Кшаду : другие произведения.

Зона затопления

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Магия пришла в наш мир. А вместе с нею пришли изменения в климате. Начали таять полярные льды, океан наступил, люди отступили. Однако новый всемирный поток оказался не единственной бедой, которая угрожает человечеству. В затопленном Санкт-Петербурге набирает силу секта, руководитель которой - гениальный маг и слетевший с катушек маньяк - одержим идеей выведения новой породы людей, Человек Магический, которой в будущем уготована судьба стать хозяевами Земли. И так получилось, что на пути осуществления этих планов встали вольный маг Александр Юсупов по прозвищу Тать, боец магического спецназа "Саламандра" Виктор Скворцов, позывной Скворец, и их немногочисленные соратники. Столкновение неизбежно, но что может противопоставить горстка людей могущественной секте?
  Глава 1
  
  - Да ты, Витя, совсем охренел!
  
  Змей Горыныч навис над ним всей своей двухметровой тушей, и сам далеко не субтильный Виктор почувствовал себя маленьким и беззащитным. На что был способен полковник Аверин он знал отнюдь не по отрядным байкам.
  
  - Русского языка не понимаешь? Может, тебе на каком-то другом объяснить?
  
  - Никак нет, товарищ полковник, понимаю!
  
  - А если понимаешь, то кругом, шагом марш! И радуйся, что трое суток внеочередного дежурства на этот раз обойдутся без тебя!
  
  - Так точно, товарищ полковник, буду радоваться! Только сначала подпишите...
  
  Виктор полез в нагрудный карман и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, а затем протянул его командиру.
  
  - Что это еще за говно?
  
  - Рапорт об увольнении.
  
  Полковник неожиданно успокоился и перестал сверлить Виктора своим змеиным взглядом.
  
  - Рапорт, занятно. А если я его сейчас порву?
  
  - Тогда согласно уставу я имею право обратиться с аналогичной просьбой к вышестоящему руководству.
  
  Аверин усмехнулся.
  
  - Это да, право имеешь, - он обошел стол и снова уселся в свое кресло. - Ну-ка садись, потолкуем.
  
  Виктор сел.
  
  - Ну, допустим, подпишу я этот твой рапорт. Уволишься ты. Что дальше?
  
  Виктор пожал плечами.
  
  - Домой поеду. Сестру... - он сглотнул вставший поперек горло комок. - Дашку буду искать.
  
  - Как?
  
  Виктор снова пожал плечами:
  
  - Там видно будет.
  
  - Ну да, по инстанциям пойдешь официальным, - змеиность из полковничьего взгляда ушла, уступив место нарочитой заботливости. - И тебя отфутболят - родители-то твои уже наверняка все что можно обошли.
  
  Виктор вздохнул.
  
  - Товарищ полковник, Олег Владимирович...
  
  - А перебивать старшего по званию некрасиво! - тон Аверина был под стать взгляду, хоть записывай в качестве учебного пособия для будущих отцов-командиров. - Я тебе объясню, что будет дальше. Ты, Витя, после начнешь обходить неофициальные инстанции. Следаков в ментуре, друзей, приятелей, приятелей приятелей. И если с твоей сестрой в самом деле произошло то, что ты думаешь, то тебе, возможно, даже дадут наводку. След какой-нибудь. По знакомству. Такие вещи ведь редко случаются так, чтобы вообще никто ничего не знал...
  
  Полковник не торопясь налил себе компота из стеклянного кувшина и отпил из кружки.
  
  - А дальше тебя, Витя, замочат. Как пить дать, - забота в голосе полковника сменилась учительскими нотками. - Ты, конечно, боец нехилый. И боевой опыт у тебя приличный. Однако в одиночку против системы побеждают только в кино. А в реальной жизни отправишься ты червей кормить... или кто там у вас в болотах водится. И потеряют твои родители не только дочь, но и сына. Что их конечно же сделает еще счастливее... Ладно, ладно, не кипятись, извини меня, старого циника. Только я тебе, по старой дружбе, говорю правду, какая она есть.
  
  В комнате воцарилось молчание.
  
  - Ну и что мне, по-вашему, делать? Сидеть на жопе ровно?
  
  - Зачем сидеть? Служба у нас такая, что особо не посидишь, - перед Виктором снова был отец-командир. - Будешь дальше исполнять свои обязанности. А я тем временем, по своим каналам, пробью информацию. Не хотел тебе, Витя, говорить, но по делу твоей сестры я уже запрос отправил. Неофициальный - у меня ведь тоже какие-никакие друзья-приятели имеются. Только порадовать мне тебя пока нечем - нет пока никакого ответа.
  
  И далее все пошло, как сказал Змей Горыныч. Старший прапорщик Виктор Скворцов, 29 лет отроду, позывной Скворец, продолжил тянуть служебную лямку командира отделения особой группы подмосковного ОМОН "Саламандра" в командировке в республике Дагестан. Даже с еще большим усердием, чем раньше - пытался отогнать дурные мысли. Аверину он верил больше, чем себе. Потому что тот если что-то обещал, то выполнял всегда. Даже если на первый взгляд выполнить обещанное было невозможно.
  
  Да и знал он, что прав командир. "Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин - каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое". Эта строчка Маяковского прицепилась к нему, как вакуумная мина. Во сне снилась, хотя он никогда особой любовью к поэзии не отличался. И так продолжалось две недели, пока однажды...
  
  Рация неожиданно ожила и голосом полковника Аверина, искаженного помехами, потребовала:
  
  - Скворец, ответь Змею, прием.
  
  "А это еще что за глас Господень", - Витька торопливо отложил изгрызенный булыжник овечьего сыра, мельком на всякий случай глянув на часы - да нет, все точно, до сеанса связи еще более часа. И нажал тангенту:
  
  - Змей, здесь Скворец, прием.
  
  - Скворец, доложи обстановку!
  
  - Змей, докладываю: обстановка нормальная, "батоны" проследовали по расписанию. В остальном тишина как в заповеднике.
  
  Рация умолкла. Чтобы через несколько секунд снова затрещать:
  
  - Скворец, скоро жди ремонтную бригаду. Все им покажешь да расскажешь, что и как. Своих людей оставишь им в помощь. А сам ко мне на доклад. Как понял, прием.
  
  Охренеть и не обосраться! В переводе на нормальный язык приказ звучал вроде бы предельно просто и понятно: сдать дела прибывающей смене, оставить своих бойцов в распоряжение сменщиков, а самому отбыть на базу. Только ничего простого и уж тем более понятного в этом приказе не было. Витькино сердце екнуло - он вдруг подумал, что это как-то связано с его делом. Но к чему такая спешка?
  
  - Скворец, у тебя там язык между зубов застрял? Не слышу ответа, прием!
  
  - Змей, вас понял, принять ремонтников, показать да рассказать, людей оставить, самому на доклад.
  
  - Скворец, жду, конец связи.
  
  Аверин пребывал в благодушном настроении. Никаких аварий и авралов вроде бы не наблюдалось.
  
  - Ну что, Витя, находишься в легкой степени охуевания?
  
  - Нахожусь, Олег Владимирович.
  
  - Угу. В общем, слушай вводную, - полковник заговорил жестким тоном приказа. - Через три часа из Махачкалы в Чкаловский летит военный борт. Я договорился, тебя возьмут. По прибытии отправляешься домой. Обнимаешь и целуешь родителей. Ночуешь. А с утра - дуешь в Москву, в Главное управление по контролю за пользователями паранормальных практик МВД России. Тебе нужен полковник Серегин Мстислав Игоревич. Что там да как, мне он не докладывал - выяснишь на месте. А дальше свяжешься со мной - будем принимать решение.
  
  - Так точно! - Витька едва ли не вытянулся перед отцом-командиром "во фрунт". - Спасибо вам, Олег Владимирович!
  
  - Спасибо много. Мне хватит и того, что ты потом все пропущенные дежурства отработаешь.
  
  Чкаловский встретил сыростью и запахом приближающейся зимы. Которая еще не факт, что приблизится. Родители постоянно ностальгировали о старых временах, когда снег иногда выпадал уже в начале ноября и более не таял до самой весны. По мнению Витьки ныли они зря. Когда четыре года назад под самый конец осени вдарили такие морозы, что Дашка обморозила себе нос, никто снегам да холодам почему-то особо не радовался. Но в целом да, ноябри нынче стояли промозглые. И заморозки были редкостью. Да и в декабре дождь был практически такой же нормой, как и снег. А может даже наоборот.
  
  Охрана аэродрома проявила бдительность - незнакомый тип с оружием на режимном объекте... Наверное, для них это был непорядок, граничащий с ЧП. Пришлось Витьке очень осторожно, не совершая резких движений, лезть за документами. Вояки как только выяснили, что перед ними боец "Саламандры", да еще и из командировки с югов, отношение немедленно переменили - в лицах и позах появилось уважение. Ну да, "саламандровцы" по нынешним временам - почти как звезды кино. Хорошо хоть с интервью не достают.
  
  Ответив на дежурные вопросы, что да, в целом обстановка нормальная. Хотя иногда стреляют. И колдуют. Но это тоже нормально. Витька покинул аэродром и отправился искать транспорт до дома, благо ехать было совсем недалеко. Для родителей его приезд оказался полной неожиданностью. Они уже ложились спать, а тут такой сюрприз на голову. У Витьки заныло сердце, когда он увидел, насколько сдали старики. Хотя какие старики - недавно лишь полтинник разменяли, но выглядели оба неважно - беда с Дашкой наложила на них тяжелый отпечаток.
  
  В зале первое, что он увидел, был фотопортрет сестры. Ей тогда только исполнилось 12 лет - симпатичная мордашка, светлые волосы до плеч. И улыбка - Дашку невозможно было представить без этой ее улыбки. От которой у Витьки немедленно излечивались все душевные раны, нанесенные сволочным начальством и собственной непроходимой тупостью. Он неожиданно подмигнул портрету - держись, сестренка, мы тебя вытащим из любой задницы. И задница эта еще горько пожалеет, что связалась со Скворцовыми. Верить в худшее не хотелось, да и почему-то не верилось - знающие люди говорили, что это хороший признак.
  
  13 лет - это очень большая разница. Когда Дашка родилась, у Витьки уже была школа, секция самбо, куча друзей, приятели по всему городу, поэтому мысли про ненужность и ущербность ему даже в голову не приходили. Да и родители никак особо не переменились. Ну разве что стали требовать помощи по мелочам: помоги маме сестренку искупать, срочно сбегай в магазин за детским питанием и вроде того.
  
  Привыкший к относительной свободе пацан сначала и такие ущемления воспринял без восторга, однако батя вовремя провел воспитательную беседу. Без нравоучений и угроз, а как со взрослым: ты уже не дите малое, неразумное, а мужчина. Мужчина же должен понимать и помогать. Потому что маме тяжело, а отец вынужден пропадать на работе, так как комп на день рождения, самые настоящие "Найки" как у Джада Макдоны, с изменяющейся эластичностью подошвы, и прочие милые ништяки не с неба падают.
  
  Позже, когда Дашка подросла, Витьке читать морали стало без надобности - он и сам их мог прочитать, когда слышал подначки "че ты как не пацан, нянькой заделался что ли". Хотя без пары побед мастера по самбо подначивать не многие рисковали. Еще позже Дашка стала его талисманом, и именно медальон с ее фото был на нем, когда их в 38-м перебросили в Таджикистан. Не то чтобы там была мясорубка, но пострелять довелось. И не на полигоне. Двоих из их взвода ранили, причем одного - тяжело. А Витька даже свиста пуль не услышал. Разве что треск, с которым они щелкали о валуны где-то за пределами видимости.
  
  У них, разумеется, случались мелкие ссоры и обиды, но ничего серьезного в принципе быть не могло, потому что авторитет старшего брата находился если не на высоте орбитальной космической станции, то уж Эвереста как минимум. Именно к нему она бежала, когда надо было объяснить какому-нибудь нахалу, что он неправ и так себя с девушками не ведут. Именно он ей разъяснял особенности мужского поведения в отношениях с прекрасным полом.
  
  Все окрестные хулиганы знали, что у Дашки Скворцовой старший брат о-го-го, поэтому с ней надо быть повежливее. А уж когда его перевели в "Саламандру"... Народная молва возносила "саломандровцев" на такие вершины, где и древнегреческие боги почувствовали бы себя неуютно из-за кислородного голодания. Еще бы - спецподразделение по борьбе с проявлениями незаконной паранормальной деятельности! Да им и вырубать никого не надо - все сами вырубаются от одного только взгляда. И это не фигура речи.
  
  Витька почувствовал, как его физиономию скривила усмешка.
  
  Да что там молва, если он сам, Виктор Скворцов, думал примерно так же. И когда размазывал соперников по ковру (или они его - мастером спорта он таки стал, но не более), и когда ушел в армию со второго курса МАИ к большому неудовольствию родителей, и когда остался познавать секреты службы в Войсках Дяди Васи по контракту, и даже когда уже устроился в ОМОН и пересекался с "саламандровцами" по службе.
  
  Разрушаться стереотипы в его сознании начали в тот самый день, когда в ходе рутинного в общем-то медицинского осмотра отрядные эскулапы обнаружили у него латентные способности - Витька и сам оказался одаренным. А это вам было не хухры-мухры! Пусть согласно голливудским киношкам колдовать умел каждый второй злодей и каждый первый герой, реальность была куда менее оптимистической - хорошо если у каждого сотого обнаруживались хоть какие-то зачатки магических талантов.
  
  Почему магические способности появлялись и в каком возрасте проявлялись у людей, внятно не мог объяснить никто. Ни строгие научные теории, ни совершенно антинаучный бред. И даже вроде бы знающая все на свете статистика перед проблемой пасовала. Были известны случаи колдовства у грудных младенцев. И совершенно феноменальный случай произошел в Японии, когда напуганная быком 98-летняя женщина, всю жизнь бывшая так же далекой от магии как полином от метронома, неожиданно устроила парнокопытному шоковую терапию. В прямом смысле - угостила скотину разрядом электричества, да таким, что бычара откинул свои копыта. Поэтому практики на все теории забивали болт, предпочитая доверять собственному опыту и интуиции. Обо всем этом Скворцову однажды поведал спец в исследовательском центре МВД.
  
  Самому Витьке особо рассказывать было нечего. Вроде бы он как-то почувствовал что-то магическое в молодости и даже вывел на чистую воду своего соперника по самбо - обвинил того в нечестной борьбе. Проведенное обследование показало, что соперник и в самом деле "колдовал" - имел какие-то способности и бессознательно их использовал в схватках. Однако у Виктора не нашли ничего и решили, что он просто оказался чрезвычайно наблюдательным и подметил в поведении "мухлевщика" подозрительные моменты.
  
  Далее сколько его ни проверяли в спортдиспансерах, поликлиниках, военкоматах, армейских медкомиссиях, при зачислении в ОМОН - везде был выявлен абсолютный ноль какого-либо магического таланта. И тут вот те нате - хрен в томате, латентные способности. То есть скрытые, однако при определенных условиях их можно было попытаться открыть.
  
  Разумеется, Витьке сделали соответствующее предложение, потому что грамотный, опытный, хорошо обученный боец, да еще и способный колдовать, не то, что на дороге не валяется, а и под дорогой, и над дорогой, и по обеим ее сторонам, и даже если проедешь сотню километров в любую сторону, то все равно хрен такого найдешь. Большая редкость, короче. Скворцов хорошенько подумал, посовещался с родителями, отцами-командирами, собственными планами на будущее - да и согласился. Он, в конце концов, ничего не терял. Кроме ущерба для гордости, если бы из него совсем ничего не вышло. Зато при успехе... Да там одна зарплата чуть ли не впятеро по сравнению с его омоновской. Да и вообще, "Саламандра" же!
  
  Процедура инициации ничем ярким не запомнилась - это была какая-то сплошная рутина, наполненная тестами, медитациями, физическими упражнениями, физиотерапией, колдовством различных спецов (в основном в переносном смысле) и бесконечными разговорами за жизнь. Но почему-то это все работало - он постепенно осваивал новую сторону своей жизни.
  
  И здесь его ждал очередной разрыв шаблона, сопровождавшийся большим разочарованием, - ничему суперменскому Виктора не обучили. Он по-прежнему не умел распылять на атомы предметы физического мира, встреться ему на улице какие хулиганы, им бы по-прежнему пришлось растолковывать натруженными в труде и боях кулаками, насколько они не на того нарвались. А взглядом Скворцов научился вырубать разве что девичью стыдливость у симпатичных ассистенток, трудившихся в Центре, - те души в парне не чаяли и сами лезли к нему в постель. Хотя может это тоже входило в процедуру инициации.
  
  Наконец, однажды ему сказали, что все, баста - больше они ничем ему помочь не могут. На все про все ушло четыре месяца - и вышел из стен Центра очередной "манипулятор метафизических энергий". Чтобы после короткого отдыха впрячься в совершеннейшую рутину - службу в спецподразделении ОМОН "Саламандра". Почти весь первый год это был утомительно-однообразный кошмар: начальство в полный рост эксплуатировало главный Витькин талант - умение чувствовать магию.
  
  Умение было не особо сильным - слабое колдовство он мог учуять, находясь в соседней комнате. Сильное - подальше, но ничего далее 200 метров ему ни разу засечь не удалось. Однако и это командирами отряда было воспринято как манна небесная - "нюхачей" был огромный дефицит. Поэтому во время бесчисленных проверок "жителей и гостей столицы" на предмет незарегистрированных способностей, пока остальные соратники изображали кровожадных отморозков, готовых разорвать потенциальных нарушителей закона на шаурму, Скворцов изображал смерть мага от переутомления, благо особого артистизма для этого не требовалось - ему в самом деле иногда казалось, что он вот-вот сдохнет.
  
  Но что было делать, если на другие таланты для него природа поскупилась? Вернее, был еще один, куда более жизненный и полезный, вот только сильно странный и уж точно не из тех, которыми можно было похвастаться перед девчонками - Витька отпугивал насекомых. Он мог стоять голым посреди болота - и ни одна кровососущая или паразитирующая мерзость на него бы не покусилась. Кроме пиявок.
  
  Стоило Витьке поселиться в комнате, кишащей тараканами, и на второй день там уже нельзя было найти ни единого усача. Кто знает, почему это происходило - специалисты терялись в догадках, требовали его к себе на тщательное изучение, однако начальство неизменно посылало эйнштейнов лесом. Сослуживцы же подтрунивали и наперебой зазывали Скворцова в гости и на пикники - он работал куда надежнее любых фумигаторов и репеллентов.
  
  И все же его мучения не прошли напрасно - инициировалась Дашка. Произошло это совершенно неожиданно - замученный до полусмерти очередным рейдом по "местам обетования" различных гостей с юга, Витька завалился домой, к родителям, потому что было ближе, да и казенная квартира обрыдла до крайности. И вот там атакованный восторженной сестрой, он неожиданно почувствовал как буквально наливается жизненной энергией. "Включив" свой магический сканнер, он вдруг понял, что Дашка колдует. Самым настоящим образом. Неосознанно, разумеется, но какое это имело значение?
  
  Занялись сестренкой все те же спецы из Центра - по блату. Способности у девчонки обнаружили неплохие, однако их надо было развивать, а для этого - регулярно зависать в Центре, чему категорически воспротивились родители, по их мнению школа была гораздо важнее какой-то там инициации. Процесс, тем не менее, шел, но без особых прорывов. А Виктора тем временем стали подключать к серьезным делам, особенно когда выяснилось, что у него еще и повышенная сопротивляемость магии.
  
  Когда же на Кавказе снова заполыхал огонь исламского радикализма из-за проникавших туда из Азербайджана, Ирана и Турции представителей расплодившихся мусульманских сект с магическим уклоном и фундаменталистской идеологией и было решено в качестве средства "пожаротушения" использовать "саламандровцев", Виктор зачастил в южные командировки. Родители переживали и вообще были против, однако сын уже вырос и сам решал, что для его здоровья вредно, а что полезно.
  
  Но беда в самом деле пришла к Скворцовым. Правда, совсем не с той стороны, с какой ее ждали, в тысячах километров от бандитских пуль и заклинаний - самый младший член семьи однажды ушла в школу и не вернулась. Организованные поиски ничего не дали - девчонка как будто телепортировалась куда-то. Вроде бы только что все ее видели, нормально с нею общались, и ничто не предвещало. И вдруг исчезла. Про телепортацию, кстати, думали, хотя факты ее использования науке до сих пор известны не были. Но мало ли что ей не было известно - новые магические открытия нынче совершались даже не ежедневно, а ежечасно. Другой версией было похищение - ходили слухи, что время от времени пропадают одаренные. Особенно подросткового возраста - дескать, кто-то их ворует, а затем продает в зарубежные дали.
  
  У Витьки известие о пропаже Дашки вызвало переживания, близкие к истерике - он и сам от себя такого не ожидал. Однако терапевтия им. Змея Горыныча и поддержка сослуживцев помогли хоть как-то прийти в себя. Вот только их убеждения и уверения, что и без него там обойдутся, пророческими не оказались - не обошлись. И теперь он дома, а завтра... вернее, уже сегодня его ждала Москва и какой-то полковник Серегин. Виктор сильно надеялся на то, что встреча с ним прояснит направления, в которых необходимо действовать. Потому что бездействовать и ждать он больше не мог и чувствовал, что еще немного - и сорвется и наломает дров.
  
  "Ладно, надо поспасть, - приказал себе Скворцов. - А то буду с утра как овца после случки. То-то незнакомый полкан удивится".
  
  Глава 2
  
  Пятилетняя "Toyota Валдай" бодро поглощала километры во тьме подмосковного утра - Виктор решил выехать заранее, чтобы не попасть в обязательный затор на въезде в столицу. И все равно в него попал - московские власти регулярно трубили об окончательном выздоровлении городского дорожного движения, но самому дорожному движению об этом сообщить забывали, и оно продолжало страдать от постоянных автомобильных тромбов, закупоривавших транспортные артерии в самых различных местах.
  
  Перспектива ползти парализованной черепахой по пробкам через полгорода Виктору никак не улыбалась, поэтому он бросил тачку на перехватывающей стоянке и поехал на метро, чтобы гарантированно успеть к началу рабочего дня. Он не то чтобы волновался, но слегка мандражировал. В принципе, сотрудники Паранормконтроля являлись его фактическими сослуживцами, хотя формально "Саламандра", как подразделение ОМОН, подчинялась внутренним войскам. Однако по повседневной рутине ментовской службы оперативники Паранормконтроля и бойцы "Саламандры" обычно шагали рука об руку: одни выявляли и задерживали, другие оказывали силовую поддержку. Вот только в Главном управлении у Витьки знакомых не водилось - рылом, что называется, не вышел.
  
  Зато водились у Змея Горыныча, поэтому переживал Скворцов зря - в комплексе зданий по Садовой-Спасской его ждали. Правда, не сразу. У полковника Серегина была какая-то текучка часа на два - то ли совещание, то ли доклад - и Виктору предложили немного погулять по Москве, от чего он отказываться не стал. В Нерезиновск его судьба не заносила уже более года, но за это время никаких серьезных изменений в обстановке он не обнаружил - столица все так же напоминала гигантский муравейник, в который кто-то походя ткнул лопатой. Отчего обитатели-муравьи носились туда-сюда наскипедаренными антилопами.
  
  Серьезные изменения в городе происходили с полтора десятка лет назад, когда в него ринулись толпы отселяемых из зон затопления: Архангельска, Калининграда, а главное - Санкт-Петербурга. Все сколько-нибудь успешные и состоятельные, а заодно и предприимчивые, считали, что ехать куда-то еще, кроме Москвы, - это моветон и люди просто не поймут. Москвичи ворчали про понаехавших, но не очень громко: народ-то все-таки был свой, исконный, и к тому же - страдальцы, бросавшие нажитое десятилетиями имущество. Да и почти двукратный рост цен на столичную недвижимость за десять лет далеко не всех расстраивал.
  
  И теперь столица, в очередной раз переварив несколько миллионов новых москвичей, продолжала жить в своем привычном ритме ударной секции "банды" в стиле рапид-кор. А Виктор тому дивился и радовался, что у них в Щелково все же поспокойнее. Хотя сестра вот пропала... Он снова посмурнел и двинулся обратно к зданию главного управления - назначенный срок почти подошел.
  
  Полковник Серегин сам вышел к проходной встретить визитера. Он оказался невысоким худым типом лет пятидесяти, в джинсах и толстовке, отчего со спины вполне мог сойти за подростка. Тем более что его темные короткие волосы практически не тронула седина, хотя на макушке и уже намечалась лысина. Но глаза-то точно были не подростковые - полковник, не стесняясь, поймал взгляд Скворцова и несколько секунд, казалось, играл с ним в гляделки. При этом его зрачки постепенно расширялись и почти сравнялись размерами с радужками. Но затем снова вернулись в нормальное состояние, Серегин кивнул, чтобы Виктор следовал за ним, и направился вглубь комплекса. В процессе ходьбы Скворцов не удержался и проверил полковника своим "сканером". Серегин выглядел как серьезный маг. Что для Виктора сюрпризом не стало.
  
  В небольшом кабинете присутствовал только стол, кресло с хозяйской стороны да стул для посетителей. И все. Полковник предложил Скворцову садиться - голос его был негромкий и мягкий, совершенно не полковничий - и сам тоже уселся в кресло, достал из ящика стола тонкую книжицу ноутбука, провел по нему пальцами, а затем протянул агрегат Виктору. С экрана на него смотрела Дашка. Только почему-то стриженая. И одетая в какую-то странную хламиду, или как сей прикид назывался - он в подобном "от кутюр" совершенно не разбирался. А еще ее глаза - они были абсолютно чужими. Виктор бы ничуть не удивился, увидев в них страх, боль, растерянность. Однако в них не было вообще ничего. Любимая Дашкина кукла Барби рядом с этим фото выглядела бы живее всех живых.
  
  "Накачали ее, уроды, чем-то, что ли?", - Скворцов стиснул зубы, чтобы не дать волю рвущемуся наружу отчаянью пополам с ненавистью, ГУ Параномконтроль не лучшее место для истерик. Особенно для бойца "Саламандры".
  
  - Это ваша сестра? - голос полковника был мягок и участлив.
  
  Виктор только и смог, что кивнуть. Но затем запредельным усилием воли все же загнал эмоции вглубь и хриплым голосом добавил:
  
  - Да, это она. Только волосы короткие. И одежда странная.
  
  Серегин вернул себе ноутбук и бросил еще один внимательный взгляд на экран.
  
  - Волосы как раз нормальные, - ответил он, словно бы в задумчивости слегка растягивая гласные. - Послушникам Церкви галактического разума запрещено носить иные прически. Ну и одежда тоже, можно сказать, форменная.
  
  Полковник отложил ноутбук в сторону и снова поднял взгляд на Скворцова.
  
  - Что это за церковь? - спросил Виктор.
  
  Он уже почти взял себя в руки, и голос его звучал практически как обычно. Разве что слегка приглушенно и как-то равнодушно. Те, кто знал Скворцова, сказали бы, что он находится на боевом взводе. Серегин если и понял его состояние, то виду не подал - сидел совершенно спокойный в своем кресле и наблюдал за собеседником.
  
  - Вопрос интересный, - Серегин на секунду задумался. - В прессе подобные... образования обычно называют тоталитарными сектами. Но Церковь галактического разума - это далеко не банальная секта. Во всяком случае, наш агент не продержался в ней и недели - исчез и даже сигнала не подал. А это был серьезный, подготовленный человек. В том числе, и магически.
  
  - Я так понял, эта церковь находится где-то за границей? - предположил Виктор.
  
  - Не совсем, в Питере, в зоне затопления, - ответил полковник.
  
  Эту новость Скворцов воспринял уже без излишних эмоций. Хотя он, конечно, слышал в какую клоаку человеческих отбросов превратилась бывшая Северная столица. Очень, очень опасную клоаку.
  
  - И эту церковь нельзя никак... ликвидировать? - для проформы поинтересовался Виктор, не сомневаясь, что ответ будет отрицательным.
  
  - Увы, - покачал головой Серегин. - Во-первых, она полна послушников, молодых парней и девчонок подросткового преимущественно возраста. А во-вторых, там много хороших магов. А ее основатель и лидер - маг не просто хороший, а один из лучших на территории России. Штурм церкви приведет к большим потерям. Среди послушников и среди штурмующих. Нам бы этого не хотелось. Вам, полагаю, тоже.
  
  Виктор кивнул на автомате, его же мысли метались в поисках хоть какой-то идеи. Себя он за супермена не считал, но и отступить тоже не мог.
  
  - Вы бы, наверное, хотели узнать, зачем я вам это все рассказываю? - как-то уж слишком нейтрально спросил полковник.
  
  "Блин, кончай тормозить! - Виктор от злости на себя едва не заехал кулаком по столу, но успел в последний момент сдержать уже шедший к руке импульс. - Ясно же, что полкан тут передо мной стелется не просто как перед родственником".
  
  - Да что тут узнавать, - голос Виктора, впрочем, никак его внутреннего состояния не выдал. - Вы хотите сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Сразу говорю, что согласен. Если только это не несет угрозы для Дашкиной жизни.
  
  - Ну, с типами, которые руководят Церковью, нельзя быть до конца уверенными ни в чем, - ответил Серегин, хотя его тон, вопреки содержанию сказанных слов, звучал весьма уверенно. - Однако, по нашим сведениям, у них там что-то вроде школы-интерната, где послушникам преподают общеобразовательные предметы и магию... да, все послушники - одаренные. С учениками у них не то чтобы избыток, поэтому обращаются там с ними вполне пристойно. Хотя, конечно, особых вольностей не дают.
  
  Виктор задумался. Неожиданно его осенило.
  
  - Можно нескромный вопрос: как вы смогли заполучить Дашкино фото? Оно ведь сделано там, в этой их церкви?
  
  Полковник помолчал, рассматривая Скворцова. Затем проговорил:
  
  - Ждал от вас этого вопроса. Да, там кто-то есть, кто нам помогает. Ну или преследует какие-то другие цели, нам непонятные. Периодически мы получаем от него информацию о церкви. Фотография вашей сестры была в последней передаче. Кто этот таинственный доброжелатель, мы понятия не имеем.
  
  - А с ним нельзя как-нибудь связаться? - спросил Виктор и тут же мысленно обозвал себя нехорошим словом за идиотский вопрос - если бы могли, то уже давно бы связались.
  
  - Все наши попытки выйти с ним на связь он до сих пор игнорировал, - Серегин никак своего отношения к идиотизму Скворцова не выказал. - Поэтому про нашего агента мы ему сообщить не рискнули. Хотя это не сильно помогло. Про ваше дело...
  
  Полковник неожиданно встал и начал расхаживать по комнате.
  
  - Его мотивы нам неизвестны. Он точно так же может сдать вас им, как сдает их нам. Да и сдает ли - ничего принципиально важного он нам до сих пор не раскрыл. Его сведения любопытны, но не более того. Так что сами понимаете степень возможного риска...
  
  - Да, блин, ничего я не понимаю! Какие уроды ее похитили и туда переправили, почему она, а не кто-то еще!.. - Вспыхнул Виктор, но почти сразу осекся. - Прошу прощения, товарищ полковник, сорвался. Этот последний месяц чувствую себя как суслик в стиральной машине!
  
  Почти дойдя до правой от Скворцова стены, Серегин вдруг резко развернулся и рассмеялся, искренне и заразительно.
  
  - Суслик в стиральной машине - это вы интересно подметили, вам бы, молодой человек, книжки писать... - смех его так же внезапно прекратился, и он двинулся обратно, при этом продолжая говорить уже абсолютно серьезно. - Вернемся, однако, к нашему делу. Пусть ситуация выглядит не очень оптимистической, я полагаю, вы догадываетесь, что у нас есть кое-какие идеи по поводу того, как вас использовать?
  
  Полковник встал позади своего кресла, оперевшись о спинку обеими руками, и вперил взгляд в Скворцова.
  
  - Хотелось бы надеяться, - выразил ответным взглядом и словами свою веру в сотрудников Параномконтроля Виктор. - Потому что у меня идей никаких. Ну разве что парней своих подключить.
  
  Серегин обошел кресло и снова уселся в него.
  
  - Почему это идея плохая, мы уже сегодня с вами обсуждали, - категорически отмел предложение Скворцова полковник. - Есть кое-что получше. Там, в Питере, живет один человек... вернее, живет он не один, а с учениками. Питер вообще полон... относительно полон... людей с магическими способностями. Вы, наверное, слышали о так называемых вольных магах, принципиально нежелающих становиться на государственный учет?
  
  Скворцов скривился как если бы ему сказали, что сегодня его очередь докладывать Змею Горынычу о новом случае пьянства в отряде. Слышал ли он о вольных магах - это был очень странный вопрос. Для Паранормконтроля, да и бойцов "Саламандры" тоже, вольные маги были кем-то вроде бабайки для маленьких детишек. Только этот бабайка мог реально прийти и съесть.
  
  Серегин ухмыльнулся на Витькину реакцию.
  
  - Понимаю вас. Однако далеко не все они являются исчадиями ада, уж простите меня за подобную ересь, - извенений в его голосе было не больше, чем счастья в желудке у акулы. - Хватает там вполне нормальных людей, которым просто не нравится стоять на учете и отвечать за малейший пук, если они не работают на государственные структуры.
  
  Серегин снова полез в свой ноут, проделал какие-то манипуляции, а затем протянул Скворцову.
  
  - Знакомьтесь, ваш тезка Ордынцев Виктор Иванович. Он же Полковник. Он же Мерлин. Доктор физико-математических наук, возглавлял закрытую лабораторию, где занимались лазерным оружием. Отсюда и воинское звание. Когда весь этот магический апокалипсис начался, Ордынцев инициировался в числе первых. Спустя какое-то время ушел из лаборатории и полностью сосредоточился на магических исследованиях...
  
  Серегин вдруг проделал какой-то жест рукой и проговорил в пустоту:
  
  - Вероника Владимировна, будьте добры, нам чаю.
  
