Круглов Владимир Павлович : другие произведения.

Лебеди

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Владимир Круглов
  
   Лебеди
   Рассказ
  
  
  -- Цыган, ты дома?..
   Вовка Цыганов, четырнадцатилетний парнишка, выглянул в окно: под окном, приплясывая от нетерпения, стоял Колька Белов, его одноклассник, долговязый и белобрысый парень, как раз под стать своей фамилии. На плече у него висела старенькая одностволка.
  -- Пошли на Таскан, гоголь*) появился, - увидев в окне
   Вовку, снова закричал Колька. - Я у братана ружьё выпросил.
  
   *) - гоголь - название северной утки, бело-черной окраски,
   прилетающей весной одной из первых. (прим. автора)
  
  
   Покопавшись в кармане, он вытащил два патрона и показал их
   Цыганову:
  -- И патроны есть!..
  -- Да, патронов у тебя не густо, - приглушенный стеклом
   голос Вовки был еле слышен. Проигнорировав ехидное замечание, Колька вновь спросил:
  -- Так ты идешь?
  -- Заперт я... Вчера двойку принес, вот меня и заперли.
  -- А ты, как в прошлый раз, через форточку...
  -- За прошлый раз я получил по сраке... Отец
   предупредил, что если опять удеру, то он ружье заберет и спрячет на работе.
  -- Пугает, у тебя классный батя...
  -- А мать? Та давно мечтает, чтобы мне ружье не давать.
   Вовка залез на подоконник и высунул в форточку голову. Колька почесал затылок и неуверенно произнес:
  -- Что мать? Не убьет же... Даст по жопе один раз...-
   помолчав, он продолжил. - Пошли!? В следующий раз мне
   ружье не дадут...
   Вовка и сам с трудом мог усидеть дома: погода, как на заказ:
   солнышко светит, тепло, градусов семь ... "И утка, наверное, поперла... А тут еще и этот соблазнитель рыжий. А родители... Отец, конечно, поругает, если я ничего не подстрелю, а мать всегда ругается, когда я один, без отца ухожу в тайгу".
  -- Ладно, я сейчас...
   Вовка скрылся в глубине комнаты и через некоторое время подал Белову через форточку ружье, патронташ и сапоги.
   Колька, встав на заваленку, принял снаряжение и спрыгнул на землю. Через минуту в форточке снова появилась взлохмаченная голова Цыгана, и он спросил:
  -- Жрать брать? А то я еще не обедал...
   Колька пожал плечами:
  -- Возьми что-нибудь зажевать.
  -- Ну, держи, я скоро...
   И бросив Кольке свою куртку, снова скрылся.
   Вскоре, выбравшись с помощью Белова наружу,
   Вовка одел сапоги, куртку, нацепил патронташ (Колька с завистью косился на полный, двадцать четыре патрона , патронташ) и засунул сверток с едой в карман.
  -- Двинули?..
   Колька, смущенно улыбаясь, спросил:
  -- Патронами не поделишься?
  -- Щас, разогнался! На халяву хочешь? А почему
   сам не зарядил?
