяв с собою унтера, корнет расстался с ним на въезде в Ченстохов: Григорий отправился отвести душу в давно облюбованный кабак (там и бордель рядом, кажется, но может и нет?), а его командир двинулся в конторку к мастеру. Где Греве и не оказалось, а все потому что:
  - Оне ужо какой день в мастерьскихь пропадають!
  Это пояснил словоохотливый приемщик, явно обрадованный возможностью поговорить. С трудом выяснив, где находятся эти самые мастерские (основная сложность была в том, что на одно слово по делу приходилось двадцать пустой болтовни), он еле-еле добрался до них. Грязь - это еще ничего. А вот когда к ней добавляются мусор, дохлые крысы и канализация! На месте князь долго озирался, пока не понял: два сарая (один большой, а другой поменьше и угольная куча рядом - это и есть искомое. В первом оказалась маленькая кузня, а во втором... Дверка открылась внутрь с ужасающим скрипом.
  "Бесплатная сигнализация, видимо. А ничего так, чистенько. Верстак, титанических размеров тиски, токарный, сверлильный и что-то непонятное, надо будет поинтересоваться, для чего он нужен. О! Вот это клещи! Надо их как-нибудь на недельку позаимствовать, нарушителей попугать".
  Полюбовался на большой набор хитрым образом выгнуто-вогнутых железяк: как после оказалось, кондукторы-лекала для запчастей. Уже потом, мимоходом, оружейник объяснил технологию изготовления основной массы деталей, осуществляющуюся практически по методу скульптора Микеланджело: берется кусок металла и от него напильником, зубилом и прочими средствами удаляется все лишнее.
  "Сам-то он где?"
  Обнаружился оружейник за сараем-мастерской, причем Александр его сначала услышал и только потом увидел: Валентин Иванович вдохновенно распекал кого-то, сильно похожего на помощника-подмастерье. Оторвав Греве от дел, князь минут пять ждал, пока тот закончит ругать по очереди: подмастерье криворукого, поставщиков-сволочей, лезущих с всякими мелочами всяких тут, сволочей-поставщиков... Вскоре выяснилась и причина плохого настроения Валентина Ивановича. Детали, которые он заказал в Варшавских оружейных мастерских, до сих пор не сделаны, хотя деньги уплачены и уплачены вперед. Из за чего работа стоит, солнышко не светит, воздух не тот... И вообще!
  - Завтра же поеду в Варшаву, и пусть только посмеют! Я им! Они у меня узнают!
  - Право же, не стоит так горячиться, Валентин Иванович. Я уверен, что задержка произошла не специально, и вскоре все наладится. Кстати, а что насчет патронов?
  Лучше бы он не спрашивал. У мастера едва истерика не началась. Оказывается, Валентин Иванович уже попробовал разместить заказ на местном заводике (тоже сарае, но побольше, наверное?), специализирующемся именно на патронах, правда, к винтовкам и охотничьим ружьям. Хозяин производства посмотрел на чертеж, на Греве и выдал цену - двадцать рублей за сто штук.
  "Понятно, почему Иваныч взбеленился. Пачка обычных к моему револьверу два с полтиной стоит. А с другой стороны, новое и неосвоенное всегда дороже".
  Подумав немного, корнет решил съездить и обговорить все на месте, разумеется, вместе с Греве. Заводик, как и ожидалось, оказался сараем - правда ОЧЕНЬ большим. Угрюмый хозяин лениво поинтересовался, глядя на оружейника:
  - Надумали чего?
  Пока мастер багровел и наливался злобой, Александр успел ответить:
  - Это я попросил господина Греве заказать нестандартные патроны. Беретесь?
  - А чего ж не выделать. Могем. Ежели в цене сговоримся. Двадцать рублев за сотню, и все будет в лучшем виде!
  Хозяин на глазах становился все приветливей и приветливей.
  - Хорошо. Договоримся так. Изготовите полсотни для начала. Если мне ваша работа понравится - получите заказ на тысячу штук.
  - Договорились, пан офицер. Но я попрошу задаток!
  - Кто бы сомневался.
  
  ***
  
  На обратной дороге корнет начал деликатно выяснять у Греве - как там у него дела с расходами.
  - Валентин Иванович, надо бы рассчитать, во сколько обойдется серийное изготовление одного Орла. Кстати, может двойной комплект стволов и прочего заказать? На всякий случай.
  - Да вы разоритесь, Александр Яковлевич! Эти грабители и так за каждый ствол запросили по сорок пять рубликов, за ствольную коробку по десятке. Даже пружины и мелочь разная, и то в шесть рублей встали, а ведь мне еще и доделывать за ними надобно будет! Как разбойники с большой дороги обобрали, да еще и сроки не держат! Я им все выскажу!
  - Понятно. Хорошо, это на ваше усмотрение, а у меня к вам будет маленькая просьба. Когда поедете в Варшаву, не сочтите за труд поискать изготовителя хорошей оптики. Есть знакомый? Прекрасно! Мне пришла в голову одна идейка.
  После обсуждения всех тонкостей "побочного" заказа князь плавно перевел беседу на денежный вопрос, одновременно вкладывая ассигнации в чертежик прицела:
  - А это попрошу принять на личные расходы. Прошу прощения, я договорю?
  Голос корнета едва заметно похолодел, и в нем ощутимо добавилось властности.
  - Так вот, по нашему с вами соглашению я несу все расходы на изготовление Орла. Все - это значит ВСЕ! Необходимые материалы, инструменты, командировки. Новая одежда, еда, плата за квартиру. Вознаграждение за ваши весьма и весьма немалые старания. И давайте без ненужных споров. Будет так, как сказал я!
  Покраснев, мастер кивнул и неловко запихал очередные пять сотен в карман. Желая помочь ему придти в себя, Александр "вспомнил" о причине приезда и стал беззастенчиво расхваливать золотые руки оружейника, сотворившего настоящий шедевр из серийной винтовки. Обсудив предстоящий тюнинг уже второй по счету снайперки, напоследок он попросил полностью убрать шомпол и не ставить антабки под ремни, вместо них заказать чехол из толстой кожи с удобной лямкой для переноски и нашитыми кармашками под сошки, патроны и глушитель.
  - Вы уж почаще заглядывайте, Александр Яковлевич.
  - Ну, я человек подневольный, сами знаете. Но как только служба позволит, непременно буду. До скорой встречи, Валентин Иванович.
  На выезде из города, дожидаясь командира, мерз под моросящим дождиком усталый, но безмерно счастливый Григорий, слегка пьяный и с запахом дешевых женских духов.
  - Как отдохнулось? Вижу-вижу, можешь даже не отвечать, только воротничок повыше... вот, так нормально.
  - А зачем повыше-то?
  - Да чтобы засос не был виден, Гриша.
  
  Глава 15
  
  Александр лежал на кровати и задумчиво разглядывал тени на потолке.
  "Где бы раздобыть денег? Пожертвования от неудачливых "контрабасов", это конечно хорошо, но как-то ненадежно. Сегодня ты, а завтра могут и тебя. Тех денег, что лежат на счету, конечно хватит, ежели сидеть в канцелярии и ничего не делать. А вот для появления на свет Орла и запуска его в производство нужно к имеющейся сумме добавить нулей. В идеале шесть, но и пять было бы неплохо, да. Кто может помочь в этом вопросе? Кандидат номер один - банки. Должны же они выдавать кредиты? Надо бы уточнить. Кандидат номер два - купцы-миллионщики, то есть те, кто реально имеет состояние больше одного миллиона ассигнациями. У кого бы проконсультироваться? Придется опять ехать в Ченстохов".
  Спустя неделю он разочаровался и в банках, и в купцах. Первые легко могли ему помочь, если бы он вдруг заимел много ценного имущества или недвижимости и желательно вдвое против суммы ожидаемого кредита. А купцы... Они как только узнавали, что дело новое и надо немного вложиться в организацию производства, мгновенно теряли интерес. Большинство из них имело стабильный доход от реализации контрабанды - зачем им журавль в небесах, когда в руках ожиревшая до крайности синица? Меньшинство купеческое, не имеющее (или не допущенное) до сверхприбылей, до потери пульса завидовало большинству и всеми правдами и неправдами стремилось оказаться в его числе. Продать кому-нибудь ценную идею? Кому? Ближайшее место, где могут оказаться понимающие люди, находится аж в Бельгии, в городе Льеже. Кто его туда отпустит со службы? А даже бы и отпустили, сразу возникнет нездоровый интерес по поводу несоответствия доходов и расходов, другие неприятные вопросы. К юристам обратиться? Те же яйца, только в профиль - рано или поздно все узнают, и опять-таки не удастся избежать пристального внимания. Насчет того, чтобы предложить что-то Российскому главному артиллерийскому управлению, а конкретнее - Оружейному отделу, даже думать не стал - там дубы заслуженные сидят, опытные в посылании далеко и надолго.
  "Вот так. И идея хорошая, и пользу России немалую бы принесла. И ненужно это никому. А вообще чего я смущаюсь? Не будет денег, не исполнятся планы. А в них, между прочим, и "открытие" пенициллина со стрептомицином предусмотрено. Сколько тысяч, а вернее - сотен тысяч жизней спасет более раннее появление лекарства? Так что... Сами виноваты: не дают по хорошему, возьму сам, и по плохому!"
  
  ***
  
  К концу сентября Греве доставил вожделенный прицел. В деревянном футлярчике с зажимами, покрытый снаружи черным матовым лаком, с четко видимыми прицельными рисками. С ним винтовка наконец-то стала полным совершенством, изящным инструментом для дистанционного "прокола" крупной мишени - человека ли, зверя лесного. Во время пристрелки Григорий ревниво косился и старался ни в чем не отставать от командира, потихоньку ставшего другом. Так на пару и "кашляли" быстрой смертью калибра шесть с половиной миллиметров.
  - А что за справа такая чудная, Александр Яковлевич?
  - Давай-ка, Гриш, сам попробуй, знаешь ведь - лучше раз в руках подержать, чем облизываясь со стороны дивиться.
  - Ух! О! Да... Вещь. Дорого поди?
  - Да не осо... Вот хитрец! Хочешь пострелять, так и говори, а то с твоими подходами да намеками!
  Гдоумхх-гдоумхх!
  Из-за выстрелов, не сразу стал слышен далекий сигнал тревоги на заставе, да и дежурил сегодня не второй взвод. Поэтому тренировку не спеша закончили и неторопливо пошли "до дому, до хаты", гадая по пути, что там опять стряслось. Чем ближе была застава, тем больше хмурились корнет и старший унтер: нездоровая суета сильно напрягала. Отловив бегущего куда-то ефрейтора первого взвода, князь поинтересовался, в чем причина переполоха.
  - Одиннадцатый пост обстреляли, вашбродь!
  - И всего-то? Так это, почитай, через день происходит, чего тревогу-то играли?
  - Так это... Один тяжелый, у другого бедро, навылет. И под объездчиком Рыжика подстрелили. Наповал.
  Александр с Григорием переглянулись.
  - Продолжай, чего замолчал?
  - Так это. Его благородие, господин корнет, на место поехавши разбираться и... это, отделение с нашего взвода с собою, ага.
  - Свободен.
  Посмотрев на суету еще немного, Александр решил дождаться Зубалова. К вечеру картина происшедшего окончательно прояснилась: контрабандисты смогли обнаружить два соседних секрета и сходу выбили с места один из них - тот самый, одиннадцатый. Постреляли, пошумели и моментально отступили, едва только стала прибывать помощь.
  "А тем временем, в сторонке и под шумок караван провели. Старая, но надежная уловка. Надо будет завтра с Григорием наведаться туда и хорошенько поискать - не может быть такого, чтобы следов не осталось. Странно. Если несуны прошли, значит надо подумать, к кому они закинули товар. Хм, всего два варианта. Или хутор пана Юзефа. Или тот, что рядом с Заячьим ручьем. Вот и поохотимся!"
  Ожидания корнета оправдались на все сто: Григорий (достойный наследник Чингачгука), покружив по леску откуда обстреливали дозорных, уверенно повел "ветеранское" отделение по следу. Поначалу вперед к границе, а затем назад, все больше и больше забирая вправо, несмотря на то, что следы заметно размывались и становились практически незаметными (Александр так и вообще ничего не видел). Полчаса энергичной ходьбы, и показался огороженный высоким забором хутор.
  - Тута. Точно говорю, вашбродь.
  - Отлично. Двое - обойти хутор и встать так, чтобы никто не ушел. Выполнять! Ну что, проведаем хозяина?
  Подойдя к закрытым воротам, солдаты со всей положенной вежливостью постучались - ногами. За забором недовольно подал голос четвероногий сторож и почти сразу умолк, обиженно взвизгнув напоследок. Судя по глухому удару, его хозяин не пожалел чего-то увесистого для поощрения собаки.
  - Пся крев... Кого нелегкая принесла?
  Скрипнувшая дверка пропустила наружу хозяина хутора пана Юзефа. Он демонстративно позевывал, чесался и пренебрежительно оглядывал нежданных и незваных гостей.
  - Чего надобно?
  - Корнет Агренев, Олькушский отряд. Вы позволите задать пару вопросов?
  - Чего уж, раз пришли.
  - Благодарю. Вы не замечали в последнее время чего-либо подозрительного?
  - Не, не видал.
  - И все-таки. Ваша помощь была бы очень кстати.
  - Вам надо, вы и ищите, а я ничего не видел и ничего не знаю!
  - Благодарю за разрешение. Унтер, проверить дом.
  - Хэк...
  Григорий, мимоходом задев грузного хозяина локтем в челюсть, скомандовал солдатам:
  - За мной!
  И вломился в приоткрытую калитку. Пока Александр приводил в чувство пана Юзефа, пока от всей души извинялся за неловкость своего подчиненного, дело было сделано. Невдалеке бухнула берданка, а следом долетел и крик одного из засадников:
  - Осади!
  Тут же зазвенело разбитое стекло, а через мгновение появился довольный ветеран с докладом:
  - Вашбродь, споймали. Пятеро, оружие всякое, лаются сильно. Унтер вас просют.
  Едва они зашли во двор, из входной двери выпорхнул мужичок в одном исподнем и с топором в руках, а следом за ним показался еще один ветеран. Затормозив лысой головой о собачью будку, мужичок свалился прямо на ошалелого пса, отчего и получил в качестве бонуса два поспешных укуса-щипка, после чего опять взвился и - снова упал на многострадальную собаку, на этот раз уже точно без сознания. Боец же потер кулак и двинулся осматривать дворовое хозяйство. От вида такого циркового номера хозяин едва не подавился слюной, но все же нашел в себе силы пройти на подгибающихся ногах дальше. Как известно, в родном доме и стены помогают, поэтому оклемавшийся хуторянин попытался было что-то заявлять и требовать, мешая польские слова с русскими ругательствами, однако незаметный тычок Григория моментально помог ему встать на путь исправления.
  - Ну что, поговорим?
  Александр недобро прищурился.
  - Я не понимаю, о чем с тобой... вами разговаривать, и непременно буду жаловаться на произвол! Матка боска, вламываются, пугают моих родственников, стреляют! Ты... Вы еще пожалеете!
  - Непременно.
  Жестом остановив унтера, дернувшегося к Юзефу с профилактической оплеухой (отчего последний опасливо вжал голову в плечи), корнет не спеша достал револьвер. Ласково улыбаясь побледневшему хозяину, он пояснил:
  - Вчера умер солдат. Я его почти не знал, но он был МОЙ солдат, и мне очень печально от его смерти. Понимаете, пан Юзеф?
  Выбив все патроны, офицер зарядил обратно только один - напоказ и с дробным треском крутанул барабан. Подойдя поближе к вспотевшему хуторянину, взвел курок и уткнул ствол ему в правое бедро.
  - Меня интересует следующее. Кто вчера приходил? Где и когда их следует ждать в очередной раз? Где то, что они притащили?
  - Я... я не понимаю, о чем?
  Клац!
  С досадой на лице, корнет пожаловался, переводя ствол револьвера ближе к паху:
  - Вот ведь! Палец дернулся. Похоже, пан Юзеф, у вас на один неправильный ответ меньше. Но вы не расстраивайтесь. Патронов у меня хватает.
  Юзеф "потек". Да так, что за ним еле успевали записывать. Лысый "родственник" оказался известным в узких кругах уголовником, убегающим от чересчур назойливых полицейских, остальные - местные несуны, отдыхающие от тяжелой и нервной работы у своего знакомого. К сожалению, кто конкретно стрелял (и попал) в пограничников, установить не удалось. Единственное, что стало известно, это имя посредника с той стороны: он договаривался о доставке товара. В ходе откровений всплыл десяток имен и фамилий, правда, кто покупатель, а кто посредник, Юзеф точно не знал. Один тайник нашелся под свинарником, он почти доверху был забит флягами со спиртом. Насчет второго было посложней.
  - ...прямо по тропинке и около раздвоенной рябины свернуть направо, господин офицер. Шагов с тридцать. Люк под листвой. А что со мной будет, господин офицер? Вы же видите, я добровольно сотрудничаю, это зачтется?
  - Разумеется, пан Юзеф. Что дальше? Дальше вас передадут в руки жандармов, как и вашего знакомого, да?
  - Да! Пан офицер, он угрожал мне, говорил, что если я не помогу, он подожжет хутор!
  - Надо же, зверь какой. Я вам почти сочувствую.
  Тайник в лесу отыскали не сразу. Пришлось порыться в толстом слое опавших листьев, нащупывая люк с веревочным кольцом-ручкой. Зато внутри пошли одни сюрпризы. "Тайничок" был раза так в три больше первого, правда, не такой полный, как первый, зато товар там был заметно подороже спирта (который, тем не менее, тоже был в наличии). Одни только большие бидоны с анилиновыми красителями тянули как минимум на двадцать тысяч, а может и больше - это смотря в каком настроении чиновник будет. А ведь была еще разнообразнейшая бижутерия и тряпки, в том числе и шелковое нижнее белье. Женское, конечно (один из солдат покраснел как рак, когда понял, что именно он держит в руках). Остаток дня заняло составление подробного рапорта и долгая беседа с въедливым жандармским ротмистром, уверенно подтвердившая его давнишние предположения: есть стукачок в его взводе, определенно есть, и очень похоже, что из недавнего пополнения.
  "Хорошо поохотились. Жаль не всех "контрабасов" прихватили. И вчерашний набег толком не раскрыт. Зато сколько многообещающих фамилий и хуторов прозвучало! Нда. Надо бы узнать про родных солдата и поддержать финансово, от чиновников хрен чего дождешься".
  
  Глава 16
  
  К первым числам декабря обделенных его вниманием хуторов (из тех, что были под подозрением) почти не осталось. Этому сильно поспособствовали две вещи: его искренняя улыбка и револьвер. Слухи о нестандартных методах допроса, практикуемых командиром второго взвода Олькушского отряда, разошлись еще с первого раза, поэтому сомневающихся не было - пристрелит без колебаний при "попытке к бегству". Конечно, у Александра ничего бы не вышло без самой деятельной и активной помощи самих хуторян. Стоило только намекнуть на то, что очередного "страдальца" сдал один из его конкурентов по нелегкому бизнесу, и невзначай потрясти бумагами с якобы доносом на него, как следовала короткая, но пламенная речь на тему "Они меня заложили по полной? И я их сдам, да с потрохами!" И начиналось самое плодотворное сотрудничество: имена, кто кому товар сбывает, привычные маршруты караванов, перечень известных тайников. Сливали только своих недругов, но и этого хватало для нужных выводов. Главное - правильно понимать все намеки и увязывать разрозненные факты в одну цепочку. И с жандармами отношения наладились. Получая задержанных в комплекте с доказательствами и протоколами первичного допроса, так сказать "на блюдечке", они едва заметно, но все же радовались - начальство будет довольно! А если довольно начальство, то, как правило, дело заканчивается поощрением или хотя бы прощением старых ошибок. Но больше всего жандармов удивляло, что корнет спокойно с ними общается - обычно офицеры брезговали не то что руку пожать, говорить не желали с "душителями свобод" и "ищейками".
  Вот и сейчас ротмистр Васильев нет-нет да и поглядывал удивленно на сидящего напротив него за столиком в кофейне собеседника.
  - И все же, корнет, ваши методы. Вы не находите их излишне жестокими?
  - Ну что вы, ротмистр. Легкая, даже можно сказать легчайшая разновидность полевого допроса, не более того. А излишняя, как вы говорите, жестокость... На самом деле я просто разговариваю с каждым так, как он того заслуживает.
  - Заслуживает? Интересно. Вот, помнится, вы передали нам некого Анджея Вишневецкого? Так он до сих пор на попечении тюремного врача. Вы считаете, он это заслужил?
  - Вы знаете, никто не заставлял его стрелять в спины дозорным. В его доме обнаружили две берданки. Думаете, он их купил? Забрать штатное оружие пограничника можно только у мертвых солдат, и то - постараться надо.
  - У вас странная логика, корнет. Впрочем, я вас не осуждаю, и даже, возможно, в некоторых моментах вы были правы. Но все же позвольте дать вам добрый совет. На сколько я знаю, вами недовольны, да-с. Официально сделать, конечно, ничего не выйдет, но ведь на границе служим, возможно всякое. Вы меня понимаете?
  - Вот как. Ну что же, благодарю за предупреждение и постараюсь не подставляться под пулю.
  - Всего хорошего, князь, надеюсь вскоре увидеть вас.
  - Благодарю за беседу, господин ротмистр.
  Уже на заставе Александр понял, кто им "недоволен". Купцы и перекупщики, больше некому! К примеру, купец первой гильдии Ягоцкий - просто обязан быть недовольным, так как "пристраивал" половину всего контрабандного спирта во всех соседних городах и селах. Или вот некто Ханаан Шнеерсон, владелец целой сети рюмочных и пары рестораций. Весь перехваченный коньяк предназначался именно ему. С десяток обиженных на корнета торгашей точно найдется, ежели не больше.
  "Нет минусов без плюсов! Зато счет изрядно подрос, и солдаты на заставе довольны, а кое-кто и за жалованием забывает зайти, до того много премиальных выдали. А уж как расцвело любимое начальство! Ещё бы, такие показатели - да и от премиальных им тоже кое-что перепадает. И "контрабасы" присмирели, перестрелок поменьше".
  
  ***
  
  В один из дней корнет заметил, что его денщик осунулся и заимел тени под глазами, да и походка... так шаркать ногами полагается древнему старичку, а не молодому мужчине.
  - Чего такой, Савва?
  Тот, став еще угрюмее, буркнул что-то невнятное, слегка поклонился и попытался уйти. Не получилось. Александр приморозил его к полу коротким рыком.
  - Стоять! Назад! Сесть! - И уже нормальным голосом продолжил: - Рассказывай.
  История оказалась стара, как мир. Служил Савватей некогда конным объездчиком, и полюбилась ему местная панночка, молодая вдовушка Марыся. И все у них складывалось хорошо, пока в очередной стычке ему не продырявили ногу. Приговор врача прогремел как гром - к строевой службе не годен! Так бы и пропал, да только старые товарищи помогли, невесть как исхитрились и пристроили его денщиком к новому офицеру. Уж чего им это стоило - но смогли. Он и хромать старался поменьше, вдруг командир заметит и прогонит? И вроде только все на лад пошло - жить бы да не тужить, так новая напасть свалилась. Дочка вдовы, которую он полюбил как родную, слегла с жаром. Денег, чтобы заплатить хорошему врачу, не было отродясь, а деревенский коновал только резать и шить хорошо умеет, да кровь пускать - такая вот у него работа. Бабки-знахарки же нешуточно ревновали пациентку друг к другу, вдобавок советовали что-то невообразимое: и холодной водой обтирать, и молиться усердно, помет куриный с молоком давать, лед прикладывать, травок насовали разных. Не помогало ничего. Вот и исходил в бессилии Савва, отгонял от себя плохие мысли. Да только как не старайся, все не отгонишь.
  "История что надо. У девочки, похоже, сильная простуда или вообще пневмония уже началась. Деньги на доктора и лекарства - не вопрос, вот только самому глянуть надо"
  - Сколько врач обычно берет?
  - По разному. Но меньше красненькой и слышать не хочет.
  - Десятка, значит.
  Александр спешно порылся по карманам.
  - Вот тебе тридцать... нет, полсотни. И проводи-ка ты меня до больной, сам посмотрю. Не сметь!
  Опять рыкнув на денщика, на полном серьезе собиравшегося упасть на колени, сам смущенно поморщился.
  "До чего же придавило человека".
  По дороге Савватей постоянно забегал чуть вперед, с надеждой вглядывался в лицо своего спасителя - тот просто излучал уверенность в том, что все будет хорошо, успокаивая тем самым родительское сердце. Подойдя вскоре к невзрачной избенке, вросшей в землю почти по самые окна, увидели выходящую из перекосившейся двери важно-суетливую старушку и - наверное Марысю, нервно мнущую в руках линялый ситцевый платок.
  "Ничего себе вдовушка - лет двадцать на вид. Не красавица, но и страхолюдиной не обозвать. Нет, не уродина, с такими-то формами. Так, что-то я отвлекся".
  - Ты, главно, меня слухай, да молись господу нашему.
  - Хорошо, тетя Бася.
  Денщик, не останавливаясь, прошел в дом. Помедлив, следом зашел и корнет. В нос сразу ударил запах плесени от бревен и едко-раздражающая вонь из темного проема справа - кухня, что ли? Пока Савва торопливо собирался в поездку за доктором и шуршал в полутемной комнате одеждой, его командир углядел в какой комнате лежит больная. Зайдя, понял, что погорячился: не комната - чуланчик пыльный, хорошо что хотя бы окошко было в наличии, правда, глухое. На кровати, укутанная со всех сторон в лоскутное пестрое одеяло, неподвижно лежала девочка лет примерно шести и глядела как-то... устало. Постаравшись улыбнуться своей самой лучшей улыбкой, Александр негромко заговорил:
  - Ты не бойся, я не врач.
  Почувствовав за спиной движение, оглянулся, и наконец хорошо рассмотрел Марысю. Черноволосая, статная, и очень даже фигуристая местами женщина с опухшими от слез глазами.
  - Как дочку зовут?
  - Ульяна, пан офицыр.
  Вдовушка тихо отвечала на все вопросы, заодно постепенно успокаивалась сама.
  - Ну что, Ульяна. Давай я тебя посмотрю немножко. Ты меня не бойся и точно отвечай, где что болит. Ладно?
  Озадачив Марысю теплой водой, полотенцем и ложечкой, явно ее удивил. Пока все готовилось, он совсем разговорил ребенка, поэтому осмотр девочка восприняла как новую игру и преувеличенно-серьезно выполняла все пожелания "дяди Саши".
  - А теперь ложись обратно да закутайся хорошенько!
  "Ничего не понимаю. Как можно простую ангину так запустить? У них малины под рукой не оказалось вместе с ромашками? Или это лечение народными средствами вроде куриного помета так поспособствовало? Горло красное, температура большая, сильный озноб. Значит что? Температуру немного сбить обтиранием уксуса, сильно разведенного в воде, горло полоскать отваром ромашки, пить мед с молоком. Хоть как-то мои невеликие познания в медицине да помогут, а там и нормальный специалист подоспеет".
  Когда через два часа изволил появиться "дохтур", девчонка уже спала, довольно посапывая курносым носиком. Вот тут сразу было видно работу профессионала: быстро и аккуратно осмотрел, немного подумал и не спеша, каллиграфическим подчерком исписал лист бумаги.
  - Я так понимаю, вы, некоторым образом приняли на себя попечительство над этой девочкой? Тогда вот список необходимых препаратов и предписания по их применению. У больной сильная ангина, но прогноз благоприятный. Я заеду послезавтра, проверю состояние. Засим позвольте откланяться.
  Проводив (с поклонами) врача, Савва опять попытался взяться за старое:
  - Сдурел? Чтобы больше такого не было!
  - Вашбродь, по гроб жизни я вам обязан.
  - Ничем ты мне не обязан, дурень. И все на этом!
  К Новому году Ульяна уже весело бегала с подружками наперегонки, терпеливо дожидаясь обещанного "дядь Сашей" подарка - фунта всяческих сладостей и вкусностей.
  
  Глава 17
  
  Ослепительно-белый потолок резанул по глазам. В голове было пусто-пусто, а во рту чувствовался металлический привкус и еще что-то - неразличимое но явно гадостное.
  - Гхде... я?
  Позади кто-то коротко ахнул и с конским топотом убежал. Сколько времени прошло, Александр не знал, но показалось, что вечность.
  - Как вы себя чувствуете?
  Спокойный баритон вырвал его из короткого забытья. Правый глаз упорно не хотел фокусироваться, а левым удалось разглядеть только щегольскую бородку и белый халат.
  - Пплохх...
  - Сестра, воды подайте?! Вот так-то лучше. Итак, продолжим: как вы себя чувствуете?
  - Н...никак. Что со мной...
  - У вас сквозная пулевая рана левого предплечья и сотрясение головного мозга. Ну и пара мелких ушибов, да-с. Находитесь вы в окружном военном госпитале, где прооперированны два дня назад вашим покорным слугой. Позвольте представится, доктор медицины, Витгафт Карл Исидорович. Скажите-ка мне, батенька, вы помните, как вас именуют?
  - Князь Агренев, Александр Яковлевич.
  - Прекрасно! А то иногда... да-с. Сестра, снимите повязку. Ну, терпимо, да. Организм у вас молодой, сильный, проблем быть не должно. Ну-с, отдыхайте.
  Память о последних днях стала возвращаться вместе с болью в голове и накатывающей волнами тошнотой. Контрабандисты действительно притихли, почти прекратились их привычные набеги - и он купился на это. Когда полтора месяца подряд тишь да гладь, да божья благодать, начинаешь невольно расслабляться и уже не так прислушиваешься к предчувствиям. А ведь были, были знаки. Когда донесли, что рядом с четвертым секретом непонятное шевеление, он даже и не предполагал, что это пришли по его душу. Короткая поездка, неспешный разговор... И одновременно с хлопком недалекого выстрела внезапный удар сбоку, легко выбивший его из седла прямо на выпирающий из снега бугор земли. Дальше... Невнятная мешанина из белых и темных полос, чьи-то голоса, и острая боль от дорожной тряски. Бьющий по глазам свет, мельтешение теней и противное звяканье стали о сталь. Затем он ощутил покой.
  После того, как он окончательно пришел в себя, больше всего его раздражала сестра милосердия, мышь громогливая, блин! Понятно, что ее обязанности - следить за состоянием больного, но зачем же так топать и будить своими проверками каждый час? Ладно бы при этом она радовала больного своим видом, так нет, мешковатый темно-коричневый балахон скрывал все, кроме личика, при виде которого как-то сама собой вспоминалась восточная традиция носить паранджу.
  - Ну-с! Как ваше самочувствие?
  Доктор, не переставая заговаривать зубы, оттянул веки, посчитал пульс и, наконец, добрался до повязок, немилосердно отдирая их от раны.
  - Что ж, могу вас порадовать. Динамика явно положительная. Но нервишки у вас, князь, заметно расстроены. Пожалуй я вам капли еще добавлю успокоительные. Вопросы или пожелания имеются?
  - Да, Карл Исидорович. Прошу отменить мне уколы болеутоляющего.
  - ?! Вы понимаете, что без них вам будет просто невозможно заснуть? Или вы имеете какие-то предубеждения? Уверяю, морфий абсолютно безопасен!
  - Я все же постараюсь обойтись. И нельзя ли назначить мне другую сиделку?
  - Позвольте, а чем же вам не угодила Нина Якимовна?
  - Значит, нельзя?
  - Ну почему. Воля ваша, не сподобилась одна, будет другая. Еще что-то? Выздоравливайте.
  
  Из палаты Александра выпустили только к исходу второй недели. И то - недалеко и ненадолго, перебирая руками по стеночке, по стеночке. Зато сам в сортир сходил, а не в утку. Появились проблемы и помимо раны: вернулись приступы головной боли, такие сильные и резкие, что не всегда и проверенное холодное безразличие помогало. Во время одного из обходов, доктор внезапно замолчал и принялся что-то усиленно вспоминать, после чего озадачил вопросом:
  
  - Позвольте поинтересоваться, у вас какой цвет глаз?
  - Серо-зеленый. А что?
  - Вот как. Любопытно. У вас сильно посветлела радужка. Глаза не болят?
  - Немного.
  - Интересный случай. Пожалуй, необходимо вас понаблюдать подольше.
  Карл Исидорович так заинтересовался непонятными изменениями, а вдобавок и ненормально высоким болевым порогом своего пациента, что проявил завидную настойчивость, уговаривая Александра продолжить лечение под его присмотром.
  - Все равно вам полагается отпуск по ранению, поживете в прекрасном месте, назначим вам укрепляющие процедуры.
  Уговорил, конечно.
  Под "прекрасным местом" доктор подразумевал собственную дачу-особняк всего в пятнадцати верстах от Варшавы. Сам он там появлялся редко, предпочитая и квартировать, и отдыхать рядом с местом любимой работы, но холодной и запущенной дача не была, благодаря кой-какой прислуге и изредка наезжавшей родне доктора. Основным занятием князя (на гражданке его именовали только "ваше сиятельство" и никак иначе) стали бесконечные прогулки по окружающим "скромную" двухэтажную дачку молодым рощицам, с одной протоптанной тропинки на другую. А вернувшись, он обкладывался книгами и газетами из немаленькой библиотеки особняка и запоем читал, пытаясь понять - куда его закинула судьба. Вариантов было всего ничего: или в прошлое родного мира (и сразу возникал простор для временных парадоксов), или в мир чужой - параллельный, находящийся рядом, отстающий по времени... Без разницы, в общем. Когда-то давно он вполне сносно мог общаться на английском языке. Сейчас же добавились латынь и греческий из курса гимназии, и немецкий с французским - незаметно (и совершенно непонятно как) "освоенные" уже здесь, поэтому основной проблемой было не прочитать напечатанное, а осмыслить и запомнить. Так что... На пятый день из двух вариантов остался только один, потому как в той истории, что помнил Александр, мятеж декабристов был, а тут и следов не удалось отыскать. Вначале он грешил на мастерство и добросовестность неведомых ему цензоров, но и в иностранных изданиях (а искал очень добросовестно) не нашлось даже малейшего упоминания о таком далеко не рядовом событии. Зато многие современники Николая "за номером раз" отмечали время его правления, как эпоху больших социальных реформ: с землепашцев сняли часть повинностей и поборов (после чего, по некоторым намекам, едва не повесился министр финансов), упростили порядок переселения на новые земли, сильно смягчилось налоговое и уголовное законодательство. Но даже это было мелочью: у императора Николая Первого был официальный титул... Освободитель. Именно в его царствие было отменено крепостное право, и это принесло ему немало проблем с помещиками и мелким дворянством - наверное, именно поэтому корпус жандармов был несколько многочисленнее, чем можно было ожидать. Кстати, об аристократах государь тоже позаботился: поединки меж ними были официально разрешены, а дуэльный кодекс имел силу закона, согласно которому - убийство или ранение на дуэли своего противника объявлялись, если можно так сказать, вполне легитимными и не подлежащими уголовному или какому-нибудь другому виду преследования. О таких тонкостях корнету почему-то памяти не досталось, и он с неподдельным интересом ознакомился с тоненькой книжицей в сафьяновом переплете, потрепанной, и с броским названием "Законы чести".
  Оказалось, что дуэль не такое простое дело, как думалось. Протоколы, переговоры, четкие определения и степени нанесенных оскорблений, суд чести, множество ограничений. Например, послать вызов министру было, скажем так, достаточно затруднительно. Во-первых, он должен быть дворянином, во-вторых, на это требовалось высочайшее разрешение, в-третьих, решение суда в пользу вызывающего, было еще и четвертое, и пятое... Вот министр мог послать вызов очень легко, но таких случаев доселе не наблюдалось почему-то. А ежели обидчик был не благородных кровей, то все вопросы с ним решались исключительно в суде. И попробуй нарушить хоть одно положение кодекса или определение суда чести - тотчас застрелят секунданты (это если во время дуэли) или пять-десять лет отдыха на каторге. Вот так! Правда уже при следующем императоре, Александре номер два, такое выяснение отношений между аристократами, мягко говоря, не приветствовалось, по причине уж очень большой их смертности, но прямого запрета так и не наложили. Кстати, при наличии весомого повода, стрелялись и господа офицеры, приравненные в этом тонком вопросе к аристократам поголовно, но с маленькой оговоркой - только в мирное время. И повод должен был являться действительно весомым. Иначе милости просим в Сибирь, на снегоуборочные работы.
  
  ***
  
  Общение... Постепенно, он научился разговаривать с незнакомыми ему людьми без настороженности и опаски, просто ради своего удовольствия. Узнавая когда-то запомнившиеся выражения и обороты речи, давным-давно слышанные от бабушки Нади. Бабушки из его прежней жизни. Много было и других слов, ему совсем непонятных, но это было неудивительно: бабуля родилась и выросла в Орловской губернии, а тут, во-первых, поляки, а во-вторых, католики. Если бы еще голова не побаливала, вообще все было бы хорошо. Гулял он обычно по давно облюбованному маршруту: из длинной аллеи направо, по удобной дорожке мимо нарядных елок, затем вокруг небольшой горушки и сквозь чистенькие улочки большой деревни с так и не выясненным названием. В этот раз получилось немного иначе. Еще на подходах к деревенским домам в воздухе вкусно запахло березовым дымом, и ноги сами собой понесли поближе к его источнику.
  "Запах протопленной баньки..."
  Чем ближе он подходил, тем отчетливее слышалось, как кто-то колет дрова. С чувством, с расстановкой, не торопясь. И только подойдя совсем близко, он понял, как сильно ошибался. В небольшом дворике перед приземистым домом, едва заметно пошатываясь, вяло махала колуном женщина, закутанная в шаль и засаленный до черноты тулуп, но результат ее усилий был более чем скромный. У нее больше получалось откалывать длинные щепки, чем действительно разбивать на части сучковатые колоды, да еще колун через раз отлетал от промороженной плахи. Потоптавшись на месте, Александр совсем было собрался уходить, как заметил, что "дровосек" начала оседать на утоптанный снег.
  - Эй, есть кто живой?
  Как на зло поблизости не оказалось ни одного прохожего или зеваки - привыкли уже к его постоянным прогулкам, что ли? Растерянно покрутив головой, он поморщился и решил, что справится сам.
  На вежливый стук в потемневшую от времени дверь никто не отреагировал, пришлось проявлять инициативу и дальше, подтаскивая одной рукой не такое уж и тяжелое тело к проему. Зайдя внутрь, князь сделал из небольших сеней три шага вперед и тут же наткнулся на настороженный взгляд двух детей - мальчика лет пяти и девочки-подростка.
  - Там у вас женщина сознание потеряла. Мама ваша, да?
  Девочка сразу стала деловито одеваться, попутно приговаривая:
  - Ведь говорила же - давай подмогну, так нет же, сама.
  Перенос женщины в дом не прошел для добровольного помощника бесследно: на висках выступила испарина, здоровая рука дрожала, а нездоровая - зверски болела. Волей-неволей пришлось присесть, вернее рухнуть на лавку рядом со столом, больно ударившись о что-то небрежно укрытое посконной тряпкой.
  - Звать-то тебя как, красавица?
  - Катаржина.
  Отвечала она с задержкой, потому как с переменным успехом освобождала от лишней одежды безвольное тело своей родительницы, пыхтя при этом как маленький паровоз.
  - Давай помогу. Да не так! Я подержу, а ты тяни потихоньку. Вот, молодец. А где отец ваш?
  Почти не слушая высокий голосок, Александр привалился спиной к бревенчатой стене, пережидая приступ слабости.
  - ...брюхом поболел, а к рождеству-то и преставился. Мамка сильно плакала. Так вот и живем, значит. А ты кто, охфицерь? А вон ту штуку потрогать можа?
  - Если хочешь. А чего это у вас мама в обморок упала? Болеете?
  - Не. С голодухи она, да еще меня не пустила. Все сама, будто я малая.
  - От голода? Что, вообще ничего дома поесть нету?
  Катаржина неопределенно пожала плечами и шикнула на расплакавшегося пацана, загоняя его обратно на едва теплую печь.
  - Как же вы...
  Александр не договорил. Не смог. Потому что от его неловкого движения тряпка немного сдвинулась, и стало видно, ЧТО лежит на лавке рядом с ним.
  - Что за... это... а? Как же это?
  Теперь стало ясно, о что же он так больно ударился, поспешно присаживаясь. О неимоверно худое, лилово-желтое тело мертвого мальчика. Горло сжал спазм, мешая вздохнуть, и показалось на миг, что стены и потолок становятся все ближе и ближе, наваливаясь на грудь могильной плитой. Тонко зазвенело в ушах, заломило в простреленной руке. А чертова девчонка подошла и встала рядом:
  - Это Яник. Вчерась заснул, и все. Мама сказала, что божинька его к себе прибрал, и чтобы мы не плакали. Говорит, ему тама хорошо.
  Маленький человечек и впрямь едва заметно улыбался, будто успокаивая своих родных. Только от этой улыбки Александра бросило в дрожь.
  - Я... Это... Пойду я...
  Гость дерганными, резкими движениями вывернул все карманы, выгребая все до последней полушки, аккуратно пододвинул получившуюся кучку ассигнаций и монеток в центр стола, криво улыбнулся и вышел.
  В этот день князь сильно разорил небольшую хозяйскую коллекцию разнообразной выпивки в особняке, но желаемого так и не добился - стоило ему закрыть глаза, как он тут же видел лицо мальчика и его улыбку - спокойно-радостную и самую малость стеснительную. Как удалось заснуть, он так и не понял, да и сны были нерадостные.
  На следующий день, рано утром, на пороге дачи появился деревенский староста и попросил подтвердить, что это именно барин отвалил нищей семье столько денег, а то, может они украли?
  - Да, я сам. Им хватит этого?
  - Будьте покойны, ваше сиятельство, года два, а то и три проживут, нужды не зная.
  
  Глава 18
  
  Едва корнет вернулся в олькушский домик, как тут же появилась гости, неподдельно радующиеся его возвращению: Блинский, Григорий, отрядный фельдфебель... Особенно бурно смеялся и ликовал корнет Андрей Зубалов. Его прошение об отставке с действительной службы наконец-то удовлетворили, правда, с одной оговоркой: только после возвращения князя Агренева из отпуска! Вот он и поспешил поделиться радостью с сослуживцем.
  - То есть как через два месяца? Вы же уже были на заставе? Я надеялся...
  - На заставе, верно. Не мог же я приехать и не зайти в канцелярию? Но на службу вернусь через ДВА месяца и ни днем ранее.
  Проводив одного, разом погрустневшего сослуживца, через полчаса принимал в гости другого - оживленно-радостного Сергея Юрьевича. Выставив для дорогого гостя бутылку "Камю", сразил того наповал. Уж чего только не наслушался о себе корнет: и храбрец, и командир опытный, и солдаты его любят, и дамы в восторге.
  - Однако, Александр Яковлевич, я навестил вас не за этим. У меня опять есть для вас хорошая новость! После того боя, где вы проявили себя самым достойным образом, подполковник Росляков очень лестно отозвался от вас. Другие ваши успехи... Не буду томить вас неизвестностью, Александр - вас ждет золотое оружие. Вот-вот будет высочайшее повеление, и... Вы не рады?!
  - Что вы, Сергей Юрьевич! Рад, и безмерно.
  А сам в это время вспоминал, как ругался, пересчитывая нападавших, как раздумывал - куда удобнее отступать в случае чего, убитых дозорных... По совести, если кто и заслужил Георгиевское оружие, так это они - не отступили и держались до последнего патрона.
  - Я вижу, вы еще не совсем здоровы. Продолжим наш разговор в другое время. Кстати, князь, одна баронесса очень настойчиво допытывалась у меня, куда же пропал ее недавний знакомый? Оставляю вас набираться сил.
  Пришедший последним Григорий порадовал больше всех. Его единственный друг в этой жизни... Он же и новости за прошедшее время пересказал. Контрабандисты сильно поутихли и если вдруг показывались, то числом не менее двадцати, осторожничали - солдаты его взвода уж очень расстроились и теперь стреляли сразу на поражение, не разбираясь, кто перед ними - простой нарушитель-селянин или несун. Появились и новые хозяева на временно опустевших хуторах. Но! Хозяева новые, да привычки у них старые: наверняка сейчас спешно роют новые тайники, побольше да поглубже, или наводят мосты с сопредельной стороной. На том месте, откуда в него стреляли, ничего не нашли, кроме следов поспешного бегства - то ли двоих, а может и троих человек.
  - Да я смотрю, осунулся ты, Александр Яковлевич, эвон бледный какой! Икорки тебе надо, она для нутра полезная.
  - Она еще и вкусная. Редкое сочетание, правда? Ладно. Мастер оружейный не приезжал?
  - Да был пару раз, переживал сильно. Хочешь - извещу его?
  - Было бы неплохо.
  Греве примчался на следующий день, прямо с утра.
  - Александр Яковлевич, если бы вы знали, как я рад видеть вас!
  - Взаимно, Валентин Иванович, взаимно. Признаюсь, о вас я вспоминал даже в больничной палате. Вы закончили?
  Оружейник, торжествуя, извлек из своего портфеля бумажный сверток и положил его на чайный столик прямо перед заказчиком.
  - Прошу!
  Стараясь не спешить, Александр аккуратно развернул обертку. Взвесил на ладони, оттянул затвор, прицелился, поводил рукой из стороны в сторону.
  "Наконец-то! Первый действительно хороший пистолет в этом мире! Будет. А я-то губу раскатал!"
  - Валентин Иванович, не сочтите за труд самолично оформить мои замечания. Первое. Переделать рукоять и слегка удлинить ее. Помните, я объяснял вам термин "эргономичная"? Второе. Форму затвора изменить таким вот образом...
  Оружейник заметно скис, но продолжал слушать и записывать перечень будущих переделок, коих набралось весьма немало - правда, в основном мелких, так сказать, косметических.
  - А в целом, конечно, все получилось и очень даже неплохо. Вы уже проверили работу автоматики?
  - Да. Легкий спуск, мягкая отдача. Патроны, кстати, закончились, и хочу заметить, что были они отвратительной выделки!
  - Не переживайте вы так, первый блин, он всегда комом выходит. Зато в результате получится такое оружие, что любой, кто только возьмет в руки Орла, сразу почувствует - вот оно, МОЕ!
  - Это да, - уныло протянул мастер. Затем, подумав немного, радостно заулыбался: - И все же - ведь получилось, а?
  - Да, Валентин Иванович, безусловно, получилось. Кстати, у меня есть для вас очень интересная задача. Возьметесь?
  - А что за задача?
  - Новому оружию необходимы новые боеприпасы, не так ли? Стандартный патрон, конечно, хорошо, только вот пока и стандарта нет. Определить оптимальную навеску порохового заряда, форму пули. К тому же стоит подумать и о других возможностях. Пуля с повышенным останавливающим действием, бронебойная... Да мало ли что можно измыслить?
  - Действительно!
  Весь остаток отпуска Александр провел на тире-полигоне, восстанавливая былую форму: бегал с утяжелителями, растягивался, изводил себя силовыми упражнениями - до кровавых мозолей, головокружения и звездочек в глазах. Или стрелял, добиваясь идеала - навскидку, лежа, с разворота, в движении, с кувырка, на звук, с двух рук... Тогда же обнаружилась интересная особенность организма. Вернее, транса, в который он входил, чтобы уйти от крайне неприятных ощущений. От резких движений левой рукой, особенно поначалу, его сильно стегала боль, из-за чего минимум треть всего времени на занятиях он был "не в себе". И подметил интересный факт - в "холодном" состоянии точность и координация увеличивалась неимоверно, а время немного замедлялось, отчего он буквально чувствовал, как и куда попадет каждая выпущенная им пуля. Полезная особенность, ничего не скажешь.
  В свободное время корнет методично записывал все, на чем можно сделать деньги. Без особой спешки, вспоминая прошлую жизнь и сравнивая ее с нынешней - одежда, бытовые мелочи, развлечения и работа. Списки увеличивались день ото дня: безопасная бритва, канцелярский нож, туристический рюкзак, удобная и практичная амуниция и форма, пружинная пряжка, обычная зажигалка. Даже несуществующей пока крышке для стеклянных бутылок под пиво нашлось место. Потом приходил черед эскизов и чертежей, а когда заканчивалось терпение, он опять шел на полигон.
  
  ***
  
  Ротмистр Васильев отставил в сторону чашечку кофе и наконец-то перестал незаметно, как ему казалось, разглядывать Александра.
  - Вы изменились.
  - Все течет, все меняется. Как ваша служба?
  - Благодарю, неплохо. После ваших "подарков" на мое отделение пролился настоящий дождь наград и поощрений, а меня даже грозились перевести поближе к Варшаве. Похоже что все к тому и идет.
  - Награды это хорошо. В прошлый раз вы говорили, что мною недовольны. Вы не могли бы мне намекнуть, кто именно?
  Ротмистр немного помолчал, пододвинул чашечку, отодвинул.
  - Зачем это вам?
  - Своих врагов надо знать в лицо. Вы согласны со мною?
  - Вы думаете, что сможете призвать его к ответу? Полноте, корнет, не будьте так наивны - уйдет один, придет другой. Да и нет доказательств.
  - Я просто хочу знать, кого мне стоит опасаться.
  - Очень разумный и правильный подход, Александр Яковлевич. Очень. Признаться, вы меня удивляете раз за разом - и выдержкой, и разумностью суждений.
  - Так вы мне скажете? Или это служебная тайна?
  - Ни в коем разе, всего лишь слухи и сплетни. Кшиштоф Ягоцкий - вам знакомо это имя? Его сын Стефан, весьма амбициозный молодой человек, был очень огорчен убытками доверенных ему батюшкой в управление предприятий и имел несколько встреч с весьма подозрительными личностями. Вот, собственно, и все, что мне известно.
  - Мне этого вполне достаточно, благодарю вас.
  - Будьте начеку, Александр Яковлевич, этот господинчик редкостный упрямец.
  Неторопливо возвращаясь домой, Александр раздумывал:
  "Ягоцкие, значит. Молодцы, творчески подошли к решению неожиданной проблемы. Есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы. Зря они перевели наши отношения из разряда служебных в личные, ой зря!"
  Было бы легче, если бы князь мог открыто собирать информацию, но увы! Наводящие вопросы - это максимум того, что он мог себе позволить. Вся тяжесть собирания слухов и сплетен легла на Савву. Вот уж кто ничуть не удивился внезапному интересу командира к десятку крупных "делаваров" их уезда. Надо, так надо, делов-то. Тем более что сам процесс добывания нужных сведений пришелся денщику очень даже по душе: потолкаться на рынке, посидеть с грузчиками в пивной, поболтать вроде бы ни о чем с разбитной молодухой... Марыся вот только ругалась, когда от благоверного слишком перегаром несло, да гнала в сени спать. Две недели "тяжелого" труда Савватея не пропали даром, и Александр уже даже и не сомневался, что этим семейством нужно заняться. Кшиштоф Ягоцкий был далеко не праведником, но вел дела тихо и осторожно, стараясь решить периодически возникающие недоразумения с Таможенным и Налоговым департаментами старым и неоднократно проверенным способом: подсовывая нужному чиновнику "барашка в бумажке". А вот его сын и наследник Стефан по молодости лет и врожденной живости характера не верил в утверждение "чем тише едешь, тем дальше будешь". Из-за чего был печально знаменит привычкой к рукоприкладству по отношению к окружающим и подчиненным. К тому же он был изрядным женолюбом. Не в том смысле, что жену любил, ее пока и не было, а в том смысле, что не пропускал ни одной юбки, зачастую даже не интересуясь мнением самой девушки на этот счет. Пара десятков скандалов с несовершеннолетними девицами, покалеченные спьяну работники, выбивание штрафов с вроде как провинившихся, контрабанда. Список достижений выглядел весьма внушительно, наводя на нехорошие мысли о том, что корнет Агренев далеко не первый, на кого Стефан "обиделся", больно уж легко и привычно тот все организовал.
  В преддверии бала проверив парадно-выходной мундир, князь решил, что проще будет съездить за новым в Ченстохов, чем позориться в старом, который заметно поистрепался, да и немного жать стал - в плечах. Портной встретил его, как родного сына после долгой разлуки.
  - Господин офицер! Очень рад вас видеть, очень, да-с! Вам, как и в прошлый раз? О! Эй, бездельники, ну-ка живо ко мне!
  За ту цену, что заломил портной Стоцман, можно было пошить три обычных мундира - но этот таких трат стоил. Красивая и весьма дорогая ткань, идеальная подгонка по фигуре, соответствующие по виду и стоимости остальные мелочи. Переодеваясь, Александр держал в памяти то, самое первое впечатление, желая понять, как сильно он изменился за прошедшее время. Вид переодетого корнета подействовал даже на привычного ко всему портного.
  - Доволен ли ясновельможный пан? Я оговорился, прошу меня простить, ваше высокоблагородие! Может, прикажете чего еще?
  - Да. Неплохо бы поглядеть в большое зеркало.
  - Это совсем легко устроить, прошу следовать за мной.
  "Повыше стал. Поплотней и на качка немного похож, что ли? Вон какие плечи. Уже не мальчик, но мужчина".
  Отражение показало молодого и уверенного в себе офицера, в дорогом даже на беглый взгляд мундире, с бронзовым загаром на слегка скуластом и оттого хищном лице. И самое главное - глаза. Золотисто-желтая радужка сверкала живым янтарем и являлась, вдобавок, настоящим индикатором душевного состояния князя: когда он был спокоен или веселился, то они принимали медовый оттенок, а когда был раздражен или сердит - на всех смотрели светло-желтые глаза лесной рыси.
  "Здравствуй еще раз, корнет-князь..."
  
  Глава 19
  
  Само награждение запомнилось Александру длинной, и необычайно скучной речью, которую добрых полчаса толкал (без бумажки и подсказок, между прочим) генерал-майор Франтц. Торжественность момента не ощущалась вообще, и приходилось постоянно следить за собой: зевать хотелось неимоверно! Вчера он полночи проворочался в постели, пытаясь составить жизнеспособный план. Кое-что уже, конечно, вырисовывалось и достаточно важное: к примеру, он довольно точно оценил состояние семейства Ягоцких. Несмотря на то, что Кшиштофа по праву именовали купцом-миллионщиком, реальный максимум (то есть то, что он в состоянии быстро собрать) для него составлял пятьсот тысяч: вот в эту сумму и будет оценена живая и почти целая тушка его сынка. Сразу после вручения наград был заявлен бал, и участие в нем отличившихся было строго-обязательно: как не отнекивался князь Агренев, подполковник и слушать его не стал, только пожурил снисходительно:
  - Что же вы стеснительный такой, корнет?
  Этот бал сильно отличался от предыдущего: и зала была украшена заметно лучше, и участники другие. Основную часть публики составляли молодые, бледно-анемичные девицы (увы, солнечный загар был сильно не в моде) под бдительным присмотром мамаш, откровенно выглядывающих перспективных кандидатов в мужья. Затем шли офицеры, украдкой косившиеся и облизывающиеся на наиболее эффектных "кобылок". Совсем немногочисленную группу составляли чиновники. Побродив между публикой, разделившейся на мелкие группки "по интересам", князь прикинул, сколько ему еще полагается здесь торчать, и неподдельно загрустил.
  "На награждении зевать хотелось, а здесь и вовсе с тоски помереть можно. Светская жизнь, чтоб ее".
  Отведав шампанского, Александр непроизвольно скривился - какая кислятина! Через час даже шампанское уже было в радость, до того надоело слушать разнообразные сплетни из размеренно-унылой повседневной жизни местного бомонда.
  - К вам просто страшно подойти, князь!
  Со спины неслышно подобралась баронесса и теперь сдержанно улыбалась, довольная произведенным эффектом.
  - Рад вас вновь видеть, Софья Михайловна. Позвольте полюбопытствовать, отчего же страшно?
  - Ну как же, такой строгий офицер. Вы можете мне не верить, но когда я вас увидела, поначалу даже смутилась - вы так холодно глядите на окружающих. Или вы мне не верите?
  Баронесса обмахнулась пару раз изящным веером и стрельнула глазами по сторонам, убеждаясь, что их никто не слышит.
  - Как ваша... ваше здоровье, Александр? Признаться, я сильно переживала, когда мне поведали о вашем ранении. А Сергей Юрьевич только и мог, что твердить как попугай: все будет хорошо, все будет хорошо.
  - Благодарю, Софья Михайловна, все в полнейшем порядке. Позвольте вас пригласить на первый круг?
  В этот раз одним вальсом дело не ограничилось: полька, краковяк, кадриль - ну и опять вальс, но только уже венский. В перерывах баронесса рассказывала-знакомила его с окружающими, давая им подчас очень язвительные характеристики.
  - Коллежский асессор Зябликов, большой любитель волочится за богатыми дамами, причем имеет успех... как он думает. Корнет Вагурский, частый гость в салоне мадам Кики. Такой красивый голос! Титулярный советник Баринов, с дочкою и женой. Очень достойный господин, а вот про супругу поговаривают...
  Гнусным наветам на добропорядочную замужнюю женщину Александр поверил без колебаний - уж больно блудливые глаза были у Натальи Павловны, молодой жены сильно уже пожилого советника. Поздний брак имеет и свои минусы, увы. Это утверждение некоторым образом относилось и к его прекрасной собеседнице: ее обручальное кольцо посверкивало на безымянном пальце левой руки, свидетельствуя о вдовстве далеко не старой еще красавицы. Ой как не старой! Неравные по возрасту и договорные браки - обычное в общем-то дело. Хотя надо заметить, что убитой горем его дама не выглядела, скорее наоборот. Выпитое без удовольствия шампанское даже не расслабило, зато все отчетливее просилось наружу, а уйти просто так было нельзя, потому как дю моветон! Вот и пришлось импровизировать на ходу:
  - Софья Михайловна, прошу простить, но мне необходимо ненадолго отлучиться.
  - Я вам наскучила?
  - Что вы! Просто мне надо помочь другу.
  - Вот как? Вы познакомите меня с ним?
  - Непременно - как только представится удобный случай.
  Как он и думал, случай представился быстро. Чем ближе была полночь, тем более откровенно флиртовала с ним раскрасневшаяся от танцев и вина красавица: вначале невинные "случайные" прикосновения, затем незаметное поглаживание по руке, и кончилось все предложением - подышать свежим воздухом в саду. Короткая прогулка, предложение зайти к ней на чай... Целоваться начали еще в экипаже, а раздеваться - на мраморной лестнице, ведущей на второй этаж небольшого и уютного особнячка баронессы. К тому моменту, когда показалось широкое ложе в небольшом будуаре, они были уже практически голыми - а как пропали с их тел жалкие остатки одежды, он так и не вспомнил. Жаркое дыхание, тяжелая упругая грудь, выгибающаяся под его руками и губами, дурманящий аромат гладкой как шелк кожи - сладкое безумие любовной страсти. Александр так разошелся, что не заметил, как наступило утро. Уже вовсю чирикали ранние пташки, когда утомленная, но довольная донельзя баронесса уснула, а ее гость стал тихонечко собираться, разыскивая и поднимая брошенную где попало одежду: сапоги на входе в будуар, бриджи валялись под креслом... отглаженный рубашку и китель (с фуражкой) ему подала невозмутимая горничная, напоившая его крепким горячим кофе со сливками и проводившая до двери.
  "Мавр сделал свое дело, мавр может уползать! Или надо было остаться? Выясню в следующий раз".
  Едва не вывихнув богатырским зевком челюсть, корнет не спеша побрел к офицерскому собранию за своим средством не роскоши, но передвижения: роскошными или просто отличными отрядные лошади никогда не были. Впрочем, и сильно плохими тоже - все таки строевые кони. Спустя две или три недели штаб-ротмистр Блинский доверительно поведал ему, тихо похохатывая при этом, что баронесса так лестно отрекомендовала князя своим подругам, что те единодушно записали его в первостатейные жеребцы. Титул хоть и негласный, но очень желанный и почетный для многих и многих офицеров, а для некоторых - и вовсе подороже иного ордена будет. Растерянный ответ корнета: - Да там ничего такого и не было, - вызвал у Сергея Юрьевича натуральную истерику и слезы от продолжительного хохота, потому как он посчитал последнее ну просто невероятно остроумной шуткой. Пользуясь приступом хорошего настроения у начальства, Александр осторожно поинтересовался - можно ли получить короткий отпуск? Командир всея заставы для начала неподдельно удивился:
  - Князь, вы же только месяц как?! И позвольте осведомиться, по какой такой надобности?
  - Я измыслил несколько занятных вещиц - ничего особенного, но все же хотелось бы получить на них патенты.
  - Так наняли бы стряпчего? А вообще разумно, да. Хорошие, они завсегда берут за свои услуги немало, а плохие и даром не нужны. Да-с. Ну хорошо, я похлопочу у подполковника за вас. Обнадеживать не стану, да-с. Сами знаете, до прибытия нового офицера вам со службы никуда отлучиться никак не можно-с.
  
  ***
  
  Чем больше Александр узнавал про семейство Ягоцких, тем больше ему хотелось плюнуть на все приготовления и тупо пристрелить папашу и его излишне резвого сынка. Последний, кстати, опять отличился на постельном фронте: едва ли не в открытую домогаясь супруги одного из папиных приказчиков и получая раз за разом твердое "нет!", после очередного отказа взял да и изнасиловал ее. Муж, узнав "из первых рук", кто обидчик жены, долго терзал ее своими расспросами и сомнениями (и как говорят - довел таки до нервного срыва), затем достал револьвер и... застрелился. Не стерпел, стало быть, такой обиды, ага. Женщина, вначале безмерно униженная и оскорбленная, а потом вдобавок ставшая вдовой, да к тому же без малейших средств к существованию, стала добиваться справедливости и заявила на своего обидчика в полицейский околоток. Добилась, на свою голову. Десяток свидетелей дружно указали на ее распущенность и бесстыдное поведение, и вообще! Еще неизвестно, кто кого изнасиловал! Итогом закрытых судебных разбирательств стало полное оправдание купчика и пять лет каторги для "клеветницы".
  "Хорошо что она бездетная была. Не повезло ей с мужем - раз уж решил самостоятельно убиться, что мешало заодно и в насильника пальнуть разок? Или денег стрясти с него для лечения жены? А так... Жил грешно и помер смешно".
  План по господам Ягоцким окончательно прояснился. Раз уж молодой купчик такой половой маньяк, то обязательно заинтересуется анонимным приглашением на интимную встречу - особенно если капнуть на послание немного дорогих духов. Ну а дольше все как полагается в хороших детективах: оглушить, дать насладиться парами эфира, перевезти в подвал арендованного на полгода домика, где и разместить со всем возможным комфортом. Чтобы дорогому гостю не было скучно и одиноко, было запланировано несколько развлечений: сочинение подробных мемуаров о своих и папиных грешках, подготовка к возможному чистосердечному признанию в полиции, оздоровление организма методом целительной голодовки. Узким местом всей схемы было то, что Александр должен был обходиться без помощников - во избежание возможных неприятностей, так сказать. Этот пункт плана автоматически добавлял неприятных ощущений и Стефану. Может, это поможет ему хоть немного исправиться?
  
  Глава 20
  
  Неизвестно, как и что говорил Сергей Юрьевич подполковнику Рослякову, но отпуск Александру пообещали. В декабре.
  "Вроде и торопиться некуда пока, но все же хочется побыстрее. Значит, надо брать Греве на полное содержание и гонять по своим делам. Ему только в радость будет попутешествовать, сам говорил".
  Дождавшись, когда Валентин Иванович в очередной раз пожалует к нему в гости (в последнее время тот появлялся в Олькуше чаще, чем в своей конторке, полностью свалив все формальности и выдачу оружейного железа на своего подмастерье), корнет постепенно подвел разговор к желаниям и мечтам самого мастера:
  - Были, Александр Яковлевич, как не быть. Молодой был тогда, наивный. Мыслилось - поднакоплю средств, открою свою мастерскую и буду там творить в свое удовольствие. Эх-ха! Вот уж двадцать три года прошло с той поры, да ни денег, ни чинов не сподобился. Правда, мастерская все же есть, хотя бы и не моя личная.
  - А хотелось именно личную?
  - Понимаете, заниматься любимым делом, изобретать что-то у меня получается только частным порядком. А рутина повседневной службы, когда изо дня в день одна и та же работа - своей серостью творческое начало попросту убивает.
  Расчувствовавшийся оружейник отошел к окну, успокаиваясь. Подождав немного, хозяин плеснул гостю еще коньяку и спокойно посоветовал:
  - Если служба в тягость, то лучше ее оставить, Валентин Иванович. Или подыскать более интересную... Сигару, кстати, не желаете? Так вот, более интересную и доходную должность.
  - Вы изволите шутить, Александр Яковлевич? Срываться с места, в мои-то года?
  - Почему бы и нет? Я как раз подыскиваю надежного человека на важную и ответственную должность моего личного представителя.
  Греве так задумался, что едва не выкурил немаленькую сигару в один могучий затяг. Прокашлявшись, он отпил немного из широкого бокала и осторожно уточнил:
  - Позвольте полюбопытствовать, каковы же будут обязанности этого... личного представителя?
  - Весьма разнообразные, Валентин Иванович. Пару моих идеек оформить на бумаге и в металле, поездить немного, организовать и проконтролировать исполнение моих заказов. Мелочи, одним словом. А как пообвыкнется, да наберется опыта... Я планирую открыть небольшой заводик по выделке пистолетов и некоторых полезных безделушек. А это значит, что кто-то должен будет правильно оформить все бумаги, выбрать и заказать лучшие станки и оснастку, вести все дела со строителями, подобрать мастеровых. Разумеется, что и жалование у такого человека будет соответствующим, никак не меньше трехсот рублей в месяц. Для начала, конечно.
  Оружейника затрясло, лицо покрылось редкими красными пятнами, а многострадальная сигара все же выпала из рук.
  - Простите, Александр Яковлевич. Правильно ли я понял, что...?
  - Да. Смею надеяться, что я не самый плохой работодатель. Вы подумайте немного, я не тороплю. Ну что, вернемся к нашим делам? Как продвигается разработка боеприпасов?
  - Собственно, уже почти закончена, дело за малым: дождаться, когда изготовят пробную партию, отстрелять ее и оценить результат. Всю рабочую документацию я упорядочил и готов передать вам вместе с последним экземпляром Орла. Я... я решил... я твердо решил принять ваше предложение, Александр Яковлевич!
  Своими действиями корнет умудрился сделать счастливым не одного, а двух человек сразу - и Греве, и его помощника Василя, ставшего после ухода старого мастера Васисуалием Акимовичем, и полновластным хозяином немаленькой реммастерской. Первое же поручение подтвердило самые лучшие надежды Валентина Ивановича: полностью обновить свой гардероб, после чего немедля отправляться в столицу на поиски опытного и повидавшего жизнь стряпчего. Желательно к тому же, не уставшего от этой самой жизни и с хорошими амбициями. Отыскав такого господина, тут же следовало пригласить его к Александру, посулив очень выгодное дело.
  - Разумеется, что все его дорожные издержки за мой счет, кстати, это и к вам относится. Так же прошу принять вот этот чек с вознаграждением за пистолет. А напоследок хочу еще раз напомнить вам о моей маленькой просьбе: мои дела обсуждать только со мной. В противном случае я буду очень разочарован, вы меня понимаете?
  Угрозы в словах работодателя не звучало совершенно, но Греве отчетливо понял, что разочарование князя ему пережить будет трудновато. Правила простые и незатейливые, а потому...
  - Ваше сиятельство, можете быть покойны - я и сам некоторым образом заинтересован в вашем полнейшем благополучии.
  - Валентин Иванович, вы уж лучше по старому ко мне обращайтесь.
  
