Ветер давно разметал пожухлые листья, обломал сухую траву и теперь гонял дорожную пыль под пение проводов. Старый тополь дирижировал, поскрипывая горбатым стволом.
Солнце зацепилось за печную трубу соседнего дома, а набежавшая туча раздувалась, пыжилась и пыталась погасить его сияние. Напрасно. Солнечный луч прорезал завесу, и из тучи, как из прохудившейся подушки посыпался снег. Робкие снежинки долго метались в воздухе, слипались и, отяжелев, опускались на серую землю, растворялись. От влаги почва темнела и остывала. И, вот, уже на кочках и ветках оставалась белая пленка снега.
Настя отложила учебник и глянула в окно. За стеклом оживала сказка. По воздуху плыли снежные крошечные ладьи. Много премного. Флотилия заслоняла солнечный свет, яркие краски. Словно в калейдоскопе соседние дома теряли очертание, дробились, расплывались и превращались в неведомый мир. Ветер подхватывал новые волны снежинок и кружил их, кружил... Вихри поднимались до веток, путались в них и распадались, оставляя в густых кронах снежную бахрому. Прохожие отворачивались от снега и ветра, спешили покинуть пустую площадь и разноцветной гирляндой тянулись в горку к станции.
Вдруг ветер рванул с новой силой, и из проулка выметнуло новый снежный вихрь, да такой плотный, что ладьи-снежнки сгинули в нем, рассыпаясь в пыль. Настя прильнула к стеклу. Что там? К окну плыла безликая улыбка с кошачьими усами, потом шваркнуло снегом и что то темное скользнуло воль стены. Стало жутко. Она тихонько вышла из комнаты.
Бабушка была у печки. Подкидывала совочком уголь в топку. Настя присела рядом. Она любила смотреть на пламя. Пляшущие язычки пробегали по алой кромке горящего угля. Гасли и вспыхивали вновь. Их бесконечное мерцание веселило и завораживало одновременно. Исходящее тепло успокаивало. Наступало тихое и безмятежное счастье, всем желалось добра, а недавняя бесхозная улыбка забылась.
- Ну, что Настюшка, ветряно сегодня, ишь какая тяга. Пожалуй одним ведром не обойдемся. ты последи тут, я еще за углем схожу.
-Давай я! - Настя накинула большой пуховый платок, завязала концы на спине и сунула ноги в высокие калоши.
- С верхом не насыпай, тяжело будет.
А во дворе уже снегу намело. Настя вдоль стены добралась до сарая, наполнила ведро и лопатой расчистила обратный путь. Дело привычное, снег рыхлый, быстро управилась. А потом с бабушкой пили чай.
Короток зимний день. Окна соседних домов светились призрачно и тускло, выхватывая белесые миражи. Настя смотрела телевизор и не слышала как пришла мать.
- Какой буран разыгрался. Не пробиться. На площади ветер с ног валит. Хорошо, что завтра выходной. А в нашем дворе снега мало.
- Так это Настя недавно дорожку почистила. Все тебя поджидала.
Услышав их разговор, Настя вышла на кухню.
Внезапно замигала лампочка и погасла, видимо обрыв проводов. Из-за сильных снегопадов и оледенения, такое зимой случалось часто. В темноте светился чугунный верх плиты, розовый цвет в центре постепенно переходил в серый по краям, и металл казался полотном шелка. Красота. Зажженный фитиль керосиновой лампы, разгораясь, постепенно срыл это чудо.
Настя любила такие "ламповые" вечера. Бабушка садилась прясть. Настя теребила, распушала шерсть, превращая стриженые плотные куски в кудель. Мама что-нибудь штопала или вязала.
И они пели. Сначала начинала бабушка: "Поехал казак на чужбину далеко на верном коне на своем вороном..."
Мама подхватывала первым голосом повтор строки: "Поехал казак на чужбину далеко на верном коне на своем вороном..."
Попозже вступала Настя: "Напрасно его молодая казачка и утро, и вечер на Север глядит..." и песня набирала силу, простор. Заполняла всю кухню, плыла и кружила под стать метели. Следующей шла - "За окном черемуха колышется". Простые, напевные, наполненные чувствами, образами, песни увлекали, скрадывая монотонность работы.
Чайник на плите застучал крышкой, выпуская пар. Настя сдвинула его на край.
Сели ужинать. Картошка в мундире приготовленная на пару в чугунке, была рассыпчатой, ароматной и необыкновенно вкусной.
- Котлету, капустки положить? - суетилась бабушка, видя как внучка налегает на пустую картошку.
-Ууу, -мычала Настя набитым ртом. -Так вкусно!
В окно временами хлестало снегом.
- Наконец то Матушка-Метелица ступила в свои права. Да и давно пора. Заждалась земля снега и отдыха.
Настя даже есть перестала.
- Бабушка, какая Метелица, перинная?
