Кропотухин Александр Сергеевич : другие произведения.

Сотворение героя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Исторический приключенческий роман о Древней Греции

ДОРОГА К ПОДВИГУ.

Историко - приключенческое повествование

ПРОЛОГ

Эврисфей - баловень судьбы

Глава 1

  
   Когда караван, состоящий из восьми тяжелых судов, груженых Пантикопейской пшеницей подошел к причалам Керихреи, никто не думал, что через несколько дней разразится новая война. В Истории дано ей имя Коринфской.
   Караван принадлежал Эврисфею, бывшему архонту Коринфа, одному их самых богатых людей Эллады. Хотя богатство и не было в большом почете у эллинов, но толстый кошелек и торговый флот из двадцати двух судов пробил дорогу Эврисфею в ареопаг Коринфа. Если он и не был знатен по рождению, то знатность сама пришла в его дом в лице его дочери, красавицы Арсинои.
   Сам он происходил из беотийских крестьян, во время больших войн был пленен афинянами и обращен в рабство. В доме великого и древнего рода Алкмеонидов Эврисфей стал писцом, потом управляющим поместьем, а затем и главным экономом.
   Тридцать лет назад глава рода Мегакл послал Эврисфея с экспедицией в горы Фракии. Эврисфей обнаружил залежи сначала меди, а потом и серебра, что принесло дому Алкмеонидов сказочное богатство. За это Эврисфей получил свободу, а также в подарок старенькую трирему - тридцативесельный корабль и тысячу драхм серебра.
   Но что было делать вольноотпущеннику, не имеющему гражданства, ни в одном полисе Эллады? Немолодой уже Эврисфей, подновив свой корабль, поступил на службу к одрисскому царю Севту II. Перевозил грузы и солдат. Не брезговал он и пиратством. Он женился на красавице коринфянке Иоланде - дочери купца, которая и родила ему несравненную Арсиною. Когда же Афины, союзником которых был царь Севт, были повержены войнолюбивой Спартой, Эврисфей перебрался в Коринф к тестю. К этому времени он был уже довольно богатым купцом, владевшим четырьмя пятидесятивесельными судами и одной триерой и несколькими легкими судами. Он подарил городу лучшее свое судно и город не отказал ему в гостеприимстве. Эврисфей не терял связей со своей второй родиной Эносом на Гебре, тем более, что вскоре он купил небольшой серебряный рудник в царстве одрисов.
   Однажды, с уже повзрослевшей Арсиноей, инспектируя свои гебрские владения, он побывал в столице одрисов Диме. Эврисфей не мог не посетить дворца своего благодетеля царя Севта. Там и произошла встреча его дочери с царевичем Котисом, наследником престола, который два года как овдовел.
   Тридцатипятилетний вдовец полюбил красавицу Арсиною, да так сильно, что даже стареющий царь не смог отказать своему первенцу в согласии на брак. Так Эврисфей сделался не только богатым, но и знатным тестем наследника царского престола. Свадьба была пышной и веселой, а царственный дом получил серебряный рудник в приданое. Эврисфей в тот же год был избран одним из семи архонтов Коринфа, а потом занял место в ареопаге.
   И вот теперь на лучшем его корабле - пятипалубном "Эос" прибыла в Коринф дочь с его внуком, хоть и не наследным, но все, же принцем. Внуку через несколько дней должно было исполниться три года, и дед готовил богатое празднество по этому поводу.
   Эврисфей сам вышел к Кенхрейским воротам встретить носилки с дочерью и внуком. Он давно уже послал роскошные носилки с восемью нубийцами-рабами и своим управляющим через Истмийский перешеек на Кенхрейской дороге. Сами же суда должны быть переправлены по деревянному волоку-диолку, построенному по последнему слову техники, длиной около шести километров, гордостью торгового Коринфа.
   Эврисфей ждал на холме перед воротами в сопровождении своего друга и партнера Архигета. Перед ними расстилалась дорога, проложенная вдоль переволоки-диолка, по которой шли пассажиры и перевозились легкие грузы из Кенхрейского порта в Коринф.
   Стоял солнечный весенний день месяца фаргелиона, когда тепло разлилось уже по садам, виноградникам и оливковым рощам, когда природа расцвела, но жара еще не наступила.
   - Шестнадцать тысяч медимнов зерна с каравана заметно снизят цены на хлеб, любезный Эврисфей. Наверное, ты поторопился сказать об этом на городском совете. Тем более, что скоро подойдет к Лехейону твой второй караван с Сицилии, который везет еще двадцать тысяч медимнов, - проговорил Архигет, заметно волнуясь. - А в городе и так довольно приличный запас хлеба.
   На что любезный Эврисфей ответил:
   - Что же ты, мой бережливый Архигет, для того, чтобы получить барыш в несколько сот драхм, собираешься морить голодом своих соотечественников? Не надо, мой друг, не красней так. Все, что мы можем с тобой потерять сегодня, мы с лихвой возместим завтра. Надо только немного заглянуть в будущее.
   - Что же ты видишь в будущем, премудрый Эврисфей? Неужели боги пошлют нам золотой дождь?
   - Нет, мой благочестивый друг. Не на богов я рассчитываю, а только на свою предусмотрительность. Ты ведь не знаешь еще, что фиванцы напали на Факиду, а это означает, мой друг, что скоро триеры Лакедемона появятся на рейде Коринфской бухты, а по Мегарской дороге затопают сандалии спартиатов. А известно ли тебе, на чьей стороне окажется наш Совет и Ареопаг? Вот и выходит, мой хитроумный Архигет, что мы будем с тобой не продавать хлеб, а наоборот - закупать. Если Совет поддержит Спарту, понадобится хлеб и фураж для войска. Если же нет, то Коринф попадет в блокаду. И в том и в другом случае цены на зерно не поползут, а полетят вверх. Так что, дорогой партнер, чем ниже цены упадут сегодня, тем это выгоднее для нас завтра.
   - Что ж, мой друг Эврисфей, - с нескрываемым восхищением проговорил Архигет, - я благодарен богам за то, что они послали мне столь мудрого партнера. За время нашего сотрудничества я удвоил свое состояние, и не думаю, что это предел нашим возможностям.
   В это время черные нубийцы с носилками подошли к друзьям, и Эврисфей смог наконец обнять свою долгожданную дочь и внука. В богатом доме Эврисфея давно уже все было готово к приему дорогих его сердцу гостей.
  
   Глава 2
  
   А в это время в другом не менее богатом доме так же встречали гостей. Глава дома Кипсеолидов, знатнейший в Коринфе, Теодот, верховный архонт и главный жрец Посейдона принимал у себя тайного посланника Спарты хилиарха Фебида, сына Лисандра, и сопровождающего его молодого офицера Сфодрия.
   Род Кипсеолидов считал себя потомками божественных братьев Диоскуров, Кастора и Полукса. Знаменитый тиран Кипсел еще двести лет назад своим мудрым правлением превратил небольшую гавань в великий город Коринф. Он отличался мудростью и добрым нравом. Он построил первую переволоку через Истм и этим сказочно обогатил город. Избегая войн и развивая торговлю, он улучшил благосостояние граждан. Он первым начал разрабатывать знаменитые клеопские глины. С тех пор Коринфская керамика стала лучшей во всей Элладе, и он успешно вел торг ею с финикийцами, получая за это драгоценную соль. Коринф захватил монополию на торговлю солью, столь необходимой в стране рыбаков, какой была Греция.
   Но, потомки Кипсела не отличались мудростью и добросердечием, и тирания в Коринфе вскоре была ликвидирована. Теперь, как и почти везде в Элладе, в Коринфе было две партии - демократы и олигархи. Теодот был ярым сторонником олигархии. Как он ненавидел этих выскочек из низов, этих матросов и мелких лавочников, которые как-то вдруг стали владельцами кораблей и мастерских. Они теперь диктуют ему, потомку Диоскуров, свою волю, и в Народном собрании, и в Совете. И, даже, в коллегии архонтов их пятеро из семи. Хорошо, что у него есть могущественные союзники в Спарте. Только поэтому он еще остается верховным архонтом. К нему вынуждены прислушиваться и исполнять его волю. Кто в Элладе может поднять голос против спартиатов?
   И вот теперь Теодот был удивлен. Даже ошарашен. Спартиаты явились в его дом без доспехов, без своих пурпурных плащей-гиматиев, без знаменитых бронзовых щитов с буквой "лямбда" посередине. А пришли они как простые путники в обыкновенных шерстяных хламидах, под которыми лишь угадывались короткие мечи. А где же девиз: "Со щитом или на щите"?
   Увидев замешательство хозяина, старший из гостей проговорил:
   - Приветствую тебя, великий архонт, и не удивляйся нашему одеянию. Еще не пришло время надеть нам одежду, подобающую спартанцу. Мы приплыли к тебе с секретной миссией, поэтому не поднимай шум в доме и прими нас как простых путников, скажем, как партнеров по торговле. И чтобы знало о нас как можно меньше домочадцев и рабов твоих. Ведь и у раба есть уши и язык.
   Путников отвели в задние комнаты, где и была приготовлена им скромная трапеза, состоящая их гречневой каши с бараниной, великолепного тунца, овощей, и фруктов, и ячменных лепешек. А также большого кувшина вина на две трети разбавленного ледяной водой. Так требовал обычай суровых спартиатов. Ни каких излишеств.
   - А воины Агесилая, наверное, сейчас делят добычу после доблестного сражения, - задумчиво сказал Сфодрий. - Как бы я хотел быть теперь в Азии. Царю уже покорились, и Эфес, и Милет, и сам царь царей дрожит от страха перед Лакедемоном.
   - Зря ты завидуешь им, молодой человек. Не в Азии, а здесь в Греции нас ждут великие дела, - ответил Фебид. - Правильно говорит мой отец Лисандр: "Не наведя порядки в собственном доме, не врываются в чужой". А великий Агесилай - авантюрист и стяжатель. Зачем нам Азия, зачем нам этот поход, когда Афины все еще лязгают зубами, когда Фивы захвачены охлосом, когда всюду попирают права знатнейших? Нет, пришло время действовать нам здесь, в Греции. Пришло время доказать, кто правит эллинами. А если не покорятся, превратить всех в илотов. И тогда никто не посмеет пикнуть. Вот тогда Азия сама упадет к нашим ногам, как перезрелое яблоко. А сейчас не стоит дразнить спящего льва.
   - Ну, Артаксеркс мало похож на своего прадеда, Великого Ксеркса. Он молится лишь о том, чтобы сохранить то, что имеет. В его сатрапиях то и дело вспыхивают восстания. Он не знает, как удержать сатрапов в узде. Так какой же это лев?
   - Однако, не без персидского золота идут волнения в Фивах и Афинах. Да и старый наш враг - Аргос не брезгует персидскими дариками, - ответил Фебид.
   - Значит надо ударить прямо в сердце врага, мой командир.
   - Вот для этого мы и прибыли в Коринф, мой юный друг.
   В комнату вошел хозяин дома.
   - Простите великодушно, что принимаю вас так скверно, но вы ведь сами сказали, что необходима тайна. Я отправил всех рабов и домочадцев в другую половину дома, поэтому никто не помешает нашей беседе. А прислуживать за трапезой стану я сам.
   Он поставил на стол амфору с изысканным хиосским вином и вазу с фруктами.
   Фебид посуровел в лице.
   - Осмелюсь заметить, почтенный Теодот, мы, спартиаты, не приучены к изысканной кухне. Нам достаточно немного мяса, ячменных лепешек и ключевой воды. Иногда на общественных трапезах мы позволяем себе выпить немного простого вина, разбавленного водой, но случается это крайне редко и только затем, чтобы почтить богов. Не будем терять времени и приступим к делу.
   Теодоту очень не понравилось, как отчитал его молодой военноначальник, но власть уходила из рук, и помочь ему могли только спартиаты.
   - Ты, вероятно, не знаешь еще, что Лисандр выступает в поход, чтобы усмирить зарвавшийся фиванский охлос. Через несколько дней его армия перейдет Истм и устремится в Беотию. Чем же сможет помочь нам наш старый союзник Коринф?
   - Доблестный Фебид, не зря же ты прибыл в мой город тайно. Ты понимаешь, что времена изменились. Пелопонесская война благополучно закончилась, и Афины стоят в руинах вот уже десять лет. Коринф достойно выполнил свои обязательства в этой войне. А теперь мы имеем торговый договор с Афинами и Беотией. Я, как Верховный архонт и как почитатель спартанской доблести, сочувствую вашей борьбе, но, и в Совете, и в Коллегии архонтов больше моих противников, нежели почитателей. Боюсь, решение Народного собрания будет не в пользу Спарты. Ареопаг же Коринфа уже превратился просто в судебный орган по уголовным делам.
   - И это говорит тот, чьи предки были безраздельными владыками Коринфа! Что для благородного Кипсела был голос Совета, Ареопага или даже Народного собрания, когда он делал что-то на пользу города и граждан! Что было для него возмущение низменного охлоса! Он просто пользовался этим возмущением в своих целях. Не пора ли и тебе, Теодот, Верховный архонт и жрец Посейдона, взять власть в свои твердые руки? А щиты лучших спартанских воинов закроют тебя от твоих врагов.
   - Если ты прибыл тайно, если ведешь со мною такие речи, значит, у тебя есть план, храбрейший Фебид, - воскликнул Теодот. - Изложи мне его и мы, может быть, придем к соглашению.
   - Что же, план мой прост. Тебе известно, что хлебная торговля в Коринфе почти на две трети находится в руках у Эврисфея, этого выскочки из вольноотпущенников и тестя варварского царя. Тебе достаточно только возмутить против него чернь, и власть будет в твоих руках.
   - Это совсем непросто, - разочарованно сказал Теодот. - Все в городе знают, что Эврисфей построил и снарядил две триеры для Коринфского флота, постоянно делает хлебные раздачи для неимущих и устраивает празднества в честь богов. Боюсь, не удастся подбить охлос против него даже щедрыми подачками. Даже если отбросить тот факт, что большинство членов Совета, коллегий архонтов и стратегов его личные друзья.
   Это он проговорил уже задумчиво и невнятно.
   - Ты ведь знаешь, хитроумный Теодот, что по Истмийскому диолку перетаскивают его суда с огромным грузом зерна из Фракии. А с другой стороны, из Сиракуз, вот-вот подойдут другие суда с еще большим грузом хлеба. Цены на хлеб естественно упадут. Но наш хитрейших Эврисфей и не подумает продавать хлеб. Он наоборот его будет скупать.
   - О, он хочет добиться монополии. Но это бессмысленно, ведь до нового урожая остается не более трех месяцев. У крепких хозяев хватит хлеба и на этот срок. А дальше он попросту разорится.
   - Нет, дорогой Теодот, Эврисфей играет без проигрыша. Если Совет и народ решит помочь Спарте, он продаст зерно войску по своим ценам, а если будет наоборот, то Коринф ждет блокада, что ему не менее выгодно. Даже продавая хлеб по самым низким ценам, он станет спасителем Отечества. Прости, но он знает то, чего не знаешь ты. Он знает о большой войне.
   Возмущению Теодота не было предела. Он был раздавлен, он был жалок. Власть окончательно уходила из его рук.
   - Что! Что надо сделать, чтобы уничтожить этого выскочку? Я готов на все.
   - Тебе надлежит только нанять толпу какого-нибудь отребья и спровоцировать беспорядки у дома Эврисфея. Остальное сделают переодетые солдаты Сфодрия. Он эномаг спартанского войска. Его эноматия состоит из пятидесяти двух юношей, жаждущих славы во имя Отечества. А далее в порту Коринфа высадится моя мора, и спартиаты быстро прекратят беспорядки. Ты же, доблестный Теодот, становишься тираном Коринфским и верным союзником Лаконики.
   - Да будет так, - ответил Теодот и стремительно вышел.
   Оба спартиата молча, переглянулись. Каждый подумал о том, какое большое и необычное дело они затеяли. Правда, задумали это не они, а наварх Лисандр, командующий всем спартанским флотом. Еще никто в Элладе не устраивал переворота из вне, не завоевывал города. Хватит ли у них ума, сил и доблести, чтобы справиться со столь необычным делом?
   - И, все-таки, я сомневаюсь в успехе, - проговорил задумчиво Фебид, - твои юноши не обучены действовать во враждебном городе, где нельзя встать в сомкнутый строй, где каждый должен принимать решения самостоятельно. А, между тем, на них лежит вся ответственность за проведение операции.
   Юный спартиат так и вскочил со скамьи.
   - Мой командир, ты сомневаешься в нашей доблести и нашем желании отдать жизнь за Отечество? В нашем умении и храбрости? Тогда зачем же ты привел нас сюда?
   - Нет, мой друг, я ни капли не усомнился в этом. Но, прав был Лисандр, когда предложил старейшинам создать отряд, умеющий делать все на войне: владеть всеми видами оружия, уметь сражаться в строю и вне его, скакать верхом и преодолевать горные преграды, так же легко, как и плоские равнины. Но, Герусия и эфоры, а, прежде всего, цари Павсаний и Агесилай почитали это покушением на дисциплину спартанцев. Таким, видите ли, отрядом трудно будет управлять. Конечно же, трудно. Но у нас, хвала Аресу, не перевелись еще сильные полководцы! Ну да ладно, пора отдыхать. За эти три дня нам предстоит множество дел.
  
   Глава 3
   В доме Эврисфея третий день не смолкала праздничная суета. В комнатах, то и дело, раздавался детский смех, все стояло вверх дном. Счастливый дед ни в чем не отказывал внуку, и внук, конечно же, пользовался этим вовсю.
   Молодая мать сетовала деду на то, что он непременно разбалует внука. На что Эврисфей резонно отвечал:
   - Дорогая доченька, через месяц ты отплываешь с ним в свою варварскую страну с ее чопорным двором, и там Ликомед (именно так назвали внука) попадет под строгий надзор придворных и учителей. Зато ему будет, о чем вспомнить, когда он замученный ученьем приляжет отдохнуть. Да и я уже вряд ли увижу его, ибо недолго мне осталось ходить по этой земле.
   При Ликомеде постоянно находились два его телохранителя и наставника сурового вида варвары-кельты - отец и сын, Ракс и Кертис.
   Ракс еще десять лет назад, после того, как на поединке убил своего соплеменника из могущественного рода и вынужден был бежать на чужбину, поступил на службу к царю одрисов. С собой он привез жену и двух сыновей. Младший из них, Кертис, теперь находился при нем. А старший, Астерикс, служил, как и он когда-то, телохранителем царя.
   К обеду в доме Эврисфея собрались несколько его друзей, партнер его Архигет, и начальник каравана, вольноотпущенник и друг его Кратер. Кратер был чрезвычайно обеспокоен.
   - Приветствую тебя, господин мой Эврисфей, - промолвил он, - Но, мне кажется не время сейчас заниматься пирами и развлечениями. Хотя все суда уже переправлены в западный порт Лехейон, и вскоре будут разгружены, но мне не нравится поведение людей в гавани. Там что-то происходит. Кто-то подбивает народ против тебя.
   - Что беспокоит тебя, мой друг Кратер? - отвечал Эврисфей. - Ты ведь знаешь, что в порту всегда много недовольных и обиженных. Там постоянно идут пересуды и склоки. Но народ любит меня, и еще никто не покушался на мое имущество.
   - Говорят о том, Эврисфей, что ты решил скупить все зерно и муку в городе и уморить Коринф голодом. И некоторые верят этому. Только что из толпы прилетел камень и попал в нашего матроса. Хорошо, что он отделался несколькими царапинами. Мне кажется, что это только начало чего-то большего.
   - Не беспокойся, дорогой Кратер, - вступил в разговор Архигет. - Я уверен, что все это безумства нескольких хулиганов. Сейчас мы пошлем на пристань городскую стражу, и все уляжется.
   - Может быть и так, уважаемый Архигет, тебе видней, но что-то здесь все же не так. Кто-то очень влиятельный настраивает чернь против нас.
   Эврисфей задумался. Кто знал о его планах? Кому нужно им помешать? Скорее всего, это надо спартиатам. А в городе достаточно людей сочувствующих Спарте. Ведь совсем недавно Коринф был верным союзником Лакедемона и первым после Спарты в Пелопонесском союзе. Так что, пожалуй, Кратер был прав. За этим могут стоять влиятельные силы. Ведь аристократам уютно за широкой спиной Спарты. А его раздачи хлеба беднякам стоят у них поперек горла. Надо взять нубийцев и проверить, что делается на пристани.
   Только он хотел позвать своих телохранителей рабов, преданных ему, как бывает предана хорошая лошадь заботливому наезднику, как в комнату вошел раб-привратник.
   - Мой господин, - взволнованно сказал старый слуга. - Там, перед нашим подъездом собрались люди, и требуют, чтобы ты вышел к ним поговорить. Но, по-моему, у них плохие намерения. Я видел несколько человек, вооруженных мечами.
   - Вооруженные люди - это уже не шутки, - задумчиво проговорил Эврисфей. - В нашем городе беспорядки не внове, но вооруженных людей никогда не было. И все оканчивалось, в худшем случае, доброй потасовкой. Тем более необходимо проверить, что происходит в гавани.
   Нубийцы бесшумно вошли в комнату и молчаливо, словно статуи из обсидиана, скрестив руки, встали у дверей. Их обсидиановые лица не выражали никаких чувств, глаза смотрели в одну точку.
   - Банга, - обратился к одному из них Эврисфей, - Вам придется взять ваши щиты и дубинки.
   Не говоря ни слова, трое из них удалились. Остальные продолжали стоять, как и раньше.
   - Хотел бы я иметь таких вышколенных рабов. - проговорил Архигет. - Каким же образом, друг мой Эврисфей, тебе удается снискать любовь своих слуг.
   - Ты ошибаешься, Архигет. Раб не может любить своего господина. Но вот, если господин будет уважать своего раба, то и сам найдет его уважение.
   - Уважать раба? - поморщился Архигет, - Разве он достоин уважения? Разве можно уважать мотыгу, или прялку, или даже ткацкий станок?
   - Ты забыл, Архигет, - голос Эврисфея приобрел металлический оттенок, - я и сам долгое время был рабом, так что же, я похож на ткацкий станок или даже на хороший корабль?
   Это был давний спор между ними.
   Между тем гул толпы на улице видимо приближался к апогею. Уже слышны были возгласы: "Эврисфея к суду!", "Сжечь корабли!", "Изгнать из города!" и "Смерть предателю!". Неистовство толпы подогревали двое. Один небольшого роста, тщедушный человек, лет тридцати пяти, одетый в добротный серый шерстяной хитон с эфестким орнаментом по краю. Этого человека хорошо знали в Коринфе. Был он ростовщиком в порту Лехейона, где за хороший залог давал небольшие кредиты морякам и разорившимся иноземным купцам. Конечно же, чаще всего кредиты не возвращались в срок, и поэтому он с выгодой продавал ценные залоги в своей лавке.
   Второй же был полной противоположностью первого. Это был высокий статный юноша двадцати с небольшим лет. И, хотя, одет был как крестьянин, в нем угадывалась военная выправка, из-под хламиды выглядывал короткий меч. Он не выкрикивал проклятий, а коротко отдавал распоряжения, и его беспрекословно слушались несколько десятков таких же юношей. Вот уже несколько из них, найдя где-то лестницу, взобрались на крышу дома Эврисфея и ждали дальнейших указаний.
   Но, вот открылись ворота дома, и на пороге появился Эврисфей в сопровождении двух нубийцев, вооруженных длинными щитами и дубинками. Эврисфей поднял руку, чтобы успокоить толпу и начал было свою речь. Но тут раздались возгласы: "Бей его! Бей предателя! Бей кровопийцу! Бей! Бей! Бей!" И полетели камни, палки.
   Нубийцы прикрыли хозяина щитами. В один из щитов воткнулось сразу два кинжала. Как ни старались рабы прикрыть хозяина, все же камень попал Эврисфею в голову. Ворота открылись. Нубийцы едва успели втащить Эврисфея внутрь и закрыть их, как толпа обрушилась на буковые доски ворот.
   Эврисфей едва узнавал окружающих. Со лба его струилась кровь. Кельты быстро перевязали Эврисфея. Дали выпить вина. Надо было решать, что делать дальше. Толпа наседала на ворота.
   - Не знаю, что случилось с коринфянами, - наконец произнес Эврисфей. - Случались в городе беспорядки, но до оружия и камней дело не доходило никогда. Скорее всего, это происки олигархов во главе с Теодотом. Власть уходит у него из рук. А эти юноши, без сомнения, переодетые спартанцы. Так что опасность нам грозит немалая. Это отлично подготовленные воины.
   - У нас здесь тоже немало воинов. - Произнес старший из кельтов - телохранителей Ракс.
   - Мой сын, я думаю, сможет померяться силой с любым спартиатом. Нубийцы тоже кажутся мне парнями хоть куда, да и я чего-нибудь да стою в хорошей свалке. Так что, не будем унывать, а приготовимся к обороне. Ворота крепки, но не мешало бы укрепить их понадежнее. Да и за помощью надо бы послать. Вы ведь, господин, не последний человек в Коринфе.
   Такой длинной фразы, да еще по-эллински, никто раньше не слышал от старого кельта. Даже Арсиноя, а ведь она была с ним знакома вот уже четвертый год.
   - Как же мы сможем послать за помощью? - воскликнул Архигет. - Ведь перед воротами бесчинствует толпа. Никто не сможет прорваться из этой ловушки. Если только через крышу.
   Эврисфей уже достаточно оправился от ранения, но он был задумчив и не говорил ни слова.
   Между тем, осаждающие перестали бесполезно колотить ворота кулаками и камнями. И вдруг все услышали ритмичные удары.
   - Да, это уже серьезно, - промолвил Эврисфей. - Они соорудили таран. Против тарана ворота недолго продержатся.
   Он сделался необычайно серьезен и тверд. Подозвал к себе старшего из нубийцев и долго что-то говорил ему на незнакомом языке. Тот мотал головой, что-то возражал, но, в конце концов, отошел к своим товарищам и отдал короткие приказы. Четверо тут же бросились к воротам и стали укреплять их всем тем, что было в доме. В ход пошло все: и дорогая мебель красного и черного дерева и слоновой кости, и мраморные чаши, и трапезы, и другая утварь.
   Эврисфей теперь же давал распоряжения великанам-кельтам.
   - В этом доме построено все не совсем по-эллински. В нем есть второй выход на параллельную улицу. Это я предусмотрел еще при строительстве дома. Я ведь тогда был еще чужаком в Коринфе, и мне было чего опасаться.
   При этих словах Архигет как-то странно поморщился и забеспокоился, хотя до этого он был, пожалуй, самым спокойным из всех.
   Эврисфей продолжал.
   - Ракс, ты возьмешь мою дочь и моего внука, твоих подопечных. Не спорь со мной, - сказал он снова, видя, что кельт хочет возразить, - это твой долг и твои обязанности. Так вот. Ты возьмешь мою дочь - твою госпожу, и моего внука - твоего принца, и поведешь их той же дорогой, что вы пришли сюда, через переволоку. В восточной гавани ты наймешь любое готовое к отплытию судно и поплывешь в Афины. Твой принц - мой внук, согласно древнему договору с царством одрисов является почетным гражданином Аттики. Там вы получите приют и кров. Афины умеют заботиться о своих почетных гражданах. Вы дождетесь известий от меня или обо мне. Если все кончится хорошо, благодаря богам, то я извещу вас, что делать дальше. Если же случится несчастье, вы отправитесь в Диму к царю, и он будет знать, что ему делать. Для охраны я отдаю вам четверых нубийцев вместе с моим Бангой. Не обижай их, дочка, они хорошие люди и доблестные воины. Ну все, пора прощаться.
   Он двинулся в заднюю часть дома. За ним последовали Арсиноя с Ликомедом, телохранители-кельты и четверо негров. Замыкал шествие невозмутимый Банга с длинным узким деревянным щитом и палисандровой палицей. Кельты так же были при оружии. У каждого большая двухлезвенная секира, короткий меч в ножнах и набор ножей для метания.
   Они миновали внутренний двор с садом и фонтаном, прошли длинным коридором с несколькими дверями по бокам и уперлись в небольшой зал, отделанный мрамором с мраморными статуями богов: Зевса, Афины-Паллады, Светлого Апполона и Посейдона - владыки морей и Гестии, которую чтут в Фивах, да и во всей Беотии. Эврисфей подошел к статуе Гестии, взял ее за руку и повернул. Послышался скрежет скрытого механизма, и мраморная плита на противоположной стороне зала отошла в сторону. Эврисфей нагнулся над алтарем богини и достал увесистый замшевый мешочек. Он повернулся к Раксу.
   - Это я отдаю тебе. Здесь персидские дарики и финикийское золото. Не скупись, нанимая корабль. Главная твоя задача доставить в целости свою царицу, а не сохранить золото.
   Первый раз он назвал свою дочь царицей. Он хотел добавить еще что-то, но за спиной уже раздавались вопли и звон оружия. Эврисфей только успел вытолкнуть наружу дочь с внуком, Ракса, Кертиса и Бангу, зал стал наполняться молодыми спартанцами. Трое нубийцев бросились на них, а Эврисфей подбежал к фигуре богини. Дверь так же со скрипом затворилась, и перед беглецами встала гладкая стена, как будто проема и не было. Напрасно Арсиноя бросилась к стене. Стена не поддавалась.
   Тут Ракс взял ее за плечи и бережно повернул к себе.
   - Моя царица, мы уже ничем не можем помочь твоему отцу. Да и вряд ли спартанцы станут воевать со стариком. Нам надо уходить отсюда. Подумай о сыне.
   Он велел сыну взять мальчика на руки, сам повел под руку Арсиною, замыкающим был невозмутимый Банга.
   На этой улице не было никого, лишь раздавался недалекий шум толпы, разграблявшей некогда богатый дом Эврисфея.
  
   Глава 4
  
   Беглецы благополучно миновали несколько улиц, и вышли к Кернхейским воротам. Стражи не было видно, но ворота были открыты. Надвигался вечер. Ракс ускорил шаг.
   "До Кернхейской гавани осталось не более тридцати стадий- подумал Ракс, - а короткие сумерки быстро превратятся в темную южную ночь. С ребенком и расстроенной, убитой горем женщиной, они доберутся до моря не ранее, чем через час. За это время тренированные спартанцы могут пробежать не то, что тридцать, а и все сто стадий".
   Ракс успокоился. Теперь темнота им не помеха, а помощница. Не надо бежать. Надо отойти от дороги и затаиться. И не идти в торговый порт. Там наверняка их будут искать в первую очередь. Надо идти в рыбачье селение, севернее порта. До Пирея недалеко. Можно дойти и на рыбачьей фелюке. Ночь упала почти мгновенно. Ракс отошел от дороги не менее, чем на стадию и остановил путников.
   - Отдохнем, - сказал он, - не то спартанцы схватят нас на дороге.
   Не успел он это произнести, как в тишине почти раздался топот нескольких десятков ног и понукающие возгласы командира.
   - Они и не думают скрываться, - Ракс почесал затылок, - Теперь, когда они прочешут порт, пойдут назад облавой, цепью. Их должно быть десятка три.
   Тут вмешался Кертис:
   - Нубийцы, наверняка, человек восемь вывели из строя.
   - Нет, - ответил Ракс, - Нубийцы вывели из строя намного больше народу.
   Первый раз Банга довольно усмехнулся.
   - Но нубийцы сражались с толпой, а спартанцы не такие дураки, чтобы лезть под их палисандровые дубины. Им нужен скандал. Им нужна царица. Так что, нам нужно как можно дальше уйти на север, а потом повернуть на восток, тогда мы, может быть, минуем их сеть. Слава богам, небо чистое, и легко можно ориентироваться по звездам.
   И Ракс уверенно шагнул вперед, держа направление по Полярной звезде. Через час или полтора он повернул направо, держа Полярную звезду слева от себя. Наконец, на рассвете они увидели внизу полоску воды, из которой вставало солнце.
   - Слава Гелиосу, - сказал Ракс, - может быть, мы спасены.
   На расстоянии не более двух стадий виднелась хижина. На песке лежали лодки, на берегу были развешены сети.
   Через четверть часа путники подошли к хижине. Из нее вышел невысокого роста коренастый человек в старой хламиде и широкополой шляпе из войлока. Видно, он уже давно заметил их отряд, потому что вышел он вооруженным старым морским топором, каким пользуются на военных триерах. Лицо его, которое трудно было так назвать, похожее на морду кабана и все изрытое оспой, можно было бы назвать безобразным, если бы не детское добродушие и веселый азарт его маленьких глазок.
   - Что это вы шляетесь по горам в ночи? Или вы разбойники, которые пришли грабить? Так здесь это не пройдет. Или вы разбойники, которые улепетывают от погони? Так и в этом случае вас здесь скрутят как баранов, несмотря на ваше оружие, которым вы увесились, словно оружейники на ярмарке.
   - Добрый человек, - откликнулась на его тираду Арсиноя, - мы не разбойники, мы просто бедные путники, которые заблудились в ночи.
   - Разве ты не видишь, невежа, - заговорил Кертис, - что перед тобой женщина знатного рода и с ней ее маленький сын.
   - Да как вам не стыдно, госпожа, - не обращая внимания на слова Кертиса, продолжал рыбак, - общаться с такими варварами, как эти: ходят в штанах, все обвешанные бляхами да кожей, да еще и косички по бокам. Это уже даже не скифы, а какие-то гипербореи. А этот черный, хотя бы, одет, как нормальный эллин в хитон, но рожа-то у него совсем не греческая.
   - Ты на себя посмотри, - не унимался Кертис, - у тебя рожа тоже не больно на человеческую похожа. Сейчас вот пристукну тебя, и пикнуть не успеешь.
   - Ну-ка, попробуй, не больно я тебя испугался. Когда я служил на афинских триерах, и мы громили спартанцев у Лесбоса, я и с пятерыми справлялся. Да не с такими, как ты, а с настоящими спартанцами в ихних красных плащах. Так все они у меня были на щите или под щитом, но никак не со щитом.
   - Э, да ты, оказывается, храбрый малый, - вступил в разговор Ракс. - Ну, ну, не ершись. Мы ведь к тебе с добром. Мы сами недавно вступили с ними в драку. А теперь вот от них спасаемся. Не мог бы ты, добрый человек, перевезти нас в Пирей за хорошую плату, разумеется.
   - Давно ли на истмийской земле хозяйничает Лакедемон? Неужели Коринф захвачен спартиатами?
   - Не знаю, дорогой друг, захвачен ли Коринф, но они подбили толпу всякого отребья напасть на дом Эврисфея, и вот теперь мы спасаем его дочь и внука.
   - Да, эти красные плащи давно решили, что они хозяева Эллады. Да только не бывать этому. Что же. Раз такое дело, помогу. Только до Пирея путь не близкий, все руки сотрешь, пока догребешь, а паруса у меня нет. Вот и будем грести все вместе. Лишних две пары весел у меня найдется. Ну что стоите! Вперед! Вперед! Отлив уже начинается. А ты отдохни в хижине, дочка. Ой, то есть, моя госпожа, и дай поспать ребенку. Впереди нелегкий путь.
   Не прошло и получаса, как судно было готово к отплытию. Шаланда была длиной около трех и шириной чуть больше двух оргий с небольшим возвышением и дощатой палубой на корме. Предусмотрено было три пары весел, но, судя по всему, пользовались только одной парой.
   Кроме того, они спустили на воду еще небольшой ялик длиной в одну оргию и шириной в три локтя. Он должен был следовать за шаландой на прочном канате.
   За работой беглецы познакомились со старым моряком. Его звали Гелиакл, родом он был из Мегар и сражался наемником-матросом на эскадрах Алкивиада и Перикла II, сына Перикла I. Он чудом спасся в последней битве Пелопонесской войны у Козьей речки, когда из-за беспечности стратегов весь флот Аттики был захвачен спартанцами под предводительством Лисандра. Так что, у него были свои счеты со спартиатами.
   - Банга, - обратился Ракс к нубийцу, - иди в хижину и приведи госпожу с сыном. Пора отплывать. Начинается отлив.
   Невозмутимый Банга широко зашагал к хижине, отстоявшей о берега в двадцати оргиях.
   Но тут из-за прибрежных скал с юга выскочили люди и бросились к беглецам по берегу. Хотя они и находились от беглецов на расстоянии более двух стадий, но было ясно, что отчалить без сопротивления не удастся. Никто из беглецов не сомневался, что это спартанцы.
   Их было шестеро. Шестеро молодых воинов. И хотя они были вооружены лишь мечами, все понимали, что бой не будет легким.
   Банга уже заметил спартанцев и в три-четыре прыжка одолел расстояние до хижины.
   Кельты в это время приготовились к бою. У каждого из них было по шесть ножей для метания, двусторонняя секира и короткий меч.
   - Гелиакл, - приказал Ракс, - ты не должен ввязываться в драку. Ты единственный среди нас настоящий моряк, и твое место на судне. Вот, возьми этот мешок с золотом. Это и оплата за труды, и содержание царицы с сыном. Если нас убьют, ты должен доставить царицу с ребенком в Афины и передать высокому Ареопагу. Она - жена царя одрисов Котиса, а это его ребенок. В Афинах знают, что с ними делать. Они давние союзники одрисского царства. И, если с моими господами что-то случится плохое, я достану тебя даже в царстве Аида.
   Вдруг из хижины раздался женский крик, все услышали шум падающей утвари и возгласы сражения. Потом все стихло, и на порог вышли двое спартанцев и женщина с ребенком. Один из спартанцев держал левой рукой Арсиною за плечо, а правой с мечем подталкивал ее вперед. Второй вышел с мальчиком на руках.
   - Эй, варвар, - крикнул первый, - брось свое оружие. Оно тебе уже ни к чему. Тебе некого больше защищать. Только шевельнешься, и царице твоей конец, а там и змеенышу. Теперь я ее защитник и господин.
   Ракс ругал себя всеми ругательствами, какие только помнил и по-кельтски, и по-фракийски, и эллинские, и мидийские ругательства, все пошли в ход. Как же он, старый дурень, горе волка, бывший в доброй сотне походов, не выставил дозор. Все казалось так хорошо, так гладко, и вот на тебе. Надо что-то решать. Если они не бросят оружие, спартанец убьет Арсиною не задумываясь. Их с детства приучили убивать. А этот молокосос, конечно же, хочет получить следующий чин.
   - Хорошо, хорошо! Я вижу, что проиграл. Но где гарантия, что, бросив оружие, я останусь жив? Ведь я же наемник. И профессионал. В конце концов, если мы вдвоем и не ухлопаем вас всех, но уж пару-тройку твоих щенков с собой прихватим. Так что, милашка, ты должен дать нам уйти.
   Кертис понимал, какую игру затеял отец. Он тоже не первый раз был с ним в такой передряге.
   - Что касается царицы, а ты знаешь, что она царица, то ты подумай. Ты ведь только младший офицер. Я ведь правильно говорю? Не тебе решать, убивать ее или нет. А с дисциплиной у вас, спартанцев, я знаю, очень строго.
   - Ладно, я дам вам уйти, - крикнул Сфодрий, а это был именно он. Он поднял руку и, бежавшие по берегу, юноши остановились в двадцать оргиях от кельтов.
   - Они не тронутся с места, пока вы не отчалите. Да торопитесь. Отлив набирает силу. Какая мне слава от трех варваров-предателей.
   - Хорошо, я только попрощаюсь с малышом. Не бойся, я не подойду.
   - Прощай, малыш, - сказал он по-эллински, а потом добавил по-кельтски, - Малыш, зубы!
   Все случилось мгновенно. Маленький Ликомед, что было силы, вцепился в руку державшего его спартанца. Как не был тренирован к боли молодой воин, но Ликомед настолько яростно и больно укусил его, что спартанец выпустил малыша из рук. Гелиакл тут же бросился к мальчику, а молодой спартиат уже лежал с ножом Ракса в груди. Арсиноя упала на землю, и нож Кертиса вонзился в левое плечо Сфодрия. Он упал навзничь. Шестеро спартанцев с фланга с криками "Сфодрий! Сфодрий!" бросились на кельтов. Просвистело еще два ножа, и двое спартанцев лежали на земле. Арсиноя бросилась вслед за сыном к лодкам, но Сфодрий поднялся на одно колено, и, что есть силы, метнул свой меч в спину царице. Она упала замертво.
   С диким криком бросился Ракс на Сфодрия, но к нему уже подбежал один из спартанцев и задел его мечом. Со свистом, рассекая воздух, мелькнула секира, и воин безголовым рухнул на прибрежную гальку. Колющий удар меча поразил Ракса в спину. Второй нападавший был уже за его спиной.
   Кертис в это время поразил одного из спартанцев, но секира застряла в его теле. Он вынужден был отступить, чтобы вынуть меч.
   - Увози ребенка, Гелиакл. - успел прореветь он, прежде, чем на него обрушились двое оставшихся в строю воинов.
   Гелиакл подхватил Ликомеда, бросился к ялику, посадил ребенка в лодку и перерубил канат, связывающий лодку с шаландой.
   Лодка, подхваченная течением отлива, быстро удалялась от берега. Мальчик плакал от боли, от обиды, еще видимо не осознавая, что он потерял мать. Ликомед видел, как упал еще один спартанец, а потом сразу рухнули оба, и кельт, и его противник. Еще он увидел, как поднялся Сфодрий, сделал несколько шагов в сторону схватки. Что-то мелькнуло в воздухе, и Сфодрий тоже упал. Потом выступ утеса скрыл поле битвы, и Гелиакл не видел, как из хижины, пошатываясь, вышел Банга и неверной походкой направился к кельтам.
   Между тем, в Коринфе дом Эврисфея был разорен до тла, сам Эврисфей погиб от зверства толпы. Но мятеж был подавлен, зачинщики пойманы. Поймали так же несколько юношей, которые оказались отпрысками знатных родов Спарты. Юношей выдали в Спарту, но Коринф присоединился к коалиции Афин и Фив. Война длилась десять лет, и чаще успех сопутствовал союзникам, нежели спартанцам. Сам непобедимый Лисандр пал в бою с армией Фив. И только вернувшийся из Азии Агесилай со своими наемниками несколько спас положение. Это и заставило Спарту, как всегда предательски, прибегнуть к помощи Персии.
   Персы немедленно вмешались в спор, и при их участии был заключен позорный Анталкидов мир, снова отдающий Грецию под власть Спарты.
   Имущество же Эврисфея получил в управление неведомо как спасшийся Архигет. Это был 395 год до Рождества Христова.
  
   Часть I.
   Путь в Афины.
  
   Глава 1
   На берегу Фарийской бухты горел костерок. Справа от него на север в двух-трех стадиях струилась одна из проток Гебра, называемая Фарией. Слева, на юге, в тридцати пяти - сорока стадиях располагался богатый торговый город Энос или Эйнос, как его называли фракийцы. Город был населен в основном греками - выходцами из Аттики. Но так же, как и в других эллинских колониях, жили в нем и фракийцы, на чьей земле он был построен, и скифы, ушедшие по каким-нибудь причинам со своей земли, и лидийцы, и даже персы. Город имел самоуправление, но находился под протекторатом царя одрисов Котиса I, резиденция которого город Дима, находилась в пяти днях пути по Гебру на галере, если плыть против течения.
   Вся земля на север вплоть до Великого Истра принадлежала царству одрисов.
   С запада бухта, как естественным волнорезом, прикрывалась Фарнейской косой, и потому, даже в сильный шторм здесь было тихо.
   У огня сидело два человека. Один из них был одет как варвар, в кожаные сапоги, штаны и кожаную рубаху, обшитую бронзовыми бляхами. Длинные черные волосы были заплетены в две косички с кожаными лентами, спускающимися на плечи по обеим сторонам лица. Суровое лицо его, с высоким лбом, прямым носом, широко поставленными голубыми глазами, выражало покой и довольство после хорошей охоты и сытной трапезы. Ему было около сорока лет, и он не был похож ни на фракийца, ни на скифа. В нем угадывался суровый кельт с севера.
   Второй был юноша, одетый в шерстяной хитон и сандалии, как настоящий эллин. Он был высокого роста, широкоплечий и жилистый, и поэтому казался старше своих восемнадцати лет. Голову его перетягивал кожаный ремешок с серебряными бляшками, на которых значился герб царя.
   Поодаль было аккуратно сложено их оружие: два коротких скифский меча-акинака, два лука и колчана для стрел. Охотничьи ножи висели в кожаных ножнах на поясах охотников.
   Они только что закончили свою охотничью трапезу и любовались на великолепный закат.
   - Знаешь, я завидую тебе, Астерикс, - начал разговор юноша. - Ты скоро пойдешь, с Ификратом к Олинфу и будешь драться со спартанцами. Быть может, встретишь убийцу моей матери и деда. А меня посылают учиться в Афины с сопливыми юнцами. Отец говорит, что каждый военноначальник должен овладеть эллинской тактикой и стратегией.
   - И он, клянусь Гелиосом, прав, - отвечал юноше его более зрелый спутник. - Настоящий командир должен познать строй и дисциплину. Чтобы уметь командовать, надо уметь подчиняться.
   - Но разве для этого так необходимо отправлять меня в школу эфебов? Чему я там могу научиться? Владеть мечем, секирой и копьем учил меня ты, лучший из учителей. Нож я могу метнуть почти также метко, как и ты. А стрелять из лука меня учил Радай, с кем не сравнится ни один из скифов. Я могу делать дневные переходы в десять парасангов с полным вооружением.
   - И еще ты плаваешь, как Тритон, сын Посейдона, и язык у тебя подвешен не хуже, чем у Гермеса, сына Великого Зевса. И нет по эту сторону Геллеспонта, да, наверное, и во всей державе царя царей, большего хвастуна, чем Ликомед, сын Котиса. - рассмеялся Астерикс. - Ну, подумай сам. В Афинах ты будешь обучаться не только военному делу, но еще и философии, и истории, и риторике, и музыке. Всему, что нужно правителю.
   - Но, дорогой мой Аст, ведь я все равно никогда не буду царем. Зачем мне все это? Я самый младший из моих семи братьев. Да и не хочу я царствовать. И потом, математике и философии меня обучал Демокрит из Абдер, ученик самого Сократа, музыке - Исидор из Милета. Разве в Афинах учителя лучше?
   - Вот, ты снова расхвастался. Пока не увидишь сам, разве поймешь, какие учителя лучше. Ты ведь знаешь, что еще твой дед заключил договор с Афинами, по которому все сыновья царя получают афинское гражданство. А как ты можешь считаться гражданином, не пройдя школу Эфебов?
   - И все равно я тебе завидую. Ты пойдешь к Олинфу, и, быть может, встретишься с Фебидом, и от него узнаешь имя убийцы. Может даже быть так, что убийца находится в войске Фебида. Это ведь его эскадра стояла тогда у Коринфа?
   - Это я рассказывал тебе десятки раз. Но, сам-то Фебид не участвовал в событиях в Коринфе. И потом, Гелиакл, который привез тебя в Пирей, говорил, что никого из живых на берегу тогда не осталось. И не забывай, что там погибли мой отец и брат. Так что, мой мальчик, мстить уже не кому ни мне, ни тебе. Завтра в Энос прибывает твой отец, отпразднуем твое восемнадцатилетие, и ты сядешь на корабль и уплывешь в Афины. Не беспокойся, три года пролетят там, как один день. Я уверен, ты найдешь там хороших новых друзей, мой мальчик. И еще. Может быть, я услышу о тебе, как о победителе Панафинейских или Истмийских, а то, может, и Олимпийских игр. Это, наверно, здорово - стать олимпиоником. Так что, не вешай нос, Ликомед. Да и с походом на Халкидику еще ничего не решено. Ведь Афины присмирели после того, как Фебид захватил Фивы и поставил гарнизон в Кадмейской крепости. А без союзников Котис никогда не решится воевать со Спартой. Это только Ификрату с его наемниками не сидится на месте. Ведь солдаты-то без жалования все разбегутся. Так что, скорее всего Котис направит его против македонцев. Опять они начали набеги на западные границы. Да и спартанцы пока связаны войной с Олинфом. Так что, самое время проучить Македонию. А теперь спать. Завтра с рассветом нам еще два часа грести до Эноса.
   Кельт встал, сходил к лодке за одеялами, расстелил их около костерка, и через несколько минут уже крепко спал, завернувшись в меховой плащ.
   Ликомед же еще долго сидел у костра, подбрасывая сухие ветки и размышляя о своей судьбе. Но, его молодой организм настоятельно требовал отдыха после целого дня охотничьих забав, глаза его начали смыкаться, и он заснул, положив голову на гладкий валун.
   Глава 2
   Дом Архигета был освещен десятками масляных светильников. Из кухни доносились приятные запахи великолепных яств. Слуги сновали туда-сюда, передвигая мебель.
   Всякому было ясно, что Архигет Великолепный, так его называли уже десятый год, ждет почетных гостей.
   Уже десять лет Архигет живет в Эгине, на острове Эгина. И, хотя он не является гражданином Эгины, он находится под покровительством народа Спарты.
   Десять лет назад он вынужден был уехать из Коринфа, где его заподозрили в организации заговора против народа и Ареопага. Тогда поплатились жизнью многие влиятельные граждане Коринфа. И среди них бывший первый архонт и предатель Ареопага Теодот. И, хотя и не была доказана вина Архигета в соучастии, он счел благоразумным переехать в дружественную Спарте Эгину. Тем более, что эгинский порт был ничуть не хуже коринфского. Его отличный торговый флот, который он унаследовал от Эврисфея, бороздил воды Эгейского моря, да и всего Средиземноморья, перевозя зерно и рыбу, керамику и пудру, соль и древесину.
   Но одна мысль все, же постоянно угнетала Архигета: жив ли еще внук Эврисфея, сын царя одрисов, Ликомед. И скоро, очень скоро, может потребовать он свою долю наследства. А доля эта ох как велика. Собственно, Архигету и принадлежит-то всего лишь пятая часть этого состояния, и он пока что только его управитель. Ликомеду вот-вот исполнится восемнадцать лет. Значит, осталось всего три года до вступления его в наследство.
   Об этом он и думал, когда раб-привратник объявил:
   - Прибыли достопочтенный Сфодрий, логофет войска спартанского со своим другом Эсхилом, главным кормчим триеры "Лисандр" спартанской эскадры.
   Прервав свои размышления, Архигет радушно встретил своих гостей и провел их в пиршественную залу. Вокруг длинного мраморного стола стояли четыре ложи, укрытые дорогим сукном. На столе - вазы с фруктами, различные закуски в серебряной и бронзовой посуде. Вокруг на небольших столиках стояли амфоры с дорогими хиосскими, родосскими, кипрскими винами, с маслами и благовониями для умащения тела.
   Когда гости вошли в залу, музыканты заиграли на арфах, кифарах и флейтах спокойную чарующую музыку, вышли танцовщицы в тонких одеяниях и начали свой танец. Гости возлегли на ложа, и Архигет произнес тост во славу гостей.
   - Я поднимаю чашу сию за храбрейших из храбрых, славнейших из славных воинов Великой Спарты - Сфодрия и Эсхила. Да продлятся их годы, да умножится их слава, да будет жить род их во веки веков, - так сказал Архигет.
   Когда гости насытились, произнесли ответные тосты и выпили изысканных вин, Сфодрий спросил хозяина:
   - Я вижу, достопочтенный Архигет, только нас троих за твоим столом. Для кого же приготовлено четвертое ложе? Или это какой-нибудь сюрприз, и скоро подойдет гость еще более почтенный, чем твои друзья? Я ведь знаю, что ты просто так ничего не делаешь. И нас пригласил ты на трапезу не только затем, чтобы угостить своими великолепными винами.
   Тогда Архигет отослал слуг, музыкантов и танцовщиц и что-то шепнул рабу-виночерпию.
   - Нет, дорогой Сфодрий, эта ложа не предназначена для почетного гостя, а совсем наоборот, для человека недостойного вкушать вместе с вами. И пригласил я тебя не только на трапезу, но и по неотложному делу, - ответил Архигет.
   - Вот, кстати, и наш малопочтенный гость. Да ты, Сфодрий, должен бы помнить этого человека. Стероп - бывший ростовщик в Коринфе, приговоренный там же к смерти. Теперь выполняет для меня разные поручения, - представил вошедшего тщедушного человека Архигет.
   - Да, вот встреча, так встреча! - воскликнул Сфодрий, - Я, так понимаю, что поручения, которые выполняет этот твой слуга, ничего общего не имеют ни с честью, ни с благородством. Ну, здравствуй, Стероп. Хотя я и не могу сказать, что рад тебя видеть. Правда, я и ничего не имею против тебя. Я понимаю почтеннейшего Архигета, если надо выполнить какие-то темные поручения, лучшего исполнителя не найти. И я думаю, настало время нам снова работать вместе. Что ж, дружок мой Архигет, настало время изложить твою затею.
   - А ты, доблестный Сфодрий, сильно изменился с последней нашей встречи, - отвечал Стероп, - Тогда ты был желторотым юнцом, только что получившим первый офицерский чин, который пыжился и задирался. Теперь же я вижу доблестного и опытного воина, украшенного регалиями. Я рад приветствовать тебя, Сфодрий, и пусть даруют боги тебе долгую жизнь и военную славу.
   Архигет прервал их:
   - Я думаю, что все поприветствовали друг друга, и настало время изложить вам, для чего я вас собрал. Достославный Сфодрий, я думаю, что ты и так догадался, о чем мы будем держать совет. Ведь пятнадцать лет назад, когда мои рабы внесли тебя бездыханного в мой дом, ты поклялся Гераклом, что оплатишь эту услугу кровью. Настало такое время.
   - Хитроумнейший Архигет, если ты считаешь себя вправе повелевать солдатами Спарты, так ты сильно ошибаешься. Воины Спарты служат только Спарте. Спарта благодарила тебя за то, что ты выходил одного из ее солдат. Ты получил возмещение и стал ее союзником. Спарта всегда с тобой. Разве этого мало? - раздраженно произнес Сфодрий.
   - Я ни в коем случае не хотел нанести обиду ни тебе, славный Сфодрий, ни тем более Великой Спарте, - извиняясь, произнес Архигет. - Просто эта проблема касается одинаково и тебя, и меня. Ты, как помнится пятнадцать лет назад, так и не смог выполнить приказа, не по своей воле, конечно, а при стечении обстоятельств. Ликомед, сын Котиса, царя одрисов здравствует и скоро появится на землях священной Эллады.
   - Что мне до того, что он жив. И какое отношение это имеет для судеб Великой Спарты?
   - Для Спарты это быть может и не имеет отношения, как знать? Но, для тебя лично, имеет, безусловно. Как помнится, именно ты убил его мать, царицу Арсиною. Или я ошибаюсь? - с иронией проговорил Архигет.
   - Мне ли, командиру спартанской пехоты, бояться мести какого-то сопляка, пусть и одетого в пурпур. За мною стоит Великая Спарта, а за ним полуварварское царство. Это ты, многомудрый Архигет, боишься его, потому, что завладел его наследством. И боишься превратиться из Архигета Великолепного в Архигета управителя, - так ответил ему Сфодрий.
   - Ладно, Сфодрий, прекратим этот ненужный спор. Тем более, что я представляю здесь и коллегию эфоров, и твоего командира и, надеюсь, друга Фебида. Я давно слежу за Ликомедом, с младенческих лет. И есть у меня человек в свите царя Котиса, который докладывает мне обо всем, что происходит с Ликомедом. И зря ты, прославленный Сфодрий, не опасаешься этого юношу. Он, несмотря на юные годы, весьма преуспел в воинском искусстве и во многих науках. Он строен, как Апполон и могуч, как Геракл. Он стреляет из лука не хуже лучшего из скифов, владеет секирой как настоящий кельт, а мечем и копьем, как настоящий спартиат. Но самое главное, он еще не знает, кто убил его мать и деда. И если мы привлечем его на свою сторону, это будет большая польза для Спарты, ибо он собирается ехать в Афины.
   - И для чего же наш маленький принц поплывет в Афины? - спросил Сфодрий.
   - По древнему договору все сыновья одрисских царей являются почетными гражданами Аттики. Поэтому каждый из них, как гражданин, обязан пройти службу эфебов. А дальше его воля - либо он остается в государстве, либо едет на родину. Но все принцы, которые не могут наследовать престол, всегда остаются на службе Афины-Палады.
   - Я никак не могу понять, куда ты клонишь, любезный Архигет. Ну, приплывает он в Афины, ну станет эфебом, но ему, же еще три года служить, чтобы стать гражданином, пусть даже и почетным. Нам-то что до этого, - вскричал Сфодрий.
   - А кому будет плохо, если при этом он будет любить Спарту? - ответил Архигет. - И потом, я так скажу тебе, Сфодрий. Зря ты думаешь, что эфоры и цари Спарты встанут за тебя горой. Нет, мой друг, это не совсем так, а вернее, совсем не так. Давай-ка рассудим. Ну, убийство Эврисфея спишется на Коринфскую войну. Да и ты сможешь доказать, что это не твоих рук дело. Но убийство царицы, пусть и далекого, но сильного царства, да не во время битвы и даже войны, и еще из тех, как раз, краев, где воюет Спарта с Халкидикой, не дадут тебе оправдаться перед эфорами. Если бы ты, Сфодрий, был илархом-генералом, и то проблематично заступничество эфоров. Вспомни своего "друга", царя Агесилая. Ну а Сфодрия-логофета твоя любимая Спарта легко отдаст на откуп царю одрисов. - закончил свою тираду Архигет.
   - Но ведь никто не знает, что царица Арсиноя умерла от моей руки, кроме нескольких верных людей, - парировал Сфодрий.
   На что его дружок-кормчий Эсхил глубокомысленно заметил:
   - Если знают двое - знает свинья.
   - Хорошо, Архигет, - сказал Сфодрий. - Ты убедил меня. Изложи свой план.
   - План мой таков, - отвечал Архигет. - Завтра Ликомед должен быть похищен пиратами. Погоди возражать, Сфодрий, дай договорить, а потом будешь задавать вопросы. Итак, Ликомед похищен. Этим занимается наш малопочтенный друг Стероп. Я надеюсь, что его люди эту часть плана выполнят.
   - Не сомневайтесь, дорогой хозяин, - бросил реплику Стероп.
   - Так как море в районе Геллеспонта просто кишит теперь военными судами, да и преследовать пиратов, наверняка, будут в южную сторону, то похитители пойдут на запад к острову Фасос, туда, где базируется флот Фебида. С почтенным Фебидом, как ты понял, все уже обговорено.
   - Странные какие-то у вас пираты, - не выдержал Сфодрий, - Берутся за дело, которое заранее провалено. Похищают принца и оказываются в ловушке. На юг нельзя, на западе Спартанский флот, который ох как не любит морских разбойников любых мастей, на севере и востоке - земли похищенного. Они у вас часом не тронутые?
   - Не тронутые, а купленные, - с раздражением ответил Архигет. - Они и думают, что похищают Ликомеда для спартиатов. А оплата за это составляет сто талантов серебра.
   - Не плохо для начала. Хотя, я знаю, у тебя, Архигет, есть такие деньги. Но что же на это скажет царский совет?
   - Вот тут вступаешь в дело ты, Сфодрий. В заранее условленном месте пираты должны тебе передать пленника. Это место я тебе и укажу, и опишу. Ты же сделаешь засаду и истребишь пиратов всех до единого. Ты становишься освободителем принца и грозой пиратов. Слава тебе, почет и уважение. Да еще благодарность Ликомеда.
   - Все это хорошо, но как я узнаю принца, и что я с ним буду делать дальше? Не отпускать же его на все четыре стороны?
   - Нет, ну что ты, друг Сфодрий. Он ведь направляется в Афины. Вот ты и возьмешь его на свою триеру и доставишь его...
   - Что, в Афины? - вскричал Сфодрий.
   - Ну, конечно же, сюда, на Эгину, мой нетерпеливый друг, - проговорил Архигет. - А здесь, у нас, мы решим, что с ним делать. Если он нам поверит и станет нашим другом - это одно, а ежели не поверит - другое. А почему бы ему и не поверить? Ведь я был другом и партнером его деда и теперь являюсь его душеприказчиком. Таков мой план. - закончил Архигет.
   - Уж больно план твой хитроумен, - отвечал Сфодрий. - Что до меня, так я убил бы твоего принца и делу конец. И все получили бы, что хотели.
   - Тут ты опять заблуждаешься, любезный Сфодрий. Если есть возможность решить дело миром, ни к чему излишняя жестокость. Где гарантия, что Котис, отец Ликомеда, не дознается до правды? Ведь он царь не самой слабой державы. И, если сын его будет убит, он не станет сидеть, сложа руки. А золота и серебра в его рудниках не так уж и мало. Так что, давай исполнять мой план действий.
   На этом совет заговорщиков был закончен, а на следующий день триера "Лисандр" вышла из порта Эгины и двинулась на Север.
   Глава 3
   Ему снился царский дворец в Диме, его старшая сестра Одрисса, великолепные цветники дворцового сада, галеры с наполненными парусами, скользящие по Гебру, когда вдруг навалилась какая-то тяжесть. Руки его скрутили за спиной. Он попробовал сопротивляться, потом почувствовал тупой удар в голову, и провалился во мрак.
   Первое, что он услышал, были размеренные гребки весел. Руки были туго связаны за спиной. Он сам лежал на дне лодки.
   Ликомед разомкнул веки и увидел перед собой двух гребцов. Они сидели к нему спиной, лицом к корме, на кормовой банке сидел еще один человек. Они еще не видели, что он очнулся. Ликомед решил пока не выдавать этого.
   "Где же Астерикс, - подумал Ликомед. - Неужели убит?"
   Гребцы и кормчий переговаривались между собой на незнакомом языке, похожем на арамейский.
   Ликомед пожалел сейчас, что он поленился в изучении этого языка, на котором говорят мореходы-финикийцы.
   Но тут с носовой банки раздался повелительный голос. Сидящий на носу, разговаривал по-мидийски. Ликомед с раннего детства учил язык персов и знал его не хуже фракийского и эллинского.
   - Эй, хватит там тарабарить по-своему, - крикнул сидящий позади Ликомеда, - О чем вы там болтаете в присутствии благородного перса? Ну-ка переходите на человеческий язык!
   - Мы просто говорим, господин Абук, о том, что если бы Фасис не долбанул этого своей дубинкой, то, пожалуй, мы и не сладили бы с ним, чтобы его не убить. Тот-то вон поменьше ростом, и то еле с ним совладали. И Хемед вон остался лежать с проломленным черепом, и у Телы рука сломана. А если бы они вдвоем за нас взялись, так непременно убить бы их пришлось.
   - Не тебе, скотина, рассуждать: убить, не убить. Сказано: брать живыми, так надо исполнять. Да, если бы вы подошли потише, то и никакой свалки не случилось.
   - Да мы и так подобрались тише тихого, но этот кельт слышит не хуже камышового кота. Ну, ничего, теперь не скоро очухается.
   - Вот тут ты не прав. Очухаться ему придется очень скоро, а то ты же его и потащишь на себе.
   Ликомед понял, что их похитили. Видимо хотят получить выкуп. В те времена часто похищали людей, чтобы получить выкуп. Но устье Гебра очень хорошо охранялось эскадрой царя, и давным-давно здесь не слышали о похищениях. Да и решиться на похищение царского сына тоже не могли пойти пираты. Но, может быть, они и не знают, кого похитили? Да нет, вряд ли. Кто-то ведь приказал им брать их живыми. Вот этот кто-то точно знает, кого они схватили. Странно, что Ликомед, несмотря на свой юный возраст, был почти спокоен.
   "Как же - подумал он, - эти ребята собираются выбираться из залива? На выходе стоят на рейде быстроходные сторожевики-периполы, построенные на верфях Пирея. Мимо них и муха не пролетит. На Фарнейской косе тоже должны стоять дозоры. Эх, приподняться бы, да посмотреть, куда плывут".
   Но только он попробовал пошевелиться, услышал грубый окрик по-гречески.
   - Э, да ты, кажется, очнулся. Ну-ка лежать, а то размозжу тебе башку. Вот, так-то лучше. - И добавил по-мидийски, - Видно принцы, они все покладистые, когда их прижмешь. - И захохотал.
   "Так, - подумал Ликомед, - он не знает, что я понимаю по-мидийски. Так тому и быть. Ясно одно - Астерикс жив. И убивать нас они не собираются. Во всяком случае, не теперь. И идут они, конечно, к косе. Больше некуда".
   Ноги у него были свободны. Да, Астерикс учил его биться с двумя вооруженными противниками, когда у него связаны руки. Но, во-первых, это было не по-настоящему, а во-вторых, противников-то четверо. И, судя по всему, не слабых. И, если они прошли с лодками и волоком через Фарнейскую косу, значит, тут пахнет предательством. Теперь он пожалел, что он не знает, кому из офицеров поручена охрана Фарнейской бухты. А ведь мог бы знать. Он давно уже присутствовал на военных советах, но ему гораздо интересней было стрелять из лука, метать копье, заниматься фехтованием и выездкой. В этих делах он редко бывал вторым в среде своих сверстников. Да и немногие взрослые воины могли с ним потягаться.
   Пока Ликомед размышлял обо всем этом, лодка подошла к берегу и уткнулась в песок.
   - А ну, помогите подняться нашему принцу, - услышал он приказ по-мидийски. - Теперь нам предстоит тащиться целый парасанг по этой косе через заросли.
   К нему потянулись грязные руки гребцов, и он услышал, даже не услышал, а почувствовал, как другая лодка уткнулась в песок рядом.
   Двое подняли его за плечи. Третий же попытался схватить его за грудь, но мощный удар в пах опрокинул незадачливого помощника на корму. Удар головой влево свалил еще одного пирата, а Ликомед вывалился из ложки в левую сторону. Он сделал три переворота по отмели и оказался в семи-восьми локтях от лодки. Но, он так и не видел, что же делает тот, который находился на носу лодки у него за спиной.
   Ликомед был уже на ногах, но сильнейший удар вдоль поясницы опрокинул его навзничь, а через мгновение жало кинжала было приставлено к его горлу.
   - Ох, шустрые же нынче у царей сыновья. Так и норовят дядек обидеть, - услышал Ликомед шипение в ухо. - Следующая попытка будет стоить тебе распоротого брюха, и умирать ты будешь долго и мучительно.
   - Ты, Абук, будь осторожен с этим волчонком, - Ликомед чуть не поперхнулся, услышав этот голос, а он продолжал, - Его воспитывали настоящие варвары, так что, не смотри на его эллинскую внешность.
   Это был голос Отика, одного из офицеров стражи его отца. С ним он не раз встречался в гимнасиях и на ипподроме. Он был всегда честен в дружеских поединках и благороден на скачках. Как глубоко, однако, проникла измена. Да, без его помощи похищение было бы обречено.
   Между тем, из второй лодки вытащили связанного Астерикса. Он был страшно избит, и едва держался на ногах. Пираты постарались отомстить за смерть одного из своих товарищей и за увечье другого. Во второй лодке пиратов было пятеро. У одного из них правая рука болталась в лубках. Видно, они понимали кое-что в лекарском деле.
   - А ну, взнуздать их, - приказал Абук.
   Пираты достали длинную, в шесть локтей палку, на концах которой было приделано по ременной петле. Головы пленников просунули в эти петли и повели на другую сторону полуострова. Подгоняли пленников плетью. Разговаривать не давали. Когда дошли до берега, Астерикс был уже почти без сил. Он то и дело спотыкался, и Ликомеду стоило неимоверных усилий не упасть или не затянуть петлю на шее Астерикса.
   На берегу их ждали еще две лодки, и пленников пришлось вынимать из сбруи. И только Астерикса освободили от петли, он тремя ударами головой и ногами сбил троих пиратов с ног. Заросли здесь подходили почти к самому берегу, и он в два прыжка оказался в зеленой листве. Вслед пропели две запоздалые тетивы.
   - Ну что же, - сказал Отик, - надо торопиться. Теперь до темноты мы должны убраться отсюда как можно дальше. Быстроходней судов, чем периполы Котиса, я в жизни не видел. А этот варвар уже через три часа доберется до постов. И еще не более трех часов понадобятся сторожевикам, чтобы добраться до места. Так что, вперед! Я надеюсь, капитан Абук, судно твое готово к походу. И пусть твои гребцы сегодня сотрут руки до локтей, иначе с плеч полетят наши головы.
   Вскоре они переправились на стоящую, на рейде в трех стадиях от берега галеру пиратов. Пиратов за веслами не пришлось подгонять. Как только они услышали, что за ними погоня сторожевиков, припустили, что есть духу.
   Глава 4
   Вдоль Эносского побережья крейсировало три периполы, и командовали ими лемносские греки Тисис, Лорис и Феопомп. Ликомед много раз выходил с ними в море. По сути, каждый из командиров был его учителем в морском деле. А лучших моряков, чем лемносцы, не было во всей Элладе. Если Афины славились кораблями, то Лемнос, безусловно, мореходами.
   Перипола уступала, конечно, размерами и триере и, даже, трикоптере, но зато при хорошем ветре оставляла позади себя любое судно. Этот корабль был оснащен двумя мачтами, на которых натягивалось по два паруса, причем один из них был косым. Это позволяло судну ходить против ветра. При этом десять пар весел давали дополнительную тягу, так что, при хорошем ветре перипола делала от десяти до двенадцать узлов. Такого хода не давала даже лучшая из триер.
   Астериксу понадобилось два часа, чтобы добраться до постов. Еще через два часа он добрался на лодке до одной из перипол, которой командовал Лорис. Другие гонцы уже добрались до Эноса и принесли сообщение о том, что принц Ликомед похищен пиратами.
   Как раз в это время галеры царя вошли в речной порт Эноса.
   Лорис был самым молодым капитаном царского флота. В свои двадцать шесть лет он получил под командование новенькое, пусть и небольшое, но хорошо оснащенное и быстроходное судно. Он очень гордился этим. И, в силу своего возраста, он был ближе Ликомеду остальных капитанов. Этой дружбой он так же гордился. Еще он не мог понять, как принц Ликомед, воспитанный как эллин, водит дружбу с варварами, со всеми этими кельтами и скифами, грубыми и неотесанными, да еще разгуливающими в штанах.
   Как только Астерикс поведал ему печальное известие, Лорис дал команду готовить судно в поход. Он подробно расспросил Астерикса, какое судно у пиратов, и когда узнал, что это полуторорядная гемиола, решил преследовать пиратов в одиночку. На гемиоле пятнадцать-двадцать пар весел, одна мачта с большим парусом и экипаж может быть от пятидесяти до шестидесяти человек. Вряд ли на ней имеется артиллерия - катапульта и баллисты.
   У Лориса же было сорок четыре человека экипажа. Зато имелось три больших и две малых баллисты, большие стреляли каменными, а малые свинцовыми шарами. Он просто изрешетил бы пиратскую гемиолу.
   Теперь надо было подумать, в какую сторону преследовать пиратов.
   - Дорогой Астерикс, не беспокойся так, - начал он успокаивать кельта, - Им очень трудно будет прорваться на юг. А в другую сторону путь им просто заказан. На западе стоит эскадра Спарты. Ты ведь знаешь, как спартиаты относятся к пиратам. Они уничтожают их без разбора. Так что, туда-то пираты точно не сунутся. А тебя надо омыть и перевязать. У меня на корабле есть отличный лекарь.
   - Как ты не понимаешь, Лорис? - взволнованно сказал Астерикс. - Их надо нагнать засветло. Пираты-то не дураки. И у них есть предатель - Отик. Уж он-то никогда не пойдет на безнадежное дело. А значит, они на что-то рассчитывают. Сколько они могут пройти за ночь?
   - Ну, я думаю, грести они будут так, как будто им перцу подсыпали. Значит, узлов восемь будут делать. Четыреста пятьдесят стадий за ночь. Но мы-то в полтора раза быстрей. Они обогнут остров Самофракию с северо-западной стороны и пойдут на юг. Другого пути у них просто нет. А мы займем позицию юго-западнее острова, а другие суда - юго-восточнее. Вот тут они и попадутся. А преследовать в темноте нет никакого смысла.
   - А что, если они все-таки пойдут на запад? Не лучше ли последовать за ними, и если они повернут на юг, мы так же повернем. Все равно мы их догоним, ведь плывем-то мы быстрее.
   - Ты не понимаешь, Астерикс, - уже раздраженно заметил Лорис, - в темноте мы можем их обогнать. Да и команда будет усталой, когда дело дойдет до боя. Нет, я не согласен с тобой, и я здесь командую. Мы будем исполнять мой план. Все. Разговор окончен. Берем курс на южную оконечность Самофракии.
  