  Затем обратился к Виктору:
  
  Вы завтракали?.. А я вот как-то не успел, закрутился, знаете ли, так что прошу заранее меня извинить... Но вернемся к Ордынцеву. Он начал публиковать статьи в интернете на тему теоретической магии, которые подписывал "Мерлин". Каким-то серьезным людям в органах это не понравилось, и против него возбудили дело. Обвинили ни много ни мало в государственной измене. Осудили, разумеется. Восемь лет в колонии усиленного режима. Но отсидел только два года, после чего вышел на свободу по амнистии. Говорят, большие научные светила сильно за него хлопотали.
  
  Полковник кхекнул, прочистил горло и продолжил.
  
  - На свободе Ордынцев исчез, как растворился. Его искали, чтобы поставить на учет - как раз соответствующий закон вышел - но безуспешно. Ходили слухи, что он связался с анархистами. На него даже завели еще одно дело. На этот раз хотели обвинить в терроризме...
  
  Полковник не сдержал невеселую усмешку.
  
  - Наломали дров в те первые годы, до сих пор расхлебываем последствия...
  
  После чего умолк, уставившись куда-то за спину Скворцову, и казалось полностью ушел в свои не очень радостные мысли. Пауза затянулась, и Виктор перевел взгляд на ноутбук.
  
  Оттуда на него смотрел мужчина. Не молодой, но и не старый. Вытянутый овал лица, высокий лоб, немного впалые щеки, копна седых волос, зачесанных назад, небольшая аккуратная бородка, тоже седая. Глаза... да обычные, карие. И практически полное отсутствие морщин. Мужчина улыбался, что-то кому-то, похоже, объясняя. И действительно выглядел профессором. Хотя если бы Скворцову сказали, что это писатель или театральный режиссер, он бы тоже ничуть не удивился.
  
  - Этому фото уже более 20 лет, - пояснил вернувшийся из своих мыслей Серегин. - Но говорят, что Полковник с тех пор практически не изменился. Одаренные, как вам, наверное, известно, стареют медленнее обычных людей. Мне, например, 73, хотя никто почему-то не верит.
  
  Вот тут Виктор не удержался от удивленного хмыканья - 73! Да 55 - это максимум, в который бы поверил он. Полковник выглядел моложе его отца. А бате как раз 55. И до истории с Дашкой он был, можно сказать, мужчиной в полном расцвете лет.
  
  - Но это все лирика, - продолжил Серегин. - Когда начали отселять людей из зон затопления, Ордынцев неожиданно объявился в Санкт-Петербурге. Бардак тогда был знатный, да и искать его уже перестали - не до того стало... В общем, среди эвакуированных его предсказуемо не оказалось. Дальнейшие факты биографии Полковника, по понятным причинам, отрывочны. Как я уже говорил, у него есть ученики. И он продолжает публиковать в открытом доступе статьи по теоретической магии...
  
  В этот момент дверь в кабинет открылась, и к ним вошла женщина. Пожилая, стройная, строго, даже консервативно одетая. В руках у нее был поднос, на котором стоял большой заварочный чайник, чашки, сахарница и тарелка с бутербродами - вроде бы с бужениной. Завернутые в салфетки чайные ложки лежали рядом. Женщина поставила поднос на стол, затем разлила чай по чашкам, бросила прощальный взгляд на получившийся натюрморт и удалилась.
  
  - Не буду навязываться, но если вдруг захочется перекусить, то не стесняйтесь - у нас все продукты натуральные.
  
  Серегин сыпанул в чашку ложку сахара. Затем взял бутерброд и с большим энтузиазмом принялся его поглощать. Выглядело это настолько аппетитно, что Виктор не выдержал и тоже присоединился к пиршеству. Бутерброды оказались замечательными не только на вид. Вдвоем они смели их за считанные минуты и какое-то время сыто потягивали чай.
  
  Наконец, полковник отставил свою чашку в сторону, достал откуда-то платок, вытер губы, а затем безо всяких предисловий вернулся к тому, на чем остановился:
  
  - Ордынцев очень хороший человек. Однако наше с вами государство не сильно любит. У него, как вы понимаете, для этого есть основания. Сотрудничать с нами он отказывается, перебираться на Большую землю - тем более. Хотя условия ему тут предлагают... сказать райские будет преуменьшением, - Серегин сжал губы и покачал головой, то ли осуждая Ордынцева, то ли восхищаясь им. - К его чести следует заметить, что наших злейших друзей из-за океана он тоже послал. А также китайцев, японцев, арабов и наверняка кого-то еще. В общем, остается последовательным в своих анархистских взглядах. Хотя анархистом в общепринятом смысле данного слова не является. Он скорее технократ, не желающий иметь ничего общего с государственной властью.
  
  Виктор переваривал услышанное. Оно его совсем не радовало.
  
  - С вами дела иметь он отказывается, а меня конечно же встретит как давно потерянного сына.
  
  Серегин снова кхекнул.
  
  - Понимаю ваш сарказм, но не все так просто, - полковник пододвинул к себе ноутбук и несколько секунд в задумчивости рассматривал изображение своего коллеги по званию. - Ордынцев - из тех, кого называют гуманистами. Согласно его убеждениям, помощь людям - это не право, а обязанность. Часть его работ как раз посвящена теме ответственности одаренных перед обычными людьми и человечеством. Но он не оторванный от жизни идеалист и отлично понимает, в каком мире живет. Поэтому всегда сам решает, кто достоин его помощи, а кто нет.
  
  Полковник пробарабанил пальцами по столу какой-то марш.
  
  - Именно что сам. Однако ваш случай его может заинтересовать. Вы искренне желаете вернуть сестру. И несмотря на вашу службу, остались человеком чистым и незапятнанным. В первую очередь, внутренне... Да, да, не смотрите на меня так - власть и сила, они, знаете ли, развращают. Не всякий может устоять. Но к вам это не относится. Кроме того, ваши магические таланты занятны. В первую очередь, устойчивость к магии. Это тоже наверняка вызовет его любопытство. Ну и наконец...
  
  Тут Серегин снова прервался и проговорил куда-то в пространство, на этот раз по-начальственному резко:
  
  - Я занят. Освобожусь когда освобожусь.
  
  Затем немного помолчал, словно вслушиваясь, и снова вернул свое внимание Скворцову.
  
  ...наша замечательная Церковь галактического разума - у нее с Ордынцевым имеются серьезные разногласия. Я бы даже сказал, принципиальные. Там к тому же что-то личное между Полковником и ее духовным вождем. Вроде бы последний был учеником Ордынцева, - Серегин закрыл ноутбук и спрятал его обратно в стол. - Словом, вы - очень подходящая кандидатура для того, чтобы установить с Полковником контакт. Скажу без обиняков - мы в этом заинтересованы. Но в первую очередь, в этом заинтересованы вы: Полковник и его ученики в Питере - серьезная и уважаемая сила, с которой считаются все.
  
  На этот раз пауза затянулась: Виктор размышлял о том, что его вербуют. На дело, которому его никогда не учили - быть разведчиком, шпионом, секретным агентом уж точно не для него. Там надо очень хорошо уметь думать, Виктор же привык действовать. Для обычной жизни простого "саламандровца" мозгов ему хватало, за Нобелевскими премиями он гоняться не собирался. Однако в условиях, когда успех дела будет зависеть не от быстроты реакции и точности стрельбы, а от количества серого вещества в голове, шанс облажаться у него куда выше, чем хотелось бы. Только вот ведь какая паскудная ситуация складывается - нет у него другого выхода, кроме как принять предложение. Так как все прочие варианты - совсем не варианты.
  
  - Вы же понимаете, что из меня секретный агент - как из саперной лопатки скальпель?
  
  Серегин усмехнулся.
  
  - Даже лучше, чем вы сами. И это именно то, что нам надо. Мы уже посылали секретного агента - и не преуспели. Бывают ситуации, когда саперная лопатка - это лучший скальпель...
  
  - Угу, - Виктор таки не удержался от шпильки. - Когда пациенту может помочь только могила.
  
  На полковничьем лице промелькнуло явное неудовольствие.
  
  - Я понимаю ваши сомнения. Но вот что должны понять вы. Во-первых, решать будет не профессионализм, а искренность. Вы туда идете не секретные тайны добывать, а сестру выручать. И во-вторых, - он вдруг резко подался к столу, снова поймал взгляд Скворцова и немигающе, словно пытаясь загипнотизировать, уставился в его глаза. - Гораздо важнее добраться до Ордынцева, а не вешать ему на уши лапшу. И для этого ваши таланты очень даже подходят. Я вполне допускаю, что Полковник вас раскусит. Ну и что он вам предъявит? Что вы были у нас? Не бог весть какой криминал. Но он также поймет, что для вас на первом месте - спасение сестры. А все остальное - дело десятое. И это будет главным.
  
  - Да мне все равно некуда деваться, кроме как прорываться, - Виктор с усилием оторвал свой взгляд от глаз Серегина - было в них что-то такое, из-за чего ему вдруг захотелось наложить в штаны. - Остается последний момент - где мне искать этого Ордынцева? Я в Питере не был даже до затопления. А сейчас, как я понимаю, там все и вовсе поменялось.
  
  Серегин выдохнул с облегчением. А может Скворцову это почудилось. Но бодрости в голосе полковника однозначно прибавилось:
  
  - На данный момент это - самый правильный вопрос. И у нас на него есть кое-какие ответы. Хотя и не все - остальные вам придется искать самому. Но перед тем как заняться деталями, последний общий момент - вы ведь наверняка обещали Аверину, что свяжетесь с ним после встречи со мной?
  
  - Не просто обещал, - ответил Виктор. - Таков был его приказ.
  
  - Я думаю, - мягкий полковничий голос почему-то рождал ощущение опасной бритвы возле горла. - Что этот приказ можно и даже нужно не исполнить. Потому что вы отныне дезертир, и приказы командира вам исполнять не обязательно.
  
  Глава 3
  
  Небо было укутано тучами, словно грудничок - одежками у заботливой мамаши. И так - все те два дня, что Виктор ошивался в Тосно, ища возможность перебраться через границу. Тучи висели над самой головой, и их, казалось, можно было потрогать руками. Если взобраться на дерево повыше. Разумеется, накрапывал дождь, и вокруг было сыро, грязно, слякотно, но совсем не холодно - градусов 6-7 выше ноля. Такие декабри, как понимал Виктор, стали для здешней местности если не нормой, то достаточно частым явлением.
  
  Перебраться через границу удалось без проблем - охраняли ее забор из колючей проволоки да камеры наблюдения, не преграда для подготовленного человека. И теперь бывший "саламандровец", а нынче вроде как боец невидимого фронта Виктор Скворцов бодро шагал по дороге в сторону Питера - до зоны затопления от границы было километров 25, для него - дистанция утренней пробежки. Ну, почти. При желании он мог бы, не особо напрягаясь, в своей полной фактически выкладке, преодолеть эти километры часа за три. Однако спешить было некуда, да и заглянуть нужно было кое-куда - у Паранормконтроля где-то в Колпино обитал свой человек. Резидент, так сказать, нелегал. А то какая это была бы спецслужба без собственного резидента-нелегала в таком интересном регионе.
  
  Уже с час как окончательно рассвело, но ему так до сих пор никто и не встретился, что Виктора весьма радовало - ну их в жопу, этих людей, от них одни лишь проблемы. Особенно в местах подобных этому. У него даже почти созрел план двинуть в Колпино лесом. Но именно что почти, и Виктор по здравому размышлению все же выбрал заранее вызнанный проселок - кто его будет на нем ждать по такой-то погоде? А время и силы получится сэкономить прилично - он хоть и не спешил, но и тормозить понапрасну желания не испытывал.
  
  У растительности вокруг уже начал сбиваться биологический календарь: какие-то деревья стояли полностью голыми, а какие-то все еще шелестели пожухлой, но вполне приличной листвой. Кустарник же по краям дороги и вовсе был почти зеленым. В него-то Скворцова и сдуло. В прямом смысле - взрывной волной.
  
  История человечества бесчисленное количество раз доказала, что всякое появившееся ноу-хау гомо сапиенсы в первую очередь стремятся пристроить к своему самому важному занятию - лишению жизни себе подобных. Что уж говорить о магии, которая простор пытливому разуму в этом смысле предоставляла невероятный. Однако как учит средняя школа, всякое действие рождает противодействие. Именно поэтому готовящиеся к боевому применению маги свое обучение начинали в равной степени как со средств нападения, так и со средств обороны. На всевозможные стрелы, шары и туманы обязательно должны были находиться свои щиты, барьеры и стены.
  
  Но что делать тому, кто не маг, а жить хочет долго и более-менее счастливо? Здесь на помощь приходили не только правильное питание, лечебная физкультура и Институт медицинской магии, но и различные защитные артефакты. От простеньких до не совсем. И даже совсем не. Граждане из категории "не имеющих материальных проблем" могли себе позволить весьма серьезные вещички штучной работы. КЗЗ-500, известный в узких народных массах как "Богатырь", совсем уж штучной работой не был, но это не делало его менее эффективным, потому что разработали и производили его настоящие кудесники своего ремесла.
  
  Виктору доводилось носить КЗЗ-500 и ранее - их группа была в числе выбранных для полевого испытания нового изделия в условиях "боевого магического столкновения". И "Богатыри" пару раз реально спасли его бойцов от серьезных неприятностей. Поэтому когда в запасниках ГУ Параномконтроля отыскался образец такового, Скворцов немедленно наложил на него лапу. Серегин тогда очень тяжело вздохнул, но добро дал.
  
  Все магические защитные приспособления предохраняли практически от всего на свете. Но по-разному и до определенной интенсивности воздействия. Взрыв сдетонировавшего в метре фугаса должен был гарантировано стать для Виктора финалом его спасательной операции, даже если бы на нем был его штатный КЗЗ-100 "Витязь". Однако на нем был "Богатырь", а по краям дороги росла не бетонная стена, а кустарник, отлично самортизировавший вынужденный полет с последующим приземлением.
  
  Виктору даже дыхание почти не сбило - только на секунду оглушило от реакции защиты на акустический удар. Прочую боль он подавил привычным усилием воли. Тело же уже действовало самостоятельно - приземлившись на спину, оно немедленно вернуло себе устойчивое положение, а затем сменило позицию - мало ли, вдруг еще какие сюрпризы прилетят. Автомат при этом, само собой, из рук не выпустило. Понадеявшись, что его маневр остался незамеченным - все же не пацан зеленый, умел двигаться так, чтобы и веточка не шелохнулась, Виктор затаился. Родной 121-й "калаш" в руках внушал уверенность. Коли даже суждено ему тут остаться, то будет бандитам облом - штучной работы автомат был зачарован так, что если бы кто-то, кроме Скворцова, вздумал из него пострелять, то ждал бы злодея неприятный сюрприз. Со смертельным, возможно, исходом. Хотя умирать Скворцов все равно не собирался.
  
  Разглядеть что-либо впереди из-за разросшегося кустарника было невозможно. Подозрительные звуки тоже отсутствовали - только шелест дождя по листве нарушал тишину. Витькин магический радар включился по привычке без единого усилия. Просто стоило подумать - и вот он уже видит огонек магии метрах в 70, как раз где-то возле дороги. Тот еле заметно двигался и был совсем слаб. То ли пользователь сколдовал что-то не очень сильное, а скорее так фонил защитный амулет. У Виктора подобный тоже имелся - в рюкзаке. Потому что с магией "Богатыря" амулет не сотрудничал, а как бы не наоборот. Но не все же ему в "казезе" ходить, и вот тогда сия бижутерия хоть какую-то защиту да предоставила бы.
  
  Для чужих же амулетов у него были заготовлены аж четыре магазина с зачарованным боекомплектом. Вещь жутко дорогая, но жизнь-то еще дороже. Однако прямо сейчас Виктор бахнул на магический огонек из подствольника. Такую стрельбу он отработал почти до совершенства - на данной дистанции клал прямо в точку девять с половиной гранат из десяти. С деревьями в сторону дороги было не густо - помешать могли вряд ли. И судя по раздавшемуся вскрику, не помешали - в кого-то он точно попал. Другой вопрос, сколько злыдней там всего и скольких он накрыл. Вряд ли всех - граната гарантировано поражает живую силу в радиусе десяти метров, а дальше - как повезет. Виктор в везение не верил, особенно когда на кону стояла его жизнь. Поэтому снова затаился, предварительно, на всякий случай, опять сменив позицию. И началась игра в "кто кого переждет".
  
  Виктор был воробьем стреляным и ждать, в принципе, мог хоть до Нового года... хотя нет, до Нового года вряд ли, с голоду загнется. Но ждать до темноты он точно настроился. А потом посмотрит. Магический огонек заметно ослаб: то ли амулет разрядился, то ли хозяин, так как амулет без хозяина был обычной бирюлькой.
  
  Где-то через час огонек и вовсе погас. Виктор задумался: означать это могло многое, но в первую очередь - что его хозяин склеил ласты. Правда, у хозяина мог быть напарник. Или напарники. А еще через час послышался шум - по дороге шла машина. Причем со стороны Тосно.
  
  "Что-то тут становится людно", - Виктор снова решил перепрятаться, чтобы и с дороги его было сложно засечь. И вскоре увидел "козлика" - УАЗ Хантер. Тот проскочил мимо него и через несколько секунд все же остановился - два следа от взрывов на столь небольшом участке дороги, по-видимому, возбудили если не любопытство, то осторожность экипажа. Виктор крайне аккуратно двинулся следом, но не по дороге, а лесом. И с полминуты спустя уже разглядывал УАЗ сквозь образовавшуюся в результате взрыва прореженность в кустах - машина стояла посредине дороги, слегка развернувшись - похоже, занесло при резком торможении. Дверь со стороны водителя была закрыта, но где-то в районе заднего колеса, за корпусом, прятался в полуприседе человек - Скворцов видел направленный на кусты ствол, голову и часть туловища.
  
  "Неужели один?", - Витьке в такое счастье верилось слабо. Надо было решать, что делать. Понятно, что фугас настроили не на одинокого пешехода, и под раздачу он попал случайно. С другой стороны, уроды, вешающие по краям дорог фугасы, были уродами по определению. Значило ли это, что люди в машине были достойными людьми? А вот хрен его знает.
  
  Витька снова запустил свой сканер. УАЗ фонил, но не сильно. Тоже, наверное, амулет. Другой магии он не почувствовал.
  
  "Блин, где же второй-то? Ведь точно же прячется, езда на автомобиле по условно враждебной местности в одиночку... такие чудики здесь давно должны были вымереть. Разве что новичок, но это вряд ли - кто ж новичка на автомобиле сюда пустит?".
  
  В это время кусты за УАЗом шелохнулись, и из них появился тот самый неизвестный второй. Был он тоже, как и Витька, в плащ-палатке, тоже с автоматом и тоже "калашом", только, судя по магазину, 103-м, под патрон 7.62. Оружие держал со сноровкой, выдававшей изрядный опыт в пользовании, однако стволом почему-то вверх, а не в сторону потенциальной угрозы. Означать это могло опять-таки многое. В том числе, мирность намерений.
  
  Ну да, следы боя относительно свежие, значит кто-то из участников может быть поблизости. И раз не стреляет, то тоже приглядывается. Рисковал, конечно, этот второй - Витька бы на его месте так никогда не поступил. Но фиг знает, какие у человека резоны. И Скворцов решил, что была не была.
  
  - Эти тут пиротехническое шоу планировали, - поведал он экипажу "козлика" из-за своего укрытия - приличного по толщине дерева. - Судя по всему, для вас. Но что-то пошло не так.
  
  Прятавшийся за УАЗом тип немедленно сдвинулся глубже за корпус.
  
  - Да ладно тебе дергаться, - Витька подпустил в голос насмешку. - Я тебя уже раз десять мог бы снять.
  
  - Ты типа кто такой? - голос у прятавшегося был хриплый и напряженный.
  
  - Человек. Прохожий, - скромно назвался Витька.
  
  - Ну и проходи типа, если прохожий, - сказано было, впрочем, без особого хамства.
  
  - Да вот подожду, пока вы уедете, и пройду, - разъяснил свою позицию по данному вопросу Скворцов.
  
  Возникла пауза на несколько секунд.
  
  - Уважаемый, мы, конечно же, уедем, но все же хотелось бы разобраться.
  
  Это уже второй. Голос звучный и эдакий... командный, что ли.
  
  - Вы - местные менты? - предположил Витька.
  
  - Ты че, какие мы те нах менты! - голос хриплого был полон неподдельного возмущения по поводу нанесенной обиды.
  
  - Нет, мы не менты, просто ехали по делам, - "командный" говорил спокойно и уверенно, лишь слегка повысив голос - Скворцов все же находился не в двух метрах. - Но если засада и в самом деле была на нас, то очень бы хотелось понять, кто ее устроил.
  
  На этот раз паузу взял Виктор.
  
  - Что ж, логично, - принял он решение. - Проблем нет, можете взглянуть - не возражаю. Там минимум один двухсотый точно должен быть.
  
  Еще после короткой паузы тот, что прятался за УАЗом, все же вышел и осторожно, косясь в сторону Виктора, двинулся к месту взрыва Витькиной гранаты.
  
  - Оба на, Сергеич, - тон "хриплого" был удивленным и радостным. - Бля буду, это ж типа Бурый!
  
  Через несколько секунд голос раздался уже дальше:
  
  - И его шоха, Крысюк, тоже тут. Одной типа гранатой двух гондонов сразу!
  
  - Вот же ж суки! - на этот раз "командный", оказавшийся каким-то Сергеичем, не сдержал эмоций.
  
  Вслед за чем тоже вышел из-за машины и двинулся к напарнику.
  
  - Да, точно Бурый. Гнида! - в голосе Сергеича возмущение боролось с удовлетворением. - Эй, прохожий, эти точно нас ждали! А я ж еще думал, какого хрена они в "Избе" крутятся. А они вот оно что!
  
  - Ну, теперь мне медаль полагается, - Витька продолжал поддерживать взятый тон дружелюбной подначки. - За спасение погибавших.
  
  - Че за медаль?.. - купился "хриплый".
  
  - Возможно, и полагается, - Сергеичу Витькина подначка была как кашалоту рыболовный крючок. - Только трупы надо в "Избу" хотя бы доставить. Чтобы народ увидел. Ну и обсказать все. Чтобы честь по чести, по понятиям. Они хоть и суки, но беспредел тут не в почете.
  
  - Так они ж вроде и получаются беспредельщики, не? - удивился Витька.
  
  - Ну это да, но одного базара мало - факты нужны, - пояснил Сергеич.
  
  - То есть мне еще и доказывать придется, что я их замочил не по беспределу? - не то чтобы очень всерьез, но все же возмутился Скворцов.
  
  - Да не, какое доказывать, - Сергеич даже рукой махнул от такой глупости. - Давно на этих сук думали, да свидетелей не было. А тут все ясно, как днем. Но тела все равно нужны. Да ты не бойся, все, что на них, все твое. Тут с этим строго.
  
  Н-да, не было печали...
  
  - А я и не боюсь, - само собой разумеющимся тоном ответствовал Витька. - Просто момент прояснить хочу: понятия эти ваши - как у урок на зоне?
  
  - Понятия да, есть, - Сергеич разъяснял местные порядки таким тоном, словно сам их и установил... хотя кто знает, может и в самом деле сам. - Но масть здесь держат не блатные, а общество. Не любишь блатных - твое дело, лишь бы вел себя адекватно. К людям не приставал, слов худых ни о ком не говорил без оснований. А разбой на дорогах тут - самое последнее дело. За это и блатные сразу в расход определят.
  
  Витька задумался. Вроде и на фиг ему это все не нужно. А с другой стороны, кто знает, как ситуация повернется и какие знакомства пригодятся. Главное, чтобы эти милые люди его не порешили - "Богатырь" какое-то время для защиты был слабо пригоден, заряжался. Но возмущались насчет разбоя на дорогах они вроде искренне. Однако опять же, кто бы в такой ситуации не возмущался. Хотя доверие выказали, вон вышли, не таясь, что тоже за них играло.
  
  - Ладно, выхожу, - окончательно решился Витька. - Только так, на всякий случай: у меня палец быстрее головы работает - сначала на спусковой крючок давит, а уже потом мозги соображают. Рефлексы, знаете ли. Так что лучше без резких движений.
  
  - Эй, да мы тоже... - начал заводиться "хриплый".
  
  - Не вопрос, мы тебе зла не желаем, - перебил "хриплого" Сергеич. - У нас все по-честному.
  
  И Витька вышел. А затем и подошел к парочке из УАЗа. Бдительности, разумеется, не теряя. Парочка оказалась колоритной. У первого, невысокого молодого парня лет 25-ти, под распахнутым черным кожаным плащом виднелась черная же кожаная куртка-косуха. Такая, в каких в Москве ходят всякие металлисты. Ну или панки. Куртка была изрядно поношенной, под ней проглядывалась футболка, тоже черная, с каким-то рисунком. А из-под футболки, через все горло и по лицу шли татуировки. Одна из них изображала череп с ирокезом. Панк, что ли? В пользу данного предположения говорила и серьга в левом ухе: заглавная буква "А" в круге на короткой цепочке. Хотя темные длинные, давно не мытые волосы вроде бы больше подходили металлисту. Или даже хиппи. Черные зауженные штаны, заправленные в берцы, дополняли имидж неформала.
  
  Второй, названный Сергеичем, был гораздо старше, на вид хорошо за 50. Ростом - почти с Виктора, а это 192 см, но гораздо обширнее, хотя что там под плащ-палаткой, хрен, понятно, разберешь. Лицо выдавало человека серьезного, особенное внимание на себя обращали голубые глаза с прищуром, внушительная картофелина носа и чистейшая выбритость - ни усов, ни бороды, ни даже щетины. Бывший военный, что ли? Голос-то вроде подходящий.
  
  - Служил, Сергеич? - закинул удочку Витька.
  
  - Служат собачки, - выдал стандартную армейскую поговорку Сергеич. - А я проходил воинскую службу. Замповором мотострелкового батальона в запас ушел, в звании майора. А ты что за инженер человеческих душ?
  
  - Да какой я инженер, - усмехнулся Витька. - Тоже солдатскую лямку тянул. Контрактником в десантуре.
  
  Сергеич не очень-то поверил:
  
  - Больно ты резок для обычного "контрабаса".
  
  - У нас нерезких из Таджикистана грузом 200 везли. А я вот сам вернулся.
  
  - Ну-ну.
  
  Витька примирительно развел руками - мол, зря ты так, белый я и пушистый.
  
  - Ну что, грузим жмуриков? - предложил он.
  
  - Да че их типа грузить-то, - продемонстрировал свой пофигизм панк. - Покидаем нах сзади, места в тачке до хуя.
  
  - Я те покидаю! - в зародыше пресек панковское раздолбайство Сергеич. - Сейчас брезент достану, завернем. Нечего всякими говнюками машину пачкать.
  
  Сергеич двинулся к УАЗу, а Виктор наконец-то обратил внимание на тех, кому не повезло пересечься с ним на узкой проселочной дорожке. Рядом с ними на спине лежал мужик лет 40-45 - взрывом гранаты его отбросило метра на два. Очевидных повреждений не наблюдалось - осколки, похоже, амулет отвел, но со взрывной волной не совладал, а значит имели место повреждения внутренних органов, о чем свидетельствовала и уже засохшая кровь на губах.
  
  На мертвом лице застыла гримаса боли, остекленевший взгляд уставился в небо. Синие от наколок пальцы до сих пор сжимали АЕК-973 с установленным на него коллиматорным прицелом. Темные короткие волосы были изрядно присыпаны сединой и оттого казались серыми. На левой стороне лица от виска и чуть ли не до подбородка тянулся отвратительно выглядевший шрам. Оное "украшение" наверняка не добавляло хозяину лица при жизни шарма.
  
  Второй труп лежал от первого метрах в 15. Подойдя к нему, Витька понял, почему того прозвали Крысюком - было в лице мертвеца что-то крысиное. Правда, теперь крысиности в нем поубавилось - серьезную пластическую коррекцию внес осколок, вошедший точно в правый глаз. Чистейшей воды пруха, в которую Витька так не верил. В остальном Крысюк походил на своего подельника: те же темные короткие волосы с сединой, те же пальцы в наколках... Автомат, правда, был другой - АК-105. И не в руках, а лежал рядом с трупом. И коллиматора не было. В общем, похожий, но попроще, как шестерке и полагается.
  
  Тут вернулся Сергеич с брезентом и предложил Скворцову обшмонать трупы перед упаковкой - его ж добыча-то. У каждого оказалось по вещмешку, куда Витька заглядывать не стал, в карманах нашлись сигареты, ключи, рублей 20 денег, нож-выкидуха у Крысюка, из самоделов, что клепают на зонах. Разумеется, амулет с Бурого Витька снял и заныкал, хотя выглядел тот непрезентабельно - очевидно, какой-то местный самопал. Проблемы возникли с автоматом - руки покойника отдавать его никак не желали. Панк даже сострил: типа жмотом был при жизни, жмотом остался и после смерти.
  
  Но если дернуть посильнее, то выдрать можно даже баобаб с корнями. Вот и автомат удалось. Бандитов завернули в брезент да аккуратно разместили в багажнике за задними креслами, среди кучи имевшейся там всякой всячины. После чего наконец-то погрузились в УАЗ и отправились в неведомую "Избу". Витьке предложили сесть на переднее место, рядом с водилой. Он кочевряжиться не стал, панк сел сзади. Но перед этим неожиданно протянул руку и сказал:
  
  - Пшик.
  
  Витька руку пожал:
  
  - Скворец. А с Сергеичем мы вроде как уже познакомились.
  
  Панк хохотнул. А когда тронулись, начал грузить Витьку различной инфой о себе и просто так. Рот у него, судя по всему, закрывался редко. Выяснилось, что Пшиком его прозвали из-за рецептуры коктейля ("Три пшика", в натуре!"), до того же погоняло было Фидель ("Базарят, жил когда-то такой левый чувак, типа то ли панк, то ли троцкист"), а на самом деле он Федот ("Во, бля, нейм, предки подогнали!"). Если же Скворцу захочется клевых блядей, то Пшик может предложить "жаб в Купчино, которые дают почти даром и даже типа без трипера, только пиздовать далеко".
  
  Витька в процессе данного монолога косился на Сергеича, однако тому болтовня Пшика была как памятнику колокольный звон. Даже ухом не вел. Но затем все же заметил:
  
  - Ты на Пшика не думай, он парень хороший. Надежный, самое главное. Скорее умрет, чем бросит.
  
  - Это, бля, точно!..
  
  - И еще колдовать немножко умеет - полезная в наше время вещь.
  
  И кинул быстрый взгляд на Витьку - мол, как тебе сюрприз?
  
  Витька лицом изобразил полное понимание. Вкупе с согласием. Дескать, еще бы, конечно, полезная. Но внутренне был весь в смятении - его радар насчет Пшика молчал. От слова совсем. Что за фигня - никогда он за своей способностью раньше ошибок не замечал. Или Сергеич ему лапшу на уши вешает? Но ему-то это зачем? В общем, непонятка, с которой надо обязательно разобраться. Но позже - выдавать свои умения прямо сейчас он не собирался.
  
  - Кстати, что это за изба, о которой вы тут болтали? - поинтересовался он.
  
  - Да так, есть здесь заведение, - не отрывая взгляда от дороги, начал пояснять Сергеич. - Сам скоро увидишь и поймешь. Народ там собирается разный. Но хулиганить не принято. Если возникли разногласия, то отойдите подальше да выясняйте. А за драку внутри, а тем более стрельбу... В общем, не стоит этого там делать.
  
  Витька высказал такому порядку всецелое одобрение - сам, мол, не любит беспонтового кипиша. Про себя же подумал, что интересно было бы глянуть, как данный порядок поддерживается. Вряд ли одним лишь добрым словом - оно, как известно, без пистолета не котируется. Учитывая же, с какими арсеналами местный люд разгуливает, тут не пистолет потребуется, а КОРД.
  
  Наконец, за деревьями начали мелькать постройки, затем УАЗ выскочил на открытое пространство, похожее на бывшие то ли поля, то ли луга, то ли просто пустовавшие земли. Сейчас они уже начали зарастать кустарником и молодыми деревьями. Тряхнув их напоследок пару раз на ухабах, проселок попрощался с ними, впав в словно бы переболевшую оспой асфальтовую дорогу. Дорога немедленно принялась издеваться над рессорами автомобиля, но делала это недолго - с километр. После чего пересеклась с настоящим шоссе. Вернее, настоящим оно было полтора десятка лет назад, когда из этих мест еще не ушла цивилизация. Сейчас же его асфальтовое полотно немногим отличалось от предыдущей транспортной магистрали.
  
  Свернув налево, они покатили по шоссе в сторону Питера, проехали мост, под которым несла свои воды изрядно располневшая Ижора (насколько Витька помнил карту, это была именно она), затем развилку, от которой слева под углом уходила еще дорога, дальше оказалось сильно побитое здание "Магнита", а потом они завернули налево на все еще остававшуюся асфальтовой площадку и затормозили у когда-то нарядного, а нынче заметно поблекшего, но все равно сохранявшего следы ухоженности комплекса построек. На самом большом из зданий, трехэтажном, красовалась магосветовая вывеска "Изба-едальня".
  
  Виктора креатив владельца или владельцев не впечатлил, но, как известно, хоть бромцианом назови - лишь бы не отравили. На стоянке расположились еще три машины: такой же "Хантер" как тот, на котором его любезно подвезли, не такой же, а гораздо более убитый "Хантер", и весьма нарядно выглядевший KIA Mohave. Наличие последнего свидетельствовало, что в "Избе" находился какой-то эстет. Витька вот тоже подумывал над тем, чтобы купить себе "муху". Но не додумал - стал дезертиром. А в целом выбор тачек свидетельствовал о том, что народ в зоне затопления, а вернее - вокруг нее, предпочитал надежных "проходимцев". Большой сюрприз, ага.
  
