В середине 70-х у Андрюшкиного отца, доктора технических наук и заведующего опытной лабораторией ЦНИИТМАШа было замечательное хобби: он любил путешествовать и мог себе это позволить. Все праздники и свой продолжительный профессорский отпуск он в сопровождении супруги проводил в поездках по необъятным просторам Советского Союза и даже, изредка, по наиболее близким странам соцлагеря. Дальше отца не выпускали, учитывая научную и производственную ценность такого выдающегося кадра для обороноспособности государства.
На период отъезда родителей квартира превращалась в молодежный "клуб" с ночлегом для самых близких друзей. Расположенная в огромном ведомственном доме, квартира состояла из трех небольших комнат, маленькой кухни и раздельного санузла. Планировка была стандартно-"хрущевская", хотя дом был кирпичной девятиэтажкой. По тем временам иметь в распоряжении такой "флэт" было редкой удачей, практически счастьем. Сколько "трагедий" из-за неразделенной любви и несостоявшихся браков случились именно по причине отсутствия жилплощади, хотя бы временной.
У Андрюшки с весёлым прозвищем "Крекс" был пунктик: он очень переживал из-за своего невысокого роста. Высоким ему было быть не в кого - вся родня была ещё ниже. Мой самый близкий, особенно территориально, друг "Малыш" был не рослее Андрюшки, но совершенно от этого не страдал. Пунктик у "Крекса" перерос в полноценный "комплекс", серьезно затруднявший ему жизнь. В первую очередь это касалось взаимоотношений с женским полом: девушки чувствовали Андрюшкину неуверенность и не отвечали взаимностью. Часть друзей - ровесников уже женилась, остальные резвились напропалую, наслаждаясь "таинствами любви", а у Андрея всё ещё не получалось расстался с девственностью. Хотя очень хотелось! Очень!
Внешне Андрей был "чертовски" привлекателен: тонкие правильные черты лица, большие серые глаза с задорным блеском, худощавая спортивная фигура и особенно выделялась великолепная "шапка" вьющихся волос. Под стать шевелюре были пышные усы, краса и гордость Андрюшки. Моя соседка, крупная веселая хохлушка с "выдающимся балконом" пятого размера, привезенная мужем из Каховки, впервые увидев "Крекса", выпалила: "Какой красавчик! За одни усы отдаться можно! Жалко, что такой мелкий!"
На квартиру к "Крексу" в одиночку не приходили: в основном, парами, или целыми компаниями. Жилую площадь в отпускные периоды родителей использовали на полную катушку: "таинство" осуществлялось во всех трёх комнатах, а также в кухне и ванной, если все остальные помещения были заняты. Андрюшкино жилище не было "притоном разврата", просто парочкам некуда было податься со своей любовью. Счастливым завершением моей первой "взрослой" любви свадьбой, я, в определённой степени, обязан квартире Андрея, особенно на первом этапе романтического знакомства.
В погожее октябрьское воскресенье мы с Андрюшкой пили пиво в "Яме", легендарной пивной на углу Столешникова и Пушкинской, когда к нам подошёл наш друг с Варшавки "Во": "Говорят, у тебя на Ноябрьские открывается "флэт" открывается!". Андрей опешил: "Откуда ты узнал?" "Москва слухом полнится!", - "Во" развеселился: "Бамбина" просил передать, что заедет вместе с братом!".
Ноябрьские праздники - очередная годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции, были в то время были главным торжественным событием государственного масштаба: парад на Красной площади, демонстрация трудящихся и прямая трансляция праздничного концерта из Кремлёвского Дворца Съездов по первой программе. К двум красным дням календаря - 7 и 8 ноября - обязательно добавляли ещё парочку, так что праздники длились 4-5 дней. В работающих до поздна продовольственных магазинах в эти дни "выбрасывали" дефицит и деликатесы. "Надо ж к празднику подзаправиться!", - текст песни Галича полностью соответствовал настроению народа. Водку и прочие спиртные напитки продавали "по удлинённой программе" с 8 утра до 11 вечера, вместо привычных " с 11 до 7".