   Наступила ночь, но на корабле Абука не снизили темп гребли.
   - Странно, что позади мы не увидели до темноты ни одного судна. Что же твои хваленые периполы нас не преследуют? - обратился к Отику Абук.
   - Они же опытные моряки, и это их подводит. Просто они решили, что тебе, Абук, деваться некуда. На запад тебе путь заказан. Там спартанцы. А всем известно, как они ненавидят любых разбойников и морских, и сухопутных. Так что, ждать они будут нас у западной оконечности острова Самофракии, - ответил Отик, - им и в голову не приходит, что мы идем прямо в пасть льва.
   - Ничего тут смешного нет, - огрызнулся Абук, - Мы и так идем прямо в пасть льва. Не очень-то я верю твоим спартанцам. И если бы не такая огромная плата, никогда бы не связался я с вами.
   - Ничего не бойся, мой друг, у нас такие покровители, что тебе и не снилось. Сам иларх Фебид заинтересован в этом деле, а он далеко не последний в Великой Спарте. Если мы сохраним хотя бы половину того хода, с которым мчимся теперь, то к завтрашнему вечеру будем в бухте Мертвецов на острове Фасос. И ты получишь сполна свою плату.
   - Как бы мы сами не стали теми мертвецами, - проворчал Абук. - Говоришь снизить темп наполовину? Нет уж, пускай гребут, пока руки не отсохнут. Очень мне с тобой не по себе.
  
   - Ну что, капитан Лорис, убедился, - раздраженно говорил Астерикс, - не повернули они на юг, а мы потеряли почти сутки. Надо брать курс на остров Фасос. Они или там, или спрятались где-то на побережье.
   - Да, я согласен с тобой, Астерикс, - твердо ответил Лорис. - Моя вина. Надо было слушать тебя. Но, ведь и на побережье им негде укрыться. Я ведь знаю побережье, как свои пять пальцев. Ах, как же я сглупил!
   - Хватит казнить себя. Надо скорее брать курс на Фасос.
   - Ты прав, старина, - ответил Лорис. - Но, не все еще потеряно. Подул западный ветер, так что, парус у них теперь только тормоз. Еще, пожалуй, успеем нагнать.
  
   - Клянусь Ариманом, Отик! - выкрикнул Абук. - С юга торчит парус. Уж не твои ли периполы нас догоняют? Они. Больше некому. А мы плетемся еле-еле. Эй, там, на веслах! А ну, поддать. Барабанщик! А ну, веселей.
   - Ничего, ничего, Абук, - ответил Отик. Однако лицо у него стало бледным, как полотно. - Ничего. Вон впереди, видишь, идет триера. Это наши друзья. Перипола против триеры, что мышь против кота. Прорвемся. Скоро все закончится.
  
   Триера "Лисандр" стояла на рейде у мыса Пиргос на острове Фасос, когда марсовый сообщил о приближении судна с востока, идущего прямым курсом на Пиргос.
   - Уж не ваши ли это пираты, друг мой Стероп? - спросил Сфодрий своего спутника. - Пока, правда, еще слишком далеко, чтобы различить тип судна.
   - Скорее всего, это они. Вряд ли купцы или рыбаки из Абдер появятся в этих водах.
   - Ну что же. Отправимся им навстречу. Сказать по правде: лучше их встретить в море. Здесь ни у одного из них нет шанса спастись. Тогда, как на суше, все равно часть пиратов бы разбежались, и нам пришлось бы разыскивать их в горах острова. А так очень удобно: все в куче. Эсхил, вели сниматься с якоря, и держи курс на судно.
   - Будет сделано, мой командир. Через час мы атакуем пиратов. Кельвеста ко мне! - скомандовал Эсхил.
  
   - Что я говорил, Астерикс, - радостно прокричал Лорис сквозь шум ветра в снастях, - Мы вот-вот догоним этих мерзавцев. По моим расчетам мы атакуем их на траверзе мыса Пиргос. Приготовить артиллерию. Все баллисты на правый борт. Скоро мы выручим нашего Ликомеда.
   - Рановато ты радуешься, Лорис, - отвечал Астерикс. - Погляди, не спартанская ли триера идет им навстречу?
   - Да. Похоже на то, неужели спартанцы заключили союз с пиратами? Но этого не может быть. Даже Великая Спарта не может безнаказанно снюхаться с пиратами.
   - Может, мой капитан, - ответил Астерикс. - Нет такой подлости, которую не может совершить Спарта. Теперь, я думаю, мы становимся нежелательными свидетелями. Если спартиаты примут под свое покровительство пиратов, то нам придется драться с двумя кораблями. Они не должны оставлять свидетелей.
   - Вот тут, Астерикс, ты не прав, - возразил Лорис. - Быстроходней моего судна нет в Эгейском бассейне. Так что, спартанцам не будет лакомой добычи. А пока мы будем следовать тем же курсом и посмотрим, что будет. Уйти от триеры мы всегда успеем.
  
   - Призываю всех богов Ада на ваши головы, Отик и Стероп, - вскричал Абук, - Что это! Отик, ведь они же атакуют нас. Разве не видишь?
   - Успокойся, Абук. Они пройдут мимо, не задев нас. Это они показывают фракийцам, что мы под их защитой. Атака предназначена Лорису, - ответил Отик.
   - Не говори глупостей, Отик, до периполы не менее четырех стадий. Они нас атакуют, проклятые спартанцы. Они сожрут нас живьем.
   И в это время на гемиолу обрушился град камней и ядер, выпущенных из всех катапульт и баллист триеры. Затем на пиратов обрушился поток стрел и дротиков, и после этого залпа на палубе уже не осталось ни одного матроса. Все были убиты или покалечены. Никто не успел прикрыться щитом или спрятаться.
  
   - Молю богов всех стран и всех народов, чтобы остался жив Ликомед, - вскричал Астерикс, - никогда в жизни я не видел морского сражения. Неужели после этого кто-то остался в живых?
   - Конечно же, остался, - со знанием дела ответил Лорис, - И спартанцам еще придется потрудиться, чтобы захватить судно. Но посмотри, они и не хотят его захватывать. Они протаранили его. Не понимаю, зачем? Ведь гемиола неплохое судно, а спартанцы бережливы. Они высаживают десант только для того, чтобы перебить всех.
   - Вон видишь, Лорис, - воскликнул Астерикс, - Спартанцы тащат кого-то связанного. Наверняка это Ликомед. Нажмите на весла. Мы должны с ними поговорить.
  
   Все было кончено. Триера дала веслами задний ход. Вытащила таран, и гемиола начала медленно тонуть.
   - А что мы будем делать с периполой? - спросил Эсхил Сфодрия.
   - А что мы с ней сможем сделать? Она, шутя, уйдет от нас. Единственное, что ты сможешь сделать, так это слегка повредить такелаж своими катапультами.
   - Я не об этом. Они же станут требовать своего принца.
   - Станут требовать? Не в том они положении, чтобы требовать. А подойдут поближе, дай хороший залп из всех катапульт. Больше не сунутся. А по приходу в Олинф иларх Фебид нашлет посольство царю и объяснит, что Великая Спарта спасла его сына, которого проворонили телохранители-варвары. Вот и все.
   Глава 5
   Мрачным и безысходным было возвращение в Энос Астерикса и Лориса. Капитан спартанской триеры на попытку начать переговоры ответил залпом из всех баллист и катапульт, и перипола вынуждена была повернуть назад. Астерикс даже толком не знал, жив ли Ликомед, ранен ли он, или все-таки цел и невредим. Узнать это можно было только одним способом - послать полномочных представителей царя Котиса к иларху Фебиду. Поэтому Лорис взял курс на Энос.
   Весь день и всю ночь дул западный попутный ветер, и к утру "Сокол" входил в порт Эноса. На причале их встретил отряд царских стражников, и Астерикс и Лорис были арестованы сразу после высадки. Их препроводили в городскую тюрьму и поставили караул.
   Через пару часов заключения засов в двери камеры отодвинулся, и вошли двое. Это были командир скифского отряда лучников Радай и афинский стратег Ификрат, а также писец.
   - Приветствую тебя, Астерикс, сын Ракса, и тебя, Лорис, сын Теокла, - промолвил Радай, - послан я царем нашим Котисом, дабы допросить вас с пристрастием о том, что произошло с царским сыном Ликомедом и какова ваша вина в этом деле. И советую вам не юлить и не лгать мне, ибо я представляю здесь царя вашего Котиса, - сурово продолжал он. - Царь ваш Котис только потому прислал меня, что сам пребывает в великом гневе и боится, поэтому, вынести неправильное решение. Итак, говори ты, Астерикс, сын Ракса, и пусть весь твой рассказ запишет царский писец.
   Астерикс изложил все события последних дней, стараясь не упустить ни одну подробность.
   - А теперь ты, Лорис, сын Теокла, расскажи, что делал ты и какие отдавал приказы своим людям.
   Лорис так же рассказал обо всех событиях этих дней.
   - Что же, - продолжил Радай, - Велика ваша вина, но и беда не мала. Видно, что вы сделали все, что могли, но не велики были ваши возможности. Царь, как я уже сказал, пребывает в великом гневе. Он даже думает возродить обычай жертвы Великому Замолксису. Уже более полувека не посылали глашатая Великому богу. Так что, готовьтесь к худшему.
   - Это моя вина, - объявил Астерикс, - И Лорис здесь не при чем. Это я позволил похитить Ликомеда, и я один должен ответить за это.
   - Не тебе судить, кто должен отвечать. На это есть царь, вот ему и решать. А теперь ждите решения. И не думайте, что наказание будет суровым, скорей всего оно будет просто ужасным.
   Радай с писцом вышли из камеры, но Ификрат остался.
   - Да, крепко вы влипли, друзья мои, - сказал Ификрат. - Но не все так плохо, как вам рассказал Радай. Да он и не может говорить по-другому. На него возложил эту миссию сам Котис.
   - Да я сам бы себя казнил, будь я на месте царя, - ответил Астерикс. - Ведь так ошибиться мог только желторотый новобранец. Нет, не достоин, я называть себя воином.
   - Не надо так себя унижать. Ты хороший солдат. Я не раз видел тебя в деле. А ошибиться может каждый. Тем более, что здесь замешано предательство. И я думаю, нити его ведут в Спарту.
   - Скорее всего, ты ошибаешься, Ификрат. Спартанская триера справилась с пиратами за каких-нибудь пятнадцать минут. Спартиаты всех перебили. И даже предателя Отика.
   - Я думаю, дорогой Астерикс, спартанцы перебили ненужных свидетелей. Да еще и для того, чтобы не платить им. Они ведь очень не любят платить. Не зря же по Элладе ходит поговорка: "Скаредней спартанца может быть только спартанец". Да и ты говоришь, что пиратскую гемиолу прямо притягивало к спартанской триере. Они даже не пытались изменить курс и прорваться. Слабейшим из противников все-таки были вы. Не думал ты об этом, Астерикс?
   - Пожалуй, ты прав, Ификрат. Не зря афиняне сделали тебя стратегом. Но для чего им похищать Ликомеда? Он ведь не наследник престола, да и никогда им не будет. До него на очереди еще четыре старших брата.
   - Вот этого я и не знаю. Хотя и догадываюсь. Ликомед не наследник Котиса, но зато он наследник Эврисфея, своего деда. А ведь это не малое состояние. Далеко не всякий царь в Элладе обладает таким богатством.
   - Так что же, спартанцы потребуют выкуп за сына царя? Это же абсурд. От них отвернется вся Эллада. Даже те, кто служит им верой и правдой.
   - Ладно, не будем гадать. Теперь надо как-то смягчить гнев царя. Он уже, слава громовержцу, знает о предательстве Отика. По сути, вина его доказана. Так что, думаю, мне удастся уговорить его отказаться от отправки гонца Замолксису. Будьте здоровы, друзья мои, надеюсь скоро увидеть вас на свободе.
   С этими словами Ификрат вышел из камеры, за ним закрылась дверь, и лязгнул тяжелый засов.
   - Астерикс, скажи мне, о чем это они толковали. О каких таких посланниках к Замолксису? - спросил Лорис.
   - Друг мой, - отвечал Астерикс, - Когда наступают тяжелые времена, фракийцы считают, что Великий Замолксис, занявшись своими делами, забыл о них. Вот тогда они посылают гонца к богу, или вернее глашатая, чтобы он объяснил Великому Замолксису, какие беды обрушились на его народ, и попросил помощи бога.
   - Не понимаю, какой гонец может доскакать, добежать, доплыть к богу. Мы, греки, приносим жертвы богам, и потом смотрим, принял бог жертву, или не принял. Если принял, то будет от него помощь, а если отказался - не будет.
   - Ты видел у храма Замолксису большой пьедестал, а под ним шесть железных заостренных прутьев? Это копья Замолксиса. Так вот, глашатая бросают с пьедестала на эти копья, и если он умирает сразу, то попадает к Замолксису, а если умирает с мучениями, то идет в подземное царство Аида. Тогда надо посылать другого гонца.
   - Но это же варварский обычай, - побледнев, промолвил Лорис.
   - А мы и есть варвары. Вы ведь так называете всех, кто не говорит по-эллински. Но только вот какое дело. Гонцом может быт только самый достойный. Воинов отбирали из самых знатных родов и устраивали игры за право быть глашатаем. Это была самая высокая честь для воина. Он ведь будет говорить с самим Замолксисом. Так что, вряд ли мы будем удостоены чести быть глашатаями Замолксиса. Давай-ка, лучше спать. Утро вечера мудренее.
   Но следующее утро не принесло облегчения. Долго и томительно длились часы неизвестности. И только далеко за полдень засов отодвинулся, и в камеру вошел Радай с охраной.
   Однако скиф уже не был так суров, как вчера.
   - Приветствую вас, Астерикс и Лорис. Собирайтесь. Вы удостоены чести присутствовать на Совете. Сейчас вы омоетесь и смените одежды, а потом я провожу вас в зал Совета.
   - Приветствуем и мы тебя, почтенный Радай. Что же, нас больше не обвиняют, если мы удостоены этой чести?
   - Астерикс, не время сейчас вспоминать обиды, которых не было. Открылись другие обстоятельства, и ты нужен, разве этого недостаточно? Разве ты не приносил клятв верности, как и я? Остановись! Подумай! Гнев и обиды - плохие советчики.
   - Так расскажи же, что произошло, пока мы тут сидели, если, конечно, ты мой друг.
   - А произошло вот что. Сегодня с утра царю доложили, что его просит выслушать иноземный купец по имени Стеров, у которого есть письмо от иларха Фебида. Когда царь прочитал это письмо, он повелел купца Стеропа взять под стражу, но не переводить в тюремные камеры, а допросить с пристрастием. Это было поручено мне, ведь Котис последователен.
   - И что же ты выяснил, мой друг и соратник Радай?
   - Не надо иронии, Астерикс. Ты знаешь, мы всегда были и будем друзьями. Главное не в этом, Главное в том, что Ликомед жив. Жив и невредим. Он находится на триере Сфодрия "Лисандр". И он прислал письмо.
   - Что? Ликомед прислал письмо? И что же в нем говорится?
   - Вот это ты и узнаешь на Совете.
  
   Когда Астерикс, омытый и переодетый, вошел в зал Совета, все приглашенные уже собрались. Его попутчика, Лориса, на Совет не допустили.
   Хотя царя еще не было, обсуждение уже началось. Еще до того, как войти в зал, Астерикс услышал тяжелый бас Ификрата.
   Ификрат занимал должность военного советника и командующего войском. Это был высокого роста, кряжистый, крестьянского типа человек с загорелым лицом солдата. Родом он был из Афин, но обликом скорее напоминал сурового скифа, на которого только что надели эллинские одежды. В родном полисе этот сын сапожника дослужился до самых высоких воинских должностей. Много раз избирался стратегом, и не раз побеждал в боях. Однажды так случилось, что он своими быстрыми и решительными действиями вынудил к бегству целую мору спартанцев. Теперь он был для Спарты врагом номер один. Поэтому, после заключения Анталкидова мира, он с верными ему солдатами перешел на службу к Котису и находился во Фракии как бы в служебной командировке.
   Возражал же Ификрату верховный советник и хранитель Печати - Игнат, седовласый старец-фракиец, который занимал эту должность еще при царе Севте, отце Котиса. Он ведал в царстве одрисов всеми административными и хозяйственными делами. Его род уже более ста лет поддерживали династию одрисских царей.
   Был тут и Лангар, верховный жрец Замолксиса, ставленник племенной знати. Тридцатилетний красавец со стройной фигурой и светлыми волосами и курчавой бородкой, он нарочито одевался в традиционный фракийский костюм со штанами, короткой курткой, мягкими сапогами и кожаным поясом, подчеркивая свою приверженность к старинным обычаям, хотя при дворе давно была принята греческая одежда.
   Больше в зале никого не было, и Астерикс понял, что это малый, или тайный Совет. Царь не хотел посвящать в это дело остальных сановников. Пришел еще только Радай, начальник личной стражи Котиса.
   Между тем, спор между Ификратом и Игнатом продолжался.
   - Доблестный Ификрат, я не хотел тебя обидеть, но согласись, ведь Афины не ввяжутся сейчас в эту войну, - примирительно говорил Игнат, - во-первых, они к ней не готовы, а во-вторых, теперь у власти в Афинах партия Каллистрата, который только что не целуется с Агесилаем, царем Спарты. В-третьих, же, самое печальное, если тебя призовут в отчизну, ты не сможешь отказаться под страхом изгнания из родного города. И тогда мы потеряем лучшего своего полководца. Так можем ли мы пойти на войну со столь грозным противником, как Спарта?
   - Я понимаю тебя, достопочтенный Игнат, - отвечал генерал, - Но речь идет о принце. Ликомед, хоть и не наследник, но в нем есть задатки великого полководца. Я помню, как прошлым летом он с двумя десятками своих шалопаев отрезал в горах целый отряд мятежников. И я знаю, что если бы не его решительность и смелость, не так легко досталась бы нам та победа. Его необходимо вырвать из рук спартанцев. Не верю я, что там такая идиллия, как пишется в письме. И письмо-то написано не его рукой.
   - Ты прав, Ификрат.
   В пылу дискуссии спорщики не заметили, как в зал совета вошел Котис, царь одрисов. Позади него стояли его старший сын и наследник, Медок. Присутствующие запоздало встали и склонили головы.
   - Приветствуем тебя, великий царь, и тебя, наследник, - промолвил Игнат, - И прости своих верных подданных за невнимательность к твоей особе.
   - Ты прав, Ификрат, - снова повторил царь, как бы ни замечая смущения своих вельмож, - Ликомеда необходимо вырвать из рук спартиатов. Но прав и ты, мой верный хранитель Печати, нельзя нам начинать войну со Спартой без союзников, причем могучих союзников. Я уже отправил посольство к Царю Царей с богатыми подарками, но, думаю, мало от этого будет проку. Мы не готовы к войне. Нет спокойствия на наших границах. Особенно со стороны Македонии. Значит, надо действовать как-то иначе. Вот за этим я и позвал вас.
   Царь, казалось, не обращал никакого внимания на стоявшего в стороне Астерикса, но вдруг повернулся к нему всем телом и сказал:
   - А теперь ты, Астерикс, сын Ракса, поведай нам, как ты упустил пиратов, что умыкнули моего сына!
   - Мой государь, - низко поклонившись, вымолвил Астерикс, - Виною всему я один. Прошу тебя не винить в этом преступлении Лориса, верного твоего капитана.
   - Постой, постой, мой преданный телохранитель. Знаю я, что, если бы не подлое предательство Отика, ни за что не отдал бы ты моего сына. Я снимаю с тебя вину. Ты правильно сказал: это преступление. Но преступление не твое, а лживого слуги, которого приговариваю я к смерти. Для тебя же найдется тоже дело. И дело очень не легкое. Подожди же, пока за дверью, тебя призовут.
   Когда Астерикс вышел из зала Совета, Котис обратился к присутствующим.
   - Что же вы предложите мне, мудрые мои советники? Все вы уже ознакомлены с содержанием письма от моего сына. Хотя я и не очень верю, что оно написано Ликомедом.
   - Мой государь, - первым высказался, как и положено, Игнат, хранитель Печати, - В письме говорится, что Ликомед, следуя твоей воле, отправился в Афины на триере "Лисандр". А я думаю, что иларх Фебид оставил его при себе и ждет наших ответных действий. Я предлагаю послать посольство в Олинф и все как следует разузнать, у нас там много надежных и проверенных друзей. Затем вступить в переговоры с Фебидом, так мы сможем выиграть время и использовать его для похода на Македонию.
   - Государь, - вставил свое слово Ификрат, - прости, что говорю без твоего позволения, но молчать, прости, не могу. Зачем похищать Ликомеда спартиатам? Зачем Фебиду держать его при себе? Они только что захватили Олинф. На очереди другие города Халкидики. В том числе и Амфиполь. Все эти города данники или союзники Македонии. А на этом берегу Эгейского моря ты, царь Котис, единственный противостоишь Македонии. Не ссоры с тобой, а союза надо теперь искать Спарте.
   Ификрат оглядел советников и продолжил:
   - Другое дело Фебид. Как вы все заметили, еще со времен наварха Лисандра, спартанские военноначальники стали стремиться к собственной выгоде, а не к интересам государства. Первым это показал царь Агесилай в своем персидском походе, и спартанским эфорам пришлось пригрозить отречением, чтобы он вернулся защитить родной город во времена Коринфской войны.
   Но тут встал со своего места Лангар, молодой жрец Замолксиса.
   - Прости, государь, - сказал он, - и я не могу молчать, слушая эти речи. Я считаю, когда Великий Замолксис позволил пиратам похитить Ликомеда, он хотел предупредить его о недопустимости пренебрежения нашими старинными обычаями и о том, что он заблуждается, доверяя эллинам, их учениям и традициям. Великий Замолксис послал спартанцев затем, чтобы они спасли царевича от мерзких пиратов. Я предлагаю отправить посольство с дарами и благодарностью иларху Фебиду и с предложением мира и союза.
   Все это жрец выкрикнул на одном дыхании, постепенно повышая голос, так что, последние слова он произносил уже почти фальцетом.
   Выражение лица царя менялось от недоумения к гневу. При последних словах Котис вскочил со своего трона, и, казалось, что он тут же прикончит жреца. Но, взяв себя в руки, царь сел на свое место и почти спокойно произнес:
   - Жрец Великого Замолксиса! Ты, быть может, так молод, что не знаешь еще, что все мои сыновья воспитаны греческими учителями, а искусству войны обучались варварами-инородцами. И сам я воспитан мудрыми философами, а стратегию и тактику познавал в Светлых Афинах. И верно забыл ты, что и спартанцы принадлежат к племени эллинов? А теперь послушай меня, жрец, забывший своего царя. И мы одрисы-фракийцы принадлежим к племени эллинов. Язык наш сходен с их, обычаи почти одинаковы, а боги наши различаются только по именам, нами же данным. Так потому, что ты, жрец, не видишь изменения времен, что велено тебе Великим Замолксисом-Зевсом, изгоняю я, царь одрисов Котис, тебя из этого зала. И не возвращайся ты сюда никогда без моего на то позволения.
   Лангар, бледный, без кровинки в лице, медленно встал, и так же медленно, подчеркивая свою независимость от светской власти, вышел из зала.
   Царь встал со своего трона, прошелся по залу, поглядел в лица своих советников, остановился посреди зала и промолвил:
   - Я услышал все, что вы хотели мне сказать. Советы ваши были мудры, и я их обдумаю. А теперь покиньте меня, и ты, Игнат, и ты, Ификрат, мой храбрый главнокомандующий, и ты, Медок, мой наследник. И пригласите сюда одного из самых отважных и верных телохранителей, Астерикса.
   Когда Астерикс вошел, царь сидел, опустив голову, на одной из скамей. Казалось, он и не заметил вошедшего.
   Постояв с минуту, Астерикс уже хотел выйти, чтобы не тревожить царя.
   - Мой друг, - услышал он приглушенный бас, - присядь ко мне, поговорим.
   Когда Астерикс приблизился, он сказал почти шепотом:
   - Трудна ноша царской диадемы, но еще трудней оторвать любимого сына от сердца. Ты должен понять меня. Ликомеду суждено стать эллином - гражданином Афин. И ты понимаешь это. Я знаю - он жив, я знаю - он ждет тебя. Да, да, тебя, а не меня, ибо я для него царь, а уже потом отец. Ты должен сделать все, чтобы он попал в Аттику, - царь задумался, как будто что-то припоминая, - И нет ему дороги сюда, во Фракию.
   - Ты знаешь, государь, что нет у меня более близкого человека, чем Ликомед.
   - Постой, - перебил его царь, - слава Богам, что он еще жив. Никто из моих сыновей не хочет, чтобы Ликомед встал на его пути.
   - Но ведь и он не хочет этого.
   - А кто об этом знает, кроме тебя и меня? Ты же видишь, что мой старший сын Медок пытается возвратить все в старые времена. Я не буду говорить, почему и как. Главное не в этом. Во мне говорит теперь отец, а не царь. Спаси моего сына. Не возвращай его во Фракию. У него своя дорога. Я не знаю, какая, но своя. А здесь его попросту убьют.
   - Я готов служить Ликомеду всю свою жизнь и даже после смерти, клянусь Гелиосом.
   - Если завтра утром ты со своим другом Лорисом на его судне отойдете от Эноса, то когда вы будете у мыса?
   - Этого я не могу тебе сказать, мой государь, - ответил растерянно Астерикс, - я никогда не был моряком.
   - Что же, пригласи своего друга моряка.
   - Но его, же не пропустили во дворец, - растерялся Астерикс.
   - Радай, позови сюда Лориса, - приказал Котис.
   Из едва заметной ниши в стене вышел скиф и промолвил:
   - Лорис ждет ваших распоряжений.
   - Скажи мне, капитан, насколько вероятно, что твоя перипола встретит триеру "Лисандр" у мыса Кофирес, если она отошла от Олинфа два дня назад?
   - Мой государь, - невозмутимо промолвил Лорис, - нельзя обмануть Богов. Даже при хорошем ветре мне понадобилось бы семь-восемь дней, чтобы добраться до южной оконечности Эвбеи. - Он остановился, поглядел царю в глаза, и продолжил. - Триере "Лисандр" понадобится тоже семь-восемь дней, чтобы пройти до этого пункта. Но она вышла на два дня раньше, следовательно, есть очень слабая надежда с ней встретиться у южной оконечности острова Эвбея.
   - Государь мой, - быстро прервал моряка Астерикс, - Во-первых, капитан "Лисандра" не знает, что его преследуют, во-вторых, он обязательно посетит Спорадские острова, иначе его не поймут союзники спартанцев, и, в-третьих, на все это им понадобится от десяти до пятнадцати дней. Значит, мы успеваем встретиться с ними. Я понимаю, что ни в какой бой с триерой вступать нельзя, но я клянусь тебе, царь, что обязательно вырву Ликомеда из рук спартиатов, и он обязательно прибудет в Афины.
   - Что же, Лорис и Астерикс, - возвысил голос царь одрисов Котис, - клянетесь ли вы, что будете верными слугами и друзьями моего сына Ликомеда?
   - Клянусь! - был ответ обоих.
   - У тебя, Лорис, - в ответ сказал царь, - есть одна ночь, чтобы оснастить свой корабль. Я велю поставить тебе на корму мою лучшую баллисту. Большего я для вас сделать не могу.
   - Нет, можешь, государь, - промолвил Астерикс, - вели отдать мне охотничьего орла Фераза, любимую птицу Ликомеда. Он лучше всех сумеет найти своего хозяина. Ведь с того момента, как Ликомеду исполнилось четыре года, они не расставались.
   - А знаешь ли ты, дерзкий варвар, - гневно воскликнул царь, - сколько стоит такая птица?
   И друг он успокоился и прошептал:
   - Ладно, снявши голову, по волосам не плачут - бери, что хочешь, и отплывай на рассвете. Но, если полдень застанет вас в порту Эноса... Сами знаете, что будет. Все! Я отпускаю вас. Да пребудут с вами Боги, - так сказал царь напоследок, - Радай! Где ты?
   - Я здесь, государь, - появился, словно ниоткуда, Радай.
   - Ты слышал все, сделай то, что хотят эти совершенно бессовестные люди, и, что бы ни было, ни в чем им не отказывай, - промолвил царь твердо. - А теперь, прощайте.
   Глава 6
   - Я не понимаю, мой друг Симис, почему мы не грабим большие суда, которые проходят рядом с нами, и уходят неизвестно куда, - сказал Феносабис, один из вновь набранных матросов.
   Симис немного помедлил с ответом, потянулся, достал небольшой клинок из обоймы ножей на своем поясе. Феносабис даже не успел понять, что же произошло. Клинок впился в деревяшку рядом с его ухом.
   - Ты дурак, Феносабис, - прозвучал голос Симиса, - ты в нашей команде уже четыре месяца, и до сих пор не понял, что самое главное - безопасность.
   - Безопасность, ты говоришь, - Феносабис поморщился, вынул кинжал из деревяшки и стал осматривать его. - За те четыре месяца, что я здесь, мы два раза участвовали в деле. И заметь, оба раза мы дрались со спартанцами. А ты говоришь - безопасность. И больше так никогда не делай со мной, - он перебросил кинжал Симису, - а то вот эта подружка сделает из тебя два маленьких Симиса, - и он погладил огромную двулезвенную секиру.
   Этот разговор проходил между ними на вершине скалы на острове, где отряд пиратов имел якорную стоянку и базу. Остров был необитаем и имел великолепную бухту, незаметную с моря. Все побережье острова было изрезано скалами, поэтому мореходы избегали плавать в этих местах, что и нужно было пиратам, чтобы соорудить здесь базу. Высокая гора посреди острова служила великолепным наблюдательным пунктом. Море с этой горы просматривалось не менее чем на четыреста стадий. С юга виднелась в хорошую погоду восточная оконечность острова Крит, с северо-востока - сеть мелких островков.
   Пираты внешне совершенно не походили друг на друга. Симис был невысокого роста, стройный, гибкий, пружинистый, словно натянутая тетива, семитская выносливость выдавала в нем уроженца Израиля или Финикии. Второй же был высокого роста, грузный килликиец, весь заросший темными волосами. Лицо его обрамляла клочковатая борода, а голый торс и огромный живот так зарос порослью, что человек этот имел большое сходство с обезьяной.
   Пираты были в карауле и сидели возле небольшой хижины, построенной специально для караульщиков.
   - Что ты ноешь, мой дружок, - отвечал малыш Симис, ибо давно уже это прозвище приклеилось к невысокому иудею. - Ведь в обеих схватках не погиб ни один из наших, а захватили мы кучу серебра, красной материи и, по крайней мере, годовой запас пшеницы. А что касается спартанцев, так они такие же воины, как и другие. И умирают они ничуть не хуже, чем какие-нибудь киликийцы.
   - Что тебе пришли в голову киликийцы? Ты что же, хочешь оскорбить меня?
   - Да нет, что ты. Ну ладно, я скажу, допустим, карийцы или мидийцы. Не все ли равно? Что ты заводишься?
   - Ладно, я прощаю тебя, - снисходительно вымолвил Феносабис, - Ты вот лучше расскажи мне о нашем предводителе. Он не похож ни на эллина, ни на одного из азиатов. На скифа он также не похож. И всегда рядом с ним этот здоровенный чернокожий. Говорят, что он его брат. Только не могут быть родственниками чернокожий и белый.
   - Они и не родственники по крови, но братья по крови.
   - Как это? Что-то я тебя не пойму. Опять ты вздумал надо мной смеяться!
   - Да нет. Понимаешь, у северных народов есть такой обычай: когда друзья становятся неразлучными, они вскрывают себе вены и смешивают кровь друг друга. Когда кровь смешалась, они становятся друг другу братья, кровные братья, но не родственники. Теперь понял?
   - Чудно! - задумчиво промолвил великан, - У нас в Киликии и родные братья друг дружке глотки перережут из-за наследства, а тут, надо же так, один с севера, другой с юга - и братья.
   - Эх, ничего ты не понял, Феносабис, - воскликнул Малыш, - Ты здесь уже больше четырех месяцев и до сих пор не понял, что все тут братья. Братья по несчастью и по судьбе. Тут беда одна на всех. Да и счастье тоже. Думаешь, почему мы побеждаем? Да потому, что каждый заботится о товарище, стремится прикрыть его в бою, не думая о себе, так как знает, что его так же прикроет кто-то еще. Так что, каждый воин находится под защитой другого.
   - Да ладно! Не такой уж я и тупой. Два раза все-таки участвовал в бою. Очень нравится мне, как вы деретесь. Пожалуй ты и прав. С такими бойцами и спартиаты не страшны.
   - Да и ты понравился многим нашим. Хоть ты и увалень, а с секирой своей справляешься хоть куда. Пожалуй, что и Кертису есть чему у тебя поучиться.
   - Хватит болтать попусту. Ты обещал рассказать мне о наших предводителях. Так давай, говори.
   - Ну, я ведь всего не знаю. Я только пять лет служу у Кертиса.
   - Так уж и служишь, - с издевкой произнес Феносабис, - Тут что тебе, армия или флот какой-нибудь. Просто пиратская ватага. А ты - "служу".
   - Ты хочешь услышать рассказ, а сам перебиваешь постоянно. Конечно, мы все здесь служим. Ты не уж-то не заметил, какая у нас дисциплина? Никто не смеет ослушаться начальника. Ведь за нами охотится весь спартанский флот. Да и другие тоже не откажутся перерезать нам глотки. Другое дело, что за нашу службу мы имеем хорошее вознаграждение, не то, что простые наемники.
   -Так вот, попал я к Кертису пять лет назад, - продолжал Симис, - в то время я был рабом одного финикийца, звали его Гибал. Да, впрочем, и не важно, как его звали. Все равно потонул он где-то в Ливийском море. Да и плохой он был человек. Много я видел от него неприятностей. Был я у него писцом, ибо хорошо владею письменами и арамейскими, и иудейскими, и финикийскими. Но больше был я для него чем-то вроде шута. Я ведь еще фокусник и жонглер, и площади Библа, Иерусалима и Самарии помнят до сих пор мои выступления. Но, впрочем, это не имеет отношение к моему рассказу. Так вот, мой господин Гибал вез партию пурпурной ткани в Сиракузы. А ты ведь знаешь, что финикийские купцы никогда не брезговали пиратством. Встречаем мы в Ливийском море потрепанную гемиолу. Мачты нет. Весла сломаны. В общем, в печальном она состоянии. Гибал, конечно же, завелся. Возьмем судно и все тут. У него восемнадцать воинов. Ну и на веслах три десятка дюжих мужиков. Подошли. Закинули крючья. Брать надо корабль. Только не тут-то было. Не мы их, а они нас на абордаж стали брать. Выскочил этот чернокожий Банга со своей палицей, да Кертис с двумя десятками молодцов. Раскатали они нас под орех. Кто сдался, того не убили. Спросил Кертис, кто хочет к ним присоединиться. Все рабы, конечно, к нему пошли. Остальных пересадил он на свою гемиолу. Она хоть и потрепанная была, но на плаву. Оставил продовольствия, да воды дней на семь, а своих всех на наше судно переправил. Вот так я с ним и познакомился. С тех пор у него и служу.
   Феносабис посмотрел на Симиса с некоторым раздражением.
   - Я тебя спрашиваю совсем не о том, как ты попал сюда, а о наших предводителях.
   - Так я об этом и говорю. Я ведь не знаю, что там у них было до того, как я к ним присоединился. Вот и рассказываю тебе с самого начала. В общем, мотались мы на этой посудине с полгода. Пурпур, конечно, продали в каком-то порту на Сицилии. Да этих денег ненадолго хватило. Припасы все съели да оружие продали. Правда, Кертис поставил на судне пару баллист и катапульту. Так что, не совсем мы были беззащитны. Сначала базировались мы на южном побережье Сицилии. Была там укромная бухточка. Но потом сиракузцы совсем перекрыли нам свободу, когда мир этот Анталкидов наступил. Вот тут один из наших, критянин Клит, и вспомнил об этом острове. Он, еще будучи юношей, на рыбной ловле с отцом терпел здесь кораблекрушение. Тогда Кертис и решил: самое видное место - самое незаметное. Под носом у противника и искать нас никто не будет. Только операции надо перенести как можно дальше от базы.
   - Все это мудро, конечно, - почесывая затылок, сказал великан, - Но как же понять, почему Кертис все время старается вступить в схватку со спартанцами?
   - Тут ты, пожалуй, прав. После того, как мы перенесли базу на остров, нам стало необычайно везти. Не было ни одного рейда, чтобы мы пришли без добычи. Три года назад Кертис через своих агентов заказал в Милете эти две гемиолы: "Ласточку" и "Стрижа". Быстроходней наших гемиол, я думаю, нет во всем Средиземноморье. Разве что, только периполы царя Котиса. Но это, думаю, легенда. И теперь мы нападаем только на суда Архигета. И всегда успешно.
   - Но ты, же сам говоришь, что чаще всего вам приходится сталкиваться со спартиатами. Значит, Кертис к ним испытывает ненависть. Почему?
   - Нет. Думаю, все это не совсем так. Скорее всего, у Кертиса какие-то счеты с самим Архигетом. А ведь ни для кого не секрет, что Архигет Великолепный пользуется покровительством Спарты. Его суда всегда охраняют спартиаты и их союзники. Вот так и выходит, что мы сталкиваемся, в основном, с ними.
   - И все-таки, постоянно воевать со спартанцами - значит накликать на себя беды. Еще мальчиком в моей Киликии я помню воинов Агесилая. Сам Царь Царей трепещет при их имени.
   - Кертис - это тебе не Царь Царей. И вообще, нет такого имени, при звуке которого затрепетало бы сердце нашего Кертиса.
   Симис давно уже поглядывал не север, где маленькая точка почти незаметно приближалась к острову.
   - Скажи-ка, Феносабис, там, на севере ты видишь то же, что и я?
   - Да, вижу какое-то судно. Но что это, пока трудно сказать. Думаю тебе, Симис, надо спуститься к Кертису и доложить об этом.
   Еще не прошло и часа, как на скалу снова поднялся Симис в сопровождении Кертиса и Банги. За этот час точка немного приблизилась, но все еще нельзя было определить, что это за судно и судно ли это вообще. Но курс она не изменила. И курс этот определенно лежал на остров.
   Кертис с Бангой стали переговариваться на незнакомом для двоих караульных языке.
   Феносабис решил, что он никогда не слышал этого языка, хотя он и исходил почти все Средиземноморье.
   Симис, конечно, знал, что разговаривают они на кельтском наречии, но сам не был силен в нем.
   Между тем точка приблизилась, и стало видно, что это небольшое судно, скорее даже баркас под парусом с тремя парами весел.
   - Ты помнишь, Банга, - задумчиво произнес Кертис по-гречески, - не на такой ли посудине мы с тобой начинали наши приключения? Тогда мы с тобой совершенно ничего не понимали в морском деле, и если- бы не выловили в море старого морского волка Харета, то давно бы нас съели рыбы Эгейского моря.
   Молчаливый Банга прикоснулся огромной рукой к плечу Кертиса.
   - Но я думаю, надо встретить пришельцев. Похоже, они направляются к нам. А это либо враг, либо друг. Скорей всего - второе. Вряд ли враги раскрыли тайну нашей стоянки. Пойдем, Банга. Я выведу трикоптеру, захваченную в прошлом бою. Ни к чему засвечивать наши гемиолы.
  
   Через несколько часов, уже на закате, трикоптера вошла в бухту острова. За ней в кильватере следовал шестивесельный баркас. На веслах в баркасе сидело шестеро дюжих моряков, отнюдь не похожих на прибрежных греческих рыболовов. Управлял баркасом старый морской волк Кратер, который еще пятнадцать лет назад служил Эврисфею. С ним рядом сидел Кертис, и они беседовали, как старые приятели. У обоих были хмурые, озабоченные лица.
   - Какая опасность грозит нам, друг мой Кратер? - спросил Кертис своего давнего приятеля. - Только экстренное дело могло заставить тебя бросить все и примчаться на наш остров. Или Архигет все-таки раскрыл тебя, и ты спасаешься от его мести?
   - Нет, мой друг Кертис, - отвечал Кратер. - Не раскрыл меня Архигет. Я всегда был осторожен. И не вам грозит опасность. А грозит она Ликомеду, если ты еще помнишь это имя.
   - Порази меня Гелиос ударом, если когда-нибудь забывал я имя нашего мальчика. Только он ведь живет в безопасности при дворе своего отца, царя Котиса. И очень трудно Архигету причинить ему зло.
   - Трудно. Это ты, верно, сказал, - прозвучал ответ Кратера, - трудно, но возможно. Ты ведь знаешь, что вся торговая империя Архигета, по сути, принадлежит Ликомеду, и хуже этого для Архигета нет ничего. Он давно уже придумывает, как извести мальчика, и вот, наконец, придумал. Совсем случайно я подслушал, как Архигет совещался с небезызвестным тебе спартанцем Сфодрием.
   При упоминании этого имени лицо Кертиса напряглось, и глаза вспыхнули ненавистью. Но усилием воли Кертис подавил в себе эмоции.
   - И еще, - продолжал Кратер, - был там и этот шелудивый пес, Стероп. Вот такие гадюки собрались в гадюшнике Архигета.
   Далее Кратер поведал, как замыслил Архигет похитить Ликомеда и привезти его в свою резиденцию на остров Эгина, и там либо заставить отказаться принца от дедова наследства, либо убить его.
   - Что же, - подытожил разговор Кертис, - у нас есть два самых быстроходных судна на всех морях. Если мы поторопимся, то через восемь, максимум через десять дней, будем в Эносе, и предупредим царя и Ликомеда об опасности.
   - Об этом говорить уже поздно. Я ведь к вам тоже добирался не два часа, и даже не два дня, а целых четыре. Вот и подумай: триера Сфодрия уже пять дней как в плавании. Его корабль, наверняка, уже в условленном месте, а наемники-пираты уже совершили свое гнусное дело, или попались. Впрочем, их в любом случае ждет смерть. Сфодрий никогда не оставит живых свидетелей своей гнусности.
   - Так что же ты предлагаешь? Ты что, приплыл сюда только для того, чтобы сказать: "все, больше ничего нельзя сделать?"
   - Я предлагаю ждать корабль Сфодрия у южной оконечности Эвбеи у острова Андрос, а там посмотрим, что можно сделать.
   - Что же? Ты предлагаешь мне с двумя гемиолами и одной занюханной трикоптерой вступить в бой со спартанской триерой, огромным боевым кораблем? - воскликнул Кертис. - На ней только гоплитов не меньше сотни, да еще две сотни матросов, да десять-пятнадцать баллист и катапульт.
   - Не расстраивайся раньше времени, - остановил его Кратер, - Еще не известно, удастся ли их план. Может быть, все и обойдется. А нам надо думать, а не паниковать. Ты же самый неуловимый пират всех морей. Придумай что-нибудь.
   - Но что я скажу команде? Как ни крути, а это все-таки пираты. Добыча - вот что ими движет. И лучше с минимальным риском.
   - По-моему, ты принижаешь достоинство своей команды. Такой дисциплины и высокого боевого духа я не видел ни в афинском, ни в спартанском флотах. А это все не новички в военных делах.
   - Но как я объясню им, что надо идти в бой за мою поруганную честь? За то, что когда-то я был плохим телохранителем, и из-за меня погибла какая-то царица, о которой они и понятия не имеют. И теперь я обязан спасти ее сына, которого тоже не смог когда-то спасти.
   - Ты опять изводишь себя, Кертис. Мальчик ведь был спасен.
   - Но это не моя заслуга. Если бы не Гелиакл, с его страшной рожей и большим сердцем, Ликомед обязательно бы погиб.
   - Этого не случилось, и хватит себя винить в том, в чем ты не виноват. Кстати, как поживает наш бесстрашный спаситель? - переменил тему разговора Кратер.
   - У него харчевня в Пирейском порту. Дела, по-моему, идут у него вполне успешно. Заведение его никогда не пустует, и он успешно набивает желудки матросов бараниной, рыбой и дешевым вином. Иногда я сбываю через него нашу добычу. Но не часто, хотя он и не против. Просто боюсь принести ему неприятности. Он ведь метек, и не имеет афинского гражданства. Так что, любая неприятность грозит вырасти для него в большую беду.
   - А теперь, - подытожил разговор Кертис, - пойду, отдохну и подумаю, как завтра разговаривать с командой.
   - И не забудь при разговоре с командой, - сказал ему вслед Кратер, - сказать, что "Лисандр" - флагманская триера Фебидовой эскадры. А это значит, что на ней содержится вся казна флота, или, во всяком случае, большая ее часть. Чем не предлог напасть? Твои люди обеспечат себя на всю оставшуюся жизнь.
  
   Уже три дня "Ласточка" и "Стриж" рейдировали севернее острова Андрос. На "Ласточке" командовал опытный кормчий Харет с Лемноса. Пятнадцать лет назад он был чудом спасен из бурного моря Кертисом и Бангой, и с тех пор не расставался с ними. Харет научил их понимать море, чувствовать его красоту и безбрежность, плавать, управлять судами, ориентируясь по звездам и солнцу, предвидеть наступление шторма, ловить парусами попутный ветер, лавировать между островами.
   Теперь Харет готовился к смертельному сражению, может быть даже последнему в его жизни. Он думал, что если они победят, и он выживет в этой битве, то сможет вернуться на родной остров богатым человеком. А ему уже скоро пятьдесят. Хватит бороздить волны. Пора подумать и о тихой гавани.
   Когда, семь дней назад, Кертис предложил этот рейд, Харет подумал, что парень совсем спятил. Где это видано, чтобы гемиолы брали в плен флагманскую триеру, вооруженную до зубов, да еще с экипажем спартанцев.
   Потом, когда Кертис честно рассказал свою историю команде о царской семье, которую он не смог спасти, ребята прямо чуть не прослезились. А Малыш Симис первым сказал, что пойдет за Кертисом хоть в царство мертвых. Впрочем, тут он немного солгал. Не верил Симис ни в какое царство мертвых. Он ведь иудей, а у них там какой-то свой бог, единый и неделимый. Так что царство мертвых его не колыхало.
   Тогда, конечно, и Харету стало не по себе, и он призвал все братство присоединиться к Кертису. Начался такой галдеж, что, наверное, слышно было и на берегах Крита.
   Тогда поднялся новенький, килликиец Феносабис, и возразил:
   - Вы ребята без меня тут нахватали добычи, а мне что, с пустым кошельком ходить? Нет. Не пойдет. Вот возьмем спартанскую триеру, тогда я с вами и сравняюсь.
   Но Кертис начал всех уговаривать:
   - Вы что, не понимаете, что половина из вас погибнет в этом бою? Я никак не могу взять на себя такую ответственность.
   Но команда даже говорить ему не дала.
   - Веди нас в бой. Это будет самое славное дело в нашей жизни. Это будет почище какого-то там Саламина.
   Вот теперь и болтаемся тут, возле пролива, - подумал Харет, - у всех на виду.
   На мачтах обоих судов постоянно находились наблюдатели. Чтобы дальше был обзор, пираты еще на острове увеличили мачты на шесть локтей и оборудовали корзины для наблюдателей. Еще, разобрав трикоптеру, они нарастили борта гемиол, и суда стали выглядеть как грузовые.
   Все это было сделано для того, чтобы спартанцы раньше времени не заподозрили нападения.
   На "Стриже" командовал сам Кертис, и помощником у него был Кратер.
   - Не нравится мне все это, - хмуро проворчал Кертис. - Через пролив мимо нас проследовало уже четыре судна. Наверное, во всех портах к югу уже судачат о том, что в районе Каферейского пролива болтаются два неизвестных корабля. Хорошо еще, что на север не прошло ни одного корабля, а то Сфодрию все давно было бы известно. Три дня мы торчим здесь, и совершенно негде спрятаться. Думаю, надо нам тихим ходом идти на север встречным курсом. Непонятно, почему так долго нет "Лисандра"?
   - Наверное, Сфодрий зашел на остров Скирос. Там и задержался. Скирос ведь союзник Спарты, - ответил Кратер. - Но ты прав. Нам нужно двигаться на север параллельными курсами, на расстоянии в пять-шесть стадий.
   - Тогда распорядись гребцами, а я пошлю Симиса с весточкой на "Ласточку".
   Глава 7
   Шесть дней Ликомед находился на спартанском судне. Содержали его здесь как почетного гостя. Как только он был освобожден из рук пиратов, командир корабля Сфодрий окружил его заботой. Ему совершили омовение, обработали и перевязали раны, умастили тело благовониями, переодели в чистые одежды. Затем Сфодрий проводил его в свою каюту, где был накрыт прекрасный стол. Сфодрий вежливо принял его, расспросил, кто он и как попал к пиратам. Когда же он узнал, что Ликомед сын царя Котиса, то очень огорчился тем, что никак не может отправить его к отцу, так как имеет приказ двигаться к острову Эгина и принять там командование над гарнизоном этого острова. Но Ликомед сказал, что он был бы доволен, если бы Сфодрий высадил его в первом ближайшем порту по пути их следования, и что он сам сможет добраться до Эноса на каком-нибудь попутном грузовом корабле. Сфодрий возразил, что он ответственен за судьбу спасенного принца, и не может позволить превратностям судьбы поставить Ликомеда в какое-либо еще неприятное положение. Затем, когда Сфодрий узнал, что Ликомед не успел отметить свое восемнадцатилетие, закатил настоящий пир. На нем присутствовали все офицеры корабля, и долго поднимали тосты за безоблачное будущее именинника. Сидя за столом, они узнали у Ликомеда, что отец отправил его в Афины, и тогда вопрос о доставке Ликомеда решился сам собой. Ведь остров Эгина лежит всего в какой-нибудь сотне стадий от Афин. Выяснилось, так же, что Ликомед имеет права на наследство в городе и порту Эгина, а управляющий этим имуществом Архигет оказался хорошим знакомым и гостеприимцем Сфодрия. Ликомеду была выделена отдельная каюта, хоть и не такая просторная, как у капитана, но вполне удобная, и после всех волнений этих дней, а также хорошего ужина, Ликомед крепко уснул в своей каюте.
   Наутро он проснулся в добром и веселом настроении, встал с постели и хотел, было, выйти на палубу, но дверь каюты оказалась заперта. Он стукнул раз-другой по двери, заскрипел засов, и в проеме показалась фигура воина-гоплита в полном вооружении.
   Солдат, однако, вежливо осведомился, хорошо ли спалось гостю, и сказал, что немедленно доложит кормчему Эсхилу о пробуждении гостя, так как командир Сфодрий в данное время отсутствует на судне. Но на просьбу пропустить гостя на палубу солдат ответил решительным отказом, потому как такого приказа от его командиров не поступало.
   Озадаченный Ликомед начал обдумывать свое положение, и вдруг заметил много странностей в поведении своих спасителей, на которые вчера, поддавшись радости освобождения, он не обратил внимания.
   Во-первых, когда спартанцы захватывали корабль, пираты совершенно не сопротивлялись. Однако, все они были немедленно и жестоко убиты. Причем, около него сразу оказалось двое солдат, которые взяли его под охрану.
   Во-вторых, спартанцы не искали и даже не спросили, были ли другие пленники на судне. Он также вспомнил, что предатель Отик пытался что-то крикнуть командиру Сфодрию, но был тут же заколот мечом.
   В-третьих, почему ему сразу же начали оказывать разные услуги и даже почести, если они не знали, кто он? А он в своем разорванном грязном хитоне весь в синяках и ссадинах никак не выглядел, как царский сын.
   Теперь и отказ высадить его в ближайшем порту выглядел достаточно подозрительно. Может быть, спартанцы и есть настоящие похитители? Только зачем им это нужно? Допустим для того, чтобы иметь заложника в случае, если Котис начнет войну против них, вступившись за Халкидикийский союз. Но тогда его давно бы доставили к командиру эскадры Фебиду, а не отправляли бы на далекую Эгину. Как не искал Ликомед, так и не находил ответов на свои сомнения.
   Размышления его прервал приход Эсхила. Он распорядился принести Ликомеду завтрак, и сказал, что Сфодрий с минуты на минуту явится на корабль, и они снимутся с якоря с тем, чтобы до темноты дойти до мыса Нимфайон. На просьбу Ликомеда, прогуляться по палубе, он так же, как и караульный, ответил отказом, потому, что думал, что судно может быть атаковано кораблями противника, а он, Эсхил, отвечает за безопасность гостя. Ликомед было, вспылил, но юноша успокоил его, говоря, что, как только Сфодрий ступит на борт триеры, все образуется.
   Прошли не менее пяти часов, пока Сфодрий не появился в каюте Ликомеда. Судно давно уже было в пути, и мерные удары весел и стук барабана, задававшего ритм, давно слышны были в каюте Ликомеда. Ликомед не мог видеть, что происходит на море, так как ни окна, ни еще какого-нибудь отверстия в его каюте не было. И это тоже внушало ему опасения.
   Сфодрий извинился перед Ликомедом за то, что занятый заботами о корабле, до сих пор не смог посетить своего гостя. Теперь же, когда они уже вышли в открытое море, и опасность нападения противника осталась позади, он может себе позволить находиться в распоряжении гостя. Сфодрий предложил гостю осмотреть судно, уверив Ликомеда, что это чудо современной техники.
   И действительно, Ликомед был поражен, когда они вышли на палубу, размерами и прекрасной отделкой корабля. Судно было примерно в полтора раза больше тех триер, которые были у его отца, хотя корабли царя Котиса строились в афинских доках. На носу и корме судна были построены две обширные верхние палубы для тяжеловооруженных гоплитов, а так же стояло не менее двадцати метательных машин. Было несколько баллист и катапульт, стреляющих крупными морскими валунами. На носу же стоял огромный в три человеческих роста онагр, стреляющий большими булыжниками. Но гордостью Сфодрия были новейшие небольшие метательные машины - полиболы. С такой машиной мог управляться всего один человек. А метала она отлично отточенные дротики. Как говорил Сфодрий, подобный дротик, пущенный из полиболы, пробивал щит и поражал вражеского солдата на расстоянии в триста локтей, а машина в течение минуты могла выпустить четыре-пять дротиков.
   Кроме того, на носу судна были сделаны специальные сходни. Когда триера впивалась во вражеский корабль своим тараном, эти прочные сходни опускались на вражеское судно, и тяжелые гоплиты могли легко идти в наступление, не опасаясь упасть в море.
   После осмотра судна Сфодрий представил Ликомеду прекрасную девушку, которую он назвал Фтией, дочерью Ксантиппа, помощника Фебида. Это была черноволосая девушка с большими голубыми глазами, которые так и светились добротой и нежностью. Молодые люди пожали друг другу руки, и Ликомед ощутил крепкое рукопожатие своей новой знакомой, которое никак не соответствовало кроткой внешности девушки. Потом он узнал ее историю. Фтия оказалась на войне против воли своего отца. Воспитание девушек в Спарте мало, чем отличается от воспитания юношей. Единственное отличие в том, что девушки живут и воспитываются дома, тогда, как юноши уже с семи лет находятся на воспитании в специальных отрядах - агелах, то есть стаях. Но девочки и девушки так, же занимаются гимнастикой и бегом, обучаются как владению оружием, так и вести домашнее хозяйство. Все это делается для того, чтобы они сами могли защитить себя, когда отцы и братья в походе, а так же для того, чтобы женщины Спарты приносили здоровое и сильное потомство. Все это Ликомед знал от своих учителей, но ему было интересно увидеть собственными глазами воспитанницу Лакедемона.
   Фтия с детства мечтала о воинской славе, и, когда началась война с Халкидикийскими городами, она решила обязательно участвовать в этой войне. Отец ее, Ксантипп, был уже опытным воином и заслужил звание старшего офицера. По своему званию хилларха он мог командовать морой. Много раз его назначали гормостом в завоеванных спартанцами городах. Когда Фебид был назначен илархом и главнокомандующим в Халкидике, он избрал своим помощником Ксантипп.
   Фтия обратилась к отцу с просьбой взять ее с собою, но получила решительный отказ. Тогда Фтия уговорила одного молодого офицера, Кария, который с подкреплением отправлялся под Олинф, взять ее в свой отряд. Ей это было не очень трудно сделать, потому что Карий считался ее женихом. И вот, облачившись в доспехи старшего брата, она с отрядом Кария прибыла в войско Фебида. До самого штурма города ее никто не узнавал, а когда начался приступ, Фтия вместе с Карием одна из первых поднялась на стены Олинфа. После битвы Фебид вручал венки за храбрость, и, когда к нему подвели Фтию, Ксантипп, стоявший рядом с Фебидом, узнал свою дочь. Вместо награждения получился скандал. Фтию теперь отправили в Спарту на суд Герусии - Совета старейшин, и теперь не известно, что за наказание ее ждет. Карий же только тем избежал наказания, что погиб при штурме, защищая свою возлюбленную на стенах. Теперь она, чувствуя себя виноватой, очень кротко себя вела. Все это поведал Ликомеду Эсхил, который оказался неплохим рассказчиком. Видимо, он не зря получил это имя.
   История эта так потрясла юношу, что он долго не мог заснуть, и, в конце концов решил, что, если у этого народа такие дочери, то и воины его должны быть еще более благородны. Он решил забыть все страхи и опасения и положиться на своего спасителя.
   Отношения с Фтией сложились у него самые дружеские. Тем более, что Ликомед был прекрасно образован, а спартанцы учили своих детей только читать, писать и считать и еще тем наукам, которые необходимы на войне. После того, как юноша начал читать ей "Илиаду", а Гомера он знал наизусть, Фтия больше не отходила от него.
   В конце третьего дня пути они подходили к острову Скирос, на котором находился спартанский гарнизон. На подходе к острову их встретило множество чаек, и офицеры корабля устроили стрелковые соревнования - кто больше подстрелит из лука чаек. Фтия тоже решила поучаствовать в соревновании. Ликомед же заявил, что убивать чаек большое прегрешение перед Посейдоном, так как души погибших моряков переселяются в чаек, и они находятся под его покровительством. Тогда молодой офицер по имени Арсит, немногим старше юноши, стал над ним смеяться, говоря, что он просто несведущ в искусстве стрельбы. В небе в это время примерно в половине стадия от корабля кружил коршун, выискивая добычу. Ликомед подошел к одному из критян, служивших стрелками на корабле, и попросил у него оружие. Критянин охотно одолжил свой лук. Ликомед опробовал тетиву и сказал, что лук немного слабоват, но и цель недалека, чем привел офицеров в веселое настроение. Ликомед же прикинул силу ветра, затем, поставив стрелу, натянул лук, как его натягивают скифы, то есть на полное растяжение рук, когда левая рука находится в выпрямленном состоянии, а правая, которая тянет тетиву, за ухом стрелка. Просвистела стрела, и коршун, трепыхаясь, упал в море. Офицеры перестали смеяться и с восхищением глядели на Ликомеда. Критские же стрелки, которые не принимали участие в соревновании, просто зааплодировали юноше.
   Арсит извинился перед Ликомедом в своей грубости и крепко пожал ему руку. Ликомед подошел к критянину, отдал ему лук и извинился за то, что не может вернуть ему стрелу. Критянин ответил:
   - Чтобы увидеть такой выстрел, не жалко и десятка стрел.
   Корабль между тем, входил в порт Скироса, и офицеры разошлись по своим местам. Ликомеду предложили занять свою каюту и опять приставили к двери караул.
   Триера стояла на Скиросе два дня , и все это время юноше не давали выходить из каюты. Сомнения снова стали одолевать Ликомеда. Кто он? Гость или почетный пленник? Его прекрасно кормили, даже приносили медную ванну для омовений, но не выпускали даже на палубу. Объяснение Сфодрия, что на Скиросе имеются сообщники тех пиратов, которые похитили юношу, не поддавались никакой критике.
   Когда триера вышла в открытое море, Ликомед снова получил доступ на палубу, и пользовался полной свободой.
   Он подолгу беседовал с Фтией, читая стихи Гомера и Гесиода и пересказывая трагедии Софокла и Эсхила. Она же рассказывала ему о жизни и быте Спарты. Многие из обычаев этого народа-воина Ликомеду были по душе. Воспитанные с детства отвага, взаимовыручка и железная дисциплина спартанцев восхищала юного принца, но жестокость и презрение к илотам вызвали в нем чувство возмущения. Не мог понять он и того, что народное собрание существует лишь для того, чтобы проголосовать за то или другое постановление, но никакого обсуждения не допускает. Обсуждать насущные дела народа могут только старейшины и цари. Даже в его стране, где царь, его отец, правит единолично, решающее слово принадлежит народному собранию. Ликомед же, воспитанный афинскими философами, восхищался демократией Афин.
   Ликомед заметил, что его замечания раздражают девушку, и он поспешил переменить тему разговоров. Но Фтия все, же нахмурилась и ушла в свою каюту.
   На следующий, шестой день плавания, Фтия вышла на палубу в довольно мрачном настроении. Однако вежливо поздоровалась с Ликомедом и попросила прочитать стихи о Леандре, которых каждую ночь вплавь, преодолевал Геллеспонт, чтобы встретиться со своей любимой, Геро. Фтия спросила его:
   - Смог бы ты вот так, подобно Леандру, переплывать море, чтобы встретиться со своей избранницей?
   - Я не знаю, чтобы я делал, - поразмыслив немного, отвечал Ликомед. - Любовь еще не задела моего сердца.
   Взгляд Фтии, до того напряженный, после этого ответа сделался чуть растерянным, хотя Ликомед и ничего не заметил.
   - Думаю, - продолжал он, - мне не пришлось, бы переплывать море много раз. Я бы постарался увезти свою избранницу, и тем самым прекратил эти опасные морские прогулки. Но ведь, согласись, и сама Геро оплошала. Если бы она во время зажгла костер, Леандр бы не погиб. Так что все несчастья из-за женщин. - так, ему показалось мудро, пошутил Ликомед.
   А Фтия стояла с ним рядом задумчивая и грустная, казалось, она не может на что-то решиться. Так простояли они, молча несколько минут. Ликомед, видя ее настроение ,так же не пытался заговорить. Наконец Фтия поклонилась ему и сказала:
   - Извини, Ликомед, мне нужно идти к себе.
   Фтия повернулась и пошла в свою каюту, но, не пройдя и несколько шагов, вдруг вернулась обратно.
   - Ликомед, - быстро проговорила она, - выслушай меня и не перебивай. Мне и так не легко было решиться. Вчера вечером я невольно подслушала разговор между Сфодрием и Эсхилом. Это касалось тебя. Всю ночь я думала, рассказать про это тебе или нет. Я думала, если предупрежу тебя, то совершу государственную измену. Подожди, не перебивай! Но потом поняла, что к государственным интересам это дело не имеет отношения. Ведь Архигет, к которому тебя везут, не спартанец.
   - Но Фтия, меня везут не к Архигету, а в Афины. - поспешно вставил Ликомед.
   - Не перебивай меня. Тебя везут к Архигету. Он ведь является управляющим и опекуном твоего имущества до твоего совершеннолетия. Архигет нанял Сфодрия, чтобы он доставил тебя к нему. Не знаю уж, что он посулил спартанцу, чтобы тот совершил предательство, только это так.
   - Но ведь Сфодрий спас меня из рук пиратов!
   - Думаю, все это было подстроено, - продолжала Фтия. - Архигет хочет вынудить тебя подписать отказ от наследства какого-то Эврисфея.
   - Это мой дед. - вставил Ликомед.
   - Или убить тебя, или всю жизнь держать тебя в плену. Вот такой у них план.
   - Я сейчас же пойду к Сфодрию и потребую объяснений.
   - И тут же попадешь под замок. - Фтия продолжала. - Нет, ты не должен показывать, что все знаешь. Делай вид, что ты в неведении. Может быть тебе поможет случай. Но учти, с корабля бежать легче, чем от Архигета. И Эгина тщательно охраняется. Это ведь наш форпост против Афин.
   После этих слов Фтия быстро пошла к себе, оставив Ликомеда мрачно размышлять о своем будущем.
   "Конечно же, лучше бежать с корабля, - думал Ликомед. - Только вот куда? Если сейчас он бросится в море и поплывет, Сфодрий спустит на воду шлюпку и в два счета перехватит его. Нет, бежать днем нет никакого смысла. Ну а ночью он заперт в своей каморке. Надо что-то придумать, чтобы освободиться из-под стражи."
   В любом случае у него есть только одна эта ночь. К вечеру они дойдут до пролива, а через день уже будут на Эгине.
   А если все же удастся спрыгнуть с корабля, плыть-то ему будет достаточно далеко. Пожалуй, подальше, чем Леандру. До берегов Аттики не меньше ста семидесяти стадий. И ни кто не зажжет костер, чтобы Ликомед не заблудился в ночи. Конечно, если небо будет чистое, он сможет ориентироваться по звездам. Этому его научил его учитель Демокрит. Но как все-таки освободиться от стражи?
   Что если попытаться днем, прямо сейчас. Потихоньку спуститься вниз. Нет, тут все, как на ладони. Успеет, допустим, он прыгнуть с кормы. Но как только спартанцы спустят на воду шлюпку, он обречен. Пловцу не уйти даже от двухвесельного ялика, тем более от шлюпки. Да и критские стрелки успеют подстрелить его еще до подхода шлюпки. Уж он то знает это.
   Ликомед, стоя на корме, вглядывался назад, на север, как будто с родного севера могли придти ответы на его вопросы.
   Вот его внимание привлекла точка высоко в небе. Через некоторое время точка выросла, и он понял, что это птица. Потом он разглядел то ли орла, то ли беркута, парящего над "Лисандром".
   И вдруг Ликомед понял - это же Фераз, его охотничий беркут. Вот это да! Значит друзья неподалеку. Он стал вглядываться в горизонт, но ничего не увидел, кроме мелкой зыби. Между тем беркут описывал все сужающиеся круги над кораблем, и теперь уже его заметили все. Ликомед старался не выдавать своей радости. Надежда у него теперь неизмеримо выросла. Он увидел, как на носовую палубу вышел Сфодрий. Видно ему доложили о птице.
   Сфодрий подошел к Эсхилу и начал с ним о чем-то говорить, но Ликомед не мог слышать с кормовой палубы их разговора.
   А беркут начал вдруг пикировать на корабль, пролетел над палубой, едва не задев Ликомеда, пронзительно закричал и снова взмыл в небо.
   Ликомед воспитывал Фераза с детства, когда сам еще был ребенком, а Фераз птенцом. Они понимали друг друга, как понимают хороший хозяин и породистый пес, или преданный скакун.
   На палубу что-то со звоном упало. Ликомед быстро поднял. Это был перстень с электроном, который носил Астерикс. Ликомед едва не воскликнул от радости. Теперь он не один. Друзья где-то рядом. Он понял, настало время бежать. Справа по борту далеко в туманной дымке виднелась земля. Это был остров Эвбея. Слева раскинулось необъятное море.
   Ликомед был отличным пловцом, и, как он думал, ему по силам было переплыть Геллеспонт, подобно Леандру. Значит, до суши он может вполне добраться вплавь. Оставалось решить задачу, как выйти ночью на палубу. Конечно, он бы справился с солдатом, его охраняющим. Но как открыть дверь каюты? Нужно было придумать что-то такое, что заставило бы охранника открыть двери.
   Пока он так размышлял, ветер, дувший навстречу, совсем стих. Судно стало двигаться быстрее. А на горизонте сзади, со стороны севера, стала подвигаться огромная черная туча. Беркут взмыл в небо и полетел на северо-восток.
   На носовой палубе Сфодрий в это время беседовал с Эсхилом.
   - Интересно, что же понадобилось этому морскому орлу на нашем судне? - спросил Сфодрий.
   - Нет, мой командир, - отвечал ему Эсхил. - Это не морской орел, а северный беркут. И это очень странно. Такой птицы не встретишь нигде в Элладе. Беркуты обитают далеко на севере за Эвксинским понтом и Меотийским озером на берегах реки Танаис. Они, конечно, могут покрывать огромные расстояния в тысячу стадий, но чтобы птица оказалась в Эгейском море? Это непостижимо.
   - Что ты еще знаешь об этих птицах? - заметно заволновался Сфодрий. - Вспомни все, что о них знаешь.
   - Что я знаю? - начал вспоминать Эсхил. - Говорят, что скифы используют этих птиц на охоте. Но думаю, что это легенда. Мидийцы и персы используют для охоты соколов. Но даже сокола очень трудно приручить. Что же касается такой огромной и свободолюбивой птицы, как орел, то, думаю, это все-таки сказки.
   - А вот я так не думаю - ответил Сфодрий. - Ты видишь, слева по курсу движется какое-то судно?
   - Я давно уже заметил этот корабль. Наверное, это какой-то торговец.
   - А справа по курсу тоже торговец? Что-то мне это напоминает охват с флангов.
   - Дорогой командир мой Сфодрий, - проговорил Эсхил. - Что могут сделать два или даже пять торговых кораблей с твоей могучей триерой? Тем более, что наступает штиль. В этой обстановке мы можем захватить оба судна. Стоит ли об этом беспокоиться?
   - Если все это сопоставить с появлением этой птицы, то беспокоиться есть о чем.
   - Далась тебе эта птица. Она ведь полетела не на юг, а на северо-восток. Может быть, заблудилась. Но вот о чем беспокоиться надо. Посмотри назад, на север. Очень мне не нравится эта туча. Похоже, быть шторму. Хорошо, что у нас зарифлены все паруса.
   - Все равно надо отправить нашего пленника в каюту - сказал Сфодрий. - Эй, Камил. - позвал он одного из офицеров. - Отправь-ка принца в каюту. Приближается шторм.
  
  
   - Да, это "Лисандр" - сказал Кратер. - Ну и громадина! Наш "Стриж" ровно в десять раз меньше. Не знаю, как мы с ними управимся.
   - Мы очень удачно на них вышли - ответил Кертис. - Скоро стемнеет, и приближается шторм. Вели опустить весла и зарифить паруса. Сигналь на "Ласточку". Атакуем. Все на весла. Стрелков на нос.
   - Кертис, ты посмотри, они свернули в сторону "Ласточки". Они собираются ее атаковать! - закричал Кратер.
   - Тем лучше. Мы ударим им прямо в корму. А там, вперед! На абордаж! Только бы Харет не свернул.
   - Волнение на море усилилось. Только что был полный штиль, а теперь разгулялись барашки.
   - Это нам только на руку, - ответил Кертис. - Пока нет ветра, нам надо хорошенько разогнаться. Вспорем задницу этому гиганту. Эй, там! Все на весла! Банга, готовь передовую команду.
   Ветра все еще не было, хотя волнение заметно усилилось. Начало темнеть. Суда стремительно сближались. "Лисандр" мощно надвигался на маленькую "Ласточку". На триере заработали метательные машины. Онагр выпустил огромную порцию камней. На "Ласточке" был снесен весь рангоут и такелаж, но гемиола не сворачивала. И вот "Лисандр" всей своей громадой обрушился на гемиолу. Но пираты были готовы к этому. Тут же на триеру полетели абордажные крючья, и пираты начали карабкаться по веревкам. А с кормы к "Лисандру" быстро приближался "Стриж". Еще мгновение, и он распорет корму триеры. Но тут налетел первый шквал с севера. Он бросил два сцепившихся корабля вперед, и судно Кертиса промахнулось. Этот же шквал понес "Стрижа" в сторону Эвбеи. Кертис тщетно пытался повернуть судно на восток, на помощь своему напарнику. Все было напрасно. Огромные валы гнали "Стрижа" к суше. Кертис уже не видел, как проходит схватка, но было ясно, что экипаж "Ласточки" обречен. Оставалось одно. Спасать судно, спасать людей.
   Сильнейший шторм обрушился на берега Эвбеи, редкий для этого времени года. Он унес множество жизней рыбаков, вышедших на ловлю, и, как говорят, погубил пиратскую эскадру, которая терроризировала весь южный Пелопоннес.
  