  ***
  
  Вся подготовка уложилась в три недели: вначале корнет снял на полгода очень приличную квартиру с отдельным входом для "тайных" свиданий с баронессой. Затем на этой квартире появился весь необходимый инвентарь: комплект одежды небогатого мещанина, пара флаконов эфира с плотной тряпицей и предмет неподдельной гордости Александра - большой театральный набор грима в специальном чемодане. Разнообразные мази, притирания, тональные крема, накладки, четыре разных парика, а в комплект к ним - усы, бакенбарды и бороды на любой вкус. Достать такое богатство удалось только в Варшаве, переплатив как бы не втрое против обычной цены, но дело того стоило. Раза так с десятого обретя нужную сноровку, он так хорошо замаскировался, что сам себя не узнал. В зеркале отражался типичный горожанин - в меру потрепанная одежда, черные волосы, смуглая кожа и жиденькая бороденка при шикарных усах. Вот только глаза... Да и за осанкой приходилось постоянно следить - ну не бывает у гражданских людей такой четкой выправки. Следующим шагом стала подготовка надежной обители для дорогого гостя. Прекрасно подошел давно пустующий домик-дача в трех верстах от города. Из обслуги там появлялись раз в месяц истопник и управляющий - последний был совсем не против немного заработать. С какой целью хозяева отстроили в подвале пристройки настоящий бункер, узнать корнету не удалось (да и не пробовал), но доработать место пришлось всего ничего. Два ведра с водой и одно пустое, десяток толстых свечей, краюха хлеба и ворох тряпок превратили мрачное подземелье почти в номер люкс. Ежели не придираться, конечно. Остальное тоже решилось легко и просто. Купить и наполнить землей из сада десяток посконных мешков - будущая звукоизоляция и маскировка входа в полу. Раздобыть немного досок, чтобы закрыть проем лестницы перед наваливанием маскировки. И оборудовать крышку люка надежным засовом. Вот и все труды. Между делом легко удалось договориться с владельцем закрытого экипажа о будущей аренде его собственности за удвоенную сумму дневной выручки - и с немаленьким залогом за сам полуразваленный тарантас мощностью в одну лошадиную силу. Оставалось только одно: снять будущее "любовное гнездышко" и заманить туда полового гиганта местного масштаба.
  Участившиеся отлучки корнета не прошли мимо внимания его непосредственного командира. Поначалу Блинский еще терпел, но чем дальше, тем больше изнывал от любопытства, то есть тревоги, конечно, за своего молодого и такого неопытного подчиненного.
  - Князь! Позвольте осведомиться, куда вы вчера отбыли с такой поспешностью? Что-то случилось? Вы сегодня так бледны.
  "А ты попробуй неделю подряд пошататься по городу до вечера, а потом всю ночь до утра "попить чай" с баронессой, а я на тебя погляжу".
  - Нет-нет, ничего такого. Просто Софья Михайловна упросила меня немного помочь ей в освоении нового романса, вот я и...
  Коротко хохотнув, штаб-ротмистр не без труда принял серьезный вид.
  - Я и сам по молодости изучил немало... "романсов". Нда! Все же позвольте дать вам добрый совет: право же, не стоит заниматься музыкой с таким усердием. Кстати! Я совсем запамятовал. Через неделю, в воскресный день, мадам Кики устраивает большой прием. Она просила непременно передать вам ее приглашение!
  "Как не вовремя-то! И отменять ничего не хочется. А и не буду ничего отменять. Заодно с легендарной мадам познакомлюсь. Вот по поводу Блинского..."
  - Сергей Юрьевич, у меня к вам деликатный вопрос, вы позволите?
  - Как говориться, чем смогу - помогу, Александр.
  - Я хотел бы испросить себе следующий чин. Это возможно?
  - Несколько неожиданно, но ежели подумать, то... Я уверен, что ваше прошение удовлетворят! Обстоятельно и толково все оформить, подполковник Росляков без сомнения даст самый благожелательный отзыв о вас. Как кавалеру золотого оружия никаких препятствий я не вижу.
  Штаб-ротмистр ожидаемо заинтересовался инициативой подчиненного: если есть хорошая возможность лишний раз напомнить о себе начальству, то будет просто грешно ее упускать! Опять же законный повод проводить больше времени в городе. Все бумаги были готовы через полчаса, и Сергей Юрьевич надолго покинул и отрядную канцелярию, и сам отряд. Оставшийся в полном одиночестве, Александр довольно улыбнулся, огляделся и достал из плотного конверта лист дорогой белоснежной бумаги, заботливо обработанный духами баронессы.
  "Приступим, пожалуй".
  
  ***
  
  - Эй, малец! Подь сюды. Денежку заработать хочешь?
  Подбежавший мальчишка лет восьми неопределенно пожал плечами и, солидно высморкавшись, поинтересовался:
  - Скольки?
  - Гривенник.
  - А...
  - Нет так нет. Топай давай.
  - Не-не, согласные мы! А че сполнить-то нада?
  - Заведение Ягоцких знашь?
  - Ну дык!
  - Вот туда и доставишь письмецо, а спросят кто дал... Еще гривенник хошь? Так вот! Ежели поинтересуются, скажешь, что барышня незнакомая, красивая. И не перепутай там чего, а то уже мне влетит. Все ли понял? На денежку и беги со всех ног.
  - А ишшо где?
  - Я тебя здесь ждать буду. И может ещё пятак добавлю, ежели быстро обернешься. Дуй давай по быстрому!
  Пацан ответственно подошел к выполнению поручения: сдернул с места так, что стайка голубей по соседству заполошенно взлетела. Не прошло и пяти минут, как он показался вдалеке, возвращаясь с еще большей скоростью - а вдруг его наниматель оставшийся гонорар прижать захочет или ушел давно?
  - Все как говорено сполнил, денежку давай!
  - На.
  - А пятак?! Обещал!
  - Поведаешь, как дело сполнил, пожалую. Ну?
  - Да че... Зашел, отдал, тама приказчик еще дюже сердитый. Вот, обсказал я ему все, как велено, а он такой - пошел отсюда, щегол! А я такой...
  - Верю-верю, вот тебе остатнее.
  Опасливо оглядевшись по сторонам, довольный мальчишка засунул гривенники за щеку, а пятак крепко зажал в кулаке и побежал дальше, счастливый от свалившейся на него удачи.
  "Большие монеты матери отдаст, наверняка, а на пятачок сладостей накупит. Молодец пацан".
  Незамедлительно вернувшись на снятую под "обольщение" Стефана квартирку, Александр проверил в последний раз все ли у него в порядке и под рукой, после чего спокойно задремал - раз все идет по плану. Когда он, еще сонный, подскочил с кровати, за окном уже сильно потемнело, еще час - и должен был пожаловать "нежный и мужественный рыцарь", весь в ожидании "нежно томящейся по нему" безымянной дамы. Когда корнет составлял романтическое послание, то долго мучился, подбирая нужные слова. Подумал... Да и плюнул на принятые правила приличия, написав так, чтобы даже самый тупой понял - он неотразим и таинственная незнакомка прямо измучилась вся от неуемного желания!
  "И пусть только попробует не придти, козлина! У меня уже почти весь выкуп расписан - куда и на что".
  Дождался. Внизу на лестнице едва слышно затопали, затем тихо скрипнула дверь. Александр тихонько напряг и расслабил затекшие от долгого сидения ноги, выровнял дыхание, готовясь.
  - Глрк...
  Едва гость зашел в комнату, как сбоку прилетел строго дозированный удар по горлу, затем такой же - за ухо.
  " Готов. Где эфир? Все!"
  Как и просили Стефана, на встречу-свидание он заявился без сопровождающих (да и кого боятся известному драчуну в насквозь знакомом городе?), так что свидетелей потом так и не нашли. Как не отыскали и место, где он провел самую страшную неделю в своей жизни.
  - Очнулся, болезный? Нет? Сейчас я тебе помогу...
  - Ммыыммм!
  Похититель попросту резанул ножом-засапожником толстое предплечье, постаравшись при этом не зацепить вены.
  - Слушай внимательно. Я сейчас уберу кляп, а ты не вздумай орать - себе же хуже сделаешь. Понял? Если понял, так хоть кивни, скотина.
  - Убивають! Айххаххху...
  Стефан закашлял на земляном полу, с всхлипами втягивая в себя воздух. Подождав, пока он перетянет руку куском когда-то нарядной рубахи, человек с полумаской на лице участливо поинтересовался:
  - Ну как, полегче стало?
  - Тебе это с рук не сойдет! Батюшка с самим полицмейстером знаком!
  - Ты о себе думай, законник хренов. Жить-то хочешь?
  - Пожалеешь еще, кровью умоешься...
  Время поджимало, поэтому Александр пошел по самому простому и короткому пути. После того, как у купчика выпало два зуба и отвалилось правое ухо, он согласился, что написать подробный роман о своих и папиных грехах - стопроцентно стоящее дело. И даже любезно проконсультировал своего собеседника о финансовых возможностях Ягоцкого-старшего, как оказалось вполне способного оплатить свободу сынка: два счета в разных банках на триста тысяч каждый (заначка на "черный день"), плюс возможность быстро собрать полмиллиона ассигнациями у коллег под честное купеческое слово. Это за день-два, а если не торопясь и вдумчиво... А как трогательно изменился стиль общения!
  - Поклянитесь, что не погубите меня!
  - Не перебивай, а то синяков добавится. Так вот, когда я уйду, наверху останется мой человек - следить за окрестностями. Ты вообще, знаешь, что такое "адская машинка"? Вот ее он и подорвет, как только увидит кого подозрительного. Так что орать и кричать о помощи я бы не советовал, да и не услышит никто. На входе в подвал припрятана и насторожена вторая такая машинка. Вывести тебя отсюда смогу только я. Понял?
  - Моя гибель тяжким грузом ляжет на вашу совесть!
  - Как ты меня достал! Отцу послание накарябал? Отлично, теперь принимайся за мемуары. И учти - пока я их не получу, о выкупе разговора не будет.
  - Но я хочу...
  - Конечно, хочешь. Поведать мне о всех своих делах правдиво, с подробностями и деталями, ничего не пропуская. Ты ведь не собираешься застрять здесь на месяц? Все в твоих руках.
  Напоследок словно невзначай "засветив" очень убедительным макетом взрывного устройства, Александр вытянул наружу лесенку, с лязгом закрыл люк и с облегчением снял и скомкал пропитавшуюся потом полумаску. Посидев для собственного спокойствия в доме еще полчаса, но не услышав и малейшего звука снизу (собственно, орать действительно было бесполезно, подвал оборудован на славу), устало поехал в город - до утра оставалось всего ничего, а забот было еще немало.
  Неизвестно, что подействовало на Кшиштофа сильнее - измятое письмо, написанное дрожащей рукой сына и с мелкими мазками крови по краям, или аккуратно упакованное и перевязанное голубенькой ленточкой ухо (бантик просто на загляденье вышел), - но в полицию он обращаться не стал. Уже на второй день, ближе к вечеру, купец выполнил первое условие - выставил в окнах своего дома всевозможные цветы и растения, сигнализируя тем самым о полном согласии на выставленные требования. Они были предельно просты: пятьсот тысяч в обмен на жизнь единственного сына, если будет замечена полиция - сумма удваивается. И все бы было хорошо, вот только у похитителя внезапно образовалась куча неотложных дел.
  
  Глава 21
  
  
  Александр дремал с открытыми глазами в канцелярии, и с успехом бы делал это и дальше, если бы не подошедший строевым шагом вестовой.
  - Вашбродь!
  Приняв с трудом задавленный зевок за злобную гримасу, солдат зачастил:
  - Разрешите доложить, там два важных господина вами интересуются, просят подойти!
  - Помедленнее и еще раз. Что за господа мною интересуются?
  - Не могу знать!
  - Куда подойти?
  - У ворот ожидают, вашбродь!!!
  Выглянув в боковое оконце, корнет полюбовался на "важных господ" и неслабо удивился. Бесспорно, вестовой не знал, кто к нему пожаловал. Он и сам с некоторым трудом опознал в первом важном господине собственного порученца. Как изменился еще недавно состоявший на государственной службе мастер - дорогая одежда, щегольская тросточка, золотые часы на цепочке и удивительное спокойствие создавали впечатление давно и уверенно преуспевающего человека.
  "Да Греве по ходу все первое жалование на смену имиджа пустил! Посмотрим, как он его отработал".
  Рядом с оружейник, похожий на бедного родственника, терпеливо стоял невзрачного вида мужчинка. Для создания хорошего впечатления о себе Александр скользнул в транс и не спеша вышел из канцелярии - поздороваться с долгожданными гостями.
  
  Некоторое время назад...
  - Господин Греве, вы уверены, что нам не стоит повернуть обратно и расстаться добрыми приятелями? Признаться, все это похоже на неудачную шутку. Вы везете меня из Петербурга в это захолустье, говорите, что ваш доверитель простой корнет и при том упорно не желаете раскрыть мне суть вашего предложения!
  - Наберитесь терпения, почтеннейший Вениамин Ильич. Я уверен, его сиятельство вскорости даст вам все необходимые пояснения. А вот и он.
  
  Как только показался офицер, стряпчий стал замечать резкие перемены вокруг. Вытянулся по струнке и замер часовой на воротах, исчезли невесть куда праздно шатающиеся у казармы солдаты, а его спутник встрепенулся и стал приветливо улыбаться. Подошедший корнет заморозил бывалого юриста одним взглядом.
  - Рад вашему благополучному возвращению, Валентин Иванович. Вы не представите мне вашего спутника?
  - Взаимно, ваше сиятельство. Лунев, Вениамин Ильич, стряпчий.
  - Так же рад нашему знакомству. Валентин Иванович, прошу вас проводить господина Лунева в мое скромное жилище, вскоре я присоединюсь к вам.
  Всю дорогу стряпчий пришибленно молчал, изредка поглядывая на своего попутчика. Уже в квартире у него вырвался робкий вопрос:
  - Вам не тяжело служить... его сиятельству?
  Валентин Иванович, помедлив и зачем-то глянув на себя в небольшое зеркало на стене, довольно улыбнулся и ответил:
  - Вы знаете, даже наоборот, легко и интересно.
  - Простите, а он всегда так?
  Стряпчий неопределенно покрутил в воздухе кистью руки и замолчал, не в силах подобрать подходящее определение.
  - Такой тяжелый взгляд.
  - Так, а чего же вы хотели? Как-никак князь из древнего рода, офицер, под пулями бывал не раз. Тут, батенька, граница всего в шести верстах, и на ней частенько постреливают.
  - Нда-с.
  Через два часа, сидя втроем за чаем:
  - Итак, пожалуй, начнем разговор, господа? Вениамин Ильич, позвольте вначале полюбопытствовать, каков ваш опыт?
  Терпеливо и внимательно выслушав длинный монолог стряпчего, Александр задал несколько уточняющих вопросов и довольно кивнул.
  - Как я погляжу, у вас обширная практика, это хорошо. Я придумал и хочу получить привилей на две безусловно перспективные новинки. Первая называется "кронк" и является очень удобной и технологичной бутылочной крышкой.
  Гость с интересом покрутил в руках экспериментальный образец, продолжая внимательно слушать князя. Второй образчик заинтересовал его еще больше - глянув на чертеж, стряпчий довольно быстро понял, как все действует, но так и не понял, для чего это предназначено.
  - ...сразу в двух вариантах - винтовая и поршневая. Эта вещица - назовем ее тюбик для помады, думаю, просто необходима производителям женской косметики.
  Что стряпчий, что Греве, слушали хозяина апартаментов, не перебивая, и дружно прикидывали - какие барыши может принести привилегия на такие изобретения? По всему выходило, что патентовать придется не бесполезные умствования, а вещи денежные, пускай и в неопределенной перспективе.
  - ...Германии, Франции и конечно же САСШ. Вот это и есть то, зачем я попросил Валентина Ивановича пригласить вас ко мне. Впрочем, возможно вы пожелаете как минимум утроить свой будущий гонорар?
  - Я весь внимание, ваше сиятельство!
  - Сам по себе привилей в империи и патенты за границей денег не принесут. А вот продажа лицензий... Если вы возьмете на себя труд посетить крупнейших производителей и убедить кого-либо из них оформить таковую, то ваше вознаграждение составит десятую часть ренты.
  - Прошу меня простить за возможно неуместный вопрос, но... А чем будет заниматься господин Греве?
  "Уже жаба мучает, что ли?"
  - Валентин Иванович, разумеется, тоже не останется в стороне от такого важного и нужного дела, но только в пределах империи. Да, едва не запамятовал. Я хочу зарегистрировать свою компанию и товарный знак. Но об этом, пожалуй, пока рановато говорить. Вы ведь еще не дали мне свой ответ? Или вам прежде необходимо немного поразмыслить?
  - Да, ваше сиятельство, если вы позволите.
  Проводив гостей, князь с облегчением выдохнул - вроде все правильно сделал? То, что стряпчий согласится, сомневаться не приходилось. Даже если он не захочет связываться с продвижением его "изобретений", то перед соблазном заработать по специальности и при этом прокатиться на чужие деньги по заграницам точно не устоит.
  Клиент в бункере-узилище не то что дозрел, перезрел даже, встретив своего похитителя радостными всхлипами и толстенным сочинением на тему "Какой же я плохой человек, и почему по мне и папе рыдает горькими слезами каторга".
  - Молодец. Будь хорошим мальчиком, и через четыре-пять дней мы с тобой попрощаемся.
  - Вы... Вы меня не обманете?
  - Ты бы такой же робкий был, когда девиц к сожительству склонял. Веди себя хорошо, и Богом клянусь, что отпущу тебя живым. Доволен?
  По возвращении домой Александр надолго залез в наполненную натуральным кипятком бронзовую ванну (больше похожую на расплющенное ведро), где его мысли потекли лениво и обрывками:
  "Скорей бы его спихнуть обратно к папочке. А к Соне сегодня не пойду, что я - железный что ли? И так горничная уже охреневает, прихожу как на работу. На полигон хочу, пострелять от души".
  Проснувшись оттого, что вода в ванне совсем остыла, растерся до красноты накрахмаленным заботливой хозяйкой полотенцем (мягонькое такое, как среднеабразивная шкурка), подогрелся изрядно надоевшим коньяком и добил остатки позднего обеда-ужина. Сидя за столом, он в очередной раз выискивал слабые места в схеме действий по получению денег, когда от размышлений отвлек затопавший в соседней комнате денщик.
  - Савва! Ты-то мне и нужен. Марыся твоя шить умеет?
  - Так какая же баба с иголками да нитками не знакома, вашбродь?!
  - Тогда пойдем к тебе, вернее к ней - дело важное имеется.
  Похорошевшая за прошедшее время вдовушка идею маскбалахона поняла и приняла моментально, клятвенно пообещав не спать и не есть, а пошить такой благодетелю за три дня. Заказав сразу два (в расчете и на Григория), он попросил сохранить изготовление очередной своей придумки в страшной секретности, потому как это есть самоновейшая военная тайна. Уже на улице он пояснил денщику настоящую (вернее одну из многих) причину.
  - Это я для охоты на несунов форму специальную придумал, чтобы поближе к ним подобраться можно было. Узнают раньше времени - опасаться начнут, стеречься.
  - Ух, Александр Яковлевич! Ну и голова у вас! Сколько живу на свете, а ни разу о таком и не задумался! В службе-то оно куда как сподручнее было бы.
  То же самое повторил и Григорию. Тот последнее время заметно переживал, что командир его подзабыл, да и вообще засад не устраивает, хутора больше не потрошит, а премии-то того - заканчиваются.
  - Тебя опосля ранения прямо как подменили, командир!
  - Бурчишь, как дед старый. Готовься давай: как время свободное появится, начнем на несунов охотится по новому.
  - И как энто по новому?
  - Даром что ли винтовки пристреливали да на полигоне бегали? Будем нарушителей не у секретов дожидаться, а к соседям поближе. И пусть попробуют мимо пройти...
  
  ***
  
  Господин Лунев оказался на диво прагматичным человеком, он сходу застолбил именно за собой право окучивать всех заинтересованных в лицензиях лиц, а взамен пообещал подключить к проталкиванию на рынок нового продукта всех своих родственников и знакомых. Получив небрежное согласие, жестом фокусника представил на подпись уже готовый договор и акт приема-передачи заявок, и в тот же день отбыл в столицу - весь в мечтах о грядущем денежном изобилии. А Греве... Поначалу было обиделся, что такой лакомый кусок пронесли мимо его рта, но вскоре и думать об этом забыл, жадно слушая князя: перспективы тот рисовал - закачаешься! Действительно, тут не до каких-то там патентов, тут дела посерьезнее будут.
  - Александр Яковлевич, но ведь это не заводик получается, а фабрика натуральная! Пять цехов, десять прессов, куча другого недешевого оборудования - и это я еще не рассчитывал собственно оружейное производство! Вы так уверенны в доходности ваших патентов и привилегий?
  - Вы сомневаетесь в моем слове?
  Александр притомился спорить с оружейником и невольно соскользнул в транс.
  - Я... нет, ваше сиятельство, никоим образом! Просто хочу устроить все самым наилучшим образом, а тут такой размах. Потребуются очень большие вложения, и мой долг предупредить вас об этом.
  - Валентин Иванович. Надо, так надо. Рассчитывайте пока смету расходов с небольшим запасом и подробнее, пожалуйста. Вы уже определились, где будем размещать производство?
  - Есть подходящее место рядом с Сестрорецким казенным заводом, но больно уж цену ломят, говорят курорт недалеко. Рядом с Тулой свободных земель почти нет - разумеется из тех, что пригодны для наших нужд. Если только приобрести несколько мелких участков и объединить их? В другие места я попросту не успел - торопился выполнить порученное вами дело.
  Выпроводив наконец чересчур перевозбужденного Греве, корнет принялся разбираться в прихваченной рукописи. Знакомство с автобиографией семейства Ягоцких так захватило Александра, что он засиделся до полуночи, по нескольку раз перечитывая избранные места и делая выписки на память - поистине убойное чтиво. Взятки, уход от налогов и подлоги, мошенничество с векселями, тесная дружба с контрабандистами по обе стороны границы, описание общих гешефтов с коллегами по ремеслу, мелкий шантаж, полторы дюжины приневоленных к постели девиц, пара-тройка изнасилованных, забитый до смерти должник. Настоящие многостаночники, одним словом. С некоторой даже обидой обнаружилось полное отсутствие признаний по его случаю, а ведь в непричастность или незнание автора отчего-то не верилось.
  "Вот ведь купеческий сын! Даже в такой ситуации что-то выгадывает. Может, стесняется до конца душу излить? Придется бедняжке помочь вспомнить действительно ВСЕ! Или уже хватит? Ну уж нет, каяться, так каяться, не дело на полдороге все бросать".
  - Никак у меня не выходит о выкупе договориться, Стефан.
  Сильно похудевший и уже немного завшивевший узник завалился спиной вперед на кучку грязных тряпок, не в силах переварить такую новость. Открыв и закрыв несколько раз рот, как рыбина на крючке, он пришел, наконец-то, в чувство.
  - Папенька отказывается платить?
  - Нет. Наоборот, прямо жаждет.
  - Тогда... тогда вы не хотите меня отпускать, да?
  - Хочу. Очень!
  - Вы запутали меня, я ничего не понимаю. В чем же препятствие?
  - В тебе, Стефан. Я же сразу сказал, что переговоры о выкупе буду вести ПОСЛЕ того, как получу твои признания.
  - Я все! Поверьте мне, умоляю.
  - Что-то пока не получается. Ты что, надеялся, что я не знаю про все твои грешки? Так что твоя свобода в твоих же руках! А то ведь уже сегодня вечером мог бы быть дома.
  Уже на следующий день, точнее вечер, довольный корнет добавил к получившемуся бестселлеру последнюю дюжину страниц. Пускай их было мало, зато весили они как весь остальной текст - пять убийств, не считая "заказа" на него самого, имена пары проворовавшихся чиновников, кое-какие грешки городского полицмейстера, данные на всех значимых посредников-контрабандистов в их уезде. Самым же интересным было всего одно коротенькое предложение. Имя и адрес человека, который подрядился его убить.
  - Эй, парень!
  В этот раз Александр выбрал на роль курьера подростка лет тринадцати, застенчиво поглядывавшего на стайку смеющихся девчонок впереди, а сам изображал пьяненького приказчика.
  - Рубель заработать хошь?
  Девчонки моментально были позабыты, а в глазах загорелся неподдельный интерес пополам с опаской - вдруг чего непотребное надобно?
  - Ну, хочу.
  - Тогда вот тебе записка, вот тебе рупь. Отнесешь в дом Ягоцких. Знашь хоть где энто?
  - Да хто ж их не знает, дяденька.
  - Доставишь в аккурат к восьми пополудни. Я вишь приболел чуток, нельзя мне щас на глаза к хозяину. Весточка хорошая, так ты под это дело ишшо себе денежку попроси. Только того, не подведи - ровнехонько в восемь, понял?
  - Благодарствую, дяденька, будьте здоровы...
  Последние слова паренек произнес особенно почтительно, довольно улыбаясь вслед уходящему в строну ближайшего кабака мужичку с замашками барина. За пустячную работу целковый отвалить, вот дурень-то.
  Полученное главой семейства послание было очень лаконичным:
  "С получением сего немедленно выехать на дорогу к поселку Виргень. Под красной тряпкой будут дальнейшие инструкции".
  Как хочешь, так и понимай.
  Место Александр подобрал идеальное, по крайней мере, он сильно на это надеялся. С одной стороны пыльной грунтовой дороги тянулись свежескошенные поля с редкими стогами сена, с другой - чахлые рощицы, просматриваемые насквозь из любого места и дремучие заросли колючего (шипы были просто на загляденье) кустарника, гарантирующие сверхнадежный тыл. Когда корнет прорубал короткий путь отхода через это зеленое царство, то до крови рассадил себе руку подвернувшимся не вовремя сучком и едва не стал похож на Кутузова - благодаря чересчур упругой и упрямой ветке. Тогда, успокаиваясь, пришлось использовать без остатка все немаленькие возможности русского командного. Сразу за кустарником начинался глубокий и широкий овраг, через который корнет не поленился протянуть "тарзанку", после чего наконец-то и успокоился: по всем прикидкам его не то что поймать - догнать не получиться. Единственный выявленный минус после недолгих раздумий обратился в плюс. Дело в том, что самая удобная точка для наблюдения уже была занята почти полутораметровым в высоту муравейником, и его обитатели поначалу как-то плохо приняли нежданного гостя, зато потом... Кусочек мяса, плошка с медом и пара разбитых яиц заняли мурашей как минимум до начала ночи, не позволяя отвлекаться на всякие мелочи вроде большой кучи веток и листьев рядом со своим домом.
  Не успел засадник заскучать, как вдали запылил одинокий фаэтон с двумя фигурками людей в нем. Чем ближе он подъезжал, тем отчетливее можно было разглядеть пузатый саквояж (скорее баул) на коленях пассажира и напряжение на морде амбала, сидевшего на облучке. Поравнявшись с невзрачным колышком на обочине, вокруг которого на манер пионерского галстука и был обвязан лоскуток ткани, кучер тяжеловесно спрыгнул и принялся бродить в поисках дальнейших указаний.
  - Ну, чего там копаешься?
  - Да ышшу я, ышшу...
  Всласть размяв ноги и всего за две минуты отыскав таки засунутую под ткань немаленькую записку, с довольной (и слегка ехидной) улыбкой кучер передал ее хозяину. Хозяин прочитал, заозирался вокруг и с большой неохотой спустился наземь. Походил немного вокруг столбика, досадливо пнул его, выругался от боли в ушибленной ноге и едва ли не со слезами расстался с деньгами.
  "Вовремя. Попытался бы уехать с ними, здесь бы и остался".
  - Я знаю, вы где то рядом!
  Кшиштоф Ягоцкий решил напоследок толкнуть речь, при этом невольно очень удачно встал - как раз напротив муравейника. Пять минут, секунда в секунду, он орал в никуда и при этом ни разу не повторился, обрисовывая затейливую родословную похитителей и перечисляя все способы, которыми он их поимеет. Под конец своего повествования он побагровел так, что даже страшно стало - вдруг прямо на месте подохнет?
  - ...И буду искать всех вас до конца своей жизни! Анджейка, поехали!
  "Точно дед умирать собрался! У него не жаба даже - динозавр настоящий, судя по громкости и продолжительности воплей".
  Фаэтон еще виднелся вдали, когда у Александра закончилось терпение. Большими прыжками, напоминая внезапно оживший кусок дерна, он подлетел к саквояжу, подхватил его на руки и, не открывая, припустил к таким родным и надежным зарослям. Обрезая ставшую ненужной веревку через овраг, он напряженно прислушивался и осматривался, и только короткая пробежка через знакомый (еще бы, неделю здесь все готовил!) до мелочей лесок позволила окончательно успокоиться. Саквояж полетел на упругую траву, а корнет принялся оттирать лицо и руки от коричнево-зеленых разводов, не трогая пока балахон. Закончив, аккуратно и не спеша снял кусок дерна с краю полянки, под которым обнаружилась яма с вкопанным бидоном, и нетерпеливо принялся потрошить добычу:
  "Какая прелесть. Пачки только вот потрепанные, но ничего, я не в претензии. Одна, две, три, четыре..."
  Всего в бидон улеглось пятьдесят банковских упаковок ассигнаций по десять тысяч каждая. Хороший задел на будущее, очень хороший. Приладить крышку, накрыть промасленной бумагой и слегка присыпать яму землей из мешочка рядом. Утоптать и кинуть в уже неглубокую ямку небрежно упакованный револьвер, на тот случай, ежели все же отыщут (но в последнем были сильные сомнения), и высыпать остатки земли. Когда он уходил, на полянке оставалась только примятая трава, все остальное он запихал в саквояж, который по дороге выкинул в неглубокое болотце - пускай попробуют отыскать без акваланга.
  - Когда вы... Все прошло благополучно?
  - Завтра обнимешь своего темпераментного папочку. Кстати, привет ему передавай, говоруну. Скажи от всех от нас. Руку подставляй.
  Стефан до последнего не верил в наступление светлого завтра, но отрубился быстрее обычного - устал, сердешный, от переживаний. Кряхтя и плохо отзываясь о строителях бункера, Александр вытащил под свет луны его безвольную тушку и, уложив в сторонке, тщательно прибрался за собой. Что смог - выбросил в старый нужник в саду, что не смог - засунул в печку и поджег. Передохнув, загрузил уже не дорогого гостя на коня, прикрыл мешковиной и, осторожно осматриваясь, двинулся в город.
  "Хорошо все то, что хорошо кончается. Бедняга Стефан, мне почти его жалко. Он-то думает, что все его неприятности позади".
  
  Глава 22
  
  На следующий день после возвращения "блудного сына" богато одетый господин откровенно азиатской наружности напросился на беседу к постоянному и даже иногда успешному конкуренту Ягоцких - купцу первой гильдии Ежи Ковальски.
  - Как прикажете представить?
  Азият весело улыбнулся и сиплым голосом дал ответ:
  - Скажите господин Абай, с выгодным предложением.
  Служка провел нахального гостя в гостиную и замер как истукан, ожидая своего хозяина и попутно бдительно присматривая за подозрительным господинчиком - еще стянет чего. Минут через пятнадцать пожаловал и сам Ежи, с недовольной миной на старательно откормленном лице. Недовольный, но поздороваться все же не позабыл, заработав тем самым маленький плюсик в глазах Александра.
  - Итак, чем могу быть вам полезен, господин Абай?
  - Для начала вот, попрошу вас ознакомиться.
  Выложенные на стол три листка хозяин читал минут двадцать, внимательно, неторопливо и явно запоминая все дословно, до малейшей запятой. Дочитав, сухо констатировал:
  - Здесь не все. Чего вы хотите?
  "Матерый хомячок. Моментально перспективы оценил".
  - Двести тысяч.
  - И что я получу взамен?
  - Еще пятьдесят три страницы отменного качества. Фамилии, имена, даты. Хватит, чтобы ваш коллега поехал в Сибирь до конца своей жизни. Но если вас не интересует, тогда я пожалуй...
  - Нет! Простите мою горячность, но вы же понимаете?
  - Понимаю. Когда?
  - Цена все же... Ладно, по рукам! Два дня обождете?
  - Нет. Вечером следующего дня я отъезжаю из этих мест. Кстати, это и в ваших интересах.
  - Тогда... А, черт! Завтра после полудня вся сумма будет у меня на руках, буду ждать вас.
  - Простите, лучше я подожду. Место вы узнаете в семь вечера от мальчишки-вестового. Всего наилучшего, уважаемый Ежи.
  
  На старый заросший пустырь на окраине города покупатель явился не один, а в сопровождении грузчика - двести тысяч ведь так тяжелы! Повертев головой по сторонам, купец суетливо достал из жилетки большие золотые часы и с тревогой уточнил время. Продавец же, еще раз осмотревшись и не найдя поводов для тревоги, соскользнул с дерева, быстро снял маскбалахон и, проверив, как вынимается револьвер (моментально, как и положено), двинулся совершать бартерную сделку - обменивать бумагу исписанную на бумагу раскрашенную.
  - Вы исключительно вовремя, пан Ковальски. Все как договаривались?
  - Где бумаги?
  Купец опять начал подозрительно озираться, а грузчик попытался неуклюже выхватить оружие.
  Клац!
  Вроде простой звук, а какое действие произвел на покупателя и его подручного! Замерли оба, кто как стоял, только и слышно было, как кого-то из них икота пробила.
  - Ты! Ко мне! Стоять. Брось на землю и проваливай!
  "Было бы время да свобода действий, подоил бы я сообщество купеческое, ох и подоил бы. Блин! Чего такой тяжелый то? Вот ведь! Под пачками десятки золотые. Наверно кубышку свою растряс, не иначе. Увесистая сумочка получается".
  - Куда! Стой, где стоишь. Пан Ковальски, позади вас камешек лежит, так вы его в сторонку. Вот, теперь мы в расчете.
  Пока оживший купец радостно терзал плотно увязанный сверток, Александр тихо отступил в сторону и присел позади высоченных зарослей полыни, полностью скрывшись из виду. К тому моменту, когда Ежи Ковальски, радостно помаргивая и улыбаясь, оторвался от дорогостоящей покупки (на такое хорошее дело ему денег было совершенно не жалко), его недавнего собеседника и след простыл. Но это уже было неважно. Был господин - нет его! Это все мелочи, а вот прикинуть, чем и как он придавит давнишнего врага-товарища, и сколько ему запросить за молчание - это да, это ух как сладко...
  
  ***
  
  Скромно положив свой подарок на специальный столик, в кучу таких же нарядно-праздничных коробочек, Александр прошел дальше, поздороваться с хозяйкой и устроительницей приема. Мадам Кики, к удивлению корнета, оказалась не общепризнанной красавицей, а пожилой стройной женщиной за... точно определить последнее оказалось затруднительно, так как он никогда не считал себя экспертом в данной области, но шестьдесят ей уже точно было. Несмотря на очень почтенный по местным меркам возраст, кое в чем хозяйка легко давала фору молодым: слушая ее шутки и невинные вроде бы вопросы, Александр поймал себя на том, что непроизвольно улыбается, а это дорогого стоило. Для него, по крайней мере.
  - Прошу принять мои наилучшие пожелания в связи с вашим днем ангела, мадам.
  - О! Корнет, наконец-то вы пожаловали в гости к скромной затворнице!
  Окинув взглядом немаленький зал для приемов, Александр мысленно с нею согласился - до масштабов столицы затворнице, да еще и такой скромной, было явно далеко. Всего-то под сотню человек.
  - А где же Софья Михайловна, или вы уже разучиваете новый романс?
  "Блинский похоже всем доложился, зачем и к кому я приезжаю в город. Или это со стороны? Насчет изучения романсов я проехался по ушам только ему. Вот что значит нет ни телевизора, не кинотеатров. Любой слух распространяется со скоростью как минимум, радиоволн".
  - Увы, мадам, я не силен в музыке.
  Собеседница князя довольно прищурилась, поглядывая на подходящую пару новых гостей.
  - Мне верно говорили - у вас отменное чувство юмора, корнет. Всегда рада видеть вас у себя. Прошу прощения.
  Побродив между колонн, раскланявшись со всеми знакомыми офицерами и чиновниками, Александр счел, что упрекнуть его больше не в чем и со спокойной душой затаился в нише рядом с большим окном, где и принялся коротать время, вспоминая недавние события.
  Старина Кшиштоф орал не напрасно, он и в самом деле решил выполнить свое обещание: его доверенные люди весьма активно начали доставать всех встречных-поперечных расспросами на тему незнакомых приказчиков (наверно поговорили как следует с последним пареньком-курьером, потому что приметы полностью совпадали с обликом его второй маски), и уж точно самым тщательным образом прочесали место, где остался заветный саквояж. Все это дело продолжалось три дня, а на четвертый пан Ковальски пригласил пана Ягоцкого в гости. Ходили слухи, что приглашение получил и его сын Стефан, но тот сказался больным и вообще давненько уже не показывался почтенной публике на глаза. О чем беседовали два купца-миллионщика, знали только они, вот только после этой беседы все купеческое сообщество сильно удивилось: преуспевающий гешефтмахер Кшиштоф Ягоцкий стал очень нервным и сильно чем-то опечаленным, к тому же начал резко сворачивать все дела, распродавать имущество и вовсю готовиться к отъезду в дальние края. Настолько дальние, что даже загранпаспорта выправлять начал - себе и сынку. Несмотря на это самое удивление, никто из сотоварищей по торговой стезе не отказался хапнуть себе хотя бы кусочек чужого дела, но, разумеется, больше всех поимел (во всех смыслах) с проигравшего купца Ежи Ковальски.
  - Корнет?!!
  Оказывается он так увлекся своими мыслями, что не заметил появление смутно знакомой дамы.
  - Кем же вы так увлеклись, мон шери, что забыли обо всем на свете?
  - Простите, Наталья Павловна, мне просто нет оправдания. Вы чудесно выглядите, как и всегда. Как изволит поживать ваш почтенный супруг?
  - Спасибо, хорошо. Вот кстати! Ежели на то БУДЕТ ваше ЖЕЛАНИЕ, то Я ПРИГЛАШАЮ посетить наш дом.
  Чертовка весьма ловко выделяла нужные ей слова, произнося их с придыханием и томными улыбками, подкрепляя свои намеки движением веера и тонких длинных пальцев. И не то, чтобы Александр был сильно против, скорее даже за, вот только будет ли он в ее постели хотя бы сотым? А ведь антибиотиков пока нет и когда появятся - неизвестно.
  - Наталья Павловна, благодарю за приглашение, непременно воспользуюсь. Вот только Софья Михайловна захочет ли, не знаю.
  - Мон шери, не будьте таким ханжой.
  Выдав напоследок ценный совет, дама поспешно отошла в сторону, а уже через мгновение и корнет увидел баронессу, в сопровождении двух незнакомых ему девушек целеустремленно приближавшуюся к нему с ласково-злобной улыбкой.
  - Князь, познакомьтесь: Анна Викторовна и Татьяна Викторовна, мои давние подруги.
  Неизвестно, какие они были подруги, но глазки строить начали обе и практически одновременно. Да и по поводу давности баронесса слегка погорячилась - девицы были заметно моложе ее, годов этак восемнадцати.
  "И к тому же явно сестры. Чего она их ко мне притащила? Опа! Молодец что притащила, умничка - пока эти рядом, другие не подойдут. Особенно вон та, в лиловом платье. Наверняка считает, что я отличная пара ее бледненькой жирненькой доченьке".
  - Корнет, а как вам прием?
  - Да-да, так хорошо все устроено! Я в восхищении.
  Сестрички щебетали не переставая, полностью похоронив надежду Александра послушать еще шутки хозяйки приема. Вдобавок баронесса недвусмысленно давала понять свое недовольство, впившись своими на диво острыми коготками ему в ладонь. Едва заметно поморщившись, князь тихо прошипел:
  - Соня!
  В ответ раздалось тихое мурлыкание:
  - Улыбайся, милый, улыбайся. О чем это вы так мило разговаривали с этой... Натальей Павловной? Или это тайна, господин офицер?
  Пользуясь тем, что девицы отвлеклись на проходившую мимо даму, точнее на обсуждение ее платья, Александр вполголоса ответил ревнивице:
  - Приглашала тебя и меня к себе на чай. А если ты еще раз ущипнешь меня, я рассержусь.
  - Ах так! Тогда видеть тебя не желаю... сегодня. Вот!
  Тяжелее всего от их нежданной размолвки пришлось именно князю: покидая бал, он был обременен дюжиной приглашений "помузицировать" и тройкой добродушно-требовательных "заходить попросту, не чинясь". Причем если первые его просто раздевали взглядом, то вторые еще и в карманах попутно пытались пошарить, определяя, насколько обеспечен потенциальный зять.
  "Страшное дело - провинция. Неженат, титул и чин имеешь - заманчивая добыча для засидевшихся в невестах девиц. Вернее, для их мамаш. А уж если еще и состояние имеется! И никого не смущает, что по закону1 до двадцати семи лет мне жениться нельзя - для помолвки это не помеха. Ну, Софья, ну погоди у меня..."
  
  
  # # 1 Офицерам Русской императорской армии, к которой относились и пограничные войска, запрещалось вступать в брак до достижения определенного возраста. Были, конечно, и исключения - например, по высочайшему, то есть императорскому дозволению.
  
  
  
  ***
  
  Ррдаум, ррдаум, ррдаум...
  Звуки на полигоне привлекали внимание всех опытных солдат - своей необычностью, рычащим гудением выстрела и необъяснимой длительностью серий. Самые любопытные затем могли наблюдать (и наблюдали), как троица довольных людей рассматривает обрезки дюймовых сосновых досок, передавая их друг другу и тыкая пальцами во что-то понятное только им. Доносились до зрителей и голоса.
  - Каков, а?
  - Так девять или десять досок все-таки?
  - Пожалуй что девять. Вот, поглядите - на последней только вмятина маленькая.
  - Интересно, а если стальной сердечник добавить?
  Последний вопрос задал уже Александр, любуясь ровным отверстием от пули в сосновой плашке. Приемная комиссия, состоявшая из князя как заказчика, Греве как исполнителя и Григория как... Григория, так разошлась, что от трехсот патронов остались только блестящие на солнце гильзы под ногами и сильное сожаление - хорошо, да мало! Корнет, например, как взял в руки пистолет, так и держал - до того не хотелось расставаться. Мягкая отдача, хорошая кучность, рукоять сидела в руке как влитая, обойма на четырнадцать латунных толстячков и приятная тяжесть своего оружия. Только что окончательно утвержденный стандартным 10 х 22 патрон с конической пулей дырявил дерево с потрясающей легкостью. Такой же, но с тупоконечной пулей, застревал в четвертой-пятой доске, но выбивал солидные дыры и фонтаны щепок.
  - Боюсь, Александр Яковлевич, наш нынешний подрядчик такое не потянет.
  - Жаль, очень жаль. Вы к нему когда собираетесь? Завтра? Передайте ему, прошу вас, пусть как хочет, что хочет - но чтобы две сотни патронов каждую неделю были. И вот что, Валентин Иванович. Пожалуй я поторопился назвать пистолет Орлом. Рокот - вот это ему подходит больше.
  
  Глядя на вытянувшееся лицо Греве (унтеру все эти тонкости были глубоко неинтересны), князь поспешил утешить оружейника:
  - Мы дадим это имя младшему брату Рокота, под девятимиллиметровый патрон
  - ?!
  - Я разве не говорил? Ах, да, каюсь, запамятовал. Валентин Иванович, у меня для вас есть радостная новость. Я тут на досуге немножко развлекался изобретательством, так что вас ждут эскизы на две новые модели пистолетов. Один, как я уже и говорил, под патрон 9 х 19, второй под 7,62 х 25. Разумеется, эти патроны тоже необходимо разработать.
  - Но как, вернее, где я смогу заниматься этим?
  - Думаю, ваш бывший подмастерье не откажется помочь в такой мелочи своему наставнику? Разумеется, не бесплатно. А сразу после этого доберемся, наконец, и до револьверов с винтовкой. Есть, знаете ли, у меня одна задумка... Вернее две, и я твердо уверен, что вам понравятся обе.
  Со вздохом сожаления отложив в сторону любимую игрушку, князь подошел к Григорию, хозяйственно собирающему в кисет валяющиеся то тут, то там гильзы.
  - Ну а ты чего скажешь, Гриша?
  - Вещь!
  - А поподробней? Может недостаток какой заметил? Ты давай не стесняйся, это дело важное.
  - Ну рази что патроны быстро кончились?
  - Хоть ты бы душу не травил!
  "Рано их пока еще на нормальных патронных заводах заказывать. Или может патент взять? Да, надо обдумать хорошенько"
  Александр планировал производить и рекламировать блок из трех пистолетов и двух моделей револьвера, сразу под новые патроны. Разместить даже небольшой заказ на нормальном производстве - сразу привлечь к себе ненужное пока внимание. И так уже любопытствуют, чем это он таким интересным с бывшим оружейным мастером занимается? Может помощь нужна... советом? Советники! А если не заказывать, а подстраиваться под невеликие (и это еще мягко сказано), производственные мощности патронного заводика типа "Гранд Сарай", то испытания растянутся на полгода. Конечно, ему пока вроде можно и не торопиться. Но все же и тянуть не стоит.
  "Нет, спешить не буду. Посмотрим, как у Греве пойдут дела с копированием браунинга и тульского Токарева, а затем и нагана. Вот тогда уже и определюсь точно, вот только... Похоже, еще и патронное производство в план фабрики надо будет добавить. Стандартный, усиленный, бронебойный, экспансивный патроны - разных калибров, на всю линейку стволов. Сколько же деньжат на все понадобится, интересно?"
  
  ***
  
  В последних числах августа на заставу прибыл новый командир третьего взвода. Белокожий, словно и не было лета, с огненно-рыжей шевелюрой и роскошным набором веснушек, а так же с большим чувством собственного достоинства и нарочито-четкими движениями. К канцелярии он не подошел, а промаршировал, остановившись напротив любующихся таким строевым балетом офицеров.
  - Разрешите обратиться? Представляюсь по случаю прибытия на службу: корнет Игорь Владиславович Дымков!
  Штаб-ротмистр едва не прослезился от умиления, глядя на такое.
  - Штаб-ротмистр Блинский Сергей Юрьевич, а это ваш сослуживец, корнет князь Агренев, Александр Яковлевич. Прошу в офицерскую комнату для ознакомительного разговора.
  
  Глава 23
  
  - Вот они, га-алубы!
  Едва слышный звук тут же растворился в легком ветерке, но дело свое сделал: со стороны ничего не было видно, но тем не менее одна бесформенная куча пожухшей травы стала потихоньку подбираться к другой, медленно, плавно.
  - Где?
  - А вона из кустов глядит.
  - Сколько раз тебе повторять, как надо направления указыва... Ага, вижу.
  Замеченный Григорием контрабандист спокойно стоял во весь рост и разглядывал в бинокль округу. Выглядеть он ничего особенного не мог, причем по двум причинам сразу: во-первых, до расположения секретов было никак не меньше трех верст по пересеченной местности, а во-вторых, балахоны дополнились бесформенными накидками, после чего и так хорошая маскировка стала просто отличной. По крайней мере, Григорий во время испытаний так своего командира и не отыскал, а уж как старался! Правда, потом и Александр круги по полю нарезал, выглядывая шустрого унтера, и ведь нашел... с третьего раза. Причина же, по которой осторожный "контрабас" просматривал подходы к кустарнику, обсуждала, как сподручнее прибить мешающего им человечка. С тех пор, как корнет Агренев открыл "охотничий сезон", жизнь и тяжкий труд рядовых несунов стали просто невыносимыми. То пуля невесть откуда прилетит (это если караван слишком большой для перехвата), то спокойно и метко обстреляют, заставляя все бросить, включая коней (самых непонятливых или жадных потом приходилось уносить на себе), или вообще - ушли ребята, и живыми их больше никто не видел. Причем и это быстро подметили, раз на раз не приходилось: когда стреляют, а когда и нет, вот только вычислить эти "критические дни" не получалось.
  - Ну и черт с ним, потом его достанем! Давай за холм и по дуге в зелень. Начали.
  До переплетения полуголых веток, вымахавших в отдельных местах до полутора саженей в высоту, два размытых пятна добрались только через час. Какой-то хуторянин недавно умудрился прогнать здесь небольшое стадо коров (интересно, по какой такой надобности, как-никак конец октября на дворе?), а после этого еще и дождик моросил, образовав неглубокие, но обширные грязевые лужи. То, что оно было небольшое, видно было из следов, но вот нагадило это стадо! Качественно и от души. По такому минному полю и пришлось пробираться к зарослям, в пути поминая живые консервы ну очень плохими словами (стандартный набор, увы, оказался маловат) и стараясь при этом сохранить себя в чистоте - если не моральной, так хоть телесной. В кустах "охотники" дружно упали на мягкую от опавших листьев землю.
  - Силен ты, Александр Яковлевич, коленце-то загнуть! Я, почитай, и половины не понял, а ведь знающих людей, бывало-ча, слушал... Эх-ха, что значит господское воспитание.
  - Так учись. Повышай свою грамотность, хе-хе... ладно, двинулись дальше!
  И снова передвижение, только теперь уже унтер был впереди: тихо стелился по осеннему леску, ловко огибая непроходимые места и высматривая стоянку "контрабасов", а корнет шел по проторенному им пути и приглядывал за тылом, перекидывая иногда Рокот из правой руки в левую.
  "Надо будет паучер под три обоймы заказать Марысе, на поясе уже места свободного нет. Или проще сразу новую форму и рюкзачок вдобавок? Глушитель с винтовки пора в ремонт Иванычу".
  Впереди раздался резкий треск ломающейся ветки, и сразу следом - короткая фраза на венгерском. Григорий, где стоял, там и упал, моментально растворившись среди мешанины листьев и клочков местами зеленоватой еще травы. Александр устроился покомфортнее - просто присел за оказавшийся рядом камень. Осторожно выглянув, он порадовался за напарника - такое кино! Лицом к тому месту, где залег унтер, стояли двое "контрабасов" и неспешно что-то обсуждали, заодно справляя... судя по длительности процесса, очень большую малую нужду. Закончив, закурили и неспешно пошли обратно, и почти сразу же за ними заскользили неслышные тени, обмениваясь по пути короткими жестами. Подобравшись на десять шагов к беспечным контрабандистам, застыли в неподвижности среди высохших стеблей папоротника, разглядывая и считая свою законную добычу:
  "И ведь знают, что тут небезопасно стало, а все равно не сторожатся. Тринадцать... пятнадцать. И один-два наблюдателя. Скорее один. Семь лошадей, куча груза, свертки длинные... Ага, спирт во флягах, очень знакомые плоские деревянные ящички. Интересно, что в этот раз? Вон тот ящик наверняка с сигарами. Еще ящички. Одно и тоже, никакого разнообразия. А вообще - откуда оно возьмется, это разнообразие-то? Что заказывают, то и тащат. Народу на двоих, пожалуй, многовато будет. Но не дарить же им МОИ деньги?"
  Переглянувшись с Григорием, одновременно покачали головами - столько народу в плен брать опасно. Винтовки тихо легли на землю вместе с накидками. Так же одновременно они достали из поясного чехла и зажали в свободной руке вторую обойму. И напружинились, отсчитывая последние мгновения. В нападении всегда солировал Александр, он и начал первым.
  Ррдаум, ррдаум...
  При стрельбе из Рокота для поражения хватало одного попадания, очень редко двух.
  
  - Ааааа! Матка Боскаааа!!!
  Один из "контрабасов" моментально отреагировал на страшный крик раненого и начал заваливаться в прыжке за товарищей, но тут же получил сразу две пули - из двух пистолетов. Это с секундной задержкой, к веселью подключился и унтер, стреляя привычными ему "двойками". Вскочившие на ноги или сидящие на земле, контрабандисты так и не сумели выстрелить в ответ - два Рокота не оставили им ни одного шанса.
  Ррдаум...
  Последний выстрел сопровождался легким клацаньем перезарядки: полетела на землю одна пустая обойма, потом другая. С начала даже не боя, а быстрого убийства, прошло от силы десять-пятнадцать секунд, а на маленькой полянке на ногах остались только нападавшие и шесть испуганно взбрыкивающих лошадей - седьмая подвернулась под случайный выстрел, пробивший ей круп. Завалившись на землю ,она теперь беспомощно глядела на людей.
  Не разговаривая, стрелки приготовились к следующему бою, мимоходом "проконтролировав" самые сомнительные случаи. Вот только таких было немного. Когда постоянно, изо дня в день, тренируешься на полигоне, сотнями сжигая патроны и литрами проливая пот, то рано или поздно начинаешь вгонять пулю именно туда, куда и хотел, исполняя почти цирковые трюки. Сердце, голова, живот. Шансов пережить попадание тупоносой пули русского сорокового не было ни у кого, дырки от них оставались очень внушительные. Не дождавшись никакого шевеления, "охотники" вдвоем пошли полюбопытствовать где наблюдатели, что же их так задержало? Оказалось, наоборот - два наблюдателя среагировали очень правильно и оперативно, и в данный момент уже едва были видны, до того шустро и неутомимо убегали, обгоняя друг друга.
  - Ффу!
  - Точно, Александр Яковлевич, нам же легче.
  - Пошли смотреть, чего мы сегодня добыли?
  Заинтересовавшие корнета длинные тюки оказались самой дорогостоящей частью добычи - надежно упакованные в толстую ткань три рулона шелкового сита, точнее ткани на него.
  "Тысяч на десять потянет, ежели самим скинуть. Тут что? Бинокли от Карла Цейса. Большое ему за это спасибо, парочку зажму обязательно. А тут что? Надо же, инструменты для стоматологов. Уж эти-то крючки и зеркальца я узнаю везде. Не знал, что это тоже контрабанда".
  Караван был полон сюрпризов: в деревянных ящичках в этот раз оказался не коньяк, а бренди и вишневый ликер, вместо сигар - увесистый мешок отборных кофейных зерен. Среди трофейного оружия нашлись интересные стволы: револьверы Адамс, Гассер-Кропачек и наган, винтовка Ремингтон в достаточно новом исполнении и куча боеприпасов к ней. Глядя, как командир довольно рассматривает новые приобретения, унтер не выдержал.
  - Александр Яковлевич, у тебя их и так с полсотни уже. Второй сундук скоро понадобиться.
  - Для хорошего дела не жалко. Вот это и это забираем себе, озаботься. Остальное на заставу.
  Александр поделился с таможенным департаментом почти поровну. Можно сказать, по братски: весь малогабаритный "нестандарт" оставил себе, а чиновникам достался дешевый табак, спирт и анилиновые красители, плюс семь, ну пусть пока шесть с половиной лошадей. Подстреленную беднягу подоспевшие солдаты едва не на руках вывели из кустарника и оставили дожидаться отрядного конюха, большого специалиста по таким делам, потому как несуны частенько промахивались по всаднику и попадали в отрядных меринов. Поступившее предложение не мучить животину, а пристрелить сразу, корнет мягко отверг:
  - Я лучше тебя, Тишкин, пристрелю. И я не шучу, если ты не понял.
  Побледневший солдат тихо забормотал оправдания, а стоило начальству отвернуться, как тут же послышался шлепок звонкой затрещины и громкое ойканье.
  "Городской что ли? Кто из крестьян, тот о такой дури и не заикнулся бы даже. Не жалко ему, видишь, контрабандистскую лошадь. А мне жалко, и этого достаточно!"
  Вернувшись на заставу, князь сильно удивился: обычно жизнерадостный Блинский был хмур, явно чем-то озабочен и явно пропустил мимо ушей короткий рапорт подчиненного.
  - Вот, Александр Яковлевич, полчаса тому доставили.
  Взяв протянутую ему газету, корнет сразу понял, в чем дело. На первой странице выделялся траурно-черными буквами короткий заголовок
  
  КРУШЕНИЕ ЦАРСКОГО ПОЕЗДА
  
  "Ну вот, очередная веха пройдена. А чего ротмистр такой печальный? А, непонятно, выжил император или нет. Газетчики своего не упустили, большой заголовок и никаких подробностей".
  - Сергей Юрьевич, я уверен, что все кончится благополучно.
  - Ах, Александр. Поверьте мне, эпоха перемен не самое лучшее время.
  - Я уверяю вас, его императорское величество не пострадал. Иначе статья называлась бы по-другому. Больше оптимизма, Сергей Юрьевич!
  
  ***
  
  - Корнет, у меня есть для вас хорошая новость!
  Услышав эту фразу штаб-ротмистра, Александр испытал легкое чувство дежа-вю, правда, перебивать не стал. Надо же сделать вид, что для него это полная неожиданность? О том, что после Нового года он подрастет в чине, ему доверительно поведал еще неделю назад подполковник Росляков, тоже весьма довольный успехами своего офицера.
  - Ваше прошение полностью удовлетворено, так что с января быть вам в чине поручика! А так же мне намекнули, что за последние успехи по службе на вас подано представление к ...
  Блинский многозначительно покосился на собственный орден Станислава третьей степени. Вообще Сергей Юрьевич в последнее время порхал беззаботным мотыльком, и связанно это было с некоей мадемуазель Ходуровой, кажется, если Соня... пардон, Софья Михайловна ничего не напутала. Мадемуазель эта очаровала и вскружила голову опытному штаб-ротмистру с легкостью необыкновенной, отчего последние две недели командир заставы на этой самой заставе появлялся эпизодически, можно сказать набегами. Прибежал, осведомился все ли в порядке? Ага, молодцы, так держать! И проверенному совместной службой, почти поручику князю Агреневу, значительным голосом:
  - Я рассчитываю на вас, князь!
  Непривычный к такому долгому отсутствию начальства, корнет Дымков поначалу очень тревожился, ощущая непривычную свободу действий и отсутствие ежеминутного контроля, но потом освоился и в случае неразрешимых для него ситуаций сразу шел к Александру или к отрядному фельдфебелю Трифону Андреевичу. К счастью, таких визитов становилось все меньше и меньше, а вот не связанных со службой вопросов все больше и больше. Особенно интересовало недавнего выпускника Тифлисского военного училища оружие, которое он изредка видел у своего сослуживца, и занятия на полигоне. Поначалу вопросы были невинные, типа:
  - Какая интересная гимнастика, никогда о такой не слышал?
  Затем, по недосмотру самого Александра корнет Дымков стал свидетелем тренировок по рукопашному бою, после чего спокойная жизнь для князя закончилась. Теперь все занятия с Григорием планировались с учетом нездорового любопытства молодого офицера, слишком близко к сердцу принимавшего такие нарушения устава более старшим и опытным товарищем, и одним своим видом сбивавшего унтера с нужного настроя. Помучавшись от приступов острого любопытства, Игорь не выдержал и задал прямой вопрос - что за револьвер странной конструкции он видел недавно на стрельбище?
  - На стрельбище? Ах, да. Экспериментальный образец самозарядного пистолета. К моему глубокому сожалению, к нему вечно нет патронов.
  - А зачем те странные движения при стрельбе?
  - Вы надумали заниматься? Нет? А зря, право же. Тогда у меня к вам маленькая просьба - не подглядывайте за моими тренировками.
  - Я не подглядывал! - Покрасневший как рак корнет Дымков подскочил и вытянулся в праведном негодовании. - Я просто проходил мимо и услышал странные выстрелы!
  - Пять раз подряд проходили? И попрошу на полтона ниже. Ежели у вас есть желание покричать на кого, к вашим услугам весь третий взвод.
  Провожая взглядом уходящего... скорее убегающего корнета, Александр констатировал: дружбы с сослуживцем не получилось. Неважно, главное чтобы по мелочам не гадил.
  В середине ноября Агренев получил записку с просьбой о встрече от жандармского ротмистра Васильева.
  - Приветствую, ротмистр. К чему такая спешка, позвольте осведомиться?
  - Здравствуйте, поручик. Да-да, слухи о вашем грядущем повышении дошли и до нас. Вы знаете, меня все же переводят в Варшаву, как это не удивительно. Когда еще свидимся.
  - Жаль, мне будет не хватать бесед с вами.
  Ротмистр фыркнул и шутливо засмеялся.
  - Скорее это мне будет не хватать наших с вами бесед. Другие офицеры, как вы знаете, нас своим обществом не балуют. Собственно я хотел бы поблагодарить вас, ваши советы мне неизменно помогали, и я вам искренне признателен за них.
  Теперь уже усмехнулся Александр, попутно отпивая глоток ароматного кофе.
  - Поверьте, мне они ничего не стоили. Вот что. Вы мне пришлите свой адрес, как устроитесь, и я смогу давать вам советы и дальше.
  - Непременно так и сделаю. Ах, да... - Жандарм многозначительно замолчал и пытливо прищурился, рассматривая корнета. - Помните, вы говорили мне, что не будете совершать необдуманных действий?
  - Да, и от своих слов не отказываюсь и сейчас. А в чем дело?
  - Дело, как бы это сказать... Вы же помните купцов Ягоцких?
  - И рад бы забыть, да плечо не даст.
  - Их убили и ограбили прямо в поезде. Такой переполох был! Впрочем, вы и не могли об этом знать. Было повеление не поднимать лишней шумихи. Вот так, Александр Яковлевич. Бог сам наказал их за все грехи.
  "Наказал-то может и Бог, а наводку пришлось дать мне..."
  - На правах старого знакомого - могу ли я задать один щекотливый вопрос?
  - Разумеется, Александр Яковлевич, как говорится, чем смогу - помогу.
  - Благодарю. Я слышал, что крушение императорского поезда было не случайным? Подробности мне не важны.
  Вместо ответа жандармский ротмистр лишь коротко, почти незаметно кивнул и засобирался.
  - Прошу прощения, мне пора, поручик.
  - Надеюсь, еще увидимся, и к тому времени вы будете в чине подполковника, ротмистр. Всего хорошего!
  Александр торопиться не стал, наоборот, заказал еще чашечку и пирожное, обдумывая дальнейшие действия.
  "Вот тебе и "жизнь помазанника божия священна"! Ладно, вернемся к своим делам - все успокоилось, а это значит... Много чего значит. Можно пройтись по посредникам и "уговорить" их на добровольное сотрудничество, можно планировать новые акции. Но самое главное - можно и нужно отдать должок исполнителям заказа Стефана, не торопясь и вдумчиво. Или еще немного обождать?"
  
  ***
  
  К первому снегу произошло сразу три приятных события. Во-первых, Александр посетил "места боевой славы" и откопал зарытые богатства. Теперь они дожидались своего часа в "оружейном" сундуке, на совесть заваленные пятью десятками револьверов и полудюжиной винчестеров (отчего и без того тяжеленный сундук стал вовсе неподъемным), и сразу под двумя замками - во избежание, так сказать. Во-вторых, из Сестрорецка вернулся довольный Греве. Валентин Иванович все-таки подыскал подходящий по всем условиям участок, только не в городе, а немного за ним: сразу после пригородов начиналось огромное поле размером три версты на пять. Железная дорога рядом, завод рядом, место большое. Все условия выполнены! Он даже цену узнал - десять тысяч рублей. Две сотни чиновникам на лапу, и вопрос решится в течение одной недели. По пистолетам тоже были подвижки. По пути к Александру мастер заехал к своим знакомым из Варшавских оружейных мастерских и забрал давно готовый заказ. Стволы, рамки, пружины, затворы, мелкие детали - все в тройном комплекте, осталось только довести их до ума банальным "напилингом".
  - А что до переделки револьверов, так я и в своей старой мастерской управлюсь, Александр Яковлевич. Я вот тут на досуге подумал, а может заказать большую партию гильз и капсюлей с пулями? Снаряжать да собирать я и сам... Василию доверю. Есть в мастерской приспособление, немного его переделать и можно будет выдавать по триста патронов в день - как минимум. Что вы думаете?
  - Вы и заводик наверно присмотрели?
  - А как же, Александр Яковлевич! Самое подходящее - в Риге, фирма "Селлье и Бело". Они, правда, по револьверным патронам в основном, но я думаю, сложностей с размещением заказа не будет. Так как?
  - Хорошо, давайте попробуем.
  На оружейника изнурительный труд на благо Александра действовал удивительно благотворно: постоянный румянец, частая улыбка на лице и появившаяся вальяжность в манерах.
  Ну и в-третьих, двадцать пятого ноября, как раз когда корнет хотел устроить себе выходной, объявился довольный жизнью господин Лунев Вениамин Ильич. Теперь он ничем не отличался от Греве - и одежда дорогая, и даже часы почти такие же. Налив нежданному гостю хереса и снабдив душистой сигарой, Александр услышал подробный отчет о достигнутых успехах, в том числе и завораживающие истории о беспримерном трудовом героизме скромного стряпчего. Лунев побывал в Германии, через Баварию и Мюнхен заскочил в Прагу, отметился во Франции, добрался до солнечной Италии... проездом через Испанию. В остальных странах сейчас резвились трое его племянников.
  - Постойте, не так быстро. Кто отправился в САСШ?!?
  - Мой брат и компаньон Арчибальд Ильич Лунев.
  - А должны были вы, если мне не изменяет память. Вы слишком вольно трактуете условия нашего договора, и мне это не нравиться.
  - Ваше сиятельство, я... Позвольте мне все объяснить!
  - Позволяю. Первый и последний раз. Итак, слушаю?
  - Дело в том, что в САСШ дело наскоком не решить, необходимо постоянное присутствие в течении как минимум трех месяцев. Уверяю, вы на это не потратите и копейки, все за свой счет, и...
  - Чтобы оформить патент, хватит и двух недель, а вот объехать всех заводчиков и убедить их даже полгода может быть мало. Вы это хотели мне сказать? Надеюсь, больше такого не повториться, господин Лунев. Продолжайте.
  - Оформлен счет в Русско-Азиатском банке, туда будут перечисляться все платежи. Вот документы. Чековую книжку можно оформить в любом отделении. Спешу доложить, что на счету уже кое-что есть, потому как только мои проценты составили пять тысяч рублей. По этому делу все. Далее. Документы на открытие компании полностью готовы, необходимо только название, товарный знак и первоначальный уставной капитал. После чего все будет окончено в течение месяца, и вы станете полноправным владельцем.
  - По поводу компании, господин стряпчий. Их будет не одна, а две. Первая по производству оружия, название - Российская оружейная компания. Вторая пусть будет Российская торговая компания. Товарные знаки я представлю вам позже. Скажем, завтра. А пока вот еще четыре заявки на привилей, поэтому жду вас завтра с готовым договором. Всего наилучшего.
  
