Вовсе он не был трусом. Про таких говорят - кремень, никто ему не страшен, а сам он полагает, что имеет несколько жизней. Когда ты молод, и адреналин бьёт в голову безрассудство - основной спутник по жизни. Но, именно в ту ночь Гарик осознал, что отделался лёгким испугом: и рана не серьёзная, царапина, и как же он ловко ушёл от оперативников. Что не скажешь про Фарида... Но, это явно была засада, они ждали, когда произойдёт сделка, твердил Гарик, когда Бессонов заботясь о его здоровье появился в его скромной квартире оставленной бабкой отошедшей прошлой осенью в мир ангелов.
- Влад, я тебе точно говорю: нас кто-то сдал. Они поджидали... Я не виноват, но товар сам понимаешь остался у них. Араб не успел мне передать, и бабло...
- Ладно тебе Гарик. Я же не виню тебя... - спокойно ответил Бессонов, - как ты себя чувствуешь?
- Да в общем не смертельно, - повёл плечами Гарик, - заживёт, царапина! Я хотел спросить тебя: как тот мент? Он жив? И, откуда этот чёрт появился?.. Я же почти ушёл, а он нарисовался, и так неожиданно... Если б он на меня не набросился...
- Он пока жив...
- Что значит...пока?
- Короче, у него серьёзное огнестрельное ранение, ты его сильно зацепил. Какого хрена ты схватился за табельное оружие?
- Я думаю, ментяра тот, меня на месте и пришил бы...
- Гарик, тебе нужно погасится дома, или лучше уехать куда-нибудь. Если мент загнётся... Сам понимаешь...
-Уехать куда? - напрягся Гарик.
- Не знаю, съезди отдохни на месяцок в деревеньку, или к тётке в Саранск. Короче схоронись на всякий случай. Только держи рот на замке, чтоб ни одна живая душа не знала, и даже не догадывалась, что рана у тебя от пули...
- А если он и вправду отойдёт туда? - Гарик указательным пальцем ткнул в потолок.
- Ты оставил отпечатки на пистолете... Надеюсь, ты чист перед законом, и нигде не успел наследить?
- У меня никогда не было проблем с законом, - заверил он.
- Лады... - похлопал Бессонов его по плечу, - затаись, мы без тебя в клубе справимся. Звонить мне не надо, сам найду, если понадобишься!.. И ещё... От вещичек с кровью мента избавься...
* * *
Злилась ли она? Ещё как злилась. Капитолину просто распирало от сегодняшней встречи в парке. И уж, кто бы мог подумать что: вот, так вот запросто можно было повстречаться со своей, давно исчезнувшей из поля зрения сестренкой, которую она не то что видеть не желала, Капитолина её призирала, как людей низменных, не достойных даже внимания с её стороны, и даже уже позабыла, как и выглядит Элеонора. Впрочем, Капитолина и не тяготилась тем событием, что много лет не виделась с Эллочкой. Младшая сестра для неё была неким пройденным этапом в жизни: болезненным, и тяжёлым, который пережила, и уже забыла, когда в последний раз общалась с ней по душам. Да и не было такого желания видеться, не смотря на то, что лет прошло не один десяток.
А, когда то сестры друг в дружке души не чаяли... Родные кровинушки, и росли вместе, таскали шмотки, делились всем, не смотря на разность в возрасте, но нужно отдать должное генам: Капитолина Аркадьевна хоть и была старше на восемь лет, и все же выглядела на много утонченней, и элегантней Эллочки. И вообще, они очень не похожи, отсюда и появлялись разного толка домыслы: поговаривали злые языки, что отцы у них разные. Люди всегда пытаются найти изъян в чужой семье. Слава богу, что домыслы, остались лишь домыслами... Но, в тех пересудах есть зерно правды...
За что же Капа так, сейчас ненавидела свою сестру? Эта давняя история своими корнями уходит в то время, когда сестры подросли, повзрослели, и имели свои интересы на молодых людей. Не смотря на строгий характер Капитолина Аркадьевна была застенчивей, и более уступчивее, чем Элеонора, как бы это не расходилось с внутренним её состоянием; это с годами характер приобрёл некую черствость, и строгость во всём, и даже где-то дотошность с которой она вызывала нервную дрожь у тех с кем приходилось ей пресекаться. Происходило это от того, что жизнь словно огонь растапливая металл создаёт нужную, причудливую форму, которую невозможно исправить. Жизнь закаляет... Семья в которой воспитывались девушки занимала особое положение в обществе. Отец дипломат, а мать работала здесь же при посольстве, но её рано не стало по болезни, и сёстры остались на воспитания с отцом. Никогда нужды в чем-либо у девчонок не было, ну если только в хорошем кавалере. Отец Аркадий имел на этот счёт особое виденье в спутнике своих дорогих дочерей. Учитывая, что старшая дочь - ни как засиделась в девках. И, вот оно свершилось не без помощи любящего папочки, разумеется... Появился он: двадцати семилетний, кареглазый красавец. Французский поданный - Поль, работал с Аркадием в посольстве, и его знакомство с Капой - стройной, и кокетливой, и в тоже время стеснительной особой, очень легло по духу, и сам Аркадий была в восторге от молодого человека. Цветы и конфеты, прогулки под луной, и все прелести которым Поль баловал свою уже невестку, как открыто выражался отец. Аркадий видел в нём перспективного зятя, достойного руки, и сердца его старшей дочери... Но, случилось одно: но, Эллочка на столько глубоко увлеклась юным красавцем Полем, что позавидовала сестре. И, зависть та была отнюдь не добрая, а самая, что ни на есть - подлая, и даже корыстная, но Капа и не подозревала о надвигающейся беде. Для неё младшая сестренка просто была ревнива, и заносчива в силу своей молодости. Её не дальнозоркость, и не желание поверить в предательство со стороны сестры стоило Капитолине нервного срыва. Эллочка втихаря встречалась с Полем сохраняя тайну от сестры, мило ей улыбалась ведя беседы на житейские темы, с сестрой вела себя не откровенно, и долго не говорила о том, что Поль, или Павел, как Эллочка его называла, давно переключился на неё - юную, и красивую, и в отношениях между ними наступил довольно серьёзный период, а раскрылась перед сестрой лишь тогда, когда решилась уйти к Полю в его хорошую трёхкомнатную квартиру. Но, самый страшный удар для Капитолины стал осознание того, что отец знал: о том, что Поль стал ухаживать за Элеонорой, и не препятствовал этому. По-видимому, Аркадий Филиппович щадил чувства старшей дочери, и не говорил с ней по душам, считая Поля отличной партией выдать за него любую из дочерей. Так уж получилось, что приглянулась младшенькая. Сама же Капитолина в охлаждении чувств с Полем воспринимала, как временную передышку в отношениях. Всё это продолжалось до той самой поры, пока глядя в глаза своей сестре, Элеонора не сказала:
- Поль не любит тебя! И не любил...Прости Капа, но наши с ним отношения горазда значимее для меня...