   Клекот орла и шелест крыльев - вот что услышал Ликомед, когда очнулся. Он лежал на прибрежном песке совершенно голый, и зубы его отбивали чечетку.
   Великие боги! Да это же Фераз! "Вот он мой товарищ"! С большим трудом Ликомед приподнял голову. Беркут расправил крылья и защелкал клювом. Он запрыгал, замахал крыльями, и песок с мелкими камешками полетел в лицо Ликомеду.
   - Оставь, Фераз. - вымолвил Ликомед. - Видишь, я живой, но еще не знаю, здоров ли. Сейчас попытаюсь подняться.
   Ликомед с большим трудом сел. Тело казалось одним сплошным синяком. Ноги и руки не слушались, и его бил озноб. К берегу пристал ялик. И, о чудо! Из ялика вышел Астерикс. Ликомед попытался вскочить на ноги, но тут же рухнул.
   - Чувствую, что мне снова придется учить тебя держаться на ногах - воскликнул Астерикс, укрывая Ликомеда плащом. - Эй, Лорис, неси быстрее вещи, у нашего принца зуб на зуб не попадает.
   - Долго же ты где-то шатался, мой дорогой наставник - проговорил Ликомед. - Я уже давно соскучился по твоим нравоучениям.
   - Погоди, еще надоем. Как так получилось, что ты сбежал от своего учителя? Ну, слава богам, ты жив. Не скажу, что совсем здоров, но держишься.
   - Помотало бы тебя так волнами, так ты давно бы уже умер.
   - Теперь узнаю своего принца. Какого бы лиха не хватил, а хвастать не разучился.
   Через час они были уже на корабле Лориса и рассказывали друг другу свои приключения.
   - Великий Гелиос! - говорил Астерикс. - Прошло всего десять дней, а мир изменился до неузнаваемости. Совсем недавно ты, Ликомед, был еще мальчиком, а теперь я вижу мужчину-воина, да еще какого!
   - Аст, я совсем забыл тебя спросить, - задал вопрос Ликомед. - Парень, который плыл вместе со мной. Где он? Неужели погиб? Я ведь совсем не помню, как оказался на суше. А в море мы поддерживали друг друга, чтобы не утонуть. Так что я ему обязан своей жизнью.
   - Парня мы подобрали, но он до сих пор не пришел в себя. Он, видно, южанин, и для него такое переохлаждение смертельно. У него жар. Я делаю все, что могу. Напоил его отваром моих трав. Теперь он спит. Будем надеяться, что он не умрет. Кстати, скажи-ка мне, кто он? На спартанца он не похож.
   - Погоди. Я все расскажу тебе с самого начала.
   И Ликомед рассказал все свои приключения на корабле спартанцев, вплоть до нападения пиратов. Он рассказал, как его снова заперли в каюте, а девушка Фтия, воспользовавшись нападением пиратов, освободила его. Как он выпрыгнул в море, как раз в тот момент, когда налетел шквал. Как пиратская гемиола промахнулась, не задев корму "Лисандра", и, чуть не раздавив Ликомеда, унеслась в море. Как в штормовом море он встретил этого парнишку, и как они помогали друг другу держаться на плаву. А вот как он оказался на суше, Ликомед уже не помнил.
   Астерикс поведал ему, что происходило в Эносе, и как они отплыли от берегов Гебра на поиски Ликомеда, прихватив его охотничьего беркута. Они долго крейсировали у берегов Эвбеи, не приближаясь к острову. Несколько раз отправляли в полет беркута. Но, ни триеры, ни Ликомеда так и не обнаружили. А во время шторма беркут пропал, и они решили уже, что он потерялся. Сами же они укрылись в небольшой бухте на острове Скиропус. Но, когда шторм закончился, прилетел Фераз и привел корабль к Ликомеду.
   Теперь Ликомед, омытый и одетый в шерстяной хитон, с вышитым по краю ионическим узором, сидел со своими друзьями в небольшой каюте периполы и с наслаждением подкреплялся подогретым вином с медом, заедая его вялеными финиками.
   - Ну что ж, дорогие мои друзья, - промолвил он. - Теперь, когда все позади, берем курс на Гебр, и через три-четыре дня все мы будем на родине.
   - Нет, дорогой мой воспитанник, - ответил Астерикс. - Наш путь лежит не на Гебр, а в Афины. На этот счет мы имеем строгий приказ царя Котиса. Ты, юноша, должен предстать перед Ареопагом Афин и стать гражданином этого города. Тебе предстоит почетная служба эфеба в афинском войске. И еще. Через полтора месяца открываются Панафинейские игры. Неужели такой статный молодой человек не захочет участвовать в этих состязаниях?
   - А кто же сообщит моему отцу, что я жив и здоров?
   - Это сделает Лорис после того, как доставит тебя и меня в Афины.
   - Нет, так не пойдет, - возразил молодой капитан. - Царь точно сказал, что нам обоим следует находиться при его сыне. Так что, Аст, тебе не удастся меня спровадить. А судно из Афин сможет легко довести до Эноса мой помощник.
   - Эй, капитан, - услышали они окрик одного из матросов. - Ваш подопечный, кажется, очнулся.
   Ликомед, Астерикс и Лорис быстро спустились в матросскую каюту, где лежал спасенный. Как только они вошли, парень поглядел на них. Изумлению его не было предела.
   - Я узнал тебя! - воскликнул он. - Ты - Астерикс, так, кажется, он называл тебя.
   - Кто он? Как ты можешь меня знать? - удивился Астерикс. - Где мы могли с тобой встречаться?
   - О, дорогой мой господин! - отвечал спасенный. - С тобой-то мы никогда не встречались. Но вот с твоим братом!
   - Как? Мой брат погиб пятнадцать лет назад. Не мог ты встречаться с моим братом!
   - Нет, господин, он жив. Или, по крайней мере, был жив до этого шторма. И зовут его Кертис. И, к тому же еще, он - наш предводитель.
   - Что ты мелешь, разбойник, какой еще там предводитель? Сейчас вот врежу по твоей глупой башке!
   - Не хитрое дело обидеть бедного маленького еврея, коли и так в нем душа еле теплится. А брат твой жив и он наш предводитель. Наш, то есть, морских разбойников. Я уже более пяти лет с ним. И, скажу я вам, таких предводителей еще поискать.
   Астерикс не находил себе места.
   - Да, как он здесь оказался? Говори же быстрее! - сказал он.
   - Я ведь всего не знаю. Служу я у него всего пять лет, а он пиратствует лет пятнадцать.
   - Не смей говорить мне, что мой брат стал пиратом.
   - Ну, а как же назвать то ремесло, которым мы занимались? Хотя, вправду сказать, это было больше похоже на войну. Нападали мы только на корабли Архигета да спартанцев. Потому, что спартанцы все время эти корабли охраняли. Был я у него вроде посыльного. Потому и разговаривали мы с ним много. От того и узнал я, что у Кертиса есть брат Астерикс, который служит у царя Котиса. Да и похожи вы очень. Только Кертис немного постарше.
   Астерикс с Ликомедом невольно переглянулись. Они- то знали, кто из братьев старший.
   - А тут Кертис получил известие, - продолжал Симис, а это был именно он, - что спартанцы похитили мальчика-принца, которого он когда-то спас. Вот он и решил отбить мальчишку, а вместе с этим и казну спартанцев. Так мы и оказались в этой заварухе.
   Далее Симис рассказал, как он оказался на "Ласточке", и как "Ласточка" атаковала триеру, но оказалось наоборот - триера атаковала пиратское судно. При столкновении он, Симис, вылетел за борт, и тут налетел шквал. Затем, бушующее море и столкнуло их с Ликомедом. И уж совсем он был обескуражен, когда узнал, что мальчик-принц и есть тот самый человек, с которым они, поддерживая друг друга, добрались до берега.
  
   Часть II.
   Соблазны и страсти Великого города.
   Глава первая.
   И, наконец, вот он - Великий город!
   Великолепные Афины. Незабываемые Афины. Ликомед был поражен величием этого города, когда их судно причалило в Мунихийской гавани. Не сразу, конечно, он увидел величие города Паллады.
   Сам порт Мунихия поражал обилием судов. Он, принц далекой северной страны, в жизни не видел столько военных кораблей. А сколько было причалов. И каждое судно пришвартовано к своему причалу.
   Только перипола причалила к одному из причалов, который указал лоцман, как к судну подошли чиновники порта. Они подвергли судно тщательному досмотру, прочитали письмо царя Котиса к Совету и Народу, почтительно поклонились Ликомеду, и попросили его следовать за ними к надзирателю порта. Когда Астериск и Лорис двинулись за Ликомедом, солдаты, сопровождавшие чиновников, преградили им путь копьями. Тогда Ликомед попросил Астерикса остаться. От всего этого Ликомед растерялся и покорно брел со своими сопровождающими.
   Они прошли через площадь и вошли в здание, где размещалась служба капитана порта.
   - Диотам, надзиратель порта Мунихий, - представился невысокого роста тщедушный, одетый в серый шерстяной хитон, афинянин.
   Он взял свиток с письмом царя Котиса и долго, гораздо дольше, чем требовалось для чтения, рассматривал его. Потом обошел Ликомеда вокруг, осматривая его со всех сторон, как осматривают рабов при покупке. При этом, голова его едва достигала плеч Ликомеда. Он остановился напротив Ликомеда и долго смотрел тому в глаза. Ликомед был смущен и не знал, как понимать все эти действия. Только он хотел вспылить, как этот маленький человек вскричал:
   - Неужели ты не узнаешь меня? Ну да, конечно. Ты же был тогда маленьким напуганным мальчиком. Это же я, на своей триере, подобрал тебя с твоим свиноподобным спасителем Гелиаклом неподалеку от Контарской бухты. Ну и вымахал ты, принц! Статный, высокий, светловолосый - ну чистый Апполон. Прости меня, пресветлый бог, за это сравнение.
   Это было произнесено таким громогласным басом, который трудно было предположить в столь тщедушном теле. При этом он обходил вокруг Ликомеда то и дело поглаживая его и одергивая на нем хитон.
   - Да, да, ты же был еще ребенок, - бормотал чиновник. - Ну а Гелиакла ты помнишь?
   Писец, сидевший за конторкой, такой же тощий, как его начальник, но куда выше ростом и гораздо лучше одетый, с удивлением наблюдал за своим начальником.
   - Неужели не помнишь своего спасителя? - продолжал Диотам. - Ну, как же, должен вспомнить.
   Ликомед помнил этого доброго некрасивого человека. И первое, что он хотел сделать по приезду в Афины, разыскать своего спасителя. Но теперь, обескураженный таким приемом, он растерялся и не знал что говорить.
   - Послушайте, уважаемый Диотам. - сказал писец. - Вы так набросились на юношу, что не даете ему и слова сказать. Дайте ему понять, что он находится среди друзей.
   Ликомед уже оправился от смущения.
   - Уважаемый Диотам, - вымолвил он. - Прости, что не узнал тебя сразу, но прошло столько лет, а я был так мал в то время, когда мы встречались, что моя неучтивость может быть простительна.
   -Ты посмотри, Клит, он не только строен, красив и силен, но еще и вежлив и не лишен дара красноречия - пробасил Диотам.
   -Не смущайся, юноша. Я все понимаю. Долгий путь, долгая разлука, масса впечатлений. Тут можно позабыть и милую, не то, что старого капитана.
   -Я готов загладить свою вину и приглашаю достопочтенного капитана Диотима отужинать на моем корабле - сказал Ликомед.
   -Нет, нет, любезный принц, это не ты, а я стану твоим гостеприимцем. Негоже это, чтобы после дальнего пути не оказать гостеприимство такому любезному господину, как ты. А завтра мы отправим чиновника в высокий Совет с донесением, что прибыл одрисский принц для учения, несения службы и посвящения в гражданство. Ты не смотри, что я худо одет. Дом мой - полная чаша - промолвил Диотам. И добавил: - А теперь, Клит, ты видишь, я не могу больше заниматься своими обязанностями. Поэтому порт и гавань Мунихия остаются под твоим надзором. Вышли чиновника предупредить команду юного принца, что он не вернется сегодня на судно, так как воспользуется моим гостеприимством.
   На что Ликомед ответил:
   - Боюсь, любезный Диотам, что моих спутников не удовлетворит твое послание. Придется мне самому сходить на причал к своим товарищам. И еще, прошу тебя позволить моему наставнику Астериску и капитану Лорису сопровождать меня.
   - Конечно. Мой дом - твой дом, а твои друзья - мои друзья. Хотя они такие недоверчивые. Что ж, я поспешу домой, а тебе дадут провожатого, чтобы ты не заблудился в этой суете. Жду вас у себя.
   На следующее утро Ликомед и его спутники, хорошо отдохнувшие в доме старого морского волка, собрались за утренней трапезой. Проведя вчерашний вечер за дружеским ужином, они многое узнали о городе Афины, об обычаях и законах, о гражданах и чиновниках.
   Диотам рассказал им о политическом устройстве государства. Главным и решающим органом власти было Народное собрание граждан или Экклесия. Совет пятисот управлял страной. Он так и назывался "Буле", то есть Совет. Это правительство, которое могло только советовать, решать же мог только Демос, то есть народ.
   Военными делами ведала коллегия из десяти стратегов (полководцев), десяти таксиархов (командиров пехотных отрядов), двух гиппархов (начальников конницы) и их десяти помощников (филархов). Гражданскими делами управляла коллегия Архонтов, первый из которых председательствовал в суде. Суд же состоял из шести тысяч гелиастов, членов суда присяжных. На каждое заседание суда из их числа избиралось пятьдесят человек.
   Было в Афинах еще пятнадцать коллегий, которые ведали: порядком на улицах, рынках, портах, тюрьмах, сбором податей и пошлин, устройством праздников, надзором за казной, устройством состязаний и другими государственными обязанностями.
   -Я уже отправил посыльного в Совет с письмом твоего отца - под конец разговора сказал Диотам. - И не позднее, чем через три дня, надеюсь получить ответ. Теперь же прошу тебя, дорогой юноша, остаться у меня в гостях вместе с твоими спутниками, разумеется.
   -Любезный Диотам. - обратился к нему Ликомед. - Не знаешь ли ты, что случилось с моим спасителем Гелиаклом?
   -Я ждал этого вопроса, юноша. Конечно, ты не мог забыть своего спасителя. Он находится в добром здравии. И более того, процветает. На то вознаграждение, что прислал твой отец, царь Котис, Гелиакл купил в Пирее харчевню и постоялый двор, и дела его, насколько я знаю, идут успешно. Моряки после долгого плавания охотно останавливаются в его "Веселом поросенке", а Гелиакл с удовольствием подсчитывает барыши. Завтра мой виночерпий Агрон отведет тебя к нему, тем более, что мне нужно пополнить запасы вина. А у твоего друга есть великолепные хиосские вина. Теперь же, мой друг, отправляйтесь со своими спутниками в теплую постель и хорошенько отдохните.
   Так закончился первый день пребывания Ликомеда на священной земле Афины Паллады. Теперь, отдохнувшие Ликомед и его спутники, насытившись, простой, но обильной едой, ждали появления хозяина дома.
   - Приятно после всех этих передряг оказаться в таком спокойном месте, - сказал Астериск, потягиваясь после сытного завтрака.
   - Где же наш любезный хозяин? - поинтересовался Лорис. - По-моему, он очень хороший человек. Если все афиняне столь же разумны, то мне очень хочется жить в этом городе.
   - А знаете ли вы, друзья, сколько мы проспали? - спросил Ликомед. - Посмотрите. Солнце уже в зените. Значит полдень на дворе.
   - Это прекрасно, Ликомед. - ответил Астериск. - Тебе необходим длительный отдых. Да и нам с Лорисом он не помешает. Через пару дней тебе предстоит предстать перед Советом, и выглядеть ты должен безупречно. Так что, желаю тебе еще отдохнуть.
   - Нет уж, дорогой наставник, мне не терпится посмотреть на этот удивительный город, на его храмы и площади, на его людей, на торговые ряды и пристани. И, наконец, встретиться с моим спасителем Гелиаклом.
   В трапезную вошел высокий, почти с Ликомеда ростом, черноволосый смуглый человек в коротком хитоне.
   - Агрон, - представился он. - Виночерпий Диотама. Если господам угодно, я провожу вас в таверну "Веселый поросенок". Хозяин таверны уже предупрежден о вашем прибытии.
   Друзья в сопровождении Агрона пересекли Пирей с востока на запад. Они прошли мимо Пирейского театра, и подошли к Храму Зевса, оказавшись во второй гавани Пирея Кантарского порта. Кантарская бухта была намного обширней Мунихия. Это был главный торговый порт Афин. От Храма Зевса по довольно широкой улице Агрон повел их на набережную Эмпория. Здесь на широкой площади перед гаванью Кантар расположился самый большой в мире рынок. Здесь всегда было многолюдно и шумно. Здесь подлинный центр международной торговли. Дигма - так назывался этот центр. Купцы выставляли здесь образцы своих товаров. Лавочники и ростовщики давали ссуды под залог товаров и кораблей, брали на хранение деньги. Сюда стекались афинские сплетники, жадные до новостей. Здесь располагались и портовые ремесленники: канатчики и конопатчики, плотники и кузнецы, весовщики и оружейники. Дигма была полна всяким товаром: шерстью и парусиной, амфорами и пурпуром, посудой всякого рода, медом и зерном. Сюда стекались товары со всего мира: из Кирены - шкуры быков, из Геллеспонта - скумбрия и разная соленая рыба, из Фессалии - солонина, из Сирии - ладан, из Египта - паруса и папирус, из Ливии - слоновая кость, с Родоса - изюм и фиги, из Эвбеи - сладкие груши и тучные овцы, из Фригии - рабы, из Пафлагонии - миндаль, из Финикии - пурпур, из Карфагена - ковры и пестрые подушки, а также зерно из Сицилии и Эвксинского понта. Но среди всех товаров почетное место занимала рыба. Пристрастие эллинов к рыбе превратилось, своего рода, в манию. Богачи и люди среднего достатка знали почти все виды съедобных рыб: мурену, барабульку, губана, скумбрию, тунца и многих других.
   Эта шумная рыночная суета так ошеломила привыкших к размеренной провинциальной жизни Ликомеда и его друзей, что Агрон поспешил увести их к Пирейскому холму. Здесь на холме располагались таверны, кабаки, гостиницы и просто лотки для моряков. На этом холме и располагалась таверна и гостиница под общей вывеской "Веселый поросенок".
   Хозяин уже ждал почетных гостей на пороге своего заведения. Это был совершенно лысый, коренастый когда-то, а теперь растолстевший человек с острыми ушками. Лицо его с носом, напоминавшим свиной пятачок, маленькими веселыми глазками и улыбкой от уха до уха действительно напоминала мордочку веселого поросенка. При этом он имел непропорционально большие ручищи и небольшие толстые, но крепкие ноги. Это придавало еще большее сходство с тем названием, которое носило его заведение.
   Когда друзья подошли к нему, Гелиакл с удивлением уставился на Астерикса, и смотрел на него так, как будь-то, он был хорошо знаком с ним. Несколько мгновений так, что друзья невольно переглянулись. Потом, растерявшись, обратился к гостям.
   - Приветствую вас, дорогие гости, в моей обители - начал он - Тебя, мой дорогой принц, и вас, его спутников. Проходите в зал для почетных гостей.
   Заведение Гелиакла и впрямь процветало. Они прошли через большой зал, в котором стояло пять-шесть больших столов со скамьями из дерева. Не смотря на ранний час в таверне было больше десятка посетителей, по всей видимости, моряков со стоящих в гавани судов. Хозяин провел гостей через зал в боковую, довольно большую комнату. Здесь стоял большой мраморный стол с широкими мраморными скамьями, застеленными шерстяными покрывалами. Поодаль, чаша для омовений, наполненная чистой водой и бронзовая стойка с полотенцами. На столе: вина в бронзовых кувшинах и фрукты на бронзовых вазах, не смотря на то, что только-только началось лето.
   Когда омовение было окончено, а гости возлегли у стола, и кубки были наполнены, хозяин поднял кубок и произнес:
   - Хочу выпить этот кубок хиосского вина за тебя, Ликомед, мой дорогой принц, за твоих товарищей, за удачное прибытие в славный город Великой богини.
   После нескольких тостов и дружеских приветствий за столом оживилась беседа. Разговор шел в основном вокруг чудесного спасения мальчика пятнадцать лет назад.
   - А скажи мне, любезный наш хозяин, - спросил вдруг Ликомед. - Почему ты так удивленно смотрел на нашего Астерикса? Так, как будь-то, ты не ожидал его увидеть.
   Гелиакл растерялся, оглядел гостей, проверил, хорошо ли заперта дверь.
   - Он, - указывая на Астериска, прошептал Гелиакл, - так похож на своего брата, что я, вдруг подумал, не Кертис ли пожаловал в мою харчевню. А ведь он здесь в Афинах вне закона.
   -Ты что, старик, хочешь шутить такими вещами? Ведь мой брат погиб тогда, пятнадцать лет назад. И ты ведь сам сообщил об этом. Второй уже человек говорит, что Кертис жив. И если ты мне этого не докажешь, я знаешь, что с тобой сделаю! - вскричал Астериск, сжимая кулаки.
   - Не надо на меня наступать с кулаками. Я ведь друг. Жив твой брат, жив. Во всяком, случае, был жив и здоров двенадцать дней назад. А то, что я сообщил царю Котису о его гибели, так я и сам так считал. Ведь я видел, как его убили. Те спартанцы, со Сфодрием.
   - Кто? Как ты назвал его? Сфодрий! Это же тот офицер, командир триеры! - воскликнул Ликомед. - Сфодрий! Вот имя убийцы моей матери. Так? Скажи Гелиакл, это так?
   - Да, сынок, это так. Но ведь он был убит в том, же бою. Так что вряд ли тот офицер и есть убийца твоей матери.
   - Нет. Что-то мне подсказывает, что это он и есть. Ведь все тоже думали, что Кертис погиб, а как выясняется, он жив.
   - Не знаю, сынок, жив ли он сейчас. Он ведь отправился спасать тебя. А ты-то вот он, здесь. А что с Кертисом? Пока никто не знает.
   Тут Ликомед поведал Гелиаклу о своих приключениях. О похищении пиратами, о мнимом освобождении и плене на триере "Лисандр", о морском бое и внезапном шторме и о чудесном спасении с помощью своего охотничьего беркута.
   Гелиакл же в ответ рассказал, как восемь лет назад к нему пришел Кертис, и он с трудом его узнал. Потом они виделись чаще, и Гелиакл несколько раз помогал Кертису сбывать добычу. Что? Какую добычу? Разве он не сказал им, что Кертис - это и есть знаменитый морской разбойник "Истребитель спартанцев". Он нападает только на корабли Спарты и ее союзников. Однако, считается вне закона и в Афинах, так как у них теперь мир со спартанцами.
   - О, у нас закончилось это прекрасное хиосское, - воскликнул Гелиакл. - Не мог бы ты, уважаемый Астерикс, помочь мне немного в моем винном погребе. Прости меня за то, что я прошу об этом гостя, но мне помогает только один мой доверенный раб, а как раз сегодня я отослал его на пристань, куда прислали мне новую партию вина из Хиоса.
   - Ну что ты, дорогой хозяин. Я почту за честь помочь тебе в этом благородном деле - отозвался Астерикс.
   И они вдвоем, забрав кувшины, отправились в погреб.
   - Знаешь, Астерикс, - обратился к кельту Гелиакл, когда они спустились в погреб, - Не затем я позвал тебя, чтобы мне помочь. Вот какое дело. Я ведь солгал мальчику.
   - Как и в чем, ты солгал Ликомеду? - нахмурился кельт.
   - Сфодрий, который держал Ликомеда в плену, как раз и есть тот самый Сфодрий, что и убил его мать - выпалил кабатчик. - Но я обещал Кертису, что никогда не скажу принцу о том, что он жив. Кертис считает, что не дело малыша мстить. Ему еще предстоит долгая жизнь, и не о мести, надо думать. Он считает, что отомстить должен он сам, а если это ему не удастся, то это сделать должен ты, Астерикс. И, похоже - это ему или удалось или не удалось, но они встретились. Однако, боюсь, что скорее всего, второе.
   - А, может, погибли все? - задумчиво сказал Астерикс. - Шторм-то был не шуточный.
   - Ну, хорошо. Пойдем к гостям. Только я возьму вот эту заветную амфору, а ты - подставляй свой кувшин.
   - Странно - промолвил Ликомед, когда кельт с хозяином удалились. - Вина в кувшине было еще более трети, и не такие уж мы пьяницы, чтобы так быстро выпить два таких больших кувшина вина.
   - Пожалуй, ты прав - ответил Лорис. - Но, может быть, Гелиакл решил угостить нас каким-то особенным вином. Так принято в Элладе - гостю все самое лучшее.
   -А я предполагаю, - задумчиво произнес Ликомед, - что наш разумный хозяин хочет что-то по секрету сообщить Астериксу.
   -Я думаю, - ответил лемносец, - это выяснится, когда они вернутся.
   Но когда кельт с хозяином вернулись, беседа пошла о веселых вещах, которыми были полны Афины, а в конце Гелиакл пригласил музыкантов и танцовщиц, которые развлекали гостей до самого вечера.
   Затем они возвратились в дом Диотама, где и провели ночь.
   Глава вторая.
   Наутро Диотам сообщил Ликомеду о том, что пришло распоряжение Совета, предписывающее принцу явиться завтра на Агору и предстать перед Советом пятисот.
   Афины находились, примерно, в двадцати стадиях (около четырех километров) от Пирея на северо-восток. До главного города Аттики вела великолепная мощеная камнем дорога, окруженная стенами. Этот коридор, называемый длинными стенами, был особой гордостью и заботой афинян. При помощи этих стен город и порт были надежно связаны между собой в дни войны, и, когда бы неприятель ни осадил город, он не мог нарушить его снабжение с моря. Стены эти были возведены во время правления великого Перикла. Но после поражения в Пелопоннесской войне, разрушены победителем - Спартой, и только несколько лет назад полностью восстановлены. Заседания Совета пятисот открывались на Агоре не раньше полудня, чтобы все члены Совета могли присутствовать. Так как многие из них жили за городом на своих наделах или в поместьях, поэтому решено было отправиться в Афины завтра с утра. Если друзья встанут с восходом, то у них будет достаточно времени, чтобы хоть немного ознакомиться с городом и принести жертву богам на Акрополе. Диотам посылал с ними Агрона, который хорошо был знаком с городом, а также Диотам написал письмо своему брату, чтобы тот приютил на некоторое время Ликомеда и его друзей.
  
   Едва встало солнце, Ликомед, Астерикс и Лорис в сопровождении Агрона были уже на дороге между длинных стен. Несмотря на ранний час, между стенами было уже довольно оживленное движение. Из Пирея двигались несколько повозок и фур, груженных товарами для Афинского рынка.
   - Стены тянутся до самых городских укреплений - пояснял путникам Агрон. - Это расстояние, примерно, тридцать, тридцать три олимпийских стадий. Так что мы легко пройдем этот путь за два часа. У нас будет достаточно времени, чтобы посетить Акрополь и принести жертву Великой богине.
   Он указал на жертвенного барашка, которого предусмотрительно подарил друзьям Диотам.
   - Вы, господа, в первый раз посещаете Великий город? - услышал слева от себя Ликомед.
   Этот вопрос задал ему ехавший верхом на осле бородатый старик в ветхой хламиде с капюшоном.
   -Да, дедушка, - радушно ответил Ликомед.
   -Я вижу, вы прибыли с севера. Странно вы смотритесь на этой дороге.
   -А что же, дедушка, здесь мало бывает людей с севера?
   -Да нет. Очень много. Как с востока, запада и юга. Даже с далеких берегов Эвксинского Понта. Но только я ни разу не видел вместе с галатом островного грека и фракийца. Простите за назойливость, что привело вас сюда? Любопытство или нужда?
   -Ты бы ехал, друг, своей дорогой - вмешался в разговор Астерикс. - Это вы, эллины, называете нас галатами и варварами, а мы зовем себя кельтами.
   -Прости меня старого. Я не хотел тебя обидеть. Да ведь я и сам не эллин. Так, что и мне знакомо высокомерие греков.
   -Аст, веди себя учтиво - вымолвил Ликомед. - А ты, дедушка, не обижайся на него, он хороший человек. Видно сегодня не выспался. Привела же нас не нужда или любопытство, а необходимость. Я должен вступить в ряды эфебов и получить гражданство. А это друзья, которые меня сопровождают.
   -Никогда не слышал, чтобы фракийцев посвящали в Афинское гражданство.
   -Я, во-первых, наполовину эллин, а во-вторых, сын одрисского царя Котиса, Ликомед.
   -Вот уж не подумал бы, чтобы царевич путешествовал вот так, пешком и в сопровождении...
   -Ты опять пытаешься оскорбить нас - снова влез Астериск, но Ликомед опять одернул своего наставника.
   -Я хотел сказать в сопровождении столь опытных воинов - оправдался старик.
   -А ты, дедушка, сам, откуда родом? Ты говоришь, что не эллин, но разговариваешь, как настоящий иониец. И во мне сразу определил фракийское происхождение, хотя я и одеваюсь и говорю как грек.
   -Я родился в далекой стране на востоке - ответил старик. - Никогда не ступала туда нога эллина. Разве что в стародавние времена ее посетил Дионис. Эллины называют ту страну Индией. Зовут меня Бедил Брахмапутр. И побывал я во многих странах Ойкумены.
   -Чем же ты кормишься? - спросил Ликомед.
   -Лечу людей от недугов, врачую раны воинов, пою песни, рассказываю сказания. Благодарные люди не дают старику умереть от голода.
   -Посторонись! - услышали друзья окрик сзади, и слева их обогнала колесница, запряженная парой лошадей. Возница ударил кнутом замешкавшегося старика.
   Ликомеда вдруг обуяла ярость. Он схватил камень, лежащий при дороге, и метнул его в удаляющуюся колесницу. Возница охнул и отпустил поводья. Седок едва успел подхватить их и остановить коней. Удар пришелся в шею чуть ниже затылка, и если бы колесница стояла на месте, был бы, вероятно, смертельным. Возница рухнул на дно колесницы, а седок спрыгнул и побежал навстречу друзьям.
   -Как посмели вы напасть на афинского стратега Лисия? - закричал седок, подбегая к ним. - Вы убили моего раба, и за это вас ждет неминуемое наказание, дикие варвары.
   Старик подъехал к колеснице, слез со своего осла и начал что-то делать с телом возницы.
   - Неужели в городе Великой богини принято избивать прохожих кнутом только за то, что они оказались на дороге? - ответил вопросом на вопрос Ликомед.
   - Ты, чужеземец, понимаешь ли, с кем говоришь? Я - Лисий, стратег, избранный народом Афин.
   - Да. Наверное, это так, - ответил Ликомед. - Но, прежде всего, ты - гражданин.
   - Не можешь учить меня гражданству ты, жалкий метек - вскричал седок. Побежал и прыгнул в колесницу.
   Выбросив своего раба вместе со стариком из колесницы, помчался вверх по дороге.
   Старик, быстро вскочив, подошел к упавшему вознице, перевернул его на живот и поглаживал его вдоль спины своими большими руками.
   Когда Ликомед подбежал, возница уже пытался встать, отжимаясь от земли.
   Постой, сынок, - говорил старик, - полежи еще немного и через день ты снова встанешь в колесницу.
   Возница затих, а старик продолжал какой-то, только ему известный, ритуал. Лицо его посерело, он конвульсивно задергался и распростерся рядом с телом возницы.
   Ликомед и его товарищи в растерянности застыли на месте. А между тем, вокруг стали собираться люди. Несколько человек видели, что произошло. Ликомед безучастно смотрел на все происходящее.
   - Ликомед, - услышал вдруг он шепот Лориса. - Ликомед, надо уходить, надо что-то делать.
   - Что я должен делать? - так же тихо сказал Ликомед. - Я убил двоих незнакомых мне людей, и должен понести наказание.
   Но тут старик пошевелился, приподнялся и встал на ноги. И, хотя лицо его все еще было серо, на щеках стал появляться румянец.
   -Детки мои, - сказал старик. - Я, Бедил Брахмапутр, еще не умер. И, думаю, этот добрый человек тоже скоро будет здоров.
   И действительно, возница приподнялся на локти, привстал, и, взяв поданную руку Астерикса, встал на ноги и смотрел на всех круглыми, ничего не понимающими глазами. И тут его взгляд остановился на старике. Глаза его сначала загорелись, потом померкли, он упал на колени и сказал:
   - О, великий, я не могу служить тебе, ибо я раб. А раб обречен, служить своему господину.
   Ликомед вдруг отметил про себя, что старик не такой уж и старик. Может быть, лет на десять старше Астерикса. Но что с Астом-то сделалось? Он смотрит на старика, как на божество. А Лорис? Что с Лорисом?
   С Лорисом было все в порядке. Он был озадачен, но не напуган, как большинство из толпы.
   - Служи, как служил, - услышал Ликомед ответ старика, - И следуй за нами.
  
   Старик снова взгромоздился на своего осла и поехал по дороге вверх, не обращая ни на кого внимания.
   Через минуту дорога представляла собой то- же самое, что и до происшествия.
   -Астерикс! - Кельт вздрогнул от обращения Ликомеда. - Что с тобой? Я тебя никогда таким не видел.
   - Прости, малыш, просто что-то в душе мелькнуло - отозвался Аст. - Ну что, так и будем плестись?
   - Да мы тебя только и ждем, - отозвался Лорис. - И еще вот Агрон что-то растерялся, как будто козу потерял.
   Агрон, про кого все забыли, приободрился и промолвил:
   - На этой дороге, хоть она и проходит между стен, терялись не только козы, или, как вот наш барашек, но и золотые колесницы. И, что самое удивительное, никто их так и не нашел.
   - А поглядите, как поживают ваши кошельки?
   Друзья ощупали свои кошельки и, убедившись, что все в порядке, отправились дальше.
   Дорога между стен заканчивалась тоже стеной. В стене были построены ворота с двумя башнями по бокам. Шестеро стражников в скифской одежде охраняли ворота. Они не подходили к путникам и не спрашивали, зачем они идут в город, а только следили за тем, чтобы не было толчеи в проходе. Командовал ими офицер в доспехах эллина.
   Когда Ликомед со своими спутниками приблизился к воротам, офицер подошел к нему и спросил:
   - Чужеземец, не ты ли напал на колесницу стратега Лисия и убил его раба?
   При этом, не смотря на дружеское обращение, копье офицера было направлено в грудь Ликомеда.
   Астерикс прикрыл грудь Ликомеда своей грудью.
   - А знаешь ли ты, с кем разговариваешь? - спросил он.
   - Вы находитесь в Афинах, городе Великой богини. Здесь все равны перед законом, если они граждане этой страны - надменно ответил офицер.
   Ликомед отвел в сторону Астерикса и ответил:
   - Да, это сделал я, если у благородных афинян принято избивать путников на ваших дорогах, когда вы едете на колеснице, а путник на осле, тогда я готов предстать перед вашим судом. Раб же, которого я якобы убил, вот он.
   Астерикс вытолкнул бывшего возницу вперед.
   Офицер озадаченно посмотрел на юношу.
   - Кто ты и твои спутники? - задал он вопрос.
   - Я Ликомед, сын царя Котиса, из царства одриссов, - ответил юноша, - А это мои спутники, Астерикс - кельт, по- вашему, галат, и Лорис - эллин с острова Лемнос.
   Офицер еще больше озадачился.
   - Прости, принц, - сказал он. - Мне сообщили, что ты проследуешь через ворота в город, где ждет тебя Совет, но я не думал встретить тебя в столь ранний час и - пешим.
   Затем он обратился к рабу: - Кто ты?
   - Прости господин, - ответил раб. - Я - Клитос, раб и возница стратега Лисия. Я ударил кнутом старика на осле, который мешал проехать колеснице моего господина, а этот вот господин, - он указал на Ликомеда, - запустил в меня камень. Но я не убит, и чувствую себя вполне нормально.
   Офицер, он был еще совсем молодым человеком, лет на пять старше Ликомеда, совсем растерялся.
   - Я получил приказ задержать вас, - сказал он. - Но раньше мне приказали во всем содействовать принцу Ликомеду, сыну царя Котиса. По всему видно, что ты именно тот самый Ликомед. Есть ли у тебя какие-нибудь бумаги это подтверждающие?
   - Письмо моего отца отправлено с посыльным к Совету. Но у меня имеется эпистола Диотама, смотрителя порта, тоже адресованная к Совету.
   Ликомед протянул свиток офицеру. Офицер изучил документ и произнес:
   - Приветствую тебя, Ликомед, сын Котиса, на священной земле Афины. Я пропускаю тебя в город, ибо приказ Совета выше приказа стратега.
   И вот друзья вошли в Великий город, побывать в котором мечтали все эллины. Прежде всего, Агрон повел их на холм Акрополя, чтобы принести жертвы богам.
   Акрополь возвышался прямо перед ними, прекрасный и величественный. Древний Акрополь был разрушен во времена персидского нашествия, но три поколения афинян восстановили древние храмы, и построили новые. Друзья поднялись по широкой зигзагообразной дороге на холм и остановились перед величественными Пропилеями - воротами Акрополя. Взгляд их невольно упал направо. Там на высоком пьедестале высился храм Ники - богини победы, украшенный ионическими колоннами. Храм - небольшой, но легкий, воздушный, необычайно прекрасный, выделялся своей белизной на синем фоне неба. Богиня Ника изображалась прекрасной женщиной с крыльями. Ведь победа непостоянна и перелетает от одного соперника к другому.
   - Колликрат - строитель этого храма, - рассказывал Агрон, - сделал богиню бескрылой, чтобы она не покинула город, одержавший так недавно великую победу над персами. Лишенная крыльев богиня не могла больше летать и навсегда должна была остаться в Афинах. Однако люди не могут лишить крыльев богов. Ника улетела, и Афины понесли сокрушительное поражение от Спарты.
   Друзья приблизились к алтарю, и Ликомед принес клятву, что он никогда не отнимет у победы крыльев, ибо она прилетает только к тому, кто ее заслужил.
   Выйдя из храма, они прошли через Пропилеи, и оказались перед огромной статуей Афины Воительницы, копье которой приветствовало путника издалека и служило маяком для мореплавателей.
   -"Афиняне посвятили от победы над персами" - прочитал Ликомед надпись на пьедестале.
   - Вся фигура, - пояснил Агрон, - отлита из всего бронзового оружия, отнятого у персов в результате одержанных побед.
   - Жертву Великой богине, - продолжал Агрон, - следует приносить в Эрехтейоне, потому, что там находится священная деревянная статуя Афины, упавшая с неба еще в древнейшие времена. И даже персы, пришедшие на Акрополь, чтобы сжечь статую, не смогли это сделать. Как ни пытались они разжечь костер под Афиной Палладой, ничего у них не вышло. Факелы сразу же тухли при приближении к статуе.
   Войдя в храм, Ликомед с друзьями принесли жертву Великой богине и просили у нее гостеприимства. Жрец, исполнявший обряд жертвоприношения сказал, что жертва благосклонно принята Афиной, и друзья отправились в жемчужину Акрополя - храм Парфенон.
   - Парфенон, - объяснял их гид, - посвящен великим богам, принесшим победу эллинам над персами: могучему громовержцу Зевсу, повелителю морей Посейдону, премудрой воительнице Афине и крылатой Нике.
   Чтобы войти в храм Парфенон, друзьям пришлось обогнуть его, так как вход в храм был расположен не со стороны Профилей, а с другой, словно для того, чтобы каждый входящий в храм, оценил красоту всех частей великолепного здания. Храм представлял собой дорический периметр - прямоугольник, окруженный колоннадой из сорока шести колонн, достигавших десятиметровой высоты.
   - Это творение величайшего архитектора и художника Эллады Фидия, - пояснил Агрон, - На фризе храма барельефом изображена процессия Панафинейских торжеств, более пятисот фигур людей и жертвенных животных. Причем ни одна фигура не повторяет другую.
   Ликомед задумчиво вошел в храм. Его поразили красота и величественность всего храмового комплекса. Но главное было впереди. В глубине храма, окруженная с трех сторон двухъярусными колоннадами горделиво высилась статуя Афины Паллады, созданная прославленным Фидием. Ее одежды, шлем, и щит были выполнены из чистого сверкающего золота, а лицо и руки сияли матовой белизной слоновой кости.
   Какая-то сила толкнула юношу к богине. Он подошел к ней, поклонился и, вдруг, встал на колени. Друзья с изумлением взирали на него. В Элладе не принято было вставать на колени даже перед богами. Несколько минут юноша простоял перед богиней. Друзья встали в стороне, не желая ему мешать. Наконец он поднялся, и все вышли из храма. Когда они, задумчивые и просветленные, вышли через Пропилеи, на фронтон храма Бескрылой Ники, вдруг, спланировал и сел морской орел, и с любопытством стал оглядывать пришельцев, а они ошеломленно глядели не него.
   - Это очень хороший знак, - первым опомнился Лорис, - Богиня дает понять нам, что не оставит тебя, Ликомед, без покровительства и исполнит ту просьбу, о которой вопрошал ты на коленях.
   - Я не просил ни о чем Великую богиню, - возразил Ликомед. - Я только сказал, как восхищаюсь ею.
   Пока они посещали Акрополь, приблизился полдень. Солнце стояло высоко.
   - Нам пора поспешить. Скоро начнется заседание Совета.
   Они быстро спустились с Акрополя, прошли мимо Ареопага и оказались на главной площади города Агоре. Агора - центр общественной жизни Афин. Здесь на Агоре, в толосе - здании для заседаний дежурных пятидесяти членов Совета - пританов, решались текущие дела афинян. Вернее, не решались, а подвергались тщательной проработке и выносились рекомендации для Народного собрания - экклесии. Наиболее важные решения принимались всем Советом пятисот, и обсуждение шло либо в здании Совета - булевтрии (от Була - Совет), либо в театре Одеон. Каждый гражданин мог наблюдать, как принимаются решения, кто из членов Совета голосует за или против. Все было открыто публике.
   Здесь на Агоре располагались храмы: Ареса - бога войны и брани, светлого Аполлона и его сестры Артемиды, и других богов греческого пантеона. Немного позади, стоял храм Тесея, который чтился в Аттике наравне с богами. Здесь собирались граждане поговорить о делах, посплетничать, разузнать новости.
   Глава третья
   Друзья прошли мимо прекрасного Одеона - зала песен, крытого театра, построенного Периклом, так же в честь победы над персами, толосе. Здесь их уже
   ждал служка Совета.
  
   - Кто из вас Ликомед, сын Котиса? - спросил он.
   - Я, - ответил Ликомед.
   Служка провел юношу в зал, заседание уже началось.
  
   - При архонте Ксеносе, в третью пританию Филы, когда секретарем был Каллистрат, сын Менезема, Эгосхем предложил обсудить вопрос о принятии в гражданство Ликомеда, сына Котиса из Фракии. Есть ли такие граждане, кто возражает против этого? - прозвучал голос секретаря Совета.
   - Если у собрания нет возражений, приступаем в процедуре. Кто у тебя отец, мать и кто их родители, из какого дома ты родом?
   Ликомед уже несколько раз присутствовал на Совете своего отца, но там было гораздо меньше людей. Человек пятнадцать придворных, а тут было не менее пятисот членов Совета.
   - Я - Ликомед, сын Котиса, царя одриссов и союзника Афин, - хоть он и был смущен, но произнес это твердо. - Мой отец, Котис, сын Медока из Фракии, а моя мать, Арсиноя, дочь Эврисфея из Фив, закончившего свою жизнь в Коринфе в звании почетного архонта.
   - С какой целью ты предстал перед Советом, Ликомед, сын Котиса? - задал новый вопрос секретарь.
   - Я предстал перед Советом, чтобы просить гражданства священного города Афины, согласно договору четыреста пятьдесят второго года между государством Афин и царством одриссов.
   - Какое имущество имеешь ты на территории Афин?
   -Я не знаю об имении имуществом в вашем государстве, - отвечал Ликомед.
   -Это и твое государство, - с упреком в голосе сказал секретарь, - так как ты домогаешься гражданства в нем.
   -Я не домогаюсь, а являюсь гражданином по праву рождения и согласно договора.
   -Но у тебя нет имущества в этом полисе, - встал с места один из членов Совета.
   -У него есть имущество в этом полисе, - прозвучал голос со скамей для зрителей.
   Секретарь резко обернулся, пытаясь отчитать зарвавшегося фета, но, увидев человека, который это произнес, почтительно спросил.
   -Можешь ли ты, Тимофей, сын Конона, свидетельствовать об этом?
   -Да, Каллистрат, могу. В Эвлесинском номе находится надел и усадьба, принадлежащая царю Котису, а, значит, и этому юноше по праву родства. И это тебе, Каллистрат, хорошо известно.
   -Можешь ли ты, юноша, - спросил Каллистрат Ликомеда, проигнорировав реплику Тимофея, - подтвердить чем-нибудь, кроме этого письма, что ты являешься законным сыном царя Котиса?
   -Разве мало Совету письма моего отца? Если так, то мое происхождение могут подтвердить мои спутники: мой воспитатель и учитель военному делу Астерикс, а так же капитан корабля, принадлежащего моему отцу, царю Котису, Лорис.
   -Кто из них является афинским гражданином?
   -Ни один из них не является гражданином этого города, - ответил Ликомед.
   -Кто из граждан Афин может свидетельствовать? - снова строго спросил секретарь.
   -Могут свидетельствовать - стратег Ификрат и его военоначальники, - гордо ответил юноша, - Или такого свидетельства не достаточно Совету?
   Но Каллистрата, казалось, и не тронуло знаменитое имя.
   -Видишь ли, юноша, - покровительственно заговорил он. - Эти лица находятся вдали от Родины по поручению Народа и Совета, и не могут быть свидетелями, - изрек Каллистрат. - А потому, я предлагаю отложить этот вопрос до появления настоящих свидетелей. Я ставлю это решение на голосование. Если, конечно, нет возражений у Высокого собрания.
   Ликомед был удивлен тем, что ни у кого из пятидесяти членов Совета данной филы не было вопросов.
   - Раз замечаний нет, прошу приступить к голосованию.
   Тут в зал Совета вбежал запыхавшийся человек и хрипло прокричал:
   - У меня есть возражения и замечания!
   - Опять ты, Филон, - поморщился Каллистрат, - Мало того, что ты всегда опаздываешь на заседания Совета, так еще превращаешь их в комедию.
   - Комедия, Каллистрат, это высокое искусство, а возражаю я потому, что забочусь, в отличие от тебя, об интересах народа - возразил, уже отдышавшись, Филон.
   Это был высокий человек лет тридцать с русыми вьющимися волосами.
   - Высокое собрание! - продолжал он, выйдя на середину зала и встав рядом с Ликомедом. - Мы знаем, как мало стало союзников у нашего полиса. Один из них - царство одриссов, где царь - отец этого юноши. У нас есть союзный договор с этим царством, один из пунктов, которого гласит: "Любой ребенок мужеского пола, рожденный царем этого государства, может, если захочет, стать гражданином города Великой богини". Этот союз заключили наши предки с предками теперешнего царя Котиса, и еще ни разу он не подвергался испытанию недоверием. Вы знаете, что даже тогда, когда Афины были повержены и лежали в руинах, одрисы, одни из немногих наших союзников, остались верны своему долгу. Теперь, когда, слава богам, наша Родина залечила раны и близка к выздоровлению, верные союзники нам нужды еще более. Не думает ли Высокое собрание, что, отказав этому юноше в его же праве, мы можем потерять сильного, но самое главное, верного союзника?
   - Но Совет и не думал отказывать этому молодому человеку, - возразил Каллистрат. - Совет только хотел необходимых доказательств его личности.
   - Что же еще нужно Совету? - насмешливо спросил Филон, обращаясь непосредственно к секретарю. - Этот человек прибыл на корабле под флагом царя Котиса. Периполы Котиса известны всем опытным морякам. Неужели Совет думает, что корабль - подделка? Командир корабля представил все судовые документы. И, наконец, Ликомед предъявил письмо своего отца к Совету и Народу. Что еще нужно для доказательства личности прибывшего к нам принца? - закончил он, повышая голос и обращаясь ко всему собранию.
   Его возбуждение передалось залу, и члены Совета согласно закивали.
   - Скажи, юноша, - обратился он, наконец, к Ликомеду, - нет ли у тебя еще какой-нибудь эпистолы от твоего отца?
   - Да, - ответил Ликомед, - Но я получил наказ отца показать это только в крайнем случае.
   - Можешь считать, что таковой наступил, - сказал Филон.
   Ликомед вынул из складок хитона и протянул Филону свернутую кожаную ленту.
   - Что это? - спросил Каллистрат.
   - Разве ты не узнаешь, секретарь Совета? - с иронией произнес Филон. - Это тайное письмо, называемое спартиатами скиталой. И тебе отлично известно, чтобы прочесть его, надо пойти в архив Совета и найти там скиталу царя одрисов.
   - Почему ты обвиняешь меня, Филон? Конечно, мне известно, что такое скитала. И поэтому я посылаю служителя в архив.
   Через несколько минут служитель принес короткую толстую палку, секретарь взял скиталу, намотал на нее кожаную ленту Ликомеда спиралью, и радостно произнес.
   - Это может быть любым письмом, но только не письмом царя одрисов. Буквы не совпадают.
   - Это может быть любая скатала, но только не скитала царя одрисов, - с издевкой произнес Филон, - А твой служитель даже близко не подходил к архиву.
   Каллистрат пунцово покраснел, но смолчал.
   Филон же продолжил:
   - Вот она, скитала царя. А вот и надзиратель архива, Полиэвкт.
   С трибуны для зрителей поднялся пожилой эллин в длинном хитоне и произнес:
   - Высокое собрание, я подтверждаю, что выдал данную скиталу для предъявления Совету Филону, члену Совета пятисот.
   Филон навернул ленту-письмо на палку-скиталу и передал ее Каллистрату.
   -Читай, секретарь Совета, что написано в этом письме.
   -"Предъявитель этой ленты приходится моим сыном, Ликомедом. Царь одриссов Котис" - непослушным голосов произнес Каллистрат.
   - Какое еще свидетельство нужно Совету, если свидетельствует сам Котис?
   Каллистрат уже молчал и даже не вел собрание. Филон же подошел к месту секретаря и громогласно произнес:
   - Кто за то, чтобы рекомендовать Народу утвердить в гражданстве с последующим обучением в школе эфебов Ликомеда, сына Котиса?
   Когда эпистат подсчитал голоса, оказалось, что за это предложение проголосовали сорок семь из пятидесяти членов Совета дежурной Филы, один против и двое не участвовали в голосовании.
   Филон снова подошел к Ликомеду и пожал ему руку.
   - Поздравляю тебя. Отныне ты становишься гражданином самого прекрасного города Ойкумены. Меня зовут Филон, и я всегда к твоим услугам.
   Ликомед крепко пожал руку Филона.
   - Меня зовут Ликомед, и я рад буду служить тебе во всем.
   - Меня зовут Тимофей, - услышали они позади себя, и я так же буду рад тебе помочь.
   Филон повернулся, с улыбкой пожал руку тому, кто назвался Тимофеем.
   - Вот рекомендую, юноша, - сказал он, - восходящая звезда нашего войска - самый молодой гиппарх за всю историю Афин, Тимофей, сын Конона.
   Ликомед растерялся и смущенно протянул руку.
   - Неужели сын того самого Конона?
   Тимофей крепко сжал ладонь юноши, а Филон радостно добавил:
   -Да, да, юноша. Того самого Конона - победителя при Книде. И, смею тебя заверить, сын вполне достоин своего отца, если не превзойдет его.
   В это время Каллистрат объявил перерыв в заседании Совета, и друзья вместе с толпой вышли на воздух.
   Между тем Тимофей так отвечал на реплику друга:
   - Конечно, Филон преувеличивает. Я только пытаюсь быть достойным сыном. Сам-то он так же достиг больших успехов, имея звание токсиарха.
   - А вот и мои спутники, - сказал Ликомед, когда к ним подошли Астерикс с Лорисом. - Это Астерикс, мой воспитатель и друг, а это Лорис, тоже друг и капитан корабля, на котором мы прибыли.
   - Приветствуем вас на священной земле Афин, - поздоровался Филон, и, глядя на Лориса, произнес: - Ты, видимо, Лорис, родом с островов? Настоящего моряка сразу узнаешь.
   - Да, я моряк, с острова Лемнос, - с достоинством ответил Лорис.
   - А ты и есть воспитатель принца? - обратился Тимофей к Астериксу, пожав ему руку, - но обликом ты не похож, ни на фракийца, ни на скифа, ни на иллирийца. Видно, ты с далекого севера?
   - Да, я из кельтов, которых вы, эллины, называете галатами, и Родина моя на Дунае, по- вашему - Истре.
   Тимофей оглядел кельта с ног до головы, как осматривают хорошего коня.
   - Прости мое любопытство, - сказал он. - Но я еще ни разу не видел представителя столь могучего племени. Хотя много слышал и читал о непобедимости варваров, поселившихся в верхнем течении Истры.
   - Вы, греки, думаете, что Эллада - это пуп Ойкумены, и, кроме вас на свете есть, разве что Персия с их Царем Царей. А Ойкумена велика, и много есть еще племен и народов, может быть, посильней и вас, и персов.
   - Ну что, Тимофей, получил достойный ответ от варвара? - насмешливо спросил Филон.
   - Да, ответ достойный, - ответил Тимофей, - И поэтому приглашаю вас, друзья, ко мне на симпосий. Прямо теперь. И не принимаю никаких отказов. Филон присоединится к нам позже. У него еще дело на втором заседании Совета.
  
   Глава четвертая.
  
   Дом Тимофея был недалеко от Агоры, чуть ниже Акрополя, у Холма Нимф. Дом был большой и богатый. Гости через ворота и вестибюль, украшенный коническими колоннами, вошли во внутренний двор. Посреди двора был оборудован фонтан, что было удивительно для Афин, где воды всегда не хватало.
   - Этот фонтан питает один из источников холма Нимф. Еще мой прапрапрадед откупил у города этот источник и заковал его в трубу - пояснил Тимофей.
   Вокруг фонтана были посажены цветы, и потому глаз радовался обстановке этого дворика. Колоннада из десяти колонн замыкала квадрат двора.
   Тимофей рассадил гостей во дворе у фонтана на мраморные скамьи, покрытые шерстяными покрывалами. Перед ними стоял бронзовый стол великолепной старинной работы, со столешницей из зеленого камня, на котором были поставлены вазы с фруктами и кувшины с вином.
   - Скажи, Тимофей, - обратился к хозяину дома Ликомед. - Откуда ты знаешь о том, что есть имение, принадлежащее царю Котису?
   - Дорогой гость, в Афинах слухи распространяются быстро. Уже на второй день после вашего прибытия я знал об этом. Дежурной в Совете была фила Киллистрата, а он давно смотрит в сторону Спарты. Вот мы с Филоном и подумали, что у него есть все основания поссорить нас с одрисами. Тогда у Афин не останется ни одного сильного союзника, и партия Каллистрата навяжет нам союз со Спартой. А что это за союз, мы давно уже знаем. К власти опять придут олигархи, и горе тогда афинскому народу.
   - Но все-таки я никак не пойму... - начал было Ликомед.
   - Постой, мой друг, я объясню тебе все по порядку. Как только до меня донеслись слухи о твоем прибытии, Филон отправился в Архив Совета, а я поехал в Пирей на своей колеснице. Там я встретился с Диотамом и выяснил все подробности о вашем прибытии, а Филон в это время познакомился в Архиве со всеми документами, связанными с царством Одрисов. Вот и вся история нашего выступления в Совете. Теперь, я думаю, Филон легко добьется переизбрания секретаря Совета, и Каллистрат, с вашей легкой руки пойдет под суд.
   Потихоньку наполнились чаши. Друзья расслабились после этого длинного дня, полного неизгладимых впечатлений. Беседа приняла спокойное русло. И вот уже Астерикс, сначала подозрительно относившийся к Тимофею, поднял за него заздравную чашу.
   Между тем появился Филон. Он пришел в приподнятом настроении и заявил сходу, что Каллистрата лишили полномочий секретаря Совета почти единогласно. Так же постановили рекомендовать Народному собранию вывести его из Совета вообще.
   - А там, недалеко и до суда - довольно завершил он свое сообщение.
   Но Тимофей, более рассудительный и опытный на это ответил:
   - Все не так просто. Каллистрат великий оратор, да и пользуется уважением демоса. Уже хорошо то, что он уже не будет заправлять Советом даже в дежурство своей филы. Теперь он простой член Совета, как и все остальные.
   - Посмотрим, что скажут на Пниксе, - возражал Филон.
   Заметив, что гости не поняли этой фразы, он пояснил:
   - Пникс - это холм, на котором собирается народное собрание, экклесия. А выступать против Каллистрата собирается Исократ, так что посмотрим, на чьей стороне будет демос.
   - Дорогой Филон, ты, по-моему, забыл, что мы собрались здесь ради наших гостей из далекой Фракии. Так что, прошу тебя к пиршественному столу.
   Пиршество затянулось далеко за полночь, так что друзья заночевали в гостеприимном доме Тимофея, предварительно отправив Агрона предупредить Диотамова брата о том, что они не придут ночевать. Да так и остались гостить до Народного собрания, которое состоялось через четыре дня.
  
   Впервые за много-много дней Ликомед отдыхал у себя дома. Несколько дней они с Астериксом и Лорисом жили в поместье отца, царя Котиса, недалеко от Элевсина на берегу реки Кефиес.
   Народное собрание легко утвердило решение Совета и теперь, Ликомед был полноправным членом афинского полиса. Ликомед был приятно удивлен активности афинян при решении насущных вопросов бытия. В его стране так же собиралось Народное собрание. Но на нем, обычно, объявлялись решения царя, и редко кто возражал против них или вносил добавления. Здесь же количество выступавших даже по незначительному вопросу превосходило и пять и десять человек. Правда, не все выступающие говорили по делу или вносили дельные предложения, но право высказаться имели все, и часто пользовались этим правом.
   Надежды Филона об изгнании Каллистрата из Совета не оправдались. Каллистрат первым произнес хвалебную речь Ликомеду и призвал народ Афин утвердить его гражданство. Обвинения в подлоге он начисто отмел, обвинив в недобросовестности служителя Совета, которого он и отправил в Суд.
   После Собрания Ликомед с новыми друзьями отпраздновал свое новое гражданство и вернулся в Пирей. Оттуда на корабле Лориса друзья доплыли до Элевсина, где находилось поместье царя, выгрузили все, что Астерикс взял с собой в плавание и прибыли в поместье.
   Поместье было большое, но управлял им пожилой фракиец, бывший офицер войска царя, малосведущий в хозяйственных делах, поэтому несколько расстроенное. И Ликомед и Астерикс хорошо знали старого вояку по имени Григор, поэтому встреча была радостной и веселой.
   Не смотря на некоторое расстройство в делах, поместье приносило довольно хороший доход. Кроме того, Астерикс привез небольшой сундучок с персидскими дариками, золотыми монетами Персии, так что Ликомед оказался довольно богатым гражданином.
   Теперь, после стольких приключений и потрясений, он блаженствовал в бездельи. Ликомед осматривал окрестности поместья, гулял в оливковой роще, скакал верхом. В поместье было несколько неплохих лошадей, но настоящего скакуна, который мог бы победить на предстоящих играх в честь Афины Паллады, не было. Ликомед грустил по своему жеребцу Опалу, подаренному ему еще жеребенком, еще тогда, когда и сам он был мальчишкой. Но, что теперь жалеть о том, чего не вернешь. Хвала богам, у него есть его верный беркут. Правда, в Элладе нет соколиной охоты.
   - Придется купить лошадь, - сказал он как-то Астериксу, - Иначе мне не победить в играх.
   - Такого коня, как Опал, здесь вряд ли купишь, - ответил наставник. - Да и стоит он целое состояние.
   - А золото, что ты припрятал? Там вполне хватит на хорошего скакуна.
   - На хорошего, но не победителя, - парировал Аст.
   - Но мне и не надо побеждать в скачке. Достаточно занять приличное место. Я ведь могу отыграться на беге или метании копья. А уж в стрельбе из лука ...
   - Ну, все. Поехали. Узнаю своего прежнего воспитанника. Язык опять впереди дела. А сам, как завалился в этот дворец, так больше и не брал в руки ни копья, ни лука, ни гирь. А когда ты бегал в последний раз? Вот и видно, что одно хвастовство. Ничего, с завтрашнего дня я так за тебя возьмусь, что каждая мышца будет кричать о пощаде. Хватит бездельничать, пора показать этим изнеженным афинянам, какого они приобрели гражданина.
   Ликомед развеселился:
   - Посмотрим, старый ворчун, у кого завтра заболит мускулатура.
   Весь следующий месяц Ликомед и Лорис, который тоже решил участвовать в играх, тренировались так, что к вечеру едва держались на ногах. Ликомед чувствовал себя сильным, бодрым и готовым к борьбе, когда в поместье приехал Диотам. Он привез радостную весть о том, что Ификрат собирается прибыть на Панафинеи.
   - В городе переполох, - рассказывал Диотам, - Знать считает, что Ификрат привезет сюда диких фракийцев и сделает переворот, станет тираном. Особенно злобствуют твои дружки Тимофей и Филон, а с ними заодно и Исократ. Распускают слухи, что Ификрат заключил союз с пиратами, и собирается разграбить Пирей.
   - Но, это же глупость, - сказал Ликомед. - Даже служа Котису, Ификрат всегда выполнял указания Совета и Народа.
   - Конечно, глупость! Но город взбудоражен. Одни ждут Ификрата, как спасителя от гонений аристократов, а другие предлагают вовсе не пускать его в город. А еще пронесся слух, будто он захватил знаменитого пирата - "Истребителя спартанцев". Когда я рассказал об этом твоему спасителю Гелиаклу, он почему-то сделался сам не свой. Видно, так он ненавидит спартанцев, что его расстраивает все, что идет им на пользу. Что-то, я смотрю, и вас эта весть расстроила. Не надо, мой мальчик, ненависть плохой советчик в этой жизни, а с тобой все эти беды приключились так давно, что и помнить об этом не обязательно.
   В честь гостя Ликомед устроил небольшой пир, но сам рано отправился спать.
   Наутро, посоветовавшись с Астериксом и Лорисом, они решили поехать вместе с Диотамом в Пирей, чтобы там встретить Ификрата, и купить лошадь для предстоящих соревнований.
   На небольшом сторожевом судне Диотама друзья прибыли в ту же самую гавань Мунихия и отправились к Гелиаклу. Гелиакл встретил друзей озабоченно.
   - Что, если слухи о пленении Кертиса верны? - спросил он друзей после обычных приветствий. - В лучшем случае его ждет участь раба, а в худшем... Даже и думать страшно. Могут передать в руки спартанцев. А это верная и мучительная смерть.
   - Это еще не факт, - отозвался Астерикс. - А если и так, мы тоже не будем сидеть, сложа руки.
   - Да, если это правда, - поддержал его Ликомед, - мы сделаем все, чтобы освободить его.
   - Успокойся, Ликомед, ты теперь афинский гражданин и не можешь нарушать закон - попробовал приструнить Астерикс своего воспитанника. - Ты ведь его даже не помнишь. Это только мое дело.
   - Нет, Аст, - серьезно и твердо сказал Ликомед. - Это и мое дело. Это за гибель моей матери и деда мстил твой брат.
   Так они проспорили до самой ночи, но так и остались каждый при своем мнении.
   На другой день в гостиницу явился Агрон и попросил Ликомеда срочно явиться в порт Мунихий к Диотаму, так как у него появились точные сведения об Ификрате.
   Ликомед в сопровождении Астерикса отправился с ним. Лорис же остался уладить конфликт, возникший между моряками Лемноса, откуда он был родом и карфагенянами.
   "Веселый поросенок" проводил их невеселым кивком своей бронзовой головы, подвешенной над дверями заведения, и озабоченные воспитатель и воспитанник отправились на другой конец Пирея.
   Их встретил Клит. Оказалось, что Диотам уже находится у причалов. Эскадра Ификрата из семи триер прибыла в порт, и Диотам занимается своими обязанностями. Однако, сам Ификрат задержался в Халкиде на острове Эвбея.
   Слухи о том, что Ификрат захватил пиратов и самого Истребителя спартанцев, полностью подтвердились. Он взял в плен одиннадцать пиратов, в том числе и самого Истребителя. Уже с самого утра на Агоре заседает расширенное заседание Совета, чтобы решить судьбу этих одиннадцати.
   Астерикс отправился в порт к Диотаму, а Ликомед, рискуя быть невежливым, двинулся в Афины, на Агору, где решалась судьба пиратов.
   На Агоре собралось довольно много народа, и Ликомеду стоило большого труда отыскать Тимофея.
   - А не плохую занозу мы всадили в зад этим спартанцам, - после приветствия сказал Тимофей, - Они гоняются двенадцать лет за этим Истребителем, а Ификрат, хотя я и презираю этого выскочку, сына кожевника, так просто, проходя мимо, взял его в плен. Опять повезло этому фету. Да что там говорить, главное Афины торжествуют над Спартой. Сегодня я готов голосовать за Ификрата, как за стратега. Хотя он ведь и так стратег, - немного поразмыслив, промолвил он, и продолжал дальше: - Теперь Ификрат будет требовать этих пиратов отдать спартиатам, чтоб на какое-то время отвести глаза от Фракии. Ведь всем известно, что у него там серебряные копи.
   - Что ты говоришь, уважаемый Тимофей, - возразил Ликомед, - Этот рудник принадлежит моему отцу, царю Котису. А перешел он к нему от моего деда Эврисфея, как приданое моей матери Арсинои.
   Ликомеду почему-то расхотелось рассказывать Тимофею о своих заботах.
   - Ну, если так говоришь ты, принц одрисов, - с преувеличенным почтением отозвался Тимофей, - тогда я прикажу своим людям пресечь эти разговоры о серебре.
   - Я, мой старший друг, уже не одрисский принц, а гражданин Афин, - гордо произнес Ликомед.
   - Конечно, конечно. Прошу прощения за неловко сказанную фразу. Однако, вернемся к нашим баранам. У Ификрата ничего не получится. Я уже знаю, что большинство в Совете считают, что этих одиннадцать пиратов следует продать с аукциона. И решение об этом будет принято еще до приезда Ификрата.
   Ликомед вздохнул с облегчением: есть надежда выкупить Кертиса, денег на это должно хватить.
   - Но ведь это решение надо утвердить Народом, - возразил Ликомед.
   - В данном случае этого не потребуется, так как решение принимает Совет пятисот в полном составе, и оно не несет политических последствий. Это почти частное дело.
   Ликомед был озадачен. Как оно не несет политических последствий, когда затронуты интересы Спарты? Но возражать не стал.
   Через несколько минут из здания Совета вышел глашатай и объявил решение. После многих восхвалений Афинского флота, который является главной силой во Внутреннем море по борьбе с пиратством, глашатай сказал в заключении:
   - Так как, данные пираты не принесли Афинам никакого вреда, они приговариваются к пожизненному рабству. Продажа этих низких людей состоится завтра на набережной эмпория в Пирее в Дигме.
   Теперь Ликомед был уверен, что они спасут Кертиса. Он поспешил в Пирей поскорее рассказать Асту о решении Совета.
   Глава пятая.
   В Пирее больше селились рыбаки, ремесленники и беднота, искавшая заработка. Здесь жили метеки и вольноотпущенники, которые занимались мелкой торговлей. Иные из них потом становились богатыми купцами и даже получали гражданство. Здесь находили себе занятие плотники, канатчики, оружейники, гребцы. Здесь же располагались конторы по найму солдат. Население Пирея афинские аристократы презрительно называли "корабельной чернью". Именно из этой "корабельной черни" и происходил Ификрат, стратег, генерал, стяжавший свою славу в Коринфской войне, разбив однажды целую мору - полк спартанских гоплитов.
   Дигма в Пирее. Самый главный рынок в Элладе. Здесь знатные купцы выставляли образцы своих товаров, ростовщики давали ссуды под залог товаров и кораблей, брали на хранение деньги. Здесь складывалась первая банковская система. Здесь узнавали цены на рынках Внутреннего моря и Понта Эвксинского, о кораблекрушениях, о ссорах между государствами, о неудачных сделках и сделках века, о чудесах, о знамениях, об обычаях разных стран.
   Пирей был местом знакомств и сделок. Но здесь бывали и философы, ораторы и писатели. Здесь же было несколько врачебных школ и больниц. Афинские аристократы, несмотря на свою нелюбовь к черни, стремились иметь здесь второй дом, где они могли принимать иноземцев, завязывать деловые и политические связи. Еще пятьдесят лет назад по настоянию Перикла Гипподим Милосский, лучший архитектор Эллады, впервые осуществил в Пирее строгий план строительства города с широкими улицами, пересекающимися под прямым углом и ведущими к центральной площади, названной агорой Гипподима или Дигмой.
   Здесь проходили главные торги Эллады, выступали ораторы и философы. Здесь и состоялся аукцион по продаже пиратов.
   Когда Ликомед с Астериксом и Лорисом пришел сюда, он был удивлен тем, что не было никакой толпы, как на Афинской Агоре. Решение принято, и афинский обыватель забыл о каких-то жалких пиратах. Перед помостом стояло только человек тридцать, заинтересованных в покупке рабов. Да и что это за рабы - бывшие пираты. С ними одна морока. Ведь нелегко привести их в покорность. И годятся они только для работы в каких-нибудь рудниках.
   Среди людей, окружающих помост, выделялось две группы, которые, казалось, источают страшную ненависть друг к другу. Стояли они на противоположных краях площадки для торгов. Это были четверо спартанцев в красных гиматиях, в доспехах, но без оружия. Оружие было запрещено для ношения в городе и окрестностях. Вторая группа из семи человек была одета в серые плащи изгнанников. Ее возглавлял высокий, плотный, черноволосый человек лет тридцати. Этих людей Ликомед видел в гостинице "Веселый поросенок".
   - Спартиаты уже здесь - сказал Диотам, сопровождающий друзей. - И как это так быстро они узнали обо всем. Как видно, в Пирее есть спартанские шпионы. Решили перекупить пиратов, чтобы казнить страшной смертью.
   Ликомед засомневался. Вдруг у них не хватит денег, чтобы перебить цену спартиатов.
   - Теперь послушайте меня, - вдруг сказал молчавший всегда Лорис. - Вы мало понимаете в торговле. Ты, Ликомед, уж извини, еще молод, и ты, Астерикс, только и знаешь, что мечи да копья, луки да стрелы. А я все-таки моряк. И много раз посещал такие торги. Здесь главное сказать самое последнее слово. Уметь выждать подходящий момент.
   К удивлению Ликомеда Астерикс легко с этим согласился и передал все полномочия Лорису. Гордый этим, Лорис деловито спросил:
   - Какими средствами мы располагаем?
   - Мы имеем триста золотых дариков, что составит... - начал Ликомед.
   - Что составляет шесть тысяч афинских драхм. Да это целый талант серебра! - восхищенно воскликнул Лорис. - Да мы можем скупить весь рынок рабов. Самый лучший и талантливый раб не может стоить больше пяти мин.
   - Ты забыл, что мы должны на эти деньги купить лошадей для тебя и Ликомеда, если, конечно, вы еще не отказались от игр. А хороший конь стоит дорого - ответил Астерикс.
   В это время на помост вывели пиратов. Это были изможденные, покрытые ранами люди, среди которых выделялся один - высокого роста с русыми, длинными волосами, заплетенными в косы с двух сторон. Астерикс сразу узнал брата и хотел, было броситься к нему, но Ликомед изо всех сил сжал его руку.
   Распорядитель торга вышел вперед и объявил:
   - Совет и Народ решил вести продажу тройками. И так, первая тройка.
   Он вытолкнул вперед трех скованных вместе людей.
   - Начальная цена пятьдесят драхм - объявил распорядитель.
   Какой-то крестьянин предложил пятьдесят пять, его перебил купец, потом ремесленник и, когда цена дошла до семидесяти, человек в красном гиматии сказал:
   - Полторы мины.
   - Полторы мины раз, два, три. Продано.
   Так продали три тройки, и все они достались спартанцам. Полторы мины. По пятьдесят драхм за человека. Такого еще не бывало на Пирейском рынке рабов. Самый захудалый раб здесь стоил не меньше мины. Но, видимо, никто не хотел вступать в спор со спартанцами.
   Наконец вывели Кертиса и толстого грузного киликийца. Они оставались последними
   - Одна мина, - произнес спартанец, и хотел, было повернуться и уйти.
   - Четыре мины, - вдруг выпалил Ликомед.
   Спартанец с ненавистью посмотрел на Ликомеда и произнес сквозь зубы:
   - Четыре с половиной мины.
   - Пять мин, - с удивлением услышал Ликомед с другого конца помоста. Посмотрев туда, он увидел, как человек в сером плаще поднял руку.
   - Десять мин! - прокричал Лорис.
   - Десять с половиной, - сказал спартанец.
   - Пятнадцать, - произнес человек в сером плаще.
   - Двадцать пять, - выкрикнул Ликомед.
   Спартиаты круто повернулись и отправились с торгов, передав деньги за уже купленных рабов.
   - Тридцать мин - снова повысил цену человек в сером.
   - Сорок! - выкрикнул Ликомед.
   -Раз, два, три. Сорок мин. Продано молодому человеку в желтом хитоне.
   Астерикс сорвался с места, точно стрела из лука, и бросился к помосту. Отшвырнул стражника, вставшего у него на пути, и обнял брата. Кертис стоял растерянный, ничего не понимающий и удивленно смотрел на брата. Стражники, было, хотели наброситься на братьев, но Диотам отдал приказ им оставаться на месте.
   - Да, наконец, снимет кто-нибудь с них кандалы! - вскрикнул Ликомед, и стражники, по знаку Диотама, бросились расковывать рабов.
   - Любезный Диотам, теперь по афинским законам эти люди принадлежат мне?
   - Да, мой мальчик, но я никак не могу в толк взять, для чего они тебе нужны? - Диотам посмотрел на помост, и вдруг понял, что произошло.
   - Ну конечно, старый я дуралей. Они же братья. Теперь понимаю. Это же тот кельт, твой телохранитель, который спас тебя пятнадцать лет назад.
   - И так, - продолжал Ликомед, - Я могу делать с этими людьми все, что мне заблагорассудится?
   - Да, Ликомед, да. Кроме, конечно, убийства.
   - Тогда пусть придет писец и выпишет вольные на обоих. Я подпишу. И пускай все будет по закону.
   - Сейчас, мой друг, сейчас. Ну что стоите, бегите сейчас же за писцом - прикрикнул Диотам на стражников.
   За какие-нибудь четверть часа было покончено со всеми формальностями. Для бывших рабов тут же была куплена одежда, и все были довольны.
   - И как же вы решили обойтись без старого друга? - услышали они позади себя и, оглянувшись, увидели веселую свиноподобную рожу Гелиакла. За плечами у него торчал мешок. - Ну-ка все вместе шагайте в "Веселый поросенок". Там уже столы ломятся от еды и питья.
   - Однако, что это у тебя за плечами? - спросил Астериск, - уж не жареный ли поросенок?
   - Да так, - смутился Гелиакл, - мешок мелочи.
   - Так с этой мелочью ты решил выкупить Кертиса?
   - Это и не такая уж мелочь, - обиделся Гелиакл. - Конечно, здесь больше меди, чем серебра, но мин десять наберется.
   В это время на краю площади раздался истошный крик. Это спартанцы, видя, что Ликомед освободил своих рабов, выхватили кинжалы из-под плащей, и закололи своих несчастных рабов. И, хотя они тут же были схвачены, но с рабами было покончено в несколько секунд. С бешеным рычанием Кертис бросился на тот край площади, где было совершено злодеяние, но Астерикс догнал брата, дал ему подножку и сам полетел вместе с ним на мостовую.
   - Ты уже ни чем не можешь помочь им! - орал он Кертису в самое ухо.
   Кертис встал, отряхнулся и, как-то задумчиво, двинулся назад. Люди в серых плащах были ближе к месту происшествия. Один из них, тот, что торговался с Ликомедом, подошел к пленным спартиатам и плюнул в лицо одному из них. Затем круто развернулся и подошел к нашим друзьям.
   - Представь нас, Гелиакл, - обратился он к кабатчику.
   Гелиакл растерялся от представленной ему чести, но быстро оправился от смущения.
   - Пелопид из города Фивы, - представил он человека в сером, - А это принц Ликомед и его друзья.
   - Ты ошибаешься, Гелиакл, я давно уже не принц, а гражданин города Афины. А это Астерикс, кельт и мой воспитатель. Лорис, морской волк с острова Лемнос. Это Кертис, Истребитель спартанцев, так, кажется, тебя называли. Он брат Астерикса.
   - Прости меня за то, что перебил тебе торговлю, - продолжал Пелопид, но мы с друзьями сами хотели выкупить "Истребителя спартанцев" у спартиатов, так как они отняли у нас Отчизну. Не думали мы, что фракиец окажется столь благородным.
   - Я лишь на половину фракиец, - ответил Ликомед. - Отец мой - царь Котис, а мать - эллинка. Но, думаю, фракийцы ничуть не менее благородны, чем эллины. Хотя вы и зовете их варварами.
   - Прости меня еще раз за мое высокомерие, - примирительно попросил Пелопид, - но слово "варвар" не является оскорблением на эллинском языке. Просто так мы называем всех не эллинов.
   - Почему же тогда обижаются варвары на это слово? - прозвучал риторический вопрос Ликомеда.
   - Я приглашаю тебя, Пелопид, вместе с твоими друзьями отметить освобождение наших друзей.
   - Нет, позволь мне загладить нашу вину и пригласить тебя с твоими друзьями на симпосий с музыкой и танцами в таверне "Веселый поросенок".
   - Нет, друзья, это я вас всех приглашаю! - взревел Гелиакл. - Ведь "Веселый поросенок" пока что принадлежит мне!
   - А что будет с этими людьми? - спросил Ликомед Диотама, когда мимо них вели связанных спартанцев.
   - Это будет решать Народ и Совет. Но, скорей всего, будут ходить посольства в Спарту, из Спарты, и, в конце концов, все это кончится большим пшиком.
   - Зачем вы сделали это? - обратился Ликомед к спартиатам.
   - Я отвечу тебе, змееныш. Все эти люди давно приговорены нашим судом к смерти. Убивать их - это мой долг. А ваш афинский суд не может судить меня. А тебя, змееныш, я презираю и объявляю врагом Спарты. Вскоре ты узнаешь, что это такое.
   И спартанцы гордо прошли мимо, сопровождаемые стражей.
   Ликомед же задумчиво произнес:
   - Все-таки я не понимаю, как, затратив столько денег, потом выбросить их на ветер. А ведь спартанцы считаются самыми скупыми из греков.
   - Дело в том, мой принц, - произнес Кертис, - Что ты освободил меня и Феносаба. И они знали, что я сделаю все, чтобы освободить своих людей. И сделал бы, поверь мне, - грустно закончил он.
   Пир не задался. Астерикс с братом быстро удалились. Им многое надо было сказать друг другу. Ликомед же сидел задумчивым, и даже танцовщицы не добавили ему веселья. Когда Лорис спросил его, почему он грустит, Ликомед ответил:
   - Прошло больше месяца, как твой корабль ушел в плавание к родным берегам, а известий от отца что-то нет.
   - Не грусти. Я думаю, царь послал весточку с Ификратом. По моим расчетам Ификрат вышел в море гораздо позднее прибытия корабля.
   - Ну что ж, тогда нет повода для грусти, - улыбнулся Ликомед и выпил бокал хиосского.
   Глава шестая.
   Утром в гостиницу, где ночевала вся компания, пришел посыльный от Диотама, который принес радостную весть о прибытии Ификрата. Встречать полководца отправились втроем: Ликомед, Астерикс и Лорис. Бывших пиратов решено было отправить пока в поместье.
   На пристани Мунихия собралась толпа встречающих и просто любопытствующих людей. Друзья едва смогли протиснуться к причалу, на который уже высаживались солдаты Ификрата. Стражники, окружив причал, не давали толпе ступить на него. Руководил стражниками Диотам, и Ликомед привлек его внимание. Друзей пропустили на причал как раз в тот момент, когда сам стратег ступил на родную землю.
   - Рад, рад видеть вас бодрыми и здоровыми, друзья мои, - пробасил Ификрат, посекундно кивая головой и подняв руки, приветствуя встречающих.
   - Давайте-ка, мои дорогие, выберемся из этой давки, - продолжал он. - Мой дом всего в двух шагах отсюда. А так, как я прибыл, как частное лицо, мне ни к чему такие шумные встречи.
   Через четверть часа друзья собрались в гостиной большого дома стратега.
   - Прежде всего, - сказал Ификрат, усаживая гостей за обширный дубовый стол, - я хочу передать тебе, мой юный друг, письмо твоего отца. Он получил твое послание и рад, что ты в добром здравии и Афины приняли тебя гражданином своего полиса.
   Ификрат протянул Ликомеду довольно объемистый свиток.
   - А также позволь передать тебе вот этот сундучок, где находится еще триста дариков. Там же дарственная на твое имя о том, что Элевсинское поместье принадлежит теперь тебе.
   Ликомед поспешил сорвать печать со свитка и быстро начал читать письмо отца. Сначала он хмурился, читая письмо, а затем радостно вскрикнул:
   - Что же ты молчал, старый вояка, что привез моего Опала? Позволь я расцелую тебя, мой добрый друг! Где же мой конь? Я хочу его видеть.
   - Экий ты торопливый. Конь твой скоро будет здесь. Сейчас его выгружают с корабля. Эй, кто там! Ну-ка скажите, что с нашим жеребцом?
   К ним вышел служитель и ответил:
   - Лошадь уже сгружена с судна и через четверть часа будет в твоем доме, господин.
   Вскоре во двор дома ввели рыжего, с белым галстуком и белыми чулками статного жеребца скифской породы. Ликомед бросился к нему, скормил целую пшеничную лепешку с медом, расцеловал жеребца в морду. Конь пританцовывал вокруг Ликомеда, прижимался к нему мордой, фыркал и подпрыгивал, выражая крайнюю радость.
   - Можно я проедусь на нем? - спросил Ликомед.
   - Это же твой конь. Ты можешь делать с ним что угодно, только я посоветовал бы тебе дать ему отдохнуть в моей конюшне после долгого пути и качки на корабле, а завтра мы двинемся верхом в твое поместье.
   Ликомед легко согласился с доводами генерала, хотя ему и очень хотелось проскакать верхом на своем любимце.
   - Ну, как, молодой человек, готов ты к Панафинейским играм? Осталось всего семь дней до открытия Панафиней. Ну вот, заговорил стихами - усмехнулся Ификрат.
   - Теперь да. Теперь в скачках я могу показать себя. А в остальном постарался Астерикс. Он так гонял нас с Лорисом, что к ночи каждый мускул вибрировал. А сколько мы земли перекопали! Можно целый виноградник разбить.
   - Вот и разбей виноградник. Глядишь, к твоему стратегству будет с этого виноградника доброе вино, - ответил рассудительно Ификрат. - Я ведь из простолюдинов. Это я теперь богат. Так вот я использовал любую возможность, чтобы заработать денег.
   - Уважаемый Ификрат, - начал Ликомед. - Нам надо сходить на рынок и купить лошадь для Лориса. Иначе он не сможет выступить в пятиборье.
   - Так-таки, и уважаемый. А ведь мы с тобой родственники, юноша, - преувеличенно строго сказал Ификрат. Он был женат на дочери Котиса. - Что же касается лошади, так у меня не самая последняя конюшня этого города. Правда, давненько я не был дома, может, моих лошадей голодом заморили?
   Тут же прибежал его управляющий.
   - Что ты, господин. Как можно. Все кони в полном порядке. Сыты. И выводятся на пробежку каждый день, клянусь богами.
   - Пойдемте, дорогие гости, посмотрим, так ли уж хорошо заботились о моих лошадях.
   Ификрат сам выбрал для Лориса не очень высокую белую кобылу с рыжей звездой во лбу.
   - Ты, капитан, по весу легче моего родственника, а эта кобылка хоть и невелика, зато легка и вынослива, да и характером не строптива. А ты ведь моряк, мой друг. Так что тебе привычней румпель, чем узда. Не надо, юноша, не обижайся. Я ведь к тому говорю, что все-таки ты на коне не так сидишь, как Ликомед, который с сопливых лет с коня не сходил.
  