   Вовка старался не пользоваться готовыми патронами в картонных гильзах, а всегда сам заряжал, используя латунные гильзы и свою, выверенную мерку. Его отец же пользовался только готовыми патронами. Показав однажды своему сыну несколько лет назад, как надо заряжать, и, снабдив всеми необходимыми инструментами, он перешел на патроны в фабричной упаковке.
   Вовка не любил готовых боеприпасов, считая их слабыми, хотя периодически таскал их из отцовских запасов. Но это бывало редко и то лишь в том случае, когда у него не хватало времени, чтобы пополнить свой запас.
   Колька помялся немного и признался, что он вообще не умеет
   заряжать. Вовкиному удивлению не было предела:
  -- Ты, не умеешь заряжать? - удивленно спросил он,
   направляясь к реке.
  -- Не умею и нечем...
  -- Ладно, я тебя научу. Порох и дробь дам, сам будешь
   потеть...
   Колька не мог признаться, что кроме всего прочего, он еще и боялся самостоятельно снаряжать боеприпасы, памятуя случай с братом, когда у того, однажды, при выстреле разбило приклад и повредило патронник. Брат воспользовался чужими патронами.
   - Не горюй, дам тебе патронов, лишь было по ком стрелять.
   Спустившись к реке, все еще покрытой толстым ледяным
   панцирем, они зашлепали по мелким лужицам талой воды,
   накапливающейся за дневное время поверх льда. За ночь лужицы замерзнут, а днем снова растают и так будет продолжаться, пока не начнется настоящее половодье.
   Река Эльгенка была мелкая и промерзала до самого дна. Вскрывалась она тоже не совсем обычно, не так как на юге. Сначала с берега на ледяной покров стекала талая вода, небольшие лужицы превращались в ручьи, промывая ледяное ложе, и устремлялись к Таскану. Талая вода постепенно заполняла русло реки, подмывала лед, и однажды, внезапно, ледяное дно всплывало, и начинался ледоход.
   Колька, широко шагая и размахивая длинными руками, все время забегал вперед, шлепал сапогами по лужам, так что брызги летели во все стороны, и взахлеб рассказывал, как он выпросил ружье, как "увел" у братана патроны.
   В школе и в поселке они постоянно ссорились и даже дрались.
   Вовка, на голову ниже не по годам высокого Белова, никогда не уступал тому в споре, хотя ему и доставалось. Но друзья скоро забывали свои размолвки и вновь совместно затевали свои мальчишеские предприятия: организовывали "штабы", играли в лапту. Но на охоте Колька безоговорочно принимал первенство Цыганова, зная, какой арсенал имеет его отец и что Вовка, как никто другой из ребят в поселке, имел неограничен-ный доступ к оружию. Да и охотничий стаж у него был поболее, - с ружьем знаком с восьмилетнего возраста.
  -- Цыган, а ты лебедей стрелял?
   Вовка искоса посмотрел на Белова:
  -- А зачем тебе?
  -- Просто... Говорят мясо у них вкусное.
  -- Кто говорит?
  -- Ус...
  -- Дядя Вася? - недоверчиво спросил Цыганов...
  