  Сергеич и Пшик вывалились из автомобиля, и Витька последовал их примеру. Далее бывший вояка подошел к багажнику, открыл его и предложил попутчикам составить ему компанию в деле выгрузки и переноски бандитских туш. Попутчики не возражали. Витька и Пшик подхватили первую брезентовую скатку и потащили ее к дверям в "Избу", а со второй Сергеич управился самостоятельно. Закончив со складированием тел у входа, троица наконец-то позволила себе попрощаться с декабрьской промозглостью. Хотя бы на время.
  
  Внутри заведение выглядело... нормально. По крайней мере, для этого времени и места. Приличный по размерам зал был заставлен массивными деревянными столами, а вот стулья везде стояли пластиковые, если не считать длиннющих и на вид неподъемных деревянных скамей вдоль стен. Витька подумал, что такими стульями человека не убить. Хоть драки тут и не поощрялись, но всякое могло случиться... У дальней стены находилась барная стойка. Народу было немного - человек с полтора десятка. У одного из занятых столов хлопотала девица в переднике. Когда они вошли, лица как по команде повернулись к вновь прибывшим. Раздалась парочка приветственных возгласов, кто-то отделался приветственными взмахами рук либо пивных кружек в них. И лишь сидящие за столом, обслуживаемым девицей, никаких эмоций не проявили.
  
  Их было трое: пара достаточно молодых парней без особых примет и вычура в одежде, а также серьезный на вид мужчина лет 40 или чуть старше. О серьезности можно было судить по его прикиду - настоящему костюму, белой рубашке и галстуку. Витька сильно сомневался, что подобные наряды здесь в большой моде. А значит это были серьезные понты. И учитывая местные реалии, человек при таких понтах тоже должен был быть серьезный. Впрочем, это была всего лишь теория, а как на самом деле - Витьку не сильно-то и волновало. Зато девчонка оказалась молодой и симпатичной. Он бы не отказался от более близкого с ней знакомства, но подумал, что с подобными хотелками тут надо быть аккуратнее - вдруг это весьма уважаемая в местном обществе леди с хвостом женихов до того самого упомянутого Пшиком Купчина.
  
  Сергеич направился прямиком к барной стойке, а Скворцова Пшик потянул за собой к одному из пустых столиков. Столик удобно располагался у стены, а значит как минимум с одной стороны за безопасность можно было не переживать. Хотя возможно что его новоявленный приятель в своем выборе руководствовался чем-то другим. Девчонка тем временем кивнула "костюму", что-то черкнула в маленьком блокнотике, а затем как-то сразу оказалась возле их столика.
  
  "Она еще и телепортироваться умеет!", - восхитился Витька.
  
  Что-то такое, наверное, промелькнуло в его взгляде, потому что девчонка немедленно стала очень деловой и важной:
  
  - Что будем заказывать? - голос у нее был... как лапка у котенка, даже несмотря на деловитость - хотелось закрыть глаза и замурлыкать.
  
  Пшик пнул Витьку ногой под столом, тот недоуменно скосился на панка, а затем снова на девчонку. И успел таки заметить ее любопытный взгляд, который тут же опять стал важным и деловым.
  
  - Ланочка-Светланочка, будь добра, нам по паре пива. И креветок вяленых тарелочку.
  
  Витька чуть снова не выпал в осадок: всю эту фразу отмороженный панк проговорил, как нормальный человек, без единого мата и "типа". Похоже, девчонка реально владела какой-то магией, хотя его сканер в ее отношении молчал... Зато "костюм" фонил как тот сахир в Дагестане, что словно кукол уложил все его отделение вместе со всей его магической защитой и талантами на пол мечети в покинутом ауле и даже не поморщился. Вот только Витькино повышенное сопротивление к магии оказалось для колдуна неучтенным фактором, и когда тот это понял, то пить "Боржоми" было уже поздно - почки натурально отвалились. А также печень, селезенка и весь ливер в придачу - Виктор всадил в него полный зачарованный магазин. И то колдун еще подавал признаки жизни, и лишь практически отрубившая ему голову саперная лопатка окончательно успокоила шайтана. А после выяснилось, что его бойцы живы - колдун просто сбил им немного мозги набекрень, и через неделю-другую все снова были готовы к труду и обороне.
  
  Витька тогда не обделался только потому, что не успел - весь эпизод занял от силы секунд 15, а потом уже было как-то не солидно. И сейчас стараясь не выдать своего беспокойства, он пытался разобраться в "костюме". Да не, артефакты так не фонят. Тип был реальным колдуном. Или магом. Очень сильным и не зарегистрированным. То есть его, Витьки, клиентом. Вернее... и тут-то Витька как-то окончательно вдруг осознал, что старая жизнь для него закончилась - он больше не служил в "Саламандре" и вообще официально находился вне закона. Быть может, даже являлся тем самым "вольным магом", к которым наверняка относился "костюм", а потому и нечего дергаться. Какой же будет его новая жизнь, он и сам не ведал. Знал только, что главное для него - спасти Дашку. А остальное как-нибудь устаканится.
  
  Глава 4
  
  Существуют различные мнения о том, где и как лучше всего устраивать засады. На эту тему пишутся статьи, защищаются дипломы, а может даже диссертации. Да Витька и сам мог бы прочитать об этом как минимум лекцию - в засадах ему доводилось не только сидеть, но даже организовывать их и ими командовать. Одним из вариантов выбора места для засады всегда значится подход к точке возможной стоянки либо к точке конечного назначения по маршруту движения условного (или безусловного) противника. Когда после длинного перехода тому кажется, что до желанного отдыха или даже конца походных мучений остается совсем чуть-чуть, и можно будет наконец-то расслабиться, выпить пивка, а затем забиться куда-нибудь в тепло и уют и давануть на массу минуток эдак шестьсот. От таких мыслей поневоле ослабляется внимание и пропадает осторожность. И тогда конец всех мучений в самом деле приходит. Только совсем не тот, о котором мечталось.
  
  Разумеется, Витька это все знал. И все равно лопухнулся как последний мудак. Именно по той самой классической причине - расслабился и потерял бдительность. Они с Пшиком находились в пути уже более суток. Сначала Сергеич подбросил их на УАЗе к самой воде, где у него на всякий случай хранилась лодка. Лодку Витька накануне сторговал за парочку трофейных автоматов. Наверняка переплатил, но Витьке не расстроился. Сергеич был мужиком правильным - для такого и переплаты не жалко.
  
  Затем пришел черед бесконечной гребли, чтобы не сказать хуже. Причем греб в основном Пшик. Перед началом похода Витьку сильно беспокоил его будущий напарник - пусть панк в самом деле оказался нормальным парнем, открытым и дружелюбным, однако его манеры патологического раздолбая вызывали у Скворцова откровенный пессимизм в успехе предприятия. Но после того, как они вышли на воду, он понял, насколько в очередной раз недооценил специфику зоны затопления. Пшик был настоящим ее ветераном - провел здесь восемь без малого лет, совершил с десяток ходок к центру города, и потому можно было еще поспорить о том, кто кому какой напарник. За сутки движения он произнес лишь несколько коротких фраз, все время оставаясь настороже. И даже во время ночевки в заброшенном торговом центре предпочел болтовне крепкий и здоровый сон, да еще взял на себя дежурство в утреннюю смену ("Не ссы, не облажаюсь!"), традиционно считающуюся более тяжелой. Это был совсем другой Пшик, чем тот, которого Скворцов успел узнать за несколько дней знакомства. А затем он спас Витьке жизнь. Отдав свою. Хотя мог этого не делать, а просто свалить.
  
  Витька забылся буквально на пяток минут, не проверил магическим зрением, что их ждет перед выходом на следующую крышу - они уже двигались по центру города и вообще "типа почти пришли". В конце же маршрута их ждали какие-то жестянщики, среди которых у Пшика имелся кореш. Именно благодаря ему панк разжился своей понтовой курткой, маскирующей его дар. Правда, только если "нюхач" не очень сильный. "Жестянщики" вообще были "типа мастера" на подобные девайсы. А еще они, как уверял Пшик, знали в Питере всех, и значит могли дать наводку, где искать Ордынцева-Полковника. И именно на этой крыше Витьку сковало.
  
  Он поднял ногу, чтобы сделать шаг, а в следующий миг рухнул на металлический настил, со всего маха приложившись к нему лицом. Не будь на Витьке шлема с защитными очками, сломанный нос было бы меньшее, что ему грозило. А так он просто лег сброшенным с пьедестала памятником, не в силах не то, что пошевелиться, но даже вздохнуть. Леха Полуянов, штатный маг в их взводе, любил использовать такой прием для захвата пленных: блокировал двигательные и дыхательные мышцы - и человек через какое-то время вырубался. Если дыхательный "столбняк" не убрать, то и навсегда. Хотя для "навсегда" проще было остановить сердце.
  
  Вместо того, чтобы попытаться сосредоточиться да сбить блокирующий эффект, использую свою повышенную антимагическую стойкость, Витька впал в панику, как зеленый новичок. Но попробуй сосредоточься, когда ни вздохнуть, ни пернуть, и глаза уже лезут из орбит от нехватки воздуха, да и ударился о крышу он прилично. И тут сзади заорал Пшик:
  
  - А, суки-бляди! А вот пиздарики вам от дяди!
  
  После чего Витьку неожиданно отпустило. Застучали выстрелы, но вроде бы мимо, а тело, как тогда на проселке, опять не подкачало: так и не выпущенный из рук "калаш" начал наводиться на цель еще до того, как Скворцов наконец-таки смог поднять голову и понять, куда стрелять. Первым ему в глаза бросился тип в камуфляжной куртке, в наглую стоявший как депутат Госдумы перед избирателями метрах в тридцати по ходу движения и даже не пытавшийся укрыться, после чего точка в "коллиматоре" совпала с его головой. Первая короткая очередь не промазала - было видно, как возле головы "камуфляжного" сверкнули искры от попаданий. Но даже зачарованный боекомплект не смог пробить защиту.
  
  И здесь враг допустил ошибку, типичную для всех колдунов, впервые сталкивающихся в бою со Скворцовым - он снова попытался пустить в ход магию, вместо того, чтобы упасть, прыгнуть за укрытие, уйти с перекатом и вообще хоть как-то затруднить Витьке прицеливание - тогда чтобы попасть в голову, потребовалось бы то еще снайперство. Палить же в тело не хотелось - куртка "камуфляжного" светилась магией, как прожектор в темноте, что намекало на ее серьезные защитные качества.
  
  Но сейчас-то Скворцов уже был в полном порядке, и с колдовством у "камуфляжного" вышла неувязочка, хотя в висках у Витьки застучали молоты и зрение на мгновение дало сбой - колдун ну очень сильно старался, однако ему это не помогло. Когда в глазах прояснилось, Скворцов обнаружил вместо уверенного в своих силах противника валящееся кулем тело, ставшее примерно на полголовы короче. И немедленно перенес огонь на второго врага. Тот оказался натуральным тормозом - стоял и тупо пялился куда-то Витьке за спину. Очередь сбила его с ног без какой-либо иллюминации - магическая защита у него, похоже, отсутствовала, а хламида, напоминавшая ту, что он видел на фото Дашки, была ни фига не бронированной.
  
  Следующей целью стал еще один "хламидный", прятавшийся за какой-то хреновиной из красного кирпича, отдаленно напоминавшей по форме печную трубу. Он тоже тормозил и тоже сразу же свалился после того, как его тушка приняла дозу Витькиных пуль. Четвертый и последний оставшийся неприятель находился в дверном проеме будки, являвшейся, судя по всему, выходом с чердака на крышу. Он подал какие-то признаки жизни, попытавшись навести на Скворцова автомат, но был отброшен очередью вглубь будки. Витька тут же вскочил на ноги и по давно ставшей рефлексом привычке сделал по контрольному в голову каждому из "хламидных" - "камуфляжный" в контроле не нуждался - и только после этого бросился к Пшику.
  
  Панк лежал, уткнувшись лицом в крышу, его волосы трепал слабый ветер, а под ним натекла изрядная лужа крови. Но он все еще дышал. Витька осторожно перевернул его на спину - и понял, что все бесполезно. Развороченная пулями брюшная полость выглядела ужасно, даже непонятно было, в каком месте и что перевязывать. Являйся Пшик обычным человеком, его шебутная душа уже давно бы покинула ставшее бесполезным тело в поисках новых приключений по ту сторону жизни, однако знаменитая живучесть одаренных пока не давала ей этого сделать. Неожиданно лицо напарника скривилось, и он открыл глаза, ошалевшие от болевого шока и полные слез. Увидев Витьку, Пшик попытался улыбнуться, однако улыбка тут же сменилась очередной гримасой боли.
  
  - Долбаный неформал, ну какого же хрена!..
  
  Губы напарника снова скривились в слабом подобии улыбки.
  
  - Пиз... дец ко... тен... ку...
  
  Пшик выдавливал из себя слова словно мазь из забытого на пару лет в холодильнике тюбика. Слова лезть не хотели, но панк очень старался:
  
  - боль... ше сра... ть не... бу...
  
  Тело дернулось и замерло. Взгляд застыл, уставившись в мутное питерское небо, боль из него ушла, и даже слезы кажется высохли. Витька на автомате закрыл мертвые глаза уже ставшему почти родным напарнику и словно бы оцепенел, бездумно глядя на валявшиеся на крыше трупы. Закрывать глаза ушедшим друзьям-товарищам ему приходилось и ранее. Первый раз это случилось еще до службы в армии, когда его хороший приятель по школе самбо Рафик Сафиуллин решил закинуть букет роз на балкон квартиры на шестом этаже, где жила Лилька Калимуллина, симпатичная татарочка и Витькина одноклассница.
  
  Тогда весь день стояла сырость, но к вечеру подморозило. А они были датыми - распили бутылку дешевого портвейна на двоих. И разумеется, Рафику было западло просто войти в подъезд, подняться на шестой этаж, позвонить в дверь и вручить зазнобе цветы - ему хотелось это сделать как-нибудь эдак, героически. И чтобы подруга с утра обалдела от сюрприза. Виктор пытался приятеля отговорить, но не сильно настойчиво - тоже был тот еще придурок, да к тому же под градусом.
  
  Задуманное почти удалось. Почти. Приятель упал прямо к Витькиным ногам, на спину и, очевидно, сильно ударился головой, потому что потерял сознание. "Скорая" приехала достаточно оперативно, но все равно опоздала - Рафик умер у Витьки на руках, перед смертью лишь на несколько секунд придя в себя. Его недоуменные мертвые глаза затем пару лет снились Скворцову, хотя чем дальше, тем реже.
  
  Алик Богачев придурошным подростком с игравшим в жопе детством не был, а был матерым спецназером, Витькиным замом. Сахир использовал против него какую-то редкостную гадость, которую позже спецы определили как мощное проклятье. От него гнила плоть и развивался общий сепсис, в полевых условиях помочь пораженному не было никакой возможности. Умирал Алик хреново, но не долго.
  
  Однако никогда у Витьки не было так погано на душе. Наверное, потому что погиб Пшик стопроцентно по его, Скворцова, вине. Но вместо того, чтобы позволить возомнившему о себе супермену сдохнуть, в назидание, так сказать, да в наказание, глупый панк вызвал огонь на себя. И теперь его окровавленное тело остывало у Витьки на руках, хотя обратное было бы гораздо справедливее. "Скорее умрет, чем бросит" - сейчас те слова Сергеича предстали в своем истинном свете, который Витька тогда по легкомыслию пропустил мимо сознания. А ведь бывший вояка наверняка знал, о чем говорил...
  
  В своих магических талантах Скворцов признался Сергеичу и Пшику еще накануне - мол, в ВДВ он и в самом деле служил контрабасом. И в Таджикистане ему тоже побывать довелось. Но именно там, вследствие переживаемого постоянного стресса в нем и прорезался дар - во всяком случае, так ему объяснили специалисты. А дальше его перевели в знаменитую 45-ю отдельную гвардейскую бригаду специального назначения, в которой имелась еще более специального назначения "рота пары ненормальных". И все в его службе продолжалось замечательно, пока не пропала сестра. Когда же Виктор выяснил, что сестру похитили и продали в какую-то Церковь галактического разума, что обосновалась где-то в питерской зоне затопления, то самовольно покинул расположение бригады в Кубинке и в полном снаряжении магического спецназовца отправился ее выручать. А последующим событиям Сергеич и Пшик уже стали непосредственными свидетелями.
  
  Его новые знакомые к разговору отнеслись серьезно, про церковь что-то слышали, причем исключительно хреновое. Но понятно, что помогать Витьке были вовсе не обязаны. Сергеич держал магазин всякой всячины неподалеку от "Избы", а Пшик был эдаким местным универсальным помощником для всех, у кого возникала нужда в силовой поддержке и были деньги на оплату его услуг. Брал, панк, впрочем, недорого, иногда и вовсе довольствуясь едой и выпивкой. И именно он вызвался Виктору помочь. Причем, просто так, задаром. В его резоны Витька не вникал и вообще не сильно-то обрадовался. Однако Сергеич инициативу Пшику воспринял с пониманием, если и не одобрением - дескать, вдвоем, конечно, оно попроще будет. Да и местность Пшик знает неплохо.
  
  С убитыми бандитами, кстати, все прошло на удивление просто - никто к ним никаких симпатий не питал, зато обратные чувства присутствовали в избытке. Поэтому финальное резюме о том, что Витька оказал обществу услугу, было единодушным. Они неплохо тогда посидели. Выпили, закусили. Пшик признался Скворцову в заветной мечте "свалить нах в Амстик" - по его твердому убеждению в затопленной голландской столице нынче тусовалась анархистская братва со всей Европы, основав что-то вроде вольной республики, и именно там было место всякому уважающему себя панку.
  
  После они заночевали прямо в "Избе", где на втором и третьем этажах располагались гостевые комнаты, с крепкими дверями и простыми, но мощными засовами, открыть которые можно было только изнутри. Тем не менее ночь без происшествий не обошлась. Хотя данное конкретное Витьке весьма понравилось - он только улегся спать в своей небольшой, но отдельной комнатенке, как в дверь поскреблись. Открыл он ее по всем боевым канонам - стоя сбоку с автоматом наизготовку. Только оказались там не супостаты по Витькину душу, а девчонка-официантка. Что характерно, не в свитере, джинсах, переднике и с подносом, а в полупрозрачной ночной рубашке.
  
  "Встреча двух одиночеств" прошла в теплой и сердечной атмосфере, разве что под ногтями у Ланы - она настаивала, чтобы он называл ее именно так - к концу их душевного общения набралось немного Витькиного мяса с кровью да спать ему после на спине оказалось не совсем удобно. С утра же они втроем - уже без Ланы, разумеется, которая старательно делала вид, что видит Скворцова второй раз в жизни - перебрались в магазин к Сергеичу, где помогли тому рассортировать привезенное добро, а также с прочими хозяйственными делами, после чего и состоялся серьезный разговор о Витькиных делах скорбных. В результате которого тот решил к "резиденту" не идти, а воспользоваться помощью своих новых знакомых. И вот воспользовался...
  
  Сидеть на крыше и рефлексировать было без толку. Можно было, конечно, еще броситься в воду. Потому что визит к "жестянщикам" по понятным причинам отменялся, возвращение назад... да Витька бы даже место не нашел, где они лодку оставили. Лазить же по крышам в поисках аборигенов, чтобы те подсказали, куда идти - это было даже не смешно. Тем не менее, топиться Витька не стал. Потому что всегда предпочитал барахтаться, как та лягушка в сметане - до самого масла. Тело Пшика он сбросил в воду - напарник в ходе путешествия обмолвился, что в зоне затопления похороны теперь как в море. Трупы церковников - по всему выходило, что это именно они - обыскал, изъял невеликие ценности, продукты, неслабо полыхавший магией металлический цилиндр, найденный у "камуфляжного", да еще патроны, которые всегда пригодятся.
  
  Тащить на себе трофейные автоматы, при том, что вообще не понятно, куда идти, было глупо. Спрятать... и как их потом искать? Поэтому автоматы полетели в воду. Еще заставила задуматься куртка. Магии в ней было даже больше, чем в цилиндре, но надевать ее Витька, само собой, не стал - у него и своя одежка как минимум не хуже. Засунуть в мешок... куртка была совсем не пуховой, и к тому же в крови и ошметках головного мозга. Поэтому она тоже полетела в воду, вслед за автоматами. А трупы он оставил на крыше - чайки пусть жрут, у него же таскать их да сбрасывать вниз не было никакого желания.
  
  Теперь предстояло решить, в какую сторону идти. Витька подумал-подумал да и постановил пробираться на север - там была Нева, а на Неве, возможно, водились брошенные плавсредства... или еще что-нибудь. Да и вообще какая разница, что там водилось, - идти-то все равно было некуда, так почему бы не к Неве. Хоть посмотрит на нее. Напоследок, ага...
  
  Где-то через час петляний и кружений по крышам, лестницам, переходам да мосткам у него разыгрался аппетит, и пришла пора подумать, где его утолить. Проблемы, чем утолить, не ожидалось примерно на всю ближайшую неделю. И это как минимум. Изъятые у церковников продукты представляли собой армейский сухпай плюс еще какие-то брикеты наподобие энергетических батончиков. Что-то фруктово-ореховое, легкое, компактное и хранится долго. Но на пиршество пока пошли собственные галеты да банка тушняка. Виктор поднялся повыше к крыше, чтобы улучшить обзор, и плотно пообедал. А заодно и поужинал, потому что пришел к выводу, что продолжение похода надобно отложить и заняться подготовкой к ночлегу. Спать вроде было рано, но уже темнело - декабрь как никак. Гуляние же в потемках, пусть даже в ПНВ, на неизученной и потенциально враждебной местности, без малейшего понятия, куда идти, означало игру с судьбой в "очко" ее крапленой колодой.
  
  Перед тем как устроиться на ночевку, Скворцов на всякий случай вылез на крышу, чтобы изучить пути отхода. Крыша была как крыша, за ней стандартно тянулась другая, потом еще - да тут везде куда ни кинь взгляд виднелись одни лишь крыши. Целое их море, уже само начавшее тонуть в быстро сгущавшихся сумерках. Скользкое к тому же от непрекращающегося который день дождя, а потому даже при свете дня требовавшее известной осторожности при ходьбе. В темноте же риск поскользнуться-оступиться возрастал многократно, поэтому Витька решил, что хватит с него рекогносцировок - пора возвращаться и баиньки.
  
  Спал он настороже, регулярно просыпаясь и прислушиваясь к обстановке. Однако стояла мертвая тишина - лишь дождь продолжал шуршать свою убаюкивающую колыбельную. И под утро таки убаюкал, потому окончательно Витька проснулся только когда в комнате уже засерело. Чувствовал он себя замечательно, даже едва не запел от избытка эмоций, но потом все же решил, что место и время для вокализа не совсем подходящее. Напоследок выглянул из окна - все вроде бы было тихо и спокойно, хотя к югу, в утренней мгле имело место какое-то шевеление. Витька не поленился достать бинокль - это кошку любопытство сгубило, а "саламандровца" (даже бывшего) губит отсутствие оного. И когда вооруженный хитрой оптикой взгляд таки продрался сквозь рассветную хмарь... его хозяин выдал такой витиеватый заворот, что даже сам слегка удивился неожиданно прорезавшемуся таланту. Всерьез удивляться было некогда - метрах в шестистах, может чуть дальше, по крышам маршировала целая колонна. Причем судя по направлению ее движения, нацелилась она прямиком на дом, где так уютно расположился Виктор.
  
  Самое, однако, хреновое было не это, а то, что шагали там все те же знакомые хламиды с не менее знакомой камуфляжной курткой - чуют они его, что ли! - и насчитывалось их на этот раз не четверо, а дюжина. Правда, безоружная дюжина. Потому что в их руках он ничего похожего на стволы или хотя бы даже палки не обнаружил. Прятали? Куда? Да и кто будет путешествовать по нынешнему Питеру со спрятанным оружием - тогда уж проще выбросить. И данный нюанс наводил на размышления. Хотелось, чтобы радостные, но получалось почему-то наоборот: раз оружия у них нет, хотя оно обязательно должно быть, значит оружие есть, просто Витька его не видит. А не видеть он мог только магию. Причем серьезную, потому что уничтоженная до этого четверка хоть колдовать и умела, но предпочла автоматы. Этим же автоматы были, похоже, без надобности.
  
  В любом случае сваливать надо было в темпе - воевать что-то совсем не тянуло. Скворцов подхватил свой раздувшийся от трофейных продуктов рюкзак, выскочил на лестничную клетку, затем поднялся на крышу и ходко, но осторожно направился подальше от возможного места нежеланной встречи... чтобы через пару минут упереться в тупик. Вернее, в обрыв - дом обрывался в воду, и моста через весьма широкую улицу-канал поблизости совершенно не наблюдалось. И вообще дом оказался во всех трех смыслах крайним. Кроме четвертого, откуда Витька, собственно, и притопал. Он с чувством, хоть и про себя, обматерил долбаные крыши, свой талант разведчика, гребаных церковников, никак не желающих от него отвязаться, и двинул назад. Похоже, единственным вариантом было попытаться спрятаться и отсидеться - пока он тут будет искать дорогу, его стопроц засекут.
  
  Вернувшись на место ночевки, Витька аккуратно обозрел вид из окна при помощи специальной камеры, выводившей изображение на дисплей очков - до колонны было всего ничего, меньше двухсот метров. Оставалось сидеть и не отсвечивать, хотя с этим-то как раз намечались проблемы - "Богатырь" фонил. Не то чтобы сильно, но хватило, чтобы в прошлый раз его по нему и засекли. Витька пришел к такому выводу по тому, как Пшик остался для покойников незамеченным, что, собственно, и решило исход стычки. Здесь Скворцов таки сильно пожалел о том, что не взял Пшикову куртку - тому она была уже без надобности, а его могла выручить. Даже дырявая и вся в крови.
  
  Он засел за толстенной - полметра, если не больше - внешней стеной сбоку от окна и даже магическим сканером не рискнул воспользоваться - тот фонил почище КЗЗ. Церковники, тем не менее, судя по звукам, тормознули свой парад на соседней через дорогу крыше, а затем Витька услышал голос, явно подававший команды. И означать это могло только одно - наступал черед уже его парада. Последнего или нет - тут уж как получится. Резко поднявшись - так, чтобы оставаться вне поля зрения "камуфляжного", но контролировать перекинутый от крыши к его зданию мостик - он обнаружил какого-то "хламидного", пытавшегося в темпе проскочить переправу.
  
  Тому под ноги полетела граната из подствольника, а дальше скрываться уже не имело никакого смысла, и Витька засадил длинную очередь в "камуфляжного" - благо магически сниженная отдача позволяла это делать без особой потери в точности. Он заметил искры, вспыхнувшие в нескольких метрах от колдуна. После чего вспыхнуло уже в его голове. Причем так, что хваленая магическая стойкость тут же безоговорочно капитулировала. А вслед за вспышкой пришла тьма.
  
  Глава 5
  
  Ветер дул с залива, нагоняя приличную волну, однако в лабиринтах питерских улочек она почти не ощущалась. Хотя какие они теперь улочки - скорее, каналы. Зато с лабиринтами все было в полном порядке. Разумеется, здания постепенно ветшали и разрушались, но происходило это медленно и незаметно - предки строили город капитально, на века, и будни постапокалипсиса словно бы его и не касались, проходили мимо, походя калеча и убивая человеков неразумных, но в бессилье отступая перед каменными громадами домов и дворцов.
  
  Люди, впрочем, тоже приспосабливались. Научились прятаться тараканами по щелям производственных и непроизводственных помещений - благо, дефицит недвижимости навсегда ушел вместе с цивилизацией, сбивались в шайки и банды, чтобы быть не добычей, а охотниками... Переходы проложили через улицы и проезды да перекинули натуральные мосты через самые широкие проспекты - ходи не хочу. Однако мы сегодня предпочли водный транспорт.
  
  Флагман нашего флота, несмотря на свою лодочно-плоскодонную неказистость, в принципе не умел тонуть и к тому же мог передвигаться совершенно бесшумно безо всяких весел и моторов, практически не фоня - спасибо передовым магическим технологиям. Слабый магический фон, кстати, вовсе не блажь - некоторые умельцы могут почувствовать банальный "полог тишины" чуть ли не за версту. Нам же важна была скрытность. Потому что в рань несусветную - аж в пять утра - в этот промозглый декабрьский день мы выбрались не променада ради, а бизнеса для. Жестянщики маякнули, что заказы готовы - приходите и забирайте. И мы пришли и забрали.
  
  Кидняк в зоне затопления - не исключение, а правило. Во всем Питере сейчас оставалось едва ли с полсотни тысяч человек. И абсолютное большинство из них могли взять грех смертоубийства на душу если не за десятку, то за сотню уж точно. Контрабандисты, торговцы дурью, сталкеры, скрывающиеся от правосудия уголовники, отморозки всех мастей и качеств, а главное - колдуны, кастеры, магоюзеры, одаренные, пользователи паранормальных практик, манипуляторы метафизических энергий и хрен знает как еще называемые личности, обладавшие талантом и скрывавшиеся от государственного учета. Без регистрации же путь в цивилизацию для них был заказан.
  
  Я, кстати, "душителей магических свобод" ничуть не осуждал - сам сполна познал, на что были способны ошалевшие от свалившихся на них невероятных возможностей недоумки. Однако и жизнь канарейки в золотой клетке меня не прельщала. Понятия не имею, сколько таких же моих "коллег" сейчас обитало в Питере, но счет шел на тысячи. И люди это были разные. С кем-то вполне можно было иметь дело, а кого-то я бы не задумываясь угостил "прахом Северского" или даже "огнями святого Эльма", если бы судьба нас свела в соседнем гастрономе... шутка. Насчет гастронома - с ними в Питере нынче напряженка. С особо отмороженными колдунами, впрочем, тоже - повыбили их уже, хвала постулатам Рясенского.
  
  Жестянщики относились как раз к тем, с кем дела иметь было можно. И мы их имели. Дела, в смысле. Сколько жестянщиков было всего, знали только они сами, нам же их секреты были по барабану. Контактировали мы в основном с Карабасом или с Серегой Два Конца. Ну и иногда еще с Пашой Ресивером. И сегодня нас ждал именно он. С причитающейся нам кучей артефактов. Погоняло свое жестянщики получили отнюдь не за любовь к жестянкам, а потому что творения их рук были самой настоящей жестью. Магической, что характерно. Там, на востоке, за кордоном, где била ключом нормальная жизнь, за их штучки-дрючки платили иногда платиной по весу, иногда свинцом, зачарованным на пробитие магической защиты, и практически всегда сроками, начинавшимися от десяти лет.
  
  Пахан - здоровенный детина лет на вид 35, но весь при этом какой-то мягкий и расслабленный, эдакий мишка косолапый, только из плюша и тряпок - флегматично выставил на стол для клиентов три здоровенных картонных коробки и предложил проверить по списку, все ли в ажуре и согласно уговору. Мы проверять не стали - честность и верность данному слову была фишкой жестянщиков, первым из пунктов какого-то их негласного кодекса.
  
  Мы потрепались о том о сем, я спросил, не чешется ли картинка, на что Паша с улыбкой во весь свой плюшево-медвежий фейс, от которой можно было заводить термоядерный реактор, заявил, что с картинкой все полный ништяк, пашет надежнее кубика Рубика, за что от него огромный сенкс. У Ресивера была весьма редкая проблема - избыточная магия перла из него как пот из футболиста на 30-градусной жаре, создавая вполне реальную возможность неконтролируемого выброса с самыми неприятными последствиями. Если во время бодрствования это была беда не беда - можно разрядиться через заклинания или что-нибудь зарядить, то во сне дела обстояли гораздо хуже. До такой степени, что спать толком Паша в последнее время не мог, что его сильно донимало. И вся их хваленая маготехника не помогала.
  
  Что-нибудь они, наверное, в конце концов бы придумали, но зачем в конце концов, когда есть такой я, Александр Владимирович Юсупов, он же Тать, 41 года от роду, не был, не состоял, не судим, не призывался. Бывший журналист-фрилансер, а нынче вольный волшебник в бегах. Хотя бегать-то я, на самом деле, ни от кого не бегал и не собирался - просто жил в том городе, где родился и вырос. А что города теперь почти не осталось, то не мои проблемы. Но где-то там серьезные люди, занимающиеся серьезными государственными делами, решили, что я таки нахожусь в бегах. И вот я бежал, никуда не бежав, однако это была уже совсем другая история.
  
  Пашину проблему я решил не просто и не элементарно, но очень изящно: наколол ему накопитель-переходник, аккумулировавший лишнюю энергию и сбрасывавший ее туда, куда укажут. В легко настраиваемом автоматическом режиме. И получалось, что человек спит, а служба идет - батарейки заряжаются, контуры запитываются, копейка капает. И серьезная копейка, сберегавшая не рубль, а как бы не тысячу. Поэтому Пашину радость я понимал и разделял.
  
  Как наколол? А вот так - в этом и заключалась моя особая фишка. Был я специалистом по магическим наколкам. Татуировкам сиречь, хотя сам я предпочитал называть их картинками, ибо с детства не воспринимал эту странную моду расписывать себя словно стены в подворотнях. Но жизнь знает толк в иронии, и презренные тату нынче стали моей главной ценностью. Если, конечно, не считать дара. Татем начали величать тоже из-за них. То есть был я сначала Тату, затем прозвище сократилось до Тата, пока однажды какой-то умник не заявил, что нет такого слова Тат - есть слово Тать. И стал я Татем, хотя не воровал даже во сне. Умник, кстати, ошибался, но это было уже не важно.
  
  Ресивер был не единственным из жестянщиков, кто пользовался моим бодиартом - как раз за платой за последние услуги мы и прибыли. Плата была щедрой, но и услуги эксклюзивными, поэтому обе стороны были довольны завязавшимся сотрудничеством. И теперь мы двигались обратно домой со скарбом, который по питерским меркам запросто потянул бы на сотню человеческих жизней - более чем серьезная причина, чтобы вести себя тихо и скромно. И в этот момент оно долбануло. Хотя наверное все же она - магия.
  