   Когда на следующий день они вчетвером двинулись верхом по Элевсинской дороге, Астерикс, прищурившись, спросил Ификрата:
   - Что же ты, генерал, ездишь по дорогам без охраны?
   - А я ведь, дружок, и во Фракии с охраной не ездил. А тут я у себя дома. Так неужели здесь буду за собой охрану таскать?
   - Так- то, Фракия. Там тебя каждая собака знает, - не унимался кельт. - А здесь я что-то не заметил большой к тебе любви твоих же сограждан.
   Ликомед, как только они выехали на дорогу, пустил своего Опала в галоп. Застоявшийся жеребец радостно заржал и бросился взапуск, почуяв свободу.
   - Ну, теперь мы увидим твоего воспитанника только в поместье, - сказал Ификрат. - Нам- то не по возрасту гоняться взапуски.
   Когда они приехали в поместье, Ликомед все уже подготовил к приему гостей. Он открыл для себя удивительную вещь. Оказывается, ему очень нравится быть хозяином этого поместья. Он как-то сразу стал замечать все недочеты в хозяйстве, запоминать их и думать, как их исправить. Приехав в поместье, он был удивлен, что его не встретили бывшие пираты, но управляющий сказал, что они засаживают виноградом тот пустырь, который они, тренируясь, перекопали с Лорисом. Гости легко разместились в просторном доме поместья. Лучшие апартаменты достались, конечно, генералу и по возрасту и по заслугам. Ификрат гостил в поместье до того дня, когда друзья собрались на Игры. Он был удивлен, увидев в доме Ликомеда бывших пиратов, а когда узнал, что Кертис брат Астерикса, старый воин очень расстроился.
   - Если б я знал об этом раньше, то не в железе, а как почетных гостей привез бы в Афины этих людей.
   - Нет, достойный генерал, ты выполнял свой долг. Но вот я был не на высоте. Хоть и выставил караулы, но не подумал, что люди устали и могут заснуть. Вот вы и захватили нас врасплох, - сказал Кертис.
   - А кто вас надоумил сажать виноградник? - спросил Ликомед Кертиса.
   - Это все Феносаб. Он как увидел раскопанный пустырь, так словно взбесился. Побежал к управляющему, добыл саженцы и давай нас тормошить. Я-то мало понимаю в земледелии, но пришлось помогать. Теперь горжусь этим.
   - Что я говорил. Будет доброе вино, когда тебя изберут стратегом, - закончил разговор Ификрат.
   Глава седьмая.
   Панафинеи были одним из самых главных праздников в Афинах. Сначала в течение пяти дней проходили Игры, включавшие в себя не только гимнастические соревнования, но и поэтические, и музыкальные. Главным в спортивных состязаниях было военное пятиборье, включавшее в себя скачки верхом, бег на длинную дистанцию, борьбу, сочетавшую в себе кулачные бои под названием "панкратии" и метание копья в цель. Кроме того, было еще несколько агонов-состязаний: скачки на колесницах, метание диска, стрельба из лука.
   После окончания Игр устраивалось многолюдное шествие в Акрополь к статуе Афины Паллады. Там приносились жертвы, возлагались масличные венки на головы победителей и устраивался большой симпосион, посвященный Афине Палладе, богине мудрости и доблести, покровительнице искусства и науки, ремесел и процветания.
   На Панафинейские игры съезжались греки со всей Эллады. Сюда приезжали эллины из Малой Азии, из Великой Греции на Италийском полуострове, с Сицилии и Эвксинского Понта.
   Потому, недалеко от Панафинейского стадиона, у Стены Фемистокла, разворачивался огромный палаточный лагерь. Здесь могли встретиться жители Милета и Сиракуз, Коринфа и Херсонеса, Эфеса и Спарты.
   В этих играх принимали участие эллины с самых отдаленных участков Греции. Но варвары до участия в соревнованиях не допускались.
   Отдельно проводились состязания между эфебами-юношами и взрослыми атлетами. Перед началом состязания атлеты проходили обнаженными перед коллегией распорядителей, которые бдительно смотрели, чтобы атлеты одной категории не попали в другую.
   Когда Ликомед проходил осмотр в группе эфебов, распорядитель остановил его и спросил:
   - Скажи, юноша, кто ты и сколько тебе лет.
   - Меня зовут Ликомед, сын Котиса. Я готовлюсь после Великих Дионисий стать эфебом Афинского полиса. Девятнадцатое лето дышу я благословенным воздухом Эллады.
   - Не тот ли ты принц одрисов, которого месяц назад утвердили гражданином Афин?
   - Да. Это я.
   - Видишь ли, юноша. Твоя мускулатура не по годам хорошо развита, и юным эфебам трудно будет состязаться с тобой в силе.
   - Я думаю, и взрослым атлетам это будет сделать нелегко - отвечал Ликомед.
   - Так ты согласен выступить в группе взрослых?
   - Почту за честь, уважаемый.
   - Что же. Так и запишем в протоколе агонов.
   Так Ликомед стал участником соревнований для взрослых атлетов.
   Игры открывались традиционными бегами на колесницах, запряженных четверками лошадей. Это были соревнования богачей-аристократов. Да и кто кроме них имел возможность содержать такую четверку. Однако, много лет уже некоторые аристократы предоставляли свои колесницы наемным возницам. И тогда объявляли победителя так: "Победу одержала колесница Лидия, которой управлял какой-нибудь Креон". Но честь победы все равно принадлежала Лидию, хотя он только наблюдал с трибуны.
   Ликомед хотел пойти на трибуны для простого народа, но тут его окликнул Тимофей.
   - Приветствую тебя. Куда ты подевался, мой друг? - обрадовался Тимофей. - Ты прекрасно выглядишь! Конечно, ты же будешь сегодня соревноваться с эфебами. Думаю, против тебя мало кто устоит. Но соревнования эфебов начнутся только завтра.
   - Нет, мой друг, я участвую сегодня в скачках. Меня допустили до основных соревнований.
   - Я рад за тебя, юноша. Ты, видно, далеко пойдешь. И это правильно. Но тебе трудно придется в этих состязаниях. Тут ведь собрались почти все лучшие атлеты Эллады. Я с удовольствием буду болеть за тебя и всячески поддерживать. Так и скажу своим друзьям, а ты уж поверь, их у меня не мало.
   - А теперь прошу тебя, подняться со мною на трибуну стратегов. Да, да, мой друг Ликомед, меня выбрали стратегом. И не только меня, Филона тоже.
   Ликомед оглядывался по сторонам, ища своих друзей.
   - Ты ищешь своих друзей? - спросил Тимофей, - я видел, как Ификрат провел их в ложу стратегов. Так что, идем со мной.
   - Никак не могу понять, что общего у такого образованного молодого человека, - вдруг проговорил Тимофей, - с таким мужланом, как Ификрат?
   - Не надо оскорблять моих друзей, - резко ответил Ликомед, - а он, кроме того, мой родственник, ибо женат на моей старшей сестре. Да и ни какой он не мужлан. Просто его ремесло наложило на него свой отпечаток.
   - Прости. Конечно же, Ификрат выдающийся полководец, но согласись, кроме военного дела его ничего больше не интересует.
   - Я заметил, стратег, что ты часто извиняешься. По-моему, лучше не говорить того, за что придется извиняться.
   - Ты не только по силе достоин, состязаться с опытными воинами, но и по уму, мой молодой друг, - примирительно подытожил разговор Тимофей, - Мне бы обидеться на твои слова, да не могу.
   Поднявшись на трибуну, Ликомед увидел Ификрата, окруженного его друзьями. Остальные стратеги сидели поодаль, как бы дистанцируясь от старого полководца. В основном, это были молодые люди лет тридцати, тридцати пяти, и только один высокий, если не сказать длинный, худой, горбоносый и черноглазый был, примерно, того же возраста, что Ификрат.
   - Это Хабрий, - сказал Тимофей, увидев, куда направлен взгляд Ликомеда. - Такой же талантливый полководец, как и твой Ификрат. Недавно вернулся из Египта, где сражался с персами, и весьма успешно.
   - О, наш юный друг, приветствую тебя на этом празднике силы и мастерства, - это встал со своего места и подошел к ним Филон.
   - Желаю тебе победы в состязании эфебов, Ликомед, - продолжал он.
   - Ты ошибаешься, Филон, - поправил его Тимофей. - Наш друг вступит в борьбу с мужами, а не с юношами.
   - Вот это да! Теперь я еще больше желаю тебе победить. Надеюсь, ты примешь участие в настоящем состязании мужей - пятиборье.
   - Да, - скромно ответил Ликомед. - Кроме этого мне желательно принять участие в стрельбе из лука.
   - Здесь, я думаю, не будет большого соперничества, - проговорил Филон. - Лук - это удел фетов.
   В легкой пехоте, вооруженной луками и пращами, служили, в основном, малоимущие граждане, и аристократы с некоторым презрением к ним относились.
   - По-моему, - скромно возразил Ликомед, - В Афинах мало внимания уделяют такому эффективному оружию, как лук. Лук в хороших руках очень сильное оружие.
   - Скажи, пожалуйста, принц, - Филон иронично посмотрел на Ликомеда, - что может сделать ватага лучников против строя гоплитов в полном вооружении?
   - Это, смотря в каком месте и в какое время.
   - Ну, скажем, в широком поле, где нет ни оврагов, ни холмов.
   - Это просто. Лучники просто расстреляют ваших гоплитов, не дав им приблизиться. Попеременно. То с флангов, то с фронта, а то и в тыл зайдут.
   - Хорошо. А если гоплитов поддержит конница?
   - А если лучники будут на лошадях?
   - Ну что, Филон, видишь ты в нем будущего стратега? - озорно подмигнул Тимофей.
   - Простите, друзья, но я должен покинуть вас, - сказал вдруг Ликомед. - Я хочу засвидетельствовать свое почтение Ификрату.
  
   - Ну что? Как тебе нравятся наши афинские фанфароны? - вместо приветствия произнес Ификрат. - Небось, все уши прожужжали, какой я мужлан?
   Рядом с ним стоял Кертис и Симис.
   - А где Астерикс и Лорис? - спросил Ликомед.
   - А где же им быть, как не у лошадей? - Ификрат осуждающе посмотрел на Ликомеда. - У тебя сегодня серьезное дело, а ты мотаешься по трибунам, да ведешь праздные разговоры с всякими хлыщами.
   - Ты прав, мне давно надо быть около лошадей, - повинился Ликомед. - Но эти, как ты сказал, хлыщи, все-таки твои коллеги стратеги и хорошо образованные люди.
   -Да, охлос выбрал их в стратеги, но он же и бросит их вниз.
   -Ты раньше не говорил так. Ты говорил: демос - народ поднял тебя из низов, а не охлос. Ты говорил, что только здесь, в Афинах, ты мог стать полководцем.
   - Да. А теперь тот же народ говорит о том, что Ификрат продался за деньги варварам и служит им верой и правдой, забывая о том, что одрисы одни остались союзниками Афин после победы Спарты. Довольно об этом, юноша. Я знаю, как тебе хочется посмотреть состязания, но у тебя нет на это времени. Твои соперники находятся у своих лошадей. И, поверь мне, соперники у тебя очень сильные.
   - Ты прав, - сказал Ликомед и покинул трибуны.
  
   - Что же такое сказал Ификрат нашему другу, - задал вопрос Филон - Что его словно ветром сдуло с трибуны?
   - Он, как всегда, обратился к долгу, что, в общем-то, правильно. Убежал к своей лошади готовиться к скачке.
   - Похоже, ты воспитал хорошего ученика, - поддержал разговор Тимофей.
   - Я думаю, этот юноша еще покажет Афинам, да и всей Элладе, на что он способен, - отозвался Ификрат.
  
   Между тем, начались заезды на тетрипах - так назывались колесницы, запряженные четверкой лошадей.
   На трибуне стихли разговоры, и все внимательно стали следить за участниками бегов. По мере приближения колесниц к финишу, напряжение на трибунах возрастало. Понятия о тотализаторе в те времена, конечно, не существовало, но зрители сами заключали между собою пари. И больше всех суетились владельцы упряжек. Ведь они были, по большей мере не участниками, а зрителями.
   Вот предварительные заезды были закончены, и возбуждение на трибунах достигло апогея.
   - Сегодня мой день! - воскликнул Лисий, которого уже неоднократно избирали стратегом.
   - Моя четверка самая быстрая и наездник хоть куда! Быть мне победителем! - кричал он на всю трибуну.
   - Вот он - закат афинского благородства - шепнул на ухо Тимофею Филон, - раньше владелец сам управлял колесницей, и успех его был заслужен умением и мужеством. А теперь вот такой увалень будет объявлен победителем только за то, что у него тугой кошелек и, поэтому, он может купить самых быстрых лошадей и нанять лучшего наездника.
   - Ну что ты, Филон, - отвечал Тимофей, - разве только это. Он уже третий раз избран стратегом, и при этом не участвовал ни в одной стычке. Если, не дай на это согласие Афина Паллада, ему доверить командование хотя бы раз, то он вернется и без щита и без войска.
   - Если вообще вернется, - добавил Филон.
   - Да он никуда и не пойдет, - сказал Ификрат, услышавший их разговор. - Застрянет в воротах с таким-то пузом. И это хорошо. Хоть вреда не будет. Все-таки трусливый дурак лучше дурного храбреца.
   Тимофей, который постоянно призывал граждан к возвращению былого могущества Афин и нападал в своих речах на Спарту, воспринял последнее замечание на свой счет.
   - Не все такие мудрые полководцы, как наш Ификрат, - сказал он Филону. - Некоторые радеют о мощи своей Родины в ее тяжелые годы, а не служат наемниками во Фракии.
   Это было сказано так громко, чтобы услышали все. Ификрат поморщился и промолвил:
   - Во-первых, я никого не хотел обидеть своими словами, а во-вторых, разные щенки из аристократов не смеют судить воина, которого послала та же Родина защищать интересы своих союзников.
   На трибуне возник бы скандал, если бы не вмешался Хабрий. Хабрий был столь же заслуженный полководец и участник последней Коринфской войны, как Ификрат, и при этом происходил из среднего сословия всадников.
   - Прошу вас, дорогие сограждане, - сказал он. - Мы собрались здесь наслаждаться видом состязаний, а не спорить между собой. Я думаю, не стоит оскорблять друг друга. Тем более, что для этого нет никаких причин. Обратим лучше внимание на ипподром, ведь начинается финальный заезд.
   - Эй, Лисий, - вдруг вскричал Ификрат, - Хочу заключить с тобой пари.
   - На каких условиях, храбрейший Ификрат? - отозвался Лисий.
   - Если твои клячи победят, я отсыплю тебе столько серебра, сколько войдет в твою золоченую телегу. А если нет, то забираю всю твою упряжку.
   Лисий, казалось, нисколько не обиделся таким обращением.
   - Это, конечно, справедливо, - алчно промолвил он. - Мои лошади стоят около четырех талантов, а в колесницу влезет, пожалуй, талантов шесть серебра. Но, видишь ли, друг мой Ификрат, - продолжал он, - я потратил целое состояние на их тренировку, на конюхов и наездников. Так что, не мешало бы чего-нибудь прибавить.
   От такой наглой жадности все на трибуне знати привстали со своих мест.
   - В твою колесницу, Лисий, войдет не менее, чем десять талантов, а может и двенадцать, - попробовал урезонить его Каллистрат.
   - Может и так, - гнул свою линию Лисий, чья колесница легко выиграла предварительные забеги с огромным отрывом. - Но ведь никто еще не наполнял ее монетами. И, как знать, может быть прав ты, а может быть, и нет. И ведь не я предложил это пари.
   - Хорошо. Я добавлю к этому вот этот изумруд, - сказал Ификрат, показывая, большой перстень на левой руке.
   - Я принимаю вызов! - злорадно оскалился Лисий.
   Филон огорченно сказал Тимофею:
   - Сегодня наш Ификрат останется в одном хитоне. Нет лучших лошадей, чем у Лисия, и его колесница обязательно победит.
   - А вот я думаю, - возразил Тимофей, - что лучшие лошади после этого заезда будут принадлежать Ификрату. Я бы и сам сделал ставку, будь у меня столько денег. Ведь для победы нужны не только хорошие лошади.
   - И возница у Лисия один из лучших, - не унимался Филон.
   Заезд начался. В нем участвовали четыре колесницы. Кроме колесницы Лисия, представлявшего Афины, были еще колесницы Антала из Милета, Корифа из Мегар и Гленна из Фессалии, на которой выступал сам хозяин.
   - Вот сейчас посмотрим, кто победит, - промолвил Тимофей.
   С самого начала забега колесница Лисия вырвалась вперед, и к его середине уже опережала ближайшую к ней упряжку Гленна на шесть корпусов, и продолжала наращивать скорость. Вот отрыв стал в восемь, в десять корпусов, и, казалось, ничто не может обогнать этих летящих коней. Но вот возница Лисия начал придерживать лошадей. Фессалий тут же воспользовался этим и, ободренный трибунами, быстро догнал и обогнал колесницу Лисия. Возница Лисия едва успел снизить скорость, как от колесницы отвалилось колесо. Возница кубарем покатился по траве, кони остановились. Теперь все поняли, почему возница придерживал лошадей. Если бы все это произошло на всем скаку, возница вряд ли бы уцелел. Заезд окончился победой фессалийца.
   - Давненько в Афинах не торжествовала справедливость в этом виде состязаний, - сказал Тимофей.
   - Но как ты узнал, что с колесницей Лисия случится такая беда? - спросил Филон.
   - Надо быть внимательней, - сказал Тимофей. - Ты ведь теперь стратег. Было три предварительных заезда, и ни разу после бегов возница Лисия не подошел к коням и колеснице проверить неисправности. Тогда как другие участники следили за всякой мелочью в упряжи и колеснице. Конечно же, я не знал, что отпадет именно колесо, но при таком отношении обязательно что-нибудь да должно было произойти. И потом, Зет, возница Лисия, отличный наездник, но совершенно безалаберный человек. Ему бы я не доверил даже пасти своих коз, не то, что водить колесницу.
   - Когда присылать мне своих людей за моими конями? - раздался громогласный окрик Ификрата.
   Лисий был подавлен и зол. Ему было обидно за то, что пропал такой куш, и еще обидней расстаться со своими лошадьми. Самое же главное - это позор, на который обрек его Зет, этот жалкий бедняк, который только и умел править четверкой лошадей. Он хмуро осмотрелся вокруг, и не видя никакого сочувствия, остановил свой мутный взгляд на Ификрате, хотел произнести какое-нибудь ругательство, но взял себя в руки.
   - Можешь забрать свой выигрыш прямо сейчас, - сказал он, повернулся и сошел с трибуны под звонкий смех остальных стратегов и архонтов.
   Ификрат же выпрямился во весь рост и громко объявил:
   - Свою же ставку я жертвую городу для постройки нового боевого корабля. Прошу казначея Пирейской верфи после празднества прибыть ко мне для получения суммы в двенадцать талантов серебром.
   Филон в это время шепнул Тимофею:
   - Интересно, откуда такая сумма у сына сапожника?
   - Не забудь, мой друг, - прозвучало в ответ, - наш генерал уже более пятнадцати лет командует войсками, и еще ни разу его солдаты не оставались без жалования. Вот за это его и любит чернь. Он умеет делать деньги из воздуха.
   - Если кто сомневается, что эти деньги добыты честным путем, то вот вам расписка царя Котиса, который расплатился этими деньгами за мою пятилетнюю службу, - громко объявил Ификрат.
   Афиняне тут же забыли о состязаниях и устроили Ификрату буйную овацию.
   Но состязания продолжались. Начались предварительные заезды всадников. Всадников было намного больше, чем колесниц, но зато и места они требовали гораздо меньше. В трех предварительных заездах участвовало около сотни наездников по тридцать - тридцать пять в каждом. Пятеро первых из каждого заезда проходили в финальный заезд.
   Ликомед легко выиграл заезд на своем Опале, придя вторым. Он специально придерживал своего скакуна, чтобы перед финалом не показывать всю его силу.
   - У тебя трое основных соперников, - наставлял Астерикс. - Прежде всего, фессалиец Иолай. Он прирожденный наездник: невысокий и легкий, как перышко, на коне сидит нервно и легко. И скакун ему под стать: небольшой, но статный и жилистый. Если его не затрут на старте более мощные кони, полетит, как стрела. Но это вряд ли. Уж больно хорош всадник. Не даст себя затереть. Второй - спартанец Адраст. Конь мощный, высокий с могучей грудью и отличными бабками. Этот попытается на старте продавить всех грудью. Так что, не зевай. Третий - фиванец Леонард, победитель твоего заезда. Но, я думаю, его кобыла показала все, что могла. Сначала постарайся держаться подальше от спартанца. Он попытается захватить лидерство силой. Пропусти его. Дистанция длинная, а конь у него тяжелый. Может не выдержать быстрый бег на всей дистанции. А вот фессалийца не отпускай. Даже постарайся держаться впереди. Ну, все. Ступай. Приглашают на старт.
   На общей трибуне ипподрома также кипели страсти. Здесь собрался простой люд Афин и приезжие из других уголков Эллады. Были здесь и чужестранцы: купцы, моряки, метеки, люди с разных краев Ойкумены. Все они спорили между собой, заключая пари. И богатые купцы делали ставки серебром, и бедняки разыгрывали между собой свои жалкие оболы и лепты. На миг, забыв о скачках при выступлении Ификрата, они быстро снова включились в атмосферу состязаний и уже подбадривали своих любимцев.
   Здесь же собрались и Фиванские эмигранты, беглецы от тирании Спарты. Их было человек двадцать.
   - Я, думаю, наш Леонард не ударит в грязь лицом, - сказал один из них по имени Мелон.
   Самый старший из них, Андроклид, с сомнением покачал головой:
   - Леонард неплохой наездник, и он достойно выиграл свой заезд. Но, сдается мне, что тот афинянин, что пришел вторым далеко не до конца показал свою силу, а вот Леонард вряд ли способен на большее.
   - Вот ты всегда так, Андроклид. Вместо того, чтобы поддержать своего, ты всегда найдешь все плюсы у соперника. А я вот считаю, что Леонард соберется и выиграет состязания.
   - Да пребудет Посейдон на его стороне, - возразил Андроклид. - Я всей душой болею за нашего Леонарда, да только ведь у него очень сильные соперники. А тот фессалиец, что выиграл первый заезд! Его скакун быстр, как Эол, и летит над землей, словно птица. А спартиат, хоть я их и ненавижу, тоже соперник хоть куда.
   - Не сочтите меня плохим патриотом, но я желаю, победы тому благородному юноше, афинянину, - вдруг сказал Пелопид и продолжил: - Это ведь он выкупил Истребителя спартанцев. Помните? В Пирее. Месяц тому назад.
   - Да, - подхватил Ференик, - Его зовут Ликомед. Он благородный сын царя одрисов. Мы еще приглашены были тогда на пир по поводу освобождения пиратов.
   - Какие же они пираты, если нападали только на спартанцев? Так что же, если мы станем бороться со спартиатами за освобождение нашей Отчизны, то сами станем разбойниками?
   - Хватит разговоров, друзья, состязания начинаются.
   Состязания начались. Ликомед, как и советовал ему Астерикс, держался подальше от спартанца, который таки оттеснил на старте фессалийца и вырвался на первую позицию. За спартиатом, почти вплотную, скакало еще три всадника, среди которых выделялся фиванец Леонард. Следом - Ликомед, а фессалиец Иолай остался где-то позади. Постепенно Леонард вышел на вторую позицию, и Ликомед, обогнав остальных, вышел на третью. Иолая же не было видно до середины дистанции. Ликомед уже начал обходить фиванца, когда увидел боковым зрением слева от себя фессалийца. Ликомед обошел Леонарда справа, а Иолай его же слева. И опять Ликомед был на третьей позиции. Ликомед пятками приободрил своего Опала. Вот Иолай начал обходить спартиата. Ликомед же почти вплотную приблизился к нему. Тут произошло неожиданное. Фессалиец справа уже почти обошел лошадь спартанца, но тот вдруг нагнулся, вытянул руку и схватил Иолая за левую ногу. Иолай попытался вырвать свою ногу из цепкой хватки Адраста, но у него ничего не получилось. Между тем, стремительно приближался финиш. Ликомед, обгоняя спартиата слева, попытался отвлечь его, хлестнув плетью, но промахнулся. Теперь, перед самым финишем он вышел на первую позицию. Фессалиец, чтобы не упасть, вынужден был замедлить бег своего скакуна. Этим тут же воспользовался Леонард, обходя обоих, и к финишу прискакал вторым, после Ликомеда, третьим пришел Адраст, и лишь четвертым Иолай.
   - Что я говорил, - Пелопид победоносно посмотрел на своих товарищей, - Этот юноша далеко пойдет. Вот увидите, он выиграет все состязания.
   - Но и наш Леонард не посрамил родного города, - заметил Мелон.
   - Вряд ли он был бы вторым, если бы не нечестный поступок спартанца, - сказал в ответ Андроклид. - Это еще раз убеждает меня в том, что Лаконика - самая нечестная страна в Элладе.
   - Не согласен с тобой, мой старший товарищ, - поморщился Пелопид, - И среди спартанцев попадаются благородные люди, а царь Леонид до сих пор пример для подражания.
   - Да это дела давно минувших дней, - встал на сторону Андроклида Мелон - может быть и теперь есть благородные спартанцы, только нам что-то попадаются одни негодяи.
   -Ты прав, Мелон. Негодяи встречаются и среди фиванцев и среди других народов. А среди спартанцев есть честные благородные воины, и надо уважать это, иначе мы никогда не сможем их победить. Спартанцы стараются добиться победы любой ценой. Но как раз это их иногда и подводит. Как в этих состязаниях. Адраст, конечно, украл победу у фессалийца Иолая, но ведь и сам-то он не добился успеха. В итоге победа досталась все равно сильнейшему - закончил свои рассуждения Пелопид.
   Между тем, победителю вручили ветвь священной оливы, и первый день состязаний закончился.
   Глава восьмая.
   Второй день игр перенес состязания на улицы Афин. Участники должны были пробежать по улицам и вдоль стен города дистанцию равную расстоянию между Афинами и Марафоном. Этот бег посвящался победе афинян над персами в Марафонской битве. Победителю, кроме оливковой ветви, вручалось копье с серебряным наконечником. Это было трудное состязание. Надо было пробежать семь кругов вдоль стен и по улицам Афин и закончить дистанцию еще десятью кругами по стадиону. Только небольшая часть атлетов могла закончить этот трудный бег. Тем почетней была награда. Серебряное копье ценилось не меньше, чем Олимпийский венок.
   Старт бегу был дан на Панафинейском стадионе. Все атлеты стартовали одновременно. Дальше путь их пролегал на север, вдоль стен Фемистокла с поворотом на запад. Через ворота Дипилона бегуны попадали на главную улицу Керамика и дальше на Агору, мимо храмов Гефеста и Афродиты Урании, сворачивали на юг к подножию Акрополя. Огибали Акрополь и, через южные ворота, опять попадали к стадиону. Этот круг составлял, примерно, тридцать две стадии (около шести км), и таких кругов надо было сделать семь.
   Уже к третьему кругу определилась лидирующая группа, примерно, из десяти - двенадцати человек, среди них был и Ликомед. Трое главных соперников Ликомеда по скачкам входили в состав лидеров. К пятому кругу среди лидеров осталось только семеро, причем Иолай явно начал сдавать и держался в группе только за счет огромной силы воли. Впереди держался неутомимый спартанец Адраст. Хотя он и пробежал уже больше ста тридцати стадий, но дыхание у него было такое, же ровное, как и в начале забега. За ним следовали Ликомед и Леандр, попеременно сменяя друг друга. Иногда к ним присоединялся афинянин Септ, но чаще он бежал позади. Еще дальше эвбеец из Халкиды и атлет из Мегар. Замыкал группу Иолай. К началу шестого круга Ликомед, который легко несся вслед за спартанцем, понял, что, если сохранять этот темп, то Адраст легко выиграет забег. Он ускорил и без того высокий темп бега и быстро обогнал спартанца. Спартанец поднажал и обогнал Ликомеда. Так продолжалось весь седьмой круг, и к концу его атлеты летели так, что ветер свистел в ушах. Но такой темп выдержать было очень трудно, и постепенно они начали выдыхаться. Они в это время оторвались от группы более, чем на стадию. Но когда они уже миновали южные ворота и приблизились к стадиону, их вдруг неудержимо начал догонять Иолай. При входе на стадион он приблизился к ним менее, чем на плетри, наконец, догнал немного отставшего Ликомеда. Ликомед бежал уже из последних сил, а впереди было еще восемь стадий изнуряющего бега. Тут он вспомнил наставления того странного старика, что встретился им с Астериксом и Лорисом на дороге между длинных стен два месяца назад. Как раз сегодня, перед стартом, он подошел к юноше, который готовился к состязанию. Он пожелал Ликомеду удачи в состязании, прервав наставления Астериска.
   - Если хочешь победить и прийти к финишу таким же свежим, как в начале бега, - говорил он, - научись расслабляться.
   - Вот еще выискался знаток бега, - недружелюбно попытался остановить его Астерикс.
   - И ты, молодой человек, тоже послушай, - и он посмотрел на кельта каким-то пронизывающим взглядом своих черных глаз, что Астерикс сразу признал его превосходство. - Негоже грубить пожилым людям.
   Ликомед был удивлен до предела. Еще ни разу не видел он такого смущения на лице своего наставника.
   - Чтобы хорошо расслабиться, надо отрешиться от всего, что тебя окружает, - продолжал Бедил, - от своих соперников, от кричащей толпы, от всех своих страстей и надежд. Сосредоточиться только на своих ногах и дороге под ними. Немного замедлить бег, и восстановить дыхание, и мысленно быть уже на финише. А теперь приляг на траву, я проведу с тобой сеанс массажа.
   Ликомед прилег, но никакого массажа не было. Старик просто простер над ним руки и начал водить ими, как бы обволакивая тело атлета. Через несколько секунд к Ликомеду пришло состояние полного блаженства. Когда он встал с травы, тело его налилось такой неслыханной силой, что, казалось, он мог перевернуть мир. И вот теперь, Ликомед попытался расслабиться, как его учил индиец. Он даже закрыл глаза, сосредотачиваясь на дороге, но не споткнулся, а продолжал размеренно бежать. Вскоре, он почувствовал, что дыхание восстановилось, мышцы обрели былую подвижность, и он помчался вдогонку за своими соперниками. Его удивило, когда он открыл глаза, что отстал от них не так уж и много. Впереди уже бежал Иолай, за ним заметно сдавший Адраст. Ликомед припустил во всю силу своих ног, и в одно мгновение оставил позади спартиата. Чтобы обогнать фессалийца, ему понадобилось еще полтора круга, но пять оставшихся кругов Ликомед мчался уже в полном одиночестве. Финиш встретил его распростертыми объятиями толпы. Его обессиленного, подхватили заботливые руки Астерикса и буквально вырвали из восторженных объятий народа.
  
  
   - Да, такого финиша я еще не видел, - услышал Ликомед голос полководца, очнувшись на ложе в доме Ификрата.
   - Я и сам не раз участвовал в играх, а уж насмотрелся на них вдоволь, но чтобы так кто-нибудь побеждал в Марафонском беге! Нет. Такого не было. Чтобы бежать после всей этой изнуряющей гонки, как застоявшийся жеребец. Молодец, мальчик. Ты воспитал хорошего воина, Астерикс.
   Ликомед слабо помнил, как происходило награждение, и как на колеснице Ификрата в сопровождении восторженного народа доставили его в этот дом, где он мгновенно уснул, едва прикоснувшись к ложу. Теперь, выспавшийся и полный сил, он вдруг ощутил страшный голод.
   - Ну, что? Кто-нибудь даст, наконец, победителю поесть? - вскричал он, вскакивая с постели. - Или, пока я отдыхал от трудов праведных, вы, лежебоки, съели всю еду и выпили все вино?
   - Никто не может сказать, что в доме Ификрата плохо принимают победителя. Стол давно накрыт и вспотели кувшины от охлажденного вина, а баранина лоснится от жира. Прошу к столу, мой победитель, - раздался громогласный рев Ификрата. - Тебе, мой друг, надо хорошо питаться, чтобы завтра положить их всех на ковер. Побольше мяса и фруктов, а вина выпей совсем немного, только для восстановления сил.
   За ужином Ликомед узнал, что вторым прибежал Иолай. Как ни старался фессалиец, все же отстал от Ликомеда почти на целую стадию. Третьим, обогнав спартиата, пришел Леандр. Но Адраст все-таки не дал больше обогнать себя никому.
   - Теперь поговорим о завтрашнем дне, - предложил Ификрат.
   - В последний день атлетических состязаний тебе, мой юный друг, придется бороться, метать диск и копье. Это все ты уже знаешь. В борьбе царствуют профессиональные борцы, ибо там и только там даются денежные призы. Это особая каста. Они не участвуют ни в каких других состязаниях, но в борьбе тренируются круглый год. Я думаю, если ты выиграешь несколько схваток на первых этапах, этого будет достаточно для победы в пятиборье. А за диск и копье я не беспокоюсь. Так что, не увлекайся борьбой. Береги силы. И все будет хорошо.
   Глава девятая.
   Уже с раннего утра народ занимал места на трибунах Панафинейского стадиона. Раздавались призывные крики разносчиков холодной воды и сладостей, фруктов и вина. Жители Афин любили этот последний день атлетических игр и, особенно, состязания в борьбе. Делались огромные и мелкие ставки. Иногда проигрывались целые состояния.
   Борьба древних эллинов включала в себя все элементы рукопашного боя без оружия: броски, захваты, удары и блоки. Можно было бить противника и руками, и ногами, но только не жизненно важные органы и не в голову. За этим строго следили судьи, и, при малейшей попытке вести нечестную борьбу, атлеты снимались с соревнований.
   Здесь властвовали борцы - профессионалы. Они никогда не выигрывали пятиборья, но пятиборцам обязательно приходилось встречаться с этими силачами, проводившими на борцовском ковре всю свою жизнь.
   Первые три схватки Ликомед легко выиграл у таких же, как и он атлетов-пятиборцев. Четвертая свела его с профессионалом из Коринфа, чемпионом многих игр Гелоном. Он был пониже Ликомеда ростом, но в плечах едва ли не в полтора раза шире, и имел длинные и очень сильные руки. Он был вдвое старше Ликомеда и намного опытнее его. Но Ликомеда обучал непревзойденный мастер рукопашного боя, каким был Астериск. Первый же бросок, которым Гелон хотел уложить этого юного выскочку, закончился неудачей. Дальше пошло еще хуже. Как только Гелон попытался нанести своему противнику потрясающий удар в грудь, он ощутил своим кулаком пустоту и тут же свалился от великолепной подсечки. Он уже не встал для продолжения схватки. Могучие руки прижали его снизу к траве, и судьи засчитали чистую победу. Гелон так и не смог понять, каким приемом сразил его этот юноша.
   А волнения на трибунах возрастали тем больше, чем меньше оставалось участников борьбы. На трибуне именитых граждан так же кипели страсти.
   -Вы посмотрите, как Ликомед свалил Гелона, - вскричал Филон, - вот это бросок. Быть ему чемпионом. Готов поставить на него четыре мины.
   -Гелон - это уже старая раздутая амфора с перекисшим вином, - отвечал ему Каллистарт. - Погоди, вот встретится он с нашим Пимненом, и от него останутся рожки на ножки. Принимаю твой вызов.
   -До этого ему надо выиграть, по меньшей мере, еще одну схватку, - возразил Тимофей, - а ведь на ковре остались одни профессионалы.
   -А вот и нет, - пророкотал Ификрат, - спартанец Адраст тоже выиграл все схватки, и, похоже, ему по жребию достался Пимнен. - Спартиаты - знатные борцы, хотя они никогда не участвуют в состязаниях профессионалов.
   -Расскажи, любезный Тимофей, - проворковал женский голос, - что теперь происходит на ковре?
   Женщины в Афинах не допускались на стадион, как это делалось в Спарте. Афинская женщина - хранительница домашнего очага должна была сидеть дома и вести домашнее хозяйство и только в такие праздники, как Темофории, посвященные богине Деметре да в Великие Дионисии она могла участвовать в церемониях и смотреть спектакли в Театре Диониса.
   Но красавица Ирена была гетерой высшего разряда, жрицей любви. Эти женщины долго учились в различных школах гетер, посвященных великой богине любви Афродите. Высшая из таких школ находилась в Коринфе, ее то и закончила Ирена. Гетера у эллинов была не просто любовница, продающая свою любовь за деньги. Она была мудрая подруга, советчица и учитель. Знаток многих искусств: поэзии, пения, танцев, философии, ваяния и архитектуры, живописи и театра. Гетеры были образцами для ваятелей и художников, вдохновителями полководцев и государственных деятелей.
   Прекрасная Ирена знала, конечно же, все о Панафинейских играх, однако, этикет требовал, чтобы об атлетах говорили мужчины, и Тимофей принялся галантно объяснять ей все, что происходило на стадионе.
   -Закончились предварительные схватки борцов на выбывание. Теперь предстоит апогей борцовских состязаний - схватки четырех претендентов на победу.
   -Это вот эти трое мужланов зверского вида и красавец юноша? - притворно наивно спросила гетера.
   -Ну, не такие они и мужланы. Кстати, двоих из них ты знаешь, прекрасная Ирена.
   -Да, вон тот, огромного роста, кряжистый атлет. Кажется, его зовут Пимнен. Он борец - профессионал, недавно выиграл какие-то состязания.
   -Вот, а ты говоришь - мужланы. А ведь он был приглашен на симпосий в твой дом по случаю победы.
   -На моих симпосиях бывает много людей, - ответила гетера. - А вот этот, сложением напоминающий Гермеса, кажется, Аспасий, по-моему, кроме борьбы, но пробавляется тем, что соблазняет богатых вдовушек.
   -Да ведь и он бывает на твоих симпосиях.
   -Хм, но я-то его туда не приглашала, - хмыкнула гетера.
   -Так вот, - продолжил Тимофей, - теперь они должны сразиться между собой - каждый с каждым, и тот, кто выиграет больше схваток, станет победителем.
   -Бедный юноша, - вздохнула Ирена, - где же ему победить этих двоих, а еще есть этот спартанец. Что это за юноша, Тимофей? Расскажите мне о нем. Я его совершенно не знаю, хотя он носит цвета Афины Паллады.
   -Не такой уж он и бедный, - вмешался в разговор Филон. - Это одрисский царевич, сын царя Котиса, Ликомед. И ты правду сказала, царица гетер, очень красивый юноша.
   -Фи, так он варвар! - воскликнула Ирена.
   -Какой же он варвар? Он полноправный гражданин Афин, вернее им будет после обучения и службы в эфебах - возразил Тимофей.
   -А вообще-то он наполовину варвар. Мать его настоящая эллинка. Да и воспитание он получил такое, какое может получить не всякий настоящий эллин.
   Пока они разговаривали, на ковре уже завершились две схватки. На удивление капризной гетеры, Ликомед легко победил Аспасия, и Пиммен, хотя и с большим трудом, но все-таки выиграл у спартиата.
   -Да этот юноша не только прекрасен, как Аполлон, но и силен, как Геракл, - воскликнула гетера.
   Черные глаза ее горели, как уголья, щеки залил румянец. Это не ускользнуло от Тимофея.
   -Кажется, этот юноша очень тебе понравился, госпожа? - спросил он напрямик.
   -Ну что ты, милый мой друг. Он для меня, пожалуй, еще молод. Вот войдет в возраст, станет настоящим мужчиной, тогда и посмотрим.
   -Да он и сейчас больший мужчина, чем все вокруг тебя. Посмотри-ка, как он расправился с твоим Пимменом.
   И, правда, бросок Ликомеда был так быстр, что Пиммен, так же как и Гелон, не понял, как оказался на траве.
   -Две схватки из трех! - радовался Филон. - Да он уже чемпион!
   -Дорогой Тимофей, а ты знаком с этим юношей? - спросила Ирена.
   -Конечно, моя госпожа. Приходи ко мне на симпосий после Игр, и я тебя познакомлю с Ликомедом. Уверен, что, когда ты с ним поговоришь, он тебе понравится еще больше. Я думаю, за такими как он, будущее Афин.
   -Нет, любезный Тимофей, - ответила гетера, - это я устраиваю симпосион после Игр, посвященный Афродите. Прошу тебя, приходи сам и приводи своих друзей, да не забудь пригласить этого юношу. Я и сама пошлю ему приглашение. Только вот не знаю, куда посылать. Ты, верно, знаешь, где он живет?
   -Живет он теперь в доме Ификрата, но стратег, по окончании празднества, собирается обратно во Фракию.
   -Как же он может жить у столь грубого человека?
   -Они ведь родственники. Стратег женат на его сестре - дочери царя Котиса.
   -Вот уж, я думаю, что может быть общего у этого мужлана с таким красивым юношей?
   Ификрат, услышав это, не обратил ни какого внимания.
   -Вы посмотрите, - воскликнул опять Филон, - как легко он победил Адраста. Спартанец тоже ничего не мог с ним сделать. Почему такой боец не появился в нашем городе месяца на два раньше? Мы бы послали его в Олимпию. Он же прирожденный победитель.
   И он с усмешкой посмотрел на Каллистрата.
   -Господин Каллистрат, когда прикажете послать к вам моего человека за серебром?
   -Когда вам будет угодно, стратег. Я рад за вашего бойца. - отвечал Каллистрат. -По больше бы таких в наших Афинах. Тогда спартиаты опасались бы совать нос в наши дела. Хотя, конечно, я сожалею о проигрыше. Ведь я не так богат, как некоторые считают.
   На поле стадиона готовились для проведения состязаний по метанию копья и диска.
   -Мне не интересны эти состязания, - заметил Филон. - Нет того накала, как в скачках, и динамики бега. Тут все ясно: у кого сила, тот и победит.
   -А, между тем, мой молодой друг, тебе, как стратегу, следовало бы хорошенько присмотреться к этим состязаниям, - услышал Филон сбоку от себя бас Ификрата. - Метатели в нашем ремесле играют не последнюю роль, - заключил Ификрат.
   -В бою все зависит от ума и опыта полководца, храбрости и дисциплины гоплитов, а ваша легкая пехота только разогревает битву.
   - Это далеко не так, и я доказал это не один раз, - не обижаясь на молодого коллегу продолжал Ификрат, - Если полководца уподобить голове войска, а панцирных гоплитов его телу, то легкая пехота безусловно его руки.
   - А куда же отнесешь ты всадников? - поинтересовался Тимофей, слушавший их спор.
   - Конницу я отнесу к ногам. Когда противник побит руками и раздавлен туловищем, то, как же ты будешь его преследовать без ног?
   Между тем, на трибунах уже прозвучало имя Ликомед.
   - Ликомед? Кто он?
   - Он наш, афинянин.
   - Но чей он сын? Из какого рода? Из какой филы?
   - Да не все ли тебе равно? Афины опять побеждают!
   - Он, наверное, сын самой Великой богини.
   - Не святотатствуй. Великая богиня - девственница.
   - Нет, нет. Он сын победы, сын Ники.
   - Да нет. Он потомок Тесея.
   - Врете вы все. Он - сам Тесей. Помните, на Марафонском поле тоже видели Тесея.
   - Перестаньте. Я точно знаю. Он потерпел кораблекрушение, и его вынесло на Саламин. Так он попал к нам.
   - Но ведь, правда, что он сын богини Ники?
   - Скорее всего, правда, - отвечал "осведомленный". - Иначе как же стал бы он гражданином нашего Великого города?
   - Да нет же, друзья, мы же сами голосовали за принятие его в гражданство полтора месяца назад. Он сын царя одрисов Котиса.
   - Не может быть, чтобы какой-то варвар побеждал стольких эллинов.
   - Все равно он наш, наш, наш. Посмотрите, куда он послал копье. Кому еще под силу сделать такое? Он афинянин с головы до пят.
   - А как он метнул диск! Кто еще сможет такое сделать, кроме сына богов?
   - Ликомед! Ликомед! Афины! Афины!
   - Ликомед и Афины! Афины и Ликомед!
  
   На четвертый день игр Ликомед в полной мере ощутил бремя славы. В этот день праздник перемещался в Театр Диониса, где проводились состязания поэтов, певцов и музыкантов. А так же танцовщиц и певиц. Это был день, когда на состязания допускались женщины: матери и жены, сестры и дочери афинских граждан. На сцене Театра Диониса выступали лучшие поэты, певцы и музыканты Эллады. Даже победители Дельфийских игр, посвященных Аполлону, считали за честь участие в Панафинеях.
   Но так же на четвертый день игр откладывались состязания лучников. Аристократы и богатые землевладельцы обычно не участвовали в них. Это были, как бы, мелкие забавы простонародья. Стрельба из лука не входила в обязательное пятиборье. Для этих состязаний отдавался стадион, но, обычно, он не заполнялся народом. Туда приходили, в основном, так называемые "черные люди" Пирея. Да и проводились состязания ранним утром, чтобы люди успели в Театр, где разворачивались главные события дня.
   Как только Ликомед, в сопровождении друзей и Ификрата, вышел из дома Ификрата, несмотря на ранний час, его уже ждала толпа поклонников. Все уже знали, что победитель пятиборья принимает участие в состязании по стрельбе. Одни говорили, что не годится столь знатному юноше участвовать в забаве простолюдинов. Другие, что настоящий воин должен уметь делать все на войне, и что именно такой воин и нужен Аттике.
   Получилось так, что, обычно полупустой стадион, на этих состязаниях оказался заполнен. И даже гордые аристократы пришли посмотреть на победителя пятиборья. В истории Панафиней еще не случалось, чтобы победитель в общем зачете выиграл все пять состязаний. Всем было интересно, как проявит себя чемпион в этой забаве охлоса.
   Пришли сюда и изгнанники фиванцы.
   Где вчера состязались метатели, сегодня были установлены щиты с ярко раскрашенными мишенями. Правила состязаний были достаточно жесткими. Участник выпускал три стрелы с расстояния одного плетра и, если ни одна стрела не попадала в центр мишени, выбывал из состязаний. Затем все это повторялось с расстояния два плетра, а далее - в три, пока не оставался один победитель.
   -Этот юноша поистине великий воин, - сказал Пелопид, обращаясь к Андроклиду.
   -Да ему помогает сама Ника, - ответил его старший товарищ, - Афины получили хорошего воина, но нам-то что от этого?
   -Посмотрите, как он кладет стрелы, - восторгался Мелон, - с двух плетров и не одного промаха.
   -Надо бы подружиться с этим юношей, - продолжал Пелопид.
   -Что он гиппарх или стратег, или архонт, в конце концов? Чем он может помочь нашему делу? - возразил Ференик.
   -Нет - ответил Андроклид - Нет. Он еще никто, но это будущее Афин. Он еще станет гиппархом и стратегом. Ты, Пелопид, самый молодой из нас, и более подходишь ему по возрасту. Попробуй подружиться с этим благородным молодым человеком.
   -Я знаю, как это сделать, - вмешался в разговор Мелон. - Помните Гелиакла, хозяина таверны "Веселый поросенок"?
   -Как же нам его не помнить, если все мы живем на его постоялом дворе?
   -Так вот, пятнадцать лет назад наш добрый хозяин вырвал Ликомеда, еще маленьким ребенком, из рук спартиатов, и привез на своей лодченке мальчика в Афины. Царь Котис вознаградил его. На эти деньги он и завел свое дело.
   -Так у юноши давние счеты со спартанцами?
   -Да, это так. Тогда в Коринфе погиб его дед, Эврисфей, и его мать. Мальчик знает, что это дело рук спартанцев, но не знает, кто именно в этом виновен. А Гелиакл нам с радостью устроит встречу с Ликомедом. Тем более, Пелопид, что мы уже с ним познакомились и выпили кубок дружбы.
  
   Когда мишень была отодвинута на четыре плетра, осталось всего двое участников: критянин Теофраст, служивший на спартанском флоте и Ликомед. Оба они не сделали еще ни одного промаха.
   - Вы посмотрите, как мальчик стреляет, - говорил Ификрат, - Он собран, сосредоточен и прекрасно берет поправку на ветер.
   - Могу поспорить, что на таком расстоянии хотя бы одна стрела его да не попадет в центр мишени, - сказал Хабрий.
   - Что ставишь ты в этом споре, стратег? - спросил Ификрат.
   - Я ставлю четыре мины серебра.
   - Принимаю.
   Первым стрелял критянин. Первая стрела его попала в третий круг ниже центра, вторая - во второй, выше и только третья стрела легла точно в цель.
   - Видишь. Теофраст самый опытный лучник, каких я знаю, и то попал в цель лишь с третьего раза.
   - Ты еще не видел настоящих лучников, Хабрий. - возразил Ификрат.
   Ликомед поднял лук вверх, плавно натянул его, опустил стрелу на уровень глаз и мягко спустил тетиву. Стрела легла точно в цель. Следующие два выстрела были столь же успешны.
   - Ну что я говорил, стратег? Ты еще не видел настоящих лучников.
   - Я согласен с тобой, стратег, - ответил Хабрий. - Выигрыш за тобой. Но что он делает? Объясни мне.
   - Что он делает? - вопросом на вопрос отвечал Ификрат. - Он отодвигает мишень еще на один плетр.
   - Но такого еще не было на Панафинейском стадионе. На такой дистанции никто не может попасть даже в щит.
   - Предлагаю пари. Если мальчик попадет в цель хотя бы одной стрелой, ты не будешь избираться стратегом на следующий год.
   - Ты хитер, Ификрат, но что ты предлагаешь взамен?
   - Если проигрываю я, то удаляюсь из Афин сроком на пять лет, не имея никакой должности.
   - По рукам, но только если все стрелы попадут в цель.
   - Но это же не очень честно! - воскликнул Тимофей. - Ты только год не будешь, избран, а наш почтенный Ификрат пять лет.
   - Так ведь и не я предложил этот спор - возразил Хабрий.
   - Я согласен. Надеюсь, малыш меня не подведет - сказал и зажмурил глаза Ификрат.
   Мишень была поставлена к самому краю стадиона. Ликомед теперь не поднимал лук вверх. Он вытянул его перед собой левой рукой, а правая, натягивая тетиву, оказалась за ухом. Первая стрела попала точно в середину мишени.
   - Вот я бы и проиграл, если бы не подстраховался, мой молодой коллега, - обратился Хабрий к Тимофею.
   - Еще не вечер, - отозвался Ификрат.
   Второй выстрел был так же успешен. Третий же поразил всех. Третья стрела попала в оперение одной из предыдущих и расщепила ее.
   - Вот это выстрел! Такого никто не видел в Элладе - вскричал Филон.
   Толпа рукоплескала Ликомеду.
   - Да здравствует Ликомед!
   - Да здравствуют Афины!
   - И это еще не самый лучший выстрел из тех, что я видел, - задумчиво произнес Ификрат.
   - Что же, - сказал Хабрий, - Действительно, выстрел хорош. А мне и впрямь пора немного отдохнуть от власти. Займусь, пожалуй, воспитанием молодежи. Это дело не менее почетное.
   Ликомеда восторженная толпа на руках вынесла с поля стадиона, и ни просьбы самого виновника отпустить его на землю, ни угрозы его диких кельтов не помогли. Так на руках, сменяя друг друга, его доставили до Театра Диониса, и посадили на почетное место. Всем хотелось дотронуться до юноши, поговорить с ним, засвидетельствовать свое почтение. В Театре случилась бы давка, если бы не подоспели скифские стрелки, служившие в древних Афинах полицией. Это были государственные рабы, выполнявшие полицейские функции. Так как свободные граждане не должны были причинять друг - другу обиды, арестовывая один другого, хитрые афиняне поручили это дело скифам-рабам, поставляемым с Эвскинского понта. Не все они были скифами по племени. Были среди них и фракийцы, и геты, и другие народы севера, но по привычке все они звались скифскими стрелками. Многие из них видели выступление Ликомеда на стрельбище, и теперь они считали его своим. Ликомед был взят ими под плотную охрану, и никто из толпы уже не мог к нему приблизиться.
   Театр Диониса располагался под открытым небом на юго-восточном склоне Акрополя. Он состоял из круглой площадки-орхестры, на которой выступали актеры, танцоры и хор, зрительного зала, который представлял собой полукруглую каменную постройку вокруг орхестра, и здания сцены, с комнатами, где переодевались актеры, и хранился реквизит. Орхестра располагалась в центре театра, а в ее середине был установлен алтарь Диониса. Театр вмещал до семнадцати тысяч зрителей. Первые его ряды занимали знатные, влиятельные и уважаемые люди: архонты, стратеги, высшие офицеры, члены Ареопага. Ряды для зрителей были расположены один над другим, ступенчато по склону горы Акрополя.
   Зрительный зал быстро заполнялся народом. Вскоре Ликомед оказался среди самых влиятельных людей Аттики. Одних он уже знал, другие старались познакомиться с победителем игр. Ификрат представил его Хабрию и другим стратегам.
   - Я рад, юноша, твоей победе. Я бы сказал, блистательной победе. Да еще в столь юном возрасте. Никто не помнит, чтобы победителем в борьбе-панкратии был не профессиональный борец на Олимпиадах, поэтому профессионалы к этим состязаниям не допускаются. Кто научил тебя этому искусству?
   - Я благодарю тебя, уважаемый стратег, - отвечал Ликомед, - за столь высокую оценку моей скромной победы. Но и себя я причисляю к этому пресловутому сообществу профессионалов, ибо я так же, как и они, всю свою жизнь готовлюсь к схваткам.
   - Ну, ну, Ликомед, - вставил свое слово Ификрат. - Не надо лишней скромности. Победа твоя выше всяких похвал. В твоем возрасте...
   - Да что вы все о возрасте! Вот постарею, и буду таким же старым ворчуном, как ты Ификрат.
   Хабрий засмеялся:
   - Ну и уел он нас. Действительно, тут возраст ни причем. Просто у него есть врожденная реакция и сила, добытая в изнурительных тренировках. А все-таки скажи мне, юноша, кто твой учитель?
   - Мой учитель - варвар, кельт Астерикс, и он же мой лучший друг.
   - Ты знаешь его, Ификрат?
   - Да, конечно. И не раз мы с ним сражались бок о бок.
   - И что же? Он превосходит Ликомеда?
   - Пока да. Но, думаю, скоро ученик превзойдет своего учителя.
   - Но ведь не мог же, ты так научиться стрелять из лука у кельта. Тут нужен был другой учитель.
   - Да, это так, премудрый Хабрий. Стрелять из лука меня учил предводитель стражи царя Котиса, скиф по имени Радай.
   - И тоже твой лучший друг?
   - Да, естественно. По крайней мере, я надеюсь на это.
   Они вынуждены были прервать разговор, так как начались состязания поэтов. Ликомед был в восторге от этого действа. Конечно, он был воспитан в эллинских традициях и знал почти наизусть Гомера. И у его отца часто гостили поэты, художники и философы. Но он никогда не видел столько поэтов и музыкантов в одном месте. И стихи, и музыка были разные. Одни склоняли к философскому размышлению, другие - к игривости, третьи - к патриотизму. Душа Ликомеда то взлетала вверх от неосознанных желаний, то успокоено нежилась в объятиях грусти, то вспыхивала ненавистью к поработителям. Он не помнил, кому были вручены оливковые венки. Да ему это и не было нужно. Он наслаждался зрелищем.
   И еще он видел вполоборота слева от себя теплые, черные, как уголья глаза, принадлежавшие красивой женщине. Он чувствовал, как эти глаза наблюдают за ним все представление. Сначала он со смущением отворачивался от этого взгляда, но постепенно привыкал к нему. И, наконец, посмотрел в упор на ту нимфу, которой принадлежал этот взгляд. Его встретили доброжелательно зовущая улыбка и ласковый пурпур обворожительного лица. Черные локоны свисали кольцами по обе стороны его, и пухлые губы обещали так много. Ликомеду сделалось не по себе.
   - Это Ирена, самая прекрасная из гетер, - вздрогнув, услышал он шепот Тимофея. - Многие добиваются ее благосклонности, но по силам это немногим. После шествия и жертвоприношения она устраивает симпосион у себя. И, между прочим, просила привести тебя. Ну, как, ты согласен?
   - Не знаю, - ответил Ликомед, оглянувшись на Ификрата, - Я ведь сильно вымотался за эти три дня. Боюсь, я буду клевать носом.
   И действительно. Он выглядел очень усталым после этих дней напряженной борьбы. Даже его могучий организм требовал отдыха.
   - Да еще завтра придется участвовать в процессии, посвященной Великой богине.
   - Но симпосион назначен только через два дня. Ты вполне успеешь отдохнуть и привести себя в порядок. Я пришлю тебе своих массажистов, а они в одно мгновение ставят на ноги даже тех, кто уже не может ходить от усталости. Соглашайся. Будет весело и забавно.
   Ликомед еще раз оглянулся на Ификрата.
   - Да что ты все оглядываешься на него, - вспылил Тимофей. - У твоего родственника на уме только война, построения да фураж для лошадей. Он и здесь-то сидит не потому, что ему это интересно, а потому, что народ не поймет, если его здесь не будет. Давай. Соглашайся.
   - Ну, хорошо. Я согласен.
   - Тогда на следующий день после помпы я пришлю к тебе моих рабов. Они быстро поставят тебя на ноги. Искусству массажа они обучались в Египте.
   - Не надо, дорогой Тимофей. У меня есть Астерикс. Ни один раб-массажист на свете не сделает такого массажа. У него сильные руки и доброе сердце.
   - Не, что ж. Не надо, так не надо, - с некоторой обидой сказал Тимофей.
   - Да ты не обижайся. Просто привык я к нему очень.
  