   ...Белорус Василий Ус, бывший ссыльный, лет восемь назад
   овдовевший да так и оставшийся бобылем, был заядлым охотником и добрейшим человеком. Не имея собственных детей, он любил беспокойных поселковых мальчишек, и те платили ему тем же. Правда, они иногда любили подшутить над доверчивым Усом, рассказывая ему разные небылицы, но Ус не обижался. Работая конюхом, он всегда брал кого-нибудь из мальчишек с собою, отправляясь за сеном или еще куда-нибудь. Но на охоту ходил только один или с Вовкой Цыгановым. Он всегда говорил: "Охота - дело серьезное..."
   Насколько серьезно Ус относился к охоте, Вовка убедился по случаю с Нельмой, породистой сукой, доставшейся Усу от главного зоотехника, уезжавшего на материк.
   Любитель и знаток собак, Василий к животным во время охоты относился очень сурово, хотя дома они у него делали, что хотели. Нельма была то ли пойтнер, то ли сеттер - Вовка плохо разбирался в этом. Всем была хороша собака: и стойку делала, и после того как дичь поднималась на крыло, перед выстрелом, тут же ложилась на землю. А нюх, по словам хозяина, вообще сказочный - всегда найдет подранка, где бы тот ни упал. Об одном умолчал зоотехник - собака до ужаса боялась выстрелов. Кто ее напугал, так и осталось тайной. Зоотехник уезжал летом, когда охота была запрещена, и Василий не смог испытать Нельму по полной программе. Поэтому осенью его ждал сюрприз. Когда на открытие охоты Ус взял с собой свою Нельму, то, сопроводив своего нового хозяина до околицы поселка, собака стремглав помчалась обратно, домой. Василий минут десять стоял с открытым ртом, глядя ей вслед. Потом, махнув на нее рукой, чтобы не терять времени, пошел на охоту без собаки. Через неделю повторилось то же: проводив хозяина, Нельма попыталась удрать, но Ус, предусмотрительно взявши ее на поводок, удержал . Вот тут-то и устроила Нельма своему хозяину представление: с пронзительным визгом упала на землю и задергала всеми четырьмя конечностями. Василий от неожиданности выпустил поводок, и Нельма тут же умчалась в поселок... Всю осень Ус проходил на охоту с другими собаками (их у него было, кроме Нельмы, еще две), рассчитывая как-то воспитать строптивую суку. Но прошел год, и Нельма по-прежнему, как только Ус заходил в тайгу, удирала домой. Однажды Василий снова взял с собой Нельму на охоту. Вместе с ним на Первое озеро шел и Вовка, со своим Абреком. Пока они шли по поселку, собаки весело носились друг за другом, задирали поселковых псов, и, казалось, в этот раз Нельма не оставит хозяина. Однако Ус повел себя необычно. Ласково подозвав собаку, он взял ее на паводок, а когда она, завизжав, упала на землю, то крепко скрутил ей лапы. Перехватив удивленный взгляд Цыганова и взваливая скулящую собаку на плечо, он пояснил, пряча глаза:
  -- Отойдем подальше от поселка, - отпущу, может быть
   тогда не убежит...
   Выйдя за пределы поселка, Ус положил собаку на землю и,
   отворачиваясь, попросил Вовку:
  -- Ты иди, я развяжу ее и догоню. Абрека забери...
   Парнишка пожал плечами и, свистнув Абрека, зашагал дальше. Когда, пройдя сотню шагов, он обернулся, ветки лиственницы, покрытые золотыми иголками, уже скрыли
   от него Василия Уса и его собаку. Остановившись, он решил
   подождать своего старшего напарника. И тут раздался выстрел.
   Вовка сначала не понял, в кого мог стрелять Василий. Но тут , вспомнив бегающие глаза Уса, все понял...
   Вскоре показался Ус. Подойдя, он, не говоря ни слова,
   потянул Вовку за рукав, и они присели на сухом пригорке.
   Также молча, Василий достал из рюкзака бутылку водки и кружку. Открыв бутылку, он налил водку в кружку и тут же,
   не закусывая, выпил.
  -- Так буде лучше... Что это за псина? Люди смеются...
   Вовка первый раз видел Уса, пьющего на охоте....
  