  Глава 24
  
  Вагон мягко покачивался, заставляя едва заметно колыхаться стоящую на столе в графинчике лимонную воду. Греве уже давно задремал, а вот Александру не спалось, на него волнами накатывали воспоминания из прошлой жизни, лица друзей, матери, отца. Простая и понятная жизнь, ясные и достижимые цели. Все рассыпалось пеплом в тот момент, когда вокруг него вспыхнул призрачный свет. Он уже вспомнил и то, что было до него, и то. что после. Правда, вопросов это не убавило, скорее прибавило. И ответить некому, что за поток он видел или чувствовал? А может и есть кому, да как узнать сведущего человека? Утром он подскочил с невнятным возгласом, весь в испарине и с дикими глазами.
  - Плохое что приснилось, Александр Яковлевич?
  Корнет помолчал, приходя в себя, помотал головой и медленно ответил:
  - Не помню...
  Греве тактично промолчал и вышел из купе, давая шефу возможность спокойно переодеться. Побывав в привокзальном буфете на одной из недолгих остановок, путешественники вернулись в добродушном настроении и даже с желанием немного потрудится: то есть в очередной раз обсудить список станков и, может быть, что-нибудь оттуда вычеркнуть. Или добавить, последнее происходило заметно чаще.
  - Александр Яковлевич, в таком случае часть станков придется покупать за границей, потому как в Российской империи такого станочного парка заказать невозможно. Под девятимиллиметровый калибр - это только в Германии, Австро-Венгрии или САСШ.
  - В Германии, Валентин Иванович. Только в Германии, и желательно в фирме "Циммерман". А остальное, как вы там говорили, Петербуржский станкостроительный?
  - "Илис-Блитц", Александр Яковлевич. Они как раз сейчас немного простаивают, так что заказ примут в работу с радостью, тем более такой большой.
  - Это хорошо, что простаивают. Да, вот еще что. Начинайте потихоньку подыскивать опытных мастеровых. Человек двадцать-тридцать для начала. Хотя нет, рановато пока. Тогда так! Примерно за полгода до открытия производства набрать тридцать опытных мастеров и к ним заводской молодежи в обучение тоже человек тридцать. За шесть месяцев они все станки освоят, наладят, сломают и сами же починят.
  - Какое жалование обещать?
  - Мастерам на время обучения сорок пять рублей в месяц. Но берите действительно хороших, середнячок не нужен. Ученикам до двадцати пяти, на усмотрение наставников.
  - Так, записал. Позвольте поинтересоваться, для чего столько прессов? Или обсуждать это несколько преждевременно?
  - Пожалуй что и нет. Все равно придется и штампы сразу заказывать. Кузнечно-прессовый цех будет выпускать два вида продукции на основе нового материала. Первое - это разнообразные ножи, перочинные в том числе, вилки и ложки, одним словом, столовые приборы. Второе - простую и надежную бензиновую зажигалку. Может еще и новый вид бритвы добавится со временем. Кстати, о бритве. Вы же видели эскизный рисунок?
  - Да. Довольно простая конструкция, вот только двустороннее лезвие вызывает некоторые сомнения.
  - Честно говоря, у меня тоже. Поэтому я вас попросил бы объявить премию за решение этой проблемы, и желательно среди рабочих какого-нибудь крупного предприятия. Два вопроса: какая сталь и как затачивать лезвие в промышленных масштабах.
  - Будет исполнено, Александр Яковлевич. Теперь что касается расстановки станков. Вы бы не могли еще раз объяснить суть конвейерного метода производства?
  
  Сестрорецк их встретил слабеньким морозцем и сильным бураном - мокрый снег валил так густо, что видны были только силуэты низеньких домов. Зато на утро! За ночь на белоснежной толстой шубе образовалась тонкая ледяная корка, и с рассвета солнечные лучи отражались с получившегося зеркала прямо в глаза прохожим, заставляя всех их страдальчески морщиться и передвигаться с удвоенной осторожностью. Само место под будущее производство корнет осмотрел издали и остался очень доволен - хватит и на фабрику, даже на две, и на жилье рабочим останется. Много останется.
  - Вы не упоминали о вон тех сараях. Что это?
  - Когда-то были склады, но потом отстроили новые - повместительней, из кирпича и поближе к станции. Говорят, эти уже лет семь пустуют. Денег на содержание нет, так они обветшали. Местные их уже и на дрова изводить начали понемногу.
  - А еще увеличить участок? Получится или уже поздно?
  - Почему же, можно. Земля тут не чернозем, а глина сплошная. Вот в других местах, там да. На сколько?
  - Ммм. Еще пять верст вдоль дороги при такой же ширине. Ух! Вернемся в гостиницу?
  - Да. Ветер уж больно пронизывающий.
  Пока Греве собирал подписи по чиновникам, Александр ненадолго съездил в Москву - решить пару вопросов. Держа в руках новенький дорожный саквояж, он вошел в явно процветающее отделение Русско-Азиатского банка, где поначалу был встречен хоть и приветливо, но без особого воодушевления. Как очередной рядовой клиент - а кем ещё мог быть молодой корнет?
  - Чего изволите?
  К офицеру подскочил профессионально-улыбчивый клерк в модном костюмчике, и с зализанной прической.
  - Я хотел бы пополнить немного свой счет и оформить чековую книжку. Вот документы.
  - Так-с. Все верно, ваше сиятельство, такой счет имеется. Какую сумму вы хотели бы внести?
  - Шестьсот пятьдесят тысяч ассигнациями.
  - О!! Прошу прощения, ваше сиятельство, но такие вопросы в компетенции господина управляющего. Прошу за мной.
  Управляющий отделением решил вопрос в пять минут - именно столько считал деньги специально приглашенный кассир невзрачного вида в потертых сатиновых нарукавниках. Александр невольно засмотрелся на завораживающую картину: каждую пачку ставили на ребро, после чего начиналось мельтешение пальцев, перелистывающих ассигнации - одну за другой, не путаясь и не сбиваясь.
  "Куда там машинке для счета денег! Он еще и подлинность выборочно проверяет, не отрываясь от счета. И все со скучным видом. Вот талант!"
  - Все верно.
  - Попрошу вас расписаться вот здесь и на следующей странице. Благодарю, вот ваша чековая книжка. На данный момент у вас на депозите ровно семьсот тысяч рублей. Мы всегда рады видеть вас в стенах нашего заведения. Всего наилучшего, ваше сиятельство.
  Выйдя из банка на улицу, корнет озадачился - куда же ему теперь девать саквояж? И жалко, и... все равно жалко. А по городу с ним нельзя.
  - Извозчик!
  "Все равно сегодня уже никуда не уеду, так что надо позаботиться о ночлеге".
  - Где у вас тут устроиться на ночь можно?
  - Вам, барин, подешевше, али как?
  - Или как, любезнейший.
  "И таксист, и справочная - един в двух лицах".
  В маленьком, но уютном отеле с располагающим названием "Венский двор" Александр встретил самый радушный прием. Заодно он сразу нашел объяснение того, почему этот "двор" такой маленький - при таких-то ценах большего и не надо. Самый дешевый номер обошелся ему в сто рублей за сутки, правда, как говорится, "все было включено", даже бутылка шампанского и набор шоколадных конфет были в наличии. Поздний ужин в ресторане, короткая прогулка по грязноватой, к сожалению, улице и, наконец, мягкая, двуспальная кровать.
  
  ***
  
  - Что вам угодно?
  - Корнет князь Агренев, Александр Яковлевич.
  - Инженер Михаил Петрович Баланкин. Чего желает ваше сиятельство?
  Князь огляделся. "Строительная контора Бари", которую ему присоветовал господин Лунев, производила впечатление солидной организации. Дорогая мебель в прихожей, серьезные и деловитые служащие, а главное - развешанные на стенах архитектурные проекты и эскизы, аккуратные рамочки с фотокарточками готовых объектов и даже несколько красочно оформленных макетов на специальных столиках.
  - Завод. От нулевого цикла до финишной отделки.
  Как оказалось, и тут такие вопросы (естессно) решало высокое начальство. Возможного заказчика проводили к техническому директору, Владимиру Григорьевичу Шухову, усадили в роскошное кожаное кресло и предложили коньяку (фуу!), знаменитого ереванского (ааа!) производства. Слушая пожелания молодого князя, Шухов странно посматривал на наброски генплана, выложенного перед ним на стол, наконец не выдержал и осторожно поинтересовался:
  - Позвольте осведомиться? Откуда у вас такие глубокие познания в строительном деле? Или вы изучали архитектуру?
  "Кретин! Быстро лепим отмазку!"
  - Ну, как говорится, мир не без добрых людей. Перед тем, как придти к вам, я много раз советовался с опытными инженерами и производителями работ, так что... Собственно, что вас так заинтересовало?
  - Обычно наши заказчики представляют себе желаемое только в общих чертах, смутно и неопределенно. Вы же даже толщину стен указали конкретно. Фундамент, тип крыши, расположение строений.
  - Ничего удивительного, Владимир Григорьевич. Я всегда стараюсь подойти к вопросам планирования тщательно, во избежание, так сказать... Итак, ваш вердикт?
  - Несомненно мы беремся. Конкретная цена пока неизвестна, надо съездить на место, осмотреться, составить смету.
  - Но примерный порядок сумм вы мне можете озвучить? Хотя бы по укрупненным объемам?
  Александр был готов бить себя по губам, но слово, как известно, не воробей, вылетит - не поймаешь (и не подстрелишь). Обычный аристократ и офицер не мог владеть специфической строительной терминологией. Вот военной или придворной... Пережив очередной странный взгляд явно удивленного Шухова, князь, как ни в чем не бывало продолжил разговор:
  - У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне?
  - Покамест нет, вот разве что... Вы указали первым делом устроить забор из досок. Это, конечно, разумно и правильно. Но, на мой взгляд, в размеры вкралась случайная ошибка. Вот видите? У вас тут стоит высота в полторы сажени.
  - Действительно, непорядок. Давайте исправим на две!
  Из "Строительной конторы" корнет вышел усталый, как грузчик после трудового дня. И недовольный. Собой. Так оплошать!
  В городе пришлось задержаться еще на денек. В конце беседы с Владимиром Шуховым князь все же настоял на необходимости "посчитать на пальцах" общую сумму затрат, намекая на то, что сразу внесет большой авансовый платеж. Удивленный в очередной раз такой отменной деловой хваткой у молодого (даже очень молодого) офицера, директор дал таки обещание: он набросает черновую смету, график строительства, подготовит договор. И все для его подписания. То есть присутствие Арнольда Бари, американского предпринимателя, очень успешно прижившегося (с таким-то техническим директором это и не удивительно) на суровой чужбине.
  Чтобы заполнить чем-то время ожидания, Александр решил повысить свой культурный уровень путем самостоятельной экскурсии по Москве образца 1888 года. Зашел в три церкви и даже помолился там, прошелся по Арбату, потом дошел до Бульварного кольца. И неожиданно вышел на Хитров рынок. Об этом знаменитом месте он слышал и читал когда-то достаточно много, поэтому насладился видами издали - во избежание, так сказать. Попробуй он в одиночку сунуться в кривые лабиринты старых улочек - большой вопрос, останется ли целым и при деньгах. Точнее - даже не вопрос. Не останется. На рынке жизнь просто кипела: сновали разнообразные подозрительные личности, бегали дети, вдоль стен и большого навеса по центру сидели и стояли торговцы и торговки непонятно чем, но иногда ветер приносил такой аромат, что подступала легкая тошнота. В нем было все: от прогорклого сала и протухшей требухи до кислого запаха квашенной капусты и нечистот. Экзотика отечественного разлива! После Хитрова рынка самым запоминающимся местом стала Красная площадь, на которой отсутствовал гранитный могильник с трибуной и почетный караул. Отсутствовал не только он, конечно, но и этого было достаточно для удивления - так все это было непривычно.
  - Итак?
  - Как вы и хотели, я провел быстрый, но не совсем точный расчет. В результате получилась сумма в...
  Шухов помедлил, еще раз сверяясь со своими бумагами, аккуратными стопочками разложенными по столу, нашел нужный лист и пододвинул к заказчику.
  - Сто шестьдесят пять тысяч рублей ассигнациями. Прошу, здесь все мои выкладки.
  - Благодарю. Так...
  В комнате повисло молчание. Владимир Григорьевич терпеливо ждал, когда князь прочитает все до конца, а тот не спеша скользил глазами по тексту и цифрам в нем, проверяя скорее себя самого - вдруг что-то забыл? Нет, все правильно: первым строится кузнечно-прессовый, затем два оружейных...
  - Отлично. Просто отлично сделанная работа, Владимир Григорьевич. Я могу ознакомиться с договором?
  Из строительной конторы Александр выходил обедневший на сто двадцать тысяч, зато в превосходном настроении. Весь заводской комплекс будет готов к осени следующего года, вдобавок он познакомился с по-настоящему умным человеком, а такие люди всегда редкость, в любые времена.
  
  ***
  
  - Александр Яковлевич, почти все формальности позади. Какие-то полмесяца и земля станет ваша.
  В Сестрорецке, в отсутствие работодателя, Валентин Иванович славно потрудился. Перезнакомился с городскими чиновниками, побывал на казенном оружейном заводе и даже переговорил с его управляющим.
  - Вот как? И что же он ответил?
  - Сказал, что ничего не имеет против, вот только там... - Греве многозначительно ткнул пальцем в потолок и улыбнулся. - Еще разрешение получить надобно. Но, как я понял, с этим проволочек не будет, завод едва вполсилы работает.
  "Конечно не будет. Управляющего заинтересовать, он сам все вопросы со своим начальством и решит".
  - И чем же он готов нам помочь?
  - Стволы и пружины в любых количествах, лекала и шаблоны, всевозможные резцы и измерительный инструмент. А вот со ствольными коробками сложнее. Нужного сорта сталь отсутствует, оборудование...
  - Ну, этот вопрос мы решим своими силами. По поводу стали. Нужно подыскать небольшое металлургическое производство, как можно ближе к Сестрорецку, и договориться с его хозяином о поставках. О! А я ведь совсем подзабыл о еще одном поручении для вас, Валентин Иванович. Когда вы разыщете такой заводик, прошу вас, первым делом заказать там... У вас есть под рукой лист бумаги?
  Александр начертил внешний вид стальных пластин и рядом выписал процентное содержание добавок - от и до. Все то, что касалось нержавеющей стали, он помнил отлично. В первую очередь благодаря когда-то собственноручно написанной курсовой на эту тему. А во вторую и самую важную - из-за вредного и требовательного (спасибо ему за это!) преподавателя по такой дисциплине как "материаловедение". Он заставлял заучивать наизусть все. Подумаешь, нержавейка. Да Александр хоть сейчас мог выдать химический состав цемента, как и из чего он получается, процентный состав дюраля или нихрома, флоат-метод непрерывного литья стекла... Опа, еще одно "озарение". Это что, еще и стекольный завод планировать? Или может просто в долю к кому-нибудь попроситься?
  - Александр Яковлевич?
  - А?! Да-да, простите, задумался. Вот, прошу.
  - Позвольте осведомиться, что дают эти добавки?
  - Тот самый новый материал. Вернее, старый, но с новыми свойствами, Валентин Иванович. Сталь, которая не ржавеет. И я хочу запатентовать все рецепты, позволяющие этого добиться, а пластины помогут мне в этом. Так сказать, натурные испытания. Вы меня понимаете?
  Оружейник посмотрел на листок, подумал, где можно будет применить новую сталь, и очень заметно впечатлился.
  - Вы не перестаете меня удивлять! Такие разносторонние интересы и обширные познания!
  - Полноте вам, Валентин Иванович. Познания может и обширные, да только неглубокие, уверяю вас. Оставим это. Ежели здесь все дела окончены, то я хотел бы посетить "Илис-Блитц", поглядеть, составить впечатление.
  Уверить мастера так и не удалось, он явно остался при своем мнении. Выехали они ранним утром и через три часа уже ступили на брусчатку угрюмой столицы. Такой же радостный, как и погода Петербурга, извозчик со второй попытки довез их до заводоуправления, где наконец они и узнали, что управляющий заводом будет только к обеду. Медлительный делопроизводитель довел посетителей до кабинета главного инженера (а по совместительству и конструктора) и без стука открыл перед ними дверь. Первое, что бросилось в глаза - большая чертежная доска из липы и человек перед нею, что-то тихонько напевающий себе под нос.
  - Кхе!!!
  Ничуть не удивившийся чертежник спокойно повернулся к неожиданной помехе и без проблеска интереса осведомился:
  - А собственно, господа, вы по какому делу?
  Греве и князь переглянулись, после чего оружейник демонстративно пожал плечами, молчаливо говоря - ты начальник, тебе и решать.
  - - Мне хотелось бы разместить на вашем заводе заказ... Валентин Иванович, а где список станков?
  - Станков? Погодите, вы сказали - станков?
  Нарукавники и карандаш улетели в угол, им на смену пришел слегка старомодный сюртук.
  - Позвольте представиться, главный инженер и конструктор завода, Герт Иммануил Викторович.
  - Корнет князь Агренев. Александр Яковлевич.
  - Греве, Валентин Иванович.
  - Так что вы говорили, господа, по поводу станков?
  В качестве ответа Александр молча протянул трехстраничный перечень необходимого оборудования.
  - Так-с... О! Недурно, право! Хорошо, это мы без проблем. Вот тут даже и не знаю, не знаю... Однако! Простите, господа, я иногда забываюсь. Что именно из этого списка вас интересует?
  "Что-то я стал уставать от обилия слов. Или я живу быстро, или они - слишком медленно"
  - Нас интересует все. Как можно более качественной и современной выделки. Вы возьметесь исполнить заказ?
  - Да!
  "Видать, давненько уже простаивают".
  Чтобы такие дорогие, да что там - почти бесценные господа не заскучали в ожидании управляющего, их провели по цехам, с подробными объяснениями, хвалебными одами своему мастерству и попутными многочисленными уточнениями на тему будущего заказа. Александр не знал, как там у Греве, а у него едва язык не отсох.
  Спустя два дня, заполненные нудными переговорами и торговлей, им объявили окончательную стоимость желаемого. Пятьсот двадцать тысяч рублей, и это без учета пуско-наладочных работ, оцененных в дополнительную "десятку". И доставки на место. И трех комплектов оснастки и штампов. И... Оружейник, когда увидел итоговые цифры, вытаращил глаза и в первый раз на памяти корнета не знал что сказать - сумма для Валентина Ивановича была просто чудовищной.
  - Александр Яковлевич! Ваше сиятельство! Может не все сразу? Нет-нет, я помню, что финансовые вопросы не в моей компетенции, но все же уж больно сумма велика!
  - Признаться, я тоже думал, что выйдет поменьше. Но! На хорошее дело мне ничего не жалко, а дело мы затеваем явно хорошее. Вы не волнуйтесь так, деньги я достану, непременно.
  - Я не сомневаюсь в этом. Просто, признаюсь вам откровенно, такие траты меня немного пугают.
  - Траты соответствуют выставленным требованиям, Валентин Иванович. Да и график платежей меня вполне устраивает. Надеюсь, вы проследите, чтобы все было высочайшего качества?
  - Будьте покойны, я с них семь шкур спущу, коли что не так замечу.
  Возвращаясь обратно в одиночестве (Греве остался ждать документов на землю и выполнять целый ворох поручений), корнет все пытался придумать, где бы ему взять миллион? А лучше три! Легкий такой вопрос, да?
  
  ***
  
  На службе его ждали. Так ждали, что едва не прослезились при его появлении.
  - Рад видеть вас вновь, Сергей Юрьевич.
  - С прибытием, Александр Яковлевич. Как ваши дела, уладили?
  - Благодарю, все решилось как нельзя лучше. Позвольте осведомиться, где корнет Дымков?
  - Ах да, вы же не знаете. В той же больнице, что и вы когда-то. Получил ранение во время перестрелки с нарушителями, в бедро, и голову слегка задело.
  Штаб-ротмистра прорвало. В течение получаса он жаловался на распоясавшихся бандитов, стреляющих даже в офицеров, и на офицеров, подставляющихся под пули, вместо того чтобы искать укрытие и стрелять оттуда. Когда Блинский ушел, тут же объявился мрачный Григорий, простым и понятным языком объяснивший, что случилось.
  - Его благородие объезд дистанции делал, в аккурат на перестрелку с несунами и поспел. И прямо с лошади давай по ним палить из револьвера. Ну, сбили его, конечно. Это... Александр Яковлевич. Сколько у меня в этом... на этом... ну, где там деньги-то лежат?
  - Пятнадцать тысяч, копейка в копейку. Что случилось, Григорий?
  - Да, это... от бати весточка пришла. Неладно что-то там у моих, бедуют.
  
  Глава 25
  
  Торжества в честь наступления нового, тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, прошли без участия корнета князя Агренева. Во-первых, на заставе должен был присутствовать хоть один офицер, но это обстоятельство можно было бы и обойти, главное чтобы имелось такое желание. Это и было во вторых - этого самого желания не наблюдалось вообще. Так что несмотря на нешуточную обиду баронессы и дюжину приглашений, переданных через Блинского, Александр предпочел шуму новогоднего бала - тишину зимней ночи, а светскому обществу - полное одиночество. Григорий с его помощью испросил месячный отпуск (тем более, что он их лет пять не использовал), и повез "гуманитарную помощь" пяти и десяти рублевыми ассигнациями. Старики-родители, два брата родных, семь двоюродных, сестры, тетки-дядьки, у всех дети. О причине такого бедственного положения уральских казаков в письме почти ничего не говорилось: то ли недород, то ли еще стихийное бедствие какое навроде пожара, зато открытым текстом шла просьба - помочь чем может.
  А мог унтер, к своему удивлению, немало. Когда Григорий узнал (вернее, когда до него дошло), что имеет возможность прокормить целый год ВСЮ свою родню, да заодно подарить каждому по дойной корове, то слегка обалдел для начала, а потом выдавил из себя изумленное:
  - Откуда столько?!
  - А это за последний год-полтора набежало. С процентами. Ты вспомни, сколько мы с тобой контрабанды перехватили, премии за нее, другое всякое. Чего удивляешься-то?
  - Дык это! Да, дела! А скольки же тогда с собою взять?
  - Рублей пятьсот за глаза будет. А если не хватит, доедешь до ближайшего большого города и там снимешь еще, это просто. Так что будешь ты, Гриша, по всем меркам завидным женихом. Смотри, не женись там ненароком!
  - Да ладно! Рановато мне пока.
  - Ну да, я и говорю - еще не нагулялся.
  
  Корнет Дымков должен был вернуться в строй не раньше, чем через полгода. Сергей Юрьевич был постоянно занят "делами службы", так что все вернулось на круги своя: Александр торчит в канцелярии, штаб-ротмистр неизвестно где, словом, все как обычно. Второго января приехал стряпчий господин Лунин и привез стопку бумажек с красивыми печатями и виньетками - первые патенты, оформленные по всем правилам и аж в девяти государствах.
  - Ваше сиятельство, я поспешил приехать, как только получил ваше письмо. Что-то случилось, или у вас есть для меня новые распоряжения?
  - И то, и другое, Вениамин Ильич. Прошу садиться и приступим. В первую очередь новые заявки на получение привилегий.
  - Сосуд с двойными стенками. Тер-мос. Занятно. А это?
  - Данное приспособление позволяет нарезать овощи и фрукты тонкими фигурными ломтиками, имеет семь разных насадок-ножей.
  - Оригинально! Новая застежка. А почему "змейка"?
  - Когда увидите, поймете. Вот эти пять надо оформить в первую очередь.
  - Мм... это получается, что для перезарядки револьвера требуется всего пара движений?
  - Вы совершенно правильно понимаете.
  - Это... Простите, не могу понять?
  - Пачечная двухрядная обойма, обойма с шахматным расположением патронов и затвор винтовки на четырех боевых упорах.
  - Благодарю, ваше сиятельство. Тут... металлокорд и пневматическая шина. Интересно.
  Стряпчий ненадолго задумался и довольно улыбнулся, поглаживая бумаги кончиками пальцев.
  - Условия прежние?
  - Да.
  - Позвольте выразить вам мое самое искреннее почтение.
  - Вернемся к нашим делам. Когда будут готовы документы по моим компаниям? Помнится, вы говорили, что ждать оставалось не долго.
  - Виноват. Собственно, мне не хватило буквально одного дня, но вы отписали прибыть как можно скорее, и я...
  - Да уж, что тут сказать. Тогда вы не сочтите за труд переслать их мне.
  - Непременно!
  Стряпчий на радостях едва не расцеловал Савву (расцеловать не получилось, а ошеломить немного - это да) и отбыл - пугать всех прохожих своей подозрительной жизнерадостностью. В принципе, понять его было можно: столько новинок, да еще и оружейная тема появилась. Не клиент, а просто жила золотая.
  
  ***
  
  Его отсутствие на новогоднем балу заметили многие и попросту замучили вопросами бедного штаб-ротмистра. Опять же, Софья... Где еще бедная женщина может невзначай похвастаться новым платьем или драгоценностями? Только на светской "дискотеке", расцветая и оживая под завистливыми взорами лучших подруг. Так что от очередного торжественного мероприятия отвертеться не удалось. Только Александр и баронесса успели закончить первый тур вальса, как рядом материализовался с непонятной миной на лице Сергей Юрьевич:
  - Софья Михайловна, позвольте мне ненадолго забрать от вас корнета?
  - Ну что с вами поделаешь? Берите.
  Штаб-ротмистр отвел удивленного Александра немного в сторону и негромко объяснился:
  - Вас хочет видеть господин полковник. По поводу ваших привилеев.
  Все оказалось не так страшно, как думал взволнованный неожиданным вниманием начальства Блинский. Полковнику Толкушкину просто стало любопытно, что же такое выдумал неугомонный корнет, что к нему раз в месяц, а то и чаще, приезжает стряпчий аж из Петербурга. Да и слухи о каком-то револьвере новой конструкции - а вдруг и вправду что-то интересное? Радовать начальство приятными новостями любил не только штаб-ротмистр Блинский.
  - Так точно, оформил!
  - Вот как? А я и не знал. Без чинов, господа. Расскажите же поподробнее, Александр Яковлевич, так сказать, утолите наше любопытство. Что из себя представляет ваше изобретение?
  - Какое именно, Олег Дмитриевич?
  - Так у вас их много? Господа, это начинает интриговать! Ну... самое перспективное, на ваш взгляд?
  "Для военных что самое интересное? Оружие. Вот про него и буду сказки рассказывать".
  - Самое интересное и многообещающее - это приспособление для ускоренной перезарядки револьвера. Устроено оно по принципу...
  
  Общество старших офицеров бригады он покинул только через полчаса. Поискав взглядом свою спутницу, с первого раза не нашел, и со второго тоже. А вот с третьего ему повезло больше. Вот только еще издали он заметил, как близко, даже слишком близко стоял к баронессе незнакомый ему господин весьма и весьма солидных габаритов. И не просто стоял, зараза, а еще и руку целовал при этом, попутно интимно что-то нашептывая. С каждым шагом к ним у Александра все больше просыпалось и крепло чувство ревности пополам с недоумением. Конечно Софья ему не жена, но и посторонним человеком его тоже не назовешь, а поэтому... Все стало ясно, когда он незамеченный подошел почти вплотную к ним: дама сквозь зубы требовала оставить ее в покое, а кавалер настойчиво домогался хотя бы имени прелестной чаровницы.
  "Да он еще и выпил - для храбрости, наверное. Вот дурень. Ну что, надо Соню выручать".
  - Отпусти. Руку.
  Дама немедля была позабыта.
  - Кто дал вам право вмешиваться в чужой разговор? Отвечайте, сударь!
  - Сударь?! Вы не сумасшедший случаем?
  - Вы хам и невежа, и я...
  - Свинья. Вы это хотели сказать? Не утруждайте себя, это и так очевидно.
  - Милостивый государь, я к вашим услугам!
  - Господа, что здесь происходит?
  Если корнет и баронесса отвечали и вообще говорили тихо, то так и не представившийся Казанова скромностью не страдал. В результате, вокруг быстро образовалось пустое пространство, через которое к ним направлялись пять или шесть офицеров.
  - Корнет, потрудитесь объяснить, что за скандал здесь происходит!
  - Собственно, меня только что...
  - Вы хам и невежа, сударь!!! Я, граф Меллин, к вашим услугам, ежели только вы вдобавок еще и не трус!
  Не дав Александру договорить до конца, пьяный "мачо", оказавшийся вдобавок и аристократом, снова заголосил. Поглядев на бледную, с подрагивающими губами и слезами в глазах Софью, князь успокоил набирающего воздух для нового вопля графа:
  - Надеюсь, у ваших секундантов манеры получше.
  Больше им поговорить не дали, моментально развели в разные стороны.
  "Похоже, мои намерения не выделяться удались на все сто процентов. Репутация завзятого бабника уже есть, теперь добавится дуэль. Если останусь жив, надо будет насчет карт и вина позаботиться, и вообще, враз стану частью серой безликой массы. Нда, это у меня нервное, похоже".
  Сразу три офицера предложили себя в секунданты, обрадованные возможностью поучаствовать в таком важном и интересном деле как дуэль. Александр сильно подозревал, что желающих было на порядок больше - вот только не у всех было подходящее происхождение, увы. Быстрая жеребьевка - и в финал вышли два довольных победителя: штаб-ротмистр князь Ружинский и поручик барон Нолькен. Выслушав "исповедь" корнета, аристократы переглянулись и в несколько фраз квалифицировали произошедшее как оскорбление второй степени, то есть словами и без мордобоя.
  - Ваши инструкции для нас, князь?
  - Пистолеты. Личные. Стреляться с места по команде. Через три дня. Остальное, господа, на ваше усмотрение.
  - Не извольте сомневаться, мы приложим все силы, чтобы все устроить согласно кодекса. А вот и секунданты противной стороны!
  На смену отошедшим в сторону переговорщикам пришла баронесса.
  - Саша! Я... я буду молиться за вас. Вы... мы ведь друзья?
  Софья Михайловна так разволновалась, что толком не могла говорить. Далеко не сразу из несвязных обрывков ее речи стало понятно, что во всем произошедшем она винит именно себя. Вдобавок, ужасно боится потерять своего любовника, в равной степени опасаясь и его смерти, и его презрения.
  "Совсем у Сони крыша поехала! Будем лечить народными средствами, сколько сил хватит".
  Так как господа секунданты только-только добрались до обсуждения того, где и в какой день и час следует устроить дуэль, а потом собирались еще и протокол об этом составлять, корнет плюнул на все условности и подошел к задумчивому Блинскому.
  - Да, Александр Яковлевич?
  - Сергей Юрьевич, вы не могли бы передать князю и барону, что я рад видеть их завтра, в любое удобное для них время?
  - Разумеется. Позвольте полюбопытствовать, а куда вы? Ах да, можете не отвечать. Признаться, я иногда просто поражаюсь вашей невозмутимости.
  "Просто я хорошо притворяюсь, господин штаб-ротмистр".
  
  Борясь с приступами сонливости, Александр философски рассуждал. Что лучше - умереть в постели, от бешеного темперамента баронессы, или же от пули толстого недоумка-графа? Каждый вариант имел свои положительные стороны: от пули смерть быстрая, а от Софьи - сладкая. Нда. Пока он размышлял, руки как будто сами по себе чистили от порохового нагара последний пистолет из купленной по такому случаю аж прямо с утра дуэльной пары. Пробные стрельбы сильно подняли ему настроение: как он и надеялся (и сильно надеялся, между прочим!), в трансе разница между дульнозарядным пистолетом и револьвером оказалась невелика. Настолько невелика, что за три часа непрерывных стрельб она исчезла вовсе.
  "Жалко, что нельзя вместо однозарядного пистоля Рокот взять".
  Представив, какая бы тогда вышла замечательная дуэль, он захохотал как ненормальный, нечаянно сбив манерку с ружейным маслом на пол.
  - Черт!
  Закончив чистку, он стал обтирать руки чистой тряпицей, вот за этим занятием его и застали собственные секунданты.
  - Приветствую вас, господа. Коньяку?
  - Да, было бы неплохо.
  Прочитав протокол, Александр подписал оба экземпляра и отложил свой в сторону: его противник согласился почти со всеми условиями. Впрочем, чего бы ему брыкаться? Можно сказать, заявлен общепринятый стандарт. Личное оружие, дистанция - пятнадцать метров, стреляться по команде дуэльного руководителя, на счет раз-два-три. Кто опоздал, права выстрела лишается. Увидев, что у их доверителя нет никаких вопросов, офицеры мельком переглянулись и решили сами проявить инициативу и поддержать разговор:
  - Мы навели справки о вашем визави. Граф Меллин имеет дурную славу завзятого дуэлянта. Собственно он и уехал из столицы в нашу глушь после какого-то скандала - увы, подробности узнать не удалось. Я, то есть все мы слышали, что вы отменный стрелок, так что шансы у вас равные, князь.
  - Нет, господа. Шансы неравные. Кстати, на исход нашей с графом дуэли уже заключают пари?
  Секунданты опять переглянулись, сбитые с толку непонятными словами корнета.
  - Да?
  - Прошу за мною, господа.
  Подумав, Александр решил все же не скромничать и поработать над своей репутацией в офицерской среде. Выйдя с секундантами из канцелярии, он вручил младшему из них, барону Нолькен, пять револьверных патронов. Скользнув в транс, равнодушно обронил:
  - Барон, кидайте как пожелаете.
  И навскидку стал сбивать их выстрелами от бедра, подняв по ложной тревоге отдыхающих в казармах солдат.
  Дах! Дах-дах!
  Уже в канцелярии, куда они вернулись после образцово-показательных выступлений корнета, князь Ружинский недоверчиво поинтересовался:
  - Вы и с дуэльной парой так же ловко управляетесь? Однако...
  Хотя князь Агренев и демонстрировал всем вокруг спокойствие и непреклонную уверенность в своих силах, плохие мыслишки все же нет-нет да и проскакивали. Успокоиться удалось, только написав от руки нечто вроде письма-завещания.
  "Ну вот, все решил, все хвосты подчистил, все долги оплатил. Кроме одного. А ведь непорядок!"
  Тем же вечером к дому Вацлава, известного на всю улицу (да что там улицу - на весь квартал!) своей разгульной жизнью и хроническим безденежьем, подошел и остановился, вроде как в раздумьях оглаживая ухоженную бороду, незнакомый доселе приказчик. Стоял он так недолго, и сомнения его разрешились быстро.
  - Тебе чего, господин хороший?
  Выглянувший на лай собаки хозяин дома был под хмельком и в хорошем настроении, отчего буквально любил весь мир вокруг.
  "Что-то не похож он на профи-убийцу, скорее на профи-алкаша. Надо бы удостовериться, а то вдруг обманку подсунули?"
  - Ты ли Вацлав будешь?
  - Я! Ты не сомневайся, других таких нету. Надо-то чего?
  - Дело есть. Не поскуплюсь.
  - Ну так проходи внутрь, чего встал-то. Ну, чо за дело?
  Александр кашлянул, разминая горло, огляделся и подозрительно спросил:
  - А мы тута одни?
  - Ты не темни, чего там у тебя?
  - Обидели меня. Сильно. Даже и убить хотели, да спасся я. И вот теперь хочу поквитаться. Как сказано в писании, око за око, зуб за зуб.
  - Хе! Верно сказано. Ты мой адресок-то у кого проведал?
  Получив в ответ сразу два имени посредников-перекупщиков, доморощенный киллер слегка расслабился.
  - Тебе для меня ничего не передавали?
  "Знак что ли какой есть?"
  - Я тебе не посыльный, весточки передавать. А коли опаску имеешь, так я и кого другого...
  - Да ладно, горячий какой. Че утворить-то надо?
  - Стрельнуть в офицера одного возьмешься? Мне говорили, вроде ты его уже выцеливал.
  Вацлав почесал подбородок, заросший клочковатой бороденкой, и согласно кивнул.
  - Было дело. Да только тебе это ой как дорого встанет, господин хороший.
  - За это даже не думай. Так что?
  - Триста рублев и половину вперед дашь.
  Последние сомнения у Александра пропали. Он спокойно расстегнул шубейку, вроде как собираясь отсчитать аванс, и так же спокойно достал Раст-Гассер с навернутым глушителем, прицелившись в бедро.
  - Э! Ты чего удумал, а?
  Думх!
  Оказав, находящемуся в шоке Вацлаву первую медицинскую помощь пинком в живот, князь заслужил благодарные всхлипывания.
  - Год назад ты стрелял в корнета Агренева. Кто еще был тогда с тобой?
  - Ты чего, совсем...
  Думх!
  - Ууу! Сука!
  Увидев, как качнулся странный револьвер в руке взбесившегося незнакомца, хозяин нехотя выдавил:
  - Тодеуш, на подхвате стоял.
  - Где живет, как найти?
  - Помер от раны полгода назад. Подстрелили на переходе.
  "Поверить или проявить недоверчивость?"
  Увидев, что вопросы закончились и лже-приказчик собирается уходить, Вацлав рискнул поинтересоваться:
  - Ты кто таков?
  - Не узнал? Значит точно богатым буду.
  Думх!
  Закрывая за собой дверь, Александр последний раз оглянулся. На лице его неудачливого убийцы застыло изумление и возможно - узнавание. Вот только было уже поздно, точку в их разговоре поставила пуля в переносицу...
  
  ***
  
  Утро третьего дня выдалось сумрачным и морозным. Первыми на место дуэли прибыли секунданты противника вместе с врачом, затем князь в компании своих секундантов, и наконец - одетый по последней столичной моде граф Меллин. Оглядев расчищенную от снега полянку, секунданты на минуту сошлись в ее центре, жеребьевкой определяя кому из дуэлянтов какое место достанется. На взгляд корнета, разницы не было никакой, но традиция обязывала.
  - Князь, вы позволите мне удостовериться?
  Один из секундантов графа по имени... увы, он так и не запомнил его, подошел, дабы удостовериться, что у князя нет при себе медалей, бумажника, медальона - короче всего того, что может задержать или отклонить пулю.
  - Прошу.
  На другой стороне полянки его секундант делал то же самое с графом. Потом все секунданты опять скучковались вместе, заряжая на виду друг у друга пистолеты своих доверителей. Вот отмерена дистанция, воткнуты в заснеженную землю сабли и секунданты заняли свои места - рядом с каждым дуэлянтом будет по одному своему и одному чужому - во избежание нарушений. Время для Александра тянулось все медленнее и медленнее, принося ощущение застывшего кино. Руководитель дуэли еще раз осмотрел оружие, развел противников по местам и вышел на середину.
  - Господа! Вам известны условия поединка, вы их подписали и одобрили. Напоминаю, когда я отдам пистолеты, честь обязывает вас не делать никаких движений до моей команды "Начинайте!". Точно так же вы должны опустить пистолеты по команде "Стой".
  Лично передав (наконец-то!) пистолеты князю и графу, он отошел к врачу и уже оттуда громко осведомился:
  - Господа, вы готовы?
  - Да.
  - Да!
  Граф буквально рвался поквитаться с наглым офицеришкой.
  - Тогда...
  Поблескивающая льдистой синевой сабля взлетела вверх... и медленно поползла вниз, а до Александра долетел низкий гул, вместо голоса руководителя дуэли:
  - Ннааччаа...
  С последним звуком отданной команды два секунданта рядом с князем Агреневым увидели смазанное из-за скорости движение, следом по ушам саданул громкий хлопок выстрела.
  Пфбафф!
  Сквозь туман сгоревшего пороха донеслось неожиданно-слабое:
  - Стой!!!
  "Это они о чем? Ах, да..."
  Граф Меллин, хотя и лежал скорчившись, издали казался почти здоровым - уж больно громко и энергично вопил. Но, с каждым шагом ближе к нему все яснее становилось - долго он на этом свете не задержится. Увесистая круглая пуля попала в самый низ живота и вышла между... почти удачно вышла, короче. Крови становилось все больше и больше, несмотря на все усилия старичка-врача, старательно пытающегося хоть как-то пережать кровоток.
  - Господа, объявляю дуэль законченной!
  Довольные (со стороны победителя) и разочарованные (со стороны гарантированного трупа) секунданты принялись составлять протокол поединка, время от времени споря над формулировками. Документ пришлось переписывать всего один раз - когда подошедший врач объявил о безвременной кончине бедняжки графа.
  
  Глава 26
  
  Дуэль с графом принесла ему то, чего он до этого старался избежать - публичную известность. Секунданты, обязанные молчать о причинах и ходе дуэли, так и сделали, но!.. Помогло это слабо. Свидетели, присутствовавшие при возникновении ссоры, врач, поставивший свою подпись под свидетельством о смерти погибшего дуэлянта, полицмейстер, который получил заверенные нотариусом копии протокола встречи и протокола дуэли... В итоге князю по небольшому вроде Ченстохову пришлось передвигаться, как по минному полю: или на знакомого офицера наткнешься, или на скучающую без новых впечатлений даму (последнее было гораздо хуже). И все они буквально помирали от желания поздороваться с корнетом князем Агреневым. В результате, короткий путь до особняка баронессы превращался в своеобразную полосу препятствий, а в качестве приза за ее преодоление полагалось недовольство Софьи Михайловны. Потому как даме ждать своего кавалера...
  "Все ж таки скверно, что у местного бомонда нет дома телевизоров. Театра нет, цирка нет, кино тоже не крутят. Идеальная среда для многомесячного обсасывания любой мелкой новости, а уж ежели она из разряда скандальных - тогда и года маловато будет".
  
  - Саша, вы опять опоздали!
  - Прошу простить, душа моя, но по пути к вам меня по очереди задержали почти все ваши подруги.
  - Вот как! И о чем же вы с ними любезничали?!
  - Простая вежливость, не более того.
  - То есть это тайна?
  После дуэли, отношение баронессы фон Виттельсбах к своему любовнику стало очень нежным и с изрядной толикой ревности. С кем он говорил, о чем говорил, как говорил - ее интересовало буквально все. И переносить такой интерес Александру становилось все труднее и труднее. А не будешь отвечать на расспросы, тут же получишь маленькую и почти семейную ссору - вот и выбирай, что душе угодно. Александр выбрал третий вариант, объявив баронессе о своей чрезвычайной занятости, а штаб-ротмистр Блинский, как и всегда (да здравствует корпоративная солидарность!), подтвердил его версию. После этого князь облегченно вздохнул и в самом деле засел в отрядной канцелярии, планируя и расписывая свои дальнейшие ходы. "Убедить" посредников-контрабандистов сливать ему информацию (да еще и о своих конкурентах) было не сложно. Сложно и нереально было самому не раскрыться при систематическом "съеме" информации, автоматически тем самым подставляясь под очередной выстрел. Таких как Вацлав всегда несложно отыскать, было бы желание. Вот такая вот непростая задача. Точнее, очень даже простая: если бы он свободно распоряжался своим временем или имел под рукой с десяток надежных и проверенных помощников. Свободное время у корнета, конечно же бывает - иногда и, к сожалению, очень нерегулярно. А из надежных и проверенных - только Григорий. Маловато будет, как не крути. Конечно, совсем уж отбрасывать в сторону "общение" с известными ему посредниками он и не собирался, но более реальной и интересной была другая идейка. Контрабандисты ведь не наобум ведут караваны через границу, а к надежным хуторам, незаметным и укромным овражкам, хорошо оборудованным тайникам. Вот рядом с ними и садить наблюдателей в комплекте с крылатой смс-кой за пазухой и, разумеется, в свободное от службы время. Впрочем, корнет не думал, что будут недовольные. Вернее, будут недовольны те, кого он не привлечет к новому делу.
  "Днем охотиться на несунов двумя-тремя парами, а ночью ждать сигнала от наблюдателей. Учитывая, что обычные секреты тоже никуда не денутся, чтобы проскочить сквозь такую сеть, надо быть кем-то вроде японских синоби или казачьих пластунов. Три раза бу-га-га! Польский ниндзя. А ежели бы еще и минную постановку на самых удобных проходах учинить! Тогда контрабандистам разве что несуществующий пока дирижабль поможет. Для такой "охоты" надобно ведь будет и обмундировку солдатам поменять. И берданки заменить на карабины "мейд ин Манлихер-Каркано" нет, лучше винчестеры под револьверный патрон. А ведь заодно получится создать и испытать несколько типов полевой формы, а потом и пропихивать ее в армию вместе с новым оружием. Разгрузки, удобные ранцы, фляжки-котелки, индивидуальные медпакеты, возможность интегрировать бронник... Фух, даже вспотел, до того тема богатая. Если удастся "сесть" на такие госзаказы, слово "бедность" потеряет для меня всякий смысл! Так, что-то меня понесло не туда. Швеей-исполнителем будет Марыся. Нет, не справится, надо как минимум тридцать комплектов одного вида. А вот с помощью машинки господина Зингера - запросто. А по металлу поработает Васисуалий... Как там его? Имечко запомнил, а отчество нет!"
  Вот так и получилось, что все больше и больше времени корнет сидел в канцелярии или дома, гоняя по своим поручениям Савву, объясняя Марысе, чего он от нее хочет, и разговаривая-уговаривая с самыми авторитетными ветеранами (под конец уже они уговаривали командира не передумать и хотя бы разок попробовать). И Греве. Последний был просто нарасхват: и в Москву к Шухову съездить, и в Ригу - забрать заказанные гильзы и пули, и в Илис-Блитц раз в две недели ("над душой постоять"). А Варшавские оружейные мастерские? Он давно стал там завсегдатаем. Говорит по делу, платит щедро, бывает часто, но недолго - ну просто золотой заказчик!
  
  Спустя две недели отсутствия на заставу вернулся Григорий.
  - Ребята говорят, дуель случилась?
  - А!
  Александр махнул рукой, показывая, что расскажет все потом.
  - Ну как, проведал родню? Что за беда-то у них приключилась?
  - Да градом хлеба побило, и лето холодное. То бы ладно, да еще и скот почти весь пал, словно от сглаза какого. Старики и не упомнят, когда еще такое было. А я своим несколько раз отписывал про свое житье-бытье, что при деньгах теперича - вот родня про меня первым и вспомнила.
  - Теперь-то у твоих все хорошо?
  - Ну дык! Я как объявился, так сразу все деньги, что при себе были, тяте отдал. Мы с ним по дворам походили, оглядели все.
  Рассказывая, унтер одновременно выставлял на стол из солдатского ранца немудреные гостинцы: большой шмат завернутого в бумагу сала, копченый свиной окорок, горшочек с медом, сыр, немного варенья...
  - Вот. Не побрезгуй, Александр Яковлевич, матушка передала, да от всех сродственников, кто что смог.
  - Благодарствую, Григорий. Ты говори, мне интересно - как там дальше-то?
  - А! Четыре тышшы с банку забрал, да почитай всей станицей на ярмарку и двинули - муки взяли, круп там разных, всего протчего. Барышнику одному аж плохо стало, до того обрадовалси - мы же у него почитай все стадо купили. Ха-ха, от потеха-то была! Э... прощения просим. Все не верили, дуралеи, что у меня таки деньжищи имеются. А я им и говорю - да с моим командиром негде не пропадешь! - Александр невольно покраснел от такой веры в него. - Ну, как положено отпраздновали. И еще раз, когда меня провожали. Батюшка меня порасспрашивал малость о службе да велел поклониться за все опчество.
  Унтер оказался почтительным сыном и добросовестным почтальоном: не поленился встать и согнуть спину, коснувшись рукой пола.
  - Полно, будет тебе. Давай, ко мне поближе присаживайся, обсудим кое-чего.
  
  ***
  
  Глядя на Греве, оставалось только поражаться: человек явно нашел свое призвание. Александр думал, что его доверенное лицо начнет жаловаться на нечеловеческую усталость, слишком большое количество дел и ненормируемый рабочий день, а вышло с точностью наоборот - оружейник едва не подпрыгивал от переполнявшей его энергии и заметно помолодел.
  - Александр Яковлевич, позвольте отчитаться?
  - Я самым внимательным образом вас слушаю, Валентин Иванович.
  - По оружию. Тот пистолет, что под три линии, полностью готов, ожидает патронов для испытаний и проверок. По второму возникли небольшие сложности. Станочный парк в Варшавских оружейных мастерских откалиброван под линии, поэтому ствол точно на 9 миллиметров оказалось несколько затруднительно изготовить. Но мне твердо обещали!
  - Время терпит, Валентин Иванович. Месяцем раньше, месяцем позже, мне без разницы.
  - По патронам. К Рокоту имеется две тысячи готовых, остальные будут позже. Я указал перейти на изготовление патронов к уже собранному, под три линии. Позвольте осведомиться, каково будет прозвание готового пистолета?
  - Давайте подождем испытаний, там и определимся. Но Орел останется Орлом, не сомневайтесь.
  - Хорошая новость по поводу небольшого сталелитейного производства. Общество первого антрацито-чугуноплавильного и железоделательного завода Д.А. Пастухова. Там имеется небольшая тигельная печь, и они с радостью взялись исполнить ваш заказ.
  - Отменно. Вы прямо балуете меня хорошими вестями, Валентин Иванович. Когда же пластины будут готовы?
  - Через неделю поеду забирать, Александр Яковлевич.
  - Разместите еще один заказ. Прошу, вот эскизы.
  - Что-то вроде составной кирасы? А зачем так далеко, в Варшаве выделают не хуже?
  - Вам виднее, в Варшаве так в Варшаве. Что по станкам?
  - В "Илис-Блитц" уже приступили к производству прессов и штампов. Следующим на очереди паросиловой привод на цеха и почти одновременно - основной станочный парк. Пришло письмо из Германии: господин Циммерман с радостью поставит нам все требуемое.
  - Радость его понятна - с такими-то ценами. А общая сумма и сроки?
  - Вот, прошу. К письму приложен подробнейший расчет с разбивкой по каждому станку и график платежей.
  - Прекрасно. Но пожалуй я ознакомлюсь с ним позже. Валентин Иванович, вы прекрасно управляетесь со всеми моими делами. Поэтому я думаю, что будет вполне справедливо увеличить вашу награду за труды до пятисот рублей в месяц. Пока пятисот.
  - Ваше сиятельство, служить вам большая честь для меня!
  - Полноте, Валентин Иванович, это я без вас, как без рук.
  
  Улучив подходящий момент, Александр съездил на денек в Варшаву. В городе наличествовало довольно большое отделение Русско-Азиатского банка, и корнет сильно рассчитывал, что ему как старому клиенту не откажут в кредите. Проверив счета и полюбовавшись нулями в них (лицензионные отчисления пусть и мизерно, зато стабильно капали), Агренев попросил проводить его к управляющему.
  - Ваше сиятельство, вы чем-то недовольны? Вам стоит только указать, и сей же момент...
  Клерк напротив князя забеспокоился, в ожидании возможных неприятностей от явно солидного клиента.
  - Нет, все в порядке. Обычная деловая беседа.
  Кабинет управляющего был почти точной копией того, что и в Москве, вот только управляющий немного подкачал: из этого получилось бы как минимум трое московских.
  - Чем могу служить?
  - Я хотел бы получить кредит, на закупку промышленного оборудования.
  - Вы и обоснование подготовили? Толково. Вам придется немного обождать, пока ваше прошение не рассмотрит правление. Вы же понимаете, ваше сиятельство, такая сумма...
  - Да, конечно. Когда мне следует прибыть за решением?
  - Не ранее, чем через две недели. Всего наилучшего.
  В положительном решении его вопроса Александр почти не сомневался: деньги нужны на промышленное оборудование, то есть благожелательное отношение властей гарантированно, с возвратом проблем не будет, даже если его предприятие обанкротиться. Не дай бог, конечно, да и на счетах у него кое-что водится.
  Две недели пролетели незаметно: единственным, что отложилось в памяти, было его торжественное производство в следующий чин, вместе с полудюжиной других счастливчиков, и добровольно-обязательное присутствие на плановом балу. Заодно и у баронессы отметился. Кстати, вскоре и штаб-ротмистру обещали убрать приставку штаб- и рассмотреть новое место его дальнейшей службы.
  - Поздравляю, Сергей Юрьевич, от всей души.
  Блинский покраснел, как девица, и впервые на памяти Александра не знал, что сказать - так его распирало от всевозможных эмоций. Свежеиспеченного поручика интересовало совсем другое.
  - А вы случайно не ведаете, кого назначат вместо вас?
  - Это уж как в штабе решат, Александр Яковлевич. Но тут и гадать пока бесполезно, вот ближе к... - Штаб-ротмистр опять предвкушающе улыбнулся. - Кстати, поручик, вы уже знаете?
  - Простите, вы о чем?
  - Ну про очередное повышение акцизов вам наверняка неинтересно будет слушать, а вот о премии... - Командир всея заставы сделал почти театральную паузу, наслаждаясь моментом, поиграл бровями и затем продолжил: - С марта месяца премия за перехваченный контрабандный товар будет составлять 60 процентов от оценочной стоимости! Приказ уже подписан.
  - Хорошая новость. Еще бы и штатное расписание подняли?
  - Да вы неисправимый мечтатель, Александр Яковлевич.
  "Надо усилить тренировки. Переведут Блинского, да еще и в любой момент - прежнего раздолья точно не будет. А ведь еще и Дымков месяца через четыре нарисуется. Тогда вообще прощай свобода. Как-то не вовремя Сергея Юрьевича повышают. С другой стороны, а кому сейчас легко?"
  Ровно через четырнадцать дней, и даже в такое же время, поручик князь Агренев вновь разговаривал с искренне опечаленным господином управляющим:
  - Ваше сиятельство, мы рассмотрели ваше прошение о кредите. К сожалению, заявленная вами сумма очень велика, и правление решило, что риск невозврата чрезмерен. Поверьте, мне очень жаль, быть может, в другой раз...
  - Благодарю за беседу, господин управляющий. Всего хорошего.
  Из Варшавского отделения Русско-Азиатского банка поручик вышел спокойный снаружи и налитый черной злобой внутри.
  "Чтобы я еще хотя бы раз пришел в этот... в любой банк просить кредит! Козлы безрогие, чином я им не вышел, молод больно! Сам достану денег и столько, сколько нужно будет. Урроды..."
  Вернувшись из Варшавы в Олькуш Александр положил перед собой очередной чистый блокнот и принялся считать. Кредит он просил на закупку недостающего станочного парка, всего пятьсот пятьдесят тысяч - и этого бы хватило ему с солидным запасом. Благо что он не хотел всего и сразу. Тогда не хотел, а теперь хочет. И сделает все, но добьется желаемого, и мелочиться на этот раз не будет. Не плавно и поэтапно, а резко и одновременно!
  "Где там письмо от господина Циммермана? Ага. Проверим еще разок. Цену в марках переводим в рубли и округляем. Ровно четыреста пятьдесят тысяч. И еще неизвестно какова таможенная пошлина. В комплекте поставки идет оборудование под производство пистолетов двух калибров и патронов к ним 9 х 19 и 7,62 х 25. Добавляем заказ на консервный завод полного цикла. Оцениваем его в двести тысяч и ставим галочку. Еще один заказ на "Илис-Блитц": патронная линия под все новинки. И, пожалуй, с учетом будущих госзаказов. Тысяч сто пятьдесят, как минимум. Очередная галочка. Свой сталелитейный завод - тоже как минимум полтора миллиона, плюс неизвестно сколько на реконструкцию. Галочка. Сеть торговых центров по крупным городам. Эти, пожалуй, сразу прибыль начнут приносить. Если найду столько честных управляющих. Значит, после того, как организую маленькую службу безопасности. Совсем маленькую, не больше тысячи человек в штате".
  
  В своих поездках и просто в отрядном обиходе поручик столкнулся с интересным фактом: количество поддельных продуктов и вещей просто поражало воображение. Оливковое масло, полученное путем смешивания постного, льняного и кунжутного масел; "настоящее Парижское масло", по вкусу напоминавшее масло моторное; мука, хлеб, конфеты, чай, макароны, кофе, пиво, сахарин - список можно было продолжить до бесконечности. Причем все подделки были отечественного производства, в чем Александр убеждался не раз. К примеру, попробовав и сравнив контрабандный молотый кофе и местного помола, навсегда зарекся пить последний, потому как бурда ужасная. Вот тогда у него и мелькнула в первый раз мысль, что тот, кто будет торговать натуральными продуктами, вдобавок с гарантией этой самой натуральности - попросту озолотится. Забывшись, корнет стал ходить по комнате и считать вслух.
  - Полтора да пятьсот... И Шухову за труды. И пятьсот на обеспечение. Да тысяч триста в резерв. Не меньше трех-четырех выходит, но остановимся на пяти. Нда, размахнись рука, раззудись плечо. Ладно! Теперь подумаем, где такие бабульки водятся.
  
  Глава 27
  
  Гдах... гдах... гдах...
  Мерно бухала выстрелами берданка, оглушая "приемную комиссию", собравшуюся в том же составе. В программе испытаний (и развлечений) было всего два пункта. Первым шло натурное испытание бронепластин в шесть миллиметров толщиной путем безжалостного расстрела из: Манлихер-Каркано, берданки, Раст-Гассера и Рокота. Для каждого оружия была установлена своя цель (тем более, что бракованных или просто неправильной формы листов стали хватало. Бедняга грузчик едва не родил, когда затаскивал два небольших с виду ящика - для начала на второй этаж, а потом и прямиком в квартиру поручика и дистанция. Для винтовок - десять саженей, для револьвера и пистолета - две с половиной.
  Второй пункт обязывал: всласть настреляться из пистолета трехлинейного калибра и, наконец, определиться с именем новой игрушки.
  Рдах... рдах... рдах...
  Это уже глухо залаял револьвер в руках довольно улыбающегося Григория. Отойдя в сторону от маньяка стрелкового дела, поручик и Греве стали перекрикивать выстрелы, пытаясь побеседовать.
  - Валентин Иванович, я как-то упустил. А почему всего шесть комплектов? Вроде десять заказывали?
  - Все верно, Александр Яковлевич. Да вот только сталь нужной марки закончилась, и брака многовато вышло. Следующая поставка месяца через три, не раньше.
  - Надо же? Отчего же такой срок?!
  - И срок большой, и цена немаленькая. Самая лучшая тигельная сталь выделки Обуховского заводу. Вы бы знали, как долго я уговаривал ее продать!
  Ррдаум... ррдаум... ррдаум...
  - Ваш унтер сегодня явно в ударе.
  - Верно, пострелять он любит. Как и я, впрочем.
  Григорий так разошелся, что моментально опустошил все снаряженные обоймы и магазины.
  "И мои не забыл прихватить, зараза..."
  - Сам потратил, сам и набивай!
  - Прошения просим, Александр Яковлевич, сей момент все исправлю!
  - Валентин Иванович, освидетельствуем мишени? Прошу вас.
  Мишень номер один больше походила на неудачную попытку пьяного подмастерья изготовить дуршлаг - дырок много, да все как попало разбросаны, меньше по краям - больше по центру. Собственно, иного от Рокота и не ожидалось. А вот Раст-Гассер сильно порадовал. В основном тем, что так и не смог пробить пластину: даже при неоднократном попадании пули в одно и тоже место только добавлялись новые царапины, а вот вмятин небыло.
  "Значит, и остальные револьверы не пробьют, кроме совсем уж "слонобоев". Но таких у контрабандистов отродясь не бывало. Винчестеры под револьверный патрон тоже не страшны. Хороший результат и точно спасет немало жизней".
  Манлихер-Каркано мог похвастаться тремя сквозными дырками и многочисленными глубокими вмятинами, а берданка только вмятинами. Зато пластину от ударов вдавило так, что пришлось немного потрудиться, выковыривая ее из надломленного деревянного крепежа.
  - Ну, господа, слушаю ваше мнение. Григорий?
  - Вещь!
  Унтер с очень большой радостью потряс перед собой пластиной-дуршлагом, сияя при этом как маленький прожектор.
  - Григорий, я же тебя о другом спрашиваю!
  - Супротив револьвера и охотничьего самое оно будет. Да и винтовки, какая поплоше - тоже сойдет. Вот.
  - Валентин Иванович?
  - Интересный результат. А против винтовочной пули, думается мне, вдвое увеличить толщину, и никакие винтовки страшны не будут. Вот только тяжесть? Да-с.
  "Увеличить толщину можно. А вот ходить-то получиться?"
  - Сколько вес комплекта в сборе?
  - Полпуда точно, Александр Яковлевич!
  "Восемь килограмм. Терпимо. А второй вариант будет для штурмовых групп полиции. Вот только когда он еще понадобится им, неизвестно".
  - Да и так хорошо!
  Унтер, расслабившийся в знакомой компании, рискнул вставить свои пять копеек. Поглядев на пластины, рядком выложенные перед ними на грязноватый и подтаявший уже снег, Александр попытался объяснить, как мог:
  - Гриша, эта кираса поможет только против револьверов. Близкий выстрел из любой винтовки или ружья, ежели и не пробьет пластину, что весьма сомнительно, так точно напрочь отобьет тебе все нутро. Смотря куда прилетит, конечно.
  - Пусть только супротив револьверов - уже подмога немалая. Да и из винтовки меня подстрелить не всякий сможет! И нутро отобьет пущай - главное, что дырки не будет, остальное переживу.
  - Тоже верно. Валентин Иванович, как будет возможность, организуйте для испытаний одну пластину на восемь миллиметров и одну на десять.
  - Будет сделано, Александр Яковлевич. Приступим к дальнейшим испытаниям?
  - А можно я?
  Унтер дождался утвердительного кивка, подобрал и пошел устанавливать одну пластину. Чего просто так палить, когда есть возможность совместить приятное с полезным?
  Ттах... ттах...
  Выстрелы пистолета воспринимались на слух, как резкие и звонкие щелчки. Как удары плеткой.
  "Плеткой... А чем не название для "младшенького"? Будет Плеткой с восьмеркой убийственных ударов в обойме".
  - Господа, у меня есть предложение. Как вы смотрите на то, чтобы поименовать данное оружие Плеткой?
  Унтеру было глубоко по барабану, как там обзовут пистолет, потому что он Григорию не понравился. Резкий бой, сильная отдача и самое страшное - практически целая (хотя и с многочисленными вмятинами) мишень. Последнее для него было важнее всего, и в качестве успокоительного средства, пришлось ему позволить опять поработать Рокотом. А Греве предложил назвать третью разновидность самозарядного пистолета Соколом, уловил как поморщился заказчик и решил, что Плетка - это очень даже ничего.
  - Валентин Иванович, образец, пожалуй, сыроват будет. Посмотрите, что можно сделать, но отдача должна быть помягче. И вот еще что. Давайте попробуем изготовить обоймы увеличенной емкости. У Рокота доведем до двадцати двух, для Плетки попробуем до четырнадцати.
  - Интересная задача. Я думаю, что управлюсь недели за две, в аккурат к готовности Орла?
  - Разумеется Орла. Вы же помните, мы это уже решили. Как идут работы по винтовке, скоро ли результат?
  - Затворный узел почти готов. Точнее, все три его варианта. А стволы требуется брать в Сестрорецком казенном. Но вы говорили мне, что время есть и сперва надобно довести до ума последнюю модель пистолета.
  - Говорил и от своих слов не отказываюсь. Просто, если успеть к концу этого года, то успеем поучаствовать в конкурсе на новую армейскую винтовку. Так что я на вас надеюсь, Валентин Иванович.
  - Да-да, я приложу все усилия. Позвольте осведомиться, как идут ваши эксперименты с новым обмундированием?
  Пошить форму получилось не сразу. Пока Марыся освоилась с супертехнологичным агрегатом (то есть привыкла работать и ногой, и руками одновременно), пока долго и безуспешно искали ткань подходящей расцветки... Не нашли, плюнули и взяли среднезеленого цвета, с последующим ручным добавлением светло- и темно-коричневых пятен. Солдаты, обнаружив, что их мнением не просто интересуются, а еще и учитывают все дельные пожелания, превратились в этакого коллективного модельера, на полном серьезе днями и ночами обсуждали расположение или форму кармана, где какие хлястики и прочее. Пару раз даже едва до "неуставняка" не дошло, такие страсти кипели. Первый и третий взводы просто исходили слюной пополам с завистью, глядя на эти парламентские дебаты - до того им хотелось принять участие в... да во всем, что делали их товарищи. Первый готовый комплект примерил поручик - походил, лег, присел и... форма отправилась на доработку. Потом пришел черед унтера сотоварищи - бегали, прыгали, боролись, ползали по непросохшей еще земле. В результате таких краш-тестов на свет появилось два типа полевой летней униформы. Пятнистая ткань, накладные карманы, легкая рубашка на пуговицах, усиление на локтях и коленях, кармашек под медпакет - это было общее. Затем шли различия. У солдатской штурмовой прямо в куртку были вставлены-вшиты бронепластины, от горла до паха прикрывающие корпус. И разгрузка была на восемь пачечных обойм для Манлихера или более широкие карманы под патроны для винчестеров (коих скопилось уже целая дюжина, под русский 44 калибр) В егерском варианте защита отсутствовала вообще, и кармашков под обоймы в наличии было всего четыре, зато имелись - хороший маскбалахон, вшитый прямо в штаны узкий кожаный карман-ножны под недлинный клинок и очень удобный ранец (практически полная копия туристического рюкзака). Жалко, что до защиты на голову руки не дошли. Как только оба типа утвердили, Савва потерял покой - редкий солдат на примерке не хвалил новоявленную швею за ловкие руки или красивый голос, поглядывая при этом на фигуристую вдовушку с понятным сожалением. Эх, хороша Маша, да не наша! Успокоился (а заодно и немало позлорадствовал) денщик только тогда, когда началось освоение новой тактики. Маскировка, работа двойками и тройками, сигналы и приказы с помощью жестов, устройство правильных засад, стрельба из револьверов и опять же винчестеров. Получалось, правда, не у всех и далеко не с первого раза. Неосвоенным пока оставалось только несколько дисциплин. Например, штурм хуторов и полевой допрос (и то из-за отсутствия "учебных пособий"). Ветераны пыхтели, кряхтели и скрипели зубами, но жаловаться и не думали, только иногда гадали - откуда берутся у командира такие идеи? Глядя на них, тянулись и допущенные к новой науке молодые, потихоньку стали пристраиваться к тренировкам и ветераны из других взводов. Одним словом, жизнь на заставе становилась все интереснее и интереснее.
  