- Может и перинная. Скажу что слышала от своей матушки. Выше неба среди звезд есть Небесна страна. Ведет в те края Млечный путь. А правит необыкновенным миром Царицы Небесная и полно у нее всяких помощников. Кто за тучные хлеба и стада отвечает, кто за светлый день, кто за темную ночь. Заря-Зареница за Ярилой-солнцем ходит, да по небу его водит. Потому мы ее на восходе и закате видим. Матушка - Метелица сама рукодельница отвечает за земную жизнь людей. Крутятся ее волшебные прялки, тянут из облаков и тучек кудели в путеводные нити, чем длиннее нить, тем дольше жизнь. А из той пряжи ткет она холсты судеб людских. Оттого и жизнь у нас пестрая, да в полосочку. Быстро работают прялки и станки, рождая ветры, и разносят они по свету пушинки-снежинки, капельки-дождинки. Где дождинка упадет - зелено растет. Где снежинка - там зимой перинка.
Рассказывает бабушка, а сама ловко с веретеном управляется. Запустит и быстро тонкую прядь шерсти тянет, и на глазах она превращается в ровную ниточку. Еще и еще тянется куделька и, вот, уже по полу веретено кружится волчком. Поднимет бабушка веретено, нитку на него смотает, закрепит петлей и снова запустит.
- А можно я попробую. - не выдерживает Настя.
- Ну садись, - бабушка уступает место. У Насти так ровно не получается. Нитка толстая, бугристая и веретено в руке непослушное. Пальчики кудельку вытягивать не поспевают. Бабушка ей пособляет. Вдвоем то у них лучше выходит.
- Трудная наука, только за чем, сейчас готовую пряжу продают.
- Э, девонька. Не все так просто. Слышала я от своей матушки, если в роду переводились пряхи, род вымирал. И первое веретено пришло к людям от Матушки-Метелицы. Вот и выходит, что женщина-рукодельница хранительница своего рода, а не только очага. В старину говорили, ходит по вьюге Кот-Чеширень, заглядывает в избы, ленивиц ищет. Полному веретену улыбается, и улыбку ту отдельно без лица иногда видели, а если пусто веретено, сломает его, знать, конец всему роду. Зачахнет, пойдет на убыль. Вот почему рукодельницы- хозяйки всегда на веретене немного пряжи оставляют.
- Ой, - пискнула Настя и подскочила.
-Ты чего, укололась? В кудели колючка попалась?
- Бабушка, я кажется сегодня за окном такую улыбку видела. Такая жуть. Страшно...
- Ну что ты, нам ли боятся. Вон сколько с тобой напряли.
Лежит Настя в постели, не спится. То подушку взобьет, то на бок повернется.
- Ты чего ворошишься, холодно ?
- Бабушка, я Чеширника боюсь, вдруг он еще тут. Мне кажется под окно пищит и скребется кто то.
- А что ему тут делать да еще и пищать? Одевайся, пойдем посмотрим.
Ветер стих, растерял силу и сквозь дрему смотрел как лениво падал редкий мелкий снежок. Тишь.
Они с трудом распахнули калитку, сгребая ком снега, вошли в палисадник. В луче фонарика под окном желтыми точками свернул черный ершистый комок. Настя спряталась за бабушку.
- Видишь, страшилище рогатое, усищи торчат, я боюсь, - схватив бабушку за руку, шептала Настя.
- Жди здесь.
- Нет, я тобой, одна не останусь.
Они двинули в перед.
- Ах, ты, Боже мой! Да как ты тут оказался то...
На обломке ветки среди сухих семян-крылаток сидел небольшой чернявый котенок. Тонкие веточки торчали усами, а веер семян смахивал на дикую улыбку. Котенок не шевелился.
- Бабушка, он живой или замерз?
- Живой, раз глаза жмурит. Только перепуганный. Сейчас мы его в дом к теплу, молочка дадим. Держи фонарик.
Спасенный подобрашка, оказался симпатичной кошечкой и получил имя Чеширка.
Отогрелся, огляделся, поел и уснул у печки в корзинке. Повезло. Попутным ветром закинуло в нужное место.
Чеширка отъелась, осмелела и быстро прибрала спасителей в хозяйственные лапки. Такой оборот дел приняли с радостью. А дел у нее находилось немало. Одна охота на веретено доводила до упаду, а еще была непобежденная армия клубков, не прирученные бумажные бантики и не освоено экстремальное вождение калош. В доме часто царил художественный кавардак. Эта новизна нравилась всем. Спала Чеширка только с Настей.
- Спелись, по-доброму для порядка ворчала бабушка.
- Мама, у нашей Людмилы Петровны шапочка из перьев страуса , - рассказывала новости Настя, - на завязках круглые помпоны. Ой, красотища! А Лидка Евсеева горем убита. Теперь ее шапка на втором месте. Всю неделю она ей хвасталась, даже в гардероб не сдавала и каждую перемену расчёсывала. Девчонки подлизывались, а Лидка только избранным давала потрогать.