   ... Вынув из патронташа пять патронов, Вовка протянул
   их Кольке:
  -- Так, что там Ус говорил?
  -- Говорил, что он стрелял лебедей...
  -- Врешь ты... Дядя Вася не стреляет лебедей.
  -- Так его же заставили...
   И Белов рассказал историю, которую он слышал от своего
   старшего брата, а тот, в свою очередь, от отца.
  
   ... Когда-то, еще при Сталине, ссыльным не полагалось
   иметь оружие. А Ус был охотником еще на материке. Поэтому он всеми правдами и неправдами достал себе старенькую одностволку и тайком охотился. Егерь хорошо знал Василия и уважал его. Поэтому и не мешал тому в его страсти. В то время в поселке еще был лагерь, и поэтому поселковые власти, в том числе и участковый, не очень-то лояльно относились к ссыльным. Участковым в то время был бывший опер, Кристенко, большой любитель выпить, за что его и перевели на ступень ниже. Кристенко был заядлым охотником и не пропускал случая побродить с ружьем в компании таких же любителей выпить, как он сам. Обычно охота заканчивалась попойкой, и, как правило, домой горе - охотники возвращались пустыми.
   Ус обычно уходил на охоту на дальние озера, чтобы случайно
   не столкнуться с кем -нибудь из поселковых. И так случилось,
   что компания охотников во главе с участковым намерилась посетить Шестое озеро, в пределах которого водились даже
   глухари. Там-то и столкнула судьба Уса и Кристенко как раз в тот момент, когда собака Василия доставала из озера подбитую утку.
  -- С почином, - Кристенко спешился и, прищурившись,
   разглядывал Василия. - Никак Ус?
  -- Ус...
  -- Ссыльный?..
   Василий молчал, с тоскою думая о том, что его забаве пришел
   конец. "Только бы не посадил," - мелькнуло в голове.
  -- Наслышан, наслышан...
   Повернувшись к своим друзьям, молча стоявшим рядом, участковый продолжил:
  -- Кто там мне рассказывал, что " Вот Ус стреляет, так
   стреляет: гусь летит - лапок не видать, а он его одним выстрелом"?
   Снова повернувшись к Усу, спросил
  -- Правда?
   Ус пожал плечами:
   - Будет гусь лететь - посмотрите...
  -- Ладно заливать-то, из этой берданки что ли, - Кристенко
   протянул руку к ружью Василия. Василий молча снял ружье с плеча. Осмотрев оружие, участковый вдруг сказал:
  -- Что же ты, такой известный охотник, а охотишься
   тайком? Сколько в ссылке?
  -- Много...
  -- Лет пять есть?
  -- Восемь...
  -- Ну, так подошел бы, написал заявление, может тебе и
   разрешили бы приобрести оружье... А теперь, что мне с тобой делать?
   Среди спутников Кристенко был молодой зоотехник, тот самый, который, став со временем главным, и подарит Василию злочастную Нельму. Сталкиваясь с конюхом на работе, зоотехник с уважением относился к неразговорчивому, но старательному белорусу. И поняв, что сейчас решается судьба человека, сказал, обращаясь к участковому:
  -- Иван Петрович, надо бы помочь хорошему человеку...
  -- Хорошему, говоришь? А мы проверим...
   И держа ружье Василия в руках, направился к товарищам. Сделав несколько шагов, Кристенко обернулся к Усу и поманил его рукой. Василий на деревянных шагах двинулся
   следом...
   ...Спустя час, у весело горящего костра, опорожнив две бутылки водки, вся компания горланила украинские песни.
   Уса, как он не отнекивался, все же заставили выпить стакан,
   и теперь, захмелев, подтягивал вместе со всеми, правда,
   на белорусский лад.
   Утром все проспали утреннюю зорьку и теперь тратили патроны, расстреливая пустые бутылки и банки. Выстрелами они распугали всю дичь в округе, и лишь в самой вышине, едва заметные снизу, пролетали на юг табуны уток и гусей. Участковый, судя по всему, забыв об обстоятельствах встречи с Усом, весело подначивал того, прося продемонстрировать свою хваленую меткость.
  -- Попадешь в бутылку, если я брошу ее?
   Василий пожал плечами:
- Бросай...
   Кристенко отошел немного и, сильно размахнувшись, подбросил бутылку вверх. Раздался выстрел, и мелкий стеклянный дождь посыпался на головы охотников.
  -- Молодец, - похвалил участковой, хотя для Уса в этом
