Гипертонический криз
Ординаторская первого этажа. Новый, купленный
на деньги докторов диван. На нем удобно лежит Леня
Минский и смачно сопит. Неожиданно для него
входит медсестра.
- Леня, иди. "Скорая", - предупредила она
Минского.
- Ага. Сейчас иду, - сказал Леня и перевернулся
на другой бок.
- Леня, я по сто раз повторять не буду. "Скорая"
ждет.
Но Леня чихать и плевать хотел на "скорую", на
медсестру, на работу и на все, что связано с боль-
ницей, где он работает всю свою жизнь. Они ему
настолько надоели, насколько только можно. Неже-
лание работать превышало его возраст в сотни раз.
А возраст его был равен шестидесяти пяти годам. Из
них минус пять лет на обучение, восемнадцать до
института - итого работает он ровно сорок два года.
- Леня, "скорая" ждет.
- Люда, подпиши сама. Я занят.
- Все понятно. На пенсию уже пора, Ленечка.
Спать нужно дома. Освобождай место молодым.
На все слова он только сопел и пухкал при вдохе
и выдохе.
Чуть позже.
- Рома, иди ты посмотри больную. Я "скорую"
отпустила. Подписала лист. Давай иди.
Но Роман Владимирович только начал вчитывать-
ся в строки свежей газеты. И ни малейшего желания
куда-то вставать не было написано на его лице.
- Рома, Леня, идите посмотрите больную. Она
в смотровой и ждет доктора. Рома, она платежеспо-
собная. Я так поняла.
Леня Минский спит и видит все, что происходит
вокруг него. Услышав слово "платежеспособная",
резко поднялся. И сказал:
- Я сам посмотрю больную. Где она?
- В смотровой! - крикнула медсестра.
Роман все еще читал жадно новые строки свежей
газеты. Не прошло и трех минут, как Леня Минский
вернулся в ординаторскую и принял прежнее поло-
жение на диване.
- Рома, там больная сидит. Ждет тебя. Пойди,
зашей рану. Она там платежеспособная. Я посмот-
рел. Все нормально.
На эти слова, как и на все другие в мире, Рома
реагировал одинаково. С глубоким пофигизмом и
реалистичностью. Он прекрасно понимал, что ника-
ких денег ему не дадут и работу, которую подошла
очередь выполнять Лене Минскому, автоматически
и нагло переложили на него.
Роман не спеша встал. Зашел в предоперацион-
ную, вымыл руки, надел маску с халатом. Снова
вымыл руки и отправился принимать пациентку с
ушибленной раной подбородка. Зашив рану и успо-
коив пациентку, которая сильно переживала за буду-
щий рубец, отправился в ординаторскую обратно к
газете. Но по пути следования от предоперационной
к ординаторской из собственного кармана достал
стодолларовую бумажку и сунул ее в нагрудный кар-
ман.
Не спеша подошел к Лене Минскому, якобы раз-
будить его, и показал ему эту заранее спрятанную
купюру. На что у Лени расширились зрачки. Доктор
не мог поверить, что коллегу так отблагодарили. Но
мозг понимал происходящее. Жаба, давившая его,
давила все сильнее и сильнее. Через минут пять Рома
дочитывал страницу, а Леня, вместо того чтобы ле-
жать, метался по коридору и искал больных. Еще
через минут пять-десять медсестры измеряли ему
давление.
- Двести верхнее. Давай уколем, - предлага-
ла медсестра Лене. Но тот отказывался. И еще че-
рез полчаса, как померяли последний раз давление,
Леню забрали с гипертоническим кризом в отделе-
ние терапии.
- Рома, так и убить человека можно, - говорили
ему медсестры и санитарки.
- А что я такого сделал? На меня перекинули ра-
боту. Я ее выполнил. Ну, пошутил над ним, а у него
повысилось давление. Каждому по заслугам.
Наутро докладывал дежурство Роман в гордом
одиночестве. Леня Минский с капельницей проле-
жал всю неделю, борясь с гипертоническим кризом
от зависти.