  ***
  
  В трактир среднего пошиба "Три гуся", расположенный в не самом спокойном квартале, вошел непонятный человек азиатской внешности. Непонятен он был тем, что здесь ему было явно не место: по добротной одежке, по манере поведения, по общей для всех господ холености что ли - любому видно было, что господин этот не бедствовал. А раз так, то и выбрать он должен был солидную ресторацию, а не трактир, где основная публика - извозчики да мелкие приказчики. Но раз уж пришел...
  - Чего изволите? Выпить, закусить?
  Быстро, но цепко оглядев подскочившего то ли буфетчика, то ли старшего полового, посетитель спокойно поинтересовался, где можно найти писаря городской управы по фамилии Ставински? Вместо ответа его молча отвели в укромную нишу, где в полном одиночестве обедал...
  - Вы ли Войцехом Ставински будете?
  - То так, пан?
  - Абай. Просто Абай.
  - Приятно свести знакомство. Чем обязан?
  К этому визиту Александр готовился заметно тщательнее, чем обычно, потому как стрельба на месте в его планы не входила. Почитывая предусмотрительно откопированную "нетленку" покойного Стефана Ягоцкого, он долго выбирал сразу из трех подходящих кандидатур, и в конце концов остановился на простом писаре из городской управы по имени Войцех. Тот брал дороже всех, зато и качество исполнения выдавал отменное, так как по долгу службы имел дело именно с паспортами и метриками. Как говорится, что имеем, тем и торгуем.
  - Мне необходимо правильно заполнить несколько официальных бумаг. Мои знакомые порекомендовали именно вас, как настоящего мастера подобных дел. Вы меня понимаете?
  - Гха...
  Видя, что старый писарь находится в сомнениях и искренне желая помочь в принятии правильного решения, проситель жестом фокусника выложил перед собой на чистую скатерку свернутый в четыре раза кредитный билет приятного для глаз радужного цвета. Сотня рублей перевесила опасения писаря, и теперь кашель прозвучал явно одобрительно.
  - Гха! Отчего же не помочь хорошему человеку. Еще две красненьких, и по рукам.
  - Это за одну запись. А ежели две?
  - Ну... десяток целковых скину по такому делу.
  - А вот мне любопытственно, вы только на русском заполняете или и на других языках можете?
  - Гха... Было бы желание?
  Собеседник Александра многозначительно посмотрел на незаметно перекочевавшую к нему под левую руку радужную бумажку.
  - Есть желание. Немного, но есть. Так как, почтенный Войцех... к сожалению не знаю имени вашего батюшки. Беретесь мне помочь?
  - Пожалуй что и да. Что именно вас интересует?
  - По одной бумаге на русском, немецком и венгерском языках.
  - Однако! Но можно. Еще четыре таких же. - Писарь легонько пошевелил пальцами, поглаживая сторублевку, благожелательно улыбнулся и продолжил: - И дело ваше устроится наилучшим образом. Как надумаете, милости просим, я тут почти каждый вечер.
  "Значит, цену заломил. Поторговаться? Не, лениво..."
  - Уже надумал. Где и когда?
  - Молодые, все поспешаете. Впрочем, воля ваша. Через неделю тут же. Вы мне оставшуюся сумму - я вам ваши бумаги. И записи устроим, как полагается.
  - Договорились, пан Ставински.
  Неделю спустя Александр заявился в трактир, только на час раньше уговоренного срока - посмотреть, послушать, заодно покушать. Убедившись, что все спокойно, князь подошел к уже знакомой нише.
  - Рад вас видеть, пан Абай.
  - Взаимно. У вас все готово?
  - Разумеется. Прошу за мной.
  
  Пока они неспеша шли через половину трактира к стойке буфетчика, а потом в тайную комнату через узкий проход за этой самой стойкой, Александр незаметно снял с предохранителя уже взведенный Рокот. Береженого бог бережет. А не береженого - конвой стережет. Маленькая каморка если и была от кого тайной, так это от уборщицы-поломойки. Паутина на потолке, толстый слой грязи на полу и десяток свечных огарков на рассохшемся столе только подтверждали это.
  "Проходной двор, но тайный, как же! Как дети!"
  Старик расположился на немилосердно заскрипевшем (скорее жалобно застонавшем) стуле и обстоятельно разложил перед собой три бланка паспортов и набор бутылочек с чернилами.
  "Российская империя, Австро-Венгерская империя и Второй рейх - неплохой набор получится".
  Только Войцех открыл рот, собираясь что-то уточнить, как позади Александра едва слышно скрипнула дверь. Половой с подносом в руках успел сделать всего два шага, потом у него случился полный паралич конечностей от вида незнакомого, но явно настоящего револьвера странной формы. А главное, с таким дулом!
  - Пан Абай, это я попросил принести.
  - Прошу прощения.
  Оружие исчезло так же, как и появилось - незаметно и моментально. Половой дрожащими руками освободил поднос от небольшой стопки и пузатого графинчика, после чего, немилосердно шаркая ногами, удалился.
  - Вы уверены, что вам необходимо употребить?
  Ничуть не испугавшийся увиденного, писарь назидательно и даже с уверенностью ответил:
  - В каждом деле, пан Абай, есть свои традиции, тонкости да хитрости разные. И в моем тоже имеются. Перед тем, как приступить, просто таки надо принять стопочку. А лучше две. Полагается так, для создания нужного настрою и твердости руки. Бульк! Ху!
  Медленно освоив порцию в пятьдесят грамм мутной водки, собеседник поручика зажмурился, резко выдохнул и продолжил как ни в чем не бывало.
  - Ну что, приступим, пан?
  - Приступим.
  Когда странный посетитель вышел из трактира, двое "деловых людей" по имени Казик и Влодан коротко переглянулись и заспешили на улицу. Старый Войцех, в этот момент возвращавшийся на привычное место в полутемной нише, только насмешливо покачал головой.
  - Ну-ну!
  Спустя минуту он почувствовал себя если и не пророком, то уж точно мудрым человеком: невдалеке бухнул сдвоенный выстрел и почти сразу донесся растерянно-панический крик.
  - Убивааююють!
  А часом позже, когда неудачливым грабителям наспех перевязали простреленные ногу и плечо и слегка отпоили водкой - они, беспрестанно жалуясь на судьбу свою горькую, но все же не забывая опрокидывать стопку за стопкой и жалостливо постанывать, поведали на весь трактир, что же с ними приключилось. Леденящая кровь история о том, как они мирно и никого не трогая шли по своим делам, и как на них напали и почти застрелили, моментально завоевала сердца всех слушателей.
  - Меня прям как лошадь лягнула, аршина на два отлетел!
  - Во-во, я себе всю спину рассадил.
  - Ну шо за времена настали! Да ты пей, больно поди?
  - Ууу!
  К тому времени, когда пошли разговоры о том, кто и как из знакомых потерял руку или ногу, равнодушных не осталось вовсе, а общая мысль была - совсем бандиты распоясались! Только из неприметного угла донеслось насмешливое:
  - Ну-ну...
  
  ***
  
  - Александр Яковлевич, через два месяца нас ожидает инспекционный смотр.
  - Именно нас, Сергей Юрьевич?
  - Нет, все четыре отдела разом.
  - Стало быть плановая. Тогда и беспокоиться не стоит, потому как лучше нашей заставы я и не знаю.
  Немного успокоившийся штаб-ротмистр поразмыслил, сравнил соседей и свой отряд и перешел к выдаче ценных указаний по поводу предстоящего ПХД, то есть парко-хозяйственного дня.
  "Понятно, чего командир суетится. Не дай бог облажается, будет и дальше штаб-ротмистром бегать. А мне-то с чего напрягаться? Все, что надо, устроит отрядный фельдфебель, только и всего. Разве что контролировать периодически?"
  Проводив Блинского, поручик задержался на крыльце канцелярии. Осмотревшись и глубоко вдохнув свежий воздух, он довольно прищурился, а затем и улыбнулся.
  "Вот и весна пришла!"
  
  Глава 28
  
  В первых числах мая, аккурат в свободный от службы день, Александру пришла внушительная стопка конвертов: четыре письма от неизвестных ему господ, пара писем от стряпчего и толстенный конверт (больше смахивающий на пухлую папку) из "Строительной конторы Бари".
  "И что же мне пишет господин технический директор? Ага, официальное уведомление о начале строительных работ. Прекрасно!"
  Остальной объем конверта занимали прилежно расчерченные графики и таблицы, подробнейший Генплан и, разумеется, уточненный график платежей.
  "Шухов тянуть резину не будет. Посмотрим Генплан. Опа! Про большие склады я как-то и забыл, а вот Владимир нет, за что честь ему и хвала. Нет, не то - надо, чтобы они были подземными. Пускай попробуют своровать из-под земли! А сверху маленький парк разобьем. Потом, как время и силы свободные будут. Раз уж там большая стройка, пускай, заодно и два... нет, лучше три коттеджа поставит. А то по гостиницам маяться уже надоело. Заодно послужат началом рабочего поселка при фабрике. Вроде все?"
  Написав развернутый ответ и перечислив все дополнения, перешел к другим письмам. Неизвестные господа оказались владельцами мелких заводов, просили оформить им лицензии на полудюжину привилеев (и как только адрес узнали?), а стряпчий прислал очередной подробный отчет о достигнутых успехах и покоренных рубежах.
  "Идейный борец за денежные знаки! Ага, значит скоро приедет. А что значит не один?"
  От перечитывания письма стряпчего, поручика отвлек появившийся вестовой.
  - Вашбродь, нарушителя задержали!
  - И?
  - Просит его к вашему благородию доставить, говорит, что имеет важные сведения!
  - Давай его в канцелярию.
  Доставленный под конвоем дюжего ефрейтора нарушитель на обычного хуторянина или ищейку-разведчика несунов походил мало. Чересчур упитанная фигура, хоть и не новая, но крепкая одежда, цепкий взгляд.
  - Слушаю!
  - Мое имя Юлиуш, ясновельможный пан. И я хотел бы сделать, то есть передать, конечно, некое предложение.
  - От кого?
  Александра заинтересовал начавшийся разговор, и чем дальше - тем сильнее разрастался этот интерес.
  - От достойных и уважаемых людей по обе стороны границы, ясновельможный пан.
  - Конкретнее?!
  - Увы, я лишь простой посланник.
  "Хоть бы врать научился, что ли? Речь правильная, руки ухоженные и без мозолей, держится уверенно. Простой посланник, как же".
  - Продолжайте, я вас слушаю.
  - Позвольте, я начну издали. На границах двух империй всегда процветала торговля. Что-то дорого тут, что-то там. Обычное дело. И доставка товара покупателю - тоже обычное дело. Бывает, что и целые семьи этим занимаются. Вернее, занимались. Потому что было это до того, как ясновельможный пан стал править службу в Олькуше. Пошли убытки, потери, появились вдовы. Люди, которых я представляю, все обсудили и уполномочили меня предложить вам отступного.
  - Отступного за что?
  - Скажем так. Чтобы ясновельможный пан не так усердствовал в служебных делах. Лишнее усердие никогда до добра не доводило - вы ведь понимаете, о чем я?
  - Вполне!
  - Двадцать тысяч? Тридцать?
  - Не интересует.
  - Ясновельможный пан, прошу вас - не отказывайтесь так сразу! Это ведь подарок, не более того.
  - Юлиуш... Я правильно запомнил? Так вот, тридцать тысяч я легко могу получить с вашей небольшой помощью.
  - Но!
  - Тихо сиди, целее будешь. Так вот, никто вас, контрабандистов, не заставляет водить караваны через границу и стрелять в моих солдат. Своих я не продаю и не предаю, а поэтому вот вам бумага, вот карандаш. Подробно опишите мне всех своих коллег, кого только знаете: посредников, прикормленных чиновников, перекупщиков, проводников, купцов знакомых, простых подручных. Как закончите, пройдись по хуторянам, по тропам удобным, тайникам. Мне все интересно.
  - Я уже говорил ясновельможному пану и опять повторю - я простой посланник.
  - Верю, что вас послали, верю. Писать будете? Как хотите. Ефрейтор!
  В канцелярию мгновенно зашел плечистый конвоир и вытянулся по стойке смирно:
  - Здесь, вашбродь!
  - В холодную его, на хлеб и воду.
  - Вы не посмеете! Это произвол!
  - Иди давай, не серди его благородие!
  - Ай...
  Это уже конвойный "ласково" направил простого, ну прямо совсем простого посланника Юлиуша на выход, в короткий путь к его будущим "апартаментам". Александр полюбовался в окошко на то, как присмиревшего поляка запихивают в погреб-гаупвахту, и задумался.
  "Что-то больно рано они зашевелились. Только-только один караван перехватили, можно сказать, отпраздновали начало "охотничьего сезона" - и на тебе, уже лапки кверху задрали. Может лихие парни закончились или откочевали на другие места? Сколько уже их полегло".
  - Вестовой!!!
  - Здесь!
  - Голуби с донесениями были?
  - Никак нет, вашбродь!
  - Свободен.
  Терпение поручика скоро вознаградилось: на четвертую, дождливую ночь, а вернее почти утром прибежал запыхавшийся солдат-голубятник и нетерпеливым стуком в дверь почти до смерти перепугал домохозяйку.
  - Вашбродь, есть!
  Развернуть и прочитать полупрозрачный клочок бумаги удалось только с третьего раза. Неровным почерком, едва заметно, было записано всего два числа:
  8 и 12
  Немудреный шифр означал: восьмой наблюдатель, мерзнувший сегодня у хутора... Бирюка вроде? Точно. Заметил контрабандистов в количестве двенадцати рыл. Сработала новая тактика, сработала.
  - Давай к старшему унтеру Григорию и... отставить. Свободен.
  "Чего торопиться? Через два часа рассвет, а это значит, что они или уже ушли - ежели не местные, или будут тихо сидеть до вечера, дожидаясь сумерек. В любом случае товар останется на хуторе".
  Александр не спеша позавтракал, переоделся в штурмовой вариант униформы и набил пустые обоймы к Рокоту для себя и Григория. Морщась от прохладной мороси в воздухе, добрался по грязи до казармы своего взвода и порадовал господина старшего унтера будущими премиальными. Остались сущие мелочи - пойти и заработать их. До места добирались на всех наличных лошадях (и все равно намокли почти по пояс, в весеннем-то лесу) - поручик, унтер и полтора десятка довольно-оживленных солдат. Как только вдали, в светло-серой дымке раннего утра, показалась крытая соломой крыша хутора с дымящей трубой по центру, все спешились, стреножили лошадей и стали обстоятельно готовиться к возможному бою.
  - Да што ж за невезуха така!
  - А ну цыть!
  На клацанье затворов, тихий хруст веток и сдавленную ругань неудачно спрыгнувшего с лошади солдата (в аккурат на полусгнившую тушку какой-то мелкой лесной зверушки) вышел сильно продрогший, с покрасневшим носом, но изрядно довольный наблюдатель. После того, как поручик осмотрел окружающую местность в бинокль, изготовленный мастерами Карла Цейсса, пришла и его очередь.
  - Докладывай.
  - После полуночи дождь пошел, так я поближе к хутору подобрался. Уже и подмерзать стал, вдруг гляжу - Бирюк с лампой ворота отворяет. Десять коней навьюченных, сильно, двенадцать-тринадцать несунов при них. Как зашли, так и сидят.
  - Молодца. Сиди здесь и отдыхай, за тылом нашим посматривай, можешь немного погреться - у ефрейтора есть чем. Унтер!
  - Здесь, вашбродь.
  - Двоих на вон тот камень, с него весь двор как на ладони. Троих позади хутора, и чтобы никто в лес не ушел. Действуй!
  Когда окончательно рассвело и показался самый краешек солнца, хутор был обложен со всех сторон. Передвинув поудобнее кобуру с Рокотом и переглянувшись с Григорием, поручик скомандовал.
  - За мной.
  Чем ближе к приюту "контрабасов" подходили пограничники, тем громче и исступленнее лаяли собаки за тыном. Неудивительно, что хозяин отозвался сразу после первого легкого стука... прикладом в калитку.
  - Кого там черт принес?!
  - Командир второго взвода Олькушского погранотряда, поручик князь Агренев.
  После недолгого молчания последовал равнодушный ответ:
  - Ну и чего надобно?
  - Ты бы отворил, хозяин, чего через ворота разговаривать?
  - А мне и так хорошо! Я вас в гости не звал.
  - Это пока хорошо, Бирюк.
  - Ты меня не пугай, пан офицер, я пуганный. Постановление об обыске имеется? Коли нет, так и идите себе с миром.
  - Пять минут тебе, Бирюк. Потом сами зайдем! Время пошло.
  Хуторянин еще голосил что-то на польском и русском языке, щедро мешая глупые вопросы с угрозами накатать жалобу, но его уже никто не слушал. Александр, Григорий и еще четверо штурмовиков сосредоточенно готовились - скидывали лишнее, проверяли еще раз оружие, утягивали поудобнее ремни, попутно разминаясь, а тем временем слева и справа от ворот солдаты из группы "поддержки штанов" встали в живую лесенку и приготовились выдержать немаленький вес своих товарищей. Александр поглядел на бездонное синее небо и... Вдох-выдох и наступившая отрешенность гасит все эмоции, окрашивая мир в черно-белый цвет.
  - Вперед!
  Поручик и унтер одним махом взлетели на самый верх тына и почти одновременно начали стрелять:
  Ррдаум-ррдаум, ррдаум-ррдаум...
  Стекла в низеньких окнах разлетелись вдребезги, хозяин застыл каменным истуканом, а из дома пошли громкие и неразборчивые крики. Толчок, сильное давление на грудь - и перелетевший в кувырке ограду поручик подскочил к стенке дома и принялся перезаряжаться, выщелкнув пустой магазин прямо на землю. Испуганное квохтанье и треск из сарайчика невдалеке свидетельствовали, что и Григорий тоже внутри двора. Едва затихли выстрелы из Рокотов, залаяли Раст-Гассеры второй пары штурмовиков, высунувшихся из-за тына совсем в другом месте, но все так же паливших по многострадальным окнам и дверному проему.
  - Второй!
  На крик Александра первым отреагировал не унтер, а Бирюк: резко вернувшись к жизни, он упал на колени и быстро рванулся-засеменил в дом, легко отворив толстую дверь собственным лбом. За ним, почти сразу, ввалились внутрь и поручик с унтером. Попутно Григорий "неудачно споткнулся" о хозяина дома, со всего размаху угодив ему прямо по копчику заботливо подбитым железной набойкой каблуком.
  - Уооу!..
  Едва слышно забухали винтовки позади хутора, и тут же за стенкой на три голоса стали орать:
  - В окна лезуть!
  - Стрели их, стрели...
  - Сдаемси!
  "Эх-ха, пару гранат бы сейчас!"
  С помощью унтера подняв очумелого хуторянина на ноги, поручик зашел сзади и легонько обхватил свой живой щит одной рукой (вернее локтем) за горло, одновременно подталкивая к проходу в следующую комнату. Унтер, дождавшись утвердительного кивка, со всей дури пнул широкую дверь и завалился в сторону, загремев какими-то склянками. В собственном доме Бирюка приняли неласково: еще до того, как Александр начал отстрел "контрабасов", тело хуторянина дважды дернулось от попавших пуль и заметно обмякло.
  Ррдаум-ррдаум, ррдаум-ррдаум...
  Когда пистолет встал на затворную задержку, в живых остались только двое: один успел нырнуть за угол печки и оказался тем самым в мертвой зоне, второй, видимо, был самым умным и мгновенно упал там же, где и стоял, далеко отбросив свое оружие. Перезаряжаться и держать на весу неподъемную тушу уже не живого, а вполне мертвого щита, становилось просто невозможно. Поэтому поручик разжал руку и отскочил в сени, а вперед радостно рванулся Григорий.
  - Лежать, суки! Не шевелись!
  - Сдаю...
  Бумц!
  Смачный звук удара (как по мешку с навозом) и сдавленное оханье в ответ неоспоримо свидетельствовали - у Гриши все под контролем. Лязгнув затвором Рокота и мимоходом погладив последнюю обойму, Александр услышал шорох со спины и резко дернулся в сторону, готовясь стрелять.
  - Эй! Свои! Вашбродь?
  - Заходи.
  Старший второй штурмовой двойки, опасливо-настороженно вдвинулся в комнату и быстро огляделся. Довольно хмыкнул, глядя как старший унтер сноровисто вяжет руки последнему выжившему несуну, и приступил к докладу.
  - Трое бежать хотели через тын, двоих наповал, один легко. У нас Сафрона подстрелили, теперя кровью харкат, но на ногах держисся.
  - Куда?
  - В брюхо. Замешкался напротив окошка, яго кто-то и подловил. Но дырки нету. Вмятина тильки на броне и облицовку подрало.
  - На заставу его, к коновалу. Наблюдатель и еще один - в сопровождение. Оцепление пока не снимать, остальные сюда, начинайте обыск.
  Пересчитав всех живых, мертвых и полумертвых (подраненный в руку несун пока был под вопросом), обнаружили маленькую неувязку. Трое живых, считая раненного, семеро мертвых. А где еще двое?
  - Гриша?
  Бумц!
  - Где остальные!
  Прокашлявшийся контрабандист с готовностью доложил, мимоходом поглядывая на сапоги унтера:
  - Они к себе по домам ушли, ночью еще.
  - Где живут, как зовут, чем вооружены? Гриша?
  - Я скажу!
  Через полчаса стала окончательно ясна официальная версия произошедшего. Поручик князь Агренев получил сигнал о контрабанде от своего давнего агента, хуторянина Бирюка (по документам Ольгерда Подзиньского) и выдвинулся на проверку. Негодяи-контрабандисты, заподозрив неладное, застрелили законопослушного хозяина дома и оказали отчаянное сопротивление. Остальное - мелкие и ненужные подробности, которые никого не интересовали: ни радостного Сергея Юрьевича Блинского, ни довольного чиновника Таможенного департамента, ни жандарма штаб-ротмистра Сурикова, прибывшего в тот же день на заставу. Кстати, жандарм первым делом передал поклон от подполковника Васильева и выразил надежду на самое тесное и плодотворное сотрудничество.
  - Ротмистр, скажите, а вы не родственник художника Сурикова?
  - Не имею чести. А кто это?
  - Известный мастер. Впрочем, я могу и ошибаться. Передайте подполковнику мои поздравления. Ну что, приступим к делу?
  Солдат интересовало другое: к "броньке", выдержавшей прямое (на взгляд Александра, очень даже касательное) попадание тупоносой винтовочной пули, выстроилась целая очередь из желающих "пошшупать и опробовать на зуб". А уж сколько разговоров было! Простой посланник Юлиуш тоже уехал, в кампании с жандармом Суриковым. Уж так он упрашивал его отпустить, так упрашивал. Да что там. Прямо требовал передать его в руки полиции - в перерывах между писательскими трудами, попутно зажевывая вчерашнюю кашу свежим хлебом и давясь обычным квасом. Ну, отпустили, конечно. В тюрьму. Потому как грехов на "посланнике мира" было, как блох на собаке. А поручик был ну такой недоверчивый и так убедительно уговаривал, что поневоле приходилось описывать все подробно и с именами.
  Напоследок, когда неверящего такому счастью Юлиуша уже сажали на лошадь, к нему подошел попрощаться гостеприимный хозяин и громко поблагодарил за сотрудничество, демонстративно не обращая внимание на пленных контрабандистов неподалеку. Потом улыбнулся и добавил совсем тихо:
  - Передай своим, чтобы почаще ко мне заглядывали.
  
  ***
  
  Инспекционный смотр Олькушский отряд прошел на отлично. Полковник Толкушкин как начштаба всей бригады и генерал-майор Стелих как главный инспектор, оглядев расположение заставы и неспешно пройдясь по казармам, остались очень довольны: образцовый порядок, аккуратные дорожки и газоны, все что можно - покрашено, что нельзя - побелено. Разумеется, свое удовольствие и высокую оценку большое начальство озвучило перед строем. Единственное, что вызвало их удивление, так это общая на все три взвода кухня-столовая. В других отрядах такого отродясь не было: солдатам выдавали кормовые, а дальше уже каждый решал сам - или объединяться с товарищами по службе и сдавать деньги артельному кашевару, или столоваться у какой-нибудь вдовушки, попутно (если повезет) отрабатывая кормежку на сеновале. В принципе, так оно и было раньше - но потом появился князь Агренев. "Добровольцы" из нарушителей напилили и натаскали хороших бревен (тем более, что на границе этим делом распоряжались сами пограничники и старшие командиры не возражали), плотники нашлись в самом отряде, так что все траты составили пятнадцать рублей. Именно столько взял за свою работу и материал мастер-печник, сложивший очаг на улице и русскую печку внутри сруба. Стряпуха тоже нашлась без проблем, немолодая, но опытная. В результате, довольными оказались все: солдаты, сдававшие на питание (и очень даже вкусное) гораздо меньше обычного, командиры, у которых одной заботой стало меньше, даже стряпуха, и та была счастлива, потому что к ней уже посватались.
  Получив всеобъемлющие объяснения штаб-ротмистра, высокая комиссия внимательно поглядела на стоявшего невдалеке поручика Агренева, одобрительно покивала и что-то пометила в своих бумагах, после чего наконец-то убыла. Проводив инспекторов и выдохнув с облегчением (синхронно и почти всей заставой), все вернулись к привычному укладу жизни и даже жили по нему - целых два дня. Пока в Олькуш не пожаловало другое начальство, рангом пожиже. Подполковник Росляков и сразу три командира соседних застав: Бискунской, Границкой и Модржиевской (вот названия, а?) приехали поговорить с ротмистром Блинским о бабочках и погоде, а заодно прояснить для себя один-единственный вопрос. Почему это Олькушский пограничный участок контрабандисты стали обходить стороной, предпочитая "работать" на других заставах? Брезгуют что ли? Или, может, действительно боятся?
  В ответ Сергей Юрьевич так натурально удивлялся и переспрашивал, что не поверить ему было ну просто невозможно. И действительно - откуда ему знать такие мелочи? С его-то чемоданным настроением.
  - Поручик!
  Александр, так не вовремя вывернувший из-за угла канцелярии, тихо чертыхнулся и сделал вид, что сразу направлялся именно к старшим офицерам.
  - Господин подполковник, по вашему...
  - Без чинов, Александр Яковлевич. Не поведаете нам, как вы смогли перехватить столько контрабанды за один месяц?
  - Охотно, господа. Секрет прост: двойная цепь секретов и дозоров, наблюдатели в самых удобных для прохода контрабандистов местах.
  - Позвольте поинтересоваться, а где же взять столько нижних чинов?
  В разговор вступили остальные гости, и он плавно переместился за большой стол в канцелярии, где Александр подробно и ничего не тая (ну почти ничего: про штурмовой вариант формы, бронежилеты и Рокот он скромно умолчал) целый час рассказывал и показывал на карте и макете местности - что и как он организовал. Во время короткого отдыха разгорелась жаркая дискуссия:
  - Идея конечно интересная...
  - В чем же заключаются ваши сомнения, Василий Эдуардович?
  - В том, что ничего из этого не выйдет. Новые, как их там - накидки, засады, приемы боя. Это же натуральная война получается! А значит и потери, порча казенного имущества, траты патронов, жалобы разные. И так, с божьей помощью, справляемся, по старинке.
  - Вот именно, по старинке! А военное искусство на месте не стоит! Эвон какие у Олькушского отряда успехи, значит, новая тактика вполне хороша, да к тому же и в деле проверена!
  Конец спору положил подполковник Росляков, мудро рассудивший, что начальству виднее. В смысле, что он накатает подробный рапорт с указанием автора всех новинок и отправит по инстанциям, а там уж как решат. Но на этом расспросы не закончились.
  - Вы в прошлый раз говорили о пистолете новой конструкции.
  Пришлось Александру показать старую модель Плетки и отсыпать немного патронов для наглядного знакомства с новинкой. "Ознакомившись" и при этом отбив руки резкой отдачей, господа офицеры все равно остались в полном восхищении: такая новинка пришлась по душе всем без исключения.
  - Александр Яковлевич, позвольте выразить вам мое самое искреннее восхищение! Это же почти пулемет! Сколько, вы говорите, патронов в обойме?
  - Стандартная на восемь.
  - Изрядно. Я не отказался бы от... А вы планируете пускать ваш пистолет в производство?
  - Да, господа, планирую. Примерно к новому году вы сможете приобрести себе похожую модель.
  - Я буду ждать с нетерпением.
  После того, как нежданные гости уехали, поручик чувствовал себя выжатым досуха лимоном. Господ офицеров интересовало буквально все и приходилось отвечать очень осмотрительно, продумывая наперед каждое слово. Блинский, наоборот, заметно поднабрался сил и уверенности в себе.
  "Ну прямо цветет и пахнет. Вот кстати!"
  - Сергей Юрьевич, могу ли я вас попросить об одолжении?
  - Разумеется, Александр!
  - Я хотел бы получить две недели отпуска этим летом. Это возможно?
  - По какой надобности?
  - Хочу провести деловые переговоры с заграничными инвесторами и организовать производство своего пистолета.
  - О! Для такого дела отпуск непременно будет. Всенепременно! Производство такого оружия пойдет только на пользу государству Российскому, а посему...
  "Ууу! Ну почему он не может просто сказать да!"
  Слушая своего командира и кивая в нужных местах, Александр думал: а как там дела у Греве? В последнем письме тот извещал, что мастеровых нанял и даже с избытком, теперь они под его присмотром начинают осваивать станки.
  - Так что можете рассчитывать на мою всемерную поддержку, князь!
  - Благодарю вас, Сергей Юрьевич. По поводу вашей смены до сих пор ничего определенного? Я думаю, что замену вам будет весьма сложно подобрать.
  - Ну что вы, Александр. - Штаб-ротмистр зарделся в непритворном смущении. - Кое-какие сведения все же имеются. Ротмистр Розуваев... к сожалению имя-отчество мне неизвестно. Служил на границе с Пруссией, теперь получил перевод к нам. Вот, собственно, и все, что мне ведомо.
  - А корнет Дымков, о нем что-нибудь известно?
  - Должен вскорости вернуться к службе, о чем прислал письмо-извещение в штаб.
  Отдохнуть в этот день поручику было не суждено: едва он проводил Блинского и засобирался домой, как прибежал довольный голубятник и положил на стол перед ним огрызок бумаги с процарапанными цифрами.
  12 - 17.
  - Старшего унтера ко мне!
  
  Глава 29
  
  Спустя неделю после завершения инспекционного смотра довольный и одновременно усталый Александр вышел из особняка баронессы в вечерний сумрак. Довольный - потому что успел соскучиться по своей, хоть и ревнивой, но все же нежной, красивой и очень темпераментной Соне, и наконец-то ее увидел. Собственно, и усталый по той же причине, но это было приятная усталость. Улыбнувшись своим мыслям, поручик поправил ножны с шашкой и зашагал к штабным конюшням - забирать своего мерина. Вот только не дошел.
  - Хто нибудь, помогитя! Убивають!
  Слабо, но отчетливо донеслось из неосвещенного переулка-тупичка между двумя двухэтажными доходными домами. С сомнением оглядевшись по сторонам, Александр неспешно двинулся на выручку невесть кого - даже чей голос, и то не удалось разобрать: может мужской а может и женский. На границе хоть и слабого, но света луны и почти полной тьмы сам собой пришел нужный настрой, а рука скользнула в карман, нащупывая Плетку. Глаза все больше и больше привыкали к темноте, и так же быстро росло напряжение.
  "Странно... никого. Из окна кричали, что ли?"
  Еле слышный шорох за спиной прозвучал громче орудийной канонады, резанув по нервам ощущением близкой смерти. Рефлексы толкнули тело перекатом влево-вниз, а там, где он только что стоял, в воздухе что-то прошелестело, с бряканьем и еле слышным звоном отлетев от стены в уличную грязь.
  - Ишь ты, шустрый какой!
  На выходе из переулка стояли две мужские фигуры, и та, что позади, уже успела достать револьвер.
  - Ну че, офицерик, пора помирать?
  Ттах!
  Тот, что с револьвером, прижал руки к животу и молча опрокинулся навзничь, прямо на дощатые мостки, а второй застыл на месте, смешно растопырив руки.
  - Э! Ты чего! Ты это, давай не того...
  - Сюда иди!
  - Иду, ага, иду-иду... Это мы того, пошутить хотели, ага. Вы уж не серча... Акхакк!
  Получив резкий пинок в живот, он отлетел на пару аршин назад и со стоном упал, натужно кашляя. Александр подобрал отлетевший нож и присел около скукожившегося убийцы, коленом придавив ему правую руку.
  - Хорошая задумка, плохое исполнение. За урок спасибо.
  - Мммм!!!
  Вернув нож владельцу (правда не совсем удачно - на всю длину клинка и в живот), поручик перестал зажимать ему рот и спокойно поинтересовался:
  - Кто нанял?
  - Господи! Сами мы, по дурости... Ммм!!!!
  Это Александр выразил свое недоверие, щелкнув пальцами по рукоятке ножа.
  - В следующий раз проверну. Кто?
  - Штефан-трактирщик.
  - Что-то не везет мне на Стефанов-Штефанов. А ему кто? Ответишь - и я уйду. Ну?
  - Не знаю. Богом клянусь, не знаю.
  - Ну что же, прощай.
  
  Остывшие тела двух "деловых" обнаружили ранним утром. Прибывшим на место господам из полиции долго гадать не пришлось: один ударил другого ножом, рассадив наискось почти весь живот до кишок, а тот в ответ успел выстрелить. Картина ясная. Кумушки потом с полгода обсуждали этот случай, особенно сочувствуя дворнику: тому пришлось немало постараться, засыпая песком и землей следы крови. А через пять дней после этого происшествия к дому купца первой гильдии по имени Ежи Ковальски подошел хорошо одетый господин и несколько раз дернул звонок-колокольчик.
  - Как доложить?
  - Передайте - давний знакомый с выгодным деловым предложением.
  - Прошу обождать.
  "Слуга новый. А так ничего не изменилось. И не скажешь, что владелец всего этого - первый купчина Меховского уезда".
  - Хозяин вас примет. Прошу следовать за мной.
  И гостиная в доме осталась прежней, и слуга, хотя и новый, а встал на том же месте, что и старый - год тому назад. Почтенный негоциант вышел к своему гостю энергичной походкой и с большим чувством собственного достоинства. Правда, чем ближе он подходил, тем медленнее становились шаги, и меньше оставалось этого самого достоинства.
  - Это вы! - Садясь за стол лицом к гостю, хозяин дома оглянулся на служку и коротко ему рявкнул: - Пшел вон!
  - Я тоже очень рад вас видеть, Ежи. Надеюсь, вы простите мне некоторую фамильярность? Ведь мы некоторым образом старые деловые партнеры?
  Купец ощутимо напрягся, хотя и старался делать вид, что его ничего не волнует. Сухо и почти враждебно пан Ковальски поинтересовался:
  - Что вас привело ко мне на этот раз?
  - Мне понадобилась консультация и оценка опытного человека. Разумеется, я сразу вспомнил о вас, мой дорогой Ежи.
  - Вот как? Что же, я вас внимательно слушаю.
  - Дело в том, что совершенно случайно ко мне попал в руки интересный документ. Вы слышали о недавнем побоище в трактире на улице Воскресения?
  Побледневший негоциант смог только утвердительно кивнуть. Новость о том, как некто в маске спокойно зашел в трактир "Королевский олень" и так же спокойно вышел, не найдя хозяина, но оставив всех посетителей на полу (кого с синяком на ребрах, а кого с пулей в разных местах), была самой "горячей" темой последние три дня. Городовые и сыщики с ног сбились, пытаясь выяснить, кто это был. Тем более, что одним трактиром дело не ограничилось. В тот же день сильно пострадали два наиболее уважаемых среди несунов посредника-перекупщика, а на следующий день нашли и самого хозяина трактира - с дыркой в голове.
  - Так вот, я успел переговорить с трактирщиком до его безвременной кончины, и он был настолько любезен, что собственноручно написал полное признание в своих грехах. Так сказать, исповедался напоследок, хе-хе. Скажу честно, я был немало удивлен, ознакомившись с его трудами - оказывается, вы изрядный шалун. Подкупы, разнообразные мошенничества, покушения на убийство, контрабанда. Так же, Штефан любезно поведал мне, кто же его так настойчиво искал.
  Ежи Ковальски побледнел еще сильнее и хрипло поинтересовался:
  - И кто?
  - Некий офицер, на жизнь которого недавно покушались. Пока он знает только имя трактирщика, но наверняка очень хочет узнать, кто именно возжелал его смерти. Поручик князь Агренев вам известен? Говорят, очень деятельный и злопамятный господин.
  Казалось, купца сейчас хватит удар: губы посинели, а воздуха стало явно не хватать.
  - Чего вы хотите от меня?
  - Я же говорю - небольшую консультацию. Как вы думаете, кто может дать самую выгодную цену за прижизненный автограф бедняги Штефана?
  - Ваши условия?
  Когда Александр только-только узнал имя заказчика, то поначалу думал только о том, как сподручнее его убить - желательно напоказ и с особым цинизмом. Затем, уже успокоившись, он внезапно понял: смерть Ежи Ковальски не изменит самого главного - порочной системы. Убьешь одного, на его место придет другой и так до бесконечности. Командир второго взвода Олькушского погранотряда мешает? Значит, рано или поздно его уберут тем или иным способом, не пулей - так переводом в другое место. Глупо в одиночку бороться против системы, тут может помочь только другая система. А раз так, то пускай купчик живет. Пока живет.
  - Один миллион рублей.
  - Помилосердствуйте, это же совершенно невозможно!
  - Ваше состояние оценивают по разному, но никто не верит, что оно меньше двух миллионов. И покупаете вы не что-то, а собственную жизнь. У вас пять минут на раздумья, потом я ухожу.
  - Будь проклят тот день, когда я увидел вас!
  - Вот и договорились. Неделю на сбор всей суммы вам хватит? Тогда через восемь дней я извещу вас о месте нашей следующей встречи. И кстати, примите мой добрый совет: в следующий раз, как задумаете кого убить, сразу готовьте еще один миллион. Я даже готов пойти вам навстречу и сделать небольшую скидку - как постоянному клиенту. Всего хорошего!
  Гость удалился с веселой улыбкой, оставив хозяина дома скрежетать зубами в бессильной злости. Александр и правда решил оставить жизнь пану Ковальски. Вот только тот сам едва все не испортил.
  Получив в оговоренный срок записку, он заявился на место встречи заметно раньше указанного срока (правда, это ему не помогло: поручик уже скучал там часа полтора, дожидаясь своих денег), и не один, а в компании трех... охотников, что ли? Каждый имел при себе неплохое одноствольное ружьишко и туго набитый патронташ, и на этом их преимущества заканчивались: светлая одежда, шумели как целое стадо обезьян и замаскировались так, что надо было ну очень постараться, чтобы их не заметить. А ведь столько зарослей вокруг. Поручик в маскбалахоне не торопясь подобрался к ним на расстояние пяти шагов, после чего спокойно выпрямился и, скинув маскировку наземь, с щелчком взвел курок Раст-Гассера.
  - Замерли! Оружие положить перед собой, стреляю на любое резкое движение. Теперь медленно встаем и идем вперед.
  Купец едва не заплакал, когда увидел свой "засадный полк", понуро бредущий через густые заросли травы.
  - День добрый, Ежи! Это ваши друзья, или я могу их убить?
  Дах!
  Услышав вопрос, один из охотников резко дернулся и едва не схлопотал пулю в спину. Но фонтанчик пыли впереди и вид оружия позади резко отбили всякое желание возмущаться и спорить.
  Не доходя до места обмена метров десять, Александр остановился и подождал пока троица охотников-дилетантов добредет до бедной жертвы вымогательства.
  - Надеюсь, больше неожиданностей не будет? Я все еще не хочу вас убивать.
  - Держите ваши деньги!
  Среднего размера чемоданчик вылетел из рук купца и, пролетев аршина полтора, плюхнулся в дорожную пыль.
  - Отлично. Двадцать шагов назад!
  Подобрав не совсем удобную и увесистую тару с ассигнациями, поручик открыл ее прямо на месте и быстро скользнул беглым взглядом по аккуратным рядам пачек, не поленившись достать одну с самого низу и проверить. Закрыл и не торопясь пошел обратно в кустарник, краем глаза следя за обстановкой. Уже у самой границы высокой травы и хаотичного переплетения веток и кривых стволов кустарника его догнал истошный крик:
  - Бумаги!
  - Вышлю по почте!
  "Осталось только решить, на чей адрес: купца первой гильдии Ежи Ковальски или штаб-ротмистра Сурикова".
  Ради разнообразия, Александр скинул все деньги в тайник прямо так - в чемоданчике, правда, прежде обернул промасленной бумагой. Закопал, притоптал, уложил дерн обратно и нагреб углей и золы с недавнего кострища. Напоследок, не жадничая, усеял всю прогалину самым вонючим табаком, который только смог найти, а остатки кисета бросил в рдеющие до сих пор угли, с парой толстых сучьев в придачу. Пан Ковальски так тяжело переживал потерю половины состояния! И ведь вполне может поискать чего-нибудь в этом лесу. Нехай старается, аппетит нагуливает.
  
  ***
  
  Одновременно с возвращением "блудного сына", то есть корнета Дымкова, приехал стряпчий, и не один. Слегка раздобревший, лощеный и явно не бедствующий Вениамин Ильич первым делом представил своего спутника:
  - Ваше сиятельство, позвольте рекомендовать вам господина Вальтера Грейна, германского промышленника.
  - Очень приятно.
  Придавив недовольным взглядом стряпчего, князь из вежливости задал следующий вопрос на родном языке гостя, с едва заметным баварским акцентом:
  - Чем обязан нашему знакомству?
  Забавно, но гость ответил на русском, и тоже довольно чисто:
  - Я бы желаль приобрести некоторые ваши патенты и готов дать хорошую цену. Господин Лунев уверил меня, что этот вопрос можете решать только вы, ваше сиятельство, и я настояль на личной встрече.
  - Любопытно. Что конкретно вас интересует?
  - О! Пробки "кронк", новая застешька по названию... "смэйка", если я не путаю, и приспосопление для быстрой перезарядки револьвероф.
  - Интересный выбор. Патенты не продаются. Но! Вы можете получить генеральную лицензию, и не только на эти патенты. Взамен вы будете представлять мои интересы в своей стране.
  Улыбка стряпчего заметно поблекла, а в глазах появилась тревога. Не обращая внимания на его мимику, гость из недалекой немеччины поинтересовался:
  - Позвольте узнать точно, каковы же ваши интересы?
  Вместо ответа Александр достал из ящика в письменном столе сразу три пистолета и молча положил их перед Грейном.
  - Оу! Вы позволите?
  - Прошу.
  Пока гость восторженно вертел в руках незнакомое оружие, хозяин лениво перечислял, потягивая при этом ликер:
  - Самозарядные пистолеты. Именно этот? Рокот. Четырнадцать патронов в обойме, мягкая отдача и очень, очень большое останавливающее действие пули. По результатам испытаний - три тысячи выстрелов до первой поломки. А это Орел. Калибр? Девять миллиметров. Плетка.
  Германский промышленник даже как-то растерялся от такого изобилия. Вытерев белоснежным платком выступившую на лбу и висках испарину, он с надеждой поинтересовался:
  - Майн гот! Сколько ви сможете поставлять и когда?
  - Хороший вопрос. Первая поставка не раньше, чем через восемь месяцев, да и то... по пятьсот штук каждой модели в месяц, плюс патроны к ним, по сотне на ствол. Устраивает?
  Патенты были забыты: остаток дня стряпчий и Вальтер Грейн увлеченно составляли многостраничный договор, затем утрясали детали, потом переделывали - князь вычеркнул три пункта и добавил пять новых. Когда же все закончилось, и гость наконец-то отправился в гостиницу - переписывать все набело, Александр достал очередной перечень заявок на привилегии. Газовый и разводной ключ, пружинная рулетка и еще с десяток разных полезных в хозяйстве вещей.
  - Как обычно, Вениамин Ильич. Теперь следующее. Вот по этому адресу находится Общество первого антрацито-чугуноплавильного и железоделательного завода Д.А. Пастухова. Проведите предварительные переговоры с его акционерами на предмет продажи. И желательно - недорого. Затем... Не знаю, слышали ли вы о неком Мальцеве Сергее Ивановиче, генерал-майоре в отставке?
  - Не тот ли, что из промышленников будет?
  - Он самый. Читая старые газеты, я частенько встречал его имя, и неизменно - лестные отзывы о нем. Потом, правда его все покинули, даже близкие. Так вот, необходимо отыскать сего несомненно достойного господина и лично передать ему мое письмо. Вот это.
  Повертев в руках тоненький конверт и бережно уложив его в кожаный портфель, Вениамин Ильич осторожно поинтересовался:
  - Ваше сиятельство, мне следует знать его содержание?
  - Это не тайна. У господина Мальцева когда-то во владении было много заводов и фабрик, наверняка он знает немало толковых управляющих. В письме я прошу порекомендовать мне кого-либо из них, а ежели будет на то его желание - пожаловать самому, почетным гостем на открытие моей фабрики. Опять же его связи и опыт будут весьма полезны - если, конечно, он заинтересуется моим посланием. Вам все понятно?
  - Не извольте сомневаться, исполню со всем прилежанием!
  На следующий день вместе с Луневым и Грейном еще и почтальон заявился, и опять с толстой пачкой писем.
  "Этак скоро мешками таскать будет!"
  Два раза прочитав окончательный вариант договора и только после этого подписав, Александр привел своего иностранного гостя в предоргазменное состояние: Вальтер получил монопольное право торговать всей продукцией РОК в Германии, Австро-Венгрии и Бельгии. И не монопольное - во всех остальных. Правда, он согласился на маленькое условие в договоре: торговая наценка не могла быть выше десяти процентов от отпускной стоимости изделия плюс накладные расходы.
  "Пускай старается, и конкуренты будущие пусть заранее вешаются - я их задавлю научной организацией труда и конвейерным производством. А не получится - диверсии буду устраивать, чтобы жизнь малиной не казалась!"
  Разбирая корреспонденцию, первым делом поручик прочитал послание от господина Циммермана.
  "Ого! За такую цену?! Не, я уж лучше в другом месте закажу. Завод не консервным, а золотым получается. Так, что дальше?"
  Шухов извещал, что стройка движется по плану, даже с небольшим опережением, вот только непредвиденные расходы...
  "Ага, Иваныч опять что-то добавил. Ну, ему там на месте виднее, посему ставим подпись и в сторонку".
  Письмо от Греве было самое толстое, напоминая небольшой производственный роман. Его автор явно торопился и только поэтому успел написать всего двадцать три странички - зато мелким, бисерным почерком. Имена и фамилии мастеровых и учеников, перечень их умений, ведомости по зарплате, списки уже установленного и освоенного оборудования, графики, графики, графики. На отдельном листке был длинный перечень того, что уже сломали и починили, немного поменьше - что починят в самое короткое время, и короткая приписка с просьбой переслать еще денег - на оплату внеурочных работ. Самым интересным было последнее письмо, от его дорогой тетушки Татьяны Львовны. Вот только прочитать его не удалось - кто-то робко постучал в дверь его апартаментов. Посетовав в душе на несвоевременное отсутствие денщика, Александр самолично пошел встречать очередного гостя.
  - Вы? Что-то случилось?!?
  - Добрый вечер, Александр Яковлевич. Могу я войти?
  - Прошу.
  Сослуживец князя корнет Дымков мялся и все никак не мог начать разговор, поэтому Александр решил ему немного помочь - налил коньяка (сам-то он ни Мартель, ни Бурбон уже и видеть не мог, до того надоели), усадил в кресло и поинтересовался:
  - Итак, Игорь Владиславович, я слушаю вас.
  - Я... я хотел бы... конечно, ежели это возможно...
  - ?! Нельзя ли еще раз? Признаться, я не совсем понял.
  Корнет набрался духу и быстро выпалил:
  - Могу ли я посещать ваши занятия?
  - Да бога ради, буду только рад. Позвольте осведомиться, что заставило вас так резко поменять свое мнение?
  Дымков порозовел, но все же ответил, достаточно честно, хотя и несколько сумбурно.
  - Тогда... Вы понимаете? Так по глупому! Уже на излечении мне много раз говорили... И матушка плакала. Я ведь сразу понял, чем вы занимаетесь с унтером, вы не подумайте...
  Юноша окончательно смутился и замолчал, нервно сжимая и разжимая кисти рук. А поручик в это же время усиленно вспоминал всю учебную программу Первого Павловского военного училища. Вспомнил. По всему получалось, что везде усердно изучали уже устаревшую тактику: атаку шеренгами поротно, стрельбу залпами и вразнобой (на дальность в полторы версты!), стоя и лежа. Ну и штыковой бой, конечно, потому как сие есть любимая фишка русского генералитета. Зачем принимать на вооружение надежное, удобное и скорострельное оружие? Этак ведь и патронов не напасешься. Лучше по старинке - прикладом бей, штыком коли! Как двигаться и действовать под внезапным неприятельским огнем - до этого все офицеры доходили сами, если выживали.
  "Собственно, и не должны учить. Потому как, не доросло современное военное дело до таких высот. Подумаешь - потери! Страна большая, еще нарожают".
  - Извините, Игорь Владиславович, задумался.
  - Для вас - просто Игорь!
  - Благодарю. Ну что же! Для занятий необходимы две вещи: одежда, которую не жалко запачкать, и патроны к винтовке с револьвером. Второе вы получите в нашей оружейке у каптенармуса, а с первым... уж как-нибудь сами. Как будете готовы - милости прошу, начнем безотлагательно.
  Судя по скорости, с которой корнет Дымков отправился на поиски перечисленного, все будет готово уже к завтрашнему утру.
  "Ну-ну. Вот Гриша-то удивится новому ученичку. Интересно, гонять его так же будет, как меня когда-то?"
  
  Тетушкино письмо Александр распечатывал с определенным трепетом и опаской - что там ему уготовила родственница? Татьяна Львовна изволила сильно гневаться на своего непутевого племянника - за неприлично долгое отсутствие вестей. Но уже на третьей странице сменила гнев на милость. Поздравляя с наградами и очередным чином (интересно, как узнала?), тетя настойчиво приглашала посетить ее имение, потому как сильно соскучилась, да и у двоюродной сестры Анны помолвка намечается. А между строк очень отчетливо читалось: вот только попробуй не приехать, обормот!
  "Нда, задачка..."
  
  Глава 30
  
  - Кукаррреку!..
  "Скотина пернатая. Когда уже тебя в суп определят! Дождешься, снайперку на тебе испытаю..."
  Все надежды подольше поваляться в постели пошли прахом после истошного вопля "будильника на общественных началах". Пришлось вставать и проверять, все ли собрано в дорогу. Это в такую-то рань!
  Когда поручик уезжал из Олькуша, его провожал почти весь второй взвод. Кто-то прогуливался неподалеку, делая вид, что он просто дышит воздухом, кто-то просто стоял. Александру такое было в диковинку, даже как-то неуютно стало.
  - Дык это, командир, попривыкли уже все, что с тобой это... надежно. Вот! Денежки лопатой гребем... гребли. Щас то потише стало, раз пять всего стрелялись с несунами за месяц... Шой-то я не туда. Вы того, берегите себя!
  Григорий как всегда подрабатывал гонцом-представителем от солдатского "обчества".
  - Ты меня прямо на войну провожаешь, Гриша. Ах, да! Едва не забыл - ты корнета Дымкова гоняй не жалея, с ним все уговорено. И еще раз напомню - без меня на охоту не ходить. Ну, счастливо оставаться!
  Чтобы не скучать два дня в дороге, Александр основательно запасся всевозможными газетами и журналами, скупив у лоточника даже старые выпуски. Проснувшись на следующий день и оперативно решив вопросы гигиены и завтрака (стараясь при этом не обращать внимание на взгляды почтенной публики, удивленной тем, что он всюду таскался с новеньким дорожным кофром), князь начал осваивать печатное слово. Первый раз он удивился, когда взял в руки журнал с знакомым названием "Вокруг света". Второй раз, когда в этом самом журнале ему попалась пятистраничная статья про Аляску. Автор этой самой статьи, буквально захлебываясь слюной от удовольствия, красочно описывал красоты дикой природы и населяющих эту природу зверей, а заодно - мужество американских первопроходцев, несущих туда свет цивилизации, вопреки дикости местных аборигенов. Самое же интересное было в конце текста: там было сказано, что срок аренды этой российской земли истекает только через двадцать пять лет, ежели только ее не продлят, как в прошлый раз.
  "Афигеть и не встать! Аляску, оказывается, не продали, а на время уступили. И не в первый раз. Вот это новость так новость!"
  Александр очень сильно пожалел, что так и не добрался до архивных подшивок с газетами. Придется озаботиться. В остальных газетах обсасывали только две интересные новости: Парижскую выставку и очередной виток "войны пошлин" между Российской империей и Вторым рейхом.
  "Вот интересно, кому эта возня дороже обходится? Мы им зажимаем продовольствие, они нам - промышленные товары, типа анилиновых красителей. А выигрывает от этого Франция и Англия - и почему я не удивлен?".
  В мировую столицу моды (Париж пока на втором месте, но уже активно суетится по этому вопросу), а по совместительству - главный город двуединой монархии1, поезд прибыл в полдень. Суета железнодорожных служащих, радостные возгласы встречающих-провожающих, и над всем этим - тонкий запах цветов. Интересный город.
  Большой чемодан с одеждой и некоторыми специфическими предметами типа кожаной сбруи или париков поручик доверил подскочившему носильщику, а дорожный кофр потащил сам. Выпускать из рук миллион (с хвостиком) рублей как-то не хотелось. Перед самой поездкой Александр навестил тайник и откопал свою последнюю добычу (кстати, по лощинке явно кто-то бродил, но следы были старые), добавил три килограмма золотых червонцев, как-то незаметно поднакопившихся за последние два года и... подумав, оставил золото в оружейном сундуке, запихав (скорее утрамбовав) остальное в крепкую сумку-кофр. Подумал еще - и добавил сверху весь левый доход за последние два месяца. Лепота! Дойдя до привокзальной площади, носильщик коротко кивнул головой куда-то в пространство, и тут же с громким цоканием подков по булыжной мостовой подкатил фиакр.
  
  
  # # 1 Имеются ввиду Австро-Венгерская империя и ее столица город Вена.
  
  - Куда доставить господина?
  - В хороший отель вези, голубчик.
  - Будет исполнено.
  Вена отличалась от Санкт-Петербурга и явно в лучшую сторону. Больше старых и красивых зданий, ярче и сочнее краски, меньше сырости и пронизывающего ветра. А сколько модниц на улицах!
  "Наши все равно красивее будут. О! Надо Соне что-нибудь в подарок прикупить, а то искусает".
  "Водитель" кобылы, а точнее мерина, привез своего пассажира прямиком к маленькому отелю под названием "Парижский двор".
  "Это что, целая сеть таких отелей, что ли?"
  Цены впечатляли, да. Как и сервис: кофр попытались отобрать, а получив отпор, едва ли не на руках занесли дорогого гостя в его апартаменты. Через минуту принесли поднос с разнообразными фруктами и закусками. Маленький кабинет (и такой оказался в номере) приятно удивил небольшой коллекцией вин и ликеров (и коньяк - куда же без него), а на каминной полке обнаружилась шкатулка с дорогими сигарами. Интерьер тоже соответствовал: лепнина на потолке, позолота, шелковые драпировки и дорогая мебель, серебряные подсвечники... Вспомнив как он лежал в лазарете Павловского училища и сравнив, князь фыркнул и закашлялся.
  "Деньги не могут сделать счастливыми, это верно. Но кое-какой комфорт они обеспечивают, и это тоже верно".
  Портье в ответ на вопрос о том, куда князь может сдать на хранение очень большую сумму денег, тут же предложил на выбор сразу три варианта: воспользоваться сейфом в номере, передать на ответственное хранение в блиндированное (то есть бронированное) хранилище самого отеля и воспользоваться услугами расположенных рядом банков.
  - Благодарю, меня устроит сейф в номере.
  - Всегда рад услужить господину!
  Выспался он еще в поезде, время было далеко не позднее, а потому, переложив из чемодана в кофр парик и усы, Александр переоделся в самый лучший костюм и отправился "погулять". На улице перед отелем было аж три свободных экипажа, но где находится отделение Русско-Азиатского банка знал только один. Доехали, немного постояли и - поехали обратно. Недалеко, буквально пару домов.
  - Стой!
  Поблагодарив в душе архитектора, построившего такое удобное, просторное и аж двухэтажное кафе под вывеской "Демель", а особенно за то, что тот предусмотрел наличие туалетов на заднем дворе, князь "прихорошился" и отправился сдавать свою ношу.
  - Чего изволит господин?
  - Перевод на крупную сумму. Управляющий?
  - Сей момент, прошу за мной.
  "Они что, свои кабинеты под копирку делают? Там портрет висел - и здесь висит, там книжный шкаф на пять книг - и здесь столько же, даже цвет мебели совпадает".
  - Что угодно господину?
  - Гельмут Тодт к вашим услугам. Мне необходимо провести платеж, то есть перевод некоторой суммы на один из ваших счетов. В других банках такая комиссия... Ну, вы меня понимаете, да?
  - Несомненно. Однако должен предупредить, что за такую услугу мы берем один процент от суммы перевода. Конечно, если вы не клиент нашего банка?
  - Не имею такой чести. Так это возможно?
  - Разумеется, господин Тодт. Кофе, коньяк, быть может сигару? Ну, тогда приступим, пожалуй. Некоторые формальности: необходимы ваши документы и реквизиты получателя.
  - Минуту.
  Клиент огладил свои хоть и седые, но все еще пышные усы и неторопливо достал записную книжку в дорогом переплете с позолотой. Развернул, полистал, подслеповато щурясь, и наконец, обрадовано крякнул:
  - Есть! Князь Агренев, Александр Яковлевич. Счет за номером 8893308-бис, отделение в Санкт-Петербурге.
  - Благодарю, последнее не нужно. Итак, сумма перевода?
  - Один миллион пятьдесят пять тысяч кредитными билетами Российской империи. Прошу...
  Управляющий стал немного любезнее - хорошему клиенту он всегда был рад. Пересчитывал деньги такой же профессионал, как и в прошлый раз, поэтому все быстро закончилось - как раз и бумаги успели оформить.
  - Прошу. Мы всегда рады видеть вас у себя, господин Тодт. Всего наилучшего.
  Выйдя на крыльцо, Александр довольно потянулся.
  "Так, с этим делом все, пора двигаться дальше. Ух, как рукам легко и свободно! Деньги упадут на счет для лицензионных отчислений, и пусть только попробуют доказать, что я их получил не заслуженно. Вернее, пусть сначала попробуют узнать состояние моего счета, во что уже верится с трудом, а только потом..."
  Поужинав в отеле и переложив в кофр добрую половину чемодана, поручик отправился совершать вечерний моцион. В неприметном закутке он немного сменил имидж с помощью рыжего парика и усов, после чего всего за два часа, следуя при этом неспешным шагом, успел: снять на три месяца более-менее хорошую квартиру с меблировкой, где оставил (наконец-то!!!) сумку; полюбоваться на вывески дюжины банков; от всей души послать, далеко и надолго пяток проституток. Вечерняя прогулка навеяла такой голод, что ужин пришлось повторить. Разумеется, культурная программа была бы неполной без посещения рабочих окраин, поэтому уже на следующее утро Александр прикупил недорогой и неброской одежды "под лавочника", переоделся на квартире и отправился побродить по Хильфенштрассе и Мариенхаймштрассе - как ему намекнули в отеле, именно там можно было изучить все особенности и достопримечательности венских трущоб.
  "Нищета - она везде нищета. А так же грязь, старая одежда, и голодные взгляды. И запах. Хоть сейчас противогаз изобретай".
  Он заходил в понравившиеся забегаловки и, расплачиваясь за мелкий заказ, как бы и не специально "светил" крупную банкноту. Уже ближе к вечеру, выйдя из очередной... в этот раз пивной, Александр сразу почувствовал слежку. "Вели" его до крайности коряво (и едва не забегая вперед) три молодых парня, от силы лет по семнадцать-девятнадцать. Люмпены, так сказать - труженики подворотен, работники ножа и скорее всего кастета, топор нынче уже не в моде. Поводив их немного по людным местам, поручик демонстративно "огляделся", после чего "испугался" и резвым шагом нырнул в тихую подворотню. Первый же парень, вылетевший на приличной скорости из-за угла, получил хороший тычок в солнечное сплетение, очень чувствительный и болезненный, потому как стволом Раст-Гассера. Его друзья, немного отставшие от спринтера, резко погрустнели, увидев, к чему же они так настойчиво стремились: их товарищ самозабвенно блевал в позе гордого льва (на четвереньках то есть), а за ним стояла и радостно улыбалась несостоявшаяся жертва ограбления с револьвером в руке. Попытка ретироваться, увы, не удалась.
  - Куда! Только попробуйте сдернуть - подстрелю!
  Парни уныло переглянулись, но рисковать не стали и шагнули обратно. Сразу ведь видно - этот пальнет не раздумывая.
  - Взяли своего и туда. Ну!
  Ствол револьвера качнулся в сторону немаленькой ниши. Пройдя за ними и присев поудобнее на выступ стены, Александр немного помолчал и покрутил оружием - для создания доверительной и дружелюбной обстановки. Потом опять улыбнулся, достал из кармана тоненькую пачку кредитных билетов, по сотне гульденов каждый, слегка ее развернул на манер веера и начал неспешно обмахиваться.
  - Жарковатый сегодня денек, а?
  Тот, что справа, облизнул пересохшие губы и, покосившись на так и не пришедшего в себя бегуна, решил проявить инициативу:
  - Господин, отпустите нас, а?
  - Не сразу. Теперь ты ответь на мой вопрос. Для чего за мной шли?
  - Да мы по своим делам торопились, нам с вами по пути было просто.
  Клац!
  - Не ври мне, не люблю.
  Грабители застыли, а тот, что лежал на земле, и вовсе как умер. Поглядев по сторонам, собеседник князя глубоко вздохнул, сгорбился и опять ответил за всех:
  - Сами ведь все знаете, господин хороший, куда и зачем.
  - В первый раз промышляете или нет? Постоянно?
  - Когда как.
  - Молодца, правильный ответ. Нравится мой веер? Хочешь - твоим будет?
  - Ага!
  - Несложная работенка, в пять минут управитесь, и деньги ваши. Как зовут?
  - Ну... Еся.
  
  Александру послышалось - Изя, и он слегка удивленно уточнил:
  - Еврей, что ли?
  Парень потешно-сурово выпрямился и с нешуточной обидой в голосе ответил:
  - Чего сразу еврей! Еся - это Иосиф. Вот так!
  - Хм. Вот твоим приятелям на леденцы. - Скомканная бумажка номиналом в десять австро-венгерских "рублей" перелетела в ловкие руки. - И пусть проваливают. Потом сам им все расскажешь и определишь, что кому делать. Пошли вон, кому говорю!
  Проводив взглядом напарников по нелегкому ремеслу, недоверчиво оглядывающихся по сторонам и на оружие в руках "лавочника", Иосиф поинтересовался:
  - Так что надо-то?
  - Значит так. Надо бутылку с керосином разбить о стенку. Кирпичную стенку, так что никто не сгорит, не беспокойся. Ну и ноги оттуда сделать само собой. Подходит?
  - А где?
  - Это завтра узнаешь. Плата - тысяча. Половина - до, половина - после. Берешься?
  - Да!
  Еся почти неотрывно смотрел на "веер", и наверняка уже прикидывал, куда и на что он потратит честно заработанные денежки.
  - Тогда вот тебе сто гульденов. Купишь себе хорошую одежду. Завтра в полдень у южных ворот фолькспарка1 ты будешь ждать меня в обновках. Свободен.
  