   На пятый день празднества проводилась помпа - торжественное шествие на Акрополь. Девушки Афин целый год ткали торжественное одеяние Афине Палладе, стоящей в храме Эрехтейон. И вот это одеяние - Священный Пеплос несли по улицам города к храму. Шествие начиналось на Священной Элевсинской дороге. Одеяние богине доставлялось на повозке, выполненной в виде корабля на колесах. Пеплос был прикреплен к мачте этого корабля в виде паруса. Драгоценная ткань изжелта-красного цвета на солнце отливала чистым золотом, а многочисленные замысловатые цветные узоры блестели драгоценными каменьями. Везли эту колесницу четыре лошади белой масти - священные кони богини. Впереди колесницы выстраивались жрецы с прислужниками, сто жертвенных быков и коров с вызолоченными рогами. Это жертвоприношение называлось гетакомбой. Позади колесницы выстроились дочери и жены именитых афинских граждан, одетые в белые одежды. Они несли всевозможные жертвенные сосуды, наполненные плодами, вином и оливковым маслом. Далее - самые уважаемые гражданами старцы. И, наконец, - победители игр.
   Вся эта процессия проходила через Агору, мимо Акрополя и поворачивала на холм Акрополя. Пройдя Пропилеи, процессия останавливалась перед статуей Афины Паллады работы Фидия, а жрецы, сняв Священный пеплом с корабля, направлялись в храм Эрехтейон, где меняли старое одеяние на древней деревянной Афине на новое. Затем перед алтарем совершалось жертвоприношение, и вручались награды победителям: оливковый венок и большая черная амфора с чистым священным оливковым маслом. Затем начинался пир. В нем участвовало все население города и гости. Никому, ни в чем не было отказа. Заканчивался он только, когда забрезжит рассвет.
   Ликомед так вымотался за эти дни, что, получив награду, сразу отправился в дом Ификрата отдыхать.
   Глава десятая.
   На острове Эгина, в одноименном городе, ожидали прибытия нового гармоста-наместника Спарты, под чьим протекторатом находился остров. Давняя дружба связывала олигархов острова с могучей Спартой, и Эгина давно уже впустила в свои владения спартанский гарнизон. Да и что еще оставалось делать, чтобы обуздать чернь, которую подогревала к мятежу близость демократических Афин? Новым гармостом в чине хилларха был назначен еще нестарый, но опытный воин Сфодрий. Этот солдат был хорошо известен лучшим людям Эгины, так как еще недавно, два-три года назад он служил здесь одним из помощников гармоста. Ожидал его и самый богатый судовладелец, купец Эгины Архегет. В его доме готовили большой пир в честь прибытия дорогого гостя. Сам Архегет осматривал покои, пробовал кушанья, покупал рабов.
   На пристани в порту Эгины в это время шла разгрузка четырех триер и двух грузовых кораблей Спарты, на которых прибыл новый гармост с отрядом в шестьсот человек, чтобы заменить прежний гарнизон. Сам Сфодрий наблюдал за разгрузкой с пирса, а распоряжался его помощник и друг критянин Эсхил.
   Эгина - богатый остров, с множеством виноградников и оливковых рощ. Выращивают на Эгине и пшеницу с ячменем. Там и богатые стада коров и овец. Только множество мелких хозяйств разорилось, и огромной долей земли владеет несколько аристократов, а те крестьяне, что еще сохранили свои наделы, все оставались в долгах, как в шелках.
   Архегет, хотя и не был гражданином острова, пользовался огромным влиянием у правящей верхушки, благодаря своей дружбе со Спартой и огромному состоянию. Ему было на руку, что гармостом острова назначили Сфодрия, его старого друга. Архегет как раз пытался купить очередное поместье, для чего ему все-таки нужно было одобрение народного собрания. Эгина была республикой, хотя и олигархической. Теперь, когда военными делами будет вершить его друг, добиться этого будет гораздо легче.
   Сфодрий явился в дом Архегета только к вечеру вместе с несколькими офицерами и своим помощником Эсхилом, и был встречен с большим радушием. Архегет устроил не просто пир, а настоящий симпосий, с музыкой, танцами, песнями и стихами. Были приглашены поэты и музыканты, гетеры и танцовщицы, а также лучшие люди острова. Даже сдержанные спартанцы развеселились на этом празднике, и только после полуночи, пьяные и довольные, разошлись по специально отведенным им комнатам.
   На пиру Архегет ни словом не обмолвился о своих делах, и только на следующий день пригласил к себе в покои Сфодрия и Эсхила.
   - Хорошо ли вам отдыхалось в моем доме? - осведомился Архегет у гостей после обычных приветствий.
   - Слава богам, хорошо - ответил Сфодрий. - Ты умеешь принять гостей, мой добрый друг. Ты, вероятно, позвал нас для того, чтобы узнать, что же произошло с твоим Ликомедом?
   - Не только для этого. Пожалуй, я больше знаю об этом, чем ты, гармост, - отвечал Архегет. - Афины гораздо ближе к нам, чем к Спарте.
   - Я знаю только, что среди спасенных с триеры "Лисандр" Ликомеда не было. По всей видимости, он погиб в пучине. Ведь его смыло за борт гораздо раньше, чем корабль потерпел крушение - вставил слово Эсхил.
   - Нет, друзья мои, - продолжал Архегет. - Ликомед был спасен и доставлен в Афины, где теперь и проживает. Он утвержден в афинском гражданстве и скоро приступит к службе эфебом.
   - Откровенно говоря, - проговорил гармост. - Я рад за этого юношу. Он мне очень понравился. Силен, храбр и благороден. Я уверен - у него большое будущее.
   - Не забыл ли ты, благородный Сфодрий, что ты не выполнил наш договор? - спросил Архегет.
   - Я думаю, что выполнил все пункты договора. И не моя вина, что в это дело вмешались боги. Если бы не их вмешательство, твой подопечный давно предстал бы перед тобой.
   - Я думаю, вмешательство богов - веский аргумент, - возразил купец, - Но дело остается невыполненным. Не считаешь ли ты, гармост, что нам следует подумать, как исправить то, что тебе оказалось не по силам?
   - Ты, купец, думай об этом сколько тебе угодно, - гордо воскликнул Сфодрий, - Но неужели ты считаешь, что высший офицер Великой Спарты будет помогать тебе в твоих интригах?
   - Не обижайся, благородный Сфодрий, - поспешил извиниться Архегет. - Я не хотел сказать ничего обидного. Но не расскажешь ли ты, как все произошло. Я слышал, был сильный шторм, и ты потерял корабль?
   - Шторм был сильнейший, и корабль мы не потеряли, - возразил Эсхил. - Просто нас вынесло на берег.
   - И, хотя корабль был сильно поврежден, его удалось спасти. И, главное, спасти команду - продолжил Сфодрий.
   Он рассказал о встрече с пиратами и о том, что, прежде чем разразилась катастрофа, им удалось потопить пиратский корабль, принадлежавший Истребителю спартанцев. И даже взять в плен двоих пиратов, спасавшихся на том же берегу Эвбеи, на который их выкинул шторм. Потом жители острова помогли кое-как починить судно и спустить его на воду. После этого Сфодрий без приключений добрался со своими людьми до спартанского порта Гелос, обогнув Пелопоннесс.
   - Так ты говоришь, что спас свою команду? - спросил купец.
   - На что ты намекаешь, торговец? - нахмурился Сфодрий. - Да, я сохранил почти всю команду и сделал все, что мог, чтобы спасти тех, что погибли. И с этим согласились на заседании старейшин.
   - А как же Фтия, дочь Ксантиппа? - прищурясь спросил Архегет.
   - Эта девчонка вышла на палубу во время шторма. Никто не знает, что с ней стало.
   - А знаешь ли ты, уважаемый Сфодрий, что, если бы Ксантипп участвовал в заседании старейшин, то ты не только не получил бы повышение, а вообще мог оказаться под судом?
   - Я не боюсь суда, так как сделал все возможное, чтобы не допустить катастрофы, и это могут подтвердить все мои офицеры. Да и какое тебе дело, торгаш, до того, что случилось? У тебя-то уж точно нет никакого права меня судить.
   - Судить? Да о чем ты говоришь, мой друг. Разве я тебя осуждаю? Я целиком на твоей стороне. Это ведь именно я посоветовал старейшинам отозвать из Олинфа Фебида, а Ксантиппа оставить командующим. И тебе, безусловно, помогла поддержка Фебида на заседании старейшин.
   - Да, я согласен с тем, что Фебид помог мне на заседании. Но ты-то здесь при чем? Станут наши старейшины слушать какого-то торгаша, даже и очень богатого.
   - А вот здесь ты неправ, мой добрый друг, - промолвил Архегет. - Ведь в тех деньгах, на которые Спарта вооружает своих солдат, есть немалая доля и моего серебра. Не скажу, конечно, что без моего серебра армия Спарты захиреет, но со мной считаются в Герусии, да и в Коллегии эфоров. Это по моей просьбе назначили тебя сюда гармостом, а, так как неудобно, чтобы наместником такого острова был офицер в чине логофета, тебе и присвоили чин хиларха. Так что, мой любезный, и тут ты обязан Архегету-торгашу.
   Было больно смотреть, как бесстрашный воин весь как-то сник и сморщился. Он, не переставая, долбил своим могучим кулаком по мраморному столу, опустив голову.
   - А ведь, если что-то будет не так, - продолжал судовладелец, - Я могу написать в Герусию, а то и сам туда съездить...
   - Ну, хватит! - оборвал Сфодрий. - Что ты хочешь от меня? Предупреждаю сразу, я не стану участвовать в твоих проделках.
   - Что ты, что ты. Мне и не нужно твоего участия. Ты ведь теперь сам отдаешь приказы. Мне просто нужна твоя небольшая помощь. Я вообще-то уже послал в Афины верных людей, чтобы они избавили меня от мальчишки. Но, думаю, им не справиться. Тогда я еще мало знал о его способностях. А когда разузнал все подробнее, то понял, что простые убийцы с ним не справятся. Тут нужны профессионалы, очень ловкие люди. А где взяться профессионалам, как не у спартанцев?
   - Боюсь, что тут я тебе совсем не помощник, - возразил Сфодрий, - Я не могу приказать своим солдатам стать убийцами с большой дороги.
   - О, этого и не надо делать. Тебе достаточно только отправить в отпуск четверых своих людей. А я с ними уже обо всем договорился.
   - Никогда не думал, что в моем отряде есть профессиональные убийцы. Ну, хорошо, назови их имена, и я отправлю их к тебе. А что ты такого узнал о юноше, что тебя так напугало? - спросил, немного подумав, Сфодрий.
   - О, ты не знаешь последних новостей. Как ты знаешь, в Афинах проходили Панафинейские игры.
   - Конечно. Об этом известно всем.
   - А знаешь ли ты, кто оказался победителем?
   - Неужели Ликомед?
   - Да, он. И не просто победителем в пятиборье. Он выиграл все агоны. И даже борьбу-панкратий, где участвуют профессиональные борцы. Так что, не просто убить этого мальчика. Он далеко не мальчик. А лучшего стрелка из лука, чем он, вообще не найти больше в Элладе.
   - Что же. Я искренне рад за него. Еще на "Лисандре" он показался мне необычным человеком.
   - Вот поэтому я и должен покончить с ним. Да и Спарте это выгодно. Когда он отберет у меня состояние, доходы и твоей родины резко упадут. Не думаю я, что афинянин станет давать деньги на вооружение спартиатов.
   - Я воин, Архегет, а не убийца, - печально сказал Сфодрий. - Если я встречусь с ним в честном бою, тогда, конечно, убью его. Но у нас нет войны с Афинами, и я не желаю участвовать в твоих интригах.
   - Но ты ведь обещал дать мне людей.
   - Только в том случае, если они сами согласятся участвовать в этом гнусном деле. Ты до сих пор не назвал их имена.
   - Это Менелай, Аргон, Кипсел и Теократ.
   - Менелай, командир первого лоха?
   - Да, именно он.
   - Что же заставило его взяться за это?
   - Я думаю, он сам расскажет тебе о причине принять мое предложение.
   На следующий день гармост устроил смотр своего отряда. Он был подтянут, суров и требователен. Особенно требователен он был к подразделению Менелая, но его солдаты оказались самыми подготовленными к военным действиям. Оружие блестело, тщательно вычищенное, палатки высушены и заштопаны, воины - молодцы, как на подбор.
   - Я могу сказать сегодня, что вверенный мне гарнизон находится в отличной форме и готов к выполнению любых задач по защите острова, - подвел итог Сфодрий. - Всем объявляю благодарность за отличное несение службы. Прошу офицеров - Минелая, Аргона, Кипсела и Теократа явиться немедленно в мой штаб.
  
   - Вы, вероятно, и сами догадываетесь, почему я вас вызвал, - промолвил Сфодрий, - Только не могу понять, почему о том, что вы хлопочете об отпуске, я узнаю от торговца, уважаемого, конечно, в городе человека?
   - Мой командир, - обратился к гармосту Менелай, - Ты прибыл сюда только два дня назад, и мы, попросту, не успели подать рапорт по форме.
   - Это извиняет вас. Но почему гражданскому лицу, и к тому же не спартанцу, известно, что мои офицеры собираются идти в отпуск?
   - Потому, мой командир, что указанное лицо собирается нанять нас для выполнения определенной миссии, - невозмутимо ответил Менелай.
   - Ну, хорошо, Чисто по-человечески, Менелай, ты храбрый воин и отличный командир. Ведь ты же не убийца? Почему же ты согласился выполнить столь грязную работу?
   - Ты, командир, по всей видимости, знаешь не все, - сказал Менелай. - Этот человек, Ликомед, враг Спарты и должен поплатиться за это.
   - Кто сказал тебе об этом? Архегет?
   - Нет, мой командир. Мне не надо об этом говорить Месяц назад или чуть больше, афинскому стратегу Ификрату посчастливилось взять в плен пирата, известного, как "Истребитель спартанцев", и его людей. Я и трое присутствующих здесь офицеров, были посланы либо убедить афинян отдать нам этих пиратов для следствия и суда над ними, либо купить, как рабов и переправить их в Лаконику. Афиняне отказались отдать нам преступников и стали продавать их на аукционе рабов. Часть из них нам удалось купить, но главных преступников во главе с Истребителем купил этот змееныш Ликомед, перебив нашу цену. Ты ведь знаешь, средства Спарты ограничены. И еще. Он освободил их прямо на торговой площади Пирея. Это пощечина моей Отчизне. И даже, если этот торговец не заплатит ни одного обола, я все равно буду мстить. Спарта не прощает своих врагов.
   - Прости великодушно, Менелай, за то, что усомнился в твоих мотивах. Я отпускаю вас вплоть до выполнения вашей миссии. Думаю, если сложить ваше знание и мужество с серебром Архегета, то все должно получиться в самом лучшем виде.
   - Позволь, командир, посоветоваться с тобой по поводу...
   - Нет, не позволяю, - поспешно вымолвил Сфодрий, - Эти дела не имеют отношения к несению службы, и я, как гармост, не должен знать о твоих планах, логофет. Завтра все вы сдадите свои дела заместителям и уйдете в отпуск для поправки здоровья. На этом все. Все свободны.
   Глава одиннадцатая
   Все три дня, после окончания игр, Ликомед думал об обворожительной гетере. Он был рассеян и возвышен, читал стихи Астериксу и Лорису, слонялся без дела по саду, подолгу нежился в постели, что было ему совершенно не свойственно. Друзья приписывали это сильной усталости, но более тонкий в чувствах Лорис понял заботы юноши раньше других.
   - По-моему, наш принц влюблен, - сказал однажды Лорис Астериксу. - Посмотри. Эти мечтания, эти стихи, эта тоскливая лень.
   - Да уж. Я тоже подумал, что с малышом что-то творится. Еще никогда не было, чтобы он вставал с постели после полудня и слонялся, ничего не делая. Но кто же его пассия, как ты думаешь?
   - Боюсь, что та, в которую он влюбился, ему не по зубам. По-моему, это Ирена - гетера с холма Нимф.
   - Ну, это ты брось. Мальчику не по зубам? Малыш сделает честь самой прекрасной принцессе в этом мире. Он красив, умен, образован, отважен и силен. Кто может устоять перед таким юношей?
   - Ты не понял, Аст, она - гетера, жрица любви.
   - Это что-то вроде портовых шлюх, что ли?
   - Нет, гетера не шлюха. Как бы тебе объяснить? Конечно, иногда гетеры берут плату за любовь, но это больше подруга, с которой легко. Гетеры очень образованные женщины. Они вдохновляют поэтов и ваятелей, художников и полководцев.
   - И все это за определенную плату? Значит шлюхи, как есть шлюхи. Разве честная женщина станет брать плату за любовь? Она любит и все.
   - Я же объясняю тебе, что гетера это совсем другое. Со шлюхой ты переспал, заплатил ей деньги, и больше она тебе не нужна. А гетера ведет с тобой разговоры на возвышенные темы. Повышает твое образование. Читает стихи.
   - Но заканчивается-то все в постели, так? И она берет за это плату, так? Значит все равно - шлюха. Вот до чего мы дошли. Малыш влюбился в шлюху.
   - Аст. Многие достойные граждане этой страны почли бы за честь только пообщаться с этой, как ты говоришь, шлюхой. И никто, слышишь, никто не осудил бы их за это. Ирена окончила высшую школу гетер в храме Афродиты Коринфской. Она гетера высшей категории.
   - Интересно. Вы считаете себя людьми высокой цивилизации, и при этом учите девочек быть шлюхами. Хороши же вы, эллины!
   - А знаешь ли ты, что статуя Афины Паллады в Акрополе была создана Фидием по образу его любимой гетеры. А Перикл женился на гетере Аспассии и был счастлив.
   - Я, конечно, мало образованный варвар, но все-таки не стал, бы создавать образ богини, которую я почитаю, по подобию продажной женщины. Боюсь, что никогда не пойму я вас, эллинов.
   - О чем спор у моих гостей? - раздался бас Ификрата. - Ты что-то плохо смотришь за своим воспитанником, Аст. Уже два дня он слоняется без дела и мурлычет про себя какие-то стишки.
   - Вот и я хотел посоветоваться с тобою, стратег, - отвечал Астерикс, - Лорис говорит, что он влюблен.
   - Это хорошее дело в его возрасте, - ответил Ификрат. - Когда-то и я был молод, и, несмотря на дыры в карманах, на меня засматривались самые прекрасные гетеры Афин.
   - Так ты не видишь ничего плохого в том, что наш мальчик влюбился в гетеру? - был изумлен Астерикс.
   - А что же в этом может быть плохого? Мой дорогой, Ирена - гетера не из последних. А у кого мальчик, да что я говорю, какой же он мальчик? Он победитель, чемпион. Он достоин любой женщины в этом городе. Так вот, у кого же учиться искусству любви здесь в Афинах, как не у самой Афродиты? А Ирена - воплощенная Афродита. И она, как я мыслю, влюблена в Ликомеда не менее, чем он в нее.
   -Так ты не видишь в этом ничего плохого? - изумленно спросил Астериск.
   - Молодые люди любят друг друга. Надо только радоваться. А что будет дальше, жизнь покажет. Аст, ты же младше меня на целях десять лет, а ведешь себя, как старый пень. Ну да ладно. Завтра я отбываю во Фракию. Вы оставайтесь в моем доме, сколько потребуется. И запомни, мой дом - ваш дом. Малыш после мистерий вступит в отряд эфебов. Знаешь ли ты, что с его помощью я лишил своего главного соперника Хабрия звания стратега на ближайший год. Но за то, Хабрий возглавит в будущем воспитание эфебов. Хоть мы с ним и соперники, но лучшего наставника нет в Афинах, да и за их пределами.
   Между тем в покои вошел раб-привратник и доложил:
   - Господин мой, в прихожей дожидаются стратег Тимофей и стратег Филон.
   - Что же ты не пригласил их сюда? - пробасил Ификрат. - Нельзя заставлять ждать таких почтенных гостей!
   - Где мой юный друг? - сразу спросил Тимофей, войдя в покои, - Его нигде не видно после игр. А, между тем, все Афины желают лицезреть своего героя.
   - Мой молодой коллега, - сказал Ификрат, - Ты мог бы сначала поприветствовать всех находящихся здесь.
   - О, прости, стратег. Да пребудут с вами боги, - отвечал Тимофей, - Но я так полон восторга, который оказывают толпы афинского народа Ликомеду, что забыл правила приличия. Так, где же наш герой?
   - Сейчас его позовут. Он находится в саду и, по-моему, сочиняет стихи прекрасной даме.
   - Я слышал, стратег, ты покидаешь нас? - поинтересовался Филон, - Наверное, трудно расставаться с Родиной?
   - С Родиной расставаться, конечно, тяжело, но всех нас зовет долг перед ней, - ответил Ификрат. - И я желаю вам сохранить ее неприкосновенность здесь, а уж я буду отстаивать ее интересы в далекой Фракии.
   - Привет, наш герой! - воскликнул Филон, увидев вошедшего Ликомеда. - Афины готовы нести тебя на руках. А симпосион, который устраивает прекрасная Ирена, посвящается твоему подвигу.
   - Ну, что вы, друзья мои, я не достоин такой чести, - смущенно возразил Ликомед.
   - Готов ли ты сопровождать нас к дому Ирены? - спросил Тимофей.
   - Да ты не видишь разве? - Филон чуть насмешливо взглянул на юношу. - Он же сияет, как только что отчеканенная драхма. Конечно, он готов.
   Симпосий начинался с легкого ужина, затем - танцы, выступлений рассказчиков, поэтов и певцов. Постепенно наступало опьянение публики, медленно начинался разгул, когда респектабельные гетеры и артистки покидали мужскую компанию и оставляли мужей всласть поддаваться опьянению.
   Пока же гости жадно слушали поэтов и рассказчиков, смотрели танцы, часто забывая наполненные чаши. Ликомед жадно смотрел на происходящее и почти не притрагивался к великолепному хиосскому. Такой изысканности и свободы общения не было на пирах его отца Котиса. В то же время все выглядело пристойно. Ни один из гостей не позволял себе пошлых замечаний, даже тогда, когда перед ними танцевали почти обнаженные танцовщицы в прозрачных одеждах.
   Затем выступил рапсод Леонтип, фессалиец, аккомпанируя себе на кифаре. Он воспевал Элладу, которая не покорилась могучей Персии. При этом он сетовал на то, что каждый город заботится только о себе и не желает помогать другим, на постоянные раздоры между городами. Закончил тем, что необходимо объединение, так как может придти враг и посильнее персов.
   - Афины попытались объединить Грецию, - воскликнул Филон, - А что из этого вышло?
   - Афины пытались покорить Грецию! - возразил Леонтип. - Спарта помешала им. И теперь пытается сделать то же самое.
   - Пора дать отпор этим спартиатам.
   - Надо показать им, что Афины еще существуют, что они сильны!
   - Одним нам не справиться, - рассудительно заметил Тимофей, - Надо искать союзников. А царский мир запретил все союзы.
   - Кроме Пелопоннесского. И теперь Спарта сильнее всех.
   Напряжение нарастало, но тут вышла Ирена с лютней в сопровождении танцовщиц. Она запела, и девушки начали танец. Споры тут же прекратились. Все взоры были направлены на гетеру. Она пела о любви, счастливой и безоглядной, когда любимые отдают друг другу все, что у них есть, и самих себя, когда разлука бывает хуже смерти, когда только голос любимого приносить счастье и покой. Но страсть разгорается все сильнее. Ликомед смотрел на нее, не отрывая глаз. Он был в каком-то оцепенении, как кролик, когда смотрит на удава. Высокая, но не худая, женственность сквозила в каждом ее движении. Ирена умела передвигаться. Ее тело двигалось спокойно и ритмично, в такт музыке, темп которой постепенно ускорялся. Четко обрисованные черты, точеные губы, красиво посаженные уши, все это говорило о силе характера. Глаза темные, блестящие, сверкали медью под светом лампионов, когда она поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Вот прозвучали последние аккорды. Гетера подошла к Ликомеду, взяла за руку и ввела в круг танцовщиц. Она подняла его руку:
   - Вот он, абсолютный победитель! Приветствуйте его! Еще никогда, со времен Тесея, Афины не видели подобного юноши. Да здравствует Ликомед!
   Бокалы вознеслись над головами. Гости славили доблесть Ликомеда. Постепенно начинался разгул. Гетера незаметно увлекла юношу в боковые комнаты. Затем они прошли через двор с бассейном, окруженным колоннадой из восьми колонн, в покои Ирены.
   Здесь стояло широкое ложе и несколько мраморных скамей. Если сказать, что Ликомед был сильно взволнован, не сказать ничего. Губы его дрожали, свои большие руки он не знал, куда девать. Гетера вышла на несколько минут. Потом вернулась, одетая в прозрачный сверкающий серебром хитон этолийского покроя, в руках у нее был поднос с бронзовым кувшином и двумя бокалами. Посреди затененной комнаты Ирена казалась облитой лунным светом, как сама Афродита. Ликомед, вонзив ногти в ладони, едва не вскрикнул. Не было произнесено ни слова. Да они и не были нужны.
   Ирена подала юноше наполненный вином кубок и взяла второй. Они сделали несколько глотков. Гетера приблизилась к нему и скинула с плеча закрепленный на нем хитон. Ирена с любопытством рассматривала Ликомеда. Он обладал могучим торсом, шеей и плечами. На выпуклой широкой груди огромными плитами лежали грудные мышцы. Нижний их край немного не достиг правильной арки, из слегка выступающих ребер. Брюшные мышцы были столь хорошо развиты, что, казалось, могут выдержать удар быка. Бедра и икры, мощные и жилистые, не казались тяжелыми, а были, словно подтянутые стрелы. Ирена уже видела его обнаженным на поле стадиона, но там он был далеко, а здесь вот он - ее герой, полубог.
   Когда Ликомед очнулся, солнце стояло уже высоко. Ирены не было на ложе. Ликомед встал. Бронзовые кувшин, таз для умывания и большое льняное полотенце ждали его. Умывшись, Ликомед вышел во дворик с бассейном. В нем плескалась Ирена.
   - Как тебе спалось, мой герой? - приветствовала юношу прекрасная нимфа. - Ты не скучал там, в постели?
   Ликомед прыгнул в бассейн, расплескав воду на мраморный пол.
   Три дня провел юноша в любовных утехах, когда гетера сказала:
   - Сегодня я устраиваю еще один симпосий в твою четь. В тот раз собирались молодые военные, теперь будут архонты, члены Ареопага и денежные тузы. Я хочу, чтобы тебя знали все в Афинах.
   За этим симпосием был следующий. Потом еще и еще. Приглашались купцы, знаменитые иностранцы, мореплаватели и зодчие. Ликомед закружился в этих празднествах. Вечера проводились в пирах, ночи в постели Ирены, днем он отсыпался, чтобы снова вступить в эту круговерть.
   Двенадцать дней Ликомед вел такой разгульный образ жизни. Астерикс и Лорис, Феносаб, Симис и Кертис переехали из дома Ификрата в поместье Ликомеда в Элевсине. Через восемнадцать дней Ликомед должен был явиться на Агору и предстать перед десятью сафронистами-воспитателями эфебов и их командирами. Сафронисты-воспитатели были одни из немногих должностных лиц республики, которые избирались голосованием, а не метанием жребия. Голосованием в Афинах избирались только те должностные лица, от которых требовались особые знания, умения и искусство. Это были десять стратегов, десять таксиархов (командиров пехотных отрядов), два гиппарха (начальников конницы) и десять их помощников-филархов. Все остальные должности занимались по жребию: любой гражданин мог и обязан был исполнять свой долг перед обществом. От него требовались лишь добросовестность и честность, а не специальные знания.
   В этот день Ликомед со своей красавицей-возлюбленной посетил своего давнего друга и спасителя Гелиакла в его таверне "Веселый поросенок". Пир в таверне затянулся, и хозяин просил гостя с его прекрасной подругой переночевать на его постоялом дворе. Молодой человек склонен был остаться, но дама хотела домой, где ее ждала ароматная ванна.
   - Не беспокойся, мой друг, - говорил Ликомед, садясь в колесницу, запряженную парой гнедых коней. - Лошади хороши, и мы доберемся до дому не более, чем через час-полтора. И что нам может угрожать между длинных стен? А охрана Пирейских ворот меня отлично знает и, потому, пропустит без проволочек.
   - А знаешь ли ты, что за последний месяц было три ограбления, как раз между длинных стен, и в вечернее время. А грабители до сих пор не пойманы.
   Они ехали вдоль стен, силуэты которых лишь угадывались в сумерках. Солнце уже скрылось за зубцами северной стены. До Пирейских ворот оставалось не более восьми стадий, когда дорогу им перегородило бревно. Ликомед придержал лошадей и остановил повозку. Давно он не ощущал такого присутствия опасности, как в своем далеком отечестве. Ликомед готов был защищать себя и свою возлюбленную. Афинский закон запрещал иметь при себе оружие, но это не распространялось на небольшие кинжалы и ножи. Справа метнулась тень человека. Ликомед не видел, что у него в руках, но врожденная реакция заставила его отшатнуться. Человек пролетел мимо. В руках у него блестела сталь. Еще двое выскочили от обочины. Ирена взвизгнула и хлестнула лошадей.
   - Стой! Что ты делаешь! Там бревно.
   Лошади помчались. Колесница столкнулась с бревном и завалилась на бок. Ирена упала и потеряла сознание от удара при падении. Сбруя оборвалась, и кони унеслись. Ликомед увидел перед собой троих. Позади колесницы приближались еще трое. Он сжал в руке кинжал. Дорого заплатят они за его жизнь. Первый, бросившийся на него, упал с кинжалом в горле, но у юноши уже не было никакого оружия. И тут он увидел старика-индуса. Он стоял над завалившейся колесницей, и в руках у него был серебряный пояс, снятый с талии.
   - Беги, старик, - успел крикнуть Ликомед, когда на него бросился дюжий молодец с тесаком.
   Ликомед уклонился от смертельной стали и ударом кулака свалил нападавшего.
   Что произошло дальше, Ликомед, при всей своей опытности, так и не понял. Старик несколько раз взмахнул своим серебряным поясом и нападавшие упали. А старик уже не был стариком. Его движения были резки и смертоносны. Четверо из нападавших лежали в пыли.
   - Жаль. Двое ушли, - сказал старик, застегивая на себе серебряный пояс. - Боюсь, что с этими нам не придется поговорить, - сказал он, показывая на лежащих в пыли, - А хотелось бы знать, почему они хотели убить именно тебя.
   - Приветствую тебя, Бедил, - изумленно произнес Ликомед. - Воистину тебя посылают мне боги. Кто ты? Ты послал мне удачу на играх. И теперь, если бы не ты, лежать мне сейчас на дороге с перерезанным горлом.
   - Нечего разговаривать. Посмотри лучше, что стало с твоей спутницей. Думаю, она нуждается в помощи.
   И, не ожидая ответа, он бросился к Ирене.
   - Слава богам. С ней ничего не случилось. Это просто обморок, - сказал индус. - Я быстро приведу ее в чувство.
   Раздался топот копыт, и на дороге появились всадники. Это были скифские стрелки, несшие службу на Пирейских воротах. Ирена начала подниматься, и к ней на помощь бросился, спешившись, предводитель отряда.
   - Что это было? - спросила гетера. - На нас напали?
   - Да, госпожа, - ответил стрелок, - Но уже опасности нет. Ваш спутник успешно справился с разбойниками.
   Он оглядел место происшествия и покачал головой.
   - Да тут поработала умелая рука. Я надеюсь, среди этих трупов нет ваших людей?
   - Э, да я узнаю тебя, юноша, - воскликнул офицер, получив отрицательный ответ. - Ты, господин, - Ликомед, победитель игр. А еще мастер стрельбы, которому может позавидовать любой скиф. Славно ты поработал здесь, юноша. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ты же прирожденный победитель.
   - А где старик? - спросил Ликомед.
   - Какой старик? Здесь никого не было, кроме тебя и госпожи Ирены, да вот этих четырех трупов. А что за старик?
   - Старик, который помог мне справиться с этими разбойниками. На голове у него был еще такой тюрбан.
   - Видно, ему тоже досталось, командир, - промолвил один из стрелков. - Виданное ли дело, сражаться с четырьмя бандитами с одним кинжалом.
   - Но, подождите, их было шестеро! Двое побежали в сторону Пирея.
   - Тогда мы верхами легко догоним молодчиков. Эй, Серзар! Бери четверых и прочеши дорогу до самого Пирея. Постарайся взять их живыми. А мы тут поможем госпоже и господину.
   Через несколько минут скифы привели убежавших лошадей и освободили дорогу. Ликомед попросил стрелков, увидев, что вся сбруя порвана и не годится для запряжки, увести колесницу к Пирейским воротам, чтобы забрать ее на следующий день. Ирена почти не пострадала, если не считать нескольких ушибов, и решено было добраться до ее дома верхами.
   В дом гетеры они добрались без приключений.
   - Странно, куда же подевался старик? - проговорил Ликомед.
   - Какой старик? Я не видела никакого старика, - возразила Ирена.
   - Когда он появился, колесница уже перевернулась. Ты и не могла его видеть. Но это он привел тебя в чувство.
   - Нет, не помню никакого старика.
   - Но ведь я убил только одного их нападавших. Троих убил он.
   - Не хочешь ли ты сказать, что какой-то старик убил троих вооруженных разбойников в то время, пока ты возился с одним из них. О, у тебя шишка не голове, да преогромная. Конечно, при такой шишке может пригрезиться не только какой-нибудь старик. Эй, Ламия, - позвала она служанку.
   - Нет, Ирена, старик был. И я ведь знаю его. Его зовут Бедил. Бедил Брахмапутр.
   - Странное имя. Он варвар? Где ты с ним познакомился?
   - На второй или третий день после моего приезда в Пирей, по пути из Пирея в Афины. Он говорил, что родом из Индии.
   В это время вошла заспанная служанка:
   - Да, госпожа. Чем я могу помочь?
   - Сходи в подвал, да принеси лед. У господина большая шишка на голове. Окажи ему помощь. Из Индии, говоришь? Индия - сказочная страна. И побывал-то в ней только Дионис. А ведь он бог. Так что не морочь мне голову. Я устала. Пойду отдыхать. Ламия тебе приложит лед и сделает массаж. Спокойной ночи.
   - Но ведь я видел его и на играх. Он что-то шепнул моему Опалу, и я выиграл скачки, хотя и не рассчитывал на это. А перед бегом он научил меня расслабляться во время состязаний, и я выиграл бег.
   - По-моему, все-таки тебя сильно ударили. Ну ладно. Еще раз спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, - ответил озадаченный Ликомед.
  
   С этой ночи отношения между ними пошли на разлад. Ликомед еще был полон страсти, но Ирена к нему уже охладела. Ликомед не понимал этого отчуждения. Он все еще гостил в доме гетеры. Она не гнала его, хотя видел Ликомед ее все реже. Каждый вечер ее дом был полон народу. Бесконечные симпосии утомили Ликомеда, и он решил переселиться в Пирей в "Веселый поросенок" к Гелиаклу.
   Весть об инциденте на Пирейской дороге уже давно облетела Афины. Скифы-стражники нашли на месте нападения четыре трупа. Двоих убежавших скифы так и не поймали, хотя прочесали все пространство между Длинными стенами. В горле одного их трупов торчал кинжал Ликомеда, остальные же лежали с перерезанным горлом. Скифы никак не могли понять, как можно кинжалом нанести такие раны, но тем более прониклись еще большей симпатией к Ликомеду, хотя и так смотрели на него, как на небожителя.
   Ликомед переехал к Гелиаклу, но и тут не переставал гулять. С самого утра его приглашали на различные пирушки, и он не мог устоять от этих приглашений. К ночи он напивался так, что едва добредал до "Веселого поросенка", и, наконец, фиванцы Пелопид и Мелон притащили его однажды из какого-то портового кабака мертвецки пьяного.
   - Надо что-то делать с юношей, - сказал Пелопид Гелиаклу, - На моем веку немало молодых людей, подававших надежды, становились заурядными пьяницами. Я же помню, у него были хорошие друзья, хоть и не эллины. Где они?
   - Я завтра же пошлю за ними, - ответил Гелиакл. - Они живут недалеко от Элевсина, в его поместье. Странно, что до сих пор от них нет известий. Они, видимо, не хотят мешать, ему развлекаться с гетерой. Не знают, видно, что она дала отставку нашему молодцу.
   Ликомед проснулся однажды утром с больной головой, опухший, и со щемящей тоской на душе. Все утро он промаялся в постели, решив никуда не выходить сегодня. Он слышал, как Гелиакл отгонял праздных пирейцев, которые пришли повидаться с Ликомедом и пригласить его на очередную попойку. Голова болела, сосало под ложечкой, и к полудню он все же не выдержал и отправился на торговую площадь. Проходя мимо помоста, где продавали рабов, юноша почувствовал на себе пристальный взгляд. Он глянул на помост и обомлел. Сразу же Ликомед протиснулся к помосту. Сомнений быть не могло, это Фтия, дочь Ксантиппа, спартанка. Да как они смеют торговать спартанцами! Ликомед тут же забыл о своей головной боли и бросился к хозяину партии рабов. Его попытались остановить дюжие телохранители работорговца, но он легко разбросал их в разные стороны.
   - Да как ты смеешь, собака, торговать свободными людьми в свободных Афинах! - набросился Ликомед на хозяина.
   Фтия стояла на помосте с потухшим взором, в ободранном хитоне, но оживилась, когда заметила Ликомеда. Юноша сгреб работорговца и хотел сбросить его с помоста. Тут подоспели стражники-скифы и с трудом вырвали торговца из рук Ликомеда.
   - В чем дело? - закричал офицер. - Постой, юноша, не делай этого. Мне будет неприятно связывать тебя, и тащить в кутузку.
   - Этот торговец продает свободных людей, да еще граждан великой Спарты! - в свою очередь заорал Ликомед. - Его место на скамье подсудимых, а не здесь, на торговой площади.
   Офицер тут же прекратил торги и послал за надзирателем порта. Через полчаса на площади появился старый знакомец Ликомеда, Диотам, надзиратель порта.
   - В чем дело, юноша? - спросил Диотам. - Еще никто в Афинах не отменял торговлю рабами. Может быть, это и не очень хорошо, но такова жизнь. Рабы ест рабы. Так распорядились боги их участью. А тебя я знал, как всегда спокойного и рассудительного человека, а ты тут устраиваешь дебош.
   - Уважаемый Диотам, - взял себя в руки Ликомед, - Эта девушка, гражданка Спарты, и разве мы вправе торговать гражданами этого города? Разве нет у Великих Афин мирного договора с Великой Спартой?
   - Пожалуй, ты прав, юноша, - задумчиво произнес Диотам, - Но уверен ли ты, что это гражданка Спарты? Ведь в Спарте ты никогда не бывал.
   - Любезный Диотам, я познакомился с ней на корабле "Лисандр", когда плыл сюда. Это Фтия, дочь Ксантиппа.
   - Дочь кого? Теперешнего командира Халкидикской эскадры? Хилларха Ксантиппа? Именно так ты сказал?
   - Да, именно так.
   - Что же, разберемся. Арестовать работорговца и препроводить его и его товар в казармы афинского флота, и содержать там до моего распоряжения, - отчеканил приказ надзиратель порта.
   - Девушку освободить и привести ко мне, - бросил он на ходу, - Пойдем и ты со мной, юноша. Очень мне надо с тобой побеседовать.
   - Ты что же это, друг сердечный! - начал отчитывать он Ликомеда, когда они вошли в контору, - Сначала прославил Афины, а теперь решил их ославить? О твоей гульбе идут разговоры почище, чем о твоей победе. Посмотри, на кого ты стал похож. Рожа опухла, под глазами синяки. Пьешь в каждом кабаке. Таскаешь за собой всякое отребье. Для этого ты одержал победу? Да еще, какую победу! Расквасился из-за бабы! Хороша баба, не спорю. Но ведь ты мужчина, воин. А она? Она же гетера. Жизнь у нее такая: сегодня один, завтра другой. И не говори ничего. Оправдание одно. Через три дня Тесмофории в Элевсине. А после них сразу в школу эфебов. И что б был лучшим! А с девушкой твоей разберемся.
   - Это не моя девушка. Я встретил ее на корабле Сфодрия. Да я же тебе это рассказывал. Она вернула мне свободу, а может, и спасла жизнь.
   - Ладно, ладно, разберемся. Клит, - обратился он к своему писцу, - Пошли кого-нибудь смышленого к моей жене за одеждой для девушки. Хотя, нет. Сходи лучше сам.
   Через час Фтия, переодетая в пеплос, который принес Клит, сидела в конторе Диотама и рассказывала о свих злоключениях.
   После того, как она освободила Ликомеда, и он выпрыгнул в бушующее море, Фтия побежала на нос корабля, где разгорелась битва с пиратами. Налетевший шквал смыл ее за борт, и она чуть было не пошла ко дну. Наконец под руку ей попались обломки какого-то судна. Как ее вынесло на берег, она не помнила. Очнулась Фтия на песке, и увидела совсем неподалеку рыбачье селение. Из последних сил она все-таки дошла до первой хижины и упала без чувств. Рыбаки выходили ее и дали кров. К несчастью, через несколько дней деревня подверглась нападению пиратов-работоторговцев. Так она оказалась рабыней. Пираты были, в основном, финикийцы, и потому держали курс на Сион. Фтия, и так не совсем поправившаяся, заболела снова. Она бы не выдержала этот путь в трюме пиратского корабля до Сиона. На одном из островов пираты, которые уже превратились в честных торговцев, продали больную Фтию за гроши местному торгашу. В доме купца ее вылечили. Когда купец увидел ее здоровую и прекрасную, он понял, что отнюдь не продешевил, тратясь на лекарства и сытную пищу, когда его раб-лекарь выхаживал рабыню. Фтия пыталась ему объяснить, что она свободная спартанка, и купец получит награду, если вернет ее в родной город. Но он только насмешливо улыбался: какая награда может быть от Спарты? Пара мин серебра, не больше, а если он продаст ее на престижном рынке, то за такую красавицу получит не менее десяти двенадцати мин. Вот он и привез ее в Пирей.
   - Да, - сказал Диотам, - пираты в Эгейском море совсем обнаглели. Когда у Афин был могучий флот, редкий пират мог сунуться к берегам Эллады. А теперь, когда Спарта взяла на себя охрану морских путей, расплодилось немало шаек морских разбойников. Вместо того, чтобы остановить пиратство, Спарта воюет со своими соплеменниками.
   Глаза Фтии сверкнули:
   - Спарта всегда была на стороне слабых и беззащитных, - сказала она, - Это Афины тиранили своих союзников, пока они не обратились за помощью к нам.
   - Ну, ладно, девушка. Я не хотел сказать ничего плохого о спартанцах, - примирительно проговорил Диотам, - Великие боги! Что за время такое? Что только не скажешь, обязательно окажется политикой. Но, все-таки ты не права, девушка. Афины только собирали с союзников налог-фарос на содержание общего флота, гибли же в сражениях одни афиняне. Так что, это было справедливо.
   - И попутно вмешивались во внутренние дела своих союзников, - вставила Фтия.
   - А все-таки я восхищаюсь вами, спартанцами. Только что девочку продавали с помоста, а стоило ей освободиться, и она с гордостью вступилась за свой народ.
   - Я, пока еще, не свободна, - возразила Фтия.
   - Свободна, свободна. Конечно, надо уладить кое-какие формальности, но, думаю, Народ и Совет сделают тебя свободной. И вскоре мы переправим тебя на родину.
   - Вот, вот. Народ и Совет. У нас достаточно, чтобы это сделал царь.
   - Ты забываешь, девочка, что я не царь. Но все равно ты вольна, делать все, что хочешь, - ответил Диотам. - Только я посоветовал бы тебе воспользоваться моим гостеприимством и пожить у меня в доме до окончательного решения. Моя старуха будет рада позаботиться о тебе.
   - И ты прости меня, любезный Диотам, за мою резкость. Но, право, мне невыносимо, когда плохо говорят о моем народе, - ответила Фтия, - Я поступлю, как посоветует мне Ликомед.
   - О, Фтия, - поспешил ответить Ликомед, - Конечно же, я советую тебе воспользоваться гостеприимством Диотама.
   Лишь после праздника Тесмофорий, посвященного богине Деметре, Фтия была отправлена с почетным караулом в Спарту.
   Молодые люди сердечно простились друг с другом, ибо, как Ликомед не просил разрешения сопровождать девушку, ему было отказано в этом. Он должен был начать занятия в школе эфебов.
  
  
   Да. Великолепные Афины. Незабываемые Афины.
   Этот город подарил ему первую победу, первую любовь, первые разочарования. Этот город ласкал его славой и бил нещадно лицемерием и злобой. Но это были первые уроки терпения. Из обид вырастало терпение. Ликомед и раньше легко переносил боль физическую. Афины научили терпеть душевную боль.
   Часть третья.
   Обретение мужества.
  
   Глава 1
  
   Прошел год после победы Ликомеда на Панафинейских играх. Этот год Ликомед посвятил обучению в школе эфебов. Прежде всего, он дал клятву, подобно остальным юношам, обязуясь не позорить оружия, быть стойким в битве, сражаясь за свой очаг и за своих богов, возвеличивать отечество, повиноваться приказам начальников, подчиняться законам. Обучение состояло в освоении военных дисциплин и гимнастики, стрельбы из лука, метание дротика, вооруженный бой (как в составе фаланги, так и одиночный), управление катапультой и другими военными машинами. Кроме того, эфебы изучали философию, геометрию и музыку. Хотя в военных дисциплинах Ликомед далеко превосходил своих сверстников, он никогда не отлынивал от тренировок, постоянно повышая свое умение. А в стрельбе из лука он превосходил своего учителя и тот, в конце концов, доверил преподавание Ликомеду в его отряде.
   Ликомед со всей страстью отдался изучению общественных наук. Особенно геометрии, риторике и музыке. Учителя часто хвалили его, ставя в пример другим юношам. Но отношения со сверстниками у него так и не сложились. Одни им безудержно восхищались, другие завидовали. Некоторые пытались превзойти его в успехах. Сыновья аристократов считали Ликомеда варваром, а простые юноши аристократом. Ликомед же ко всем относился ровно и доброжелательно. Школа эфебов или эфория располагалась под самыми стенами Пирея, и потому Ликомед часто, насколько позволяло учение, посещал своего друга Гелиакла в его "Веселом поросенке". Там он встречался с беженцами из Семивратных Фив. Он быстро сдружился с этими суровыми людьми, которые вынуждены, были жить в разлуке с родиной. Ведь и он сам был такой же. Ликомеду так же снился неторопливо текущий Гебр, дубравы на холмах, скиф Разай, обучивший его стрельбе из лука. Особенно близко Ликомед сошелся с Пелопидом, молодым, но уже принимавшим участие в сражении фиванцем. Этот молодой человек пользовался большим уважением среди своих товарищей. Речи его были полны ненависти к поработителям-спартанцам и призывами к освобождению родного города. К олигархическому режиму, который установили захватчики в его, когда-то демократическом городе. Ликомед глубоко сочувствовал этим людям, и ему хотелось как-то помочь им в их борьбе. Тем более что одно событие еще более усилило приязнь Ликомеда к фиванцам.
   Весной, после полугода обучения, эфебам предоставлялся небольшой отпуск. Это было время сева, и в семьях юношей не хватало рабочих рук. Поэтому их отпускали на весенние работы.
  
   Глава 2
  
   Подходя к таверне "Веселый поросенок" Ликомед вдруг услышал голос Астерикса:
   - Ого, мой мальчик, ты уже стал настоящим воином, или притворяешься?
   Ликомед был очень рад видеть друга и наставника, по которому очень скучал.
   Правда, они виделись несколько раз в этой харчевне за эти полгода, но встречи эти были коротки и мимолетны.
   - Привет тебе, Астерикс. Хотелось бы знать, что ты здесь делаешь.
   - Вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, ты бы лучше обнял старого друга.
   - Привет тебе, мой старый друг, - воскликнул Ликомед, - ты ведь и сам знаешь, как я рад тебя видеть. Но как ты узнал, что именно сегодня нас распустят по домам? Мы и сами не знали этого.
   - Ты видимо забыл, что главным сафронистом в школе эфебов состоит наш друг Хабрий, а он точно знал, когда отпустить вас на каникулы. Он и отправил посыльного в имение.
   - Как я хочу скорее попасть туда и обнять всех своих друзей, проскакать на Опале, запустить в небо Фераза!
   - Ну, по крайней мере, одну из этих радостей я могу тебе предоставить прямо сейчас. Опал стоит в конюшне и ждет своего хозяина.
   Ликомед бросился на конюшню, но остановился перед воротами, развернулся и побежал в таверну.
   - Эй, Гелиакл, - закричал он на весь зал, - дай мне побыстрее лепешку и комочек соли.
   Из глубины зала вышел неторопливо старый трактирщик.
   - Ну что за дурацкая молодежь пошла, - проворчал он, - вместо того, чтобы подойти поздороваться, спросить, как идут дела, обнять, наконец, или хотя бы пожать руку, они врываются в общественное место, орут как оглашенные, да еще требуют хлеба. На вот твою лепешку. Конечно, какой-то там жеребец важнее доброго старого Гелиакла.
   - Не обижайся, мой старый ворчун, - отвечал Ликомед, - я не видел Опала целых полгода, а с тобой мы встречаемся почти каждый день.
   - Иди, иди, пострел, к своему коню. Ладно, уж прощаю тебя на первый раз. Да и на второй тоже - сказал он, когда Ликомед вышел.
   Жеребец встретил хозяина радостным ржанием. Встреча их напоминала свидание влюбленных. Ликомед оглаживал коня, трепал за холку, а Опал совал голову в его руки. Астерикс стоял поодаль и с восхищением глядел на своего воспитанника, когда в конюшню вошел Гелиакл.
   - Прошу к столу, дорогие гости. Хватит тут миловаться с лошадью. На столе давно уже дымится жаркое, и киснет доброе вино.
   За трапезой решили назначить отъезд на утро следующего дня, так как день уже перевалил на полдень, а до Элевсина не менее четырех часов пути.
   Еще одно обстоятельство задерживало Ликомеда. Фиванец Пелопид просил его остаться до вечера, так как из Фив должен прибыть его лучший друг и побратим Эпаминонд. Пелопид очень хотел познакомить с ним Ликомеда.
  
   Глава 3
  
   За день до того, как Ликомед был отпущен на каникулы в Элевсин, в таверне "Тунец и Ставрида" за столом собрались трое. Все они были в широкополых шляпах и серых хламидах, как одеваются простые крестьяне или ремесленники, но прямая осанка и гордая посадка головы выдавали в них военных.
   В углу зала, поближе к очагу, сидел старик, одетый на восточный манер в длинный халат с тюрбаном на голове.
   - Эй, Ламий, - подозвал хозяина один из троих.
   - Кто этот человек? И что он здесь делает? Тебе ведь было сказано, чтоб никого не было на нашем пиру.
   - Этот старый философ ничем не помешает вам, - отвечал хозяин, - Во-первых, он ничего не понимает по-гречески, а во-вторых - он глух, как пень.
   - Как же он объясняется с тобой? Что он здесь делает, и откуда пришел?
   - Говорит он со мной на плохом персидском языке, правда знает арамейский, но я-то его не знаю. Рассказывает, что пришел из самой Индии поклониться нашей элевсинской Денетре. Вроде, как знаком с нашими академиками. Да я не больно-то верю. Ведь до Индии дошел только наш пресветлый Дионис. Значит, и из Индии до нас дойти могут только боги. Зато расплачивается он персидскими дариками. Так, что пусть врет, что хочет.
   - Откуда ты знаешь, что он не понимает по-элевсински?
   - Он живет, у меня уже десять дней и ни разу не понял, когда я говорю что-нибудь по-гречески.
   - Я думаю, Менелай, - проговорил один из троих, - этот старик не может помешать нашему разговору. Будет очень подозрительно, если мы удалим его.
   - А думать тебе и не положено, - огрызнулся тот, кого назвали Минелаем, - вы уже так много надумали, что стоило жизни Кипсеку. Не понимаю, как вы додумались устроить покушение в пределах города. Да, ладно, пусть себе сидит.
   - Ну, во-первых, Кипсел сам все это устроил. Мы и не знали, что он задумал. А во-вторых, не в пределах города, а между длинных стен. Да и все могло бы получиться, если бы не скифский патруль.
   - Вот именно, Аргон, скифский патруль. В таких делах надо все рассчитать. И скифский патруль тоже. Ладно. Забыли. Так, что делается в поместье, Теократ?
   - Сегодня один из варваров выехал двумя лошадьми в сторону Пирея.
   - Так этот варвар поехал за своим господином, - проговорил Менелай. - А ты, Аргон, узнал, когда уходят в отпуск эфебы?
   - Да, Менелай, завтра.
   - А люди готовы?
   - Двенадцать негодяев. Только врядли эти мерзавцы - хорошие воины.
   - Ну, мы-то настоящие солдаты. Думаю, этого хватит на одного варвара и одного щенка.
   - Этот щенок, не забывайте, убил Кипсела.
   - Ты уверен, что они будут драться?
   - Думаю, те шестьсот драхм, что им обещаны, они отработают, но если, что пойдет не так - разбегутся обязательно.
   - Думаю, все должно получиться. Итак, ждем у Прокрустовых скал. Их уже не видно с элевсинской дороги.
  
   Глава 4
  
   Остаток дня Ликомед с Астериксом провели на Пирейском рынке, выбирая подарки для своих домочадцев.
   Для Кертиса был куплен кинжал из Сирии с великолепным стальным лезвием и червленой рукоятью, Симису небольшую еврейскую шапочку, шитую жемчугом, а Феносабису, который любил всякие побрякушки, серебряный браслет. Когда они вернулись "Веселый поросенок", в таверне уже шумно пировали фиванцы. Из Фив прибыл не только Эпаминонд, но и другие друзья, и родственники изгнанников. Поэтому каждый расспрашивал о новостях в своих семьях на родине.
   - А вот и наш друг, Ликомед, - представил его Андроклид, старейший из фиванцев, герой Панафиней.
   Начались рукоплескания, а с почетного места поднялся высокий человек лет тридцати пяти, почти такого же роста, как и Ликомед, но шире в плечах. Синие глаза, казалось, проникали в самые затаенные уголки души. Длинные волосы обрамляли красивую голову, а большие красивые руки были протянуты навстречу Ликомеду.
   - А это, наш вождь, Эпаминонд, - продолжал Андроклид, - освободите, друзья, место юноше возле Эпаминонда.
   Ликомед ощутил какую-то мощную волну силы и доброты, когда пожал протянутые ему руки. Он как-то сразу проникся к нему доверием и симпатией. Некоторое время еще фиванцы и гости делились своими новостями. Потом Андроклид поднял бокал и произнес:
   - Друзья мои и соотечественники, давайте выпьем за нашу землю, за Семивратные Фивы, за торжество справедливости и демократии в нашем отечестве. И послушаем, что скажет нам Эпаминонд.
   - Прошло уже больше года, как властвует в нашем отечестве клика тиранов, заслонившись копьями спартиатов. Многие из патриотов погибли, многие томятся в заточении, а вы прозябаете на чужбине. Если так пойдет и дальше, то не миновать нам участи мессенцев, которых Спарта превратила в илотов. Так спросим себя, что же мы делаем, чтобы освободить отчизну?
   - Что мы можем сделать, находясь здесь, в изгнании? - воскликнул Ференик, - мы даже не знаем, что происходит на родине.
   - Неправда, - возразил Пелопид, - мы можем сделать довольно много. Во-первых, мы должны искать союзников здесь - в Афинах. Афиняне в большинстве своем также ненавидят Спарту. И у нас уже есть союзники и сочувствующие нашей борьбе. Хотя бы вот этот юноша, - он указал на Ликомеда. - потерявший мать и деда от рук спартиатов.
   - Пусть так. Он герой и прекрасный человек, но он только эфеб и даже еще не воин, - насмешливо продолжил Ференик. - Конечно он еще не получил своего Копья, но воин-то он покрепче некоторых из нас. - Пелопид скосил взгляд на Ференика.
   - Но у нас есть и другие союзники, - продолжил Пелопид.
   - Неужели, такие же, как этот юноша?
   - Перечисли их, Пелопид.
   - Ты же видишь, здесь нет никого лишнего.
   - Нет среди нас шпионов.
   - С нами Филон, молодой стратег, с нами Тимофей, сын Канона, с нами бывший стратег, а ныне воспитатель эфебов Хабрий. Наконец, с нами Ификрат, покрывший себя воинской славой, в том числе победой над спартиатами. Да и сами мы разве не били спартанцев во время последней войны?!
   - Добавлю, - снова встал с места Эпаминонд, - мы открыли гимнастическую школу для юношей за чертой города. Туда приходят заниматься до пятисот юношей. Занимаемся мы бегом, гимнастикой, борьбой.
   - Как?! - озадаченно поднялся Мелон, - А где же наша школа эфебов?
   - Школу эфебов закрыли сразу после вторжения спартанцев. Наши правители решили, что в случае войны нас защитят спартиаты. Так зачем же тратить деньги на воспитание юношей. Скорее всего, они боятся народов, поэтому и не хотят обучать юношей военному делу. Так как заниматься с оружием запрещено в городе, мы перенесли эти занятия в рощу Кадма. Мы изготовили деревянные мечи и копья и теперь тренируем юношей в искусстве нападения и защиты. Думаю, к зиме сможем подготовить хороших бойцов. Только, как быть с настоящим оружием. Деревяшками против спартанцев не повоюешь.
   - Я добуду оружие для своих друзей.
   На пороге стоял молодой мужчина в доспехах стратега. Собрание с удивлением глядело на него.
   - Это стратег, Филон, - встал с места Пелопид. - Наш друг и единомышленник.
   - Думаю, что к началу зимы я смогу переправить в Фивы триста-четыреста комплектов вооружения.
   - К зиме, так к зиме. А что раньше мы не можем выступить? Почему мы должны ждать до зимы, когда народ изнывает под игом? Надо поднять народ. Я уверен, что многие поднимутся против захватчиков.
   - Многие, да не все,- отрезал Эпаминонд. - Есть еще много людей, которые надеются, что все еще вернется само собой. Но к зиме, я думаю, тираны смогут убедить и этих своими поборами. А летом, даже если мы и победим, что весьма сомнительно без оружия и настоящих бойцов, то спартанцы тут же соберут войско и подавят восстание в крови. А зимой они не воюют. У нас будет полгода, чтобы подготовиться к вторжению.
   - Что же, - подвел итог Андроклид,- будем готовиться к захвату власти и изгнанию спартанцев. Следующий съезд проведем осенью, после светлого праздника Деметры. А, теперь, принеся жертву Дионису, приступим к трапезе.
   Эпаминонд подкрепился куском баранины с ячменной лепешкой и запил, не притрагиваясь к вину, чистой ключевой водой и покинул Собрание.
   -Что же ваш друг так быстро покинул нас? - обратился Ликомед к Пелопиду, - Мне очень хотелось бы побеседовать со столь мудрым человеком.
   - Подкрепись, юноша, - ответил Пелопид, - и мы вместе поднимемся в мою комнату. Эпаминонд тоже хотел бы с тобой познакомиться поближе.
   Когда Пелопид с Ликомедом вошли в комнату, оказалось, что Эпаминонд был не один. У окна сидела девушка. Ликомед, увидев ее, почему-то смутился и опустил глаза. Она же встала со скамьи и протянула так же, как Эпаминонд, обе руки.
   - Это, Аглая, моя младшая сестра,- представил ее Эпаминонд,- а это Ликомед, герой последних Панафиней. Знаешь, девочка, этот юноша собрал все призы, какие только были на играх. Я взял ее с собой, чтобы показать этот Великий город, да и надо девушке сделать кое-какие покупки.
   Ликомед поднял глаза на девушку. Ее темно-голубые глаза казались бездонными, как озера его родины. Высокую статную фигуру не смог скрыть даже плотный пеплос, спадавший красивыми складками. Она не намного была ниже ростом Ликомеда и почти вровень со своим братом.
   - Я очень сочувствую борьбе вашего народа за свободу. У меня и самого есть свой счет к Спарте. Ведь именно спартанцы убили мою мать и деда, который, кстати, был родом из Семивратных Фив - промолвил Ликомед.
   - Да,- отвечала Аглая,- народ мой теперь в цепях, как Прометей на скалах Кавказа.
   И, вдруг, продекламировала:
   Пускай же он упорствует,
   Кичась, громами в небесах и пламенем,
   Пылающие стрелы с высоты меча.
   Все это не поможет, от бесславного
   И страшного падения не спасется Зевс.
  
   Ликомед тут же подхватил стихи:
  
   Непобедимо сильного противника,
   Врага на диво сам себе готовил он.
   Противник этот - пламя жарче молнии
   Придумает и грохот посильней, чем гром,
   И в море он трезубец Посейдоновский,
   Швырнет, который землю, как болезнь, трепал.
   И Зевсу станет худо, и узнает он,
   Как не похоже рабство на владычество.
  
   - Мне нравится этот юноша,- воскликнул Эпаминонд,- он не только мужественен, отважен и силен, но еще и хорошо образован.
   - А каких же поэтов, кроме Эсхила, ты знаешь, Ликомед?- промолвила девушка и слегка зарумянилась от смущения.
   - Знаю Гомера, Софокла, Еврипида,- ответил смущенно юноша.- Но мне предстоит еще многому научиться.
   - А я нашел в этом юноше еще два великих достоинства,- снова заговорил Эпаминонд,- благородство и скромность. Это черты настоящего гражданина и воина.
   Ликомед стоял растерянный под градом этих похвал.
   - Не смущайся, юноша,- продолжал Эпаминонд,- а назови ты мне семерку величайших философов всех времен.
   - Думаю, это будут - смущенно заговорил Ликомед,- Пифагор Самосский, Хилон из Эфф, Зенон из Элеи, Периандр Коринфский, Клеобул из Линда, Парменид и, конечно же, Сократ из Афин. Если бы семерка не была
   ограниченным числом, я бы еще перечислил Эзопа и Эмпидокла.
   - Чем же тебе так импонирует этот ученый муж из Сицилии, Эмпидокл? Неужели тем, что он, как и ты, царский сын?
   - О, нет, конечно, не этим. Он ведь отказался от трона ради занятий науками.
   - Тогда какие же из его мыслей тебе по душе?
   - Например, он говорит: "Мышление есть или то же самое или нечто похожее на ощущение". Посмотрите: если мы решаем какую-либо трудную задачу, то ощущаем подъем сил, если наоборот - то упадок. Или вот это,- продолжал Ликомед. От его смущения не осталось и следа, глава его горели, а щеки рделись румянцем возбуждения.
   "Любовь и Вражда. Обе они бессмертны, не возникли и всегда были чужды началу рождения. Они были прежде и будут после, и я не думаю, чтобы когда-либо в беспредельное время отсутствовала одна из двух. Если бы Любовь и Вражда совсем погибли, и их не было бы более, как бы возникла Вселенная?
   - Верно, мой друг,- продолжил Эпаминонд,- Любовь соединяет все, Вражда - разъединяет. Ты, юноша, имеешь глубокие знания и, пожалуй, намного превосходишь своих сверстников. Я очень рад такому знакомству, и знай, что во мне во всякое время найдешь друга и гостеприимца. В дверь постучали, и после приглашения вошел Астерикс.
   - Пора укладываться, юноша. Завтра чуть свет - отправляемся в путь.
  
   Глава 5
  
   Утром Эпаминонд с сестрой в сопровождении Пелопида должны были отправиться в Афины за покупками. Они собрались в зале таверны за завтраком.
   - А, что, братец, это правда - обратилась Аглая к Эпаминонду, - что Ликомед наполовину варвар?
   - Какой же он варвар? - отвечал Эпаминонд, - Где же ты видела столь образованных варваров?
   - Но ты, же сам говорил, что он сын царя одрисов Котиса. А разве одрисы не фракийские варвары?
   - Одрисы действительно фракийцы. Но Ликомед - образованный эллинский юноша. Да и по крови он больше эллин, чем фракиец. Мать его эллинка, мать Котиса, его отца, - гречанка. Но не в этом дело. Ты же видела, что воспитан он, как настоящий эллин.
   -Но, все-таки, он наполовину варвар? - не успокаивалась Аглая.
   Эпаминонд внимательно и испытующе посмотрел на сестру. Аглая, смутившись, опустила глаза.
   - Если ты имеешь ввиду юридическую сторону - подчеркнуто жестко сказал Эпаминонд, - то Ликомед - гражданин Великих Афин и, потому, безусловно, является полноправным греком. Что пришло тебе в голову испытывать меня этим вопросом?
   Уж не влюбилась ли ты, девушка, в этого Адониса?- подхватил Пелопид, вглядываясь в покрасневшее лицо Аглаи.- да, что я говорю Адониса? Он, пожалуй, не Адонис, а прямо-таки Тесей!
   -Скажешь еще, молодой Геракл, - раздраженно сказал Эпаминонд.
   - Конечно, Геракл, - прозвучал низкий голос Гелиакла, - а кто же еще? Вы же сами видели, что он вытворял на играх. Какая сила, какая ловкость, какое обаяние. Настоящий Геракл и более никто.
   -А ты, трактирщик, - воскликнул Пелопид, - накормил бы нас, вместо того, чтобы умничать.
   - У меня все готово. Пожалуйте к столу.
   -Это был бы неплохой брак, - сказал Пелопид, когда все насытились.
   - О чем это ты?- спросил Эпаминонд,- на что намекаешь? - и пристально посмотрел на Аглаю.
   Девушка быстро вскочила с места и бросилась в свою комнату.
   - На что намекаю?- проговорил Пелопид, - да это же в глаза бросается. Девушка влюблена в нашего Ликомеда.
   - Вот уже как! В вашего Ликомеда? Да, кто он такой, чтобы породниться с одним из самых знаменитых родов Фив? Став чемпионом, он же еще не стал...
   - Ну, говори. Не стал достойным тебя, доблестный Эпаминонд? Ты же сам сказал, что он не только силен, честен, но и образован.
   - Да я говорил это, но я же не думал тогда...
   - Что надо будет отдать замуж за него твою сестру?
   - Да, кто тебе сказал, что этот юноша хочет на ней жениться? Он и не смотрел на Аглаю.
   -Конечно, когда ему смотреть на Аглаю, когда ты ему устроил форменный экзамен, который он с честью выдержал. И не правда, что он на нее не смотрел. Это только ты не заметил блеск его глаз.
   - Ну, глаза у него заблестели, когда он заговорил про Эмпидокла.
   - Эх, мой друг, тебе и впрямь кажется, что у любого, как у тебя, глаза загораются только в разговорах о философии.
   - Добрые люди, - услышали они низкий бархатный, - вы сейчас говорили о человеке по имени Ликомед?
   Спорщики не заметили, как в таверну вошел старик в цветастом халате с тюрбаном на голове.
   - Ведь вы о нем говорили? - снова спросил он. Скажите мне, добрые люди, вы друзья ему или враги?
   - Кто ты такой, старик, что спрашиваешь о нашем друге?
   - О друге? Я так и знал. Очень хорошо. Значит, я вовремя пришел. Кто я, сейчас не важно. Главное - Ликомед здесь.
   - Кто ты? Нет, Ликомеда здесь нет. Он выехал рано утром, - ответил Пелопид.
   - Почему мы должны говорить тебе, где находится наш друг?
   - Вот не задача. Тогда почему я не встретил его на дороге в Элевсин?
   - Отвечай, старик, кто ты. И откуда знаешь, что Ликомеда нужно встречать на Элевсинской дороге? - грозно пошел на него Гелиакл, - здесь не только тебя, но и целую армию, разорвут за Ликомеда.
   - Вот, вот. Я спешил сюда предупредить, что его ждет засада у Прокрустовых скал. Но, я не встретил его на дороге.
   - Я - философ, Бедил Брахмопутр. Вчера вечером в таверне "Тунец и ставрида" в Элевсине я слышал разговор о засаде. Надо спешить, друзья, к этим Прокрустовым скалам. Я чужеземец, и не знаю, где они находится.
   - Надо сначала узнать, можно ли тебе доверять, старик,- сказал Пелопид.
   - Я вспомнил, - проговорил Гелиакл, - Ликомед рассказывал о, каком- то индийском философе, который спас ему жизнь.
   - Так что же мы стоим? - воскликнул Эпаминонд. - Пелопид, собирай всех наших. Гелиакл, есть ли у тебя лошади. Боюсь, что даже бегом мы не успеем. Но это даже хорошо, что ты, старик, не встретил Ликомеда на дороге. Видимо Ликомед с Астериксом свернули в горы поохотиться. Так, что у нас еще есть время.
   - Да, дорогой Эпаминонд, - сказал Гелиакл, - Ликомед так и сказал при отъезде: "Поедем, Аст, поохотимся по пути в горах". В этом вы правы. Но в конюшне у меня только пять лошадей. Одну я отослал на рынок за провизией со своим рабом. Осталось четыре. Но, ведь и они не боевые кони. Ну, конечно, берите их быстрее
   - Скажи, старик, многочисленная ли готовится засада?- спросил Эпаминонд.
   - В харчевне их было трое, но они говорили еще о каких-то двенадцати мерзавцах. Правда, отзывались о них не, как о хороших воинах.
   - А эти трое, как тебе показались? Хорошие воины?
   - Эти, по-моему,- профессионалы. И еще, они привыкли повелевать. Отсюда я делаю вывод, что они - командиры. По крайней мере, небольших отрядов. И еще, один из них
   точно участвовал в том первом покушении на Ликомеда между длинных стен. Странно, что я его тогда не видел - закончил задумчиво старик.
   - Так ты действительно тогда помог Ликомеду?
   - Немного. Он бы и сам справился, - поскромничал Бедил. - Но, теперь нам не до разговоров. Пора спешить.
   - Да, ты прав, - воскликнул Эпаминонд. - Пелопид, Мелон, Теопомп...
   Он не успел договорить, когда увидел, что старик уже вывел одну из лошадей.
   - Эй, старик, - закричал он, - стой! Куда ты?
   Но Бедил Брахмопутр уже сидел на лошади.
   - Что вы там возитесь? - крикнул он, - дорога каждая минута. И поскакал в сторону Элевсинской дороги.
   - Пелопид, Мелон! За мной! Теопомп, поднимай всех наших, кто находится в этой гостинице, и веди их бегом. Да поторопитесь! - прокричал Эпаминонд, садясь на лошадь.
  
   Глава 6
  
   - Хорошо, произнес Ликомед, - что мы не поехали по дороге, а свернули в лес. Теперь, когда мы приедем домой, полакомимся свежей козлятиной.
   - Да, неплохую козочку подстрелил ты, малыш, - ответил ему Астерикс.
   - Брось ты, Аст! Если бы не твоя стрела, ускакала бы наша козочка - ответил Ликомед- что-то в последнее время я стал сентиментален. И совсем не хотелось мне убивать эту прекрасную газель. В последний момент дрогнула рука.
   - Но, зато мы угостим дома своих друзей нежным мясом газели.
   - До дома еще нужно добраться - возразил Ликомед - ты хоть представляешь, где мы
   теперь находимся.
   - Это мы сделаем легко,- отвечал Аст.- Пока ты занимался своим глупым обучением, я облазил все окрестности между Элевсином и Афинами, особенно вблизи твоей усадьбы. Так что я знаю каждый холмик и тропинку в этом лесу. Да вон видишь - за деревьями торчат камни. Это верхушки Прокрустовых скал. Так что до усадьбы нам осталось ехать не более часа.
   - Зря ты, Аст. Называешь мое обучение глупым. Конечно, ты научил меня многому, и во многом твои уроки превосходят уроки эфебов, но там я обучился многому тому, чего я не почерпнул бы от тебя.
   -Да что такое есть в военном искусстве, чего не знал бы я, твой наставник, и не передал бы тебе?
   - Никто лучше тебя не смог бы обучить меня владению оружием, но ты даже не представляешь, как действовать в строю фаланги, где нужна дисциплина и выдержка, чтобы не нарушить строй.
   - Да, что там строй! Слушай своего наставника, старого кельта Астерикса. - В бою главное - прокладывать путь грудью в рядах противника. Кто смел, за тем и победа!
   - Нет, дорогой мой наставник! Пробовал я это в учебном бою. Получилось так, что я был окружен многими противниками.
   - Что ж, малыш, значит, товарищи не последовали за тобой. Либо они плохие друзья, либо - трусы.
   Не успели они договорить, как оказались на опушке леса. С опушки открылся вид на дорогу и на скалы знаменитого разбойника Прокруста. Когда-то в давние времена он проводил свои жестокие измерения, пока не нарвался на могучую силу Тесея - древнего героя Афин.
   - А скажи мне, Аст, что это за копошение на скалах и под ними? Видимо, что Прокруст не был последним разбойником. Похоже, его "наследники" все еще устраивают засады на мирных жителей - произнес Ликомед, останавливая коня и пригибаясь за кустом
   - Да, похоже на то - отвечал Астерикс, разглядывая скалы. Давай попридержим коней и, как следует, оглядимся.
   Действительно на фоне серых скал в предзакатном солнце отсвечивали клинки и копья у людей, обосновавшихся на скалах.
   - Ты, Ликомед, останься здесь с лошадьми, - проговорил Аст, спешиваясь! - А я попробую подползти ближе и посмотреть, что это за люди посетили наши края. И Астерикс, пригибаясь и прячась за кустами, направился в сторону скал.
   Ликомед тоже спешился, снял со своего жеребца охотничью добычу, расчехлил лук, осмотрел стрелы и стал ждать условного сигнала от своего наставника. Прикинув, расстояние до скал, Ликомед решил, что оно не более трех стадей. Опал преодолеет это расстояние не более, чем за минуту, даже, если Аста обнаружат раньше времени.
  
   Глава 7
  
   - Что-то, начальник, не видать твоей добычи. - Сказал один из разбойников - мы, ведь не нанимались сидеть на скалах целый день, как глупые курицы. Ты говорил, что твои обидчики появятся здесь не позднее полудня, а идет уже третий час, но никто не свернул
   с Элевсинской дороги.
   Менелай сам был озадачен таким поворотом дела. Может быть - подумал он, - мальчишка решил отправиться повеселиться в Элевсин, после тягот эфебской службы. Помнится, когда он был юным эфебом, он и его товарищи пользовались любым удобным случаем, чтобы немного повеселиться. Но, с другой стороны, зачем ему ехать в Элевсин, когда школа эфебов расположена чуть ли не в Пирее, этом рассаднике злачных мест.
   - В любом случае - ответил он главарю пиратов, - мы ждем здесь не более трех часов. А сам подумал - Должно быть, что-то задержало мальчишку в казармах.
   - Но, но! - прервал его размышления главарь - мы, ведь так не договаривались. Если те люди, которых ты ждешь, не прибудут, то ты все равно должен расплатиться с нами.
   - И чем же я должен с вами расплатиться, дорогой мой головорез, когда дело еще не сделано? Разве, что тремя оплеухами или пятью пинками? Все просто: нет работы - нет денег.
   - А ты не ошибся, любезный Менелай? Ведь это вас трое, а нас - двенадцать, а не наоборот. Так, что неизвестно, кто будет получать пинки и зуботычины.
   - Ах ты, патлатый пес, - прошептал Менелай, обхватив голову разбойника могучими руками.- Ты, что же считаешь, что двенадцать таких недоумков, как ты, могут справиться с тремя спартанскими воинами? Да приведи ты хоть сорок таких же неуклюжих вояк, как ты, мы втроем сделаем из вас отбивные, хорошенько прожарим и продадим на Пирейском рынке.
   - Верю, верю - сдался старый пират. - Не надо мне отрывать голову. Только будет нечестно, если вы нам совсем не заплатите.
   - Хорошо, может быть, я и заплачу тебе, рыжий ублюдок. Видишь? - от старой Элевсинской дороги сворачивают в нашу сторону несколько всадников. Должно быть - это наши клиенты.
   Действительно, вдалеке на дорогу, ведущую к Прокрустовым скалам, свернуло четверо человек.
   - Помнится, начальник, ты говорил о двоих, а мне видится - их четверо. Может быть, у меня двоится в глазах?
   - Я и сам не понимаю - ответил Менелай. - Должно быть, к ним пристали двое попутчиков.
   - Так, что, начальник, надо прибавить оплату.
   - Ах ты, морская крыса, я итак тебе плачу больше, чем за десяток.
   - Так потому, наверное, и платишь, начальник, что они стоят десятка. Я слышал, что этот мальчишка, которого ты сторожишь, был тем летом чемпионом на играх в Афинах.
   - Ах, ты, прокисшая скумбрия, и одиннадцать твоих пескарей, вы, что не справитесь с тремя мирными жителями и одним мальчишкой эфебом?
   Дальнейший спор прервало приближение всадников к скалам.
  