  Хорошо хоть, что долбанула она не по нам - иначе бы на этом все для нас и закончилось, так как колдонули там от всей души. Плохо было то, что происходило это в окрестностях нашей базы. Мой внутренний GPS сообщил мне приблизительные координаты колдовства - где-то в полукилометре на северо-восток. А оттуда - еще примерно столько же было до наших хором, сейчас, правда, пустовавших - Виктор Иванович еще вчера отбыл в колхоз и захватил с собой Жара и Синицу. Вернуться они обещали через пару-тройку дней.
  
  Фуль был безмятежен как статуя Будды и лишь изобразил на своей смуглой физиономии знак вопроса, заметив мое беспокойство. Ну да, чужую магию он чувствовал так себе, а звук до нас не долетал - ветер дул не в ту сторону, да и звука вообще могло не быть, магия - это ведь не фугас, где чем больше заряд, тем громче ба-бах. Магия сплошь и рядом происходит без излишней иллюминации и акустических эффектов. Хотя, конечно, бывают и эффекты. Например, у пиромантов, но сейчас было что-то другое - другой вкус был у этого колдовства, уж как работает пиромант я, благодаря Жару, знал лучше, чем школьный зубрила - таблицу умножения.
  
  В нашей группе отсутствовала жесткая структура, мы все были люди вольные, да и глупо заводить официальную табель о рангах в коллективе из пяти человек. Однако авторитет Полковника был незыблем аки закон всемирного тяготения - он нас собрал, он помог нам разобраться в наших персональных заморочках, он, в конце концов, научил нас многому из того, что мы сейчас умели. Так кому же как ни ему руководить и направлять? А руководить и направлять Виктор Иванович умел, причем безо всякого солдафонства, несмотря на свое самое настоящее воинское звание. Наверное, ученая степень доктора физ-мат наук помогала. И врожденный талант.
  
  А вот следующим в нашем авторитетном рейтинге шел я. И потому что старше был прочих, и потому что опытнее. В магии и в жизни. Оттого и решение принимать предстояло мне, хотя на самом деле оно уже само за себя принялось: при всем многообразии выбора другой альтернативы не было - вариант оставить подобные непонятки у самого домашнего порога без выяснения сути и подробностей даже не рассматривался. Обязательно надо было разобраться, что за массовики-затейники объявились на нашем районе.
  
   - Колдуют, однако, - поставил я в известность Фуля. - Причем с размахом. Посмотреть надобно бы - очень уж к дому близко.
  
  Мимоходом удивился собственному хриплому голосу, хотя чего удивляться - мандраж, ясен пень. Ну это пока, потом мандражировать станет некогда. Хотя еще лучше, если никакого "потом" вообще не будет - глянем одним глазом на нарушающих безобразие, убедимся, что кто-то остроумный втюхал местной гопоте под видом самогона "слезу вурдалака", вознесем короткое "аминь" да отправимся дальше по своим делам. Вот только в последнее верилось слабо. Чуйка говорила, что будут осложнения, а я привык ей доверять.
  
  Фуль же просто пожал плечами - надо так надо. Глянем. Хорошо ему, спокоен словно паук в засаде. Меня же ощутимо потряхивало, однако я старался не показать виду. Ну и опыт помогал, поэтому пусть нутро и тряслось, руки делали свое дело. Дело же было такое - распаковывать коробку. Потому что были мы на этот раз не налегке, а с полной лодкой весьма интересных девайсов. Которые и приобретались как раз для того, чтобы в случае чего не переть с голой жопой на танки.
  
  Ага, вот он, родимый. Самый настоящий голем системы "Колобок" - сфероид размером с футбольный мяч, экранированный, чтобы затруднить обнаружение, да еще и обладающий способностью к мимикрии. Боевых умений ноль, зато разведчик божественный. А еще наводчик, ибо транслировал картинку прямо в мозг. Причем изображение передавал на 360 градусов, в полном цвете и в 3D. И звук. И автоматически ставил защитные фильтры от чрезмерно интенсивных эффектов. Гениальная вещь на не очень далеких расстояниях, куда там унылым дронам, как раз из тех, за которые платили платиной по весу, хотя весил он не так и много - около двух кило.
  
  Катиться "Колобок" не умел, зато умел левитировать, поэтому бодро поплыл по воздуху к предполагаемому месту магического происшествия и через несколько секунд скрылся за углом ближайшего здания. Небо уже начало сереть и ветер неожиданно практически стих, из-за чего установилась почти мертвая тишина. Даже чайки не кричали. Только вода плескалась о стены домов и в темных провалах окон и дверей да едва слышно шелестела здоровенная, на весь фасад, магосветовая вывеска "Изабелла".
  
  Контакт с "Колобком" никаких проблем не вызвал, я набрал высоту где-то на уровне верхнего яруса и прижимался к крышам, чтобы и без того малозаметный агрегат стал еще незаметнее. Одним из недостатков голема было то, что контролировать его и одновременно окружающую обстановку оператору было сложно. Однако недостаток этот являлся следствием очевидных достоинств, поэтому приходилось мириться. Да и Фуль рядом, проконтролирует если что.
  
  Я летел не напрямик, над домами, а двигался вдоль улочек-каналов - опять-таки, чтобы труднее было заметить. Подлет занял, наверное, с минуту. А затем моему взору открылось место предполагаемой магической драмы: с десяток каких-то типов рассыпались по крыше невысокого здания, прячась за естественные и искусственные укрытия - последние выдавали колебания воздуха, словно марево в жару. Смотрели они исключительно в сторону дома напротив, через улицу. От крыши к дому вел узкий мосток... вернее, вел раньше, сейчас же большая его часть обрушилась вниз, да и прочие останки были не прочь последовать туда же, но пока почему-то держались, от них шел легкий дымок.
  
  Но все это я отметил на автомате, потому что оно было не важным - важны были люди, а точнее - их выбритые в форме спирали тонзуры. Разглядеть точный рисунок с тех приблизительно 40 метров, которые отделяли "Колобка" от типов на крыше, было затруднительно, но я не сомневался, что там именно спираль, так как ничего другого там быть не могло. Всем братьям Церкви галактического разума на голове выбривали спирали, как символ нашей да и всех прочих галактик. И это делало мое следующее решение простым и понятным.
  
  - Фуль, лови картину. Как поймаешь - атакуй. Постарайся накрыть их всех, но фокус - на группе со старшим!
  
  В группе насчитывалось пять человек, и именно среди них находился тот, чья одежда выдавала в нем лидера, - только старшим братьям дозволялось носить теплые камуфляжные куртки. Все остальные должны были ходить налегке, демонстрируя презрение к погодным условиям. Еще куртки являлись настоящими артефактами, напичканными магическим фукционалом по самый капюшон.
  
  А далее события понеслись со скоростью бешеной клячи в замедленной съемке: воздух над крышей словно бы потек. Как жидкий дым на музыкальных шоу, только был он гораздо прозрачнее. И никаких бадабумов с прочими ударными волнами - лишь застонал металл крыши да дико заорали братья. "Жернова Стрибога" - это вам не ласковый май, штука серьезная. Воздух уплотняется во много раз и начинает как бы перетирать все, что оказывается в зоне воздействия. Пусть не настоящие жернова, но нежным организмам, а паче их внутренностям - что называется, за глаза. Глаза, кстати, обычно вытекали первыми.
  
  Впрочем, сразу же выяснилось, что орали далеко не все - та самая группа, на которую должен был прийтись фокус удара, осталась целехонькой. Потекший воздух как будто бурлил вокруг нее, отчетливо обрисовывая сферу диаметром метра четыре.
  
  - Бля, сука, защиту поставил, долби его, не дай даже пернуть спокойно, постараюсь его вскрыть!
  
  Легко, однако, сказать "вскрыть" - "курточник" явно находился в синергии со своими шестерками. То есть черпал их силу. Много ее или мало, но пять человек - это пять человек. А нас двое. Хотя воюют не числом, а против лома нет приема. И у меня такой лом был.
  
  Назывался он мудрено - дисторсионно-резонансный пробой. А по-простому - "Дырокол". Придумал его Полковник, меня же, как потомственного гуманитария, научил "нажимать на кнопки" - резонировать с защитой и каким-то шестым-седьмым-восьмым чувством определять накапливающиеся в ней погрешности, чтобы затем постараться ее пробить одним мощным ударом в самом уязвимом месте. Главное, чтобы тебя первым не пробили.
  
  Кажется, что-то есть - ну-с, помолясь... Бум!
  
   - Готово! Кончай главного!
  
  Слова были лишними - Фуль сек фишку не хуже меня. Старшего брата словно бы выключило, он рухнул на крышу, будто анимированный манекен, которому отрубили питание. А я в последний миг успел поставить защиту одному из младших братьев - какой-никакой "язык", надо же узнать, что эти уроды тут забыли. Брат был в глубокой отключке, но кажется дышал. Фуф, мы сделали это! Хотя победа нам отдалась, можно сказать, за бутерброд с колбасой. Но это потому, что мы их засекли, а не они нас. Случись наоборот, никто бы не узнал, где наши могилки. Если бы осталось что хоронить.
  
  Братья так и лежали там, где их застала смерть. Смотреть на них, а тем более обыскивать не было никакого желания - зрелище внушало разве что позывы проблеваться. Но надо - что с бою взято, то свято. Стараясь не поскользнуться на крови и иных вытекших из трупов жидкостях, мы с Фулем устроили двухсотым оперативный шмон. Что-то ценное нашлось только у лидера - немного денег, какая-то магическая дребедень, и главное - куртка. Если отстирать, то штуки за три оторвут с руками. А если без отрыва рук, то и за четыре. Сам бы я эту гадость не стал носить за все доллары мира.
  
   - Ну что, послушаем, что нам споет наш соловей-разбойник, - я сунул куртку Фулю и перевернул спасенного брата на спину. - Учись, жив и относительно здоров. Не то, что ты, блин, мясник.
  
  Фуль зевнул и высморкался.
  
  Брат по-прежнему пребывал в отключке. Причем не притворялся. Но у нас водились свои надежные методы по приведению в чувство. Его веки дернулись и сразу же открылись, представив нашему взору карие глаза, в которых плескались боль и непонимание. Последнее постепенно уступило место испугу.
  
   - Здравствуй, брат мой по разуму, - дружелюбно поприветствовал я дрожавшего от холода и страха пленника. - А просвети-ка ты нас, неучей некультурных, по очень интересному нам вопросу: какого хрена вы тут устроили утренник магической самодеятельности?
  
  Брат просвещать нас не торопился. То ли от бессознанки еще не отошел, то ли язык от страха отнялся. Ну, это мы лечим.
  
  Вопль я заглушил "пологом", от испуга в его глазах не осталось и следа - все смыла боль. Или даже Боль - когда тебе воздействуют сразу на полтора десятка болевых точек, то ощущения очень специфические. Можете мне поверить. Тут главное не дать реципиенту от болевого шока загнуться, но это проблема для нубов - у меня же какой-никакой, а опыт. Брат весь покраснел от натуги, изображая пожарную сирену. И наверняка понятия не имел, болезный, что втуне его старания - слышал себя лишь он сам, для нас же окрестности по-прежнему представляли собой кладбище в тихий час. Причем не только в переносном смысле.
  
  Ладно, хватит над человеком издеваться - некрасиво это и международные конвенции не одобряют.
  
   - Кивни, мил человек, что готов к конструктивному диалогу, - я взял многозначительную паузу. - Или как?
  
  Разумеется, он был готов, закивал так, что даже крышу не пожалел - приложился со всей дури к ней затылком, на что она недовольно загудела. Но сам даже не поморщился - ему сейчас эта боль как медведю щекотка.
  
   - Ну тогда расскажи нам, за каким хером вы сюда приперлись? - я постарался улыбнуться как можно теплее.
  
  Мог бы не стараться - глаза у него были мутными как болотная вода, вряд ли он бы сейчас разглядел даже солнце на небе, вздумай оно выглянуть. Зато язык развязался - аж словами начал давиться... правда, как в немом кино - губы шевелились, но ни хрена не слышно. А все потому что у кого-то боевой отходняк, и он забыл снять "полог тишины".
  
  - ...б-брат Артем п-приказал выдвигаться! Ш-ли на л-лодке, а п-потом п-по крышам. А н-на мостике р-растяжка б-была или еще что-то - г-грохнуло, и Кабана вместе с м-мостиком. П-потом стрельба началась, брат Артем з-защиту поставил. П-потом он слово какое-то использовал, и с-стрельба прекратилась. А п-потом...
  
  Он неожиданно заткнулся. В глазах у него вроде бы уже прояснилось, поэтому я просто ободряюще ему кивнул - дескать, слушаю очень внимательно, продолжай.
  
  - Н-не помню б-больше ни чего, - он слабо и как-то заискивающе улыбнулся, хотя улыбка немедленно улетучилась и вновь сменилась испугом.
  
  А ведь молодой совсем, можно сказать, пацан. Лет 18 максимум.
  
  - Да ни фига он не знает, кто этой вше чего скажет, - Фуль сплюнул на крышу и кивнул в сторону дома, к которому вел подорванный мосток. - Есть там кто-то. Или был.
  
  Ну да, быть такого не может, никогда бы не подумал.
  
   - Значит, пойдем и посмотрим, - я снова переключил свое внимание на брата. - Лодка далеко? Есть там кто? Или что?
  
  Он затряс головой, как припадочный, а затем испугавшись, что его не поймут, поспешно выдавил из себя:
  
  - Н-нет там никого, ч-честное с-слово, не вру - н-никого там нет и н-ничего!
  
  Голос его дал петуха, а в глазах появились слезы. Ну-ну, истерик нам только и не хватало. Кончать его, по большому счету надо, толку от него... А отпустить - только агонию продлить. Братьев в Питере не любили. До такой степени, что попади он к кому - умирать будет долго и погано.
  
  - Ты ведь не будешь сейчас плакать? Большой уже мальчик - стыдно должно быть, - я пнул его по почкам. Но слабенько, чисто для профилактики. - Я думаю, ты понимаешь, что жизнь твоя сейчас и копейки не стоит? И гуманнее всего будет грохнуть тебя прямо здесь, чтобы в руки не попал к каким-нибудь злым дядькам? Они-то гуманничать точно не станут.
  
  Он судорожно вздохнул и неожиданно твердо, без заикания ответил:
  
  - Я понимаю, я готов. Только, если можно, без боли.
  
  - Без боли, говоришь, - я усмехнулся. - Смотри, Фуль, условия нам ставит. Наглый, однако, отрок попался.
  
  Фуль продолжал смотреть на дом. Мои слова, как и судьба пацана, ему были до лампочки.
  
  - Хех, и ведь учила меня жизнь, что вредно быть добрым, - я состроил скорбную рожу. - А ничего не могу с собой поделать - воспитание, чтоб его "ведьмин поцелуй" выжег. Пойдешь с нами, только без фокусов, а то сразу отправишься рыб кормить.
  
  Крыша опять глухо гукнула, и облегчение на физиономии бывшего брата сменилось гримасой боли.
  
  - Да хватит тебе крышу-то долбить, голову не жалко - ее хоть пожалей! И кстати, это кладбище на крыше - не по-человечески как-то. Похоронить бы надо... - я перешел на приказной тон. - В общем, все тела - в воду. Не знаю, как у вас, а у нас нынче хоронят так. И будь добр, сам за ними не бултыхнись. Я вроде как теперь за тебя отвечаю, и это будет с твоей стороны некрасивая подлянка.
  
  Он обреченно кивнул
  
  - Так, теперь дом, - я оглядел здание напротив. - Щас "Колобка" пошлю, прикинем, что там и как.
  
  По идее дом можно было просто просканировать на предмет остаточного магического фона, и я бы так и сделал, если бы недавний бой не глушил все иные фоны напрочь. Поэтому пришлось по старинке заняться визуальным осмотром. Стрелок должен был быть где-то возле окон - больше стрелять не откуда... Хотя оставалась еще крыша - ее я и проверил в первую очередь. Там было пусто. А при облете фасада, в глубине одного из окон обратил внимание на чем-то заляпанную стену. Обычным глазом я бы ее хрен заметил, но "Колобку" утренняя серость была не помеха.
  
  Человек лежал на полу, практически рядом с окном. В шлеме, что характерно, да и прочий прикид выглядел внушительно. Чем его долбанул брат, сказать было затруднительно. Пожалуй, чем-то из "земли". Внешне особых повреждений на нем я не обнаружил, зато обнаружил валявшийся рядом автомат. Какой-то "калаш", кажется, 118-й - я в них поверхностен.
  
  Поделился картинкой с Фулем. Тот помолчал, а потом вдруг выдал:
  
  - Мент. Ну или мента грабанул.
  
  Я недоверчиво хмыкнул:
  
  - Уверен?
  
  - В наше время уверенным быть нельзя ни в чем, - эмоций в голосе Фуля было по-прежнему не больше, чем сухости в окружающем воздухе. - Но этот шлем и комбез - это защитный комплекс "Витязь". Спецподразделение ОМОН "Саламандра" такие использует, там магическая защита особая. Хотя еще, может, армейский спецназ, хз.
  
  Сюрприз, никогда не замечал за Фулем подобных познаний. Хотя что я знаю о его прошлой жизни? Вот именно, ничего.
  
  - Ладно, будем эвакуировать. Он живой. Стой здесь, будешь принимать.
  
  До дома было метров двадцать - не дистанция для того, кто умеет левитацию. Я умел. Однако этого амбала, да еще и в броне, я бы не потянул. Но для таких случаев есть другие средства. Например, "хваталка". Она же "подъемный кран". Она же "захват Шиммеля". Тело поплыло по воздуху и вскоре оказалось возле Фуля, который перехватил его и двинулся к лодке, что была пришвартована с другой стороны дома.
  
  Я подобрал автомат и через несколько секунд снова оказался на крыше, посмотрел на мучения своего нового подопечного, который уже пару раз успел проблеваться, затем небрежно сгреб оставшиеся тела в кучу да отправил их вниз - у рыбы сегодня будет праздничный обед. По случаю прошедшего Дня зимнего солнцестояния. И может даже что-то останется на ужин.
  
  Глава 6
  
  Раньше наше скромное жилище принадлежало вице-губернатору. Тому самому, который отвечал в городе за социальные вопросы. Редкой скромности был человек. До сих пор помню, как он гордился тем, что ездил на работу на скромной "Волге", а не на каком-нибудь забугорном лимузине. И как во всех своих интервью обязательно призывал господ прочих чиновников следовать его примеру, потому что поддержка отечественного производителя - это не право, а обязанность. И конечно же господин вице-губернатор никогда не забывал скромно упомянуть о своем скромном вкладе в регулярное улучшение жизни простых горожан.
  
  Жаль только, что свои интервью он давал не дома - чтобы все могли воочию убедиться, насколько регулярно улучшилась жизнь одного скромного горожанина. Сколько всего комнат в этой квартирке на третьем этаже дома напротив Таврического сада я узнал только на второй год проживания в ней, а до того все было как-то недосуг заняться подсчетом. Сами же по себе комнаты считаться никак не желали - наверное, потому что я в них постоянно путался. Но затем я все же собрал волю в кулак, стиснул зубы, послал к черту все прочие дела и заботы - и сосчитал. Получилось 16. Только жилых, без подсобных помещений.
  
  После чего присел то ли на стул, то ли на диван - сейчас уже не помню - и скорбно задумался о тяжелой вице-губернаторской доле. Вот же жил замечательный человек, трудился аки пчелка на социальном поле. Горел на рабочем месте беззаветным факелом. Был без сомнения отличным семьянином - тащил все в дом, потому что в такой дом можно было затащить не только все, но еще пару раз по столько. А что получил в награду? Жестокий удар от суки-природы, за считанные годы уничтожившей дело всей вице-губернаторской жизни.
  
  В нищете господин бывший вице-губернатор понятно не помер, но недвижимость пришлось бросить. И вряд ли ему ее компенсировали. Потому что выплаты распределяла Москва, а там своих скромников хватало. Вывод же из этой печальной истории был сделан такой: пусть скромность и украшает человека, но лучше жить вовсе безо всяких украшений. Поэтому мы не стали скромничать и вместе с вице-губернаторской квартирой "приватизировали" всю недвижимость на двести метров вокруг. Хотя резоны безопасности тоже сыграли определенную роль в этом решении.
  
  В то время окрестности нашего нового жилища кишели различной подозрительной публикой, но нынче она вся куда-то благоразумно слилась. И вовсе не из-за репрессий и террора с нашей стороны - просто так сложились суровые жизненные обстоятельства. Когда идешь ты, бывало, по своим подозрительным делам. И даже не трогаешь никого. И вдруг бах - и потерял ногу. Или голову. Или вовсе не поймешь, что потерял, а что нет. Особых иллюзий относительно оставшихся в затопленном Питере социальных слоев населения мы не питали, поэтому двухсотметровую зону безопасности постарались сделать действительно безопасной. Для нас.
  
  Чертишь малозаметный символ собственной кровью на стенке где-нибудь в удобном для высадке месте, маскируешь его дополнительно, чтобы и вовсе невозможно было обнаружить визуальными методами, да и магическими пришлось бы постараться. И уходишь. А символ, что характерно, остается. И ждет непрошенных визитеров, равнодушный ко сну, еде и выпивке. Когда же он, в конце концов, их дождется, то после достаточно лишь заново его зарядить энергией - магические чернила на основе крови стереть было практически невозможно, так что сохранялись символы на годы.
  
  Сами же мы пользовались только проверенными и свободными от сюрпризов маршрутами. А места возможных засад на этих маршрутах тоже "заминировали" магическими художествами. Существовал еще и второй "оборонительный рубеж", вынесенный на полкилометра. Но уже исключительно отпугивающе-сигнальный. Система получилась надежной, порукой чему служило отсутствие потерь в личном составе в районе "пункта постоянной дислокации". Хотя, справедливости ради, у нас и в других районах потерь пока, тьфу-тьфу, не было. Однако сейчас я всерьез задумался о том, настолько ли наша безопасность безопасная.
  
  К бабке не ходи, братьев, коих мы угробили, будут искать. Тем более что покойный брат Артем был явно не из простых старших братьев - очень уж силен оказался ублюдок. Поменяйся мы с ним местами, готов самокритично признать, что он бы нас раскатал по той крыше как паштет по бутерброду... Но хоть и говорят, что кто ищет, тот всегда найдет, найти скормленные рыбам трупы будет сложно. Однако примерное место, где пропал отряд, вычислить вполне реально. И мы немедленно окажемся в числе главных подозреваемых на причастность к исчезновению. Потому что для причастности ведь не только желание необходимо, но еще и умение. И по сумме этих двух критериев кроме нас в данном районе вроде как больше некому. Наши с братьями отношения и до того балансировали на грани холодной и горячей войны. А этого истребления нам точно не простят. Если докажут. Но даже если не докажут, все равно придется утроить осторожность и в любой момент ожидать подлянок.
  
  Однако переживать поздно: боишься - не делай, делаешь - не бойся, а сделал - не сожалей. Вот я и не боялся и уж тем более не сожалел. А что опасался, так это нормально - без опасения нет спасения. От будущих неприятностей. Но пока эти неприятности еще не нагрянули, неплохо было бы выяснить, кого мы такого интересного подобрали, что братья не пожалели сил, пытаясь лишить его жизни. И почему-то не лишили. А ведь заклинание-то было о-го-го. Я чуть заикой не стал. И это находясь в полукилометре с гаком от эпицентра событий.
  
  То ли мент, то ли непонятно кто до сих пор пребывал в отключке на диване в выделенной ему комнате. Кажется в той самой, на полу которой мы при въезде обнаружили разбитый аквариум, высохшие водоросли да протухшие трупики самых настоящих пираний, павших жертвами очевидной спешки при вице-губернаторском бегстве. Хотя я мог и ошибаться. Что понятно - десять лет все же прошло. Но помещение совершенно точно пустовало с самого нашего заселения.
  
  Былой евроремонт нынче здорово поблек да покоробился. У подвесного потолка отсутствовала секция, и образовавшийся на ее месте проем хмуро укорял нас за хозяйственную безответственность. На левой от входа стене проступали заметные следы от позапрошлогоднего потопа - ливень тогда на трое суток переоделся водопадом и устроил городу бал-маскарад. Конкретно нам разгулявшаяся стихия затопила полдома, а другую половину мы кое-как сумели отстоять. Но не без потерь в виде отсыревшей штукатурки и отставших обоев. И все равно по сравнению с заоконьем комната смотрелась президентским люксом в пятизвездочном отеле - не думаю, что новый жилец окажется на нас в обиде за ее отдельные недостатки.
  
  Диагностический амулет уверял, что никаких серьезных проблем со здоровьем у пациента нет. Так, истощился изрядно в смысле жизненных сил, что после магических поражений обычное дело. Поэтому я решил его подзарядить, а потом посмотреть, что из этого выйдет. Закрыл глаза, чего делать не обязательно, но мне так проще, и привычно нащупал рядом человеческий организм, полный всяких пран, чакр, нади и иной индийской эзотерики. Это если я ничего не напутал. А напутать я мог запросто, потому что в индуизме разбирался примерно как хомяк в охоте на буйволов. Зато я соображал в другом.
  
  Организм действительно выглядел не очень - энергетические точки поблекли и пульсировали без должного энтузиазма, а бледные нити соединяющих их каналов едва просматривались. Так, во всяком случае, мне это виделось, хотя я вполне допускал, что картина является вывертом моего сознания. Но чем бы она ни являлась, лишь бы работала. А она работала. Я осторожно прикоснулся к точке в районе солнечного сплетения чем-то, чему у меня не было названия. Но оно - это что-то - тем не менее, существовало, доказательством чему стал светящийся канал энергетического моста, установившегося между мной и бессознательным организмом. Дальше все пошло как обычно: "мост" налился еще более ярким светом, вслед за ним светом налились каналы, а далее оживились и пульсирующие точки. Они становились все ярче, а их пульсации - все бодрее. Пока, наконец, мой опыт не объявил мне, что все, хватит - пора приводить пациента в чувство. Для чего я снова использовал "что-то" - на этот раз прикоснулся к точке на темени.
  
  Незнакомец и в самом деле почти сразу открыл глаза - и тут же хлоп правой рукой сбоку от себя. Готов заложить "Колобка" против побывавшего под танком "айпада", что это он дернулся за оружием. Рефлекс, однако. Вот только оружия там не было - потому что мы его туда не положили. Решили, что пусть оно полежит в другом месте. На всякий случай. Взгляд у незнакомца, кстати, оказался специфический. Такой, что с непривычки можно штаны испачкать. С внутренней стороны. Но у меня привычка имелась, хотя соревноваться взглядами я с ним не собирался и просто улыбнулся. Как можно натуральнее и теплее. Вообще я человек добрый, поэтому и улыбка у меня такая же - мне об этом тысячу раз уже говорили. Надеюсь, в тысячу первый раз если и не скажут, то хотя бы оценят.
  
  - Ну-с, уважаемый, - тоном медицинского профессора на обходе начал я. - Хочу заметить, что счастливчик вы редкостный - убивали вас очень всерьез. А вы вот живы и даже здоровы, намереньям злодеев вопреки.
  
  Взгляд его не изменился, однако губы скривились в усмешке. Эдакой скептической - мол, это еще вопрос, насколько жив и здоров ли. Стало даже немного обидно из-за такого недоверия.
  
  - Не верите? - изобразил я искреннее удивление. - Да я бы тоже не поверил. Но с фактами трудно спорить. Температура тела у вас практически в норме, прочие показатели тоже соответствуют параметрам совершенно живого и здорового человеческого организма. Так что придется с этим смириться.
  
  Его усмешка почти превратилась в улыбку, да и взгляд стал не таким давящим.
  
  - Попить... если можно. В горле... как в Сахаре, - попросил он.
  
  Голос хриплый, но спокойный. Даже слишком. Никакой дрожжи и иных волнений. Хотя должны бы быть. По идее. Серьезный тип.
  
  Подал ему бутыль с водой. Из наших запасов. Та опустела за считанные секунды.
  
  - Хорошая водичка, благодарю.
  
  Еще бы она была плохой. Не знаю, как Синица это делает, но получается реально живая вода. Обработаешь порез на руке - через сутки даже шрама не остается.
  
  - Ну что ж, - продемонстрировал я деловитую заинтересованность. - Может, расскажете, с чего на вас братья взъелись?
  
  Недоуменный взгляд, затем мелькнуло понимание.
  
  - Вы церковников имеете в виду? - переспросил он.
  
  - Церковников? - не понял я, но потом дошло. - Ну наверное, можно их и так назвать.
  
  - Не просветите, кстати, что с ними стало?
  
  А вот отвечать вопросом на вопрос не вежливо, но я его понимаю - тема в самом деле важная.
  
  - Просвещу, - скромно ответствовал я, и даже глаза опустил, чтобы не подумал, что хвастаюсь. - Они пошли на корм рыбам. А может и ракам что-то досталось.
  
  Он опять усмехнулся. Затем слегка задумался. А затем выложил мне свою историю. Спокойно и без эмоций, словно на докладе у старшего по званию - такое у меня, по крайней мере, сложилось впечатление... Насчет "Саламандры" Фуль, получается, не ошибся. А еще я сделал вывод, что спокойствие незнакомца исключительно показное. Судя по энергетической картине организма, внутри у него бушевал тот еще ураган.
  
  Кстати, насчет незнакомца - надобно бы все же познакомиться. Правила приличия этому учат. Да и обращаться по имени удобнее. Мне, во всяком случае. Хотя Фуль, например, может три года называть человека "эй" и ничуть из-за этого не париться.
  
  - Ко мне, между прочим, можно обращаться Александр, - вежливо представился я. - А также Саша, Саня и даже Шура. Но лучше всего - просто Тать. Меня так все зовут.
  
  - Меня можно звать Виктор, Виктор, Витька и даже "товарищ старший прапорщик", - с ответной вежливостью выступил он. - Но лучше просто Скворец. Привык я так.
  
  Дразнится. И это хорошо - уважаю людей с чувством юмора.
  
  - Что ж, хочу вас поздравить, - с воодушевлением продолжил я. - Вы попали именно туда, куда шли! Перед вами - лучший ученик Виктора Ивановича Ордынцева, прошу любить и жаловать. Сам Полковник, увы, временно отсутствует. Так что я за него.
  
  Лицо Скворца стало похожим на лицо ребенка, которому вместо конфетки подарили компьютер. Он, впрочем, попытался это скрыть. Но не очень удачно.
  
  - Офигеть, дайте два! - подтвердил он мое наблюдение. - Так не бывает!
  
  - Бывает еще и не так, - возразил я ему. - Но это тема для отдельного философского диспута. Нам же сейчас должно быть не до философии. Потому что братья - это тот еще геморрой. Я вот как раз сижу и думаю, к чему истребление такой их оравы может привести. И получается, что ни к чему хорошему.
  
  Последние свои слова я произнес без малейшего намека на юмор - пошутили и хватит. Пришло время серьезного разговора. Скворец смену моего настроения уловил и снова стал таким, как в первые секунды после прихода в себя - собранным и опасным.
  
  - Так может не надо было их истреблять? - В его тоне я не уловил даже намека на подколку.
  
  - Надо было. - так же серьезно ответил я. - Во-первых, не фиг им поблизости от нашего дома делать. А то если привяжутся, то потом не отвяжешь. А во-вторых, тебе бы тогда наступил стопроцентный кирдык. Трупы здесь принято в воду сбрасывать не только приличия ради, но и отсутствия улик для. Нету тела - нету дела. Странно это менту объяснять. Даже бывшему.
  
  Моя претензия сначала сбила Скворца с толку, но затем он понял, о чем я, и несколько смутился.
  
  - Думаешь, они знали, что это я тех завалил? - выразил он свое сомнение.
  
  - Наверняка. - заявил я с абсолютной уверенностью. - Нечего им было сюда переться. Они в курсе, что им здесь не рады и могут устроить торжественную встречу под похоронный марш. Значит, у них была серьезная причина. Оставил ты какую-то улику. Или дал наводку. Ничего с трупов не подбирал?
  
  Скворец на несколько секунд задумался, а затем на его лице мелькнуло озарение, и он начал вертеть головой, словно бы в поиске чего-то. Своих вещей, наверное. Я встал, прошел в угол комнаты, подхватил лежавший там увесистый камуфляжный рюкзак и вручил его в руки Скворцу. Тот с пяток секунд повозил рукой внутри и достал матовый металлический цилиндр, размером с бутылку 0.33 из-под "Кока-колы", может чуть поменьше. О, картина начала проясняться.
  
  Я вертел в руках персональную "зарядку" - эдакую магическую батарейку, только куда емче стандартных и настроенную на конкретного пользователя. Такие неплохо помогали в случае магического истощения, хотя все равно гораздо хуже, чем помогал я. Но не у всех же есть столь замечательное самодвижущееся и самонастраивающееся зарядное устройство. Поэтому приходилось обходиться подручными средствами. Весьма, кстати, дорогими, потому что, насколько мне не изменяла память, грамм сто платины там точно содержалось. А еще "зарядка" здорово фонила, и к тому же по ее фону с некоторой долей уверенности можно было предположить, кому она принадлежала. Что я и разъяснил Скворцу.
  
  Теперь он смутился гораздо сильнее и начал приглаживать волосы на голове. Их надо с Жаром свести - у того такая же привычка, когда сказать нечего, а признаваться в этом не хочется. Но ладно, опять же было и прошло. Трофейную куртку я, кстати, спрятал в экранированный сейф - наше хранилище для чужого магического барахла. Хрен учуешь даже с десяти метров, на которые мы братьев подпустим разве что через наши трупы. Однако я все же надеялся, что трупы будут их. Если они, конечно, сунутся... И "зарядку" надо туда же в сейф. А заодно неплохо бы подключить к нашей беседе еще одного человека.
  
  Нет, не Фуля - ему-то проблемы безопасности как раз как тем древним варварам, которым чем гуще была трава, тем легче было косить. А я - человек мирный, и даже запасной бронепоезд не сделал бы меня более воинственным. Но бронепоезда у нас не было - взять негде, не выпускают их больше. Потому и приходится ломать голову над тем, чем его заменить. И делать это надо с умом, ибо сломать голову легко, а кто мне ее потом починит? Нужна, в общем, дополнительная информация. И предоставит нам ее один молодой человек, которому сегодня повезло - ну или не очень - встретить одного доброго Татя... Я надеялся, что предоставит.
  