Андрюшкины родители уехали вечером 4-го, а уже утром 5-го квартира была битком: первые гости заехали еще накануне ночью. В большой проходной комнате был накрыт праздничный стол, за который собирались дружно садиться ближе к вечеру, а пока на кухне с самого утра отмечали в режиме фуршета. Девушки раскладывали заранее приготовленные салаты, закуски и домашние заготовки из дачных урожаев, на горячее планировали сварить картошку и поджарить котлеты из кулинарии. Юноши отвечали за напитки, которые были представлены исключительно "здоровым" ассортиментом: водка "сучок" по 3,62 р. и всеми горячо любимое вкусное вино "Хирса". Портвейн, давно исчезнувший с прилавков, обладал замечательными качествами: белого цвета, крепость 19 градусов, 7 процентов сахара, а главное, цена - всего рубль семнадцать за поллитровую бутылку.
К трём часам дня ситуация стабилизировалась: приток гостей прекратился, а собравшиеся, разбившись на группы и разбредясь по квартире, разделились "по интересам". Большая часть уже сильно нетрезвых участников праздника в большой комнате слушала байки Игоря "Бамбины" о его занимательной, полной событий и неожиданных и радостных встреч жизни. На кухне две харьковские девчушки, знакомые по Гурзуфу, и примкнувшие к ним дорезали закуски. "Бамбина-старший", он же брат Вова со своей девушкой уединился в ванной. Каждую из двух отдельных комнат квартиры заняли по две пары, и что они там делали - остаётся только предполагать. Надо отметить, что нравы у тогдашней молодёжи по современным меркам были достаточно пуританскими, так что о "набившей всем оскомину групповухе" речи не могло и быть.
Мишка "Нильсон" по обыкновению появился без предупреждения и на удивление трезвым. "Бамбина", открыв дверь, с возгласом: "Нильсон! Трезвый!!!", - сунул ему в руку стакан с водкой: "Выпей!". Мишка выпил, и тут же второй брат поднёс стакан с "Хирсой": "Запей!". Прицепило Мишку сразу. Даже не сняв куртки, "Нильсон" заголосил что-то из репертуара своей любимой группы "Jethro Tull" , и его отвели на кухню закусывать.
После общего торжественного застолья события следующих дней уже помнятся пунктиром.
Братья "Бамбины", выйдя вечером с подружками в центр посмотреть украшенную к празднику Москву, принесли домой флаг Советского Союза, на обратном пути сдёрнутый с дома "Крекса". Андрюшка от испуга чуть не тронулся рассудком и немедленно, дабы замести следы, выбросил его с балкона.
Мой одногруппник Захар, обещавший в праздничные дни передать мне курсовой, позвонив, напоролся на "Нильсона". Мишка, будучи в абсолютно невменяемом состоянии, принял его за какую-то Марину и послал куда подальше. Впоследствии рассказывая мне об этом Захар, извиняясь, пробормотал: "Уж если у вас там девок посылают, куда я то лезу...".
На вторые сутки непрерывного празднования Андрей, разогретый напитками и измученный собственной невинностью, решительно приступил к осаде одной из харьковчанок. Банальный ответ "Только после свадьбы!" его обескуражил, но за дело взялся неугомонный "Бамбина". Неутомимый Игорь немедленно слетал в работающий по выходным Грибоедовский ЗАГС и договорился, в чём ни у кого сомнений не было, насчёт немедленной свадьбы на следующий день: "Молодого срочно отправляют в загранкомандировку, и если он сейчас не жениться, отъезд может сорваться!". На следующее утро проспавшийся "Крекс" с утра пораньше сбежал из дома, опасаясь, что поддавшись на дружеские уговоры, выпьет и совершит чреватый серьёзными последствиями акт бракосочетания.