  
  # # 1 Парк для народных гуляний в Вене (авт.).
  
  Пока было время, Александр зашел в один из известных магазинов-ателье мужской одежды и потратил немалую сумму. Три костюма: черный, белый и светло-серый, десяток тончайших сорочек и рубашек, перчатки, пара галстуков и шляп, три пары обуви. Забирать все это предстояло на следующий день.
  "Сувенир на память о Вене. И в Питере больше не буду выглядеть бедным родственником-провинциалом. Да и к Круппу заявлюсь при всем параде".
  Бодрым шагом пройдя почти половину города и заглянув по пути в три магазинчика и одну галантерею, на квартиру Александр вернулся с малым набором юного поджигателя: немного керосина, много бензина, чуток машинного масла и флакон жидкого мыла. Плюс две бутылки самого дешевого вина. Смешав все компоненты в жестяном тазике и опробовав (горело, конечно, весьма средне, да зато дымило изрядно), он вылил вино в умывальник и в освободившуюся тару залил под самую пробку получившуюся огнесмесь. Оттирая руки остатками мыла, алхимик довольно улыбался.
  "Для неизбалованной публики самое оно будет. Теперь в банк, по времени успеваю".
  Земельный кредитный банк славился тем, что всегда быстро обналичивал любые, даже очень крупные суммы. Раз так, значит, много наличности под рукой. Ну а много наличности, это именно то, что надо. Зайдя туда в "рабочем" облике, гость вежливо поинтересовался: что необходимо для открытия счета? Пока ему обстоятельно и со всеми подробностями растолковывали, он лениво осматривался:
  "Охраны не видно пока. Пять клерков. Должен быть кассир-казначей и возможно кто-то в хранилище. Управляющий и неизвестно сколько посетителей. Значит от семи до двадцати человек. Низкий поклон авторам всех боевиков и детективов, что я когда-то прочитал, за подробные, едва ли не посекундные описания необходимых действий. Первое, что надо будет сделать, это..."
  Из банка князь вышел успокоенный - в первую очередь беспечностью самих клерков. Считать их за серьезных противников воображение просто отказывалось. Утолив голод в небольшой уютной ресторации "Солнечный берег", Александр решил еще немного побродить по Вене. Когда он еще будет иметь свободное время? Все на бегу, в спешке... Осмотрев издали дворец Шенбрунн - резиденцию власти двуединой монархии, и посомневавшись, стоит ли трястись целый час до Хофбурга (победила лень), он проехался немного на экипаже и напоследок все же пошел пешком: мимо ратуши, Бургтеатра, через площадь Героев... Не пожалел ни единого мига - столько интересного сразу и увидел, и пощупал.
  "Старинный город, долгая история..."
  
  ***
  
  С утра Александр снял еще одну квартиру в очень приличном районе и успел прикупить и занести туда новенький, очень дорогой и заметный (попробуй не заметить крокодиловую кожу) чемоданчик. А так же комплект сменной одежды. По уже глубоко укоренившейся привычке рядом с нужным местом князь оказался на полчаса раньше назначенного времени и в неполном гриме - парик из-под шляпы почти незаметен, а остальное ведь никогда не поздно нацепить? Иосиф появился с завидной пунктуальностью - в двенадцать часов пополудни, минута в минуту. Заставив его немного потомиться в ожидании, князь приклеил усы с аккуратной бородкой, поправил шляпу и, подхватив небольшой портфельчик, слабо звякнувший своим содержимым, не спеша подошел к нервничающему аборигену.
  - День добрый, Иосиф!
  - А! Ага, добрый. Все в силе?
  - Да. Я смотрю, ты один?
  - Да чего там, вы же говорили - легкое дельце.
  "И делиться не хочется. Молодец какой!"
  - Ну, тогда смотри сюда.
  Портфель на краткий миг явил собеседникам свое содержимое: две бутылки с мокрыми тряпками в горлышке. Резко завоняло бензином.
  - Две бутылки, две тысячи. Устраивает?
  - Ух! Годится!
  - Тогда лови экипаж и поехали.
  По дороге они ненадолго остановились у большого магазина, где работодатель Еси приобрел (сколько он уже их закупил - ужас!) большой и прочный черный кожаный чемодан и такого же цвета невзрачный, но весьма вместительный саквояж, положив вторую покупку в первую. Пока добирались до места, паренька разобрало любопытство:
  - А зачем все это? Ну... поджигать там, все прочее?
  - Много будешь знать, быстро состаришься. Ты лучше думай, каким путем назад будешь возвращаться.
  Окончательный инструктаж Иосиф получил почти рядом с банком.
  - Вон тот дом видишь? Боковая стенка глухая, об нее и расколотишь бутылки, только тряпки поджечь не забудь. Спички вот, держи портфель. Вот тебе первая тысяча. Теперь смотри сюда. Видишь, вторую часть заворачиваю в газету? Да не ошибся я, не радуйся так. Просто решил немного больше заплатить. Ты же ведь не против?
  - Не, что я - дурак что ли?
  - Гм... нда. Так вот, сворачиваю и кидаю...
  Сложенная в несколько раз газета полетела в уличную урну рядом с собеседниками.
  - Сделаешь, побежишь обратно и по пути заберешь. Я невдалеке стоять буду, посмотрю. Не подведи меня, Еся!
  - А то! Ну, все, я пошел.
  "Лети, голубь, лети".
  Иосиф, мерно помахивая зажатым в руке портфелем, добрался до места будущего пожара (идти-то шагов пятьдесят всего) и принялся вертеть головой, выглядывая полицейских. Не увидев никого вблизи, стал копаться в портфеле, периодически поглаживая карман с деньгами. Вот задымило... резкий взмах рукой, и что-то полетело в стенку дома.
  "Пора!"
  Звон разбившегося стекла и визги женщин князь услышал только краем уха - он уже заходил в банк. Свободный от клиентов клерк тут же принялся обхаживать посетителя.
  - Чем могу вам помочь, господин...
  Пока к нему добирался служитель Маммоны, Александр успел пересчитать всех присутствующих. К пяти клеркам добавились четыре посетителя, причем один из них был офицером от... инфантерии, ежели он правильно разобрал все знаки и вензеля. И самое неприятное - в углу торчал охранник.
  - Пилсудский. Я хотел бы положить на свой счет три миллиона. И желательно - не на виду у всех!
  - О, конечно! Прошу за мной, господин управляющий будет только рад.
  Господин управляющий действительно был рад - перед тем как незаметно испариться, клерк успел таки шепнуть своему начальнику сумму вклада.
  - Итак, господин...
  - Пилсудский. Юзеф Пилсудский.
  - Очень приятно. Какую сумму вы хотите поместить в наш банк?
  - Около трех миллионов, но... Вы знаете, я не совсем уверен в правильности названной суммы. Возможно, ваш кассир?..
  Пока такой дорогой клиент снимал перчатки и возился с заевшим замком своего новенького чемодана, появилась и живая счетная машинка. Замок наконец сдался, тихонько щелкнул, и... на свет появился револьвер.
  - Тсс! Кричать не надо, не поможет.
  Увязав толстым шпагатом управляющего и казначея, посетитель проверил, как сидят кляпы, и облегченно вздохнул. Одевая перчатки, он на ходу бросил своим пленникам:
  - Молодцы! Сидите тихо и не скучайте. Я сейчас вернусь.
  Пять шагов по короткому коридору, десять - до входной двери. Перевернуть табличку с "ОТКРЫТО" на "ЗАКРЫТО" и задвинуть маленький засов - все это под взглядами недоумевающих посетителей и клерков. А вот охранник что-то заподозрил и двинулся навстречу... Поздно!
  - Господа!
  У мужчины в руке появился Раст-Гассер, и всем все стало понятно. В наступившей тишине было слышно, правда еле-еле, как на улице заливается свисток припозднившегося постового.
  - Прошу не волноваться и не делать резких движений. Обещаю - в этом случае все останутся живы.
  Первым отреагировал офицер, правда, с места так и не сдвинулся.
  - Кто вы такой, черт вас побери?!
  - Я борюсь за свободу Речи Посполитой, и этого вам достаточно! Теперь попрошу всех присутствующих пройти за стойку. Благодарю. А теперь попрошу всех лечь на пол.
  Дах!
  Замешкавшийся охранник дернулся и потер щеку: разлетевшаяся на осколки стеклянная чернильница поранила ему лицо и забрызгала левый рукав чернилами. Увидев это, офицер немного замедлился.
  - Следующая пуля будет в колено. Вот и хорошо. Оружие достать двумя пальцами и от себя... Медленно!
  Быстро заменив отстрелянный патрон новым, он заблокировал дверь в хранилище подвернувшимся стулом и со всеми предосторожностями, обездвижил десяток человек (сам себя нахваливая за то, что заранее нарубил шпагат на удобные отрезки и навертел кляпов - да и тех едва хватило). Дверь в подвал начала подозрительно поскрипывать, но выламывать ее пока не спешили. И на том спасибо.
  - Господин управляющий, вы ведь не заскучали? Не скажете, сколько сейчас наличности в хранилище?
  - Вы безумец? Вас же непременно поймают и будут судить!
  - А давайте я выстрелю вам в живот, и вы умрете долгой и мучительной смертью? Но-но, зачем же так бледнеть! Я всего лишь предложил, не хотите - и не надо. Встаем, вот так. Теперь попрошу на выход. Кто сейчас в хранилище?
  - Никого.
  - Вы в этом твердо уверенны? Ну, тогда идите вперед и показывайте дорогу. Ежели что не так, вы же понимаете, что все пули достанутся вам? Прошу.
  - Постойте! Я... я вспомнил. Внизу должен быть второй охранник.
  Увы, к огорчению господина управляющего, охранник ему не помог: открыв таки дверь (уж так ломился, так старался) и увидев своего начальника с прижатым к голове стволом револьвера, он замешкался, а потом стало поздно, потому как револьвер теперь смотрел на него.
  - Вперед. Медленно! Теперь к стене. Лечь на пол. Господа, считаю до одного, а потом кто-то из вас получит пулю!
  На управляющего шпагата уже не хватило, пришлось связывать его подтяжками и поясом, любезно пожертвованными охранником.
  Хранилище было простой подвальной комнатой без окон, правда, с солидной стальной дверью и очень толстыми стенами. Почти по центру - громадный, выше человеческого роста сейф, матово блестевший свежей краской. И не закрытый. Когда Александр нетерпеливо провернул и дернул ручку, дверца немного отошла.
  - Очень любезно с вашей стороны, господин управляющий, очень. Прошу, присаживайтесь. Вот так. Не давит? Вот и хорошо.
  Когда грабитель проходил мимо связанных клерков и их клиентов, почти все они глазели на него - и с сильным любопытством. Как же, когда еще увидишь революционера, бунтовщика и грабителя в одном флаконе.
  Набивать чемодан и саквояж было приятно. Очень. В сейфе было три полки: большую верхнюю занимали разнообразные ценные бумаги - векселя на предъявителя, закладные, акции... Они его не интересовали, потому как быстро реализовать все это не получится. Две нижних полки, размером поменьше, одна полностью, другая наполовину - были заполнены упаковками банкнот. Гульдены, франки, марки, фунты стерлингов, рубли, доллары, швейцарские франки. Глаза разбегались! А ведь еще и золотые монеты присутствовали, и немало.
  "Так, вдохнули-выдохнули и дальше двигаемся. Ух!!! Спокойно, спокойно..."
  Чемодан вместил три четверти всех пачек. Все остальное пришлось пихать в саквояж и засыпать сверху золотом - сколько влезло. Тяжеловато получилось, даже скорее тяжело. Килограмм сорок будет точно, вернее - пятьдесят. Ничего, можно и потерпеть. И потерпит! Еще чуть-чуть по карманам, и все, полки девственно пусты.
  - Господин управляющий, прощайте. От имени всех... хе-хе, членов моей партии, я благодарю вас за содействие и проявленную чуткость!
  - Мм! МММ!!!
  - Да-да, и вам всего наилучшего...
  "Ну, последнее усилие, и все будет хорошо".
  Подняв и загнав всех с первого этажа в хранилище (и не забыв сходить за казначеем), князь закрыл подвальную дверь на замок (спасибо управляющему и его связке ключей) и принялся глубоко дышать, успокаиваясь. Осторожно приоткрыв створку входной двери - солидную, дубовую, он поглядел в щель. Зря переживал - до него никому не было ну совершенно никакого дела. Оцепление вокруг дымящегося пятна, беготня пожарных, толпа зевак на почтительном удалении (и почти рядом с банком), громкий гул голосов - все это обещало безопасный выход.
  Свободных извозчиков было просто до неприличия много, поэтому уже две минуты спустя князь с приличной скоростью удалялся от такого опасно-оживленного места. Тем более, что оживления скоро будет еще больше, а он всегда сторонился ненужной популярности.
  Через пять кварталов пересев в другой экипаж (а заодно и сменив свой парик с усами), он за десять минут добрался до квартиры. Быстрое обтирание мокрым полотенцем, еще более быстрое переодевание и аккуратное перевоплощение перед зеркалом в пожилого человека: парик и усы с шикарными бакенбардами, легкая проседь в волосах, тональный крем в кожу. Любовно поправив стопочку листовок с революционными воззваниями на польском и венгерском языках (все для удобства жандармов), Александр приступил к увлекательному делу - перекладыванию пачек денег в специальный фальш-живот (ох и намучился он, объясняя Марысе, что ему надо!). Влезло не меньше половины чемодана, еще немного - опять в карманы. Все остальное пришлось уже привычно утрамбовывать в многострадальный кофр.
  "Плохо. Надо было подумать и об этом"
  На улице, когда он махнул извозчику рукой, то едва не свалился наземь - до того вся эта сбруя ограничивала движения. Зато теперь его не отличить от обычного толстяка-путешественника: пухлый саквояж в одной руке, кофр в другой, неплохая, но уже потрепанная одежда, и походка беременной утки.
  - Куда доставить?
  - Рингштрассе. И поживей!
  Где можно арендовать надежную банковскую ячейку, он уточнил в первый же день, у того же портье. Из трех перечисленных остановил свой выбор на Донау-банке. Хорошая репутация, нелюбопытные клерки, профессионально болеющие склерозом, умеренная плата.
  - Чем могу помочь?
  "Прямо дежа-вю... Не отвлекаться!"
  - Мне как-то говорили, что у вас возможно арендовать сейф?
  - Осмелюсь заметить, вы слышали совершенно верно. Что именно вас интересует? Большая, малая ячейка?
  - Признаться, я у вас в первый раз - но надеюсь, что не в последний, да. Вот, чтобы этот саквояж с бумагами вошел, а потом и еще один такой, рядышком. Это возможно? Понимаете, важные документы, расчеты, чертежи. Мне крайне не хочется потерять их.
  - Вы совершенно правильно решили обратиться именно в наше заведение. Пожалуй, вам необходима большая ячейка. Попрошу за мной.
  Спустя двадцать минут, заполнив все необходимые формуляры и подписав два экземпляра договора, Александр попал в святая-святых любого банка - хранилище-депозитарий, где ему торжественно вручили небольшой ключ и подвели к распахнутой ячейке.
  - Вот, извольте. Когда закончите, просто захлопните дверку, я буду ждать наверху.
  Проводив взглядом служащего и проверив точно ли он ушел, Александр стал поспешно доставать пачки из фальш-живота и кофра. Ячейка была узковата и в ширину, и в высоту, зато обладала солидной глубиной.
  "Наверное, чтобы картины влезали? А ничего так хранилище, солидное. Слава богу, есть с чем сравнить. Это сколько же я сегодня наработал-то? Примерно миллиона три с половиной? Нет, пожалуй, поболее".
  И все равно полностью все не влезло. Когда он плотно обложил саквояж пачками кредитных билетов и закрыл дверцу, в кофре и "животе" оставалось много упаковок с банкнотами самых крупных номиналов. Слишком много.
  "Нда... задачка. С собой брать нельзя, в ячейку не влазят. О! В отеле знают, что я приехал с крупной суммой, подозрений не будет. Все же, пожалуй, многовато осталось мелочи. Тогда загляну в еще один банк и сниму еще... Нет, поступим проще - пришла пора навестить ювелирный магазин и выбрать подарок Соне! Буду вручать, скажу как есть - мол, постоянно думал о тебе!"
  - Благодарю, я закончил.
  - Господин Тодт, прошу прощения, я задержу вас еще ненадолго?
  - Да?
  Князь незаметно напружинился, готовясь к неприятностям.
  - Хотелось бы разъяснить вам некоторые моменты. Во избежание возможных претензий впоследствии.
  - Я слушаю?
  - По условиям вашего договора, доступ к ячейке осуществляется по паролю и ключу, без предъявления документов. Однако хочу заметить, что в случае утери ключа или пароля, для восстановления и того, и другого потребуются некоторые усилия и время. И ваше обязательное присутствие. Или же ваших наследников, герр Тодт, с официальными бумагами... о вашей кончине. Прошу понять верно, таковы правила.
  - Меня это полностью устраивает, поверьте.
  - В таком случае, не смею вас больше задерживать.
  
  Ювелирная лавка нашлась буквально через пять минут. Неброская, но дорогая мебель, яркое электрическое освещение, обилие стекла и хрусталя. И вселенская печаль в глазах человека за витриной-прилавком.
  "Он так посетителю рад, или это рекламный ход такой?"
  - Чем могу помочь? Господин ищет что-то определенное или еще не решил?
  - Подарок молодой и очень красивой даме!
  Казалось, продавец (или это сам ювелир?) сейчас заплачет, но вместо этого он коротким движением достал из под прилавка тонкую шкатулку.
  - Кольца?
  - Пожалуй что нет. Подвеску или браслет.
  - Вот очень хорошая работа. Вот еще. А это с рубином.
  
  С третьей попытки и немного посомневавшись Александр выбрал браслет с изумрудами и с алмазными вставками - на его неискушенный взгляд, лучшее, что было.
  - Сколько?
  - Двенадцать тысяч.
  Если продавец ждал, что покупатель будет торговаться, то он сильно просчитался. Довольная улыбка и утвердительный кивок почти совпали с появлением денег.
  - Прошу принять.
  "Да он сейчас зарыдает, ей богу! Жаба давит, что больше не попросил? Эх, три пачки осталось. Себе что ли чего?.. О! Тетя и двоюродная сестра!"
  - Давайте посмотрим еще чего-нибудь?
  В результате, ему все же пришлось немного поторговаться - зато, заплатив шестнадцать тысяч гульденов, из лавки он вышел обладателем браслета с изумрудами, трех тонких золотых колечек-змеек с рубиновыми глазками, аметистовой брошки, красивой подвески из сапфира и таких же сережек - почти гарнитур. Сев в экипаж, Александр недовольно поерзал - сильно натерла сбруя.
  "Надо было денек походить, примериться. Учтем на будущее..."
  Ко второй квартире он подходил осторожно, присматриваясь и прислушиваясь - но все обошлось. Закрыв за собой дверь, Александр не смог удержать облегченного вздоха - все! Деньги улеглись в чемоданчик крокодиловой кожи, с маленьким, но вполне надежным замочком, а парики, бакенбарды с усами, прочий реквизит подверглись быстрой и безжалостной порче. Куски ремней, лоскуты ткани, ошметки усов и париков - все это аккуратно укладывалось в кофр и периодически уминалось ногой. Разбирая напоследок сбрую, он уже довольно мурлыкал - получилось, получилось... Переодевшись в обычную одежду (обычную для богатого аристократа-путешественника, то есть - дорогой костюм светло-бежевого цвета плюс такие же перчатки с шляпой), напоследок он старательно протер все места, где мог оставить "пальчики"1, и закинул в сумку остатки химреактивов - зачем оставлять хоть какие-то зацепки? То, что получилось в результате такого смешения - мелкие кусочки непонятно чего, вдобавок пропитавшиеся машинным маслом и прочей дрянью, Александр донес до мусорного бака (между прочим, единственного на весь дом, как и сортир) и аккуратно уронил в свободный уголок.
  
  
  # # 1 Излишняя предосторожность. Дактилоскопия появилась лишь в самом конце XIX в. (1895 г.) в Англии.
  
  "Вот и все. Тридцать минут сама акция, почти четыре часа беготни. Сейчас еще оружие в сортире утоплю, и все улики уничтожены"
  В ателье его уже ждали: примерив по очереди все костюмы, князь не смог выбрать какой из них лучше и остался в последнем, белом. Оплатив покупки, он услышал ожидаемое:
  - Куда прикажете доставить?
  - Отель "Парижский двор", для князя Агренева. Прошу присоединить к поклаже вот эту мою покупку. Возможно ее стоит обернуть бумагой? В два слоя. Благодарю.
  Поправив новехонький галстук и натянув перчатки, он махнул извозчику.
  - На набережную Дуная, и не торопись.
  Запоздалый обед в кафе и венские сладости на десерт окончательно и бесповоротно закрепили его настроение на отметке "как хорошо на свете белом жить"! А неспешная прогулка до вокзала доставила истинное удовольствие: было очень забавно наблюдать за сурово-подозрительными постовыми, которые бдительно разглядывали прогуливающуюся публику.
  "Наверное, высматривают крадущегося рыжеволосого человека в черном костюме, сгибающегося под тяжестью большого чемодана энд саквояжа".
  Приобретя билеты на вечерний экспресс, в отель он добрался уже на экипаже - ноги-то не казенные. Короткие сборы завершились спустя пять минут - было бы что собирать-то! Открыл чемодан, положил аккуратно свернутые покупки, закрыл чемодан (не забыв погладить другой, маленький) - вот и все. Вдумчивая дегустация ликеров и поедание шоколадных конфет здорово помогли скоротать время. А выдав щедрые чаевые, он навсегда стал желанным гостем в отеле, по крайней мере, для портье и коридорного:
  - Надеюсь, вам у нас понравилось?
  - О да! Вена - поистине чудесный город.
  
  Глава 31
  
  В Берлине не оказалось ни "Венского двора", ни "Парижского...". Ну, или как вариант - князю попадались не знающие города извозчики. Пришлось вселяться в отель со скромным и коротким названием "Королевский". В девять часов утра он уже подходил к берлинскому особняку "стального барона и пушечного короля Европы", сильно надеясь, что застанет его хозяина, потому как добираться до фамильного замка Круппов - виллы "Хюгель", ему ну очень не хотелось. Молодой секретарь с обильно набриолиненными волосами и щегольскими тонкими усиками осведомился с явным сомнением в голосе, небрежно вертя при этом в руках визитку посетителя:
  - Вам назначено?
  - Нет. Вот его письмо с приглашением на переговоры в любое время.
  - По какому делу?
  Под взглядом князя секретарь немного побледнел и отступил на шаг назад.
  - Прошу прощения, я немедленно извещу господина Крупа.
  Кабинет Фридриха Альфреда Круппа из династии Круппов производил очень благоприятное впечатление. Множество книг-справочников на дубовых полках позади стола, слева - большое окно, а справа все было уставлено моделями кораблей, пушек и паровозов. Пара картин на стене (из них одна демонстрировала глубокие верноподданнические чувства Фридриха, так как изображала кайзера Вильгельма в полный рост) и статуэтка на столе свидетельствовали, что хозяин кабинета не чужд прекрасного.
  - Итак, я вас слушаю?
  Александр поудобнее уселся в кресле, настраиваясь на долгий разговор, и приступил:
  - Я планирую вскоре приобрести небольшой металлургический завод и хотел бы заказать вам его полную модернизацию. Так же я желал бы приобрести некоторое оборудование, вот примерный список.
  - Оборудование для производства винтовок, расчет исходя из... Однако! Как я погляжу, вы не мелочитесь. Бумагодельное производство с малой типографией, ткацкая и швейная фабрики, консервный завод, оборудование для производства различных станков, коптильни... Список действительно очень примерный.
  - Там указана годовая производительность станков, для расчетов этого вполне достаточно.
  - Несомненно. Что-то еще?
  - Да. Вот список моих патентов.
  - О! Так вы и есть изобретатель новых бутылочных крышек? Кронк, если я не ошибаюсь?
  - Все верно. А еще я изобрел рецептуру стали, которая не ржавеет.
  Хозяин перестал приветливо улыбаться и с недоумением уставился на своего гостя.
  - Вы серьезно?
  - Более чем. Пока все в стадии окончательных испытаний, но примерно через полгода...
  - Кому другому я бы, пожалуй, и не поверил. Вы не похожи на шутника...
  - Если мы договоримся, то, во-первых, у вас будет лицензия на этот мой патент, вернее патенты, рецептов несколько. Во-вторых, я приму на себя обязательства и в дальнейшем размещать все профильные заказы только у вас.
  - Прошу прощения, вы... располагаете необходимыми суммами?
  - Для вас, герр Крупп, просто Александр Яковлевич. Располагаю. Но! Есть некоторые сложности. - "Готовь уши под лапшу, Фридрих". - Капитал, которым я распоряжаюсь, не совсем мой. Вернее, двадцать процентов мои, остальное принадлежит моему компаньону. Он очень высокопоставленное лицо и категорически против любого упоминания его имени. Вы меня понимаете?
  Фридрих Крупп заметно удивился и заинтересовался, а потом просто кивал - с пониманием. Его собеседник предлагал очень необычный, но насквозь понятный договор. Для всех и официально компания Круппа предоставит товарно-денежный кредит молодой, но многообещающей компании из России - до пяти миллионов марок включительно. Станки, оснастка, кое-какие материалы, проведение работ по модернизации, помощь специалистами для обучения новым методам производства и управления. Взамен, тоже официально, погашение этого кредита в течении десяти лет - сырьем и деньгами (по низким ценам). Это для широкой общественности. А для узкой (то есть в лице заказчика и исполнителя) все было по другому: поставки оплачивались по факту, именными чеками, в качестве бонуса - в недалеком будущем Фридрих становился единственным в Европе обладателем лицензии на производство нержавеющей стали.
  - ... таким образом, вы ничем не рискуете!
  - Интересное предложение. Вы обмолвились о возможных заказах, нельзя ли уточнить?
  - Почему бы и нет? Большой металлургический комбинат, модернизация машиностроительного завода, оборудование для производства паровозов, колесных пар и железнодорожных цистерн, еще одна бумагодельная фабрика и консервный завод, производство стеклянной тары, химическое производство, малые мельницы... Список довольно большой, а интересы довольно обширны.
  - Да, вы очень амбициозный молодой человек! Вам этого не говорили?
  - Раз деньги есть, то они не должны лежать мертвым грузом. Мой компаньон очень небедный человек.
  Один день Фридрих Альфред Крупп попросил на обдумывание, и князь, разумеется, пошел ему на встречу. С утра Александр заглянул в Дойче-банк и открыл счет на свое имя, сразу пополнив его на девятьсот тысяч. До позднего вечера Александр гулял по городу, осматривал памятники и старые здания, посетил несколько пивных, где досыта наелся колбасок и вдоволь надегустировался темного портера. Даже в оперу забрел и с удовольствием поглазел на красивую постановку "Гибели богов" (правда, пришлось два раза отвлекаться на посещение туалета). В конце дня он жалел только об одном - что у него нет цифрового фотоаппарата.
  Двенадцать часов спустя Александр опять сидел в кресле напротив Круппа.
  - Я все обдумал и готов заключить соглашение!
  То, что промышленник согласится, князь не сомневался: американский рынок закрылся для Круппов окончательно, доходы стали непозволительно низки, заказов мало, перспектив никаких. Он и время на обдумывание брал только для того, чтобы соблюсти приличия: нельзя же сразу соглашаться, не так поймут. Но торговался Фридрих упорно, и в результате жарких словесных баталий высокие договаривающиеся стороны постановили, что для РОК кредит будет беспроцентным, поставки оборудования по весьма умеренным ценам, бесплатная наладка и обучение десятка слесарей. При каждой оплате составляется официальный акт о взаимозачете. Так как компания Круппа не производит некоторого оборудования (например швейного), немец обязуется от своего имени заказать его. Взамен господин Фридрих Альфред Крупп получал стабильные долговременные заказы и оплату в пропорции пятьдесят на пятьдесят. Половина - чеками на предъявителя и без лишней огласки, половина - легальными перечислениями. Вопрос с нержавейкой пока отложили в сторону - до получения германским промышленником вещественных доказательств ее существования (рецептуру князь передавать отказался категорически). Придя к окончательному соглашению по всем пунктам и подписав договор о намерениях, Александр и Фридрих скрепили его крепким рукопожатием.
  - К сожалению, я не смогу надолго задержатся в Берлине, поэтому как вам удобнее, герр Круп? Вы пришлете ко мне своего юриста с бумагами, или я к вам своего?
  - С вашего позволения, князь, пусть будет мой.
  - Тогда буду ждать и с нетерпением.
  - Позвольте один нескромный вопрос? Ваш компаньон... Нет-нет, я никоим образом не выпытываю ничего касательно его личности. Но все же, развейте мое недоумение? Даже если он один из великих князей, зачем ему конфиденциальность? Ведь развитие вашей промышленности есть очень хорошее дело. Насколько я знаю, ваше правительство очень благожелательно относится к таким начинаниям?
  - Все, что я могу сказать - это то, что мой компаньон является не последним лицом в кабинете министров. Скажу даже больше - я представляю интересы группы таких лиц. Теперь вы меня понимаете?
  - О! Вы не услышите от меня более ни одного вопроса на эту тему.
  "Обрадовался! Думаешь, компромат заимел? Ну-ну".
  - Надеюсь, что наше сотрудничество будет долгим и взаимовыгодным. Всего наилучшего, герр Круп!
  
  Всю обратную дорогу (на этот раз более короткую, потому как не через просторы Австро-Венгрии), Александр прокручивал в памяти все свои действия в Вене в поиске "слабых" мест. И кое-что все же нашел: если венские жандармы пройдутся по столичным банкам и устроят опрос на тему недавних крупных вложений. Но ведь он был в другом облике и пару раз случайно "проговорился" о важных документах? А второе - это если какой-нибудь очень сообразительный сыщик вроде Шерлока ибн Холмса возьмет и сопоставит даты ограбления и прибытия-убытия молодого одинокого аристократа из Российской империи. Но опять же - весьма сомнительно, он ведь не один аристократ в главном городе двуединой монархии, и уж очень большой объем статистики надо будет переворошить. В газетах же о "Венском ограблении" писали все кому не лень - и ничего правдивого. Предположения и версии были на любой вкус: от банды польских повстанцев до бомбистов-террористов. В промежутке между двумя этими вариантами попадались: уголовные версии, версии о причастности работников самого банка, мошенничестве... Чего только не попадалось. Полиция клялась и грозилась поймать всех грабителей и хвалилась успехами в этом деле, а заодно заверяла, что нипочем не допустит подобного впредь!
  "Значит, Есю все же отловили. Он хоть успел насладиться честно заработанными? Судя по некоторым деталям и рассуждениям газетчиков, мои заявления в банке не остались незамеченными и польский след - основная версия. Нда. Не о том думаю. Впереди испытание посложней и поопасней недавнего дела. Тетя своего племянника как облупленного знает".
  
  ***
  
  В Рязань поезд прибыл поздней ночью. Настолько поздней, что через три часа уже и солнышко должно было взойти.
  "Поместье тети в Иванеево... Нет, в Ивантеево. От Рязани двадцать верст. Изрядно".
  С рассветом, привокзальная площадь оживилась. Появились первые торговцы-коробейники, вкусно запахло из пары едален и небольшого бистро, засуетились железнодорожники в преддверии очередного поезда. И экипажей побольше стало - их владельцы скучковались в небольшую толпу и развлекались разговорами. Выбрав по виду самую резвую конягу, Александр молча уселся на скрипнувшее кожаное сидение подрессоренного фаэтона.
  - Куда изволите?
  - В Ивантеевку.
  - Далековато будет, вашбродь.
  - Пять рублей устроит?
  Вместо ответа, обрадованный "таксист" залихватски свистнул, понукая своего жеребца. Сначала кончился город, потом пригороды, а потом потянулся однообразный сельский пейзаж. Пассажира на солнце немного разморило, и он едва не уснул, тем более, что теплый ветер с запахом свежескошенной травы, мерная качка повозки и ритмичный стук подков по грунтовке действовали как хорошее снотворное.
  - Ваше благородие!
  - А! Приехали?
  - Энто... куды далее править?
  - К усадьбе и правь, голубчик. Далеко еще?
  - Да не. Эвон крыша дома господского ужо показалося.
  
  Пока подъезжали к двухэтажному деревянному дому, Александр напрягал и расслаблял тело, стряхивая сонную одурь. Заодно слегка погримасничал, готовясь улыбаться - много, радостно и самое главное - искренне.
  "Господи, только бы обошлось".
  Так он не волновался уже давно. Но вместо тети на крыльце показалась...
  "Тетке лет пятьдесят, сестре двадцать недавно исполнилось. Тогда кто?"
  - Батюшки святы, Александр Яковлевич пожаловали!
  Кто бы она не была, но гостя узнала сразу и безошибочно, и моментально обрадовались.
  - Сенька!
  Появившийся на крик коренастый мужичок молча ухватил чемодан и исчез с ним в глубине дома.
  - Вытянулися-то как! Вот Татьяна Львовна с Анной Петровной обрадуются, они вас так ждали.
  - А где же сама тетушка?
  - Так оне с час назад к Харокиным с визитом отправилися, но к полудню непременно назад.
  - Понятно. Может?..
  Александр кивнул на дом, вопросительно поглядев на свою безымянную (пока!), собеседницу.
  - Ой! Что же это я! Милости просим!
  Проводив поручика до его личной (о как!) комнаты, женщина побежала распорядиться о ванной.
  "Мою домохозяйку напоминает".
  Комната была какая-то нежилая. Узкая кровать с горкой подушек и толстой периной, два тройных бронзовых подсвечника с короткими обрубками свечей, в дальнем углу помесь письменного стола и шкафа - и столешница есть, и множество шкафчиков и полочек над и под ней. Керосиновая лампа на подоконнике, стены затянуты в светло-синюю ткань, на полу - тонкая войлочная дорожка. Очень удобное даже на вид кресло, обтянутое гобеленовой тканью, графинчик с водой.
  "И ночной горшок под кроватью. Какая прелесть! Словно в сказке очутился. Наверное тут и не спал никто после того как племянник уехал в Павловское поступать".
  На дверном косяке обнаружились аккуратные царапины, а рядом с ними - цифры. Десять лет, одиннадцать, тринадцать. Еще, очень много было вязанных кружевных салфеток и кисейных платков-накидушек - на спинке стула, на подоконнике, на подушках, на одеяле. И цветы везде. Легкий перекус окончательно добил Александра, и он задремал прямо в кресле, успев только слегка расстегнуть китель и ослабить портупею.
  
  Свет. Яркий, ослепительный, но не обжигающий, скорее ласково-теплый. Пронзительная синева неба, тихий шелест волнующейся под ветром травы и смех - беззаботно-счастливый. Его смех... Тонкие руки сестры Ани. Он иногда звал ее Анечкой, а она его, по-детски еще шепеляво, Шашей, отчего он постоянно хихикал.
  
  Из сна его выкинуло резко, ударом лютой боли в виски. Она все нарастала и нарастала, буквально иссушая разум, и даже транс не помогал - эта боль с легкостью проламывала лед безразличия и отстраненности, пульсируя уже по всему телу, пока... пока он не понял. Боли больше не будет - никогда. Последний кусочек чужой памяти растворился в нем, последний привет от бедного юнкера Агренева. Теперь стали вполне понятны необъяснимые прежде приступы боли. Это чужая память, последние следы старого хозяина тела, "усваивались" его разумом. Размышления резко оборвались, стоило только услышать через неплотно прикрытую дверь негромкие женские голоса:
  - И ты молчала!
  - Так ведь с дороги же, утомилси!
  - А, ну да. Ты иди проверь, только тихонько, не разбуди.
  "К чему оттягивать неизбежное?"
  Утренняя знакомая, так душевно встретившая гостя на крыльце, только коротко ойкнула и подалась в сторону, пропуская Александра.
  - Тетушка!
  Теперь уже оторопела хозяйка дома: таким она своего племянника не видела никогда! В последнее их свидание он был такой же, как и всегда - застенчивый, часто краснеющий юноша, всегда смущающийся открыто выражать свои чувства, с вечными чернильными пятнами на указательных пальцах рук, худенький. Сейчас к ней подходил уверенный в себе, сильный и спокойный загорелый офицер. И глаза... Больше Татьяне Львовне рассмотреть не удалось - ее мягко и осторожно обняли, поцеловали и напоследок слегка поцарапали пуговицами на мундире.
  - А где же Аня?
  - Ну, здравствуй, племянничек. Хорош гусь! За столько времени - и ни одного письма. А ну! Повернись, дай тебя рассмотрю. Ой, вымахал-то как. Да телеса какие себе отрастил! Хорош! Все соседи с зависти помрут, как есть помрут! И наградами удостоен!
  Александр не совсем понял, как он связан с будущей эпидемией соседских смертей, но уточнять не стал. Вместо этого засыпал свою тетушку градом вопросов: как жизнь, как урожай, чего нового в округе, как прошла помолвка? Что самое занятное - было действительно очень интересно слушать ее ответы. Пользуясь тем, что дочка приводит себя в порядок после долгой и утомительной поездки (аж три версты в крытой бричке), тетя беззастенчиво резала всю правду матку. Жених из-за невеликого своего чина и почти пятнадцатилетней разницы в возрасте ей не глянулся, но раз уж у Анны Петровны приключилась внезапная "Лубофф" (с большой буквы), то мешать высоким "чюйствам" она не будет, урожай в этом году вышел на славу, а соседи... Племянник молча слушал и улыбался. Татьяна Львовна очень сильно напоминала ему подругу мамы. Той мамы, одной-единственной и неповторимой. Тетя Зина тоже была женщиной сильной и мудрой, а главное - энергичной и неунывающей, впрочем, как и ее подружка.
  
  "А ведь когда у Татьяны Львовны умер муж (даже и не помню, кем он был), она в золоте не купалась, скорее наоборот. Однако без малейших колебаний забрала к себе единственного сына сестры и растила, как своего"
  - Так я и отписала Амалии Федоровне, ты же помнишь, в каких чинах ее супруг ходит? И месяца не прошло - ответила и про адрес твой, и кое-какие подробности. О том, что служишь исправно, у командиров на хорошем счету, награды уже имеешь. Вот похвастайся тетке, за что Анну навесили? И оружие, как посмотрю, не простое. А?
  - Да пустое, тетя. С контрабандистами в перестрелке побывал, мне это в подвиг зачли.
  - Как был скромным, так и остался! - осуждающе-довольно констатировала Татьяна Львовна.
  Вспомнив о подарках, Александр заговорщицки подмигнул и на минуту исчез в своей комнате, появившись с изящной узкой шкатулкой в руках.
  - Ох! Да ты с ума сошел, Сашенька, такие деньги на... Пелагея! Где ты там? Зеркало подай! А там что?
  - Анне, подвеска и серьги. На помолвку.
  - Красота какая! А кольца?
  - Ну тетя! Вас двое, колец два, чего ж тут гадать?
  - Вот дай-ка я тебя расцелую!
  К тому времени, когда в гостиную изволила пожаловать двоюродная сестра Александра - Анна Петровна, там уже вовсю шло веселье: племянник рассказывал тете очередной смешной случай из нелегкой жизни несунов, а Татьяна Львовна и ключница, она же - гувернантка, она же - младшая подруга по имени (наконец-то!) Пелагея, заливисто хохотали, повторяя понравившиеся фразы. Потому и не сразу услышали ее недоумевающий голос:
  - Рада вас видеть, Александр!
  Князь досадливо поморщился (и это не укрылось от зоркого взгляда тети), плавно встал и коротко кивнул-поклонился.
  - И я рад приветствовать вас, Анна.
  Сел обратно и как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать историю, краем глаза рассматривая свою двоюродную сестру. Немного манерная, "городская" девушка со сложной прической и нервными пальцами. Чужая ему, в отличие от тетушки. Переждав, пока утихнет смех, и отпив глоток душистого чая, он задумчиво поинтересовался:
  - Тетя, а кто сейчас распоряжается в моем поместье?
  Едва не поперхнувшись от такого плавного поворота в беседе, хозяйка ненадолго задумалась.
  - Э... ну... Да ведь оно в закладе уж лет пять. Значит, в управлении банка. Последний владелец, Тихон Иулинович, хозяйствовал неважно, усадьба-то сама обветшала сильно, да отсырела, земли неустроенны. Разве что где арендаторы есть, да сено косят по селам. Ну и распахивают кое-где без дозволения - хозяйского пригляду ведь нету.
  - Печально. Ежели это возможно, то я хотел бы съездить, осмотреть?
  "А заодно узнать потихоньку, где могила матушки "донора"".
  - Коли есть желание, так почему бы и не навестить поместье? Поутру, после завтрака и устроим все.
  - А когда планируете свадьбу?
  Теперь уже поперхнулась Анна. Немного заалев, она все же открыла страшную тайну:
  - Через год, в августе. Виктору Даниловичу обещано место и чин коллежского секретаря, вот после...
  - Может удастся отпуск испросить? По такому случаю отказать не должны.
  В общем, можно было с уверенностью утверждать - вечер удался. Тетя достаточно спокойно приняла все изменения в своем племяннике, и когда расходились по комнатам по причине позднего времени, сама подошла и еще раз расцеловала, дрогнувшим голосом пробормотав напоследок:
  - Вот бы Верочка порадовалась...
  На следующий день они в полном составе навестили родовое поместье князя Агренева, полюбовались вблизи на богатый урожай травы и сорняков на полях, одичавшие кусты смородины и малинника рядом с дорогой. Сама усадьба... если коротко - набор сырых и гнилых дров.
  - Это что же - банк совсем не следит за своей собственностью?!
  - Таких поместий с десяток по округе наберется, ежели не больше будет. Ранее следили и землям пустовать не давали, да вот как-то забросили.
  На обратном пути они сделали изрядный крюк и заехали в приходскую церковь, вернее, на кладбище при ней - поклониться могиле Веры Львовны, княгини Агреневой. Все это время Александр ждал хоть какого-нибудь проблеска-воспоминания, но увы и ах - не дождался ничего. В родовом поместье, на кладбище, и даже при взгляде на памятник-крест на могиле приходилось изображать приличествующие моменту эмоции, полностью гася настоящие, и это не прибавляло ему хорошего настроения.
  "И обманывать плохо, и правду сказать нельзя. Скорей бы все закончилось. Еще сестра двоюродная..."
  Анна ему не то, чтобы не глянулась, но на томно-загадочных или чересчур манерных девиц он вдоволь насмотрелся еще в Ченстохове. Или это так и положено - вести себя с родственником, как со слабознакомым человеком? Мда...
  
  ***
  
  Узнав о том, что к помещице Лыковой приехал в отпуск ее племянник, и вроде как даже и холостой (не помолвленный ни с кем), тут же зашебуршились соседи, у которых были дочери подходящего возраста. Словно сам собой организовался большой прием на свежем воздухе, на котором были представлены все сливки местного светского общества - то есть десяток семейств разного возраста. Слава богу, что вместе с дамами прибыли и их пожилые кавалеры. Они с легкостью согласились поделиться с молодым поручиком своим боевым прошлым. Вернее, согласился один - остальные слушали без интереса (и наверняка не в первый раз), как когда-то воевал в горах Кавказа почтенный Исидор Карпыч. В отличие от остальных, молодой племянник Татьяны Львовны проявил неподдельный интерес и постоянно уточнял непонятные ему моменты. Тема разговора петляла, как след зайца на снегу, и вскоре про диких горцев забыли, переключившись на извивы грандполитик - чем и воспользовались кружащие невдалеке (как акулы) гостьи.
  "Вот и верь после этого, что сельские девушки милы, скромны и до невозможности застенчивы. Или это мамаши им накачку сделали? И сам дураком оказался. Подарки сделал, а о последствиях позабыл. Подарки дорогие - значит богатый, а богатый и молодой аристократ - знатная добыча и трофей для любой решительной охотницы. Тетя просто цветет от счастья".
  В бой пошла тяжелая артиллерия - величаво подплыв поближе, одна из недавно представленных ему помещиц осведомилась с утвердительной интонацией:
  - Князь, приглашаю вас завтра к нам на обед!
  - Почту за честь.
  "Вот и определилась самая решительная маман".
  Вскоре определилась и самая умная (или хитрая) девица. Она попросту напросилась на тот же обед в компании своих подружек, причем словно бы и не хотела, но раз уж пригласили... Послушав прелестное щебетание юных (иногда весьма и весьма условно) девиц, поручик страстно захотел обратно на заставу, к таким милым и родным "контрабасам". Какая тоска этот сельско-светский флирт! Тем более, что ни одна не была в его вкусе: или стройная до невозможности (невозможности обнаружить грудь, например), или слишком фигуриста, примерно полторы Софьи сразу, как минимум. Вдобавок, бледные, как поганки - и это в конце августа месяца! Нет, понятно, что загорают только крестьянки и мещанки, но надо же и меру знать?
  - Что-то ты невесел, мой мальчик?
  Подошедшая тетушка просто лучилась радостью - у нее в гостях собралось такие господа! Вернее, сударыни.
  - Неужели тебя никто не заинтересовал? Вот, хотя бы, дочка помещицы Федоровой - чудо как хороша, прямо кровь с молоком!
  - Благодарю, но свои сердечные дела я устрою сам.
  - Ну, Сашенька, не сердись. Ты же знаешь, я желаю тебе только хорошее.
  - Ну что вы, тетушка, как я могу на вас сердиться. Просто я еще не готов к серьезным отношениям!
  "Иначе замучают до смерти. О! Я ведь еще и на фабрику успею заглянуть! Или не успею? Ежели послезавтра отправиться и не ночевать в Сестрорецке - вполне успеваю".
  - Тетя, я хотел бы просить вашего совета.
  - Слушаю тебя, мой мальчик?
  - Мне хотелось бы знать, возможно ли выкупить Агренево, и какую сумму выставит банк. Но сам я с этим управиться не смогу, попросту не достанет времени. Возможно, вы?
  - Сколько долгу я тебе и сама скажу. Дай бог памяти... Тихон Иулинович ведь говорил мне как-то... Вспомнила! Две закладных на общую сумму в сорок тысяч. Почти сорок, точно все же не помню. Но на выкуп надо меньше: все порушено да заброшенно, земля сорняком взялась, поместье, поди, и сгнило уже совсем.
  - А долго ли все оформлять?
  - Вот чего не знаю, того не скажу. Тебе же не к спеху, да и денег таких нет. Расспрошу знакомых, может они что посоветуют. Банк какой с низким процентом, стряпчего хорошего.
  - Я уж как-нибудь без кредита обойдусь, своими силами. Нам премии хорошие дают за перехваченную контрабанду. Я вот еще о чем хотел справиться...
  Такая новость была для Татьяны Львовны полной неожиданностью. Нет, она конечно знала, что офицеры в пограничных бригадах живут получше, чем в обычных пехотных полках, но чтобы настолько!
  - У вас там что - и золото через границу таскают?
  - Тетя! У меня солдаты-ветераны во взводе, за последний год по полторы тысячи премии заимели, это самое малое. А я ими командую.
  - Сдается мне, племянник, ты что-то недоговариваешь.
  Разговор, принимающий явно нежелательное направление, вовремя прекратила одна из соседок тетушки.
  - Князь, позвольте пригласить вас к нам на обед.
  - К моему величайшему сожалению, вынужден отказаться, потому как послезавтра отбываю.
  - Как!
  И соседка, и тетушка произнесли это одновременно, только интонации разнились: первая досадовала, а вторая неподдельно огорчилась.
  - Тогда, может на завтра?
  - Увы, я уже приглашен на обед госпожой... Замятиной, ежели мне не изменяет память.
  Недовольно поджав губы, помещица отошла прочь.
  - Вот и зря, Саша, дочка у... Молчу-молчу, не сердись на свою старую тетку.
  - Тетя! Я ведь даже и не сказал ничего. Ах, да! Мы ведь приглашены на обед вместе, не так ли? Иначе я просто помру от скуки.
  
  На званый обед Татьяна Львовна не поленилась одеть все подарки своего племянника, да еще и не позабыла небрежно упомянуть про подвеску с серьгами, как о мелком подарке на помолвку. Сам Александр старался больше молчать и слушать, открывая рот только для очередной похвалы: хозяйки, дочки хозяйки и так далее - по списку. Причем предпочтение явно отдавал (невинно и в рамках приличий) той самой, хитрой и умной (а в данный момент, радушно-оживленной) девице, чем немало нервировал хлебосольных хозяев. С трудом отказавшись от предложения помузицировать или спеть несколько романсов, поручик славно отдохнул и развеялся, обсуждая с почтенным главой семейства всякую ерунду, вроде последних столичных новостей. Примерно через час он отвлекся и незаметно огляделся, после чего вежливо и слегка торопливо откланялся - а то вроде уже и танцы намечались, под рояль. Тетушка решила остаться и продолжить общение.
  Обратно племянник возвращался со всем комфортом, неспешно любуясь проплывающими мимо пейзажами. И вспоминал. Когда он ехал осматривать поместье своего отца... бывшее поместье, то видел несколько сел и одну деревню. Заезжать и останавливаться, разумеется, не стали, проскочили не сбавляя скорости, но... Даже и так удалось понять, что живут люди очень небогато. Жизнь крестьянина-общинника в веке девятнадцатом почти ничем не отличалась от жизни его предков в веке семнадцатом. Разве что его теперь за говорящий скот не считали. Землю пахали прадедовой сохой, про сеялки и веялки все слышали, но редко кто видел, наделы все больше и больше истощались... в отличие от налогов и повинностей - вот тут была полная стабильность. Современная сельхозтехника, как и агрокультура землепользования, применялась только помещиками, да и то не всеми, а только достаточно богатыми. Плуг-то, оказывается, вещь недешевая, как и услуги хорошего агронома. Урожай на корню скупали приказчики "хлебных" дельцов, правда некоторые помещики предпочитали сами торговать на хлебной бирже, получая заметно большую прибыль.
  "Вот так. Страна, где пахарей больше всего в мире, одновременно - страна, где пахари беднее и бесправнее всех. И это я еще летом заехал. А зимой... Зимой просто побоюсь, что опять увижу мертвого пятилетнего мальчика, умершего от голода. Или девочку... Какая, впрочем, разница? В прошлый раз едва с ума не сошел, вспоминая его улыбку. Как же тяжко на душе".
  На следующий день у тети с племянником случилась первая размолвка. Александр очень хотел оставить тете немного денег, свадьба ведь дело такое - чем больше денег, тем спокойнее на душе у ее устроителя. А Татьяна Львовна уперлась и ни в какую не желала принимать помощь. Отчего и почему - оставалось тайной за семью замками, но желание хоть как-то, но подсунуть ей деньги, росло с каждой минутой, заставляя искать обходные пути и возможности. Собственно, и искать-то долго не пришлось.
  - Пелагея Васильевна, можно вас на минутку? Мне требуется ваша помощь.
  - Так сей момент все устроим, Александр Яковлевич. В чем нужда возникла?
  - Тетушка обиделась на меня немного за быстрый отъезд. Вот как остынет, передайте ей мое письмо с объяснениями и извинениями. Хорошо?
  "А заодно и чек на десять тысяч".
  Провожало его все семейство, три женщины разного возраста: обнявшись с двумя и поцеловав руку сестре Анне, он клятвенно пообещал прибыть на свадьбу, ежели начальство отпустит. Татьяна Львовна напоследок перекрестила его и сурово напутствовала, скрывая свое огорчение от разлуки.
  - Ты понапрасну не храбрись там, хоть бы и офицер. Да не забывай про письма!
  - Ну! К чему такая грусть, тетя? Да я за последний месяц-полтора контрабандистов всего три раза и видел, и то издали. Всего самого лучшего, тетушка.
  
  Глава 32
  
  Выйдя из вагона, Александр попал под короткий ливень: минут пять, и снова показалось солнышко, и задул сильный теплый ветер.
  "Хорошо меня встречает Сестрорецк..."
  На этом неожиданности не закончились: извозчик неожиданно связно осведомился о пункте назначения.
  - Куда прикажете править, ваше благородие?
  - Тут невдалеке должна быть стройка большая, вот туда и правь, любезный.
  Вплотную к бывшему пустырю подъехать не удалось, потому как обнаружился шлагбаум, запертый на ржавый навесной замок. Пройдя по мосткам мимо больших куч глинистой земли, прямо в приоткрытую калитку, поручик остановился, любуясь открывшимся видом. Его фабрика! Пять больших, длинных цехов занимали все видимое пространство: уже готовые стены из багрово-темного кирпича зияли пустыми дырами оконных проемов (а кое-где уже блестели стекла в больших крашенных переплетах и торчали клочки пакли из щелей). На крыше последнего, самого дальнего цеха возились маленькие фигурки кровельщиков. И вообще - вокруг был настоящий людской муравейник. Множество народу ходило, бегало, таскало, катало тачки по деревянным дорожкам. Отовсюду раздавался стук молотков, визг пил и зычные команды. Сразу бросались в глаза громадная куча золотистых опилок и стружек и несколько груженых кирпичом подвод невдалеке от нее.
  - Поберегись!!!
  Хриплый рев слева послужил причиной адреналиновой волны холода по телу и, как следствие - мгновенного перехода в транс. Резко дернувшись и едва не сорвавшись в перекат, князь в самый последний момент понял: это кричали не ему, а каменщикам на невысоких пока стенах заводоуправления, предупреждая о подъеме новой бочки с раствором.
  - Тяни давай... Ну!
  Недоуменно поглядев на непонятно когда выхваченную Плетку, поручик покачал головой и отвернулся от греха подальше. Пройдя немного вперед, он увидел занимательную картину: человек двадцать кряжистых амбалов-грузчиков, сипя и кряхтя, с помощью толстых пеньковых канатов, блоков и ровных деревянных катков затаскивали в широко раскрытые ворота третьего цеха укутанный в промасленные тряпки агрегат. Командовал процессом, больше мешая, чем помогая, господин Греве, который то и дело недовольно покрикивал:
  - Давай, навались! Да ты что, ирод, без руки хочешь остаться? Смотри, куда станину толкаешь!
  Для придания большей весомости своим словам, Валентин Иванович размахивал тубусом с чертежами на манер дирижерской палочки. Улыбнувшись при виде такой деловитости, Александр тихо и неспешно подошел поближе и встал буквально в шаге от оружейника, самозабвенно осваивающего промышленную логистику.
  - Ладно уж, передохните немного.
  Греве разрешающе махнул рукой и повернулся, тут же остолбенев - за его спиной обнаружился князь Агренев, задумчиво рассматривающий ряды станков в глубине цеха и копошащихся рядом с ними слесарей-наладчиков.
  - А... Ва... Александр Яковлевич, вы?
  - Здравствуйте, Валентин Иванович. Вот, решил навесить вас ненадолго, буквально на полдня.
  - Эм... невероятно... Александр Яковлевич, бога ради, как вам это удалось? Я ведь только пять дней тому отписал вам!
  "Ничего не понятно, но явно о каких-то проблемах".
  От резкого взмаха, тубус вывалился из рук оружейника и отлетел прямо в лужу. Подождав, пока Греве спасет от влаги ценную документацию (ну или стопку бутербродов с бутылкой чего-нибудь согревающего), князь спокойно предложил:
  - Давайте пройдемся по цехам, и вы мне все подробным образом поведаете. Кстати, позвольте осведомиться, а где производитель работ?
  - Иван Фадеевич, вероятно, опять на станцию отправился - принимать очередную партию материалов.
  Первый цех (кузнечно-прессовый), радовал глаз мельтешением людей и лязгом инструментов. Оборудование и станки с оснасткой для него прибыли первыми и первыми же устанавливались. А теперь шла окончательная отладка и настройка всех узлов и процессов силами целой орды слесарей и будущих работников.
  Бамццт!
  Резкий звук неожиданно ударил по ушам, загуляло под потолком эхо, а в дальнем углу довольно загомонили на несколько голосов. Глядя на недоумение своего работодателя, Греве пояснил:
  - Это, извольте видеть, пробную штамповку учинили. Судя по всему, все в порядке!
  Оглохший Валентин Иванович почти орал. Пройдясь вдоль линии прессов, князь заметил, что на него все с любопытством глазели. Временного управляющего и одновременно представителя владельца знали все, а вот молодого офицера нет. Едва не поскользнувшись на пятне масла, Александр удивил окружающих непонятно-энергичной фразой, коротко черкнул пару строк в блокноте, после чего развернулся и жестом показал Греве на выход. Патронное производство, он же цех номер два, встретил их довольным уханьем грузчиков, устанавливающих агрегат на массивное основание, и видом обедающих мастеровых. Пока хозяин завода осматривал имеющееся в наличии оборудование, Валентин Иванович начал жаловаться. Не на поставщиков или строителей - на градоначальника Сестрорецка. Поначалу на развернувшуюся стройку никто не обращал внимание - подумаешь, еще одна оружейная мастерская, мелкий заводик. Сколько их уже рядом с казенным заводом понаставлено! Однако как только появился необычно-высокий забор, отгородивший до неприличия большой кусок земли, у чиновников стали появляться первые сомнения. С приездом Владимира Шухова и появлением генплана сомнения переросли в твердую уверенность. Уверенность в том, что они сильно продешевили. Пять (!) цехов, громадные подземные казематы, почему-то обозначенные как склад готовой продукции и сырья, трехэтажное заводоуправление, столовая, баня, какие-то длинные канавы... И землемер все никак не угомонится - все что-то бегает, размечает. Примерно месяца два назад стали появляться первые любопытствующие (вроде представителей "Товарищества производителей рельс и листового железа" или "Общества скобяных мануфактур") на предмет посмотреть и разузнать - а не конкурент ли это строится? Успокоившись, исчезли, а им на смену пришли разного рода коммерсанты с предложениями поставок всевозможных материалов или товаров. Ну, а в последнее время стали приходить всякие сомнительные личности с просьбой пристроить их кем-нибудь на завод или просто пожертвовать копеечку малую.
  Все это Валентин Иванович добросовестно выслушивал, записывал и складывал в специальную папку. Уже вторую по счету, между прочим. С тем, чтобы в будущем передать все это своему работодателю. А шесть дней назад господину временному управляющему принесли приглашение на обед у самого градоначальника. Оттуда Валентин Иванович вернулся в сильно расстроенных чувствах и немедленно сел составлять письмо-донесение поручику князю Агреневу.
  - Прошу прощения, не могли бы вы процитировать дословно?
  - Утолите же мое любопытство, господин управляющий: какое количество акций и за какую цену будет продаваться? Слово в слово, Александр Яковлевич. Признаться, я просто растерялся, и письмо получилось несколько нервным, как вы уже знаете.
  "Ну, а намек про льготные условия не поймет только глухой и безнадежно тупой. Надо же, прямо чем-то родным и знакомым повеяло, а? Вот интересно, пятнадцать процентов акций "за содействие" - это много, мало или общепринятый стандарт? В любом случае, я скорее все взорву, чем поделюсь. Но пока надо тянуть время".
  - Ничего страшного, Валентин Иванович, обычное деловое предложение.
  Говорить Греве, что никакого письма он еще не получал, поручик не стал. Поначалу просто не успел, а потом уже не было никакого смысла. Вера в своего начальника столь явно успокаивала и придавала сил Валентину Ивановичу, что разочаровывать его было бы грубейшей ошибкой.
  - Когда вас пригласят на следующий обед к господину... забыл... не важно, господину градоначальнику, прошу передать мой ответ: продажа акций планируется не раньше, чем станет окончательно ясна рентабельность производства, то есть по итогам годового финансового отчета бухгалтерии. Вдобавок, можете намекнуть, что он только второй в очереди, потому как один из великих князей уже получил от меня твердое обещание.
  Вера мастера-оружейника в своего начальника и работодателя прямо на глазах росла и укреплялась до состояния гранита. Чтобы задавить последние ростки неуверенности, он рискнул уточнить поподробнее.
  - Ваше сиятельство! Прошу простить мое любопытство, но позвольте вопрос. По поводу великого князя. Это точно?
  - Разумеется, Валентин Иванович!
  "Разумеется, я кое-что обещал одному великому князю. Только он об этом не знает. Правда, не акции, а акцию".
  В сборочном цехе за номером три вовсю ставили перегородки, разделяя первый этаж на участки: тарный - то есть производство ящичков (и под пистолеты, и под столовые приборы), шорный - под изготовление кобур (и ремней заодно, с красивыми пряжками), и упаковочный. На втором этаже приятно пахло смолистой сосной, а стружек были целые сугробы. Вот только далеко пройти здесь не удалось. На время строительства тут располагалась прорабская и склад инструментов, поэтому он был закрыт дверью-решеткой сразу с двумя замками. На подходе к двум последним, "оружейным" цехам, князь наконец-то увидел охрану в виде нестарых еще солдат-отставников. То, что это именно бывшие солдаты, стало ясно по их одинаковой реакции на незнакомого офицера: все, как один, подтянули животы и расправили плечи, мимоходом поправив пояса и разгладив складки на рубахах. Внутри было довольно тихо (особенно по сравнению с кузнечно-прессовым производством), несмотря на большое количество мастеровых, в основном молодых и серьезных до изумления. Но попадались и зрелые мужики - как правило, они что-то рассказывали или объясняли на примере, тыкая пальцем в станок. В последнем цеху все было наоборот - молодых мало, и все они без исключения ковырялись в станках под присмотром старших товарищей.
  "Вот кстати! Газовый и разводной ключ - конкретно из нержавейки. Накидные головки, наборы инструментов в кейсах-ящичках. Надо еще штампы заказывать! И пора нормальную охрану ставить. Приеду в отряд, озадачу Гришу, пускай ветеранов агитирует".
  Поначалу появление Греве в компании с явно важным господином офицером особого ажиотажа не вызвало. Оружейник и так проводил здесь по полдня, как минимум, правда в одиночестве. Но обратив внимание, насколько предупредителен временный управляющий со своим спутником, стали кучковаться и шушукаться, все больше утверждаясь во мнении, что наконец-то увидели владельца завода (до этого все, что было известно - это то, что хозяин аристократ). Не обращая внимания на наступившую тишину, Александр прошелся по цеху из начала в конец, разглядывая пустующие основания под станки, после чего вернулся к Греве и недовольно поинтересовался.
  - Кто нарушает сроки поставок - господин Циммерман или же "Илис-Блитц"?
  - Господин Циммерман. Вернее, господа из таможни. Бывает, по две недели наши грузы держат без движения.
  - Ну что же, с этим я готов смириться, вернее, вынужден. Как идет освоение станочного парка?
  Валентин Иванович оживился и горделиво приосанился.
  - О! Вот тут мне есть... Прошу, нам вот сюда, тут у нас опытовый участок устроен. Мне есть, чем вас порадовать! Вот, прошу освидетельствовать.
  В руки князя легла недлинная стальная трубка с выступами и фрезеровкой.
  "Ствол. Для Рокота, если меня не подводит глазомер. Однако!"
  - Вы не перестаете меня удивлять, Валентин Иванович. И много уже сделали?
  - Покамест всего дюжину. И три десятка запороли. Это с казенного завода, поставили немного бракованных стволов для практической учебы и наладки станков. Каюсь, этот собственноручно выточил, тряхнул, так сказать, стариной! А вот, извольте поглядеть.
  Князь подергал туда-сюда затвором на одном из вариантов винтовки (больше похожем на простой обрез) и довольно улыбнулся.
  - Прекрасно! И когда же вы порадуете меня готовым образцом? Или есть сложности?
  - Я думаю, что...
  Тут Александр заметил мнущегося невдалеке от них пожилого мастерового и солидную толпу других, застывших в ожидании - шагах так в пятнадцати от "парламентера", и кивнул на них своему собеседнику.
  "Ага, поверили наконец, что я и есть хозяин завода. Ну что, пообщаемся с пролетариями?"
  - Валентин Иванович, а кто это невдалеке от нас мается, да боится подойти?
  - Это Виктор Кузьмич, вроде старшего у мастеров будет. Подозвать его? Сей момент.
  Рабочий еще издали сдернул с головы кургузую и замасленную шапчонку, насмерть зажав ее в натруженных руках, а подойдя, неуверенно затоптался, поглядывая на Греве. Поручику это так напомнило увиденное в фильмах про концлагеря, что он слегка поморщился, невольно нагнав легкую панику на своего работника.
  - Ваше сиятельство, позвольте представить вам Динова Виктора Кузьмича, слесаря шестого разряду.
  - Вы не пугайтесь так, Виктор Кузьмич, я не кусаюсь. О чем спросить хотели?
  От такой встречи и начала разговора мастеровой и вовсе потерялся.
  "Нда, переборщил малехо... Надо еще двоих подозвать, получше разговор пойдет".
  Александр угадал: ощутив молчаливую поддержку своих товарищей, представитель рабочей элиты набрался сил и задал первый вопрос:
  - Прощения просим, хозяин. Обскажи, как работать будем?
  - Что именно интересует, Виктор Кузьмич?
  - Валентин Иванович сказал, заработки будут дюже хорошие?
  - Понятно. Опытный мастер, выполняющий план с малым браком, будет получать оклад в тридцать рублей и премию. За отсутствие брака, за каждое дополнительное от плана изделие, за добросовестность и качество - от двадцати до семидесяти рублей, примерно. Молодые мастера: оклад в десять рублей, остальное - то же, что у опытных. Кроме того. Рабочая смена будет десять часов, обед в столовой - бесплатный. Как и баня. При болезни или травме положена будет плата на лечение и на жизнь тем, кто хорошо работал. Позже начну строить дома, где вы сможете снимать квартиры - тем, кто станет работать без нареканий, квартирная плата будет урезана до половины. С каждым мастеровым заключим договор, где все это будет изложено самым подробным образом. На этом пока хорошие новости заканчиваются и начинаются плохие. За любое воровство, пьянку, недобросовестное отношение к работе - увольнение и большие неприятности с полицией. За разглашение производственных секретов... - Александр намеренно скользнул в транс и стал "давить" на собеседников, продолжая говорить: - Лучше такому человеку самому повеситься, потом поздно будет. Это я говорю вполне серьезно. - Все впечатлились, даже Греве. Помолчав, князь поощрительно улыбнулся и продолжил общение: - Вопросы?
  - Говорят, и для баб наших дело найдется?
  - Столовая, упаковка и сборочное производство. Потом швейное и ткацкое.
  - Благодарствуем, хозяин.
  Поглядев, как троицу переговорщиков окружает плотная (уже и с других цехов люди добавились) толпа мастеровых, в которой попадались и строители, поручик и господин временный управляющий пошли на выход. Уже на улице Греве получил первое распоряжение: увеличить охрану втрое, поставить на входе в цеха и у ворот пост и отсеивать всех посторонних.
  - Затем по поводу первого цеха... да и остальных тоже. Везде, где будет сильный шум, использовать пробковые наушники. Как образец можете принять те, которыми пользуюсь я на стрельбище. Проложить везде широкие и сухие дорожки, подъездной путь отсыпать щебнем и утрамбовать. Освещение в цехах усилить вдвое, следить за чистотой. Ну и напоследок: на сборку допускайте только после прохождения обучения и сдачи экзамена лично вам.
  - Александр Яковлевич, по поводу женщин на фабрике. Вы уверены?
  - Мы же уже обсуждали это и не раз, Валентин Иванович? Мелкая и нудная работа, при которой требуется хорошая усидчивость и аккуратность, терпение. Молодые парни этим, как правило, похвастать не могут. Опытные и пожилые подобными качествами бывает и обладают - ежели найдете таких, используйте как бригадиров или контролеров. Напомните мне, что у нас по договоренностям с управляющим казенного оружейного завода?
  - Полный порядок, Александр Яковлевич! С двадцатого числа следующего месяца пойдут поставки, из расчета на выделку двух тысяч пистолетов и сто пятьдесят тысяч стандартных патронов в двадцать пять рабочих смен. Пока закупаем бракованные заготовки стволов и тратим их. Виноват, это я уже докладывал. Еще берем полосы мягкой стали и латуни для первого цеха. У меня уже появились некоторые образцы продукции. Ножи с этой странной заточкой, ложки, вилки, корпуса - запамятовал, как вы ее назвали... ах да, Бензы.
  - Хорошо, даже очень хорошо.
  - Ваше сиятельство, должен вам признаться открыто - я, к моему глубочайшему сожалению, не смогу хорошо управлять такой... громадой. Прошу принять это во внимание.
  - Ничего страшного, Валентин Иванович, я этого и не планировал. Ежели господин Лунев выполнил порученное, то вскорости должен прибыть новый, уже постоянный управляющий. Ну а если нет, объявим конкурс. После этого вашей задачей будет контролировать, проверять и писать мне подробные отчеты. Кстати, я ведь совсем запамятовал - на ваше имя оформлен счет в Русско-Азиатском банке, на нем три тысячи. Вот чековая книжка и документы. Это премия за хорошую работу. Когда вы увидите господина Шухова, передайте ему мою просьбу: составить сметы на постройку двухэтажных коттеджей в количестве трех-четырех, можно пяти единиц. Невдалеке от фабрики, точнее в начале того места, где мы запланировали дома для рабочих. Вы же помните?
  Греве старательно все записывал, косясь при этом на конверт с банковскими бумагами и вожделенной чековой книжкой.
  - Исполню все в точности, Александр Яковлевич! Возможно у меня на квартире или в ресторации будет удобнее продолжить беседу?
  - Пожалуй, сначала в ресторацию!
  