  Объявив Скворцу, что вернусь минуток через пять, а он может пока устраиваться поудобнее - это теперь его комната, я прихватил с собой "зарядное устройство" и отправился прятать улику, а заодно проверить, чем занимается "язык". Набитый скопившимся за годы барахлом сейф охотно проглотил еще один маленький трофейчик. "Язык" же занимался важным делом - считал трещины на стене. Так мне показалось. Я подкрался сзади и щелкнул его по уху. Отчего он аж взвизгнул, словно Синица, увидевшая ползущего к ней таракана, попытался подскочить, но вместо этого рухнул на кровать и в очередной раз за сегодняшний день проверил головой прочность того, что в проверке не нуждалось. Только теперь это была не крыша, а стена. Зато удар привел его в чувство, и он больше не выглядел потерявшей хозяина собакой.
  
  Сморщившись от боли, бывший брат уселся на кровать и поднял на меня свои испуганные гляделки. Ну и ладно - раз боится, то значит уважает. Проще будет общаться. На первых порах.
  
  - Не переживай ты так, - заботливо сказал я ему и похлопал его по плечу. - Стена уцелела, поэтому убивать я тебя не стану. Двигай за мной, дело есть.
  
  В коридоре оглянулся - угу, идет. С дисциплиной у них и в самом деле хорошо. Иногда это очень удобно. А то от того же Жара пока чего добьешься, проще самому сделать.
  
  Скворец уже окончательно принял вертикальное положение и занимался тем, что влезал в этот свой... как его... кажется "Витязь", который мы оставили тут же в комнате.
  
  - Замерз? - спросил я его участливо. - Или тараканов испугался?
  
  Он хмыкнул и усмехнулся.
  
  - Не будет у вас больше тараканов - еще можете успеть попрощаться, сказать друг другу теплые слова, признаться в любви. Но времени осталось максимум до вечера.
  
  - Как это "не будет больше тараканов", - не поверил я. - Так не бывает - тараканы будут всегда. Мы уйдем, а они останутся. Создадут собственное общество, построят коммунизм и будут жить долго и счастливо. Пока их не сживут со света другие тараканы.
  
  Скворец посмотрел на меня внимательным взглядом, покачал головой и затем продолжил возиться со своей защитной хреновиной.
  
  - Если завтра найдешь хоть одного, то я его торжественно съем у тебя на глазах. - промычал он из внутренностей комбеза, натягивая его верхнюю часть через голову. - Сырым.
  
  Последнее слово вылезшая наружу голова произнесла уже вполне отчетливо.
  
  Кажется, он не шутил.
  
  - У вас там что, на большой земле, какую-то новую отраву изобрели? И ты мне тут про сестру лапшу на уши вешал, а на самом деле являешься торговым агентом?
  
  Я спросил это не то, чтобы на полном серьезе, но мало ли - всякое в жизни бывает.
  
  - Хотел бы я быть торговым агентом, и чтобы никаких других забот, - снова усмехнулся он, но на этот раз грустно. - А с тараканами все просто - магия. Не любят меня усатые. И вообще насекомые. Никто не знает, почему.
  
  Я с чувством присвистнул.
  
  - Ты только Синице о своем таланте не рассказывай. А то она на тебя розовый бантик повяжет и поставит в свою комнату. Охранять. А Жар потом обидится.
  
  Что-то наш разговор не туда повернул. Пора менять вектор.
  
  - Ладно, - хлопнул я в ладоши. - В жопу тараканов. У нас есть проблема посерьезнее.
  
  Я схватил стоявшего за мной пацана и вытолкнул на середину комнаты.
  
  - Вот, - представил я его Скворцу. - Один из тех, кто пытался тебя сегодня ухлопать.
  
  Скворец переключил свое внимание на пленного брата. Ничего, кроме сдержанного любопытства я в его взгляде не заметил. Что, наверное, неудивительно. Сложно всерьез отнестись к такому... недоразумению. Скорее мышь родит слона, чем этот шкет доставит проблемы настоящему спецназовцу.
  
  "Шкет", в свою очередь, не очень-то и испугался. По-моему, он уже просто устал бояться, и на него снизошел пофигизм.
  
  - Не тормози, сникерсни, - дал я ему легкого леща. - Имя свое назови, с человеком все же знакомишься.
  
  - Антон, - еле слышно промямлил он. - Брат Антон.
  
  - Бывший брат, - поправил я его. - У нас тут в ходу другие обращения, потому что кое-кто такое замечательное слово испоганил.
  
  Пацан втянул голову в плечи. Ошибся я, чего-то он все же еще боялся.
  
  - На крыше как-то времени не нашлось для более предметного разговора, зато теперь нам спешить некуда.
  
  Давить на него особо не хотелось - объясняйся потом с Полковником, почему парень стал заикой - но и изображать доброго дядю я тоже не собирался.
  
  - Давай, напряги память. Смотрел кино такое древнее, "Вспомнить все" называется? Так вот тебе сейчас придется стать его героем.
  
  Глава 7
  
  Тьма оглушала тишиной. Обволакивала воздушными чернилами непроглядного мрака. Хранила молчание. Как надежный банк - деньги своих клиентов. Вселяя спокойствие и уверенность в то, что все будет хорошо. Или все же как ножны - булатный клинок? Чтобы выпустить на волю разящую молнию в тот самый миг, когда ее совершенно не ожидаешь? Возможно, тьма и сама не знала, что таит в себе. Если на мир словно бы накинули "полог тишины", а затем разом потушили весь свет, даже она вряд ли была способна что-то разглядеть или услышать.
  
  Но я был не глупой тьмой, а человеком. Который звучит гордо. Поэтому сколдовал себе "кошачий глаз" - подсмотренное в Сети заклинание ночного зрения, зоркости которого позавидовали бы даже совы. У Скворца "кошачьего глаза" не было, зато имелись жутко многофункциональные очки, умеющие видеть все на свете. И без света тоже - так он мне объяснил. Каково было бывшему брату Антону в этой вырвиглазной темени, меня не волновало - меньше будет видеть, лучше будет спать. А Фуль остался дома - оберегать хозяйство от злодеев.
  
  Подорвались в путь мы внезапно. Еще вот только что обсуждали признания "языка". И что Скворец напрасно беспокоится, потому что послушников в большой мир не выпускают, а значит шансы сестры оказаться по ту сторону его коллиматорного прицела сильно преувеличены. А в следующий момент звонок в окно заставил нас засуетиться, словно грешников на адской сковородке.
  
  В окно же позвонили потому, что в дверь Машке звонить неудобно. Она, конечно, и умница, и красавица, но все же пустельга - птица семейства соколиных. В старые, еще домагические времена, ее бы назвали фамильяром - питомцем, способным дать в сообразительности фору иным "быкам", умеющим только жрать, трахаться и бить в морду. Многие ее и сейчас бы так назвали, но только не серьезные исследователи. Они слово "фамильяр" на дух не переносят - для них оно слишком казуальное. Животное-компаньон - уже лучше. Но правильнее всего - паранормальный биологический контактор. Поэтому серьезных исследователей никто не любит. Кроме них самих.
  
  Справедливости ради следует заметить, что контакт между Синицей и пустельгой в самом деле присутствовал. Телепатия или магия разума - о его природе мы до сих пор спорили. Но важны не слова, а суть. Синица даже умела смотреть глазами птицы. Но только если та недалеко. Нынешние полсотни километров до колхоза прямой контакт исключали, однако доставить записку и позвонить в окно для Машки было проще, чем Жару сжечь яичницу. Собственно, ради нее звонок там и установили. Хотя если бы один из двух наших спутниковых телефонов не накрылся, то и записка бы не потребовалась
  
  Гласила же она следующее: "Саша, не мог бы ты к нам приехать? Если возможно, поторопиться? Ситуация может потребовать твоего присутствия. М.". Буква "М" означала Мерлин - сетевой ник Полковника еще с тех пор, когда о магии писали исключительно авторы фэнтези. А наличие слова "поторопиться" означало, что нужно поторопиться. То есть вот прямо сейчас брать ноги в руки и мчаться ужаленным в жопу носорогом. И мы помчались. Несмотря на темень. Хотя что нам темень, таким передовым и прогрессивным.
  
  Наша безотказная плоскодонка гнала полным ходом, выдавая все свои 11 километров в час. Хотелось бы быстрее, но быстрее она не умела. Мимо проплыли Финляндский вокзал, Петропавловка, после чего мы вышли на Малую Неву и уже из нее - в Залив. Залив был тих, словно буйнопомешанный после десяти кубиков аминазина. И это радовало - в гробу я видел удовольствие скакать по волнам. А так мы подкатили к пристани "У Петровича" где-то часа через два после полуночи.
  
  Пристань встретила одиноким фонарем, тусклым как рассветные звезды из-за скопившейся на стекле грязи. И матами Петровича. После того как мы его разбудили. Правда, длились загибы ровно столько, сколько нам потребовалось на то, чтобы извлечь из лодки флягу живой воды и пузатую емкость натурального "Мартеля" - мы спешили, но никак не могли не уважить хорошего человека. Емкость Петрович сам же наполовину и опустошил под копченого лосося, маринованные опята и разговор о последней рыбалке. Весьма удачной, чему порукой была уплетаемая за обе щеки рыба - балтийскому лососю проблемы человечества пошли исключительно на пользу, и он снова начал неплохо клевать.
  
  А далее нас ждала дорога почти строго на север, в сторону Приозерска. По раздолбанным грунтовкам и еще более раздолбанному асфальту. Под недовольное урчание движка "козлика", изображавшего кота, у которого хотят отнять честно украденный кусок колбасы. И так до самого коллективного хозяйства "Звезда капитализму". Странность колхозного названия объяснялась компромиссом между простонародной эстетикой председателя Бах Бабахыча и нормами приличия, на соблюдении которых настоял преимущественно женский трудовой коллектив.
  
  Когда свет от фар "козлика" уперся в запертые ворота поселения, небо на востоке уже начало сереть. Над частоколом немедленно возникла голова в "пидорке" и тут же спряталась. Машину в колхозе знали и по идее не должны были долго мурыжить на въезде. Нас и не мурыжили - без единого скрипа створки разошлись в стороны, и перед нами открылся прямой путь до самого правления. Но до правления мы не доехали. Потому что на полпути дорогу перегородил высоченный - за два метра - худой, как глиста на диете рыжий детина в джинсах, болотных сапогах и ватнике. Он в наглую стоял посреди проезжей части и только щурился в свете фар.
  
  Я просигналил. Парень сигнал проигнорировал. Скворец вопросительно глянул на меня. Я пожал плечами - давить придурка не хотелось, а потому оставалось только договариваться. Я набрал побольше воздуха в легкие, открыл дверь и без обиняков высказал все, что накипело на душе по поводу рыжих идиотов, стоящих посреди дороги и мешающих проезду.
  
  Жар в ответ лишь улыбнулся во всю свою веснушчатую рожу, затем подошел, выволок меня из машины и обнял так, что в моем позвоночнике что-то хрустнуло. Я понадеялся, что остеохондроз. Сил у Жара несмотря на выдающуюся худобу было как у пещерного медведя, не мне, потомственному книжному червю в шестом поколении с ним тягаться. Поэтому я просто ждал, пока он выдохнется. И он мои надежды оправдал.
  
  - Ха, Тать! - заявил, не переставая улыбаться, рыжий обалдуй, когда ему надоело меня тискать. - А у нас тут жопа намечается!
  
  Да ну, быть такого не может, какой сюрприз. А я-то думал, что по мне просто соскучились.
  
  В правлении, несмотря на утренний час, уже заседал кворум. В лице профессорского вида мужчины с благородной сединой в роскошной шевелюре, невысокого и абсолютно лысого, но при этом изрядно бородатого субъекта лет шестидесяти шириной плеч превосходившего даже Скворца, и стройной рыжеволосой девчонки старшего школьного возраста на вид, конопатой, зеленоглазой и достаточно фигуристой, чтобы взгляду было за что зацепиться. Хотя девчонка все же не заседала, а возилась у электроплиты, что-то разогревая.
  
  Когда мы вошли, она тут же подняла голову, обнаружила Машку на моем плече и расцвела улыбкой, немедленно заставившей забыть о конопушках и не самой модельной внешности - было в девчонке что-то такое, что запросто могло толкнуть представителя мужского пола на необдуманный поступок. Необдуманный - потому что рыжеволосая красавица была так же быстра на расправу, как щедра на улыбки. Однако я Синицу не боялся - мы с ней дружили. Как старший товарищ с младшим.
  
  - Ма-а-шенька, солнышко, - колокольчик девичьего голоска заглушил бормотанье Полковника и Бабахыча. - А я тебе мышку поймала. Целых двух.
  
  Соколиха одобрила известие пронзительным воплем прямо мне в ухо и перепорхнула на плечо хозяйке.
  
  Руководящие господа товарищи тоже наконец-то соизволили обратить внимание на пополнение в кворуме.
  
  - Саша! Просто замечательно, что ты приехал... - в этом месте приветственной фразы взгляд Виктора Ивановича остановился на Скворце, и в нем появилась некоторая вопросительность.
  
  Пришел мой черед толкать речь.
  
  - Полковник, подполковник, Синица, Жар! - я прочистил горло, чтобы избавиться от утренней хрипотцы - голос в соответствии с торжественностью момента должен был звучать солидно и пафосно.
  
  - Прошу любить и жаловать нашего нового соратника по борьбе! - здесь я сделал жест рукой в сторону внушительной фигуры Скворца. - Виктор, боец магического спецназа ОМОН. Прибыл в Питер по важным делам личного свойства.
  
  Я взял паузу, чтобы каждый мог обозреть несколько смущенного всеобщим вниманием "саламандровца".
  
  - А это, - я небрежно кивнул себе за спину, где притаился еще один "пополненец". - Антон, бывший брат. Он не соратник, а "язык". Хотя зная доброту Виктора Ивановича, вряд ли это надолго.
  
  Еще одна пауза сопровождалась выталкиванием на центр комнаты номинального пленника.
  
  - Прочие же подробности могут подождать, - я перешел на нормальный тон, чтобы подчеркнуть свою абсолютную серьезность. - Потому что сначала бы хотелось услышать о жопе, которая у вас тут наметилась.
  
  Воцарилась тишина. Которую спустя несколько секунд ухнувшим фугасом разорвал бас Бабахыча.
  
  - Жопа - это мягко, так ее через эдак, сказано. Но вы бы хоть сели сперва, чего стоя такие вещи обсуждать.
  
  Бабахыч - он же Борис Борисович Барабанов - больше всего напоминал сказочного гнома. При моих 180 см он едва доставал головой мне до подбородка. Но был раза в два шире. Подходящей являлась и профессия - военный инженер. Правда, бывший, подполковник в отставке. Еще Бабахыч безмерно уважал Полковника. Как старшего по званию и к тому же доктора наук. Однако больше всего на свете он уважал минно-взрывные устройства боевого назначения. За что, собственно, и получил свое прозвище.
  
  Внушительная внешность председателя и иерихонская труба вместо голоса не предполагали возражений. Тем более что правда его слов была очевидной. Поэтому мы расселись. Даже бывший брат, которого Полковник усадил рядом с собой. И только Синица продолжила возиться с плитой - женщина, что с нее взять. А затем тихий голос Виктора Ивановича без особого накала эмоций поведал крайне неприятную историю.
  
  Жопа начала намечаться ровно вчера утром, когда у ворот колхоза остановился красивый серебристый внедорожник иностранного производства. Из него в сопровождении то ли помощника, то ли телохранителя вышел представительный господин, в самое сердце поразивший охрану на воротах безукоризненным внешним видом начищенных штиблет, распахнутого черного пальто и строгого делового костюма с белой сорочкой и галстуком. Господин по-хозяйски окинул взором передовой рубеж колхозной обороны и распорядился проводить его к "господину Ордынцеву".
  
  Охрана впала в ступор, так как понятия не имела, кто такой есть этот "господин Ордынцев". Из ступора охранников вывело упоминание прозвища Полковник. Перечить "представительному" они не посмели и проводили того до самого правления. Причем гость предпочел проделать весь путь до конторы пешком, в сопровождении одного лишь помощника. Грязь по колено и обширные лужи центрального колхозного "проспекта" его смущали не более, чем дорожка подиума - топ-модель. Он шагал по ним в своих понтовых штиблетах как по паркету, и ни единая грязинка не рискнула к нему пристать.
  
  В дом он вошел все такой же безукоризненный и начищенный, да еще и благоухающий дорогим парфюмом, и вежливо поздоровался. Господин полковник и товарищ председатель колхоза в этот момент как раз обсуждали важный хозяйственный вопрос - где взять еще одного быка-производителя. Потому что бывший племенной красавец, а нынешний ветеран этого дела по кличке Гондурас в силу преклонного возраста с работой уже не справлялся.
  
  "Представительный", что характерно, от низменности обсуждаемого предмета даже не поморщился и сходу вызвался помочь с решением проблемы. За сущую мелочь - контрольный пакет акций сельхоз предприятия. Возражение, что контрольный пакет у них отсутствует, потому что прочих пакетов тоже нет, он небрежно отмел как несущественное. Популярно разъяснив, что отсутствие государственной бюрократии позволяет провести акционирование без малейших проволочек в кратчайшие сроки.
  
  И вообще вся эта процедурная рутина не принципиальна - принципиально само согласие высоких договаривающихся сторон о сотрудничестве на предложенных условиях. После чего собственно и начался серьезный торг, если завязавшийся исключительно вежливый диалог между Полковником и "представительным" можно было так назвать.
  
  Виктор Иванович для начала поинтересовался, с кем имеет честь вести переговоры. И получил ответ, что перед ним - господин Гусинский, генеральный директор "общества с неограниченной ответственностью" ППК. Оно же "Петербургская продовольственная компания". Далее Полковник поблагодарил господина Гусинского за столь интересное предложение, однако с превеликим сожалением был вынужден от него отказаться, потому что коллектив колхоза с большим недоверием относится ко всем этим капиталистическим формам сотрудничества, предпочитая вести хозяйство по старинке, как в советские времена. С трудоднями и реализацией произведенной продукции на колпинском рынке, а также за наличный расчет конкретным заказчикам.
  
  Господин Гусинский выразил печаль по поводу столь отставших от жизненных реалий взглядов колхозников, однако пообещал, что под чутким руководством высококвалифицированного менеджмента ППК и лично господина генерального директора сей вопиющий недочет обязательно будет исправлен. Сотрудники их аграрного холдинга никогда не испытывают никаких проблем и буквально боготворят начальство. Работники нового подразделения, каковым в ближайшем будущем обязательно станет колхоз "Звезда капитализму" (что за инфантильное название, право слово!) очень быстро осознают, насколько их новое положение лучше и выгоднее старого.
  
  В этот момент в вежливую беседу Полковника и генерального директора вклинился товарищ председатель колхоза. Его выступление сильно отличалось по форме от имевших до этого место речей, в основном из-за наличия специфических простонародных идиоматических выражений. Суть же сводилась к тому, что он, Бабахыч, понятия не имеет, и иметь не хочет, кто такой господин генеральный директор есть и что ему здесь надо. Предложения господина генерального директора Бабахычу тоже не интересны. Зато если господин генеральный директор немедленно не отбудет по одному популярному адресу, то его жизнь и здоровье могут быть поставлены под угрозу.
  
  После эмоционального выступления Бабахыча Гусинский тоже отринул показную велеречивость и выдвинул оппонентам по переговорам ультиматум: или они принимают его предложение, или деятельности колхоза будет положен конец. Да и самому колхозу тоже - его предприятию конкуренты не нужны. Также он добавил, что господину Ордынцеву лучше в это дело не вмешиваться, иначе магическая наука понесет невосполнимую утрату.
  
  Всегда очень вежливый и не скрывающий своего пацифизма Полковник на этот наезд Гусинского отреагировал с несвойственной ему резкостью: если господину генеральному директору и тем, с кем он в следующий раз сюда заявится, не хочется стать удобрением для колхозных полей, то лучше бы ему проявить благоразумие и больше сюда не заявляться.
  
  На этом переговоры, собственно, и завершились. Хотя, как заметил Жар, у него сложилось впечатление, что Гусинский подумывал о немедленном приведении своих угроз в исполнение. Однако к тому моменту пиромант и Синица уже присоединились к дискуссии, и колдун не рискнул ввязаться в магический поединок с тремя неслабыми оппонентами. Вместо этого он без слов покинул здание правления и вскорости отбыл на своем тарантасе в неизвестном направлении.
  
  Данная реплика Жара словно бы переключила тумблер общего настроения в положение "Задумчивость". Все семь человек, находившихся в комнате, погрузились в молчание, и даже соколиха перестала вылизывать свои перышки, нахохлилась и замерла на своей стратегически господствующей высоте кухонного шкафа, уставившись на Полковника. Как будто именно от него ожидала непосредственных указаний к действию.
  
  Только Полковник тоже молчал. Направив свой мудрый руководящий взор почему-то на меня. Хотя почему почему-то - кому как не доброму и всегда изо всех сил старающемуся держаться подальше от любых конфликтов Татю предстояло разруливать намечающийся полный звездец. Вот разве что Скворец...
  
  Я перевел взгляд на "саламандровца" и встретился с его внимательными голубыми глазами. Ну да, тот же знак вопроса и ожидание распоряжений. Тоже, впрочем, понятно. Будь здесь рота магического спецназа. Или хотя бы взвод, вопрос, кому рулить ситуацией, предполагал бы один очевидный ответ. Максимум два, если бы у этого взвода имелся свой собственный командир. Но магического спецназа у нас не было.
  
  Зато были, во-первых, немереной силы пиромант. С одной хреновейшей особенностью - стоило ему сколько-нибудь надолго погрузиться в свои пиромантские дела, и у него начисто сносило крышу. Как у древних берсеркеров. Хорошо хоть на своих он не кидался - просто стоял, сидел или лежал с видом брамина, погрузившегося в нирвану, и давал жару. Пока не отключался. Вот только если у берсеркеров просто отрубался заряд, и какое-то время спустя после подзарядки они снова были готовы к употреблению, то магическое истощение чревато куда более серьезными последствиями. Вплоть до летального.
  
  Во-вторых, Полковник. Сила его не очень велика, но пользоваться ею он умеет как мало кто в мире. Жаль, не боец. От слова совсем. Однако поддержать всегда может. Защиту поставить, разрушить чужое заклинание, снять вредный эффект. Если бандиты его недооценят, то это будут их большие бандитские проблемы.
  
  В-третьих, Синичка. С силой тоже так себе. Относительно, разумеется. И боец средний. Но лишней точно не станет. В медицине что-то сечет, энергию может восстановить, разведку провести. С Машкиной помощью. Сил лишить, опять же. Да еще и мозги запудрить. Не улыбкой, но силой своей волшебной. Только в атаку ее не пускать. Поставлю Скворца контролировать, а то характер у девчонки уж больно боевой.
  
  И наконец я. Сил - могу кому-нибудь занять. И займу. Даже знаю кому - с Жаром мы спелись замечательным магическим дуэтом. С боевыми умениями, увы, похуже. Но если вдруг, то как-нибудь что-нибудь сумею. Ну и защита моя даже Фуля способна остановить, а это вам не огород полить. Эх, жаль его с нами нет - с ним и Жаром я бы хоть против мотострелкового батальона. Наверное.
  
  - Что ж, - подвел итог я затянувшейся тишине. - Коли придется воевать, то будем воевать. У нас, в конце концов, есть напалм. А у них напалма нет. Или есть, но не такой качественный.
  
  Я обвел взглядом наши вооруженные силы.
  
  - Бабахыч, ты там АГС свой от ржавчины почисть - может пригодиться.
  
  Председатель бабахнул что-то насчет того, чтобы я себе хрен почистил, а его не учил. У этого с боевым духом все в порядке.
  
  - Синичка, полезешь на передовую - я всю твою анимешную коллекцию в Неве утоплю. Вместе с понями.
  
  О, какие мы сердитые!
  
  Я подтверждающе покачал головой в знак того, что полон решимости привести угрозу в исполнение. Полковник невысказанную девчоночью жалобу проигнорировал. А Жар сделал вид, что глубоко погружен в тяжкие раздумья. Теперь есть шанс, что если не себя, то хотя бы свои мультики она пожалеет.
  
  - Жар... Хотя что тебе говорить - без толку все. Надеюсь, ты нас не угробишь.
  
  Жар пожал плечами - мол, тоже надеюсь. Но без гарантии.
  
  - Виктор Иванович, вы все лучше меня знаете. Будете нашим резервом верховного главнокомандования. А заодно верховным главнокомандованием. А то мне, боюсь, будет не до того.
  
  Полковник серьезно кивнул.
  
  - Скворец, хз, что тебе сказать - я в ваших спецназовских делах секу как страус в высшем пилотаже.
  
  Скворец смотрел на меня и ждал продолжения.
  
  - Понятия не имею, сколько всего может быть бандитов, - я перевел взгляд на потолок в поисках подсказки, но тот меня ожидаемо проигнорировал. - И чем они могут быть вооружены.
  
  Я вернул взгляд на "саламандровца".
  
  - Так что действуй по обстановке. И пожалуйста, присмотри за Синичкой. А то, боюсь, она все равно полезет туда, куда не надо, - я сделал жест рукой, останавливая намечающийся бабий бунт. - Имей в виду, солнышко, у него отличная антимагическая защита. И персональное сопротивление к магии. Так что ничего у тебя не выйдет.
  
  Скворец улыбнулся Синице и подмигнул. Та же надулась, как воздушный шарик от баллона с гелием.
  
  - Судя по тому, что я услышал, этот Гусинский не дурак. Но при этом в силах своих уверен. Хреновый признак.
  
  Я сделал паузу. Никто однако разубедить меня не решился.
  
  - Но мы их все равно пустим на удобрения! - я поднял голос, а то царивший пессимизм меня уже начал несколько нервировать. - Раз Полковник пообещал, то слово надо держать!
  
  Я медленно обвел всех взглядом. Да не, вроде нет никакого пессимизма. Молчат, но страха в глазах я не увидел - увидел сосредоточенность. И это хорошо.
  
  - Бабахыч, реши вопрос с гражданским населением. Чтобы на случай войны никто под ногами не путался.
  
  Председатель солидно кивнул.
  
  - По дорогам в темноте пройдемся, чтобы наблюдателям сложнее было засечь, сигналок наставим - резюмировал я заседание совета обороны. - Хотя по фигу наблюдатели - главное подход их главных сил не пропустить. Поэтому ночью будем дежурить. "Колобка" мы привезли - он поможет.
  
  После моего заключения народ все так же озабочено разошелся по своим делам. А я отправился досыпать потраченную на спешку ночь. Потому что отдохнувший я всяко лучше уставшего. Особенно с учетом складывающейся обстановки.
  
  Когда проснулся, на улицы стояла все та же темень. Означавшая, что отдохнул я знатно. Да и состояние указывало на это же. В доме никого не было. Кроме Синицы, продолжавшей дуться. Я обнял ее за плечи и попросил не обижаться. Потому что я прав, а она нет. Если же с ней что-нибудь случится, то всем нам без нее будет очень плохо. Ибо мы ее любим и жить без нее не можем.
  
  Какое-то время спустя после начала моих покаянных речей, на ее личике наконец-то прорезался лучик улыбки, и она потребовала, чтобы я перестал трахать ей мозги и садился за стол ужинать... А после ужина началась рутина под названием "Колхоз "Звезда капитализму" готовится к обороне". Вдоль дорог заплелись узоры сигнальных заклинаний, протянувшиеся настороженными паутинками, кроме того, к некоторым ключевым с точки зрения стратегии и тактики местам. Например, к подходам небольшой - метров двадцать - возвышенности, что находилась почти в километре к северу от ворот.
  
  Высота выглядела отличной позицией для атаки на нашу оборону. "Крупняк" оттуда, например, мог бы простреливать прямой наводкой все поселение. Бабахыч предложил высоту заминировать, но я не согласился. Потому что выглядела она исключительно удобной не только для противника, но и для нас. Жару по барабану, что жечь. Но на высоте и в окрестностях росло достаточно мокрых деревьев и кустарника. А значит будет много дыма. Который выест глаза, дыхание и мозги всем, кто решится с комфортом там расположиться. Если же начнем минировать, то только отпугнем противника от столь замечательного места - наблюдение-то у него наверняка присутствует.
  
  С приходом ночи ожидание уже не просто нервировало, а давило на мозги стотонным гидравлическим прессом. Я весь взмок от нервного пота, и чтобы сбить напряжение, отправился спать, наказав разбудить часа в четыре утра. Ну или если бандиты нагрянут. Уснуть оказалось гораздо проще, чем ждать. Мои усыпляющие техники были просты, как конторские счеты, и столь же надежны. Я отрубился сном спящей красавицы. Но не на 100 лет, а пока не разбудили. Разбудили же, как и просил, в четыре. Потому что подошла моя очередь дежурить. И потому что объявились бандиты. Все же они решили не тянуть со своей показательно-наказательной акцией в назидание и устрашение всем прочим строптивцам. И это хорошо. А то жди их до самого Нового года. Я бы к тому времени точно поехал крышей. Искать ту крышу, что хотела нас крышевать. А так никуда ехать не пришлось, ибо она сама приехала. В составе человек, наверное, шестидесяти. И прямо к нашей замечательной высоте. Все же хорошо, когда есть наука тактика. А люди ее знают и действуют так, как она научила.
  
  "Колобок" висел метрах в пятидесяти над вершиной высоты и все замечательно видел. А вместе с ним и я. Тела же наши прятались за зданием правления. Потому что оно кирпичное, тройной кладки. И насквозь его даже из крупнокалиберного пулемета не то, чтобы прошибешь. Тем более что внутренние стены тоже кирпичные - Бабахыч, когда строил этот домик, так и предполагал при случае превратить его в ДОТ. Кто-то бы сказал, что параноик, а на самом деле - рачительный хозяин.
  
  Я ретранслировал картинку бандитских приготовлений Скворцу, и он наметанным глазом обнаружил парочку КОРДов, АГС-40, а также типов с трубами. Очень похожими на РПО. Хреново. Оттуда они нас вряд ли достанут, но могут ведь и ближе подойти. Хотя я все же надеялся, что не подойдут. Потому что не успеют. А потом в их рядах появился франт. Точь-в-точь, как описывали: пальто, костюм, рубашка и галстук. Только штиблеты я не рассмотрел - их скрывала пожухлая трава. Франт замер секунд на 30, даже глаза закрыл. А затем вдруг уставился прямо на "Колобка". Засек, сука!
  
  Я немедленно поставил защиту голему и одновременно дал сигнал Жару начинать. И Жар начал. На высоте немедленно разразился натуральный ад. Во всяком случае, именно так я себе преисподнюю всегда представлял. И это было круто! Огонь неожиданно встал стеной метров, наверное, сто в длину, обращенную фронтом к нам. Глубины в ней тоже хватало - метров двадцать как минимум. Какой там на хрен дым! Не было никакого дыма - одно только взбесившееся пламя! И просел по энергии Жар сразу же очень серьезно. Пару минут продержится, а дальше придется начать качать...
  
  Я был несколько слишком оптимистичен. Потому что практически сразу выяснилось, что у бандитов стояла защита, и наш огонь им был вроде зимнего солнца. Которое светит, но не греет. На взгляд я определил примерно шесть источников этой самой защиты - господин Гусинский привлек к операции целую магическую гильдию. Небольшую, но качественную. Однако и нас такими раскладами не ошарашишь. Я уже начал примериваться, какой из источников ломать первым. И в этот момент Жар врубил турбо-режим.
  
  То есть я лично до этого момента понятия не имел, что у него такой режим есть. Хранится припрятанным в запасниках. На черный день. Но сразу понял, что это оный. Представьте себе, что кто-то запалил огонек. Что-нибудь вроде туристического примуса. Чтобы чаек вскипятить. А потом какой-то шутник взял и вылил на этот примус бочку бензина. Жар как раз и оказался тем шутником. Только бензина у него была не бочка, а целая заправочная станция.
  
  Я даже предположить не мог, что человек на такое способен. Пламя взметнулось на высоту минимум пятиэтажного дома. И теперь это была не стена - не меньше гектара земли оказалось залито сплошным морем огня.
  
  Там уже в принципе нечему было гореть, но море горело. И цвет оно приобрело не обычный оранжевый, а слепяще-желтый, такой, что "Колобку" пришлось убавить яркости, чтобы уберечь мое зрение. А еще я понял, что хрен этот турбо-режим вытяну. Жар превратился в настоящую бездонную прорву, в которую магическая энергия утекала квантовой жидкостью. Было чудом, что я вообще как-то поддерживал это пиротехническое шоу. Но играть цветомузыке осталось всего ничего - очень скоро цвет сойдет на нет, а музыка превратится в похоронный марш. По рабам божьим Жару и Татю.
  
  Был еще вариант бросить полоумного пироманта на фиг и спастись хотя бы самому. Но я данный вариант даже не стал рассматривать. А вместо этого заорал:
  
  - Бля, Жар, гребаный придурок! Кто-нибудь, вырубите его на хуй! Сдохнем же!
  
  Сначала показалось, что все напрасно. Самому пироманту мои вопли были, разумеется, как бешеной собаке детская свистулька. А реакцию прочих я видеть не мог - не получалось оторваться от "Колобка". И вдруг как отрезало - у прорвы образовалось дно, и магическая энергия прекратила сверхутекать. Жар таки вырубился.
  
  В первое мгновение я чуть не кончил - так мне стало легко и хорошо. Словно я был тем самым муравьем, на которого нагрузили дом - а потом сгрузили. Но оргазм длился недолго - море огня почти мгновенно высохло. И на его месте я обнаружил франта. Живого и практически невредимого. У Гусинского лишь слегка растрепалась его модная прическа. По банальной причине - он изрядно вспотел. Хотя "вспотел" было неверным словом - колдун взмок, словно проплыл стометровку под водой. Его зачарованная одежда этого практически не заметила, но сам он выглядел красноречивее болтовни Цицерона.
  