Уединившись на кухне мой институтский друг Колюня со своим одноклассником Шурой "Рубанком" каждую ночь из последних сил играли в преферанс для поддержания интеллекта. "Рубанок", славный тем, что сделал обрезание в 18 лет исключительно для достижения сексуальной неутомимости и неудержимости, к 21 году стал мастером спорта по тяжелой атлетике и при росте метр шестьдесят четыре был даже не квадратным, а кубическим. Прозвищем его наградили не из-за действительно неоднократно увеличившихся способностей "снимать стружку", а исключительно исходя из родовой фамилии.
Глубокой ночью третьего дня празднования во время очередной карточной партии внезапно погас свет: перегорели пробки из-за постоянно включенного света во всех помещениях квартиры и непрерывно играющей на максимальной громкости стереорадиолы "Ригонда" с подключенной магнитофонной приставкой "Нота". Запасных пробок спьяну не нашли, и реализовали первую пришедшую в голову мысль - заменить перегоревшие пробки соседскими, благо коллективный электрощиток размещается в общем коридоре, и вряд ли ночью кто-нибудь заметит. Волею судеб в соседней квартире справляли свадьбу, специально приурочив торжество к праздникам. Удивлению гостей не было предела, когда внезапно вырубился свет, и выключилась музыка. Сваты, разумно решив проверить щиток, приоткрыли дверь: двое крепышей, одетые только в трусы, один в спортивные атласные "спартаковской" расцветки, а другой в синие сатиновые до колен, покуривая, не торопясь меняли пробки. На удивленные взгляды Колюни с "Рубанком" сваты немедленно дверь закрыли. "Крекс" узнав утром о произошедшем, сильно расстроился - за стеной жила семья коллеги отца по работе.
Когда закончилась вся привезенная и припасённая провизия, мы начали искать "скрытые резервы". Фраза, которой характеризовал себя ещё один мой приятель: "Я жадный до первого стакана!", полностью распространялась на Андрюшку. Выпив даже совсем немного, он становился щедр до собственного изумления. На этот раз, "Крекс" проверяя кладовку, нашёл богатые запасы рижских "Шпрот". Их было столько, что "Портос" предположил, что у семьи Андрея имеется свой личный "шпротный" заводик. Ещё к всеобщему восторгу во время поисков обнаружилась трёхлитровая банка с "лабораторным" спиртом с грозной надписью "ЯД", которую отец удачно "заховал" на балконе за кадкой с фикусом. Проверить безопасность напитка взялся вечно держащийся за сердце после "несчастной любви" одногруппник хозяина Мишка "Рыба", как "наименее ценный член экипажа": "Меня всё равно никто не любит!". Вволю удостоверившись в неядовитости напитка, "Рыба" сразу убыл "любиться" с одной из харьковчанок в маленькую комнату, немедленно выделенную "бросившемуся на амбразуру герою".
В последнее утро праздника в "горящие трубы" отправились ликёр из заветной бутылки "Старый Таллинн" и элитный коньяк из неприкосновенной, изготовленной по спецзаказу армянскими мастерами-стеклодувами емкости - подарок коллектива НИИ к 50-летнему юбилею отца.
Вечером последнего праздничного дня Андрюшка, с тоской оглядывая разорённую квартиру, и только теперь увидев телефон, растоптанный "Бамбиной" в приступе праведного гнева из-за отказа очередной подруги немедленно приехать, проникновенно меня спросил: "Можно я у вас поживу пару дней пока родители немного придут в себя?". В такой просьбе другу не отказывают.
Через неделю позвонил радостный "Крекс": родители уже взяли трёхдневную путевку на День Конституции 5 декабря. И тут же строго настрого предупредил: "Без девушки лично для меня никого не пущу!". На этот праздник я хотел поехать на Варшавку, но утром 5 декабря ко мне зашёл со своей бедой "Малыш": за неделю до этого он был в гостях у своей сокурсницы, выпили, и случилась любовь, а теперь - "сильная капель"!