- Да, события значимые! - посмеялась мама. А вашу классную я сегодня встретила в знаменитой, как оказалось, шапке. Только напутали вы, капор из лебяжьего пуха. Эффектная, но не практичная вещь. Настя последи за Чеширкой, пока я паутинку на пяльцах сейчас растяну и подвешу повыше. Как бы не подрала, игрунья.
Мама сама пряла тончайшие нитки и вязала пуховые платки. Невесомые, ажурные очень похожие на паутину, потому так и назывались. Работа трудоемкая, и таких мастериц было немного. Настя помогала, осторожно щеткой расчесывала натянутый платок. Надо было расправить и поднять пух. И тогда платок оживал, дышал и грел. Но сейчас мама все делала сама, потому что это был большой палантин.
- Мам, сколько в нем узоров разных! А "снежинки" и "кошачьи лапки"- я знаю. От такой красоты Матушка - Метелица не отказалась бы. Правда?
- На счет Метелицы, не скажу. Этот палантин для областной выставки. Может она туда и заглянет. Как знать.
Последняя неделя перед новогодними каникулами промелькнула незаметно. Столько дел! Настя, участвовала в школьном спектакле, воспитывала Чеширку, училась прясть и пекла с бабушкой пряники. Елку дома наряжали все. Это была традиция. Чеширка таскала канитель, снимала игрушки, гоняла шарики и пребывала в восторге от бегающих по веткам огоньков и собственной расторопности. Ей прощалась все проказы. Под новогоднюю ночь Настя положила приготовленные и подписанные подарки. Бабушке - футляр для очков, маме - шелковую розу.
Настя волновалась, шепталась с Чеширкой и никак не могла уснуть. Мучило любопытство. Скорее бы утро.
Открыла глаза, когда в окно заглянуло полуденное солнце. Босая понеслась к елке. Чеширка за ней. Настиных подарков не было, вместо них лежали две разные коробки. Она вскрыла ту что побольше. Ух, ты! Голубая пушистая шапка с помпонами. Ее длинный и шелковистый пух трепетал от дыхания, и пальцы тонули в голубом мареве. На атласных тесемках качались легкие вязаные помпоны величиной кулачок. Настя надела шапку и открыла второй подарок. Это были рукавички, такие же пушистые и с маленькими помпончиками. Она все еще вертелась у зеркала, когда услышала мамин голос:
- С Новым годом, Настя-соня! Ну как, нравится?
- Спасибо! Слов нет! Небо с неба свалилось! Моя мечта осуществилась!
Настя обняла и закружила мать. К ее праздничной блузке была приколота роза. Как живая.
- И Лидку Евсееву не жаль? - на шум заглянула бабушка.
- Да, ну ее, я ж хвастаться и нос задирать не буду. Ой, бабулечка, с Новым годом! Спасибо за рукавички!
-А тебе за очечник. Очень к стати. Обедать сегодня будем или все подарками сыты?
- Тук, тук, тук! Гостей принимаете?
-Дядя Коля!
- Сынок!
Почти одновременно воскликнули бабушка и Настя, и бросились обнимать.
- Да я как раз к столу. С прошлого года ничего не ел. - он взял пряник, - Думал на Новый год уже дома буду. А нам вылет задержали почти на сутки из-за метели. Так я к вам мимоходом. Тут вот чего. Не знаю угадал ли с размером. В ЦУМе народ хватал, ну и я поддался, хапнул две, своей Светке и Насте.
Пока все это говорил, успел распаковать один сверток и достать шубку.
- Настя, одевай! Все, я полетел, меня такси ждет.
- А как же гостинцы? Хоть пряники возьми, - заволновалась бабушка.
- Завтра всем табором к вам придем, я ушел. И да, это подарок с Новым годом!
Домашние разглядывали Настю. Шубка из черного искусственного меха была чуть великовата. Но это и хорошо. Не на один сезон хватит. Чеширка сунула нос в мех, лизнула, чихнула и дернув хвостом отошла. Демонстративно стала вылизываться, словно давая понять [i]Подумаешь новость, шубка! Моя ничуть не хуже и всегда в пору.[/i]. Все рассмеялись.
- Предлагаю прогуляться к центральной елке. Чеширка, шубу свою проветрить не желаешь?
В ответ на мамины слова кошка фыркнула и оскорбленной герцогиней, прошествовала мимо них в спальню. Ветра не было, за окном искрился чистый свежий снег.
Вечером Настя смотрела на звезды. Звездные россыпи казались узорами с маминого палантина. Млечный путь, точно кайма, тянулся через все небо, где то там высоко-высока работают прялки Матушки-Метелицы и ткет она волшебное полотно ее жизни. Каким оно будет...