  Кроме того, ему пришлось сильно уменьшить площадь своей защиты. Разумеется, это летально сказалось на тех, кого он защищал - больше не было никакого отряда. Ни "магической гильдии", ни рядовых бойцов. Увы, обещание полковника сдержать не получилось - нечем там было удобрять поля. Холм и его окрестности превратились в одно спекшееся нечто. Может, стекло, а может что-то еще. Даже металл, похоже, испарился. Что уж говорить про людей.
  
  Хотя один все же остался. И когда он поднял голову и посмотрел на "Колобка", я не увидел в его лице ничего человеческого. Это была натуральная мумия. Подозреваю, очень и очень злая. А потом Гусинский ударил. И на меня снова нагрузили дом.
  
  Мы оба оказались не в лучшей форме. По одной и той же рыжеволосой причине. Но черт возьми, откуда у него осталось столько сил! Я просто-таки почувствовал, как у меня развязывается пупок. Второй дом за одно утро - это был явный перебор. Мои глаза залил пот. А может слезы. Или даже кровь. И я перестал что-либо видеть. Кроме него. Подо мной, полсотней метров ниже. Он состоял из десятков пульсирующих светящихся точек, связанных между собой переплетенными нитями проводов. И вся эта картина напоминала... что-то очень близкое и знакомое...
  
  Гирлянда! Точно, это же гирлянда. На елке! Ведь скоро Новый год! Мама испечет замечательный медовый пирог. И будет необычайно красивой и нарядной в своем любимом зеленом платье, так здорово смотрящемся вместе с ее самыми лучшими на свете зелеными глазами! А потом придет бабушка. И мы зажжем елку. Она вспыхнет разноцветными звездочками огоньков. А ярче всех будет сиять звезда на верхушке! Прямо как этот столб света, что бьет мне прямо в глаза.
  
  Блин, о чем это я! Какой нахрен Новый год! Нет уже ни мамы, ни бабушки. И никогда не будет. С того дня на Невском, когда ошалевший от бушующей в нем магической силы урод начал превращать гуляющих по проспекту людей в живые факелы. Как они кричали! И катались по асфальту, пытаясь сбить пламя. Но огонь жег их изнутри. Медленно. И его невозможно было потушить. А урод содрогался от смеха и тыкал в горящих людей пальцем - ему было очень весело.
  
  Но как же достал этот свет! Где-то этот чертов выключатель!? Обязательно должен быть выключатель! Гирлянд без выключателей не бывает! Или может разрезать цепь? Мама категорически запрещала мне это делать. Говорила про какого-то Тока, который бегает по проводам и может меня ударить. Но сколько бы я ни пытался этого Тока увидеть, у меня ничего не получалось. Может, он бегал когда я ложился спать? И ложился спать, когда я начинал бегать? Но как бы тогда он мог меня ударить? Да и мамы больше нет - тетя Надя сказала, что она на небе и смотрит оттуда на меня. И плачет, когда я балуюсь и капризничаю.
  
  Но я же не буду баловаться - я просто разрежу эти долбаные провода, чтобы выключить этот долбаный свет! Надо только найти, чем... Зубами, что ли, перегрызть... Черт, совсем тормоз! У меня же есть нож, вот он, в руке! Ножницы были бы лучше, но и нож сойдет. Осталось добраться до проводов... Хотя чего добираться - можно просто метнуть нож! Я же умею - меня Фуль научил. Вот так!.. Ну наконец-то! Темнота - как же я по тебе соскучился! А теперь можно и баиньки.
  
  Глава 8
  
  Соколиха резко встряхнулась, словно ей дали нюхнуть нашатыря, и тут же навелась на дальний, возле самого выхода в сени, конец комнаты. Ибо там, аккурат между заляпанными по щиколотку засохшей грязью берцами и брошенными небрежной кучей пустыми джутовыми мешками, объявилась крыса. Толстая и наглая, как московский олигарх. И точно так же понимавшая, что даже на самого наглого олигарха может найтись своя вертикаль власти. Поэтому не то чтобы боявшаяся, но проявлявшая осторожность. С пару минут она что-то вынюхивала и высматривала. Пока не решила, что отдала достаточное должное традиционному ритуалу и пришла наконец-то пора показать, кто в этом доме настоящий хозяин.
  
  Это была большая ошибка. Потому что "вертикаль власти" на сей раз не дремала, обожравшись халявными мышами, а зорко бдела, высматривая с высоты любимого шкафа вредителей врагов народа. Крыса не пробежала и метра, как соколиха спикировала. И конечно же не промахнулась Крыса отчаянно заверещала. Наверное, требовала уважения своих прав и грозилась жаловаться на неправомерность действий. Ее требования и угрозы пропали втуне - карающий клюв правосудия опустился, и крысиный писк стих.
  
  Ставший невольным зрителем развернувшейся "криминальной драмы" Виктор только усмехнулся - он тут вроде как олицетворял собой прокурорский надзор, но трагедия крысиного олигарха его нисколько не тронула. Скорее, наоборот - действия соколиного правосудия были признаны единственно верными и получили всецелое одобрение, так что Машка могла не переживать. Хотя чего ей переживать - это пусть ее еда переживает. Она же с гордым видом победительницы восседала на крысином трупике, плюя на всякие одобрения да санкции.
  
  Виктор подошел к соколихе, но та в ответ только расправила крылья и защелкала клювом. То есть честно предупредила, что крыса - ее. А он пусть проваливает подобру-поздорову и не думает, что ему что-то обломится. Да не очень-то и хотелось. Скворцов направился к выходу в сени, взял в руки берцы, покрутил их, изучая на предмет загрязненности, и решил, что чистить смысла нет - все равно через пять минут заляпаются пуще прежнего. Поэтому сойдут и такие. Обулся и вышел на улицу.
  
  Погода удивляла - уже третий день не было никакого намека на дождь. В облаках периодически появлялись просветы, через которые можно было увидеть непривычно голубое небо - Виктор уже начал забывать, что у неба может быть такой цвет. Сами облака были светлыми и высокими, что тоже не предвещало скорых осадков. Зато похолодало. По ночам прилично подмораживало, хотя днем вновь возвращалась слякоть.
  
  Виктор бросил последний взгляд на небо да и направился к большому бревенчатому дому, что стоял метрах в тридцати от правления. Калитка в окружающем дом штакетнике была гостеприимно распахнута - заходи кто хочет, бери что унесешь. Вот только уносить было нечего. Разве что раздолбанную телегу. Укатить бы ее не получилось - не хватало колес с левой стороны. Однако сам дом производил серьезное впечатление: никаких рюшечек да ряшечек - одна лишь мрачная угловатая основательность.
  
  Внутри оказалось жарко натоплено, но Виктора жара не трогала - "Богатырь" обеспечивал комфортные условия при достаточном спектре температур, чтобы отлично чувствовать себя почти всегда и везде. Разве что в стратосферу лезть не рекомендовалось да еще опускаться под воду. Так как запас кислорода предусмотрен не был.
  
  Большой зал пустовал, зато в прилегающей к нему слева спальне Скворцов обнаружил грустную Синицу. Та сидела у кровати, на которой укутанный в несколько одеял по самый подбородок лежал Тать. По-прежнему в коме. Жизнь в маге едва теплилась, а у них даже самой простенькой медицинской аппаратуры не было. Девчонка напрягала как могла все свои медицинские умения, но пока без особых успехов. Хотя кто знает, может именно благодаря ей Тать все еще жил.
  
  Заслышав шаги Виктора, Синица подняла голову. Видок у нее был так себе - красные опухшие глаза, не поймешь, то ли ревела, то ли от недосыпа. А скорее, и то, и другое вместе. Темные круги под глазами. И выражение вселенской печали пополам с крайней усталостью на осунувшемся личике. Виктор изобразил взглядом знак вопроса, но девчонка лишь отрицательно покачала головой и отвернулась. Скворцов тяжко вздохнул и вышел в зал.
  
  Там за это время нарисовался Жар. Тоже не очень веселый и еще толком не отошедший от своих пиромантских подвигов. Спасла его, кстати, Синица - как-то сумела вывести из магического транса. Если бы не она, то вместо полутора боевых магов у них бы сейчас не было ни одного.
  
  Побывав на месте "пламенного представления" пироманта, Виктор как-то вдруг осознал, насколько ему до сих пор везло, гоняя незарегистрированных магов и колдунов-фундаменталистов, ни разу не нарваться на кого-то вроде Жара с Татем. "Поле боя" оставило неизгладимое впечатление. Оплавленная до твердой корки земля, потерявшие форму металлические детали, по которым хрен определишь, чем они были раньше. И никаких человеческих останков. Даже костей. Если не считать Гусинского, выглядевшего совершенно целым - разве что изрядно утомленным - но бывшего совершенно мертвым. Никто так и не понял, каким образом Тать его завалил, но с магией это часто бывает. Труп они сожгли, а пепел затем развеяли над полями. Как и обещали. Вещи же колдуна были изъяты в качестве трофеев. Для изучения.
  
  Деревенская жизнь Виктора уже совершенно достала, тем более что к своей цели - вызволению Дашки из лап братьев-церковников - он не сильно-то приблизился. Однако о том, чтобы покинуть колхоз до того как прояснится ситуация с Татем, никто даже не заикался. Поэтому его настроение тоже зависло где-то на отметке между "все хреново" и "могло быть и лучше". Не только из-за сестры, но и из-за Татя - чувствовал Виктор сродство душ с ироничным магом и как-то прикипел к нему, хоть знакомы были всего ничего.
  
  Виктор уже в который раз за эти дни молча выругался, поминая тупых бандитов, гребаных колдунов и сволочную жизнь, да направился наружу любоваться на грязь и лужи... и столкнулся во дворе с Полковником. За которым нынче как привязанный всюду таскался бывший брат Антон. Полковник, как и все, не поражал радужным настроем. Зато пацан ожил.
  
  В принципе, он оказался неплохим парнем. Только подавленным церковной дисциплиной и пережившим реальную перспективу переселиться в мир иной, отчего у кого угодно может съехать крыша. Накануне у них прошла серьезная беседа, в ходе которой Полковник разбирался с новыми членами своей группы.
  
  Как Серегин и предсказывал, Виктора Ордынцев раскусил за пять минут. И сразу же в лоб поинтересовался, с кем именно он контактировал в Параномконтроле перед отбытием в зону затопления. Услышав имя Серегина, хмыкнул и контакт одобрил. Оказалось, Серегин и Полковник - давние знакомые. Как могут быть знакомыми следователь и подследственный. Именно Серегин вел дело Ордынцева, будучи тогда еще сотрудником ФСБ. Вот только начальство рвением следователя осталось недовольно и заменило того на одного... как выразился Полковник, "чудака на букву "М".
  
  Нынче этот "чудак" являлся замом начальника Параномконтроля, а Серегин ходил у него в подчиненных. Но покровители у них были разные и примерно одной весовой категории. Поэтому первый никак не мог избавиться от второго, а второй частенько плевал на мнение и приказы первого. Что мог себе позволить еще и потому, что был серьезным магом, а значит без дела все равно бы не остался. В общем, обычное дерьмо, называемое государственным устройством.
  
  Откуда Полковник все это знал? От верблюда. Но это был проверенный верблюд, за "дезой" до сих пор незамеченный. Что же касается спасения сестры, то Ордынцев отнесся к ситуации серьезно и пообещал помочь. Хотя чем именно, Скворцов не очень понял и потому, в свою очередь, отнесся к обещанию нейтрально: поможет - здорово, нет - найдутся другие варианты. Правда, где их искать, он пока слабо себе представлял.
  
  Разговор же с бывшим братом неожиданно дал прелюбопытную пищу для размышлений. Полковник таки доказал, что доброе слово иногда лучше любого пистолета. Он не изображал доброго следователя - он проявлял искренний интерес к судьбе пацана, а выдаваемые тем секреты его, казалось, не особо трогали. Впрочем, возможно, он их и так знал. Однако для Скворцова они стали настоящим откровением.
  
  Парень же просто хотел выговориться, поэтому обрушил на Полковника и Виктора лавину сумбурных признаний. В Церковь он попал по глупости, хотя сам так не считал. Потому что жизнь с матерью-алкоголичкой ему надоела до мыслей о суициде. И когда какой-то тип в Сети проявил к нему участие, заинтересовался его небольшими магическими способностями и пообещал новую прекрасную жизнь, Антон плюнул на опостылевшее существование псковского подростка и сбежал из дома.
  
  Участливый тип оказался вербовщиком Церкви, а "новая прекрасная жизнь" обернулась казарменным режимом и армейской дисциплиной. И все равно он ни о чем не жалел. Потому что у него появилась Цель. Пацан всерьез интересовался магией и узнал о ней достаточно, чтобы понять, что ему с его мизерными талантами ничего не светит. Да, способности со временем развиваются, но качественного скачка ждать не стоит. Ему же нужен был именно качественный скачок. И Церковь этот качественный скачок обещала.
  
  Вернее, Церковь ему не обещала ничего - обещали те знания, до которых он докопался. Из послушников его, как бесперспективного, вскоре перевели в младшие братья. Младшие же братья использовались церковниками как дополнительный источник сил для старших. Их обучали особым техникам фокусирования магической энергии, где фокусом служил старший брат. Результаты впечатляли: даже не самый сильный маг с такой "подзарядкой" мог поднять свой потенциал чуть ли не на порядок. Если хватало мастерства и групповой слаженности. А этому уже можно было научиться.
  
  Но и это не все. Групповое магическое пользование раскачивало потенциал всех членов группы. И это были не пустые слова рекламных обещаний, а реальная практика - Антон уже почувствовал ее на себе, освоив за три неполных месяца небольшой арсенал скромненьких тепловых и кинетических заклинаний. Любое из которых раньше его бы попросту опустошило до опасного предела, за которым могла последовать смерть.
  
  Но были у такой практики и очень неприятные минусы. Главным из которых являлось постоянное хождение по грани. Потому что младшие братья были расходным материалом. Даже на тренировках случались смерти. Старший брат мог увлечься и перебрать сил из своего "источника". "Источник" сам мог не рассчитать своего запаса энергии. К смерти могла привести и недостаточная слаженность группы, из-за чего возникала десинхронизация магического поля. К тому же в некоторых случаях младшие братья становились щитом для своего лидера - им по "должности" полагалось умирать первыми.
  
  Почему они не бунтовали? Антон на этот вопрос только пожал плечами - ему было все равно. Его все устраивало. Потому что давало надежду на развитие магического потенциала. Да и лидер их группы был одним из самых умелых магов Церкви и к своим "источникам" относился рачительно. Вот только не повезло им нарваться на... когда пацан говорил о Тате, в его глазах стоял совершенно дикий ужас. Как будто он встретил тираннозавра, который почему-то не откусил ему голову, но еще запросто может это сделать.
  
  Виктор тогда подумал, что лично ему симпатичные ученики Ордынцева на самом деле являлись весьма жуткими типами. Попади кто-нибудь из них в Москву, с ее ограничениями и их привычкой к вольной жизни - и это могло вылиться в большие проблемы. В том числе, для его друзей и сослуживцев из "Саламандры", которым в случае чего пришлось бы первыми бросаться на амбразуру. Вот так вот все сложно было в этой гребаной жизни.
  
  Скворцов так и зависал во дворе, размышляя над тем, чем бы ему на этот раз убить надоевшее своей безразмерностью время, когда из дома сквозь не очень плотно прикрытые двери донеслись какие-то крики и топот. Виктору стало зябко даже в "Богатыре". Дистанцию до комнаты с бессознательным магом он преодолел секунд за пять. А там было метров тридцать. С поворотами и дверями. И первое, что он увидел, была сгрудившаяся возле кровати с Татем толпа из четырех человек. А первое, что услышал, - девчоночьи всхлипы. И затем как всегда тихий, только чуть более взволнованный, чем обычно, голос Полковника произнес:
  
  - Саша, даже не вздумай вставать!
  
  Привстав на цыпочки, Скворцов смог рассмотреть из-за плеча Ордынцева кровать с больным. Маг по-прежнему выглядел краше в гроб кладут. Зато он наконец-то пришел в себя.
  
  А дальше началась движуха. Совету Полковника Тать следовал минут десять, а затем плюнул и встал. И первым же делом еще еле слышным от слабости голосом потребовал от Синицы, чтобы там заняла его место в кровати. Девчонка пискнула что-то протестующее, но даже почти шепотом и еле держась на ногах, маг умудрился сладить с упрямством рыжеволосой. Та, впрочем, тоже была не в лучшей форме и отрубилась, как только ее голова коснулась подушки. Виктору пришлось укладывать ее ноги на кровать и укрывать одеялом. А потом помогать Татю доковылять до стола в большой комнате.
  
  На столе стояли различные разносолы, оставшиеся от завтрака. И все их Тать стрескал за пять минут. Даже толком не прожевывая. Затем потребовал добавки. И стрескал до кучи еще и чугунок с вареной картошкой. Вернее, только картошку, а чугунок все же оставил. После чего уснул прямо на стуле. Зато когда проснулся вечером, то уже уверенно держался на ногах и нормально разговаривал.
  
  - Да все я помню, - досады в его голосе хватило бы на толпу рыбаков, только что упустивших двухметрового сома. - У меня там шиза какая-то поперла. С гирляндами и Новым годом. А затем в руке откуда-то появился нож, и я его метнул. И все.
  
  Тать выглядел жутко расстроенным.
  
  - Блин, пробил его защиту и ни хрена не помню, как, - противореча себе же сокрушился он. - Жизнь - дерьмо. Да и фиг с ней. Пора валить домой, а то Фуль там совсем один.
  
  Никто ему не возражал.
  
  До дома они на этот раз добирались без спешки. Сначала на двух "козликах" до Петровича. Где застряли на полдня, допивая "Мартель" и прихваченную Бабахычем емкость с клюквенной настойкой да доедая рыбу нового улова. Теперь это был осетр. Потом на плоскодонке, что запросто вместила шестерых, уже до "штаб-квартиры". А когда наконец-то добрались, то Тать сделал Скворцову неожиданное предложение - наколоть тату.
  
  Виктор изучал лицо мага, пытаясь определить долю правды в этой шутке. К татуировкам он относился без фанатизма. И к тому же уже начал привыкать к тому, что у Татя шесть слов из десяти - какая-нибудь подколка. А то и все восемь. Однако тот выглядел серьезным, как тигр на охоте.
  
  - И на хрена оно мне нужно? - наконец спросил Виктор, не скрывая скепсиса.
  
  Тать хмыкнул.
  
  - Может и не нужно. Если тебе до лампочки судьба сестры.
  
  Беседа становилась все интереснее и интереснее.
  
  - И какая связь между этими твоими тату и моей сестрой? - голос Виктора практически не изменился, однако его лицо задеревенело и глаза опасно прищурились - тема сестры для него оставалось больной, и если маг прикалывался... то зря он так.
  
  - Да ты расслабься, - Тать реакцию Скворцова заметил, но ничуть не обеспокоился. - Напрягаться будешь когда с братьями пойдем разбираться. Но в своем нынешнем виде ты им опасен чуть больше, чем пулемет для танка.
  
  Виктор немного расслабился, но обиделся.
  
  - Вот только давай без оскорблений! - повысил он голос. - У меня, между прочим, три командировки в Дагестан! И я там не на море прохлаждался, а...
  
  - Ну и сильно тебе твои командировки давеча на крыше помогли? - перебил его Тать.
  
  Удар был ниже пояса, и Виктор скуксился.
  
  - Да ладно, ты вполне себе крут, - Тать решил не перебарщивать с уничижениями и подсластил пилюлю. - Но не для этого случая. Да что я тебе объясняю - ты сам все отлично понимаешь.
  
  - Угу, - Виктор окончательно утратил энтузиазм что-либо доказывать. - А твои тату превратят меня в терминатора.
  
  - Ну, не в терминатора, - маг сарказм проигнорировал. - Но неприятности доставить сможешь. Возможно, очень большие неприятности.
  
  Виктор с недоверием уставился на Татя.
  
  - Эти твои тату, они что, магические?
  
  - О, сечешь фишку, - Тать наставительно поднял указательный палец вверх. - Не совсем еще тебе мозги-то отбили.
  
  Виктор оживился.
  
  - Так, давай отсюда поподробнее, - про магические татуировки он кое-что слышал, но уж очень кое-что.
  
  И Тать дал. Получилось занимательно.
  
  Терминатором татуировки бы его точно не сделали. Потому что могли либо усиливать имеющиеся таланты, либо как-то их преобразовывать. Сбрасывать, например, избыточную магию. Если она есть. Или добавить мощности магическому радару. Если тот работал. А вот ускорить метаболизм тому, у кого такого таланта нет, уже никак. Соответственно, тату были абсолютно бесполезны для не имеющих вообще никаких магических талантов. И кроме того, организм мог безопасно перенести только определенное их количество, а дальше начиналась русская рулетка. Но, по мнению Татя, парочку наколок Скворцов потянет. А больше и не надо. Одну - для "радара", а другую - для усиления магической стойкости.
  
  Один день на это все маловато будет - нужно не только картинки наколоть, но и заставить их заработать, а потом еще и к ним привыкнуть. Но за неделю он, пожалуй, управится. Хотя все зависит от реакции организма.
  
  Виктор выслушал лекцию Татя с большим интересом. И после недолгих размышлений дал высочайшее дозволение на использование своего тела для магического бодиарта.
  
  Тать не стал откладывать дело в долгий ящик и приступил к художественному процессу уже на следующее утро. Решили для начала заняться усилением сопротивления. Как более важным в бою. Немедленно возник вопрос, что именно колоть. Выбор картинки имел сакральное значение, важность которого Тать и сам до конца не понимал. Но был твердо уверен, что чем правильнее будет выбор, тем сильнее окажется эффект.
  
  Как следствие, изображение скворца было забраковано. А точнее, оставлено для радара. Ибо устойчивость к магии с безобидной птичкой не очень-то сочеталась. Портрет Дашки был отклонен, так как художник сомневался, что ему удастся качественно срисовать картинку с крошечного фото в медальоне. Зато драконы были признаны годными. Потому что эстетика подходящая. И к тому же согласно всем канонам они отличались неуязвимостью к магии. В интернете была выбрана картинка поэффектнее, но без излишеств, и процесс пошел.
  
  Когда-то еще в армии Виктору сделали его единственную наколку - эмблему ВДВ на левом плече. И сравнивая тот опыт с нынешним, он удивился, насколько у Татя все получалось проще: почти никакой боли, минимум возни с дезинфекцией и практически мгновенное заживление. На что тот только посмеялся - он все же не какой-то армейский коновал. И даже не популярный мастер из модного салона. Он - волшебник. Самый настоящий. А потому и происходит у него все как по волшебству. И к тому же Виктор зря так рано радуется - когда картинка начнет работать, то всякое может случиться. У некоторых, например, возникал такой зуд, что хотелось содрать тату вместе с кожей. Наждачной бумагой. Так что Скворцу следует заткнуться и молча настраиваться на грядущие испытания.
  
  Однако испытания почему-то обошли Виктора стороной. Он вообще ничего не почувствовал. Ни болей, ни зуда, ни слабости. По мнению Татя, это был хороший признак. Означавший, что картинка подобрана грамотно. И правильно размещена на правой лопатке и части спины. А руки у мастера растут из нужного места. Хотя последнее и без того сомнению не подвергалось.
  
  Для тестирования возможностей татуировки пригласили Синицу. Та же до сих не забыла эпизод в колхозе, когда Тать публично поставил под сомнение ее способности. Поэтому к просьбе помочь подошла со всей ответственностью. Виктор не успел даже улыбнуться девчонке, как обнаружил себя под кроватью, откуда открывался замечательный вид на красивые женские ноги. Правда, наслаждению этим видом несколько мешал свербеж в носу - пыли там было словно навалено самосвалом. И почти вся она теперь перебралась на него.
  
  Когда он лез из-под своего невольного убежища, Синица даже не пыталась сдержать злорадной ухмылки. А Тать и вовсе подавился смехом до грудного кашля. Первый блин вышел комом. Зато потом... Виктор состроил свирепую рожу и сделал вид, что сейчас будет брать реванш за издевательство. Девчонка, кажется, поверила, потому что на ее лице промелькнули сначала испуг, а потом злость. И ничего. То есть Виктор совсем ничего не почувствовал. Хотя его "радар" исправно показал, что Синица что-то сколдовала.
  
  После чего Виктор с тем же зверскими выражением лица, но очень аккуратно схватил девчонку за руку и медленно повел ее на бросок, как это обычно делают в самбо с новичками, когда показывают новый прием. Та явно запаниковала, а Скворцов чуть не ослеп от магической вспышки на "радаре" - Синица от испуга, кажется, несколько перебрала с силой. Только результат опять был нулевой. Почти - Виктор почувствовал что-то вроде слабой щекотки под правой лопаткой. После чего бережно уложил девчонку на кровать лицом вниз и обозначил болевой.
  
  - Так, брейк, разошлись. Синичка, не теряй голову, - вмешался Тать в их магическое самбо.
  
  - А че он!.. - та аж задохнулась от возмущения.
  
  - Ты и против настоящего врага будешь действовать как безголовая курица? - насмешливо поинтересовался маг.
  
  Девчонка насупилась, уселась на кровать. И неожиданно снова что-то сколдовала. Только на этот раз Виктор бдительности не утратил, и заклинание опять не сработало. Тать победно улыбнулся. Синица грязно выругалась. А Скворцов состряпал нейтральную "морду лица", чтобы не обидеть рыжую демонстрацией торжества. А затем на него накатила слабость, перед глазами все поплыло, и он еле успел рухнуть на кровать, чтобы не растянуться на полу.
  
  Очнулся Виктор от пощечины - Синица деловито приводила его в чувство. И заодно брала реванш за поражение. Правда, аккуратно.
  
  - Угу, таки есть небольшой откат, - голос Татя звучал озабоченно. - Но ничего страшного. Обычная настройка. Через пару-тройку дней освоишься.
  
  Все так и случилось. А с "радаром" и вовсе никакого "освоения" не потребовалось - тот сразу же начал работать в новом режиме, увеличив свою мощность раза в два с половиной против прежней.
  
  И это было хорошо. Плохо было, что усилия Полковника по решению проблемы с Дашкой не увенчались успехом.
  
  - Здравствуй, Георгий, - голос Ордынцева звучал как-то уж слишком ровно, словно он пытался сдержать лишние в данной ситуации эмоции. - Это Виктор, надеюсь ты меня еще не забыл.
  
  Громкая связь у спутникового телефона была отключена, поэтому ответа Скворцов не расслышал.
  
  - Ну, всякое может быть. Ты - человек занятой, на своих людей наверняка времени не хватает, чтобы помнить еще и о посторонних.
  
  ...
  
  Что ж, очень рад это слышать, - на лице Полковника нарисовалась улыбка, только с оттенком брезгливости. - До меня вот тоже доходят слухи о твоих делах. Говорят, ты киднеппингом начал промышлять.
  
  Здесь Ордынцев вдруг повернул голову, заметил Виктора и приложил палец к губам.
  
  - Да вот молодой человек мне встретился. Говорит, его сестру похитили, и она сейчас у тебя.
  
  ...
  
  - Дарья Скворцова.
  
  ...
  
  - Да не верит он, что она сама сбежала, - судя по голосу, Полковник собеседнику тоже не сильно-то верил. - Очень хочет с ней встретиться.
  
  ...
  
  - Я понимаю, что у вас строгий распорядок, много учебы. Но для брата-то можно сделать исключение. А то ведь только сильнее уверится в своих подозрениях.
  
  ...
  
  - Неубедительно это все как-то, Георгий, - в голосе Полковника прозвучало явное, даже нарочитое осуждение. - Некрасиво. Получается, прав молодой человек. Похитили его сестру. А ты выходишь соучастником.
  
  Лицо Ордынцева в процессе выслушивания ответа начало твердеть, а губы сжались в две тонкие полоски.
  
  - Я понял тебя, Георгий, - Полковник перешел на свой обычный тон, тихий и спокойный. - Жаль, что ты не понял меня. Буду ждать твоего звонка. Надеюсь, ты передумаешь.
  
  - Ублюдок! - это было первое ругательное слово, которое Виктор услышал от Ордынцева за все время их знакомства. Даже в адрес бандитов тот не позволил себе никаких грубостей.
  
  Полковник замолчал, о чем-то размышляя. Спутниковый телефон в его руках превратился в барабанную палочку и выстукивал антенной по рабочему столу какой-то ритм. Виктор застыл, ожидая продолжения.
  
  - М-да, по-хорошему договориться не вышло, - Полковник смотрел Скворцову прямо в глаза, и взгляд этот был далек от обычной деликатной внимательности. - Вы ведь с Сашей уже готовите что-то... хм, силовое?
  
  Виктор неопределенно мотнул головой.
  
  - Пока ничего конкретного.
  
  - Но... - продолжил Полковник.
  
  - Но у меня все равно других вариантов нет, - не стал скрывать Виктор своего настроя. - А Тать вроде бы готов помочь.
  
  - Ага, - задумчиво проговорил Ордынцев. - А если Саша готов, то значит и остальные.
  
  - Я с ними на эту тему не общался, - на всякий случай заметил Виктор.
  
  Полковник невесело усмехнулся.
  
  - Уж в этом-то можешь не сомневаться, - во взгляде Ордынцева появилось что-то похожее на печаль. - Если Саша ввяжется в эту... авантюру, то остальных и цепями будет не удержать - обязательно ринутся ему помогать.
  
  - А вы значит против?
  
  Полковник тяжело вздохнул и с какой-то отчаянной грустью посмотрел на Скворцова.
  
  - Да в том-то и проблема, Витя, что не знаю.
  
  Он помолчал секунд десять, затем продолжил.
  
  - Мы против Гусинского едва не лишились Тёмы и Саши. А в Церкви найдутся маги и посильнее. И не один. Особенно с этой их людоедской системой... да ты сам все знаешь.
  
  Виктор только кивнул головой.
  
  - Но и оставлять это так нельзя. И не только из-за твоей сестры и таких как она, - Ордынцев сделал паузу, словно собираясь духом. - У меня с их "духовным отцом" в прошлом случилось... недопонимание. Если это можно так назвать.
  
  Профессорское лицо Полковника неожиданно исказилось совсем не профессорской гримасой усмешки, в которой были намешаны горечь, сожаление, неприязнь, а может и что-то еще.
  
  - После чего было много чего еще. Да и твоя история... то, как ты к нам попал... наверняка у них под подозрением. А Георгий - не из тех, кто что-то забывает, а тем более прощает.
  
  Лицо Полковника разгладилось, затвердело и стало похоже на лицо человека, принявшего тяжелое, но необходимое решение.
  
  - Он рано или поздно придет сюда. Когда посчитает, что может себе это позволить. И правильнее будет его опередить... Что ж, как говорится, давайте ввяжемся в драку. А там посмотрим.
  
  Глава 9
  
  Парочка внедорожников - "Дефендер" и "УАЗ Патриот" - появилась ровно за пять минут до полудня, времени предполагаемой встречи. "Колобок", затаившийся почти у самой макушки до сих пор не облетевшего здоровенного каштана, росшего метрах в двухстах от точки рандеву, приблизил картинку, создав едва ли не эффект присутствия. Я даже рассмотрел трещину на лобовом стекле "Дефендера" и облупившуюся краску под левой фарой. Заодно приказал голему запомнить номера обоих средств передвижения. На всякий случай. Вдруг доведется встретиться с их владельцами в теплой приватной обстановке.
  
  Однако это на будущее. В настоящем же нас интересовала другая сторона намечающейся торговой операции. Которая пока запаздывала. Братва в автомобилях, впрочем, не выказывала никакого беспокойства, а потому и мы не будем. Расслабимся и подождем. Благо, уже недолго осталось. По сравнению с теми почти сутками, что мы здесь уже торчали - очень уж хотелось обойтись без неприятных сюрпризов. Хотя без неприятных сюрпризов все равно не обойдется. Только это будут наши сюрпризы. Я, во всяком случае, сильно на это надеялся.
  
  Наконец, со стороны Питера показалась долгожданная колонна. Припозднились почти на двадцать минут. И все равно никакой спешки. Неторопливая, даже вальяжная рысца, строгий порядок. "Словно американские морпехи на пробежке", - с чего-то вдруг подумалось мне. Наверное, вспомнилось что-то киношно-телевизионное, еще из той жизни. Только песни не хватает. И команд сержанта. Хотя команды наверняка были, просто отсюда не слышно. Теперь необходимо быть предельно осторожными. Потому что это вам не лопухи-братки. Что я и показал знаками Фулю и Скворцу. Больше, впрочем, для успокоения души, так как это еще вопрос, кто кого должен учить осторожности.
  
  А колонна наконец-то "дорысила" до места встречи. И тут же по короткому приказу охватила его полукругом. Два десятка младших братьев. И парочка старших. Причем один из этой парочки был явно старше другого. По званию. Или что у них там в штатном расписании. Именно по его приказам их строй совершал свои эволюции. И именно он направился к высыпавшим из машин браткам. Правда, не один, а в сопровождении тройки младших. Надо полагать, тех самых "источников силы", как их называет Скворец.
  
  Подошли, обменялись фразами - у бандитов тоже нашелся свой бугор. Просматривался их "майдан" как на ладони. А вот слышимость была хреновая. То есть вообще ничего не было слышно, не рискнул я усилить еще и звук - пришлось бы использовать куда больше силы. А шанс выдать себя зависел от нее в прямой пропорции.
  
  Болтовня длилась с минуту, не больше, и сразу же перешла во взаимовыгодный бартер. В руки бандитского бригадира перекочевал объемистый сверток. Тот, не разворачивая, передал его стоящему рядом быку и подал знак своим пехотинцам. Те подвели четыре спеленатые фигуры. Две, судя по всему, женские и две мужские. Хотя какие они женские и мужские - подростки, почти дети.
  
  Получив свое, братва тут же загрузилась в тачки и без задержки укатила прочь. Все как предполагалось. В принципе, мы бы и с ними с удовольствием разобрались на предмет торговли людьми. Однако в серьезных операциях все должно идти по плану. А в плане разборка с бандитами не значилась. Так что пусть пока живут. Придет еще их время.
  