   выстреле ничего хитрого не было: лови летящую вверх бутылку в верхней мертвой точке и, когда она остановиться, чтобы лететь вниз, стреляй...
  -- Смотрите, лебедь!...
   Один из охотников показывал вверх: высоко над ними пролетал одинокий лебедь. Стрелять по нему было бессмысленно, слишком высоко.
  -- Ну, Василь, возьми мое ружье и покажи класс.
   Попадешь, будет тебе разрешение...
   Не раздумывая, Ус взял ружье и, быстро прицелившись, выстрелил. Казалось, выстрел не причинил птице никакого
   вреда. Но через мгновенье, лебедь прекратил махать крыльями
   и начал падать. Все ахнули. Птица упала в полсотни метрах
   от их костра. Ус повертел ружье в руках и, протянув его
   хозяину, произнес:
  -- Хорошее ружье...
  -- Двадцатый калибр, зверская кучность!
   Подумав и покрутив в руках ружье, участковый продолжил:
  -- Знаешь, я не очень люблю двадцатый калибр, мелковат
   он для меня. Хочешь, я продам тебе? Дешево отдам, а то не стыдно тебе с "тулкой" охотиться - ей давно место на свалке.
   Василий, не ожидавший такого исхода, некоторое время
   молчал, потом спросил:
   - А Вы?..
  -- Здесь у меня еще одно ружье, мое любимое, трофейный
   "Зауэр", шестнадцатый калибр, так что безоружным не останусь...
   Так и стал Василий Ус легальным охотником, владельцем
   неплохого и, главное, редкого ружья. Правда, одновременно
   он прослыл убийцей лебедей. Со временем истинная история
   стерлась из памяти жителей, и осталось лишь воспоминание
   об убитом Василием лебеде...
   ... Вовка возмутился:
  -- Что же ты говорил, что он их пробовал?
  -- Раз стрелял, то и пробовал...
  -- Дурак ты! Наверняка, он отдал лебедя этому придурку.
  -- Может быть... Ну, а все -таки, какие они на вкус?
  -- Да пошел ты...
   Река круто заворачивала влево, огибая остров, впереди появились высокие тополя, росшие по берегу Таскана.
  -- Смотри, смотри, куропатки!
   Цыганов присмотрелся и тоже увидел белые комочки,
   перелетающие с ветки на ветку.
  -- Почками тополиными лакомятся... Сейчас бы
   мелкашку!
  -- Ага, так они тебя и подпустили, - бывалый Вовка знал,
   что говорил. Весной куропатки близко к себе не подпускали.
   Это зимой, в пятидесятиградусный мороз, они старались поменьше летать: при взлете они раскрывали крылья и теряли тепло. Потому и полагались лишь на резвость своих ног. Весной другое дело: похудевшие и потому легкие, они при
   малейшей опасности вспархивали и быстро скрывались из глаз, не подпуская к себе охотников на выстрел. Да и стрелять куропаток весной было нельзя. Но этому долговязому чурбану
   видно все равно в кого палить. "И зачем я с ним увязался..." -
   с досадой думал Цыган, неприязненно взглянув на Кольку.
   Тот быстро уловил перемену в настроении своего друга и,
   догадавшись о причине, заторопился:
  -- Это я так, знаю, что нельзя их весной стрелять...
  -- Ну, так не болтай...
   Друзья замолчали. Приближался Таскан. Тополя с куропатками на ветвях остались справа, подростки вышли на ледяное
   поле реки, и под ногами захрустел шершавый, как наждачная бумага, лед. Посередине реки была видна промоина, у ледового края которой виднелась обломившаяся льдина, вставшая торчком. Вовка направился к ней. Внезапно он остановился - его тренированное ухо уловило шелест утиных крыльев.
  -- Тихо, сядь!
   Колька послушно опустился на корточки и закрутил головой.
   С тихим посвистом пронеслась небольшая стайка уток, круто спланировала и, не обращая внимания на них, села как раз
   у обломившейся льдины. Вовка некоторое время соображал,
   потом, потрогав лед, решительно сбросил сапоги, оставшись
   в одних шерстяных носках.
  -- Ты че, одурел? - Колька покрутил пальцем у виска.
  -- Тихо! Так неслышно будет, а то от сапог такой
   хруст...
   Вовка пригнулся и, прикрываясь льдиной, торчавшей вдалеке,
   осторожно стал подкрадываться к уткам. Обернувшись к Белову, он тихо прошипел:
  -- А ты сиди и не дергайся...