- Значимее чем что? - в растерянности спрашивала Капитолина.
- Я знаю, ты злишься. Тебе больно, что ты упустила такого парня. Учитывая, что ты старая дева, я даже тебя понимаю...И, это мог быть твой последний шанс...
Элеонора говорила серьёзно, и слова больно затронули Капитолину, увы она права: да, возраст под тридцать лет без супруга в то время считался довольно серьёзной ношей для женщины.
- Нет Элл, я не злюсь... - Капитолина постаралась удержать сдержанную улыбку на лице, - но, ты права: мне больно от того, что меня предала родная сестра...
- Надеюсь ты меня поймёшь, и простишь? - настаивала Элеонора ловя потускневший взгляд сестры.
Единственным утешением для Капитолины стала бабушка. Пелагея нежно любила внучку, и выходку Элеоноры восприняла серьёзно:
- Нет, дорогая моя, что не говори, но в жилах Элеоноры течёт другая кровь... Не моего сына Аркадия, - слова, старушка произносила с болью, и гневом, - не печалься деточка, ушёл он из твоей жизни, и скатертью дорога! У тебя появиться тот, кто никогда в жизни не бросит, и не предаст... Не обидит... Не печалься милая! И никогда не желай зла. Прости и его: за то, что морочил тебе голову, и свою не путёвую сестру. Ох, и нахлебается она с ним горя... Помяни моё слово...
Слова Пелагеи стали пророческими, не долго Элеонора будет держать вырванное из рук сестры счастье, и двух лет не пройдёт, как дипломат Поль покажет свой характер, и между ними появиться ненависть друг к другу, и Эллочка сбежит от него, а дальше развод...
А тем временем, когда Капитолина стояла перед кроватью больной Пелагеи, которой и оставалось жить несколько месяцев она нашла силы рассказать правду о которой только и думала все ночи и дни напролёт, и рыдала за свою доверчивость, и беспечность. На душе было настолько страшно, и стыдно. Невыносимо стыдно... Знала Капа, что душевная бабушка ни за что и никому не расскажет личную тайну внучки.
- У меня от Поля будет ребёнок... - призналась Капа дрожащим голосом, - но, прошу тебя бабушка, не рассказывай ничего отцу...
- Боишься, что он заставит этого француза выйти за тебя?..
- Нет бабушка. Боюсь навредить сестре...
На пороге шёл 1964 год. Было невыносимо тяжело, и не добрые взгляды, и лживые слова, и уже заметные признаки плода, который вынашивала Капа, нельзя ничего было скрыть. И откровенный разговор с отцом, он состоялся, но Капа перед ним не призналась об отцовстве ребёнка которого носила под сердцем, лишь сказала, что ждёт мальчика... Жуткий тогда произошёл скандал, и нервный срыв, всё это в прошлом...
Уже перед самой смертью бабушка как-то позвала в свою комнату, и попросила Капу достать из старого серванта шкатулку.
- Вот что, деточка, - сказала она, - здесь всё, что у меня есть. Эти дорогие украшения достались мне от моей мамы, а ей - от бабушки. Семейное богатство. - улыбнулась она, старческой, болезненной улыбкой, - я хочу после себя оставить тебе наследство. Будь счастлива деточка... Мне они ни к чему.
- Бабушка? - слёзы накатились у Капитолины, - я не хочу тебя терять...
- Я думаю, мне недолго осталось... У меня к тебе будет последняя просьба... Когда родится сынок, назови его именем твоего деда... Как же я любила Филиппа... - призналась Пелагея, и тяжело задумалась, - проклятая война отняла его...
Как же Капитолина обожала свою бабушку, но Пелагея словно предчувствовала свой отход в мир иной, и зимой её не стало. Элеонора на похоронах не появилась, лишь на сорок дней со дня кончины Пелагеи смогли увидеться с сестрой, перекинувшись лишь фразами ради приличия. Поминки прошли томно, Эллочка призналась, что не испытывала к бабушке при жизни каких-либо симпатий, и вообще зашла она, чтобы забрать оставшиеся в квартире вещи. А спустя пару дней Капитолина не обнаружила той самой шкатулки, которую бабушка оставила в память о ней, Элеонора прихватила её вместе со своими вещами...