  Братья же снова перестроились. Будущие послушники при этом оказались в центре строя. Интересно, как они двинутся обратно? В смысле аллюра? Вряд ли спеленатые фигуры окажутся сильно хороши в марш-бросках рысью. На руках их, что ли, понесут?.. Хотя нет, не интересно. Потому что не имеет значения. Никакого марш-броска не будет - пришел черед выйти на сцену нам.
  
  В кустах, метрах в тридцати от строя братьев, зашевелилась куча мусора. Самая обычная куча самого обычного строительного мусора: куски железобетона с торчащей из них арматурой, побитые кирпичи, обломки облицовочной плитки, стальные прутья, обрезки труб. Совершенно ничего странного. Просто еще вчера там этой кучи не было. И в этом заключался главный риск - кто-нибудь особо глазастый мог обратить внимание. И удивиться - строек-то поблизости нет. Да их и далече не было. Не то для них место и не то время.
  
  Но мы решили, что куча мусора - это такой пустяк, что этот особо глазастый, скорее всего, пришел бы к выводу, что она валялась здесь и раньше. Просто он ее не замечал. Да и не успел бы он поднять кипеж. Пока бы его подозрения созрели да оформились, куча мусора уже зашевелилась бы, восстала, обрела форму, да ка-ак напрыгнула... примерно как сейчас.
  
  "Обретенная форма" боевого голема "Кракозябра" в точности соответствовала своему названию. Я даже затруднялся сказать, на скольких конечностях он передвигался. Потому что конечностей было много, торчали они отовсюду, и все их голем мог использовать для ходьбы или бега. Хотя на этот раз Зябр реально напрыгнул. Шизофренической блохой размером с кавказскую овчарку. Метров сразу на пятнадцать. И немедленно атаковал младшего из старших братьев "Воздушным роем". Первым из двух заклинаний, что мы в него вложили. Не менее полусотни сгустков воздуха, сжатого до плотности стали, образовались вокруг голема, а затем устремились к брату.
  
  Брат, однако, тренировки по боевой магии явно не прогуливал. Мало того, что он просто так, на всякий случай, поддерживал весьма серьезный щит. Так еще и соображал на редкость быстро - даже несмотря на внезапность атаки его реакция оказалась практически мгновенной. Магическое зрение голема зафиксировало поток сил, что хлынул в защиту брата, и "Рой" бессильно опал, разбрызгав напоследок капли дождя порывом ветра. Однако на этом испытания для защиты не закончились. Потому что в нее железобетонной торпедой врезался сам голем. Всеми своими двумя центнерами неживого веса. Но она выдержала и его. Зато не выдержал брат.
  
  Нет, ничего фатального с ним не случилось. Просто два центнера - это два центнера. Туша Зябра сшибла вражеского мага с ног, словно кеглю в боулинге. А затем сюрреалистическим пресс-папье вдавила того в землю. После чего в ход пошли многочисленные конечности, стальными сверлами вгрызшиеся в щит. Но защита спасла своего хозяина и на этот раз.
  
  И больше я ничего придумать не успел, потому что главный из братьев наконец-то запеленговал оператора голема. На чем мое "големоводство" и закончилось. У Зябра, впрочем, имелся автономный режим. Хреновый, но на то, чтобы связать младшего старшего боем, его хватит. А мне пришлось сменить фокус своего внимания.
  
  - Скворец, поддерживаешь голема! Фуль, работаем по главному!
  
  Тут же затрещал автомат саламандровца, скупыми очередями отстреливая младших братьев. Они нам были не нужны. От слова совсем. Жестоко, антигуманно, и Полковник расстроится. Но на войне как на войне. Одного из старших братьев обязательно надо было взять живым. И сделать это будет гораздо проще, если "источники питания" выйдут из строя.
  
  В качестве пленника я бы предпочел главного. Но тот был категорически против. Что сразу и продемонстрировал, попытавшись решительным натиском развязаться с парочкой проблем. По имени Тать и Фуль. Земля вокруг нас вспучилась грязевым вулканом и одновременно вздыбилась волнами. После чего нас начало засасывать в образовавшуюся воронку, а земляные волны попытались насыпать сверху братский мемориал. Однако отважные герои хорониться не пожелали.
  
  Магический импульс разметал землю. Словно фугасом. А воронку я закупорил силовым полем, на которое сверху сам вместе с Фулем и водрузился. И далее главному стало не до атак, так как слово взял Фуль. Который может быть очень красноречивым. Когда говорит языком боевой магии.
  
  В самом центре братского строя безумным цветком из комьев грязи, дерна, валежника и прочего мусора расцвел воздушный взрыв, разбросавший младших братьев пушинками в разные стороны и тут же превратившийся в раскручивающуюся воронку торнадо. Я лишь подстраховал доставленную бандитами четверку, чтобы ее групповой полет завершился без членовредительства. Заодно подальше будут от неприятностей.
  
  Главный, однако, перенес взрыв без последствий. Правда, ему пришлось срочно заняться зарождающимся смерчем. И сделал он это на зависть, за секунды разобравшись в структуре "Торнадо". Воронка так толком и не раскрутилась и опала, не причинив никакого вреда. Но Фуль не расстроился. Теперь когда похищенные превратились в унесенных ветром, он перестал сдерживаться. И для начала ударил любимыми "Жерновами Стрибога", накрыв практически весь братский табор. Раздавшиеся вопли возвестили, что на кого-то защиты все же не хватило.
  
  Я отвлекся на короткую рекогносцировку. Количество младших братьев сократилось примерно вдвое, зато выжили самые сильные. Оба старших были в полном порядке, но один все никак не мог выбраться из-под голема, а второй пытался нейтрализовать заклинание Фуля. И снова, сука, не сплоховал - таки сумел навести среди оставшихся младших порядок, после чего организованности в их действиях заметно прибавилось. Они собрались в небольшой круг, накрытый мощным защитным полем, и это поле резко расширилось, нарушив магическую структуру заклинания. Однако Фуль уже прочно завладел инициативой и начал бомбардировать братский круг электрическими разрядами.
  
  Над кругом разразилась настоящая тропическая гроза, локализованная на пространстве в пару соток. Разряды молний били в защиту сразу дуплетами и триплетами. Сил Фульминат не жалел, потому что в моем присутствии мог себе это позволить. А вот младшему старшему не повезло - на него "источников" уже не хватило, и голем таки добрался до его тушки.
  
  Раздался отчаянный вопль, и когда я переключил свое внимание на голема, то увидел только растерзанное тело и окрасившегося в тошнотворный цвет человеческого ливера Зябра. Тупой конструкт! Мог бы и аккуратнее! Отмывай его теперь. Захват пленных программой голема был, увы, не предусмотрен. Надо было самому проконтролировать. Но мне такой возможности не предоставили.
  
  А ведь главный сдал коллегу. Лишил подпитки, а своей силы тому не хватило. Но зато спас сколько-то младших и теперь с новыми силами был готов продолжать бой. Он его и продолжил, попытавшись разобраться со скачущим вокруг сумасшедшим кенгуру големом. Однако Зябр был очень быстр и крепок. И двигался, согласно моему приказу, исключительно хаотично, не пытаясь прорваться сквозь защиту, а действуя на нервы братьев своей заляпанной в крови и кишках предыдущей жертвы тушей.
  
  Нервы, однако, у братьев оказались крепкими - те стояли своим кругом и в ус не дули. Может, потому что глаза у них были закрыты. А главный наконец-то бросил попытки прихлопнуть голема и ушел в глухую защиту. На "доске" создалась патовая ситуация: мы не могли взломать их щит, они не могли из-под него вылезти. Только пат нас не устраивал - нам была нужна одна победа. И за ценой мы бы не постояли.
  
  Но старший брат нас опередил. Оказалось, что ничья и ему была не в радость. Метрах в тридцати от нас образовался здоровенный ком земли и покатил в нашу сторону. При этом с каждым "прокаченным" метром ком рос, словно снежная лавина в горах. И пусть катился он неспешно, у меня аж все внутри завибрировало от той силы, что от него исходила.
  
  Вот только чтобы слепить такой шарик, брату пришлось ослабить защиту. Уж не знаю, зачем он решил рискнуть - сидел бы в своей норке, и фиг знает, чем бы мы его оттуда выковыривали. А так у нас появился шанс. Если тоже сыграть в свою игру.
  
  - Фуль, прими защиту!
  
  Вот за что люблю Фуля, так это за умение подчиняться. Никаких вопросов и сомнений - щит мгновенно перешел под его контроль, и он начал спешно его накачивать дополнительной силой. А я отключился от окружающего мира - только тишина, спокойствие и вражеский барьер. И через пару секунд случились сразу два события: я обнаружил уязвимость, а ком наконец-то докатился до нас.
  
  Грохнуло так, как будто у меня под ухом одновременно лопнули тысяча воздушных шаров. Каждый размером с космический спускаемый аппарат. Все звуки как отрезало. Словно кто-то нажал выключатель. Только в последний момент почудился короткий стон Фуля. А может не почудился. Потому что его тоже как отрезало. Я даже перестал его ощущать. Однако и я тоже успел.
  
  В свой "Мозголом" я вложил почти все, что во мне было. И круг братьев как по команде улегся в грязь. Вместе со своим самым главным. Моя душа аж запела от радости. Капризная победа решила не кочевряжиться и выбрала нас! Теперь осталось только узнать цену нашего триумфа.
  
  Цена вышла приемлемой - никто не умер. Из наших. Хотя Фуль после боя выглядел как зомби. Которого еще живым уронили на землю и хорошенько попинали. Но магическое истощение я тут же поправил, а остальное само пройдет. Когда-нибудь. У братьев все было гораздо хуже. Шестерых младших пришлось добить, потому что мыслительная деятельность оказалась нарушена на фундаментальном уровне. Даже рефлексы отсутствовали. У прочих какая-то реакция на окружающий мир сохранилась, поэтому их мы добивать не стали. Закутали в тряпки потеплее и оставили им немного еды. Если оклемаются, то будут жить. Если нет - возьму и этот грех на душу.
  
  А вот старший был почти в норме, все в точности согласно концепции. Подчиненные приняли на себя основной удар, лидеру же досталось только эхо. Но и его хватило, чтобы болезный теперь сидел в лодке, уставившись в одну точку, и реагировал на команды с секундным лагом.
  
  Четверка вызволенных из церковной неволи пребывала в шоке. Из-за перенесенного стресса и Зябра. Последний, даже отмытый от кишок и крови, выглядел персонажем голливудского ужастика. Все же крыши у "жестянщиков" капитально протекают, хотя на вид вроде и не скажешь. Однако такого монстра нормальный человек создать не может. Надо, чтобы в мозгах у него предварительно поковырялся Ктулху. Ну или сожрать кило мухоморов. Зато голем в очередной раз показал свои замечательные боевые качества. А мы могли приступить к выполнению второй части нашего плана.
  
  План начал вызревать сразу после того, как стало ясно, что договориться с братьями не выйдет. Виктор Иванович был неожиданно решителен и отбросил в сторону свой традиционный пацифизм. Почти. Он по-прежнему морщился от наших кровожадных предложений. Но не отметал их безоговорочно, как обычно, а искал в них слабые места. И что характерно, находил. Потому что слабых мест хватало.
  
  Да весь наш план выглядел как одно слабое место. Понятно, что атаковать штаб-квартиру братьев бессмысленно. Проще будет захватить Кремль. Который, правда, тоже наверняка неплохо охраняется. Но Кремль нам был не нужен. А штаб-квартира нужна, но не по зубам.
  
  Однако если нельзя взять сразу всех братьев оптом, то может попытаться брать их в розницу, небольшими партиями? Предложение всем понравилось. Но и в нем нашлась уязвимость. Технического свойства. Чтобы брать братьев небольшими партиями, надо наладить за ними наблюдение. А наблюдение - дело такое. Могут ведь засечь. Особенно если организуют его дилетанты.
  
  И даже если теоретически мы с наблюдением справимся, то далее возникнет проблема логистического характера. Штаб-квартира Церкви находилась в гребенях, в районе Петергофа. А это от нас тридцать кэмэ. Чтобы взять конкретную "братскую" партию, необходимо будет немедленно собрать и доставить боевую группу. Для чего потребуется либо вертолет. Которого у нас нет. Либо портал. Который еще не изобрели.
  
  Братьев можно было попытаться выманить. Но опять же как? Им ведь не позвонишь и не пригласишь на встречу. Вернее, позвонить как раз не проблема. Проблема пригласить. Причем так, чтобы они приглашение приняли. А другие идеи у нас отсутствовали. И мы слегка приуныли - наш замечательный план терпел бедствие из-за сущих пустяков. Мелких, как холерный вибрион. И таких же вредных. А у нас не было подходящих антибиотиков, чтобы с ними справиться.
  
  Кто знает, до чего бы мы, в конце концов, додумались, если бы не письмо. Что на второй день нашего мозгового штурма свалилось на почту Полковнику. В нем нас вежливо информировали о том, что уже совсем скоро, буквально через пару дней, братьям доставят свежий груз послушников - несчастных подростков, силком оторванных от пап и мам, чтобы послужить неблаговидному делу Церкви галактического разума. Письмо даже содержало скриншот Google Map, где место передачи живого товара было аккуратно отмечено крестиком. Не найти его смог бы только абсолютный топографический кретин.
  
  Если среди нас и водились кретины, то они успешно маскировались под докторов наук и лиц с высшим гуманитарным образованием. Поэтому в карте мы разобрались. Проблема возникла с другим. Наверное, от большого ума нам вдруг подумалось, что нас заманивают в ловушку. Примерно как собирались это сделать мы. Скворец, правда, вспомнил выданный ему в Параномконтроле секрет о затесавшемся в ряды братьев ренегате. Которому (ренегату, а не секрету) не очень-то верили. Вот и нам верить письму было боязно. Но и проигнорировать послание мы не могли. Поэтому решили все же поверить. С максимальной осторожностью. И проверить.
  
  Указанное на карте место мы в два голема обследовали часов шесть. Все выискивали засаду. И ничего не нашли. А последующий успех уже нашей засады со всей очевидностью доказал, что письмо не обманывало. И это, с одной стороны, радовало. А с другой - огорчало. Потому что стало понятно, что нас использовали. А когда тебя используют в темную, с непонятными целями, это всегда подозрительно. Но разобраться с этой непоняткой у нас еще будет время.
  
  Пока же мы держали путь к некому заведению общепита, где у Скворца водились знакомые, кому можно было спихнуть освобожденных подростков. С последующей их переправкой на большую землю. Доброе дело, которое всем нам зачтется в противовес многочисленным грехам.
  
  Заведение с говорящим названием "Изба-едальня" встретило нас сухостью, теплом и одуряющими запахами.
  
  - Ланочка, нам бы деликатесов побольше и шесть пива, - по-свойски обратился Скворец к симпатичной девчонке-разносчице.
  
  Та одарила спецназовца многообещающим взглядом. Ответная похотливая мечтательность в глазах Скворца была красноречива как порнографический ролик. Блин буду, если эти двое уже не строили планы на ближайшую ночь. А вот старине Татю подходящую подругу снова не завезли. И где, спрашивается, справедливость?
  
  До сих пор больше походивший на живого мертвеца, чем на человека, Фуль в нашем пиршестве участия не принял, практически сразу удалившись в номера. Отсыпаться. Его порция еды и пива пошла в качестве добавки подросткам. Те, разумеется, все стрескали, несмотря ни на какие потрясения. Хорошо быть молодым...
  
  - Помянем раба божьего Пшика, - здоровенный, поседевший, но еще весьма крепкий на вид мужик, которого Скворец называл Сергеичем, разлил бутылку "Сибирской" в три граненых стакана. - Хороший он был человек. Хоть и не без тараканов.
  
  Молодежи не налили - хватит с них и пива. Пленнику тоже. Хотя вряд ли он это заметил - его мыслительный процесс по-прежнему работал с большими перебоями.
  
  - А у кого из нас этих самых тараканов нет, - выглядел Сергеич весьма печальным. Жалел, наверное, незнакомого мне панка.
  
  Скворец тоже грустил. Только что он самокритично повинился в смерти бывшего напарника. И теперь переживал. Я же никаких переживаний в себе не находил, отчего чувствовал себя немного лишним на этом празднике скорби. Наверное, поэтому без возражений проглотил свою долю "огненной воды", хотя обычно к алкоголю относился очень сдержанно.
  
  В лабаз к Сергеичу мы отправились вдвоем. Прихватив с собой бутылку водки, подростков и старшего брата - охранять того, кроме нас, было некому. Скворец пожелал лично сообщить хозяину о смерти их общего приятеля. И заодно договориться об отправке детей в Тосно.
  
  - Да брось ты, Витя, себя корить, - старый вояка полез в холодильник за добавкой. - Бессмысленное это занятие.
  
  Я знаком показал, что мне больше не наливать.
  
  - Уж ты мне поверь, я столько народу схоронил, что всех уже и не упомню. В горячих точках и здесь, - под добавку Сергеича потянуло на философию. - И одно понял наверняка. В жизни все случается так, как случается. Кто-то умирает, кто-то остается живым. И ничего ты с этим не поделаешь.
  
  Это точно. Я вдруг вспомнил маму, бабушку, братьев, сегодняшних и тех, на крыше, Гусинского... да много кого еще. Кто на моих глазах отбыли туда, где никогда не болит голова и не чешутся татуировки. Причем большинство из них это сделали при моем непосредственном участии. И меня тоже наконец-то накрыло. Ну и водка сыграла свою роль.
  
  Неожиданно захотелось нажраться вдрызг. До зеленых соплей. До потери памяти. Чтобы проснуться поутру и не думать ни о чем. Кроме как о том, как же мне дерьмово... Именно последняя мысль и остановила мой порыв. А кроме того, остатки здравого смысла. Фуль не в форме. Со Скворца какой спрос. Если еще и я выйду из строя, то кто будет решать стоящие перед нами задачи? Хрен в пальто? Он-то точно не справится.
  
  Поэтому в жопу рефлексию - я уже давно не слюнтяй-интеллигент, а настоящий "манипулятор метафизических энергий". Вооруженный и очень опасный. С десятками загубленных душ на личном кладбище. В рай с таким портфолио не возьмут, а в ад еще успеется. Так что надо жить и радоваться жизни. Лучше без алкоголизма. Ибо какая может быть радость с бодуна?
  
  И я снова обрел бодрость духа. А также уверенность в завтрашнем дне. Тем более что завтра нас ждали большие дела.
  
  - Прости, Сергеич, но нам пора, - пресек я в зародыше намечающийся загул. - С утра нам надо быть свежими и готовыми к великим свершениям. А за столом мы еще посидим. Вот одолеем злодеев - и сразу же к тебе за стол.
  
  - Что ж, пора так пора, - Сергеич только скривил губы в легкой усмешке в ответ на мою эскападу. - Свершения, они, конечно, должны быть на первом месте. А за детей не переживайте. Мне все равно послезавтра в Тосно. Так что доставлю в лучшем виде.
  
  И мы с чистой совестью отправились на заслуженный отдых. Второстепенные вопросы были с успехом решены. Осталось разобраться с главным.
  
  Глава 10
  
  Когда-то это здание на Фонтанке называлось Итальянским дворцом и принадлежало латышской крестьянке Марте Скавронской, удачно женившей на себе императора и ставшей Екатериной Первой. Далее там по очереди размещались сиротский приют, институт благородных девиц, мебельный склад, школа, госпиталь, национальная библиотека.
  
  Нагрянувший новый всемирный потоп опять все поменял. И теперь бывший дворец-институт-школа-библиотека стал "Екатерининской ресторацией". Респектабельным заведением респектабельного вора в законе Анзора Большого. Который на всякий случай решил уважать историческое наследие. Чтобы не получилось как с Зимним дворцом.
  
  С Зимним же вышел такой казус. Бывшая царская резиденция, она же популярный музей "Эрмитаж", в первые после затопления годы пустовала. Но затем какие-то шутники устроили там бордель. Думали, что это будет круто. Это и стало круто. Но на свой манер.
  
  О глумлении над святыней пронюхала центральная пресса и подняла шумиху. Поэтому однажды, в самый разгар празднования в новоявленной обители греха дня рождения какого-то местного авторитета, к ним в гости прилетел вдруг волшебник. На вертолете. В точности как в известной детской песенке. Только вертолет был не голубой, а десантный. И не один. И вместо эскимо там оказался армейский спецназ.
  
  Гулявшая братва благоразумно решила на конфронтацию не идти и предпочла сдаться. Зато культурно отдыхавшую в обществе куртизанок группу вольных магов перспектива отвечать за нарушение закона о регистрации "пользователей паранормальных практик" совершенно не порадовала. Поэтому они сдаваться отказались.
  
  Однако спецназ тоже был не простой, а магический. И устроил жесткую зачистку. Людей положили кучу. В основном из персонала и жриц любви. Но разбираться, разумеется, никто не стал - прокуроры и правозащитники из Питера сбежали в числе первых.
  
  Неделей позже один из вывозивших спецназовцев вертолетов на взлете вдруг потерял управление и рухнул в Неву. Из 30 человек, находившихся на борту, выжили шестеро. Расследование установило, что причиной аварии стало "мощное внешнее магическое воздействие".
  
  Силовики плюху проглотили - чтобы зачистить Питер, потребовалась бы настоящая армейская операция. И потерь могло бы быть побольше, чем в Таджикистане. Поиски злодеев тоже ничего не дали. С тех пор силовые структуры, кроме редких пограничных сторожевых кораблей, в город предпочитали не соваться. Однако и местные старались национальные чувства больше не оскорблять.
  
  "Катька" считалась в нынешнем Питере флагманом общепита. Причем заботились там не только о желудке, но и о душе. В культурную программу частенько входили звездочки столичной эстрады разной степени величины. А серьезное имя хозяина гарантировало порядок и безопасность.
  
  Разумеется, была у такой респектабельности обратная сторона - цены могли насмерть загрызть жабу размером со слона. Однако назначивший нам встречу человек финансовых проблем не испытывал. Да и нас бы вечер в ресторане не разорил. Но мы там засиживаться не собирались. Компания была не та.
  
  Если бы Георгий Гелашвили представлялся каким-нибудь Волконским или Трубецким, то никому бы и в голову не пришло усомниться в его принадлежности к потомственной аристократии. Тонкие черты лица, холеные руки, безупречные манеры и язык. Грузинского в нем было примерно столько же, сколько клыков и когтей в танке "Тигр".
  
  Однако его взгляд мне не понравился - жила в нем какая-то шиза. Злая и опасная. Впрочем, если верить Полковнику, то злая и опасная шиза жила у духовного учителя Церкви галактического разума не только во взгляде. А не верить ему причины не было - он этого типа знал давно и неплохо. Поэтому я держался настороже. На всякий случай.
  
  А вот верховный брат был сама радость. Просто светился ею. Как будто встретил друзей детства. И тем разительнее на его фоне контрастировала сидевшая рядом девушка. Молодая и симпатичная. Но вся какая-то равнодушно заторможенная. Я ее сразу узнал - видел на фото у Скворца в медальоне. Здесь и сейчас она не показалась мне очень уж счастливой от перспективы скорой встречи с любимым родственником. Ей, по-моему, все было по барабану.
  
  Я порадовался, что мы не взяли с собой Скворца. Хотя он, разумеется, рвался. Причем очень. Аж до скандала и обиды. Но мы решили, что на назначенной встрече нужен будет холодный ум, а не горячее сердце. И сейчас я еще сильнее в этом уверился.
  
  - Эх, Виктор, Виктор, что с нами делает эта сволочная жизнь, - Георгий изобразил подобающую словам скорбь на породистой физиономии. - Вместо того, чтобы почаще встречаться за накрытым столом, занимаемся склоками, разборками...
  
  Он сделал паузу. Наверное, чтобы все оценили мудрость фразы.
  
  - А ведь нам, одаренным, надо держаться друг друга. Иначе сомнут и затопчут. Человеческому быдлу, знаете ли, свойственны зависть и ненависть к тем, кто лучше и выше их!
  
  Главбрат неожиданно разошелся, и смутная шиза его взгляда вдруг вспыхнула настоящим маниакальным огнем. У этого типа реально протекала крыша. И учитывая его возможности, это тревожило. Мягко говоря.
  
  - Я абсолютно уверен, что в ближайшем будущем нас ждет война за существование! И это будет не та война, которой нас беспрестанно пугают. Это будет совершенно новая, межвидовая война. Самая беспощадная из всех возможных войн. На полное уничтожение. Между старыми и новыми людьми, - в процессе своего страстного монолога Георгий совсем не по-аристократически размахивал зажатой в правой руке вилкой с наколотым на нее маринованным грибом. - И мы, новые люди, Homo Magicae, должны быть к ней готовы! Должны стать единой несокрушимой силой! В противном случае нас истребят. Всех, до последнего человека!.. А мы вместо этого занимаемся, извините за выражение, херней.
  
  Он так же мгновенно успокоился, как и вспыхнул. Огонь из глаз пропал, и перед нами снова сидел радушный хозяин. Его вилка тоже перестала изображать дирижерскую палочку. И даже гриб с нее не сорвался.
  
  Я покосился на Полковника. Тот был как обычно вежлив и внимателен. Надеюсь, я тоже ничем себя не выдал. Хотя всегда опасался незнакомых психов. Потому что никогда не знаешь, чего от них ожидать.
  
   - Георгий, мы с вами на эту тему в прошлом уже дискутировали, - Полковник и говорил, как выглядел - ровно и вежливо. - Вы мое мнение знаете. Но даже если допустить, что вы в чем-то правы, я не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет похищение детей?
  
  Главбрат неожиданно громко рассмеялся и почему-то погрозил Виктору Ивановичу пальцем.
  
  - Признаюсь, Виктор, здесь вы меня уели, - отсмеявшись заявил главбрат. - Пожалуй, в самом деле не время дергать тигра за усы. Хотя если вы думаете, что детей у нас удерживают силой, то вы ошибаетесь.
  
  Он обернулся к девчонке.
  
  - Даша, как тебе в нашей школе?
  
  Девчонка все с тем же равнодушным видом пожала плечами.
  
  - Интереснее, чем в обычной.
  
  Ничего странного в ее голосе я не почувствовал - ну разве что говорила несколько непривычно. Наверное, это и был тот самый знаменитый московский говор. Но в целом - обычный голос обычной девчонки. Вот только чувств ему не хватало. Встреча уж всяко была не рядовой. И вопрос стоял серьезный. Но ответила она на него так, как будто ее спросили, что было на завтрак, манная каша или оладьи со сметаной.
  
  Однако со странностями сестры пусть Скворец разбирается. Нам же главное - произвести обмен.
  
  Я еще раз покосился на Полковника. Теперь с намеком - мол, хватит лясы точить. Пора дело делать и валить отсюда на хрен.
  
  Не знаю, понял ли меня Виктор Иванович, зато главбрат мой взгляд прочитал без проблем.
  
  - Простите, кажется, Александр?
  
  Сложно отрицать очевидное.
  
  - Лучше Тать. Привык, знаете ли.
  
  - Ну да, привычка - дело святое, - он глубокомысленно покачал головой. - Спасибо за мальчиков. Что не стали их убивать. С ними все в порядке. Живы и здоровы.
  
  В голосе, да и во всем виде, что характерно, искренняя благодарность. И никаких намеков на желание встретиться где-нибудь на пустынной крыше, где нам никто не станет мешать. Хотя зачем намеки - и так все понятно.
  
  Я только неопределенно хмыкнул. А что еще говорить-то.
  
  - Это был хороший урок, - Георгий уставился на меня не мигая, как жаба на кузнечика. - Я очень настойчиво пытаюсь донести до своих... воспитанников, что каждая минута их жизни должна быть посвящена самосовершенствованию. Увы, не все меня понимают.
  
  На этот раз печаль в голосе главбрата сильно походила на искреннюю.
  
  - Поэтому иногда подобная практика просто необходима - пусть видят, какая судьба уготована нерадивым.
  
  Я снова ничего не ответил - лишь согласно покивал головой. Дескать, не вопрос - если что, обращайтесь. Преподавать уроки - наша специальность.
  
  - И все же это слишком расточительно - разбрасываться ценным человеческим ресурсом, - по его тону было сложно понять, играет он или говорит на полном серьезе. - Представьте, решит вдруг федеральный центр навести в Питере порядок. И тогда каждый умелый маг окажется на счету.
  
  Дык, обязательно решит. Если похищения детей станут достоянием гласности. Поднимет центральная пресса бучу. Как с Зимним. И тогда московским "отцам народа" будет очень сложно отмахнуться. О чем я без обиняков и высказался.
  
  Главбрата все же проняло - его рожа скривилась, как будто кто-то за столом испортил воздух. А взгляд наконец-то наполнился откровенной злобой, безо всяких экивоков и фальшивой игры.
  
  Полковник посмотрел на меня с нескрываемым осуждением. Да и по фигу - достал уже этот урод со своим маниакальным бредом.
  
  - Вы получите девчонку. Когда представите Камиля. И это последний раз, когда я пытаюсь договориться с вами миром. Больше такого не будет.
  
  Тоном его голоса можно было заморозить лед сразу для тысячи коктейлей. Зато мое настроение неожиданно наладилось. И я ему улыбнулся. Самой теплой из своих улыбок.
  
  - Не извольте сомневаться. Сей же час и представим.
  
  Я вынул из кармана джинсов портативную рацию и нажал на вызов:
  
  - Фуль, веди клиента. Скажи там халдею на входе, что к Георгию Гелашвили, тебя проводят... Угу, ждем.
  
  Все те пять минут, что мы ждали Фуля с пленником, в отдельном ВИП-кабинете царила гробовая тишина. Шедевры местной кухни, грудой наваленные на столе, отчаянно взывали к желудкам. Но их подчеркнуто игнорировали. И им от этого наверняка было больно и обидно.
  
  Зато лично я никакого дискомфорта не испытывал. Даже возникло желание насвистеть что-нибудь эдакое, жизнеутверждающее. Но я решил не обострять ситуацию.
  
  При обмене пленными девчонка по-прежнему не выказала никаких эмоций. А вот доставленный нами старший брат продемонстрировал явное отсутствие всякого энтузиазма. Я бы сказал, что он откровенно боялся.
  
  Держали мы его, кстати, не в своей квартире, а отдельно, в чем-то вроде тюрьмы, которую когда-то на всякий случай устроили. Вполне комфортабельной. И кормили нормально. Но Антона он не видел и потому нашу причастность к пропаже отряда подтвердить бы не смог. Хотя сейчас это уже вряд ли имело значение.
  
  Получив Дашку, мы немедленно отбыли. Причем я не забыл вежливо попрощаться. Разумеется, безответно.
  
  Всю дорогу до дома девчонка молчала, Полковник хмурился, Фуль по привычке изображал Будду. А я наконец-то понял причину своего хорошего настроения. Встреча оказалась очень плодотворной.
  
  И даже не потому, что мы с успехом вызволили сестренку Скворца. Я убедился, что верховный брат - реальный маньяк. И это было совсем не здорово для его, как он выразился, воспитанников - они-то в массе своей являлись людьми нормальными.
  
  Пусть на неправильной стороне. И никаких угрызений совести, убивая их, я не испытывал. Но с психическим здоровьем у них все было в порядке. А нормальному человеку жить под властью маньяка - это как орлу сидеть в клетке для попугая. Очень неуютно.
  
  Вон как старшего брата, нехилого, между прочим, мага, перекосило при виде любимого вождя. Я бы поставил свой магический талант против язвы желудка, что он бы скорее предпочел остаться у нас в плену, чем выйти на такую свободу.
  
  А это значит, что в рядах братьев зреет недовольство. Да уже созрело - ренегат в их рядах тому отличное подтверждение. Теперь-то мне его мотивация была очевиднее солнца в ясный июльский полдень. И потому биться без страха и упрека за своего людоеда большинство из них не станет. Могут даже в спину ударить. Если возникнет подходящая ситуация.
  
  Существовала, правда, и обратная сторона - этот Георгий в своих бреднях пойдет до конца. Психи иначе не умеют. Чужие жизни ему безразличны. Да и своя, пожалуй, тоже. Поэтому договориться не выйдет. Ну так жизнь - она как зебра, ничего нового.
  
  Встреча с сестрой Скворца не осчастливила. Нет, поначалу-то он светился как лампочка в тысячу ватт. Но чем больше общался с девчонкой, тем заметнее падал накал его радости. И уже через час от тысячи ватт не осталось даже крошечного проблеска.
  
  Глядя на пасмурного, словно питерское небо, саламандровца, я пришел к выводу, что странности в поведении его сестры показались таковыми не только мне. Но я понятия не имел, что с этим делать. Психотерапевт в нашем штатном расписании отсутствовал.
  
  Обычно его функции брал на себя Полковник, но сейчас Виктору Ивановичу было не до того - переживал он из-за встречи со своим старым знакомым. Тоже еще один страдалец. Что толку переживать - к войне надо готовиться. И искать возможных союзников - Церковь в Питере очень многим все мозоли оттоптала.
  
  - Вить, блин, сядь, а, не мельтеши, - меня наконец-то достала мрачная фигура Скворца, периодически появлявшаяся за моей спиной и сбивавшая с важных мыслей - я сочинял послание Карабасу, лидеру (как я полагал) "жестянщиков".
  
  Скворец сел. И вздохнул так, что мое сердце пропустило следующий такт. Мучается все же человек. А я - скотина бесчувственная.
  
  - Ну вот хренли ты тут изображаешь Ромео, у которого хулиганы отжали любимый "айajy", - психотерапевт из меня был так себе. - Все с твоей сестрой будет в порядке. Вольется в наш замечательный коллектив, с Синицей сойдется. И вернется тогда к ней веселье. Еще пуще прежнего.
  
  Хмурая физиономия Скворца и не подумала расслабиться.
  
  - Слушай, Тать, вот ты в магии большой дока, - он, кажется, вообще не слышал моих слов. - Скажи мне, можно ли человека околдовать? Так, чтобы он стал сам не свой?..
  
  Скворец замялся, очевидно, подбирая слова.
  