  ***
  
  Всю обратную дорогу Александр разбирал две пухлые папки с коммерческими (и не только) предложениями. Желающих взять на себя тяжелое бремя поставок хватало с избытком: меди, латуни, свинца, пороха, продуктов - список получался немаленьким. Эти бумаги, после быстрого ознакомления с ними, возвращались обратно в папку. Другие предложения князь или рвал, или откладывал в сторону - на память (всхлипывая при этом от смеха). Чего ему только не предлагали. Взять на попечение бедную девочку-сиротку, например. Зачастую даже фотокарточка несчастного ребенка прилагалась: маленькая девочка была, как правило, с заметной грудью и возрастом не менее шестнадцати лет. Как правило, но не всегда - были и более юные особы. Или подкупающие своей простотой предложения пожертвовать (и побольше) в местную церковь, организовать ночлежку для бездомных, оказать поддержку какому-то там обществу, принять участие в благотворительной лотерее. Одним словом, хоть как-то поделиться своими доходами.
  "Хотя бы одно попалось с дельным предложением. Нет, вру - одно было, да. Благоустройство улиц дело хорошее, а особенно - конкретно той улицы, что от вокзала к моей фабрике идет. Но это не к спеху".
  Едва поручик вернулся в Олькуш, как тут же узнал, насколько он, оказывается, популярная личность. Денщик Савватей, доставляя нетяжелый багаж своего командира в дом, не утерпел и прямо на ходу стал докладывать о посетителях.
  - Вашбродь, стряпчий ваш уже все пороги оббил, вас дожидаючись. Еще двое важных немчинов приезжали, письмо вам оставили. От госпожи баронессы послание было. Еще целую кучу писем почтальон приволок.
  За господином Луневым даже посылать не пришлось - сам появился, невесть как узнав, что князь вернулся. Или просто угадал? Поздоровавшись, Вениамин Ильич сразу перешел к обсуждению дел, едва не приплясывая от нетерпения.
  - Ваше сиятельство, я все устроил!
  - Позвольте уточнить - что именно?
  - Все! Вот ответ от господина Мальцева, прошу.
  На стол перед Александром лег пухлый конверт, поверх него - патентные свидетельства, поверх них - отчеты о договорах на лицензирование. Но самое важное стряпчий приберег напоследок.
  - Как вы и указали, я провел переговоры с дольщиками "Общества железоделательного завода", и доложу я вам, встретил самый благожелательный прием. Не буду занимать ваше время мелкими подробностями, скажу лишь главное: согласие получено! Более того, со мною приехал представитель совета акционеров, он ждет вас для переговоров в Ченстохове.
  - Как я понимаю, уже и проект договора купли-продажи подготовлен? Что ж, хорошо. Через полчаса я буду готов к поездке, прошу пока ознакомиться с очередными заявками на получение привилеев.
  
  Сами переговоры прошли, что называется "в теплой и дружественной обстановке". Одна сторона хотела приобрести убыточное производство, другая страстно хотела от него избавиться, так что все разговоры свелись к обсуждению цены. Благодаря рассказам Греве о заводе, князь очень хорошо представлял себе как общий уровень производства, так и общее положение дел. Дела же шли неважно. А иначе зачем продавать? Знание таких мелочей очень сильно помогло скинуть первоначальную цену с восемьсот пятидесяти тысяч до семисот сорока, равными долями и в течение полугода. Правда, пришлось немного подавить на собеседника, но в итоге все остались довольны. Подписание купчей запланировали ровно через месяц, когда соберутся все дольщики (один из них в данный момент отдыхал за границей, передав свое согласие с помощью телеграфа). Александра тоже устраивала такая отсрочка: Валентин Иванович плотно занят в Сестрорецке, и надо искать кого-то, кто сможет хотя бы присмотреть за покупкой.
  "Впрочем, зачем искать самому? Да и искать не надо".
  - Вениамин Ильич, вы как-то упоминали про своих племянников.
  - Да, ваше сиятельство. Очень достойные и образованные господа, отменно справляются с поручениями. Как и два моих сына. У вас есть для них какое-то дело?
  - Для одного из них. После того, как я вступлю в права владения заводом, он тотчас будет закрыт на реконструкцию. Но! Сам я присутствовать не смогу, а присмотр необходим: при перемене хозяев частенько случаются всякие печальные инциденты, воровство... Вы меня понимаете?
  - Несомненно. Присмотр будет, и самый наилучший, уверяю вас. Вы позволите несколько вопросов? Новые патенты, так сказать, оружейные. Прибыль от них обещает быть просто колоссальной! Могу я узнать, условия не изменились?
  - Изменились, Вениамин Ильич. Никаких лицензий именно на эти патенты не будет как минимум три года.
  - Но!.. Как вам угодно.
  Князь задавил все возражения одним пристальным взглядом.
  - Мои патенты и прочие дела... Они принесли вам неплохой доход, не правда ли?
  - Истинная правда. Но я не понимаю?
  - А вам и не надо понимать, дорогой Вениамин Ильич. Главное - чтобы я понимал. У меня большие планы, и если вы и дальше будете в точности исполнять все мои поручения, обещаю - быть вам миллионером, и достаточно скоро. Альтернативу... вы и сами знаете. Вам все понятно?
  Господин Лунев задавил свои переживания в одну секунду: его клиент иногда отдавал непонятные распоряжения, но всегда исполнял то, что обещал. А посему...
  - Ваше сиятельство, позвольте уверить вас в моей совершеннейшей преданности!
  Подписав, наконец, акт приема-передачи заявок, поручик совсем было хотел отпустить стряпчего, но вовремя вспомнил про ожидающих его "двоих немчинов". Наверняка это господин Крупп прислал юриста с сопровождающим его инженером.
  "Однако старина Фридрих весьма оперативен. Видать, тоже сроки поджимают или деньги кончаются..."
  Познакомившись с очередными за сегодняшний день собеседниками и представив им своего спутника, Александр поудобнее устроился на диване и приступил к общению сразу на немецком языке.
  - Итак, господа! Договор готов? Отлично, прошу передать его господину Луневу. Конечно, он тоже юрист. Вениамин Ильич, прошу ознакомиться и проверить.
  Пока два юриста мерялись... профессионализмом, поручик диктовал инженеру перечень того, что он хочет видеть на своем заводе.
  - ...производства белой жести, включая цех гальваники, и разумеется, прокатный стан для рельс, герр Глейх.
  - Яволь, бите. Прошю смотреть списокь, я все верно записаль?
  На родном языке Александра инженер говорил с забавным акцентом, заставляя своего собеседника прилагать некоторые усилия для сохранения серьезного выражения на лице. Зато юрист оказался настоящим полиглотом: и на русском, и на английском, и, разумеется, на немецком языках он говорил совершенно свободно, то и дело перескакивая с одного на другой. Стряпчий тоже не отставал, и в результате обсуждение договора слегка затянулось. Через полчаса картина почти не изменилась: два юриста все так же увлеченно общались, инженер, сосредоточенно нахмурившись, составлял набросок калькуляции, а поручик откровенно скучал. Камнем преткновения стал всего один пункт в договоре: Крупп желал провести модернизацию завода полностью своими силами, а князь Агренев всю строительную часть планировал отдать "Строительной конторе Бари" с некоторой посильной помощью имеющегося на заводе персонала. И не просто запланировал, а даже получил предварительное согласие Владимира Шухова.
  - Ваше сиятельство, мне необходимо проконсультироваться со своим клиентом.
  - Конечно. Завтра прошу ко мне, мои самые лучшие пожелания герру Крупу.
  Был уже поздний вечер, когда Александр наконец-то переоделся и сел за письменный стол разбираться со своей корреспонденцией. Посортировав по важности, он решил начать с письма Сергея Ивановича Мальцева: русского промышленника, кавалергарда, генерал-майора в отставке, почетного члена Общества содействия русской торговле и промышленности и так далее...
  "Угу, и вам привет. Это мы пропустим... Ага! Какой я все-таки молодец! Сразу три кандидатуры, но рекомендуют больше всего... Сонина Андрея Владимировича, сорока лет. Начал сменным мастером... и до управляющего. Подходит! Что дальше? Ого, и сам приедет?! Надо бы подружиться с дедом, настоящий патриарх от промышленности. И наверняка связей на самом верху хватает".
  Отложив письмо в сторонку, Александр довольно потянулся, походил по комнате, унимая возбуждение, и сел обратно, мимоходом покосившись на бутылку вишневого ликера.
  "Продолжим. Так, извещение из банка. Вот уроды! Положительное решение о предоставлении кредита на всю просимую сумму! Да подавитесь своими деньгами!"
  Порвав тонкий лист дорогой бумаги, князь подумал и сложил половинки извещения обратно - позже надо будет еще раз все хорошенько обдумать. Он все же дотянулся до бутылки и налил себе полный бокал, совмещая полезное с приятным. Следующим на очереди было письмо от подполковника Васильева, так сказать "привет из Варшавы". Не спеша прочитав (а кое-где - и перечитав еще раз), поручик откинулся на спинку стула, обдумывая любопытные новости.
  "Непонятный интерес... да чего уж тут непонятного. Не смогли убить, не получилось подкупить... Но не отказываться же от прибылей? Значит, убрать все равно надо. Переводом на другой участок? Вряд ли ради этого мне подкинут очередное звание, а иначе и нельзя, повод для продвижения нужен. Значит будут неприятности со стороны второго начальства, чинуш из Таможенного департамента".
  Забывшись, он хмыкнул и вполголоса пробормотал:
  - Предупрежден - значит вооружен. Надо бы подполковнику материальчика интересного подкинуть, нехай порадуется.
  Письмо от Греве он даже читать не стал - отложил в "на потом". Полтора десятка коммерческих предложений просмотрел бегло и выкинул (потому что полная папка таких же от Валентина Ивановича досталась), а вот отложенная напоследок записка от Софьи откровенно порадовала.
  "Черт, был же в Ченстохове, мог зайти... или не мог? Только-только с дороги, второпях... Нет, лучше завтра навещу".
  Едва он хотел нырнуть в ванну, появился сияющий Григорий.
  - С возвращением, командир. Ух!
  - Ну будет, будет тебе... Ты прямо не месяц, а год целый меня не видел. Рассказывай, что новенького случилось, пока меня не было?
  - Да как всегда. Скушно только, и несуны осмелели чуток. Я вот что хотел тебе поведать, Александр Яковлевич. Кажись знаю я, кто в нашем взводе доглядчик-то будет!
  - Смотрю, ты времени не терял. Ну давай, удивляй!
  
  Глава 33
  
  В этот раз поручик князь Агренев в распределении очередных новобранцев поучаствовал лично: в результате, второму взводу достались рослые, крепкие, по-деревенски выносливые парни. Правда, половина из них не могли похвастаться особенной грамотностью, но это уже мелочи. Зато с дисциплиной и старательностью никаких проблем - старший и младший унтера прямо нарадоваться не могли. Спустя всего месяц радовались уже все - и "старики", и молодые солдаты. В то время, как они в тридцатый-сороковой раз отрабатывали на полигоне практическую стрельбу или на местности - новую тактику, первый и третий взвод (в неполном составе, правда) нарезали круги вокруг заставы. А когда марш-бросок совершал второй взвод, их коллеги наперегонки спешили закопать очередной мешок мусора, дабы решить путем честного соревнования какой же из взводов теперь будет именоваться "лосями", а какой - "кротами". Доходило до того, что мусор стал натуральным дефицитом, и унтерам приходилось проявлять смекалку. Конечно, пару раз устроили торжественные "похороны" мешка и второму взводу, но только с ознакомительной целью - чтобы не чувствовали себя обделенными. Александр как раз возвращался с личной тренировки, когда невдалеке от него с шумом пронеслось очередное стадо солдат, бодро и радостно транспортирующих очередное же бревно на заставу. Бодро - потому что уже привыкли, радостно - потому как наступало время обеда. Из-за их слитного топота поручик не сразу услышал, что к нему подходит сослуживец, но буквально кожей ощутил, что за спиной кто-то есть, и резко развернулся.
  - Александр Яковлевич, вы позволите составить вам компанию?
  - Разумеется, Игорь.
  Корнет минут десять спрашивал его о служебных мелочах, пересказал пару светских сплетен, но явно подошел не за этим. Наконец, решившись, Дымков перешел к делу.
  - Мне... я хотел просить вас, Александр Яковлевич... Я желал бы безотлагательно приобрести один из ваших самозарядных пистолетов!
  - К моему глубочайшему сожалению, их серийная выделка начнется только через месяц.
  Видя, как неподдельно огорчился его собеседник, Александр на мгновение задумался и спросил:
  - Позвольте полюбопытствовать, вы хотели что-то конкретное или...?
  - Ну... Рокот конечно лучше, но мне и Орел нравится, очень!
  - Рокот я вам, увы, предоставить пока не могу, а вот Орел можно. Продавать его я вам не буду. Не печальтесь так, я же еще не договорил. Так вот, продавать не буду, а вот подарить могу. Правда, у меня к вам будет одна просьба.
  - Все что угодно, князь!
  "Еще один фанат оружейного дела появился. Похоже, это заразно".
  - Вы будете много и часто стрелять из моего подарка. Патроны я вам предоставлю, а когда начнется выделка пистолетов - вы поменяете свой Орел на любую понравившуюся модель.
  - Признаться, я не совсем? Но, конечно же, согласен!
  - Позвольте, я объясню. И Рокот, и Плетку испытывали и проверяли неоднократно - я лично сжег немало патронов, полностью расстрелял один ствол у Рокота и внес в конструкцию три исправления. Орел же, на мой взгляд, испытан совершенно недостаточно. Малая наработка на поломки, на износ и все такое прочее - и это есть не совсем хорошо. Так что, вы согласны?
  - Да!
  - Тогда прошу сегодня вечером ко мне.
  Мимо собеседников пробежало очередное отделение первого взвода, причем похоже, что солдаты даже не заметили стоящих за деревьями офицеров. Улыбнувшись своим мыслям, поручик поинтересовался:
  - Кстати, позвольте осведомиться, как успехи у вашего взвода?
  - Вы знаете, Александр Яковлевич, на удивление хорошо. Предложенная вами метода, хотя и несколько необычна, все же себя явно оправдала. Вот только развейте мое недоумение, князь - почему именно бревна? И все эти фортификационные работы? Признаться, я не вполне...
  - Да все просто, Игорь Владиславович. Таская эти самые бревна, солдаты всех трех взводов решают сразу шесть задач. Вы мне не верите? А зря. Вот давайте, я буду перечислять, а вы меня проверяйте. Первое - солдаты повышают свою выносливость, силу и терпение. Второе - заготавливают на зиму дрова. Третье - расчищают и прореживают лес с кустарником рядом с дозорами, делая невозможным укрытие в нем (по крайней мере, для контрабандистов). Четвертое - сооружают из бросового леса непроходимые засеки и завалы на самых удобных местах подхода. Пятое - притираются друг к другу, тренируются действовать сообща и знакомятся с местностью. Ну и напоследок. Те бревна, что подходят для продажи, я разрешил фельдфебелю продать, с тем условием, что вырученные деньги пойдут на питание отряда и некоторые полезные мелочи, вроде постельного белья, мыла, ниток и всего такого.
  Изумленный таким ответом, корнет не сразу и нашелся, что сказать.
  - Однако... прошу простить мое любопытство, наверняка вы еще что-то можете перечислить, для меня, например?
  - Воля ваша, Игорь, перечислю пользу и для вас. Укрепилась дисциплина у нижних чинов - это раз, и ваша уверенность в них - это два. Вы ведь теперь точно знаете, кто и на что способен? Следовательно, и командовать ими куда как лучше сможете. Ну, а по поводу занятий на полигоне... Кстати, старший унтер весьма хвалил вас, но это только между нами.
  Последнюю фразу князь сказал специально, чтобы посмотреть, как отреагирует корнет на то, что его хвалит младший по чину, но куда как более опытный в вопросах выживания Григорий. Увиденное понравилось - нормально реагирует, даже довольно улыбнуться и то не постеснялся.
  "И всего-то разок на операционном столе повалялся, а сколько ума прибавилось".
  - Так вот, по поводу занятий. Чем больше они прольют пота на занятиях, тем меньше потеряют крови на службе. Тем более, в последнее время появилась некоторая экономия в патронах, и их можно не беречь так уж сильно.
  - С этим утверждением трудно спорить, Александр Яковлевич. А вот интересно, для вас есть польза от таскания солдатами бревен?
  - Конечно! У меня теперь гораздо больше времени для личных занятий на полигоне.
  "А заодно - разработка, проверка, и испытание всех моих идей по поводу подготовки личного состава. Скоро обычный "молодой" из недавнего пополнения будет стрелять как ковбой и бегать, как ковбойская лошадь, а в маскировке запросто переплюнет хамелеона".
  
  Отмокая вечером в ванной, Александр вспоминал разговор-собеседование с господином Сониным, состоявшийся ровно месяц назад. В общем и целом Андрей Владимирович князю понравился: опытный профессионал, достаточно молодой - сорок лет еще далеко не старость, держался хорошо и с чувством собственного достоинства, хотя было заметно, что особым достатком похвастать не может. Так, остатки былой роскоши. На вопросы отвечал не задумываясь, даже на достаточно неприятные для него. Например, о причине увольнения с должности управляющего механическим заводом ответил просто:
  - По причине несогласия с тем, как ведутся дела новым руководством.
  - Новым руководством? Прошу прощения, нельзя ли подробнее о этом?
  - Конечно. Когда четыре года назад по высочайшему повелению все предприятия Сергея Ивановича... то есть господина Мальцева, были переданы в казенное управление, всем сразу стало понятно, что это начало конца. Шестого апреля прошлого года совершилось банкротство, и завод, которым я имел честь управлять, приобрел некий господин Бергюссон. Увольнения рабочих, снижение расценок, износ оборудования и совершенно хищническое хозяйствование...
  "Да уж, из директоров завода в сменные мастера. Этакая карьера наоборот. А ведь хорошо держится! Самое же интересное, что теперь я знаю, где можно навербовать квалифицированных мастеровых. Ну или более-менее подготовленных".
  - ...после чего получил полный расчет. Далее, думаю, вам все известно.
  Князь кивнул, соглашаясь. На самом деле все, что поведал ему бывший управляющий одного из заводов в Дятьково, Александр знал и так - стряпчий собрал всю доступную информацию о кандидатах, заодно осветив причину банкротства Торгово-Промышленного товарищества господина Мальцева. Родственники генерал-майора в отставке - вот настоящая причина, развалившая громадный концерн из десятков заводов, ферм, фабрик... Вроде бы и фаянсовое со стекольным производством были в наличии. Было да сплыло! Дети Сергея Ивановича выросли при дворе, и отцовское дело их интересовало мало. В отличие от денег, причитающихся им в наследство - об этом они не забывали никогда. Интригами детки и жена добились передачи части концерна под казенную опеку, но немного просчитались: пошли убытки, уменьшились продажи и стала нарастать неразбериха в управлении заводами. И что самое интересное, рос и долг перед казной. Как следствие, пришлось спешно передавать вообще все под управление чиновников, причем за треть настоящей цены. Что называется, жадность до добра не доводит. Впрочем, наследникам Мальцева и трети от настоящей стоимости хватило за глаза - до сих пор промотать не смогли.
  - Ну что же, вы приняты, Андрей Владимирович. Условия следующие: годовой оклад в семь тысяч рублей и пять процентов от чистой прибыли с производства. Жить будете на квартире, но это временно. На следующий год, к лету, строители обещали возвести три дома - один из них предназначен для проживания управляющего фабрикой, то есть для вас. Вы согласны?
  Услышав размер своего жалования, Сонин поначалу едва заметно поморщился, но, дослушав до конца, не смог сдержать улыбки.
  - Ваше сиятельство, я с благодарностью принимаю ваше предложение!
  - Хорошо. Тогда прошу прочитать и подписать договор.
  Собеседник князя тщательно ознакомился с поданным ему документом, заработав в глазах Александра пару дополнительных баллов. Некоторые пункты соглашения явно удивили господина управляющего - своей наивностью, что ли? Но комментировать их он не стал, молча расписавшись на шести листах договора и приготовившись слушать дальше.
  - Теперь прошу принять доверенность на управление фабрикой и операции с расчетным счетом, письмо для временного управляющего касательно передачи вам всех дел и документов. Ваш экземпляр договора. А вот чек с авансом и подъемными. Так же я хотел бы разъяснить те пункты договора, что вызвали вашу улыбку. Отсутствие прописанных штрафных санкций за нарушение этих условий, а именно, за разглашение коммерческих и производственных тайн, воровство и махинации, недобросовестное отношение к работе, ставшее причиной неустоек, простоев и тому подобного. Так вот. Отсутствие санкций объясняется просто: в случае выявленного нарушения или обоснованных подозрений, с вами произойдет несчастный случай со смертельным исходом.
  - Ваше сиятельство... Вы изволите шутить?!
  - Господин Сонин, разве я похож на шутника?
  Поглядев в тигриные глаза работодателя, управляющий непроизвольно дернулся: на шутника князь походил меньше всего, скорее на матерого душегуба, сожалеющего, что нельзя убить своего собеседника. Пока нельзя. Наваждение схлынуло, и перед Сониным опять сидел молодой офицер с благожелательной улыбкой на губах, гостеприимный хозяин и приятный собеседник.
  - Во всем, что касается моей фабрики, я всегда предельно серьезен. Не стоит так бледнеть, Андрей Владимирович, все не так плохо, как вы подумали. Работайте честно, и я обещаю, что вы ни о чем не пожалеете ни разу. Вот, например, у вас подрастает сын... Эдуард, если не ошибаюсь?
  - Верно, но откуда?..
  - Право же, вы меня удивляете. Вы что же, думаете, я выбрал вас наобум? Так вот, вернемся к вашему сыну. Его обучение в любом университете оплатит РОК. Будет и еще несколько мелких, но приятных мелочей - я уверен, вам понравится.
  
  ***
  
  Усевшись за свой "деловой" стол, Александр для начала полистал блокнот-ежедневник, вычеркивая решенные дела и вопросы. Кредит все же пришлось взять - уж больно много выплат предстояло. Остаток за станки, аванс на очередную стойку Шухову, первый платеж за металлургический завод и, разумеется, расходы на производство. А скоро еще и модернизация этого самого завода намечалась. В общем, расходы нарастали, а доходы падали. Вернее, на службе их практически не было: до первых осенних заморозков, пришедших в этом году необычайно рано, поручику удалось отловить всего два каравана, и то навара с них... В первый раз - три лошади под грузом, во второй - две и пяток носильщиков. Одним словом, мелочь на карманные расходы. А вот вне службы денежка капала. Тоненькая струйка лицензионных отчислений превратилась в слабенький, чахленький, но все же ручеек, который приносил в среднем по двадцать-тридцать тысяч в месяц. Прослеживалась обнадеживающаяся тенденция к увеличению поступлений, но не так быстро, как хотелось бы.
  "Жалко, что ничего не помню про звуковое кино. За год бы миллионером стал. Хотя, если подумать, я уже миллионер по факту".
  Просьба подпоручика Дымкова натолкнула Александра на интересную мысль, вернее, идею. Вскоре у начштаба Ченстоховской бригады полковника Толкушкина должен был приключиться юбилей - аж двадцать пять лет беспорочной службы. По этому поводу вроде как и прием в офицерском собрании планировался. Но это пока было неясно. Да и неважно. Главное - поздравить именинника соберутся почти все старшие офицеры бригады и немало младших. Юбиляру будут дарить памятные подарки...
  "Вот и презентую Орла из первых моделей, только надо будет озаботиться отделкой пистолета и красивой упаковкой. Начальство порадую и господ офицеров заинтересую. Вряд ли кто останется равнодушным!"
  Размышляя, как устроить все наилучшим образом, чтобы и подарок вручить, и засветить его, князь внезапно подумал, что идею стоит немного развить. Нанять десяток подходящих людей на должность торгового агента и разослать их по гарнизонам и полкам Русской императорской армии - пускай демонстрируют оружейную новинку и собирают заказы-заявки, попутно и вилки-ложки-поварешки пристраивают, вместе с зажигалками и ножами. Поставить на это направление одного из оборотистых племянников господина Лунева... Или все это преждевременно? Штатным оружием унтер-, обер- и штаб- офицеров по сию пору является четырехлинейный Смит-Вессон, а значит, и вала заказов не будет.
  "Вроде конкурс на новое штатное оружие офицеров еще не объявляли? Или уже, но я пропустил? Да нет, вроде. Еще и трехлинейную винтовку Мосина не утвердили. Но вот там-то уж точно страсти кипят немалые, да я еще со своей вклинюсь. Все равно пора выдавать Валентину Ивановичу задание на работу по револьверу, который мы, не долго мучаясь, так и назовем - револьвер Греве-Агренева, сокращенно Грав. Где там у меня эскизики? Фу, пыли-то сколько! Револьвер будет представлен в двух моделях: солдатский, несамовзводный и с поочередной экстракцией патронов, и офицерский - самовзводный, с откидным барабаном. Ежели еще и себестоимость окажется в пределах десяти рублей, победа на конкурсе будет обеспечена. Не забыть бы еще с Леоном Наганом договориться о лицензии на двуперую пружину. Или обменяться лицензиями, наверняка его что-то да заинтересует. И по поводу винтовки напомним Валентину свет Ивановичу - сколько можно кормить меня "завтраками", в конце-то концов!!"
  Заклеив конверт, поручик отложил его в сторону, к полудюжине других. Чем дальше, тем больше приходилось изводить чернил, составляя планы, расписывая пошагово свои действия, рисуя схемы и графики - для себя же. И возиться с разнообразными документами: счета, планы, сметы, отчеты, коммерческие предложения и письма, письма, письма! Пробежавшись взглядом по обтянутой зеленым сукном столешнице, Александр лишь обреченно вздохнул: одно письмо написал, можно приступать к следующему. Через три часа за окном вовсю светила луна, а перед князем лежала солидная стопка конвертов: в одном послании он успокаивал Вальтера Грейта, обещая молочные реки и кисельные берега, в другом давал господину Круппу отмашку на начало работ по реконструкции завода (которая обещала выйти заметно дороже, чем сам завод), в третьем - соглашался с Шуховым в том, что город Ярославль подходит для постройки консервного завода (вернее, заводища, потому как объемы продукции планировались очень солидные).
  "Сонину, Мальцеву, Луневу, тетушке, подполковнику Васильеву... фух, вроде все. Таким макаром и секретаршу скоро заводить придется".
  Повертев в руках последнее письмо, Александр довольно хмыкнул: в нем он "слил" подполковнику всех мелких купцов, балующихся реализацией контрабандного товара. Пускай Васильев развеется немного, а то ведь и рехнуться можно, выискивая запрещенную литературу и всевозможных "рэволюционэров".
  
  ***
  
  Идея с рекламой Орла себя оправдала. Поначалу именинник зацепился взглядом за лакированную деревянную шкатулку (в похожих обычно продавали дуэльные пистолеты), потом удивленно-озадаченно вертел в руках незнакомое оружие и руководство пользователя к нему, затем спросил совета у одного, другого... А потом уже господ офицеров и палкой было не отогнать от такой ну просто страсть как интересной игрушки. Настоящей, мужской. Подполковник Росляков еще не появился в офицерском собрании, а штаб-ротмистр Блинский был сильно занят очередной пламенной любовью к очередной юной мадемуазель. Поэтому частично ответить на многочисленные вопросы смог только командир Бискунского отряда ротмистр Булатов.
  - Господа, это самозарядный пистолет. Я уже имел возможность как-то опробовать схожую модель. Вот, смотрите.
  С этими словами ротмистр надавил на кнопку, и из рукоятки оружия выскользнула прямоугольная дырчатая пластина.
  - Это называется магазин. Вот так...
  Затвор тихо прошелестел, вставая на боевой взвод.
  - Он приводится в готовность к стрельбе. Тут предохранитель...
  - Ого! Это сколько же патронов!
  - И чьей выделки этот пистоль, позвольте осведомиться? Признаться, отсутствие клейма несколько смущает?
  - А насколько надежен этот механизм?
  - Господа! Механизм, как вы выразились, вполне надежен, уверяю вас. Предлагаю пригласить к нам изобретателя сей диковинки.
  - В смысле - изобретателя?
  Это уже полковник отвлекся от попыток самостоятельно собрать свой подарок и включился в разговор.
  - Да-да, вы не ослышались, Олег Дмитриевич. Именно изобретателя. господа, вы все его прекрасно знаете как участника громкой дуэли, случившейся год назад.
  - Поручик Агренев?!
  - Вот видите, господа, я был прав.
  Когда барон Нолькен, на правах старого знакомого, подошел к князю, последний как раз закончил рассказывать баронессе Виттельсбах немного переделанную историю из "Декамерона" и любовался смеющейся красавицей. Своей красавицей!
  - Обворожительнейшая Софья Михайловна, прошу вашего прощения и дозволения. Мне крайне необходимо ненадолго лишить вас общества князя.
  Все еще улыбаясь, дама молча кивнула, попутно обмахиваясь веером и стараясь успокоиться. Уже отходя следом за бароном, Александр услышал за спиной тихий, ехидно-довольный голосок Сони:
  - Сказочник...
  Узнав, что его ждет как минимум десяток сослуживцев (причем все как один старше его по званию), поручик тут же поторопился присоединиться к такой хорошей компании. Быстро подсчитав присутствующих в курительной комнате господ офицеров, он довольно прищурился: не десяток - две дюжины. Затянувшись ароматной сигариллой1, полковник, как самый старший по званию среди присутствующих, громогласно объявил:
  
  
  # # 1 Сигарилла - курительная трубочка, свернутая из табачного листа и начиненная резаным табаком; выглядит как тонкая сигара.
  
  - Без чинов, господа! Александр Яковлевич, поведайте же нам, наконец, что за пистоль такой вы измыслили?
  - Извольте...
  В несколько быстрых движений князь произвел неполную разборку, выкладывая все детали Орла на маленький овальный столик.
  - Прошу, так сказать, наглядное пособие.
  Пока Александр объяснял офицерам, как и что устроено в его пистолете, те даже курить забыли. А когда он начал перечислять тактико-технические характеристики Орла, то и дышать кое-кто позабыл, разразившись надсадным кашлем.
  - Простите, господа!
  - Ничего страшного, я все равно уже закончил...
  - Позвольте нескромный вопрос, князь. А как вам вообще пришла в голову такая идея?
  - Сложно сказать. Когда мне пришла такая идея... Наверное во время моего первого знакомства с контрабандистами. Ах, если бы у меня в руках тогда оказался вот такой пистолет!
  - Ха! Помнится, вы и так весьма недурно управились!
  - Верно, справился. А если бы их было на пяток поболее или же будь они порешительней, так я бы с вами сейчас не беседовал - и это тоже верно, господа.
  Присутствующие поневоле примерили слова князя на себя и молчаливо согласились. Неловкую паузу разбил ротмистр Булатов, задав явно интересующий всех вопрос (и косясь при этом на так и не собранного Орла):
  - А скажите, Александр Яковлевич. В прошлую нашу беседу вы говорили, что хотите открыть заводик по выделке... каюсь, забыл?
  - Рокот, Орел, он перед вами, Борис Георгиевич, и Плетка. Серийная выделка начнется через восемь дней.
  "Блин! Надо было отписать Греве, чтобы прислал десяток-другой готовых пистолетов!"
  - О! И какова же будет цена у вашего оружия?
  - Пятнадцать рублей для офицеров нашей бригады. А другим пока ничего не достанется - уж больно не велико вначале будет производство.
  После короткого совещания господа офицеры дружно постановили:
  чтобы не отвлекать поручика от службы, желающие обзавестись пистолетом будут обращаться к ротмистру Николаеву (тем более он и так, по должности "курирует" все оружейные дела в Ченстоховской бригаде), а уже он будет вести все дела с Александром;
  на такое хорошее дело любой желающий (из тех, кто платил взносы, конечно!) может взять кредит из кассы взаимопомощи (Александр специально занизил цену на рубль ниже себестоимости Орла, зато любой корнет в бригаде мог себе позволить слегка прибарахлиться!);
  выразить поручику Агреневу свой дружный одобрямс!
  Оставшись наедине с юбиляром, Александр минут десять показывал как собирать-разбирать Орла, особенности пользования и прочие полезные мелочи, мимоходом рассказывая о своем "небольшом заводике".
  - Князь, но ведь это получается... Позвольте осведомиться, как вам удалось все устроить?! Ведь на такое дело необходимы просто... гигантские средства?
  Легкая настороженность полковника Толкушкина прошла достаточно быстро: сначала поручик посетовал на трудности, которые сопровождали получение большого кредита, потом беззастенчиво похвастался своим изобретательским талантом и тем фактом, что собирается представить на конкурс винтовку собственной конструкции, мимоходом упомянул о личном знакомстве с "пушечным королем" Круппом, скромно намекнул на большое количество премий...
  - Изрядно! Как вы сказали - больше пятидесяти привилеев оформили?
  - Так точно, Олег Дмитриевич. Нанял толкового стряпчего, условился о проценте за его услуги, так он за два года неплохое состояние себе сделал, оформляя от моего имени лицензии.
  - Как я посмотрю, вы зря времени не теряете...
  Начальник штаба Ченстоховской бригады пребывал в легкой растерянности. С одной стороны, сидящий перед ним поручик успел себя зарекомендовать умелым и опытным командиром. Штаб-ротмистр Блинский прямо нарадоваться не может, и подполковник Росляков несколько раз отмечал в рапортах... несколько десятков раз. Опять же, награды имеет, в бою проявил себя с самой лучшей стороны. А с другой стороны, молодой еще в сущности человек (притом без малейшей протекции) проявил настолько отменную деловую хватку, словно и не офицер Русской императорской армии, а какой-то... Подумав немного, полковник все же решил: производить оружие, да еще такое офицеру и аристократу вполне уместно, более того - даже некоторым образом почетно.
  - Скажите, Александр Яковлевич, а вы не думали представить пистолет вашей конструкции на рассмотрение в Главное артиллерийское управление?
  - Признаюсь честно, были такие мысли, Олег Дмитриевич. Только вряд ли им заинтересуются. Оружие новое и, смею надеяться, хорошее, но есть у него небольшой недостаток. Цена, Олег Дмитриевич, больно высока будет для господ генералов из Главного управления.
  - Разве? По мне, так вполне недорого.
  - Это я своим сослуживцам готов отдавать Орел почти по себестоимости, а для других цена будет не меньше двадцати пяти рублей. И это еще недорого, уверяю вас.
  - Нда-с... Выходит, вы в убыток себе?
  - Право же, большого урона я не понесу. Считайте это моей прихотью, если хотите.
  - Ну что же... Ах да, давно хотел уточнить. Вот, помнится мне, приходила служебная записка от подполковника Рослякова. Вы не могли бы подробнее поведать мне свои соображения по поводу новой тактики?
  Когда Александр вернулся к Софье, то обнаружил рядом с нею сразу пять подруг разного возраста: дамы оккупировали несколько диванчиков и мило-увлеченно общались друг с другом (причем, как уловил поручик, они дружно кого-то обси... э... обсуждали). Заметив подходящего к ним Александра, они оживились еще больше.
  - Князь! Софья Михайловна поведала нам, что вы ее изрядно повеселили?! Расскажите же и нам...
  Тут же к вопросу-утверждению одной подружки присоединились и другие, немного вразнобой загомонив:
  - Просим, просим!
  - Мы просто умираем от любопытства!
  - Ну хорошо, хорошо! Располагайтесь поудобнее, милые дамы. Жил-был в солнечной Италии старый бондарь, а жена у него, как на грех, была молода и очень хороша собой...
  К тому моменту, когда история пошла к завершению, вокруг князя, баронессы и ее подруг образовалась небольшая толпа любителей разговорного жанра. Именно поэтому Александру с Софьей не удалось улизнуть с приема пораньше: поначалу не дали благодарные слушатели, затем к ним присоединились офицеры, пропустившие "презентацию" Орла и горящие желанием задать ну очень важный вопрос (причем, как правило, один на всех - нельзя ли и мне опробовать новинку?!), а затем объявили розыгрыш благотворительной (то есть отказаться участвовать, увы, ни в коем разе) лотереи.
  
  На следующий день время для Александра тянулось как резина, а иногда и вовсе казалось, что застыло на месте и день будет длиться вечно. В отрядной канцелярии было тихо и тепло, хотелось завалиться на диванчик и помедитировать минут пятьсот-семьсот.
  "Ведь и сонливости нет почти, а двигаться все равно не хочется. Вот интересно, почему у меня такой "отходняк" только после светских мероприятий? Приемов-вечеринок, балов-дискотек. Может это из-за того, что все они заканчиваются глубоко заполночь? Или очень рано утром. А ведь сколько в засадах сиживал, и ничего - потом весь день свежий, как огурчик! Консервированный".
  Сварив себе очередную порцию кофе (такое ответственное дело он никому, кроме себя, не доверял), на обратном пути в офицерскую комнату поручик покосился на стол с донесениями и рапортами за вчерашний день, но останавливаться и читать не стал: было бы что важное или интересное, так наверняка уже сообщили бы.
  - Вестовой!
  - Здесь!
  - Пригласи-ка, голубчик, ко мне старшего унтера второго взвода.
  Спустя пять минут на пороге канцелярии нарисовался Григорий.
  - По вашему приказанию...
  Недослушав, Александр от души зевнул и осведомился:
  - Кофе будешь? Я с запасом сварил.
  - Не, командир, мне оно не по нутру. Вот разве чайку?
  - Чаю так чаю. Сам управишься или вестовому приказать?
  Подождав, пока унтер сходит за кипятком, князь встряхнулся, прогоняя лень, и поинтересовался:
  - Ну как, успехи есть?
  - Как не быть, имеются, ага. Троих точно сговорил, четверо в сумнениях пока, еще думают.
  - И о чем это сомнения?
  - Так оне все семейные, вот и сумлеваются - стоит ли им с места старого да знакомого в новое переезжать. Ниче, сговорю! Это. Что-то ты, командир, какой-то уставший?
  - Вчера до двух пополуночи в собрании проторчал.
  Григорий понимающе улыбнулся в усы: в собрании до двух, а на заставу к девяти явился. Значит, баронессу "провожал"...
  - Как там наш шпион поживает?
  - Да все как обычно. Тут поспрошает, там послухает, ишшо где потрется...
  Когда Григорий вычислил (молодец, кстати) в своем взводе "дятла", то поначалу хотел разобраться с ним по свойски, не выносить сор из избы. Но пока он прикидывал да примерялся, вернулся из отпуска командир, и унтер с облегчением свалил на него решение нежданной проблемы. Александр же, не раздумывая долго, указал: оставить все как есть и не устраивать рядовому Бибикову несчастный случай. А чтобы Гриша точно понял, почему это надо сделать, пояснил:
  - Уберем одного, подсунут другого. Этот же теперь для нас безвреден почти, даже полезен будет! По расспросам сразу поймем, куда ветер дует. Ты нашим шепни о нем и постарайся выяснить к кому он бегает со своими докладами.
  Последнее унтеру прояснить не удалось до сих пор - уж больно осторожен был чей-то информатор. Но видели разок в том же районе жандармского штаб-ротмистра Сурикова. Хотя, может это было простым совпадением. Бывает ведь и такое в жизни.
  - И что он выспрашивает?
  - Хы! Интересуется, стервец, как мы на "охоту" ходили, да как караваны таким малым числом перехватывали!
  "Так... Вот и обещанные неприятности. Точнее, небольшое беспокойство. Поздно спохватились, чернильные души. Из "особой" ветеранской группы на заставе только двое и осталось, да и те скоро ко мне в Сестрорецк уедут. А остальные все как один подтвердят, что всю перехваченную контрабанду я сдавал родному государству. Что еще? И все, больше подловить-то и не на чем. Скупщик только по голосу опознает, да и то очень сомнительное доказательство. А большие потери среди бедняжек контрабандистов, так и караванов сколько перехватил! Чиновники-оценщики едва не плакали от радости. Вот у кого я на хорошем счету!"
  - Сядет в уголок и вроде как и не интересно ему. Песий сын!
  - Ладно. А! Совсем забыл, Валентин Иванович о тебе в своем письме справлялся.
  - Поди ж ты, не забыл! И ему мой поклон передавай, Александр Яковлевич. Как оно тама?
  - Слава богу, без накладок пока. Первую сотню Рокотов на склад отправили, патроны начали выделывать. Скоро посылка придет с образцами, вот и полюбуемся.
  
  ***
  
  В первых числах декабря на заставу пожаловали нежданные гости: и если подполковник Росляков был привычен, то чиновник Таможенного департамента...
  - День добрый, Сергей Юрьевич.
  Немного напрягшийся при виде начальства штаб-ротмистр успокоено поздоровался в ответ - раз уж разговор начинают с имени-отчества...
  - Позвольте вам представить моего спутника. Господин Хлудов, Николай Степанович, имеет честь служить в Таможенном департаменте в чине коллежского асессора. Сергей Юрьевич, господин Хлудов желает переговорить с поручиком князем Агреневым. Вы не могли бы послать вестового за ним?
  Когда Александр зашел в канцелярию, то первое, что он увидел - недовольно-высокомерную мину на лице (вообще-то на язык просилось "харя") незнакомого ему чиновника.
  "Можно сказать, любовь с первого взгляда. Специально такого послали что ли? Или чем толще рожа, тем выше чин?"
  Представив чиновника ещё раз, подполковник поудобнее расположился и сделал приглашающий жест.
  - Вы можете начинать господин Хлудов.
  - Благодарю, господин подполковник.
  Чиновник помедлил, видимо, подбирая нужные слова, затем негромко прокашлялся и выдал:
  - Скажите, поручик...
  - Великодушно прошу простить, что перебиваю, но для вас я "ваше благородие" или "ваше сиятельство". Только так и никак иначе. Прошу, продолжайте.
  Побагровевший чиновник дернул щекой, но все же вспомнил на чем его прервали.
  - Так вот, мне поручено осведомиться...
  - Еще раз прошу прощения - кем поручено?
  - Господином коллежским советником Вятовым! Я могу наконец продолжить? Сведения о том, что в городе Сестрорецке у вас имеется завод, соответствуют действительности? Он и вправду принадлежит вам?
  - А что, есть какие-то сомнения?
  Глядя на поручика, нельзя было сказать, что он тяготится разговором. Скорее немного скучает. А подполковник и штаб-ротмистр и вовсе молча наслаждались разворачивающимся действом: их сослуживец демонстративно и с некоторой ленцой унижал чиновника, уверенно доводя последнего до белого каления.
  - То есть - да?! Тогда я попросил бы вас объяснить, откуда у вас взялись такие деньги!
  - Плохо просите, плохо. Вот если бы на коленях...
  - Да... Вы... Да что вы себе позволяете! Вы не смеете!
  - Я? Это вы только что позволили себе оскорбить и честь четырнадцатой Ченстоховской бригады, и лично меня как офицера. Вы вообще понимаете, что и у кого вы спрашиваете?
  - Я требую объяснений!
  - Хм. А покажите-ка мне, любезный, предписание или какую другую бумагу, дающую право вам, гражданскому чину, требовать что-то от офицера Русской императорской армии? Что, неужели не озаботились выправить? Ну что же вы так плохо подготовились! Требовать будете у себя дома, голубчик, а здесь воинская часть. Молчать!
  Последнее слово поручик произнес вполголоса и спокойно, но замерли все присутствующие - столько властности и угрозы прозвучало.
  - На любые вопросы я отвечу только своему командованию. Или в суде, только тогда и я подам встречный иск и обязательно выиграю процесс. Вы же здесь никто и звать вас никак. Я доступно излагаю? Тогда я вас более не задерживаю...
  Чиновник так торопился, что едва не выскочил на улицу без шубы. А подполковник Росляков, проходя мимо своего подчиненного, одобрительно кивнул, обернувшись напоследок уже на пороге:
  - Всего хорошего, господа!
  
  Глава 34
  
  В середине декабря наконец-то прибыла долгожданная посылка от Греве. Вернее, четыре увесистых, немаленьких и крепко-накрепко заколоченных ящика, за которыми князю пришлось лично проехаться в почтово-багажное отделение железной дороги. Едва Александр и его денщик затащили в квартиру последний ящик, тут же нарисовался радостный унтер, причем не один, а в компании с маленьким ломиком.
  - Вот, командир, у Трифона Андреича одолжился!
  Даже с инструментом Григорию пришлось изрядно повозиться: неизвестно, кто именно упаковывал посылку, но железных лент и гвоздей явно не жалели, как и хорошего дерева.
  Кррааак!..
  Доска наконец поддалась, напоследок жалобно хрустнув. Резко запахло оружейной смазкой, а стоило убрать промасленную тряпку, как тускло засияли воронением аккуратно (и плотно) уложенные пистолеты - десяток Плеток и по пятнадцать штук Рокотов и Орлов.
  - Эх, красота!
  - Ты не останавливайся, раз уж начал.
  - Тоже верно.
  Спустя пять минут последняя часть четырехкомпонентной посылки лишилась крышки, а унтер в очередной раз лишился речи: на пол посыпались разнообразные ножи с чудной неровно-волнистой заточкой, ложки и вилки с вытравленными на них узорами, непонятные латунные коробочки, еще более непонятный инструмент.. И самое интересное - складные перочинные ножи в брезентовых чехольчиках. Однолезвийные и ножи-бабочки были осмотрены и одобрены Григорием и денщиком с редким единодушием, после чего пришел черед десятка ножей со странно толстыми рукоятками.
  - Ого! Глядь, Савватей, это ж сколько лезвий! Ты смотри - шило... Ух ты, вилка! Отвертка, штопор... О, напильничек... Справная вещица, как есть справная. А эт чего, командир?
  Александр в это время любовался первым серийным Рокотом. То есть не первым, конечно, первые пронумерованные сто штук, каждой из трех моделей, осели на складах до его особого распоряжения. Все равно - одним из первых! Особенно нравилось выбитое на ствольной коробке клеймо, бывшее в девичестве знаком радиационной опасности. Было радостно и немного грустно.
  "Я все-таки это сделал".
  - Командир?!
  - А? Да, я слушаю?
  - А это что за штука такая?
  - Это инструмент слесарный такой, вон там покрути. Видишь размер меняется? Заменяет с десяток гаечных ключей.
  - А это?
  - Бритва. Безопасная. Надо же, и лезвие есть?
  Почитав вложенную в коробочку-футляр записку от Греве, Александр разочарованно поморщился: проблему промышленной заточки лезвий так и не решили. А это маленький сувенир от Валентина Ивановича своему шефу, так сказать, ручная работа.
  - А это?
  - Я же тебе рассказывал. Бенза - то есть бензиновая зажигалка. Вон и жестянки с заправкой для нее. Ты сбоку на крышечку надави.
  - Тугая какая!
  - Хм?
  Из дюжины зажигалок удачливому унтеру попалась одна-единственная с маленьким брачком - плохой подгонкой корпуса и крышки. Подумав, Григорий довольно улыбнулся и начал обстоятельно проверять ножи-мультитулы, взмахом руки мобилизовав себе на помощь Савву.
  "Вот! В открытую просить не хочет, а бракованные вроде как и не жалко будет. И ведь знает же, что не откажу в любом случае, а все равно! Жук".
  - Да не мучайся ты. Выберите себе по зажигалке и ножу-складничку, и всего делов. Савва, возьми еще на пробу вилок-ложек для Марыси. А ты, Гриша, захвати одну зажигалку для фельдфебеля - он у нас известный любитель махрой подымить.
  В тот же день первый ящик - с пистолетами, второй - с патронами и третий - с кобурами и запасными магазинами - попали в нетерпеливо-загребущие (в полном соответствии с занимаемой должностью) руки господина заведующего оружием Ченстоховской бригады ротмистра Николаева.
  Через два дня приключилось редкое событие: офицерская касса взаимопомощи заметно оскудела. Вначале разобрали (вернее сказать - расхватали) Рокоты. Тяжелый и мощный пистолет просто завораживал своей соразмерностью, хищной красотой и необычностью вида: рублено-четкие формы ствольной коробки резко переходили в плавно-изогнутую эргономичную рукоять с выступами. Тот, кто брал его в руки, как правило, уже не мог отказаться от покупки. Орел тоже пошел на ура, как меньший брат Рокота - более "зализанный" и полегче. Правда, и рукоять была немного похуже. А из-за последней Плетки даже немного поссорились: пока один офицер бегал и одалживался по друзьям-товарищам, второй сразу пришел со всей суммой, вот только уйти вовремя не успел и наткнулся на первого. Страсти утихли только после того, как ротмистр Николаев принял заявки от всех желающих и клятвенно заверил, что приложит все усилия для их скорейшей реализации! При этом ротмистр довольно улыбался и периодически поглаживал лежащую в кармане бриджей Плетку, жалея при этом только об одном - что находящийся дома Рокот ну никак невозможно носить вместо штатного Смит-Вессона.
  
  ***
  
  Когда незадолго до новогоднего бала Александра вызвали в штаб бригады, он было решил, что его опять попросят ускорить прибытие второй партии пистолетов - по мере того, как господа офицеры "распробовали" новое оружие (разумеется, не забыв, словно невзначай, похвалиться перед сослуживцами и просто знакомыми), список заявок стал вдвое толще и демонстрировал устойчивую тенденцию к дальнейшему росту.
  - Господин полковник, по вашему приказанию прибыл!
  - Прошу, присаживайтесь, поручик. Мы с вами люди военные, потому перейдем сразу к делу. Александр Яковлевич, из Таможенного департамента поступил запрос касательно вашей персоны. И я просто обязан... э...
  - Господин полковник, осмелюсь уточнить - запрос по поводу источника средств на открытие моего завода?
  Толкушкин молча кивнул. Было видно, как его тяготит и сильно подобный разговор. Подозревать такого блестящего офицера, своего... ему было попросту стыдно.
  - Ну что же. Надеюсь господ таможенников удовлетворят нотариально заверенные копии кредитных договоров и прочих бумаг?
  - Несомненно!
  Олег Дмитриевич прямо на глазах оживал и возвращал себе хорошее настроение. Через полчаса его настроение улучшилось опять - до самого что ни на есть верхнего предела: поручик Агренев посетил расположенное невдалеке отделение Русско-Азиатского банка (вернее, свою ячейку в нем) и вернулся в штаб с тоненькой картонной укладкой на веревочных завязках.
  - Прошу.
  Не открывая, старший офицер небрежно отодвинул ее в сторону и немного удивленно осведомился:
  - Александр Яковлевич, как же вы так быстро управились? Или вы готовились заранее?
  - Ну что вы, конечно же нет! Просто месяца два тому как потребовались копии для моего стряпчего, так я на всякий случай оформил все с некоторым запасом. Позвольте полюбопытствовать, Олег Дмитриевич, ежели это только возможно, за чьей подписью поступил запрос?
  - За... один момент, где же... а, вот - господин коллежский советник Вятов, Филипп Арнольдович. Вы желаете требовать удовлетворения от этого господина?
  "Что за слова такие! Так и вижу, как прихожу в кабинет этого Вятова и требую меня удовлетворить... разными способами. Пошляк вы, Олег Дмитриевич, ой пошляк. Правда, сами о том и не догадываетесь!"
  - Собственно я предупреждал этих господ, но раз они не вняли...
  Отпустив подчиненного, правда, не сразу, а немного побеседовав с ним на оружейную тему (вернее, о том, ну когда же будет долгожданная поставка пистолетов и патронов, да побольше, побольше!), полковник вздохнул и принялся знакомиться с содержимым невзрачной папки. И чем дальше он читал, тем больше улыбался. Уже выходя из своего кабинета, начальник штаба коротко сказал, как плюнул:
  - Чинуши!
  А князь, по возвращении сразу же уселся сочинять большое послание господину Луневу. Изложив свое видение проблемы, Александр поручал стряпчему подыскать хорошего... нет, очень хорошего юриста нужной специализации. Отыскав, немедленно приниматься за дело - вчинить господам Вятову и Хлудову хороший такой иск о клевете, подрыве деловой репутации, попрании чести.
  "Сами пусть решают, но чем больше, тем лучше. И как только будет положительное, для меня, естественно, решение суда, пускай даже по одному из обвинений - появится законная возможность послать своих секундантов. Проще один раз подстрелить зарвавшегося чинушу и устроить широкую огласку причин дуэли, чем ждать следующей проверки. Все ж таки Николай Первый явно не любил своих чиновников, раз разрешил, пусть и с многочисленными оговорками, вызывать их. Жалко, что в моей первой жизни такого не было".
  
  ***
  
  На новогоднем балу Сергей Юрьевич Блинский не ходил - порхал мотыльком и сиял при этом, как маленький прожектор. Командование сдержало слово и лишило его наконец-то приставки штаб-, сделав простым ротмистром. На этом хорошие новости для Александра заканчивались и начинались плохие: уже ротмистра Блинского вскорости переводили в распоряжение штаба, а взамен и тоже переводом должен был прибыть следующий командир Олькушского отряда - тоже ротмистр по фамилии Розуваев. То, что удалось узнать про нового "хозяина" заставы, оптимизма не внушало: ротмистр в пятьдесят четыре года, иные уже и генеральские погоны примеряют в таком-то почтенном для военного возрасте. Ну, пусть не генеральские - но, как минимум, чин подполковника-то уже должен быть! Вдобавок, по слухам, Розуваев сильно уважал шагистику и прочую уставщину, причем достиг в любимом деле немалых высот, если уж и другие офицеры признавали, что тот бывает чрезмерно строг к нижним чинам. Это при том что небольшое рукоприкладство по отношению к солдатам и за грех-то не считалось - так, обычная воспитательная мера воздействия на нерадивых к службе.
  - Саша, ты опять меня не слушаешь!
  Баронесса периодически пыталась доказать свое утверждение, но увы! Ей так и не удалось это сделать - поручик цитировал одну-две последних фразы, и все возвращалось на круги своя: Софья щебетала, пересказывая последние слухи и сплетни, а ее спутник обдумывал все, что удалось узнать в коротких беседах с сослуживцами, периодически приветствуя проходящих мимо дам и их кавалеров.
  "Шагистику любим... Да, с уходом Блинского прежняя вольная жизнь бесповоротно закончится. Знать бы еще, в чем это конкретно будет выражаться? Надо будет немного подсуетиться. Зайти к писарю Войцеху и заполнить десяток "бумаг". Слить очередную партию купчиков и приказчиков - пускай крепнет связка пограничников и жандармов. Да и на границе чуток потише станет. Ненадолго, к сожалению. Что еще? Собрать инфу по проявившимся чиновникам. Пора создавать свою СБ. Может, проконсультироваться с подполковником Васильевым по поводу жандармов-отставников? Хотя нет, бывшие жандармы встречаются только на кладбище. Лучше отставники из полиции. А в свете возможной дуэли, пожалуй что надо изменить кое-что в тренировках с Гришей. А еще я давно хотел попробовать что-то вроде гранат соорудить, ежели только время будет. Не сам, а с помощью Васисуалия. Ну что за имена, а? До сих пор привыкнуть не могу".
  Выплыв в очередной раз из раздумий, Александр услышал конец очередной сплетни:
  - Так от этой истории с господином Музиным едва колики и мигрень не приключились, от смеху...
  - Какой истории, душа моя?
  - Ну как же! Все общество с неделю об этом только и говорило. Ты просто невозможен! Не далее как вчера я тебе все самым подробным образом поведала! Хотя... ну ладно, слушай.
  Рассказ (скорее даже небольшая повесть) о том, как две ченстоховские барышни, люто боровшиеся друг с другом за звание самой-самой продвинутой модницы и кокетки, умудрились пошить себе в глубокой тайне (причем, у разных портных) практически одинаковые платья, после чего встретились на очередном приеме у мадам Кики, сопровождался всеми положенными атрибутами: большими глазами в нужных местах, придыханием и многозначительными улыбками. Правда, в исполнении Сони это выглядело не смешно, а скорее трагично - так красочно и эмоционально она описала мучения бедных женщин, вынужденных демонстративно "не замечать" друг друга и терпеть перешептывания и смешки светского общества. Колики же одолели вполне себе почтенного господина Музина совсем по другой причине: он лично наблюдал, как одна из модниц - хрупкая, милая, слабая и беззащитная женщина - кругами гоняла своего портного, едва не убив его своим хоть и нежным, но слегка... визгливым голосом. К концу подзатянувшегося повествования Александр, пользуясь тем, что они стояли в небольшом закутке-нише, стал тихонько поглаживать баронессу по спинке и немного ниже, любуясь тем, как она мило пунцовеет, но даже не думает при этом отодвигаться или еще как-то останавливать его. Когда их отношения только начинались, он очень боялся проколоться в таком интимном деле, как ласки. То, что было привычным для него, Соня могла посчитать за верх неприличия - но... Как показало время, все его опасения были беспочвенны. Главное - соблюдать приличия, то есть не целоваться у всех на виду, ходить не в обнимку, а под ручку и так далее. Наедине же баронесса была на удивление раскованной особой. Или это Александру просто повезло?
  - Софья Михайловна, позвольте пригласить вас на первый круг?
  - Мрр... с удовольствием...
  
  ***
  
  В середине января нового, тысяча восемьсот девяностого года, обычная для Келецкой губернии мягкая зима неожиданно сменилась сильным ветром, арктической стужей и легким снегопадом. Несмотря на неофициальное разрешение солдатам Олькушской заставы "подогреваться" по возвращении из дозоров трофейным спиртом, в первые же дни добрая треть отряда получила обморожения или сильную простуду, после чего второй взвод получил указание нести дозорную службу, не выходя из казарм. Как только поручик Агренев уговорил Блинского (к тому времени кашляла большая часть первого и третьего взвода) и вместе с ним съездил к подполковнику Рослякову, с суточным опозданием это же приказали и остальным, включая все заставы четвертого отдела Ченстоховской бригады. Александр же, пользуясь внезапно образовавшимся свободным временем, решил освежить в памяти имеющиеся у него рукописи, заодно и поискать что-нибудь новенькое в свете его конфликта с чиновниками. Мемуары простого посланника Юлиуша позволили набрать десяток имен, но улов был невелик - в основном чиновничья мелочь, вроде коллежских регистраторов и старших писарей. А вот у Ягоцкого он нашел интересную запись: его хитроумный батюшка частенько пользовался услугами некоего стряпчего в Варшаве, причем, что интересно, покойный Стефан раза три упомянул про то, что этот самый господин Губерман знает все про всех (в смысле кому и сколько надо сунуть, чтобы устроить свое дело или уморить чужое). Можно сказать, готовая справочная по чиновникам-взяточникам. Пан Юлиуш реабилитировался в другом - точно указал несколько мест, где любил отдыхать некто Болеслав. Само по себе это преступлением не являлось, но если учесть, что этот господин мотался в Австро-Венгрию как на работу и водил дружбу с варшавскими ювелирами...
  "Какая богатая тема! И главное - как вовремя! Гриша совсем уже загрустил да заскучал, теперь порадуется. Очередность будет такая: вначале решим вопрос с чиновниками, затем поработаем с курьером. Хотя, если этот Губерман оправдает хотя бы половину моих надежд, до курьера-контрабандиста я доберусь не скоро. А может порадовать одного знакомого жандарма? Ювелиры варшавские, он теперь тоже - в Варшаве. Ладно, позже решу".
  Как только потеплело, поручик развил энергичную деятельность. Денщик отправился в служебную командировку в Варшаву (себя показать, на других посмотреть, а между делом снять приличные апартаменты). Оружейный мастер бригады принялся собирать корпуса... Ну, гранатой это обозвать было нельзя, жестяной цилиндр, туго набитый черным порохом и с огрызком бикфордова шнура снаружи скорее тянул на хороший взрывпакет. Вот когда прибудут заказанные аж в Риге пироксилиновые саперные шашки, десять фунтов магния и прочие полезные мелочи - вот тогда и можно будет соорудить настоящую гранату, вернее, несколько ее разновидностей. Григорий же, добившись полного успеха в своем взводе, принялся агитировать подходящих ветеранов в соседних казармах, и все шло к тому, что весной у собственности РОК наконец-то появится нормальная охрана и силовая часть будущей службы безопасности. Ну и напоследок - Лунев. Этот без сомнения достойный господин очень близко к сердцу принял попытку чиновников обидеть его лучшего, можно сказать любимого и уже год как единственного клиента. А посему за порученное ему дело принялся безотлагательно и со всем возможным старанием, вследствие чего у господина Вятова, в частности, и Таможенного департамента Келецкой губернии вообще вскоре намечались крупные неприятности. Столичная звезда юриспруденции уже ехала в Ченстохов для разговора с князем Агреневым, двое нанятых журналистов, имеющих некоторую известность у почтенной публики, получили аванс и вовсю старались, сочиняя гневно-разоблачительные статьи о плохой работе чиновников и их повышенном корыстолюбии, а сам поручик, предварительно подумав, спровоцировал недовольство и возмущение среди офицеров своей бригады. На следующий день после разговора с полковником он отослал Греве письмо, и отправку трехсот пистолетов и патронов к ним задержали на неопределенный срок, точнее - до получения соответствующей телеграммы. Когда же ротмистр Николаев в очередной, двадцатый по счету раз поинтересовался - когда же прибудет вожделенный груз из Сестрорецка, Александр грустно посетовал на неожиданно образовавшиеся сложные сложности и трудные трудности, толсто намекнув на Таможенный департамент, как их источник. Что, как и кому говорил заведующий оружием 14 Ченстоховской бригады, для князя осталось неизвестным, но на новогоднем балу в офицерском собрании гражданских чиновников было на удивление мало - ведь среди заказчиков были офицеры и из других частей.
  В конце января, пользуясь тем, что у ротмистра Блинского полноценное "чемоданное" настроение, поручик завел разговор о том, как тоскует по своей тетушке и двоюродной сестре, и как бы было здорово повидать их. А то когда еще доведется?
  - Почему же так неуверенно, Александр Яковлевич?
  Благодушно настроенный ротмистр был в принципе не против, тем более что сугробы на дистанции намело такие, что кое-где дозорные проваливались в снег по грудь, а следовательно, и протащить контрабанду в таких условиях было попросту нереально.
  - Ну как же, Сергей Юрьевич! Вы же мне сами не далее как неделю тому изволили говорить о том, что ваш преемник - редкостный служака. А значит, и отпуска сверх положенного мне никак испросить не получится.
  - Ну что же, родственников навестить - дело хорошее.
  Оставив ротмистра Блинского и дальше мечтать о будущей беспечальной службе в... пока еще неизвестно где (хотя, вроде как бригадный адъютант штаб-ротмистр Прянишников тоже уходил на повышение, освобождая тепленькое местечко), поручик отправился на плановую тренировку с унтером. Когда Александр в первый раз сказал Григорию, чем они теперь будут заниматься, то не сдержался и захохотал - уж больно потешно хлопал глазами его спарринг-партнер.
  - Это как так - палкой-то?
  - Ну не пикой же, Гриш?
  - Воля твоя, командир, только я в толк не возьму - на кой это надо?
  - Эх, Гриша! Из пистолей дуэльных я стреляю более-менее, и саблю с шашкой в руках ты меня держать научил... А шпага?
  - Ну не без того, научил. При чем здеся шпага?
  - При том, что обычно дуэли проводятся на трех видах оружия: дульнозарядные пистоли, сабли и шпаги. Хоть и говорят, что последние редко выбирают, но выбирают же! А ты, хотя и изрядно меня натаскал, но саблист я не из лучших, а со шпагой так и вообще... Ближайшее фехтовальное общество, где я мог бы заниматься, аж в Варшаве, до которой день только ехать. Значит что? Скорость мне надо развивать да учиться уходить от ударов. Понял теперь?
  - Как не понять. Бате отпишу - ей-ей не поверит, что я такое утворял.
  - В смысле?
  - Когда начнем, командир?
  Когда корнет Дымков увидел, как поручик чертит на утоптанном снегу тренировочной площадки небольшой круг, он сразу сделал вид, что ему это неинтересно. Но когда на его глазах унтер стал охаживать князя палкой - не удержался и непроизвольно подошел поближе. Александр во время вынужденной передышки (радостный Григорий его попросту загонял) не поленился повторить свои объяснения и для него, а на следующий день старшему унтеру второго взвода пришлось стараться ровно в два раза больше, так сказать, трудиться на двоих. И все равно, когда поручик уезжал в отпуск, его плечи и грудь украшали россыпи мелких синяков.
  