   Глава 8
  
   Через Прокрустовы скалы шло ответвление дороги в направлении на Биотию. Еще несколько лет назад оживленная дорога в сторону Семивратных Фив, после того, как Фивы были захвачены Спартой, заметно опустела. Лишь изредка проедет повозка из дальних поместий на границе и обратно. Купеческие же караваны предпочитали ходить по Элевсинской дороге вдоль моря в сторону Пеллопонеса. Торговля же Афин с Беотией почти совсем заглохла.
   В усадьбу Ликомеда дорога проходила через скалы. Но был и другой, более длинный путь - вдоль моря через Элевсин и далее - на север.
   Менелай решил, что юноша, отпущенный на короткие каникулы, непременно изберет короткий путь.
   Прокрустовы скалы представляли собой проход в отроге Парнасских гор, как будто какой-то великан взял и вынул несколько скал из прохода, водрузив их по бокам, как башни. Это было естественное место для засады на всей Элевсинской равнине.
   - Что-то, брат Пелопид, - сказал, придерживая лошадь, Эпаминонд. - не видно никакого движения у Прокрустовых скал. Это меня очень беспокоит.
   - Да, друг мой, - отвечал Пелопид - скорее всего мы опоздали, но все-таки, есть надежда, что юноша свернул на Элевсинскую дорогу.
   - В этом случае, друзья мои, - промолвил Мелон - мы с вами рискуем напороться на эту засаду.
   - Что ж, у нас нет другого выхода - сказал Эпаминонд и тронул поводья своего коня. " Кто предупрежден, тот - вооружен".
   - Постойте, почтеннейшие, - обратился к воинам старик индус, только что, нагнавший их на своей тощей лошадке. - Если мы предупреждены, то нужно и вооружиться - сказал он, спешиваясь, - я задержу вас всего на несколько минут.
   - Ха, - сказал Милон, - какой выносливый старик, мы уж думали, что ты давно от нас отстал. Ты уж лучше оставайся, а мы поедем вперед.
   - Не я, сынок, такой выносливый. Это лошадка бежала за вами, а я едва ее сдерживал,- говорил он, а сам мастерил что-то на крупе своей лошади.- А теперь, ребятки, я ухожу, а лошадка моя повезет вот этого седока.
   Воины увидели на лошади какое-то подобие человеческой фигуры, сооруженное из переплетенных веток, плаща и тюрбана старика.
   - Вот, теперь поезжайте, - сказал Бедил Брахмопутр - да только осторожно, не уроните моего двойника.
   - А сам-то ты, дедушка, - не успел спросить Мелон, как старик исчез в невысоком кустарнике.
   - Я подготовлю вам встречу - услышали они голос старика уже в трех десятках локтей впереди.
   Друзья тронулись вперед, но из-за того, что надо было поддерживать "фигуру старца", шаг их лошадей сильно замедлился. Издали казалось, будто трое пьяных седоков поддерживают в седле четвертого, еще более пьяного.
   - Мелон, ты заметил - справа на скале двое?
   - Да, и слева - трое.
   - И двое внизу - за камнями.
   - Семь - подсчитал Эпаминонд, - но старик говорил о дюжине, значит, нас ждут еще сюрпризы.
   Глава 9
  
   - Что-то, начальник, твои клиенты приостановились. По-моему собрались свернуть на безопасную дорогу.
   - Посмотрим - ответил Менелай, напряженно вглядываясь на остановившиеся фигурки. - Да нет, посмотри - двинулись вперед, но что-то уж очень медленно.
   - Ба, начальник, да похоже, что они пьяны в стельку. Вот будет потеха ребятам!
   - Ты, не очень умничай, - ответил Менелай. - Иди, и вели приготовиться твоим оболтусам.
   - А вдруг это не они? - спросил вожак, - Как мы узнаем?
   - Если это они, я подам команду - ответил Менелай.
   - А вдруг эти путники набиты деньгами, как курица кашей? Мои ребята не смогут удержаться.
   - Передай своим головорезам, что, если только кто-то пошевелится без команды, того порублю на куски вот этой штукой, - произнес Менелай, указывая на меч.
  
   Глава 10
  
   Из густой травы выглянул Аст.
   - По-моему, Малыш, там затевается что-то недоброе - сказал он Ликомеду. - Там на скалах собралось около десятка каких-то вооруженных людей жуткого вида, похожих на разбойников. Видимо - засада. Я засек восьмерых, но думаю, что их больше, и ждут они кого-то со стороны Афин. Надо бы перемахнуть через скалу и посмотреть, что там на дороге.
   - Это сделаю я, Аст, - бросил Ликомед, быстро взбираясь по круче.
   Через некоторое время Ликомед спустился со скалы.
   - По дороге едет четверо всадников, причем трое поддерживают четвертого, видимо раненого.
   - Ну, что ж, Малыш, - проговорил Астерикс. - У нас есть твой лук, мое копье и пара мечей. Займем позиции и подождем дальнейших событий. Только на этот раз командовать будешь ты, юноша.
   - Отлично, Аст, начинаем. Условный сигнал - клекот орла. - Ответил Ликомед и начал быстро пробираться по скалам в сторону прохода.
   Астерикс, наоборот, нырнул в траву и двинулся скрытно по равнине к проходу.
  
   Глава 11
  
   Все готово, начальник, - прошептал вожак, взбираясь на скалу. - Все будет очень хорошо, мои люди легко справятся с этими четырьмя.
   - Не говори "гоп" - ответил Менелай. - По крайней мере, двое из них - этот юнец и его варвар - добрые воины.
   - Какой варвар, начальник? Это тот, что в тюрбане, который едва не валится с лошади?
   - Стоп, отменяй операцию! - прошипел Менелай. - Это не они. Среди них нет Ликомеда и его телохранителя.
   - Поздно, я уже не успею предупредить своих.
   До путников оставалось не более полутора плетров (40 метров), как уставшие от ожидания разбойники, бросились на путников в ожидании легкой добычи, с обнаженными мечами, копьями и секирами.
   - Вперед, друзья! - вскрикнул Эпаминонд, отпуская поводья Бедиловой лошади. И через две секунды срубил одного из нападавших. Двое других вцепились в удила не успевшего разогнаться, коня. Третий успел стащить Эпаминонда с лошади. От троих отбивался Пелопид, сидя еще верхом. Милона тоже стащили с коня, но он успешно отбивался мечем от нападавших троих разбойников, один из, которых был ранен. Эпаминонд, потерявший меч при падении, оказался один против троих вооруженных бандитов. Он увернулся от трех ударов, но четвертый должен был сразить его. Только удара не последовало. Нападающий грузно осел, а позади его Эпаминонд увидел улыбающегося старика. Эпаминонд схватил меч и едва успел отбить сильнейший удар секиры. В следующее мгновение, со всего маху, рухнул в траву еще один разбойник, спешащий к Эпаминонду, что дало возможность воину перевести дух и оглядеть поле боя. Спешившийся Пелопид, спиной к спине с Милоном, отбивались от четверых головорезов. Двое нападавших уже лежали в траве, истекая кровью.
   - Ну, что? Повеселимся, сынок? - услышал Эпаминонд у себя за спиной голос старика.
   Эпаминонд оглядел своих товарищей. Милон и Пелопид были ранены. И Эпаминонд понял, что предстоит серьезная схватка.
   Разбойники приободрились и бросились в наступление. Первый же удар, нанесенный человеком, похожим на солдата, дал почувствовать Эпаминонду, насколько серьезен его противник. Краем глаза он увидел, как старик упал, не успев увернуться от летевшей в него палицы.
   - Жаль старика, - подумал Эпаминонд, отражая удары Минелая, который был вынужден принять участие в схватке.
   Двое других спартанцев бросились к Пелопиду и Милону. Схватка сразу приобрела другой характер.
   В это время от скал отделилась еще одна фигура, приближаясь к месту боя. Это был Астерикс. Эпаминонд тщетно старался прорваться к своим друзьям. Ему противники не давали такой возможности. Но, вдруг, один из них вскрикнул и упал лицом вниз. Между лопаток у упавшего, торчала стрела.
   Картина боя переменилась. Еще один был поражен копьем Астерикса. Вторая стрела поразила спартанца, сражавшегося с Пелопидом.
   Разбойники были так растеряны, что опустили оружие. Когда Менелай оглянулся на скалы, он увидел Ликомеда, стоявшего на камне с луком в руках. Теперь он понял, что был не охотником, а добычей. Надо было спасать свою жизнь и честь Спарты. Негоже, чтобы спартанцы в разбойных нападениях. Не медля и секунды, Менелай вскочил на ближайшую лошадь и бросился к телу Теократа. Аргон, в свою очередь, оставив схватку, бросился к Теократу и помог взгромоздить его на лошадь к Минелаю. После этого, уворачиваясь от меча Пелопида, расправившегося с прежним противником, схватил поводья ближайшей лошади, но не успел сесть на нее, как был поражен стрелой в грудь.
   Менелай уже скакал в сторону Элевсинской дороги. Еще через минуту с разбойниками было покончено.
  
   Глава 12
  
   - Вот не ожидал, друзья мои, что я так скоро встречу вас - вскричал Ликомед. - Объясни, дорогой Пелопид, что привело вас сюда. Наверное, вы решили принять мое приглашение - посетить мою усадьбу?
   - А я еще больше удивлен, как оказался здесь ты, да еще с той стороны прохода - ответил Пелопид.
   - Ничего удивительного в этом нет. Я ведь направлялся к себе в имение.
   - Да, но, как ты прошел незамеченным, мимо засады? Как ты миновал Прокрустовы скалы?
   - Друзья мои, да я и не проходил через скалы. Было великолепное утро. И, проезжая мимо
   храма Диметры, меня так поманил близлежащий лес, что мы с Астериксом решили проехать через него и немного поохотиться. Но теперь объясните мне, на кого охотились эти головорезы, устроившие засаду? Ведь этой дорогой почти не пользуются купцы, а с бедных земледельцев, что возьмешь? Да и это слишком большая шайка, чтобы ограбить пару- другую путников.
   - А вот это мы у них и спросим - вклинился в разговор Эпаминонд. Мы ведь их не всех перебили, да и не все успели броситься наутек.
   Действительно, в это время Милон и Астерикс скрутили двум разбойникам руки и уложили их на траву.
   - Но, постойте, нужно узнать, что с нашим стариком - спохватился Эпаминонд.
   Он бросился к тому месту, где упал старик. Но вдруг увидел, что на этом месте, скрестив ноги калачиком и руки на груди, спокойно сидит Бедил Брахмопутр.
   - Ну, ты меня и удивил! - воскликнул Эпаминонд.- Мало того, что я не понимаю, как такой (он пытался подобрать слово, чтобы не обидеть старика), скажем пожилой человек, мог убить двоих здоровенных верзил, неизвестно каким оружием, а потом спокойно сидеть, улыбаясь, после удара дубины, которым и слона можно свалить.
   - Сам Бедил Брахмопутр здесь не причем. Просто я чту Будду, и он помогает мне. Но об этом поговорим позже. Давайте лучше допросим наших пленников.
   Милон подвел своего.
   - Рассказывай, что вы здесь делали и на кого охотились, - сурово спросил Эпаминонд, - если тебе дорога твоя жизнь.
   - Не убивайте меня, господин - взмолился пленный. - Я все расскажу, что знаю. Правда, знаю я немного. Я ведь не вожак.
   - А кто из вас вожак? - спросил Эпаминонд.
   Разбойник замялся. Но в это время головорез, которого держал Астерикс вскричал - Вон вожак! Он лезет на скалы.
   - Ах ты, предатель, - зашипел первый разбойник. - Достигнет тебя кинжал Липида.
   Друзья посмотрели в сторону скал, куда указал пленный. И увидели фигуру, удаляющуюся между камнями.
   Ликомед прикинул расстояние до удаляющегося человека и вложил стрелу, натянул лук и прицелился. Но потом опустил его.
   - Нет, - сказал он, - не достанешь!
   - Хочешь, сынок, я приведу его к тебе? - промолвил Аст - нужно только подождать несколько часов, чтобы его выследить. Я ведь тебе уже говорил, что в этих горах я знаю каждый камень.
   - Сначала допросим этих... Тогда и поймем нужен ли нам вожак. - сказал Эпаминонд. - Итак, говори, что знаешь. - обратился он ко второму пленному.
   - Я знаю только, - отвечал пленный, - что нас подрядили убить, каких - то двоих людей.
   - Что-то у тебя не сходится. - поправил его Пелопид. - Неужели нужно полтора десятка разбойников, чтобы убить двоих горожан?
   - Мы и сами были удивлены этому. Но вожак сказал, что может быть нас еще и мало, так как заказчик платит целых триста драхм за каждого, и что, каждый из них стоит, по крайней мере, пятерых в драке.
   - Кто же эти двое? - удивился Ликомед. - Надо бы их предупредить.
   - Ха, ха! - засмеялся Пелопид, - А ты сам-то не догадался, кто эти двое?
   Ликомед растерянно посмотрел на Эпаминонда.
   - Неужели это мы с Астом?
   - А к кому же мы скакали на помощь? - вскричал Пелопид.
   - Так вот, как вы здесь оказались! - понял Ликомед - Но, как вы об этом узнали?
   - Это все благодаря вот этому старому философу - указал Эпаминонд на старца.
   - О, Бедил Брахмопутр! - воскликнул Ликомед,- Я рад тебя приветствовать, и рад тебя видеть! И снова ты мне оказываешь неоценимую услугу.
   - О, так вы знакомы! - удивленно воскликнул Пелопид, - Да еще и так хорошо, что с легкостью произносишь его мудреное имя.
   - С Бедилом мы старые знакомые - отвечал Ликомед. Помнится мне, что еще год назад , он уже спас мою жизнь.
   Но их беседа прервалась грохотом повозки, несшейся от перекрестка Элевсинской дороги, сопровождаемая клубами пыли. Повозка была запряжена парой лошадей. На козлах сидел свиноподобный Гелиакл, а в повозке - несколько вооруженных людей. Гелиакл размахивал хлыстом и орал во всю глотку: " Кто здесь смеет обижать моего малыша?"
  
   Глава 13
  
   Как только Пелопид отъехал с друзьями от таверны "Веселый поросенок", Гелиакл бросился по соседям отыскивать свободных лошадей. И нашел, хоть и с трудом, упряжку из двух лошадей, да еще с хорошей крепкой повозкой.
   Только Гелиакл начал запрягать повозку, к нему подошла Аглая с решительным видом. И сказала, что ни в коем случае не останется здесь, когда ее брат проливает кровь, и что Гелиакл непременно должен взять ее с собой. И как не умолял ее старый кабатчик остаться в гостинице, Аглая была непреклонна. Она уселась на козлы возле старого Гелиакла. Они немедленно выехали на помощь друзьям. По пути они подсадили на повозку еще четверых вооруженных друзей фиванцев, бегом направлявшихся к предполагаемому месту засады.
   И, хотя Гелиакл был крайне разочарован в том, что ему не удалось принять участие в сражении, но был чрезвычайно доволен, что все закончилось к всеобщему благополучию.
   Из поверженных разбойников, трое оказались еще живы. Друзья перевязали их, как смогли, погрузили на повозку и решили отправиться в усадьбу Ликомеда.
   Ликомед, воспользовавшись, случаем, пригласил фиванцев к себе.
   - А, как же быть с остальными нашими друзьями? - спросил Гелиакл, - Ведь сейчас они движутся по Элевсинской дороге и должно быть уже прошли половину пути. Нужно послать кого-нибудь на встречу или дождаться их на этом месте. У меня будет такое предложение - так, как я не могу надолго оставлять свое заведение без присмотра, то мне необходимо вернуться. Я забираю своих лошадок и возвращаюсь в свою таверну, попутно оповещу отставших о благополучном исходе нашего приключения и скажу, чтобы они возвращались в гостиницу. А вы уж будьте добры, не позднее, чем через четыре дня, верните повозку и лошадей на постоялый двор. А то этот скаредный кожевенник Аргосий, потащит меня в суд за потерю своего имущества.
   - Да, согласился Эпаминонд. - И забери с собой мою сестру, которую ты столь неразумно сюда привез, - посуровев, добавил он - Не дело юной девушке находиться среди мужчин.
   - Уймись, мой друг, - утихомирил его Пелопид. - Неужели же юной деве под вечер скакать верхом по пустынной дороге в сопровождении пожилого кабатчика? Нет, теперь поместье Ликомеда куда ближе, чем Пирей с его "Веселым поросенком", - закончил он, прекратив все споры.
   В это время Ликомед с Астериксом собрали все оружие, сложили тела в одно место, привели своих лошадей и были готовы отправиться в недолгий путь к усадьбе Ликомеда. Ввиду того, что день клонился к закату, захоронение тел решено было перенести на утро.
   Астерикс, забрав лошадей, свою и Ликомеда, поторопился в усадьбу, чтобы предупредить домочадцев, дабы оказать достойный прием гостям.
   Гелиакл был очень недоволен тем ублюдком, который ускакал на его лошади. И поклялся непременно отыскать его, вернуть лошадь и отрубить на колоде его загребущие руки.
  
   Глава 14
  
   Когда раннее весеннее солнце легким розовым светом осветило крыши приусадебных построек, Ликомед, привыкший к ранним подъемам, был уже на ногах. Сделав пробежку до священного источника, чистый и разгоряченный, возвращался он в усадьбу. Год назад, большая и несколько запущенная усадьба, превратилась в образцово-показательное имение.
   Вечером, в сумерки, Ликомед не заметил добротно отремонтированную ограду, вновь построенные по четырем углам башни, сложенные из дикого камня.
   Находящийся в середине двора колодец, ранее запущенный и грязный, превратился в великолепное сооружение из камня с хрустальной водой. Да и весь двор сиял чистотой и порядком.
   - Ну, мальчик, как ты находишь свое имущество? - услышал Ликомед голос Астерикса.
   - Да, мой учитель! Совсем я не думал, что всего за год, можно сделать такие преобразования.
   - Это все заслуга Симиса. Под его руководством не только рабы, но и мы с Кертисом вкалываем, как пахотные волы. Да и правду сказать, приятное это дело строить, а не разрушать. А у этого маленького иудея и права дар сельского администратора. Ты еще не видел, как он прибрал оливковую рощу и виноградники. Хороший в прошлом году был урожай оливок и винограда, но этот хитрец не повез на рынок весь урожай, а заставил нас сделать ремонт хранилищ. И вот теперь, когда цена на масло возросла вдвое, начал распродавать прошлогодний урожай.
   - Но я же помню, Аст, что у нас была разрушена маслобойня.
   - Хе, - сказал Астерикс, - разве только маслобойня? Они вдвоем с Феносабисом, заперлись в маслобойне, на целую неделю, а мы с Кертисом снабжали их только питьем и пищей. Еще Кертис выковывал им какие-то железные штуковины. Через неделю пресс был готов, да такой ладный и красивый, что просто залюбуешься.
   - Погоди, Аст, но кузница тоже была разрушена - возразил Ликомед.
   - Но это уже мы с Кертисом постарались. Ты ведь знаешь, что ни один кельт не может жить без железа и огня.
   - Уж это точно - услышали они за спиной звонкий голос. Это к ним подходил небольшого роста черноволосый человек.
   - Все они закоптили своей кузницей, мой господин, - сказал подошедший.
   - Вот это наш управляющий - Симис, - объявил Астерикс. - Только, что бы ты делал без нашей кузницы? Ты знаешь, Ликомед, они ведь смастерили еще больной пресс для вина. Теперь у нас виноград никто не давит ногами, как в прежние времена. Так что появляются свободные руки для других дел.
   - Надо бы отправить несколько рабов к Прокрустовым скалам - захоронить убитых, - задумчиво проговорил Ликомед.
   - Да я уже послал Кертиса с тремя рабами, чтобы захоронить тела - ответил Астерикс.
   - И еще, - проговорил Ликомед - надо бы послать кого-то в Элевсин, чтобы сообщить о нападении властям.
   - Послушай, Малыш, - отвечал Астерикс - ведь это нападение имело целью именно тебя, как мы выяснили. И никого другого. Так, что общественности оно никак не угрожать не может. И вообще, я знаю, откуда исходит угроза. Твое похищение на берегах Гебра, покушение в длинных стенах и вечерняя засада - все это сети одного паука. И паук этот - Архегет из Коринфа, бывший партнер твоего деда, корабли, которого, все эти пятнадцать лет пускал на дно, мой брат Кертис.
   - Об этом я и сам догадался, - ответил Ликомед, - Но только, что ему не дает покоя? Что я ему сделал плохого, ведь он меня даже не видел?
   - Для него плохо уже то, что есть на земле. Во-первых - ты наследник своего деда. И по законам любого греческого полиса, можешь предъявить права на наследство. А во-вторых - месть.
   - Аст, но я не собираюсь мстить ему. Да и денег мне его не надо. Может быть, нужно сообщить Архегету об этом.
   - Вряд ли это поможет, - вставил свое слово Симис. - Такие люди судят по себе, а сам Архегет никогда бы не отказался от наследства.
   Разговор их был прерван, вышедшими из своих покоев, фиванцами.
   - Приветствую, вас, друзья! - воскликнул Пелопид. - Как же хорошо спится в здешней тишине.
   - А ты, молодой человек, - спросил после приветствия Эпаминонд Ликомеда, - обещал нам показать кое-что необычное.
   - Ах, да! - вспомнил Ликомед, - Действительно, друзья мои, сегодня покажу вам охоту с птицей, орлиную охоту.
   - Не довелось мне слышать о такой охоте! - воскликнул Милон. - Я бы с удовольствием на это посмотрел.
   - Да сможешь ли ты, Милон, после вчерашних ран держаться в седле? - спросил его Пелопид.
   - Раны оказались не столь и опасны, и я могу вполне сносно держаться в седле - ответил Милон.
   - Что ж, - сказал Ликомед - ступайте, друзья, перекусить, пока я готовлю Фераза к охоте. Поэтому, с каким восторгом он принял меня, видно, что он в отличной форме.
   Когда через полчаса, все уже сидели на лошадях, во двор поместья вышла Аглая.
   Она, как и это весеннее утро была светла и прекрасна. Светлые волосы локонами спадали на пеплос, глаза горели азартом. Она была воплощением своего имени Аглая, что означает - блестящая. Ликомед не мог отвести от нее восторженного взгляда.
   - Эпаминонд, брат мой, - попросила Аглая, - позволь и мне посмотреть на эту птичью охоту.
   - Но, ты же еще не готова, сестренка. А мы уже выезжаем.
   Ликомед хотел попросить за девушку, но его опередил Пелопид.
   - Ничего, Эпаминонд, мы можем и подождать несколько минут. Ведь твоя сестра не какая-то жеманница, чтобы часами просиживать у зеркала.
   - Ну, хорошо, - сдался охотно Эпаминонд. - Ему и самому хотелось, чтобы сестра увидела необычное для Эллады зрелище.
   Огромный орел спокойно сидел на перчатке Ликомеда из свиной кожи, с покрытой клобучком головкой.
  
   Глава 15
  
   Орел парил над Элевсинской равниной. А всадники, не спешиваясь, наблюдали за его полетом. Но вот круги полета начали уменьшаться, скорость движения увеличиваться. И вот уже орел камнем летит с огромной высоты с севера от кавалькады. Ликомед бросается на своем Опале в сторону падения птицы. За ним скачут остальные всадники.
   На земле сидит Фераз, попирая когтистыми лапами тело косули. Косуля еще жива, но тяжелый орел не дает ей встать на ноги.
   Ликомед быстро соскакивает с Опала и перерезает горло добыче, извлекает из сумки кусок козьего мяса, приготовленный еще с вечера, и скармливает ее орлу.
   В это время подъезжают остальные всадники. Они довольны, только девушка прячет свои слезинки в складках накидки.
   - Это великолепно! - восклицает Эпаминонд, - Надо же, такая огромная и свободолюбивая птица легко подчиняется тебе, юноша.
   Фераз уже спокойно сидел в клобучке на руке Ликомеда.
   - И на какую дичь можно охотиться с этой птицей? - спросил Эпаминонд.
   За Ликомеда ответил Астерикс - практически на любую дичь, которая водится в лесах, кроме, разумеется - медведя и другой крупной дичи. Хотя, однажды, в лесах Гебра нам с Ликомедом посчастливилось взять из-под Фераза волка.
   - А какой зверь наиболее опасен при птичьей охоте? - спросил Эпаминонд.
   - Как не странно, - ответил Ликомед - самый опасный зверь для орла - заяц.
   Видя недоуменные лица всадников, Ликомед продолжал - заяц двигается прыжками, а птица нацеливает свое падение на следующий прыжок зайца, а заяц делает свой прыжок в сторону. И очень часто, птица, врезаясь в землю, калечит себя. Но Фераз - опытный охотник и не даст себя обмануть.
   В этот день Фераз принес охотникам еще пару зайцев и лису.
   Вечером был устроен симпозиум в честь прибывших гостей. Было много тостов за здоровье гостей и хозяев, а так же за удачно закончившееся приключение.
   На следующий день с утра гости отправились назад в Афины на повозке Гелиакла.
   Когда гости отъехали, Ликомед присел на скамью на пороге дома и долго грустил, думая об Аглае.
   - Не надо грустить, юноша. - услышал он голос старика Брахмопутра. - Я вижу, ты полюбил эту прекрасную девушку, но ведь и она тебя обязательно полюбит. И вы, конечно же, будете счастливы.
   - Откуда ты все это знаешь, философ? - отвечал Ликомед. - Или ты словно пифия, можешь предсказывать судьбу?
   - Здесь и не надо быть предсказателем, чтобы понять, как относится к тебе эта милая девушка.
   - Бедил Брахмопутр, не научишь ли ты меня владеть тем боевым искусством, плоды которого я наблюдаю уже второй раз. - перевел разговор Ликомед.
   Старик присел рядом с юношей и надолго ушел в себя. Ликомед не решался заговорить со стариком, как будто непричастным ко всему живому. Ликомед сидел более получаса и за это время, старик так и не пошевелился.
   - Что ж, юноша, - наконец произнес Бедил Брахмопутр - У тебя есть все задатки воина света: чистые помыслы, твердая рука и доброе сердце. Это искусство, юноша, не должно применяться в целях злых и корыстных. Это первое, что ты должен усвоить.
   - Так, ты берешь меня, учитель, в свои ученики? - спросил Ликомед.
   - Да, мой друг, приступаем к учебе с завтрашнего дня.
  
   Глава 16
  
   Четыре шага вперед, четыре шага назад, четыре шага влево, четыре шага вправо - это все, что мог делать Ликомед в своей камере.
   Позади осталась его служба на границе после принятия копья и щита, где своим усердием заслужил он звание офицера, позади осталось торжественное принятие в полноправные граждане Великого города Афины.
   И вот теперь он, полноправный гражданин республики, сидит взаперти в ожидании суда. Со своим другом и командиром Филоном, Ликомед был арестован несколько дней назад по обвинению в организации заговора против государства. Обвинение было не совсем корректно, но правящая верхушка, напуганная грозным посольством Лакедемона, решила, что после ареста подозреваемых, легче будет уладить дело со Спартой, которая обвинила Афины в подстрекательстве фиванцев к восстанию.
   Гордые изгнанники Фив, не сидели, сложа руки, в Афинских пределах, а готовили освобождение родного города. После событий у Прокрустовых скал, Ликомед проникся еще большей любовью и уважением к этим суровым людям.
   Прежнее правительство Афин сочувственно относилось к изгнанным фиванским демократам. Ликомед, который командовал постом на границе с Беотией, много раз пропускал через свой пост связных, шедших в Фивы. Охраной границы заведовал молодой стратег Филон, близкий друг Ликомеда.
   Однажды Ликомеда пригласили на совещание. В котором, как, оказалось, приняли участие Пелопид, Милон и другие фиванские вожди.
   Фиванцы решили поднять восстание и освободить родной город от спартанского владычества. Для этого они должны были под видом крестьян добраться до Фив, как раз в то время, когда заканчивались сумерки. Демократы, оставшиеся в городе, должны были впустить заговорщиков в город, и вместе с ними свергнуть марионеточное правительство, поставленное спартиатами. Но было некоторое препятствие для осуществления этого плана - за день пути, даже если выйти из Афин затемно, фиванцы не смогут поспеть до темноты к стенам Фив. Поэтому Ликомед предложил свое поместье, как перевалочную базу. Все совещавшиеся охотно приняли его предложение.
   В случае успеха, Филон должен был собрать все, имевшиеся в его распоряжении войска и воспрепятствовать каким-либо внешним силам, подавить восстание. В случае же неуспеха - принять беженцев.
   И действительно, судьба заговора висела на волоске. Когда Пелопид и его спутники уже прибыли в Фивы и находились у Харона, одного из местных участников заговора, из Афин к Архию (правитель марионеточного режима) прибыл гонец от его приятеля и врага Филона в Афинах, бывшего стратега Лисия. Но Архий отложил чтение письма на следующий день, так как в это время у него шел симпосий по случаю его именин. События быстро развивались в пользу заговорщиков. Через час были захвачены дома всех правителей города, а еще через полчаса, восставшие ворвались в дом Архия.
   Его гости предпочли благополучно сдаться. Но Архий схватил копье со стены и набросился на Пелопида. После чего был сражен стрелой Мелона.
   Пелопид отправил посыльных за Эпаминондом. И уже к раннему утру, друзья собрали народное собрание, которое провозгласило Республику и избрало беотархом Пелопида. Эпаминонд и Милон были избраны его помощниками. Горожане сразу взяли в осаду внутреннюю крепость Фив - Кадмею, в которой квартировал спартанский гарнизон. Все спартанцы, по каким-либо причинам, находившиеся в городе, были уничтожены. Эпаминонд деятельно принялся за организацию осады спартанского гарнизона.
   Спартанский гармост запросил перемирия, чтобы потянуть время. Но Пелопид поставил единственное требование спартанцам - выйти из крепости и проследовать с оружием восвояси. Что оказалось более, чем разумным, ибо уже через день пути, отступавший спартанский гарнизон из Фив, встретил сильную армию царя Клеомброта, но Клеомброт не решился напасть на Фивы из-за стоявшей в готовности армии Филона. Проведя без толку шестнадцать дней в Беотии, Клеомброт вернул свое войско в Спарту. Таким образом, Фивы стали свободным городом.
   Но в это время в Великом городе Афины поползли слухи, что Спарта попытается отыграться на афинянах. На Пниксе, сторонниками Спарты, было собрано народное собрание. На котором Ксенофонт, Лисий и Исократ нарисовали столь мрачную картину спартанского нашествия, что в отсутствии вождей демократов: Ификрата, Хабрия и Филона, напуганный охлас, избрал в правительство проспартански настроенных олигархов.
   И вот теперь, правительство арестовало всех, кто хоть чем-то помог фиванским беженцам.
  
   Глава 18
  
   Уже неделю длилось судебное следствие по делу заговорщиков. И вот теперь Ликомед ждал окончательного решения афинского суда. Суд присяжных в Афинах или гелилея по преданию был создан еще во времена Солона. Афинская гелилея избиралась в составе шести тысяч граждан не моложе тридцати лет. Члены ее распределялись по десяти палатам шестьсот человек. Пятьсот из них разбирали дела гражданские и уголовные, а сто человек считались запасными. Государственных обвинителей не было. Каждый гражданин мог быть обвинителем, т.е. истцом. Он приводил доказательства вины, ответчик же их опровергал. Дело считалось решенным, если за него проголосовало более половины членов палаты. Если дело касалось большой государственной важности, то к нему привлекалось две или даже три палаты. Такого рода обвинение было предъявлено Ликомеду и его товарищам.
   Загремели ключи, двери камеры отворились и Ликомеда в очередной раз повели на судебное разбирательство.
   Сегодня суд должен был вынести окончательное решение, а архонт Ксенофонт, председательствующий в суде трех палат, донести это решение до подсудимых и сограждан.
   Ликомед еще не знал результата голосования гелиастов, но ничего хорошего он для себя не ждал.
   Лисий, главный обвинитель в процессе, требовал для всех участников заговора смертной казни, но другие обвинители, Тимофей и Сократ были не столь кровожадны и склонялись к тому, что достаточно большого денежного штрафа или конфискации имущества.
   Когда Ликомеда вели на площадь Агоры, там уже собралась огромная толпа сограждан. Для того, чтобы усадить полторы тысячи гелиастов, был построен специальный помост со скамьями. Ответчиков поставили перед помостом. И председательствующий в суде Ксенофонт поднял руку, требуя тишины. Это был уже пожилой человек, известный своей приверженностью к спартанцам и их обычаям. Он не скрывал это даже тогда, когда Афины вели кровопролитные войны со спартанцами. Это был заслуженный, даже героический человек. Когда-то, будучи молодым, он под своей командой вывел из окружения десять тысяч греческих наемников, проведя их через горы Малой Азии, населенной враждебными племенами, что он и описал в своей книге Анабасис.
   Неожиданно, сильным голосом этот, теперь уже тщедушный старик, произносил слова приговора:
   - Суд и народ Афин, приговорил: Признать виновными в организации заговора с целью нанесения вреда городу Афины и его согражданам. Далее он перечислил имена всех заговорщиков...
   - и назначить наказание: Филону, бывшему стратегу - смертная казнь, Ликомеду - изгнание на десять лет без предоставления крова и очага.
   Далее он перечислил остальных преступников с различными мерами наказания.
   - Приговоренные к изгнанию, - продолжал Ксенофонт - обязаны в течение суток покинуть пределы Аттики. Не успевший покинуть пределы страны, объявляется вне закона и может быть убит любым гражданином священного города Афины.
  
   Глава 19
  
   - Не расстраивайся, мой мальчик, - утешал Ликомеда Астерикс - На что тебе сдался этот развратный город? Вот, сейчас мы все погрузимся на корабль и на нем отправимся на берега нашего Гебра. Там нас ждут великолепные леса, голубые лагуны, наполненные рыбой, честные, наивные фракийцы и твой отец. Там же ждет тебя твой друг Ификрат, который остался служить у твоего отца Котиса.
   - Нет, мой друг, - после долгого раздумья ответил Ликомед, - Негоже мне бежать от опасности и прятаться в лесах на берегах Гебра. Теперь, когда друзья мои нуждаются в помощи в борьбе против моих врагов спартанцев, нам следует отправиться в Фивы, чтобы влиться в ряды защитников свободы. Я, надеюсь, что ты привел с собой моего Опала?
   - Да, мой мальчик, Опал, да и все твои друзья здесь. Все они готовы были отбить тебя у стражников в случае смертного приговора.
   Когда, через несколько часов, небольшая кавалькада добралась до границы с Беотийской областью, Ликомед спешился.
   - Друзья мои, - сказал Ликомед, - спасибо за все, что вы для меня сделали, но я не могу брать вас с собой в изгнание. Неизвестно, что ждет меня впереди. Вы можете остаться здесь, в моей усадьбе, пользуясь всеми благами сельской жизни или же отправиться по своим делам, но я не имею права подвергать вас всем опасностям чужбины.
   - Вот загнул, так загнул - послышался звонкий голос Симиса - Это, что же он с посыпанной пеплом головой, босой и в рванине, будет шляться неведомо где? А мы будем спокойно пропивать десять лет его добро, купаясь в роскоши? Да нам и не хватит на десять лет этого добра! - подмигнул Симис Астериксу.
   - Нет, друзья, это не по правилам - прозвучал бас Феносабиса, который спускал свое грузное тело со своей кобылы. - Уж вместе, так вместе. Никогда мы не отстанем, хозяин. Теперь наша судьба в жесткой связке с твоей.
   - Ну, а ты, что молчишь? - обратился Ликомед к Астериксу, - Давай и ты добивай меня, такого неблагодарного щенка.
   И опять вместо Астерикса заговорил на этот раз Кертис:
   - Негоже нам всей толпой являться в Фивы. Ликомеду достаточно одного попутчика, а остальным нужно подумать о поместье. И пока не придет время действовать, заниматься хозяйством.
   - Вот, это ты правильно рассудил, брат, - подал голос Астерикс. - Вы все теперь поезжайте в поместье и ждите от нас вестей.
   На этом совещание завершилось. И друзья разъехались, каждый в свою сторону.
  
   Глава 20
  
   За год до этих событий на острове Эдина, в городе Эгина, в городе самого богатого горожанина Архигета, появился необычный гость. Пришел он в рваных сандалиях и худом плаще, какие носят только нищие, но был принят Архигетом, как дорогой гость.
   Архигет тут же послал раба за гармостом Сфодрием, а сам в это время приказал омыть, накормить и переодеть в чистые одежды путника.
   Когда явился Сфодрий, уже был накрыт роскошный стол, окруженный мраморными ложами с мягкими подушками.
   - Что заставило тебя, почтенный Архигет, послать за мной в столь поздний час? - проговорил Сфодрий. - Я ведь давно не посещаю твои симпосии, - кивнул он на роскошный стол.- Я и раньше не мог быть тебе полезен, а теперь, когда я получил новое назначение, и вовсе стал бесполезен.
   - Погоди, доблестный Сфодрий, - отвечал Архигет. - Пригуби бокал хиосского вина, отведай моей пищи, ведь когда-то мы были близкими друзьями. Да и дело, о котором я хочу тебе поведать, касается больше тебя, чем меня.
   В это время из-за занавеси вышел Менелай, ибо это он вошел в дом Архигета в нищенской одежде.
   - Так, - сурово молвил Сфодрий - приветствую тебя, мой бывший офицер. Насколько хорошо поправил ты свое здоровье в столь длительном отпуске? И где твои спутники?
   Затем, подойдя вплотную к Минелаю, он спросил шипящим шепотом - Почему не явился в казарму с докладом? Почему я должен разговаривать с тобой здесь? Или ты сделался дезертиром? Тогда я сейчас же вызову караул или ...
   - Или, что? - надменно спросил Менелай.
   - Или я сам возьму тебя под стражу, - закончил Сфодрий.
   - Случилось непредвиденное... - заговорил Менелай.
   Но Сфодрий продолжал бушевать.
   - Непредвиденное случилось еще тогда, когда я тебе и твоим друзьям разрешил отпуск для поправки здоровья.
   - Но все, дай договорить, командир.
   - Хорошо, докладывай, - махнул рукой Сфодрий, - все равно теперь уже ничего не исправишь. Слышал я про ваши похождения в Афинах в длинных стенах. Как посмел ты оставить труп товарища, да еще со спартанским оружием в руках?
   - Клянусь, Сфодрий, что я не знал об этой инициативе Кипсела. Он действовал на свой страх и риск.
   - Вы все действуете на свой страх и риск. Но, никому не дано право оставлять улики, которые могут повредить Отчизне. Спарта должна быть чиста даже в помыслах. Так, где же другие двое, славный командир?
   - Они погибли, командир, Тело Теократа я вывез с места схватки, но Аргон остался там. Он мужественно принял смерть.
   - Меня не интересует, как он принял смерть. Меня интересует, распознали ли в нем спартанца.
   - Вряд ли, мой командир. Ведь на этот раз мы не брали спартанского оружия. А на лбу у него не написано, что он спартанец.
   - Ты - дурак, Менелай, а тайная татуировка, выколотая у него подмышкой, как впрочем, и у тебя? Разве она не расскажет врагам, кто перед ними? И вообще, я не хочу больше слышать об этом деле.
   Сфодрий пошел было к выходу, но потом повернулся к Минелаю, напряженно всматриваясь в глаза - Вот, что - сказал он - это хорошо, что ты не явился сразу в казарму. Может быть, это спасет тебя. Ибо только я знал, для чего вам нужен был отпуск. А я получил новое назначение и не позднее завтрашнего дня, отбываю на материк.
   - Надеюсь, с повышением, мой командир?
   - Да, с повышением - рявкнул Сфодрий,- тебе советую явиться на службу не ранее, чем через три дня. И пусть мой преемник разбирается с тобой. И не мое дело, что там ты ему наплетешь.
   С этими словами Сфодрий повернулся и, печатая шаг, вышел из резиденции Архигета.
  
   Глава 20
  
   Солнце клонилось к закату, когда путники подъехали к воротам древнего города Фивы.
   Караул встретил их мрачными, суровыми взглядами. Путникам предложили спешиться и пройти к начальнику караула. Здесь, после долгого допроса, Ликомед все-таки убедил начальника караула послать за кем-нибудь из тех беженцев, которые гостили когда-то в Афинах. Было видно, что начальник не очень-то верил в знакомство Ликомеда с такими людьми, как Пелопид, Эпаминонд, Милон и другими, названными Ликомедом бывшими беженцами. Только через полтора часа подошел юноша по имени Фрезий, один из друзей Пелопида.
   - Приветствую тебя, Ликомед, сын Котиса, и твоего спутника - церемонно произнес Фрезий, - прости наш город за столь суровый прием, но ты должен понимать, что мы находимся в состоянии войны с очень сильным противником. Я уже отправил посыльного к беотарху Пелопиду и, надеюсь, он примет тебя, не смотря на поздний час.
   - Приветствую и я тебя, уважаемый Фрезий, а так же в твоем лице весь народ Фив! Я не в обиде на действия твоих соотечественников, т.к. прекрасно понимаю положение вещей. Что же касается Пелопида, то я хотел бы с ним встретиться, но я ведь не знал, что он занимает теперь столь высокий пост, - продолжал Ликомед. - Поэтому я не буду в обиде, если он не найдет время принять меня. Пусть он примет меня в любое, подходящее для него время.
   В это время в караульное помещение вошли два офицера.
   - Кто здесь именуется Ликомед? - спросил один из них.
   - Я - ответил юноша.
   - Прошу следовать за нами - сказал второй офицер.
   Пройдя узкими улочками к центру города, Ликомед в сопровождении офицеров, оказался на городской площади перед дворцом беотарха.
   - Рад тебя видеть, мой друг, - приветствовал Ликомеда, вышедший на мраморное крыльцо Пелопид. - Прошу пройти тебя в мои апартаменты.
   - И я тебя, достопочтенный Пелопид, но там, у ворот остался мой друг Астерикс с нашими лошадьми.
   - Не беспокойся о них, мой юный друг. Не позднее, чем через полчаса, твоего кельтского друга проводят в мой дом, а лошадей поставят в конюшни и зададут им хорошего корма. Я ведь не живу в этом дворце, - продолжал Пелопид, сопровождая Ликомеда по огромному залу дворца. Здесь я занимаюсь только государственными делами, - сказал он, присаживаясь на мраморную скамью. Мы немного побеседуем здесь до прихода Эпаминонда, который только, что вернулся после небольшой стычки со спартанцами, а затем прошу посетить тебя мой дом, где все уже готовится для встречи. Мы знаем, юноша, что в Афинах состоялось судилище над вами, нашими друзьями, но еще не ведаем его результат.
   - Что ж, - ответил Ликомед - результат его и грустен и трагичен. Все, кто помогал тебе в обретении свободы, осуждены. Кто к изгнанию, кто к большим денежным штрафам, кто к тюремному заключению. А наш друг и соратник, и мой командир Филон приговорен к смерти. И, быть может, в это время он испивает горькую чашу с ядом.
   - Грустные новости сообщил ты мне. А Филон - это огромная потеря для Афин. Из этого молодого стратега мог получиться блестящий полководец. Но, может быть, боги, все-таки, заступятся за него. А вот и наш друг Эпаминонд - встал навстречу со скамьи Пелопид.
   Эпаминонд вошел четким шагом солдата, в доспехах, покрытых пылью и кровью, неся в руке изрубленный шлем.
   - Перевал мы отбили, - не замедляя шага, начал разговор Эпаминонд, - но нельзя допустить, чтобы хоть один перевал попал в руки спартанцев. Дорого это нам обошлось.
   - Есть убитые? - спросил Пелопид.
   - Да, к сожалению, - отвечал воин, - и не самые плохие солдаты. Прости, юноша, что не поприветствовал тебя - обратился он к Ликомеду.- Приветствую тебя, давно не виделись. Как ты к нам попал?
   - И я приветствую тебя, Эпаминонд, - ответил юноша. - Я проехал по старой афинской дороге.
   - И тебя никто не задержал? - вновь спросил Эпаминонд.
   - Нет, никто - отвечал Ликомед.
   - Плохо, - Эпаминонд посмотрел на Пелопида. - Надо немедленно послать караул на старую Афинскую дорогу.
   Пелопид озадаченно взглянул на Эпаминонда.
   - Неужели ты думаешь, что афиняне пропустят спартанцев через свою территорию?
   - А разве Ликомед уже не у нас? Это тебе ни о чем не говорит? Ведь не на прогулку он сюда приехал. Верно, юноша?
   - Правильно, - отвечал Ликомед, - А сам, что думаешь, учитель? - почтительно продолжил он.
   - Я думаю, юноша, что Афинский суд приговорил тебя к изгнанию. И вот ты здесь у нас, у своих друзей. Так разве правительство, которое обосновалось в Афинах, не может позволить спартанцам пройти через их территорию?
   - Хорошо, друг Эпаминонд, - отвечал Пелопид - Я немедленно пошлю отряд на Афинские перевалы. Хотя у нас и не так много боеспособных войск даже для обороны города. А сейчас я прошу пройти всех в мой дом для дружеского ужина.
   - Нет, - ответил Эпаминонд, - У нас очень мало времени. Прости меня, мой друг, но я лично должен убедиться в безопасности границ со стороны Афин.
  
   Глава 21
  
   Дом Пелопида оказался неожиданно просторным и богатым строением. Глядя на скромную жизнь эмигрантов в Афинах, Ликомед не мог предполагать, что его друг настолько богат. Когда они вошли в столовую, то, не смотря на богатое убранство комнаты, ужин на столе был достаточно прост: куски мяса с зеленью и овощами, кувшин вина и большой кувшин с ключевой водой. За столом не возлежали, а сидели, что подчеркивало деловой характер ужина.
   - Приветствую вас, друзья, - промолвил Пелопид, - разрешите представить вам нашего афинского друга Ликомеда.
   - Зачем ты, Пелопид, представляешь нам этого юношу, - воскликнул Милон, - ведь мы с ним давно знакомы?
   - Не все, - произнес старческий голос Харона.- Хотя, конечно, юноша, я много лестного слышал о тебе. И рад знакомству со столь доблестным афинянином.
   - Увы, друзья, - отвечал Ликомед - Я больше не афинянин. Афинский суд приговорил меня к изгнанию сроком на десять лет. Так что я больше не гражданин Великого города, - и Ликомед рассказало судилище над сторонниками фиванской свободы.
   Все присутствующие начали возмущаться поведением афинян.
   - Друзья мои, - прервал их Ликомед - далеко не все афинские граждане относятся к этому вопросу подобным образом. Просто на этот раз партия спартанцев одержала верх. Многие из афинян желают победу вашему оружию.
   - Желать победы - одно, - произнес Милон, - а помочь - другое. А ведь без помощи, как бы доблестно не сражались, мы все равно не удержимся. Это только вопрос времени.
   - Поэтому мы здесь и собрались. Для того, чтобы то небольшое время, отпущенное нам, превратить в нашу победу - сказал Ликомед.
   - Но Афины никогда не придут нам на помощь! - воскликнул Милон.
   - Не так, мой друг Милон. То правительство, которое в данный момент находится у власти в Афинах, не поспешит к нам на помощь. Но Афины всегда были на нашей стороне.
   - Не хочешь ли ты сказать, Пелопид, что мы можем сменить правительство в Афинах, как это сделали в родном городе?
   - Нет, друзья мои, этого мы сделать не сможем. Но надо постараться придумать такое, от чего афиняне сами сменят правительство.
   - Что-то вы, друзья мои, совсем расклеились, - услышали они бодрый голос Горгия. - Ведь царь Клеомброт, простояв шестнадцать дней в Беотии, ушел обратно в Спарту. И вряд ли он появится до весны. Так, что за это время, мы сможем снова восстановить наш Беотийский союз и встретить спартанцев во всеоружии.
   - Это вряд ли, - отвечал Пелопид, - Клеомброт ушел, но он оставил в Феспиях большое спартанское войско во главе со Сфодрием. Не забудьте, что в большинстве городов Беотии стоят спартанские гарнизоны. А войско Сфодрия, хотя и не может разбить нас в открытом бою, но легко придет на помощь любому из захваченных спартанцами городов. Давайте думать, друзья мои, как подвигнуть Афины на союз с нами. Надеюсь, завтра на заседании Городского совета, каждый из вас выскажет предложения по этому поводу.
  
   Глава 22
  
   - Не бойся, мой юный друг, о своем товарище - сказал Пелопид, когда все удалились.- Сейчас Астерикса пригласят к нам, и мы поговорим о дальнейшей вашей судьбе.
   - Уж не тот ли это Сфодрий, - с интересом спросил Ликомед, - на триере, которого я гостил после того, как меня похитили пираты. Гостил, как оказалось, по принуждению.
   - Не знаю, тот ли это Сфодрий, который служил на флоте, но это, безусловно, тот Сфодрий, что был гармостом острова Эгины.
   - Вот все и решилось - сказал Ликомед - Теперь, вот он, передо мной - убийца моей матери и деда, из лап, которого я чудом спасся семнадцать лет назад. Вот теперь, наконец-то, он стоит против меня. Надеюсь, мое оружие не будет лишним в вашей борьбе.
   - Да и я чего-нибудь стою в бою - сказал, входящий Астерикс. - И еще несколько славных воинов маются от безделья в усадьбе Ликомеда. Я тут слышал имя Сфодрий - продолжил он, - Так я имею претензий к нему намного больше, чем ты, сынок. Поэтому предлагаю - Мы вдвоем с Кертисом проникаем в Феспию под видом купцов или ремесленников, и уничтожаем этого подлеца. В это время фиванская армия нападает на обезглавленное спартанское войско и громит его в "пух и прах".
   - План, конечно, хорош, но в нем есть несколько недостатков: во-первых, спартанцы настоящие воины. Они доблестны и осторожны, так что вам вряд ли удастся войти в город. Во-вторых, если вы проникаете туда, то подойти к военоначальнику - это совершенно невозможное дело. Даже, если вы его и убьете, то, как и когда мы получим сообщение об этом? Да и для этого вся наша армия должна стоять у Феспий, чего сделать практически невозможно, так как мы ждем нападения с разных сторон. Ведь, если всю армию двинуть к Феспиям, мы рискуем потерять сами Фивы. Единственный выход - это вступление Афин в войну со Спартой.
   - Большую карьеру сделал этот Сфодрий, - сказал Ликомед, - за два года от командира корабля - до генерала, крупного военоначальника, - задумчиво промолвил Ликомед. Он очень честолюбив, насколько я знаю.
   - Откуда у тебя такие сведения, юноша? Хотя это действительно так. Сфодрий очень сильный противник, но только немного тороплив, на мой взгляд - сказал Пелопид.
   - А можно спросить? - молвил Ликомед - Какие связи у вас остались в Афинах? На что вы надеетесь?
   - Конечно, это секрет, юноша, но тебе я скажу. Мы не прерывали своих сношений с Хабрием, стратегом.
   - Но, он, же в экспедиции на острове Хиос?
   - Скорее всего, юноша, он вернулся с флотом в Пирей. А если и нет, то скоро вернется. И тогда нынешнее правительство Афин вряд ли устоит перед ним, но для этого нужна какая-то встряска, - закончил Пелопид. - А теперь, мои дорогие путники - в теплые постели. Ибо все мы устали за этот долгий день.
   - Спокойной ночи - произнес Ликомед, уходя в комнаты, предназначенные ему и другу.
   -Встряска? - проговорил про себя Ликомед - Встряска для афинян - это, когда враг у ворот!
  

Глава 23

   Ликомед двинулся вслед за рабом, который должен был устроить его на ночлег. Они прошли через небольшой прямоугольный дворик с фонтаном, окруженный по краям колоннадой. Раб, дворецкий распахнул двери спальни, предназначенной Ликомеду для отдыха. Юноша уже готов был войти в помещение, когда что-то заставило его оглянуться в сторону столовой. Он заметил женский силуэт в пеплосе, проследовавший, проследовавший в столовую, где находился Пелопид. Сердце юноши странно забилось при виде этой легкой фигуры. Он и сам бы не смог сказать, что его так взволновало, что заставило повернуть назад в столовую.
   -Зачем же ты сама, Аглая, - услышал он голос Пелопида,- пришла сюда? Ты могла бы отправить посыльного.
   - Нет, нет, дорогой Пелопид, - отвечала девушка.
   И сердце Ликомеда забилось еще сильнее.
   - Я не смогла бы дождаться прихода посыльного, ведь о моем брате уже три дня нет никаких известий.
   - Не беспокойся, дорогая Аглая, - успокоил ее Пелопид, заметив, вошедшего, Ликомеда, - Твой брат жив, здоров и полон сил. Совсем недавно он вернулся в город и присутствовал на Совете. А после этого вынужден был снова отбыть к границе. Но у меня, дорогая девочка, есть новость для тебя. Я даже склонен думать, что она будет тебе по душе, - закончил Пелопид, незаметно подмигивая Ликомеду.
   Ликомед в это время стоял у двери с пунцово-красным лицом, не зная, куда деть большие, как ему казалось, руки.
   Аглая почувствовала присутствие в комнате третьего лица и быстро оглянулась. Румянец смущения показался на ее бледном лице. Девушка опустила глаза и тихо сказала, узнав юношу, - Приветствую тебя, Ликомед, сын Котиса, - И сконфуженно смолкла.
   Ликомед стоял, не проронив ни слова.
   - Что же ты не здороваешься с сестрой своего друга? - постарался вывести из смущения молодого человека Пелопид.
   - Приветствую тебя, Аглая, - почти шепотом Ликомед, вновь замолчав.
   - Давайте-ка, друзья, - стремясь разогнать волну смущения, промолвил Пелопид, - присядем за стол и выпьем немного вина, что осталось в кратере. А ты, мой друг, - обратился он к Ликомеду, - расскажи Аглае, что привело тебя в наш город.
   Ликомед подошел к столу, залпом выпил налитую ему чашу, присел и снова рассказал историю об его изгнании из Великого города.
   По мере рассказа юноши, щеки красавицы то бледнели, то вновь покрывались румянцем. А по окончании рассказа, глаза ее вспыхнули огнем негодования.
   - Как могли эти бездушные афиняне осудить этих людей за широту и благородство души? Мне жаль, дорогой Ликомед, что и ты подвергся этой участи. Но здесь в Фивах живут благородные мужи и ты, несомненно, найдешь приют в нашем городе. Жаль только, что в недоброе время приехал ты к нам, - и она с надеждой посмотрела на Пелопида.
   - В этом городе найдется немало людей, которые почтут за честь принять такого гостя. И не только на десять лет, но и на всю оставшуюся жизнь.
   - Нет, мой друг, - ответил Ликомед, - в эти тяжелые времена, надеюсь, я и сам могу принести пользу вашему городу, хоть в мирной жизни, хоть в бою. Ведь ты же знаешь, Пелопид, меня обучали хорошие учителя.
   - Хорошо, дружок. Я думаю, об этом мы поговорим утром. А теперь уже поздно. Аглае пора домой, ведь там уже заждались известий о ее брате. Сейчас я тебе, девочка, дам провожатого с факелом, ибо уже давно стемнело.
   - Не нужно, - вдруг запротестовал Ликомед, - не нужно, я сам понесу факел, - и, краснея, тихим голосом добавил, - ведь ты мне позволишь это сделать, Пелопид?
   - Негоже гостю быть провожатым у хозяев. Ведь ты впервые в нашем городе. Неужели не боишься заплутать?
   - Как же мы заплутаем, если Аглая знает дорогу? - ответил Ликомед смутившись.- А уж обратно я как-нибудь доберусь сам.
   - Ну, хорошо, - с доброй усмешкой ответил Пелопид, - если девушка не против, то я не возражаю и велю привратнику дожидаться твоего прихода.
   Облачившись в плащи, молодые люди вышли на улицу. В руках у Ликомеда был горящий факел, но он оказался не очень-то нужен. Мелкий моросящий дождь прекратился, тучи рассеялись, и полная Луна осветила город каким-то сказочным светом. Когда Ликомед с Аглаей вышли на площадь, рассеянный свет Луны осветил здания, облицованные белым мрамором, от которого отражались блики на мокрую мостовую. Безлюдная площадь стала похожа на какой-то странный, мистический мир. Все в нем было загадочно и тревожно, но вместе с тем дышало добром и сказкой.
   Они пересекли площадь по направлению к дому Аглаи и увидели несколько мраморных скамей перед храмом Афродиты. Странное, щемящее чувство овладело Ликомедом. Смущенно молчавший, всю дорогу Ликомед, вдруг порывисто взял Аглаю за руку и быстро заговорил:
   _ Аглая, дорогая, давай присядем на эту скамью, мне многое нужно тебе сказать. Я знаю, что сейчас еще не время, но боюсь, что потом уже не решусь сказать этого никогда.
   Толи полная Луна, освещавшая площадь возле храма и легкий туман, поднимавшийся от нагретой мостовой, толи близость храма богини любви, или весь этот вечер, похожий на сказку, повлияли на девушку, но какая-то щемящая нежная грусть наполнила все ее существо. И, когда Ликомед прикоснулся к ее талии, она подалась к нему всем своим существом и уста их слились в долгом поцелуе.
   - Я полюбил тебя, - вымолвил Ликомед, когда уста их разомкнулись, - еще тогда, когда мы встретились в первый раз. Еще тогда я решил, что сделаю все, чтобы ты полюбила меня.
   - Если бы ты знал, Ликомед, - отвечала девушка, - сколько раз я думала о тебе и о том, что мы можем никогда не встретиться больше.
   - Нет, нет, Аглая, этого не могло быть. Ведь только для того, чтобы увидеть тебя я приехал в Фивы. Я мог бы уехать на родину, в страну одрисов, но твои глаза, твой нежный облик, всегда сопровождали меня на моем жизненном пути.
   После этих слов они вновь прильнули друг к другу. Время прекратило для них существование. Они находились вне времени и пространства, в своем только им известном счастливом мире.
   Вдруг толи какая-то тень промелькнула у портика храма, толи это Ликомеду только померещилось, он вздохнул и отстранился от девушки. Аглая вновь потянулась к нему.
   - Нет, нет, любимая, мы все сделаем по закону. Я попрошу твоей руки у твоего брата.
   - Что ты, любимый. Он же никогда не согласится на это, - отвечала девушка.
   - Почему, дорогая? - удивился юный воин.
   - Эпаминонд очень ревностно относится к знатности рода и положению семьи. Ведь наш род восходит к тем воинам - спартам, которых вырастил из зубов дракона Великий Кадм, основатель Семивратных Фив.
   - Ну, если помеха только в этом, то я скажу тебе, что мой отец Котис, царь одрисов, ведет свой род от самого златострунного Орфея, спутника Геракла и соратника Язона. А дед мой, Еврисфей, до того, как его захватили на войне афиняне, был полноправным гражданином Семивратных Фив. Я боюсь другого...
   - Чего же нам еще бояться? - с надеждой в голосе спросила Аглая.
   - Все-таки, я гражданин другого полиса, а между нашими городами не заключено соглашение о браках.
   - Так что же нам делать? - растерянно прошептала Аглая.
   - Все очень просто, - ответил юноша, - нужно стать гражданином вашего великого города.
   - Да, как же ты это сделаешь? Ведь насколько я знаю, в истории Фив было только несколько случаев, когда иностранец становился нашим гражданином.
   - Что ж, значит, в истории города появится еще один случай, - ответил Ликомед, твердо посмотрев в глаза девушки, - и я, кажется, знаю, как это сделать. А теперь, милая, пойдем, я провожу тебя домой.
   Ликомед взял Аглаю за руку и уверенно повел по незнакомой пустынной улице.
   - Постой, милый, - она остановила Ликомеда, посмотрев ему в глаза, - у меня какое-то странное, гнетущее чувство. И мне кажется, что тебе угрожает большая опасность.
   - Что ты, Аглая, - сказал Ликомед, запечатлев поцелуй на ее челе, - мы обязательно будем вместе. А теперь на какое-то время мы расстаемся. А я постараюсь принести пользу твоему отечеству.
   Аглая вошла в дом, а Ликомед отправился к жилищу Пелопида. Подходя к храму Афродиты, Ликомед отчетливо увидел хоронящуюся за колоннами храма темную фигуру. Он потянул было из ножен свой акинак...
   - Не надо, мой мальчик. Не тревожь своего друга, - услышал он веселый голос Астерикса.
   - А ты что здесь делаешь, старый разбойник? - воскликнул Ликомед, - Ты должен видеть уже десятый сон.
   - Ну, да, отдохнешь с таким разгильдяем, как ты. Неужели ты думаешь, что я буду смотреть сны, когда ты разгуливаешь по незнакомому городу? Видел я, как нас встретили твои фиванцы.
   - А что тебе сделали фиванцы? - удивился Ликомед.
   - Да ничего, только продержали в караулке, как какого-то шпиона. Я чуть в штаны не наложил. Успокоился только в доме нашего друга Пелопида.
   -А сам-то ты, что бы делал, приди к тебе гости со стороны врага?
   - Ну, я бы... - бойко заговорил Астерикс, но тут же замолчал, видимо поняв бессмысленность своих рассуждений. - А ничего, что ты так мило беседовал с этой красивой девочкой? - вновь заговорил Астерикс.
   -Ты, что же все это видел? - с негодованием спросил Ликомед.
   - А мне, что нужно было завязать глаза и спрятаться? Главное, чтобы это не увидел кто-то еще. Иначе, нам недолго жить в этом гостеприимном городе. Правда, я обшарил все окрестности. Поблизости, думаю, никого не было. Наши гостеприимцы рано закрывают свои дома.
   - Да, - промолвил Ликомед, - и, конечно, рано встают. А теперь уже за полночь. И завтра у нас опять трудный день.
   - Да, что это у тебя все дни трудные? - возмутился Аст. - Хоть раз бы сказал "пойди, дорогой друг, отдохни, никто тебя не разбудит, пока не выспишься... "
   - Иди, дорогой друг, отдохни, ибо завтра трудный день, - "заботливо" вымолвил Ликомед, когда они подошли к дому Пелопида.
  

Глава24 Как не странно, Ликомед проспал остаток ночи на новом незнакомом месте спокойно, без сновидений. Проснувшись на рассвете, он почувствовал себя бодрым и полным сил. Спросив раба-служителя, поднялся ли его хозяин, с удивлением узнал, что Пелопид давно уже занимается делами в гимнасии. Раб любезно предложил проводить туда Ликомеда. Еще больше Ликомед удивился, когда увидел там учебный бой на копьях между Пелопидом и Астериксом. Пелопид был восхищен искусством боя кельта, который уже несколько раз поразил своего противника.

   - Браво, мой друг! - вскричал Пелопид. - Но только эта манера боя не годится в замкнутом строю.
   - Я тоже учился замкнутому строю, - услышал Пелопид звонкий голос Ликомеда. - Но считаю, что его необходимо сочетать с индивидуальным боем, который показал тебе Аст. Ведь, если прорвать фалангу, то замкнутый строй рассыплется. Прорыв фаланги - это путь к успеху. Так учил меня Ификрат, а тут без смелых, индивидуальных действий не обойтись.
   - Приветствую тебя, юноша! - воскликнул Пелопид. - Рад услышать, что среди всех твоих достоинств есть еще и стремление к познанию тактики и стратегии боя.
   - Спасибо, дорогой Пелопид, но я хотел поговорить о другом.
   - Тогда идем, юноша, в мой кабинет. Подождите меня несколько минут, - сказал Пелопид остальным, вводя Ликомеда в большую комнату с высоким потолком, большим мраморным столом и длинными мраморными скамьями.
   Через три часа после разговора с Пелопидом, Ликомед со своим спутником уже мчались на лошадях в сторону Феспий. Подчиняясь знаку, переданному Пелопидом, караул беспрепятственно пропустил путников на вражескую территорию. Спустившись с горы, Ликомед с наставником спешились и обнялись.
   - Это чистая авантюра, мой мальчик, - проговорил Астерикс. - А если Сфодрий не поверит тебе, это может быть смертельно опасно.
   - Не думаю, дорогой мой наставник, что он убьет меня, даже если не примет мой план. Я ведь не фиванский солдат, не его противник, а теперь еще и изгнанник. Нет, я для него не опасен. А вот с Архигетом в последние месяцы его правления на острове Эгина, у Сфодрия были очень натянутые отношения. Да и Архигет, как мне сообщил Пелопид, уж слишком большое влияние заимел в Лакедемоне, а спартанцы этого не любят. Они привыкли укорачивать слишком высунувшиеся головы. Этого не избежали даже великие Павсаний и Лисандр. Ох, и не хочется мне отпускать тебя одного, мой мальчик, - положил руку на плечо Ликомеду Аст. - может быть, все-таки я поеду с тобой и уже оттуда смогу сообщить нашим друзьям, что у тебя все в порядке.
   - Нет, мой старый друг, ты же сам учил меня, что, обманывая противника, мы должны уничтожить даже тень подозрения к себе. Да и в поместье все должно быть готово для принятия гостей.
   В этом месте они расстались, и каждый поскакал в свою сторону.
  
   Глава 25
  
   Примерно через полчаса Ликомеда остановил спартанский патруль. Ликомед, назвавшись, попросил доставить его к Сфодрию, ибо у него есть срочное сообщение для полководца. У Ликомеда отобрали лошадь, и лишь после многих передач по начальству поздним утром следующего дня, привели, наконец, к Сфодрию. И, хоть прошло много времени, Сфодрий мгновенно узнал юношу.
   - Приветствую тебя, Ликомед, сын Котиса. - произнес Сфодрий традиционное приветствие.
   - Привет и тебе, - ответил Ликомед.
   - Ты очень изменился, юноша, - восхищенно оглядывал его Сфодрий. - я много слышал о тебе хорошего, - продолжил он, - но я совсем не понимаю, почему ты явился к нам со стороны Фив. Впрочем, я не понимаю, зачем ты вообще пришел.
   - Благородный Сфодрий, не могли бы мы поговорить с тобой наедине и как можно быстрее. Дело мое не терпит отлагательств. И оно скорее выгодно тебе, чем мне.
   - Пора бы знать, юноша, что спартанские полководцы никогда не думают о своей выгоде, а лишь о пользе государству, - внимательно осматривая Ликомеда, не спрятано ли у него оружие в складках одежды, произнес Сфодрий.
   Поняв его взгляд, офицер, приведший юношу к полководцу, шепнул на ухо Сфодрию: "Мы хорошо его обыскали, командир".
   - Что ж, я буду гостеприимным хозяином - произнес Сфодрий,- вероятно ты еще не завтракал, юноша.
   - И не ужинал, и не обедал - насмешливо произнес Ликомед.
   - Это что ж, мои доблестные офицеры не могли накормить гостя?- грозно сдвинув брови, спросил Сфодрий.
   - Мы не знали, командир, друг он или враг,- отчеканил офицер конвоя.
   - Узнаю скупость своих соотечественников,- улыбнулся Сфодрий - если это враг, так зачем его кормить, когда жить ему осталось недолго, а если друг, то накормит начальство. Опять же ни один кусок хлеба не уйдет из подразделения.
   - Да я не держу зла на твоих солдат, иларх.
   - О, да тебе известно мое новое звание. А ведь я получил его совсем недавно. Откуда, юноша?
   - Не надо быть столь подозрительным, дорогой полководец. Ведь я не фиванец, а афинянин, и даже наполовину фракиец. А знаю, я об этом, потому, что служил в пограничной страже Афин еще месяц тому назад. А звание иларха ты получил три месяца назад. Так, что как хороший солдат, я обязан был знать звание предполагаемого противника. Я вижу, Афины воспитали еще одного хорошего солдата - насмешливо продолжал Сфодрий.- Но я так, же слышал о твоей приверженности к фиванским эмигрантам.
   - За это, иларх, я и поплатился - скорбно ответил Ликомед - еще недавно я командовал пентоксисом афинских эфебов, служа на границе с Беотией, а теперь - неприкаянный изгнанник после этой службы с фиванцами.
   - Что ж, юноша, если ты помогал фиванцам, они не обогрели тебя в своем отечестве, как ты обогрел их?
   - Когда я явился к ним, увидел земли их в запустении. Глаза, полные мрачной решимости, а уста - подозрительных речей. Я понял, что они боятся всякого, кто к ним придет. Когда такое творится с народом, ему не устоять.- И, что же, ты пришел, чтобы предложить мне напасть на них, пока они в таком унынии? - опять с насмешкой спросил Сфодрий.
   - Нет, иларх Сфодрий, я пришел к тебе с другим планом. И план мой абсолютно беспроигрышный. А Спарта может разом покончить со всеми войнами в Элладе.
   - И в чем же состоит беспроигрышный и архи стратегический план? - улыбнулся Сфодрий.
   - Прошу тебя, генерал удалить всех своих офицеров. Ибо, только абсолютная тайна дает возможность исполнить мой план.
   - Ну что ж, сынок, пусть будет по-твоему,- и приказал удалиться всем офицерам.
   - Перед тем, как изложить тебе свой план, я хотел бы поведать тебе свою просьбу. Как ты, наверное, знаешь, я являюсь наследником своего деда Эврисфея из Коринфа. Наследство составляет великое богатство, состоящее из кораблей, мастерских, множества рабов и товаров. И все это неправедным путем захватил бывший управляющий моего деда Архегет.
   - Ты ошибаешься, сынок, Архегет только управляет твоим наследством. Он ждет только наступления твоего совершеннолетия, чтобы передать все хозяйство в твои руки.
   - И потому,- насмешливо отвечал Ликомед - он все время посылает ко мне убийц, чтобы сжить меня со света? Нет, генерал, он только и ждет удобного случая, чтобы расправиться со мной и окончательно завладеть состоянием. Так вот,- продолжал Ликомед - я прошу у тебя защиты и содействия.
   - Но, что, же я смогу сделать для тебя? - отвечал Сфодрий,- ведь я всего лишь солдат. Я не занимаюсь политикой и юриспруденцией. А Архегет жертвует большие суммы на вооружение спартиатов, пользуется огромной поддержкой коллегии старейшин (эфоров).
   - Я думаю, мой генерал, что после осуществления нашего плана, ты будешь иметь влияние в Спарте, сравнимое с эфорами.
   - Вот как, юноша!- вскричал Сфодрий,- быстро ты берешься за дело. Я еще не знаю ни одной буквы из твоего плана, а он уже сделался "наш план".
   - Когда я тебе его изложу, ты поймешь, что он безупречен.
   - Ну, хорошо, юноша. Я понимаю, что ты хочешь каких-то гарантий от меня. Говори, что тебе нужно и излагай свой план. Или убирайся на все четыре стороны.
   - Мне было бы достаточно твоего слова солдата - отвечал Ликомед, но, учитывая, что последние убийцы, подосланные ко мне Архигетом, были из твоего подразделения, я требую у тебя письменных обязательств.
   - А если твой план провалится?
   - Моя жизнь в твоих руках, Сфодрий. Если он провалится - я заплачу жизнью. Устраивает тебя такая сделка?
   - Я не торгаш, а воин Великой Спарты!- надменно воскликнул Сфодрий.- И я не могу дать слово спартанского генерала неизвестно из-за чего.
   - Хорошо, многоопытный Сфодрий. Я скажу тебе, что речь идет о захвате подвздошины Афин - Пирейского порта.
   - Да, уж! Вот удивил ты меня, так удивил. Даже во время победоносной Пелопонесской войны порт Пирей не был захвачен. Это заблуждение, юноша, что его можно захватить.
   - В том и дело, мой генерал - продолжил Ликомед. - что считается Пирей недоступным. А на самом деле, он очень уязвим. Представляешь, когда скажут: "вот он, Сфодрий, который смог захватить Пирей!". Слава человека, захватившего Пирей, превзойдет славу фебида, захватившего Фивы. Да, что там фебида, она сравнится со славой Лисандра.
   Сфодрий надолго замолчал. Не менее получаса он сидел задумчиво. Наконец, встал, позвал прислужника и велел принести письменные принадлежности.
   Прислужник принес стилос и восковую дощечку.
   - Нет, так дело не пойдет, - воскликнул Ликомед - вели принести пергамент и чернила.
   Сфодрий недовольно кивнул служителю, и тот исполнил волю Ликомеда.
   - Может быть, ты знаешь - сказал Ликомед, когда все формальности были соблюдены, - что флот афинский под предводительством Хабрия ушел на Родос подавлять местное восстание. И Пирей сегодня абсолютно беззащитен.
   - Это смешно, - ответил Сфодрий, - пока я подведу свое войско, афиняне сумеют собрать свою армию для отражения атаки.
   - Да, - ответил Ликомед - если ты пойдешь открыто. Но в том и дело, что я знаю тайные тропы, по которым войско можно провести скрытно, - и он в подробностях изложил свой план Сфодрию.
   Глава 26
  
   - Что ты думаешь об этом юноше, Ликомеде, Адраст? - спросил Сфодрий своего адъютанта.
   Разговор происходил один на один за ужином в ставке Сфодрия.
   - А ведь я встречал его, мой генерал - отвечал Адраст, - мы повстречались с ним полтора года назад на Панафинейских играх.
   - Потому я и обратился к тебе, мой друг - сказал Сфодрий. - Ведь ты, кажется, боролся с ним и, кажется, безуспешно.
   - Да, мой генерал. Надо отдать должное этому юноше. Он борется, как настоящий профессионал. Но я то был не совсем в форме, да еще сработал эффект неожиданности. Никто ведь не думал, что в его возрасте можно встретить столь опытного бойца.
   - Припоминается мне - лениво проговорил Сфодрий, - что этот Ликомед выиграл не только борьбу Панкратия, но и взял все призы, какие только можно было взять на стадионе. Но я не об этом. Что ты можешь сказать о нем, как о человеке?
   - Сильный, упорный, целеустремленный, честный. Пожалуй, излишне горяч - отвечал Адраст. - После Панафиней он устраивал безобразные оргии. Я ведь понял тебя, мой генерал. Ты хочешь знать, способен ли этот юноша Ликомед на предательство.
   - Да, мой друг, - проговорил Сфодрий. - Ты ведь знаешь, как я доверяю твоему мнению.
   - Давай подумаем - сказал Адраст. - Первое - юноша начал делать блестящую карьеру. Он еще не вышел из возраста эфеба, а уже - офицер. Второе - популярность его в Афинах после Панафиней была очень велика. Третье - не далек был тот день, по его мнению, когда его могли избрать стратегом. С другой стороны - он участвует в заговоре. Суд приговаривает его к изгнанию на десять лет. Карьера рушится. Что ему остается? Ехать во Фракию. Ты бы поехал, мой генерал?
   Сфодрий отрицательно закачал головой.
   - А! Вот и он бросился к своим друзьям в Фивы. А там, среди забот о предстоящей войне, никому до него нет дела. Вот и решай, как поступил бы ты, мой генерал, когда бы знал, что у тебя есть наследство, превышающее любое состояние в Элладе.
   - Так значит, он способен на предательство? - не унимался Сфодрий.
   - А разве Афины не предали его? - парировал Адраст.
   - И все-таки, ответь мне, Адраст, можем ли мы ему доверять.
   - Извини, мой генерал, но это решение принимать только тебе. И даже не пробуй ставить меня на твое место.
   - Тогда так, Адраст, немедленно привези сведения из Фив, какие слухи ходят там о Ликомеде. Пошли связных в Пирей и Афины, чтобы не позднее, чем завтра к полудню, я знал обстановку в Аттике. И еще, неподалеку от Элевсина находится поместье Ликомеда. Я должен знать, в каком оно состоянии, и хватит ли там места для размещения полутора тысяч пехоты. А так же, мой друг Адраст, подумай, как наш отряд, состоящий из пятисот человек спартанцев и четырехсот феспийцев превратить в полутора тысячный отряд.
  