   Подкравшись метров на тридцать (ближе было нельзя), он прицелился и выстрелил. Утки вспорхнули и стремительно унеслись. Вовка не стал стрелять им вслед - на воде остались две утки. Одна, судорожно дергаясь, плавала по кругу (обычно так бывает, когда дробинка попадает утке в глаз), другая, не пытаясь взлететь, быстро отплыла к противоположному берегу и скрылась под нависающей льдиной. Похоже было, что это был подранок, который и привлек пролетавшую мимо стаю. Подойдя поближе, Цыганов не размышляя прицелился и выстрелил из второго ствола почти в упор. Утка замерла. Выстрел со столь близкого расстояния сделал свое дело: из развороченного бока вылезли внутренности. "Это я, наверное, погорячился, не нужно было стрелять, никуда бы она не делась, " - подумал парнишка и, повернувшись к замершему другу, махнул рукой:
  -- Давай сюда! Сапоги не забудь...
  -- Ни хрена себе! - Колька, глядя на утку, покачал
   головой.
  -- Как ты ее...
  -- Да, поторопился, - Цыганов, сидя на льду, натягивал
   "болотные" сапоги, одновременно раскатывая раструбы,
   - Думал уйдет по лед.
   Встав и подойдя к краю льдины, он посмотрел вниз:
   - Тут неглубоко, думаю, в сапоги не наберу...
   Толщина льда была около метра, и, спрыгнув со льда в воду, Вовка не выбрался бы наружу без посторонней помощи.
   Ухватив Белова за руку, Цыганов на животе сполз вниз.
   Глубина действительно была меньше длины сапог, и Вовка
   осторожно двинулся к плавающей неподалеку убитой утке.
   Подобрав и выбросив утку на лед, парнишка также аккуратно,
   чтобы не набрать воды в сапоги, вернулся к ледяному припаю.
   Голова его оказалась ниже уровня льда. Колька протянул руку
   и потянул Вовку наверх. Однако у него ничего не вышло: ноги скользили, и он сползал к краю льдины.
  -- Ничего не выходит, ноги скользят...
  -- У тебя нож есть?
   Колька похлопал по телогрейке и отрицательно покачал
   головой.
  -- Тоже мне, охотничек, - Цыган вытащил из
   прикрепленных к поясу кожаных ножен финку и протянул
   Белову. - Выруби ямку, чтобы нога уперлась... Тише, тише,
   финку сломаешь!
   Колька сбавил темп, и через минуту канавка во льду была вырублена. Он уперся ногой в вырубленную ямку и снова протянул руку стоящему внизу Цыганову. На этот раз он без
   труда вытащил легкого Вовку.
  -- Ну что, двинем дальше?
   Вовка привязал утку на пояс, подкатил сапоги и осмотрелся:
  -- Куда двинем, вверх или вниз?
  -- Вниз, помнишь там протока под сопкой?
  -- Так она же еще подо льдом...
  -- А может нет?..
  -- Ладно, пошли на перекат, будем перебираться на тот
   берег.
   Перекат был выше, и им пришлось пройти немного
   вверх. День перевалил на вторую половину, солнце грело уже не так, как в обед, следовало торопиться.
  -- Прибавим ходу, а то к темноте как раз и доберемся...
   Кольке было сложнее перебираться: сапоги у него были обычные, короткие. Поэтому первым перебирался Цыган,
   указывая Кольке место, где помельче... Выбравшись на лед (на
   перекате лед от быстрого течения был тонким), они споро зашагали вниз по реке к видневшейся в двух километрах от них сопке.
   Весна на Севере обычно была дружной и стремительной.
   На все про все отводилось не больше месяца. Где - то к концу апреля устанавливалась тихая, солнечная погода, дневная температура становилась плюсовой и день ото дня неуклонно повышалась. На крышах вырастали гигантские сосульки, грозя проломить прохожим голову. Первыми пернатыми вестниками
   весны были смешные бело- черные птички - пуночки. Стаями
   прилетали они с юга, суетились во дворах, на навозных кучах,
   накопившихся за долгую зиму на подворье "конбазы" - совхозной конюшни, и во всем, кроме внешнего вида, походили на обыкновенных воробьев, которых на Колыме не было. Поселковые мальчишки частенько забавлялись тем, что ставили под деревянный ящик палочку с привязанной к ней длинной веревкой и, насыпав под ящик крупу или накрошив хлеб, ловили этих доверчивых птичек...
   ... Через час мальчишки были на месте. По пути Вовка ухитрился подстрелить крохоля**), тоже прилетавшего рано.
   _______________________________
   **) крохаль ---- северная утка (прим. автора)
  