  ***
  
  Отправившись навестить дорогую тетушку, Александр немного заблудился и как-то незаметно оказался в Вене. Благо, что о таком его конфузе никто бы узнать и не смог - исключительно потому, что он слегка изменил внешность еще до посадки в поезд. Прямо с вокзала поручик отправился в Донау-банк, где и был встречен с редкой предупредительностью. Что ни говори, а дорогая одежда и манеры родовитого аристократа вполне заменяли визитную карточку.
  - Чем могу услужить господину?..
  - Хофман. Я желал бы получить доступ к ячейке моего дядюшки.
  - Прошу предъявить ключ. Благодарю. Соблаговолите заполнить эту форму. Еще раз благодарю. Прошу следовать за мной.
  Все устроилось на удивление быстро: посетителя провели мимо двух хмурых охранников в уже знакомое хранилище, после чего клерк объявил, что вернется через...
  - Я думаю, десяти минут мне будет вполне достаточно.
  - Как вам будет угодно.
  Из банка он вышел, держа в руках тот самый, полюбившийся ему чемоданчик из крокодиловой кожи - теперь он заметно оттягивал руку своей приятной тяжестью. Немного пройдясь по городу, князь завернул в ювелирный магазин и выбрал чудесные серьги в пару к браслету с изумрудами для Софьи, после чего добрался-таки до Дойче-банка, где изрядно пополнил свой счет - теперь на этом самом счету лежало ровно два миллиона. Подумав, Александр вернулся на вокзал, оставил излишне приметный чемоданчик в камере хранения и направился в Венскую публичную библиотеку, где три часа кряду знакомился с подшивками газет - начиная с вышедших прошлым летом и заканчивая самыми свежими, за двадцать девятое января этого года. Что сказать. Его замысел удался: полиция и жандармы явно пошли по ложному следу и наверняка до сих пор перетряхивали всех польских националистов, разыскивая скромного борца за независимость Речи Посполитой (пересажав попутно десятка два попавшихся под горячую руку реальных борцов; лентяи, могли бы и больше!). Судьба Иосифа осталась неизвестной, потому что последнее упоминание о нем - это то, как хорошо он помогает следствию. А дальше молчок. Самое интересное - после нашумевшего (и сильно) ограбления, все банки усилили охрану и обзавелись сигнализацией.
  "Ну-ну, я это учту. А все же какой славный город, деньги ну прямо под ногами валяются. И газетчики молодцы, сами подсчитали, сколько я уволок. Три миллиона четыреста двадцать семь с хвостиком тысяч гульденов. Кто это такой ловкий, что привел всю валюту к единому знаменателю? Впрочем, неважно. Меньше чем хотелось, но, слава богу, ненамного. Хотя придется, наверное, повторить. Или кредит взять? Вот только кто согласится представить требуемую сумму. Нда, сколько денег ни есть, а все одно - всегда не хватает, прямо закон природы. Времени до отправления навалом. А не навестить ли мне еще разок ячейку дядюшки Тодта?"
  - Господин Хофман? Рады видеть вас вновь. Ячейка?
  Ничуть не удивившийся клерк опять повторил всю процедуру доступа, снова проводив его мимо охранников - только уже других. Набив приобретенный невдалеке от банка портфель упаковками кредитных билетов, с десяток Александр рассовал по карманам, и теперь в ячейке оставался только саквояж. Причем набитый так туго, что мелькнула удивленная мысль - как это он смог так все упихать?
  "Вот теперь совсем хорошо. В саквояже примерно тысяч семьсот-восемьсот. Да, не больше. Сейчас в Русско-Азиатский банк, и свободен".
  Остаток времени, до отправления поезда, князь просто гулял по городу, ради интереса посетив все встреченные по дороге оружейные магазины (больше подходило слово - лавки) и примерившись в них к новейшим образцам оружия. Новейшим для Австро-Венгрии, увы. Больше порадовали букинистические лавки (а вот тут наоборот, больше подходило слово магазины). Из них Александр вышел отягощенный доброй дюжиной понравившихся книг (вот и портфель пригодился!), особенно запали в душу "Записки об Индии" некоего путешественника и естествоиспытателя Джона Ростингса - с красочными иллюстрациями и подробными пояснениями, аж на триста пятьдесят страниц альбомного формата. Неспешно направляясь к вокзалу, он вдруг поймал себя на том, что с нездоровым интересом поглядывает на попадающиеся по дороге вывески банков, и усмехнулся.
  "Нет уж, хорошего помаленьку..."
  
  Глава 35
  
  - Вот, вашбродь, тута... Так вот, я им говорю, мол, его благородие только через семь дней из отпуску прибудет. А они похмыкали так задумчиво и ушли, но карточку свою оставили.
  Радостно-довольный Савва привел Александра к трехэтажному дому явно старой постройки, невдалеке от центра Варшавы. Для того, чтобы не скучать по дороге, он подробно рассказал поручику, кто к нему приходил, вернее, приходил в его отсутствие.
  - А поближе к окраинам ничего не было?
  - Так ить, Александр Яковлевич, вы же велели чтобы все прилично было!
  "Маленькие" пятикомнатные апартаменты были обставлены и отделаны почти скромно и с явным вкусом: минимум лепнины и позолоты на потолке, светло-зеленые занавеси и в тон им - шелковая обивка стен. Изящная мебель и красивые вазы по углам комнат. Самым же скромным был большой дубовый стол на точеных ножках в гостиной - он почти не привлекал внимание затейливой инкрустацией столешницы по краям и яркой звездой-интарсией в центре. Толстые ковры на полу глушили звуки шагов. Единственным, что выбивалось из общего стиля, было большое старое зеркало в резной каменной оправе, в которое по очереди посмотрелись князь и его денщик.
  - Изрядно.
  - Ну так старался, Александр Яковлевич, весь город на три раза обошел...
  - Молодец, Савва, все правильно исполнил.
  "Сглупил. Надо было не на встречи с милыми дамами намекать, а прямо сказать - нужна скромная квартирка, комнаты на две. Даже спрашивать неохота, во сколько все это великолепие мне обошлось, и так ясно - потратил все до копейки".
  - На сколько снял?
  Вот тут радость денщика слегка поугасла. Неопределенно дернув головой и непроизвольно вытянувшись по стойке смирно, Савватей отрапортовал:
  - Два месяца, Александр Яковлевич!
  "Точно, сам дурак".
  Вознаградив чересчур старательного Савву внеплановой премией, князь отправил его обратно в Олькуш, приказав напоследок помалкивать о том, что видел своего командира. Вдоволь належавшись в большой ванне и не без удовольствия переночевав на двух... точнее трех... нет, все же вернее будет - пятиместной кровати с ослепительно-белыми шелковыми простынями, на следующее утро Александр посетил главпочтамт, где, потратив всего-то пятьдесят копеек, устроил скорую доставку заказного письма господину Губерману. Само письмо он набросал, не отходя от высокой стойки - всего несколько строк, в которых уважаемому (ну кто-то же его уважает, наверное) стряпчему предлагалось на следующий день прибыть по указанному адресу в девять утра для обсуждения важного и очень, ну просто очень денежного дела. Выполнив обязательную программу, князь задумался о том, чем же ему теперь заняться - время ведь еще раннее, причем настолько раннее, что до обеда два часа. И чем заполнить время до встречи с почти добровольным консультантом? Просто так по городу гулять что-то не хотелось, для театра или оперы тоже рановато, да и афиши как-то не вдохновляли.
  "Нет, точно займусь синематографом. В местную библиотеку... да ну ее. Поискать оружейные магазины? Как-никак скоро свой открывать. Можно. А еще лучше навещу-ка я своего знакомого душителя свобод и жандармскую морду по совместительству. Хотя подполковнику Васильеву свое личико надо бы изрядно откормить, да и потом холить и лелеять, чтобы сравняться в ширине хотя бы с господином Хлудовым".
  Идя по булыжным мостовым Варшавы, Александр не переставал удивляться количеству прогуливающихся панночек и спешащих по своим делам офицеров. А вот жандармское управление явно не пользовалось популярностью у горожан - чем ближе он подходил к небольшому двухэтажному особнячку, где оно располагалось, тем меньше гуляющей публики попадалось ему навстречу. Внутри управления было пустынно-тихо, а на входе вообще никого не оказалось, поэтому Александр даже как-то подрастерялся, что ли. Поднявшись наверх по широкой мраморной лестнице, покрытой зеленой ковровой дорожкой, он наконец-то увидел первого жандарма в чине ротмистра: тот задумчиво дымил тонкой папироской, разглядывая уныло-казенную картину на стене, изображавшую натюрморт (именно изображавшую - у художника явно был дефицит натурного материала... или он его попросту сожрал в процессе работы над своим шедевром).
  - Прошу простить мою бесцеремонность. Поручик князь Агренев. Не будете ли вы так любезны подсказать мне, как можно пройти к подполковнику Васильеву?
  Оглядев непонятного посетителя и явно что-то для себя решив, жандарм нейтрально-вежливо осведомился:
  - Ротмистр Завозин. Позвольте узнать, вам назначено?
  - Нет. Я решил сам, так сказать, добровольно.
  - Ну что же, это похвально. Прошу за мной.
  Изумленный вид подполковника от души порадовал нежданного гостя и заметно удивил провожатого, на автомате поинтересовавшегося у своего сослуживца:
  - Михаил Владимирович, его сиятельство выразил желание именно к вам.
  - Александр Яковлевич, какими судьбами, в наши... к нам?
  Ротмистр увидел достаточно редкую картину - князь и офицер спокойно пожимал руку жандармскому подполковнику, да еще и приветливо при этом улыбался! Через полчаса Васильев и его гость уселись за угловой столик уютной ресторации с многообещающим названием "Под Базилишкем", то есть "Под Василиском".
  "Надеюсь, это не намек на то, что кормят здесь змеями? Или владелец все же намекает, но на свою жену?"
  - Ну-с, Александр Яковлевич, какими судьбами? Дела?
  - Да никаких дел, Михаил Владимирович. Просто из отпуска возвращался и о вас вспомнил. Быть в Варшаве и не навестить, даже в голову такое не пришло. Как служба на новом месте? Штаб-ротмистр Суриков как-то обмолвился мне, что вы уже достигли определенных успехов.
  - Ну, скрывать не буду, кое-какие результаты есть. Но, право же, князь, весьма и весьма скромные. В отличие от вас.
  Александр без усилий изобразил удивление, и довольный подполковник тут же уточнил:
  - Я несколько раз приезжал в Ченстохов по служебным делам. Так мои бывшие сослуживцы все как один жаловались, что каждое второе дело у них связанно с контрабандой. Все, кроме того самого Сурикова.
  - Не понимаю, причем здесь я?
  - Ну как же, Александр Яковлевич! У меня по долгу службы есть разные источники информации, так они прямо один в один утверждают, что через ваш участок границы контрабандисты попросту боятся идти.
  "Знаю я твои источники, один такой у меня в первом отделении окопался. Что-то больно много разговоров обо мне".
  - Вот я и говорю, что по сравнению с вами мои успехи весьма скромны, можно сказать мелочь.
  - Все познается в сравнении, Михаил Владимирович. Те девушки, которые благодаря вам не попали в какой-нибудь французский или итальянский бордель, наверняка считают, что им крупно повезло.
  Собеседник князя удивленно моргнул и с непонятной интонацией осведомился:
  - Александр Яковлевич, позвольте полюбопытствовать - откуда вы смогли узнать о моем недавнем деле?
  - Я прекрасно помню содержимое всех материалов, что переслал вам. К тому же у меня остались копии. И я иногда почитываю газеты. Не все, конечно, но о том, что рядом с Варшавой раскрыта и арестована с поличным целая шайка, скажем так, торговцев живым товаром, упомянули даже в самой завалящей газетенке. Связать одно с другим было достаточно несложно, тем более что мелькнула пара знакомых фамилий. Вот собственно и все.
  Васильев слегка растерянно потянулся к своему бокалу, но на полпути передумал и решил закурить.
  - Нда-с. Вы по прежнему не устаете меня удивлять, князь. Позвольте еще один нескромный вопрос? И много у вас еще подобных материалов?
  - Вы неисправимый служака, Михаил Владимирович! Немного, но есть. Вот только с доказательствами там откровенно слабовато, ежели не сказать больше.
  Глядя на жандарма, Александр гадал, что тот скажет: попросит поделиться информацией или сразу начнет агитировать насчет смены места службы - оба этих желания без труда читались (причем крупными буквами) на лице подполковника. К чести Васильева надо сказать, что ни первого, ни второго не последовало, хотя явно хотелось и очень. Улыбнувшись, князь продолжил беседу, мимоходом посетовав на сложности в своих взаимоотношениях с чиновничеством и на отсутствие такого же взаимопонимания с штаб-ротмистром Суриковым.
  - Вот кстати! Вы не могли бы меня просветить по поводу персоналий в руководстве Таможенного департамента моей губернии?
  - А кто именно вас интересует? И вообще, какого рода ваши сложности, если не секрет, конечно? В последнее время об интересующем вас департаменте в тех же газетах пишут разное.
  "Молодца, умеешь правильно слушать и понимать. Впрочем, работа жандармов по определению для сообразительных. Жалко, что записывать нельзя, ну да ничего, и так запомню".
  
  В родное управление собеседник Александра вернулся в самом хорошем расположении духа. Зашедший к нему, дабы уточнить какую-то мелочь, ротмистр Завозин увидел свое начальство в обрамлении толстых папок с агентурными донесениями - подполковник обстоятельно и не спеша перелистывал аккуратно подшитые и пронумерованные страницы и, судя по тоненькой стопочке исписанных листов, изредка делал выписки. Покосившись на точно такую же папку в своих руках, ротмистр осторожно поинтересовался:
  - Михаил Владимирович, появилось что-то интересное?
  - Еще нет, Осип Захарович, но непременно появится, и скоро...
  
  Попрощавшись с жандармом, князь отправился выбирать образец для подражания и одновременно учебное пособие: открытие своего магазина (он же - салон, он же - выставка и официальное представительство Р.О.К, он же - тюнинговая мастерская) превращалось из далеких планов в близкую реальность, а посему и поучиться у других не грех. Самые же известные и большие оружейные магазины в Варшаве находились на улице Маршалковской - вот туда Александр и направился, по пути заметив (уж больно вывеска бросалась в глаза) и навестив интересное заведение "Винный погребок Фукера", где не удержался и прикупил сладкого кагора и белого полусухого, в красиво оплетенных лозой полуведерных бутылях. С доставкой в Олькуш, конечно. Неспешно добравшись до Королевской площади, князь увидел первый магазинчик, правда, книжный. Но и он был подходящим. Вышел из него он только через час - до того чтиво интересное попалось. Некий Джорж де Ласи Эванс на двухстах страницах своего произведения просвещал читателя в коварных нравах диких московитов и, щедро мешая предостережения и угрозы с пророчествами, предлагал (чего там - призывал даже) всем просвещенным странам во главе с Британской империей, разумеется, соединиться в коалицию и остановить агрессию "северного медведя". Кстати, книга так и называлась "Замыслы России", издательство ФриПресс, Англия. Причем таких или похожих по содержанию книжек было ну не то, чтобы много, но попадались.
  - Нда, значит, информационная война уже идет. Впрочем, она и не останавливалась никогда. Надо будет подполковнику сказать, а то совсем уже мышей не ловит.
  Добравшись, наконец, до оружейного магазина, Александр сразу разочаровался: магазин, конечно, торговал оружием, но в основном охотничьим. Витрин не было и разнообразные двустволки (причем только "горизонталки", да и то в основном забугорного производства) и одноствольные ружья лежали на крепких полках из мореного дуба, как и боеприпасы к ним. А вот револьверы были представлены лучше: целая стена была увешана различными моделями короткоствола, от стандартно-классического Смит-Вессона до швейцарского Шмидта М 82, попадались различные модели наганов-коротышек. Но больше всего было оружия бельгийского производства - с чугунным стволом, у половины отсутствовал самовзвод, зато цена была всего шесть рублей.
  - Могу ли я помочь в выборе ясновельможному пану?
  Заметив, что посетитель уже долгое время разглядывает голландские "бульдоги" и висящие рядом с ними кольты, хозяин магазинчика решил проявить инициативу.
  - Скажите, уважаемый...
  - Пан Марек, к вашим услугам!
  - Скажите, пан Марек, как быстро я могу приобрести вон тот "велодог"?
  - В любой момент, как только захотите.
  - А вот скажите, ружей с вертикальным расположением стволов у вас не бывает?
  - Как же, найдется. Вещь, правда, неходовая, но пара штук имеется. Прикажете достать?
  - Если вас не затруднит.
  Примеряясь к выложенным на прилавок ружьям, князь лишь недовольно поморщился - не то, совсем не то.
  "Да еще и тяжеленные! По сравнению с моей (эх, у кого-то она сейчас) "вертикалочой", будто лом в руках держу. Что-то вроде "Рыси" и спрашивать даже бессмысленно - просто не поймут вопроса. Надо бы себе отметить, что ниша не занята. Да, определенно надо этим заняться. Отделка помещения и расстановка товара так себе. Интересно, как это хозяин магазинчика определил, что я аристократ?"
  Видя, что потенциальный покупатель разочарован и собирается уходить, продавец предпринял последнюю попытку:
  - Прошу простить, а не интересуют ли ясновельможного пана охотничьи ножи?
  - Я, признаться, как-то их и не заметил?
  Не заметил их посетитель магазина по простой, но очень уважительной причине: экспозиция размещалась в ящиках под прилавком и, как пояснил хозяин, доставалась оттуда достаточно редко. В основном по желанию какого-нибудь опытного охотника или постоянного клиента. Неходовой и недешевый товар, одним словом.
  - Пожалуй, вот этот и вот эти два.
  Указанные Александром ножи имели золингеновское клеймо и отменный баланс, а самый последний и вовсе из рук выпускать не хотелось, до того понравился.
  "До чего форма клинка удачная. Так, один себе, один Гришке и Дымкову один презентую. Как признание его успехов в тренировках".
  Покупка ножей натолкнула Александра на еще одну интересную мысль: инструменты из нержавейки. Конечно, не обычные (хотя тоже интересная мысль), а для хирургов и стоматологов. Как очередной рассказ Блинского о чужих успехах не послушаешь, обязательно хоть мельком, да проскользнет упоминание об этой весьма специфической контрабанде. Да и сам он как-то раз перехватил неплохой набор инквизито... пардон, стоматолога.
  "Раз тащат, значит, есть спрос, а раз есть спрос... У кого бы приватно поинтересоваться, сколько и чего должно быть в наборе инструментов? Да и образцы получить было бы неплохо, с профессиональной консультацией. Навестить, что ли Карла Исидоровича? Тем более, что я ему немного обязан за удачную операцию. Да и боевыми ножами тоже можно заняться, под видом туристических. И вообще снаряжением для путешествий, тоже тема хорошая. Вот только времени на все, как всегда, взять неоткуда. Теперь в отель, снять номерок".
  
  ***
  
  Получив письмо с приглашением на приватную беседу, Самуил Губерман не удивился: дело для него привычное и очень даже понятное. Большая часть его клиентов терпеть не могла всяческой гласности и беготни, соответственно, за тем его и нанимали, чтобы самим не утруждаться. Да и результаты таких обращений, как правило, устраивали всех - нужные люди были постоянно охвачены благодарностью (выражавшейся обычно с помощью ассигнаций), и его клиенты редко оставались недовольными. Приехав по указанному адресу, стряпчий первым делом довольно улыбнулся: и место было хорошее, и квартиры тут были не для бедных, и даже не для середнячка-буржуа. Дельце явно обещало быть выгодным.
  Постучав набалдашником своей тросточки в толстую даже на вид дверь, он всего через полминуты лицезрел хозяина апартаментов.
  "Молод, но явно богат. Это хорошо. Наверняка в деле какая-нибудь девица замешана".
  Хоть и не представившийся, но очень гостеприимный хозяин проводил его в свой кабинет, где поочередно предложил сначала коньяку, а затем и сигару.
  - Благодарю. Итак, я вас внимательнейшим образом слушаю, господин?
  - С вашего позволения, я хотел бы пока остаться безымянным. Перед тем, как я изложу суть дела, не позволите ли задать вам несколько вопросов?
  - Разумеется, господин... вельможный пан.
  Солидно прокашлявшись, стряпчий устроился поудобнее в большом кресле с кожаной обивкой и приготовился к обстоятельной беседе.
  - Позвольте осведомиться, сколько составляет обычный ваш гонорар?
  - Ну, в разных случаях по разному, но никак не меньше трехсот рублей серебром.
  Последнее Самуил добавил специально, уже вполне оценив богатую обстановку кабинета. К его удовольствию, клиент даже не поморщился. Учитывая, что один серебряный рубль "весил" три с полтиной бумажных, начало было многообещающим.
  - Прошу меня простить, я не совсем понял, вельможный пан.
  - Я спросил: как вы считаете, что лучше - быть богатым и здоровым или бедным и больным?
  - Признаться, я не вполне...
  - Позвольте я вам объясню.
  С этими словами клиент убрал лежащую перед ним на столе газету. Поначалу увиденное стряпчему понравилось. Нет, не так - очень понравилось. Только длилось это, увы и ах, не долго - сразу за пухлыми пачками ассигнаций обнаружился револьвер. Самым же печальным было то, что собеседник Губермана менялся на глазах: только что это был радушный хозяин, хоть и молодой, но обходительный и с хорошими манерами, а теперь уже невесть кто - но смертью потянуло очень отчетливо. Юрист в свое время изрядно насмотрелся на похожих господ, только те перед нынешним выглядели куда как бледновато. Тут угроза чувствовалась даже в самых безобидных движениях.
  - Что все это зна...?
  Дальнейшие слова застряли у стряпчего в глотке: хозяин небрежным жестом взял оружие и принялся не спеша его заряжать золотисто поблескивающими патронами.
  - Предупреждая ваши вопросы, замечу - я не душевнобольной, квартира съемная и на чужое имя. Итак, что вы выберете? Остаться здоровым и получить некую весьма неплохую сумму, или мне забрать все эти пачки, выстрелить вам в колено и уйти?
  Стряпчий, несмотря на весь свой опыт и выдержку, моментально покрылся испариной и побледнел. А может, именно благодаря этому самому опыту, хотя вопрос прозвучал самым благожелательным образом и даже несколько участливо, сомнений насчет возможности второго варианта у него даже не возникло.
  - Мне, конечно, с вашего позволения, лучше остаться здоровым.
  - Я искренне рад, что мы с вами договорились. Прошу вас, садитесь за стол. Да, вот на это место. Вот вам стопка очень хорошей писчей бумаги, вот принадлежности. Устроились? Теперь, пожалуйста, изложите на бумаге все, что вам известно о служащих Налогового и Таможенного департаментов. Особенно меня интересует их руководство. Как только закончите и я прочитаю ваши без сомнения подробные записки, вы тут же уйдете, унося с собою двенадцать тысяч рублей в ассигнациях.
  Господин Губерман стремительно возвращался к жизни, но увы, застрял на полдороге, услышав дружеский совет:
  - Кое-что мне, конечно, известно и без вас. Поэтому, ежели я этого не увижу в вашем опусе, то вы непременно получите пулю. А чтобы вы не подумали, будто я скряга, этих пуль будет шесть - то есть все, что есть в барабане револьвера.
  - Но я не смогу все сразу! Столько имен, в конце концов, это произвол!
  - Вы правы, он самый. Ну что же, надо понимать, что вы отказываетесь? Жаль.
  Клац!
  - Нет! Прошу вас, не надо! У меня жена, дети, неужели вы...
  - Насчет детей не уверен, потому как вы по сию пору не озаботились совершить с кем-либо таинство венчания. Считаю до трех, а потом... сами понимаете. Раз, два... Вот и славно.
  Стряпчий до последнего ждал, что незнакомец обманет, а когда его исповедь начали читать, и вовсе стал дышать через раз, мучаясь неизвестностью. Вдобавок последние два часа у него мучительно ныли виски и слегка кружилась голова, а правая рука сильно онемела - сказывалось то, что он больше десяти часов просидел за столом, как можно разборчивее заполняя бесконечные листы, один за другим, бессчетно...
  - Ну что же! Вы выполнили свою часть, теперь дело за мной. Попрошу принять. Одна, две, три... ровно двенадцать тысяч ассигнациями.
  - Я могу быть свободен?
  - Конечно! Только будьте любезны расписку в получении своего гонорара.
  Последнее Самуил счел форменным издевательством, но спорить не стал: покорно выполнив все, что указал сделать его мучитель, он нерешительно встал и робко поинтересовался:
  - Я уже могу идти?
  - Вы деньги забыли.
  Кое-как распихав пачки по карманам, отчего последние стали заметно выпирать, Губерман бочком-бочком стал продвигаться к выходу из кабинета. Уже на пороге его догнало напутствие опять ставшего очень радушным хозяина:
  - И напоследок, примите мой добрый совет: молчание золото. Последуете ему, и мы никогда более не увидимся. Идите.
  Едва стряпчий удалился, Александр со вздохом облегчения вышел из транса и слегка расслабился.
  "Кто бы заранее сказал, как это муторно - "давить" в спокойном состоянии на человека почти половину суток! Душно как... Не расслабляемся. Ноги в руки и - вперед!"
  Уже через пять минут квартира опустела.
  
  ***
  
  Когда поручик вернулся на заставу, он в очередной раз убедился в своей незаменимости. Князь Агренев отсутствовал всего две недели, если быть совсем точным, то тринадцать дней, а его домохозяйка уже устала отвечать посетителям (большую часть которых составляли офицеры, жаждущие побыстрей приобрести оружейную новинку), когда же должен появиться один из ее постояльцев. Некоторые даже записались на прием заранее. Первым в очереди был личный представитель господина Круппа, оставивший после себя у Дарьи Филипповны самое лучшее впечатление: Генрих Нейгель просто очаровал ее своей обходительностью и отменной вежливостью. Сразу за ним оспаривали второе место заведующий оружием ротмистр Николаев (вполне созревший для того, чтобы лично отправиться в Сестрорецк, лишь бы организовать доставку побыстрее и побольше, поскольку и офицеры бригады и их товарищи из других частей уже истомились в ожидании обещанного) и некто Адам Квятковский, про которого и рассказывал Савва - оставивший для хозяина недурно выполненную визитную карточку (к сожалению, в ней не был упомянут род его занятий, так что или коммерсант, или юрист - больше вроде некому). Последним в списке шел господин Лунев, обещавший прибыть с докладом о текущих делах как можно скорее, то есть завтра, когда князь официально выйдет на службу.
  - Итак?
  - Ваше сиятельство, я должен передать письмо вам лично в руки и дождаться ответа!
  Хотя немец говорил серьезно и с очень значительным выражением на лице, Александр с трудом удержался от усмешки: уж больно забавно шепелявил порученец "пушечного короля". Получив в руки письмо, князь немного озадачился его объемом: вместо того, чтобы достать конверт из портфеля, ему отдали портфель полностью - большой, коричневый и явно набитый бумагами. Александр задумчиво повертел его в руках и, молча вздохнув, принялся знакомиться с содержимым. Старина Фридрих черкнул для него всего пару строк - остальное место занимала солидная пачка техдокументации на модернизирующийся завод: планы, счета, акты сдачи-приемки и ввода в эксплуатацию, скрытых работ... Отдельно лежал подробный отчет племянника Лунева по имени Геннадий, в котором тот полностью подтверждал выполнение всех работ первой очереди, то есть новые домны, мартеновские и бессемеровские печи уже стояли в полной готовности.
  "Неплохо, часть работ сделана, причем большая часть. Теперь очередь прокатных станов и другого оборудования".
  Поискав среди завалов корреспонденции письма от Шухова (нашлись сразу три), он вскрыл самое последнее по дате.
  "Ну что же, причин сомневаться вроде бы и нет".
  Достав чековую книжку Дойче-банка и легонько постукивая ею по своему письменному столу, хозяин осведомился у гостя:
  - У вас больше ничего нет для меня?
  Почитав расписку Фридриха Альфреда Круппа, в которой тот признавался в получении шестисот тысяч марок от владельца РОК, Александр взамен дал почитать посланнику заполненный по всем правилам чек на такую же сумму, после чего запечатал его в самый дорогой конверт, что у него имелся.
  - Прошу передать мои самые лучшие пожелания герру Круппу!
  - Яволь! Непременно. Позвольте откланяться.
  "Офицера-отставника ко мне что ли прислал? Или действующего? Акула капитализма!"
  Только он успел переодеться и попросить домохозяйку побаловать его вкусным, хотя и запоздавшим обедом, как в прихожей затопал очередной гость. Ротмистр Николаев с трудом держался в рамках приличий, целых пять минут разговаривая на посторонние темы. Наконец, посчитав, что все условия соблюдены, он перешел к делу.
  - Поручик, помилосердствуйте! Господа офицеры меня в форменную осаду взяли, по всем правилам военной науки. Давеча даже в ресторации отыскали! Что же прикажете им отвечать, можно ли обнадеживать?
  - Конечно! Не далее как через десять дней я ожидаю прибытия груза с фабрики.
  - О! Позвольте полюбопытствовать, сколько и чего ожидается?
  - Все, как и уговорено: пятьдесят штук Рокотов, двести Орлов и столько же Плеток.
  - А боеприпасы к ним?
  - Разумеется. По триста патронов на ствол, ну и всякая мелочь, как в прошлый раз.
  Ротмистр так обрадовался, что убежал не попрощавшись, уж больно торопился поделиться со всеми радостной вестью.
  "Не забыть бы еще сегодня телеграмму послать Греве. Не, Савву пошлю, тут напортачить сложно. Только денег в обрез дам, а то один текст раза три отправить попытается".
  Причина, по которой он разрешил отгрузку оружия, завалила ему весь обеденный стол: нанятые Сониным журналисты качественно отработали полученные гонорары, осыпав простого и не очень читателя историями о нелегком труде таможенников. На взгляд заказчика они даже немного перестарались, откопав несколько неизвестных ему историй, в которых Таможенный департамент выглядел совсем уж неприглядно. Так что общественное мнение (особенно господ офицеров) было целиком и полностью на его стороне. Два заседания суда уже были и сомнений в хорошем (для Александра) завершении дела не было. Да еще и подполковник Васильев вскоре должен был получить откровения стряпчего Губермана.
  Принимая следующего посетителя, Александр неожиданно сам ощутил себя чиновником, до того привычным жестом указал на место напротив себя и приготовился слушать. Пока гость устраивался поудобнее, хозяин пытался понять, кого он перед собой видит: одежда добротная, не дорогая, но и не дешевая, подходящая скорее служащему средней руки. Да и лицо с фигурой тоже намекало в пользу этой версии: сразу было видно, что господин Квятковский любит и умеет хорошо поесть. Конечно, возможно было и другое, то есть то, что он попросту пухнет от голода. Однако в последнее верилось с трудом, особенно при взгляде на живот с объемистой "пивной" мозолью.
  - Чем обязан вашему визиту?
  - Ваше сиятельство, я являюсь доверенным лицом господина Вятова...
  Поручик молча и с неподдельным интересом смотрел прямо в глаза своему гостю, ожидая продолжения. А гость почему-то нервничал и все никак не мог собраться с мыслями.
  - Мой доверитель желал бы покончить с делом между вами полюбовно, если на то будет ваше желание. Хотелось бы узнать необходимые для того условия.
  - А почему вы соизволили обратиться именно ко мне, а не к моему стряпчему? У Вениамина Ильича есть все необходимые полномочия на ведение моего дела. Он должен был объявить, что я не желаю никаких встреч с противной стороной до получения судебного решения.
  - Он отказался обсуждать саму возможность примирения сторон, и мне ничего более не оставалось, как искать нашей встречи. Ваше сиятельство, так я могу услышать ваши условия?
  - Скажу вам прямо, господин поверенный, у меня нет никакого желания заканчивать дело миром. А посему мои условия огласят секунданты. Я достаточно ясно все объяснил? Всего хорошего и прощайте.
  - Ваше сиятельство, позвольте мне задать последний вопрос?
  Александр, уже предвкушавший заслуженный отдых, вздохнул и одновременно кивнул, разрешая говорить.
  - Вы готовы убить человека из-за пустяковой обиды? Да к тому же нанесенной не преднамеренно, а лишь по велению служебного долга? Ваше сиятельство, возможно все же...
  - Нет, не возможно. У господина Вятова была возможность не доводить дело до крайности, и он ею не воспользовался. У вас все? Тогда не смею больше задерживать...
  Глядя в окно на уныло-печальную фигуру поверенного, князь насмешливо фыркнул:
  "Ишь, задергался чиновничек. Зря только переживает, гандольер. Суд чести стопроцентно обяжет меня принять его публичные извинения. Можно, конечно, упереться рогом, только тогда в секунданты никто не пойдет. Да и не нужна мне его смерть, достаточно общего итога - пригодится потом чиновников пугать. Ну, а теперь приступим к долгожданному обедоужину..."
  
  Глава 36
  
  - Саша! Я прошу, я требую, я умоляю! Откажись от самой мысли об этой твоей дуэли!
  - Соня, дорогая моя! Ты беспокоишься совершенно напрасно, уверяю. Право же, эта мелочь не стоит и минуты твоего времени.
  - Мелочь?! Бессердечное чудовище! Я в прошлый раз едва не... Обещай, немедля обещай мне, что дуэль не состоится! Ты сам мне признался, что повод совершенно ничтожен для тебя.
  Конечно, можно было бы и уступить, вот только Александр в своей новой жизни приобрел и новые привычки. Одной из них была нетерпимость к любому давлению извне: одно дело уступить самому, другое - по требованию. Он так это не любил, что из принципа старался сделать все по своему, чего бы это не касалось. Нет, попроси его Софья о такой уступке по-другому, как-то помягче, что ли? Без требовательно-непреклонных, хозяйских ноток в голосе, и наверняка он не устоял бы. Увы, этого не случилось, тем более, что у баронессы в очередной раз приключился приступ ревности, осложненный повышенной раздражительностью. Сперва Софья Михайловна битых полчаса допытывалась у своего любовника, не подурнела ли она. А потом, и тоже полчаса, допрашивала на другую тему - кого князь Агренев считает красивее ее? И только попробуй надолго задуматься перед ответом.
  - Соня, не будем ссорится, прошу тебя. Давай поговорим о другом?
  Баронесса резко остановилась, сильно побледнев. Сорвав с плеч роскошный палантин, она в бессильной ярости бросила его на пол и холодным тоном объявила, кусая дрожащие губы:
  - Князь, я думаю, вам следует удалиться!
  - Ну что же, не смею навязывать вам свое общество. Честь имею.
  "Слов нет, одна ругань осталась. Пожалуй, месяц-другой нам лучше не видеться, а там и дело с дуэлью разрешится. Так или иначе".
  Дорога от Ченстохова до Олькуша помогла ему немного успокоиться и остыть после неожиданной размолвки, но все же явно недостаточно. Верный денщик, поглядев на своего командира, стал непривычно молчалив и даже ходить старался неслышно. Лишь часа через три он рискнул заговорить, да и то по делу.
  - Александр Яковлевич, вы велели напомнить, что к вечеру занятия...
  - Да? Верно. Ступай, Савва, на сегодня ты свободен.
  Тренировка с унтером и корнетом оказалась самым лучшим средством от невеселых раздумий и плохого настроения: Григорий и Игорь как-то незаметно спелись и удачно дополняли друг друга. То есть, если они в конце занятий вполне еще могли шутить, то Александр, как правило, даже стоял с трудом, пошатываясь минуты две-три от таких удвоенных нагрузок. Труден путь к совершенству, тем более, что наработанной и проверенной методики никто не знал, и приходилось пробовать разные варианты, добиваясь одного - результата. Как можно более быстрой реакции. Вернее - скорости ответных действий на любую угрозу, этакого рефлекса, очень полезного и нужного для офицера-пограничника. Чего только не пробовали: и кидать маленькие деревянные шарики (маленькие-то маленькие, а синяки оставались будь здоров!), потом то же самое, только с завязанными глазами... И борьба вслепую... И курицу поймать... И с утяжелителями побегать через полосу препятствий, да на время... и... Хорошо, что этого никто не видел, а то дружно записали бы трех здоровых мужчин в сумасшедшие. Александр уже заказал полдюжины шариков из каучука и две ракетки, собираясь попробовать пинг-понг - лишней эта забава точно не будет. Да и заниматься ею можно у него дома, без лишних свидетелей.
  На следующий день на заставе с самого утра началась легкая суматоха: из штаба бригады прибыл вестовой с известием о скором визите начальника четвертого отдела. Учитывая, что застава и так содержалась в образцовом порядке, для офицеров вся подготовка свелась к осмотру казарм своего взвода и короткой успокоительной прогулке по территории. Да и нижние чины не шибко перетрудились. Один Блинский нервничал и суетился, за весь Олькушский отряд, готовя торжественную встречу своего сменщика. Когда вдали показалось высокое начальство (подполковник Росляков) в компании с просто начальством в чине ротмистра, второй и третий взвод неспешно построились и приготовились немного померзнуть на небольшом, но все же ощутимом морозце. Ротмистр Блинский напоследок оглядел строй и, уловив нужный момент, коротко рявкнул:
  - Отряд! Равняйсь, смирна!
  Шагнув навстречу Рослякову, Сергей Юрьевич молодцевато выдал положенный текст и замер. Приняв короткий рапорт, подполковник доброжелательно поздоровался, вышел немного вперед и оглядел строй солдат, а затем начал процедуру представления нового командира заставы. Пока все это длилось, поручик не стесняясь разглядывал "новую метлу", и настроение от увиденного не повысилось.
  - ...мистр Розуваев, Григорий Анатольевич!
  До Александра тут же долетел еле слышный, удивленный вопрос одного из солдат во второй шеренге к своему соседу:
  - Эт чо, имя как у нашего унтера, што ль?
  - Тише ты!
  "Да, чувствую, ждут нас всех веселые деньки. Фигура-то какая богатырская, какие широкие... бедра. В отличие от плеч. Прямо груша какая-то на ножках, очень коротких, кстати. Мужественное лицо, вот только почему-то багровое. Сердечник, что ли? Или выпивоха-профессионал? А бакенбарды просто класс, лет десять наверно отращивал. У Блинского эвон как усы обвисают от зависти. Как бы в депрессию не впал".
  Служить по-новому отряд начал с выполнения зычной команды ротмистра:
  - Отряя... вольно! Рразойдись! Господа офицеры, прошу подойти ко мне...
  
  ***
  
  В отличие от старого командира, новый своими обязанностями не пренебрегал: торчал в отрядной канцелярии с утра до вечера каждый божий день (заставляя тем самым присутствовать и поручика с корнетом), а чтобы небыло совсем уж скучно, развлекал себя частыми осмотрами - той же территории заставы и казарм, на предмет любых нарушений устава. А так как кто ищет, тот всегда найдет, гауптвахта практически не пустовала. Нижние чины стали заметно меньше улыбаться. К своим офицерам ротмистр пока только присматривался. Особенно к поручику князю Агреневу - уж очень большим авторитетом тот пользовался у нижних чинов. И не только у них. Да и деньгами, говорят, сорил не по чину. И с начальством накоротке, выдумывает что-то... Уж не карьерист ли часом? Приехавшему утром двадцатого февраля Греве пришлось ждать своего работодателя до раннего вечера, волей-неволей разделив с ним обильный ужин. Перейдя в кабинет (и споткнувшись о кучу багажа в прихожей), Александр поудобнее устроился в своем любимом кресле и, подождав, пока напротив него присядет мастер-оружейник, предложил:
  - Ну что, Валентин Иванович, теперь можно и о делах побеседовать?
  - Да-с.
  Греве достал из внутреннего кармана узкий, но изрядной толщины, блокнот и, перелистав несколько страниц, начал доклад.
  - Если можно, я начну с вашего последнего поручения? Благодарю. Так... Господин Витгафт передал мне в качестве образцов три набора инструментов, весьма старых, позволю себе заметить: большой хирургический, стоматологический и для ветеринаров? Да, точно. Дополнительно, Карл Исидорович попросил внести несколько изменений в форму... Где же я записывал?
  - Неважно, продолжайте?
  - Да, и увеличить количество... Тоже такие сложные названия... На дюжину единиц.
  - Думаю, практикующему хирургу виднее, что и в каком количестве потребно для его дела.
  - Значит, я могу заказывать штампы?
  - Да. Господин Лунев получил от меня заявки на оформление необходимых привилеев, так что скоро в вашем распоряжении появится нержавеющая сталь. И учтите вариант походно-полевого набора, для чего... вот!
  Покопавшись немного в письменном столе, хозяин достал тоненькую стопку листов.
  - Эскиз небольшой горелки - на спирту, керосине или бензине. Прошу подготовить и наладить ее производство из латуни и нержавейки.
  - Превосходно! Что следующее?
  Валентин Иванович принес из прихожей свой саквояж, немного покопался в нем и извлек на свет тряпичный сверток, а из него - сразу два револьвера, заблестевших на свету полированным металлом.
  - Так-так, интересно... Который из них с самовзводом? Ага... не тугой...
  Повертев оружие в руках и пощелкав немного курком вхолостую, напоследок Александр выдвинул и вернул обратно пустой барабан.
  - Неплохо!
  Ободренный похвалой оружейник перевел дыхание и скромно заметил:
  - Всего три раза переделывали!
  - Тогда и вовсе хорошо. А патроны не прихватили?
  - Виноват, надо было сразу...
  Шурша промасленной бумагой, он выложил из саквояжа на стол три пачки патронов, по сотне штук в каждой.
  - Отлично, завтра опробую. Что по договоренностям с господином Наганом?
  - Предварительное согласие получено, он готов обменяться лицензиями - за свою двуперую пружину желает получить лицензию на производство устройств ускоренной перезарядки револьверов. Так что требуется только ваше согласие, Александр Яковлевич.
  - Оно у вас есть, Валентин Иванович, стряпчему я отпишу. Далее? Как обстоят дела на производстве?
  В ответ Греве как начал хвалиться достигнутыми успехами, так только через десять минут и остановился. Мастеровые, окончательно освоившись, стали выдавать продукции на десять-двадцать процентов больше месячного плана. Делали бы и больше, причем без особенного надрыва (тем более, что получив первую и все последующие зарплаты, они даже не горели, а ярко пылали трудовым энтузиазмом), но Сонин ввел на это категорический запрет, пояснив что лучше делать меньше числом да лучше качеством. К тому же владелец РОК оставил на этот случай подробные инструкции, согласно которым...
  - Вторую смену? Вы уверены? Признаться, я рассчитывал, что необходимость в ней возникнет позже. А что же персонал и реализация дополнительной продукции?
  - О, не извольте беспокоиться, Александр Яковлевич, с этим сложностей не будет. Ваш германский торговый представитель господин Грейт, ежели я только не ошибаюсь, прислал уже две дюжины писем с просьбами увеличить поставки, насколько это только возможно.
  - Он и меня этими письмами завалил. Допустим. А персонал?
  - Собственно... порядки, заведенные на вашей фабрике и заработки... У заводоуправления частенько можно увидеть мастеровых, приехавших поинтересоваться насчет найма, их вносят в списки. Я уверен, особых сложностей не предвидится. Тем более, что у Андрея Владимировича и вашего покорного слуги уже есть некоторые наметки в этой области. Все это готовилось в расчете на будущее расширение производства, но по такому случаю...
  - Ну что же, я за. Только Сестрорецкий казенный завод совсем уж не обирайте, нам с ними отношения портить никак нельзя.
  - Как можно, Александр Яковлевич! Большинство кандидатов будет из Тулы, а одного я и вовсе из Варшавских мастерских сманил, кстати, того самого, что вам пластины на кирасу кроил.
  - Вспоминая, сколько тогда столько брака было - не лучший вариант.
  - Осмелюсь заметить, в том браке не его вина, скорее моя. Уж больно хотелось получить максимальное количество пластин с одного листа. Но нынче удалось устроить все наилучшим образом, поверьте!
  - В смысле?
  - Вы тогда изволили распорядиться о заказе дополнительных пластин, для натурных испытаний, так я... - Оружейник опять сходил в прихожую и вернулся, с натугой неся в руках сразу два ящика, упакованных в посконную мешковину. - Уф, честно говоря, если бы не ваш денщик, я и не знаю, как это все затащил бы.
  С треском распоров грубую ткань, Греве легко вскрыл первый ящик: в нем, увязанная простой бечевкой, лежала стопка пластин - от десяти- и до четырехмиллиметровой толщины.
  - Вот Григорий порадуется! Во втором ящике тоже пластины?
  - Нет. Это, изволите ли видеть... - Второй ящик оказался обтянут шагренью и вообще - не ящик это был, а скорее кейс. Элегантный, стильный, с красивым латунным замочком и удобной ручкой для переноски. Раскрыв, Валентин Иванович пододвинул его поближе к Александру и закончил фразу: - Первые три пистолета, произведенные на вашей фабрике серийно. От всех служащих компании РОК.
  "Аббвериатура-то прижилась... Да это не подарочное, а какое-то музейное исполнение!"
  Внутри футляра-кейса на красном бархате подложки лежали настоящие произведения искусства: красивая гравировка, щечки на рукоятках из слоновой кости с золотыми вставками, номера - 00001 были выделены серебром. Рядом с каждым пистолетом в специальных углублениях лежало по второй обойме и короткому рядку патронов - как раз зарядить основную и запасную.
  - Изрядно! Прошу передать всем мою искреннюю благодарность.
  - Это еще не все, Александр Яковлевич!
  "Опять в прихожую побежал. Не может быть! Винтовку закончил?!"
  - Ну, Валентин Иванович, вот уж порадовали, так порадовали!..
  Александр примерился-приложился, передернул пару раз затвор, мельком удивившись удобству, легкости и скорости перезарядки. Отличная развесовка оружия и продуманная эргономика всех деталей и элементов (особенно порадовал резиновый тыльник на прикладе) делали Агрень модель ? 1 настоящей красавицей. Только это была красота смерти, хищная и безжалостная - удобная рукоятка затвора и его короткий ход, а так же отъемный магазин снизу на десять патронов, обещали очень хорошую скорострельность. А если еще и стрелок будет не совсем косорукий...
  Дав хозяину всласть потискаться со своей "тезкой", гость выложил на стол штык-нож с длинным лезвием в кожаном чехле, затем четыре запасных обоймы и солидное число патронов (произведенных, между прочим, на фабрике - вот только порох не Охтинского завода, а забугорный, из Франции), а напоследок - направляющую рейку для оптики и сам прицел в жестком корпусе.
  - Вот теперь точно все, Александр Яковлевич! Планку завтра посажу на ложе и... Александр Яковлевич?!
  - Мда? Простите, отвлекся. Значит, Агрень готова. Ну что же, теперь мой черед вас радовать, Валентин Иванович. Всем, кто помогал вам в работе, прошу выдать премии от трехсот до пятисот рублей, на ваше усмотрение. А вас я прошу принять это скромное вознаграждение.
  Взяв протянутый ему чек, Греве позволил себе только короткий взгляд на количество нулей, после чего слегка покраснел и преувеличенно-аккуратно сложил драгоценный клочок бумаги вдвое, спрятав затем его в немаленьких размеров портмоне.
  "Ну что же, прогресс налицо. Раньше приходилось едва ли не силком заставлять принимать жалкие две-три сотни рублей гонорара, а сейчас принял чек на пять тысяч и не заикнулся о том, что этого будет много. А взгляд-то так и лучится преданностью и беззаветной верностью".
  - Каковы будут дальнейшие указания?
  - Скоро господин Крупп изготовит оборудование для серийного производства Агрени, а также разнообразного гладкоствольного охотничьего оружия. Одновременно будет готов и станкостроительный завод. Надо заранее озаботиться специалистами и инженерами! Ну и подготовить мастеровых. Вы этим уже занимались, все то же самое. Следующее, что я вам поведаю, строго между нами. Валентин Иванович, в следующем году господа из ГАУ окончательно определятся, какую винтовку принимать на вооружение - системы господина Нагана или же Мосина. К этому времени у нас должно быть мало-мальски налажено производство Агрени и, возможно, охотничьего оружия. Я постараюсь как можно раньше достать образец новой винтовки, разумеется, если наша не выиграет конкурс. В любом случае, я хочу побороться за военные заказы. И если это нам с вами удастся, то работы будет лет на пять, как минимум. Ах да! Если появится свободное время, поработайте над разными вариантами этой... - Александр довольно погладил ложе лежащего рядом с ним оружия, - ...красавицы под разные патроны. Вот, в этом блокноте мои мысли на данный счет. Как идет работа над остроконечной пулей, верней, пулями под разные патроны?
  - Увы, тут пока похвалиться нечем. Возможно, месяцев через пять появится какой-то определенный результат, но не раньше.
  - Понятно. Далее, по поводу станкостроительного завода. Возможно в этом вопросе сможет помочь главный конструктор "Илис-Блитц" господин Герт. Между прочим, если он надумает сменить место работы... ну, вы меня понимаете? Он говорил, будто разработал документацию на множество станков различного назначения. Хотя, пожалуй я сам постараюсь переговорить с ним.
  Александр вновь погладил винтовку, ненадолго задумался и стал дальше выдавать ценные указания (по крайней мере, оружейник на полном серьезе так считал, и переубедить его было весьма затруднительно).
  - Сколько еще есть готовых Агреней?
  - Дюжина штук на складе.
  - В таком же исполнении?
  - Нет, там все более грубой выделки.
  - Вот и отлично! Вы, мой полномочный представитель, как можно скорее подайте в Оружейный отдел при Главном артиллерийском управлении... Вы ведь знаете, где он находится? Отлично, так вот, подайте заявку на участие в конкурсе и предоставьте на экспертизу ту самую дюжину винтовок. Телеграфируйте господину Сонину от моего имени, чтобы начали делать Агрень малой серией - сто штук. Да, пожалуй сто для начала.
  - Александр Яковлевич, должен заметить, что на оборудовании опытного участка быстро изготовить потребное количество не... сложно. Опять же, заготовки на ложи, стволы... Если только на Сестрорецком оружейном удастся приобрести.
  - Ничего, главное начать. И револьвер наш тоже не забудьте представить на рассмотрение. Обе модели сразу и... Нет, пожалуй с пистолетами подождем.
  Поговорив еще немного о делах, незаметно перешли на простую беседу, которая, тем не менее, закончилась глубоко за полночь. На следующий день Валентин Иванович основательно загрузился багажом - князь попросил его отправить свою оружейную коллекцию на склады фабрики в Сестрорецк (а то уже у третьего хранилища крышка не закрывается; да и место занимают; нехорошо, одним словом) - и в сопровождении несчастного Саввы отбыл на вокзал. Несчастного потому, что денщик едва не помер от натуги, выволакивая тяжеленные сундуки вдвоем с подоспевшим солдатом-вестовым, а в почтово-багажном отделении предстояло этот подвиг повторить или нанять грузчиков-амбалов. Кстати, деньги на это оружейнику выделили с запасом, но расставаться с ними, когда можно сделать все самому... прямо хоть плачь!
  
  ***
  
  Только спустя неделю после отъезда Греве Александр смог добраться до штаба бригады, вернее, до начальника этого самого штаба полковника Толкушкина.
  - Проходите, поручик, проходите. Это с чем же вы ко мне пожаловали, позвольте осведомиться?
  - Господин полковник, хочу поставить вас в известность о том, что подал заявку на участие в конкурсе, в комиссию по выработке мелкокалиберного ружья при Оружейном отделе Главного артиллерийского управления.
  - Не удивлен, да-с. С вашими-то талантами... Да вы присаживайтесь, Александр Яковлевич, прошу вас.
  Минут пять князь перечислял тактико-технические характеристики своей винтовки, а полковник увлеченно слушал, попутно осматривая оружие: выбил затвор и осмотрел казенник, отомкнул-примкнул магазин и раз двадцать приложил приклад к плечу, оценивая баланс. Развлекался, одним словом.
  - Нда-с... Это вы правильно сделали, Александр Яковлевич, что решили принять участие в конкурсе, да. Патрон тоже сами?
  - Никак нет, патроны и стволы от инструментального отдела Петербургского патронного завода. Это согласно условиям конкурса, Олег Дмитриевич.
  - Стало быть, приняли калибр в три линии. А хорош ли новый патрон в деле?
  - Пока нареканий нет, но...
  - Что же вы замолчали? Прошу вас, продолжайте.
  - Нельзя ли устроить испытания моей винтовке и по их результатам написать отзывы? Признаться, мне бы это весьма пригодилось впоследствии.
  - Ну, эту безделицу мы устроим легко, лишь бы патронов хватило. Я и сам, пожалуй, не откажусь поучаствовать. Если только возможно, не поведаете ли вы, чем окончилось то ваше дело, с господином Вятовым? А то ваши секунданты даже намекнуть отказываются, черти этакие, прости господи!
  - Охотно. Суд чести рекомендовал мне принять извинения, и разумеется я последовал этому совету. Господин Вятов принес мне свои извинения публично, посредством наших "Губернских вестей", как раз перед своей отставкой. Вроде бы жандармы нашли какую-то дурнопахнущую историю, да еще и не одну... Подробностей я, увы, не ведаю. Вот, собственно, и все.
  - Нда-с. Чинуши!
  "То есть, мне патронов не останется, а полковник-то как расцвел! Без сомнений, Олег Дмитрич первым делом подумал о том, что благодаря моей заявке о 14 Ченстоховской пограничной бригаде лишний раз вспомнят в столице и наверняка - благожелательно вспомнят. Тем более, что я обязательно упомяну ту неоценимую помощь и поддержку, которую оказывал скромному поручику аж сам начальник штаба бригады. По всему выходит, вскоре надо ждать вызова в ГАУ и... Где там проходят испытания, интересно? Вроде в Ораниенбауме?"
  Хорошее настроение от результатов удачного разговора с полковником (между прочим, пообещавшим самую горячую поддержку своему офицеру) продержалось недолго. Новый командир заставы решил, что уже вполне достаточно освоился и пора приступать к несению службы так, как и положено - то есть по уставу. Для начала ротмистр навел порядок в казармах, вернув им прежний, уныло-казенный вид. Исчезли занавески, вторая печка в прихожей-сенях (используемая как сушилка для портянок), дополнительные керосиновые лампы и книжки, по которым солдаты учились читать. Слава богу, постельное белье осталось. Затем Розуваев выяснил, что нижние чины совсем распустились: стреляют (хоть и по нарушителям) в сторону сопредельного государства - хотя это строжайше запрещено всеми циркулярами и даже специальным распоряжением. Службу несут не по уставу, да еще и строевая подготовка хромает на обе ноги! Последнее терпеть было просто нельзя, и Григорий Анатольевич немедля приступил к исправлению такой возмутительной ситуации. И теперь из окошка отрядной канцелярии частенько можно было видеть угрюмых солдат, в полной выкладке месящих весеннюю грязь под заботливым присмотром ротмистра.
  Одно только было плохо: больше одного взвода ну никак не влезало на этот маленький пятачок - единственное подходящее место занимала солдатская столовая. До этого времени отношения между Розуваевым и Александром были нейтрально-настороженными, а вот после начали неуклонно портиться. Когда Трифон Андреевич, отрядный фельдфебель, получил короткое и недвусмысленное указание снести мешающую командиру заставы постройку, он первым делом побежал к командиру второго взвода, а уже от него неспешно пошел к солдатам и распорядился аккуратно разобрать крышу и венцы сруба и тащить за пределы заставы. Солдаты управились за три часа - как-никак для себя старались. Даже печку смогли разобрать так, что ни одна плинфа не сломалась (ну... почти). Последнему обстоятельству сильно порадовался прибывший на следующий день печник. Столовая возродилась как феникс через два дня - в пятидесяти метрах от заставы, почти рядом с жилыми домами.
  Что именно не понравилось Розуваеву, поручик не понял, но для него это вылилось в целую серию приказов: сперва поступил запрет на стрельбу на полигоне, и мотивировалось это заботой о спокойствии Олькуша (жители которого уже давно привыкли к треску выстрелов именно в этом месте, а деревенская пацанва так и вовсе зачастую ходила посмотреть на упражнения, вроде как в цирк). Затем - прекратить подозрительные заигрывания с нижними чинами (князь не сразу, но понял, что речь идет об обучении грамоте ветеранов). Ну и напоследок - было велено пользоваться только дозволенным к ношению оружием.
  Александр молчал и терпел. Каким бы самодуром не был его новый командир, но требования его были вполне законными, то есть согласно действующего устава. Вот только иногда накатывали обида и недоумение: конфликт был не с кем-нибудь, а со своим, таким же, как и он, офицером-пограничником, послужившим и вроде как опытным. Была небольшая надежда, что, устроив на Олькушской заставе все на свой лад, ротмистр угомонится и перестанет отравлять жизнь окружающим. Но верилось в это с трудом.
  Окончательно же у них испортились отношения после того, как на заставу приехал деловитый подполковник Росляков с долгожданным известием - на имя поручика князя Агренева пришло предписание как можно скорее предстать пред светлые очи столичного начальства. Конкретно, его требовал к себе глава комиссии, генерал-майор Чагин, Николай Иванович.
  
  - Документы будут завтра, поручик. Отзывы готовы и оформлены надлежащим образом. Эх, Александр Яковлевич! Признаюсь не тая - завидую вам от всей души. Как-никак Санкт-Петербург повидаете. Всего хорошего, господа. Князь, не запамятуйте - завтра к часу пополудни в штаб бригады.
  Всю короткую беседу между своим подчиненным и своим непосредственным командиром ротмистр в основном молчал, потихоньку багровея (как выяснил Александр, это было следствием не пристрастия к неумеренным возлияниям, а явными проблемами с сердечно-сосудистой системой и повышенным давлением). Стоило подполковнику отъехать подальше, как Розуваева прорвало:
  - Поручик! Соизвольте объяснить, почему я, ваш командир, узнаю обо всем последним!
  - О чем именно, позвольте уточнить?
  - Не делайте вид, будто не поняли мой вопрос!
  Ротмистр уже не говорил, а скорее громко и с хрипом рычал, все больше и больше наливаясь дурной кровью. Присутствующий при разговоре корнет Дымков уже трижды пожалел, что не покинул канцелярию сразу за подполковником Росляковым - тогда бы он не стал свидетелем столь неприятной сцены. Да и перед поручиком ему было крайне неудобно. Растерянно переводя взгляд с одного сослуживца на другого, он все никак не мог решиться встать и уйти, невольно прислушиваясь к голосам: одному - громко-возмущенному и второму - спокойно-напряженному.
  - Почему вы мне вовремя не доложили, что занимаетесь всяким... изобретательством?! Да еще пишете в Петербург, минуя непосредственного командира? Как это понимать, как неуважение?
  Александр сделал последнюю попытку спустить дело на тормозах, хотя в голове уже отчетливо шумело раздражение, а краски дня постепенно выцветали, сигнализируя о скором переходе в транс.
  - Григорий Анатольевич, о моем, как вы сказали, изобретательстве, знают все без исключения офицеры нашей с вами бригады, и я даже и помыслить не мог о том, что вам этого не...
  Не дав поручику договорить, ротмистр категорично потребовал:
  - Попрошу впредь обращаться ко мне так, как положено! Итак, поручик, я слушаю ваши объяснения?
  - Объяснения?!
  Если раньше корнет беспокоился за своего... ну, пусть и не друга, но уж доброго приятеля точно, то теперь начал тревожится за своего командира - когда поручик князь Агренев что-то говорил таким тоном, рано или поздно случалась какая-нибудь неприятность, в основном, с собеседником князя.
  - Вы забываетесь, ротмистр! Я служу не вам, а вместе с вами, государю-императору и Отечеству! Требовать с меня объяснений касательно того, чем я занимаюсь во внеслужебное время, вам не дозволено. Попрошу и ко мне обращаться так, как того требует устав! Если же вас что-либо не устраивает, то есть суд офицерской чести. Я доступно все объяснил, ротмистр?
  Звание своего командира князь сказал, как плюнул - брезгливо-пренебрежительно. На пылающую рожу Розуваева было страшно смотреть, казалось, еще немного и она лопнет, как перезрелый помидор. Скрипнув зубами, что в наступившем молчании прозвучало очень отчетливо, он развернулся на каблуках и молча вышел, едва не выломав пинком дверь. Минут через пять, заполненных гнетущей тишиной, ожил корнет Дымков. Неловко развернувшись за столом, он смахнул на пол свой уже давно остывший чай. Бронзовый подстаканник пережил падение хорошо, а вот стакан лопнул от удара с звонким щелчком, усыпав ноги корнета мелкими осколками стекла.
  - Вот незадача! Право, как это я так неловко...
  - Ничего, Игорь Владиславович. Говорят, посуда бьется к счастью.
  С заставы Александр уезжал со сложными чувствами: с одной стороны, он сам хотел и делал все, чтобы его заметили и вызвали в Санкт-Петербург. С другой, насколько все переменится в Олькушском погранотряде за время его отсутствия? Хоть он и проинструктировал всех "своих" держаться и терпеть до его возвращения, все равно на душе было неспокойно. Все-таки, как не крути, это его дом...
  
  Глава 37
  
  - Ну что же, господа... - Представительный глава комиссии по выработке малокалиберного ружья, генерал-лейтенант Чагин, вопросительно глянул влево-вправо от себя, увидел подтверждающие кивки и уверенно констатировал: - Благодарю вас, поручик, более вопросов нет. Вы можете быть свободны. Завтра ждем вас в десять часов.
  - Слушаюсь, ваше превосходительство! Разрешите идти?
  - Ступайте, поручик, ступайте.
  Выйдя из душного (истопники явно не сачковали) кабинета, в котором он провел большую половину дня, Александр невольно поморщился - от долгих разговоров у него сильно пересохло в горле, так, что даже саднило последние полчаса.
  "Знал, что языком придется изрядно поработать, но чтобы так! И ведь, как не крути, все вопросы по делу были. Будем надеяться, дальше будет полегче. О! Наконец-то графин с водой... какое блаженство!"
  Выбираясь из здания, в котором располагалось Главное артиллерийское управление, князь замучался отдавать воинское приветствие всем встречным. Похоже, что он один тут был в чине поручика, остальные его (и слава богу) почти не замечали. А бакенбарды с усами! Строго по ранжиру, у офицеров до генерала включительно - разной длины (повышающейся вместе со званием), а вот у генералов... Александр даже заподозрил, что в этот чин производят только при наличии пышных, тщательно и любовно взлелеянных бакенбард самого выдающегося размера, после чего мимоходом задумался - может и ему отпустить хотя бы усы? Сколько раз уже намекали, что офицеру и дворянину неприлично без них обходиться.
  "Ничего, переживут как-нибудь!"
  
  Добравшись по синим ковровым дорожкам до выхода, Александр облегченно вздохнул и принялся решать, что он хочет больше: вернутся в свой номер в отеле или двинуться на поиски ресторана и утихомирить недовольно бурчавший желудок. Пока думал, ноги сами привели его в храм чревоугодия. Плотный обед и чашка крепкого кофе настолько хорошо помогли организму восстановиться, что захотелось сделать что-то доброе, полезное и нужное - для себя любимого. Уже расплачиваясь с угодливо изогнувшимся официантом, он перехватил завистливо-недоуменный взгляд сидящего за соседним столиком (и не в одиночестве, а с миловидной дамой в красивом платье) капитана в мундире лейб-гвардейского Семеновского. Тот явно был удивлен стопкой радужных ассигнаций в портмоне простого поручика, а так же тем фактом, что офицер-пограничник может позволить себе обед там, куда он ходит по особо торжественным случаям - больно уж цены кусаются. Потом его взгляд сделался самую чуточку презрительным - это капитан вспомнил, кому подчиняется погранстража. Обычным гражданским штафиркам.
  "Вот так и рождаются байки о том, что на границе офицеры деньги лопатой гребут. Ну, и какие будут варианты? Первый, зайти на рюмку чая к стряпчему... Хотя нет. Вениамин Ильич в своей конторе не засиживается, значит, надо завтра и рано утром. Второй, можно, даже нужно провести переговоры с главным конструктором и по совместительству главным же инженером фирмы "Илис-Блитц", господином Гертом, Иммануилом Викторовичем. Или плюнуть на все дела и наконец-то повысить свой культурный уровень, окончательно и бесповоротно, путем посещения театра? Вроде в мундире можно? Если нельзя, то в оперу точно пропустят".
  Отыскав специальную тумбу, оклеенную разнообразными афишами как минимум в пять слоев, он только пожал плечами: проблема выбора разрешилась сама собой, так как начало представления было указанно в восемь вечера. Значит, оставался только вариант с посещением "Илис-Блитца". Немного померзнув в открытой всем ветрам пролетке, уже через четверть часа Александр ступил на скользкие и вытертые гранитные ступеньки крыльца заводоуправления. Пройдя с видом завсегдатая по оживленным коридорам (насколько он понял из нечаянно подслушанных разговоров, все были в ожидании жалования, вернее, его выдачи), со второго раза отыскал нужную дверь и вежливо постучал в нее.
  - Что такое?! Я же предупреждал, чтобы меня никоим образом не беспокоили по пустякам.
  Прозвучало это немного смешно, потому что тон суровой отповеди хозяина кабинета менялся прямо на глазах. Когда князь только открывал дверь, он был сурово-недовольный, а когда ступил на порог, волшебным образом изменился на растерянно-удивленный.
  - Э... Ваше сиятельство, прошу простить мою невольную резкость и позвольте уверить, что к вам она не имела ни малейшего отношения. Право, это вышло случайно и я...
  - Ничего страшного, Иммануил Викторович, я так все и понял. Я смотрю, чертежей у вас только прибавляется?
  И в самом деле: когда Александр был здесь в последний раз, специальный стеллаж под чертежи был заполнен едва ли наполовину. Теперь же явно требовался еще один - и желательно раза в два побольше первого.
  - Да, как вы знаете, я немного увлекаюсь... Могу ли узнать, чем обязан чести вашего визита? Неужели возникли рекламации на наше оборудование?
  - Нет, что вы! Надеюсь, их и не будет. Меня привело к вам совершенно другое дело.
  Герт изобразил на лице живейший интерес и, видимо машинально, принялся оттирать носовым платком чернильные пятна с пальцев.
  - Скоро у меня будет свой станкостроительный завод.
  - Простите, как? Именно станкостроительный? Интересно. Прошу простить, что позволил себе перебить вас.
  - Так вот, когда это произойдет, понадобится персонал: инженеры, мастеровые-слесари, чертежники и конструкторы. Вы наверняка знаете немало таковых и сможете дать мне толковую консультацию, а может даже и рекомендовать кого. Вы ведь помните, какие порядки я завел на своей фабрике в Сестрорецке? На новом заводе все будет устроено точно так же: достойное жалование за труд, некоторые социальные обязательства с моей стороны. Разумеется, все ваши труды будут достойно вознаграждены. Ну и второй вопрос, даже более важный, чем первый. Мне необходимы подробнейшие, выверенные чертежи новейших станков разной направленности. Я опять же надеюсь на вашу помощь в этом.
  Конструктор и инженер так заинтересовался, что не глядя, высморкался в собственный сатиновый нарукавник, снятый буквально две минуты назад, и на автомате попробовал запихнуть его в карман, а когда не получилось, аккуратно расправил и бережно положил на стол перед собой.
  - Я безусловно буду только рад помочь вам всем, что только в моих... А какие станки вас интересуют?
  - Я даже как-то... Пожалуй, будет проще, если я вам перечислю предприятия, где они должны будут стоять? Итак. Различные деревообрабатывающие, в том числе компактные лесопилки с паровым приводом. Производство тонкого шпона из древесины ценных сортов. Производство столярной плиты из малоценных пород древесины, облицованной тем же шпоном. Арборита1... вы же знаете, что это? Цементный завод, пороховой, патронный, машиностроительный, консервный, по выделке стекла... Что с вами, вам плохо? Может подать воды?
  