  
   Глава 27
  
   В полдень следующего дня Сфодрий пригласил к себе Ликомеда.
   - Поздравляю, сынок твой план принят. Это нелегко мне далось, но я тебе поверил. С этого часа ты будешь постоянно находиться около меня и под моей охраной. И не сомневайся, юноша, в случае успеха, благодарность моя будет безгранична. Если же это предательство, то кара будет ужасна.
   - Я не ждал другого ответа, - произнес Ликомед. - не позднее, чем утром третьего дня, мы должны быть под стенами Пирея.
   - Все это я предусмотрел, юноша. Выступаем сегодня на закате.
   Прошло уже три часа, как небольшое войско Сфодрия двигалось пока еще по дороге в сторону границы. На пути стоял небольшой городок Левктры, где Сфодрий рассчитывал пополнить свое небольшое войско отрядом из трехсот спартанцев.
   - Стой, кто идет - услышал он голос на дороге.
   - Фобос и Деймос - выкрикнул Сфодрий.
   - Арес и Эрос - услышал он в ответ.
   Из темноты выступил офицер, в котором Сфодрий сразу же узнал своего бывшего подчиненного Минелая.
   - Отряд к движению готов, мой генерал, - произнес Менелай.
   - Никак не ожидал тебя здесь увидеть - произнес удивленно Сфодрий.- А где же Дратий, гармост этого города?
   - Я здесь, - из темноты выступил второй офицер. - Согласно приказу царя Клеомброта, я передал управление городом Минелаю. Сам же со своими воинами я должен поступить в распоряжение гармоста Феспий иларха Сфодрия.
   - Ну, так поступай! В чем дело? - прикрикнул Сфодрий.
   - Но дело в том - продолжал гармост, - что во второй части приказа сказано, чтобы подрывать и разорять Фиванские пределы. А ты, иларх, движешься в противоположную сторону. В той стороне нет Фив, в той стороне - Афины. А с Афинами у нас нет войны.
   - Мой генерал, - шепнул в ухо Сфодрию Ликомед - мы теряем время. С рассветом твое войско должно быть скрыто в моем поместье.
   - Высших офицеров ко мне! - скомандовал Сфодрий, - Колонне двигаться без остановок и соблюдать тишину.
   Когда высшие офицеры собрались на небольшой площадке, Сфодрий велел зажечь несколько факелов.
   - Господа офицеры, - начал свою речь Сфодрий - теперь, когда мы подошли к горам Киферона, я могу открыть вам тайну этой операции. Нам представился редкий случай обезоружить нашего главного врага - Афинский союз. Вы скажете, что у нас нет войны с Афинами. На это я вам отвечу - война с Афинами у нас была всегда. Конечно, были перемирия, был даже короткий мир, но только тогда, когда в Афинах стоял спартанский гарнизон. Да и Фивы восстали против нас по наущению афинян. Если мы обезоружим Афины, а мы это сделаем, взяв порт Пирей, тогда не только Беотия с Фивами во главе, но и вся Эллада ляжет у наших ног. Так не должен ли я, патриот своего народа, воспользоваться таким случаем. Вы же, в случае успеха, стяжаете себе такую же славу, как воины Великого Лисандра и Павсания. А теперь, каждый волен высказаться лаконично, как говорят у нас в Лакедемоне.
   - Это мудрое предложение, - произнес Менелай, глаза которого горели алчностью, - если принять во внимание, какие богатства скрывает порт Пирей.
   - Мы спартиаты не охотники за богатством. Это знает вся Эллада - сказал Дратий.- С Афинами мы в мире. И приказа нападать на Афины нам не поступало ни от царей, ни от совета эфоров. Я не могу согласиться с тобой , Сфодрий, на осуществление этого предприятия, хотя и глубоко уважаю тебя, как прекрасного солдата.
   - Узнаю старого служаку - с улыбкой отвечал Сфодрий - но, кажется, ты служил логофетом (капитаном) еще у Фебида. И не ты ли участвовал во взятии Фив со своим военноначальником? А ведь тогда тоже был мир с фиванцами, и не было никаких приказов из Спарты.
   - Правильно, правильно, - раздались возгласы со всех сторон - Фивы тоже были взяты без приказа.
   - В конце концов, - продолжил Сфодрий, - если ты боишься ответственности, я могу оставить тебя здесь, дав тебе двадцать солдат, но не более, ибо каждый человек у меня на счету.
   - Тогда, мой Сфодрий, я поступлю именно так, - промолвил старый служака. После этого резко повернулся и, не оглядываясь, двинулся в сторону города.
   Еще через четыре часа войско пробиралось по горным тропам Киферона. Ликомед с отрядом разведчиков двигался впереди войска. Каждые полчаса он отсылал одного из разведчиков к генералу, чтобы объяснить, как двигаться дальше.
   - Что же, мой друг Адраст, - заговорил Сфодрий со своим адъютантом - мы приняли правильное решение. Мы давно уже идем по землям Аттики, но еще не встретили, ни одного поста.
   - Да, похоже, этот Ликомед отлично ориентируется в обстановке на границе. Но стоило ли его отпускать с разведчиками вперед? В этих горах, которые он знает, как свои пять пальцев, есть все возможности для побега.
   - Пожалуй, что и так, Адраст. Но я негласно приставил к нему Минелая. А у него свои счеты с Ликомедом, и я не думаю, что он допустит его бегство.
   - И все-таки, пока мы идем через этот мрачный перевал, мне становится не по себе.
   В это время к ним подбежал один из разведчиков.
   - Мой генерал, еще час похода и войско выйдет на равнину Триасия. Ликомед считает, что до рассвета мы сумеем обосноваться в его имении.
  
   Глава 28
  
   - Я не верю - вскричала Аглая, вбегая в кабинет Пелопида, - что Ликомед предал нас, что перешел к спартанцам.
   - Подожди, Аглая! Сначала хотя бы поздоровайся и успокойся. Расскажи, что случилось.
   - Приветствую тебя, Пелопид - ответила Аглая, успокаиваясь. - Но, как мне быть спокойной, если по городу ползут слухи о том, что афинянин Ликомед поссорился с тобой и перешел на сторону спартанцев. Я не верю этому. Не такой человек Ликомед, чтобы совершить предательство.
   - Но, кто, же рассказал тебе об этом, Аглая?
   - И на рынке и на всех площадях сегодня говорят только об этом.
   - Не представляю, откуда они узнали про это? - отвечал Пелопид.
   - Ответь мне прямо, Пелопид, приходил ли к тебе Ликомед, и что у вас случилось?
   - Не могу лгать тебе, Аглая. Ликомед был здесь - задумчиво ответил Пелопид.
   - Почему же?- она не закончила вопрос и продолжала.- Значит, это правда, что он ушел к спартанцам.
   - Можно сказать и так, дорогая, но только не спеши осуждать его. Подумай сама, ведь он не Фиванец, а значит, не может быть предателем
   - Как ты не понимаешь, Пелопид, он предал не Фивы, а нас, своих друзей: тебя, меня, моего брата, Ференика, Харона...
   - Дорогая Аглая, не все на свете бывает так, как это выглядит внешне.
   - Что ты этим хочешь сказать, Пелопид? Ты хочешь сказать, что человек, перешедший на сторону врага не враг?
   - Дорогая моя девочка, - отвечал Пелопид - не все я могу рассказать тебе сегодня. Нужно время, чтобы осмыслить поступки познать их последствия. Если ты веришь в человека, верь в него до конца. Что касается Ликомеда, то поверь мне, он остается таким же нашим другом, какими был. Но этого никто не должен знать в Фивах, кроме нас с тобой. А теперь иди и не мешай мне работать.
   - Ах, Пелопид, а что я скажу брату, когда он вернется с границы?
   - Это не твое дело, девочка. Я сам побеседую с ним.
  
  
  
  
   - И так, Ференик, план, который разработал Пелопид с этим чудесным юношей Ликомедом, очень хорош. Но вот уже почти двое суток я жду посланца от Ликомеда, а его все нет - произнес Хабрий, обращаясь к Ференику, посланцу Фив. Боюсь, что все сорвалось.
   Этот разговор происходил на флагманской триере Хабрия.
   -Может быть, не обо всем тебе докладывают твои офицеры? - предположил Ференик.
   Хабрий вызвал своего адъютанта и велел навести справки на всех кораблях флота о том, не появлялся ли кто посторонний на судах. Через четверть часа ему доложили, что на корабль Андрокла подняли какого-то безумного кельта, который требует свидания с самим адмиралом.
   - Быстро ко мне этого кельта и этого Андрокла! - взревел Хабрий.
   - Разве ты не слышал приказа, капитан Андрокл? - набросился на вошедшего в каюту Хабрий. - Чтобы посланец был немедленно доставлен ко мне.
   - Стратег, - с достоинством ответил Андрокл. Он был искренне раздосадован таким обращением, - ты говорил о посланце, но какой же посланец из варваров? Разве я мог допустить какого-то кельта к афинскому стратегу?
   - А разве этот кельт не добивался встречи со мной? Что за высокомерие, Андрокл?
   - Стратег, - гордо возразил Андрокл, - этот варвар не знал не пароля, не предъявил никакого письма, Как же я мог знать, что он посланец.
   - Давно ли он у тебя находится?
   - Уже почти сутки. Мы подобрали его вчера ночью.
   - Так почему же ты не сообщил мне об этом, Андрокл?
   - Стратег, я не считал нужным сообщать о такой безделице.
   - Ну что ж, капитан Андрокл - теперь уже спокойно проговорил Хабрий - возвращайся на корабль... в чине матрос, - сказал он, помолчав.
   - Приветствую тебя, дорогой Астерикс, - повернул он голову в сторону вошедшего кельта, когда Андроклид покинул каюту.
   - Приветствую и я тебя, Хабрий, - произнес Астерикс.- Неужели столь важный господин, как стратег Хабрий, помнит старого кельта?
   - Такой стратег, как Хабрий, обязан помнить такого наставника, как ты, который воспитал такого воина, как мой друг Ликомед.
   - Ну, хватит разговоры разговаривать, - встрепенулся Ференик, - как говорят у нас в Беотии - "пашня вскопана, а зерно еще в амбарах", Ликомед уже давно рискует жизнью, а мы еще не выработали план дальнейших действий.
   Все трое склонились над картой Элевсинской равнины.
  
  
   - Отличную кашу приготовили твои повара - весело воскликнул Сфодрий, наблюдая, как его войско, уставшее после ночного перехода в триста девяносто стадий, с удовольствием завтракали, расположившись в просторном поместье Ликомеда.
   - Пожалуй, юноша, в тебе есть задатки большого стратега. Признаюсь, я и не предполагал, что переход пройдет столь гладко.
   - Я, думаю, только спартанские воины могли бы совершить столь длинный, ночной марш - отвечал Ликомед - это заслуга твоя, иларх и непревзойденных солдат Спарты.
   - Вот это, ты, верно, сказал, юноша. Нет в мире солдата, доблестней и храбрей, чем спартанец. И все-таки, я сомневаюсь, хватит ли сил для взятия Пирея. Я ведь не смог набрать полторы тысячи воинов.
   - Зато твое войско на четыре пятых состоит из спартиатов.
   - Вот именно, на это я и надеюсь, - ответил Сфодрий Ликомеду. И отдал своей маленькой армии отдыхать.
  
   Глава 29
  
   Как не старался Ликомед остаться наедине с Кертисом, это ему не удалось за все утренние часы. Неизменно с ним рядом находился Менелай с двумя-тремя солдатами. Ликомеду очень хотелось спать после трудного ночного перехода. И, наконец, он уснул тяжелым беспокойным сном, так и не поговорив с Кертисом.
   Ликомеда разбудили крики команд, проникавшие со двора усадьбы. Открыв глаза, он увидел, что день еще в самом разгаре, хотя солнце склонялось к закату. По крикам он понял, что пошло что-то не так.
   Когда он встал с ложа, в комнату ворвался Менелай с двумя солдатами. Приблизившись, Менелай неожиданно нанес удар рукоятью меча в лицо Ликомеду.
   - Ах ты, афинская скотина, - услышал он голос Минелая - я так и знал, что здесь не обойдется без предательства.
   Солдаты схватили Ликомеда, от удара, упавшего на ложе, скрутили ему руки и связали их за спиной. Затем он выведен во двор усадьбы.
   - Так вот, какую ловушку ты мне готовил, пес! - перед Ликомедом стоял Сфодрий в полном вооружении. Его небольшое войско быстро строилось в шеренги. Ликомед даже восхитился, сколь высока выучка спартиатов. И продолжал наблюдать за происходящим как бы со стороны.
   - Не понимаю, в чем дело, генерал, - наивно произнес Ликомед.
   - Не понимаешь, щенок? - бешено вращая глазами, заорал Сфодрий - Все ты понимаешь! Не прикидывайся олухом. Ты, пес, хотел завлечь меня в ловушку, но Менелай послал разведчиков к Прокрустовым скалам, которые, не смотря на усталость, выполнили свой долг.
   - И как же они выполнили свой долг? - спросил Ликомед.
   - Ты еще смеешь об этом спрашивать, сын свиньи! Они обнаружили армию гоплитов численностью не менее трех тысяч человек!
   - Но ведь я предупреждал тебя, Сфодрий, что нужно торопиться, пока еще Хабрий не явился со своим флотом в Пирей.
   В это время в ворота въехал всадник.
   - Мой генерал! - вскричал он - со стороны Элевсина наступают афиняне.
   - Сколько их? - спросил Сфодрий.
   - Не менее двух тысяч, - ответил приезжий.
   - А это как ты объяснишь, коварный юноша? - с шипением произнес Сфодрий. - Ведь мы находимся здесь не более пяти часов за высоким забором, сохраняя тишину. Если б даже нас обнаружили, то за пять часов элевсинцы не смогли бы собрать даже половины такого войска.
   Второй гонец, въехавший в ворота, прокричал - Путь через перевал закрыт!
   Сфодрий вновь повернулся к Ликомеду.
   - Что же ты нам сейчас посоветуешь, великий стратег Ликомед? - с сарказмом произнес он.
   - Отступать! - бодро и вызывающе произнес Ликомед. И тут же получил удар рукоятью меча в солнечное сплетение от озлобленного Минелая.
   - Отступать, но куда? Перевал ведь закрыт! - вновь взревел Сфодрий.
   - Как куда? - отдышавшись, сказал Ликомед - Конечно домой, Там вас ждут жены, дети, невесты.
   - Да он еще издевается! - вскричал Менелай. И, обнажив меч, бросился на Ликомеда.
   Сфодрий не успел остановить Менелая, но другой человек кошачьим прыжком обрушился на спартанца сзади. И, прежде, чем кто-то успел что либо предпринять, Менелай лежал на камнях двора оглушенный, сваленный могучим ударом Кертиса.
   Сразу несколько мечей и копий вонзилось в тело кельта.
   Ликомед, оттолкнув солдат, бросился к нему. Солдаты попытались помешать ему, но Сфодрий жестом остановил их.
   Когда Ликомед подбежал Кертису, тот был еще жив.
   - Вот я и исполнил свой долг, малыш - прошептал Кертис - передай Асту, что я... - и, не успев договорить, испустил дух.
   - Да, - произнес Сфодрий - что же ты за человек, Ликомед, если даже рабы так легко отдают за тебя свою жизнь?
   - Адраст, - повернулся он к своему адъютанту - этого в колодки - указал он на Ликомеда, - Усадьбу сжечь, всех убить. Отступаем. Направление - домой.
   Войско удалялось в сторону Коринфского перешейка, когда из пылающей усадьбы вылетела огромная птица, похожая на орла. И, сделав несколько кругов над горящим имением, полетела в сторону уходящей армии.
  
   Глава 30
  
   Едва не загнав коня, Астерикс прискакал на пепелище. Сгорело все, что могло гореть, но остались стены амбаров, конюшен, флигелей, хозяйского дома, осталось то, что было сложено из дикого камня. Первое, что увидел Астерикс - это был труп его брата со множеством колотых и резаных ран. Аст сразу понял, что дело прошло не так, как планировалось. Астерикс бросился в развалины хозяйского дома. Быстро вбежав в одно из помещений по почерневшему от копоти мраморному полу, он бросился сдвигать мраморную плиту посередине комнаты в надежде найти живых. Она была завалена мусором и недогоревшими балками, обрушившейся крышей. С надеждой Аст услышал, что кто-то пытается снизу поднять плиту. Он с удвоенной энергией принялся раскидывать балки, скамьи и прочий мусор. Усилиями сверху и снизу плита была опрокинута. Снаружи показалась закопченная физиономия Феносабиса. С трудом, переваливая свое грузное тело, Феносабис вылез из подвала. Вслед за ним выскочил маленький юркий Симис. Астерикс ждал еще чего-то, хотя уже понимал, что Ликомеда внизу нет.
   - Зря они приготовили этот схрон. Вместе с братом они предусмотрели, кажется, все. Даже на случай пожара в дальнем конце схрона было устроено вентиляционное окно.
   - Есть там еще кто-нибудь? - с надеждой спросил Аст.
   - Есть - ответил Симис.
   И надежда засветилась в глазах Астерикса.
   - Но, к сожалению, он уже труп - поправил Симиса Феносаб, - мы едва успели втащить раненого раба, но спасти не смогли. Он умер от потери крови.
   - А где же Ликомед? - уже безнадежно спросил Астерикс.
   - Они увели его с собой - махнул рукой Симис.
   - Так что же вы... - вскричал Астерикс. И поняв, что они ничего не могли сделать, печально присел на закопченный мрамор скамьи.
   - Ну, с лошадьми все ясно... - проговорил Астерикс - а что стало с Феразом?
   - Я все-таки успел выпустить орла. А что дальше с ним стало, я не знаю - проговорил Симис.
   Просидев, молча не менее получаса, Астерикс встал со скамьи и двинулся во двор.
   - Друзья, нам нужно похоронить убитых, - скорбно сказал он, сопровождавшим его Симису и Феносабису, - а потом нужно подумать о живых. Ведь Ликомед еще жив.
   Астерикс подошел к телу брата.
   - Я клянусь, ты будешь отомщен, Кертис, - произнес он. Можете ли вы сказать мне, как погиб мой брат - обратился он и Симису и Феносабису.
   - Брат мой, - с торжественностью, ему не свойственной, произнес Феносабис - Кертис с доблестью встретил свой последний миг. Он спас от неминуемой смерти нашего Ликомеда. Я не мастер говорить. Пусть Симис расскажет подробности.
   - Беда в том, что, - произнес Астерикс после того, как Симис рассказал ему, не жалея метафор о подвиге Кертиса, - у нас нет ни людей, ни лошадей, чтобы привести дрова для погребального костра.
   - У тебя есть все это - услышал Астерикс громкий голос. Он и не заметил, как на пепелище появился Хабрий с отрядом афинян.
   - Кто погиб? Где Ликомед? Куда ушли спартанцы? - сразу несколько вопросов выпалил Хабрий.
   - Погибли почти все, кто был в усадьбе. Ликомед в плену у врага. А враг направляется в Спарту - сказал Астерикс и продолжил - и если у тебя есть несколько лошадей, отдай их нам. И мы догоним спартиатов и отобьем Ликомеда.
   - Мой друг, ты ведь старый воин и прекрасно понимаешь, что троих, даже самых опытных воинов недостаточно, чтобы отбить твоего друга. Да, что там говорить, недостаточно и трехсот.
   - Что же нам делать? - печально сказал Астерикс, опустив руки.
   - Достойно похоронить убитых - отвечал Хабрий - а потом думать, как спасти Ликомеда. Я оставляю тебе в помощь два десятка солдат и несколько лошадей. Солдаты помогут тебе достойно справить тризну. Прости меня Астерикс, я не смогу остаться, так как мне необходимо завтра явиться в Афины в народное собрание, поэтому я покидаю себя.
  
   Глава 31
  
   - Давай, Ференик, рассказывай, - громко произнес Пелопид, сидящий во главе стола в зале Совета - судя по твоему сияющему лицу, ты принес нам хорошие вести.
   - О, да! - воскликнул Ференик - забыв традиционное приветствие - новости очень благоприятные для Фив. Афинский флот во главе с Хабрием уже отправился разорять портовые города Лакедемона. Ваша операция, беотарх Пелопид, с Ликомедом блестяще удалась. Не знаю, как, не знаю чем, но этот юноша все, же склонил Сфодрия напасть на Пирей. Каким нужно обладать умом и искусством дипломата, чтобы склонить врага на такую авантюру.
   - Хватит похвал! - воскликнул второй беотарх Горгий, - рассказывай внятно, что произошло на афинской земле.
   - Произошло вот что, дорогие мои братья старейшины. Сфодрий привел на землю Аттики довольно крупный отряд спартиатов, чтобы отбить у афинян порт Пирей.
   - Должно быть, его ум поразила богиня безумия! - вскричал Милон, - это такая глупая авантюра. Соваться даже с большим отрядом в центр страны... На что он рассчитывал?
   - Я не знаю, на что рассчитывал Сфодрий - продолжал Ференик - только Хабрий со своим войском перехватил его на Элевсинской равнине и заставил бежать домой в Спарту.
   - Ну, это же здорово, - вскричал Милон - это значит, что Феспий и все южные города остались без прикрытия спартанским войском.
   - Видите! Я же говорил вам, - вставил свое слово старый Херон - что произойдет чудо и Афины не оставят нас в беде.
   - Да, это чудо - обиженно произнес Ференик - и у этого чуда есть имя...
   - Постой, Ференик - остановил его Пелопид. - не будем сейчас произносить имен. Нам нужно решить, как действовать дальше в изменившейся ситуации.
   - Прежде всего - рассудительно начал Херон - нужно послать отряды на юг с целью освобождения наших городов от спартиатов.
   - Я так думаю, Херон, - отвечал Пелопид - что Эпаминонд уже занял наши южные города и вот-вот доложит об этом.
   - Как? - удивился Милон - Как Эпаминонд мог знать, что войска Сфодрия покинут Беотию? Только зная об этом, можно было занять эти города.
   Четкой, солдатской походкой в зал заседаний Совета вошел Эпаминонд.
   - Друзья мои! - воскликнул он - Поздравляю вас! Все южные города освобождены от захватчиков и вновь приняты в наш Беотийский Союз!
   Заседание Совета продлилось до позднего вечера. После чего, Пелопид пригласил Ференика, Милона и Эпаминонда к себе. В доме был накрыт скромный ужин.
   - Вот теперь, Ференик, - заговорил Пелопид - мы можем вспомнить и об имени этого чуда.
   - Я и хотел сказать, - заторопился Ференик - что имя этого чуда - Ликомед.
   - Это мы знаем - поправил его Эпаминонд, - но, ни к чему об этом знать другим членам Совета. Рассказывай дальше. Что стало с этим юношей? Знаешь ли ты?
   - Это мне поведал Хабрий, - продолжал Ференик - и весть эта весьма неприятная. Юношу захватил Сфодрий и, по всей видимости, Ликомед уже в Спарте, если отряд Сфодрия дошел до нее.
   - Я так и думал, - задумчиво произнес Эпаминонд - что вряд ли юноше удастся уйти из лап Сфодрия. Теперь, наверняка, его ждет смерть.
   - Да впустите же меня! - раздался звонкий девичий голос, - кого ждет смерть? Скажи мне, брат мой!- на пороге стояла Аглая.
   Присутствующие, молча опустили головы.
   - Речь идет о Ликомеде? Не так ли, Пелопид? - вскричала Аглая.
   Мужчины словно онемели.
   - А ты, что скажешь мне Милон? Не дожидаясь его ответа, девушка повернулась к Эпаминонду.
   - Ты сказал, что его ждет смерть, значит, Ликомед еще жив, значит, что его еще можно спасти. Я поняла. Он что-то сделал для вас необычайно важное! А вы! Вы - взрослые, могучие, храбрые мужчины, что сделаете, чтобы спасти этого юношу? Я поняла! Весь город ликует и говорит, что Афины вступили в войну. Я поняла! Это сделал мой Ликомед! Теперь я поняла, что ты имел в виду, Пелопид, когда сказал, что не всякое предательство является предательством. Это ты послал его на верную погибель! Ты! Ты! Нет! Вы все! Теперь вы спаслись от спартанского нашествия, а он за это ответит своей жизнью!
   Выпалив последнюю фразу, Аглая упала на скамью.
   - Успокойся, сестрица, - обнял ее Эпаминонд - никто и не думает бросать в беде нашего Ликомеда. Ведь то, что он жив, это уже хорошо. Думаю, спартанцы уже не убьют его просто так. Будет суд, а значит, что у нас есть время. Его немного, но оно есть. А теперь пойдем домой.
   Эпаминонд поднял Аглаю на руки и вышел из дома Пелопида.
  
   Глава 32
  
   - Посмотри на себя, Симис. У тебя нет ни солидности, ни роста. Так какой же из тебя купец? Вот я большой и солидный, выгляжу сыто и ухоженно. Просто не купец, а олигарх - говорил Феносабис в комнатушке гостиницы "Медведь" в Элевсине.
   - Да, как ты можешь быть купцом, Феносаб, когда не можешь даже цифру два от пяти? Как ты сочтешь, сколько товара ты продал и на какую сумму? А, тем более, не сможешь определить, какой товар выгоден в этой местности, а какой нет? - отвечал ему Симис.
   - Врешь ты все, маленький мошенник, я тоже обучался грамоте. И уж, как-нибудь, сумею отличить медный обол от серебряной драхмы.
   - Да, если б я не припрятал у своего друга Дамоса сотню дариков, так и вообще никто из нас не был бы купцом. А пошли бы мы в Спарту, как трое нищих оборванцев. А таких в Спарте не очень-то жалуют, как впрочем, и в Афинах, да, наверное, и везде, - сказал Симис.
   - Что-то вы, друзья мои, очень расшумелись - приструнил их, вошедший в комнату Астерикс, - посмотрите, кого я принес.
   Он скинул с руки плащ. Под ним сидела большая птица.
   - О, Фераз! - воскликнули оба спорщика одновременно.
   - С утра я отправился на развалины, там и обнаружил его. К сожалению, больше ничего найти не удалось. Все разграблено или поломано, или сгорело.
   - А мы то гадаем, - сказал Феносабис - куда ты делся с раннего утра.
   - Ну, что решили, кому быть купцом? - спросил Аст.
   - Конечно мне - воскликнули оба одновременно.
   - Вот что, друзья, купцом будет Симис, - проговорил Астерикс. - И не потому, что он больше похож на купца, а потому, что он купец и есть. В этом мы убедились, когда он управлял имением. И судить о его достоинствах будут отнюдь, не по ширине рожи, Феносабис. Мы же будем его помощниками. Я - охранником, а ты - носильщиком.
   - Так всегда, - с обидой воскликнул Феносабис, - самому большому достается самая трудная работа. А за стол приглашают последним.
   - Если пригласить тебя первым, - отмахнулся Симис - тогда остальным за этим столом нечего будет делать.
   - Будь свидетелем, Астерикс. Здесь людям наносят страшные оскорбления. А я так любил этого человека - с притворной безнадежностью произнес Феносабис.
   - Ладно, друзья, хватит собачиться. Давайте лучше подумаем, какой товар нам вести в Спарту - произнес Аст.
   - Я так думаю, что у спартанцев самый ходовой товар - оружие. Они ведь всех на свете задирают. Надо же им чем-то драться - произнес Феносабис.
   - Во-первых, оружие - удовольствие дорогое - поправил его Симис, - Во-вторых, в Спарте, как я слышал, оружие закупает правительство. А сотня дариков - не такие уж и большие деньги.
   - Что ты этим хочешь сказать? - подозрительно посмотрел на Симиса Феносабис.
   - А то, мой дорогой толстяк, что государство всегда делает закупки большими партиями. А наших денег хватит не более, чем на сотню копий.
   - Так что же ты предлагаешь, Симис? - спросил Астерикс.
   - Да все просто, Спарта - страна воинов. А воинам нужны тренировки. А на тренировках воины умащивают себя маслом. Так что оливковое масло спартанцам нужно не только для питания, но и для тренировок. А тощие земли Лакедемона не годятся для выращивания оливы. Поэтому лучшего товара для Спарты, чем оливковое масло и придумать трудно.
   - Обидно, - воскликнул Феносабис - у нас ведь хранилось не менее сотни амфор с маслом, а теперь мы должны тратить деньги, чтобы купить его и везти этим проклятым спартанцам.
   - Обидно, - согласился Астерикс - но, что делать? Мы должны вытащить нашего Ликомеда. Хватит хныкать! Пора собираться в путь.
   - Да, нужно собираться, - согласился Симис - но мы не можем ехать сухим путем. Наверняка все, кто приезжает в Спарту с севера, находятся под подозрением.
   - Об этом я уже подумал. Хабрий выделил нам корабль под флагом острова Кеос. Мы прибудем в лаконский порт Кипариссия. И оттуда уже доберемся до Спарты. Хабрий даже выправил нам рекомендации от купцов острова Кеос.
  
   Часть 4
   Практика выживания
  
   Глава 1
  
  
   Четыре шага вперед, четыре шага назад, четыре шага вправо, четыре шага влево - когда-то все это было - думал Ликомед - что-то часто я слоняюсь по тюрьмам.
   Восемь дней он сидит взаперти. И еще ни разу его никто не допросил. Но, вот лязгнул засов, и в камеру вошел пожилой спартанец, одетый в простой шерстяной хитон с мечом на перевязи и с большой, должно быть золотой бляхой, подвешенной на золотую цепь. Его сопровождало трое могучих вооруженных воинов, но без щитов. Камера стала сразу еще тесней и меньше.
   - Встань перед лицом царя Спарты Агесилая! - произнес один из воинов.
   Ликомед охотно встал со скамьи и с любопытством посмотрел на старого воина. Он много слышал о нем от своих друзей. Имя Агесилая было связано с дальними походами, доблестными победами, Но и с жестокостью и многими несправедливостями. Это был противоречивый образ доблестного и смелого полководца, но вместе с тем жестокого правителя.
   - Это тот, кого привел Сфодрий, мой государь, - произнес один из вошедших.
   Агесилай внимательно осмотрел юношу.
   - Как зовут тебя? - спросил он.
   - Я - Ликомед, сын Котиса.
   - И это все? Сын Котиса. И все?
   - Я, Ликомед, сын Котиса, царя одрисов - гордо вскинул голову юноша - и гражданин Афин.
   - Но какой, же ты гражданин Афин, если ты втянул свое отечество в трудную кровавую драку? Ведь Афины не раз терпели от нас поражение, так будет и сейчас. Поэтому ты оказал Афинам медвежью услугу.
   - Я так не думаю, о, царь! На этот раз у Афин есть верный и сильный союзник.
   - Ты имеешь в виду фиванских землепашцев? Да они никогда не держали в руках ничего кроме плуга и мотыги. Где уж поднять им копье и щит.
   - Зато у них сильные руки и мудрая голова, - возразил Ликомед.
   - Да я знаю, что ты помог этим мятежникам захватить город. И не смей мне лгать. Ты не гражданин Афин, а изгнанник. А это предательство ты совершил, чтобы получить гражданство Фив? - спросил Агесилай.
   - Хоть я и изгнанник, - продолжал Ликомед - но я по-прежнему остаюсь гражданином Афин, а о гражданстве в Фивах я как-то не задумывался. Хотя, наверное, все эллины, рожденные в разных городах, должны быть гражданами Эллады, большой и великой.
   - Вот и я говорю, - молвил Агесилай - Эллада должна объединиться под эгидой Спарты.
   - Ты, царь, хотел сказать под пятой?
   - А хоть и под пятой, только спартанское оружие может защитить греков от вторжения из вне, как это сделал великий Павсаний в битве при Платеях.
   - Да, это так, но до этого было Саломинское сражение, где афинский флот нанес поражение царю царей. Да и в битве при Платеях принимала участие вся Эллада.
   - Но, фиванцы были на стороне врага! - злобно воскликнул Агесилай.
   - За это они уже были наказаны, поэтому Спарта не имела никакого права занять Фивы.
   - Вот наше право! - вскричал Агесилай, вынимая из ножен меч - вот, что дает нам право властвовать в Греции.
   - Но почему Спарта забыла о справедливости? - спросил Ликомед.
   - Если у Спарты есть храбрость, - насмешливо прошипел царь - то для чего ей справедливость? Подумай об этом, юноша, - закончил он, поворачиваясь к двери.
   - Я еще навещу тебя - услышал Ликомед из-за уже закрывшейся двери.
   И снова: четыре шага вперед, четыре шага назад, четыре шага вправо, четыре шага влево.
  
   Глава 2
  
   Наконец, Астерикс и его друзья благополучно подъехали к мосту храма "Диоскуров и граций" через реку Тиаса.
   - Интересно, где у них начинаются стены? - спросил Симис, когда они переехали, казалось никем не охраняемый мост.
   - А в этом городе нет стен, - произнес Астерикс.
   - Как так? - изумился Феносабис - А как же они обороняют свой город от нашествий?
   - А на этот город не было нашествий вот уже шестьсот лет.
   - Шестьсот лет? - изумился Симис.
   - Да, представь себе, шестьсот лет - продолжал Аст - Это мне рассказывал наш Ликомед. Он хорошо изучил историю этой страны.
   - Интересная эта страна, - произнес Феносабис - такая огромная. Все говорят на одном языке. И все друг с другом воюют. Так неужели за шестьсот лет никто не пробовал завоевать Спарту?
   - Выходит так, - отвечал Аст.
   Путники уже огибали дромос (большой стадион для состязаний в беге), когда их остановили трое спартанцев, одетых в груботканые шерстяные хитоны с мечами у бедра.
   - Стойте, путники, - сказал старший из них - куда вы идете и что везете?
   - Мы купцы из дальних стран, - ответил Астерикс - вернее, вот он купец - и показал на Симиса, - а мы сопровождаем его в дальних странствиях.
   - И из какой же дальней страны этот купец? Почему он не отвечает сам?
   - О, мой господин, - подобострастно продолжал Аст - эти варвары ни слова не понимают по-гречески.
   - Варвары? - изумился начальник караула - а сам то- ты верно эллин?
   - О, нет, мой господин, но я очень долго прожил в Элладе, служа телохранителем своему господину, купцу с острова Кеос. Но он недавно представился. И мне пришлось искать нового хозяина.
   - Так ты не раб? - сурово произнес спартанец.
   - О, нет, мой господин, - продолжал Астерикс - я просто нанялся к этому иудейскому купцу, который был гостем моего усопшего хозяина. У него есть и рекомендации от купеческой гильдии Кеоса.
   Он кивнул Симису. И тот, покопавшись в ларце, вынул папирус, исписанный греческими буквами.
   Спартанец взял в руки папирус, повертел его в руках и, не зная, что делать с ним, вернул Симису.
   - Вот уж не думал, - прошептал Симис Феносабису по-арамейски, - что спартанцы не умеют читать.
   - Что сказал твой хозяин? - подозрительно спросил спартанец у Аста, - и на каком языке?
   - Мой хозяин восхитился тем, что ваш город так горд, что даже не обнес себя стенами. А произнес это он на арамейском языке, на котором разговаривают все купцы Востока.
   -- На каком еще языке может общаться твой хозяин?
   - О, мой хозяин очень образованный человек. Он может общаться на, родном ему, иудейском, а так же на персидском и халдейском языках.
   - Прекрасно! - воскликнул спартанец на персидском, обращаясь к Симису - теперь нам не нужен этот косноязычный переводчик.
   - О, ты образованный человек, господин, - воскликнул Симис на персидском языке - я и не думал, что в Греции услышу персидскую речь.
   - Спартиаты воюют во многих местах Ойкумены - гордо произнес спартанец, - а теперь показывай, что ты везешь в наш город.
   - Я везу великолепное масло, отжатое из сочных олив Израиля. Масло первого отжима, лучшее масло с восточных берегов, а так же восточные благовония и бальзамы для заживления ран. Ранее все это, я доставлял только до острова Кеос. А дальше мой друг и гостеприимец Клит, уже привозил к вам в Спарту. Но Клит умер, не оставив наследника, и вот пришлось самому вести товар до потребителя, дабы не потерпеть убытков.
   Спартанцы осмотрели повозку и, кроме тридцати четырех амфор масла и сундучка с флаконами, наполненных благовониями и бальзамами, ничего не обнаружили. Лишь в углу кибитки висела клетка, задернутая холстом.
   - А это что у тебя? - спросил начальник караула.
   - О, господин! - воскликнул Симис - это ловчий орел.Таких птиц на Востоке используют для охоты.
   Странно, но эти слова не очень, то удивили спартанца.
   - Но, ведь здесь не Восток, - насмешливо воскликнул он - здесь вряд ли удастся продать такую птицу.
   - Мой господин, я и не желаю продавать ее здесь. Эта птица досталась мне по случаю еще на острове Кеос. И я хочу продать ее на обратном пути в Персии какому-нибудь знатному господину.
   - Но, пожалуй, я знаю, кому ты можешь показать своего сокола или орла. Он много лет служил при персидском дворе, и знает толк в этих птицах. И живет он, как раз, недалеко от Агоры. Возможно, даже приютит вас, ибо в нашем городе нет постоялых дворов.
   - странный город - обратился Симис к своим спутникам - у них нет стен, нет гостиниц, и торговлю они ведут на площади народных собраний.
   - Что сказал ты своим спутникам? - подозрительно спросил на персидском спартанец.
   - Я сказал, мой господин, что в этом городе даже караульные предлагают место для ночлега иностранцу.
   - Когда приедете на Агору, то вам каждый покажет дом Ксантипа, иларха. Скажете, что вас прислал к нему его племянник Арсид.
   Путники предполагали, что Спарта не столь богатый город, как Афины, но то, что они увидели, очень сильно их поразило. Нет, Спарта не казалась бедной, но она была какая-то очень однообразная. Путники ехали по хорошей мостовой, мощеной булыжником. Кругом была почти идеальная чистота. По краям дороги располагались глинобитные домики, не очень маленькие, но и не большие, а главное, очень похожие друг на друга.
   Справа от них, взору путников открылся городской театр. Если в Афинах это было грандиозное сооружение со статуями, колоннами, то здесь был построен средних размеров полукруглый амфитеатр со скромной открытой сценой. Колонн и статуй не было.
   Наконец путники въехали на Агору. Это была довольно большая площадь, не менее трех стадий в длину и стадию в ширину. С одной стороны ее замыкал Дом Собраний, с другой - Герусия или Совет старейшин. По всей длине площади с северной стороны располагались торговые ряды. Путники поинтересовались у нечастых прохожих, где находится дом Ксантипа. Трое из прохожих даже не остановились на их обращение. Четвертый же заинтересованно спросил: "Какого Ксантипа? Горшечника или генерала?"
   - Генерала, - важно сказал Астерикс.
   - Интересно, - сказал прохожий - для чего нашему генералу Ксантиппу иностранные купцы?
   - Ты меня не понял, добрый человек, - промолвил Аст - вероятно мы ему не очень и нужны, ибо он нас в глаза не видел. Просто его племянник, начальник караула, посоветовал нам кое- что ему показать из наших товаров.
   - Ну, что же, купцы, следуйте за мной - пригласил путников молодой спартанец.
   Через пять минут повозка стояла у ворот дома Ксантипа. Молодой человек, совершенно не смущаясь, вошел во двор.
   - Эй, дядя! - крикнул он.
   - Чего тебе, Демат? - услышали они в ответ. На пороге показался седовласый, широкоплечий статный спартанец высокого роста, в обычной для спартанцев одежде - хитоне грубого сукна и перевязью с мечом.
   -Дорогой дядя, мой брат послал к тебе каких-то иностранцев. Они говорят, что им есть, чем тебя удивить.
   - Пусть заходят. Только ты их предупреди, племянник, что если я не удивлюсь, то им не поздоровится.
   - Слышали? - спросил молодой спартанец, выходя из ворота,- Подумайте, сможете ли вы удивить моего дядю. Я вижу, что вы купцы, а мой дядя слов на ветер не бросает. И, если вы ему не понравитесь, то, вряд ли сможете торговать в нашем городе.
   - Демат, - услышали они голос дяди - что ж ты их не заводишь на двор? Или они уже напуганы до смерти?
   Демат открыл ворота, и Симис с Астериксом вошли во двор. В руках Астерикса была клетка, завешанная холстом. Ни слова не говоря, Астерикс сбросил покрывало с клетки, и Фераз предстал во всем своем великолепии.
   Пожилой спартанец, как ребенок, бросился к клетке, осматривая птицу со всех сторон.
   - Да, племянник, - воскликнул Ксантип, не обращая внимания на гостей - может твой брат еще удивить старика, и обратился к гостям - простите, господа, я забыл вас поприветствовать.
   - Приветствуем и мы тебя, генерал, - ответил Аст.
   - Кто вы и зачем прибыли? - начал расспросы Ксантип.
   - Я - негоциант Симис - произнес на персидском языке маленький иудей.
   Астерикс, хотел, перевести его слова на греческий язык, но Ксантипп махнул рукой, давая понять, что понимает персидский.
   - Я прибыл сюда для торговли из родной Иудеи.
   - Интересно, - удивился Ксантипп - и до Спарты добрались восточные купцы. Не балуете вы нас своим появлением. Купцов с Востока, торгующих в Спарте, можно перечесть по пальцам одной руки. Но ловчей птицы, малыш (извини, что я так тебя называю)... Это не тот товар, который может принести прибыль на спартанском рынке.
   - О, дорогой господин, - отвечал Симис - я не собирался торговать здесь ловчими птицами. Я привез сюда лучшее в мире оливковое масло первого отжима из оливок, выращенных под знойным небом Иудеи, а так же целебные бальзамы для лечения ран и благовония. А птица досталась мне по случаю.
   - Пожалуй, малыш Симис, у меня нет таких средств, чтобы приобрести у тебя эту птицу.
   - Господин генерал, я и не осмелился предлагать тебе птицу. Я хочу на обратной дороге посетить Персию и продать орла какому-нибудь знатному вельможе.
   - Я одобряю твой поступок, - промолвил Ксантип, - а теперь, гости, - и он посмотрел на путников, - коли, уж вы сумели меня удивить, прошу вас поселиться в моем гостевом домике, чтобы все на Востоке знали, какой гостеприимный народ спартанцы. Амфоры можете поставить под навес, а лошадей заведите в конюшню. Мои рабы зададут им корма.
   Гостевой домик, и, правда, оказался небольшим домиком в одну комнату длиной и шириной в пять шагов. В комнате было четыре скамьи, покрытые жидкими тюфяками, на которых друзья расположились и быстро уснули, даже не поужинав, не забыв, правда, накормить Фераза.
  
   Глава 3
  
   Ксантипп оказался, однако, весьма любопытным человеком. И, едва рассвело, он велел подать обильный завтрак в гостевой домик. И сам явился к постояльцам, только они привели себя в порядок.
   Симис представил ему своих помощников. Феносабиса, как слугу и приказчика, а Астерикса, как телохранителя.
   - Простите, друзья мои, - радушно сказал Ксантипп - что вчера я принял вас так негостеприимно. А когда понял это, то вы уже отдыхали, и мне не захотелось вас тревожить. Видите ли, когда-то в молодости я долгое время служил на Востоке. Смею думать, что я не плохо знаю Восток, вот я и хотел бы послушать ваши рассказы про дальние страны, в которых прошла моя молодость.
   Уже через час оживленного разговора, Ксантипп послал за новым кувшином вина. Увлеченный разговором, он забыл даже приказать разбавить вино водой.
   В разговоре друзья узнали многое из жизни Ксантипа. Оказалось, что он участвовал в том самом походе десяти тысяч под предводительством Ксенофонта. Уже не они ему, а он им, с увлечением рассказывал о своих приключениях в Персидских пределах. Рассказывал о том, как десять тысяч эллинских наемников выбирались из окружения после разгрома царевича Кира, как они через всю Азию пробирались к Эвксинскому понту (Черное море), как он потом служил в войске Агесилая и с ним, с огнем и мечом, прошел все побережье Малой Азии. После того, как повеселевший хозяин отправил раба за третьим кувшином вина, кувшин назад принесла черноволосая девушка с большими голубыми глазами. Когда девушка вошла в комнату, то глаза Ксантиппа осветились нежностью.
   - Моя дочь Фтия - представил он ее своим новым друзьям - А это, дочка, мои друзья с Востока. Они привезли нам великолепное оливковое масло для наших воинов и еще эти, ну мази от ран. Чтобы наши воины не болели. Ну, ставь на стол кувшин и иди... Нет, постой! Они еще привезли... ну, в общем, для женщин... Иди.
   - Благовония - подсказал Астерикс.
   Девушка хотела что-то сказать, но, опустив глаза, вышла из комнаты.
   В этот день друзья так и не попали в торговые ряды. А пьяного Ксантипа, уже поздним вечером, рабы на носилках унесли в хозяйский дом.
   - Наверное, мы так и не попадем в торговые ряды - сказал Астерикс, когда только забрезжил рассвет - если и сегодня этот старый ветеран начнет с завтрака, плавно переходящего в обед и ужин...
   Друзья договорились, что, находясь в Спарте, будут разговаривать только на персидском языке.
   - Не думаю, что наш генерал сегодня поднимется к завтраку - возразил Симис - так что нам, друзья предстоит пройтись до Агоры и присмотреть место для торговли.
   - О, да вы уже проснулись! - услышали они зычный голос из раскрытой двери. В дверях стоял Ксантип, свежий и энергичный, будто и не было вчерашнего пиршества.
   Друзья переглянулись.
   - Вот каких богатырей рождает Спартанская земля - восхитился Аст, что явно польстило старому генералу.
   - Вот уж не думал, - воскликнул Ксантип, - что лесть варвара будет мне столь приятна. Так вот, мой маленький негоциант, я сам укажу тебе место для торговли. И пусть только кто-нибудь попробует выгнать тебя с этого места!
  
   Глава 4
  
   Сегодняшнее заседание геронтов (старейшин), ввиду важности вопроса и тесноты здания Герусии, было перенесено в Дом Собраний. Надо сказать, что Высший совет старейшин или Герусия обладал всей полнотой не только исполнительной и законодательной власти, но так же и судебной. В этот день предстояло решить судьбу одного и высших офицеров спартанского войска - Сфодрия.
   Всякие слухи носились по городу: и то, что Сфодрий предал Отечество, и то, что Сфодрий бежал с поля боя и даже то, что Сфодрий со своим отрядом поступил в наемники к какому-то олигарху. Чтобы пресечь эти слухи, коллегия геронтов решила вынести разбирательство дела Сфодрия на публику.
   И вот теперь, зал собраний был полон людьми в одинаковых, грубых суконных хитонах, но без мечей. Ибо сюда вход с оружием был запрещен.
   На площади перед Домом Собраний остались те, кому не хватило места в помещении. Каждое слово, произнесенное геронтами, передавалось глашатаем на площади, на которой собралось не менее пяти тысяч человек. Герусия состояла из двадцати восьми пожизненно, избираемых геронтов и двух царей, которые имели одинаковые права с геронтами.
   Сегодня очередь вести собрание предстояла молодому царю Клеомброту.
   - Почтенные старцы, - произнес Клеомброт, открывая собрание - сегодня нам предстоит необычное и неприятное дело. Один из наших высших офицеров совершил воинское преступление. И мы сегодня должны решить его судьбу, а так же установить, по какой причине было совершено преступление. Слово для обвинения предоставляется, недавно избранному геронту Ксантипу.
   - Данный иларх Сфодрий, - начал Ксантипп - пренебрегая интересами родной Спарты, нарушая приказы вышестоящих командиров, подчиняясь неукротимому своему честолюбию, задумал осуществить операцию по захвату порта страны, с которой у Спарты был мир. Это, с позволения сказать горе-полководец, потерпел полное поражение в этой операции. Он показал полное отсутствие командных навыков и вовлек наше отечество в нелегкую войну. Я обвиняю его в грубейшем нарушении дисциплины, неумении командовать людьми, авантюризме и глупости.
   - И в предательстве, и в предательстве... - послышались голоса из зала с разных сторон.
   - Да, и в предательстве - неохотно произнес Ксантип, - если это будет доказано.
   - И так, что ты об этом скажешь? - обратился к Сфодрию царь.
   Сфодрий не таясь, рассказал о предложении Ликомеда и обо всем, что за этим последовало.
   Вызывается свидетель Дратий! - выкрикнул Клеомброт.
   - Почтенное собрание! - начал свое выступление Дратий - Я всю жизнь посвятил моей родной Спарте, заработал на этом поприще много ран и наград. И вот, этот щенок, - и указал на Сфодрия, - подбивает меня нарушить приказ из-за своего неуемного честолюбия, а может быть и не из-за честолюбия. Ведь насколько я знаю, там, куда он привел свое войско, его уже ждали афиняне. Так быть может, он хотел сдать войско афинянам?
   - Но я же отдал приказ об отступлении - возразил Сфодрий.
   - Об отступлении? - взвизгнул старый вояка - отступить ты должен был к Беотийской границе, а не оставлять меня с горсткой солдат против всего фиванского войска. Вы, как хотите - обратился он к геронтам, - а я думаю, надо бы поискать у него афинское серебро.
   Допросили еще нескольких свидетелей. Часть из них обвиняла Сфодрия в нарушении дисциплины, халатности и глупости. Но были и такие, кто напрямую обвинял его в предательстве.
   В конце дня слово взял второй царь Агесилай.
   - Думаю, господа геронты, что без свидетельства этого афинянина Ликомеда в этом процессе, нам не обойтись.
   - Но, это противоречит законам Спарты - произнес Клеомброт.
   - Неправда, закон гласит: "не желательно привлекать в свидетели иноземцев, в исключительных случаях это дозволительно", а разве судьба высшего офицера - это не исключительный случай?
   - Ставлю этот вопрос на голосование - произнес Агесилай.
   Голосование геронтов закончилось в пользу царя Агесилая.
   - Господа геронты, - обратился к Совету Агесилай, когда в зале остались одни члены Совета, - мы с вами должны выработать единое отношение к этому делу. Не годится, чтобы народ видел наши колебания и разногласия. И вообще, мы должны были собраться до официального заседания.
   - Я считаю, - вскочил молодой Клеомброт - что Сфодрий предатель и заслуживает смерти.
   - Мой молодой коллега, - вкрадчиво произнес Агесилай - ты хочешь сказать, что, несмотря на твои великие заслуги, ты не разглядел в своем подчиненном предателя? Или ты считаешь, что Спарта с ее великолепными институтами воспитания, может плодить предателей? Если это так, то подрываются главные устои нашего общества.
   - О, я не то хотел сказать, - начал оправдываться Клеомброт - но, если это не предательство, то...
   - Правильно, - подхватил Агесилай - глупость. Никто не застрахован от глупости, в том числе и наша система воспитания. Но, ведь мы и воспитываем не философов, а солдат.
   - Из чего следует, - подхватил Ксантип, - что Сфодрия следует наказать публично, но не жестко.
   - А не следует ли нам послать запрос к Дельфийскому оракулу по поводу этого дела? - произнес молодой Клеомброт.
   - Мой молодой коллега, поздновато вспомнил о посылке пифия к оракулу. Я уже послал своего пифия к оракулу Зевса Олимпийского с двумя вопросами, что делать со Сфодрием и этим афинянином. Надеюсь, что завтра мой пифий вернется с ответом.
   - Но, все-таки, я пошлю своего пифия в Дельфы - настаивал Клеомброт.
   - Кто может возражать? - вздохнул Агесилай - ведь это право царей.
  
   Глава 5
  
   Когда собрание закончилось, Агесилай пригласил в свой дом на царский ужин Фебида, Ксантиппа и еще нескольких геронтов. Впрочем, это был не столько ужин, сколько продолжение Совета, только с членами той партии, которая поддерживала Агесилая.
   - Скажи нам, Ксантип, как ведут себя твои постояльцы? Не заподозрили ли они о разоблачении?
   - Мой царь, ведут они себя обыкновенно, как настоящие купцы. Я приставил к ним своего раба, и он докладывает мне обо всех разговорах. А разговаривают они между собой на персидском языке, а греческий, похоже, знает только кельт телохранитель.
   - Вот именно, этого кельта и опознал Менелай. Он видел его вместе с Ликомедом, когда едва смог уйти от Прокрустовых скал.
   - Где и бросил своих товарищей - продолжил Ксантип, - да он со страха может опознать кого угодно. А мои постояльцы еще ни разу не упомянули имя Ликомед. Да и, вообще, они славные ребята - добродушно произнес старый вояка.
   - Мой царь, - произнес Фебид - ты ведь знаешь, что с юности я служил тебе...
   - Знаю, знаю - промолвил Агесилай, - ты хочешь просить за своего племянника. Но здесь я не решаю дело, хотя прямо могу сказать, господа, пожалуй, я тоже бы соблазнился возможностью насолить афинянам. Да и Ликомед не наивный юноша. Знайте, что сегодня прибыло посольство из Коринфа, которое предлагает выкуп за Ликомеда в четыре таланта серебром, кроме того, еще одно посольство с острова Эвбея предлагает уже пять талантов.
   - О, да я еще встретил нашего друга Архигета... - произнес Фебид.
   - Как, и этот паук посетил наш скромный город? - сказал Агесилай - и что он тебе сказал?
   -О, он сказал, что не пожалеет никаких денег, чтобы этот афинский выскочка был казнен.
   - И я думаю, - задумчиво сказал Агесилай - в этом торге победит алчность наших отцов отечества. Так что, дорогой Фебид, я рад бы тебе помочь, но я имею к этому очень немного средств.
   - А помнишь ли ты, царь, - возразил Фебид - как в давние времена, когда мы воевали в Карии, наш друг Никий из алчности убил знатную карийскую семью. Тогда ты пришел к царю Карии и сказал:- "если нищий не виновен, то отпусти его, а если виновен, то отпусти его ради меня". И царь выполнил твою просьбу.
   - Дорогой, Фебид, здесь не Кария. И наши суровые эфоры не карийский царь. Но все-таки у меня есть план для спасения Сфодрия, твоего племянника. Хотя ему придется потрудиться, чтобы спасти себя.
  
   - Ну, друзья, если мы так будем торговать, то через три дня вылетим отсюда, как пробки - сказал Симис - а у нас еще куча дел в этом богами забытом месте.
   - Да уж, мы сегодня продали восемь амфор масла, да и бальзамы расходятся очень быстро, - сказал Феносабис - какой ты все-таки умница, Симис. Как это ты так хорошо вычислил, какой товар будет быстро расходиться в этой стране.
   - Боюсь, - сказал Симис - что я очень хорошо вычислил. Что будем делать, когда наши товары закончатся?
   В дверь постучали.
   - Приветствую вас, дорогие гости, - услышали они девичий голос - на пороге стояла Фтия, напряженно вглядываясь в лицо Астерикса. Вы ведь не зря оказались в Спарте, - обратилась она к постояльцам. - Вы приехали освободить Ликомеда? - с надеждой в голосе произнесла она. - Я узнала тебя, кельт. Ты сопровождал Ликомеда, там, в Пирее на невольничьем рынке.
   - Ты ошибаешься, девочка, - напряженно произнес Астерикс - видимо ты обозналась.
   - Не нужно меня опасаться, друзья мои, - с надеждой заговорила Фтия - я Ликомеду обязана жизнью, и я, - свежее лицо девушки покрылось румянцем - я люблю его и все сделаю для его спасения.
   И вдруг она зарыдала, как маленький обиженный ребенок. Астерикс кивнул головой на дверь, давая понять Феносабису, чтобы он проверил, нет ли кого во дворе.
   - Да, - сказал Астерикс после того, как Феносабис заглянул в дверь и дал понять, что можно вести разговор, - успокойся, девочка, мы сами хотели подойти к тебе, ибо у нас нет других знакомых в этом городе. Не подскажешь ли ты, где содержится Ликомед и можно ли к нему проникнуть.
   - Ликомеда держат на гауптвахте в здании Герусии, а проникнуть к нему невозможно - успокоившись, проговорила Фтия - обычно, там содержат провинившихся солдат, но при необходимости, и врагов Спарты. Их очень хорошо охраняют. Я уже просила своего отца о свидании с Ликомедом. Но даже ему трудно устроить, это свидание. Это будет только тогда, когда один из моих двоюродных братьев заступит в караул по охране Герусии, а это будет лишь через три дня.
   В это время раздался стук в ворота усадьбы и раб привратник впустил во двор старого генерала. Фтия выскочила во двор встретить отца.
   - Что, дочь моя ты делала во флигеле у иноземцев? - спросил Ксантип, обнимая дочь.
   - Просто я хотела послушать рассказы о твоем загадочном Востоке, но наши постояльцы оказались слишком утомлены.
   - Пойдем, дочка, в дом. Я хочу поговорить с тобой. Ты, ведь знаешь, что моя мечта, после героической смерти твоего жениха, выдать тебя замуж за Сфодрия. Я уже стар и не смогу долго опекать тебя, а Сфодрий - блестящий офицер, сделавший неплохую карьеру, и из почтенной аристократической семьи.
   - Как можешь ты говорить сейчас об этом, отец? Ведь в данный момент над ним идет суд.
   - Что до суда, дочка... Думаю, что все образуется, ведь он не совершил предательства, а ошибиться во время военных действий может каждый. Да и наш царь Агесилай на его стороне. Думаю, что сурового наказания не последует. Иди, отдыхай, дочка, - напутствовал он ее, поцеловав в лоб.
  
   Глава 6
  
   В узилище Ликомеда вновь открылась дверь. На пороге стоял царь Агесилай.
   - Вот и вновь я навестил тебя, юноша, - сказал царь вместо приветствия. Ты очень интересный молодой человек. А знаешь, депутации из Коринфа и Эвбеи хотят тебя выкупить из нашего плена.
   - Приветствую тебя, царь, - ответил Ликомед - и могу заверить тебя, что ни в одном из этих мест я не был. Если, конечно, не считать очень юного возраста три года.
   - Давай, юноша, поделись со мной своими воспоминаниями - сказал Агесилай.
   - Я немного помню из того, что тогда происходило - продолжал Ликомед - В Коринфе жил мой дед, и я навещал его со своей матерью. Вот тогда и произошла трагедия. Мой дед и моя мать были безжалостно убиты, а я чудом спасся. После этого я вернулся к своему отцу в страну одрисов.
   - Вряд ли, юноша, коринфяне из чувства вины станут посылать выкуп в сумме четыре - пять талантов серебром за твое освобождение.
   - Насколько я знаю, коринфяне не были виновны в смерти моей родни. Я совершенно уверен, что виновниками смерти моих родственников были спартанцы.
   - Вот теперь, я понял, юноша, откуда в тебе столько ненависти к спартиатам. Ну а то, что коринфяне дают за тебя выкуп, это, наверное, они действуют в интересах Фив. И это мне понятно. Но вот почему афиняне решили выкупить тебя через эвбейцев, мне не понятно, потому, что в данный момент, ты для них изгнанник. И это мне не нравится. По всей видимости, Спарте придется выдержать тяжелую войну на два фронта. И поэтому, юноша, я предлагаю тебе сотрудничество. В сущности, ты ведь не афинянин и не фиванец, причем Афины сами отторгли тебя, а Семивратные Фивы консервативны и вряд ли признают тебя гражданином своего города.
   - Так, что же ты, великий царь, хочешь предложить мне? Неужели же ты считаешь, что такой неоперившийся юнец, как я, стоит больше тех денег, которые предлагают афиняне и фиванцы?
   - Мы спартанцы, гораздо больше денег ценим доблесть и мужество, а еще - разум и авторитет. И во всем этом, мой друг, ты довольно сильно преуспел в моих глазах. Я предлагаю тебе вступить, по началу, в число трехсот моих телохранителей. А дальше, я уверен, ты сделаешь блестящую карьеру на военном поприще в спартанском войске.
   - Если ты, царь, сомневаешься в том, что Фивы примут меня своим гражданином благодаря своим консервативным законам, тогда как же Спарта сможет позволить мне служить в отряде телохранителей царя, куда берут только отпрысков самых аристократических семей Спарты? А ведь я даже не ее гражданин.
   - Что касается твоего происхождения, то оно у тебя самое высокое. Ведь ты сам сын царя. И в этом никто не сомневается. А что касается гражданства, то в нашей истории бывали случаи, когда иностранцы становились гражданами Спарты. И от них зачинались новые аристократические рода. Так во времена Второй Мессенской войны, один афинский поэт по имени Тиртей сделался гражданином Спарты, одним из величайших наших поэтов и основателем знатного рода Тертеидов. И еще хочу тебе сказать, почему-то в твоей судьбе заинтересованы не только афиняне и фиванцы, а еще и некий Архигет из города Эгина, который предложил нашим отцам эфорам огромную сумму выкупа в десять талантов только за то, чтобы ты перестал существовать. Не понимаю, чем ты мог насолить этому Архигету, если ты с ним даже не встречался, насколько я знаю. Так что можешь себе представить, какое решение могут принять наши старейшины во время столь тяжелой войны.
   - Я понимаю, великий царь, - ответил Ликомед задумчиво,- но ведь и ты не всесилен, если Герусия примет решение в пользу Архигета, ты ведь тоже ничего не сможешь сделать. Да и потом, если я соглашусь на твое предложение, и в Фивах, и в Афинах меня проклянут, как предателя. Да и здесь в Спарте всю жизнь будут подозрительно присматриваться. Потому я говорю "нет" на твое предложение.
   - Это твое последнее слово? - спросил царь, напряженно вглядываясь в глаза Ликомеда.
   - Да, великий царь! - не отводя глаз, произнес Ликомед.
   - Что ж, юноша, я уважаю твой выбор. Он только укрепил мое мнение о тебе. И поэтому я могу тебе сказать, что не могу позволить себе такой роскоши, как оставить тебя в живых. - произнес царь и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
  
   Глава 7
  
   Уже не менее получаса старейшины геронты спорили между собой о том, как наказать Сфодрия. Голоса разделились примерно поровну. Часть из них считала, что Сфодрий, втянувший Спарту в войну, достоин смерти. Другие же говорили, что войны с Афинами было не миновать и так. И не в первый и не в последний раз афиняне стоят на пути у спартанцев. Причем все войны с Афинами были победоносны. Поэтому, нельзя разбрасываться такими офицерами, как Сфодрий. В этот момент в зал Совета вошел пифий царя Агесилая.
   - Внимание, достопочтенные геронты и граждане Спарты! - громогласно произнес Агесилай, - Сейчас перед вами будут произнесены слова оракула Зевса Олимпийского. В зале установилась тишина. Пифий достал табличку и произнес:
   "Если за дерзкий поступок
   Спартанца наказывать смертью,
   Кто защитит от врага очаги твои,
   Спарта?"
   - И это все? - вскричал царь Клеомброт - Что же оракул ответил вопросом на вопрос?
   - Да, именно так, Великий царь! - прозвучал голос пифия.
   - Что же нам делать? - произнес Клеомброт.
   - А, по-моему, - прозвучал громогласный голос царя Агесилая - ответ содержится в самом вопросе.
   - И, каков же этот ответ?
   - А ответ такой, почтенное собрание. Если за каждый проступок мы будем убивать наших граждан, тогда и слабейший враг нанесет нам страшное поражение.
   Рукоплескания заглушили последние слова царя Агесилая. Когда рукоплескания умолкли, Клеомброт громко спросил пифия: "Ты должен был привести ответ оракула и на то, что делать с пленником".
   - Да, я получил и этот ответ - ответил пифий и произнес, читая другую табличку:
   "Если, отпущенный вами фракиец,
   Будет пленен в благородной охоте
   Солдатами Спарты и будет стреножен,
   Ждет во всех битвах лихих
   Спартанцев победа".
   - Что же это может означать? - снова спросил Клеомброт.
   - А вот это, - произнес Агесилай - Герусия будет думать на тайном совете и потом сообщит гражданам свое решение.
   И геронты в сопровождении охраны перебрались в здание Герусии, где и продолжили совет.
   - Как же так? - вскричал Клеомброт, - мы не смогли принять ни одно решение, ни по одному вопросу.
   - Это, господа геронты, - произнес Агесилай - мы должны решать в своем узком кругу, не привлекая толпу. Вы, ведь знаете, что решения большинства часто бывают ошибочными, поэтому в нашем государстве, все решения принимаем мы, старейшины.
   - Довольно, Агесилай! - с раздражением произнес Клеомброт, - Что ты предлагаешь делать со Сфодрием и с этим афинянином Ликомедом? Ведь ничего не понятно в этом предсказании.
   - Для кого-то это и не понятно, - с презрением ответил Агесилай, - а для меня все ясно. Ведь оба эти решения неразрывно связаны друг с другом. Оракул говорит об испытании, коему подвергнутся оба участника данного процесса. Видите слова "если отпущенный вами фракиец..."
   - Значит, мы его отпустим? - вскричал Клеомброт.
   - Клеомброт забывает следующие слова: "... будет пленен в благородной охоте..." - а это надо понимать так, мы не просто отпускаем пленника, а отпускаем, даруя некую фору времени, расставив посты и засады. И вот, если этот Ликомед сможет пересечь границы Лакедемона, то только тогда он будет свободен. По его следам мы пустим всех наших эфебов. Это будет прекрасная охота. Конечно, этот Ликомед - весьма подготовленный солдат, но это и позволит нам увидеть, кто, на что способен из молодых. А Сфодрия поставим во главе этой охоты. Если он справится, то получит минимальное наказание. А если нет, то станет рядовым пехотинцем.
   - Итак, достопочтенные геронты, я считаю, в таком виде и нужно поставть эти вопросы на голосование. Секретари подготовят документ, и после этого проголосуем. - закончил свою речь Агесилай.
   Через полчаса документы были подготовлены, а голосование прошло так успешно, как не ожидал даже Агесилай, причем даже Клеомброт, предчувствуя азарт погони, проголосовал "за", несмотря на вечные разногласия с Агесилаем.
   Друзья Агесилая вновь были приглашены к царю на ужин.
   - Достопочтенный Ксантип, - спросил Агесилай за ужином, - как чувствуют себя твои подопечные и не проявили ли они как-нибудь себя?
   - Нет, мой царь, в разговорах они ни разу не упомянули Ликомеда и вообще не разговаривают по-гречески.
   - На каком же языке они разговаривают между собой?
   - На персидском, я уже докладывал.
   - А раб, которого ты к ним приставил, понимает персидский?
   - Нет, мой царь, не понимает. Он родом из Италии, но он ни разу не слышал имени Ликомеда из их уст.
   - Так что же ты приставил к ним раба, не понимающего персидский?
   - О, мой царь, мы так давно были в Персии, что все рабы, приведенные оттуда, уже успели умереть, и в моем доме только я один знаю язык главного врага.
   - Так вот, дорогой Ксантип, надо что-то предпринять, чтобы твои гости проявили себя. Я вчера повидал этого юношу - это настоящий воин. И я бы не стал пускать на самотек эту прекрасную охоту. Мы, друзья мои, должны подготовить такую ловушку, чтобы Ликомед непременно в нее попал. Этот Ликомед напомнил мне героя Мессении, Аристомена, с которым двадцать лет не могли справиться наши предки, поэтому ты, Ксантип, сегодня же расскажешь, как бы между прочим, своим постояльцам о решении Герусии. Кажется, этот Ликомед в свое время вырвал твою дочь, Ксантипп из рук работорговца?
   - Удивляюсь, мой царь, что тебе известно и это.
   - А я удивляюсь, Ксантип, что мне это известно не от тебя. Ну да, не в этом дело, это значит, что у постояльцев есть посыл доверять тебе, ведь Ликомед спас твою дочь. Кстати, Ксантип, почему твоя Фтия все еще не замужем? Спарте нужны новые воины. Или нет для нее достойных спартанцев?
   - О, мой царь, я хотел бы видеть свою дочь женой Сфодрия.
   - Об этом, - подтвердил Фебид, - мы давно ведем переговоры с моим другом.
   - Друзья мои, мы отвлеклись -сказал царь. - Мой старый вояка, надо чтобы постояльцы тебе поверили настолько, чтобы рассказали суть своей миссии, а еще лучше, чтобы действовали под твою диктовку. Я бы на их месте купил лодку и спрятал ее в пяти-шести стадиях ниже по Эвроту. А затем, посадив Ликомеда, спокойно сплавился бы вниз по течению, до самого моря. В Эвроте стоит высокая вода, но еще не началось интенсивное таяние снегов в горах, чтобы река стала опасной. Ты, Ксантип, устроишь встречу одного из них с Ликомедом. И, я думаю, они примут такой план действий, и тогда, расставив караулы по всему течению Эврота, мы сможем схватить эту компанию в любое удобное нам время. Так, что твой племянник, Фебид, не только будет реабилитирован после этого, но и заслужит почести.
  
   Глава 8
  
   - Привет, малыш,- услышал вдруг Ликомед. И не поверил своим глазам, вставая со скамьи. Перед ним сидел Астерикс.
   - Как ты здесь оказался? - радостно воскликнул Ликомед, но тут же взгляд его стал серьезным - неужели и тебя захватили проклятые спартанцы?
   - Нет, что ты, малыш! Мы с Симисом и Феносабисом приехали в Спарту, чтобы попытаться освободить тебя.
   - Но, как тебе удалось попасть ко мне в узилище, не имея никаких связей в Спарте?
   - Эх, юноша, у тебя даже и здесь в Спарте нашлись доброжелатели.
   - Уж не Сфодрий ли это? - насмешливо спросил Ликомед.
   - Да, нет, это Ксантип, дочь которого ты освободил из рук работорговцев.
   - О, красавица Фтия...- задумчиво проговорил Ликомед, - воительница Фтия! - еще раз восхищенно произнес он.- Ты знаешь, ведь она воевала, как простой солдат и даже заслужила награду.
   - У нас очень мало времени, мой мальчик, - сказал Астерикс - эти спартанцы придумали провести охоту на человека в твоем лице. У них есть треугольная площадь для военных состязаний, названная площадью Ареса. Она представляет собой треугольник, огражденный с одной стороны водами Эврота, а с другой - впадающей в Эврот Тиасой, а с третьей - каналом между этими реками. Каждая сторона площади равна примерно трем стадиям. В середине площади враги положат твои доспехи. Их будет охранять пять воинов. Ты должен будешь захватить доспехи и бежать. Если спартанцы тебя достигнут до границы Лакедемона, то убьют. Или хуже того, сделают рабом.
   Затем Астерикс изложил Ликомеду план побега.
   - И еще, я принес тебе кинжал - прошипел Аст.
   - Не нужно, - сказал Ликомед, - да мне и некуда его спрятать. - И потом, у меня есть вот что - и Ликомед указал на пояс.
   Глаза Астерикса радостно загорелись.
   - Значит, старый индус подарил тебе свое оружие?
   - Да, мой друг, и научил владеть им.
   - Тогда, да помогут тебе боги, промолвил Астерикс.
   И дверь камеры за ним затворилась.
  
   Глава 8
  
   Фтия всю ночь не могла сомкнуть глаз после того, как объявили приговор Герусии. Она не могла понять, почему отец, сначала разрешивший ей свидание с Ликомедом, потом наотрез отказал ей в этом свидании.
   Чуть только рассвело, она бросилась на мужскую половину дома в спальню отца.
   - Отец дорогой, почему ты не хочешь, чтобы я увиделась с Ликомедом, ведь я обязана ему жизнью.
   - Не стоит, доченька, тебе встречаться с врагами нашего отечества, да и судьба его предрешена.
   - О, отец, разве не ты говорил, что ничто не решено, пока этого не захотят боги. А Ликомед вполне способен добежать до границы.
   - Доченька, доченька, - произнес Ксантипп печально, - если бы это было так, то, возможно, этот юноша смог бы освободить себя, но все решено заранее. Он побежит именно туда, где уже расставлены ловушки. Мы не имеем права, рисковать ни одним воином.
   - Ты предполагаешь, отец, что Ликомед получит свое оружие, не убив ни одного из охранников?
   - Наш царь и об этом подумал. Оружие будут охранять Менелай и другие предатели. Так, что если Ликомед и убьет кого-нибудь из них, то невелика потеря.
   - Но, это не по правилам! - вскричала Фтия.
   - Если бы, доченька, Спарта всегда действовала по правилам, то никогда не стала бы столь могущественной.
   - И все-таки, это не по правилам, не по правилам! - вскричала Фтия и бросилась в свою комнату.
  