Для лечения "Гусарского насморка" следовало идти в районный КВД , что грозило неприятными расспросами и постановкой на учёт, а иногда и сообщением по месту учёбы, поэтому большинство "проказников" норовило "врачеваться" самостоятельно. В двух широко известных аптеках, у Курского вокзала и на 25-летия Октября, сильнодействующие антибиотики продавались свободно, без рецепта. Необходимо было знать дозировку и иметь твёрдую руку и шприц. Среди друзей и подруг имелись будущие врачи или действующий медицинский персонал, что снимало эти проблемы.
У "Малыша" всё необходимое было с собой: и шприц и лекарства, но необходимые условия для проведения курса лечения отсутствовали. В праздничные дни все родственники были дома, и украдкой с соблюдением всех санитарных норм осуществить процедуру не представлялось возможным. У меня дома мама готовила праздничные блюда к вечернему застолью, так что даже прокипятить шприц не удавалось. "Пошли к Андрюшке! У него и уколешься!", - моё предложение вызвало у "Малыша" воодушевление, сразу сменившееся тревогой: "Он же никого без девушки лично для него не пускает!". "Объясним ситуацию - должен понять! С каждым может случиться!", - тут я прикусил язык: девственность "Крекса" являлась его надежной защитой. "Купим по дороге портвейну! Выпьет и подобреет! Мы же ненадолго!".
Приоткрыв дверь, Андрюшка заглянул за наши спины: "А где моя личная девушка?!". Заявив, что в подъезде объяснять неудобно, мы оттеснили хозяина внутрь квартиры. Наскоро рассказав "Крексу" грустную историю любви, "Малыш" торопился поставить кастрюльку со шприцем на плиту, я же налил себе и Андрею портвейна. "Только вы быстро, а то сейчас "Рыба" с "Портосом" приедут с тремя девчонками из Текстильного",- в голосе хозяина горело радостное ожидание. Выпили по второй, портвейн закончился, и подобревший "Крекс" принёс отцовского спирта из загашника.
В дверь позвонили, со словами: "Быстро перебирайтесь в маленькую комнату, укалывайтесь и валите!", - Андрей вылетел в коридор. В дверях стоял пьяный в дым "Нильсон" с парикмахершей из Салона замыкающего двор "Крекса". Мишка познакомился с ней в период ноябрьского празднования и эпизодически "поддруживал", сдёргивая с работы. Отстранив "Крекса", "Нильсон" сразу проследовал со своей дамой в дальнюю комнату, где, судя по раздающимся звукам, пара немедленно приступила к "таинству", по- гусарски, "не снимая сапог".
Расстроенный Андрюшка продолжил в моей компании "осваивать" спирт, а "Малыш" пошёл в комнату "ставить укол". Звуки громко играющей рок-музыки заглушили звук открывающейся, не запертой Андреем, входной двери. Не услышали мы и вопроса Рыбы: "Есть кто дома?".
Обеспокоенная открытой дверью и молчанием хозяина пятерка гостей начала обход квартиры: за первой же дверью они обнаружили "Малыша" в неглиже со шприцем в руках, в дальней комнате "Портос" быстро и без разговоров получил в "репу" от абсолютно голого "Нильсона", разъярённого вторжением в его личную жизнь, и, наконец, из кухни на них вылетел сильно нетрезвый хозяин с криком: "Которая моя?!".
Перед визитом "Портос", готовя застенчивых однокашниц к походу в гости, предупредил: "Там будут только наши близкие друзья , очень порядочные люди. Мало пьют и много читают - настоящие интеллигенты!".
Мы с "Малышом" так и не узнали, чем закончился тщательно организованный визит, т.к. отбыли при первых же звуках голоса разгневанного "Нильсона", уже предполагая дальнейшее развитие событий.
Крик души: "Которая моя?!",- осведомленные друзья припоминали Андрюшке до самой свадьбы.