  
  # # 1 Арборитом в XIX в. называли обычную фанеру (авт.)
  
  Иммануил Викторович так обалдел, что совершенно неприличным образом вытаращил на князя глаза и открыл рот.
  - Ваше сиятельство, вы изволите мистифицировать меня? Описанное вами потребует таких средств, что...
  - А я и не говорил, что хочу все перечисленное сразу, господин Герт. Дай бог лет в десять управиться - и то, придется сильно постараться. Тем более, что я перечислил едва половину от того, что мне потребно. Пожалуй вам все же необходимо выпить воды!
  Из заводоуправления Александр вышел только через час. Половину этого срока он старательно убеждал инженера в том, что все происходящее тому не снится, а вторые полчаса старательно диктовал перечень того, что необходимо ему в первую очередь, а напоследок, немного подумав, оставил ему свой блокнотик с пожеланиями, для полной уверенности.
  "Вот и еще один фанатик своего дела нашелся. По моему, он сам готов был мне доплачивать за возможность воплотить свои чертежи в реальности. Ну, а теперь можно и в театр".
  Поздно вечером, возвращаясь в свой номер в отеле, князь решил со всей определенностью: той дозы впечатлений, что он получил от высокого искусства балета, хватит ему надолго. Года на три, как минимум.
  "Все же, надо было на нетленную "Аиду" идти...".
  Невольно вспомнив троицу молодых аристократов, которые сидели справа от него, Александр не смог удержать усмешки: такими завороженными, можно сказать, одухотворенными взглядами они провожали каждое движение балерин... Особенно их стройных ножек, затянутых в белые лосины.
  "Завтра в оперу пойду!"
  Увы, на следующий день все планы полетели кувырком. Сперва в своей конторе не оказалось господина Лунева. Как пояснили два молодых человека, подозрительно похожих на стряпчего, он еще неделю назад уехал на металлургический завод своего клиента, господина Агренева. С оперой тоже ничего не вышло: генерал-лейтенант Чагин вместо долгих разговоров выдал ему новое предписание и отношение в железнодорожные кассы насчет билета до Ораниенбаума.
  - По результатам пробных стрельб Комиссия определится, как быть с вашей заявкой. Вопросы?
  - Никак нет, ваше превосходительство.
  Чагин одобрительно оглядел атлетическую фигуру пограничника, немного подумал и уже более доброжелательно добавил:
  - Озадачили вы нас, батенька, как есть озадачили. Большая часть Комиссии в растерянности, а меньшая - сама на испытания засобиралась, лично хотят. Я слышал, у вас свой заводик есть?
  - Так точно.
  - И что же, вы там и выделали представленные на конкурс образцы?
  - Так точно, в пятом цеху!
  - Хмм... в пятом...
  "Ага, верю-верю, что не знаешь. Вот только интересно мне, кто это Валентина Ивановича своими расспросами измучил до полусмерти? Наверное двойник. И про револьверы с пистолетами помалкивает..."
  - Ну что же, до скорой встречи, поручик!
  
  В Ораниенбаум он прибыл на день раньше своих винтовок, но такой задержке ничуть не огорчился. Потому как общая атмосфера в Офицерской стрелковой школе сильно отличалась от той, что была в ГАУ. Деловито-энергичная, отчасти даже дружелюбная и совсем немного - суетливая. Правда, даже суетились тут неспешно и с заметным достоинством.
  Представившись начальнику школы и встав на постой в чем-то вроде общежития (только для господ офицеров), Александр посвятил оставшееся время знакомству со своим новым окружением. И тут же с немалым удивлением узнал, что в конкурсе участвуют не три (это с его Агренью), а четыре винтовки разных систем: и если про борьбу между системами господ Нагана и Мосина он некогда и слышал и читал, причем немало, то о винтовке капитана Захарова только здесь и узнал. Но в общем и целом ему в Ораниенбауме понравилось, особенно после недолгих расспросов. С бельгийским фабрикантом в этот раз познакомиться не удалось (тот отбыл на свою далекую родину, вносить очередные изменения в конструкцию винтовки имени себя). Капитан Захаров был в командировке на Петербургском патронном (вытрясал у руководства завода эти самые патроны). А вот Сергей Иванович Мосин был в наличии, он постоянно торчал в оружейных мастерских при стрелковой школе, не брезгуя при этом лично постоять за станком или поработать ручками на верстаке, хотя недостатка в рабочих руках не ощущалось - в мастерской было аж два слесаря. Тем не менее угрюмо-сосредоточенный капитан (с явно заметной усталостью в глазах) предпочитал по возможности все делать лично, видимо, следовал давнему и хорошо известному принципу: хочешь, чтобы получилось хорошо - делай сам!
  "Вот только винтарь почему-то однозарядный!"
  Размышления поручика прервал негромкий, вежливо-предупредительный вопрос от подошедшего оружейника:
  - Могу ли я вам чем-то помочь?
  - С кем имею честь?
  - Оружейный мастер Никитин, Михаил Евгеньевич, вольнонаемный.
  - Рад нашему знакомству, поручик князь Агренев, Александр Яковлевич. Вы не могли бы представить меня господину Мосину? Я был бы вам весьма признателен.
  - Охотно, но несколько позже. Сергей Иванович терпеть не может, ежели его отвлекают от работы.
  - О, ничего страшного, я обожду столько, сколько надобно!
  "Опять фанат своего дела попался. Уже третий. Очень, ну просто очень обнадеживающая тенденция".
  Ждать ему надоело гораздо раньше, чем Мосину - работать, и князь отправился в столовую, после которой захотелось немного полежать. Что он и сделал. На второй день его разбудил не сигнал побудки, а вестовой - точнее второй пришел сразу после первого.
  - Ну?
  - Ваше Благородие, на ваше имя поступила посылка в багажное отделение. Прикажете доставить?
  - Интересно. И от кого?
  - Не могу знать, только адрес отправителя - Сестрорецк!
  Недоумевая, Александр дождался, пока двое дюжих солдат занесут к нему в комнату средних размеров ящик и собьют крышку.
  "Валентин Иванович явно напрашивается на очередную премию. Какой молодец, однако!"
  Греве на свой страх и риск отправил начальству тысячу патронов к Агрени и две дюжины сувениров: зажигалки в мельхиоровом корпусе и многофункциональные ножи. Уже за патроны его следовало похвалить - в Ораниенбауме с ними была ощутимая напряженка. Слишком быстро жгли или не успевали подвозить? Непонятно, тем не менее, именно эта посылка и помогла поручику наладить отношения с Мосиным. Когда он опять зашел в оружейную мастерскую, то первое, что услышал - чертыхания конструктора по поводу невозможности нормально испытать свою работу и гневный монолог в сторону присутствующих в помещении мастеров-оружейников.
  - Двадцать штук изволите ли видеть! Как прикажете производить опытные работы в таких условиях?
  - Ну...
  - Кхм!
  - О! Сергей Иванович, позвольте представить вам поручика князя Агренева, Александра Яковлевича!
  Явно обрадованный возможностью сменить тему разговора, господин Никитин после представления плавно и словно невзначай сдвинулся в сторону от раздраженного изобретателя, отвернулся и стал деловито позвякивать разложенным на полках инструментом.
  - Я невольно услышал про ваши... смею надеяться, весьма незначительные затруднения, и был бы рад помочь в их разрешении.
  Мосин едва удержался от недовольной гримасы, после чего хоть и вежливо, но решительно отказался, вернее попытался это сделать: тигриные глаза и манеры поручика буквально замораживали своей вежливой властностью.
  - Что, простите?
  - Так сколько же вам надобно патронов, Сергей Иванович? На данный момент?
  - Признаться, я не вполне понимаю, зачем вам это, но извольте - еще никак не меньше полусотни!
  - Всего-то? Ерунда какая! Через десять минут я вам сотню занесу.
  Перебирая (даже не через десять, а всего через пять минут) новенькие патроны с тупоносой пулей из аккуратно надорванной бумажной упаковки, Мосин не удержался и удивленно спросил:
  - Не будет ли с моей стороны большой бестактностью поинтересоваться, откуда у вас эти патроны? Меня твердо заверили, что новые поставят никак не раньше, чем через три дня. Уверяли, что это из-за недостатка нового пороху выделки Охтинского завода. А! У вас, верно, был некоторый личный запас, оставшийся от испытаний вашей Агрени? Или же я ошибаюсь?
  - Он у меня и сейчас есть. Только это патроны не от Петербургского завода, а из Сестрорецкого - Российской оружейной компании. И порох не Охтинского завода, а французского производства. Кстати, совсем забыл предупредить - навеска заряда немного больше привычной вам.
  - Как?!
  Вот так, понемногу, можно сказать "тихой сапой", Александр разговорил обычно замкнутого в себе оружейника-конструктора, и уже через полчаса они вполне нормально общались, доверительно обсуждая недостатки бельгийской винтовки. Последнее оказало на оружейника просто таки целительное воздействие, схожее по своему действию с мифическим эликсиром жизни: появился здоровый румянец, речь приобрела невероятную живость, а усталость просто испарилась, как будто ее и не бывало. Закончилось все тем, что капитан Мосин и поручик Агренев решили прогуляться на стрельбище и оценить в деле работу друг друга, после чего ненадолго разошлись: Сергей Иванович отправился за последней модификацией своей винтовки, а князь - к себе в комнату, распаковывать свою Агрень и заодно прихватить еще пачку патронов. Уже на стрельбище, когда Александр только достал из чехла винтовку, Мосин едва заметно погрустнел, но все еще держался молодцевато. Пока поручик набивал три магазина, он успел быстро осмотреть ее, и когда все было готово, молча вышел на огневой рубеж и приступил к близкому знакомству.
  Гданн, гданн, гданн...
  Князь тем временем взял в руки однозарядку с уже примкнутым игольчатым штыком, оценил внешний вид, приложился...
  "Тяжеловата. Или это меня так Агрень избаловала? Ложе неудобно держать, а развесовка... мда, видно, что в спешке делали. Проверим в работе?"
  Приклад после выстрела ощутимо впечатало в плечо, хотя он его и "давил", а пуля продырявила бумажную мишень несколько выше, чем он целился. К тому моменту, когда его соперник по конкурсу опустошил последний магазин, Александр отстрелял пять патронов и добился таки попадания в центр мишени, облегченно отложив оружие в сторону - продолжать стрельбу не было никакого желания. Раскрасневшийся конструктор последовал его примеру, после чего тщательно разгладил на своей форме все складки и морщины, вздохнул и печально резюмировал:
  - Прекрасное оружие. Несмотря на то, что мы некоторым образом соперники, я обязан отдать должное - ваша винтовка очень хороша! Вы позволите ее освидетельствовать?
  - Отчего же нет? Но не будет ли уместно это устроить в мастерских?
  - Да-да, вы безусловно правы.
  Пока они шли, Александр напряженно размышлял: подсказать Мосину необходимые изменения в конструкции его винтовки? Точно он не помнит, но Сергею Ивановичу вполне достаточно просто объяснить, что требуется изменить и как это должно выглядеть, хотя бы примерно. Уж оружейнику его класса будет вполне достаточно и общей идеи. Или промолчать?
  "С одной стороны, моя Агрень заметно лучше, особенно по удобству пользования и скорострельности, и у Русской императорской армии будет на вооружении отличная винтовка. А если с другой, то я ведь и не ставил перед собой такой задачи - выиграть конкурс? Хотелось быть замеченным генералами из ГАУ, и это уже есть, без сомнения. Так, плюсы я знаю. Теперь насчет минусов. Если Агрень победит, то все права на нее захапает родное государство, а мне выделят от щедрот гигантскую премию, тысяч пятьдесят, да следующий чин подкинут. Ну и по плечу похлопают одобрительно, не без того. Все планы, связанные с винтовкой, пойдут прахом. И еще один момент. Святая троица казенных оружейных заводов - Тульский, Сестрорецкий и Ижевский - активно готовятся к началу программы перевооружения. Ориентируясь при этом, что интересно, на систему господина Мосина, только почему-то однозарядную. Наверное, как всегда, изменят планы в последний момент.
  Управляющий Сестрорецким заводом "по дружбе" шепнул Греве, что большая часть лекал уже готова. Так! А почему бы не напроситься к Сергею Ивановичу в соавторы? Будет винтовка "комиссионной русской Мосина-Агренева, образца одна тысяча восемьсот девяносто первого года". И в армию поступит пусть не отличное, но тоже хорошее оружие. Да и насчет Агрени есть несколько многообещающих вариантов. Года через три-четыре. Только надо помягче, Мосин товарищ, то есть господин с несколько сложным характером. А это значит, что по суворовски будем его штурмом брать - сначала ошеломим, потом удивим и похвалить не забудем. Или... А чего мучиться и голову ломать? Скажу правду! Даже если кому и расскажет, все одно - не поверят. Ну что, вперед поручик, вас ждут великие дела?"
  Познакомившись с винтовкой своего соперника по конкурсу, капитан впал в форменную меланхолию и уныние. Чтобы он не говорил всем вокруг, от слесарей до начальства, но сам понимал весьма отчетливо: его винтовка была еще очень "сырой", и требовалось немало времени на окончательное устранение всех ее недостатков. А то, что он только что увидел (и понял), неоспоримо свидетельствовало о том, что оружие его собеседника уже полностью готово к серийной выделке. Дождавшись, пока жертва окончательно "дозреет", Александр обратился к мастерам-оружейникам:
  - Господа, нельзя ли нам переговорить наедине? Благодарю вас.
  Дождавшись, пока они останутся один на один, князь уселся на стул и начал ответственный переговорный процесс.
  - Сергей Иванович, я надеюсь, что наша беседа останется между нами. При любом ее исходе.
  - Извольте, я вас слушаю.
  Капитан совсем по стариковски вздохнул и последовал примеру князя, заняв последний свободный стул.
  - Я желал бы сделать вам предложение. Но начну издалека. Так получилось, что по ряду причин личного рода, я уже не заинтересован в победе моей винтовки на конкурсе. Но отозвать свою Агрень, как вы понимаете, невозможно. Если бы вы не участвовали, я бы приложил все силы для победы в конкурсе и несомненно выиграл его, потому как не отдавать же первенство иностранцу? В связи с этим я предлагаю вам заключить меж нами соглашение.
  - Милостивый государь, не извольте утруждать себя далее. Я кажется понял, к чему вы ведете и мой отве...
  - Не надо горячиться, прошу вас. Сергей Иванович, право, вы очень спешите в своих выводах...
  Скользя на самой грани входа в транс, Александр отвел взгляд немного в сторону и продолжил, неожиданно сменив тему:
  - Ответьте мне честно, вы желаете для себя победы?
  - Глупо было бы это отрицать!
  Мосин, скрывая волнение, встал и подошел к верстаку, начав разбирать свою однозарядку.
  - И я желаю вашей победы.
  - Это не дает вам повода...
  Осознав, что именно ему сказали, конструктор от неожиданности выронил затвор на пол.
  - Простите, что вы сказали? Вы не могли бы повторить еще раз, а то я не вполне расслышал?
  - В винтовке вашей системы заложен большой потенциал развития, она проста и надежна в обращении, очень технологична в производстве. Только господа из Оружейного отдела ГАУ этого еще не разглядели. Впрочем, как и всегда. Более того, я точно знаю, какие именно изменения надобно внести в конструкцию для того, чтобы у господина Нагана не осталось никаких шансов. Знаю, а не предполагаю. Вы понимаете разницу?
  Оружейник недоверчиво поглядел на поручика и наморщил в недоумении лоб.
  - Но... позвольте, откуда вы можете это... а как же... вы?
  - Я? В данный момент винтовка вашей системы есть наилучшее решение для Русской императорской армии, а следовательно... Я не страдаю грехом гордыни. А из Агрени выйдет прекрасное оружие для охоты. Есть, знаете ли, некоторые наметки. Итак, ваш ответ?
  - В чем суть вашего предложения?
  - Вы, с моей крайне незначительной помощью, доведете свою винтовку до очень хороших кондиций и в кратчайшие сроки представите ее на суд Комиссии. Детали мы можем обговорить позже, хотя должен заметить сразу - премия меня не интересует. Но, безусловно, некоторый коммерческий интерес присутствует. Обоюдовыгодный, прошу заметить. Итак?
  
  Когда на следующий день в Ораниенбаум (наконец-то, и года не прошло) добрались высокие чины из Комиссии, они первым делом сильно удивились. На стрельбище мерно хлопали выстрелы, хотя патроны нового образца приехали вместе с ними (вернее, с капитаном Захаровым - аж две тысячи штук), а метрах в двухстах сидели на лавочке два вроде бы соперника и мирно беседовали. Причем видно было, что разговор очень интересный: капитан поминутно что-то записывал в свой опытовый журнал, а поручик явно что-то диктовал. Приблизившийся к ним, самый младший член комиссии (по званию) штабс-капитан Юрлов успел до того, как его заметили и замолчали, услышать обрывок очень интересного разговора.
  - Таким образом, пусть не на много, но увеличится скорострельность. Теперь по поводу магазина. Не так давно я взял привилеи на несколько вариантов, в том числе и пружинного пластинчатого, и был бы только рад, если...
  - Господа, позвольте приветствовать вас. Поручик, пора начинать.
  Все пробные стрельбы свелись к получасовой пальбе: залпами, вразнобой, на скорость перезарядки. Потом поставили в упоры доски и после десятка выстрелов скрупулезно подсчитали, сколько плашек испорченно. А в конце дня (предварительно немного посовещавшись в столовой) Комиссия разродилась вполне ожидаемым для князя решением: внести несколько (перечень прилагается) изменений в представленную на конкурс винтовку и как можно быстрее представить на конкурс готовый образец, вернее образцы - в количестве не менее дюжины.
  Быстро перечитывая список, он тихо удивлялся.
  "Неотъемный магазин на пять патронов. Упростить прицел. Кольцевая мушка не понравилась что ли? Упростить ударно-спусковой механизм, убрав предупреждение спуска. Рычаг затвора на середину... Нда, из отличного оружия предлагают сделать полено со стальной трубкою. Утрирую, конечно, а ведь не верил что большинство генералов - крепкие дубы. Баобабы! Лучше бы остроконечной пулей для нового патрона занялись. Кстати, это мысль! Надо намекнуть будет. И штык-нож им не понравился. Вот удавы с погонами!"
  
  Подождав, пока он ознакомится с недлинным перечнем предстоящих работ, полковник фон дер Ховен проникновенно осведомился:
  - Поручик, как скоро вы можете предоставить на испытания новые образцы?
  Александр быстренько прикинул, что у него по срокам: вариант Агрени под неотъемный магазин на фабрике был, как и нужные лекала. Так сказать, один из пройденных этапов. Главной проблемой было внесение остальных "усовершенствований", но уж трех недель - семи высококлассным специалистам опытного участка да под чутким руководством Греве должно хватить. Плюс неделя на всякий случай, и получаем?
  - Не больше полутора месяцев!
  Тут уже не утерпел сам глава Комиссии, внимательно прислушивающийся (как и все, впрочем) к разговору одного из своих подчиненных с другим подчиненным, хоть и временно.
  - Поручик, вы уверены в сроках? На следующие испытания прибудет военный министр, желательно избежать всех ненужных накладок!
  - Через месяц винтовки будут, ваше превосходительство.
  - Ну хорошо, допустим. У вас есть какие-либо вопросы, просьбы к Комиссии?
  - С вашего позволения, ваше превосходительство, есть. Нельзя ли в мой Сестрорецкий завод командировать на незначительный срок капитана Мосина? Это позволило бы сильно сократить срок выделки и моих, и его винтовок. Сергей Иванович не против, ежели будет ваше предписание.
  - Вот как! Поясните-ка более подробно, зачем вам понадобился капитан?
  - Осмелюсь доложить, Сергей Иванович любезно согласился оказать мне некоторую помощь в переделке моей винтовки. Советами, разумеется. Я же, со своей стороны, предоставлю в его распоряжение прекрасно оборудованный опытный отдел и хороших мастеровых, а также большое количество патронов для испытаний. И все условия для самой плодотворной работы. Так что через месяц к испытаниям будут готовы не одна, а две дюжины винтовок - системы капитана Мосина и моей.
  Впервые Александр увидел, как одновременно удивляются сразу три генерала: сам Чагин, главный инспектор оружейных и патронных заводов генерал-лейтенант Нотбек и генерал-майор Бестужев-Рюмин. Про всякую мелочь вроде полковников Кабанова и фон дер Ховена и говорить не приходилось.
  - Однако вы от скромности... Впрочем, отрадно видеть такое сотрудничество, почему бы и нет. Господа, какие будут мнения?
  Члены комиссии переглянулись, перекинулись буквально парой слов, и за всех ответил генерал Нотбек:
  - Ежели это существенно ускорит дело, то я думаю, что в предложении поручика есть определенный резон.
  - Тогда, поручик, у вас ровно месяц!
  
  ***
  
  Что для Мосина, что для поручика Агренева четыре недели пролетели как один день. Оба они старались успеть как можно больше - вот только по разному. Конструктор днями и ночами не выходил из пятого цеха, временами забывая поесть, а князь... Он на опытном участке появлялся или рано утром или поздно вечером - узнать, как идут дела и почему так медленно! А остальное время он посвящал своей фабрике. Еще раз обошел все цеха, от глубоких подвалов до уже облюбованных голубями крыш, проинспектировал склады (и кладовщиков оглядел, а с половиной и поздоровался по имени-отчеству - как-никак служили под его началом). На вторую неделю довел до форменной истерики невозмутимого обычно прораба из "Строительной конторы Бари" тем, что буквально стоял над душой у строителей и постоянно вносил поправки в уже утвержденный на это лето план работ. Да еще и сроки не забывал при этом подрезать. Управляющий фабрикой господин Сонин только и успевал записывать многочисленные пожелания своего начальства. Неизвестно, выдержали бы прораб, управляющий и Греве такую активность Александра, но тут случилось эпохальное событие: пришли сразу три вагона с оборудованием для новых оружейных цехов, и на этом фоне все выявленные мелкие недостатки моментально потускнели и отошли даже не на второй, а на двадцать второй план. Кстати, не одни они так радовались: сразу три артели грузчиков, получившие гарантированную занятость как минимум до первого снега, едва хороводы не водили вокруг этих самых вагонов (а прораб слал панические телеграммы в Москву и просил, вернее, требовал себе еще двух помощников). Видя, что у Александра явный приступ хорошего настроения, Сонин осторожно поинтересовался: не передумал ли владелец предприятия насчет заключения трудовых договоров с мастеровыми, и если нет, то...
  - А у вас и образец, как я погляжу, имеется?
  - Это я на досуге оформил ваши условия на бумаге, и если вы сочтете возможным и выделите немного своего времени...
  - Конечно выделю, дело это нужное и важное. Ну что же, полюбопытствуем. Так, пока все неплохо и возражений нет. А вот этот пункт полностью убрать!
  - Могу ли я поинтересоваться причинами?
  - Андрей Владимирович. Если работник справляется со своими обязанностями и не имеет нареканий по дисциплине, мне совершенно безразлично, какого он пола. Соответственно, жалование от этих вопросов зависеть не должно. Тем более, что женщины у нас присутствуют только на сборке и упаковке, ну и в столовой. Далее, вот тут наоборот, надо пункт добавить: не менее шестнадцати лет.
  - Александр Яковлевич, но ведь это общепринятая практика, когда дети участвуют на легких работах и тем самым зарабатывают какое-никакое, а жалование!
  - Если уж им так хочется заработать... Нда, вопрос. Тогда так: работы и в самом деле должны быть легкие, а не как сейчас - всякие тяжести таскать. А еще лучше, возьмите и организуйте при фабрике реальное училище. Вот там пусть дети и трудятся, не жалея сил, изучая грамотность и ремесло. Когда подрастут и освоят две-три смежных специальности, пользы принесут больше и проживут при этом заметно дольше.
  - Ваше сиятельство, какими суммами я могу располагать?
  "О как! В меценаты меня записал, что ли?"
  - Все дети работников РОК должны пройти через эту школу-училище. Разумеется, если родители будут не против. Из этого и исходите. И вот еще, если это начинание будет успешным, такие же заведения появятся при всех моих заводах. Я надеюсь на вас, Андрей Владимирович.
  - Александр Яковлевич, я приложу все силы, но устрою все самым наилучшим образом!
  - Давайте вернемся к договору. В целом все неплохо, особенно ваша идея насчет ссудной кассы. Откровенно говоря, я совсем упустил этот момент. Еще несколько небольших дополнений: в случае любого воровства наказывается вся смена, работавшая в цехе. Так, где же я это видел... А, вот - в случае получения травм... ну, и так далее. Я прошу вас увеличить суммы компенсаций процентов на десять-пятнадцать. Я не разорюсь. Ну и необходима единая униформа для всех мастеровых, потому как на то, в чем они работают сейчас, бывает без слез и глянуть невозможно. Своими соображениями о ее виде я поделюсь с вами несколько позже. Пожалуй, все?
  - С вашего позволения, нет. Вопрос со сторожами, вернее, их количество. На мой взгляд, оно чрезмерно.
  Действительно, местные не переставали удивляться, зачем не самому большому заводу (ну, это только пока) аж пятнадцать здоровенных сторожей, злющих, как собаки - не поговорить с ними толком, не расспросить, не выпить. Удивляться удивлялись, но и завидовали тоже - да и то сказать, за такое жалование многие бы согласились и вместо собаки служить на воротах. Опять же у фабричных еда забесплатно и баня. И жилье вроде скоро поставят, поближе к фабрике.
  - А что, уже были вопросы от господина полицмейстера?
  - Не то, чтобы вопросы, скорее легкое недоумение. Но это было до того, как вы изволили побывать на званом ужине у Модеста Арнольдовича.
  Вспомнив этот самый ужин, Александр едва удержался от ехидного смешка. Тогда на невинный вопрос градоначальника о том, как идет служба и каковы дальнейшие перспективы, он скучающе-небрежно перечислил генералов, с которыми свел личное знакомство за последнее время, и совсем мимоходом упомянул о том, что вскоре будет представлен военному министру Ванновскому. После такого ответа заводить разговор об акциях и прочих ценных бумагах почтеннейший (шестьдесят пять стукнуло недавно. прям так и состарился в трудах на благо Родины) Модест Арнольдович постеснялся, потому как ну их к черту, эти акции! Как бы не пожаловался владелец завода, что ему препоны чинят в государственном деле.
  - Объяснение такому, как вы говорите, совершенно излишнему количеству сторожей есть, причем очень простое. Вы разве не знаете, что вскоре откроется еще несколько моих предприятий? Валентин Иванович вам разве ничего не говорил?
  - Нет. Я знаю только о вашем железоделательном и сталелитейном производстве. Точнее о том, что с него вскоре будут поставки.
  "Какой, однако, молодец Греве! Точно, светит ему внеплановая премия..."
  - Ну что же. Кроме того, что вы сейчас упомянули, в Ярославле через два месяца откроется завод по производству разнообразнейших консервов. Поставки оборудования начались, а ведь станки будут ставить, не дожидаясь возведения стен, по готовности оснований. Дорогие станки, очень дорогие. Вскоре добавится маленькое швейно-ткацкое производство и станкостроительный завод - а вот он очень даже не маленький. И в Ярославле строятся цеха под бумагодельное производство. Разве все это не требует хорошего пригляда? Было бы что воровать, а кому своровать - всегда найдется, вы уж поверьте мне. Вот часть сторожей и отправится на новые заводы, доглядывать да беречь. А ежели кто еще будет проявлять интерес, вы так все и объясняйте - вот как я вам. Кстати, когда прибудут новые отставники (семь человек, если не ошибаюсь), вы их устройте на основное производство. Пусть оружие пристреливают вместо мастеровых, проверяют партии патронов. Работы им хватит. От господина Мальцева вестей не было, кстати?
  - К пятнадцатому числу следующего месяца обещался прибыть. Как я теперь понимаю, с новыми управляющими на ваши заводы?
  - Почти верно, Андрей Владимирович, почти. С кандидатами на эту должность. Жаль я никак не могу с ним познакомиться лично, очень жаль.
  
  К концу третьей недели князь позволил себе впасть в легкий оптимизм: работы по ухудшению его винтовок близились к завершению. Сергей Иванович вроде тоже уже добился хорошего результата (а чего не добиться - на первоклассном оборудовании да с семью слесарями шестого разряда под рукой, тем более что идеи он подхватывал на лету). В новой винтовке боевые упоры были вертикальными (а не горизонтальными, как помнил Александр), магазин был вообще от Агрени, штык крепился на ложе, рукоятка затвора стала заметно длиннее и изогнулась книзу, предохранитель стал более надежным а одна деталь - отсечка-отражатель превратилась в две простые и маленькие. Единственно, что пришлось делать с нуля, так это ложе и приклад - на Сестрорецком казенном с трудом удалось найти две дюжины подходящих заготовок. Мастера изрядно помучались, балансируя между удобством для штыкового боя и нормальной эргономикой для стрельбы. Когда Мосин увидел готовый вариант (а догадливые слесаря еще и однозарядку рядом "забыли") и сравнил со своей же работой, но месячной давности... Пусть и не дружба, но хорошие приятельские отношения с Александром стали свершившимся фактом. Тем более, что последний постоянно подчеркивал, что основную часть работы выполнил ну очень сильно уважаемый Сергей Иванович, а с его стороны ну разве что пара советов, да вот магазин и рычаг затвора один в один как у Агрени. Как и форма приклада. И фурнитура. И отсечка-отражатель. Мелочи, одним словом.
  - И все же, Александр Яковлевич, ваша помощь была очень существенной, и, я думаю, будет вполне справедливо отметить это перед главой комиссии. Я непременно так и поступлю!
  - Мои заслуги лишь в том, что я помог вам немного усовершенствовать вашу винтовку, которая и до того была неплоха. Но меня немного смущает одно обстоятельство.
  Мосин не удержался и оглянулся на дюжину своих винтовок, разложенных недлинным рядком поверх расстеленной на верстаке дерюги.
  - И какое же?
  - Отсутствие патентов на все новые решения в вашем оружии. А ведь работа Комиссии интересует многих излишне любознательных господ, как оружейников, так и различного рода дельцов.
  - С этим трудно спорить, но я не совсем понимаю к чему вы ведете?
  - Да к тому, Сергей Иванович, что надобно озаботиться привилеями на ваше оружие. А то тот же господин Наган ознакомится через пять дней с нашей с вами винтовкой, да и применит ваши идеи в своем оружии. Собственно, он будет вполне в своем праве, ежели только не будет патентов.
  В возможность подобного хода событий конструктор поверил сразу, благо, излишней доверчивостью не страдал. Поверил и озадачился.
  - Но когда же это все устроить? По крайней мере неделю мы будем заняты в Ораниенбауме, да и потом...
  "Знаю я твои "потом". У самого жалование курам на смех".
  - Вот это я и хотел бы с вами обсудить более подробно. Вы не будете возражать, если мой стряпчий займется защитой ваших интересов? Вернее, наших совместных прав? Тогда моя компания будет представителем ваших интересов, а вы получите возможность продвигать и другие ваши проекты.
  - Признаться, не совсем вас понял, как именно это связано между собой?
  - Ну как же! Наверняка вы, впрочем, как и я, на воплощение своих идей тратите немало личных средств. Не так ли? А во втором случае к вашим услугам будет опытное производство моей фабрики, и эти самые личные средства останутся в покое. Собственно, при нашем сотрудничестве они увеличатся, причем существенно - у меня очень хорошие юристы.
  - Право же, вы просто змей-искуситель, Александр Яковлевич! И спорить с вами чрезвычайно трудно! Почему бы и нет?
  
  ***
  
  Новые винтовки - и Агрень и МАг (то есть Мосина-Агренева) - не оставили фабриканту из Бельгии ни единого шанса. То есть не то, чтобы уж совсем ни одного. Александр моментально заметил, какие хорошие, можно сказать, теплые отношения связывают господина Нагана и военного министра Российской империи. Одно то, что и он, и Мосин были вынуждены ждать невдалеке, пока их конкурент беседует с Ванновским, уже говорило о многом, а еще - как легко и благожелательно они общались.
  "Правду, значит, писали о беспристрастности военминистра. Вот интересно: полная премия для фабриканта составляет, насколько мне помнится, двести тысяч. Сколько же Наган пообещал ему "откатить" за повышенную благосклонность? Поздно спохватился, Леон-Леончик, теперь тебе в конкурсе вообще ничего не светит. А вот с министром и я не отказался бы поболтать. И поболтаю этак через полгодика. Раз с ним смог договориться Наган, то и я смогу найти подход к... Петру Семеновичу".
  - Господа! Комиссия просит вас на объявление решения.
  Уже знакомый князю штабс-капитан Юрлов проводил обоих конкурсантов к столовой, временно превращенной в большой зал для заседаний. Увидев их, генерал-лейтенант Чагин величественно поднялся и кашлянул, требуя тишины.
  - Итак, приступим. Капитан Мосин, Сергей Иванович! Малокалиберное ружье вашей и поручика системы допускается до войсковых испытаний, вам поручается выделать на Тульском оружейном и передать комиссии триста винтовок. Поручик князь Агренев! Малокалиберное ружье вашей системы допускается до войсковых испытаний, вам так же поручается выделать на своем производстве и передать комиссии триста штук винтовок не позднее чем через два месяца.
  Внезапно подал голос генерал-лейтенант Нотбек, озабоченно спросивший у Александра:
  - Поручик, вы уверенны в своих силах? Быть может, и ваши винтовки стоит на Тульском?
  - Благодарю, ваше превосходительство, я обойдусь своими силами. К указанному сроку винтовки будут выделаны.
  - Вы точно в этом уверенны?
  - Да!
  Бельгийского оружейника тоже порадовали, вот только он это успешно скрывал: Комиссия в лице генерала Чагина выдала ему несколько заметок по изменению конструкции: магазина, предохранителя, шейки приклада и совсем немного - затвора. А заодно слегка ужала в сроках, выделив на конструкторские изыскания и производство оружия те же два месяца. И это при том, что он ни разу не уложился в срок. Видимо, чтобы Нагану не было совсем уж обидно, замечаний накидали и остальным конкурсантам. Мосину указали не извращаться и вернуть крепление штыка с ложи на ствол, а поручику - полностью переработать это самое крепление, понадежнее и вообще поменьше изысков, а то непонятно, как Агренью в штыковой работать, больно приклад и хват рукояти для того неудобен. А военному министру его все же представили - пусть мимоходом, но для начала и это было неплохо. Впечатления от знакомства остались неплохие - с его превосходительством военным министром Российской империи явно можно было иметь дело, даже дела... Денежные.
  "Месяц относительно свободного времени. Пожалуй и с Мальцевым познакомиться успею, и в Ярославль скататься? Надо бы Савве письмецо отписать, что задерживаюсь. Интересно, как они там?"
  
  Глава 38
  
  В Ченстохов князь вернулся в последних числах мая. Когда он из него уезжал, на улицах была ранневесенняя слякоть, и везде преобладал серый цвет, а вернулся к сухим мостовым, зелени листьев, нежно-душистому аромату цветущей яблони и сладко-обволакивающему запаху сирени. В штабе бригады Александра встретили как родного сына, хотя и немного загулявшего, но бесспорно любимого. В ежемесячном журнале (одном из двух, выписываемых офицерским собранием) "Военный обозреватель" вышла пространная статья, посвященная будущему перевооружению Русской армии. В числе прочих, там был упомянут и князь Агренев - как очень многообещающий конкурсант, и, разумеется, было сказано, где он имеет честь служить и под чьим началом. В одном только журнал ошибся - в чине "молодого, но уже известного изобретателя". После того, как Александр передал Комиссии свои триста винтовок (Наган к тому времени не поставил ни одной, а Мосин - всего пятьдесят), ее председатель не поленился лично ходатайствовать перед военным министром Ванновским о присвоении перспективному офицеру следующего звания - за проявленные князем Агреневым успехи (особенно в оперативном выполнении поставленных перед ним задач) и достижения в оружейном деле. И действительно, конструктор одной и соавтор в конструировании другой винтовки - всего лишь поручик! Прямо даже стыдно такое в отчетах писать! Министр подумал (недолго, всего-то день), и... Короче, в штаб Александр зашел в старом мундире и новом чине - штаб-ротмистра.
  - Ну-с, Александр Яковлевич, вижу, что Фортуна к вам изрядно благосклонна! Поздравляю и желаю не останавливаться на достигнутом! Располагайтесь поудобнее и поведайте мне все самым обстоятельнейшим образом. Как прошла ваша поездка?
  Присев на маленький диванчик, Александр благодарно улыбнулся и принялся за неспешный доклад-рассказ, больше походивший на дружескую беседу, к концу которой оба собеседника успели "освоить" по две чашки крепкого сладкого чая и перейти в курительную комнату.
  - После чего приступили к началу испытаний силами лейб-гвардии Измайловского и Павловского, а также 147 пехотного Самарского полков. Ну а мне повелели... - Князь дословно процитировал свое предписание: - По исполнению возложенных Комиссией поручений немедленно отбыть обратно к месту несения службы. Что я безотлагательно и сделал, Олег Дмитриевич.
  Полковник одобрительно кивнул такой оперативности.
  - Вижу, вы немало успели. И приобрели некоторый столичный лоск. Когда же вас опять призовут?
  "Немало успел, ой немало! И в Ярославле на свой завод полюбоваться, и первую банку тушенки с конвейера лично вскрыть и отведать. Жалко, что на металлургический завод не по пути было. Зато с Мальцевым пообщался вдоволь - мощный старикан!"
  - Сие покрыто мраком тайны, Олег Дмитриевич, но полагаю, не ранее чем через полгода. Позвольте спросить, как идут дела у нашей бригады, нет ли каких событий?
  - Да какие события, Александр Яковлевич, в нашей-то глуши? И в Олькуше все спокойно, и в других отрядах... Обычная рутина, одним словом.
  - И это не может не радовать! Я в том смысле, что нет плохих вестей.
  - Ну что же... Кстати, каковы ваши дальнейшие планы на стезе изобретательства?
  Князь вздохнул и приготовился к трудному разговору.
  - Олег Дмитриевич. Я решил... То есть я все тщательно обдумал и пришел к решению - ходатайствовать о своей отставке с действительной службы!
  - Как! Почему?! Извольте объясниться, Александр!
  - Дело в том, что я хочу заняться созданием дешевого, надежного и так необходимого нашей армии пулемета. Но служба не позволит мне отдавать этому занятию все потребные силы. А служить плохо, постоянно отвлекаясь на другие задачи...
  Успокоившийся немного (но не до конца) Толкушкин, расстегнул верхнюю пуговицу на воротничке и расстроено смял свою папиросу.
  - Озадачили вы меня, Александр. Мне ведь сегодня на доклад к... Нда, думал порадовать, а получилось, что огорчу. Доводы ваши понятны и весьма разумны, а все же прошу вас подумать. Ведь наверняка можно как-то все устроить так, чтобы и служба шла, и ваши изыскания двигались?
  - Увы, Олег Дмитриевич, я не знаю, как такое можно устроить. Необходимо мое частое присутствие на опытном производстве, постоянные консультации с другими конструкторами. Я потому и принял такое тяжелое решение.
  - И все же - жаль!
  
  С облегчением покинув и начальство, и штаб бригады, Александр двинулся мириться с Соней. По совести говоря, соскучился он по ней преизрядно, да и вину за собой чувствовал, маленькую, но все же. Можно было тогда свести все к спокойному разговору и избежать никому не нужной ссоры. Вооружившись громадным букетом багрово-черных роз, князь пешком дошел до маленького, но такого уютного особнячка своей Софьи и привычно дернул за шнур звонка. Примирения не вышло: незнакомая ему служанка с порога огорошила известием о том, что госпожа баронесса еще полтора месяца назад изволила отбыть в свое имение, где и находится по сей день.
  - И как добраться до имения?
  - Никак не могу знать, пан офицер, я служу недавно.
  - Адрес?
  - Прошу прощения, но не могу знать...
  "Не было печали, так черти подкачали! И где теперь искать мою обидчивую красавицу? Наверняка мадам Кики в курсе, где "прописана" баронесса. Скоро должен объявиться Лунев, вот его и озадачу. Надо бы самому ехать, да вот получится ли?"
  Когда показались окраины Олькуша, уже были поздние сумерки, поэтому возвращение князя мало кто заметил (ну, может пара припозднившихся гуляк, но они не в счет). Домохозяйка уже спала, как и немногочисленные постояльцы. Савватей наверняка уже пристраивался под бочок к своей ненаглядной Марысе. Так что если кто и отреагировал на его прибытие, так только домовой сверчок, переставший выводить свои рулады и настороженно затихший до того времени, когда опять все успокоится. Подождав, пока на удивление бодрый кучер перенесет его немногочисленный, но изрядно тяжелый багаж к двери в квартиру, и поблагодарив в ответ за проявленную заботу и нелегкий труд дополнительным целковым, Александр еще добрых пятнадцать минут стоял на улице. Наступившая тишина, звездное небо над головой, шелест листьев сирени, а главное - отчетливое ощущение наступившего лета заставили его счастливо улыбнуться. Перетаскав "чумаданы" за порог и бросив их в беспорядке, он первым делом стащил сапоги, потом снял и небрежно запихал в платяной шкаф китель. И как-то так незаметно разделся вообще догола, наслаждаясь прохладой и слабым ветерком из раскрытого настежь окошка.
  - Наконец-то я дома...
  
  ***
  
  Утром его разбудили непонятные, радостно-озадаченные чертыхания и грохот упавшего жестяного ведра, стоявшего в уголке рядом с входной дверью в квартиру - все это вместе сработало не хуже корабельного ревуна. В результате, Савва увидал своего офицера в чем мать родила, зато с Рокотом в руке. А князь поглядел вначале на руки, нежно обнимающие его дорожный баул, потом на самого денщика, даже в лежачем положении умудрившегося вытянуться по стойке смирно, ну а затем освидетельствовал старое мусорное ведро, прочно застрявшее на ноге Савватея.
  - С возвращением, Александр Яковлевич!
  - Ну, Савва-а-а!
  Александр не удержался и от души зевнул, едва не переклинив себе челюсть, после чего щелкнул предохранителем на пистолете, перехватил за ствол и всласть почесал спину. Глянув на настенные часы, он опять зевнул и поплелся приводить себя в порядок. Через полчаса, садясь за уставленный тарелками стол, князь не смог удержать короткий смешок - Савва изо всех сил делал вид что ничуть не удивился, обнаружив на кителе в шкафу новенькие погоны штаб-ротмистра. Сил хватило ненадолго, и всего через пять минут денщика прорвало:
  - Александр Яковлевич, а как это, а?
  - Очень точный вопрос, и главное - понятный. Ты разве не знаешь, Савватей, что чем ближе к большому начальству обретаешься, тем быстрей чины растут? При определенной удаче, конечно. И все на этом! Поведай-ка мне лучше, как у нас на заставе дела обстоят? Мне в штабе сказали, что тишина и никаких происшествий?
  - Да где тама, тишина. Почитай каждый день постреливают.
  Офицер досадливо поморщился и поторопил замолчавшего денщика.
  - Давай все по порядку, с того времени, как я отъехал из Олькуша.
  Слушая Савву, князь без аппетита ковырялся вилкой в остывшем омлете, а потом и вовсе отложил ее в сторонку. Новости не радовали, одним словом. Ротмистр Розуваев (чтоб его "контрабасы" залюбили насмерть) воспользовался подвернувшейся возможностью (один офицер отсутствует, второй во всем подчиняется) и навел таки порядок. Свой. И даже добился заметных результатов: например, строевая подготовка у нижних чинов поднялась на должную высоту, позволяющую в абсолютно любой момент и без особых проблем провести маленький парад или хотя бы смотр. И несение караульной службы стало почти образцовым, с точки зрения действующего устава. Особенно радовала и ротмистра, и каптенармуса заметная экономия патронов, появившаяся, разумеется, не на пустом месте, а после приказа стрелять только в случае самой крайней необходимости, то есть когда нарушитель совсем уже распоясался и на словесные уговоры не реагирует. Про то, что большинство этих самых нарушителей при виде дозора вначале стреляет, а потом убегает (это если их было немного), или подбирается поближе, чтобы попасть уже наверняка, ротмистр, видимо, не знал. А может и не хотел знать. Зато он не ленился лично расследовать каждый случай "необоснованного перерасхода боеприпасов" и отправлять виновников на трехдневный отдых в отрядную гауптвахту, расположенную в холодном и сыром погребе. Особенно часто там отмечались ветераны и старший унтер второго взвода. Командиру заставы не понравилось то, что они на личные деньги приобрели две сотни патронов и пытались пользоваться ими по назначению, отстреливая обнаглевших несунов. Последние же, не сразу поверили в свалившееся на них счастье: сначала исчез непонятно куда обладавший мрачноватой славой поручик Агренев, затем новый командир заставы приказал в них не стрелять, вернее, приказал не стрелять в сторону сопредельного государства, но разница была невелика. А поверив, стали все больше наглеть, безнаказанно обстреливая дозоры и свободно шастая по приграничной полосе. Пока солдат сильно выручал устроенный в прошлом году "ландшафтный дизайн": все удобные подходы к линии дозоров были или завалены буреломом до полной непроходимости, или представляли собой отлично просматриваемое место, и чтобы подобраться вплотную, требовались незаурядные способности к маскировке или мимикрии, что практически было одним и тем же. Так что раненые хоть и были, но всего двое: у одного пуля застряла в плече, и все кончилось благополучно, а второй - конный объездчик, неудачно спрыгнул с подстреленного коня, заработав сильный ушиб копчика и легкое, но болезненное растяжение.
  "Что не смогли сделать купцы-делавары и контрабандисты, легко сделал Григорий свет Анатольевич. Одним росчерком пера на тексте приказа перечеркнул все мои старания".
  - Ладно. Пора мне уже и в канцелярию отправляться, наверняка ротмистр порадуется моему возвращению на службу.
  И точно - командир заставы так воодушевился, увидев штаб-ротмистра Агренева, что невольно поперхнулся своим утренним чаем и минуты две надсадно кашлял, заглушая тем самым негромкий голос своего так неожиданно объявившегося комвзвода-два. Не обращая внимания на такие мелочи, Александр спокойно закончил доклад, радушно поприветствовал вытаращившегося на него корнета Дымкова (вот уж кто обрадовался по настоящему), после чего уселся за стол и подтянул к себе поближе подставку с чернильницей и нетолстую пачку писчей бумаги. Одинаково удивленные ротмистр и корнет с все возрастающим недоумением разглядывали князя, пока тот быстро что-то выводил на белой глади листа. Наконец, молчание нарушил молодой офицер.
  - Александр Яковлевич, от всей души поздравляю вас очередным званием! Не поведаете ли нам, как вас приняли на конкурсе? Как все прошло? Каков результат ваших странствий?
  - Благодарю, Игорь Владиславович, и надеюсь, что вы непременно вскоре меня догоните в чинах. Прошло все хорошо, винтовку мою довольно быстро приняли на войсковые испытания.
  Говоря это, штаб-ротмистр закончил писать и поставил последнюю точку, еще раз перечитал, кивнул сам себе и расписался. Не успел корнет спросить, над чем же таким срочным трудился его сослуживец, как тот встал, сделал два шага и положил перед непривычно молчаливым ротмистром Розуваевым оформленный по всем правилам рапорт с прошением об отставке с действительной военной службы, после чего продолжил рассказ.
  - Собственно, я думаю, через полгода станет известен явный фаворит конкурса. И очень надеюсь, что им будет...
  Краем глаза Александр наблюдал за командиром. Тот сперва не поверил собственным глазам (даже зажмурился на мгновение), но после того, как в третий раз перечитал прошение, медленно и неторопливо, до него все же дошло, что он держит в руках. После чего, видимо опасаясь, что поручик... штаб-ротмистр Агренев передумает, ротмистр не прощаясь вышел из канцелярии, бережно укладывая драгоценный лист бумаги в специальную папку для официальных документов.
  - Капитан Мосин, Сергей Иванович, и его винтовка МАг.
  - Как?! Вы желаете победы не для себя, а для соперника?
  - Ну какой же он мне соперник, Игорь Владиславович? Скорее соавтор. Винтовка системы МАг означает - винтовка системы Мосина-Агренева, так что...
  Полюбовавшись спиной командира заставы, мелькнувшей в воротах отрядной конюшни, Александр невинно поинтересовался.
  - Ежели не секрет, а куда это Григорий Анатольевич так заторопился? Или ему сегодня велено на доклад?
  - Признаться, в точности не уверен. Да нет, сегодня по плану были очередные экзерциции на плацу. Право, я сам в недоумении. А как вам столица?
  - Вы знаете, я почти все время провел вдали о нее - то на полигонах Офицерской стрелковой школы в Ораниенбауме, то в оружейных мастерских. Вот разве что успел приобщиться к высокому искусству балета?
  Через час князь закончил общение с изнывавшим от неожиданного приступа любопытства (приправленного самую малость завистью, но не черной а, так сказать, белой) корнетом и вышел на крыльцо, направляясь в "свою" казарму. Каждый встреченный им солдат очень четко отдавал воинское приветствие и так искренне радовался его возвращению, что у Александра даже немного защемило на сердце. Офицер в очередной раз задумался: правильно ли сделал, что подал в отставку? Здесь он свой, знает всех и все знают его.
  "А там - большой мир и большие возможности. Тем более, что почти все ветераны рано или поздно уйдут за тобой и к тебе! Так что не распускаем сопли и помним правило: сделал - не жалей. Однако и расставаться с ротмистром просто так нельзя, мусор за собой надо будет убрать обязательно. Время есть, что-то да придумается. Пускай строевой подготовкой каких-нибудь поляков или чухонцев радует, колобок на ножках".
  В казарме второго взвода на него, поначалу, не обратили никакого внимания: дверь отрылась-закрылась без скрипа и шума, в прихожей было темновато. А потом у одного из солдат при виде своего любимого командира от неожиданности разжались руки, и на пол громко брякнулся тяжеленный утюг из чугуния, битком набитый багрово рдеющими угольками.
  - Яго благородия вернулися!
  Недоверчиво-счастливое лицо Григория, довольные улыбки солдат и радостный гомон подтвердили Александру то, что он и так знал - его здесь ждали.
  Нормально поговорить с Гришей удалось только вечером, на квартире у князя. Пока денщик суетился, расставляя многочисленные тарелки, Александр распотрошил пару свертков и достал давно заготовленные подарки. Усадив всех за стол, чему никто и не сопротивлялся, он начал раздачу "слонов".
  - Савва! Вот Марысе твоей отрез на платье, а это конфеты шоколадные дочке. Ну, а тебе табаку привез хорошего, крепкого да душистого - "Капитанский" называется. А то от твоей махры даже мыши в подполе кашляют. Ну, а ты, Григорий примерь давай, обновку-то!
  Унтер ненадолго скрылся в соседней комнате, откуда вышел походкой зомби. Вместо привычной формы на нем оказалась одежда... гражданского образца. И выглядел он в ней очень даже неплохо - как работник какой-нибудь конторы в столице, вполне преуспевающий на службе и имеющий возможность позволить себе потратить целых тридцать пять рублей на хороший, добротный темно-серый костюм-тройку. Вот только борода немного портила вид, но ее ведь и подровнять чуток недолго?
  - Эт чего, мне?
  - Ну не мне же? Садись давай.
  Милосердно подождав, пока его собеседники и некоторым образом собутыльники (Григорий для обретения утраченного душевного равновесия выпил стаканчик хлебного вина словно простую воду, а потом и повторил процедуру разок) ощупают, огладят и даже укусят свои подарки, князь объявил.
  - Я подал в отставку.
  В отличие от недоверчивого ротмистра, Савватей и Григорий ему поверили сразу. Только отреагировали по-разному: денщик открыл-закрыл рот, после чего заметно сгорбился и приуныл, а унтер покосился на графинчик с водкой и невозмутимо уточнил:
  - А мы теперь как?
  - Вы? Вы за мной. Дел много предстоит сделать, а кому мне верить, как не вам?
  - Ну... это оно конечно. Куда ты, командир, туда и я - вот и весь мой сказ!
  - Ну а ты, Савва?
  От волнения тот пошел красными пятнами по лицу, но все же смог выдавить из себя обреченно-угрюмое:
  - А Марыся с Улькой?
  - И их не забудем, и к хорошему делу пристроим - будут работать твоей женой и дочкою.
  - Тогда по гроб жизни я вам... Христом богом клянусь!
  - Все-все, я понял. Тогда так. Подавайте в отставку, вам все быстро устроят. Это мне невесть сколько ждать. И готовьтесь навестить родню. Ты, Савва, говорил как-то, что из Вологодской губернии будешь родом?
  - Так точно, из села Опалихино, что в Грязовецком уезде.
  - Вот там и будешь жить и выполнять мое поручение. Подробности позже узнаешь. Но, думаю, что тебе все понравится.
  - С тобою, Гриша, потом поговорим. Может и мне с тобой поехать удастся, на родных твоих поглядеть, житье-бытье казацкое.
  
  На следующий день, прямо с утра, на заставу прибыл подполковник Росляков, сходу попросивший-приказавший оставить его наедине со штаб-ротмистром Агреневым.
  - Александр Яковлевич, ваш непосредственный командир вчера меня изрядно озадачил вашим рапортом. Вы не раскроете причины вашего... столь неожиданного решения?
  Пока князь пересказывал (почти слово в слово) то, что он до этого уже успел повесить на уши начальнику штаба бригады, его собеседник задумчиво кивал и непроизвольно подкручивал свои усы, а дослушав, деликатно уточнил:
  - Это все причины? Вы знаете, до меня дошли слухи о некотором недопонимании между вами и ротмистром...
  "Ну надо же, и у этого есть свой дятел на заставе! И наверняка - писарь, больше никто тот наш разговор не мог услышать. Нда. Интересно, а кому каптенармус постукивает? Толкушкину или таможенникам? Надо скорее своей СБ обзаводиться, пока на фабрике все тайными агентами полиции не стали".
  - Ну что вы, Валериан Петрович, это к делу никоим образом не относится! Уверяю вас, что мое решение принято под впечатлением от общения с членами Комиссии по выработке нового оружия. Особенно с его превосходительством генерал-лейтенантом Чагиным. Николай Иванович неоднократно выражал свое неудовольствие сложностью конструкции и изрядной тяжестью творения господина Хайрема Максима и обещал мне некоторое содействие, если я решу заняться этим вопросом.
  "Вернее это я "случайно" проговорился в присутствии трех генералов, но интереса так и не дождался. Вот интересно, если бы я выкатил уже готовый "станкач" и пригласил их всех в соавторы - чтобы мне на это сказали? Что-то я отвлекся".
  - Вот как? Александр Яковлевич, а ведь ваш чин дает право на командование заставой. Вы и от этого хотите отказаться?
  С заставы подполковник уехал слегка раздраженным: все его попытки оставить на службе молодого и очень перспективного офицера потерпели полное фиаско. А князь, спустя полчаса после отъезда Рослякова, отправился в компании с унтером на заросший травой полигон - отвести душу. Еще спустя полчаса и две сотни патронов, туда заявился румяный (или несильно багровый?) ротмистр Розуваев.
  - Штаб-ротмистр, потрудитесь прекратить! Ежели вы запамятовали, я наложил запрет на проведение здесь любых стрельб.
  - Каюсь, господин ротмистр, забыл. Но исключительно потому, что приказ был отдан в устной форме. Возможно, во избежание недоразумений, он появится в письменном виде?
  Розуваев покачался на каблуках и процедил сквозь зубы:
  - Появится.
  - Как только он появится, я сразу же начну его выполнять. А пока... унтер!
  Григорий сделал три гигантских шага и оказался напротив своего командира.
  - Здесь, ваше благородие!
  - Установить новые мишени!
  - Есть! Разрешите приступать?
  
  Приказ появился уже через сорок минут - именно столько времени понадобилось ротмистру, чтобы добраться до канцелярии, наорать на писаря, составить приказ и послать вестового на полигон - ознакомить своего подчиненного с ним под роспись. Спустя день появился приказ о запрете на обучение грамоте нижних чинов - Александр стал страдать избирательной амнезией и не помнил ничего, что ему приказывали на словах. Затем еще один - и личные тренировки по рукопашному бою пришлось прекратить. Рядом с заставой. И продолжить в подходящем леске, в двух верстах от Олькуша и семи - от границы. Солдаты второго взвода ничего не понимали, но всей душой болели за своего командира: князь первым же делом отправил своего денщика в Ченстохов за патронами и лично оборудовал десяток надежных тайничков, с тремя боекомплектами в каждом, и набором для чистки оружия. Кажется мелочь, а вот контрабандисты были очень недовольны. Как и ротмистр: вроде и стреляли, а лядунки! у солдат полные, нагара в стволах нету и глаза у солдат какие-то... наглые, что ли? Корнет Дымков смотрел на все происходящее и откровенно не понимал, чего добивается его более опытный товарищ, но тоже поддерживал (и не забывал появляться на всех занятиях - даже в ущерб делам службы). В то, что Александр решил просто позлить командира заставы, Игорь не верил и, выбрав удобный момент, поинтересовался:
  
  
  # # 1 Лядунка (польск.) - подсумок.
  
  - Александр Яковлевич, развейте мое недоумение? Чего вы добиваетесь своими действиями?
  - Да вроде ничего такого? Ну хорошо, сдаюсь: уж больно грозно вы на меня смотрите. Придется выдать страшный мой секрет.
  Корнет не выдержал и засмеялся.
  - Князь, право же с вами не соскучишься. И все-таки?
  - Да все просто, Игорь. Хочу, что бы по моим солдатам не могли безнаказанно стрелять. А милейший наш Григорий Анатольевич, своими действиями на посту командира Олькушской заставы меня несколько... разочаровал. Вот я и огорчаюсь... по-своему.
  - Мда-с... новые порядки... не совсем, да. Будем надеяться, что все вернется на круги своя.
  - Ну, я не надеюсь, я это твердо знаю. Ротмистр Розуваев своими приказами оказал себе же дурную услугу: боеготовность Олькушского отряда понизилась, перехват нарушителей уменьшился, да практически прекратился - они теперь попросту убегают прочь, прекрасно зная, что по ним стрелять не будут. Следовательно... А вот скажите мне, Игорь Владиславович, сколько конфисковали контрабанды за последние два месяца? Учитывая при этом, сколько перехватывали ранее, в прошлом году?
  Корнет озадаченно пожал плечами и примерно минуту сосредоточенно размышлял, после чего с нотками удивления выдал:
  - Почитай и нет ничего. Разве что позапрошлое задержание в мое дежурство. А вообще вы правы - мелочь всякая, даже не стоящая упоминания! Но я полагал, что это следствие ваших фортификационных усилий, в некоторых местах не то что лошадь - человек не пройдет.
  - Ну, было бы желание пройти... Просто старый состав несунов сильно прорежен, а новый и непуганый еще только осваивается. Так что все еще впереди.
  - Право же, Александр Яковлевич, на мой взгляд, вы излишне пессимистичны!
  - Время покажет. Так вот, ротмистр уже вызвал недоумение у господ таможенников, а вкупе с последними приказами, вернее, правильным их толкованием, очень возможен перевод Григория Анатольевича куда-нибудь подальше от Олькуша, где он, наконец-то, в полной мере сможет раскрыть свои несомненные таланты строевого командира. А там, глядишь, и признание заслуг его... настигнет.
  
  ***
  
  Как Александр и предсказывал, первым дембельнулся его денщик. Тем же вечером князь выдал Савве обещанные подробности вместе с инструкциями.
  - Село у тебя большое?
  - Ну так! Почитай, дворов двести будет, а может и поболе. Я уж давненько своих не навещал.
  - Вот и отлично. Ты теперь не солдат-отставник Савва, а губернский представитель РТК, господин Савватей... Напомни-ка мне свое отчество?
  Денщик, находясь в изрядном удивлении, все же привычно напомнил имя своего отца:
  - Елпифидорович. А это чего такое - ну, чего я там буду представлять-то?
  - Российская торговая компания. Принадлежит мне, как сам понимаешь.
  - И это чего я должен буду представлять? Александр Яковлевич, ну какой из меня этот... а?
  - Какой надо! Как прибудешь на свою малую родину, первым делом озаботься нормальным жильем, чтобы не было стыдно. Да вот хоть меня в гости позвать. Потом... а у тебя родни-то много?
  - Да почитай полсела будет.
  - Это хорошо. Так вот, как построишь дом, налаживай знакомства да присматривайся, где у тебя там можно маленький консервный заводик поставить, коптильню, маслобойню. Вообще меня интересует именно производство масла и сыров, поэтому постарайся узнать на этот счет как можно больше, а лучше вообще все. Кто, как, где... Понятно?
  - Понятно. Только ведь забуду, покуда доеду.
  - Не беспокойся, я тебе все по порядку расписал. Теперь держи вот этот конверт. Тут не много, но на первое время хватит - дом построить, живность завести и все такое прочее. И запомни, ты теперь не денщик, а мой представитель и порученец - поверь, должность немалая. Попытается кто обидеть - не раздумывая бежишь на телеграф и отбиваешь молнию на мое имя в Сестрорецк. Предложили что интересное - делаешь то же самое. За службу твою полагается жалование и небольшой процент с проданного товара. Это уже на месте решим. Ну что, вроде все на первый раз? Через полгода жди в гости.
  - Александр Яковлевич, у моей егозы завтра именины. Очень просим вас!
  - Да, я помню, что обещал. Сколько уже Ульянке? Девятый год пойдет?
  - Так точно, девятый. Скоро совсем невестой станет!
  Глядя на Савватея, увлеченно рассказывающего про свою хоть и приемную, но такую родную дочку, Александр неожиданно позавидовал ему. Такое неподдельное счастье плескалось у того в глазах, тихое семейное счастье.
  На следующий день, придя на маленький детский праздник, он едва не рассмеялся, так непохожа на себя была именинница, так потешно копировала все ухватки своей мамы - только для того, чтобы уверить всех, что она уже взрослая. Немножко посидев для приличия, гость совсем было засобирался (а чего, подарок принес, значит - свободен), когда ему на глаза попалась смутно знакомая девочка. Причем знакомая - давно...
  - Уля!
  - Да, дядя Саша?
  - А это кто такая? Вон, с синими ленточками. Вроде знаю, а вспомнить не могу
  - А, это! Олька Сугова. Я побегу, да?
  
  Возвращаясь в свое жилище, князь мучительно пытался вспомнить - кого же ему напоминает мелкая еще девчонка, кого-то важного... Но так и не вспомнил. От огорчения или от чего еще долго не удавалось уснуть, а когда наконец пришел сон...
  Темнота. Не простая - чернильная, осязаемая и такая живая. И свет. Ослепляющий, режуще-белоснежный и тоже - живой. И ничего кроме них. Не успев толком удивиться, он увидел... Яника. Того самого мальчишку из маленькой деревеньки под Варшавой. Он стоял на границе света и темноты и смотрел прямо на Александра - спокойно, с той самой улыбкой, что запомнилась ему намертво. Только теперь эта улыбка была не смертной, а доброжелательной. Слов и звуков не было, но это не мешало им понимать друг друга.
  - Пойдем?
  - Ты же умер.
  - Да. пойдем? Тут хорошо.
  - Нннее...
  
  Когда он пришел в себя, то схватился за грудь - казалось, сердце стремилось вырваться прочь, бухая так, что каждый удар мог стать последним. Глаза было просто невозможно открыть, так их резало. Холодная испарина была по всему телу...
  До самого утра он так и не смог заснуть вновь - не боялся, а просто, сон не шел. Лежал, вспоминал и - вспомнил. Маленькая, тоненькая девочка по имени Оля как две капли воды была похожа на единственную детскую фотографию его бабки по отцовской линии, той бабки. Тоже Ольги, только Виноградовой. Правда, год рождения бабушки еще не настал.
  "Сколько ей было, когда Первая Мировая началась? Ага, точно - три года. Мать умерла от тифа, отец - краском1, боролся за счастье трудового народа, да и сгинул от пули в спину, кажется. А ей пришлось в восемь лет идти христарадничать для себя и для маленького брата Пети, а потом и батрачить. Голодное детство и юность, а потом опять война. И у деда жизнь была не лучше - из девяти детей только он да две сестры гражданскую пережили. Правда, родители деда живы остались. Почему же я ее вспомнил? И сон. Господи, какой реальный сон!"
  
  
  # # 1 Краском - красный командир (авт.)
  
  Встав и налив себе полный бокал любимого вишневого ликера, князь уселся на подоконник раскрытого нараспашку окна и задумался над другим вопросом. Что он хочет? Когда-то, четыре года назад, он ставил перед собой цели и стоил планы. Теперь же богат, причем легально богат, скоро станет свободен, независим, насколько это только возможно, самостоятелен в решениях, кое-какая известность... А что дальше? Куда идти, к чему двигаться? Чего он хочет? Денег и сейчас уже достаточно, а через год станет как минимум вдвое больше. Почему же так сложно на душе?
  "И почему мне так плохо, когда я вспоминаю мертвого мальчишку? А сколько таких еще по просторам моей необъятной родины? Умерших от голода, болезней, безотцовщины и тяжелого труда. Может это и есть цель, достойная стать смыслом жизни? Чтобы дети в империи не умирали от голода? Чтобы не было ему причин - война ли, неурожай, болезни..." ****************
  
   Полностью книгу можно прочитать на ЛитРесе: https://www.litres.ru/aleksey-kulakov/
Оценка: 7.24*584  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"