   На поле Ареса с западной стороны у вод Эврота, выстроилась шеренга спартанских воинов. На другой стороне канала, на специальных скамьях, расположились ветераны и старики. Перед шеренгой стояли два царя - Агесилай и Клеомброт. Караул подвел Ликомеда к царям.
   Агесилай, взяв табличку у Клеомброта, произнес приговор:
   - Ты, Ликомед, враг народа Спарты, будешь прощен и освобожден, если сможешь добыть свое оружие, находящееся под охраной пяти воинов в центре этого поля. И в течение одних суток пересечь любую из границ Лаконики.
   - Ты, Сфодрий, - вызывая Сфодрия, продолжил Агесилай - будешь прощен, если ты, или твои воины, смогут пленить или убить вот этого врага Спарты, Ликомеда. Погоня должна начаться не ранее получаса от момента захвата оружия этим человеком по имени Ликомед.
   - Приступай! - кивнул он Ликомеду.
  
   Повернувшись, Ликомед двинулся к середине площади, где на постаменте лежало его оружие - щит, копье, лук и меч. Постамент охраняли пять воинов, вооруженных мечами, но без доспехов. Приблизившись, Ликомед заметил, что одного из них он прекрасно знает. Это был Менелай, давний его враг.
   Ликомед осторожно приблизился к постаменту и остановился в двадцати локтях. Как он и рассчитывал, спартанцы разошлись, окружая его. Когда спартанцы сблизились до пяти локтей, Ликомед быстрым движением отстегнул пояс, и стальная лента со свистом пронзила воздух. Менелай с отсеченной рукой упал на траву. Второй спартанец, бросившийся на Ликомеда справа, упал с рассеченным животом. Удар мощного кулака Ликомеда свалил с ног третьего спартанца, стоящего слева. Спартанцы, стоящие сзади Ликомеда, были настолько ошеломлены быстротой и стремительностью нападения, что их охватил столбняк.
   Ликомед подбежал к постаменту и под рев толпы, наблюдавшей из-за канала, поднял щит и копье.
   - Не надо, - сказал он невредимым еще спартанцам - не надо рисковать жизнью, ведь оружие, я уже получил. И не ваша вина, что вы не выполнили свою миссию.
   Ликомед обернулся к постаменту, отложил копье и щит, пристегнул пояс Брахмапутры, надел перевязь с мечом, взял в руки лук. Да, это был его лук, изготовленный его наставником по стрельбе, старым скифом Радаем. Затем вытянул наполовину кривой скифский меч акинак и двинулся в сторону моста через Тиасу. Подбегая к мосту, оглянувшись, он увидел, что вся шеренга двинулась вслед за ним. " Ну, спартанцы... они и здесь жульничают" - подумал он. Переходя мост, Ликомед заметил несколько человек, бежавших от храма Аполлона. Он повернул к Эвроту и бросился в воду. Вода обожгла его холодом. Течение подхватило Ликомеда и быстро понесло вниз по реке. Хоть Ликомед и был приучен к более холодным водам Гебра, но все-таки понял, что долго в воде он не продержится. Проплыв несколько стадей, он увидел на левом берегу одинокую человеческую фигуру, подающие ему какие-то знаки. Вдруг человек бросился к воде и прыгнул в воду. Человек пытался подплыть к Ликомеду, но течение разъединяло их. Ликомед увидел, что это была женщина, и не просто женщина, а Фтия. Огромными усилиями Ликомед добрался до нее, а Фтия, указав на правый берег, крикнула - " нужно туда!" Хорошо, что в этом месте река делает изгиб влево, и течение прибило наших пловцов к правому берегу. Ликомед помог задыхающейся девушке влезть на берег, покрытый ивняком.
   - Фтия! - воскликнул он - ты в порядке? Мне некогда с тобой разговаривать. Надо плыть дальше - и Ликомед повернулся к реке.
   - Стой! - крикнула Фтия - там засада.
   - Откуда ты это знаешь? - еще более удивляясь, спросил Ликомед.
   - Некогда рассказывать, - бросила Фтия - беги за мной. И она побежала, продираясь через кусты ивняка, в сторону от реки, на запад. Ликомед стоял, недоуменно глядя на кусты, за которыми скрылась девушка.
   - Скорее, - услышал он голос из кустов - или ты хочешь, чтобы тебя схватили?
   Ликомед оглянулся на реку и увидел на противоположном берегу Эврота группу спартанцев и решительно шагнул за девушкой. Через пять минут бега по оврагам и крутоярам они выскочили на открытое место. Оглянувшись, Ликомед понял, как была права Фтия. Большой отряд спартанцев, находящийся примерно в пяти-шести стадиях к северу от них, быстро приближался по берегу реки. С юга двигался примерно такой же отряд.
   Перед ними лежала равнина, доходящая до самого хребта Тайгета.
   - Нам туда - быстро проговорила Фтия, указывая на горы, и помчалась вперед. Через пятнадцать минут бега, они пересекли дорогу, по которой, как успел заметить Ликомед, двигался еще один отряд спартиатов. Так они бежали еще минут двадцать. Между тем, Ликомед с удивление размышлял, откуда взялась девушка и как она узнала о провале плана Астерикса. Он еще не знал, что удивляется он в этот день не последний раз. Все-таки не зря он был победителем бега на марафонской дистанции. Все отряды преследователей заметно отстали от них, но он видел, что девушка начала сдавать.
   Ликомед остановился на несколько секунд.
   - Фтия! - сказал он - ведь ты же спартанка. Зачем тебе убегать?
   - Нет, нет, - задыхаясь, ответила Фтия - ты хорошо бежишь по равнине, но в горах Тайгета мои соплеменники знают каждый камень и легко тебя выследят. Поэтому, мне необходимо идти вместе с тобой.
   -Тогда вот что, девочка, прыгай ко мне на плечи, и я понесу тебя до тех пор, пока ты не восстановишь силы.
   Когда Фтия собралась взобраться к нему на плечи, что-то заставило Ликомеда посмотреть на небо. Он с удивлением увидел орла.
   - Фераз! - воскликнул Ликомед - а ты как здесь оказался?
   Фераз, услышав свое имя, камнем бросился вниз и уже через мгновение сидел на руке хозяина, оставляя кровавые следы на голой коже Ликомеда.
   Фтия смотрела на своего друга, как на полубога.
   - Я не знала, что ты умеешь укрощать птиц и зверей! - воскликнула девушка - ты, наверное, не сын смертных.
   - Чем это он? - с удивлением воскликнул Сфодрий, рассматривая рану Минелая. Тот лежал без сознания, но врачеватели уже успели прекратить кровотечение, наложив жгут.
   - Не понимаю и я - произнес Агесилай - а столько ран, сколько я видел за свою жизнь, пожалуй, не видел никто из живущих сейчас спартанцев.
   - А этому не повезло, он уже не жилец, - сказал один из врачевателей, осматривая второго спартанца.
   Третий, застонав, попытался встать, но это у него не получилось. Два воина подхватили его. Лицо пострадавшего представляло огромный кровоподтек.
   - Чем это он тебя? - спросил царь.
   - Н...знаю - ответил пострадавший - по-м... моему кулаком...- ответил он, заикаясь.
   Царь резко повернулся к Сфодрию.
   - Ну, что будешь делать дальше? - резко спросил он его.
   - Засады расставлены по всей реке - спокойно доложил Сфодрий, - в горах Тайгета я тоже спрятал восемь патрулей. По-моему, все идет нормально, ведь этот монстр ушел по реке, значит скоро присоединится к своим. За ним уже идут два отряда по обоим берегам и один - по южной дороге.
   - Ты верное слово нашел, Сфодрий, - произнес задумчиво царь - действительно "монстр". Разве обыкновенный человек может наносить такие раны?
   - И к...кулак у него, к...как к...увалда - сказал, пострадавший спартанец.
   - А предупредил ли ты своих людей, Сфодрий, чтобы они не старались брать его живым?
   - Нет, мой царь, ты ведь не отдавал такого приказа.
   - А теперь отдаю, - рявкнул царь - нам не нужно больше жертв. Да, пожалуй, я совершил самую большую ошибку в своей жизни - задумчиво закончил он.
   Сфодрий вскочил на лошадь и поскакал к своим солдатам.
  
   - Ну, что там, Симис? Что видно? - спросил Астерикс Симиса, ходившего в разведку вверх по реке.
   - Знаешь, Аст, - промолвил Симис - по-моему, что-то идет не так. Я все время видел какое-то движение. И у меня создалось впечатление, что за нами наблюдают.
   - Вот, вот, и я так думаю - настороженно произнес Астерикс, - думаю и не знаю, что делать. Мы, точно, под наблюдением.
   Ведя этот разговор, Астерикс поднял большую гальку со дна реки, и запустил ее в ближайшие камышовые заросли. Но галька издала при падении глухой звук, как будто ударилась во что-то мягкое.
   - Слышал? - спросил Аст.
   Симис кивнул.
   - Первый раз в жизни не знаю, что делать.
   - Я, думаю, ждать - шепнул Симис - если хозяин придет, то будем пробиваться все вместе, а если нет, то, значит, он схвачен, и что-то сорвалось и тогда, мы вернемся в Спарту.
  
   До леса, покрывавшего горы Тайгета, оставалось не более двух стадей, когда на опушке показались четыре спартиата в полном вооружении. Фтия, отдохнувшая на плечах у Ликомеда, была достаточно свежа. Ликомед, хотя и устал, но чувствовал себя еще достаточно сильным.
   - Что будем делать? - спросил он у девушки.
   Справа от них лес выдавался большим полуостровом, наползал на плоскогорье.
   - Я бы не побежал туда - сказал Ликомед - очень удобное место для засады.
   Слева же лес отступал вглубь ложбины между двух гор.
   - Я бы двинулась прямо на врага - промолвила девушка - с той стороны - указывая налево - наверное, тоже засада.
   - Да, - ответил Ликомед - а эти четверо вышли для того, чтобы мы повернули в ту или другую сторону.
   - Поэтому, вперед! - задорно крикнула девушка и, вдруг, вынула из-под пеплоса спартанский меч.
   Спартанцы, не ожидавшие нападения, растерянно посмотрели на командира. Тот уже стоял в позиции. Остальные пристроились к нему, образовав небольшую фалангу.
   Ликомед и Фтия разогнавшись, бежали на спартиатов. Казалось, что они сейчас врежутся в двух средних, но Ликомед и Фтия, обогнув короткий строй с флангов, бросились в лес. Краем глаза Ликомед увидел, как с опушки справа выбежал небольшой отряд спартиатов.
   - Беги за мной, - крикнула девушка.
   Еще в течение часа беглецы лавировали между скалами, деревьями и кустами. Наконец в какой-то ложбине между скал, Фтия обессиленно упала на землю.
   - Нужно отдохнуть, Ликомед - прошептала она.
   Едва отдышавшись, Фтия сказала - нам нельзя здесь долго оставаться. Эти парни не хуже меня знают окрестности.
   - Не очень-то они поворотливы здесь в горах в своих доспехах, - возразил Ликомед - думаю, что у нас есть с полчаса времени.
   - Мне удивительно, - сказала Фтия, продолжая неоконченный разговор - как это можно приручить орла и даже посадить его в клетку. В нашей стране никто не пробовал это делать.
   - А между тем, это не такое, уж трудное дело, - отвечал юноша - ведь Фераз вырос вместе со мной. Мы с Астериксом подобрали его еще птенцом, когда мне было десять лет.
   - А куда он сейчас делся? - спросила Фтия.
   - Не беспокойся, Фераз не потеряется, так как прекрасно видит нас. И даже предупредит нас о приближении людей.
  
   - Ну, что там у вас? - вскричал Сфодрий, соскакивая с лошади.
   - Они вошли в лес - доложил подбежавший офицер.
   - Кто они? - заорал Сфодрий - ты хотел сказать - он?
   - Нет, мой командир, они. Их было двое.
   - Двое? - озадаченно спросил Сфодрий - может это и вовсе не он? Может быть, это какие-нибудь провинившиеся илоты?
   - Ну, нет, не илоты - твердо сказал офицер - в них чувствовалась военная подготовка. Неужели мои люди пропустили бы илотов?
   - Как они выглядели? - спросил Сфодрий.
   - Один- здоровяк, высокого роста, не менее шести локтей. Второй - поменьше.
   - Великие боги! - вскричал Сфодрий - что происходит? Почему их двое? Докладывай дальше.
   - Дальше, дальше в горах мы их упустили. Но я распорядился перекрыть все перевалы в горах. И, когда подойдут твои люди, прочешем горы мелкой гребенкой. Я, думаю, что мы обязательно их найдем.
   - И еще одно приказание - живым их не брать. Уж очень много бед натворил этот парень.
  
   - Почему мы не можем пройти в город? - возмущенно спросил Астерикс у офицера.
   - Я повторил вам уже два раза. Это приказ царя Агесилая.
   Перед Астериксом стояло восемь или десять солдат, облаченных в доспехи во главе с офицером.
   - Больше того, вы даже не должны выходить на дорогу. У вас есть лодка, вот и продолжайте свой путь к побережью, - продолжил офицер, подтолкнув Астерикса к лодке.
   - Не надо, Аст! Все равно мы ничего не сможем сделать, - крикнул Симис, увидев, что Астерикс сделал попытку к сопротивлению.
   - Я ничего не понимаю! - воскликнул Феносабис, до сих пор молчавший.
   - Если они нас раскрыли и схватили Ликомеда, или хуже того, убили, то почему нас выпроваживают из города? - рассуждал Симис.
   - Конечно, если Ликомед был убит, они бы, наоборот, нам дали понять это, впустили бы в город и показали тело. Может быть здесь что-то другое? - проговорил Аст.
   И тут на правом берегу, друзья увидели большой отряд спартанцев, спешащих к горам Тайгета.
   А Феносабис медленно произнес - А наш Ликомед умный. Он не побежит туда, где засада.
   - Молодец, Феносаб! - радостно воскликнул Аст - то-то они поскакали вприпрыжку всей толпой в горы. Если это так, то нам нужно быстрее добраться до устья Эврота, где нас ждет корабль, и переводить его в Мессенский залив - закончил Астерикс и сел за весла.
   Феносабис взял другую пару весел, и лодка быстро пошла вниз по реке. К закату они уже выходили из устья реки, и вошли в море. К счастью, корабль под афинским флагом дрейфовал вдоль берега.
  
   - Сколько прошло времени? - спохватилась Фтия - я задремала.
   Она с удивлением увидела орла, сидящего на камне с повязкой из какой-то тряпки на голове. Немного в стороне Ликомед потрошил какую-то птицу.
   - Сколько времени я спала? - опять с беспокойством спросила Фтия.
   На горы уже спустились сумерки.
   - Часа полтора, не больше - ответил Ликомед.
   - Ты не понимаешь, нам нельзя было так долго отдыхать. Теперь солдаты захватили все перевалы, а их не так уж и много.
   - Ничего, - ответил Ликомед - уже наступает ночь. Вряд ли ночью нас будут искать.
   - О, ты плохо знаешь спартанцев. Они неутомимые воины. Теперь, когда нас обложили, они не будут скрываться, а пойдут частой цепью, смыкая кольцо. И им все равно день это или ночь.
   - Но, можем мы хотя бы подкрепиться? - сказал Ликомед, заканчивая обрабатывать птицу.
   - Откуда такая роскошь? - удивленно спросила Фтия.
   - Это Фераз принес нам угощение - ответил Ликомед и разорвал птицу на три части.
   Он был чрезвычайно удивлен, когда Фтия жадно вонзила свои зубки в сырое мясо птицы.
   - А мы спартанские женщины, как и мужчины, привыкли к походным условиям, - опережая вопрос Ликомеда, сказала Фтия - а в походе не всегда есть возможность развести костер и приготовить горячую пищу.
   Ликомед развязал самодельный клобучок, сделанный из обрывка его хитона, и положил перед орлом третью часть птицы.
   - Нам нужно двигаться - проговорила Фтия после ужина - пока солдаты еще не начали облаву.
   И они двинулись на юго-запад, поднимаясь, все выше и выше в горы.
  
   Глава 9
   Увидев судно, гребцы с удвоенной энергией принялись за весла.
   - Приветствую тебя, Астерикс, - услышал Аст голос капитана, когда они взошли на судно.
   - Лорис, в самом деле, это ты или мне это только кажется? Неужели ты перешел служить в афинский флот? Последний раз мы виделись с тобой два года назад, когда ты отправлялся к нашему царю Котису.
   Но только Лорис попытался объяснить Асту, откуда он здесь взялся, как кельт прервал его.
   - Подожди, Лорис, мы еще успеем поговорить. У нас нет ни минуты времени. Уже к утру мы должны быть в Мессинском заливе.
   - Да, я вижу, дорогой Аст, что вы без Ликомеда. Что случилось?
   - Подожди, дорогой друг, отдай команды матросам, а о Ликомеде мы поговорим в пути.
   Лорис немедленно приступил к исполнению своих обязанностей. И через несколько минут судно уже двигалось на юг со всей скоростью, на какую оно было способно.
   Ночь выдалась лунная. И только легкий бриз, наполняя косой парус, помогал веслам.
  
  
   - Командир Сфодрий, - виновато произнес, подошедший к Сфодрию офицер, - наверное, мы упустили беглецов.
   -В чем дело, капитан? - едва сдерживаясь, произнес Сфодрий.
   - Видите ли, командир. У этого вашего Ликомеда либо особый нюх на горы, либо проводник, знающий каждую песчинку. Они двигаются сейчас к перевалу Илиос. Там есть легкий мостик через поток, бегущий в ущелье. Это даже не мостик, а несколько бревен, перекинутых через пролом. Если они попадут туда, хотя бы на час раньше моих людей, а они, безусловно, сделают это, то разрушить этот мостик им не составит труда.
   - О, Зевс Громовержец! Сделай же что-нибудь! - возопил Сфодрий к небесам.
   И тут вдруг к офицерам подбежал молодой спартанец.
   - Командир, если они пошли к перевалу Илиос, то они в ловушке.
   Офицеры изумленно посмотрели на юного спартиата.
   - Это точно! - звонко прозвучал мальчишеский голос - я сам был там совсем недавно. Видимо, ураган, прошедший два месяца, унес бревна в поток. Я еще доложил своему командиру, что нужно бы восстановить мост, но он не посчитал, что это важно.
   - Отлично, отлично, - весело заговорил Сфодрий, снимая с себя доспехи - капитан, добудь мне хороший лук, да побыстрее. И еще дай мне пару людей, хорошо знающих дорогу к перевалу.
  
  
   - Вот и все - грустно сказала Фтия, стоя над пропастью.
   Внизу под обрывом, локтях в ста пятидесяти несся, бурля поток воды, спускаясь с гор. На другом краю пропасти, примерно в тридцати локтях, продолжалась тропинка и манила через горы в долину. Но моста не было. Не было даже намека на мост. Были видны только выбоины на том и другом краю пропасти, где, по-видимому, лежали бревна.
   Ликомед огляделся. Перед ним было плато, почти треугольной формы длиной около полутора стадий, упиравшееся в вертикальную стену. Никакой возможности без специального снаряжения подняться на эту скалу он не видел. И все же спросил Фтию
   - А что там, за этой скалой?
   - Тот же самый обрыв, - сказала Фтия, обреченно - но только еще выше.
   - Эх, была бы у нас веревка, - промолвил Ликомед.
   Фтия, грустно молчавшая, вдруг встрепенулась.
   - А ведь веревка, может быть! - воскликнула она - это ведь наше место, наше с Карием, моим погибшим женихом. Тогда еще здесь не было моста. Мы любили здесь бывать и взбираться на ту скалу. Это самая высокая вершина Тайгета - сказала Фтия, указывая на высокую гору, - и чтобы не таскать с собой веревку, мы оставляли ее здесь, в гроте.
   Она быстро побежала в сторону стены, а Ликомед вытащил меч и срубил молодую сосенку. Из нее он выстрогал добротную дубинку в пять локтей длиной и в ладонь шириной. Вскоре подошла Фтия, неся большую связку каната. Осмотрев канат, проверив его на прочность, Ликомед выбрал сорок локтей, наименее поврежденного временем каната.
   - Да, время не пощадило эту веревку. Ну да, ладно, попробуем. Да, пребудут с нами боги.
   Он привязал канат к палке и начал метать палку на другую сторону пропасти. Уже во время второго броска дубина зацепилась за камни. Ликомед натянул веревку через поток, зацепив ее за низкорослое деревце, и надежно закрепил ее.
   - Сможешь ли ты, перелезть по этой веревке на другую сторону? - обратился Ликомед к девушке.
   - Смогу ли? - насмешливо проговорила Фтия - спартанские женщины умеют делать все, что умеют делать мужчины - гордо произнесла она.
   Внизу уже слышались голоса погони.
   - Поторопись! - крикнул Ликомед.
   Фтия, зацепившись руками и ногами, повисла на канате. Затем, подтягиваясь руками и, обхватив канат обеими ногами, заскользила на противоположный край пропасти.
   Вот она уже посередине пропасти, но погоня все ближе. Ликомед понимает, что старый канат не выдержит двоих. Вот Фтия уже на другой стороне пропасти. Ликомед цепляется за канат и как можно быстрее тянет его на себя, но преследователи уже показались. Он видит Сфодрия с луком в руках. Тетива натянута. Стрела лежит на тетиве. Фтия подбадривает ползущего по веревке Ликомеда. Но, выпущенная умелой рукой Сфодрия стрела попадает в цель. Фтия вскрикивает и падает навзничь с пробитой насквозь грудью. А на тетиве уже вторая стрела. Ликомед видит это и разжимает ноги, отпускает руки и с криком "Фтия", летит в бурлящий поток.
   - Что он кричал? - заорал Сфодрий, когда спартанцы заполнили плато, - что он кричал? - повторил Сфодрий свой вопрос еще несколько раз.
   - Кажется, Фтия - сказал офицер.
   - Фтия! Почему Фтия? - бесновался Сфодрий.
   Он взглянул на ту сторону пропасти, но лицо человека, лежащего со стрелой в груди, не было видно из-за камней.
   - Быстро возводить мост! - приказал, опомнившись Сфодрий, - мы должны перехватить его внизу в долине.
   - Да, разве может кто-то в таком потоке - то ли вопрошая, то ли утверждая, произнес офицер.
   - Если он погиб, - злобно произнес Сфодрий - то я хочу видеть его труп. И ты, капитан, со своими людьми обыщешь каждый камень в этих горах и каждую травинку на побережье, чтобы отыскать мне его. А теперь за дело.
   Сфодрий одним движением влез на канат и пополз через провал.
   Солдаты двинулись вниз к деревьям, чтобы изготовить бревна для моста.
   Вдруг солдаты услышали нечеловеческий вопль. Офицер, бросившись к пропасти, увидел на той стороне Сфодрия, прижимавшего к себе тело человека, в груди которого торчала стрела.
   - Что случилось, командир? - попытался узнать офицер.
   Но в ответ услышал только рыдания и нечленораздельные звуки. Сфодрий сидел, положив тело на колени, раскачиваясь, то вперед, то назад. Офицер отвернулся, чтобы не видеть эту картину, и побежал вниз, чтобы поторопить солдат с изготовлением моста.
   - Клит, - окликнул он первого попавшегося солдата - переправься по канату на ту сторону, и побудь возле командира Сфодрия. Головой за него отвечаешь. И не вздумай отпустить его одного вниз.
   Клит растерянно посмотрел на начальника и, ничего не ответив, пополз по канату.
   Когда солдаты подтащили бревна к пропасти, Сфодрий уже не рыдал и не раскачивался, а бессмысленно смотрел вниз на поток. Веревка была порвана, Клита нигде не было видно.
   Как только бревна были перекинуты через провал, быстро перебравшись, капитан начал приводить Сфодрия в чувство.
   Наконец Сфодрий посмотрел на него осмысленным взглядом.
   - Я убил свою невесту, - горестно пробормотал Сфодрий - я убил свою Фтию...- повторил он.
   Приглядевшись, капитан заметил, что пронзенное стрелой тело было телом молодой спартанки.
   - Я убил и того парня...- показал Сфодрий на обрывок веревки, а ведь ему нет и двадцати.
   - Командир, опомнись, - резко сказал капитан - ты командуешь, и никто не должен видеть своей слабости, отдай приказ.
   - Приказываю, - поднимаясь с колен, твердо произнес Сфодрий - догнать мерзавца! И уничтожить всеми средствами, какие у нас есть!
   Отряд двинулся вниз по тропе в долину.
   - Спасибо, капитан - поблагодарил Сфодрий офицера - оставь двоих с телом. Вернемся сюда позже.
   - Ах, Ликомед! - вскричал он - ты отнял у меня все! И любовь, и славу, и карьеру! О, боги, не дайте погибнуть чести!
  
  
   Ликомеда бил озноб. Казалось, каждая клеточка его тела была пронизана холодом. Он очнулся минут десять назад, но не мог пошевелить, ни одной мышцей. Было уже светло, но тень Тайгета закрывала побережье, охраняя его от живительного, солнечного тепла. Тут кто-то потянул его за плечо.
   - А, верный Фераз, - с трудом повернув голову, проговорил Ликомед. С усилием, подняв руку, он потрепал загривок орла. Птица отозвалась легким клекотом на ласку. Ликомед с трудом привстал, опершись на одну руку.
   - Вот и славно, дорогой мой товарищ, - увидев на песке куропатку - ты и сегодня накормил меня завтраком. А теперь - насытившись, сказал Ликомед - когда мы оба позавтракали, тебе надо лететь в море.
   Ликомед посадил орла на руку и подкинул его вверх.
   - Ищи Аста! - крикнул юноша, указывая на юг.
   Ликомед ощупал себя. Переломов, вроде бы не было, но тело ныло от кровоподтеков, полученных от камней в потоке. С оружием тоже было плохо. Меч выскользнул где-то из ножен в потоке. На плечах болтался бесполезный без стрел лук. Только одна стальная лента, подарок старого индуса, подпоясывала мокрый хитон Ликомеда. На душе было скверно после гибели девушки. И, главное он не мог решить в какую сторону идти дальше. Как не крути, а он был в самой середине владений спартанцев. Единственная, призрачная надежда - это надежда на появление какого-либо корабля с юга. И Ликомед решил двигаться на юг вдоль берега.
   - В конце концов, - решил он - если Афины начнут войну, а, по всей видимости, она уже началась, то они разрушат порты на юге Лакедемона.
  
  
   В общем, как только царь Кертис узнал, что Ликомед находится под следствием, он послал меня с кораблем в Афины, чтобы возвратить сына домой. Но, когда я прибыл в Пирей, вы уже отбыли с Ликомедом в Фивы - продолжал Лорис - а потом я увидел сгоревшую усадьбу, вернулся на судно и хотел, было отплыть на север, когда пришел Гелиакл и привел с собой Хабрия. Они и рассказали мне, что случилось с принцем. И, естественно, я решил принять участие в спасении Ликомеда. Вот Хабрий и поставил меня на дежурство в устье Эврота - вот, что поведал друзьям Лорис.
   Астерикс в свою очередь рассказал то, что было известно ему.
   - Но, почему ты, Аст, - спросил Лорис - думаешь, что Ликомед появится на западном побережье Лаконики?
   - У него нет другого пути, Лорис, как только горы Тайгета. И, если он перейдет эти горы, а мальчик в горах не новичок, то он попадет на западное побережье.
   - Да, но как мы его найдем на этом побережье?
   - А разве ты не помнишь, капитан, как мы его нашли на Эвбее после шторма?
   - Конечно, помню. У нас тогда был Фераз! - воскликнул Лорис.
   - Ну, а теперь, Фераз у него - ответил Астерикс - так, что нам остается только внимательно смотреть в небо. Где орел - там и юноша.
   Друзья вышли на палубу. Справа на берегу то там, то здесь, мелькали сполохи пожаров. Это флот Хабрия - промолвил Лорис - так, что скоро им будет не до Ликомеда.
   Через час судно Лориса обогнуло мыс Тенар и взяло курс на север к западному побережью Лаконики.
   Теперь северный ветер менял движению вперед и Лорис велел убрать парус.
   - Все на весла! - скомандовал Лорис, и корабль ускорил ход.
   - Как же мы увидим орла в ночном небе? - озабоченно спросил Лорис.
   - Нам не нужен орел в ночном небе. Пока мы дойдем до тех мест, где может оказаться Ликомед, то уже рассветет, - ответил Астерикс.
   - Тебе виднее, - сказал Лорис.
   - Виднее, виднее... - ответил кельт - пойдем, лучше поможем гребцам. Это хоть немного усилит ход.
   Уже час после полудня судно шло на север.
   - Вижу! - услышали они звонкий голос Симиса, забравшегося на мачту - я вижу его! - радостно орал Симис, показывая вперед на видневшийся впереди них в двадцати стадиях берег.
   Наконец и они увидели кружащуюся точку в небе. Берег был прямо по курсу. Кораблю не нужно было маневрировать. Моряки с удвоенной энергией взялись за весла.
  
  
   Ликомед давно заметил их.
   - И, все-таки, силы оставляют меня - подумал он, шагая по глубокому песку.
   Но первым их заметил Фераз. С каждой стадией они приближались. И Ликомед понял, что ему не уйти. Скоро они приблизятся на выстрел и, тогда им даже не надо будет обнажать мечи. Здесь, на открытом месте, у Ликомеда нет ни одного шанса. И он подумал - "видимо Мойры, уже занесли ножницы над нитью его жизни..." Ликомед увидел впереди несколько утесов. Вот, если бы он дотянул до них, то можно было бы вступить в рукопашную, тогда он смог бы унести с собой в Аид пару-тройку спартанцев. Главное - не быть подстреленным, как куропатка. Он еще раз посмотрел в небо. Фераз все еще делал большие круги, но что-то в его полете насторожило Ликомеда. Ему показалось, что круги постепенно сужаются. Затеплилась надежда. И Ликомед рванулся из последних сил.
   Первая стрела упала, не долетев всего несколько локтей, когда он был всего в полустадии от утесов.
   Вот он уже в двадцати локтях от спасительных скал. Стрела ударила в левое плечо, но лишь пробила хитон, оставив царапину. Двумя прыжками Ликомед достиг проема и скрылся за скалами.
   Крик разочарования раздался со стороны преследователей.
   Ликомед, проскочил между скал, и волны моря облизали его разбитые ступни, но главное - главное, перед собой всего в каких-нибудь восьмидесяти локтях он увидел лодку. На носу которой, напряженно вглядываясь вперед, стоял с луком Астерикс. Тут силы оставили Ликомеда и он упал, поднимая брызги, в набежавшие волны.
  
   Глава 10
  
   Герусия собралась на Совет, только после тризны по погибшим в охоте на Ликомеда.
   Город обезлюдел, так как многие, взяв оружие, двинулись на побережье отражать нападение афинян. Оба царя задержались лишь для проведения собрания в Совете старейшин.
   - И, все - таки, ты подвел всех нас, Сфодрий, - без предисловий открыл собрание старший из царей Агесилай. Ты подвел не только нас, но и Отчизну.
   Вдруг с места соскочил старый Ксантип.
   - Это твоя стрела принесла смерть моей дочери!
   Сфодрий, молча, стоял перед старейшинами.
   - Можешь ли ты что-нибудь сказать в свое оправдание? - спросил Фебид.
   - Нет, почтенные отцы, мне нет оправдания. И я готов понести любое наказание, которое вы мне назначите.
   - Предлагаю - сурово сказал Фебид - наказать его смертью.
   - Почтенный Фебид, - вкрадчиво произнес один из самых хитроумных старейшин Спарты Анталкид - неужели не жаль тебе своего племянника?
   - Нет, не жаль! Он потерял честь и опозорил род.
   - Это не так, почтенные старейшины, - возразил Анталкид, - я даже не могу сказать, что он наделал много ошибок. И, если бы этому мерзавцу Ликомеду не помогали...
   - Я готов ответить за свою дочь - вскочил с места Ксантип.
   - Мы далеко зайдем, если начнем искать виноватых, - примирительно продолжал Анталкид, - а Сфодрия нужно примерно наказать, иначе нас не поймут солдаты. Я, думаю, достаточно будет...
   Но в зал Совета вошел пифий царя Клеомброта в запыленной одежде. Собрание прервалось.
   - Какой же оракул ты принес нам от Аполлона Дельфийского? - вскочил с места Клеомброт - Читай!
   "Если удастся фракийцу бежать
   и Тайгет перепрыгнуть,
   Восемь суровых годин будет война продолжаться.
   И Спарта лишь у врагов наших вечных
   Победу отыщет.
   Только жестоко за это поплатится Спарта"
  
   - Вот, - воскликнул Клеомброт, указывая перстом на Агесилая - это он убедил вас не дожидаться предсказания Дельфийского оракула, теперь же нас ждет восемь лет войны.
   - В кои веки - вскочил Агесилай - Спарта боялась войны? Ответьте спартанцы. Спартиат рожден для войны. И на войне он обретает почетную смерть или победу. Спарта никогда не бегала от войн.
   - Почтенные старейшины, цари, кому будет выгодно, если мы все перессоримся? Предлагаю остановиться и решить вопрос о наказании Сфодрия - продолжил Анталкид.
   - До того, как пифий прочел предсказание, я предложил бы понизить чин Сфодрия до капитана, но теперь, я думаю, не миновать ему службы в солдатах. А этого фракийца Ликомеда нужно провозгласить врагом Спарты и спартанского народа.
   Собрание смолкло. После нескольких минут тишины встал царь Агесилай.
   - Почтенные старцы, - тихо проговорил он - со времен Ликурга, этот закон применялся не более одного раза в столетие, но боюсь, что настало время его применить.
   - Итак, - провозгласил Клеомброт - мы выносим на народное собрание два решения:
   Первое - иларха Сфодрия лишить всех наград и воинских званий, перевести в рядовые.
   Второе - гражданина Афин Ликомеда, сына Котиса, признать виновным в покушении на свободу Спарты, приговорить к смерти и объявить врагом спартанского народа. Отныне, каждый спартиат, встретивший его в любом месте Ойкумены, обязан предпринять все возможные действия лишения этого человека жизни.
  
  
  
   - Великий царь, - произнес адъютант, когда после собрания Агесилай вернулся в свой царский дом - тебя ждет почтенный Архигет.
   - Давно ждет? - поморщившись, спросил Агесилай.
   - Давненько, - ответил адъютант - я говорил ему, что ты находишься в Собрании и будешь поздно, но он решил дождаться тебя.
   Агесилай вошел в зал, ожидая неприятного разговора.
   - Приветствую тебя, почтенный Архигет, - сказал Агесилай - здоров ли ты и твои домочадцы? Не терпишь ли убытков в торговле?
   - Приветствую тебя, мой царь, - быстро проговорил бодрый, седовласый человек, одетый в роскошный хитон, обшитый золотой тесьмой и драгоценными камнями.
   Любой посторонний, вошедший в зал, за царя принял бы этого человека, а не скромно одетого в простой шерстяной хитон Агесилая, которого отличала от других спартанцев лишь массивная цепь на шее.
   - Великий царь! Не ты ли обещал, что с Ликомедом будет покончено? - с обидой произнес Архигет, - ведь он был у вас в руках. Достаточно было убить его и сбросить тело на съедение лисам. Ты же устроил какие-то показательные выступления, которые привели к побегу.
   - Не тебе, чужестранец, - прогремел голос Агесилая - отчитывать спартанских царей!
   - Да, но деньги, которые я жертвую... - начал было Архигет.
   - И что же ты считаешь, - гремел царь - что каждый купчишка, жертвующий деньги на благо Великой Спарты, может обсуждать поступки Великого народа? Любой купец, кому Спарта оказывает покровительство, должен благодарить мой народ. И разве твое богатство, Архигет, не связано с нашим покровительством?
   - Прости, о, царь, - пробормотал Архигет - я немного забылся , но ответь мне, пожалуйста, что за решение принято на Совете?
   - Не беспокойся, торгаш, на Совете мы приняли правильное решение. И твои деньги не уйдут впустую. Радуйся, Ликомед объявлен врагом спартанского народа. Для охоты за ним мы создадим специальное подразделение, но для этого понадобятся деньги, мой богатый друг - с издевкой произнес он в конце.
   - Но ведь я и так положил в казну Спарты десять талантов серебром.
   - Это ведь тебе больше всех на свете нужна смерть Ликомеда. А разве можно создать новое подразделение, не имея денег?
   - Хорошо, мой царь, не позже, чем через месяц мои люди привезут тебе еще десять талантов.
  
  
   - Как ты любишь поспать, - услышал Ликомед голос Аста. Судно покачивалось у причала в порту Аргоса.
   - Особенно после увлекательных приключений - заговорил Ликомед.
   - Ну, раз ты шутишь, значит - все в порядке - бодро продолжил Аст.
   - Да уж, конечно - с трудом поднимаясь, проговорил Ликомед - в порядке, если даже не могу понять, какая из моих косточек лишена боли.
   - Ну, это пройдет, - бодро ответил Астерикс - я осмотрел тебя. Конечно все тело в кровоподтеках, но переломов нет. Правда, ты стал худой, как грабли. Ну да ладно, откормим.
   - Что это за корабль, Аст? Мне кажется, что я видел Лориса. Или это был бред?
   - Конечно, ты бредил, но Лориса ты видел на самом деле. Мы находимся на его корабле.
   - Вот так штука, а он то, как оказался в Элладе?
   - А почувствовал, - насмешливо поддразнил Ликомеда Аст - что принц его в опасности, поэтому надо выручать.
   - Смеешься, старый варвар, а ведь перед тем, как увидеть вас, я уже простился с земной жизнью.
   - Но не нужно о грустном. Все живы, здоровы. И ладно...
   - Нет, мой дорогой наставник, - на глаза Ликомеда навернулись слезы - не все. Где твой брат Кертис? И где эта девочка Фтия? Я не достоин таких жертв.
   - Что касается моего брата, жалко его, конечно, но он - воин, как ты и я. И всегда готов был умереть.
   - Но он умер из-за меня.
   - А вот здесь ты перепутал, мальчик. Не из-за тебя, а за тебя. Как ты готов умереть за меня, а я за тебя.
   - А за что умерла девушка?
   - Девушка? - задумчиво проговорил Астерикс - Вероятно за любовь, за признательность, за дружбу, за честь.
   - В итоге, опять за меня - воскликнул Ликомед - Но я то ее не любил.
   - По-видимому, ей достаточно было любить тебя. Но не будем об этом. Видимо, так распорядились боги. Пойдем на палубу. Нужно подкрепиться и решать, что делать дальше.
   - Выйдя на палубу, Ликомед зажмурился от весеннего солнца. Стол был накрыт. За ним сидели Симис и Феносабис.
   - А где Лорис? - спросил Ликомед, здороваясь с друзьями.
   - Скоро будет, - сказал Симис - он пошел к одному кабатчику, которого рекомендовал Гелиакл. Придет с новостями.
   На сходнях уже слышались шаги Лориса.
   - Приветствую тебя, мой принц, - церемонно приветствовал Ликомеда Лорис.
   - Брось, старина, - ответил Ликомед - я уже давно не принц, свободный гражданин Великого города.
   - Хорошо, буду знать. Так вот, гражданин Великого города, знаешь ли ты, что кроме этого, ты еще "враг спартанского народа" со всеми вытекающими последствиями?
   - А ты сомневался, что я враг Спарты? - парировал юноша.
   - Это для себя ты враг Спарты. Это категория нравственная. А вот "враг спартанского народа" - это уже категория юридическая.
   - И что из этого следует? - спросил Ликомед.
   - А из этого следует, юноша, - продолжал Лорис - что в какой бы стране не встретили тебя: один спартанец, два спартанца, сотня спартанцев и т.д. , они обязаны приложить все усилия , чтобы тебя убить.
   - Вот так штука, - удивился Астерикс - да, это очень серьезно.
   - Да, подождите вы все рассуждать, - сказал Симис - разве вы юристы? Надо посоветоваться об этом с каким-нибудь законником, но сдается мне, что даже во Фракии Ликомед не будет в безопасности.
   - Да, уж - проговорил Лорис - последним, кого спартанцы объявляли своим врагом, если я не ошибаюсь, был Аристомен. А это было не менее ста пятидесяти лет назад.
   - И что с ним стало? - спросил Ликомед.
   - Спартиаты долго за ним охотились, но в итоге все-таки убили.
   Симис произнес задумчиво - А ведь царь Котис не воюет со Спартой.
   - Нет, не воюет, - подтвердил Лорис - поэтому спартанцам легко будет проникнуть во Фракию.
   - А со Спартой воюют только Афины и Фивы, - бодро произнес Ликомед.
   - Но в Афинах у тебя врагов достаточно - похлопал по плечу юношу Астерикс.
   - Зато в Фивах только друзья - подхватил Ликомед - так что, дорогой Лорис, держать тебе путь к берегам Гебра без меня. Вот только отлежусь и откормлюсь у тебя на корабле немного, и отправлю тебя восвояси. Да и еще одно: я боюсь потерять птицу. Думаю, что в течение несколько лет, мне вряд ли придется охотиться, поэтому возьми Фераза и отдай его на сохранение Радаю. Или может быть, его уже нет в живых? - спохватился юноша.
   - Жив и бодр старичок - ответил Лорис - во всяком случае, это было так, когда я отплывал.
   - Вот и хорошо. А об остальном, я напишу сам.
  
  
  
   ЭПИЛОГ
  
   Право на возмездие
   Глава 1
   Восемь лет назад над Элладой бушевала война. Но, ни один из противников не мог взять верх. Все это время дни Ликомеда проходили в ратной работе. Фивы встретили его, как героя, спасшего страну. Эпаминонд и Пелопид создавали элитное подразделение из самых отважных юношей, которое назвали "священный отряд Фив".
   Они попросили молодого героя возглавить подготовку стрелков, на что он с радостью согласился. И все же после нескольких занятий новый инструктор пришел к беотарху со своим предложением.
   - Что не устраивает тебя, мой друг? - спросил Пелопид.
   - Я, конечно, продолжу обучение этих юношей, но, боюсь, что они не смогут стать такими же искусными стрелками, как скифы или даже персы.
   - Почему? - удивился Пелопид - ведь юношам всего по шестнадцать-семнадцать лет. И мы не торопим тебя. Неужели за два-три года ты не сумеешь сделать из них метких стрелков?
   - Я начал обучение из лука, когда мне было семь лет. Да и учил меня искуснейший из скифов - Радай. Только поэтому я могу пускать стрелу в цель с расстояния в полустадию. Я бы хотел подобрать учеников не старше двенадцати-тринадцати лет.
   - Но, через три года им будет только пятнадцать-шестнадцать. Мы не сможем таких юных подростков пускать в бой.
   - А я и не говорил, что они через три года будут готовы к бою.
   - Так, когда же они станут хорошими лучниками?
   - Как раз к возрасту эфеба они и смогут пойти в бой.
   - Хорошо. Сделаем так. Те тридцать человек, которые у тебя есть, продолжат обучение. А кроме них, ты сам подберешь тридцать мальчишек, которые тебе понравятся.
   После этого, дело пошло на лад. Причем оказалось, мальчишки обучались намного быстрее и легче, чем старшие юноши.
   Но не только обучением юных воинов был занят Ликомед. Он участвовал во многих операциях, проводимых полководцами Семивратных Фив. Постепенно из юноши сформировался опытный солдат.
   Через год после возвращения из Спарты, стараниями Пелопида и Эпаминонда были найдены документы, свидетельствующие о том, что Эврисфей, дед Ликомеда, был гражданином Фив и имел небольшой надел земли в окрестностях города. По законам полиса Ликомед, как внук и наследник Эврисфея, имел право на минимальный надел земли из государственного земельного фонда, а потому имел право на гражданство. Получив гражданство, молодой человек просил руки у Эпаминонда, Аглаи. Так Ликомед стал членом уважаемого, хотя и обедневшего рода. И, если бы не война, он мог бы считать себя вполне счастливым человеком. Правда не только война портила его жизнь. За прошедшие восемь лет на него было произведено четыре нападения, организованные спартанцами. Хорошо, что друзья его Астерикс, Симис и Феносабис были всегда начеку. И первые три покушения не дали результатов, но четвертое чуть не закончилось трагически. При въезде в один из городов, к Ликомеду подошел однорукий нищий за подаянием. Но, когда Ликомед протянул ему лепту, нищий метнул в него метательный нож, который чудом не угодил ему в сердце. Убийцу искали, но так и не смогли поймать. После этого случая Астерикс никогда больше не оставлял своего воспитанника одного.
   Много радости принесло Ликомеду рождение первенца - дочки, но еще большую радость доставило ему рождение через год здоровенького мальчика. Девочка была названа Фтией в честь спасительницы Ликомеда, а мальчика назвали Кертисом в честь погибшего друга. Астерикс при этом пустил скупую мужскую слезу. И целый вечер с Феносабисом заливал эту радость вином.
   Наконец отряду молодых лучников пришло время показать себя в деле. Если раньше Ликомед участвовал в походах, состоя адъютантом Пелопида или Эпаминонда, то сейчас он выступил в поход как командир подразделения.
   За пять лет войны практически все города Беотии и Херонея, Феспии и Левктры, другие большие и малые полисы влились в состав Беотийского Союза. И только Орхомен, стоящий, на Копаидском озере, находился под властью олигархов и охранялся крупным спартанским гарнизоном.
   Когда Пелопид получил сведения о том, что спартанцы покинули Орхомен для подавления восстания в Локриде, то он решил броском одного только "священного отряда Фив" и небольшого отряда конницы, освободить город. Но, подойдя к городу, отряд попал в затруднительное положение. Оказалось, что из соседней Фокиды спартанцы послали новый гарнизон.
   Пелопид принял решение отступать, но разлившаяся река Мелан из-за ранней весны, не дала возможности отряду отступать по той, же дороге, по которой пришел отряд. Пелопид решил отступать по предгорьям в сторону Локриды, где стоял небольшой храм с оракулом Аполлона Тегирского. Конечно, было опасение встретиться со спартиатами на границе с Локридой, но "священный отряд" уже был, хорошо закаленным в боях подразделением и им уже были разбиты и бежали спартиаты в битвах при Палатеях и Теспии. Где среди прочих погиб и Фебид, захвативший когда-то Кадмею.
   Поэтому Пелопид не очень-то опасался, а скорее даже желал встречи со спартиатами. Для того, чтобы появление врага не было неожиданностью, Пелопид послал далеко вперед конные разъезды. И вот, не доходя до прохода, в довольно узкое, как горловина ущелье, ведущее в долину, прискакал разведчик.
   - Мы попались неприятелю! - в панике закричал всадник.
   - Вот глупости, - громогласно пророкотал Пелопид - это неприятель попался нам!
   Он немедленно послал весь небольшой конный отряд, чтобы замедлить движение спартанцев.
   - Мой командир, - подошел к Пелопиду Ликомед - если мои ребята вскарабкаются на боковые скалы, то у них будет великолепная позиция для стрельбы.
   - Действуй! - коротко скомандовал Пелопид.
   И юноши, как их учил командир, поднялись на скалы и приготовились вести стрельбу из лука. Пелопид же, построил гоплитов в плотную колонну и быстро ударил по еще не подготовившимся к бою спартиатам, сам бросился в первые ряды сражающихся. Спартанцы, считавшие себя непобедимыми, особенно в численном перевесе, а было их две моры, что составляло не меньше полутора тысяч человек, дрогнули, тем более, что сверху и с флангов они были обстреляны из луков. Стрелки же были столь великолепны, что ни одна стрела не прошла мимо цели.
   Пелопид же, сражавшийся, в первых рядах, поочередно, в жестоких поединках убил спартанских командиров - илархов Горголеона и Теопомпа.
   Спартиаты побежали. До этих пор, еще никогда, ни в одной из многочисленных войн в Элладе, хоть с греками, хоть с варварами, обладая численным преимуществом, или даже равным количеством воинов, спартанцы не имели поражений.
   Пелопид запретил своим воинам преследовать побежденных, опасаясь удара орхоменского гарнизона, но и так эта победа принесла огромную славу "священному отряду Фив" и Пелопиду.
  
   Глава 2
  
   Все греки устали от восьмилетнего кровопролития. И как уже повелось, направили свои посольства в Персию к царю царей, чтобы он примирил их.
   Но у персидского царя было свое виденье греческой политики. Он, как и спартанцы склонялся к олигархическому управлению полисами, а главная была у него - лишить Элладу возможности объединения.
   В июле 371г. до н.э. по инициативе персидского царя собрался Общегреческий конгресс для подписания всеобщего мира. Председательствовал на конгрессе сам Великий Агесилай. В страстной речи он призвал распустить Беотийский Союз. Афины, уставшие от войны и опасавшиеся дальнейшего роста мощи Фиванского государства, поддержали спартиатов. Мелкие же полисы, убоявшиеся Великих держав, хоть и были недовольны политикой Спарты, промолчали.
   Неожиданно поднялся фиванский посол Эпаминонд. Он произнес страстную речь, полную ненависти к несправедливости Спарты, к ее тираническому стремлению к власти. Затем, когда ему предложили подписать договор, он в тексте договора, самолично,
   исправил имя "фиванцы" на имя "беотийцы". В ответ на требование Агесилая дать свободу городам Беотии, Эпаминонд предложил, чтобы Спарта в свою очередь дала свободу городам Лакедемона и Мессении.
   Агесилай в гневе вскочил с места и вычеркнул имена "фиванцев" и "беотийцев" из хартии.
   Теперь Фивы оказались в изоляции. Эпаминонд сразу поспешил в родной город, где он впервые был избран беотархом. И уже через двадцать дней, собрав все силы, какие было можно, Эпаминонд ждал противника у города Левктры.
  
   Глава 3
  
   Стояла лунная летняя ночь. Ликомеду не спалось, как, впрочем, и его друзьям. Все они сидели у костерка и выглядели настоящими эллинами. Лишь Астерикс не расстался со своими косичками и серебряной гривной на груди. Все были одеты в эллинские доспехи гоплитов. В пирамидке стояли тяжелые копья. Друзья давно уже вступили в фиванское войско наемниками. Естественно их вооружили по образцу всех эллинов. И только Феносабису в виде исключения сохранили его большую секиру. Однажды Эпаминонд, обходя строй, впервые увидел Феносабиса.
   - Что это за солдат, который и своего уда не видит? - спросил Эпаминонд, увидев огромную тушу Феносабиса.
   Все так и грохнули в строю, а, обиженный, Феносабис вышел из строя, положил на два толстых бревна, еще более толстое третье, одним ударом своей секиры перерубил его пополам, и спокойно встал в строй.
   - Отлично! - восхищенно сказал Эпаминонд - будешь отныне - секироносцем.
   С тех пор Феносабис ходил в бой вместо копья с секирой.
   - Что-то будет завтра, - задумчиво произнес богатырь Феносабис.
   - Как что? - удивился Симис - будет битва.
   - Да, - подтвердил Феносаб - или мы их или они нас. Вот и я говорю, что будет?
   - Конечно же, мы их, - задиристо ответил Симис - сколько раз они от нас бегали...
   - А сколько мы от них? - не унимался Феносаб - их собралось побольше нашего. Одной пехоты не меньше десяти тысяч, да и вояки они умелые.
   - Но наши, то ребята, тоже многому за это время научились - продолжал Симис.
   - Научились, то научились, - не унимался киликиец - да спартанцы то воюют с детства.
   - Да настоящих то спартанцев и половины не наберется, а союзники они и есть союзники...
   Только спартиатам от ворот поворот дадим, так союзнички и побегут за милую душу. А у нас союзников нет. Все кровные беотийцы.
   - Это когда ты стал кровным беотийцем? - насмешливо спросил Феносабис.
   - Я не говорю про себя. Таких, как мы с тобой раз-два и обчелся. Они дело не решают.
   - Это я не решаю? - возмутился Феносаб - Да я своей секирой весь строй помну.
   - Вот и хорошо, что помнешь. Надо помять. Только все равно страшновато. Боюсь, не хватило нам времени сделать из крестьян настоящих воинов.
   - Да, - сказал Астерикс - Время, вот величайший кормчий всего сущего. Время. Ты никогда не знаешь, затаилось ли оно и ждет, когда ты сделаешь ошибку. Или, наоборот, когда готовый ко всему, ты бросаешься в бой на сильнейшего врага и побеждаешь его. Или, когда ты ждешь, терпя поражение и ища новых сил для борьбы. А оно хватает тебя за пятки и говорит: "Давай, что ты медлишь. Вперед. Еще один рывок, и ты - победитель! Но нет, все оборачивается поражением. Ты бежишь, ты спасаешься. А время идет. "Остановись!" - говоришь ты ему - "Дай передохнуть хоть мгновение". Но, поздно - ты уже сам загнал себя в угол, в угол времени. Или - ты ждешь. Вот он сделает ошибку - ты наготове, ты в седле. Ну, давай, время, двигайся, лети. Ну, хоть ползи побыстрее. Нет. Время неумолимо. Оно идет, как идет. И тебе остается только ждать, копить силы... или растрачивать их. И, вдруг - время пришло! Надо действовать. А у тебя нет сил, ничего не готово. Ты - потерял время. Ты - потерял мгновение. Первая заповедь воина - ждать, когда придет время и быть готовым. Быть готовым - нанести удар!
   Ликомед с удивлением смотрел на друга. За все время их совместных приключений Астерикс не выдавал такой длинной тирады.
   - А, что Аст, ты действительно считаешь, что время настало?
   - Давай, порассуждаем, - ответил Астерикс - бить спартанцев мы научились? Научились. Отсюда следует, что армия наша готова технически. Это для нас плюс. Союзники от нас отвернулись? Отвернулись. А, если мы готовы рассчитывать только на себя, то готовы к сражению и морально. Это еще один плюс. А у спартанцев...
   - Что у спартанцев? - переспросил Ликомед.
   - Спартанцы, конечно великие воины. Это плюс. Но, ведь они считают, что завтра одним мановением руки разобьют нас в течение часа. А это - уже минус. И большой минус. Потому, что они слишком переоценивают свои силы.
   - Верно рассуждаешь! - услышали они слова подошедшего Эпаминонда.
   - Есть у нас еще один плюс - продолжил полководец - завтра мы нанесем удар по главной силе спартиатов - по их правому крылу, где всегда воюет царь со своими телохранителями. Симис, - обратился он к маленькому иудею - готовы ли твои платформы для лучников?
   - Давно, мой беотарх. И колеса смазаны. Так, что покатятся, как по маслу.
   - А вот это, еще один плюс, - подхватил Эпаминонд.
   Опыт обстрела гоплитов сверху, который решил дело при Танагре не пропал даром. Решено было изготовить платформы на колесах. Поставить на эти платформы лучников и внедрить их в строй фаланги. Тогда лучники окажутся выше фаланги и смогут расстреливать все пространство фаланги сверху, создавая панику в задних рядах противника.
   - А еще, - добавил Эпаминонд - к нам подошел, на что я слабо надеялся, Ясон из Фер с фессалийской конницей, лучше, которой нет, не только в Элладе, но и в Персии. Так, что давайте, друзья мои, ложитесь отдыхать. Завтра предстоит нам трудная работа.
  
   Глава 4
  
   Лишь только солнце встало над горами, войска противников начали строиться для битвы.
   Войско спартанцев построилось традиционной глубокой фалангой шириной в шесть рядов. Правый фланг состоял собственно из спартиатов и прикрывался горами. Центр и левый фланг из пелопонесских союзников Спарты прикрывался немногочисленной конницей.
   Эпаминонд же изменил традиции. Он построил свой левый фланг глубокой, в пятьдесят рядов, колонной. Потому центр и правый фланг составляла фаланга из трех рядов. Как только закончилось построение, Эпаминонд отдал приказ о наступлении.
   Вот уже до спартанского правого фланга осталось десять локтей. Перед фиванцами отборная спартанская пехота. Противники с ненавистью смотрят в глаза друг друга, ощетинившись копьями. Вот с обеих сторон полетели тяжелые дротики. Ликомед
   выпрыгивает вперед. Тут же пара дротиков втыкается в его щит. Справа и слева от Ликомеда Астерикс и Феносабис делают те же движения. А справа и слева от них повторяют такие же движения другие солдаты. И так по всему фронту колонны.
   Еще одно мгновение, и Ликомед выбрасывает руку с тяжелым копьем навстречу противнику. Копье тяжелое, но для его привычной руки оно не кажется громоздким. Резким движением он вырывает копье из строя спартанцев. Оно обагрилось кровью. Движения повторяются вновь и вновь, но спартиаты стоят на смерть, хотя и несут большие потери. У фиванцев тоже есть потери. Но место раненых и убитых в первом ряду занимают солдаты из второго-третьего рядов.
   Но вот над рядами фиванцев, выше их голов, появляются лучники. Они хоть и немногочисленны, но сеют смерть в задних рядах спартиатов. Ни одна стрела не пролетает мимо цели. Не помогают ни щиты, ни шлемы, не доспехи укрыться от стрел. Раз от раза находят стрелы незащищенные места. Вот Ликомед сквозь прорезь между щитом и шлемом видит царя Клеомброта. Царь, как и подобает, царю воинов, сражается в первом ряду. Многих, многих уже сразила его тяжелая рука.
   - Царь Клеомброт! - громогласно кричит Ликомед - Я Ликомед, сын Котиса, вызываю тебя на поединок!
   В другом месте и с другим противником Клеомброт, может быть, и не принял бы вызова. Но все спартанцы знают, что Ликомед, сын Котиса, приговорен. И даже для царя - это честь убить его.
   - Меч и щит! - кричит Клеомброт, поднимая руку.
   Как по мановению волшебной палочки, подчиняясь законам войны, противники остановились, расчищая место для схватки.
   Маленький Симис уже принял у Ликомеда тяжелый щит гоплита и подал ему легкий щит конника.
   Клеомброт тоже заменил свой щит и стоял напротив Ликомеда, сверкая глазами. Сразу же он обрушил хлесткий удар своего меча. Ликомед принял его на щит, отпрыгнул еще от одного мощного удара. Удары посыпались один за другим, быстрые, хлесткие, мощные. Ликомед лишь парировал их щитом и уклонялся. Со стороны казалось, что вот-вот опытный спартанец прорвет его оборону. Но Ликомед был спокоен и хладнокровно ждал оплошности противника. В руках у него был новый меч, выкованный Астериксом. Лезвие
   его было наточено, как бритва.
   Вот Клеомброт, увлекшись, чуть приподнял нижний край своего щита и, тут же Ликомед наносит молниеносный удар снизу вверх, справа налево и возвращает меч в исходное положение. Удар клинка пришелся точно в ложбинку у горла, чуть выше ключицы, незащищенную доспехом. Клеомброт, постояв мгновение, рухнул лицом вниз, обагряя кровью песок. Тут же в Ликомеда полетели тяжелые дротики, но друзья уже закрыли его своими щитами.
   По рядам противников прошел гул "царь убит, царь убит..."
   Наконец фиванцы с воплем "Царь убит!", плотным строем бросились на спартанцев. Но спартанцы стояли стеной. Не привыкать им было, терять царей в битвах. Ведь цари Спарты, как лучшие воины, сражались всегда в первых рядах. И, конечно, бывали, ранены или убиты в боях.
   Тело своего царя спартанцы перенесли в тыл и продолжали уверенно сражаться. Но, постепенно, фиванцы теснили правый фланг. И вот уже образовался прорыв между флангом и горами, в который хлынула колонна фиванцев. Лучники, вздымаясь над головами воинов, продолжали свою кровавую жатву.
   И вот уже фиванцы зашли в тыл и атаковали спартиатов с тыла.
   Только после этого началось бегство.
   А когда побежали спартиаты, союзники, которые еще не успели вступить в сражение, видя бегство столь закаленных воинов, сломали строй и тоже побежали.
   Фессалийская конница бросилась в погоню, и битва быстро превратилась в кровавую бойню.
   Ликомед вместе со всеми преследовал спартанцев. Но, вот он увидел группу спартиатов из десяти-двенадцати человек, которые, построившись кругом, отбивали атаки фиванцев, постепенно собирая вокруг себя бегущих воинов.
   - Ликомед! - услышал он громогласный голос Пелопида - возьми людей и покончи с этим, показывая на группу спартанцев - отдал приказ Пелопид.
   В течение двух минут спартиаты были окружены.
   - Поединок! - вдруг заорал один из них, весь покрытый кровью и пылью.
   Но бой продолжался.
   - Презренный сын Котиса! - услышал Ликомед - или ты испугался благородного меча?
   Ликомед поднял руку. Фиванцы прекратили бой. Из строя спартиатов вышел мощный пожилой воин. Снял шлем, отбросил его прочь. Это был Сфодрий.
   - Меч и больше ничего! - выкрикнул он, сбрасывая щит с левой руки.
   Ликомед молча снял шлем, подал товарищам свой щит и вышел на поединок. Взглянув на Сфодрия, Ликомед понял в тщетности поединка. Сфодрий уже имел несколько ран. Красный плащ спартиата превратился в лохмотья.
   Ликомед, глядя на Сфодрия, вспомнил все беды, какие этот человек принес ему. Вспомнил бегство из Коринфа в младенчестве, убийство матери и смерть Кертиса и, наконец, гибель лучезарной Фтии.
   Собрав последние силы, Сфодрий бросился на Ликомеда, стараясь нанести удар в голову. Ликомед легко его парировал, а сам ударил спартанца кулаком в грудь. Тут силы оставили старого воина. Он упал спиной на землю и затих. Как только Ликомед повернулся к спартиатам, они бросили оружие.
   - Сдаются? Это хорошо, по крайней мере, они будут живы, - сказал Ликомед, обращаясь к Астериксу.
   Вдруг раздался короткий высокий вопль Симиса, с которым он обычно метал свои мечи.
   Резко обернувшись, Ликомед увидел, как потихоньку оседает тело Сфодрия. Из рук Сфодрия выпал тяжелый дротик, а в груди торчал нож Симиса.
   - Это прави.и...и...льно - длинно растягивая слово, падая замертво, успел промолвить Сфодрий.
   Итог этой битвы перекроил всю политическую карту Эллады. Побежденная Спарта никогда больше не могла претендовать на роль Великой Державы в эллинском мире.
   Все бывшие ее союзники: Элида, Аргос, Аркадия, Коринф и другие перешли на сторону победителя. Более того, Эпаминонд три раза вторгался в Лакедемон. Правда, несмотря на огромное численное преимущество фиванцев, спартиаты отстояли родной город. Эпаминонд, освободив Мессению от тирании Спарты, снова переселил мессенцев на родную землю.
  
  
   Глава 5
  
  
   Однажды летним днем в порт города Эгина, что на острове Эгина, вошла красавица перипола "Ирида", и пришвартовалась к одному из причалов.
   Капитан судна Лорис зарегистрировал корабль, как принадлежащий царю одрисов.
   На берег сошли четыре человека. Высокий стройный крепкий молодой мужчина, в котором нельзя было не заметить военную выправку. Второй, пониже ростом, жилистый, широкоплечий человек лет сорока пяти. Хоть он был одет, как эллин, но волосы, заплетенные в косички, выдавали в нем варвара. Двое других были еще более экзотического вида. Один высокий, огромный, если не сказать толстый, с оливковыми глазами и черной с проседью головой, с огромной секирой, казалось, прикованной к его руке. И, наконец, четвертый - небольшого роста, юркий, быстрый, голубоглазый и черноволосый. Возраст его невозможно было определить.
   Попав в город, иноземцы были удивлены большому скоплению людей на улицах и площадях города. Кто-то им пояснил, что горожане празднуют свободу, избавление от спартанской тирании. Еще вчера спартанский гарнизон покинул остров на пришедших за ним триерах.
   Как только иноземцы попросили показать им дом Архигета, то сразу же почувствовали настороженность горожан, если не сказать враждебность. Но все-таки получили необходимую справку. Небольшая толпа проводила их до самого дома, у которого уже давно собирались люди.
   Дом негоцианта, скорее был похож на дворец царя, чем на жилище купца.
   Высокое крыльцо с длинной широкой мраморной лестницей предворяло вход под портиком с мраморными дорийскими колоннами. А уж когда иноземцы решительно поднялись по ступеням, гул неодобрения пронесся по толпе.
   Это было связано с деятельностью Архигета на земли Эгины. За время его пребывания в городе, редкий эгинец не стал его должником. Архигету принадлежала почти четверть земель этого плодородного острова, а те земли, что не принадлежали, большей частью были обременены долгами. Пользуясь покровительством Спарты, Архигет разорил всех крупных землевладельцев, кроме тех, которых привлек на свою сторону. Сам Архигет не участвовал в управлении городом, но на все посты были поставлены либо его друзья, либо должники. И вот теперь, когда Эгина освободилась от спартанского гарнизона, назревала расплата.
   - Да, не больно жалуют, мой мальчик, - сказал Астерикс, когда они вошли в большой зал - твоего "управляющего".
   - Какой он мой управляющий? - притворно обиделся Ликомед - Такому управляющему я не доверил бы даже стадо гусей.
   - Напрасно, юноша, напрасно, - услышали они впереди себя заискивающий голос.
   - Старый Архигет не только сохранил твое богатство, юноша, но и приумножил - вышел с противоположный стороны зала благообразный старичок, одетый в простенький хитон, подпоясанный веревкой.- Честный Архигет ждал твоего приезда, но не знал, когда ты явишься за своим богатством, а потому, бухгалтерские книги у меня всегда под рукой. Приветствую тебя Ликомед, сын Котиса, - закончил он свою речь.
   - Прошу пройти дорогих гостей в столовую и отобедать, - и повернулся, пропуская Ликомеда в дверной проем. Но толи чего-то почувствовал, толи просто из озорства, Феносабис легонько подтолкнул в дверь самого Архигета. Страшный удар из-за косяка двери обрушился сверху на голову старика. Быстрее всех в столовой оказался Симис. Человек, убивший старика, уже почти скрылся за второй дверью столовой, когда нож Симиса воткнулся ему в спину. Но убийца все-таки сумел выскочить за дверь и прикрыть ее. Друзья бросились за ним.
   - Это был он, тот нищий! - вскричал Симис.
   Все поняли, о ком он говорит. А убийца шел дальше по анфиладе комнат, прикрывая двери. Кровавый след выдавал его продвижение. Друзья не торопясь, двигались за убийцей. Наконец, открыв последнюю дверь, они очутились в саду. Кровавый след вел по мраморным плитам дорожки к беседке с колоннами из розового ракушечника. Человек лежал на ступенях беседки лицом вниз. Из спины торчала рукоять метательного меча.
   - Вот и все... - произнес Феносабис, переворачивая тело. И, вдруг, неожиданный удар меча пронзил грудь Феносаба. И тут малыш иудей, подхватив выпавшую из рук Феносабиса секиру, одним ударом отделил голову убийцы.
   Астерикс рванулся к Феносабу. Оторвал полу своего хитона, выдернул меч из груди раненого и быстро заткнул рану тряпкой.
   Повернув голову к дворцу, Астерикс увидел толпу горожан. Только теперь друзья заметили, что толпа следовала за ними через весь дворец.
   - Лекаря! - с мольбой в голосе крикнул Астерикс.
   От толпы отделился высокий старец с посохом. Он что-то промолвил горожанам, и к Феносабису подбежали два человека.
   - Я - Леонид, - представился он - только что избранный архонт этого города.
   - А кто вы? Зачем явились сюда?
   - Я - Ликомед, сын Котиса - представился Ликомед - гражданин Фив и, надеюсь, что все еще гражданин Афин.
   - Сейчас я понял, зачем вы явились сюда. Ты, вероятно, внук Эврисфея, владельца всего этого, - и он показал на дворец - чем управлял Архигет. Ты пришел за своим наследством. Но знаешь ли ты, что твой управляющий бесчестно завладел многими землями здесь на острове и снискал недобрую славу о себе.
   - Я, думаю, почтенный архонт, мы разберемся со всеми недоразумениями. И я обещаю вашему народу устранить все несправедливости.
   - Почтенный архонт, - заговорил Симис - могу сказать с уверенностью, что этот самый Архигет принес моему другу бед не менее, а может быть и более ваших, чтобы не отдавать наследство. Он топил его в море, подсылал убийц и даже натравил на него самое могучее государство Эллады.
   Леонид внимательно посмотрел на Ликомеда.
   - Уж не тот ли ты Ликомед, который зовется "вечным врагом спартанского народа?"
   - Не сомневайся, архонт, - воскликнул Симис - это именно он. А это - указал он на труп - тому подтверждение. Видимо, это последнее жало Архигета. - и он ногой перевернул труп лицом вверх.
   - Да, - воскликнул Ликомед - воистину, неисповедимы пути твои, Зевс Громовержец!
   Это же Менелай, которому я отсек руку тогда, в Спарте.
   - Архонт, Архонт сюда! - закричали из дворца.
   Леонид бросился на голоса. Друзья поспешили за ним. Войдя в столовую, они увидели страшную картину: накрытый стол с обилием пищи и вина и четверых горожан, лежащих возле скамей, и серебряные кубки, валяющиеся рядом.
   - Нет, - воскликнул архонт Леонид - там было не последнее жало Архигета. Хотел бы я, чтобы все закончилось хотя бы на этом.
   - А тела Архигета я что-то не вижу - внимательно осматриваясь, произнес Ликомед. Когда после приказа Ликомеда, был осмотрен весь дворец, тело управителя так и не было найдено.
   Неделю спустя, в той самой беседке, возлежал на подушках, в повязке, но с кубком в правой руке Феносабис.
   - А ведь верно, мой друг Симис, - рассуждал он - хорошо выздоравливать после тяжелой болезни. Это чувство искупает даже саму болезнь. И как это приятно, когда друзья вьются над тобой, как мухи и стараются услужить. Вот так бы и болел всю жизнь. Особенно, когда ты рядом, мой маленький друг.
   - Ну, да, конечно, - ворчливо отвечал Симис - Симис пойди туда, Симис сделай это, Симис принеси то... Уж сколько ты влил в себя вина, бездонная бочка, так этим вином можно напоить целую мору спартиатов.
   - Ну и сказанул. Этим вином можно напоить и всю Спарту, ведь они на глоток вина выпивают три бочки воды.
   - Согласен. В этом тебя не переспорить. И, вообще, пора мне заняться делами. В этих бухгалтерских книгах не разберется и сам эллинский бог торговли Гермес.
   - А скажи ты мне лучше, мой друг, что там слышно о Ликомеде.
   - Ликомед с Лорисом уплыл за своей семьей.
   - А что Астерикс?
   - Он, как всегда при Ликомеде.
   - Так, значит, хозяин решил поселиться здесь?
   - Здесь или не здесь, - задумчиво произнес Симис - а только много времени нужно, чтобы привести хозяйство в порядок - произнес Симис и отправился во дворец.
   - Да, - сказал Феносабис, - хорошо бы остаться здесь навсегда и устремил мечтательный взгляд на зеленые горы, синее море и голубое небо.
   Архонт - высшая исполнительная должность в греческих полисах.
   Беотия - область в Греции, столицей которой являлись Фивы.
   Драхма - серебряная монета, равная четырем оболам или восьми лептам.
   Одрисы - фракийское племя.
   Триера - военный корабль с тремя рядами весел.
   Ареопаг - высший совет старейшин.
   Волок-диолк - деревянный желоб для транспортировки больших судов через Истмиский перешеек.
  
   Фаргелион - май.
   Медимн - мера объема сыпучих тел, равная пятидесяти двум литрам.
   Хилиарх или иларх - один из высших чинов греческих армий.
   Диоскуры - герои греческого эпоса.
   Охлос - народ, толпа.
   Илот - землепашец.
   Дарик - персидская золотая монета, равная сорок драхм.
   Эномаг - низший офицерский чин.
   Мора - подразделение спартанской армии от семисот до тысячи двухсот солдат.
   Наварх - командующий флотом адмирал.
   Трапеза - обеденный стол в виде трапеции.
   Стадия - мера длины, равная 178,6 метров.
   Фелюка - рыбачья парусная лодка.
   Оргия - мера длины, равная 1,79 метра.
   Парасанг - мера длины около 5-6 км.
   Логофет - военный чин, примерно равный капитану.
   Талант - 6000 драхм.
   Гимнасий - школа для юношей.
   Перипола - быстроходное сторожевое судно.
   Ариман - бог зла у персидских народов.
   Марсовый - матрос, сидящий на мачте.
   Замолксис - бог молний у фракийцев.
   Метек - житель полиса без гражданства.
   Саламин - остров. Битва при Саламине, в которой объединенный греческий флот разгромил гораздо более сильный персидский флот под предводительством царя Ксеркса.
   Онагр - большая метательная машина.
   Полибола - малая метательная машина.
   Мора - отряд от семисот до тысячи ста солдат.
   Эсхил - один из великих драматургов древней Греции.
   Геллеспонт - теперь пролив Дарданеллы .
   Леандр и Геро - один из древнегреческих мифов .
   электрон - янтарь .
   пелопонесская война закончилась в 404 г. до н. э.
   эрехтейон - один из храмов Акрополя.
   Ном - административная единица.
   Гиппарх - командир конницы.
   Токсиарх - командир пехоты.
   Фет - малоимущая прослойка населения Афин.
   Эол - повелитель ветров.
   Плетр - около тридцати метров.
   Герусия - совет старейшин, состоящий из двадцати восьми выборных членов и двух царей.
   Логофет - чин примерно равный капитану.
   Агон - состязание.
   Рапсод- публично выступающий поэт или актер
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   256
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"