  - Ну, там, чтобы делал то, что скажут. Или даже запрограммировать. Как голема.
  
  Я задумался. Вопрос был, на самом деле, интересный.
  
  - Вообще-то, лично я ничего такого не слышал, - я подумал и добавил. - И не читал. Конечно, есть легенды про колдунов вуду, способных сделать зомби даже из Буратино. Но реальные истории... Интернет об этом молчит.
  
  Скворец все так же мрачно смотрел на меня. Наверное, ожидал продолжения. Но продолжать мне было нечем. Не было у меня никаких идей на сей счет. Кроме общих рассуждений. А для общих рассуждений я был занят. И как очень скоро выяснилось, совершенно напрасно...
  
  Я проснулся внезапно, будто кто-то переключил меня со сна на бодрствование. Темень стояла абсолютно выколиглазная - обычное дело для нынешних питерских ночей. Однако "кошачий глаз" эту проблему неплохо решает.
  
  Заново уснуть почему-то не получалось, зато вдруг захотелось пить. И я отправился на кухню. Как был, в одних трусах. А кого стесняться? Тараканы разбежались, все же прочие давно спят и видят сны.
  
  Или должны спать и видеть? Потому что мне вроде бы послышались легкие шаги в коридоре. Я вышел. И чуть ли не лбами столкнулся с сестрой Скворца. Она была слегка растрепанной. В ночной рубашке. Весьма, кстати, целомудренной. Зато в глазах у нее не обнаружилось ни капли сна. А была там...
  
  Меня словно накрыло приходом от мухоморов. Я знаю, как это бывает. Водился за мной в молодости грех, баловался галлюциногенами. Реальность вдруг потекла. Как загустевший воздух в любимом заклинании Фуля. Сильно разбавленный ночным зрением сумрак неожиданно разукрасился цветами радуги и подернулся рябью. Пропорции исказились, и лицо девчонки стало будто в кривом зеркале. А затем передо мной разверзлась абсолютно черная воронка, и меня в нее засосало.
  
  Где-то на заднем плане промелькнула мысль, что я подвергся магической атаке. Но она не вызвала у меня никаких эмоций. Как несущественная мелочь.
  
  Я оказался погруженным в абсолютную тьму. Даже ночное зрение не помогало. Или это была не внешняя тьма, а внутренняя? Хотя выросшие из нее щупальца я почему-то рассмотрел во всех подробностях. Выглядели они как тень здоровенного осьминога на стене. А потом щупальца вонзились в мой мозг - и меня пронзила какая-то совершенно запредельная боль. Как будто мне в ухо засунули отбойный молоток.
  
  Не знаю, почему я не потерял сознание или не сошел с ума. А то и вовсе не сдох. Вернее, знаю - потому что как-то сумел отстраниться от боли. Только не знаю, как. Боль стаей пираний рвала на куски мой мозг, а мое сознание в медитативном покое наблюдало за этим со стороны.
  
  Пока до меня вдруг не дошло, что меня убивают. А умирать-то совсем не хочется. И тогда я взбесился. Или не я, а что-то или кто-то во мне. Однако это было очень странное бешенство. Холодное, как лед за шиворот. Мерзкое и противное. Но зато оно убило боль. А затем взялось за окружающий меня мрак.
  
  Прошла вечность. Или несколько секунд. И мрак неожиданно стек вниз опавшими шторами. После чего я снова обнаружил себя перед сестрой Скворца. Только в какой-то абсолютно другой реальности.
  
  Я полностью отдавал себе отчет в том, что это не сон. Но и явью это быть тоже не могло. Хотя бы потому, что находились мы в совершенно незнакомом для меня помещении.
  
  Это была самая обычная жилая комната. В квартире. Уставленная самой обычной мебелью: компьютерный стол, расправленная кровать с постельным бельем в розовых фентифлюшках, кресло у окна с большим плюшевым Чебурашкой на нем, платяной шкаф. Стена над кроватью была заклеена постерами Sad Clowns. А на столе позировала здоровенная кукла Барби, выряженная под стюардессу.
  
  Однако главным доказательством неправдоподобности происходящего являлась сама стоявшая в паре метров от меня девчонка. Я в ней не заметил ничего необычного - она выглядела точно такой же как в жизни. Юной и симпатичной. Вот только волосы у нее были не стриженный ежик, а роскошные светлые локоны заметно ниже плеч. И еще она была абсолютно обнаженной.
  
  Я видел ее во всех подробностях. И мог засвидетельствовать, что пресловутая подростковая угловатость сбежала из этого тела еще, наверное, в прошлом году. А может даже раньше.
  
  Ноги смотрелись никакими не спичками, а именно ногами. Что характерно, стройными и красивыми. Талия была узкой, но без патологии. Ребра проглядывали, но не торчали. И грудь была примерно второго размера. Моего, кстати, любимого.
  
  И точно так же, как я отдавал себе отчет в абсолютной нереальности происходящего, я также понимал какую-то совершенно нереальную его, происходящего, реальность. А значит и необходимость вести себя исключительно аккуратно.
  
  Я ведь, в конце концов, не педофил какой-то. А взрослый адекватный мужчина. 41 года от роду. И не пристало мне крутить шашни с малолетними девчонками. А тут уже и не шашнями попахивало, а... Скворец, если узнает, то вырвет мне яйца. Вместе с яйцекладкой. Я, конечно, не дамся, но зачем лишние конфликты.
  
  Зато Дашку никакие лишние мысли не беспокоили. Потому что она вдруг сделала два шага. По направлению ко мне. И оказалась совсем рядом. До такой степени, что ее грудь уперлась в мою. Глаза у нее были, такое ощущение, на пол лица. А из приоткрытого рта вдруг высунулся розовый язычок и облизал губы. После чего она подняла руки и обвила мою шею, а затем прижалась ко мне всем телом.
  
  Пахло от ее волос какими-то травами. А от тела - чем-то фруктово-ягодным. И тут-то моим разумным мыслям пришел полный кирдык. На смену же им явилось совершенно животное желание повалить девчонку на пол и прямо там ею овладеть.
  
  Я желание переборол, но это все, на что меня хватило. Я подхватил Дашку на руки и осторожно, словно она была из хрупкого хрусталя, уложил ее на кровать. А затем начал очень нежно целовать. В губы. Ниже. Еще ниже... Целоваться она, кстати, совершенно не умела.
  
  Дальше было безумство. Говорят, женщины по первому разу ничего не чувствуют, поэтому заниматься любовью с девственницей - то же самое, что спать с резиновой куклой. Ну фиг знает.
  
  У сестры Скворца это было абсолютно точно в первый раз. И она походила на ошалевшую после десятилетнего воздержания нимфоманку. Хотя я и сам был хорош.
  
  Нас словно бы подхватил ураган и унес куда-то высоко в небо. Где устроил своеобразные американские горки. С бесконечными взлетами и падениями. Так что дух захватывало и спирало дыхание. Только при этом не было никакого страха - один лишь безумный восторг.
  
  Сказать, что яркость ощущений зашкаливала было бы то же самое, что назвать Баха неплохим композитором. Зашкалила она еще где-то в самом начале нашего сумасшествия, а уже к середине превратилась во что-то невообразимо невероятное.
  
  И я начал краем сознания опасаться за возможный исход творящегося безобразия. Инсульт, инфаркт и нейроциркуляторная дистония стали казаться не потенциальными, а вполне реальными его последствиями. Но что я мог поделать, если ничего поделать не мог?
  
  Наверное, мы бы так и любили друг друга долго и счастливо, пока бы не померли в один день, если бы в какой-то из особенно эпических взлетов меня снова не накрыл "мухоморный приход". Все было в точности как в первый раз: потекшая реальность, рябь в цветах радуги и искаженные пропорции. Только вместо черной воронки на меня упало небо. И вышибло сознание напрочь.
  
  Очнулся я оттого, что меня лупили по лицу. Открывать глаза совершенно не хотелось, но и получаемые оплеухи как-то совсем не радовали. Поэтому я глаза все же открыл. И встретился взглядами с Синичкой.
  
  Ее глаза были большими и испуганными. А еще она была весьма легко одета, и девичьи прелести просматривались во всех подробностях и к тому же грозились вывалиться из не очень плотно запахнутого халатика прямо мне в лицо. Но меня они совершенно не волновали. Только не после того безумия, что я только что пережил... непонятно где и когда.
  
  Куда сильнее меня одолевала головная боль. Стоило о ней подумать, как она стала попросту нестерпимой. Я снова закрыл глаза, не сдержав при этом стона.
  
  Меня опять начали трясти и лупить по щекам.
  
  - Синичка... не надо меня бить... А то я сейчас сдохну... - голос вроде был мой, но без гарантии. - Лучше попытайся... ослабить головную боль... Ни хрена из-за нее не соображаю... Я же тебя учил...
  
  Тряска и лупцевание прекратились. Зато моих висков коснулись девичьи пальчики. Восхитительно нежные и прохладные. И под их легкими поглаживаниями боль начала слабеть, пока вовсе не ушла. Оставив после себя звенящую пустоту. И жуткую слабость.
  
  - Спасибо, Солнышко, ты - моя лучшая ученица... ох, как же мне хреново!
  
  Мне и в самом деле было как-то не очень хорошо. Хотя и лучше, чем после боя с Гусинским. Я попытался определиться с тем, где нахожусь. Находился я, судя по всему, в том же коридоре, где наткнулся на сестру Скворца. И при этом лежал на полу.
  
  Ну хоть вроде бы обошлось без механических повреждений. Я, кажется, ничего себе при падении не сломал. И даже шишка на затылке не чувствовалась. Наверное, ее там и не было.
  
  Тут я внезапно вспомнил о Дашке. С ней-то что? И сделал попытку приподняться. Где-то на третий или четвертый раз у меня получилось. С Синичкиной помощью. Дашку я не увидел - только ее вытянутые голые ноги. И склонившегося над ней Полковника.
  
  Через какое-то время Полковник встал, держа девчонку на руках - она была во все той же ночной рубашке, но, похоже, без сознания - и унес ее куда-то в темноту. Настала моя очередь удалиться и продолжить прерванный отдых. Подумать об этом было гораздо проще, чем исполнить. Но с Синичкиной помощью я все же доковылял до своей комнаты. Рухнул на кровать. И провалился в сон.
  
  Глава 11
  
  За окном громыхнуло так, что задрожали стекла. Вслед за чем последовала вспышка словно от десятка молний разом. В комнате на короткое время стало светло как днем, и я инстинктивно прикрыл глаза рукой. Сидевшая на другой руке Машка расправила крылья и заверещала - происходящее ей категорически не нравилось. Я погладил соколиху по головке, успокаивая - мол, все в порядке, не бойся, я с тобой.
  
  Все и в самом деле было в порядке. Просто порядок был не простой, а праздничный - до зоны затопления наконец-то добрался Новый год. Вернее, почти добрался - оставалось часа три с минутами. Но население уже вовсю веселилось. И конечно же никак не могло обойтись без фейерверков и салютов. Которые начали греметь и сверкать с самого наступления темноты.
  
  Однако только что полыхнувшее шоу было чем-то из ряда вон. Потому что обычная пиротехника так не умеет. Если только не поджечь сразу целый склад. Там стопроцентно бабахнуло что-то серьезное и магическое. Моя дежурная паранойя предположение подтвердила, уловив мощный выброс магической энергии. Произошел он за пределами нашей зоны безопасности. Но не сильно. Оставалось надеяться, что это не братья-церковники устроили магподготовку перед генеральным наступлением на наши рубежи.
  
  Я поймал себя на желании сплюнуть и постучать по дереву, но сразу же загнал мерзкое суеверие под лавку рациональной аргументации. Братья с такой иллюминацией к нам не полезут, не идиоты. Да и ловушки должны сработать. Хотя бы одна. Если не боевые, то сигнальные.
  
  Нет, это балуется местная гопота. Скорее всего, "слеза вурдалака". Причем, не менее пяти литров. Запускаешь телекинезом емкость с жидкостью в небо, предварительно ее дестабилизировав, и наблюдаешь представление. Дестабилизированная "слеза" взрывается в среднем через пять секунд. Но есть крайне незначительный шанс, что она взорвется сразу. Прямо в руках. И тогда аминь, экономия на похоронах плюс прилагающиеся разрушения, масштаб коих зависит от объема жидкости. Но в этом и цимес - пощекотать нервы себе и окружающим.
  
  Я тоже прошел стадию этого баловства - до сих пор уши краснеют, как вспомню. А у кого-то детство в жопе еще не отыграло. Причем весьма затратное детство - на тот объем, что там полыхнул, можно реально купить целый склад китайской пиротехники. Совсем народ ошалел после года неправедных трудов. Надо будет наведаться к ним в гости. Попозже, после праздников. И перемножить все плюсы от соседства с нами на минусы. Просто так, на всякий случай, чтобы паранойя поменьше беспокоилась.
  
  Я тяжело вздохнул от мыслей о жизненных сложностях. Вот и горючки для генератора осталось всего ничего. Приходится как в старину пользоваться свечами. Потому что магические светильники тоже отсутствуют - их реквизировали девчонки. Говорят, для создания праздничной атмосферы. Они вообще спелись и стали лучшими подругами буквально за пару дней. Какими это теперь грозило бедствиями нашему коллективу, знало только то, во что мне, как заядлому атеисту, верить не пристало.
  
  Но ладно девчонки - с ними еще как-то можно сладить. Или договориться. Вот без электричества совсем плохо. И не потому что темно, а потому что в Сеть не выйти. Со всей этой военной истерией совсем забыли о хозяйственных нуждах. Купить же топливо раньше, чем через неделю, не получится.
  
  Опечаленный неурядицами, я отправился искать утешения на кухню. Давно замечено, что полный желудок - лучшее средство от плохих мыслей. Однако по пути застрял в перегороженной праздничным столом главной гостиной. На столе было пусто, зато за столом - густо. Там сидел Скворец и чем-то маялся. Наверняка дурью.
  
  Визуальный осмотр пациента диагноз подтвердил. Обычно мужественно-волевая, сейчас физиономия саламандровца наводила на мысль о подростке, которого застукали за подглядыванием за старшой сестрой. Скворец страдал комплексом вины. Развился же комплекс в тот самый знаменательный день Дашкиного освобождения от заложенной в ней мины замедленного действия. Если можно так выразиться.
  
  Ибо братья, а скорее всего, лично сам их "великий вождь", действительно, овладели техникой зомбирования. Все же гнида Георгий - реально гениальный маг. Как ни печально это признавать. По фигу ему наверняка был свой плененный "воспитанник" - он всю эту тему с обменом затеял ради того, чтобы поставить нам детский мат. Где роль ферзя должна была сыграть околдованная сестренка Скворца.
  
  Уж не знаю, как бы она нас убивала, но какой-то план точно существовал. Только в нем не был предусмотрен с чего-то вдруг вздумавший бодрствовать я.
  
  Тоже тот еще секрет. Вообще все последние события заставляли думать о своей персональной шизе. Будто бы сидит внутри меня нечто и решает за меня мои проблемы, когда я уже совсем готов сложить лапки на груди и отдаться безысходности. Так было с Гусинским, и это же произошло при "расколдовании" Дашки.
  
  С народом я своими опасениями поделиться не рискнул. И тем более никому не сказал, как именно "расколдовал" юную красавицу. Потому что меня бы не поняли. Скворец так уж точно. У нас и без того получилось не очень красиво.
  
  Когда эта "мина" на меня набросилась, то магический фон немедленно подскочил на несколько порядков и разбудил всех обитателей квартиры - очень сложно уснуть одаренному человеку, коли такая фигня творится под самым боком. Сбежавшийся народ обнаружил прелюбопытное зрелище: лежащую на полу полуобнаженную Дашку. А рядом с ней - еще более полуобнаженного Татя.
  
  Ну и какие мнения такой стриптиз мог вызвать? Правильно, разные. Ветеранам нашего коллектива мысль о том, что я мог покуситься на честь девчонки, даже в голову не пришла. Другое дело Скворец. Который и без того был несколько не в себе из-за переживаний. Он-то, конечно же, вообразил, что злобный маг решил сотворить безобразие с его любимой сестренкой.
  
  От больших неприятностей меня спас Фуль, без лишних слов купировавший Скворца "столбняком". Магическое сопротивление вкупе с татуировкой даже пикнуть не успели.
  
  Однако совесть не купируешь, и теперь саламандровец маялся. Потому что мы с ним стали почти приятелями, а подумать столь нехорошо о почти приятеле - это по всем пацанским понятиям большое западло. Тем более когда выяснилось, что "злобный маг" не то что не учинял безобразий, а совсем наоборот - спасал девчонку. И всех прочих заодно.
  
  Извинялся он с тех пор раз, наверное, десять. И если бы завел эту бодягу в одиннадцатый раз, то тогда маяться больной совестью пришлось бы уже мне. Потому что я бы точно не сдержался и сотворил с ним какую-нибудь жуткую гадость. Например, превратил бы в жабу.
  
  Не имею ни малейшего представления о том, как это сделать и возможно ли сделать в принципе - все же не в сказке живем, и закон сохранения массы никто не отменял. Но я бы что-нибудь придумал. На худой конец, получилась бы жаба размером со спецназовца.
  
  Однако Скворец что-то такое в моем взгляде прочитал и приставать с извинениями не рискнул. А вместо этого протянул энергетический батончик. Трофейный - у него их в запасе имелся чуть ли не целый склад. Я его решение полностью одобрил. Потому что орехов с сухофруктами мне для счастья как раз и не хватало. Батончик захрустел на моих зубах, и все дурные мысли немедленно меня оставили. Словно ветреная красотка надоевшего ей парня.
  
  - Ну и как там, на кухне? - благодушно поинтересовался я, просто чтобы что-нибудь сказать.
  
  Скворец только махнул рукой.
  
  - Стервы малолетние! Шипят и плюются, как дикие кошки, а я просто хотел воды выпить, - в его голосе проскользнула нешуточная обида.
  
  - Вот не фиг лезть в женское царство, когда оно готовится к празднику, - злорадно усмехнулся я. В том числе потому что сам счастливо избежал такой же участи.
  
  - Я этому царству устрою праздник... по крайней мере, одной его половине, - мрачно пообещал Скворец.
  
  - Ну-ну, - выказал я свой скепсис.
  
  Скворец на подобную инсинуацию отвечать не счел нужным.
  
  И я оставил его наедине со своей обидой, а сам решил вернуться к прерванным занятиям с Машкой. Созрела у меня идея научиться использовать зрение и слух птиц в личных корыстных целях. Может оказаться весьма полезным. Если из затеи что-нибудь выйдет. Пока выходило не очень, но я не терял надежды.
  
  
  Новый год прошел на ура. Давненько мы так не веселились. От души и с размахом. Будто и не грозили нам лютые вороги жестокой войной. А может, именно из-за того, что грозили.
  
  Полковник приготовил плов. Настоящий, узбекский. Вспомнил традиции своей малой родины. Однако Дашка и Синичка ему ничуть не уступили, наготовив всяких вкусностей да сладостей.
  
  Набив животы до состояния минимум третьего месяца беременности, мы их затем неслабо растрясли на последовавшей за пиром дискотеке. Причем плясать заставили даже меня, ненавидевшего это занятие с самого детства.
  
  Но перед Дашкиным напором я устоять не смог. Сначала мы скакали под что-то бодрое. Затем она и вовсе пригласила меня на медленный танец и совершенно не стеснялась прижиматься поближе да покрепче.
  
  Будь ей лет тридцать, я бы сказал, что меня разводили на бурную ночь. Но ей было шестнадцать, и кто знает, какие вихри гуляли в этой юной стриженной головке.
  
  Я на всякий случай держался настороже - бурная ночь с годившейся мне в дочери девчонкой в мои планы совершенно не входила. Мне хватило и того безумства, за которое до сих пор было стыдно - никак не проходило ощущение его реальности. Я бы не удивился, если бы узнал, что и Дашка пережила нечто похожее.
  
  Если это так, то все с ней становилось ясно: подростковые гормоны, героический маг, спасший ее от неминуемой смерти, безумная ночь любви, которой вроде бы не было, но которая точно была... У кого бы от такого не съехала крыша? Вот только напрягало, что разбираться с ситуацией приходится именно мне и именно сейчас, когда у нас и без того наклевывается реальная жопа.
  
  Я горестно вздохнул и понял, что заснуть больше не удастся. За окном стояла темень, однако часы показывали начало девятого утра. Часа четыре поспать удалось - и ладно. Пора было вставать и начинать придумывать гениальный план по избавлению себя, а заодно и всего мира, от сумасшедшего маньяка.
  
  
  С планом, разумеется, ничего не выходило. Всю посленовогоднюю неделю я прикидывал стратегии и тактики победоносной войны. Но получались исключительно безоговорочные капитуляции. С нашей стороны.
  
  Если бы это была компьютерная игра, то все было бы легко и просто. Я бы собрал группу героев, сохранился, пошел в бой и всех победил. Не с первого раза, так с десятого. Или с сотого.
  
  Однако в реальности победить надо было именно что с первого раза. И хорошо бы совсем без потерь. Ну или максимум с одной. В лице себя любимого.
  
  Умирать совершенно не хотелось, но хоронить кого-то из друзей хотелось еще меньше. Конечно, в таком случае им бы пришлось хоронить меня, но это была бы уже не моя проблема... Вот только самым реалистичным пока выглядел вариант, в котором никому никого хоронить не придется. Потому что некому будет хоронить. И нечего.
  
  С такими веселыми мыслями я попытался сунуться к Полковнику. И понял, что на помощь с его стороны можно не рассчитывать. Виктор Иванович был во всей своей красе: пацифичен, гуманистичен и прекраснодушен. На терзания кровожадного садиста Татя он не то, чтобы плевать хотел. Но они противоречили всему разумному, доброму и вечному, что сидело в нем уже который десяток лет. Сложно идти против своей натуры. Особенно если идти не хочется.
  
  Получил я ответ и от Карабаса. Если коротко, то ему было по фигу. Если в подробностях, то ему было по фигу, но не совсем. Потому что он очень сильно уважал меня и вообще всех нас. А братьев с их вождем, наоборот, на дух не переносил. Однако переть на Церковь в последний и решительный бой ему и всей его жестяной компании абсолютно не улыбалось.
  
  Поэтому они соглашались помогать материально. В разумных, естественно, пределах. Но об остальном мы должны были думать сами... то есть, конечно же, думать сам должен был я.
  
  И когда мой энтузиазм уже практически выкинул белый флаг, а пофигизм раздумывал, стоит ли ему брать пленного, на мой электронный адрес пришло письмо. Очень короткое. Всего два слова.
  
  "Предлагаю встретиться".
  
  Однако мегалаконичность послания нашла самый живой отклик в моей душе. Потому что пришло оно от все того же ренегата в братских рядах.
  
  Живее всего прочего на послание откликнулась моя паранойя - прошлый раз ей категорически не понравился. Вроде бы очевидная тактическая виктория едва не привела к полному стратегическому звездецу. И это наводило на мрачные мысли об изощренной провокации, созревшей в гениальном мозгу верховного брата.
  
  Но я со своей паранойей соглашаться не торопился. Если бы прошлый раз был задумкой Георгия, то с его стороны это выглядело как умножение сущностей. Зачем такие сложности, когда Дашку можно было просто вернуть в ответ на просьбу Полковника? Георгий, конечно, псих, но не до такой же степени.
  
  В любом случае, на встречу надо идти. Конечно, не на пустырь в какой-нибудь лесосеке, а поближе. Но не в "Катьку". Уж коли Георгий там завсегдатай, то ему запросто могут стукнуть. Однако в Питере хватает и других заведений. Например, "Чебурашка" на Владимирском.
  
  У этой чебуречной в совладельцах - кто-то из жестянщиков, поэтому вышибалами там - парочка боевых големов. И посетители всегда ведут себя словно зрители в большом зале консерватории. Разве что не хлопают и на бис не вызывают. И Георгий туда не суется - понты в дверь не пролазят. В этом он, кстати, полный дурак. Хоть и умный. Потому что чебуреки там готовят просто обалденные.
  
  
  Здание "Чебурашки" знавало лучшие времена. Как, впрочем, и весь город. Когда вода еще не плескалась на уровне второго этажа, а люди не боялись, что им отрежут голову на ближайшей крыше. Покраска на фасаде местами осыпалась, и из-под нее проглядывала древняя штукатурка. Словно ребра из-под гнилого мяса у киношных зомбей. Широкие окна, формой напоминавшие арки, если и мылись со времен потопа, то разве что еще того потопа, библейского.
  
  Однако внутри было мило и уютно. Магосветовые светильники под старину давали достаточно света, чтобы можно было разглядеть лицо соседа. Но при этом не слепили, и общая атмосфера была ближе к сумраку, чем к дневному свету. Если бы в городе водились вампиры, им бы тут понравилось. Деревянные столы и стулья никто не прибивал намертво к полу. Похоже, в качестве оружия ближнего боя мебель здесь не котировалась. Наверное, потому что охрана на это смотрела косо.
  
  Я про себя усмехнулся получившемуся каламбуру - косо эта охрана смотреть в принципе не могла. У нее и глаз-то не было. Жестянщики, верные своим прогрессивным дизайнерским принципам, решили, что зачем голему глаза, если можно встроить панорамный магический обзор?
  
  Оба охранника незаметно примостились в дальнем темном углу. Человекоподобные, совсем другой системы, чем наши кракозябры, они практически сливались с полумраком из-за своего земельного окраса. Однако немногочисленная публика наверняка была в курсе их присутствия. И вела себя подобающе.
  
  Впрочем, вести себя неподобающе тут было некому - гопота обходила "Чебурашку" дальней стороной. Среди сталкеров шебутного народа хватало, но в зоне затопления они работали, а отрываться предпочитали на большой земле. Одаренные же умели себя контролировать. Это первое, чему они учились. Те же, кто получали по данному предмету плохие отметки, до серьезных правонарушений обычно не доживали.
  
  Я еще раз оглядел публику, а затем переглянулся с Фулем. Тот пожал плечами. Вычислить среди присутствующих ренегата ему тоже не удалось. Да и как его вычислишь. В хламидах здесь никого не было. В камуфляжных куртках - тем более. Скорее всего, и быть не могло. Братья в публичных местах предпочитали держаться скромно и свою конфессиональную принадлежность не выдавать.
  
  Вот и ренегату, похоже, хватило ума замаскироваться и не отсвечивать своей тонзурой да прочими религиозными причиндалами. Потому мы топтались в нерешительности, не зная, что предпринять. Примерно половина из пары десятков присутствующих была одаренными. Но на нас они обращали внимания не больше, чем сытый кот на протухший рыбий хвост.
  
  Может его вообще тут нет? Мы-то пришли вовремя. А он мог и задержаться. И когда я уже совсем было решил устроиться за одним из пустых столиков и предаться ожиданию под горячий чай со свежими чебуреками, к нам подошел скромный молодой человек в синих застиранных джинсах и мятой оранжевой футболке без какого-либо рисунка и тихим бесцветным голосом поинтересовался, не назначена ли нам на 11 утра встреча?
  
  Парень был лет двадцати на вид, коротко стриженый, без опознавательных знаков на прическе. Но мне почему-то в нем немедленно почудился младший брат. Однотипное инкубаторское воспитание метило человека почище любых опознавательных знаков.
  
  Оказывается, в "Чебурашке" были отдельные комнаты. Вот уж о чем я даже не подозревал. Хотя и на тайные встречи сюда раньше не заглядывал. Похоже, нами выбранное место наш грядущий собеседник знал лучше нас.
  
  Мы вошли в небольшое квадратное - метра три на три - помещение. И оба-на! Я натурально застыл в столбняке. Как Генеральный секретарь ООН, вдруг обнаруживший в своем рабочем кабинете зеленых человечков. Брат-ренегат и в самом деле маскировкой не пренебрег. Да что там не пренебрег - решил проблему раз и навсегда самым кардинальным образом. Потому что оказался, не братом, а сестрой. И какой!
  
  Овал ее лица выглядел практическим идеальным - хоть пускай его на эталон. Роскошные каштановые волосы небрежно расплескались по плечам. Она их явно регулярно стригла, но они все равно упрямо отрастали. Спереди волосы без затей строго разделили пробором ровно посередине, но эта простота только добавляла шарма. Рот был невелик, с тонкими, разошедшимися в легкой иронической усмешке губами. И я не заметил на них никаких следов губной помады. Ее небольшой аккуратный нос наверняка бы не испортил и лик античной богини. А глаза бы этот лик еще и украсили - огромные, каждый практически на пол-лица, слегка суженные, ярко-зеленые, они как будто сошли с иллюстрации женского романа о великой любви эльфийской принцессы к сторожу платной автомобильной стоянки.
  
  Сильнее всего, однако, впечатляла ее кожа - гладкая до глянца, без единой морщинки, веснушки или хотя бы родимого пятнышка. Она напоминала кожу голографической модели на выставке ювелирного искусства, хотя выглядела при этом абсолютно естественной и натуральной. Никакими косметическими кремами да масками такого эффекта было не добиться. Тут требовалась настоящая магия. И эта магия у "сестры-ренегата" присутствовала в избытке.
  
  Но еще больше в ней было другой магии - женской. Сексуальность из нее перла, как умные мысли из головы нобелевского лауреата. Концентрация женских флюидов в комнате была так велика, что не выдержал даже Фуль - на пару секунд Будда превратился в обычного похотливого мужлана. Посторонний бы этого не заметил, но уж я-то за все прошедшие годы, что мы в напарниках, изучил его лучше, чем матерый гаишник - правила дорожного движения.
  
  Зато одета "эльфийская богиня" была безо всякой притязательности, в серый двойной вязки свитер с высоким воротником а-ля полярник из старых советских фильмов. А ниже наверняка шли какие-нибудь джинсы с кроссовками - массивный стол, за которым она сидела, не давал этого рассмотреть. Но я не сомневаюсь, что ее божественности не повредили бы даже ватные штаны с кирзовыми сапогами.
  
  Другое дело, что одной лишь красотой - даже такой - Георгия не одолеть. Интересно, что эта сексапилка имела нам предложить?
  
  - Я уже начала опасаться, что этот день никогда не настанет, - промурлыкала она - и по моей спине галопом промчался табун мурашек. - Но это все же случилось - сам легендарный Тать почтил своим визитом скромную поклонницу его несравненного таланта!
  
  Ее голос - нечто среднее между обертонами Мэрилин Монро и урчанием пантеры, которую чешут за ухом - абсолютно завораживал. Только слова для него она подобрала неправильные. У меня была идиосинкразия на лесть. Причем, в тяжелой форме. Даже если бы "сестра-ренегат" была демоном соблазна, стоило бы ей только произнести хоть какой-нибудь комплимент в мой адрес, и весь тяжелый демонический труд пошел бы насмарку. Такой уж я урод.
  
  Протрезвел я мгновенно, и наведенное наваждение тут же испарилось, словно жидкий гелий под лучами жаркого антарктического солнца.
  
  - Это, конечно, очень лестно, когда сама богиня магии признается тебе в любви. Но и настораживает - уж я-то точно знаю, что ничем подобной милости не заслужил.
  
  Иронию в моем голосе не почувствовал бы разве что глухой. И моя собеседница немедленно на это отреагировала, отбросив в сторону все свои сексуальные игры. Похоже, красота была не единственным ее достоинством. Эльфийская богиня неожиданно превратилась в обычную женщину. С внешностью эльфийской богини.
  
  - А вы жестокий человек, - в ее голосе вдруг прорезалась горечь. - Назвать обычную бабу с толикой магического таланта богиней магии - это очень похоже на изощренное издевательство... И зовите меня просто Ирой, а то эта ваша ирония режет как ножом по живому.
  
  Она наверняка снова играла. Но я все равно почувствовал себя неловко. Только когда это чувство мне мешало?
  
  - Ира - замечательное имя. Одно из моих самых любимых. Кроме шуток, - сказал я с максимальной серьезностью, на которую был способен. - Меня можно по-прежнему звать Татем. Моего спутника - Фулем. А своей иронии я обязательно сделаю строгий выговор. За неподобающее поведение. Но прежде хотелось бы узнать, зачем вам понадобилась наша встреча.
  
  - Тать, Фуль... - она словно пробовала наши прозвища на вкус. - Может, вы все же сядете? Я запросто обойдусь без этого гусарского этикета.
  
  Уела, однако. Но Фулю это было до лампочки - он даже не шелохнулся. Зато я сел. Прямо напротив нее. И поймал глазами ее взгляд. Который она и не подумала отвести. В гляделки мы играли с полминуты. Хотя, скорее, не играли, а пытались хоть что-то друг о друге понять через наши "зеркала души".
  
  То, что понял я, мне, в принципе, понравилось. В ее глазах просматривался ум вперемешку с затаенной грустью. Но было там и еще что-то. Что она запрятала совсем уж глубоко. Я понадеялся, что мой взгляд ее тоже не сильно разочаровал.
  
  "Сестра-ренегат" первой прервала затянувшееся молчание. В конце концов, за ней был ответ на мой вопрос.
  
  - Зачем мне понадобилась наша встреча... - она тянула слова, как будто пыталась выиграть время, чтобы придумать подходящий ответ. - Если бы только я сама точно это знала. Наверное, все же, затем, что вы - последняя надежда отчаявшейся женщины.
  
  Даже так. Я снова поймал ее взгляд. А она снова его не отвела. Теперь там стояли слезы пополам с нерешительностью. И мне показалась, что на игру это не очень-то походило. Возможно, я неправ. Ответ у нее уже есть. Просто она не решается его произнести.
  
  Но она все же решилась.
  
  - Вам наверняка интересно, кто я такая и какое отношение имею к этой пресловутой Церкви галактического разума?
  
  Она опять взяла паузу. А я на всякий случай покивал головой в знак согласия - дескать, разумеется, нам это ну очень интересно.
   - Так вот, к ней я никакого отношения не имею... - и еще одна пауза, но совсем короткая, не дожидаясь наших недоуменных вопросов. - Но я имею непосредственное отношение к ее лидеру. Дело в том, что я - дочь Георгия Гелашвили.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"