   Но утка упала в реку, где глубина не позволила ее достать,
   и добыча уплыла вниз по течению. Протока, о которой говорил
   Колька, действительно была еще подо льдом, и друзья, посовещавшись, решили вернуться немного назад, где река, заворачивая, образовывала плёс с почти незаметным течением. Берег в этом месте зарос тальником и немного поднимался. Вовка, окинув взглядом прибрежные кусты, решил:
  -- Здесь и сядем, ты - выше, а я под этим кустом. Жаль,
   чучела не взяли, - остановившись на проталине и положив ружье, он достал сверток с едой и присел на прошлогоднюю
   траву, - Садись перекусим.
   Белов молча сел рядом, взял бутерброд с салом из рук Вовки
   и стал жевать...
   ... Вечерело. Солнышко золотило верхушки голых деревьев,
   синело небо. По тому, как свежестью повеяло в лицо, чувствовалось, что температура понизилась.
  -- Вечер, а дичи не видно, - Колька, кончив жевать,
   поднялся и, подхватив ружьё, направился к своему месту.
   Вовка крикнул ему вслед:
  -- Смотри, меня не подстрели!
   Колька, не оборачиваясь, махнул рукой. Некоторое время
   было слышно, как он возился в кустах, затем все стихло. Цыганов, посидев еще минуту, тоже устроился в негустом кустарнике.
   Начало весны не предполагает большого количества птиц, поэтому ничто не нарушало тишины. Даже вездесущих пуночек не было видно. Беззвучно текла мимо река. Лишь слабые завихрения, возникавшие на поверхности воды,
   говорили о том, что она движется.
   Вовка встрепенулся: гортанный крик раздался где-то со стороны сопки. "Гуси? Не похоже... Что это?" Пристально всматриваясь в сторону, откуда донесся крик, он, наконец, увидел еле различимые на фоне снежного склона сопки светлые черточки, двигающиеся в его сторону. "Лебеди!" Руки инстинктивно потянулись к патронташу отыскать патрон с крупной дробью. "Стой, чего это я? Это же лебеди!" Он успокоился и стал поджидать птиц. Величаво махая крыльями, снизившись почти к самой воде, мимо, одна за другой, проплывали семь белоснежных птиц. Вовка даже дышать перестал, зачарованный их красотой...
   От внезапной мысли похолодело сердце: "Колька! Он же сейчас тоже их увидит!" Лебеди плавно проплыли мимо и
   скрылись за поворотом. Минуту спустя, раздался выстрел...
   Цыганов выскочил из кустов и помчался к месту, где сидел
   Белов. Мысли путались, он был готов разорвать этого подонка или ... пристрелить. "Дурак, гад, баран..., " - вспоминал он
   все ругательства, которые знал... Домчавшись, наконец, до
   Кольки, он остановился, чтобы отдышаться: Белов как ни в чем не бывало, откинувшись на спину, курил, пуская вверх
   клубы дымы. Казалось, он не замечает кипящего от негодования и едва переводившего дух Вовку. Потом медленно повернув голову, спросил:
  -- Чего примчался?
  -- Ты стрелял?
  -- Ну.
  -- По ком?
  -- По лебедям.
  -- Ты дурак?
  -- Нет, умный... Я же мимо, вверх, а то летят, ни черта не
   боятся! А так хоть пуганные будут, сколько сволочей по тайге лазают!
   Цыганов обессилено сел прямо на подтаявший сугроб. Ну
   о чем говорить с этим обормотом?..
   ...Возвращались домой в сумерках. Переходя через перекат,
   Колька набрал воды в сапоги. Пришлось останавливаться,
   выкручивать портянки. В поселок они входили уже в темноте.
  -- Знаешь, почему Ус в лебедя выстрелил? - вдруг
   заговорил Вовка. Видно эта мысль все это время не давала ему покоя.
   - Раз лебедь был один - значит, он потерял свою пару. А они однолюбы, жизнь для одинокого лебедя становится мукой.
   Вот Ус и избавил его от мучений...
  --
  
  
  
  
  
   8
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"